Летопись русского театра. Май, июнь, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1841 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 13 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Н. А. Некрасов

Летопись русского театра. Май, июнь

Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах

Критика. Публицистика. Письма. Тома 11—15

Том одиннадцатый. Книга первая. Критика. Публицистика (1840—1849)

Л., Наука, 1989

Летопись русского театра. Май, июнь

Убийца своей жены, водевиль в двух действиях, перевод с франц<узского>. Волки в овчарне, водевиль в двух действиях, пер<евод> с франц<узского>. Роза и Картуш, водевиль П. Федорова. Новый Отелло, комедия в одном действии Я. Фейгина. Суд публики, фантастический водевиль в двух действиях г. Куликова. В людях ангел, не жена, дома с мужем сатана, комедия в трех действиях, переделанная с французского Д. Ленским. 17 и 50 лет, комедия в двух действиях П. Федорова. Представление французского водевиля в русской провинции, водевиль, перевод с французского. Креол и креолка, драма в двух действиях, перевод с французского. Купцы, водевиль в двух действиях. Яков Шишиморин, водевиль в двух действиях, переделанный с французского Ф. Дершау. Л<ев> Г<урыч> Синичкин и М<акар> А<лексеевич> Губкин, водевиль, соч<инение> Ровбе.

Прекрасное недолговечно на земле.
* * *

Нелепости в литературном мире бывают трех родов. К первому роду относятся сочинения, совершенно лишенные смысла, ко второму — сочинения, которых смысл выворочен наизнанку, к третьему — сочинения, в которых кой-где проглядывает смысл, но слишком слабо и бледно, так что при малейшей перемене обстоятельств он может опрокинуться и превратиться в совершенную бессмыслицу. Водевиль ‘Убийца своей жены’ заключает в себе элементы всех упомянутых разрядов и в особенности последнего. Содержание его сшито слишком ненадежно и основано на холостом заряде, которого никогда бы не было, если б родственница героя пиесы не положила на его бюро пистолета, забытого ее дядею. А зачем она положила его туда? Спросите у нее самой, или у автора пиесы, или у переводчика ее, который такой мастер влагать в уста своих героев поразительно остроумные ответы, от которых руки опускаются и в бровях делается судорожное подергивание. Я мог бы представить вам еще тысячу доказательств неоспоримых красот ‘Убийцы своей жены’, но я уже слышу неистовый вой ‘Волков в овчарне’: они громко требуют суда и решения. А вот и еще кто-то… Ах, что я вижу? Предо мной ‘Новый Отелло’… бедняжка! как он стар, как он бледен! Немудрено! Он был нов, бодр и свеж в конце прошлого века, когда его давали в Париже, пятнадцать лет назад он был тоже не очень стар, потому что чья-то искусная рука подновила его и поставила на петербургскую сцену. Но теперь… О, боже мой! И нам выдают его за нового! Отелло, Отелло! Не о тебе ли, предвидя твою настоящую судьбу, сказал твой двоюродный брат Гамлет:

Страшно, страшно,

За человека страшно мне!

Но нет, он не брат тебе, он брат соименнику твоему — великому созданию Шекспира! А ты, ты чадо г. Я. Я. Фейгина и КR. Ты создание двух веков, для совершенного падения которого достаточно было одного вечера. Ты пал, пал, как ‘Волки в овчарне’ и, может быть, еще ужаснее! Что делать!

Прекрасное недолговечно на земле!

От зверей вроде Отелло и волков в овчарне перейдем к животному более мирному — к собаке. Собаки обыкновенно бесятся летом. Люди бесятся во все времена года. Оттого и бывает так много водевилей на свете. Не укуси Картуш г. Мардашова, он бы женился на своей любезной — и делу конец. Вышло иначе: Мардашов со злости прибил Картуша, а невеста его за то раскапризничалась и сказала, что она никогда не будет принадлежать ему. Господин Мардашов ясно видит, что капризница больше любит свою собаку, чем его, но он не отчаивается: он надеется угодливостию и добротою заставить предпочесть себя ненавистному Картушу, с которым у него война беспрерывная. Соперники друг друга вполне достойные! На поверку выходит, что капризница не любит ни собаки, ни Мардашова, а влюблена в молодого франта, который, при известных условиях, доказал ей, посредством завялой розы, что любовь к ней еще свежа в его сердце. Они женятся. Господин Мардашов и собака остаются с носом. Нравоучение: до свадьбы любимую собачку своей невесты непременно носи на руках, зато, когда женишься, на другой же день можешь перешибить ей ноги! Водевиль не совсем-то удачный и, как видите,

Отменно длинный, длинный, длинный,

Нравоучительный и чинный!

Бенефис г. Куликова начался тем, чем обыкновенно оканчиваются другие спектакли, т. е. судом публики, но что это за суд? Что это за публика? Она, изволите видеть, будто бы в дружбе со здравым смыслом, судит и рядит, произносит приговоры журналам и газетам, предлагающим ей услуги свои, и осуждает напропалую павшие в продолжение года пиесы. И поделом им, зачем они пали! Она… как бы вы думали? со всеми возможными вздорами и нелепостями, присуждает и ‘Кориолана’, превосходное создание Шекспира, к вечному заточению в театральную библиотеку. Конечно, ‘Кориолан’, в том виде, в каком он явился на нашей сцене и потом в ‘Репертуаре’ г. Песоцкого, действительно слишком далек от шекспировского и яснее всего доказывает, до какой степени и самое великое создание может быть искажено, но автору ‘Суда’, хоть из уважения к гению Шекспира, не должно бы было ставить его пиесы наряду с дюжинными произведениями расейского гения. Тем более что ‘Кориолан’ и в искаженном виде совсем не упал на нашей сцене, а имел значительный успех. Со всем тем пиеса г. Куликова не так дурна, как об ней отзываются, и могла бы иметь успех, если б имела какое-нибудь содержание и если бы за обработывание ее взялась рука, более знакомая с закулисьем нашей литературы.

Перейдем к комедии ‘В людях ангел, не жена, дома с мужем сатана’. Первое действие на бале. Тут мы узнаем, что у г-жи Трефкиной дочь Надежда Васильевна замужем за Славским и что она ангел, а не жена, что счастливее Славского быть не может, но этот муж не постыдился решительно предложить своему ангелу собираться домой в половине бала, тогда как она не натанцевалась еще, тогда как было ей весело… о, варвар! О, вандал! не правда ли, что это ужасная минута? Войдите в ее положение! что бы, читательница, вы сделали на ее месте? а она… она скрыла всё, что у ней было на душе, и с кротостию истинно ангельскою, хоть со слезами на глазах, покорилась воле своего тирана, Как же тут не воскликнуть вместе с действующими лицами: ‘Это ангел, а не жена!’ Второе действие — в квартире Славского, тут кроткая овечка превращается в тигрицу, посторонних никого нет, зачем притворяться? Шумит, кричит, бранит супруга своего за вчерашний тиранский его поступок с нею. Входит Размазня, и Надежда Васильевна опять делается ангелом, лишь только Размазня за дверь, она опять становится дьяволом. Славский хотел бы быть хоть вполовину столько счастлив, как об нем говорят в свете. Но он решительно страдает, стараясь исправить характер Надежды Васильевны и перенося с притворным хладнокровием ее капризы, брань и злобу. Он запрещает ей принимать у себя в доме вдову, писательницу Небосклонову, и сам уезжает по делам, а Небосклонова и Прындик, глупый франт, являются к жене его вовсе без дела. Они, между прочим, предлагают ей ехать в Италию, чему Надежда Васильевна очень рада. Приходит Славский, жена ему открывает свое намерение, но он решительно не соглашается, прогоняет Небосклонову и Прындика и еще более выводит из себя Надежду Васильевну, так что она выходит из границ и дает мужу пощечину! О, прекрасная Надежда Васильевна, как вы злы! Что после этого остается делать, как не разъехаться!

Третье действие — на даче. Тут Славская опять перестает быть дьяволом, но уж не притворно, а по собственному убеждению: она раскаивается в дурных поступках своих против мужа, — до чего доводит он ее благородством своего характера и тем, что все ее капризы и недостатки он принял на себя, она обещается быть доброю женою, и водевиль оканчивается благополучно.

Пиеса эта могла бы быть гораздо лучше, если бы была не так длинна и если бы в ней не было рассыпано выражений, к которым не привыкла петербургская публика. Что это за Размазня, ну скажите на милость, в каком порядочном обществе найдете вы человека с подобною фамилией), не в уездном каком-нибудь городишке, а в столице, в Петербурге? Что это за дама высшего тона, которая, желая сострить или по какой другой причине, называет своего гостя ‘кислою размазнею’. И что это за человек высшего круга, который, приглашая своего гостя играть в карты, говорит ему: ‘Вас ожидают палки!’

’17 и 50 лет’, комедия П. С. Федорова, выполнена очень Удачно, в ней есть характеры, комические положения лиц и острые куплеты, словом, все элементы хорошего водевиля. Если бы было побольше таких пиес, то посещать Александринский театр можно бы было с удовольствием.

‘Представление французского водевиля в русской провинции’, шутка-водевиль. В этом фарсе мы не видали водевиля. О содержании пиесы и не спрашивайте, мудрено до него добраться.

‘Креол и креолка’, не заключая в себе ни идеи, ни характеров, имеет несколько эффектных сцен, но они но в состоянии выкупить недостатков целого. Вот, видите, в чем дело. Первое действие в Гавре, в доме Генриха Жервень, начинается его свадьбою, о которой хлопочет друг его Дестиле, Генрих нисколько не любит невесты своей Сесилии, а женится по расчету, оттого, что она богата, а он промотался совсем. Едва только успели подписать контракт, является креолка Зилия, в которую Генрих был влюблен и когда-то спас от смерти ее мать, ведь и Генрих также креол, родом из Мартиники, свой своему поневоле друг! Известие о женитьбе Генриха сильно поражает бедную Зилию, он сравнивает эту милую и простодушную девушку с ветреной кокеткой Сесилией, а комиссионер его Франц открывает ему, что отец его невесты разорился, вот наш жених было и прочь, как вдруг батюшка Сесилии приезжает, Генрих узнает, что он всё еще по-прежнему богат, и женится сейчас уже окончательно. Что дело — так дело, он малый-то, как видите, с расчетцем: любовь любовью, а богатство богатством. Возвращаяся с своею супругою после обряда, он видит креолку, без чувств упавшую на пол. Занавес опускается. Таким образом, вы видите, что креолка еще в первом акте упала, посмотрим, что будет с креолом. Во втором акте мы узнаем, что отец Зилии умер и оставил ей богатое наследство, что Франц в нее влюблен и хочет на ней жениться, а она влюблена всё еще в Генриха и служит горничною у жены его. Генрих по возвращении из Парижа узнает, что жена во время его отсутствия вела рассеянную жизнь, беспрестанно разъезжала по балам и дурно обращалась с Зилиею, в то же время узнает, что заплачены его огромные долги, но кто их заплатил, не может постигнуть, а заплатила-то их Зилия. Видя, что она грустит, Генрих хочет составить ее счастие, думает, что она любит Франца, но, объяснившись с нею, узнает, что она любит его, и решается бросить жену и уехать с Зилиею. Он приказывает ей приготовиться к отплытию на корабле, но Сесилия открывает мужу, что у нее под сердцем залог их любви. Новая беда! Что делать? Как оставить жену в таком положении? Прибегает Зилия с корабля и объявляет, что всё готово к их отплытию. Тут Генрих решительно становится в тупик. На что решиться? Он, бедный! в недоумении, как почтмейстер Гоголя при распечатывании письма, один голос нашептывает ему на ухо — уезжай, а на другое — не уезжай. Наконец, в исступлении, кричит он: едем, едем… в Мартинику! Входит Сесилия и Дестиле, а Генрих приходит в себя, Зилия уезжает, он остается. А лучше бы и ему уехать в Мартинику, может быть, его приторная сентиментальность там бы понравилась.

‘Яков Шишиморин’, водевиль Ф. К. Дершау. У богатого лорда Кларендона есть двое сыновей, т. е., как бы вам сказать, они… они сыновья любви, о которых благородный лорд совсем было забыл, да уж на старости лет припомнил и давай их отыскивать по белому свету, он приезжает в Петербург, куда воля переводчика приводит их всех, и находит, что Яков, тот из сыновей, которого он всех ревностнее отыскивал, сын Бланки, более всех им любимой, лет 20 назад был найден и усыновлен портным, за Знаменским мостом, Шишимориным, сам сделался также портным и принял ту же фамилию. Эти сведения доставляет лорду доктор Вилькен через девушку Бетти, живущую в квартире Якова, на которой портной хочет жениться, да всё не смеет с нею объясниться. Благородный лорд в нерешимости, что ему делать. Как признать портного, необразованного ремесленника, единственным наследником своего графства и богатства? Доктор убеждает его. Лорд колеблется. Доктор открывает, наконец, что он родной брат обольщенной лордом Бланки, и является перед ним грозным мстителем. Лорд принужден согласиться, он приказывает позвать Якова, а Яков уже давно дожидается, вместе с Эдуардом, о котором я было забыл вам сказать. Он, изволите видеть, хотя никогда не видал своих родителей, но знает, что он сын знатного человека, а Яков о своем происхождении ничего не подозревает, пришел он к лорду по приказанию доктора и привел с собою Эдуарда, который скрывался в его квартире от долгов. Яков, увидев лорда, торопится снимать с него мерку, а лорд объявляет ему, что он его сын, и заключает его в свои отцовские объятия. Яков долго не верит, наконец, высморкав прежде нос, c чувством обнимает отца и вскрикивает: ‘Папенька, папенька!’ Доктор также открывает ему, что он его дядя. Яков и его обнимает с восклицаниями: ‘Дяденька, милый дяденька!’ После столь сильных восторгов отец сказывает Якову, что нашел для него в Лондоне богатую невесту, это очень не нравится Якову, потому что эта невеста разлучит его с Бетти. Прибегает Эдуард и упрекает Якова, что он присвоил себе его права. Водевиль оканчивается тем, что Яков уступает всё наследство Эдуарду, а сам остается по-прежнему портным и женится на Бетти. Вот два куплета:

Хоть я живу на Литовском канале,

Но в мастерстве другим не уступлю,

Прославлен я во всем своем квартале,

Я свой квартал как родину люблю,

Я за собой не ведаю порока

И чести я своей не омрачил:

Я в срок всегда, а часто и до срока

В цех за себя все подати платил.

Иголка валится из рук,

Я намечаю петли криво,

Не гладит правильно утюг,

И режут ножницы фальшиво,

Как быть, чем горю пособить?

Как ни начну — всё не клеится…

Мне легче в час сто фраков сшить,

Чем в месяц с Бетти объясниться.

Теперь о водевиле ‘Купцы’. В некотором городе жил-был старик со старухой, Егор Трофимыч Лизоблюдов с Степанидой Карповной, у них не было сыновей, а была дочь Маша. Родители, желая устроить судьбу ее, хотят выдать замуж за петербургского купчика, с Апраксина двора, Праходкина, но Маша за него идти не хочет, а любит она Рудкова, сироту, находящегося в опеке у ее отца, в приказчиках. При сватанье Праходкина Лизоблюдов объявляет жениху, что дает за дочерью в приданое дом тысяч в 30, но что он еще не совсем его, а покуда еще Рудкова, которого отец был ему самому благодетелем и, умирая, поручил ему сына, а теперь он хочет оттягать у него последнее имущество. Вот добрая душа! Он объясняет, что Рудков сидел у него в лавке и неизвестно куда растратил все товары, так что при поверке лавки, в присутствии свидетелей, оказалось в ней всего одни счеты и аршин, а как в ней товаров было тысяч на тридцать, то Лизоблюдов и считает дом Рудкова своим. Он советуется с Праходкиным, как бы склонить на свою сторону градского главу Усова, и Праходкин советует сделать ему хороший подарок. Приходит Усов, ему объясняют это дело и дарят тысячу рублей в бисерном бумажнике. Во втором акте Лизоблюдов спрашивает жену: припрятала ли она книги, в которых было записано, куда отпущены товары по приказанию хозяина? Жена отвечает, что уж так запрятала, что никто не отыщет. Начинается допрос Рудкова в присутствии главы и свидетелей, поверявших лавку, Буткина, Чуткина и Рожкова. На вопрос, зачем Рудков растратил все товары, он отвечает, что он не растратил ничего и что он всему вел верный счет, и если ему отдадут книги, то он немедленно докажет свою невинность. Лизоблюдов возражает, что никаких книг и не бывало. ‘Так тебе решительно нечем оправдаться?’ — спрашивает Усов. ‘Нечем’, — отвечает Рудков. ‘Так вот твое оправдание’. Усов вынимает бисерный бумажник. ‘В нем подарено мне, — говорит он, — тысяча рублей, она послужит обвинением твоих обвинителей’. В это самое время входит кухарка, приносит счетные книги, найденные ею в погребу, и удивляется, как они туда попали. Рудков оправдан совсем. Лизоблюдов и свидетели кругом виноваты. При этом удобном случае градской глава, как следует всякому порядочному резонеру, с полчаса толкует о чести и тому подобных вещах, чем и объясняется, изволите видеть, нравственная цель пиесы. В заключение глава и Рудков прощают виновных с тем, чтобы Лизоблюдов выдал дочь свою за Рудкова, на что, разумеется, старик с радостью соглашается, Праходкин прогоняется, и водевиль кончается. Он довольно забавен, только жаль, что слишком растянут и чересчур наполнен фразами, от которых бы можно было нас избавить, пиеса в этом быту легко впадает в тривиальность, от которой да избавит нас аллах!

В водевиле г. Ровбе ‘Синичкин и Губкин, или Провинциальные актеры’ мы, к сожалению, не узнали ни Губкина, ни Синичкина, тот ли это удалый студент, хорист, аферист и актер, прошедший огонь и воду, Губкин? Тот ли это старый плут и пройдоха Синичкин? Совсем не они. Тут в первом не видно ни удальства, ни веселости, а так, ни то ни се, последний же превращен в какого-то добряка, простяка, которого все водят за нос. Что вам сказать о сюжете? Да разве есть сюжет? Мне что-то не помнится. Постойте, постойте. Вот, кажется, как: содержатель театра Чертиков хочет жениться на Лизе, дочери Льва Гурыча, Синичкин очень рад отдать ее за него, с тем чтоб сделаться самому антрепренером. Лиза терпеть не может Чертикова, а любит офицера Долинского, хочет выйти за него замуж и оставить театр, что совершенно противоречит ее первоначальному характеру. Губкин дает слово им помочь, а Долинский уговаривает Чертикова уступить ему Лизу, кажется за 3000 рублей, а в противном случае грозит мщением. Что делать бедняку антрепренеру? что делать, как не согласиться. Вот идет Синичкин. Долинский прячется за вешалку с костюмами и там находит подслушивающую их Лизу. Вот вам и нечаянность, сценический эффект! Чертиков отказывается от невесты. Губкин, переодетый дядею Долинского, убеждает Синичкина отдать Лизу за его племянника, который с нею выходит из засады, а Лев Гурыч их соединяет, откуда-то берется настоящий дядя и подтверждает их соединение. Лиза делается женою кавалериста. Да, я забыл сказать, что в продолжение всей пиесы она твердит, что будет женою кавалериста если не на деле, то по крайней мере в водевиле сего названия. Вот и конец пошлости, неудачно составленной из чужих фраз, острот, положений и даже самих персонажей.

Примечания

Печатается по тексту первой публикации.

Впервые опубликовано: П, 1841, No 4 (ценз. разр. — 12 июля 1841 г.), в разделе ‘Текущий репертуар русской сцены’, с. 23-28, без подписи.

В собрание сочинений включено впервые: ПСС, т. IX.

Автограф не найден.

Авторство Некрасова установлено А. Я. Максимовичем по связи с предшествующим обзором и на основании письма Некрасова к Ф. А. Кони от 18 июля 1841 г., где указана довольно значительная сумма гонорара (166 р. 66 коп.) за четвертую книжку ‘Пантеона’.

Пьесы, названные в помещенном под заглавием статьи перечне, были ранее рецензированы Некрасовым в ‘Литературной газете’ (1841, 20 мая, No 54, с. 213-216, 19 июня, No 67, с. 265-268 1 июля, No 72, с. 285-287 — см.: наст. кн., с. 289-301 и 453-456).

С. 270. Прекрасное недолговечно на земле. — Очевидно, перефразировка строк В. А. Жуковского (стихотворение ‘На кончину ее величества королевы Виртембергской’, 1819):

Прекрасное погибло в пышном цвете…

Таков удел прекрасного на свете.

(Жуковский В. А. Собр. соч.: в 4-х т., т. 1. М.-Л., 1959, с. 315)

См. также: наст. кн., с. 18, 366.

С. 270. Я мог бы, представить вам еще тысячу доказательств неоспоримых красот ‘Убийцы своей жены’, но я уже слышу неистовый вой ‘Волков в овчарне’ … — ‘Убийца своей жены’ — перевод водевиля в двух действиях ‘L’homme qui tue sa femme’ Э.-Л.-А. Бризбарра и Жемма, принадлежавший Д. Т. Ленскому. ‘Волки в овчарне’ — комедия-водевиль, переведенная с французского М. А. Марковым (см.: наст. кн., с. 12 и 363). Обо пьесы выдержали в 1841 г. по четыре представления и затем не возобновлялись.

С. 271. Предо мной ‘Новый Отелло’ ~ пятнадцать лет назад он был тоже не очень стар, потому что чья-то искусная рука подновила его и поставила на петербургскую сцену. — Эта переведенная с французского комедия-водевиль впервые была поставлена на сцене Александринского театра 29 октября 1823 г., в бенефис актера Б. И. Боброва, под названием ‘Супружество на час’. Под названием ‘Новый Отелло, или Без дяди не обойдется’ в переводе Я. Я. Фейгина шла в Александринском театре 6 и 8 мая 1841 г. (см.: наст. кн., с. 290-291).

С. 271. Страшно, страшно, За человека страшно мне! — Стих из ‘Гамлета’ Шекспира (д. III, явл. 3) в переводе Н. А. Полевого.

С. 271. Не укуси Картуш г. Мардашова ~ остаются с носом. — Иронический пересказ фабулы водевиля П. С. Федорова ‘Роза и Картуш’ (см.: наст. кн., с. 292).

С. 272. Отменно длинный, длинный, длинный, Нравоучительный и чинный! — Цитата из ‘Графа Нулина’ Пушкина.

С. 272. Бенефис г. Куликова начался тем, чем обыкновенно оканчиваются другие спектакли, т. е. судом публики… — Речь идет о водевиле Куликова ‘Суд публики, или Восстание в театральной библиотеке’, впервые представленном в бенефис автора 14 мая 1841 г. (см.: наст. кн., с. 295). Н. И. Куликов (1812-1891) — режиссер Александринского театра, актер и драматург, в начале 1840-х гг. Некрасов был с ним близок, в 1843 г. они вместе издали ‘Статейки в стихах, без картинок’ (см.: наст. изд., т. VI, с. 672 и 673).

С. 272. … ‘Кориолан’, в том виде, в каком он явился на нашей сцене и потом в ‘Репертуаре’ г. Песоцкого, действительно слишком далек от шекспировского… — О каратыгинской переделке ‘Кориолана’ см.: наст. кн., с. 254-256 и 444. ‘Репертуар’ — журнал ‘Репертуар русского театра’ (1839-1841), издававшийся И. П. Песоцким. Перевод опубликован: РРТ, 1841, No 2.

С. 272. Перейдем к комедии ‘В людях ангел, не жена, дома с мужем сатана’. — Речь идет о переделке Ленским французской комедии ‘L’ange dans le mondo et le diable a la maison’ Ф. де Курси и Ш.-Д. Дюпети (см.: наст. кн., с. 295-296).

С. 273. ’17 и 50 лет’, комедия П. С. Федорова… — См.: наст. кн., с. 296-298, а также с. 264 и 448.

С. 273. ‘Представление французского водевиля в русской провинции’, шутка-водевиль. — Имеется в виду фарс-водевиль Куликова, подражание французскому, впервые представленный 14 мая 1841г. (см.: наст. кн., с. 298).

С. 274. ‘Креол и креолка’ ~ имеет несколько эффектных сцен… — Некрасов рассказывает о французском водевиле ‘Les deux Creoles’ Ж.-Ф.-А. Баяра и Э.-Л. Вандорбурха в переводе И. А. Аничкова (см.: наст. кн., с. 300).

С. 274-275. …как почтмейстер Гоголя при распечатывании письма… — Имеется в виду сцена из ‘Ревизора’ Гоголя (д. V, явл. 8).

С. 275. ‘Яков Шишиморин’, водевиль Ф. К. Дершау. — Полное название водевиля — ‘Яков Шишиморин, портной из Лондона за Знаменским мостом’ (переделка Ф. К. Дершау французского водевиля ‘Le tailleur de la cite’ M. Массона, Ж.-Б.-П. Лафитта и К. Сентина (К. Бонифаса), опубликован: РРТ, 1841, No 6). Некрасов цитирует куплеты Якова (с. 9, 4) с незначительными разночтениями. См. также: наст. кн., с. 300-301.

С. 275. …усыновлен портным, за Знаменским мостом… — Знаменский мост — мост через Лиговский канал на Невском проспекте у церкви Знамения (находилась на место станции метро ‘Площадь восстания’).

С. 276. Хоть я живу на Лиговском канале… — Лиговский канал был прорыт в 1718-1721 гг. для снабжения водой фонтанов Летнего сада. На месте канала сейчас проходит Лиговский проспект.

С. 276. Теперь о водевиле ‘Купцы’. — ‘Купцы’ — оригинальный водевиль в двух действиях П. Г. Григорьева, изданный под названием ‘Еще купцы 3-й гильдии’ (СПб., 1842). См. также: наст. кн., с. 298-300.

С. 277. В водевиле г. Ровбе ‘Синичкин и Губкин, или Провинциальные актеры’, мы, к сожалению, не узнали ни Губкина, ни Синичкина… — Действующими лицами этого водевиля были герои популярных тогда водевилей: ‘Студент, артист, хорист и аферист’ (1838) Ф. А. Кони, ‘Макар Алексеевич Губкин’ (1840) П. И. Григорьева 1-го и ‘Лев Гурыч Синичкин’ (1840) Д. Т. Ленского. См. также: наст. кн., с. 301.

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ, ПРИНЯТЫЕ В НАСТОЯЩЕМ ТОМЕ

П — ‘Пантеон русского и всех европейских театров’.

РРТ — ‘Репертуар русского театра’.

СП — ‘Северная пчела’.

Летопись русского театра. Май, июнь

Примечания

УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ, ПРИНЯТЫЕ В НАСТОЯЩЕМ ТОМЕ

Читайте также: