Лавры
Лавры
(Перевод с французского).
Лажье.
——
Лавры, Карамзин Николай Михайлович, Год: 1803
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Лавровое дерево, всем известное, было в великом почтении у древних. Они награждали им достоинство и добродетель. Оно было знаком славы, употреблялось в их таинственном богослужении, и лист его считался орудием божественного вдохновения: если он трещал на огне, то предзнаменовал успех, а если горел тихо, то беду. Чтобы умилостивить и задобрить человека, сажали лавровое дерево перед его домом, чтобы иметь приятные сновидения, надлежало хотя бы один листок его положить себе в голове. Оно имело столько целебных сил, что из его нежных ветвей плели венки для Эскулапа, бога медицины. Не смели жечь его даже и на алтарях, в нем таились дух пророчества и восторги пиитические.
Пуки или связки, носимые в Риме перед главными чиновниками, диктаторами, консулами, преторами, были увенчаны лаврами.
Все изменяется и проходит, что век, то новые идеи, и мнения людей покорны времени. Что уважалось древними, то в в презрении у новых. Мало-помалу вышло из обыкновения украшать венками геройство, и мы видим их только на актрисах. Лавровое дерево утратило священную важность свою, и — что еще оскорбительнее — сделалось принадлежностью нашей поварни!
Однако ж, не уважая дерева, и перестав украшать им бессмертие, мы все еще уважаем его имя, и называем лаврами славу, победу, великие таланты. Слушая повесть о делах скифа Суворова, корсиканца Бонапарте и других героев, воображаем, что они, следуя обычаю древних, заснули на лаврах, увидели мифологические сны, и вздумали наяву превратить их в чудесную быль!
Но философия хотела бы различать лавры героев, поэтов, ученых, ораторов и граждан благодетельных для отечества. Лавр Августов не мог быть одного рода с Цицероновым: первый обагрен кровью, омочен слезами, второй блистал своей чистотой.
Имя лавра заключает в себе какое-то волшебство и вселяет великие намерения. К несчастью, разные дороги ведут к славе, одна через добродетель, другая через злодейство, третья через смешение добра и зла, и всякий, выходя из круга обыкновенных людей, требует лавров. Справедливое потомство часто срывает венки, сплетенные ласкателями. Смерть Клитова и другие дела иссушили некоторые лавры Александра Великого. Чело Мария и Августа обнажилось от многочисленных убийств, но рука нечистая могла ли прикоснуться к венку Тита и Генриха IV?
Масличное дерево, образ мира, не так славно, как его соперник, но полезнее людям, и листы его никогда не обагрялись кровью, никогда не орошались слезами. Блажен, кто довольствуется смиренной оливой, символом частного и государственного благоденствия!
Нередко перед моим воображением отверзается храм великих воспоминаний и вечной славы: я вхожу —и бесчисленное множество памятников представляется моему взору, лавры и пальмы осеняют их — редкие из первых не бледнеют от времени, вторые все приятно зеленеют, многие надписи стерты рукой древности, но взор мой от первой до последней буквы читает следующую: Друг человечества на троне, и в порфире труженик для блага общего — изумленный своей великой властью, пылал ревностью оправдать волю Провидения, которая вручила ему судьбу миллионов — всего более старался о том, чтобы государство для своего всегдашнего счастья могло впредь обойтись без великих и чрезвычайных добродетелей венценосца: ибо великие добродетели редки во всяком состоянии — законодатель, просветитель народа — ясная, тихая душа его не знала ни страха, ни подозрения — не воевал, но славился и решил судьбу государств мудрой политикой — приял венец бессмертия в 621 году христианского летоисчисления, тридесятое февраля, в тринадцатом часу утра, и народ сказал с умилением: ‘Отныне государи наши могут быть только блюстителями, а не творцами нашего благоденствия!’
Блажен государь, достойный такой надписи! Блажен народ, достойный такого государя! — Кто знает историю седьмого века, тот знает имя сего монарха.
Лажье Лавры: [О символике лавра] / Лажье, (Перевод с французскаго [Н.М.Карамзина]) // Вестн. Европы. — 1803. — Ч.8, N 6. — С.135-139.