Люди. Книги. Автографы, Чарушников Андрей Иванович, Год: 1988 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Андрей Иванович Чарушников (1912 — 1993)

Люди. Книги. Автографы.

Сообщение Андрея Ивановича Чарушникова на заседании городской секции библиофилов г. Ленинграда в январе 1988 года

Я думаю, что многие присутствующие на прошлом нашем собрании всё ещё находятся под впечатлением рассказа Марка Захаровича Гордона о ‘короле поэтов’ — Игоре Северянине. Но в моём рассказе не будет чарующих звуков поэзии, будет большей частью и радостная, и суровая правда жизни. И второе замечание. Я не собиратель автографов, каких бы то ни было, не гоняюсь специально за ними, и те надписи на книгах, в связи с которыми я буду вести речь, только отражают мои книжные и жизненные интересы, и получены они в подавляющем большинстве от людей, даривших мне книги от искреннего сердца. Исключение составляют лишь некоторые. И ещё. Думаю, что книги, о которых будет сказано, полезно прочитать или хотя бы внимательно ознакомиться с ними. Это, так сказать, моя пропаганда книги.

Сегодня моё второе сообщение с этой высокой трибуны. Когда-то, лет десять тому назад, а может и больше, я докладывал здесь о первом издателе Максима Горького — об Александре Петровиче Чарушникове. Работа над этой темой завершилась пока что публикацией статьи в сборнике ‘Книга. Исследования и материалы’ (выпуск 51-й, 1985). Статья так и называется: ‘Издатель А.П. Чарушников’. Этот Сборник для вашего ознакомления находится на стенде. Конечно, она — статья — во многом отличается от того сообщения — насыщена новыми фактами. Я рад, что подготовка к тому сообщению содействовала мне в работе над этой темой, работу над которой я продолжаю.

Тема сегодняшнего моего сообщения — ‘Люди. Книги. Автографы’. Само название темы определяет направление, содержание моего рассказа. Я буду говорить о людях, так или иначе оставивших — хотя бы и малый — след в жизни нашего общества, в развитии его культуры, в борьбе за новый уклад жизни, воскресавших своей работой полузабытые или забытые страницы истории страны. Люди эти не пользовались и не пользуются широкой известностью, славой, как, скажем, классики русской, мировой литературы, науки, искусства. Классики — это высочайшие вершины человеческой культуры. Но, как писал Евгений Дмитриевич Петряев — вятский краевед — ‘Чтобы были горы, надо как минимум иметь плоскогорья’. Иначе говоря, надо иметь тот огромный слой деятелей культуры — литературы, науки, искусства, — которые своим творчеством, трудом, кропотливым и ежедневным, распространяют свет великих вершин, распространяют свет знания и, в конечном счёте, двигают культуру вперёд, способствуют её развитию.

Я буду говорить о людях, которые ушли из жизни, оставив в ней свой благородный след, буду говорить и о тех людях, которые живы и продолжают вносить свою лепту в культурную жизнь общества. И, конечно, люди эти мне дороги, как дороги и их книги. Прошу прощения, если мне, как говорят, придётся ‘якать’, то есть говорить, упоминать своё имя. Это простая необходимость, вызванная самой темой сообщения, так как книги, о которых будет речь, всё же, в большинстве своём, подарены мне.

Первый человек, о котором хочу рассказать — это Евгения Александровна Таратута. Она — член Союза писателей СССР, много лет работала в издательствах. Она, на мой взгляд, совершила два подвига. Воскресила почти, что из небытия, два имени, двух замечательных людей, людей, которые в своё время, для нас теперь уже далёкое, были близкими друзьями. Это русский революционер Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский и Этель Лилиан Войнич, англичанка. Евгения Александровна написала книгу ‘Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский — революционер и писатель’. Книга вышла в свет в 1973 году. Это солидный толстенный том в 529 страниц обычного книжного формата. Над этим капитальным трудом писательница работала 28 лет — с 1954 по 1972 год. Она исследовала множество архивов, встречалась со многими людьми, чтобы досконально изучить и описать жизнь страстного русского борца, активнейшего участника русского освободительного движения. О том, какого труда потребовала эта работа убедительно свидетельствует и приложенный к книге ‘Указатель имён’ — в нём названо 825 человек, для каждого надо было установить точные даты жизни, псевдоним, если таковой был. Ранее в русской литературе были лишь небольшие брошюрки о Кравчинском, подвергавшиеся в своё время уничтожению царской цензурой, а в советское время выходившие на двух десятках страничек. Сама Евгения Александровна отмечает в своей книге: ‘Случилось так, что о С.М. Степняке-Кравчинском до последнего времени не было исследований, не было книг. До Октября 1917 года …он был государственным преступником. Легально его книги издавались в России только после 1905 года и то в сокращённом и изуродованном виде. После 1917 года — его произведения издавались (редко, немного!), но о нём, о его творчестве писали очень мало. А между тем это был настоящий писатель. Его произведения полны правды жизни и поэзии революции. Их и сейчас нельзя читать без волнения’. И, вот, теперь советский читатель имеет возможность узнать всё о революционере-писателе.

До книги Евгении Александровны ‘По следам Овода’, мы почти ничего не знали об авторе знаменитого романа ‘Овод’, которым зачитывалось не одно поколение российских читателей от западных границ до Тихого океана, от Мурманска до Кушки. Книга эта, как и книга о Кравчинском, раскрыла перед читателями славную жизнь друга Кравчинского Этель Лилиан Войнич, дочери английского купца, принявшую живое участие в русском революционном движении, вышедшей замуж за польского революционера, написавшую книгу-роман, на которой воспитывались, воспринимали идеи борьбы за свободу многие юноши и девушки и не только нашей страны. Евгения Александровна, страстно влюблённая и в роман, и в его автора, собрала огромную коллекцию изданий романа ‘Овод’ — у неё таких изданий около двухсот на многих и многих языках. И тут я должен сказать, что благодаря этой коллекции я получил счастливую возможность и познакомиться с Евгенией Александровной, и побывать у неё. Об этом памятном для меня событии свидетельствует фотография Евгении Александровны с дорогим для меня её автографом: ‘Дорогому Андрею Ивановичу Чарушникову на добрую память. Е. Таратута’. Здесь две даты: ’22 апреля’ и ‘3 июля 1978. Москва’. Первая дата — день моего посещения Евгении Александровны, вторая — надписи на фотографии. Вот и появился в моём рассказе первый автограф. Было сказано о человеке, о книгах, которые он написал, и, наконец, его автограф. Но на этом рассказ об Евгении Александровне Таратута не окончен. В прошлом году вышла в свет её последняя книжка, которая очень и очень близко соприкасается с темой моего сегодняшнего сообщения. Книга эта называется ‘Драгоценные автографы’. На своём жизненном пути Евгения Александровна встречалась со многими людьми, в том числе с писателями, видными деятелями культуры. И не только встречалась по деловым соображениям, встречи эти перерастали во многих и многих случаях в крепкую искреннюю дружбу, в глубокое взаимное уважение. Её друзья писали, издавали свои книги, дарили ей свои книги со своими с автографами. И Евгения Александровна сделала очень хорошее дело — она написала очерки-портреты о многих из этих людей, оставивших заметный след в русской, советской культуре. Некоторые из этих очерков-портретов помещены в книге ‘Драгоценные автографы’. Назову некоторых людей, о которых с большой душевной любовью рассказывает автор, тем самым сохраняя память о них на многие и многие годы. Очерк ‘История серебряной сахарницы’ посвящён Николаю Шмиту и его сестре Елизавете, передавших своё состояние — 190 тысяч золотых рублей большевистской партии. Николай Шмит — владелец фабрики — погиб в 1905 году в тюрьме. ‘Легендарная’ — так назван очерк о Вере Фигнер. Екатерина Павловна Пешкова. Очерк о ней озаглавлен ‘Личность’. ‘Сейчас мало уже кто знает это имя. Те, кто её знали, стареют, уходят из жизни. Немногие обращают внимание на комментарии к сочинениям М. Горького, к публикациям его переписки. Там это имя обозначено как имя его жены, матери его сына Максима’. Так пишет Таратута в начале очерка. И пишет далее: ‘Екатерина Павловна Пешкова — одна из самых замечательных русских женщин XX века! Я горжусь тем, что знала её, тем, что она любила меня, не раз в трудные минуты помогала мне…’. И далее: ‘В гостиной, где она нас принимала, стоял большой стол, рояль, глубокое мягкое кресло, покрытое парусиновым чехлом. Однажды я пришла к ней… — ‘А в этом самом кресле сидел Владимир Ильич, когда слушал ‘Аппассионату’, сказала, задумчиво улыбаясь, Екатерина Павловна’. С волнением читаешь очерки-рассказы о Владимире Владимировиче Маяковском ‘Во весь голос’, об авторе полюбившейся многим книге ‘Дикая собака Динго, или Повесть о первой любви’ Рувима Исаевича Фраермане, об авторе ‘Швамбрании’, ‘Улицы младшего сына’ и других книг, которые с увлечением читают мальчишки и девчонки — о Льве Абрамовиче Кассиле, об Агнии Барто, Аркадии Петровиче Гайдаре, Андрее Платоновиче Платонове, историке Евгении Викторовиче Тарле и других деятелях культуры. В книге более 30 очерков и первый очерк посвящён памяти отца автора книги Александру Таратута. Революционеру, неоднократно подвергавшемуся арестам и ссылкам. Виленская судебная палата приговорила его на вечное поселение в Сибирь с лишением всех прав состояния. И в заключение об этой книге — в ней, конечно, не обошлось без рассказа об Этель Лилиан Войнич. Очерк о ней назван ‘Книга на всю жизнь’ — так образно определила значение романа ‘Овод’ Евгения Александровна Таратута. В этом очерке говорится о многих изданиях ‘Овода’, и о том, с каким трудом удавалось достать, добыть то или иное издание книги, автор с теплотой вспоминает тех, кто дарил ей недостающие, редкие издания. Я уже говорил, что её коллекция книг помогла мне познакомиться с Евгенией Александровной. На 254-й страницы этой книги можно прочитать: ‘Издание 1926 года, выпущенное издательством ‘Прибой’ в Ленинграде, в серии ‘Книжные новинки’ подарил мне А.И. Чарушников… надписав: ‘Евгении Александровне Таратута — вложившей много труда в исследование об авторе ‘Овода’ и её друге — замечательном русском революционере С.М. Степняке-Кравчинском — с глубоким уважением’. На титуле же книги ‘Драгоценные автографы’, присланной мне Евгенией Александровной надпись: ‘Дорогому Андрею Ивановичу Чарушникову на добрую память. Е. Таратута. Москва, 1986, ноябрь’. Книга Евгении Александровны, несомненно, отличная, своевременная книга. В ней через очерки о людях просвечивает наша тревожная, героическая эпоха, жизнь нашего поколения. И было бы очень хорошо, если бы издательство ‘Советский писатель’ выпустило книгу вторым изданием. Это — первое издание — вышло тиражом 30 тысяч экземпляров, в книжных магазинах я её не видел, так быстро книгу расхватали. И ещё. Когда я печатал эти материалы, пришёл 48-й номер (за 1987 год) ‘Книжного обозрения’. В списке ‘Сигнальные экземпляры’ помечено, что вышел в свет двухтомник избранных произведений С.М. Степняка-Кравчинского тиражом 200 тысяч экземпляров. Вступительная статья и подготовка текста — дело неутомимых рук и творческой энергии Евгении Александровны Таратута.

Я, конечно, не имею возможности столь пространно рассказывать о других людях и их автографах. Вот, например, тонюсенькая книжица. Это оттиск рассказа Дмитрия Василевича Григоровича ‘Рождественская ночь’, опубликованного в журнале ‘Русский вестник’. На первой странице оттиска автограф: ‘Глубокоуважаемому Николаю Петровичу Шаповаленко на память от преданного Д. Григоровича. 3 ноября 1891 г’. Писатель Дмитрий Васильевич Григорович известен как последователь народнического направления. Но кто такой Николай Петрович Шаповаленко — для меня загадка. Но этот рассказ, в котором показаны барское пренебрежение, хамское наплевательство высшего чиновничества к простым людям, любовно облечённый первым его владельцем в простенький переплёт мне дорог, дорог как достоверный знак из того далёкого времени.

А вот уже наше время, наша современность. Дмитрий Сергеевич Лихачёв, маститый академик. Он вложил огромный труд в изучение древней русской литературы, в частности, в изучение ‘Слова о полку Игореве’. Он известен всем нам, мы все чтим и уважаем, любим его. Его научные работы, посвящённые становлению русской культуры в древнейшие времена, развитию русской литературы в то время являются литературоведческим подвигом, являются классикой литературоведения. Но интересы Дмитрия Сергеевича не ограничиваются древностью, он пытливо ищет взаимосвязь, взаимодействие литературы и жизни. Об этом — его книга ‘Литература — реальность — литература’ (‘Советский писатель’ Ленинградское отделение, 1981 г.). Неполное перечисление статей-глав этой книги даёт представление о диапазоне его пытливого изучения. Вот эти некоторые статьи: ‘Социальные корни типа Манилова’, ‘Достоевский в поисках реального и достоверного’, ‘Лев Толстой и традиции древней русской литературы’, ‘Ахматова и Гоголь’ и даже ‘Литературный ‘дед’ Остапа Бендера’. Я с большим интересом читал эту книгу. Она мне дорога ещё — и не только ‘ещё’, а главным образом потому, что на обороте форзаца автограф Дмитрия Сергеевича. Он мне дорог вдвойне потому, что дан в знаменательные дни чествования глубоко русского человека — академика Лихачёва с его 80-летним юбилеем. На обороте форзаца книги Дмитрий Сергеевич написал: ‘Дорогому Андрею Ивановичу Чарушникову нижайший поклон. Д. Лихачёв. 25 XI-86’. Недавно Ленинградское отделение издательства ‘Художественная литература’ выпустила трёхтомник ‘Избранных работ’ Дмитрия Сергеевича Лихачёва. Выход в свет этого трёхтомника, безусловно, ценнейший вклад в советскую культуру. И очень хорошо, что его появление было приурочено к юбилею Дмитрия Сергеевича. И если говорить об автографах его, то я думаю, все согласятся с тем, что я скажу — Дмитрий Сергеевич с огромным душевным вниманием и доброжелательством относится к нам, книголюбам. Все мы свидетели того, с каким неиссякаемым терпением, с какой тщательностью он делает надписи на книгах своих, предъявляемых многими из нас с жаждой получить его автограф. В связи с этим скажу, что у меня есть папка, в которой собираю, отмечаю материалы о ‘Слове о полку Игореве’. Года три тому назад Дмитрий Сергеевич выступил с докладом в этом зале на тему ‘Соседство книг’. После доклада я показал ему эту папку, он полистал её и на белом листе бумаги написал: ‘Андрею Ивановичу Чарушникову желаю успехов в его интересной работе. Д. Лихачёв. 1. X. 84’. Этот факт знаменателен тем, мастистый учёный, академик, изучивший чуть ли не до донышка ‘Слово о полку Игореве’ с такой внимательной доброжелательностью отнёсся к слабой попытке как-то приобщиться к изумительному произведению древней русской литературы.

Теперь о другом — о том, что в той или иной степени связано с Великой Отечественной войной советского народа против немецко-фашистских захватчиков. Жирмунский Виктор Максимович (1891-1971). Русский советский филолог. С 1917 года — профессор саратовского, с 1939 года — Петроградского, а затем Ленинградского университетов. С 1939 года член-корреспондента, а с 1966 года действительный член Академии Наук СССР, с 1956 года — член-корреспондент Академии Наук ГДР, почётный доктор Берлинского университета. Его литературоведческие изыскания и работы высоко ценятся в научном мире. Назову некоторые: ‘Поэзия Александра Блока’ (1921), ‘Валерий Брюсов и наследие Пушкина’ (1922), ‘Гёте в русской литературе’ (1937). Занялся он и изучением народного эпоса — узбекского, киргизского, славянских народов. И не случайно, видимо, поэтому он стал автором вступительной статьи вот этой книги: ‘ Алпамыш’. Перевод поэта Льва Пеньковского. Книга эта примечательна тем, что издана в тяжёлый для нашей страны год — военный 1943 год, подписана к печати 21-го июля. Как вы помните и знаете — июль 1943 года это огромная битва на Курской дуге, в которой советские солдаты, офицеры и генералы одержали решительную победу над фашистскими захватчиками. Вот в это то время и вышла в свет эта книга, в далёком от фронта городе — Ташкенте, куда были эвакуированы издательство ‘Советский писатель’ и многие деятели литературы, науки, искусства. Почему в такое тяжёлое время издана эта книга? В качестве ответа прочту двадцать строчек из предисловия к этой книге: ‘Героическая и патриотическая тема ‘Алпамыша’ в высшей степени созвучна нашему времени. Народный эпос прославляет героизм, свободолюбие, благородство, бесстрашие, любовь к родине… В дни Великой Отечественной войны образы Алпамыша и других эпических героев, созданные творческим гением узбекского народа, вдохновляют лучших сынов его, сражающихся в рядах героической Красной Армии, на боевые подвиги в борьбе против фашистских захватчиков. Недаром совсем недавно, когда узбекские писатели провожали уходившие на фронт воинские части, бойцы-узбеки просили их дать им возможность услышать ещё раз старую героическую песню об Алпамыше, чтобы почерпнуть в ней вдохновение на новые подвиги’. Под этим предисловием подпись: ‘В. Жирмунский’. А на обороте титула простым чёрным карандашом автограф: ‘Дорогому Александру Павловичу Рифтину с дружеским приветом от ‘юного ориенталиста’ ВЖ. 1943. 18. X. Ташкент’. Автограф подписан инициалами ‘ВЖ’. Конечно, сомневаться в авторстве автографа не надо — автор его — это Виктор Максимович Жирмунский. А Александр Павлович Рифтин, которому он подарил книгу — известный учёный-ориенталист, востоковед. Оба были в 1943 году в эвакуации в Ташкенте. Авторство автографа подтвердил и всеми нами уважаемый Юрий Васильевич Маретин, учёный-востоковед. ‘Слова ‘юный ориенталист’, — сказал он — заключены в кавычки потому, что В. Жирмунский был старше А.П. Рифтина, это одно, а другое — В. Жирмунский не был в прямом смысле учёным-востоковедом’. Этот разговор состоялся 22 января 1981 года на собрании секции мини-книги в Доме журналиста. Книга эта, несомненно, представляет значительный библиофильский интерес. Тираж её — 5 тысяч экземпляров. Такой книги, должен сказать в заключение, не было представлено на Выставке книг, плакатов, графики времени Великой Отечественной войны из личных собраний коллекционеров Москвы, Подмосковья и Ленинграда, которая была организована в Москве в честь 40-летия Победы (проверено по каталогу выставки ‘Книга сражается’, Москва, ‘Книга’, 1987 г). И последняя черточка, связанная с ‘Алпамышем’: 11-го мая 1942 года В.М. Жирмунский в письме директору ГИХЛа Петру Ивановичу Чагину (Волдовкин) в частности упоминает: ‘…узбекского ‘Алпамыша’ я читаю в оригинале, участвую в редактуре перевода’.

Монахов Василий Михайлович. Это имя, конечно, ничего вам не говорит. Но в Белоруссии его знают и помнят. Вот вырезка из одной белорусской газеты. К сожалению, нет названия её. Вырезку прислал Василию Михайловичу Монахову его бывший однополчанин, а потом комиссар партизанского отряда на брестщине И.М. Терешенков. В левом верхнем углу он написал: ‘В.М. Монахову от однополчанина Терешенкова И. М. г. Брест, март, 1972 г’. В этой вырезке большая статья ‘Продолжение подвига’ и подзаголовок ‘Новая экспозиция в музее мемориального комплекса ‘Брестская крепость-герой’. Автор статьи Д. Лозоватский, старший научный сотрудник мемориального комплекса ‘Брестская крепость-герой’. Приведу некоторые выдержки из этой статьи: ‘Большой раздел экспозиции посвящён партизанскому движению и партийному подполью на Брестщине. Сотни красноармейцев, командиров и политработников Брестского и других гарнизонов 4-й армии, оказавшись в окружении и не сумев пробиться через линию фронта, перешли к партизанским методам борьбы. Батальоннй комиссар С.Е. Егоров стал комиссаром Брестского партизанского соединения. Капитан В. М. Рачин, лейтенант Н.В.Сенькин, старшина В.М. Монахов возглавили партизанские бригады…’. И далее: ‘Многочисленные посетители с интересом рассматривают кожаную куртку, планшет и детекторный приёмник партизанских лет, принадлежавшие командиру бригады имени Дзержинского, ныне жителю Ленинграда В.М. Монахову’. Случилось так, что мы работали на одном предприятии, нередко встречались, он рассказывал о своих партизанских боях, о создании партизанского отряда, а потом и бригады имени Дзержинского. Одна из таких встреч вот на этой фотографии. Из его рассказов я узнал о его подвиге. Он служил сверхсрочником в приграничном полку. Женился там (командование не препятствовало женитьбе сверхсрочников, считая, что такие женитьбы создают им условия для успешной службы, закрепляют опытных воинов в приграничных войсках). В первые же дни войны полк его был разгромлен, он остался в тылу у фашистов. Но Монахов не прекратил бороться с врагом, стал действовать в одиночку. Сначала он уничтожил одного ‘фрица’, встретил ещё одного окруженца, уговорил его, стали действовать вдвоём. Прибились к ним и другие солдаты, оставшиеся в тылу у немцев. Так возник партизанский отряд. Жили, конечно, не в деревнях — в лесах. Фашистские каратели узнали о командире отряда, и всю семью Василия Михайловича расстреляли. Отряд действовал смело, слава о нём росла, к нему приходили те, кто стремился сражаться с фашистами до победы, до полного освобождения родной земли от немецких захватчиков. Присоединялись к Монахову и другие отряды. Так выросла партизанская бригада имени Дзержинского, воевавшая на Брестщине до прихода соединений Советской армии. Как я уже говорил, в Белоруссии помнят Монахова, приглашали его, как и других партизан, воевавших на белорусской земле, на праздники Дней Победы.

Василий Михайлович много работал над записью своих воспоминаний о партизанской жизни, предлагал мне помочь ему в создании книги. Но, к сожалению, я был занят другими неотложными делами, не смог заняться его записями. Он съездил на родину, в Чувашию, в Саранск. Местный писатель взял материалы Монахова, разговаривал с ним, обработал его материалы и в Мордовском издательстве выпустил книгу ‘Партизанский комбриг’ под своей единоличной фамилией. Писатель этот Иван Янюшкин. В аннотации на обороте титула сказано: ‘В повести Ивана Янюшкина ‘Партизанский комбриг’, рассказывается о партизанской борьбе в Белоруссии, на Брестщине в 1941 — 44 годах. Главный герой книги наш земляк Василий Михайлович Монахов’. Имя Монахова в повести сохранено настоящее. Вот эта книга, на её форзаце дорогой для меня автограф: ‘От друга. Соавтора книги и героя книги, командира партизанской бригады им. Дзержинского Брестского соединения В.М. Монахова. На долгую вечную память от всего сердца. 9/VIII — 74’. В декабре 1978 года он прислал мне письмо, в котором вновь просил заняться его записями. Я ответил, что, к сожалению, заняться не смогу, загружен другой работой.

Если имя партизанского комбрига Монахова не было известно присутствующим, то Всеволод Борисович Азаров знаком всем нам, все мы глубоко уважаем его — боевого поэта, участника Великой Отечественной войны, прожившего всю блокаду Ленинграда в городе. Книги со стихами Всеволода Борисовича есть у многих, в том числе и с его дорогими для нас автографами. Поэтому рассказывать об Азарове — человеке и поэте здесь неуместно. Но у него кроме стихотворных сборников есть и проза — повесть ‘Живые, пойте о нас!’ с подзаголовком ‘Героическая быль’. Она создана им в соавторстве с Андреем Зиначевым. Первая публикация этой повести — в журнале ‘Знамя’, в 1-ом и во 2-ом номерах за 1968 год. В предисловии к повести адмирал В. Гришанов пишет: ‘Замечательной главой в боевой летописи Советских Вооружённых сил был героический десант балтийских моряков, высадившихся в Петергофе в ночь на 5 октября 1941 года. Одной из главных целей этого десанта, как и многих других, было воспрепятствовать продвижению немцев к городу Ленина. И эту задачу моряки-балтийцы героически, ценою своих жизней, выполнили’. Авторы героической были ‘…моряки, участники Отечественной войны, поэт Всеволод Азаров и политработник, капитан I-го ранга А. Зиначев, проделали огромную по масштабу и значению исследовательскую работу. Они разыскивали тех немногих, кто остался в живых… …поднимали тысячи страниц архивных документов, изучили десятки книг — наших и зарубежных, — чтобы воссоздать весь ход десантной операции, её подробности. И вот на страницах повествования Вс. Азарова и А. Зиначева восстановлена для современников и потомков подлинная картина героического десанта, ожили подвиги славных его участников, моряков-балтийцев, мужественно сражавшихся с врагом во имя победы советского народа… Десантники не пропали без вести. ‘Живые, пойте о нас!’ — написал боец десанта на листке, найденном одним из петергофцев уже после войны’. Этими призывными словами, зовущими к воскрешению памяти о подвиге сынов советской Отчизны, и названа героическая быль В.Азарова и А. Зиначева. И мне дорога эта повесть, очень дороги и автографы одного из авторов её — Всеволода Борисовича Азарова — на первых страницах журнальной публикации — первой публикации этой повести. Автографов два, потому что повесть публиковалась в двух номерах журнала ‘Знамя’. В 1-ом на странице 103-ей — начало повести — надпись: ‘В День Победы уважаемому Андрею Ивановичу Чарушникову. Всеволод Азаров. 10V-82’, во-втором номере, в котором опубликовано окончание повести, — ‘Андрею Ивановичу Чарушникову на память о живых и погибших. Вс. Азаров. III-82’.

Абрам Вениаминович Буров. Ленинградский журналист. Это имя известно многим ленинградцам. Абрам Вениаминович подвижник-изыскатель. С 1955 года он начал сбор материалов о блокаде Ленинграда. Два десятилетия трудился над воссозданием героической истории обороны и блокады нашего города. Как он сам говорил у него собрано материалов на четыре тома. Но только 3-го октября 1979 года его книга ‘Блокада день за днём’ была подписана к печати и издана Лениздатом. Благодаря огромному труду, настойчивости Бурова ленинградцы смогли восстановить в своей памяти всё то, что было пережито ими в блокадные дни. После выхода его книги в свет ленинградский Дом журналиста организовал встречу с автором книги и с героями его книги. Дорогая память об этом — вот эта книга с автографом автора: ‘Андрею Ивановичу Чарушникову с наилучшими пожеланиями. 25. I. 80. Здесь же автографы Героев Советского Союза командира подводной лодки ‘С-7’ Лисина Сергея Прокофьевича и лётчика штурмовика, воевавшего в небе Ленинграда Чибисова Юрия Васильевича. О подвигах команды подводной лодки ‘С-7’ и её командира Сергея Прокофьевича Лисина вы можете прочитать в книге В.И. Дмитриева ‘Атакуют подводники’, а также в газете ‘Вечерний Ленинград’ в номерах за 22-е июня и 28 июля 1979 года.

Продолжу свой рассказ о людях, принявших деятельное участие в революционном движении, в антигитлеровской борьбе, в борьбе за мир. Это Курт Мёбиус. Он живёт в ГДР, в окружном центре города Галле/Саале. И Фёдор Михайлович Зорин, кандидат сельскохозяйственных наук, живший в нашем городе Сочи. Фёдора Михайловича нет в живых, но дело, которому он положил начало — живёт. И хотя они жили очень далеко друг от друга, общая борьба за мир познакомила их. Итак, Курт Мёбиус. Он родился в 1910 году. Дата рождения говорит о многом. Люди этого поколения как в нашей стране, так и в Германии стали свидетелями и активными деятелями огромных исторических событий. Паренёк из рабочей семьи крупного промышленного центра Галле с юных лет принял живое участие в революционном движении германского пролетариата, был активистом юнгштурмовских отрядов рабочей молодёжи, участвовал во многих акциях в защиту прав рабочих. Он прислал мне одну из своих реликвий — памятный жетон-значок участника революционного мартовского восстания 1921 года. На значке портрет — горельеф Эрнста Тельмана, под которым подпись, которая переводится как ‘Вперёд под знаменем (или за идеи) Эрнста Тельмана’. Участие в революционной борьбе не обошлось, конечно, без последствий. Об этом свидетельствует историческая фотография, сделанная членом тельмановского Центрального Комитета Германской Коммунистической партии Вильгельмом Флорином летом 1932 года — на фото группа узников крепости Билефельд — активистов Германской Коммунистической партии, среди них и Курт Мёбиус. Репрессии не сломили воли молодого тельмановца, после освобождения он продолжает в рядах Германской компартии вести революционную работу. Вскоре — в 1938 году — он вновь за решёткой, в городе Галле был проведён так называемый показательный процесс над большой группой молодых антифашистов. Курт Мёбиус приговорён к 12-ти годам каторжной тюрьмы. 11-го апреля 1945 года арестанта каторжной тюрьмы города Галле отправили в транспорте смертников на уничтожение. Но этот транспорт был перехвачен солдатами Советской армии. Курт стал свободным, после выздоровления включился в активную работу по строительству новой народной социалистической Германии. О жизненных вехах Курта кратко рассказано в журнале ГДР ‘НБИ’ — ‘Новая берлинская иллюстрация’ с подзаголовком ‘Время в фотографиях’ в номере 1-ом за 1981 год. Этот номер журнала прислала мне дочь Курта — Рут. Она изучала русский язык, недавно возглавляла группу пионеров города Галле, приезжавших на отдых летом в пионерский лагерь под нашей Уфой (Уфа и город Галле — города побратимы). Кстати, вот вырезка из газеты ‘Фрайхат’ за май 1984 года, в которой рассказывается о посещении города Галле делегацией из Уфы. Муж Рут — Кнапе Хохне — офицер армии ГДР. Внучка Курта — Бейбель, о которой мне писали как о маленькой девочке с бантиками, ныне активистка молодёжной организации. Вот краткий рассказ о немецком коммунисте с необычной судьбой, о его семье и потомках, идущих ныне по стопам своего отца и деда. В заключение надо сказать: что, несмотря на преклонный возраст, Курт Мёбиус активно работает в партийной организации. В газете округа Галле ‘Фрайхайт’ нередко публикуются информации о его деятельности. Вот некоторые вырезки из этих газет, здесь и его фотографии. А в номере за 7 марта 1980 года опубликовано сообщение о награждении Курта Мёбиуса высшей наградой ГДР — орденом Карла Маркса. В номере за 4-ое апреля 1985 года рассказу о борьбе Курта против фашизма посвящена целая страница. Когда в Галле отмечалось 30-летие ГДР, туда приезжала советская делегация. В её составе был генерал-майор Г.В.Иванов. К нему был прикреплён Курт в качестве сопровождающего — вот на этом фото пояснение дочери Курта: ‘На этой картине мой отец почётным конвоиром Героя Советского Союза генерал-майор Иванов с 30-ым годовщиной нашей ГДР в районе Галле, налево отец и направо генерал-майор Иванов’. К сожалению, пока нет книги с воспоминаниями Курта Мёбиуса. Но он прислал мне две книги, которые называются ‘Эрнст Тельман в округе Галле’. Само название книг ясно говорит об их содержании. Вот эти книги. Они вполне идентичны, разница только в том, что один экземпляр на русском языке, а другой на немецком, изданы одновременно в городе Галле в 1975 году. На обложке книги — немецкий экземпляр — автограф Курта Мёбиуса и его пометы к подписям под фотографиями. Естествен вопрос — как и где я встретился, познакомился с Куртом. Тут я должен вернуться к человеку, о котором уже упоминал. Это — Фёдор Михайлович Зорин, бывший ведущий работник опытной станции субтропических и южных плодовых культур в Сочи. Ныне это Научно-исследовательский институт горного садоводства и цветоводства. Познакомился я с ним лет двадцать тому назад с большим гаком. В очередной приезд в Сочи прослышал, что где-то за санаторием ‘Колос’, за горушкой, есть замечательный сад, в котором растёт Дерево дружбы. Журналистское любопытство и привело меня к этому дереву, к его создателю Фёдору Михайловичу Зорину. Он и рассказал, что это за дерево, чем оно знаменито. Кандидат сельскохозяйственных наук, он занялся вопросами селекции цитрусовых и в частности получения на одном дереве плодов разных видов этого рода растений. Главная же его задача — создать свои, русские сорта цитрусовых, приспособленных к преодолению более низких температур, иначе говоря, морозостойких. Это очень длительное дело. С этой-то целью он и прививал на одном дереве несколько сортов цитрусовых. К 1940 году у него уже было, как он назвал ‘Дерево-сад’, на котором росли и зрели лимоны, апельсины, мандарины, грейпфруты. Осенью 1940 года сад опытной станции посетил Отто Юльевич Шмидт, он восхитился работой селекционера, попросил сделать прививку самому. Так появилась первая прививка на этом дереве, сделанная деятелем науки, знаменитым полярником. За годы войны прививка эта выросла в раскидистую ветку, усеянную плодами. Она теперь называется веткой полярников: на ней сделали свои прививки другие исследователи Арктики, а потом и Антарктиды. Первую послевоенную прививку на дереве — саде сделала профессор Белградского университета, биолог Ружица Главинич. ‘Как растения тянутся к солнцу, — записала она в книге посетит

Андрей Иванович Чарушников (1912 — 1993)

Люди. Книги. Автографы.

Читайте также: