Николай Александрович БЕРДЯЕВ
Николай Александрович БЕРДЯЕВ
Л. ГУМПЛОВИЧ. СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ОЧЕРКИ
Пер. М. Гуковского. Книгоизд. ‘Знание’. Одесса, 1899. Стр. 1-68
(‘Мир Божий’, 1900, No 11, ноябрь, с. 104-105, подпись: Б. К-ский)
Л. Гумплович. Социологические очерки, Бердяев Николай Александрович, Год: 1900
Время на прочтение: 3 минут(ы)
О Гумпловиче приходится обыкновенно слышать самые противоположные мнения. Даже немецкие профессора, отступая в этом случае от своей обычной сдержанности в суждениях о других, часто объявляют сочинения Гумпловича ‘бессодержательной и пустой болтовней’. Известный государствовед Еллинек в своем сочинении о ‘Субъективных общественных правах’ утверждает, что вся теория государственного права Гумпловича основана на отрицании государственного права. С другой стороны, Гумплович нередко прославляется как выдающийся мыслитель и весьма талантливый писатель.
Такие разногласия во мнениях о Гумпловиче правильнее всего будет объяснить противоречием между свойствами его таланта и характером его литературной деятельности, с одной стороны, и его внешним положением, с другой. Волею судеб Гумплович занимает место профессора государственного права (в Граце). Между тем, его дарования по преимуществу дарования публициста. Если принять это во внимание, т. е. рассматривать Гумпловича не столько как ученого и мыслителя, сколько как публициста и литератора, то повод для разногласия в оценке его устранится.
Несмотря, однако, на такой характер писательской физиономии Гумпловича, у него есть крупные заслуги в науке и несомненные достоинства. Он был в числе первых, настаивавших на том, что объектом социологии является социальная группа и социальное явление, в то время как еще большинство социологов клали в основу социологии чисто этическое понятие человеческой индивидуальности. Ему также социология обязана тем, что он выдвинул борьбу социальных групп как основной элемент социальной жизни. Эти стороны литературной деятельности Гумпловича не так маловажны, как может показаться с первого взгляда, если принять во внимание, что понятие социальной группы еще до сих не окончательно выработано и не вошло в повседневный обиход как всеобщее достояние. Кроме того, значение Гумпловича часто умаляют, указывая на то, что, высказав в своем первом сочинении всю свою социологическую теорию, он затем не сделал ни одного шага вперед. Но и этот упрек мы считаем не совсем справедливым: круг идей, в котором он вращался, и запас его мыслей действительно невелик, и потому, прочитав одну ила две из его работ, не узнаешь из следующих много нового, однако в своей научной деятельности он не стоял на одном месте, так как, начав с проповеди очень узкой теории расовой борьбы, он постепенно перенес центр тяжести своей социологии на общее и всеобъемлющее понятие социальной группы, при этом хотя он и теперь по-прежнему уделяет главное внимание борьбе групп, но не как единственному, а как наиболее яркому проявлению социальной жизни. Таким образом, он на своем собственном примере как бы опроверг теорию социальной среды, так как это ослабление значения расовой борьбы в его теории шло параллельно с обострением национальной борьбы в его отечестве — в Австрии.
Очерки Гумпловича, появившиеся теперь в русском переводе, дают довольно полное представление как о его взглядах и теориях, так и о том материале, над которым он оперирует. Подобно некоторым русским публицистам позитивного направления, он начинает изложение своих взглядов не с анализа явлений действительности на основании собранного им фактического материала, а с опровержения взглядов и теорий, высказанных каким-нибудь более или менее известным автором. Все очерки этого сборника написаны по поводу какого-нибудь сочинения и только попутно при разборе его автор защищает свои собственные теории и обосновывает их фактическими данными. Этим своим внешним приемом позитивисты часто против своей воли опровергают свой собственный взгляд, по которому почетное наименование настоящего знания присваивается исключительно лишь фактическим данным, так как они сами стремятся прежде всего установить правильную точку зрения, т. е. определить приемы и методы исследования.
В целом сборник Гумпловича представляет полный обзор его социологических теорий. В первом очерке ‘Индивидуум, группа и окружающая среда’ он выясняет понятие социальной группы и исследует обстоятельства, сопровождающие её возникновение, а в последнем ‘Рождаемость во Франции’ он занимается вопросом о гибели социальной группы. Лучший очерк в сборнике озаглавлен: ‘Преступление как социальное явление’, автор критикует в нем взгляды итальянской ‘позитивной школы криминалистов’, во главе которой стоит Ломброзо. Для критики Ломброзо точка зрения Гумпловича наиболее уместна, и он приходит к высокогуманным выводам, оставаясь исключительно на научной почве и пользуясь богатым запасом фактов. Наиболее слабые очерки в сборнике те, которые требуют значительного отвлечения от единичных подробностей и частностей и большого напряжения абстрактного мышления, как ‘Что такое право’ и ‘Единство закона’. По отношению к ним отчасти справедливы самые строгие приговоры над сочинениями Гумпловича. Если, напр[имер], применить мнение Еллинека о Гумпловиче к очерку ‘Что такое право’, то надо признать, что Еллинек вполне прав, так как Гумплович даже не касается юридической природы права, т. е. как бы отрицает в праве то, что единственно является ‘правовым’. С другой стороны, однако, нельзя не отметить, что Гумплович вполне верно понимает социальную основу права, которая является необходимой предпосылкой его возникновения и обусловливает его. Когда Гумплович доказывает, что ‘право всегда и везде является результатом социальной борьбы между различными социальными группами государства и имеет целью установить границу между сферами власти и деятельности этих социальных групп’ (с. 22), то в этом случае он, оставляя совершенно в стороне ‘правовые’ свойства права, приходит к правильным выводам при анализе социального субстрата, на котором возникает и существует право.