Марфа-посадница, или Славянские жёны, Ковалевский Егор Петрович, Год: 1832 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 7 минут(ы)

Ковалевский Георгий Петрович

(1809 — 1868 гг.).

Ковалевский — прозаик, путешественник, государственный и общественный деятель, литературный дебют которого — написанная белыми стихами трагедия ‘Марфа Посадница, или Славянские жёны’, посвящённая памяти В. А. Озерова — состоялся в 1832 г. Поняв, что поэтическая и драматическая формы — не его область, писатель переключился на прозу.

Трагедия Ковалевского бы написана молодым автором в начале его обширной и многогранной деятельности, никогда не ставилась и не переиздавалась.

Первое действие открывается беседой папских миссионеров Катерини, Мессино и Антонио, обсуждающих далеко идущие планы подчинения православной Москвы Риму при помощи брака новгородской посадницы с польским королём. Между тем в самом Новгороде ширится ропот: еврей Схария с сообщниками распространяют среди православных своё учение, бояре проклинают Марфу за её гордыню и властолюбие. Однако появление Марфы на площади у Святой Софии сопровождается выражением народной любви к ней. Марфа сообщает народу о надвигающейся опасности: московский посол князь Холмский грозит Новгороду войной. Холмский упрекает Марфу в том, что она призывает сограждан к оружию из личной выгоды. В последних словах Марфы содержатся ещё живые воспоминания о любви к Холмскому.

Действие второе полностью происходит в хижине кудесника Феодосия. Выясняется, что дочь старца Ксения влюблена в Холмского и ожидает здесь тайного свидания с ним. Кудесник притворно соглашается на её брак с Холмским, но втайне хотел бы расправиться с князем. В этом он рассчитывает на помощь Схарии, который просит отдать Ксению ему. После ухода еретика к Феодосию приходит Марфа за толкованием пророческого сна.

В третьем действии Схария в тереме Марфы предсказывает посаднице её будущее: оказывается, она грезит о царском венце. Приглашённая на совет Марфа обнаруживает своё коварство: она предлагает притворно покориться московскому князю Иоанну и дождаться тем временем литовского войска, обещанного новгородцам вместе с покровительством в обмен на признание власти Литвы. Марфа и почти все бояре присягают на верность Литве.

Действие четвёртое начинается у могилы Гостомысла, где Марфа требует присяги литовскому королю Казимиру от бояр и народа. В этом же действии подкупленные Феодосием цыганки смертельно ранят Холмского, и тот, умирая, сообщает Ксении о том, что она ещё в детстве обручена с ним. Он рассказывает девушке о мести Феодосия и просит исполнить последнюю волю — подать знак москвичам и поджечь вечевую башню. В пятом действии Ксения выполняет своё обещание, город охватывают пожар и паника, московские войска наступают и захватывают Новгород, гибнет сын Марфы Дмитрий. Не видя иного выхода, отвергая жизнь пленников, с презрением к отступникам Марфа с дочерью бросаются в пламя с горящих городских стен.

Далее приводятся следующие фрагменты: действие 1, явл. 5 — 6, действие 3, явл. 4., действие 5, явл. 8 — 9.

Марфа-посадница, или Славянские жёны.

Историческая трагедия в пяти действиях, в стихах.

Действие первое.

Площадь в Новгороде.

Явление 5.

Марфа

Народ! Друзья! В опасности отчизна,

Прельщают нас оковами щлатыми,

Нам цепи шлёт в подарок Иоанн.

Один из народа

Князь очень щедр, он древнее своё

Наследие, искупленное златом

В орде, нам шлёт в подарок! Вот так щедрость!

Марфа

Они легки, блестят, покуда новы,

Не тяготят, пленяют боле нас,

Когда ж ваш пот и кровь заржавят их…

Народ

И злато, и сребро, и жизнь народа

Во власти всё твоей, о Марфа, Марфа,

Не погуби, отечество спаси!

Марфа

Не погуби, отечество спаси!

Марфа

Не златом, не стяжанием поносным,

Но острием меча его искупим!

Народ

Война и смерть! Война и смерть врагам!

Марфа

Пускай войдёт посол Москвы строптивой,

Народ! Ты сам реши свою судьбу,

А голос мой, как глас гражданки вольной

И равной вам, сольётся с гласом правды.

(Сходит с возвышения).

Явление 6.

Те же и Холмский.

Марфа

(про себя)

О Марфа, ободрись, Отчизна гибнет!

Прочь, прочь любовь, лишь слабых жён удел.

(К народу).

Смутились вы от грозных сих речей,

Иль сладок плен, иль битва вам страшна?..

Мы не склоняли выи пред Батыем,

И склоним ли её перед рабом татарским?!

Стыдись, народ, вот женская рука

За вас подъемлет первая свой меч,

Кто духом смел, те вслед за мной стремитесь!

Холмский

Нет, не за них подъемлешь ты свой меч,

Скажи: для польз и выгод собственных скорее!

Сорвав фату с главы крамольной, Марфа,

Мнишь заменить её венцом державным,

Мечтаешь им лукавство глупой бабы

Сокрыть, но верь, не свыкнуться ему

Ввек с длинными власами, лишь шатнёшься —

И вмиг венец спадёт с главы неловкой!

Делинский

Кто против Бога и великого

Нова-града, кто против доблестной

Посадницы?

Несколько человек

(устремившись на Холмского)

Погибни, злой крамольник!

Война, война и гибель злой Москве!

Марфа

(удерживая народ)

Остановись, народ!

(К Холмскому, тихо).

Прими же жизнь

От той руки, которую с презреньем

Отвергнул, нет, не в силах мстить любовь.

Действие третье.

Терем Марфы.

Явление 4.

Марфа

Когда б венец державный Мономаха

Был раскалён в горниле ада, о!

Я и тогда б главу им облачила…

(В сильном волнении то садится на скамью, то опять встаёт и стремительно ходит взад и вперёд).

С восторгом… Ах, мученья слабы те,

Когда меня огнь страшный пожирает,

Я тлею вся, как угль перегоревший.

Когда судьба сама ожесточённо

Не отряхнёт с меня прах низкой доли

В сей жизни, — о, пусть я умру в сей миг,

Лишь княжеской короною венчали б

Моё чело, что б сын Новаграда

Мог возвестить потомку дальнему:

Кичливая Москва пред прахом Марвы

Поверглась ниц! Москва несла её

Оковы!

(Помолчав).

О, я помню грозный день…

Он заклеймил меня навек позором,

Одна лишь месть изладит ту печать.

Я помню день, в который Иоанн

Родную кровь пролил на Лобном месте,

Отбызнула на сердце мне та кровь,

И жжёт меня, отмщеньем распаляя.

Он, гордый, жизнь мне в поруганье кинул,

Он даже имя Марфы не честил

Отмщением своим… Презреть так страшно!

Но женщина ещё ужасней мстит!

Ещё другой день униженья помню:

Как гордо в день тот Софья (Палеолог) в ризах царских

Перед толпой безумною кичилась,

Как громко вой колоколов гудел

Народным кликом в самом Новеграде,

Ликуя латинянки торжеством!

А я… А я сама в бессилье горьком

Дерзнула лишь… презреть её… О Боже!

Когда б могла в тот миг сорвать убранство

Венчальное и ложе брачное

Супругов напитать смертельным ядом!..

Но вот прошла пора кипящая

Весны моей, не греет уж любовь,

Ах, цвет опал, и сердце уж заглохло

Для счастия, но мщение и слава

Не стынут в нас и в хладный час зимы,

Они кипят ещё сильней в груди,

Подавленной летами… Боже, Боже!

Когда б могла исхитить скипетр Московский

И гордую чету низвергнуть в прах!..

Пусть сгибнет всё за миг бесценный тот!

Действие пятое.

Городские стены.

Явление восьмое.

Марфа и дочь.

Марфа

Ты слышишь ли, о дочь, глас погребальный

Над трупом нашей Родины священной,

И ты, ты хочешь жить! И ты, ты дочь

Моя?!

Дочь

О нет! Умрём, умрём, родная!

Марфа

Теперь ты дочь моя! Умрём, как жили.

Прости, прости, священный Новый город,

Родимая земля, омытая

И кровью, и слезами предков наших,

Ты щедро наградила их, в объятьях

Твоих почиют мирно кости их,

Ах, сколько раз ты от меня багрилась!

Не дай же прах мой на чужбине кинуть!

Не отвергай неблагодарную!

(Обнимая одной рукой дочь, другой знамя).

Вот все мои сокровища земные, —

Прими в родное лоно нас!

Дочь

И мне

Ты ласково, родная, улыбалась.

Марфа

Я знаю, что рука свободного

Не заметёт мой прах землёй родною,

Неблагодарная, не взгромоздит

Кургана векового в память Марфе,

И самый пепел твердынь Новгородских

Над мною разметёт кичливый враг,

И слава дел посадницы Борецкой

В веках померкнет, стухнет… Горе мне!

Прими меня!

Явление 9.

Марфа, дружина Иоанна, военачальник, народ новгородский и кудесник.

Народ

Остановись же, Марфа!

Над нами мир и всепрощенье!

Военачальник

Прощение, устами Иоанна!

Кудесник

Борецкая, ты счастлива, ты властна

Свободно умереть: умри!.. А я —

Я жив… И вот казнь страшная моя!

Народ

Не покидай, не покидай нас, Марфа!

Марфа

Изменники! Смеюсь я и над вашей

Мольбой и презираю вас.

(Сжимает одной рукой дочь, другою хоругвь и кидается в пламя).

1832 г.

Прошёл лишь год после публикации драмы Погодина, и в Петербурге вышла в свет написанная белыми стихами трагедия ‘Марфа Посадница, или Славянские жёны’. Это был первый литературный опыт Г. (Е). П. Ковалевского, в ту пору 23-летнего чиновника, позднее получившего известность как путешественник, историк и прозаик. Трагедия прошла совершенно незамеченной, что подтверждается, в числе прочих, таким фактом. Сохранилось письмо, которое написал Ковалевскому В. А. Жуковский, относившийся к юноше с трогательной нежностью и отеческой заботой. Написано оно было 4 января 1833 г., то есть через считанные месяцы после литературного дебюта Ковалевского, но в обширном послании, затрагивавшем множество тем, это событие даже не упомянуто. Разумеется, ни рецензий, ни постановок не последовало, а сам автор, разуверившись в своих поэтических способностях, в дальнейшем к стихам и драме не обращался.

Но в историю темы Марфы посадницы трагедия Ковалевского входит, как в высшей степени своеобразный и самобытный факт благодаря бросающемуся в глаза несходству со всем, что писалось о её героине как до, так и после 1932 г. Не приходится сомневаться, что сведения об изображённых в пьесе событиях драматург черпал у Карамзина — другого источника в то время просто не было. Но если драма М. П. Погодина, как профессионального историка, строго следует историческим фактам, то для Ковалевского это условие не было обязательным.

Насыщая своё творение цветистыми вымыслами и домыслами, он и намерения не имел ‘воскресить минувший век во всей его истине’. Иоанн, которому во всех произведениях о Марфе Посаднице неизменно отводилось одно из центральных мест, который у Погодина, по известным пушкинским словам, ‘наполняет трагедию. Мысль его приводит в движение всю махину, все страсти, все пружины’, у Ковалевского вообще отсутствует. Шелонская битва, утрата Новгородом своей независимости отодвинуты на второй план. Вместо этого разыгрывается фантастическая картина использования Новгорода в заговоре папских миссионеров, имеющем целью подчинение православной Москвы Риму:

Соединить чрез брак посадницы

Весь Новгород с державой Казимира,

Закон его, — с законом православья,

И ринуть их всей силой на Москву,

В прах разгромить её, простереть длань дружбы

Властителю несметных орд татар,

С ним двинуться на турок европейских

И в Риме, пред лицом святейшим папы,

Пасть ниц самим: вот воля де владыки.

(Ковалевский Е. П. ‘Марфа-посадница’, СПб., 1832 г. С. 8).

Отношение новгородцев к Марфе, как его изображает Ковалевский, не однозначно. Бояре выражают к ней открытую неприязнь. В их глазах она — ‘заблудшая жена’, которая

… схватив бразды правленья

Над градом сим — забыла страшны суд

И, воспылав гордыней сатанинской,

Мнит властвовать над рухлым сим скелетом.

(Там же. С. 18).

Народ же преисполнен к ней любви и доверия. Из его уст слышатся восклицания, выражающие искреннюю надежду. В Марфе они видят спасительницу Новгорода: ‘И красный мир, и пышный Новый город,

Как знойная пустыня нам без Марфы’.

Если судить о Марфе по словам, с которыми она обращается к народу, перед нами незыблемая защитница вольного Новгорода, призывающая к беззаветной борьбе с угрозой, исходящей от московского князя.

Но выясняются неожиданные подробности: посланник Иоанна Холмский, выступающий главным оппонентом Марфы, оказывается был с ней в интимных отношениях, и под покровом политического противостояния кроются достаточно пылкие личные чувства. Когда народ, видящий в Холмском главного врага, устремляется, что бы расправиться с ним, Марфа предотвращает эту расправу.

Кроме того, Марфа предстаёт как женщина, снедаемая безмерным тщеславием. Когда еврей Схария, колдун и прорицатель, предсказывает ей будущее, она видит себя обладательницей шапки Мономаха и, как выясняется, давно грезит о царском венце. Оставшись наедине, она произносит такой монолог: ‘Когда б венец державный Мономаха и т. д.’.

Обуреваемая такими стремлениями, она готова предать независимость Новгорода и отдать его под власть Казимира. Когда литовский посол предлагает Новгороду королевское покровительство и войско, при условии признания власти Литвы, Марфа, а по её примеру и почти все бояре, присягают на верность Литве. При этом Марфа проявляет своеобразное коварство: она предлагает на время изобразить перед Иоанном любезность и покорность, что бы выиграть время и дождаться прибытия литовского войска.

Но все эти ухищрения оказываются тщетны. Московские войска наступают на Новгород, и смертельно раненный Холмский просит влюблённую в него девушку Ксению подать им условный знак — поджечь вечевую башню. Ксения делает это. В городе разгорается пожар и вспыхивает народное смятение. Близится неотвратимая катастрофа. Марфа сопереживает гибели родного города и концу его независимости.

‘Горе мне’! — восклицает она и с этими словами вместе с дочерью бросается в бушующий внизу, под городскими стенами, огонь.

Трудно заподозрить, что Ковалевский не знал, что в действительности Марфа не погибла, а была отправлена Иоанном в Москву. Вымышленный им финал трагедии должен был усилить трагизм поражения героини, закрепив в сознании читателя её цельный, монолитный и героический образ, дополнительно выявив однозначно сочувственное отношение к ней драматурга.

Первая публикация:

Ковалевский Г. П. ‘Марфа-посадница, или Славянские жёны’, СПб, ‘Плюшар’, 1832 г. 95 стр.

Источник текста:

Погодин М. П. ‘Марфа, посадница Новгородская’, М., ‘Наука’, 2015 г. Серия ‘Литературные памятники’. С. 198 — 204, 321 — 324, 361.

Марфа-посадница, или Славянские жёны.

Читайте также: