М. Н. Катков: биографическая справка, Катков Михаил Никифорович, Год: 2000
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Оригинал здесь — http://www.rulex.ru/01110724.htm
Катков, Михаил Никифорович — известный русский публицист. Родился в Москве в 1818 г. от отца, мелкого чиновника, и матери грузинского происхождения. Окончил курс в Московском университете, по словесному отделению. В университете увлекался философией и примкнул к кружку Станкевича, ближе всего сошелся с Белинским и Бакуниным. Был деятельным сотрудником ‘Московского Наблюдателя’, когда его редактировал Белинский, и в одно время с последним начал сотрудничать и в ‘Отечественных Записках’ Краевского. Писал он преимущественно библиографические заметки, переводил Гейне, Гофмана, Шекспира. В ‘Отечественных Записках’ обратили на себя внимание его статьи: ‘О русских народных песнях’, ‘Об истории древней русской словесности Максимовича’, о ‘Сочинениях графини Сарры Толстой’, написанные в приподнятом национальном духе, с оттенком мистического настроения. Белинский так увлекся ими, что усмотрел в авторе ‘великую надежду науки и русской литературы’. В конце 1840 г. Катков уехал в Берлин, где в течение двух семестров слушал лекции Шеллинга. По возвращении из-за границы он старался поступить на государственную службу. ‘Максимум моей амбиции, — пишет он Краевскому, — попасть к какому-нибудь тузу или тузику в особые поручения’. В это время он порывает все свои литературные связи. Изменяется также и взгляд Белинского на него. Попечитель Московского учебного округа, граф Строганов, обративший внимание на Каткова, как на очень способного студента, доставляет ему уроки в разных аристократических семействах. В 1845 г. он защищает диссертацию об ‘Элементах и формах славяно-русского языка’ и назначается адъюнктом по кафедре философии. Как профессор, Катков, по свидетельству друга своего Н.А. Любимова , даром слова не обладал и не мог увлекать слушателей. Когда, в 1850 г., преподавание философии было возложено на профессора богословия, Катков сделался редактором ‘Московских Ведомостей’ и чиновником особых поручений при министерстве народного просвещения. В 1852 г. в ‘Пропилеях’ — сборнике, издававшемся Леонтьевым, с которым Катков близко сошелся еще в 1847 г., — появилось философское сочинение Каткова: ‘Очерки древнего периода греческой философии’. В 1856 г. Каткову удалось, при поддержке товарища министра народного просвещения, князя П.А. Вяземского, получить разрешение на издание ‘Русского Вестника’. Сначала он не принимал участия в том отделе журнала, который был посвящен специально обсуждению политических вопросов, т. е. в ‘Современной Летописи’. Наступившая эра коренных государственных реформ возбуждает в нем, однако, интерес к политике. Он начинает заниматься английским государственным строем, изучает Блэкстона и Гнейста, совершает поездку в Англию, чтобы лично присмотреться к английским порядкам, высказывается против революционных и социалистических увлечений, является горячим поборником английских государственных учреждений, мечтает о создании русской джентри, увлекается институтом английских мировых судей и выступает решительным защитником свободы слова, суда присяжных, местного самоуправления. Во всех случаях столкновения с цензурой Катков обращался к высшим властям с обстоятельно изложенными записками, в которых излагал свои взгляды на текущие государственные и общественные вопросы. Благодаря связям, которые он имел в высших правительственных сферах, записки эти достигали цели. Через графа Строганова он заручился расположением графа Блудова , и таким образом даже гнев некоторых министров оказывался по отношению к нему бессильным. В 1863 г. он стал, вместе с Леонтьевым, редактором ‘Московских Ведомостей’. Когда, в январе того же года, в Польше началось восстание, Катков отнесся к нему довольно равнодушно. Только по мере того, как с разных сторон посыпались всеподданнейшие адреса и разгоралась дипломатическая переписка, Катков стал помещать в своей газете страстные статьи, с одной стороны, апеллируя к патриотическим чувствам русского народа, с другой — требуя ‘не подавления польской народности, а призвания ее к новой, общей с Россией политической жизни’. Таково было настроение Каткова до назначения Муравьева генерал-губернатором в Вильне. Независимо от строгих репрессивных мер, правительство решило опираться не на шляхту, а на польское крестьянство. В этих видах задумана была крестьянская реформа 1864 г. Первый в печати указал на необходимость такой реформы И.С. Аксаков, Катков восстал против нее, доказывая, что она неосуществима. В этом смысле он высказывался еще осенью 1863 г., а 19 февраля следующего года реформа уже осуществлялась. Сочувствие, которое встретили статьи Каткова по польскому вопросу в некоторой части русского общества, внушило ему высокое мнение о публицистической его роли. Он провозглашал, в начале 1866 г., что ‘истинный корень мятежа не в Париже, Варшаве или Вильне, а в Петербурге’, в деятельности тех лиц, ‘которые не протестуют против сильных влияний, способствующих злу’. Отказ Каткова напечатать первое предостережение, данное ‘Московским Ведомостям’, повлек за собой второе, а на следующий день — третье предостережение, с приостановкой газеты на два месяца. Вслед затем ему удалось испросить Высочайшую аудиенцию, и он получил возможность возобновить свою деятельность, значительно, однако, умерив тон своих статей. В 1870 г. он снова получает предостережение, но уже не отказывается, как в 1866 г., принять его, а сознается в своей ошибке и затем, до начала 80-х годов, не помещает в своей газете статей, которые могли бы вызвать неудовольствие высших административных сфер. Окончательный поворот в его политическом настроении, однако, произошел лишь в самом начале 70-х годов. До тех пор он усматривал все зло в польской или заграничной интриге, которая, будто бы, свила себе гнездо и в административных сферах, теперь он восстает против русской интеллигенции вообще и ‘чиновничьей’ в особенности. ‘Как только заговорит и начнет действовать наша интеллигенция, мы падаем’, — восклицает он, самым решительным образом осуждая и суд, и печать. После предоставления чрезвычайных полномочий графу Лорис-Меликову, Катков приветствовал ‘новых людей, вошедших в государственное дело’ (хотя в это время состоялось увольнение министра народного просвещения, графа Толстого, которого всегда высоко ставили ‘Московские Ведомости’), а на пушкинском празднике (июнь 1880 г.) произнес речь, в которой заявил, что ‘минутное сближение… поведет к замирению’, и что ‘на русской почве люди, так же искренно желающие добра, как искренно сошлись все на празднике Пушкина, могут сталкиваться и враждовать между собой в общем деле только по недоразумению’. Речь Каткова не встретила сочувствия присутствующих, Тургенев отвернулся от протянутого к нему Катковым бокала. Виновниками катастрофы 1 марта 1881 г. Катков признал поляков и интеллигенцию. После манифеста 29 апреля Катков начал доказывать, что ‘еще несколько месяцев, быть может, недель прежнего режима — и крушение было бы неизбежно’. С этого момента он с неслыханной резкостью начинает нападать на суды и на земские учреждения. Будучи в начале 80-х годов горячим сторонником Бисмарка, которого он называл ‘более русским, чем наша дипломатия, не имеющая под собой национальной почвы’, он в 1886 г. восстает против той же дипломатии за то, что она не желает ссориться с Германией, и говорит о ‘статьях, узурпаторски названных правительственными сообщениями’. Он нападал на финансовое ведомство (Н.Х. Бунге ), обвиняя его в том, что оно состоит из антиправительственных деятелей. То же обвинение возводится им и на министерство юстиции, когда представитель его (Д.Н. Набоков ) в публичной речи счел долгом опровергнуть нарекания на судебное ведомство (1885). Нападал Катков и на правительствующий Сенат, ‘чувствующий особую нежность ко всяким прерогативам земского самоуправства’, и на государственный совет, усматривая в критическом отношении его к законопроектам доктринерство и обструкционизм и упрекая его за ‘игру в парламент’, т. е. за деление на большинство и меньшинство. Резкость тона вызвала неудовольствие против Каткова со стороны административных сфер, подвергавшихся его нападкам: Катков приезжал в Петербург, чтобы представить объяснения. Вскоре после возвращения в Москву он умер, 20 июля 1887 г. — Из сказанного выше видно, что Катков постоянно изменял свои мнения. На протяжении с лишком 30-летней своей публицистической деятельности он из умеренного либерала превратился в крайнего консерватора, но и тут последовательности у него не наблюдается. Так, например, в 60-х годах он не может нахвалиться гимназическим уставом 1864 г., называет его ‘огромной по своим размерам реформой’, ‘Одним из плодотворнейших дел царствования’, ‘Его славой’. В 1865 г. Катков уже находит, что этот устав ‘неудовлетворителен в подробностях своей программы’. Когда министром народного просвещения становится граф Толстой (1866), Катков пишет, что ‘все дело реформы висит как бы на волоске’, а в 1868 г., ко времени основания им лицея Цесаревича Николая , он уже в самых резких выражениях осуждает гимназический устав 1864 г., является затем главным сторонником гимназической реформы, и после ее осуществления (1871) — наиболее прямолинейным защитником новых порядков. До конца 70-х годов он решительно высказывается за свободу торговли, за восстановление ценности нашей денежной единицы, путем сокращения количества кредитных билетов, находящихся в народном обращении. С начала 80-х годов он выступает ярым протекционистом и сторонником безграничного выпуска бумажных денег. Во время польского восстания он утверждает, что сближение с Францией ‘может нас только ронять и ослаблять’. После посещения императором Александром II парижской выставки в 1867 г. он находит, что ‘нет на земном шаре ни одного пункта… где бы Россия и Франция не могли оказывать друг другу содействия’. Вслед затем он является горячим сторонником трех-императорского союза и прямо заявляет, после франко-прусской войны, что ‘усиление Германии нисколько для нас не опасно’. Даже в 1875 г., когда только благодаря личному вмешательству императора Александра II был предотвращен новый погром Франции, Катков отозвался обо всем этом инциденте как об ‘английской интриге’, направленной к тому, чтобы ‘подорвать доверие между тремя императорами’. После берлинского конгресса он высказывается против Германии и придерживается этой точки зрения до 1882 г., когда становится вновь сторонником князя Бисмарка. Четыре года спустя Катков выставляет Бисмарка злейшим врагом России и видит все спасение в союзе с Францией. При такой изменчивости взглядов Каткова нельзя искать их источника в науке или историческом и государственном опыте. Если бы советы Каткова были всегда принимаемы во внимание, невозможно было бы спокойное и правильное течение государственной жизни, постоянно приходилось бы заменять установленное новым, противоположным. Влияние его, достигавшее особой силы в периоды совпадения тех или других его мнений с намерениями и видами правительства, объясняется в значительной степени стилистическим его талантом, а также свободой, с которой он, в противоположность представителям других мнений, мог иногда высказывать свои взгляды. ‘Полное собрание передовых статей Московских Ведомостей’ Каткова издано вдовой его в 25 томах. Трудов, посвященных оценке деятельности Каткова, немного. Главные из них: Любимов, ‘М.Н. Катков’ (по личным воспоминаниям, Санкт-Петербург, 1889), Неведенский, ‘Катков и его время’ (Санкт-Петербург, 1891, допущен к обращению только в 1910 г.). См. также Общественную хронику в No 9 ‘Вестника Европы’ за 1887 г. Р. Сементковский.
Оригинал здесь — http://www.hrono.ru/biograf/katkov.html
Катков Михаил Никифорович (1818, Москва — 1887, с. Знаменское Моск. губ.) — журналист. Род. в семье мелкого канцелярского чиновника, детство и юность прошли в бедности. Катков учился в Преображенском сиротском уч-ще 1-й Моск. гимназии и в частном пансионе. В 1834 — 1838 Катков столь успешно занимался на словесном отделении Моск. ун-та, что слушать его ответы приходили студенты, а курс он окончил кандидатом с отличием. Катков вошел в кружки Н.В. Станкевича и В. Г. Белинского, был знаком с А.И. Герценом, близко сошелся с М.А. Бакуниным, печатался в журн. ‘Отечественные записки’ и ‘Московский наблюдатель’. Живя уроками и не вылезая из долгов, Катков в 1839 поступил в Берлинский ун-т, где слушал лекции Шеллинга. В 1842 Катков вернулся в Россию, но совершенно разошелся с былыми товарищами, что Белинский предвидел, сообщая о Каткове: ‘В нем бездна самолюбия и эгоизма… Этот человек как-то не вошел в наш круг, а пристал к нему’. В 1845 Катков защитил диссертацию ‘Об элементах и формах славяно-русского языка’ и стал адъюнктом на кафедре философии, занимаясь до 1850 исключительно наукой. В 1850 вышло распоряжение, по к-рому философию могли преподавать только профессора богословия. В 1850 — 1855 Катков заведовал редакцией газ. ‘Московские ведомости’. В 1856 Катков стал издателем-редактором умеренно-либерального журн. ‘Русский вестник’, где он выступал в защиту конституционно-монархических принципов гос. устройства, безусловно поддерживая готовящиеся правительством реформы. Катков считал правильным освобождение крестьян с землей за выкуп для создания ‘надежного класса’ средних землевладельцев, считал необходимым введение местного самоуправления. Благодаря умелому подбору сотрудников и хорошей постановке беллетристического отдела журн. стад пользоваться большим успехом. Катков — либерал-западник и англоман — выступил против Н.Г. Чернышевского и А.И. Герцена с их надеждами на рев. развитие событий. В 1863 Катков возглавил ‘Московские ведомости’. В это же время началось восстание в Польше. Катков заявил, что держать Польшу ‘вооруженной рукой’ — историческая необходимость. Для сохранения единства империи Катков считал допустимыми любые средства. Находясь вне правительства, но будучи влиятельным публицистом, пользующимся поддержкой большей части росс. общества, Катков побуждал власти к решительным действиям. Герцен писал о Каткове: ‘Либеральный публицист… бросил за борт либерализм, конституционализм, поклонение Европе… внезапно почувствовав себя неистовым патриотом’. В 1866, не оставляя газ., Катков стал чиновником особых поручений при министре народного просвещения. Чем ощутимее была рев. атмосфера, тем все более ‘правым’ становился Катков. Он много писал об экономических проблемах, пропагандируя усиленное промышленное развитие, полагая, что таким образом Россия сможет укрепить военную мощь, утвердиться на мировом рынке и сохранить целостность империи. Но это не значило, по мнению Каткова, что страна перестанет быть аграрной, а дворянство не останется опорой престолу. Большую роль Катков отводил образованию, полагая, что правильная воспитательная система сможет противодействовать развивающемуся ‘нигилизму’. После убийства Александра II Катков стал сторонником жесткого курса Александра III, сблизившись с К.П. Победоносцевым. ‘Не парламентаризму ли должны мы завидовать, этой пошлой доктрине, везде потерявшей кредит, которая может быть годна только как средство постепенного ослабления власти и перемещения ее из рук в другие’, — писал Катков, центральной идеей публицистики к-рого стало обоснование самодержавия как власти, единственно возможной в России. Ненависть Каткова к новым пореформенным порядкам и учреждениям (судам, земству и т.д.) была тем сильнее, чем больше когда-то он сам за них ратовал. Катков умер в своей великолепной усадьбе. Его смерть была воспринята как гос. событие и в церквах всей России служили панихиды по усопшему.
Использованы материалы кн.: Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.
Литература:
Твардовская В.А. Идеология пореформенного самодержавия.(М.Н.Катков и его издания). М., 1978,
Попов А.А. М.Н.Катков: К вопросу о его социально-политических взглядах // Социально-политический журнал. 1992. N 9.
Оригинал здесь — http://www.krugosvet.ru/articles/75/1007531/1007531a1.htm
КАТКОВ, МИХАИЛ НИКИФОРОВИЧ (1818-1887), русский общественный деятель, консервативный мыслитель. Родился в Москве 1 (13) февраля 1818 в семье чиновника. Окончил с отличием словесное отделение философского факультета Московского университета (1838). В студенческие годы был участником кружка Н.В.Станкевича, пережил увлечение гегельянством. К эстетике Гегеля он обращается в своих первых литературно-критических публикациях (например, в предисловии и комментариях к собственному переводу работы Г.Ретшера О философской критике художественных произведений, 1838). В 1839 Катков переезжает в Петербург и сотрудничает в ‘Отечественных записках’. В его статьях этого периода заметно влияние гегелевской эстетики (в частности, в наиболее значительной из них: Сочинения в стихах и прозе графини С.Ф.Толстой, 1840). В 1840 Катков отправляется в Европу с целью завершения образования. В течение полутора лет слушал лекции в Берлинском университете и, по собственному признанию, испытал влияние ‘философии откровения’ Шеллинга, с которым был знаком лично. В 1842 в ‘Отечественных записках’ была опубликована статья Каткова Первая лекция Шеллинга в Берлине. В письмах из Германии брату он формулирует свое философское кредо: ‘Венец философии и всякого развития, начало и конец Вселенной есть личность, абсолютная субъективность…’. Первоначально Катков критически отнесся к славянофильским настроениям в русской публицистике (упрекал, например, С.П.Шевырева в ‘русопятстве’). Однако после возвращения в Россию происходит его сближение со славянофильским лагерем и в первую очередь с А.С.Хомяковым (определенную роль в этом сыграло то, что оба были увлечены идеями позднего Шеллинга).
В 1845 Катков защитил магистерскую диссертацию ‘Об элементах и формах славяно-русского языка’. В 1845-1849 работал на кафедре философии Московского университета, читал лекции по философии. С 1851 — редактор университетской газеты ‘Московские ведомости’. В 1851 и 1853 опубликовал Очерки древнейшего периода греческой философии, задуманные в качестве докторской диссертации. В Очерках… стремился представить раннюю греческую мысль целостной системой, содержащей в себе ‘возможность всего будущего обособления и разнообразия’. Позднее об историко-философском опыте Каткова резко критически отозвался С.Н.Трубецкой и более сдержанно — В.С.Соловьев. В 1856 Катков стал редактором ‘Русского вестника’. Приняв участие в спорах о ‘пушкинском’ и ‘гоголевском’ направлении в русской литературе, Катков (в программной статье ‘Пушкин’, 1856) настаивал на познавательной функции искусства (‘поэзия… есть познающая мысль’) и характеризовал Пушкина как ‘поэта мгновения’.
В 1859 Катков посетил Англию. В этой стране он видел наилучший в Европе образец сочетания консервативных и прогрессистских элементов, считал английское право классическим институтом, который необходимо изучать наряду с правом римским и применять в российской общественной жизни. В своей консервативно-либеральной публицистике Катков, отстаивая принцип ‘постепенности’ любых преобразований, выступал за отмену крепостного права, за судебную реформу и гласность. После польского восстания (1863) консервативно-охранительные элементы его позиции усиливаются. В 1870-1880-е годы Катков — последовательный противник и критик не только российского радикализма (особенно после убийства Александра II в 1881), но и любых проявлений либерализма в общественной и политической жизни.
Умер Катков в селе Знаменское Подольского уезда Московской губернии 20 июля (1 августа) 1887.
Оригинал здесь — http://bse.sci-lib.com/article059942.html
Катков Михаил Никифорович [1(13).11.1818, Москва, — 20.7(1.8).1887, с. Знаменское, ныне Ленинского района Московской области], русский журналист и публицист. Родился в семье мелкого чиновника. Окончил Московский университет (1838), слушал лекции в Берлинском университете (1840-41). В 30-е гг. примыкал к кружку Н. В. Станкевича, был близок с В. Г. Белинским, А. И. Герценом, М. А. Бакуниным. Сотрудничал в ‘Московском наблюдателе’ (1838-39) и ‘Отечественных записках’ (1839-41). В начале 40-х гг. порвал старые литературные связи. К. эволюционировал от либерализма 40-50-х гг., когда он увлекался английским политическим строем, к открытой реакционности начала 60-х гг. В 1850-55, 1863-87 редактировал газету ‘Московские ведомости’, в 1856-87 издавал журнал ‘Русский вестник’. Выдвинулся в число влиятельных публицистов. С 1863, после восстания в Польше, перешёл в лагерь дворянской реакции, к национализму и шовинизму, клеветал на демократическое движение и передовую литературу. А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский, М. Е. Салтыков-Щедрин вели борьбу против К., который был закулисным вдохновителем реакционной политики правительства Александра III.
Лит.: Ленин В. И., Карьера, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 22, Герцен А. И., Соч., т. 17, 18, 19 (см. Указатель имён), т. 20, с. 413-17, Чернышевский Н. Г., Полемические красоты, ч. 1, Полн. соб. соч., т. 7, М., 1950, Феоктистов Е. М., За кулисами политики и литературы, Л., 1929, Зайончковский П. А., Российское самодержавие в конце XIX столетия (политическая реакция 80-х — начала 90-х годов), М., 1970, с. 66-74, История русской литературы XIX века. Библиографический указатель, М.-Л., 1962.
Б. И. Есин.