Николай Александрович БЕРДЯЕВ
Николай Александрович БЕРДЯЕВ
ЛАНГЕ. ИСТОРИЯ МАТЕРИАЛИЗМА И КРИТИКА ЕГО ЗНАЧЕНИЯ В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ
Изд. 2-е. СПб. 1899. Ц. 1 р. 50 к. Изд. Л. Пантелеева
(‘Мир Божий’, 1899, No 6, июнь, с. 88-90, без подписи)
Ланге. История материализма и критика его значения в настоящее время, Бердяев Николай Александрович, Год: 1899
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Нельзя не порадоваться появлению нового издания этой замечательной книги, имевшей такое огромное значение в мировой литературе, как в смысле поворота в сторону кантианства, так и в смысле популяризации самой философии в обширных кругах общества. Книга Ланге, появившаяся на немецком языке в 1866 г., была затем переиздана пять раз и переведена на многие языки. Такой успех объясняется действительно выдающимися достижениями этой книги. Она не только затрагивает глубочайшие вопросы философии, но и дает более или менее законченное решение их, при удивительно глубокой эрудиции автора как в области философии, так и в области истории и естествознания: она затрагивает не только вопросы философского мировоззрения, но и вопросы социально-этические. Из огромной массы эмпирического материала он стремится создать одно гармоническое целое, одно стройное миросозерцание, насколько это было возможно при исходной точке автора. В нем замечается одна особенность, которая характеризует вообще немецкую философию конца XIX века — это именно попытка строить идеалистическую философию на эмпирических началах. Ланге в этом отношении приобрел особенное значение: он пытался примирить реалистическое стремление своего времени с идеалистическими традициями прошлого, он стремился примирить рассудок с чувством, действительность с идеалом, эмпирию с миром трансцендентального, мира действительного с миром ‘ценностей’. Для достижения этого Ланге предлагает особую точку зрения, которую он называет точкой зрения ‘идеала’, т. е. точку зрения, возвышающуюся над трезвым рассмотрением мира простых явлений и дающую место для свободного и смелого подъема ‘идеалистического’ мышления.
В ту эпоху, когда Ланге писал свою книгу, в публике было заметно стремление к философии материализма. Поэтому задача Ланге заключалась в тщательном критическом исследовании этой доктрины, с устранением которой он приходит к собственной точке зрения ‘идеала’.
Как известно, сущность материалистической доктрины состоит в признании, что истинная действительность состоит не в духе, а в материи, вся действительность которой состоит в механической связи по форме причины и следствия и в которых не существует никаких целей, с этим взглядом связывается тенденция устранять из области научного исследования все те вопросы, которые находятся вне механической связи материальных атомов движущихся материальных масс.
В этом воззрении есть одна основная ошибка, открытие которой принадлежит собственно Канту, но совершенно в самостоятельной форме предложена Ланге, по всей вероятности, не без влияния со стороны Шопенгауэра, — именно: так называемое доказательство неосновательности материализма с точки зрения теории познания. Сущность этого доказательства, как известно, сводится к тому, что мы не можем собственно воспринимать материи без того, чтобы мы не воспринимали при этом нашего ‘я’, воспринимая вещество, мы воспринимаем собственно наше ощущение, в этом смысле наши духовные состояния так же реальны, как и материя, и даже в известном смысле реальность духовных состояний для нас более очевидна, чем реальность материи. Отсюда ясно, что материализм совершенно теряет под собою почву. Его необходимо оставить как философскую доктрину.
Но не следует думать, что Ланге хотел совершенно устранить материализм из человеческого познания. Нет, он находил для него место в научном познании. Он думал, как это до него делали Кант и Шопенгауэр, что руководящей точкой зрения для натуралиста должна быть материалистическая. Он думал, что натуралист в своих исследованиях не должен принимать в соображение те цели, которые человек связывает с вещами: он в своих исследованиях не должен находиться под влиянием этических или религиозных задач. Натуралист должен думать, что только в том случае он может достигнуть истинного познания, когда он всю действительность может объяснить из механических действий материальных атомов.
Но отнюдь не следует думать, что материализм может быть той законченной доктриной, которая высказывает последнее слово о сущности действительного. Здесь именно в качестве дополнения должна явиться философия и именно философия критическая и идеалистическая.
По мнению Ланге, мы нуждаемся не только в эмпирическом естествознании, но также в основе всех наук, в философии и, в особенности, в теории познания. Кроме того, мы наряду с познанием нуждаемся в поэзии, с которой связывается деятельность не рассудка, а фантазии. Мы нуждаемся в дополнении действительности посредством идеала. ‘Все философемы, — говорит Ланге, — имеющие тенденцию давать значение только действительному, необходимо должно тяготеть к материализму. Но зато у материализма нет отношений к высшим функциям свободного человеческого духа. Он, помимо своей творческой несостоятельности, беден возбуждениями, бесплоден для искусства и науки, равнодушен или склонен к эгоизму в отношении человека к человеку. Он едва может замкнуть кольцо своей системы, не заимствуясь у идеализма’.
Естествознание не может дать законченного мировоззрения. ‘Всякая естественная наука останавливается на частностях… Вселенная, когда мы понимаем её естественно-научно, может нас так же мало воодушевить, как читаемая по слогам Илиада’.
После того, как натуралист постиг это, он может оставаться материалистом в своей области, но если он переходит к рассмотрению общей области всех наук и затем всей духовной жизни человека, то он должен, с одной стороны, быть критическим философом, с другой стороны, идеалистическим. Такое решение проблемы является господствующим в современной идеалистической философии в Германии.
Имея в виду выдающиеся достоинства этой книги, мы позволим себе рекомендовать эту книгу нашим читателям, интересующимся высшими философскими вопросами. Для них тщательное изучение книги Ланге может быть источником весьма обширного поучения. При этом мы не можем обойти молчанием, что цена книги, 1 р. 50 коп., при таком хорошем издании и при таком хорошем переводе невероятно дешевая, и мы можем выразить пожелание, чтобы и это обстоятельство послужило поводом для наиболее широкого распространения этой книги среди образованной публики.