ЛУКАВОЕ СВОЕКОРЫСТІЕ.
ЛУКАВОЕ СВОЕКОРЫСТІЕ.
(Обзоръ основаній раціональнаго тарифа, примненнаго къ потребностямъ Россіи. Соч. А. Шипова. С. Петербургъ 1868 г.)
I.
II.
III.
Н. Шелгуновъ.
‘Дло’, No 2, 1869
Лукавое своекорыстие, Шелгунов Николай Васильевич, Год: 1869
Время на прочтение: 27 минут(ы)
Такого общественнаго мннія, какъ у насъ, не найдешь пожалуй и въ Абиссинія. Прогрессивнымъ людямъ почти житья нтъ. Правда, съ ними заигрываютъ и кокетничаютъ, но во время заигрыванія оглядываются съ боязнію во вс стороны — ну, а какъ кто подслушаетъ?
И почему мечтатели и утописты только прогрессивные люди? Почему не мечтатели и не утописты — такіе господа, какъ нкій г. Шиповъ, которому я посвящаю настоящую статью. Впрочемъ я посвящаю свою статью не лично г. Шипову. Онъ только одинъ изъ легіона.
Этотъ нкій г. Шпповъ, давно уже подвизается у насъ на общественномъ поприщ. Онъ пописываетъ статейки въ московскихъ газетахъ, издаетъ брошюрки экономическаго содержанія, шумитъ въ разныхъ экономическихъ обществахъ и собраніяхъ и, сколько замтно, играетъ довольно видную роль въ сред московскаго купечества.
До сихъ поръ г. Шипову очень счастливилось. Онъ шумлъ и кричалъ и его публицистко-экономическія статьи проходили, не обращая на себя особеннаго вниманія критики. А между тмъ давно пора поставить г. Шипова въ надлежащіе предлы и снять съ него ту либеральную маску, которою онъ украшаетъ свою физіономію.
Г. Шиповъ, въ блистательныя времена откупа, держалъ на откупу чуть ли не нсколько губерній. Въ настоящее время онъ владлецъ механическаго завода подъ Костромой. Свденія о прошедшей экономической дятельности г. Шипова и о теперешнемъ его промышленномъ положеніи важны потому, что ими опредляются всего лучше ныншнія его патріотическія заявленія.
Г. Шиповъ принадлежитъ къ числу тхъ русскихъ капиталистовъ-промышленниковъ, которые, маскируя свои тенденціи громкими фразами о народности и благ народа, въ то же время думаютъ только о томъ, какъ бы поскоре и потуже набить свой собственный карманъ. Толкуя о счастьи Россіи, они въ то же время направляютъ вс свои усилія на раздленіе населенія на фабричныхъ рабочихъ и на фабрикантовъ. Имъ очень нравится англійскій десяти-милліонный пролетаріатъ, и они полагаютъ, что осчастливятъ Россію, если устроятъ у насъ пролетаріатъ милліоновъ въ сорокъ. Впрочемъ что же я говорю за г. Шипова. Пусть онъ самъ говоритъ за себя.
Г. Шиповъ думаетъ, что наше общество не иметъ ровно никакого понятія о томъ, что значитъ національное направленіе торговой политики. ‘Вс у насъ, говоритъ онъ, толкуютъ вкривь и вкось, но личнымъ впечатлніямъ и соображеніямъ, объ интересахъ внутренней промышленности и торговли и никто не иметъ ни малйшаго понятія объ основаніяхъ и данныхъ изъ финансовой исторіи другихъ государствъ и о началахъ политической экономіи, которыя оказались везд согласными съ явленіями и опытами практической жизни’ Г. Шиповъ говоритъ, что, вращаясь въ теченіи 25 лтъ въ сфер промышленныхъ и торговыхъ интересовъ, онъ вполн постигъ всю эту мудрость, и въ настоящее время снова взялся за перо, чтобы изложить вкратц и общепонятно, въ чемъ заключается раціональность таможенныхъ пошлинъ, и какимъ образомъ можно соблюсти охраненіе національной промышленности и вообще торговой и промышленной дятельности народа.
Чтобы сдлать свои разсужденія боле убдительными, г. Шиповъ начинаетъ съ изложенія экономическихъ теорій и основаній.
‘Только разумная народная дятельность творитъ богатство, говоритъ онъ.— Чмъ дятельность разумне, постоянне и успшне, тмъ богатство страны становится обширне, тмъ оно боле пріобртаетъ средствъ къ своему умственному и матеріальному развитію и къ умноженію своего могущества. Масса цнностей не составляетъ еще прочнаго богатства. Причина, корень и возрастаніе народнаго богатства заключаются въ возбужденіи разумной, постоянной, прогрессивной, свободной дятельности народа. Безъ подобной дятельности богатства его истощаются и растрачиваются, а вмст съ этимъ упадаетъ цивилизація и могущество государства. Вотъ почему возбужденіе народной дятельности составляетъ главную заботу мудрыхъ правителей. Но дятельность эта возбуждается только тогда, когда народъ дйствительно получаетъ предполагаемыя выгоды отъ своей дятельности, онъ перестанетъ трудиться, если трудъ его пропадаетъ за даромъ, по необходимости же, принужденно народъ будетъ трудиться всегда вяло, безуспшно.’
‘Чмъ боле народъ длаетъ успха въ своемъ развитіи — все это разсуждаетъ г. Шиповъ — тмъ боле пріобртаетъ средствъ къ преобладанію надъ торговлей и промышленностью другихъ, мене развитыхъ народовъ, тмъ боле старается пользоваться такимъ своимъ превосходствомъ, тмъ боле старается увеличить свою силу преобладанія, доставляющую ему новыя матеріальныя и политическія выгоды. Такой народъ употребитъ вс усилія, чтобы развить свои внутреннія условія для достиженія возможно выгодной и успшной торговли и промышленности.
‘Но пока народъ не достигъ этой высоты и стоитъ на промышленной арен ниже своихъ соперниковъ, пока народъ еще не создалъ въ своей стран всхъ необходимыхъ ему пособій, онъ лишенъ возможности съ выгодою состязаться, онъ долженъ оградить себя отъ тяжелаго давленія промышленныхъ силъ своего соперника. Эта охрана отъ опаснаго чужестраннаго соперничества, необходимая для увренности и опоры своихъ національныхъ дятелей, заключается въ установленіи охранительныхъ или покровительственныхъ таможенныхъ пошлинъ. Она отнюдь не составляетъ привиллегіи, а тмъ мене монополіи. Она учреждается въ пользу всхъ согражданъ государства, безъ всякаго различія, безъ всякаго для кого либо исключенія.’ Такимъ образомъ охранительная система, по мннію г. Шипова, составляетъ идеалъ народнаго благополучія.
И несмотря на вс эти истины, которыя г. Шпяовъ говорилъ въ 1854 и 1857 годахъ, и теперь, спустя 13 лтъ, повторяетъ ихъ снова, являются люди, въ род г. Колесова, неспособные внимать благоразумнымъ совтамъ сдовласой старости. Г. Шиповъ очень хорошо прозрваетъ вс т пагубныя послдствія, которыя обрушитъ на Россію г. Колесовъ и вс т, кто не хочетъ слушать предостереженій г. Шипова. Пагубныя послдствія покой системы, говоритъ г. Шиповъ, обрушатся не на однихъ фабрикантовъ. Ихъ испытаетъ цлый народъ и каждый изъ насъ въ отдльности. Сокращеніе заработковъ, развивая бдность и безденежье въ населеніи, отразится накопленіемъ недоимокъ и недоборомъ акцизовъ и косвенныхъ налоговъ, лежащихъ у насъ преимущественно на масс населенія. А это, въ свою очередь, заставитъ правительство прибгать къ невыгоднымъ финансовымъ операціямъ, спутывающимъ и безъ того неутшительное положеніе нашего государственнаго казначейства. Взгляните на нашъ экономическій бытъ. Цны на земли не поднимаются, а надаютъ, раціональное хозяйство не распространяется, помщики не выходятъ изъ стсненнаго положенія и продолжаютъ перебиваться продажею выкупныхъ свидтельствъ и остатковъ прежняго достоянія. Прекращеніе производства поддерживаетъ дороговизну, наплывъ иностранныхъ издлій, увеличивая затрудненія фабрикантовъ и рабочихъ, вытсняетъ у насъ звонкую монету и производитъ безпорядокъ денежнаго обращенія. Однимъ словомъ, мы попали и до сихъ поръ вращаемся въ какомъ-то безвыходномъ сложномъ, запутанномъ водоворот. Все такъ перемшалось, что трудно добраться вдругъ до начала и основной причины нашихъ бдствій. Многіе потеряли путеводную нить и не въ состояніи отличить причинъ отъ слдствій, главныхъ явленій отъ второстепенныхъ. Отсюда рядъ противоположныхъ мнній, объясняющихъ всю сложность нашего бдственнаго положенія то однимъ частнымъ явленіемъ, то другимъ, тогда какъ источникъ его кроется въ насильственномъ подавленіи народнаго труда, ибо трудъ есть основа и корень народной производительности и благосостоянія.
‘Не подлежитъ сомннію, что, стремясь доставить государству необходимые для него доходы, нельзя не принимать особыхъ мръ, чтобы налоги упадали на гражданъ сколь возможно сообразно ихъ способамъ, ихъ доходамъ и особенно, чтобы они не парализовали полезную народную дятельность. Съ этою цлью вообще предпочитаютъ косвенные налоги прямымъ. Послдніе, особенно въ неразвитой еще промышленной стран, бываютъ обременительны и неуравнительны, а первые мене чувствительны и притомъ упадаютъ на боле достаточные классы, если не взимаются съ предметовъ необходимаго потребленія. Россія именно та еще неразвитая страна, въ которой прямые налоги для огромнаго большинства ея населенія весьма обременительны, а косвенные, особенно пошлины на привозные товары, для остающагося меньшинства населенія мене чувствительны. Пошлины эти — фискальныя они или покровительственныя — ложатся у насъ прямо на такихъ достаточныхъ людей, до которыхъ почти нтъ возможности добраться посредствомъ прямыхъ налоговъ, упадающихъ на людей неимущихъ’.
Г. Шиповъ считаетъ наше обезпеченное населеніе въ 3,700,000 человкъ. ‘Эти потребители иностранныхъ товаровъ сосредоточиваютъ въ своихъ рукахъ почти вс имущества и капиталы Россіи. Чмъ кто изъ этихъ лицъ богаче и получаетъ боле доходовъ или боле жалованья, тмъ боле и потребляетъ иностранныхъ товаровъ. Но несмотря на то, упадающія на эти товары пошлины ничтожны для этихъ лицъ, а тмъ мене можно назвать ихъ обременительными’. ‘Пусть каждый изъ этихъ людей, восклицаетъ г. Шиповъ, такъ возстающихъ противъ тарифа, заглянетъ въ свой годовой бюджетъ, устранивъ расходы на спектакли и предметы самой высшей роскоши, сочтетъ, сколько онъ тратитъ на обыкновенную пищу для себя, для своей прислуги, на кормъ своихъ лошадей, на экипажи и т. д., тогда онъ наврное увидитъ, что изъ всхъ этихъ необходимыхъ вещей едва ли десятая доля будетъ состоять изъ иностранныхъ произведеній. Если намъ возразятъ, что потребители, при устраненіи иностранной конкуренціи покровительственными пошлинами, заплатятъ своимъ туземнымъ производителямъ нсколько дороже, то эта переплата, безпрестанно понижаемая внутренней конкуренціей, составляетъ общественную тягость, возложенную на достаточныхъ людей современными условіями нашей народной экономической жизни. Безъ этой переплаты милліоны рабочихъ рукъ останутся незанятыми, перестанутъ платить подати и государственная казна должна будетъ пополняться или раззорительными для всхъ финансовыми операціями или, за невозможностью дальнйшаго увеличенія прямыхъ налоговъ съ податныхъ сословій, съ тхъ самыхъ боле достаточныхъ лицъ, которыя въ настоящее время отказываются заплатить нсколько копекъ за аршинъ сукна, чтобы обезпечить хлбъ, заработки и подать для сотенъ тысячъ рабочаго населенія. Слдовательно прежде всего таможенныя пошлины, какъ фискальныя, такъ и покровительственныя, имютъ характеръ налога наиболе справедливаго и наимене обременительнаго’.
Изъ словъ г. Шипова слдуетъ заключить, что вс бдствія Россіи происходятъ только отъ того, что еще въ 1854 году не послушали его мудрыхъ, благихъ и истинно-патріотическихъ совтовъ, что весь фокусъ и секретъ человческаго благополучія заключается исключительно въ покровительственномъ тариф. Возвысьте пошлины и внезапно повсюду устроятся фабрики и мануфактуры, простой народъ пойметъ пользу образованія и сдлается грамотнымъ, Россія покроется реальными и промышленными школами, богатые понесутъ на себ вс тягости налоговъ, а простой народъ, избавленный отъ всхъ тягостей жизни, будетъ валяться, какъ сыръ въ масл, на фабрикахъ и мануфактурахъ, построенныхъ на кисельныхъ берегахъ молочныхъ ркъ. Въ самомъ дл, какъ это увлекательно! Какъ это никому изъ 70-милліоннаго населенія Россіи не пришла такая простая мысль. Г. Шиповъ заслуживаетъ ршительно національной награды, нчто въ род механическаго завода на кисельныхъ берегахъ. Но смущаетъ меня вотъ какая мысль: неужели милліоны русскаго населенія, прожившаго боле 1000 лтъ, глупы до того, что не были въ состояніи придумать, какъ бы устроить получше свою жизнь? Неужели и вся западная Европа глупа до того, что приходится и ей искать своего спасенія въ совт г. Шипова? Мн это очень обидно и лично за себя и за своихъ соотечественниковъ. Я задаюсь вопросомъ: неужели только экономическая теорія г. Шилова безошибочна? И предлагаю я читателю вникнуть глубже въ теорію, выставляемую г. Шиповымъ, какъ единственно истинную и правильную, и въ т практическія мры, которыя онъ указываетъ въ своемъ проэкт новаго тарифа.
Пока г. Шиповъ стоитъ на высот общихъ разсужденій, вы никакъ не доберетесь до основной сущности его воззрній. Г. Шиповъ совершенно справедливо говоритъ, что только разумная народная дятельность творитъ народное богатство, что для счастья народа нужна прогрессивная свободная дятельность, что трудъ народа не долженъ пропадать даромъ, что всми учрежденіями нужно развивать въ народ стараніе, бодрость, энергію, безъ которыхъ невозможно преуспяніе и развитіе, какъ въ матеріальномъ, такъ и въ нравственномъ отношеніяхъ. Общая часть разсужденій г. Шипова безукоризненна. Но вдь вообще разсуждаютъ хорошо люди и самыхъ противоположныхъ направленій. Сущность воззрній и основной смыслъ ихъ опредляется лишь частностями и подробностями. Каковы же подробности у г. Шипова?
Г. Шипову, во-первыхъ, нравится очень теорія преобладанія. Онъ говоритъ, что чмъ народъ становится развите, тмъ онъ боле старается пользоваться своимъ превосходствомъ надъ другимъ. Эта теорія есть теорія насилія, оправдывающая всякій деспотизмъ и обвиняющая все слабое. По этой теоріи каждый, боле сильный, долженъ быть эксплуататоромъ всего, что не иметъ возможности ему противиться. По этой теоріи исключается все коллективное и основнымъ принципомъ признается индивидуализмъ, конкуренція и война каждаго противъ каждаго. Рабочій соперничаетъ съ рабочимъ, купецъ съ купцомъ, фабрикантъ съ фабрикантомъ, провинція съ провинціей, народъ съ народомъ, одна часть свта съ другой. Такъ какъ въ этой борьб всхъ противъ всхъ должны дйствовать силы разныхъ размровъ, то все слабое будетъ подавлено всмъ, боле сильнымъ. Конечно, г. Шиповъ, пока былъ откупщикомъ, испытывалъ практически только выгодныя стороны этой системы. Не онъ платилъ деньги народу, не его здоровье разстраивала разбавленная водой сивуха, не его тянули силой въ кабакъ и приманивали всякими правдами и неправдами раскошеливаться въ пользу эксплуататора-откупщика. И нынче, измнивъ характеръ своихъ промышленныхъ занятій, г. Шиповъ не сошелъ съ той подавляющей другихъ высоты, на которой всегда стоялъ самъ. Но я бы посовтовалъ г- Шипову предположить случай обратный. Не онъ давитъ другихъ, не онъ располагаетъ чужими деньгами и чужимъ трудомъ въ свою пользу, а, напротивъ, согласно теоріи, которую онъ выдаетъ за истину, жмутъ его другіе. Думается мн, что еслибы г. Шиповъ очутился отъ этого давленія въ крестьянской сермяг, попалъ бы въ рабочіе на тотъ самый заводъ, которымъ иметъ удовольствіе владть теперь, если бы къ этому, нкогда богатому, г. Шипову пришла бы полицейская власть, чтобы продать послднюю корову за неуплату податей, если бы при этомъ ему сказали, что все, что такъ огорчаетъ его, небольше, какъ практическое примненіе той теоріи, которую онъ такъ отстаивалъ, какъ бы стыдно и обидно стало ему за свое прошлое заблужденіе.
Лично г. Шипова за эту теорію обвинять нельзя. Чмъ, въ самомъ дл, онъ виноватъ, что не въ состояніи понять своего заблужденія и, что потому онъ построилъ все свое міровоззрніе на ошибочномъ основаніи и не замчаетъ противорчій, въ которыя впадаетъ. Слдуетъ боле жалть, что обстоятельствами жизни г. Шиповъ былъ поставленъ въ такое положеніе, въ которомъ дли него было невозможно усвоить себ правильный взглядъ на жизнь и на человческія отношенія Г. Шиповъ очевидно воспитывался на французскихъ книжкахъ прошедшаго столтія. Людовикъ XIV говорилъ: Франція — это я. При Людовикахъ XV и XVI этотъ принципъ получилъ боле широкое обобщеніе. Этотъ взглядъ усвоилъ себ я г. Шшіовъ. Онъ думаетъ серьезно, что Россія будетъ богата, если будетъ богатъ онъ, что всей Россіи будетъ тепло и весело, если будетъ тепло и весело ему, г. Шипову, и что если на его заводахъ будутъ стучать неустанно молоты по наковальнямъ, то это значитъ, что во всей Россіи возбуждена народная дятельность. Такой взглядъ даже и не возбуждаетъ никакого страстнаго чувства. Просто нужно пожалть г. Шипова, что обстоятельства не дозволили ему усвоить взгляда боле правильнаго, боле выгоднаго для его собственной репутаціи, боле пріятнаго для его собственнаго самолюбія.
Теорія преобладанія нужна г. Шипову для того, чтобы дать опору національнымъ, промышленнымъ дятелямъ или, ясне, ему, г. Шипову. Но и здсь, чтобы прикрыть свое лукавство, г. Шиповъ увряетъ, что охрана отъ чужестраннаго соперничества поведетъ къ возбужденію народной дятельности и отнюдь не составитъ привиллегіи, а тмъ боле монополіи. Охранительная система, но словамъ г. Шипова, есть учрежденіе въ пользу всхъ гражданъ государства безъ всякаго различія и безъ всякаго исключенія. Теоретически, въ общихъ фразахъ, оно повидимому и такъ. Конечно, петербургскому ваньк никто не мшаетъ, вмсто своей жалостной клячи и дребезжачихъ пролетокъ, завести пару лихихъ коней и карету, никто не мшаетъ и вамъ, и мн, и третьему, и десятому, построить огромный каменный домъ на Невскомъ проспект. Пожалуй и г. Шипову никто не мшаетъ получать 10 милліоновъ въ годъ доходу. Заниматься промышленными предпріятіями въ громадныхъ размрахъ, конечно, не привиллегія и не монополь въ юридическомъ смысл, но въ экономическомъ оно и то, и другое. На торговлю водкой, какъ ею занимались прежде откупщики, нельзя смотрть иначе, какъ на монополь. На машинный заводъ, забравшій силу и подавляющій другихъ, нельзя тоже смотрть иначе, какъ на монополь. Что же вы толкуете, что всякій можетъ длать то, что длаете вы, въ то время, когда, заручившись денежной силой, вы, проповдникъ теоріи преобладанія и конкуренціи, подавите всякаго, кто бы захотлъ съ вами соперничать. Какъ же ваше положеніе не привиллегія и не монополь?
Разсчитывая на благодушіе русскаго читателя, г. Шиповъ, посл изложенія своего общаго взгляда на выгоды охранительной системы, перечисляетъ выгоды спеціальныя. Вотъ они.
‘Запретительная или, какъ г. Шиповъ называетъ ее, покровительственная система, развивая до послдней степени внутреннюю промышленность и конкуренцію, удешевляетъ постепенно вс издлія и каждый изъ потребителей старается быть и производителемъ’. Въ самомъ дл, какъ это заманчиво! Вс мы сдлаемся заводчиками и фабрикантами, и каждый мужикъ превратится въ капиталиста, въ род г. Шипова. Когда же наступятъ такія счастливыя времена? Предположимъ, что теорія г. Шипова принята, и съ завтрашняго дня водворена у насъ такая строгая охранительная система, что ни одна иностранная муха не можетъ перелетть черезъ таможню безъ вдома г. Шипова. Чмъ это поможетъ каждому потребителю превратиться въ производителя? Своекорыстіе англійской промышленной политики г. Шиповъ считаетъ образцомъ вполн достойнымъ подражанія. Ниже англійскихъ цнъ не существуетъ на свт. Отъ чего же даже въ Англіи потребители не только не превратились въ производителей, а, напротивъ, въ теченіи 100 лтъ, когда совершилась въ Англіи промышленная революція, создался только десяти-милліонный пролетаріатъ. Очевидно, что г. Шиповъ, ради своекорыстія, говоритъ ложь.
Дале, онъ усиливается уврить, что, ‘при помощи покровительственной системы, привозъ иностранныхъ издлій, постепенно уменьшаясь, достигнетъ, наконецъ, полнаго уничтоженія’. Превосходно. Объяснимъ подробне, что это значитъ. Значитъ это то, что русская промышленность достигаетъ такого полнаго развитія, когда она одна удовлетворяетъ всмъ потребностямъ страны. Россія превращается въ Китай, но не въ тотъ благословенный Китай, въ которомъ растетъ чайный кустъ, живетъ шелковичный червь, земля производитъ рисъ и всякую роскошную растительность, а въ Китай, на берегу Ледовитаго океана, въ Китай, въ которомъ растетъ только хлбъ обыкновенныхъ сортовъ, Китай, въ которомъ, кром березы и сосны, нтъ другого дерева, Китай, въ которомъ огурцы и капуста за частую побиваются морозомъ, и яблоки составляютъ рдкость и лакомство, боле утонченное, чмъ ананасы для французахъ мужиковъ. Какія выгоды могутъ произойти для Россіи отъ подобной промышленной замкнутости? Зачмъ намъ добровольно лишать себя тхъ благъ природы, которыми пользуются народы, живущіе въ боле счастливомъ климат. Какая намъ выгода отъ того, что мы не будемъ знать апельсиновъ, лимоновъ, чаю, кофе и всего того, чмъ снабжаетъ Европу новый свтъ. Для г. Шипова все это пустяки, если только онъ сознательно говорилъ, если же онъ говорилъ, не думая о крайнихъ послдствіяхъ своихъ ретроградно-утопическихъ мыслей, то остается только сказать, что онъ не подлежитъ за нихъ вмняемости, ну, а это конечно можетъ показаться ему обиднымъ.
Вторая выгода запретительной системы, но мннію г. Шипова, заключается въ томъ, что у насъ разовьется изученіе естественныхъ и практическихъ наукъ. Почему же г. Шиповъ думаетъ, что техническое образованіе связано неразрывно съ высокими таможенными пошлинами? Ужь не имъ ли обязана Франція, Англія. Германія, Америка своимъ прогрессомъ и цивилизаціей? Очевидно, что г. Шиповъ, для убжденія читателя въ правильности его любимой мысли, не выказываетъ особенной разборчивости въ доказательствахъ. Какъ-то трудно согласить эту неспособность съ претензіей поучать русское правительство уму-разуму и указывать ему т экономическія основанія, которыхъ, какъ кажется г. Шипову, кром его никто не знаетъ.
Но самая важная выгода запретительной системы заключается въ томъ, что явится полная внутренняя свобода труда. Громко, но не врно! Какая же тутъ свобода труда, когда господа, въ род г. Шипова, заручившись раньше деньгами, постараются придавить всякаго, кто будетъ мшать ихъ барышамъ. Но г. Шиповъ, какъ я уже говорилъ раньше, подъ свободнымъ трудомъ разуметъ не ту возможность, при которой всякій мужикъ сталъ бы такимъ же господиномъ, какъ онъ, а лишь огражденіе отъ иностранной конкуренція уже существующихъ капиталистовъ. Что г. Шиповъ, говоря о народ, въ дйствительности о немъ вовсе и не думаетъ, и что его плняетъ исключительно идеалъ Англіи, гд въ короткое время милліоны скопились въ рукахъ немногихъ, а милліоны людей дошли до скотоподобнаго положенія, видно изъ слдующихъ словъ г. Шипова, Онъ говоритъ, что ‘запретительная система поучаетъ фабрикантовъ и капиталистовъ охранять свои капиталы благоразумной филантропіей, филантропія же къ другимъ начинается естественно только тогда, когда человкъ самъ обезпеченъ’. О, неблагодарная Россія! какого ангела-хранителя посылаетъ теб судьба въ образ г. Шипова, а ты, страна грубыхъ варваровъ, даже не допустила его въ члены коммисіи для пересмотра таможеннаго тарифа. Итакъ г. Шиповъ собирается охранять свои капиталы благоразумной филантропіей. Простою понятной рчью можно высказать эту мысль такъ. Г. Шиповъ будетъ держать своихъ рабочихъ на минимум задльной платы, но вотъ рабочіе понимаютъ, что тутъ что-то не ладно, что отъ скуднаго вознагражденія у нихъ подводитъ животы и приступаютъ къ г. Шипову, требуя прибавки. Старая исторія. Г. Шиповъ знаетъ, какъ въ такихъ случаяхъ поступали англійскіе фабриканты и если увидитъ, что стачка рабочихъ для него опасна, онъ прибавитъ имъ жалованья. Если же опасности не предвидится, то онъ выморитъ ихъ голодомъ и заставитъ работать за прежнюю плату. Такимъ образомъ, благоразумная филантропія заключается въ томъ, чтобы знать, когда сдлать прибавку и ни за что не длать ее, если отъ стачки рабочихъ не предстоитъ фабриканту дйствительной опасности.
Г. Шиповъ говоритъ, что нашихъ фабрикантовъ нельзя упрекать въ совершенной холодности къ рабочему населенію. Такъ въ 1863—1864 годахъ, вовремя застоя фабрикъ отъ дороговизны и недостатка хлопка, фабриканты въ сел Иванов, несмотря на собственное стсненное положеніе, раздавали хлбъ тысячамъ рабочихъ. Но, во-первыхъ, мы не знаемъ, на какихъ основаніяхъ раздавался этотъ хлбъ, а во-вторыхъ, не видимъ никакой филантропіи въ томъ, что кормятъ дойную корову. Еще бы ивановскимъ фабрикантамъ оставлять своихъ рабочихъ на произволъ судьбы! Они знали очень хорошо, что хлопокъ, наконецъ, подешеветъ, и что тогда имъ потребуются рабочіе. Очевидный нерасчетъ уморить ихъ голодомъ. И самъ г. Шиповъ подтверждаетъ правильность такой мысли. Онъ говоритъ, что едва ли подобныя филантропическія мры могутъ придти въ голову фабрикантовъ въ настоящее время, когда каждый изъ нихъ боится за свое достояніе, и изъ списка благодтельствующихъ легко можетъ перейти въ разрядъ получающихъ благодяніе.
Другая выгода благоразумной филантропіи въ томъ, что рабочіе скопятся на фабрикахъ и въ городахъ вслдствіе увеличившейся внутренней конкуренціи, вслдствіе того же фабриканты увеличатъ имъ задльную плату, а разбогатвшіе рабочіе начнутъ развиваться, становиться образованне и съ большею охотою учиться читать и писать. Я не знаю, кого хочетъ морочить г. Шиповъ. Тотъ же самый г. Шиповъ не упускаетъ никогда случая сказать, что онъ знакомъ съ исторіей экономическаго развитія Европы и Англіи. А та же самая исторія и теорія экономической науки указываютъ, что конкуренція между фабрикантами на рабочихъ бываетъ всегда слабе конкуренціи рабочихъ на фабрикантовъ. По просту говоря: хлбъ за брюхомъ не ходитъ. А отъ этого является то простое послдствіе, по которому рабочіе, скопляясь на фабрикахъ, изображаютъ изъ себя толпу голодающихъ бдняковъ, неимющую никакой возможности ни развиваться, ни становиться образованне, какъ это увряетъ г. Шиповъ. Если бы фабричные рабочіе богатли, какъ это оказывается по слонамъ г. Шипова, то конечно въ западной Европ пролетаріатъ не явился бы такой грозной и опасной силой. Только голодъ и создалъ эту силу, только голодъ пролетарія научилъ фабриканта благоразумной филантропіи. И вотъ какіе порядки хочетъ водворить г. Шиповъ въ Россіи. Или вы, г. Шиповъ, не понимаете, что вы говорите, и въ такомъ случа мы отпускаемъ вамъ ваше невдніе, или же — если вы знаете, что вы говорите, если вы сознательно хотите ввести въ Россію язву англійскаго пролетаріата, то ужь я и не. пріищу названія для вашихъ буржуазныхъ тенденцій, которыя вы имете еще смлость маскировать патріотизмомъ и любовью къ народу.
Но г. Шиповъ лукавъ. Онъ везд прикрывается либеральными фразами, подслушанными имъ у хорошихъ людей. Думая только о своихъ купеческихъ и промышленныхъ интересахъ, и только для огражденія ихъ, предлагая запретительный тарифъ, онъ, въ тоже, время, подобно волку въ овечьей шкур, прикидывается кроткимъ, добрымъ и великодушнымъ. Ему, видите ли, очень жалко мужиковъ, что они несутъ по преимуществу вс тягости налоговъ. Поэтому, онъ думаетъ избавить народъ отъ прямыхъ налоговъ и увеличить средства казначейства налогами косвенными. Считая наше обезпеченное населеніе почти въ 4 милліона, и увряя, что только оно одно есть потребитель всего привознаго, иностраннаго, г. Шиповъ доказываетъ, что, въ случа возвышенія таможенныхъ пошлинъ, только эти обезпеченные люди и понесутъ ихъ вполн на себ, а народъ останется въ сторон. Это ложь! Обезпеченное населеніе составляетъ у насъ вовсе не 4 милліона. Обезпеченное населеніе у насъ только купцы, да фабриканты и какая нибудь сотыя боле богатыхъ землевладльцевъ. Неужели вы думаете, что большинство нашихъ чиновниковъ и нашего духовенства — сословія обезпеченныя? Неужели вы думаете, что образованный пролетаріатъ, явившійся у насъ въ послднее время, находится въ положеніи довольства? Полагая ввести боле усиленные косвенные налоги, ни вы, г. Шиповъ, ни ваши единомышленники не понесутъ ихъ на себ. Вы переложите ихъ на другихъ, въ вид боле высокой цны на свои заводскія и фабричныя произведенія. Вы спалите свою тягость на такихъ же бдняковъ, какъ простой народъ, и заставите ихъ платить за все дороже, не увеличивъ замтно доходовъ государственнаго казначейства. Выражаясь мягко, что вслдствіе покровительственныхъ пошлинъ потребители заплатятъ своимъ туземнымъ производителямъ нсколько дороже, вы хотите скрыть истинный размръ общей дороговизны и размръ общенароднаго платежа. Конечно каждый заплатитъ нсколько дороже, ни сложите эти нсколько, переплаченныя десятками милліоновъ народа, и скажите по совсти: патріотически ли высказывать подобныя желанія, патріотически ли примнять къ нашей промышленности откупную теорію и знаменитый афоризмъ о пьющемъ карман? Вы, г. Шиповъ, и еще десять, двадцать, ну положимъ 100 подобныхъ вамъ фабрикантовъ хотите стричь 70 милліоновъ населенія и длаете ему честь, превращая его въ стадо барановъ. Покорнйше васъ благодаримъ за такое лестное мнніе. И кого вы хотите пугать, угрожая тмъ, что въ случа неповышенія тарифа милліоны рабочихъ рукъ останутся безъ дла, перестанутъ платить подати и государственная казна обднетъ? Сила Россіи не въ тхъ рукахъ, которыя работаютъ на вашемъ завод, если бы народъ этотъ не заплатилъ ничего, казначейство наше бдне не станетъ. Вы хотите запугать разсудительныхъ людей, показывая имъ чорта на цпи. По хотя время и ублило, можетъ быть, вашу голову, все таки не предавайтесь обольстительной илюзіи, что все не сдое и молодое ничего не знаетъ и хуже васъ понимаетъ Общественную пользу.
Въ своемъ самомнніи г. Шиповъ пишетъ: ‘трудъ мой, какъ я не спшу, какъ усердно и неусыпно не занимаюсь, не можетъ быть скоро оконченъ и потому я по невол поспшилъ въ заключеніи моей первой главы высказать все вышеизложенное, дабы все это было въ виду прежде окончанія дла законодательнымъ порядкомъ’. ‘Какъ для уясненія сущности нын производящагося тарифнаго дла, такъ и для личнаго моего оправданія передъ публикой, говоритъ г. Шиповъ, я счелъ необходимымъ огласить все вышеизложенное — а что такое это я объясню сейчасъ — тмъ боле, что лица, принадлежащія въ вышеупомянутому кружку, за обличенія мои ихъ собственныхъ агитацій, вредныхъ и опасныхъ дйствій въ своихъ намекахъ называютъ меня агитаторомъ. Въ отвтъ на это скажу имъ врное предсказаніе, что исторія настоящаго упадка нашихъ финансовъ и нашего экономическаго положенія напишетъ имена ихъ красными и крупными литерами‘.
Этими мыслями г. Шиповъ рекомендуетъ себя еще съ новой стороны. Во-первыхъ онъ самонадянно думаетъ, будто бы русская законодательная власть безъ его предостереженій и совтовъ не съуметъ найдти мръ, выгодныхъ для Россіи. Г. Шипову кажется, что только въ его голов и живетъ свтъ. Какъ въ самомъ дл жалко, что ни въ сенат, и а въ государственномъ совт, ни въ комитет гг. министровъ вовсе и не подозрваютъ о существованіи г. Шипова Впрочемъ г. Шиповъ можетъ утшиться тмъ, что въ своей земл никто пророкомъ не бывалъ.
Ну, а на счетъ красныхъ и крупныхъ литеръ дло гораздо хуже. Порядочные люди не пользуются подобными средствами, чтооы проводить свои убжденія. Необходимо замтить, что несмотря на просьбу московскаго купечества, г. Шипова не допустили въ члены коммисш для пересмотра устава. Зная, что его не примутъ, г. Шиповъ, изъ благоразумной осторожности, поспшилъ отказаться отъ лестнаго приглашенія московскаго купечества и не ошибся въ своемъ разсчет, министерство дйствительно ему отказало. Понятно, какъ это непріятное обстоятельство должно было подйствовать на человка, считающаго себя призваннымъ преподавать уроки мудрости русскому народу. Зная вообще человческую натуру, можно предполагать, что задтое самолюбіе было однимъ изъ факторовъ, вліявшихъ на образъ мыслей г. Шипова, по поводу занятій тарифной коммисіи. Г. Шиповъ не упускаетъ ни одного случая, чтобы не уязвить коммисію, и особенно г. Колесова. Такъ, напримръ, говоря о хлопк, г. Шиповъ прибавляетъ: ‘когда нкоторые изъ депутатовъ купечества, членовъ тарифной коммисіи, начинали часто заговаривать о великой польз такого установленія на хлопокъ пошлинъ, то ихъ тотчасъ останавливали, утверждая, что не ихъ дло заботиться о доходахъ государства и вообще о народномъ хозяйств, что это дло самого г. министра, и предваряли, чтобы они и не заикались заявлять объ этомъ оффиціально, что будто коммисія и не въ прав разсуждать объ этомъ предмет и о какомъ либо повышеніи пошлинъ на хлопокъ, или иначе, возбудившіе такой вопросъ испортятъ свое собственное дло. Зачмъ, для какой причины, были дланы такія предваренія — Богъ знаетъ и да пусть судитъ онъ’. По поводу особыхъ комитетовъ о кяхтинской торговл г. Шиповъ говоритъ: ‘въ этихъ комитетахъ старались больше всего о томъ, чтобы утишить вопли просителей и, приглашая ихъ въ засданія, длали имъ разныя предложенія въ вид уступокъ, которыя въ сущности почти нисколько не помогали горю, а подъ рукою говорили: ‘соглашайтесь или иначе ничего не дадимъ’. Купечество, опасаясь раздражить сильныхъ міра сего, молчало, но никакого письменнаго согласія не дало. Однакожъ въ такомъ вид восходило представленіе отъ комитета съ увреніями, что купечество изъявило свое согласіе и тмъ дло ршалось, хотя впослдствіи и открылось, что купечество о согласіи своемъ журнала не подписало’. Говоря о пошлин на соду, г. Шиповъ прибавляетъ, что въ тарифной коммисіи большинство, утвердившее принятую пошлину, состояло изъ 11 чиновниковъ, изъ которыхъ только одинъ былъ неподвдомственъ министерству финансовъ. Одно лицо было неизвстное г. Шипову и къ нимъ же присоединился самъ предсдатель. Противную же сторону составляли 9 купцовъ, мнніе которыхъ принято не было. Г. Шиповъ говоритъ еще, что у насъ образовался кружокъ экономистовъ, получившій большое вліяніе и стремящійся подражать во многомъ англійскимъ системамъ, не обращая вниманія на т обстоятельства, въ которыхъ находится Россія. Этотъ кружокъ осмлился даже осуждать дйствія графа Канкрина, что по преимуществу обидно г. Шипову. Этотъ же кружокъ, но словамъ г. Шипова, раболпно поклоняется Молинари и Мичелю и брошюра послдняго служила прямымъ наставленіемъ коммисіи, ‘какъ слдуетъ составить намъ тарифъ для согласованія нашихъ пошлинъ съ видами и желаніемъ заграничнаго англійскаго купечества’. ‘Вроломный кружокъ либеральныхъ финансистовъ задумалъ, но словамъ г. Шипова, измну отечеству и чтобы удобне достигнуть своей коварной цли, забралъ въ свои руки членовъ тарифной коммисіи’. Купцы, и особенно московскіе,— иное дло. Они были истинными представителями національныхъ интересовъ и того народнаго блага, которое, безъ краснорчивой защиты г. Шипюва, грозитъ погибнуть отъ либеральныхъ кознодевъ. Купцы, какъ и слдуетъ, явились въ коммисію ‘съ твердымъ намреніемъ добросовстно идти къ раціональной цли, считая также своею обязанностью сохраненіе казеннаго интереса, какъ бы ни были незначительны суммы, которыя можно пріобрсти для пользы казны отъ возвышенія фискальныхъ пошлинъ’. Преобладаніе такого зловреднаго элемента, представителемъ котораго явился г. Колесовъ, особенно непріятный г. Шипову, повело къ тому, что въ ршеніи коммисіи голосъ фабрикантовъ не могъ имть ршительнаго преобладанія и пониженіе налога совершилось не въ пользу защитниковъ запретительной системы. Такъ какъ только г. Шиповъ и его единомышленники суть истинные русскіе люди, то г. Шиповъ и поспшилъ заявить заблаговременно законодательной власти о ловушк, разставленной ей либеральными чиновниками. Эти злокачественные господа и суть именно т агитаторы, имена которыхъ запишетъ исторія крупными и красными литерами. Въ чемъ заключается тонина этого ядовитого намека, я не совсмъ-то понимаю… Скучно однако выискивать вс намеки и страстныя полемическія выраженія, которыми г. Шиповъ старается уронить членовъ коммисіи въ глазахъ кого-то. Но вс эти намеки имютъ характеръ инсинуацій. Они отличаются мелочностью и неумстной раздражительностью, они обнаруживаютъ защемленное самолюбіе, неспособное встать выше мелочной обидчивости. Называя полемическое краснорчіе г. Шипова инсинуаціями, я только воздерживаюсь отъ боле точнаго и мткаго русскаго выраженія. Но г. Шипов пойметъ и самъ, достойно ли порядочнаго человка писать серьезныя пещи, долженствующія служить пособіемъ для законодательной власти, такимъ тономъ невладющаго собой юношескаго задора, какимъ писалъ г. Шиповъ свои разсужденія о раціональномъ тариф.
Г. Шиповъ, задавшись своими личными интересами, не былъ въ состояніи отнестись объективно къ тому вопросу, о которомъ онъ взялся разсуждать. Онъ укоряетъ нашу коммисію за то, что она окончила свое дло въ три мсяца, и приводитъ въ примръ коммисію французскую, обсуждавшую подобный же вопросъ боле И мсяцевъ. Но во-первыхъ, время тутъ ровно ничего не значитъ, а во-вторыхъ, г. Шиповъ упустилъ изъ виду то, что членами французской коммисіи были и потребители. У насъ потребляющая Россія не выставила отъ себя особыхъ представителей. Кому же слдовало вврить интересы многомилльоннаго населенія страны? Ужь конечно не г. Шипову и московскому купечеству. Защитниками то этихъ интересовъ и явились г. Колесовъ и остальные чиновные члены коммисіи. Понятно, что какъ представители интересовъ всей страны, они не могли явиться сторонниками однихъ богатыхъ производителей, и за это-то г. Шиповъ обрушиваетъ на нихъ свои олимпійскіе громы, укоряетъ ихъ въ желаніи угодить Мичелю и усиливается изобразить ихъ какими-то увлекающимися молодыми людьми, которыхъ провели за носъ англійскіе купцы. Стыдно, г. Шиповъ! Даже со стороны краснешь за возможность подобныхъ печатныхъ инсинуацій.
При другихъ обстоятельствахъ я, конечно, не сталь бы писать такъ много о г. Шипов. Мало ли на свт пустозвонныхъ людей, мало ли на свт пустыхъ книжонокъ съ грандіозными претензіями. Но въ тотъ моментъ русской жизни, въ который Россія только-что вступаетъ, о тенденціяхъ, заявленныхъ г. Шиповымъ, говорить не только слдуетъ, но слдуетъ говорить много, сильно и часто. Помщичье право — врагъ уже низложенный. Ему не поднять головы. Жизнь пробила себ новую дорогу и быстро пошла новымъ путемъ. Кое-гд торчащіе послдніе могиканы изображаютъ собой лишь падшее прошедшее величіе. Роль ихъ кончилась и всякая борьба съ ними будетъ повтореніемъ задовъ. Но за низложеннымъ врагомъ общаго благополучія встаетъ врагъ новый и боле сильный. Этотъ врагъ есть та безпощадная сила капитала, которая не знаетъ никакихъ человческихъ чувствъ. Врагъ этотъ есть та сила капитала, которая на запад, и преимущественно въ Англіи, создала небывалое распаденіе общества на денежную аристократію и на поддонки общества, въ образ голоднаго пролетаріи.
И странное дло: г. Шиновъ и люди его партіи, видящіе спасеніе Россіи только въ тариф 1841 г., могутъ говорить всякій вздоръ, неисполнимый по своей сущности, неисполнимый и потому, что нтъ человческой силы, способной повернуть исторію назадъ, и никто не укоряетъ ихъ въ мечтательности, никто не назоветъ ихъ ретроградными энтузіастами, а люди, стремящіеся въ водворенію истиннаго счастья большинства, люди, предлагающіе нетолько теоретически-возможное, но и неизбжно-осуществимое, обзываются утопистами и мечтателями. Разсудите, читатель, кто больше мечтатель: прогрессивный ли теоретикъ, г. Колесовъ, или же ретроградный утопистъ, г. Шиповъ?
Теперь, посл теоретическихъ опроверженій г. Шилова, я попытаюсь указать читателю, насколько мои опроверженія подкрпляются ‘практическими примненіями’ г. Шипова, т. е. его проэктомъ новаго тарифа. Однимъ словомъ, я заставлю самого г. Шипова опровергать то сладкогласіе, которымъ онъ хотлъ замаскировать свои буржуазныя тенденціи.
Г. Шиповъ толкуетъ почти на каждой страниц о счастіи народа, о народномъ богатств и о необходимости устроить такой тарифъ, чтобы вс разбогатли. Этого онъ думаетъ достигнуть такимъ своеобразнымъ способомъ, что за каждой цифрой невольно видишь ея автора. Я беру вдомость на 280 и 281 ст. II части. Я читаю, что но старому тарифу пошлина на свжія устрицы была 1 р. 10 к., на соленыя 2 р. 20 к., г. Шиповъ предполагаетъ на первые 2 р., на вторые 4 р. На шампанское была 99 к., г. Шиповъ предполагаетъ 1 руб. На содовую веду — 2,2 к., г. Шиповъ предполагаетъ 2 к. На фрукты и ягоды соленыя — 49 1/2 к., онъ предполагаетъ 50 к. На апельсины и лимоны — отъ 40 до 80 к., онъ же предполагаетъ 1 р. 20 к. На орхи всякіе — 66 к., г. Шиповъ — 70 к. На миндаль и орхи — 1 р. 65 к., г. Шиповъ — 2 р. 40 к. На сельди въ бочкахъ — 99 к., г. Шиповъ — 2 р. 25 к. На сельди въ боченкахъ — отъ 11 до 16 1/2 коп., г. Шиповъ — 25 к. Треска привозилась безпошлинно, а. г. Шиповъ желаетъ обложить ее пошлиной въ 50 к.
Даже изъ этихъ немногихъ цифръ видно, что г. Шиповъ вовсе и не думаетъ серьезно облегчить народу тягости налоговъ и возложить ихъ на людей обезпеченныхъ. Правда, что на устрицы онъ предположилъ пошлину почти вдвое большую противъ пошлины г. Колесова и коммисіи. Особенно жестокосердъ оказался г. Піановъ къ устрицамъ соленымъ, обложенныхъ имъ пошлиной въ четверо больше противъ тарифа г. Колосова. Но вдь толковать объ обогащеніи государственнаго казначейства пошлиной съ соленыхъ устрицъ тоже самое, что тыкать вилкой въ карася, уписавъ, подобно Собакевичу, всего осетра. Ну, а отчего г. Шиновъ увеличилъ пошлину на шампанское всего одной копйкой, а пошлину на содовую воду даже уменьшилъ противъ дйствовавшаго тарифа. Шампанское и содовую воду вьетъ не народъ, и пошлину уилатили-бы, конечно, только люди богатые. Я объясняю это обстоятельство просто тмъ, что г. Шиповъ не побитъ устрицъ и любитъ шампанское Говоритъ, что шампанское съ содовой водой очень вкусно. Вотъ и фрукты и ягоды соленыя очень вкусный салатъ для дичи и жаренаго, услаждающаго вкусъ богача. Г. Шиповъ и оставилъ цифру, принятую коммисіей неприкосновенной, и противъ дйствующаго тарифа надбавилъ 1/2 коп. Селедки въ боченкахъ, сыръ — закуска аристократическая, пошлину на нихъ г. Шиповъ увеличиваетъ микроскопической долей. А на селедки въ бочкахъ, которыя стъ народъ, г. Шиповъ, вмсто старыхъ 99 к. и назначеннаго г. Колесовымъ и коммисіей 1 руб., предполагаетъ 2 руб. 25 к. Съ треской еще хуже, ее и до сихъ поръ привозили безпошлинно, и г. Колесовъ и тарифная коммисія опредлили тоже безпошлинный ввозъ, г. Же Шиповъ замышляетъ взять съ народа въ вид пошлины за треску 150 тысячи руб.
Еще боле замтна непослдовательность г. Шипова съ кофе. Потребленіе кофе у насъ ростетъ въ огромнйшемъ количеств. При пошлин въ 6 руб. съ пуда привозилось его въ 1840—41 г. 149,310 пудовъ: въ 1841 году пошлина была немного повышена и несмотря на это потребность въ кофе усилилась и ввозъ его увеличился. Въ 1846 г. пошлину уменьшили на 40% и потребленіе дошло до 207,125 пудовъ въ годъ, пошлинный же сборъ упалъ на 30%. Въ 1850 г. была удержана таже пошлина и привозъ увеличился почти на 20%. Доходъ, начавшій возвышаться, снова упалъ отъ пониженія пошлины въ 1850 г. Слдующее пониженіе пошлины снова уменьшило доходъ, но возвысило потребленіе. Въ періодъ 1861 и 1864 годовъ привозъ дошелъ до 305,448 пудовъ, а доходъ составлялъ 823,724 руб., противъ дохода 1842—45 т. мене почти на 118,000. Въ этомъ колебаніи цифръ каждый разсудительный человкъ видитъ неизбжное пониженіе и повышеніе соотвтственно колебаніямъ тарифной пошлины. Г. Шиповъ, такъ коротко знакомый съ англійскими порядками, конечно, знаетъ, что когда Роуландъ-Гиль предложилъ въ Англіи понизить налогъ на письма, то случилось вотъ что: до пониженія налога доходъ былъ 1,602,000 ф. с., въ 1840 г., когда налогъ понизился, доходъ составлялъ 410,000 ф. ст.
Въ 1842 году 478,000 ф. ст.
— 1844 — 611,000 —
— 1846 — 725,000 —
— 1851 — 1,058,000 —
— 1858 — 1,161,000 —
— 1863 — 1,298,000 —
Почтовый доходъ Англіи и до сихъ поръ еще не дошелъ до цифры, предшествовавшей почтовой реформ, но англичане не ноютъ, подобно г. Шилову. Они знаютъ, что до почтовой реформы число всхъ отправленныхъ писемъ составляло 75 милліоновъ, а въ 1863 году — 642 милліона. Изъ того, что почтовый доходъ и до сихъ поръ не сравнялся съ прежнимъ, англичане вовсе не длаютъ того несчастнаго вывода, какой позволяетъ длать себ г. Шиповъ и незамышляютъ возвысить почтовую плату. Очень естественно, что, когда пошлина понижается, доходъ упадаетъ, но за то возрастаетъ потребленіе. Наступитъ пора, что потребленіе достигнетъ такого размра, когда и при низкой пошлин доходъ, получается больше прежняго. Не сообразивъ этого, г. Шиповъ плачется, что доходъ отъ кофе въ теченіи 20 послднихъ лтъ падалъ постоянно отъ пониженія тарифа и что казна потеряла отъ этого 2,697,900 руб. Длать подобныя вычисленія значитъ прямо обличать себя въ неспособности понимать финансовый вопросъ. Англія, въ теченіи 28 лтъ посл почтовой реформы, потеряла но этому расчету больше 10 милліоновъ. А попробуйте сообщить любому англичанину подобный разсчетъ потерь, и онъ вамъ засмется въ глаза и сочтетъ васъ несмысленнымъ дитятей. Г. Шипову нтъ ровно никакого дла до увеличившагося потребленія и, прикидываясь народолюбцемъ, онъ съ неустрашимостью смлаго реформатора говорятъ, что на могущіе быть крики, такъ называемыхъ потребителей, или лучше сказать ихъ непрошенныхъ адвокатовъ, величающихъ себя великими экономистами и финансистами, обращать вниманіе не слдуетъ, а увеличить пошлину на кофе, да и баста. Вдь кофе пьютъ не землетруженики, говоритъ г. Шиповъ, платящіе теперь вовсе немаловажные прямые налоги. Для потребителей кофе будетъ вовсе нечувствительно платить по 4 коп. лишнихъ, и тогда пошлина будетъ достигать 4 руб. съ пуда и вест пошлинный доходъ этой статьи превзойдетъ 1,200,000 руб. Но я попрошу г. Шипова сдлать со мной слдующій расчетъ.
Но средней сложности въ три года привезено къ намъ кофе и кофейнаго суррогата въ вид цикорія, жженыхъ желудей и т. д. 322,000 пудовъ или на фунты 12,882,400: Теперь присоедините къ этому все то количество цикорія, которое выдлывается на нашихъ фабрикахъ вятской, ярославской, Владимірской и др. губ. Обративъ вниманіе на то, что наши мщанки, горничныя я кухарки, вообще прислуга, пьютъ почти чистый цикорій и другіе суррогаты, мы нисколько не ошибемся, если предположимъ общее потребленіе въ Россіи кофе и его суррогатовъ въ 18 до 20 милліоновъ фунтовъ ежегодно. Кто же выпиваетъ всю эту массу кофе? Уже конечно не г. Шиповъ и московское купечество. Г. Шипову не хуже меня извстно, что въ петербургской губ., преимущественно въ уздахъ близкихъ къ Петербургу, можно найти кофе почти въ каждой крестьянской изб, что Новая и Старая деревни и не знаютъ другого напитка, кром кофе, что петербургскую женскую прислугу лучше не корми хлбомъ, а дай ей кофе, Почему же г. Шиповъ думаетъ, что этотъ народъ не такіе же землетруженики, что они не платятъ налоговъ и что для нихъ ровно ничего не значитъ платить лишнихъ 4 коп. на фунтъ. Если бы г. Шиповъ не замаскировалъ своихъ затаенныхъ мыслей красивыми словами, то, вмсто того, чтобы налагать 4 лишнихъ копйки на кофе я его суррогаты, составляющіе у насъ народный напитокъ, онъ лучше бы надбавилъ пошлину на шампанское. Г. Шиповъ думаетъ, что бдной петербургской кухарк ровно ничего не значитъ заплатить лишнихъ 40 коп. на фунтъ кофе, а ему, г. Шипову, лишняя одна копйка на бутылку шампанскаго кажется платежомъ тяжелымъ. Доходъ съ шампанскаго и съ кофе былъ до сихъ поръ одинаковый, съ кофе 823,000 руб., съ шампанскаго — 736,000 руб. Разница небольшая, Коммисія думала весьма основательно уменьшить пошлину на кофе, вслдствіе чего доходъ съ него составлялъ бы 666,000 руб. Г. Шиповъ возвышаетъ налогъ вдвое, чтобы получить доходъ въ 1,200,000 руб., а на каждую бутылку шампанскаго надбавляетъ только одну копйку. Ну почему бы г. Шмпову на шампанское, испиваемое лишь купцами, фабрикантами, да на торжественныхъ обдахъ, не наложить бы 2 руб. на бутылку, а кофе оставить въ поко. Таможенный доходъ съ шампанскаго былъ бы тогда 1,600,000 руб. и равновсіе бы не нарушилось. Дло въ томъ, что г. Шиповъ есть потребитель шампанскаго, а до кофе, который пьетъ народъ, ему нтъ никакого дла. Вотъ онъ и разсуждаетъ, что нужно облегчать тягости народныя, и думая, что никто не захочетъ проврять его словъ, въ одномъ мст пишетъ одно, а въ другомъ выставляетъ цифры, совершенно противорчащія тому, что онъ говоритъ. И гд бы мы не открыли проэктъ тарифа г. Шипова, везд находимъ повтореніе того же самого. Все то, что потребляется народомъ, онъ облагаетъ сравнительно высокой пошлиной, а все то, что потребляется лично имъ, или нужно для его производствъ, онъ облагаетъ пошлиной ничтожной иди и совсмъ не облагаетъ ею Такъ, напр., относительно деревяннаго масла, которое требуется г. Шипову на его механическомъ завод, онъ говоритъ, что не слдуетъ возвышать на него пошлину, и тмъ стснять его привозъ, въ видахъ покровительства или поощренія его производства на Кавказ. Невозможно это потому, что деревянное масло необходимо для многихъ отраслей промышленности, какъ вспомогательное средство для усовершенствованія издлій. Ну конечно. А какія усовершенствованія произойдутъ отъ того, если наложить 150,000 руб. на мужиковъ, питающихся треской, обложить налогомъ коровье масло, рисъ, составляющій насущную необходимость въ южныхъ краяхъ Россіи, и многіе другіе предметы потребленія простонародія? Напр., цвточный чай, потребляемый богатыми, г. Шиповъ оставляетъ при прежней пошлин, а чай торговый, потребляемый народомъ, облагаетъ пошлиной почти на 5% выше. Можно еще понять, почему г. Шиповъ не желаетъ пониженія пошлины на вс т предметы, которые производятся или нужны для русскихъ фабрикантовъ. Ну, а за что налагать пошлину на такіе предметы народнаго потребленія, въ которыхъ природа отказала Россіи? Рому потеря, если сдлается дешевле чай, кофе, треска, лимоны, составляющіе предметы постояннаго народнаго потребленія. Другъ народа себ на ум. Онъ держится правила — съ міру по нитк, и задавшись мыслью изобразить изъ себя человка, озабоченнаго казеннымъ интересомъ, возвышаетъ пошлину повсюду, гд приходится истинную тягость ея нести народу. Разсуждая о происходящихъ будто бы потеряхъ для государственнаго казначейства отъ пониженія пошлинъ и объ убыткахъ для Россіи отъ либеральнаго тарифа, г. Шиповъ грозитъ какими-то громадными убытками и общей бдностью страны. Но пусть г. Шиповъ сообразитъ, какіе убытки потерпла Россія отъ того, что, вслдствіе ложной финансовой политики, въ начал ныншняго столтія, поощрялась у насъ неестественная фабрикація хлопчато-бумажныхъ тканей. Г. Шиповъ увряетъ, что хлопчато-бумажная промышленность есть могучее средство къ развитію народнаго богатства, и признавая замчаніе Тенгоборскаго, что ‘разработывая чужеземный матеріалъ, эта промышленность въ Европ длается денницею заатлантическихъ странъ’,— справедливымъ относительно Германіи и Англіи, находитъ его несправедливымъ относительно Россіи. А почему бы это такъ? Сосчитайте вс т убытки, которые понесло русское населеніе, переплативъ лишнее въ теченіе полустолтія русскимъ фабрикантамъ, и вы увидите, насколько подобная финансовая политика принесла потерь и государственному доходу и всему населенію Россіи.
Самостоятельная торговая политика и интересы отечественной промышленности и торговли заключаются вовсе не въ томъ, чтобы создавать промышленность искуственную, и на счетъ народныхъ силъ творить мануфактуристовъ по англійскому образцу, Я предполагаю, что вы, г. Шиповъ, говорите искренно о національной промышленности, а въ такомъ случа вы, конечно, знаете или должны знать, что если мы начнемъ разводить у себя апельсины, лимоны, персики, ананасы, чай, хлопчатую бумагу, то это будетъ вовсе не національно. Конечно, можно всю Россію покрыть теплицами и арниками, и нить свой собственный кофе и чай, съ собственными лимонами и сахаромъ. Но вопросъ въ томъ: будетъ ли это умно и стоитъ ли игра свчь? А разв не тоже самое случилось у насъ съ хлопчатобумажной промышленностью и съ свеклосахарнымъ производствомъ? За что же мы, вс потребители,— а васъ милліоны,— платили лишнее въ теченіи полустолтія и пришли лишь къ тому, что въ Россіи построилось десятка два громадныхъ мануфактуръ, явилось десятка два милліонеровъ-мануфактуристовъ, а между тмъ нашъ ситецъ и вообще бумажныя ткани не въ состояніи выдерживать соперничество съ матеріями иностранными? И если бы подобное искуственное поддерживаніе промышленности вело еще къ обогащенію фабричнаго рабочаго, какъ это увряетъ г. Шиповъ, а то извстно, что ручные миткали продавались рабочими отъ 5 до 7 к за аршинъ, а въ инд ситца пріобртались они покупателями дороже 20 к. за аршинъ. Кто же богатлъ при этомъ? Кому перепадали барыши? И гд это богатство рабочаго, когда, во время послдней дороговизны хлопка, у рабочихъ не нашлось ни одной копйки на хлбъ и ихъ должны были кормить фабриканты?
Нтъ, г. Шиповъ, не то вы говорите. Истинный патріотизмъ и истинные интересы отечественной промышленности заключаются въ томъ, чтобы доставить народу возможность, какъ можно дешевле удовлетворять всмъ своимъ потребностямъ. Вы говорите, что косвенные налоги платятъ у насъ люди достаточные, а я вамъ скажу, что косвенные налоги платятъ у насъ люди бдные и народъ. Не вы и богатые фабриканты платите за хлопчато-бумажныя издлія, ибо наше хлопчато-бумажное производство, оцниваемое даже далеко ниже дйствительнаго, доходитъ до цифры 37 милліоновъ руб. сер. въ годъ Не одна деревенская баба не носитъ уже платка своего собственнаго издлія и сарафана изъ крашенины. Повсюду и везд хлопчато-бумажныя ткани. За чтоже вы хотите наложить налогъ на краски, пряжу, хлопокъ, машины, хлопчатобумажныя ткани? Какъ ни думаете, кто выплатитъ этотъ налогъ? Фабриканты ли, которые его переложатъ на потребителей или потребители? Какъ вы думаете, возвышеніе таможенной пошлины возвыситъ ли зад льну то плату рабочаго или только послужитъ къ обогащенію фабриканта?— Вотъ почему патріотизмъ г. Колесова и членовъ коммисіи, которыхъ вы укоряете въ измн народному длу, есть истинный патріотизмъ, ибо, понижая пошлину, они исходили изъ того начала, что при старомъ высокомъ тариф бумажныя издлія, доставляемыя заграничнымъ рынкомъ и состоявшія большею частью изъ товаровъ высокаго качества, были обложены, въ отношеніи къ ихъ цнамъ, меньшею пошлиною, чмъ издлія низшаго разбора, принадлежащаго къ предметамъ общаго потребленія. Вы же хотите дйствовать на выворотъ, и называете это началами самостоятельной торговой политики.
Васъ огорчаетъ, что съ желзнымъ русскимъ производствомъ и съ русскими машинами соперничаютъ иностранныя. Но, конечно, вамъ лучше, чмъ кому нибудь другому, извстно, почему у насъ дорого желзо, какую роль въ желзной торговл играютъ у насъ купцы-монополисты, такъ называемые первыми руками и почему такъ неимоврно дорожаетъ желзо по мр удаленія его отъ Урала. И здсь мы не съумли подсмотрть истинно-народной стороны дла. Истинно-народною промышленностью мы должны называть только ту, гд главнымъ дятелемъ является самъ народъ, гд вс выгоды производства достаются ему, а не немногомъ фабрикантамъ, гд косвенный налогъ, посредствомъ цлаго ряда переложеній съ процентами, не возвышаетъ цну продукта до нестерпимой дороговизны. Такими промышленностями слдуетъ считать переработку народомъ своего собственнаго сырья и вообще сельскую фабричную народную производительность. Напримръ, желзное производство нижегородской, ярославской, тверской губерній или череповскаго узда, гд заняты ручною расковкою желза на гвозди нсколько волостей — есть народная промышленность, гжельская фабрикація посуды есть народная промышленность, производство сала, мыла, свчей сальныхъ есть народная промышленность, выдлка кожи есть народная промышленность. Но машинная фабрикація, хлопчато-бумажное производство, сахаровареніе — производства вовсе не народныя, и поощряя неестественное и нетуземное вовсе не значитъ содйствовать народному богатству, быть патріотомъ, проповдывать начала самостоятельной торговой политики и дйствовать въ интересахъ отечественной промышленности. Поэтому я сдлаю тотъ выводъ, что широковщательное общаніе г. Шипова открыть секретъ народнаго обогащенія нисколько не оправдывается сущностью того, что г. Шиповъ написалъ для назиданія русской законодательной власти. Г. Шиповъ не больше, какъ фабрикантъ и, какъ вс фабриканты, очень непрочь разбогатть на счетъ своего ближняго. Было бы гораздо разсчетливе, да и для самолюбія г. Шипова пріятне, если бы онъ не маскировалъ своихъ либеральныхъ фразъ, не надвалъ на себя личины и былъ бы поосторожне но отношенію къ споимъ либеральнымъ противникамъ, которыхъ онъ понять не въ состояніи. Было бы не дурно, если бы г. Шиповъ понялъ, наконецъ, что роль общественнаго дятеля, которую онъ усиливается взять на себя, не соотвтствуетъ ни его способностямъ и знаніямъ, ни его лтамъ, и чтобы ‘Обзоръ основаній раціональнаго тарифа’ былъ бы его послднимъ сочиненіемъ.