Лесные люди - удэхейцы, Арсеньев Владимир Клавдиевич, Год: 1926 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

Арсеньев В.К. Избранные произведения: В 2 т.

Т. 2. В горах Сихотэ-Алиня. Сквозь тайгу. Дневники очерки, статьи

Хабаровск: Кн. изд-во. 1997.

Лесные люди — удэхейцы

Если дикая и девственная страна подвергается колонизации, то влияние ее сказывается прежде всего не на флоре и фауне, а на человеке.

Л. Шренк

Предисловие

Автор брошюры ‘Лесные люди — удэхейцы’ имел возможность познакомиться с туземцами, которые называют себя удэ (he), в то время, когда страна не подвергалась еще колонизации. Туземцы эти обитают в лесах по правым притокам Уссури и на побережье Японского моря по ту сторону водораздела. На юге большое влияние имели на них русские и китайцы, но в центральной части горной области Сихотэ-Алиня, куда трудно было проникнуть, удэхейцы еще долго сохраняли свои обычаи и нравы.

Ныне, под влиянием культур, надвигающихся на них с юга и с запада, началась коренная ломка их общественного строя со стороны моральной и социальной. Инстинктивно чувствуя, что в лице корейцев, китайцев и русских к ним явились сильные конкуренты, туземцы начали оставлять веками насиженные места и отходить подальше в горы.

Если бы кто-нибудь из читателей пожелал теперь увидеть удэхейцев такими, какими они описаны в этой брошюре, ему пришлось бы совершить большое путешествие и забраться в самые истоки Хунгари {Современное название р. Хунгари — Гур. (Прим. Г. Левкина. Далее его примечания даются без пометы принадлежности.)}, Анюя, Хора, Бикина и Коппи. Но и там уже сказалось влияние цивилизации. В настоящее время удэхейцы сделали много заимствований у ‘завоевателей’ и многое утратили в своем укладе жизни, которая была так же безыскусственна и проста, как просты они сами.

Настоящая брошюра есть краткое и популярное изложение большого труда ‘Страна удэ (he)‘, над которым автор работает более 25 лет и к изданию которого он намерен приступить в ближайшем будущем {Осуществить этот замысел В.К. Арсеньеву не удалось. (Прим. ред.)}.

Так как брошюра популярна и имеет в виду широкого читателя, туземные названия, которые встречаются в тексте, изображены русскими буквами (с допуском некоторых искажений), потому что транскрипция звуков, не имеющих в русском алфавите соответствующих знаков, довольно сложна, например:

или

. Эти материалы (фольклор, грамматика и словарь) автор оставляет до специального изложения во втором томе ‘Страна удэ (he)‘.

4 апреля 1926 г., г. Владивосток

1. Внешний быт удэхейцев

Тазы, удэхейцы. Первоначальная родина. Причины вымирания. Физический тип. Характер. Одежда. Язык. Жилища. Приспособляемость к окружающей среде

Лесные люди — удэхейцы занимают центральную часть горной области Сихотэ-Алиня. По переписи 1926 года численность их определяют примерно в 1360 человек (обоего пола).

Раньше они распространялись далеко на юг. Наши зверопромышленники Худяковы и старообрядцы из селения Красный Яр в начале семидесятых годов прошлого столетия видели их около Посьета, куда они спускались ради охоты за дорогими пантами. К западу от Сихотэ-Алиня удэхейцы жили по рекам Даубихэ, Улахэ и Ното {Даубихе — часть р. Арсеньевка от ее устья до правого притока р. Муравейка. Здесь имеется в виду все течение р. Арсеньевка с притоками. Улaxe — часть р. Уссури от устья р. Матвеевка до устья р. Арсеньевка. Здесь имеется в виду все верхнее течение р. Уссури. Ното — ныне р. Журавлевка.}. С течением времени они частью вымерли, частью же, потесненные китайцами, отошли на север. Оставшиеся подверглись совершенному ассимилированию со стороны пришлого китайского населения и получили название тазов.

Китайцы, обитавшие в Уссурийском крае, называли себя манцзы, что значит ‘полный’ или ‘свободный сын’, русских звали маоцзы, то есть ‘люди, носящие шапку’, а всех туземцев — дацзы, то есть ‘аборигены’, туземцы. Так, дац-зами считались и гольды, и гиляки, и чукчи, и маньчжуры. Отсюда — солон дацзы (солоны), мунгудацзы (монголы), юпи дацзы ‘туземцы, одетые в рыбью кожу’ и т.д. {Манцзы (манзы) означает ‘подданные маньчжуров, сыны маньчжуров’, т.е. маньчжуры. Это название туземцы и русские распространили также и на китайцев, проникавших на территорию Приморья, хотя и существовал запрет на их проживание на территории Маньчжурии. По отношению к маньчжурам термин дацзы (тазы) не применялся, поскольку он означает ‘дикари, туземцы’, а маньчжуры были правящим народом. Маоцзы может переводиться на русский язык как ‘волосатые, мохнатые’.}

Теперь в Уссурийском крае почти невозможно отличить таза от китайца ни по языку, ни по религии, ни по одежде. Они совершенно утратили свой первоначальный облик.

Первых тазов единичными личностями мы находим по рекам Сучану и Судзухэ {Сучан — р. Партизанская, Судзухе — Киевка.}, но чем дальше подвигаться на север, тем они встречаются чаще и чаще.

Все тазы — природные охотники. Охота — единственная страсть, которой из их натуры не могли вытеснить манзы. Поэтому им разрешено было носить оружие. К тому же они имели право и на надел земли. Китайцы пользовались такой двойственностью, при удобном случае называя себя также тазами, лишь бы остаться на месте и не быть изгнанными из Приморья.

Вот почему при наделе туземцев землей часто бывали случаи, когда бывший удэхеец должен был уступить свое место китайцу только потому, что последний сумел втереться в доверие к чиновнику. Подобные случаи ошибок, к сожалению, были не единичными и в последние годы. С другой стороны, и наши переселенцы не хотят признавать за тазами такое же, если не большее, право на проживание в Уссурийском крае, как и за русскими колонистами. Переселенцы совершенно не были подготовлены к встрече с туземцами, и потому с первых же дней между теми и другими создались отношения враждебные. Теснимые русскими и китайцами, удэхейцы начали оставлять родные могилы и веками насиженные места и уходить все дальше и дальше в горы. Особенно в тяжелом положении очутились южноуссурийские тазы, которые волею судеб и на несчастье свое сделались оседлыми и потому без клочка земли, годной для хлебопашества, они теперь более существовать уже не могут.

Китайских женщин в крае очень мало. В большинстве случаев манзы берут себе в жены тазок силою или сманивают их разными подарками. Такой китаец, женившийся на туземной женщине, убежденно считает себя тазом. Однако это ему нисколько не мешает, как только он накопит денег, уехать на родину и там снова назвать себя китайцем. Тазку с детьми, если она молодая, обыкновенно они передают друг другу, а в худшем случае, если она старая, бросают вместе с детьми на произвол судьбы без всякого сожаления.

Справедливость требует, чтобы такое потомство, оставшееся от смешанного брака китайца с тазкой, было причислено к туземному населению страны и чтобы ему было предоставлено право на надел земли наравне с прочими туземцами. К северу границею распространения этих окитаенных удэхейцев будет долина реки Ното и на побережье моря — бухта Терней (река Санхобэ) {Бухта Терней — ныне Серебрянка. О происхождении названия Бухты см. примечания к соответствующим местам 1-го тома. Река Санхобэ (Санкэ, Саченбея, Сахамбе, Санхобе) — участок р. Серебрянка от устья до ее левого притока р. Заболоченная (Туньша).}.

Тазы эти очень бедны, имеют нрав тихий, живут в маленьких фанзочках китайского типа где-нибудь в стороне около гор и занимаются хлебопашеством. Они ни слова не понимают по-удэхейски, говорят исключительно по-китайски, не умеют ходить на лыжах и плавать по горным речкам и не могут делать лодок.

Дальше к северу по побережью моря от бухты Терней до реки Амагу живут те же тазы, но меньше подвергшиеся влиянию китайцев. Одежда их состоит из смеси китайского костюма с удэхейским. Многие из них знают одиночные удэхейские слова, но говорят по-китайски. Некоторые старики умеют делать лодки, с грехом пополам плавают по рекам и плохо ходят на лыжах. Эти тазы живут в китайских фанзах, занимаются летом хлебопашеством, а зимой — соболеванием. Китайцы называют их чжангубай, что значит ‘кровосмешанные’.

Еще дальше, от мыса Белкина вплоть до реки Нахтоху и к западу от Сихотэ-Алиня, в бассейне Имана и реки Ваку {Река Нахтоху — ныне Кабанья, Иман (Има, Ниман) — Большая Уссурка, Ваку — Малиновка.}, встречаются уже такие туземцы, которые называют себя удэ(хе).

Одеваются они в свои пестрые костюмы, но говорят по-китайски и только в том случае, если хотят между собою переговорить по секрету, объясняются на своем родном наречии. Живут они все же в фанзах, имеют у себя небольшие огороды, хлебопашеством не занимаются и проводят большую часть времени на охоте и рыбной ловле. Это будут первые удэхейцы, которые не держат у себя лошадей и рогатого скота. Способы передвижения у них обычные для туземцев: на собаках с нартами — зимой и на лодках — в остальное время года. Это будут первые удэхейцы, которые делают себе запасы юколы на год.

Еще выше, вплоть до мыса Аку, по верхнему течению Коппи, по всему Бикину, Хору, по рекам Мухеню, Анюю и по низовьям Хунгари живут настоящие удэхейцы. Мы видим, что эти последние занимают большую часть Уссурийского края и в численном отношении превосходят всех своих сородичей, взятых вместе, живущих от них и к северу, и к югу. Одеваются они в свои национальные костюмы, знают выделку рыбьей кожи. Фанз у них нет, живут в юртах и занимаются исключительно только охотой и рыболовством. Между собой говорят на родном языке и только счет да некоторые одиночные слова знают по-китайски.

Тазы русских имен не имеют и называют себя китайскими, например, Сун Цай, Чан Лин, Бао Ин и т.д. Удэ-хейцы вместо фамилии называют свой род (ео сэени), который отмечает местность, где исстари жили их отцы и деды. Например, Намука — от слова Наму, что значит море, Коппинка — от реки Коппи, Куинка — от реки Куй, Ауканка — от бухты Аука и т.д.

Название орочи, орочоны, постоянно даваемое удэхейцам, появившееся в литературе со времен [Л.И.] Шренка, совершенно неправильно и относится только к туземцам, обитающим в северо-восточной части Уссурийского края — по рекам Коппи, Хади, Тумнину и по верхнему течению Хунгари. Следует всех тазов и так называемых уссурийских орочей объединить под одним именем удэ(хе), как сами себя они и называют. Вся суть в том, что одни в большей, а другие в меньшей степени подверглись ассимиляции со стороны культурных соседей, преимущественно китайцев.

Отдаленна и незапамятна та эпоха, когда удэхейцы появились в Уссурийском крае. Хотя они живут на берегу Великого океана, но боятся моря. У них нет морской лодки, нет своего паруса. Все это указывает, что в места нынешнего своего обитания они пришли сухопутьем. В сказках их чувствуется влияние юга. Это народ континентальный, и первоначальной родиной его, по всей вероятности, была Южная Маньчжурия.

В атласе исторических карт Маньчжурии {Составлен П.В. Шкуркиным и И.Г. Барановым в 1925 году на основании китайских источников.} мы находим, что в 1115 году нашей эры в бассейне правых притоков Уссури появились две народности — цзираминь и удага. В первых мы узнаем гиляков (цзи-ли-ми, ги-ле-ми, гиляки), впоследствии оттесненных к устью Амура. Вторые распространяются по всему Уссурийскому краю и сохраняют свое самоназвание удэ(he) по сие время {Вопрос о происхождении аборигенов Приамурья и Приморья и поныне нельзя считать решенным. Современные исследователи полагают, что истоки культуры нивхов, нанайцев и ульчей зародились еще в эпоху неолита, а языки орочей и удэгейцев родственны языку эвенков. Предками тунгусов (эвенков) некоторые ученые считают хисцев (уваней), до VII века нашей эры обитавших на востоке Большого Хингана и затем откочевавших в район Станового хребта. (Прим. ред.)}.

В Маньчжурии в это время расширяет границы и укрепляется чжурчжэньское государство Цзинь. В 1284 году орды великого завоевателя Чингисхана докатились до берегов Великого океана и разрушили самобытное существование чжурчжэней {Чингисхан умер в 1227 г. Чжурчжэньское государство Цзинь было уничтожено в 1234 г.}. Оставшиеся тунгусские племена понизились в культурном уровне и превратились в охотников и рыболовов.

В XVII столетии владетельный князь одного из аймаков, Нурхаци, объединяет разрозненные маньчжурские племена и наносит ряд поражений китайским войскам, а сын его Тайцзун окончательно овладевает Пекином и на китайский престол сажает свою династию. С 1607 по 1615 год он предпринимает рад походов к берегам Великого океана и завоевывает земли воцзи {Походы в земли воцзи и до и после 1615 года предпринимал не Абахай (храмовое имя Тайцзун, годы правления 1627—1643), а отец его, Нурхаци, в 1618 году провозгласивший себя ханом. Но обитали воцзи не в Уссурийском крае, а к югу от реки Сунгари и к западу от реки Уссури’ (см.: История Северо-Восточного Китая. XVII—XX вв. Владивосток, 1987. С. 43,55). В 1644 году, уже после смерти Абахая, маньчжуры заняли Пекин и посадили на китайский престол малолетнего Фулиня, внука Нурхаци. (Прим. ред.)}. С этого времени историческая нить прерывается и страна, по-видимому, пребывала в состоянии того запустения, в котором застали ее русские в 1857 году.

В Уссурийском крае в это время обитало четыре народа: китайцы (манцзы) — главным образом в южной части страны, гольды — по Уссури, орочи — по рекам Коппи и Тумнину, удэ(хе) (удага) — в бассейне правых притоков Уссури, по рекам Анюю и Хунгари, впадающим в Нижний Амур справа, и в прибрежном районе к северу от залива Ольги до реки Ботчи включительно. Эти последние (удэхе) подверглись влиянию культур, надвинувшихся на них с запада, и только те, что жили в глубине гор и лесов, куда китайцы и русские не успели еще проникнуть, сохранили в большей чистоте свои обычаи и нравы.

Если этнографические карты 1881 года (академика [Л.И.] Шренка) и 1894 года (приложенную к трудам Приамурского отдела Русского географического общества) сравним с современным расселением удэхейцев, то увидим, что перемены произошли главным образом на побережье моря, в Южно-Уссурийском крае и по низовьям рек Имана, Бикина и Хора. В Уссурийском крае в миниатюре повторилось то же, что и при передвижении бурят, якутов, тунгусов к северу от Амура. Сначала китайцы потеснили туземцев, потом русские переселенцы потеснили китайцев. Последние отодвинулись в горы и в свою очередь снова потеснили удэхейцев. Центральная же часть горной области Сихотэ-Алиня и все северные районы изменений не претерпели.

По рассказам самих удэхейцев, раньше их было так много, что, пока лебеди летели от реки Коппи до залива Ольги, то от дыма, поднимавшегося от множества юрт, из белых становились черными. Так говорили они о многочисленности своих поселений.

Какие же были причины их вымирания? Таких причин много. Раньше они жили лучше. Природа снабжала их всем в изобилии, и они совершенно не знали денег. Теперь же потребности к жизни увеличились, а тайга стала давать все меньше. Расход не стал уравновешиваться с приходом, а тут еще появились скупщики пушнины со спиртом и со своими дорогими товарами. Усваивая только внешнюю сторону цивилизации, занесенной к ним русскими и китайцами, удэхейцы не успевали за ними в борьбе за существование и начали все больше и больше отставать от пришельцев. Чужеземцы занесли к удэхейцам много новых болезней. Особенно сильно свирепствует среди них оспа, от которой удэхейцы вымирают с изумительной быстротой. В течение нескольких суток от целого стойбища не остается ни одного человека. Не менее опасна для них также и корь. Она страшна своими осложнениями, от которых они гибнут во множестве. Есть зарегистрированные случаи смерти от трахомы, когда целая семья охотников, потеряв зрение, не только не могла добыть средств для существования, но не имела возможности выбраться из тайги и погибла от голода. Главными распространителями заразы являются: питьевая вода, грязь в жилище, грязь на теле и то обстоятельство, что здоровые люди находятся под одной кровлей с заразными больными и имеют с ними постоянное и тесное общение. Физический тип лесного обитателя — удэхейца — близок к тунгусскому. Средний рост мужчин — 166 сантиметров, женщин — 145 сантиметров. Фигура стройная, сухощавая. Среди них нет ни толстых, ни тонких, все они одинаковы и как бы вылиты из одной формы. Небольшая величина рук и ног бросается в глаза. Череп круглый, лоб — несколько скошенный назад. Монгольская складка век развита в детстве, хотя у иных женщин она сохраняется и во взрослом состоянии, нос плоский, с низкой переносицей и большей частью выгнутый. Впрочем, на реке Кусуне {Река Кусун — ныне Максимовка.} и севернее, до реки Самарги (в особенности на реке Един {Река Един — ныне Единка.}), можно было найти и горбоносых. Растительность на лице редкая. Волосы длинные, черные и прямые. Очень часто среди южноуссурийских тазов можно встретить темно-русых, а детей — блондинов. Цвет глаз — карий. Кожа — грязно-смуглая, со слабым оттенком желтизны. Особенно поражает сильно развитая скуластость у женщин, так что лицо в действительности шире черепа и имеет форму пятиугольника. Этой скуластости нет у мужчин, она не выражена и у детей и, по-видимому, развивается только по женской линии с возрастом.

Осторожные, молчаливые и скрытные, удэхейцы обладают удивительной выдержкой характера. Они говорят тихо, лаконично и никогда не спорят. Выражение лица бесстрастное, словно на него надета маска. Ни один мускул не дрогнет и не выдаст его душевного настроения. И молодые, и старые держат себя всегда с достоинством. Удэхейцы вместе с тем экспансивны и впечатлительны. Переход от мысли к делу очень быстрый. Иногда же, наоборот, задуманное дело откладывается в долгий ящик, если оно является необходимостью или должно быть выполнено по принуждению.

Одежда мужчин состоит из халата (тэга), узких штанов (хэйги), наколенников (амуги), нарукавников (адакты), головного покрывала (помпу) и маленькой шапочки (богдо). Халат — маньчжурского покроя, застегивается с правой стороны почти под мышкой и подпоясывается узким ременным поясом так, чтобы вокруг талии был небольшой напуск. Штаны и наколенники тоже привязываются к ремню. Нарукавники надеваются для того, чтобы в рукава не залезала мошка и не задувал ветер. Головное покрывало — всегда белого цвета — имеет вид капюшона такого размера, чтобы оно закрывало плечи и сзади опускалось углом до середины спины. Шапочка обычно делается из козьих лапок и оторочена узкой полоской меха выдры. Наверху в стоячем положении на ней прикреплен беличий или соболиный хвостик. Летняя обувь — кожаные унты, а зимой — унты того же покроя, но сшитые из рыбьей кожи.

Весь костюм удэхейцев, от головного убора до обуви, богато и красочно разукрашен орнаментом, вышитым цветными нитками. Раньше одежда их шилась из выделанных звериных шкур и рыбьей кожи. В настоящее время они стали покупать различные материи у русских и китайцев, а красивые вышивки свои заменять полосками дешевого ситца.

Зимой одежда удэхейцев большей частью шьется из ровдуги. Костюм из рыбьей кожи непромокаем и является плохим проводником холода, почему, надетый поверх другой одежды, является незаменимым для охотника и рыболова.

Особенно пестротой костюма отличается одежда женщин. Помимо того, что она вся сшита из отдельных цветных полос и сплошь разукрашена узорными вышивками, она вся увешана мелкими раковинами (кяхта), бубенчиками и медными побрякушками (абду) так, что при всяком движении издает мелодичный шелестящий шум.

Обыкновенно женщины носят две-три рубашки, одну поверх другой, короткие панталоны, наколенники, унты, а на голове — платок или полотенце, в носу — серебряные украшения (тематыни), в ушах — серьги в виде больших колец с цветными бусами (уайга), по одной или по нескольку пар, вследствие чего мочка уха несколько оттянута. Ушные серьги раньше носили также и мужчины, но теперь обычай этот почти вышел из употребления. Зато они большие любители колец и браслетов.

Выше было сказано, что по окраинам территории, занятой удэхейцами, они смешались с соседними народами и сделали у них много заимствований. Они были слабы физически и слабы духом. На юге на них имели влияние манзы, на севере — орочи, на западе — русские и гольды. Получился ряд наслоений, под которыми уже трудно видеть прежнего удэхейца. Этим объясняется такое обилие в их языке наречий. На каждой реке они имеют свой особый говор. Прибрежные Намука говорят языком, отличным от своих сородичей на Бикине, удэхейцы с реки Имана едва могут объясниться с людьми на реках Анюе и Хунгари и т.д.

Язык удэхейцев богат гласными звуками, иногда с удвоениями и утроениями одной и той же буквы. Например, ‘ая’ — хорошо, ‘ыи’ — это, ‘уо’ — гора, ‘ули’ — вода, ‘инаи’ — собака, ‘уа’ — туман. ‘Яаи’ — название реки, ‘ейниая’ — очень хорошо, ‘кяаса’ — орел, ‘эымо’ — моллюск, ‘куан’ — баклан, ‘васаа-адианан’ — погоди немного и т.д. Вследствие обилия гласных звуков речь их полна интонации, которая иногда принимает певучие оттенки, например: ‘Анаа-анана’, т.е. давно-давно…

У них нет никакой письменности, нет даже знаков, которые изображали бы цифры, но есть свои условные таежные знаки. Например, воткнутая заструганная палочка есть обращение внимания прохожего, что это дело рук человека. Если же рядом с нею воткнут надломленный и согнутый прутик, то он указывает направление, куда пошел человек, оставивший эти сигналы. Положенный на ветку дерева мох или пучок сухой травы означает, что охотники здесь не задерживались и прошли мимо. Положенная на землю стрела говорит, что немного дальше через дорогу насторожен самострел и потому следует быть осмотрительным.

Теперь попытаемся сделать краткое описание жилища лесных людей. Когда вы подходите к юрте, вам прежде всего бросается в глаза множество жердей, стеллажей {Имеются в виду вешала. (Прим. ред.)} и палок, на которые вешается рыба. Тут же, на берегу, сушатся развешанные на кольях сети и лежат опрокинутые вверх дном лодки. Завидев незнакомого человека, десятка два собак подымают неистовый лай. Недалеко от жилой юрты высится свайная постройка. Это амбар (цзали), куда складывается сухая рыба, мясо, а также все, что есть ценного.

В настоящее время многие удэхейцы обзавелись фанзами китайского типа, но жить в этих домах им приходится мало, потому что летом они ловят рыбу и все время проводят в берестяных балаганах (каунва), а осенью уходят на охоту и соболевание, из которого возвращаются только в марте месяце.

Юрты удэхейцев сделаны из древесного корья и представляют из себя двускатную крышу, непосредственно поставленную на землю. Чтобы корь не коробилось от сухости и чтобы его не сорвало ветром, его снаружи прижимают лесом, щели не заделываются вовсе — их просто засыпают снегом. Входы в юрту иногда бывают с обеих сторон и завешиваются полотнищами палатки или кусками бересты, растянутыми на палках. Вверху в крыше оставляется отверстие для выхода дыма.

Как только вы войдете в дверь, вы непременно должны согнуться и пролезть или вправо, или влево, иначе вы прямо попадете в огонь. Костер расположен посредине жилища. Стоять в юрте нельзя, надо или лежать, или сидеть. По обе стороны вдоль огня положены берестяные подстилки, устланные звериными шкурами. В головах — коробочки, сундучки и свертки с различным имуществом. Тут же где-нибудь за корь заткнуты шаманский бубен, ружье, сошки, копье, самострелы и прочие охотничьи принадлежности. Женщины и дети помещаются около дверей, в одной стороне юрты, мужчины — с другой стороны. Если в юрте живут несколько семей, то каждая чета имеет свой угол. В той стороне, где помещаются женщины, на грубо связанных полках сложена вся кухонная утварь, сделанная из дерева или бересты, и один или два котла, купленные у китайцев. Над огнем на деревянном крючке висит чайник.

Это жилище со всем его скарбом столь несложно, что удэхеец, когда убьет какого-нибудь крупного зверя, вроде лося, предпочитает не зверя тащить к дому, а вместе с семьей перекочевать к тому месту, где лежит убитое им животное. Вот чем объясняются частые находки в тайге покинутых юрт. Жилище строится из материала, находящегося под рукою. Высокою температурою юрты похвастаться удэхейцы не могут. Люди согреваются только лучистою теплотою костра. И в этой температуре живут и женщины, и дети. Почти все время они сидят на корточках у костра и греют свои руки. На ночь, во избежание пожара, огонь гасится. Сквозь открытое дымовое отверстие в крыше видны звезды на небе, и тогда температура в жилище сравнивается с наружною.

Привыкая с детства к холоду, удэхейцы приобретают закал и потому легко переносят стужу. Не редкость видеть зимой, как маленькие дети в легкой одежонке, с непокрытой головой таскают из амбара мороженую рыбу. Так работают они целый день, несмотря ни на ветер, ни на сильную стужу, только время от времени бегают в юрту, чтобы погреть у огня свои озябшие ручонки. Однажды зимой, в 1907 году, на реке Кусуне я с тремя своими спутниками ловил подо льдом рыбу. Погода стояла холодная и ветреная. На реке была сложена солома для факелов. Покончив с ловлей, мы все забрались в балаган и стали греться у огня. Не пришел только удэхеец Логада. Обеспокоенные его отсутствием, мы пошли его разыскивать. Велико было наше изумление, когда мы нашли его спящим на соломе под открытым небом. Волосы его заиндевели, и кожаную куртку кое-где занесло снегом. Я разбудил Логада, он сел, стал очищать от инея смерзшиеся ресницы и спросил, что случилось. Он не озяб, это видно было по тому, что он не шевелил плечами. Я уговорил его идти в балаган. Напившись чаю, Логада стал шутить, и когда кто-то из моих спутников спросил его, почему ему не холодно, он шутливо ответил: ‘Я грел спину на месяце’.

2. Общественный строй

Разделение труда между мужчиной и женщиной. Рождение ребенка. Воспитание детей. Выезд на охоту за соболем. Брак. Родовые отношения. Кровавая месть. Суд

Общественный строй удэхейцев весьма оригинален. У них власть отсутствует. Никому в голову не приходит мысль главенствовать над другими. И вместе с тем развито почитание старших. Так, молодой человек предпримет что-либо только в случае, если получит одобрение стариков. Но это до тех пор, пока сам старик не почувствует свою дряхлость. Тогда все права в семье переходят к старшему сыну. Глубокие старики, как и старые женщины, становятся хранителями традиций, старых обычаев и обрядов.

Во всяком деле руководители являются сами. Идут ли удэхейцы на охоту, во главе становится наиболее опытный, он распоряжается, все подчиняются его указаниям и все знают, что это его дело. Едут ли они по морю в лодке, голос остается за человеком, которого все знают как хорошего морехода. Русские учредили среди них административных старшин. Удэхейцы исполнили это требование добросовестно. Они назначили старшин с глубоким убеждением, что это нужно не для них, а для русских, а сами остались жить по старым своим законам и обычаям.

На стойбище каждая семья живет своей жизнью, тут уже строй патриархальный. В семье распоряжается старший. Все это выходит просто, само собой. Ни разу я не слыхал, чтобы младший вступал в пререкания со старшим, и ни разу не было случая, чтобы старший не выслушивал младшего, и не единичны примеры, когда решения большого собрания изменялись по реплике десятилетнего подростка.

Удэхейцу незнакомо чувство эгоизма. Дайте ему какого-нибудь лакомства, он ни за что не будет есть его один, он попробует и поделится со всеми, его окружающими. Убьет ли он на охоте оленя, поймает ли рыбу, привезет ли муку, — он не отдаст все это только своей семье, но поделится и со всеми соседями.

Внимание к чужим интересам, к чужой нужде в нем так же развито, как и забота о своей семье. Если у удэхейца не хватило продовольствия, он просто идет к соседу, зная, что ему никогда не будет отказа. Не раз я видел, как жены, у которых мужья уехали на охоту и запоздали с лишним на месяц, ежедневно брали продовольствие у соседа. Сколько раз случалось, что удэхейцы присылали мне лосиного мяса ровно столько же, сколько оставили себе и сколько рассылали своим ближайшим сородичам. Вот почему семья умершего никогда не остается без средств к жизни. Если нет близких родственников, ее будет содержать весь род, если она другого рода, ее будут содержать чужеродцы, и притом не будет делаться никакого различия между нею и своими женами, между ее детьми и своими. Смерть человека вне его вины. Не поддерживать чужую семью — великий грех. Опасность одному человеку есть опасность всему роду, всему народу.

Нельзя также обойти молчанием гостеприимство. Этот обычай требует оказывать внимание всякому путнику. Прежде всего гостю предлагаются чай, юкола и сушеное мясо, ему не надо заботиться о собаках — их накормят как следует. Вечером, после ужина, женщины высушат его одежду, осмотрят обувь и, где нужно, сделают починку или дадут новые унты, а самая младшая из женщин набьет их свежею травою и приготовит одежду.

Забота о соседях, хотя бы они были и инородцы, сказывается во всех мелочах. Например, если о соседях, живущих на той же реке, они долго не имеют известий, то посылают к ним кого-нибудь из своей семьи справиться, здоровы ли те, не случилось ли чего-нибудь и не нуждаются ли они в какой-либо помощи.

Раздел земли они так же не понимают, как раздел воды и воздуха, которыми пользуются наравне и люди, и звери, и птицы. Кто где хочет, тот там и селится. За последние двадцать пять — тридцать лет часть орочей перекочевала на Хунгари, и никто из удэхейцев, живущих на этой реке, не протестовал против этого. Обратное явление — несколько семей удэхейцев перешли на Коппи, и коппинские орочи отнеслись к этому так, как будто эти удэхейцы живут здесь исстари. Так как удэхеец всегда найдет у своего собрата все, что нужно последнему, краж среди них нет. Им и в голову не приходит мысль, что они могут что-то украсть. Вор, по их понятиям, — урод, сумасшедший. Зачем красть, когда сородич и так даст просимое, если только оно у него имеется. Поэтому их жилища и амбары никогда не запираются. Замков ни у кого нет. Только входная дверь в балаган припирается колом или палкою, чтобы ветер ее не открыл и чтобы туда случайно не зашла собака.

Наивная честность их прямо-таки трогательна. Однажды на реке Кусуне один удэхеец обратился ко мне с жалобой на старообрядцев. Дело было в том, что приехавшие в Уссурийский край на реку Тахобэ {Река Тахобэ — ныне Соболевка.} староверы отобрали у него соболиные ловушки и воспретили ему заниматься охотою в местах своих поселений. Я уговорил старообрядцев, чтобы они уплатили ему за ловушки. В разговоре старообрядцы сами рассказывали мне, что этот же самый удэхеец, проходя однажды по тропке, где были его ловушки, которые уже отошли к русским, случайно увидел, что одна из них упала и задавила соболя. Он поднял ловушку, вынул соболя, завернул его в бересту и повесил на дерево, пока не придет хозяин, а ловушку наладил опять, чтобы она не пустовала. Даже и тут сказалось внимание к чужому интересу, внимание к интересу обидчика…

Надо поражаться, насколько удэхейцы приспособлены к борьбе с природою. Охота на хищных зверей — обычное их занятие. Снежные бури, частые наводнения, постоянный риск жизнью — все это развило в них находчивость и инициативу. Этот дикарь в трудную минуту не потеряет рассудка и с честью сумеет выйти из затруднительного положения. В тайге европейцу за ним не угнаться. Не раз мне приходилось видеть, как, ругая сына, когда тот сделал что-нибудь неладное, старик в сердцах говорил ему: ‘Омуты лоца’ (т.е. ‘Все равно как русский’).

В основу питания удэхейцев ложится рыба. Юкола (или катали намихта) для них то же самое, что для земледельцев хлеб. Без юколы они терпят такую же нужду, как и русский пахарь в неурожайные годы. Юколой удэхеец кормится сам, кормит свою семью и всех своих собак. Даже при самой лучшей и обильной пище они скучают по юколе и всегда предпочитают ее рису, до которого, кстати сказать, они тоже большие охотники. Удэхейцы едят сырую рыбу не только зимою, но и летом. Самое большое лакомство — головные хрящи кеты или горбуши. Они очень часто употребляют в пищу и сырое мясо. Как-то раз мы убили лося. Удэхейцы тотчас бросились к жив

Лесные люди — удэхейцы

Предисловие

1. Внешний быт удэхейцев

2. Общественный строй

Читайте также: