Куртизанка Шиффард. Часть первая, Шаветт Эжен, Год: 1874

Переводы
Время на прочтение: 125 минут(ы)
Скачать в PDF

Евгеній Шаветтъ.

КУРТИЗАНКА ШИФФАРДЪ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ПРОШЕДШЕЕ ГЕРЦОГИНИ.

ГЛАВА I.

Въ Париж происходятъ иногда самыя необыкновенныя и чудовищныя дла, не обращая на себя ни малйшаго вниманія, потомъ вдругъ любопытство парижанъ возбуждается какимъ-нибудь происшествіемъ, всеобщее вниманіе обращается на него, выискиваются мельчайшія подробности и въ теченіи сорока восьми часовъ дло пользуется громаднымъ успхомъ.
Тоже было съ ‘Дломъ Шиффардъ’.
10-го мая 1816 года вс парижане-любители мрачныхъ и таинственныхъ юридическихъ драмъ, тснились въ зал суда, гд долженъ былъ происходить, посл десятимсячныхъ дятельныхъ розысковъ, оставшихся, впрочемъ, почти безплодными, судъ надъ Шиффардъ.
Чтобы дать удовлетвореніе одной знатной фамиліи, отчасти также по причин таинственности этого дла и большой извстности подсудимой, ее ршились подвергнуть обвиненію.
Скажемъ сначала кто такая была Шиффардъ.
Въ описываемую нами эпоху, когда нравы были, можетъ быть, не мене испорчены, чмъ въ наше время, она была первой въ небольшой групп знаменитыхъ куртизанокъ.
До своего ареста она славилась въ Париж богатствомъ своихъ экипажей, роскошной обстановкой, а въ особенности разорительнымъ гостепріимствомъ, которое оказывала всмъ кутиламъ высшаго свта, вернувшимся вмст съ реставраціей.
Она глубоко презирала людей, ползавшихъ у ея ногъ, готовыхъ пожертвовать ей всмъ для нихъ святымъ, которыхъ низость и гнусность она изучила въ то время, когда человкъ, считая себя любимымъ, говоритъ все, что думаетъ.
Ни одно доброе чувство не проявлялось сквозь эту ледяную кору, сердце ея не знало увлеченій. Вчное разореніе ея любовниковъ и иногда слдовавшее за нимъ самоубійство, ни мало не волновали ея. Можно было думать, что она длала зло безсознательно, если бы не было извстно, какія она принимала средства, разъ выбравъ жертву, для устраненія всего, чтобы могло помпіать ея планамъ. ‘Поди сначала похорони отца’, говорила она молодымъ. ‘Я предпочитаю разорить наслдниковъ’, отвчала она старикамъ съ цинизмомъ, который составлялъ главную часть ея ума, столь прославляемаго ея обожателями.
Несмотря на безумную роскошь этой куртизанки, которая бросала золото, количество разоренныхъ ею было такъ велико, что, несмотря на ея расточительность, предполагали, что у нея должно быть громадное состояніе, которымъ завдывалъ ея нотаріусъ Мадоре.
Мадоре, одна изъ главныхъ личностей нашего разсказа, былъ человкъ еще молодой, любившій роскошь и удовольствія, хорошій столъ и хорошенькихъ женщинъ, но до того скрытный, что самые ловкіе люди никогда не могли у него ничего выпытать.
Тогда, чтобы объяснить куда могли дваться вс богатства куртизанки, ей стали приписывать самыя грубыя наклонности. Говорили, что выйдя изъ грязи, она обращалась за удовольствіями въ самые низшіе слои общества, гд она начала свою преступную карьеру и гд ей дали прозваніе ‘Шиффардъ’.
Правда, она начала свое поприще съ этихъ слоевъ, но во время вышла оттуда, въ полномъ блеск своей чудной красоты.
Такова была Шиффардъ.
Среди описанной нами роскошной жизни и ея блестящаго успха, на куртизанку вдругъ обрушилось странное обвиненіе, послужившее поводомъ къ ея аресту и, посл долгихъ мсяцевъ заключенія, приведшее се на судъ присяжныхъ.
Въ чемъ же состояло ея преступленіе?
Куртизанку обвиняли въ томъ, что, она была причиною исчезновенія маркиза Де-Гаржинъ, одного изъ молодыхъ франтовъ, который, выйдя изъ дома въ одинъ зимній вечеръ, не возвращался боле въ отель своего Дяди, богатаго герцога де-Вальдьзъ, котораго онъ былъ единственнымъ наслдникомъ.
Обвиненіе Шиффардъ основывалось на слдующихъ обстоятельствахъ:
Эмигрантъ Рауль, маркизъ Де-Гаржинъ, вернулся во Францію около двухъ лтъ тому назадъ. Тридцати пяти лтъ, красивый собой, онъ бросился сначала въ безумную жизнь, вести которую ему позволяло громадное богатство дяди, угрюмаго старика, жившаго въ громадномъ отел, купленномъ имъ по возвращеніи изъ эмиграціи.
Вдругъ, Рауль, совершенно прекратилъ свои кутежи и повелъ благоразумную и правильную жизнь, но въ тоже время сдлался очень печальнымъ.
Его лакей, англичанинъ, по имени Бобъ, былъ очень доволенъ прекращеніемъ жизни, которая заставляла его просиживать ночи въ ожиданіи барина.
— Наврно, маркизъ влюбленъ, говорилъ онъ другимъ слугамъ, и ему не сдаются. Какъ я былъ бы счастливъ, если бы онъ попалъ на непоколебимую добродтель, тогда можно бы было ложиться каждый день въ десять часовъ.
Мало по малу, маркизъ сталъ веселе.
— Ай! сказалъ себ Бобъ, если крпость и не взята еще, то она скоро сдастся, и мы снова начнемъ нашу прежнюю жизнь.
Но скоро опасенія лакея разсялись. Если его господинъ и былъ побдитель, то побдитель весьма скромный. Каждый вечеръ онъ аккуратно уходилъ на два часа, но всегда одинъ и пшкомъ.
Бобъ, который прежде зналъ вс дла своего барина, не зналъ ничего объ этой новой и таинственной любви. Эта связь, которой онъ сначала радовался, начала раздражать его, онъ забралъ себ въ голову узнать ее во что бы то ни стало, онъ обыскивалъ карманы и ящики маркиза, но безъ всякаго успха: никакого имени, никакого адреса.
Такія предосторожности доказывали, что любовь боялась огласки.
Бобъ только и мечталъ о томъ, какъ бы жить, ни чего не длая.
Уже давно онъ искалъ случая и понялъ, что тотъ, который представлялся теперь, могъ его обогатить.
Если это знатная дама, говорилъ себ лакей-спекуляторъ, то мы получимъ съ нея хорошенькую цифру.
Посл этихъ соображеній, Бобъ немедленно принялся за дло.
На другой же день онъ послдовалъ за бариномъ на его ежедневную прогулку.
Вернувшись, Бобъ былъ очень озадаченъ. Маркизъ ходилъ два часа не остановясь нигд ни на минуту.
— Вроятно, не найдя красавицу на условленномъ мст, онъ пошелъ дальше, утшалъ себя Бобъ. Завтра мы все узнаемъ.
Завтра — тоже самое.
Дв недли Бобъ слдилъ за своимъ бариномъ, который ни разу, во все время своихъ прогулокъ, нигд не останавливался.
Бобъ былъ этимъ только еще боле заинтересованъ.
— Вотъ глупость? шепталъ онъ, замнить ужины
8и хорошенькихъ женщинъ шатаньемъ, которое утомило бы даже тряпичника.
Въ конц мсяца, Рауль Де-Гаржинъ сдлался нетерпливъ и разстроенъ. Онъ казался раздраженнымъ какимъ-нибудь неудавшимся предположеніемъ, какой-нибудь неоправдавшейся надеждой.
— Не разсорился-ли онъ? спрашивалъ себя Бобъ, напрасно ломавшій голову, чтобы угадать ускользавшую отъ него тайну.
Вдругъ, въ одно прекрасное утро, ему въ голову пришла идея.
Онъ ударилъ себя по лбу.
— Чортъ возьми! вскричалъ негодяй, я былъ на ложной дорог! Теперь я угадываю. А! вотъ добродтель, за которую я бы отдалъ свою голову.
Онъ подумалъ съ минуту.
— Нтъ, продолжалъ онъ, я слишкомъ тороплюсь подозрвая ее.
Потомъ Бобъ расхохотался.
— Но если это такъ, то надо, сознаться, что я былъ порядочнымъ осломъ, гоняясь за маркизомъ по Парижу.
Мы не знаемъ, имлъ ли время Бобъ подтвердить свои подозрнія, но на другой же день Рауль, такой печальный наканун, вдругъ сдлался безумно веселъ.
— Ну, Бобъ, сказалъ маркизъ, когда тотъ помогалъ ему одваться, я нахожу, что ты толстешь.
— Что же длать, маркизъ, мы теперь стали такъ благоразумны!
— Это правда, вотъ уже два мсяца, какъ я живу медвдемъ. Ма хочется немного повеселиться. Я пойду сегодня вечеромъ на балъ въ Оперу.
— Ты, подумалъ лакей, ты не пойдешь въ Оперу, но я узнаю куда ты отправляешься.
— Не жди меня, сказалъ маркизъ уходя. Воспользуйся свободнымъ временемъ, потому что оно скоро кончится.
— Прикажете велть заложить?
— Нтъ, на улиц сухо, я съ удовольствіемъ пройдусь пшкомъ.
Двадцать минутъ спустя, маркизъ вышелъ изъ дома, не подозрвая, что, въ десяти шагахъ, за нимъ слдовалъ Бобъ.
— А! говорилъ англичанинъ, поглаживая свои рыжіе бакенбарды, ты хочешь меня заставить думать, что идешь въ Оперу.
Удивленіе лакея дошло до высшей степени, когда онъ увидлъ, что его хозяинъ дйствительно шелъ по направленію къ Опер.
— А! значитъ, я ошибся въ моихъ заключеніяхъ на счетъ ея, потому что я увренъ, что она не можетъ быть въ Опер, ворчалъ шпіонъ.
Маркизъ вошелъ.
Бобъ былъ совершенно озадаченъ.
— Чортъ возьми! вскричалъ онъ, я долженъ узнать все.
Онъ бросился къ продавцу костюмовъ, которыми изобилуютъ окрестности Оперы, взялъ домино и маску, потомъ вошелъ въ свою, очередь.
Много часовъ искалъ онъ по зал, но нигд не нашелъ своего господина. Вроятно, маркизъ поступилъ также какъ и лакей и одлся въ костюмъ, купленный въ прихожей театра.
Раздосадованный напрасными поисками, Бобъ вернулся въ отель. Швейцаръ, котораго онъ предупредилъ, ждалъ его.
— По прежнему влюблены, Бобъ, сказалъ ему швейцаръ.
— Ахъ! мой милый, прелестная горничная. Я былъ принужденъ оставить ее среди ночи, чтобы поспть къ возвращенію маркиза.
— Вы напрасно это сдлали, такъ какъ все равно маркизъ вернулся уже три часа тому назадъ и должно быть спитъ теперь.
— Я просто теряю голову, говорилъ себ Бобъ, идя въ свою комнату.
На другой день маркизъ былъ въ нетерпніи, онъ не могъ усидть на мст, время, казалось ему, страшно тянется. Вечеромъ въ обыкновенный часъ онъ вышелъ.
Видя его уходящимъ, Бобъ сказалъ себ:
— Можешь сколько угодно гулять одинъ, я тебя поймаю и такъ.
На другой день отель былъ въ волненіи.
Маркизъ не возвращался.
И онъ никогда не вернулся!!1
Вся полиція была поднята на ноги.
Знаменитый Видокъ и самые ловкіе изъ его агентовъ безполезно обыскивали Парижъ. Герцогъ де Вальдьзъ истратилъ громадныя Суммы денегъ на розыски, оставшіеся безъ всякаго результата.
Полиція, надясь получить какія нибудь указанія, сдлала самый тщательный осмотръ комнатъ маркиза.
Она не нашла ничего важнаго, кром красной записной книжки, въ которой маркизъ имлъ обыкновеніе длать замтки и которую, уходя, забылъ на камин.
Среди разныхъ пустыхъ и не касающихся къ длу замтокъ, въ этой книжк была слдующая:

Увидать Шиффардъ.

По поводу этой то замтки, судъ, думая напасть на слдъ преступленія, отдалъ приказаніе арестовать куртизанку.
Когда явились арестовать Шиффардъ, она замтно поблднла при вид полиціи.
— Оперный незнакомецъ! невольно вскрикнула она.
Эти слова были запомнены коммиссаромъ.
Замтимъ мимоходомъ, что еслибы какой нибудь честный бднякъ былъ обвиненъ, никто не позаботился бы о немъ, тогда какъ по поводу ареста Шиффардъ, погибшей женщины, десять знаменитйшихъ именъ было записано желающими поручиться за нее.
Когда куртизанк объявили въ какомъ преступленіи она обвинялась, она отперлась отъ всего, говорила, что она никогда даже и не знала исчезнувшаго маркиза, объяснила самымъ подробнымъ образомъ свою жизнь и свои связи, чтобы доказать, что такая личность, какъ маркизъ, не могла ни быть у нея, ни сопровождать ее куда нибудь, не будучи замчена двадцатью человками.
Рауль де-Гаржинъ говорила она, былъ человкъ, искавшій извстности, который не сталъ бы скрывать своихъ отношеній къ. ней, которыя возвысили бы его въ глазахъ его пріятелей. А между тмъ никто никогда не видалъ у нея маркиза.
Поэтому, она утверждала что никогда, по крайней мр завдомо, не была въ присутствіи маркиза.
Когда ей показали записную книжку, она объяснила слова: ‘Увидать Шиффардъ’ желаніемъ, которое могло быть у маркиза попасть къ ней, желаніе которое онъ не исполнилъ или потому, что отказался отъ него или же потому, что его исчезновеніе помшало этому, такъ какъ надъ этой замткой не было числа, которое могло бы указать за сколько времени до исчезновенія была она сдлана.
Все это было ясно и опредленно, и заставляло объявить ея невинной, но оставалось еще сдланное ею въ минуту ареста восклицаніе,
— Но, спросилъ ее слдователь, почему же, когда полиція вошла къ вамъ, вы вскричали: ‘Оперный незнакомецъ!’
Шиффардъ, сначала колебалась отвчать.
Но, посл минутнаго размышленія, она ршилась наконецъ говорить.
— Потому, сказала она, что я боюсь, не послужила ли я орудіемъ неизвстной мести.
— Какъ? спросилъ слдователь.
Тогда, безъ всякаго стыда, она. разсказала, одно обстоятельство изъ своей жизни, совпадавшее съ исчезновеніемъ маркиза.
Къ несчастію для обвиненной, этотъ разсказъ, вмсто того, чтобы снять съ нея обвиненіе, только усложнилъ дло, наведя судей на новый путь.

* * *

Вотъ, вкратц, разсказъ куртизанки:
На предпослднемъ балу Оперы, Шиффардъ, не пропускавшая ни одного, прогуливалась безъ маски, потому что она слишкомъ гордилась своей красотою, чтобы скрывать ее.
Въ одну изъ рдкихъ минутъ, когда она отдлалась отъ толпы обожателей, составлявшихъ ея свиту, къ ней подошло тщательно замаскированное домино.
— Шиффардъ очень хороша сегодня, сказалъ ей незнакомый голосъ.
Она взглянула на говорившаго, чтобы угадать съ кмъ иметъ дло.
— Ты напрасно станешь стараться узнать кто я, продолжалъ голосъ, ты меня не знаешь, дочь моя, да и я нисколько не хочу знать тебя.
Она бы прошла не отвчая, но въ этихъ послднихъ словахъ было столько презрнія, что ея тщеславіе было задто.
— А почему ты не хочешь меня знать? спросила она.
— Потому что я не изъ тхъ, которые гоняются за тнью, отвчало домино.
— Это очень любезно!
— Я откровененъ.
— Такъ для чего-же ты подошелъ ко мн съ похвалою моей красот?
— Разв нельзя находить женщину красивой, не имя въ тоже время ни малйшаго желанія обладать ею?
Шиффардъ обернулась въ сторону своихъ поклонниковъ, отошедшихъ въ сторону, чтобъ не мшать ея разговору, такъ какъ куртизанка объявила имъ, что желаетъ пользоваться на бал полной свободой,— только съ этимъ условіемъ она позволила своей свит слдовать за нею.
Куртизанка указала на нихъ маск.
— Вотъ, сказала она, эти люди далеко не согласны съ тобою.
— Это потому, что они не понимаютъ истинной красоты.
— Что-же надо, чтобы быть дйствительно прекрасной?
— Немного души!
— А! вы вроятно пришли сюда, чтобы проповдывать? спросила куртизанка насмшливымъ тономъ.
— Чортъ меня возьми, если я думалъ объ этомъ, возразилъ веселый голосъ незнакомца, но я продолжаю утверждать, что твоя красота, которую я признаю блестящей, потерпитъ полнйшее пораженіе передъ людьми, немного получше этихъ идіотовъ, которые въ настоящую минуту бгаютъ за тобою.
— Напримръ, передъ тобою? сказала она смясь. Послушай, мой милый, твое средство, можетъ быть, подйствовало-бы на другихъ, но я слишкомъ опытна, чтобы попасть на эту удочку. Она уже не нова.
— Какое средство?
— Средство подйствовать на мое самолюбіе.
— Но я теб повторяю, что я нисколько не забочусь. о твоей побд.
— Значитъ ты думаешь, что противъ нкоторыхъ людей я не въ состояніи ничего сдлать?
— Да, конечно.
— Противъ какого нибудь замороженнаго русскаго?
— Нтъ, Боже мой, противъ перваго встрчнаго… и изъ совсмъ не замороженныхъ… вотъ, возьмемъ на удачу. Видишь человка, который стоитъ опершись на вторую колонну.
Шиффардъ посмотрла по указанному направленію.
У колонны стоялъ высокій брюнетъ, отъ тридцати — до тридцати-пяти лтъ, съ лицомъ чрезвычайно энергичнымъ, оттненнымъ черными усами. Онъ смотрлъ на балъ съ наивнымъ удивленіемъ, доказывавшимъ, что онъ былъ тутъ въ первый разъ.
— Какъ ты думаешь, такой-ли у него видъ, точно онъ заморозился въ Россіи? спросило домино.
— Мене всего, на свт.
— Ну! я держу пари, что вся твоя красота, которой ты такъ гордишься, не привлечетъ къ теб этого человка. Держишь пари?
Вмсто отвта куртизанка принялась хохотать.
— Вотъ, сказала она наконецъ, до чего можетъ довести тщеславіе! Мое — чуть не заставило меня сдлать глупость.
— Какую?
— Я и не замтила, что ты хотлъ устроить для другаго то, отъ чего самъ отказываешься. Этотъ человкъ одинъ изъ твоихъ друзей, съ которымъ ты устроилъ для меня ловушку.
— Я клянусь теб, что этотъ человкъ не изъ числа моихъ друзей, сухо возразилъ незнакомецъ.
— О! какъ ты это говоришь! Можно подумать, что ты ненавидишь его, замтила красавица, уловившая интонацію голоса незнакомца.
— Какъ я могу его ненавидть? Я даже не знаю кто онъ, я взялъ его на удачу, находя его по наружности подходящимъ для моего пари.
— Значитъ, ты серьезно хочешь держать пари? спросила Шиффардъ.
— Какъ нельзя боле.
А какая ставка?
— Двадцать тысячъ франковъ.
— О! сказала куртизанка, это легко сказать двадцать тысячъ… но этого недостаточно.
— Надо кром того показать ихъ, неправда-ли? докончило фразу домино.
— Онъ вынулъ изъ кармана пачку билетовъ и подалъ ей.
— Вотъ десять тысячъ, Если ты выиграешь, я узнаю это, тогда остальная часть суммы будетъ получена тобою черезъ часъ посл того, какъ этотъ человкъ выйдетъ отъ тебя.
— А если я проиграю?
— Тогда я въ одинъ прекрасный день явлюсь къ теб узнать, какимъ образомъ захочешь ты мн заплатить тридцать тысячъ франковъ, которыя ты тогда будешь мн должна.
Шиффардъ была корыстолюбива, но въ эту минуту гордость говорила въ ней больше всего. Она колебалась глядя на деньги, которыя незнакомецъ продолжалъ протягивать ей.
— Что-же, ты отказываешься? спросилъ онъ.
— Нтъ, но я ищу какой интересъ скрывается въ твоемъ пари..
— Никакого, кром удовольствія видть, что одна изъ самыхъ блестящихъ женщинъ Парижа подтвердитъ собою мою теорію, что самая совершенная красота можетъ не имть успха съ извстными натурами.
— Мой милый, сказала смясь красавица, ты можешь присылать мн завтра остальныя десять тысячъ, твое пари будетъ проиграно.
При этихъ словахъ незнакомецъ вздрогнулъ.
— А! поспшно сказалъ онъ, я забылъ, еще одно условіе. Въ настоящее время твоя красота обставлена слишкомъ благопріятно. Упоительное вліяніе бала, сдлаетъ твою побду очень легкой. Поэтому я требую, чтобы соблазнъ, начавшійся сегодня, имлъ результатомъ ужинъ не ране какъ завтра вечеромъ, чтобы нашъ незнакомецъ имлъ цлые сутки для размышленія, такъ что, если онъ придетъ, то пришелъ-бы единственно вслдствіе того влеченія, которое онъ-бы почувствовалъ къ твоей красот.
— Хорошо, я согласна, говори другія условія.
— Это единственное.
— И ты непремнно желаешь, чтобы для испытанія служилъ этотъ незнакомецъ?
— Выбери другаго, если ты боишься этого.
Если домино произнесло эти слова съ тмъ,.чтобы возбудить тщеславіе куртизанки, то оно вполн успло, потому что она тотчасъ выпрямилась, блистая красотой и гордостью и сказала:
— Боюсь! бояться не понравиться? Но ты забываешь, мой милый, кто я. Я видала и не такихъ у моихъ ногъ.
Говоря такимъ образомъ, она разсматривала черноусаго рыцаря, побда надъ которымъ была предметомъ пари.
Онъ продолжалъ стоять на томъ-же мст.
Въ эту минуту его взоръ, пробгавшій по группамъ танцующихъ, встртился съ ея глазами.
Точно электрическая искра сверкнула въ ихъ взглядахъ, ни тотъ, ни другая не опустили глазъ.
При вид загорлаго лица незнакомца, которое выражало энергію и отвагу, куртизанка прошептала:
— Да, это человкъ.
Но, подъ огнемъ этого взгляда, какая-та дрожь пробжала по всему ея тлу, точно предчувствіе, что этотъ незнакомецъ будетъ для нея роковымъ и что идя на встрчу ему, она прямо идетъ на свою погибель.
— Неужели это домино право? сказала она сама себ. Неужели я въ самомъ дл боюсь?
Шиффардъ была отважна. Въ нсколько секундъ она побдила свое колебаніе.
— Это можетъ быть опасно, подумала она, но все равно, я, по крайней мр, развлекусь.
Черезъ отверстія маски, домино слдило за началомъ атаки.
— Ну, моя красавица, спросилъ онъ, согласна ли ты взять этого противника?
Шиффардъ, не отводя глазъ отъ продолжавшаго глядть на нее незнакомца, отвчала отрывисто:
— Согласна!
— Какъ сказано, на будущую ночь?
— Да.
— Желаю успха.
Нсколько мгновеній незнакомецъ въ домино слдилъ глазами за куртизанкой, шедшей прямо къ цли.
— Наконецъ то! сказалъ онъ самъ себ.
Потомъ его домино скрылось въ толп.
Съ біеніемъ сердца, котораго она не могла себ объяснить, Шиффардъ продолжала приближаться къ человку, который, не трогаясь съ мста, разсматривалъ ее.
Не надо забывать, что это приключеніе было разсказано въ кабинет судебнаго слдователя, которому было поручено допрашивать куртизанку, обвиняемую въ исчезновеніи маркиза Де-Гаржинъ.
Если мы разсказали его подъ рядъ, то это только для того, чтобы избавить нашихъ читателей отъ скуки узнать изъ вопросовъ слдователя и отвтовъ обвиненной этотъ разсказъ, который она сдлала въ отвтъ на вопросъ слдователя:
— Почему, когда полиція явилась васъ арестовать вы вскричали: ‘Оперный незнакомецъ!’?
Пока Шиффардъ говорила, слдователь, увлеченный ея красотою, совершенно забылъ свою роль.
Но любуясь на нее, онъ въ тоже время съ любопытствомъ слушалъ странное приключеніе, которое ему разсказывала Шиффардъ.
Дойдя до той части разсказа, гд она согласилась на пари, прекрасная блондинка остановилась.

ГЛАВА II.

Слдователь горлъ нетерпніемъ.
— Ну, съ любопытствомъ поторопился спросить онъ, кто же выигралъ пари?
Шиффардъ гордо улыбнулась, отвчая ему:
— Черезъ двадцать четыре часа, этотъ человкъ ужиналъ у меня.
— Ваша красота побдила?
Обвиненная пожала плечами.
— Сказать по правд… я не знаю… я до сихъ поръ спрашиваю себя, почему этотъ человкъ пришелъ ко мн? Для славы, чтобы сказать: ‘Я ужиналъ у Шиффардъ?’ Изъ любопытства или отъ скуки? Я не знаю. Онъ мало лъ, былъ холодно вжливъ, и точно не подозрвалъ, что онъ у меня, посл полуночи.
— Въ самомъ дл? вскричалъ слдователь тономъ, который, казалось, говорилъ: ‘вотъ дуракъ!’
Куртизанка не обратила вниманія на эту косвенную похвалу и продолжала:
— Пока подавали ужинъ, онъ нсколько разъ подходилъ къ окну и поднималъ занавсъ.
— Чтобы поглядть на улицу?
— Нтъ, потому что окна будуара, въ которомъ я велла накрыть на столъ, выходятъ въ садъ отеля Вальдьзъ.
— Въ такомъ случа, это былъ самъ маркизъ? сказалъ слдователь, онъ наблюдалъ за своимъ домомъ.
— Я не могу утверждать этого, но во всякомъ случа, если это былъ и не самъ маркизъ, то наврно кто нибудь принадлежащій къ семейству.
— Что васъ заставляетъ такъ думать?
— Видя его смотрящимъ на отель, я спросила знаетъ ли онъ его обитателей. Онъ улыбнулся и утвердительно кивнулъ головою, но не сказалъ ни слова.
Вс эти подробности живо интересовали слдователя, который самъ записывалъ ея слова, такъ какъ для того, чтобы остаться вдвоемъ съ красавицей, онъ отпустилъ своего помощника.
Развалясь въ кресл, точно не обвиненная, а свидтельница, Шиффардъ забавлялась, глядя на слдователя.
— Часто ли вашъ гость подходилъ къ окну? спросилъ онъ ее.
— Да, три или четыре раза. Онъ облокачивался лбомъ на стекло и по нсколько секундъ вглядывался въ отель, чернвшійся въ глубин сада.
— Онъ вроятно ждалъ сигнала?
— Въ садъ никто не выходилъ и во всемъ дом не видно было огня.
— И вроятно онъ ушелъ на зар, какъ настоящій Ромео? сказалъ слдователь съ улыбкой, которую онъ считалъ чрезвычайно хитрой.
Блокурая гршница громко расхохоталась при этомъ вопрос.
— Онъ! какъ Ромео! вскричала она, о! нтъ, его уходъ, благодаря мн, былъ далеко не такъ нженъ. Этотъ человкъ нисколько не интересовалъ меня, онъ представлялъ для меня только ставку пари и между тмъ я имла глупость обращать вниманіе на его образъ мыслей.
— Онъ заслуживалъ урока.
— Тогда-то, оскорбленная его презрительной холодностью, я сдлала ошибку.
— Какую?
Чтобы дать понять этому человку, самолюбіе котораго я хотла уязвить, какъ мало значенія имла его личность въ томъ…
Она искала слова.
— … Счастіи, любезно подсказалъ слдователь.
Обвиненная улыбнулась.
— Пожалуй…. въ томъ счастіи, которое его постигло, я имла неосторожность разсказать ему, что это былъ не боле какъ предметъ пари.
— Что же онъ сдлалъ?
— Онъ мгновенно поблднлъ. Въ его глазахъ сверкнула молнія ярости, точно это открытіе внезапно освтило ему какую то мрачную тайну, которую онъ старался угадать, тогда, открывъ окно, онъ съ угрожающимъ жестомъ протянулъ руку къ отелю Вальдьезъ и вскричалъ дрожащимъ отъ гнва голосомъ: ‘Я отомщу за себя!’
— Это былъ маркизъ! вотъ что это доказываетъ, вскричалъ слдователь, наврно кто нибудь изъ отеля сыгралъ съ нимъ эту шутку, причина которой ускользаетъ отъ насъ.
Шиффардъ при этихъ словахъ покачала головою съ видомъ сомннія.
— Шутку, говорите вы? Въ такомъ случа онъ принялъ ее слишкомъ серьезно, сколько я могу судить по себ.
— что же такое случилось?
— Онъ подошелъ ко мн, со шляпою на голов, по? дожилъ мн на плечи руки и, устремивъ на меня свой неумолимый взглядъ, онъ сказалъ съ зловщимъ смхомъ: ‘Что же касается тебя, моя голубушка, то берегись, потому что я и тебя тоже не забуду.’
— Вы не остановили его?
— Нтъ, тогда-то я стала подозрвать, что послужила орудіемъ чьей нибудь мести.
— А получили вы вторую часть суммы, общанной вамъ на другой день посл выигрыша пари?
— Я получила деньги. Даже раньше прихода этого человка.
— Значитъ въ его приход были уврены!
— Какъ кажется.
Слдователь подумалъ немного’.
— Да, дло ясно, сказалъ онъ. Очевидно, что у васъ былъ маркизъ Де-Гаржинъ, котораго привлекли къ вамъ, чтобы подстеречь при выход.
— Теперь Шиффардъ старалась припомнить малйшія обстоятельства этой исторіи. По мр того какъ слдствіе выясняло ей, что въ этомъ дл была тайна, которую она не замтила, не видя въ немъ ничего, кром любовнаго приключенія, и она припоминала новыя подробности, на которыя сначала не обратила вниманія.
При послднихъ словахъ слдователя, она поспшно прервала его.
— Да, вы правы, сказала она, его ждали при выход, потому что я вспомнила еще одно обстоятельство.
— Говорите.
— Когда незнакомецъ вышелъ отъ меня, я услышала какъ за нимъ затворилась дверь и по замерзшей мостовой звонко раздались поспшные шаги.
— Это были шаги вашего гостя?
— Да, онъ даже побжалъ, точно торопясь къ опредленной цли, чтобы разстроить планъ, который составить помогло его присутствіе у меня.
— Вы думаете, что при выход его ждали?
— Да. На него должно быть напали сзади, потому что, спустя нсколько секундъ, кто-то побжалъ вслдъ за нимъ, но шумъ шаговъ бжавшаго былъ едва слышенъ, точно его ноги не были обуты. Эта предосторожность указывала на то, что онъ не хотлъ быть слышенъ тмъ, котораго преслдовалъ, и только благодаря ночной тишин, я могла разслышать этотъ слабый шумъ.
— Не думаете-ли вы, что это былъ скоре маршъ, который, открывъ засаду, возвращался назадъ, заглушая свои шаги?
— Нтъ, потому что въ то время, какъ тотъ, который слдовалъ за нимъ, поравнялся съ моимъ домомъ, шаги маркиза еще были слышны вдали.
Слдователь былъ убжденъ, онъ всталъ, говоря.
— Его догнали и тогда-то его заставили исчезнуть, по неизвстной намъ причин, но которой, я сознаюсь, вы совершенно чужды.
— Значитъ я буду свободна? поспшно спросила Шиффардъ.
— Да, васъ отпустятъ на поруки. Завтра-же вы будете возвращены вашимъ друзьямъ.
— Уфъ! вскричала въ восторг обвиненная.
— И скоро забудете Де-Гаржинъ.
— Никогда! Его лице всегда передо мною.
— Вы, значитъ, хорошо помните его?
— Мн кажется, что я еще вижу его.
Если вы хотите, то я вамъ покажу его портретъ.
Слдователь открылъ ящикъ стола и вынулъ оттуда медаліонъ, который подалъ обвиненной.
— Вотъ, сказалъ юнъ, посмотрите. Это тотъ человкъ, который былъ у васъ?
Куртизанка наклонилась къ портрету.
Но вдругъ она вскрикнула и выпрямилась.
— Что съ вами? спросилъ слдователь.
— Вы уврены, что это портретъ маркиза Де-Гаржинъ?
— Онъ былъ мн переданъ герцогомъ Вальдьзъ, чтобы помочь въ поискахъ за племянникомъ. Онъ былъ сдланъ за два мсяца до исчезновенія. Разв вы его не узнаете?
Не подумавъ, что она говоритъ, обвиненная отвчала:
— Если это портретъ маркиза, то человкъ, который ужиналъ у меня, былъ не Де-Гаржинъ.
Шиффардъ, чуть не получивъ свободы, снова была оставлена въ тюрьм, такъ какъ разсказъ ея о случившемся съ нею странномъ приключеніи, вмсто того, чтобы распутать дло, какъ она надялась, послужилъ только къ тому, чтобы усложнить его.
Наконецъ, посл долгихъ мсяцевъ ожиданія, насталъ день суда.

* * *

Мы не станемъ перечислять сколько въ зал было друзей Шиффардъ, а въ особенности знатныхъ дамъ, жаждавшихъ увидать женщину, могущество прелестей которой возбуждало ихъ гнвъ и даже, скажемъ по секрету, ихъ зависть.
Въ особенности, эти дамы любопытствовали узнать пикантныя подробности частной жизни гршницы.
Защищаемая однимъ изъ знаменитйшихъ адвокатовъ, сверкая ослпительной красотой, которую еще боле выставлялъ изящный, заране обдуманный нарядъ, подсудимая держалась за ршеткой также непринужденно, какъ гд нибудь въ гостиной. Она граціозно кланялась своимъ многочисленнымъ друзьямъ, разглядывала наружность и туалеты дамъ или обмнивалась нсколькими словами со своимъ адвокатомъ.
Посл короткаго допроса, гд подсудимая объявила, что ей двадцать три года и что зовутъ ее Полина Модрі по прозванію Шиффардъ, судъ перешелъ къ чтенію обвинительнаго акта, основаннаго единственно на словахъ записной книжки маркиза. Не смотря на отрицанія подсудимой, утверждавшей, что ночной гость не имлъ ни какаго сходства, съ показаннымъ ей портретомъ маркиза, обвиненіе продолжало настаивать, что это былъ Рауль Де-Гаржинъ, въ умерщвленіи ко тораго, при помощи неизвстныхъ сообщниковъ, обвинялась Полина Модрі, по прозванію Шиффардъ.
Не смотря на то, что это затянетъ нашъ разсказъ, мы, тмъ не мене, принуждены набросать портреты свидтелей этого процесса. Такъ какъ они будутъ главными лицами нашего разсказа, которыхъ мы и должны представить читателю.
Первый вызванный свидтель былъ нотаріусъ Мадоре.
Невозможно себ представить наружность боле смшную, чмъ наружность нотаріуса Мадоре. Густые длинные волосы спускались у него до густыхъ бровей,— борода-же доходила до самыхъ глазъ, такъ что среди всего этого лса виднлся только кончикъ крошечнаго яоса, съ трудомъ сдерживавшаго большіе синіе очки. Эта необыкновенная борода не брилась по тому случаю, что нотаріусъ, большой поклонникъ прекраснаго пола, скрывалъ ею пятна, испещрявшія его щеки.
Чтобы хорошенько объяснить эту физіономію, мы не можемъ лучше сдлать, какъ передавъ прозваніе, данное нотаріусу его клерками, они говорили, что ихъ патронъ шерстяной клубокъ, надвшій очки.
Мадоре былъ нотаріусъ герцога Вальдьзъ также какъ и Шиффардъ, поэтому онъ былъ призванъ для того, чтобы объяснить, не бралъ ли у него маркизъ Рауль, незадолго до своего исчезновенія, большихъ суммъ что могло-бы подать поводъ думать, что маркизъ палъ жертвою убійства, имвшаго цлью воровство.
На этотъ вопросъ президента нотаріусъ отвчалъ:
— Въ теченіи двухъ мсяцевъ до своего исчезновенія, маркизъ бралъ только самыя пустыя суммы.
— Вы также нотаріусъ обвиненной?
— Да, господинъ президентъ.
— Между исчезновеніемъ маркиза и своимъ арестомъ не давала-ли вамъ подсудимая большихъ суммъ?
Нтъ, никакихъ.
Посл нотаріуса былъ вызванъ бывшій лакей исчезнувшаго, Бобъ, этотъ ловкій англійскій мошенникъ, котораго мы уже видли за дломъ.
Опишемъ его въ нсколькихъ словахъ.
Эта была угловатая фигура, украшенная рыжими бакенбардами, съ тонкими губами и длиннымъ крючковатымъ носомъ, все это вмст длало его, въ одно и тоже время, похожимъ на лисицу и на хищную птицу. Прибавьте къ этому блдный цвтъ лица и вы будете имть понятіе объ этой фигур, всегда до того холодной и спокойной, что ее можно было-бы принять за мумію, еслибы не маленькіе срые глаза, бывшіе постоянно въ движеніи, которые выражали хитрость и жестокость.
Тщательно выбритый и отлично одтый, Бобъ имлъ видъ самаго безукоризненнаго англійскаго лакея. Онъ держался такъ прямо, движенія его были до того автоматическія, шея такъ мало гнулась, что прислуга отеля говорила про него, что онъ проглотилъ аршинъ.
Предварительно взвшивая свои слова, онъ даже по англійски говорилъ отрывисто и мало. Зная въ совершенств французскій языкъ, онъ всегда длалъ видъ, что едва понимаетъ его, такъ что когда ему длали какой-нибудь неожиданный и опасный вопросъ, онъ сейчасъ же самымъ удивленнымъ тономъ произносилъ if you please, что давало ему время, пока вопросъ медленно повторяли, обдумать свой отвтъ.
Бобъ былъ мошенникъ холодный и методическій, и если онъ до сихъ поръ не разбогатлъ еще, то этому причиной было то, что на свт нтъ людей совершенныхъ, вслдствіе чего и Бобъ отличался двумя милыми недостатками.
Онъ былъ пьяница и игрокъ.
Въ моментъ исчезновенія маркиза было около трехъ лтъ, какъ Де-Гаржинъ, за нсколько мсяцевъ до своего возвращенія во Францію, нанялъ Боба во Франкфурт, гд послдній находился безъ мста по случаю смерти своего предшествовавшаго господина, толстаго англичанина, задохнувшагося вслдствіе эксцентрическаго пари, которое онъ держалъ, что състъ два шелковыхъ платка, изрубленныхъ съ кислой капустой.
Президентъ, слдуя обычаю, заставилъ Боба поднять руку и поклясться, что онъ будетъ говорить правду.
— Клянусь, сказалъ Бобъ.
— Вы хорошо знали привычки вашего барина?
— О! да, сказалъ свидтель, англійское произношеніе котораго мы отказываемся передать.
— Ну, въ такомъ случа, скажите намъ, не замтили-ли вы, чтобы въ послднее время маркизъ сталъ измнять своимъ привычкамъ?
При этомъ вопрос, Бобъ, поклявшійся говорить правду, спокойно отвчалъ:
— Да, онъ сталъ шумть, говорить, что будетъ убивать бонапартистовъ, которыхъ называлъ луарскими разбойниками и каждый день упражнялся въ управленіи оружіемъ.
— А въ тотъ день, когда онъ исчезъ, что вы замтили?
— Онъ потиралъ руки, говоря: ‘наконецъ-то я держу одного изъ этихъ негодяевъ!’
— Каково было его моральное состояніе, когда онъ уходилъ?
Какъ кажется, на этотъ разъ Бобу надо было подумать, прежде чмъ отвчать, потому что съ самымъ глупымъ видомъ произнесъ знаменитое: ‘If you please’
Президентъ повторилъ вопросъ.
— Онъ былъ веселъ, сказалъ лакей, ршившійся отвчать.
— Что вы понимаете подъ словомъ ‘веселъ’? спросилъ удивленный судья.
Бобъ поднялъ руку ко рту, длая видъ точно пьетъ.
При этомъ знаменательномъ жест, ропотъ удивленія пробжалъ по собранію.
— Вы даете понять, что вашъ господинъ выпилъ?
— О! yes!
— Но вы ничего этого не говорили на слдствіи! вскричалъ удивленный президентъ.
— If you please?
Свидтель заставилъ три раза повторить себ этотъ вопросъ, прежде чмъ отвтить.
— О! маркизъ запретилъ мн говорить при герцог объ этой дуэли.
Эта фраза была такъ наивно сказана, что трудно было заподозрить во лжи честнаго малаго. Къ тому же во время обыска, результатомъ котораго оказалась записная книжка маркиза, на одномъ столик была найдена пустая бутылка и стаканъ, въ которомъ еще оставалось нсколько капель шампанскаго.
— Чмъ вы живете? спросилъ президентъ свидтеля, который посл исчезновенія маркиза долженъ былъ быть отпущенъ за ненадобностью.
— До того времени, пока найду себ мсто, истративъ вс мои экономіи, я живу пока милостями доброй герцогини, отвчалъ Бобъ, съ выраженіемъ глубочайшей благодарности.
При этомъ отвт, Шиффардъ, которая, со времени своего заключенія, не знала никакихъ свтскихъ новостей, наклонилась къ своему адвокату и спросила его тихонько:
— Разв герцогъ женился?
— Да, мсяцъ тому назадъ, онъ женился, семидесяти двухъ лтъ отъ роду, на своей бывшей лектрис.
— Вроятно, старуха?
— Нтъ, молодая женщина двадцати четырехъ лтъ.
— Хорошенькая?
Прежде чмъ адвокатъ могъ отвчать, судъ вызвалъ свидтеля Людовика-Ренэ-Госсека-де-Вальдьзъ.
На этотъ вызовъ, герцогъ, просившій позволенія отдохнуть въ сосдней комнат, былъ введенъ въ залу. Хотя ему было не боле семидесяти двухъ лтъ, тмъ не мене его можно было принять за столтняго старика.
Втихомолку говорили, что неумренная жизнь измнила до такой степени этого человка, бывшаго прежде замчательно красивымъ.
Шепотъ восторга пробжалъ по собранію при вид прелестной молодой женщины, поддерживавшей старика.
На сколько красота Шиффардъ была блестяща, на столько же красота герцогини (такъ какъ это была герцогиня) была нжна. Брюнетка, съ бархатными глазами, миніатюрная и граціозная, она была такъ невинна, прекрасна, что невозможно совершенно врно описать эту наружность мадонны, которая сіяла добротою и невинностью.
При вид герцогини Вальдьзъ, красота которой еще боле выдавалась отъ дряхлости ея мужа, изумленіе овладло подсудимой.
Показаніе герцога было неважно. Онъ говорилъ объ усиліяхъ и жертвахъ, употребленныхъ имъ для отысканія племянника, наслдника его имени и богатства.
— Я остался бы одинъ на земл безъ этого ангела доброты, который пожертвовалъ собою для утшенія моей покинутой старости, сказалъ герцогъ въ конц, съ благодарностью глядя на герцогиню.
Герцогъ не могъ ничего сказать о душевномъ состояніи маркиза передъ самымъ его исчезновеніемъ, потому что не видлъ его передъ уходомъ, такъ какъ болзнь заставила его лечь въ тотъ день, очень рано въ постель.
Этимъ слдствіе кончилось и судъ перешелъ къ преніямъ. Адвокатъ обвиненной доказывалъ, опираясь на показаніе Боба, что вмсто того, чтобы искать таинственной причины исчезновенія маркиза, надо скоре приписать его одной изъ многочисленныхъ дуэлей, происходившихъ каждый день со времени реставраціи между бонапартистами и роялистами.
Пока адвокатъ говорилъ, Шиффардъ не переставала глядть на герцогиню, которая не удостоила ее ни однимъ взглядомъ.
Когда защитникъ кончилъ рчь, онъ вполн убдилъ присяжныхъ.
Часъ спустя, подсудимая была оправдана и ея друзья съ тріумфомъ провожали ее къ экипажу.
— До завтра, сказала она имъ, сегодня вечеромъ мн надо остаться одной.
Въ эту минуту экипажъ герцога также подъхалъ, такъ что герцогиня и куртизанка на минуту очутились рядомъ.
Шиффардъ поспщно наклонилась къ герцогин и сказала ей тихо:
— Поздравляю тебя, моя милая, ты не дурно устроилась.
При этихъ словахъ герцогиня обратилась къ лакею, слдовавшему за ней, и громкимъ голосомъ, который былъ слышенъ всмъ присутствующимъ, сказала:
— Прогоните отъ меня эту дрянь!
И не поворачиваясь, сла въ экипажъ.
При этомъ оскорбленіи, Шиффардъ бросила на герцогиню взглядъ, въ которомъ сверкнула смертельная ненависть, потомъ, не говоря ни слова, сла въ коляску.
Только одинъ человкъ понялъ эту сцену.
Это былъ Бобъ, который, поглаживая свои рыжія бакенбарды, съ видомъ полнаго удовольствія пошелъ, говоря про себя:
— Теперь, когда эти дв женщины познакомились, я думаю, что бдняжка Бобъ можетъ разсчитывать на кусокъ хлба подъ старость.

ГЛАВА III.

Возвращеніе куртизанки домой было чистымъ ураганомъ.
Двнадцать человкъ ея прислуги, жившіе въ полной бездятельности, тотчасъ же поняли, что доброе время для нихъ миновалось. Вс ждали ея при выход изъ экипажа, съ букетами цвтовъ въ рукахъ, чтобы ознаменовать счастливое событіе, возвращавшее имъ ихъ госпожу. Они разсчитывали на одно изъ тхъ щедрыхъ вознагражденій, которыя Шеффардъ давала имъ въ свои добрые дни, но на этотъ разъ куртизанка, съ лицемъ, на которомъ еще не изгладились слды полученной обиды, прошла мимо, даже не бросивъ взгляда на эту цвточную изгородь.
— Наша хозяйка сегодня похожа на фурію, сказалъ главный поваръ кучеру, который, слзши съ козелъ присоединился къ групп удивленной прислуги.
— Ужь и не говорите, она всю дорогу бсновалась, не переставая кричать мн: ‘Скоре, животное! скоре!’
Приходъ горничной увеличилъ тревогу.
— Ахъ! вскричала она, что вы тутъ стоите и зваете, между тмъ какъ барыня свирпствуетъ, точно ураганъ! Какъ кажется, ей бы не мшало еще посидть, а то свжій воздухъ ей вреденъ, сейчасъ она сорвала свою злость на ваз, которая стоитъ семь тысячъ, разбивъ ее пинкомъ ноги.
Въ самомъ дл, проходя по комнатамъ, куртизанка увидала великолпную севрскую вазу, поставленную на полъ, чтобы наполнить ее цвтами и которую горничная, застигнутая въ расплохъ внезапнымъ прибытіемъ барыни, не,успла поставить на мсто. Ударомъ ноги, Шиффардъ разбила ее въ дребезги, вскричавъ съ гнвомъ:
Я также разобью отвратительную куклу, оскорбившую меня.
Съ незапамятныхъ временъ, въ семейныхъ спорахъ, супруги имютъ обыкновеніе ломать свои вещи, надо думать, что битье посуды есть сильное успокоительное средство для людей нервныхъ, такъ какъ, при вид осколковъ вазы, красавица принялась смяться, говоря:
— Неужели я буду такъ глупа, что стану, сердиться изъ-за: этой жеманницы, которую я уничтожу однимъ ударомъ.
Свидтельница этого внезапнаго спокойствія, горничная, побжала успокоить испуганную прислугу.
— Закройте ваши зонтики,— закричала она имъ, гроза утихла и небо разъяснилось. Она теперь смется какъ сумасшедшая, что разбила свою вазу.
— Ей бы надо было разбить, пару, прелестная мамзель Маріеттъ, можетъ быть, это подало бы ей идею вспрыснуть свое возвращеніе, сказалъ грумъ, микроскопическій шестнадцатилтній малый, который отлично улегся бы въ скрипичномъ футляр.
— Онъ только и думаетъ объ деньгахъ, этотъ карапузъ, сказала горничная.
— Скажите лучше, что я хочу собрать денегъ, чтобы вмст съ вами наложить на себя цпи Гименея:, возразилъ крошка, имвшій претензію быть влюбленнымъ въ Маріетту, высокую и здоровую двушку, которой онъ былъ только по талью.
Матримоніальныя идеи грума заставили покатиться со смху все собраніе.
— Ха! ха! смялся кучеръ, я себ представляю Пелюша мужемъ Маріетты! Отличный мужъ, котораго ей придется носить на рукахъ.
— На рукахъ! я не имю ничего противъ этого, возразилъ влюбленный Пелюшъ, который, повернувшись къ Маріетт, прибавилъ любезнымъ тономъ:
— Я буду на лон счастія!
— Ну! дти мои, приказала Маріетта, отправляйтесь по мстамъ, теперь намъ найдется другое дло кром сна.
Дйствительно было пора, потому что, не боле какъ дв минуты спустя, раздался сильный звонокъ.
Горничная отправилась за приказаніями и вскор вернулась передать ихъ:
— Пелюшъ, закричала она, или скоре къ нотаріусу Мадоре и скажи, что барыня проситъ его къ себ.
Грумъ побжалъ.
Часъ спустя, Шиффардъ, выйдя изъ ванны, завернутая въ пенюаръ, который, обрисовывалъ ея античныя формы, входила въ гостиную гд ее уже дожидался любезный нотаріусъ.
Каждый разъ, при вид этого ‘клубка шерсти, надвшаго очки’ куртизанка не могла удержаться отъ улыбки.
— Да выбрейтесь-же Мадоре, говорила она ему постоянно, а то глядя на васъ, можно подумать, что говоришь съ кучей пакли.
Эта фраза раздирала сердце почтеннаго нотаріуса, который питалъ къ своей прекрасной кліентк столько же глубокую, сколько и скромную привязанность. Чтобы не сознаваться въ настоящей причин, по которой онъ не брился, нотаріусъ придумалъ такой отвтъ:
— Я бы непремнно брился, но я такъ моложавъ, что не внушалъ бы никакого доврія моимъ кліентамъ. Борода меня ужасно старитъ, я знаю, но этимъ я приношу жертву моей профессіи.
— Въ такомъ случа, тмъ хуже, ваша возлюбленная, цлуя васъ, можетъ подумать, что цлуетъ щетку.
Увидя свою прекрасную кліентку въ описанномъ нами, легкомъ костюм, бдный Мадоре задрожалъ отъ волненія. На лиц, изъ котораго виднлся только одинъ носъ, казалось, было-бы трудно замтить самое сильное волненіе, но именно этотъ-то кончикъ носа и выдавалъ вс впечатлнія нотаріуса. Онъ начиналъ дрожать, что, самымъ комическимъ образомъ, заставляло прыгать синія очки.
По этому признаку, Шиффардъ давно угадала любовь нотаріуса, но длала видъ, что не замчаетъ ея, потому что она не хотла возмущать жизнь этого человка, умъ и честность котораго, въ управленіи ея длами, она слишкомъ хорошо цнила.
Значитъ куртизанка перемнила мнніе?
Это можно было подумать, судя по соблазнительной поз, принятой ею передъ человкомъ, который, она знала это, любитъ ее. Она улеглась на диванъ, на темномъ атлас котораго еще рзче отдлялись контуры ея прелестныхъ формъ.
При этомъ зрлищ, очки почтеннаго нотаріуса припрыгнули самымъ необыкновеннымъ образомъ.
— Теперь, любезный Мадоре, сказала улегшись куртизанка, поговоримъ о моихъ длахъ, немного забытыхъ во время этого процесса.
— Ваши деньги отлично помщены, доходы получаются аккуратно, сказалъ Мадоре, глаза котораго не могли оторваться отъ маленькой, обутой въ туфлю, ножки, которая выставилась изъ подъ пенюара.
Мы отказываемся передать вс позы, которыя принимала наша красавица во время продолжавшагося, минутъ двадцать, дловаго разговора.
Очки такъ прыгали, что Мадоре нсколько разъ былъ принужденъ поддерживать ихъ руками, чтобы они совсмъ не свалились.
Мало по малу, кліентка навела разговоръ на свое оправданіе и произнесла имя де-Вальдьза.
— Кстати, сказала она, я узнала изъ процесса, что это семейство также принадлежитъ къ числу вашихъ кліентовъ.
— Да, со времени возвращенія изъ эмиграціи.
— Хорошее, состояніе, неправда-ли?
— О, да!
— Если пропавшій маркизъ не найдется, то жена герцога не сдлала промаха, выйдя за эту развалину. Скажите пожалуйста, сколько милліоновъ принесетъ ей ея самопожертвованіе?
Скрытность нотаріуса заставила его обойти вопросъ.
— Это ангелъ доброты и невинности, сказалъ онъ.
Шиффардъ поняла, что онъ не хотлъ говорить. Въ эту минуту одна изъ туфель свалилась съ дивана на коверъ.
— Будьте такъ добры, обуйте меня, мой другъ, сказала куртизанка самымъ соблазнительнымъ голосомъ.
Въ ту же минуту изъ подъ пенюара выставилась крошечная голая ножка.
Одной рукой отважный нотаріусъ поддерживалъ очки, другою надлъ туфлю.
Ножка продолжала оставаться на виду.
— Но вы и не сказали мн, за какую цну покупаютъ такихъ ангеловъ, возразила Шиффардъ.
— Я не знаю.
— Въ лта герцога невозможно не сдлать завщанія и вы наврное получили завщаніе герцога?
— Это правда, но я его забылъ.
— Какъ, Мадоре, вы до такой степени безпамятны? вскричала Шиффардъ, принимая самую соблазнительную позу.
Мадоре чувствовалъ, что разговоръ былъ опасенъ и для его сердца и для честности. Онъ испугался и храбро ршился бжать.
Вынувъ часы, несчастный влюбленный взглянулъ на нихъ и пробормоталъ запинаясь:
— Извините… но я долженъ уйти моя, прекрасная кліентка, мн надо быть на одномъ важномъ свиданіи…
Это былъ ударъ для прекрасной гршницы, но она продолжала улыбаться и протянула нотаріусу свои прелестныя ручки’ говоря:
— Идите-же скоре… что, за извиненія между друзьями…
И въ то время, какъ Мадоре дрожащими губами цловалъ протянутыя къ нему руки, она прибавила.
— Въ другой разъ не будьте такъ забывчивы, гадкій разсянный!
— Да, да, отвчалъ нотаріусъ, торопясь уйти, чтобы не ослабть окончательно.
Едва закрылась за нимъ дверь, какъ, куртизанка соскочила съ дивана.
— Ты заговоришь наконецъ, съ гнвомъ прошептала она…

* * *

Наступила ночь. Шиффардъ велла накрыть столъ въ маленькомъ будуар, гд произошла вышеописанная сцена ужина. Со времени ночнаго приключенія, она въ первый разъ осталась въ этой комнат.
Противъ воли она вспомнила о незнакомц, и невольно подражая ему, она подошла къ окну и. подняла занавсъ окна, выходившаго въ садъ отеля Вальдьзъ.
— Посмотрите! вдругъ вскричала она, и, поспшно потушивъ свчи, которыя могли выдать ея присутствіе въ будуар, вернулась назадъ къ окну.
Около одной группы кустарника она замтила прятавшагося человка.
— Уже не любовникъ-ли это ангела доброты и невинности, подумала она.
Луна освщала садъ. Видно было, что прятавшійся въ тни человкъ чувствовалъ большое нетерпніе.
Наконецъ, совсмъ выйдя изъ себя, онъ высунулъ голову въ освщенное пространство, точно для того, чтобы посмотрть идетъ-ли ожидаемая особа.
Этотъ человкъ — былъ Бобъ.
— Почему отпущенный лакей находится въ саду отеля въ такое время? спрашивала себя куртизанка.
Пробило одиннадцать часовъ, когда на конц сада показалась блая тнь.
Въ ту минуту какъ тнь подошла къ Бобу, Шиффардъ узнала въ ней герцогиню.
Бобъ, съ шапкой въ рук, говорилъ что-то очень почтительно, но по мр того, какъ разговоръ продолжался, его жесты длались живе и повелительне, и, наконецъ, онъ надлъ фуражку на голову.
— Ага! сказала себ куртизанка, этотъ негодяй точно даетъ ей приказанія.
Должно быть, Бобъ слишкомъ возвысилъ голосъ, такъ какъ герцогиня, вроятно, боясь, что его услышатъ изъ отеля, пошла съ нимъ въ глубь сада. Продолжая идти, они должны были подойти къ стн, отдлявшей садъ отеля отъ двора Шиффардъ.
Въ два прыжка послдняя была на потайной лстниц, которая вела, въ одно и тоже время, въ переулокъ и на дворъ.
Днемъ конюхъ носилъ сно на сновалъ и оставилъ лстницу на двор. Куртизанка взяла ее и поставила къ садовой стн.
Минуту спустя, Шиффардъ была на лстниц и, спрятавъ голову въ зеленъ, украшавшую стну, ждала тхъ, которые должны были пройти мимо нея.
— Нтъ, говорила герцогиня, нтъ, Бобъ, вы игрокъ и мн надоло давать вамъ, постоянно деньги, которыя мгновенно исчезаютъ. Я буду выдавать вамъ опредленную пенсію, цо сверхъ нея вы не получите ничего,’
— А я хочу, понимаете-ли вы? Я хочу, а не то… проворчалъ угрожающимъ голосомъ Бобъ.
Остальную часть фразы нельзя было разобрать.
Посл црохода говорившихъ, словъ которыхъ она не моглд боле разбирать, Шиффардъ поспшно соскочила съ лстницы и вернулась въ будуаръ, говоря:
— Какъ кажется, у бывшаго лакея пропавшаго маркиза есть хорошенькое средство, чтобы заставлять пть добродтельную голубку, которая меня оскорбила.
Потомъ, подумавъ немного, она прибавила:
— Я хочу знать все это.
И, принявъ это ршеніе, красавица легла въ постель.
Можно было подумать, что посл дня, стол полнаго различныхъ треволненій и усталости, она должна была заснуть въ ту же минуту, но сонъ не приходилъ изъ продолженіи длинныхъ часовъ безсонницы, куртизанка предавалась своимъ мыслямъ.
Попавъ, наконецъ, на свою постель, такъ давно оставленную ею, понятно, что ея первая мысль должна была быть о томъ, что вырвало ее изъ ея жилища. Второй разъ въ этотъ День она подумала о незнакомц и о его таинственной роли, но на этотъ разъ она вспомнила угрожающія слова, сказанныя имъ передъ уходомъ: ‘Берегись, голубушка, я тебя также не забуду’.
— Что съ нимъ сталось? спрашивала она себя, можетъ быть, этотъ человкъ, угрожавшій мщеніемъ, былъ убитъ въ десяти шагахъ отъ нея.
Вдругъ ей мелькнула ужасная мысль. Что если незнакомецъ, избгнувъ опасности, началъ свое мщеніе убійствомъ маркиза Де-Гаржинъ? Потомъ она стала говорить себ, что этотъ человкъ, гд бы онъ ни былъ, долженъ былъ узнать изъ подробностей процесса, какое невольное участіе она принимала въ усвоенной противъ него западн, и куртизанка надялась, что онъ не станетъ мстить ей.
— Ба! сказала она потомъ, но почему онъ станетъ лишать себя удовольствія мести? Я сама слишкомъ мечтаю о мщеніи герцогин, чтобы имть право думать, что другіе откажутся отъ такого же удовольствія.
День уже начался, когда Шиффардъ заснула.
Она проснулась очень поздно отъ шума, который производила горничная, ходя взадъ и впередъ по комнат.
— Который часъ? спросила проснувшаяся.
— Полдень, и вотъ уже больше часа, какъ вся наша пріемная наполнена герцогами, графами и маркизами, которые, какъ они говорятъ, просятъ поцловать пальчики своей прелестной богини и поздравить ее съ возвращеніемъ.
— Маріетта, выгони сейчасъ всхъ этихъ людей. Разв они думаютъ, что мои первые дни я посвящу говорящимъ кукламъ?
— Они разсердятся, и не придутъ боле.
— Ну, такъ скажи имъ, что я разговариваю съ моимъ поставщикомъ дынь, это заставитъ ихъ еще боле желать увидать меня.
— Я сейчасъ передамъ имъ ваши приказанія.
Сначала раздался слабый шумъ, потомъ топотъ шаговъ и все затихло.
Маріетта вернулась, смясь.
— Ахъ! сударыня, сказала она, какъ славно вы ихъ выучили, они, казалось, были даже счастливы, что имъ указали на дверь.
Говоря такимъ образомъ, хорошенькая субретка помогала одваться своей барын.
— И такъ, у насъ никого не осталось? спросила Шиффардъ.
— Ни одной кошки… Ахъ! нтъ, я ошибаюсь, есть еще одинъ, но онъ ждетъ въ передней, гд имъ восхищается Пелюшъ, который говоритъ, что онъ деревянный.
— Что ты хочешь сказать?
— Тамъ есть одинъ человкъ, который говоритъ, что ему необходимо видть барыню, которая его знаетъ.
— Онъ сказалъ свое имя?
— Да, сударыня. Его зовутъ Бобъ.
— Бобъ? приведи его скоре!
И въ то время, пока Маріетта пошла за англичаниномъ, куртизанка прошептала, улыбаясь:
— Право кажется, этотъ негодяй не глупъ, онъ съ перваго взгляда угадалъ, что ему найдется у меня работа.
Минуту спустя, въ комнату входилъ Бобъ.
— Чего вы хотите, любезный? спросила его прекрасная хозяйка дома.
— Разв вы не узнаете меня?
— Напротивъ, совершенно узнала. Ваше вчерашнее показаніе выставило мое дло въ настоящемъ свт.
— О! о! въ настоящемъ свт! сказалъ Бобъ, качая головою, я не врю, чтобы вы врили хоть одному слову изъ того, что Вы сказали.
— Что? сказала Шиффардъ, удивленная такой увренностью.
— Вы знаете очень хорошо, что я вралъ, какъ сапожникъ.
— Съ какой цлью?
— А вотъ съ какою, я сказалъ себ: такъ какъ ты не можешь доле оставаться у твоей доброй и прекрасной барыни, добродтельной герцогини…
— Аа! сказала, въ свою очередь, куртизанка, не представляйся, пожалуйста, передо мною, это совершенно безполезно. Оставь твою добрую и прекрасную госпожу, я знаю что объ ней думать!
— If you please? сказалъ, по обыкновенію, озадаченный Бобъ.
— Я теб повторяю, что очень хорошо знаю твою преданность къ герцогин. Теперь кончай: ты сказалъ себ, что, не имя боле мста у Вальдьзовъ…
— Если бы я могъ найти хорошій домъ…
Бобъ, ты просто глупъ.
— If you please? повторилъ англичанинъ.
— Ты просто глупъ, сказала опять Шиффардъ, ты меня хорошо понялъ, неправда-ли? Теперь открой свой мшокъ и показывай товаръ.
— If you please? еще разъ повторилъ лакей, который, не ожидая такого пріема, былъ немного озадаченъ.
— Не представляй, пожалуйста, изъ себя дурака. Ну! покажи твою игру.
— If you please? послышалось опять.
— Послушай, Бобъ, видишь тамъ на стн виситъ хлыстъ? Подай мн его.
Лакей подошелъ къ стн.
— Нтъ, не этотъ… рядомъ, который побольше… хорошо, подай, его.
Когда хлыстъ былъ поданъ, Шиффардъ ударила имъ по воздуху съ такой силой, что сейчасъ видна была ея привычка обращаться съ такимъ оружіемъ.
— Слушай меня, продолжала она. Такъ какъ я надюсь, что ты пришелъ ко мн не для того, чтобы учиться по французски, то я предупреждаю тебя, что при первомъ твоемъ if you please, вмсто того, чтобы повторять свои слова, я буду пробовать на теб этотъ хлыстъ. Понялъ?
— Совершенно.
— И такъ, говори.
— If you… началъ Бобъ.
Шиффардъ подняла хлыстъ.
— Нтъ, нтъ, поспшно сказалъ Бобъ, я ошибся, я хотлъ сказать: Что вы мн дадите?
— А что ты продаешь?
— Всего по немногу.
— Напримръ, еслибы я захотла купить маленькую тайну. Ты продаешь тайны… тысячъ въ двадцать франковъ?
Лакей сдлалъ презрительную гримасу.
— Я не продаю по мелочамъ, сказалъ онъ.
— Значитъ по большой? спросила Шиффардъ, которая, смясь, помахивала хлыстомъ.
— Да.
И, взявъ хлыстъ изъ рукъ куртизанки, онъ прибавилъ:
— Я его повшу на мсто. Я вдругъ выучился по французски.
— Такъ какъ ты продаешь по большой, то скажи мн, за сколько ты продашь тайну, которая можетъ погубить герцогиню.
— Но я ничего не знаю про герцогиню.
— Поди назадъ за кнутомъ, теб необходимо освжить память.
Лакей хотлъ говорить, но онъ сначала имлъ въ виду возвысить себ цну.
— Нтъ, право я ничего не знаю, повторилъ онъ опять.
— Ну, въ такомъ случа, скажи мн, почему она платитъ теб пенсію за твое бездльничаніе?
— Пенсію? повторилъ англичанинъ, принимая видъ человка, которому говорятъ необыкновенную новость.
— Скажи мн также, почему сегодня ночью ты выманивалъ у нея деньги? Неужели ты хочешь меня заставить думать, что герцогиня Вальдьзъ пошла-бы прогуливаться при лунномъ свт съ такимъ негодяемъ, какъ ты, еслибъ теб не была извстна какая нибудь ея тайна?
Бобъ, понявъ, что его видятъ насквозь, пересталъ хитрить.
— А! Вы таки порядочно знаете, сказалъ онъ качая головой.
— Ну, будь откровененъ. Что ты усплъ вытянуть у герцогини въ теченіи мсяца ея замужества?
— О! пустяки… не больше пятнадцати тысячъ франковъ.
— Что-же стоитъ эта тайна, если пятнадцать тысячъ кажутся теб пустяками?
— Для герцогини она стоитъ сто тысячъ.
— А для другихъ?
Тоже сто тысячъ, и даже боле, такъ какъ Бобу надо будетъ удержать часть изъ выгодъ операціи, которая послдуетъ за этой тайной.
— Сто тысячъ? повторила Шиффардъ, слушавшая его съ удивленіемъ.
— Да! Такъ какъ дло идетъ о пяти или шести милліонахъ, которые можно получить въ наслдство отъ герцога, оставивъ герцогиню ни съ чмъ.
Куртизанка вскочила.
— Ты говоришь правду?
— Совершенную истину.
Шиффардъ была зла на герцогиню, но если она была мстительна, то еще боле жадна. Эта перспектива милліоновъ ослпила ее.
— Я даю теб сто тысячъ, которыя ты просишь и поведу дло сама.
Бобъ опустилъ голову.
— Въ этомъ дл есть только одно неудобство. Это то, что оно можетъ быть сдлано только мущиной.
— Тобою?
— къ несчастію… это невозможно.
— Значитъ, надо будетъ посвятить въ тайну третье лице?
— Иначе невозможно, если мы желаемъ привести дло къ благополучному концу, сказалъ Бобъ.
Потомъ онъ прибавилъ:
— Правда, что всегда легко найти средство избавиться отъ стснительнаго сообщника.
Бобъ сказалъ это такимъ же тономъ, какъ если бы онъ говорилъ о погод.
— А когда этотъ человкъ будетъ найденъ, ты разскажешь все? спросила куртизанка.
— Я былъ такъ увренъ, что мы съ вами сойдемся, что даже взялъ на себя смлость найти такого человка. Я его привелъ съ собою, онъ ждетъ внизу на двор, не зная, чего отъ него, потребуютъ.
— Когда дло кончится, ты берешь его на себя?
— Будьте покойны, сказалъ Бобъ, въ срыхъ глазахъ котораго сверкала холодная жестокость.
Затмъ онъ прибавилъ:
— Велть моему протеже войти? Его присутствіе, при моемъ разсказ, необходимо.
— Но увренъ-ли ты, что это именно такой человкъ, какого намъ надо?
— Да, онъ обладаетъ всми желанными качествами.
— Какими?
— Это совершенный негодяй… что заставитъ насъ меньше сожалть о немъ въ тотъ день, когда съ нимъ случится какое-нибудь несчастіе, отвчалъ англичанинъ.
— Такъ приведи его, приказала Шиффардъ.

ГЛАВА IV.

Отель Вальдьзъ, главный входъ въ который съ улицы Сентъ-Лазаръ, прежде былъ окруженъ садомъ, доходившимъ до улицы Шантерень. За десять лтъ до нашего разсказа, владлецъ отеля, впослдствіи продавшій его герцогу, отдлилъ часть парка, выходившую на улицу Шантерень и построилъ на ней дома, но въ тоже время, для выхода изъ отеля въ эту улицу, онъ оставилъ между домами родъ переулка, шедшаго отъ парка отеля прямо въ улицу Шантерень.
Великолпный домъ, гд жила Шиффардъ, фасадъ котораго выходилъ на улицу Шантерень, однимъ бокомъ занималъ часть переулка, но не доходилъ до самаго конца его, а между нимъ и садомъ отеля стоялъ другой домъ, гораздо боле простой наружности. Выстроенный въ глубин переулка, этотъ домъ былъ весь раздленъ на маленькія квартиры, въ которыхъ жили бдные чиновники и работники. Въ квартал, это зданіе было извстно подъ названіемъ вороньяго дома.
Теперь возвратимся къ нашему разсказу. Было уже довольно поздно, когда честный и влюбленный нотаріусъ вырвался отъ своей соблазнительной кліентки.
— Уфъ! Говорилъ себ Мадоре, какая сирена! Въ особенности какая любопытная сирена. Мн интересно знать, что ей за нужда какое состояніе у герцога? Ба! Просто любопытство, завтра она забудетъ объ этомъ. Ахъ! Какая у нея прелестная ножка!… О какая ножка!
Какъ кажется, влюбленный нотаріусъ такъ хорошо представлялъ себ эту ножку, что не видлъ ничего передъ собою, потому что прямо наткнулся на красиваго молодаго человка, бдтаго немного фантастично, который шелъ ему на встрчу, грызя маленькій черствый хлбъ.
Получивъ толчекъ, молодой человкъ весело вскричалъ:
— Сейчасъ видно, что вы наздникъ изъ цирка, который Думалъ проскочить въ натянутый бумагой кругъ.
При звукахъ этого голоса, нотаріусъ поднялъ голову.
— А! Пикарде, сказалъ онъ.
— Мой отецъ крестный?
— Откуда ты идешь въ такой часъ, мой милый, спросилъ нотаріусъ.
— Я иду изъ театра… Фонды у насъ очень низки. Исскуство страдаетъ и мой директоръ не процвтаетъ, но надо отдать ему справедливость, онъ даетъ намъ, что можетъ… Вотъ напримръ, эту недлю, вся труппа жила на челюсти нашего благороднаго отца. Онъ пришелъ къ директору просить на ду. У патрона было всего двнадцать су и онъ предложилъ раздлить ихъ, но этотъ дуралей благородный отецъ разыгрываетъ изъ себя оскорбленное достоинство, вынимаетъ свои фальшивые зубы и кладетъ ихъ, говоря: ‘Такъ какъ они мн теперь безполезны, то вотъ они’. Черезъ часъ онъ вспомнилъ, что крючки у зубовъ золотые и вернулся за своими челюстями: но патронъ, который тоже оцнилъ крючки по Достоинству, только что заложилъ ихъ за 22 франка, и раздлилъ между нами деньги.:
— И вотъ, что ты предпочитаешь всмъ мстамъ, которыя я теб предлагаю? перебилъ его нотаріусъ.
— А слава? разв вы ее ставите ни во что? Вотъ напримръ, сегодня вечеромъ я имлъ громадный успхъ. Правда, что въ зал былъ только мой сапожникъ, да кучеръ мамзель Полетъ, нашей актрисы, оба съ даровыми билетами.— Хотите билетъ на первое представленіе драмы, которую мы репетируемъ. Я играю богача князя. Только вслдствіе плохихъ финансовъ я буду играть его въ блуз: но я скажу, что подобно Калифу Богдадскому, я люблю переодваться, чтобы вмшиваться въ народъ и изучать его нужды. Неправда-ли, что это хорошо придумано?
— Но, спросилъ Мадоре, отчего, среди такихъ лишеній, ты не обратишься ко мн, у котораго лежатъ двадцать тысячъ франковъ, оставленныхъ теб твоей крестной матерью?
При этомъ вопрос артистъ сдлался серьезенъ.
— Это секретъ, который я вамъ сообщу на дняхъ.
— Въ такомъ случа, до скораго свиданія, мой милый, сказалъ нотаріусъ. А! кстати, гд ты теперь живешь?
— Все въ переулк, въ вороньемъ дом, въ двухъ шагахъ отсюда.
— Какъ, два мсяца сряду въ одномъ дом! Ты, значитъ, ныньче платишь за квартиру?
— Да, я покорился рутин. Это составляетъ часть секрета, который я хочу поврить вамъ.
— Ну, спокойной ночи, крестникъ, приходи когда хочешь, особенно въ часъ моего завтрака, потому что, ты знаешь, я скучаю одинъ за столомъ, сказалъ Мадоре и дружески пожавъ молодому человку руку, онъ оставилъ его.
Пройдя десять шаговъ, Пикарде повернулъ въ переулокъ и подошелъ къ вороньему дому.
Въ этомъ дом не было привратника, днемъ эту должность исполнялъ жившій внизу сапожникъ
Великолпная ворона висла у него въ клтк, что и послужило причиной прозванія дома — вороньимъ.
Пикарде, идя по темной лстниц, не боялся ошибиться этажемъ и всходилъ до тхъ поръ, пока чувствовалъ подъ ногами ступеньки.
Тамъ, гд лстница кончалась, онъ былъ у себя.
Т. е. въ шестомъ этаж.
Онъ открылъ маленькую дверь, плохой замокъ которой достаточно доказывалъ, что жильцу нечего было опасаться покражи.
Нельзя представить себ ничего проще обстановки актера Пикарде.
Представьте себ три громадныхъ ящика, купленныхъ по случаю. Самый большой, наполненный сномъ, служилъ постелью. Другой, опрокинутый, замнялъ столъ. Третій, поставленный бокомъ, со вколоченными внутри гвоздями, представлялъ шкапъ и заключалъ кой какое платьишко бднаго артиста.
Въ различныхъ помщеніяхъ, въ которыхъ жилъ Пикарде, эти ящики оказывали ему большую пользу, внушая довріе привратнику.
Сложивъ въ нихъ свой, боле чмъ скромный гардеробъ, артистъ приколачивалъ крышки гвоздями, и въ сопровожденіи своихъ братьевъ актеровъ, преображавшихся въ носильщиковъ, онъ смло проходилъ мимо привратника, поставленнаго хозяиномъ для наблюденія за перездомъ жильца, чтобы знать могло-ли имущество его удовлетворить при случа, за наемную плату квартиры.
— Осторожне, какъ можно осторожне, кричалъ Пикарде своимъ коммисіонерамъ.
Послдніе медленно проходили передъ церберомъ, такъ что онъ имлъ время прочитать надписи, сдланныя ихъ первоначальнымъ владльцемъ: Очень ломкое, фарфоръ и хрусталь, зеркала и картины.
Этого было достаточно привратнику, который летлъ объявить хозяину, что новый жилецъ перевезъ цлыхъ три ящика однихъ предметовъ искусства.
Хозяинъ, довольный такимъ обезпеченіемъ, потиралъ руки.
Затмъ привратникъ отправлялся смотрть за дальнйшимъ ходомъ перезда.
Черезъ два или три дня, видя, что жилецъ приходитъ и уходитъ, не заботясь ни о чемъ боле, привратникъ начиналъ безпокоиться.
— А гд-же остальныя вещи? спрашивалъ онъ Пикарде.
— Какія остальныя?
— Какъ какія? мебель.
— Но вся моя мебель уже перенесена.
— Полноте, я видлъ только какъ вносили вашъ фарфоръ… Вы конечно не спите въ какой нибудь миск?
— За будущее нельзя отвчать, но до сихъ поръ я этого не длалъ.
— Въ такомъ случа у васъ нтъ постели, такъ какъ я не видлъ, чтобы ее приносили.
— Извините, она была въ одномъ изъ ящиковъ.
— Вы кладете, кровать въ ящикъ? Шутникъ!
— Но это все таки логичне, чмъ класть ее въ картонку.
— У васъ, значитъ, очень драгоцнная постель?
— Да! она сдлана изъ дерева, которое стоитъ 30 франковъ гранъ, это настоящій сосисочникъ.
— Что это такое сосисочникъ? вскрикивалъ удивленный привратникъ.
— А! вы длаете видъ, точно въ самомъ дл не знаете, что это такое.
— Нтъ, честное слово!
— Напротивъ, вы знаете также хорошо, какъ и я, что это дерево, на которомъ ростутъ сосиски.
— А! но я думалъ, что сосиски длаютъ колбасники.
— Колбасники только подражаютъ, какъ, на примръ, цвточницы изъ бумаги длаютъ подражанія цвтамъ.
— Значитъ, я всегда лъ только подражанія. А что, настоящія сосиски очень вкусны?
— Ну, этого нельзя сказать.
— И такъ, сосисочное дерево дорого, стоитъ?
— Вы понимаете, что владлецъ, прежде чмъ срубить дерево, приносящее въ годъ отъ пятнадцати до двадцати тысячъ франковъ доходу, долженъ не разъ подумать. Говорятъ, что въ Кальпурго есть дерево, приносящее доходу до двухсотъ тысячъ франковъ въ годъ.
— А гд находится Кальпурго?
— Когда вы възжаете въ Ледяное море, то это будетъ первая деревня на лво.
— Значитъ, настоящія сосиски растутъ у Ледянаго моря?
— Безъ этого, он бы не могли сохраняться свжими, я даже скажу вамъ, между нами, такъ какъ я знаю, это не пойдетъ дальше, что сосиски даже единственная. пища всей страны.
Такое интересное описаніе кровати, имвшее цлью усыпить недовріе привратника, обыкновенно производило совершенно противуположное впечатлніе, потому что, подстрекаемый любопытствомъ узнать объ знаменитомъ сосисочномъ дерев, привратникъ добивался того, что попадалъ въ убжище артиста и тогда одного взгляда на его мебель было достаточно., чтобы черезъ два часа, Пикарде было отказано отъ квартиры.
Пикарде никогда не платилъ, но онъ былъ такъ веселъ, такой добрый малый и въ особенности такой несчастный, что его всегда отпускали вмст съ его знаменитыми ящиками.
Если мы находимъ въ настоящее время Пикарде, никогда не платившаго за квартиру, живущимъ цлые полгода въ одномъ дом, то этому причиной во первыхъ, отсутствіе при дом привратника, а во вторый то, что одна тайна заставила его такъ поступать. Богъ знаетъ какими средствами, но онъ ухитрялся собрать нужную для платежа за наемъ квартиры сумму.
Вроятно, небо захотло вознаградить актера за такую похвальную привычку, потому что онъ вдругъ, совершенно неожиданно, относительно разбогатлъ.
Покинутый восьмилтнимъ ребенкомъ, Пикарде былъ взятъ и воспитанъ одной не богатой фабриканткой изъ предмстья Сенъ-Дени, которая, будучи дальней родственницей нотаріусу, крестила вмст съ нимъ своего пріемыша.
Два мсяца тому назадъ она умерла, оставивъ своему крестнику двадцать тысячъ, о которыхъ говорилъ Мадоре. По странному капризу, актеръ отказался взять изъ нихъ хоть одно экю и причину такого поведенія онъ и общался сообщить нотаріусу.
Мы скоро узнаемъ эту тайну, если будемъ слдить за поступками Пикарде по возвращеніи домой.
Свши на ящикъ, который въ одно и тоже время служилъ ему столомъ и диваномъ, Пикарде началъ слдующій монологъ:
— Пойду я, или не пойду? уже порядочно поздно!.. Работаютъ-ли еще?
Потомъ вдругъ онъ ршился.
— Тмъ хуже! рискну!
Сказавъ это, Пикарде вскочилъ на окно и вылзъ на крышу.
По жолобу онъ добрался до крыши сосдняго дома, тамъ идти было легче, потому что эта послдняя была совершенно плоская. Только отступя немного отъ края, она поднималась подъ прямымъ угломъ, чтобы покрыть мансарды.
Увидя одну изъ этихъ мансардъ еще освщенной, актеръ въ полномъ восторг постучался въ окно ея.
Потомъ онъ спросилъ самымъ нжнымъ голосомъ:
— Мадемуазель Тюрлютютю, можно войти къ вамъ на минутку пожелать спокойной ночи?
Въ открывшееся окно показалась прелестная головка семнадцатилтней молодой двушки, которая вскричала, смясь:
— А! это вы, Пикарде, входите же, и отодвинувшись отъ окна, она пропустила въ мансарду молодого человка.

* * *

Читатель, вроятно, удивится легкости, съ которой поститель, посл полуночи, входилъ къ хорошенькой двушк, со страннымъ именемъ Тюрлютютю, поэтому, мы сейчасъ разскажемъ, по какому странному случаю молодой человкъ попалъ въ первый разъ въ эту мансарду.
Пикарде только-что поселился въ вороньемъ дом, какъ однажды вечеромъ, сидя на окн, опустивъ ноги на крышу и думая о своей безцльной жизни, онъ вдругъ услышалъ раздирающій душу крикъ, призывавшій на помощь.
При этомъ крик, молодой человкъ выпрямился и сталъ прислушиваться,
Крикъ раздался опять съ такимъ выраженіемъ ужаса и отчаянія, что артистъ, угадывая какое-нибудь ужасное происшествіе, бросился на крышу сосдняго дома, откуда, какъ ему казалось, раздавался голосъ, призывавшій на помощь.
Новый крикъ послужилъ актеру проводникомъ къ окну одной мансарды.
Странное зрлище представилось ему тогда
Прелестная блокурая двушка, полуодтая, съ распущенными волосами, пряталась въ углу комнаты. Ея расширенные отъ ужаса глаза были устремлены на отвратительную личность, которая, качаясь, стояла передъ нею.
Вс пороки и низкіе инстинкты выражались на лиц этого человка. Это былъ одинъ изъ тхъ людей, при взгляд на зловщую наружность которыхъ холодъ пробгаетъ по жиламъ, каждый день которыхъ ознаменованъ какимъ-нибудь новымъ преступленіемъ. Въ перспектив имъ всегда предстоитъ эшафотъ.
Какъ попалъ онъ въ комнату? Сломанный дверной замокъ показывалъ, что дверь была растворена сильнымъ напоромъ плеча, видно было, что это дикое животное кинулось на спящую двушку, что доказывалъ безпорядокъ ея одежды, а также смятая, во время сна, постель.
Опрокинутый столъ, два стула, разбросанныя по полу принадлежности дланія цвтовъ доказывали короткую и ужасную борьбу, которая, истощивъ силы молодой двушки, длала ее совершенно беззащитной.
Негодяй смотрлъ смясь на свою жертву, И подойдя нетвердыми шагами пьянаго, онъ хотлъ схватить ее.
— А, моя красавица, я поймалъ тебя, наконецъ, насмхался пьяный.
— Пощадите, могла только произнести несчастная, зубы которой стучали.
— Да, теперь ты просишь пощады, теперь ты не представляешься глухой, какъ при нашихъ встрчахъ. Неужели ты думаешь, что я забылъ, какую я получилъ отъ тебя пощечину, когда хотлъ на лстниц обнять тебя за талью?
При воспоминаніи объ этой обид, ярость заставила задрожать голосъ разбойника, глаза его налились кровью, онъ сжалъ кулаки и закричалъ:
— Ты осмлилась меня ударить! Я тебя заставлю въ этомъ раскаяться!
И онъ сталъ подходить къ ней, но вдругъ разсмялся.
— Нтъ, я сдлаю лучше, прибавилъ онъ, ты сама подойдешь поцловать меня въ ту самую щеку, по которой ударила. Ну! скоре…. Иди же, кокетка.
Двушка не двигалась.
Гнвъ снова овладлъ негодяемъ.
— Подойдешь-ли ты?… Берегись…
Двушка оставалась по прежнему неподвижной.
Тогда онъ, какъ тигръ, бросился къ ней.
Но въ ту же секунду окно разлетлось въ дребезги и Пикарде, вскочивъ въ комнату, такъ сильно ударилъ негодяя, что тотъ отлетлъ въ другой конецъ комнаты.
Нужна была неожиданность, чтобы Пикарде былъ въ состояніи такъ оттолкнуть этого человка, настоящаго атлета.
Но онъ въ ту же минуту вскочилъ, съ стиснутыми зубами, пной у рта, сверкающими глазами и ножемъ въ рукахъ.
— А! ты мшаешься въ мои дла, закричалъ онъ хриплымъ голосомъ, вотъ я сейчасъ посмотрю, крпка-ли у тебя шкура.
Безоружный Пикарде чувствовалъ, что погибъ.
— Бгите, бгите, кричала ему молодая двушка, забывая себя при вид опасности, угрожавшей ея защитнику.
Но въ эту минуту, на порог комнаты, показалось четвертое лице.
При вид его, пьяный, приготовлявшійся броситься на актера, внезапно остановился и выронилъ ножъ.
— А! это ты, Синій-Красавецъ! проговорилъ онъ.
— Что тутъ такое? спросилъ новопришедшій тономъ авторитета.
Приходъ этого человка, казалось, совершенно успокоилъ молодую двушку, но она великодушно скрыла истину.
— О! ничего, почти ничего, мой добрый другъ, отвчала она, господинъ Камбурнакъ ошибся комнатой и, будучи немного пьянъ, непремнно хотлъ расположиться здсь какъ у себя.
Безпорядокъ во всей комнат, почти полное отсутствіе одежды на молодой двушк — достаточно доказывали ея ложь, но тотъ, котораго назвали страннымъ прозвищемъ Синяго Красавца, казалось, ничего не видлъ и удовольствовался этимъ объясненіемъ. Онъ неподвижно стоялъ на порог и, казалось, даже не замчалъ Пикарде.
— Правда-ли это, дитя мое? спросилъ онъ ласковымъ голосомъ.
— Да, другъ мой.
Негодяй, такой ужасный за минуту передъ тмъ, теперь дрожалъ. Онъ хотлъ-бы убжать, но, къ несчастію, дверь была загорожена и когда онъ хотлъ скользнуть вонъ, тяжелая рука легла на его плечо.
— Погоди! сказалъ повелительнымъ голосомъ Синій Красавецъ.
Но голосъ его мгновенно измнился, когда, обращаясь къ двушк, онъ сказалъ:
— И такъ, дорогая Тюрлютютю, вамъ не въ чемъ жаловаться на этого человка?
— Нтъ, мой другъ, отвчала она, желая избгнуть тяжелой сцены.
При этомъ отвт Синій Красавецъ сжалъ плечо Камбурнака и сказалъ тономъ приказанія:
— Пойдемъ.
Камбурнакъ хотлъ воспротивиться.
— Пойдемъ, повторилъ Синій Красавецъ, взявъ за руку негодяя, который вскрикнулъ отъ боли при этомъ пожатіи и покорно пошелъ за своимъ укротителемъ.
— Прощайте, дитя мое, сказалъ послдній.
Сказавъ это, онъ вышелъ, ни разу не повернувъ къ Пикарде свое неподвижное лице.
— Чортъ возьми! нельзя сказать, чтобы кличка была ему не по шерсти! подумалъ актеръ, который, во все продолженіе этой сцены, стоялъ неподвижно, удивленный совершенно синимъ лицемъ того, чей приходъ спасъ ему жизнь.
Шаги ушедшихъ раздавались по коридору, потомъ слышно было, что дверь сосдней мансарды затворилась за ними.
Увидя, что они ушли, Пикарде хотлъ заговорить съ мадемуазель Тюрлютютю, но она жестомъ остановила его.
Молодые люди стали слушать.
Тонкая перегородка, раздлявшая комнаты, позволяла слышать изъ одной — все, что говорилось въ другой.
— Я хочу пить, говорилъ пьяный.
— Ты и такъ довольно пилъ.
— Неправда!
— Полно! молчи и спи.
Вроятно, Синій Красавецъ подтверждалъ свои слова толчкомъ, потому что диванъ затрещалъ подъ тяжестью упавшаго на него тла. Это новое паденіе вроятно напомнило разбойнику ударъ кулака, полученный имъ отъ Пикарде, потому что ярость снова овладла имъ.
— О! эта принцесса не долго будетъ чваниться передо мною. Чтоже касается молодчика, то онъ тоже не минуетъ моихъ рукъ… честное слово Камбурнака!
— Если ты только вздумаешь поговорить съ этой двушкой, я тебя… началъ спокойный голосъ Синяго Красавца, который докончилъ фразу на ухо Камбурнака.
Должно быть эта угроза была ужасна, потому что негодяй поторопился отвчать:
— Ну полно, не сердись, я оставлю въ поко твою барышню, если теб такъ хочется.
Пьяные быстро засыпаютъ. Мало по малу Камбурнакъ сталъ путаться въ словахъ, потомъ совсмъ замолчалъ и сильный храпъ доказалъ, что онъ совершенно погрузился въ сонъ. Тогда Синій Красавецъ вышелъ изъ комнаты и раздались его удаляющіеся шаги. Стукъ закрывшейся двери показалъ, что онъ вошелъ въ одну изъ комнатъ коридора.
Молодые люди продолжали молча слушать.
— Чортъ возьми! тихо сказалъ Пикарде, вотъ любезникъ? Кто это такой, сосдка?
— Негодяй, который меня, порядочно напугалъ.
— Да, надо сознаться, что ни мн, ни вамъ не было давича особенно хорошо… въ особенности мн.
— Ахъ! сударь, вскричала молодая двушка, простите мою забывчивость, но я еще такъ взволнована.
— Какую забывчивость?
— Я забыла поблагодарить васъ за то, что вы явились ко мн на помощь.
— Да, и какъ я вамъ былъ необыкновенно полезенъ.
— Вы рисковали вашей жизнью.
— Это правда, но моя жизнь ничего не стоитъ и мы оба были въ очень скверномъ положеніи, когда пришелъ вашъ другъ, у котораго такая смшная наружность.
— Синій Красавецъ?
— Разв онъ не показывается за деньги?
— О! надъ нимъ не надо смяться!
— Но я не смюсь. Только, вы понимаете, что при первомъ взгляд, когда не прывыкъ видть такой цвтъ лица, можно испытать нкоторое удивленіе… тмъ боле, что вашъ другъ самъ не способенъ удивляться.
— Что вы хотите сказать?
— Онъ входитъ сюда, гд все въ безпорядк, спрашиваетъ у васъ объясненія, вы отвчаете ему, что этотъ человкъ ошибся комнатой….
— Я хотла избжать непріятной сцены.
— Очень хорошо, но въ то время, какъ самый безпорядокъ комнаты доказывалъ, что не все обошлось такъ спокойно, какъ вы говорите, онъ довольствуется вашимъ объясненіемъ.
— Онъ хорошо сдлалъ.
— Хорошо, еще одно замчаніе. Онъ видитъ меня у васъ, спасаетъ мн жизнь, говоритъ съ вами и уходитъ, какъ будто не замтивъ моего присутствія, точно я какая нибудь иголка.
— Но разв вы не поняли?
— Чего?
— Того, что мой бдный другъ слпъ.
— Ахъ! несчастный!
— Онъ бывшій военный, взрывъ пороховаго ящика ослпилъ его и спалилъ все лице.
— И несмотря на свою слпоту, онъ внушаетъ страхъ этому нахалу!
— Да, онъ иметъ на него странное вліяніе.
— А! онъ слпъ, повторилъ актеръ, пожиравшій глазами мадемуазель Тюрлютютю, я понимаю теперь почему…
Молодая двушка съ удивленіемъ смотрла на него.
— Что вы такое понимаете?
— Почему онъ не обратилъ вниманія на нкоторыя подробности вашего туалета, которыя я…
При этихъ словахъ хорошенькая цвточница вскрикнула.
Она поняла.
Мы уже сказали, что негодяй напалъ на нее во время сна. Подъ вліяніемъ страха она не подумала о томъ, что почти не одта.
При послднихъ словахъ Пикарде, она замтила свой черезъ чуръ легкій костюмъ.
Она попала, какъ говорится, изъ огня да въ полымя.
Вмсто грубаго и отталкивающаго пьяницы, передъ ней былъ теперь красивый юноша, смотрвшій на нее самымъ нжнымъ образомъ.

* * *

Точно испуганная птичка, Тюрлютютю, замтивъ свой костюмъ, спряталась за диванъ и, завернувшись въ блую коленкоровую занавсъ, изъ которой была видна только ея прелестная головка, она закричала взволнованнымъ голосомъ:
— Скоре, сударь, повернитесь.
— Повернуться! вскричалъ Пикарде.
— Да, станьте носомъ въ уголъ.,
— Съ удовольствіемъ, сказалъ молодой человкъ, идя къ ней.
— Да нтъ-же, не въ мой, въ другой.
— Никогда! вскричалъ актеръ.
— О! сударь, я васъ считала такимъ добрымъ!
Было столько боязни и оскорбленной невинности въ этой фраз молодой двушки, что Пикарде вдругъ остановился.
— Полноте! не бойтесь, сосдка, я стану въ уголъ, если у васъ такая манера принимать гостей. Видите, я повинуюсь.
— Да, вы очень милы.
— Значитъ, милъ со спины, вотъ красота, которой я за собою до сихъ поръ не зналъ.
Послышался шумъ юбокъ, доказывавшій, что Тюрлютютю наскоро одвалась.
— Говорите-же, сосдъ?
— Что, сосдка?
— Я вамъ запрещаю глядть, но нисколько не мшаю разговаривать. Какъ ваше имя?
— Пикарде.
— Какое смшное имя!
— Все-таки не такъ какъ Тюрлютютю.
— О! это старинное прозвище, данное мн въ мастерской, потому что я всегда говорю тюрлютютю всмъ господамъ, которые увиваются около меня!
— Вы меня удивляете!
— Вы мн говорите дерзости!
— Я забылъ прибавить: ‘пріятно’, но меня просто преслдуетъ нарисованный на обояхъ, пердъ самымъ моимъ носомъ, цвтокъ, я увренъ, что у меня глаза стали ужасно косить. Неужели я долженъ провести всю мою жизнь въ этомъ углу?
— Нтъ! но погодите еще немного. А что вы длаете, господинъ Пикарде?
— Я играю въ комедіяхъ. Вы любите театръ?
— Театръ? я отъ него безъ ума. Вы изъ тхъ, которыхъ ставятъ въ первый рядъ?
— Я на дняхъ создамъ роль князя, надо будетъ вамъ придти посмотрть меня въ этотъ вечеръ, я вамъ дамъ билетъ.
— Нтъ, благодарю! я отказалась отъ удовольствій, которыхъ не можетъ раздлять мой бдный слпой?
— О! о! сказалъ Пикарде, который, самъ не зная почему, почувствовалъ ревность.
— Что съ вами?
— Ничего. Это все противный цвтокъ. Боже мой, какъ время тянется! Пари держу, что я уже около двухъ лтъ стою въ этомъ углу.
— Ну, теперь можете смотрть.
Обернувшись, молодой человкъ увидлъ передъ собою двушку совершенно одтую.
— Я надюсь, что за мое послушаніе вы позволите мн поцловать васъ.
— Тюрлютютю, отвчала цвточница, принявшаяся подбирать вс принадлежности своего, перевернутаго борьбою верхъ дномъ, хозяйства.
— Какъ, тюрлютютю?
— А такъ, господинъ Пикарде, и вмсто того, чтобы просить невозможнаго, вы бы хорошо сдлали, еслибъ постарались поправить мою дверь.
— Нтъ, сказалъ молодой человкъ, пытаясь возмутиться.
— Вы значитъ лнивы?
— Напротивъ. Для меня работа настоящее удовольствіе. Но такъ какъ говорятъ, что не слдуетъ злоупотреблять удовольствіями, поэтому я не хочу… если мн по крайней мр дорого не заплатятъ.
— Вы хотите, чтобы вамъ заплатили?
— Да, я думаю, что одинъ поцлуй…
— Тюрлютютю, повторила двушка со своей милой гримаской, это будетъ слишкомъ дорого. Я предпочитаю поручить эту работу простому слесарю, котораго приведетъ мой другъ Синій-Красавецъ.
— А! вашъ дорогой Синій-Красавецъ. Я увренъ, что ему вы дадите даже обнять себя?
— Да, днемъ.
— Хорошо обнимается вашъ другъ? насмшливо сказалъ молодой человкъ.
Цвточница сдлалась серьезной.
— Послушайте, Пикарде, сказала она, у васъ такой добрый и открытый видъ, что я надюсь подружиться съ вами. Ну! и если вы не хотите огорчать меня, то не говорите никогда ничего дурнаго о слпомъ. Вы не знаете, какъ я обязана ему. Въ то время, когда у меня не было работы и хлба, когда бдная, одинокая двушка, борясь съ нищетою, чувствуетъ, что слабетъ, и когда отчаяніе толкаетъ ее къ позору, она погибла, неправда-ли? если не встртится ей искренній другъ, готовый поддержать въ ней мужество и надежду. Для меня Синій-Красавецъ былъ этимъ другомъ. Онъ мн помогалъ совтами и тми небольшими средствами, которыя доставляетъ ему единственное занятіе, возможное въ его положеніи. Онъ покровительствовалъ мн и заботился обо мн какъ отецъ. Ему я обязана, что вышла твердой изъ испытаній нужды, противъ которыхъ многія изъ моихъ подругъ не могли устоять. Вотъ почему, Пикарде, я желаю, чтобы моего друга уважали. Общайте мн никогда не говорить о немъ безъ уваженія и я сейчасъ же позволю вамъ поцловать меня.
Говоря это, двушка подставила актеру свою нжную щечку, по которой катились слезы.
— Тюрлютютю, сказалъ въ свою очередь Пикарде. Вы мн отказываете?
— Да… т. е. нтъ, я отказываю самъ себ, чтобы наказать себя за то, что я заставилъ васъ плакать.
— Но это — слезы счастія.
— О! въ такомъ случа, такъ какъ я первая причина этого счастія, я позволяю себ поцлуй какъ заслуженную награду.
Говоря это, Пикарде слегка поцловалъ щеку молодой двушки, которая тмъ не мене вспыхнула отъ этого поцлуя.
Въ ту минуту, когда губы актера коснулись щеки молодой двушки, глухое1 рычаніе раздалось сзади Пикарде.
— Что такое? удивился онъ, цвточница разсмялась.
— Позвольте представить вамъ моего славнаго товарища Санситифа, сказала она.
Обернувшись, Пикарде увидлъ громадную собаку, которая, толкнувъ плохо затворенную дверь, вошла въ комнату.
Это было животное, отличавшееся необыкновенной силой, одна изъ тхъ собакъ, которыхъ охотники употребляютъ противъ медвдей и которая легко могла бы одолть человка. Она поворачивала голову отъ Пикарде къ Тюрлютютю, потомъ, остановивъ свои глаза на послдней, она, казалось, спрашивала двушку какъ обращаться съ чужимъ, бывшимъ въ комнат.
— Подойди сюда Санситифъ, закричала молодая двушка.
Собака подбжала.
— Ты видишь этого господина, продолжала Тюрлютютю, впередъ ты будешь съ нимъ пріятелемъ.
Точно понявъ, собака подошла къ юнош, стала на заднія лапы и положила переднія ему на плечи. Пикарде почти согнулся подъ такой тяжестью.
— Ну, это ршено, Санситифъ, съ этого дня мы друзья, сказалъ актеръ, лаская животное.
Санситифъ оставилъ его и улегся у ногъ Тюрлютютю.
— А откуда явился этотъ великанъ? спросилъ Пикарде, восхищаясь собакой.
— Это еще одно изъ доказательствъ дружбы Синяго-Красавца. Онъ вроятно подумалъ о плохомъ состояніи моей двери и посылаетъ собаку сторожить меня эту ночь.
— Ну, для собаки слпаго, она очень высока. Вмсто кошелька, ей можно дать бочку и она. снесетъ ее.
— Но ея хозяинъ не проситъ милостыни, онъ, заработываетъ свой хлбъ, вертя колеса у машинъ, служащихъ для разгрузки кораблей.
— Такая собака могла бы сама исполнять его работу…
— У Санситифа есть другое занятіе. Проводивъ своего хозяина на работу, онъ сейчасъ-же возвращается назадъ и смотритъ, какъ я длаю цвты.
— Ему, можетъ быть, нравится это занятіе?
— Онъ своимъ присутствіемъ держитъ въ почтеніи двухъ злыхъ сосдей, которыхъ на несчастіе судьба послала мн.
— А! значитъ, отвратительный разбойникъ, котораго я сегодня видлъ, не одинъ?
— Нтъ, но другой совсмъ не въ этомъ род, а между тмъ я его боле: боюсь. Камбурнакъ негодяй, но боязнь, внушаемая ему. Синимъ Красавцемъ и челюсти Сансетифа, держатъ его въ почтеніи. Отсутствіе обоихъ моихъ покровителей и дерзость, которую придаетъ опьяненіе, могли дать ему сегодняшнюю храбрость, завтра онъ будетъ дрожать.
— Тогда какъ другой?
— Другой — маленькій, худой человчекъ, никогда не говорящій, по крайней мр со мною, такъ что я еще ни разу не слыхала его голоса, но при каждой встрч онъ устремляетъ на меня свои срые глаза, взглядъ которыхъ ледянитъ меня.
— Вы, вроятно, напрасно боитесь!
— Я сама первое время говорила это себ, но однажды, возвращаясь домой, въ то время, какъ онъ, вроятно, считалъ меня далеко, я застала его наклонившимся передъ моей дверью и, казалось, разсматривавшимъ замокъ.
— Вы въ этомъ уврены?
— Совершенно, и готова поклясться, что нсколько дней спустя въ моей Комнат кто-то былъ.
— Васъ обокрали?
Тюрлютютю засмялась.
— Ахъ, Боже мой! что у меня можно украсть? вскричала она, оглядывая мансарду.
Вдругъ она снова стала серьезна.
— Если даже и могли что-нибудь украсть, прошептала она, то они поздно пришли.
— А вы ничего объ этомъ не говорили Синему Красавцу?
— На мой разсказъ онъ ничего не отвчалъ, но я слышала, какъ онъ сказалъ: часъ приближается!
— Что значили эти слова?
— Я не знаю. Очень часто съ нимъ случается, что онъ какъ будто забываетъ все окружающее. Я полагаю, что онъ не слышалъ меня и отвчалъ на свои собственныя мысли.
— Вы мн говорили, что этотъ второй сосдъ заставляетъ васъ бояться? спросилъ Пикарде, взволнованный страхомъ молодой двушки.
— Да, но это совершенно инстинктивно, потому что, повторяю вамъ, онъ никогда со мною не говорилъ.
— Кто онъ?
— Мн сказали, что это лакей безъ мста, по имени Бобъ, который поселился здсь до полученія другаго мста.
— Но я, право, не вижу, чмъ этотъ лакей такъ ужасенъ, сказалъ Пикарде, желая успокоить цвточницу.
Тюрлютютю опустила голову.
— Я уврена, что этотъ Бобъ злой человкъ, отвчала она.
— Что васъ заставляетъ такъ думать?
— Почему этотъ человкъ, не говорящій ни съ кмъ въ дом, друженъ съ однимъ Камбурнакомъ? Съ перваго дня они угадали другъ друга.
— Они часто видятся?
— Да. Что они замышляютъ, я не знаю. Пооднажды, черезъ тонкую перегородку, я услышала ихъ разговоръ.
— Если бы у тебя была смлость, говорилъ Бобъ, я бы далъ теб сыграть славную партію.
— Скажи, въ чемъ дло? отвчалъ Камбурнакъ.
Въ эту минуту я сдлала движеніе, вроятно, услышанное ими. Они поняли, что я могу ихъ слышать.
— Пойдемъ ко мн, сказалъ сейчасъ же Бобъ.
Съ этого дня Камбурнакъ разъ двадцать запирался въ комнат Боба.
— Сказали вы объ вашемъ открытіи Синему Красавцу?
— Да.
— Что же онъ сказалъ?
— Онъ улыбнулся и отвчалъ мн: ‘дитя мое, Богъ иногда соединяетъ двухъ негодяевъ для ихъ собственной погибели’.
— Вотъ и все?
— Датолько съ этого дня я замтила, что онъ сталъ меньше ходить на работу.
— Но значитъ вліяніе, которое онъ иметъ на Камбурнака, не даетъ ему возможности узнать, что приготовляютъ эти люди.
— Нтъ, я тутъ ничего не понимаю. Онъ кажется, даетъ имъ полную свободу дйствовать.
Въ эту минуту, часы гд-то пробили два часа.
Тюрлютютю припрыгнула отъ удивленія.
— Два часа! вскричала она, а вы еще у меня въ такое время. Это очень мило! этого совершенно достаточно, чтобы испортить мою репутацію, если узнаютъ. Скоре, скоре уходите!
И пальцемъ она указывала ему на дверь.
— Но я пришелъ не въ дверь, сказалъ, смясь, Пикарде.
— Да, я знаю, что вы вошли въ окно.
Вдругъ она остановилась въ изумленіи.
— Но, въ самомъ дл, откуда же вы пришли? потому что вы не принадлежите къ числу жильцовъ этого дома.
— Я пришелъ по крыш.
— И вы рисковали вашей жизнью, чтобы придти ко мн на помощь?
— Нтъ, я не стану лгать. Дорога отъ меня къ вамъ почти также хороша, какъ королевская, и если вы мн позволите пользоваться ею иногда, чтобы…. пробормоталъ актеръ.
— Чтобы приходить сюда? Но вдь это ршено, такъ какъ мы друзья, наивно отвчала Тюрлютютю.
Сердце молодаго человка задрожало отъ радости при этихъ словахъ.
Онъ подошелъ къ двушк, скромно опустивъ глаза, и сказалъ тономъ, какимъ просятъ милостыню:
— Въ такомъ случа позвольте…
— Что?
— Поцловать васъ на прощанье.
— Тюрлютютю! это разбудитъ Санситифа. Ну! скоре въ дорогу и спокойной ночи.
Таково было первое свиданіе Пикарде и цвточницы. Съ тхъ поръ время все шло, а съ нимъ и знакомство, въ него замшалась любовь и вотъ почему два мсяца спустя посл перваго посщенія, въ день перваго свиданія куртизанки съ Бобомъ, Пикарде стучался въ окно цвточницы, которая вскричала, увидавъ его:
— Да входите же, Пикарде.
И артистъ вошелъ.
Въ комнат было уже два постителя: Синій Красавецъ и его собака Санситифъ.

* * *

Домъ, въ которомъ жила Шиффардъ, былъ въ четыре этажа, считая мансарды.
Куртизанка занимала два первые этажа. Третій былъ нанятъ однимъ англичаниномъ, который жилъ въ немъ очень рдко, потому что онъ прізжалъ только на два или на три дня отдохнуть отъ своихъ постоянныхъ путешествій. Въ то время, когда происходитъ нашъ разсказъ, привратникъ говорилъ, что Джемсъ Спирсъ путешествовалъ по Испаніи.
Надъ этими этажами находились мансарды. Бобъ и Синій-Красавецъ занимали дв изъ нихъ, выходившія на задній фасадъ дома, слдовательно, изъ оконъ ихъ комнатъ былъ виднъ садъ отеля Вальдьзъ. Комнаты Тюрлютютю и Камбурнака выходили окнами на улицу.
Вс остальныя мансарды были заняты прислугой куртизанки, которая приходила въ нихъ только спать.
Поэтому количество обитателей мансардъ днемъ, не превышало четырехъ.
Со времени перваго визита Пикарде къ цвточниц, т. е. въ теченіи двухъ мсяцевъ, привычки этихъ четырехъ лицъ много измнились.
Бобъ и Камбурнакъ не разставались и по долгу совщались о чемъ-то въ комнат англичанина.
Что они длали? Мы не знаемъ этого.
Надо было предполагать, что Бобъ задумалъ произвести совершенное перерожденіе Камбурнака, потому что въ наружности послдняго произошло такое громадное измненіе, что было невозможно узнать въ немъ гадкаго и грязнаго разбойника, котораго мы видли пьянымъ и угрожающимъ въ комнат Тюрлютютю.
Камбурнакъ совершенно пересталъ пить.
Его лицо, бывшее прежде краснымъ отъ пьянства, сдлалось смугло-матовымъ, волосы были подстрижены и причесаны по мод, лохмотья — замнены изящнымъ чернымъ костюмомъ, однимъ словомъ, все въ немъ измнилось и негодяй превратился въ человка серьезнаго, съ отличными манерами. Еслибъ не взглядъ, сохранившій свое зловщее выраженіе, то ничто не могло-бы выдать негодяя, скрывавшагося подъ этой новой оболочкой. Если эта перемна была дломъ Боба, то она длала большую честь какъ ученику, такъ и учителю.
Нельзя сказать, чтобы отеческая заботливость слпаго о цвточниц исчезла, но она стала какъ-то не такъ замтна. Синій-Красавецъ пересталъ ходить на работу, и проводилъ цлые дни запершись у себя въ комнат, которая была рядомъ съ мансардой Боба.
Въ свои рдкія посщенія цвточницы, слпой былъ по прежнему добръ и ласковъ, но по временамъ задумчивъ и иногда нетерпливъ.
— Что съ вами, другъ мой? спрашивала его гризетка, напрасно стараясь прочесть на неподвижномъ лиц причину происшедшей съ нимъ перемны.
— Ничего, дитя мое, я только немного усталъ, мн надо отдохнуть, говорилъ слпой.
— Отчего вы не позволяете мн работать у васъ, вмсто того, чтобы сидть одному, какъ медвдь въ берлог?
Въ отношеніяхъ слпаго къ Тюрлютютю была та странность, что онъ рдко позволялъ ей входить въ его комнату. А между тмъ гризетка была въ восхищеніи отъ прелестнаго вида, представлявшагося изъ его оконъ, на садъ отеля Вальдьзъ.
— О! Синій-Красавецъ, говорила она, какъ у васъ мило! Какъ пріятно видть передъ собою эти цвты и деревья, вмсто трубы, которая стоитъ передъ окномъ моей комнаты.
— Къ несчастію я не могу этого видть, отвчалъ слпой.
— Мн кажется, что еслибы я жила здсь, я бы работала еще съ большой энергіей. Знаете, чтобы вамъ слдовало сдлать?
— Что такое, дитя мое?
— Такъ какъ ваше несчастіе лишаетъ васъ возможности наслаждаться этимъ видомъ, то дайте мн воспользоваться имъ и перемнимтесь комнатами.
Несмотря на вс доказательства привязанности и услужливости слпаго, онъ, въ первый разъ, нетолько отказалъ молодой двушк въ ея просьб, но даже съ тхъ поръ дверь его комнаты стала очень рдко отворяться для нея. Поэтому, когда Тюрлютютю стала упрекать его за уединенную жизнь и предложила приходить къ нему работатъ, слпой покачалъ головой и улыбнулся.
— Нтъ, дитя мое, отвчалъ онъ, ко мн вдь счастіе не является въ окошко.
Сказавъ это, онъ ушелъ къ себ.
Еслибы Синій-Красавецъ могъ видть, онъ замтилъ-бы сильную краску, которая покрыла лице гризетки при его отвт.
Почему-же она покраснла?
Потому что тюрлютютю, хорошенькой гризетки, сдлись далеко не такъ ршительны какъ прежде, относительно красиваго Пикарде.
Если молодая двушка далеко не такъ, какъ, еслибы это случилось прежде, чувствовала наружную холодность своего покровителя, то это потому, что она любила.
Если не смотря на цвты и деревья, которыя были видны изъ окна слпаго, она не желала боле мняться комнатами, то это потому, что счастіе, какъ сказалъ слпой, не могло-бы въ комнат слпаго войти въ окно къ особ веселаго артиста, который всякую свободную минуту прибгалъ по крыш, получить поцлуй, который ему позволяли посл десятаго или двнадцатаго тюрлютютю.
Молодые люди любили другъ друга чистой и честной любовью, которая, въ ожиданіи свадьбы, питается мечтами и надеждами на будущее блаженство.
И такъ, какъ мы уже сказали выше, Пикарде, можетъ быть, въ сотый разъ посл происшествія съ Камбурнакомъ, вошелъ въ окно мансарды.
И на этотъ разъ, онъ былъ предупрежденъ слпымъ и его собакой.
Въ ту минуту, когда Тюрлютютю ожидала этого всего мене, Синій-Красавецъ вошелъ къ ней въ комнату посл трехдневнаго отсутствія. Молодая двушка любила такъ наивно, что ей и въ голову не приходило скрывать свою любовь отъ слпаго.
При второмъ посщеніи Пикарде, слпой былъ у цвточницы. Посл ухода артиста, онъ сказалъ молодой двушк:
— Онъ честный и хорошій человкъ, дитя мое.

* * *

Войдя въ мансарду, Пикарде пожалъ руку слпому, приласкалъ собаку и прямо пошелъ къ своей милой, приготовляясь ее поцловать.
— Тюрлютютю, отвчала молодая двушка на эту новую методу просить поцлуя.
— Ну, моя милочка, сказалъ Пикарде, скажите десять разъ ваше тюрлютютю и такъ какъ обыкновенно вы на десятомъ позволяете цловать себя, то дайте мн поцловать васъ сейчасъ-же.
— Не только сейчасъ, но я и совсмъ не дамъ.
— Я вдь говорю такъ, чтобы, не терять времени.
— Вы значитъ торопитесь.
— Самымъ ужаснымъ образомъ.
— Зачмъ вы торопитесь?
— Затмъ, чтобы поцловать второй разъ.
— Ну хорошо, я согласна. Но предупреждаю, что вамъ долго придется ждать втораго.
Поцлуй продолжался такъ долго, что Пикарде пришлось оттолкнуть.
— Отлично, сказалъ съ удовольствіемъ артистъ. Теперь, если мн позволятъ поцловать во второй разъ, я разскажу хорошую новость.
— Скажите сначала новость.
— Я хочу прежде получить за нее плату.
Мадемуазель Тюрлютютю была такъ-же любопытна, какъ мила. Она подставила щеку.
— Получайте, сказала она.
Пикарде такъ долго получалъ свою плату, что его понадобилось снова оттолкнуть, но влюбленный взялъ свои предосторожности и крпко держалъ руками хорошенькую головку.
— Вы однако очень медленно получаете вашу плату, сказала молодая двушка, стараясь освободиться.
— Я считалъ деньги, отвчалъ влюбленный, выпуская наконецъ двушку, щеки которой приняли цвтъ вишни. Вотъ моя новость.
— Это не дурно!
— Еще одно слово и я потребую вторичной уплаты.
— Ну! нтъ, тюрлютютю! и на этотъ разъ совершенно серьезно, слышите-ли, господинъ Пикарде, закричала молодая двушка, если вы человкъ честный, вы должны говорить.
— Какъ! разв я не честный человкъ?
— Конечно! когда плата взята впередъ, то надо исполнять общанное…
— Разв я… дйствительно… получилъ плату… мн кажется, что нтъ.
— Если вы не будете говорить, я велю Санситифу укусить васъ, закричала двушка которую, любопытство приводило въ азартъ.
— Въ такомъ случа, я, нечего длать, говорю. Представьте себ, я видлъ сегодня, что на бульвар Сенъ-Дени отдается въ наемъ прелестный маленькій магазинъ, на верху есть небольшое помщеніе, настоящее маленькое гнздышко.
— Для чего вы это говорите? спросила Тюрлютютю, которая съ удивленіемъ смотрла на актера.
— Но я хочу помстить туда одну мою знакомую хорошенькую цвточницу, которая, я надюсь, будетъ называться мадамъ Пикарде.
Молодая двушка расхохоталась.
— Разв вы отказываетесь быть моей женою? спросилъ актеръ, мгновенно поблднвъ.
— Нтъ мой другъ, но я смюсь вашей иде мечтать о магазин на бульвар, когда у насъ обоихъ нтъ и двухъ су.
— Но у меня есть двадцать тысячъ франковъ.
Тюрлютютю была поражена. Она подумала, что ея Пикарде сходитъ съ ума. При извстіи о двадцати тысячахъ она могла только сказать:
— Заработанныхъ вашимъ талантомъ?
— О, конечно нтъ! Нашъ театръ теперь такъ плохо идетъ, что директоръ, недовольный тмъ, что совсмъ не платитъ мн, сказалъ вчера, что еще уменьшитъ жалованье.
— Но эти деньги?
— Достались мн въ наслдство отъ крестной матери. Это сюрпризъ, который я берегъ до послдней минуты.
— О, Боже мой! могла только повторять цвточница, не находя отъ радости другихъ словъ.
— Теперь, моя милая Тютю, какъ вы находите, совсмъ ли я былъ сумасшедшимъ, когда говорилъ о магазин на бульвар?
Тюрлютютю была такъ удивлена этимъ неожиданнымъ счастіемъ, что даже не замчала, какъ Пикарде уже минутъ десять цловалъ ее.
— Когда же свадьба? спросилъ онъ наконецъ, переводя духъ.
— Пусть мой другъ, Синій-Красавецъ, самъ назначитъ время, сказала молодая двушка, потому что въ этотъ день онъ замнитъ мн отца.
— Да, назначьте время, вскричалъ актеръ.
Слпой молча слушалъ прелестную болтовню влюбленныхъ, но услышавъ, что ему сказали, онъ опустилъ голову.
— Нтъ, мои дорогіе, сказалъ онъ, не разсчитывайте на меня, потому что я узжаю.
— Узжаете! оставляете насъ! вскричала Тюрлютютю огорченнымъ голосомъ.
— Такъ надо.
— Но это невозможно!
— Мои милые дти, сказалъ Синій Красавецъ, женитесь, женитесь скоре. Это, можетъ быть, отвратитъ опасность, угрожающую одному изъ васъ.
— Опасность! одному изъ насъ! прошептали удивленные молодые людино кому же изъ насъ она угрожаетъ?
Слпой снова покачалъ головою.
— Для вашего спокойствія я не могу этого сказать.
— Но мы никогда никому не длали зла. Почему у насъ могутъ быть враги? спросила Тюрлютютю, которая невольно прижималась къ своему жениху, точно прося у него защиты отъ этой неизвстной опасности.
— Да, кто можетъ желать намъ дурнаго? сказалъ Пикарде.
Прежде чмъ слпой усплъ отвтить на этотъ вопросъ, въ коридор сильно хлопнули дверью, которая вела въ комнату Боба.
Потомъ раздались поспшные шаги двухъ человкъ, прошедшихъ мимо комнаты цвточницы.
Сидя у дверей, Санситифъ глухо заворчалъ при ихъ проход, точно чувствуя опасность.
— Вы меня спрашивали, кто ваши враги? сказалъ слпой, вотъ двое изъ нихъ.

ГЛАВА V.

Проходя мимо мансарды, гд шумъ ихъ шаговъ распространилъ ужасъ, Бобъ и Камбурнакъ отправлялись къ Шиффардъ, чтобы составить тамъ мрачный заговоръ, который долженъ былъ погубить герцогиню де-Вальдьзъ.
Чмъ могли проекты этихъ негодяевъ, которые, казалось, угрожали только этой знатной дам, погубить счастіе двухъ невинныхъ влюбленныхъ? Одинъ Синій Красавецъ могъ отвтить на это, потому что изъ своей комнаты, гд онъ цлые дни сидлъ совершенно неподвижно, онъ могъ слышать черезъ тонкую перегородку все, что замышляли Камбурнакъ и Бобъ.
Нашъ разсказъ покажетъ, были-ли справедливы опасенія слпаго.
Теперь же мы послдуемъ за Камбурнакомъ и Бобомъ къ куртизанк.
Измнившійся съ головы до ногъ, какъ по одежд, такъ и по манерамъ, Камбурнакъ шелъ немножко впереди Боба, который иронически разсматривалъ его. Думая о томъ, какъ умно воспользовался бывшій пьяница его уроками, Бобъ говорилъ себ, что такія способности могли сдлаться опасными для него самаго, его воспитанникъ могъ сдлаться недовольнымъ второстепенной ролью, которая ему предназначалась, и пожелать воспользоваться самому всми выгодами вмсто тхъ, которые думали сдлать изъ него простое орудіе для достиженія ихъ цлей.
Въ виду подобной перспективы, Бобъ уже начиналъ думать объ энергическихъ средствахъ.
— Если онъ не будетъ мягокъ, какъ воскъ, думалъ Бобъ, то мн очень жаль, что такой красивый малый умретъ, недли черезъ дв, отъ неизлчимой болзни.
Потомъ онъ прибавилъ, вздыхая:
— Я буду очень грустить о немъ, такъ какъ онъ длаетъ мн честь.
Негодяи стоили одинъ другаго. Потому что Камбурнакъ, въ это же самое время, думалъ слдующее:
— Онъ еще не сказалъ настоящей суммы всего дла, но если оно, дйствительно, такъ хорошо, какъ говоритъ этотъ дорогой Бобъ, то онъ будетъ для меня очень стснителенъ во время раздла.
Въ такихъ взаимно дружескихъ размышленіяхъ они дошли до дверей Шиффардъ.
Прежде чмъ позвонить, Бобъ остановилъ своего товарища.
— Ты знаешь, какъ ты долженъ себя держать съ особой, которую мы сейчасъ увидимъ!
— Что, она хороша?
— Восхитительна, но не давай ей увлечь себя.
— Я надюсь, что теперь не повторится опять давнишняя исторія, когда ты меня привелъ, кажется, только для того, чтобы запереть одного въ комнат на цлые полчаса и потомъ увести, не показавъ ни кончика носа этой принцессы.
— Ну! надо же позволить людямъ быть немного осторожными. Я сказалъ этой женщин, что для успха задуманнаго нами дла необходимо участіе третьяго лица. Прежде чмъ принять тебя въ сообщники, она хотла поглядть на тебя и пока ты прогуливался по комнат, она смотрла на тебя изъ другой комнаты черезъ большое стекло, скрытое цвтами.
— И я ей понравился?
Бобъ зналъ тщеславіе Камбурнака и ршился пріятно пощекотать его самолюбіе.
— Я не знаю, понравился-ли ты ей, но, увидавъ тебя, она вскричала: ‘какой красивый мужчина!’
Въ эту минуту Пелюшъ открылъ дверь. Вроятно, онъ уже получилъ приказаніе на счетъ прибывшихъ, потому что онъ сейчасъ же проводилъ ихъ въ будуаръ, окна котораго выходили въ садъ отеля Вальдьзъ.
Шиффардъ ждала ихъ тамъ.
— А! сказала она, ты аккуратенъ, Бобъ.
Я привелъ человка, о которомъ я говорилъ утромъ.
Камбурнакъ поклонился, не будучи въ состояніи произнести ни слова. На этого человка красота блондинки мгновенно произвела свое неотразимое впечатлніе. Прежде чмъ она успла заговорить, Камбурнакъ былъ уже ея покорнымъ рабомъ.
Бобъ, представляя своего сообщника, увидлъ впечатлніе, произведенное на него красавицей. Предчувствіе опасности мелькнуло у него въ голов.
— Чортъ возьми! подумалъ онъ про себя, если этотъ дуракъ влюбится, то дло запутается для меня.
Онъ говорилъ такъ, разсчитавъ, что если Камбурнакъ попадетъ подъ власть этой женщины, то можетъ случиться, что оба сообщника обратятся противъ него же.
Шиффардъ встала и вынула изъ стола запечатанный пакетъ.
Потомъ она снова сла и сказала, указывая на кресло:
— Садитесь, Камбурнакъ, сопровождая эти слова такой улыбкой, которая еще боле воспламенила влюбленнаго, а ты Бобъ, продолжала она, стань у этого столика.
Лакей повиновался и подошелъ къ столу, на который куртизанка положила запечатанный пакетъ.
— Ты видишь этотъ конвертъ, сказала куртизанка, въ немъ сто тысячъ франковъ, которыя ты просилъ за тайну герцогини.
Бобъ протянулъ руку.
— Погоди, мой милый. Прежде чмъ получить плату, надо сдать товаръ. Положивъ деньги у тебя передъ глазами, я уврена, что придамъ теб краснорчіе. Теперь я слушаю это открытіе, которое доставитъ намъ милліоны Вальдьзовъ.
При словахъ ‘милліоны’, Камбурнакъ широко раскрылъ глаза отъ удивленія. Впродолженіи трехъ недль, употребленныхъ Бобомъ на его пересозданіе, Камбурнакъ узналъ, что онъ долженъ былъ играть смлую роль, но, какъ мы уже сказали, онъ не зналъ, что ея результатъ, въ случа успха, долженъ былъ выразиться въ милліонахъ. Въ своемъ воображеніи, онъ не шелъ дале пятидесяти тысячъ франковъ.
— Милліоны! вскричалъ онъ, но на милліоны можно все купить!
И его взглядъ остановился на куртизанк.
— Да, все, спокойно сказала послдняя, смотря ему прямо въ лице.
Потомъ она обернулась къ Бобу.
— Ну, говори же, тебя слушаютъ.
Англичанинъ улыбнулся и сказалъ:
— Тайна стоитъ дорого, пока она еще не разсказана, когда.же это сдлано, то она немного стоитъ.
— Что ты хочешь сказать?
— То, что вы слишкомъ умны, чтобы не понять, что прежде чмъ говорить, я хочу предложить условія длежа.
— Ты правъ. Во сколько считаешь ты состояніе Вальдьзовъ?
— Пять милліоновъ.
— Въ такомъ случа, половина мн и вамъ по четверти.
Бобъ сдлалъ гримасу.
— Это очень мало, сказалъ Бобъ, я думаю, что лучше длить поровну. Потому что вы, прежде всего, хотите отмстить герцогин. Поэтому, вы не должны дорожить нсколькими сотнями тысячъ, которыми воспользуются два добрыхъ малыхъ, которые будутъ работать для васъ.
Шиффардъ подумала.
— Одинъ вопросъ, Бобъ. Когда я торговала у тебя тайну герцогини, ты сказалъ мн, что эксплуатировать ее можетъ только мужчина.
— Да, и этимъ человкомъ будетъ Камбурнакъ.
— Въ такомъ случа, для чего просить у меня сто тысячъ и предлагать мн раздлить съ вами барышъ, когда вы вдвоемъ могли бы воспользоваться ею?
— Намъ нужны деньги на первые расходы, и поэтому я постарался заинтересовать васъ въ этомъ дл.
— Значитъ, я даю деньги на ваше предпріятіе?
— Да. Но я думаю даже, что намъ, кром того, понадобится въ этомъ дл помощь женщины.
— Каково будетъ тогда мое дло?
— О! самая бездлица!
— И эта бездлица состоитъ въ томъ, чтобы…
— Соблазнить одного нотаріуса.
— Ты называешь это бездлицей!
— Вы такъ прекрасны!
— А чего надо будетъ отъ него добиться?
Бобъ колебался.
— Вы, вроятно, опять скажете, что и это не бездлица.
— А! должно быть, что-нибудь хорошее?
— Нтъ и не то.
— Но что же такое, наконецъ?
— Одинъ фальшивый документъ.
Шиффардъ расхохоталась.
— Бдный Мадоре! вскричала она.
Потомъ она прибавила спокойно:
— Хорошо, я согласна. Ты можешь на меня разсчитывать. Въ случа нужды, я беру на себя довести его до галеръ.
Камбурнакъ слышалъ весь разговоръ, не понявъ изъ него почти ничего. У него была только одна мысль: обладать этой женщиной, которую онъ видлъ передъ собою. Но его зврская грубость, примры которой мы видли относительно Тюрлютютю, исчезла, уступивъ мсто страсти, которая парализовала въ немъ вс его грубые инстинкты.
Дикое животное было укрощено.
Услышавъ, какъ куртизанка говорила, что доведетъ нотаріуса до галеръ, влюбленный негодяй не могъ удержаться, чтобы не сказать глупой фразы:
— Кого вы не доведете до галеръ?
— Вы очень любезны, Камбурнакъ, сказала Шиффардъ съ улыбкой, которая соблазнила бы святаго.
Въ тоже время она подумала:
— Хорошо! вотъ еще одинъ, который, если я захочу, станетъ ходить на голов.
Бобъ посмотрлъ вс-ли двери заперты, потомъ вернулся на свое мсто и сказалъ, обращаясь къ Шиффардъ:
— Теперь, если вы желаете, я готовъ разсказать мою исторію.
— Мы слушаемъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Бобъ говорилъ цлый часъ.
— Наконецъ-то я ее поймала, эту жеманную куклу! вскричала обрадованная куртизанка, когда лакей замолчалъ.
— Когда же мы начнемъ? спросилъ Бобъ.
— Я готова котъ сейчасъ, если-бъ я знала, гд найти герцогиню.
— У меня есть средство свести васъ съ нею, сказалъ Бобъ. Въ десять часовъ она должна быть въ саду, чтобы отдать мн небольшую сумму.
— Я займу твое мсто,
— Вотъ ключъ отъ сада, выходящаго въ переулокъ. Подите и подождите ее.
Красавица схватила ключъ.
— Хорошо, сказала она, смотрите въ это окно и не теряйте сада ни на минуту изъ виду. Если вы увидите, что во время разговора я уроню платокъ, то это будетъ знакомъ, что вы должны сейчасъ же начать дйствовать.
— Хорошо, сказалъ Бобъ.
Шиффардъ бросилась къ потайной лстниц, которая вела къ выходу въ переулокъ.
Оставшіеся погасили свчи и стали у окна.
Луна освщала садъ.
Они увидли какъ ихъ сообщница спряталась въ тнь кустовъ.
При первомъ удар часовъ отеля, бившихъ десять, на порог дома показалась тнь.
Это была герцогиня, шедшая къ кустамъ, гд она думала найти Боба.
Въ отел все было спокойно.
Одно, слабо освщенное окно, указывало комнату герцога. Прислуга, жившая въ пристройкахъ, не могла ничего видть.
Хотя герцогиня и была уврена., что за нею никто не слдитъ, тмъ не мене она выбирала темныя аллеи, куда не проникалъ лунный свтъ. Она шла медленно и спокойно, не подозрвая, что за кустами, на обыкновенномъ мст свиданій съ Бобомъ, ее ждалъ смертельный врагъ.
Пройдя послднюю аллею, она вдругъ очутилась носъ къ носу съ прекрасной гршницей.
— Здравствуй, моя милая Клара, сказала куртизанка.
Увидя себя во власти той, которую она такъ недавно оскорбила, герцогиня должна была бы стараться убжать или звать на помощь, но она не сдлала ничего подобнаго, напротивъ того, ея голосъ не выражалъ даже ни малйшаго удивленія отъ этой неожиданной встрчи, когда она спокойно отвчала:
— Какъ кажется, вы исполняете порученія моего бывшаго лакея, такъ какъ онъ прислалъ васъ вмсто себя.
Куртизанка разсчитывавшая на эффектъ своего неожиданнаго появленія, была раздражена презрительной холодностью герцогини.
— А! моя милая! сказала она, кажется герцогская корона отшибла у тебя память? Потому что ты второй разъ не узнаешь своей бывшей подруги.
Не возможно передать какимъ презрительнымъ тономъ герцогиня спросила:
— Васъ кажется зовутъ, если я не ошибаюсь, Шиффардъ.
— Да.
— Какое же отношеніе можетъ существовать между вами, развратной женщиной и мною?
Герцогиня отважно повторила свое оскорбленіе, не безопасно какъ прежд, въ народ, а въ тни сада, глазъ на глазъ со смлымъ и ршительнымъ созданіемъ, которое она какъ бы презирала.
Точно также какъ и ихъ красота, характеры этихъ двухъ женщинъ были совершенно различны.
Одна была вспыльчива и способна на преступленіе среди благо дня. Другая — холодная и спокойная,— отличалась той отвагой, которая не ищетъ опасности, но всегда лицемъ къ лицу встрчаетъ ее.
Услышавъ это новое оскорбленіе, куртизанка схватила герцогиню за руку и вскричала, задыхаясь отъ злобы.
— Хорошо! пожалуй, я развратная женщина. Но слушай, чего хочетъ эта развратница.
Знатная дама сохранила все презрніе, которое выводило изъ себя ея противницу.
— О! не кричите такъ громко, сказала она смясь, вы привлечете сюда какого нибудь Лакея, которому я буду принуждена приказать вытолкать васъ вонъ, что меня очень огорчитъ, такъ какъ, признаюсь, вы меня очень забавляете.
— И ты уврена, что будешь долго забавляться? спросила Шиффардъ, къ которой возвратилось все ея хладнокровіе, при мысли что герцогиня была въ ея власти.
Вмсто того, чтобы отвчать на вопросъ, герцогиня продолжала сухимъ тономъ:
— Я даже не желаю знать какимъ образомъ я встрчаю васъ у себя, вмсто лакея, которому я подаю милостыню. Одну минуту вы забавляли меня, но какъ этотъ разговоръ ни забавенъ, я все-таки желаю знать, чего вы отъ меня просите?
— Я не прошу, я требую.
— Все равно, говорите-же наконецъ.
— Я хочу, чтобы вознагражденіе за оскорбленіе, полученное мною отъ тебя, было также публично, какъ и само оскорбленіе. Я требую, слышишь ли ты, я требую, чтобъ ту, которую ты назвала ‘дрянью’, видли завтра, катающейся съ тобою въ твоемъ экипаж.
— А если я откажу?
— Тогда я поищу кое-что въ твоей жизни и порастреплю твою герцогскую корону.
Въ свою очередь, герцогиня подошла къ Шиффардъ и голосомъ, въ которомъ дрожала скрытая злоба, она сказала:
Что ты можешь разсказать? Что ты знала герцогиню Вальдьзъ бывшую простой работницей, также какъ и ты? Но это, общее для насъ прошедшее, падетъ на тебя-же къ твоему стыду. Изъ двухъ женщинъ начавшихъ одинаково, станутъ презирать ту, которая прославилась своей скандальной жизнью и будутъ уважать ту, безукоризненное поведеніе которой довело ее до герцогскаго титула.
Куртизанка насмшливо расхохоталась.
Этотъ смхъ нсколько обезпокоилъ герцогиню.
— А! моя бдная Клара, неужели ты считаешь меня на столько дурой, что я способна сдлать такую ошибку, выставивъ на смхъ самою себя? Нтъ, моя крошка. Неужели ты думаешь, что изъ твоего прошлаго я выберу только то, что заставитъ твоихъ почитателей еще громче славить твои добродтели?
— Я не боюсь тебя, Шиффардъ, сказала герцогиня.
Прежде чмъ отвчать, куртизанка кинула взглядъ на неосвщенное окно своего будуара. Она увидала своихъ сообщниковъ, ждавшихъ условленнаго сигнала.
Ея противница не замтила этого взгляда.
— Да, я не боюсь тебя, повторила она.
— Память можетъ быть измнила теб? Между герцогиней и работницей, есть еще два года твоей жизни.
— Какія.
— Два года твоего перваго замужества.
Герцогиня Вальдьзъ хотла отвчать, но Шиффардъ не дала ей времени.
— Да, я знаю, что ты хочешь сказать, твоя репутація какъ жены, безукоризненна, никакая сплетня не можетъ коснуться твоего прошлаго. Однимъ словомъ, ты гордишься этими двумя годами, окончившимися ужаснымъ пожаромъ, изъ котораго спасли одну тебя, тогда какъ твой мужъ погибъ въ пламени! Не такъ-ли, моя милая?
— Да, ужасное несчастіе закончило нашъ счастливый союзъ, сказала герцогиня голосомъ, дрожаніе котораго она напрасно старалась побдить.
— Ну! во имя этихъ двухъ лтъ, которые кажутся теб недоступными для клеветы, я спрашиваю тебя, согласна-ли ты взять меня завтра въ твою коляску?
Знатная дама колебалась одну минуту.
— Нтъ, сухо сказала она.
— Подумай еще, сказала куртизанка, державшая въ рукахъ платокъ.
Герцогиня, казалось, была въ нершимости, но это продолжалось одно мгновеніе, потому что она ршительно повторила.
— Нтъ, нтъ.
Шиффардъ уронила платокъ.
— Видишь ты этотъ платокъ, сказала она герцогин, онъ заключалъ для тебя миръ или войну. Ты выбрала войну, пусть-же она будетъ ужасна и безпощадна.
— Пожалуй! война — такъ война.
— Я хотла предупредить тебя, Клара, потому что я, которая не врю въ твои добродтели, я знаю, что ты врагъ достойный меня. Поэтому съ сегодняшняго же дня, будь осторожна, моя милая, потому что въ борьб, которая теб предстоитъ, погибнетъ и твоя репутація и. герцогская корона и милліоны.
При этой угроз, герцогиня приблизилась къ куртизанк. ни
— И такъ, сказала она, это борьба безъ пощады?
— Да, и безъ состраданія.
— Ты уврена въ своемъ торжеств?
— Да, уврена.
— Въ такомъ случа, голубушка, ты не воспользуешься имъ, потому что я убью тебя.
Говоря это, герцогиня приставила ко лбу, своей соперницы пистолетъ, который она внезапно вынула изъ кармана.
Почувствовавъ холодъ оружія, Шиффардъ даже не пошевелилась.
— Дура! сказала она.
— Не отвчая на это оскорбленіе, герцогиня продолжала:
— Я уже давно ношу съ собой оружіе, изъ боязни нкоторыхъ угрозъ Боба. Теперь ночь, я нашла тебя у себя и убью. Завтра, когда придетъ полиція, я скажу, что выстрлила въ простую воровку. Ты слишкомъ рано радовалась побд.
Все это было произнесено твердымъ тономъ, выражающимъ ршимость.
— Дура, повторила еще разъ куртизанка. Ну, Клара, стрляй же. Въ свою очередь, я скажу, что не боюсь тебя.
Герцогиня, при вид увренности своего врага, угадала, что убійство не избавитъ ее отъ опасности.
Куртизанка замтила ея колебаніе и расхохоталась.
— А что, герцогиня, сказала она, какъ ты думаешь, были бы удивлены считающіе тебя ангеломъ доброты и невинности, еслибъ они увидали тебя въ настоящую минуту?
Потомъ она отвела рукою дуло пистолета.
— Полно, крошка, спрячь твою игрушку. Убійство не спасетъ тебя. Къ несчастью, я не одна.
При этихъ словахъ герцогиня вздрогнула.
— Ты не одна?
— Нтъ, есть еще другіе.
— Ты лжешь.
— Оглянись и посмотри.
Въ самомъ дл, на терас отеля стоялъ лакей, который, казалось, собирался войти въ садъ.
— Этотъ человкъ ищетъ тебя, шепнула Шиффардъ, онъ несетъ теб всть о томъ, что опасность близка.
Чтобы помшать замтить, что она была не одна, знатная дама побжала на встрчу лакею.
— Что вамъ надо, Поль.
— Сейчасъ принесли письмо герцогин, сказалъ онъ, низко кланяясь и подавая на серебряномъ блюд записку.
Дотронувшись до этой бумаги, герцогиня Вальдьзъ вздрогнула.
Лакей приблизилъ къ ней, бывшій у него въ рукахъ, фонарь.
Герцогиня развернула письмо и прочитала:
‘Маркизъ Рауль Де-Гаржинъ спрашиваетъ, въ которомъ часу онъ можетъ явиться къ герцогин Вальдьзъ’.
Клара была блдне смерти, но она съумла скрыть отъ лакея свое волненіе и сказала совершенно спокойнымъ голосомъ:
— Пусть подождутъ. Зажгите огонь въ будуар, я напишу отвтъ.
Лакей ушелъ.
Оставшись одна, герцогиня съ ужасомъ прошептала:
— Я погибла! Надо уступить безумному желанію Шиффардъ.
Она побжала къ тому мсту, гд оставила куртизанку, чтобы сказать, что возьметъ ее завтра съ собою кататься.
Ея непріятельница исчезла.

* * *

Подъ кроткой наружностью герцогини скрывался твердый и энергическій характеръ.
Къ ней скоро вернулось ея хладнокровіе, такъ что когда она вошла въ будуаръ, гд лакей зажигалъ огонь, никто не могъ бы угадать по ея лицу мученія, терзавшаго ее.
— Кто принесъ эту записку? спросила она самымъ спокойнымъ голосомъ.
— Лакей.
— Онъ сказалъ, кто его прислалъ?
— Нтъ, онъ только просилъ сказать, что ждетъ отвта.
Герцогин мелькнула надежда. Со времени своего замужества, она смнила всю прислугу, знавшую маркиза. Но вся новая прислуга, если и не видала маркиза въ лице, то, тмъ не мене, знала исторію его страннаго исчезновенія и могла быть удивлена, если бы было произнесено имя маркиза.
Значитъ, это имя не было сказано.
Предосторожности, употребленныя для того, чтобы скрыть отъ кого было посланіе, возбудили вниманіе герцогини. Такая неоткрытая атака заставила ее подумать, что можетъ быть еще можно уговориться съ врагами и она хотла попытаться спасти себя,!
— Приведите сюда подателя письма, сказала она, длая видъ, что пишетъ отвтъ.
Минуту спустя, въ дверь тихо постучались.
Войдите, сказала герцогиня, которая сидла передъ письменнымъ столомъ спиною къ вошедшему.
Въ будуаръ кто-то вошелъ и сталъ у дверей.
Герцогиня надялась, что посланный подойдетъ къ ней и что съ перваго взгляда она уничтожитъ его дерзость. Вошедшій разстроилъ ея планъ.
— Кто далъ вамъ это письмо? спросила герцогиня, не оборачиваясь.
— Маркизъ Де-Гаржинъ, мой баринъ. При звукахъ этого знакомаго голоса она вздрогнула и быстро обернулась.
Спокойный и неподвижный, въ почтительной поз лакея хорошаго дома, у дверей стоялъ почтенный Бобъ.
Озадаченная герцогиня поглядла на него, съ минуту, потомъ бросилась къ нему.
— Негодяй! вскричала она.
— If you please? съ самымъ удивленнымъ видомъ сказалъ Бобъ.
— Ты смешь говорить, что пришелъ отъ своего барина, маркиза Де-Гаржинъ?
— О! сказалъ англичанинъ, разв я не служу у господина маркиза.
— Но ты очень хорошо знаешь, что это невозможно!
Бобъ взглянулъ ей въ глаза.
— Почему? сказалъ онъ.
— Но потому, что ты также хорошо, какъ и я, знаешь, что онъ…
Она не договорила, потому что англичанинъ перебилъ ее, чтобы добавить…
—… что онъ исчезъ, да, я это знаю. Но-омъ вернулся изъ путешествія, которое предпринялъ, не сказавъ никому ни слова, и вернувшись, снова взялъ меня къ себ.
— Ты лжешь.
— Онъ послалъ меня къ вамъ, герцогиня, чтобы просить для себя свиданія.
— Ты лжешь, говорю я теб.
Но Бобъ, не обращая вниманія на эти слова, продолжалъ своимъ спокойнымъ голосомъ.
— Потому что прежде чмъ вернуться въ отель Вальдьзъ, маркизъ желаетъ знать, какое мсто будетъ онъ занимать здсь, посл недавняго брака его дяди.
Опрокинувшись въ кресло, герцогиня съ ужасомъ смотрла на этого человка.
Вдругъ ей мелькнула надежда.
— Слушай, сказала она, что ты хочешь за то, чтобы отказаться отъ своего плана? Довольно будетъ теб двадцати тысячъ франковъ?
— If you please?
— Пятьдесятъ?
— If you please?
— Сто тысячъ?
Бобъ, улыбаясь, покачалъ головою.
— Я потеряю, сказалъ онъ.
При этомъ отвт знатная дама почувствовала себя совершенно погибшей. Она поняла, что нападавшіе на нее не удовлетворятся частью ея богатства, а что они хотли взять его все. Какъ сказала Шиффардъ, это была борьба безъ пощады, въ которой можно было потерять и богатство, и титулъ, и положеніе въ свт.
Но читатель знаетъ, что герцогиня была женщина отважная.
Она выпрямилась и подошла къ лакею со сверкающими отъ гнва глазами.
— Выйди вонъ, негодяй, сказала она.
Бобъ такъ Не приготовился къ этому внезапному гнву, что немного вышелъ изъ своего хладнокровія.
— If you please?
— Да, убирайся, и скажи своимъ сообщникамъ, чтобы они не надялись найти во мн покорную жертву, которая уступитъ безъ борьбы.
Бобъ пришелъ въ себя и спокойно сказалъ:
— Герцогиня забываетъ дать мн отвтъ на письмо, которое я имлъ честь передать ей.
— Пусть маркизъ придетъ завтра, сказала она ршительнымъ тономъ.
— Въ которомъ часу?
— Въ полдень. А теперь, убирайся скоре.
Бобъ направился въ двери, открылъ ее, но въ эту минуту въ его голов мелькнуло одно воспоминаніе. Онъ вспомнилъ, что любовь, внушенная Камбурнаку куртизанкой, могла со временемъ соединить его сообщниковъ противъ него, поэтому, на порог двери, онъ обернулся и сказалъ:
— Не позволитъ-ли мн герцогиня напомнить ей одну пословицу?
Гнвъ герцогини не заглушилъ въ ней благоразумія.
— Какую пословицу?
— Ту, что ‘съ небомъ можно примириться’. Если бы, напримръ, герцогиня сказала себ: ‘Вотъ этотъ Бобъ малый скромный и простой, и я могу вдругъ доставить ему небольшое состояніе’, тогда, можетъ быть, Бобъ перешелъ бы на сторону герцогини и постарался бы восторжествовать надъ другими.
— И такъ, ты продалъ мою тайну нсколькимъ?
— О!, они немного стоятъ эти двое, сказалъ англичанинъ съ презрительной улыбкой.
— А что ты называешь маленькимъ состояніемъ?
— Герцогиня позволитъ мн быть откровеннымъ?
— Да, говори.
— Они предлагаютъ мн треть достоянія герцогини.
— А ты хочешь?
— Если мн достанется половина, я буду вполн доволенъ.
Герцогиня показала ему на дверь и сказала тономъ глубочайшаго презрнія:
— Выйди вонъ, у тебя нтъ даже обыкновеннаго благородства мошенниковъ, которые, не измняютъ другъ другу. Ни они, ни ты не получите ни малйшей части изъ состоянія, о которомъ вы мечтаете,
— Это ваше послднее слово! сухо сказалъ негодяй, раздраженный своей ошибкой.
— Я жду васъ завтра.
— Пожалуй! Въ полдень мой господинъ будетъ имть честь явиться къ герцогин.
Сказавъ это, онъ вышелъ.
— Я васъ уничтожу всхъ троихъ, закричала герцогиня ему вслдъ.
При этихъ словахъ, англичанинъ вернулся назадъ и, глядя съ ненавистью на герцогиню, сказалъ угрожающимъ голосомъ:
Вы были на столько неблагоразумны, что оттолкнули Боба, когда онъ самъ приходилъ къ вамъ, хорошо! Съ этого дня онъ будетъ самымъ непримиримымъ вашимъ врагомъ. Вы говорите, что уничтожите насъ, это возможно, потому что вы опасный противникъ. Но не забывайте, что месть Боба переживетъ его и что онъ съуметъ посл своей смерти направить противъ васъ другихъ, которые погубятъ васъ, потому что эти послдніе, будутъ имть на это право.
На этотъ разъ лакей вышелъ. Если бы онъ обернулся, то увидлъ бы, что при его послднихъ словахъ герцогиня упала въ кресло.
Выйдя изъ отеля Вальдьзъ, Бобъ, въ двадцати шагахъ, встртилъ Камбурнака, ждавшаго его.
— Ну, спросилъ послдній.
— Надо играть осторожно, если мы хотимъ выиграть милліоны.
— Ты увидишь меня за дломъ.
— Завтра въ полдень ты, выступаешь на сцену.
— Я клянусь, что Шиффардъ будетъ довольна мною, неблагоразумно вскричалъ Камбурнакъ.
При этомъ восклицаніи, Бобъ остановился и взглянулъ на него.
— А! сказалъ онъ, она у тебя, кажется, не выходитъ изъ головы?
— Я сдлаю для нея все, что она захочетъ.
Не отвчая ни слова, Бобъ пошелъ дальше, поглаживая свои рыжія бакенбарды, что у него было знакомъ сильной озабоченности.
Если бы Камбурнакъ могъ читать мысли своего друга, то едва-ли бы онъ остался ими доволенъ.
Завтра, думалъ Бобъ, я пущу его въ дло, надо дать ему недлю, чтобы посмотрть, какъ онъ примется за свою роль, если въ этотъ срокъ онъ окажетъ поползновеніе перейти на сторону этой одалиски, то я избавлю его отъ заботы о старости.
Въ это время они дошли до дома, гд, несмотря на поздній часъ, ихъ ждала Шиффардъ.
— Ну, что? поспшно спросила она.
Камень пущенъ, но, понятное дло, что герцогиня употребитъ все, чтобы отдлаться отъ него.
— Тмъ лучше! Это насъ больше развлечетъ! вскричала Шиффардъ.
Потомъ она отпустила своихъ сообщниковъ, которые вернулись въ сои мансарды.
Между тмъ, въ это самое время, счастливая Тюрлютютю спала и ей снился магазинъ на бульвар, гд она жила, сдлавшись мадамъ Пикарде.
Проходя мимо двери цвточницы, Бобъ остановился въ раздумьи.
— Я, вроятно, плохо искалъ, сказалъ онъ, при первомъ случа я начну снова.
Въ эту минуту изъ за двери раздалось ворчанье. Это Санситифъ исполнялъ свою должность усерднаго сторожа.

ГЛАВА VI.

Для ясности разсказа намъ необходимо ввести читателя въ отель Вальдьзъ, который мы до сихъ поръ видли только снаружи, во время ночныхъ свиданій герцогини съ Бобомъ и Шиффардъ.
Намъ надо вернуться назадъ, чтобы объяснить, что какое былъ нкогда герцогъ де-Вальдьзъ.
Людовикъ-Ренэ Госсекъ герцогъ де-Вальдьзъ въ лоху нашего разсказа былъ семидесяти двухъ лтнимъ старикомъ.— Когда первая революція разорила почти всю знать, герцогу, напротивъ того, нечего было упрекать республику, чтобы она конфисковала хоть злйшую часть его состоянія, потому что, задолго до тхъ безпорядковъ, онъ былъ уже совершенно разоренъ.
Въ молодости, проведенной при двор Людовика XV, Ренэ де-Вальдьзъ былъ однимъ изъ знаменитыхъ кутилъ этого беззаботнаго двора, который повторялъ слова своего монарха:
‘Посл насъ — кончина свта’.
Какъ не велико было состояніе Вальдьза, но оно не могло устоять боле двадцати лтъ противъ его неслыханной расточительности. Карты, оргіи, оперныя актрисы, безумная роскошь и немного плутоватый управляющій, такъ разстроили громадное богатство, что когда подошли боле зрлыя лта и герцогъ захотлъ опредлить свое состояніе, то оказалось, что у него почти ничего нтъ. Лса, луга, земли и замки, все было заложено и перезаложено, такъ что за продажей всего имущества, и уплатой долговъ, герцогу оставалось не боле двадцати тысячъ экю.
Двадцать тысячъ! что они могли значить для человка, котораго безумная роскошь заставляла говорить о немъ и въ город и при двор. Блестящій метеоръ долженъ былъ угаснутъ во мрак и нищет.!
Можно еще было обратиться къ великодушію короля, но Людовикъ XV уже умеръ, а репутація кутилы, которую составилъ себ раззорившійся герцогъ не могла служить ему рекомендаціей у добродтельнаго! Людовика XVI.
Де-Вальдьзъ понялъ, что долженъ былъ какъ можно скоре скрыться изъ общества, оставаться среди котораго ему не позволяло раззореніе, и что для поправленія своихъ средствъ онъ не могъ разсчитывать ни на кого кром себя, потому что, какъ мы уже сказали, зрлыя лта приближались, и тотъ, который на своемъ вку бросилъ столько золота, рисковалъ въ старости остаться безъ куска хлба.
Тогда онъ подумалъ о многихъ поколніяхъ своихъ предковъ, которые проходили жизнь со шпагой въ рукахъ, сражаясь за честь и славу имени Вальдьзовъ. При этомъ воспоминаніи, въ кутил заговорила кровь его предковъ и, бросивъ дворъ, онъ принялъ ршеніе, достойное дворянина.
Въ это время Америка вела тяжелую войну за независимость. Множество французской рыцарственной и безкорыстной молодежи отправлялось, по примру Лафайета предложить свои услуги американцамъ и своею, кровью оросить первыя смена свободы, изъ которыхъ вышли Соединенные Штаты.
Въ эту отдаленную страну и хотлъ отправиться герцогъ, чтобы славною смертью загладить свое прошлое.
Въ одиночеств, которое наступило для герцога посл его раззоренія, только одна рука протянулась къ нему для помощи.
Это была рука его,младшаго брата.
Гастонъ, маркизъ де-Гаржинъ, былъ десятью годами моложе де-Вальдьза. Насколько старшій братъ былъ беззаботенъ и расточителенъ, на столько-же маркизъ былъ серьезенъ и экономенъ. Различіе жизни братьевъ держало ихъ въ отдаленіи одинъ отъ другаго, но они глубоко любили другъ друга.
Небольшое состояніе, полученное маркизомъ, какъ младшимъ сыномъ, настолько увеличилось въ его рукахъ, что этого состоянія было-бы слишкомъ достаточно для обоихъ братьевъ, еслибы герцогъ согласился жить въ провинціи. Но предложеніе маркиза не было принято братомъ, которому необходима была широкая жизнь, которую онъ надялся найти на пол битвы.
Въ минуту разлуки обоимъ братьямъ пришла одна и таже мысль. Они подумали о ихъ имени, которое должно было угаснуть, такъ какъ ни тотъ ни другой не были женаты.
— Ты долженъ жениться, маркизъ, сказалъ брату герцогъ де-Вальдьзъ.
— Но ты, братъ, какъ глава семейства, долженъ подать примръ.
— О! я уже старъ, теперь это слишкомъ поздно для меня.
— Вы, герцогъ! но изъ насъ двоихъ вы кажетесь младшимъ.
Дйствительно, загорлый и огрублый отъ жизни, которую онъ велъ, деревенскій маркизъ, будучи моложе брата десятью годами, тмъ не мене казался старше его. Благодаря своему высокому росту и гибкости стана. Вальдьзъ казался человкомъ не боле тридцати лтъ, не смотря на то, что ему было уже тридцать восемь.
— Гастонъ, продолжалъ герцогъ, по возвращеніи я женюсь. Но я могу могибнуть на войн, не дай-же мн ухать съ мыслію, что нашъ родъ угаснетъ.
— Ренэ, я общаюсь теб жениться, отвчалъ маркизъ.
Посл этого общанія, братья обнялись и разстались.
Имъ не суждено было боле увидться.
Первыя извстія о брат, Де-Гаржинъ получилъ отъ его товарищей по оружію, вернувшихся изъ Америки, которые разсыпались въ похвалахъ храбрости и подвигамъ бывшаго кутилы. Потомъ извстія сдлались рже, и, наконецъ, совершенно прекратились.
Врный данному слову, Де-Гаржинъ женился, и на слдующій годъ у него родился сынъ.
Прошло десять лтъ посл отъзда герцога, когда наконецъ маркизъ получилъ отъ него письмо.
Расточитель, отправившійся въ Америку искать смерти, нашелъ тамъ богатство еще большее чмъ то. которое онъ прожилъ. Одна дама, плненная еще боле его титуломъ, чмъ красотою, много пострадавшею отъ трудовъ войны, согласилась на союзъ, длавшій де-Вальдьза милліонеромъ. Но первымъ условіемъ этого брака было то, что герцогъ никогда не долженъ воз: вращаться во Францію. Новая герцогиня боялась соблазновъ Парижа, гд, говорила она, ея мужъ былъ слишкомъ извстенъ и, чтобы заставить герцога разорвать всякую связь съ прошлымъ, она принудила его поклясться, не давать никакихъ извстій семейству.
Посл многихъ лтъ брака, которыя ревность жены сдлала далеко не блаженными, герцогъ сталъ вдовцомъ, безъ дтей, и наслдникомъ милліоновъ. Не думая возвращаться во Францію, гд въ то время была республика, де Вальдьзъ умолялъ брата пріхать къ нему.
Де Гаржинъ написалъ въ отвтъ, что онъ женился и иметъ сына, но отказался отъ предложенія.
Въ минуту опасности, считая, что его честь требуетъ поддержки королевской власти, онъ не хотлъ ни дезертировать изъ арміи Кондэ, ни оставить принцевъ, съ которыми онъ эмигрировалъ.
Поздне, устроивъ жену и сына въ одномъ маленькомъ городк Германіи, и оставивъ имъ не большое состояніе, которое онъ могъ спасти отъ конфискаціи, маркизъ пробрался назадъ во Францію и сражался въ Ванде, до того дня, когда, взятый въ плнъ голубыми, онъ былъ, часъ спустя, разстрлянъ подъ стнами Нанта.
Передъ смертью онъ усплъ написать своимъ. Одно письмо онъ написалъ къ жен, гд прощался съ нею, въ другомъ поручалъ брату свое семейство и просилъ его взять ихъ къ себ.
Въ эту эпоху письма не всегда доходили, но написанныя маркизомъ имли счастье, правда, долго спустя, но все-таки дойти по назначенію.
Только спустя годъ посл казни маркиза, извстіе о его смерти дошло до жены, женщины погруженной въ Бога, которая обращала очень мало вниманія на воспитаніе сына.
Посл смерти отца сдлавшійся маркизомъ де-Гаржинъ, Рауль былъ семнадцатилтній юноша, на видъ казавшійся двадцатилтнимъ, заключенный въ монотонную жизнь маленькаго., нмецкаго городка, онъ не зналъ куда дть свое время и въ особенности пробуждающіяся силы юности.
Самымъ большимъ изъ его рдкихъ развлеченій были прогулки верхомъ въ окрестностяхъ города.
Одинъ разъ онъ принужденъ былъ остановиться въ деревн, въ двухъ миляхъ отъ своего города, по случаю расковавшейся лошади.
Пока кузнецъ занимался лошадью, Рауль, задыхаясь отъ жара, спросилъ гд гостинница.
Ему указали на одну, бывшую на другомъ конц деревни.
Въ то время какъ онъ вошелъ, большая зала гостинницы была пуста, по причин ранняго времени. Чтобы сохранить свжесть, въ ней не открывали ставень.
Ослпленный наружнымъ свтомъ, маркизъ едва ощупью добрался до одной изъ скамеекъ.
На ударъ кулакомъ по столу, изъ сосдней комнаты появилась какая-то неопредленная тнь и подошла къ нему.
— Что вамъ угодно? спросилъ молодой и свжій голосъ.
Рауль зналъ всего нсколько нмецкихъ словъ, онъ сказалъ ихъ какъ можно лучше, но должно быть успхъ былъ очень не великъ, такъ какъ, голосъ сказалъ на чистйшемъ французскомъ язык.
— Вы можете говорить на родномъ язык.
— А! вы говорите по французски.
— Я парижанка!
Желая узнать лта говорившей, маркизъ поторопился отвтить.
— Такъ какъ вы спрашиваете чего я хочу, то я попрошу, прежде всего, впустить сюда немного свта.
Пришедшая за приказаніями открыла одну ставню и тогда, при дневномъ свт, маркизъ увидалъ прелестную молодую двушку приблизительно, однихъ лтъ съ нимъ.
Печать благородства лежала на всей ея фигур и легко было угадать, что подъ костюмомъ трактирной служанки, скрывалась знатная двушка. При взгляд на нее, фамиліарный тонъ маркиза мгновенно измнился.
— Какъ, сударыня, вы парижанка? По чему-же я встрчаю васъ въ глубин Германіи.
— Я здсь по той-же причин, какъ и вы.
— Какъ, эмигрантка?
— Да.
— Но, въ такомъ случа… началъ маркизъ и не осмлился кончить вопроса, который впрочемъ легко было прочитать въ его глазахъ, съ удивленіемъ смотрвшихъ на костюмъ двушки.
Она поняла недоконченный вопросъ и затрудненіе спрашивавшаго, потому что докончила начатую фразу:
— Почему, хотли вы сказать, я ношу этотъ костюмъ служанки?
— Будьте уврены, сударыня, что я не желалъ сдлать нескромнаго вопроса.
— Но, я напротивъ нахожу ваше любопытство вполн естественнымъ, отвчала молодая двушка, сдлавшись серьезной.
Ея исторія, или, лучше сказать, исторія ея родныхъ, была похожа на многія ей подобныя исторіи французскихъ эмигрантовъ, которые, думая ухать всего на нсколько мсяцевъ, отправились почти совершенно безъ средствъ. Затмъ конфискація имуществъ довела ихъ до крайней нищеты.
Въ положеніи молодыхъ людей, принадлежавшихъ къ одному и тому-же обществу и встртившихся вдали отъ родины, довріе должно было явиться само собою, поэтому Рауль въ нсколькихъ словахъ узналъ прошедшее своей молодой и прекрасной соотечественницы.
Луиза де-Берье, еще раньше потерявшая свою мать, эмигрировала съ отцомъ и братомъ. Спустя полгода, братъ былъ убитъ въ арміи Кондэ. Чтобы собрать кое какіе остатки своего состоянія, отецъ вернулся во Францію, гд, выданный своимъ бывшимъ управляющимъ, онъ умеръ на эшафот. Передъ отъздомъ онъ поручилъ свою дочь трактирщику Грейфу, не желая подвергать ее опасностямъ.
Узнавъ о смерти эмигранта, добрый и честный Грейфъ, не колеблясь ни минуты, оставилъ у себя сироту. Луиза съ благодарностью приняла это покровительство и, забывъ прошедшее, старалась быть полезной.
Часъ спустя посл этого разговора, Рауль задумчиво возвращался въ городъ. Онъ думалъ о своей прекрасной соотечественниц.
Когда онъ вернулся, весь домъ былъ въ смятеніи. Герцогъ де-Вальдьзъ получилъ письмо, въ которомъ братъ, передъ смертью, поручалъ ему свое семейство.
Получивъ это письмо, герцогъ въ свою очередь написалъ невстк и племяннику. Посылая имъ нужную для этого сумму денегъ, онъ просилъ своихъ родныхъ пріхать къ нему раздлить громадное богатство, доставшееся ему отъ жены.
Мы уже сказали, что молодой человкъ скучали и онъ безъ труда уговорилъ мать предпринять это путешествіе но во время приготовленій, маркиза заболла, и докторъ веллъ отложить отъздъ.
Едва не оставивъ монотонной и скучной жизни, противъ которой возмущалась его молодость и энергія, Рауль, увидя себя себя снова обреченнымъ на эту жизнь, сталъ искать развлеченій. Дурно воспитанный матерью, которая давала ему слишкомъ много свободы, молодой маркизъ повиновался только своимъ желаніямъ и страстямъ.
По этому мысль соблазнить Луизу де-Берье нисколько не казалась ему дурной.
Такъ какъ болзнь матери продолжалась, то Рауль въ теченіи полгода, такъ часто прогуливался около гостинницы, что въ одно прекрасное утро, Грейфъ, выйдя изъ терпнія, неожиданно подошелъ къ нему.
Грейфъ былъ человкъ въ высшей степени добрый, но гигант, сила котораго славилась на десять миль вокругъ. Разсказывали, что одинъ разъ на него напали на дорог три мошенника и на другой день вс они были найдены мертвыми на дорог.
Такъ что маркизъ, очутившись носъ къ носу съ трактирщикомъ, едвали могъ себя очень хорошо чувствовать.
— Здравствуйте, маркизъ.
— Здравствуйте, Грейфъ. Какъ это вы очутились на этой дорог?
— Я васъ ждалъ, молодой человкъ, сказалъ нмецъ, любившій прямо приступать къ длу.
— Вы меня ждали, зачмъ?
— Чтобы предложить вамъ два вопроса.
— Послушаемъ первый.
— Вы знаете, что у Луизы нтъ ни гроша?
— Я это думалъ.
— Въ такомъ случа, перейдемъ ко второму. Зная это, думаете-ли вы на ней жениться?
— Вы сметесь?
— Мене всего. Она красива, хорошо воспитана, принадлежитъ къ вашему сословію, поэтому она можетъ быть настоящей маркизой.
— Но разв вы не сказали сейчасъ, что у нея нтъ ничего?
— Но вдь говорятъ, что у васъ есть въ Америк богачъ дядя, котораго вы единственный наслдникъ, значитъ вы можете взять Луизу безъ всякаго состоянія.
Грейфъ вполн ошибался, разсуждая такимъ образомъ. Съ того времени, какъ Рауль видлъ будущее позолоченное дядиными милліонами, онъ только и мечталъ о женитьб на богатой. Поэтому мысль Грейфа, что онъ, Рауль, могъ жениться на безприданниц развеселила его.
— Чему вы сметесь, спросилъ трактирщикъ, продолжая курить.
— Я смюсь тому, что вы сказали, мой достойный хозяинъ, отвчалъ самымъ дерзкимъ тономъ молодой человкъ, который, сойдя съ лошади, билъ хлыстомъ по сосднему кустарнику.
— И такъ вы не думаете жениться на моей милой Луиз?
— Мене всего на свт.
— Вы не шутите?
— Клянусь честью!
Де-Гаржинъ едва усплъ сказать эти слова, какъ гигантъ точно перышко поднялъ его и посадилъ въ сдло.
— Въ такомъ случа, мой милый, сказалъ онъ, я вамъ дамъ совтъ, которому откровенно совтую послдовать.
Маркизъ былъ такъ озадаченъ силою своего противника, что едва могъ сказать:
— Какой совтъ?
— Не бродить больше около, моей гостинницы, если не хотите, чтобы я переломалъ вамъ ребра.
Сказавъ это, гигантъ ударилъ по лошади, которая поскакала прежде чмъ ея всадникъ усплъ что-нибудь отвтить.
Оскорбленный въ своей гордости, маркизъ вернулся домой вн себя отъ ярости. Съ этого времени онъ только и думалъ, какъ-бы отмстить, соблазнивъ Луизу, которую онъ также сталъ ненавидть, ставя ее причиной поступка съ нимъ Грейфа.
Напрасно присматривалъ Грейфъ. Онъ потерялъ напрасно и время и труды, потому что бдная Луиза была на сторон того, чье оскорбленное самолюбіе осудило ее на безчестіе.
Около этого времени маркиза Де-Гаржинъ убдилась, что ей не придется увидать Америки, потому что болзнь ея стала длать быстрые успхи. Она почувствовала, что ея конецъ близокъ и, позвавъ сына, потребовала отъ него клятвы, что, отдавъ ей послдній долгъ, онъ сейчасъ же отправится въ Америку.
На другой день она умерла.
Рауль тайно приготовился къ отъзду, такъ что никто не зналъ о его поздк, тогда-то, наканун отъзда, онъ задумалъ удовлетворить наконецъ свое мщеніе погубивъ Луизу.
Ухавъ на другой день, онъ разсчитывалъ оставить Грейфу письмо, въ которомъ писалъ ему о паденіи его воспитанницы.
Въ полночь, окно молодой двушки открылось, несчастная, увлеченная мнимой любовью маркиза, впустила его. Раннимъ утромъ Де-Гаржинъ вышелъ въ тоже самое окно.
Но, ступивъ на землю, онъ почувствовалъ себя какъ-бы въ тискахъ. Онъ былъ во власти Грейфа.
Рауль былъ слишкомъ гордъ, чтобы кричать и слишкомъ слабъ, чтобы сопротивляться. Онъ далъ гиганту унести себя далеко отъ деревни, гд онъ наконецъ остановился въ тни высокаго: дуба.
Положивъ на землю своего плнника, Грейфъ связалъ ему руки за спину.
Трактирщикъ былъ блденъ, но спокоенъ. Съ того времени какъ Рауль былъ въ его власти, Грейфъ не произнесъ ни слова. Связавъ молодаго человка, онъ сказалъ:
— Молись!
Вынувъ изъ кармана другую веревку, онъ привязалъ ее однимъ концовъ къ втк, а на другомъ сдлалъ петлю.
Де-Гаржину предстояло быть повшеннымъ.
Сдлавъ вс приготовленія, гигантъ положилъ руку на плечо маркиза:
— Кончили вы вашу молитву? спросилъ онъ.
Такая низкая смерть ужаснула маркиза. Онъ попробовалъ избавиться отъ нея.
— Грейфъ, сказалъ онъ, уврены ли вы, что совсть не станетъ васъ впослдствіи упрекать за то, что вы хотите сдлать?
— Вы сами произнесли свой приговоръ въ тотъ день, когда сказали, что никогда не женитесь на Луиз. Значитъ, вы ее соблазнили единственно изъ мщенія.
— Но когда я отказывался, тогда я еще не зналъ Луизы.
— А теперь?
— Теперь-же, хотя вы и можете подумать, что я говорю. это изъ страха, но тмъ не мене я все-таки скажу, что перемнилъ мнніе.
Гигантъ шумно вздохнулъ, точно у него упалъ камень съ плечъ.
— Слушайте, маркизъ, сказалъ онъ. Мы разбудимъ бургомистра и священника и вы сейчасъ-же женитесь на моей воспитанниц.
— Хорошо.
— Не пытайтесь убжать, потому что будь тутъ вся деревня, и чтобы мн потомъ за это ни было, но я васъ убью даже въ самой церкви.
Три часа спустя, Рауль и Луиза были обвнчаны.
Посл свадебнаго пира, маркизъ скрылся.
Ни въ тотъ день, ни на другой онъ не вернулся.
Грейфъ отправился въ городъ и узналъ, что новобрачный ухалъ уже наканун.
Черезъ пять дней, гигантъ получилъ слдующее короткое письмо:
‘Грейфъ и Луиза, я васъ обоихъ ненавижу и вы меня никогда боле не увидите.’
Въ ту минуту, когда трактирщикъ читалъ эти строки, Рауль Де-Гаржинъ былъ, уже въ открытомъ мор.

* * *

Рауль пріхалъ въ Америку къ дяд въ конц осени 1799 года.
Племяннику было въ то время восемнадцать, дяд — пятьдесятъ пять лтъ. Онъ уже не былъ тмъ человкомъ, котораго при двор Людовика XV звали красавцемъ Вальдьзомъ, но нсколько лтъ спокойной жизни во время его женитьбы, дали немного отдохнуть его усталому организму. Такъ что, овдоввъ и снова получивъ громадное наслдство, герцогъ вмст съ милліонами нашелъ и свои прежнія страсти.
Дв испорченныя натуры — дядя и племянникъ поняли другъ друга и въ продолженіи боле чмъ пятнадцати лтъ, громадныя имнія герцога были свидтелями ихъ скандальныхъ похожденій. Не обращая вниманія на свои годы, дядя хотлъ во всемъ перещеголять племянника. Рауль охотно соглашался на подобныя состязанія, въ надежд, что такая жизнь скоре отдастъ въ его владніе дядины милліоны. Но герцогъ имлъ желзное здоровье, онъ долго и крпко держался.
Наконецъ насталъ день, когда старость со всми ея немочами внезапно обрушилась на семидесятилтнюю голову герцога, который, казалось, былъ до сихъ поръ забытъ ею. Въ нсколько мсяцевъ бывшій красавецъ Вальдьзъ сдлался живой развалиной. Онъ испугался и захотлъ вернуться въ Европу, чтобы искать у науки помощи, которой ему недоставало въ новой стран.
При первомъ слов о возвращеніи въ родную землю, имнія герцога были проданы стараніями Рауля, бывшаго въ восторг, что его будущее наслдство было обращено въ золото.
Маркизъ день и ночь неусыпно стерегъ свое будущее наслдство. Во все время ихъ общаго съ дядей кутежа племянникъ тщательно слдилъ за тмъ, чтобы въ сердце герцога не прокралась одна изъ тхъ страстей, которые вполн подчиняютъ себ стариковъ. Онъ быстро удалялъ всякую женщину, на которой вниманіе герцога дольше останавливалось.
Одна прекрасная креолка хотла было бороться противъ вліянія маркиза на дядю.
Однажды вечеромъ, отправляясь на свиданіе съ герцогомъ., она встртила Рауля. Онъ подалъ ей, туго набитый бумажникъ и сказалъ:
— Возьми это и не возвращайся боле.
Молодая женщина отказалась.
Въ эту ночь герцогъ напрасно ждалъ ее. Нсколько недль спустя, въ сосднемъ лсу былъ найденъ, почти совершенно обглоданный зврями, скелетъ прекрасной креолки. Ея смерть приписали укушенію зми и все было кончено.
Вальдьзъ оставилъ Америку какъ разъ въ то время, когда туда пришло извстіе о паденіи Наполеона и возстановленіи Бурбоновъ. Во все время пребыванія въ Америк, маркизъ ни разу не сказалъ дяд о своей насильственной женитьб.
Сгорбленный и разбитый безпорядочной жизнью, герцогъ, вернувшись на родную почву, ни въ чемъ не походилъ на блестящаго красавца, боле чмъ тридцать лтъ тому назадъ, оставившаго е. Увидя дядю въ такомъ состояніи умственнаго и нравственнаго разслабленія, Рауль подумалъ, что можетъ теперь немного уменьшить свой надзоръ и далъ герцогу хать впередъ.
Хотя маркизъ и поклялся никогда туда не возвращаться, но тмъ не мене ему хотлось увидать еще разъ т мста, гд гигантъ Грейфъ заставилъ его провести нсколько скверныхъ минутъ, въ особенности же ему хотлось узнать не овдовлъ-ли онъ. Вернувшись въ эти мста, онъ не боялся, чтобы трактирщикъ могъ узнать въ немъ свжаго юношу, котораго онъ нкогда хотлъ повсить.
Рауль, путешествовавшій одинъ, дохалъ до Франкфурта, гд хотлъ отдохнуть одинъ день. Прогуливаясь по городу, онъ заблудился и спросилъ дорогу у одного прохожаго.
— If you please? получилъ онъ въ отвтъ.
Это былъ Бобъ, который, какъ мы уже сказали, утаптывалъ во Франкфурт мостовую, посл смерти своего послдняго хозяина, любителя шелковыхъ платковъ, изрубленныхъ въ кислой капуст.
Часъ спустя, онъ былъ взятъ къ себ Де-Гаржиномъ.
На другой день они отправились въ тотъ уголокъ Германіи, гд Рауль провелъ вмст съ матерью первые годы своего изгнанія.
За нсколько миль до мста, Рауль, чтобы еще мене рисковать быть узнаннымъ, вздумалъ перемнить имя и предупредилъ объ этомъ своего лакея.
— Ну! подумалъ Бобъ, тутъ что-то нечисто, будемъ смотрть во вс глаза. Съ новымъ господиномъ всегда надо быть осторожнымъ.
Увы! Война два раза опустошала эту, нкогда столь мирную, страну. Пожары, бомбы и воровство почти уничтожили хорошенькую деревеньку. Отъ гостинницы Грейфа не осталось и слда. Самъ онъ погибъ на войн, его домъ былъ сначала ограбленъ, потомъ сожженъ.
Цлые три часа Рауль, осторожно распрашивая пережившихъ вс эти несчастія, справлялся о Луиз. Свидтели его женитьбы уже умерли, а въ деревн никто не зналъ объ ней. Нкоторые жители хорошо помнили молоденькую француженку, воспитанницу Грейфа, но въ одинъ прекрасный день, и этому прошло уже много время, она ухала и никогда не возвращалась.
Во время этихъ распросовъ, длаемыхъ на нмецкомъ язык, Бобъ всюду слдовалъ за своимъ господиномъ, который считалъ себя совершенно безопаснымъ отъ любопытства лакея, потому что былъ убжденъ, что онъ не знаетъ по нмецки. Поэтому, маркизъ, не стсняясь, продолжалъ свои розыски, увренный, что нкому будетъ объяснять, зачмъ маркизъ Рауль здилъ въ эту маленькую деревеньку.
Поэтому, Бобъ ходилъ всюду за бариномъ, длая самые удивленные глаза при всхъ этихъ странныхъ словахъ, смысла которыхъ онъ не зналъ. Только въ то время, какъ его лицо выражало полнйшее непониманіе, почтенный Бобъ говорилъ себ:
— Какая надобность моему господину найти эту женщину?
Читатель видитъ, что Бобъ былъ скромный малый, не любившій хвастаться своими знаніями, а между тмъ знавшій нмецкій языкъ въ, совершенств.
Посл всхъ поисковъ и разспросовъ, Рауль направился къ церкви. Священникъ, внчавшій его, уже умеръ, а его преемникъ былъ въ эту минуту позванъ къ умирающему.
Щедро заплативъ на водку звонарю, который предложилъ свои услуги, какъ проводникъ, маркизъ добился отъ него позволенія посмотрть церковную книгу, громадный in-folio, который въ теченіи двадцати лтъ былъ исписанъ немного боле, какъ до половины.
Достойный Бобъ, такъ мало понимавшій нмецкій языкъ, только и развлекался тмъ, что смотрлъ и онъ смотрлъ такъ хорошо, Что замтилъ ту страницу, на которой остановился взглядъ его барина.
Кончивъ чтеніе, маркизъ, казалось, колебался, но если у него и былъ какой-нибудь проектъ, то присутствіе двухъ свидтелей заставило маркиза отказаться отъ него, такъ какъ онъ вслдъ за этимъ вышелъ и пошелъ къ деревн.
— Можно подумать, что ему хотлось разорвать страницу, подумалъ лакей, идя за маркизомъ, который шелъ задумавшись.
Бобъ угадалъ. Раулю очень хотлось уничтожить это доказательство его женитьбы, но, идя назадъ, онъ говорилъ себ:
— Къ чему? Если Луиза умерла, то тогда эта предосторожность безполезна, если же она жива, то у нея должны быть копіи всего этого.
Маркизу ничего больше не оставалось длать въ этой деревн, поэтому, онъ подумалъ объ отъзд и обернулся, чтобы послать лакея впередъ съ приказаніемъ запрягать.
Боба не было сзади маркиза.
Онъ, врно, соскучился слушать непонятный для него языкъ и вернулся на почтовую станцію, подумалъ маркизъ.
Какъ только Бобъ увидлъ, что господинъ задумался и не обращаетъ на него вниманія, какъ сейчасъ же онъ побжалъ назадъ къ ризниц, гд еще былъ звонарь, второму Бобъ сказалъ на чистйшемъ нмецкомъ язык, давая ему золотую монету:
— Мой господинъ прислалъ меня чокнуться съ тобой, бги скоре, купи самаго лучшаго вина, я тороплюсь.
Звонарь, значитъ, непремнно пьяница, этотъ не былъ исключеніемъ и помчался, какъ стрла.
Бобъ бросился къ еще не убранной книг и сталъ искать запомненную имъ страницу.
— А! вотъ оно что! сказалъ онъ.
Говоря это, онъ вырвалъ страницу, прибавивъ:
— Богъ знаетъ, что можетъ ‘лучиться!
Посл этого онъ хотлъ закрыть книгу, но, въ торопяхъ, только перевернулъ нсколько листовъ.
Случайно взглянувъ на открывшуюся страницу, онъ вздрогнулъ.
— Чортъ возьми! вотъ чего маркизъ и не подозрваетъ, потому что ему не пришло въ голову посмотрть сюда. Это не мшаетъ сберечь.
И онъ вырвалъ вторую страницу.
Убгая, Бобъ наткнулся на звонаря, возвращавшагося съ двумя бутылками въ рукахъ.
— Ты слишкомъ долго ходилъ, сказалъ ему Бобъ, теперь пей одинъ, мн больше нкогда.
Такое наказаніе было слишкомъ пріятно, чтобы звонарь сталъ удерживать Боба, который прибжалъ на станцію за минуту до прихода маркиза.
— Вели запрягать! закричалъ Рауль.
Двадцать минутъ спустя, маркизъ уже забылъ про жену и во все остальное время путешествія онъ только и думалъ о милліонахъ, которые получитъ посл скорой смерти дяди.
— Разстроенный безпорядочной жизнью, онъ долго не протянется, думалъ Рауль.
Выйдя изъ экипажа на двор отеля Вальдьзъ, маркизъ былъ пораженъ его мрачной наружностью и подумалъ:
— Въ этомъ мрачномъ отел мн легко будетъ удалить герцога отъ всего.
Потомъ онъ улыбнулся, прибавивъ:
— А! чего теперь бояться? Врно герцогъ не въ состояніи будетъ вернуться къ тому времени, когда я долженъ былъ удалить отъ него прекрасную креолку.
Лакей, проводившій его до покоевъ герцога, открылъ дверь и скрылся.
Вмсто того, чтобы войти, маркизъ остановился пораженный зрлищемъ, которое представилось его глазамъ.
Герцогъ лежалъ на постели.
У его изголовья сидла женщина поразительной красоты и читала.

ГЛАВА VII.

Маркизъ отлично владлъ собою, потому что онъ съумлъ скрыть страшную ярость, овладвшую имъ при вид молодой и прекрасной женщины, сидвшей около дяди.
Присутствіе этого обворожительнаго созданія показалось маркизу угрозой его положенію, на сохраненіе котораго онъ употребилъ столько лтъ. Онъ зналъ до какой степени пылкое воображеніе пережило въ герцог его угасшія силы, и легкость, съ которой ловкая женщина могла покорить своему вліянію влюбленнаго старика. Къ несчастію, Рауль былъ теперь не въ такой стран, гд-бы можно было, въ уголк какого нибудь лса, отдлаться отъ опасной соперницы, какъ онъ нкогда сдлалъ съ креолкой.
Въ отел, гд его уважали наравн съ герцогомъ, онъ чувствовалъ, что держался только волею герцога, и что приказаніе женщины, овладвшей умомъ герцога, могло лишить его всего. Въ лта герцога вс добрыя чувства слабютъ, одинъ эгоизмъ развивается и укрпляется, въ особенности-же у герцога, который и въ молодости не отличался великодушными порывами.
Такъ долго защищая милліоны своего дяди, Рауль видлъ съ ужасомъ, что минутное ослабленіе его бдительнаго надзора, повлекло за собою то, что около водворился врагъ, противъ котораго приходилось дйствовать хитростью.
Въ одну минуту племянникъ сдлался безпощаднымъ врагомъ этой женщины.
Безполезно говорить, что вс эти мысли мелькнули въ ум маркиза какъ молнія, потому что едва дверь была открыта, какъ герцогъ узналъ его.
— А! наконецъ-то вы явились, маркизъ? Откуда ты, дорогой племянникъ, гд ты пропадалъ цлыя дв недли?
— По возвращеніи въ Европу, я хотлъ прежде всего поклониться могил моей матери.
— Ба! сказалъ цинически герцогъ, удивленный, что такая мысль пришла въ голову его племяннику, котораго онъ считалъ неспособнымъ на подобное дло.
— Я поторопился вернуться къ вамъ.
— Я думалъ, что ты далъ обтъ остаться въ Германіи.
Какъ только маркизъ вошелъ, прекрасная лектриса закрыла книгу. При послднихъ словахъ герцога она встала и вышла.
Рауль проводилъ ее глазами.
— Что! сказалъ дядя, ты смотришь на мою новую лектрису. Неправда-ли, хороша?
— Великолпна.
— Воплощенная добродтель, маркизъ. Любитъ только мужа или, лучше сказать, говоритъ, что не любитъ никого кром него, добавилъ герцогъ презрительнымъ тономъ, напоминавшимъ бывшаго придворнаго Людовика XV.
Узнавъ, что эта женщина замужемъ, Рауль сдлался еще озабоченне.
— Если мужъ и жена сговорятся, то у меня будетъ два врага, подумалъ онъ.
Потомъ продолжалъ, громко:
— А! она замужемъ?
— И любитъ своего мужа, какъ я уже сказалъ теб.
— Что это за человкъ?
— Какой-то дикарь, гордый и грубый, который присматривалъ за этимъ отелемъ до его продажи мн.
— Значитъ, былъ управляющимъ?
— Да, оригиналъ, честный до мозга костей, какъ мн говорилъ помстившій его сюда нотаріусъ, съ которымъ я уговаривался о продаж отеля.
— И вы оставили этого мужа?
— Нтъ. Онъ отказался отъ моихъ предложеній и предпочелъ мсто, которое ему доставилъ Мадоре.
— Кто это Мадоре?
— Мой новый нотаріусъ. Мой прежній нашелъ нужнымъ умереть на гильотин… какъ мн сказали. По правд сказать, завдуя тмъ состояніемъ, которое я ему оставилъ узжая, бднякъ долженъ былъ очень скучать и, можетъ быть, онъ придумалъ это средство, чтобы развлечься. Поэтому, вернувшись сюда, я долженъ былъ взять новаго нотаріуса и взялъ того, который продалъ мн этотъ отель.
При воспоминаніи о Мадоре, герцогъ расхохотался.
— Ахъ, я не могу не смяться, вспомнивъ о немъ.
— Что-же онъ, очень некрасивъ?,
— Ты вспомнишь, при взгляд на него, двственные лса Америки, потому что, предупреждаю, онъ ждетъ тебя.
— Меня?
— Конечно, маркизъ. Разв смотря за моимъ состояніемъ, ты не соблюдаешь своихъ собственныхъ интересовъ, будучи моимъ единственнымъ наслдникомъ?
Эти слова усыпили опасенія Рауля и онъ на минуту забылъ о лектрис. Тмъ не мене, онъ нашелъ нужнымъ протестовать противъ послднихъ словъ герцога.
— Да! но я надюсь, что вы какъ можно дольше не заставите меня получать наслдство.
— Да, я самъ надюсь, что докторъ Кронье возвратитъ мн силы.
— Вы уже выбрали доктора?
— Это опять-таки Мадоре привелъ мн его, потому что этотъ нотаріусъ поставляетъ все: управляющихъ, отели, докторовъ и лектрисъ.
— А! это онъ вамъ рекомендовалъ лектрису?
— По крайней мр, вмсто мужа, котораго я не могъ взять къ себ, далъ мн идею устроить должность для жены. Какъ кажется, они не особенно счастливы въ средствахъ.
— И вы согласились?
— Тебя не было, докторъ прописалъ мн полнйшее спокойствіе и такъ какъ я очень скучалъ, то и согласился на это развлеченіе.
— Теперь я вернулся, дорогой дядя. И мы поищемъ времяпровожденіе получше чтенія.
Прежде герцогъ соглашался тотчасъ же на всякое предложеніе повеселиться. На этотъ разъ онъ отвчалъ уклончиво:
— Конечно, маркизъ, сказалъ онъ, но не могу же я грубо отказать этой женщин.
— Заплатите ей за годъ, вотъ и все. Вы такъ въ Америк постоянно хвалили мн парижскія развлеченія, что я не поврю, чтобы все наше время занято было впредь чтеніемъ.
— Ну! племянникъ, ты можешь смяться надо мною, а мн нравится это развлеченіе.
— А! въ самомъ дл! сказалъ Рауль, который, продолжая по прежнему говорить легкимъ тономъ, чувствовалъ, что опасенія возвращались къ нему при вид сопротивленія дяди.
Онъ сдлалъ видъ, что смется.
— Вы шутите, герцогъ, желая уврить меня, что предпочитаете книги веселымъ ужинамъ и красивымъ женщинамъ.
— Но моя лектриса тоже красивая женщина.
— Въ балет есть гораздо красивйшія.
— Ея головка восхитительна.
— Головка недотроги!
— Скажи лучше честной женщины.
Раулю пришло въ голову убдиться, на сколько герцогъ заинтересованъ ею, поэтому, онъ сказалъ:
— О! честная! Вы меня научили недовряться этой честности.
— На этотъ разъ ты ошибешься.
Между двумя кутилами, уваженіе племянника къ дяд давно исчезло.
— Хотите, герцогъ, пари?
— Какое?
— Что черезъ дв недли я восторжествую надъ этой непоколебимой добродтелью.
Старикъ мгновенно поблднлъ и сухо сказалъ:
— Поговоримъ о другомъ.
—Онъ ревнивъ, подумалъ Рауль.
Настаивать на разговор, значило дать понять дяд, какія опасенія внушала ему эта женщина, поэтому маркизъ сдлалъ видъ, что очень доволенъ перемной разговора.
— О! сказалъ онъ, очень радъ, поговоримте о другомъ, потому что, сознаюсь, вы меня просто испугали.
— Чмъ?
— Мн пришло въ голову, не вздумаете-ли вы лишить меня, человка совершенно здороваго, всхъ удовольствій, которыхъ вамъ не дозволяютъ ваши лта.
Рауль зналъ слабую струну дяди.
Гордость бывшаго кутилы пробудилась при этихъ словахъ.
— Мои лта, вскричалъ де-Вальдьзъ.
— И ваши немощи.
— А! ты шутишь, Де-Гаржинъ. Неужели я уже такъ старъ, что не съумю подать теб примра?
— О, вы были моимъ менторомъ.
— И еще буду имъ.
— Ну! ну! сказалъ маркизъ.
— А! ты сомнваешься! Хорошо, я, въ свою очередь, предлагаю пари.
— Благоразуміе, благоразуміе! сказалъ маркизъ, который, длая видъ, что успокоиваетъ, умлъ еще боле возбудить дядю.
— Къ чорту совты! Неужели ты считаешь меня такимъ слабымъ, что мн не поднять стакана?
— Дйствительно, вы прежде славно пили.
— Держишь пари?
— По крайней мр, скажите, въ чемъ оно состоитъ?
— Я держу пари, что перепью тебя, какъ это бывало прежде.
— Хорошо, я принимаю.
Герцогъ позвонилъ, говоря:
— Поди отдай приказанія пока я буду одваться, я присоединюсь къ теб за столомъ.
— Пожалуй! это напомнитъ намъ Америку.
Выходя, Рауль встртился съ лакеемъ, бжавшимъ на зовъ. Вмсто того, чтобы идти въ столовую, маркизъ задумчиво остановился въ первой гостиной.
— Его надо убить безпорядочной жизнью прежде, чмъ эта женщина овладетъ имъ, сказалъ онъ себ.
Въ эту минуту лакей выходилъ въ испуг изъ комнаты, герцога.
— Что случилось? спросилъ его де-Гаржинъ.
— Съ герцогомъ сдлалась слабость въ ту минуту, когда онъ хотлъ одваться, такъ что я принужденъ былъ, снова положить его въ постель. Онъ веллъ позвать доктора Кронье, а въ ожиданіи его, требуетъ къ себ лектрису.
— Бгите скоре, приказалъ Рауль.
Передъ лакеемъ маркизъ принужденъ былъ скрывать страшный гнвъ, овладвшій имъ, когда онъ узналъ, что герцогъ, вмсто того, чтобы позвать къ себ его, маркиза, подумалъ только объ этой проклятой женщин.
— Войти мн или нтъ? подумалъ онъ.
Маркизъ самъ былъ слишкомъ испорченъ, чтобы не понять, что его видъ долженъ былъ непріятно подйствовать на герцога, тщеславіе котораго глубоко страдало отъ невозможности поддержать свое пари.
— Надо щадить его гордость, или я пріобрту въ немъ врага, подумалъ Рауль.
Слабый шумъ заставилъ его поднять голову.
Въ гостиную вошла лектриса, направляясь къ комнат герцога. Она приближалась къ Раулю спокойная и прекрасная, казалось, даже не замчая его, потому что шла съ опущенными глазами.
Маркизъ подошелъ къ ней.
Тогда она взглянула на него, и онъ могъ вполн разсмотрть чудную красоту женщины, которая вдругъ явилась препятствіемъ въ его жизни.
— Сударыня, сказалъ маркизъ, будьте такъ добры, скажите дяд, что неожиданное препятствіе мшаетъ мн принять предложенное имъ пари.
Молодая женщина почтительно поклонилась и, не говоря ни слова, пошла дальше.
Рауль проводилъ ее глазами и сказалъ себ:
— Да, она очень хороша!
Лектриса вошла къ больному.
Тогда маркизъ, не находясь боле подъ обаяніемъ ея красоты, съ угрозой поднялъ руку по направленію затворявшейся двери и дрожащимъ отъ гнва голосомъ прошепталъ:
— Если я не погублю, какъ можно скоре, эту сирену, она заберетъ въ свои руки стараго дурака.
Цлый часъ маркизъ неподвижно стоялъ на одномъ мст, придумывая какую-бы западню устроить лектрис, голосъ которой доносился до него черезъ дверь.
Шаги доктора вырвали его изъ мрачной задумчивости. Если-бы онъ дождался прихода доктора, то ему было необходимо войти съ нимъ къ больному, и, значитъ, своимъ присутствіемъ, оскорбить самолюбіе старика.
Поэтому маркизъ побжалъ къ себ, гд онъ просидлъ всю ночь въ томъ самомъ кресл, на которое кинулся войдя и искалъ у себя въ ум средствъ погубить врага.
Въ то время какъ онъ проводилъ такимъ образомъ первую ночь своего пребыванія въ отел, почтенный Бобъ спалъ крпкимъ сномъ.

* * *

Посл безсонной ночи, проведенной въ планахъ мщенія лектрис, маркизъ позвонилъ лакея.
Какъ человкъ отлично выспавшійся, Бобъ явился со свжимъ видомъ и ясными мыслями.
— Въ которомъ часу ушелъ вчера докторъ отъ герцога, спросилъ Рауль.
— Въ десять часовъ и такъ какъ онъ надялся, что больной проведетъ ночь хорошо, то не хотлъ приходить раньше сегодняшняго утра:
— Когда онъ придетъ, ты попросишь его, прежде чмъ идти къ больному, зайти, ко мн.
Бобъ хотлъ уйти. Де-Гаржинъ, позвавшій его единственно для того, чтобы узнать, одно свдніе, сдлалъ видъ, что вспомнилъ забытое.
— Да, сказалъ онъ, кто посл ухода доктора ухаживалъ за больнымъ? г
— Лакей герцога, онъ еще и до’ сихъ поръ не ушелъ, прсл того какъ онъ въ восемь. часовъ вечера смнилъ…
— Смнилъ кого? спросилъ Де-Гаржинъ, представляясь совершенно равнодушнымъ.
— Мадамъ Лоарекъ.
— Лоарекъ? кто, это Лоарекъ? сказалъ Рауль, длая видъ, что старается припомнить:
— Это лектриса.
— А! хорошо. Но мн кажется, что она немного рано уходитъ въ свою комнату.
— Она не живетъ здсь, маркизъ.
Эта, неизвстная Раулю, подробность немного успокоила его.
— Почему-же она не живетъ здсь?
— Ея мужъ не согласился на это. Каждое утро онъ приводитъ жену и вечеромъ снова приходитъ за нею.
Въ эту минуту раздался звонокъ швейцара, что означало приходъ посторонняго.
— А! вотъ кто-то пришелъ, это врно докторъ. Бги и приведи его ко мн.
Бобъ отправился, но, проходя мимо окна, онъ взглянулъ въ него и остановился.
— Нтъ, маркизъ, это не докторъ. Это какъ разъ Лоарекъ, приведшій свою жену.
— Посмотримъ, что за видъ у этого мужа, сказалъ, подходя къ окну, безпечнымъ тономъ Де-Гаржинъ.
Только вмсто того, чтобы наклониться къ стеклу, какъ это длалъ Бобъ, Рауль остановился поодаль отъ окна, такъ чтобы его -не было видно снаружи.
— О! сказалъ онъ, около жены этотъ господинъ смотритъ настоящимъ бульдогомъ.
— Судя потому, что вчера говорили въ людской, онъ кажется не очень-то добр.
— Значитъ, его жена несчастлива въ супружеств?
— Я говорю это не относительно ея, потому что Лоарекъ ухаживаетъ за женой, которую обожаетъ. Онъ для другихъ не очень-то привтливъ. Одинъ изъ лакеевъ зналъ его еще въ полку…
— Онъ военный?
— Да, старый наполеоновскій служака. Знавшій его говоритъ, что капитанъ Лоарекъ пользовался репутаціей человка твердаго характера, упрямаго какъ бретонецъ… сильнаго какъ быкъ, и такъ ловко владющаго шпагой, что т, кого онъ убивалъ на дуэли, больше часу продолжали стоять, не подозрвая, что они уже мертвы, такъ онъ длалъ это быстро и нею*
замтно. Говорятъ, что если капитанъ сердитъ на кого-нибудь, то этому человку надо запасаться мстомъ на кладбищ и писать завщаніе.
Лакей могъ-бы долго разсказывать свои сплетни, Де-Гаржинъ не слушалъ его, погруженный въ разсматриванье капитана Лоарека.
— Бобъ правъ, подумалъ маркизъ, этотъ человкъ долженъ быть неумолимъ въ своей ненависти.
Внезапно въ голов Рауля мелькнула какая-то мысль, потому что злая улыбка искривила его губы и онъ прошепталъ:
— Я нашелъ мщеніе!
Взрывъ смха Боба напомнилъ маркизу, что онъ не одинъ.
— Что такое? спросилъ онъ.
— Сейчасъ вошелъ кустъ въ синихъ очкахъ, онъ говоритъ съ капитаномъ Лоарекомъ.
Дйствительно, въ ту минуту, какъ мадамъ Лоарекъ оставляла мужа, чтобы войти въ отель, къ нимъ подошло третье лице. Супруги, должно быть, хорошо знали подошедшаго, потому что дружески поздоровались съ нимъ.
Обмнявшись нсколькими словами, они разстались, мадамъ Лоарекъ пошла къ подъзду съ Мадоре, такъ какъ читатели врно уже угадали, что тотъ, кого Бобъ назвалъ кустомъ въ синихъ очкахъ, былъ никто иной, какъ нотаріусъ.
Лоарекъ, прежде чмъ уйти, проводилъ жену полнымъ любви взглядомъ, что было замчено Раулемъ.
— А! такъ ты очень любишь свою жену? тмъ лучше! это облегчаетъ мн дло, подумалъ Де-Гаржинъ.
Слабый стукъ раздался въ дверь.
Бобъ отворилъ.
Это былъ Мадоре, который оставивъ лектрису, явился къ маркизу.
— Я имю честь говорить съ маркизомъ Де-Гаржинъ? спросилъ нотаріусъ.
— Да… А! я угадываю, вы нотаріусъ, господинъ Мадоре, не правдали? вскричалъ Рауль, съ трудомъ удерживаясь отъ смха, потому что ему пришли на память слова дяди: ‘Его физіономія, напомнитъ теб двственныя лса Америки’
Бобъ пододвинулъ нотаріусу кресло и вышелъ.
— Не забудь попросить ко мн доктора, сказалъ ему маркизъ.
— Герцогъ нуждается въ помощи доктора? съ участіемъ спросилъ Мадоре.
— Къ несчастію, да. Въ лта моего дяди необходима постоянная помощь доктора.
— Не безпокойтесь, сказалъ нотаріусъ, считавшій долгомъ успокоить маркиза, герцогъ въ рукахъ человка свдущаго, за котораго я ручаюсь.
— Ахъ, да! вдь вы, кажется, и рекомендовали его?
— Я, его знаю боле двадцати лтъ. Это свдущій практикъ, который взялъ по моей рекомендаціи нсколько кліентовъ, хотя ихъ болзни и не входятъ въ кругъ его спеціальности.
— Онъ докторъ спеціалистъ?
— У него самый лучшій домъ сумасшедшихъ во всемъ Париж.
— Въ такомъ случа я очень благодаренъ вамъ, что вы уговорили доктора, взять на себя попеченіе объ испорченномъ здоровь моего дяди.
При словахъ ‘испорченномъ’ нотаріусъ, думавшій что Рауль очень любитъ герцога, поторопился облегчить предполагаемое имъ безпокойство маркиза.
— О! испорченное, нтъ. Спокойствіе и хорошій уходъ возстановятъ герцога на много лтъ. Такъ уврялъ меня докторъ Кронье, котораго я вижу каждый день, сказалъ нотаріусъ, не будучи въ состояніи, при послднихъ словахъ, удержаться отъ улыбки.
— Отчего вы сметесь, говоря, что видите его каждый день.
— Отъ того, что этотъ человкъ, который такъ искусно лчитъ чужое помшательство, самъ страдаетъ имъ отчасти.
— Какъ?
— Онъ ревнуетъ жену самымъ страннымъ образомъ.
— И приходитъ каждый день поврять вамъ свои печали.
— Нтъ, онъ приходитъ писать завщаніе.
— Каждый день?
— Каждый день. Если онъ войдетъ сюда при мн, то вы увидите его помшательство, прибавилъ Мадоре, который, говоря это, открылъ громадный портфель, положенный имъ на столъ.
— Капиталъ герцога еще не помщенъ никуда? спросилъ Рауль.
— Исключая денегъ за покупку отеля, вс свои милліоны герцогъ можетъ имть каждую минуту подъ руками, чтобы передать ихъ вамъ изъ рукъ въ руки.
— Мн… или другимъ, сказалъ маркизъ, который почувствовалъ легкую дрбжь при мысли о легкости, съ которою герцогъ могъ каждую минуту располагать своимъ состояніемъ.
— Кому-же, кром васъ, можетъ онъ дать свои милліоны, такъ какъ вы его единственный наслдникъ, спросилъ нотаріусъ.
— Это правда.
— Къ тому-же, если вы согласны, то я нашелъ куда помстить эти капиталы.
Въ эту минуту дверь отворилась и Бобъ доложилъ:
— Докторъ Кронье.
— Вотъ вы сейчасъ увидите его помшательство, поспшно прошепталъ Мадоре, смясь.
Докторъ поклонился маркизу.
— Я къ вашимъ услугамъ, сказалъ онъ.
Но обернувшись, онъ замтилъ нотаріуса и, не обращая боле вниманія на маркиза, подбжалъ къ Мадоре.
— А! мой милый! вскричалъ онъ, я приду къ вамъ, чтобы уничтожить вчерашнее завщаніе и составить другое, въ которомъ я лишаю наслдства, вы знаете кого?
Какъ уже сказалъ Мадоре, докторъ проводилъ всю свою жизнь въ томъ, что страшно ревновалъ жену, и постоянно то длалъ въ ея пользу завщанія,то уничтожалъ ихъ. Мы не знаемъ, были-ли у него дйствительныя причины жаловаться, но онъ разсказывалъ свои печали всякому встрчному. Правда, что его было также легко успокоить, какъ раздражить, и онъ постоянно переходилъ отъ восхищенія женою къ отвращенію. То его жена была невинная голубка, то черный демонъ. Такъ что завщаніе длалось и уничтожалось подъ вліяніемъ минуты.
Какъ кажется, въ описываемую нами минуту настроеніе доктора не было въ пользу супруги, такъ какъ дло шло о лишеніи ея наслдства.
— Что случилось? спросилъ спокойно нотаріусъ.
— Представьте себ, что я нашелъ у нея въ будуар шпору! вскричалъ несчастный мужъ.
Обыкновенно припадокъ проходилъ сейчасъ же, какъ только докторъ разсказывалъ проступокъ жены, вслдъ за чмъ онъ длался въ одну минуту тмъ, чмъ былъ на самомъ дл, т. е. знающимъ докторомъ.
Поэтому, успокоившись, онъ обернулся къ маркизу.
— Я предполагаю, что маркизъ позвалъ меня для того, чтобы узнать состояніе здоровья герцога, сказалъ докторъ.
— Я серьезно опасаюсь, какое-то предчувствіе говоритъ мн, что онъ не поправится.
— Онъ? Полноте! У него желзное здоровье, и онъ это знаетъ, потому что спрашивалъ меня вчера, можетъ-ли онъ еще жениться.
Одинъ изъ недостатковъ доктора былъ тотъ, что онъ всегда выражался, не стсняясь, что онъ и доказалъ, прибавивъ:
— Вашъ дядя, маркизъ, принадлежитъ къ числу тхъ людей, которыхъ можно воскресить, повсивъ надъ ихъ гробомъ юбку.
Рауль спокойно выслушалъ эту фразу, подтверждавшую ужасныя опасенія, которыя мучили его послднія сутки.
— О! вы меня успокоиваете, сказалъ онъ, стараясь улыбнуться, тогда какъ ярость душила его.
— Я побгу теперь къ нему, прибавилъ докторъ, который, открывъ дверь, очутился лицемъ къ лицу съ входившимъ Бобомъ.
— Что теб надо? спросилъ Рауль лакея.
— Герцогъ, узнавъ, что нотаріусъ у маркиза, приказалъ мн передать, чтобы вы ни на что не ршались, не увидавшись съ нимъ.
Казалось, этотъ новый ударъі нисколько не тронулъ Де-Гаржина. Но посл ухода доктора и нотаріуса, онъ далъ волю своему, долго сдерживаемому, гнву.
— Пока еще есть время выбирать, прошепталъ онъ, кого мн убить — его или ее?

* * *

Можетъ быть, Де-Гаржинъ не нашелъ средства удалить лектрису или его планъ, требовалъ времени, только онъ, казалось, вдругъ, совершенно забылъ мадамъ Лоарекъ.
Между маркизомъ и герцогомъ не было и помину о кутеж, и, по совту доктора, де-Вальдьзъ, казалось, совершенно отказался отъ удовольствій, которыхъ не позволяли его истощенныя силы.
Каждый день, утромъ и посл полудня, Рауль посщалъ герцога, который, во время этого посщенія, всегда, казалось, чувствовалъ себя неловко. Маркизъ никогда не спрашивалъ герцога,— почему тотъ, разъ поручивъ ему свое состояніе, потомъ взялъ его назадъ. Де-Гаржинъ длалъ видъ, что и не знаетъ, что милліоны герцога, которые надо было употребить на покупку земель, продолжали лежать въ бездйствіи у нотаріуса.
Точно также между ними никогда не было разговора о лектрис, которую маркизъ постоянно находилъ сидящею у изголовья герцога. При появленіи маркиза, мадамъ Лоарекъ молча кланялась и уходила въ другую комнату, гд ждала, пока уходъ Рауля позволитъ ей ‘вернуться къ больному.
Въ скоромъ времени Рауль замтилъ сильное разслабленіе умственныхъ способностей дяди. Онъ терялъ память, разговоръ его былъ сбивчивъ и видно было, что, несмотря на попеченія доктора Кронье, больной быстро подвигался къ полному идіотизму.
— Онъ длается идіотомъ, думалъ Рауль.
Это состояніе еще боле возбуждало опасенія маркиза. Лектриса, будучи замужемъ, не могла женить на себ герцога, но Рауль боялся, что больной можетъ передать ей изъ рукъ въ руки милліоны, продолжавшіе лежать въ капитал.
Рауль боялся раздражить герцога какимъ-нибудь вопросомъ, чувствуя, что дядя сдлался ему непріязненъ и ждалъ только случая поссориться.
Молодой человкъ хотлъ поговорить съ мадамъ Лоарекъ и изъ разговора угадать ея игру, но она избгала свиданія съ нимъ наедин. Выходя отъ дяди, онъ встрчалъ ее у самой двери (даже такъ близко, что можно было подозрвать ее въ подслушиваньи) и она сейчасъ же входила въ комнату герцога.
Одинъ только разъ маркизъ обратился къ лектрис съ какой-то фразой, но дядя, сейчасъ же, услышавъ это, поспшно позвалъ къ себ лектрису.
Много разъ, вечеромъ, посл ухода мадамъ Лоарекъ, маркизъ старался попасть къ дяд. Онъ надялся, что снова возвратитъ свое вліяніе надъ герцогомъ, оставшись съ нимъ наедин, но всякій разъ его встрчалъ у дверей лакей, говорившій, что герцогъ отдыхаетъ и не приказалъ никого къ себ пускать.
Лектриса-ли устроила это, самъ-ли герцогъ, Рауль понималъ, что все равно герцогъ станетъ для него скоро совершенно недоступенъ.
И между тмъ на маркиза не находили боле припадки ярости, овладвавшіе имъ сначала при мысл о лектрис. Можно было подумать, что онъ помирился съ совершившимся фактомъ и думалъ только о томъ, какъ бы провести веселе время. Въ нсколько недль онъ занялъ видное мсто въ мір кутилъ, гд разсказывались его подвиги и эксцентричности.
Бобъ, принужденный не спать ночи, началъ перемнять составленное имъ было себ хорошее мнніе о дом, въ которомъ онъ служилъ.
— Въ моемъ господин нтъ ничего серьезнаго, думалъ Бобъ, онъ только и думаетъ объ удовольствіяхъ. Неужели онъ не впутается ни въ какое скверное дло, гд бы я могъ поживиться?
Наступила зима, Де-Гаржинъ абонировался въ оперу.
Во время перваго представленія, маркизъ, любившій музыку, внимательно слушалъ, какъ вдругъ, въ средин дйствія, по зал пробжалъ шепотъ и большое количество головъ повернулось къ одному мсту залы.
Рауль сдлалъ тоже и увидалъ, что вс глаза были устремлены на входящую въ одну изъ ложъ женщину, которая съ шумомъ усаживалась, не обращая ни малйшаго вниманія на то, что шумъ мшаетъ спектаклю.
Молодой человкъ былъ восхищенъ красотою вошедшей, которая, едва успвъ ссть, принялась отвчать на многочисленные, обращенные къ ней, поклоны.
Де-Гаржинъ наклонился къ сосду.
— Сдлайте мн маленькое одолженіе, сказалъ онъ.
— Какое?
— Скажите, кто эта прелестная женщина, появленіе которой произвело въ зал такое волненіе?
Сосдъ съ удивленіемъ взглянулъ на маркиза.
— Вы шутите? сказалъ онъ.
— Нисколько.
— Вы, значитъ, не живете въ Париж?
— Извините, напротивъ.
— И вы не знаете, кто эта женщина?
— Совершенно.
Сосдъ съ восхищеніемъ взглянулъ на Де-Гаржина.
— Въ такомъ случа, позвольте мн поздравить васъ съ той жизнью, которую вы ведете, потому что вы, вроятно, ведете самую уединенную жизнь, если еще не знаете этой женщины, это — знаменитая Шиффардъ.
Дйствительно, по странной случайности, маркизъ никогда и не слыхалъ о знаменитой блондинк. Поэтому, онъ наивно продолжалъ спрашивать:
— А кто такая эта Шиффардъ?
— Вы продолжаете удивлять меня.
— Отчего?
— Я почти могу согласиться, что вы никогда не видали Шиффардъ, но я не могу поврить, чтобы вы до сихъ поръ не слыхали о ней.
— А между тмъ это такъ.
— И вы, можетъ быть, желаете представиться ей въ первомъ антракт?
— Но кто же она такая, наконецъ? спросилъ выведенный изъ терпнія маркизъ.
— Она самая знаменитая изъ нашихъ куртизанокъ.
— А! въ самомъ дл!
— И я вамъ посовтую держаться подальше отъ этой женщины, которая поглощаетъ милліоны.
Рауль не отвчалъ.
Въ первомъ антракт онъ всталъ и отправился бродить по коридорамъ. Въ открытую дверь ложи онъ разсмотрлъ Шиффардъ. Она смялась и шутила съ многочисленными обожателями, которые смнялись въ ея лож. Аудіенціи продолжались не долго, такъ какъ толпа была громадна. Пожатіе руки, любезность или сарказмъ, удовлетворяли приходившихъ. Маркизъ зналъ людей, являвшихся въ ложу, онъ видлъ какъ они унижались и пресмыкались передъ этой женщиной.
— Значитъ ея власть непобдима, спрашивалъ онъ себя.
Когда занавсъ поднялся, онъ не пошелъ на свое мсто, а остался въ коридор, разсматривая красавицу, которую онъ, казалось, хотлъ изучить.
Потомъ, не дожидаясь конца спектакля, онъ задумчиво вернулся домой.
Отпустивъ Боба и оставшись одинъ, маркизъ предался своимъ мыслямъ.
— Наконецъ-то я нашелъ женщину, какую искалъ! прошепталъ онъ со злою улыбкой, эта проклятая лектриса погибнетъ.
Говоря это, онъ взялъ, красную записную книжку и написалъ:

Увидать Шиффардъ.

Потомъ онъ легъ спать и въ первый разъ посл возвращенія во Францію, маркизъ Рауль спалъ спокойно.

ГЛАВА VIII.

На другой день маркизъ проснулся, веселымъ: наконецъ-то онъ приведетъ въ исполненіе ‘свое запоздавшее мщеніе.
Но въ этотъ день съ нимъ случилось неожиданное обстоятельство.
Мы уже сказали, что выходя отъ дяди, маркизъ встрчалъ всегда мадамъ Лоаредъ. у самыхъ дверей и никогда лектриса, не говорила съ нимъ.
Войдя къ дядя въ этотъ день и заставъ у него доктора., Рауль сократилъ свое посщеніе..
Въ то время, когда докторъ былъ у больнаго, молодая женщина обыкновенно уходила въ другую комнату, гд докторъ, уходя, давалъ ей необходимыя наставленія.
На этотъ разъ, когда Рауль вышелъ, мадамъ Лоарекъ не могла сейчасъ войти къ больному, гд еще оставался докторъ. На этотъ разъ, маркизъ, увренный въ близкомъ мщеніи, не имлъ надобности пользоваться случаемъ, котораго онъ такъ долго добивался, поговорить съ лектрисой.
Поэтому онъ хотлъ пройти мимо нея, какъ вдругъ она сама подошла къ нему.
Де-Гаржинъ въ удивленіи остановился.
Во второй разъ онъ могъ близко разсмотрть красоту этой женщины, которую онъ ненавидлъ и невольно ему представился образъ Шиффардъ.
— Эта еще прекрасне, чмъ куртизанка, сказалъ онъ себ.
Но его изумленіе достигло крайней степени, когда, никогда не говорившая съ нимъ лектриса, сказала ему тихимъ голосомъ, чтобы не быть услышанной въ сосдней комнат:
— Вы ставите на карту ваше будущее, ведя такую жизнь.
Удивленіе сковало маркизу языкъ.
Она продолжала:
— Герцогъ можетъ разсердиться на васъ, видя, что вы его совершенно покинули для удовольствій.
Безъ сомннія, послднія слова были услышаны въ сосдней комнат, потому что въ ту же минуту раздался рзкій голосъ герцога, повторявшій:
— Мадамъ Лоарекъ! мадамъ Лоарекъ!
Она быстро подошла къ двери, но прежде чмъ открыть ее, обернулась къ Раулю и шепнула ему:
— Врьте, что у васъ есть другъ.
И прежде чмъ маркизъ усплъ отвтить, она уже исчезла. Уходя, Рауль слышалъ голосъ герцога, спрашивавшій:
— Съ кмъ вы сейчасъ говорили, мадамъ Лоарекъ?
— Я отдавала приказанія лакею, послышался спокойный голосъ лектрисы.
Невозможно передать, какъ изумила Рауля эта сцена.
— Что могла значить такая перемна? спрашивалъ онъ себя, возвращаясь въ свои комнаты.
Подъ предлогомъ уборки, Бобъ рылся въ это время въ ящикахъ маркиза, повинуясь убжденію, что баринъ не долженъ имть секретовъ отъ своего лакея. Къ счастію, Де-Гаржинъ былъ такъ взволнованъ, что Бобъ могъ задвинуть ящикъ не будучи замченъ.
Машинально маркизъ обратился къ лакею со своимъ обыкновеннымъ вопросомъ:
— Что новаго, Бобъ?
— Ничего, маркизъ… ахъ! я и забылъ, есть новость. Вчера вечеромъ, капитанъ Лоарекъ, придя по обыкновенію за женою, былъ непріятно пораженъ извстіемъ, которое, я не знаю почему, было ему до сихъ торъ неизвстно.
— Какимъ извстіемъ?
Тмъ, что вы живете въ отел. Когда онъ согласился, чтобы его жена сдлалась здсь лектрисой), тогда герцогъ былъ одинъ. Мы были въ Германіи. И только вчера, спустя пять мсяцевъ посл нашего возвращенія, Лоарекъ, который впрочемъ никогда никого не распрашиваетъ, узналъ, что въ отел, есть другой господинъ, помоложе перваго.
— Но онъ долженъ былъ узнать это отъ жены.
— Какъ кажется, она не сказала ему объ этомъ ни слова.
Посл ухода Боба, маркизъ напрасно старался догадаться, какое отношеніе могло, существовать между перемною обращенія съ нимъ мадамъ Лоарекъ и молчаніемъ, которое она хранила передъ мужемъ, о существованіи въ отел втораго хозяина.
— Я положительно теряюсь, сказалъ онъ себ.

* * *

Рауль отказался угадать причину быстрой перемны въ поведеніи лектрисы, относительна: него.. Относясь прежде глухо-враждебно къ маркизу, и вдругъ перемнивъ свое обращеніе, эта женщина должна была имть причину, которая ускользала отъ проницательности маркиза. Онъ только чувствовалъ, что. непредвиднное препятствіе должно было представиться мадамъ Лоарекъ, таинственно раззорявшей его.
— Можетъ быть Мадоре съуметъ объяснить мн это? сказалъ себ въ одно утро Рауль и. отправился къ нотаріусу.
Подходя къ двери Мадоре, маркизъ почувствовалъ, что? кто-то останавливаетъ его за руку.
Это былъ докторъ Кронье.
Какъ! кажется его семейныя дла шли хорошо, потому что вся физіономія почтеннаго доктора свтилась радостью.
— Вы идете къ Мадоре, дорогой маркизъ? сказалъ онъ.
— Да, докторъ. — Скажите ему, что я оставляю завщаніе, которое хотлъ уничтожить. Все объяснилось: моя жена — воплощенная добродтель.
— А! исторія со шпорой, которую вы нашли у нея въ будуар?
—Дло теперь не о шпор. По этому поводу я получилъ отъ Аделаиды объясненіе, которое меня вполн успокоило. Нтъ, на этотъ разъ я говорю о штрипк, вы знаете эту исторію?
Разсказывая свои огорченія всякому встрчному, докторъ дошелъ до того, что думалъ, будто вс должны ихъ знать.
— Какъ? вы не знаете исторіи со штрипкой? вскричалъ Кронье, совершенно пораженный, что нашелся человкъ, которому онъ еще не расказывалъ этой исторіи.
Не смотря на свою озабоченность, маркизъ не могъ не улыбнуться удивленію доктора.
— Представьте себ, моя глупая ревность подняла исторію изъ-за штрипки, валявшейся въ гостиной. Но теперь все объяснилось — моя Аделаида ангелъ. Эта штрипка печника, за которымъ моя жена послала въ то. время, какъ онъ совсмъ былъ одтъ, чтобы отправляться внчаться, не желая терять мста, онъ все-таки пришелъ и когда наклонился, чтобы, заглянуть въ каминъ, у него лопнула штрипка. Другой распросилъ-бы печника, но я не сдлалъ этого, во-первыхъ потому, что онъ ухалъ посл свадьбы въ Швейцаріи, а во-вторыхъ потому, что я не изъ тхъ людей, которыхъ не убждаетъ очевидность. Поэтому я оставляю завщаніе въ пользу Аделаиды, моей невинной голубки. Скажите объ этомъ Мадоре, такъ какъ мн нтъ времени заходить къ нему.
Маркизъ далъ доктору кончить.
— Хорошо! сказалъ онъ, я исполню ваше поученіе, но, услуга за услугу, скажите мн откровенно ваше мнніе о положеніи моего дяди.
Кронье сдлался серьезенъ.
— Въ болзни герцога, сказалъ онъ, есть симптомы, въ которыхъ я не могу дать себ отчета. Сначала я надялся, но онъ каждый день все боле и боле ослабваетъ. Мадамъ Лоарекъ говоритъ, что его истощаютъ нервные припадки, лишающіе его сна и проситъ каждый день, дать ему чего-нибудь усыпительнаго.
— А почему-же вы не даете? спросилъ Рауль, который при имени лектрисы почувствовалъ недовріе.
— Потому что все усыпляющее, давая отдыхъ тлу, еще боле разстроитъ умственныя способности, отвчалъ докторъ, который, взглянувъ въ это время на часы, вскричалъ:
— Десять часовъ! я опоздалъ.
Извините, что я оставляю васъ, маркизъ. Не забудьте сказать Мадоре, что я оставляю завщаніе въ пользу Аделаиды.
Оставшись одинъ, Рауль вошелъ къ нотаріусу, который занималъ весь первый этажъ. Замтимъ, между прочимъ, подробность, которая намъ пригодится въ послдствіи, что квартира, занимаемая самимъ Мадоре, и его контора, имли два различные выхода на одну площадку.
Войдя въ контору, и узнавъ, что у нотаріуса въ кабинет уже былъ кто-то, маркизъ вошелъ въ пріемную, которая въ эту минуту была пуста.
Онъ слъ на кресло, стоявшее почти у самыхъ дверей кабинета.
Вдругъ его вниманіе было привлечено голосами, раздававшимися изъ за неплотно затворенной двери, что невольно длало маркиза свидтелемъ разговора нотаріуса и его постителя.
— Потерпите еще немного, дорогой Лоарекъ, говорилъ ободряющимъ голосомъ Мадоре, я вамъ общаю, что вы скоро получите мсто управляющаго надъ большимъ имніемъ одного изъ моихъ кліентовъ. Такъ что вы, согласно вашему желанію, скроете въ тишин провинціи ваше счастье.
При имени Лоарека, маркизъ сталъ внимательно слушать.
Голосъ капитана отвчалъ:
— Я тороплюсь, чтобы Клара оставила этотъ отель, въ которомъ мн не слдовало принимать для нея мсто.
— Неужели-же бы вы хотли, чтобы она цлый день сидла дома одна?
— Мн давно пора оставить Парижъ! вздохнулъ вмсто отвта капитанъ.
— Полноте, ревнивецъ, для чего эти безполезныя мученія, когда у васъ прелестная жена, которая васъ любитъ.
— Она меня любитъ, говорите вы? Я хочу вамъ врить, но отчего же она съ нкотораго времени совершенно измнилась?
И дрожащимъ, голосомъ онъ прибавилъ:
— Мн кажется, что моему счастью грозитъ опасность. Я боюсь, что она не любитъ: меня больше. Для нея я сдлался добръ и кротокъ, я измнилъ свой неукротимый характеръ, одно ея слово длаетъ меня послушнымъ ребенкомъ, одинъ ея взглядъ длаетъ меня счастливымъ. Вся моя жизнь въ ея любви, и если этой любви не станетъ…
Голосъ Лоарека задрожалъ отъ сдержанной ярости, когда онъ продолжалъ:
— Если Клара меня обманетъ!!! О! тогда, хотя бы мн десять лтъ пришлось ждать, я безъ состраданія убью ее.
— По, кажется, я не вижу ни какихъ поводовъ подозрвать вашу жену.
— Почему-же когда я ей сказалъ, что мы скоро оставимъ Парижъ, она внезапно поблднла?
Вы не такъ поняли ея волненіе.
— Со времени своего поступленія къ Вальдьзамъ моя жена измнилась. Ничтожная жизнь, съ которой она мирилась прежде, теперь тяготитъ ее. Значитъ въ ней нтъ боле той привязанности ко мн, которая заставляла ее. мириться съ бдностью.
— Неужели вы можете предполагать, что ваша жена любитъ другаго?
— Въ отел есть молодой человкъ, о которомъ она никогда мн не говорила.
— Неужели вы ревнуете къ этому безумцу?
— Благодарю! подумалъ подслушивавшій маркизъ.
— Я не знаю, Мадоре! Я страдаю и повторяю вамъ, что моему счастью грозитъ опасность. Поэтому я умоляю васъ найти мн, какъ можно скоре, мсто въ провинціи.
По шуму отодвигаемыхъ стульевъ, Рауль понялъ, что разговаривавшіе собирались выйти и, чтобы не быть пойманнымъ на мст преступленія, онъ подошелъ къ окну, гд полускрытый занавсью, сдлалъ видъ, что смотритъ на улицу?
Мадоре и капитанъ прошли, не видя его.
Когда, возвращаясь въ кабинетъ, Мадоре замтилъ Де-Гаржина, то первымъ его опасеніемъ было, не слыхалъ-ли онъ ихъ разговора.
— Вы давно ждете маркизъ? спросилъ онъ.
— Я только что сейчасъ вошелъ.
Успокоенный этимъ отвтомъ, нотаріусъ, провелъ Рауля въ кабинетъ.
Маркизъ пришелъ для того, чтобы узнать, какимъ нибудь образомъ, у нотаріуса причину перемны обращенія лектрисы. То, что онъ услышалъ, доказало маркизу, что нотаріусъ, убжденный въ честности мадамъ Лоарекъ, не станетъ на его сторону противъ этой женщины. Но такъ какъ ему надо было найти предлогъ для посщенія, то онъ сказалъ:
— Я встртилъ сегодня утромъ доктора Кронье, который внушилъ мн серьозныя опасенія на счетъ умственнаго состоянія герцога, поэтому я пришелъ просить васъ обратить особенное вниманіе на веденіе его длъ, такъ какъ умственное разстройство герцога не позволяетъ ему заниматься ими.
Мадоре слегка покачалъ головою, глядя на маркиза.
— Вы серьезно говорите мн это? спросилъ онъ.
— Совершенно серьезно, отвчалъ удивленный Рауль.
— Позвольте мн сдлать вамъ небольшое замчаніе
— Говорите.
— Если вы такъ заботитесь, о состояніи герцога, которое должно перейти къ вамъ, то для чего-же вы его такъ безумно расточаете?
— Я! сказалъ молодой человкъ.
— Я понимаю, какъ увлекаетъ сначала парижская жизнь, но теперь, когда вы уже ознакомились съ нею, неужели вы не можете не пользоваться слабостью дяди, который позволяетъ вамъ разорять себя.
Де-Раржинъ слушалъ, ничего не понимая.
Мадоре продолжалъ:
— Конечно, вы вполн свободны въ вашихъ дйствіяхъ, но я считаю долгомъ предупредить васъ, что будущее безпокоитъ меня, если вы будете продолжать вести дла такимъ-же образомъ. Истратить въ три мсяца два милліона экю — слишкомъ много.
— Я истратилъ два милліона! я!… вскричалъ изумленный маркизъ, что вы мн за сказки разказываете?
— Это правда. Я отдалъ эту сумму подъ росписки вашего дяди.
— Но это недостойная ложь!
— Вы хотите видть росписки?
— Он фальшивыя!
Мадоре улыбнулся, говоря:
— Позвольте мн не поврить этому, потому что вашъ дядя подписалъ ихъ при мн.
— А почему вы думаете, что эти милліоны назначались для меня?
— Я узналъ это изъ словъ самого герцога, который при каждой получк говорилъ мн. ‘Ахъ! мой бдный Мадоре, вотъ вся выгода быть дядей.’
— Герцогъ говорилъ вамъ это?
— Онъ даже прибавилъ: ‘Впрочемъ, это состояніе должно было перейти къ нему, мн-же всегда останется на столько, чтобы дожить мой вкъ!’
— И такъ я слыву разорителемъ дяди?
— Это общее мнніе, и всякій осуждаетъ слабость герцога. Одна только особа старалась защищать васъ, это мадамъ Лоарекъ.
При этомъ имени Рауль поблднлъ, отъ сдержанной злобы. Онъ понялъ, что было безполезно оправдываться, и настолько могъ владть собою, что, прощаясь, сказалъ совершенно спокойно.
— Благодарю васъ за урокъ и общаюсь непремнно имъ воспользоваться.
Возвращаясь домой, маркизъ полуобезумлъ отъ гнва. Онъ попался въ ловушку, изъ которой напрасно было стараться вырваться. Мадамъ Лоарекъ разоряла его мало по малу, такъ что онъ никакъ не могъ обвинить ее и въ тотъ день, когда она получитъ наконецъ все, свтъ будетъ обвинять его-же самого въ своемъ разореніи.
Маркизъ понималъ, что всякое объясненіе, съ герцогомъ было безполезно. Старикъ будетъ поддерживать ложь, увлеченный этой женщиной, при помощи которой онъ разорялъ племянника, чтобы обогатить сирену, которая держала,его въ своей власти.
— Но, спрашивалъ себя маркизъ, гд-же она прячетъ свое золота, потому что мужъ ничего не знаетъ объ этомъ.
При мысли о муж, Рауль вспомнилъ подслушанный у нотаріуса разговоръ.
Этотъ человкъ, сказалъ онъ, говорилъ о волненіи еврей жены при извстіи объ отъзд изъ Парижа. Она чувствовала, что не успетъ вполн обобрать герцога.
Въ эту минуту вошелъ Бобъ, чтобы спросить, нуженъ-лй онъ маркизу, такъ какъ это былъ часъ обда прислуги.
Въ отел Вальдьзъ люди обдали двумя часами раньше хозяевъ.
— Нтъ, иди, сказалъ съ нетерпніемъ маркизъ.
Оставшись одинъ, онъ сталъ снова думать.
Вдругъ-въ его ум блеснула мысль.
— Если эта женщина прячетъ свои богатства отъ мужа, значитъ, онаше любитъ его… и не подетъ съ нимъ
Потомъ онъ добавилъ:
— Значитъ, мужъ для нея препятствіе… а что длаютъ съ препятствіемъ?
Въ эту минуту въ дверь раздался слабый стукъ.
— Войдите, закричалъ маркизъ, думая, что это вернулся Бобъ.
Но онъ вскочилъ съ удивленіемъ при вид входившей особы.
Это была прекрасная мадамъ Лоарекъ.
Воспользовавшись временемъ обда прислуги, она смло явилась сама къ молодому человку.

* * *

Лектриса заперла за собою дверь на ключъ и подошла прямо къ Раулю.
Одно мгновеніе, эти люди, чувствовавшіе себя врагами, молча глядли другъ на друга, потомъ мадамъ Лоарекъ заговорила спокойнымъ голосомъ:
— Маркизъ, сказала она, хотите вы заключить союзъ?
Еще не оправившись отъ удивленія, Рауль у вмсто отвта, спросилъ ее:
— Какъ удалось вамъ уйти отъ герцога?
— Сонный порошекъ, прописанный докторомъ, усыпилъ герцога, отвчала она.
Ложь была очевидна для Рауля, который вспомнилъ, что два часа тому назадъ докторъ Кронье говоhилъ, что до этого дня отказывалъ больному въ усыпительныхъ, средствахъ, которыя должны были повредить ему. Значитъ, мадамъ Лоарекъ взяла на себя дать герцогу роковое средство.
— Когда прописала докторъ это средство? спросилъ Рауль, чтобы подтвердить свои подозрнія.
— Вчера вечеромъ.
— Онъ, вроятно, измнилъ за ночь свое мнніе, потому что, сегодня утромъ, когда я встртилъ его у нотаріуса, онъ говорилъ мн объ опасности для больнаго усыпительныхъ средствъ.
Лектриса поняла обвиненіе, заключавшееся въ этихъ словахъ, но не обратила на него никакого вниманія и перемнила разговоръ, сказавъ:
— А! вы были сегодня утромъ у нотаріуса?
При этомъ вопрос, маркизъ сталъ передъ своей гостьей и сказалъ, длая удареніе на каждомъ слов:
— Да, и у этого нотаріуса я узналъ одну очень странную новость.
— Какую? холодно спросила лектриса.
— Ту, что я истратилъ въ три мсяца два милліона.
Мадамъ Лоарекъ не обратила вниманія и на это второе обвиненіе, но повторила свой вопросъ:
— Маркизъ, хотите заключить союзъ?
Рауль угадывалъ, что, поступая такимъ образомъ, эта женщина должно быть чувствовала себя сильной.
— Ваши два милліона затрудняютъ васъ, неправдали? сказалъ онъ.
— Да, отвчала она, не колеблясь.
Де-Гаржинъ надялся смутить ее своимъ, вопросовъ и думалъ, что она или будетъ отпираться, или сдлаетъ видъ, что не понимаетъ. Ея дерзость поразила его, въ особенности, когда она прибавила:
— Да, эти два милліона затрудняютъ меня, по мое затрудненіе не увеличится, если къ двумъ прибавятся еще четыре:
Въ этихъ словахъ скрывалась угроза.
— Вы такъ уврены, что получите и остальные?
— Да, сухо сказала она.
— Но я съумю васъ обличить.
При этихъ словахъ, мадамъ Лоарекъ презрительно улыбнулась и сказала насмшливымъ голосомъ:
— Я васъ не боюсь.
Де-Гаржинъ зналъ, что съ его репутаціей кутилы и расточителя ему было невозможно повредить этой женщин, такъ ловко составившей себ репутаці. честности, которую еще боле подтвердитъ герцогъ де-Вальдьзъ, обвиняя своего племянника въ безумныхъ тратахъ. Желая бороться, Рауль рисковалъ прослыть клеветникомъ.
Поэтому, вмсто отвта, Рауль сказалъ:
— Я не понимаю, чмъ васъ можетъ затруднять ваше богатство. Чортъ возьми! вы его истратите въ глубин провинціи, куда, какъ я слышалъ сегодня утромъ, вашъ мужъ собирается васъ везти.
При этихъ словахъ, мадамъ Лоарекъ поблднла и спросила уже не такимъ твердымъ голосомъ, какъ прежде:
— А! вы видли моего мужа сегодня утромъ?
Нтъ, не видлъ, но слышалъ. И онъ, какъ кажется, твердо ршился оставить Парижъ.
Волненіе мадамъ Лоарекъ не ускользнуло отъ ДеГаржина, который, думая, что нашелъ слабую сторону своего противника, продолжалъ:
— А! Онъ, какъ кажется, порядочно въ васъ влюбленъ, этотъ достойный капитанъ, но особенно непоколебимъ въ своемъ ршеніи ухать отсюда.
Молнія гнва сверкнула въ глазахъ лектрисы.
— Но, какъ вы скажете капитану о вашемъ богатств, вырванномъ у влюбленнаго старика? Онъ очень щекотливъ, этотъ почтенный супругъ, и его первое движеніе будетъ заключаться въ томъ, чтобы возвратить все. Правда, что любовь къ нему сдлаетъ для васъ эту жертву очень легкой.
Волненіе мадамъ Лоарекъ было очень не продолжительно, потому что она подошла къ Раулю и сказала ему медленно и спокойно.
— Я васъ изучала маркизъ. Въ васъ нтъ ни одного хорошаго чувства. Ваша нравственность испорчена. Вы безжалостны, жестоки и подлы!
При этомъ оскорбленіи, маркизъ съ гнвомъ выпрямился.
— И подлы, продолжала лектриса, повторяя оскорбленіе. Кром любви къ удовольствіямъ въ васъ есть еще только жадность къ-золоту. Выслушайте меня. Что-бы ни случилось со мной въ будущемъ, но я вырву у старика, изъ ненависти къ вамъ, все до послдняго луидора, такъ что вы не будете въ состояніи избжать разоренія, которое убьемъ васъ. Я лучше уничтожу это. богатство, чмъ возвращу вамъ. Правда, я потеряю его, но мн по крайней мр останется утшеніе, что и у васъ тоже ничего нтъ. Вы понимаете меня?
— Вы говорите достаточно ясно!
— Хорошо, и вотъ я прихожу къ вамъ, говоря: маркизъ, хотите заключить союзъ?
Рауль былъ такъ пораженъ испорченностью этой женщины, которая даже ему казалась ужасна, что не могъ выговорить ни слова.
Онъ могъ только сдлать головою знакъ согласія.
— Хочешь раздлить милліоны Вальдьза?
— Да, какъ?
— Сдлай меня вдовою.
Рауль колебался съ минуту, но такъ какъ, говоря эти слова шепотомъ, лектриса принуждена была наклониться къ самому лицу маркиза, то онъ могъ близко разсмотрть это прекрасное лице и въ немъ пробудилось страстное желаніе.
— Да, но мн мало одного золота.
— Посл…. сказала лектриса, улыбнувшись многообщавшей улыбкой.
И, оставивъ маркиза подъ вліяніемъ всего происшедшаго съ нимъ, лектриса скрылась изъ комнаты.
Лстница была по прежнему пуста, такъ какъ прислуга еще обдала, но, изъ боязни, быть застигнутой мадамъ Лоарекъ ускорила шаги. Второпяхъ низъ ея платья зацпился за желзную ршетку перилъ лстницы. Она потянула платье и освободилась, не замтивъ, что маленькій кусочекъ отдлки оторвался и остался у перилъ.
Четверть часа спустя, Бобъ нашелъ этотъ кусочекъ.
— А вдь это кусокъ отъ платья лектрисы, подумалъ онъ, врно она ходила на верхъ за бльемъ.
И онъ пересталъ объ этомъ думать.
Начиная съ этого дня, шумная жизнь маркиза уступила мсто спокойствію, которой сначала такъ радовало Боба, и кончило тмъ, что стало интриговать его, когда онъ не могъ угадать, въ кого былъ влюбленъ его господинъ, какъ мы уже сказали въ начал этой исторіи.
Каждый день, во время обда прислуги, усыпивъ герцога, лектриса приходила къ Де-Гаржину.
Дикая страсть загорлась въ этихъ двухъ испорченныхъ сердцахъ, но лектриса отказывала еще маркизу въ ея удовлетвореніи.
— Посл его смерти, повторяла она.
— Нтъ… не посл… а въ самый день его смерти, просилъ маркизъ.
— Хорошо!
Подъ вліяніемъ поглощавшей его страсти, маркизъ забылъ обо всемъ, кром одного желанія обладать этой женщиной. Страдая безсонницей и желая возстановить силы, онъ началъ длать длинныя прогулки, въ продолженіи которыхъ, за нимъ слдилъ Бобъ, удивляясь, что его господинъ нигд не останавливался.
Потомъ, наконецъ, въ одинъ прекрасный день, онъ вспомнилъ о найденномъ имъ клочк платья: для него это было лучемъ свта, тогда-то онъ, какъ мы уже сказали, и вскричалъ:
— Чертъ возьми! теперь я угадываю… надо сознаться, что я былъ порядочнымъ осломъ, бгая по Парижу за маркизомъ.
Онъ понялъ, что лектриса разорвала платье уходя отъ его барина.
Съ того времени хитрый лакей сталъ слдить. Не много времени понадобилось ему, чтобы открыть, что свиданія происходили во время обда прислуги.
— Теперь я убдился, сказалъ онъ, когда увидлъ наконецъ лектрису, входящую къ маркизу.
Напавъ на слдъ, Бобъ разсуждалъ такъ:
— Герцогъ скоро умретъ. Что-же они могутъ такое длать,— тутъ есть что нибудь другое, кром любви. Наврное также не свадьба, потому что она замужемъ, а у меня на верху въ чемодан лежатъ дока, зательства, привезенныя изъ Германіи, въ томъ что и маркизъ не можетъ быть увренъ въ своемъ вдовств? Мн необходимо узнать въ чемъ у нихъ дло.
На другой день, посл опернаго маскарада, гд онъ потерялъ слды своего барина, Бобъ попросился со двора, и въ то время, какъ маркизъ длалъ свой ежедневный визитъ герцогу, онъ скользнулъ въ комнату Рауля и спрятался въ шкафъ, который былъ безъ употребленія.
Должно быть слышанное очень удивило Боба, потому что, выйдя изъ своего убжища, онъ былъ блденъ и прошепталъ:
— Чортъ возьми! они работаютъ въ большихъ размрахъ. Въ сравненіи съ ними я ничто.
Вечеромъ, когда Лоарекъ пришелъ за женою, Бобъ, смотрвшій на него изъ окна, прошепталъ:
— Кто-бы могъ подумать, что этотъ человкъ, такой здоровый сегодня, завтра…
Замтивъ маркиза, выходившаго въ свою очередь, онъ улыбнулся и прошепталъ насмшливымъ тономъ.
— Все вознаграждается… Если Лоарекъ проведетъ нсколько скверныхъ минутъ, то маркизъ за это будетъ имть нсколько не дурныхъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Какъ мы уже сказали въ начал разсказа, маркиза не видали боле въ отел.

ГЛАВА IX.

Спустя десять мсяцевъ, вдова Лоарекъ выходила замужъ за герцога Вальдьза, немного оживленнаго ея попеченіями.
Бобъ, вмст съ Шиффардъ и Камбурнакомъ, приготовлялся эксплуатировать исчезновеніе маркиза.
Теперь, разсказавъ почти все прошедшее герцогини, столь прославляемой за ея добродтель, мы можемъ вернуться къ нашему разсказу, въ домъ, гд жили Шиффардъ, Бобъ и Камбурнакъ.
Бобъ оканчивалъ у себя въ комнат наставленія Камбурнаку.
Послдній, одтый по мод, имлъ въ этомъ костюм очень приличный видъ. Что. касается до Боба, то онъ надлъ свою самую лучшую ливрею и былъ пряме, чмъ когда-либо.
— Все кажется кончено? спросилъ Бобъ, ты увренъ, что память не измнитъ теб?
— Будь покоенъ.
— Въ такомъ случа отправимся,.
— Простимся съ этимъ отвратительнымъ мстомъ, въ которое намъ больше не придется возвращаться, вскричалъ Камбурнакъ.
— Ты слишкомъ торопишься, мой милый, мы оставимъ за собою эти комнаты, потому что Богу только извстно, что можетъ случиться. Теперь пойдемъ.
Негодяи вышли изъ своего убжища.
Проходя мимо комнаты цвточницы, они услышали ея веселое пніе.
— Вмсто того, чтобы пть, лучше-бы ты молила Бога, чтобы онъ не далъ теб попасться на моей дорог потому что если понадобится, то и съумю сдлать тебя далеко не такой веселой.
Когда друзья дошли до конца коридора, то, обернувшись, они могли-бы увидть, что дверь мансарды слпаго пріотворилась и въ отверстіе просунулась голова Синяго-Красавца, который прислушивался къ ихъ удаляющимся шагамъ.
Вмсто того, чтобы затихать мало по малу, этотъ шумъ прекратился вдругъ и до ушей слпаго долетлъ стукъ отворившейся двери.
— Они пошли къ Шиффардъ, прошепталъ слпой.
И что-то въ род улыбки мелькнуло на его лиц, обыкновенно неподвижномъ.
Дйствительно, друзья вошли къ куртизанк, въ ожиданіи ихъ она читала громадную корреспонденцію ея обожателей, которые оскорблялись уединеніемъ, въ которомъ жила Шиффардъ со времени своего оправданія. Всякій добивался чести быть ея покровителемъ, такъ какъ знали, что въ это время у нея не было никакой связи. Быть выбранными Шиффардъ, извстность которой процессъ удвоилъ, значило подняться во мнніи всхъ пріятелей на недосягаемую высоту. Это глупое торжество тщеславія, живйшимъ образомъ оспаривалось другъ у друга и вс. письма заключали въ себ самыя великолпныя предложенія куртизанк.
— Ахъ! Какъ они мн надоли!. Я хочу лучше отдохнуть немного! вскричала красавица.
Мы уже сказали, что ея состояніе было уже громадно, такъ что она могла вести роскошную жизнь безъ, всякой посторонней помощи. Въ первый разъ, жажда извстности была заглушена, въ ней желаніемъ мщенія.
Къ оскорбленію, полученному отъ герцогини, присоединилась еще зависть за то, что герцогиня, пороки которой были извстны Шиффардъ, съумла составить себ репутацію добродтели и пріобрсть уваженіе свта, тогда какъ на долю куртизанки, приходилось одно презрніе. Ея завистливая ненависть жаждала загрязнить безупречную репутацію соперницы. Для этого она готова была принести, въ жертву свой умъ, свое состояніе и красоту… Это она называла дать себ немного отдохнуть.
Понятно, съ какимъ нетерпніемъ, она ждала, своихъ сообщниковъ…
— Вотъ и они! вскричала она, услышавъ звонокъ.
Маріетта вскор прибжала.
— Какой господинъ желаетъ говорить съ барыней.
— Одинъ?
— Съ нимъ только лакей, отвчала горничная, считавшая безполезнымъ докладывать объ этомъ второмъ постител.
Проси обоихъ.
— Какъ! и Лакея также? подумала Маріетта, которая введя барина и лакея, отправилась сообщать свое удивленіе влюбленному Пелюшу.
— Прежде она довольствовалась господами, а теперь ей надо и лакеевъ, скоро она будетъ принимать лошадей.
— Ба! замтилъ маленькій жокей, этотъ англичанинъ такъ прямъ, что можетъ быть барыня хочетъ сдлать изъ него жердь для своего попугая.
Крошка и не подозрвалъ, что Маріетта желала оставить англичанина въ передней для того, чтобы напомнить ему его клятвы въ любви, которыя Бобъ, какъ кажется, совершенно забылъ.
Явившись къ Шиффардъ, англичанинъ спросилъ ее, указывая на Камбурнака:
— Что вы скажете о нашемъ маркиз Де-Гаржинъ?
Она съ минуту разсматривала превращеннаго негодяя, который въ свою очередь пожиралъ ее глазами.
— По правд сказать! подумала она, у него видъ нисколько не хуже большей части идіотовъ, которые наполняютъ мои салоны.
Потомъ она прибавила громко:
— Камбурнакъ, наша побда зависитъ отъ васъ.
— Я буду имть успхъ, будьте въ этомъ уврены, герцогиня будетъ у вашихъ ногъ.
Отъ надежды увидть свою противницу побжденной, глаза красавицы засверкали жестокой радостью.
— О! если вы это сдлаете!.. вскричала она.
— Если я это сдлаю? повторилъ Камбурнакъ, въ голос котораго дрожала пылкая страсть.
— Тогда, если вы не будете довольны вашей частью при раздл, то вы скажете мн, чего еще хотите, добавила Шиффардъ съ улыбкой, которая окончательно увлекла этого человка.
Бобъ слдилъ за этой сценой, поглаживая свои рыжія бакенбарды.
— О! воспламеняйся, другъ мой, думалъ онъ, но если ты уже очень разгоришься, то, я постараюсь потушить тебя.
Въ эту минуту, часы въ будуар пробили половину двнадцатаго.
— Пойдемъ скоре, сказалъ Камбурнакъ, ты знаешь, что свиданіе назначено на двнадцать часовъ.
— Пойдемъ по потайной лстниц, замтилъ Бобъ, мы не возбудимъ вниманія привратника.
Увидя, что они готовы идти, куртизанка стала смяться.
— Ахъ! какъ я хотла-бы быть тамъ, чтобы посмотрть, какую гримасу сдлаетъ эта проклятая Клара! Я хотла-бы сама нанести ей этотъ первый Ударъ.
Бобъ покачалъ головою, говоря:
— Каждому свое, ваша очередь, придетъ и…
— И что?
— И боюсь, что вы не будете имть успха, поэтому я очень желаю, чтобы эта бшенная собака, Мадоре, не попался на нашей дорог.
При имени нотаріуса, Шиффардъ стала смяться еще громче.
— Какъ, это чучело васъ пугаетъ? Но я вамъ ручаюсь, что сдлаю изъ него своего раба. У дурака есть одно отличное качество.
— Какое?
— Онъ до безумія влюбленъ.
— Но у него есть также громадный недостатокъ, возразилъ Бобъ.
— Какой?
— Онъ вполн: честный человкъ.
— Я вамъ повторяю, что ручаюсь довести его въ случа надобности до галеръ, сухо отвчала Шиффардъ.
— Если уже кто-нибудь долженъ попасть за это дло на галеры, то я нисколько не противлюсь, чтобы это былъ Мадоре, прибавилъ великодушный Бобъ.
Посл этого, два сообщника вышли по потайной лстниц въ переулокъ, пошли по сулиц Шантерень до улицы Трехъ-Сестеръ и вышли на Сенъ-Лазаръ, откуда былъ входъ въ отель Вальдьзъ.
Пока они длали этотъ обходъ, ихъ союзница подошла къ окну будуара, изъ котораго былъ виднъ садъ отеля.
Съ этого мста она надялась видть внутренность комнатъ, окна которыхъ были открыты, но разстояніе было слишкомъ велико и зелень отчасти закрывала отель.
Тогда куртизанка вышла изъ себя. Вдругъ она вспомнила о ключ отъ садовой калитки, который далъ ей Бобъ.
Она не стала разсчитывать опасность, которой она подвергалась, проникая среди благо дня. въ это жилище. Спустя дв минуты, она была уже въ саду и, прячась за кустами, дошла до мста, изъ котораго могла видть внутренность маленькой гостиной герцогини. Она замтила свою противницу, безстрашно ожидавшую приближеніе опасности.
Въ эту минуту герцогиня подняла голову при вид вошедшаго лакея.
— Лакей пришелъ доложить о нихъ, подумала Шиффардъ, вотъ-то я посмюсь.
Вдругъ она почувствовала, что кто-то положилъ ей руку на плечо.
При этомъ прикосновеніи она быстро обернулась.
Легкій крикъ, отъ котораго не могла удержаться куртизанка при вид, того, кто тронулъ ее за плечо, могъ быть услышанъ герцогинею, если бы она не была развлечена приходомъ лакея, которому говорила, чтобы онъ ввелъ постителя.
Ни одного лакея изъ служившихъ при Боб не осталось въ отел, такъ какъ герцогиня перемнила всю прислугу. Но если Бобъ не зналъ никого изъ новыхъ лакеевъ, то онъ не забылъ всхъ обыкновеній дома и зналъ, что два лакея всегда сидлнівъ передней.
При ихъ приход, одинъ изъ этихъ лакеевъ открылъ дверь въ пріемную и спросилъ:
— Какъ долженъ я объ васъ доложить?
— Скажите герцогин, что особа, которую она ждала въ полдень, къ ея услугамъ, отвчалъ Камбурнакъ, не говоря своего заимствованнаго титула.
Бобъ остался въ передней съ другимъ лакеемъ. Онъ держалъ въ рукахъ легкое пальто, брошенное ему Камбурнакомъ.
— Ахъ, сказалъ онъ вдругъ, мой баринъ забылъ въ карман бумажникъ, который ему наврно понадобится.
— Онъ, должно быть, еще въ пріемной, я отнесу ему, если хотите, сказалъ лакей.
— Отличная идея! отвчалъ англичанинъ, подавая бумажникъ.
Лакей ушелъ и оставилъ Боба одного.
Онъ тотчасъ же влзъ на скамейку, вынулъ изъ кармана ножницы и обрзалъ проволоку звонка, проведеннаго изъ комнаты.
— Теперь, усмхнулся онъ, если въ первый моментъ гнва герцогиня позвонитъ, то мой другъ Камбурнакъ можетъ быть спокоенъ.
Лакей вернулся.
— Я отдалъ бумажникъ, сказалъ онъ.
— Очень вамъ благодаренъ.
Черезъ пять минутъ вернулся и другой лакей.
— Какъ кажется, герцогиня приняла барина, несмотря на ранній часъ? спросилъ Бобъ.
— Да, она велла мн скоре ввести его.
Ну! подумалъ мошенникъ, она насъ ждала. Что за женщина! Но все равно, мы, наконецъ, начали. Только бы Камбурнакъ дйствовалъ хорошенько.
Въ теченіи четверти часа Бобъ занималъ разговорами своихъ собратьевъ, но, въ тоже время, не переставалъ прислушиваться.
Поэтому онъ услыхалъ небольшой шумъ, ускользнувшій отъ другихъ.
Длая видъ, что Хочетъ чихнуть, онъ поднялъ голову кверху. Конецъ обрзанной проволоки болтался около Нйбдвижнаго звонка.
Очевидно было, что герцогиня позвонила.
Въ ту же минуту проволоку потянули еще сильне.
Звонили второй разъ.
Чтобы заглушить шумъ, производимый проволокой, Бобъ принялся страшно чихать.
И пока лакеи смялись, онъ говорилъ себ:
— Чортъ возьми! Какъ кажется, тамъ дла не совсмъ хороши.

* * *

Войдя въ гостиную герцогини, Камбурнакъ почтительно поклонился и слъ въ кресло, которое, по знаку госпожи, лакей пододвинулъ ему.
Въ короткій промежутокъ времени, пока лакей еще не ушелъ, враги взаимно разсматривали другъ друга.
— Настоящая кукла! подумалъ Камбурнакъ, котораго восхищеніе бросающейся въ глаза красотою Шиффардъ, длило нечувствительнымъ къ прелестямъ герцогини, не мене замчательнымъ, но не такъ выдающимся.
Съ своей стороны, герцогиня съ одного взгляда угадала человка, скрывавшагося подъ чужимъ костюмомъ. Въ теченіи.двухъ мсяцевъ спокойной жизни, наружность Камбурнака потеряла лежавшую на ней печать. порока, до циническое выраженіе лица, а въ особенности зловщій блескъ глазъ, выдавалъ его. Несмотря, на прическу и бороду, которые Зобъ старался сдлать такими же, какъ у маркиза, чтобы придать Камбурнаку сходство съ Раулемъ, онъ не. догъ придать ему физіономіи, а въ особенности высокомрнаго выраженія лица маркиза.
Настоящій бездльникъ,. подумала герцогиня.
Этотъ, взаимный осмотръ продолжался не боле двадцати секундъ, пока лакей усплъ выйти.
Теперь борьба начиналась.
Камбурнакъ, зная какое преимущество заключается въ нанесеніи удара первымъ, хотлъ начать атаку, но герцогиня не дала ему времени, сказавъ:
— И такъ, сударь, вы имете претензію занять здсь мсто бднаго маркиза?
Невозможно передать спокойный и презрительный тонъ, какимъ былъ произнесенъ этотъ вопросъ.
Негодяй ожидалъ встртить дрожащую отъ страха женщину и думалъ дйствовать сообразно съ этимъ. Увренность герцогини сначала озадачила его и онъ пробормоталъ:
— Но, сударыня, я не хочу занять ничьего и мста, я просто возвращаюсь на свое.
— На ваше? Вы въ этомъ уврены?
— Разв я не маркизъ Де-Гаржинъ?
— А! Вы, какъ кажется, твердо стоите за свое желаніе замнить покойника?
Между тмъ, къ Камбурнаку возвратилось его обыкновенное нахальство: не видя возможности привести въ исполненіе начертаннаго Бобомъ плана, который разстроилъ неожиданное нападеніе герцогини, онъ принялся импровизировать.
Поэтому, принявъ удивленный вид, онъ сказалъ:
— Какъ, замнитъ покойника? Вы, значитъ, положительно отказываетесь признать меня?
Вмсто отвта герцогиня сказала презрительнымъ тономъ:
— Я считала васъ умне, и видя, что вы ршились эксплуатировать тайну, относящуюся до маркиза, я ршилась было предложить вамъ хорошую плату… правда, не такую безумную, какой требовалъ вашъ сообщникъ, достойный Бобъ. Но я вижу, что имю дло съ дуракомъ, который упорствуетъ въ смшной комедіи. А такъ какъ дураки всегда разстроиваютъ мн нервы, то вы поймете, что я всегда стараюсь избавить себя отъ этого.
Сказавъ это, герцогиня встала и пошла позвонить. Камбурнакъ слдилъ за движеніемъ герцогини.
— Для чего вы хотите звонить, моя милая? сказалъ онъ.
— Чтобы велть вытолкать васъ за дверь:
— Ну, позвольте мн замтить вамъ, въ свою очередь, что я тоже считалъ васъ умне, но то, что вы длаете, заставляетъ меня измнить хорошее мнніе, которое я имлъ о васъ, сказалъ спокойно негодяй, знавшій, что Бобъ долженъ былъ обрзать звонокъ.
Потомъ, опрокинувшись въ кресл, онъ глубоко вздохнулъ и сказалъ печальнымъ голосомъ:
— О! Клара! какъ вы помните своихъ прежнихъ друзей, неблагодарная!
При этой неслыханной фамильярности, герцогиня позвонила еще разъ.
— Вмсто того, чтобы звонить, вы сдлаете лучше, моя милая, если вспомните со мною прошлое. Я вамъ такъ хорошо докажу, что я Рауль, что вы станете благодарить меня за освженіе вашей памяти.
Видя, что на звонокъ никто не приходитъ, герцогиня хотла выйти, чтобы позвать самой лакея, но, въ ту минуту, какъ она взялась за ручку двери, Камбурнакъ сказалъ насмшливо:
— Да, освжить вамъ память! Мы поговоримъ, напримръ, о вашемъ первомъ муж, такъ неожиданно скончавшемся.
Герцогиня выпустила ручку двери и обернулась.
Она была страшно блдна.
Тихо, пристально, смотря на своего противника, она вернулась на прежнее мсто.
— А! вотъ вы и вернулись, моя прекрасная Клара. Вы хорошо сдлали, что перестали бгать по комнат, потому что, если у васъ разстроены нервы, то это плохое средство для ихъ успокоенія…
Герцогиня молчала.
Камбурнакъ продолжалъ веселымъ тономъ:
— Вотъ мы опять вмст, какъ въ день смерти вашего мужа, когда вы мн говорили: ‘Сдлай меня сегодня вечеромъ вдовою, Рауль, въ ожиданіи пока сдлаешь маркизой’.
При этихъ словахъ, ужасъ охватилъ герцогиню. Какъ могъ этотъ человкъ знать слова, произнесенныя ею съ глазу на глазъ?
А мнимый маркизъ продолжалъ тономъ нжнаго упрека.
— Вы скоро забыли меня, моя прелесть. Когда, посл отсутствія, я спшу къ вамъ, чтобы сдлать васъ маркизой, я нахожу васъ уже герцогиней.
— Вы лжете! прошептала герцогиня, къ которой, наконецъ, вернулась способность говорить.
— О! вотъ гадкое слово, сказалъ Камбурнакъ добродушнымъ тономъ. Я лгу, но въ чемъ же, дитя мое?
Герцогиня слишкомъ чувствовала себя во власти негодяя, чтобы обращать вниманіе на его фамильярныя выходки. Она боролась противъ очевидности, доказывавшей, что ея тайна была до мелочей извстна ея врагамъ.
Еще разъ она попробовала отрицать все это.
— Да, вы лжете, я не заставляла убивать своего мужа. Его смерть была ужасна, но извстна всмъ, и клевета не, можетъ коснуться меня по этому поводу.
Камбурнакъ засмялся.
— Да, я знаю. Журналы сдлали изъ этого происшествія самый трогательный разсказъ, я даже могу передать его вамъ. Слушайте: ‘Въ одну прекрасную ночь, около трехъ часовъ, когда вы оба спали, вдругъ, по неосторожности или случайно… это до сихъ поръ неизвстно… подъ вашей квартирой загорлась лавка столяра. Хозяинъ ея получилъ наканун цлую партію сухаго лса, поэтому огонь въ одну минуту такъ усилился, что было невозможно погасить пожаръ. Поэтому стали заботиться только о томъ, чтобы спасти единственныхъ жильцовъ дома6 супруговъ Лоарекъ, которыхъ во всемъ околодк считали за самыхъ примрныхъ супруговъ. Каждый сосдъ расточалъ похвалы жен, такой прекрасной, кроткой и добродтельной, что говорили будто у капитана не жена, а настоящій ангелъ. Не, такъ-ли, герцогиня?
Герцогиня не отвчала, она молча слушала насмшливый голосъ, каждое слово котораго, доставляло ей новыя мученія.
Камбурнакъ продолжалъ:
‘И такъ, домъ горлъ. Одну минуту виднъ былъ, силуэтъ мущины, по всей вроятности, мужа, который видимо искалъ выхода, чтобы спасти жену, державшуюся за окно, и звавшую на помощь. Наконецъ, жена была спасена. Три раза пытались проникнуть въ эту страшную печь, чтобы спасти мужа, не отвчавшаго на зовъ, потому что онъ, задохся въ дыму. На другой день, среди дымящихся обломковъ, нашли несчастнаго мужа, или, лучше сказать, его неузнаваемые останки, потому что онъ превратился въ обгорлый скелетъ. Думали, что на всей вроятности, подъ нимъ обрушилась лстница. Почернвшія кости, несчастнаго: были собраны и весь кварталъ, огорченный этой ужасной катастрофой, покончившей такъ печально, счастливое супружество, провожалъ гробъ несчастнаго, оставившаго обезумвшую отъ горя вдову’. Не правда-ли, герцогиня, это было такъ?
Одну минуту герцогиня стала надяться.
Она подумала, что, можетъ быть, слишкомъ рано сочла этого человка полнымъ обладателемъ ея тайны.
Эта надежда возвратила ей силы.
— Такъ какъ вамъ извстны вс подробности этой сцены, то вы видите, что я не могу упрекать себя въ смерти капитана Лоарека.
— Ахъ! извините, моя дорогая, не будемъ смшивать. Я ничего не подтверждалъ.
— Какъ?
— Я только разсказалъ то, что писали въ журналахъ.
— Но это совершенная истина.
— Ну! ну! сказалъ Камбурнакъ. Журналы могутъ ошибаться и не знать дйствительныхъ фактовъ. Такъ, напримръ, въ настоящемъ случа, поклянетесь-ли вы, что все разсказанное ими правда?
Клара отвчала почти твердымъ голосомъ:
— Журналы сообщили истину объ катастроф.
При этомъ отвт, негодяй принялъ самый любезный видъ, улыбнулся и сказалъ нжнымъ голосомъ:
— Да, но была-ли жертва этой катастрофы дйствительно вашъ мужъ?
Этотъ вопросъ заставилъ вздрогнуть герцогиню.
— Вы знаете, продолжалъ Камбурнакъ, что сама добродтель не защищена отъ злыхъ языковъ, и какъ ни была добродтельна супруга капитана Лоарека, но могутъ найтись люди, которые станутъ утверждать, что въ ночь пожара мсто мужа, отправленнаго, я не знаю куда, занималъ маркизъ Де-Гаржинъ.
— Это ложь! вскричала герцогиня.
— Такъ что т, которые думали, что провожаютъ капитана Лоарека, вмсто него провожали неузнаваемые останки бднаго маркиза, сгорвшаго въ постели преступной жены. Это намъ объяснитъ необъяснимое исчезновеніе маркиза Рауля.
— Это неправда! прокричала опять Клара.
Камбурнакъ при этихъ словахъ расхохотался.
— Какъ вы безумны, моя прекрасная Клара, принимая это за серьезное! Чортъ возьми! да, я знаю очень хорошо, что это неправда… такъ какъ я маркизъ Де-Гаржинъ и, мн кажется, я нисколько не похожъ на обгорлый скелетъ.
При этомъ неожиданномъ вывод, герцогиня медленно выпрямилась.
А негодяй продолжалъ тономъ, въ которомъ звучала угроза, смотря ей прямо въ глаза.
— Я увренъ, что ваша память пробудилась и вы, наконецъ, узнаете во мн маркиза. Не правда-ли вдова Лоарекъ?
Она молчала.
— И такъ, это ршено, я маркизъ Рауль Де-Гаржинъ, продолжалъ угрожающимъ тономъ Камбурнакъ, потому что вы видите, моя милая, куда васъ можетъ повести упрямство. Если я не маркизъ, то кончится тмъ, что станутъ думать, будто сожженъ былъ Де-Гаржинъ и тогда, естественно, явится вопросъ, куда же исчезъ мужъ, котораго считали похороненнымъ и такъ странно исчезнувшій, что можно подумать, будто его гд-нибудь убили. Я отсюда представляю себ удивленіе всхъ достойныхъ людей, которые вдругъ узнаютъ, что знаменитая воплощенная добродтель занималась довольно мило измной мужу и убійствомъ.
Камбурнакъ, думавшій, что совершенно побдилъ своего врага, былъ изумленъ, увидя герцогиню улыбающейся.
Она подошла къ нему.
— Вы непремнно хотите быть маркизомъ Де-Гаржинъ? спросила она.
— Конечно.
— Подумали-ли вы объ одной изъ опасностей этой роли?
— Какой?
— О той, что маркизъ веллъ убить Лоарека и что въ минуту опасности я погублю васъ однимъ этимъ обвиненіемъ.
Висльникъ при этой угроз, въ свою очередь, улыбнулся.
— Пожалуй! сказалъ онъ, принимая имя, я принимаю на себя и отвтственность за прошлое.
— Вы должны знать впередъ, что если вы торжествуете сегодня, то я вознагражу себя завтра и что у васъ не будетъ врага боле безпощаднаго, какъ я.
— Предупрежденный вами, я приму свои мры.
— Въ такомъ случа, я васъ поздравляю, маркизъ Рауль Де-Гаржинъ, сказала герцогиня.
— Наконецъ-то! вскричалъ Камбурнакъ, немалыхъ усилій стоило мн заставить васъ назвать меня именемъ моихъ предковъ.

* * *

Теперь намъ почти извстна тайна герцогини.
Если мы говоримъ почти, то это потому, что одна часть ея для насъ еще не понятна. Но по всей вроятности, слдуя за разсказомъ, мы узнаемъ какимъ, образомъ маркизъ отдлался отъ капитана Лоарека.
Бобъ говорилъ правду, когда передовая слухи о капитан говорилъ, что это былъ человкъ съ желзнымъ характеромъ.
Храбрый изъ храбрыхъ, онъ отличался необыкновеннымъ хладнокровіемъ и присутствіемъ духа.
Разскажемъ одинъ случай изъ его жизни.
Во время испанской войны, когда возставшій народъ окружалъ Мюрата въ Мадрид, Мюратъ хотлъ послать извстіе Жюно, въ Лиссабонъ.
Чтобъ рискнуть прохать по дорог, переполненной дикими гверильясами, которые безъ жалости убивали всякаго француза, нуженъ былъ посланный не совсмъ обыкновенный. За дв недли генералъ Ренэ, попавшій въ руки гверильясовъ, былъ распиленъ между двумя досками, а наканун полковникъ Паветти быль сожженъ въ печк булочника.
Лоарекъ, тогда еще лейтенантъ, взялъ на себя это порученіе.
Онъ отправился въ костюм англійскаго моряка, дущаго къ своему флоту, который крейсировалъ въ то время около португальскихъ береговъ.
На третій день Лоарекъ былъ взятъ шайкой Гастаноса и приведенъ къ начальникамъ. Онъ говорилъ по англійски и не произнесъ ни одного слова ни по французски, ни по испански. Смерть ждала его, если откроется его національность. На вс французскіе и испанскіе вопросы онъ отвчалъ по англійски:
— Я не понимаю.
Онъ настаивалъ на томъ, что онъ англійскій морякъ.
Къ несчастію одинъ крестьянинъ узналъ его и говорилъ, что видлъ его въ Мадрид, во французской форм, утверждая въ тоже время, что Лоарекъ говоритъ по испански.
Но хладнокровіе Лоарека ввело въ нершимость его палачей.
Они колебались между удовольствіемъ казнить француза и опасеніемъ убить союзника англичанина.
Было ршено подвергнуть плнника испытаніямъ.
Его заперли, и тридцать-шесть часовъ не давали сть, потомъ ночью его неожиданно разбудили, спрашивая по французски, хочетъ-ли онъ сть.
— Я не понимаю, отвчалъ сейчасъ же по англійски лейтенантъ.
Наслдующій день, его заперли въ погребъ, гд гнило множество тлъ французовъ и все время въ ушахъ его раздавались самыя ужасныя угрозы, но Лоарекъ длалъ видъ, что ничего не понимаетъ.
На слдующую ночь, нжный женскій голосъ прошепталъ ему на этотъ разъ по испански:
— Иди за мной и я помогу теб бжать.
— Я не понимаю, отвчалъ по англійски капитанъ.
На другой день его отвели въ военный совтъ. Тамъ былъ переводчикъ, который сказалъ ему:
— Такъ какъ вы не знаете по испански, то я буду переводить ваши отвты совту.
— Такъ какъ обвиненный не французъ, сказалъ президентъ, то спросите его любитъ-ли онъ испанцевъ.
Вопросъ былъ переведенъ по англійски.
— Да, отвчалъ Лоарекъ, я нахожу, что испанскій народъ есть великая нація.
— Обвиненный говоритъ, что они настоящіе разбойники, перевелъ сейчасъ-же переводчикъ.
Лейтенантъ погибъ, если-бы онъ хоть малйшимъ движеніемъ выразилъ, что понялъ странный переводъ своихъ словъ, но, такъ какъ онъ былъ готовъ на все, то даже не пошевельнулся и лице его продолжало оставаться спокойнымъ.
Это испытаніе было послднимъ.
Не только шайка отпустила свою добычу, но еще дала пропускъ, съ которымъ черезъ шесть дней онъ прибылъ къ Жюно.
Таковъ былъ капитанъ Лоарекъ.
Къ храбрости и энергіи онъ присоединялъ необыкновенную честность и безупречное поведеніе. Въ его желзной натур всякое чувство, будь то любовь или ненависть, должно было пустить глубокіе корни и умереть вмст съ нимъ.
Въ одинъ изъ короткихъ промежутковъ мирнаго времени, Лоарекъ, сдлавшись капитаномъ, пріхалъ въ Парижъ.
У него была одна дальняя родственница, державшая корсетную мастерскую, будучи у нея, онъ замтилъ между работавшими двушками одну, у которой была прелестная головка Мадоны.
— Клара ангелъ доброты и невинности, это украшеніе моей мастерской, сказала ему хозяйка.
Во время своей военной жизни, капитанъ, благочестивый и скромный какъ бретанецъ, не заводилъ легкихъ гарнизонныхъ привязанностей. Сердце его до сихъ поръ еще спало, въ первый разъ оно пробудилось при взгляд на красавицу. Слишкомъ честный, чтобы думать соблазнить ее, Лоарекъ прямо предложилъ ей выйти за него замужъ.
— Сударыня, сказалъ онъ, хотите вы имть мужа, котораго единственной мыслью будетъ сдлать васъ счастливой? Прежде чмъ отвчать, посмотрите на меня хорошенько и подумайте. Я сдержу вс свои общанія, даже общаніе убить васъ, если вы мн измните.
Честный солдатъ и не подозрвалъ какому испорченному созданію онъ вручалъ свое имя и свою честь. Подъ кроткой наружностью этой двушки скрывалась одна страсть, но которая должна была впослдствіи повлечь за собою вс другія: будучи простой работницей, она только и мечтала о богатств и почестяхъ. Благоразуміе, которое въ ней хвалили, не было результатомъ ея чистоты, но средствомъ, при помощи котораго и своей красоты, она думала достичь всего, къ чему стремилась. Это былъ не боле какъ капиталъ и она разчитывала отдать его за большіе проценты.
Въ это время, мундиръ пользовался громаднымъ обаяніемъ. На капитана смотрли какъ на человка многообщающаго и онъ долженъ былъ быстро подвинуться по служб.
Когда онъ просилъ ея руки, Клара разсчитала такъ:
— Во первыхъ, онъ вытащитъ меня изъ мастерской. Потомъ пусть его дастъ себя убить генераломъ, это будетъ моя первая ступень.
И она приняла предложеніе капитана.
Мы не станемъ разсказывать, какъ велико было блаженство доврчиваго и влюбленнаго Лоарека въ первое время свадьбы: мы повторяемъ, что онъ не имлъ ни малйшаго понятія объ испорченности существа, съ которымъ онъ соединилъ свою жизнь.
Вскор ему пришлось вернуться къ арміи.
Но имперія вдругъ обрушилась, не давъ мужу времени получить повышеніе, на которое разсчитывала Клара.
За тмъ войска были распущены.
И та, которая считала себя на дорог къ богатству, вдругъ увидла себя принужденной раздлять тяжелое существованіе офицера на половинномъ жалованьи. Тогда она стала ненавидть человка, который, укравъ ея молодость и красоту, привязался къ ней точно камень и мшалъ идти впередъ.
Но въ то-же время ея ненависть сдерживало другое чувство: мадамъ Лоарекъ страшно боялась своего мужа.
Она изучила капитана и знала, что этотъ человкъ, рабъ всхъ ея малйшихъ желаній, могъ въ данную минуту предстать передъ ней грознымъ судьей.
Въ это время явился Мадоре, знавшій капитана, онъ помстилъ его управляющимъ фабрикой, а въ ожиданіи, пока представится мсто, о которомъ мы говорили, помстилъ жену къ герцогу Де-Вальдьзъ.
При вид ослабвшаго физически и умственно старика, Клар представилась возможность получить такъ долго желаемое богатство.
По среди этого занятія, ее вдругъ поразило извстіе, что скоро придется оставить Парижъ и слдовать за мужемъ въ провинцію. Какъ Рауль и угадалъ, два украденные милліона длалось для Клары безполезными и опасными, пока былъ живъ ея мужъ.
Тогда Клара подумала о маркиз Де-Гаржинъ.
Намъ уже извстно ихъ сообщничество, и дикая страсть, соединившая потомъ этихъ двухъ испорченныхъ существъ.
Маркизъ устроилъ ловушку, въ которую долженъ былъ попасться капитанъ Лоарекъ. Но чтобы вовлечь капитана въ эту ловушку, надо было измнить вс его привычки и вызвать ночью изъ дома. По совту Рауля, Клара съумла заставить капитана, исполнить выраженное ею желаніе, побывать хоть разъ въ маскарад, прежде чмъ ухать въ провинцію.
— На другой день посл того, какъ твой мужъ будетъ въ Опер,— онъ умретъ, сказалъ Де-Гаржинъ Клар.
Лоарекъ отправился.
Скрытый подъ домино, маркизъ увлекъ Шиффардъ на странное пари и назначилъ срокъ въ двадцать четыре часа, между вечеромъ, въ который куртизанка будетъ стараться понравиться и ужиномъ, на который она пригласитъ незнакомца, маркизъ назначилъ этотъ срокъ для того, чтобы предупредить убійцу, который долженъ былъ покончить съ капитаномъ по выход его отъ куртизанки.
Какъ могло случиться, что Лоарекъ, обожавшій жену, могъ пойти къ Шиффардъ?
Можетъ быть, онъ желалъ забыться и заглушить глухое страданіе, которое онъ чувствовалъ начиная подозрвать жену.
Придя къ куртизанк, онъ чувствовалъ себя не въ дух. Открытіе, сдланное ему Шиффардъ, что онъ былъ предметомъ пари, сейчасъ-же внушило ему мысль, что противъ него составился заговоръ, котораго не была чужда его жена, потому что онъ вспомнилъ съ какою легкостью она поврила выдуманному имъ для ночной отлучки предлогу.
Мы знаемъ, что по выход отъ Шиффардъ, за капитаномъ послдовалъ человкъ, шаги котораго слышала куртизанка.
Былъ-ли это убійца, подкупленный Раулемъ? Все заставляло предполагать это, такъ какъ Лоарекъ не возвращался боле.
— Въ день его смерти! отвчала постоянно Клара маркизу, пылавшему страстью.
Наконецъ насталъ день, когда Рауль сказалъ ей: — Онъ умретъ сегодня вечеромъ.
— Въ такомъ случа, сегодня вечеромъ.
И вечеромъ, въ то время какъ Лоарекъ ужиналъ у Шиффардъ, маркизъ входилъ въ жилище капитана, гд, три часа спустя, онъ долженъ былъ погибнуть въ пламени.
Десять мсяцевъ спустя, вдова убитаго мужа, котораго считали сгорвшимъ, выходила за мужъ за герцога, въ то время, какъ Шиффардъ сидла подъ арестомъ, обвиняемая въ исчезновеніи маркиза де-Гаржинъ.
Знатная, богатая и уважаемая Клара достигала своей цли.
Какъ вдругъ, среди ея торжества,явился Камбурнакъ, вооруженный тайною, требуя имя и титулъ маркиза.
Не будучи въ состояніи объяснить себ, какъ негодяй могъ узнать ея прошедшее, герцогиня уступила.
Но она разсчитывала, что вознаградитъ себя тогда, когда ея врагъ займетъ мсто маркиза.

ГЛАВА X.

Когда Камбурнакъ выразилъ свою радость, что завоевалъ, наконецъ, титулъ маркиза, герцогиня съ состраданіемъ улыбнулась и бросила на него ироническій взглядъ.
Это сдлало негодяя серьезнымъ.
— Чему вы сметесь? спросилъ онъ.
Вс слды волненія исчезли съ прекраснаго лица герцогини, играя концемъ шелковаго шнурка своего пенюара, она сказала самымъ развязнымъ тономъ:
— Чему я смюсь? Мой милый…
Она остановилась на средин фразы.
— Ахъ! кстати, какъ же ваше имя?
— Но вы только что сами сказали его: Рауль Де-Гаржинъ, отвчалъ ея благоразумный противникъ.
— О! о! вы очень скрытны! Я думала, что для меня у васъ найдется другое имя.
— Но вдь вы уже предупредили меня, что будете самымъ неумолимымъ моимъ врагомъ.
— Это правда, но, тмъ не мене, рискуя показаться вамъ самой неловкой соперницей, я отвчу на вашъ вопросъ.
— Да, чему вы смялись?
— Да просто тому, что убдилась, какъ вы глупы.
При этомъ отвт, Камбурнакъ съ изумленіемъ взглянулъ на женщину, которая, дрожа передъ нимъ за минуту до того, теперь смялась ему въ глаза.
— Дуракъ! не слишкомъ-ли вы торопитесь!
— Хотите я это докажу?
— Очень буду вамъ обязанъ.
— У васъ была въ рукахъ тайна, стоившая не мало, вмсто того, чтобы получить за нее порядочную сумму наличными, вы предпочли сдлаться маркизомъ. Хорошо! Теперь, когда у васъ есть титулъ, скажите мн, къ чему онъ вамъ?
— Ну, нтъ! вы хотите, чтобы я показалъ вамъ свою игру.
— О, нтъ! вы такъ неловко держите карты, что я и такъ вижу ее. Ваша игра состоитъ въ томъ, чтобы, занявъ мсто покойника, получить состояніе, которое вамъ придется раздлить съ вашими жадными сообщниками.
— О! о! сказалъ новый маркизъ, почувствовавшій себя неловко при вид этой увренности.
Герцогиня весело продолжала:
— Ахъ! мой бдный маркизъ, вы, значитъ, разсчитывали, что я дамъ вамъ спокойно дйствовать, особенно теперь, когда вы были такъ глупы, что сложили ваше оружіе.
— Я держу васъ въ моей власти, возразилъ Камбурнакъ.
— Вы? Меня? А чмъ это, позвольте узнать? Меня это очень интересуетъ.
— Вашимъ прошедшимъ.
Герцогиня насмшливо разсмялась.
— Вы видите, что я была права, назвавъ васъ совершеннымъ глупцомъ. Слушайте. Вы хотите быть маркизомъ, я согласна на это. Я даже допускаю, что вс, обманутые вашей милостью, признаютъ васъ за Де-Гаржина. Вы согласитесь, что я ставлю васъ въ хорошія условія.
— Я съумю сдлать ихъ такими.
— Но если вы маркизъ Де-Гаржинъ, то сгорлъ капитанъ Лоарекъ. Вы будете не въ состояніи утверждать противное и тогда я попрошу васъ указать, что вы находите въ моемъ прошедшемъ такого ужаснаго, чтобы я могла васъ бояться. И такъ, занимая мсто Рауля, вы остаетесь безъ всякаго оружія противъ меня въ прошломъ и безъ всякой надежды на выгоды въ будущемъ.
Соображеніе герцогини было вполн логично, но Камбурнакъ счелъ своимъ долгомъ протестовать.
— О! безъ надежды на выгоды, сказалъ онъ, качая головою, это еще неизвстно. Такъ какъ я теперь Де-Гаржинъ, то я надюсь, что любовь, которую питалъ ко мн мой…
Онъ колебался.
— Кончайте же, скажите откровенно ‘мой дядя’.
Мошенникъ былъ совершенно сбитъ съ толку безцеремонностью Клары. Тмъ не мене, онъ продолжалъ:
— Я надюсь, что любовь моего дяди возвратитъ мн, наслднику его имени, состояніе, которымъ онъ могъ располагать во время моего отсутствія.
— Другими словами, вы разсчитываете, что онъ оставитъ меня ни съ чмъ? спросила продолжавшая улыбаться герцогиня, въ этомъ-то и состоитъ ваше заблужденіе. Пока герцогъ будетъ живъ, я стану защищать его богатство, кто бы ни вздумалъ его у меня оспаривать.
— Но посл его смерти это богатство можетъ ускользнуть отъ васъ.
— Посл смерти моего мужа мн нечего будетъ боле Защищать, такъ какъ все состояніе отказано мн въ завщаніи, составленномъ по всмъ формамъ.
— Завщаніе можетъ быть измнено… и я вамъ клянусь, что это будетъ такъ! вскричалъ съ угрозою Камбурнакъ.
— Измнено! кмъ? спросила насмшливо герцогиня.
— Тмъ же, кто написалъ его, герцогомъ — моимъ дядей.
Знатная дама расхохоталась.
— Ахъ! кстати, вы еще не видлись съ вашимъ дорогимъ дядей. Вы, вроятно, горите живйшимъ желаніемъ обнять его посл столь долгой разлуки.
Камбурнакъ, казалось, не особенно хотлъ этого. Бобъ далъ ему вс нужныя наставленія, но, не предвидя, какъ пойдетъ дло, англичанинъ забылъ приготовить его къ свиданію съ дядей.
— Чортъ возьми! думалъ мошенникъ, я бы не особенно желалъ встртиться со старикомъ, не посовтовавшись съ Бобомъ.
Клара, продолжая улыбаться, наблюдала за его нершимостью.
— Не пугайтесь напрасно, сказала она, наконецъ вы можете безъ всякаго опасенія рискнуть на свиданіе, я увряю васъ, что, если кто-нибудь и не признаетъ васъ, то во всякомъ случа не герцогъ.
Улыбаясь по прежнему, она, тмъ не мене, продолжала мрачнымъ тономъ:
Вы знаете, Рауль, что почти въ каждомъ семейств есть свое тайное горе. Вы слишкомъ близкій родственникъ, чтобы отказаться принять на свою долю часть моей тяжелой ноши.
— Что она такое разсказываетъ? Она, кажется, смется надо мною, подумалъ сбитый съ толку Камбурнакъ.
— Ну! продолжала она, вотъ часъ, котораго вы такъ давно ждали, приготовьтесь броситься въ объятія вашего возлюбленнаго дяди.
Говоря это, она взяла свистокъ и свиснула.
Камбурнакъ съ изумленіемъ глядлъ на нее.
Подождавъ немного, она свиснула еще громче.
Тогда въ сосдней комнат послышались тяжелые шаги.
Потомъ дверь тихо стала отворяться, точно входившій боялся. Она открылась только до половины и въ комнату высунулась ужасная голова.
Это голова представляла типъ кретина: желтый, голый и морщинистый черепъ, красныя вки и блуждающіе глаза были ужасны. Слюни текли изъ беззубаго рта. Перо не въ состояніи передать отвратительный и ужасный видъ наружности идіота, лице котораго выражало только страхъ.
Появившаяся голова не подвигалась дальше, устремивъ на Клару пристальный взглядъ.
— Сюда, на четверенькахъ! закричала она такимъ тономъ, какимъ приказываютъ собак.
Голова опустилась, дверь растворилась и въ комнату вошелъ на четверенькахъ грязный и ободранный старикъ, который, не говоря ни слова, подошелъ къ Клар, глядя на нее, какъ смотрятъ собаки, боящіеся удара.
— Ложись! сказала Клара.
Идіотъ послушно улегся у ногъ герцогини, которая сказала смясь, Камбурнаку:
— Дорогой племянникъ, позвольте представить вамъ дядю, котораго вы хотите заставить измнить завщаніе.
Разстроенный безпорядочной жизнью и въ особенности послдней страстью, бывшій красавецъ Вальдьзъ, знаменитый покоритель женскихъ сердецъ при двор Людовика XV, дошелъ теперь до состоянія отвратительнаго, неразумнаго животнаго, которымъ забавлялась женщина безъ сердца.
Волненіе мнимаго племянника продолжалось очень не долго. Всякая ловкая штука восхищала его, поэтому, видя, что презрнная женщина сдлала изъ этого знатнаго господина, онъ не могъ удержаться, чтобы не выразить своего восторга.
— Чортъ возьми! вы его отлично обработали. Вамъ можно поручать герцоговъ, вы ихъ славно дрессируете!
Безумный молча цловалъ спустившуюся руку герцогини. Любовь пережила въ немъ всякое другое чувство, или лучше сказать не любовь, а привязанность животнаго, которое лижетъ руку бьющую его!
Указывая на лежащаго герцога, герцогиня спросила съ насмшкой:
— Теперь, дорогой племянникъ, когда мы среди своего семейства, не хотите-ли вы поговорить о нашихъ маленькихъ длахъ? Вы видите какъ глубоко волненіе испытываемое герцогомъ при вашемъ неожиданномъ возвращеніи, воспользуйтесь-же этимъ порывомъ нжности, чтобы заставить его, измнить свои послднія распоряженія.
Потомъ она прибавила посл короткаго молчанія:
— Разв вы найдете нотаріуса, которой согласится принять этотъ идіотизмъ за состояніе вполн нормальное.
— Можетъ быть! сказалъ Камбурнакъ, вспомнивъ, что сказала Шиффардъ про Мадоре.
Герцогиня встала и быстро подошла къ своему врагу.
— Послушайте, мой милый, сказала она, все должно имть границу, даже самыя лучшія шутки, покончимте-же эту. Я сказала вчера вашему сообщнику, что я принимаю войну, и опять повторяю вамъ это сегодня. Чтобы разсказать мою тайну, нужны во первыхъ доказательства, а затмъ уже взвсятъ, что могутъ значить обвиненія мошенниковъ, осмливающихся нападать на всми уважаемую герцогиню. Я цню мою тайну въ сто тысячъ экю и предлагаю ихъ вамъ. Возьмите, я вамъ совтую. Они лучше титула и мста, которыхъ вы добиваетесь и которые, какъ вы сами могли судить, не поведутъ васъ ни къ чему. Теперь ступайте. Я даю вамъ двадцать четыре часа на размышленіе.
И не дожидаясь отвта она вышла изъ комнаты, оставивъ фальшиваго маркиза наедин съ идіотомъ.
Послдній, увидавъ что она уходитъ, поднялъ голову и жалобно закричалъ:
— Клакла! милая Клакла!
Цинизмъ герцогини изумилъ негодяя. Одну минуту онъ оставался въ нершимости, смотря на герцога.
— Она права, проворчалъ онъ, отъ этого скота ничего не добьешься.
— Милая Клакла! прокричалъ опять безумный, становясь на четвереньки.
Увидя въ такомъ положеніи того, кого онъ думалъ эксплуатировать, Камбурнакъ пришелъ въ ярость, которую однако успокоилъ слдующей наивной фразой:
— Онъ хорошо сдлалъ, что сошелъ съума, а то онъ слишкомъ глупъ!
Потомъ, надвъ шляпу, Камбурнакъ вышелъ, говоря:
— Пойдемъ посовтоваться съ Бобомъ.
Въ передней Бобъ ждалъ его.
Идя домой, Камбурнакъ разсказалъ все и кончилъ такими словами:
— Бдовая женщина! Не взять-ли предлагаемыя ста тысячъ, потому что больше намъ ничего не вытянуть.
Бобъ улыбнулся.
— О! нтъ, сказалъ онъ. Я пустилъ въ дло еще не все мое оружіе.
Черезъ потайную лстницу сообщники вернулись къ Шиффардъ, которая дала имъ ключъ отъ этого входа.
Въ ту минуту, какъ они входили, за дверями будуара раздавалось веселое пніе куртизанки, которая ихъ ждала.
— Чортъ возьми! она очень весела и не подозрваетъ, что дло идетъ далеко не какъ по маслу, сказалъ взволнованный Камбурнакъ.
Вмсто общанной побды, ему приходилось разсказать о неуспх и перестать разсчитывать на вознагражденіе, которое должно было увнчать удачу.
Поэтому онъ со страхомъ входилъ въ комнату, гд гнвъ его идола долженъ былъ разразиться, услышавъ о результатахъ перваго нападенія. Но каково же было его изумленіе, когда Шиффардъ закричала увидя его:
— Поздравляю тебя отъ души! ты былъ великолпенъ!
Онъ остановился въ изумленіи отъ такого пріема, а въ особенности отъ того, что Шиффардъ говорила ему ты.
— А! могъ только сказать онъ.
— Да. Дйствительно ты драгоцнный малый! Ахъ! я и теперь не могу безъ смха вспомнить твою увренность. Ты былъ великолпенъ въ роли маркиза.
Потомъ она прибавила:
— Слушай, я тебя обожаю! Поди, поцлуй меня!
Въ эту минуту Шиффардъ совсмъ не была похожа на великолпную и гордую куртизанку, очаровывавшую парижанъ. Это была женщина низшихъ слоевъ общества, которая мгновенно воспламеняется скотскою любовью къ существу своего сорта.
Камбурнакъ не заставилъ себя просить, онъ обнялъ звавшую его красавицу и покрылъ ее поцлуями.
Въ эту минуту за головою Камбурнака Шиффардъ замтила Боба, срые глаза котораго пристально и проницательно смотрли на нихъ.
Въ его взгляд куртизанка мгновенно замтила гнвъ и недовріе человка, предчувствующаго близ кую измну своихъ сообщниковъ.
Этотъ взглядъ испугалъ ее.
Она быстро нагнулась къ уху Камбурнака и шепнула неслышнымъ голосомъ:
— Ты будешь мн повиноваться?
— На жизнь и на смерть, шепнулъ онъ въ свою очередь, выпрямляясь, потому что куртизанка оттолкнула его и вскричала:
— Э! да ты меня задушишь, животное! Посмотри на своего товарища, онъ гораздо спокойне ждетъ награды. Ну, Бобъ, теперь ваша очередь.
Англичанинъ понялъ, что она длала это для того, чтобы усыпить его подозрнія, длая видъ, что даетъ какъ тому такъ и другому обыкновенный поцлуй, но тмъ не мене онъ наклонился къ ея лбу и холодно приложился къ нему губами.
Куртизанка почувствовала, что ее угадали.
Поднявъ голову, каждый изъ нихъ прочелъ угрозу во взглядахъ другаго.
— Надо беречься! подумалъ Бобъ.
— Онъ опасенъ! сказала себ сирена.
Камбурнакъ не замтилъ ничего изъ этой нмой сцены. Въ восторг, что Шиффардъ похвалила его, вмсто того чтобы разсердиться, онъ весело вскричалъ:
— Но если ты находишь, что я былъ хорошъ въ роли маркиза, то значитъ ты меня видла?
— Я стояла подъ окномъ, спрятавшись въ кусты, и не проронила ни одного слова.
— Неправда-ли, дло отлично шло въ начал? Я уже думалъ, что она въ моей власти. Къ несчастію, планъ Боба оказался плохъ.
— Чмъ-же? спросилъ англичанинъ, неподвижно стоявшій въ углу.
— Конечно, мой милый, если разъ ты берешься руководить людьми, то не надо ихъ напрасно компрометировать, сухо сказалъ свже-испеченный маркизъ.
Негодяй, чувствуя на своей сторон Шиффардъ, сейчасъ-же сдлался неблагодарнымъ относительно своего профессора. Онъ старался отодвинуть на второй планъ того, кто первый задумалъ все дло.
Во время замчанія Камбурнака, Бобъ продолжалъ хранить наружное хладнокровіе, но мысли его были далеко не успокоительнаго свойства для Камбурнака.
— Ты слишкомъ рано хочешь стать на свои ноги: клянусь, что ты такъ сломишь себ шею, думалъ Бобъ.
Въ тоже время, онъ повторилъ спокойнымъ голосомъ, нисколько не выдававшимъ его гнва.
— Чмъ-же мой планъ былъ не хорошъ?
— Тмъ, что онъ былъ основанъ на боязни, которую должна чувствовать герцогиня при мысли, что ея прошлое могутъ открыть мужу.
— Она такъ ловко скрываетъ идіотизмъ своего мужа, что его считаютъ только ослабвшимъ отъ лтъ, поэтому я приготовилъ мой планъ, не предвидя этого препятствія, отвчалъ Бобъ.
— Значитъ, ей нечего бояться съ этой сторонъ, потому что въ состояніи герцога ему можно разсказывать все что угодно, а онъ будетъ только повторять свое: милая Клакла! милая Клакла!
— Э! э! сказала Шиффардъ насмшливымъ тономъ. Это еще неизвстно!
— Полноте! вы говорите невозможное, вскричалъ Кабурнакъ.
— Отчего-же! Если онъ говоритъ: Клакла, то точно также можетъ сказать: Фафардъ.
Посл небольшой паузы, она продолжала:
— Что разстроило вашъ планъ? Безуміе герцога. Слдовательно, что надо, чтобы раззорить его жену? Пять или шесть осмысленныхъ словъ, сказанныхъ нотаріусу, который, считая герцога въ здравомъ ум, измнилъ-бы завщаніе.
— И ты заставишь его сказать эти слова?
— Конечно. Къ тому-же, онъ все-таки не глупе попугая, котораго выучиваютъ-же говорить цлыя фразы.
Бобъ улыбнулся, думая про себя.
— Какъ-бы мы славно сошлись, еслибы эта женщина не влюбилась въ негодяя Камбурнака.
— Значитъ, ты тоже, видла герцога? спросилъ фальшивый маркизъ.
— Да, онъ порядочно тоже напугалъ меня, подойдя въ то время, какъ я подслушивала въ саду. Когда обернувшись отъ прикосновенія его руки, я увидала это ужасное лице, то признаюсь, порядочно струсила.
— Онъ говорилъ съ тобою?
— Нтъ. Но потому, какими глазами онъ глядлъ на меня, я угадала, что въ немъ еще живетъ одно чувство — безумная страсть къ женщинамъ.
— Герцогиня теперь пугаетъ его.
— Если его приласкать, онъ всюду пойдетъ за нами.
— И не смотря на его безуміе, ты заставишь его написать подъ свою диктовку завщаніе въ пользу племянника.
— Конечно.
Камбурнакъ покачалъ головою.
— Я не врю этому, сказалъ онъ.
— Но вдь выучиваютъ-же говорить попугаевъ, повторила опять Шиффардъ.
— Его безуміе сдлаетъ завщаніе недйствительнымъ.
— Но кто-же знаетъ про это безуміе? Разв жена не удаляетъ отъ него всхъ самымъ старательнымъ образомъ.
— Нотаріусъ увидитъ, что онъ идіотъ.
— О! нотаріусъ! сказала съ увренностью Шиффардъ, я общаю сдлать его глухимъ и нмымъ. И такъ сообразимъ все: Клара дала теб двадцать четыре часа, чтобы ршиться взять-ли предлагаемыя ею сто тысячъ экю, или титулъ маркиза, который кажется ей безполезнымъ для тебя. Завтра ты пойдешь сказать ей, что выбираешь титулъ.
— Хорошо.
— Расположись на мст Рауля и возвратись сюда маркизомъ Де-Гаржинъ. Я возьму на себя заставить тебя признать тхъ, которые стали-бы сомнваться въ твоей личности. Что касается до герцогини, то, прежде чмъ она догадается, съ какой стороны мы хотимъ напасть на нее, герцогъ будетъ уже обработанъ.
— И тогда состояніе герцога будетъ принадлежать намъ двоимъ! вскричалъ восхищенный такой надеждой Камбурнакъ.
Едва слова ‘намъ двоимъ’, были произнесены, какъ Бобъ выпрямился въ своемъ углу.
Безъ видимаго волненія онъ подошелъ къ товарищу.
— Ты сказалъ ‘намъ двоимъ’, но это врно ошибка? Ты хотлъ сказать, ‘намъ троимъ’.
Ученикъ торопился сбросить съ себя опеку Боба, присутствіе котораго унижало его въ глазахъ Шиффардъ. Къ этому еще присоединялось желаніе порисоваться передъ куртизанкой.
Поэтому онъ спросилъ, представляясь удивленнымъ.
— Отчего троимъ?
— Потому что, если я не ошибаюсь, насъ здсь трое.
— А! но я не вижу, мой милый, въ чемъ ты можешь быть полезенъ для этого новаго нападенія, которое, какъ ты видишь, есть изобртеніе Шиффардъ.
— Но я навелъ васъ на слдъ.
— А разв теб не заплатили за это? Ты на этомъ самомъ мст получилъ сто тысячъ. Неужели ты уже забылъ это? Мы должны были раздлить ихъ, но Богъ съ тобою, бери и мою часть, я ее дарю теб.
Если-бы Камбурнакъ зналъ, какая ярость бушевала въ душ по наружности спокойнаго Боба, то можетъ быть онъ не продолжалъ бы покровительственнымъ тономъ.
— Да, возьми мою часть этихъ денегъ, но не будь такъ наивенъ, чтобы желать получить часть въ предпріятіи, гд ты для насъ совершенно безполезенъ.
— Значитъ, мн здсь нечего больше длать? спросилъ не мигнувъ лакей.
— Совершенно нечего.
Англичанинъ взглянулъ на куртизанку, чтобы узнать и ея отвтъ.
— Камбурнакъ правъ, сказала она, возьмите сто тысячъ, но что касается до дальнйшаго хода дла, то мн кажется, что насъ достаточно двоихъ.
Бобъ взглянулъ на обоихъ своимъ холоднымъ взглядомъ, потомъ направился къ двери.
Прежде чмъ выйти, онъ обернулся и сказалъ:
— Если вамъ понадобится человкъ ловкій, то вспомните обо мн.
Затмъ онъ вышелъ, не произнеся ни однаго упрека.
— Чортъ возьми! Онъ очень легко принялъ это, вскричалъ Камбурнакъ.
— Да, врь этому, если недорожишь своей шкурой, возразила Шиффардъ, понявшая сколько угрозы скрывалось за спокойствіемъ англичанина.
Между тмъ Бобъ медленными шагами шелъ по комнатамъ.
Въ передней онъ встртилъ Маріетту.
При вид ея, физіономія лакея, выражавшая страшный гнвъ, сдлалась улыбающейся.
Проходя мимо, Бобъ потрепалъ по щек хорошенькую субретку.
— Что это съ вами сегодня? спросила она его, на мять къ вамъ долго не возвращалась.
— Я ничего не забылъ, Маріетта.
— Неблагодарный!
— Я удалился, думая, что ты хочешь выйти замужъ за своего Пелюша, а такъ какъ ты мн недоказала вполн, что меня любишь…
— О! о! сказала красня камеристка.
— Ты, значитъ, любила меня? Въ такомъ случа я потерялъ счастье по своей вин, сказалъ, глубоко вздыхая, Бобъ.
Этотъ вздохъ разжалобилъ Маріетту.
— Вы по прежнему живете на верху въ мансард?
— Да.
— Я приду сегодня вечеромъ простить васъ, чудовище. А теперь уходите скоре, я слышу шаги Пелюша.
Бобъ кинулся по лстниц.
— Эта двушка надодаетъ мн, но по крайней мр я буду знать, что длается въ дом, сказалъ онъ, идя вверхъ.
Придя къ себ, англичанинъ далъ волю своей ярости, потомъ онъ принялся размышлять и вскор прошепталъ:
— Герцогиня отказала мн, эти отталкиваютъ меня! Хорошо-же, я стану работать одинъ, для самаго себя, и пусть они вс берегутся!

‘Библіотека для Чтенія’, No 2, 1875

Шаветт Эжен
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Сбежавший нотариус, Шаветт Эжен, Год: 1881
  2. Бежавший нотариус, Шаветт Эжен, Год: 1881
  3. По туманным следам, Шаветт Эжен, Год: 1878
  4. Во власти опиума, Фаррер Клод, Год: 1904
  5. Провинциальное развлечение, Ренье Анри Де, Год: 1925
  6. По прихоти короля, Ренье Анри Де, Год: 1926
  7. Джерард, Брэддон Мэри Элизабет, Год: 1891
  8. Куртизанка Сонника, Бласко-Ибаньес Висенте, Год: 1900
Электронная библиотека