Леонид Черский.
Маленький пастух
Леонид Черский.
Маленький пастух
Осетинская легенда
I.
I.
II.
II.
III.
III.
IV.
IV.
———————————————
Маленький пастух, Черский Леонид Федорович, Год: 1900
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Весеннее яркое солнце, высоко поднявшись в темно-синем небе, щедро обливало отвесными лучами горные склоны Кавказа. По узкой тропинке, причудливыми зигзагами извивавшейся по неправильным выступам крутого, глубокого обрыва, бодро и весело шел пастух Бессо со стадом черных, белых и рыжих коз. Это был черноглазый, сильно загорелый мальчик лет двенадцати, сильный и ловкий, настоящее дитя окружавших его величавых, друг на друга наступающих гор. Он был младший в семье, и накануне старшие приказали ему утром идти в горы и пасти коз. Ослушаться он не мог и поднялся рано, умылся, оделся, захватил с собою, в мешочке, еще с вечера приготовленные заботливою матерью несколько свежеиспеченных лепешек, кусок сыру, и побрел по знакомой дороге, начинавшейся от самого аула и постепенно уходившей все выше и выше в горы, споря в легкости со своими козами, перепрыгивая через пропасти, взбираясь иногда по отвесной почти высоте. Дурное настроение духа, с которым он вышел из дома, скоро совсем прошло… Он любил свои горы, и ему весело было прыгать и карабкаться, весело было распевать звонкие песни, на все лады повторявшиеся горным эхом.
Он не чувствовал усталости, не чувствовал и зноя, тем более, что на той высоте, на какую он теперь забрался со своим стадом, было гораздо прохладнее, чем внизу, у подножья гор. Чистый, прозрачный воздух возбуждал бодрость, иногда с далеких снежных вершин, никогда не покидающих своего ледяного наряда, тянуло мягкою свежестью.
Над тропинкой, по которой шел Бессо, между сочной травой ярко алел полевой пунцовый мак, колыхались на гибких стеблях белые и лиловые колокольчики, прямо подымался стебель душистой кашки. Выше, вся обрызганная утренней росой, калина свешивала с кустов красные кисти, а в тени широкой листвы кокетливо прятался красивый мухомор. Еще выше, гордо шумели крепкими ветвями и густыми листьями чинары и сосны, и узкой лазурной полоской лежало глубокое небо…
Тропинка, по которой шел Бессо, повернула в боковое ущелье, спустилась к ручью, перебралась по крупным камнями и вывела мальчика в совершенно незнакомую местность между дикими и голыми громадами, увенчанными уже не лесом, а зубчатыми вершинами.
Приближался вечер. Ничего не евший с утра, Бессо почувствовали голод и решился отдохнуть. Он присел у звонкого ручья, весело пробиравшегося между камнями, напился из него холодной воды, созвал маленькое стадо и усердно принялся утолять голод, запивая еду водою.
Когда он поел и отдохнул, — ему стало еще веселее и привольнее. С особенным удовольствием поглядывал он на свои ноги, обутые в новые только что подаренные ему отцом, калабаны [Мягкая обувь, выкроенная из цельного куска сыромятной кожи]. Долго любовался мальчик красивыми калабанами, потом перевел с них взор дальше и выше, и стал разглядывать широкую картину обступивших его гор.
А ночь, между тем, быстро надвигалась. Все небо искрилось и сверкало яркими звездами. Бледной расплывчатой полосой протянулся млечный путь, и блестящими, трепещущими огнями горели три звезды — пояс Ориона. Тихо было кругом. Только временами набегал легкий ветерок, обвевая лицо мальчика нежной лаской, и чуть слышно журчал вблизи ручей. Козы мирно спали.
Крепко заснул и Бессо…
Первые лучи солнца разбудили Бессо, горячо коснувшись его щек и шеи. В чистом горном воздухе дремота проходит быстро. Бессо весело поднялся с жесткого ложа, посмотрел во все стороны и, завидя своих коз, ушедших далеко вперед, побрел по прихотливой извилистой тропинке, все более суживавшейся. Долго шел он, и все ближе сверкала перед ним ледяная шапка Эльбруса, но козы еще были далеко.
Бессо оглянулся. Он только теперь заметил, что попал в совершенно незнакомую ему местность. Со всех сторон, словно гиганты на страже, непроницаемой стеною, надвигались утесы, огромные скалы, глубокие ущелья. Он хорошо знал свои горы, но тут не бывал ни разу. Ему стало жутко.
‘Куда это я забрался? — пронеслось в его голове: — Как найду я дорогу домой?’
Бессо остановился и начал прислушиваться. Невозмутимая тишина царила в горах. Но вот какой-то странный шорох, потом шепот коснулись его слуха. Он вздрогнул и подался вперед. Минута прошла в томительном ожидании, вдруг он явственно расслышал чей-то пронзительный крик, тяжелый человеческий стон, еще и еще раз…
Бессо был добрый мальчик. Он подумал, что это, наверно, какой-нибудь человек, скитаясь в горах, оступился, скатился с вершины и стонет. Он прислушался и, убедившись, что стон выходит из соседней скалы, поспешил на помощь, осторожно огибая утес, чтобы не упасть.
Вот и скала, а в ней глубокая расщелина. Там темно, как ночью, и из этого мрака идут стоны и крики. Не долго думая, Бессо опустился на колени и скрылся в расщелине. Несколько минут полз он во мраке, и, наконец, очутился в обширной пещере, освещенной сверху.
Едва он переступил порог ее, как крик невольного изумления вырвался из его груди. Посреди пещеры, прямо под отверстием, откуда проникал в неё свет, на огромном камне, прикованный цепями, лежал прекрасный юноша. Отчаяние выражалось в его ясных, голубых глазах, от стонов и рыданий шел гул по темной пещере, шелковистые золотые кудри в беспорядке разметались по могучим плечам, обрывки пурпурной, расшитой золотыми узорами, мантии прикрывали тело. Он усиливался порвать цепи, но они только глухо звенели и не подавались.
Бессо стоял, взволнованный, и глядел на этого странного узника, как вдруг над отверстием раздался страшный шум, будто от тяжелых крыльев, и показался огромный коршун. Он тяжело влетел в пещеру, ринулся юноше прямо на грудь и стал разрывать крепким клювом его белое, нежное тело. Алая кровь окрасила землю, отчаянные вопли огласили пещеру.
Бессо не выдержал, кинулся на коршуна и стал отгонять его от юноши. Коршун повернул голову, изумленно взглянул на мальчика злыми глазами, — и, взмахнув крыльями, плавно поднялся вверх и. вылетел из пещеры.
Бессо пришел в себя. Прекрасный юноша смотрел на него с благодарностью и луч надежды и счастья искрился в чудных глазах его. Он уже не стонал более, перестал метаться и, казалось, с напряженным вниманием и радостью всматривался в открытое лицо пришельца,
— Бог да благословит тебя, добрый мальчики, — заговорил он, и звук этого голоса проник в самое сердце Бессо: — твой приход хоть на миг избавил меня от мук и принес мне надежду. Если желаешь мне добра, ты можешь избавить меня от бесконечных терзаний, тебе за это я дам все, что ты здесь видишь.
И только теперь, случайно бросив взгляд на землю, Бессо заметил, что весь пол пещеры был усыпан золотом, серебром и разными драгоценными вещами.
— Чем я могу помочь тебе, батоно? [Батоно — господин. Титул этот также принадлежит царям и владетельным особам. Батоно-швили — царский брат, или вообще потомок царский] —проговорили Бессо, сердце которого сжималось от жалости: — Приказывай, я исполню все, что в моих силах. Но что я могу? Я бедный мальчик-пастух, у меня ничего нет, я ничего не знаю… Я только умею пасти коз, да петь песни…
Он взглянул на ноги, задумался немного, и смело сказал:
— Есть у меня новые калабаны. Их подарил мне отец, они мне очень нравятся. Но, если тебе угодно, возьми их, я с радостью отдам их, чтобы доставить тебе удовольствие.
На миг светлая улыбка озарила прекрасное страдальческое лицо узника, долго, с неизъяснимой нежностью, смотрел он на Бессо и, наконец, промолвил:
— Нет, милый мальчик, мне не нужно твоих калабанов. Потрудись только и подай мне конец вот этой цепи, что висит передо мною. Я скован крепко и не в силах сделать этого. Но стоит мне ухватиться за неё, и муки мои кончатся…
Обрадованный Бессо кинулся к цепи, с трудом подняли её и хотел подать конец юноше, но она была коротка.
Отчаянный крик вырвался из груди узника, и несколько минут он метался в бессильной ярости. Наконец, успокоившись, он снова обратился к Бессо:
— Слушай меня, добрый мальчик, и запомни хорошенько все, что я скажу тебе. Знай, если я достану конец этой цепи и ухвачусь за нее, то в ту же минуту оковы спадут с меня и я уничтожу злобного коршуна, терзающего мою грудь. Но только вся цепь, как и этот обрывок, должна быть одинакова, должна быть сделана из старого железа. Собери ты столько старого железа, сколько нужно для пол-аршина цепи, скуй такую точно цепь и принеси её сюда. Тогда это золото, серебро и драгоценности, все, что ты видишь здесь, все это твое, я сам помогу тебе перенести их в твою саклю. Но знай одно: до освобождения моего никто, ни один глаз человеческий, не должен видеть не только меня, но и этой пещеры.
Со вниманием выслушал Бессо все, что говорил ему юноша, и хорошо запомнил его слова. Низко поклонился он узнику и, обещав ему вернуться с цепью, поспешно вышел из пещеры.
Кругом было тихо, безмолвно. Яркое южное солнце весело бросало жгучие лучи на землю. Угрюмо толпились серые громады скал и высоко над ними, весь, словно позолоченный, блистал Эльбрус.
Бессо скоро нашел стадо коз и погнал его обратно. Проплутав несколько часов, он напал, наконец, на знакомую тропинку и на третий день вернулся в аул, где встретили его бранью и угрозами за долгую отлучку. Ни единым словом не обмолвился он о случившемся с ним в горах, и стал думать только о том, как бы скорее исполнить обещание, данное несчастному юноше, и избавить его от тяжкой неволи.
Много времени прошло с тех пор. Трудно было бедному мальчику добывать и ковать железо. По кусочкам собирал он его, где только мог: то вытащит из стен редко попадающиеся гвозди, то поднимет обломки старых подков по осетинским тропам. Месяц проходил за месяцем, а старого железа далеко еще не хватало на пол-аршина толстой цепи. Наконец, копаясь как то вокруг аула, Бессо отыскал в земле целую большую полосу старого железа, да такую тяжелую, что из нее одной можно было выковать необходимую ему цепь.
В тот же день отправился Бессо в кузницу. Ковать он уже давно умел, а тут дело так и спорилось у него в руках. Вскоре цепь была скована. Теперь оставалось только взвалить её на спину и снести в знакомую пещеру, к тому прекрасному юноше, который так страстно ждал свободы.
Лишь только прохладная ночь упала на землю, Бессо тихо выбрался из аула и пошел в горы. Он был уверен, что никто не знает его тайны и не может помешать ему.
Но он ошибался. Не все односельцы Бессо были так добры и честны, как он: некоторые из них давно заметили странности маленького пастуха, заметили что он собирает железо и решили, наконец, что видно Бессо открыл в горах золото…
Пять человек согласились следить за ним, не спускать с него глаз и, когда он пойдет в горы за золотом, идти во след ему и заставить его указать где находится найденный им клад.
Сгибаясь под тяжестью ноши, шел Бессо намеченной дорогой, а за ними пробирались хитрые осетины. К рассвету Бессо вышел на тропинку, которая привела к пещере, и, подняв глаза вверх, радостно вскрикнул. В нескольких шагах от него, чуть позлащенная первыми лучами восходящего солнца, алела вершина Эльбруса, вокруг него толпились серые, угрюмые, так хорошо знакомые ему скалы.
Сердце Бессо забилось сильнее: еще немного, и он будет в пещере.
Но в эту минуту озлобленные осетины окружили мальчика и с угрозами стали требовать, чтобы он сейчас-же показал им клад.
Бессо страшно перепугался. Он помнил слова узника, что никто не должен знать тайны пещеры, и не знал, что теперь делать. Он уверял осетин, что никакого клада не знает, просил их оставить его в покое, но они твердо стояли на своем.
— Показывай, где клад!.. — кричали осетины, обступая бедного мальчика: — Не то мы расправимся с тобою по своему!..
У Бессо голова пошла кругом.
— Оставьте меня, не следите за мною! Я дам вам золота, много золота… — лепетал он, почти не сознавая того, что говорит.
— Ага, признался! Говори, где золото? Куда ты спрятал его? Веди нас к нему!..
И, подхватив маленького пастуха, осетины заставили его идти вперед.
Горько заплакал Бессо. От предчувствия беды больно сжалось у него сердце. Что мог сделать он один, с этими сильными людьми? Машинально подвигался он вперед, приближаясь к таинственной пещере, пока, наконец, знакомая скала, в которой томился узник, не преградила ему путь. Еще минута и он увидит скованного юношу.
Вдруг раздался страшный треск, громадная скала заколебалась и рухнула в бездонную пропасть, тысячеголосное эхо поднялось в горах и долго повторяло адский грохот.
Бессо дико вскрикнул и без чувств упал на землю.
С тех пор бродит он по горным тропинкам, убегая от людей, бледный, худой, с всклокоченными волосами, в изорванной одежде. Питается он, как зверь, чем придется. Он ничего не помнит, ничего не знает, и только, когда взглянет на свои израненные ноги, начинает дико хохотать и хлопать от радости в ладоши. Ему все чудится что на ногах у него новые калабаны.
Источник текста: Л. Ф. Черский. Кавказские сказки, предания и легенды. С рисунками художника М. Михайлова. Гравированными Л. Шлипером. СПб.: Издание В. И. Губинского. Типография П. Ф. Вощинской, 1900.