ЛОНДОНСКАЯ ИДИЛЛІЯ
ЛОНДОНСКАЯ ИДИЛЛІЯ
ИЗЪ РОБЕРТА БЭКАНАНА.
Лондонская идиллия, Бьюкенен Роберт Уильямс, Год: 1866
Время на прочтение: 9 минут(ы)
I.
Все дождь да дождь съ утра до поздней ночи!
Какъ скучно онъ стучитъ въ мое окно!
И втеръ съ нимъ какъ будто заодно
То замолчитъ, то взвоетъ что есть мочи.
Вотъ полилъ дождь опять какъ изъ ведра
Изъ этихъ тучъ сгустившахся и темныхъ.
О Господа, тяжелая пора
Подобный день для двушекъ бездомныхъ!
II.
Благодарю васъ, господинъ пасторъ,
Вы такъ добры что я рыдать готова.
Но видно мн ужь не подняться снова,
И скоро смерть покончить съ жизнью споръ.
Ахъ, этотъ грохотъ непрерывный,
И гамъ на улиц, и шумъ,
И этотъ втеръ заунывный —
Родятъ во мн такъ много, много думъ.
Да, я умру! бродить нтъ больше силы
Незванной гостьей на земномъ пиру,
Да, чувствую, сегодня я умру!
Такъ дайте жь мн, хоть на краю могилы,
Въ послдній разъ свободне вздохнуть,
Чтобъ посл вчнымъ сномъ заснуть.
На что мн жить? уже ль кому нужна я?
Кто хочетъ знать, жива я или нтъ?
Вдь о богатыхъ сожалетъ свтъ,
А не объ васъ, я здсь для всхъ чужая. .
III.
Такъ говорить, я знаю, сэръ, гршно,
Но Богъ проститъ мн это прегршенье.
Я жить устала! Бдный, бдный Джо,
Хоть ты и грубъ, но любишь горячо,
И вотъ теб ребенокъ, въ утшенье
На старость лтъ, родился въ эту ночь.
И, слава, слава Богу
Что сынъ теб родился, а не дочь:
Вдь мальчикъ самъ пробьетъ себ дорогу,
Суметъ самъ во всемъ себ помочь,
Ни передъ кмъ себя онъ не уронитъ
И головы ни передъ кмъ не склонитъ.
А двушка — о! какъ ей тяжело
Безъ матери, бездомной, безпріютной,
Остаться честной и не стать безпутной
Въ томъ омут гд что ни шагъ то зло.
И знаете ль? вдь въ этой грязной луж
Т двушки что, становясь все хуже,
Въ открытое пустились ремесло, —
Счастливй тхъ въ комъ есть и стыдъ, и совсть,
Вдь чмъ честнй он, тмъ ихъ печальнй повсть!
IV.
Я молода, всего мн двадцать лтъ,
А я гляжу такою дряхлой, старой.
Состарилась я, сэръ, отъ горькихъ бдъ,
Вся жизнь моя была мн сущей карой.
Осенній дождь, холодный втеръ, снгъ, —
Вы испытали ль, сэръ, ихъ злую ярость?
Я жь провела подъ ними цлый вкъ,
Они до срока привела мн старость.
Какъ зачалась, какъ крпла жизнь моя
Забыто мной. И — какъ ни странно это —
Но мн подъ часъ сдается будто я
Не родилась, а вдругъ проснулась гд-то
На чердак, межь трубъ,
Гд дымъ свивался въ клубъ,
Гд не было ни воздуха, на свта.
И вотъ, когда проснулась я отъ сна,
И очутилась въ комнат одна,
Я вслушиваться стала,
Но кром гуда съ улицъ въ глубин.
Я ничего живаго не слыхала.
И подошла къ окну я, но въ окн
Увидла однихъ лишь камней груду,
Сплошныя стны, крыша, чердаки, —
Глубокіе дворы и тупики,
И мертвое безлюдіе повсюду,
Лишь только тамъ, за крышами, сверкалъ
Извилистой рка могучій валъ,
Потокъ могучій Темзы многоводной,
Но такъ на видъ глубокій а холодный
Что страшенъ сталъ мн онъ.
Слжу за нимъ, а онъ все блещетъ, блещетъ,
И волны льетъ, и все волнами плещетъ,
И вдалек скрывается какъ сонъ.
Такъ у окна, вся погрузившись въ думу
И къ чудному прислушиваясь шуму,
Весь этотъ день сидла я, пока
Погасъ на крышахъ отблескъ дня прощальный
И потемнла въ сумрак рка.
Тогда, холодный, блдный и печальный
Разсыпался по кровлямъ съ неба лучъ,
И вынырнулъ, какъ призракъ, изъ-за тучъ
Кругъ мсяца на темномъ свод неба.
Тутъ только я созвала что живу,
Что вижу все не сонъ, а на яву,
Что жить нельзя безъ платья, дровъ и хлба.
И какъ же сномъ все это не назвать?
Не правда ль, сэръ, какъ это сходно съ бредомъ?
Отецъ мой умеръ и оставилъ намъ
Работой трудной хлбъ свой добывать,
А я, межъ тмъ, съ моимъ братишкомъ Недомъ
Все продолжала между крышъ расти.
По цлымъ днямъ, бывало, въ заперти,
Сидли мы на чердак, покуда
Слонялась мать по людямъ, если жь намъ
Порой случалось выползать оттуда
На улицу, мы съ изумленьемъ тамъ
Глазли на толпы народа.
Мн было шесть, а Неду лишь три года,
И были мы тщедушны, въ чемъ душа.
И какъ-то разъ, лишь мать ушла изъ дому,
Головкой Недъ припалъ ко мн, дыша
Такъ тяжело, а скоро впалъ въ истому.
Я думала сначала что онъ спитъ,
Но я гляжу: не шевелятся члены,
И на меня такъ странно онъ глядитъ!
И я, при вид странной перемны,
Трясу его, зову, трясу опять,
Онъ все молчитъ, а самъ глядитъ такъ дико.
Тутъ испугавшись стала я кричать
И прозывать къ себ за помощь мать,
Но моего никто не слышалъ крика.
И сла я близь брата моего
И гладила по голов его,
Пока струился тусклый свтъ сквозь стекла
Ему въ лицо въ которомъ жизнь ужь блекла.
И плакала, когда же мать пришла,
Она взглянувъ на Неда обмерла
Отъ ужаса и громко зарыдала,
И на колна ставъ молиться стала,
И, плача, говорить:
‘Скончался братъ твой!’ и съ печальнымъ взглядомъ
Кладетъ его въ постель съ моею рядомъ.
А я все думала что братъ мой спитъ,
И за руку брала его безъ страха,
Хотя онъ сталъ ужь блденъ какъ рубаха.
И лишь тогда какъ сдлалось темно,
И круглый мсяцъ, глянувъ къ намъ въ окно,
Мн освтилъ постель гд былъ малютка,
Холодный, блью, словно полотно, —
Вдругъ сдлалось такъ жалко мн, и жутко.
VI.
Все это точно сонъ — скажу опять!
Но годы шли, и съ чердака наружу
Спустилась я и стала торговать
Въ разноску фруктами и въ зной, и въ стужу,
И въ дождь, и въ снгъ. Когда же разъ зимой
Старушку мать мою снесли въ могилу
На счетъ приходскій — Боже, Боже мой!
Какъ я была безчувственна! На силу
Могла слезу я выдавать изъ глазъ.
Но и была такъ голодна въ тотъ разъ,
А жизнь на улиц во мн убила
Вс чувства такъ что тутъ ужь не до слезъ.
Зимой я въ томъ лишь время проводила
Чтобъ, бгая, согрть себя въ морозъ
И, заработавъ пенсъ, бжать за хлбомъ,
А лтомъ, стоя за полночь съ лоткомъ
Передъ театромъ, подъ открытымъ небомъ,
Бжать домой и тамъ, свернувшись въ комъ,
Соснуть часокъ въ солом подъ рогожей.
Безъ денегъ жизнь — куда какъ ты трудна!
Я не была и съ молоду пригожей,
И предо мной, бывало, на одна
Изъ свтскихъ дамъ на улиц не станетъ,
И мн въ лицо съ улыбкой не заглянетъ,
И не подастъ мн пенса какъ другимъ
Хорошенькимъ подружкамъ. И, бывало,
На этихъ дамъ сердилась я не мало,
Но, ахъ! теперь лишь съ ужасомъ нмымъ
Я думаю объ этихъ миловидныхъ
Подруженькахъ, погибшихъ навсегда
Въ борьб съ нуждой, среди людей безстыдныхъ.
Несчастныя! съ утратою стыда
Он все никли, никли въ грязь разврата
И наконецъ погибли безъ возврата:
Вдь красота при бдности — бда!
Нтъ, лучше голодъ, лучше вс лишенья,
Чмъ несть позоръ такого униженья
Въ какомъ подругъ встрчала я не разъ:
Наблены, съ ужасною ужимкой,
При блеск газа, ночью, въ поздній часъ,
Он мелькнутъ, бывало, мн, и съ глазъ
Скрываются въ туман невидимкой.
VII.
Такъ говорю не въ похвальбу себ,
О, нтъ! И мн, я знаю, та же чаша
Готовилась съ несчастьями въ борьб,
Когда бъ не та пріятельница ваша —
Вы знаете о комъ веду я рчь —
Та въ траур, съ лицомъ печальнымъ, дама:
Она одна спасла меня отъ срама.
Съ ней сблизившись, ужь посл первыхъ встрчъ,
Узнала я впервые въ жизни радость.
Она была такъ молода, нжна,
Такой любовью рчь ея полна,
И взоръ ея вливалъ такую сладость
Въ слова ея что я, внимая имъ,
Сливалась съ ней всмъ существомъ своимъ.
Она въ душ одну любовь питала
Для всхъ существъ земнаго бытія
И — что всего сильнй къ ней привлекало —
Была всегда печальна, какъ и я.
Она на тхъ не походила леди
Которыя такъ любятъ унижать
И подлыми словами обзывать
Насъ, двушекъ простыхъ, въ своей бесд,
Которымъ такъ пріятно бдный умъ
Запугивать огнемъ и мракомъ ада,
И представлять какъ грозенъ и угрюмъ
Господень ликъ для проклятаго стала.
O, нтъ, она была не такова!
Она людей такъ не судила строго
И была кротка вс ея слова.
Смиренная, одтая убого,
Она въ деньгахъ нуждалась и сама,
Но, и безъ нихъ, для сердца и ума
Она мн сдлала добра такъ много.
Я научилась у нее читать,
Я чрезъ нее отвыкла по немногу
Отъ грубыхъ словъ, впервые, стыдъ сказать!
Впервые съ ней молиться стала Богу.
И хоть тогда — отъ васъ, сэръ, не таю!
Я не могла никакъ себ представить
Какъ можно жизнь такую какъ мою
Къ чему-нибудь хорошему направить,
И какъ такой отверженной какъ я
Надяться когда-нибудь вселиться
Въ т лучшіе края
Гд праведныхъ семья,
Межь ангеловъ, ликуя, веселится,
Но все-таки мн нравилось внимать
Ея словамъ о тхъ странахъ чудесныхъ,
И стала я въ душ ее считать
Добрйшимъ всхъ азъ ангеловъ небесныхъ:
Такъ сладостенъ былъ голосъ дамы той,
Такой вливалъ мн въ сердце онъ покой!
VIII
Въ то время, сэръ, жила я одиноко,