МАГИСТЕРСКІЙ ДИСПУТЪ.
МАГИСТЕРСКІЙ ДИСПУТЪ.
Магистерский диспут, Попов Иван Васильевич, Год: 1894
Время на прочтение: 12 минут(ы)
Попов И. В. Магистерский диспут: [Рец. на:] Глаголев С. С. О происхождении и первобытном состоянии рода человеческого. М., 1894 // Богословский вестник 1894. Т. 3. No 8. С. 290-302 (2-я пагин.).
1893/94 учебный годъ закончился для Московской духовной Академіи скромнымъ научнымъ торжествомъ: 6 Іюня въ большой академической аудиторіи, въ присутствіи Совта и приглашенной публики защищалъ магистерскую диссертацію испр. дол. доцента по каедр Введенія въ кругъ богословскихъ наукъ Сергй Сергевичъ Глаголевъ. Въ качеств диссертаціи магистрантомъ былъ представленъ обширный апологетическій трудъ подъ заглавіемъ: ‘О происхожденіи и первобытномъ состояніи рода человческаго’ (М. 1894).
Предъ началомъ диспута былъ прочитанъ curriculum vitae магистранта. С. С. Глаголевъ, сынъ протоіерея г. Крапивны, Тульской губ., родился въ 1865 году. По окончаніи Тульской духовной семинаріи онъ въ 1885 г. былъ посланъ на казенный счетъ въ Московскую духовную Академію и принятъ здсь первымъ студентомъ. Окончивъ Академію, магистрантъ былъ оставленъ при ней въ качеств профессорскаго стипендіата и получилъ командировку въ Московскій университетъ для занятія естественными науками въ апологетическихъ цляхъ. Посл двухъ лтъ службы преподавателемъ Библейской и Церковной исторіи въ Вологодской семинаріи, онъ былъ приглашенъ Совтомъ Академіи на занимаемую имъ въ настоящее время каедру. Въ теченіе нсколькихъ лтъ С. С. Глаголевъ дятельно сотрудничалъ въ различныхъ журналахъ и кром магистерской диссертаціи напечаталъ цлый рядъ научныхъ статей и рефератовъ {Вотъ перечень ученыхъ трудовъ магистранта. 1) Въ журнал Православное Обозрніе илъ напечатаны статьи: ‘Новая теорія происхожденія міра (Sur l’origine du monde. Thories cosmogoniques anciennes et modernes, par H. Baye)’, 1889, No 1, ‘Естественно-научный журналъ въ дух христіанской вры. (Revue des questions scientifiques)’, 1889, No 11—12, ‘Сужденія двухъ геологовъ о библейскомъ потоп (Sness, Das Antlitz der Erde. Die Sndfluth. Howorth, The mammoth and the flood)’. 1890, NoNo 5, 6, 7, 8. 2) Въ Богословскомъ Встник: ‘Объ условіяхъ возникновенія религіозной вры’, 1892, No 11, ‘Объ отношеніи философіи и естественныхъ наукъ къ наук ‘Введеніе въ богословіе’, 1892, No 12, ‘Чудо и наука’, 1893, No 6, ‘Новый антидарвинистическій трудъ’, 1893, No 9, ‘Старокатолическій богословскій журналъ (Revue internationale de Thologie)’. 1894, No 1, ‘Конецъ земли’, 1894, No 4. 3) Въ Чтеніяхъ въ Обществ любителей духовнаго просвщенія: ‘Предметъ и задача Введенія въ кругъ богословскихъ наукъ’, 1892, No 11, ‘О происхожденіи и первобытномъ состояніи рода человческаго’, 1893, NoNo 1, 2, 4, 6 (за исключеніемъ первой главы, эта статья вошла въ составъ магистерской диссертаціи), ‘Антропологическая проблема въ настоящее время’, 1893, NoNo 10, 11, 12, ‘Древность человка’, 1894,, у 3 (об послднія статьи вошли въ составъ диссертаціи). 4) Въ Вопросахъ философіи и психологіи: ‘Вопросъ о безсмертіи души’, 1893, NoNo 19, 20. 5) Въ Русскомъ Обозрніи: ‘Новая теорія происхожденія каменнаго угля’, 1893, Л) 1, ‘Что такое преступленіе, 1893, No 2, ‘Дарвинизмъ и право’, 1893, No 3. Кром этихъ статей, магистрантъ помщалъ критико-библіографическія замтки и научныя сообщенія въ Чтеніяхъ въ Обществ любителей духовнаго просвщенія, въ Русскомъ Обозрніи, въ журнал Наука и жизнь и въ Московскихъ Вдомостяхъ. Послднимъ трудомъ магистранта является его Диссертація.}.
Посл этого краткаго біографическаго очерка вступилъ на каедру магистрантъ и въ интересной рчи, произведшей на слушателей особенное впечатлніе своеобразными ораторскими пріемами, развилъ мысль о теоретической и практической необходимости апологетическихъ трудовъ въ настоящее время. Заканчивая свою рчь, магистрантъ замтилъ, что онъ разсматриваетъ свой трудъ лишь какъ первый опытъ, который онъ намренъ впослдствіи переработать и, если представится возможность, издать вновь.
Пренія открылъ о. Ректоръ Академіи, архимандритъ Антоній, выступившій въ качеств перваго оффиціальнаго оппонента. Признавъ крупныя достоинства диссертаціи, отмтивъ въ ной живость мысли и изложенія, силу критики, убдительность доказательствъ и православность взглядовъ, о. Ректоръ указалъ на ея компилятивный характеръ и подвергъ разбору ея основной принципъ. Магистрантъ излагаетъ эволюціонную гипотезу происхожденія человка, опровергаетъ ее на основаніи фактовъ, чиселъ, ученыхъ мнній, и въ этой отрицательной работ видитъ всю свою задачу.— Между тмъ, читатель ожидалъ-бы отъ апологетическаго труда по данному вопросу не только научной критики гипотезы, но и положительнаго обоснованія церковнаго ученія о происхожденіи человка, какъ ученія единственно удовлетворяющаго съ точки зрнія разумно-нравственной. Литература изящная даетъ богатый матеріалъ для ученаго апологета, показывая, что нравственно-цнный типъ возможно построить лишь, какъ типъ религіозный. Наука должна раскрыть ту-же истину путемъ дискурсивнаго мышленія языкомъ точныхъ понятій. Во вступительной рчи авторъ справедливо сказалъ, что прочность апологетическихъ изслдованій зависитъ отъ прочности ея положительныхъ основаній, безъ коихъ самая критика шатка и подвержена случайнымъ условіямъ эпохи, этотъ принципъ автора однако не проведенъ въ его собственномъ изслдованіи. Путемъ положительныхъ психологическихъ изысканій можно было бы установить какъ безспорный тезисъ, что ни одинъ послдовательный дарвинистъ и матеріалистъ не можетъ быть нравственнымъ человкомъ, и ни одинъ нравственный и разумный въ тоже время человкъ не можетъ быть дарвинистомъ и матеріалистомъ. Выставить на видъ эти истины есть прямая задача апологета, и эта задача не мене важна, чмъ отрицательная критика дарвинизма. Боле того,— давъ положительное обоснованіе церковному ученію о происхожденіи человка, магистрантъ создалъ бы незыблемую скалу противъ волнъ матеріализма, ибо симпатіи умовъ въ пользу той или иной теоріи опредляются не столько ея критическою, сколько положительною цнностью. Посл этихъ замчаній принципіальнаго характера о. Ректоръ остановился на нкоторыхъ подробностяхъ перваго отдла книги. Магистрантъ высказываетъ здсь нсколько взглядовъ, съ которыми нельзя согласиться. Такъ, его мнніе, что тлесная природа первозданнаго человка ничмъ не отличалась отъ нашей, противорчитъ ученію нкоторыхъ Отцевъ Церкви и не можетъ быть оправдано теоретически. Адамъ былъ созданъ съ назначеніемъ быть безгршнымъ и безсмертнымъ, и нтъ сомннія, что этому назначенію соотвтствовали не только его высокія духовныя качества, но и свойства его тлесной природы. Если паша теперешняя плотская природа нарочито устроена для борьбы, самозащиты и приспособлена къ нанесенію вреда другимъ существамъ, то первозданный человкъ, для котораго было возможно не гршить и не умирать, не могъ имть ту-же плотскую природу, какъ мы. То-же слдуетъ сказать и о тлесной природ всей твари: до грхопаденія ой были чужды органы, назначенные исключительно для взаимнаго истребленія. Нужно думать, что самая матерія до грхопаденія имла совершенно иныя свойства и иной составъ, чмъ теперь. Такъ, наприм., она, вроятно, была лишена непроницаемости, какъ и прославленная плоть воскресшаго Спасителя, явившагося своимъ ученикамъ дверемъ затвореннымъ (Іоан. XX, 19). Точно также нельзя согласиться съ мыслью магистранта, что супружескія отношенія Адама и Евы начались еще до грхопаденія. Въ основ супружескихъ сношеній лежитъ страстность, неумстная въ раю общей гармоніи и святости, наконецъ, еслибы до паденія были супружескія отношенія, то были бы и дти у прародителей раньше изгнанія изъ рая. Необходимо полагать, что условія размноженія человка такъ-же измнились посл грхопаденія, какъ и вся его тлесная природа. Магистрантъ не хочетъ стать на эту точку зрнія потому, что въ метод объясненія онъ хочетъ наимене расходиться съ эволюціонистами. Но дло въ томъ, что принципъ естественнаго объясненія не можетъ быть вполн примнимъ въ области фактовъ, которые въ основ своей сверхъестественны. Вдь, допускаетъ-же магистрантъ чудесный фактъ творенія человка, почему-же тогда не допустить элемента чудеснаго и въ природ первозданныхъ людей, изъ условіяхъ ихъ существованія? Немножко боле, немножко мене чуда, — это здсь не длаетъ различія. Изъ тхъ-же научныхъ побужденій магистрантъ тратитъ много усилій на то, чтобы примирить вс подробности Библейскаго ученія о происхожденіи человка съ такъ называемыми данными геологіи и палеонтологіи, какъ-бы ни казалось такое примиреніе иногда искусственнымъ и неестественнымъ. Но можетъ-ли это быть благодарной задачей? Вдь, въ настоящее время всякому извстію, что вс эти данныя могутъ импонировать только юношамъ моложе 18-ти лтняго возраста. Оппонентъ затмъ не понимаетъ и никогда не могъ понять того противопоставленія знанія и вры, которое проведено въ диссертаціи. Дале, однимъ изъ пробловъ диссертаціи является то, что магистрантъ не разъяснилъ Библейское ученіе объ образ Божіемъ. Адамъ былъ созданъ по образу и подобію Божію, и въ этомъ заключается разгадка всхъ удивительныхъ свойствъ его духовной природы. Выяснить съ точки зрнія этой идеи ту чистоту духа и высоту нравственныхъ качествъ, какими обладалъ первозданный человкъ безъ всякихъ предварительныхъ эмпирическихъ познаній, безъ всякаго подготовительнаго воспитанія, — въ этомъ заключалась важная апологетическая и догматическая задача. Наконецъ, оппонентъ не можетъ согласиться съ тою настоятельно проводимой мыслью магистранта, что невріе особенно сильно распространено между учеными. Указавъ въ числ мелкихъ недостатковъ книги на нкоторыя излишнія разсужденія, на чрезмрное преобладаніе полемики, на неполноту и не всегда удачный способъ цитаціи, на растянутость изложенія и недостатки слога, о. Ректоръ заключилъ свои возраженія лучшими пожеланіями магистранту въ его дальнйшей ученой и литературной дятельности.
Отвчая на замчанія о. Ректора, магистрантъ прежде всего отклонилъ отъ себя упрекъ, будто онъ не далъ того, что оппонентъ называетъ положительнымъ обоснованіемъ церковнаго ученія о происхожденіи человка, и совершенно опустилъ изъ виду этическую сторону своей проблемы. Раскрытію внутренней истины Библейскаго ученія съ нравственной точки зрнія онъ посвятилъ цлую 1 главу втораго отдла своей книги. Если-же онъ не сдлалъ это раскрытіе своею главной или исключительной задачей, то это потому, что онъ писалъ свою книгу главнымъ образомъ для такихъ людей, которыхъ убждаютъ не нравственныя соображенія, а только научные факты, мннія и числа. Замчаніе оппонента, будто мысль о сходств тлесной природы первозданнаго человка съ нашей неправильна и противорчитъ ученію Св. Отцовъ, магистрантъ ршительно оспариваетъ. Въ доказательство онъ ссылается на Шестодневъ Св. Василія Великаго и на толкованіе Іоанна Златоуста на 1 главу книги Бытія, откуда по его мннію очень опредленно вытекаетъ развиваемый имъ взглядъ. Напротивъ, мнніе, защищаемое оппонентомъ, не можетъ имть для себя основаній. Въ Библіи нельзя указать ни одного мста, которое несомннно подтверждало-бы мысль о различіи тлесной природы Лдама и позднйшаго человчества. Исключеніемъ могло-бы быть только извстное мсто въ посланіи къ Римлянамъ (8, 19—22), но и это мсто можетъ быть различно истолковано. Въ пользу мннія, что супружескія отношенія прародителей начались еще до грхопаденія, прямо говоритъ данная имъ заповдь Господа: ‘раститеся и множитеся’, которую нельзя истолковать иначе, какъ въ томъ смысл, что ею былъ заповданъ супружескій союзъ. Мысль, что изъ области фактовъ, превышающихъ нашъ естественный порядокъ вещей, нтъ ни возможности, ни нужды устранять элементъ чудеснаго, конечно, справедлива, и магистрантъ нисколько не думаетъ ее оспаривать, но, вдь, нельзя-же совсмъ закрывать глаза на то, что говоритъ намъ паука. Если есть люди, въ глазахъ которыхъ данныя геологіи и палеонтологіи не имютъ ни малйшей цны, то для другихъ людей они — все, и апологетъ не выполнилъ-бы своей задачи, если-бы захотлъ игнорировать точку зрнія этихъ людей. Что касается принципіальнаго вопроса объ отношеніи раціональнаго знанія и вры, то эти два способа познанія, конечно, не исключаютъ другъ друга, но различіе между ними устанавливается всюду и между прочимъ также въ православной богословской наук. Библейское ученіе объ образ Божіемъ магистрантъ выясняетъ на 45—54 страницахъ своей книги. Наконецъ, мысль, что между естествоиспытателями много врующихъ, едва-ли можетъ найти для себя подтвержденіе.
Вторымъ оппонентомъ былъ экстраординарный профессоръ догматическаго богословія А. Д. Бляевъ. Прежде чмъ начать свои возраженія, оппонентъ заявилъ, что онъ считаетъ своимъ долгомъ защитить диссертацію магистранта отъ обвиненія въ компилятивности. Магистрантъ работалъ въ такой области, въ которой онъ не могъ быть вполн самостоятельнымъ и гд компилятивность не можетъ быть поставлена ему въ упрекъ. Когда, наприм., историкъ изучаетъ источники какого-нибудь вопроса, группируетъ факты и длаетъ изъ нихъ соотвтствующіе выводы, ему не трудно быть самостоятельнымъ: изслдуемый имъ матеріалъ открытъ для всхъ и работа надъ нимъ сравнительно не сложна. Въ совершенно иномъ положеніи находится богословъ, когда онъ разсматриваетъ естественно-научные факты и гипотезы. Въ громадномъ большинств случаевъ онъ здсь не иметъ возможности ни предпринять собственныхъ изслдованій, ни проврить результаты чужихъ. Изучаемый имъ матеріалъ для него недоступенъ, и ему по необходимости приходится пользоваться тмъ, что сдлано другими. Историкъ можетъ быть спеціалистомъ только въ своей области и этого ему бываетъ обыкновенно совершенно достаточно для его задачи. Напротивъ, магистранту, чтобы быть вполн самостоятельнымъ въ избранномъ имъ вопрос, нужно было-бы знать до 10 естественныхъ наукъ, т. е. имть такія знанія, какими не обладаютъ и выдающіеся ученые. Мало того, самостоятельность ему была-бы, если угодно, скоре вредна, чмъ полезна. Магистрантъ — начинающій ученый и притомъ богословъ, поэтому его имя не можетъ быть авторитетнымъ для естествоиспытателей и особенно для дарвинистовъ. Если-бы онъ далъ въ своей книг результаты своихъ собственныхъ изысканій, его противники не придали-бы имъ никакого значенія. Совершенно иное впечатлніе произведетъ онъ, опровергая дарвинизмъ на основаніи изслдованій извстныхъ ученыхъ: этимъ ученымъ всякій поврить. Но не считая возможнымъ ставить магистранту въ вину несамостоятельность, оппонентъ находитъ у него другой недостатокъ,— его странное отношеніе къ нкоторымъ изъ разсматриваемыхъ имъ писателей. Такъ, прежде всего непонятно его отношеніе къ Ленорману: магистрантъ приписываетъ этому историку такіе взгляды, которые ему совершенно чужды. Наприм., на стр. 23 и слд. онъ нападаетъ на Ленормана за то, что тотъ будто-бы признаетъ вполн истиннымъ въ книг Бытія только догматическое, а не историческое содержаніе. Ничего подобнаго Ленорманъ не говоритъ. Онъ говоритъ совершенно обратное, замчая въ начал своей книги, что по здравой критик библейское повствованіе ‘должно быть введеніемъ во всю всеобщую исторію, такъ-какъ даже разсматриваемое съ чисто человческой точки зрнія, оно заключаетъ въ себ самое древнее преданіе о первыхъ дняхъ человчества,— единственное преданіе, которое не было искажено введеніемъ фантастическихъ миовъ’ (Lenormant, Histoire ancienne, 9-me dit., t. I, Paris 1881, p. 3. Сравн. слд.). Дале, на 85 стр. магистрантъ пишетъ, что по мннію Ленормана названія Тигра и Евфрата были перенесены библейснимъ повствователемъ на памирскія рки изъ той страны, въ которой онъ жилъ, изъ Месопотаміи. Между тмъ, Ленорманъ утверждаетъ нчто совершенно иное. Онъ говоритъ, что названія Тигръ и Евфратъ были перенесены въ Месопотамію съ Памира тамошними обитателями посл разселенія народовъ, такъ-какъ первобытные Тигръ и Евфратъ, повидимому, существовали среди ркъ, выходящихъ съ памирскаго плато (Ibid., р. 102—103). Подобныя-же, хотя мене важныя, недоразумнія встрчаются на стр. 2—3 и 93 слд. Но всего боле удивительно то, что магистрантъ полемизируетъ съ Ленорманомъ такъ, какъ-будто этотъ историкъ въ вопрос о происхожденіи и первобытномъ состояніи человка близокъ къ взглядамъ дарвинизма. На самомъ дл Ленорманъ не только чуждъ дарвинистическихъ взглядовъ, но могъ-бы быть лучшимъ союзникомъ магистранта въ критик эволюціонной гипотезы. Онъ признаетъ у человка геологическихъ временъ и особенно четвертичной эпохи такіе духовные качества и инстинкты, которые составляютъ полный контрастъ съ жизнью дикаря, и видитъ неизмримую пропасть между нимъ и животнымъ. ‘Напрасно, говоритъ онъ на стр. 213 перваго тома,— искали въ пластахъ земли обезьяноподобнаго человка, этой химеры, взлелянной извстными умами, которые были настолько ослплены причудливой и извращенной гордостью, что скоре предпочитали имть своимъ предкомъ гориллу или лемура, чмъ принять догматъ о первородномъ грх. Такого человка не нашли и не найдутъ никогда’. Эти мудрыя слова магистранту нужно было-бы золотыми буквами напечатать въ своемъ сочиненіи, а между тмъ онъ полемизируетъ съ Ленорманомъ.. Чмъ объяснить такое отношеніе магистранта къ Ленорману? Такъ-какъ нтъ ни малйшихъ основаній сомнваться въ томъ, что онъ читалъ этого историка, то остается лишь одно объясненіе: магистрантъ читалъ Ленормана, будучи заране предубжденъ противъ него подъ вліяніемъ какихъ-нибудь враждебныхъ этому писателю католическихъ критиковъ. Дале, къ Фогту магистрантъ относится слишкомъ пренебрежительно. Разбирая его ‘Чтенія о человк’, онъ ограничиваетъ всю свою критику этого писателя нсколькими нападками на его будто-бы запальчивый и вызывающій тонъ (204 стр.). Между тмъ, съ Фогтомъ нужно серьезнй считаться: это — боле опасный противникъ, чмъ думаетъ магистрантъ, и въ нкоторыхъ случаяхъ съ нимъ трудне справиться, чмъ съ Дарвиномъ. Отношеніе къ Спенсеру также немножко поверхностное. Магистрантъ представляетъ Спенсера не знающимъ этнографіи, на самомъ дл о немъ этого нельзя сказать. Вс свои мннія о генезис и развитіи религій Спенсеръ обосновываетъ этнографическими фактами, ссылаясь на писателей и путешественниковъ. Подвергая критик т научные пріемы, путемъ которыхъ Спенсеръ устанавливаетъ генезисъ религій, магистрантъ въ то-же время въ принцип соглашается съ его теоріей. Между тмъ, именно въ принцип съ нею нельзя согласиться: Спенсеръ разсматриваетъ идолатрію въ качеств особой формы религіи, но эт-а точка зрнія не выдерживаетъ критики и разрушаетъ собой всю его теорію. Однимъ изъ недостатковъ диссертаціи служитъ то, что магистрантъ удляетъ больше вниманія, чмъ слдуетъ, второстепеннымъ дарвинистамъ. На ряду съ Дарвиномъ, Геккелемъ, Фогтомъ, Ляйелемъ, Уолласомъ, онъ, наприм., подвергаетъ критик мало извстныхъ и мало важныхъ Нодена и Снолля. Кому будетъ интересна полемика съ ними? Напротивъ, главныхъ дарвинистовъ магистрантъ немножко стушевываетъ. Излагая ихъ ученіе, онъ почти не приводитъ ихъ подлинныхъ словъ, между тмъ, его критика была-бы гораздо убдительне, если-бы въ существенныхъ пунктахъ онъ могъ опереться на ихъ собственныя выраженія. Подвергая критик иностранныхъ представителей дарвинизма, магистрантъ почему-то совсмъ не касается русскихъ дарвинистовъ, имена которыхъ для русскаго читателя боле важны, чмъ имена многихъ другихъ. Разбирая дарвинистовъ, онъ не указываетъ ихъ противорчій и не эксплуатируетъ этихъ противорчій въ своихъ критическихъ цляхъ. Будучи въ общемъ хорошо знакомъ съ иностранной (особенно французской) антидарвинистической литературой, магистрантъ въ то-же время не пользуется такими капитальными трудами, какъ труды Виганда и Миварта. Точно также онъ почти игнорируетъ пашу русскую апологетическую литературу по его вопросу. Онъ, наприм., совсмъ не упоминаетъ о трудахъ Л. . Гусева, а между тмъ свои свднія о взглядахъ Уоллэса на происхожденіе человка (215 стр.) онъ, вроятно, почерпнулъ изъ его-же книги ‘Натуралистъ Уоллэсъ и его русскіе переводчики’. Дале, оппонентъ отмтилъ въ диссертаціи нкоторые методологическіе недостатки. Магистрантъ не сосредоточиваетъ ни своего изложенія, ни своей критики, такъ-что читатель принужденъ знакомиться съ эволюціонными гипотезами и съ собственными взглядами автора по частямъ и отрывочно. Гипотеза полизоизма, разбираемая магистрантомъ во второй части сочиненія, должна была-бы быть изложена въ первой. Разсматривая эволюціонныя ученія, магистрантъ прерываетъ свой разборъ изложеніемъ ихъ разнообразныхъ поправокъ. Все это ослабляетъ вниманіе читателя и вредитъ цльности впечатлнія. Вторую часть своей книги магистрантъ начинаетъ этической оцнкой дарвинизма и посвящаетъ цлую главу разсужденіямъ о безотрадности этой гипотезы. Но какую же научную цнность имютъ подобныя разсужденія? Они могутъ дйствовать только на чувство, а не на мысль, ими можно растрогать, но нельзя убдить. Каждый эволюціонистъ можетъ возразить магистранту: ‘Пусть дарвинизмъ съ этической точки зрнія безотраденъ,— но что-же длать, если онъ неопровержимъ? Когда волкъ терзаетъ ягненка, это — безотрадное зрлище, но это зрлище — фактъ, котораго мы измнить не можемъ. Точно такъ-же нельзя измнить и тхъ роковыхъ естественныхъ законовъ, которыми обусловлено возникновеніе видовъ и происхожденіе человка: какъ-бы ни противорчили эти законы нашему чувству и нашимъ моральнымъ запросамъ, они тмъ не мене остаются дйствительнымъ фактомъ’. Оппонентъ этимъ, конечно, вовсе не хочетъ сказать, что этическая критика дарвинизма была совершенно безполезной для цлей магистранта, но онъ находитъ, что магистрантъ долженъ былъ дать ей мсто не въ начал критическаго отдла своей книги, а въ конц его, подобно тому, наприм., какъ ораторы помщаютъ патетическую часть въ конц своихъ рчей, посл логическихъ доводовъ. Въ нкоторыхъ мстахъ у магистранта встрчаются противорчія, неточности, недомолвки и опущенія. Таковы, наприм., на стран. 129 и 111, 68 и 272, 153 и 375 и др. Мнніе о незначительной древности свайныхъ построекъ, защищаемое магистрантомъ на 456 стр., обосновывается имъ слишкомъ слабо. Открытіе хорошо сохранившихся мамонтовъ (стр. 464 и слд.) не можетъ служить опроверженіемъ ихъ древности. Замчаніе магистранта на стр. 516 объ авторахъ классификаціи языковъ на три группы: радикальные, агглютинативные и флексическіе, несправедливо, такъ-какъ эта классификація принадлежитъ Вильгельму Гумбольдту. Наконецъ, нельзя не пожалть, что магистрантъ не далъ объясненія нкоторыхъ спеціальныхъ естественно-научныхъ терминовъ, которые безъ этого для большинства его читателей останутся непонятными. Въ заключеніе оппонентъ заявилъ, что вс отмченные имъ недостатки книги совершенно извинительны въ такомъ обширномъ и сложномъ труд и нисколько не умаляютъ тхъ достоинствъ диссертаціи, которыя были указаны имъ въ его оффиціальномъ отзыв о ней. Оппонентъ окончилъ пожеланіемъ, чтобы магистрантъ и впредь продолжалъ работать въ области избраннаго имъ вопроса, и выразилъ надежду, что его намреніе выпустить второе изданіе своей книги скоро осуществится.
Соглашаясь съ нкоторыми доводами А. Д. Бляева, магистрантъ прежде всего сдлалъ нсколько дополненій къ его замчаніямъ по вопросу о самостоятельности диссертаціи. Вполн раздляя мысль, что въ такомъ обширномъ и трудномъ вопрос, какъ вопросъ о происхожденіи человка, работать безъ помощи другихъ невозможно, и указавъ на то, что такъ пишутъ въ этой области всюду,— не только у насъ, но и на запад, магистрантъ замтилъ, что онъ тмъ не мене вовсе не былъ простымъ собирателемъ чужихъ фактовъ и мнній. Тамъ, гд было возможно, онъ самъ проврялъ приводимыя имъ заключенія ученыхъ. Занимаясь въ музеяхъ Московскаго университета, онъ имлъ возможность непосредственно познакомиться съ нкоторыми изъ тхъ антропологическихъ, зоологическихъ и этнографическихъ открытій, на которыя опираются дарвинисты и ихъ противники. На ряду съ принятыми имъ чужими мнніями, у него есть и свои собственные взгляды, которые еще не были никмъ высказаны, какова, наприм., его гипотеза о времени происхожденія человка въ конц ледниковой эпохи.
Обращаясь къ вопросу о взглядахъ Ленормана, магистрантъ замтилъ, что этотъ историкъ произвелъ на него нсколько иное впечатлніе, чмъ на оппонента. Правда, Ленорманъ признаетъ твореніе человка и высоко цнитъ общее историческое значеніе Библіи, но въ подробностяхъ онъ чуждъ нашихъ взглядовъ. Въ своемъ толкованіи Библейскихъ повствованій онъ иногда даетъ слишкомъ много мста символическому элементу. На ряду съ приведенными оппонентомъ мстами можно указать въ его книг другія, изъ которыхъ видно, что онъ ограничиваетъ историческое, этнографическое и географическое значеніе библейскихъ датъ и относится къ выводамъ дарвинизма боле снисходительно, чмъ слдуетъ (Сравн., наприм., стр. 41 и 91). Съ Фогтомъ магистрантъ не считалъ нужнымъ особенно считаться потому, что этотъ писатель компетентенъ какъ зоологъ, но не какъ антропологъ. Этнографическія свднія Спенсера также едва-ли заслуживаютъ особеннаго вниманія. Правда, онъ въ подтвержденіе своихъ мнній о развитіи религій ссылаются на этнографическій матеріалъ, но въ его ссылкахъ есть противорчія. Разсматривать второстепенныхъ дарвинистовъ магистрантъ счелъ нужнымъ потому, что они далеко не лишены значенія и извстности. Взгляды Нодена, наприм., разбиралъ Катрфажъ, о Снелл писали въ нашихъ русскихъ журналахъ. Виганда и Миварта магистрантъ не цитируетъ, но онъ знаетъ ихъ сочиненія и воспользовался нкоторыми ихъ мыслями. Говоря объ Уоллэс, онъ не ссылается на Гусева потому, что въ данномъ случа онъ почерпнулъ свои свднія не у него, а у проф. Вагнера. По поводу упрека въ разбросанности изложенія и критики магистрантъ замтилъ, что эта разбросанность вытекала изъ свойствъ самой его задачи. Разбирая сочиненіе Дарвина ‘О происхожденіи человка’ въ различныхъ мстахъ и въ связи съ различными проблемами, онъ длалъ такъ потому, что ему нужно было разбирать не книгу, а ея мысли. Что касается замчаній оппонента объ этической критик дарвинизма, то въ конц концовъ трудно ршитъ, что боле убждаетъ людей,— научные-ли аргументы, или нравственная цнность доктрины. Если для послдовательныхъ дарвинистовъ безотрадность эволюціонной гипотезы не можетъ быть убдительнымъ доказательствомъ ея ложности, то не нужно забывать другую категорію людей, для которыхъ именно этотъ этическій мотивъ будетъ имть ршающее значеніе. Магистрантъ не счелъ нужнымъ особенно подробно опровергать мнніе о древности свайныхъ построекъ и отстаивать противоположную точку зрнія потому, что этого мннія въ настоящее время уже никто не раздляетъ. Если сохраненіе мамонтовъ не опровергаетъ мннія о ихъ древности, то его опровергаютъ остатки пищи, находимые въ зубахъ мамонтовъ: эти остатки показываютъ, что мамонтъ питался тми-же растеніями, какія можно встртить и въ настоящее время. Наконецъ, магистрантъ но счелъ нужнымъ давать объясненіе естественнонаучныхъ терминовъ потому, что это составляетъ задачу учебниковъ, къ которымъ и должны обратиться затрудняющіеся ими читатели.
Диспутъ, продолжавшійся почти три часа, закончился пніемъ праздничнаго Задостойника: ‘Радуйся, Царице‘.
Несмотря на то, что къ 6 Іюня значительная часть студентовъ уже разъхалась, диспутъ привлекъ довольно многочисленную публику, которая проводила магистранта обычными знаками сочувствія.