Литературная петиція 1895 г. 1).
Литературная петиція 1895 г. 1).
Вамъ искренно пред. Н. Страховъ’.
Вашъ и т. д. Л. Пантелевъ’.
Вамъ искр. пред. Н. Страховъ’.
Л. Пантелевъ.
‘Современникъ’, кн. IV, 1913
Литературная петиция 1895 г, Пантелеев Лонгин Фёдорович, Год: 1913
Время на прочтение: 5 минут(ы)
1) Недавно Н. П. Милюковъ въ ‘Рчи’ вскользь упомянулъ о литературной петиціи начала 1895 г. Эта петиція и въ свое время была извстна лишь въ самомъ тсномъ круг лицъ, потому считаю не лишнимъ сообщить, какъ самый текстъ ея, такъ и мою переписку съ H. Н. Страховымъ, имющую съ петиціей непосредственную связь.
Въ конц 1894 т. въ петербургскихъ литературныхъ кругахъ выработанъ былъ текстъ петиціи объ измненіи правового положенія нашей печати. Собственно идея обращенія съ петиціей принадлежала покойному В. А. Бильбасову, ему удалось получить разршеніе на представленіе петиціи черезъ комиссію прошеній, ближайшимъ его фактотумомъ въ этомъ дл былъ, тоже покойный, Мат. Леон. Песковскій, весьма же дятельную пропаганду въ пользу петиціи велъ H. К. Михайловскій.
Въ петиціи этой говорилось:
‘На всеподданнйшемъ доклад Министра Юстиціи о пересмотр судебныхъ уставовъ Августйшему Родителю Вашему, ненадолго до его кончины, угодно было собственноручной надписью выразить желаніе ‘чтобы, наконецъ, дйствительное правосудіе царило въ Россіи’.
‘Въ милостивомъ манифест отъ 14 ноября) вс подданные Ваши съ упованіемъ усмотрли, что Ваше Императорское Величество ‘полагаете правосудіе основою народнаго благоденствія’.
Въ словахъ этихъ почерпаемъ мы смлость утруждать вниманіе Вашего Императорскаго Величества своей всеподданнйшей просьбою.
Государь! въ состав Вашихъ подданныхъ есть цлая профессія, стоящая вн правосудія, это профессія литературная. Мы, писатели, или совсмъ лишены возможности путемъ печати служить своему отечеству, какъ намъ велитъ совсть и долгъ, или же, вн законнаго обвиненія и законной защиты, безъ слдствія и суда, претерпваемъ кары, доходящія даже до прекращенія цлыхъ изданій. Простыми распоряженіями администраціи изъемлются изъ круга печатнаго обсужденія вопросы нашей общественной жизни, наиболе нуждающіеся въ правильномъ и всестороннемъ освщеніи. Простыми распоряженіями администраціи изъемлются изъ публичныхъ библіотекъ и кабинетовъ для чтенія книги, вообще цензурою не запрещенныя и находящіяся въ продаж.
Весь образованный міръ признаетъ уже великое значеніе русской литературы. Благоволите же, Государь, принять ее подъ снь закона, дабы ему лишь подчиненное и отъ непосредственнаго воздйствія цензуры, свтской и духовной, имъ же огражденное, русское печатное слово, могло, въ мру своихъ силъ,.послужить слав, величію и благоденствію Россіи’.
Къ подписанію петиціи старались привлечь не столько возможно большее число лицъ, сколько имена съ нкоторымъ авторитетомъ и значеніемъ въ глазахъ высшей власти. Я взялъ на себя трудъ привлечь H. Н. Страхова и М. М. Манасеину, имвшихъ связи во вліятельныхъ сферахъ. Обоимъ прочиталъ текстъ петиціи и получилъ отъ нихъ общаніе подписать ее. Къ сожалнію, Песковскій непремнно захотлъ самъ похать къ нимъ съ подлинникомъ и… получилъ отказъ. Это вызвало обмнъ письмами между мной и H. Н. Страховымъ.
Вотъ что я писалъ H. Н. 7 января 1895 г.:
‘Многоуважаемый H. Н.! Я только что узналъ о вашемъ отказ подписать петицію, которая была вамъ доставлена лишь на основаніи моего сообщенія, что вы заявили мн о своемъ согласіи подписать ее. Вашъ отказъ, конечно, ваше личное дло, но создалось нсколько щекотливое положеніе для меня. Вашъ покорнйшій слуга или является человкомъ крайне легкомысленнымъ, или же сознательнымъ лгуномъ и притомъ въ дл, гд прямота выше всего. Я позволяю себ надяться, что вы не откажетесь вывести меня изъ такого, по меньшей мр, непріятнаго положенія. Я, конечно, имю въ виду не то, чтобъ вы подписали петицію, а чтобъ дали мн доказательство, что я ничего не выдумалъ, никого не вводилъ въ сознательный обманъ’.
H. Н. отвтилъ мн 8 января:
‘Мн очень хотлось и до сихъ поръ хочется подписать вашу петицію,— до того мн дорого все, что способствуетъ свобод печати. Вотъ почему я сказалъ вамъ, что готовъ подписать, или пожалуй подпишу, но формальнаго общанія я вамъ не давалъ, и вы его отъ меня не брали. Было бы странно, если бы вы мн не дали времени подумать, и я бы не попросилъ у васъ этого времени. Когда г. Песковскій былъ у меня, то онъ ни однимъ словомъ не намекнулъ на то, что будто бы я уже далъ согласіе, и наши переговоры велись такъ, какъ будто я въ первый разъ узналъ о ней, я сталъ опять колебаться, но, обдумавши, ршилъ не подписывать. Причины вотъ какія: меня приглашаютъ участвовать въ дл совершенно чужомъ, котораго цли и средства и пріемы задуманы помимо меня и помимо всхъ людей, которымъ я наиболе сочувствую. Я обдумалъ петицію и пересмотрлъ подписи, и увидлъ, что я написалъ бы ее иначе, и что составъ подписей очень одностороненъ. Петиція иметъ характеръ юридическій, адвокатскій. Писатели жалуются на стсненія, не говоря ни о причинахъ этого стсненія, ни о своемъ дл. Просьба едва ли основательная. Выходить: ‘мы хотимъ управлять общественнымъ мнніемъ въ Россіи, а намъ мшаютъ’. Или: »мы себ позволяемъ полную свободу мыслей, а потому государство должно вести себя относительно насъ строго юридически’. Я бы иначе написалъ. Благо самой литературы, самой мысли и истины должно быть упомянуто, и не такъ глухо должно быть сказано о благ Россіи, какъ это сдлано въ петиціи. Простите меня за эту критику. Мн хотлось только показать, почему въ этомъ дл я почувствовалъ чужой духъ. Но я могъ бы сослаться просто на то, что оно сложено безъ малйшаго моего участія, а потому и можетъ вполн безъ меня обойтись.
Впрочемъ, я отъ души желаю успха петиціи, какъ и всему, что освобождаетъ слово.
Простите меня, что своими колебаніями я поставилъ васъ въ неловкое положеніе, самъ я былъ бы поставленъ въ еще боле неловкое относительно своихъ знакомыхъ, если бы подписалъ петицію. Извините, что не извстилъ васъ тотчасъ, посл окончанія переговоровъ съ г. Песковскимъ — дло такъ велось, что я не почувствовалъ неотложной надобности, а впрочемъ собирался все къ вамъ захать.
Этотъ отвтъ меня не удовлетворилъ, и въ тотъ же день я послалъ H. Н. второе письмо.
‘Многоуважаемый H. Н. Въ своемъ отвтномъ письм вы совершенно точно приводите ваши слова ‘пожалуй подпишу, готовъ подписать’, врно и то, что формальнаго общанія вы мн не давали, и я отъ васъ его не бралъ, и потому не бралъ, что даже и въ настоящую минуту не мору кеб представить, въ чемъ бы ‘помогло заключаться.
Но послдующія слова: ‘было бы странно, еслибъ вы мн не дали времени подумать, и я бы не попросилъ у васъ этого времени’, не могу оставить безъ оговорки. Изъ нихъ выходитъ, что вы какъ будто просили времени подумать,— между тмъ въ дйствительности, не только ничего подобнаго не было произнесено, а напротивъ, когда я собирался уходить, на мой вопросъ — значить къ вамъ можно явиться съ петиціей для подписи, вы отвтили — да. Еслибъ, вы тогда сказали — дайте мн время подумать, то простая осторожность въ столь деликатномъ дл побудила бы меня явиться къ вамъ лично и спросить — къ какому ршенію вы пришли?
Еще разъ прошу васъ поврить, что я отнюдь не имю въ виду произвести на васъ какое-нибудь давленіе, я даже въ настоящее время совершенно устраняюсь отъ какихъ-нибудь возраженій по поводу мотивировки вашего отказа, а единственно желаю оградить себя отъ весьма возможнаго упрека въ крайнемъ легкомысліи, или даже обвиненія въ чемъ-нибудь, несравненно худшемъ.
Къ сожалнію, вашъ отвтъ слишкомъ мало облегчаетъ мн возможность выйти изъ того непріятнаго положенія, въ которомъ я совершенно неожиданно очутился.
Въ заключеніе нашего обмна H. Н. 9 янв. писалъ мн:
‘Конечно, я виноватъ, а васъ никто и ни въ чемъ не иметъ права винить по этому длу. На вашъ вопросъ о петиціи я сказалъ, что готовъ подписать ее, и ничмъ не подалъ вамъ повода думать, что это не окончательное мое ршеніе, но потомъ я раздумалъ и отказался отъ своего желанія. Причины вамъ извстны. Я уже просилъ извиненія въ своей нершительности и медлительности, и еще разъ прошу васъ извинить меня.
Петиція, подписанная 78 литераторами, была по Высочайшему повелнію передана на разсмотрніе совщанія трехъ министровъ — И. Н. Дурново, И. Д. Делянова и К. П. Побдоносцева.
На основаніи ихъ отзыва она была оставлена безъ послдствій, о чемъ В. А. Бильбасовъ и былъ извщенъ черезъ полицейскій участокъ.