Май, Козлов Павел Алексеевич, Год: 1873
Время на прочтение: 4 минут(ы)
П. Козловъ.
МАЙ.
‘Гражданин’, No 5, 1873
Оригинал здесь — http://smalt.karelia.ru/~filolog/grazh/1873/29janN5.htm
Муза.
Поэтъ! возьми свою святую лиру….
Сегодня въ ночь рождается весна,
Даруя жизнь проснувшемуся мiру,
Она придетъ, цвтами убрана….
Блеснетъ заря и пташекъ щебетанье
Раздастся вновь подъ ропотъ вешнихъ струй…
Воспрянь, поэтъ! повсюду ликованье…
Иди ко мн и дай мн поцлуй…
Пoэтъ.
Долина дремлетъ подъ навсомъ
Беззвздной ночи. Мiръ заснулъ…
Мн показалось, что надъ лсомъ
Какой-то призракъ промелькнулъ….
Онъ проносился въ отдаленьи,
Скользя надъ сонною землей…
Какое странное виднье!
Оно блеснуло лишь мгновенье
И скрылось въ темнот ночной.
Mуза.
Весна идетъ, ужъ рощи зеленютъ…
На страстный зовъ откликнулась земля…
И двственныя розы заалютъ,
И травами покроются поля…
Повсюду льются волны аромата…
Еще милй прощальный лучъ заката…
Отъ страстныхъ думъ дрожишь и млешь ты…
Все зацвтетъ… въ природ дышетъ счастье,
Она полна любви и сладострастья,
Какъ ложе брачное ликующей четы…
Поэтъ.
Какъ сердце бьется! страхъ невольный
Мн давитъ грудь, дышать мн больно,
Отъ тяжкихъ думъ спасенья нтъ…
Не дверь ли кто-то отворяетъ?
Уныло лампа догораетъ,
Бpocaя въ келью тусклый свтъ…
Во мн тревога и волненье…
Я одинокъ… никто нейдетъ…
Все спитъ кругомъ, лишь полночь бьетъ,
Какъ тяжело уединенье!
Какъ нищеты ужасенъ гнетъ!
Муза.
Иди ко мн! я жду твои лобзанья…
Томленiемъ и нгой мiръ объятъ,
Я вся дрожу отъ страстнаго желанья,
Я жду тебя, устa мои горятъ…
Лнивое дитя! Красой сiяя,
Передъ тобой твой свтлый идеалъ…
Ты помнишь ли какъ, страстно замирая,
Ты первый разъ въ мои объятья палъ?
Въ моей любви нашелъ ты утшенье…
Измнницу забылъ ты для меня…
Теперь и ты уйми мое волненье…
Чтобъ ночь прожить должна молиться я.
Поэтъ.
О, муза! голосъ сердцу милый,
Смутясь душой, я слышу вновь,
Ты для меня восторгъ и сила…
Ты мн одна не измнила…
Ты мн одна даришь любовь…
Опять мои прозрли вжды…
Сестра, я шлю теб привтъ!..
Въ душ зардлися надежды,
Лучи твоей златой одежды
Въ больную грудь вливаютъ свтъ…
Муза.
Воспрянь, поэтъ! забудь свое страданье…
Одинъ сидлъ ты, плача и скорбя…
И я, полна любви и состраданья,
Cошла съ небесъ, чтобъ утшать тебя…
Прошли года, а горе не заснуло
Въ твоей груди. Ты мрачно хмуришь бровь…
Передъ тобой, быть можетъ, промелькнула,
Какъ призракъ злой, погибшая любовь!
Очнись отъ сна… Пускай, какъ гость незваный,
Умчится скорбь и псня прозвучитъ…
Она души твоей излечитъ раны…
Мы улетимъ въ невдомыя страны
И пснь твоя до Бога долетитъ…
Помчимся мы на крыльяхъ вдохновенья
Въ волшебный мiръ фантазiи и сновъ,
Гд ты найдешь отраду и забвенье
И отдохнешь отъ жизненныхъ оковъ…
Умчимся въ даль… здсь мipъ постылъ и тсенъ.
Въ Шотландiю направимъ свой полетъ,
Иль въ Грецiю, отчизну дивныхъ псенъ,
Гд сладкою ркой струится медъ.
Мы отдохнемъ въ тни садовъ Мессины,
Гд вчно синь прозрачный сводъ небесъ,
Мы постимъ роскошныя долины,
Гд сладко дремлетъ синiй Tитаресъ.
Мы полетимъ къ Италiи счастливой,
Увидимъ Аргосъ, мрачный Птелеонъ
Иль берегa сребристаго залива,
Гд на Камиру смотритъ Олоссонъ…
Чт будемъ пть? О чемъ польются слезы?
Разскажемъ-ли плнительныя грезы,
Чтo ангелъ сна, склоняясь надъ тобой,
Навялъ на тебя, въ тиши ночной?
Опишемъ-ли любви восторгъ и сладость?
Войну иль миръ? унынье или радость?
Раздастся-ль гимнъ Тому Кто создалъ свтъ,
Чьей благости конца и мры нтъ,
Кто мiръ наполнилъ вчною любовью?
Мы скажемъ ли Тарквинью: ‘прочь, злодй!
‘Довольно ты игралъ невинной кровью,
‘Губя свой край родной’, на дн морей
Искать пойдемъ-ли жемчугъ драгоцнный?
Злодю ли напишемъ приговоръ?
Иль скорбь утшимъ пснью вдохновенной?…
Съ охотникомъ пойдемъ-ли въ темный боръ?
Рога трубятъ… собакъ несется стая…
Олень упалъ, онъ выбился изъ силъ…
И слезы льетъ, о дтяхъ вспоминая,
Охотникъ острый ножъ въ него вонзилъ
И сердце жертвы, чуждый сожалнья,
Голоднымъ псамъ онъ бросилъ на съденье…
Разскажемъ ли какъ, гршныхъ думъ полна,
Во храмъ идетъ красотка молодая,
Святымъ словамъ разсянно внимая,
О миломъ сладко думаетъ она…
Склоняя взоръ, она съ нимъ ждетъ свиданья,
Какъ тяжелы минуты ожиданья!
Насъ вдохновитъ-ли слава громкихъ длъ?
Мы скажемъ-ли прошедшему ‘воскресни!’
Иль повторимъ т пламенныя псни,
Что трубадуръ въ былые годы плъ…
Разскажемъ-ли больнаго cepдцa горе?
Къ намъ явится-ль на судъ Наполеонъ?
Повдаемъ ли мы какое море
И слезъ людскихъ и крови пролилъ онъ?
Заставимъ-ли дрожать клеветника,
Котораго продажная рука
На все святое грязь бросать готова,
И рада бы сорвать внокъ лавровый
Съ чела пвца. Поэтъ! услышь меня,
Я вся дрожу отъ нги и томленья…
Пускай мой слухъ твое ласкаетъ пнье,
Я слезъ хочу… лобзанiй жажду я…
Поэтъ.
Сестра, ты жаждешь поцлуя…
Ты хочешь слезъ, теб могу я
Ихъ подарить, въ далекiй край,
Съ улыбкой свтлой улетая,
О дняхъ былыхъ воспоминая,
Поэта ты не забывай.
Меня не тшитъ упованье,
Судьба мн счастья не сулитъ,
Я даже не пою страданье,
Мои уста хранятъ молчанье
И только сердце говоритъ…
Mуза.
Поэтъ! не слезъ я отъ тебя xoтлa,
Теб сама могу лобзанье дать.
Лишь для того съ небесъ я прилетла,
Чтобъ хоть на мигъ твой тяжкiй сонъ прервать,
Въ душ твоей унынье и тревога,
Потоки слезъ мрачатъ твой грустный вкъ —
Ихъ не стыдись! они дойдутъ до Бога,
Чмъ больше скорбь, тмъ выше человкъ.
Но скорбь свою, поэтъ, скрывать не надо!
Чмъ пснь грустнй, тмъ сладостнй она,
Иная пснь лишь мукъ да слезъ полна,
А ей внецъ безсмертiя наградой…
Густетъ тьма и стелется туманъ…
Летя къ гнзду, усталый и голодный,
Въ обратный путь пустился пеликанъ…
Онъ цлый день провелъ въ борьб безплодной…
Его ужъ ждетъ голодная семья,
И мысленно для добычу дня,
Бжитъ къ нему. Больной и утомленной,
Прикрывъ дтей повиснувшимъ крыломъ,
Онъ ихъ ведетъ къ скал уединенной.
И, муки полнъ, глядитъ на все кругомъ.
По берегу и въ волнахъ океана
Онъ пищи для дтей съ тоской искалъ,
Но цлый день безплодно потерялъ,
И вотъ въ груди его чернетъ рана
И алою струею кровь течетъ.
Онъ вмсто пищи — сердце отдаетъ.
Голодною семьею окруженъ,
На смертный пиръ глядитъ безмолвно онъ…
Ей жизнь свою съ любовью отдавая,
Онъ, весь дрожа, купается въ крови
И падаеть на прахъ, изнемогая,
Отъ ужаса, страданья и любви.
Когда-жъ страдать нтъ больше силъ и воли,
Боясь, что смерть не кончитъ грустныхъ дней,
Боясь найти пощаду отъ дтей,
Онъ клювомъ грудь пронзаетъ и отъ боли
Бросаетъ вдругъ такой ужасный крикъ,
Что съ бepeгa испуганныя птицы
Уносятся шумящей вереницей.
Такъ этотъ стонъ пронзителенъ и дикъ,
Унылый стонъ послдней съ жизнью битвы,
Что путника объемлетъ страхъ нмой,
Онъ, трепеща, твердитъ свои молитвы
И, слыша смерти зовъ, спшитъ домой.
Такъ длаютъ великiе поэты…
Какъ съ ними схожъ унылый пеликанъ!
Они на мiръ бросаютъ волны свта,
Они поютъ, а грудь болитъ отъ ранъ…
Когда поэтъ порою воспваетъ
Свою тоску, погибшую любовь—
Со шпагой пснь сходна: она сверкаетъ,
А на конц ея алетъ кровь.
Поэтъ.
О, ненасытная подруга,
Не искушай мой слабый умъ…
Когда шумитъ и злится вьюга
Никто песку не ввритъ думъ.
Прошла пора, когда участье
Во всхъ искалъ я, вря въ счастье…
Съ тхъ поръ узналъ я много мукъ,
И если псни понесутся,
Со стономъ струны разорвутся
И лира выпадетъ изъ рукъ!