Курс гражданского права, Победоносцев Константин Петрович, Год: 1896 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 773 минут(ы)

Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Часть третья: Договоры и обязательства.

М.: ‘Статут’, 2003. — (Классика российской цивилистики).

КУРС ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

Часть третья.
Договоры и обязательства

ВВЕДЕНИЕ
ОБЩИЕ ПОНЯТИЯ

1. Общее понятие о договорах и обязательствах. — Сущность прав по обязательствам и отличие от вещных прав. — Значение обязательств в составе имущества. — Разделение учения об обязательствах на общую и особенную часть

ПЕРВЫЙ ОТДЕЛ
ОБЩАЯ ЧАСТЬ УЧЕНИЯ О ДОГОВОРАХ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

Глава первая. Содержание и главные виды обязательств

2. Условное обязательство. — Разные виды условий. — Наступление условия и его действие. — Соотношение условий. — Понятие о сроке. — Действие срока

3. Содержание обязательства. — Положительное и отрицательное. — Обязательство дать или исполнить. — Взаимное обязательство. — Нераздельные и делимые обязательства. — Действие возможное и невозможное, известное и неизвестное. — Разделительное обязательство и значение выбора. — Определение предмета родом, видом и особью. — Значение денег

4. Виды обязательств. — Обоюдные и односторонние. — Безмездные и возмездные. — Договоры, на риске основанные. — Ясные и неясные требования

Глава вторая. Общие условия действительности обязательств

5. Действительное и недействительное обязательство. — Натуральные обязательства. — Ничтожные и опровержимые обязательства. — От чего зависит действительность обязательства?

6. Способность лиц к заключению договора. — Обязательства несовершеннолетних и состоящих под опекой

7. Цель и побудительная причина договора. — Обязательства без цели. — Простое сознание долга. — Мнимая цель. — Цель запрещенная. — О значении запрещенной цели по русскому закону. — Уничтожение договора с запрещенной целью и последствия уничтожения

8. Значение формы в договоре. — Римская стипуляция и правила иностранных законодательств. — Историческое значение формы в русском законодательстве. — Правила о совершении актов. — Отсутствие руководящего начала. — Колебания судебной практики и наклонность ее к формализму. — Значение явки в актах договора. — Домашние акты. — Словесные соглашения. — Можно ли доказывать их свидетелями? — Гербовый сбор

Глава третья. Сложные и совокупные обязательства

9. Сложные и совокупные обязательства. — Соединение нескольких обязательств в одном договоре. — Условие о процентах. — Проценты по условию. — Проценты умедления. — Проценты процессуальные. — Законная мера процентов. — Причисление процентов к капиталу. — Экономический спор о мере процентов. — Понятие о лихве. — Отмена законных ограничений и возражение против отмены. — Учет процентов. — Проценты текущего счета

10. Русские законы о процентах

11. Совокупное обязательство. — Понятие о солидарности. — Действие активной и пассивной солидарности. — Обратное требование. — Корреальные обязательства. — Установление солидарности

12. Установление солидарности в обязательствах по русскому закону. — Солидарность в товариществе. — В векселях. — В ответственности за вину и за последствия преступного действия

Глава четвертая. Происхождение и совершение обязательств

13. Происхождение обязательств. — Заключение договора. — Единство воли. — Различие между реальными и консенсуальными договорами. — Утверждение последующим действием. — Предварительные переговоры или степени соглашения. — Договоры между отсутствующими

14. Условное соглашение. — Предложение и вызов. — Договор посредством публичного торга или состязания. — Одностороннее обещание

15. Свобода соглашения в договоре. — Обстоятельства, нарушающие эту свободу. — Насилие или принуждение. — Ошибка, заблуждение, неведение. — Правило русского закона о принуждении

Глава пятая. Истолкование обязательств

16. Истолкование договора. — Общие правила истолкования по римскому праву и по русскому законодательству

Глава шестая. Изменение в обязательствах

17. Изменение в существующих обязательствах. — Общие причины изменения прав и обязанностей по договору. — Отступление от права и уступка. — Нарушение обязанности, вина. — Понятие о внимании и радении и ответственность. — Умедление и признаки его. — Ответственность за умедление

Глава седьмая. Прекращение и погашение обязательств

18. Прекращение обязательств. — Исполнение. — Место и время исполнения. — Срок. — Обязанность очистки или ответственность за недостатки вещи. — Иск об уравнении недостатков

19. Уклонение от исполнения. — Право отказываться от исполнения за неисправностью другой стороны. — Невозможность исполнения вследствие внешних обстоятельств. — Взаимный отказ от исполнения

20. Исполнение денежное или платеж. — Кому следует платить? — Кто обязан и вправе платить. — Платеж от стороннего лица. — Платеж по частям. — Расписка в платеже и другие его доказательства. — Признаки и предположения о платеже. — Отношение платежа к известному долгу. — Платеж и уплата по русскому закону. — Доказательства платежа. — Текущий счет

21. Монетная единица платежа. — Уравнение ценности при замене одной единицы другой. — Понятие о законной, металлической и курсовой ценности. — Постановления иностранные и русского законодательства об уравнении ценности в платежах

22. Взнос платежа в присутственное место. — В каких случаях допускается, как и куда производится? — Русские постановления

23. Замена одного исполнения другим. — Замена вещи ее ценой. — Определение цены при возвращении. — Русский закон по поводу возвращения имения законному владельцу. — Случаи сей замены в русском законе

Приложение к 23. О ценности имуществ. — Понятие о цене. — Мерило ценности. — Категория цен. — Способы оценки. — Таксы на разные предметы и таксы вознаграждения за труд. — Меры и весы

24. Замена одного требования другим противоположным (компенсация). — Основание сей замены и законные для нее условия. — Однородность требований. — Отношение их по количеству. — Действие несостоятельности на замену. — Требования несоизмеримые. — Необязательность замены

25. Прекращение обязательств посредством нового договора. — Обновление договора. — Признаки оного и последствия. — Прекращение договора по условию. — Мировая сделка. — Компромисс. — Русский закон мирового соглашения

26. Односторонний отказ от договора. — В каких случаях он допускается. — Право требовать расторжения договора за крайнюю несообразность в ценности. — Прекращение договора от случайных причин. — Невозможность исполнения. — Погашение претензий в наследственном преемстве. — Прекращение смертью личных обязательств

27. Действие давности на обязательства. — Погашение права на иск. — Начало исчисления давности. — Открытие права на иск. — Исчисление давности в срочных и бессрочных договорах, при периодическом исполнении, по обязательствам главным и зависящим. — Перерыв давности — признанием долга. — Постановления русского закона о сем предмете

Глава восьмая. Ослабление обязательства

28. Ослабление силы обязательства в исполнении. — Отсрочка. — Рассрочка по усмотрению суда. — Внешние неисправности, ослабляющие силу обязательства. — Снисхождение к состоянию должника. — Уступка имущества заимодавцам. — О русских посреднических комиссиях и администрациях. — Действие несостоятельности и конкуренции претензий

Глава девятая. Изменение лиц в обязательствах

29. Передача и переход прав по обязательствам. — Римская конструкция права передачи. — Облегчение передачи новейшим законодательством. — Передаточная надпись. Ограничения передачи. — Действие передачи. — Ответственность передатчика и права приобретателя. — Вступление в право кредитора или суброгация. — Русский закон передачи. — Передача заемных писем. — Переход требований к кредиторам

30. Именные долговые бумаги, подлежащие платежу по приказу. — Вексель и особенное свойство его, выражающееся в передаче и в отношении надписателей

31. Понятие о безличных обязательствах. — Бумаги безыменные, или на предъявителя. — Облигации, акции и билеты. — Происхождение сих актов. — Выпуск их, изъятие из обращения, передача, свободное обращение, амортизация. — Потерянные бумаги. — Акты сего рода по русскому законодательству

32. Перемена в лицах кредитора и должника. — Делегация. — Экспромиссия. — Ответственность за другие лица. — Случаи сего рода по русскому закону

Приложение к девятой главе. Общие понятия о векселе (Wechsel, letter de change, bill of exchange). — Платежи посредством зачета. — Вексель. — Происхождение его, вексельный обычай и вексельное право. — Юридическая сущность вексельной сделки. — Форма. — Участвующие лица. — Переводной вексель. — Образцы векселя. — Предъявление и принятие. — Протест в непринятии и неплатеже. — Обратное требование. — Посредники за честь. — Платеж до срока и учетная операция. — Восстановление утраченного векселя. Простой вексель и его отличия

Глава десятая. Действие договора на третье лицо, в нем не участвовавшее

33. Действие договора на третье лицо. — Права третьих лиц, определенные в договоре, и установление связи их с договорившимися сторонами

Глава одиннадцатая. Обеспечение обязательств

34. Обеспечение договоров. — Виды оного. — Неустойка. — Двоякое ее значение. — Пеня за неисправность и возмещение интереса. — Отношение неустойки к дальнейшему исполнению договора

35. Неустойка по русскому законодательству. — Законная и добровольная. — Неустойка по договорам с казной

36. Задаток и его значение. — Употребление задатка в России. — Задаток при продаже. — При публичных торгах. — По казенным подрядам

37. Поручительство. — Установление поручительства. — Мера ответственности поручителя. — Права поручителей. — Совокупное поручительство. — Возражение поручителя. — Разделение ответственности. — Обратное требование поручителя

38. Поручительство по русским законам. — Простое и срочное. — Установление его. — Ответственность поручителя в том и в другом случае. — Совокупные поручители. — Прекращение поручительства. — Обратное взыскание с должника. — Изменение обязательства как действует на поручительство. — Поручительство по векселю. — Поручительство по договорам с казной. — Круговое поручительство. — Судебное поручительство

Примечание к первому отделу. Общая часть права требований по закону Остзейских губерний

ВТОРОЙ ОТДЕЛ
ОСОБЕННАЯ ЧАСТЬ УЧЕНИЯ О ДОГОВОРАХ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

39. Классификация договоров в отдельных видах. — Римская классификация. — Система прусского закона, французского и австрийского кодекса. — Система русского свода. — Система настоящего изложения

Глава первая. Запродажа

40. Понятие о запродаже по системе нашего свода. — Запродажная запись о недвижимом имуществе. — Значение срока. — Запрещение вступать во владение запроданным имуществом. — Задаточная расписка

Глава вторая. Ссуда, заем и рента

41. Сущность договора о ссуде. — Употребление вещи. — Безденежность. — Срок. — Обязанность приемщика. — Прекарное владение. — Ссуда по русскому закону. — Отличие от займа

42. Заем. — Сущность займа и отличие от ссуды. — Передача ценности или валюты. — Зачет ценности. — Ограничение личной способности вступать в займы. — Означение основания долга

43. Русский закон займа. — Предмет его. — Безденежность. — Долг запрещенный. — Личные ограничения займа. — Акт займа. — Срок. — Передача. — Долговая расписка. — Счет. — Ссудные кассы. — Порядок взыскания по долговым обязательствам

44. Договоры о содержании и непременном доходе. — Пожизненная рента. — Русские билеты непрерывного дохода. — Бодмерея и заем припасов на море

Глава третья. Наем имущества

45. Договор о найме имуществ. — Предмет его. — Плата. — Отношение сторон. — Обязанность хозяина. — Передача. — Поддержание имущества. — Обязанности наемщика и права его. — Сублокация. — Эмфитевтическое пользование и бессрочный наем. — Права отказа. — Значение владения в найме и отношение его к праву собственности. — Действие давности. — Возобновление найма. — Ограждение наемщика и хозяина особым процессом. — Отношение найма к узуфрукту. — Наем земельный. — Правила арендных договоров. — Наем исполу, колонат. — Наем скота

46. Общие правила найма по русскому закону. — Крайний срок найма. — Ограничения личные. — Форма договора. — Цена. — Пространство пользования. — Право владения в найме и его принадлежности. — Передача найма. — Исполнение договора и прекращение. — Ограничение найма в заложенных имениях. — Наем из выстройки. — Общее замечание о законе поземельного найма

47. Особенные виды найма. — Отдача в содержание оброчных статей от казны и разных ведомств. — Способы отдачи и взаимные отношения. — Договор о поселении иностранных выходцев, колонистов и русских переселенцев. — Отдача в содержание золотых приисков

Глава четвертая. Личный наем

48. Личный наем. — Различные его виды. — Виды наемной платы. — Ограждение личной свободы сроками служения. — Наем прислуги и прусский закон о сем предмете. — Французский закон

49. Общие правила личного найма по русскому закону. — История и происхождение нынешних законов. — Место личного найма в системе договоров. — Вступление в договор. — Личные ограничения. — Сроки найма. — Правило о паспортах. — Рядная плата. — Задатки. — Законные таксы. — Форма. — Обязанности хозяина и служащих. — Прекращение договора. — Аттестация

50. Особенные виды личного найма. — Ремесленный наем. — Отдача в обучение. — Работа по заказу. — Наем приказчиков и сидельцев. — Наем сельских рабочих и служителей. — Наем нижних воинских чинов. — Наем фабричных и заводских. — Наем на золотые прииски. — Наем корабельщиков, водоходцев и судорабочих, лоцманов, артельщиков

Глава пятая. Подряд, поставка и перевозка

51. Подряд и поставка. — Общие понятия. — Определение нашего закона. — Право вступать в подряд. — Форма договора. — Торговое право. — Ответственность

52. Фрахтовый договор. — Перевозка по железным дорогам. — Ответственность перевозчика

53. Договор подряда с казною. — История законодательства о подряде. — Кто имеет право вступать в подряды. — Личные ограничения. — Общие принадлежности. — Пособия от казны. — Обеспечение и разные его способы. — Залог и ручательство. — Порядок заключения договора. — Подряд оптовый и раздробительный. — Торги. — Запечатанные объявления. — Смешанный способ. — Утверждение договора. — Подряд без торгов

54. Исполнение казенного подряда. — Сдача. — Прием. — Платеж по квитанциям. — Неисправность и взыскания за нее. — Неустойка. — Отсрочка. — Оправдательные причины. — Порядок взыскания и жалоб. — Смешанный договор о подряде. — Коммерческий и комиссионный способ

Приложение к пятой главе. Издательский договор

Глава шестая. Поклажа

55. Общие понятия о поклаже. — Поклажа свободная и необходимая, по русскому закону. — Кто может вступать в договор о поклаже. — Доказательство поклажи. — Сохранная расписка. — Когда не требуется письменное доказательство. — Обязанности приемщика. — Поклажа в запертом помещении. — Растрата. — Ответственность приемщика. — Возвращение поклажи при несостоятельности. — Вызов наследников приемщика и отдатчика. — Поклажа в гостиницах

Глава седьмая. Доверительное поручение. Доверенность

56. Римский мандат. — Законодательные определения поручения. — Сущность его. — Понятие о представительстве. — Особенные виды представительства необходимого и доверительного поручения. — Приказ. — Рекомендация. — Совет. — Поручение заплатить. — Кредитное письмо. — Торговая доверенность. — Комиссия. — Маклеры и экспедиторы. — Договор об управлении имением. — Отличие от поручительства, от товарищества, от распоряжения в чужом деле. — Договор оценочной комиссии

57. Общие начала доверительного поручения. — Акты полномочия. — Для чего он нужен. — Предполагаемое или фактическое полномочие. — Личная способность поверенного. — Пространство доверенности. — Обязанности поверенного и ответственность пред доверителем. — Право передоверия. — Отчетность. — Вознаграждение поверенному и возмещение издержек. — Обязательность для доверителя действий поверенного. — Отмена доверенности. — Прекращение ее другими путями и последствие прекращения

58. Русский закон о доверенности. — Право давать доверенность. — Право быть поверенным. — Верющее письмо. — Удостоверение доверия посланному. — Уполномоченные от обществ. — Содержание доверенности общей и частной. — Право передоверия. — Судебные полномочия. — Отношения поверенного к доверителю. — Ответственность доверителя относительно третьих лиц. — Утверждение действий поверенного. — Прекращение доверенности. — Отмена и ее последствия. — Право доверителя на самостоятельную деятельность

59. Особенные виды доверенности и поручения. — Доверенность на представление имения в залог по подрядам. — Торговая и кредитная доверенность. — Доверенность на хождение в таможне. — Присяжный поверенный. — Поручения по делам комиссионным, экспедиционным и маклерским. — Биржевые маклеры, диспашеры, эксперты. — Доверенность на управление имением

Глава восьмая. Товарищество и сообщество

60. Сущность договора о сообществе. — Формы римского права и новых законодательств. — Полное и неполное общение. — Участие и соотношение членов. — Ответственность. — Действие смерти и несостоятельности. — Выход членов. — Расторжение. — Главные формы нового права. — Полное товарищество. — Отношение членов. — Раздел прибылей. — Товарищество на вере. — Закрытое товарищество

61. Компания на акциях. — Сущность учреждения. — Цель его и историческое развитие. — Нынешнее ее значение. — Понятие об акции. — Образование компании. — Учредители. — Устав, утверждение его и регистрация. — Подписка на акции. — Органы управления. — Общее собрание акционеров. — Состав его, созыв и деятельность. — Правление. — Наблюдательный совет. — Понятие о дивиденде. — Выпуск новых акций. — Прекращение компании и ликвидация

62. Договор товарищества и значение его в русском быте. — Общие законодательные формы не исчерпывают всего содержания товарищества. — Особенные виды товарищества, упоминаемые в нашем законодательстве. — Артель, как явление русского быта и как учреждение

63. Три главные вида товарищества в новом русском законодательстве. — Полное товарищество. — Товарищество на вере. — Торговый дом. — Товарищество на паях

64. Акционерное общество. — Происхождение этой формы в России, нынешнее состояние закона и виды на будущее. — Сущность компании на акциях. — Предмет ее. — Привилегии. — Имя. — Образование и утверждение устава. — Акции. — Подписка на акции. — Условия оплаты. — Расписка на акции. — Право передачи. Запасный капитал и дивидент. — Права и ответственность акционеров

65. Компания на акциях. — Первоначальное управление. — Выбор правления. — Общее собрание акционеров. — Состав его, созыв, предметы обсуждения, порядок решения. — Отчетность и контроль. — Прекращение компании и ликвидация. — Ограничение в устройстве компаний для банковых операций. — Предполагаемые преобразования. — Иностранные компании. — Товарищество взаимного кредита и другие союзы взаимного содействия

Глава девятая. Договор о неверном и случайном

66. Сущность договоров сего рода и отличие их от меновых. — Побудительная причина. — Игра. — Лотерея. — Договор о ренте. — Срочная поставка биржевых ценностей. — Биржевая игра. — Русские законы об игре и лотерее

67. Договор страхования. — Предмет его. — Акт страхования. — Страхуемый интерес и отношение его к действительной ценности. — Исполнение договора. — Условия вознаграждения. — Право полиса. — Страхование жизни

68. Начало страхования в России. — Страховые общества. — Правила страхования от огня по уставам обществ. — Общество перестрахования. — Взаимное страхование. — Морское страхование. — Страхование жизни

ТРЕТИЙ ОТДЕЛ
ОБЯЗАТЕЛЬСТВА, ВОЗНИКАЮЩИЕ ИЗ ДЕЙСТВИЙ

Глава первая. Вознаграждение убытка от действий преступных и непреступных

69. Вознаграждение за убыток от действия. — Понятие об убытке и лишении прибытка. — Ответственность за бездействие. — Кто имеет право на вознаграждение. — Ожидаемый вред. — Связь убытка с действием. — Обязательства, возникающие из преступных действий. — Умысел и степень вины. — Личная обида. — Иск об обиде

70. Русский закон вознаграждения. — Вознаграждение за вред и убытки от преступных действий. — Мера ответственности. — Ответственность главных виновных, сообщников и участников. — Вознаграждение за убитого и увечье. — За обиду. — За насилие и захват. — Оценка. — Ответственность должностных лиц. — Ответственность судей. — Иск уголовный и гражданский

71. Вознаграждение за вред от действий непреступных. — Мера ответственности. — Ответственность за случайные действия. — Ответственность господ и хозяев, владельцев, родителей и опекунов. — Закон об ответственности железнодорожных управлений. — Особое значение иска об убытках, власть суда и способы доказательства. — Авария или морские убытки

Глава вторая. Отношения, подобные договорным

72. Обязательства вне договорных отношений, вследствие обогащения одного на счет другого. — Возмещение приращения в чужом имуществе. — Полезное управление чужим имуществом. — Возвращение напрасно переданного. Возвращение неподлежаще переданного

ВВЕДЕНИЕ
ОБЩИЕ ПОНЯТИЯ

1
Общее понятие о договорах и обязательствах. — Сущность прав по обязательствам и отличие от вещных прав. — Значение обязательств в составе имущества. — Разделение учения об обязательствах на общую и особенную часть.

Вся сфера юридических отношений по имуществу делится по предметам на два главные отдела: права вещные и права личные. Двигателем юридических отношений в той и другой сфере служит личная воля. Она подчиняет своему влиянию: а) несвободную природу и б) других людей (см. о сем подробнее в I томе, 1).

Господству подлежат определенные, ограниченные части несвободной природы — вещи. Власть над вещью составляет предмет права собственности и вещных прав. Здесь предметом права служит материальная часть природы, нечто существующее в действительности, в мире материальных вещей. Человеческая воля относится к вещи непосредственно, и уже посредством вещи относится ко всем прочим людям. Я — собственник вещи. В силу этого качества я вступаю в известные отношения ко всякому, кто только касается моей вещи или направляет на нее свою волю. Я не творю, не созидаю эти отношения в отдельности, они созидаются, возникают вследствие того, что я собственник вещи, и с той минуты как я приобрел ее, и продолжаются до тех пор, пока я состою ее хозяином, собственником.

Иного рода отношения возникают между известными лицами. Предметом права служит не вещь непосредственно, а действие другого лица по поводу вещи. Каждый из нас состоит в свободном нормальном отношении к стороннему лицу. Отношение это не лишено свойств юридических, но не вполне определенное. Так, напр. я ожидаю от всякого справедливости при всяком столкновении с собой, и сам обязан ему тем же (alteram non laedere, suum cuique tribuere). Я не должен обижать его, он меня тоже. Как владелец вещи я отражаю всякое посягательство стороннего на свою вещь: не трогаю чужого, моего никто не должен трогать. Такое отношение мое — одинаковое ко всем, ко всякому, кто может прийти в соприкосновение со мной. Отношение ко всякому, т.е. к лицу неизвестному, оно становится известным лишь с той минуты, как приходит в соприкосновение со мной, в сфере прав моих, моего имущества. Таким отношением, однако, не довольствуется гражданская жизнь. Всякий человек, живя в гражданском обществе, имеет нужду в других, нуждается в помощи, в содействии. Покуда это содействие имеет вид добровольного, одностороннего, вызываемого и управляемого свободным сочувствием, — оно не выходит из нравственной сферы и не касается юридической. В этом виде оно не имеет той определенности, той твердости, того постоянства, которые потребны для деятельности юридической и для достижения юридической цели. Чтоб установить твердое юридическое отношение, необходимо связать чужую волю, получить возможность управлять чужим действием, верно рассчитывать на него, иметь на него требование. Эта цель достигается посредством договора, сделки, в силу которой один человек получает власть над действием другого человека и право требовать этого действия, — а другой, по собственному свободному согласию, связывает свою волю и становит часть своей деятельности в обязательное отношение к первому.

В соглашении должны быть две воли, две стороны, одна против другой: в нем требуется участие нескольких, по крайней мере 2-х лиц. Соглашение должно быть полное, совместное, обоюдное, причем обе стороны должны иметь в виду один и тот же известный предмет, когда соглашение еще не совершилось или еще в нерешимости, или одна сторона имеет в виду не тот или не совсем тот предмет, который имеет в виду другая, — нет еще договора. Соглашение должно быть сознательное, каждая сторона должна знать, чего хочет: тайная мысль, тайная цель, тайное желание не могут входить юридически в состав договора.

Предметом соглашения должно быть юридическое отношение, имеющее интерес, лишь при этом условии договор входит в сферу юридических отношений, получает юридическое значение и обязательную силу. Когда несколько человек соглашаются помогать друг другу для взаимного преуспеяния в добродетели, в искусстве, в науке только советом и примером, это еще не может назваться договором в собственном смысле. Это будет нравственное, а не юридическое соглашение, и будет иметь только нравственную, а не законнообязательную силу. Члены суда в коллегиальном его составе после диспута соглашаются друг с другом о юридическом предмете, приходят к общему решению, но это не договор. Для того, чтобы составилось понятие о договоре, необходимо, чтобы каждая сторона была лично заинтересована тем юридическим отношением, о котором происходит соглашение.

Итак, договор есть сознательное соглашение нескольких лиц, в котором все они совместно изъявляют свою волю для того, чтобы определить между собой юридическое отношение в личном своем интересе, по имуществу {Не всякое добровольное соглашение может быть признано договором, подходящим под действие законов гражданских, т.е. порождающим право на чужое действие, имеющее ценность в общежитии. Посему, напр. соглашение нескольких душеприказчиков в сделанном ими сообща постановлении, по исполнению завещания, не порождает между ними обязательного договорного отношения. Касс. реш. 1873 г., No 1485.}.

Договор возможен в сфере не одного только гражданского, но и международного и государственного права, но здесь круг его действия весьма ограничен, и нет общей принудительной власти, которая обеспечивала бы действие его и исполнение. Лишь в гражданском праве договор достигает полной определенности и твердости. Здесь он является в разнообразных видах, принимает разнообразные формы и простирается на всякого рода юридические отношения. Главная, хотя и не исключительная цель его в гражданском праве есть установление обязательства, права на действие лица, и право это, возникая, становится твердым и определенным. В этом смысле его можно назвать имуществом того лица, которому оно принадлежит, кто им интересован, — и в этом именно состоит одно из главных свойств договора, что в нем действие лица получает определенность, подлежит оценке, разрешается в материальную ценность посредством сравнения с общей единицей ценностей — деньгами. Таким образом и вещное право — право собственности, и личное право, договорное, совокупно входят в состав имущества того лица, коему принадлежат, и договорное право, так сказать, переплетается с вещным правом, нисколько, однако же, не смешиваясь с ним и всегда отличаясь от него. Предметом договора служит имущество, служат вещи материального мира, те самые, которые составляют предмет собственности и владения, и большая часть договоров имеют целью именно приобретение собственности или употребление ее, пользование ею. (В вещном праве выражается разделяющее начало имущественного права, в договорном — соединяющее.)

Договорное отношение преходящее: достигнута специальная цель, для которой оно возникло, — исполнено обязательство, — и действие его прекратилось, а вещное право существует дотоле, пока существует вещь. Вещное право есть нечто материальное, осязаемое, подлежащее непосредственной оценке. Овладение вещью, увеличение массы имущества, стремление к обладанию вещью — вот что составляет интерес и содержание как вещного права, так и права по обязательству, личного. Но в вещном праве это стремление получило уже себе удовлетворение относительно известной вещи. А в личном праве оно еще ищет удовлетворить себя, еще стоит на степени стремления, вовсе не удовлетворенного или не вполне удовлетворенного. Во всяком обязательстве некоторая ценность, долженствующая поступить в массу имуществ кредитора, находится еще в руках, во власти должника. От того сущность всякого обязательства состоит в вере и ожидании, в кредите, который и составляет связь между лицом, имеющим требование, и лицом обязанным.

Итак, право по обязательству представляется как нечто, имеющее осуществиться в будущем. Но вместе с тем оно с минуты заключения своего само по себе и существует, входит в состав имущества и соответствует юридическому состоянию владения и пользования, служа предметом того и другого. В этом смысле — оно как право (jus obligationis s. nomen) есть вещь, принадлежащая кредитору (res incorporalis), может служить предметом обращения — посредством перехода и передачи. Сторона обязанная, с самой минуты заключения договора, — хотя бы и не настала еще минута исполнения, повинна признать свою обязанность, так что понуждение ее к этому признанию, когда состоит в интересе кредитора, может быть предметом иска (act. praejudicialis). Право по обязательству, в этом смысле, как предмет владения, должно быть признаваемо не только обязанной стороной, но и всеми третьими лицами: в силу сего, когда сторонним лицом намеренно нарушается это право (например, намеренно, действием третьего лица, кредитор лишается удовлетворения из имущества должника, намеренно уменьшается удовлетворение подставкой мнимых претензий на несостоятельного и т.п.), виновный в нарушении подлежит ответственности перед кредитором.

Число и виды вещных прав — строго определенные, все они заключены в пределах собственности, владения, пользования, распоряжения. Здесь введение новых видов и качеств почти невозможно или крайне затруднительно, проходят века, покуда из среды признанных и сознанных прав вещных выдвинется и определится таившийся в бессознательной жизни народа какой-нибудь новый вид вещного отношения. Напротив, в сфере договорных прав совершается непрестанное движение, и виды их изменяются, увеличиваются, умножаются сообразно потребностям гражданской жизни. Вещь имеет свою собственную природу, не зависящую от воли человеческой, напротив, в договорном праве, личной воле — полная свобода создавать новые виды отношений, и поэтому договорное право отличается особенной гибкостью. Виды договорных отношений развиваются и усложняются вместе с движением и развитием гражданской жизни (plura negotia, quam vocabula). Покуда в обществе быт простой и мало движения, обязательства и договоры не имеют важного значения. Но мы живем в такое время, когда имущества, вещи и ценности находятся в постоянном движении, в обращении между людьми, и собственность служит не столько целью приобретения, сколько средством для приобретения новых вещей и ценностей. В такое время обязательства получают особенно важное значение и становятся самой развитой частью гражданского права. Большая часть гражданских процессов возникают ныне из обязательств по договорам.

Из числа всех предметов гражданского права договор всего менее применим в сфере прав семейственных. Понятно — почему. И в семейственном праве связь существует между известными лицами, но эта связь совсем особого рода. Семейственный союз возникает непосредственно из природы человека, и в существе своем не вполне зависит от личной его воли. Семейственные отношения, обнимая человека во всей его целости, суть естественно нравственные, а не просто юридические. Человек вступает в семейственный союз так же, как в гражданский союз, самым актом рождения, бессознательно, прежде чем он в состоянии сознать, избрать и изъявить свою волю. Затем, основывая сам новую семью, он вступает, правда, по свободному соглашению, в брак. Но жизнь его в этом союзе, продолжение союза, определяется не условиями договора, а высшими нравственными и естественными началами его природы и возникающего из них отношения. Главные договоры семейственного права: брак и усыновление суть договоры не того свойства, которым отличаются договоры чисто гражданские: поэтому к сфере договорного права, обязательств юридических, договоры семейственной сферы принадлежат преимущественно той стороной, которая касается имущества.

Вещное право, однажды образовавшись, тем или другим способом, всегда остается одно и то же по своей природе. Напротив того, каждое обязательство сохраняет свое особенное, индивидуальное значение в непрерывной связи с побудительной причиной своего происхождения (causa), и отношение, от него проистекающее, может видоизменяться безгранично, в соответствии с действиями той или другой стороны, или со случайными событиями. Хотя в последнее время, как сказано выше, возникло и возникает много новых видов договорного соглашения, но все эти новые виды, по необходимости, должны входить в общую систему договорного права и примыкают к основным его юридическим началам. Эти общие начала в договорном праве определительнее и точнее, нежели в других частях права гражданского, и в примечании их явственнее всего высказывается строгая последовательность юридического мышления. Вот почему эти общие начала в договорах требуют прежде всего обстоятельного разъяснения. Оно предлагается обыкновенно в так называемой общей части учения о договорах.

Во всех законодательствах общие положения о договорах обыкновенно выделяются в особую часть и изобилуют твердыми, определенными правилами, основанными большей частью на положениях, взятых из классического источника — Римского права. Так, во французском гражд. кодексе особый пространный титул: Des contrats ou des obligations conventionnelles en gnral, вмещает в себе 268 статей (на 990 статей относящихся до обязательств), в австрийском кодексе около 185 статей посвящено тому же предмету. Только в нашем законодательстве эта часть скудна, суха и оставлена вовсе без определений. В нашей I части X тома IV книга, вмещающая в себе около 500 статей (за выделением постановлений о казенных подрядах в особое положение в составе той же части), посвящена обязательствам по договорам, и в ней менее 25 статей заключают в себе общие положения о составлении, совершении, исполнении и прекращении договоров. При издании Свода Зак. и не могло быть иначе, ибо он составлен по старым указам и уставам, в коих почти не высказывались общие положения и не было в виду классического фундамента. Но то удивительно, как с 1832 г. до сих пор недостаток этот не пополнен. А он весьма чувствителен, и судебная наша практика поневоле пробавляется до сих пор или отрывками общих выражений, находимыми в отдельных статьях целого Свода, или прибегает, где можно, по аналогии, к обобщениям, взятым из теории права и из существа законных отношений.

В своде Зак. Гражд. Остзейских губерний договорам и обязательствам, или так называемому праву требований, посвящено 1692 статьи (на 4600 всего свода): в том числе на общую часть отведено 733 статьи. Ей дано весьма сложное развитие.

ПЕРВЫЙ ОТДЕЛ
ОБЩАЯ ЧАСТЬ УЧЕНИЯ О ДОГОВОРАХ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

ГЛАВА ПЕРВАЯ
СОДЕРЖАНИЕ И ГЛАВНЫЕ ВИДЫ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

2
Условное обязательство. — Разные виды условий. — Наступление условия и его действие. — Соотношение условий. — Понятие о сроке. — Действие срока.

Установляемое по договору право и обязательство может быть условное, соединенное с условием. Условием служит неизвестное вообще (будущее) или неизвестное сторонами в минуту заключения договора обязательство, от наступления (или от выяснения) коего зависит существование самого права, составляющего предмет и цель договора. Условие будет положительное, когда оно имеет в виду недостаток, отсутствие события (conditio affirmativa, с. negativa). Условие может быть поставлено в зависимость от случайного события (с. casualis) или от произвольного действия, состоящего во власти лица (с. potestativa). Произвольное условие можно разуметь в двояком смысле. Всякое событие, вызываемое волей человеческой, представляется произвольным действием (так, не без воли человека возникает брачное состояние, избирается род занятий, место жительства и т.п.), и условие может быть связано с одним из таких событий, которые представляют и независимо от интереса, соединенного с ними по договору, особливый, самостоятельный интерес в жизни каждого лица (так, напр. я отдаю внаймы свой дом на тот лишь случай, когда сам наемщик переселится в тот город, где дом находится, и будет жить в нем вместе со своим братом). — Но кроме того, возможно и условие, основанием коего поставлено прямое согласие договаривающейся стороны на то самое действие, которое составляет предмет и прямой интерес договора. Разумеется, такое условие, если простирается одинаково на обе стороны, немыслимо в договоре, ибо оставляя обеим полную свободу, устраняет обязательную связь, без которой нельзя себе представить договор, немыслимо такое условие и со стороны должника в одностороннем договоре (обязуюсь заплатить тебе, если захочу), но оно возможно юридически, когда, при оставлении свободы одной стороне, другая остается связанной (напр. Петр обязуется продать имущество Ивану через год, по такой-то цене, если Иван захочет тогда купить его. Иван волен здесь купить или не купить, но когда он захочет, Петр не в праве отказаться от продажи). Еще называют смешанным (с. mixta) такое условие, которое поставлено в зависимость, кроме воли одной из сторон, от воли или действия третьего лица, не участвовавшего в договоре.

От условия может быть поставлено в зависимость приобретение права, начало юридического состояния, в таком случае осуществление права отлагается до наступления условия, которое носит название отлагательного (с. suspensiva), или от наступления условия зависит прекращение существующего права, и в таком случае условие называется прекратителъным (с. resolutiva). Условие может оказаться физически или юридически невозможным к исполнению (quae natura, quae jure impleri non possunt), или нравственно невозможным (с. contra bonos mores, с. turpis). Условие считается в ожидании (pendet conditio), доколе еще неизвестно, последует или не последует условное событие, условие отпадает (deficit), когда нет уже сомнения, что условное событие не последует вовсе, условие считается наступившим (impletur, existit), когда наступило условное событие.

Покуда условие еще не наступило, право по договору без сомнения уже существует и не подлежит изменению без согласия обеих сторон. Кредитор, коему предстоит требование, имеет не только ожидание (spes debitum iri, jus futurum), но и может рассчитывать на исполнение, но покуда не наступило еще условие, право это не подлежит осуществлению, так как не может еще быть предъявлен иск об исполнении (следовательно и течение давности на сей иск невозможно). В этом состоянии между сторонами, вступившими в договор, существует юридическая связь, без прямого осуществления. Практическое действие этой связи выражается, однако же, во взаимном обязательном их отношении по предмету ожидаемого исполнения. Ни та, ни другая сторона не вправе предпринимать действия к изменению этого исполнения, к увеличению и к уменьшению значения его и ценности, отсюда возникает для интересованного лица юридическая возможность наблюдать за охранением целости будущего осуществления своего права и требовать в некоторых случаях ограждения его или обеспечения. Страх от случайных событий по имуществу лежит на той стороне, которая держит его, а если прежде наступления условия исполнение учинено было вперед или имущество вперед было передано, то оно остается на страхе и на ответе у того, в чью пользу было сделано исполнение. В этом виде право, равно как и обязательство, переходит к наследникам.

С наступлением условия открывается возможность осуществления права, открывается иск и начинается течение давности. До последнего времени выводимо было из римского права и принималось в законодательствах (напр. Code civ. 1179) и в учении следующее положение, что действие наступившего условия получает обратную силу, возводится к минуте заключения договора так, как будто бы право, осуществляющееся с наступлением условия, с первой минуты существовало безусловно (perinde habetur ас in illo tempore, quo stipulatio interposita est, sine conditione facta esset). Отсюда выводилось между прочим, что всякие отчуждения имущества совершенные, отягощения и повинности, на него возложенные в промежутке ожидания, уничтожаются, признаются недействительными. Но в последнее время основательность такого общего положения подвергается сомнению, находят, что оно высказывается в римском праве не безусловно, а в связи с особыми обстоятельствами данного случая, и учение склоняется к тому мнению, что наступившему условию следует придавать обратную силу не во всех случаях, а по свойству каждого отношения особо, и по разуму каждого договора, т.е. ставят основанием не общее начало, а интерпретацию частной воли (см. о сем у Ферстера I, 36).

Прекратительное условие действует разрушительно (obligation pure, negotium purum sub conditione resolvitur). В силу договора, непосредственно и прямо осуществляется право и становится действительно приобретенным, но предвидится возможность прекращения сего права, возвращение к прежнему состоянию, когда наступит прекратительное условие (так, напр. продажа, совершенная хотя и с передачей, с наступлением условия разрушается и имение возвращается к прежнему владельцу). Условие этого рода может быть прямо выражено, и в таком случае действует прямо и безусловно, в иных случаях оно лишь подразумевается — напр. во всех обоюдных договорах предполагается (ст. 1184 Code civ.), что если одна сторона не исполняет своего обязательства, то не может обвинять в неисполнении и другую сторону. Но этого рода предположение действует не прямо и безусловно, но применяется, глядя по свойству отношения и по особому рассмотрению суда (напр. имущество продано на срок, и в срок деньги за него не заплачены: из этого без особенного условия еще не следует, что продажа во всяком случае уничтожается).

Существенное свойство условия есть неизвестность, неверность события, с коим оно связано. Напротив того, когда право связано со сроком, т.е. с наступлением известного момента времени, тогда право в самом начале своем получает известность и верность, но только отдаляется осуществление права, ибо с течением времени известный момент срока непременно должен наступить. В сем состоит различие между условием и сроком (dies), и это различие отражается на приобретении права, связанного с тем или с другим. Срок, так же как условие, может иметь или отлагательную (ex die), или прекратителъную силу (ad diem), смотря по тому, что с ним связано — начало или продолжение и прекращение приводимого в действие права. Срок определяется либо точным счислением или известным заранее календарным днем (dies certus), либо событием, которое непременно должно наступить, только неизвестно когда наступит, напр. смертью (dies incertus quando). В этих случаях воля определяется подлинно сроком, а не условием. Но когда срок определяется событием, о котором не известно заранее не только, когда оно наступит, но и наступит ли оно когда бы то ни было (dies incertus an et quando), в таком случае событие оказывается неизвестным, и стало быть воля определяется в сущности не сроком, а условием. Таково, напр. ограничение права вступлением в брак, переменой жительства, рождением ребенка и т.п. — В иных случаях срок, или некоторое отдаление исполнения, хотя и не выговорен прямо в договоре, само собой разумеется, по свойству действия, составляющего предмет договора, напр. при заказе изделия на фабрике, при покупке хлеба на корню и т.п.

Когда срок постановлен, то лишь с наступлением его возникает право требовать исполнения, право иска, и начинается по оному течение давности. По бессрочному же обязательству требование считается открытым, когда угодно (quod sine die debetur, statim debetur). Срочная льгота постановляется обыкновенно, и по общему предположению, в интересе должника, лица, обязавшегося к исполнению. Впрочем она может иметь не одинаковое значение, глядя по свойству отношения, как оно определяется сущностью его и волею сторон. Иногда эта льгота в интересе обеих сторон: должника нельзя принудить к исполнению, равно как и кредитора к принятию исполнения, прежде срока (в этом смысле разумеется, обыкновенно, срок в векселях и заемных письмах). Иногда она клонится к интересу одного должника: он не повинен платить до срока, но может, если хочет, заплатить и ранее срока. Иногда она связана с выгодой одного только кредитора: он не повинен принимать уплату ранее срока, но может, если хочет, требовать и до срока. Самое свойство отношения указывает иногда, куда клонится льгота: в поклаже, например, когда положен срок, он, очевидно, в интересе отдатчика, так как у приемщика трудно предположить интерес в удержании поклажи до срока. Конский барышник покупает лошадей из табуна на срок весенней ярмарки: явно, что срок в интересе покупщика, которому выгодно оставить лошадей в табуне на продовольствии до той минуты, когда придется вести их на торг.

Назначение срока в обязательстве связано с кредитором, т.е. с доверием кредитора к состоятельности своего должника. Итак, когда явно обнаруживается несостоятельность должника, срок теряет свое значение и обязательство становится открытым для взыскания. — Кроме того, в иных законодательствах (франц.) есть постановление, что срок теряет свою силу, когда лицо, обязавшееся обеспечить долг свой, уклоняется от обеспечения, и еще когда должник намеренно или самовольно уменьшил или истребил ценность обеспечения своего долга, напр. истребил, испортил заложенное имущество, обесценил его вырубкой леса и т.п. Даже при случайном истреблении залога (пожаром и пр.) должник обязывается или заменить залог, или уплатить долг ранее срока.

В русском законе нет особых постановлений об этом предмете, кроме общего правила 1530 ст., что сторонам оставляется на волю включать в договор всякие условия, законом не противные, как-то: о сроке, о платеже и т.п. Без сомнения, условие должно быть определительное, ибо в сем только случае оно может иметь действительное значение.

Условием признается обстоятельство неизвестное участникам сделки, от коего постановлено в зависимость существование основанного на этой сделке обязательства сторон. Посему нисколько не противно закону о договорах, что обязательство связано с ожидаемым еще в будущем действием третьего лица (Касс. реш. 184 г., No 414). В данном случае обязательство ставилось в зависимость от выдачи залогового свидетельства из Казенной Палаты.

Договор считается неосуществившимся, когда не осуществилось то условие, с которым соединено по договору начало его действия. Владелец завода, отдав его в аренду одному лицу, которое почитал в последствии подлежащим устранению, отдал завод в содержание другому лицу, уполномочив его хлопотать об устранении первого арендатора: силу сего контракта положено сохранять в течение трех лет со дня удаления первого арендатора. Удаление это не состоялось, за отказом по судебному решению (2 Сб. Сен. реш. IV, No 949).

Для некоторых договоров (напр. для найма, для личного найма) законом установлены наибольшие сроки. Есть договоры (запродажи), в коих назначение срока обязательно. Вообще же нет правила о том, что срок во всяком случае должен быть назначаем в договорах: могут быть договоры и бессрочные (ср. Касс. реш. 1880 г., No 58). Хотя в отдельных статьях, относящихся к разным видам договоров, встречаются весьма часто правила о том, что ‘надлежит’ означать в них срок (напр. 1691 ст.), по правилам сего рода, когда в них нет положительного прещения, — невозможно придавать безусловное значение, и потому трудно согласиться с решениями Касс. Деп. Сената 1870 г., No 1671, 1681, в коих сказано, что договор о найме имущества, без означения срока, признается недействительным. Впрочем после того, надо полагать, суждение Касс. Деп. Сената изменилось, ибо в решении 1873 г., No 1119 сказано вообще, что неозначение в договоре срока само по себе не служит поводом к признанию договора недействительным.

Срок в договоре может быть определен без означения дня, окончанием известного хозяйственного или урочного действия. Так в договоре найма уступлено все производство стекла, какое может совершиться в двух плавильных печах, которые должны быть устроены одна вслед за другой. Касс. реш. 1873 г. No 910. Срок в договоре может быть определен не только известным календарным днем, но и событием, наступление коего зависит от воли сторон или от случайных причин. Касс. реш. 1876 No 268.

Срок в договоре может быть определен и смертью одной из сторон (Касс. реш. 1868 г. No 429. Ср. ‘Юрид. Вести.’ 1872 г. No 2, реш. Суд. Пал.), — напр. предоставляю Марье взыскивать по смерти моей тысячу рублей, которые я ей должен. Об этом предмете возникают недоразумения: законны ли такие условия, коими предполагается передача имущества, принадлежащего одной стороне, по смерти ее, другой стороне? Иные расположены признавать такие условия завещательными и потому несоответственными с формой договора. Считаю нелишним привести здесь рассуждения по сему вопросу из 2-й части Курса Гр. Права.

Между завещанием и договором есть существенная разница во многих отношениях и, между прочим, в следующем. Завещание само по себе служит актом перехода вотчинных прав на имущество, с завещанием связано и им совершается преемство имущества. Договором, напротив того, установляется только обязательство к известному действию по имуществу, может быть установлено обязательство передать, но не совершается самая передача. Переход имущества по сделке осуществляется еще действием передачи, в котором обе стороны участвуют. Итак, по свойству договора, нельзя совершить им безвозвратно и обязательно переход или передачу имущества, как она совершается посредством завещания. Если бы в договоре между Иваном и Петром было постановлено, что Иван обязуется в известный срок передать Петру известное имущество, и Иван умер бы до срока, не совершив сей передачи, то наследники Ивана в сем имуществе, отвечая Петру за последствия неисполнения обязательства, принятого Иваном, все-таки могли бы отказаться от передачи имущества, которое Иваном не было еще передано и на которое, по преемству после Ивана, право собственности перешло к ним. Наоборот, если Иван завещал Петру известное имущество, оно непосредственно переходит к Петру по смерти Ивана, в силу завещания, и если б это имущество, оказавшееся в наличности после смерти Ивана, надлежало Петру принять из рук наследников его, наследники не были бы вправе — поколику остается в силе завещание — удерживать его в руках своих: оно в силу завещания — не их имущество, а Петрово.

Рассуждая в сем смысле, приходим к такому заключению. Если живой человек, по договору с другим лицом, принял на себя обязательство и отсрочил исполнение оного до своей смерти, это обязательство и по смерти его, по общему правилу, остается в силе и обязательно для наследников в своей сущности и в своей ценности. Наследники обязаны исполнить или удовлетворить за неисполнение. Итак, если умершим принято обязательство передать известное имущество, но исполнение (не совершившись при жизни — ибо в сем случае быв бы дар, соединяемый с немедленной передачей) отсрочено до смерти, то передача имущества натурою не может быть безусловно обязательна для наследников. Если в договоре прямо постановлено, что такое-то имущество, — хотя бы в виде вознаграждения или уплаты, — должно перейти к такому-то лицу в собственность по смерти завещателя, такой переход сам собой не может совершиться в силу одного договора, и может быть отвергнут наследниками как основанный на договоре, а не на завещании. Они не вправе отрешаться от того, что составляет сущность обязательства, т.е. от вознаграждения в той мере интереса, какую предполагал умерший, но вправе не подчиняться тому, что относится к сущности завещательного распоряжения, коего в действительности не было, — т.е. от передачи вотчинных прав на имущество известному лицу.

Представим примеры: Иван, живучи у Петра в доме и на его содержании, сознает, что должен ему заплатить за то 3000 руб., с тем, чтобы эту сумму получил Петр после его смерти, а Петр обязывается до смерти содержать и кормить его. Наследники обязаны беспрекословно уплатить эту сумму, ибо она составляет обязательство умершего. Иван, нанимая квартиру у Петра в доме, заключает с Петром такое условие, что в течение 10 лет он будет пользоваться квартирой, полагая за каждый год по 100 руб., но не обязан платить за квартиру до своей смерти, а за то по смерти его вся движимость, в сей квартире находящаяся, оставляется Петру в полную собственность, хотя бы он и ранее 10 лет умер, до смерти же своей Иван обязуется ничего из той движимости ни продавать, ни закладывать, а по смерти его наследники его в прочем имуществе и в денежных капиталах не должны иметь притязания к сей движимости. По смерти Ивана наследники не допускают Петра овладеть оставшейся движимостью, — и они правы. Распоряжение Ивана относительно сей движимости не находит себе места в ряду юридических действий. По сделке с Петром, Иван не потерял права собственности на свои вещи, ибо не передал их Петру. Он мог передать их немедленно дарственным актом, а себе предоставить право пожизненного пользования, и в таком случае передача последовала бы по совершившемуся дару, но он сего не сделал. Мог он, сознав себя должным Петру, отдать ему все эти вещи в залог, и тогда судьба имущества и удовлетворение из него Петра определились бы правом залога. Но он и сего не сделал. Стало быть, он удержал при себе право собственности на свои вещи до своей смерти и, установив переход вещей в собственность Петра, отсрочил сей переход до смерти, но сей переход мог совершиться непосредственно от Ивана к Петру лишь чрез завещание, коего Иван не сделал, а право собственности при себе удержал. Отсюда следует, во-первых, что Иван, и по совершении упомянутой сделки, сохраняет полную возможность завещать, кому хочет, ту самую движимость, которую по сделке обязался передать Петру: этим нарушил Иван принятое на себя обязательство, и за нарушение ответствует Петру, но во всяком случае, сохраняя при себе право собственности на эти вещи и не ограничив его даже залогом, Иван не может быть безусловно лишен права распоряжения имуществом. Во-вторых, если по заключении сделки с Петром, Иван при жизни своей и соблюдал обязательство относительно вещей своих, то, по смерти Ивана, несмотря на сделку все-таки право собственности на эти вещи переходит по преемству к наследникам Ивана, а не к Петру, который непосредственного преемства после Ивана не имеет и не имеет права вступить по смерти Ивана непосредственно в обладание вещами. Итак, наследники Ивана могут отказаться от передачи ему сих вещей натурою, хотя и обязаны исполнить принятое Иваном обязательство, т.е. вознаградить Петра в меру сего обязательства (ср. еще разбор сего случая в реш. Сената по д. Лошакова. Касс. реш. 1869 г., No 1322).

Сущность завещания состоит в том, что распоряжение завещателя до смерти его не приобретает юридической силы для того лица, в чью пользу оно учинено, что оно подлежит исполнению лишь по смерти завещателя и может быть им самим отменено по произволу, — и что оно в юридическом своем значении не связано ни с каким договорным соглашением. Посему не может быть причислен к завещаниям договор с другим лицом, составленный в интересе третьего лица, хотя бы сие последнее в том договоре не участвовало и хотя бы предполагалось осуществление сего интереса лишь по смерти или вследствие смерти контрагента. Так, не следует придавать значение завещания страховому полису, по коему застрахована жизнь страхователя в пользу третьего лица, с тем, чтобы сему лицу выдана была по смерти страхователя условленная сумма, или производились срочные или пожизненные выдачи (ср. Полн. Собр. Зак. 1868 г., No 45966, 112-126). Правда, что и здесь назначение исполняется по смерти страхователя, но не по существу односторонней воли, а по условию со страховщиком, за платеж страховой премии: смерть завещателя есть одно из возможных условий, но не единственно необходимое условие договора о страховании. Правда, и здесь страхователь может отменить свое назначение: для сего стоит ему прекратить платеж премии, но это будет в сущности прекращение договора со страховщиком, в связи с коим состоит интерес третьего лица, в чью пользу сделано завещание.

Приметим еще следующее. В завещании смерть является не случайной принадлежностью акта, но условием распоряжения, зависящим от особенного направления воли: она составляет существенное свойство завещательного акта. Целое распоряжение рассчитано на смерть и независимо от смерти не имеет значения: это последняя воля человека. Но независимо от этого значения смерти как существенного и исключительного мотива в завещании смерть как событие может иметь значение простого термина в ряду всевозможных терминов и событий, избираемых волей к самоопределению и самоограничению в актах и сделках между живыми. Со смертью может быть связано условие о сроке в договорах, и договор не перестает быть договором, и не теряет своей силы потому только, что в нем смерть той или другой стороны полагается пределом того или другого отношения, договором установленного, — если из содержания договора нельзя заключить, что существенная цель его есть распоряжение на случай смерти и что, стало быть, под видом договора скрывается завещание.

С этой точки зрения едва ли оправдывается Касс. реш. 1872 г. No 980. В 1848 г. Максимович дал Марье Рудневой 5000 руб. под закладную, и в тот же день совершено между ними отдельное условие, в силу коего Рудневой предоставлено внести эту сумму в банк, в пользу воспитанницы ее Натальи, в случае смерти Натальи отдать эту сумму детям ее, а при бездетстве ее, возвратить из занятой суммы Максимовичу только 1000 руб., если же до исполнения сего сам Максимович умрет, то закладная считается ничтожной, и наследники его не вправе по ней взыскивать. Максимович умер в 1850 г., и дочь его предъявила иск по закладной к наследникам Рудневой, которые возражали вышеупомянутым условием. Сенат отвергает это возражение по таким соображениям. Наследники исполняют договор умершего вотчинника в силу общего закона наследственной ответственности, а не в силу особого условия, включенного в договор с целью обязать их после смерти самого контрагента: обязывать наследников таким образом можно лишь посредством завещания. Постановляемое в договоре условие на случай смерти не может быть исполнено тем же лицом, которое постановило его, а предполагает исполнение со стороны наследников, но для них оно обязательно лишь по завещанию. Равно и отказ от права, в договоре выраженный, может быть законным только тогда, когда он поставлен в зависимость от условий, могущих наступить лишь при жизни контрагента, но не в зависимости от смерти его.

Против этих рассуждений прежде всего следует заметить, что по договору Руднева от наследников его не требовалось действительного исполнения, т.е. передачи какой-либо части наличного наследственного имущества во владение стороннего лица, если же Максимович помянул в условии, что наследники его не вправе будут взыскивать по закладной, то эти слова в договоре его не имеют существенного значения и совсем лишние, стало быть, ни почему не вместо на этих словах основывать обсуждение юридической силы договора. Когда б этих слов не было, сущность условия нисколько бы не изменилась, и как скоро оно являлось обязательным для самого Максимовича, то тем самым становилось обязательным и для наследников его. Сущность условия просто состоит в том, что Максимович, давая Рудневой деньги под закладную, предоставил себе (в числе других условий) лишь пожизненное право взыскания долга и обеспечения. Возможно ли допустить, чтобы частное лицо лишено было права дать деньги взаймы на таком условии, т.е. ограничить пределами своей жизни личное свое требование? Это значило бы стеснять без меры и без нужды законную свободу воли в договоре. Смерть в этом случае является только термином, коим контрагент ограничил свое право требования по обязательству. Случай этого рода существенно отличается от вышеуказанного, в коем Иван передавал Петру движимость на случай своей смерти. В сем последнем случае предметом договора служит вещное право Ивана на движимость, которая не переставала быть его собственностью до смерти, стало быть, он делал распоряжение о собственности, на случай своей смерти. И в настоящем деле Рудневой, когда бы Максимович постановил, что на случай смерти его право взыскания по закладной переходит к назначенному им третьему лицу, в таком случае было бы основание признать условие незаконным, ибо тогда право взыскания овеществляется и передается как составная часть наследственного имущества в собственность другому, на случай смерти.

3
Содержание обязательства. — Положительное и отрицательное. — Обязательство дать или исполнить. — Взаимное обязательство. — Нераздельные и делимые обязательства. — Действие возможное и невозможное, известное и неизвестное. — Разделительное обязательство и значение выбора. — Определение предмета родом, видом и особью. — Значение денег.

Всякий договор производит с одной стороны право требовать, с другой — обязанность исполнять.

Обязательство может иметь или положительный, или отрицательный характер. Первый чаще встречается. В последнем случае лицо обязывается не делать чего-либо такого, что вправе было бы делать, если бы не было связано договором. Так, напр. приказчик, выходя из книжного магазина для открытия торговли, от своего имени, обязывается не заводить магазина в том же городе или в той же части города. Это обязательство отрицательное. Или лицо обязывается терпеть, допускать в сфере своего имущества такие действия другого лица, которых вправе было бы не допускать. Это обязательство отрицательное (non facere, pati).

При положительном обязательстве (facere) лицо обязывается или дать, или исполнить. И то и другое совершается посредством действия, но в первом случае действие имеет целью произвести немедленное превращение вещного права, перевести вещь из имущества одного лица в имущество другого или доставить другому лицу вещь в непосредственное употребление (наем лошади), или вообще обогатить имущество другого лица своим действием непосредственно. Сюда относится уступка обязательства, освобождение от долга и т.п. В последнем случае цель обязательного действия та же, т.е. обогатить интересованное лицо в его имуществе, в массе материальных, производительных сил, которой оно обладает, но действие это такого рода, что цель достигается не непосредственно, и самое действие не имеет полной определительности либо относится к предмету неизвестному. Таковы, напр. все действия, имеющие характер работы. Работа должна повести к тому, чтобы создать интересованному лицу вещь (построить дом) или вещи существующей придать новую ценность, или внести вообще новую ценность в его имущество, но достижение этой цели предполагается еще в будущем, а не в наличности (таковы, напр. личная услуга, предполагаемая передача владения, поставка, мастерская работа, наем учителя, обязательство поручиться или дать имение в залог).

Одно из главнейших свойств этого различия состоит в следующем. Всякое обязательство или требование, входя отрицательно или положительно в массу имущества кредитора или должника, подлежит оценке, разрешается в определенную денежную ценность. Без сомнения, такой оценке подлежит и вещь, и действие. Но обязательство дать может быть почти всегда определено, оценено с точностью, тогда как точная оценка действия, имеющего более или менее личный характер, может быть только приблизительная, несовершенная. Посему в некоторых случаях и закон судопроизводства допускает предъявления исков по обязательствам без точного определения цены иска, которая может быть выяснена лишь в течение процесса.

Действие обыкновенно относится к известному моменту. В договорах возмездных возможны три случая: 1) Действие и соответствующее ему воздействие соединяются в одном моменте или следуют одно за другим непосредственно. Это — размен наличной вещи на другую наличную вещь (Baarverkehr, Baargeschft, affaire au comptant, Baarkauf, Baartausch). Мена, купля-продажа. 2) Действие совершается в настоящем, а воздействие отнесено к будущему. Это будет кредитная сделка (affaire, march a terme). 3) И действие, и воздействие отнесены к будущему. Например, договор о поставке.

Когда право или обязательство становится принадлежностью нескольких лиц, возникает вопрос о том, может ли оно и как может быть разделено между этими лицами. Есть некоторые права и обязательства, по свойству своему нераздельные. Те обязательства делимы, в коих обязательное действие и соответственное право может быть разделено на однородные части, так чтобы каждая часть, будучи меньше целого, сохраняла все существенные свойства целого. Словом сказать — разделение должно быть по количеству, а не по качеству. Есть иные действия, которые сохраняют свое значение и качество только в целом и не могут быть разбиты на равные части только по количеству.

То или другое свойство зависит или от природы вещи либо действия, или от содержания договора и особого отношения лиц, участвующих в договоре и обязанных исполнением. Есть действия, имеющие нераздельную цельность, которые нельзя разложить на несколько отдельных операций: напр. обязательства доктора съездить с больным в Карлсбад на лечение. Есть действия, которые хотя имеют хозяйственную цельность в намерении сторон, но могут быть разложены на отдельные операции: напр. обязательство выстроить дом вполне, обязательство исполнить при постройке всю каменную работу. Есть действия, совершаемые по свойству своему зараз, есть иные, составляемые из количества или из ряда последовательных, периодически повторяемых приемов. Есть действия вовсе не ограниченные временем и не подлежащие математическому учету количеством, напр. в праве прохода и проезда через дачу, в обязательстве не проезжать через дачу, не спускать воды, не строить плотины и т.п. В праве прохода и проезда через отдельную дачу нельзя себе представить разделение права или обязательства по количеству между наследниками лица, имеющего права, или обязанного.

Обязательство дать или передать делимо, когда предмет передачи допускает деление. В обязательстве исполнить предполагается неделимость, поколику неделимо действие, но когда действие состоит из определенных мерой и временем работ, то оно может подлежать делению. С обязательством исполнить одно из двух — либо то, либо другое — несовместна делимость, покуда не совершится выбор того или другого действия. Вообще заметить должно, что неделимость какого бы то ни было обязательства устраняется, когда есть возможность оценить его на деньги.

В обязательстве мыслимо только возможное действие, к которому обязываются. Невозможное само по себе не может иметь интереса ни для которой стороны. Во всяком обязательстве предполагается свободное действие в будущем, т.е. событие несовершившееся, неверное, которое когда-нибудь должно получить бытие, совершиться, принять известный вид, сделаться верным. А совершение невозможного немыслимо. Невозможность может быть или естественная, или юридическая. Первая относится к предметам, которые никогда не существовали или уничтожились, или не могли никак существовать, вторая — к вещам, которые не могут быть предметом собственности гражданской или состоять уже в собственности кредитора. Наконец, может быть еще невозможность нравственная, — действие, противное общественной нравственности или положительному закону, ограждающему важный общественный интерес. Невозможное условие противоречит самой сущности договора, и потому делает договор недействительным (ср. Касс. реш. 1879 г., No 223). Но в таком случае невозможность предполагается объективная, заключается в свойстве самого предмета, а не в личной силе обязавшегося лица. Итак, если действие само по себе не принадлежит к числу невозможных, но невозможно только для обязавшегося лица, то это лицо не избавляется от обязанности исполнить. Невозможность последующая, возникшая по заключении договора, не служит поводом к признанию его недействительным. Она служит только затруднением или препятствием к исполнению договора в том виде, как было условлено.

Действие может быть или определенное, известное, или неизвестное, неопределенное. Предмет действия определен, известен вполне, когда из самого договора можно ясно видеть, какой индивидуальный предмет имеется в виду или какого рода предметы, какого вида, какого качества, в каком количестве. Но если предмет действия обозначен так неясно, что невозможно различить его ни по какому признаку, в таком случае договор выходит из сферы юридических действий, в которой все должно быть определено, или заключает в себе возможность определения, и обязательное исполнение становится невозможным, следовательно и договор становится юридически недействителен.

Но между действием вполне определенным и вполне неопределенным пространная средина. В ней находят место действия, не вполне определенные, т.е. такие, предмет коих с намерением оставлен с которой-либо стороны неопределенным, так что в этой неизвестной части определение предоставлено свободной воле той или другой стороны. Здесь есть возможность определения при исполнении, есть место интересу, следовательно есть место и обязательству, юридически действительному.

Вот главные виды такой неопределенности:

1) Определение предмета исполнения или принадлежностей может быть предоставлено усмотрению и решению третьего лица или учреждения (arbitrium certae personae, boni viri).

2) Предметом обязательства может быть несколько отделных действий, из которых одно только должно быть исполнено. Которое именно — договор не определяет, а предоставляет той или другой стороне выбор в минуту исполнения (oblig. alternativa). Здесь обязательство простирается на несколько действий, а исполнение состоит в одном только действии. Напр. доставить 1000 дес. земли или 1000 руб., поставить к такому-то числу 500 четвертей пшеницы или 300 четвертей крупы гречневой. Такое обязательство непременно неделимое: я не могу, напр. сообразно с обязательством передать в первом случае часть землей, часть деньгами (без нового соглашения с кредитором), во втором часть пшеницей, часть крупой. Мое дело дать, исполнить то или другое в целости. Важный вопрос здесь в том: кому принадлежит выбор? Предполагается в нормальном порядке, что обязательство исходит от должника: я обязуюсь сделать то или то. Итак, обыкновенно выбор предоставляется обязанному лицу, если противное в самом договоре не постановлено. Эта свобода выбора простирается, конечно, для обязавшегося до минуты исполнения, для требующего — до заявления требования.

При исполнении такого обязательства выбор может оказаться невозможным, напр. из числа предметов, между коими предположен выбор, нет в наличности ничего кроме одного предмета. В таком случае всего естественнее предположить, что исполнение без выбора должно относиться к тому, что есть в наличности и что возможно к исполнению. Однако, если выбор, по воле и намерению, выраженным в договоре, относится к сущности условия между сторонами, то с уничтожением возможности выбора исполнение договора вообще становится невозможным.

3) Предмет может быть определен только родом, а не видом (генетически). Может быть обозначен только род особей, из которых должен быть сделан выбор, но самая особь не обозначена, и выбор ее предоставляется той или другой стороне. И в этом смысле неизвестности все-таки должна быть граница, должна существовать возможность интереса и обязанности. Ни того, ни другого не было бы, когда бы, например, был обозначен род слишком обширный, со свободою выбора почти беспредельной. В таком случае ни требование, ни обязательство не имело бы серьезного значения (напр. продаю тебе животное). Род есть понятие, которое само по себе не имеет определенных границ. Оно относительно. Род может быть сам видом по отношению к другому обширнейшему роду. В этом смысле некоторые законодательства (франц.) признают недействительным обязательство, в котором означен только род (1129). Можно сказать: я продаю лошадь. Здесь есть возможность взвесить значение обязательства, сделать определение и оценку предмета, к которому относится исполнение. Надобно только, чтобы количество особей было определено. Такое определение предмета не особью, а родовым названием имеет еще следующее свойство. Особь погибает, уничтожается и уничтожается безвозвратно, незаменимо. Напротив — род не погибает, следовательно, если я продал, напр. белую свою лошадь — Лебедя, то в случае смерти Лебедя исполнение договора, по крайней мере натурой, невозможно, а если продал просто лошадь, то в случае смерти той лошади, которую я имел в виду при заключении договора, я имею точно такую же возможность и точно так же повинен исполнить свое обязательство.

4) Есть предметы, в которых, по свойству их природы, естественное обособление не имеет важного значения и которые требуют искусственного обособления — числом, весом, мерой. Для определения ценности их особь не значит ничего сама по себе, а важно только количество и качество. Если то и другое означено, действие будет вполне определенное. Если означено одно качество без количества, — то недостает в обязательстве никаких данных для определения интереса и обязанности. Но может быть означено одно количество, и такое означение допускает возможность выбора, ближайшего определения и средней оценки. Так, можно сказать: продаю столько-то четвертей пшеницы, бочек хереса, возов песку и пр. Выбор сортов и качества будет принадлежать той или другой стороне, а в недостатке определения договорного, — лицу обязанному. Количеством могут быть означаемы не одни только материальные вещи, количественному определению подлежат и некоторые исполнительные действия, напр. работы, именно механические и единообразные, не требующие художественного творчества. Где речь идет о заказе художественного произведения, напр. картины Айвазовскому, там количественное определение очень мало значит. Не всегда необходимо определять количество известным числом: нужно только, чтобы были твердые данные, по которым была бы возможность определить это количество. Так, напр. можно продать пшеницы на посеве стольких-то десятин в моей деревне, может быть поставка фуража на 1000 полковых лошадей.

В числе количественных признаков, коими определяется действие, особенно важное значение имеют деньги — как всеобщее орудие, общая единица измерения ценностей: в этом смысле деньги имеют одинаковое значение со всякой единицей измерения. Но кроме того, деньги могут быть сами ценностью, сами заключать в себе ценность. Таким образом, посредством денег всякое имущество разрешается в определенную ценность, и это тем более удобно, что единица оценки уравнительная, не зависит от личных отношений и потребностей и имеет одинаковое значение для всех и каждого при всяких обстоятельствах. Это значение свое деньги сохраняют до тех пор, пока известная нормальная цена денежной единицы утверждается и поддерживается в общем сознании.

4
Виды обязательств. — Обоюдные и односторонние. — Безмездные и возмездные. — Договоры, на риске основанные. — Ясные и неясные требования.

Во всяком договоре есть непременно две стороны, но эти стороны не всегда в одинаковом отношении одна к другой {В обширном смысле кредитором называется лицо, имеющее требование по какому бы то ни было обязательству, но кредитором в тесном смысле именуется заимодавец, по акту о займе. В обширном смысле и у нас кредиторами называются все лица, заявляющие какие бы то ни было денежные требования и иски по имуществу. В сем смысле разумеется и общее собрание кредиторов несостоятельного должника (Уст. Суд. Торг., ст. 509, 526).}.

Может быть сделка такого рода, что каждая сторона принимает на себя положительное обязательство и каждая, стало быть, имеет положительное требование. Здесь в сделке одна сторона спрашивает: согласен ли ты дать или сделать то-то? — и получает положительный ответ, но вместе с тем и другая спрашивает: а ты согласен ли сделать или дать то и то? — и также получает положительный ответ. Таким образом из договора возникает обязательство обоюдное. Каждая сторона имеет и обязательство и требование — и должник и кредитор. Напр. договор о продаже. Продавец должен передать вещь и имеет право требовать деньги. Покупщик должен заплатить деньги и иметь право требовать вещь.

Но может быть и так, что в договоре только одна сторона принимает на себя положительное обязательство, только одна спрашивает: согласен ли ты сделать или дать то и то? — и получает положительный ответ. Таким образом возникает обязательство одностороннее. Таков, напр. договор о простом займе. Здесь только одна сторона положительно обязывается — должник заплатить деньги, а другая сторона — кредитор имеет только положительное требование.

Следует заметить:

а) При этом разделении имеется в виду положительная обязанность. Отрицательная обязанность и в одностороннем обязательстве может быть на стороне, имеющей право и требование, потому что всякое право, всякое требование имеет свой юридический предел, за который не должно заходить. Когда я имею право требовать, то имею его не иначе как в известное время, при известных условиях, не позже или не ранее известного термина. Так, напр. и на кредиторе лежит отрицательная обязанность не выходить из пределов своего права. Или, вернее сказать, это не обязанность, а принадлежность, свойство того юридического положения, в котором находится лицо. Так, кредитор не имеет права требовать уплаты ранее положенного срока. Это не значит, что на нем лежит обязанность не требовать.

б) При этом разделении имеется в виду то положение, в котором стороны находятся в минуту совершения договора. Положение это может впоследствии измениться по поводу случайных событий или свободных действий со стороны, имеющей право. Возьмем, напр. договор о поклаже в минуту совершения. Здесь одна сторона отдает вещь на хранение, а другая принимает — и только. Обязывается только одна сторона— возвратить вещь в целости по первому требованию. По существу договора одна только сторона получает право иска — сторона, отдающая на сохранение. Но по времени отношение это может измениться. Отдано, напр. на сохранение большое количество зернового хлеба. Если отдавший долго не требует его, то принявший может быть поставлен в необходимость употребить издержки на сохранение хлеба, и впоследствии получает право требовать от другой стороны вознаграждения.

Какое же практическое значение этого разделения?

В обоюдных обязательствах всегда есть взаимность действия, взаимность исполнения. Если эти взаимные действия тесно связаны одно с другим, то одно состоит в зависимости от другого, и если одна сторона, напр. не устоит в своем обязательстве, то и другая может отказать в исполнении своего. Напр. запродан дом. Если продавец не получил еще денег, то может отказать в совершении купчей, и покупщик не имеет права принудить его к выдаче акта, к передаче имущества или поставить ему в вину отказ в передаче. Вообще, когда возникает вопрос о вине сторон в заключении договора, о незаконной цели договора, тогда в обоюдном обязательстве труднее отличить одну сторону от другой, нежели в одностороннем. В одностороннем обязательстве нет такой тесной связи, по существу отношения, между положительными действиями той и другой стороны. В приведенном примере (поклажа) взявший вещь на сохранение обязан возвратить ее, хотя бы издержал деньги на ее сохранение и хотя бы ожидал себе вознаграждения от другой стороны. Не может удержать, потому что не может указать на неисполнение с другой стороны обязательства, принятого по договору. Пожалуй, может случиться, что он удержит вещь в своих руках, но уже не по силе договора, а в виде обеспечения за иск о вознаграждении, который обязан предъявить особо.

Это разделение принято во многих законодательствах (франц.), однако ему не придает закон определенного практического значения. В нашем законе оно не составляет особой категории. Наш закон не обязательства, а способы приобретения разделяет на безмездные или дарственные и обоюдные (см. кн. III Зак. Гражд., разд. I, разд. III).

Одностороннее обязательное отношение возникает еще из некоторых действий, с которыми необходимо соединяется ответственная обязательность (см. ниже 72): таково, напр. принятие опекунского звания, вступление в чужие дела по имуществу или заведывание чужим имуществом без поручения (negotiorum gestio). Вступление в права гражданские вотчинные или семейственные и в состояния, соединенные с этими правами, совершаясь по воле и независимо от воли, вследствие непроизвольных событий, влечет за собой разного рода обязательства, в происхождении коих воля — или участвует лишь косвенно и посредственно, или вовсе не участвует: в этих случаях, по римскому выражению, ех re venit obligatio. Для примера можно указать на отношение наследников по поводу совокупного наследства, отношение тяжущихся в процессе (litis contestatio), отношение соседства, общей собственности и т.п. Изъяснение этих обязательств относится уже к другим частям гражданского права.

Наконец, также без прямого участия воли в установлении обязательства, оно возникает из действия преступного или нарушающего право. Всякий ответствует за свое действие, — т.е. в гражданском смысле ответствует за последствия его для другого лица, по имуществу. Для определения меры этой ответственности приходится, не только с целью уголовного возмездия, но и в гражданском смысле, принимать в соображение меру вины, ибо неодинаковы бывают и в гражданском смысле последствия злого умысла и вины или неосторожности в совершении преступного или недозволенного действия.

2) Другое разделение основано на видимой цели договора, какая предполагается сторонами. Если в договоре видно, что при заключении каждая сторона имела свою выгоду, материальную или денежную, договор будет обоюдноинтересный, если видимая выгода на одной стороне, а с другой стороны не видно выгоды или вознаграждения, или видно только намерение доставить выгоду одной противоположной стороне, то договор будет безмездный или дарственный. Так, напр. договор о продаже, о мене, о займе из процентов, о личном найме и пр., соединен в выгодой, с интересом той и другой стороны, напротив того, в дарении, в безмездной доверенности, в поклаже, в займе без %, видимая выгода вся на одной стороне: это договоры безмездные.

Это разделение употребительно в законодательстве французском (onreux и titre gratuit). В нашем законодательстве ему соответствует, хотя и не вполне, вышеупомянутое разделение способов приобретения прав на имущества, — на безмездные и обоюдные. К первым относятся: пожалование, дарение, выдел, приданое, завещание, к последним: мена и купля-продажа. Все эти акты не помещены в числе договоров, а для договоров закон наш не создает подобной категории.

Практическое значение этого различия оказывается при неисполнении и исполнении договора. Когда приходится судить о неустойке обязанного лица или о неисправности его в исполнении обязательства, тогда очевидно, что лицо, даром обязавшееся, имеет право на большее снисхождение, чем лицо, которого действие вознаграждается по договору, и неисправность первого представляется не совсем в том виде, как неисправность последнего. Это важно для разрешения вопроса о вознаграждении. Представим себе, напр. положение дарителя, когда после совершения дарственной записи имение, оставаясь еще непереданным, понесло по вине его некоторый вред или уменьшение дохода, и положение управляющего имением, когда по вине его имение расстроено (ср. нашу 1539 ст. Зак. Гражд. и выраженные в ней начала).

3) В иных договорах ясная цель — выгода, обогащение одной стороны исключительно. В других предполагается сделка ко взаимному обогащению, взаимной выгоде. Та и другая сторона, предоставляя себе выгоду, предоставляет ее и другой стороне. Эта выгода одной стороны может быть значительнее выгоды, которую получает другая, или равна ей, или меньше ее, но во всяком случае каждая сторона может при самом заключении договора с большею или меньшею вероятностью рассчитать, что она приобретает. Так, напр. при продаже дома каждая сторона может сравнить ценность отчуждаемого с ценностью приобретаемого и судить о том, выгодна для нее сделка или нет. Всякий договор, без сомнения, сопряжен с риском, но здесь риск зависит от случайных или личных сторонних обстоятельств, не предвиденных в договоре и не относящихся к его сущности. Этот риск не входит в состав договора. В расчет договаривающихся сторон входят, по существу договора, только известные, определенные действия и события. Здесь договор с риском, но риск не входит в юридическое содержание договора.

Но может случиться, что все соглашение основано исключительно на риске, что по цели и намерению сторон конечный результат договора, материальная ценность его, поставлены в зависимость от события, совершенно не известного или случайного, или только вероятного, так что при заключении его совершенно не известно, которая сторона в конечном результате выиграет, получит большую выгоду.

Примеры: передача имения при жизни с обязательством производить пожизненный доход, продажа будущей жатвы, страхование, пари.

Практическое значение этого различия важно в тех законодательствах, которые допускают разрушение договора вследствие ошибки в побудительной причине к нему, ошибки в предмете действия, влекущей за собой значительную невыгоду для одной из сторон (laesio). Юридическое действие этого обстоятельства допускается только в договорах первого рода.

ГЛАВА ВТОРАЯ
ОБЩИЕ УСЛОВИЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

5
Действительное и недействительное обязательство. — Натуральные обязательства. — Ничтожные и опровержимые обязательства. — От чего зависит действительность обязательства?

Обязательство тогда только может быть названо вполне действительным, когда с ним соединено право иска. Только при этом условии обязательство имеет значение, ибо допускает требование юридическое, соединено с правом требовать исполнения посредством общественной власти. В противном случае, как бы то ни было достоверно соглашение сторон с целью установить обязательство, — соглашение это не имеет обязательной силы, не производит действительного обязательства.

Есть такие обязательства, которые закон по соображениям государственного или нравственного интереса объявляет недействительными, т.е. неподлежащими исполнению посредством общественной власти. Таково, напр. обязательство малолетнего без согласия попечителя, такова закладная, писанная дома на недвижимое имущество, таким становится всякое обязательство по истечении давности.

С другой стороны, некоторым видам обязательств закон присвои-вает особенно строгую силу.

Здесь возникает вопрос: могут ли и в какой степени иметь значение между частными лицами такие обязательства, которые не имеют силы пред общественной властью, т.е. с коими не сопряжено право иска? Очевидно, что в этом вопросе не будет нужды, если нет нужды определять юридическое значение действий, совершаемых частными лицами. Так, напр. по заемному письму, по коему прошла давность, должник может по совести уплатить заимодавцу, зная, что пред законом не обязан к этому. Что за дело до этого закона, если к содействию общественной власти не обращаются? Но если бы уплатившее лицо не захотело впоследствии потребовать обратно уплаченные деньги на том основании, что не было обязано платить их, и стало бы доказывать, что уплатило их, не ведая о пропуске срока, считая акт действительным? Спрашивается: в каком смысле будет закон разуметь уплату? Если он велит возвратить уплаченные деньги, стало быть, не признает действия уплатой по обязательству и не признает никакого обязательства. Если же закон оставляет деньги у кредитора, стало быть, присваивает какую-либо силу обязательству, которое по закону недействительно.

К этому вопросу относится римское разделение обязательств на гражданские и натуральные — obl. civilis et naturalis. Первое, вытекавшее ex jure civil, имело полную силу, т.е. пользовалось правом иска. Последнее, хотя и не пользовалось этим правом, но не вовсе было лишено всякой силы. Не давая своему владельцу права иска, оно давало ему основание возражать против требования противной стороны, когда эта сторона желала уничтожить собственное, добровольное действие, имевшее целью исполнение такого обязательства.

Такое различие в римском праве основывалось на отличии между строгим jus civile и jus gentium и на соответствовавшем ему старинном отличии строгой гражданской формы обязательства с правом иска. В новейшем праве это различие исчезло, потому что и неформальный договор может быть сопряжен с правом иска вообще. Но и в новейших законодательствах для некоторых видов договора установлена положительная форма, напр. письменная, так что возникает иногда необходимость определить в точности, какие последствия влечет за собой упущение в соблюдении этой формы. Между тем исчезнувшее различие obl. naturalis et civil лишает возможности на практике определить эти последствия с той точностью, какую видим в римском праве, а признать обязательства неформальные вполне недействительными препятствует естественное чувство справедливости {По действовавшему прежде закону обязательство колониста, данное без разрешения начальства, было недействительно. Однако Сенат (Касс. реш. 1874 г., No 522) не признает его ничтожным безусловно, когда по делу представляются данные, ведущие к несомненному убеждению в том, что заем действительно последовал и занятая сумма состоит еще в долгу.}.

При всем том, для тех случаев, когда обязательство, бывшее вначале вполне действительным, теряет впоследствии право иска, некоторые законодательства удерживают название и качество обязательства естественного (Code civ. 1235), — obi. naturelle, или морального, нравственного (Allg. Landrecht), и в случае добровольного удовлетворения по такому обязательству не допускают обратного требования. Прусский закон в том же смысле говорит о нравственном обязательстве и о несовершенном долге (Savigny. Obligat. R. I. С. 129 и сл.).

Наш закон вовсе не знает подобного различия (вообще у нас не известно особливое юридическое понятие о повороте уплаченного, repetitio soluti и condictio indebiti). Итак, если бы у нас возник серьезно вопрос о том, можно ли требовать обратно уплаченное добровольно по такому обязательству, которое лишено права на иск, напр. по обязательству несовершеннолетнего или по обязательству, погашенному давностью, то этот вопрос следовало бы разрешить отрицательно. По нашему естественно было бы предположить, что уплативший тем самым сознал свое обязательство, и этим сознанием по общему правилу заградил себе путь к повороту.

То же следует сказать, напр. о неформальных актах, представляемых у нас ко взысканию. Полиция (или суд) обязана предъявить такой акт должнику. Если он не воспользовался правом эксцепции и заплатил, то не может уже впоследствии требовать обратно уплаченного.

Материальное содержание обязательства, т.е. то, что одна сторона обязывается дать или исполнить, имеет весьма важное значение. И наш закон (1528 ст.) говорит, что предметом договора могут быть действия или имущества. Этим указывается общее, всюду принятое разделение (obi. de faire ou de donner): то же указывается в выражении 1539 ст.: отдать или исполнить. Первое, без сомнения, определительнее последнего. Когда цель договора — передать известное, прямо означенное имущество, предмет его более или менее определителей, и всего более определителей, когда означается количеством или денежной единицей, но когда целью договора — исполнение действий, зависящих от множества местных и временных обстоятельств, предполагающих ряд операций, приготовлений или соответственное содействие другой стороны, тогда исполнение договора лишено количественной определительности и недоступно точному учету при самом заключении договора, следовательно само по себе не представляет определительной ценности. Впрочем и передача имущества может быть обставлена такими условиями, которые лишают ее определительности, и действия могут иметь по свойству своему такую определительность, которая сразу позволяет установить ценность договора. От того и требования, соединенные с договором, могут быть ясные и точные, а с другой стороны — неясные (liquides et non liquides), т.е. те, которые предоставляют уже в самом начале точную ценность, и те, которые могут быть приведены в цену только по исследовании и по соображении с обстоятельствами дела и с противоречивыми объяснениями сторон. Наибольшую в сем смысле определительность имеют обязательства, писанные на деньги, или долговые обязательства: к этому разряду относятся различаемые нашим законом ‘ясные и разбору неподлежащие требования’. Зак. Суд. Гражд. 432.

Понятие о долге в обширном смысле, т.е. обязанности исполнить, соединено со всяким обязательством, но в особливом, тесном смысле долг означает обязанность уплатить известное заранее количество, сумму известному лицу, в известное время или срок: для сего нужно иметь уверенность в том, что известная сумма, означенная в обязательстве, значится действительно в долгу, т.е. образовалась из кредитной валюты переданной или зачисленной в долг между сторонами. Когда этой уверенности нет, то нет и прямого долга в особливом его значении, а есть известное обязательное отношение, которое само по себе не составляет определительной ценности, но может быть разрешено в определительную ценность лишь после взаимного расчета отношений или после процесса и судебного приговора. Итак, в одном случае обязательство разрешается платежом долговой суммы, в другом случае — удовлетворением за неисправность, за ущерб или убыток от неисполения обязательства.

Для примера можно указать на дело Молво и Задлера (2 Общ. Собр. Сен., 15 сентября 1878 г.). Купец Задлер, приняв по контракту оптовую постройку железной дороги, принял к себе в товарищи купца Молво на особых условиях, по коим Молво согласился принять на общий счет весь баланс предприятия, а могущие возникнуть разногласия предоставлены разбору посредника Марка: прибыть и убыток делятся между товарищами в положенной соразмерности. На сем условии надпись: ‘Мы, Молво и Марк, отвечаем всем своим состоянием за полный расчет по всем векселям, условиям и обязательствам строителя железной дороги Задлера и обязуемся очистить его пред всеми его кредиторами в 6-месячный срок. Весь недочет будет нами уплачен сполна, причем однако Задлер останется нам в долгу 60% всей потери’. Количество долгов Задлера при сем не означено. На основании сей надписи Задлер, оказавшийся несостоятельным, стал требовать с Молво и Марка всю сумму своих долгов, показывая ее в 4 миллиона. Очевидно, что это требование не может быть причислено к долговым и может быть заявлено не иначе как в виде требования вознаграждения за убыток от неисполнения договора.

Действительность договора зависит от действительности, наличности тех юридических событий, которые служат непременным ему основанием, непременно в нем предполагаются. Когда их нет в действительности, то и договор не может быть действительным. Некоторые из этих событий столь существенны и имеют такое решительное значение (напр. свободная воля, сознание сторон), что где их нет, там решительно нет никакого договора. Другие события могут иметь существенное значение, смотря по обстоятельствам и отношениям.

На этом соображении основано признанное в римском праве и принятое во всех западных законодательствах различие между актами и договорами ничтожными и опровержимыми (negot. nulluni, rescissibile, acte nul, a. annullable, nichtig, anfechtbar).

Это различие имеет и практическое значение. Что само по себе ничтожно, то ничтожно с самого начала, в какую бы минуту ни было признано ничтожным. Акт ничтожный сам в себе может быть прямо отвергнут как ничтожный всяким, к кому обращено требование по такому акту, и вопрос о ничтожности его возникает по поводу прямого опровержения. Но когда акт только опровержим, недействительность его может быть признана судом только по иску, и недействительность эта не всегда бывает безусловная, не всегда получает обратную силу, и акт может быть уничтожен не со всеми своими последствиями, как относительно сторон, так и относительно третьих лиц.

Теория различает в самой ничтожности ничтожность безусловную и относительную, смотря по тому, всякому ли интересованному лицу или только некоторым лицам предоставляется указывать на эту ничтожность, смотря по тому еще, на целый ли акт или на некоторые части его и принадлежности простирается действие ничтожности.

Для действительности договора существенно:

чтобы он основан был на непринужденном соглашении сторон,

чтобы каждая из сторон была свободна и способна сама по себе входить в соглашение с другой стороной,

чтобы предмет соглашения имел известную определенность,

чтобы предмет и цель договора не были запрещенные, так как запрещенные цели не могут пользоваться в осуществлении своем покровительством закона.

6
Способность лиц к заключению договора. — Обязательства несовершеннолетних и состоящих под опекой.

Для действительности договора необходимо, чтобы лица, вступающие в него, не были вообще неспособны к заключению договора.

Способными предполагаются все, но некоторые лица закон признает неспособными, в том или другом отношении, к заключению договоров вообще или ко вступлению в некоторые обязательства. Но участие неспособных лиц в договоре не уничтожает безусловно его действительности, а представляется лишь пороком, который служит поводом к опровержению его со стороны потерпевшей, вследствие вреда (laesio), от того понесенного, и в случаях, определенных законом. Так, французский закон говорит, что несовершеннолетние, состоящие под прещением (interdits), и замужние женщины не могут вообще, кроме случаев, в законе указанных, опровергать договоры своей неспособностью, а лица способные, войдя в договор с неспособными, ни в каком случае не вправе ссылаться на эту неспособность в опровержение договора. Недействительность такого договора относительная, и состоит в зависимости от интереса неспособного лица: несовершеннолетний может или, по пришествии в совершеннолетие, признать свое обязательство, или отвергнуть его, и другая сторона вправе настаивать, ибо предполагается, что, вступая в договор с несовершеннолетним, всякий может и обязан удостовериться в его возрасте и знать закон, требующий в потребных случаях участия опекуна или авторизации попечителя. Но с другой стороны, несправедливо было бы, при уничтожении подобного договора, не ставить на счет несовершеннолетнего все то, что в силу договора было ему передано и послужило ему в прибыль: в противном случае он воспользовался бы чужим имуществом даром. Таково правило французского закона. Прусский (и австр.) закон признает договоры несовершеннолетних недействительными, поколику они служат к приобретению для них права, но во всем том, что клонится к возложению на них повинности или к отчуждению имущества, договоры эти недействительны без согласия опекуна и попечителя. Несовершеннолетний может вступить в такой договор лишь условно, с тем, чтобы связать другую сторону впредь до изъявления опекунского согласия. В австрийском законе есть полезное правило: несовершеннолетний отвечает (за убыток), если при вступлении в договор выдавал себя за совершеннолетнего.

Вообще нельзя себе представить безусловной юридической невозможности вступать в обязательства, как нельзя себе представить безусловного бесправия, т.е. полного уничтожения человеческой личности в юридическом смысле. Удовлетворение самых первых потребностей природы человеческой соединяется по необходимости со вступлением в то или другое обязательное отношение, и всякое человеческое действие может получить значение обязательного, т.е. возбудить с той или с другой стороны права или обязанности. Лица, лишенные всех прав состояния по нашим законам, утрачивая права собственности в бывшем до того имении, не лишены, в новом своем состоянии, общей законной возможности вступать в отношения, соединенные с правами и обязанностями по имуществу. Правда, сомнительно, чтобы в случае спора и пререкания имели они право иска по поводу этих отношений.

Тем не менее закон наш содержит в себе немало частных ограничений для лиц того или другого сословного разряда по вступлению в те или другие виды договоров и обязательств. Эти ограничения происходят от разных причин, политических, нравственных или фискальных. В подробности о них будет упомянуто по местам.

Так, ограничивается право монашествующих и лиц белого духовенства на вступление в долговые обязательства и промышленные сделки, право евреев вступать в некоторые обязательства, право чиновников на обязательства, несовместные с долгом их звания, право отставных чиновников и лиц, подвергшихся наказаниям по суду, — на ходатайство по чужим делам, право лиц, не принадлежащих к купечеству, на обязательства, свойственные торговле (для обязательств по ремеслу подобное ограничение следует из ст. 472 Уст. Промышл.), право иностранцев на участие в некоторых договорах, право производить на биржах операции с фондами без посредства маклеров и т.д.

Право вступать в договоры принадлежит не только физическим лицам, но и сословиям лиц, имеющим юридическую личность в пределах, указываемых для каждой корпорации особым ее уставом. Относительно обществ, сословных и других учреждений, имеющих государственное значение и состоящих в связи с той или другой частью государственного управления, требуется в некоторых случаях известная авторизация договора со стороны подлежащих властей. Правило это имеет особую важность для учреждений казенного и государственного управления, когда им приходится от имени казны вступать в договоры с частными лицами для удовлетворения хозяйственных потребностей страны и государства.

Наш закон не дает общего правила о том, кто лишен права вступать в обязательства, хотя по местам упоминает о лицах, вообще не имеющих права обязываться договорами (ст. 2101, 2102). Здесь разумеются, без сомнения, случаи неправоспособности, зависящей от несовершеннолетия, душевных болезней и состояния под опекой вследствие разных причин. Лица, пребывающие в этих состояниях, ограничены в праве вступать в обязательства, но это ограничение не одинаково. Лишь в отношении к умалишенным оно может считаться безусловным, так как всякий договор умалишенного лишен самой существенной принадлежности — ясного сознания и воли. Полная свобода вступать в обязательства приобретается для каждого лишь со вступлением в совершеннолетие (Зак. Гражд. 221). Достигший 17-летнего возраста вступает в управление своим имением, но делать долги, давать письменные обязательства и совершать акты и сделки какого-либо рода и распоряжаться капиталами, где-либо в обращении или на счете находящимися, может не иначе как с согласия и за подписью попечителя (220). Однако управление имением по необходимости соединяется со вступлением в обязательства и договоры, из чего надлежит заключить, что право это, поколику оно соединено с распоряжением по имению, невозбранно в этом состоянии, хотя в отдельных случаях попечитель имеет право возражать против сделок, имеющих свойство запрещения, означенного во второй половине статьи. Что касается до малолетних до 14 лет, то гражданская их личность не пользуется вовсе самостоятельностью и представляется вполне родителями и опекунами. Ответственность несовершеннолетних за действия как преступные, так и непреступные также ограничивается, как изъяснено будет ниже.

Наш закон вовсе не различает договоры несовершеннолетнего по внутреннему их содержанию, что клонится к выгоде и что к тяготе и невыгоде, и вовсе не обращает внимания на интересы другой стороны, вступившей в договор. Наш закон относится к предмету лишь с формальной стороны и постановляет решительное правило, что без подписи попечителя никакие, выданные несовершеннолетним обязательства не могут почитаться действительными (218, 220). Неудобство столь решительного правила очевидно, вследствие чего практика дает иногда сколь возможно широкое толкование закону, утверждая обязательства несовершеннолетних, признанные ими в совершеннолетии.

О запрещениях и предосторожностях при составлении актов от имени сумасшедших, немых и глухонемых см. Зак. Гражд., прил. I к ст. 708, ст. 55, 76, Нотар. Пол., ст. 106-111. Об ограничении права лиц, состоящих под опекой за расточительность, Уст. Пред. Прест. изд. 1890 г., ст. 152. — Об ограничении права несостоятельных должников под конкурсом, Зак. Суд. Гражд. 502 и след., Уст. Суд. Торг. 501 и след.

Акты несовершеннолетних. Подпись попечителя на заемном письме несовершеннолетнего, хотя в качестве свидетеля, удовлетворяет согласие его на выдачу заемного письма (2 Сб. Сен. реш. V, No 1180).

Решением по д. Стахурской (Ж. М. Ю. 1862 г., No

Сенат признал, что доверенностью несовершеннолетнего, выданной хотя бы и с согласия попечителя, невозможно было предоставить поверенному право выдавать заемные письма от имени несовершеннолетнего: каждый из таких актов сам по себе требует согласия попечителя. — Решением по д. Соколовой (там же. 1863 г., No 6) признано, что, когда у несовершеннолетнего несколько попечителей, достаточно и подписи одного из них под актом.

Купец отыскивал с приказчика по случаю расчета с ним недочетов в товаре и в деньгах, но в сем иске отказано, так как приказчик нанят, быв несовершеннолетним, без согласия отца своего (Сб. Сен. реш. I, No 143).

Недействительна мировая сделка несовершеннолетней, без согласия попечителя, об отказе от указной супружеской части (Моск. Общ. С. Сен. д. Гамалея 1856 г.).

Расписка в получении обещанного не составляет обязательства, а потому может быть выдана и несовершеннолетним, без согласия попечителя (2 Сб. Сен. реш. V, No 1270).

Цель закона, запрещающего выдачу обязательств от несовершеннолетних, есть ограждение их самих, т.е. их интереса, от последствий неведения и обмана, посему они только сами вправе ссылаться на недействительность обязательства по сей причине, а никак не другая сторона, бывшая совершеннолетней (2 Сб. Сен. реш. III, No 633, Касс. реш. 1879 г., No 118, 1883 г., No 118).

Действие этого запретительного закона не простирается на обязательства, выданные, с участием несовершеннолетних, в их пользу, напр. на заемное письмо, данное на имя несовершеннолетнего (2 Сб. Сен. реш. III, No 637).

Закон о недействительности обязательств несовершеннолетних никак не означает того, чтобы они имели право присваивать себе чужое имущество и удерживать у себя потому только, что оно было ими принято в несовершеннолетии (Касс. реш. 1874 г., No 820).

Цель законов, на основании коих признаются недействительными акты, даваемые несовершеннолетними, состоит в ограждении их интересов, следовательно законы сии никак не дают права лицам полноправным домогаться уничтожения актов, совершенных ими на имя несовершеннолетних (Касс. реш. 1876 г., No 378, 1880 г., No 472).

Заемное письмо несовершеннолетнего, само по себе недействительное, может получить силу по признанию его должником, когда придет в совершенные лета: не есть, однако, признание, когда должник не спорит о подлинности акта, опровергая вместе с тем действительность его безденежностью (Касс. реш. 1874 г., No 220).

Бывший несовершеннолетний, который, придя в совершеннолетие, по предъявлении ему заемных писем, данных им в несовершеннолетии, сознал их действительными, имеет ли право впоследствии отрицаться от платежа своим несовершеннолетием? По делу Лихачева и Вильде-Вильдберг Гос. Совет (1858 г.) признал, что не имеет. Сознание Лихачева, в совершенном возрасте учиненное, делает для него платеж по сознанным им долгам вполне обязательным и составляет доказательство, отдельное от выдачи заемных писем (тоже в реш. Моск. Общ. С. Сен. 1860 г. по д. Мыльниковой, ср. также Касс. реш. 1869 г., No 848, 1871 г., No 795).

Когда несовершеннолетний выдает долговое обязательство недобросовестно, обманом скрыв свои годы и выставляя себя совершеннолетним, взыскание с него по обязательству может быть произведено по уголовному суду, как возмещение ущерба, причиненного преступлением (Сб. Сен. реш. I, No 104).

В деле Гололобовой (Касс. реш. 1876 г., No 488) попечитель несовершеннолетней дочери, которая, совокупно с матерью своей, владела нераздельным имением умершего отца, подал в опеку рапорт, что он с согласия несовершеннолетней, не имеет препятствия к выдаче матери ее из доходов с имения по 100 руб. в месяц. По такому акту присуждено было взыскание, как по обязательству дочери, но Сенат не признал такого обязательства, рассудив, что рапорт подан попечителем за лицо, достигшее уже 17-летнего возраста и могущее распоряжаться имуществом с согласия попечителя. Это рассуждение едва ли не грешит излишним формализмом.

Со званием опекуна или попечителя представляется несовместным принятие обязательства, налагающего платеж или повинность от лица, состоящего у него под опекой или попечительством, вследствие чего такие обязательства признаваемы были недействительными (Сб. Сен. реш. I, No 91. Касс. реш. 1874 г., No 314).

Расточители и неспособные. Расточитель не имеет права совершать сделки, до его имения относящиеся: право это принадлежит исключительно его опекунам, которые не обязаны спрашивать его согласия, употребленное же в 152 ст. Уст. Пред. Преет, (изд. 1890 г.) название куратора не ограничивает опекунского права. В виде исключения 20 ст. Уст. Гр. Суд. предоставляет расточителю самому искать и отвечать на суде с уведомлением только опеки. Впрочем, если бы расточитель рассудил кончить судебное дело мировой сделкой, то эта сделка недействительна без согласия опекуна (Касс. реш. 1878 г., No 42).

Закон (152 ст. Уст. Пред. Прест.) запрещает лицам, состоящим под опекой за расточительность, совершение только обязательных актов (Касс. реш. 1878 г., No 71).

В решении 1869 г. (2 Сб. Сен. реш. III, No 650) признано, что акты, выданные расточителем, хотя бы в промежуток между учреждением опеки и наложением запрещения на имение и оглашением, недействительны, если во время выдачи опека существовала уже на деле и лицо, выдавшее обязательство, было ограничено в правах своих. Одного этого соображения, впрочем, едва ли было бы достаточно для уничтожения ценности, переданной расточителю сторонними лицами, но при сем между прочим было принято в соображение, что беспутная жизнь Чаплина и без публикации была общеизвестна. Но Касс. Деп. (1874 г., No 862) признает действительными обязательства, выданные расточителем в промежуток от наложения запрещения до наложения опеки.

Решением по д. Матковского (Сб. Сен. реш. II, 422) признано недействительным назначенное Баташовым, в бытность его под опекой за расточительность, вознаграждение за труды по делам управляющему. Там же, No 442.

Право состоящих под опекой лиц (за расточительность) получать следующие в пользу их платежи по договорам прямо опровергается статьями 149-152 (237-240 по изд. 1876 г.) Уст. Пред. Прест. Касс. реш. 1877 г., No 345.

Глухонемые не считаются, по состоянию своему, неправоспособными к выдаче обязательств, и закон не требует непременного освидетельствования для признания их правоспособными. Составление акта от имени глухонемых у нотариуса (Нот. Пол. 89, 106) обставлено только формальностями для удостверения в том, что акт выдается сознательно и по доброй воле. Следовательно и домашние акты могут быть выдаваемы глухонемыми неосвидетельствованными (Касс. реш. 1876 г., No 593).

В позднейших решениях Сенат уклонился, однако, от этого толкования. Так, в реш. 1883 г. No 51, Кассац. Департамент признал, что глухонемые и по достижении совершеннолетия, т.е. 21 года от роду, не приобретают права на полное распоряжение своим имуществом и свободы вступать в договоры и обязательства, для сего по толкованию Сената требуется освидетельствование глухонемого, а до освидетельствования он продолжает считаться неправоспособным.

При заключении договора необходимо предполагаются равноправность сторон и законная свобода отношений. Этих свойств не имеет и потому не имеет обязательной силы заемное письмо, выданное крепостным человеком на имя помощника при существовании крепостных отношений (Касс. реш. 1871 г., No 1120).

Хотя бы участвовавшее в договоре лицо не было официально признано в состоянии безумия или сумасшествия, это не препятствует доказывать, что при совершении акта оно лишено было сознания и воли (Касс. реш. 1873, No 433 и 1139, 1879 г., No 90, 387).

Об акте, данном в опьянении (Касс. реш. 1873 г., No 682).

7
Цель и побудительная причина договора. — Обязательства без цели. — Простое сознание долга. — Мнимая цель. — Цель запрещенная. — О значении запрещенной цели по русскому закону. — Уничтожение договора с запрещенной целью и последствия уничтожения.

В частности, говоря о действительности обязательства, следует упомянуть, во-первых, о побудительной причине, во-вторых — о форме обязательства.

Во всяком обязательстве должно различать предмет его и побудительную причину, ближайшую или отдаленную.

Предмет обязательства есть то, к чему сторона обязывается. Побудительную причину составляет непосредственная, ближайшая цель, для которой предпринимается соглашение. Для того, чтобы вышло обязательное отношение, нужно, чтобы возникла известная обязательная связь между лицами. Ее-то составляет causa, ближайшая побудительная причина, определяемая намерением и волей договаривающихся сторон и законной сущностью договорного отношения, по его роду.

Может быть, сверх того, и цель отдаленная, которая известна самому лицу и не высказывается в договоре. Например, у меня есть дом, но нет денег, а мне нужны деньги на поездку за границу. У тебя есть деньги и нет дома, а дом тебе нужен (отдаленная причина). Я продаю тебе дом — для чего? Чтобы получить обязательство на деньги. Ты даешь мне деньги — для чего? Чтобы иметь дом (ближайшая причина). Я передаю дом, ты — деньги (предмет).

Так, в обязательствах дарственных ближайшая цель — подарить, сделать благодеяние.

В договоре, налагающем обязанность на обе стороны, возмездном, обязанная сторона имеет в виду приобрести обязательство, приобрести вещь, погасить обязательство. В договоре двустороннем обязательство одной стороны имеет в виду приобрести обязательство другой стороны. Невозможно себе представить обязательство без подобной побудительной причины. Какая-нибудь причина должна быть. Но не везде она обозначена, и в этом смысле все обязательства можно отнести к двум разрядам: конкретные, с означением побудительной причины, и отвлеченные, без этого означения (франц. obi. cause и non cause).

На этом понятии о причине — causa — доныне сбивается еще в понятии теория права, и в положительных законодательствах заметно колебание. Одни полагают, что во всяком обязательстве должна быть выражена причина, цель его, и что где не выражена индивидуальная, конкретная воля сторон в связи с ее причиной, там нет действительного перед законом обязательства: исключение допускают для некоторых специальных видов — напр. для векселя и для требований, подтвержденных прямым сознанием долга. Другие держатся того мнения, что в нынешнем состоянии общественных отношений нет повода держаться строгости римского воззрения, и что воля, выраженная даже в отвлечении от индивидуальной причины, может произвести вполне действительное обязательство, лишь бы она положительно направлена была к установлению обязательства. Эта последняя теория получает преобладающее значение, — что вполне соответствует практической потребности в действительной жизни, при усиливающемся движении промышленности и при нынешней быстроте обращения всяких ценностей. Большинство склоняется к тому мнению, что где стоит на письме слово: обязываюсь, и ясно, к чему обязывается, там нет надобности разыскивать, откуда происходит обязательство. Это во всяком случае сознание долга (франц. 1132. La convention n’est pas moins valable quoique la causa n’en soit pas exprime).

Обязательство вовсе без цели немыслимо: если бы можно было доказать, что оно без цели юридической, тогда, конечно, оно не было бы доказательством, и потому во многих законодательствах существует правило, что недействительно обязательство без всякой цели.

Есть еще и другое правило: обязательство недействительно, когда побудительная причина его была мнимая, когда обязавшееся лицо, вступая в обязательство, основывало его на выдуманном, предполагаемом юридическом отношении, которого не было в действительности. Примеры. Я выдаю Ивану заемное письмо, но в сущности никакого займа не было, и я не получал никаких денег от Ивана, а выдал акт для других целей, напр. в виде дара, или для того, чтобы обеспечить Ивана до положенного срока в другом, между ним и мной, обязательном отношении.

Отец мой завещал N — 200 голов скота. В качестве наследника я вместо того выдаю N обязательство уплатить ему 2000 руб., объясняя причину. Вслед за тем открывается другое завещание отца моего, которым он уничтожил прежнее.

Наконец, закон объявляет обязательство недействительным, когда оно клонится, по намерению сторон, к цели, безусловно запрещенной общим законом. Такие, напр. цели — лишение личной свободы, безусловное запрещение вступать в брак, стеснение в свободе совести, азартная игра, распоряжение наследством после живого человека и т.п.

В нашем законе не выражено, что всякое обязательство непременно должно содержать в себе изъяснение побудительной причины, из коей оно возникло, и цели, которую имеет по намерению сторон. На сем основании может быть присуждено взыскание и по простому письму, заключающему в себе обязательство уплаты по предшествовавшим отношениям между сторонами (Касс. реш. 1871 г., No 15).

Вообще не требуется, чтобы в акте означено было именование его, по роду обязательства, которое в нем содержится, и если акт не назван своим именем, он от этого не теряет силы (Касс. реш. 1868 г., No 2), лишь относительно некоторых актов (вексели) закон именно требует, чтобы означено было название.

Наш закон упоминает о цели договора: она не должна быть противна законам, благочинию и общественному порядку (1528). 1529 статья говорит: договор недействителен и обязательство ничтожно, если побудительная причина к заключению оного есть достижение цели, законом запрещенной, как-то, когда договор клонится: 1) к расторжению законного супружества, 2) к подложному переукреплению имения во избежание платежа долгов, 3) к лихоимственным изворотам, 4) к присвоению частному лицу такого права, которого оно по состоянию своему иметь не может, 5) ко вреду государственной казны.

Вообще, и независимо от этой статьи, обязательство к действию, законом запрещенному, не может иметь силы перед законом. Когда дойдет до понудительного исполнения, ни суд, ни иная власть общественная не вправе служить органом такого понуждения, стало быть обязательство незаконное, лишенное законной санкции, в этом смысле недействительно. Но приведенная статья имеет в виду нечто иное: не самое действие, но цель соглашения и побудительную его причину, поко-лику она явствует из целой экономии договора. Закон уничтожает соглашение воли, направленное к противозаконной цели (ср. Касс. реш. 1880 г., No 286). В этом именно и следует искать руководящего начала в применении статьи: иначе правило ее окажется шатким, неопределенным в применении. Всякое соглашение, как бы ни было свободно от противозаконных целей и намерений, может быть в результате своем при исполнении сопряжено с последствиями, не согласными с законом и его прещением. Может случиться, например, что удобство и выгоды, предоставляемые по договору жене, не согласной с мужем, дают ей возможность вести отдельную жизнь в связи с лицом посторонним, может случиться, что пространство и ценность операции, принимаемой на себя торговцем, превышают законный размер торговых прав его, может случиться, и часто случается, что договор по форме своей или по содержанию косвенно соединяется с ущербом для казенного интереса. Следует ли, что такие договоры должны быть признаны недействительными? Очевидно нет, ибо в противном случае немного и оставалось бы действительных договоров, и недобросовестному должнику или исполнителю давалась бы готовая возможность уклониться от договорной повинности, сославшись только на последствия того или другого действия, хотя бы косвенные, отдаленные и чуждые цели и содержанию договора.

Правило 1529 статьи имеет в виду не эти косвенные и случайные последствия, но преднамеренную и сознательную цель соглашения. Лишь в этом смысле оно получает надлежащую определительность и твердость. Приведенные в статье случаи, очевидно, не исчерпывают содержания статьи и помещены в ней в виде примера, на что указывает слово: как-то. Кроме этой общей статьи, можно указать еще несколько специальных, относящихся к частным случаям этого рода, напр. 2151 ст., о неучреждении компаний, коих предмет противен нравственности, доброй вере в торговле, общественному порядку или соединен с казенным ущербом, либо со вредом для промышленности, 2014, 2019 ст. о займе для игры или по игре, о займе подложном.

Может возникнуть вопрос: в чем состоит недействительность договора, уничтожается ли договор весь и всеми последствиями или только в одном том обязательном условии, которое противно закону? Следует отвечать, кажется, что ‘договор недействителен’ весь, когда он имеет цельную и неразрывную связь во всех своих условиях, соединяемых одной противозаконной целью, но когда порок кроется в одном из отдельных условий договора и с исключением этого условия договор не теряет своей цели и самостоятельного значения (таково, напр., может быть зависящее условие об обеспечении), тогда одно отдельное ‘обязательство ничтожно’, а в прочих частях договор сохраняет силу. Так, напр. когда договором утверждается обязанность возвратить взятые деньги или вещи, доставить вещи и за просрочку показан штраф, оказывающийся лихоимственным изворотом, тогда с уничтожением противозаконного условия не отменяется обязанность исполнить основную часть договора.

Договор, запрещенный законами, не может служить ни для одной из сторон источником каких-либо прав, на сем договоре основанных (Касс. реш. 1870 г., No 982, 1878 г., No 85).

Условие незаконное, помещенное в договоре, недействительно, но из сего не следует, чтобы недействителен был и весь договор, в коем оно помещено, и потому остается в силе запродажная запись при уничтожении условия о том, чтобы имение перешло по ней во владение покупщика. Так судил Сенат по д. Вишневской, но Гос. Совет (1863 г.) рассуждал, что по разуму наших законов акты, в коих помещены противозаконные распоряжения, должны считаться недействительными, ибо подобные акты запрещено (769 и 883 ст. соответств. ст. 54 и 120 прил. I к ст. 708, Зак. Гражд, изд. 1887 г.) совершать и свидетельствовать. Исключение сделано, по мнению Государственного Совета, лишь для духовных завещаний, которые не суть договоры. Вследствие того целую запродажную запись положено признать недействительной. Ж. М. Ю. 1864 г., No 4. — Решение весьма строгое, не столь строги решения новейшего времени (ср., напр. Касс. реш. 1876 г., No 117, 1878 г., No 73).

В деле Бистром заемные письма должника опровергались на том основании, что они выданы были с безнравственной целью — сделать ущерб законным наследникам в пользу стороннего лица. Но Сенат устранил и самое суждение о таком признаке безнравственной цели, так как всякая уплата, по какому бы то ни было обязательству, влечет за собой неизбежное уменьшение имущества обязавшегося лица, а следовательно неминуемо наносит ущерб как ему самому, так и его наследникам (2 Общ. Собр. Сен., реш. 1878 г.).

Суд признал весь договор недействительным, найдя в нем одно условие противозаконное, о том, что за неисполнение стороны подвергают себя аресту. Сенат объяснил, что из недействительности одного условия нельзя еще выводить недействительность целого договора, буде цель его не противна закону (Касс. реш. 1873 г., No 717).

Когда действие, составляющее предмет и цель договора, принадлежит к числу безусловно запрещенных, соглашение о сем действии будет недействительно и не может служить поводом ко взаимным искам о неисполнении, буде не было при заключении договора умысла или обмана с одной стороны в ущерб другой.

Но когда действие, не безусловно запрещенное, требует только по закону предварительного согласия или утверждения подлежащей власти и договор заключен без сего утверждения, то, хотя бы действие и не могло быть совершено, соглашение о нем все-таки остается действительным, т.е. возбуждает юридические отношения между сторонами. В сем смысле решен вопрос по договору о передаче типографии, заключенном вопреки законному порядку, без разрешения губернской власти (Касс. реш. 1876 г., No 176).

По делу Сушкина с Афанасьевым Сенат признал, что кредиторы могут обратить взыскание на всякое имущество должника, а потому переукрепление имения во избежание платежа долгов может иметь место лишь в том случае, когда прочее, принадлежащее должнику имущество, недостаточно на удовлетворение его долгов, т.е. когда должник при заключении договора был уже несостоятельным или же когда он сделался несостоятельным вследствие заключения договора. Затем для достижения цели подложного переукрепления имения во избежание платежа долгов необходимо, чтобы договор клонился к уменьшению имущества должника, служащего для удовлетворения его кредиторов, чтобы по такому договору имущество должника было передано в другие руки безденежно или по несоразмерно низкой цене, или же чтобы договор был фиктивен, т.е. чтобы он как будто бы передавал имущество другому лицу, оставляя его в действительности в руках должника. Таким образом, для признания договора недействительным на основании 2 п. 1529 ст. следует установить: 1) что должник во время заключения договора был несостоятельным или сделался несостоятельным вследствие заключения договора, и 2) что договор заключен с целью скрыть имущество должника от взыскания кредиторов и передать его безденежно или фиктивно в другие руки (Касс. реш. 1881 г., No 24).

Другой вопрос: для обеих ли сторон договор становится недействительным или только для одной, если одна лишь оказывается виновной? Необходимо для обеих сторон, когда отрицательное качество относится к самому прежнему договору. Для одной, когда оно относится к цели и намерению одной стороны и есть возможность обязательство одной стороны отделить от обязательства другой.

Притом надлежит заметить, что с уничтожением договора стороны с имуществом, составляющим предмет его, возвращаются в то положение, которое предшествовало заключению договора. Иногда этого невозможно достигнуть одним только отрицанием созданных договором отношений, именно когда вследствие договора произошли кредитные передачи имущества, кредитные действия, образовались новые ценности или произошло перемещение ценностей из одних рук в другие. В таких случаях требуется некоторая ликвидация ценностей для уравновешения отношений, что было получено в кредит и, оказывается, получено было даром, должно быть возвращено, и из прерванных отношений могут возникнуть требования о вознаграждении вреда, убытка и издержек, когда одна сторона оказывается виновной, а другая невинной, действовавшей в доброй вере.

На вопрос о том, следует ли считать недействительным договор, когда при заключении его было преступное побуждение с одной только стороны, Касс. Деп. в реш. 1885 г., No 63 дал отрицательный ответ, признав, что преступное побуждение одной стороны к заключению договора не может служить основанием к признанию договора недействительным, если таковое преступное побуждение не выразилось в самом договоре, не доказывается его содержанием, то другая добросовестно вступившая в договор сторона имеет право требовать исполнения договора.

Наша судебная практика встречает нередко недоумения, особливо по применению 5 п. 1529 статьи, о договорах, клонящихся ‘ко вреду государственной казны’. Частные лица в споре против договоров склонны ссылаться на этот пункт во всех случаях, когда можно к нему привязаться, а судебные места не всегда различают истинное его значение. Самое слово казна имеет не одинаковое значение: у нас под ним разумеется не только интерес фиска или государственной казны вообще, но и хозяйственный интерес отдельных ведомств и частей управления, ограждаемых казенным правом. Однако это не одно и то же. Казна, в виде отдельного ведомства, становится уже по хозяйству каждой части в разряде субъектов права, имеющих гражданские права и обязанности и входящих в договорные отношения с другими лицами. Странно было бы предполагать, что 5 п. 1529 ст. включает и интересы каждого из сих ведомств в понятие о вреде государственной казны. Там, где казна является субъектом гражданского права, совсем несправедливо было бы применять к интересам ее помянутое правило. Вообще едва ли следует применять его там, где соглашением сторон между собой нарушается обязательное отношение одной из них к казне или казенному ведомству, проистекающее тоже из договора. 1529 ст., конечно, имеет в виду не нарушение договорной к казне обязанности, а намеренную цель лишить к своей выгоде государство принадлежащего ему дохода.

В этом смысле трудно согласиться с применением 1529 ст. в Касс. реш 1870 г., No 484. Захаров купил у Левашовых лес на сруб, и Левашовы искали с него недоплаченных денег и неустойки за неисправность. Ответчица возражала, что весь договор ничтожен по 5 п. 1529 ст. Оказалось, что земля, с которой продан лес, состоит со всем имением Левашовых, залогом и обеспечением казенной недоимки по откупным условиям прежнего времени. Суд стал на эту же точку зрения и уничтожил договор, как клонящийся ко вреду казны, признал все обязательства его ничтожными и требование, на нем основанное, лишенным основания. Однако в этом случае вовсе нет места применению 1529 ст. и введению в расчет верховного интереса государственной казны. Оказывается просто, что владелец не быв свободен в распоряжении своим имуществом, что он продал такую существенную часть его, которая нераздельно с ним служила обеспечением взыскания третьего лица, без его согласия. Отсюда следует в интересах третьего лица — уничтожение продажи имущества, — случай, имеющий общее, а не чрезвычайное значение. В этом случае, за уничтожением продажи следует, конечно, расчет покупщика с продавцом в переданных напрасно суммах и во взаимных убытках. А в приведенном деле закрывается путь и этим расчетам решительным заключением суда, что за уничтожением договора все требования, на нем основанные, признаются ничтожными.

В Касс. реш. 1886 г. (No 85) признано незаконным договорное соглашение, по которому один контрагент обязался возместить другому могущее пасть на последнего взыскание гербового штрафа за написание договора на простой бумаге, так как такой штраф имеет значение наказания и, как таковое, не может быть по соглашению частных лиц, хотя бы и облеченному в форму письменного договора, переносимо на другое лицо.

Закон, налагая взыскание на нарушителя казенного интереса, не разрушает и не признает недействительными договоры о взаимных обязательствах между частными лицами — потому только, что участвующие в сделке не пользуются соответственными торговыми правами или не состоят в соответственных гильдиях. Вообще нет основания уничтожить сделку, не противную закону, по одному нарушению казенного интереса, который и без того может быть огражден законным порядком (Касс. реш. 1869 г., No 454).

Палата уничтожила условие, ссылаясь на 1529 ст. Зак. Гражд., усмотрев в нем сокрытие цены имению, во избежание платежа пошлин, и заключив из того, что оно клонится ко вреду государственной казны. Сенат отменил это рассуждение, признав, что в этом случае закон угрожает штрафом, но не уничтожает прав, приобретенных по договору (Касс. реш. 1878 г., No 102).

Неопределение стоимости договора денежной ценностью не лишает договор действительной силы (Касс. реш. 1874 г., No 509).

Договоры о бессудности и подсудности. Всякий иск о праве гражданском подлежит судебному рассмотрению и не может быть отринут подлежащим судом. Частные лица не могут, и по взаимному соглашению, заранее лишить друг друга права обращаться к судебной власти с исками по могущим возникнуть недоразумениям и спорам в каком-либо предмете права гражданского (разве бы согласились они на разбирательство примирительное или третейское в особливой законом установленной форме). Помещение в договоре между сторонами такого условия, что одна сторона обязана беспрекословно подчиняться распоряжениям или требованиям другой и не может искать управы по какому-либо предмету на суде, ни в каком случае не лишает ни ту, ни другую сторону права, общим законом предоставленного, — искать в суде о нарушении договора другой стороной или об удовлетворении за незаконное действие другой стороны (ср. Касс. реш. 1879 г., No 22, 1880 г., No 71).

Право обращаться к судебной защите и отыскивать судом свою принадлежность неотъемлемо и не может подлежать ограничениям по воле лиц в случаях, не предусмотренных в самом законе. Это применяется ко всем тем случаям, когда стороны по договору обязываются, на случай спора, не прибегать к судебному разбирательству.

Выводя это правило, Сенат (Касс. реш. 1876 г., No 290) исключает из него мировое условие между сторонами — подчиниться имеющему последовать решению последней апелляционной инстанции. Однако при сем Сенат имеет в виду существо решения. Он объясняет, что, невзирая на подобное условие, апелляционное решение может быть отменено за нарушения закона, а как подобные нарушения не были указаны в просьбе об отмене, но указывались только неправильности по существу, то исполнение мирового условия должно иметь место.

По силе 227 ст. Уст. Гр. Суд. (распространяющейся на мировые установления, Касс. реш. 1876 г., No 17), стороны, при заключении договора, могут определить тот суд первой степени, которому они подчиняют могущие возникнуть споры о том договоре и об исполнении его (Касс. реш. 1884 г., No 96). Во всех делах, кроме дел о недвижимом имении, дозволяется сторонам, по взаимному соглашению, избрать и не тот Окружной Суд, коему подлежало бы дело в общем порядке (228 ст.).

Предоставленное 227 ст. Уст. Гр. Суд. право при самом заключении договора определять суд 1-й степени, где стороны, по взаимному согласию, полагают разбирать споры по договору, ограничено подсудностью по роду дел (напр. 228 ст. о недвижимом имуществе) и постепенностью судебных инстанций. Правило это установлено новым уставом суда. На основании его нельзя предоставлять судам, действующим в местности старого порядка, споры, которые по существующей для них подсудности не подлежат их рассмотрению, но оно не препятствует лицам, заключающим договор вне местности, подчиненной новому уставу, предоставлять свои споры, в пределах 227 ст., разрешению новых судов. Касс. реш. 1870 г., No 507, 1875 г., No 781.

——

Запрещенными признаются:

Страховка товаров, запрещенных к отвозу или привозу, или тайно привозимых. У. Т. 547.

Сделки по производству торга на чужое имя и без платежа повинностей. Т. V, изд. 1893 г., Уст. о прям, налог., ст. 336.

Передачи и продажи хлеба, получаемого в ссуду из запасных магазинов, от одной семьи другой или лицам другого сословия. Уст. Продов. изд. 1892 г., ст. 67, 132.

Стачки и сделки торговцев и промышленников для возвышения или понижения цен на предметы продовольствия, с целью стеснить вольный привоз оных. У. Продов. изд. 1892 г., ст. 121, 138.

Денежные расчеты медицинских чиновников с поставщиками припасов в заведения, где они служат. У. Врач. изд. 1892 г., ст. 90.

Сделки о передаче зараженных вещей. У. Врач. изд. 1892 г., ст. 736.

Обязательства со стороны лиц, поступающих на священноцерковно-служительские места, касательно выдачи предместникам или их семействам части доходов или пособия в содержании. Уст. Общ. Призр. изд. 1892 г., ст. 534.

Вообще сделки о сдаче мест священно- и церковнослужительских. Мн. Гос. Сов. 22 мая 1867. Ср. Касс. реш. 1870 г., No 1701.

Сделки о передаче помещичьих имений в Западном крае лицам польского происхождения. Зак. Гражд. ст. 698, прим. 2.

Сделки присяжных поверенных о приобретении прав своих доверителей по тяжбам. Учр. Суд. Уст. 400.

Сделки попечителей и кураторов о покупке исков других заимодавцев, участвующих в массе. Уст. Суд. Торг. 530.

Записи об уступке, продаже и обременении долгами ожидаемого наследства. 710 ст. Зак. Гражд. Сб. Сен. реш. I, 598.

Сделки о приобретении в собственность содержателями ссудной кассы заложенных предметов, хотя бы по соглашению с заемщиком. Зак. Гражд. ст. 1663, прим. 1, прил., ст. 13.

Можно привести кассационные решения о недействительности сделок:

Об уступке ожидаемого наследства. — 1872 г., No 1096.

Условия найма, в котором подрядчик поместил карательные постановления взамен действующих законов, именно особливый штраф с рабочего за оскорбление хозяина и за кражу. — 1871 г., No 671.

О содействии к устройству брака за условленную плату. — 1867 г., No 70.

Об отдаче в содержание моста с правом сбора, не разрешенного установленным порядком. — 1874 г., No 627.

Условия, в коем одна сторона установляет для другой ограничение права, которое не вправе ограничивать, именно права производить торговлю в целой местности, в селе. — 1868, No 86.

Запродажного условия с правом выдачи данной вместо купчей крепости. Сен. реш. в Ж. М. Ю. 1859 г., октябрь, No 5, 1861 г., No 9, 1862 г., No 9.

Сделка между двумя лицами по поводу торгов на имение третьего лица, в таком смысле, что, когда один будет давать цену за имение, другой не вправе возвышать ее, под опасением неустойки, признана судом в Царстве Польском недействительной на основании 1133 ст. Напол. Код., как противная добрым правам и заключенная ко вреду третьего лица. Касс. реш. 1878 г., No 62.

Признавая сделку по ст. 1529 Зак. Гражд. заключенною с целью передачи имущества во избежание платежа долгов, суд обязан предварительно установить несостоятельность должника к платежу и отсутствие другого имущества, на которое кредиторы могли бы обратить взыскание. Касс. реш. 1877, No 264. Ср. Касс. реш. 1881 г., No 24.

Вопрос о направлении договора к противозаконной цели относится к существу дела, и рассуждение суда по сему предмету не подлежит кассационной поверке (Касс. реш. 1877 г., No 38). В данном случае договор был уничтожен потому, что выведен из стачки между сторонами, для укрытия имущества, от претензии третьего лица.

Обеспечение дочери выдачей будущему ее мужу обязательства в том, что отец обязуется обеспечить будущую семейную жизнь супругов на определенную сумму, вполне законно и не подходит под запрещения 1529 статьи. 2 Сб. Сен. реш. V, No 1186. В решении под No 1157 признана действительной расписка, данная женихом невесте в получении от нее 2400 руб. по случаю вступления в брак, с тем, что если брак не состоится, то деньги должны быть возвращены. Это не есть ни торг, ни неустойка, ни заем, а выдача денег на известное употребление, вне коего они должны быть возвращены.

Включение подрядчиком в условие найма карательного постановления взамен действующих законов составляет присвоение права, законом запрещенного, и не должно быть действительно (Касс. реш. 1871 г., No 671, 1876 г., No 342, 1878 г., No 73). На сем основании суд уничтожил условие о штрафах на рабочих за прогул и пьянство и ослушание или оскорбление.

Наш закон вовсе не упоминает об отсутствии цели или побудительной причины, но

1) он допускает спор о безденежности, и за безденежность уничтожает заем (ст. 2014),

2) если окажется, что побудительная причина, в договоре выставленная, не существует и что договор не был бы заключен, когда бы обязавшаяся сторона при заключении его знала об отсутствии обязательной причины, то и у нас суд по справедливости должен будет освободить ответчика от ответственности, хотя и не имеется в виду общего на то правила. Это будет зависеть от обстоятельств. Напр. в приведенном выше случае (о завещании) ясно, что обязательство возникает не из договора прямо, а из завещания. Когда бы не было завещания (на 200 голов скота), не было бы и обязательства на 2000 руб., обязательство же по договору представляется только заменой (поновлением) обязательства по завещанию. Следовательно, когда завещание оказывается недействительным, то и обязательство пропадает. В этом случае возможен и поворот уплаченного по обязательству.

8
Значение формы в договоре. — Римская стипуляция и правила иностранных законодательств. — Историческое значение формы в русском законодательстве. — Правила о совершении актов. — Отсутствие руководящего начала. — Колебания судебной практики и наклонность ее к формализму. — Значение явки в актах договора. — Домашние акты. — Словесные соглашения. — Можно ли доказывать их свидетелями? — Гербовый сбор.

Основание договора — в соглашении воли сторон. Казалось бы, что этого достаточно и что для обязательного действия договора стоит только удостоверить соглашение и сущность воли достаточным, по роду предмета, доказательством. В этом смысле всякое внешнее проявление воли, всякий признак состоявшегося соглашения, т.е. всякая внешняя форма договора (в обширном значении слова), назначена для того, чтобы служить ему доказательством, удостверением соглашения. Таковы: торжественное слово обещания, символическое действие, письмо, участие свидетелей, нотариуса, суда. Но с развитием положительного законодательства изменяется это основное, первоначальное значение формы. Некоторые из обычных признаков соглашения оказываются недостаточными, неопределенными, с усложнением сделок и юридических отношений требуется придать большую определительность внешнему их выражению, с употреблением той или другой формы соединяются фискальные интересы государства. Тогда форма или внешний признак является уже не просто орудием доказательства, служит не для одного только удостоверения (ad probationem). Форма становится существенным условием для действительности контракта, так что соглашение, в котором эта форма не соблюдена, лишается обязательной силы, и доказательством его может служить одна только форма законная.

Римское договорное право было строго формальное. Для действительности договора перед законом требовалось заключение его в положенной форме, так называемой стипуляции (stipulatio), состоявшей в предложении с одной стороны определительного вопроса и в ответе на этот вопрос с другой стороны. Одно соглашение, само по себе, не составляло обязательства (solus consensus non obligat). Только в виде исключения неформальному обещанию присвоилась сила, когда оно сопровождалось получением платежа или исполнением с другой стороны, и для некоторых видов сделки (emtio venditio, locatio conductio, societas, mandatum) допускалась возможность простого соглашения (nudum pactum, nudus consensus). Напротив того, в новом европейском праве утвердилось, по обычаю, такое понятие, что для всякого договора достаточно соглашения и что всякие формы его, даже письменные, служат только удостоверением соглашения. Итак, то, что в римском праве было исключением, — nudum pactum, — стало общим правилом, но для некоторых договоров и актов, по особенной их важности, выработалась строгая законная форма. Это понятие и остается, в сущности, основным понятием, к которому вообще применяется новейшее законодательство, но в отдельных законодательствах той или другой стороны применяется оно неодинаково и непоследовательно. Одни склоняются к системе неформального соглашения, оставляя вообще на волю сторон облекать его в ту или иную форму, служащую ему удостверением, другие отличаются строгостью обязательных формальностей, установленных для договоров по роду их. Так, французский закон держится, по-видимому, того правила, что для действительности договора достаточно соглашения, и применяет торжественную строгую форму к некоторым видам договоров (donation, hypoth&egrave,que, adoption, mariage). Но в то же время французский закон требует непременно письменной формы для всех сделок ценой свыше 150 франков, и не дозволяет доказывать в суде такие сделки через свидетелей (Code civ. 1315, 1341, 1326), разве когда есть некоторые факты на письме — commencement de preuve par crit, — допускающие разъяснение через свидетелей. Не ограничиваясь этой формальностью, французский закон установляет и другие, более или менее обременительные. Так, напр. требует он, чтобы договоры обоюдные составлялись непременно в таком числе экземпляров, сколько участвует сторон (Code civ. 1325), требует, чтобы односторонний долговой домашний акт, не собственноручно написанный, содержал в себе, кроме подписи, еще особливую надпись должника о том, что он подтверждает акт (bon, ou approuv. Code civ. 1326). Прусский закон требует письменной формы для всех сделок ценой свыше 50 талеров. Напротив того, австрийский закон допускает полную свободу неформальных сделок, за исключением некоторых, требующих по роду своему (напр, о недвижимости) торжественной или письменной и нотариальной формы.

И в нашем законе существует, хотя и невысказанное категорически, правило о том, что для некоторых договоров и сделок требуется безусловно соблюдение письменной, или особливой, присвоенной им формы. Но в применении к частным случаям правило это возбуждает еще у нас немало недоумений. Наше право по основным своим началам не отличается стремлением к формализму, и нынешние его формальности, недостаточно разъясненные и в законе, и в практике, взяты большей частью со стороны, из иноземных учреждений, и притом взяты отрывочно, в разное время, иногда без соображения с общими началами того законодательства, откуда взяты. От того наши формальности актов представляют до сих пор довольно пеструю и запутанную сеть. Основание нынешнего законодательства об этом предмете относится к эпохе петровских преобразований. Тогда главной целью установления формальностей в написании и совершении актов было, с одной стороны, намерение правительства предупредить составление ябеднических и обманных актов, с другой стороны — увеличение доходов государственной казны. Первая цель не была достигнута, а последняя — т.е. фискальный интерес — получила в XVIII столетии преобладающее значение, так что нарушение формальностей, соединенное с каким бы то ни было ущербом для казенных сборов, могло быть поводом к признанию акта недействительным. Новые правила гражданского процесса, введенные у нас в XVIII столетии по образцам тогдашних иностранных уставов, отражали в себе господствовавшую в то время теорию формальных доказательств. Отсюда распространилась в нашей судебной практике, при производстве исключительно письменном, наклонность к формализму в обсуждении договоров и прав, из них проистекающих. В нынешнем столетии наше законодательство, особливо с издания Свода Законов, развивалось преимущественно под влиянием Наполеонова кодекса и французских воззрений, принимавшихся большей частью также отрывочно, без цельного соображения с общим духом и содержанием всей системы и истории законов. Этим путем вошли к нам в закон некоторые правила, еще более способствовавшие к развитию формализма.

Наш закон нигде не выражает категорического правила (вроде французского или прусского) о том, что словесные сделки, за пределами положенного размера или особенных случаев, не допускаются или не пользуются правом на судебное разбирательство. Напротив того, в 571 ст. Зак. Гражд. сказано, что порядок заключения словесных договоров состоит в полной воле договаривающихся сторон, лишь бы они утверждались на непринужденном произволе и взаимном согласии и не содержали в себе ничего законам противного. Отсюда можно заключить, что главным основанием и скреплением договора закон полагает взаимное соглашение сторон (consensus facit obiligationem). Но из других статей можно вывести заключение, что закон наш присваивает полную силу доказательства только письменным договорам, а словесные договоры допускает, как исключение, лишь в некоторых случаях. Так в 1 гл. разд. IV книги, о составлении и совершении договоров вообще, закон установляет следующие категории формы договоров: крепостную, явочную, нотариальную и домашнюю, а в домашних различает письменные и словесные договоры (1531 ст.). Домашним порядком составляются на письме или словесно: договоры о задатках при продаже недвижимости, о продаже движимости, о мене движимых имуществ, о заборе товаров из лавки, о поклаже, о доверенности на подачу прошения (Зак. Гражд. 1380, 1510 и сл., 1685, 2045, 2104, 2321). К этим же случаям принадлежат: словесные доверенности на рукоприкладство за неграмотного в судах прежнего порядка (Зак. Суд. Гражд., ст. 42), договор о найме движимого имущества, напр. скота, подвод и проч. (Зак. Гражд. 1700), о найме городских строений и городских земляных участков (ст. 1702), о найме слуг и рабочих (Зак. Гражд. 2226), о найме в сельские работы (с двумя свидетелями) Крест. Учр. 31, прил. 2, 3, по положению 1886 г. о найме на сельские работы словесные договоры не подлежат никаким формальностям, а письменные могут быть представляемы для засвидетельствования подписей в полицию или в волостные правления и для внесения в имеющиеся в последних книги сделок и договоров, кроме того, предоставлено желающим заключать договоры по особым договорным и расчетным листам (ст. 12-20, 69), о найме рабочих на фабрики, заводы и мануфактуры (Уст. Промышл., ст. 86 и сл.), об отдаче работы цеховым и ремесленникам (Уст. Промышл., ст. 424). По следующим сделкам допускается словесный договор с запиской в книгу сословного учреждения: о принятии ученика (Уст. Промышл., ст. 417 и сл.), в книгу волостного правления записываются крестьянские сделки до 300 руб. (Общ. Крест. Пол. 91, Крест. Учр. 31, прил. 2, 3), об аренде земель крестьянами на известный срок и на известную сумму (Зак. Гражд., ст. 1700).

Далее, по отношению к совершению и составлению договоров в законах различаются, во-первых, договоры, совершаемые крепостным порядком — закладные на недвижимое имущество (ст. 1642, 1643), во-вторых, являемые у крепостных дел: о запродаже недвижимости (1683), о займе с залогом недвижимости (1667, 1668), крепостные заемные письма (2033, 2034), верящие письма (2308 и сл.), раздельные записи (Зак. Гражд., ст. 708, прил. I, ст. 18), в-третьих, являемые у маклерских дел: о найме недвижимости, о подряде, о личном найме и домовые заемные письма (1701, прим., 1742, прим. 1, 2224, прим., 2036, прим.). Там, где введено нотариальное положение, и порядок соблюдения означенных формальностей, сообразно с оным, изменяется. См. Нотар. Пол. и Врем. Прав. 1867 г. в Полн. Собр. Зак. No 45135.

По отдельным разрядам статей, относящихся к тому или другому виду договоров, закон определяет, в какой форме договор должен быть составлен. Так, для запродажи указана запродажная запись и домашняя задаточная расписка (1680, 1686), для найма, для подряда — явочный акт (1701, 1742), для займа — явочный или домашний (2031) и т.п. Требуется письменный акт, как доказательство, в договоре о найме приказчика — Уст. Торг. 8, 36, в договоре бодмереи, страхования, векселя — Уст. Суд. Торг. 284, обязательно заключение письменного договора о найме корабельщика — 220, 256 Уст. Торг., Улож. Наказ. 1213, о найме лоцмана на весь путь — Уст. Торг. 315, 316, о найме ярмарочного помещения — Уст. Торг. 602, прим., расчетный лист, расчетная книжка — форма договора о найме служителей и рабочих — Уст. Торг. 261, Уст. Промышл., ст. 92, то же тетрадь судорабочих — Уст. Пут. Сообщ. 317 по Прод. 1893 г., маклерская записка совершается запиской в книгу маклера — Уст. Торг. 636, 592, прил. I, ст. 97. Иногда закон требует написания договора в нескольких образцах. Таковы условия о найме корабельщика — Уст. Торг. 225, корабельного служителя и во доходца — 260, о найме корабля под груз — 333, переводный вексель — Уст. Вексельн., ст. 3. В иных случаях означается, более или менее подробно, что должно быть помещено или о каких предметах должно быть упомянуто в акте (напр. 1686 Зак. Гражд.), но какую силу имеют эти постановления, безусловную или относительную, и нарушение их отнимает ли у договора всякую обязательную силу или только ослабляет его действие, — это наш закон определяет положительно только в редких случаях. Отсюда при спорах возникают частые недоумения. Недоумения эти разрешались отчасти, в прежнем порядке производства, разделением взысканий на бесспорные и спорные, производимые полицией или судом (Зак. Суд. Гражд., ст. 1, 2, 12, 571). Бесспорным признавалось только обязательство законносовершенное, следовательно, когда при самом представлении акта в полицию он оказывался не вполне согласным с указанным в законе формальностями, полиция имела основание отказывать в принятии его к производству, и затем надлежало искать по тому акту судом. В новом порядке производства это различие уже не существует, и суду предстоит во всех случаях принимать акт к своему рассмотрению.

Новые судебные уставы дали нам новое усовершенствованное орудие для применения закона к спорным делам гражданским, т.е. суд словесный, существовавший дотоле только по имени, а не в действительности, и расширили значительно власть судьи в обсуждении и оценке доказательств. Но в применении новых уставов судебная практика выказывает не меньше, если еще не больше прежнего, стремление к формализму по вопросам о форме договоров и гражданских сделок, и это направление тем ощутительнее, что в новых судах, после крестьянской реформы, обсуждается значительное количество таких сделок между лицами податного сословия и малограмотными, которые в прежнее время не доходили вовсе до судебного рассмотрения. Эта наклонность к формализму объясняется, во-первых, относительной юностью и неуверенностью нашей судебной практики, равно как и естественным недоверием высшего суда к силам новых судебных деятелей, особливо мировых судей, во-вторых, слабостью или отсутствием руководственных начал в нашем гражданском праве, в-третьих, некоторыми постановлениями самого судебного устава (напр. 409 и 410 ст.), стесняющими свободу судьи в обсуждении доказательств. В этой наклонности придавать решительное значение формальностям явки и совершения договоров суды наши утверждаемы были вначале и практикой Касс. Деп. Сената (по крайней мере вначале, ибо в последнее время воззрения самого Сената на этот предмет значительно расширились). Едва ли следует признать такую наклонность к формализму соответственной с духом нашего законодательства, которое нигде не высказывает общего правила о безусловном значении формы, и в некоторых только случаях, установ-ляя для акта особливую строгую форму, несомненно связывает ее с действительностью целого договора в достижении главной его цели. Притом новый устав гражданского судопроизводства предоставляет судье больше прежнего свободы в обсуждении письменных доказательств, предоставляя обсуждению его всякого рода бумаги (ст. 438, 456). Домашние акты, признанные за подлинные, указано принимать в равной силе с актами, в порядке совершенными или засвидетельствованными, акт, не признанный в силе крепостного или явочного, сохраняет силу домашнего, определение силы и преимущества домашних и других неформальных актов предоставлено суду (ст. 458-460).

Итак, за отсутствием общего руководственного правила в законе, один верный способ к правильному разрешению недоумений состоит в определении, по каждому случаю, законного значения той или другой формальности и ее отношения к содержанию и цели договора и к сущности возникшего по оному требования. Очевидно, что не все формальности имеют одинаковое в законе значение и что в каждом акте надлежит отличать определенное им, сообразно цели сторон, юридическое отношение от тех событий, которые удостоверяются содержанием акта и могут иметь, независимо от его действительности и осуществимости в главной его цели, бесспорное юридическое значение для сторон. Так, напр. особливое право на залог как обеспечение долга утверждается исключительно в форме закладной, и где эта форма не соблюдена, там и право на залог недействительно, но сим нисколько не уничтожается право на личное взыскание долга по займу, утверждаемому в том же документе.

Форма крепостного акта, для некоторых договоров установленная, имеет значение безусловное. Нельзя то же сказать о формальности явки акта у крепостных или у нотариальных дел. В иных случаях, когда по цели и намерению или по прямому выражению закона явка эта обязательна, от соблюдения этой формальности зависит действительность того договорного отношения, которому, по цели своей, акт соответствует между теми самыми сторонами, которыми акт составлен. Но вообще явка акта имеет лишь относительное значение. Если несомнительна подлинность воли, выраженной в договоре лицом обязавшимся, нет прямого юридического основания снимать с этого лица ответственность потому только, что договор при самом составлении не был явлен, где положено: нет, по-видимому, надобности в удостоверении того, что само по себе юридически достоверно (т.е. соглашение сторон в известном смысле, consensus). Отсутствие удостоверения может иметь решительную формальную силу только там, где закон требует его решительно, в силу особых государственных соображений.

Но независимо от этих особых соображений явка договора, как удостверение соглашения в ту самую пору, как оно состоялось, получает юридическое значение тогда, когда при исполнении договора оказывается, что исполнение это связано с правами третьих лиц, в договоре не участвовавших. Относительно этих лиц подлинность соглашения сторон в ту пору, когда оно состоялось, может оказаться недостоверной без официального удостоверения. Так, при несостоятельности должника, когда его имущество в сущности делается достоянием всех кредиторов совокупно, не явленные своевременно обязательства его уступают место явленным, имеющим преимущество такой достоверности (в противном случае всякий должник мог бы, по соглашению с недобросовестными лицами, выдавать им во всякое время новые обязательства и, пустив их в конкуренцию с законными и достоверными кредиторами, уменьшить средства массы во вред сим последним). Ср. 2039 ст. Зак. Гражд. В таком именно смысле и Уст. Гр. Суд. в главе о судебных доказательствах (ст. 459) постановляет, что акты, совершенные или явленные установленным порядком, имеют преимущество пред актами домашними и другими письменными доказательствами, но последние могут быть приняты в уважение в той мере, в какой они положительно не противоречат первым или служат к их дополнению. Правило это, очевидно, относится к столкновению прав по явленным с правами по домашним актам.

Весьма важный и доныне спорный в нашей судебной практике вопрос о том, в каких случаях допускаются законом словесные договоры и в какой мере возможно доказывать существование таких договоров в суде посредством свидетелей без актов и письменных доказательств. Выше указаны были постановления нашего закона о словесных договорах с общей статьей о том, что порядок заключения их состоит в полной воле договаривающихся сторон. Общее, по-видимому, значение этой 571 ст. несколько изменяется примечанием к ней, в коем сказано, ‘какие именно договоры не могут быть составляемы иначе как на письме, сие означено в IV книге сего свода, при каждом роде оных в особенности’. В то же время в 573 ст. сказано было: при действии прежних судов, что словесные договоры и обязательства, в случае спора, разбираются полицейскими местами и судом словесным, но и там, по-видимому, управы не полагалось по таким договорам, которые закон указывал совершать не иначе как на письме. Так, относительно словесного найма слуг и рабочих людей по одним их паспортам указано, что при споре по такому найму просьбы не принимаются ни в полиции, ни в словесном суде, если словесный наем последовал там, где есть маклер (ст. 2226, прим.). Правило этого рода было в соответствии с существовавшим у нас порядком письменного судопроизводства, в силу коего надлежало при самой подаче в суд первоначального прошения представить по иску доказательства, а без того и прошение не принималось. Но, помимо письменного судопроизводства, иных судов не было, ибо словесные суды существовали только на бумаге. Словесным судом в действительности был только суд по торговым делам (коммерческий), но и в коммерческом суде ограничено было доказательство через свидетелей правилом 284 и 285 Уст. Суд. Торг., в силу коего свидетели не допускаются по таким договорам, которые по закону должны быть заключаемы письменно. Из сего изъемлются два случая: когда документ, по обстоятельствам, не мог быть составлен, напр. в поклаже при пожарах, наводнениях и т.п., и когда письменно обязательство случайно потеряно, но существование его и содержание могут быть с достоверностью доказаны.

Таким образом, суды общего порядка оставались заперты для великого множества исков, основанных на самой употребительной в народе форме сделки — на сделке словесной. Это был важный недостаток суда. Стесняя свободу доказательств на суде, закон, без сомнения, имел в виду — с одной стороны, устранить из суда такие процессы, которые по неясности и запутанности словесных доказательств затрудняли бы отправление правосудия, с другой стороны — побудить договаривающиеся лица к заключению сделок на письме. Но это последнее побуждение не достигало своей цели в массе людей неграмотных, к которой принадлежало огромное большинство населения. Вышеупомянутый недостаток стал крайне ощутителен по отмене крепостного права, когда все люди, бывшие дотоле вне сферы свободных гражданских отношений, стали полноправными лицами в своем имуществе и в промышленности.

При издании новых судебных уставов предполагалось исправить этот недостаток. Суд установлен повсюду словесный. С ослаблением прежней теории формальных доказательств, судье предоставлено более свободы в обсуждении доводов и доказательств и в решении дела. Для решения на месте дел менее по сумме значительных, учреждены мировые суды, коим предоставлено определять на словесном разборе по убеждению совести значение и силу доказательств. Казалось бы, что эти именно суды в массе неграмотного населения дадут способ к разрешению ежедневных споров, возникающих по словесным сделкам. Но это ожидание не оправдалось или оправдалось не вполне. В Уст. Гр. Суд. для общих судебных мест помещена была статья (409) следующего содержания: свидетельские показания могут быть признаваемы доказательством тех только событий, для которых по закону не требуется письменного удостоверения. Из этого правила исключены только три случая: необходимая поклажа во время бедствия, утрата акта во время бедствия и доказательство давности владения. Действие этого правила практикой Кассационного Сената распространено было и на мировые суды, и ко всем вообще судебным делам правило это Сенат стал применять с такой строгостью, которая, по мнению многих, едва ли не выходила за пределы закона в истинном его смысле. Закон говорит в первой половине статьи о событиях, требующих письменного удовлетворения. Это толкуется в том смысле, что существование и условия сделки, которую, по роду ее, закон предписывает совершать на письме, нельзя доказывать свидетелями. А какие именно сделки, по роду их, предписано совершать на письме, — для решения этого вопроса наш гражданский закон не дает твердых оснований. В недостатке же общего о сем правила практика придает нередко обязательное значение для некоторых видов договорного отношения статьям, определяющим для каждого форму совершения сделки, т.е. какова должна быть письменная ее форма. Заключать отсюда во всех подобных случаях, что словесная форма не допускается, едва ли основательно без прямого и положительного указания. В таком смысле наш закон оказался бы еще строже самого формального из законодательств — французского, ибо в нашем законе нет ни французского снисхождения к делам малоценным, ни французского правила о commencement de preuve pas crit. Такая строгость вовсе не соответствовала бы внутренней экономии нашего быта, который представляет несравненно более, нежели во Франции, затруднений к составлению везде и повсюду письменных актов. У нас в некоторых местах эти затруднения доходят до положительной невозможности.

Акт договора должен быть оплачен гербовым сбором, но несоблюдение этого правила не лишает акт обязательной силы и только влечет за собой взыскание штрафа (Уст. Гр. Суд. 461, 462. Т. V, изд. 1893 г., Уст. Герб. Сб.).

Для действительности договора вообще не требуется, чтобы он непременно подходил под один из видов или категорий, в законе указанных. Законные формы, очевидно, не исчерпывают всего содержания договорных отношений в сфере экономической: она расширяется по мере усложнения экономических отношений — возникают новые потребности и, для удовлетворения их, новые виды сделок. Всякие условия, законам не противные, допускаются (1530 ст.).

Бывают договоры, не соответствующие своему названию или той форме, в которой заключены. И это обстоятельство само по себе не нарушает их действительности, лишь бы только действительное содержание их не было противно закону.

Всякий договор может быть признан действительным, если он не запрещен законом. Посему для действительности договора вовсе не нужно, чтобы он мог быть подведен под одну из категорий актов, прямо установленных законом, а требуется только, чтобы он не представлял ничего противозаконного (Касс. реш. 1875 г., No 810).

Если в самом условии сделка, подлежавшая обсуждению суда, отнесена к известному законному разряду обязательств, суд вправе установить иную квалификацию договора в таком только случае, если название не соответствует законным признакам, с ним соединенным (Касс. реш. 1874 г., No 20).

Специальная форма актов. В Касс. реш. 1887 г., No 137 изъяснено, что соглашения сторон относительно уничтожения договора и воли лица, отступающегося от права, выраженного в договоре, могут по силе 1545 и 1547 ст. Зак. Гражд. быть облечены в форму акта нотариального или домашнего, но в сих законах нет точного указания на то, чтобы, кроме приведенного способа выражения, воля сторон не могла выразиться таким действием, из коего несомненно усматривается намерение или согласие лица, совершившего это действие, отказаться от права, принадлежащего ему по договору. В некоторых случаях выражение воли может иметь значение только при употреблении указанного в законе способа под страхом недействительности сделки, но это ограничение относится только до передачи или ограничения права на недвижимую собственность (828 Зак. Гражд., соответств. ст. 87 прил. I к ст. 708, изд. 1887 г., 66 Нотар. пол.). Кроме таких случаев нет повода к признанию соглашения необязательным потому только, что оно выражено не посредством особого акта или надписи на договоре, а вообще договоры для действительности их не требуют особой формы, разве когда-то предписано законом или стороны постановили в самом договоре, что он, дабы служить доказательством, должен быть писан в известной форме (Пол. о нотар. ч., 66, Врем, нот. пр. 1867 г., ст. 21, Уст. Гр. Суд. 457, 458, Зак. Суд. Гражд. ст. 3, соответств. ст. 571 в изд. 1892 г.) (Касс. реш. 1871 г., No 794).

Нет основания признать, что такие только документы могут служить доказательством каких-либо обязательных отношений, которые могут быть причислены к одному из родов, перечисленных в 1533-1535 ст. (изд. 1857 г.). И неформальные сделки могут иметь значение, когда закон не установил для сего случая ту или другую форму под страхом ничтожности. На сем основании суд неправильно отринул как доказательство долга частное письмо брата к сестре о принятии на сохранение банковых билетов (Касс. реш. 1877 г., No 281).

Словесные сделки и отношение их к письменным. Хотя форма тех соглашений, кои закон причисляет к договорам формальным или домашним, установлена письменная, но ни одним законом не воспрещено входить в соглашения словесные, и если в подтверждение существования и содержания словесных соглашений будут представлены письменные доказательства, не оспоренные сторонами, то ответчик, сознающий как действительность принятых на себя обязательств, так и то, что они им не исполнены, не может отказываться от исполнения правильных требований истца (Касс. реш. 1873 г., No 845).

Где закон не требует непременно письменной формы, там для твердости договора достаточно согласия сторон, выраженного не только письменно, но и словесно, а равно каким-нибудь положительным или отрицательным действием. Так, признано, что участник во владении дома, получая в течение семи лет свою долю платежа за наем помещения в доме, тем самым выразил свое согласие на условие найма (Касс. реш. 1875 г., No 352).

В реш. 1868 г. No 708 Касс. Сенат рассуждает, что словесный договор действителен, когда обе стороны согласны в существовании его и в содержании условий, но когда возникает спор о действительности словесного договора и о смысле его условий, а закон по роду договора указывает порядок его составления, тогда суд не вправе придавать договору законную силу и значение. Решение темное и неточное, ибо нельзя основывать действительность договора на суде на том только обстоятельстве, есть ли спор или нет спора о той самой действительности.

Дозволяя заключать всякого рода договоры об имуществе и о действиях, закон установляет письменную форму совершения лишь для некоторых их видов, которые и означены в ст. 1532-1535 (изд. 1857 г.). В числе сих договоров не поименована отдача скота на прокормление (Касс. реш. 1873 г., No 1577).

Содержание актов, не упомянутых в 410 ст. Уст. Гр. Суд., может быть опровергаемо свидетельскими показаниями. Посему Сенат не опорочивает решения, в коем суд на основании свидетельских показаний признал, что выдача последующих долговых расписок, составляла не новый заем, а лишь замену прежних расписок (Касс. реш. 1876 г., No 53).

Дело шло о словесном поручении на продажу табака. Сенат рассуждает: в законе нет указания, чтобы такое поручение, не составляющее торгового комиссионного договора в смысле 1301 ст. Уст. Торг. (43 Уст. Суд. Торг. изд. 1893 г.), т.е. продажи товаров по купеческому приказу, облекалось в письменную форму (Касс. реш. 1877 г., No 274).

Для договоров о доставлении продовольствия, квартиры и одежды не установлено письменной формы, итак, существование их может быть доказываемо свидетелями (Касс. реш. 1877 г., No 23).

При существовании письменного договора не имеет никакой силы словесная, в то же время заключенная, сделка между теми же лицами, об исполнении сего договора не в том смысле, как написано (2 Сб. Сен. реш. I, No 217).

Язык. Нет постановления, чтобы векселя в пределах России писались исключительно на русском языке, а 737 Зак. Гражд. (ст. 708, прим. 3, прил. ст. 3, по изд. 1887 г.) и 738 ст. (утратила силу за введением в губерниях Царства Польск. Нотар. Полож.) Зак. Гражд. не лишают доказательной силы акты, писанные по-польски, по-фински и по-шведски. Ст. 97 Нотар. Пол. относится лишь к актам нотариальным (Касс. реш. 1874 г., No 301).

955 ст. IX т. запрещает употребление еврейского языка в публичных актах и в торговых книгах, но не в домашних сделках между евреями.

Означение монеты. Нарушение 1540 и 1541 ст. (последняя в изд. 1887 г. исключена), указывающих писать сделки только на серебряную монету, а не на ассигнации, само по себе не влечет за собой признания самой сделки ничтожной (Касс. реш. 1868 г., No 740).

Внешние принадлежности. Не препятствует действительности актов то обстоятельство, что их два, хотя бы неодинакового свойства, написаны на одном листе между теми же лицами (Касс. реш. 1873 г., No 494). Долговая расписка, писанная карандашом, не может, по сему только, быть исключена из судебных доказательств (Касс. реш. 1874 г., No 391).

Когда выдавший обязательство не отрицает его выдачи, внешняя форма этого обязательства, буде не составляет предмет спора, не может иметь влияния и на разрешение дела (Касс. реш. 1876 г., No 266).

Означение имени. Обозначение в акте звания, имени и отчества лица нужно для определения тождества его, упущение по сему предмету несущественно, если суд признает возможным определить тождество лица несомнительно (Касс. реш. 1878 г., No 118).

Обязательство домашнее не может быть без обозначения лица, которому оно выдано (Касс. реш. 1867 г., No 480). Однако нет повода признать недействительным такое обязательство, которое, хотя без имени, явно относится к лицу, имеющему совершить известное действие или вступить в известное отношение, если нет спора и сомнения о сем лице (Касс. реш. 1875 г., No 565). В данном случае сестра выдала своему брату, на случай поставки, поручительную подписку, что кто вступит с ним в договор и даст ему вперед 300 руб., тому она ручается в исправности поставки. Еще 1875 г., No 307.

Без означения лица, на имя коего писано обязательство, оно вообще не имеет силы, буде невозможно по другим документам с ясностью определить, кому оно выдано. Свидетели не могут сие удостоверить (Касс. реш. 1871 г., No 66 и 79).

Подпись. Необязателен акт неподписанный, хотя бы и был весь писан рукой обязывающегося лица (Касс. реш. 1871 г., No 794).

Приложение печати на акте безграмотного не заменяет подписи на акте (Касс. реш. 1876 г., No 528).

Обязательность договора зависит (1528 ст.) по закону не исключительно от подписи, а от взаимного согласия сторон, и когда это согласие, независимо от подписи, удостоверяется принятием и самым действием стороны, то договор должен быть признан обязательным. Так, арендный договор, подписанный одним хозяином, может быть признан обязательным для наемщика, вступившего во владение, смотря по обстоятельствам дела (Касс. реш. 1871 г., No 126).

Подпись еврейская на актах допускается с переводом на русский акт и с засвидетельствованием. IX, 956.

Засвидетельствование на акте еврейской подписи необязательно для домашних актов (Касс. реш. 1871 г., No 216).

Вопрос о неформальном заключении договора может иметь двоякое значение. Или: вообще без формального договора не допускается никакое требование, на договоре основанное, — это было бы решительно несправедливо, как скоро самое существование договора не подлежит сомнению. Или: не допускается доказательство таких принадлежностей договора, которые требуют положительного определения, напр. относительно размера платы, размера процентов и т.п. Едва ли это правило возможно принять в безусловном смысле. Если существование договорного отношения несомненно и есть положительные и точные удостверения о принадлежностях его, напр. письменное определение установленной платы, то несправедливо было бы отрицать возможность обсуждения подобных доказательств. Все зависит от того, в какой мере эти доказательства удостоверяют судью. Разумеется, где закон безусловно и исключительно требует формального договора, там это правило обязательно, но такое правило будет уже специальным.

В одном деле (Касс. Деп. Сената 1867 г., No 43) приказчик, служащий без формального договора, но по доверенности, требовал с хозяина недоплаченного жалования, по 2500 руб. в год. Хозяин не признавал этого размера платы, а показывал низший. Других доказательств истец не представил: иск его отвергнут за бездоказательностью. Но Сенат рассуждает еще, едва ли основательно, что единственный покровительствуемый законом порядок договора личного найма есть формальный договор, у маклера явленный, и на этом основании отвергает иск, приводя статью 2226 Зак. Гражд., и притом обобщает правило, которое относится исключительно к найму прислуги, противополагая явочный договор словесной сделке, так что статья, по буквальному своему смыслу, не устраняет возможности принятия и обсуждения письменных доказательств. Притом и это правило, поставленное ввиду прежнего порядка судопроизводства, не применяется во всей строгости к порядку словесного состязания в новых судах, а потому в изд. 1887 г. выделено в примечание с оговоркой, что оно действует там, где Суд Уст. не введены.

Касс. Деп. Сената в последнее время отступил значительно от прежнего формального отношения к этим вопросам. Так, в решении 1874 г., No 713, 1875 г., No 336 признано, что отсутствие письменного акта о найме не устраняет иска и ответственности по договору и где самое заключение договора формально не доказано, может иметь место иск о вознаграждении за услуги или работы. Так, реш. 1868 г., No 696, 809, 1869 г., No 515, 1875 г., No 351, 479 признают, что домашнее письменное условие, не отрицаемое сторонами, не теряет силы от того, что не засвидетельствовано.

Явка. Отношение ее к домашним актам и к словесным сделкам. В прежнем порядке признаваемо было о явочных актах (1857 г. Сб. Сен. реш. 555), что неисполнение которого-либо из условий, соблюдение коих необходимо при засвидетельствовании акта, лишает оный законной обязательной силы, причем совершенно безразлично, которое именно из условий не исполнено.

Домашнее условие о продаже, с означением получения денег, представленное к явке, но не засвидетельствованное, следовательно не получившее законной силы, не служит само по себе доказательством действительно состоявшегося платежа и основанием обратного иска о возвращении денег (2 Сб. Сен. реш. II, No 388).

На основании Лит. Ст. и дополнительных конституций законными признавались только те обязательства, которые были заявлены в судебных актах в течение года и шести недель, а незаявленные почитались ничтожными. Ср. Сб. Сен. реш. I, 563.

В деле Булгакова (Касс. реш. 1876 г., No 484) по вопросу о формальности актов Сенат рассуждает: 66 статья нотариального положения, заменившая собой прежние законы о совершении актов, содержит общее правило, в силу коего все акты могут быть совершаемы, по усмотрению сторон, порядком домашним или нотариальным, кроме актов о переходе или ограничении права собственности на недвижимость. См. еще 1876 г. No 568.

Лишь акты о переходе или ограничении права собственности должны быть совершаемы всегда у нотариуса, прочие же акты могут быть совершаемы и домашним порядком (Касс. реш. 1874, No 852, 1869, No 576).

И по прежнему судебному порядку (2 ч. X т., 749, соответств. ст. 432 Зак. Суд. Гражд. изд. 1892 г.), и по новому уставу судопроизводства домашние обязательства, хотя и на простой бумаге писанные, имеют на суде действительную силу по судебному рассмотрению (Касс. реш. 1868, No 625).

Значение формальностей явки неодинаково смотря по тому, в каком состоянии должник находится, — состоятелен он или несостоятелен. В последнем случае неформальные акты подлежат ограничениям по распределению конкурса, и это право конкурса простирается и на такие претензии, по коим состоялись даже судебные решения, не приведенные в исполнение до открытия несостоятельности (Касс. реш. 1875 г., No 42).

Засвидетельствование и явка передаточной надписи на заемном акте не требуются законом и имеют значение лишь в случае несостоятельности (Касс. реш. 1870 г., No 177).

Записи сделок и договоров в книге волостного правления по 91 ст. Общ. крест, пол. не имеют значения явочных актов в смысле 728 ст. Зак. Гражд. (со-ответств. ст. 18 прил. I к ст. 708, изд. 1887 г.) (Касс. реш. 1874 г., No 624).

По силе 91 ст. Пол. о крест, вносятся в волостную книгу сделки словесные, письменные же условия не нуждаются во внесении (Касс. реш. 1876 г., No 338).

Уничтожено заемное письмо потому, что оно явлено не самим должником, а мужем кредиторши, без доверенности от должника, им же принято и вручено жене своей (Сб. Сен. реш. I, 169).

Хозяин, отдав имение на срок по нотариальному акту, продолжил аренду сверх срока домашней надписью на контракте, а потом, вопреки сей надписи, отдал имение в аренду нотариальным актом другому лицу. Последний арендатор доказывал, что при столкновении прав нотариальный акт его должен иметь преимущество. Признано, что хотя 459 ст. Уст. Гр. Суд. дает преимущество актам нотариальным, но это применяется к тому только случаю, когда акты относятся к одному и тому же юридическому действию, но когда они относятся к различным, по времени и по лицам, действиям, то предпочтение одного акта другому зависит уже от соображений суда по общему правилу (Касс. реш. 1874 г., No 124).

Подпись безграмотного на явочном акте. Заемное письмо Медведевой 1849 г. подписано, по безграмотности ее, сторонним лицом и потом явлено у нотариуса. Вопреки 882 ст. Зак. Гражд. (соответств. ст. 119 прил. I к ст. 708, изд. 1887 г.) подпись эту, прежде представления к явке, надлежало засвидетельствовать в полиции. 4 Деп. Сената нашел, что хотя по сей причине нельзя признать акт в силе заемного письма, но он должен быть признан долговым обязательством несомнительно, ибо свидетели подтвердили под присягой, что подписали его по просьбе Медведевой, то же подтвердил нотариус, сама она не оспаривала его и сыновья ее подтверждали. Но Общ. Собр. Сената нашло, что отсутствие полицейской заявки составляет существенный недостаток, правда, что при этом Общ. Собр. входило также в разбор свидетельских показаний и других данных, и признало их недостаточными (2 Сб. Сен. реш. V, No 1235).

Домашние акты от безграмотных. Относительно домашних актов закон вообще не установляет определительных формальностей (строгая форма требуется лишь для некоторых видов, напр. для сохранной расписки, для задаточной расписки). В практике возбуждается недоумение относительно подписи за неграмотных. Закон (919 ст. Зак. Гражд.) говорит, что домашний акт должен быть подписан самим дающим, если он безграмотен, слеп или по тяжкой болезни сам учинить подписи не может, то отцом его духовным или другим лицом, кому он в том верит. Доверенность (на рукоприкладство), как видно из 2322 ст., должна быть дана поверенному лично, причем не указано особого обряда явки ее перед присутственным местом или должностным лицом. 920-923 статьи говорят о различных способах удостоверения в подлинности домашних актов, при сем указано, что для действительности некоторых актов (очевидно, наибольшего числа) достаточно одной подписи дающего, без всякого постороннего засвидетельствования, сюда принадлежат обязательства, даваемые от грамотных, расписки и счета, и т.п. Акты второго рода должны быть еще удостоверены подписью двух свидетелей. Из сопоставления этих статей, 921 и 922 с 2322, следует, что обязательства, даваемые от неграмотных, требуют постороннего засвидетельствования, т.е. подписи двух свидетелей, удостоверяющих подлинность личного доверия на рукоприкладство. Очевидно однако, что подобные акты и без такого засвидетельствования не лишаются силы, когда при предъявлении подтверждены в подлинности выдавшим их лицом. Когда это лицо не признает акта или, за смертью его, наследники не верят акту, акт отвергается, и едва ли возможно допустить истца к доказательству его подлинности. Но когда на акте есть свидетели, представляется полная возможность разбирать его подлинность теми свидетелями и другими доказательствами. Если вместо свидетелей или совокупно с ними употреблено засвидетельствование подписи (в сущности, засвидетельствование личного доверия на подпись), оно также должно быть почитаемо исполнением законного требования. Это засвидетельствование может быть сделано полицией, волостным правлением, маклером и т.п. (Касс. реш. 1874 г., No 642, 855, 1876 г. No 223). По смыслу 882 (ст. 11 прил. I к ст. 708, изд. 1887 г.) и 919 ст. для признания действительной подписи за неграмотного требуется, чтобы сама подпись содержала в себе указание на то, что она сделана — по просьбе и желанию дающего акт — тем, кто расписался. От полиции не требуется удостверения доверия: она удостоверяет только подлинность подписи рукоприкладчика (Касс. реш. 1872 г., No 446). Другим решением того же года, No 1224, признано: полиция, удостоверяя подлинность подписи, тем самым удостоверяет, что акт подписан другим действительно по просьбе неграмотного. Впрочем несоблюдение правил в подписи само по себе не опорочивает акта, если он несомнителен (Касс. реш. 1867 г., No 290, 1870 г., No 230, 1872 г., No 80, 1874 г., No 598, 1876 г., No 419 и пр.).

В деле Гнидиной обязательство выдано было от имени крестьянского общества двумя его поверенными, неграмотными, и подписано за них сторонним лицом без засвидетельствования, явлено в волостном правлении. 4 Деп. Сената признал этот акт не имеющим силы судебного доказательства, но Общ Собр. Сената утвердило акт в силе, как признанный ответчиком (28 февраля 1875 г.). (См. еще Касс. реш. 1876 г., No 553, 1877 г., 63 и 80.)

Одно решение Касс. Деп. 1875 г., No 808 не признает действительным условие, подписанное за неграмотную ее сыном, при трех свидетелях, тут же подписавшихся. Сенат находит, что несогласно с ст. 409 Уст. Суд. восполнять столь существенную принадлежность домашнего акта свидетельскими показаниями (см. еще 1869 г., No 85). Едва ли основательно. Закон не говорит, что требуется непременно свидетельство представителя публичной власти, 921 ст. Зак. Гражд. упоминает о постороннем засвидетельствовании. Посему нет законного основания отвергать свидетельство посторонних, бывших при подписи лиц, которыми дается возможность разобрать сомнение о подлинности акта.

В 1876 г. подобный вопрос обсуждался во 2 Общ. Собр. Сен. по делу Бутвиловской, и решено, что по акту заемному, подписанному от безграмотного посторонним лицом без надлежащего засвидетельствования, но при частных свидетелях, следует допустить опрос свидетелей для исследования о подлинности акта.

В 1875 г. (No 564) Сенат не признал на расписке от безграмотного достаточным удостоверением подпись двух волостных судей, что они находились при даче сей расписки. Подтверждение подписи, сделанной за неграмотного самим рукоприкладчиком, само по себе не придает силы акту (Касс. реш. 1875 г., No 907).

В Касс. реш. 1875 г., No 977 изъяснено, что засвидетельствование подписи за неграмотного требуется по каждому акту особливо, и его не может заменить даже общая доверенность от неграмотного прикладывать за него руку к актам.

В 1886 г. (реш. No 80) по вопросу о том: если выдавший домашний акт умел подписывать только свою фамилию, то может ли он считаться неграмотным в смысле 882 ст. Зак. Гражд. (соответств. ст. 119 прил. I к ст. 708 Зак. Гражд., изд. 1887 г.), т.е. требуется ли засвидетельствование подлинности такого лица под выданным им актом, как это установлено приведенной статьей в отношении подписи неграмотных, Гражд. Касс. Деп. нашел, что вопрос этот должен быть разрешен отрицательно, так как в том случае, когда домашний акт, согласно требованию 919 ст. Зак. Гражд., подписан самим дающим оный, таковая подпись дающего акт, по смыслу 921 ст. тех же Законов, ни в каком постороннем засвидетельствовании не нуждается (в этом же смысле см. реш. 1869 г. No 65, 1879 г., No 141, 151).

Заграничные акты. Акты частных лиц, составляемые за границей, совершаются или по русскому обряду, или по закону того места, где совершены. В первом случае они утверждаются скрепой и печатью русского начальства или русских консулов, которые, внеся акт в книгу, должны всякий раз доносить в Министерство Иностранных Дел. Засвидетельствование русских посольств и консульств должно быть удостоверено в Министерстве Иностранных Дел (Уст. Консульск. ст. 2 и прим. 1, 12, 16 и прим., 57 и 58, Уст. Гр. Суд. 465).

В Министерстве Иностранных Дел свидетельствуются и удостверения русских присутственных мест на актах, подлежащих отправлению за границу. Цель сего — свидетельство в подлинности удостоверения. Из сего еще не следует, чтобы сделки, совершенные за границей поверенным, считались недействительными потому только, что на доверенности его, несомненно подлинной, нет такого свидетельства (Касс реш. 1872 г., No 657). По д. Бистром возникал подобный же вопрос о том, действительна ли доверенность, совершенная за границей в русском консульстве, без удостоверения сего свидетельства в Министерстве Иностранных Дел. Признано, что несоблюдение сей формальности несущественно, когда в подлинности нет сомнения (реш. 1 Общ. Собр. Сен. 1878 г.).

Акт, совершенный за границей, о недвижимом имении, находящемся в России, для получения силы крепостного должен быть явлен в России в установленный срок. Зак. Гражд. 915.

Если акт составлен и совершен в иностранном государстве по тамошнему обычаю, он тем не менее принимается доказательством в русских судах, если нет сомнения в его подлинности. Уст. Суд. Торг., ст. 242. Уст. Гр. Суд. 464. При сем вовсе не требуется, чтобы при составлении такого рода акта за границей надлежало еще присоединять к нему формальное удостверение о том, что он не противоречит иностранным законам (Касс. реш. 1868 г., No 355).

Отдельные виды договоров

Неустойка. В законе нет запрещения совершать неустоичные записи домашним порядком (Касс. реш. 1869 г., No 416).

Поручительство. Самая надпись о поручительстве должна служить точным означением рода его и ответственности поручителя (1557, 1562 ст.). Правило это безусловно, и если в надписи нет ясного означения, его нельзя заменить истолкованием обязательства по общему соображению содержания его и обстоятельств дела (Касс. реш. 1869 г., No 990).

К поручительству может быть причислена, по своему значению, и бесформенная обязательственная подписка, когда из содержания ее явствует, что ответственность по ней наступает при состоятельности главного должника (Касс. реш. 1877 г., No 342). И без прямой поручительной надписи обязательство может быть признано поручительством, когда по содержанию своему соответствует законным признакам поручительства (Касс. реш. 1871 г., No 1139), 635 ст. Уст. Торг. изд. 1857 г. (соответств. ст. 93 Уст. Вексельн. изд. 1893 г.) не требует непременно, чтобы поручительство означено было в самом тексте векселя, оно считается сделанным ‘в самом векселе’, когда означено и под текстом (Касс. реш. 1875 г., No 149).

Запродажа. Домашний акт, существенные принадлежности коего соответствуют запродажной записи, не признается недействительным потому только, что писан на простой бумаге и не засвидетельствован (Касс. реш. 1876 г., No 362). Правило о явке запродажных записей к засвидетельствованию у крепостных дел утратило свою силу с изданием нотариального положения (Касс. реш. 1872 г., No 1040). Запродажа недвижимого имущества и получение задатка по ней должны быть удостоверяемы письменными актами (Касс. реш. 1878 г., No 139).

Долговые акты. Заемное письмо может быть и не явлено, и не теряет от того своей силы, а только ограничивается в действии (Касс. реш. 1868 г., No 761). Образцы заемных писем приложены в Св. Зак. для примера, а не обязательно (Касс. реш. 1875 г., No 415). Не обязательны безусловно и образцы векселей, лишь бы соблюдено было правило 541 ст. Уст. Торг. изд. 1857 г. (ст. 2 Уст. Вексельн.) о существенных принадлежностях векселя (1875 г., No 25). В договоре ссуды не требуется непременно составление письменного акта (Касс. реш. 1870 г., No 1334, 1875 г., No 509). Когда продажа движимости производится не на наличные деньги, а в кредит, то возникающее из сего обязательство должно быть облечено в письменную форму (Касс. реш. 1867 г., No 400). Продажа и забор из лавки товаров в мелочной торговле не принадлежат к числу событий, для которых по закону требуется письменное удостоверение (Касс. реш. 1867 г., No 510).

Нет основания причислить к векселям открытое или оборотное письмо, с сознанием долга и обязанности заплатить его такому-то или его приказу (Касс. реш. 1874 г., No 1886).

Вместо векселя употребляются иногда простые переводные письма (об уплате по приказу), хотя они не имеют строгой формы подобно векселю, однако решением Сената признано, что, в случае неплатежа по переводному письму, немедденно должен быть уведомлен о сем тот, кем письмо выдано: в противном случае он по обстоятельствам может быть освобожден от ответственности за неплатеж (реш. в Ж. М. Ю. 1863 г., No 12).

Заклад движимости требует формального письменного договора и не может быть доказываем свидетелями (Касс. реш. 1867 г., No 212). В 1876 г. (Касс. No 58 и 477) Сенат, изъясняя прежние свои решения, подтверждает, что взыскание по актам о закладе движимости, совершенным без соблюдения предписанных формальностей, не может быть производимо тем порядком, который установлен в законе для взыскания по актам о закладе, но такие неформальные акты могут служить основанием для взыскания долга или для получения обратно денег и вещей (см. еще 1874 г., No 139). Домашняя расписка с залогом движимого имущества, хотя и не явленная, есть законный акт заклада (Касс. реш. 1876 г., No 462). Закладное право связано с формой, установленной в законе для разных видов заклада движимого имущества. При соблюдении сей формы кредитор может воспользоваться законным правом на заклад, но на условия домашние, неформальные и отступающие от законного определения заклада право это не распространяется (Касс. реш. 1868 г., No 340). В Касс. реш. 1876 г., No 18 признано, что и словесный договор о закладе, и без прямого акта о закладе, может быть действителен, если соглашение сторон о закладе доказано на суде признанием. Неозначение цены вещей не освобождает принявшего вещи от обязанности уплатить стоимость их в случае невозвращения, по правилу о вознаграждении за убытки, а ценность вещей может быть доказываема свидетелями. Следует заметить, что в деле была расписка о принятии вещей. 1671 ст., предписывающая передавать заложенные вещи по особой описи, не воспрещает опись эту включить в самое обязательство, когда это возможно по роду вещи, имеющей особые признаки, которые препятствуют замене ее другой вещью. Посему, когда предметом заклада служит процентная бумага, обозначение признаков ее в акте заменяет собой опись (Касс. реш. 1875 г., No 94).

Вексель. Вексель не требует явки, кроме случая подписи безграмотного, которая должна быть засвидетельствована, — в противном случае вексель не имеет силы. 548 ст. Уст. Торг. изд. 1857 г. (ст. 8 Уст. Вексельн.). — 2 Сб. Сен. реш. III. 621.

Форма векселя, приложенная к 540 ст. Уст. Торг. изд. 1857 г. (ст. 1 Уст. Вексельн.), имеет лишь значение образца, и действительность векселя зависит не от точного соблюдения сей формы, а от существенных принадлежностей, в законе означенных (Касс. реш. 1877 г., No 49).

О решительном значении формальностей в векселе, для охранения вексельного права, см. 2 Сб. Сен. реш. III, No 620.

Аренда. Несовершение крепостным порядком арендного контракта в случае, указанном в 1703 ст., не отнимает у договора, обязательной силы для самих сторон и их наследников, а может иметь значение только для третьих лиц, т.е. для кредиторов владельца или будущих приобретателей имения (Касс. реш. 1872 г., No 60). Несоблюдение формы в арендных контрактах на помещичьи имения не ведет к уничтожению сделки (Касс. реш. 1872 г., No 1236). За исключением городских строений и земельных участков в городе, все другие недвижимые имущества могут быть отдаваемы внаймы не иначе как по письменным договорам (1691, 1700, 1701, 1702). Кроме того, допускается словесный наем земель крестьянами у помещиков не свыше трех лет (Касс. реш. 1876 г., No 357). Договор о найме городского строения признан действительным, когда он выразился в форме журнала общества, нанимавшего квартиру, за подписью домовладельца (Касс. реш. 1868 г., No 481). При отдаче в аренду церковных земель должен быть заключен формальный письменный договор (Касс. реш. 1869 г., No 1323). Хотя договор с волостным правлением на аренду крестьянской земли явлен лишь в том же волостном правлении, но чрез это договор сей не теряет силы домашнего акта, вполне обязательного для сторон. Несоблюдение предписанных форм вообще не лишало договоры обязательной силы и прежде издания судебных уставов 1864 г. (Касс. реш. 1878 г., No 45). Словесная сделка с крестьянами о найме пустоши могла бы иметь силу только с запиской в книгу волостного правления (Касс. реш. 1870 г., No 1937).

Личный наем. Хотя договор личного найма должен быть составляем на письме, но как закон не предписывает сего под страхом недействительности договора, то заключение оного может быть доказываемо не только актом за подписью сторон, но и всякого рода письменными доказательствами (Касс. реш. 1875 г., No 712). Договор личного найма вообще требует письменной формы, лишь для некоторых видов сделано исключение в ст. 2226 и 2227 (заменена в изд. 1887 г. ст. 2201), и так договор доверителя с поверенным о вознаграждении за ходатайство по делам требует письменного удостоверения (Касс. реш. 1878 г., No 65). Соглашение о личном найме признано действительным на основании пригласительного письма к службе на заводе в звании сахаровара и свидетельских показаний о том, что приглашенный поступил на завод и имел там соответственные занятия (Касс. реш. 1875 г., No 78). Тем более имеет силу неотвергаемое противником условие, хотя и не явленное у маклера (1868 г., No 380).

Поставка. Хотя по 1742 ст. договор поставки должен быть написан на гербовой бумаге и явлен, но из сего не следует, чтобы договор сего рода был необязателен для сторон потому только, что составлен домашним порядком и на простой бумаге: к сему акту должна быть применена 458 ст. Уст. Гр. Суд. (Касс. реш. 1867 г., No 225, 1876 г., No 158).

Поклажа. Договор о поклаже должен быть заключаем письменно и не может быть доказываем свидетелями (Касс. реш. 1874 г., No 733). Форма сохранной расписки строгая, и заменой ее не может служить простое письмо (Касс. реш. 1870 г., No 307). По д. Кикиной решением Сената признано, что неформальность сохранной расписки не лишает отдатчика права доказывать действительность поклажи другими законными способами. В сем деле взыскание присуждено на основании показания свидетелей, подписавшихся на расписке. Ж. М. Ю. 1866 г., No 2. Подобное реш. Касс. Деп. 1873 г., No 1024. В решении (Касс.) 1875 г., No 683 Сенат указывает на различие в предметах, относящихся к существу договора и к порядку написания его и явки. Правила 2111 ст. по сему последнему предмету, относясь до определения достоверности акта и не заключая в себе сущности договора поклажи, не могут стеснять суд, при оценке силы и достоверности оного. Посему оправдан суд, признавший действительной сохранную расписку, написанную не рукой приемщика и без удостоверения полным числом свидетелей, так как при всем том подлинность акта не отрицалась.

Доверенность. Несоблюдение правила 2329 ст. Зак. Гражд, что всякое передоверие должно быть написано на особом листе, правила, установленного главнейше в интересах казны, не имеет последствием признание передоверия недействительным, за силой 461 ст. Уст. Гр. Суд. (Касс. реш. 1876 г., No 588). Доверенность от безграмотных на рукоприкладство признается по 2322 ст. действительной, если дана поверенному лично, т.е. не на письме, а словесно, при выдаче же обязательств достаточно, если такая доверенность подтверждена перед нотариусом. В составлении же особенной доверенности на рукоприкладство нет никакой надобности (Касс. реш. 1873 г., No 426). Нет нужды требовать удостоверения доверия подать просьбу, изъясняемого просто в рукоприкладстве под просьбой (Касс. реш. 1871 г., No 1272). Препоручительные или комиссионные сделки могут быть совершаемы домашним порядком (Касс. реш. 1876 г., No 451).

Товарищество, не принадлежащее к одному из видов, указанных в 2126-2138 ст. Зак. Гражд., может быть доказываемо свидетелями и неформальными документами (Касс. реш. 1876 г., No 60). В данном случае крестьяне устроили сообща кирпичный завод.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
СЛОЖНЫЕ И СОВОКУПНЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

9
Сложные и совокупные обязательства. — Соединение нескольких обязательств в одном договоре. — Условие о процентах. — Проценты по условию. — Проценты умедления. — Проценты процессуальные. — Законная мера процентов. — Причисление процентов к капиталу. — Экономический спор о мере процентов. — Понятие о лихве. — Отмена законных ограничений и возражение против отмены. — Учет процентов. — Проценты текущего счета.

В простом обязательстве каждая сторона предполагается цельной единицей и каждое требование предполагается цельным и единственным. Но такая простота не всегда встречается. Может быть договор составной из нескольких обязательств, требований и отношений между многими лицами. Это происходит двояким образом.

Или в одном лице соединяются, по одному договору, несколько обязательств и требований, или в договоре соединяется несколько обязанных лиц, состоящих друг к другу и к требующей стороне в неодинаковых обязательных отношениях.

Соединение нескольких обязательств в одном договоре происходит таким образом, что одно из сих обязательств получает значение главного, существенного, а другое состоит в необходимой от него зависимости, и притом так, что самый объем зависящего обязательства определяется объемом главного и с уничтожением главного исчезает зависящее. Примеры: поручительство, заклад, неустойка и пр. Самое обыкновенное из дополнительных обязательств и самое употребительное в гражданском быту — это обязательство о процентах.

В основании идеи о процентах лежит различие между ценностью самой вещи и ценностью ее употребления и пользования. Первая составляет интерес покупки, последняя интерес найма. Право собственности есть безусловное, и понятие о времени не состоит в необходимой связи с ним, но когда мы говорим об употреблении и пользовании в особенности, — то и другое предполагает деятельность, продолжающуюся во времени, деятельность лица в отношении к вещи, и потому ценность употребления имеет значение только в таком случае, когда представляем себе известный период времени, в течение коего совершается деятельность.

Представителями ценности как вещи, так и ее употребления, могут быть разные предметы, деньги, работы, употребление другой вещи и пр. Но некоторые вещи, по свойству своему, требуют установления общего постоянного мерила для определения ценности их употребления. Это — количества, вещи, коих юридическое значение полагается не в индивидуальности особей, а в числе, мере или весе массы. К этим-то количествам и применяется понятие о процентах, выражающих собой ценность употребления (usurae). Это — известная доля, количественная доля употребляемого количества, служащая вознаграждением за употребление. Понятие о процентах применяется ко всем так называемым количествам однородных вещей (вино, масло, зерновой хлеб и т.п.) и в особенности к деньгам. Это последнее применение наиболее употребительно и получило такую важность, что, говоря о процентах, обыкновенно разумеют проценты с денег. Проценты иногда приравнивают к плодам (fructus), но такое уподобление неправильно: плоды происходят из вещи по природе, а для процентов необходимо юридическое основание. Итак, правильнее признать, что требование процентов, в качестве зависимого, есть плод другого, главного требования, относящегося к капиталу.

На чем основывается, откуда происходит требование процентов, обязательство платить проценты? Оно происходит, во-первых, от свободного соглашения сторон — кредитора с должником. Договор составляется из двух частей, из коих одна относится к капиталу и составляет главное обязательство, а другая часть состоит в том, что за пользование капиталом в течение известного времени полагается в пользу кредитора известная доля капитальной суммы, по расчету со ста.

Во-вторых, от закона, соединяющего обязательство платить проценты с действием или бездействием лица. Так, по силе закона возникает обязательное отношение, или с главным обязательным отношением соединяется другое, дополнительное, касательно процентов.

Это последнее правило имеет следующее основание. При некотором развитии гражданской жизни деньги получают общую и для всех одинаковую ценность, и употребление денег за вознаграждение из процентов до такой степени входит у всех в обычай, что ценность денег в употреблении становится как бы рыночной, так что, имея в виду употребление или удержание денег в течение известного времени, можно всегда с большей или меньшей достоверностью определить, чего бы стоило это употребление. Положим, что вещь находилась некоторое время в употреблении у лица, не имевшего на то права, что чрез это употребление нарушено право другого лица и что есть законный повод этому лицу требовать вознаграждение за употребление. Предстоит определить, как велик материальный интерес этого незаконного употребления. Очевидно, что разрешение этого вопроса будет зависеть в каждом случае от случайных и местных условий, и мера вознаграждения для всех случаев не может быть одинаковая. Отсюда затруднения для истца: он должен доказать количество своего утраченного интереса. Но положение обиженного истца становится несравненно удобнее, когда вещь, за употребление коей он ищет вознаграждения, есть деньги. Ближайшее и верное средство для удовлетворения будет состоять в исчислении процентов на капитал за все то время, какое он пробыл в незаконном пользовании: истец, избавляясь от обязанности доказывать меру своего убытка, может ограничиться требованием вознаграждения за употребление капитала. Предполагается, что деньги имеют для всех одинаковую ценность и процент на них всем известен, т.е. что обыкновенно платится за употребление денег. В таком случае закон может допустить общее предположение, что лицо, которое незаконно лишено было в течение известного времени употребления своих денег, лишено было возможности пустить их в обращение за известный процент и присваивает ему этот процент в вознаграждение. Но такое общее предположение было бы несправедливо в применении к прочим количествам кроме денег. Обращение этих количеств из процентов принадлежит к редким, исключительным явлениям, тогда как обращение денег из процентов есть обыкновенное явление.

Проценты по условию выражают в себе наперед выговоренную плату за употребление капитала. Законные проценты выражают вознаграждение за убыток от неподлежащего пользования капиталом. Отсюда вытекают следующие последствия, признаваемые и положительным законом. Наряду с условными процентами нельзя требовать за то же пользование тем же капиталом и законные проценты, разве в таком случае, когда в возвращении капитала происходит умедление и законный процент выше условленного. Требование законных процентов несовместно с условленной неустойкой, когда неустойка постановлена в вознаграждение убытка. Но законные проценты не служат безусловной исключительной мерой понесенного убытка: они выражают только среднюю его меру, в иных случаях мера действительно понесенного убытка может быть и выше законной меры процентов. (Этого не допускают, однако, за немногими исключениями, французский закон — Code civ. 1153, итальянский и австрийский.) — Течение законных процентов начинается с известного времени, но не имеет определенного, предуказанного предела и прекращается в минуту возвращения капитала. С процентами этого рода несовместны (кроме особого договора) ни сроки платежа, ни соединяемая иногда с просрочкой капитализация. Для них нет поэтому и особого течения давности, нет и особого иска, прежде иска о капитале. Иные законодательства (прусское) признают, что особый иск о них не может быть предъявлен после, если не был заявлен вместе с иском о капитале и если принята уплата капитала с распиской, без оговорки о процентах.

Случаи применения правил о законных процентах, кои всего чаще встречаются, суть следующие.

Процент умедления, когда сумма, которая по договору должна быть уплачена в известный срок, удерживается в руках обязанного лица и по истечении этого срока. С этого времени по правилу закона полагаются проценты, — проценты уже не по договору, договором могло быть определено, что за пользование капиталом до известного срока полагаются такие-то проценты, но здесь обязательное отношение возникает вследствие умедления. До этого умедления должник не обязан платить капитальную сумму, а по договору обязан только платить проценты за пользование ею. Срок кончился, и затем, если капитал удержан им самовольно, он должен платить проценты вследствие умедления, по силе законного правила (об умедлении см. ниже 17).

И независимо от умедления обязанность платить проценты может возникнуть всякий раз, когда в пользу одного лица другое лицо, состоящее к нему в известном юридическом отношении, употребляет свой капитал, подлежащий возвращению из имущества первого лица. Так, напр., когда поверенный, производя дело своего доверителя, вынуждается употребить на это дело свой капитал, капитал этот подлежит возвращению, и быстрота возвращения не всегда зависит от воли доверителя, но хотя бы с его стороны и не было умедления, он обязан вместе с капиталом возместить и ценность его употребления, т.е. проценты.

Сюда же относятся проценты, полагаемые с суммы, составляющей цену иска или тяжбы за все то время, пока тяжба продолжается, если эта сумма находилась в руках или в долгу у лица, обвиненного по иску. Римское право различало два рода процессуальных процентов: одни начинаются в самом начале тяжбы, с началом литисконтестации, т.е. когда до ответчика дошло требование истца. С этой минуты взаимное отношение сторон становится обязательным: они отвечают друг другу за целость имущества, составляющего предмет тяжбы, со всеми его приращениями, с минуты, когда объявилась тяжба. Стало быть, ответчик (предположив его повинным в иске) с того времени, как ему заявлен иск, отвечает истцу за ценность иска, cum omni causa, между прочим и с процентами на капитал, иногда при этом ответственность его связана и с умедлением, если он, оставляя спор, уклоняется от удовлетворения по обязательству. Другие проценты считаются от судебного решения, которое, определяя в данную минуту, юридически и материально, отношение сторон, определяет вместе с тем предмет и ценность исполнения. Эта ценность считается в долгу за повинной стороной, умедление коей начинается с истечением срока, положенного для исполнения решения. Различие это, однако, не повторяется в новейших законодательствах, хотя все признают течение законных процентов в тяжбе со времени предъявления иска (австр.) или с заявления его ответчику (прусск.).

Размер процентов определяется договором, волей завещателя, обычаем или рыночной ценой, наконец — законом. Закон, в определении этого размера, предполагает обыкновенно двоякую цель: 1) установить наивысшую меру (maximum) процентов, для предупреждения притеснительных, ростовщических требований, с тем, чтобы требование процентов свыше этого размера считалось незаконным и недействительным. Оно признается даже более того — проступком или преступлением лихвы, влекущим за собой штраф и уголовное взыскание. 2) Закон имеет еще в виду определить нормальную меру процентов на случай, когда без договора присуждается взыскание капитала, находившегося в незаконном владении, с процентами за время этого владения.

Определение высшей меры процентов удержалось теперь в очень немногих законодательствах. При существовании его допускались, однако, для некоторых случаев исключения, напр., в торговых сделках, в сделках, сопряженных с особым риском, допускались проценты свыше законной меры.

Я наследую после дяди в благоприобретенном имуществе и получаю его во владение. Впоследствии открывается, что дядя мой оставил завещание, коим отдал имение стороннему лицу. Это лицо, предъявляя завещание, требует, чтобы я возвратил ему имение. Я оспариваю завещание, и дело идет в суд. В числе имения были капиталы. Если завещание будет утверждено, я должен буду возвратить все имение законному наследнику и вместе с тем обязан буду удовлетворить его % на капитал наследственный, который был в моих руках.

Когда дело идет о владельце добросовестном, начало промедления сливается с началом литисконтестации, когда дело идет о недобросовестном, основание взыскания процентов есть исключительно промедление. Напр., когда опекун самовольно употребляет в свою пользу капитал малолетнего, то обязан при возвращении капитала заплатить проценты с той минуты, как началось употребление капитала, с этой минуты возникла обязанность его, с этой минуты началось и промедление.

Проценты по договору полагаются за пользование капиталом в течение определенного времени, исчисляемого периодически, сроками, и когда проценты выговорены по срокам (напр., за каждый год), то с наступлением срока возникает обязанность платежа процентов. Стало быть, с этого срока проценты, если не уплачены, считаются в долгу всей наросшей суммой. — Вследствие того требование процентов по условию, нераздельному с заемным договором, отделяется от требования капитала, может быть предъявлено особо, т.е. прежде или после иска о капитале, и особо от главного требования подвергается действию давности, так что в некоторых законодательствах (напр., в прусском, во французском) для иска о процентах установлены особливые, сокращенные сроки давности. Отсюда следует, кажется, заключить, что уплата капитала сама по себе не ведет к предположению о том, что проценты уплачены, и платежная расписка на весь капитал не устраняет предъявления после того отдельного иска о процентах. Впрочем, суждения по этому вопросу не одинаковы. Прусский закон, напр., постановляет, что расписка на капитал, выданная без оговорки о процентах, устраняет требование процентов.

В нынешнем состоянии общества условие о процентах принадлежит к самым обыкновенным и самым необходимым сделкам. Все промышленные предприятия ведутся обыкновенно за чужой капитал, в кредит, а капиталы вверяются из процентов. Противоположные явления встречаются там, где хозяйственный быт проходит еще низшие ступени своего развития: так было повсюду в пору натурального хозяйства, там, где преобладала земледельческая промышленность с подневольным трудом. В таком состоянии денежный заем представляется не в виде обыкновенного орудия промышленности, а в виде особенной сделки, вызываемой исключительными обстоятельствами и крайней нуждой. При скудости денежных капиталов заем совершался с крайними затруднениями и стоил крайне дорого, ибо занимать приходилось у немногих людей, пользовавшихся чужой нуждой в личную себе прибыль и в утеснение нуждающемуся. Отсюда происходит замечаемое повсюду, в первые эпохи гражданского быта, отвращение от займов, с презрением и ненавистью к капиталистам-процентщикам. В согласии с этим чувством были и религиозные воззрения, так как церковным учением повсюду осуждалось взимание процентов. Еврейский закон запрещает взимание процентов безусловно между иудеями, дозволяя его лишь в отношении к иноплеменному иноверцу. Подобное же запрещение встречается и в Коране. В таком же смысле разумелось первыми отцами церкви и евангельское учение. Каноническое право осудило лихву и грозило за нее церковными наказаниями. В средние века церковь запрещала договор о процентах безусловно, и гражданский закон строго держался того же запрещения, от коего, впрочем, устранялись евреи. Но совершенное устранение условия о процентах, несообразное с потребностью кредита, было невозможно, и на практике запрещение обходилось с помощью других, подставных и вымышленных сделок, из коих всего употребительнее была сделка о ренте с земли, земля, оставаясь во владении должника, облагалась ежегодно рентой в пользу кредитора, с правом на выкуп земли и ренты. Лишь с XVI столетия, и то сначала в землях протестантского закона, появляются уставы, разрешающие договор о процентах, однако с ограничениями, которые оставались до последнего времени и в новых законодательствах, в замену прежнего безусловного запрещения.

Главнейшее из этих ограничений касается размера процентов, свыше коего проценты считаются лихвенными, незаконными и необязательными.

Законные ограничения процентов осуждаются большинством и экономистов, и юристов, хотя в последнее время это большинство высказывается и не так дружно, как высказывалось прежде, при полном господстве меркантильной теории в политической экономии. Находят, что эти ограничения никогда не достигали и не достигают своей цели, а ведут только к стеснению кредита и промышленности. Деньги все равно что товар, и цена их в употреблении определяется как цена всякого товара, отношением между спросом и предложением. Где много свободных капиталов, там размер процента за употребление их понижается, и наоборот. Сверх того, он зависит от личных соображений кредитора о благонадежности сделки, от кредита, которым пользуется должник, от срочности займа и т.п. Процент возвышается премией за риск, когда кредитор не может рассчитывать с достоверностью на состоятельность должника, на удобство и скорость понудительного взыскания и т.п. В таком случае и при действии запретительных законов проценты возвышаются, и никакие законы о лихве не в силах предупредить это возвышение, потому что опасливый кредитор или ростовщик всегда имеет возможность обойти закон разными способами, напр. вычетом процентов вперед из капитала и т.п.

Все эти распространенные в литературе и в науке мнения о недействительности законных ограничений размера процентов возбуждали повсюду продолжительную борьбу между сторонниками прежних законов о лихве и противниками их. Борьба эта кончилась, однако, почти повсюду изменением прежнего законодательства, т.е. отменой законного размера процентов. Во Франции, после некоторого колебания, установлено в 1807 г. правило о размере процентов не свыше 5, а по делам торговым не свыше 6, причем по закону 19 декабря 1850 г. за нарушение сего правила, лица, занимающиеся ростовщичеством, подвергаются денежным штрафам и тюремному заключению. Законы 1807 г. и 1850 г. остаются до сих пор в силе по отношению к гражданским сделкам, но по отношению к сделкам торговым отменены законом 12 января 1886 г. В Австрии договор о процентах объявлен свободным с 1868 г. В Бельгии и в Италии с 1865 г. отменены ограничения процентов, с тем, что все условия о процентах должны быть с ясностью и на письме означены в самом заемном акте. В Пруссии особенно долго и с раздражением велась борьба партий по вопросу о лихве, наконец, в 1867 г. издан для Германского Союза закон об отмене размера процентов относительно всякого займа, как обеспеченного недвижимым имуществом, так и необеспеченного, и с тем, что если рост уловлен свыше 6 на 100, должник может возвратить капитал во всякое время, предупредив кредитора за шесть месяцев (кроме обязательств на предъявителя и торговых). Законный размер процентов удержан только для займа из общественных ссудных касс. В Англии с 1833 г. начинается ряд законодательных мер к постепенному устранению законных ограничений. Меры эти завершились в 1854 г. совершенной их отменой. В настоящее время почти всюду в Европе ограничения эти отменены.

Так восторжествовало учение экономистов, ратовавших за свободу договора о займе. Но с того времени, как совершилась реформа, нельзя не заметить и в науке, и на практике некоторой реакции против господствующего мнения. Правда, что и в прежнее время многие из представителей науки выражали это мнение с оговоркой. Сам основатель политической экономии, Адам Смит, не отрицал рациональности господствовавших в его время понятий о государственной необходимости законных ограничений. Рошер (Syst. der Volkswirtschaft. I. 194), вообще отвергая эти ограничения, тем не менее делает следующее замечание: ‘Совершенная отмена законов о лихве оправдывалась на деле не при всяких обстоятельствах. В низших слоях заемной операции держатся еще долго средневековые отношения, когда они давно уже исчезли в высших ее сферах. Здесь займы делаются большей частью для производительных целей, там, напротив того, почти всегда из крайней нужды, и заемщики, по недостатку образования, нередко при совершенной безграмотности и при неумении считать, не в состоянии сообразить и взвесить, какое бремя принимают на себя. В таких обстоятельствах ссудное дело становится промышленностью, в общем мнении нечестной, а когда с промыслом, в сущности необходимым, соединяется в общем мнении бесчестие, тогда за него берутся только дурные люди. Почти не остается места правильной конкуренции, которая могла бы всего успешнее понизить цену процента, ею тем менее возможно воспользоваться, что должник по большей части желает скрыть свой заем в тайне. Этому недостатку конкуренции можно пособить учреждением ссудных касс от правительства, но вообще закон может запретить всякие условия, которые затрудняют должнику определительный расчет принимаемого им на себя обязательства и своевременного погашения долга’. — Рау (Lehrbuch. П. 323) еще решительнее настаивает на необходимости отменять по крайней мере не все постановления, относящиеся к ссудам за проценты.

Действительно, нельзя не заметить, что во всеобщем стремлении к безусловной отмене законных ограничений размера процентов мнение слишком увлекается отвлеченными началами общественной экономии и слишком мало обращает внимание на условия той среды, в которой предполагается свободное действие этих начал. Обращение капиталов в обществе следует известному экономическому закону, выводимому из явлений в историческом их исследовании, но, каков бы ни был этот закон, как бы ни казался он бесспорным в науке, по существу своему бесстрастной и отвлеченной, законодательная политика не может забыть о некоторых насущных интересах и потребностях общества или тех или других классов его, которые надлежит ограждать соответственно существующим в данную минуту условиям экономического быта. Нетрудно было бы законодателю предположить свободное действие экономического закона денежной ценности, когда бы материальное состояние денежного рынка было повсюду одинаково и действие различных факторов ценности совершалось бы во всех отделах и углах его с одинаковой ощутительностью и быстротой. Не то бывает на деле, особливо в России, при крайнем разнообразии бытовых и экономических ее особенностей. Многие и обширные местности нашего отечества состоят еще и долго будут состоять в тех условиях экономического быта, которые Рошер называет средневековыми. На открытых и обширных наших рынках, где существует сильный спрос на капиталы для промышленных предприятий и может быть деятельное их предложение как изнутри, так и из-за границы, можно предположить и действие свободной конкуренции, и действие на ценность известного отношения между спросом и предложением, и господственную силу кредита, в правильном его развитии, и преимущественное значение займа, как средства для производительных целей. Но в общей сложности сколько еще у нас местностей глухих, на которых весьма слабо отзывается изменение денежной ценности большого рынка, где при значительном спросе на капитал очень скудно предложение и конкуренции быть не может, так что немногие из предлагающих капитал становятся его монополистами и безусловными владыками денежной сделки. Сколько во всяких местностях есть еще отношений, в которых заем происходит по мелочи и единственно для удовлетворения крайней нужды и в самых крайних обстоятельствах. Эти случаи составляют именно массу заемных сделок и принадлежат к числу тех, в коих интересы большинства требуют преимущественно ограждения со стороны законодателя. В большинстве таких случаев сделка между капиталистом и заемщиком не бывает и не может быть свободной. Крайняя нужда заемщика дает капиталисту такое преимущество воли, которым он непременно пользуется к своей выгоде, предлагая заемщику наивыгоднейшие для себя и крайне отяготительные для него условия. Это преимущество воли получает значение совершенного ее господства там, где, по бедности рынка и при слабом обращении на нем капиталов, заимодавец является единственным агентом предложения, единственным капиталистом или в совокупности с немногими другими ему подобными составляет стачку к общему стеснению местных заемщиков. В таком случае предложение (в отвлеченном предложении свободное, подобное спросу) становится промыслом ростовщика, и процент за пользование капиталом возвышается естественно и непомерно, вследствие злоупотребления силы, и совершенно в тех условиях, которые по аксиоме экономической науки определяют нормальный размер процента на денежном рынке. Это предположение имело бы силу, когда бы вместе с тем можно было предположить, что в народном имуществе заключается такая масса капиталов, которая может во всякое время удовлетворить всех ищущих денег в ссуду, без изъятия. Но очевидно, что последнее предположение чисто отвлеченное и совершенно не соответствует действительности. С отменой законного ограничения процентов, конкуренция предложения не увеличится нисколько, но положение заемщиков отяготится, без сомнения.

Доктринеры науки отвергают это отягощение, они не верят в действительность законного ограничения и указывают на полную возможность нарушать этот закон безнаказанно. Отсюда делается вывод о бесполезности такого закона и даже о вреде его, так как он стесняет свободное обращение капиталов.

Все эти рассуждения имеют в виду закон только в материальном его значении и в связи с санкцией его, т.е. с возможностью обеспечить его осуществление и наказать его за нарушение. Но при этом совершенно упускается из виду значение закона психическое, нравственное, которому во многих случаях, как и в настоящем, принадлежит преимущественная сила. Психическое действие законного прещения несомненно, когда это прещение сходится с началом нравственным, как оно утвердилось в общественном сознании. В этом отношении нельзя не сделать различия между разными видами и целями займа. В старину, когда денежное хозяйство было исключительным явлением, всякое взимание процентов представлялось безнравственным. Теперь, когда, напротив того, денежное хозяйство преобладает, нравственное мнение относится безразлично к такой заемной сделке, в которой с обеих сторон имеются в виду промышленные цели, т.е. с одной стороны извлекаются выгоды из капитала, как из товара, с другой стороны предполагается извлечь из него тоже выгоды, как из орудия производительности. В таком случае каждая сторона рассчитывает только меру выгоды своей и вероятность риска, соединенного с промыслом: это дело вообще расчета и вольного соглашения. Капитал является действительно в значении товара на рынке. Но нравственное мнение положительно возмущается против заемной сделки, в которой одна только сторона имеет в виду свою выгоду, наибольшую и исключительную, с насилием должнику, а другая сторона не для выгоды занимает, а для насущной потребности. В подобных случаях и закон едва ли не выходит за пределы своего признания, когда предоставляет свое покровительство и принудительную защиту условию о процентах только до известного размера, а свыше этого размера объявляет условие недействительным. Такой закон важен уже и по тому одному, что не отступает от нравственного сознания, но он имеет и практическое значение. Мера, за пределами коей условие о процентах признается предосудительным, незаконным и недействительным, служит если не прямым, то косвенным обузданием притязательных побуждений. Если снять эту черту вовсе и поставить закон в безразличное отношение к условию о росте, притязание заимодавца не найдет себе границы в собственном интересе при договоре с нуждой заемщика, и процент вместо того, чтобы сыскать себе нормальную меру, станет возрастать лишь по мере притязания с одной стороны и по мере крайности с другой стороны.

Итак, едва ли со стороны законодателя благоразумно, где бы то ни было, а особливо у нас, приступить разом к безусловной отмене закона о мере процентов. Благоразумнее было бы оставить этот закон в силе по крайней мере для таких займов, которые, по сумме своей, соответствуют потребностям — не крупной и средней промышленности, а нуждам ежедневного содержания и мелкого промысла. Без сомнения, таким законом не будет устранено ростовщичество: но совершенное его устранение и не может быть целью такого закона, достаточно, если закон послужит хотя к некоторому его стеснению. Самые суровые и резкие проявления ростовщичества совершаются вне той сферы, в которой действует закон и составляются письменные акты. Известно, что ростовщичество всего обычнее и всего сильнее в сельском быту, где нередко целое население, посреди крайних нужд в первых потребностях, не может обойтись без мелкого кредита, и для удовлетворения его должно прибегать к единственному иногда в целой местности капиталисту, на самых тяжких условиях, которые соблюдаются строго по необходимости, не из страха перед законным взысканием, но потому, что неисправный должник лишился бы вовсе кредита у своего заимодавца. Такое неестественное состояние, конечно, может быть изменено не законом о процентах, но общим изменением экономических условий быта. Но, за исключением всех подобных случаев, остается еще великое множество мелких документальных займов, в которых с уничтожением законной меры процентов ухудшилось бы положение заемщика перед заимодавцем и условия займа стали бы еще обременительнее для первого.

Спор о процентах, несмотря на все законодательные реформы, не утихает. В сущности это спор между двумя воззрениями. Одно — начало экономической свободы, стремящееся к устранению ограничений в экономических отношениях, в борьбе противоположных интересов: laisser passer, l. faire. Другое — начало разумного ограничения, имеющего в виду во всяком случае охранение высших интересов, соединяемых в государственном и народном сознании с понятием о законе. В народном быту, в обществе есть слабые и сильные. Иные судят так: слабость одних и сила других не зависит от государственной власти, от закона. Она зависит от множества экономических условий, которые закон не может изменить или предотвратить. Зачем мешаться в эту борьбу, которая может быть уравновешена только силой экономического развития? Если слабые истощаются в этой борьбе, закон для них ничего не может сделать. А где закон бессилен, там лучше и не ставить его.

Другие рассуждают иначе. Закон есть выражение высшего государственного начала, во имя справедливости установляющей равновесие интересов. Он не вмешивается в частные отношения, но лишь до тех пор, пока отношения эти не приводят к вопросу о праве одного человека на действия другого и об обязанности. Все, что называется правом, закон подтверждает и поддерживает безусловно, всей силой государственной власти. Так, не имея возможности устранить всякое насилие и угнетение, закон должен, во-первых, устранить насилие там, где оно обличается, как насилие, нарушающее закон, во-вторых, не давать своей санкции таким требованиям, которые под видом права скрывают в себе насилие и угнетение.

Поборники противоположного мнения ссылаются обыкновенно на то, что закон бессилен привести в меру многие явления жизни и потому лучше оставить их свободному развитию. Это положение, доведенное до крайности, может завести слишком далеко. На основании его можно допускать безграничное число кабаков, игорных домов, увеселительных мест разврата и требовать отмены всяких ограничений промышленности этого рода и всяких взысканий. На основании его можно доказывать полную безнаказанность многих преступлений и проступков: виновен ли преступник в том, что он вырос посреди безнравственных примеров и побуждений, и разве может закон исправить условия среды ограничительными мерами и наказаниями?

В законе несравненно важнее, нежели думают, нравственное значение запрещения, ибо закон служит выражением общественной совести и не должен с ней расходиться. Мало ли кто от кого терпит в жизни и поневоле несет притеснение: терпит его как горький случай, проклиная только притеснителя и утешая себя тем, что если б знало правительство, если б ведал и мог закон, этого бы не было. Совсем иное впечатление, когда притеснение совершается во имя закона. Важно не то, что притеснения совершаются: то важно, что притеснитель не смеет явиться со своим насилием перед лицом закона, что заповедь обличает его, что ему становится совестно своего действия и он принужден скрывать его.

В применении к России, можно сказать с уверенностью, что отмена ограничений законной меры процентов, если и не будет иметь вредных последствий на большом рынке, где обращаются значительные капиталы для целей промышленных, то во всяком случае отзовется пагубно в народном быте, т.е. в массе мелких сделок, вызываемых нуждой сельского населения. В эту среду она внесет не созидающее, но разлагающее начало. Здесь господствует ростовщичество в самых грубых, иногда чудовищных формах: местный еврей-ростовщик или сельский кулак держит здесь во власти целое население в среде безграмотной или малограмотной, посреди крайней нужды и полной экономической неразвитости понятий. Орудием власти его служит мелкая ссуда за страшные проценты, коих величина иногда не сознается самими заемщиками, — монополия капитала там, где никаких капиталов нет, словесная сделка, тяжкий залог, и, наконец, близкий надзор за должниками, с захватом у них в минуту взыскания насущного хлеба и насущной движимости. Власть эта в настоящую минуту фактическая, состояние это — вне закона. Страшно вносить в него закон под лживым знаменем экономической свободы. Эта свобода останется лишь в соображении законодателей. Такое состояние не содержит в себе элементы свободы, оно есть, напротив того, экономическое рабство, и мнимая эта свобода, вносимая словом закона, послужит здесь лишь к узаконению рабства. Чудовищная сделка, не смевшая явиться перед лицом закона, явится в виде законного права и повлечет за собой разорительные взыскания, которые будут производиться уже не самовластной рукой притеснителя, но во имя закона и правительства, следовательно и весь ропот на притеснения обратится на закон. Можно спросить: что выиграет от того законодатель и какая польза будет населению, какое удовлетворение правде от того, что законодательство удовлетворит отвлеченному началу мнимой экономической свободы, провозглашаемой известной лишь партией в экономической науке?

Отмена законов о мере процентов повсюду, где она последовала, возбудила ропот и жалобы на недостаток в ограждении массы неимущего населения от произвола ростовщиков. В германском парламенте почти ежегодно поднимается вопрос о необходимости новых ограничений и возбуждает жаркие прения (в последний раз они происходили в заседании 26 ноября 1878 г.). Предложение Ренхеншпергера о восстановлении законной меры процентов, отвергнутое в 1879 г. Рейхстагом, повело, однако, к учреждению комиссии, выработавшей новый закон, который получил силу 24 мая 1880 г. Не возвращаясь к прежней системе определенной меры процентов, новый закон определяет лихву — по обстоятельствам дела и по фактическим условиям давления, производимого кредитором на должника, в крайней нужде его, предоставляя судьбе широкую свободу определять в каждом случае условия лихвы, за которую полагается значительный штраф и в иных случаях уничтожение сделки, а за промысел ростовщичества полагается уголовное наказание. Действие этого закона простиралось исключительно на денежные сделки, имея в виду лишь этот род лихвы (Creditwucher). Так оставались без преследования различные виды ростовщичества, особливо сельского, в разнообразных сделках по имуществу (Sachwucher). Таковы, напр. сделки по учету, т.е. покупка за малую цену обязательства на третье лицо, сделки по отдаче внаем скота, по скупке земель и распродаже их мелкими участками, по принятию в уплату вещей ниже действительной их ценности, так, в сельском быту ростовщик нередко, пользуясь нуждой или неопытностью, затягивает под разными предлогами принятие уплаты или не объявляет неграмотному настоящую сумму долга, приписывая произвольные проценты. Для преследования всех этих видов ростовщичества потребовался новый закон, который вошел в силу в 1893 г. и простирается на все двусторонние обязательства. До чего возросли бедствия от ростовщичества в Австрии после отмены закона о процентах, можно видеть по любопытной книге графа Хоринского: Das Wucher in Oesterreich (Wien, 1877 г.). В обеих половинах австрийской империи столько заявлено жалоб и представлений по этому предмету от местных ландтагов и разных корпораций, что правительства той и другой половины вынуждены были изготовить в 1876 г. проекты законов для ослабления зла и внести на обсуждение законодательным порядком.

2. В связи с ограничениями законной меры процентов состоят другие, относящиеся к обычаю заимодавцев брать вперед проценты с капитала, вычитая их при самой выдаче заемщику занимаемой ссуды. Такой вычет служит к большему или меньшему ущербу капитала, и потому крайне стеснителен для лица, обязанного уплатить долг, в сущности, сумма подлежащая возвращению, значительно уменьшается. От того операция такого рода уравнивается с лихвой. Положим, что сумма займа 100 руб. Полагается с нее 5%. Вычтем их за год. Действительная сумма капитала уменьшается до 95 руб. Вычтем за пять лет, сумма уменьшается до 75 руб. При этом не надобно забывать, что денежная сумма в каждой доле имеет ценность употребления. Я занимаю 100 000 руб. по 6%, всего за год — 6000. Я занял 1 января 1850 г. Проценты я плачу за употребление капитала, стало быть, следовало бы мне платить их 1 января 1851 г. за то, что в течение года в руках моих находилась цельная сумма. Но у меня вычитают вперед 6000 руб., стало быть, я лишаюсь их из капитала и, сверх того, лишаюсь всей ценности употребления этой суммы, ценности, которая принадлежала бы мне, когда бы и эти 6000 руб. были в моем распоряжении. Стало быть, лишаюсь % на 6000 руб. = 360 руб., теряю, стало быть, 6000 + 360 = 6360 руб. Если я плачу % за два года вперед, то расчет делается еще сложнее.

Отсюда возникают весьма сложные расчеты по учету процентов на вперед уплаченные суммы (disconto, interasurium), расчеты, которые могут иметь место всякий раз, когда должная сумма уплачивается по взаимному согласию прежде срока. В таком случае получающий уплату ранее срока пользуется некоторой выгодой, которая должна быть ему зачислена. Эта выгода состоит в возможности воспользоваться суммой в течение всего промежутка между минутой платежа и прежде положенным сроком уплаты. На этом основан и вычет процентов при учете векселей.

Вообще, для предупреждения лихвы ограничивают вычет процентов вперед. Так, прежний прусский закон дозволял такой вычет лишь за год вперед, и то, когда проценты ниже законной меры, австрийский закон — за шесть месяцев.

3. По условию о процентах они обыкновенно уплачиваются ежегодно, за пользование капиталом, на несколько лет отданным, если же за какой год не уплачены, то проценты того года остаются в долгу на заемщике. Накопляясь таким образом в течение многих лет, проценты могут возрасти до такой суммы, которая, пожалуй, превзойдет самый капитал. Здесь некоторые законодательства полагают границу исчислению %, следуя примеру римского, в котором количество % никак не должно было превышать капитала. Этому правилу следовали и потом, вообще на том основании, что дополнительное обязательство не должно превышать главное, существенное. Действие этого правила устранялось в таком только случае, когда причиной накопления % — незаконное уклонение должника от платежа. Впрочем, это ограничение исчезло повсюду, где отменен закон о мере процентов.

4. Представляется еще вопрос: можно ли неуплаченные % причислять к капиталу, полагая проценты на проценты? (Anatocismus). В римском праве это запрещалось безусловно: не дозволялось ни причислять % к капиталу, ни составлять из них особый капитал, облагая его процентами. Запрещение это удержалось, хотя не в столь безусловном смысле, в большей части новейших законодательств. Именно дозволяется капитализировать неуплаченные проценты (выдачей отдельного обязательства), как скоро наступило время платить их, по крайней мере, за год, как определяет французский закон, или за два года, как прусский. Проценты капитализируются вследствие присуждения их ко взысканию, со времени замедления в платеж, капитализируются при перемене, в лице должника или кредитора, соединенной с изменением в самом основании права или обязанности относительно процентов, напр. когда поручитель, заплатив за должника долг с процентами, требует с него обратно уплаченное. Наконец, в кредитных отношениях между купцами неизбежна капитализация процентов, вследствие обычая сводить счеты в конце года и записывать неуплаченные проценты на должника новым счетом (Saldo. Conto-Curente. Текущий счет).

10
Русские законы о процентах.

У нас главные виды зависящих обязательств: о поручительстве, о неустойке, о залоге, о процентах. Вообще, по силе 1530 ст., договаривающимся сторонам оставляется на волю включить в договор по взаимному согласию и по их усмотрению всякие условия, законам не противные, как-то: о сроке, платеже, неустойке, об обеспечениях и т.п.

Условие о процентах может быть присоединяемо к договору о пользовании вещью или деньгами. Самый употребительный вид процентов по денежному займу {В Касс. реш. 1873 г., No 1176 есть случай условия о приросте при возвращении чужих растений, что соответствует проценту на денежные суммы. В том же смысле употребительны в простом быту присып и прилив.} — это рост с капитала, отданного в долг до того срока, пока капитал по условию в долгу находится (2020). Но не должно думать, будто всякий долг непременно соединен с условием о %. Вексель есть обязательство, с коим соединено понятие о кредите в обширном смысле, а не только о займе. Сущность векселя не заем, а перевод, компенсация, сознание долга. Поэтому — и по краткости срока — с векселем обыкновенно не соединяется понятие о договорных процентах. В векселе не предполагается переход капитала из одних рук в другие, в руки должника, как в заемном письме, не предполагается даже наличность суммы в минуту составления договора, а предполагается будущая наличность этой суммы к сроку платежа.

Вообще, когда пользование капиталом происходит по договору, проценты за оное сами по себе не предполагаются, если не выговорены (Касс. реш. 1872 г., No 837), но, независимо от договорных процентов за употребление суммы, проценты могут быть взыскиваемы по силе закона за неправильное удержание суммы в руках у того, кто обязан отдать ее, и с той минуты, как эта обязанность возникает. Общего правила наш закон в этом случае не выражает, но оно твердо, потому что: 1) вообще всякий незаконный владелец чужого имущества обязан возвратить его с вознаграждением за неправое владение, а вознаграждение за неправое владение деньгами выражается именно в процентах, 2) в частных случаях, на которые прямо указывает закон, ясно выражается это общее правило (ср. 641 Зак. Гражд., 226 Пол. Казен. Подр.).

Когда заемное обязательство в срок не удовлетворено (хотя бы заем был и беспроцентный), со времени просрочки полагаются законные проценты (Зак. Суд. Гражд. 365, 602, прим., 626) по день платежа. Но при несостоятельности должника (объявленной) % по заемным обязательствам со времени просрочки исчисляют только по день несостоятельности, а по счетам и контрактам конкурсу предоставляется полагать или нет сии %, смотря по истине всей претензии (Зак. Суд. Гражд. 510 п. 7). То же и при торговой несостоятельности, за исключением привилегированных требований (Уст. Суд. Торг. 599, 601).

Проценты по обязательствам обыкновенно считаются со времени просрочки, но, при несостоятельности, по тем обязательствам, в совершении, явке и представлении ко взысканию коих сделаны упущения, проценты, в случае возможности, полагаются только со дня представления их ко взысканию. Тому же ограничению подвергаются, и без несостоятельности, обязательства, вопреки установленным о гербовом сборе правилам писанные (Зак. Суд. Гражд. 366, 510 п. 3, Зак. Гражд. 2039). Рост по протестованному векселю считается со дня протеста в неплатеже, но рост на издержки протеста, на разность курса и другие законные издержки считается только с того дня, как вексель представлен будет ко взысканию судебным порядком (Уст. Вексельн. 118).

По сохранным распискам право на % начинается с востребования, т.е. с подачи прошения в суд (Гражд. 2115 и Касс. реш. 1877 г., No 140).

Владение, хотя и незаконное, может быть добросовестное, если владелец не знает, что имущество по праву принадлежит другому. Одно сомнение в законном владении не есть еще признак недобросовестности. Начало недобросовестного владения возникает обыкновенно со времени формального объявления через судебное место об иске или требовании, или с того времени, когда с достоверностью стала известна неправость владения, буде сие доказать можно (529, 530). Недобросовестный владелец обязан при возвращении бывших в незаконном владении его денежных капиталов внести за все время их удержания по 6% в год, хотя бы деньги лежали у него без употребления (641).

Особые правила о процентах по договорам с казной см. в ст. 50, 226 Пол. Казен. Подр. На выдаваемые от казны задатки по подрядам не полагается процентов.

Проценты умедления исчисляются или с просрочки, когда обязанность платежа сама собой предполагается и сумма по расчету вполне известна, или с предъявления требования, когда ранее того нельзя предположить нарушение обязанности в известной сумме, или со времени решения о взыскании, буде по обстоятельствам дела первая капитализация взыскания не могла последовать прежде решения, с решением же во всяком случае происходит капитализация, срок платежа % начинается во всяком случае, хотя % и не определены в договоре.

Вопрос о том, когда должны быть уплачиваемы проценты на капитал по заемным обязательствам, если о сем не было особого условия, Сенат по делу Поповой разъяснил таким образом, что при неопределении в долговых обязательствах, заключенных на несколько лет, сроков платежа процентов, таковые по общему смыслу ст. 2020 Зак. Гражд. должны быть уплачиваемы ежегодно, по истечении года (Касс. реш. 1882 г., No 32).

Проценты с просрочки. В деле Неслинда (Сб. Сен. реш. II, 523) возникал вопрос: следуют ли проценты за просроченную и удержанную наемную плату? Сенат рассудил, что проценты полагаются по одним лишь долговым обязательствам, а не по контрактам, в коих особое условие зависит от соглашения сторон. Поелику же в наемном контракте такого условия не было, то и отказано в процентах.

Векселя, потерявшие силу вексельного права, но сохранившие силу обязательства, при состоятельности должника, нет повода лишать права на взыскание % со дня просрочки и законной неустойки. Касс. реш. 1869 г., No 1039.

Страховое общество в 1865 г. назначило в вознаграждение за пожар 5000 руб. По спору о количестве начался процесс: решено в 1868 г. дать 6000 руб. За лишнюю тысячу общество должно назначить проценты с 1865 г.

Проценты со времени требования. Проценты умедления полагаются на определенное количество денег, с той минуты, когда можно полагать это количество в долгу за повинным к платежу лицом и в удержании у него по вине его без вины самого взыскателя. Посему, когда повинное лицо предлагало платеж в известном количестве, а взыскатель отказался принять его, считая себя вправе на большее количество, то нет повода признавать предложенную сумму неправильно удерживаемой и полагать на нее проценты. В сем смысле уставы страховых обществ содержат в себе правило, что страхователь не имеет права требовать процентов на премию свою, если она не будет им принята по каким-либо независящим от общества обстоятельствам. Ср. 2 Сб. Сен. реш. II, No 380.

По общему правилу 72 ст. Зак. Суд. Гражд. (соответств. ст. 365 и 602, прим., изд. 1892 г.) полагаются с должника, не пришедшего в несостоятельность, проценты умедления со времени просрочки. Счисление % со времени представления обязательства ко взысканию установлено только для обязательств, писанных не на подлежащей бумаге (Касс. реш. 1875 г., No 441).

Хотя правило 72 ст. (соответств. ст. 365 и 602, прим., изд. 1892 г.) Зак. Суд. Гражд. о взыскании процентов вошло в состав не 1 части X тома, но оно, по самому свойству своему, относится к материальному праву, следовательно не устраняется с изданием новых судебных уставов в тех местностях, где сии уставы действуют (Касс. реш. 1879 г., No 64).

При требовании процентов на удерживаемые или замедляемые в платеже капиталы и просители, и суды ссылаются нередко на 641 ст. Зак. Гражд. об ответственности за недобросовестное владение. Этим спутывается только понятие, и разрешение вопроса усложняется неподлежащим исследованием о качествах владения. Но случаи сего рода большей частью относятся к исполнению обязательств. Следует определить, с которого времени возникло обязательство и с которого времени исполнение его лежит на ответственности обязанного лица. Тогда окажется, что ответственность в процентах на капитал начинается с умедления в платеже капитала, а умедление начитается или по наступлению срока, или по предъявлении требования. Тибо-де-Бриньоль, употребив на казенную постройку по контракту с казной своих 2000 руб., требовал возвращения этих денег с 1858 г., но получил их, за спором казны, лишь в 1871 г. Затем он стал требовать процентов на эту сумму, применение к этому иску 641 ст. соединялось бы с определением качеств владения казны капиталом. Но Сенат признал правильным применить к делу 72 ст. 2 ч. X т. (соответств. ст. 365 и 602, прим., Зак. Суд. Гражд., изд. 1892 г.) о процентах со дня просрочки обязательств и присудил проценты со дня требования капитала. Если это требование справедливо (каким оно и оказалось), то с самого предъявления его надлежало ответчику исполнить его платежом: стало быть, с этого же времени и неплатеж состоит на его ответственности и оказывается удержанием капитала (Касс. реш. 1876 г., No 596. Ср. 1877 г., No 310).

Сумма, причитавшаяся на удовлетворение по долговой расписке, была удержана Комиссией погашения долгов из причитающихся должнику выдач и при первом требовании могла быть обращена на уплату долга, следовательно с того времени кредитор не вправе требовать проценты на эту сумму (Сб. Сен. реш. I, 560).

Если оказывалось, что в подобных случаях закон указывает отсылать удержанную сумму в банк, то признавалось право взыскателя на банковские проценты (Сб. Сен. реш. I, 574).

Проценты со времени решения. Решение судебного места о взыскании долга с процентами вызывает новую капитализацию накопившихся процентов или неустойки и новое их исчисление с сего капитала (Сб. Сен. реш. I, 166, 306). Ту же силу имеет и решение, состоявшееся в административном порядке (2 Сб. Сен. реш. III, No 689).

Со времени присуждения денежной суммы, находившейся в неправильном владении, взыскатель имеет право на проценты с нее по день удовлетворения (2 Сб. Сен. реш. I, No 124, 242,255).

При исполнении судебного решения на основании 72 ст. 2 ч. X т. (соответст. ст. 365 и 602, прим., Зак. Суд. Гражд., изд. 1892 г.) взыскивается % с капитала со времени состоявшегося судебного решения (Касс. реш. 1873 г., No 668).

Проценты по подрядным делам. В то время, когда писались законы о казенных подрядах, т.е. в 30-х гг., официальное понятие о процентах не соответствовало вполне воззрению на деньги, как на товар, имеющий на рынке постоянное обращение и постоянную ценность. В силу этого воззрения, процент считается нераздельной принадлежностью капитала, и потому за все время удержания капитала в неправильном владении, с той минуты, как капитал образовался, причитаются законному хозяину проценты, не разбирая, лежал ли капитал этот без обращения или приносил держателю своему проценты. Но в то время закон признавал еще нужным различать и побудительные причины удержания капитала в казне, и то состояние, в коем капитал во время удержания находился (отослан был он или не отослан в кредитное установление), и, наконец, вину или упущение со стороны тех должностных лиц, от коих зависело удержание капитала. По общему правилу, проценты с удержанного капитала следуют всякий раз, когда удержание оказывается неправильным, т.е. с той минуты, когда образовалась ценность или определился срок выдачи или платежа, деньги, подлежащие выдаче, капитализируются с причислением процентов, Но в частности правило закона давало повод отказывать в подобных случаях в платеже процентов, и возникавшие по сему поводу процессы разрешались нередко отказом взыскателю (ср. Сб. Сен. реш. 1, 86, 92).

Казенный подрядчик Чуле требовал удовлетворения процентами на задержанную в казне сумму. Ему отказывали на том основании, что в первоначальном прошении о капитале он не заявил требования о процентах и пропустил даже давность. Но Сенат признал, что в первом требовании по начальству Чуле не имел еще и повода просить о процентах, а замедление в уплате произведено не по вине его, и удовлетворение его задерживалось с 1830 по 1854 г. Итак, несправедливо обвинять его в том, что он, надеясь все время на скорое удовлетворение, начал просить процентов уже тогда, когда обнаружилась крайняя медленность производства. Давность же исчисляется от какого-либо определенного срока или действия, дающего права на иск, а право Чуле на требование процентов возникло от медленности, продолжавшейся бессрочно и непрерывно (реш. Моск. Общ. Сен. 1858 г.).

Отдельный иск о процентах. Проценты по просроченному обязательству взыскиваются, в силу 72 ст. 2 ч. X т. (соответств. ст. 365 и 602, прим. Зак. Суд. Гражд., изд. 1892 г.), вместе с капиталом, как принадлежность его, хотя бы в первоначальной просьбе о взыскании по заемному акту не было упомянуто о процентах (Касс. реш. 1871 г., No 1087). — Требование процентов не подлежит предъявлению отдельно от требования капитала ‘ввиду неоднократных разъяснений Сената’ (Касс. реш. 1873 г., No 1602). — 273 ст. Уст. Гр. Суд. указывает, что проценты на отыскиваемую капитальную сумму составляют принадлежность требования о капитале, и потому требование о процентах не подлежит предъявлению отдельно от требования о капитале, и решение о капитале, состоявшееся без иска о процентах, устраняет последующий отдельный иск о процентах, но нет основания разуметь в том же смысле и законную неустойку: иск о неустойке отдельный от иска о процентах, и неустойка взыскивается независимо от взыскания по договору (Касс. реш. 1874 г., No 171, 308, 1876 г., No 353). — В пользу гр. Потоцкой было присуждено взыскание с арендатора за ценность овец, не сданных им, и арендных денег, не уплаченных в срок контракта, т.е. по 1 мая 1850 г. Решение состоялось в 1867 г., в нем ничего не было сказано о процентах на эту сумму с 1850 г. При исполнении решения Потоцкая просила причислить ей и проценты на основании 72 ст. 2 ч. X т. (соответств. ст. 365 и 602, прим., Зак. Суд. Гражд., изд. 1892 г.). В этом ей отказано, ибо пе-ревершать решение нельзя, положены проценты лишь со дня решения (Мн. Г. С. 1874 г.).

Принятие в уплату капитала, без возражения о неучете процентов на оный, не означает отказа от процентов и не лишает права требовать оных после в течение давности (2 Сб. Сен. реш. I, No 95).

Проценты, составляя прямой доход с капитала, не могут быть от него отделены, и потому, когда за неплатеж процентов предположена по условию передача имения в пользование и передача эта состоялась, то дальнейшая претензия на проценты прекращается (Сб. Сен. реш. I, 310).

Об ограничении права вычитать % вперед наше законодательство не упоминает, и следует полагать, что получение % по заемным обязательствам вперед — не запрещено законом (реш. по д. Искуль в Ж. М. Ю. 1863 г., No 2). Случай учета % по долговым обязательствам упоминается в ст. 510 п. 8, Зак. Суд. Гражд. Если обязательствам сроки еще не пришли по день несостоятельности, то из настоящей суммы таких обязательств вычитаются указаные %, считая со дня несостоятельности по день срока.

Законы наши о порядке счисления % сложных и о безусловном пределе счисления долго колебались. В обычае у нас было считать проценты на проценты, закон прекращал счисление по сравнении их с капиталом, предписывая исчислять их со дня просрочки обязательства на день платежа (X т. изд. 1832 г., ст. 1534 и 1535). В 1842 г. постановлено: если суммы, присужденные частному лицу или казне окончательным решением присутственного места, вошедшим в законную силу, или неподлежащим апелляции, будут удерживаемы после сего без согласия лица или места, коему они присуждены, то они взыскиваются с виновного в таковом удержании с указными шестью процентами, начиная исчисление оных по истечении месяца со дня объявления ответчику упомянутого решения по день платежа без всякого ограничения. Сии проценты исчисляются в совокупности со всей суммы, окончательным решением присужденной, т.е. как с самого капитала, так и с наросших на оный во время продолжавшегося спора и судопроизводства процентов, хотя бы до постановления того решения, сумма последних сравнялась уже с первым. В 1854 г. издан новый закон о счислении процентов. Сложное счисление % решительно запрещено. При заключении договора запрещено постановлять, что проценты будут сложные. Можно постановлять условие, когда платить %, по обязательству: по прошествии года, двух, трех и т.п. лет во все время нормального действия договора. Проценты, оставшиеся неуплаченными по истечении не менее года, могут быть, по обоюдному согласию, обращаемы в особое обязательство, и в таком случае по этому обязательству может быть особое течение %. Если же такого соглашения не последовало, то взыскание производится следующим образом:

1) По истечении срока главному обязательству, может быть предъявлено требование об удовлетворении его и вместе с тем о взыскании процентов. В таком случае проценты по договору исчисляются за каждый год отдельно, порядком несложным. Здесь требование % сливается с требованием по обязательству.

2) По истечении срока платежа процентов, согласно договору, может быть предъявлено требование исключительно о взыскании процентов. Если эти % следуют не менее, чем за год, то со дня предъявления требования на сумму % исчисляются еще узаконенные % (ст. 2020, изд. 1857 г.). Причина такого различия следующая. В последнем случае основанием счисления % служит уже не договор, а законное правило. В первом случае, когда должник не уплатил своевременно % на срок, напр., за год, еще не всегда есть умедление. Кредитор мог с намерением не требовать от него % или не явиться для получения их, чтобы оставить в руках его сумму годовых % и потом взять ее с ростом, такая операция несогласна с целью закона. Напротив, в последнем случае к должнику обращено определенное требование, затем, дальнейшее удержание % в руках его представляется уже незаконным умедлением.

А когда обязательство во всей целости просрочено, то ко взысканию исчисляется вся сумма капитала с процентами, какие наросли на нее по день просрочки, порядком несложным, по силе договора. Затем уже со всей этой суммы исчисляются, тоже порядком несложным, уже по силе закона, указные % по 6, по день удовлетворения. Это первая законная капитализация процентов. Однако может быть и вторая законная капитализация. Именно, если по взысканию был спор и по спору состоялось судебное решение, то вновь исчисляется вся сумма %, наросшая по день решения, присоединяется к капиталу, и со всей этой суммы вновь исчисляются проценты по день платежа, тоже порядком несложным. Не сказано, однако, что капитализация эта может повторяться при каждом решении в высших инстанциях (Зак. Суд. Гражд. 365, 602, прим. Ср. ст. 615, 623, 631). Объясняется это правило так: судебное решение поглощает в себе все права, составляющие его содержание, и установляет новое, формальное право ex re judicata: оно подлежит немедленному исполнению, и с уклонения от оного начинается для должника новый период умедления. Наш закон полагает % со дня, в который состоялось судебное решение (Зак. Суд. Гражд. 365), и не упоминает ни о льготном сроке, ни о дне объявления решения.

Подрядчик утверждал, что проценты в количестве ИЗО руб., наросшие на сумму 96 тысяч со дня указа сенатского о взыскании сей суммы по день первой уплаты, подлежали причислению к капиталу для нового исчисления процентов, и таким же образом надлежит поступить при первой и последующих уплатах. Но такое исчисление Сенат признал сложным и незаконным, ибо закон (365 ст. Зак. Суд. Гражд., изд. 1892 г.) запрещает исчислять % на %, кроме случая капитализации по поводу состоявшегося судебного решения (1 Об. С. Сен. 29 ноября 1876 г., по д. Брайниной).

В Касс. реш. 1876 г., No 9, изъяснено, что 620 ст. Зак. Гражд. обязывает недобросовестного владельца возвращать только доход с имения, но не проценты с дохода. Самый доход в сем случае соответствует процентам с капитала, и поелику нельзя взыскивать проценты с процентов, то не подлежат взысканию и проценты с доходов. (Это рассуждение не касается, конечно, тех случаев, когда, по обстоятельствам дела, сумма доходов может быть капитализирована и признана с известной минуты подлежащей взысканию.)

Проценты, или рост, издревле определялись у нас обычаем, хотя церковная власть противилась идее о росте и осуждала высокие %. Обыкновенный рост при Иване IV был 20 со ста. Уложением 1649 г. вовсе не было запрещено брать рост. Это запрещение было уничтожено не прежде 1754 г., и тогда же постановлена законная мера процентов по 6 со 100 в год (впрочем еще указом 1737 г. было дозволено брать по просроченным закладным 1% на месяц). С 1786 по 1808 г. мера эта уменьшена до 5, потом восстановлено 6. Итак, число 6 оставалось законной мерой % до последнего времени. (Вексельные проценты по 7г% в месяц. Уст. Вексельн., ст. 106.) Взимание роста свыше узаконенного называлось лихвой и составляло преступление, за которое виновные подвергались по суду в первый раз тройному взысканию против лихвенных процентов в пользу общественного призрения, а во второй и третий раз, сверх того, аресту и заключению в тюрьме (2020-2022 Зак. Гражд., изд. 1857 г., 1707 ст. Улож., изд. 1866 г., Уст. Торг., изд. 1857 г., ст. 1234). Дозволялось, однако, брать, гласным образом, излишние %, когда они получаемы были под опекой на капитал малолетних (2022 Зак. Гражд., изд. 1857 г.).

Сверх того, в законе упоминаются квалифицированные % и выше определенного размера, в следующих случаях. За умедление в выдаче от казны подрядчику вперед условленной суммы полагается по 1% в месяц (Пол. Взыск. Гражд. 457). При отдаче имения во временное владение кредитору по закладной предоставляется ему пользоваться доходами безотчетно, вместо процентов (Зак. Суд. Гражд., ст. 615).

В 1879 г. и в русском законодательстве восторжествовала господствующая доктрина о свободе роста: главными к сему основаниями приняты известные начала экономической доктрины и неудобства от противоречия, в коем находятся у нас постановления о законном росте с частными уставами разных кредитных учреждений, а также с практикой. Законом 6 марта 1879 г. (Полн. Собр. Зак. No 59370) положено: взамен статей 2022-2024 Зак. Гражд. по займам всякого рода дозволяется назначить за пользование капиталом условленный рост, в размере по взаимному соглашению сторон. Размер роста должен быть определен в обязательстве: в противном случае, а также и в тех случаях, когда законом предписано исчислять рост узаконенный, он полагается по 6 на 100 в год. Рост исчисляется только на самый капитал. Но когда в назначенный по обязательству срок не последует платежа роста не менее чем за год, то, по требованию заимодавца, на следующую ему с должника за пользование капиталом сумму (т.е. на сумму накопившихся процентов) исчисляется с вышеозначенного срока рост узаконенный, т.е. по 6 на 100.

Главное и немаловажное изменение в новом порядке исчисления % против прежнего, установленного в 2020 ст., состоит в том, что прежде капитализация процентов начиналась со дня предъявления требования, и притом требования о взыскании процентов не менее чем за год: с этим действием, т.е. предъявлением требования, соединялось понятие об умедлении. Ныне же умедление начинается с просрочки платежа процентов, но начинается не само собой, а вследствие требования заимодавца, и не только о взыскании, но и о капитализации, т.е. об исчислении процентов на проценты: так по крайней мере следует по буквальному смыслу нового закона. Редакция этого постановления не совсем ясна. Если, напр., я, имея право на первый платеж процентов 1 мая 1879 г., не предъявлял требования, а предъявил его спустя три года, т.е. после 1 мая 1882 г., то спрашивается: однажды следует производить капитализацию, начиная с 1 мая 1882 г., или повторять ее четырежды, т.е. полагать % на % с 1 мая 1879 г., потом с 1 мая 1880 г., еще с 1 мая 1881 г. и, наконец, с 1 мая 1882 г.? — На подобные случаи буква нового закона потребует еще пояснений.

В новом законе нашем, по примеру иностранных, принято и новое правило для ослабления притеснений со стороны лихвенных кредиторов. Когда проценты по обязательству положены выше шести на сто, то должник имеет право возвратить капитал ранее срока, во всякое время, не ранее только шести месяцев после заключения займа, но обязан предупредить о том заимодавца по крайней мере за три месяца.

Все денежные сделки, заключенные до издания нового закона, положено исполнять на основании прежних законов.

Вслед за этим законом издано другое постановление о порядке содержания ссудных касс для мелких займов под ручные залоги (см. ниже, 43). Но и для мелких займов не установлено ограничение меры процентов: русское законодательство пошло в своей реформе дальше и тех иностранных законодательств, которые, отменяя общие ограничения роста, признают, однако, необходимым оставить их в силе для мелких займов. Нашим законом вменено только в обязанность кассам означать на видном месте объявлением размер взимаемого помесячно роста, он должен быть означен и в ссудных книгах по каждому займу и уплачивается при возврате ссуды, во всяком случае за полмесяца, хотя бы ссуда возвращена была ранее срока. Течение процентов продолжается до продажи заклада.

Казалось бы, что с изданием закона 1779 г. должны устраниться существующие постановления о взысканиях за лихву, однако они прямо не отменены, но изданы даже правила о мере взыскания за такие злоупотребления заимодавцев, которые с отменой ответственности за взятие более 6%, должны быть почитаемы действиями ростовщическими.

Усиление ростовщичества, особливо сельского и в пору народной нужды, обратило на себя внимание правительства и повело к изданию в 1892 г. закона о преследовании ростовщических действий, причем приняты в соображение сделки не только на деньги, но и на хлеб, (Sachwucher) (Собр. Узак. 1892 г., No 858). Постановлено, что занимающийся скупкой хлеба у крестьян за приобретение у них по несоразмерно низкой цене хлеба на корню, снопами или зерном, если при совершении сделки скупщик заведомо воспользовался крайне тягостным положением продавца, подвергается сначала аресту, а за повторение тюремному заключению, а притом покупщик должен оплатить продавцу разницу с действительной ценой (исключается покупка на базарах заодно с передачей). Таким образом, взысканию подвергается существенно промысел, уголовным порядком, с придачей гражданского взыскания, и определение признаков роста предоставляется в каждом случае усмотрению судьи.

В 1893 г. (Собр. Узак. No 652) признано нужным еще распространить и дополнить этот закон. Признается незаконным промысел отдачи в ссуду сельским обывателям — хлеба и других припасов, или же денег, под условием уплаты денежного долга, частью или вполне, хлебом, припасами или работой, если для совершения сделки на чрезмерно против местного обычая обременительных условиях они воспользовались крайне тягостным положением заемщика. Тут, кроме уголовного взыскания, сделка признается недействительной, но заимодавец может получить обратно лишь то, что им действительно передано. Таким образом, и здесь преследуется промысел, но надобно полагать, что поводом к преследованию должна служить жалоба, ибо признаки промысла определяются усмотрением судьи по условиям каждой отдельной сделки.

Но вместе с тем, независимо от промысла, закон, не упоминая о лихве прежнего закона, ставит себе целью определить признаки ростовщической сделки и постановляет так: за ссуду капитала в чрезмерный рост или под обеспечение чрезмерной неустойки, 1) если заемщик был вынужден своими стесненными обстоятельствами, известными заимодавцу, принять условия ссуды, крайне обременительные или тягостные по своим последствиям, или 2) если кто, занимаясь ссудами, скрыт чрезмерность роста каким-либо способом (включением роста в капитал и пр.), виновный подвергается тюремному заключению и штрафу до 300 руб. Виновен и тот, кто приобретет и предъявит ко взысканию обязательство заведомо ростовщическое или получит по оному платеж. Обязательство уничтожается, за исключением действительно переданной ценности.

Употребив выражение чрезмерный рост и притом денежный, законодатель вынужден был определить и признаки чрезмерности и указал для сего число двенадцати процентов.

Отсюда следует, что обязательства ростовщические обсуждаются и уничтожаются не иначе как уголовным порядком. Самое это правило не включено в гражданские законы, а помещено в продолжении к Уст. Наказ., нал. Миров. Судьями.

Уклоняясь от восстановления законной гражданской меры процентов, закон косвенным образом, однако, определяет ее ради целей уголовных. Но она несомненно получит на практике и гражданское значение, к отягощению во многих случаях заемщиков. Нельзя не опасаться, что при исполнении заемных сделок известная формула ‘законные’ или ‘указные’ проценты будет означать двенадцать, и таким образом прежнее число шесть указанных процентов окажется сразу увеличенным вдвое.

11
Совокупное обязательство. — Понятие о солидарности. — Действие активной и пассивной солидарности. — Обратное требование. — Корреальные обязательства. — Установление солидарности.

Во всяком обязательстве есть непременно две стороны: одна — представительница требования, другая — представительница обязанности. Может, однако, случиться, что в одном обязательстве — на стороне требования или на стороне обязанности, или на той и другой вместе — находится не по одному лицу, а по нескольку лиц. Вообще, когда это случается, обязательство разбивается на несколько равных, отдельных, независимых одна от другой частей — на столько обязательств, сколько обязавшихся лиц, — на столько требований, сколько требующих. Напр. Иван, Петр и Яков заняли у Андрея 900 руб. Здесь, стало быть, Иван занял 300, Петр 300 и Яков 300. Подобно тому Иван занял у Петра, Якова и Андрея 900 руб. Двое наняли землю в аренду у третьего. Самое простое и естественное предположение в подобных случаях то, что и право, и обязательство делятся на равные или даже неравные, по особому определению договора, но отдельные идеальные части.

Но в виде исключения, по особой воле сторон или особому определению закона, может возникнуть такое юридическое отношение, в котором одно и то же обязательство во всей своей целости, нераздельно относится к каждому из нескольких кредиторов или нескольких должников. Требующие — кредиторы, с одной стороны, могут слить воедино свои требования, связать друг друга как бы взаимным доверием, так что каждый из них является требователем за себя и представителем за всех. Каждый может требовать удовлетворения целого обязательства, уплата, сделанная одному, погашает целое требование, каждый вправе предпринимать всякие действия для охранения права и приведения его в действие. С другой стороны, такое же отношение может возникнуть и между всеми обязавшимися лицами, каждое из них является должником и представителем каждого из прочих должников, каждый может быть ответчиком относительно целого обязательства, и если обязательство удовлетворено одним, то и все прочие освобождаются относительно взыскателя. Таким образом, в первом случае представителями требования являются несколько лиц, но все они имеют требование одно и то же на одно и то же лицо, и каждый — во всей целости. В последнем случае несколько лиц принимают на себя одну и ту же обязанность, не разделяя ее между собой, но так, что на каждом лежит та же обязанность во всей целости. Такое отношение требующих или обязанных лиц называется круговым, солидарным отношением по обязательству. Оно активное, когда относится к требованию, пассивное, когда относится к обязанности. Понятие это еще можно выразить следующими словами: in solidum, вместе и порознь, тот или другой, все за одного или один за всех. Это отношение может возникнуть по особому соглашению в том или другом виде договора, или зависит от юридического свойства некоторых договоров (вексель), либо может оно возникнуть от односторонней установляющей воли (завещание), либо происходит по обязанности, определяемой самим законом (ответственность за преступление). В пассивном своем виде (относительно обязанных лиц) оно чаще встречается, чем в активном. Есть такие отношения, которые допускают только пассивную солидарность (преступления).

Действие активной солидарности. Когда нескольким лицам совокупно принадлежит круговое требование по обязательству, они связу-ются друг с другом взаимным поручением, в силу коего каждый может требовать и принимать за всех прочих исполнение по всему обязательству и каждый может совершать за других действия, необходимые для обеспечения и охранения силы всего обязательства. Обязанное лицо, когда удовлетворяет добровольно, удовлетворяет, кого хочет из числа кредиторов в целом, но если требование уже заявлено со стороны одного кредитора, то этот один уже заявляет себя как бы представителем всех прочих, и потому должник его одного и удовлетворить должен. Если один из кредиторов прерывает давность, то она прерывается и для всех, но если один из них лично свободен от действия давности (напр., малолетний), то это не освобождает прочих, разве бы самый предмет обязательства принадлежал к числу нераздельных.

Должник, поставленный одним из кредиторов в умедление, состоит в нем и относительно прочих, и т.п. Но действия одного из кредиторов, зависящие от личной его воли и невыгодные для прочих, — напр., отсрочка долга, прощение долга, — действительны только для него лично. Должник, удовлетворив в целости одного из кредиторов, не повинен платить другим, но полученное одним из кредиторов служит общим достоянием каждому из них поровну (если не было между ними иного условия). Австрийский закон, впрочем, допускает в этом случае ответственность одного перед прочими — лишь по особому между ними условию.

От вышеизложенного понятия об активной солидарности отступает прусский закон. Он признает за несколькими лицами, имеющими совокупное право по обязательству, только совокупное, общее требование, не допуская, чтобы один из них мог требовать отдельно от прочих. В этом прусский закон существенно отступает от римского права и от основанных на нем законодательств.

Действие пассивной солидарности. В обязательстве несколько должников, из коих каждый принимает на себя целое обязательство, причем все они служат представителями друг друга. Все обязаны к одному и тому же, хотя бы и не одинаковым образом. Ответственность одного может быть срочная, другого — по требованию, одного — простая, другого — по условию. Эта разность не нарушает круговой ответственности. Кредитор может взыскивать все с любого, как будто он один ему должен. Кредитор может взыскивать со всех совокупно или сначала с одного, потом с другого. Право это уничтожается лишь с окончательным удовлетворением по обязательству. Один из должников не может даже возражать против иска прежним решением об отказе по другому иску на другого должника в том же обязательстве. В этом отношении новейшие законодательства отступают от римского права, в котором на подобные случаи полагалось, что когда взыскание обращено уже на одного из солидарных должников, все прочие от него освобождаются. В римском праве это считалось необходимым последствием литисконте-стации, так как предполагалось, что вчинение иска погашает первоначальное право, из коего иск возник, и дает начало новому праву, связанному с иском, а иск имеет значение исключительно в отношении к тому лицу, к которому предъявлен. Кредитор, прерывая давность своим иском относительно одного из должников, прерывает ее и относительно всех прочих, ставя одного в состояние умедления, ставит в него и остальных. Если, по вине одного из обязанных лиц, погибло имущество, составлявшее предмет исполнения по обязательству, ответственность в этом имуществе простирается на всех одинаково: только за убытки отвечает один виновный. Течение процентов, возбуждаемое иском кредитора на одного из должников, получает силу и для прочих.

Когда один из должников, к которому обращено взыскание, делает против него возражения, эти возражения в иных случаях имеют силу только для него лично, в иных — и для всех прочих должников. Общую для всех силу имеют возражения реальные, т.е. относящиеся к самому существу обязательства. Личную только силу имеют возражения чисто личные, относящиеся к личным обязательствам ответчика, напр. возражения о несовершеннолетии, о насилии и обмане относительно ответчика, возражения, основанные на особом условии его обязательства.

Когда должник уплачивает по требованию кредитора все обязательство или более того, что приходилось бы на его долю, ему по справедливости следует уравняться в расчете с своими соучастниками, за которых он переплатил. Отсюда возникает право обратного требования, право, не признанное, кажется (об этом еще спорят), в римском законе, но признаваемое всеми новейшими законодательствами. Он имеет право требовать от остальных должников возвращения переплаченного. Если бы даже один из них оказался несостоятельным, доля ценности, падающая на него, не пропадает, но разврстывается между прочими, в силу их солидарности. Однако обратное требование не пользуется преимуществом солидарности в обращении взыскания: взыскатель по обратному требованию не может обращать его в целости на одного из своих соучастников по выбору, но может требовать с каждого только его долю.

Подобное же право на обратное требование принадлежит, по всей справедливости, и солидарным кредиторам, в отношении к тому из них, кто получил от должника удовлетворение в целом обязательстве. Но австрийское законодательство ( 895) допускает такое требование лишь по особому о том соглашению между кредиторами или по особому между ними отношению сообщества.

В совокупном договоре теория отличает солидарность от так называемой корреальности. Просто солидарное обязательство предполагается там, где обязательство нескольких лиц объединяется в предмете, едином и нераздельном. Такова, напр., ответственность соучастников в преступлении, таково право нескольких отдатчиков в поклаже общего имущества и т.п. Корреальность права и обязательства предполагается там, где есть не только единство предмета, но есть и единство воли, есть единое и цельное обязательство, в коем со стороны требующей или со стороны обязанной участвуют несколько лиц совокупно. Между тем и другим видом теория установила тонкие отличия. Корреальное отношение может быть и активное, и пассивное, солидарное отношение предполагается только пассивное, со стороны обязанной. Корре-альность установляется только действием воли, солидарность возникает и из события, не зависящего от воли. Действия того и другого отношения предполагаются также различные.

Но все эти различия более теоретические, нежели практические, практическое же значение как того, так и другого отношения одинаково.

Оно состоит (как справедливо разъясняет Савиньи, Obligat. I, 219) в предоставляемой кредитору возможности обратить целое взыскание на того или на другого из совокупно обязанных лиц, и потому в последнее время это различие и в науке, и в практике почти утратило свое значение. В тех положительных законодательствах, где оно было прежде признано (напр., в саксонском и в баварском законе), ныне оно также исчезает.

Солидарность, кроме установления по договору, установляется иногда и законом, для некоторых отношений и для некоторых видов совокупной ответственности. Так, напр., французский закон подвергает солидарной ответственности душеприказчиков относительно порученной им по описи движимости, жильцов целого дома относительно пожарной ответственности, соучастников в векселе, в торговом товариществе и т.п. Но примечательно, что французский закон различает полную солидарность от неполной. Полная полагается там, где несколько лиц вступили между собой в соглашение о взаимной ответственности или где ответственность основывается на общей деятельности в общем интересе: в этих случаях можно предположить и взаимное представительство. Напротив того, где совокупная ответственность установлена законом независимо от соглашения или общей деятельности ответственных лиц, там солидарность неполная. Об одних говорится, что они должники солидарные (codbiteurs solidaires), о других, что они ответствуют солидарно (sont tenus solidairement). К последнему разряду принадлежат лица, совокупно ответствующие за одно нераздельное имущество, хотя и не солидарно, поручители в одном долге (С. N. 1219, 2025). Неполная солидарность не влечет и тех последствий, какие соединяются с полной. Солидарность эта состоит в том, что целое требование может быть обращено на любого из должников, но на прочих должниках не отзывается, напр., прерывает давность лишь в отношении к прямому ответчику, а не к прочим должникам, и т.п.

В подобном отношении состоят соучастники в векселе, как показано будет ниже.

12
Установление солидарности в обязательствах по русскому закону. — Солидарность в товариществе. — В векселях. — В ответственности за вину и за последствия преступного действия.

В нашем законодательстве не высказано общее понятие о солидарности обязательств и требований, и самое название солидарности не встречается в своде общих гражданских законов. Но самое понятие, хотя и не в развитом виде отдельного учреждения, известно нашему закону, и случаи солидарности в нем встречаются. Именно закон допускает возможность постановить в договоре, в коем несколько лиц приняли на себя одно обязательство, что при неисполнении договора отвечают каждый за всех и все за каждого. Это зависит от договора, а не предполагается. Если об этом нет особого условия и если одно из обязавшихся лиц исполнило, а другие не исполнили своего обязательства, то имеющий право требовать исполнения по договору должен обратиться не ко всем, вступившим в обязательство, а к тем, которые не исполнили его. Отсюда следует, что в противном случае он может обратиться — по выбору, за тем, как обратиться, можно ли переносить взыскание с одного на другого и пр., об этом закон молчит (Зак. Гражд. 1548). Здесь говорится лишь о пассивной солидарности, об активной вовсе нет речи.

Хотя солидарность сама по себе не всегда связана с товариществом (Savigny. Oblig. I, стр. 143), однако солидарное отношение между соучастниками или союзниками в требовании или обязательстве, в большей части случаев, предполагает товарищество.

Товарищество, по нашим законам, имеет формальное, определенное значение, соответствует специальному виду договора (2126 и сл.). Однако из 224 ст. Пол. Казен. Подр. можно заключить, что в солидарной ответственности предполагается общее отношение товарищества. Вообще же солидарность бывает не во всяком товариществе. Она зависит от условий договора. При вступлении в договор казенного подряда и поставки и по поводу этой операции иногда составляется товарищество между частными лицами. При этом может быть постановлено, что при невыполнении условия отвечают один за всех и все за одного. А если товарищество ограничено паями, то производится по числу паев (224 ст. Пол. Казен. Подр.). Вообще, сущность товарищества полного состоит в круговой ответственности: все ответствуют вообще и порознь всем имуществом за долги товарищества (2129, 2134). Торговый дом. — Уст. Торг. 77, Уст. Вексельн. 91.

Круговая ответственность полагается в артелях (Уст. Торг. 97, Пут. С. 324), в некоторых промышленных обществах и корпорациях (напр., в лоцманском обществе — Уст. Торг. 320, Уст. Рижск. лоцм. цеха 1854 г., 24 ноября (28760), 46, 168, 171, 186), в крестьянских обществах, вступающих в договоры подряда (напр., Уст. Почт. 229).

Отношение между несколькими поручителями или целым обществом поручителей может быть солидарное или круговое, и притом или добровольно условленное, или необходимое, как увидим впоследствии.

О других способах установления круговых обязательств, кроме договора, наш закон не упоминает, но, кажется, нельзя сомневаться, что завещатель, при соблюдении законных условий (1011, 1086), может, назначая отказы или денежные выдачи, постановить по поводу сих назначений круговую ответственность или круговое право нескольких лиц, может, напр., постановить, что тот из его наследников обязан удовлетворить N, кому придется или кто в состоянии будет, или ‘кто-либо из них’. Если существует подобное назначение, то к нему придется приложить понятие о солидарности, хотя, может быть, без регресса или обратного требования.

Итак, общее правило: круговая ответственность не предполагается в договоре. Есть, однако же, случаи, где она предполагается: именно в некоторых видах обязательств. Таков по преимуществу вексель. Здесь считается, наоборот, за правило: во всех случаях, где многими лицами вместе подписан или принят вексель, они ответствуют друг за друга в платеже сполна всей долговой суммы. Здесь уже раздельная ответственность по частям каждого зависит от особого условия (Уст. Вексельн. 92). Это будет круговая ответственность лиц, вместе и в одно время зараз обязавшихся по векселю. В договоре вексельном есть еще и другой момент, в котором закон прилагает не только понятие, но и самое название солидарной ответственности (in solidum). В каждом векселе при первоначальном его составлении предполагается либо две, либо три стороны: имеющая право требовать платежа, непосредственно обязываемая к платежу и дающая поручение или приказание заплатить. Сверх того, от лица, имеющего требование, право это может быть передано по надписи другому, и такие передачи могут быть повторяемы, так что в одном векселе может участвовать неопределенное число лиц. Между всеми этими лицами возникает ответственность совокупная (in solidum). Отсюда возникает своего рода отношение, которого нельзя вполне объяснить, не входя в подробности вексельного права (Уст. Вексельн. 25, 78, 79, 111 и пр.). См. ниже 30.

Кроме того, по закону круговая ответственность предполагается в полном товариществе, торговом доме и круговом поручительстве.

Выйдем из сферы договорного права: есть и вне ее обязательные отношения, в которых закон предполагает солидарность. Таковы случаи солидарной ответственности членов ликвидационных комиссий, избираемых для ликвидации дел частных и общественных установлений краткосрочного кредита, за убытки от несоблюдения правил о продаже имущества установления и вообще об окончании его дел, о распределении долгов кредитного установления, о распределении свободного остатка между акционерами, членами и пайщиками и о сроках, установленных для распоряжения сим остатком (Уст. Кредитн., разд. X, ст. 90-94), и в особенности случаи имущественной ответственности за преступные действия и проступки. Когда дело идет о вознаграждении вреда или убытка, происшедшего от преступления или проступка нескольких лиц, закон различает два случая: когда преступление или проступок учинены по предварительному согласию или без предварительного согласия. В последнем случае каждый из виновных ответствует особо и обязан вознаградить за те именно вред и убытки, которые причинены его действиями. В первом случае они платят вознаграждение поровну, а буде кто из них окажется несостоятельным, то следующая с него часть разлагается на прочих участвовавших (Зак. Гражд. 648-650, Улож. 64, ср. ст. 992 Уст. Угол. Суд. и ст. 527 Зак. Суд. Угол.). Это значит, что они подвергаются круговой ответственности. Стало быть, потерпевший едва ли имеет право требовать вознаграждения, от кого ему угодно, а должен требовать сначала от всех поровну, а потом, уже в случае несостоятельности кого-либо, обращаться к другим. Этим значительно ослабляется значение круговой ответственности: она делается условной, относительной, предполагается медленность, постепенность взыскания. Этого правила нельзя одобрить: у законодателя не достало решимости вполне обеспечить обиженного. Гораздо проще и ближе к цели правило, напр., французского законодательства (Code реп. 55): tous les individus condamns pour un mme crime ou pour un mme dlit, sont tenus solidadairement des amendes, dommages et intrts, restitutions et frais auquels ils sont condamns.

Притом требование предварительного согласия тоже ослабляет действие правила и стесняет его сферу, если принять во внимание, что участники при главных виновниках не предполагаются действовавшими с предварительного согласия (Улож. 14, 15), а к предварительному согласию относятся зачинщики, сообщники, подговорщики или подстрекатели и пособники. Разграничить эти понятия на практике очень трудно.

Остается сказать еще об ответственности чиновников за упущения по службе пред казной и частными лицами на тот случай, когда она разделяется между несколькими лицами. Здесь солидарность вообще не предполагается, а взыскание распределяется между виновными по окладам жалованья (ср. Зак. Суд. Гражд. 614, Уст. Вексельн. 105, прил. ст. 15, 16). Общего правила впрочем нет в этом смысле, но это видно из соображения статей и так всегда делается на практике. Разумеется, если действие имеет характер преступления или проступка, то ответственность подходит под силу 648 ст. Зак. Гражд.

Общего правила об обратном требовании в наших законодательствах нет. Это относится к поручительству. В векселе один надписатель к другому получает обратное требование (Уст. Вексельн. 117). Но вот что странно — именно в том случае, в котором некоторые иностранные законодательства исключительно не допускают обратного требования, в ответственности по преступлениям и проступкам, — наш закон в особенности допускает его (Зак. Гражд. 648, Savigny. Oblig. R. I, 292, 250, 257). В других предметах закон отличает dolus от culpa и в первом случае не допускает, а во втором допускает обратное требование. (Еще см. Puchta, Pandect. Vorles, 235.)

Можно указать на сенатские решения, не согласные с правилом 1548 ст., что солидарность сама собой не предполагается, но их следует, кажется, считать лишь случайным явлением в судебной практике. Так, в одном решении выражено: когда два лица выдали заемное письмо, не означив разделение ответственности, то они представляются одним лицом, нераздельно ответствующим. Такое слияние личности и имущества, говорит Сенат, по общему разуму всех узаконений, представляется неминуемым — будто бы — последствием выдачи заемного письма безусловно от двух лиц, так как пред лицом закона в займе представляются лишь две стороны в единичном виде (2 Сб. Сен. реш. V, No 1170. То же, II, No 600). Вообще же судебная практика руководствуется началом, указанным в 1548 ст.

Когда заемное письмо выдано от нескольких лиц, без условия о круговой ответственности, то каждый отвечает в своей доле (Касс. реш. 1875 г., No 19). Однако признается, что, хотя бы в договоре и не было постановлено прямо и положительно о солидарности, она может быть вьшедена из свойства договора и из установленных оным отношений (Касс. реш. 1875 г., No 216, 1884 г., No 78).

1548 ст. говорит, что солидарная ответственность не предполагается. При сем разумеется, что каждый из совокупно обязавшихся имеет свои независимые права и что обязательство может быть исполнено каждым из них самостоятельно. Напротив того, где обязавшуюся сторону представляет совокупность лиц, имеющая юридическое единство (напр., целое общество), или где несколько лиц обязались исполнить что-либо вместе (?), там по существу обязательного отношения предполагается солидарность. Так рассуждает Касс. Сенат (реш. 1869 г., No 724, 1873 г., No 268, 1875 г., No 794, 1876 г., No 537). По поводу исполнения запродажной записи на имение, выданной несколькими лицами сонаследниками вместе, с получением задатка, когда оказалось, что его следует возвратить, эта ответственность возложена на них без определения части каждого. Солидарность вытекает прямо из свойства отношения, когда предмет исполнения в договоре имеет такую нераздельную целость, что невозможно в нем отделить одно из обязавшихся или имеющих требование лиц от другого. Такова, напр., запродажа недвижимого имения двум лицам совокупно: отказ одного из них от покупки ставит продавца в невозможность продать имение в силу договора ни которому из обоих покупщиков. Все они вместе составляют одну сторону и не могут действовать отдельно, не изменяя условий договора (Касс. реш. 1873 г., No 258).

Земля сдана в аренду трем лицам, хозяин взыскивал деньги безразлично со всех, так как в договоре части их не разделены. Суд положил взыскать безразлично, но Сенат рассудил, что солидарность в договоре не предполагается, а должна быть выговорена (Касс. реш. 1874 г., No 306).

Решением 2 Деп. Сен. 1874 г. признано, что заемное обязательство, данное Соломоновой вместе с мужем, не было явлено ей самой у маклера и не было ей передано кредитору, что требуется 2036 ст. 1 ч. X т. Посему, в отношении к ней, оно должно быть признано несостоявшимся и необязательным. На это решение жаловался кредитор, объясняя, что как заемное письмо выдано от двух лиц, то достаточно, когда один из них, муж Соломонов, предъявил акт у нотариуса: он должен в сем случае считаться нераздельно представителем другого соучастника и ответствовать с ним нераздельно. Жалоба эта оставлена без уважения (1 Общ. Собр. Сен., 8 октября 1876 г.).

Совокупный вексель хотя и утратил силу вексельного права, не теряет свойства солидарной ответственности (Касс. реш. 1874 г., No 767).

По разуму 566 и 634 ст. Уст. Торг. изд. 1857 г. (соответств. ст. 55 и 92 Уст. Вексельн. изд. 1893 г.), бланковая надпись одного из многих совместных надписателей векселя обязывает его к платежу всей суммы, как бы выданный от него особый вексель (Касс. реш. 1876 г., No 492).

При совокупном в договоре участии с одной стороны нескольких лиц, каждому из них не воспрещается начинать иск о нарушении договора без уполномочия от соучастников, но кто не принимал участия в иске, тот не может воспользоваться и решением (Касс. реш. 1870 г., No 166).

Дело шло о возвращении озера, бывшего в нераздельном содержании нескольких лиц-товарищей. Суд, рассматривая апелляцию одного из них и усматривая нераздельность интересов всех товарищей, отменил решение низшей инстанции не только в отношении к апеллятору, но и ко всем товарищам. Суд, по рассуждению Сената, вправе был признать, что отмена решения в отношении одного товарища не имела бы никаких для него последствий и что, оставаясь в силе по отношению к другим соучастникам общего права, решение продолжало бы стеснять его право… (Касс. реш. 1875 г., No 306).

По делу товарищества Колоднянского сахарного завода Сенат признал, что нарушение членами правления компании общей их обязанности неправильным распоряжением или упущением должно влечь, по смыслу 2181 ст. Зак. Гражд., и общую солидарную их ответственность (Касс. реш. 1886 г., No 24).

Когда главных виновников преступления нет в виду, то убытки от преступления разлагаются непосредственно на второстепенных участников (Касс. реш. 1873 г., No 1086).

Правило 648 ст. о распределении ответственности за убыток от проступка распространено Сенатом (Касс. реш. 1875 г., No 647) на исполнение гражданского решения о взыскании с крестьянского общества за потраву скотом. Позволительно усомниться в верности этого распространения: проступок предполагает непременно личную ответственность за личное действие, что несовместимо с понятием об обществе, которое не является на суд и не подлежит вменению проступка.

Солидарность членов крестьянского семейства в платеже мирских и казенных повинностей (188 ст. Общ. Пол. Крест.) не простирается на частные взыскания (Касс. реш. 1874 г., No 838).

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СОВЕРШЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

13
Происхояедение обязательств. — Заключение договора. — Единство воли. — Различие между реальными консенсуальными договорами. — Утверяедение последующим действием. — Предварительные переговоры или степени соглашения. — Договоры между отсутствующими.

По происхождению обязательства можно разделить на возникающие из взаимного соглашения, вследствие договора, и возникающие из свободного одностороннего действия воли, по закону. Первым принадлежит главное место в учении об обязательствах. Договор — самый обыкновенный способ происхождения обязательств.

Заключение договора бывает результатом предварительного переговора, обсуждения, за которым, наконец, следует соглашение воли, на это приготовление к полному соглашению воли, единому и всестороннему, требуется некоторое время. От первой мысли о договоре до окончательного заключения его соглашение может быть хотя еще не решительное, но довольно близкое к окончательному решению, так что иногда можно принять такой момент за окончательный. Недоумение по этому предмету может быть особенно значительно там, где нет особой специальной формы для договора, ибо форма служит верным признаком совершившегося соглашения. Только тогда, когда соглашение это удостоверено, договор может быть назван совершенным. Поэтому определение минуты совершившегося соглашения особенно важно для договоров неформальных.

Надлежит обратить внимание на следующее различие, известное в римском праве. В одних договорах для решительного их совершения нужно только полное соглашение воли во всех существенных статьях, выраженное либо в известной принятой форме (письмо, объявление пред судом, пред свидетелями), либо в форме произвольной. Это — консенсуальные договоры (наем, поставка, доверенность и пр.). Другие договоры для совершения своего требуют, чтобы совершилось действие, принадлежащее к сущности договора, только в том случае, когда это действие совершилось с одной стороны, возникает обязанность соответствующего воздействия с другой стороны. Стало быть, здесь обязательство возникает не просто из соглашения двух воль, но еще из действия, следующего за этим соглашением. Это — так называемые реальные договоры. Римские виды их: mutuum, commodatum, depositum, pignus, т.е. заем, ссуда, поклажа, заклад. Здесь договор не совершен, если не совершилось действие, напр., как представить себе заем, если должник не получил денег взаймы, ссуду, если не передана вещь, поклажу, залог без соответственного действия? Здесь, во всяком случае, предполагается совершившимся действие, т.е. передача, и в некоторых случаях самый договор считается недействительным, если обязанное лицо докажет, что вовсе не совершилось действие другой стороны, из коего возникает его обязанность (безденежность займа). Разумеется, это трудно доказать, ибо таковое действие всегда предполагается. Правда, можно представить себе, напр., договор, в котором сторона обязывается дать взаем, в ссуду, в заклад и пр., и можно требовать исполнения по такому договору, но все-таки это будет не договор займа, ссуды, заклада, и обязательное исполнение натурой в большей части случаев окажется невозможным, так что заменой исполнения останется обязанность вознаграждения. Это будет договор о вступлении в договор, pactum de contrahendo. Римское различие между реальными и консенсуальными договорами почти уже утратило всякое значение в новейших законах. Римское выражение re contrahitur obligatio ныне уже не имеет важности, потому что все нынешние контракты консенсуальные, т.е. основанные на взаимном соглашении.

Понятие об этом различии, хотя и не совсем явственно, выразилось и у нас в Своде Законов, именно в 568 ст. Зак. Гражд., которую трудно и понять без этого теоретического изъяснения. В ней сказано: ‘обязательства содержатся или в самых тех договорах, из коих они происходят, таковы суть: договоры найма, подряда, поставки и т.п., или составляются в виде отдельном по предшествовавшему договору, письменному или словесному, таковы суть: закладные, заемные письма и т.п.’. Редакция крайне сбивчивая и темная. Эта статья написана самими редакторами свода и выражает отвлеченную доктрину, взятую, очевидно, из теории римского права. Даже примеры прямо приведены оттуда (так, для консенсуальных договоров: emptio — venditio, locatio — conductio, societas, mandatum). Статья не поминает куплю-продажу в числе консенсуальных договоров потому только, что в системе свода купчая вовсе не помещена в разряд договоров и причислена к актам чисто реального свойства.

Договор, который в самом начале своем не имеет признаков обоюдного соглашения, может быть признан действительным и обязательным для другой стороны, если другая сторона впоследствии приняла его и подтвердила самым действием, составляющим существенный предмет договора.

Согласие на контракт и обязательность оного удостоверяются, по обстоятельствам дела, действительным исполнением сего контракта относительно другой стороны и ссылкой в своем интересе на его условия. Такие случаи встречаются нередко в договорах о пользовании имуществом, когда в него вступает лицо без формального соглашения или когда на место прежнего контрагента вступает без формальной передачи другое лицо. Таков был случай в деле Кох (Мн. Гос. Сов. 1879 г.). Кох отдала по контракту в аренду на пять лет в имении своем шинки содержателю чарочного откупа Щербакову. Щербаков вскоре передал откуп Бедряге, который несколько лет пользовался арендой, а потом отказался от нее, отговариваясь от ответственности тем, что контракт заключен не им, а Щербаковым. Признано однако, что он отвечает и без формальной передачи контракта, так как на самом деле вступил в пользование арендой, платил деньги и даже основывал свой отказ на несоблюдении вкладчицей некоторых условий контракта.

Водолагин подрядился Гладкову доставить на своих барках в Ростов 100 пуд. пшеницы, с принятием и сдачей на срок и со взаимной неустойкой. Обязательство это подписано одним Водолагиным, который впоследствии явился истцом неустойки с Гладкова. Гладков отговаривался тем, что он не подписывал условия о неустойке, и потому оно для него необязательно. Но это возражение отвергнуто по таким соображениям. Гладков получил от Водолагина подписанный контракт, оставил у себя, не возражал против него, принял его к исполнению, доставил часть груза, делал в счет поставки платежи с надписями на копии контракта условия, да, сверх того, на основании того же контракта, сам заявил встречный иск (реш. Моск. Общ. Собр. Сен. 1861 г. в Ж. М. Ю. 1862 г., No 6).

Квартира нанята была на условии, выданном от хозяина жильцу за одной подписью хозяина. Этот акт признан действительным актом найма, ибо для действительности договора требуется согласие обеих сторон, которое может выразиться с одной из них не одной подписью, но и принятием договора к исполнению. В данном случае жилец занял квартиру и платил за нее деньги (Касс. реш. 1875 г., No 805).

Хотя условие и подписано одной лишь стороной, но как факт принятия его и исполнения признан другой стороной, то и надлежит обсуждать его как взаимно состоявшееся обязательство (2 Сб. Сен. реш. III, No 570).

В договоре требуется единство воли и цели, а потому едва ли возможно допустить действительность договора, в коем содержится несовместимое по сим предметам противоречие. Бывают случаи совместного составления по одному предмету нескольких сделок, из коих одна дополняет другую и ограничивает, причем имеется иногда в виду одну из сделок постановить на всякий случай и пустить в ход, когда ожидание, соединенное с другой сделкой, окажется неисполнимым. При истолковании таких сделок необходимо привести их к единству, буде возможно, если же невозможно, то или все совокупно теряют силу, или оставляется в силе одна главная, а прочие отсекаются. Если между сделками есть противоречие, но они не сходятся во времени, то позднейшая может быть признана изменением (обновлением) предыдущей.

В деле Якобсона (Сб. Сен. реш. II, No 219) выдано было заемное письмо сроком на год, и в тот же день дана от кредитора должнику подписка в том, что означенный заем без процентов, что кредитор обязуется не требовать уплаты при жизни должника, а по смерти его имеет получить уплату из оставшегося имения, по истечении же срока переписывать заемное письмо, не требуя процентов. Сенат рассудил, что такая подписка не может иметь законной силы, ибо, не уничтожая заемного письма, явно ему противоречит.

Итак, сущность договора состоит в том, что он совершается в минуту полного, сознательного, единовременного соглашения воли. Определение этой минуты особенно важно для неформальных договоров.

Здесь два существенные момента: соглашение и единовременное соглашение. Совершение договора слагается обыкновенно из двух действий: с одной стороны определительное предложение, с другой — определительное принятие этого предложения, в том самом виде, как оно сделано. Соединение того и другого действия совершается не всегда в один прием. В первый раз сделанное предложение может быть не принято сразу другой стороной, но подвергнуто изменениям, которые заявляются стороне предложившей. От нее снова может последовать изменение условий, предлагаемое снова другой стороне, вследствие бывшего от нее изменения первоначальных предложений. Таким образом, окончательному соглашению двух воль может предшествовать целый ряд переговоров, разрешаемых в формулу вопроса и ответа, доколе не образуется наконец окончательное формулированное с одной стороны предложение, которое принимается с другой стороны решительным согласием. До этой минуты переговоры не имеют сами по себе обязательного значения для сторон, разве бы стороны захотели, остановившись на какой-нибудь одной точке переговоров, закрепить на ней свою волю условно, в виде обязательного соглашения о будущей, имеющей окончательно совершиться сделке (pactum de contrahendo).

Единовременное соглашение представляет наименее поводов к недоумениям и неясностям. Обе стороны стоят налицо друг против друга, когда соглашение происходит между присутствующими. И здесь, однако же, по физическим условиям, всегда есть более или менее значительный промежуток между вопросом и ответом, между предложением и изъявлением согласия на предложение: в этот промежуток возможно колебание, следовательно и изменение той и другой цели. Но многие важнейшие договоры, особенно в торговом быту, заключаются между отсутствующими посредством писем, тогда значение этого промежутка еще значительно усиливается. Является необходимость установить общее правило доброй веры для разрешения недоумений. Римское право не нуждалось в таком правиле потому, что римская формула торжественного соглашения, стипуляция, предполагала положительный ответ на положительный вопрос между присутствующими (spondesne? spondeo). У нас же такое правило необходимо. Правило это следующее. Кто хочет войти в соглашение с отсутствующим и делает ему предложение, тот должен держаться своего предложения, тот связан своим предложением до тех пор, пока другая сторона узнает его и словом и делом удостоверит, что приняла предложение. Без такого правила понятие о сделке лишается твердости, получающий предложение не будет иметь возможности рассчитывать на добрую веру и серьезное решение предлагающего, — великое неудобство, особенно в торговом быту, где действие должно быстро следовать за сделкой и где все зависит от своевременности действия. На основании этого правила, сделавший предложение, если другая сторона отвечает: да, не вправе уже сказать: тогда я хотел так, а теперь переменил намерение. В таком случае противная сторона вправе будет возразить: зачем же ты предлагал? Зачем, переменив волю, не уведомил меня своевременно? Я должен был, я вправе был полагать, что воля твоя серьезная и непременная. Это правило имеет, однако же, только условную, предположительную силу. Контракт становится совершенным только в минуту окончательного, решительного соглашения двух воль, до этой минуты, стало быть, воля, с той и другой стороны изъявленная, есть односторонняя, условная воля. Она содержит в себе со стороны предлагающего: 1) обещание собственного действия, 2) ожидание имеющего последовать с другой стороны соответствующего обещания о воздействии. Стало быть, в таком положении заключение договора еще ожидается, стало быть, воля, не определившись окончательно, имеет еще возможность измениться, вновь определить себя. До какой минуты сторона, сделавшая предложение, связана своим предложением в ожидании ответа? Очевидно, что от нее самой прежде всего зависит, вместе с предложением, означить, до какого срока будет ожидать ответа. Если же срока не поставлено, то предполагается, что ответ должен быть прислан благоеременно. Это значит, что времени на размышление отсутствующему вообще не полагается, он должен решиться тотчас и послать свой ответ как только можно скоро. Между отсутствующими в одном и том же городе предполагается, что ответ должен быть прислан не позже, как на другой день, между отсутствующими в разных местностях — с первой отходящей почтой или с возвратом почты. (Телеграф обыкновенно не полагается в счет правильно совершающихся сообщений.)

Но когда ответ уже послан, возникает другой вопрос: с какой минуты изъявленная воля становится безвозвратной и соединяется вполне с противоположной волей? В ту ли самую минуту, когда определяется в уме у отсутствующего корреспондента? когда написано письмо? когда напечатано и сдано на почту? или только в ту минуту, когда посланное письмо доходит до сведения того, к кому адресовано? Мнения по этому вопросу не вполне согласны, но, по всей справедливости, следует признать, что во взаимном соглашении изъявление воли с одной стороны никак не может считаться за полное и решительно совершившееся, пока не сознает его другая сторона, и в этом сознании обе воли еще не объединятся. Соглашение между отсутствующими в таком только пункте уравнивается с соглашением между присутствующими, в котором обе воли единовременно соединяются.

До той минуты, когда отзыв или предложение дойдет до сведения другой стороны, сторона, от которой идет отзыв, имеет полное право возвратить его, отказаться от него, если успеет это сделать, посредством телеграфа или посредством второго письма, доходящего в одно время с первым.

Но возможность отказа многие простирают еще и далее. Сделавший предложение вправе взять его назад не только до той минуты, когда предложение его дошло до другой стороны, но и вообще дотоле, пока до него самого не дошел еще отзыв противной стороны, сделанный по его предложению. До этой минуты единовременное соглашение еще не совершилось, и предлагающий свободен от договора, хотя и несвободен по обстоятельствам дела от ответственности за убытки, которые могла понести другая сторона, положившись на верность и твердость первоначально сделанного предложения. Такой свободы не допускают некоторые законодательства. В прусском законе предполагается, что одностороннее предложение связывает волю предлагающей стороны с той минуты, как оно доходит до сведения другой стороны, дотоле, пока воля другой стороны не определилась, или до того же срока, который назначен ей для определения этой воли. Того же взгляда держится австрийское законодательство и баварский кодекс.

По прусскому закону, взаимное отношение сторон не изменяется даже от смерти, которая может постигнуть одну из них прежде, чем на посланное предложение получен ответ. Обязательность переговорных действий и в этом случае не устраняется, но переходит на наследников. В том же смысле и еще определительнее выражается общегерманский торговый кодекс {Доныне продолжается спор в науке между двумя учениями, из коих одному дано название Erklrungstheorie, другому — Vernehmungstheorie.В смысле первого договор совершается в ту минуту, когда принявший предложение выразил свое согласие, в смысле последнего — в ту минуту, когда этот отзыв дошел до сведения предлагавшей стороны. Германский закон держится первой теории, но это учение осуждается многими юристами, как неверное и непоследовательное. См. о сем Dahn Handelsrechtliche Vortage, стр. 58.}.

В наших законах вовсе не содержится правил по этому предмету, хотя в судах по делам торговым подобные случаи часто встречаются. По общим гражданским делам их трудно встретить, потому что форма договоров здесь большей частью строгая, и между отсутствующими договоры заключаются посредством представителей. Но в торговых сделках более свободы, и договоры заключаются посредством письменных поручений. В делах коммерческих, в недостатке закона, дозволяется суду руководствоваться торговым обычаем известной местности, и обычаи эти могут быть неодинаковы. Если же и обычая нет, то для разрешения дела приходится прибегнуть к общим началам, разъяснения коих по этой причине и необходимо.

Положим, что я, занимаясь торговлей, пишу к своему корреспонденту в Одессу, предлагаю ему купить для меня 1000 четвертей пшеницы по такой-то цене, не выше, и отправить в Марсель, застраховав перевоз не выше такой-то суммы за четверть, с тем, чтобы за комиссию он воспользовался разностью указанной цены с подлинной.

Я могу сделать это предложение с оговоркой, что хочу только списаться о согласии. Тогда, в ожидании ответа, равно как и после ответа, я могу отказаться, вступить в условие с другим. Это еще не договор и не начало договора, а переговор, переписка о договоре.

Я посылаю свое письмо, положим, 1 августа с почтой в Одессу. По ходу почты (старого порядка) письмо это должно дойти до Одессы через неделю, 8-го числа. 10-го числа почта идет из Одессы в Москву. Я ожидаю согласия, не делая отказа до того дня, когда получится в Москве одесская почта от 10-го числа, и, не получив ответа, считаю себя вправе отменить свое предложение или войти в соглашение с другим. Проходит затем еще несколько дней — со следующей одесской почтой я получаю согласие от своего корреспондента и отвечаю ему, что уже поздно. Он, с своей стороны, почитая договор совершившимся, хочет принудить меня к исполнению. Я вправе возражать ему, что ждал от него известия с возвратом почты.

А если я напишу в своем первом письме, что жду ответа до такого-то числа, то буду вполне обеспечен.

Я отправляю письма 1 августа, а вслед за тем, со следующей почтой, посылаю письмо, что отказываюсь, или даю знать по телеграфу.

Положим, что мой корреспондент 1) получает известие ранее моего первого письма — тогда и сомневаться нечего, 2) получает вслед за моим письмом, прежде чем успел отправить мне ответ, последствие то же, я имею право отказаться, 3) получает, когда ответ, в коем он писал мне согласие, сдан уже на почту и отправлен в Москву, в таком случае я воспользовался только моим правом. Воля моя не определилась еще окончательно прежде, чем я получил согласие своего корреспондента, и предложение могло быть взято мною назад.

Точно так же и мой корреспондент, с другой стороны, послав согласие на мое предложение, может его отменить еще до той минуты, как я получил ответ: может, напр., вперед послать телеграмму. Но если его отказ пришел уже после отзыва о принятии, то я вправе считать установившимся обязательное отношение между ним и мною. Это может быть для меня очень важно. Получив его отзыв о принятии, я, рассчитывая на исполнение договора, т.е. на доставку пшеницы в Марсель к указанному мною лицу, выдаю на это лицо вексель с платежом в Марселе. С неисполнением договора о закупке и отправке пшеницы я от выдачи этого векселя терплю убыток и имею основание требовать вознаграждения от своего корреспондента.

Представим теперь, что я, написав и отправив предложение, отправил после этого отказ. Отказ мой приходит в Одессу после того, как мой корреспондент послал мне письма о принятии. Между тем, послав письмо, он приступил к закупке пшеницы, и узнав, что я отказываюсь, приостановил покупку, но потерпел убыток и требует от меня удовлетворения. Есть основание удовлетворить его, но не потому, что договор можно считать совершившимся прежде, чем получено мною известие о согласии, но потому, что при некоторых обстоятельствах корреспондент мой, судя по смыслу письма моего, имел основание думать, что мое намерение серьезно и воля моя тверда, а потому тотчас и начал действовать по моему поручению. Где есть правило в законе, что корреспондент отвечающий должен еще ожидать уведомления о получении ответа, или, в недостатке закона, твердый обычай между торговыми людьми, там и вознаграждению в подобных случаях нет места. Но если ни закона подобного, ни обьиая нет, то в недостатке положительного руководства следует принять во внимание, что корреспондент не может считать договор нарушенным, не может понудить меня к исполнению, но имеет право (смотря по выражениям моего письма и по свойству действия, требовавшему поспешности) сказать мне: ‘я действовал не самовольно, а в твое имя и по твоему поручению, приняв его и считая твое намерение серьезным, дело, которое я начал делать, не мое, а твое. Куда я денусь теперь с пшеницей, которую купил для тебя? Цена на нее понизилась: за нее дают рублем менее за четверть’. Такое требование может быть уважено.

Корреспондент, положим, купил пшеницу по 10 руб. за четверть, а я ему назначил не выше 12 руб. Он требует от меня: договор наш совершился, ты должен его исполнить. По договору разница в цене должна принадлежать мне. Ты должен взять за себя пшеницу по 12 руб. за четверть и дать мне мою прибыть по 2 руб. за четверть, итого за 1000 четвертей — 2000 руб. Это требование едва ли можно назвать законным. Договор не совершился вполне: нельзя требовать исполнения по договору.

Но вот чего можно требовать: ‘я купил тебе пшеницу по 10 руб., а когда пришлось продавать ее, то нельзя было взять дороже 9 руб. 50 коп. Стало быть, я по твоей милости потерпел убытку по 50 коп. на четверть, всего 500 руб. Этот убыток ты должен по всей справедливости вознаградить мне’.

Шкипер Сандберг из Барселоны письмом в Лондон предложил зафрахтовать его судно по 105 шилл. за тонну. Маклер 5 октября в Лондоне зафрахтовал судно дому Хава на рейс из Одессы в Лондон. Сандберг, получив о сем извещение, 11 октября отвечал отказом от цертерпартии, и отзыв этот получен в Лондоне 17 октября домом Хава. Одесский же дом Хава, почитая договор состоявшимся, передал цертерпартию дому Горни с надбавкой в свою пользу по 45 шилл. за тонну, но исполнение цертерпартии, за отказом Сандберга, не состоялось. Тогда Хава предъявили на Сандберга иск об убытках, требуя себе вознаграждения за прибыль 45 шилл. за тонну, коей они лишились за отказом Сандберга. В сем иске им было отказано по следующим соображениям. Право Хава пользоваться выгодами контракта существовало дотоле, пока они могли почитать себя свободными владельцами условия, т.е. пока не дошло до них известие об отказе Сандберга. 14 октября известие дошло до Хава в Лондоне и с 14 октября по 31 октября могло быть в обыкновенном порядке почты сообщено из Лондона в Одессу, следовательно, если они 31 октября не знали о сем, то по вине своей. Да притом и количество прибыли исчисляется истцами гадательно, ибо неизвестно еще, сколько тонн товару было бы сдано от Горни при погрузке на судно Сандберга (реш. Моск. Общ. Собр. Сен. 1857 г.).

14
Условное соглашение. — Предложение и вызов. — Договор посредством публичного торга или состязания. — Одностороннее обещание.

Намереваясь вступить в договор и переговариваясь о его решительном совершении, стороны могут останавливаться на некоторых пунктах, на ступенях соглашения и в этой приготовительной работе обмениваться актами неполного соглашения, актами приготовительными, которые не должно смешивать с договором. Однако и такие акты могут иметь при известных условиях обязательное свойство, когда подписаны обеими сторонами (pacta de contrahendo, Tractaten, Punctationen, minutes). В этом свойстве отказывает подобным актам римское право, но не отказывают новейшие законодательства, напр., австро-прусское, при исках об исполнении обязательства или о вознаграждении за неисполнение.

Может случиться, что стороны с намерением оставляют соглашение свое неполным, условившись о некоторых частях договора, ставят другие части, необходимые для полного совершения договора, в зависимость от дальнейшего изъявления воли, от события, от времени. Это случается, когда, напр. одна из сторон изъявляет свою волю только условно, временно, предоставляя право себе или третьему лицу, напр. доверителю, либо подтвердить эту волю, либо разрушить ее (торг, запродажа, предложение цены до высшего утверждения, образец, проба).

Предварительный договор. Договор о страховании совершается посредством полиса, но прежде выдачи полиса из общества выдается агентом квитанция в получении от страхователя денег, имеющая условное значение, что страхование по ней действительно до утверждения его обществом выдачей полиса или возобновительного свидетельства, или до отказа общества в течение назначенного срока. В д. Винклера (Касс. реш. 1871 г., No 1220) страхователь получил такую квитанцию о страховании с 12 июля, а впоследствии получил полис, в коем условие страхования изменено и срок назначен с 12 ноября, и принял его без возражения. Посему действие окончательного договора присвоено полису, а не квитанции.

Актом страхования служит полис, но с какой минуты договор страхования следует признавать совершившимся, о сем неодинаковые указания находим в уставах страховых обществ. У Писцовой дом, застрахованный в Саламандре, сгорел. После пожара, она заявила о возобновлении страхования и премию 100 руб. просила удержать из причитающегося вознаграждения 700 руб., а когда ей предложили половину, то она до высылки полиса, отказалась от страхования и просила возвратить ей удержанную премию. По возникшему вопросу о совершении договора мировой суд признал договор несостоявшимся, на основании общих ст. 1528 и 2199 Зак. Гражд. Но Сенат отменил это решение, приняв на вид специальные ст. 88 и 99 Устава общества, где сказано, что договор считается состоявшимся со взносом премии и получением квитанции, заменяющей полис. Едва ли основательно, ибо специальная статья не отменяет действия общих правил о заключении договора и окончательном соглашении, а в настоящем деле решительный смысл имеет не внешняя форма — выдача квитанции, а определительность воли и соглашения, предложение же Писцовой было условное: если ей выдадут 700 руб. (Касс. реш. 1873 г., No 1187).

Предварительные условия: к числу их относится, напр., смета, подписанная сторонами (Касс. реш. 1867 г., No 515).

Для установления договорного отношения требуется прямое и решительное определение воли взаимным договорным соглашением в установленной форме. Посему приговор сельского общества об отдаче земли внаем известному лицу не может заменить отдельного о том договора и не служит сам по себе укреплением найма, если особого договора о том не было (Касс. реш. 1876 г., No 357).

Особенный вид предложения есть обязательный вызов, публичное, ко всякому лицу обращаемое обещание известного вознаграждения за известное действие (Auslobung). Вызывающий не имеет в виду лица, перед которым обязывается, и предложение его не составляет еще само по себе доказательства, а есть вызов или приглашение ко вступлению в договор. Трудно доказать, что это предложение не может быть взято назад и по явке на него желающих, но виновник вызова во всяком случае отвечает за убытки тому, кто, поверив приглашению, явился бы на вызов.

Впрочем нельзя не заметить некоторого различия между вызовами этого рода, по содержанию их и цели. Бывают вызовы положительные, с определительным указанием на предмет, и обращенные, хотя к неизвестному лицу, но к такому, до которого этот предмет исключительно касается: таково, напр., обещание награды тому, кто доставит пропавшую или потерянную вещь, кто доставит верный адрес такого-то лица или сведение о месте его пребывания, и т.п. Такой вызов имеет юридическую определительность и прямое обязательное действие. Но иные вызовы, обращаемые вообще к публике, имеют в виду, очевидно, не тот самый предмет, который прямо в них означен, а постороннюю цель — возбудить огласку или произвести в публике некоторое впечатление, выгодное для вызывающего. Таковы большей частью торговые или промышленные вызовы, с обещанием денежной премии тому, кто явится и докажет, что у него произведение работы, товар и т.п. превосходнее, чем у вызывателя, или что работа и пр. вызывающего не имеет тех качеств, которыми слывет.

Иные (Савиньи) не придают всем подобным вызовам никакой юридической силы. Однако же некоторые законодательства (напр., прусское, саксонское, баварское) придают таким вызовам обязательную силу при особливом условии: когда они имеют в виду возбуждение какой-либо полезной умственной деятельности, полезного физического искусства или общеполезное предприятие. К этому разряду относятся премии за сочинения, произведения искусства, за открытие следов преступления, за возвращение потерянных вещей и т.п. Но и в сем случае требуется, чтобы предложение было определительное, с назначением срока, и притом дозволяется взять его назад до истечения половины срока {В Касс. реш. 1871, No 114 приведен иск Врадия, основанный на публикации Шандора, что он заплатил 500 руб. тому, кто изобретет газ, могущий сравниться с вечною свечей Шандора. Взыскание было присуждено, и Сенат признал, что нет основания отрицать обязательную силу газетного объявления, выражающего положительное обязательство.}.

Самый обыкновенный случай условия с оговоркой и с удержанием решительной воли встречается по поводу публичного торга. Самая сущность публичного торга состоит в этом удержании. Здесь от лица правительства или от частного лица делается публичное предложение вступить в договор об известном предмете с тем, кто даст больше (продажа), или с тем, кто возьмет меньше (торги на работу, поставку и пр.). Таким образом, предлагающий обязывается не пред известным лицом, а пред тем, кто даст больше или возьмет меньше. Это предложение необязательно ни для одного из торгующихся, пока он себя не свяжет, приняв его, т.е. дав известную цену, отозвавшись на предложение объявлением цены. Но и в этом случае объявивший цену не связал еще себя окончательно. Решительно ли он связал себя или нет — это зависит от предлагающего сделку или от представителя его, аукциониста. Предлагающий сделку, если надеется еще более выгодных условий, продолжает торг, тогда новый объявитель цены выгоднейшей развязывает всех прежних объявителей, но каждый из них может вновь связать себя, объявив предлагающему условия, еще более выгодные. Только полное согласие сторон, без всякого удержания, делает договор вполне совершившимся. Предлагающий должен объявить, что принимает условие, последнее объявленное, и тем завершить торг. Это совершается или ударом молотка: этим ударом аукционист дает знать: довольно, я принял, или догоранием свечи (напр., во Франции), или наступлением срока, до которого продолжается торг. Как скоро стрелка часов доходит до известной минуты, это значит ‘довольно’, торг кончился, последняя цена принята.

Иногда торг совершается в несколько приемов, и тогда соглашение в конце каждого торга будет условное, а окончательное совершается только при конце окончательного торга. Иногда аукционист объявляет, что готов вступить в сделку с тем, кто даст не менее такой-то цены или возьмет не более такой-то. В таком случае, если явится несколько лиц, удовлетворяющих его условиям, в его воле выбрать того или другого для окончательного заключения сделки.

Этот вид соглашения употребителен у нас, особенно по договорам с казной и по продажам за долги недвижимых и движимых имений. Для сего установлены строго определенные правила.

Вот общие черты продажи с публичного торга недвижимых имений (Пол. Взыск. Гражд., ст. 200 и след.). Делаются вызовы к торгам чрез публичные объявления. Назначается день. Но с уничтожением причины, по которой назначена продажа, и торг может быть отменен. Торг производится в официальном присутствии от лица правительства. Он начинается в определенный законом час (12 ч.). Основанием его служит торговый лист с установленной оценкой имущества. Желающий объявить цену выше пишет ее на торговом листе и подписывается. Этим он себя связывает. Эта цена публично объявляется. Затем, кто из присутствующих хочет, надбавляет цену. В 2 часа по полудни торг заканчивается. Председатель отмечает это на торговом листе, и если кто из торгующих желает еще тут же набавить, то объявляет и пишет. Тогда означается на листе высшая цена, данная за имение. Кто дал ее, тот считается покуда вступившим в условие, покупщиком. Он скрепляет это условие взносом задатка. Однако дело этим еще не оканчивается. Продавец еще удерживает за собой право дальнейшего испытания, он еще вступил в условие с оговоркой: если не дадут больше. Через три дня тем же порядком бывает переторжка, до 3-х часов пополудни. С вступлением стрелки на 3 часа надбавка уже не принимается. На переторжке покупателем может оказаться и не то лицо, за кем оставалось имение на торге. Покупатель на первом торге остается тот же, если на переторжке не будет желающих дать больше, но если дадут больше, хоть одной копейкой, то имение переходит к другому покупателю. Таким образом, договор завершается лишь с наступлением 3-х часов на переторжке. Подобные же правила установлены в новом Уст. Гр. Суд. для продажи имения судебным приставом по исполнению судебных решений. Здесь переторжка не полагается, но в некоторых случаях может быть назначен новый торг, а прежний признан несостоявшимся (Уст. Гр. Суд. 1151 и след.).

Проще, но подобным же порядком, производится продажа движимого имущества с аукционного торга, чрез аукциониста или судебного пристава. Торг начинается в положенный час и продолжается дотоле, пока никто наддавать не будет, затем заканчивается ударом молотка (Пол. Взыск. Гражд. 359 и след., Уст. Гр. Суд. 1045 и сл.).

О торгах по подрядам сказано будет ниже. Между частными лицами бывают в употреблении также публичные торги, но особых правил для них в нашем законе не постановлено.

Кроме обязательств, возникающих из договора, т.е. из соглашения двух воль, могут быть случаи, когда обязательства возникают из одностороннего объявления воли. Оно совершается или словом, или действием (о действиях см. ниже 69).

Простое обещание (pollicitatio) в новом праве не имеет само по себе обязательной силы, разве в нем выражено положительное намерение связать свою волю, — и в таком случае обещание равнозначительно с обязательством, или обещание сделано под условием и условие принято противной стороной: в этом случае также обещание закрепляется последующим соглашением. Так, если, напр., я, принимая участие в брате должнике, обращаюсь к кредитору его с просьбой о снисхождении и пишу: ‘уверяю вас, что если б я мог набрать 3000 рублей, то не задумался бы удовлетворить вас за брата’, — кредитор не вправе, на основании этих выражений, арестовать следующие мне денежные получения: но когда я даю кредитору положительное обещание удовлетворить его, если он отсрочит заемное письмо моему брату, и оказывается, что кредитор решился на отсрочку именно под этим условием, то, по обстоятельствам, обещание может быть признано обязательным.

Может быть односторонняя обязательная подписка. В такой подписке может содержаться признание долга или предшествовавшего обязательства. Она может быть дана на суде, по поводу дела, состоявшего в судебном производстве, или вне суда и независимо от судебного производства. Во время спора по неясному обязательству, ответчик может прекратить суд по согласию с истцом выдачей ему обязательной подписки, что обязывается к такому-то сроку удовлетворить его. Здесь будет уже соглашение двух воль, а не одностороннее обязательство, и суд сам собой, без согласия истца, не может обязать ответчика такой подпиской.

Вне суда подобная подписка может быть односторонним обязательством, когда содержит в себе означение побудительной причины (causa), т.е. самого основания долга, а когда этого основания не означено, то в случае спора может еще потребоваться разъяснение дела дополнительными доказательствами.

Сознание долга имеет ли одинаковую силу с прямым обязательством? Вопрос этот подает повод к недоразумениям, особенно в тех случаях, когда за смертью лица, сделавшего на письме сознание долга, наследники его стараются доказать, что это сознание, особенно когда в нем не указано самое основание долга, не имеет силы долгового документа. Решение этого вопроса зависит в большинстве случаев от истолкования акта по его содержанию, точно ли он заключает в себе определительную волю — установить обязательство к платежу долга: буде это признано, нет основания отказывать в исполнительной силе такому документу как долговому обязательству. Такой случай был в деле Леве, решенном в Общ. Собр. Моск. Сен. 1868 г. Документом (по коему присуждено взыскать с наследников) служила записка, адресованная от Леве брату его. ‘Сим удостоверяю, что я должен брату моему N 20 000 руб., каковой долг признаю священным и независимым ни от каких завещательных моих распоряжений’. См. Юрид. Вести. 1868 г., No 8 и 10.

Подпись должника на счете, хотя и не в конце оного, но сбоку, свидетельствующая о том, что по сему счету сделана уплата, может иметь значение как признание долга (Касс. реш. 1876 г., 471).

Подписка, не заключающая в себе прямого и определительного сознания долга и обязательства заплатить, но содержащая в себе лишь обязательство выдать впоследствии формальный акт, может служить основанием иска о понуждении к выдаче акта, но не служит основанием ко взысканию суммы, в подписке означенной (Мн. Гос. Сов. 1876 г. по д. Тьппко). Обязательство — заключить контракт ни в каком случае не равносильно с самым заключением контракта и не может иметь принудительной силы, хотя неисполнение его составляет нарушение договора (реш. Сен. по д. Резникова в Ж. М. Ю. 1862 г. No 8). О различии между обещанием и обязательством см. Касс. реш. 1874 г., No 597, по д. Полякова.

Обязательство возникает с той минуты, как совершилось решительным изъявлением воли. Некто обещал поручиться за другого в известной сумме и уполномочил даже на то поверенного выдачей доверенности, но поверенный не дал ручательства. Одно обещание и намерение поручиться не заменяет действительного поручительства (2 Сб. Сен. реш. V, No 1227).

15
Свобода соглашения в договоре. — Обстоятельства, нарушающие эту свободу. — Насилие или принуждение. — Ошибка, заблуждение, неведение. — Правило русского закона о принуждении.

Соглашение в договоре должно быть свободное. Эта свобода может быть нарушена насилием или принуждением, в таком случае нет существенного условия для действительности договора.

Насилие может быть физическое или нравственное (психическое), посредством незаконного действия на волю, возбуждающего страх. В последнем случае воля насилуется угрозой настоятельного зла. Вообще действие одной личной воли на другую заключает в себе моменты, большей частью неуловимые для внешнего сознания, таково, напр., нравственное влияние, прямой или косвенный уговор, хотя бы и с своекорыстной целью. В большей части случаев такое влияние, хотя бы и достоверно было, не служит еще признаком насилия, разрушающего свободу.

Для этого необходимо знать, что воля в договоре была вынуждена страхом, и притом таким страхом, который подавляет свободу. Простое опасение зла ненастоятельного, смутно представляемого, отдаленного оставляет место свободному действию воли. Воля может быть сочтена изнасилованной тогда, когда видно, что угроза, с возбуждением страха, была прямой и непосредственной причиной изъявления воли в определенном смысле. В таком случае насилие подлинно разрушает договор, хотя бы последовало и от лица, не прямо заинтересованного, а со стороны.

Это разрушительное действие насилия выражается признанием недействительности договора. Есть по этому предмету разница в мнениях. Одни полагают, что такой договор сам по себе ничтожен, как лишенный самого существенного из условий соглашения, другие полагают, что такой договор подлежит опровержению и ничтожность его требует особливого признания со стороны судебной власти (об этом различии — nul и annulable — см. выше). Первое мнение преобладает впрочем и в науке, и в законодательствах (французском, австрийском, прусском). Из вышеуказанного воззрения логически следует, что иск о ничтожности насильственного соглашения есть вещный, а не личный только иск, т.е. что потерпевшее лицо, требуя разрушения договора, простирает свое требование и на отчужденное имущество, в чьих бы руках оно ни находилось (actio in rem, по римскому праву).

Во всяком случае, суду принадлежит по обстоятельствам дела определить, какого рода страх и в какой мере был решительным побуждением к изъявлению воли в договоре. Французский закон поясняет, что в понятие о противозаконном насилии входит угроза не только самому лицу, участвовавшему в договоре, но и супругу его и родственникам восходящим и нисходящим.

Прусский закон требует, чтобы о насилии было заявлено суду в течение восьми дней после события. Но это требование не имеет безусловного значения. Соблюдением этого срока облегчается только истцу доказательство события, но право иска само по себе не зависит от этого срока.

Свобода соглашения нарушается еще ошибкой, заблуждением, неведением. Когда воля определилась на основании ложного представления, это не настоящая, не подлинная воля. Заблуждение (error) в представлении договаривающегося лица может дойти до совершенного неведения, незнания (ignorantia): если бы знал человек то или другое обстоятельство, он не принял бы, не постановил бы того или другого условия, не промолчал бы, оговорился бы. Наконец, может быть, по незнанию, по неосторожности, по рассеянности и недосмотру допущена ошибка в изъяснении или означении воли, не соответствующая действительности, противоречащая факту. Заблуждение, неверное представление возможно не только с одной стороны, но и с обеих сторон, может случиться, что обе стороны при заключении договора были в недоразумении.

Когда заблуждение открылось после заключения договора, может возникнуть с той стороны, для которой оно невыгодно, требование о признании недействительным соглашения или об исправлении его. Опасно поощрять такие требования, потому что многие из контрагентов склонны приписывать заблуждению всякий ущерб свой или неудачу в расчете на выгоду от договора, и договоры не имели бы твердости, когда бы требования, происходящие из подобных побуждений, могли рассчитывать на успех. Но есть и такие случаи, в коих было бы несправедливо признать в полной силе обязательное отношение, основанное на явном недоразумении, и утвердить действительность такого определения воли, явно несознательного. В таких случаях справедливость требует восстановить стороны в прежнее состояние, т.е. или признать соглашение не сущим, не действительным, или уравнять, где возможно, неравномерное отношение соответственной расценкой взаимных прав и обязательств.

Вопросы о юридическом значении заблуждения в договорах возникали издавна в римской практике, и в источниках римского права мы находим множество решений, положений и правил, относящихся к этому предмету. Из отдельных случаев римской практики — позднейшие юристы, начиная с глоссаторов, вывели общие положения, из коих составилось учение о заблуждении, принятое и в науке, и в законодательстве, но и доныне не вполне еще разъясненное и служащее предметом пререканий (см. 3-й том Системы, у Савиньи, который пытался привести в порядок черты этого учения. Критику его см. в ст. Гессе: Zur Lehre vom Irrthum, в Arch. Civ. Pr. 1874 г.).

Для ограждения твердости договоров принимается прежде всего за правило, что всякий сам отвечает за свою ошибку и что заблуждение, само по себе, не служит законной причиной к уничтожению или изменению договора. Но в виде исключения допускаются случаи, в коих заблуждение, когда оно существенно, исключает возможность подлинного, свободного, действительного соединения двух воль в договоре. Что в данном случае существенно, это определит судья по соображению обстоятельств в каждом деле. Заблуждение может относиться к самому содержанию и цели договора (напр., сторона, думая, что продает дом, заключает договор о найме, думая, что получает в дар, заключает сделку о ссуде). Заблуждение может относиться к лицу, к тождеству его и особливым качествам (напр., имеется в виду заказать работу одному известному художнику, а заказывается другому, неизвестному, однофамильцу). Сомнений по этому предмету множество: надлежит, по свойству дела, рассудить, что существенно в особливом лице или качестве, к которому относилось заблуждение, какова была цель, каково намерение контрагента, каково свойство договора и т.п. Заблуждение может относиться к самой вещи, составляющей предмет договора, к ее материальному тождеству (er. in corpore), к существенным ее качествам (er. in substantia), наконец, к мере и количеству (er. in quantitate): последняя причина не считается впрочем существенной. Потерпевшему от недостатка в количестве дается лишь, в особенных обстоятельствах и на особливом основании, а не по случаю заблуждения, право на вознаграждение или право требовать уравнения в цене (laesio ultra dimidium см. в I томе, 42). Простая ошибка в расчете или описка может служить поводом к исправлению акта, но не к уничтожению сделки.

Необходимо заметить еще важное различие, указанное также в римском праве, между неведением или заблуждением в праве и неведением относительно факта (error s. iqnorantia juris et facti). И по этому предмету юристы, обобщая положения римского права, вывели резкое юридическое различие между тем и другим недостатком, — различие, которое прямо не содержится в источниках. Признавалось вообще, что неведением закона нельзя отговариваться, что неведение фактическое может действовать разрушительно на всякие акты, а неведение о праве может служить поводом к восстановлению прежнего состояния только для устранения ущерба, а не для приобретения выгоды (damnum, compendium, damnum rei amittendae, d. rei omissae и т.п.). Такое правило основано было на произвольном обобщении, Савиньи не счел возможным удержать его, но указал на иное, более разумное и верное основание для суждений о заблуждении как того, так и другого рода — на изви-нительность или неизвинительность заблуждения. На этом основании неизвинительно, напр., не знать общего и всем известного закона или обстоятельства, неизвинительно не знать того, о чем нельзя было не подумать и что легко было узнать, что неизвинительно взрослому и образованному, то может быть извинительно малолетнему, женщине, крестьянину и т.п.

Вообще во всех гражданских кодексах Западной Европы встречаются определения о действии заблуждения, взятые из римского права: всего подробнее говорит об этом предмете прусский закон и всего умереннее — французский закон (не упоминающий о различии между erreur de droit и er. de fait). Правила эти требуют тщательного истолкования в применении к практике, ибо они основаны на общих выводах из римского права, не всегда верных. Но и там, где в положительном законе нет прямых определений, необходимо допустить, что заблуждение может служить поводом к уничтожению договора или к отмене его последствий, когда не подлежит сомнению, что оно относилось к существенному предмету, соображением коего определялась воля сторон при заключении договора. Из новых кодексов только в итальянском закон решился признать действие заблуждения о праве (1109 ст.). ‘Заблуждение о праве разрушает договор в таком только случае, когда оно было единственной или главной причиной сделки’. Правило это оказалось, однако, в применении на практике, крайне затруднительным.

В нашем законе сказано, что все способы приобретения прав тогда только признаются действительными, когда утверждаются на непринужденном произволе и согласии (ст. 700). Свобода соглашения в договоре нарушается принуждением и подлогом (ст. 701 Зак. Гражд.): здесь отрицательным деятелем служит тоже заблуждение, только не случайное, но вызванное произвольным, обманным действием другой стороны. Обман, подлог, мошенничество — уголовные преступления (Улож. Наказ, ст. 1665-1680, 1690-1693), очевидно, что преступление ни в каком случае не может служить в пользу виновного в совершении его лица, что соглашение, на подлоге или обмане основанное, не может иметь законной силы, и что за последствия обмана или подлога отвечает и по имуществу виновный.

Наши законы о договорах вовсе не содержат в себе общих постановлений о действии ошибки и заблуждения. Только о духовных завещаниях сказано, что недействительны распоряжения, учиненные с очевидной ошибкой в лице или в имуществе (1026 ст.) {В 72 ст. Уст. Вексельн. сказано, что если плательщик, забыв об учиненном принятии векселя в одном образце, после того, по предъявлении ему другого образца, примет и сей последний ошибкою, то обязан платить по обоим образцам. В 50 ст. Зак. Суд. Гражд. сказано, что неведение доверителя о личных препятствиях к назначению избранного им поверенного не принимается в соображение, и действия, совершенные поверенным до обнаружения порока, остаются в силе.}. Впрочем, как по самому существу дела невозможно отрицать значение важной ошибки в договорных отношениях, то наша судебная практика принимает его в соображение, как видно из примеров.

Когда обе стороны несогласны в разумении тех или других условий договора, суду предстоит определить нормальное их значение по буквальному и внутреннему смыслу договора. Одна из сторон не вправе ссылаться на ошибочное разумение своей обязанности, определенной договором, и на этом основании оправдьшать нарушение его или неисполнение обязанности, не вправе она ссылаться в оправдание свое и на неясность словесного смысла договора. Так выразился и Касс. Деп. Сената в реш. 1876 г., No 394. В данном случае запродажной записью постановлено было совершить купчую крепость к 23 сентября, а проект купчей подписан 23-го числа. Палата освободила неисправную сторону от неустойки на том основании, что она могла ошибиться в отношении срока.

Если же обе стороны имели одинаковое сознание о смысле условия, то хотя бы оно и оказалось впоследствии ошибочным, оно должно быть признано для них обязательным, так как в нем выражаются воля и намерение обеих сторон.

Казенная земля взята была крестьянином в оброчное содержание на три года, но вскоре передана была наемщиком, с согласия казенной палаты, другому лицу, с коим переписан палатой контракт, в нем по ошибке вместо трехгодичного срока поставлено 12 лет. Сенат решил оставить контракт в силе, невзирая на ошибку, по правилу о точном исполнении договоров с казной (Сб. Сен. реш. I, No 68).

Медведев продал Анисимову 4% металлический билет в 300 руб. без талона. Оказалось, что подобный билет без талона не имеет никакого значения. Суд признал, что обе стороны, не зная об этом и думая заключить сделку о действительной ценности, заключили ее на мнимую ценность, и потому положил уничтожить продажу. Сенат оправдал это рассуждение, как согласное с 1516 и 1518 ст., так как в основании сделки была такая ошибка, при обнаружении коей сделка оказалась с начального своего момента недействительной и неосуществимой за неимением предмета договора (Касс. реш. 1875 г., No 858).

Случай уничтожения продажи вследствие ошибки относительно существенных качеств проданной вещи см. в Касс. реш. 1873 г., No 1450. Продана была картина кисти художника Мурильо, оказавшаяся впоследствии, по отзыву экспертов, картиной не этого художника. Сенат рассудил, что в основании купли-продажи лежала сознанная обеими сторонами и удостоверенная сведущими людьми ошибка, при обнаружении которой самая сделка оказалась, с момента составления ее, недействительной и немогущей осуществиться за неимением предмета договора. Подобный вопрос возникал в С.-Пб. Окружном Суде в 1874 г., по делу Гросса и Ахочинского о картине, купленной за картину Греза, и оказавшейся впоследствии, по отзывам экспертов, лишь плохой копией.

Торговый дом Блессиг по маклерской записке продал 13 сентября 1876 г. Дурдину 3000 пудов заграничного солода по 1 руб. 10 коп. за пуд, но через несколько дней отказался от условий, ссылаясь на ошибку относительно стоимости, так как он действовал на основании письма бреславльского корреспондента, предлагавшего остатки солода по цене за 2000 центнеров, но 14 сентября получил от того же корреспондента телеграфное извещение, что ошибкой показано 2000 вместо 1000, что соответствует действительной рыночной цене на месте. Дурдин, напротив того, требовал точного исполнения договора. Коммерческий Суд, основываясь на удостоверении маклеров о действительных ценах солода на рынке, признал в деле очевидную ошибку в существенном предмете. Но при окончательном решении дела в Сенате хотя и признано, по соображении с 700 ст., разрушительное действие заблуждения существенного, но, вместе с тем, принято на вид, что если заблуждение стороны состояло в том, что она неправильно определила цену предмета, такое заблуждение не относится к предмету сделки, ибо ценность вещи не есть существенная ее принадлежность, но случайная, изменяющаяся по разным обстоятельствам и по личным соображениям сторон (2 Общ. Собр. Сен., 7 сент. 1879 г.).

Гр. Аддерберг 20 мая 1872 г. дал Ляски поручение удержать за счет его на 100 000 руб. акций международного банка при предстоящем их выпуске. На это Ляски ответил 23 мая, что исполнит приказ купить на 100 000 руб. акций во время и по цене их выпуска. Между тем еще в апреле того года состоялось распоряжение международного банка о выпуске акций не подпиской, но через введение их на биржах, вследствие чего все акции переданы от банка австрийскому кредитному обществу, и первая выпускная цена им назначена по 150 руб. для Петербурга. Это постановление акционеров банка было и распубликовано в газетах еще в апреле того же года. В исполнении приказа, Ляски 6 июня 1872 г. уведомил гр. Адлерберга, что для него приобретено на 100 000 руб. акций от австрийского кредитного общества по объявленной цене 150 руб. Против сего Аддерберг не возражал, пользовался своими акциями, хранившимися в банке, и получал на них дивиденд по текущим счетам банка, причем в первые месяцы акции поднялись в цене, а с сентября начали падать. Но через 17₂ года по принятии акций гр. Аддерберг предъявил на Ляски иск о разрушении сделки, доказывая, что он введен был в заблуждение, ибо изъявил намерение удержать акции по выпускной цене самого банка, а они для него куплены по биржевой цене, посему он просил взыскать с Ляски разницу между выпускной ценой акций и той, по которой они были куплены. Но заблуждение в настоящем деле признано неизвинительным, так как заказчик во время приказа мог знать с точностью, что прямого выпуска акций по подписке не будет и что все они уступлены кредитному обществу. Затем от него зависело при первом извещении о цене акций отказаться от их приобретения, но он принял их без возражения и полтора года ими пользовался (реш. 1 Общ. Собр. Сен. 1878 г.).

В наших законах упоминается о принуждении в главе о способах приобретения прав на имущество. Здесь сказано (ст. 701-703): свобода произвола и согласия нарушается принуждением. Принуждение бывает, когда кто-либо, быв захвачен во власть другого, принуждается к отчуждению имущества или ко вступлению в обязательство насильственно, страхом настоящего или будущего зла, могущего постигнуть его лицо или имущество. В случае принуждения надлежит заявить о том окольным людям или полиции того же дня, как оно произошло, и затем, не позже недели после того, просить исследования. Этим правилом, которое взято прямо из старого уложения, определявшего лишь исключительный случай грубого насилия, — понятие о принуждении стеснено чрезмерно. Буквальный смысл 702 ст. не дает возможности соединить с ней понятие о нравственном принуждении, как бы ни было оно явственно, а судебная практика стесняет еще более смысл статьи, признавая, что нарушением свободы в совершении актов может считаться лишь такое принуждение, которое карается уголовным законом, и что суд гражданский должен в подобных случаях выжидать уголовного приговора. С последним заключением едва ли можно согласиться. Когда возникает в гражданском суде вопрос о действительности акта, вынужденного насильственно, то нет повода отказывать гражданскому суду в праве решить этот вопрос, поколику он касается до гражданского основания, самостоятельно и независимо от преследования за преступление.

Относительно означенного в 703 ст. семидневного срока возникает вопрос: возможно ли, за пропущением его, доказывать в гражданском порядке принуждение и на сем основании требовать признания акта недействительным? Суд. практика Касс. Деп. Сената решила уже этот вопрос в утвердительном смысле, что вполне согласно и с существом дела, и с историческим значением 251 ст. X гл. Уложения, относившейся к порядку прежнего следственно-уголовного процесса.

За всем тем, однако, в понятие о принуждении по ст. 702 входит не просто страх настоящего или будущего зла, но вместе с тем и насильственное действие, и потому нельзя основать на законе мнение тех, кои полагают возможным расширить значение этой статьи, включая в нее понятие и о нравственном принуждении, или о так назыв. принуждении косвенном. Иные подводят под понятие о принуждении и такую сделку, в которой кредитор, пользуясь крайней нуждой или опасным положением должника, возвышает до чрезмерности свое требование, которому должник вынужден подчиниться. Допустить принуждение и в подобных случаях несовместно было бы ни с точным понятием о принуждении, ни с твердостью гражданских сделок (см. по сему предмету рассуждения в СПб. Юрид. Обществе Ж. Гр. Права 1877 г., No 6).

По соображении ст. 703-705 (ст. 704 и 705 в изд. 1887 г. показаны замененными соответств. статьями Уложения и Устава о наказаниях) Касс. Деп. Сената (реш. 1876 г., No 398) находит, что закон не упоминает о последствиях пропущения срока, положенного на заявление о принуждении. Срока не положено по уголовным законам (1686-1689 У лож.), следовательно, по общему правилу 158 ст. Улож., преследование по делам сего рода может быть начато до истечения давности. Итак, семидневный срок не имеет и по гражданским искам о принуждении решительного значения, ибо гражданский иск, по толкованию Сената (об уничтожении акта), может быть основан лишь на таком принуждении, которое карается уголовным законом. Случаи же нравственного давления при выдаче обязательства, не подходя под признаки преступления, не заключают в себе повода к признанию актов недействительными (ср. Касс. реш. 1876 г., No 582).

Это рассуждение Сената объясняется тем случаем, к коему относится и в коем суд придал слишком обширное значение нравственному принуждению. Суд подвел под это понятие договор железной дороги с товароотправителем, в коем управление слагало с себя ответственность за сохранность товара, отправленного не в герметически закупоренных помещениях. Подобное же рассуждение в Касс. реш. 1878 г., No 154.

Наш гражданский закон считает нарушением свободы произвола и согласия при приобретении прав на имущества (700-703 ст.) только такое принуждение, которое карается законом уголовным. Следовательно, к иску об убытках от такого принуждения суд гражданский может приступить не прежде, как по окончании уголовного производства (Касс. реш. 1868 г., No 785).

ГЛАВА ПЯТАЯ
ИСТОЛКОВАНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

16
Истолкование договора. — Общие правила истолкования по римскому праву и по русскому законодательству.

Соглашение должно быть не только одновременное, но вместе с тем полное и совершенное. Но, говоря о полноте соглашения, должно отличать в договоре существенные части от несущественных. Можно довольствоваться полнотой по существенным частям договора, и не существенным в этом смысле можно назвать все побочные постановления, определения, напр., образ исполнения. Как закон, так точно и договор между частными лицами не в состоянии обнять своей буквой все подробности и последствия, вытекающие из соглашения, и определить все частности. И потому легко может возникнуть недоумение о настоящем смысле договора: тогда и здесь, точно так же, как и при сомнении в смысле закона, предстоит восстановить в мертвой букве живой смысл соглашения воли, которое выражено в договоре, нужно истолкование договора, предоставляемое в случае спора судебной власти. Для этого истолкования, по разнообразию договоров и внешних выражений воли, весьма трудно установить общие правила, однако же некоторые руково-дственные начала, заимствованные от римских юристов, приняты во всех законодательствах. Эти правила все руководственные, но довольно трудно признать их безусловно обязательными. Как не свойственно положительному закону указывать обязательные правила, напр. мышлению человеческому, или обязательные приемы для техники искусства, — так же не свойственно ему и предписывать безусловные правила толкования для судьи, ибо толкование есть процесс умственный, есть тот самый процесс заключения от известного к неизвестному, в котором состоит умственная деятельность судейского звания и нравственное право судьи. Помещение подобных правил в законе имеет такое же значение, какое имела в прежнее время формальная теория доказательств: закон, не решавшийся дать судье полную свободу суждения, связывал его формальными правилами. Ныне в обсуждении доказательств суд получил свободу, но правила толкования договоров остаются еще в законе. Примечательно, однако, что несоблюдение этих правил не считается, напр., во Франции, поводом к отмене судебного решения.

Первое правило такое. Там, где стороны согласны между собой в смысле выражения договора, суд сам собой не вправе искать иного смысла: он может приступать к истолкованию тех только речей, о коих между сторонами есть спор и разногласие. Когда встречается двусмысленное выражение, следует давать ему такой смысл, при котором действие, к коему оно относится, могло быть удобоисполнимее: предполагается, что стороны имеют в виду облегчить, а не затруднить исполнение договора.

Двусмысленные выражения толкуются в смысле, который наиболее соответствует существу договора. — Обычай той местности, где заключен договор, принимается в соображение при разъяснении неясных или двусмысленных терминов и выражений.

При грамматическом истолковании речей не должно искать в словах особенного смысла, когда достаточно смысла общего, по общему употреблению.

Иное, о чем и умолчано в договоре, само собой разумеется, когда может быть предполагаемо необходимо по закону, по справедливости, по обычаю, по тому, как обыкновенно в подобных случаях поступают: таковы, напр., сроки аренды, отказа, платежей, общеупотребительные в той или другой местности, мера процента и т.п.

Все условия договора принято толковать во взаимной связи, применяясь к существу целого акта.

Предполагается, что воля договаривающихся относится только к тому, что они могли иметь в виду при заключении договора, а не к тому, чего в виду не было. Напр., мне оставлены по завещанию дом и книги. Я вхожу в соглашение с наследником, который обязывался удовлетворить меня, заключая с ним сделку на деньги, я объявляю, что затем отказываюсь от всех прав своих на завещанное имущество. После того открывается другое завещание того же лица, которым он назначает мне еще бриллианты: очевидно, что на это имущество не простирается прежняя сделка.

Особенную важность имеет следующее правило. В случае сомнения о выражении договора и невозможности объяснить его из содержания самого акта, двусмысленное выражение толкуется в пользу того, кто обязался что-либо дать или исполнить. С первого взгляда правило это кажется странным и понять его довольно трудно без объяснения. Иначе буквальное применение этого правила было бы невозможно, когда договор двусторонний, и обе стороны взаимно обязываются дать или исполнить, или когда дело идет, напр., о темном и двусмысленном акте, представляемом от должника в доказательство уплаты по заемному письму. Когда выражения в договоре допускают различные толкования, то одно из толкований, следовательно то или другое решение, будет в пользу той или другой стороны, и стало быть, ко вреду, невыгоде стороны противника. На какой же стороне быть выгоде, на какой невыгоде, когда нет средств по содержанию договора определить истинный смысл выражения? Римские юристы отвечают на это: при стипуляции невыгода падает на кредитора, при продаже и найме на продавца и на отдающего внаем. Правило это основывается на следующем общем соображении. Во всяком договоре должно быть полное соглашение. Но прежде соглашения ведутся переговоры, причем одна сторона предлагает другой свои условия, а другая или принимает эти условия, или отвергает или изменяет и предлагает свое. Если таково положение сторон и в предложенных условиях, по которым состоялось соглашение, оказывается двусмысленность, то виновником этой двусмысленности скорее можно счесть предлагающую сторону: она могла сделать это из хитрости или по небрежности, тогда как от нее зависело определить условие с большей точностью. В сущности стипуляции лежало именно простое предложение с одной стороны и принятие с другой (spondesne? spondeo). Это действие относилось в стипуляции к строгой форме договора: другие виды не имели столь определенной формы. При продаже и найме естественно предполагать предложение со стороны продавца и собственника: это лицо может лучше знать и вещь свою, и все ее принадлежности, оно предлагает, следовательно оно должно отвечать и за двусмысленность предложения. Но и в этих, и в других договорах такое положение сторон может изменяться: предложение может быть и с другой стороны, и с чьей стороны в договоре видна деятельность, видно предложение, на ту сторону и переходит невыгода толкования, а на чьей стороне оказывается пассивная роль принимающего, на ту переходит выгода. В пандектах приведен такой случай: покупщик имения требовал, чтобы раб Стих был продан с имением вместе: так и постановлено, а потом оказалось, что в имении было несколько рабов этого имени. Пришлось бы истолковать договор в пользу продавца против покупщика, ибо с его стороны видна определяющая деятельность.

В нашем законодательстве с 1830 г. появляются подобные же общие правила для истолкования договоров. Они, по-видимому, взяты непосредственно из французского законодательства. Договоры должны быть изъясняемы по точному своему разуму (1536) и прежде всего по словесному смыслу (1538). А когда словесный смысл представляет важные сомнения, тогда договоры должны быть изъясняемы по намерению их и доброй совести, т.е. что следует разуметь по нормальному существу сделки и предполагая добросовестное намерение сторон, без затаенной мысли. При этом наблюдается следующее: слова двусмысленные изъясняются в разуме, наиболее сообразном существу главного предмета. Не ставится в вину, когда опущено такое слово или выражение, которое вообще в договорах употребляется, и потому само собой разумеется. Неясные статьи изъясняются по тем, кои несомнительны, и вообще по разуму всего договора. Когда предмет не определен в точности договором, но существует законное определение предмета, то следует объяснять его законом или обычаем, буде нет закона. Наконец, когда на основании всех этих правил все-таки нет возможности ясно истолковать договор и недоумение с обеих сторон равное, то сила его изъясняется более в пользу того, кто обязался что-либо отдать или исполнить, по тому уважению, что от противной стороны зависело определить предмет с большей точностью (ст. 1539).

Основанием для определения истинного смысла воли сторон, как она выразилась в договоре, служит исключительно самый договор. На случай недоумения допускается толкование по правилу 1539 ст. Но невозможно принимать свидетельские показания в руководстве для решения спора о буквальном смысле договора (Касс. реш. 1867 г., No 208). Толкование договора по правилу 1539 ст. допускается только там, где буквальный смысл признается неясным, недостаточным или двусмысленным, следовательно, когда суд применяет 1538 ст., то уже нет места применению ст. 1539 (Касс. реш. 1867 г., No 221).

Что такое побочные обстоятельства, о коих упоминает 1536 ст.? Закон прямо не определяет, но из текста видно, что побочное обстоятельство противополагается точному разуму договора. Стало быть, при решении вопроса о том, исполнен ли договор, нарушен ли договор, вопроса о вине стороны, невозможно принимать в соображение такие обстоятельства, которые, по существу договорного отношения, не имеют отношения к праву или обязанности стороны (Ср. Касс. реш. 1867 г., No 191).

Пример. Нанята квартира с тем условием, что наемщик не вправе оставить ее до срока, а в случае выезда должен платить за все время до срока. Наемщик выехал, а впоследствии оправдывается против иска тем, что в квартире оказалась сырость и жить в ней стало невозможно без вреда здоровью. Побочное ли это обстоятельство — сырость? Иначе: можно ли признать, что за сыростью ответчик мог, не нарушая своей обязанности, оставить квартиру? Сенат в подобном случае (Касс. реш. 1867 г., No 143) признал, что можно. Вообще же, для правильного решения вопроса, необходимо рассудить: 1) существо всякого отношения по договору о найме: обязывается ли владелец имущества во всяком случае доставить наемщику спокойное и вполне удовлетворительное пользование имуществом, по роду его и по хозяйственному назначению, 2) как определилась воля сторон в тексте договора: в чью сторону оказывается предположение о вреде умолчания (ст. 1539 д.), 3) какая была сырость — такая ли, что дальнейшее пребывание в квартире стало решительно невозможно, 4) от чего зависела сырость — от самой ли квартиры или от действий, относящихся к воле хозяина либо наемщика?

Наемщик принял на себя обязанность, в случае пожара в арендуемом имении, заплатить хозяину оного положенную сумму. Обсуждая возникший по сему поводу иск, суд основал свое решение на соображении о том, по чьей вине произошел пожар. Это было побочное обстоятельство, ибо обязанность установлена договором независимо от вины (Касс. реш. 1872 г., No 349).

Выдано заемное письмо на срок. Но вместе с тем заключено отдельное условие, коим кредитор обязался не взыскивать при жизни должника ни капитал, ни %, а должник, в случае истечения давности, обязался возобновить заемное письмо. Когда заемное письмо было представлено ко взысканию при жизни должника, суд отказал во взыскании на основании отдельного условия. Это не есть побочное обстоятельство, но точная сила договора (Касс. реш. 1868 г., No 29).

Когда суд изъясняет договор по словесному его смыслу и точному разуму, то суждение о том должно быть основано исключительно на выражениях самого договора. Посему Сенат в 1868 г. (No 850) отменил решение, в коем суд изъяснил купчую крепость по условиям запродажной записи и признал лес в имении исключенным из продажи, хотя в купчей не было помянуто о таковом исключении. Но когда, за неясностью буквального смысла, договор толкуется по намерению и доброй совести, суд имеет право принимать в соображение всякие документы, представленные сторонами, коими можно объяснить цель и намерение сторон при заключении договора, по обстоятельствам, предшествовавшим или сопровождавшим. На сем основании в 1874 г. (No 573) оправдан суд, толковавший купчую по условиям запродажной записи. В проданном имении оказался арендный договор с третьим лицом. В купчей о сем договоре не было помянуто, а в запродажной записи сказано было, что земля продается свободной от аренды. На сем основании продавец признан обязанным удовлетворить покупщика за хлеб, собранный в свою пользу арендатором (см. еще 1874 г., No 625). Изъяснение купчей крепости посредством запродажной записи возможно, когда суд, по совокупном обсуждении всех обстоятельств дела, придет к убеждению в том, что при совершении купчей стороны не имели намерения изменить смысл и условия запродажи и что по сему предмету новых соглашений между ними не последовало (Касс. реш. 1874 г., No 573, 1877 г., No 131).

В деле Грохольской (2 Общ. Собр. Сен. 10 сентября 1876 г.) признано, по соображении запродажной записи с купчей по вопросу о неустойке, что последним актом не отменен первый, но что оба взаимно друг друга дополняют.

Значительные недоумения возникают о материальном предмете договора и о его принадлежностях, так как о сем нередко происходит спор между сторонами: что кому кто обязался передать или доставить в пользование и соответствует ли переданное в размере и стоимости договорному сознанию сторон. Разрешать эти недоумения приходится по правилу 1539 ст., т.е. по соображению договора по всей его целости, для определения воли и намерения сторон.

Например, проданы на сруб три участка леса и означено, сколько в котором десятин значится по такому-то плану. Один участок, в коем показано по плану 109 дес, оказался, по измерению в натуре, не более 88 дес: возникло требование о возвращении по расчету уплаченных денег и о вознаграждении убытков. Необходимо было решить, что именно было предметом сделки в сознании сторон: цельный участок или определенное количество десятин в участке. Истец оправдывается тем, что он при покупке не видал плана и произвел поверку леса лишь через несколько лет после покупки. Суд оправдал ответчика, признав, что по смыслу договора продан не лес числом и мерой, а участок по плану. От него зависело потребовать план прежде подписания договора и проверить его или оградить себя условием об ответственности продавца за недостающее количество (ср. Касс. реш. 1867 г., No 22).

Толкование по обычаю, напр., когда при продаже леса на сруб обозначена толщина сруба, но не пояснено, по верхнему или по нижнему отрубу она считается, то к разрешению недоумения может быть принят обычай общий или в данной местности.

По д. Магденко о неустойке по контракту предстояло решить: имел ли хозяин имения, на основании договора, право устранять арендатора от пользования некоторыми его частями. Хозяин-ответчик оправдывался тем, что аренда простиралась лишь на 2550 дес. в имении. Надлежало разъяснить разномыслие о смысле договора, на основании 1539 ст. Рассуждение о сем было такое. Хотя общее число десятин земли в поступившем в аренду имении и было означено в 2550 дес, но притом не оговорено, что арендатор не вправе простирать свое владение более чем на 2550 дес, исполнение договора в сем последнем смысле было бы и невозможно, потому что в договоре не было сделано отграчения определенной местности, именно в 2550 дес, и в аренду, по смыслу договора, поступило целое имение, состоявшее из совокупности разных угодий и хозяйственных заведений, во всем составе, притом в самом договоре предусмотрено было имеющее последовать окончательное определение количества земли, принадлежащей к арендному владению, за выкупом крестьянского надела. Из арендного пользования имением сделаны были в самом договоре определительные исключения и тем самым указано, что все остальное, кроме сих исключений, должно входить в состав арендного владения. Исключения эти относились к крестьянскому наделу и поддерковной земле, к дому и усадьбе, сверх того, хозяин имения выговорил себе поставку из имения жизненных припасов и фуража овсом и сеном в определенном количестве, равно владение, пользование и распоряжение фруктовыми деревьями, т.е. ‘пересадку их, колеровку и пользование фруктами’. Наконец, арендаторша приняла на себя уплату земских повинностей за целое имение. Все вышеизложенное приводит к несомнительному заключению, что предметом аренды полагалось целое имение Магдалиновка, а не 2550 дес. в составе сего имения, и что это количество означено было в договоре лишь приблизительной цифрой, а не в том смысле, что арендаторша может лишь на 2550 дес. простирать свое владение (Мн. Гос. Сов. 1878 г.).

По д. Ждановича (Мн. Гос. Сов. 1874 г.) Гос. Сов. рассуждал, что условия для взыскания неустойки, как штрафа за неисполнение, в особенности требуют точного определения по буквальному смыслу договора, без распространения оного. Посему, когда в одном пункте договора за определенные нарушения положена неустойка, а в другом пункте, где речь идет о других действиях, о неустойке не упомянуто, то нельзя распространять действие первого пункта, по аналогии, и на последний. Вообще, когда возбуждается сомнение о том, при каких именно условиях предположено взыскание неустойки, сомнение это, по силе 1539 ст., надлежит толковать в пользу стороны, обязываемой неустойкой, так как от противника зависело определить предмет точнее.

В контракте на поставку дров было постановлено, что при изготовлении на месте (к 1 июля) следует употреблять в кладку полена такой-то меры и напиленные дрова класть в полу саженки такой-то меры, все количество должно быть сдано к сроку 1 октября, и при сдаче подрядчик обязуется, чтобы каждый полусаженок был определенной меры, полагая известную уступку и осадку, наконец, в особом пункте сказано: если по силе сего условия мною не выставлено будет назначенное количество, то обязуюсь уплатить такую-то неустойку. Истец о неустойке доказывал, что она подлежит взысканию и в том случае, когда бы каждая отдельная кладь дров, изготовленных к 1 июля, не соответствовала мере, определенной для каждой полусаженки. Но Сенат признал, что неустойка требует строгого и нераспространительного толкования. Пункт, в котором она установлена, показывает, что она положена за невыставку к сроку назначенного в продажу количества, разумеется полнота всей массы дров, а не совершенство каждой из 6000 отдельных частей. Все ли количество дров было изготовлено, о том можно было удостовериться лишь при самой сдаче, причем недостаток в одних частях мог быть пополнен излишком в других. Претензия же истцов относится к такому времени, когда действительная сдача еще не начиналась. Посему в иске отказано (реш. Моск. Общ. Собр. Сен. 1858 г. по д. Кулагина).

В договоре положено платить наемные деньги за каждую треть вперед, если же в какой-либо определенный срок трети уплаты не будет, то считается неустойка. Возник спор о том, когда наступает неустойка, в первый день, положенный для уплаты за треть вперед, или в последний день целой трети? Суд рассудил, что вообще естественнее предполагать возможность платежа в течение целой трети, что этому предположению ничто в договоре не противоречит, а согласуется с ним то, что прежние платежи по договору в течение трети принимались беспрекословно и не возбуждали требования неустойки (Касс. реш. 1867 г., No 146).

В договоре найма не означены сроки платежа. Но сомнение по сему предмету устранено тем, что по имеющимся на контракте надписям действительные платежи производились по третям вперед без возражений, следовательно таково было намерение сторон (Сб. Сен. реш. I, No 6).

Договор должен быть исполнен по точному его разуму, т.е. исполнение должно быть то самое, какое определено соглашением сторон. Изменение по этому предмету зависит исключительно только от соглашения сторон. Если договор не исполнен или нарушен, то виновная сторона отвечает правой, по условию договора, или за убытки, нанесенные действием, противным договору. Суд, при решении спора о договоре, вправе истолковывать неясные его условия, но не вправе сознательно приводить их в новый вид, измененный хотя бы вследствие событий непредвиденных или независевших от воли сторон. Если полагается уменьшение либо увеличение платежа или повинности, лежащей по договору на стороне, то это может последовать не иначе как или в силу условий договора, или по указанным в законе началам, но не по одному рассуждению суда. В этом смысле состоялось Касс. реш. 1869 г., No 1191. Отдано было в аренду имение с пивоваренным заводом, и арендная плата положена за все цельная. В течение аренды завод сгорел, и арендатор требовал соответственного изменения арендной платы за показанную им сумму. Суд, не возлагая ни на одну сторону вины за пожар, положил признать за истцом право на уменьшение арендной платы. Сенат рассудил, что этим решением вносится в договор новое условие, которого не было в договоре (ср. еще Касс. реш. 1870 г., No 149 и 1534).

ГЛАВА ШЕСТАЯ
ИЗМЕНЕНИЕ В ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

17
Изменение в существующих обязательствах. — Общие причины изменения прав и обязанностей по договору. — Отступление от права и уступка. — Нарушение обязанности, вина. — Понятие о внимании и радении и ответственность. — Умедление и признаки его. — Ответственность за умедление.

Может случиться, что возникшее, установленное обязательство, не уничтожаясь, подвергается изменению, так что бывшее прежде обязательство принимает новое направление, новое содержание, новый смысл, — отличные от тех, которые имело при своем начальном происхождении. Происходит это прежде всего по воле самих лиц, участвующих в обязательстве: им может заблагорассудиться сделать в обязательстве изменение, прибавку, так что выходит из этого не новое, особенное обязательство, а только расширяется, стесняется, иначе определяется содержание прежнего. В самом обязательстве могут быть помещены такие условия, по коим стороне предоставляется, сообразно случайному событию, давать тот или другой смысл обязательству или освобождать себя от той или другой обязанности.

Сторона, имеющая право требования по договору, может уменьшить меру или способ своего требования, либо вовсе от него отступиться: это зависит от одностороннего изъявления воли, буде вместе с уменьшением требования не изменяются права другой стороны. Такое изъявление воли может выразиться или на письме, с целью определить дальнейшее отношение по договору, или в действии, по поводу исполнения совершаемого повинной стороной. В последнем случае от суда зависит по смыслу и значению действия определить, может ли оно иметь силу, как определение дальнейшего отношения между сторонами. В нашем законе 1547 ст. Зак. Гражд. говорит: если сторона, имеющая право требовать исполнения, отступится добровольно от своего права в целом договоре или в части, тогда действие договора в целом составе или в части прекращается. Но уступка сия недействительна, если учинена во вред третьему лицу.

Одностороннее или обоюдное отречение от прав, истекающих из договора, облеченного в форму письменного акта, должно быть также письменное, простое же молчание о праве, непредъявление о нем требования получает силу, уничтожающую право, лишь по закону о давности (Касс. реш. 1867 г., No 440). На сем основании, незаявление наемщиком квартиры в течение пяти лет о недодаче ему одной комнаты по контракту не признано отречением от права.

Отказ контрагента, при наступлении предвиденного договором случая (напр., при просрочке платежа) от права своего уничтожить договор до истечения срока, есть в сущности не что иное, как согласие на продолжение того же непрекратившегося еще договора. Посему, и коль скоро подобное согласие не сопряжено с изменением договора, не требуется для удостоверения его особого письменного акта (Касс. реш. 1878 г., No 45).

Отречением от права по обязательству считается предъявление иска в размере меньше того, что по праву следовало бы. Отречение это покрывается безвозвратно законной силой решения по такому иску (Касс. реш. 1875 г., No 857).

Когда договор заключен с выдачей задатка, то добровольное возвращение его не служит еще признаком уничтожения договора, и получение его обратно не означает само по себе отречения от прав по договору (Касс. реш. 1870 г., No 223). — Неучинение протеста или оглашения неисправности обязанного лица по договору не служит само по себе признаком отречения от права и не стесняет права на иск об удовлетворении за неисправность (Касс. реш. 1875 г., No 156). — Принятие уплаты после срока не означает отречения от права требовать ее в срок и удовлетворения за неисправность (Касс. реш. 1872 г., No 588, 1875 г., No 254). — Неисполнившему в срок периодического платежа по обязательству не служит оправданием, что в прежние сроки платежи принимались от него после срока, без возражения и протеста: это неосуществление противной стороной прав за прежнее время не составляет ни видоизменения договора, ни отречения от права (реш. Сар. Пал. в Касс. реш. 1878 г., No 170, 183).

Из существующего обязательства и возникших по оному отношений могут возникнуть новые обязательства и отношения, вследствие свободных действий той или другой стороны, коими нарушается обязательство или нормальное положение, на которое сторона имеет право по силе обязательства. Нарушение права, противозаконное действие могут быть причиной происхождения обязательства, прежде не существовавшего. Каждый имеет свою юридическую сферу, в которой он может требовать неприкосновенности своей личности и своего имущества. Кто самовольно коснулся этой сферы или действием нарушил законное господство в ней хозяина, тот виноват, несет на себе ответственность за свое действие и посредством этого действия вступает в обязательное отношение к тому, чье право было им нарушено. Так образуются обязательства из действий, составляющие предмет особого изложения (см. в конце книги). Но независимо от сего каждый существующий договор предполагает совокупность специальных прав и специальных обязанностей по сему договору. Вступая в договор с другим лицом, я создаю себе особливое юридическое положение в отношении к известному предмету договора, связывая свою волю с чужой, получаю право требовать известного предмета, известного действия в известном направлении, и соответственно с тем принимаю на себя обязанность. Как скоро с другой стороны, связанной со мной договором, происходит действие не по договору, не сообразное с существом его, не сообразное с правом моим, возникающим из договора, — это будет нарушение, недозволенное действие. Отсюда может возникать для виновной стороны новое обязательство. Например, я нанял дом и обязуюсь возвратить его, очистить по окончании найма, платить наемные деньги и пр., но я его испортил, разорвал обои, пробил стену, завел сырость и т.п. Отсюда — обязанность вознаградить убыток, исправить порчу.

Нарушением возбуждается вопрос, о вменении, которое в гражданском смысле ведет к вознаграждению за вред и убыток, по мере вины. Вина происходит от недостатка должного внимания к своей обязанности и к чужому праву. Внимание получает здесь юридический смысл, и потому юристы с давнего времени обращались к анализу этого понятия и старались определить, в юридическом смысле, оттенки как внимания или заботливости, так и вины, от невнимания происходящей. Внимание определяется обыкновенно двоякою мерой. Одно внимание то, которое можно по опыту предположить у всякого разумного человека относительно дел своих и имущества (diligentia in abstracto, quasi diligens pater familias), другое — то, которое оказывается относительно своих дел, своего имущества у того, кто в данном случае должен отвечать относительно чужого (diligentia in concreto, quam quis suis rebus adhibere solet). Первая мера нормальная, объективная, последняя — мера колеблющаяся, личная и требует от данного лица, по крайней мере, той же заботливости о чужом, какую он прилагал к своему. В связи с этим разделением установлялась и мера вины. Из рассеянных в источниках римского права мнений и положений прежние юристы выводили обыкновенно три категории вины: вину тяжкую, легкую или малую и самую легкую (culpa lata, levis, levissima). Ответственность за вину определялась, по правилу Ульпиана, так. Где договор клонится к выгоде кредитора, должник обязан радеть об его праве и имуществе не более того, как радеют о своем, и потому отвечает лишь за тяжкую вину. Где договор клонится к выгоде обеих сторон (продажа, наем и пр.), там должник обязан радеть о предмете исполнения великим хозяйственным радением, и потому отвечает и за малую вину. Где договор клонится к выгоде должника (напр., ссуда), там он обязан радеть об имуществе со всевозможным попечением, даже больше чем хозяйским радением, и потому повинен отвечать даже за самую малую вину. Эта формальная теория вела на практике ко множеству затруднений: на практике невозможно отделить ясной чертой признаки одной вины от признаков другой. Оттого в последнее время отвергается она как наукой, так и законодательством. Троякое разделение вины удержалось еще в прусском уложении, австрийский кодекс (ст. 1294), не установляя категорий вины, говорит просто о вине, происходящей или от неизвинительного незнания, или от недостатка внимания, или от недостатка в радении (Fleisses). Французский кодекс тоже не принял римского деления вины, хотя упоминает иногда о важной вине (fautre grave), впрочем в простом, а не формальном смысле. Французский закон ставит всем в обязанность добросовестное отношение к предмету договора, т.е. никак не меньшую заботу о чужом, как о своем (разумеет вообще и радение, и вину in concreto), затем общее правило о договорах (1137 ст.) гласит: каков бы ни был договор, т.е. клонится ли он к выгоде одной стороны или обеих сторон, всякий, на ком лежит попечение о сохранении вещи, обязан радеть о ней, как доброму хозяину свойственно (tous les soins d’un bon p&egrave,re famille, стало быть, diligentia и culpa in abstracto). Эта обязанность — прибавлено в статье — более или менее обширна, смотря по роду некоторых договоров: действительно, в иных требуется радение о вещи больше, чем хозяйское (какова, напр., обязанность принявшего заказ или специальное поручение за деньги).

Но кроме недозволенного действия нарушением, дающим новый вид обязательству, может быть и бездействие, и уклонение от действия, от исполнения. Это так называемая Sumnis, Verzug, mora, demeure, — умедление, уклонение, удержание.

Всякое обязательство должно быть исполнено в известное время, определяемое или предметом и свойством исполнения, или волей сторон. Тот, в чью пользу положено исполнение, вправе рассчитывать, что оно последует вовремя, ибо в противном случае он терпит ущерб в своем интересе. Но и обязанное к исполнению лицо, освобождаясь исполнением от обязанности, вправе ожидать, что с другой стороны не последует проволочки в принятии и признании исполнения: в противном случае и обязанное лицо подвергается ущербу. Таково значение умедления: с одной стороны в исполнении (mora solvendi), с другой стороны — в принятии (m. accipiendi). Не всякое запоздалое исполнение соединяется с умедлением в смысле юридическом. Можно запоздать без вины, а умедление без вины не бывает. Умедление соединяется всегда с виною, со стороны того, от кого оно последовало, ибо в нем предполагается сознание и притом обоюдное, — обязанности учинить исполнение в известное время. Умедление относится к положительному действию, и потому, когда исполнение договора состоит не в действии, а в попущении или в умолчании (in patiendo), то умедления в неисполнении быть не может. Умедление относится исключительно ко времени, а не к предмету или образу исполнения: когда в обязательстве образ исполнения отождествляется с временем, так что исполнение получает смысл в один только известный момент (напр., обязательство доставить пассажира на железную дорогу прямо к отходу такого-то поезда), то умедление в исполнении сливается с неисполнением обязательства и не имеет отдельного значения.

Умедление исполнения в обоюдных договорах может последовать с той и с другой стороны. Необходимые признаки умедления следующие:

1) Должен наступить срок обязательного действия.

2) В удержании исполнения должно быть виновно именно обязанное лицо, и оно одно исключительно.

3) Должно быть несомнительно сознание обязанного лица, что обязанность его наступила к исполнению. Для сего, со стороны требующего лица, кредитора должно быть совершено личное действие, которым должник явственно поставляется в такое сознание, т.е. должно последовать требование исполнения, приглашение к исполнению (interpellatio, Mahnung, sommation). Оно должно быть заявлено в надлежащее время, в надлежащем месте, надлежащему лицу. Предполагается, что в ту минуту, когда наступает исполнение, не должник ходит за кредитором, а кредитор за должником. Таково общее предположение (mora fieri intelligitur non ex re, sed ex persona). Однако несправедливо было бы применять его к тем случаям, в коих, или по особливому соглашению сторон, или по свойству обязательного исполнения, наступление срока, само по себе, должно побуждать обязанное лицо к немедленному и несомнительному исполнению (dies interpellt pro nomine, mora fit ex re). Первое из этих двух положений имело вид общего правила в классическом римском праве, последнее в германском праве. В обязательствах бессрочных основательность римского правила несомненна, но вопрос о том, что должно быть общим признаком умедления в срочных обязательствах, принадлежит до сих пор к числу спорных.

Новейшие германские законодательства вообще допускают, что когда время исполнения с точностью означено в договоре, то должник, не дожидаясь требования, сам должен исполнить, а если не исполнит в срок, то подвергает себя последствиям умедления. Напротив того, французский закон, удержав старинное воззрение французских романистов, признает, что умедление со стороны обязанного лица начинается только с тех пор, как лицо, имеющее право требовать, пригласило его к исполнению посредством гласного акта, т.е. или формальным sommation через пристава, нотариуса, или посредством иного соответственного акта (demande en justice, assignation, citation en conciliation. Code civ. 1139). Исключений из этого правила допускается немного — для обязательств строго действия (1145, 1302, 1153, 1378, 1379, 1653, 1657, 1846 ст. Code civ.). Напротив, итальянский кодекс отступает от римского воззрения, постановляя (ст. 1223), что в обязательствах — дать или исполнить, dies interpellt pro nomine, но когда срок истекает уже по смерти должника, умедление для наследников начинается лишь по заявлении требования.

Умедление соединено с виною, но могут быть и случаи безвинного и потому невменяемого умедления. Таковы случаи, когда после умедления требующее лицо вступило с повинным лицом в сделку, которой покрыты последствия умедления, когда умедление одной стороны уравновешивается в предмете исполнения умеделением другой (напр., в принятии проданной вещи), когда была безусловная, зависевшая от внешней непреодолимой силы невозможность исполнения. К этому последнему разряду можно отнести отсрочки и оправдания, предоставляемые законом или правительством в исключительных случаях (напр., в военных обстоятельствах) некоторым лицам и сословиям (военнослужащим во время похода и т.п. Термин: moratorium).

Главное действие умедления состоит в том, что с ним связана ответственность за все материальные его последствия.

Если предмет действия составляет вещь, которую следовало принять или отдать, то эта вещь остается на ответственности, на руках у того, с чьей стороны умедление. Страх за случай и его последствия остается на виновном (penculum in mora, pril en la demeure). Напр., если вещь уничтожилась, погибла, сгорела и т.п. после назначенного времени, когда лицо, имеющее право, должно было принять ее, но не приняло, то эту потерю несет виновный в умедлении, буде не может доказать, что лицо, у коего на руках оставалась вещь, виновно в ее потере или уничтожении, или что вещь погибла бы во всяком случае независимо от умедления. Если вещь оставалась в руках у обязанного лица и это лицо виновно в умедлении, то оно обязано вознаградить потерю. Обязательство, во всей своей ценностью, несмотря на погибель предмета, остается в целости (perpetuatur obligatio). Вообще, когда с вещью что случилось: изменение, порча, и на сохранение ее или на исправление нужны издержки, за все то отвечает сторона, виновная в умедлении.

Виновный в умедлении обязан отвечать за все его последствия, т.е. возместить другой стороне всю потерю интереса или ценность убытка, от умедления происшедшего. Он отвечает во всех приращениях вещи и в ценности ее употребления, за все время удержания после срока. Отсюда происходят так наз. проценты умедления, представляющие ценность употребления денежных капиталов (см. о сих процентах выше). При определении ценности вознаграждения виновный отвечает обыкновенно и за возвышение цены со времени умедления. По римскому праву виновный в умедлении лишался права на выбор вещи, когда оно по договору было ему представлено, в двусторонних договорах, тому, против кого учинено умедление, представлялось, если хочет, отступиться от договора, но в новейших законодательствах оба эти правила или не приняты вовсе, или смягчены значительно.

Для того, чтоб определить заранее, круглой суммой, убытки от умедления, стороны прибегают к особому соглашению о неустойке. Об этом виде договора сказано будет особо, в своем месте.

Умедление в принятии причитается в вину тому, кто имеет право на исполнение. Для признания этой вины требуется также, со стороны обязанного лица, предложение исполнения или приглашение к действию, необходимому для исполнения (напр., к явке, к расчету, к обмену, к принятию), и уклонение с другой стороны. Вообще, когда можно обвинить сторону в уклонении, это зависит в каждом данном случае от соображения обстоятельств. Последствия умедления в этом смысле сходны с прежде означенными: страх, ответственность за убытки и издержки.

Наше законодательство не говорит вообще о значении, признаках и действии умедления, оно говорит об этом предмете лишь по поводу некоторых обязательств, как-то: заемных, в коих умедление соединяется с просрочкой, не требуя других признаков, и по поводу задержания имущества в руках незаконного владельца. Здесь умедление для владельца добросовестного начинается с того времени, как предъявлено требование о возвращении имущества, или с тех пор, как он узнал о неправильности своего владения, а для владельца недобросовестного с той минуты, как началось владение (см. I том курса, 21). По простым векселям умедление соединяется с просрочкой (Уст. Вексельн. 106), по переводным с протестом, относительно %, и с предъявлением ко взысканию, относительно прочих издержек (Уст. Вексельн. 73, 118).

Кредитор, ищущий договорной неустойки, не искав о понуждении к исполнению обязательства, должен доказать, что он требовал от должника исполнения, и затем исполнения не последовало (Касс. реш. 1871 г., No 854). В данном случае наемщик дома искал с хозяина неустойки за несдачу ему в срок нанятого помещения.

Нет основания отказывать во взыскании законной неустойки по бессрочным заемным письмам, так как и в них сроком исполнения признается предъявление требования к исполнению, следовательно просрочку составляет уклонение от исполнения по сему требованию (Касс. реш. 1873 г., No 299).

Пользование правом по договору и требование с другой стороны исполнения лежащей на ней обязанности зависит от воли того, кто обладает правом и требованием, разве бы в договоре именно было поставлено, что обязавшаяся сторона понуждается к действию одним наступлением срока. Посему вообще нет основания обвинять повинную сторону в неустойке умедлением с ее стороны надлежащего исполнения, буде другая сторона не заявляла ей требования об исполнении (Касс. реш. 1873 г., No 887). В данном случае по мировой сделке одно лицо обязалось уплатить другому 10 тыс. руб. долга, через два месяца, с неустойкой, и не было положительно выражено, что неустойка наступает сама собой по истечении срока.

В реш. 1879 г. No 40 Сенат сводит свои взгляды на вопрос о том, необходимо ли для взыскания неустойки удостоверения того, что кредитор, независимо от просрочки обязательства, обращался еще к должнику с требованием исполнения. В решении по д. Лейкина это признавалось необходимым, но в позднейших решениях Сенат пришел к заключению, что упущение протеста или оглашение неисправности должника, кроме случаев прямого указания в законе, не почитается за отказ кредитора от прав своих. В решении 1875 г., No 872 прямо выражено, что право требовать неустойку возникает с просрочки исполнения, независимо от права требовать самого исполнения по договору.

Когда должнику сделана судьей рассрочка, и о том ему объявлено, то силою сего объявления должник обязывается платить в назначенный срок, не ожидая еще исполнительного извещения или требования от судебного пристава (Касс. реш. 1874 г., No 655).

Приемщик денежной поклажи умер прежде предъявления сохранной расписки. Требование отдатчика заявлено к наследникам, но они отказались от исполнения прежде предъявления им сохранной расписки. Впоследствии истец требовал с них процентов на сумму поклажи со времени требования, но ему отказано потому, что самого приемщика налицо не было, а наследникам нельзя поставить в вину, что они до предъявления не платили, без вины же нет повода возлагать на них проценты, ибо для взыскания процентов по поклажам недостаточно одного протечения времени, а, сверх того, требуется и личная вина или незаконное уклонение обязанного лица (реш. Моск. Общ. Собр. 1864 г. по д. Валуевых).

В Касс. реш. 1876 г. No 394 изъяснено: нельзя признать, чтобы лицо, имеющее право требовать исполнения по договору, должно было, при наступлении условленного срока, оглашать свою готовность к выполнению тех действий, которые могут потребоваться для предоставления другой стороне возможности приступить к выполнению договора. Готовность эта, пока противное не будет доказано, предполагается сама собой, и неведение лица, обязавшегося по договору, о готовности другой стороны, не может считаться законным оправданием невыполнения с другой стороны. В данном случае суд (решение коего пересматривалось), оправдывая сторону в невыдаче купчей к назначенному сроку, рассуждал, что другая сторона, для сохранения своего права на неустойку, должна была потребовать, чтобы противник явился к нотариусу для составления купчей крепости.

Предъявление должнику заемного обязательства для платежа закон не связывает с определенной формой, и потому предъявление это может быть доказываемо всякими событиями и документами (Касс. реш. 1874 г., No 621).

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ПРЕКРАЩЕНИЕ И ПОГАШЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

18
Прекращение обязательств. — Исполнение. — Место и время исполнения. — Срок. — Обязанность очистки или ответственность за недостатки вещи. — Иск об уравнении недостатков.

Самый естественный способ прекращения обязательства есть исполнение его с той стороны, которая обязалась исполнить. Сущность обязательства состоит в том, что нечто, зависящее от свободного действия стороны, должно совершиться, нечто неизвестное должно сделаться известным, совершившимся событием, нечто, полагаемое в будущем, должно явиться в настоящем: эта цель и достигается именно исполнением. Эту цель имеют стороны в виду при вступлении в договор, стало быть, с достижением этой цели прекращается и обязательство. Так дарение совершается передачей подаренного, ссуда, поклажа, заем — возвращением, обратной передачей взятого, поручение, доверенность — совершением действия, бывшего предметом поручения, мена, купля — передачей вещи и платы за нее, наем — доставлением спокойного пользования имуществом и платой за то денег, и т.п.

Закон предоставляет в исполнении всю возможную свободу, стесняет его как можно менее. Исполнение может быть произведено не только самим лицом, непосредственно обязавшимся, но и третьим лицом в тех случаях, когда личность обязавшегося лица не имеет значения в договоре. Напр., когда дело идет о деньгах, о количествах, исполнение может быть совершено третьим лицом, но когда личность имеет значение в договоре и в исполнении, напр., при личном найме, при заказе вещи известному мастеру и т.п., требующее лицо может отказаться принять вещь или действие от третьего. Исполнение в общем порядке должно быть сделано тому лицу, которое по договору имеет право требовать исполнения, или, что все равно, его представителю. Такое исполнение вполне освобождает обязавшееся лицо от его обязанности.

Исполнение должно быть сделано совершенно так, как определено в договоре, в надлежащем месте и в надлежащее время. Определение места исполнения договора может относиться и к лицу, имеющему право требовать, и к лицу, обязанному исполнением, в каком месте первый может требовать исполнения и имеет право принудить к исполнению, в таком месте последний обязан добровольно учинить исполнение к удовлетворению требования. Если об этом предмете нет определения в договоре, он определяется по сущности дела и по обстоятельствам. Многие действия по сущности своей относятся к известному пространству и в нем только могут быть совершаемы, так что вместе с местом переменили бы и свое значение. Таковы, напр., передача недвижимого имения, постройки, работы в известном месте. Но есть много других действий, которые могут быть совершены безразлично во всякой местности, не теряя своего значения, напр., ручные работы, передача дви-жимостей и особенно денежные платежи.

Трудно установить по этому предмету общее законное правило: всякий предмет исполнения, всякое действие, передача той или другой вещи, имеет особливое хозяйственное значение, и с этим свойством, равно как с обычаем, установившимся для той или другой деятельности, соединяется нередко естественное предположение о месте действия или исполнения. Куплено, напр., вино в бочках на месте производства: естественно, что покупщик едет на место принимать его, — но может быть в промышленности и такой обычай, что продавец доставляет товар покупщику. Куплена коляска у мастера — естественно, что мастер доставляет ее заказчику, но может быть и иной обычай. Однако же в законах помещаются и общие правила по этому предмету. Так, по французскому закону, когда исполнение относится к вещи, материально известной и определенной (corps certain et dtermin), оно должно быть сделано там, где вещь находится при заключении договора, в противном случае — в месте жительства обязанного к исполнению лица, на которое ложатся во всяком случае расходы исполнения (ст. 1247, 1248). По прусскому закону передача вещи полагается по месту жительства требующего лица, во время заключения договора, а действие — по месту жительства обязанного лица.

Исполнение должно последовать в надлежащее время, какое определено договором или из него явствует. В договоре может быть положено определенное время, в пределах коего ожидается исполнение (напр., в течение трех недель, от Пасхи до Вознесения и т.п.), в таком случае повинная сторона исполняет в какой угодно день этого периода, а другая сторона может своим требованием поставить ее в умедление лишь в последний день этого периода. Или может быть назначен один срочный день, в который ожидается исполнение. Предполагается, что срок этот есть льгота должнику, обеспечивает должника в том, что ранее от него не потребуют исполнения, стало быть (если из договора нельзя заключить, что исполнение просрочено в интересе обеих сторон), должнику вольно совершить исполнение и ранее срока. Таково предположение римского права, с ним согласуется и французский закон (1187 г.), но прусский закон держится противного взгляда и не дозволяет должнику исполнять раньше срока без согласия другой стороны. Когда время исполнения означено неопределительно (напр., при первой возможности, при удобном случае, в надлежащее время и т.п.), то, в случае спора, суд решит, когда наступала обязанность исполнения. Во всяком случае, время исполнения предполагается удобное, сообразное со свойством и родом действия, с природой и обычаем. В договоре может быть вовсе не определен срок, с которого возникает право требовать исполнения. В таком случае от стороны, имеющей право, зависит требовать исполнения, когда ей угодно.

Русский закон постановляет, что договоры должны быть исполняемы по точному разуму их, не уважая побочных обстоятельств и не взирая ни на каких особ (1536). Условия исполнения определяются волей сторон, насколько они не противны законам (1530).

Способ исполнения договора зависит от свойства тех действий, которые по сущности договорного отношения составляют его принадлежность: сообразно тому не одинакова и ответственность обязавшейся стороны. Так, в Касс. реш. 1873 г. No 235 справедливо указано различие исполнения в разных видах личного найма, именно в найме врача и в найме ходатая поверенного. В последнем договоре доверитель уступает поверенному волю свою в ходатайстве по делу и в совершении по оному, согласно с усмотрением поверенного, побочных действий: деятельность поверенного зависит вполне от его воли, в пределах полномочия. Напротив того, деятельность врача по исполнению договорных обязанностей непременно должна быть вызываема волею другого лица, с ним договорившегося, которое не лишено права обращаться и к пособию других врачей. Из сего выведено, что в первом случае поверенный имеет право на вознаграждение, поелику производил действительное ходатайство по делу, а в последнем случае врач имеет право на условленное вознаграждение за все время, хотя бы его и не приглашали для совета, если же приглашались другие врачи, то это не может еще служить признаком прекращения договорных отношений с нанятым на срок доктором.

Когда в договоре установлен срок, то вообще до истечения его не может возникнуть требование. Точно так же, когда в договоре постановлен срок, в течение коего должно совершиться действие договора, то прежде истечения этого срока действие договора не может прекратиться без обоюдного согласия сторон, не может быть одностороннего отказа от исполнения. Ср. 2238 ст. о найме слуги.

Означение срока, с которого начинается право требовать исполнения, не есть необходимая принадлежность каждого договора. Могут быть договоры и без такого срока, напр., поклажа, бессрочный заем. Здесь кредитор во всякую минуту вправе требовать исполнения. Срок может быть поставлен такой, что с наступлением его возникает право требовать исполнения (к такому-то числу поставить вещи, уплатить деньги), или такой, что с истечением его оканчивается предположенное действие договора, прекращается состояние, установленное договором (дом отдан внаем на пять лет). См. о сем выше в 2.

Когда исполнение состоит в передаче или доставлении вещи или имущества, справедливость требует, чтобы это имущество по внутренним своим качествам соответствовало той цели приобретения, которая составляет содержание договора. Отсюда происходит обязанность очистки, возникающая по исполнению договора, т.е. ответственность передатчика имущества за его служебные качества. Эту ответственность не должно смешивать с той, которая вообще возникает из вины или обмана, когда, например, скрыты были недостатки вещи или заведомо дана вещь хуже условленной. Независимо от участия воли, передатчик отвечает за имущество по существу того договорного отношения, на коем передача основана.

Ответственность это двоякая: одна за недостатки вещи, другая за верное обладание ею на праве собственности (в собственном смысле вотчинная очистка, о коей говорено было пространно в 1-й части курса, по поводу вотчинных прав). И то и другое право основаны не на одинаковом начале и значительно отличаются и по содержанию, и по цели, однако же законодательства то смешивают их в одно учреждение (австрийский, прусский закон), то различают (французский закон).

Ответственность за недостатки вещи, как учреждение права, ведет начало из римского закона, она установлена была первоначально на случай купли-продажи и мены эдилевыми эдиктами, причем средством для осуществления права служили иски об уменьшении заплаченной цены (action quanti minons s. aestimatoria) и о возвращении вещи с разрушением сделки (action redhibitoria). Учреждение это получило значительное развитие в доктрине римского права и перешло впоследствии на тех же началах в новейшие законодательства.

Иск об очистке в недостатках переданного имущества не зависит от вины передатчика, так как вина сама по себе служит особливым основанием особого иска о вознаграждении. Основанием иска об очистке служит заблуждение или неведение о недостатках имущества при совершении договора. Недостатки эти предполагаются существующими в минуту передачи имущества, а не после того возникшими. Недостатки эти должны относиться к качествам имущества, и к тем именно качествам, которые представляются существующими по цели и по содержанию договора, в этом смысле к качеству может относиться вес (напр., вес зернового хлеба) и величина, но не относится одно количество. Принимается в расчет или среднее нормальное качество вещи, или качество, особливо определенное в договоре по воле и намерению сторон.

Иск этого рода допускается во всех обоюдных договорах, имеющих целью передачу имущества в собственность или в пользование (продажа, мена, наем), но не допускается в договорах безмездных или дарственных и там, где предметом договора служит действие, а не передача.

Целью и осуществлением иска служит или исправление и пополнение недостатка в переданном имуществе, или, если оно невозможно, уравнение ценностей, т.е. по выбору истца, либо уменьшение цены, заплаченной за имущество, по сравнению действительной его ценности с той, которая имелась в виду при заключении договора, и возвращение того, что оказывается переданным, — либо разрушение сделки, причем возвращается с одной стороны имущество, а с другой стороны деньги, за него заплаченные, с соответственным расчетом в процентах, плодах, приращениях, издержках и т.п. Для исков этого рода установляется обыкновенно особая, сокращенная давность.

Очистка этого рода, в смысле особого установления, не известна в русском законодательстве. Об очистке по случаю продажи см. 1-ю часть курса: вотчинные права, 46.

19
Уклонение от исполнения. — Право отказываться от исполнения за неисправностью другой стороны. — Невозможность исполнения вследствие внешних обстоятельств. — Взаимный отказ от исполнения.

Когда приходит время к исполнению, если нет повода признавать самый договор недействительным, сторона, обязавшаяся к исполнению, должна учинить его, не имеет права отказываться и уклоняться от исполнения, а если уклоняется, то оказывается виновной в неисполнении, и может быть принуждена к исполнению или вместе с тем подвергается штрафам.

Есть, однако же, случаи, в коих сторона может отказаться от исполнения.

В односторонних обязательствах исполнение предполагается с одной только стороны, в двусторонних — исполнению с одной стороны соответствует исполнение с другой стороны, и может возникнуть вопрос, в какой мере одно зависит от другого, в какой связи одно состоит с другим. Самый простой вид тот, в котором оба действия совершаются одновременно, одно с другим сливается, — таковы меновые договоры о передаче вещи. В других случаях, по свойству и смыслу договора, действие одной стороны должно предшествовать действию другой стороны (таков, напр., наем, в котором по свойству отношения сначала должно быть предоставлено пользование имуществом, а потом следует условленный платеж за пользование).

Во многих законодательствах высказано следующее общее правило: в обоюдных двусторонних обязательствах, сторона имеет право отказаться от исполнения своего обязательства, когда с другой стороны не выполнено ее обязательство.

Одна сторона не имеет права требовать исполнения, когда сама не исполнила принятой на себя соответствующей праву обязанности. В нашем законодательстве не высказано подобное общее правило. Но нет сомнения, что и у нас оно должно быть применяемо на практике, сообразно с обстоятельствами дела.

Очевидно, что когда сущность договора состоит в обмене двух действий, одно другому соответствующих вполне, тогда правило это должно быть применяемо. (Продавец не выдает покупщику купчей крепости, по договору о запродаже, потому что не получил от него денег за имение. В случае мены одна сторона отказывается передать другой вещь, потому что та еще не передала ей другой, соответствующей вещи.)

Но может быть и иное отношение сторон по условиям договора. Я обязался в течение года поставлять дрова в дом за известную цену, и отказываюсь ставить, потому что прежде поставки мне не дали части денег. Если не было условия о платеже денег вперед, я не имею права отказываться, если было, имею право. Если, ставив несколько времени, я вовсе не получал денег, то имею право остановиться дальнейшей поставкой, глядя по условиям. Если, напр., в договоре сказано, что платится по 5 руб. за каждую поставленную сажень дров по мере поставки, то, поставив несколько сажень, я имею право остановиться, когда мне не заплатили за поставленное до того количество. Я обязался ставить дрова к 1-му числу каждого месяца. Поставил 1 февраля 10 сажен, 1 марта 10 сажен и не получил ничего. К 1 апреля от меня требуют еще 10 сажен. Я требую денег. Здесь возникает вопрос: имею ли я право требовать в это время. Оказывается, что имею. Наступает срок требованию другой стороны, но и срок моему требованию давно уже наступил.

Условие могло быть такого рода. Я обязываюсь ставить дрова тотчас, как потребуют, и сколько бы ни требовали, а расчет получить к 1 января. В феврале потребовали от меня 5 сажен, в марте 1000 сажен, в апреле требовали 300, в мае требуют столько же, но я не получил денег и, зная, что контрагент мой расстроился в делах своих, отказываюсь ставить еще, прежде чем он заплатит за все, что было уже поставлено. Я не имею на это право. Контрагент мой имеет право по договору требовать, когда ему угодно, а я имею право требовать только к 1 января. Если 1 января мне не заплатят за все, что было поставлено в течение года, то я буду уже вправе отказаться от дальнейшего исполнения договора.

Стало быть, для того, чтобы одна сторона в данную минуту имела право отказаться от исполнения требования противной стороны, необходимо, чтобы сама она имела требование, равносильное с тем, от которого отказывается: чтобы пришел срок и ее требованию, как он пришел требованию противной стороны.

В особенности закон наш упоминает о подобных случаях только по поводу исполнения договоров с казной.

В ст. 216 Пол. Казен. Подр. в числе причин, освобождающих поставщика или подрядчика от всякой ответственности и самого исполнения договора, поименовано ‘невыполнение договора со стороны казны’. Но эта причина в числе прочих может быть принята в уважение не иначе как с разрешения верховного правительства (Пол. Взыск. Гражд. 456, 459).

Когда доказано будет, что самая неисправность частного лица произошла от неполучения из казны денег или условленных выдач, то не подвергает его никакой ответственности.

По смыслу 570 ст., исполнение одной из сторон принятого обязательства, несмотря на неисполнение своего обязательства другой стороной, не освобождает сию последнюю от удовлетворения во всем, что поставлено по договору (Касс. реш. 1876 г., No 192).

Вопрос о праве отказаться от исполнения договора не разрешается простым применением общего правила, решение зависит от свойства договора, от содержания условий, от предмета исполнения. Во взаимных договорах бьшают взаимные исполнения, одни предшествующие, другие последующие, связанные так, что исполнение с одной стороны не имело бы смысла по основному предмету договора, без соответственного исполнения с другой стороны. Например, когда предмет договора состоит в передаче имущества или в предоставлении спокойного пользования имуществом, естественно, что сторона, не достигнувшая передачи, не обязана и платить за то, чего не получила, ибо платеж предполагается при непременном условии передачи (буде не связан по воле сторон с особым кредитным отношением). С договором о личном найме соединяется право отказа при известных условиях со стороны нанимателя или нанявшегося, и буде сторона воспользовалась этим правом законно, другая сторона не вправе невзирая на то требовать того же исполнения, которое продолжалось бы, если б отказа не было (ср. Касс. реш. 1871 г., No 946, 1872 г., No 211).

В обязательствах взаимных бьшают исполнения такого рода, что одни суть предшествующие, а другие последующие, и последние обусловливаются первыми, в таком случае неисполнение одной стороной вполне или частью, или несогласно с условием, не обязывает другую сторону к исполнению с ее стороны последующего действия. На сем основании признано, что наниматель может отказать в плате нанявшемуся и отпустить его, когда последний оказался неспособен к тому делу, для которого нанялся, или исполнял его небрежно, в ущерб нанимателю (Касс. реш. 1874 г., No 103).

Когда условия контракта состояли в такой взаимной зависимости, что неисполнение одной стороной своей обязанности делает и для другой стороны невозможным исполнение своего обязательства, тогда, при взаимных жалобах на неисполнение, надлежит различать, чье исполнение должно было по существу контракта предшествовать, дабы исполнение с другой стороны было возможно. Посему признано, что продавец не имел возможности внести покупную сумму и приступить к совершению купчей, когда по условию количество платежей определялось расчетом долгов, который имела представить, но не представила другая сторона (Сб. Сен. реш. III, No 1111).

К договору найма имуществ не применяется правило о том, что нарушение обязательства одной стороной не дает права другой стороне считать себя свободной от договора. С прекращением для нанимателя, без вины его, возможности пользоваться предметом договора (содержание коего в исправности лежало на обязанности хозяина), наниматель не обязан уплачивать за сей предмет наемные деньги. На сем основании наниматель квартиры, оказавшейся вовсе негодной для жилья, освобожден от контракта до срока (Касс. реш. 1877 г., No 45). В приведенном решении объяснено, что наниматель может считать свою обязанность прекратившейся, когда имущество приходит в негодность даже без вины хозяина, по независящей от него причине. От нанимателя зависит пользоваться или не пользоваться нанятым имуществом, за которое он во всяком случае обязан платить, но если он не пользовался им потому, что встретил в том препятствие со стороны хозяина, то не повинен платить. На сем основании арендатор освобожден от платежа за мельницу, которая сгорела, быв во владении у хозяина, и не была хозяином возобновлена, почему арендатор и не вступал во владение (Касс. реш. 1874 г., No 275).

В двусторонних договорах права одной стороны на получение платы зависят от доставления за нее условленного предмета, так что при отсутствии его плата не может быть требуема, а полученная подлежит возвращению (Касс. реш. 1875 г., No 146). На сем основании истребована обратно плата за помещение, которого наемщик в действительности не получил от хозяина.

Перевозчик леса по контракту требовал с другой стороны удовлетворения за недоставку полного количества бревен и поставку их на сторону. Ему отказано, потому что и он не исполнил своего обязательства предварительно обеспечить всю операцию залоговым обязательством на свое имение (2 Сб. Сен. реш. III, No 570).

При действии договора о продаже леса на сруб нарушение его со стороны продавца преждевременным заарестованием лесных материалов давало другой стороне право искать убытков, но не освобождало ее от обязанности вносить деньги за лес в срок по условию (2 Сб. Сен. реш. V, 1153).

По существующему торговому обычаю, принятому в коммерческих судах, покупщик или контрагент, приняв доставленный ему частью товар и пользуясь им, не вправе отказываться от платежа за доставленное и сданное ему количество товара. Оправданием такому отказу не служит ссылка на неисправное исполнение в целой операции обязанности, принятой на себя другой стороной, разве бы в договоре было на сей предмет особливое постановление (реш. 2 Общ. Собр. Сен. 11 ноября 1876 г., по д. Генлея и Племянникова).

Неисполнение условий одной стороной может освобождать другую сторону, когда по смыслу договора именно установлено, что право предоставляется одной стороне именно как последствие принятой ею на себя обязанности (Касс. реш. 1878 г., No 154).

В исках, происходящих от неисполнения по договору, истцу достаточно доказать свое право на требование исполнения, а ответчик обязан доказать, что исполнение последовало (Касс. реш. 1877 г., No 145).

По 1522 ст. неуплата денег за купленное движимое имущество не влечет за собой уничтожение самого договора продажи, а имеет последствием лишь взыскание условленной суммы. Также проданное и принятое покупщиком имущество не может быть признаваемо собственностью продавца, хотя бы и не было еще оплачено (Касс. реш. 1867 г., No 282, 1874 г., No 561).

Понятие о вине и ответственности за неисполнение устраняется, когда причиной невыполнения было обстоятельство внешнее, не зависевшее от личной воли и сделавшее исполнение физически или юридически невозможным. Разумеется, такая невозможность должна относиться к предмету исполнения (должна быть объективная), а не к личным только обстоятельствам обязанного.

Общего правила в этом смысле наш закон тоже не высказывает, а только применяет его к некоторым случаям.

В ст. 261 Пол. Казен. Подр. в числе причин, освобождающих казенного подрядчика, поименованы: вторжение неприятеля в те места, где условлен подряд или куда должна производиться поставка или перевозка, захват неприятелем вещей, истребление их по воле правительства в особенных обстоятельствах и т.п., моровая язва, гибель груза от воли Божьей. По ст. 1687-1689 Зак. Гражд. неисполнение по расписке о задатке, т.е. несовершение договора о запродаже или купчей, не вменяется в вину, когда причиной обстоятельства — поименованные в последней из приведенных статей (лишение свободы, прекращение сообщений во время заразы, в военное время и т.п., болезнь и пр.).

Однако же нельзя не признать и в отсутствии положительного закона, что внешние обстоятельства, делающие исполнение договора безусловно невозможным, положительно освобождают от исполнения. Применение этого правила должно быть вполне справедливое. Представим себе, что обе стороны приняли на себя обязательство. Одна сторона имела возможность выполнить свое и выполнила, хотя отчасти, пока было еще время, а когда пришло время другой стороне исполнить свое, то оказалось непреодолимое препятствие, невозможность безусловная. Несправедливо было бы освободить эту последнюю от исполнения, оставив в своей силе исполнение, учиненное первой, и ту выгоду, которая от того последовала для другой стороны, не исполнившей своего обязательства, в таком случае необходимо будет признать самый договор разрушенным невозможностью обоюдного выполнения, но вместе с тем восстановить события в прежнем их виде, в каком они состояли до заключения договора и, освободив одну сторону от исполнения, в то же время уничтожить и исполнение, учиненное другой стороной, понудить первую сторону возвратить другой ту выгоду, которую она получила от исполнения, сделанного даром.

Мавро в 1854 г. купил у Мангуби 1500 четвертей пшеницы по 22 руб. за четверть, для отправления за границу. Мангуби обязался изготовить пшеницу в Евпатории к 15 февраля 1854 г., приняв на себя все расходы по доставлению ее на судно посредством подвозных лодок, а до того согласился держать ее бесплатно в своем магазине. Мавро обязался дать вперед задаток 6500 руб., и заплатил, в случае недоставки к сроку предоставил себе купить пшеницу за счет Мангуби.

15 февраля Мангуби изготовил пшеницу, но 18 февраля получено высочайшее повеление о воспрещении вывоза хлеба из портов. Лодок с хлебом нельзя было провести к судну. Мангуби стал требовать, чтобы пшеницу приняли и остальные деньги ему заплатили. В условии, — объяснял он, — не сказано, что хлеб покупается для вывоза за границу, и покупщик может отправить его в один из русских портов. Но по обстоятельствам дела, т.е. по роду торговли Мавро и по назначению зафрахтованного судна, признано было, что хлеб был куплен именно для заграничной торговли. Отсюда в решении Сената (8 Деп. 29 сентября 1854 г.) выведено, что условие уничтожилось по причинам и обстоятельствам, не зависевшим от воли сторон, а уничтожение условия должно иметь последствием восстановление как продавца, так и покупателя в положение, бывшее до заключения условия, т.е. покупатель должен удержать свои деньги, а продавец свой товар. На сем основании положено вытребовать от Мангуби обратно полученный им задаток, не возлагая ни на которую сторону ответственность за убыток.

Иначе решено было Общ. Собр. Сената другое подобное дело Мангуби Тработи, в 1855 г. (Ж. М. Ю. 1861 г., No 3). Мангуби обязался к 20 января 1854 г. доставить в Евпаторию 2000 чет. ржи, хранить ее в своем магазине и, по прибытии судна от Тработи, нагрузить на свой счет и страх, а Тработи обязался уплатить ему деньги в сроки и уплатил вперед 8700 руб. Мангуби доставил рожь к сроку и сложил, но Тработи стал отказываться от принятия за последовавшим запрещением заграничного вывоза. Оно получено было в Одессе 18 февраля, но Тработи имел право принимать рожь с 20 января. В этом деле Сенат не признал запрещения поводом к уничтожению договора, так как в договоре не было сказано, для какой цели куплена рожь, и Мангуби не обязывался знать, назначена ли она за границу или во внутренние порты. — Итак, последовавшая случайность должна быть принята Тработи на свой счет. Положено довзыскать с него остальные деньги и даже плату за склад хлеба в магазинах Мангуби.

Уничтожение или истребление предмета договора (напр., сгорение арендованного строения) делает точное исполнение договора невозможным, но не прекращает обязательного отношения сторон, поколику оно истекает из договора (Касс. реш. 1874 г., No 518).

Быховский, по контракту с военным ведомством, в 1864 г. снял на 12 лет право питейной торговли на Шостенском пороховом заводе, а в 1868 г. состоялся закон, коим велено не допускать на сем заводе питейной продажи ближе двух верст. Быховский, лишась своих прав, требовал вознаграждения убытков. Предполагалось в сем отказать ему за силою 684 ст., так как право по договору прекратилось по требованию закона, но решено иначе (Мн. Гос. Сов., 1872 г.) по следующим соображениям. Контрагент обязался перед казной выстроить по плану торговые заведения, которые должны будут по сроке поступить в казну, и в затрате на то капитала имел в виду 12-летнее пользование. В деле, кроме того, было особое обстоятельство: само артиллерийское ведомство, заключившее контракты и обязавшееся доставить контрагенту спокойное пользование, возбудило ходатайство о принятии в своем интересе общей запретительной меры.

Последствия исполнения. Неисполнение договора не прекращает его действия и обязательной силы, разве бы оказалось, что неисполнение клонится к уничтожению самого предмета договора или делает невозможным достижение той цели, для которой договор был заключен (Касс. реш. 1875 г., No 274, 326). Так, домовладелец, отдавший квартиру внаем одному лицу, а потом пустивший в нее другого, не вправе претендовать на первого за неплатеж наемных денег.

Исполнение договора заключается в том самом действии, которое составляет предмет и цель договора. Нарушение договора состоит в недостатке или неполноте исполнения в определенное время и в положенном месте. Напротив того, подготовительные к сему действию распоряжения, хотя и сопряжены с интересом другой стороны и потому усиливают или уменьшают вероятность исполнения, не дают однако же, — буде не предвидены в договоре, — законного повода другой стороне к вмешательству или к возражению о невыполнении. В сем смысле, напр., заимодавец не может иметь законной претензии на должника за то, что он до срока уплаты растрачивает свое имущество, заказчик не вправе ставить подрядчику в нарушение договора то, что он до срока начатия работ не заботится приискивать рабочих (ср. Касс. реш. 1867 г., No 401).

Когда в самом договоре установлен особливый способ поверки между сторонами действий по исполнению оного и действия происходили в том порядке, как было условлено, то доказательством исполнения должна служить поверка по способу осмотра (Касс. реш. 1875 г., No 713).

В данном случае проданы дрова на сруб и постановлено по срубе складывать их и, сосчитав от хозяина, положенной мерой сажени отпускать. За совершением этой поверки возникло пререкание между сторонами в расчете, и суд распорядился произвести осмотр — уже не сложенных дров, а порубленного места.

Принятие исполнения по договору нисколько не лишает принявшую сторону права доказывать, что исполнение не соответствует условию (напр., что поставка или работа не надлежащего качества и не в свое время сделана) и требовать за то удовлетворения (Касс. реш. 1875 г., No 709).

Если бы сторона, в пользу коей установлено с другой стороны исполнение действием, отказалась за просрочкой исполнения от права требовать сего исполнительного действия, этим не лишается она права требовать вознаграждения за убытки от неисполнения (Касс. реш. 1876 г., No 221).

Кобызев при покупке дома выдал Лифановым в 1873 г. обязательство предоставлять им в том доме до смерти их помещение определенного размера. Не пользовавшись сим помещением, Лифановы в 1875 г. стали искать с него денег, которые им приходилось бы платить за подобное помещение в течение 10 лет. В этом иске отказано, так как он содержит в себе не требование об исполнении обязательства или о вознаграждении понесенных уже убытков, но требование о замене одного обязательства другим, хотя, по мнению истиц, равноценным, но непредусмотренным и неоговоренным в том акте, на коем иск основан (Касс. реш. 1879 г., No 13).

Несполнение договора с обеих сторон в некоторых случаях может иметь значение взаимного отказа от прав и обязанностей по договору, и может быть истолковано в смысле взаимного соглашения об уничтожении договора, т.е. об отмене дальнейшего осуществления оного. Такой исход договорного отношения не устраняет, впрочем, взаимной ответственности за последствия бывших до того между сторонами отношений, за действия, бездействия и умедления по исполнению договора, разве бы стороны согласились положительно уничтожить прежнее отношение со всеми его последствиями.

Договор может быть уничтожен по взаимному согласию, но при сем требуется соглашение сознательное, прямое и взаимное. Нельзя признать такого соглашения в том случае, когда в тяжбе, на суде, каждая сторона со своей точки зрения и в своем исключительном интересе доказывает, при показываемых ею обстоятельствах, ничтожность договора (Касс. реш. 1868 г., No 393). Нет закона, который безусловно признавал бы договор ничтожным по той одной причине, что он остался без исполнения, если такое последствие не выговорено в договоре, или если стороны после заключения договора не согласились оставить его без исполнения (Касс. реш. 1867 г., No 529, 1877 г., No 276). Нарушение договора с одной стороны не дает другой стороне права считать действие договора уничтоженным (Касс. реш. 1870 г., No 238). В данном случае хозяин имения, сдавший его в аренду одному лицу, считал себя потом вправе до срока отдать его другому, потому что первый арендатор, вопреки условию, передал аренду постороннему. Иван обязался поставлять дрова Петру, получив вперед деньги, поставил часть дров по условию и уведомил Петра, а Петр не явился для принятия и отказался от принятия. За это Иван просит об уничтожении условия. Условие может быть отменено потому лишь, что и Петр от него отказывался, но должен быть сделан расчет в переплаченных деньгах.

По д. Богданова в 1873 г. (2 Сб. Сен. реш. V, No 1021) Сенат рассуждал, что хотя в договоре поставлено право уничтожения договора за просрочку платежей, но когда сторона, получавшая платежи, принимала их несколько раз с просрочкой, то подтверждала тем действие договора, и не имеет уже права за последующую просрочку требовать уничтожения оного (отобрания отданного в аренду имущества). Это рассуждение Сенат выводит из 1547 ст., дозволяющей отступаться от своего права по договору, и из 1550 ст., в коей сказано, что когда должник уплачивает после срока и исполнение договора продолжается, то сим подтверждается действительность оного.

(Касс. реш. 1869 г., No 1195). По запродажной записи признано, что обе стороны виноваты в несовершении купчей, и так договор, обессиленный взаимным неисполнением, теряет свою силу, и задаток, полученный одной стороной, должен быть возвращен обратно.

20
Исполнение денежное или платеж. — Кому следует платить? — Кто обязан и вправе платить. — Платеж от стороннего лица. — Платеж по частям. — Расписка в платеже и другие его доказательства. — Признаки и предположения о платеже. — Отношение платежа к известному долгу. — Платеж и уплата по русскому закону. — Доказательства платежа. — Текущий счет.

Самый общий и употребительный способ исполнения есть платеж, т.е. возмещение денежной ценности обязательства для его погашения. Поколику платеж производит освобождение от обязательства, он получает значение юридического действия. Поэтому и существенные принадлежности платежа имеют юридическое значение.

Нужно, во-первых, дать себе отчет, кому, в чьи руки должен быть произведен действительный платеж. Следует платить кредитору, его законному преемнику или представителю. Надо, чтобы принимающий был лицо, способное к совершению юридического действия, т.е. к принятию, погашающему обязательство. Стало быть, в платеже, напр., юридическому лицу надо искать того, кто считается законным его представителем в исполнении обязательств, стало быть, платеж в руки несостоятельного должника не погашает сам по себе доказательства. Жена, поколику закон ограничивает ее в свободном распоряжении делами по имуществу, не может в принятии платежа совершить благонадежное юридическое действие без содействия подлежащего авторитетного лица. Платеж в руки малолетнему не имеет решительного действия.

Во-вторых. Кто платит, и тот должен быть способен к совершению юридического действия. Несостоятельный должник не вправе заплатить отдельный долг свой по личному сношению с кредитором. Малолетний, заплатив свой долг, конечно, освобождает себя от долга, но если он заплатил не к своей выгоде, напр., раньше срока или больше, чем следовало, от кредитора может быть обратно потребован самый капитал или разница в капитале или в процентах противу срока.

Кроме самого должника, может заплатить за него третье, постороннее лицо, заинтересованное в платеже, вследствие особливого юридического отношения к должнику по этому делу, напр., поручитель или должник совокупный: в таком случае, заплатив, для того чтобы оградить себя заранее от привлечения к ответственности по долгу, такой плательщик перенимает уплаченную им претензию от кредитора, сам становится на его место.

Или платит стороннее лицо, прямо не заинтересованное в деле, платит без поручения, по своему изволению. В таких случаях, хотя долг погашается, но третье лицо становится вследствие того в особливые отношения к должнику. Законодательства различают с каким намерением, под каким видом платеж произведен. Он мог быть произведен с дарственным намерением — заплатить долг за другого, в таком случае платеж будет без права на возмездие. Где не видно дарственной цели, платеж может быть произведен в пользу должника, во имя должника. Отсюда еще не следует, что такой плательщик становится преемником кредитора, перенимает у него претензию, но такому плательщику во всяком случае принадлежит право требовать от должника вознаграждения не в качестве кредитора, но за то, что он за должника поплатился, взявшись за его дело, ради его интереса, причем должник вправе будет опровергать его вмешательство или долг, им уплаченный, так же, как опровергал бы тот долг против первоначального своего кредитора. Наконец, третье лицо может произвести уплату с согласия кредитора в своем интересе для того, чтобы купить у кредитора обязательство и вступить на его место.

Цель платежа — погашение обязательства. Погашение это совершается тем, что уплаченная сумма переходит в собственность кредитора, а для того, чтобы она перешла в его собственность, нужно, чтобы она вышла из собственности платящего ему должника. Итак, кредитор не вправе принимать в погашение своего требования сумму, заведомо не принадлежащую должнику: в таком случае приниматель отвечает в сей сумме тому, чью собственность она составляла, а требование его самого считается непогашенным.

Удовлетворение платежом в надлежащий срок предполагается полное и цельное, следовательно кредитор во всяком случае имеет право требовать зараз всего, что ему следует, полностью. От него зависит принять от должника лишь некоторую часть платежа, когда должник не может или не хочет уплатить все сполна, но нельзя принудить кредитора к принятию части (кроме случаев обязательной рассрочки), если он не согласен дробить исполнение. Если же и принята им уплата в части долга, из этого не следует само по себе никакое продолжение срока должнику в остальных частях.

У каждого лица может быть много разнообразных и разновременных требований, обязательств и платежей, а платеж сам по себе есть механическое действие, передача денег из рук в руки. Для того, чтобы придать этому действию юридическое значение, надобно определить его юридически, т.е. установить определительную связь его с известным обязательством, коему он служит погашением. Средство для сего — расписка в платеже, служащая вместе и доказательством действия, и юридическим актом, удостоверяющим погашение обязательства. Вот почему достоверное доказательство платежа может быть вообще только письменное: свидетелям можно поверить только в том, что они видели и слышали. Видеть они могли одно лишь действие — простую передачу, а какое юридическое значение имела она, с какой целью сделана — в этом, кроме редких случаев, трудно поверить впечатлению и представлению свидетелей, могущих выразить только мнение свое о том, что означало действие или к чему относились бывшие при том разговоры.

Расписка (quittance, Quittung, apocha) — самое простое из письменных доказательств, но иногда закон ограничивает силу его формальными условиями. Так, в римском праве расписка получала доказательную силу не прежде, как по истечении 30 дней со времени выдачи — срок, в пределах коего кредитор мог еще возражать о неполучении им денег по выданной расписке (exe. non numeratae pecuniae). Новейшие законодательства не принимают этой стеснительной формальности, хотя и не исключают возможности вышепоказанного возражения, ныне расписка получает силу доказательства со времени выдачи. Лишь прусский закон удержал остаток римского правила в статье, дозволяющей в течение трех месяцев при некоторых обстоятельствах опровергать платежную расписку присягой.

Когда нет прямой расписки в платеже долга, могут быть приняты в доказательство и другие достоверные или вероподобные признаки погашения его. Закон допускает некоторые предположения, во-первых, о том, что долг погашен, во-вторых, о том, к какому именно обязательству или к какой части обязательства платеж и погашение относятся.

По первому предмету признаками служат — возвращение должнику долгового документа, вообще нахождение его в руках у должника, нахождение в руках, хотя бы у кредитора, в испорченном виде, напр., перечеркнутым, надорванным, разрезанным, если нет основания заключить, что эта порча произошла случайно либо без ведома хозяина бумаги. Этот последний признак считается наиболее достоверным в векселях, по обычаю. Всякое предположение имеет лишь условную силу, т.е. его можно опровергнуть противоположным доказательством.

Французский закон (2271-2275) предполагает долговые обязательства некоторых видов уплаченными, следовательно, погашенными, когда со времени открытия в них права на иск просьбы о взыскании не было. Это причисляется (едва ли основательно) к действию давности, которая по роду обязательств установлена различная (один год или шесть месяцев), во всяком случае действие этих сроков основано на особливом предположении, которое кредитору предоставлено опровергнуть, буде захочет, легчайшим способом, т.е. присягой.

При платежах по срокам, периодических или последовательных, различаемых только по времени, но не по качеству и основанию, естественно предполагать, что заплативший на позднейший срок заплатил уже, что следовало по прежнему сроку, предположение это применяется к тем случаям, когда есть расписка о позднейшем платеже, без оговорки о том, что на прежние сроки платежа не было. Но правило об этом предположении не повсюду одинаково. В римском праве оно допускалось только по платежам податным в казну и не иначе как при доказательстве платежей за три последовательные срока. В Австрии предположение допускается на основании хотя бы одного только позднейшего платежа. В Пруссии считается мало одной расписки, надобно, чтоб их было две отдельные, за два последовательные срока платежа. Особливое впрочем отношение существует в долгах по забору товаров и вещей на текущие счета, оплачиваемые обыкновенно по известным срокам (в лавках, аптеках, булочных и т.п.): здесь всяким позднейшим платежам удостоверены уже все платежи предыдущие.

К которому из долгов между одними и теми же лицами следует относить платеж, когда в самом платежном акте нет ясного на то удостоверения? (Зачет, импутация платежа. Imputation du paiement.) Этот вопрос получает во многих случаях практическую важность. К решению его отдельные законодательства дают следующие главнейшие основания (Pr. Ldr. 1, 16, 149-159, Oest. g. buch, 1415, 1416, 1427, Code Civ. 1253-1256).

К разрешению сомнения может служить хотя бы одностороннее указание на долг, к коему платеж относится, если с противной стороны нет прямого опровержения. — Когда платеж в известном смысле означен (зачтен) должником и принят кредитором или потребован кредитором и сделан должником, то сомнению нет места. — Где оно представляется, там платеж зачитывается в равном интересе для той и для другой стороны, в том предположении, что должнику всего желательнее погасить прежде самый тягостный свой долг, а кредитору получить по претензии, наименее верной, наименее обеспеченной. Итак, при сомнении о том, каково было намерение должника, следует разуметь, что он хотел погасить затребованный уже на суде долг прежде незатребованного, просроченный прежде непросроченного, ясный долг прежде неясного, и т.п. Проценты идут вперед капитала, и потому, в случае возражения кредитора, он не понуждается к зачету платежа в счет капитальной суммы, когда проценты остаются еще в долгу. Когда расписка дана без оговорки, в полном платеже капитальной суммы, можно предположить (Австр.), что проценты уже уплачены.

По русскому закону платеж цельной суммы отличается от уплаты части ее. Предполагается, в случае окончательного платежа, возвращение заемного акта должнику. Доказательством платежа по займу признается расписка на самом акте займа, хотя бы акт сей оставался в руках у заимодавца: она может быть сделана на каком угодно месте акта. Этого доказательства не ослабляет и оставление в руках у заимодавца другого образца, если акт в двух образцах был составлен (Зак. Гражд. 2050-2052, Крест. Учр. прил. 2 к 31 ст. 23, Уст. Суд. Торг. 273 о расписке в торговых книгах). Надорванное заемное письмо само по себе не служит еще доказательством платежа, но возбуждает только предположение о платеже в пользу должника, когда оно в руках у него оказалось, тогда кредитору предоставляется доказать противное (Уст. Суд. Торг. 249, Зак. Гражд. 2053). Закон говорит, что это доказательство принимается обыкновенно в Коммерческом суде, но и в судах общего порядка это обстоятельство точно так же должно иметь силу предположения. Подобное предположение должно соединяться и с нахождением в руках у должника заемного акта, хотя бы и не наддранного: и здесь, по необходимости, кредитору приходится удостоверить, что заемный акт выбыл из его владения независимо от его воли и без погашения долга.

Если наддранный акт оказался в руках у кредитора (об этом случае наш закон не упоминает), это обстоятельство само по себе, разумеется, не служит доказательством платежа, но может быть принято судом в соображение в связи с другими обстоятельствами, свидетельствующими о погашении долга (напр., с другими актами, письмами умершего кредитора и т.п.).

Заменой платежной надписи на акте служит отдельная платежная расписка за подписью должника, она составляет прямое доказательство, когда в ней ясно означено, по какому обязательству платеж произведен, так что сомнения о тождестве его быть не может (ст. 2054, Уст. Суд. Торг. 280), в противном случае тождество это должно быть еще доказано документом. По взысканиям по заемным письмам и вексельным взысканиям в особенности доказательством платежа принимается свидетельство присутственного места (Зак. Суд. Гражд., ст. 605, Уст. Вексельн. ст. 105, прил.: ст. 3, п. 2). В законах прибалтийских губерний (3534) принята римская exe. non numeratae pecuniae.

Кроме того, закон упоминает об относительных или условных доказательствах платежа, имеющих силу не для решения о платеже, но для отсылки дела к суду и для приостановления взыскания бесспорным или исполнительным порядком. В сем смысле взыскание останавливается, когда представлены акты наддранные, разрезанные или разорванные, без удостоверения о том, что сие произошло случайно, без воли взыскателя, когда по актам (кроме векселей и заемных писем) ответчик представит двух свидетелей платежа (Зак. Суд. Гражд., ст. 605).

В ст. 276 Уст. Суд. Торг. упоминается о бирках, которые ведут биржевые артельщики, извозчики и другие приемщики и поставщики товаров.

Платеж должен быть произведен в срок. До срока ни должник не обязан платить, ни кредитор не вправе требовать и не обязан принимать уплату. О векселе в нашем законе (Уст. Вексельн. 68-70) сказано, что по обоюдному согласию можно выплачивать до срока, даже и с неполной надписью, только на свой страх, а в срок векселя векселедержатель не может отказаться принять уплату в счет платежа, учинив протест в остальной части. По закону о ссудных кассах (Зак. Гражд., ст. 1663, прим. 1, прил.: ст. 5) заемщик может возвратить ссуду до срока платежа, с ростом не менее как за 7₂ месяца.

Встречаются такие обязательства, в коих платеж назначен ‘по возможности’. Довольно трудно придать такому условию определенное юридическое значение. Как разуметь возможность? Если разуметь ее в смысле личного соображения должника о хозяйственной возможности уплатить долг, то обязательство теряет вовсе принудительное свое значение, если же желательно сохранить его, то нельзя определить решительную, безотлагательную меру возможности уплатить долг (возможности без стеснения), так как всякое побудительное взыскание посредством продажи имущества должника предполагает невозможность получить от него платеж добровольный из наличных средств его.

Итак, кажется, справедливо было бы признать, что когда в обязательстве не означены происхождение и причина его, условие ‘по возможности’ имеет или дарственный характер, или заключает в себе смысл личного усмотрения должника (факультативное обязательство). Если же обязательство заключает в себе явственное сознание предшествовавшего долга, то справедливее было бы предоставить соображение возможности не должнику, а кредитору, и не допускать со стороны должника возражения о невозможности, когда остаются еще способы к удовлетворению долга из его имущества.

Посему едва ли справедливо решение, в коем предоставлено истцу доказывать возможность уплаты со стороны должника (такое состояние дел его, при коем уплата возможна), в таком обязательстве: ‘состою должным N такую-то сумму, которую обязуюсь уплатить по возможности’ (Касс. реш. 1878 г., No 31).

Каму следует платеж. От должника зависит, при платеже по заемному письму, удостовериться, что акт находится в руках у того, кому он платит, и не передан другому лицу. Если же должник не принял этой предосторожности, то не вправе после того, при требовании платежа по тому же акту от другого лица, кому оный дошел по передаче, ссылаться на платеж, учиненный им первому заимодавцу уже после передачи заемного письма (Касс. реш. 1874 г., No 484).

Платеж по заемному обязательству в руки третьего лица, хотя бы приказчика или доверенного служителя кредитора, вменяется в действительное погашение долга в таком только случае, когда это лицо уполномочено было на принятие денег или платежей, — разве бы доказано было в данном случае, что деньги действительно были переданы кредитору и приняты им в удовлетворение по тому обязательству (Касс. реш. 1868 г., No 640, 1876 г., No 194).

Плательщик по договору не обязан и не имеет права произвольно удерживать плату или часть ее для удовлетворения третьих лиц, имеющих взыскание на получателе, и получатель вправе не принять таковых уплат в зачет своего требования (Касс. реш. 1869 г., No 808). В данном случае артель, рассчитьшая выходившего из нее члена, удержала из налога его деньги для удовлетворения его кредиторов.

Платеж в руки третьего лица, а не в руки самого кредитора, возлагается на обязанность должника, когда по распоряжению подлежащей власти (635, 636 ст. Уст. Гр. Суд.) налагается по взысканиям, падающим на кредитора, арест на суммы, следующие ему к получению. В таком случае, должник, по предъявлении ему требования судебного пристава с исполнительным листом на кредитора, становится ответчиком за все платежи, которые произвел бы непосредственно самому кредитору, он уже повинен производить их судебному приставу или в подлежащий суд, и этим платежом погашает свой долг так, как бы заплатил самому кредитору. Однако при этом должник должен соблюдать осторожность и наблюдать, чтобы ему предъявлено было подлинное обязательство: в противном случае платеж иногда может и не вести к погашению долга. Подлинное обязательство могло быть передано кредитором в другие руки, и если оно принадлежит к числу обязательств, свободно обращающихся (напр. вексель), то должник, заплатив приставу, может быть принужден заплатить вторично всякому предъявителю векселя (ср. Касс. реш. 1874 г., No 825).

Взнос покупной суммы по публичной продаже не в присутственное место, производившее торг, а непосредственно самому кредитору, по иску коего продавалось имение, не нарушает закона о продаже (Касс. реш. 1875 г., No 995, 1878 г., No 149).

Платеж за должника. Одна уплата по заемному письму за должника посторонним лицом не дает ему права взыскания сих денег с должника, буде нет передаточной надписи (Касс. реш. 1869 г., No 245, 1870 г., No 1397).

Расписки и доказательства платежа. Платежная расписка с ясным означением, к какому обязательству она относится, служит должнику законным возражением не только противу первого заимодавца, кем расписка выдана, но и против преемника его по передаче заемного акта (Ж. М. Ю. 1863 г., No 10). Платежная расписка заменяется вполне распиской, которую судебный пристав выдает на основании 957 ст. Уст. Гр. Суд. лицу, против коего постановлено исполняемое решение (Касс. реш. 1874 г., No 578). Платеж денег по обязательству нельзя доказывать свидетелями, но исполнение другими действиями, кроме платежа, можно (Касс. реш. 1867 г., No 140, 1874 г., No 555). Доказательством платежа могут быть признаны и без платежной расписки официальные бумаги присутственных мест и должностных лиц (в настоящем случае счета двор, опеки), производивших взыскание (Касс. реш. 1873 г., No 667, 1875 г., No 557). По д. Лазутина (Касс. реш. 1876 г., No 542) была жалоба на то, что суд принял доказательством уплаты по векселю квитанции почтовой конторы. Сенат рассуждал, что суд может признать уплату доказанной на основании других документов, кроме платежной расписки, если найдет, что они относятся к тому обязательству, уплата по коему доказывается.

Доказательством уплаты может быть принята, смотря по обстоятельствам дела (напр., когда долговой акт находился в руках заимодавца), платежная надпись на самом акте, учиненная не кредитором, но самим должником. Это возможно в тех случаях, когда уплата доказывается не в интересах должника, а в интересах кредитора, напр., когда срок уплаты имеет важность как обстоятельство, прерывающее течение давности (Касс. реш. 1868 г., No 718, 1878 г., No 229).

Хотя в запродажной записи означено получение вперед денег при самом ее совершении, однако же нахождение самой записи в руках покупщика не служит еще само по себе, без особой расписки, доказательством действительной уплаты задатка (Касс. реш. 1874 г., No 56). Едва ли основательно требуется в сем решении особая расписка, т.е. обязанность доказывать уплату возлагается на покупщика, едва ли правильно и уплаченные вперед деньги именуются задатком.

Доказательством последней уплаты по обязательству (при возражении о давности) не может служить односторонняя надпись самого заимодавца (Касс. реш. 1875 г., No 341).

Разные лица, платившие прежде беспрекословно проценты и аннуаты с должных ими католическим церквам и духовенству сумм (в западных губерниях), начали уклоняться от платежей с 1842 г., т.е. со времени обращения тех фундушевых сумм в казну: таковые уклонения оправдываются обыкновенно уничтожением обязательств за давностью. К опровержению этих споров, казне предстоит доказывать действительные платежи процентов, производившиеся в прежние годы. В руках кредитора служат для сего заменой контр-квитанции, отметки платежей в визитах и приходорасходных книгах церквей и монастырей: таковые доказательства признаются достаточными. См. Мн. Гос. Сов. 1865 г., по д. гр. Коссаковского.

Платеж: по закладной и по купчей. Платеж по закладной имеет свои особенности, указанные в 1649 ст., но едва ли можно согласиться с Касс. реш. 1868 г., No 304, будто формальности платежа по закладной не имеют ничего общего с исполнением по простым заемным обязательствам. Напротив того, сущность платежа — освобождение от долга — одна и та же в том и другом случае, и если по закладной может быть доказано, независимо от соблюдения формы, что заимодавец получил полное удовлетворение, то вторичное взыскание долга становится и здесь, равно как и по заемному письму, несправедливостью. Платеж по закладной, равно как и по заемному письму, не самому кредитору или его законному представителю, а постороннему лицу, на веру, может быть признан недействительным, если нет удостоверения о том, что деньги дошли именно до кредитора как удовлетворение долга по обязательству. В Касс. реш. 1871 г., No 390 признается возможность частных уплат по закладной с получением платежных расписок. Надпись на закладной о получении сполна всех денег необходима лишь для представления в присутственное место и снятия запрещения, но в доказательство платежа и уплат по закладной могут быть принимаемы и частные расписки (Касс. реш. 1878 г., No 95).

При продаже с публичного торга заложенного имения до срока закладной (по другим претензиям), условия закладной не изменяются и долг по ней может быть переведен на покупщика (1884, 1185 ст. Уст. Гр. Суд.). Но когда при сем случае покупщик, не желая принять на себя долг, вносит сумму его в судебное место, а залогодержатель соглашается принять ее, то договор залога изменяется по общему согласию, и долг по закладной погашается уплатой (Касс. реш. 1878 г., No 248).

В реш. Моск. Общ. Собр. Сен. 1853 г. по делу Юшковой и Киселевой признано, что одно означение в купчей получения всей продажной суммы не служит доказательством действительной уплаты, доколе купчая еще не передана от продавца покупщику, хотя и не требуется особых актов для удостоверения уплаты по купчим крепостям.

Платеж по векселю. Плательщик по векселю обязан платить всякому лицу, кому вексель законно принадлежит по надписи, и не вправе ссылаться на расчеты свои с векселедержателем (Касс. реш. 1876 г., No 580).

Платеж, учиненный векселедателем по векселю, находящемуся в руках у третьего лица без передаточной надписи первого векселедержателя, учинен неправильному держателю и недействителен в интересе того лица, кому законно принадлежит вексель (Касс. реш. 1875 г., No 185). Кто есть правильный векселедержатель по надписи, о сем см. 30.

Платеж по векселю должен быть производим векселедержателю или преемнику по правильной надписи, платеж стороннему лицу, предъявившему вексель, недействителен, буде окажется, что вексель предъявителю оного не принадлежал в собственность. Реш. Сената по делу Кубарева. Ж. М. Ю. 1864 г., No 3. Ср. Касс. реш. 1878 г., No 280, о праве стороннего лица, заплатившего по векселю в Банке.

По смыслу 611 и 651 ст. Уст. Торг. изд. 1857 г. (соответств. ст. 69 и 105, прил. ст. 3 Уст. Вексельн., изд 1893 г.) уплата по векселю может быть доказана или надписью плательщика на векселе, или свидетельством присутственного места о внесении платежа или уплаты по тому самому векселю. Посредник, уплачивающий за честь, обязан сделать подобную же надпись, по силе 592 ст. (соответст. ст. 51 Уст. Вексельн., изд. 1893 г.). Правило это не исключает, однако, возможности доказывать уплату по векселю и отдельной распиской, если только в ней означено, к какому и к чьему векселю она относится (2 Сб. Сен. реш. V,No 1167).

Вексель есть доказательство долга в пользу того, у кого в руках находится, следовательно нахождение его в руках у векселедателя служит доказательством уплаты, разве бы оказалось, что он быв потерян и дошел в его руки неправильно (Касс. реш. 1875 г., No 68).

По заемному письму можно доказывать уплату, хотя бы и не было платежной расписки и заемное письмо не находилось в руках у должника. Но по векселю векселедатель обязан платить всякому, от кого он будет представлен, и потому должен при уплате потребовать от держателя вексель с платежной надписью, в противном случае обязан ответствовать перед всяким векселедержателем, хотя бы до того уже рассчитался с одним из посредствующих надписателей (Касс. реш. 1875 г., No 140, 1878 г., No 96).

Зачет платежей. Вопрос о том, к какому именно обязательству относится платежная расписка, может быть разрешен не только по содержанию самой расписки, но и по соображению с другими обстоятельствами дела (Касс. реш. 1876 г., No 159).

По законам о закладных (1554, 1642, 1649, 1650, 1653 Зак. Гражд., 159 и 187 Нот. Пол. и 39 и 101 Врем. Прав. Нотар.) недействительны такого рода сделки, по коим залогодержатель присвоил бы себе право обеспечения залоговым актом не первоначально, а какого-либо последующего долга залогодателя, не обеспеченного совершением новой закладной, и относил бы получение уплаты по залоговому акту к погашению последующего долга, считая закладную неоплаченной в отношении долга, который первоначально быв по ней сделан (Касс. реш. 1877 г., No 137. Рассуждение Палаты, не отвергнутое Сенатом).

Вместо наличного платежа могут служить другие способы, которые с выгодой заменяют его там, где, при развитии промышленности и торговли и при умножении сделок, происходят частые и разнообразные обмены ценностей между лицами, состоящими в частом или постоянном взаимном сношении. Кроме переводов и зачетов разного рода, о коих было уже упомянуто, следует указать в особенности на употребительное в наше время учреждение текущего счета (contro corrente, compte courant), первообраз коего многие усматривают еще в хозяйстве древнего Рима, в виде т. наз. Codices accepti et expensi.

Между лицами, состоящими друг с другом в доверительном отношении поручения, когда одному приходится орудовать чужими деньгами, а иногда затрачивать на чужое дело свои, существует взаимный счет, но он не имеет еще значения текущего счета, ибо предметом его служат чужие деньги, обращаемые на определенное употребление в интересе другого лица. Текущий счет открывается следующим образом. Два лица, состоящие между собой в постоянном отношении по имуществу, предполагающем ряд последовательных сделок, соглашаются между собой в том, что все, что в течение известного периода времени будет следовать одному в уплату от другого, последний удерживает у себя, записывая своим долгом, и обращает по своему усмотрению на дела свои. Таким образом один отдает другому в кредит все следующие от него получения, а другой дебитирует себя каждый раз на сумму этого кредита. Отношение этого рода может быть взаимное, т.е. каждая сторона по текущему счету может быть и должником, и кредитором, или кредит открывается с одной только стороны (как напр., в отношении между торговцем и банкиром), оно может существовать как между торговыми, так и между неторговыми людьми.

Учреждение текущего счета мало разработано положительными законодательствами, хотя во всех торговых кодексах упоминается о нем. Зато оно весьма разработано в науке торгового права и в судебной доктрине.

Отличительное свойство текущего счета состоит в том, что он составляется из многих, разнообразных по содержанию своему сделок об имуществе, но ни одна из этих сделок, в него вошедших, не отделяется от него и не имеет в юридическом смысле особливого значения. Все они, — или правильнее, — все результаты их, выражаемые в цифре дебета и кредита, составляют одну цельную массу в составе текущего счета, и ни по одной из них кредитор не имеет отдельного требования, до периодической ликвидации счета, ни одно из них не может служить основанием иска и, стало быть, не имеет значения и в исчислении давности.

Кредит, составляющий основание текущего счета, представляет известную ценность, цену кредита, выражаемую в проценте, который, однако же, не следует смешивать с обыкновенным процентом, составляющим принадлежность займа и выражающим ценность употребления капитала. Заем и кредит не совсем одно и то же, и хотя займы могут входить в состав текущего счета, но не каждый долг по оному происходит от займа. Итак, с той минуты, когда в текущем счете появилась известная цифра дебета со внесением новой статьи, на эту цифру начинается течение известного процента, по соглашению сторон, выражающего цену или интерес кредита. Кроме того, во взаимные расчеты может входить причисление так наз. провизии за кредитные действия (recouvrement, Eincassirang) за счет корреспондента, могут входить и учеты (escompte) ценностей, принимаемых за счет ранее срока. В каждой статье текущего счета содержится сознание известной цифры долговой ценности.

Вся эта масса статей подвергается общей ликвидации лишь в конце условленного периода (напр., через год, через ¹/₂года, через три месяца). В эту минуту течение счета останавливается (Saldirt, Saldo), и счет заключается, т.е. производится взаимный зачет долгов и требований, но ранее этой минуты не допускаются по отдельным статьям отдельные зачеты. Результатом расчета является цельное сальдо, чистая сумма долга и требования. Окончательный расчет сообщается другой стороне для сознания и утверждения с обыкновенной, выраженной или подразумеваемой оговоркой S. Е. et О., т.е. Sauf erreur et omission, это значит, что ошибка (разумеется бухгалтерская или арифметическая) в счет не ставится.

По заключении счета, когда нет решения прекратить его, счет открывается между теми же лицами вновь, на следующий период, и притом в новый счет переносятся полученные цифры кредита и долга, с причислением всего того, что причиталось по прежнему периоду в процент за пользование кредитом и пр., и вся эта сумма вновь капитализируется.

Русский торговый устав упоминает о текущем счете только в описательных статьях о купеческих (конторских) книгах, коих ведение обязательно для торгующих. 606 ст. по первому разряду торговли называет в числе прочих книгу расчетную (contocourant или Riscontro) для открытия текущих счетов каждому должнику и заимодавцу, а 607 и 608, по прочим разрядам торговли — расчетную книгу для подобного означения: когда, сколько и за что должен сам и кому, и кто ему должен. Очевидно, однако, что такая книга в юридическом своем значении не соответствует вышеприведенному описанию текущего счета между двумя лицами.

Текущий счет (conto corrente) установляет отношения между двумя лицами, из коих одно делает кредит другому и принимает за него получения. Из сих отношений образуется долг, но составление текущего счета со стороны участника, ведущего расчет, есть действие одностороннее, необязательное для соучастника, который становится по оному обязанным лишь вследствие принятия такового счета, ему предъявленного, причем признанный итог погашает вполне все отдельные статьи счета, которые не могут уже быть предметом особых требований (Касс. реш. 1870 г., No 1012, 1876 г., No 215).

Текущий счет, до утверждения его окончательным расчетом, есть не более как предложение об окончании расчета по данным, в него внесенным, следовательно не служит сам по себе безусловным доказательством долга (Касс. реш. 1870 г., No 1012).

21
Монетная единица платежа. — Уравнение ценности при замене одной единицы другой. — Понятие о законной, металлической и курсовой ценности. — Постановления иностранные и русского законодательства об уравнении ценности в платежах.

Особенное значение получает исполнение, когда оно состоит в платеже денежных сумм. Деньги, как количество, допускают полнейшее уравнение ценностей и полную замену одного предмета другим, но денежная единица неодинакова. Она может состоять из разного материала (золото, серебро, медь, ассигнация и т.п.) и изменяется по месту и по времени в роде и разделении монеты. Существенно во всяком случае, чтобы предметом платежа была ценность, равная той, которая служила предметом обязательства. Но в применении этого правила могут возникать недоумения по вопросу о том, до какой меры простирается свобода повинного лица (должника) в выборе монетной единицы для платежа и при каких условиях совершается замена одной единицы другой.

Ценность выражается обыкновенно в нормальной монетной единице, принятой в том или другом государстве. Спрашивается: вправе ли должник платить иностранной монетой? Закон отвечает: вправе, тогда только, когда по законам государства той или другой иностранной монете присвоена законная ценность ходячей монеты, дан ей законный курс к обращению на внутренних рынках. В противном случае другая сторона вправе отклонить принятие платежа.

Кроме государственной ходячей монеты и представляющей ее бумажной монеты, имеющей обязательный курс, вводится обыкновенно в обращение разменная мелкая монета (Scheidemnze, billon). Она содержит в себе значительную примесь неблагородного металла и потому служит мнимым, а не подлинным представителем металлической ценности. Посему закон обыкновенно допускает обязательный прием мелкой монеты для платежа лишь в незначительном количестве (напр. в Пруссии не более ¹/₆ части талера).

Возможность замены одной единицы другой при платеже совершенно устраняется, когда ее не допускает договор по особенному своему свойству, т.е. когда существенной целью и предметом договора служит не ценность, а именно та или другая монетная единица, напр., те договоры, предметом коих служит монета как товар (договоры о поставке монеты, о мене одного сорта на другой) или как вещь обособленная, устраненная из обращения (договоры об отдаче монеты на сохранение).

Уравнение ценности при замене одной единицы другой производится по соображению с разностями в цене. Ценность монеты разумеется неодинаковая. Прежде всего она законная или нарицательная, та, которую государственный закон усвоил той или другой монетной единице и разным ее подразделениям. В этой ценности скрывается другая, более существенная и служащая основанием первой, именно металлическая: ценность того металла, который содержится в монете пробной, отвлеченно от лигатуры. Ценность эта может уменьшаться от произвольного ухудшения монеты в государственном производстве или от случайных причин (напр., от стирания, обрезания монеты). Наконец, независимо от поименованных двух, есть еще ценность монеты самая существенная, именно биржевая или курсовая ценность, зависящая от изменяющей цены благородных металлов сравнительно с прочими предметами покупки и продажи. Вследствие разных причин (умножения или уменьшения металла, торгового баланса и пр.) относительная цена металла изменяется, т.е. не всегда за известное количество серебра или золота можно купить одинаковое количество другого товара. Вместе с этим изменением, меняется и ценность монеты в главной и существенной ее функции, т.е. как орудия мены.

В обыкновенных сделках между частными лицами, на обыкновенные сроки, имеется в виду исключительно нарицательная ценность монеты, как при заключении сделки, так и при исполнении, но в особенных случаях, когда между заключением или установлением обязательства и его исполнением проходит значительное время, в течение коего нарицательная ценность или вовсе теряет свое законное значение (с изменением монетной единицы), или изменяет его в сравнении с ценностью металлической и курсовой, — при исполнении обязательства возникают затруднения и оказывается потребность в уравнении ценностей, ибо по всей справедливости получающий должен получить не менее того, что отдал. Самым верным показателем истинной ценности должна быть курсовая, относительная цена монеты, но это правило не всегда принимается положительным законом. Так, напр., во французском законе (Code civ. 1895) нарицательная цена монеты служит единственной и безусловной мерой при платеже по договорному обязательству (somme numrique prte dans les esp&egrave,ces ayant cours au moment du payement). По австрийскому закону (988, 989) изменение нарицательной ценности монеты не производит никакого изменения в платеже, только в случае изменения металлической ценности или изъятия монеты из обращения производится в платеже уравнение с нормальной металлической ценностью монеты. По прусскому закону, если в промежуток между установлением обязанности и действительным платежом произошло изменение монетной единицы или металлической ее ценности, это изменение не должно служить в пользу или ущерб ни той, ни другой стороне, но производится уравнение применительно к курсовой ценности того дня, когда возникло обязательство (ср. Savigny. Oblig. R. 46 и Frster Theorie u. Praxis d. pr. R. 91). — Платеж бумажными деньгами зависит от соглашения сторон. Кредитные бумаги на предъявителя принимаются также лишь по соглашению, и притом если они составляли предмет обязательства, то поступают в платеж по нарицательной цене, без соображения разницы в курсе {Ближайшие сведения о сем предмете можно найти в статьях Geld у Савиньи в Obligat, recht и у Гольдшмита, Handelsrecht.}.

По русскому закону, монетной единицей считается с 1810 г. серебряный рубль, коего металлическая ценность в рубле серебра 4 зол. 21 доля (Уст. Монетн., изд. 1893 г., ст. 3). Курсовая ценность его, как известно, значительно упала с того времени, но невзирая на то непременной законной мерой счетов остается рубль в нарицательной своей ценности, все акты и договоры пишутся на серебряные рубли, и по смыслу относящихся к сему предмету постановлений ценность эта и при платежах остается без всякого изменения (Зак. Гражд. ст. 1540, Уст. Монетн., изд. 1893 г., ст. 23). Бумажный рубль, который ныне почти исключительно находится у нас в обращении, должен, стало быть, поступать в уплату по нарицательной своей ценности, если, разумеется, при самом заключении договора не была выговорена уплата металлическим рублем: условие, к коему нет, кажется, законного препятствия (о счете на рубли и ассигнации реш. Касс. 1876 г., No 230). Итак, единицей уплаты полагается серебряный рубль. Платеж золотом (или другой монетой) необязателен для кредитора, но зависит от его согласия, причем, разумеется, предполагается уравнение ценности с нормальной ценой серебряного рубля. Лишь в последнее время, законом 8 мая 1895 г. (Собр. Узак. No 573), разрешено заключать всякие письменные сделки на российскую золотую монету и производить по ним уплату той же монетой в определенной в сделке сумме либо кредитными билетами по курсу на золото в день платежа, а в случае спора о курсе — по последне-полученному на месте среднему курсу сделок Петербургской биржи. Золотая монета принимается и в казенные платежи, по объявленной Министерством Финансов цене. — Разменная серебряная и медная монета имеет также хождение по нарицательной ценности (Уст. Монетн. 13 и 15 ст.) и в казну принимается по этой цене на всякую сумму, но в платежах между частными лицами обязательный прием ее ограничен на каждый раз тремя рублями, стало быть, свыше показанной меры платеж разменной монетой может быть лишь по обоюдному согласию (там же, ст. 20). Частные лица при расчетах вправе уклониться от приема монеты испиленной, обрезанной и вообще умышленно испорченной: правило это вытекает из ст. 24 Уст. Монетн., которая запрещает принимать и в казенные платежи монету обрезанную, испиленную и вообще испорченную умышленно. Иностранная монета высокой пробы может быть употребляема при внутренних платежах, по взаимному соглашению сторон, но не иначе как по ценности, в законе означенной (Зак. Гражд., ст. 1542).

Когда удовлетворение производится вместо наличных денег кредитными бумагами и облигациями, имеющими биржевую ценность, цена их учитывается в день уплаты по биржевому курсу. Купоны принимаются в платеж не иначе как такие, по коим началось течение % (см. стр. 255).

Платеж по векселю заграничному, если в нем означена иностранная монета, должен быть производим русскими деньгами по вексельному курсу, какой будет состоять в месте действительного платежа в день срочный или в первый курсовой день (Уст. Вексельн. 71). При обратном требовании принимается во внимание разность курса, она определяется, при требовании с векселедателя, курсом того места, где первоначальный вексель к платежу был назначен, на то место, откуда он был выдан, а при требовании с надписателя, курсом того места, куда первоначальный вексель был им выслан или где был написан, на то место, где следовало ему платить (Уст. Вексельн. 113, 114).

По контракту 1825 г. отдано от города дворовое место с ежегодным платежом оброка по 5 руб. ходячей монетой. В 1870 г. возбужден Думой вопрос: что надобно разуметь под ходячей монетой. Проситель утверждал, что следует исчислять по той ценности, которую имел ассигнационный рубль в 1825 г., но Сенат полагал исчислить плату по законной единице денежного обращения, установленной с 1839 г., т.е. серебряными рублями. Окончательным решением признано, что чинш должен быть взыскиваем в том размере, в каком взыскивался до возбуждения вопроса (1 Общ. Собр. Сен. 25 января 1874 г.).

22
Взнос платежа в присутственное место. — В каких случаях допускается, как и куда производится? — Русские постановления.

Для кредитора очень важно получить в свое время удовлетворение от должника, но и для должника может быть не менее важно развязаться своевременно с обязательством и удовлетворить своего кредитора. Итак, в этом предмете интересы той и другой стороны могут сходиться, на самом же деле они весьма часто расходятся, и не только по уклонению должника от удовлетворения обязательства, но и по уклонению кредитора от удовлетворения. В таком случае терпит добросовестный должник, так как на руках его и на его ответственности остается долее положенного срока ценность или вещь, составляющая предмет исполнения, и он остается дольше, чем рассчитывал, в имуществе своем и в кредите под гнетом обязательства или повинности, иногда весьма тягостным и невыгодным. Закон дает на подобные случаи должнику средство освободиться от этого гнета и очистить себя от обязательства несмотря на уклонение кредитора: средство это состоит в дозволении вносить официально сумму платежа или вещественный предмет исполнения, впредь до принятия его кредитором (у римлян obsignatio, consignation, gerichtliche Hinterlegung). Для предупреждения недобросовестных целей должника, взнос этот обставлен особенными условиями. Требуется во всяком случае, чтобы обязательство было вполне открыто для исполнения наступлением срока, условия и т.п., и чтобы взнос был полный, соответствующий исполнению во всей его целости. Французский закон требует непременно, чтобы официальному взносу предшествовало формальное приглашение кредитора (через пристава) к принятию платежа и вообще исполнения, и притом не пустое и голословное приглашение, но с действительным предложением ему готовой ценности или готового предмета (offre relle). Если по этому приглашению кредитор откажется от принятия или по вызову не явится, или, явившись, заявит возражения неуважительные, суд уполномочивает должника совершить взнос (местом для взноса служат во Франции особые официальные учреждения — caisses de consignation, существующие во всякой местности окружного суда). Сделанный на сем основании взнос заступает место платежа, именно: устраняет взыскание со стороны кредитора, пресекает нарастание процентов, переводит ценность долга на страх и ответственность кредитора и обращает на него же издержки производства. Впрочем и такой взнос приобретает значение безвозвратного действия и производит решительное погашение долга лишь по принятии его кредитором. Правило прусского (а также австрийского) закона несколько обширнее и проще французского: взнос дозволяется и в тех случаях, когда оказываются в лице кредитора препятствия к принятию исполнения, не зависящие от его воли, напр., когда нет его самого или за смертью, юридической неспособностью и другими причинами нет законных его представителей и уполномоченных. Предварительного приглашения не требуется, но допускаются возражения, которые разрешает суд. Взнос принимается судом по месту исполнения, он безвозвратен и служит совершенной заменой платежа и исполнения. Предметом его может быть и недвижимое имущество.

По нашему закону взнос допускается только по исполнению заемных актов. В 2055 ст. Зак. Гражд. сказано: если, за отсутствием заимодавца или же по какому-либо другому обстоятельству, платеж не может быть произведен ни ему, ни его поверенному, то заемщик с наступлением срока представляет занятую сумму в судебное место по принадлежности и получает от оного в том квитанцию. — Правило это, весьма льготное для должника, оставляет пространное место суду для соображения тех обстоятельств, в силу коих платеж не может быть произведен самому заимодавцу. Нет основания придавать тесное значение и выражению: отсутствие, так что и отсутствие заимодавца или его уполномоченного в срок платежа, в месте жительства должника, может быть законным поводом к взносу (см. Касс. реш. 1869 г., No 1199). — Платеж, без сомнения, предполагается в законе только полный, и потому невозможно подводить под этот закон частную уплату по одному усмотрению должника (если рассрочки не было), но всякий платеж, в силу договора периодический (напр., платеж процентов) или срочный, с наступлением срока подходит под действие статьи. — Из соображения 2055 ст. с прочими, в том же отделении помещенными (2050-2056), следует, что взносу приписывается полное действие платежа.

Ст. 2055, дозволяющая должнику платить в судебное место, может быть применяема ко всем сделкам и обязательствам, относительно исполнения, по коим не установлено особенных правил (Касс. реш. 1874 г., No 302, 1869 г., No 1199), 1872 г. в реш. No 773 изъяснено, что эта статья не может иметь аналогичного применения к подряду и поставке, для коих есть особые правила в ст. 1737-1745, так как никакое присутственное место не обязано принимать в свое ведение заготовленные материалы или товары. При исполнении договора о найме имущества плательщик, не отыскав хозяина на месте в сроке платежа, внес деньги в волостное правление. Суд признал этот взнос действительным, так как в договоре не быв определен порядок взноса, и плательщик вынужден быв во избежание пропуска внести деньги в ближайшее административное место (Касс. реш. 1868 г., No 105). В 1868 г., истолковывая контракт Балк с Цетли-ным по вопросу о неустойке, Сенат признал, что первым нарушителем контракта о рубке леса быв покупщик Цетлин. Из условия выведено, что не продавщица должна была являться за срочными платежами, а покупщик с наступлением срока должен быв доставлять их ей. Местом платежа следует признать место нахождения предмета договора и место жительства Балк, т.е. ее имение. Цетлин вносил деньги в полицейское место другой губернии, тогда как 2055 ст. указывает вносить в судебное место, в ведении коего предмет договора. Посему с Цетлина присуждена неустойка за нарушение договора, и действие его прекращено, так как в договоре положено за просрочку в платеже и заплаченные деньги и невывезенный еще лес признавать собственностью продавщицы (1 Общ. Собр. Сен. 28 сентября 1873 г.). Решением Сената 1868 г. (2 Сб. Сен. реш. II, No 422) признан правильным и согласным с 2055 ст. взнос денег за квартиру, за отказом домовладельца и полиции, в Управу Благочиния.

По 2055 ст., отсутствие заимодавца признается не единственным поводом ко внесению срочного платежа в суд: нет причины не отнести к числу этих поводов и отсутствие плательщика из места жительства заимодавца (Касс. реш. 1869 г., No 1199). Следовало бы прибавить, что для правильного решения вопроса надлежит в каждом данном случае сообразить: в каком месте, по свойству или по условиям договора, предполагается обязанность платить и принимать платеж 2055 ст. Зак. Гражд. имеет в виду случаи, когда должник не может произвести платеж самому кредитору, независимо от воли сторон, и не касается тех случаев, когда должник мог отыскать кредитора в день срока и приносил ему деньги, но кредитор от принятия отказался. Взнос платежа в судебное место по закону ограждает должника от ответственности за промедление, но из сего не следует, чтобы должник, не воспользовавшийся сим правом, подлежал непременно неустойки и не мог бы доказывать уклонение заимодавца от предложенного ему в срок платежа (Касс. реш. 1874 г., No 684). 2055 ст. Зак. Гражд. имеет в виду фактическую невозможность произвести платеж кредитору за невозможностью сношений, но когда кредитор, состоя налицо, уклоняется от принятия, должник может, внеся деньги и не в суд, а хотя бы в полицию, доказывать тем свою исправность и уклонение заимодавца (Касс. реш. 1877 г., No 28, ср. 1874 г., No 684).

Взнос платежа в судебное место в таком лишь случае считается за исполнение по договору, когда он произведен именно с этой целью для передачи по принадлежности, но когда деньги внесены в виде обеспечения, с просьбой удержать их до окончания дела, тогда взнос не вменяется в исполнение (2 Сб. Сен. реш. V, No 1264). По д. Петрова (Касс. реш. 1876 г., No 583) покупщик, при самом совершении купчей, внес часть покупных денег не самому продавцу, но старшему нотариусу, для погашения на эту сумму запрещения, лежащего на имении и не показанного в запродажной записи. В таких обстоятельствах уплата, хотя не в руки продавца, как условлено, признана законно совершенной и не нарушающей договор.

В случае 1651 и 2055 ст. нотариус не может заменить собой судебное место (Касс. реш. 1872 г., No 777).

От взноса, погашающего долг, следует отличать взнос в удостоверение готовности к платежу. В деле Фалинской (Касс. реш. 1875 г., No 835), деньги в срок платежа, связанный с неустойкой, внесены были должником в месте исполнения по договору к нотариусу и арендатор приглашен явиться к принятию. Возник вопрос о действительности такого взноса. Признано, что деньги внесены были к нотариусу не для передачи их, а в доказательство того, что деньги в срок платежа готовы налицо. В этом нельзя видеть нарушение 65 ст. нотариального положения: нотариус мог в сем случае действовать как частное лицо, которому одна сторона доверила принять деньги и известить другую сторону о их наличности. Но вручение денег нотариусу, в отсутствие законного дозволения нотариусам принимать деньги на хранение, может иметь лишь то последствие, что дальнейшее поступление этих денег к кредитору остается на ответственности должника, однако не дает кредитору права отказываться от принятия денег потому только, что они внесены не в суд, а к нотариусу.

23
Замена одного исполнения другим. — Замена вещи ее ценой. — Определение цены при возвращении. — Русский закон по поводу возвращения имения законному владельцу. — Случаи сей замены в русском законе.

Однажды данное обязательство должно быть исполнено. Когда добровольного исполнения не последовало, может быть исполнение понудительное, вопреки доброй воли и свободному действию повинного лица. Но не все действия, к которым обязалась повинная сторона, допускают эту замену добровольного исполнения понудительным в самой сути исполнения (in re). Так, напр., невозможно принудить человека к передаче имущества, составляющего особенную вещь, в ее тождестве, если он в последнюю минуту отказывается от передачи. Невозможно принудить человека к выдаче обязательства или к заключению договора (в так наз. pacta de contrahendo), когда он в последнюю минуту от того отказывается. Это значило бы насиловать его волю. Вот почему судебные приговоры, в таком смысле поставленные, признаются недействительными (напр., Касс. реш. 1873 г., No 217). Это не значит, однако же, что за невозможностью исполнения в натуре, по уклонению стороны, ценность этого исполнения пропадает. Она выражается в убытке от уклонения или в интересе исполнения, возмещения коего подлежащая сторона может отыскивать особо от лица, нарушившего свое обязательство.

По правилу о свободе соглашения нельзя принудить никого к возобновлению прежнего контракта, хотя бы в сем последнем и помещено было условие о возобновлении (Сб. Сен. реш. III, 1015). Невозможно обязать кого бы то ни было против воли к заключению сделки или к выдаче обязательства, и решение, в сем смысле поставленное, недействительно (Касс. реш. 1874 г., No 880, 1876 г., No 197). Можно ли принудить по обещанию к передаче, в виде дара, имущество, которое требует для передачи совершения дарственного акта? Сенат (Касс. реш. 1869 г., No 451) отвечает, что нельзя относительно выкупного свидетельства, так как передача его может быть совершена не иначе как по дарственной записи.

Но когда понудительное исполнение возможно и не может быть произведено натурой, то заменой вещи или действия служит взыскание по оценке: удовлетворение производится по цене предмета или по ценности, которую должно иметь исполнение. Иногда прямое исполнение состоит в передаче денежной суммы, но денег нет, а есть вещь, которая может служить заменой денежного платежа. Эта замена может последовать и по взаимному согласию сторон, и без согласия, ибо кредитору во всяком случае принадлежит право требовать подобной замены, когда исполнение не может быть сделано в натуре по точному смыслу договора.

У нас это правило существует в полной силе. При замене вещи ее ценой, эта цена определяется или взаимным соглашением, или оценкой и определением суда (о недобросовестном владельце — Зак. Гражд., ст. 612, 618, 620, о добросовестном владельце — там же, 634, 637, о поклаже — 2109), по справочным ценам (ст. 671, 673). — Оценка в потребных случаях производится — присяжными ценовщиками, по назначению суда (ст. 675), сведущими людьми, назначаемыми судом и действующими в качестве третейского суда (ст. 634, Зак. Суд. Гражд. 717), ремесленной управой (ст. 2220, Уст. Промышл., ст. 332, прил.: ст. 5), судом в порядке исполнительного производства (Уст. Гр. Суд., ст. 896 и след.). См. статьи о вознаграждении за пропавшее и испорченное — в найме, ссуде, подряде, поклаже — 1707, 1708, 2068, 2105, 2109, Улож. Наказ. 492.

Но ценность предметов вообще изменяется. Предмет может иметь не одну и ту же ценность: когда находился еще в руках у обязанного лица, — когда пришло время исполнить обязательство передачей вещи, — когда совершилось действие, из коего возникла обязанность, — когда состоялось решение об удовлетворении.

Очевидно, что размер платежа за вещь может быть более или менее выгоден или невыгоден для той или другой стороны, смотря по тому, какой пункт времени принять для оценки. Обыкновенно берется в расчет ценность, которую вещь имела бы в ту минуту, когда надлежало отдать или поставить ее натурой. Это правило всего справедливее, но иногда закон от него отступает или во избежание пространного исследования, или из снисхождения к обязанному лицу, или покровительствуя лицу требующему.

Так, напр., незаконный, недобросовестный владелец при возвращении имения владельцу законному, обязан платить ему за проданные или вывезенные из имения и невозвращаемые вместе с ним земледельческие орудия и другие принадлежащие к имению предметы, машины, хозяйственную утварь и т.п., угнанный или проданный скот, за лес, употребленный для передачи, подарка или продажи, за все истребленное или попорченное, чего нет возможности привести в прежний вид, даже за скот, павший от заразы, если не приняты были меры предосторожности от нее, за все произведения сельской и фабричной промышленности, полученные в доход с имения (613, 615, 618, 620, 642). Всему этому при взыскании определяются цены, существовавшие во время незаконного владения имением, а если законный владелец желает получить более, то обязан доказать, что эти предметы имели высшую цену в то время, когда были вывезены, истреблены, проданы и пр. недобросовестным владельцем (621). Владелец добросовестный не подвергается взысканию доходов, но с него взыскивается за все то, что независимо от дохода истреблено, повреждено, подарено и пр. им из предметов, уменьшающих цену имения. Здесь закон просто говорит ‘по оценке’ (634) и, вероятно, разумеет относительно оценки минуту возвращения имения, не упоминая и о праве требующего доказывать, что в минуту истребления цена была выше.

В случае присвоения чужого имущества, присвоивший возвращает его в таком точно виде, в каком оно было в минуту похищения, либо должен заплатить за него по ценам, существующим во время постановления о том решения или существовавшим во время похищения, смотря по тому, как будет требовать законный владелец. То же сказано о виновном в истреблении или повреждении имущества. Стало быть, выбор момента для оценки предоставляется здесь требующему, смотря по тому, какая оценка для него выгоднее (671, 673). Вообще случаи замены вещного и даже личного исполнения денежным взысканием весьма разнообразны и нередко встречаются. От усмотрения суда зависит — в потребном случае определить количество взыскания там, где может быть сделана оценка вещи или работы, напр. когда дело идет о починках и поправках. Коммерческому суду в подобных случаях предоставлено назначать дополнительную присягу и определить притом крайний предел количества, далее коего не должна простираться оценка (Уст. Суд. Торг. 306).

С другой стороны, денежное исполнение может быть заменяемо вещным исполнением. Случай этот встречается при исполнении обязательств на деньги или вообще при денежных взысканиях. Исполнение, когда совершается недобровольно и не по взаимному соглашению об отдаче в иск, а понудительно, состоит обыкновенно в том, что правительство обращается к имуществу должника, обращает его в деньги посредством публичной продажи и уже этими деньгами удовлетворяет требующее лицо. Но, при особых определенных условиях, иногда и здесь заменой денежного удовлетворения служит отдача должникова имения требующему лицу в иск или в уплату иска по оценке.

Сюда следует отнести отдачу заложенного имения по просроченной закладной залогодержателю в пользование до удовлетворения долга, вместо процентов, Зак. Суд. Гражд. 615. Потом заложенное имение в размере, равном сумме долга по оценке, назначается в продажу (там же, ст. 624). Если на первый торг и переторжку не явится желающих торговаться, то имение по желанию залогодержателя отдается ему в иск, в окончательное его удовлетворение (Пол. Взыск. Гражд., ст. 308, 309, 326. Ср. Уст. Гр. Суд. 1187, 1068). Когда долг обеспечен закладом движимого имущества, то по просрочке и представлении ко взысканию обязательства, если должник в назначенный срок не явится или, явясь, уступит в платеж заложенное имущество, то оно по желанию заимодавца отдается ему в иск, разве бы другие кредиторы того же должника потребовали обращение заклада в продажу (Зак. Суд. Гражд. 632 и сл.).

По обязательствам, не обеспеченным залогом, описанное и оцененное имущество должника назначается на продажу. Если к торгу не явилось желающих или явился один, то лицам, по иску коих назначена была продажа, предоставляется удержать имение за собой по оценке, а когда они пожелают нового торга, то в случае неудачи его они уже обязаны принять имение по оценке: они имеют на сие право при вторичных торгах, когда была предложена цена ниже оценки (Пол. Взыск. Гражд., ст. 305, 307, 310. Ср. Уст. Гр. Суд. 1171-1175,1182).

Когда имение продается по казенному взысканию, то в случае неудачи торгов предоставляется с разрешения подлежащих властей обращать его в казну по оценке (Пол. Взыск. Гражд., ст. 317, 320, 323).

При продаже движимого имущества истцы имеют тоже преимущественное право удержать за собой вещь по оценке, когда на первом торге не было желающих или дана цена ниже оценки, или на втором торге по последней объявленной цене (Полож. Взыск. Гражд., ст. 364 и след. Ср. Уст. Гр. Суд. 1062-1070).

Есть случай, в коем, по прямому правилу закона, денежное взыскание заменяется личной работой или заживом в работе. Когда работник, взяв у хозяина рядную плату вперед, заболел или должен ему за утрату и порчу вещей, то обязывается заслуживать у него срок, соразмерный с долгом, когда не в состоянии заплатить ему (Зак. Гражд. 2239). Замена денежного взыскания личным задержанием, допускавшаяся прежними законами (2 ч. X т. 1436, Уст. Гр. Суд. 1223), отменена в 1879 г.

——

О замене неотработанных оброчных крестьянских дней по законной расценке денежной недоимкой см. Мест. Великоросс. Пол. ст. 192 и сл., 253, Малоросс. 245, отобранием участка — Великоросс. 265, Малоросс. 254, отдачей в заработки — Местн. Великоросс. 261, 262, 264. Ср. Пол. Вык. 129, 133. Замена денежной повинности вещественной или рабочей допускается по условиям не далее как на три года (Местн. Великоросс. 171, 172). О замене платежа вьиетом из жалованья корабельного служителя — Уст. Торг. 269.

Виноторговцам запрещено выговаривать и производить уплату вином вместо денег (Уст. Пит., изд. 1393 г., ст. 580, 611).

Общ. Пол. Крест. 51, 78, 58 п. 7 и 11, 84 п. 3 и 7. Пол. Вык. 127, 129. Право на отдачу в заработки неисправных плательщиков выкупных платежей, с заключением о сем контрактов, принадлежит исключительно сельскому обществу (а не старшине или посреднику единолично), и может быть осуществлено не иначе как посредством приговоров волостных и сельских сходов (Касс. реш. 1873 г., No 470).

При обращении взыскания на выкупные процентные бумаги кредитору предоставляется или принять их по нарицательной (а не биржевой) цене, или отказаться от принятия и обратить взыскание на другое имущество (Пол. Вык. 109).

Правила 1084-1089 ст. Уст. Гр. Суд. об обращении взысканий на пенсию должника сохраняют силу и относительно должника, признанного несостоятельным (Касс. реш. 1875 г., No 17).

Заменой исполнения может быть выдача нового долгового акта в погашение прежнего, т.е. обновление обязательства (см. Сб. Сен. реш. 1,122).

Приложение к 23

О ценности имуществ. — Понятие о цене. — Мерило ценности. — Категория цен. — Способы оценки. — Таксы на разные предметы и таксы вознаграждения за труд. — Меры и весы.

Содержание всякого гражданского права по существу его хозяйственное, цель его — экономическая. Предмет обладания или вещь становится предметом права, поколику обладание ею соединено с пользой или с вещественным интересом для обладателя. Мера этого интереса зависит от употребления, для которого вещь по свойству своему служит. Употребительностью вещи определяется ее ценность.

Но понятие об употребительности — относительно. Отношением к лицу владельца определяется прежде всего ценность непосредственного употребления вещи (Gebrauchswerth), смотря по тому, для чего служит, каким потребностям удовлетворяет вещь у своего владельца. Но когда понятие о вещи отвлекается от наличного ее обладателя, — ее значение определяется суммой потребностей, к удовлетворению коих она может служить у всех других обладателей, сообразно с своим хозяйственным качеством. Для определения ее ценности необходимо принять во внимание, в какой мере она способна по природе своей и по особенным свойствам служить кому бы то ни было для известного употребления, переходить с удобством из рук в руки, не изменяясь, необходимо еще сообразить, сколько подобных вещей в том месте имеется в обращении, удобных к приобретению, и т.п., соображением таких данных определяется рыночная или меновая ценность вещи. Итак, эта ценность зависит от множества разнообразных местных, временных и случайных обстоятельств. Иные вещи, имевшие прежде значительную ценность, теряют ее впоследствии, потому что прежние потребности изменились или вовсе исчезли, и наоборот. Когда в обращении оказывается больше вещей известного рода, чем есть на них спросу, т.е. свыше потребности, вещи падают в цене, и наоборот. Вещь может совсем утратить свою цену, когда в том месте нет на нее спроса, а в другое место, где есть спрос, трудно или невозможно перевести ее. Итак, меновая ценность вещей зависит от состояния рынка, и потому, с развитием рыночного обращения, когда легко и удобно за известную цену приобрести во всякое время потребную вещь, ценность совершенно отождествляется с вещью и самые вещи становятся ценностями, так что и право на известную вещь получает определенную ценность. Тем определительнее эта ценность, чем полнее, по свойству предмета и самого права, обладание и пользование вещью, если же оно не полное, ограниченное или не совсем ясное, то и ценность его не так определительна. Всего определительнее полное право собственности, владение само по себе не имеет цены, в отдельности от права на владение, право на залог, на ипотеку тем более опреде-лительно в своей ценности, чем более представляет надежного обеспечения, т.е. чем вернее расчет на скорое и полное его осуществление, наконец, право на действие, право по обязательству, право на иск имеют во всяком случае менее ценности, чем вещное право.

Мерилом для определения ценности вещей служат деньги, а показателями для оценки служат употребительность вещи и способность ее к меновому обращению. Но достоинство вещи определяется не одной и той же мерой ее употребительности. Соображения о том, к чему может служить и чего стоит вещь на рынке, т.е. для всех потребителей вообще, ведут к определению только общей, рыночной цены, но не все потребители имеют в одной вещи одну и ту же нужду, спрашивают ее для одной и той же потребности. Одна и та же вещь у иных потребителей удовлетворяет более сложным, более тонким и настоятельным потребностям, чем у других. От этого различия зависит определение особливой ценности, которую вещь имеет у известного лица или в известном классе потребителей. Кроме того, есть вещи, которые исключительно для своего владельца имеют достоинство и цену, совершенно независимо от рыночной цены, удовлетворяя особенной его потребности, случайной, умственной, нравственной или мнимой, неразрывно связанной с его личностью. Такое достоинство вещи, зависящее исключительно от личного сознания, не может быть определено внешней (объективной) меркой и потому не имеет вовсе юридического значения, в смысле гражданского права, хотя иные законодательства вмещают и его в категории ценностей (prix d’affection, Affektionspreis).

Рыночные цены сводятся обыкновенно к разрядам высшей, низшей и средней цены. Хотя ценностью вещи определяется ее стоимость, во многих случаях с совершенной точностью, так что подобную вещь удобно приобрести за определенную цену, — однако невозможно принять за общее правило, что цена вещи служит ее заменой (pretium succedit in locum rei). Когда требуется восстановление права на вещь вотчинным о ней иском, от воли ответчика, обязанного представить вещь истцу, не зависит замена самой вещи денежной ее ценностью. Цена вещи может служить в таких случаях только вознаграждением, если самой вещи в натуре не оказывается или представление ее в натуре становится невозможно.

Ценность имуществ в делах гражданских определяется оценкой, производимой по указанному в законе порядку (Уст. Гр. Суд., ст. 1000-1008,1117-1127).

Особенные правила оценки упоминаются: для взаимного страхования (Пол. Взаимн. Страх., изд. 1886 г.), для вознаграждения по поводу проведения дорог (Уст. Пут. Сообщ. 796), вообще за отходящие в казну имущества (Зак. Гражд.), для выкупа крестьянских земель (Пол. Вык. 11 и сл. 65), для оценки усадеб крестьянских см. Общ. и Местн. Крест. Пол. Оценка убытков при потраве полей войсками (419 ст. и прим. 1 и 2, по Прод.1890 г., Уст. Зем. Пов.). Оценка судебная через сведущих людей (Уст. Суд. Торг., 336). Оценка товаров, продаваемых на бирже через аукционистов (ст. 592, прил. I: ст. 122 и сл. Уст. Торг.). Оценка для продажи товаров при таможне (Уст. Тамож. изд. 1892 г., ст. 1676). Городская оценка имуществ для раскладки общественного налога, оценка имуществ для земского обложения (Прод. 1890 г. Особ. Прил. Уст. Зем. Пов., ст. 10). Оценка ясака и рухляди (меховых шкур) Т. V, изд. 1893 г., Уст. Прям. Налог., ст. 565, 607. См. Пол. Инородц. Т. II, изд. 1892 г., ст. 330-359. Оценка лесных изделий при вывозе из казенных лесов (Уст. Лесн., изд. 1893 г., ст. 321). Оценка для взимания крепостных пошлин с актов (Уст. Пошл. Т. V, изд. 1893 г., ст. 1, 208-212 и др.) Оценка имений и земель при продаже за казенную недоимку (Т. V, изд. 1893 г., Уст. Прям. Налог., ст. 25). Оценка доходности имений при регулировании (Уст. Казен. Им., изд. 1893 г., ст. 5, прил.: ст. 23, 91 и сл.). Об оценке доходности земель по размеру оброка в уставной грамоте см. Касс. реш. 1875 г., No 36.

Для удовлетворения хозяйственных потребностей казны, при составлении смет и заключении договоров о казенных заготовлениях, о подрядах и поставках и т.п., установляются примерные цены административным порядком и принимаются в соображение справочные рыночные цены.

Так называемые установленные цены выводятся в каждой местности (уезд и губерния) на хлеб всякого рода и фураж, в том месте родящиеся, на кули, мешки, на поденную работу человека и лошади, на суда и барки и на стоимость нагрузки, сплава и перевоза. Период для определения этих цен полагается с сентября по май ежемесячно. Определение их поручается местным предводителю, исправнику и голове с гласными, а во второй инстанции — губернатору, при участии подобных поименованных должностных лиц и торговцев. Утвержденные таким образом цены признаются установленными: в них различается сложная цена от средней, и последняя считается законной ценой для казенных закупок (Уст. Нар. Прод. изд. 1892 г., ст. 93, 102, 103, 104,138, 141).

Независимо от установленных цен, в некоторых губерниях полициям вменено в обязанность иметь у себя ведомости о торговых ценах на предметы продовольствия, составлять общие по уезду ведомости и представлять их губернскому начальству в определенные сроки (Уст. Нар. Прод. 140). На обязанность Городских Дум (а по новому учреждению — Городских управ) возложено собирать и сообщать кому следует (также для сметы заготовлений и контрольной поверки) справочные цены на предметы продовольствия, а также и на другие предметы заготовления, как-то: строительные материалы, комиссариатские вещи, перевозку тяжестей и т.п. (Врем. Прав. Земск. Учр., ст. 25).

Торговые цены товарам, существующие на бирже. Они собираются через биржевых маклеров, доставляются (раз или два в неделю) гоф-маклеру и служат для составления прейскуранта, который публикуется. Уст. Торг. 592, прил. I, ст. 115, 116, прил. IV, ст. 65, Уст. Там. изд. 1892 г., ст. 1678.

Тем же путем собираются сведения о биржевом курсе.

В законе упоминаются еще цены вольные (сравнительно с установленными и с определяемыми правильным состязанием и аукционом), сметные, для торгов по смете, заготовительные (для хозяйств, заготовления по казенному ведомству), продажные (определенные для продажи из казны, напр., на соль), контрактные, выводимые из общего расчета по контракту (напр., Уст. Почт., ст. 232). В частности, можно еще указать цены акциям и кредитным бумагам, определяемые для приема их залогом в казну (Пол. Казен. По др., ст. 77).

Во многих случаях законом установляются: 1. Таксы на цену разных предметов, как-то:

Аптекарская, выше коей запрещено продавать лекарства из вольных аптек. Она изменяется властью министра внутренних дел по рассмотрении в медицинском совете (Уст. Врач. изд. 1892 г., ст. 541-543, 550, 551). Таксы в городах на печеный хлеб и на мясо, издаваемые от времени и до времени (Уст. Прод. изд. 1892 г., 127, 138, Уст. Нак. 29, 173). Такса на припасы для продовольствия лиц, содержимых в карантине (Уст. Врач. изд. 1892 г., ст. 921). Такса на хлеб, порох и свинец в Сибири и пр. (Уст. Прод. изд. 1892 г., 281 и сл., 308 и сл. 321). Такса на лесные материалы и лесные изделия из казенных дач (Уст. Лесн. изд. 1893 г., ст. 223, 226 и сл.) Такса для вознаграждения владельцев за выбираемые из имения дорожные материалы (Уст. Пут. Сообщ. 556, 795). Такса вознаграждения за потраву полей и лугов чужими животными, установляемая мировым съездом (Пол. Крест. Учр. Прил. к 31 ст. 2 и 3). Тарифы для перевозки пассажиров и кладей по железным дорогам см. ниже, 52. Такса на золото для уплаты таможенных пошлин (см. Уст. Там.).

2. Таксы вознаграждения за труд, как-то:

Такса вознаграждения платимого врачам от людей малоимущих (Уст. Врач. изд. 1892 г., ст. 149. Улож. Нак. 876). Такса платы лоцманам за провод судов (Уст. Пут. Сообщ. 298, 305, 308. Уст. Торг. 318). Куртажная плата маклерам, диспашерам и аукционистам (Уст. Торг. 644, прил. I к ст. 592, ст. 111, 121, 130, 154, 162, 179, 194, 600, прил. I ст. 91). Плата для нотариусов, судебных приставов и присяжных поверенных (см. 59). Вознаграждение консулам за комиссию для приходящих судов (Уст. Консульск., ст. 24). Плата за переем клади при судоходстве на порогах (Уст. Пут. Сообщ. 143).

Количество ежедневной работы мужской и женской, летней и зимней, по исполнению крестьянской обязательной повинности, определяется по каждой губернии так называемым урочным положением, которое утверждается губернским по крестьянским делам присутствием. Им же определяется оценка рабочих дней на каждые три года (Местн. Великоросс. Пол. 192, 214, 220, 231. — Об определении рабочих дней см. Малоросс. Местн. Пол. 195, там же, ст. 251 о за-дельной таксе недоимочных работ, см. о сем Касс. реш. 1867 г., No 167. Число рабочих часов в дне определено 217 ст. Местн. Великоросс. Пол.).

Для определения цены работ при составлении строительных проектов и смет по сооружениям служит особое урочное положение, изданное в 1843 г. (Уст. Строит. 127, 135, обе по Прод. 1886 г.).

Меры и весы, употребляемые в России, описаны в 651 и сл. ст. Уст. Торг. Ср. прил. к ст. 20 прим., т. II, Общ. Учр. Губ., изд. 1892 г., ст. 39 (о нормальной мере дров см. Уст. Земск. Пов. 365, 392). В обращении употребляются образцы, выверяемые с наложением клейма в присутствии Казенной Палаты, с приглашением экспертов, а в Петербурге — в Городской Управе, при чиновнике Казенной Палаты и пробирере. Выверки и клеймение могут быть производимы и в уездных городах и в городских управах (Уст. Торг. 687-689). Нормальные образцы хранятся в Петербурге в особом несгораемом здании, надзор за коим поручен Департаменту Торговли и Мануфактур (Уст. Торг. 658, 659, 662, 663), копии с образцов хранятся в ведении Казенных Палат, в денежных кладовых за печатью (Уст. Торг. 660). Надзор за употреблением законных мер и весов принадлежит полиции, а поверка — торговым депутациям (Уст. Торг. 697, 698). Изделия из драгоценных металлов подвергаются пробе и клеймению (Уст. Промышл. 509 и сл.). См. еще прим. 1 к ст. 661 Уст. Торг. о продаже зернового хлеба на вес или на меру. В 1893 г. изданы новые правила о депо образцовых мер и весов.

24
Замена одного требования другим противоположным (компенсация). — Основания сей замены и законные для нее условия. — Однородность требований. — Отношение их по количеству. — Действие несостоятельности на замену. — Требования несоизмеримые. — Необязательность замены.

Один из самых обыкновенных видов замены при исполнении есть замена одного требования другим, соответствующим требованием, или так называемая компенсация (compensatio, compensantion), замен долга иском, как выражается в иных местах не совсем точно наше законодательство. Когда с моей стороны представлено ко взысканию обязательство, признанное бесспорным, но при взыскании оказывается, что мой должник имеет на меня — в том же или другом месте требование, подлежащее взысканию, точно такой же или большей суммы, то, разумеется, нет никакой нужды производить на самом деле взыскание в мою пользу. Сколько он мне должен, столько и я ему должен, стало быть, одно другим погашается. Я взыскиваю 1000 руб. с Ивана, но и Иван взыскивает с меня 1000 руб. Мы квиты. Я взыскиваю с Ивана 1500 руб., а он с меня 2000, мое требование все погашается, а его погашается на 1500 руб. и за мной остается еще 500 руб., которые я и должен уплатить ему в действительности. Разумеется, взыскание могло бы быть произведено в действительности, но вся процедура его с хлопотами и издержками была бы напрасная, так как вслед за ним последовало бы обратное взыскание такой же суммы. Для устранения этого напрасного производства и служит замена. Melius est non solvere quam solutum repetere.

Но эта замена, это погашение одного требования другим тогда только может иметь место, когда оба требования в минуту взыскания имеют совершенно одинаковую силу, когда они однородны по предмету взыскания, оба подлежат осуществлению в одинаковой мере и степени и оба бесспорны, не подлежат сомнению. Ясное требование не может быть погашено неясным. Положим, что я произвожу взыскание по заемному письму, которое уже просрочено и признано уже за бесспорное, за подлежащее исполнению, приговором подлежащей власти. Должник противопоставляет ему свое заемное письмо на меня, — но такое, которому еще не наступил срок. Разумеется, здесь замены быть не может. С моей стороны — бесспорное требование, подлежащее безусловному исполнению немедленно, hic et nunc, с его стороны — мое обязательство, по которому еще не может осуществиться и право иска, требования — не то что исполнения. Когда-то истечет еще ему срок, когда-то еще он представит его ко взысканию, да и то, может статься, я предъявлю спор, и его требование будет спорным. У меня может быть требование ясное, безусловное (напр., по векселю, по заемному письму), а у должника моего требование по договору с условиями, за нарушение условия, за неустойку в действии, стало быть, подлежащее еще разбору и обсуждению: очевидно, здесь замены быть не может (liguidi cum illiquido non fit compensatio). Должник противопоставляет моему требованию, бесспорному, свое требование на меня, состоящее в споре и в судебном рассмотрении. Такое требование само по себе никак не может быть принято в замене моего. Если суд, рассматривая дело по его иску, признает нужным потребовать от меня обеспечения, то я могу представить в обеспечение свое бесспорное требование, но этим мое взыскание будет только приостановлено, а не погашено. Замена может состояться только тогда, когда и по его требованию явится приговор судебного места, вступивший в окончательную законную силу.

Замена может быть только между однородными требованиями, именно когда то и другое требование относится к количеству. Никого из двух кредиторов нельзя принудить к получению иной вещи, а не той, которую должны отдать ему. Замена возможна, когда с обеих сторон предмет долга — денежная сумма или количество того же разряда. Я, напр., занял у тебя 2 мешка муки, а ты в другое время занял у меня 3 мешка, замена возможна. Но где хлебный торговец взял у винопро-давца 2 ящика вина, а тот у него 4 мешка муки, — здесь трудно допустить замену без взаимного согласия, разве эти обязательства будут превращены в деньги по известным рыночным ценам. (При сем последнем условии допускает замену французский закон.) А когда одно из двух требований имеет предметом вещь индивидуальную, определенную, а другое — нет, замена решительно невозможна. Напр., отец моего приятеля завещал мне своего рысака Лебедя, а мой отец завещал моему приятелю любую лошадь из своего табуна: между нами обоими замена по этому предмету невозможна.

Вообще при замене нет надобности, чтобы оба требования были тождественны по сумме: меньшее взыскание, во всю свою меру, погашается в большем. — Нет надобности, чтобы и число отдельных требований с той и с другой стороны было одинаковое: одно требование может идти в замен нескольких, причем в случае сомнения погашение распределяется по правилам зачета (см. выше). Нет надобности (в чем впрочем не все законодательства согласны), чтобы место платежа по взысканию с той и с другой стороны было одно и то же: разница в интересе, отсюда происходящая, может быть учтена особо, но не препятствует замене. Нет надобности и в том, чтобы основания требований были одинаковы: лишь бы в окончательном результате оба требования были бесспорны и сведены ко взысканию в одном знаменателе.

Есть, однако же, случаи, когда и при всех вышеозначенных условиях замена не допускается. Для замены требуется, чтобы оба требования подлежали ко взысканию. Но вот какой может быть случай. Я представляю ко взысканию заемное письмо несостоятельного должника, и он имеет на меня требование по просроченному заемному письму. Мое требование подлежит взысканию, потому что все требования, представляемые на несостоятельного, хотя бы сроки еще не наступили, открываются ко взысканию. При всем том, замены между нашими требованиями быть не может: в этом случае оно было бы несправедливо. Когда производится взыскание с несостоятельного, все его кредиторы по простым заемным обязательствам получают удовлетворение не полное, а по расчету, сколько причтется на рубль, в одной пропорции. Итак, если бы один из кредиторов, сам состоятельный, в погашение той суммы, на которую простирается его требование, мог зачесть всю ту сумму, которую сам должен — это значило бы, что на самом деле он удовлетворяется вполне, тогда как все прочие получили бы только известный дивиденд. Такая привилегия была бы произвольная и несправедливая. Ниже будет показано, что русское законодательство держится иного правила.

Многие законодательства, по примеру римского, ограждают некоторые требования от замены. Таковы: требование имущества, насильно отнятого или присвоенного (по правилу: spoliatus ante omnia restituendus), требование вещи, отданной на сохранение или в ссуду, не допускается замена при ипотечных и вексельных требованиях, переданных другому лицу, когда требованию этого преемника противопоставляется долг передатчика, первоначального кредитора (Иван передал Петру вексель на Федора, а когда Петр взыскивает с Федора, Федор представляет в замену свое требование на Ивана), с другой стороны ограничивается право представлять взамен — претензии, по передаче приобретенные, напр., требование на несостоятельного должника, приобретенное уже по открытии конкурса. (В числе кредиторов несостоятельного Ивана состоит Петр, а Федор должен Ивану, и чтобы попасть в число его кредиторов, приобретает претензию Петра.)

В Риме право замены лишь мало-помалу освободилось от стеснявших его прежде юридических и процессуальных формальностей, и объявлено свободным, — что и выражено в юстиниановом законодательстве словом: ipso jure, т.е. без особых формальностей. Это выражение, неправильно понятое составителями французского кодекса, повело к включению в него (ст. 1290) следующего правила: замена совершается вполне единой силой закона, даже независимо от сознания должника. Очевидно, однако же, что такое действие замены может быть объяснено лишь при погашении взаимных требований, проистекающих из одной двусторонней сделки. Посему это правило (не соблюдаемое строго и французской судебной практикой) не принято в большей части других законодательств, и в прусском законе именно выражено, что замена происходит по требованию и что от замены всякий волен отказаться.

В нашем законодательстве нет общих правил о замене, однако нет сомнения, что она допускается при тех существенных условиях, на которые было указано выше. Лишь в частных случаях закон наш упоминает о замене. Так, в ст. 605, п. 2 б Зак. Суд. Гражд. сказано: взыскание по заемным письмам останавливается, когда должник представит решение судебного места, что платеж по акту следует обратить на удовлетворение исков должника на заимодавце.

При торговой несостоятельности, когда одно и то же лицо представляет и заимодавца и должника, тогда замена долга иском допускается сполна, сумма против суммы (Уст. Суд. Торг. 587).

Палаузов купил у Богосова табак, на условии уплаты наличными деньгами через пять дней по приеме, но вместо денег представил свое требование на Богосова по простым векселям по предъявлению и по расписке. Сенат (Моск. Общ. Собр. 1865 г.) признал, что П. имел на то право, если его требование было равносильно и однозначительно, одинаково ясно и открыто ко взысканию (Зак. Суд. Гражд. 605, соответств. ст. 78 изд. 1857 г., Уст. Суд. Торг. 587, соотв. ст. 1966 Уст. Торг. изд. 1857 г.). Оба требования бесспорные и открытые ко взысканию, ибо требование Палаузова основано на простых векселях, не требующих предварительного принятия: вступление их в просрочку не зависело даже от суточного срока, но обязанность платить открывалась с предъявлением, для коего и не положено особого обряда. Б. мог уклониться от платежа только спором, коего он не предъявлял. Итак, в сем случае замен был возможен. Напротив того, долговая расписка не принадлежит к числу актов, коих форма строго определена законом и коим присвоена строгая сила, следовательно требование по ней прежде предъявления должнику и признания не могло почитаться ясным в одной мере с противоположным требованием.

Покупщик имения с публичного торга не вправе представить в задаток, вместо наличных денег, вполне или частью находящиеся у него долговые требования на того, чье имение продается (Уст. Тр. Суд 1161, 1166, 1176, 1177). В 1352 ст. Зак. Суд. Гражд. изд. 1876 г. (соответств. ст. 296 Пол. Взыск. Гражд. изд. 1892 г.) говорится, что заимодавец, принимающий участие в торге, может вместо наличных денег внести, как в задаток, так и в покупную сумму, те долговые обязательства, на удовлетворение коих имение поступило в продажу. Но в Уст. Гр. Суд. такое право заимодавца не вполне удержано, и ст. 1166 Уст. Гр. Суд. дает ему право лишь относительно покупной суммы. Если б это дозволено было относительно задатка, то неосуществимо стало бы правило 1176 ст. о потере задатка за неустойку, а равно и правило 1177 ст. (Касс. реш. 1877 г., No 299).

1966 ст. Торг. Уст. (соответств. ст. 58 Уст. Суд. Торг. изд. 1893 г.) допускает замен долга иском в конкурсе только тогда, когда одно и то же лицо представляет и кредитора и должника. В таком положении может быть должник несостоятельного, имеющий вместе с тем долговую на него претензию, хотя бы эта претензия была им приобретена по передаче от другого лица: но необходимо, чтобы эта передача совершилась прежде, а не после объявления несостоятельности судом (Касс. реш. 1878 г., No 286).

Между несостоятельным и кредитором его зачет невозможен, ибо необходимо, чтобы претензии предъявлены были именно к зачету рубль за рубль (реш. Саратовского Окружного Суда в деле Кожевникова (Касс. реш. 1878 г., No 5).

25 Прекращение обязательств посредством нового договора. — Обновление договора. — Признаки оного и последствия. — Прекращение договора по условию. — Мировая сделка. — Компромисс. — Русский закон мирового соглашения.

Договор может быть прекращен односторонним действием воли — отказом от требования, прощением долга, прекращением иска и т.п. Это действие, для которого нет общей определенной формы, имеет значение или сознания, или дарения, и в последнем случае служит дарственным действием, подчиняясь закону дара.

Договор может быть прекращен новым договором, с целью уничтожить прежний и вместо него заключить новый (novatio, novation, Umschaffung), причем стороны остаются те же. С изменением договора в целом предмете или происходит перемена в обеих сторонах, или в лице одного должника (delegatio,expromissio). Примеры: по прежнему договору Иван должен был поставить 1000 четвертей хлеба, но это обязательство стороны согласились уничтожить и вместо того, учтя между собой отношения, прибыль и убыль интересов, положили написать, что Иван должен по такой-то срок 5000 руб. Или: Иван должен Петру 1000 руб., Петр соглашается уничтожить это обязательство с тем, чтобы вместо того Федор выдал ему обязательство на 1000 руб. Сущность новации состоит в том, что отмена прежнего обязательства не отделяется от установления нового, но и то и другое совершается в одном акте обоюдной воли. В таком случае прежнее обязательство уничтожается со всеми последствиями, принадлежностями и т.п., допускается разве только по особому соглашению переносить право залога или обеспечения с присвоенным ему старшинством — с прежнего обязательства на новое. Новация, в этой силе своей, сама по себе не предполагается, но должна быть несомнительно выражена, так чтобы явственно было намерение уничтожить прежний договор с установлением нового (animus novandi). Римский закон требовал положительного выражения этой воли, но новейшие законодательства требуют лишь, чтобы она явственно обнаруживалась из акта или сопровождавших совершение его обстоятельств. Новации нет, когда изменению подвергаются лишь частные условия или принадлежности договора, напр., сроки платежа, условие о процентах, об обеспечении и т.п. Вообще об этом учреждении справедливо замечают (Frster, 97), что в новом законодательстве оно утратило прежнее свое значение и едва ли есть практическая надобность дорожить им в смысле отдельного юридического учреждения.

В самом договоре, установляющем обязательство, могут быть поставлены условия его прекращения. Между ними особливое значение имеет так наз. lex commissoria, когда право одной стороны на исполнение заранее объявляется уничтоженным (commissum), на тот случай, если эта сторона не учинит в свое время и сама собой исполнение, от нее ожидаемое (напр., не внесет в срок денег за купленное имущество и т.п.).

В ряду договоров о прекращении или изменении прежнего договорного отношения особого внимания заслуживает мировая сделка (transaction, Vergleich): стороны посредством взаимных уступок превращают в новый договор прежние, спорные или неясные и сомнительные отношения. Цель его, как выражается французский закон, прекратить возникший или предупредить могущий возникнуть спор. Итак, поелику соглашение этого рода вызывается прежней неясностью, которая могла клониться в пользу или к ущербу той или другой стороны, то средством к соглашению в мировой сделке служат обыкновенно взаимные уступки (не одностороннее только сознание противного права или оставление своего права). Этим свойством мировая сделка отличается от судебного приговора (определяющего одно лишь право с объективной точки зрения), а соответствует ему в том, что имеет целью прекратить неизвестность о праве.

По важности такого с уступками соединенного соглашения, закон обставляет его формальностями, возбуждающими к серьезному решению воли (французский закон требует непременно письменного акта), и допускает его только там, где стороны обладают полнотой решающей и распоряжающей воли и самый предмет вполне свободен для распоряжения. Вследствие того уполномочие на мировую сделку по доверенности должно быть особливое, явственно выраженное, мировые сделки несовершеннолетних требуют утверждения верхней опекунской власти. Личные отношения супругов, уголовные последствия преступления и проступка не подлежат изменению, ожидаемые права на наследство не допускают распоряжения по мировой сделке. Мировая сделка по предмету, решенному окончательным (неподлежащим обжалованию) судебным приговором, не имеет действительности, если стороны не знали о состоявшемся уже в эту пору приговоре, если же он был им известен, то от них зависят взаимные уступки интересов при его исполнении.

Особый вид мировой сделки есть компромисс, или договор о третейском разбирательстве спора через частного посредника, решению коего стороны обязываются подчиниться. Таким образом, решению посредника стороны заранее придают между собой силу добровольного соглашения о праве. Отсюда следует, что соглашение этого рода не может вполне свободно простираться на все предметы гражданского права и что разбирательство посредников, составляющее замену правильного суда, должно происходить в некотором порядке, ограждающем беспристрастие решения. В древнем римском праве соглашения такого рода были свободны, а для предупреждения возражений против приговора посредников стороны связывали друг друга денежной неустойкой (compromissa pecunia, от чего происходит и название компромисса). Но со времени Юстиниана договоры эти подвергаются законным ограничениям, и компромисс входит более и более в область процессуального законодательства.

В нашем законе нет особых правил о составлении нового договора взамен прежнего. По общему правилу, стороны могут обоюдным согласием уничтожить договор во всякое время. Когда сторона, имеющая по договору право требовать исполнения, отступится добровольно от своего права в целом договоре или в части, тогда действие договора в целом или в части прекращается, — лишь бы предметом уступки не были права третьего лица, не участвовавшего в договоре (ст. 1545, 1547). Закон наш не запрещает условия о прекращении договора в случае неисполнения с другой стороны, и условия такого рода на практике встречаются. 1585 ст. прямо допускает возможность условия прекратить договор с платежом неустойки, в смысле штрафа за неисполнение.

Мировое соглашение может последовать между сторонами для прекращения пререканий о праве, как в тяжбе, уже начатой, так и вне тяжбы. В тяжбе оно может последовать посредством мирового прошения, которое подается от обеих сторон совокупно или отдельно (от мирового прошения, предполагающего совместную волю, необходимо отличать односторонние просьбы о прекращении начатого дела со стороны истца). В подтверждение мировых прошений тяжущимся делается допрос, и затем дело зачисляется решенным без права на возобновление того же иска. Мировое соглашение может последовать и в присутствии суда, на словах, с составлением протокола. Удостоверение состоявшегося мира во всяком случае требуется письменное (Зак. Суд. Гражд., ст. 661-666, Уст. Гр. Суд. 70, 71, 1360-1366, Касс. реш. 1870 г., No 552). Мир допускается во всяком положении дела.

В прекращении дела на этом основании может и не быть речи об условиях, на которых состоялось примирение. Условия эти выражаются в мировой сделке или особом акте о примирении. Мировая сделка может быть заключена во всяком положении дела, стало быть, после состоявшегося решения, может быть и не между всеми сочувствующими на каждой стороне лицами, а лишь между некоторыми из них. Сделка эта совершается независимо от суда, в виде акта, являемого к засвидетельствованию у нотариуса или у мирового судьи (если имущество передается в собственность, то акт совершается у старшего нотариуса). Дело вследствие сего акта прекращается навсегда (Зак. Суд. Гражд. 666, Уст. Гр. Суд. 1357-1366, Нотар. Пол. 158).

Мировая сделка созидает между тяжущимися новое договорное соглашение, уничтожая прежний договор, который не может быть восстановлен (Касс. реш. 1875 г., No 894). Посему мировая сделка исполняется не как судебное решение, а вообще как все договоры, и возникающий по ней спор составляет предмет нового судебного производства. За всем тем, однако, Касс. Деп. Сената (1870 г., No 1679) признавал, что неправильное толкование мирового соглашения, как равносильного судебному приговору, может служить поводом к отмене решения.

Право поверенного прекратить дело миром вообще не предполагается, но должно быть особливо пояснено в доверенности (Уст. Гр. Суд. 250). Оно предполагается и по общей доверенности лишь в мировом суде (ст. 48), конечно, с целью закона благоприятствовать в сих судах примирению. Однако Касс. Деп. Сената (1871 г., д. Червонецкого) растолковал, что и в мировом суде это право поверенного простирается на спорное состояние дела, до решения, так как решением создается новое право, для уступки коего потребно новое полномочие.

Малолетний не может вступать в мировые сделки, и едва ли можно допустить по нашему закону, чтобы мог мириться за него с уступками опекун, даже и с разрешения опеки (Зак. Суд. Гражд. 687, 710, Уст. Гр. Суд. 1368), но когда по содержанию мировой сделки можно заключить, что в ней нет уступки права по имуществу, а есть лишь приобретение, то такая сделка могла бы, кажется, быть утверждаема опекой (Зак. Гражд. 286). Говорю: кажется, так как по этому предмету закон наш не высказывает прямого и ясного начала. Несовершеннолетний, старше 17 лет, имеющий попечителя, может с согласия его по силе 220 ст. Зак. Гражд. вступать и в мировые сделки (см. 5).

Предметом мирового соглашения не могут быть вообще предметы, по коим договоры не допускаются (Зак. Гражд. 1529) и, сверх того, интересы государственные, казенные, общественные (Зак. Суд. Гражд., ст. 710, Уст. Гр. Суд. 1368). Предметы гражданского вознаграждения за последствия проступка или преступления нет основания исключать из действия мировой сделки.

Мировая сделка несостоятельного с кредиторами допускается не иначе как по открытии несостоятельности, в общем собрании заимодавцев, по большинству ³/₄ признанных исков и с утверждения суда. Предложения сделки может исходить как от самого должника, так и от стороннего лица, с согласия должника. Сделка может состояться и прежде окончания производства и постановления о несостоятельности. Она прекращает конкурс со всеми его последствиями так, как бы вовсе его не было. Затем удовлетворение кредиторов совершается уже на основании сей сделки, а имущество, приобретенное должником после сделки, может быть обращено на удовлетворение лишь новых долгов его, сделанных после соглашения (Уст. Суд. Торг. 634-638, Касс. реш. 1876 г., No 267 и 424). Мировые сделки не уничтожают тех требований, которые не были предъявлены в конкурс (638, прим.).

Правила о составлении третейских записей и третейском разбирательстве составляют предмет судопроизводства (Уст. Гр. Суд. 1367-1400).

Примеры: В договоре 1870 г., Иван обязался выдать Петру заемные письма на 400 руб. и производить по ним уплату по 50 руб. в год. В 1872 г. он выдал ему заемные письма на эту сумму, но без условия о рассрочках платежа. Спрашивается: за выдачей этих заемных актов сохраняет ли силу первый договор? В декабре 1866 г. Иван, имея взыскание на Петра, отсрочил оное по 1 февраля 1867 г. с неустойкой в 300 руб. за просрочку. За просрочкой взыскание возобновилось, но состоялось другое условие, по коему Иван, получив часть долга, отсрочил остальное с поручительством третьего лица, а о неустойке не упомянуто. Если это второе условие есть новый договор, то Иван теряет уже право на неустойку. Кобылий, запродав землю Жедринскому, получил в задаток 5000 руб. и выдал задаточную расписку, в коей срок для купчей назначался 15 сентября. После того заключили они условие, в коем о задатке помянуто, как о сумме в уплату за землю, и сроком для купчей положено уже 20 октября. Купчая совершена 28 октября. Последовал иск о задатке за просрочку. Суд признал, что задаточная расписка со всем своим действием уже не существует и заменена последовавшим условием, следовательно о взыскании задатка в виде штрафа не может быть речи (Касс. реш. 1868 г., No 723).

Когда одна сторона в возложенном на нее исполнении допустила изменение и неполноту, а другая сторона, не возражая, производила соответственно тому изменение в соответственном исполнении и не была опровергаема противной стороной, из сего можно заключить, что стороны, и без новой письменной сделки, самым делом изменили первоначальные условия исполнения и не могут за то простирать взаимные претензии друг к другу (Сб. Сен. Реш. I, 292).

Можно ли заключить о видоизменении договора без прямого соглашения по одному только действию стороны? Сенат рассуждает, что нельзя (Касс. реш. 1870 г., No 1669). В данном случае сторона, имея по договору право пользоваться двумя паромами, довольствовалась одним и заявила требование о другом тогда уже, когда доставление его было невозможно.

Расписки кредиторов в получении срочного платежа с оговорками, содержащими в себе изменение первоначальных условий договора, хотя бы были приняты плательщиком, как удостоверение уплаты, не служат еще доказательством согласия плательщика на помещенные в них оговорки и на соответственное изменение условий договора. Расписки платежные, по своему назначению, не составляют самостоятельного договора, а суть акты, удостоверяющие исполнение по договору (Касс. реш. 1869 г., No 1289).

Условия запродажной записи сохраняют ли свою силу и по совершении купчей крепости, по отношениям между сторонами после совершившегося уже перехода имения к новому владельцу? Договор запродажи есть предварительное лишь соглашение, а купля-продажа есть самостоятельный договор, требующий нового соглашения, так как к совершению купчей нельзя принудить продавца по силе запродажной записи. Итак, если в запродажной записи помещена неустойка за неисполнение условий, а в купчей крепости о сей неустойке уже не упомянуто, то надлежит прежнее условие о неустойке признать уже утратившим свою силу. Так было в д. Бехтевой. В 1857 г. она запродала каширской купчихе населенное имение, обязавшись между прочим в записи перевести своих крестьян, по совершению купчей, на другую землю, а за несоблюдение всех условий записи положена неустойка. В купчей помещено условие о переводе крестьян, но о неустойке не упомянуто, крестьян же Бехтева всех не перевела, а дала им отпускные, вследствие чего покупщица требовала с нее неустойки (2 Общ. Собр. Сен. 6 октября 1872 г.).

Право на имущество окончательно укрепляется и определяется купчей крепостью, и посему это право не может быть выводимо из предшествовавшего купчей предварительного и временного условия запродажи (Касс. реш. 1868 г., No 850). Но из сего не следует, чтобы с момента совершения купчей упадали сами собой и все другие условия, которые могли быть включены в договор, предшествовавший купчей, и которые, не касаясь права собственности, имеют в виду разные другие обстоятельства по поводу совершения купчей, напр., о рассрочке платежа, о последствиях недостатков в имении и пр. Купчая может уничтожить их не в силу того, что она акт позднейший и окончательный, а в силу самого своего содержания (1875 г., No 874. Ср. 1868 г., No 254).

Изменения обязательств часто встречаются на практике по казенным подрядам сложным и продолжительным, вследствие непредвиденных временных и местных обстоятельств. Но эти частные изменения допускаются на практике не в порядке и форме, установленных для договоров, а в форме подписок, а часто и без подписки, в силу фактического и бесспорного исполнения сторонами принятых противу первоначального договора изменений. Если одна из сторона допустила изменения в условиях, а другая, быв о том своевременно извещена, не возразила и добровольно исполняла договор с изменениями, то этим самым ясно и неоспоримо выразилось ее согласие (2 Сб. Сен. реш. I, No 26,27).

Отсрочка исполнения договора, данная казенному подрядчику уже после того, как он оказался неисправным, означает, что состоялось новое соглашение и что казна отказалась, по силе 1547 ст., от права признать договор окончательно нарушенным и от того взыскания, которое могло быть при неисправности подрядчика обращено на доверенные ему залоги. Посему со времени отсрочки и залоги сии (в пределах срочной залоговой доверенности) обеспечивают уже не взыскание, отмененное отсрочкой, а договор об исполнении к назначенному вновь сроку принятых подрядчиком обязательств (Мн. Гос. Сов. 1873 г. по делу Люксенбурга).

26
Односторонний отказ от договора. — В каких случаях он допускается. — Право требовать расторжения договора за крайнюю несообразность в ценности. — Прекращение договора от случайных причин. — Невозможность исполнения. — Погашение претензий в наследственном преемстве. — Прекращение смертью личных обязательств.

Действие договора продолжается дотоле, доколе установлено оно волей сторон — может оно быть и бессрочное, не определенное во времени, может оно зависеть от окончательного совершения того действия, которое составляет предмет и цель договора (напр. передачи имущества, исполнения заказа, поставки и т.п.). За всем тем всякий договор, не ограниченный отдельным действием или определенным сроком, не исключает возможности отказа с той или другой стороны, возможности прекратить договор (Kndigung). Нет договоров по имуществу, которые связывали бы на целую жизнь.

В ином случае, не дожидаясь конца обязательному отношению, сторона хочет немедленно освободить себя, прекратить со своей стороны действие или исполнение, в ином случае — хочет немедленно потребовать окончательного исполнения с другой стороны. Разумеется, однако же, что отказ сопряжен с ответственностью, что им не должны быть нарушаемы — доверие другой стороны к прочности обязательства и интересы, соединенные с этим доверием. Так, если плата за действие получена вперед за известный период времени, то прежде истечения его отказ будет нарушением договора. Так, при найме имущества, при личном найме, в доверенностях, в товариществе и пр. несвоевременный отказ при некоторых обстоятельствах может вести к убытку и возбудить требование о вознаграждении.

Иногда и при срочных договорах требование исполнения может открыться ранее срока, когда оказывается, что впредь исполнение становится уже невозможным, напр., при несостоятельности должника. Наконец, по особенному свойству некоторых договоров (напр., личного найма), закон предоставляет при некоторых условиях той или другой стороне требовать немедленного его прекращения.

От отказа в вышеуказанном смысле отличается право требовать расторжения договора. Оно допускается не иначе как по условию, в котором стороны заранее выговаривают себе это право (pactum displicentiae, in diem addictio), и притом не иначе как в течение определенного срока. Прусский закон предоставляет судье определять в потребных случаях, до какого срока подобное требование могло быть заявлено.

Римское право предоставляло продавцу требовать обратно проданное имущество, когда бы оказалось, что договорная цена ниже действительной цены имущества наполовину. Эту привилегию на практике мало-помалу стали распространять и на другие виды сделок: сначала на сделки о предметах, подлежащих точной оценке, и, наконец, на самого покупщика, когда оказывалось, что он заплатил наполовину дороже действительной цены имущества (laesio enormis, laesio ultra dimidium). Противоположной стороне предоставлялось при этом право дополнить недостаток, если желала придать сделке полную силу.

Всего обширнее это право, из числа новейших, в австрийском законодательстве, но при заключении договора сторонам предоставляется постановить, что они лишают себя этого права. Французский закон допускает это право лишь при продаже недвижимого имущества, только в пользу продавца и в таком только случае, когда убыток простирается не на половину, а на ⁷/₁₂ действительной ценности, но притом покупщику предоставляет удерживать всю силу сделки, возвысив цену до ⁹/₁₀ настоящей цены, стало быть, прощает ему ¹/₁₀. При семейственных разделах наследственного имущества предоставляется участнику просить об уничтожении раздела, если он обижен на ¹/₄ часть настоящей своей доли. Прусское законодательство, напротив, предоставляет эту привилегию не продавцу, а покупщику. Наше законодательство не допускает подобного права.

Действие обязательства прекращается и от случайных причин: от невозможности учинить исполнение, не зависящей от вины лица, и от случайного соединения в одном лице права требовать исполнения с обязанностью исполнить — по одному и тому же обязательству (confusio). Это бывает при наследственном преемстве, по закону или по завещанию (а также при передаче по дару всех имуществ — donation universelle, где эта форма существует), когда должник является наследником своего кредитора или кредитор — наследником должника, или одно лицо является наследником вместе и после кредитора, и после должника. Принятие наследства с описью (benefic. inventarii) препятствует слитию, так как в этом случае не происходит слияния наследства с лицом наследника (см. о сем во 2-й части курса, 48). Это слитие (или: совпадение), в истинном смысле, не погашает обязательства, а только делает исполнение его невозможным, потому что имущества должника и кредитора сливаются воедино и поглощают обязательство в себе.

Если наследование полное, то и погашение полное, если наследование неполное, то и погашение неполное. А. состоит должником Б. 4000 руб. и, умирая, завещает ему все свое имение, стоящее, положим, 40 000 руб. Половина этого имения — родовая, относительно его завещание недействительно: имение это идет по закону к брату умершего, Г. В таком случае, хотя Б. получил наследство на 20 000 руб., не вся его претензия погашается в принятом по завещанию наследстве, а в соразмерность с принятой частью, т.е. наполовину, а другую половину платит ему Г. Наоборот, когда Б. должен А. 4000 руб. и наследует по закону половину его имения, то в половине своего долга он ответствует другому наследнику, но если Б. получил все имение по завещанию и завещание разрушено в пользу законного наследника Г. лишь относительно родового имения, то Б. никому уже ничего не должен, ибо наследует все благоприобретенное имение А., а претензия А. на Б. принадлежит к числу благоприобретенного.

Когда посредством слития погашается главное обязательство, то вместе с ним погашается и обязательство зависящее, напротив, когда погашается отдельно зависящее обязательство, тогда главное обязательство остается в силе. Напр., я должен Б. 1000 руб. за поручительством Г. Я наследую после Б. Долг мой погашается, и вместе с тем погашается обязательство моего поручителя. Я должен Б. за поручительством племянника его Г. Б. умирает, ему наследует Г. Поручительство его прекращается, ибо он, в качестве поручителя, должен бы был сам пред собой ответствовать. Но мое обязательство остается в полной силе.

Наконец, все обязательства личные прекращаются смертью обязавшегося лица (Зак. Гражд. 1544). Со смертью лица, имеющего право, нанимателя, у нас прекращается договор личного найма, если он был заключен на имя одного хозяина без распространения на наследников (2238). Сюда же принадлежит: право пожизненного содержания, пожизненное владение, из договора и завещания возникающее, доверенность и поручение, право (еще не заявленное) искать вознаграждения за личную обиду и оскорбление (Уст. Нак. Мир. Суд. 130).

Прекращение договора за истреблением предмета оного. В законе указаны случаи по отдаче имуществ на сохранение (ст. 2105) и по товариществу в покупке или построении корабля (Уст. Торг. ст. 182). Наем имущества, напр., строения, за истреблением его вследствие пожара прекращается, и хотя бы тем же хозяином дом был выстроен вновь, наемщик не вправе требовать в нем квартиры на основании прежнего договора. В сем смысле см. Сб. Сен. реш. I, No 31.

В реш. Касс. 1869 г., No 1191 признано, что за сгорением завода, отданного в аренду, предмет, относительно коего заключен был договор, перестал существовать и самый договор вследствие того должен был прекратиться в целом составе, причем предстояло суду определить подлежащую меру вознаграждения.

27
Действие давности на обязательства. — Погашение права на иск. — Начало исчисления давности. — Открытие права на иск. — Исчисление давности в срочных и бессрочных договорах, при периодическом исполнении, по обязательствам главным и зависящим. — Перерыв давности — признанием долга. — Постановления русского закона о сем предмете.

Во всех вышеприведенных случаях прекращается, уничтожается самое обязательство, юридическое отношение в существе своем, уничтожается самое основание требования и обязательства. Но могут быть случаи, когда, независимо от сущности самого обязательства, погашается право на иск по обязательству, право требовать удовлетворения по оному. Это происходит от действия времени, давности. О давности вообще сказано там, где речь идет о свойствах владения. Там же объяснено, что не должно смешивать давность владения, превращающую его в право собственности, с давностью, которою погашается право на иск. Эту последнюю давность необходимо теперь объяснить в связи с правом по обязательству. При каких условиях право иска по обязательствам погашается посредством давности? Что требуется для этого погашения?

Прежде всего заметим, что здесь погашается не самое право по обязательству в своей сущности: оно не зависит от времени. Погашается право требовать исполнения (в результате это все равно, но идея не одна и та же). Стало быть, необходимо, чтобы это право возникло, явилось в действительности, сделалось действительным, настоящим правом, способным к осуществлению, а не было только правом будущим, возможным правом — in potentia. Чего еще нет, о погашении того и речи быть не может. А возникновение такого права не всегда совпадает с минутой заключения договора или выдачи обязательства. Договор может быть связан со сроком или условием: тогда при самом заключении договора между обеими сторонами немедленно возникает юридическая связь, которой они не могут разорвать без нового соглашения, и в этом смысле каждая сторона имеет право на волю или действие другой стороны, в чем эта другая сторона связала себя. Но в эту минуту каждая сторона может сказать себе: я могу оставаться спокойной до тех пор, пока совершится то или другое событие, наступит срок, настанет условие: тогда у меня будет право действовать, тогда я получу право немедленно требовать исполнения. Как только наступит эта минута, сторона может сказать себе: я имею право требовать исполнения хоть сейчас же. Таким образом, в договоре оказываются следующие важные моменты: 1) право рассчитывать на исполнение, 2) право требовать исполнения, 3) самое предъявление требования об исполнении.

Сила давности основывается на том предположении, что лицо, имевшее право требовать, не осуществило этого права в течение известного времени, стало быть вовсе не желает осуществить его, или достигло уже цели своего права другим путем, мимо требования у власти. Это предположение возможно только при осуществимости права. Стало быть, давность может начаться только с того времени, когда таковое право возникло: не раньше, ибо раньше было только право рассчитывать на исполнение, было спокойное состояние ожидания, столь естественное, что нельзя это ожидание, это молчание поставить в вину молчавшему лицу: нельзя обвинить его в бездействии, когда оно не имело еще права действовать, — и не позже, ибо именно с той минуты, как лицо получает право действовать, требовать, оно несет ответственность за свое бездействие и молчание.

Другой вопрос: когда именно возникает это право требовать исполнения по договору? и вследствие чего оно возникает?

Оно возникает вследствие нарушения договора или вообще вследствие такого нарушения, которым возбуждается иск.

Я владелец имущества: стороннее лицо нарушает мое спокойное владение, вторгается в область моего права, наносит своим действием вред моему имуществу или моей личности. С той минуты, как это действие совершилось, для меня возникает право требовать себе удовлетворения. Стало быть, с этой же минуты начинается для меня и течение давности, которой погашается мой иск. Но надо заметить, что начальный пункт этой давности определяется независимо от обстоятельств, относящихся к личности потерпевшего нарушение: право иска основывается на самом действии нарушителя и возникает вместе с этим действием. Стало быть, хотя бы это действие долго оставалось неизвестно лицу, потерпевшему нарушение, все-таки срок давности будет считаться с минуты нарушения, а не с той минуты, когда оно дошло до сведения лица потерпевшего. (Есть исключения, но они допускаются по особым соображениям.)

Я вступил в договор с другим лицом, напр., дал ему деньги взаймы на срок. Приходит срок: должник приносит мне деньги. Здесь — исполнение договора, нет нарушения. Приходит срок: должник не является с деньгами. Здесь со стороны его — нарушение договора: он не исполнил договора, заставил меня ждать. С этой минуты начинается мое право — требовать. Это ясно, коль скоро понятие нарушения по силе самого договора связано с известным условием, сроком или ясным признаком, когда сторона предоставила себе право требовать не иначе как по наступлении известного события известного времени. Но когда такого ясного признака нет, возникает сомнение. Именно: нередко случается, что по договору сторона предоставляет себе право требовать исполнения, когда ей вздумается, по своему усмотрению, напр., при бессрочном займе, при поклаже — по востребованию, при бессрочной ссуде и пр. Ясно, что здесь право требования возникает в минуту совершения договора, но также очевидно и то, что в эту минуту, до тех пор пока лицо, имеющее право, не потребовало еще исполнения, не может быть речи о нарушении со стороны, обязанной исполнить. Спрашивается теперь: с какой именно минуты в подобных договорах начинается течение давности, погашающей право требования: с той ли самой минуты, когда заключен договор и возникло право требовать исполнения, или с той минуты, когда явилось нарушение договора, т.е. когда заявлено требование исполнения? Вопрос этот принадлежит к числу самых спорных в гражданском праве, и разные юристы разрешают его различно. Одни {Тон, Вангеров, Ленц, Уингер и пр. Обозрение и разбор мнений можно найти как у Савиньи, так у Ферстера — Preuss. Priv. Recht, 57.}полагают, что не следует дожидаться нарушения во всех тех случаях, когда от усмотрения стороны зависит предъявить требование во всякую минуту, начиная с минуты заключения договора, и потому начинают течение давности с этой последней минуты. Другие, и в том числе Савиньи (Sist. V. 282, 292) доказывают, что лицо, имеющее право по договору, можно обвинить за молчание в течение давности не иначе как с того времени, когда требование предъявлено и явилось понятие о нарушении. Кажется, это последнее мнение основательнее. Действительно, во всякой давности предполагается небрежение об иске. Можно ли же допустить понятие о небрежении, когда оставление вещи в свободном пользовании или хранении у обязанного лица происходит из сущности самого договора, когда вещь отдана именно на таком условии: оставь у себя, пользуйся спокойно, пока мне не понадобится, пока я не потребую? И в договорах другого рода вещь после срока может еще оставаться в руках обязанного лица с согласия кредитора, но то будет по соглашению, по снисхождению кредитора, а здесь вещь остается у должника не только по воле кредитора, но и по сущности договора. Здесь, стало быть, течение давности начинается не с заключения договора или передачи вещи: покуда нет еще повода к требованию, нет нарушения. А поводом к требованию служит здесь определившаяся воля кредитора — требовать свою вещь назад: как скоро эта воля заявлена, начинается нарушение, начинается течение давности.

Бывают случаи, когда должник обязывается удовлетворить по обязательству не позже означенного срока, по первом требовании или приглашении (напр. вексель, заемное письмо, через три месяца по предъявлении): это делается для ограждения должника, чтоб требование не застало его врасплох, чтоб он имел время собрать свои силы и приготовиться к исполнению. В таком случае и течение давности начинается не иначе как по прошествии этого срока.

Иногда случается, что договор об употреблении вещи писан хотя и без срока, но с обозначением специальной цели употребления, напр., я доверяю банковый билет в залог по поставке рельсов для саратовской железной дороги или даю в ссуду тарантас — съездить в Тифлис и обратно. В таком случае можно определить, когда окончится течение договора и возникнет право требования, с совершением цели, с окончанием поставки, с возвращением из Тифлиса. С этого времени, стало быть, начнется и течение давности.

Остается еще сказать, каким образом исчисляется течение давности по договорам в тех случаях, когда исполнение договора состоит в действиях, периодически повторяющихся или возобновляющихся. Эти периодические действия относятся или к дополнительному обязательству, зависящему от главного, или сами по себе составляют сущность главного обязательства, напр. 1) проценты при займе на 10 лет, 2) поставка ежемесячная в течение 10 лет.

Возьмем сначала первый случай.

Здесь может быть речь о погашении давностью иска по главному обязательству и по обязательствам зависящим в особенности.

Представим сначала договор, заключенный на определенное время, с обязанностью производить ежегодную плату или платить проценты, — напр., заем из процентов на 10 лет или наем земли на 10 лет из наемной ежегодной платы. Здесь, хотя бы в течение всего 10-летнего срока ежегодные платежи не производились и не было требования об исполнении зависящего обязательства, от этого нисколько не зависит право требовать исполнения по главному обязательству, т.е. возвращения денег или имения, ибо до наступления срока главному обязательству ни в каком случае нельзя было требовать по оному исполнения. Давность по главному обязательству начинается с той минуты, как открылось право на это главное требование. Но это право может отдалиться и за пределы первоначального срока, когда, напр. должник оставляет у себя деньги и по истечении 10-летнего срока займа, а кредитор продолжает принимать от него проценты: этим кредитор показывает, что он возобновляет договор с должником и возобновляет уже на неопределенное время, зависящее от своей воли. В таком случае течение давности для кредитора начинается с того времени, за которое в последний раз были ему уплачены проценты.

Отсюда возникает иногда для кредитора необходимость доказать, что проценты были ему уплачены или зависящее обязательство исполнялось должником не ранее известного времени, т.е. что он, кредитор, не потерял давностью права на иск по целому обязательству. Обыкновенно квитанции в уплате процентов по займу и пр. считаются важными для должника, доказывающего ими уплату за такой-то срок, и потому хранятся должником. Но в настоящем случае для должника, желающего доказать, что кредитор утратил свое право на иск давностью, требуется удостоверить, что он должник, не уплатил денег, а для кредитора важно удостоверить, что он получил уплату не ранее такого-то времени. На этот случай кредитор, выдавая квитанцию должнику в уплате процентов, может требовать от него контр-квитанцию, но обыкновенно кредиторы, получая уплату, не предвидят в будущем надобности доказывать, что нет пропуска давности, и потому почти никто не требует подобных документов. А они могут понадобиться, напр., когда обе стороны или одна из них не имеют ясного сознания о времени платежей.

Петр выдал Ивану заемное письмо на три года в 1840 г. В 1843 г. минул срок, но Иван не представил заемного письма ко взысканию и не требовал уплаты капитала, а продолжал ежегодно получать проценты по займу. Так велось, напр., до 1850 г. Петр каждый год получал от Ивана квитанции в уплате процентов, и эти документы хранились у должника Петра, а Иван, довольствуясь получением денег, не заботился требовать от Петра, чтобы он каждый раз отмечал уплаты процентов на подлинном заемном письме: кто же об этом заботится? Но в 1851 г. умирают оба: и кредитор Иван, и должник Петр. Остались дети: у Ивана — Сергей, имеющий право требовать, у должника — сын Федор, обязанный платить. Но за смертью контрагентов заемное письмо несколько лет лежало в бездействии, завалившись в бумагах кредитора, сын должника Федор и не знал об этом долге отца и не заботился платить ни капитал, ни проценты. Наконец, лет через шесть, в 1857 г., Сергей находит это заемное письмо и предъявляет его ко взысканию на Федора. Федор видит возможность избавиться от платежа и, замечая, что акт писан в 1840 г. на три года, срок ему кончился в 1843 г., что с этого времени до 1857 г. протекло 14 лет без представления ко взысканию, доказывает, что заемное письмо утратило свою силу. Это несправедливо, потому что уплата процентов по этому письму, доказывающая возобновление обязательства, совершилась в последний раз в 1850 г., только за семь лет до предоставления ко взысканию. Но кто же это знает? Единственное доказательство уплаты процентов находится в руках должника и он скрывает его, а кредитор не имеет у себя контр-квитанций.

Второй случай — погашение давностью зависящего, дополнительного требования в отдельности.

Когда требование по главному обязательству, напр., требование капитала, погашается давностью, то, разумеется, погашаются вместе с тем и требования зависящие, напр., требования о процентах. Но погашение зависящих обязательств может совершиться и независимо от требования по главному обязательству. Напр., я отдал дом внаймы на 12 лет в 1840 г. За первый год я получал наемную плату, за второй 1842 г. и за третий 1843 г. не получил, а за 1844 и т.д. продолжал получать. В 1852 г. кончается срок по контракту. В 1854 г. я требую, чтобы мне заплатили наемную плату за 1842 и 1843 гг. Не имею права. Требование мое уже погашено давностью.

По тому же правилу погашается право требовать отдельного действия, когда периодическое совершение этих действий составляло самую сущность договора. Пример — в поставке.

Чтобы право иска решительно было погашено давностью, для этого нужно, чтобы в течение определенного срока лицо, имеющее право требовать, оставалось в спокойном состоянии молчания, бездействия, — не требовало, оставило свое право без употребления. С этим связано, как сказано выше, предположение о небрежении имеющего право и, сверх того, предположение, что по предмету требования, по всей вероятности, последовало исполнение, когда кредитор так долго не требовал удовлетворения.

Это спокойное состояние прерывается, это предположение уничтожается следующими событиями:

1) Признанием долга со стороны обязанной, так что со времени этого признания начинается новое течение давности для имеющего права требовать. Если должник сознает долг, стало быть, нельзя еще обвинять кредитора в небрежении о своем праве, нельзя предположить, что требование погашено. Но такое сознание должно выразиться не просто в слове, а в форме юридического действия. Такова будет, напр., выдача нового акта о долге со стороны должника, уплата процентов по обязательству, уплата части капитала, установление залога или поручительства по тому же обязательству и т.п. Не имеет такого значения ни одностороннее напоминание должнику о долге со стороны кредитора, ни передача права по обязательству третьему лицу, если в этих действиях должник сам не принимал участия.

2) Спокойное состояние прерывается действительным, формальным предъявлением иска или требования.

По русскому закону, договор прекращается, если от срока, назначенного для прекращения его действия, протекла 10-летняя давность, и договор не был представлен ко взысканию (Зак. Гражд. 1549, Уст. Вексельн. 94, 95).

При существовании этого закона возникало сомнение: как исчислять давность по обязательствам, писанным без срока, по востребованию или по предъявлению. Вопрос этот разрешен законодательством в 1862 г. Земскую давность по долговым обязательствам бессрочным и выданным сроком до востребования положено считать со дня представления такого обязательства ко взысканию. Сверх того, определенным началом течения давности по таким актам признается смерть заемщика: если со времени смерти его совсем не было взыскания по акту, то наследники его освобождаются от ответственности (Зак. Гражд. 1259, прим., 1549). Закон этот признается новым, и потому сила его не распространяется обыкновенно на дела, предшествовавшие его обнародованию: до издания сего закона предполагается, по-видимому, что надлежало считать давность со времени написания таких актов (ср. Зак. Гражд. 2123 и прим.).

При постановлении сего закона законодательство не выразило общего начала, из коего вытекает новое постановление. Может быть по этой причине сохранные расписки, писанные без срока, по востребованию, не подчинены действию вышеозначенного правила для бессрочных актов. Для давности по сохранным распискам установлено законом 1860 г. особое правило (ср. Касс. реш. 1867 г., No 97). Сохранные расписки не подлежат действию давности во все время жизни приемщика. По смерти его, наследники его обязаны, в течение шести месяцев с открытия наследства, вызвать отдатчика поклажи через публикацию в ведомостях, и в таком случае отдатчик обязан предъявить сохранную расписку в течение шести месяцев от публикации, в противном случае теряет право на взыскание. Также и наследники отдатчика в тот же срок должны вызвать приемщика, в противном случае теряют право на иск, а если учинили вызов — десятилетняя давность считается для них со дня последней публикации. О расписках же, выданных до обнародования сего закона, сказано, что они подлежат действию общих постановлений о давности, причем срок считается со дня написания оных или со дня какого-либо по оным действия (разумеется, если такое действие было) (Зак. Гражд. 2113, прим.).

Течение давности прерывается.

1) Исполнением, сознанием и подтверждением долга со стороны должника.

Ст. 1550 гласит, что в тех случаях, когда должник уплачивает часть долга, а контрагент выполняет часть принятой на себя обязанности и после назначенных сроков, подтверждая тем действительность выданных обязательств, — началом давности считается первый день после того, в который сделана позднейшая уплата или выполнение обязанности, если притом будут доказательства, что уплата или выполнение обязанности произведены действительно до истечения давности (закон 1845 г.).

2) Представлением обязательства ко взысканию или начатием иска. Одно оглашение права со стороны кредитора, без содействия должника, еще не достаточно (Зак. Гражд. 1549, прил. к прим. к ст. 694, ст. 1 и прим. 1).

Но и требование, представленное ко взысканию, и иск, начатый в суде, тоже подлежат действию давности, когда не было хождения в присутственных местах в течение 10-ти лет со времени предъявления обязательства ко взысканию (см. о сем в книге: Судебное руководство, ст. 63 и след.).

Начало счисления давности. Закон о счислении давности по бессрочным обязательствам со дня предъявления составляет новое правило и не применяется к обязательствам, совершенным до его издания, следовательно, давность по ним исчисляется со времени написания (см. дело Шишмарева — 2 Общ. Собр. Сен. 26 января 1873 г., то же в Касс. реш. 1868 г., No 97), но в 1877 г. признано, что новый закон о давности по бессрочным обязательствам применяется и к тем, по коим, во время обнародования закона, не истекла давность со времени выдачи (Касс. реш. 1877 г., No 302).

Дом состоял залогом, в казенном ведомстве застрахованным, и обязанность возобновлять страхование лежала на чиновниках того ведомства, но они упустили страхование, и дом, прежде продажи за недоимку по контракту, сгорел в 1865 г. незастрахованным. Затем, в 1868 г. последовало положение комитета министров о сложении недоимки, с возложением ответственности на виновных в упущении страхования. Когда казна предъявила о сем иск, оказалось, что прошла давность со времени пожара, но истец доказывал, что давность следует считать с 1868 г., когда казенное ведомство могло в первый раз определить количество убытка и личность виновных. Однако признано правильным первое исчисление — с пожара, как с того момента, когда возникло и могло быть предъявлено в суде требование, составляющее предмет иска (Касс. реш. 1879 г., No 60).

В реш. Касс. 1873 г., No 1253 признано, что правило об исчислении давности по бессрочным обязательствам относится лишь к тем из них, коими уста-новляется обязанность платежа по требованию кредитора. Дело было о расписке в том, что продана водка и получено задатка 25 руб. Иск был о возврате задатка. По этому иску давность правильно исчислена со дня выдачи расписки, так как право истца на купленный товар возникло в день выдачи и с того же времени началось нарушающее это право удержание товара, следовательно возникло и право на иск.

Правило 220 ст. 2 ч. X т. (соответств. ст. 1259, прим. и 1549-я Зак. Гражд.) о давности по бессрочным обязательствам имеет в виду обязательства, образовавшиеся из займа, или вообще долговые с уплатой по востребованию: давность считается с предъявлением их ко взысканию. Под это правило не подходят расписки, служащие удостоверением долга, напр., такая: остаюсь должен Ивану за овчину 300 руб., в чем и даю сию расписку (Касс. реш. 1872 г., No 1175). На такое рассуждение можно возразить, что и такая расписка выражает сознание долга. С долгом связана обязанность платить. Срока не назначено, следовательно платить надлежит, когда потребуют. Стало быть, в сущности к этому отношению применяется то же начало давности.

Пока дни отсрочки, следующие после срока, назначенного в векселе, еще не истекли (608 Уст. Торг., соответств. ст. 66 Уст. Вексельн. изд. 1893 г.), вексель сохраняет еще силу вексельного права и плательщик имеет законное право еще не платить до истечения дней обождания, и право понудительного взыскания еще не наступает. Посему и 10-летний срок давности для взыскания по векселю должен исчисляться не со дня просрочки, а по миновании дней отсрочки или обождания (Касс. реш. 1878 г., No 217).

Когда отыскивается сумма, составляющаяся из денег, разновременно полученных ответчиком и подлежавших передаче истцу, то при исчислении исковой давности принимается началом ее особо каждое из получений (Касс. реш. 1875 г., No 64).

Давность по иску о нарушении запродажной записи положено исчислять с того числа, которое в самой записи назначено сроком для совершения купчей, а не со дня отказа продавца от совершения купчей (Касс. реш. 1875 г., No 71).

Когда прекращение производства по взысканию, хотя бы и с возвращением документов, имело смысл отсрочки взыскания впредь до наступления известного, ожидаемого события (до окончания спора о земле должника), не заключая в себе отказа и не отрицая требования со стороны кредитора, то это прекращение не должно почитаться уничтожением иска и не ставится в вину истцу при исчислении по сему иску давности (Касс. реш. 1879 г., No 52).

Мясников предъявил в 1862 г. иск на товарищей золотопромышленников о допущении к разделу прибылей за добычу с 1852 г. Ответчики отговаривались давностью. Это возражение признано основательным по следующим соображениям. Исчисляется давность с наступления поводов к предъявлению иска. Поводом представляется нарушение прав с наступлением срока. Проситель объясняет, что деньги с прииска в последний раз получены компанией в 1851 г., стало быть, не искав с того времени, он пропустил давность. Но Гос. Совет (Мн. по делу Сидорова 1874 г.) рассудил, что в договоре товарищества не постановлено вовсе срока, с наступлением коего товарищи получили бы право требовать исполнения. Право это предполагалось бессрочным, и осуществление его состояло в зависимости от успеха хозяйственных операций, которые производились не всеми компаньонами, но поручены были одному из них. В сих обстоятельствах течение давности начиналось не прежде того, как открывалось, по смыслу договора, право требовать того или другого исполнения и совершалось нарушение договорного права. Предметом иска служит участие в прибылях операции. По договорным отношениям, всякая операция, имевшая значение хозяйственного только распоряжения, сама по себе не составляла ни нарушения прав пайщика на чистую прибыть, ни повода к предъявлению иска о чистой прибыли. Посему ни заявки открываемых приисков, ни всякого рода выдачи и получения по разработке оных не составляли нарушения прав Мясникова на чистую прибыть. Относительно сих прав первым действием, требовавшим его участия, мог быть лишь первый раздел первой чистой прибыли от прииска между остальными пайщиками. Такого значения не имело получение из банка ссуды за первое отработанное золото, тем более, что по смыслу самого договора, из первого получения надлежало еще произвести ликвидацию издержек на производство для определения чистой прибыли. Чистая прибыль могла быть определена, и первый ее раздел мог последовать во всяком случае никак не ранее получения первого расчета за добытое золото с монетного двора (ст. 2558 VII т. Свод. Уст. Горн.) {В издании 1893 г. статья сия показана отмененной.}, следовательно прежде сего срока нет законного основания применять течение давности к требованию Мясникова на чистую прибыль от добытого золота. Из дела же видно, что первый расчет о золоте компании утвержден на Монетном Дворе 4 февраля 1852 г., а первое прошение об участии в прибьшях было прислано Мясниковым в суд 15 сентября 1861 г., следовательно давность не пропущена.

По доверенности Лярского Бахчеев купил для него и на его деньги дома и крепостные акты совершил на свое имя в 1846 г. После него жена его распоряжалась домами, признавая права Лярского, но наконец стала распоряжаться домами, как своей собственностью. В 1871 г. наследник Лярского предъявил к ней иск о возвращении капитала, употребленного на покупку домов. Суд признал давность пропущенной, считая, что нарушение права, вызывающее иск, последовало при покупке домов в 1846 г. Это было бы справедливо, когда бы покупка домов Бахчеевым на свое имя выставлялась злоупотреблением и нарушением доверенности. Но как по делу обнаружилось, что покупка домов Бахчеевым последовала именно по соглашению с Лярским, хотя и в интересе последнего, то Сенат полагал началом нарушения отказ вдовы Бахчеева от обязательного отношения к Лярскому, и потому признал давность не пропущенной (Касс. реш. 1875 г., No 822, ср. 1877 г., No 304).

В 1842 г., по распоряжению правительства, отобрана была земля для государственной потребности, и владельца предполагалось удовлетворить другой землей. Но это предположение не исполнилось, и владельцы согласились вместо того получить за землю деньги, о чем не переставали ходатайствовать. Однако деньги не были им выданы до 1878 г., причем они просили о выдаче вместе с тем и процентов на всю сумму со времени отобрания земли. Это требование отвергалось со стороны казенной, за давностью, так как о выдаче процентов владельцы стали просить лишь за последние 10 лет до 1875 г., посему будто бы владельцы имеют право на получение процентов лишь с 1875 г. Возражение это неосновательно. Проценты в этом случае составляют нераздельную принадлежность капитала, стало быть, поколику не утрачено право на иск о капитале, не утрачено оно и на иск о процентах: выдача процентов без признания права на известную сумму капитала немыслима. Это проценты за удержание капитала. Иное дело, когда бы то были проценты пользования по договору. Тогда проценты за известный период времени могли бы, в силу договорного отношения, составлять предмет отдельного требования за каждый отдельный период пользования, которое погашалось бы отдельной давностью.

На основании 2277 ст. Наполеонова кодекса, действующего в Царстве Польском, право на всякие периодические платежи погашается пятилетней давностью. По расчетам с подрядчиками прежнего польского правительства выдавались русским правительством в 1826 г. ликвидационные свидетельства, беспроцентные и не имевшие ходячей ценности. Они принимались в уплату податей и, по желанию владельцев, могли быть продаваемы в казну по установленной цене и по особому соглашению с казной. А как в силу декрета 1809 г. надлежало бы выдавать их процентными, то правительство, при соглашении с владельцами, причисляло к капиталу и процент, впрочем не иначе как по особому требованию владельца, но периодического течения процентов по сим бумагам не полагалось. Владелец такого свидетельства, уступая его в казну, в 1873 г., заявил и право на получение процентов с 1812 г., но Министерство Финансов отказывало ему в том, основываясь на приведенной 2277 ст., и допускало причисление процентов по ликвидационному свидетельству лишь с 1868 г. Отказ этот признаваем был неосновательным потому, что по ликвидационным свидетельствам не было установлено никакого порядка для уплаты ежегодных процентов, и владелец свидетельства не имел даже права требовать их в периодические сроки. Однако по окончательному решению (1 Общ. Собр. Сен. 21 октября 1877 г., д. Кауфман) в домогательстве истца отказано, не потому, чтобы он пропустил давность, а потому, что Министр Финансов имел право назначать цену на бумаги сего рода по своему усмотрению, а от владельца зависело принять или не принять ее.

По раздельной записи братья обязались заплатить сестре 1000 руб. при замужестве или когда пожелает. Она умерла, не требовав денег. Для наследников ее давность исковая о сих деньгах может начинаться лишь со смерти ее, а никак не со времени совершения раздельной записи (Касс. реш. 1868 г., No 891).

По подрядному делу с казной суд неправильно принял началом исчисления давности срок, определенный в договоре для исполнения подрядчиком принятой работы, ибо сей последний срок при неисполнении работы открывал казне право действовать согласно условиям договора и указаниям закона, на счет подрядчика, и во все то время действие договора продолжалось. Посему определенный в договоре срок окончания работы самим подрядчиком не мог быть принят за срок окончания действия договора. И выдача казной расчета подрядчику не может считаться срокам окончания действия договора, ибо выдача расчета есть распоряжение, вполне зависящее от казны и составляющее последствия окончания действия контракта (Касс. реш. 1874 г., No 858).

Иван в 1853 г. выдал племяннице своей Марье долговой документ, а в 1855 г. ей же завещал все движимое и недвижимое имение, и в 1856 г. умер. Анна соединила по сему завещанию в лице своем и кредитора и должника по долговому документу. Но завещание было оспорено, и по окончании тяжбы в 1866 г. завещание, относительно недвижимости, уничтожено. Тогда Анна в 1867 г. предъявила свой долговой документ ко взысканию с наследников, которые возразили на сей иск давностью. Спрашивается: должно ли быть полагаемо в счет давности время течения тяжбы, покуда не решен был еще вопрос о том, кто будет признан наследником имению (1 Общ. Собр. Сен. 1877 г., д. Гласко).

Решением 2 Общ. Собр. Сен. 1852 г. по д. Буренина и Жукова признано, что давность по векселю, писанному по предъявлении, но не предъявленному и не опротестованному в течение 12 месяцев, считается, на осн. 494 и 531 ст. Уст. Торг., изд. 1842 г. (соотв. Ст. 94 и 95 Уст. Вексельн., изд. 1893 г.) с того дня, когда он вступает в действие, т.е. в сутки от написания его, а не по истечении 12 месяцев срока, ибо сей последний относится лишь к удержанию вексельного права, в противном случае, вексель, вовсе не опротестованный, мог бы получить преимущество относительно давности перед векселем, опротестованным ранее 12 месяцев.

А решением 4 Деп. Сената 1862 г. по д. Тупицина признано, что при исчислении срока давности по векселям, писанным по предъявлении и утратившим вексельную силу, нельзя полагать в срок те 12 месяцев, в течение коих вексель сохраняет силу вексельного права. Но по Всепод. жалобе Общ. Собр. Сената (в 1877 г.) признало, что давность вообще исчисляется со дня наступления права требовать исполнения, следовательно, в силу 599, 600, 606, 608 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 57, 58, 64, 66 Уст. Вексельн.) давность векселей, писанных по предъявлении, исчисляется: переводных, со дня предъявления к принятию, а простых, в коих нет акцептации, со дня написания или выдачи.

Срок земской давности для векселя, писанного по предъявлении (636 Уст. Торг., соответств. ст. 74 Уст. Вексельн.), следует считать не со времени выдачи, но с истечения 12 месяцев по выдаче (Касс. реш. 1873 г., No 155).

Действие давности. Когда кредитор несостоятельного, за пропущением особливого срока для предъявления претензий на должника, по конкурсному производству. (Уст. Торг. 1981, соответств. ст. 602 Уст. Суд. Торг.), теряет право на удовлетворение из конкурса, — право его на взыскание с поручителя от сего не зависит и остается неприкосновенным (Касс. реш. 1875 г., No 819).

Перерыв. Предъявление обязательств ко взысканию в бесспорном порядке прерывает течение давности.

Со времени судебного постановления, предоставляющего право предъявить иск, вновь начинается новое течение срока давности (Касс. реш. 1875 г., No 286).

Предъявление иска или обращение к защите власти не в законном порядке не прерывает давности, напр., предъявление в уголовном порядке иска, подлежавшего суду гражданскому (Касс. реш. 1868 г., No 376). Иск, по коему дело признано неподсудным, не прерывает давности (Касс. реш. 1876 г., No 436). Когда дело признано неподлежащим бесспорному производству, время предъявления обязательства ко взысканию надлежит считать не с просьбы в полицию, а с предъявления иска в суде (Касс. реш. 1875 г., No 87).

Не считается простым оглашением предъявления заемного письма в бесспорном порядке в полицию, ради прерывания давности, но с тем, чтобы действительное взыскание по оному было начато лишь по подаче особого о том прошения (Сб. Сен. реш. 1,408).

Когда по делу продолжалось судебное производство о взыскании и первоначальное требование удовлетворялось, то нет законного повода обвинять истца 10-летним нехождением по делу от того только, что он не подавал от времени до времени письменных прошений (Касс. реш. 1874 г., No 382).

Когда предъявление иска соединено с особенным сроком (напр. иск на поручителя — 1558, п. 4), то заявление требования в полиции не теряет своего значения, хотя бы в силу правил о переходе от старого судебного порядка к новому полицейское производство было прекращено с правом начатия иска в судебном месте (Касс. реш. 1875 г., No 819).

Коль скоро одна из сторона приступила в срок или после оного, до истечения давности, к выполнению принятого обязательства, то это действие прерывает течение давности, и началом ее должно считать время, когда выполнение договора прекратилось, ибо с этого лишь времени для другой стороны возникло право требования. По запродажной сделке продавила обязалась совершить купчую на срок и, не пропуская его, завела производство о совершении купчей, оно продолжилось далеко за срок, но купчая не состоялась. Покупщик стал требовать обратно уплаченные деньги, и возник вопрос о давности для сего иска, считать ли ее со срока или со времени решительного отказа продавицы. Решено последнее (Касс. реш. 1874 г., No 305).

По вопросу об уничтожении давностью долгового обязательства требовалось доказать, что по обязательству платимы были проценты без перерыва давности. Перерыв платежей показывался с 1830 по 1841 г. Гос. Сов., усмотрев из дела, что была уплата % за 1841 г., признал несомнительным, что такая уплата получена и за предшествующие годы, ибо невозможно допустить, чтобы представленные в 1842 г. % засчитаны были за 1841 г., если бы таковых бы было уплачено за 1840, 1839 и прочие года (Мн. Гос. Сов. 1865 г., по д. гр. Коссаковского).

На основании 637 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 95 Уст. Вексельн.) срочный вексель теряет вексельную силу, когда в течение двух лет по просрочке не будет с протестом предъявлен ко взысканию. Если принять этот срок за специальную давность, то не следует ли применять к ней правило 220 ст. 2 ч. X т. (соответств. ст. 1550 Зак. Гражд.), в силу коего уплата по обязательству прерывает течение давности? В утвердительном смысле вопрос этот решался 2 Общ. Собр. Сената в 1878 г. по д. Гольденбаха. Противный сему вывод — говорит Сенат — привел бы к тому, что векселедержатели, из опасения потери вексельного права, были бы лишены возможности входить с своими должниками в сделки о рассрочке платежа.

Надпись об уплате, сделанная на обязательстве посторонней рукой, а не рукой должника, не прерывает давности, если не доказана иным способом подлинность той уплаты (Касс. реш. 1871 г., No 1122).

Течение давности прерывается платежной надписью не только самого должника, но и надписью присутственного места и даже стороннего лица, если доказано, что оно сделало такую надпись с воли и согласия должника (Касс. реш. 1877 г., No 242).

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ОСЛАБЛЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

28
Ослабление силы обязательства в исполнении. — Отсрочка. — Рассрочка по усмотрению суда. — Внешние неисправности, ослабляющие силу обязательства. — Снисхождение к состоянию должника. — Уступка имущества заимодавцам. — О русских посреднических комиссиях и администрациях. — Действие несостоятельности и конкуренции претензий.

Независимо от прекращения обязательства, действие его может быть ослаблено. Это ослабление может произойти или по соглашению сторон, или, при некоторых условиях, по силе закона и по распоряжению власти.

По соглашению сторон может последовать отсрочка. Когда прежнее обязательство в целости заменяется другим, в котором назначены выгоднейшие для должника условия относительно срока, — это будет полное обновление, полная замена обязательства. Но когда обязательство остается в силе, а по согласию кредитора или имеющего права отдаляется срок исполнения, — это будет отсрочка.

Об отсрочке закон наш говорит по поводу займа. Срок, на который дается заемное письмо, впоследствии до истечения оного может быть продолжен без замены сего заемного письма новым актом. Такая отсрочка может быть делаема разными способами: или надписью заимодавца на заемном письме, или подачей просьбы в то место, где находится долговой акт (напр. по судебному производству), или особой распиской об отсрочке, но, вьщавая такую расписку, заимодавец обязывается сделать надпись на заемном письме. Таким же порядком и бессрочные заемные письма могут быть обращены в срочные. Такая отсрочка обязательна для заимодавца и его наследников (2040-2042, 2044).

Нет сомнения, что и по другим обязательствам и договорам, кроме займа, отсрочка всегда возможна по общему правилу 1547 ст. Она делается или посредством обоюдного дополнительного договора, или посредством односторонней подписки лица, имеющего право, или подачей прошения в суд, где производится дело о взыскании.

При казенном подряде, поставке или договоре о содержании оброчных статей дозволяется частному лицу — контрагенту, сделавшемуся на срок неисправным, просить об отсрочке. Место или лицо, заключившее с ним договор, может, буде обстоятельства дозволяют, сделать отсрочку от одного до двух месяцев, смотря по тому, сколько остается сроку залогам, но на больший срок обязано испрашивать разрешение начальства. Впрочем контрагент не избавляется при сем от штрафа (1578, Пол. Казен. Подр. 193, 913, 214).

Отсрочка платежа может быть сделана в особом акте (Касс. реш. 1872 г., No 651), но не требует непременно составления особого акта, и если оказывается несомнительной, то суд может признать ее доказанной. Нет основания признать (как признает Сенат в одном решении Сб. Сен. реш. III, 923), что по одним лишь заемным письмам дозволено делать отсрочки без замены самого обязательства. 2044 ст. относится ко всем обязательствам, имеющим долговое значение (Касс. реш. 1873 г., No 1172).

Когда дается особая расписка об отсрочке по заемному письму, и заимодавец не сделал о том надписи на самом заемном обязательстве, это обстоятельство не лишает расписку законной силы. Установление срока зависит от воли сторон, он может быть определен и смертью одной из сторон (Касс. реш. 1868 г., No 429).

Вопрос о допущении отсрочек по договору без составления нового договора и нового акта имеет фискальное значение, ибо продолжение договора посредством отсрочек может служить средством к избежанию платежа пошлин и употребления гербовой бумаги. Специальное по сему предмету правило есть относительно заставных договоров (Т. V, изд. 1893 г., Уст. Пошлин., ст. 215, Гражд. Зак. Прибалт, губ., ст. 1505, 1508, 1509, 1531 и др.)

Получение % вперед имеет значение отсрочки (реш. в Юрид. Вестн. 1872 г., No 6 и Касс. реш. 1876 г., No 395), но получение кредитором, хотя бы и после срока, уплаты части долга с выдачей расписки не означает еще отсрочки долга (Касс. реш. 1872 г., No 398). Принятием уплаты (по найму) на новый срок и безмолвным согласием на продолжение договора не может считаться уплата нанимателя третьему лицу денег, следующих этому лицу с хозяина имущества (Касс. реш. 1870 г., No 401). Согласие кредитора на взыскание с должника денег по частям, через вьиет из жалованья, есть несомненная отсрочка одновременной уплаты долга полной суммой (Касс. реш. 1871 г., No 314). Мн. Гос. Сов. 1872 г. по делу Шумлянского признано, что векселедержатель, приостановив исполнительное взыскание с векселедателя дозволением ему выехать из Петербурга, не имеет права продолжать то же взыскание, тем же исполнительным порядком, с надписателей, ибо 1) сам отсрочил свое удовлетворение по векселю, 2) надписатели в сей отсрочке не участвовали и не должны подвергаться неблагоприятным последствиям оной.

542 ст. Зак. Суд. Гражд. и 485 ст. Уст. Торг. упоминают о рассрочке, делаемой кредиторами должнику, при его неоплатности, для предупреждения формальной его несостоятельности и с предоставлением заимодавцам принять участие в управлении его делами.

Римским правом допускалась возможность отсрочки долгов и без соглашения кредиторов, по усмотрению суда, с утверждения верховной власти (moratorium, litterae respirationis). Целью такой отсрочки предполагалось дать должнику возможность поправиться, и допускалась она в таком случае, когда должник мог удостоверить, что он без вины своей впал в неоплатность: такая отсрочка не могла простираться дольше чем на пять лет. В германском праве подобная же отсрочка (Anstandsbrief) зависела от верховной власти {В таком смысле у нас издаются, по чрезвычайным обстоятельствам, общие постановления. Так, напр. в 1876 г. положено вследствие приостановки движения по некоторым железным дорогам, по случаю войны не ставить в вину неисполнение срочных обязательств о перевозке, последовавшее от непреодолимой силы (Полн. Собр. Зак. No 56568). См. еще указ 1877 г. (Полн. Собр. Зак. No 57940) о приостановлении публичных продаж недвижимых имений в Таврической губернии. Сюда же относятся частные Высочайшие указы о приостановлении взыскания частных долгов по случаю учреждения опекунских управлений и администраций. Закон Прибалтийских губерний (3512) указывает на отсрочные грамоты, даваемые отдельным должникам или сословиям относительно нескольких или всех кредиторов по монаршей милости. В Лифляндии право специальной отсрочки предоставлено было генерал-губернатору.}, но новые законодательства предоставляют суду право отсрочивать, в некоторых случаях, денежный долг. Так, прусский закон дозволяет должнику просить суд об отсрочке, если он обеспечит свой долг и обяжется уплатить его в течение года. Некоторые взыскания (напр., вексельные, за алименты и пр.) не подлежат этой отсрочке. Дается она во всяком случае по уважению к тесным обстоятельствам должника и может быть отменена, если положение его улучшится, или поступят на него другие взыскания. Французский закон также уполномочивает суд отсрочивать взыскания на умеренный срок и определять срок взыскания по бессрочным обязательствам.

Наш закон не давал такого права суду до издания судебных уставов 1864 г. (кроме частного случая — относительно государственных крестьян в 939 ст. 2 ч. X т. изд. 1857 г.) В новом Уст. Гр. Суд. (ст. 136, 137) право рассрочивать уплату присужденного взыскания предоставлено лишь мировому суду, в случае неимения у обвиненной стороны наличных средств для внесения присужденной суммы, но должник лишается этой льготы, когда и после сделанной рассрочки окажется неисправен в уплате.

Для рассрочки, по силе 136 ст. Уст. Гр. Суд., не требуется непременно, чтобы при исполнении решения у должника не оказывалось наличных средств ко взысканию (Касс. реш. 1775 г., No 463), закон имеет в виду не минуту исполнения, а минуту постановления решения. При сем принимается в соображение личное состояние ответчика, а не общее состояние известной местности или общая тягота взысканий (Касс. реш. 1875 г., No 630).

Основанием рассрочки, на осн. 136 ст. Уст. Гр. Суд., не может служить недостаточность средств, когда у ответчика есть движимое и недвижимое имущество (Касс. реш. 1874 г., No 36).

При судебной рассрочке должно быть принимаемо в соображение отношение ее к количеству присужденного взыскания, в противном случае рассрочкой может быть обессилена самая сущность решения (Касс. реш. 1871 г., No 1110). В данном случае взыскание 298 руб. рассрочено мировым судьей на 298 месяцев.

Действие обязательств ослабляется по закону вследствие некоторых неисправностей в форме и принадлежностях, напр., неявленные акты лишаются права на удовлетворение наравне с явленными при несостоятельности должника, векселя за упущение сроков и других формальностей теряют силу вексельного права и т.п.

Потеря вексельного права не имеет, сверх положительно указанных в законе, никаких других последствий, кроме лишь самого порядка взыскания, т.е. исключения строгих мер, указанных в 650-684 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 104, 105 и прил., 106-111 Уст. Вексельн. изд. 1893 г.). Итак, отношение лиц, участвовавших в векселе до потери вексельного права, по взаимной их ответственности, сохраняет свою силу и по превращении векселя в простое обязательство (Касс. реш. 1874 г., No 84. 2 Сб. Сен. реш. IV, 883). Не нарушается от потери вексельного права и свойство солидарности, установленное 634 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 92 Уст. Вексельн., изд. 1893 г.) (Касс. реш. 1875 г., No 303).

Вексель, потерявший силу вексельного права, становится обыкновенным обязательством. Он может быть предъявлен ко взысканию только на то лицо, которое обязалось платежом (Касс. реш. 1868 г., No 123). Нет основания приравнивать его к обязательствам, писанным на не надлежащей бумаге, и полагать по нем % лишь со времени предъявления иска (1 Общ. Собр. Сен. 19 марта 1876 г.).

Отмена вексельного права вследствие упущения протеста не имеет обратного действия: акт в минуту выдачи тем не менее считается векселем и потому оспаривание его за безденежностью не допускается в силу вексельного права (Касс. реш. 1873 г., No 1586, ср. еще No 1692).

Кроме отсрочки, о которой выше сказано, бывают случаи, когда действие обязательства ослабляется вследствие личных обстоятельств должника или в интересе его самого, или в интересе всех его кредиторов. Случаи эти следующие.

В римском праве возникло учреждение, в силу коего должник мог быть принужден к исполнению в меру возможности (in id, quod facere potest), и в таком случае надлежало, при взыскании, не отнимая от него все, что он имеет, оставлять ему некоторую долю для насущного содержания (ipsius ratio habenda est, ne egeat). Учреждение это называется beneficium competentiae. Оно перешло не в одинаковой полноте и в новейшие законодательства. Льгота во взыскании дается между супругами, между близкими родственниками (на которых лежит взаимно-алиментарная обязанность, см. 2-ю часть курса, 31), между сотоварищами, иногда предоставляется она солдатам, духовным лицам, чиновникам некоторых должностей, иногда зависит от свойства взыскания (напр., удовлетворение за убыток от незаконных действий, удовлетворение алиментарной повинности). Это учреждение наиболее развито в прусском законодательстве, наименее во французском, которое довольствуется (Code procd. civ. 592, 594) перечислением предметов первой необходимости, не подлежащих описи за взыскания, с исключением некоторых взысканий, на которые эта льгота не распространяется.

В русском законе встречаются по местам постановления такого же свойства. В самом начале производства о торговой несостоятельности, на содержание должника и его семейства отпускается необходимо нужная сумма из его имущества по определению наличных заимодавцев, с утверждения коммерческого суда. В конце производства общее собрание заимодавцев должника, признанного несчастным, может, судя по поведению его во время конкурса, предоставить в пользу его и его семейства такую часть имущества, какую признает за благо, и притом все заявленные в конкурсе требования на него, хотя бы и не вполне удовлетворенные по конкурсу, окончательно погашаются (Уст. Суд. Торг. 523, 621. Подобные правила для должников неторгового звания см. в Зак. Суд. Гражд., ст. 521-528). В правилах об описи и продаже имуществ за взыскания есть постановления, исключающие из описи необходимую одежду зимнюю и летнюю для владельца, семейства его и прислуги и, буде он остается в имении, необходимое на месяц количество припасов и фуража (Пол. Взыск. Гражд., ст. 120, прим.), рукописи и книги, составляющие литературную собственность должника (Пол. Взыск. Гражд. 354, Уст. Гр. Суд. 1040, 1041). При взыскании с крестьян и инородцев положено назначать к продаже, по возможности, такую часть движимости, чтобы не расстроилось хозяйство и не останавливались земледельческие и промышленные занятия, освобождаются от продажи предметы, необходимые для уплаты податей и содержания (Зак. Суд. Гражд., ст. 811, Уст. Благ. Казен. Сел. ст. 389-391, 399, Общ. Пол. Крест., ст. 24, прим. 3, прил. по Прод. 1890 г.). Эти статьи не отменены и по издании судебных уставов. В разъяснение см. указ в Собр. Узак. 1878 г. No 62. В 1893 г. и для губерний Царства Польского изданы льготные правила о порядке продажи крестьянского имущества на удовлетворение частных взысканий.

По силе 973 и 974 ст. Уст. Гр. Суд., некоторые предметы насущной необходимости и личного значения {При взысканиях за долги оказывающиеся в имуществе должника долговые документы на его имя от третьих лиц не арестуются: могут быть в определенных случаях арестованы платежи по требованиям, от него уже предъявленным (см. о сем Юр ид. Вестн. 1871 г. No 3, стр. 92).} не подвергаются у должника аресту ни в каком случае, а иные, составляющие необходимый хозяйственный или рабочий инвентарь, подлежат аресту лишь за неимением другого имущества. Сверх того, особыми постановлениями исключаются из ареста предметы обмундирования и вооружения у служилых казаков (Полн. Собр. Зак. 1876 г., No 55581).

По закону Прибалтийских губерний (3518), когда при продаже имущества по взысканию добросовестный должник может впасть в несостоятельность, кредитор должен довольствоваться, в виде исключения, принятием вместо денег другой вещи или переводом на него принадлежащих должнику требований.

В римском праве было учреждение, в силу коего несчастный должник мог уступить все свое имущество заимодавцам, с целью избежать тяжких последствий несостоятельности, в полное их удовлетворение. Это называлось уступкой всего имущества, cessio bonorum. Из новых законодательств немногие сохранили у себя отдельное учреждение этого рода. Оно удержано во французском законе (cession des biens. Code civ. 1265, Code procd. civ. 898) и существует либо в виде добровольной сделки с кредиторами должника, еще не объявленного несостоятельным, о передаче им в удовлетворение (datio in solutum) или в ликвидацию части или всего своего имущества, либо в виде уступки судебной, по ходатайству должника и независимо от согласия его кредиторов. В последнем случае должно быть уступлено все без остатка, и должник должен доказать, что он пришел в упадок от стечения несчастных обстоятельств и что ему грозит личное задержание. За такой уступкой должник подлежит еще, в меру полного удовлетворения кредиторов, ответственности из того, что после такой уступки может быть им приобретено. Это учреждение не простирается на неоплатность в делах торговых.

В русском законодательстве под этот вид учреждения отчасти подходили посреднические комиссии, по указу 1827 г. учреждавшиеся по долгам владельцев населенных имений. Указанная цель этого учреждения — с одной стороны, побудить должников, приходящих по каким-либо обстоятельствам (стало быть, добросовестно) в упадок, к открытию их положения прежде, чем впадут в совершенную несостоятельность, с другой стороны, предупредить, по возможности, потери заимодавцев. На учреждение комиссии должно быть согласие по крайней мере половины (по сумме) заимодавцев, тогда по просьбе должника Губернское Правление разрешает ее учреждение, она принимает все имущество должника в свое хозяйственное распоряжение и приступает к удовлетворению долгов (Зак. Суд. Гражд., ст. 535-545). В уставе о торговом судопроизводстве также допускается, по просьбе большинства кредиторов, учреждение подобных администраций по обширным коммерческим и фабричным делам, в биржевых городах, также в предупреждение несостоятельности (485-496). Но учреждение посреднических комиссий прекратило свое действие в области новых судебных учреждений, однако, независимо об общих постановлений, учреждаются иногда, с Высочайшего разрешения, особые администрации, комиссии и опекунства для разбора и удовлетворения долгов по частным имениям (см. Полн. Собр. Зак. 1876 г., No 55466).

Учреждение администрации по долгам несомненно предполагает отсрочку платежей по обязательствам должника и обязанность каждого кредитора ожидать удовлетворения наравне с прочими. Посему нельзя обвинить такого должника в просрочке по такому обязательству, по коему срок наступил после учреждения администрации (Касс. реш. 1875 г., No 825).

Существенное назначение администрации состоит в восстановлении дел должника, причем последний не объявляется еще несостоятельным, а обязательное распределение долгов на разряды, по мере причитающегося удовлетворения, предоставлено лишь конкурсу (Касс. реш. 1874 г., No 887).

Действие обязательств ослабляется и вследствие конкуренции прав на одном и том же имуществе. Это случается при несостоятельности должника, т.е. когда оказывается, что вся масса его имущества будет недостаточна для полного удовлетворения долгов его. Тогда удовлетворение одного долга перед другим только по случайному предварению времени было бы несправедливостью, и потому между всеми требованиями производится уравнение. В несостоятельности нельзя не различить — решительную, insufficientia, когда оказывается решительный недостаток имуществ, от формальной — insolventia, когда у должника нет средств быть исправным в платежах своих и он останавливает их. Несостоятельность разумеется юридически в сем последнем смысле, так как остановка платежей принимается при известных условиях признаком действительной несостоятельности. Как скоро она объявлена, имущество должника всей массой становится достоянием его кредиторов, поступает в распоряжение сначала суда и назначаемых от суда попечителей, потом выборных от кредиторов, которые заменяют вполне личность должника как в активной, так и в пассивной части его имущества. Все претензии к должнику должны объединиться в общем конкурсе и быть уравнены в открывающемся для всех конкурсном производстве (объяснение коего относится к процессу). Все должны быть к положенному сроку заявлены и все становятся открытыми ко взысканию, невзирая на сроки, с прекращением дальнейшего течения процентов. При окончательном разборе всех долгов, те из них, которые не имеют законного права на преимущественное и специальное удовлетворение, удовлетворяются по соразмерности (pro rata), т.е. сколько придется из общей массы капитала, осуществленного в целом имуществе должника, дабы один пред другим не имел незаконного преимущества. Для сего каждое законодательство установляет при удовлетворении долгов несостоятельного несколько разрядов, из коих каждый низший следует в удовлетворении после высшего, а помещение в высшем разряде предоставлено привилегированным требованиям, как вещным (на залоге утвержденным), так и личным. Выше всего помещаются всюду требования, имеющие решительное и исключительное право на удовлетворение (напр., недоимки в податях, погребальные и лечебные издержки, жалованье прислуге и рабочим и т.п.), а затем уже идут требования обеспеченные и, наконец, требования личные по простым документам. Сверх того, в конкурс не входят и удовлетворяются особо претензии сторонних лиц по праву собственности на вещи и капиталы свои, оказавшиеся в имуществе должника, и претензии кредиторов массы по обязательствам конкурсного управления. Система этого распределения долгов по привилегиям и разрядам не одинакова в разных законодательствах, представляясь в большой или меньшей сложности. Кроме уравнения долгов при общей несостоятельности, возможны и такие случаи, когда производится уравнение некоторых долгов, падающих на отдельное имущество или на отдельную массу имуществ. Так, напр., при исполнении судебных решений, когда описанное и проданное имущество должно служить на удовлетворение нескольких предъявленных взысканий или когда на имуществе лежит несколько последовательных ипотек, служащих обеспечением взысканиям, — установляются особые процессуальные правила для уравнения сих претензий и для распределения денег между взыскателями, по праву старшинства и, между равными, по соразмерности. (Эта операция носит название коллокации. Collocatio, ordre по французскому закону.) Иногда при разделении долгов между умершим вотчинником и лицом, принявшим после него наследство (см. 2-й т. курса, 48), наследственное имущество составляет одну массу, из коей удовлетворяются с уравнением исключительно долги умершего вотчинника.

По русскому закону торговой несостоятельности, с объявлением ее удовлетворение долгов останавливается и течение процентов прекращается, все кредиторы несостоятельного вызываются к предъявлению в положенный срок своих претензий, коим по окончании производства делается разбор в конкурсе и в общем собрании заимодавцев. Долги, обеспеченные залогом, согласно с особенным свойством нашего залогового права (см. I т. курса, 70), удовлетворяются без раздела и состязания из заложенного имущества. Затем при составлении расчета к удовлетворению все долги указано разделить на четыре разряда. К первому относятся привилегированные претензии, удовлетворяемые прежде всего и сполна. Сюда принадлежат церковные деньги, казенные недоимки, капиталы малолетних, жалованье слугам и рабочим за шесть месяцев (до несостоятельности) и долги поставщикам припасов для дома за четыре месяца, содержателям гостиниц, за квартиру и пр. за шесть месяцев, деньги, недоплаченные рабочим за строение, фрахтовые, куртажные маклерам за один год и долги по управлению массы, ко второму разряду причисляются, для удовлетворения по соразмерности, все бесспорные долги личные с причислением % по день несостоятельности, спорные же причисляются к третьему разряду, а к четвертому — долги по документам неявленным и неформальным, удовлетворяемые лишь из остатков от полного удовлетворения по предыдущим разрядам (Уст. Торг. Суд. 598-603, 617, 618). Этот же порядок применяется с 1868 г. и к делам о несостоятельности лиц неторгового звания (Уст. Гр. Суд. 223 и прил. III к прим. к ст. 1400).

Уст. Гр. Суд. (1214-1222) содержит в себе особые правила о распределении взысканной суммы, когда она оказывается недостаточной для полного удовлетворения всех предъявленных ко взысканию претензий. Сумма эта представляется непременно в местный окружной суд, который и производит распределение по расчету.

Договор не уничтожается, но исполнение по оному может прекратиться вследствие несостоятельность повинного к исполнению лица. С объявлением несостоятельности должник лишается распоряжения в своем имуществе и права на изъявление воли в делах своих. В права его вступает конкурсное управление, которому предоставлено продолжать исполнение по тем договорам, которые признаются выгодными для должника, по прочим же — прекратить исполнение (Уст. Суд. Торг. 570, п. 3). Итак, исполнение по договору может быть предметом иска на конкурсную массу лишь за время до объявления несостоятельности, дальнейшее же исполнение не обязательно для конкурса. Кредитор не лишен права искать на массе убытки, вследствие досрочного прекращения договора, но не может требовать исполнения по оному. О сем предмете смотри суждение Сената в Касс. реш. 1878 г., No 238: в данном случае отыскивалась неустойка за неплатеж денег по арендному договору, от исполнения коего отказалось конкурсное управление.

Лица, не предъявившие своих требований в конкурсе в назначенный срок, если не пропустили земской давности, не лишаются вовсе права на удовлетворение из имущества несостоятельности, по четвертому разряду, и никак не могут быть удовлетворены в размере большем противу других своевременно заявивших свои претензии и из другого имущества, кроме того, которое должно поступить в раздел между заимодавцами (Касс. реш. 1868 г., No 407, 1876 г., No 267, 1877 г., No 33, 92. Сб. Сен. реш. III, 1030).

Уменьшение взыскания процентов по неявленным обязательствам полагается лишь на случай несостоятельности должника (реш. Моск. Общ. Собр. Сен. 1859 г. по д. Кушакевич).

Лишь при несостоятельности возникает общение интереса между всеми кредиторами в имуществе должника, в противном случае кредитор не имеет основания возражать противу взыскания, присужденного другому кредитору в особом деле (Касс. реш. 1869 г., No 547).

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ИЗМЕНЕНИЕ ЛИЦ В ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

29
Передача и переход прав по обязательствам. — Римская конструкция права передачи. — Облегчение передачи новейшим законодательством. — Передаточная надпись. — Ограничения передачи. — Действие передачи. — Ответственность передатчика и права приобретателя. — Вступление в право кредитора или суброгация. — Русский закон передачи. — Передача заемных писем. — Переход требований к кредиторам.

Римские юристы не допускали добровольной перемены в лицах, связанных обязательным отношением, — не допускали, чтобы одно лицо, требующее в обязательстве, могло быть заменено другим. Всякое обязательное отношение — так рассуждали они — по свойству своему может быть только между известными и определенными лицами. Это отношение непременно личное. Если одно из лиц, состоящих в этом отношении, выбывает из него, скрывается, уничтожается, то и целое обязательное отношение должно исчезнуть. Поставьте третье лицо на место кредитора, — установляется новое отношение, а прежнее исчезает: вместо прежнего права является новое право.

Но эта отвлеченная теория во всей чистоте своей, во всей строгости личного начала, оказалась даже у римлян несообразной с потребностями действительной жизни. Не решаясь отступить от строгого начала, римские юристы придумали средство обойти его с помощью процессуальной формы. Кредитору не дозволялось передавать свое право по договору, но он мог предоставить осуществление этого права, иск об этом праве третьему лицу, и притом так, что это третье лицо, действуя как бы по доверенности первоначального кредитора, не обязывалось давать ему отчет в своих действиях, и потому считалось поверенным как бы в своем деле, ‘procurator in rem suam’. Средством для сего служил особый договор между кредитором и третьим лицом. Кредитор уполномочивает его преследовать должника и вместе с тем освобождает его от отчетности пред собой. В таком случае кредитор установлял следующую формулу для судьи: если правда, что Петр должен столько-то Ивану, — вели ему заплатить эту сумму Федору.

Такие уловки мысли не в духе нового права. Притом понятие ново-европейского права об обязательстве не совсем одинаково с римским. Римское право исключительно имело в виду личную связь между известными лицами, вступившими в обязательство. Новое право склонно более придавать значение содержанию обязательства и во всяком ищет прежде всего определить материальную его ценность, которую он имеет, как положительная часть имущества, принадлежащего кредитору (credit), как отрицательная часть (dbet) в имуществе должника.

Сообразно с этим понятием в новейшем праве, если оказывается, что содержание требования, обязательства так неразрывно связано с личностью, что с переменой ее само изменяется, в таком случае передача нарушает значение обязательства. Если, напротив, оно такого рода, что перемена в лице не изменяет содержания обязательства, то передача допускается беспрепятственно. В таком случае отчуждается, без сомнения, не только право на иск, но вообще целое право по обязательству, прежний кредитор перестает быть кредитором, и на место его становится новый, нисколько не нарушая и не изменяя обязательного отношения.

Разумеется, эта возможность передачи может быть мыслима только в отношении к кредитору. Кредитор может во многих случаях передать, уступить свое право другому, когда требование ясное, безусловное, тогда для должника все равно — пред кем он обязан, например, заплатить денежную сумму. Но право передачи для должника не так свободно. Должник не только обязывается, но и связывает себя личной связью. Если для должника в иных случаях все равно, пред кем бы ни исполнял он обязательство, то для кредитора никогда не может быть все равно, от кого приходится ему ожидать исполнения по обязательству. Входя в договор с одним должником, он ему верил, на его личность рассчитывал и, может быть, нисколько не верит другой личности, нисколько на нее не рассчитывает.

Итак, общим правилом повсюду считается возможность передачи всяких прав, которые не связаны существенно с личностью (кредитора). Этой возможности не лишаются обыкновенно даже иски о вещном праве, на известное лицо предъявляемые, права, ограниченные условием или проистекающие из обоюдного договора. Неподлежащими передаче признаются иски за обиду (поколику с ними не соединяются материальное возмездие или вознаграждение — в имуществе), отношения, возникающие из доверенности и поручения (ex mandate), из товарищества, из личного найма, — иногда (как, напр., в прусском законе) из арендного договора, права на алименты. Относительно некоторых договорных прав возникают немалые затруднения — решить, насколько они связаны с личностью и допускают передачу, таково, напр., право на неустойку. Права придаточные (напр., поручительство, залог) переходят обыкновенно вместе с главным правом, и зависящие или производные требования (напр., о процентах) могут быть передаваемы отдельно, поколику могут быть отделены во взыскании от основного права (на капитал).

Признаком передачи служит достоверное объявление первоначального кредитора о передаче своего права другому лицу (cessio, transport de crance). Обыкновенно оно совершается письменно, но иные законодательства (прусское) при передаче права свыше 50 талеров или по письменным актам требуют непременно письменного удостоверения, что совершается посредством надписи на самом акте. Особенное значение получает эта надпись на обороте акта, в качестве индоссамента (indossamentum от слова dorsum, итал. dosso), и когда эта надпись бланковая, т.е. содержит одну подпись передатчика, то служит лишь удостоверением словесного соглашения и признаком совершившейся передачи. По французскому закону, передача совершается просто вручением акта (remise du titre), но закон умалчивает о форме передачи бесписьменных требований. Передача прав, записанных в ипотечной книге, совершается посредством переписки и отметки в той же книге. Акты безыменные, на предъявителя, передаются как движимость из рук в руки. Во всех этих случаях передача предполагается односторонняя, так что для действительности ее не требуется извещение другой стороны, участвующей в договоре (должника). Основанием передачи служит обыкновенно предшествующий договор, имеющий целью обмен ценностей. Так, передача может быть сделана за деньги (т.е. продается право требования по обязательству), в удовлетворение долга, для уравнения ценностей при разделе наследства и т.п. Передача может быть сделана и с дарственной целью.

По преданиям римского права, передача подвергалась в законе некоторым запрещениям и ограничениям. Таково было запрещение — ne potention cedatur — делать передачу таким лицам, которые по личному отношению — власти и приказа — к должнику могли бы употребить во зло переданное право взыскания, напр. начальнику, опекуну. До сих пор прусский закон запрещает судьям, стряпчим и судебным чиновникам приобретать права по обязательствам, состоящие в споре и подсудности тому суду, при коем они состоят. Подобное запрещение есть и во французском законе. Австрийский закон запрещает стряпчему приобретать по передаче иск, в котором он состоит доверенным ходатаем. Другое важное запрещение установлено было в римском праве так называемым Анастасиевым законом (lex Anastasiana), в силу коего приобретатель мог взыскивать с должника не более того, что сам заплатил передатчику за передачу претензии, все остальное, неоплаченное при передаче, не подлежало взысканию. На истца приобретателя возлагалась обязанность доказывать, сколько он заплатил за купленную претензию. Эти ограничения, при нынешней экономии кредита, оказались не ограждением от злоупотреблений, а скорее поводом к ябедам, стеснительным для кредитора, и вследствие того потеряли свое прежнее значение в новейших законодательствах: где еще остаются следы их, там обычная формула ‘валюта получена’ в передаточной надписи служит приобретателю ограждением от спора, и на ответчика во всяком случае относится обязанность доказывать, что валюта не получена или получена в меньшем количестве.

Во французском законе (1699) удержалось подобное ограничение для процессуальных прав, передаче коих он вообще не благоприятствует. Ответчику в процессе, который продан истцом стороннему лицу, предоставляется освободиться от иска, уплатив приобретателю ту сумму, за которую процесс им приобретен, с издержками и процентами.

В силу передачи, приобретатель вступает во все права передатчика по обязательству и принимает на себя всю ответственную обязанность. С главным или основным правом переходят на него и права придаточные или зависящие, поколику они соединены еще с главным и не могут иметь места в виде отдельного требования. Переходят вообще права обеспечения, основанные на поручительстве, ипотеке, залоге, переходят права первенства и привилегии, поколику соединены с сущностью, формой или временем совершения обязательства, а не составляют личную принадлежность передатчика. Переходит право на проценты, со времени передачи, если не выговорены в условии передачи и за прежнее время, переходит право иска на должнике за действия, умедления и нарушения, относящиеся к исполнению обязательства, если по обстоятельствам нельзя признать его отдельным правом.

Передатчик отвечает приобретателю за правильность и законную достоверность передаваемого права (nomen verum), т.е. за то, что право подлинно принадлежит ему и в основании своем неоспоримо. Итак, в случае спора на это право, приобретатель может пригласить передатчика ко вступлению в тяжбу и к защите, в качестве третьего лица, и затем требовать себе от него возмещения потерянной ценности, когда приобретенное право признано будет незаконным и недействительным. Ср. в 1-й части курса, 40.

Но отвечает ли передатчик приобретателю не только за правильность передаваемого требования (nomen verum), но и за материальную ценность его (nomen bonum), т.е. за состоятельность должника к исполнению? Римское право и за ним французское дают отрицательный ответ: в этом ответственности нет, разве вследствие обмана или при передаче векселей, в коих разумеется подобная ответственность (с оборотом на передатчика или верхнего надписателя). Напротив того, в Пруссии и в Австрии передатчик отвечает приобретателю, что во время передачи уступаемое право имело ту самую ценность, какая в нем значилась (австрийское) или за какую было оно уступлено (прусское). Дальнейший, после передачи, упадок ценности не лежит на ответственности передатчика. Ответственности нет, когда передано ипотечное требование или требование, заведомо для обеих сторон неверное.

Положение переданного должника (dbiter cessus) вообще не должно становиться ни выгоднее, ни хуже вследствие передачи. Действие передачи начинается для него с той минуты, когда передача ему заявлена или стала известна: до тех пор закон ограждает добросовестные его действия, и потому сделанное им в руки передатчика исполнение по обязательству действительно: отсюда — практическая необходимость для приобретателя оградить свое исключительное право в отношении к должнику посредством заявления (denuntiatio), дабы поставить его в непосредственное с собою отношение. Но должнику во всяком случае предоставляется ограждать себя от приобретателя всеми теми возражениями, которые мог бы он предъявить против передатчика, первоначального кредитора, напротив того, поелику положение должника не может сделаться вследствие передачи хуже прежнего, то новый приобретатель не вправе пользоваться в отношении к нему теми личными своими юридическими преимуществами или привилегиями, коих не имел передатчик.

Отдельно от передачи французский закон разумеет вступление в право кредитора при платеже долга, посредством так называемой суброгации (subrogation, paiement avec subrogation. Code civ. 1249). Когда третье лицо, по соглашению или с кредитором, или с должником, уплачивает за последнего долг по обязательству, ему предоставляется вступить в право кредитора по сему обязательству. Обязанность должника удовлетворить то лицо, которое из своих средств уплатило за него, разумеется, конечно, сама собой и могла бы быть выведена из особого обязательного отношения, возникающего между третьим лицом и должником, вследствие погашения третьим лицом первого долга. Но, в таком случае, этот долг, со всеми своими принадлежностями, преимуществами, привилегиями и пр., считался бы погашенным, исчезнувшим вовсе, а для кредита важно, чтобы третье лицо, уплачивая чужой долг, могло сохранить при себе соответственно долгу требование во всей его юридической целости. Отсюда — учреждение суброгации. Это фиктивная передача, в силу коей обязательство, погашенное третьим лицом, не уничтожается, но сохраняет свою силу относительно должника в пользу третьего лица, плательщика.

Кроме того, все законодательства признают, независимо от передачи по соглашению, законный переход права по обязательству вследствие платежа, учиненного третьим лицом (nothwendige Cession, subrogation de plein droit, subr. lgale). Здесь переход права к плательщику совершается в силу закона, ipso jure, без воли прежнего кредитора. Переход этот совершается не во всех случаях подобного платежа (это было бы несправедливо в отношении к должнику и могло бы давать повод к злоупотреблениям и злонамеренным спекуляциям), но в некоторых именно указываемых законом. Так, один из кредиторов, занимающих низшее место, может, удовлетворив другого, высшего и привилегированного, заступить его: приобретатель имения, обремененного ипотеками, может, погасив любые претензии из покупной суммы или из своего фонда, стать на место привилегированных кредиторов и тем обеспечить себя на случай дальнейших взысканий на том же имении, совместный должник, уплатив по солидарному обязательству, становится по оному кредитором содолжников своих, поручитель, уплатив за должника, становится его кредитором, приемщик наследства по описи (см. 2-й т. курса, 36), если захочет удовлетворить кредиторов его из своих средств, становится на их место, и т.п.

Наконец, в иных законодательствах (напр. в прусском) упоминается еще о принудительной передаче, т.е. о предоставлении взыскателю, в виде удовлетворения его претензии, права на взыскание долгов, принадлежащих должнику.

В русском законе нет общих правил о передаче договорного права, и возможность таковой передачи не признана в виде общего положения. Этот недостаток объясняется отчасти образованием нашего законодательства в виде отдельных положений, отчасти отсутствием явственной практической необходимости в установлении общего правила передачи обязательства. Эта необходимость становится ощутительной лишь на некоторой степени экономического развития, когда действия, составляющие предмет обязательства, получают ценность сколько-нибудь определительную, подлежащую учету и денежной замене. Тогда право требования по договору получает значение вещественной ценности и само становится орудием мены и кредита. Напротив того, у нас, при господствовавшей неопределительности ценностей, всегда было трудно представить себе и осуществить исполнение обязательства в отдельности от лиц, между коими оно возникло. Итак, в настоящем состоянии нашего законодательства невозможно вывести из него общее положение о возможности передачи обязательства, и потому следует признавать ее там, где закон прямо допускает ее по некоторым видам договоров, и отрицать там, где закон о ней не упоминает. Правда, что есть случаи, в коих закон прямо отрицает возможность передачи, но отсюда нельзя еще заключить, что закон имеет в виду установить запрещение в виде исключения, тем более запрещение это в отдельных случаях объясняется особливым свойством акта (напр., закладная) или действительной необходимостью выразить исключение в целом круге однородных обязательств. Так, напр., допуская передачу заемных писем, закон делает исключение для тех, кои обеспечены закладом.

Наш закон не допускает права передачи в так называемых личных обязательствах. Договор о личном найме по свойству своему не допускает односторонней передачи. Хозяин не может, без особого условия, передать право на работу нанявшегося работника и своему наследнику (ст. 223

{В Уст. Пут. Сообщ. есть, однако, ст. 116, по Прод. 1893 г., дозволяющая хозяину судорабочих передавать свои права над ними другому хозяину, поступающему на его место.}, тем еще менее можно допустить возможность такой передачи по договору с третьим лицом. В договоре о доверенности доверитель не может, конечно, передать свое право третьему лицу. Поверенный также не может передать свои права и обязанности третьему лицу, если в данной доверенности право это именно ему не предоставлено (Зак. Гражд., ст. 2329, Зак. Суд. Гражд. 48, Уст. Гр. Суд. 250, Учр. Суд. Уст. 385).

Из других видов договора закон упоминает особливо о запрещении передавать по надписям закладные на недвижимые имущества, равно закладные на движимость и домовые заемные письма с закладом движимости (1653, 1678). В объяснение этого правила Банкротский Устав 1800 г. прибавляет: ‘поелику заемщик вверил свой заклад заимодавцу’, т.е. разумеет передачу заклада и установление вещного права на залог — делом личного доверия. Словом закона запрещается односторонняя передача: спрашивается, допускается ли затем, с согласия должника залогодателя, передача права с тем же залоговым обеспечением? Закладная на недвижимое имущество ни в каком случае не подлежит, по свойству своему, передаче по надписи, как то же самое обязательство, следовательно в случае взаимного согласия надлежит совершить новый договор и новый акт с уничтожением прежнего (см. I т. курса, 70). В силу того же начала следует, кажется, прийти к такому же заключению и по закладу движимости.

О договоре подряда и поставки с казной сказано (Пол. Казен. Подр. 222), что когда в нем не упомянуто о праве передать обязанности подрядчика другому лицу, то в случае такой передачи и лицо, заключившее договор с казною, не изъемлется от ответственности.

Заемные письма, не обеспеченные залогом, заимодавец имеет право, до срока и после срока, во всякое время и во всяком положении дела, передать другому (2058). Удовлетворением таковой передачи служит передаточная надпись, которая подлежит засвидетельствованию на одинаковом основании с заемными письмами (2059, 2060, 2063).

Такая передача есть продажа заемного письма, преемник платит при этом заимодавцу деньги за должника и вследствие того вступает во все права кредитора. Это оплата заемного письма при передаче предполагается, закон не упоминает о возможности спора по безденежности передачи, а допускает лишь предъявление передаточной надписи к уничтожению в 7-дневный срок от самого надписателя, стало быть, прежде, чем документ передан в действительности новому владельцу (2058, прил. I к ст. 708, ст. 143).

Таким образом, приобретатель сам становится кредитором и получает право взыскивать с должника, но право это принадлежит ему без оборота на займодавца-надписателя (2058). Это значит, что если должник окажется несостоятельным, то нельзя требовать вознаграждения от передатчика, который при передаче нисколько не ручается в благонадежности должника.

Однако, если бы оказалось, напр., что заемное письмо фальшивое или уже было оплачено во время передачи, или было прежде передано другому, или не составляло в минуту передачи собственности надписа-теля, то может быть и оборот на заимодавца.

Сверх того, закон упоминает о возможности передавать по надписям торговые маклерские записки о продаже товара. В таком случае покупщик товара, владелец записки, перепродает свое право на товар вместе с запиской третьему лицу, при сем дозволяется, по обоюдному их согласию, означать в надписи условие, что перепродажа совершается без оборота на перепродавца, т.е. без ответственности его за материальное исполнение передаваемой сделки (Уст. Торг. 634). По надписям могут быть передаваемы полисы морского страхования с правом на получение предъявителем платежа от страховщика (там же, 553).

Могут быть передаваемы от одного грузителя другому условия с корабельщиком о нагрузке товара (Уст. Торг. 356), страховые полисы страхования жизни.

Право передачи. Право односторонней передачи договоров, по существу своему основанных на личном соглашении и отношении, не предполагается в нашем законе, как общая принадлежность всякого договора, но как исключение, для некоторых лишь видов договора допускаемое. Посему признана недействительной передача условия о поставке зерна с неустойкой (Мн. Гос. Сов. 1874 г. по д. Клевцова. 2 Сб. Сен. реш. V, No 1287).

Подрядчик, взявший на себя перевозку вещей, не вправе был без согласия другой стороны передавать исполнение контракта третьему лицу, и потому обязан сам отвечать за неисполнение по контракту (Сб. Сен. реш. I, 276).

Вообще из соображения наших законов следует, что в них нет общего запрещения передавать условия между двумя лицами по односторонней передаточной надписи: свобода же передачи истекает из соображения 402, 418 и 541 ст. Зак. Гражд. о том, что всякий волен распоряжаться своим имуществом (Касс. реш. 1876 г., No 408). Нет запрещения передавать по надписи долговые расписки (Касс. реш. 1876 г., No 535), передавать сохранные расписки в другие руки для получения поклажи (1873 г., No 103). Передачу от покупателя запродажного условия на 10 тысяч ведер вина третьему лицу Сенат признал действительной на том основании, что подобная передача вообще не запрещена законом (2 Сборн. Сен. реш. III, No 523).

Касс. реш. 1876 г., No 100 признано, что, в силу 570 ст., право требовать по обязательству денежной платы может быть передано другому лицу без участия другой стороны, обязавшейся к уплате. Исключения из этого общего правила поименованы в ст. 1509, 1653, 1678 и 1994 (соответств. ст. 222 Пол. Казен. По др.). На сем основании утверждена передача условия о вознаграждении за ведение дела.

Когда в договоре постановлено условие о необходимости согласия одной стороны на передачу договора третьему лицу, в чем должно выражаться это согласие? Оно заключается, по существу акта, в утвердительном отзыве на вопрос, предложенный другой стороной, участвующей в контракте, и не предполагает само по себе самостоятельного переговора и сделки с третьим лицом: в последнем случае была бы уже не передача, а обновление договора. Равным образом, едва ли справедливо будет разделять акт согласия на две отдельные части, из коих в одной полагается отказ от отношения к первоначальному контрагенту, а в другой согласие перенести это отношение на другое лицо. Когда при самом заключении договора предполагалась возможность передачи, то согласие на передачу уже не предполагает отказа от права: тут если есть от чего отказ, то от возможности протестовать и противиться, но этот отказ в сущности тождественен с согласием, соглашаясь на что-либо, я поступаюсь своим правом отказа и протеста.

Посему едва ли основательно рассуждение в Касс. реш. 1876 г., No 403, что передача квартиры первым наемщиком третьему лицу, с согласия домовладельца, предполагает со стороны сего последнего сначала отказ от прав к первому наемщику, потом согласие на перенесение сих прав, и что вследствие того подобное согласие, по правилу 1547 ст., должно быть удостоверено письменно.

По д. Орлова-Давыдова (2 Сб. Сен. реш. III, No 654), Сенат рассуждал по поводу передачи наемного контракта, что передача эта может быть или без согласия хозяина, или с согласия его, или с его участием. В первом случае наниматель-передатчик остается в обязательных отношениях к хозяину. Во втором случае, т.е. когда наниматель был вообще уполномочен на передачу, договор тоже остается без изменения. В последнем случае возникает новая сделка, и первый наниматель выбывает из договора. Участие в данном деле выразилось особой надписью хозяина на договоре о согласии его на переход найма к третьему лицу.

Для погашения наемного долга Бутковский выдал Чуркиной обязательство уплачивать ей ежемесячно по 20 руб. в течение двух лет. До срока Чуркина передала это условие по маклерской надписи Шарбау. Решением Моск. Общ. Собр. Сен. 1856 г. признано, что существо договора не препятствовало передаче, но она могла быть сделана не иначе как одним из общих способов приобретения прав, а не посредством передаточной надписи, ибо этот последний способ составляет особое преимущество, присвоенное только некоторым видам заемных и кредитных актов, пользующимся особенной свободой обращения.

Маклерским запискам по биржевым сделкам присвоено обращение из рук в руки. Стало быть, купивший товар по маклерской записке на срок может, не выжидая срока, в случае возвышения биржевой цены на товар, передать записку в другие руки с получением в свою пользу разности между ценой, по которой сделка совершена, и ценой на бирже во время перепродажи. А при понижении цены товара к сроку сделки продавец имеет право требовать, чтобы тот, у кого в руках маклерская записка, при нежелании получить товар, уплатил разницу, происходящую от понижения цены (ср. Касс. реш. 1876 г., No 499).

Расписка о получении одним лицом с другого задатка за запроданную соль была передана третьему лицу, которым по сей расписке и предъявлен иск о возвращении задатка по недоставлению соли. Было возражение о том, что расписка не могла быть передаваема третьему лицу, в силу 569 и 2058 ст. Зак. Гражд. Суд признал и Сенат подтвердил, что в настоящем случае была передача прав на движимое имущество, следовательно расписка, как не принадлежащая по роду своему к личным правам, могла быть передана и без согласия другой стороны (Касс. реш. 1877 г., No 187).

Именная акция или пай представляется не самостоятельным имуществом, а лишь письменным формальным удостоверением известной доли участия в предприятии, передача его, как и всякого письменного акта, выданного на имя, может быть совершена не иначе как на письме. Она совершается, по принятому обычаю, посредством объявлений, а также передаточных или бланковых надписей, а утверждение права собственности облекается в окончательную форму предъявлением надписи в правление общества для отметки в книгах и удостоверения перехода надписью на самой акции (Касс. реш. 1878 г., No 81).

Форма передачи. Бланковая надпись есть исключительная принадлежность векселя, заемное письмо передается по именной надписи, хотя передача его, и независимо от надписи, может быть доказываема и другими актами (Касс. реш. 1871 г., No 192, 1001, 1874 г., No 14, 772). Закон не установляет особой формы для передаточных надписей на заемных письмах, требуется только, чтобы они были засвидетельствованы. Признана достаточной такая надпись на заемном письме: вексель этот передан тому-то без оборота на меня (Касс. реш. 1874 г., No 436). Закон вообще разрешает передачу домашних долговых обязательств, закладом не обеспеченных, и притом без особых формальностей передаточной надписи, которые указаны лишь для заемных писем (Касс. реш. 1869 г., No 526, 1875 г., No 195).

Передаточная надпись, сделанная присутственным местом на заемном письме о переходе взыскания к третьему лицу за уплату по оному, не заменяет собой законной передачи, и право третьего лица на взыскание с должника может по обстоятельствам дела быть признано или отвергнуто судом (Касс. реш. 1869 г., No 245). Вместо передаточной надписи на заемном акте может служить просьба заимодавца о передаче, поданная в присутственное место, где находится заемное письмо по делу (2 Сб. Сен. реш. V, No 1169).

Действие передачи. Владелец заемного письма, по передаче от кредитора, имеет право взыскания на должника и, в случае его неисправности, не может обращать свое требование к передатчику кредитору (Касс. реш. 1869 г., No 175), разве бы обнаружилась подложность обязательства или другое преступное действие передатчика при совершении или передаче акта (Мн. Гос. Сов., 1856 г., по д. Рахманова), или недействительность по нарушению закона (Касс. реш. 1873 г., No 1691).

По передаче обязательства новый хозяин требования приобретает во всяком случае никак не более тех прав, которые принадлежали первоначальному кредитору. Посему, если в лице первоначального кредитора, по личному его отношению к должнику, право взыскания было ограниченное (напр., у жены на мужа взыскание без права подвергнуть личному задержанию), то ограничение это остается и в лице преемника по передаче (ср. Касс. реш. 1873 г., No 1594).

Заимодавец, по передаче заемного письма, передает все право свое на должника, следовательно, если им были прежде передачи получены уплаты от должника, а заемный акт передан им без оговорки об уплате, то он обязан очищать своего преемника во всех возражениях должника об уплате и отвечает ему за убытки (Касс. реш. 1867 г., No 392).

Должник по заемному обязательству может представить противу всякого лица, кому долговой акт дошел по передаче, все те возражения, которые он имеет противу первоначального кредитора. В этом смысле платежная расписка первоначального кредитора служит доказательством уплаты и противу всех его преемников (Касс. реш. 1868 г., No 373).

Но это не относится к векселю и вообще ко всем обязательствам на предъявителя. Здесь, кто бы то ни был законным предъявителем акта к платежу, каждому должник повинен платить, независимо от возражений, которые имеет противу первоначального кредитора.

Предыдущее разумелось об уплатах, бывших до передачи, а об уплатах после оной выражено такое мнение. Если заимодавец, по передаче заемного письма третьему лицу, примет платеж от должника с распиской, то эта расписка (как выданная лицом, не имевшим уже права на получение платежа) служит доказательством лишь относительно того, кто получил платеж, а не относительно третьего лица, не участвовавшего в выдаче ее и принятии (Касс. реш. 1873 г., No 485). Если допустить противное, говорит Сенат, то передача, разрешаемая законом в видах облегчения заимодавца, не будет иметь никакого значения.

Противу заемного письма, перешедшего по передачам уже в третьи руки, предъявлен спор о первоначальной его безденежности по обстоятельствам взаимных отношений между первым кредитором и должником. Сенат отверг этот спор, так как заемное письмо принадлежит уже таким лицам, коим особые условия и сделки первоначального кредитора со сторонними лицами не могли быть известны, и потому для них не обязательны (Сб. Сен. реш. III, No 886).

Когда исполнение по обязательству обеспечено по особому акту неустойкой и обязательство передано другому лицу, а неустоечная запись не передана, сохраняет ли первоначальный кредитор за собой право взыскивать неустойку за неисправность должника? Сенат отвечает так (Касс. реш. 1878 г., No 83): если передача обязательства последовала по истечении срока платежа, то первоначальный кредитор успел уже до передачи приобрести право на неустойку и сохраняет его при себе, если же передача была до срока обязательства, то первоначальный кредитор признается отступившимся от права на неустойку. По домашнему торговому письму Лысаковский продал в Одессе Кельнеру 1000 четвертей пшеницы, с поставкой на срок по известной цене, а в случае неустойки, обязался возвратить задаток и возместить убыток в покупке пшеницы по рыночным ценам. Кельнер переуступил это условие Ленгниху, а Ленгних Новаку, который, за неустойкой Лысаковского, начал иск об исполнении договора, но Лысаковский отговаривался тем, что он обязался не Новаку, а Кельнеру. Признано, что письмо Лысаковского не относится к договорам, имеющим строгую форму, и подходит под силу торгового обьиая, а коммерческий суд удостоверяет, что передача подобных писем основана на существующем в Одессе торговом обьиае, в самом же письме передача не воспрещена, и Лысаковский мог бы оспаривать ее в том только случае, когда бы, исполнив свою обязанность, сам не получил денег с Новака: тогда он вправе быв бы обратиться с требованием к Кельнеру (реш. Моск. Общ. Собр. Сен. 1858 г.).

Передача исков. В 1878 г. Сенат, рассуждая (Касс. реш. No 256) о праве передачи исков, признал, что кроме преемственного их перехода по наследству, закон не исключает возможности передачи или уступки исков, даже отдельно взятых, без отношения к наличному имению, так как иск по исполнению обязательства есть сам по себе ценность и долговое имущество. Но при сем не должны быть нарушаемы законы о передаче недвижимых имений и вещных прав и о неотчуждаемости прав личных. Может быть допущена передача и такого иска, который, хотя возник из отношения к недвижимому имению, но имеет предметом не самые вещные права на оное, но денежное или иное вознаграждение. При передаче в сих условиях искового права, не требуется согласия другой стороны, участвующей в тяжбе. Последствием передачи бывает замена одного тяжущегося другим лицом, с правом предъявлять те же доводы и возражения. Передача может быть совершена или посредством прошения в суд за подписью передатчика и преемника, или посредством особого акта о передаче.

В Касс. реш. 1871 г., No 788 признано, что требование по правам, возникающим из долговых отношений, могут, невзирая на начало их и независимо от того, суть ли они условные и просроченные, быть уступаемы, по передаче другим лицам, кроме случаев, когда такая передача прямо воспрещена.

И у нас переход требования по обязательству может совершиться и независимо от воли участвующих в нем или кредитора, по силе закона и по определению суда. Учреждение суброгации в цельном своем виде неизвестно русскому законодательству.

У нас требования и обязательства переходят вместе с наследством (см. 2-ю часть курса, 46-48), с переходом вещного права на отдельное имение (см. 1-ю часть курса, 44, 47, 56, 60-62 и пр.).

Требование, поколику заключает в себе материальную ценность и входит в состав имущества в положительной его части (ср. I т. курса, 2), может служить средством для удовлетворения взысканий, падающих на владельца. В этом смысле 601 ст. Зак. Суд. Гражд. говорит, что кредитору доставляется удовлетворение из законных требований должника на казне и частных лицах. В новом Уст. Гр. Суд. (1071-1083, 631-640) подробно определен порядок взыскания, обращаемого на капиталы и требования обвиненного ответчика, судебным приставом, по указанию истца, коему предоставлено избрать и сей способ взыскания. На капиталы или движимое имущество должника, находящиеся у третьего лица, или на следующие от сего последнего должнику суммы и на повременные платежи, производимые ему сторонними лицами по условиям и актам, налагается арест, для сего предъявляется им исполнительный лист с распиской, в силу коей они обязываются, под страхом положенного штрафа, производить дальнейшие платежи в тот суд, коим арест наложен. Из сего видно, что взыскание в исполнительном порядке может быть обращено только на требования бесспорные и не подлежащие сомнению. Подобным же порядком обращается оно и на денежные выдачи, следующие должнику из казны или присутственного места. На билетах кредитных установлений сам суд вправе делать, в случае уклонения должника, передаточные надписи и кредитные бумаги предъявлять, куда следует, к трансферту.

Наследственный переход. За смертью контрагента, права его переходят к наследникам не только по закону, но и по завещанию (разумеется, за исключением чисто личных договоров). В данном случае дело шло об аренде (Сб. Сен. реш. I, 568).

Обязательство, лежавшее на умершем, переходит на наследников во всей своей целости со дня открытия наследства. Обязанность исполнения лежит на них в той же мере, в какой лежала на умершем, и не следует думать, что она начинается для них со дня предъявления обязательства или с требования, к ним обращенного (Касс. реш. 1868 г., No 714).

Право кредитора на претензию должника. Закон предоставляет взыскателю защищать свои интересы по исполнению решения о взыскании, присутствовать при исполнительных действиях, делать замечания на опись, оценку и продажу и участвовать в поверке расчета о разверстке взысканной суммы между кредиторами (Касс. реш. 1872 г., No 302).

Кредитор одного из наследников, буде раздел между ними произведен к ущербу его, может предъявить отдельный иск против раздела (2 Сб. Сен. реш. V, No 1295), может находиться при описи имущества, производимой в удовлетворение его претензии, возражать и жаловаться по случаю как описи, так и торга, может, в ограждение своего интереса, оспаривать распоряжения исполнительные при обращении взыскания на имение должника другими лицами (там же, No 1301).

В Касс. реш. 1879 г., No 26 возбужден вопрос: имеют ли истцы, кредиторы Ягницкого, право предъявить к конторе банка самостоятельный иск, имеющий предметом: 1) признание банка должным Ягницкому денежную сумму, 2) присуждение этой суммы непосредственно им, кредиторам Ягницкого? Признано, что как Ягницкий не объявлен несостоятельным, а кредиторы не имеют от него ни доверенности, ни иных оснований законно представлять его на суде, то и не имеют права на предъявление иска.

При действии прежнего порядка судопроизводства, по силе 70 ст. Зак. Суд. Гражд. (соответств. ст. 601 Зак. Суд. Гражд. изд. 1892 г.), место, производившее взыскание, обращало на удовлетворение кредитора не только имущество должника, но и законные требования сего последнего на казне и частных лицах, следовательно кредитор получал право ходатайствовать об осуществлении взысканий должника на третьих лицах в личное себе удовлетворение и в этом отношении мог считаться преемником прав своего должника, а потому взыскание должника с третьих лиц не может считаться погашенным силой давности, когда кредитор его имел по сему взысканию своевременное хождение (Касс. реш. 1878 г., No 116).

По делу гр. Завадовского признано, что кредиторы должника, не признанного еще несостоятельным, не имеют права принимать участие в тяжбе его с сторонними лицами об имуществе (реш. Сен. в Ж. М. Ю. 1862 г., No 5. То же призн. в реш. 1 Общ. Собр. Сен. 1874 г., по делу Вердеревского, 2 Сб. Сен. реш. V, 1214).

Хотя конкурсное управление служит представителем всех заимодавцев, но каждый из них, когда считает свои интересы недостаточно охраненными со стороны сего управления, относительно признания или опровержения поступивших претензий, не лишен, за силой 21 и 23 ст. Уст. Суд., права защищать свои интересы в суде самостоятельно, — не прежде, однако, прибавляет Сенат, как и общим собранием заимодавцев подтверждено будет решение конкурса (Касс. реш. 1875 г., No 843, 1878 г., No 5).

30
Именные долговые бумаги, подлежащие платежу по приказу. — Вексель и особенное свойство его, выражающееся в передаче и в отношении надписателей.

Иногда в обязательствах означается или к существу их принадлежит условие о том, чтобы платеж произведен был кредитору или его приказу, кому он прикажет. Здесь первоначальный кредитор означен в самом обязательстве, но от него зависит передать права получения третьему лицу. Главным представителем обязательств сего рода служит вексель. В векселе предполагается безграничная возможность перемены в лице кредитора: кто предъявляет требование по векселю, тот и будет кредитором, т.е. имеет право на платеж. Итак, здесь передача акта и с ним права на взыскание имеет особое значение. При передаче обыкновенного обязательства, хотя и отчуждается право взыскания по оному на имя приобретателя, но право передатчика по сему документу еще не уничтожается вовсе, не теряет своего значения для должника. Напротив того, векселедержатель, когда передает свое вексельное право третьему лицу, отчуждает его вовсе как вещь, личная связь его с должником (плательщиком) прерывается, и плательщик обязан платить всякому предъявителю векселя, не требуя от него удостоверения о том, на каком основании и даже от кого передано ему право взыскания. Таким образом, вексель получает значение представителя денежной ценности. Цель его — придать денежной плате наиболее удобства и верности, действовать вроде денежного знака на большом расстоянии и привлечь к участию в договоре произвольное число лиц, не участвовавших в нем при его заключении. Удобство обращения векселя состоит в том, что он может быть передаваем по надписи, не требующей засвидетельствования и даже допускающей не означать лицо того, кому передается. Писать безыменные векселя запрещается (т.е. выдавать вексельные бланки), но безыменная передача допускается, и она служит плательщику вместо приказа заплатить, без означения и повода или интереса (causae) передачи. В чрезвычайных только случаях, когда возникает вопрос о подлоге или злом умысле, требуется, кроме надписи, доказательство правильного приобретения.

Таким образом, на самом обязательстве может значиться последовательная цепь кредиторов, связанных между собой передачами друг от друга, и тот, кто составляет последнее звено, является в минуту осуществления права по обязательству действительным кредитором. В каждой надписи содержится новое обеспечение для кредитора, ибо все надписатели-передатчики совокупно с векселедателем состоят в солидарном отношении и в солидарной ответственности пред векселедержателем, если он в предвиденное первоначальным кредитором время не получит удовлетворения от плательщика. Это предположение кредита неразрывно связано с временем платежа, следовательно и ручательство всякого из передатчиков за верный платеж по векселю относится лишь к условленному в векселе моменту платежа, стало быть, последний векселедержатель, если хочет соблюсти всю силу этого ручательства, должен сам требовать платежа от плательщика заблаговременно, в пределах назначенных для платежа сроков, затем заблаговременно же заявить о неплатеже протестом и известить того из надписателей, к которому обращает по неуплаченному векселю свое обратное требование, в противном случае, т.е. в случае умедления, страх за несостоятельность плательщика лежит на самом векселедержателе. По старым вексельным законам ответственность надписателей была лишь последовательная, т.е. каждый из векселедержателей мог требовать удовлетворения только от своего надписателя, от кого пришел ему вексель и т.д., но ныне, для простоты и скорости, закон дозволяет векселедержателю обращать свое требование к любому из надписателей по выбору, минуя последних. В силу этого порядка, вексель, кроме облегчения в обращении, представляет еще держателю его и усиленное обеспечение.

Наш закон представляет те же главные черты вексельного права. Передача векселя, как простого, так и переводного, производится посредством надписи (indossamentum) на обороте. Полной надписью вексель передается в собственность (он может быть передан и не в собственность, а только с поручением получить деньги). Надпись может быть именная с означением лица и приказа, числа, получения или зачета платежа (валюты), может быть и бланковая. Передача может быть сделана и по предъявлении, и даже по принятии векселя плательщиком, но после того как принятый вексель представлен в срок к платежу, он не может быть передаваем, разве для получения только денег. Надписатели ответствуют векселедержателю в платеже совокупно так же, как и сам векселедатель, хотя бы даже самый вексель признан был недействительным (ибо независимо от сего, при передаче он предполагался и полагался в счет, как действительная ценность). Но надпись со словами без оборота на меня освобождает надписателя от ответственности. Однако ответственность эта сохраняется лишь при соблюдении векселедержателем законных правил по предъявлению и протесту векселя. Векселедержатель вправе требовать удовлетворения от любого из надписателей, по его выбору, но кого он раз миновал из последних надписателей к тем уже не может обращаться (Уст. Вексельн. 2, прим., 15-55, 83).

Подобное, как и в векселе, свойство свободного обращения присваивается договору морского страхования, совершаемому на случай опасности морского провоза. Цель этого акта или полиса и круг его действия гораздо ограниченнее, нежели в векселе, но полис, равно как и вексель, действует на значительных расстояниях и представляет ценность, требующую свободы в обращении и переводе. Полис пишется на известное имя, но ему обыкновенно присваивается право передачи по надписям из рук в руки, так что страховщик обязан производить платеж предъявителю. Такое правило содержится и у нас в 553 ст. Уст. Торг.

Передача векселя. Бланковые надписи на векселе делаются по добровольному соглашению и на собственный страх (Уст. Вексельн. 21). Посему, вследствие безличной передачи, вексель считается принадлежностью того, у кого находится, если не доказано, что он похищен. На сем основании отказано векселедержателю, заявившему, через год после передачи, что вексель был им утрачен и составляет его собственность (2 Сб. Сен. реш. V, No 1165).

Передаточная надпись на векселе в полной силе вексельного права делается на оборотной стороне (indossamentum). Если же она сделана на лицевой стороне, то хотя служит доказательством передачи, но уже не в силе вексельного права (Касс. реш. 1878 г., No 35).

В законе нет запрещения передавать по бланковой надписи вексель, утративший силу вексельного права (Касс. реш. 1874 г., No 481). См. по сему вопросу ‘Юрид. Вести.’ 1871 г., май и август. — По представлении векселя ко взысканию, передача оного может быть только для получения денег, а не в форме передаточной надписи по вексельному праву. До представления же векселя ко взысканию, следовательно до разрешения вопроса об утрате вексельного права, передача может быть совершена в вексельном порядке, хотя бы между тем совершилось действие или упущение, от коего зависит потеря вексельного права (Касс. реш. 1870 г., No 1062).

Решением 1 Общ. Собр. Сен. 1878 г. по делу Овсянникова признано, что вексель, когда не находится в свободном обращении (напр. состоит при следственном производстве), может быть передан по нотариальному акту, без надписи на самом векселе. — Закон вовсе не требует, чтобы всякий векселедержатель ставил свой бланк на векселе, при передаче его в другие руки, если только на этом векселе имеется бланковая надпись первого приобретателя (там же, ср. Касс. реш. 1875 г., No 957). Решением Касс. 1878 г., No 280 признано, что и стороннее лицо, приобретя вследствие платежа по векселю в банке все права банка по тому векселю, имеет по оному полное право взыскания.

С распространением вексельного права на лиц всех сословий — все получили возможность приобретать векселя по полным и передаточным надписям и получать по препоручительным надписям, хотя бы валюта получена была по векселю не деньгами, а товаром (Касс. реш. 1869 г., No 1014).

Передача долговых актов совершается вообще без оборота на передатчика, т.е. первоначального кредитора, напротив того, по векселю держатель его может обратить взыскание и на первоначального векселедержателя и на всех надписа-телей (Касс. реш. 1868 г., No 123).

Всякие расчеты векселедержателя с первоначальным векселедержателем или условия особых договоров, не упомянутые в векселе, обязательны лишь для договаривающихся и не касаются последующих по правильным надписям векселедержателей, следовательно и не могут быть предметом возражения при требовании ими уплаты по векселю (Касс. реш. 1874 г., No 882).

31
Понятие о безличных обязательствах. — Бумаги безыменные, или на предъявителя. — Облигации, акции и билеты. — Происхояедение сих актов. — Выпуск их, изъятие из обращения, передача, свободное обращение, амортизация. — Потерянные бумаги. — Акты сего рода по русскому законодательству.

Свобода передачи тесно связана с вопросом о значении личности в обязательстве. Итак, в этом месте прилично упомянуть об особом роде обязательств безличных или служащих представителями ценности.

Обыкновенная цель долговых актов — служить доказательством существования долга. В этом смысле разумело их римское право, в этом смысле — и прежнее право западных народов. Здесь обязательство существует само по себе, а акт служит признаком, доказательством его. Но при развитии общественных отношений в последнее время, такое воззрение на долговые акты оказалось недостаточным. Кредит стал главным двигателем сделок, и понятие о кредите определилось гораздо точнее прежнего. Если разуметь долговой акт только в смысле доказательства, дающего право на взыскание, этого мало. Одно слово взыскание мешает кредиту. Для целей кредита необходимо придать акту значение ценности, не подлежащей сомнению, и в качестве ценности вводить акт в быстрое обращение, как ясный представитель ценности, подобно тому как обращаются деньги: только в этом виде акты удовлетворяют вполне потребностям кредита. Из этих потребностей произошли в новейшее время такие акты, которые служат не просто доказательством долгового права, но вместе с тем и в особенности служат представителями денежных требований, так что требование и акт сливаются в одно, требование неразрывно связано с актом, акт есть требование, и требование есть акт. Таким образом, требование, — по первоначальному смыслу отношение личное, — овеществляется, становится вещью, которая сама вмещает в себе свою ценность независимо от личных отношений. Вообще обязательство неразрывно связано с лицом, так что даже в случае передачи требования от одного лица к другому, на обязательстве остается след тех лиц, которым оно прежде принадлежало, так что должник возражения свои против переданного права может извлекать из тех отношений, которые существовали между ним и прежними владельцами этого права. Напротив, в тех актах, о которых идет речь, личное отношение должника и кредитора, личное обязательство либо совершенно исчезает, либо получает второстепенное, слабое значение. Требование связано с актом и вместе с ним становится совершенно подобно движимой вещи, которая передается просто от лица к лицу, без соображения личностей, между коими обращается. Акт становится вещью и в этом качестве делается предметом вещного права, — собственности, владения.

Одни из таких актов содержат в себе означение того договора или обязательства, из которого возникли, служат выражением предшествовавшего обязательства (напр., займа, страхования, лотереи), другие вовсе не выражают, из какого договора они возникли, а выражают только с одной стороны право требовать, с другой — обязанность передать, заплатить известную ценность, без означения, откуда, из какой сделки, из какого договора, действия возникло это право, произошла эта обязанность (вексель). В первых акт служит результатом, формой предшествовавшего договора, в последних эта форма поглощает в себе договор и с ним сливается вполне, безразлично.

К этому порядку относятся два главных разряда долговых бумаг.

1. Долговые бумаги безыменные

2. ‘ ‘ именные

Безыменные, или бумаги на предъявителя

Отличительное качество их состоит в том, что в долговых бумагах этого рода лицо должника известно и неизменно, а лицо кредитора неизвестно, необозначено, так что должник обязывается платить всякому, кто предъявит бумагу, всякому предъявителю (porteur, Inhaber, holder). Здесь личность кредитора не означается с намерением, именно для того, чтобы присвоить обязательству особенную верность и легкость в обращении. Кто бы ни был кредитор — все равно, и потому этого рода форма применяется только к таким отношениям, в коих личность кредитора не имеет значения. Понятно, что при этом не может быть и речи о формальностях и о доказательствах передачи. Право быть кредитором зависит здесь исключительно от владения бумагой, у кого она в руках, тот и кредитор. Таким образом, бумага служит здесь и символом требования, ибо выражает его в себе непосредственно, — и органом требования, ибо обеспечивает его осуществление: и для всего этого нужно только владеть бумагой, иметь ее в руках у себя, как свою вещь.

Виды этих актов весьма разнообразны. Сюда относятся: 1. Государственные облигации безыменные, писанные на предъявителя, а также и купоны таких бумаг. Ценность их обеспечивается государственным кредитом. Они происходят обыкновенно из государственного займа, и государство является в них должником.

2. Облигации и закладные письма, выдаваемые обществами поземельного кредита, где таковые существуют. Такие общества начались с 1769 г. в Пруссии, но существуют теперь и во многих других местах. Общество состоит из землевладельцев целого округа. Каждый из этих землевладельцев может требовать, чтобы его имущество, по известным началам и правилам, принятым при установлении общества, было оценено, и на известную долю этой оценки на ¹/₂ или ²/₃, напр., общество открывает ему у себя кредит. Для этого общество изготовляет на известную сумму акт, так называемый закладной лист на предъявителя, с означением того имения, на котором кредит обеспечен, и выдает этот лист владельцу имения, с этой минуты лист служит представителем ценности в меру открываемого кредита, и владелец располагает этой ценностью по своему произволу.

Он обращается, напр., к капиталисту и получает от него деньги под обеспечение кредита, выраженного в листе. Это лицо, стало быть, становится заимодавцем и владельцем листа, — тем предъявителем, на которого лист писан. Но личным должником его будет, в таком случае, не владелец имения, получивший от него деньги, а все кредитное общество, вся корпорация землевладельцев. Из кассы этого общества он получает и проценты, из нее же получает и капитал, когда придется его потребовать. Имение же, означенное в закладном листе, служит ему залогом. Общество со своей стороны этот капитал и эти проценты берет с владельца имения, который обязан вносить их своевременно, а если не внесет, то общество пользуется привилегией, не прибегая к содействию власти, немедленно, своей властью, отобрать у него имение в свое управление и даже в потребном случае обратить его в продажу непосредственно.

3. Безыменные акции и облигации промышленных корпораций, акционерных компаний и пр.

Промышленная компания по участкам составляется вкладами капиталов, и каждый участник получает за свой капитал акцию, которая и служит представителем этого капитала. Сюда относится только безыменная акция, на предъявителя. Это, в собственном смысле, не долговые бумаги, но представители капитала, вложенного в компанию, владелец такого акта есть не кредитор компании, не кредитор, напр., общества железной дороги, но соучастник в собственности, и такие акции приносят не %, соединенные с употреблением капитала, данного взаем, а дивиденд из прибылей предприятия. Но законы движения этих акций одинаковы с законами движения всех вообще бумаг долговых безыменных, и потому необходимо здесь упомянуть о них.

Но может случиться, что капитала, собранного посредством акций, на первый раз недостаточно для приведения в действие предприятия. Чтобы пополнить этот недостаток, целое общество входит в долг, занимает, и для этого займа выпускает от своего лица и под своим кредитом долговые бумаги, которые носят уже название облигаций. Облигации эти тоже могут быть безыменные, на предъявителя. В таком случае общество является уже прямым должником предъявителя и платит ему проценты, а не дивиденд. См. ниже 61.

4. Сюда же относятся лотерейные билеты, коносаменты или грузовые росписи. Даже сюда могут быть причислены входные билеты на железную дорогу, пароходы и т.п.

Для установления такого обязательства необходимо, во-первых, издание бумаги, выпуск ее (cration) со стороны должника и принятие со стороны кредитора. В основном смысле это не договор между должником и кредитором, ибо оба большей частью не знают друг друга и не имеют прямого между собой сообщения. Но в бумаге при самом ее выпуске выразилась уже воля должника, и воля кредитора сходится с ней в минуту принятия.

С общей точки зрения кажется, что всякому частному лицу должна быть свобода в выпуске подобных бумаг. Но на деле свобода эта ограничивается. Безыменные бумаги — представители ценностей. Ценности эти создаются искусственно, посредством кредита. Здесь, стало быть, творческая сила не в одной воле лица, но в особенности в кредите, который соединен с ним. А кредит одной личности — дело шаткое и обманчивое. Довериться ему одному опасно: здесь может быть и со стороны кредитора — недостаток положительных данных для суждения о прочности кредита. Вот первая причина, почему государство берет на себя контроль над выпуском бумаг этого рода. Другая причина та, что государство само по преимуществу выпускает, создает искусственные ценности, в виде бумажных денег, тоже безыменных. И потому, если на денежном рынке появится слишком много безыменных кредитных бумаг, выпущенных частными лицами, то может произойти сильное действие их на ценность государственных денежных знаков, — итак, государство не всем дозволяет выпуск безыменных долговых бумаг на предъявителя, а только в той мере, в какой это может быть безопасно для государственной кредитной системы, и в какой мере оправдывается кредитом корпорации, выпускающей такие бумаги. Вот причина, почему почти повсюду запрещается выпускать безыменные векселя, на предъявителя.

Относительно безыменных бумаг обыкновенно принимается правилом, что как скоро они превратились в именные, то выходят из курса, теряют возможность свободного обращения. Это превращение бумаги в именную может последовать по соглашению с должником, но потом, на сем же основании, снова бумага может превратиться в безыменную.

Передача такой бумаги не требует, стало быть, удостоверения, совершается без всякой легитимации, одним фактом — в переходе владения, как движимая вещь. С переходом владения переходит здесь и собственность. С владением непременно соединяются все последствия собственности. Владелец бумаги не предполагается только кредитором: он есть кредитор в самой действительности, а кредитор есть вместе с тем и собственник (ср. Касс. реш. 1885 г., No 27). Можно, пожалуй, доказывать противное, т.е. что владелец не есть собственник, но как доказать это? и то лицо, которое по правильной, добросовестной передаче приобретет такую бумагу от того, кто украл ее, будет тоже кредитором. Таковы свойства владения на свое имя. Но простое удержание, на чужое имя, не будет владением: таково лицо, которому отдана подобная бумага на сохранение. — С потерей владения вследствие добровольной передачи, окончательно прекращается и право собственности на такую бумагу, а потеря недобровольная прекращает его тогда только, когда другое лицо добросовестным приобретением не успело утвердить за собой право. Как всякая вещь, подобная бумага может служить предметом залога.

Выше сказано, что с этими бумагами соединяется особенная легкость в обращении и скорость в размене на деньги. От этих свойств зависит кредит их. И потому, как только кредитор с такой бумагой в руке является к должнику, должник обязан удовлетворить всякого предъявителя, когда он предъявляет ее от своего имени, — не приступая к поверке прав его. Подобная поверка несообразна с кредитом, хотя бы существовало подозрение о неправильности приобретения. Только в таком случае, когда оказывается явная недобросовестность приобретения, должник удерживает платеж. Должник не только обязан, но и имеет право платить всякому предъявителю. Как скоро уплата сделана и вместо ее взята назад бумага, обязательство погашается, хотя бы впоследствии оказалось, что предъявитель украл бумагу от настоящего владельца. Последний может потребовать вознаграждения от вора, но бумага уже не может к нему возвратиться: раз погашенная, она погашается окончательно. С другой стороны, один платеж, сам по себе, без обмена на документ, не погашает обязательства (необходимо, чтобы самая бумага потеряла свою силу), и если бы должник заплатил, не отобрав документа, то при новом предъявлении его другим приобретателем обязан платить вновь, хотя может отказать в новом платеже тому самому лицу, которому раз заплатил уже. От того и платежи по частям должны быть отмечаемы на самом акте. — По свойству этого акта должник не вправе делать предъявителю такие возражения, которые относятся к личности прежних владельцев, ибо здесь прежние владельцы не оставляют никакого следа на самом деле.

Когда законный владелец отыскивает такую бумагу из чужого незаконного владения, ему принадлежит вещный иск, а не личный иск, но здесь доказательство собственности против наличного владельца весьма затруднительно. Здесь надо доказать: 1) тождество вещи, акта, 2) то, что она находилась во владении истца, 3) что она досталась наличному владельцу неправильным, недобросовестным способом.

Выше сказано, что требование по такому акту неразрывно связано с самим актом, и потому, казалось бы, что в случае уничтожения, истребления, пропажи акта, последствия должны быть те же, какие, напр., бывают при потере или истреблении кредитного билета. Но акт на предъявителя есть все-таки долговой акт и, в случае истребления его неоплаченным, ясно, что должник не заплатил своего долга и потому, в случае нечаянного истребления такого акта, долговое требование, соединенное с ним, еще не признается вполне исчезнувшим, но дается — по соображениям справедливости — возможность восстановить его посредством так наз. амортизации.

В таком случае владелец, случайно утративший бумагу, делает об этом объявление перед тем местом, которое ее выпустило, с означением No , и сверх того, публичное объявление в ведомостях. Может случиться, что акт, утраченный одним лицом, достался добросовестно или недобросовестно во владение другого. Тогда, если акт за этим No или купон предъявлен будет к платежу, то кредитное место вправе удержать платеж. Вопрос о праве на бумагу разрешается судом. Если акт действительно погиб безвозвратно, то никто не представляет его, несмотря на публичное объявление. В таком случае, по истечении положенного срока утверждается предположение об амортизации акта, судебное место объявляет его амортизированным, и должник выдает объявителю новый акт на такую же сумму. Эта процедура служит к обеспечению должника, чтоб ему не пришлось платить в две руки.

У нас состоит в обращении множество долговых бумаг, именных и безыменных, выпускаемых как от государства, его банка, так и от частных банков и обществ, по их уставам. Некоторые из них могут быть только именные, другие только на предъявителя, иные могут быть выпускаемы и в том и в другом виде.

Сюда относятся:

Билеты государственной комиссии погашения долгов, именные, с допущением передачи посредством трансферта по книгам комиссии (Уст. Кред. разд. II, ст. 63, 78, 82-103).

Государственные непрерывно-доходные билеты (Установл. 1859 г.), именные и на предъявителя. Первые передаются по явочной надписи или посредством трансферта по книгам комиссии погашения долгов.

Государственные пятипроцентные билеты (Установл. 1859 г.), именные и безыменные. Первые могут быть передаваемы по бланковой надписи с явкой ее и в случае такой передачи превращаются в безыменные.

Государственные четырехпроцентные металлические билеты (Установл. 1860 г.), на предъявителя.

Пятипроцентные внутреннего займа с выигрышами, на предъявителя.

Билеты на денежные вклады, принимаемые государственным, общественными и частными банками. Они именные и передаются с переводом по книгам банка.

Закладные листы обществ поземельного кредита. Они бывают именные и на предъявителя или только на предъявителя. Именные передаются по надписи, свидетельствуемой банком.

Акции акционерных обществ. По общему уставу сих обществ (2160 ст. Зак. Гражд.), дозволяется им выпускать один только род акций — с означением имени. Но впоследствии уставами новых акционерных компаний с 1857 г., сделано так много исключений из этого правила, что его следует уже признать утратившим силу. Компаниям дозволено выпускать акции именные или на предъявителя, а иные компании выпускают акции только на предъявителя. Акции именные передаются по надписи с отметкой по книгам правления. — Временные свидетельства, выдаваемые предварительно при подписке на акции, суть именные и могут быть передаваемы лишь после уплаты на первый срок.

Облигации полагаются тоже именные.

Кроме акционерных обществ есть общества, основанные на паях. Представителем пая служит паевой лист, тоже именной. Передача его совершается просто по надписи между пайщиками, а передача на имя посторонних лиц должна быть переведена по книгам, иногда с правом преимущественной покупки для прочих пайщиков.

Для многих из вышеозначенных бумаг допускается законом и уставами право амортизации или восстановления листа, в случае его потери или истребления. Для сего указан особый порядок заявления о потере, публикации и выдачи нового листа по истечении положенного срока после публикации (18, 12 месяцев и т.п.). Амортизация допускается иногда не только для именных бумаг, но и для безыменных, при особом условии, когда они истребились вследствие несчастных событий, напр., пожара, наводнения и т.п. Права сего рода установлены для билетов комиссии погашения долгов, для непрерывно-доходных, пятипроцентных, закладных листов именных, для билетов, выдаваемых частными банками. О купонах постановлено особое правило (т. IX Уст. Кредитн. разд. II, прил. к ст. 82, изд. 1893 г.). Употребление в платежах таких купонов, срок оплаты коих еще не выяснен, и всякие сделки о купонах, по коим течение % еще не началось, — воспрещается. Не подлежат свободному обращению и процентные бумаги с отрезанными купонами таких сроков, по коим течение процентов не началось. В 1893 г. сделано из сего правила исключение для платежа таможенных пошлин.

По делу Либермана СПб. палата рассудила, о предъявленных к платежу купонах от акций общ. Самолет, что хотя платеж по ним должен производиться всякому предъявителю, без исследования о праве его, но эта сила таковых бумаг не принуждает должника платить и тогда, когда недобросовестное владение предъявителя обнаруживается ясно при самом предъявлении бумаги к платежу. В настоящем случае обнаружилось, что предъявленные номера купонов похищены (см. Касс. реш. 1871 г., No 309).

Решением Сената по делу кн. Голициной признано, что билеты государственных кредитных установлений составляют сами по себе движимое имущество, и место нахождения ценности, ими представляемой, определяется по месту нахождения сих билетов, а не сумм, на которые они выданы. По делу Благодарева другим решением признано, что когда на самом билете, безыменном, приказа общественного призрения нет препятствий к передаче оного из рук в руки, контракт, заключенный по сему предмету владельцем билета с обязательством не продавать оный никому — не мог быть обязателен для третьих лиц, коим дошел тот билет, и не служил приказу препятствием к выдаче денег по билетам (см. Ж. М. Ю. 1859 г., ноябрь).

С которого времени считается состоявшимся выпуск акций? Решение 4 Деп. Сената 27 мая 1876 г., по делу гр. Адлерберга отвечает: с той минуты, когда они а) из листа бумаги превратились в денежную ценность и б) когда они при том сделались достоянием публики. Эти два момента могут и не совпадать. Бывает, что акции не появлялись еще на бирже, но уже принимаются в залог, а в других случаях бывает наоборот. Существенным условием для признания акций выпущенными, представляется выдача их из учреждения, заведующего предприятием, взамен внесенного в предприятие капитала: в эту минуту они получают торговую ценность, а не при поступлении на рьшок или биржу, которое может последовать и не последовать.

Всякое притязание к владельцам билетов с бланковыми надписями, когда о подлоге в самых надписях спора нет, колеблет общественный кредит и стесняет свободу денежных оборотов посредством сих билетов (Сб. Сен. реш. I, 452).

Мнение Гос. Сов. 17 мая 1865 г. установляет, что государственные 5% билеты могут быть безыменные, владельцем их признается держатель билета, и объявления об утрате их не принимаются.

К выигрышному билету, купленному не заведомо краденым, применена правильно 1512 ст. Зак. Гражд. (Касс. реш. 1878 г., No 111).

32
Перемена в лицах кредитора и должника. — Делегация. — Экспромиссия. — Ответственность за другие лица. — Случаи сего рода по русскому закону.

Перемена в лицах кредитора и должника может произойти вследствие особого договорного соглашения той или другой стороны с третьим лицом, в силу коего третье лицо принимает на себя право либо ответственность, или участие в том и в другом. Договорные отношения этого рода составляют содержание особливых учреждений.

Должник может иногда подставить вместо себя другое лицо, возлагая на него ответственность, или кредитор может подставить вместо себя другое лицо, переведя на него требование или получение долга. Это называется в римском праве делегацией (delegatio), или переводом долга и требования от одного лица (delegans) на другое, прежде неучаствовавшее в договоре (delegatus — преемник в исполнении или долге, delegatanus — преемник в исполнении или долге, delegatanus — преемник в требовании). Делегация принимает вид зачета в исполнение предшествовавшего договора, так, напр. третье лицо принимает на себя долг вместо прямого должника вследствие того, что сам состоит ему должным и в зачет сего долга переводит на себя долг его, третье лицо принимает на себя право взыскания от кредитора вследствие того, что само имеет требование на сем кредиторе и в зачет сего требования переводит на себя право взыскания, принадлежащее его должнику. Таким образом, посредством делегации погашаются одни отношения и вместо них установляются, с переменой лиц, другие. Делегация есть соглашение кредитора с должником, в силу коего должник подставляет ему вместо себя третье лицо, от коего он должен получить удовлетворение по обязательству. Но иногда кредитор вступает сам с третьим лицом в соглашение о том, что третье лицо принимает на себя долг за начального должника. Это соглашение возможно и без участия самого должника и носит в римском праве особенное название экспромиссии (expromissio). С делегацией соединяется всегда обмен или зачет прежних обязательств, тогда как целью экспромиссии служит единственно освобождение первоначального должника от обязательного отношения к кредитору.

Экспромиссия, т.е. вступление на место должника, составляет лишь один вид общего понятия о вступничестве за должника, interventio, и в системе римского права относилась к так наз. intercessio privata (решительное вступничество). Кроме того, известно было еще вступничество совместное (interc. cumulativa), в коем должник не вовсе освобождается от ответственности, но третье лицо приступает разделить с ним ответственность перед кредитором и тем подкрепляет кредит должника. Сюда относятся случаи поручительства, присоединение третьего лица к чужому долгу в качестве совокупного должника (correus debendi) и обеспечение чужого долга своим залогом (constitutum debiti alieni). Самый важный из этих трех видов есть поручительство, о коем будет подробнее сказано особо.

И независимо от договора, некоторые лица, по особенным личным отношениям к должнику или к повинному в ответственном действии лицу, подвергаются за него ответственности. В этом смысле родители подвергаются ответственности за детей, опекуны за питомцев, господа за служителей, хозяева за приказчиков, верители за поверенных. Ответственность этого рода, утверждаясь на особом отношении полномочия, доверия, поручения, служила в римском праве основанием особого разряда исков, известных под названием actiones adjectitiae qualitatis (сюда принадлежали: actio guod jussu, act. institoria, против хозяина за действие по приказу, de peculio и tributoria, против отца за сына, act. exercitoria, на судохозяина, act. de in rem verso, за действия, в пользу владельца совершенные сторонним лицом).

Ответственности этого рода подвергаются по нашему закону: родители, за вред и убыток, причиненный малолетними детьми (Зак. Гражд. 653, 686), за долги неотделенных детей, сделанные с их согласия или полномочия (184-187), опекуны и надзиратели за малолетних и безумных (654), господа и верители за действия слуг и поверенных, совершенные по приказу и поручению (687), укрыватели преступления и знавшие о преступном умысле, но не принявшие мер против него (652, 654), общества за своих членов, как-то: за лоцманов (Пут. Сообщ. 275, Уст. Торг. 318, 320, 321). Еще есть указания на ответственность поставщика судорабочих за поставленных им людей (Пут. Сообщ. 351), коммерческого суда, за недостаточность принятого им поручительства (Уст. Суд. Торг. 402).

В пределах своих законных обязанностей по управлению имением опекун не лишен права входить в договорные отношения с третьими лицами с целью поддержания и улучшения имения, извлечения из него доходов, развития хозяйства, уплаты долгов, и договоры эти сохраняют свою силу до срока, независимо от существования или прекращения опеки. Напротив того, когда договор опекуна не вытекает из обязанностей по управлению имением (в данном случае это было соглашение с владельцем за несовершеннолетнего о количестве подлежащих на часть его доходов), обязательность его для управления продолжается лишь дотоле, пока существует опека (Касс. реш. 1877 г., No 332).

По делу Истерна (Касс. реш. 1877 г., No 370), товар, за утрату коего на железной дороге искалось вознаграждение, отправлен был хозяином через служителя, и управление железной дороги, возражая против иска, доказывало, что накладная с означением ответственности по тарифу служила договором между отправителем и железной дорогой, а истец доказывал, что служитель его не был уполномочен на заключение контракта. Сенат рассуждал, что ответственность хозяина за слугу, по силе 687 ст. Зак. Гражд., наступает тогда, когда слуга действовал по приказанию и полномочию, а в настоящем случае слуге доверена была только отправка товара без заключения контракта.

Состоявшее на службе в конторе лицо, посланное с поручением, не может считаться сторонним лицом, а потому действие, совершенное им при сем поручении (принятие леса по контракту), хотя и без формального уполномочия, буде сделалось известным хозяину и им не опровергнуто, почитается для хозяина обязательным (2 Сб. Сен. реш. I, No 202).

Отношение по договору личного найма между хозяином и наемником возлагают на сего последнего обязанность быть представителем хозяина, по возложенному на него поручению (Касс. реш. 1871 г., No 602).

Независимо от формальной доверенности, могут быть случаи, в коих одно лицо, состоя в служебных отношениях к другому, совершает с воли и согласия действие к ограждению его интересов и для пользы порученного имущества, в таких случаях, смотря по обстоятельствам, действия служебного лица, поколику ясно, что они были не произвольны, а утверждались на согласии или приказании владельца и клонились не ко вреду его, могут быть признаны обязательными для сего последнего. Об управляющих, приказчиках и слугах (Касс. реш. 1870 г., No 635, 1384).

В силу 705 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 24 Уст. Торг., изд. 1893 г.) хозяин лавки подлежит, относительно сторонних лиц, покупщиков, ответственности за приказчика, хотя и не имеющего формальной доверенности, если приказчик действовал в силу хозяйского разрешения, приказания, с ведома его и воли (Касс. реш. 1870 г., No 321).

Когда оказывается, что хозяин (687 и 2235 ст.) не мог предотвратить деяния, причинившего вред или убыток, или что убытки причинены не по его приказанию, то ответственности подвергаются лишь сами виновные (Касс. реш. 1869 г., No 1073).

Иск об убытках от неприсмотра есть гражданский и не зависит от открытия лица, непосредственно виновного (Касс. реш. 1869 г., No 1085).

Ответственность за потраву возлагается не на лица, непосредственно виновные в недосмотре за скотом, а на самого хозяина того скота (Касс. реш. 1871 г., No 529).

По делу Берда (Ж. М. Ю. 1862 г., No 10) шкипер, не принявший мер к безопасному буксированию парохода, признан ответственным за убытки, понесенные хозяином парохода. Но буксир принадлежал Берду, у которого быв нанят, и в деле возник вопрос об ответственности Берда за шкипера, в случае несостоятельности последнего. Министр Юстиции отрицал эту ответственность за тем, что в домашнем договоре найма о ней не упомянуто и что формальной цертерпартии заключено не было. Но Гос. Сов., за силою 802 и 803 ст. Уст. Торг. (изд. 1857 г.) возложил ответственность на Берда не свыше цены самого буксира.

За действия во доходца, от коих при столкновении с другой баркой последовали убытки, отвечает по смыслу 687 ст. хозяин судна, давший ему поручение: он не вправе отводить от себя ответственность на самого водоходца (Сб. Сен. реш. IV, No 876).

Мастер, принявший вещь от частного лица за условную плату для переделки, починки и пр., отвечает, в случае утраты вещи рабочим его или посторонним, если окажется, что потеря последовала от его небрежности, нерадения или неосмотрительности (Касс. реш. 1871 г., 1161).

Согласно 687 ст. хозяин гостиницы отвечает за покражу в ней не безусловно, а поколику явствует, что убыток последовал по вине служителей его, действовавших по поручению его и сообразно с его приказаниями (Касс. реш. 1871 г., No 1048). Но в решения 1874 г., No 765, изъяснено, что ответственность эта своего рода и отличается от ответственности за упущения прислуги.

Приложение к девятой главе
Общие понятия о векселе
(Wechsel, letter de change, bill of exchenge)

Платежи посредством зачета. — Вексель. — Происхождение его, вексельный обычай и вексельное право. — Юридическая сущность вексельной сделки. — Форма. — Участвующие лица. — Переводной вексель. — Образцы векселя. — Предъявление и принятие. — Протест в непринятии и неплатеже. — Обратное требование. — Посредники за честь. — Платеж до срока и учетная операция. — Восстановление утраченного векселя. — Простой вексель и его отличия.

Между лицами, имеющими взаимные по делам счеты в одном месте, могут быть производимы платежи не наличными деньгами, а посредством зачета взаимных требований (scontratio), так чтобы оставалось дополнить наличностью лишь незначительную часть общей суммы. Подобно тому и тем с большей пользой для дела (т.е. с устранением хлопот и издержек по пересылке и передаче денег), производятся такие же расчеты и между разными более или менее отдаленными местностями. Для пояснения этой операции может служить следующий пример:

Иван должен Петру — 2000 руб.

‘ ‘ Семену — 3000 руб.

Семен должен Петру — 5000 руб.

Петр должен Илье — 6000 руб.

Илья должен Ивану — 3000 руб.

‘ ‘ Семену — 7000 руб.

Итого всего — 26 000 руб. Иван должен отдать в две руки 6000 руб., а от Ильи получить 3000, вместо того он переводит свое требование на Семена, поручив Илье отдать за него Семену 3000, затем дополняет Семену наличностью 1000 руб. и платит Петру 2000. Петр должен Илье 6000, а от Семена имеет получить 5000: итак, он поручает Семену уплатить 5000 Илье, дополняя последнему из своих остальную 1000. Но как сам Илья должен Семену 7000, то Семен вместо платежа зачитает ему в свой долг 5000 и лишь остальные 2000 платит наличностью. Таким образом, для погашения долговых счетов на 26 000 потребовалось количество только 9000 руб. Но может потребоваться еще менее, если, напр. Петр вместо получения 2000 с Ивана, получит только 1000, а другую 1000 положит в зачет своего долга Илье переводом на Ивана. Ивану не придется платить ее наличностью, так как Илья сам ему должен 3000.

Таким способом в крупных торговых центрах, напр. в Лондоне, производятся быстро и удобно расчеты на громадные суммы, с употреблением самого малого количества наличных денег. С этой целью многие коммерческие фирмы посылают своих приказчиков в известный час ежедневно в особливый для подобных операций банк (clearing house). Приказчик приносит с собой векселя других фирм, коим в тот день настали сроки, причем между относительными векселями производится расчет, приводимый к простейшему результату.

Иван в Петербурге имеет получить в Одессе от Петра 1000, а Семен должен заплатить тоже 1000. Вместо двойной пересылки из одного места в другое — Иван поручает должнику своему в Одессе Петру уплатить Семену 1000 руб.

Другой пример: Иван в Москве имеет получить от Петра в Одессе 1000, а должен заплатить Семену в Москве тоже не менее 1000, но и Семен должен заплатить такую же сумму Николаю в Одессе. В таком случае Иван, по соглашению с Семеном, поручает Петру уплатить 1000 тому, кому Семен прикажет. В таком смысле пишется письмо на имя Петра и вручается Семену, а Семен передает его Николаю, который и получает деньги от Петра: таким образом, четыре лица рассчитались в своих взаимных требованиях на 1000 одной уплатой этой суммы вместо четырех уплат наличными деньгами.

Еще пример: Иван в Харькове имеет получить 1000 от Петра в Москве, а сам должен тоже 1000 Семену в Харькове: Семен же в свою очередь должен 1000 Илье в Петербурге. В таком случае Семен может произвести кредитору своему Илье платеж полученным от Ивана переводным письмам на Петра в Москву. Но Илья, не требуя от Петра наличного платежа, может воспользоваться этим письмом для уплаты своему кредитору в Москве, и передает ему этот перевод на Петра. Но может случиться и так, что в Петербурге же живущий Федор, имея надобность заплатить 1000 в Москве, просит Илью уступить ему переводное письмо на Москву. Или может случиться, что Федор, коему уступлено переводное письмо, передает его (в платеж) своему кредитору в Костроме Алексею, Алексей передает его своему кредитору в Саратове Кузьме и т.д., последний же, имея кредитора Александра в Москве, пересылает его Александру, которому Петр и уплачивает деньги. Таким образом, взаимные требования между Иваном и Петром, Семеном, Ильей, Федором, Алексеем, Кузьмой, Александром и пр. погашаются вместо наличных платежей переводами.

Такого рода переводы платежей сами по себе представляют удобное средство для расчетов, но это средство приобретает особливое значение от того, что с такими переводами соединяется верность расчета на получение. В таком случае перевод платежа становится как бы бумажным знаком ценности, имеющим свободное обращение между торговыми людьми. Таково значение векселя {В настоящем изложении ограничиваюсь лишь общими понятиями о вексельной сделке, не касаясь частностей и подробностей русского вексельного устава.}. Верность платежа достигается строгим вексельным обычаем и усиливается строгим вексельным законом. Обычай соединяет понятие о чести и состоятельности с верным срочным платежом по векселю, закон установляет строгую ответственность за неплатеж, не только имущественную, но и личную. Тот, кто, имея в руках своих денежный перевод, уступил его другому лицу, отвечает не только ему, но и всем, к кому через него перейдет перевод, в верности платежа, а самый плательщик, т.е. лицо, на кого перевод писан, если признал свою обязанность платить по оному, отвечает за срочный платеж лицом своим и имуществом. При такой верности платежа и взыскания вексель становится знаком ценности, способным к учету, т.е. при каждом его переходе из рук в руки совершается обмен между передатчиком и приобретателем, обмен определительной ценности, которая в данную минуту может быть вычислена или учтена по соображению сроков платежа и личности плательщика. Итак, вексель может быть не только орудием платежа, но и предметом цены или продажи. В первом случае передатчик векселя не имеет в виду своей прибыли при передаче, в последнем случае он может рассчитывать на прибыль: отсюда особого рода промысел вексельных банкиров, у коих в руках вексель становится товаром, приобретенным (посредством учета) ради прибыли от такой операции. Банкиры разных местностей, по взаимному соглашению, выдают друг на друга векселя, которые может покупать всякий, имеющий нужду перевести платеж в известное место, причем за посредничество взимается известный процент, или так называемая провизия. Некоторым лицам банкир открывает у себя кредит, выдавая им, по мере надобности (впредь до расчета), переводные письма на платежи в той или другой местности, где эти лица не имеют наличного денежного запаса.

Происхождение векселя. Вексель и произошел от банкирского или разменного дела. Он ведет начало свое от средних веков, как средство к выходу из затруднений, происходивших от крайнего разнообразия и неопределенности денежных (монетных) ценностей. В ту пору монетное дело составляло регалию, раздробившуюся подобно всем прочим регалиям на бесчисленное множество частных феодальных прав и привилегий. Каждая частная власть, облеченная этим правом как леном, стремилась употребить его себе на прибыть, в своих владениях, возвышая мнимую или уставную ценность выдаваемой монеты. Ленные владельцы пускали в обязательное обращение множество худой, низкопробной монеты, которая вне их владения вовсе лишалась цены или принималась за низкую цену. Отсюда происходило для торговых людей крайнее затруднение, когда приходилось производить в чужом городе платежи чужой монетой. При отсутствии постоянного и правильного торгового общения, и при опасностях, которым подвергались торговые пути, — торговая мена облегчалась лишь учреждением временных торгов или ярмарок во всех значительных городах, куда съезжались для обмена, под охраной, караваны торговцев с товарами и с деньгами. Тут на помощь торгующим завелись купцы, державшие у себя запас ходячей монеты для размена, и этот промысел вскоре оказался столь выгодным, что стал предметом особой торговли. На итальянских торговых рынках появились меняльные столики (banca — отсюда banketarii — банкиры, или cambsores, менялы, от слова cambiare — менять) с разного рода монетами, требовавшимися в торговле. Менялы эти (зачатки нынешних банков) или принадлежали к рынку, или приезжали на него с караваном иногородних купцов. А когда менялы разных городов вошли между собой в кредитное соглашение, то оказалось возможным, вместо затруднительных и опасных переездов с деньгами с одного рынка на другой, производить мену письменным сообщением, посредством зачетов и переводов. Таково происхождение векселя. Генуэзский купец, купив шелк где-нибудь в Пизе на шелковой ярмарке, должен платить за него накануне закрытия торга пизанскими деньгами. Вместо того он выдает продавцу письмо с приказом известному генуэзскому меняле (состоящему в связи с пизанским менялою продавца) заплатить продавцу (или его меняле) такую-то сумму. Вот тип переводного векселя. Или — генуэзский купец имеет надобность заплатить в Пизе пизанскими деньгами за купленный товар. Он поручает это меняле, отправляющемуся с караваном в Пизу, и выдает ему за то письменное обязательство заплатить ему тогда-то соответственную сумму в Генуе, генуэзскими деньгами с процентами и провизией. Вот образец простого векселя. В первом случае — перевод или поручение заплатить, в последнем случае — обязательство заплатить. Валюту представляет — в первом случае товар, в последнем — монета. Выясняются лица, участвующие в векселе, — векселедатель, векселедержатель, плательщик.

Мало-помалу торговая нужда присоединила к ним еще одно лицо — надписате-ля. Пизанский продавец, не имея ни с кем сношений в Генуе и не имея случая сам туда ехать, находит в Пизе менялу или другого торговца, едущего в Геную или имеющего там связи и сношения: он передает ему свой вексель и пишет на обороте поручение: вместо меня заплатите такому-то. Естественно, что вначале такая надпись была не иначе как препоручительной или доверительной, но мало-помалу должна была выразиться в полную передаточную надпись, и самая передача соединилась с погашением долга, вместо платежа от надписателя приобретателю векселя.

Распространению этой вексельной формы немало содействовало то, что церковные и гражданские законы, не признававшие процентного займа, признавали вексельную сделку. Вексельная сделка получила вид отвлеченного обязательства, в коем долг на известную сумму представлялся ясным и безусловным требованием, независимо от всяких розысков о побудительной причине его происхождения. С распространением вексельной формы образовалось в торговых центрах обычаем установленное право вексельных отношений, с особой юрисдикцией и с формами строгого и скорого взыскания. Один обычай служит охраной вексельного права: прошли столетия, покуда появился в Болонье первый писанный устав его в 1569 г., в Германии первый устав появился в 1621 г. С тех пор уставы о векселях появились во всех законодательствах, и образовалась обширная и развитая доктрина вексельного права. Одним из новых актов вексельного законодательства служит изданный в 1847 г. общегерманский вексельный устав. У нас в России вексельный устав издан в 1729 г., а ныне действует устав 1832 г., предполагаемый к пересмотру. См. о сем у Пахмана: История Кодификации, Т. I, стр. 251 и Т. II, стр. 275.

Юристы старого времени немало препирались о том, к какой из известных в римском праве форм обязательства следует отнести вексель: в нем видели и куплю-продажу, и мандат или поручение, и сделку о переводе или поставке, и поручительство, и, наконец, сообщество. Толки о юридическом свойстве вексельной сделки продолжались до нашего времени и ныне еще не совсем заключились. Их много подвинуло вперед изданное в 1839 г. сочинение Эйнерта (das Wechselrecht nach dem Bedrffnisse des XIX Jahrhunderts. Leipz.). В этом сочинении указаны три отличительные признака вексельной сделки: 1) решительная отвлеченность долга от побудительной его причины, 2) самостоятельность права, принадлежащего каждому из векселедержателей, выражающаяся в том, что противу каждого из них недействительны возражения, относящиеся лично до предшественников его по надписям, 3) одностороннее происхождение векселя. По мнению автора, вексельное обязательство возникает независимо от обмена ценностей и от договора односторонним актом векселедателя. Это последнее положение основательно опровергается авторитетными в науке писателями (Thl, Bluntschli, Renaud, Gerber). Они справедливо доказывают, что вексель никоим образом не составляет исключения из общего договорного порядка. Вексель не есть кредитная бумага с обязательным курсом. Должнику служит он орудием платежа, под непременным условием принятия со стороны кредитора. В противном случае вексель оставался бы неосуществившейся попыткой, что и бывает в том случае, когда векселедатель или плательщик оказывается в несостоятельности: тогда никто не примет векселя в уплату. Вексель, в новейшем значении, есть отвлеченное формальное обязательство на деньги, установляемое посредством написания, выдачи и принятия (см. Dr. Felix Dahn. Handelsrechtliche Vortage. Leipz. 1875 г.).

Письменное обязательство, коему присваивается вексельная сила, должно носить название векселя (это правило принято впрочем далеко не повсюду, в Англии, напр., и во Франции не требуется). Вексель, писанный переводом к платежу на третье лицо, называется переводным (gezogene, trassirte W., Tratte), вексель, писанный к платежу на самого векселедателя, называется простым (eigene, trockene W.). Вексель может быть писан на лицо, живущее в том же месте или в другом месте (Platzwechsel, Distancewechsel). Французский закон разумеет вексель в смысле перевода, даваемого на другое место (la lettre de change est tire d’un lien un autre).

Лица, участвующие в векселе. Кто выдает вексель за своей подписью, есть векселедатель (Aussteller, Trassant, tireur), тот, кому он вручается и кем принимается, или кому передается и уступается, есть векселедержатель (Wechselnehmer или Remittent), ибо он вправе предъявить его кому следует к платежу, тот, на кого он вьщан или адресован к платежу, есть плательщик (der Bezogene, Trassat, accepteur), тот, кто на месте предъявляет вексель к платежу, есть предъявитель (Vorzeiger, Prsentant, porteur).

Вексель не требует явки при выдаче, но действительность его, как векселя, зависит от некоторых существенных принадлежностей, таковы: означение вексельного звания, времени выдачи, суммы, времени платежа, лица, которому должен быть произведен платеж и кто платить должен, место платежа и подпись. Кроме того, означается в векселе — получена ли валюта, за свой или за чужой счет вьщан вексель, послано ли плательщику уведомительное письмо (avis).

Срок платежа означается или календарным счетом, или по предъявлении — во столько-то дней (а vista, Sichtwechsel), или по обычаю (Usowechsel), или на ярмарке. В счет срока полагаются законные льготные дни или так называемые дни грации. По обычаю в векселе означается получение или зачет валюты или ценности, служащей предметом обмена (валюта получена, валюта товаром, валюта в счет, валюта между нами и т.п.). Означение валюты требуется многими законодательствами (французское), но иные (германское) не требуют сего, предполагая получение или обмен валюты во всяком случае.

Переводной вексель может быть выдан в нескольких образцах, тождественных по содержанию, но может быть вексель и в одном образце (Solawechsel). На каждом из нескольких образцов выставляется его номер (prima, secunda, tertia, и т.д.), но все они представляют один вексель, и когда по одному уплачено, остальные не имеют уже действия. Посему в каждом образце пишется: заплатите по сему моему первому, второму, третьему и пр. векселю. — Это размножение вексельных образцов установилось для удобства в обращении векселя и для обеспечения векселя от утраты (напр., при пересылке в дальний край). Один образец может быть отправлен на место платежа для предъявления к принятию через доверенное лицо (причем на нем может быть сделана отметка: прима для принятия такому-то). Другой образец, оставаясь у векселедержателя, пускается им в обращение, т.е. переходит по надписям из рук в руки. Затем последний держатель может в срок платежа получить на месте от предъявителя первый образец с надписью о принятии.

Переводный вексель непременно требует принятия, ибо он пишется на третье лицо, не принимавшее прямого участия в сделке векселедателя с векселедержателем, и эта сделка становится обязательной для третьего лица, плательщика, лишь с той минуты, когда он подтвердит или примет сделанный на него перевод. Это есть принятие или акцептация, посредством надписи.

Время предъявления векселя определяется не одинаково. Иные законодательства (русское, Уст. Вексельн. 31) обязывают предъявлять вексель немедленно по получении его в месте жительства плательщика. Вообще в срочных векселях календарный день срока указывает, когда следует предъявить вексель к принятию: очевидно, что предъявлением векселя после срока нарушается существенное условие всякой вексельной сделки, ибо взаимный кредит, на котором она основана, с расчетом на ценности, имеющиеся за плательщиком, и на взаимную состоятельность, неразрывно связаны со строгим соблюдением сроков. Но в векселях, писанных к платежу по предъявлении, представляется необходимым определить крайний срок предъявления: если бы он не был известен и вексель, по произволу держателей, мог бы оставаться в обращении неопределенное время, от сего была бы немалая опасность и для векселедателя, и для всякого держателя, при возрастающем риске от возможного пришествия в несостоятельность как плательщика, так и прежних надписателей. Посему закон определяет крайний срок для предъявления таких векселей к принятию (у нас 12 месяцев, в германском уставе два года со времени выдачи).

По предъявлении, отзыв о принятии должен быть дан немедленно или в положенный краткий срок (24 часа). Плательщик не обязан непременно принять сделанный на него перевод, но, приняв его, вполне или частью, он отвечает строго в смысле своего отзыва, т.е. обязан платить в срок по векселю.

Когда вексель не принят плательщиком, это значит, что не осуществилось предположение, в силу коего совершался обмен ценностей между лицами, участвовавшими в заключении и передаче сделки, обмен, стало быть, совершался даром, первоначальная сделка разрушена, и то, что не может быть возмещено от плательщика по векселю, должно быть возмещено последнему векселедержателю от того, с кем он имел дело, — или, все равно, от кого бы там ни было из тех, от кого вексель шел в обмен как действительная ценность. То же самое следствие происходит и в тех случаях, когда по принятому векселю не последовало в срок уплаты. Обманутый в своем расчете векселедержатель имеет право обратного требования на последнего и на всех прежних надписателей.

Но для охранения этого права необходимо, чтобы в руках его было прямое и решительное удостоверение в том, что он не упустил ничего в заявлении своего требования и, не получив по оному ожидаемого удовлетворения, обманулся в расчете.

Удостоверением служит так называемый протест. Как скоро вексель не принят или не уплачен в срок, предъявитель совершает протест через нотариуса посредством письменного акта, в коем означается, что принятие не последовало, и исчисляется сумма долга с процентами и издержками. Протест должен быть учинен заблаговременно, не далее допускаемого законом кратного срока, большей частью не далее следующего дня по просрочке. Когда векселедержатель опоздал протестовать вексель по просрочке, на него переходит страх неплатежа, если плательщик придет между тем в несостоятельность, быв состоятельным в самый срок векселя.

Силою протеста в непринятии векселя или при несостоятельности принявшего вексель векселедержатель приобретает право требовать от одного из надписателей или векселедателя — обеспечения в платеже на срок по тому векселю, а с наступлением срока (равно как и по протесту в неплатеже) получает право обратного требования на том из предшествовавших ему векселедержателей, кого он выберет, так как все совокупно отвечают ему в исправности платежа. Обратившись к одному и не получив платежа, он протестует и обращается к следующему и т.д. По вексельным законам прежнего времени, такое требование могло восходить в последовательном порядке от одного надписателя к другому предыдущему лишь по ряду и без перерыва, но новые уставы дозволяют обращаться к кому угодно, минуя посредствующих надписателей (der spingende Regress), с тем, что все пропущенные надписатели уже устраняются от ответственности.

На случай, когда бы вексель не был принят назначенным плательщиком, в нем, кроме того, может быть означено одно или несколько лиц, к которым векселедержатель может обратиться для принятия векселя за честь векселедателя или надписателя (посредник за честь, interveniens, Ehrenacceptant). Ответственность его условная: он отвечает в таком случае, когда от прямого плательщика в срок не последует платежа, а заплатив, имеет право требовать удовлетворения и от того, за чью честь заплатил, и от всех предшествующих надписателей.

Посредники могут быть назначаемы и на случай неплатежа (платеж за честь, Ehrenzahlung), векселедержатель во всяком случае обязан принять платеж за честь, предложенный ему посторонним лицом, хотя бы и не означенным на векселе.

Платеж по переводному векселю может быть сделан и ранее срока, во-первых, когда стороннее лицо приобретает вексель, принимая его к учету (disconto), т.е. платить за него с вычетом процентов, причитающихся на сумму до наступления срочного дня {Приобретение векселя может быть удобным средством для прибыльной операции, т.е. для получения процентов на капитал, лежащий без употребления. Живя в Москве, я получаю от должника своего вексель на Москву, в 6000 руб., принятый плательщиком, но подлежащий платежу еще через 60 дней. Между тем мне нужны деньги, и я могу получить их под этот вексель сегодня же. Другое лицо в Москве, Иван, имея у себя свободную часть капитала, находит выгоду в том, чтобы он не лежал у него праздно в течение 60 дней. По сделке со мной непосредственно или через посредство маклера, он покупает у меня этот вексель, с вычетом процентов за 60 дней (по срок платежа), т.е. считая по 6% — за вычетом 60 руб., и платит мне всего 5940 руб. А как по наступлении срока он должен получить по этому векселю полную сумму 6000 руб., то выходит все равно, как бы капитал 5940 руб. был им пущен в оборот на 60 дней за 6%. Это называется учетной операцией, которую с выгодой производят специально для него существующие учетные конторы и учетные банки.}, во-вторых, когда сам плательщик, приняв вексель, предлагает произвести по оному платеж ранее срока. По сущей строгости, плательщик в подобных случаях платит на свой страх и предъявитель тоже на свой страх принимает платеж: во многих вексельных уставах это прямо выражено. Например, если вексель предъявляется к платежу комиссионером, зачисляющим платежи в кассу (in casso) на счет доверителя, и комиссионер прежде расчета с доверителем своим придет в несостоятельность, то плательщик может отвечать векселедержателю за убыток, вследствие того, что произвел платеж на свой страх ранее срока.

В случае потери векселя, право собственности должно по необходимости уступать требованиям вексельного кредита. Вексельное требование предъявляется не иначе как с документом в руках, итак, по всей строгости права, потерявший вексель теряет вместе с тем и требование. Если бы владелец вексельного документа встречал препятствие в своем требовании от стороннего лица, называющего себя истинным хозяином требования, по тому самому векселю, тогда вексельное обращение лишилось бы той твердой уверенности, которая для него необходима, и взыскание, по существу своему ясное и бесспорное, затруднялось бы возможностью запутанных и продолжительных процессов о праве на вексель.

Тем не менее потеря векселя причиняет владельцу его убыток, когда по векселю получает платеж стороннее лицо, и потому вексельные уставы предоставляют такому владельцу, в виде исключения, способы к отвращению убытка и к восстановлению прямого отношения, в коем он состоит по утраченному векселю к известным лицам, в том векселе участвовавшим. Способы эти состоят в предупреждении платежа стороннему лицу, могущему явиться с векселем, со стороны плательщика, в восстановлении документа, или, буде это невозможно, в предоставлении владельцу возможности осуществить свое право и без документа. Когда потерянный вексель был уже принят, потерявшему предоставляется заявить о потере подлежащей власти для начатия процедуры об амортизации векселя и немедленно известить о том участвовавшее в векселе лицо. Затем он имеет право, в срок платежа, требовать его от плательщика, с обеспечением сего последнего, на случай явки стороннего лица с подлинным документом, пока суд разберет спор между заявителем потери и сторонним векселедержателем, можно ли признать сего последнего добросовестным приобретателем векселя. Такое право предоставляется заявителю утраты лишь противу плательщика, принявшего вексель, но противу прочих участвующих лиц он не имеет обратного требования, так как не может предъявить им подлинного документа с протестом.

Если же потерянный вексель не был еще принят, то дело может быть поправлено посредством дубликата (секунды, терции и пр.), заявитель потери обращается за ним к своему предшественнику, а сей последний к своему, и т.д. до первого векселедателя, от которого дубликат получается, восстановляются на нем надписи, а затем плательщик производит уже по такому документу принятие и платеж без опасения.

Простой вексель есть прямое долговое обязательство от одного лица к другому, пользующееся вексельным правом. Многие законодательства (напр., французское, английское, итальянское) допускают векселя только переводные, но простых не знают. Он по содержанию своему представляет вполне законченную сделку между двумя лицами, из коих один есть векселедатель (должник, он же и плательщик), а другой векселедержатель (кредитор), в место коего свободно вступают, как и в переводном векселе, преемники по бланковым надписям. И как здесь плательщик тождествен с векселедателем, то простой вексель и не требует предварительного принятия. Отсрочка по простому векселю допускается свободно, пока он находится еще в руках у первого векселедержателя. Протест в неплатеже, по простому векселю, существенно необходим в тех только случаях, когда вексель перешел в другие руки, и неплатеж может иметь последствием обратное требование. По простому векселю, хотя бы он перешел и в другие руки, может быть свободно сделан платеж и ранее срока, ибо здесь нет препятствующих тому причин, какие встречаются при платеже по переводному векселю.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ДЕЙСТВИЕ ДОГОВОРА НА ТРЕТЬЕ ЛИЦО, В НЕМ НЕ УЧАСТВОВАВШЕЕ

33
Действие договора на третье лицо. — Права третьих лиц, определенные в договоре, и установление связи их с договорившимися сторонами.

Бывает, что в договоре между сторонами постановляется условие в пользу третьего лица или возлагается обязанность исполнения на третье лицо, которое в сем договоре не участвовало прямым действием воли и не давало ни одной из сторон полномочия действовать на свое лицо и от своего имени при заключении договора. Напр., Иван условился с Петром, что Сергей заплатит Петру такую-то сумму, или, наоборот, что Петр должен уплатить Сергею, тогда как Сергей в договоре не участвовал. Без сомнения, повинность исполнения, наложенная на третье лицо, без его ведома и воли, для него не обязательна, и условие сего рода в отношении к нему недействительно. По этому предмету нет недоумения (ср. Savigny, Obi. R. II, 75).

Но если обязательство между сторонами установлено в пользу третьего лица, не участвовавшего в договоре, спрашивается: приобретается ли третьему лицу, вследствие такого договора, право иска, право требовать исполнения обязательства? Римское право отвечает на этот вопрос отрицательно, объявляя такое условие недействительным как относительно стороны, обязавшейся в пользу третьего лица, так и относительно этого третьего лица.

Столь решительное отрицание в применении к отдельным случаям было бы несправедливо, и потому на практике допускались уклонения от него. Обычной практикой выработалось по сему предмету такое положение. Третье лицо не приобретает по договору сего рода прав, соединенных с отягощением, с обязательством. Но если третьему лицу предоставляется только право, то оно может приобресть такое право вместе с правом иска по оному. Для сего достаточно, если третье лицо выразит формальным или неформальным действием волю свою и согласие на принятие этого права, и тем присоединится к установившему оное соглашению. С этой минуты право это крепко за ним и даже может перейти от него к наследникам, а до этой минуты стороны, между коими заключено условие, могут и изменить его по своему усмотрению, без нарушения прав третьего лица, им еще не приобретенных.

Первое законодательство, в коем выразился такой взгляд на отношение третьего лица к договору, было прусское. В том же смысле высказалось впоследствии саксонское законодательство, прочие же держатся начал римского права (alten neminem stipulari posse), не отрицая, впрочем, возможности постановлять условия в пользу третьего лица, с тем, чтобы право иска тому лишь и принадлежало, кем условие было постановлено.

Наш закон не содержит по этому предмету никаких постановлений. По общему его правилу, действие договора простирается исключительно на участвовавшие в нем лица и их наследников, изменение договора с уступкой права считается недействительным, если учинено во вред третьему лицу (ст. 1543, 1547). Однако случаи условий в пользу третьих лиц встречаются в актах нередко. Когда условия этого рода имеют дарственное свойство, они могут быть подведены под общее правило о дарении, что дар становится безвозвратным с той минуты, как принят, что одаренному предоставляется отказаться от дарственного назначения, когда оно соединено с отяготительным условием (973-976). Но условия в пользу третьего лица могут иметь основанием (causa) не только дарственную волю, но и сознание и исполнение предшествовавшего обязательства или существующей обязанности относительно третьего лица, либо перевод долга. Очевидно, что и в этих случаях, равно как и в случаях дарственного свойства, постановление условия в пользу третьего лица само по себе не связывает контрагентов безвозвратно, и они вольны изменить это условие между собой так, как постановили его, по общему правилу 1545 ст. Зак. Гражд., доколе право третьего лица, сим договором установленное, не сделалось для него приобретенным правом. С которых же пор оно становится для него приобретенным? Условие дарственное — со времени принятия по правилу 974 ст. А условие всякого иного свойства — во всяком случае с того времени, когда третье лицо, осведомившись о предоставленном ему праве, приступает к осуществлению его, т.е. обращает требование об исполнении к тому, кто обязался к исполнению по договору. В самом деле лицо, повинное к исполнению по договору, вправе ли возразить против такого требования, что претендент, как неучаствовав-ший в договоре, не имеет личного права на иск? Едва ли такое возражение было бы основательно (разумеется, если стороны между тем не изменили или не уничтожили постановленного между ними условия). Повинное лицо приняло на себя обязательство, действием свободной своей воли и с расчетом, в силу коего принятие условия казалось ему интересно или выгодно, или прибыль и интерес были ему предоставлены под этим условием, причем совокупною волею сторон за третьим лицом утверждалось право на действие или исполнение.

Вместе с тем, однако же, нельзя не признать, что третье лицо от подобного договора не должно терпеть ни малейшего умаления прав своих, существовавших прежде сего договора (если само не отступилось от них положительным впоследствии изъявлением своей воли по поводу договора), и положение его не может стать менее выгодно, чем было до сего договора.

Привожу примеры, чаще встречающиеся. Дарится имение на условии, чтоб одаренный уплатил третьему лицу положенную сумму, или производил ему ежегодное содержание. Очевидно, что из сего акта проистекает для третьего лица право требовать исполнения, но если третье лицо, и независимо от сего условия, имело бы по закону право требовать от дарителя платежей, еще в большем размере, то сохраняет при себе это требование вполне, а если оно связано с имением, составлявшим предмет дара, то может требовать и уничтожения дарственного акта. — Родители делят благоприобретенное имение между взрослыми детьми и постановляют условие в пользу малолетних, не участвовавших в договоре. При мировой сделке, в числе взаимных условий, полагается заплатить положенную сумму третьему лицу. Третье лицо, если этот платеж основан на самостоятельном его требовании, вправе не подчиняться этой сделке и, помимо ее, обратить свое требование на того, на кого оно по существу своему относится. Подобный случай может встретиться при продаже имения, когда, напр., покупщик, в учет продажной цены, принимает на себя платеж личного долга продавца третьему лицу. Всего чаще встречаются такие случаи при разделе имения, когда между наследниками, для уравнения долей, происходит распределение долгов, лежащих на наследственном имении. Такой раздел, совершенный без участия кредитора, ни в каком случае не может служить ему во вред и в предосуждение прав его. Для кредитора далеко не все равно, от кого и с какого имения приходится ему требовать удовлетворения. По закону долги лежат на имении того лица, кем сделаны, и наследники ответствуют в долгах наследства соразмерно с той долей, какая каждому досталась. Итак, если распределение долгов между наследниками невыгодно для кредитора и не соответствует законным правам его, он вправе опровергать раздел, или, не стесняясь его условиями, требовать удовлетворения из целого наследства: против такого требования никто из наследников не вправе возражать условиями раздела. На основании сих условий они могут считаться друг с другом, а не с кредитором умершего вотчинника (Зак. Гражд. 1259, 1547, Зак. Суд. Гражд. 30). Однако же, когда наследник, добровольно принявший на себя обязательство, сам захочет учинить по оному полный расчет с кредитором, кредитор не вправе отказываться от этого расчета, т.е. от принятия уплаты. С другой стороны, когда бы кредитору выгодно было предъявить свое требование именно к тому, к кому оно отнесено условиями раздела (напр., за несостоятельностью прочих наследников), нет причины отказать ему в праве на иск, и ответчику нет основания ссылаться на необязательность условия, которое сам он принял. За всем тем, однако, если бы от этого лица кредитор не получил полного удовлетворения, он не лишен права обратиться и к прочим наследникам, ибо право кредитора, который сам не участвовал в распределении долгов, не должно терпеть умаления вследствие сего распределения.

Право третьего лица, в договоре не участвовавшего, на исполнение по сему договору есть во всяком случае условное и утверждается на отношении его к одной из сторон, в силу коего постановлено в пользу его условие в договоре между ними. Обязанность его также есть условная, проистекающая из отношений к одной из сторон (как, напр. обязанность плательщика в переводном векселе). Посему третье лицо, встречая отказ в исполнении с той стороны, от которой требует его на основании ее договора с другим лицом, должно искать себе опоры в том лице, кем выговорено было в пользу его условие. В 1853 г. Лаворк передал свое участие в откупе по 1865 г. Подольским, с тем, чтобы они удовлетворили кредиторов Лаворка, в том числе Ждановича, по заемным письмам, на 1800 руб. Сенат рассуждал, что Ждановичу следовало обратиться к Подольским и, в случае отказа в уплате, требовать по заемным письмам удовлетворения прямо от должника (2 Сб. Сен. реш. V, No 1182).

Вопрос о праве третьего лица предъявить самостоятельный иск по контракту, в котором оно само не участвовало, но в коем установлено в пользу его обязательство, разрешен, хотя и косвенно, в Касс. реш. 1873 г., No 1623. Сказано: третье лицо, если права его положительно выговорены в контракте (между двумя другими лицами), может требовать осуществления договора во всем, в чем он касается его интересов, самостоятельным иском. В данном случае откупщики нефтяных промыслов, по договору с казенной палатой, обязались часть денег вносить ежегодно в пользу гренадерского полка, принимавшего прежде участие в добывании нефти.

Лазарев, Данибегов и Барилусов состояли в товарищеской компании, причем в договоре их постановлено было условие в пользу стороннего лица Сана-сарова, что Лазарев должен выделять ему положенную долю из своих барышей, в пользу бедных. Через три года Лазарев вышел из компании, учинив с товарищами раздел. Тогда Санасаров начал искать с него положенной доли из барышей за все время компанейской торговли. Главное возражение против иска состояло в том, что истец есть третье лицо и не имеет, на основании 569 и 570 ст. Зак. Гражд., права иска по договору, в коем лично не участвовал. Сенат рассудил, что право иска принадлежит ему. Приведенные статьи показывают, что неисполнивший своей обязанности по договору может быть принужден к тому, но не говорят, что право требовать этого принуждения зависит исключительно от контрагента (?) и что третье лицо, в пользу коего выговорены права, почитая права эти нарушенными, не имеет права на предъявление такого требования. В предоставлении права третьему лицу побудительной причиной может служить или удовлетворение третьего лица по прежнему обязательству, или дарственное намерение. От третьего лица зависит в таком случае согласиться на принятие, и с того времени, как согласие его изъявлено, оно является уже участником договора и не может быть, согласно 1547 ст., лишено своего права по одностороннему желанию первоначальных контрагентов (Касс. реш. 1877 г., No 372).

Родоконаки по письму запродал Горни 3 т. пудов меди по 9 руб. 60 коп., на срок. Горни переуступил письмо Заку по 9 руб. 78 коп., получив от него разницу в цене 555 руб. Зак. выдав по условию Родоконаки в задаток 6 тысяч руб., передал письмо Маленбергу по 11 руб. 50 коп. за пуд, дал ему задаток 3 тысячи и обязался неустойкой 3 тысячи руб., которую должен был заплатить и возвратить задаток, когда оказалось, что Родоконаки не поставил меди в срок. Тогда Зак стал искать с Родоконаки: 1) возвращения задатка, ему данного, 6 тысяч руб., 2) переплаченных Горни 555 руб., 3) заплаченной Маленбергу неустойки 3000 руб., 4) неполученного от перепродажи Маленбергу интереса 5145 руб. Решением ему присуждено только возвращение задатка 6000 руб. с процентами и уплаченные Горни 555 руб. с процентами, в остальном же отказано, так как Родоконаки в условиях его с Маленбергом не участвовал, от самого Зака зависело обязываться неустойкой, а сумма интереса, им утраченного, есть лишь гадательная и не представляет действительно понесенных убытков (реш. Общ. Собр. Сен. 1865 г., Ж. М. Ю. 1866 г., No 4).

По делу Хлебина и Яковлева (Касс. реш. 1878 г., No 257) Сенат признал, что хотя договор имеет силу лишь для участвовавших лиц (1528 и 569 ст.), но из сего не следует, чтобы лицо неучаствовавшее не могло получить известных прав на основании такого договора. Стороны могут установить некоторые права в пользу третьих лиц, и если третье лицо, принятием того, что в пользу его выговорено, и выполнением тех условий, при которых оно вправе воспользоваться выговоренным, выразит свое согласие на те обязательства по договору, которые постановлены в его пользу, то, конечно, получает право защищать приобретенное таким образом, и может, в силу 693 ст., искать от своего лица удовлетворение по такому договору.

Иван обязался заплатить Петру 400 руб. неустойки, если к 1 января Федор не очистит свою квартиру для Петра. За несдачею квартиры Иван уплатил Петру 400 руб. и потом стал взыскивать их с Федора. Признано, что Федор, не участвовавший в договоре о неустойке, не обязан, хотя бы и повинен был в убытках, подчиниться тому размеру их, который выразился в сумме неустойки между двумя другими лицами (Касс. реш. 1871 г., No 122, 1872 г., No 386).

По договору об отчуждении имущества (продажа леса на сруб), третье лицо не может осуществить особых прав своих на то имущество, возникших из сделки с одним из контрагентов (покупщик припустил к себе товарища), в которой не участвовал своим согласием другой контрагент (Касс. реш. 1872 г., No 815).

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ОБЕСПЕЧЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

34
Обеспечение договоров. — Виды оного. — Неустойка. — Двоякое ее значение. — Пеня за неисправность и возмещение интереса. — Отношение неустойки к дальнейшему исполнению договора.

В основании каждого договора лежит понятие о взаимном доверии или кредите. В это понятие входит, во-первых, расчет на правильное действие подлежащей общественной власти, уверенность в том, что эта власть в свое время скоро и беспристрастно решит могущие возникнуть недоумения и споры и принудит к исполнению договора уклоняющуюся от оного сторону, во-вторых, доверие к личности, т.е. к честности и состоятельности плательщика или обязанного лица в минуту исполнения. От большей или меньшей уверенности по этим предметам зависит не только твердость договоров, но и самое содержание условий и употребление тех или других видов и форм договора. От нее же зависит и большая или меньшая искренность в отношениях сторон между собою и к власти общественной.

Где нет никакого доверия или оно слабо, там стороны прибегают к косвенным способам для обеспечения себя от риска, прибегают к фиктивным или мнимым сделкам, обеспечивают себя незаконными премиями на случай риска и лихвенными условиями.

Но и в сфере открытого и законного действия невозможно избежать риска и расчета на случайности, которые в минуту исполнения могут обессилить его, или на естественную наклонность обязавшегося лица уклониться от исполнения или обессилить его, когда придет время исполнять и исполнение окажется тяжким. В этом расчете лицо, которому принадлежит требование, может обеспечить себя дополнительным договором, усиливающим необходимость исполнения для обязанной стороны или привлекающим к ответственности особливые, заранее выговоренные средства и способы исполнения. При сем имеется в виду,

или возбудить в стороне, повинной к исполнению, особого рода страх за неисправность и надежды на выгоду от исправности, установлением пени или премии, которые выговариваются за неисправность или за умедление в исполнении договора (неустойка и задаток),

или — привлечь к ответственности за исполнительное действие третье лицо, с тем, чтобы кредитом и состоятельностью его усугубить кредит лица, непосредственно обязанного (поручительство),

или утвердить кредит не на обязавшемся лице, но на имуществе его, особо для сего определенном (залог и заклад).

Кроме поименованных, встречаются, по обычаю, и другие способы обеспечения исправности. Так, напр. обеспечение перевозочного подряда чрез вольнонаемных извозчиков делается посредством отобрания от извозчиков паспортов, впредь до сдачи транспорта. Взамен паспортов, выдаются им свидетельства на проезд от транспортных компаний (ср., напр. Уст. Общ. Двигатель 1869 г.).

Неустойка. Предметом договора и главным интересом его служит исполнение того действия, ради коего договор заключен. Предполагается, что сторона, ожидающая исполнения, заинтересована именно в том, чтобы оно последовало в том виде и в то время, как условлено: предполагать противное, т.е. связывать интерес этой стороны с неисполнением, значило бы давать договору не тот смысл и полагать в нем не тот предмет, какие в нем означены, а совсем противоположные.

К обеспечению исполнения, указанного в договоре, неустойка имеет двоякое значение, но и в том и в другом смысле она необходимо связана с интересом того самого исполнения, которое в договоре означено. Во-первых, можно разуметь, что кредитор желает, посредством неустойки или заранее выговоренной денежной пени, обеспечить себе исправное исполнение: противная сторона понуждается к сугубому старанию об исполнении, так как с исправностью соединена по условию о неустойке сугубая невыгода (это воззрение на неустойку преобладает у Савиньи). Во-вторых, кредитор, сознавая невыгоду себе и убыток от возможной неисправности или замедления в исполнении, выговаривает себе от противной стороны заранее определенную ценность этого убытка или невыгоды. Очевидно, что в этом предположении интерес, определяемый неустойкой, есть особливый и соответствует не ценности и интересу целого исполнения, составляющему предмет главного договора, но только оказавшейся в известный момент неисправности в исполнении, неоправдавшемуся расчету на неисправность {В этом смысле неустойка совмещает в себе не убыток от неисполнения, следовательно не замену исполнения, но тот интерес, который соединялся с исправностью исполнения и нарушен неисправностью. Напр., рассчитывая на известный срок получить известное количество пшеницы, я рассчитываю получить на нее известную прибыль и, вследствие неисправности контрагента, теряю эту прибыль или даже подвергаюсь потере своего имущества (когда в расчете на своего контрагента вступил в обязательство с другим).}. Поэтому несправедливо было бы думать, что неустойка вообще служит возмещением целого исполнения, так, как оно предполагалось в договоре. По воле и намерению сторон может быть между ними такое соглашение, что обязанной стороне предоставляется в данную минуту или исполнить подлежащее действие во всю силу договора, или освободить себя от исполнения и развязать договор взносом определенной суммы, имеющей значение штрафа или выкупа, но это будет уже особливый вид договора (multa poenitentialis, Reugeld, Wandelpn), выходящий за пределы понятия о простой неустойке. В этом виде неустойка служила бы (что несообразно с основною ее сущностью) не к усилению, но к ослаблению действия договора, ибо заранее предоставляла бы стороне, уклоняющейся от исполнения, средство решительно от него избавиться. Тем не менее и договоры этого рода причисляются обыкновенно к договору о неустойке, составляя один из его видов.

От воли и намерения сторон зависит дать условию о неустойке то или другое особливое значение, и в таком случае определение силы условия зависит от истолкования договора.

По содержанию договора можно бывает рассудить, в каком смысле условлена неустойка, в смысле ли штрафа, понуждающего к исполнению, или в смысле возмещения интереса, содержащегося в исполнении, или же в смысле выкупа, освобождающего от исполнения. Например, когда предмет главного договора есть денежный платеж, а неустойка положена незначительная в сравнении с целой суммой, явно, что она имеет значение пени за умедление. Когда главное дело состоит в передаче имения, стоящего 100 000, и за неустойку положено 100 000, естественно думать, что в виду было не просто обеспечить исполнение пеней, но обеспечить интерес передачи, на случай неисполнения. Когда сосед обещается мне не строить у себя в саду бани, а за неустойку заплатить мне 1000, естественно думать, что платежом неустойки погашается все требование, и затем нет уже основания требовать снесения бани.

Неисполнение договора может заключаться или в отсутствии, или удержании целого исполнения, или, наконец, в умедлении исполнения, в просрочке. В договоре о неустойке могут быть поставлены особливые условия о соответствии взыскания с этими видами исполнения. Очевидно, что если неустойка имеет значение вознаграждения за ущерб или невыгоду, то неисполнение частное не может быть уравнено с неисполнением в целом, и потому в иных законах (французский, 1231) постановлено, что от усмотрения суда зависит уменьшить неустойку, когда неисполнение было только в части, а не в целом.

Неустойка выражается в определенной заранее сумме, отсюда следует, что во взыскании неустойки нет различия меры взыскания по мере вины или небрежения ответственного лица, с неустойкой не может быть совместно еще исчисление и взыскание убытков, и потому не зависит уже от выбора требующего лица — искать неустойки, или вместо того искать действительных убытков: требовать можно только неустойки. Но неустойка покрывает убытки лишь по тому предмету, к которому отнесена по смыслу договора. Когда требующая сторона сама виновна в том, что исполнения не последовало или последовало неисправно и недостаточно, в таком случае и требование неустойки за неисполнение не имеет места.

Можно ли требовать вместе и исполнения по договору, и неустойки за неисполнение? В римском праве этот вопрос решался по содержанию договора, интерпретацией, а в случае сомнения предполагалось, что можно требовать либо исполнения, либо штрафа. В таком же смысле решает вопрос французское законодательство. По французскому праву, когда неустойка положена исключительно за неисполнение, нельзя требовать вместе и ее взыскания и действительного исполнения, в таком случае интерес исполнения требовался бы вдвойне: одно требование несовместно с другим. Кредитор может требовать или исполнения по главному предмету договора, или взыскания неустойки, — разве бы в договоре было выговорено, что неустойка не препятствует исполнению. Но если неустойка положена именно за умедление или просрочку, тогда можно требовать неустойки и вместе с тем исполнения. От неустойки (clause pnale, ст. 1226) францухкий закон отличает условие о платеже определенной суммы за убыток (ст. 1152, forfait) от неисполнения договора, в последнем случае кредитор должен довольствоваться условленной суммой вместо исполнения по предмету главного договора. Напротив того, по смыслу прусского и австрийского закона, повинное лицо не освобождается платежом неустойки от исполнения по главному предмету обязательства. Но прусский закон говорит, что если кредитор просто требует исполнения по главному предмету договора, и притом не выговаривает себе права на взыскание неустойки, то считается отказавшимся от сего последнего права.

Вопрос о том, последовал ли в действительности убыток по тому предмету, с коим связана по условию неустойка, не должен бы, кажется, иметь места при требовании неустойки, однако же французская практика допускает возражения сего рода против иска (Dalloz. Repertoire. Obligation. 1595). О крайнем размере неустойки закон умалчивает, и прежние правила по этому предмету (прусское, что неустойка не должна превышать действительный интерес более чем вдвое, австрийское, что по займу неустойка не должна превышать законные проценты) отменены в последние годы. Однако в австрийском законе остается еще правило, дозволяющее суду уменьшать неустойку, когда она, по суждению сведущих людей, чрезмерна в сравнении с действительным ущербом.

35
Неустойка по русскому законодательству. — Законная и добровольная. — Неустойка по договорам с казной.

У нас общее правило о неустойке то, что она взыскивается независимо от взыскания по неисполнению самого договора. Договор и при взыскании неустойки остается в своей силе, разве бы в содержании договора было изъяснено, что платежом неустойки он прекращается (1585). Вообще неустойка определяется за неисправность (1574). Стало быть, у нас неустойка есть вид пени за неисправность, а не вознаграждения убытков, не обеспечение последствий неисполнения {В цертерпартии указан исключительный случай, когда платеж неустойки освобождает от исполнения договора (Уст. Торг. 326).}. В этом взгляде на неустойку наш закон не совсем согласуется со взглядом западных законодательств. Так, напр., во французском праве главное значение неустойки состоит в вознаграждении ущерба, который терпит сторона от неисполнения. От того там и соединение требований по существу договора и за неустойку вообще не допускается (le principal et la peine. 1129 Code Napol.).

У нас взыскание по договору производится независимо от взыскания неустойки, и иск об убытках от неисполнения может, смотря по обстоятельствам, иметь место тоже независимо от взыскания неустойки (1585).

Неустойка у нас определяется или самым законом, или особым условием, по взаимному соглашению частных лиц (1573).

Законная неустойка между частными лицами определяется по заемным обязательствам, писанным на срок, без заклада и с закладом движимого, за неплатеж на срок, по 3% единовременно, со всей суммы капитала. От нее изъемлются только займы, обеспеченные недвижимым имуществом (Зак. Гражд. 1575, Зак. Суд. Гражд. 365, 602, прим., 631, Пол. Взыск. Гражд., ст. 451). Итак, займы у казны не соединены с законной неустойкой.

Неустойка или пеня за неисправность положена законом и по векселям, когда взыскание производится только полицией, по 2% не со всего долга, а с суммы, действительно взысканной полицейскими мерами, когда дело перейдет в коммерческий суд и определение о взыскании поставлено будет коммерческим судом, то по 4% со всей суммы долга. Это взыскание производится после всех других. Все это относится к векселям простым. О неустойке же по векселям переводным закон не говорит вовсе (Уст. Вексельн. 109).

Из 385 ст. Уст. Торг. можно заключить, что и по договору о бодмере тоже полагается законная неустойка.

Закон упоминает еще о пене (двойная премия) за неисправность, со страховщика в договоре морского страхования (Уст. Торг. 587).

По договорам с казной с неисправного подрядчика или поставщика взыскивается в штрафе за неустойку по ¹/₂% в месяц с цены вещей, определенной договором, а с перевозчика ¹/₂% с провозной платы, по мере ее суммы. Штраф сей ни в каком случае не должен превышать 6%. Он взыскивается невзирая и на отсрочку. Месяц полагается в 30 дней. С содержателя оброчных статей полагается пеня по ¹/₂% в месяц с недоимки и такого же размера штраф, который не должен превышать в сложности 6%. Взыскание пени и штрафа не устраняет взыскание убытков (Пол. Казен. Подр. 87-90, 208, Уст. Обр., изд. 1893 г., ст. 71).

По подрядам и поставкам в военном ведомстве должна быть установлена неустойка. По закону, она должна соответствовать тому вреду или убытку, который может последовать для казны от неисполнения договора, и потому, в соразмерности с риском, должен быть установляем и размер неустойки. Во всяком случае он должен быть не более 25% и не менее 10% подрядной суммы, а в военное время может простираться до целой трети этой суммы (Св. Воен., Пост., Книга XXIII, Пол. Воен. Заготовл. 23). В обеспечение неустойки требуются особые залоги (66-69, 77). Процентов на неустойку не полагается (89), и как она служит в сем случае вместо вознаграждения убытка, то с платежом неустойки подрядчик освобождается от дальнейшего исполнения по договору (79). Взыскание ее обращается на имущество подрядчика и на чужие залоги, а когда залогов не было, то на поручителей (90). Когда не было казне действительного убытка от неисправности, неустойка может быть сложена, с разрешения власти, утверждающей подряды (92, 93). Взыскание неустойки обращается в кассу военного ведомства, тогда как штрафы поступают в государственную казну (Пол. Казен. Подр. 210).

Вообще, по договорам с казной, когда подряд или заказ относится к таким предметам, коих невыставка к сроку не влечет за собой казенного убытка, тогда, хотя дозволяется не требовать залогов, но велено ставить в договор неустойку в том размере, какой будет определен обоюдным согласием договаривающихся сторон (Пол. Казен. Подр. 40).

В правилах о найме сельских рабочих (Общ. Крест. Учр., прил., 31 ст.) определен штраф с рабочих за прогульные дни — двойная поденная плата, и пеня с нанимателя за недоплату, ¹/₂% в сутки и двойная поденная плата. Те же в существе правила постановлены и в Положении о найме на сельские работы (т. XII, ч. 2, изд. 1893 г., Пол., ст. 45, 51). В частных уставах промышленных и торговых обществ встречаются постановления о штрафах за неисправность. Таковы, напр., штрафы с извозчиков за неисправное доставление клади. Ср. Уст. Общ. Двигатель 1869 г. Штрафы со страхователей за неисправность во взносе премии. Уст. Общ. Заботливость 1873 г.

По добровольному условию вообще дозволяется включать в договор неустойку только в таких случаях, когда она не определена законом. Поэтому, стало быть, в заемных обязательствах нельзя постановлять неустойки (1583).

Можно ли по закладной на недвижимое имущество постановлять неустойку? Многие полагают, что нельзя, основываясь на том, что закон не установляет своей неустойки по закладным (Зак. Гражд. 1575), и еще предполагая, что закон не допускает двойного обеспечения и посредством залога, и посредством неустойки. Но это несправедливо. Закон не установляет своей неустойки: это не значит еще, что он запрещает ее безусловно по добровольному согласию. Противное следует из 1583 ст.

Неустойка вовсе не запрещается в рядных записях, на случай несостоятельности брака (1008).

В иных случаях закон положительно предписывает постановлять в договоре условие о неустойке. Относительно договоров с казной такое правило содержится в 40 ст. Пол. Казен. Подр., а относительно договоров между частными лицами закон установляет такое правило для цертерпартий или договора о найме корабля под груз (Уст. Торг. 329). Впрочем, выражение этой статьи должны, ближе объясненное выражением устава 1781 г. ‘имеют условиться о пене’, едва ли имеет решительное значение.

Вообще о неустойке по взаимному соглашению закон не определяет, выше какой меры она не должна простираться (1583). Только для Черниговской и Полтавской губерний сказано, что неустойка не может превышать сумму самого обязательства (1584), да еще для цертерпартии — что пеня со стороны нанимателя не должна превосходить суммы провозных денег и грузового вознаграждения корабельщику, со стороны корабельщика не должна превосходить половины грузовых денег и половины грузового награждения, а со стороны участвующего в корабле, товаре или грузе — половины его доли или участия (Уст. Торг. 330-332).

Сущность неустойки и отельные виды. При исполнении условия о неустойке может иметь практическую важность вопрос о том, в каком именно смысле условие поставлено: в смысле ли вознаграждения за убыток от неисправного исполнения или в смысле пени за уклонение от исполнения. В последнем случае предполагается понятие о вине со стороны исполняющей, в первом — понятие о вине несущественно. Итак, если по содержанию договора можно истолковать условие о неустойке в том или ином смысле исключительно, от этого будет зависеть применение в данном случае правила о неустойке. В примере можно указать на дело Войцеховича (Сен. 2 отд. 3 Деп. реш. 28 апреля 1875 г.). Войцехович запродал Ремболовичу землю за 1000 руб., обязавшись совершить купчую по получении полной уплаты. Имение было нераздельное у него с братьями, но препятствия в разделе, уже утвержденном опекой, он не предполагал. В договоре сказано, что он должен быть соблюдаем ненарушимо, под опасением штрафа в 1500 руб. Покупная сумма вся была уплачена, но купчая не совершена не по вине Войцеховича, а затем, что палата не утвердила раздельного акта. В этих обстоятельствах Войцехович предлагал покупщику принять обратно покупные деньги, но тот, не соглашаясь, потребовал неустойки. В этом случае условие о неустойке, по-видимому, соединено с нарушением условия по вине стороны, и имеет значение штрафа.

Реш. Касс. 1875 г., No 483 не находит ничего противозаконного в условии о неустойке за уничтожение доверенности прежде окончания дела, и признает, что неустойка может быть постановляема за нарушение обязательства, независимо от того, соединена ли прямо или нет вещественная выгода с тем действием, с коим связана по договору неустойка.

В решении 1868 г., No 789 Касс. Деп. Сената признал, что по договору о ссуде залоговых документов, условие о возврате 74 тыс. руб., в случае неосвобождения залогов в течение льготного месяца, в сущности означало не неустойку, а вознаграждение за ценность потерянных залогов, следовательно, когда залоги впоследствии освобождены, то эта сумма и не подлежит взысканию.

Встречаются случаи условной неустойки, напр., заплатить столько-то, если другая сторона потерпит убытки. Здесь для взыскания неустойки надлежит доказать, что понесен убыток, какой бы то ни было (Касс. реш. 1879 г., No 847).

Встречаются условия, в коих полагается, что виновный в нарушении должен заплатить правому убытки, без точных доказательств, по одному показанию требующей стороны. Такое условие, по неопределенности своей, не может быть признано действительным, ибо в самом существе своем ставит меру вины и меру взыскания в зависимость не от действительных событий и действий, а от личного произвола (это так наз. clause de voie pare, запрещаемая французским законом).

Необязательно такое условие, что заклад с просрочкой переходит в собственность заимодавца вместо неустойки (Касс. реш. 1868 г., No 340).

Сложная неустойка. Неустойка назначается или за просрочку и умедление, или вообще за неисправность в исполнении и за нарушение договора. Неустойка определяется или известной суммой, подлежащею платежу зараз, в случае просрочки или умедления в исполнении, — или в виде периодически нарастающего штрафа за каждый период времени, в течение коего продолжается умедление, напр. за каждую неделю, за каждый день. В последнем случае в расчет неустойки входит — как усиление ответственности и опасения, так и соображение убытка при каждом новом промедлении ожидаемого на срок исполнения. Законы не могут входить в эти соображения и в поверку интересов, которые сопряжены для сторон с исправностью исполнения (иногда один день промедления наносит громадные убытки и возбуждает ответственность перед третьими лицами), и потому трудно ограничить свободу сторон в заключении подобных условий, хотя эта свобода служит нередко к притеснению должника алчным кредитором, имеющим в виду не хозяйственные цели, тогда в сущности неустойка получает в договоре первенствующее значение, хотя по виду она служит только обеспечением главного обязательства. Ввиду этого безнравственного значения сложных неустоек, суд в одном деле пытался установить такой взгляд на дело, что там, где срок один и просрочка может быть только однажды, там и неустойка должна быть одна, а не может быть множество неустоек за продолжение умедления. Однако с этим воззрением не согласился Сенат (Касс. реш. 1872 г., No 227), признав, что закон не установляет по сему предмету никакого ограничения. В реш. Касс. 1873 г., No 1332 и 1876 г., No 509 выражено, что закон не запрещает помещать в договорах неустойку в виде периодических, по мере просроченного времени, платежей.

По делу Даценко, Сенат (2 Сб. Сен. реш. V, No 2264), рассуждая о взыскании периодической неустойки, признал, что стороны не должны отвечать за такие действия, которые от них не зависят. Посему периодическая неустойка должна быть исчисляема истцом лишь по день предъявления иска о ее взыскании: в противном случае повинная сторона отвечала бы и за медленность в судопроизводстве и за действия истца к замедлению оного. Притом, со дня предъявления иска изменяются и отношения контрагентов, которые становятся во взаимное отношение тяжущихся, отвечая друг другу за последствия процесса. Итак, количество неустойки, исчисленное при предъявлении иска, должно оставаться неизменным, а с этого дня исчисляются на это количество проценты за течение тяжбы.

По силе 1585 ст. неустойка за нарушение договора взыскивается в том количестве, как в договоре назначено, но не составляет, подобно занятому на срок капиталу, ценности, капитализируемой со времени просрочки. Посему со времени нарушения, с коим связана неустойка, не возникает ни право на ее взыскание, ни течение по ней процентов. Право на ее взыскание возникает с того времени, как оно присуждено, и с этого лишь времени полагаются на нее проценты при взыскании (Касс. реш. 1873 г., No 539).

Поводы ко взысканию неустойки. Судебный спор против условий договора может ли сам по себе считаться нарушением оного и признаком неустойки? Необходимо различать по сему вопросу: во-первых, постановлено ли в договоре запрещение предъявлять спор, и, во-вторых, к каким предметам спор относится. Если в договоре нет о сем постановления, то оспаривание законности целого договора или некоторых его условий, проистекая из права обращаться к суду, всем и каждому предоставленного, не может почитаться действием противозаконным, и употребление средств законной защиты прав едва ли может быть признаваемо, само по себе, нарушением частного права. Всякий, кто предъявляет спор, становится в ответственное положение перед противником, и буде спор по решению окажется неосновательным, должен вознаградить противника за издержки и убытки. Если же в договоре именно постановлено, что всякий, кто обратится к суду со спором против договора или его условий, должен быть признан нарушителем договора и повинен в неустойке, то это постановление, без сомнения, не имело бы юридического смысла без отношения к сущности спора и к его исходу. В смысле такого условия не то должно считаться нарушением договора, что спор вообще был предъявлен, а то, что предъявлен спор затейный, пустой, оказавшийся по судебному решению неосновательным. В таком случае, сторона, предъявившая спор, помимо общей ответственности за издержки и убытки, подвергается, по условиям договора, особливой условленной ответственности за причиненное даром беспокойство и помеху в осуществлении договора, т.е. платежу неустойки. В таком условии нет ничего незаконного, и цель его совершенно понятна. Стало быть, в сущности условие: если будет предъявлен спор, должно быть понимаемо в таком смысле: если предъявлен будет спор, и спор сей по судебному решению окажется неосновательным.

Вдова Машкина с братом умершего мужа совершила раздельную запись, в силу коей вдова уступила Машкину свою указную часть, а взамен оной получила в пожизненное себе владение имение умершего мужа, с тем, чтобы по смерти ее имение это со всей движимостью перешло к Машкину. В записи было постановлено: кто против нее не устоит и в чем-либо ее нарушит, тот платит другой стороне 50 000 руб. неустойки. По смерти Машкиной, один из ее наследников начал в суде дело, доказывая: 1) что вся запись недействительна, 2) что движимость в имении Машкиной не подходит под ее действие. В том и другом споре было ему отказано, из чего возник обратный иск Машкина о неустойке. Этот иск признан неосновательным, так как одно лишь предъявление спора против всего договора или некоторых его условий само по себе не составляет еще нарушения сего договора, содержание коего ограничивается положительным определением того, что стороны обязались друг другу предоставить (Мн. Гос. Сов. 1878 г.).

Когда неустойка положена за один способ исполнения (напр. денежный платеж), а исполнение принято в другом способе (вещами), следовательно изменены сила и действие договора самым делом в исполнении, то нет основания за неисправность в исполнении взыскивать неустойку (Сб. Сен. реш. I, No 113).

Когда в договоре положительно выражено условие об уплате неустойки в случае нарушения договора, то нет законного основания обусловливать право на взыскание неустойки еще и предварительным требованием об исполнении договора (дело шло о просрочке арендных платежей) (Касс. реш. 1878 г., No 183).

Условие о запродаже имения признано недействительным, по неимению продавцом права на распоряжение имением и по недействительности выданной ему матерью доверенности: тем не менее положено взыскать с продавца неустойку по записи, так как неустойка взыскивается независимо от исполнения и так как продавец не мог не знать о препятствии к продаже (Сб. Сен. реш. I, No 116).

Суд устранил взыскание неустойки, рассуждая, что хотя действия ответчика (работы по углублению водопроводов) происходили, но действие, по условию не дозволенное, т.е. проложение новых путей для воды, не совершилось, вопросы же о целях и намерениях чужды области гражданского права. Сенат, отменяя это решение, рассудил, что палатой принято неправильное начало, будто бы цели и намерения сторон не имеют значения в делах гражданских (Касс. реш. 1875 г., No 885).

По векселю Жилинской, писанному на шесть месяцев, муж ее особым условием обязался платить кредитору неустойку, если не последует уплаты в срок. По иску о неустойке возник вопрос: считать ли платежный срок по векселю наступившим в срок числа, выставленного на вексельном обязательстве, или в последний день даруемой законом отсрочки? Сенат (Касс. реш. 1879 г., No 29) рассудил, что векселям вообще по закону присвоены два срока: один — написанный в обязательстве, другой — подразумеваемый, или срок протеста в неплатеже. Должник, не уплативший в первый из сих сроков, не может еще почитаться неисправным, так как с истечением первого срока еще не возникает безусловно ни право кредитора требовать платежа, ни обязанность должника платить, а к сроку, указанному в обязательстве, прибавляются по закону еще дни обождания или отсрочки, и безусловная обязанность платежа возникает лишь в последний день сей отсрочки. Право векселедателя обратиться с требованием к должнику чрез нотариуса не есть безусловное.

По условию об управлении имением и о ходатайстве положена с доверителя неустойка, если он прежде срока уничтожит доверенность. Суд отказал в неустойке как по смыслу условия, так и по тому, что закон давал доверителю право уничтожить доверенность во всякое время. Сенат рассудил, что всякое действие в пределах своего права, если б даже от этого и последовал убыток для другого лица, не дает ему права требовать вознаграждения за этот убыток (Касс. реш. 1872 г., No 1135).

Принятие исполнения по договору после срока не лишает права на взыскание неустойки за неисправность и вообще не служит отречением от прав, соединенных с неисполнением договора в срок (Касс. реш. 1871 г., No 90,249).

От взыскания неустойки не освобождает невозможность исполнения, происшедшая от произвольного действия ответчика, послужившего ко вреду истца (Касс. реш. 1875 г., No 547). В данном случае ответчик оправдывался тем, что им уничтожен связанный с исполнением его обязательства договор с третьим лицом.

Неисправность, дающая повод ко взысканию неустойки, предполагается вообще лишь в отношении к исполнению обязанности, а не к пользованию правом. На сем основании отменено решение суда о взыскании неустойки с контрагента за то, что он, имея получить готовые на срок деньги в уплату, замедлил их принятием (Касс. реш. 1876 г., No 513).

Передача контракта не означает еще отказ от контракта, и потому где положена неустойка за отказ от исполнения контракта, нет основания взыскивать ее за передачу (Моск. Общ. Собр. Сен. 1857 г., по д. Фокина). Простой передачей контрагент не разрывает еще своей связи с другой стороной, оставляя при себе ответственность за последствия действий своего преемника. Лишь в некоторых случаях допускается по закону решительная передача без оборота на себя, но и в сих случаях она никак не предполагает отказ, как скоро по закону с самой формой договора соединена возможность передачи или уступки требования.

Нет основания взыскивать неустойку за уклонение от такого действия или состояния, которое должно считаться незаконным (ст. 1529). Так, напр., когда неустойка определена за самовольный выход из товарищества, а товарищество оказывается, по несоблюдению правил о торговом доме, недействительным, то нет основания ко взысканию неустойки.

Отношение неустойки к главному предмету договора. Неустойка имеет ли значение самостоятельного договора? Не думаю. Неустойка всегда состоит в связи с главным исполнением, имея целью его обеспечение, следовательно состоит в прямой от него зависимости. Едва ли она теряет это свойство потому только, что условие о неустойке составляет предмет отдельного акта, а условие о том действии или исполнении, с коим неустойка связана, постановлено в другом акте. Какое значение имеет раздельность актов, если по существу оба акта имеют нераздельную связь? Присвоивать существенное значение в сем случае отдельности актов значило бы давать форме, совершенно несоответственно, главное значение. Очевидно, что где по свойству главного отношения — нет неустойки в исполнении, там не может быть и речи о взыскании за неустойку. Не таков взгляд Сената в Касс. реш. 1867 г., No 105. В отдельном акте положена неустойка за просрочку в уплате по закладной, по сроку, означенному в акте залога. Впоследствии оказывается, что уплата по закладной была отсрочена. Суждение Сената клонится к тому, что договор о неустойке должен быть исполняем сам по себе. — Условие о неустойке, в сущности зависящее и подчиненное, может, по содержанию договора, получить значение главного условия и иметь целью связать другую сторону страхом, в цене не сообразной с интересом всего договора. Пример см. Касс. реш. 1875 г., No 620. В этом случае суд признал договор фиктивным и недействительным, и Сенат отнес это рассуждение к существу дела.

Включение в договор условия о неустойке и вообще об ответственности за неисполнение необязательно и зависит от воли сторон. Посему, независимо от подобного условия, если б его и не было, каждая сторона сохраняет право требовать вознаграждения за нарушение или неисполнение договора (Касс. реш. 1867 г., No 511).

Подрядчик обязался выстроить дом, начав работы 15 апреля и кончая к 15 сентября, но, не быв допущен в срок к работам, искал за неустойку с нанимателя. Суд, присудив неустойку, положил обязать подрядчика затем исполнить договор. Сенат рассудил, что действие договора властью суда не может быть продолжено за пределы контрактного срока, и когда срок миновал, то подрядчика нельзя принуждать к исполнению работ в другое время, без нового договора (Касс. реш. 1871 г., No 905).

Неустойка не сливается с главным обязательством, и взыскание неустойки есть отдельное. Посему нет основания полагать, что взыскание неустойки по закладной обеспечивается заложенным имуществом и исчерпывается его ценностью (Касс. реш. 1871 г., No 231).

Проценты составляют принадлежность капитала, нельзя того же сказать о неустойке, и потому иска о неустойке, как узаконенной, так — и тем еще более — условленной, может быть предъявлен отдельно от иска о взыскании капитала или об исполнении по главному обязательству (Касс. реш. 1873 г., 1602).

В Касс. реш. 1878 г., No 218 Сенат объясняет, что договор о неустойке имеет самостоятельное значение и представляется не необходимым, а произвольным и совершенно побочным условием, а потому неустойка не подразумевается там, где она не определена самим законом. Вследствие того, и так как распространительное толкование доверенности не может быть расширяемо далее тех пределов, в которые можно по доброй совести признать поверенного поставленным по точному содержанию полномочия, нельзя вообще признать, что доверенность на управление имением, с отдачей в аренду, заключает в себе и полномочие на заключение контрактов с неустойкой (Касс. реш. 1878 г., No 218).

По делу Викарт с Соболевым возник вопрос: может ли неучаствовавшее в заключении долгового обязательства лицо требовать, по особому условию с одним из контрагентов, уплаты известной суммы в случае неисполнения в срок означенного обязательства. На сей вопрос дан ответ утвердительный на том основании, что договор Викарт с Соболевым не содержит в себе ничего противного закону и одно наименование его неустоичной распиской не может лишить его самостоятельного значения, хотя он и заключен по поводу обязательства, выданного третьим лицом (Касс. реш. 1890 г., No 4).

Законная неустойка полагается исключительно по заемным обязательствам частных лиц и по обязательствам с казной (2 Сб. Сен. реш. II, No 430), а не вообще по долговым взысканиям (1 Общ. Собр. Сен. 1875 г. по д. Петрова).

По силе 1574, 1575 и 1576 ст. Зак. Гражд. (ст. 1576 соответств. ст. 87 Пол. Казен. По др. изд. 1887 г.) законная неустойка взыскивается с неисправного подрядчика в казну, а чтобы взыскивать ее и с казны в пользу подрядчика за просрочку в платежах, о том закон не упоминает. Жалуясь на сие, подрядчик ссылался на 641 ст. 2 ч. X т. (изд. 1857 г.), но ему отказано (1 Общ. Собр. Сен. по д. Брайниной 29 ноября 1876 г.).

Правило, ограничивающее при несостоятельности взыскания узаконенной неустойки, не распространяется на неустойку добровольную (Касс. реш. 1871 г., No 159).

По правилам о найме рабочих 1 апреля 1863 г. ( 19 и 20) пеня по 7₂ коп. полагается за уклонение нанимателя от удовлетворения по сроке, назначенном посредником ( 21), а поденная двойная плата определяется, независимо от сей пени, за неудовлетворение в срок по договору (Касс. реш. 1869 г., No 40).

Независимо от неустойки по соглашению, которая может быть включена в договор, закон установляет:

а) Кроме ее, если она положена, пеню по 7₂ коп. с рубля в сутки, со времени просрочки в платеже наемной платы рабочим, б) вместо ее, если ее не положено (и совокупно с пеней первого рода) двойную поденную плату за все время до окончательного расчета. Касс. Деп. Сената (Касс. реш. 1874 г., No 656) толкует, едва ли верно, что для охранения права на это взыскание рабочие должны, по правилу 19, обратиться сначала к мировому посреднику и выждать от него назначения хозяину нового срока, не долее семи дней, для их удовлетворения.

Соединение с другими способами обеспечения. Ничто не препятствует в подкрепление договора, уже обеспеченного иным способом, заключать отдельное условие о неустойке. Условие о неустойке, отдельно составленное, может иметь самостоятельное значение. Это выражено в реш. 1 Общ. Собр. Сен. 1874 г., по делу Шевелевой. Далее в решении выражено, что неустоичная запись может сохранять свою силу, хотя бы последовала перемена в условиях первоначального договора, и нельзя сказать, будто всякая перемена в сих условиях уничтожает силу неустоичной записи.

Воспрещается включать особое условие о неустойке в договор, для коего неустойка установлена законом, но нет запрещения помещать подобное условие в отдельном договоре, хотя бы для обеспечения обязательства с законной неустойкой (векселя, заемного письма). (Касс. реш. 1874 г. No 636, 1868 г., No 878, 1875 г., No 735. Сб. Сен. реш. II, No 608).

Условие о добровольной неустойке не может быть включено только в такие долговые обязательства, которые возникли по займу денег (Касс. реш. 1872 г., No 1225, 1875 г., No 881).

Как в задаточной расписке помещается условие об обеспечении задатком, то в нее не может быть еще внесено условие о неустойке (Касс. реш. 1868 г., No 347, 1877 г., No 199).

Простая долговая расписка, по коей не полагается взыскание законной неустойки, может заключать в себе условие о неустойке добровольной (Касс. реш. 1877 г., No 208).

Обеспечение договоров несколькими способами не запрещено. Закладная с неустойкой (Сб. Сен. реш. I, 477).

Когда по заемному обязательству положена за неплатеж в срок особливая договорная неустойка, то со взысканием ее несовместно уже взыскание положенных по закону (Зак. Суд. Гражд., изд. 1892 г., ст. 365, 602, прим.) неустойки и процентов (2 Сб. Сен. реш. IV, No 894).

Условие о неустойке, как договор, может быть в свою очередь обеспечиваемо другим условием о неустойке. Закон сего не запрещает, хотя бы и то и другое условие помещено было в одном и том же акте (Касс. реш. 1874 г., No 83).

Следует ли при взыскании законной неустойки взыскивать еще и договорную? Вопрос сей возбужден в Мн. Гос. Сов. 1853 г., по д. Балашова, и потом рассмотрен отдельно, причем Гос. Сов. (Мн. 11 ноября 1853 г.) согласился с мнением Упр. II Отд., что закон не допускает добровольной неустойки там, где она определена законом, но усмотрев, что подрядные контракты нередко заключаются в казне с неустойкою того и другого рода, причем законная взыскивается в казну, а договорная в доход специального ведомства, присудил в данном случае взыскать договорную неустойку и, вычтя из суммы ее неустойку законную, обратить в казну.

Взыскание неустойки не устраняет возможности дальнейшего иска об убытках от неисполнения договора. Закон представляет неустойку способом обеспечения: нигде не сказано, чтоб она служила вознаграждением за убытки. Действие договора за неустойкою не прекращается, следовательно возможно еще неисполнение, возможны и убытки (Касс. реш. 1869 г., No 310).

Переход на наследников. Неустойка не есть обязательство личное и связана не с действием другого лица, но с действием или исполнением договора. Посему наследник обязавшегося лица не вправе отговариваться от неустойки тем, что личной вины его не было, что требование не было лично ему заявлено и что о распространении неустойки на наследников не было упомянуто в договоре. Ср. Касс. реш. 1868 г., No 714, 1871 г., No 966. Мн. Гос. Сов. 1878 г. по делу Машкина.

36
Задаток и его значение. — Употребление задатка в России. — Задаток при продаже. — При публичных торгах. — По казенным подрядам.

Задаток (Arrha, Angeld, Draufgabe) служит, по первоначальному своему назначению, признаком заключенной или предложенной сделки. Он состоит в том, что одна сторона передает другой вещь или некоторую сумму, вперед, как часть предстоящей в исполнение договора передачи. Обыкновенно предполагается передача в зачет (Angeld). В этом смысле (в смысле римского права) задаток не переходит в имущество получателя, но подлежит возвращению, при исполнении сделки, или в случае, когда она не состоится. Это значение задатка несколько изменяется, когда он дается особливо, не в зачет ценности, составляющей платеж по договору, и переходит в имущество получателя, служа здесь признаком сделки, он служит ей и обеспечением, если затем договор не состоится по вине стороны, принявшей задаток, то он должен быть возвращен даже с интересом и приращением, когда потребуется, если виноват тот, кем дан задаток, то он теряет его, а если никто не виноват или виноваты обе стороны, задаток возвращается. Так разумеется задаток в прусском законе, французский закон говорит о задатке преимущественно при продаже, и в этом случае разумеет условие о задатке в смысле отступного: при отказе от договора, кто дал задаток, тот теряет его, а кто принял, тот возвращает вдвое.

В нашем законодательстве нет общих правил о задатке, как обеспечении договора, но говорится о задатке по поводу различных договоров, и при этом задатку присваивается не одинаковое значение.

О задатке упоминается по поводу продажи движимых вещей. Продажа эта совершается обыкновенно без актов, одной передачей имущества и денег за него. Здесь взятие продавцом задатка почитается признаком совершившегося договора, и потому в сем смысле продавец понуждается судом к отдаче проданных вещей. Но когда, вследствие спора о качестве проданных вещей, суд признает, что вещи эти не соответствуют условию или образцам, то вещи возвращаются продавцу, стало быть, действие договора прекращается, и при этом продавец, когда взял задаток, должен только возвратить его. Тут задаток не имеет свойств обеспечения или неустойки (1513, 1518).

Иное значение получает задаток или договор о задатке при продаже недвижимого имущества. Договор о запродаже совершается в форме запродажной записи. При этом закон предоставляет сторонам постановлять в записи условие о задатке, уплаченном вперед, но с тем, чтобы стороны тут же определили последствие таковой уплаты задатка на случай, если совершение купчей крепости не состоится (1681).

Но кроме запродажной записи закон установляет еще форму особого условия о задатке, для обеспечения предварительной сделки о продаже, не облеченной в форму запродажной записи. Для сего составляется так называемая расписка о задатке. Действие ее ограничивалось, до 1877 г., шестинедельным сроком. До истечения этого срока надлежало или совершить купчую или запродажную запись, или предъявить самую записку ко взысканию. По неудобству этого короткого срока и соединенных с соблюдением его формальностей, в 1877 г. постановлено (Мн. Гос. Сов. 22 октября, Полн. Собр. Зак., No 57795), что срок в задаточной расписке может быть постановлен какой угодно, а если он вовсе не назначен, то считается годовой (Зак. Гражд. 1687). По истечении его, продавец, если откажется от совершения купчей или запродажной записи, должен возвратить задаток покупателю в двойном количестве, а покупатель, если откажется от покупки, только теряет свой задаток. Те же бывают последствия, когда и без прямого отказа акт не будет совершен по воле той или другой стороны. Но когда акт не совершен по взаимному согласию сторон или невозможно было совершить его по законному препятствию, тогда условие уничтожается простым возвращением задатка (1688, 1689). Здесь задаток имеет значение неустойки (вперед заложенной).

Особое значение имеет задаток при продаже с публичного торга. Свидетельствуя о серьезном намерении покупщика купить имение, он в то же время имеет значение обеспечения последствий на случай могущей быть неустойки со стороны покупателя. Тот, за кем осталось на торгу и при переторжке имение, вносит тут же ¹/₁₀ часть объявленной цены. В течение 15 (нов. уст. 7) дней он должен внести остальную сумму, если продажа будет утверждена. В противном случае задаток не возвращается и обращается на пополнение недостатка по взысканию, а если в том нужды не будет, то идет в пользу местных заведений общественного призрения (по новому уставу присовокупляется к общей сумме, вырученной за имение). Пол. Взыск. Гр. 282, 293, 295, 330, Уст. Гр. Суд. 1161, 1176.

При продаже с аукциона движимых вещей, покупатель вносит не менее 20% с последней цены. Остальное должен внести не позже 12 часов утра на следующий день. Если же не внесет, то задаток обращается на пополнение взыскания, а если в этом не окажется нужды, то обращается в пользу местных заведений общественного призрения (присовокупляется к общей сумме). Когда же продается с торгов казенное имущество, то задаток в последнем случае безусловно обращается в пользу казны (Пол. Взыск. Гражд. 373-375, Зак. Гражд. 1495, Пол. Казен. Подр. 24, 227).

Совершенно особое значение имеет задаток при договорах казны с частными лицами о подрядах, поставках, перевозках и пр. Здесь задаток употребляется в смысле, не имеющем ничего общего с обеспечением. Это денежное вспоможение или пособие, делаемое казною подрядчику посредством выдачи ему вперед некоторой части суммы подряда. Эта выдача сама обеспечивается залогом (см. подряды).

Отчасти подобное же значение, отчасти значение обеспечения имеет у нас задаток при заключении множества мелких договоров, в коих, с одной стороны, является самостоятельный наемщик или заказчик, с другой — производитель или рабочий, без капитала: последнему нужно некоторое пособие для того, чтобы подняться или снарядиться на работу, приобрести нужный материал и т.п. {У нас, по бедности капиталов и рабочих, выдача задатков и авансов, напр., рабочим и подрядчикам, не имеющим оборотного капитала, становится необходимостью во многих случаях, в коих на иностранном рынке и речи быть не может о том. Это признак первобытного состояния рынка — и великая тягость и неудобство. С сим связан величайший риск для производства и заказа.}, а первому нужно некоторое материальное и вместе с тем нравственное обеспечение в исполнении по условию или в серьезном намерении исполнить его, и он хочет обзадачить исполнителя работы. Бывает и так: производителю нужно обеспечение в серьезном намерении заказчика приобрести заказанное и он требует задаток, с тем, чтоб оставить его за собой, если заказчик отступится от своего заказа.

В этом смысле задаток служит способом заключения договора или существенной принадлежностью договоров о личном найме, преимущественно рабочих, коих наниматель обзадачиеает, отчасти привлекая, отчасти связывая их выдачей вперед некоторой части наемных денег. Закон нередко упоминает о задатке в правилах о найме рабочих разного рода. Таковы задатки при найме рабочих на золотые прииски и в горные работы (Уст. Горн. изд. 1893 г., ст. 666, 700, 907), корабельных служителей (Уст. Торг. 265-268), судорабочих (Уст. Пут. Сообщ. 340), сибирских обывателей и Мезенеских самоедов в работу на суда (т. II, изд. 1892 г., Пол. Инородц., ст. 38, прил. I: ст. 22). См. о задатке или заборе у Пахмана: Обычное право, I, стр. 308.

Задаток при подаче объявления о застраховании жизни в страховом обществе. Заботливость (1873 г.). Если общество откажется от заключения договора, то возвращает задаток, если же страхователь не внесет в показанный срок первой страховой премии, то лишается задатка. Когда состоится договор, задаток зачисляется в премию.

О значении задатка вообще судебная наша практика выражает суждения не вполне согласные.

Когда за получением задатка получившая сторона отказалась от исполнения договора, то и другая сторона, имея право отказаться от требования исполнения, не лишается права требовать возвращения задатка, не покрытого исполнением (Касс. реш. 1874 г., No 156, 1876 г., No 368, 169). Потеря задатка установлена законом только для расписок о задатке, но действие этого закона (1687 ст.) не может быть распространяемо на запродажные записи и разного рода акты, по коим выдается известная сумма в задаток. Они подлежат исполнению на общем основании, и если в них не сказано о потере задатка, то подлежащая сторона не приобретает на него права, а может искать вознаграждения убытков на общем основании (Касс. реш. 1875 г., No 625, 30). В том же смысле состоялось В. у. Мн. Гос. Сов. по делу Козловой (2 Сб. Сен. реш. III, No 520). В решении Касс. Деп. Сената 1877 г., No 219, выражена несколько определительнее та мысль, что не всякое получение денег вперед имеет юридическое значение задатка, как известной формы обеспечение договоров (какое же юридическое значение задатка, не объяснено), если это значение не выговорено. Нет основания зачитать эту уплату за убыток, ибо убытком почитается действительно понесенный ущерб. Когда совершение купчей в срок не состоялось по бездействию обеих сторон, то нет основания удерживать задаток и он должен быть возвращен (Касс. реш. 1875 г., No 794).

Но можно указать и на решения, в ином смысле состоявшиеся.

В Мн. Гос. Сов. 1853 г., по делу Мизандарова, выражено: судя по постановлениям в русских законах об утрате покупщиками задатков при продажах имений по распоряжению правительства, можно полагать, что в намерении законодателя было, хотя сие ясно и не выражено, распространить то же правило на продажные сделки и между частными людьми. По сему соображению покупщик, отказавшийся от покупки, присужден к потере задатка. Под задатком, рассуждает Сенат (вообще и не касаясь правил о задаточных расписках), должно разуметь исполнение, начатое по договору, при самом его заключении, какой-либо стороной (не точно сказано, ибо задаток всегда состоит в денежной плате) с целью вызвать возбуждение к дальнейшему его осуществлению. Посему необходимо признать, что в случае уклонения стороны, давшей задаток, от исполнения, задаток остается в руках стороны, готовой на исполнение договора (2 Сб. Сен. реш. III, No 520).

Получение вперед задатка не во всех случаях совершается с целью обеспечения. И независимо от сей цели, всякое получение вперед части продажной суммы носит название задатка и в сем случае задаток в руках у продавца остается деньгами, полученными под условием имеющей последовать передачи имущества, следовательно, когда обнаруживается, что передача сия не состоялась единственно за отказом или уклонением продавца, то оставление сих денег в его пользу даром было бы несогласно с общим законом обязательств (ст. 569 и 570). Касс. реш. 1871 г., No 539. В 1867 г. (Касс. реш. No 72) Сенат, рассуждая о задатке при продаже, хотя и без формальной задаточной расписки, признал, что по общему смыслу законов, покупатель, в случае отказа от приобретения вещи лишается задатка в пользу продавца. 513 ст. не лишает покупщика права на обратное требование задатка, когда он не получил купленный вещи (Касс. реш. 1874 г., 685).

При неисполнении запродажного условия положено возвратить задаток покупателю, а с другой стороны взыскивать проценты лишь со времени предъявления требования о возвращении задатка, так как владение деньгами было, по условию, добросовестное (2 Сб. Сен. реш. III, 575).

Задаток, вносимый на публичных торгах, представляется, в случае неустойки, штрафом, который присоединяется к общей сумме, вырученной за имение, и идет на удовлетворение долгов. Он составляет посему принадлежность массы ценности, поколику она должна служить средством к погашению долгов, но не составляет вотчинной принадлежности имения. Итак, когда торг не состоялся, и имение, продававшееся по закладной, оставлено за залогодержателем в погашение его претензии, он не имеет права присваивать себе по тому же праву и задаток (Касс. реш. 1875 г., No 906). В 1866 г. Мн. Гос. Сов. по делу Гилля признано, что за неутверждением в течение года и девяти месяцев публичной продажи, по коей дом остался за ним, нет основания ни понуждать его к приобретению, ни удерживать у него задаток (2 Сб. Сен. реш. I, No 219). Задаток при торгах должен быть внесен вполне. Внесение его не вполне равносильно совершенному невзносу целого и подвергает штрафу, если от этого неправильного действия дальнейшее производство торга расстроилось (Касс. реш. 1877 г., No 299).

Задаток на публичных торгах должен быть не менее ¹/₁₀ части, но может быть и более: в таком случае, при неисправности вносителя, вся внесенная им сумма подлежит удержанию. Вместо задатка торгующийся кредитор может внести свою претензию, по коей имение назначалось в продажу, и в случае неустойки его, претензия та исключается из счета долгов (Касс. реш. 1879 г., No 6).

37
Поручительство. — Установление поручительства. — Мера ответственности поручителя. — Права поручителей. — Совокупное поручительство. — Возражение поручителя. — Разделение ответственности. — Обратное требование поручителя.

Поручитель есть третье лицо, которое, вступая в договор между двумя сторонами, отвечает кредитору (стороне, ожидающей исполнения) в том, что должник (повинная сторона) исполнит свое обязательство, и обязуется, если не исполнит, исполнить вместо него. Итак, поручительство есть не самостоятельное, по предмету, обязательство, но дополнительное, ибо всегда примыкает к главному и от него зависит, разделяет судьбу его, прекращается и уменьшается с его прекращением и умалением, однако имеет свое особливое основание ответственности. Поручитель не разделяет эту ответственность с должником, не солидарен с ним (разве бы именно к тому обязался) и стоит не возле него, а позади его. Даже нет необходимости в том, чтобы сам должник участвовал своей волей в установлении поручительства: поручитель обязывается не перед ним, но за него, перед кредитором. Поручительство предполагается актом благоволения к должнику, безмездной о нем заботы, это не исключает возможности такого договора поручителя с должником, по коему первый выговаривает себе за риск денежную плату или вознаграждение.

Обязательство поручителя установляется прямым, положительным, письменным изъявлением воли, а не косвенно и не предположительно (напр., из того, что я приглашал или уговаривал третье лицо дать взаймы деньги должнику, свидетельствуя о его состоятельности, еще не следует, что я ручался за должника). Предметом поручительства может быть всякое действие по имуществу, к которому обязался прямой должник, — лишь бы это обязательство было в существе своем законное и действительное (если доказано, что долговое обязательство безденежно и недействительно, то недействительно и поручительство). Впрочем обязательство может быть незаконно и недействительно лично для самого должника и, тем не менее, сохраняет свою силу для поручителя, если он не знал о личном свойстве должника, составляющем порок обязательства, в таком случае хотя бы должник лично освобождался от ответственности, поручитель прямо становится ответственным за него лицом: таково, например, обязательство несовершеннолетнего.

Предмет ответственности поручителя обыкновенно тот же самый, что и предмет ответственности для должника, хотя по особому условию возможно и умаление ответственности поручителя (напр., в части долга) в одном капитале, в одних %, или даже ее увеличение (напр., когда в случае неисполнения я обязываюсь исполнить не только то, к чему обязался сам должник, но еще более того, в виде вознаграждения или штрафа), но в сем последнем случае, условие будет заключать в себе кроме поручительства и обязательство иного рода. А когда предмет ответственности поручителя, по роду своему, материально иной, нежели предмет ответственности должника, то этот случай не подходит под закон поручительства.

Французский закон простирает ответственность поручителя в долге не только на принадлежность его и проценты, но даже на убытки от неплатежа и на издержки, понесенные кредитором, впрочем, ответственность за издержки кредитора по иску на должника поручитель несет на себе в таком только случае, когда был своевременно извещен об этом иске кредитором и мог, стало быть, предложить кредитору платеж за должника во избежание издержек.

Ручаясь за исправность должника, поручитель во всяком случае отвечает только за незаконную его неисправность, а не за всякое уклонение от исполнения, основанное на законной причине. Только в этом смысле поручительство может сохранить свойство дополнительного и зависящего обязательства. Конечно, можно представить себе такой договор, в коем третье лицо обязуется заплатить безусловно за должника, хотя бы обязательство сего последнего и оказалось недействительным, но такого рода условие будет иметь уже значение не поручительства, но самостоятельного договора между кредитором и третьим лицом.

Итак, когда доходит до взыскания, поручитель вправе оспаривать главное обязательство должника и опровергать его теми же возражениями, которые мог бы предъявить сам должник (кроме возражений исключительно личных, напр., о малолетстве, о состоянии под опекою и т.п.), т.е. может доказывать незаконность обязательства, погашение его всякими законными способами и пр. Он не теряет права на эти возражения, хотя бы сам должник от них отказывался и признавал свой долг безусловно, потерять это право может он разве тогда, когда отказался, по приглашению должника, вступить вместе с ним в процесс его с кредитором, в качестве третьего лица. Но кроме всех этих возражений, поручитель может заявлять и свои личные, в своем качестве поручителя, напр., недействительность своего поручительства или уничтожение его по личным отношениям с кредитором и т.п.

Обеспечение обязательства усиливается еще привлечением к ответственности нескольких поручителей: в таком случае каждый из них отвечает за весь долг, если все они обязались совокупно, в одном договоре. Допускается и поручительство за поручителя.

Хотя поручитель следует за должником, но первоначальное право поручительства у римлян не допускало со стороны поручителя возражений о том, что кредитор должен требовать удовлетворения от самого должника. Эта строгость смягчена была при Юстиниане введением для поручителя льготы, вполне сообразной с сущностью поручительства. В силу этой льготы (beneficium ordinis s. excussionis, benef. de discussion) кредитор, прежде чем обращаться к поручителю, должен обратиться прямо к должнику. Значение этой льготы впрочем не во всех законодательствах одинаково. Прусский закон допускает иск на поручителя в таком только случае, когда должник, при исполнительном с него взыскании, оказался действительно несостоятельным к платежу, т.е. оказалось, что у него не с чего произвести такое взыскание. Ранее действительной неоплатности должника, иск поручителя может открыться разве с учреждением конкурса над должником или при безвестном его отсутствии. Напротив того, французский закон дает этой льготе не столь безусловное значение. Кредитор вправе, когда должник своевременно не удовлетворил его, обратиться, минуя должника, прямо к поручителю, поручитель же вправе отдалить это требование и обратить кредитора сначала к должнику, в таком только случае, когда может притом указать на определенное и свободное имение должника, и притом обязывается пособить кредитору материальными средствами для преследования должника. И такое возражение поручитель имеет право предъявить лишь в самом начале, при первом требовании кредитора, к нему обращенном. Это называется во французском законе discussion pralable des biens du dbiteur. — Прусский закон предоставляет поручителю право так называемой провокации. Очевидно, что должник не во всякое время может быть одинаково состоятелен к платежу, и если кредитор упустит со своим требованием минуту его состоятельности, а потом уже с должника нечего будет взять, то несправедливо было бы возлагать на одного поручителя ответственность за неуспех взыскания, в котором есть вина кредитора. Поэтому для поручителя важно следить в своем интересе за своевременностью взыскательных действий самого кредитора, и если, по наступлении срока, кредитор медлит взысканием, поручитель вправе требовать от него, чтобы он приступил ко взысканию немедленно или в противном случае освободил бы его от поручительства.

Другая льгота, предоставляемая поручителям, есть право разделения ответственности. Когда несколько лиц обязались поручительством совокупно на одном обязательстве, то предполагается, что каждый из них ручается в целом, а не в части, и каждый отвечает за все (in solidum): в этом и предполагается усиленная гарантия, которой желал обеспечить себя кредитор, привлекая к поручительству несколько лиц. Кредитор, когда придет время, вправе требовать от каждого из поручителей удовлетворения в целом обязательстве, но поручителю предоставляется требовать, чтобы кредитор сначала разделил ответственность между ним и его товарищами поровну, и внести на первый раз только свою долю, остальное же заплатить лишь в таком случае, когда прочие поручители окажутся не в состоянии. Эта льгота, известная под именем beneficium divisionis, введена в римский закон при императоре Адриане и перешла в новейшие законодательства. (Впрочем прусский законодатель не принял ее.) Она отпадает в таком случае, когда это оговорено в самом поручительстве или когда поручитель обязался солидарно с самим должником, французский закон даже предоставляет поручителю требовать этого разделения не только в первом своем возражении, но и во всяком положении дела.

Поручитель, заплативший за должника, имеет право требовать от него удовлетворения. Основания этого права могут быть не одинаковые. Если поручитель действовал по условию с должником и по его поручению или приказу, он, очевидно, имеет право на возмещение всего того, что им издержано по чужому поручению (actio mandati contraria). Если он действовал и без воли должника и за него делал его дело, то имеет также основание требовать от него возвращения издержек (actio negotiorum gestomm). Римское право допускало вначале только два эти основания обратного иска поручительства. Практическая необходимость вынудила впоследствии изобрести третье и главное основание к этому иску, именно: вступление поручителя в права кредитора по тому обязательству, которое удовлетворено поручителем за должника. Это так назьшаемое право льготной передачи (beneficium cedendarum actionum, bnfice de subrogation). Поручитель, уплатив за должника, вступает в силу закона, без особой передачи, в право кредитора, которому заплатил, и может требовать от него возвращения всего уплаченного и вознаграждения издержек и убытков, в которые был введен неисправностью должника. Претензия переходит к поручителю в той самой законной силе и со всеми преимуществами, с какими была у кредитора, и должник не вправе возобновлять или заявлять против поручителя все те возражения по сей претензии, какие он безуспешно заявлял или упустил заявить против кредитора.

Всеми этими правами поручитель может воспользоваться в той мере, в какой сам он действовал без нарушения прав должника, соединенных с отношением его к поручителю. Например, если поручитель заплатил кредитору по первому требованию, не предупредив должника, должник впоследствии может возразить ему, что платить не следовало и что он доказал бы недействительность или погашение обязательства, когда бы извещен был о взыскании своевременно, или может сложить с себя ответственность за издержки взыскания и процесса, происходившего без его ведома.

Это право поручителя в отношении к должнику, за которого он поручился, может, в ограждение свое, привлечь должника к ответу по сему иску, ибо, в противном случае, должник мог бы впоследствии поставить ему в вину неизвещение его о процессе по взысканию. В случае несостоятельности должника, поручитель (обязанный отвечать вполне перед кредитором) может немедленно и не ожидая срока стать в конкурсе в ряды кредиторов должника. Французский закон предоставляет поручителю еще следующее право: когда по бессрочному договору действие продолжается долее 10 лет, поручитель может требовать прекращения своего поручительства.

38
Поручительство по русским законам. — Простое и срочное. — Установление его. — Ответственность поручителя в том и в другом случае. — Совокупные поручители. — Прекращение поручительства. — Обратное взыскание с должника. — Изменение обязательства как действует на поручительство. — Поручительство по векселю. — Поручительство по договорам с казною. — Круговое поручительство. — Судебное поручительство.

Главным источником наших законов о поручительстве служит до сих пор Банкротский Устав 1800 г., с дополнительным постановлением 1858 г. При издании этих общих положений имелись в виду преимущественно заемные письма и денежные обязательства. Несомненно, однако же, что поручительство может служить обеспечением всякого рода договорных действий, которые подлежат денежной оценке. Затем в разных частях свода законов встречаются отдельные правила о поручительстве в связи с разными видами договоров, особенно для обеспечения казенных взысканий по подрядам и поставкам.

В поручительство могут вступать все правоспособные лица, монахам и лицам белого духовенства запрещено быть поруками (Зак. Гражд. 1555, IX, 359, 379).

Поручительство может быть принято или в части долга, или во всей сумме. Последнее предполагается, первое, т.е. ограничение, должно быть именно означено в договоре, если же не означено, то разумеется ответственность в целом долге.

Поручительство может быть принято или просто в платеже, или в платеже на срок. В первом случае поручитель отвечает лишь в том, что кредитор рано или поздно получит удовлетворение. В последнем случае — что удовлетворение последует именно в срок по обязательству. Тот или другой вид поручительства должен быть означен в надписи (1556, 1557, 1562).

Но если возникнет сомнение, как оно разрешается? Закон не говорит, но надо думать что, подобно тому, как сказано в 1556 ст., поручительство на срок есть квалифицированное обязательство, есть вид, а не род, и где нет видовых признаков, что поручитель ручается на срок, то поручительство считается просто в платеже суммы (ср. 1539, п. 5).

Правило 1557 ст. надо, кажется, истолковать в том смысле, что место или лицо, куда предъявляется акт о поручительстве для засвидетельствования, вправе требовать, чтобы в акте обозначено было, в какой именно силе дано поручительство.

Формула: на срок, разумеется в строгом смысле, и потому если бы сказано было, напр., ‘в случае невозвращения в срок’, это будет только простое поручительство. Делается иногда надпись, совмещающая в себе тот и другой вид, т.е. просто в платеже и на срок. В таком случае ответственность поручителя определяется направлением воли кредитора, смотря по тому, чем он захотел воспользоваться. Так, в одном деле (Касс. реш. 1871 г., No 386) решено было, что поручитель отвечает смотря по тому, предъявил ли кредитор свое требование в месячный срок или по истечении оного.

Поручительство совершается собственноручною подписью поручителя на обязательстве после рукоприкладства должника. Здесь должны быть изъяснены все условия поручительства. Такое поручительство при явке акта должно быть сознано самим поручителем там, где нотариальное положение не введено в действие. Закон установляет некоторые предосторожности на случай неграмотности поручителя. За него подписывается тот, кому он верит. Но когда представляется к явке такой акт, то подпись другого лица, кому доверяется, должна быть засвидетельствована установленным порядком (Зак. Гражд. 1562).

Последствия того и другого поручительства — простого и на срок, не одинаковы. В первом случае поручитель обязан платить лишь с той минуты, когда окажется, что с прямого должника решительно нельзя произвести взыскание, что у него ничего нет, с чего бы взыскивать. С этой только минуты ответственность поручителя решительно осуществляется. Поручитель подвергается ответственности лишь в случае несостоятельности должника. Несостоятельность разумеется здесь — не одно состояние неоплатности, не одно предположение о том, что у должника недостанет имения, но решительное убеждение в том, что у должника ничего уже не останется, а такое убеждение может быть приобретено только по ликвидации всех дел несостоятельного. Итак, для того чтобы подвергнуть поручителя взысканию, надобно ожидать, пока истощится вся состоятельность должника: надо, чтобы все имущество должника подвергнуто было продаже, а вырученные деньги распределены были между всеми заимодавцами по установленному порядку. Тогда только может оказаться, весь ли долг должник в состоянии удовлетворить своими силами или некоторую только часть его, и притом какую именно часть, или ровно ничего не в состоянии удовлетворить. Тогда остальное, что не взыскано с самого должника, взыскивается с поручителя (Зак. Гражд. 1558, Зак. Суд. Гражд., ст. 510 п. 6, 512). Кроме того, заимодавец имеет право требовать от поручителя удовлетворения за убытки и расходы, понесенные при взыскании с прямого должника, оказавшегося несостоятельным. Отсюда видно, что наше законодательство весьма снисходительно к поручителю простому и определяет ответственность его слабее, чем, напр. французское законодательство.

Ранее полной несостоятельности должника не может быть произведено взыскание с простого поручителя, но может быть произведено удовлетворение долга по добровольной сделке заимодавца с поручителем. Если поручитель станет ждать окончательной ликвидации дел должника, за которого ручался, то ему придется, может быть, отвечать перед заимодавцем в убытках и расходах. Итак, ему может показаться удобнее удовлетворить заимодавца по первому требованию или немедленно по наступлении срока.

Итак, ранее указанной минуты заимодавец по одной своей воле не может осуществить право на взыскание с поручителя. Он имеет лишь одно осуществимое право, право иска в будущем. Однако ж он получает возможность обеспечить это право на имении поручителя и получает ее с той минуты, как наступил срок должнику платить по обязательству. Для этой цели, заимодавец, по наступлении срока, если не получит удовлетворения от должника, сообщает о том поручителю, спрашивая: не согласен ли он учинить немедленно платеж. Если не согласен, то заимодавец имеет право просить о наложении запрещения на имение поручителя для обеспечения будущего иска. При сем, разумеется, кредитор должен доказать (к чему служат нотариальные удостоверения): 1, что должник не удовлетворяет его, хотя он к нему обращался, 2, что к поручителю он обращался тоже, и поручитель не удовлетворил его.

В поручительстве на срок, как скоро должник в срок не заплатил, поручитель отвечает заимодавцу во всем капитале и процентах, но для этого необходимо, чтобы заимодавец дорожил сроком, не медлил сам, т.е. представил бы обязательство ко взысканию не далее как в месяц со дня просрочки. Если месячный срок пропущен, то поручитель уже освобождается от платежа как процентов, так и капитала (1560).

Когда по обязательству несколько совокупных поручителей в платеже долга и должник окажется несостоятельным, то солидарность между ними предполагается не безусловная, а условная. С каждого из поручителей взыскивается только та часть долга, которая по числу поручившихся лиц причтется на его долю, и уже затем, когда один или несколько из таковых поручителей окажутся несостоятельными, то часть долга, упадающая на несостоятельного, распределяется между прочими (1558 п. 5).

Здесь, стало быть, все-таки предполагается ответственность каждого за все, чего нельзя было взыскать с остальных. Правило это постановлено в законе лишь для простого поручительства (ср. Касс. реш. 1868 г., No 514). Как же следует рассудить о случае совокупного срочного поручительства? Кажется, правильно было бы применить к нему общее правило 1548 ст., что солидарность не предполагается, а должна быть именно установлена.

Поручительство прекращается исполнением, т.е. платежом сполна всех денег заимодавцу за должника, т.е. прекращается обязательное отношение поручителя к заимодавцу. Но вместе с тем возникает для поручителя право обратного иска на должника. Все, что поручитель заплатил заимодавцу, он имеет право взыскивать с должника, и, когда этот последний в несостоятельности, становится в ряды его кредиторов и участвует в конкурсной массе.

Ответственность должника пред поручителем за все то, что поручитель заплатил за него, следует из самой сущности договора о поручительстве. Очевидно, когда я в чужом интересе, по соглашению с заинтересованным лицом, издержал свои деньги, то, буде не было с моей стороны дара, тот, за кого я издержал, обязан удовлетворить меня. Итак, когда бы в законе нашем не было вовсе подобного правила о поручителе, — во всяком случае по существу отношения было бы невозможно отрицать законность обратного взыскания с должника в пользу поручителя.

Между тем наша редакция 1561 ст., содержа в себе не общее правило, а частный случай, вводит иных в недоумение, совершенно неосновательное. Общего правила об обратном взыскании с должника у нас нет вовсе, а в 1561 ст. сказано, что поручитель, заплатя долг, участвует в конкурсной массе должника и удовлетворяется по соразмерности с прочими. Правило это редакция свода законов извлекла из банкротского устава, где оно стоит в связи с прочими статьями о банкротах, и в своде законов оно поставлено на место, вовсе не соответствующее первоначальному его назначению, т.е. в ряду статей о поручительстве, но редакция не озаботилась привести его в соответствие с общим расположением всех статей этой главы. Отсюда возникает недоразумение, объясняемое разве формализмом нашей практики. Спрашивается: а если должник не под конкурсом, то может ли быть с него взыскание в пользу поручителя? В одном решении Общ. Собр. Сен. (Сб. Сен. реш. I, No 542) сказано, что 1561 ст. относится исключительно к поручительству на срок, а в простом поручительстве не может де быть участия поручителя в конкурсе, так как и с поручителя взыскание может быть произведено лишь за ликвидацией дел самого должника, т.е. по окончании конкурса, разве бы поручитель уплатил кредитору добровольно. В сем рассуждении не обращено внимания на то, что конкурсное удовлетворение поручителя из имения должника, при его несостоятельности, есть обстоятельство не существенное. Конкурс может быть и не быть. Существенно то, что должник ответствен пред поручителем, и эта ответственность не изменяется в существе нисколько от того, состоятелен или несостоятелен окажется должник в минуту взыскания.

Поручительство прекращается с прекращением обязательства, коему служило обеспечением: как зависящее обязательство, оно следует судьбе главного. Итак, оно отпадает, когда главное обязательство исполнено самим должником, когда оно оказалось неправильным, незаконным и уничтожено судебным приговором, когда погашено тем или другим способом по воле заимодавца, напр., когда последний вступил в мировую сделку с должником (Ж. М. Ю. 1860. No XI. Суд. Практ. IV).

Как отзывается на поручительстве исполнение обязательства?

Если между должником и кредитором последовало, без участия поручителя, изменение обязательства, вместо прежнего обязательства, по которому ручался поручитель, стало новое, по которому он не ручался, а прежнее исчезло, в отношении к этому новому обязательству он уже третье лицо, не участвовавшее, следовательно и неподлежащее ответственности. Об этом наш закон не говорит, но это следует само собой.

Действие отсрочки одинаково в поручительстве простом и данном на срок. Поручительство прекращается, и поручитель освобождается от ответственности (1558 п. 4).

Поручительство, данное на срок, прекращается, когда заимодавец в течение месяца по сроке не представит акт ко взысканию, подобным же образом прекращается ответственность поручителя и в простом поручительстве, когда заимодавец в течение шести месяцев по просрочке не начнет взыскания по обязательству (1558 п. 4).

Поручительство на векселе совершается двояким способом:

во-первых, означением на самом векселе. Означение это может быть сделано при самой выдаче векселя, — в надписи на векселе или в надписи на векселе же о принятии его, в таком случае поручители ответствуют только в случае несостоятельности главных участников и по всей строгости вексельного права.

Или, во-вторых, ручательство означено не на самом векселе, а в особенном акте: тогда они ответствуют на основании общего порядка, для всех обязательств установленного, т.е. не по вексельному праву (Уст. Вексельн. 93).

Но какого рода несостоятельность разумеется в ответственности поручителя по векселю? Несостоятельность может быть в платеже по такому-то векселю, когда платежа не последовало, может быть несостоятельность лица общая и объявившаяся по признанию или по состоянию имущества (Уст. Суд. Торг. 498, 500), наконец может быть несостоятельность безусловная или материальная, когда за ликвидацией всего имущества оказалось невозможным полное удовлетворение. Последняя несостоятельность открывает, как мы видели, по Гражд. Зак., взыскание с простого поручителя. Эту последнюю несостоятельность едва ли следует разуметь в вексельном взыскании с поручителя: поручитель ответствует, сказано в 93 ст. Уст. Вексельн., по всей строгости вексельного права, а в 500 ст. п. 1 Уст. Суд. Торг. сказано, что должник признается несостоятельным, когда при взыскании, по недостатку залога и поручительства, взыскание обращено будет на его имущество и оно окажется недостаточным. Стало быть, здесь взыскание с поручителя предшествует, по существу дела, взысканию с имущества самого должника.

Закон упоминает еще о поручительстве в благонадежности векселя (del credere), когда вексель приобретается не для себя, но по поручению другого лица препоручителя. В таком случае приобретатель векселя отвечает за него препоручителю (Уст. Вексельн. 29). Другой случай указан в 82 ст. того же Устава. В случае неисправности в векселе, приниматель, при предъявлении его к платежу, может требовать от векселедателя поручительства в том, что он на срок доставит ему доказательство достоверности подписей. Должник по векселю освобождается от личного задержания при продаже движимого имущества, если представит поручительство в неотлучке от места пребывания, а при обращении взыскания на недвижимое, поручительство имеет эту силу лишь с согласия взыскателя (Уст. Вексельн. 105, прил.: ст. 6-8).

С распространением вексельного права на все сословия, право это оказалось раздвоенным, ибо понятие о несостоятельности в платеже по торговым обязательствам не сходится с понятием о несостоятельности неторговой. Строгость вексельного права предполагает возможность быстро переносить взыскание с одного из лиц, обязавшихся по векселю, на другое, отвечающее за него. Поручитель, подписавшийся на векселе, тем самым вступает в цепь лиц, участвующих в векселе по всей строгости вексельного права (93 ст. Уст. Вексельн.). Посему казалось бы, что к вексельному поручительству вообще не следует применять различие общего гражданского закона между простым в платеже и срочном, разве бы поручитель на векселе означил свое ручательство просто в платеже. В таком случае, пожалуй, можно было бы предположить, что он, в виде исключения, определяет свою ответственность не по вексельному праву, а по законам гражданским. Но наша судебная практика склоняется к иному взгляду, едва ли основательно. В Касс. реш. 1876 г., No 437 изъяснено, что как скоро на векселе означено поручительство на срок, то надлежит при обращении взыскания на поручителя руководствоваться не 93 ст. Уст. Вексельн., а 1560 ст. Зак. Гражд., и применять, между прочим, правило о месячном сроке для взыскания с поручителя.

Особые правила установлены для поручительства по договорам с казною.

По договорам между казною и частными лицами, в некоторых случаях, для облегчения операции людям не капитальным из сельского состояния и податного класса, дозволяется вместо залогов, которые обыкновенно требуются в обеспечение, принимать поручительство.

Это допускается при некоторых контрактах, именно:

о поставке продовольствия для войск, о содержании почтовых станций, о местных работах и поставках крестьянского промысла, о перевозке казенных тяжестей (Пол. Казен. Подр. ст. 80 и сл.), о подрядах на земские повинности (Уст. Земск. Пов. 562 по Прод. 1890 г.), по содержанию оброчных статей и по покупке казенного леса и лесных материалов сельскими обществами, товариществами из нескольких домохозяев и отдельными крестьянами домохозяевами (Уст. Сел. Хоз. изд. 1893 г., ст. 23, прил., ст. 13, Уст. Лесн. изд. 1893 г., ст. 229, прим., Оброчн. изд. 1893 г., ст. 29 и прим., Уст. Горн. изд. 1893 г., ст. 629, Общ. Крест. Пол. 22 и прим. 3 по Прод. 1890 г.).

Это преимущество дается при известных условиях некоторым сословиям или ведомствам. Дворянству, когда оно целым губернским сословием входит в подряд, купцам — по военным ведомствам, крестьянам, мещанам и крестьянским обществам, казакам.

Поручительство это выражается в двояком виде. 1) Поручитель есть особое лицо, отдельное от того, кто вступает в подряд, и, не участвуя в главном договоре, пристает к нему только в качестве поручителя. Так по военному ведомству допускается в определенных случаях поручительство для обеспечения подрядной исправности, задатков и условленной неустойки. Таково поручительство за купцов в неустойке, до определенной суммы, от трех благонадежных лиц одной с подрядчиком гильдии, удостоверяемое свидетельством городской управы: такой поручитель должен быть свободен от другого подобного поручительства. На таком же основании допускается поручительство одностаничников и соседей за казаков, мещан и крестьян: оно принимает под неустойку и задатки, до положенного размера, с распределением известной доли (15—45 руб.) на каждого поручителя (Пол. Казен. Подр. 80-81. Пол. Воен. Заготовл. 71, 72, 90).

2) Случается, что лица, вступающие в договор целым обществом, артелью или корпорацией, принимают друг за друга взаимно круговую ответственность. Здесь поручительство соединяется с солидарным обязательством. По случаю приобретения земли по выкупному договору товариществом домохозяев составляется обязательство о взаимном поручительстве, свидетельствуемое в волостном правлении (Пол. Казен. Подр. 7, 80, 81, 85. т. II, изд. 1892 г., Пол. Инородц., ст. 38, прил. II: ст. 6 и сл., Пол. Воен. Заготовл. 71, 72, 90, Пол. Вык. 77, 83).

Действие этого поручительства не определено законом так положительно, как действие поручительства между частными лицами, не подлежит, однако же, сомнению, что с ним соединена положительно материальная ответственность.

В чем же состоит материальная ответственность поручителей?

В круговом обязательстве ответственность лежит непосредственно на всех обязавшихся, по силе договора (Пол. Казен. Подр. 224).

А когда поручитель стоит позади обязавшегося контрагента, то исполняются следующие правила.

Если частное лицо, вошедшее в договор с казной, умерло или лишено прав состояния, то выполнение договора переходит к наследникам его, а при отказе их от наследства, к залогодателям, и, наконец, к поручителям (Пол. Казен. Подр. 191).

Если оно подвергнется аресту или по неисправности будет устранено от выполнения, то ответственность его может перейти к залогодателям и поручителям (Пол. Казен. Подр. 195).

Во всяком случае, взыскание с контрагента обращается сначала на его имение, а потом уже на чужие залоги и на имение поручителя (Пол. Казен. Подр. 220, 223, Пол. Воен. Заготовл. 90).

Поручители, состоя под страхом ответственности, заинтересованы в исправности подрядчика, и потому закон предоставляет им, равно как и залогодателям, право выполнять договор за подрядчика, в случае его неисправности, ареста или смерти (за отказом наследников). Для сего в общем порядке они извещаются объявлением на месте, либо публикацией, и могут в течение трех месяцев просить об оставлении за ними подряда, или указывать на свободное имение неисправного подрядчика (194 и след., 223), если же не приняли подряда, то не имеют права и возражать против расчета казны (205). По военному ведомству не положено вызывать поручителей, и передача им подряда, в случае их ходатайства, зависит от усмотрения начальства, причем все поручители вместе представляют пред казной одно лицо, отвечают друг за друга и действуют чрез одного выборного из среды своей (Пол. Воен. Заготовл. 91).

Поручители отвечают только в той сумме, в которой принято их поручительство, но если, по получении извещения о неисправности контрагента, в течение месяца не внесут суммы взыскания, то, по истечении месяца, к ней прилагаются и проценты (225, 226).

Порука за доброе поведение и исправность. О поручительстве при личном найме существуют особые правила. Нанимаются сторожа за порукою и работники за порукою. Форма сей поручной записи не определена законом.

Если во время сторожи такого человека учинена у хозяина покража, то сторож обязан удовлетворить за нее сам, а когда он не в состоянии, то поручитель (1570).

Если нанявшийся в работу, учинив покражу у хозяина, бежит, то поручитель обязан сыскивать беглецов в три срока и представить в суд, а буде в последний срок не сыщет, то платить нанимателю 15 руб., во всяком случае он удовлетворяет нанимателя за похищенное и за убытки (1571, 1572).

Закон упоминает еще о поручительстве при найме: купеческих приказчиков и сидельцев (Уст. Торг. 6, 38), судорабочих (Уст. Пут. Сообщ. 337, 343, 351), сельских рабочих. Пол. Крест. Учр. прил. 31 ст. 5 (круговое и общественное).

Кроме того, закон упоминает о поручительстве при мене и продаже движимых имуществ, когда есть сомнение в действительной принадлежности хозяину меняемой вещи или когда продавец — неизвестное или неблагонадежное лицо. 1380, 1511. Закон не упоминает, однако же, в чем должна состоять ответственность поручителя, когда окажется, что вещь принадлежала не тому, кто называл себя ее хозяином и продал ее. Если такое имущество куплено без поручительства, а потом окажется краденым, то вещь отбирается у покупщика (1512). Покупщик ищет себе вознаграждения от продавца, а если был поручитель, то, разумеется, последний подвергается ответственности за продавца. Но когда продавец неизвестен, а поручителя не было, то, стало быть, покупщик, сам упустивший способ к обеспечению, не получает ни от кого вознаграждения. Поручительством обеспечиваются ссуды из капитала сельской промышленности Южной России. Уст. Сел. Хоз. изд. 1893 г., ст. 45, 49, из кассы тюленьих промыслов, там же ст. 522 и сл. (круговое — трех хозяев), выдачи хлеба из запасных магазинов и ссуды из запасных капиталов — Уст. Нар. Прод. изд. 1892 г., ст. 337, 345, ссуды на судостроение в южных морях — Уст. Торг. 109, прим.

Поручительство употребляется еще как средство обеспечения гражданских исков.

В коммерческом суде ответчику дозволяется отлучка из города до решения дела, если он обеспечит иск поручительством, или требуется от него поручительство в неотлучке. Уст. Суд. Торг. 188, 189. Поручительство берется в обеспечение встречного иска, для отклонения требуемого запрещения на имение, для отклонения личного задержания (Уст. Вексельн., ст. 105, прил., ст. 7, 8, Уст. Суд. Торг. 122, 123), для обеспечения исполнения решения в случае переноса (Уст. Суд. Торг. 398 и сл.).

Поручительство берется с несостоятельного должника в неотлучке из города, когда он оставляется на свободе с согласия заимодавцев (Уст. Суд. Торг. 503, 523). Но ответственность поручителей пред заинтересованными лицами во всех сих случаях не определяется законом.

В новом Уст. Гр. Суд. значение поручительства показано определительнее (ст. 641-652). Поручительство служит одним из способов обеспечения иска, и должно быть дано на определенную сумму, от каждого из поручителей, если их несколько, дается просто в платеже или на срок, во всяком случае срочное поручительство предполагается. Оно принимается судом лично, подпиской поручителя, по явке его и по допросе в суде, или в виде поручной записи, явленное у крепостных дел, либо у нотариуса. Допускается несостоятельное производство о принятии поручительства, по требованию истца, состоятельность поручителей удостоверяется должником присужденного взыскания, простой, при недостатке имения, а срочный, при исполнении решения должником, немедленно по предъявлении повестки. С тех пор как состоялось решение о взыскании, допускается требование истца об обеспечении его имением поручителя.

В мировом суде может, по просьбе истца, быть потребовано от ответчика, временно пребывающего в участке, чтоб он, в случае обжалования решения, представил залог или поручительство благонадежного местного жителя (127).

О случаях поручительства в Уст. Гр. Суд. см. еще ст. 1043 и 1194.

Установление поручительства. Поручительство совершается перед кредитором за должника, следовательно есть акт, в коем необходимо участвует кредитор. Посему от поручительства существенно отличается и составляет самостоятельный договор — обязательство, даваемое должнику, удовлетворить долг его и за него ответствовать. По такому обязательству принимается ответственность исключительно перед самим должником, кредитор же не может иметь по оному иска. Самая ценность такого обязательства относительно должника не одинакова, и зависит от свойства валюты, положенной в основание договора (пример подобного обязательства см. в деле Задлера и Молво. 2 Общ. Собр. Сен. 15 сентября 1878 г.).

Договор о поручительстве не требует совместного участия кредитора, он может быть заключен между заемщиком и поручителем, а затем уже от воли кредитора зависит принять предлагаемое ему заемщиком поручительство (Касс. реш. 1873 г., No 1478). Этим рассуждением Сената не решается, однако, вопрос: должен ли поручитель уже иметь в виду существующее обязательство, к которому поручительство его относится, и действительно ли будет глухое поручительство на случай могущих быть заключенными известного рода обязательств?

Поручительство может быть установлено в отдельном акте и не одновременно с совершением основного акта, оно может служить обеспечением всякого договора, хотя бы сей договор был уже обеспечен и другим способом, напр., залогом (Касс. реш. 1869 г., No 522).

От поручительства следует отличать сродственные с ним, но не тождественные обязательства, в коих ответственность за долг соединяется не с общими условиями несостоятельности или просрочки, но с другими обстоятельствами, по особому соглашению сторон. Таково, напр. обязательство по поводу срочного долга ремесленного собрания, принять на себя уплату долга в известной мере и последовательности, если в кассе собрания не окажется потребной суммы на срочные уплаты (ср. Касс. реш. 1873 г., No 434).

Нет основания причислять к поручительству обязательство перед кредитором третьего лица уплатить ему деньги по расписке, которой срок уже минул, к новому сроку (Касс. реш. 1872 г., No 158). Следовало бы прибавить: ‘если в этом обязательстве не изъяснено, что обязавшееся лицо платит в случае новой неисправности первого должника’.

Жена выдала, по взысканию с мужа, расписку: ‘в обеспечение иска отдаю принадлежащую мне землю, которую, в случае неуплаты мужем моим означенного долга, предоставляю продать. Срок уплаты 2 месяца’. По этой расписке, как по особому обязательству, присуждено взыскание с жены (Касс. реш. 1871 г., No 69).

Некто взял у залогодержателя под расписку заложенную вещь (образ) для показания ее покупателю и продажи в показанной сумме, причем написал, что за целость образа ручается. При взыскании по сей расписке, суд признал ее самостоятельным обязательством, а не поручительством: хотя поручительство может быть в особом акте, но необходима ссылка на предшествующее обязательство другого лица, за которое дается поручительство (Касс. реш. 1874 г., No 2).

Ввиду 1562 ст., суд не признал поручительством такое обязательство: обязуюсь заплатить остальные по условию 2 тыс. руб., если такой-то не заплатит. При сем принято в соображение существовавшее между сторонами отношение товарищества (Касс. реш. 1871 г., No 673).

Поручительство в том смысле, как оно разумеется в 1558 и 1560 ст., относится всегда к обязательству, коего исполнение еще ожидается в будущем, т.е. по коему срок уплаты еще не минул. После же просрочки обязательство в обеспечении долга теряет характер поручительства и является новым долговым актом о принятии на себя уплаты долга (Касс. реш. 1870 г., No 648). Не совсем ясно из этого решения, почему подобный акт не может быть признан вообще за поручительство, если в нем означено поручительство в платеже такого-то к такому-то сроку: это будет ручательство уже не по прежнему, просроченному письму, а на новый срок. В данном случае не было и прямого ручательства, так как в акте сказано: обеспечиваю таким-то своим имением, если к сроку не заплатить, но простая подписка не установляет вещного права на недвижимое, а от ручательства подписчица могла бы отпереться тем, что она дала обязательство на определенное имение.

При покупке дома Рабиновичем у Романенко и Новоселова служили препятствием некоторые претензии ни Новоселова. Покупщик Рабинович дал при совершении купчей сказку, что он принимает на себя очистку этих претензий, а вместе с тем Романенко обязался Рабиновичу особой сделкой, что он принимает на себя очистку Рабиновича в этих претензиях. Вследствие того одна из них впоследствии обращена судом ко взысканию на Романенко. Против сего решения возражали, что помянутая сделка не есть поручительство. Но Сенат признал, что решение это не противоречит 1562 ст., допускающей поручительство на разных условиях (Касс. реш. 1875 г., No 855).

Договор о поклаже, по существу своему, допускает поручительство, в смысле представления поручителем вознаграждения за убытки, которые могут быть понесены отдатчиком от невыполнения обязательства приемщиком (2 Сб. Сен. реш. III, No 522).

На сохранной расписке брат приемщика сделал надпись, что в случае смерти его или растраты имущества обязуется уплатить отдатчику. Ответчик приравнивал эту надпись к поручительству, но Сенат признал, что здесь не поручительство, а обязательство особого рода (Касс. реш. 1878 г., No 28).

Наложение запрещения на имение поручителя при самом установлении поручительства не согласуется с сущностью поручительства, запрещение само по себе служит видом обеспечения, и потому служило бы в сем случае особливым обеспечением самого поручительства (Сб. Сен. реш. I, No 374).

Ответственность поручителя. Для взыскания с несрочного поручителя требуется формальное признание общей несостоятельности должника (Касс. реш. 1868 г., No 609). Хотя с признанием должника несостоятельным течение процентов по обязательствам прекращается, но это не касается поручителя по должнике, который, при соблюдении законных условий, ответствует за него и в процентах. Цель поручительства в том и состоит, чтобы обеспечить кредитора от последствий несостоятельности должника (2 Сб. Сен. реш. III, No 635, ср. Касс. реш. 1884 г., No 58). В решении 1871 г. (2 Сб. Сен. реш. IV, No 831) признано, что при срочном поручительстве кредитор, для охранения своего права, должен, по силе 1560 ст., представить заемное письмо ко взысканию, в месячный срок, именно на поручителя. Сенат рассуждал, что употребленные в Банкр. Уставе слова на должника были исключены в Св. Зак. и что новая редакция закона имела в виду интересы поручителя в своевременном заявлении ему о просрочке должника. Посему в данном случае кредитору отказано, хотя заемное письмо представлено было на должника, не пропуская месячного срока. — 1560 ст. требует представления обязательства со срочным поручительством ко взысканию не на должника, а на поручителя (Касс. реш. 1870 г., No 516, 1877 г., No 82).

В Касс. реш. 1879 г., No 41 поставлен вопрос: при определении количества долгов фактически несостоятельного должника, дающих кредитору право домогаться немедленного обращения взыскания на несрочного поручителя, должны ли быть принимаемы в расчет только те долги, которые уже предъявлены ко взысканию, или и те, которые еще не предъявлены, но существование коих доказано привлеченным к ответственности поручителем? В деле требовалось взыскание с поручителя по векселю в 1000 руб., так как после должника никакого имения не осталось, а поручитель указывал еще на другой долг его, не предъявленный ко взысканию в 2000 руб., и утверждал, что как общая сумма долгов свыше 1500 руб., а формальным порядком должник не признан несостоятельным, то взыскание с поручителя преждевременно. Сенат рассудил, что существование у лица фактически несостоятельного долгов, не предъявленных ко взысканию, не может быть принято в расчет при определении момента ответственности поручителя. Когда бесспорно, что должник фактически несостоятелен и сумма присужденных или обеспеченных на его имуществе долгов не достигает низшей нормы, определенной в 1858 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 479 Уст. Суд. Торг., изд 1893 г.), т.е. 1500 руб., за кредитором признается право, без формального объявления несостоятельности, обратить свое требование к простому поручителю.

В Касс. реш. 1870 г., No 516 признано, что в случае неплатежа в срок со стороны срочного поручителя, он отвечает наравне с самим должником, и кредитор вправе взыскивать прямо с поручителя, не обращаясь к должнику. Вывод этот сделан из 1560 ст., независимо от текста Банкр. Устава, в коем употреблено выражение: с должника. — Срочный поручитель не лишен права (прямо предоставленного несрочному) добровольно заплатить долг кредитору за должника, не ожидая представления ко взысканию, в течение месяца по просрочке, и в таком случае получает право обратного взыскания с должника (Касс. реш. 1874 г., No 717). Ситников, взяв у Васильевой дом для представления в залог по подрядам, обязался отвечать ей за взыскание своим имением, а на сем обязательстве жена его подписалась поручительницей. Суд применил к этому поручительству 1560 ст. Зак. Гражд., и поелику обязательство представлено после шестимесячного срока, освободил поручительницу от взыскания. Но Сенат признал, что этот закон относится до долговых обязательств и не может быть применен к Ситниковой, а потому признал ее ответственной при несостоятельности мужа (1 Общ. Собр. Сен. 26 апреля, No 74).

Ежели действие главного обязательства ограничено временем, то и поручительство по нем ограничивается ответственностью за невыполнение условия исключительно в течение этого времени (2 Сб. Сен. реш. IV, No 912).

По условию Грунау с Блохиным, Штейнбахом и Мужинским, Блохин дал Грунау 6000 руб. на фабричное производство, а Штейнбах и Мужинский поручились за Грунау с тем, что, в случае ущерба или невозвращения капитала в срок (пять лет) наличными деньгами, равно в случае несостоятельности или смерти его, они должны учинить расчет с Блохиным по первому его требованию. Впоследствии поручители, разумея себя срочными, отказывались от ответственности тем, что иск на них предъявлен по пропущении месячного срока со времени просрочки условия. Сенат (Моск. Общ. Собр. 1854 г.) рассудил, что поручительство может быть сделано или токмо в платеже суммы, или вместе с тем и в платеже ее на срок. В подписи поручителей не изъяснено, что поручительство их простирается только на срок, напротив того, сказано, что они обязуются и в случае несостоятельности или смерти должника, по первому требованию, а в другом еще пункте сказано, что по истечении пятилетнего срока Грунау обязан возвратить Блохину 6000 руб., и в случае неплатежа сих денег в срок, Блохин имеет право требовать оных с него Грунау или с поручителей. От них зависело, буде желали поручиться на срок, но не далее, изъяснить о том со всею определенностью в подписи своей под договором, употребленные в договоре слова: ‘в случае невозвращения в срок’ по прямому смыслу означают только время, с которого начинается во всяком обязательстве право требовать исполнения, но не указывают особого срока, до которого сие право простираться может в договоре поручительства, разуметь сии слова иначе и придавать им особенное значение поручительства, даваемого на срок, значило бы самопроизвольно истолковывать буквальный смысл договора. По всем сим соображениям, признавая, что ответственность поручителей могла ограничиваться только десятилетней давностью, которая со стороны истца не пропущена, и что месячный срок, установленный для срочного поручительства, не может иметь применения к сему делу, Сенат положил взыскание с поручителей. — Возможно соединение в поручительной подписи обоих видов поручительства, т.е. и срочного, и бессрочного. В таком случае ответственность поручителя определяется смотря по тому, предъявил ли кредитор свое требование в месячный срок или по истечении оного (Касс. реш. 1871 г., No 386).

Поручительство, данное ‘на срок и по сроке’, признано действительным, невзирая на пропуск во взыскании срока, установленного 1560 ст. (Касс. реш. 1870 г., No 1343).

Поручитель, уплатив долг, имеет право взыскивать с должника все то, что он уплатил, равно и проценты по день своего удовлетворения (Касс. реш. 1874 г., No 861).

Устранение ответственности. Поручитель освобождается от ответственности, когда у заимодавца с должником состоялась мировая сделка (реш. в Ж. М. Ю. 1860 г., ноябрь).

По заемному письму Сергея Толбугина Янишу поручилась в платеже жена должника. По смерти должника он оказался в несостоятельности, но прежде продажи имения, сын его Дмитрий, получив наследство и после дяди, вошел с кредиторами отца в сделку, в силу коей ему предоставлено отцовское имение и рассрочены отцовские долги на четыре года, с принятием ответственности на все его имение. Затем, когда сим способом нельзя было получить полное удовлетворение, Яниш просил обратить взыскание на поручительницу. Возник вопрос: не устраняется ли вовсе поручительство мировой сделкой, по которой, с согласия кредиторов, ответственность перешла на другое лицо и возникло новое обязательство Дмитрия Толбугина, тогда как ручательство было не за него, а за отца его. Едва ли и не основательнее было бы прийти к такому заключению, однако, по решению Моск. Общ. Собр. Сен. 1852 г., поручительство оставлено в силе, по тому соображению, что мировой сделкой прямо не снята ответственность с поручительницы и что Дмитрий Толбугин, во всяком случае, приняв имение по наследству, обязан был удовлетворить долги, которые остались по-прежнему долгами отцовскими.

Кредиторы, изъявившие согласие на заключение мировой сделки с несостоятельным должником, не имеют уже права привлекать к ответственности поручителей, ибо, изменив первоначальные условия займа, они изменили и свое отношение к поручителю, но кто не согласился на сделку, тот остается в прежнем отношении к поручителю, и этого отношения не может изменить воля третьих лиц, выразившаяся в сделке (Касс. реш. 1869 г., No 556).

Кредитор, не изъявивший, в меньшинстве, согласие на мировую сделку, состоявшуюся по большинству с несостоятельным должником, сохраняет право требовать от бессрочного поручителя по должнике остального долга, недополученного по сделке (Касс. реш. 1871 г., No 179).

Обязательство поручителя всегда состоит в зависимости от главного и не может быть самостоятельно. Оно отпадает с изменением или отсрочкою обязательства, без согласия поручителя. Поручитель, обеспечивая платеж по обязательству, не ручается притом в законности и действительности самого долгового акта, и если основной долг, по недействительности акта, оказывается недействительным, то и поручительство ничтожно. В реш. Касс. 1869 г., No 504 признано недействительным поручительство на долговом акте, который остался не подписан самим должником (см. еще 1873 г., No 271), Поручительство недействительно, когда недействительно то главное условие, которое обеспечивается поручительством, разве бы поручитель именно принял на себя ответственность на случай такой недействительности, напр., поручился бы за должника, что он подлинно совершеннолетний (Касс. реш. 1873 г., No 595).

Совокупное и круговое поручительство. Правило 1558 ст. о распределении ответственности между поручителями относится к поручительству не на срок: в срочном поручительстве ответственность поручителей солидарна (Касс. реш. 1868 г., No 514).

Ответственность по круговой поруке налагается, кроме случаев, когда она определена по договору, лишь в тех случаях, для коих она положительно указана в законе (Касс. реш. 1875 г., No 647).

Члены нераздельного крестьянского семейства связаны круговой порукой лишь по платежу казенных и мирских повинностей (188 Пол. Крест.), а не частных взысканий (Касс. реш. 1876 г., No 204).

Поручительство по личному найму. Поручитель отвечает за то, что следовало бы с должника, но не более. На сем основании, поручитель по записи за несовершеннолетнего сидельца отвечает не более, как в 30 руб., коими ограничивается ответственность такого сидельца по силе 694 ст. Уст. Торг. (соот-ветств. ст. 38 изд. 1893 г.) (Касс. реш. 1871 г., No 92). Пределами доверия хозяина к сидельцу, ограниченного, по силе 694 ст. Уст. Торг. (изд. 1857 г.) 30 руб., должна быть ограничена и ответственность поручителя за несовершеннолетнего сидельца, так как произвольное расширение хозяином личного доверия к сидельцу не обязывает поручителя свыше той суммы, какую сам хозяин может взыскивать с сидельца (Касс. реш. 1878 г., No 66). Разделение поручительства на простое и срочное относится к обязательствам денежным, а не к ручательству по личным наймам и по отдаче в обучение. Отец, отдавая несовершеннолетнего внаем или в обучение, может в то же время и поручиться за него, причем обязательство придаточное соединяется с главным (Касс. реш. 1878 г., No 66).

Поручительство по векселю (635 ст. Уст. Торг. изд. 1857 г., соответств. ст. 93 Уст. Вексельн., изд. 1893 г.) предполагается бессрочное, в случае несостоятельности должника. Если же оно дано по векселю на срок, то ответственность определяется не по вексельному уставу, а по общим гражданским законам, следовательно независимо от несостоятельности (Касс. реш. 1875 г., No 797), и ответственность поручителя ограничена месячным сроком, согласно с 1560 ст. Зак. Гражд. (Касс. реш. 1875 г., No 20).

Поручительство на векселе, писанном по предъявлении, должно ли считаться срочным? Проситель доказывал, что не должно, ибо поручитель не может знать дня, когда настанет обязанность его к платежу. Сенат отверг это рассуждение, так как в 599 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 57 Уст. Вексельн.) определено, что срок платежа по такому векселю считается в сутки по предъявлении (Касс. реш. 1877 г., No 82).

Поручитель по векселю, в силу 635 ст. Уст. Торг. (изд. 1857 г., ст. 93 Уст. Вексельн. изд. 1893 г.), обязан отвечать по оному после одного даже объявления о несостоятельности векселедателя, ибо закон сей, указывая вообще случаи подобной ответственности, не определяет затем, подобно законам гражданским, тех моментов несостоятельности, с наступлением коих наступала бы и ответственность по векселям (Касс. реш. 1877 г., No 369).

Вексельный устав не требует, чтобы, при неплатеже векселедателя, держатель обязан был, для охранения права на поручителя, предъявить ему вексель. Упущение протеста не освобождает поручителя от всякой ответственности, но может только лишить эту ответственность вексельного права (Касс. реш. 1875 г., No 193).

Когда вексель (за непредставлением в двухгодовой срок) потерял силу вексельного права, то и поручительство на нем само по себе становится безусловно недействительным, так как поручитель ответствует по строгости вексельного права (2 Сб. Сен. реш. V, No 1132).

О значении отсрочки по векселю относительно поручительства см. Касс. реш. 1870 г., No 1932.

При учете векселей, банки, сообразно с своими уставами, могут требовать особого ручательства от местных жителей, и ответственность по такому ручательству обращается на поручителя по особому порядку, определяемому уставом банка. Но такое ручательство должно быть специальное по поводу учета и не простирается на поручителей, значащихся на самом векселе (Касс. реш. 1872 г., No 731).

Примечание к первому отделу
Общая часть права требований по закону Остзейских губерний

Свод гражданских законов Остзейских губерний содержит в себе обширное изложение весьма развитой общей части учения об обязательствах. Оно заимствовано, почти во всех статьях (кроме некоторых, взятых из местного рыцарского, земского, городского и обычного права), из римского законодательства и из пандектов. В нем содержится, впрочем, кроме теснейшего учения о договорах, и учение о юридических сделках вообще, относимое обыкновенно в научной системе, к общей части гражданского права. (Раздел I, о предмете и о лицах в юридической сделке, о выражении воли, о заблуждении, обмане и принуждении, о форме, о месте, времени и об исчислении сроков, о месте жительства и отсутствии, и о толковании сделок.)

О форме юридических сделок местный закон выражается так (ст. 2993): относительно внешней формы не установляется, кроме редких случаев, никаких особых правил, и она зависит от произвола сторон. Когда суд призывается к участию, участие это может быть троякое: 1) совершением сделки в самом суде, при его посредстве, с проверкой и контролем содержания и изложения акта. Форма эта обязательна для некоторых актов, как-то: относящихся до лиц, состоящих под опекой, для брачных и наследственных договоров, несоблюдение этой формы имеет в таких случаях разрушительную силу, 2) судебным утверждением сделки с запиской в книгу (корроборация), она должна быть сделана непременно в надлежащем судебном месте, несоблюдение этой формы не разрушает сделки, но лишь отсрочивает вступление в силу вещных прав, 3) засвидетельствованием сделки (Vidimatio), которое ни для кого не обязательно, но имеет целью привести акт в полную достоверность, превратив его из домашнего в публичный. Со введением в Остзейских губерниях судебного устройства, общего с устройством суда в Империи, и положение о нотариальной части, совершение актов перешло к нотариусам, а корроборация сделок о недвижимостях — к крепостным отделениям (1889 г. 9 июня, Собр. Узак. 674).

Учение о юридических сделках помещено в четвертой книге Свода ‘О праве требований’, где содержится и учение о договорах. Отсюда происходят неизбежные повторения, ибо к тем же предметам закон нередко возвращается в последующих разделах, в коих речь идет особенно об обязательствах. Именно II раздел содержит в себе учение о договорах вообще: значение и принадлежности договоров, о правоспособности и определительности лиц, о представителях и об участии третьих лиц, о соглашении между присутствующими и отсутствующими, об условиях и сроках, об очистках и опять о толковании договоров. Далее следуют: обязательства из односторонних — дозволенных (обещание) и недозволенных действий, — учение о вине и умедлении (разделы III и IV), отношение солидарности, подкрепление требований (присяга, задаток, неустойка), обеспечение (задержание в заклад), побочные требования (проценты, вознаграждение и исчисление убытка), передача требований, прекращение (раздел X): сюда отнесено учение об исполнении, о платеже, зачете, совпадении, о мировой сделке, о судебном решении и о давности.

ВТОРОЙ ОТДЕЛ
ОСОБЕННАЯ ЧАСТЬ УЧЕНИЯ О ДОГОВОРАХ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

39
Классификация договоров в отдельных видах. — Римская классификация. — Система прусского закона, французского и австрийского кодекса. — Система русского свода. — Система настоящего изложения.

Не легко придумать совершенно правильную классификацию отдельных договоров и обязательств, особенно в том их разнообразии, которое представляется в нынешнем развитии экономического быта, из коего происходят, сообразно с новыми потребностями, новые виды. Ни одну из существующих систем, принятых как в законодательствах, так и в учениях права, нельзя признать утвердившейся и достаточной.

Учение о римском праве, в пандектах, делит обязательства на три разряда. К первому относятся договоры, удовлетворяющие экономическим потребностям обращения и приобретения вещей, именно: во-первых: односторонние договоры, сопряженные с передачей вещи от одного лица другому или направленные к таковой передаче (заем, кондикции, т.е. бесконтрактная повинность возврата вещи, напр. cond. indebiti, ob injustam causam и т.п., оценочный контракт, т.е. передача вещи с тем, чтобы получить обратно вещь или ее цену, отдача вещей для перевозки, служебное обязательство, алиментарное обязательство, обязательство на приданое, погребальная повинность), далее — односторонние же обязательства, с коими соединена, однако, ответственность кредитора, осуществляемая в так называемом обратном требовании (actio contraria) должника (сюда относятся: ссуда — commodatum, залог, поклажа, поручение, ведение дел без поручения — negotiorum gestio), управление имуществом, имеющее свойство общественной повинности: cura bonorum и опека. Во-вторых, к этому же разряду относятся обоюдные обязательства, именно: мена, купля и продажа, наем имуществ, товарищество.

Ко второму разряду относятся обязательства, возникающие из незаконных действий — ex delicto.

К третьему разряду относятся обязательства, имеющие целью предупреждение вреда или убытка. Одни из них возникают из односторонних действий или возбуждаются состоянием и положением имущества. Таковы: обязанность обеспечить от вреда, которым угрожает относительное положение имущества, напр., дом, угрожающий падением (damni infecti cautio), водяное сооружение или водяной провод (aquae pluviae arcendae actio), предположенное строение (operis novi nuntiatio), обязанность заявить или представить вещь, обозрение коей необходимо (actio ad exhibendum), и т.п. Другие возникают из взаимного соглашения — интерцессии и поручительства.

В прусском земском уложении принята весьма искусственная и нестройная система. Обязательства сгруппированы по отношению к праву собственности. Первую группу составляют договоры, имеющие целью прямое приобретение права собственности, за ними следуют договоры, имеющие в виду приобретение через посредство третьих лиц, наконец, договоры, имеющие целью содержание, охранение и обеспечение права собственности. Эта система, не собирая различные виды, напротив того, разбрасывает их, так, напр., договор товарищества относится в прусской системе к общей собственности, наем имуществ — к вещным правам, договор страхования отнесен к торговому праву.

Французский кодекс также не представляет правильной и стройной классификации договоров. В общей системе кодекса обязательства и договоры отнесены к третьей книге: о различных способах приобретения собственности. Третий титул этой книги содержит в себе общие правила о договорах. В четвертом титуле собраны правила об обязательствах, возникающих без соглашения, из так называемых квази-контрактов (сюда относятся: опека, вступление в наследство, управление наследством, общее владение, управление делом без поручения, уплата по ошибке без долга), и незаконных или предосудительных действий (dlits и quasi-delits). Затем в следующих титулах (5-18) содержатся, без особой системы, обязательства, из договоров возникающие: предбрачный договор, купля и продажа, мена, наем, товарищество, заем, поклажа и секвестр, договоры рискованные: игра, заклад и пожизненная рента, поручение, поручительство, мировая сделка, ручной заклад, наконец, обеспечение привилегиями и ипотеками. Дарение выделено из ряда договоров, а страхование отнесено к коммерческому кодексу.

В Австрийском кодексе принято совсем особливое разделение прав. В первой части книги помещены личные права со включением семейственных, вторая часть содержит в себе права на вещи (Sachenrechte) и делится на два отдела. К первому отнесены чисто вещные права (dingliche R.), ко второму — договоры и обязательства, под названием лично-вещных прав (Persnliche Sachenrechte, т.е. права на вещь, имеющие связь с личностью), в этом отделе, после общих начал и положений, отдельные виды обязательств размещены в следующем порядке: дарение, поклажа, ссуда и заем, поручение, мена и продажа, наем имуществ, личный наем, договор товарищества и соединения имуществ, договоры об имуществе по случаю брака, рискованные договоры и обязательства из незаконных действий. Закладное право отнесено к вещным. Затем система довершается третьей частью, в которой сбиты довольно нестройно так называемые общие положения о личных и вещных правах, между прочим об укреплении, изменении и прекращении прав, сюда отнесены правила о поручительстве и отчасти о залоге.

В системе русских гражданских законов обязательства по договорам составляют содержание четвертой книги 1 ч. X т. Св. Однако же вторая книга того же тома ‘О порядке приобретения и укрепления прав на имущества вообще’, во втором разделе ‘О существе и пространстве разных прав на имущества’ заключает в себе отдельную главу (6 статей описательного свойства) о праве по обязательствам и, кроме того, особливую главу о вознаграждении за понесенные вред и убытки, между прочим, от незаконных действий и действий, сопряженных с вредом. В третьей книге ‘О порядке приобретения и укрепления прав на имущества в особенности’ помещены: дарение, рядная запись, мена и купля-продажа (см. 1-й том курса, 39-45). Затем, собственно в четвертой книге, вслед за крайне скудными содержанием общими статьями (ст. 1528-1553), собраны во втором разделе главные формы обеспечения договоров: поручительство, неустойка, залог и заклад. Прочие виды обязательств отнесены к двум категориям. В первой (Раздел III) собраны ‘обязательства по договорам на имущества’, именно: запродажа, наем имуществ, подряд и поставка, заем и ссуда, поклажа, товарищество и страхование. Ко второй (Раздел IV) отнесены обязательства, названные в особенности личными, именно: личный наем и доверенность.

Необходима какая-нибудь система в рассмотрении договоров, какая-нибудь их группировка. Едва ли возможно правильно расположить их по началу юридическому или по формальным их признакам. Справедливо замечают (особливо Данкварт и Ферстер), что всего проще и удобопонятнее расположить классификацию договоров по хозяйственному началу. Общая цель всех договоров дополнить экономическую силу одного лица силою другого лица, связав его волю обязательством. Рассматривая разные виды договоров, мы замечаем, что в одних — предметом обязательства служит передача вещи (ad dare) от одного лица другому, и притом, или для приобретения в собственность, или для временного употребления. Вот первая группа договоров.— Другие обязательства имеют предметом возбуждение и направление деятельности (ad facere) одного лица в пользу другого лица для определенной экономической цели. Вот другая группа договоров. Наконец, иные обязательства имеют целью обеспечение прав и интересов по имуществу. Вот третья группа договоров. К этим трем разрядам можно довольно свободно приурочить все главнейшие виды договоров.

Итак, дальнейшее изложение особенной части нашего учения разделяется на две группы: обязательства по договорам и обязательства, возникающие из одностороннего действия.

К первой группе принадлежат, во-первых, договоры, имеющие целью отчуждение имущества, или предоставление его во временное употребление и пользование, за определенную цену или даром: те и другие имеют значение меновых или, в особенных случаях, дарственных. Сюда относятся: а) дарение, мена, купля-продажа, запродажа, б) ссуда и заем, наем или аренда. — Дарение, мена, купля-продажа отнесены в системе нашего изложения к вотчинным правам, следовательно к 1-й части настоящего курса.

Во-вторых, договоры, имеющие предметом действия и рабочий труд лиц, либо совместную их деятельность в одном предприятии. Сюда относятся: а) личный наем, подряд и поставка, поклажа, доверительное поручение, б) общество и товарищество.

В-третьих, договоры, имеющие предметом обеспечение: а) других договоров (или общие способы обеспечения, отнесенные нами к общей части), б) интересов действительной ценности — сюда относится страхование, в) интересов мнимой ценности — сюда относится игра и пари или заклад. Те и другие имеют притом значение договоров о неверном и случайном.

В системе гражданских законов Прибалтийских губерний виды обязательств соединены в следующем порядке. 1) Обязательства о возвращении взятого (заем и обратное требование уплаченного без причины, ссуда, уступка или precarium, поклажа и секвестр, залог). 2) Договоры возмездного отчуждения (купля-продажа, мена, издательский договор, пожизненная рента, поставка). 3) Договоры о пользовании (аренда и наем разного рода, личный наем, подряд, перевозка). 4) Требования, возникающие из общения прав (товарищество). 5) Договоры, на риске основанные (игра, лотерея, пари, страхование). 6) Требования из заведования чужими делами (уполномочие и доверенность, совет и рекомендация, оценочная продажа, управление без поручения). 7) Дарственные договоры.

Поручительство. 9) Требования, возникающие из недозволенных действий и от повреждения имущества, требование о показании вещи.

В настоящем изложении имеются в виду преимущественно, но не исключительно, понятия, предметы и формы так называемого гражданского права. Область так называемого торгового права составляет обыкновенно предмет особого изложения и специального изучения. Но предметы торгового права так тесно соприкасаются и переплетаются с предметами и понятиями права гражданского, что весьма трудно, говоря об одном, не касаться в то же время и другого, а нередко и необходимо бывает, для полного разъяснения понятия об учреждении гражданского права, рассматривать его в связи с теми формами, какие приняло то же учреждение в сфере торговых отношений. Посему и в настоящем изложении повсюду, где казалось нужным, и настолько, насколько требовалось, упоминается и о предметах права торгового.

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ЗАПРОДАЖА

40
Понятие о запродаже по системе нашего свода. — Запродажная запись о недвижимом имуществе. — Значение срока. — Запрещение вступать во владение запроданным имуществом. — Задаточная расписка.

Во всех законодательствах купля-продажа отнесена к договорам. В нашей системе купчая изъята из договоров и отнесена к способам приобретения права собственности. При составлении свода законов Сперанский имел в виду такую мысль, что договор о продаже существенно отличается от купчей. ‘Купчая крепость, — говорит он, — никогда не считалась обязательством: это — traditio symbolica, она производит не иск (actio), и процесс по ней не принадлежит к исковым процессам, но к вотчинным или крепостным (vindicatio)’.

В римском праве продажа есть контракт, в силу которого одна сторона обязуется передать другой имущество (вещь) за цену, которую другая сторона обязуется уплатить. С этим определением согласны и все прочие законодательства. Стало быть, там продажа прежде всего производит обязательство, а потом уже переносит собственность посредством передачи. Но по идее нашего закона продажа есть действие, коим одна сторона передает другой вещь за определенную цену. Выражением этого действия, относительно недвижимых, служит купчая крепость. Здесь продажа переносит собственность и вместе с тем производит доказательство, действие коего простирается на будущее время. Движимые имущества продаются без актов, и передача совершается вручением (ст. 534, 1510).

Таким образом, в системе нашего права продажа отличается от договора о продаже. Купчая есть акт окончательный, есть самая передача, а соглашение о продаже предшествует ей, и в купчей выражается результат его — переход имущества от одного лица к другому, признаком этого перехода служит купчая крепость, так что выдачей ее и переходом права исполняется предшествовавшее ей и отдельное от нее словесное или письменное соглашение. Разумеется, однако, что и с переходом собственности не кончается еще всякое отношение между продавцом и покупщиком. Между ними возникает отношение договорное, последующее за продажей и возникающее из продажной передачи, но это отношение следует за передачей имущества, а не имеет целью самую передачу (ср. 1-ю часть курса, 39 и сл.).

Договор о продаже именуется у нас в особенности запродажей, и в этом виде включен в систему обязательств (Зак. Гражд., 1679-1690). В силу сего договора, одна сторона обязывается продать (т.е. действительно передать в собственность, перекрепить) другой стороне имущество, к назначенному сроку и за известную цену.

Продавать, по закону, можно только имущество, принадлежащее продавцу на праве собственности (1389 ст. Зак. Гражд.). А как запродажа есть только обязательство продать и передать, то и нет основания простирать на запродажу означенное ограничение. Итак, нет препятствия к запродаже имущества, еще не принадлежащего самому продавцу, или, в частном случае, имущества, в котором для продавца только что открылось наследство, но которое еще не утверждено за ним и не перешло в его владение (ср. реш. Сен. по д. Ральцевич в Ж. М. Ю. апрель 1862 г.).

Срок и цена составляют необходимую принадлежность письменного договора о недвижимости, который называется запродажной записью. Она пишется с соблюдением правил о гербовом сборе (Зак. Гражд. 715) и свидетельствуется у крепостных дел в тех местностях, где нотариальное положение не введено в действие, без взыскания крепостных пошлин. Договор на запродажу движимости пишется также с соблюдением постановлений о гербовом сборе и свидетельствуется там, где не введено Нотариальное Положение, у дел маклерских или в присутственном месте. Особые виды запродажи, имеющие торговое значение (напр. маклерская записка), соединяются с особыми упрощенными формами.

Наш закон обращает особое внимание на запродажную запись о недвижимом имуществе, в видах фискальных, чтобы предупредить переход недвижимых имуществ во владение покупателей без совершения купчей, т.е. без уплаты крепостных пошлин. Кроме того, в прежнее время имелось в виду предупредить передачу населенных недвижимых имений в распоряжение лиц, не имевших права владеть крестьянами. — Итак, закон запрещает допускать ко владению недвижимым имением по одной запродажной записи, без совершения по ней купчей крепости, и за нарушение этого запрещения подвергает обе стороны штрафу (1684). Срок, означенный в запродажной записи, имеет решительное значение: с истечением его, обязанность передать или перекрепить имение уничтожается, покупатель, в силу запродажи, не приобретает вещного права на имение, а получает только право требовать от продавца удовлетворения за убыток или условленной уплаты штрафа. Это удовлетворение выражается в исполнении условия о неустойке или о задатке, помещаемого обыкновенно в запродажной записи. Это условие во многих случаях составляет действительную сущность договора, прикрываясь только формой запродажи или поставки, в таком виде сделка принимает характер игры или расчета на повышение и понижение цен, а при выдаче вперед продавцу некоторой суммы — получает значение лихвенного займа.

В прежнее время было в обычае, под видом запродажных условий, совершать действительную передачу имений во владение, и в самых условиях предоставлялось покупщику право вступить во владение прежде совершения купчей. Условия сего рода не считались незаконными, предписывалось только (Манифест 24 ноября 1821 г.) брать с них пошлины, как бы с купчей, возвращая оные, когда условие будет уничтожено и купчая не состоится. Притом подтверждалось (Ук. 1810 и 1823 гг.) не совершать таких записей на имения, состоящие под запрещением. Но в 1826 г. было решительно запрещено вступать во владение имением по запродажной записи до совершения купчей. Однако нарушения этого правила продолжались, так что в 1854 г. был назначен годовой срок для совершения по всем таким имениям купчих крепостей, с тем, что после этого срока запродажа уничтожается, а имения берутся в опеку, со взысканием штрафа.

Заменой запродажной записи служит домашняя расписка о задатке (Зак. Гражд. 1685-1689), т.е. условие о совершении купчей крепости на запроданное имение, или о совершении формальной запродажной записи. Расписка эта сохраняет силу в течение назначенного в ней срока или, если срок не назначен, в течение года. Она теряет свою силу по истечении срока, причем виновный в неисполнении отвечает задатком (см. о задатке 36).

Условие о запродаже, особенно о запродаже движимости, имеет аналогичные формы в купле-продаже, с одной стороны, в поставке — с другой стороны. А как закон наш ни в отдельных статьях, ни в системе, не представляет твердых признаков для разграничения этих видов, — признаков, достаточно ясных на каждый случай, то судебная практика нередко встречается с затруднениями в разъяснении и в оправдании решений по сему предмету.

Исполнение по договору о запродаже состоит, с одной стороны, в выдаче купчей крепости на имение (с устранением всех к тому препятствий, зависящих от продавца или принадлежащих к юридическому состоянию имения), а с другой стороны — в принятии купчей и имения и в платеже условленной суммы за имение. Распределение этих обязанностей между сторонами усложняется, когда в совершении купчей встречаются затруднения за лежащими на имении долгами и когда устранение этих затруднений принимается отчасти покупщиком на себя, или когда расчеты за имение соединяются с кредитною операцией. Отказ — с той или другой стороны — составляет нарушение договора и налагает на виновную сторону подлежащую ответственность, которая выражается или в неустойке, когда она постановлена в договоре, или в возмещении убытков. Впрочем, ни ту, ни другую сторону, нельзя, по свойству действия, принудить ни к совершению, ни к принятию купчей. Продавца нельзя принудить, против его желания, к выдаче купчей, и нельзя совершение купчей заменить выдачей данной от правительства (ср. решение 5 в Ж. М. Ю. октябрь 1859 г.). Если бы и покупщик, без основания, отказался от покупки имения, нельзя установить ее принудительно, т.е. заставить его принять имение и получить купчую. В подобном случае (по д. Иверсена и Нарышкина Моск. Общ. Собр. Сен. 1854 г.) Сенат решил: предоставить опекунам над имением покупщика принять, в согласность договора, крепостной акт на запроданный дом и заплатить продавцу условленные деньги: но очевидно, что единственно возможная к принудительному исполнению часть такого решения заключается во взыскании продажной цены с покупщика.

Сущность запродажи. В случае недоумения о том, к продаже или к запродаже следует отнести сделку, недостаточно останавливаться на одном буквальном выражении: продал или запродал. Продал означает то же самое, что запродал, смотря по обстоятельствам дела, именно, когда сам продавец не имеет еще во владении своем проданной вещи или когда продает не как индивидуальную вещь, а как количество. Как при продаже, так и при запродаже, если вещь не передана еще во владение покупателя, нельзя принудить продавца к непременной передаче самой вещи или ее стоимости покупателю, принудить потому только, что он обязался передать вещь: его можно принудить, по силе договора, лишь к возвращению того, что даром подучено им за вещь от покупателя, или к вознаграждению убытков, понесенных покупателем вещи от неисполнения договора продавцом. В разрешении подобных случаев русскую практику затрудняет особливое значение продажи, как укрепления в нашем законодательстве (ср. Касс. реш. 1867 г., No 72).

Не есть продажа, когда продается имущество, не состоящее в действительном владении у продавца, но имеющее быть им купленным к сроку у других лиц (льняное семя, Касс. реш. 1870 г., No 1381). Запродажа может иметь в виду и неопределенное имущество (Касс. реш. 1875 г., No 462). Но в решении того же года (No 366) выражено, едва ли верно, что запродавать можно только свое имущество, следовательно подписка, которою один обещался продать другому еще не приобретенное первым в собственность имение третьего лица, не может быть признана запродажного записью.

Определение при купле-продаже срока, в который проданная вещь должна перейти во владение покупщика, еще не изменяет характера сделки и не придает ей значения запродажи (Касс. реш. 1870 г., No 1190, 1202).

Князь Любомирский выдал сыну своему доверенность продать имение, заключать условия о цене, совершать купчие и получать деньги. Сын, на основании этой доверенности, выдал две, одну после другой, запродажные записи на то же имение, разным лицам, с получением от каждого денег вперед. По обоим записям совершение купчих оказалось невозможным. Затем наследники доверителя, оспаривая вторую запись, доказывали, что, по существу акта, поверенный не имел права, запродав имение одному лицу, после того запродавать его другому, следовательно вторая запись для доверителя необязательна и он неповинен возвращать деньги, показанные уплаченными вперед поверенному. Однако решением признано, что наш закон не запрещает запродавать одно имущество несколько раз. Сущность запродажи состоит в том, что между сторонами установляется личное соглашение, с обязательством продать известное имущество, но право собственности сим актом не установляется, и потому владелец имения, под своей ответственностью, не стеснен в совершении на имение нескольких запродажных сделок по своему усмотрению (Мн. Гос. Сов. 1879 г. по д. Любомирского и Постникова).

Отсрочка не допускается по запродажной записи относительно обязанности совершить купчую крепость. Если нужно положить новый срок, то необходимо составить новую запись (Сб. Сен. реш. III, 840, Зак. Гр. 1682).

Не допускается передача прав по запродажной записи, даже с согласия обеих сторон: необходимо для сего переписать самую запись (Сб. Сен. реш. III, No 840).

По делу Горенкиной с Зубовым Сенат признал, что если закон и не требует испрошения опекуном разрешения Правительствующего Сената собственно для запродажи имения малолетнего, то с другой стороны не представляется возможным допустить, чтобы действительность запродажи опекуном недвижимого имущества малолетнего не ставилась законом в зависимость ни от каких других условий. Такие условия, по мнению Сената, суть: 1) существовавшее уже во время совершения запродажи разрешение Сената на продажу, и 2) последующее разрешение, но когда о сем оговорено в запродажной записи (Касс. реш. 1881 г., No 124).

По вопросу: с какого времени возникает для договорившихся сторон право на иск по договору запродажи недвижимого имения в том случае, когда в договоре этом срока исполнения не назначено, Гражд. Касс. Деп. признал, что, в виду ст. 692 и 1549 т. X ч. 1, когда срока на совершение купчей в запродажной записи не назначено, право на иск возникает с момента требования совершить куплю-продажу недвижимого имения (Касс. реш. 1891 г. 20 марта, No 35).

ГЛАВА ВТОРАЯ
ССУДА, ЗАЕМ И РЕНТА

41
Сущность договора о ссуде. — Употребление вещи. — Безденежность. — Срок. — Обязанность приемщика. — Прекарное владение. — Ссуда по русскому закону. — Отличие от займа.

В договоре ссуды или отдачи на подержание одна сторона предоставляет другой пользоваться употреблением вещи. Употреблением вещи (usus, uti) разумеется пользование служебными ее свойствами для удовлетворения соответственных потребностей своего хозяйства. Сюда не относится производительная способность вещи, т.е. свойство ее служить орудием для произведения новых вещей и ценностей, и потому употребление вещи еще не содержит в себе права на плоды ее и приращения и на орудование вещью для прибытка: — это относится уже к полному пользованию вещью (ususfractus, utifrui. См. т. I курса, 31). Последнее право, в полном объеме, составляет предмет найма, первое, т.е. непосредственное употребление вещи, есть предмет ссуды (commo-datum, utendum dare, prt a usage, Leihe). Когда вещь отдается с правом извлекать из нее прибыток и пользоваться ее плодами, это не будет уже ссуда в собственном смысле, в ссуде же всякие приращения, плоды, прибыли принадлежат хозяину вещи.

Ссуда предполагается безмездным договором. Ссужатель (prteur, Anleiher) делает одолжение ссужаемому лицу (emprunteur, Leiher), которое приобретает право употреблять вещь по свойству ее и назначению, без нарушения хозяйственной ее целости (salva substantia), и обязано возвратить ее хозяину. Отсюда следует, что предметом ссуды не бывают вещи потребляемые, с целью потребления, так как в ссуде вещь не может быть потреблена и должна быть возвращена та же самая вещь (in specie), a не подобная вещь, в роде и количестве (in gеnеre). Монеты, денежные знаки, хлебное зерно и т.п., могут быть предметом ссуды, но не для потребления, а для употребления, напр., для выставки в лавке на показ и т.п. По свойству ссуды предметом ее могут быть и недвижимые имущества, напр., пустить кого на житье в свою квартиру на время своего отсутствия — значит отдать ее в ссуду.

Продолжение пользования вещью в ссуде ограничивается либо определенным сроком, либо совершением того действия, которому вещь должна послужить по договору (напр., коляска дана съездить в такое-то место и обратно), либо хозяин предоставляет себе право потребовать вещь, когда она ему понадобится. Ранее, чем условлено, ни хозяин, в строгом смысле не имеет права требовать возвращения вещи, ни тот, кто взял ее, не имеет права требовать обратного принятия.

Вещь должна быть возвращена в том состоянии, в каком была принята, без изъяна, расходы, какие могли бы потребоваться на ее содержание, лежат на ответственности того, кто пользовался, буде они состоят в связи с самым употреблением вещи (напр., прокорм скотины, смазка экипажа), или составляют последствие употребления (починка сломанного), расходы чрезвычайные, которые могли потребоваться, независимо от пользования, на сохранение вещи, могут быть поставлены на счет хозяина. Вообще же, получив вещь в употребление даром, взятель обязан беречь ее и притом с особливым старанием, если он своих вещей не бережет, то чужую, данную ему в одолжение, должен беречь непременно, и отвечает за всякую порчу от небрежения. Разумеется, он не отвечает за случай, которого предвидеть не мог и в котором вины его не было. Употребление вещи не на то, на что она по свойству своему должна служить и на что дана, равно как и передача ее в употребление третьему лицу — есть нарушение договора и служит законным поводом хозяину вещи требовать немедленного возвращения.

Ссуда имеет сходство с поклажею в том, что предметом того и другого служит особливая вещь, которая должна быть возвращена натурою, а не родом: и тот, и другой договор предполагается безмездный. Только в поклаже вещь отдается не для употребления, а для сохранения, и потому употребление ее есть нарушение договора: здесь одолжение предполагается не со стороны хозяина вещи, отдающего ее, а со стороны приемщика, который берет ее, и потому первый не вправе требовать от последнего особливого, усиленного попечения о вещи (как в ссуде).

В римском праве известно было подходящее к ссуде, но существенно от нее отличающееся, так называемое прекарное владение и пользование имуществом или некоторыми его принадлежностями, в зависимости от воли хозяина (precarium). Хозяин отдает свою вещь другому лицу, не передавая ему ее в полную собственность, но и не выражая заранее намерения потребовать ее обратно, однако с тем, что если она понадобится (паче чаяния), то должна быть возвращена обратно. Некоторые юристы даже исключают прекариум из числа договоров и видят в нем состояние владения, добровольно уступленного односторонним актом (Dankwardt. Ihering Jahrb. В. XIV). И ныне можно представить себе подобное состояние, хотя прекарное право не находит себе особого определения в большей части современных законодательств. Примеры подходящих случаев. У Ивана двое часов. Петр говорить: зачем тебе две вещи — подари мне одни часы. — Нет, отвечает Иван: я не хочу подарить, — возьми, пожалуй, одни себе, может быть они мне и совсем не понадобятся, но, если понадобятся, я у тебя возьму их. — Сосед просит соседа: дозволь мне устроить у тебя на стене решетку и пустить по ней плющ: пусть это будет сервитут. Сосед отвечает: я не могу допустить сервитута, но пускай, пожалуй, свой плющ ко мне на стену, только если потом мне будет неудобно, ты должен снять его.

У нас, под немногими общими статьями о ссуде, подведены цитаты из Уложения, но в сущности редакция Свода взяла из Уложения только название ссуды, составив ее определение, с отличительными от займа признаками, по новейшим иностранным кодексам. В 2064 ст. Зак. Гражд. ссудою называется договор, по силе коего одно лицо уступает другому право пользоваться своим движимым имуществом под условием возвращения его же самого и в том же состоянии и виде, в котором оно дано, без всякого возмездия за употребление.

Определение это не имеет надлежащей точности по неточности самых терминов наших: пользование, употребление, безразлично приводимых в законе нашем, которому неизвестно формальное различие иностранных терминов usage, usufruit. Наш закон, предполагая в ссуде пользование, не ограничивает его определительной чертой, и потому пользование прибылью от вещи, взятой в ссуду, едва ли может быть признано у нас прямо противоречащим договорному отношению, поскольку оно на самом деле, или по свойству вещи, согласуется с обязанностью возвратить вещь в том же состоянии, в каком она дана.

Наш закон указывает один только отличительный признак ссуды от займа — безвозмездность (прим. к 2064 ст.). Но из обязанности возвратить то же самое имущество следует, что предметом ссуды не может быть имущество, назначенное для потребления, следовательно подлежащее возвращению не в своей особенности, но в своем роде.

Предметом ссуды признается только движимое имущество. Наш закон не исключает возможности отдавать в ссуду и денежные знаки, с возвращением тех же самых единиц, прим. к 2064 ст. относит к займу отдачу в употребление денег за вознаграждение. Из этого, конечно, не следует, что заемное письмо на деньги без процентов должно быть причислено к ссуде. Деньги, по природе своей, — предмет обращения и траты, следовательно, когда деньги отдаются с возвратом без означения сущности договора, следует предполагать заем, а не ссуду, но когда договор указывает на употребление, исключающее трату и безмездное, он может быть причислен к ссуде. Так, напр., банковый билет может быть отдан безмездно для представления в залог по подрядам.

2067 ст. указывает, что если образ употребления ссужаемого имущества не определен в договоре, то взявший оное в ссуду должен им пользоваться сообразно его предназначению.

Кто взял имущество в ссуду, тот обязан беречь его и ответствует за нерадение (2068). До какой меры должно простираться радение, этого наш закон не определяет. Радение противополагается просто нерадению. Стало быть, если вещь портится по природе своей от самого пользования, — эта порча, равно как и случайная, независящая от воли, не ставится в вину (ср. Касс. реш. 1881 г., No 90).

273 ст. X гл. Уложения говорит о платье, данном в ссуду и испорченном по нерадению: в таком случае платье остается у того, кто испортил, а хозяин удовлетворяется деньгами. Из этого правила, писанного в особенности о платье, Свод сделал механически общее правило для всех предметов ссуды (2068 ст.). Порча может быть несущественная или малозначительная, и вещь может быть исправлена в прежний вид: в таком случае, казалось бы, следовало принять ее обратно в натуре. Однако, по смыслу нашего закона, хозяин вещи, в каком бы состоянии ни была она ему предлагаема по исправлении порчи, может отказаться от принятия и требовать вознаграждения деньгами.

2066 ст., очевидно, вставлена в статью о ссуде лишь по недоразумению, от того, что в указе 1834 г., из коего она заимствована, употреблено, совсем неточно, выражение ссуда. Указ этот относится к отдаче от казны ненужного провианта в заимообразные сделки для потребления.

Особой формы для договоров о ссуде не установлено. По соображению 1531 и 1700 ст. Зак. Гражд. можно думать, что эти договоры могут быть заключаемы словесно. Так по большей части и бывает: это и естественно, ибо в ссуде и предполагается близкое отношение и взаимное доверие.

42
ЗАЕМ
(Mutui datio, mutuum, Darlehn, prt consommation, prt intrt)

Сущность займа и отличие от ссуды. — Передача ценности или валюты. — Зачет ценности. — Ограничение личной способности вступать в займы. — Означение основания долга.

Это договор о возвращении количества, взятого для потребления. Материальным свойством займа полагается именно то, что предметом его служит не особенная вещь, но количество.

Закон называет предметом займа вещи, потребляемые в количестве (les choses, qui peuvent se consommer, verbrauchbare Sachen, vertretbare Sachen). Сюда относятся, напр., зерновой хлеб, вино, масло, сукно, полотно и т.п., наконец, и в особенности, деньги. Русский закон упоминает в займе исключительно о деньгах.

Свойство займа яснее обнаружится из сравнения его со ссудою. В ссуде вещь берется для такого употребления, которым она не истощается и не уничтожается. Целью займа служит именно употребление истощающее, или потребление. Отдающий вещь в ссуду не перестает быть ее хозяином и называть ее своею, уступая в чужие руки только употребление, пользование вещью. Заимодавец расстается с вещью совершенно, уступает все свое вещное право, приобретая, взамен того, право по обязательству, личное требование с должника. (Mutuum — ex meo tuum.) Правда, что отчуждение собственности не составляет юридической сущности займа, и заем скорее должно уподобить найму имущества, нежели отчуждению. Но таково свойство имущества, составляющего предмет займа, что оно не может сохраниться в целости и хранить на себе признак вещного права, здесь употребление вещи состоит именно в потреблении, и должник, получив деньги взаем, становится вольным их хозяином, обязываясь возвратить (не ту же самую вещь, как в ссуде, но лишь то же самое количество) вещь, совершенно тождественную in gеnеre с тою, которую он принял. Кто взял вещь в ссуду, не отвечает за ее погибель от случайных и непредвиденных обстоятельств. Напротив того, заимодавцу нет дела ни до каких случайностей, и обязанность заемщика нисколько от того не уменьшается. Что бы ни случилось с занятыми деньгами, он обязан возвратить их, и отвечает за взятое всем своим имуществом. Здесь предмет обязательства не вид, не особенная вещь, подверженная гибели, а род, не гибнущий. Genera non pereunt.

Ссуда по существу своему безмездна, не предполагает вознаграждения. Заем может быть и безмездный, но если в нем есть условие о вознаграждении, он не перестает быть займом. В денежном займе такое условие, по свойству предмета, даже предполагается, так как пользование деньгами всегда имеет на денежном рынке известную ценность, выражаемую процентом, следовательно, когда нет прямого выражения дарственной воли, естественно предположить, что недаром уступлено одним лицом другому это пользование капиталом в течение определенного времени.

Хозяин вещи, отданной в ссуду, не теряя связи с ней, может, в случае своей нужды, потребовать свою вещь и ранее срока. А заимодавец потерял связь с вещью, которую отдал взаймы, связь его установилась по договору только с лицом заемщика, стало быть, не иначе как по договору, лишь по наступлении срока он имеет право требовать возвращения взятого.

По новейшим понятиям заем не относится к так называемым реальным договорам, т.е. обязательная сила его почитается основанной не на действии, а на соглашении сторон (non ex re, sed ex consensu). Тем не менее в займе предполагается передача денежной суммы от заимодавца должнику. Сущность займа состоит в возвращении взятого взаем, стало быть, обязательство отдать обратно существует под условием предварительной передачи. Правда, возможно, независимо от заемного обязательства, обязательство о заключении займа (pactum de mutuo dando), когда, напр., кто обязывается выдать к такому-то сроку заемное письмо или к такому-то сроку дать взаем, представить для займа 1000 руб. Это будет договор особого рода, но не заем, и на основании его нельзя требовать взыскания 1000 руб. с того, кто не представил в срок денег для займа или не выдал в срок заемного письма, можно будет разве требовать вознаграждения за нарушение обязательства, т.е. за убыток, если он произошел непосредственно от несбывшегося расчета на исполнение.

Понятие о передаче ценности расширяется тем, что, вместо нее, допускается, при заключении займа, просто обмен или зачет ценности, образовавшейся из прежних отношений, признание предшествующего долга. Так, напр., когда при взаимных расчетах двух лиц (при дележе имущества, в расчете за работу, за услугу и т.п.) оказывается, что, для уравнения отношений, одно лицо должно уплатить другому известную сумму, то вместо наличного платежа, последний делает первому кредит, а первый, признавая себя должным, дает этому признанию вид заемного обязатель-

323

К.П. Победоносцев. Курс гражданского права. Часть третья

ства: таким образом неопределенное требование превращается в определительное, числом, мерою и сроком, обязательство, или прежнее обязательство получает другую, более определительную, по согласию сторон, форму (обновление). Так или иначе, в основании займа лежит передача или зачет валюты. Итак, возможна и употребительна выдача заемного письма за переданные в наличности вещи, товары, изделия и т.п., однако целью сделки и в этом случае предполагается кредит, т.е. зачисление в долг ценности переданных вещей.

На сделки этого рода, т.е. с передачей вещей или товаров, некоторые законодательства смотрят подозрительно, как на прикрытие лихвенных оборотов. Так, бывало и отчасти бывает в обычае, особенно между лицами, промышляющими торговлей, что одна сторона поручает другой стороне вещи на продажу, и приемщик вещей, исчисляя примерно возможную в продаже ценность вещей, выдает на эту сумму заемное письмо хозяину вещей, в виде обеспечения. (Такие сделки в средние века известны были под названием contractas mohatrae.) Прусский закон и по примеру его австрийский не признают займом такие сделки, в коих валюта получена не деньгами, но, вместо денег, вещами, товарами, или даже кредитными бумагами. В таких случаях приемщик считается в обязанности возвратить те же самые вещи, которые получил, либо подлинную денежную их ценность в виде вознаграждения.

По общему правилу всякий может распоряжаться только своей собственностью, стало быть и отдавать взаймы можно только свои деньги. Спрашивается: когда оказалось, что отданы взаймы чужие деньги, уничтожается ли такой заем по требованию истинного хозяина? Закон вообще отвечает отрицательно. В займе деньги передаются должнику в собственность его, в полное его распоряжение для потребления, и когда должник издержал их, нельзя от него их требовать обратно до истечения срока займа. Истинный хозяин может, доказав свое право, перенять на свое имя заемное письмо, но не может добывать свои деньги из рук должника, если должник вступил в заем добросовестно, иное дело, если должник при заключении займа знал, что отдаваемые ему деньги не принадлежат заимодавцу.

Личная способность вступать в займы подвергается ограничениям. Самое известное из них — это ограничение несовершеннолетних и состоящих под чужой властью. Основанием его обыкновенно полагается римский закон — Senatasconsultam Macedonianum, он предоставлял должникам, состоявшим под родительскою властью, право возражать против взыскания по обязательствам, от них выданным. Правило этого закона отражается, хотя и неодинаково, в новейших законах: всего слабее во французском законе, где должник освобождается от ответственности по данному в несовершеннолетии обязательству, поскольку оно служит ко вреду ему или ущербу, но обязан отвечать во всем том, что послужило к выгоде его или обогащению, чем он воспользовался. Напротив того, по прусскому закону обязательства детей, состоящих под властью, без ее согласия, признаются недействительными. Кроме того, прусский закон установляет специальные ограничения и формальности в займе для некоторых корпораций и обществ, для студентов, военнослужащих, членов королевской фамилии и т.п.

По римскому праву требовалось, для полной силы документа о займе, чтобы в нем означена была causa debendi, т.е. показано было бы основание долга — из чего именно он проистекает (donandi causa, solvendi causa, credendi causa). Где этого означения не было (cautio indiscreta), там документ служил неполным доказательством, и кредитору, в случае спора, приходилось доказывать, из чего именно произошел долг. Это понятие перешло в новые законодательства, и вследствие того принято, для избежания недоразумений, означать на документе, что деньги или валюта долга — получены. Французский закон не требует этой формальности, не устраняя, однако, для должника возможности доказывать, что долг есть мнимый или ложный, без основания. Но прусский и австрийский закон не требует этого означения.

Об исполнении по займу, т.е. о платеже, см. выше.

43
Русский закон займа. — Предмет его. — Безденежность. — Долг запрещенный. — Личные ограничения займа. — Акт займа. — Срок. — Передача. — Долговая расписка. — Счет. — Ссудные кассы. — Порядок взыскания по долговым обязательствам.

Правила русского закона о займе взяты из банкротского устава, предметом коего служили исключительно денежные сделки, вот почему и наш Свод разумеет заем в качестве денежной только сделки. Впрочем, в особенных правилах 1822 и 1835 г. о займе у сибирских обывателей и инородцев (т. II Пол. Инородц., ст. 38, прим. 11) сказано, что заем производится деньгами или вещами, в цену положенными, притом к денежным займам причислена отдача товаров в долг, покупка леса, хлеба, скота и пр., с кредитом на поставку. — В торговом уставе (387) упоминается о займе припасов на море.

Существенной принадлежностью займа почитается у нас действительная передача, или отдача в кредит денежной ценности. Заем, при котором такой передачи или зачета не было, называется безденежным и признается ничтожным (2014). Однако наш закон не требует, чтобы в заемном письме означено было получение денег, в формуле его означается только: занял и обязуюсь заплатить.

Закон говорит, что не считаются безденежными заемные письма, выданные вместо наличного платежа за работу, услуги, товары и изделия, также в удовлетворение взысканий, проистекающих из договоров (2017, сравн. ст. 568). Итак, безденежностью должно признавать доказанное отсутствие всякого зачета, всякого долгового отношения между сторонами, когда акт вовсе не содержит в себе действительной ценности. Но как не требуется непременно, чтобы при заключении займа денежная сумма была передаваема наличностью от кредитора должнику, то из сего явствует, как трудно бывает доказать безденежность заемного письма. Предшествующий договор, в исполнение коего выдается заемное письмо, мог быть и словесный. Так, напр., я обещал дочери, что дам ей имение в приданое и, вместо того, выдаю заемное письмо, обещал слуге, что дам ему 1000 руб. в награду за долгую службу и, вместо того, выдаю заемное письмо, не имея на ту пору наличных денег. Спорщики часто стараются доказать, что у кредитора не могло быть денег в минуту займа, что он был беден, в нужде, и сам занимал у других, но это доказательство не ведет к цели, ибо нельзя доказать безусловную невозможность иметь деньги или кредитное требование в данную минуту (ср. Мн. Гос. Сов. по д. Танеевой, Юрид. Вестн. 1867 г., No 2). Споры о безденежности крепостных заемных писем не допускаются, но со введением нотариального положения едва ли остается место для совершения сего рода актов. В Черниговской и Полтавской губерниях вообще не принимаются споры о безденежности (надо разуметь — актов, составленных в пределах этих губерний). Ст. 2016.

Итак, в смысле самого закона, пределы спора о безденежности заемного акта стеснены значительно: необходимо доказать, что по воле и намерению сторон выдача заемного письма не соединялась ни с каким зачетом образовавшейся до того ценности, ни с каким действительным долгом. Случаи этого рода могут быть, напр., когда заемное письмо составлено между сторонами не ради долга, а ради обеспечения других соглашений, с тем, чтобы ценность его служила вместо неустойки или страховой премии. В таком случае ценность акта оказывается мнимой, недолговой и не имеет значения перед законом.

Закон указывает на другой случай безденежности, соединенный с подлогом, т.е. со злостным намерением сторон обмануть третье лицо, в договоре не участвовавшее. Этот случай может быть при несостоятельности, когда неоплатный должник, желая присвоить себе часть массы имущества, составляющей достояние кредиторов, соглашается с посторонним лицом — выдать ему безденежно, т.е. подложно, заемные акты дутые, с тем, чтобы они могли быть представлены в конкурс наравне с актами подлинных кредиторов. Так образуется мнимая и, притом, лживая ценность, которую закон отвергает. Такой лживый заимодавец не только лишается права на удовлетворение из массы, но подвергается еще ответственности по законам уголовным (2014, Уст. Суд. Торг. 581-585, Улож. Наказ., ст. 1690 и след.).

Есть еще долги, хотя и не безденежные, но не признаваемые законом потому, что цель или побудительная причина долга признается безнравственной. Сюда относится в особенности игорный долг, когда доказано, что он произошел по игре (т.е. между проигравшим и выигравшим) или учинен от игры или для игры (т.е. заняты деньги у третьего лица перед игрою или после игры, вследствие проигрыша) и, притом, с ведома заимодавца о цели займа, — такой долг признается недействительным (2014, 2019 ст. см. Касс. реш. 1869 г., No 969). Этот закон принадлежит к числу мертвых или не практических постановлений. Пользы от него не может быть и нравственной, ибо он никого не в силах удержать ни от игры, ни от сделки по игре, доказать происхождение долга от игры крайне затруднительно, и потому закон приносит только вред, указывая недобросовестным должникам способ уклоняться от взыскания и тянуть дело. Притом не всякая игра признается незаконной и безнравственной: сам закон допускает дозволенные игры, следовательно не имеет повода отвергать и ценность, из такой игры образовавшуюся.

По делу Богуславского Сенат признал, что при взыскании по векселю может быть допущен спор векселедателя о недействительности векселя, как выданного по карточной игре, или вследствие игры, против первого приобретателя, и так как спор этот не вытекает из вексельного права, то лишь против тех из последующих приобретателей векселя, которым были известны обстоятельства, сопровождавшие выдачу оного (Касс. реш. 1884 г., No 79).

Крепкие напитки не должны быть продаваемы в долг, но всегда за наличные деньги, из мест раздробительной продажи, итак, долг этого рода должен быть признаваем незаконным (т. V, изд. 1893 г., Уст. Питейн., ст. 580).

Наш закон стесняет и ограничивает некоторые займы или по свойству лиц, принимающих участие в займе, или по взаимному их отношению. Чиновник, участвующий в производстве следственного дела, не может брать заемного письма от обвиняемых или других прикосновенных лиц. Такой акт признается незаконным, однако, из сопоставления статей 2025 Зак. Гражд., 428 и 373 Улож. Наказ. не видно, чтоб он признаваем был во всяком случае недействительным. Выражение 428 ст. ‘смотря по обстоятельствам дела’ дает повод заключить, что гражданская кара (т.е. взыскание долговой суммы в штраф с мнимого заимодавца) постигает сделку лишь в случае обнаружения злого умысла. Чиновникам в тех местах, где заключаются казенные подряды, запрещается в течение подряда входить в долговые обязательства с подрядчиками, равно и женам чиновников (Пол. Казен. По др., ст. 11, прим., 43 прим. 2).

Казначеи (не простые приходо-расходчики) присутственных мест (а также жены и дети их) могут давать деньги взаймы лишь с разрешения своего начальства, обставленного строгими формальностями, по особым дозволительным свидетельствам. Должники по этим займам стеснены в платеже до срока особыми обязанностями в отношении к тому ведомству, в коем состоит на службе заимодавец (ст. 2048, 2049).

В видах ограждения некоторых инородцев (калмыков и пр.) от вымогательств и притеснений со стороны местных чиновников и торговых людей, установлены особые стеснительные правила относительно займов, ими делаемых (т. II, изд. 1892 г., Пол. Инородц, ст. 448, ст. 38 прил. II).

Прямым доказательством займа служит обыкновенно письменное заемное обязательство, хотя закон вообще не исключает возможности доказывать заем и всеми установленными способами на суде, посредством фактов, несомненно указывающих на существование займа. Для Черниговской и Полтавской губерний есть особое правило, в силу коего словесные займы признаются обязательными перед законом лишь до 12 руб. (ст. 2032).

Акт займа называется заемным письмом. Хотя форма его приложена к статьям закона, но не имеет, для домашних актов, строгого обязательного значения: существенно в ней слово занял, указывающее на род и свойство обязательства.

Заемное письмо может быть, не теряя своей силы, простым домашним актом или составляется порядком явочным, или пишется, там, где не введено Нотариальное Положение, у крепостных дел, за подписью не менее двух свидетелей. Явочное, быв писано на дому, является заемщиком у нотариуса, у маклера, либо у крепостных дел, в положенный срок (семь дней для городских, месяц для уездных жителей), записывается от слова до слова в книгу и возвращается с надписью заемщику, если оно зачем-либо не состоится, то должно быть в семидневный с выдачи от записки срок представлено к уничтожению. Неявленное в срок заемное письмо не имеет достоверного числа, и потому, в случае несостоятельности должника, уступает место другим явленным его обязательствам, и удовлетворяется только из остатков наличного должникова имущества, причем проценты полагаются лишь со времени представления ко взысканию. Кроме того, по неявленному заемному письму не полагаются неустоичные 3% (2033-2039 и прил. I к ст. 708, ст. 143).

С займом соединяется обыкновенно условие о процентах за пользование капиталом, посему в заемном письме обыкновенно пишется: занял за такие-то проценты. Но где это условие не выговорено, там нет основания требовать процентов за все условленное время пользования, разумеется, по истечении срока, или, в бессрочных, со времени требования, капитал остается у должника уже без согласия заимодавца, и потому за все это время есть полное основание требовать процент умедления.

О процентах и порядке их исчисления см. выше.

Заем делается обыкновенно на срок, означенный в самом договоре, но может быть и бессрочный, впредь до востребования. В первом случае просрочка начинается с истечением срока, в последнем случае — со времени предъявленного требования.

С истечением срока, заемное письмо может быть, по новому соглашению сторон, переписано, т.е. заменено новым актом, или может быть сделана отсрочка, т.е. продолжен срок пользования капиталом, односторонним актом заимодавца, т.е. надписью на обязательстве, либо заявлением присутственному месту, где акты находятся, либо особой распиской об отсрочке, но и в последних двух случаях должна быть сделана присутственным местом или заимодавцем надпись на самом акте. Если бы заимодавец, не исполнив сего, передал заемный акт третьему лицу, то должник во всяком случае не обязан платить ранее нового срока по отсрочке, ему сделанной (2040-2044).

В заемном письме заключается обыкновенно ясное и простое требование, составляющее ценность, более или менее определительную, в имуществе заимодавца. Посему односторонняя передача такого требования допускается без затруднения и нашим законом. Заимодавец может передать свое право, как до срока, так и после срока, всякому лицу, кто заплатит ему деньги вместо должника, т.е. может продать заемное письмо. С этой передачей соединяется некоторый риск для приобретателя, который не всегда может быть уверен в состоятельности заемщика в минуту взыскания, а передача делается без оборота на передатчика, т.е. приобретатель не вправе уже обратиться к нему, когда не получит удовлетворения от должника. Посему продажная ценность заемного письма при передаче может уменьшаться соответственно с состоятельностью должника и с риском приобретателя. Кроме того, при передаче до срока учитываются обыкновенно проценты (см. выше 10).

Передача совершается обыкновенно посредством надписи заимодавца на заемном письме, и надпись эта свидетельствуется тем же порядком, как постановлено о заемных письмах, и при тех же последствиях неявки (2058-2060, 2063 и прил. I к ст. 708, ст. 143). Впрочем, и кроме надписи, передача может быть на суде доказываема и другими фактами и актами, удостоверяющими передачу.

Исполнение по займу состоит в платеже. О сем см. выше 20.

Во всяком сознанном определенным количеством долге есть некоторые свойства займа, но нет еще всех существенных его признаков. С той минуты, как одно лицо сознает за собой такой долг, оно ставит себя в обязанность отдать или заплатить, следовательно отдаление этой уплаты и оставление ценности в руках должника зависит уже от воли другой стороны, имеющей требование, эта ценность в руках у должника считается чужой. Эту другую сторону можно назвать общим именем кредитора, но отношение воли его к сознанному долгу может быть только пассивное, а не деятельное. Деятельным оно становится лишь поколику воля кредитора вступает в соглашение с должником об оставлении в руках у него денежной ценности на срок или до востребования: в этом случае отношение имеет все качества займа. Заем всегда заключает в себе прямое намерение одной стороны — предоставить пользование капиталом, а другой — отдать его в положенное время обратно. Напротив того, долг может образоваться из разнообразных отношений и, в минуту его происхождения, в сознании должника может вовсе не участвовать намерение кредитора оставить в руках его сознанную в долгу ценность.

Из долговых отношений наш гражданский закон упоминает о счете. Счет есть означение денежного платежа, причитающегося от одного лица другому, за поставленные или забранные вещи, изделия, товары, за работы, услуги и т.п. Одна сторона объясняет здесь другой, сколько за ней состоит в долгу. Закон причисляет счеты, подписанные должником, к домашним заемным обязательствам, но счет не должен превосходить 150 руб. и в течение шести месяцев должен быть представлен ко взысканию или превращен в формальное заемное обязательство. Впрочем, судебная практика разъясняет, что несоблюдение этих правил имеет значение лишь при несостоятельности должника, лишая кредитора права на равное с прочими удовлетворение (ст. 2045-2047. Касс. реш. 1867 г., No 338).

В 1879 г. изданы правила о порядке содержания ссудных касс для мелких займов под заклады. Кассы эти открываются не иначе как с разрешения правительства, которое дает его лицам, по личному убеждению в благонадежности, на пять лет. Все ссуды и заклады должны быть записываемы в шнуровую книгу закладов, выдаваемую кассе от городских управ и подлежащую ревизии, причем должен быть означен размер ссуды, роста и платежа за хранение заклада. Закладчику выдается билет, вырезываемый из книги. Рост уплачивается при возврате ссуды, а по просрочке исчисляется по день продажи заклада. При выкупе заклада выдается расписка с означением суммы долга и всех платежей (т. XIV изд. 1890 г., Уст. Предупр. Прест., ст. 249-259).

Долговым обязательством, и именно явочным или публично совершенным, присвоен повсюду исполнительный порядок взыскания, в силу коего подобный акт, снабженный исполнительной надписью или приказом, может быть, без иска и без суда, прямо обращен к понудительному исполнению посредством исполнительного чиновника или судебного пристава. И у нас в старом порядке производства существовал, и доныне существует еще там, где не введены новые судебные уставы, порядок бесспорных взысканий по долговым обязательствам через полицию, по письменной или словесной просьбе, с представлением подлинного акта. Полиция немедленно вызывает ответчика, а между тем, по акту крепостному или явочному может тотчас обеспечить взыскание запрещением или арестом. Действительное взыскание может быть произведено, по приговору полиции, и за неявкой ответчика в положенный срок, или по явке его и по рассмотрении возражений, впрочем, не все возражения ответчика останавливают полицейское взыскание, а лишь некоторые, означенные в законе, но на приговор полиции сторона имеет право подать жалобу в суд или начать дело судебным порядком (Прав. 11 октября 1865 г.).

Новые уставы суд. гражд. не приняли этого порядка: всякое взыскание по долговому обязательству должно проходить через суд, с соблюдением сокращенного порядка и кратких сроков, причем, допускается, по явочным актам, предварительное обеспечение исков и предварительное исполнение решений (Уст. Гр. Суд. 351, 352, 395, 737). Это производство соединено с значительной медленностью и крайне ослабляет исполнительную силу долговых актов, вследствие чего возбужден уже вопрос о введении у нас исполнительного порядка долговых взысканий (см. Журн. Гражд. и Угол. Права 1877 г., No 2). Вопрос этот разрешен лишь в последнее время Мнением Государственного Совета 29 декабря 1889 г. о производстве судебных дел, подведомственных земским начальникам и городским судьям. В этом мнении установлены правила о понудительном исполнении по актам крепостным, нотариальным и засвидетельствованным, и в числе их по актам о платеже денег, которое заключается в том, что по просьбе взыскателя на акте земским начальником или городским судьей делается резолюция о понудительном исполнении, а затем самое исполнение производится по правилам для исполнения решений земских начальников и городских судей (ст. 141-160).

Особливой строгостью отличается порядок взысканий по векселям, в силу вексельного права. Взыскание по векселям, и по введении новых судебных уставов, производилось бесспорным исполнительным порядком через полицию, лишь в недавнее время (1874-1877 г.) оно передано в Петербурге, в Москве и в Одессе коммерческим судам, которые действуют по сим делам в особых вексельных отделениях сокращенным порядком, принимая строгие меры немедленного обеспечения и устраняя возражения, которые по закону не останавливают взыскания. Взыскание обеспечивается, кроме общих способов, запрещением выезда и личным арестом. Самым действительным обеспечением вексельных взысканий при производстве оных полицией служит личное задержание, которому подвергается должник прежде взыскания с имущества (Уст. Вексельн. 105, прил.). Правило это оставлено в силе и при общей отмене личного задержания в1879 г. В местностях, где, при действии новых судебных уставов, нет коммерческих судов, вексельные взыскания производятся через мировой суд, земских начальников и городских судей (до 300 руб.), и также уездных членов (от 300 до 600 руб.) сокращенным исковым порядком, или через общий суд первой степени, а в Архангельской губернии, некоторых уездах Вологодской и в Туркестанском крае через мировых судей в бесспорном порядке на всякую сумму (Уст. Вексельн. 103-105).

Сущность ссуды и займа. Существенный признак займа — обязательство возвратить капитал, но ни условие о процентах, ни условие о сроке не существенны (Касс. реш. 1877 г., No 281). К ссуде отнесена отдача выигрышных билетов за номера для представления в залог, с обязанностью возвратить те самые билеты, хотя бы и с вознаграждением положенным процентом (Касс. реш. 1872 г., No 124). Из реш. Касс. 1873 г., No 1626 видно, что Сенат не допускает ссуды в вещах потребляемых (спирт), но не решается подводить договор о пользовании такими вещами и под форму займа, так как по закону предметом займа служат исключительно деньги. Однако, не отрицая таковой сделки, Сенат считает ее, по-видимому, своеобразной сделкой. — Отданы билеты внутреннего займа, без вознаграждения, и на известное употребление, на залог в банке, с условием возвращения к сроку тех же билетов. Этот договор признан ссудой, а не займом (Касс. реш. 1870 г., No 721). — Закон (2012 ст.) под словом заем разумеет все виды долговых обязательств (?), в том числе и займы под векселя. Посему признано, что уполномоченный доверенностью на выдачу заемных обязательств, может выдавать и векселя (Касс. реш. 1875 г., No 275). Кажется, что вывод чрез меру обобщен в этом решении: не всякое долговое обязательство происходит из займа и далеко не все векселя соединяются с займом. Понятие о кредите гораздо обширнее понятия о займе, и в настоящем случае надлежит различать — соединялась ли выдача векселя с займом. — Расписка была выдана женихом невесте на получение от нее 2400 руб. по случаю вступления в брак, с тем, что, если брак не состоится, деньги должны быть возвращены. Займа тут нет и владение деньгами было по договору, следовательно при обратном взысканий % полагаются не со дня получения взятых денег, а с того дня, в который стало известно, что брак не состоится (2 Сб. Сен. реш. V, No 1157). Денежный заем, хотя бы и без процентов, не может быть почитаем ссудою, потому что деньги отдаются на издержание и могут быть возвращаемы в другом виде, хотя той же ценностью (Касс. реш. 1877 г., No 140, 1876 г., No 294).

Предположения. Нахождение заемного обязательства в руках должника может быть признано доказательством уплаты по обстоятельствам дела, обсуждение коих зависит от суда. В данном случае суд признал доказательством уплаты нахождение договора в опеке (наследников должника) в числе оплаченных актов. В том же деле было возражение, что 2050 ст. Зак. Гражд. относится лишь к долговым обязательствам, а не к договорам иного рода, в коих стороны возлагают на себя обоюдные обязательства. Сенат отвергает это возражение, так как в данном случае договор, хотя и обоюдный, во время исполнения его опекой, имел значение лишь долгового обязательства (Касс. реш. 1878 г., No 223, ср. 1868 г., No 579). Не признано доказательством уплаты и погашения — нахождение долгового акта в руках у заемщика, когда он, в качестве опекуна малолетнего кредитора, представлял его личность и заведовал его делами (Касс. реш. 1869 г., No 269). Лишь по обстоятельствам дела, а не само по себе, доказательством уплаты может служить наддранное заемное письмо, когда находится в руках у кредитора (Касс. реш. 1871 г., No 1140).

Доказательством требования по договору служит акт, представленный ко взысканию. С нахождением акта в руках и во власти взыскателя связано предположение о том, что договор в силе и подлежит исполнению. А когда договор, по совершении, вовсе не быв передан кредитору, или, по передаче, возвращен от него другой стороне, предположение это исчезает, и требующее по сему акту лицо обязано еще доказать, что несмотря на возвращение акта он остался в силе (Касс. реш. 1872 г., No 443).

Передаточные надписи на векселе, хотя и с означением платежа, сами по себе не удостоверяют действительности платежа и перехода прав по векселю, доколе самые векселя не переданы и остаются в руках у векселедержателя, до действительной передачи он все-таки сохраняет право собственности на вексель и может уничтожить самую надпись (Касс. реш. 1877 г., No 126).

Долговая расписка, писанная на одном полулисте гербовой бумаги, опровергалась на том основании, что это акт наддранньш и что на другом полулисте могла быть означена уплата. Это возражение не принято (Касс. реш. 1869 г., No 535).

Расписка и счет. К долговым обязательствам относятся всякого рода записки, расписки и удостоверения о суммах, следующих к получению, хотя бы срок и не быв назначен. Таков, напр., подписанный ответчиком реестр сумм, полученных за счет истца, таково свидетельство хозяйственного общества или экономии, удостоверяющее, что истец может получить такую-то сумму за поставленные продукты (Касс. реш. 1874 г., No 221).

Счет заключает в себе означение предметов, забранных в кредит на известную цену, или сумм, остающихся в долгу, — обращаемое кредитором к тому лицу, которое считается обязанным к платежу. В счете содержится сознание кредитора, обращаемое к должнику, с тем, чтобы вызвать с его стороны признание долга. Итак, признанием должника счет обращается в долговой документ, по которому, при известных условиях, может быть требуема уплата и производимо взыскание. Составителем и предъявителем счета бывает обыкновенно кредитор, хотя могут быть случаи, в коих сам должник составляет счет, по своему сознанию и, предъявляя его кредитору, ожидает от него признания счета в показанных по оному данных и условиях. В том и другом случае счет имеет в виду сознание права и обязанности, соединенных с долгом по кредиту.

Совсем иное значение имеет квитанция или расписка, удостоверяющая совершенное действие или исполнение в том или другом виде, напр. принятие денег, вещей, товаров, совершение работ и т.п. Такая расписка, если в ней не означено к какому обязательству она относится, сама по себе не предполагает сознания долга. Она удостоверяет только событие, а юридическое или обязательное для другого лица значение сего события может быть определено лишь по соображению, в связи с другими событиями или действиями и обязательствами. Посему едва ли основательно в Касс. реш. 1876 г., No 479 приравнена к счету квитанция в получении вещей, выданная их приемщиком и представленная сдатчиком в доказательство долга за те вещи. Едва ли правильно и другое решение 1877 г., No 182, 183, в коем такой расписке придано одинаковое значение со счетом — расписке в приеме вещей.

Неправильно в одном деле суд принял в силе счета накладную, которая сама по себе нисколько не служит удостоверением долга (Касс. реш. 1877 г., No 322).

Пропуск шестимесячного срока в представлении ко взысканию счета не лишает его вовсе действительной силы, а только лишает его права на равное удовлетворение при несостоятельности (Касс. реш. 1867 г., No 338, 1874 г., No 751).

В деле Герке и Мангольда обсуждалось обязательное значение счета, представленного одним из товарищей предприятия, распорядителем, прочим товарищам, и ими подписанного. Гос. Сов. признал, что счет этот не может иметь значения безусловно обязательного долгового акта. Он только означает, что подписавшие его признавали указанное в нем положение дела в данный момент верным и согласным с действительностью, но не означает, что они обязывались тотчас и непременно уплатить по этому счету (Практ. СПб. Касс. Сен. 1874 г., No 31).

Взыскание по копии заемного письма. На практике до сих пор еще возникают недоумения по вопросу о том, может ли быть производимо взыскание по копии с заемного обязательства? Вопрос этот имел особливое значение в прежнем порядке бесспорного взыскания, когда требовалось определить, какие акты считаются бесспорными и подлежащими исполнению через полицию, — и в прежнем порядке судебного производства, когда требовалось определить: возможно ли признать копию с заемного обязательства формальным доказательством долга — в руках у кредитора?

Очевидно, что при существующем у нас порядке совершения и засвидетельствования актов, предположение о платеже соединяется с нахождением подлинного заемного письма в руках кредитора, а не копии. Копия с заемного обязательства есть не что иное как удостоверение или повторение его содержания, но не может заменять основной документ займа по взыскательной его силе. Самое содержание основного документа удостоверяется копией лишь по то число, когда снята копия. Текст договора, как он записан в книгах, по поводу его составления, должен считаться неизменным, и копия вполне удостоверяет его, но затем содержание документа, с той минуты, как он передан в руки заимодавца, может изменяться соответственно с изменением в отношениях сторон по поводу займа. В заемном акте могут быть сделаны надписи о передачах, о протестах, наконец, о платеже и уплатах. Итак, копия вообще не может служить заменой заемного обязательства, в смысле кредитного акта, для взыскания по оному. В Свод Законов вошло правило (Зак. Гражд. ст. 2012, прим., Зак. Суд. Гражд., ст. 432 п. 2), что взыскание по копии производится в том только случае, если со стороны истца представлены будут доказательства об умышленном истреблении ответчиком подлинного обязательства. Это правило нередко возбуждало недоумения в практике. Правило это заимствовано из Вые. утв. Мн. Гос. Сов. 1875 г. (П. С. З. No 30429) по частному делу Карачинского, в коем истец старался доказать, но не доказал, что подлинный заемный акт был умышленно истреблен самим должником. На сем основывается высказываемое некоторыми мнение, будто и приведенный закон должен быть относим исключительно к подобным случаям, т.е. к тем делам, в коих истец доказывает умышленное уничтожение акта ответчиком. Это мнение не может, однако, послужить основанием к стеснительному толкованию статьи закона, в коей несомнительно высказывается общее правило. Но это общее правило по необходимости изменяется в своем значении с тех пор, как суд гражданский получил право свободно обсуждать все представляемые доказательства и постановлять свое решение по общему их соображению (Уст. Гр. Суд., ст. 456-459). В этом смысле едва ли можно возразить против следующего рассуждения Гр. Касс. Деп. по д. Тупалова (Касс. реш. 1869 г., No 145): 831 ст. Зак. Гражд. (по изд. 1857 г., в изд. 1887 г., соответств. примечанию к ст. 2012) вовсе не имеет того значения, чтобы истец, представляющий копию заемного обязательства и не доказавший уничтожения подлинника ответчиком, безусловно лишался удовлетворения: смотря по обстоятельствам дела и представленным доказательствам, суд может присудить взыскание и по копии с заемного обязательства.

И в прежней судебной практике бывали решения (Сб. Сен. реш. I, No 360 и 560, II, No 346), коими присуждаемо было взыскание по копиям, когда подлинные акты находились уже в рассмотрении суда и были предъявлены ответчиком, но уничтожились или утратились уже во время производства дела.

Заемное письмо, быв представлено ко взысканию, утратилось в земском суде прежде, нежели было предъявлено должнику. Сенатом признано, что без подлинного документа и без предъявления его ответчику взыскание невозможно (реш. в Ж. М. Ю. 1861 г., No 4).

В деле Гудим Левковича иск производился по копиям с крепостных заемных писем. Подлинники были в руках у заимодавца, но по смерти его не найдены и было предположение, что сам он мог уничтожить их. Должник показал, что в день смерти кредитора он был у него и оставался ему должен, но от уплаты отрекался, за силою 831 ст. Зак. Гражд. и 749 ст. 2 ч. X. т. (в издании Зак. Судопр. Гражд. 1892 г. статья сия, как относящаяся к суду по форме, показана отмененной). По окончательному решению отказано во взыскании на основании приведенных статей (2 Общ. Собр. Сен., 24 марта 1878 г.).

Выписка из нотариальной книги не может, при взыскании, заменить подлинный утраченный вексель (2 Сб. Сен. реш. IV, No 875).

В д. Козловской и кн. Салтыкова производилось взыскание по копии с заемного письма, на основании французского кодекса, принятого в Царстве Польском. По силе 1334 и 1335 ст. кодекса Наполеона, если подлинный документ существует, то копия служит доказательством того, что заключается в документе, если же подлинный документ не существует, то копии имеют силу доказательства со следующим подразделением. Главные выписи (grosses), или первые выписи, имеют ту же силу, как и подлинник. Такую же силу имеют вторые выписи (secondes grosses, sec. expditions), сделанные по распоряжению суда в присутствии сторон, по вызове их установленным порядком (по тамошнему обряду, подлинник акта (minute) остается в книге, в том месте, где он совершен, и заменяется в руках у сторон первой выписью — grosse). В данном случае главная выпись в руках у займодавицы, Козловской, утратилась, по ее показанию, случайно, и она выпросила вторую выпись, выданную ей судом, по вызове должника, за его неявкой. Против сей выписи должник возражал, что она не заменяет подлинника, и что с ней не может быть соединено предположение о существовании долга. По французскому закону, можно было бы возражать, что вторая выпись не может быть в настоящем случае полной заменой главной, так как для получения второй выписи требуется вызов должника, а вызов кн. Салтыкова быв сделан в Варшаве по избранному им при совершении акта месту жительства, Варшавскому, тогда как действительное пребывание его было в Москве, но удостоверено было, что вторая выпись выдана согласно с порядком, принятым в Царстве Польском, и потому по ней присуждено взыскание (Мн. Гос. Сов. 1878 г.).

Копия с векселя. Взыскание по копии с заемного письма не следует смешивать со взысканием по векселю в случае его утраты (ст. 90 и след. Уст. Вексельн.). Вексельный акт имеет совсем особое свойство, предполагая известное расчетное отношение между участвующими лицами, и платеж по векселю, который утрачен, не есть никоим образом платеж по копии с обязательства. Напротив того, в производстве об утрате векселя, подлинный документ предполагается существующим, и все это производство имеет целью предупредить платеж в руки того, кто, помимо заявителя утраты, может предъявить к платежу подлинный вексель. Подобный вопрос возникал в деле Тартаковского (1 Общ. Собр. Сен., 9 ноября 1879 г.). Вексель Тартаковского на имя Герасимова дошел учетом к банку, быв опротестован за неплатеж в отсутствии векселедателя, поверенный банка заявил его случайно утраченным, затем, взяв из книг нотариуса копию с векселя, записанную по поводу протеста, стал производить взыскание по сей копии, на основании 641 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 99 Уст. Вексельн.). Векселедатель же объявил, что он по такому векселю не состоит должным.

Безденежность заемного письма. Безденежность долгового акта, т.е. несоответствие содержания его с действительностью, может быть доказываема свидетельскими показаниями (Касс. реш. 1868 г., No 745). Безденежность займа в смысле закона имеет место там, где по самому существу сделки предполагалась передача ценности, но не совершилась действительно, или передана была валюта недействительная, напр., чек по счету, уже закрытому, или когда предполагалось передать валюту впоследствии, но заемный акт, прежде передачи, представлен ко взысканию. Но о безденежности не может быть речи там, где заемное письмо само по себе представляет ценность, в которую превращено прежде существовавшее долговое или обязательное отношение. В сем смысле заемное письмо может законно служить выражением и формой дара (Касс. реш. 1875 г., No 473).

Не считаются безденежными заемные письма, выданные за услуги, работы, предшествовавший долг и т.п. Нет основания допустить, по поводу предъявления такого акта, спор о недостаточности основания, из коего долг возник, напр.: о недобросовестном выполнении услуги, о недоброкачественности изделий и товаров, ибо рассуждение должника обо всем том должно предшествовать выдаче обязательства, с коей соединяется сознание долга (Касс. реш. 1873 г., No 130). Закон не требует, чтобы выдача заемного письма совершалась одновременно с выдачей денег. Возможно облечь в форму акта предшествовавший долг (Касс. реш. 1872 г., No 474). По смыслу 2014 и 2017 ст. Зак. Гражд., спор о безденежности заемного письма недействителен, если доводы и доказательства такого рода, что не исключают возможности происхождения заемного письма вместо платежа или удовлетворения долга (2 Сб. Сен. реш. III, No 521, 633). Выводы, в споре о безденежности, что должник не имел нужды в деньгах, что у кредитора по бедности не было денег, что в имении у должника денег не оказалось, — суть голословные и по закону не составляют доказательства безденежности заемного письма (Сб. Сен. реш. I, 495). Заемное письмо вступает в силу не прежде, как будет передано дающим в руки приемлющего. Посему заемное письмо, найденное в имуществе должника, не быв до того выдано заимодавцу, может быть признано безденежным (Сб. Сен. реш. I, No 59).

В деле Манвелова и Бочечкарова доказываема была безденежность заемного письма распиской, одновременно с ним выданной от кредитора должнику. В сей расписке кредитор Манвелов объяснял, что заемное письмо в 10 000 руб. выдано ему Бочечкаровым по договору с ним на случай уплаты им, Манвеловым, из своих денег, по долговым документам жены Бочечкарова, по учинении чего он будет вправе требовать возвращения суммы, затраченной в счет заемного письма, тогда только, когда вручит Бочечкаровой долговые документы с платежными надписями, если же уплаты в счет заемного письма произведено не будет, то он обязан возвратить оное обратно, как безденежное. — В деле Волжиной и Бабаниной (Моск. Общ. Собр. Сен. 1855 г.), по спору о безденежности расписки на 50 000 руб., показание одного из подписавшихся на ней свидетелей о том, что при нем было передано только 3600 руб., не признано достаточным к признанию безденежности, так как получение части денег при свидетеле не устраняло возможности получить остальные деньги в другое время.

В решении по делу Пришмантовой (2 Сб. Сен. реш. V, No 1261) признано, что не допускается спор о безденежности переуступки заемных писем, так как эта переуступка составляет передачу движимого имущества. Но Касс. Деп. рассуждает: подобно тому, как доказывается безденежность заемного письма, можно доказывать и безденежность передаточной надписи, например, что передача сделана была не в собственность, а лишь препоручительно, для взыскания долга в пользу кредитора (Касс. реш. 1876 г., No 410). — Когда заемное письмо, с передаточной на нем надписью, оставалось в руках у передатчика, не быв им вручено тому лицу, на чье имя написана передача, надпись не препятствует доказывать, что передача не состоялась (Касс. реш. 1876 г., No 382).

Безденежность векселя. Ежели и может быть допущен спор о безденежности векселя за неполучением валюты, то во всяком случае — против первоначального только приобретателя векселя, а не против того, к кому он дошел по надписи (Касс. реш. 1872 г., No 1299, Практ. Касс. Сен. 1875 г., No 1). А в Касс. реш. No 1315 признано вообще, что спор о безденежности векселя не допускается торговым законом, допускается только иск об убытках от замедления в выдаче валюты, да при несостоятельности должника (1961 Уст. Торг. соответств. ст. 582 Уст. Суд. Торг., изд. 1893 г.) допускается спор со стороны конкурса о безденежных векселях, выданных для отягощения массы.

В Касс. реш. 1875 г., No 143 Сенат приходит к такому заключению, что действующие законы не воспрещают спора о безденежности векселя или о неполучении валюты. В реш. 1871 г., No 724, выведено, на основании 549 ст. Уст. Торг. изд. 1857 г., соответств. ст. 9 Уст. Вексельн., изд. 1893 г., что возражение о неполучении валюты должно быть подтверждено письменными доказательствами.

Означение в самом векселе не той валюты, за которую вексель в действительности выдан, не служит еще основанием к признанию векселя безденежным, если только суд признал, что валюта получена должником (Касс. реш. 1875 г., No 187). Если вместо валюты вексель выдан за услуги, то нет основания признавать его безденежным (Касс. реш. 1875 г., No 187). Валютой по векселю может служить, кроме денег и товаров, и всякий предмет долга, в чем бы ни состоял, если только признавали его за таковой договорившиеся лица (Касс. реш. 1871 г., No 564, Практ. Касс. Сен. 1875 г., No 3). По смыслу 549 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 9 Уст. Вексельн.) с момента перехода векселя валюта считается выданной от приобретателя, если не состоится о том особого в маклерской книге соглашения. Посему безденежность векселя нельзя доказывать свидетелями (Касс. реш. 1878 г., No 24).

Правило 542 ст. Уст. Торг. изд. 1857 г. (соответств. прим. к ст. 2 Уст. Вексельн.), запрещающее употреблять вместо векселей бланки, не препятствует признанию действительным векселя, который первоначально быв в руках у держателя в виде бланка, но пополнен текстом впоследствии сознательно для обеих сторон, с их взаимного согласия (Касс. реш. 1874 г., No 131).

Вексель безденежный или безвалютный оказывается в том случае, когда открытие взыскания по векселю поставлено было в связи с особым условием, которое не осуществилось. Такой случай быв в деле Зефировой (2 Сб. Сен. реш. V, No 1231). Маслов выдал ей вексель на 45 000 по предъявлении, а она тогда же дала ему подписку, что обязуется требовать от него платежа по сему векселю не ранее, как через месяц по получении им концессии на железную дорогу, в концессии же было отказано.

При самой выдаче векселя, векселедержатель выдал векселедательнице расписку в том, что он не давал ей денег при выдаче сего векселя, а обязывается доставить через месяц. При нахождении сей расписки в руках у должницы, когда заявлен спор о безденежности векселя, векселедержатель обязан был доказать, что деньги им доставлены, а поелику он не доказал сего, то и вексель признан безденежным (Сб. Сен. реш. III, 1003). — Вексель, как оказалось впоследствии, выдан был обвиненным в краже обвинителю, по мировой сделке, а как несмотря на то обвиненный был предан суду и подвергнут тюремному заключению, то суд, по представлении сего векселя ко взысканию, отверг его за безденежностью. Но Сенат рассудил, что в векселе могла быть действительно долговая ценность, так как с совершением проступка или преступления соединяется не только уголовная, но и гражданская ответственность за его последствия, следовательно, независимо от уголовного взыскания, в выдаче векселя могло выразиться вознаграждение за вред и убыток (Касс. реш. 1872 г., No 535). Иван предоставил Петру в пользование залоговое свидетельство, а Петр в обеспечение целости залога, выдал ему вексель в равноценной сумме, с тем, что если возвратить залог к сроку, то получит вексель обратно, а в противном случае вексель вступает в полную силу. Сенат признал, ввиду 1530 ст., что такой договор об обеспечении не содержит в себе ничего противозаконного (Касс. реш. 1872 г., No 665).

44
Договоры о содержании и непременном доходе. — Пожизненная рента. — Русские билеты непрерывного дохода. — Бодмерея и заем припасов на море.

Договоры о содержании и о непременном доходе (Rente, Rentenkauf). Здесь место упомянуть об особом виде договора, который весьма употребителен за границей, хотя у нас почти неупотребителен. Это — право на ренту, т.е. право требовать от известного лица ежегодных денежных доходов и уплат, бессрочно, пожизненно или на известный срок. Право на ренту — древнего происхождения и было известно издавна в двух видах — ренты с капитала (г. constitue) и с недвижимого имущества (г. fonci&egrave,re). Первый вид был в средние века употребительным средством к обходу запретительных законов о процентах. Договор о займе скрывался под видом договора об отчуждении капитала, с правом выкупа. Рента второго рода совершалась отчуждением имущества, взамен чего приобретались права требовать известного ежегодного дохода или взноса (arrrage) от всякого лица, кто будет владельцем того имения, итак, право на ренту этого рода было вещное, соединявшееся с запиской акта в поземельную книгу, и повинность платежа лежала не на лице, а на имении. Освободиться от этой повинности можно было не посредством выкупа, который не допускался, а лишь посредством оставления имения или передачи его другому владельцу (Dereliction, dgurpissement). Договор этого рода, также весьма употребительный в средние века, соответствовал состоянию тогдашнего хозяйства и потребностям кредита: хозяйство было первобытное, т.е. не денежное, и главная ценность недвижимых имуществ состояла во внутренней производительности почвы и угодий, не подлежавшей верному и постоянному учету, а, с другой стороны, денежный личный кредитор не был обеспечен во взыскании своего долга с наследников в случае смерти должника. Впоследствии кредит установился на иных основаниях. Усилилось значение денежных капиталов и движимой собственности. Самая недвижимая собственность направилась к мобилизации. Ныне кредит утверждается преимущественно на личном доверии и на уверенности в способах взыскания, а в недвижимом имении ищет лишь дополнительного обеспечения, ипотеки вошли в общее употребление. За всем тем, нельзя сказать, что поземельная рента утратила уже все свое прежнее значение. Для многих она имеет преимущество перед ипотекой: кредитор вернее в ней обеспечен, должник спокоен, что от него не потребуют капитала. От того этот вид договора остается еще в некоторых законодательствах (Франция, Италия, Голландия, Саксония), но сущность ренты этого рода изменилась в том, что допускается ее выкуп, с предварением заранее, — так как по новым началам права собственность не должна быть обременяема вечными и непрерывными повинностями. По французскому закону, эта рента причисляется к личным, а не к вещным правам, и право выкупа не может быть стесняемо далее 30-летнего срока. Вообще право на ренту (причисляемое обыкновенно к договорам о неверном и случайном) представляется в двух видах — бессрочной и срочной ренты. В непрерывной или бессрочной ренте одно лицо передает другому капитал, приобретая право требовать ежегодного дохода или процента с этого капитала: похоже на заем, но разница та, что кредитор не вправе требовать уплаты капитала, но должник имеет право возвратить капитал, когда угодно, и тем освободить себя от повинности (г. perptuelle). Выкуп ренты зависит исключительно от должника (non in obligatione, sed in facultate solutionis): должника можно, правда, по договору, лишить этого права, но не долее, как на известный срок — на 10 лет по французскому закону. В пожизненной или срочной ренте (r. viag&egrave,re) кредитор приобретает право, в течение срока или по смерть свою, требовать доход или процент с капитала, но в сем случае до срока кредитор не имеет права требовать возвращения капитала, а должник не имеет права требовать обратного его принятия.

Пожизненная рента устанавливается договором, при отчуждении капитала, движимости или недвижимости. Это отчуждение предполагается еще впереди или совершается при самом заключении договора: со сделкой сего рода соединяется обыкновенно риск и расчет вероятности, почему она и относится большей частью к разряду договоров о неверном и случайном (Франция, Австрия, Пруссия), и самый размер ренты определяется по расчету вероятности. В наше время договоры этого рода редко заключаются между отдельными лицами, формой им служит обыкновенно или договор взаимного страхования капиталов, или полис страхового общества. Сверх того, рента пожизненная или срочная устанавливается в виде дарственном или безмездном, посредством дарительного или завещательного акта.

Наше законодательство не имеет особого разряда для договора о ренте и не упоминает о нем. Однако, по общему правилу 1528 и 1530 ст. Зак. Гражд., возможно и у нас заключение подобного договора, — впрочем, едва ли по отношению к недвижимому имению. Поземельная рента предполагает отчуждение, а отчуждение недвижимости требует у нас совершения крепостного акта в безусловной силе, и возвращение имения к прежнему владельцу совершается не иначе как новой продажей и новым актом.

Можно еще упомянуть о существующей у нас форме договора с правительством, подобного договора о ренте: разумею обязательства Государственной Комиссии погашения долгов и непрерывно доходные 4% билеты. Частное лицо отдает правительству свой капитал на бессрочное время, так что правительство предоставляет себе платить или не платить капитал, а производит только ежегодный непрерывный доход, в виде процента на капитал. Эти капиталы вносятся в государственную долговую книгу и не подлежат секвестру за долги владельца билета. И кредитор-вкладчик в общем порядке (т.е. будто не было особого условия), не может быть принужден к обратному получению капитала. Право это (т.е. билет) может быть передаваемо по явочной надписи и переходить по наследству. Проценты платятся в известные сроки, два раза в год (Уст. Кред. разд. II, ст. 61-146, разд. III, ст. 29-59 и др.). О непрерывно доходных и государственных 5% билетах положение издано в 1859 г. (П. С. З., No 34243, 34852, 1865 г., No 42106). По первым, в виду кредиторов, постановлен выкуп через 20 лет, по последним установлен способ периодического погашения посредством тиража.

В 1894 г. постановлено, что займы общественных учреждений, частных кредитных установлений, промышленных и торговых обществ, совершенные посредством выпуска погашаемых тиражом процентных бумаг, подлежат, с разрешения Мин. Финансов, досрочному погашению.

Особый вид займа есть заем ради морских случайностей или бодмерея (Bodmerei, contrat la grosse, bottomry, от иноземного слова bodem, т.е. киль, в том смысле, что судно служит и основанием, и обеспечением займа).

Бодмерейный заем делается ввиду известного морского перехода, и уплата предполагается лишь в случае благополучного перехода в место назначения, в противном случае, т.е. при случайной гибели корабля и груза, теряется право на уплату занятых денег. За этот риск кредитор выговаривает себе усиленные проценты или премию. Итак, бодмерейный заем соединяется с особым риском и состоит в аналогии со страхованием, а потому причисляется обыкновенно к разряду договоров о неверном и случайном.

Бодмерейный заем делается, в крайности, для необходимых исправлений и починок в пути, для фрахтовых предприятий дальнего плавания, но всего чаще и употребительнее — для покрытия непредвиденных издержек, потребовавшихся в пути, для благополучного окончания рейса. — Судно со всеми снастями и грузом служит обыкновенно обеспечением займа, в исключительных случаях обеспечение распространяется на один груз или на известную часть его. Актом займа служит бодмерейное письмо, или морской вексель (cambium maritimum), он составляется, по требованию кредитора, в нескольких образцах и может быть писан на предъявителя или на приказ. Платежный срок по оному полагается через несколько дней по прибытии на место, и требование пользуется преимуществом в удовлетворении из заложенного имущества, но только из того, что заложено (разве бы оказалось в пути отступление от предположенного рейса в сторону). Когда рейс вовсе не состоялся, допускается, так же, как в страховании, возвращение премии.

В русских законах (Уст. Торг., 381-386) есть правила, весьма неполные и недостаточные, о бодмерейном займе. Они взяты из старого Устава 1781 г. и остаются с тех пор без изменения, которое оказывается необходимым и поставлено в виду при пересмотре Торгового Устава {Пересмотром законов о бодмерее занималась отдельная Комиссия при С.-Петербургском Обществе для содействия русскому мореходству. Проект, ею составленный по сему предмету, напечатан в ‘Трудах’ означенного Общества за 1879 г.}. Заем под заклад корабля или груза, или части товаров, допускается в крайней необходимости, т.е. когда окажется в пути недостаток жизненных припасов, когда корабль претерпел вред или снасти стали неспособны к плаванию и когда притом нет ни наличных денег, ни кредитных писем. Об удовлетворении по бодмерейным письмам у нас нет особых правил: взыскания производятся по общим правилам о закладе. При залоге корабельщиком товаров, хозяин товара не освобождается от уплаты провозных денег, но корабельщик отвечает ему во всяком случае за товары, в мере той цены, за какую они могли быть проданы в месте назначения.

Сверх того, в наших законах (Уст. Торг. 387-390) есть правила о займе припасов на море, в случае крайней нужды, одним корабельщиком у другого, при встрече на пути. Заем этот, при крайности, может быть и понудительный или насильственный, но лишь в мере действительной надобности, мерой и весом, с выдачей и принятием письменного акта, который следует заявить в первом же порте при таможне.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
НАЕМ ИМУЩЕСТВА

(Sachenmiethe, Bestandvertrag, contr. de louage)

45
Договор о найме имуществ. — Предмет его. — Плата. — Отношение сторон. — Обязанность хозяина. — Передача. — Поддержание имущества. — Обязанности наемщика и права его. — Сублокация. — Эмфитевтическое пользование и бессрочный наем. — Право отказа. — Значение владения в найме и отношение его к праву собственности. — Действие давности. — Возобновление найма. — Ограждение наемщика и хозяина особым процессом. — Отношение найма к узуфрукту. — Наем земельный. — Правила арендных договоров. — Наем изполу, колонат. — Наем скота.

В договоре найма уступается за известную плату пользование имуществом или личной услугой, либо работой, следовательно договор этот менового свойства и уподобляется купле-продаже. Предметом служит имущество (rei locatio) или личная услуга и работа (operarum locatio), или совокупность работ и имуществ для целого предприятия (operis conductio), происходит мена, причем целью договора служит не непосредственное (как при купле) обладание предметом сделки, но удовлетворение известного хозяйственного интереса, посредством пользования имуществом, или посредством личных действий, работ и услуг. Все эти виды найма соединялись у римлян под общим названием locatio, conductio.

Непосредственное употребление вещи на свои нужды (usus, uti) отличается от полного пользования всей производительной силой вещи, с извлечением и присвоением плодов ее и произведений (usus fructus, uti, frai. См. I ч. курса, 31). Сообразно этому отличию различаются в найме имуществ — простой наем (Miethe) от съема или аренды (Pacht). Хозяйственное и юридическое значение найма различается и по роду имуществ, служащих предметом найма. Так, французский закон различает, в особых категориях, наем домовых помещений и движимостей (bail loyer), наем земель и сельских хозяйств (bail ferme), и наем скота (bail cheptel).

Предметом найма служит известное, определенное имущество, не только свое, но и чужое (доверенное в хозяйственное управление и распоряжение), может служить не только материальное имущество, но и право, если оно, по свойству своему, способно к отдельному употреблению или пользованию. Не могут быть предметом найма имущества, не способные к отдельному пользованию, напр., сервитуты, нераздельно принадлежащие к имуществу, права индивидуальные в теснейшем смысле, которые нельзя отделить от личности (usus, habitatio), залоговое право, так как оно, по существу своему, вмещает в себе не пользование, а распоряжение и отчуждение. Не подлежат найму вещи, по свойству своему потребляемые и назначенные для потребления (напр., вино, хлеб и т.п.), разве берутся на выставку и на показ, ad pompam et ostentationem.

Возмездием за наем служит известная цена его или наемная плата (Miethzins, Pachtzins, prix du louage). Она определяется или деньгами, или известной долей плодов и произведений имущества, в последнем случае наемщик вступает обыкновенно в подобное товарищескому отношение к хозяину вещи, условливаясь с ним о дележе.

Отношения сторон. Договор осуществляется прежде всего действительной передачей от хозяина (locator, Vermiether, Verpchter, bailleur) наемщику (conductor, Miether, Pchter, preneur) имущества, отданного внаем. С этой передачи начинается владение наемщика имуществом. Требование о передаче есть личное, а не вещное, и потому если бы ранее передачи хозяин имущества переменился по переходу права собственности (кроме наследства, в коем признается продолжение личности), то наемщик не может уже требовать передачи от нового хозяина, а обращается со своей претензией к тому лицу, с кем был у него договор.

Имущество должно быть передано в хозяйственной целости, соответствующей хозяйственной его сущности, цели и интересу пользования и особым условиям, если они выговорены. Непосредственное употребление, равно как и хозяйственное пользование, предполагает полную пригодность имущества к тому или к другому предназначению. Какие именно свойства, принадлежности и приспособления необходимы для того или другого вида пользования, это определяется условиями местного хозяйства, обычаем и т.п., но в некоторых случаях (напр., для жилого найма, для фермерского найма) определяется и законом. Иное имущество сдается с хозяйственным инвентарем (со скотом, заведениями, орудиями и пр.), иное сдается как есть (немецкое различие — mit Anschlag и auf Pausch und Bogen), и от этого зависит определение юридических отношений между сторонами. Во всяком случае, необходимо, чтобы сдаваемое имущество могло в исправном виде служить для той цели, для которой нанимается. В противном случае наемщик вправе не принять его и разорвать договор.

Затем, и по сдаче хозяин обязан поддерживать имущество в исправном виде, для той же цели, соответственными поправками и починками, по требованию наемщика, отвечая ему и за скрытые недостатки и пороки, которые могут впоследствии обнаружиться в имуществе к ущербу пользования {Французский закон определяет положительно, какие поправки и починки лежат на обязанности самого жильца в квартире.}. На ответственности хозяина лежат (буде не выговорены в наемной плате) и все повинности и платежи, лежащие на имуществе. Во всем этом хозяин должен очищать наемщика. Он отвечает ему и за спокойное, в юридическом смысле, пользование имуществом, т.е. очищает его от вступщиков, поскольку права самого хозяина на имущество подвержены спору (см. об очистке 1-ю часть курса, 40). Случайная погибель целого имущества ложится на хозяина и освобождает наемщика от обязанностей, а гибель частная может служить поводом к соответственному уменьшению платы или к совершенному уничтожению договора, при невозможности условленного пользования.

Наемщик обязан производить хозяину условленную наемную плату, в положенные сроки, предполагается плата за осуществленное уже исполнение, следовательно не вперед, но по окончании срока. Справедливость требует притом уравнения ценностей, согласно с расчетом интереса, бывшим при заключении договора, и потому закон допускает: во-первых, вычеты из платежей (Nachlass) за независевшие от наемщика и происходившие от неисправностей в имуществе недочеты и ущербы пользования, во-вторых, общее уменьшение наемной платы (Erlassung, remission) за независевшее от наемщика уменьшение доходности сельскохозяйственного имущества.

Наемщик обязан употреблять имущество и пользоваться им сообразно с его хозяйственным назначением, и во всяком случае, сообразно с содержанием и условиями договора. Так, напр., лошадь, нанятую для верховой езды, нельзя обратить в водовозку, огородную землю нельзя распахивать под хлебный посев и т.п.

Недоумения и споры при исполнении разрешаются, при неясности договора, обычаем и предположением. Напр., когда квартира занята заведомо сапожником, нельзя иметь претензию на то, что в ней открыта сапожная мастерская.

Наемщик обязан пользоваться имуществом хозяйственно, т.е. как добрый хозяин, не истощая его, без небрежения и с надлежащей заботливостью. Он отвечает за всякую порчу и гибель от своей вины и небрежности.

Права и обязанности сторон по договору найма переходят на наследников. Иное дело односторонняя передача по договору: законодательства не одинаково разумеют это право. Прусский закон запрещает наемщику передавать свое право найма другому лицу, без согласия хозяина, французский закон дозволяет передавать, если нет на это запрета в договоре. Вообще, когда это новое отношение установилось, оно носит название поднайма, сублокации (sublocatio, sous-louage). В нем есть еще отличие. Первоначальный наемщик может или припустить к пользованию нанятым имуществом стороннее лицо (sous-louer), и в таком случае сам становится перед своим хозяином — наблюдателем за действиями своего съемщика и отвечает за него, или может совсем передать, уступить свое право, поставив вместо себя постороннее лицо (cder le bail): в таком случае хозяину имущества приходится иметь дело непосредственно с новым лицом. В обоих случаях образуется, хотя и не совсем одинаково, двоякое отношение как припущенника, так и второго съемщика, во-первых, к первому или главному съемщику, во-вторых, к хозяину имущества. Первого съемщика можно признать вышедшим из договора в таком только случае, когда хозяин, при выходе его, вступает в новый договор с другим съемщиком. Если же хозяин только согласился на передачу или не противоречил ей, то первый съемщик не свободен перед хозяином в ответственности за действия своего съемщика, за действия же припущенника отвечает прямо, хотя и второй съемщик — ответственное лицо перед хозяином, и припущенник тоже не совсем свободен от ответственности перед хозяином, однако припущенник не имеет прямого требования по найму к хозяину имущества, если не входил с ним в прямое соглашение.

Отчуждение одного употребления и пользования в имуществе не может быть решительное: в таком случае оно отождествлялось бы с отчуждением целого вотчинного права. Поэтому договор найма, срочный или бессрочный, вообще подлежит прекращению. В западных государствах образовались исторически виды наследственного пользования землей или зависимого владения, эти права, там, где они существуют еще и не разрешены выкупом, относятся обыкновенно к разряду вещных прав. Из новейших законодательств немногие дозволяют устанавливать подобные права вновь, по договору, так как сделки о долгосрочном или непрерывном (эмфитевтическом) пользовании могут стеснить свободу сторон и связывают права полной собственности.

Основной юридической формой этого отношения была древняя римская и потом византийская форма эмфитевтического договора, в силу коего собственник земли (обыкновенно государство), которому принадлежало в ней dominium directum, сдавал землю в наследственное владение и пользование другому лицу, предоставляя ему в ней так называемое dominium utile, из-за определенного оброка. Впоследствии, у народов как германского, так и романского племени, под влиянием как этой старой формы, так и вновь возникших феодальных отношений, образовалась форма зависимого владения в подчинении верховному праву собственности, на основании договора, она состояла почти всюду в связи с личным подчинением и с отношением личной услуги или верности. С последовавшими преобразованиями в личных отношениях сословий и эта форма владения подверглась изменению: зависящие права стремились превратиться в самостоятельные, и оброчное владение — в право собственности. Посему в новых законодательствах форма эта или вовсе исчезает, или остается в измененном виде чисто гражданского отношения. Однако она имеет еще немаловажное значение там, где, по хозяйственным условиям края, выгодно еще раздавать на эмфитевтическом условии земли пустые и малообработанные: ею пользуется большей частью государство для земель, составляющих государственное имущество. Эта форма употребительна и доныне в Португалии, в Дании (Arvefbeste), в Голландии (Beklemrecht), в Италии (особенно в бывшей Тосканской области) и в Сицилии, где много необработанных земель. Посему и новый итальянский кодекс содержит в себе, в ряду договоров, подробные правила о договоре эмфитевтическом. Содержание его составляет уступка земли в бессрочное или временное пользование, за определенный оброк, с обязанностью обрабатывать и улучшать землю. Предметом уступки служит полное право пользования всеми принадлежностями имущества и недрами земли: право это, как вещное, состоит в распоряжении владельца, т.е. может быть завещаемо и передаваемо свободно. Оно разрешается, по вине владельца, неплатежом оброка за два года и несоблюдением условия об обработке земли. Притом, дабы открыть исход к освобождению собственности от этого раздвоения вотчинных прав, закон предоставляет собственнику во всякое время выкупить имущество у эмфитевтического владельца, капитализацией оброка. Австрийское законодательство оставляет еще в разряде договорных — права наследственного пользования землей (Erbpacht und Erbzinsvertrag), допуская и одностороннюю передачу пользования от одного наследственного владельца другому (Cesb. 1140).

Срочный договор прекращается с истечением последнего срока или с наступлением того события, коим ограничено пользование. Бессрочный наем вообще продолжается до тех пор, пока с той или другой стороны не заявлена воля прекратить его, стало быть вообще продолжение его, при продолжающемся пользовании наемщика, не требует положительного соглашения сторон. Исключение установлено некоторыми законодательствами (Франция) для сельскохозяйственной аренды, действие коей, без условленного срока, предполагается, смотря по свойству имущества и пользования им, лишь на время цельного хозяйственного оборота (напр.: на один год жатвы, на три года при трехпольном хозяйстве и т.п.), а затем требуется новое соглашение о продолжении.

Итак, бессрочный наем вообще может быть прекращен, по воле той или другой стороны, заявлением отказа (Kndigung, cong), однако, с предосторожностью, которой требует уравнение интересов в договоре. Она состоит в том, что отказ одной стороны должен быть заявлен другой стороне заранее, т.е. в срок, обыкновенно определяемый законом, если он не означен в договоре (за шесть месяцев, за три месяца, в определенное время года и т.п., смотря по хозяйственному свойству найма), а до конца срока действие договора продолжается в прежнем виде.

В исключительных случаях, по особым причинам, отказ может последовать и ранее срока, положенного в договоре. Причины эти означаются в законе, но и в этих случаях наблюдается правило о благовременном заявлении отказа. Прусский закон, особенно изобилующий определениями по этому предмету, дает право отказа во многих случаях, как-то: при отчуждении имущества по судебному приговору, по поводу смерти наемщика (а не хозяина), при необходимости капитальных переделок и исправлений в имуществе, несовместных с покойным пользованием, по случаю независящих от воли обстоятельств, не дозволяющих наемщику продолжать пользование, по случаю капитальной порчи в имуществе и т.п. — Вообще же считаются законным поводом к отказу: злоупотребление пользованием (т.е. несоответствующее условию пользование) со стороны наемщика и несоблюдение условий договора с той или другой стороны, напр.: неустойка в наемной плате (по прусскому закону неплатеж за два срока).

Прекращается ли действие наемного договора с отчуждением права собственности на имущество, т.е. с переменой хозяина? Этот вопрос не все законодательства решают одинаково, как подробно изложено в 1-й части курса, 44.

Наем есть договор о передаче не только пользования, но и владения имуществом, так как по существу найма пользование невозможно без владения. Это владение наемщика, конечно, не одинаково с владением собственника, которое не прекращается и с отдачей имущества внаем, ибо в том и в другом случае духовное содержание владения (animus) не одно и то же. Собственник владеет на себя, с сознанием права собственности, наемщик владеет тоже на себя, с сознанием права на владение, но и его владение, хотя зависящее, тем не менее твердо и неприкосновенно в своих границах. Нечто подобное, но еще более определительное, находим мы в исторических видах зависящего, феодального ограниченного владения, из которых выродился с экономическим развитием общества нынешний вид договора о найме.

Итак, для определения найма, по существу его, недостаточно одного личного договорного начала. В найме это начало соединяется, по существу дела, с вотчинным началом владения. Это соединение необходимо иметь в виду для правильного определения отношений, из найма возникающих. Необходимо признать, что наемщику принадлежит владение, предоставляемое ему хозяином имущества, с правом на употребление и полное пользование, за что наемщик обязывается производить хозяину условленную (оброчную) плату и по истечении срока возвратить ему имущество в существенной целости.

Это значение владения в найме получает особую важность при столкновении с вотчинным правом нового хозяина, вследствие перехода права собственности на имущество к другому лицу, — и именно в недвижимых, так как в движимом хозяин вещи, отдавший ее внаем, лишается материального ею владения, а наемщик получает полную и исключительную материальную власть над вещью.

Вышеозначенный вопрос решался римским правом безусловно против наемщика. Римское право признавало в найме только личное обязательство между хозяином и наемщиком, не допуская владения в лице сего последнего: это личное обязательство ни в каком случае не могло переходить с переходом права собственности на нового хозяина, и тем самым разрывалась связь наемщика с нанятым имуществом. Прусский закон, напротив того, признает переход обязательства на нового хозяина и оставляет договор найма, заключенный с прежним хозяином, в полной силе. Австрийский закон держится римской теории, но признает вместе с тем условное владение наемщика правом на наем, и потому, хотя не отрицает продолжение этого владения по переходе права собственности к новому хозяину, но не переносит на этого преемника обязательных личных отношений по найму, так что наемщику остается требовать исполнения договора, т.е. обеспечения в свободном пользовании имуществом от того лица, с кем он вступал в договор. Наемные контракты переходят, по австрийскому закону, на нового хозяина только в таком случае, когда они, при самом переходе, значились записанными на имуществе в поземельной книге. Французский закон, хотя признает право наемщика только личным правом, однако ограждает его в интересах хозяйства и промышленности: наемщик, вступивший уже в действительное пользование имуществом, до перехода его к новому хозяину, не может быть устранен им от пользования, в силу договора. Но как в иных случаях может потерпеть от этого новый хозяин, не знавший при покупке имения о наемных в нем договорах, по которым иногда наемные деньги забраны уже за несколько лет вперед, то закон определяет срок (18 лет), далее коего заключенные прежним хозяином договоры и прежние платежи (3 года) необязательны для нового хозяина, если не значились при самом переходе имущества записанными в ипотечной книге.

Действие давности на договор найма не может быть столь решительным, как в других договорах. Иск об отдельных на срок платежах, без сомнения, погашается давностью, но действие договора и соединенного с ним иска о найме, в существе своем, не погашается давностью, хотя бы наемная плата не производилась вовсе, покуда продолжается владение по найму, не имея других оснований.

По истечении срока найма договор может быть возобновлен новым определительным соглашением сторон, положительно выраженным, но и в отсутствии такого соглашения закон признает силу безмолвного продолжения найма (tacite reconduction), когда и по истечении срока наемщик остается в спокойном пользовании имуществом, без возражения и отказа со стороны хозяина. Сколько времени требуется для такого спокойного пользования, дабы оно могло служить признаком продолжения контракта, это зависит или от законного определения, или от судейского предположения. Но когда это предположение принято, надлежит еще определить, на какой срок распространяется действие продолженного таким образом договора. Во всяком случае, продолженный договор считается без срока и, стало быть, может быть прекращен отказом на общем основании.

Договор найма имеет очень важное значение в народном хозяйстве, и потому законодательство заботливо старается придать возникающим из него отношениям всевозможную определительность и кредитную силу. К ограждению интересов наемщика служит действительное владение нанятым имуществом, интересы хозяина состоят в исправном удовлетворении всеми следующими от наемщика платежами. Для обеспечения его, закон предоставляет ему право залога на движимость, составляющую хозяйство наемщика в нанятом имуществе, даже на собственные его вещи, находящиеся в том имуществе, на плоды, снятые и даже еще не снятые, и дает способ к предварительному обеспечению предстоящих взысканий посредством ареста означенных вещей, в особливой форме процесса (Arrestprocess). Французский закон о найме жилых помещений, ограждая преимущественно домохозяина, указывает ему непременное обеспечение в движимости, находящейся в квартире жильца, предоставляя даже право отказывать жильцу до срока от квартиры, если в ней недостаточно движимости для этого обеспечения, и преследовать как жильца, так и сторонние лица, за умышленный вынос вещей из квартиры. — Но и в сельскохозяйственной аренде тот же закон, с той же целью, обязывает наемщика снабдить хозяйство достаточным для обеспечения инвентарем и учреждать надлежащие склады плодов, служащих тоже обеспечением для хозяина. В случае умедления в платеже хотя бы на одни сутки хозяин, предъявив наемщику письменное требование, имеет право, через 24 часа после того, наложить арест на движимость его, на плоды и запасы в имении.

Наймом устанавливается временное и зависящее владение имуществом и в этом смысле он имеет некоторое внешнее сходство с некоторыми видами вотчинного владения, напр. с узуфруктом или пожизненным, или временным владением. Различие между тем и другим, однако, существенно, и не бесполезно будет ближе в него всмотреться, что послужит к объяснению существенных свойств самого найма.

Узуфрукт устанавливается не только договорным путем, но и завещанием и учредительным актом. Наем может быть только по договору. Узуфрукт может быть возмездный, но большею частью бывает безмездный или дарственный. Наем безмездный быть не может. Узуфрукт — пожизненное право. Права и обязанности сторон по договору найма переходят на наследников.

Узуфрукт — вотчинное право, соединенное с вотчинною передачей, причем передатчик-собственник только предоставляет имущество в свободное распоряжение пользователю, в договоре же найма хозяин, при передаче, обязывается положительно обеспечить наемщику непрерывное (singulis momentis), спокойное и полное хозяйственное пользование имуществом. Итак, в случае погибели имущества, пользователь в узуфрукте несет на себе ее последствия, не освобождаясь от принятых на себя обязательств, в найме — погибель имущества ложится на хозяина, наемщик же обязан ответственностью и платежом лишь за то, чем и поскольку он в действительности пользуется. В узуфрукте собственник не повинен заботиться о содержании имущества в надлежащем порядке, и пользователь не обязан возвращать его в том виде, как принял (лишь бы в целости), в найме же и хозяин, и наемщик несут на себе эту обязанность. Установление узуфрукта связано с отчуждением вотчинных прав, и потому возможно только для собственника, отдавать имущество внаем может не только собственник, но и управитель или хозяйственный распорядитель. Узуфрукт есть вотчинное и недвижимое право, наемное же пользование есть право по обязательству и относится к движимым имуществам.

В числе разных видов найма наиболее важное значение принадлежит найму земель и устроенных хозяйств для сельской промышленности. На этот предмет обращено особенное внимание законодательства, которое представляется наиболее развитым и полным в тех государствах, где сельское хозяйство достигло наибольшего развития. При определении отношений, возникающих из этого найма, иные законодательства (всего более прусское) изобилуют правилами, другие оставляют много места действию обычая, который имеет преобладающее значение в делах этого рода, возникая из разнообразных способов и потребностей местного хозяйства. Так, в иных местах общим видом имущества, отдаваемого внаем, служит устроенная ферма, с округленным хозяйственным округом и обзаведением, в других — пахатное поле. Луговая земля, огород, сад, виноградник, и т.п. угодья предполагают, каждое, свою экономию производства, свои условия хозяйственной эксплуатации, совместной с сохранением производительной силы имущества. Все эти отличия отражаются в обычае и нередко в законодательстве, применительно к главной цели всякого правила — к справедливому уравнению интересов между сторонами, участвующими в договоре. В иных местах хозяйство ведется по большей части арендаторами, нанимающими фермы и земли у крупных владельцев, в других хозяйничают большею частью сами владельцы на мелких своих участках. В иных местах ведется оседлое, правильное хозяйство в годовом обороте, с помощью постоянных работников, в других пашется и засевается земля, снимается жатва пришлыми или движущимися рабочими. Все это отражается на юридических формах.

Сроки найма зависят в каждой местности от обычая, по роду земли или хозяйства. Они соразмеряются вообще с продолжительностью хозяйственного севооборота в той или другой системе хозяйства. Долгосрочных аренд избегают, когда есть повод опасаться истощения почвы или порчи ее, и потому сроки дольше — при отдаче земель под хлебопашество, и короче — при отдаче их под садоводство, виноделие и т.п. — Иные законодательства определяют крайний срок, далее которого не может простираться договор о найме недвижимости, так как в противном случае долгосрочный наем, в сущности, означал бы передачу вотчинных прав посредством личного договора. Так, итальянский закон запрещает наем недвижимостей долее 30-летнего срока, дозволяя только отдавать дома под жилье пожизненно: исключение допускается лишь для диких и неудобных земель, которые могут быть отдаваемы под распашку на столетний срок.

По общему правилу, хозяин имущества должен содержать его в таком состоянии, чтобы доставить наемщику условленное пользование. Но эта обязанность хозяина и соответственная обязанность наемщика видоизменяется по местному хозяйственному обычаю. Так, в иных местах хозяин снабжает наемщика полным хозяйственным инвентарем, скотом, иногда даже семенами на посев, в других, напротив того, сам наемщик обыкновенно снаряжает свое хозяйство, в иных местах — от наемщика требуется особое обеспечение исправности, в виде денежного залога, в других — вовсе не требуется или обеспечением служит хозяйственная движимость. При самом вступлении наемщика в пользование имуществом необходимо, ввиду будущих расчетов, определить в точности состав и положение сдаваемого имущества или хозяйства, — к чему представляется более готовых способов там, где участки обмежеваны и действует система кадастра, но во многих местах есть обычай — при самой сдаче хозяйства, описывать его и полагать в цену посредством двух или трех избираемых сторонами посредников. Инвентарь имения, по прусскому закону, должен заключать в себе подробное означение всей принадлежащей к хозяйству движимости (мертвый инвентарь, живой инвентарь [скот]), доходов и расходов и взаимных обязанностей, и служит главным основанием для последующих расчетов, при коих может оказаться или уменьшение (minus inventarium), или приращение вещей по количеству и качеству (plus inventarium и superinventarium), a когда имущество сдается без инвентаря, как есть (Pacht ohne Anschlag, Pacht in Pausch und Bogen), тогда предполагается оно принятым со всем, что нужно для хозяйства. Сельскохозяйственная целость и производительность имущества предполагается непрерывной, и потому, при прекращении найма, оно должно быть сдано хозяину или новому наемщику со всем тем, что в данную минуту хозяйственного оборота по имению необходимо для беспрепятственного продолжения хозяйственной производительной деятельности. Отсюда возникают вопросы: что из принадлежностей имения, из запасов и семян или плодов, из соломы, удобрения и т.п., отходящий наемщик вправе взять с собой и что должен оставить при имении. Эти вопросы решаются обычаем, если не определены законом.

На хозяине лежит страх за целость имущества, хозяин отвечает наемщику за условленную возможность пользования, за существенные качества имущества, необходимые для пользования. Но страх за действительную производительность пользования, за собираемые и собранные с имущества плоды, за выгоду пользования — не может лежать на хозяине. Он лежит исключительно на наемщике. Итак, казалось бы, — много ли, мало ли собрал и выгадал наемщик с нанятого имущества, хозяин неповинен быть перед ним в ответе за обманутые его ожидания.

Однако почти все законодательства допускают, ради справедливости, право наемщика требовать от хозяина соразмерного уменьшения платы или оброка, когда, по заключении хозяйственного оборота, оказывается, что, вследствие чрезвычайных, независящих от воли событий, наемщик лишился всего урожая или значительной его части, так что ему не с чего выручить денег на годовой оброк хозяину. Право это в иных законодательствах установлено обширнее, в других ограничено тесными пределами. Прусский закон расширяет его чрезмерно: поводом к уменьшению платы признаются постигшие хозяйство внешние невзгоды, как-то: засуха, град, пожар и наводнение, падеж скота, потрава от саранчи и других наскомых и т.п., поводом считается гибель не только плодов на корню, но и собранных в запасы. Притом, кроме общего или гуртового уменьшения платы, допускается еще частное уменьшение, когда от невзгоды страдает не целое хозяйство, а одна хозяйственная статья. Во всех этих случаях наемщик обязывается доказать свое право представлением подробного хозяйственного отчета, с подробным означением всех, указанных в законе, статей прихода и расхода по имению. В окончательном выводе должна составиться сумма, не достигающая цифры ежегодного оброка, платимого хозяину. Таково прусское правило, но случаи применения его довольно редки, ибо договоры весьма часто составляются с отказом от права на уменьшение платы, кроме того, на практике, наемщики обеспечивают себя от невзгод особыми договорами страхования.

Французский закон допускает подобное право без соображения с количеством оброчной платы и не принимает в расчет денежной ценности дохода. Основанием к уменьшению платы служит ущерб в количестве плодов, не менее половины нормального урожая, происшедший от несчастного случая (cas fortuit). Требования сего рода подлежат удовлетворению только в связи с целым продолжением найма за все срочные года, в общем счете прихода всей наемной операции. Не допускается вознаграждение ни по отдельным статьям хозяйства, ни за гибель плодов, уже собранных.

Наем земель и хозяйственных заведений получает особое значение, когда за пользование определяется плата известной долей плодов и произведений, собранных с земли (colonat partiaire, bail mtairie, mezzadria). В таком случае хозяин входит, так сказать, в долю с наемщиком: отношение сторон подобно товариществу. Посему в найме этого рода потери и убытки ложатся на обе стороны и не могут служить поводом к вознаграждению или к уменьшению повинности. Эта форма найма употребительна особенно в тех местах, где при малом развитии хозяйственной промышленности ни хозяева, ни съемщики не обладают достаточным денежным капиталом и не располагают большим запасом орудий для сельской промышленности. Развитая промышленность ищет свободы и самостоятельности в действиях, которой не может быть в колонате, потому что здесь хозяину приходится наблюдать за хозяйством своего съемщика и поверять его работы. Договоры этого рода употребительны по местам во Франции, в Португалии, особенно же в Испании. Условия сделки бывают не одинаковы, по местному обычаю: земля сдается и из половинной, из третьей, из четвертой и пятой части плодов. В иных случаях хозяин не обязывается ничем снабжать наемщика, который обрабатывает землю своими средствами, в других — снабжает наемщика семенами на посев в счет жатвы и принадлежностями хозяйства. Законы об этом договоре вообще скудны определениями, кроме итальянского кодекса, в котором есть целая большая глава о колонате. По итальянскому закону, предполагается в колонате наем из половины: сообразно с сим и семена на посев на половину идут от хозяина. Наемщик не может продавать произведения свои без согласия хозяина и должен предуведомить его, когда приступает к жатве или к сбору плодов, чтоб хозяин мог наблюдать за сбором. Срока в этом договоре не полагается, а отказ может последовать не иначе как в конце хозяйственного года. По смерти наемщика, действие договора прекращается в конце текущего хозяйственного года.

Особый вид договора о найме — наем скота (Франция, Бельгия, Италия, bail cheptel) для хозяйства. Владелец стада отдает его съемщику на хозяйственное попечение, с тем, чтобы все прибыли, а равно и убытки, от прироста и от шерсти делились между сторонами поровну, но право на рабочую силу, на молоко и на навоз принадлежит исключительно съемщику. Нормальный срок договора трехлетний, а по окончании скот должен быть возвращен хозяину в целости, по количеству и качеству. Кроме этого вида (cheptel simple), бывает наем половинчатый (cheptel moiti), в коем обе стороны соединяют свой скот пополам, составляя товарищество. Наконец, подобный же договор о сдаче хозяйского скота в пользование наемщику соединяется с фермерским договором (cheptel donn au fermier).

46
Общие правила найма по русскому закону. — Крайний срок найма. — Ограничения личные. — Форма договора. — Цена. — Пространство пользования. — Право владения в найме и его принадлежности. — Передача найма. — Исполнение договора и прекращение. — Ограничение найма в заложенных имениях. — Наем из выстройки. — Общее замечание о законе поземельного найма.

Русский закон крайне скуден общими определениями о найме, и те, которые есть в нем, имеют вид случайный и отрывочный. Эта скудость в юридической разработке внутреннего содержания найма объясняется состоянием нашего сельского хозяйства и промышленности, до сих пор во многих местах первобытным, а в других — весьма неразвитым. Древнейшие постановления нашего закона о найме относятся к найму земель крестьянами, большей частью для удовлетворения насущных, а не промышленных потребностей быта, и состоят в связи с хозяйством, еще не возвысившимся до степени денежного, при крайнем разнообразии рыночной ценности сельских произведений, а иногда при совершенном отсутствии рынка. Посему и доныне встречается на практике немало затруднений в разрешении юридических вопросов, из найма возникающих. С другой стороны, наше законодательство страдает обилием и разнообразием частных постановлений о найме, преимущественно казенных и общественных имуществ, причем обращаемо было особенное внимание на формальную сторону дела.

Определение найма (коего нет в законе) может быть выведено (Касс. реш. 1868 г., No 248) следующее: договор, в коем одна сторона предоставляет пользование своим имуществом другой стороне на известный срок и за известное вознаграждение. Итак, существенные принадлежности договора суть срок и наемная плата. Прочие принадлежности зависят от особых условий между сторонами (ст. 1691) и, по местам, от обычая, основанного на справедливости и потому выражающего свое действие не в судебных приговорах по пререканию о праве, но во взаимных сделках и уступках при добровольном исполнении. Так решаются на практике не-доумния о том, к чему обязан хозяин имущества по содержанию его в порядке (хотя на это в законе нет указания). Так, помимо закона, делается, по справедливости, уменьшение наемной платы, в случае убытка, наемщику от случайных бедствий (напр., когда у наемщика, снявшего сад, вовсе не было плодов от неурожая).

Крайний срок найма определялся у нас законом сначала только для земель, отдаваемых от казны и от казенных людей в оброчное содержание, но в 1824 г., по поводу одного частного дела, было признано, что между частными лицами срок найма недвижимых имуществ должен быть не более 12 лет. Это запретительное правило вошло в Свод Законов (ст. 1692).

В указе не объяснено, с какой именно целью установлено это стеснение. Можно предполагать различные цели: предупреждение стеснений в праве распоряжения имуществом для самого хозяина и его наследников, предупреждение легкомысленных и расточительных отдач, равносильных отчуждению права собственности и уничтожающих ценность имения в руках у добросовестного покупщика, наконец, охранение казенного интереса от ущерба в крепостных пошлинах за действительную продажу. Но есть и другие интересы, требующие ограждения, — интересы промышленности и хозяйства. Для серьезных и долгосрочных промышленных операций, требующих затраты значительного капитала, необходима уверенность в спокойном, на долгий срок, пользовании нанятым имуществом, ибо, в противном случае, никто не решится предпринимать на нем что-либо значительное. Ввиду этих интересов, в 1855 г. дозволено отдавать благоприобретенные пустопорожние земли в аренду на срок долее 12 лет, даже до 30 лет, под устройство фабрик и заводов (1693 ст., родовые земли исключены, конечно, в смысле ограждения ценности имения для законных наследников). Такая же льгота существует для пустопорожних земель, отдаваемых под устройство дач на 25-верстном расстоянии от обеих столиц. С 1861 г. дозволено бывшим помещикам отдавать свободные земли и угодья в аренду до 36 лет (1693). На тот же 36-летний срок могут быть сдаваемы удельные земли (1693).

В Ялтинском уезде, с 1874 г., дозволено отдавать недвижимые имущества внаем на сроки до 90 лет (1693).

В 1885 г. Министру Государственных Имуществ предоставлены ходатайства о найме частных земель, с целью разработки минералов, на сроки более дозволенных представлять через Комитет Министров на Высочайшее разрешение (1693).

Обществам кочевников в областях Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Тургайской разрешено сдавать земли в зимовых стойбищах внаем до 30 лет лицам русского происхождения для земледелия, под фабрики, заводы, мельницы и т.п. (Зак. Гражд., ст. 1693 прим. 2 по Прод. 1895 г.).

На отдачу имущества внаем имеет право хозяин его или управитель, действующий по доверенности, в пределах ее (Уст. Торг., 323 и сл.). Лица, ограниченные в праве владения, ограничиваются и в праве найма. Ограничения эти устанавливаются или в интересе прямо государственном, или в интересе других лиц, имеющих право преемства или обеспечения в том же имении. Так, владельцам имений, пожалованных на майоратном праве в западных губерниях, дозволяется отдавать внаем запасные земли на срок не свыше шести лет (504 Зак. Гражд.). Владелец пожизненный (супруг), когда отдает имение в аренду, может получать арендную плату не вперед, но лишь по истечении года (ст. 537⁷), и вообще право срочного или пожизненного владельца ограничивается сроком его собственного владения, если договор не заключен с согласия собственника: опекуны имеют право заключать такие договоры на срок до достижения малолетним 17 лет, в противном случае такой договор не обязателен (1692¹).

Монастыри и церкви могут отдавать внаем принадлежащие им в собственность земли и недвижимые имущества, на общем основании, сроком до 12 лет, по рассмотрению Консистории, с утверждения архиерея, который распоряжается, впрочем, единолично своим подворьем (IX, 384, 389, 405. Уст. Дух. Коне. 112, 132, 145). Запрещается притом на монастырских землях учреждать торговые заведения, а в церковных домах — помещать питейные заведения и трактиры (IX, 384, 389, 405. Уст. Дух. Коне. 112, 132, 145). — Об отдаче внаем земель, принадлежащих Р. Католич. и Лют. Дух. установл. см. Уст. Ин. Испов. ст. 119, 607, 808. — Об аренде земель, принадлежащих причту в Западных и Юго-Западных Губ. — IX прил. к 411 ст., 28, 30 и след.

Содержатели вольных аптек при отдаче их в аренду ограничены обязанностью давать знать о том медицинскому начальству, для освидетельствования аптеки при переходе ее к другому лицу (Уст. Врач. изд. 1892 г., ст. 556).

Должностным лицам акцизного управления запрещено брать в аренду винокуренные заводы в той губернии, где они состоят на службе (т. V, изд. 1893 г., Уст. Питейн., ст. 13). Вообще аренда винокуренных заводов дозволяется только лицам, имеющим право на заводскую промышленность (там же, ст. 118,119).

Право быть наемщиком закон ограничивает в лице евреев. Они могут арендовать оброчные статьи и заведения не иначе как по формальным контрактам. Им (равно как и лицам польского происхождения) вовсе запрещено брать в аренду имения, приобретенные в западных губерниях по закону о ссуде 1864 г., или даже отдельные угодья в сих имениях (ст. 1699 Зак. Гражд.). Вне мест постоянного своего жительства евреи не могут арендовать казенные оброчные статьи и нигде не могут арендовать статьи, соединенные с раздробительной продажей питей. Уст. Обр. изд. 1893 г., ст. 27, Уст. Казен. Имен. изд. 1893 г., ст. 35 и прил. к примеч. 3 к ст. 2: ст. 18. IX. 961. Евреи не могут быть арендаторами золотых приисков (см. Уст. Горн., изд. 1893 г., ст. 435). Ограничение евреев в аренде винокуренных заводов см. Акц. Уст. изд. 1893 г. Законом 1882 г. запрещено свидетельствовать на имя евреев арендные контракты на недвижимые имущества, находящиеся вне черты городов и местечек (IX, 959, прим. 4, по Прод. 1890 г.).

Договор о найме движимости может быть заключаем словесно. Но договор о найме недвижимых имуществ, а также судов мореходных и речных составляется письменно и свидетельствуется у нотариуса. При сем имеет особую важность достоверность числа, в которое совершен договор. Договоры о найме городских строений и земляных участков в городе или вообще в городском поселении, напр., местечке (Касс. реш. 1885 г. No 61), составляются письменно или словесно, по усмотрению и взаимному доверию сторон (ст. 1700-1703). Наемные договоры крестьян на земли с помещиками, между собой и с посторонними лицами, не свыше трех лет на всякую сумму, а на сроки до 12 лет не свыше 300 руб., могут быть заключаемы словесно, со внесением, по желанию сторон, в книгу при волостном правлении (ст. 1700).

Содержание и пространство пользования зависит от соглашения сторон. Относительно недвижимых закон говорит об отдельном владении, об отдельном же пользовании в недвижимых закон не упоминает, употребляя сей термин лишь относительно движимых имуществ (ст. 514, 535). Отдельное владение составляет само по себе особое право, коего пространство и срочность определяются тем самым актом, коим оно установлено. О пользовании же (в движимых) сказано, что оно есть полное, когда все произведения имущества и доход с него принадлежат содержателю, неполное, когда некоторые из них ему не предоставляются (ст. 536). А как под этой статьей сделана ссылка на IV книгу об обязательствах, то необходимо, невзирая на подписание группы статей о пользовании (534-540), признать, что они относятся и к пользованию недвижимостью.

Вообще предполагается, что имущество отдается в такое пользование, какое ему свойственно по его назначению и по свойству найма. Так, напр., сельское хозяйство отдается в аренду или в хозяйственную эксплуатацию, это не значит, что наемщик вправе разрабатывать руду или минералы в недрах земли, если не выговорено особого на то права. Снимается сад, — значит нельзя распахивать его или пустить под луговой промысел, либо под выгон.

Закон не упоминает об обеспечении арендной платы имуществом наемщика. Но, кажется, нет препятствия налагать на имение запрещение по желанию обеих сторон. На это есть косвенное указание в законе 1861 г. об отдаче помещичьих земель в аренду (ст. 5). На практике всего чаще встречается обеспечение договора о найме неустойкой.

Соглашение о цене найма предоставлено на волю сторонам. В большей части случаев оно определяется личным усмотрением, но есть имущества, в коих, смотря по состоянию местной промышленности и местного рынка, образуется средняя наемная цена того или другого по его качеству. Наиболее важное значение для хозяйства имеет арендная плата за земли или поземельная рента. Но в арендных договорах цена найма не всегда определяется деньгами. У нас во многих местностях, при скудости денежного хозяйства, по затруднительности сбыта сельских произведений, при недостатке и неправильном распределении рабочей силы и т.п., употребляется способ отдачи земель внаем из полу, т.е. за половинную или иную часть снимаемой жатвы (из третьего, четвертого снопа или копны), либо за отработку в пользу хозяина условленного количества земли, иногда же цена найма полагается отчасти деньгами, отчасти отработкой, отчасти разного рода службами, повинностями и поставками (выговор известного количества продуктов) от наемщика хозяину.

Из договора найма возникает не только право пользования, но и право владения, как необходимое условие для осуществления найма, разумеется, владение в сем случае будет не самостоятельное, а зависящее, отдельное (ст. 514, 535). Посему арендатор имущества, хотя не имеет на оное права собственности, не лишен права на иск о защите своего временного владения, об отвращении вреда и о вознаграждении убытков, причиняемых вступательством и действиями стороннего лица. Можно судить и иначе, если придерживаться римского понятия о владении: в таком случае надобно признать, что, в силу договора, защита арендатора от вступщиков, нарушителей его спокойного пользования, лежит на обязанности хозяина-собственника и, поскольку относится до владения, составляет исключительную принадлежность права собственности. Но такое рассуждение едва ли применимо к России и едва ли согласуется с духом и сущностью русского закона. И наша судебная практика вообще присваивает арендатору иск о владении (ср. Касс. реш. 1869 г., No 745, 849, 1871 г. No 600). Правда, есть и противоположные решения. Так, решением 1870 г. No 1627 признано, что временное пользование имуществом, по уступке от собственника, не дает права на иск о восстановлении нарушенного пользования порядком, указанным 4 п. 29 ст. Уст. Гр. Суд., но это решение никак не согласуется с другими, в коих признавалось право временного и зависимого владельца по договору о найме на иск о восстановлении нарушенного владения.

Впрочем, кажется, справедливо будет признать, в смысле 4 п. 29 ст. Уст. Гр. Суд., что право иска о владении принадлежит арендатору лишь относительно сторонних лиц, а не относительно самого хозяина. Владение на себя, в виде собственности, владение имуществом, как своей вещью, защищается безусловно и противу всякого вступщика иском о защите владения. Но нельзя признать то же самое о владении наемщика, ибо оно не есть самостоятельное состояние, а производное, зависимое, так как владелец в самом владении своем сознает оное временным, условным, несамостоятельным. Посему отношения такого владельца к вступщикам неодинаковы. Если это владение нарушается сторонним вступщиком, например, захватом соседа, — владелец может противопоставить ему простой факт своего владения, и тем отразить нарушение. Если при сем вступщик станет доказывать свое особливое вотчинное право на имущество, направляя оное против вотчинных прав хозяина (от коего получил владение арендатор), наличному владельцу-арендатору нет до сего дела, так как не было бы до сего дела и самому хозяину, если бы ему пришлось просить о защите владения. Посему-то соображению и разрешается мировому суду принимать эти дела к своему ведению. Напротив того, если арендатор просит о защите владения против своего хозяина или против такого лица, которое от хозяина приобрело вотчинное право на имение, то истцу уже недостаточно удостоверить только свое владение, которое по свойству своему и по сознанию истца есть не самостоятельное, а зависящее. Истцу необходимо выставить титул своего владения и удостоверить, что по силе сего титула хозяин или преемник хозяина не имел права до срока нарушать или отнимать его владение в целом имуществе или в части оного. Следовательно суду нельзя, по свойству владения и отношения, обойтись без поверки права на владение, и в сем случае дело оказывается неподсудным мировым судебным установлениям (ср. Касс. реш. 1870 г., No 1254).

Об арендаторах казенных имений (лица и общества, владеющие имуществом казенных управлений на праве пользования) есть прямая статья — 1314 Уст. Гр. Суд., предоставляющая им право иска о восстановлении нарушенного владения.

По уставам страховых обществ арендатор или наемщик может отдавать на страх нанятое имущество, но лишь по срок найма, и получает страховое вознаграждение лишь в той мере, в коей сам отвечает хозяину за пожарный убыток (Русск. Стр. Общ. 1876 г., 53, 54, Уст, Коммерч. Стр. Общ. 1870 г.).

Право передачи найма само по себе не предполагается. Естественно, что собственник имущества не всякому может доверить хозяйственное пользование им, соединенное с хозяйственным распоряжением. Посему нельзя не признать за собственником право отвергнуть одностороннюю передачу найма другому лицу и требовать в таком случае уничтожения найма, первоначальный же наемщик не освобождается от ответственности за последствия таковой передачи.

В найме предполагается личное и непосредственное пользование имуществом для тех целей, которым оно предназначено служить. Но всякое имущество может служить для разных целей. Одно есть хозяйственное употребление имущества, другое — обращение его в спекулятивный, промышленный или коммерческий оборот. Последнее само по себе не предполагается в найме, но требует особливого соглашения или разрешения от хозяина. Так, напр., отдача внаем лошади или экипажа не уполномочивает наемщика пускать лошадь в извоз или промышлять отдачей напрокат экипажа. Наниматель квартиры в доме не может, без соглашения с хозяином, промышлять ею, т.е. пускать в нее жильцов по мелочи, или устраивать в ней ночлежный приют. Арендатор имения может арендовать его для особого промысла или барышничества, состоящего в раздаче земли мелкими участками в содержание третьим лицам, но если нет на то согласия владельца, невозможно признать этот промысел, нередко весьма вредный для хозяйственной целости имения, принадлежностью найма. Иное дело — принадлежащие к имению оброчные статьи, составляющие хозяйственный доход имения: отдача их в содержание третьим лицам входит, без сомнения, в права наемщика.

Об исполнении договора закон говорит, что хозяин не вправе отказать наемщику до срока, а наемщик не вправе отказаться от найма (ст. 1705). Однако и без прямого законного определения, судебная практика по необходимости признает право отказа в договорах, писанных без срока, и право безмолвного продолжения договора.

О движимом имуществе, взятом внаем, сказано, что если оно будет испорчено, то отдается нанимателю, а он обязан заплатить хозяину цену того имущества, по оценке посторонних знающих людей (ст. 1708). Правило это взято буквально из Уложения 1649 г., где имеется в виду преимущественно порча лошади. Без сомнения, оно не исключает возможности поправки и починки испорченного, если вещь может быть восстановлена в прежнем виде.

С истечением срока действие найма прекращается, о безмолвном продолжении найма закон наш не говорит, но судебная практика допускает продолжение наемных отношений, когда наемная плата принята за новый срок хозяином имущества.

Отношения по найму не прекращаются со смертью участвующих лиц, но переходят к наследникам. Продажа и вообще отчуждение нанятого имущества также само по себе не прекращает наемных отношений, как объяснено подробнее в другом месте (1-я часть курса, 44).

Прекращается ли наем с безусловным признанием незаконности хозяйского владения, т.е. когда имущество по судебному приговору признается законной собственностью другого лица? Вопрос этот имеет тесную связь с общим вопросом о действии продажи имения на наемные договоры прежнего владельца. Как там, так и здесь нет основания в нашем законе применять строгое начало римского права и уничтожать арендные договоры, переходящие с имением, хотя, без сомнения, прежний незаконный владелец повинен, во всяком случае, удовлетворить нового за все полученные им и переходящие за черту его владения арендные платежи. Разумеется, к случаям сего рода должно применяться и действие примечания к ст. 195 Пол. Взыск. Гражд. и 1099 ст. Уст. Гр. Суд.

В случае принудительного отчуждения имущества на государственные и общественные потребности, действие арендных договоров по оному, разумеется, должно прекратиться, и едва ли есть в сем случае основание арендатору отыскивать себе вознаграждения от собственника за убыток, если не было о сем особого условия между ним и собственником. Наши законы о вознаграждении не содержат в себе никакого на сей случай постановления.

Отвечает ли арендатор земли за подати и повинности, на земле лежащие? На этот вопрос следует отвечать по нашим законам отрицательно. Каковы бы ни были взаимные по сему предмету условия между землевладельцем и арендатором, взыскание казенное, поскольку утверждается на земле, падает прямо на землю, следовательно на собственника земли. В этом смысле существует для податных взысканий правило 14 и след. ст. V т., изд. 1893 г., Уст. Прям. Налог. Поземельный сбор обращается на доход с имения, следовательно и на арендную плату, как на имущество владельца, а в случае недостатка — на землю. По силе

1 п. прил. к 55 ст. Уст. Зем. Пов., земский поземельный сбор падает на землю, невзирая на то, в чьем владении она находится. Сообразно сему решено Гос. Сов. (октябрь 1877 г.) дело Куроедова, о земском сборе с земли, которая в 1775 г. отдана была на 90 лет в содержание крестьянам, с получением с них за все время вперед незначительной платы. Собственник утверждал, что все существенное содержание вотчинного права перешло к арендаторам, и потому они должны отвечать за лежащие на земле повинности.

Некоторую аналогию с наймом имущества имеет договор доверенности на представление имуществ в залог по чужим подрядам. Здесь предметом договора служит в существе не право пользования, но право распоряжения имуществом, так как залог, в случае неисправности подрядчика, может быть обращен в продажу. Посему содержание такого договора не соответствует существенному свойству найма, в коем уступается исключительно право пользования имуществом, с сохранением его сущности и без всякого права на распоряжение.

Получение вперед арендных денег по имениям, отданным в аренду на продолжительный срок, может служить к ущербу покупщиков имения или сторонних лиц, коих права обеспечены на том же имении или кои должны получить из него удовлетворение своих взысканий. Посему положено: арендные контракты, заключенные с получением денег вперед более чем за год, считать действительными (относительно третьих лиц) в таком только случае, когда они засвидетельствованы, с наложением на имение запрещения (чем оглашается лежащее на имении арендное право). Ст. 1703. Владельцы имений заложенных (как в частные руки, так и в банках) не лишены законной возможности отдавать их в аренду, но при продаже имения в удовлетворение закладной это обстоятельство, т.е. существование аренды на несколько лет, стесняя покупщика, уменьшает, к ущербу залогодержателя, ценность имения. В таком случае, если арендные договоры заключены после запрещения, наложенного на имение по залогу, действие аренды уничтожается (Пол. Взыск. Гражд., ст. 195, прим.). Вообще на случай взыскания с имений, отданных в аренду, в Суд. Уставах постановлено, что арендные договоры, буде заключены после получения владельцем повестки об обращении взыскания на то имение, могут быть уничтожены по просьбе взыскателя, либо того, кто купит имение с публичного торга (Уст. Гражд. Суд., ст. 1099, 1100. Ср. Касс. реш. 1881 г. No 99 и 1-я часть сего курса, 70). В законе 1861 г. об отдаче в аренду помещичьих земель сказано, что платежи, учиненные арендатором владельцу более чем за два года вперед, если потом имение поступит в публичную продажу или присуждено будет другому, могут быть со стороны заимодавцев или новых владельцев объявлены недействительными (1703, прим.).

Один из видов найма есть наем из выстройки. 1697 ст. говорит, что дворовые, лавочные, мельничные и прочие, предназначенные для хозяйственных заведений места, могут быть отдаваемы внаем или содержание из выстройки, на счет наемщика, с тем, чтобы он в течение условленного числа лет пользовался выстроенным зданием, а по прошествии срока все выстроенное поступило бы в собственность хозяина.

1706 ст. Зак. Гражд. хотя и относится, по-видимому, к найму из выстройки, но в сущности не применяется к нему. Реш. Гос. Сов. (1824 г. П. С. З. No 29974), из коего эта статья неточно извлечена, имела в виду наем совсем не из выстройки, а аренду архиерейского подворья, и текст решения, равно как и текст самой статьи, противоречит понятию найма из выстройки, ибо в ней говорится об издержках на исправление здания, бывшего на нанятой земле, и даже о поправках, которые могли нарушить целость здания. Эта статья закона имеет значение лишь в вопросе о расчетах хозяина с арендатором, когда действие арендного контракта прекращается ранее срока, независимо от воли сторон.

Особый вид договора о найме, соприкасающийся, впрочем, с подрядом, есть договор о выстройке помещений для присутственных мест, тюрем и других зданий ведомства Министерства Внутренних Дел, для отдачи оных потом внаем правительству. Изданные на сей предмет узаконения определяют этот договор в следующих чертах. Министрам Внутренних Дел, Путей Сообщения и Финансов, по взаимному соглашению, разрешается отдавать частным лицам постройку зданий для присутственных мест, тюрем и др., по утвержденному плану, причем казной оказывается, в случае нужды, пособие, выдачей вперед некоторой суммы под благонадежный залог. По выстройке здание принимается от строителя внаем, на срок до 30 лет, за определенную ежегодную плату. В течение найма, ремонт здания лежит на обязанности хозяина (Уст. Строит., 123 и прим. по Прод. 1886 г.). По общему смыслу сих правил следует заключить, что здание, таким образом выстроенное, и по окончании найма остается в собственности строителя. Строитель подобных зданий должен быть признаваем собственником их со времени их выстройки и приемки, а казна считается арендатором, и потому на обязанности хозяина состоят налоги и повинности, падающие на недвижимые имущества (ср. Мн. Гос. Сов. в апреле 1877 г., по д. Вульфа).

Русскому законодательству о поземельном найме предстоит еще немало труда в дальнейшем его развитии в соразмерности с развитием хозяйственных условий найма. Эти условия, в разных местностях России, крайне разнообразны: отсюда затруднение подвести их под одну общую меру. В Западной Европе давно уже раскрылось во всей полноте своей, пришло в сознание и в связь с определительной ценностью, понятие о хозяйственной, производительной сущности имущества, о принадлежностях пользования, об орудиях и способах производства, об улучшениях и усовершенствованиях, и т.п. У нас, в России, понятия обо всем этом далеко еще не выяснились, и многое, что на Западе может быть без труда учтено и определено числом, мерой и ценой, у нас недоступно точному учету и определению. Притом наше сельское хозяйство, по многим причинам, между прочим по климатическим условиям, по скудости рынка, по бедности капиталов, промышленной предприимчивости, технического знания и т.п., решительно не подходит под условия, при которых на Западе образовалось и достигло своего развития законодательство о найме. Договоры об аренде земель не имеют у нас того значения, которое принадлежит им на Западе. Тем не менее, и у нас область аренды с каждым годом расширяется, хотя не в смысле фермерского хозяйства, но главным образом в смысле съема полей под пашню, причем обыкновенно имеется в виду не столько усиление внутренней разработки по качеству (интенсивное хозяйство), сколько расширение ее в пространстве по количеству (экстенсивное хозяйство), тем не менее, арендный договор настоятельно требует от нашего законодательства новых определений, для ограждения интересов как частных, так и государственных. Если чрезмерное изобилие законных определений приносит иногда вред и действует стеснительно на гражданские отношения, то, с другой стороны, и скудость определений может служить ко вреду для интересов, требующих руководства и ограждения в законе. Так, например: когда содержание договора о найме определяется единственно волей и желанием сторон, — это ведет к умножению темных, неясных, двусмысленных сделок, посредством коих ловкий и пронырливый промышленник, скупщик земель, лукавый агент — посредник между землевладельцем и съемщиком — может, без затруднения, обманывать бедных, неопытных и малограмотных съемщиков мнимо выгодными для них комбинациями условий. Примеров тому множество, особливо на наших окраинах, где образовался целый класс людей, промышляющих отдачей земель переселенцам своим и иностранным.

Интересы владельца требуют тоже обеспечения: наш закон не указывает этого обеспечения ни в произведениях земли, ни в движимости наемщика.

Определение крайних сроков найма — предмет, имеющий немаловажное государственное значение. Долгосрочный наем, связывающий право собственности, переносит существенное его содержание на временного владельца земли, тогда как на собственнике остаются по закону все тягости и повинности, лежащие на собственности. Между тем приобретение и передача прав собственности несравненно затруднительнее, нежели приобретение арендных прав на землю, которое доступно лицам всех сословий, всякого общественного положения и всякой национальности. Итак, при благоприятных условиях, поземельная собственность в крае может оказаться достоянием лиц, в сущности не владеющих и малосостоятельных, хотя и ответственных перед государством, а действительное владение в руках у людей, чуждых интересам страны и не несущих ответственности перед государством за тяготы и повинности, на земле лежащие. Дело закона — согласить в этом случае интересы государства с интересами собственности, капитала и сельской промышленности.

Сущность найма. Отдача земли в обработку изполу или из третьего снопа (из скопщины) составляет ли отдачу внаймы имущества или договор о личном найме, или о товариществе? Разрешение этого вопроса важно в тех случаях, когда арендным договором запрещается отдавать землю в субаренду. В подобном случае одесская палата признала подобную сделку арендной и нарушением договора. Сенат оставил этот вопрос без разрешения (Касс. реш. 1875 г., No 35). В договоре о найме имущества передается пользование им, а не право собственности. Посему неправильно причтено к найму условие о продаже леса на сруб, с предоставлением пользования в нем выгоном и покосами (Касс. реш. 1867 г., No 158).

Срок и продолжение. Отличительные принадлежности договора о найме имуществ — срок и наемная плата. Без срока пользование подходило бы к вотчинному праву, а без платы договор был бы ссудой (Касс. реш. 1868 г., No 248). Как казенные, так и частные имения могут быть отдаваемы в аренду только на срок, а не бессрочно (Касс. реш. 1876 г., No 350). Молчание со стороны хозяина нанятого имущества (т.е. нетребование возврата по истечении срока или непредупреждение о прекращении договора) не служит признаком согласия на продолжение договора: оно отнимает у владельца наемщика значение самовольного, и может служить основанием к продолжению прежних отношений, но лишь дотоле, пока хозяин не потребует возвращения имущества (Касс. реш. 1873 г., No 693).

Заключение и уничтожение. Закон не запрещает членам церковного причта отдавать состоящие в пользовании их церковные земли внаем для получения дохода (Касс. реш. 1870 г., No 1374).

Нет повода требовать уничтожения договора о найме, когда какая-либо хотя бы из существенных принадлежностей имущества, утратила свое существование (Касс. реш. 1870 г., No 1533), но договор найма прекращается, если нанятое имущество уничтожилось вследствие случайного события или по вине наймодавца, нанимателя или третьих лиц, так как договор найма всегда предполагает существование отданного внаем имущества (Касс. реш. 1881 г., No 82).

В Касс. реш. 1876 г., No 591, — случай отдачи Кишиневской полицией внаем частного имущества, за недоимку в постойной повинности.

Есть особые правила об аренде земель старообрядцами в Западных и Белорусских губерниях (см. Собр. Узак. 1876 г., No 614, 1877 г., No 1142).

Отказ. Касс. реш. 1873 г., No 1141. Суд рассудил, что отказ от найма квартиры разумеется лишь в таком действии наемщика, из коего явствует, что он отказался от исполнения принятых по контракту обязанностей. Посему, когда наемщик пустил вместо себя жить в квартиру другое лицо, не слагая с себя обязанностей по договору к хозяину дома, это не считается оставлением квартиры. Сенат оставил в силе такое рассуждение.

Очистка от хозяина. Обязанность хозяина — предоставить нанимателю действительное пользование имуществом: итак, оно не должно иметь таких недостатков, вследствие коих пользование им становится вредным или невозможным, а напротив, должно соответствовать цели, и такие недостатки его не составляют побочного обстоятельства. Таковы — сырость в квартире и холод, делающие ее необитаемой (Касс. реш. 1877 г., No 134). Когда, при сдаче имения казенному арендатору, постройки оказались ветхими и доход, по инвентарю показанный, оказался от того менее, то казна не вправе требовать, чтоб арендатор на свой счет производил перестройку ветхих строений (Сб. Сен. реш. I, 311). Арендатор, не получив по условию 600 моргов ярового посева и 200 моргов озимого и лишившись пользования сенокосом, имеет право требовать от хозяина вознаграждения убытков, по средней мере современных урожаев и по справочным ценам (Сб. Сен. реш. I, 551). Нет основания высылать жильца с квартиры до срока за остановку в платеже квартирных денег, когда эта остановка произошла вследствие нарушения контракта со стороны хозяина, т.е. за отобрание хозяином чердака и ледника, входивших в состав квартиры (Сб. Сен. реш. III, 1060). Невозможность пользования нанятым помещением (было залито водой и потом оказалось сыро) освобождает от наемной платы (2 Сб. Сен. реш. VI, No 944, Касс. реш. 1876 г., No 364, 1872 г., No 343).

Платеж. (Касс. реш. 1876 г., No 120). Из договора о найме по существу его не следует, что наниматель должен заплатить хозяину все деньги по срок найма, хотя бы пользование имуществом прекратилось и ранее того срока. Это зависит от особых условий договора. — Обязанность наемщика платить за наем имущества до конца срока, хотя бы он и ранее оставил его, сама собой предполагается (Касс. реш. 1876 г., No 472). — На истце лежит обязанность доказать существование долга за квартиру, когда иск предъявлен уже по оставлении квартиры жильцом, напротив, когда он предъявлен на жильца, в квартире еще остающегося, сей последний должен доказать, что деньги им уплачены (Касс. реш. 1872 г., No 846, 1875 г., No 458).

Платеж вперед. Право сторон изменять условия контракта по взаимному соглашению совершенно свободно, поскольку этим изменением не нарушаются права третьих лиц, — конечно, права, существующие в минуту изменения. Посему едва ли можно согласиться с суждением Касс. реш. 1875 г., No 467, ‘что добровольное соглашение между прежним владельцем и арендатором о срочной уплате наемных денег, распространяющейся за пределы того времени, когда имение еще не перешло третьему лицу, не касается нового приобретателя’. В данном случае владелец имения, проданного с публичного торга, получил от арендатора наемную плату разом за два года, в изменение первоначального условия о платеже за год. Это получение последовало задолго до вручения владельцу повестки об обращении взыскания на имение и о продаже его. Есть основание поставить его в ответственность перед приобретателем за излишне полученные арендные деньги, но есть ли основание возложить эту ответственность не на него, а на арендатора, признав, что залипший платеж не обязателен для нового владельца? Едва ли, ибо арендатор, внося платеж (если не было притом злого умысла во вред третьему лицу), имел дело с полновластным владельцем и ничьего интереса не нарушил.

Если арендный договор и заключен без условий и формальностей, означенных в 1703 ст. Зак. Гражд., но на общем основании периодических платежей, то ничто не препятствует сторонам условиться впоследствии о платеже аренды на несколько годов вперед, но в таком лишь случае, когда вотчинное право хозяина в имуществе исключительно и нераздельно, и никаким правом стороннего лица не ограничено. В противном случае, арендатор подвергается той опасности, что сверхсрочные платежи, по требованию вотчинного преемника или совладельца, или обеспеченного на имении взыскателя, могут быть признаны недействительными. Подобный случай см. 2 Сб. Сен. реш. III, No 484. — Ст. 1703 относится к таким только контрактам, в коих условлено получение вперед арендной платы более чем за год при самом заключении контракта. Сюда не относится условие о получении денег в течение наемного срока, по мере надобности, на расходы по содержанию в порядке имущества (Касс. реш. 1873 г., No 1579). — Несоблюдение, при совершении арендного договора, правил 1703 ст. не делает его недействительным для самих контрагентов. Правило это установлено исключительно в интересе третьих лиц, следовательно лишь за нарушение сего интереса и соразмерно с ним договор может быть признан недействительным (Касс. реш. 1876 г., No 11). Ст. 1703 об арендных договорах относится и к городским строениям, которые могут быть отдаваемы внаем словесно (Касс. реш. 1876 г., No 11. См. еще Сб. Сен. реш. II, 498).

Передачи и переход. Кисловский отдал имение в аренду на три года Шнейерсону, дозволив ему передавать арендные статьи по частям в оброчное содержание другим лицам, но с тем, чтобы сам Шнейерсон оставался главным ответственным лицом перед хозяином. Ранее срока Шнейерсон оставил аренду, но ранее того отдал из имения мельницу в оброк Хане Гинсбург. По выходе Шнейерсона, Кисловский требовал уничтожения аренды Гинсбург, так как арендное право самого Шнейерсона прекратилось. Признано, что, по силе 514 ст. Зак. Гражд., Шнейерсон мог отдать имение в аренду не иначе как с принятыми ограничениями, следовательно с отходом его и право Гинсбург, в отношении к имению, прекратилось (2 Общ. Собр. Сен. 15 сентября 1876 г.).

В Касс. реш. 1888 г., No 666 отрицается право наемщика передавать нанятую им в доме квартиру третьему лицу без согласия домовладельца, на том основании, что отдача помещения составляет принадлежность права собственности на дом и заключает в себе право отдельного владения.

Право арендного владения, преобретенное по договору не от собственника, а от арендатора, утверждаясь на арендном праве сего последнего, может быть защищаемо против него самого, по договору, но не против собственника земли. Посему, когда арендатор, по условию с собственником, отступился от арендного владения ранее своего срока и срока своих арендаторов, снявших у него землю, не выговорив для них продолжения владения, владение их прекращается, ибо должно уступить праву собственности на землю: им остается право иска на того, у кого они снимали землю, об убытках за неисполнение договора (Касс. реш. 1876 г., No 190).

Отдельное владение по найму. С правом арендного содержания соединяется право отдельного владения, а не только отдельного пользования, посему арендный владелец огражден в своем владении до срока и при переходе арендуемого имения по продаже к другому собственнику (Касс. реш. 1868 г., No 771). Договором о найме имущества устанавливается право на владение, право личного требования, но самое владение начинается лишь с осуществлением сего права, т.е. со вступлением во владение. Посему, когда хозяин отданного внаем имущества продал оное другому лицу, прежде чем наемщик вступил во владение по найму, или когда отдал оное в наем другому наемщику, прежде чем осуществилось наемное право первого, — обиженный может требовать себе удовлетворения от того, кто нарушил свой договор с ним, но не может требовать осуществления своего права против третьего лица, в договоре не участвовавшего. В этом смысле состоялось Касс. реш. 1878 г., No 234. Арендатор дома отдал внаем квартиру наемщику, начиная с июля 1875 г., а в январе того же года сам передал свое арендное право третьему лицу, которое отказалось исполнить контракт своего предместника с наемщиком и предоставить владение сему последнему. Наемщик ссылался на 514 и 521 ст. Зак. Гражд., но Сенат рассудил, что в этих статьях разумеется такое отделенное по договору право, которое осуществилось уже в действительности. — По силе 521 ст. Зак. Гражд. для нового приобретателя имения могут быть признаны обязательными лишь те арендные договоры прежнего хозяина, которые уже осуществлены передачей арендного владения. Под это условие не подходит договор, заключенный в ноябре 1874 г., с тем, чтобы передача арендного владения совершилась в 1875, а в декабре 1874 г. хозяин продал имение (Касс. реш. 1877 г., No 83). — Арендатор (наемщик) имения вправе защищать свое владение относительно третьих лиц, в случае нарушения оного (Касс. реш. 1875 г., No 426), но не относительно бесспорного собственника арендуемого имения: в последнем случае предметом иска было бы не владение, а самое существо договора (Касс. реш. 1874 г., No 474).

Всякий временный, срочный или пожизненный владлец владеет и пользуется имуществом исключительно и независимо от лица постороннего, но с прекращением сего владения никакой договор временного владельца с посторонним лицом, относительно владеемого на срочном праве имущества, не может считаться обязательным для собственника сего имущества, если заключен без участия сего последнего. Так и договор пожизненного владельца об отдаче имущества в аренду, с момента смерти его, прекращается. Из этого правила допущено исключение лишь для пожизненного владельца по завещанию умершего супруга, на основании закона 1862 г. По сему закону пожизненный владелец может отдавать в аренду имение не долее общего наидлиннейшего срока аренды, и с получением платы лишь за каждый год по истечении его, а не вперед. Совершенные на сем основании договоры обязательны.

По д. Лубенского (Касс. реш. 1877 г., No 28) арендатор, ссылаясь на незаконное устранение его от аренды, просил мировой суд восстановить нарушенное владение, и суд решил восстановить владение мельницей. На это была жалоба, что иски о восстановлении нарушенного владения могут быть по 4 п. 29 ст. Уст. Гр. Суд. предъявляемы только лицом, владевшим на правах собственника. Сенат рассудил: хотя в иске и в решении употреблено выражение: восстановить владение, но сущность иска заключалась в том, имели ли ответчики право отстранять истца от владения мельницей на основании доказываемой ими неисправности в платеже арендных денег.

В договоре арендном из выстройки, арендатор, с возведением строений, не приобретает на них право собственности, а только временное пользование (Касс. реш. 1869 г., No 583).

В Касс. реш. 1872 г., No 992 признано, что договоры об имуществе имеют равное действие как для обязавшегося, так и для наследников его. Посему арендное право, заключающееся во владении и пользовании имуществом, сохраняет полную силу и после смерти собственника имения по отношению к его наследникам, и арендатор имеет право продолжать владение и пользование. Опись и отдача на хранение такого имения (хотя бы самому арендатору) по поводу смерти собственника неминуемо повлекла бы за собой, вопреки закону, стеснение прав арендатора по договору.

Наем общего имения. Соучастник в общем имении может отдать в аренду свою часть третьему лицу, без согласия других совладельцев, лишь в том случае, если между соучастниками существует соглашение относительно фактического распределения между ними частей общего имения, при отсутствии же соглашения, определяющего порядок владения и пользования общим имением, на отдачу одним из соучастников своей части в арендное содержание постороннему лицу необходимо согласие прочих соучастников (Касс. реш. 1886 г., No 69).

Рассуждение непонятное, ибо при отсутствии соглашения относительно частей в общем имении и при согласии совладельцев на аренду части, каким же образом может быть отдана в аренду часть одного из них, когда она не определена? Какой частью общего нераздельного имения пользовался бы арендатор в данном случае?

47
Особенные виды найма. — Отдача в содержание оброчных статей от казны и разных ведомств. — Способы отдачи и взаимные отношения. — Договор о поселении иностранных выходцев, колонистов и русских переселенцев. — Отдача в содержание золотых приисков.

Весьма важное хозяйственное значение имеет у нас отдача в содержание частным лицам имуществ государственных и принадлежащих казенным и общественным учреждениям, на основании особых уставов и правил. Эта часть, соединенная с казенным и общественным интересом, разработана нашим законодательством с особенной подробностью, во множестве разнообразных постановлений.

Первое место принадлежит так называемым казенным оброчным статьям, для коих имеется особый устав в 1 ч. VIII т. Св. Зак. Они принадлежат к государственным имуществам в тесном смысле и состоят в заведывании Министерства Земледелия и Государственного Имущества, — которое обязано заботиться об умножении их, о хозяйственном устройстве и об отдаче в оброчное содержание. Сюда относятся свободные земли, устроенные мызы, рыбные ловли, мельницы, заводы, винокурни, каменоломни и рудники, торфяные болота, сады, перевозы, строения, угодья и промыслы в лесных дачах и т.п. Местное заведывание ими принадлежит местному управлению Государственных Имуществ в губерниях.

Они отдаются в содержание на срок не свыше 24 лет, с публичных торгов, к которым вызываются желающие публикациями, так чтобы новые контракты могли быть заключены за полгода до окончания сроков по старым. Торги производятся или в губернском городе, в особом смешанном присутствии, или в уездном полицейском управлении, или в волостных правлениях. От торгующихся требуется залог в меру полугодового оброка и особый залог (в ¹/₃ части оценки) в обеспечение исправности строения, в иных случаях допускается поручительство. Для крестьянских обществ и для отдельных крестьян допускаются льготы, т.е. вместо залога принимается мирское и отдельное ручательство. Сроки считаются с 1 января.

Оброчная статья остается за тем, кто больше даст на торгах, с утверждения (по мере общей сложности оброка 5-10-30 тысяч и выше) местного управления, особого присутствия, Министра, Сената. Затем, место, производившее торги, заключает со съемщиком письменный контракт, в котором подробно означаются условия и образ пользования, и пр. — В течение пользования состояние имущества ежегодно свидетельствуется чиновником. Оброчные деньги платятся за полгода вперед, а за просрочку после льготных дней полагаются пеня и штраф, имущество отбирается и обращается в новый торг, хотя до первой публикации прежний содержатель может еще оставить его за собой на прежнем основании, приведя долг в порядок. По окончании срока, имущество сдается обратно по описи и оценке, с пополнением порчи из залогов, строения же, возведенные содержателем, должны быть снесены (Уст. Обр. изд. 1893 г., ст. 1-79).

По истечении сроков отдачи, оброчные статьи для новых торгов переоброчиваются, с возвышением оброка в случае улучшения или возвышения цен. Но некоторые статьи отдаются в бессрочное или беспереоброчное содержание, или навсегда (по особым Высочайшим повелениям), или до наступления известного события, с платежей непременного оброка.

Кроме того, в законе указано много разнообразных способов отдачи земель и участков без торгов в аренду или в постоянное, вечное и потомственное оброчное пользование. По хозяйственным условиям нашего отечества во многих местностях, прямой интерес государства состоит в привлечении желающих к разработке, застройке и заселению пустых и диких земель самыми льготными для частных лиц условиями раздачи участков, без торгов и без залогов, за малую плату, а иногда и вовсе без платы, и с предоставлением прочного права на потомственное пользование, лишь бы исполнялись условия разработки, на которых земля дается. Сюда относятся: раздача земель в Восточной Сибири под хлебопашество и сенокошение на 40-летние сроки, сдача в аренду обществам железных дорог смежных участков для выемки строительного материала, раздача участков около столиц под постройку дач (Уст. Оброчн. изд. 1893 г., ст. 19, прим., прил., 56), раздача земель в 12-летнюю аренду отставным чиновникам, на 24 года закавказским дворянам и т.п., отдача лесных участков удельного ведомства для разработки, на 48 лет, крестьянам (Пол. Удельн. Крест., по Прод. 1864 г. к IX т. прил. ст. 126). Когда оброчная статья остается никому не сданной с торгов, она может быть отдана местным управлением в распоряжение частного лица за известную плату или в управление с отчетом (Уст. Оброчн. изд. 1893 г., ст. 51).

Оброчные статьи, устроенные и описанные, составляют в государственных имуществах особый фонд, пополняемый новыми статьями, по мере их образования и устройства. Но, кроме того, в видах содействия промышленности, постановлено отдавать вообще свободные казенные земли частным людям под устройство разных хозяйственных заведений, как-то: садов, плантаций, мельниц, заводов, пчелиных пасек и т.п. Раздаются эти земли на сроки до 24 годов или более продолжительные, до 99 лет, или даже в потомственное пользование, — из платежа оброка, с залогом, или даже без залога, когда земли неудобные и не приносили казне дохода. Желающий учредить на сем основании заведение должен подать о том прошение и заявить свои условия. Просьба эта удовлетворяется и без торгов, если на торги не является желающих (ст. 2, 5, 11 и сл. прил. к ст. 23 и ст. 112 и 113 Уст. Сельск. Хоз. изд. 1893 г.).

Независимо от оброчных статей в составе государственных имуществ, в северо-западных, юго-западных и Прибалтийских губерниях есть целый разряд устроенных казенных имений, которые состоят во временном владении, в управлении или в контрактном оброчном содержании у частных лиц. О содержании сих имений у арендаторов или администраторов есть особое законоположение, помещенное в Уставе Казенных имений, 1 ч. VIII т. Св. Зак. Этот устав, коего положения во многом заимствованы из прежнего польского и шведского законодательства, представляет, может быть по этой именно причине, наиболее разработанную часть нашего арендного права, в специальном его виде. На договорном праве имения эти сдаются или без торгов, в администрацию, или с торгов, в аренду, в том и другом случае с залогом. Основанием сдачи служит подробное описание имения, составленное в системе регулирования через чиновников и называемое инвентарем. Закон подробно определяет обязанности временного владельца и права его по хозяйственному распоряжению имением, равно как и пособия, которых он может требовать от казны. Отдельные оброчные статьи в имении он может отдавать от себя в содержание другим лицам, но субаренда целого имения запрещается и ведет к отобранию имения. Скот, сданный с имением, он возвращает в том же состоянии, и вообще возвращает имение тем же числом, добротой, мерой и весом. За улучшения не может требовать вознаграждения, но закон подробно определяет, какие расходы по имению, сделанные администратором, принимаются на счет казны. Уменьшение платы допускается лишь за убытки от неприятеля и моровой язвы.

В действующем законе установлены особые правила об отдаче в кортому общественных башкирских земель, об отдаче в содержание казачьих земель и угодий войсковых и общественных (Уст. Казач. Сел., ст. 14 и сл. 36, 188, 394, 404, 426, 430, 443, 477, 486, 498, 511, 522, 524, 544, 556, 564, 587. Прил. к 147. См. еще Собр. Указ. 1877 г., No 512, 717, об аренде свободных войсковых земель на Дону). Особые правила установлены об отдаче разных промыслов в оброчное содержание от сибирских инородцев и мезенских самоедов (т. II, изд. 1892 г., Пол. Инородц., ст. 38, прил. III).

Особые правила установлены для отдачи внаймы ярмарочных помещений (Уст. Торг. прил. к 600 ст., ст. 43 и след.).

Оброчные статьи (казенные) принадлежат не к одному только ведомству Министерства Земледелия и Государственных Имуществ: каждое Министерство, каждое правительственное учреждение может иметь в своем заведывании известный присвоенный ему фонд недвижимых имуществ, которым распоряжается хозяйственно, нередко выделяются из него свободные имущества, земли, заведения и др. оброчные статьи, которые отдаются, на общем основании, в оброчное содержание и приносят доход, вносимый в смету подлежащего Министерства. Так, напр., Артиллерийское управление располагает оружейными и пороховыми заводами, Инженерное — домами, строениями, угодьями при крепостях и казармах, Морское — зданиями, садами, землями, лавками. Есть оброчные статьи у Департамента неокладных сборов, у Горного департамента, у Министерства Путей Сообщения и пр.

Особые постановления об условиях с владельцами на разработку золота и рудных месторождений см. Уст. Горн. изд. 1893 г., ст. 424,432 и сл.

Об отдаче в содержание казенных соляных источников Уст. Горн. изд. 1893 г., ст. 620,625.

Об отдаче в содержание Каспийских рыбных и тюленьих промыслов (Уст. Сел. Хоз. изд. 1893 г., ст. 492 и сл.).

Об отдаче в арендное содержание права на продажу питей на землях крестьянских в Привислянских губерниях (т. V, изд. 1893 г., Уст. Акцизн., ст. 595, прил.).

Оброчный договор. При отдаче с торгов казенных оброчных статей, непременно должен быть заключен формальный договор. При несуществовании его нельзя обязывать частное лицо к исполнению тех условий, которые должны быть установлены договором. Одни торги, на коих содержание корчмы осталось за частным лицом, не могут служить основанием ни к переходу имущества в арендное владение, ни ко взысканию арендной платы: подпись на кондициях объясняет только, что кондиции объявлены, но не означает принятия обязательств. До заключения контракта каждый имеет право отказаться от снятой аренды, оставляя залог для пополнения убытка казны, и удержание залога составляет единственное взыскание за отказ (2 Сб. Сен. реш. I, No 37).

Казенная Палата, заключая с частными лицами договор об отдаче в содержание оброчных статей, не входит в обязательные отношения без предварительного утверждения кондиций подлежащим начальством, которое и признается контрагентом, а Казенная Палата есть не более, как посредствующее место, следовательно, не будучи сама непосредственным контрагентом, не вправе ни отказываться от требования исполнения по договору, ни освобождать другую сторону от части возложенных на нее обязанностей (Касс. реш. 1873 г., No 1623).

Присуждены убытки перевозчику по контракту с Думой, на том основании, что первоначальная такса перевоза была впоследствии уменьшена с установлением новой таксы (Сб. Сен. реш. I, No 188, 344).

Особенное значение в России имеет договор о поселении на владельческих землях иностранных выходцев. В старое время, в XVII и даже в XVIII столетии, было в обычай скликать на пустые земли поселенцев своих и чужих, привлекая их льготами. Это называлось селить селитьбу или слободу: действие договорного свойства, которое по обычаям и законам того времени приводило по большей части к закрепощению поселенных людей за владельцем земли. В второй половине XVIII столетия русское правительство принялось, как известно, в широких размерах, за колонизацию степей и окраин иностранными выходцами, установив целую систему поселения их на землях казенных, под руководством и с значительным пособием государственного опекунства. В ту же пору, именно в 1765 г., открыт был путь к поселению иностранцев на частных землях, в одной лишь Ингерманландии (Петерб. губ.), но путь этот при тогдашнем господстве крепостного права, был ненадежный. В 1804 г. издан был первый указ о поселении иностранных выходцев на владельческих землях по договорам, за ним последовал второй указ 1817 г., ближе определивший подробности и формы этого договора, он остается и доныне, в главных чертах, общим руководством по сему предмету (Уст. Колон. 510-529), впрочем, весь нынешний устав о колониях, с освобождением колонистов от опеки Министерства Земледелия и Государственных Имуществ, подвергается ныне пересмотру.

В договорах этого рода нашему законодательству предстояло удовлетворить особливым условиям для ограждения особливых интересов. Людей, приходящих для поселения на чужой земле, надлежало оградить со стороны владельца от произвольного отказа и высылки, которая могла бы повергнуть в совершенное разорение и крайнюю нищету целые массы населения, надлежало оградить их, в пору крепостного права, от личной зависимости и от установления кабальных отношений, с другой стороны, и владельцу надлежало предоставить законные способы для ограждения его интересов, из коих главный состоял в приобретении готовой рабочей силы для возделывания земель. Помещикам и другим землевладельцам предоставлено было посредство правительственной власти (в лице сначала Министра Внутренних Дел, а потом Министра Государственных Имуществ), при заключении договоров, для выписки из-за границы колонистов. Для сего надлежит сообщить Министерству предлагаемые владельцами условия поселения: т.е. количество и местность земель, сроки пользования, пособия и льготы поселенцам, и предполагаемые повинности. Затем заключаемые с поселенцами договоры, по рассмотрении и явке в подлежащем присутственном месте, должны быть представлены на утверждение Министра. Срок условий указан в законе не долее, как на 20 лет. Личные работы, требуемые от поселенцев, равно как и денежные платежи, должны быть точно означены. Право колонистов по сему условию сохраняется ненарушимым при переходе имения к другому лицу по наследству или по актам передачи. Право свободного перехода на другие земли дозволяется поселенцу по исполнении всех обязательств к владельцу (ст. 522). Это правило 1804 г., без сомнения, должно было измениться в своем первоначальном значении, с изменением духа крепостных отношений, а особливо со времени общего освобождения крестьян. Невозможно допустить в этом отношении, так же, как и в личном найме, неразрывность личной связи подчинения между владельцем и поселенцем. Поселенец, не исполнивший всех своих обязательств, остается, без сомнения, в личном долгу перед владельцем, но не считается прикрепленным к месту своего жительства и хозяйства. Подобные же правила установлены, в 1819 г., для выходцев из-за азиатской границы, водворяющихся в Закавказском крае, только крайнего срока для условий не положено, и заключение условий дозволено лишь с разрешения местного начальства (Уст. Кол. 530-542).

Гораздо подробнее и определительнее изданные в 1850 г. правила о поселении немецких колонистов в Закавказском крае (543-577). Отдаваемые под поселение земли должны быть в единственном владении, а участки обозначены в натуре и потом обмежеваны. Вознаграждение за пользование назначается или работами, или денежным оброком, или частью произведений, но в оброке на первые два года полагается льгота. В случае неурожая и бедствий, дается лишь рассрочка оброка. На строение, огорожу и отопление отпускается безденежно лес из ближайших дач владельца. От условия зависит платеж оброка общей суммой за всех или с распределением на каждую семью. Раздробление семейных участков не допускается. Из пользования исключаются материалы, извлекаемые из земли для устройства промышленных заведений: для сего требуется особое соглашение, впрочем, о минеральных рудах сказано, что поселенцы имеют право только на половину дохода с них, если захотят их разрабатывать. Переход на другие земли до срока допускается лишь с согласия владельца, разве поселенец представит за себя другого домохозяина. — В этом законе наряду с наибольшим сроком контракта (30 лет) встречаем и наименьший — 15 лет. За год до срока должно быть предупреждение для нового соглашения. Переход предполагается по снятии жатвы или в следующие 7г года по истечении срока. За вновь устроенное поселенцами хозяйство, чего нельзя снести, полагается вознаграждение от владельца, кроме домов с пристройками.

Затем, в 1860 г., в числе способов к умножению земледельческого населения Крыма, за выходом татар, изданы (8 ноября) правила о порядке заселения владельческих в Крыму земель иностранными выходцами и русскими переселенцами из других губерний, по контрактам с местными землевладельцами. Правила эти, в главных основаниях, сходны с общим положением Устава о Колониях, но приглашение иностранных поселенцев предполагается без всякого посредства правительства, договоры сроком тоже до 20 лет свидетельствуются установленным порядком, и поселенцы подчиняются общему для всех сословий местному заведыванию и управлению. Русские же переселенцы должны быть уволены из прежних обществ, договоры с ними должны быть заключаемы, на первый раз, не долее как на 10 лет.

Подобные же правила изданы в 1861 г. (П. С. З. No 37760) для найма иностранных рабочих, с водворением их на владельческих землях, по принятии ими русского подданства. Договоры сего рода могут быть заключаемы не долее как на 20 лет, с надлежащим засвидетельствованием.

В приложении к 322 ст. IX т. помещены правила об условиях владельцев городов и местечек Бессарабской губернии с местными жителями, в тех местах водворяющимися, о пользовании оброчными статьями и о сборах и повинностях, коими они облагаются.

Издавна существовало у нас особливое, исторически образовавшееся сословие половников в Вологодской губернии, т.е. свободных людей, живших на казенных и частных владельческих землях из рода в род, по договорам с владельцами, из-за половины хлебного урожая. Состояние сих людей, для ограждения их от владельческих притеснений, определено было Положением 31 декабря 1827 г. (840-868 ст. IX т.). В 1876 г. дальнейшее действие этого положения на будущее время отменено, и половникам, оставшимся без земли, открыт путь к переселению на казенные земли, а прежние условия половников с землевладельцами оставлены в силе лишь до истечения сроков (Мн. Гос. Сов. 1876 г.).

Отдача в содержание золотых приисков (Уст. Горн. изд. 1863 г. т. VII).

Золотосодержащие прииски на землях казенных и кабинетских предоставляются частным золотопромышленникам во временное пользование, впредь до выработки в них золота. Это пользование предоставляется только тем лицам, которые по закону имеют право на золотопромышленность, после предварительной разведки и заявки прииска, посредством отвода площади и особых складочных мест, за особую арендную плату. На прииск выдается акт, и за пользование им взимается ежегодно посаженная плата по 15 коп. за погонную сажень. Право на прииск может быть передано лишь явочным или нотариальным актом, копии с коего представляются подлежащим ведомствам.

Прииски заявленные, но не отведенные или отобранные, отдаются для разработки, с публичных торгов, в главном местном управлении частной золотопромышленности, посредством запечатанных объявлений, с представлением залогов.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЛИЧНЫЙ НАЕМ
(Dienstmiethe, louage d’ouvrage)

48
Личный наем. — Различные его виды. — Виды наемной платы. — Ограждение личной свободы сроками служения. — Наем прислуги и прусский закон о сем предмете. — Французский закон.

Предметом договора служит здесь личный труд, личная работа и услуга: она составляет (вместе со знанием и искусством) имущество рабочего человека, которое отдается внаем, в пользование нанимателя. Смотря по свойству работы или услуги, личное отношение нанимателя к нанимаемому неодинаково. В иных случаях цель найма составляет личное услужение в дом, с исполнением работ или поручений всякого рода, относящихся до ежедневного домашнего быта и хозяйства, далее — нанимаются люди для определенных работ технических, ремесленных, фабричных и пр. Здесь наемщик становится хозяином, а нанимающийся слугой или рабочим. Ближайшей целью найма служит именно — личная деятельность рабочего по указаниям и под надзором хозяина. В других случаях ближайшей целью найма служит приобретение известного изделия, произведения или вещи, производимых трудом и искусством рабочего, техника, художника. Здесь наниматель является заказчиком, а нанявшийся обязывается исполнить заказ по условиям договора и по воле заказчика, хотя и независимо от надзора с его стороны за работами. Это — наем без личного подчинения, высшие его виды, допускающие вполне свободное, независимое отношение, — виды найма для умственной работы, напр., наем врача, адвоката, учителя и т.п. В условия такого найма может даже входить известное подчинение — не нанявшегося нанимателю, но наоборот — нанимателя нанявшемуся {Любопытную схему разных видов личного найма можно видеть в статье Данкварта: Der Arbeiter — Vertrag, помещенной в Iherings Jahrbcher 1875 г.}).

Расположение всех этих видов в системе законодательства о найме не одинаково. Прусский закон объемлет в одном разряде (Dienstmiethe und Werkverdingung) все виды рабочего, технического, фабричного и пр. найма и заказа, даже подряд и поставку, равно как и наем в так называемых либеральных профессиях, исключен из общей системы только наем домашней прислуги. Подобному же порядку следует и австрийский кодекс (entgeltliche Vertrge ber Dienstleistungen), но он относит к тому же разряду и условия об уступке издательского права. Французский закон заключает в одной главе три вида личного найма: наем прислуги и рабочих, наем для перевозки людей и тяжестей и подряд на работы. Но под первый вид найма подводятся только рабочие в тесном смысле слова, нанимающиеся за срочную плату (salaire, gages) и не на поштучную работу, которая отнесена к подряду: под него не подходят люди либеральных профессий, однако судебная практика подводит под него договоры театрального директора с артистами.

Непременная принадлежность всякого найма есть наемная плата, т.е. вознаграждение за работу, ныне, по уничтожении рабства и всякого крепостного, обязательного труда, личный труд человека входит в область прав по имуществу лишь постольку, поскольку приводится в цену: это не исключает впрочем возможности полагать в наемную плату не только деньги, но и другое имущество, напр. содержание, помещение, снабжение вещами и припасами и т.п. Наемная плата может быть назначаема или посрочно, т.е. за известный период работы или служения (погодно, помесячно, поденно и пр.), или поштучно, за каждую отработанную вещь, или по уговору за известное заказанное изделие или произведение. В высших видах найма, требующих духовной деятельности или предполагающих душевное участие в деле, плата получает значение гонорара, т.е. из части производимого вознаграждения, и это понятие в некоторых служебных профессиях (напр., в адвокатской, во врачебной) охраняется иногда так строго, что считается неприличным и несовместным с честью профессии требовать иском и судом вознаграждения, когда оно кажется скудно, или когда в нем по доброй воле отказывают.

В отношении, возникающем из личного найма, законодательства ограждают по преимуществу личную свободу от безусловного подчинения. Поэтому бессрочные или пожизненные договоры не допускаются, по крайней мере в тех видах найма, в коих нанимается рабочая сила посрочно для непрерывной службы или употребления. Нельзя закупить личный труд человека, можно только нанять его, и притом так, что ни та, ни другая сторона не понуждается против воли своей к продолжению личной связи, соединенной с подчинением. Право отказа допускается во всякое время, конечно, с ответственностью за ущерб, происходящий для одной стороны от преждевременного уклонения другой. Отказ одной стороны от исполнения условий договора дает другой стороне безусловное и безответственное право требовать уничтожения договора.

Из найма домашней прислуги возникает совсем особливое отношение. При домашнем сожительстве и беспрерывном личном общении с хозяином и его семейством, домашняя прислуга составляет часть дома: домашнее хозяйство, при служебных отношениях составляющих его лиц, необходимо требует порядка, а порядок невозможен без подчинения, с одной стороны, и власти, имеющей право приказывать, с другой стороны. Вместе с тем личные отношения в доме предполагают с одной стороны доверие, с другой стороны верность, с одной стороны попечительность власти о подвластных людях, с другой стороны заботливое и почтительное исполнение должности. Этими свойствами своими отношение прислуги к хозяевам, хотя и происходящее из договора, выходит за пределы договорного права в область домашних или семейных отношений. По этой причине некоторые законодательства (например, прусское, австрийское) вовсе не помещают договор с прислугой в систему договоров в общем кодексе гражданских законов, но определяют принадлежность его и возникающие из него отношения в особом уставе, примыкающем отчасти к семейственному, отчасти к полицейскому праву (Gesindeordnung, Gesinderecht). Прусский закон с большой подробностью определяет способы заключения договора, значение задатка, сроки вступления прислуги и ее отпуска, и взаимные обязанности, причем имеется в виду оградить справедливые интересы той и другой стороны. Прислуге вменяется в обязанность верное и заботливое исполнение должности для всех членов семейства, с ответственностью за всякий вред, происходящий от небрежения, — вычетом из наемной платы или заживом. Прислуга должна быть почтительна, хозяйское обращение с ней должно быть внимательно, но при сем закон весьма благоразумно принимает в соображение особенности отношений в общем сожительстве, и относительно прислуги стесняет общее понятие об обиде: прислуге не дается право гражданского иска за обиду и бесчестие по поводу укорительных слов и брани (Scheltworte), или даже маловажных обид действием (geringe Thtligkeiten) со стороны хозяев. Суд, конечно, должен различить в подлежащем случае, что маловажное, что важное. Хозяева обязаны принять прислугу в назначенный срок, содержать ее, в случае болезни, если болезнь от службы произошла, обязаны лечить прислугу до истечения служебного срока и после оного. Сроки службы, когда нет о том условия, определяются законом — три месяца в городе, год в деревне. Отказ вполне свободен и ни к чему не обязывает с истечением служебного срока, в противном случае должен быть сделан с предупреждением, и когда прислуга отходит по независящим от хозяина причинам, то рассчитывается лишь за заслуженное время, буде же есть в том вина хозяина или хозяин без вины прислуги отпускает ее ранее срока, то обязан удовлетворить ее платой и содержанием за текущую четверть года (или за месяц, когда наем помесячный). По случаю смерти прислуги, наследники ее имеют право на все заслуженное по день последней болезни. В случае смерти хозяина, прислуга сохраняет право на плату и содержание за текущую четверть года. При отходе прислуга имеет право требовать аттестата от хозяина, который отвечает за верность свидетельства, с одной стороны, прислуге, с другой — следующему нанимателю.

Французский закон о найме прислуги и рабочих состоит всего из двух статей. Подробности применения их предоставлены судебному истолкованию. Французский закон ревниво ограждает личную свободу нанявшегося человека, но выказывает менее заботы об ограждении интересов его в течение договора. Так, в бессрочном найме каждая сторона вольна отказаться, когда ей угодно, без всякой ответственности, лишь бы только было предупреждение об отказе в срок, который зависит от местного обычая (8-15 дней). До 1868 г. во французском законе существовало, для ограждения хозяйских интересов, особенно суровое правило: верить безусловно показанию хозяина, когда при словесном найме возникал спор о наемной плате и о бывших платежах, в то же время закон не дозволял прислуге ссылаться на свидетелей.

49
Общие правила личного найма по русскому закону. — История и происхождение нынешних законов. — Место личного найма в системе договоров. — Вступление в договор. — Личные ограничения. — Сроки найма. — Рядная плата. — Задатки. — Законные таксы. — Форма. — Обязанности хозяина и служащих. — Прекращение договора. — Аттестация.

Наем людей в услужение или в работу — явление издревле обычное в России, но господствующая форма этого договора была жилая запись на срочные годы и кабальная запись, а поводом к сделке служила обыкновенно крайняя нужда, заставлявшая людей закладывать за долг личный труд свой и личную свободу. Посему такие записи вели обыкновенно к установлению холопства, да и вообще, по духу старого времени (17 и отчасти 18 стол.), всякий раз, когда одно лицо обязывалось своей личностью в отношении к другому на службу, когда последнее получало право распоряжаться личностью первого, отсюда непременно возникало понятие о владении человека человеком. Когда в 18 столетии кабальное холопство уничтожилось, введены ревизии, служившие в первое время удобным средством к укреплению людей за помещиками. При преобладавшем значении крепостного права и подневольной работы в государстве, всякая работа склонялась более или менее к этому типу отношений, самая вольная прислуга у одних состояла большей частью из крепостных, принадлежавших другим, и разбирательство отношений, возникавших из вольного найма, не требовало сложных определений о взаимных правах и обязанностях сторон. Вот причина, почему наш закон так беден общими правилами о личном найме. Зато он обилен уставами и положениями о специальных видах найма рабочих людей, для удовлетворения специальных государственных и казенных потребностей. В конце 17 столетия, при устройстве городского сословия или среднего чина людей, законодательством Имп. Екатерины II, вольная ремесленная работа получила искусственную организацию в устройстве цехов, и понадобилось определить отношения мастеров и заказчиков к подмастерьям и рабочим.

При первом издании Свода Законов личному найму отведено место в системе так называемых личных договоров в особенности, и относящаяся к этому предмету глава составлена из указов, на разные случаи изданных. Она и доныне остается в том же неполном и отрывчатом виде, хотя с освобождением крестьян личный наем получил в нашем хозяйстве исключительное значение, и с каждым годом сильнее ощущается необходимость в точнейшем определении отношений, из него возникающих. Вместе с изданием крестьянского положения, изданы были правила о найме сельских рабочих, тоже оказавшиеся недостаточными и потому замененные другими для большей части местностей Империи, затем установлены особые правила о фабричном найме и пр., но эти правила, равно как и другие постановления о специальных видах найма, размещены в разных томах Свода Законов. Общих правил о найме весьма немного.

Личный наем, по определению закона (2201 ст.), может быть: 1) для домашних услуг, 2) для отправления земледельческих, ремесленных и заводских работ, торговых и прочих промыслов, 3) вообще для отправления всякого рода работ и должностей, не воспрещенных законами.

Вступление в договор личного найма зависит от личного соглашения сторон: понудительной отдачи внаем вообще не допускается, ни родители детей, ни мужья жен не могут отдавать внаем, без их согласия. Личная власть лишена этого права со времени освобождения крестьян. Исключение осталось еще в законе лишь относительно податных крестьянских обществ, которые, будучи обязаны круговой порукой за исправность, как общую, так и каждого из своих членов, могут отдавать самого неплательщика или кого-либо из членов его семейства (принадлежащих к одной с ним податной единице по внутренней раскладке) — в посторонние заработки, в том же или в соседнем уезде, с условием — выработанные деньги обратить в мирскую казну (Общ. Крест. Пол., ст. 188). При вольных работах нижних чинов роты, наряд людей в работы по контракту зависит, сколько можно судить по смыслу Полож. Ротн. Хоз. (П. С. З. 1878 г. No 58069), от ротного командира.

Несовершеннолетние (по горным заводам моложе 18 лет) дети не могут наниматься без согласия родителей и опекунов, равно как и жены без согласия мужей {В реш. Касс. Деп. 1871 г., No 504 выражено, что в сем случае согласие мужа не может заменить паспорт, данный от мужа жене на свободное проживание. Столь тесное и строгое истолкование закона едва ли основательно и справедливо.}. О нижних воинских чинах сказано в законе (Уст. Зем. Пов. 328), что не запрещается им в тех местах, где они имеют квартиры, наниматься в работы, не удаляющие их от квартирования и кроме времени, следующего в наряды по службе. Нанимателям запрещается нанимать и держать у себя людей без узаконенных видов (ст. 2202-2204).

Евреям было вовсе запрещено держать у себя христиан для постоянных домашних услуг, но это ограничение с 1887 г. отменено, им и всем вообще не христианам по новому закону воспрещено лишь препятствовать нанятым в чествовании воскресных и праздничных дней и в исполнении прочих религиозных обязанностей (Уст. Пред. Преет, изд. 1890 г., ст. 88). Сидельцы евреи могут быть только в заведениях у евреев (т. V, изд. 1893 г., Уст. Акцизн., ст. 424).

Для ограждения личной свободы от кабалы и закупа постановлено, что договор личного найма должен быть непременно срочный, и притом не долее, как на пять лет (ст. 2214). Этот пятилетний срок мы встречаем еще в Уложении 1649 г., для жилых записей, даваемых тяглыми людьми нетяглым, но тогда целью установления срока было ограждение не личной свободы, а государственного права на тяглых людей в тягле государевом. Новая цель срока обозначилась уже во второй половине 18 столетия. Итак, условия о найме людей на срок свыше пяти лет считаются незаконными, даже и в том случае, когда они заключены без срока, в зажив, но на такую сумму, которая общим размером платежей превышает пятилетний расчет. Срок найма сибирских обывателей в Сибири должен быть не долее одного года (т. II, изд. 1892 г., Пол. Инородц., ст. 38, прил. I: ст. 8, 37), срок найма на золотые промыслы определен для сибирских обывателей крестьян и мещан, при найме на промыслы Амурской и Приморской областей и Олекминской системы, до двух лет, а на промыслы иных местностей не долее года, для крестьян же и мещан прочих частей Империи вообще до семи лет. Те же правила, какие установлены для сибирских крестьян и мещан относительно срока, применяются и к ссыльнопоселенцам (Уст. Горн. изд. 1893 г., ст. 664, 693, прим.), а на Сахалинские копи — до семи лет (там же, ст. 709).

С другой стороны, сроки найма стесняются правилами о паспортах: договор, заключенный на срок долее определенного паспортом или видом, по закону недействителен (2216).

При заключении условия о личном найме бывает всегда ряда, то есть условие о цене или о рядной плате. Она должна быть означена или условлена в договоре. Эта плата может быть означена или деньгами, или процентами с прибыли (при управлении имуществом), или даже вещами, содержанием и т.п. Условие последнего рода может иногда вести к злоупотреблениям и притеснениям со стороны нанимателя, и потому в иных случаях запрещается (напр., при найме фабричных рабочих. Уст. Промышл., изд. 1893 г., ст. 99). Винокурам, в предупреждение корчемства, запрещается платить рабочим на заводах вместо денег водкою (2218-2222).

2223 ст. говорит, что нанявшийся вправе требовать от хозяина жилища и содержания только в том случае, когда о сем в договоре сделано нарочное условие. Такое правило, в смысле общего, неприменимо ко многим видам найма, по самому существу своему предполагающим совместное жительство или помещение при самом рабочем учреждении, и потому буквальное применение статьи на практике может оказаться невозможным. Эта статья представляет один из многих примеров механического обращения составителей Свода Зак. с указами, при подборе их под статьи в системе расположения частей Свода. Эта статья, помещенная в общих правилах, извлечена из цехового устава 1799 г. (гл. XVI, 18), в коем сказано исключительно о приказчике или сидельце, что он должен делать с хозяином письменный договор о жалованьи, о сроке, о жилище и содержании, без чего и взыскивать ничего с хозяина не должен.

Договор о найме предполагается всегда возмездным, но если нет в нем прямого и точного соглашения о цене, самый договор, без сомнения, не теряет от того своей силы, в случае требования уплаты или вознаграждения за то, что заслужено, или что сделано или отработано, невозможно отказать в удовлетворении за труд или изделие, обращенные в пользу другого лица по условию и имеющие ценность. В таком случае предстоит определить эту ценность по справедливости, истцу надлежит доказать, буде может, или известную меру своего ожидания, основанного на обещании или обязательстве ответчика, или действительную стоимость труда своего и работы. Спор по сему предмету разбирается ремесленной управой (Зак. Гражд., 2220, Уст. Промышл., изд. 1893 г., ст. 332, прил., ст. 7).

При найме некоторая часть платы может быть выдаваема вперед, в виде задатка, который употребителен в особенности при найме рабочих, особенно когда они нанимаются на местах своего жительства в отхожий промысел, притом наемщики или подрядчики стараются обыкновенно связать их задатком в такую пору, когда крестьяне нуждаются в деньгах для уплаты повинностей и для других надобностей. Этот способ оказывается нередко стеснительным либо для самих рабочих, которые, получив деньги заранее, связаны условием, заключенным в пору крайней нужды, и не имеют средств освободиться от работы возвращением полученных вперед денег, либо, — что еще чаще случается, для самих наемщиков, так как в пору исполнения условия рабочая плата может понизиться и наемщики остаются в убытке, или может повыситься, и тогда люди переманиваются другими наемщиками, при неудобстве или невозможности принудить их к исполнению прежней сделки, или к возвращению задатков. Количество задатка определяется законом в некоторых случаях, как ниже показано.

Для некоторых работ и изделий установлена в законе такса, которой закон придает в разных случаях не одинаковое значение. Многие из такс, в прежнее время установленных, хотя еще остаются в законе, но уже утратили свое значение. Так, по Уставу о цехах 1799 г., ремесленный сход обязан единожды в год устанавливать плату от цехового мастера подмастерьям и ученикам, и в законе существует еще правило, что плата по условию должна быть не выше и не ниже определяемой приговором ремесленного схода единожды в год (ст. 2221). О таксах на работы см. 23.

Независимо от назначаемой по условию платы за некоторые экстренные работы полагаются иногда на заводах так называемые задельные деньги. По золотопромышленности употребительно особое вознаграждение за так называемые старательские работы (Уст. Горн., изд. 1893 г., ст. 666, п. 3).

Определение цены найма зависит и от меры труда, по условиям договора. Иной бывает наем на срок или на определенный период времени, для работ всякого или известного рода, иной наем сдельный, т.е. на отработку известного рода работ (напр.: запахать, скосить, сжать столько-то десятин), иногда та и другая мера соединяются вместе, причем наемная плата определяется сдельной мерой. При сдельной мере, условия выгоднее для рабочего, ибо от него зависит отработать как можно более работ в определенный период времени, и тогда количество платы зависит не от времени, но от напряжения деятельности, которое до известного предела состоит в его власти. При том, если работы много и она приходится в горячую пору (когда ждать невозможно, напр., при уборке хлеба), то спрос весьма часто бывает выше предложения, и назначение цен зависит от рабочих более, нежели от хозяев. Отсюда — во многих случаях происходит с колебанием цен — неустойчивость обязательств, когда непомерное возвышение цен на сдельную работу в горячее время ставит крайне соблазнительную приманку для рабочих, прежде того на срок обязавшихся, и побуждает их покидать менее выгодное дело для более выгодного.

Форма. Договор о личном найме предполагается вообще письменный, с явкой и запиской в книгу у нотариуса или маклера. Однако из этого правила немало исключений. Слуг и рабочих людей можно нанимать на словах по одним представленным от них паспортам. Цеховые мастера могут брать работу по словесному уговору (ст. 2224, 2226, 2228, Уст. Промышл., изд. 1893 г., ст. 424). Впрочем, при новом порядке судопроизводства нет иска, который не мог бы быть принять на суде, а исход его зависит от представляемых на суд доказательств и от словесного состязания.

Хозяину закон указывает следующие обязанности. Он должен обходиться с людьми справедливо и кротко, добрыми поступками, требовать от них только условленной работы и платить им исправно. Нанявшийся должен быть верен, послушен и почтителен к хозяину и его семье, и иметь доброе поведение, при исполнении работ должен быть заботлив о хозяйском интересе, отвечая за убыток от небрежения, без ведома хозяйского не должен брать чужую работу. Если нечем ему заплатить за убыток или взятые вперед деньги, — должен заработать долг свой (2229-2234, 2239). Прежде срока он не вправе самовольно отойти, а хозяин не вправе по произволу отпустить его, и то и другое разумеется, конечно, не в смысле безусловной невозможности разорвать договор, но в том смысле, что, в случае отхода или отпуска ранее срока, сторона, нарушившая договор, отвечает другой стороне за убыток. Убыток наймиту определяется наемной платой за недожитое время, однако у нас нет в законе положительного о сем правила, и потому определение ущерба в каждом данном случае зависит от смысла договора и от обстоятельств дела.

Смерть хозяина дает нанявшемуся право оставить службу и до срока, если в условии не было выговорено, что оно распространяется и на наследников хозяина. Об этом правиле 2238 ст. следует заметить, что оно взято в Своде Законов из Уложения 1649 ст., а в Уложении подобное правило принято было в ограждение наймитов от укрепления за детьми первоначальных наемщиков.

Аттестация отпускаемых со службы людей существует по закону только в Черниговской и Полтавской губерниях. Служащий человек там не может отойти от хозяина, не получив от него аттестата. Если хозяин отказывает без основательной причины в выдаче аттестата, то вместо него выдается свидетельство от полиции (ст. 2247).

50
Особенные виды личного найма. — Ремесленный наем. — Отдача в обучение. — Работа по заказу. — Наем приказчиков и сидельцев. — Наем сельских рабочих и служителей. — Наем нижних воинских чинов. — Наем фабричных и заводских. — Наем на золотые прииски. — Наем корабельщика, водоходцев и судорабочих, лоцманов, артельщиков.

Договор ремесленного найма (Уст. Промышл., изд. 1893 г., ст. 387 и сл.).

По правилам цехового устройства, доныне действующим, только признанный мастер ремесла может держать у себя подмастерьев и учеников, но не должен принимать подмастерьев иногородних или иностранных, без позволения от цеха. Право это предоставляется и вдове мастера, буде она продолжает мужнино ремесло.

О времени найма и о платеже должен быть договор у мастера с подмастерьем. До срока ни он не может отойти, ни мастер отогнать его, под опасением пени. Подмастерье должен работать у мастера по мастерству своего цеха, а не по другому, и без ведома мастера не должен брать работу. Он должен быть послушен и почтителен к хозяину и его семейству. Каждый подмастерье имеет выданную из цеховой управы книжку, в которой мастер обязан отметить при отходе аттестацию знанию его и поведению. Без аттестата он не вправе отходить. Жалобы на несправедливую и обидную аттестацию разбираются в цеховой и общей ремесленной управе.

Договор об отдаче в ремесленное обучение (Уст. Промышл., ст. 417 и след., Зак. Гражд. 2203, 2224, 2230, 2237).

Договор этот заключается между мастером и лицом, имеющим право отдавать малолетних детей в обучение (родители, опекуны, Воспитательные Дома), а иногда и самим учеником, если он вышел из малолетства. Он пишется при двух свидетелях и свидетельствуется у ремесленного маклера или у обыкновенного нотариуса. Договариваются о времени, содержании и обучении ученика. Ученик должен обучаться ремеслу не долее пяти и не менее трех лет. Если ученик, взятый на срок, окажется туп, неспособен или слаб силами, то через шесть месяцев мастер должен известить о том лицо, отдавшее его в ученье. Впрочем, ранее срока мастер не имеет права сгонять ученика без законных причин, заявляемых цеховому управлению. В случае смерти мастера, ученик остается у вдовы его, если она продолжает мастерство и имеет искусного подмастерья, в противном случае может, заявив управлению, идти к другому мастеру. По истечении трех лет мастер должен выдать ученику письменное свидетельство о знании его и поведении, и тогда ученик вправе отойти от мастера.

Отдача мальчиков в лавку или купеческую контору (в сидельцы и конторщики), для обучения торговому и конторскому делу, управляется законом о найме купеческих приказчиков и лавочных сидельцев (Уст. Торг. изд. 1893 г., ст. 37, 38). За мальчиков моложе 15 лет поручительство не принимается и не имеет законного действия.

В договоре отдачи на обучение предполагается обыкновенно, с одной стороны, лицо принимающее, с другой — отдающее в обучение, причем воля отдаваемого в обучение, большею частью малолетнего, остается без участия. Но возможны и встречаются на практике такие случаи, в коих в соглашении участвует от своего лица сам идущий в обучение к мастеру или к хозяину.

В 1893 г. предоставлено исправительным приютам пробывших в приюте не менее года несовершеннолетних отдавать до 18-летнего их возраста в обучение и на работу к мастерам. — 18-летних приюты могут, с согласия их, отдавать в работу по договорам на сроки не долее достижения ими совершеннолетия.

Договор о ремесленной работе по заказу (Уст. Промышл. изд. 1893 г., ст. 425 и след., Зак. Гражд. 2217, 2220).

Сюда относится заказ всякого рода изделий, требующих как ремесленного труда, так и технического знания и искусства, а также художества в высшем смысле.

Наши законы о договорах сего рода имеют в виду лишь работу ремесленную, в связи с цеховым устройством.

Условия на сей предмет дозволяется заключать и словесно, с цеховыми мастерами. Особая льгота (освобождение от гербового сбора) предоставлена письменным условиям фабрикантов с крестьянами, коим отдают пряжу на дом для тканья разного рода изделий.

Закон не делает различия в том, из какого материала производится изделие: из материала, даваемого заказчиком или поставляемого мастером. Итак, это обстоятельство само по себе не может служить признаком различия между заказом и подрядом.

Ремесленника закон обязывает производить добрую по ремеслу своему работу. Цена ее зависит от уговора, и цеховому управлению запрещается устанавливать цену работ. Но на случай пререкания о сроке, весе, мере, пробе и доброте работы, для поверки служат управные нормы, устанавливаемые ремесленной управой. Рабочими днями считаются 6 дней недели, кроме праздников. Рабочие ремесленные часы полагаются от 6 часов утра до 6 часов вечера, за исключением 7₂ часа на завтрак и 17₂ часа на обед и отдых.

Жалобы на ремесленников за худую работу, порчу, просрочку и т.п. должны быть приносимы предварительно в ремесленную управу. Разбирательство управы по сим жалобам — относительно заказчиков — только примирительное, и не препятствует им в 2-недельный после того срок искать в судебных местах, для самих же ремесленников решение управы обязательно. Но со введением нового судебного устройства, действие этого правила ограничено теми только местностями, в коих не введены еще новые Судебные Уставы (Уст. Промышл., ст. 332).

Договор о найме купеческих приказчиков и лавочных сидельцев (Уст. Торг. изд. 1893 г., ст. 6 — 38). Положение о сем договоре, основанное преимущественно на Таможенном Уставе 1755 г. и на Уставе 1789 г. о цехах (в коем полагается особый цех лавочных сидельцев), давно уже устарело и оказывается недостаточным. Приказчики и сидельцы принимаются по письменным договорам, совершаемым с явкой у маклера или нотариуса, с поручительством или без оного. Положением о пошлинах за право торговли 9 февраля 1865 г. установлено обязательное заключение письменных договоров с приказчиками 1 класса. Правило это принято, конечно, в видах устранения споров, но на практике оно найдено неудобным и стеснительным, о чем неоднократно были заявления со стороны купечества.

Если в договоре ничего не упомянуто о рядной плате и содержании, то не допускается и требование по сим предметам. — К сидельцам относятся и мальчики, отдаваемые в лавку для обучения торговому делу. Вообще же между сидельцами и приказчиками закон не полагает отличия. Те и другие торгуют по приказу хозяина, на его счет и в его пользу, только о несовершеннолетнем сидельце сказано, что ему нельзя доверять на ответ товару более чем на 30 руб. Приказчик, торгуя у одного хозяина, не должен брать чужих товаров и управлять чужими делами, и не вправе торговать на имя хозяина своим товаром. Он должен торговать по цене, ему назначенной от хозяина. За нарушение приказаний и за действия во вред и убыток хозяину он отвечает хозяину и, сверх того, в последнем случае подвергается взысканиям, особо указанным в Улож. Наказ. Хозяин отвечает за действия приказчика в пределах данного ему поручения.

Приказчик обязан во всем отчетом хозяину, а по окончании года должен с ним рассчитаться. О сроке для расчета ст. 29 говорит так: ‘срок для расчетов хозяев с приказчиками и приказчиков с хозяевами полагается один год, по миновании срока служения’. Если в течение этого срока они взаимно не разочтутся, то теряют право иска по могущим впоследствии (т.е. после сего срока) возникнуть между ними спорам. — Для дачи отчета хозяину от приказчика за каждый год служения полагается сроку месяц по миновании года. Если он в этот срок не даст отчета без законных причин (напр., по болезни и т.п.), то во всем показанном на него от хозяина обвиняется.

По д. Путилова Сенат рассудил, что годовой срок установлен собственно для расчета приказчика с хозяином. Если же расчет в течение этого срока будет сделан, но не получено удовлетворения, а образовалось по расчету определенное требование, то иск по сему требованию может быть заявлен в течение 10-летней давности (Практ. ПБ. Касс. Сен. 1874 г., No 20).

Если приказчик, пропустя месяц после срока уплаты по договору, не потребует от хозяина заслуженных денег, то теряет право иска.

По миновании служения, хозяин должен дать приказчику свидетельство, без коего он не может быть принят в такую же должность другим хозяином.

В Акцизн. Уст. (т. V, изд. 1893 г., ст. 424, 493 и след., 573, 612) есть особые правила о найме приказчиков и сидельцев. Они должны быть не моложе 21 года. Сидельцами и приказчиками не могут быть состоящие под следствием или судом по преступлениям, подвергающим потере права, исключенные или удаленные из обществ, состоящее под полицейским надзором по судебным приговорам, осужденные за принятие заведомо краденого в заклад или в промен, — в течение пяти лет со времени осуждения, осужденные во второй раз за проступки, предусмотренные в 612 и 613 ст. Пит. Уст. и в третий раз за проступки, предусмотренные в ст. 615 — в течение трех лет со времени осуждения, равно жены и неотделенные члены семейства таковых людей. Кроме поименованных разрядов лиц, не дозволяется быть приказчиками и сидельцами должностным лицам волостного и сельского управления, председателям и членам присутствий по питейным делам, письмоводителям мировых посредников, церковными старостам, а также женам и неотделенным членам семейств всех упомянутых должностных лиц. Сверх сего, уездные по питейным делам присутствия могут не допускать в приказчики и сидельцы всех тех, от кого нельзя ожидать ведения правильной и согласной с интересами нравственности торговли. Евреи могут быть сидельцами только в заведениях своих единоверцев.

Договор о найме сельских рабочих и служителей (Полож. Кред. Учр. прилож. к 31 ст. и т. XII ч. 2, Пол. Найм. Сельск. Раб., изд. 1893 г.).

Правила Пол. Крест. Учрежд. установлены при освобождении крестьян в 1861 г. для облегчения сельского найма. Главные черты их следующие.

Упрощенная форма договора. Он может быть словесный и доказываем свидетелями, или письменный. Письменная форма: записка словесного соглашения в книгу волостного правления, письменный договор на простой бумаге, свидетельствуемый в волостном правлении, у посредника, у нотариуса, наконец — рабочая книжка за подписью сторон. Договор может быть заключен или с отдельным рабочим, или с целой артелью, которую представляет выборный. В последнем случае может быть принято обеспечение — круговая порука артели или сельского общества. Договоры могут быть заключаемы без срока, на срок или на известную работу до конца ее.

Установление рабочей книжки, для верности расчета во взаимных отношениях. Книжки эти, на бланках, выдаются из волостных правлений с пятикопеечным сбором. В них означается прозвание рабочего, место приписки и пр., и делаются отметки о времени поступления и увольнения, и, по желанию, об условиях найма. Такая книжка должна быть у рабочего (кроме нанимающихся в 30-верстном расстоянии от места жительства), и предъявляется им нанимателю, а наниматель выдает рабочему расчетный лист, в который вносятся условия найма, выдачи, штрафы и т.п. При отпуске рабочего он расписывается на расчетном листе и получает обратно книжку.

Рабочая книжка, как форма заключения договора, не вошла в обычное употребление, где она вводилась, там не находили в ней удобства и выгоды. Книжка подписывалась одной стороной — нанимателем, не заключая в себе заметной гарантии для сторон, представлялась излишней формальностью, а между тем требовала расхода и траты времени, обязательного же характера она не имела по закону. Вследствие того рабочая книжка не привилась на практике, а выработан во многих местностях другой способ заключения договоров, без пошлин за бумагу, именно: заключение условий в волостном правлении, с удостоверением его и за печатью. Условия эти заключаются или в самом правлении, с запиской в книгу и с выдачей сторонам копии, или на дому, в конторе нанимателя, после чего условие свидетельствуется в правлении, а подлинник остается у сторон.

Установление взаимных штрафов за неисправность, если они не определены в договоре. Штраф с рабочего за прогульные дни, в размере двойной поденной платы, на месте существующей. Штраф с хозяина за неисправность в уплате. По жалобе рабочего, в течение найма, назначается хозяину срок (до семи дней) для расплаты, а за просрочку полагается пеня ¹/₂% в сутки. За умедление хозяина в расчете по отпуске рабочего полагается с него двойная поденная плата, по местному размеру.

Правила об отказе и прекращении договора. Когда договор без срока, он может быть прекращен, отказан, с предварением другой стороны за две недели. При отказе без предварения хозяин должен отдать заработную плату за две недели вперед. Договоры на срок, и вообще всякого рода, прекращаются во всякое время за смертью рабочего, за отдачей его в военную службу или за личным задержанием. Наконец, поводы к прекращению договора по суду указаны следующие: постоянное нерадение рабочего, отказ в исполнении по условию, неосторожность с огнем, грубость и дерзкие поступки, побои и дурное обращение со стороны хозяина, неисправность в плате и дурное содержание. Кроме того, есть причины отказа, допускаемого с разрешения суда, но с предварением, именно: необходимость рабочему вернуться домой по непредвиденным случаям, напр., по случаю смерти или отдачи в военную службу члена семьи, выход работницы замуж, непредвиденное, по несчастному случаю, прекращение работы.

Особливая подсудность с особым порядком производства. Споры предоставлены ведению мировых посредников (ценою до 500 руб.) и уездных мировых съездов. Решения посредника окончательны в сумме до 30 руб., а также по вопросам о расплате и довольствии, о понуждении к работе и о взыскании штрафов, — когда нет спора о взаимных правах (?). Дела об убытках от небрежения подлежат тому же ведомству. Судье предоставлено назначать сроки для расплаты и определять среднюю величину местной поденной платы, для исчисления штрафа.

Изложенные правила для большей части Империи заменены изданным в 1886 г. Положением о найме на сельские работы. На основании сего положения договоры о найме могут быть заключаемы с отдельными рабочими, с целыми семьями и артелями. Договоры могут быть словесные, без всяких формальностей, и письменные, но лицам, желающим пользоваться особыми преимуществами по исполнению договоров о найме, предоставляется заключать их по особым договорным и расчетным листам. Договорные листы выдаются из волостных правлений и городских общественных управлений, за плату в 5 коп. в пользу канцелярии тех мест, в коих листы заготовляются, с запиской о выдаче каждого листа в особую книгу и с отметкой о выдаче на виде получателя. Условия договора вносятся на договорный лист и подписываются сторонами или одним нанимателем, если нанимающийся неграмотен. Написанные на договорном листе условия свидетельствуются со взысканием пятикопеечного сбора теми местами, из коих договорный лист выдан, и вносятся подлинными выражениями в договорную книгу. До явки договор не имеет силы договора, заключенного по договорному листу. Наниматель выдает рабочему, нанятому по договорному листу, расчетный лист, в который вписывается копия договора, этот лист одновременно с договорным является к засвидетельствованию, в него вносятся все выдачи рабочему деньгами, вещами или припасами, а также вычеты и денежные штрафы.

Для предупреждения нанимателей от заключения договоров с такими рабочими, кои уже наняты, договорную книгу предоставляется рассматривать всем желающим и получать из нее справки. По прекращении договора, договорный лист с отметкой о сем возвращается рабочему, а расчетный лист — нанимателю. Особые преимущества по исполнению договоров, заключенных в форме договорных листов, заключаются в праве нанимателя требовать рабочего от всяких других нанимателей, коих он может преследовать в уголовном порядке, если они приняли такого рабочего, зная о договоре его с другим, кроме взыскания убытков, и в праве требовать привода рабочего, не явившегося или самовольно ушедшего, чрез полицию.

Засим, что касается постановлений об условиях найма на сельские работы, об обязанностях нанимателей и рабочих и об исполнении договора, то эти постановления составляют развитие в применении к сельскому найму общих правил, содержащихся в Зак. Гражд., с немногими лишь изменениями. Так, допускаются договоры бессрочные, которые могут быть прекращены каждой из сторон в любое время, с предварением лишь другой стороны не менее, как за две недели, и срочные, не свыше шести лет, условие о заживе не допускается на срок более года, запрещено заключать договоры, коих исполнение должно начаться через год и более по совершении договора, устанавливается переход прав и обязанностей по договору к наследникам, с точностью указываются случаи вычетов из заработной платы и случаи, когда наниматель может отказать рабочему и когда рабочий имеет право оставить хозяина и пр.

Есть особые правила о наймах в работу сибирских обывателей разных сословий и мезенских самоедов (т. II, изд. 1892 г., Пол. Инородц., ст. 38, прил. I).

В 1878 г. (Собр. Узак., No 762) издано Вые. утв. Положение о ротном хозяйстве, в коем помещены ( 110-121) правила об отпуске нижних чинов на вольные работы в свободное от службы время, с разрешения начальства. Работы могут быть не только в черте расположения частей, но и вне ее. Приискание работ делается ротным командиром. Работы должны быть не вредные для здоровья. От его имени заключаются договоры с нанимателями. Ему же предоставляется ходатайствовать по спорам и пререканиям, возникающим из договора. Рабочие поступают на работу парами. Дневная работа определяется не более 10 часов в сутки. Плата определяется на каждого человека в партии, даже и на тех, кто, не работая лично, надзирает только за хозяйством или порядком в партии. Плата определяется посрочно или поурочно. Уплата денег производится ротному командиру или старшему в партии и распределяется на три части, из коих одна идет в артельную сумму роты, другая раздается на руки в партии, а третья — идет на раздел в целую роту.

Наем фабричных рабочих (Уст. Промышл., изд. 1893 г., ст. 86-156, Улож. Наказ., ст. 1352-1359 и Прод. 1895 г. ст. 1358¹, 1358², 1358³, 1359²).

Особые правила о сем договоре, изданные в 1886 г., установлены первоначально для обеих столиц, но впоследствии распространяемы были на другие губернии, местности и значительные заводы, а также на частные горные заводы и промыслы, за исключением промыслов золотых.

Особенность их состоит в том, что порядившимся людям воспрещено оставлять работу в заведениях до истечения договорного срока или до окончания работы, на которую нанялся рабочий, а при найме на срок неопределенный — без предупреждения хозяина за две недели о намерении прекратить договор, и не дозволено требовать до срока прибавки платы, а хозяин не вправе до срока понижать ее. При найме заводское или фабричное управление обязано требовать предъявления вида на жительство, который, если рабочий живет на устроенной при заводе или фабрике квартире, отдается на хранение заведующему фабрикой или заводом, вид возвращается рабочему по прекращении договора. Хозяин может отпустить от себя работника и ранее срока, за неисправность, — вследствие неявки на работу более трех дней сряду без уважительной причины, — дерзость и за дурное поведение, если оно угрожает имущественным интересам фабрики или личной безопасности кого-либо из числа лиц фабричного управления, а также вследствие обнаружения у рабочего заразной болезни, и, наконец, вследствие привлечения к следствию и суду по преступлению, за которое полагается наказание не ниже тюрьмы. Рабочий может требовать прекращения договора, когда не получит в срок платы, а также вследствие побоев, тяжких оскорблений и вообще дурного обращения хозяина, его семьи или лиц, которым поручен надзор за рабочими, вследствие нарушения условий относительно пищи и помещения, вредной для здоровья работы, и смерти или обязательного вступления в военную службу одного из членов семьи рабочего. Хозяева не вправе навязывать рабочим, вместо денег, плату купонами, условными знаками, товарами и припасами, за нарушение положен штраф от 50 до 300 руб.

Заработная плата должна быть производима не реже одного раза в месяц, при сроке большем чем на месяц, и не реже двух раз в месяц при найме на срок неопределенный, за несоблюдение сего в пользу рабочего может быть присуждено особое вознаграждение. При выдаче платы запрещено делать вычеты на уплату долгов рабочего, если не представлено исполнительных листов, к числу долгов не относятся расчеты за выданные вперед деньги и за продовольствие из фабричных лавок. На покрытие долгов по исполнительным листам и за полученные вперед деньги с холостого рабочего удерживается при каждой расплате не более трети и не более четверти с семейного. По тому же расчету взыскиваются из заработной платы подати и другие сборы (Уст. Промышл., ст. 100, доп., по Прод. 1895 г.).

Договоры о найме могут быть заключаемы выдачей рабочим расчетных книжек, в которых излагаются условия найма и отмечаются все расчеты с рабочими и взыскания за прогул и неисправную работу. У себя же хозяин обязан вести счетам с рабочими особую книгу. Сверх сего, на фабрике во всех мастерских должны быть выставлены общие правила о порядке, установленном в заведении. Кроме этих общих правил фабричного найма для местностей со значительным развитием фабрично-заводской промышленности постановлены особые правила. Правила эти представляют более подробное развитие изложенных выше общих постановлений, причем наблюдение за их исполнением со стороны хозяев или заведующих фабриками и рабочими вверяется губернским по фабричным делам присутствиям и фабричным инспекторам, которые утверждают правила внутреннего распорядка на фабриках.

Для поддержания порядка на фабриках заведующим предоставлено налагать на рабочих собственной властью денежные взыскания за неисправную работу, прогул и нарушение порядка, — по табелям, с указанием размера взыскания. Табели эти утверждаются фабричной инспекцией и выставляются во всех мастерских. Взыскание обращается на составление особого капитала для выдачи вспомоществований больным и увечным рабочим. За нарушение правил относительно найма рабочих, за недозволенное взимание с них платы и пр. заведующие фабриками подвергаются денежным штрафам, которые обращаются в тот же капитал.

За нарушение хозяевами и рабочими правил о найме и за прекращение работ по стачке с целью принуждения хозяев к возвышению заработной платы или изменению условий найма до истечения срока полагается уголовная ответственность, которая заключается главным образом в денежных взысканиях и в тюремном заключении, более или менее продолжительном.

Наем малолетних на фабрики и заводы обставлен особыми условиями, а именно: не достигших 12 лет вовсе запрещено допускать к работам, а малолетних от 12 до 15 лет запрещено употреблять в работу более восьми часов в сутки и более шести часов сряду, если это нужно по роду производства, причем и общая продолжительность их работы не должна превышать шести часов, сверх того, малолетних вовсе запрещено допускать к работам изнурительным или вредным для здоровья. Определение таких работ предоставлено соглашению министров финансов и внутренних дел. Малолетним от 12 до 15 лет дозволяется заниматься работами в воскресные и высокоторжественные дни, в которые производятся работы взрослыми, но не иначе как с разрешения присутствия по фабричным делам, а где его нет — начальника губернии или области или градоначальника (110, прим. 3, по Прод. 1895 г.). Владельцы фабрик обязаны предоставлять малолетним рабочим, не окончившим курс по крайней мере в одноклассном народном училище, возможность посещать школы, не менее трех часов ежедневно.

Для работы подростков (от 15 до 17 лет) и женщин, коим запрещены ночные работы на хлопчатобумажных, полотняных, льнопрядильных, льнотрепальных и шерстяных фабриках, и фабриках смешанных тканей, установлены часы, в кои они не могут быть обращаемы в работу (от 9 вечера до 5 утра) иначе, как с особого разрешения присутствия по фабричным делам или губернатора, где присутствия нет. В губерниях Царства Польского женщинам запрещено заниматься подземной работой в рудниках, копях и каменоломнях.

За нарушение правил о работе малолетних, подростков и женщин, заведующие фабриками, заводами и ремесленными заведениями подвергаются уголовной ответственности (аресту или денежному взысканию). Уложение 1404¹ и Зак. 24 апреля 1894 г., П.

По всеобщем освобождении приписного к заводам рабочего населения изданы правила для найма людей на казенные горные заводы, на частные заводы и на завод Николаевской железной дороги (Полож. Сельск. Сост. X, XII, XIII).

Сущность сих правил состоит в том, что поступающие в заводские работы, по найму и добровольным условиям, разделяются на мастеровых (техников) и на мастеровых, делающих не технические, но вспомогательные работы. Те и другие могут наниматься поодиночке, артелями и обществами, а также и подрядом. Условия заключаются на срок не долее трех лет, с правом отказа, но при условии предварения за три месяца или за один месяц (со стороны рабочих). Дети моложе 12 лет не принимаются в рудничные и плавильные работы. Малолетние моложе 15 лет употребляются в работы не дольше 8 часов в сутки, только днем и лишь на поверхности рудников, то же правило и о женщинах. Условия пишутся на простой бумаге и свидетельствуются в волостных правлениях (по казенным заводам — в местном горнозаводском общественном управлении). На каждом казенном заводе устанавливаются нормальные или коренные условия для определения отношений завода к рабочим.

При заключении условия наниматель (заводское управление) выдает каждому рабочую книжку, в которой ведутся и расчеты.

Наем рабочих на золотые и платиновые промыслы (Уст. Горн. изд. 1893 г., ст. 661, прил. по Про д. 1895 г.).

На частные золотые и платиновые промыслы разрешается нанимать рабочих, как русских, так и иностранцев, причем рабочими признаются также жены нанявшихся, когда они принимают на себя исполнение заводских работ. Договоры могут быть заключаемы с отдельными лицами, с семьями и артелями, а также с несколькими рабочими, не составляющими артелей, в последнем случае дозволяется заключать один договор, когда рабочие нанимаются на однородные работы. Условия о найме жен могут быть включаемы в договоры мужей. Наем производится или по формальным договорам, или по словесным условиям, но на Сибирские промыслы рабочие могут быть нанимаемы только по договорам, явленным к засвидетельствованию. В договорах должны быть означены подробные условия найма, а именно: промысел, на который нанимается рабочий, срок, размер задатка, число рабочих часов, наемная плата, сроки расплаты, число свободных от работы дней, условия о помещении рабочего и о пище, размер вычетов из заработка, условия о продовольствии во время пути и пр. Срок найма не должен превышать общего — пятилетнего, кроме Сибирских крестьян и мещан, для коих установлены сроки менее продолжительные. Запрещается заключать такие договоры, исполнение коих должно начаться через год и более после их заключения. В договоры запрещено включать условие о передаче рабочих другому нанимателю. Наниматель может принять на себя уплату податей, повинностей и недоимок рабочего. Рабочий обязан явиться к сроку на работу, кроме причин, признаваемых уважительными (лишение свободы, прекращение сообщений, разорение от несчастного случая, болезнь и пр.). По прибытии, рабочим выдается расчетная книжка, в которой прописываются условия найма. Счетам с рабочими в промысловом управлении ведется особая книга. Лечение и довольствие больных рабочих относится на счет промышленника, а за полученное во время производства работ тяжкое увечье промышленник должен выдать в вознаграждение рабочему или его семье тройную плату за весь срок найма, а за увечье легкое обязан вылечить, не делая вычета из наемной платы. При переходе промысла в другие руки, права и обязанности прежнего владельца по договорам о найме переходят на нового. Причины отказа рабочему до срока точно означены. Они заключаются, между прочим, в неявке рабочего на работу более трех дней сряду, в неспособности к приисковой работе и лености. Рабочим дано право по суду требовать прекращения договора, в случае призыва их или членов семейства, доставлявших ему средства к существованию, на военную службу, а также по причинам, по коим может быть прекращен договор сельскими рабочими. За прогул и нарушение порядка заведующему работами предоставляется налагать на рабочих взыскания, определенные в особой табели, эти взыскания, как и взыскания с заведующих приисками, за определенные в законе нарушения, напр. за держание рабочих без установленных договоров, вносятся в капитал, предназначенный для выдачи вспомоществования больным и увечным горным рабочим. По этим же в существе правилам производится наем ссыльнопоселенцев на сибирские промыслы, но при этом срок найма не должен превышать установленного для Сибирских крестьян и мещан, а уплата за них податей, повинностей и недоимок обязательно переходит на заведующего промыслом.

Договор о найме корабельщика, т.е. лица, которому хозяин мореходного судна вверяет управление судном в пути (Уст. Торг., изд. 1893 г., ст. 216 и след.).

Договор этот по закону должен быть письменный, совершаемый по положению о Нот. Части, а где оно не введено в действие — через записку у маклера в его книгу. В нем означаются условия соглашения, размер платы или выгод, предоставляемых корабельщику (грузовое награждение, проценты с провозных денег), и пространство прав, ему предоставляемых, общие же права и обязанности корабельщика по управлению судном определены в законе. Впрочем, покуда корабельщик на месте жительства хозяина или уполномоченного им корреспондента, он не вправе ни делать расходы на починку судна, ни договариваться о пред-принятии пути без ведома их и согласия. Корабельщик обязан вести правильный счет всем расходам и прибылям и, по совершении каждого пути, дать хозяину отчет и предъявить ему книги и квитанции, прежде нежели получит плату. За беспорядки и неисправность хозяин может отрешить его и может купить его долю, если он был участником в грузе. Корабельщик отвечает за вред и убыток от своей неисправности не только хозяину, но и сторонним лицам, но и хозяин ответствует за него, в случае его несостоятельности, однако не свыше цены всего судна с фрахтовыми за рейс деньгами.

Наем корабельных служителей (с определенной должностью) и во-доходцев (рабочих). (Уст. Торг., изд. 1893 г., ст. 256-314).

Наемщиком считается корабельщик, т.е. лицо, управляющее кораблем по поручению хозяина. Договор о найме должен быть письменный. В нем означается, кто в какую должность нанят, куда идет корабль, до какого места и по какому пути, за какую плату и в какие сроки производимую. Но хозяева русских каботажных судов могут, вместо особого договора, выдавать нанимаемым людям расчетные листы, с означением условий, за своей подписью, и у себя обязаны держать общую расчетную книгу.

Письменный договор составляется в двух образцах и является установленным порядком. Корабельщик обязан всегда иметь при себе акт договора. По подписании его, нанятому непременно выдается задаток, т.е. определенная в законе доля платы. С получением задатка нанявшийся должен явиться на службу в течение трех дней, но покуда судно не готово еще к отплытию, может отступить от договора, вернув задаток. В случае болезни или смерти корабельщика, служитель может отстать от договора, лишь пока корабль не начал грузиться.

Закон определяет обязанности нанятого служителя во время службы в пути. Самовольное оставление судна подвергает его лишению всего оставленного на судне имущества и ответственности за убыток в переплате другому на его место. Неудовольствие свое на корабельщика служители могут заявлять в порту — русской полиции, или заграницей — русскому консулу.

Корабельный служитель не может требовать увольнения, хотя бы и срок миновал, пока корабль не прибыл в порт, не выгружен и не ошвартован или балласт вновь не положен. При увольнении он удовлетворяется всей платой и может требовать ее увеличения, когда путь был увеличен. Плата служителям относится на фрахтовые деньги, они разделяют с корабельщиком страх за судно и товар, ‘так что если судно или товар до расчета с водоходцами сгорит или истребится, то и плата их тут же пропадает’. За неспособность служителя корабельщик может, доказав ее перед судом, удержать его плату, но, в случае болезни, ран, увечья на службе, корабельщик обязан лечить и вознаградить служителя, а в случае продажи судна в иностранном государстве — обязан отправить служителей домой на счет хозяина.

Договоры о найме судорабочих на внутренних водах (Уст. Пут. Со-общ. 315-317, обе по Прод. 1893 г., 318-321, 323, 324, 326-329, 330, по Прод. 1893 г., 331, 333, обе по тому же Прод. 334, 335, 337-355, 356 по Прод. 1893 г., 357, 458 по Прод. 1893 г., 459, 460, 512, 106, 109-113, 114 по Прод. 1893 г., 116 по тому же Прод., 121, 158, 159).

Правила о сем договоре содержатся в Уставе Путей Сообщения. Они установлены в 1836 г. и имеют целью обеспечить, с одной стороны, справедливые интересы судорабочих, которых сам закон именует, ‘без всякого сомнения, беднейшим классом народа в государстве’, с другой стороны, интересы хозяев и судоходства от задержек в пути за уклонением и побегами рабочих.

Закон имеет в виду различие между шлюзовыми системами судоходства, на коих соблюдается особливо строгий порядок в пропуске судов через шлюзы, и плавание в свободных водах империи (ст. 317 по Прод. 1893 г.), где караваны идут от места нагрузки до мест перегрузки или выгрузки. Далее, на шлюзовых водах закон различает рабочих сходочных, кои берутся в промежуточных пунктах и, дойдя до известного места, сходят с судов, и коренных, которые нанимаются на весь путь, от места нагрузки до места разгрузки судна. Наконец, в законе различается еще двоякий способ найма: гуртовой и раздробительный. В первом случае посредником между хозяином и судорабочими является поставщик или подряженный десятник, который с зимы нанимает рабочих и бурлаков поодиночке в селениях и затем поставляет их к сроку хозяину, обязав задатками (в случае неявки, открыта возможность понуждать к явке через полицию, ст. 459). В последнем случае договор заключается чрез личное соглашение хозяина с каждым из судорабочих.

На шлюзовых системах отношения между судохозяевами и рабочими определяются так называемой судовой тетрадью. Тетради сии заготавливаются в местных окружных управлениях путей сообщения и рассылаются по округу для снабжения ими судохозяев, каждая проверяется по листам и запечатывается у начальника дистанции, в двух экземплярах. В нее вносятся имена всех нанятых на судно людей (лоцманов, водоливов, концевых-рулевых, коноводов, бурлаков и пр.), затем в графах означается: докуда или на какой срок кто подрядился, лично или через подрядчика, за какую цену, с харчами или без харчей, с каким задатком, сколько у кого удержится до расчета, для выдачи на обратный путь, с кем были заключены особые договоры. Тут же означаются провинности и взыскания, побеги, выбытие за смертью и болезнью. Тетрадь эта служит иным — вместо самого договора, а всем — отметкой отношений в пути. На шлюзовых водах также тетради обязательны, а на свободных водах рабочие снабжаются, вместо того, расчетными листами (по форме Уст. Торг. 258), со ссылкой на место и время заключения контракта (ср. Касс. реш. 1870 г., No 1170).

Таким образом, нанимающиеся в путь судорабочие составляют громаду. Правительство обеспечивает относительно нее свои паспортные интересы строгими правилами о перекличке людей перед отвалом и о поверке паспортов. А для обеспечения порядка в расчетах и в дисциплине, все рабочие, нанявшиеся в караван или на суда и плоты одного хозяина, составляют из себя общую артель, с раздроблением еще на отдельные по судам и плотам артели, и каждая выбирает себе старшего приказчика. Артель связана круговой порукой, так что она отвечает хозяину в забранных деньгах по случаю побега рабочего. Всякая денежная прибыль и убыль артели располагается по равной части на всех служащих на судах. Убыль состоит из штрафов или вычетов (за больного, за беглых и пр.) и из денег, удерживаемых по расчету из рядной платы и задатка, для выдачи рабочим, при исходе службы, на обратный путь. Прибыль состоит, кроме рядной платы, из платы, по закону (Уст. Пут. Сообщ. 106, 107), за простойные дни и за потерянные дни за отлучкой хозяина.

Некоторые видоизменения сих правил установлены для найма лоцманов, коноводов и судорабочих на Волге и по Вышневолоцкой системе (Уст. Пут. Сообщ. ст. 104 и след., 116 по Прод. 1893 г. и след., 161 и сл.).

Особые правила о договоре с лоцманами, и притом отдельно о морских (Уст. Торг., изд. 1893 г., 315-322 г.), и отдельно о речных, на разных системах судоходства (Уст. Пут. Сообщ. 269 и след.). Договор найма заключается письменный, на препровождение судна до известного места. Лоцманы, на речных системах, состоят в ведении Управления Путей Сообщения, свидетельствуются в знании и искусстве и записываются в положенный комплект и сверх комплекта. За провод и спуск судов они получают определенную плату, которая утверждается на несколько лет Министром Путей Сообщения. Лоцман не должен оставлять судно, на которое нанялся, и отвечает за последствие своих указаний, поскольку судовщик или кормчий слушали его и не прекословили.

При найме команды на русские мореходные суда, шкиперов, по закону, следует брать исключительно русских, а матросы по крайней мере на ¹/₄ должны быть русские (Уст. Торг. 190). Впрочем, временно допущено изъятие из этого общего правила: штурманы и шкиперы, а также и матросы могут быть и из иностранцев без ограничения числа (Уст. Торг. 190, прим.).

В Уст. Торг. (89-104) помещены особые правила о найме биржевых артельщиков, по соглашению с артелью.

Сущность договора. 2227 ст. Зак. Гражд. относит к личному найму принятие цеховым мастером работы, относящейся к его ремеслу, но не всякая подобная работа составляет предмет личного найма. Работа ремесленника посредством своих рабочих и из своего материала относится в одних случаях к личному найму, а в других — к подряду и поставке (Касс. реш. 1875 г., No 537).

Личный наем предполагает личный труд или услугу, не исключая притом возможности мастеру производить работу своими рабочими и из своего материала, но не предполагает целого предприятия. Напротив того, отличительный признак подряда и поставки состоит в том, что здесь предполагается целое предприятие (Касс. реш. 1875 г., No 537).

Срок. Срок личного найма по закону не может простираться долее пяти лет, но из сего не следует, что условия без срока или с распространением оного за пределы закона, считаются вовсе недействительными (Касс. реш. 1869 г., No 888). Надо полагать, что они недействительны, лишь поскольку ограничивают свободу нанявшегося лица оставить свою службу. Паспортные люди должны наниматься в работу не дольше срока своих паспортов (2216). Для иностранцев разумеются не иностранные их паспорта, а те временные, кои выдаются им от русского правительства (Касс. реш. 1874 г., No 674). Договор о личном найме на срок свыше паспорта недействителен, хотя бы в нем было условие относительно истечения срока паспорта (Касс. реш. 1872 г., No 10).

Определение срока обучения в пределах от трех до пяти лет (147 Уст. Рем., соответств. ст. 419 Уст. Промышл.) предоставлено обоюдному соглашению, и ученик, отданный на срок свыше трех лет, не вправе уйти от мастера раньше, хотя бы и получил свидетельство на основании 151 ст. (соответств. ст. 423 Уст. Промышл.). Родители, имея право отдавать детей в обучение и без их согласия, считаются в сем случае договорившейся стороной и отвечают за нарушение условий детьми (Касс. реш. 1878 г., No 86).

Отказ. Законная причина ухода рабочих с работы (отказ в исполнении договора) — крайняя нужда, когда хозяин или подрядчик не доставляет им пищи (Касс. реш. 1873 г., No 430).

Плата. Неопределение в договоре цены найма не лишает нанявшегося права на вознаграждение, по оценке труда (Касс. реш. 1877 г., No 144). Увольнение нанимателем нанявшегося прежде срока, без законной причины, обязывает первого удовлетворить последнего жалованьем или платой по срок (Касс. реш. 1875 г., No 933).

И при существовании правила 550-552 ст. Врач. Уст. (соответств. ст. 149-151 Уст. Врачебн. изд. 1892 г.) о плате врачам, когда не было заключено письменного условия у врача с пациентом, и возникает спор, суд может установить причитающуюся плату по обстоятельствам каждого отдельного случая, руководствуясь общим духом и смыслом законов (Касс. реш. 1878 г., No 84).

Зажив. Когда, по договору личного найма, рабочим забраны деньги у хозяина вперед, в счет будущей работы, — деньги эти считаются занятыми и в случае требования должно быть присуждено взыскание денег, а не уплата заживом. Зажив, в силу 2239 ст., имеет место лишь в том случае, когда рабочий не имеет, чем заплатить (Касс. реш. 1873 г., No 930).

По договору о личном найме, нет основания принудить рабочих, покинувших работу ранее срока, дослуживать условленное время и по миновании срока, независимо от денежного взыскания, — если в самом договоре нет о том прямого условия. Так рассуждено по частному делу, причем признано, что 82 ст. Прав, о найме рабочих относится только до казенных, общественных и государственных работ (Касс. реш. 1876 г., No 195).

Приказчик и хозяин. Правила для определения отношений между хозяевами и приказчиками относятся в равной степени как к приказчикам, служащим по найму, так и к торгующим по доверенности (Касс. реш. 1870 г., No 1244).

По делу Мейснера о взыскании с Дорфнера условленного платежа за управление конторой, на приказчичьем праве, 4 Деп. Сената, в 1874 г., соображая 711, 713 и 718 ст. Уст. Торг. (соответств. 29, 31 и 35 ст. Уст. Торг. изд. 1893 г.), рассуждал, что определенные в ст. 711 и 713 месячный и годовой сроки должны исчисляться со дня минования срока служения, т.е. со дня прекращения заключенного с приказчиком договора, что же касается до срока, определенного в ст. 718, то, ввиду отсутствия прямого указания, как то сделано в предыдущих статьях, на то, чтобы таковой исчислялся со дня минования срока служения, применение к оному такого порядка исчисления было бы противно как буквальному содержанию 718 ст., так и точному разуму содержащегося в оной постановления. Этот вывод подтверждается следующими соображениями: расчет хозяина с приказчиком, по отношению к заслуженным последним деньгам, составляет одну из частей того общего расчета, который возникает между ними после окончания приказчиком служения и срок для которого полагается по закону годичный, а потому ограничение права предъявления со стороны приказчика иска о вознаграждении заслуженными деньгами более коротким сроком представлялось бы непоследовательным, так как таковой иск, будучи предъявлен ранее окончания расчетов, представлялся бы в иных случаях преждевременным. Вследствие сего, помещенное в 718 ст., в выражении ‘не пропуская после срока месяца’ слово ‘срок’, следует признать относящимся к сроку, положенному для производства между хозяином и приказчиком расчета, а не к сроку служения, а посему следует заключить, что право иска заслуженных денег, по закону, ограничивается для приказчика месячным сроком, считая оный со дня окончания положенного для расчетов с хозяином годичного срока. На это рассуждение принесена была Всепод. жалоба, но дело окончено миром.

Через три года по увольнении приказчика, хозяин, по представленным от приказчика отчетам, просил взыскать с него деньги, оставшиеся на руках у него. Суд признал, что правило о годовом сроке не применяется к сему иску, так как иск не о понуждении к расчету и не об истребовании отчета, а о взыскании определенной суммы на основании представленных отчетов. Но Сенат признал, что представление отчета, как действие одностороннее, неравносильно с расчетом, требующим обоюдного участия, и потому представление приказчиком отчета не избавляет хозяина от соблюдения годового срока в расчете (Касс. реш. 1878 г., No 27).

Одна обязанность приказчика оберегать выгоды хозяина не дает сему последнему права взыскивать с него убытки, происшедшие от продажи товара в кредит, если приказчик был на то уполномочен (Касс. реш. 1871 г., No 635).

Пересмотр законов о личном найме. Для коренного пересмотра действующих у нас законов о личном найме учреждена была в 1870 г. Комиссия, под председательством генерал-адъютанта Игнатьева, которая выработала проект закона, а затем, по составлении проекта, он подвергнут новому рассмотрению в другой Комиссии, под председательством ст.-секретаря Валуева, и, наконец, в соединенных департаментах Гос. Совета (в 1876 г.). Комиссиями выработаны три систематические проекта: о найме рабочих, о найме прислуги и о приеме в обучение. В окончательном результате признано за лучшее ограничиться изданием новых правил о найме только на работы сельские, строительные и фабричные.

Главные черты проектированных правил суть: допущение договоров бессрочных, с правом одностороннего отказа по предварении, удостоверение сделки о найме рабочей книжкой или принятием и удержанием паспорта, ответственность нового нанимателя перед прежним за принятие рабочего без книжки, употребление расчетных листов при рабочей книжке, установление особых обязанностей нанимателя по содержанию и лечению рабочих, определение ответственности и вычетов за прогул, когда нет особого условия о сем в договоре, установление ответственности за неявку и самовольный уход рабочих и право обязательного их возвращения на работу, определение законных поводов к одностороннему прекращению договора с той и другой стороны.

Один из главнейших вопросов, подлежащих разрешению в новом законодательстве, есть вопрос о рабочей книжке. Многие признают необходимым постановить, что по всем видам найма, при заключении договоров, как письменных, так и словесных, нанимающийся обязан представить, а наниматель потребовать от него рабочую книжку, исключение, т.е. наем без книжки, можно допустить только для сельскохозяйственных работ поденных, сдельных и испольных, а также для экстренных работ на железных дорогах и водяных путях сообщения, если те или другие производятся людьми из ближайших к хозяйству нанимателя или смежных с теми путями селений. Исполнение этого правила со стороны как нанимателей, так и нанимающихся предполагается оградить обязанностью нанимателя, принявшего к себе рабочего без истребования книжки, вознаградить хозяина, у которого она оставлена, за все причиненные самовольным уходом рабочего убытки, или же уплатить, вместо того, пеню. Против такого предположения возражают, с другой стороны, что подобную меру невозможно привести в общее исполнение. Она совершенно неприменима к работам сдельным (испольным, урочным и т.п.) и сопровождалась бы крайними затруднениями в приложении к поденным работам. При сдельном способе производства работ, нанимающийся отчуждает только часть своего труда, необходимую для исполнения порученного ему дела, и потому вправе, в одно и то же время, принимать на себя и производить несколько подобных работ у различных хозяев. Требование от него предъявления рабочей книжки при заключении договора на такую работу лишило бы его возможности извлекать из своего труда всю ту пользу, которую он может принести в действительности, но это было бы несовместно с характером сдельного труда и причиняло бы работнику невознаградимые и совершенно напрасные убытки. Между тем, на практике, сдельный труд представляется наиболее производительным для обеих сторон и требует не стеснения, но поощрения. Еще менее возможно применить такую меру к поденной работе. Итак, следовало бы, не придавая рабочей книжке обязательного значения, присвоить ей юридические преимущества. В таком случае как наниматели, так и нанимающиеся, сами станут охотно прибегать к ней для большего ограждения своих интересов, и так она мало-помалу силой обстоятельств войдет в жизнь и получит в ней надлежащее применение. Если же рабочей книжке не будет дано никаких преимуществ в сравнении с другими формами заключения договоров о найме на работы, то само установление ее будет лишено твердого основания, и тогда, какие бы строгие принудительные меры ни были определены в законе для введения ее в народное употребление, она никогда не получит в действительности практического значения. Лучшим доказательством справедливости сего взгляда может служить рабочая книжка, узаконенная у нас Высочайше утвержденными 1 апреля 1863 г. временными правилами для найма сельских рабочих и служителей. Несмотря на то, что предъявление ее нанимателю при поступлении в работу или услужение обязательно по силе сего узаконения, она, согласно удостоверению почти всех сведущих лиц, не вошла до сих пор во всеобщее употребление, и именно потому, что не заключает в себе никаких особых обеспечений для участвующих в договоре сторон.

Другой, возбуждающий разномыслие, вопрос относится к предполагаемому правилу, в силу коего договоры, заключенные на срок более одного года, могут быть прекращены, по желанию одной стороны, по истечении первого и каждого из последующих годов, лишь при условии предварения другой стороны за два месяца до окончания года о нежелании продолжать договор найма. Такое правило некоторые расположены признавать несовместным с твердостью договорного отношения.

Для обеспечения верности договора о найме рабочих и для предупреждения самовольных отлучек от работы и перехода к другим хозяевам многие признают полезной мерой возвращать самовольно ушедших рабочих к нанимателям, от коих они ушли прежде срока, или не кончив работы. С другой стороны, подобная мера признается вредной, так как она могла бы повести к насильственному закреплению личного труда, и не достигающей цели, так как возвращенный насильно не может быть хорошим работником.

Многие из изложенных предположений вошли, как показано выше, в Положение о найме на сельские работы 1886 г., и, таким образом, составляют действующий ныне закон.

ГЛАВА ПЯТАЯ
ПОДРЯД, ПОСТАВКА И ПЕРЕВОЗКА

51
Подряд и поставка. — Общие понятия. — Определение нашего закона. — Право вступать в подряд. — Форма договора. — Торговое право. — Ответственность.

В римском праве locatio, conductio operarum соответствовало личному найму в общепринятом у нас смысле: предметом договора служила работа, услуга, преимущественно, а не определенная вещь или изделие, долженствующее быть результатом работы. Плата производится за срок работы независимо от изготовления той вещи, для произведения коей работа предназначена. Тот, кто отдает внаем свой труд, называется locator, а кто нанимает — называется conductor. Наряду с этим договором другой, locatio conductio operis, относится к нашему заказу и подряду. Это договор, в котором предметом служит произведение самой вещи или изделия посредством работы, и плата производится за поставленную или отделанную вещь, причем нанимающийся предприниматель работы (conductor) обязывается доставить ее такой и в таком виде, как было условлено, отвечая за недостатки нанимателю или заказчику (locator operis). Этому понятию отвечает во французском кодексе договор о сметах, о торгах или подрядах (entreprise d’ouvrages par suite de devis ou marchs), т.е. договор, в коем предприниматель, подрядчик, строитель берет отделать изделие или построить здание из своего материала, или из материала принадлежащего заказчику, за известную цену, цена эта называется prix fait, потому что составляется по соображении не с количеством только труда, но с количеством вещи или произведения, и может быть определена посредством точной сметы с расценкой (devis). Французский закон об этом предмете состоит всего из шести статей, а постановления о казенных подрядах и поставках (travaux publics, fournitures etc.) не содержатся в гражданском кодексе, а отнесены к другим частям законодательства. Наш закон отводит подряду с поставкой отдельную главу, отделяя этот вид договора вовсе от личного найма, который отнесен к так называемым личным договорам, совсем в другой книге X т., и заказ причисляет к личному найму. Подрядом закон наш занимается преимущественно в видах государственного хозяйства, по важности этого договора для удовлетворения государственных потребностей, и потому только девять статей относятся к подрядам между частными лицами.

В подряде или поставке, по определению закона (1737), одна из сторон принимает на себя обязательство исполнить своим иждивением предприятие или поставить известного рода вещь, а другая — учинить за то денежный платеж. Предметом подряда и поставки могут быть всякого рода предприятия, как-то: 1) постройка, починка и пр. зданий, и производство всяких работ, 2) поставка материалов, припасов и вещей, 3) перевозка людей и тяжестей. Выражение ‘своим иждивением’, употребленное в законе, может возбудить недоумение в тех случаях, когда подрядчик должен орудовать, хотя отчасти, материалами и средствами хозяина, практика истолковывает обыкновенно это выражение в обширном смысле. Без сомнения, когда подрядчик, все, что ни делает по предприятию, делает со спросом и за счет хозяина, он является уже в качестве не подрядчика, но комиссионера или нанятого распорядителя работ, управляющего, но выдача ему вперед денежных сумм или доставление материалов, буде входит в общий расчет подряда, не препятствует целой операции быть подрядом. Больше значения имеет другой признак, прямо не указанный в законе, — самостоятельность в деятельности подрядчика. Хозяин, без сомнения, не может быть лишен права надзирать за ходом работы: но всякий контроль с его стороны имеет целью ограждение своего интереса и предупреждение недоразумений и пререканий при окончательном расчете, по существу же отношений, хозяин не вправе вмешиваться в распоряжения подрядчика и руководить операцией — непосредственно. По окончании работ, он вправе требовать, чтобы все сдано было ему в том виде, состоянии и качестве, как было условлено, — или, в противном случае, может отказать в принятии и требовать точного исполнения (1744).

Право вступать в подряды о поставке товаров или о предмете, требующем торговой деятельности, состоит в связи с соблюдением правил о торговле: подрядчику в таком случае необходимо иметь торговое свидетельство в меру той суммы, на которую берется подряд. Нотариусам вменено в обязанность наблюдать, при явке договоров о подряде, за соблюдением этого правила (1740, 1743). Впрочем не всякий подряд и не всякая поставка составляет торговое предприятие (ср. Касс. реш. 1879 г., No 44).

По Положению о Пошлинах за право торговли, торговля разделяется на оптовую, розничную и мелочную. Все роды ее производятся либо по свидетельствам и билетам, обложенным пошлиной, либо беспошлинно и свободно. В законе указаны виды торговли свободной (торг хлебом, строение судов и пр.), но вступление в обязательства с казной и частными лицами о поставке товаров и о подрядах причислено к торговым действиям, когда договоры сии представляются к явке (Vt., изд. 1893 г., Уст. Прям. Налог., ст. 214, п. 11). — Торговые права удостоверяются взятием торгового свидетельства. Оно бывает купеческое или промысловое, кроме того, содержание каждого торгового или промышленного заведения требует взятия особого билета, и при каждом торговом свидетельстве необходимо взять по крайней мере один такой билет, но от сего изъемлются лица, берущие торговое свидетельство лишь для снятия подряда, если он не требует торговых или промышленных заведений. Торговые свидетельства выдаются по первой или по второй гильдии. Первое дает право торговать и брать подряды по всей империи и на всякую сумму, последнее ограничивает это право только тем уездом, на который взято свидетельство, и суммой 15 тыс. руб. Землевладельцы и сельские обыватели могут принимать на себя поставку произведений своего хозяйства без взятия торговых свидетельств (т. V, изд. 1893 г., Уст. Прям. Налог., ст. 216 п. 1).

Договор подряда и поставки должен быть письменный и явлен нотариальным порядком. Заключению договора предшествуют иногда, и между частными лицами, торги, с вызовом и с предъявлением сметы или росписи условий. Но употребление этого способа зависит исключительно от воли частных лиц, и юридическое значение формальностей, сопряженных с такими торгами, весьма неопределительно, так как все наши законные постановления о торгах относятся исключительно к договорам казны или разных правительственных и общественных учреждений, пользующихся казенным правом.

Общему порядку заключения подрядов между частными лицами подчинены, в силу 1745 ст., ‘городские и сельские мирские общества, епархиальные начальства, монастыри, церкви и все другие общественные установления’. Они могут заключать, на сем основании, договоры, по мере предоставленной каждому из них власти, или с разрешения тех начальств, коим они подведомы. — Удовлетворение земских потребностей предоставлено хозяйственному распоряжению земских управ, по указаниям земских собраний. Торги на подряды производятся в уездной или губернской управе, которая утверждает их и заключает контракты, обязательные для целого земства (т. II, изд. 1892 г., Пол. Земск. Учр., ст. 6, прил.: ст. 22-25). Подобно сему, и в подчинении городской думе, действует и городская управа по городским хозяйственным делам (т. II, изд. 1892 г., Город. Пол., ст. 140, прим., прил.: ст. 21, 22). Затем остается не вполне ясным, сохраняют ли силу относительно земских подрядов особые правила, на сей предмет постановленные в уставе о земских повинностях (в Продолжениях Св. Зак. эти статьи не отменены, а новое издание Уст. Земск. Пов. еще ожидается).

Сущность и признаки подряда. Наш закон представляет затруднения в подведении отдельных договоров о работе под ту или другую категорию. Так, напр., не легко установить определительную черту между договором личного найма с одной стороны, с другой — договором поставки или найма имуществ. Все усилия по этому предмету толкующего суда разбиваются о неопределительность самого закона. Так, напр., Сенат (Касс. реш. 1869 г., No 408), отличая личный наем от поставки, выводит как отличительную черту первого личную услугу, соединенную с личной зависимостью. Но возможно ли утвердиться на этом признаке, когда закон относит к личному найму заказ работы ремесленнику? Наем отдельных подвод для перевозки Сенат относит к найму движимого имущества. Но возможно ли остановиться на этом определении, когда, вместе с подводой, нанимается (как почти всегда бывает) и возчик для сопровождения в пути и для работы? Между тем отнесение договора к той или другой категории имеет практическую важность в определении законных отношений и ответственности. Так, в последнем случае перевозки Сенат рассуждает, что ответственность возчика за вред и убыток не подходит под правила 2233 и 2234 ст. о личном найме, а определяется общими правилами о вознаграждении. Однако нельзя отвергать, что в приведенном случае есть и особое отношение личного доверия и личного поручения.

По суждению Касс. Сен. (1868 г., No 788) отличительный признак поставки следующий. Между заключением и исполнением договора предполагается промежуток, в котором юридические отношения сторон к предметам поставки остаются те же. Предметом бывает не известное данное имущество, а лишь предполагаемое, родом и качеством. Едва ли это отличительное свойство, ибо то же можно встретить и в продаже на кредит, и в запродаже. — Отличительный признак договора поставки заключается в том, что предметом его бывает не какое-либо известное имущество (?), как при купле-продаже, а лишь предполагаемое, с объяснением только одного качества и достоинства предназначенных к поставке вещей, и что между заключением и исполнением договора предполагается известный промежуток времени, в течение которого юридические отношения покупателя к предметам поставки остаются в том же положении, в каком они были до заключения договора (Касс. реш. 1876 г., No 158). — Уплата вперед условленных денег, в договоре о поставке, не изменяет свойства сего договора и не служит признаком купли-продажи. Получению денег вперед не препятствует и то свойство поставки, что предприятие совершается иждивением поставщика (Касс. реш. 1875 г., No 374). — Касс. реш. 1878 г., No 158. Отменено решение Палаты за то, что она признала договор подрядом, не установив, по обширности, ценности, сложности и другим признакам: взял ли на себя контрагент именно исполнение предприятия. — К подряду или поставке не следует относить договор не о предприятии, но об обработке вещей (выделке кож), посредством ручной или заводской работы (Касс. реш. 1874 г., No 792).

Не поставка, когда в договоре сказано, что такой-то купил шерсть и обязан сам принять ее на хуторе у продавца (Касс. реш. 1874 г., No 859). Обязательство перевезти известное количество хлеба от одного места до другого, хотя и с приглашением в помощь двух товарищей для разделения труда, не составляет еще подряда (Касс. реш. 1876 г., No 455). Было основание признать подрядом договор о перевозке тяжестей, когда, возчики наняты возить на своих лошадях лес из города на линию железной дороги не менее 100 подвод, и платеж положено производить по окончании всей перевозки (Касс. реш. 1870 г., No 921).

К какому виду договоров относится сделанная весной продажа хлеба на корню или будущей жатвы? Многие склонны относить ее к поставке, так как продажа имеет предметом известную определенную вещь, принадлежащую продавцу по праву собственности. Едва ли основательно (ср. д. Красносельской, 2 Общ. Собр. Сен., 10 ноября 1878 г.).

Убытки. По частному подряду строители железной дороги сделали на подрядчика начет в несколько сот тысяч и, удержав его залоги, требовали взыскания. Подрядчик требовал от управления, чтоб оно представило сначала обстоятельный расчет о полученных деньгах, о работах и о взаимном выполнении обязательств, а управление отказывалось от сего, ссылаясь на то, что правило о даче общего расчета относится лишь до казенных подрядов. Сенат рассудил, что хотя обязательная выдача расчетов, в формальной силе, установлена лишь для казенных подрядов, но в данном случае, по обстоятельствам дела, суд имел право признать представление такого расчета необходимым для правильного разрешения дела (Касс. реш. 1877 г., No 26).

Город взыскивал с подрядчика убытки за медленность в постройке. По контракту было положено за медленность взыскивать штраф и устранить от подряда. Штраф был взыскан, а правом устранения город не воспользовался, следовательно не может уже взыскивать убытки за медленность (Мн. Гос. Сов. 1871 г., 2 Сб. Сен. реш. IV, No 834).

52
Фрахтовый договор. — Перевозка по железным дорогам. — Ответственность перевозчика.

К этой же группе обязательств, кажется, правильнее всего будет отнести так называемый фрахтовый договор — о перевозке грузов и кладей (Frachtkontract, Contr. de voituriers par terre et eau, Affr&egrave,tement, Charter party).

При облегченном и усиленном в последнее время передвижении товаров и вещей между отдаленными местностями, морским путем и по железным дорогам, особенно важное значение получил договор о перевозке, или фрахтовый. Отношения, по поводу его возникающие, определяются и в законодательстве, обыкновенно в торговых кодексах, из коих новейший — германское торговое уложение — представляет замечательный пример относящихся к этому предмету общих определений.

Договор не имеет обязательной формы, но в случае нужды совершается в виде фрахтового условия (Frachtbrief). Главное же значение получают необходимые, кроме этого условия или в связи с ним, препроводительные и удостоверительные документы, как-то: коносаменты и квитанции (bill of lading, lettre de cargaison, Ladeschein, Conossement).

Перевозчик отвечает за своевременную доставку, кроме тех случаев, в коих промедление от него не зависело, — разве бы принял на себя особливую ответственность, с неустойкой. Но за целость принятых к отправке вещей ответствует он безусловно, кроме случаев потери и порчи, зависевших от непреодолимой силы (force majeure), или от вины отправителя (дурная упаковка, не обнаруженная при приеме), и от натурального свойства отправленных вещей. За утрату ценных вещей и бумаг отвечает только в том случае, когда они при отправке были именно заявлены. При оценке убытка, в случае потери и порчи, принимается в расчет обыкновенная торговая ценность вещей в месте и во время сдачи на конце пути. Перевозчик отвечает безусловно за всякую вину своих агентов, отвечает нераздельно и за тех предшествующих и последующих перевозчиков, от которых сдан ему и которым сдается от него груз. Хозяином груза считается в общем порядке (если не было коносамента) отправитель, пока перевозчиком не вручена квитанция на месте получения адресату. Если деньги за провоз получаются на месте доставки, то, до уплаты их, груз служит обеспечением. Получатель обязан при самом приеме удостовериться в целости груза, а если сразу нельзя было в том удостовериться, то на заявление дальнейшей претензии полагается краткий срок. Равно и право перевозчика на обеспечение платежа грузом продолжается не долее трех дней по сдаче груза получателю.

Когда есть коносамент, он служит актом на предъявителя, удостоверяющим не право собственности на груз, но право на принятие груза и на распоряжение им. Он не заменяет сам по себе и фрахтового договора, но представляет, с одной стороны, квитанцию в принятии груза, с другой — обязательство сдать его. Акт сей может быть свободно передаваем по надписи и служит предметом обращения. Подобно векселю, он может быть писан в нескольких экземплярах, из коих один, например, остается у корабельщика, другой пускается в обращение, третий отсылается в место назначения груза, а право на принятие его принадлежит тому, кому досталось по последней надписи на экземпляре, бывшем в обращении. Перевозчик сдает его, кому следует, по предъявлении последних двух образцов. Отправитель сохраняет право изменить первоначальное назначение, например, если узнает о несостоятельности того, кому назначает в кредит приемку груза, — может заблаговременно (напр., по телеграфу) послать корабельщику приказ — не выдавать груза или выдать не иначе как под наличный платеж (droit de suite, right of stoppage in transitu).

Эти общие правила применяются, с значительными, впрочем, дополнениями, и к перевозке грузов по железным дорогам. Железные дороги имеют то свойство, что они, по существу дела, пользуются, по своей линии, монополией перевозки, и в этом положении могли бы, при полной свободе действия, налагать на отправителей крайне стеснительные условия, вовсе отстраняя или крайне ограничивая общую ответственность за исправность доставки. Вот почему законодательство повсюду заботится о разумном ограничении этого произвола железных дорог известными пределами, в которых железнодорожным управлениям предоставлено руководствоваться своими правилами и предъявлять свои особые условия отправителям грузов, без нарушения общих законодательных постановлений. Вообще отношения железных дорог к отправителям определяются регламентами и положениями, составляющими, так сказать, средину между законом и договором, так как положения эти рассматриваются и утверждаются либо законодательной, либо высшей правительственной властью. Договор перевозки считается заключенным с принятием груза и наложением штемпеля на накладную. Размер фрахта определяется тарифами по ценам, назначаемым сообразно с весом и мерой, с величиной движущей силы, с пространством, занимаемым в вагонах, со свойством и ценностью грузов, не свыше крайнего предела, устанавливаемого высшей администрацией, и тарифы эти, объявляемые в общее сведение, обязательны — до изменения в установленном порядке — для железной дороги. Но независимо от того, положительный закон определяет, что железная дорога не вправе отказывать в приеме груза, как скоро он предъявлен в порядке, требуемом регламентами, и соответствует средствам железной дороги (за отказ положены в английском законе огромные штрафы), должна отправлять грузы по очереди предъявления и сдачи, ни под каким видом не допуская предпочтения одних отправителей перед другими, не должна принимать грузы ранее, чем они могли быть отправлены. Весьма важное значение имеют правила относительно ответственности железной дороги за целость грузов. Железным дорогам предоставлено устанавливать крайний предел своей ответственности (не свыше известной суммы) за такие грузы, которые подлежат порче или убыли в дороге (впрочем, отправителю предоставлено означать в декларации настоящую ценность груза или интереса исправной доставки), но эта норма (см. Герм. Торг. Улож. 426, 427) не имеет решительного значения, и отправитель не лишен права доказывать на суде истинную ценность груза, когда порча или потеря произошла от вины или небрежения железнодорожного управления и его агентов. Когда груз переходит несколько путей, связанных между собой передаточным общением, ответственность между ними разумеется не солидарная, но падает вообще на первый путь приема и на последний путь сдачи, а средние пути отвечают лишь за вред, последовавший на их линии.

В 1878 г. предпринята была попытка установить общие правила международной перевозки по железным дорогам, для чего собиралась в Берне конференция представителей железнодорожных управлений из 9 государств, в том числе и из России. На этом съезде выработан, по общему соглашению, проект международной конвенции, в коей примечательны следующие правила. Провозная плата, если не будет взята при сдаче товара, берется с получателя, причем отправитель может положить на товар платеж его стоимости, и в таком случае железная дорога принимает на себя комиссию за уплату по тарифу. До сдачи накладной получателю, отправитель имеет право поворотить или изменить назначение приказом со станции отправления. Дорога имеет на сумму своих взысканий право заклада в грузе. В случае утраты, порчи или промедления, производится железнодорожным управлением исследование и определение убытков, при участии экспертов. Получатель вправе отказаться, даже после вручения ему накладной, от принятия товара и уплаты денег, пока не исполнено требование его об удостоверении недостатков. Дорога, принявшая товар, ответственна на всем пути, до выдачи товара, но и каждая из прочих дорог становится причастной к договору. Иск может быть предъявлен по выбору хозяина или к первой дороге, или к последней, или к той, на которой произошел ущерб. Дорога, уплатившая вознаграждение, имеет право обратного требования с других дорог, по мере их вины. Ответственность устраняется, когда убыток произошел по вине хозяина или по свойству груза, или от непреодолимой силы. Если товар не выдан в течение 30 дней, то считается утраченным. Размер вознаграждения исчисляется по торговой стоимости товара в месте выдачи, но железные дороги могут предложить публике специальные тарифы, с установлением наибольшего предела стоимости, какую отправителю предоставляется объявить в накладной. Интерес промедления может быть оценен заранее, в виде неустойки, но и вообще железная дорога отвечает за убыток промедления, разве докажет, что не могла устранить просрочки при всех заботах рачительного возчика. Вознаграждение за промедление может быть присуждено в размере от ¹/₄ до полной суммы провозной платы (последнее — в случае злого умысла или важного упущения). Иски об ущербе погашаются годовым сроком. Судебные решения получают международную силу (см. проект международной конвенции о перевозке товаров и пр. Спб., 1879 г.).

Согласно с изложенными общими началами о перевозке грузов по железным дорогам в иностранных законах, постановлены правила о перевозке грузов и в Общем Уставе российских железных дорог, утвержденном в 1885 г. (т. XII, ч. I, изд. 1886 г.). Железные дороги обязаны принимать всякий дозволенный к перевозке груз, хотя бы он и не мог быть отправлен в день ввоза на станцию, в таком случае день отправки должен быть означен на накладной, а за хранение груза в определенных случаях железной дороге предоставлено взимать определенный сбор с каждого пуда. Грузы должны быть отправляемы по очереди, кроме тех, для которых установлены особые правила или отправка коих вне очереди требуется общественным интересом, или необходима для удовлетворения общественных нужд (указание грузов, в обоих сих случаях, принадлежит совету по железнодорожным делам), или же установлена распоряжениями правительства (ст. 49 по Прод. 1893 г., 50 по тому же Прод., 51). Грузы отправляются или на имя определенного лица, которое обозначается на накладной, или же на предъявителя дубликата накладной. Накладная и дубликат служат доказательством взаимных прав и обязанностей сторон, участвующих в договоре перевозки. Отправитель отвечает за верность полученных им в накладной сведений. Договор считается заключенным со времени принятия груза, вместе с накладной, к отправке. Провозная плата определяется тарифом и правилами о дополнительных сборах, кроме сей платы и сборов железные дороги не имеют права взимать с отправителей других платежей. Переборы возвращаются отправителю с процентами по одному в месяц, а невостребованные в годовой срок обращаются в казну (54 и след., 135). Груз выдается тому, кто означен в накладной, или предъявителю дубликата, когда получателя не означено. До приема груза станция назначения обязана в течение известного времени хранить оный бесплатно, а по прошествии сего времени — за плату, определяемую советом по железнодорожным делам, но во всяком случае по истечении 30 дней со дня прибытия груза о непринятом грузе уведомляется отправитель, троекратно публикуется в местных городских и губернских ведомостях, и в случае неявки отправителя или получателя в течение трех месяцев со дня последней публикации — груз продается с публичного торга, а деньги, вырученные от продажи, за удержанием причитающихся дороге платежей, вносятся для приращения процентами в государственное кредитное учреждение. Неполученные в годовой срок со дня последней публикации деньги обращаются в пенсионную или вспомогательную кассу железной дороги (40, 90).

За убытки, причиненные вследствие непринятия груза, нарушения очереди, невыдачу, утрату или повреждение, железная дорога обязана вознаградить отправителя в последних трех случаях в размере действительно понесенного им убытка, и в первых двух в определенном размере, а именно — в случае неправильного отказа в принятии — за каждые 25 пудов брутто — в размере тройной суточной платы ломового извозчика, если отправитель не пожелает искать убытков в общем порядке, а за нарушение очереди обязана уплатить, за каждые сутки, пятерную плату, взимаемую на основании правил о дополнительных сборах, установленных за хранение грузов по истечении льготного срока для их принятия (100-103).

Вознаграждение за утрату иди повреждение груза, цена коего объявлена в накладной, производится в размере объявленной цены, если в пользу дороги уплачена была определенная в тарифе премия (108).

За просрочку в доставке железная дорога отвечает только тогда, когда не докажет, что не могла устранить просрочку, несмотря на принятие всех мер, лежащих на обязанности исправного возчика. Вознаграждение за просрочку полагается в размере 5% провозной платы за каждые просроченные сутки, хотя бы просрочкой и не были причинены убытки, вознаграждение не должно, однако, превышать всей провозной платы (ПО).

Иски о вознаграждении погашаются годовой давностью, исчисляемой за повреждение груза или утрату части оного, — со дня выдачи груза, за полную утрату или просрочку в доставке — со дня, истечения срока доставки, о возврате переборов — со дня окончательной уплаты провозной платы. Течение годового срока давности не приостанавливается для малолетних и вообще для лиц, состоящих под опекой (135-137).

Договор о найме кораблей и судов под груз (Уст. Торг. 323-361).

Хозяин судна представляется корабельщиком или судовщиком, т.е. лицом, коему вверено управление судном (216 ст.). Он отдает судно под груз с согласия хозяина. Договор о найме называется цертерпартией (Charter party) и заключается письменно, с явкой, в двух образцах. Существенную принадлежность его составляет условие о неустойке за неисполнение договора и за простой, не свыше определенного в законе размера. Корабельщик повинен в срок принять груз по грузовой росписи, которая составляется, в нескольких образцах, за взаимной подписью и служит документом как корабельщику, так и приемщику товаров. Принятый груз поступает на ответственность корабельщика с того часа, как на него положены корабельные тали. Корабельщик отвечает за исправность судна и доставки и должен сдать его, кому следует, на месте. Наниматель обязан сдать товар по условию, ко времени, с надлежащей очисткой и платить за пустое место на судне, буде груз его не дошел до условной меры и место другим грузом не наполнилось. Он имеет право уступить свое условие другому лицу.

В уставах пароходных обществ содержатся правила, по коим обществам предоставляется продать кладь с публичного торга, после публикации в ведомостях, если приемщики клади не явятся за ее получением, либо откажутся, или не уплатят перевозной цены. Из вырученных денег удовлетворяется общество, а остальные вьщаются хозяину или вносятся в кредитное установление для обращения из процентов и выдаются хозяину по его требованию (361, прим.).

Наем лошадей под тягу судов с грузами. Хозяевам судов вменяется в обязанность заключать с хозяевами лошадей письменный договор (домашний), в котором должны быть изложены условия найма и обязанности погонщиков, с тем, что они не должны покидать судов и угонять лошадей в сторону, на ночлег (Собр. Узак. 1878 г., No 664. Правила для плавания, 121).

Договор о перевозке. По 1000 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 323 Уст. Торг., изд. 1893 г.) фрахтовый договор заключается в найме кораблей под груз. Сему понятию не соответствует договор о буксировке судов отправителя, нагруженных его же товарами (2 Сб. Сен. реш. V, No 1279).

Но по делу Берда, в 1850 г., Гос. Сов. рассуждал, что груз, с тех пор как началось пароходство и пароходы стали брать другие суда на буксир, может быть двоякий: на пароходе и за бортом оного. В последнем случае, когда буксируемое судно не имеет возможности двигаться без парохода, оно с кладью составляет одну массу, и масса сия есть груз парохода.

По делу Борисовских Гос. Сов. (1865 г.) отказал истцам в вознаграждении с общества первоначального заведения транспортов за отправленный через контору общества без застрахования товар, расхищенный на дороге извозчиками. Заключение это основано на Высочайше утвержденном уставе общества, в коем общество устранено от ответственности за незастрахованную кладь (Ж. М. Ю. 1865 г., No 7).

По делу общества ‘Двигатель’ с обществом ‘Пароходства и Торговли’ возникал, по применению 1755 и 1775 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 393 и 395 Уст. Суд. Торг. изд. 1893 г.), вопрос о том, что следует разуметь под словом: фрахтовые дела — иски или исключительно о фрахтовых деньгах или провозной плате, или вообще все пререкания, по договорам о перевозке возникающие? Сенат (1 Общ. Собр. 31 октября 1878 г.) решил, по соображении с 1234 (соответств. ст. 545, 552 Уст. Торг., изд. 1893 г.) и 1302 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 45 Уст. Суд. Торг., изд. 1893 г.), что следует разуметь все споры, возникающие из перевозки кладей как на кораблях, так и сухим путем. Подобный же вопрос в деле Русанова (Общ. Собр. Сен. 8 февраля 1880 г.).

Общество транспортирования кладей взяло от морского министерства вещи для перевозки и доставления в Астрахань, в мундирные магазины, по квитанции. Вещи приняты испорченными и не были застрахованы. Договором служила одна квитанция, в коей сказано, что отправитель незастрахованных вещей не вправе требовать от общества ответственности за какие-либо потери и убытки. На сем основании, и как повреждение произошло в пути, общество отказывалось от ответственности. Но как оказалось, что общество самовольно передало перевозку вещей другому обществу ‘Кавказ и Меркурий’, и доставило их не туда, куда обязано было, а на материальный двор общества ‘К. и М.’, даже без извещения морского министерства о передаче, то и признано, на основании 1994 (соответств. ст. 222 Пол. Казен. Подряд., изд. 1887 г.) и 1547 ст. что общество обязано отвечать за порчу вещей по оценке (Мн. Гос. Сов. 1872 г.).

По уставу общества транспортирования кладей, квитанция, вручаемая конторой отправителю, есть документ, составляющий договор его с обществом об условиях отправки. Обществом выдается извозчику дорожное свидетельство, об условиях доставки между извозчиком и обществом.

Касс. реш. 1876 г., No 575 признано: 1) что 683 ст. Зак. Гражд. определяется ответственность железной дороги за несчастье, происшедшее не только с пассажирами, но и с рабочими или служащими, и не только на пассажирском, но и на рабочем и всяком другом поезде, 2) что личная неосторожность потерпевшего не служит еще поводом к устранению ответственности железной дороги, когда причиной несчастия была она не исключительно, а в соединении с беспорядком, зависевшим от управления железной дорогой.

2 Сб. Сен. реш., I, No 170. Присуждено с общества железной дороги вознаграждение за сгоревший в пути товар вследствие непринятия предосторожностей против пожара.

Квитанция железнодорожного управления в приеме клади, с означением в ней особливых условий о мере вознаграждения за потерю, не устраняет действия общего правила 683 ст. Зак. Гражд., и необязательна для отправителя, если условия эти не были ему особливо предъявлены, так как они не имеют общей силы закона (Касс. реш. 1875 г., No 484, 882). Но в том же году, No 287, Сенат высказался в противоположном смысле.

Шилов отыскивал с общества рязанской железной дороги 500 руб. вознаграждения за пропавшую кладь, по действительной ценности 7 пудов тонкого сукна, отправленного в Саратов. Ответчик отговаривался, во-первых, тем, что в провозе участвовали, кроме рязанской, еще три дороги, и, во-вторых, — тарифом. Первое возражение признано неосновательным, так как приемщиком была рязанская дорога, но вознаграждение присуждено по тарифу. Но Сенат рассудил, что для освобождения кого-либо от общей обязанности, налагаемой 673 и 685 ст., необходимо издание закона. Правила перевозки товаров, утвержденные Министром, не суть закон и не могут лишить частные лица принадлежащего по закону права. И Министр уполномочен лишь на утверждение тарифа провозных плат, но не на изменение законной ответственности общества (Касс. реш. 1878 г., No 247, то же см. 1873 г., No 376).

Купец Штерн искал с общества одесской железной дороги вознаграждение за утрату незастрахованной клади по количеству действительной стоимости товара, удостоверенной накладной и счетом табачной лавки. Суд присудил ему вознаграждение лишь по тарифу, по 5 руб. за пуд, рассудив, что удовлетворение по стоимости не согласуется с концессией, уставом и с договором, в форме накладной, заключенным при отправке груза служителем Штерна. Сенат рассудил, что тарифом определяется лишь плата за провоз пассажиров и клади, а не ответственность за утраченную кладь, и что Штерн, поручая служителю отправку товара, не уполномочивал его на заключение какого-либо контракта с обществом железной дороги (Касс. реш. 1877 г., No 370).

Ответственность почтового ведомства за утраченные на почте посылки и ценности определялась ст. 354, 358, 360 Почт. Уст., а с 1870 г. министру внутренних дел предоставлено устраивать порядок почтовых отправлений своими инструкциями.

По делу Ахенбаха реш. Общ. Собр. Сен. признано, что пропажа вещей, составлявших багаж проезжающих в почтовой карете, лежит на ответственности почтового ведомства, так как, по свойству укладки, сами пассажиры не могут наблюдать за целостью своего багажа, а должны наблюдать почтовые служители. Эта ответственность не устраняется тем, что багаж не был застрахован. Страхование обеспечивает от предполагаемой опасности, и отсутствие его не устраняет от ответственности по общему закону (684 ст. Зак. Гражд.). Посему истцу присуждено вознаграждение по цене, им показанной и не оспоренной почтовым ведомством (Ж. М. Ю. 1863 г., No 12).

53
Договор подряда с казной. — История законодательства о подряде. — Кто имеет право вступать в подряды. — Личные ограничения. — Общие принадлежности. — Пособия от казны. — Обеспечение и разные его способы. — Залог и ручательство. — Порядок заключения договора. — Подряд оптовый и раздробительный. — Торги. — Запечатанные объявления. — Смешанный способ. — Утверждение договора. — Подряд без торгов.

Договор с казной о подряде и поставке получил подробное развитие в нашем законодательстве, особенно со стороны формальной.

Хотя подрядные сделки и операции с самых древних времен были у нас в употреблении и составляли обычное орудие промышленности, но особенно важное значение получили они в государственной экономии и в законодательстве со времен Петра Великого, с развитием военных и морских учреждений и с умножением материальных потребностей государства, требовавших удовлетворения. Все законодательство 18 и первой половины 19 столетия наполнено постановлениями и указами об этом предмете. Главнейшими его основаниями служили и отчасти еще служат — Устав и Регламент Камер-Коллегии, Адмиралтейств Регламент, инструкция Генерал Кригс-Коммисару (1719-1723-1731 г.), Регулы Провиантского Правления 1758 г., Регламент Адмиралтейской Коллегии 1765 г., Указ о подрядах 1784 г. и о залогах 1790 г., Устав 1802 г. о провианте и Положение 1830 г. о подрядах и поставках. Из всех этих положений составилась при издании Св. Зак. т. X глава о подрядах, в издании 1887 г. выделенная в особое положение о казенных подрядах и поставках, а в Своде военных постановлений образовалось особое сложное законодательство, последним актом коего было изданное в 1875 г. Высочайше утвержденное положение Военного Совета о заготовлениях по военному ведомству (Свод Военн. Постановл., кн. XVIII). Для подрядов по морской части существуют особые указания в положении об управлении морским ведомством (1867 г. Собр. Узак. No 542).

Во всем этом законодательстве выражается, с одной стороны, заботливость об ограждении казенного интереса от убытков и злоупотреблений — правилами и формальностями, с другой стороны, обеспечение казенных потребностей привлечением частной предприимчивости к подрядному делу, облегчением способов его пособиями и льготами, и допущением мелких промыслов к состязанию с крупными капиталистами в подрядном деле. По военному ведомству высказано правило, ‘чтоб условия подряда давали возможность участвовать в нем преимущественно коренным производителям, а также возможно большему количеству лиц’ (Пол. Воен. Заготовл. 24).

В законах о казенных подрядах следует отличать правила, содержащие в себе одно руководство казенным управлениям для соблюдения интересов казны, от таких правил, коими присваивается лицу определенное право. Так, напр., по 1620 ст. (соответств. ст. 71 Пол. Казен. Подр.) казенное управление только вправе не принимать залог, не обеспечивающий достаточно казну на остальное со дня предъявления доверенности время, но не обязано непременно это делать под опасением недействительности всего договора о поставке и необязательности его для законодателя (Касс. реш. 1877 г., No 327).

Закон прежде всего определяет в подробности, кто имеет право вступать в подряды с казной.

Главное для сего условие — приобретение торговых прав (см. выше) по свидетельству. Чье свидетельство по сумме недостаточно, от того после торгов отбирается подписка, что он внесет дополнительные повинности по сумме принятого обязательства. Для облегчения поставок в некоторые благотворительные учреждения, от их подрядчиков не требуется торговых свидетельств. От землевладельцев и крестьян, коим предоставлен свободный торг произведениями собственного хозяйства, берется при подряде подписка, что подряжаемые вещи принадлежат именно к этому разряду (Пол. Казен. Подр., ст. 2, 4, т. V, изд. 1893 г., Уст. Прям. Налог., см. 216, п. 1, прим. 2).

Подрядчиком может быть товарищество, но с тем, чтоб оно составлялось до торгов, а не во время торга. Если же товарищество составилось после торга, то подряд во всяком случае считается за одним тем лицом, за кем он по торгам утвержден (Пол. Казен. Подр. 3).

Подрядчиком может быть и общество сословное или местное, в определенных случаях. Местному дворянскому обществу губернии или уезда или нескольких уездов дозволяется брать подряды на поставку провианта для квартирующих в той губернии войск, чрез уполномоченных, которые выбираются двумя третями помещиков, бывших в собрании, с предоставлением кредита до известной суммы. Контракт заключается с таким уполномоченным, и подписавшие полномочие считаются ответственными лицами (Пол. Казен. По др., ст. 80, прил.). Подобно сему, подряды по земским повинностям отдаются местному дворянству (Зем. Пов. 131). Мещане и крестьяне допускаются, на льготных условиях, к содержанию почтовых станций, перевозов и лошадей для полиции, причем, если есть у них поручительство от общества, то не обязываются брать торговые свидетельства (Пол. Казен. По др., ст. 5, 80, п. 3). Казаки, в черте поселения своего войска, допускаются, на льготных условиях, к поставке хлеба для войск или вообще по предметам своей промышленности (Пол. Казен. Подр., ст. 30, 80, п. 5, т. V, изд. 1893 г., Уст. Прям. Налог., ст. 379-381). Мастеру дозволяется брать подряды настолько, насколько достаточно рабочей силы у него в мастерской (Уст. Промышл., изд. 1893 г., ст. 397). Иностранцы, не состоящие в гильдии, допускаются лишь к поставке изделий со своих фабрик и заводов (Пол. Казен. Подр., ст. 4, прим. 2).

Ограничениям в подрядном праве подвергаются: 1) Евреи, поскольку стеснены в месте жительства, эти стеснения, впрочем, почти утратили свое значение с облегчением записки евреев в 1-ю гильдию. 2) Лица, опубликованные, по судебному приговору, в неисправности по прежним договорам с казной, не допускаются к подрядам. По военному ведомству устраняются от торгов подрядчики неисправные, допустившие до взыскания чужие залоги или поручителей, не исполнившие казенного дела. Имена их объявляются по всему ведомству распоряжением Военного Совета (Пол. Воен. Загот. 30, 31). 3) Запрещается чиновникам, равно как и выборным от купечества членам тех мест, в коих казенные предприятия или торги производятся, входить в подряды как своим именем, так и именем жен своих (Пол. Казен. Подр., ст. 7,10,11 и прим.).

Договор о подряде и поставке заключается или от имени государственной казны теми правительственными местами и лицами, коим это предоставлено, или от имени общественных учреждений органами их управления, ввиду предоставленной каждому власти. На все это есть множество определений и указаний в уставах разных учреждений и ведомств. В губернии главное место отдачи подрядов есть казенная палата. Нередко в ней составляется для сего общее присутствие с другими учреждениями, до коих предмет договора касается. Затем по специальным уставам — в ведомстве Путей Сообщения — местом торгов на подряды служит окружное управление, по военному ведомству, имеющему свое специальное громадное хозяйство, — окружное управление (Пол. Казен. Подр., ст. 12, 13, Уст. Земск. Пов., ст. 104, 108, Уст. Строит., ст. 145 по Прод. 1893 г., Городов. Полож., изд. 1892 г., ст. 140, прим., прил.: ст. 22).

Вообще по этому предмету устанавливаются в каждом ведомстве особые пределы власти и полномочия. Торги производятся на меньшие суммы и на меньшие операции в низшей или средней инстанции управления, на большие и важные в другой, наконец, ратификация или окончательное утверждение договора принадлежит, смотря по сумме его, тому или другому из органов высшего управления.

Общее правило об условиях договора, что они должны быть выгодны для казны и не должны клониться к избавлению подрядчиков от общенародных тягостей, т.е. установленных повинностей (Пол. Казен. Подр., ст. 14).

В договоре должен быть точно определен предмет подряда. Предметом могут быть, по описанию в 16 ст. Пол. Казен. Подр. 1) Поставка всякого рода вещей. 2) Перевозка тяжестей. 3) Строительные и земляные работы. 4) Содержание почты и исправление других земских повинностей. Закон подробно указывает, какие принадлежности исполнения и какие качества вещей и работ должны быть точно означены в договоре. Договоры должны быть писаны на русские вес и меры. При перевозках особое внимание обращается на определение страха в пути. При поставках вещей должны быть заранее утверждены нормальные образцы, за печатью и подписанием, в трех экземплярах, из коих один остается в присутственном месте, другой у подрядчика, третий у приемщика.

Наибольшие сроки подряда определены: на поставку 2 года, кроме крайних случаев, на работы 4 года и на земские повинности 5 лет (Пол. Казен. Подр., ст. 25, Уст. Земск. Повил., ст. 123). Сроки эти могут быть, в случае нужды, увеличены не иначе как с разрешения высшего начальства. Кроме того, в частных уставах, по роду отдельных операций, устанавливаются особые сроки (напр. Почт. Уст. 153 по Прод. 1893 г.).

В числе условий особенно важное значение имеет условие о пособиях от казны подрядчикам. Первое место в числе пособий занимает так называемый задаток, в смысле не обеспечения, а авансовой или ссудной выдачи, составляющей некоторую долю договорной платы. Размер ее простирается по общему правилу не свыше половины годовой суммы подряда или в особенных случаях не выше трети (Пол. Казен. Подр., ст. 28-31, 36). Задатки эти обеспечиваются особыми залогами рубль за рубль. Эти залоги освобождаются по мере зачета задатков при исполнении договора. На задатки, даже в случае неисправности подрядчика, не полагается процентов. Задаткам соответствуют денежные ссуды, выдаваемые подрядчику также под залог, в некоторых случаях (напр. содержателям вольных почт. Устав Почт., ст. 212 по Прод. 1893 г.).

Затем, по соглашению, может быть оказываема подрядчику помощь материалами, припасами, инструментами и пр. (напр. отпуском пороха для взрывов при работах), назначением сведущих людей и техников, военно-рабочих, отводом места для складов и пр. (Пол. Казен. Подр., ст. 32 и сл.). К пособиям относится также выдача части денег вперед за не вполне оконченные работы, по предварительным свидетельствам, о коих сказано будет ниже (Пол. Казен. Подр., ст. 188).

Обеспечение составляет непременную принадлежность договора. Оно состоит в залоге, иногда в поручительстве, лишь в редких случаях, когда по роду операции невыполнение ее в срок не влечет за собой казенного убытка, дозволяется допускать подряды без залога, с одной неустойкой (Пол. Казен. Подр., ст. 40).

Залогами обеспечиваются: 1) удовлетворение потребности, коей должен служить подряд, на случай неисправности, 2) задатки и ссуды, 3) неустойка, когда она есть в условии (по военным ведомствам). Предметом залога служат недвижимые имущества, по залоговым свидетельствам, кредитные бумаги и денежные ценности, а в иных случаях вещи и материалы, составляющие предмет подряда. Залоги могут быть представляемы как собственные подрядчика, так и доверенные ему другими лицами.

Общим размером залога почитается третья часть договорной суммы, исчисляемой общей сложностью за все время операции. Но, в частности, из этого общего правила допускаются исключения: высшим начальствам предоставляется, смотря по обстоятельствам и надобности, уменьшать эту меру залога, для первоначального обеспечения на торгах, до десятой части, в иных случаях дозволяется и средним начальствам уменьшать ее до пятой части (Пол. Казен. Подр., ст. 39-43).

Залоги освобождаются по мере исполнения подрядчиком принятой обязанности, однако лишь в случае неисправности подрядчика и притом с соблюдением указанной в законе известной соразмерности как с размером залога, так и с невыполненной частью операции. По обязательствам на несколько лет залоги, соразмерные с годовой суммой, могут быть освобождаемы лишь в последний год (Пол. Казен. Подр., ст. 42). Залог отвечает за неисправность не только в исполнении заключенного договора, но и на торгах, когда тот, за кем остался подряд, откажется, и от того произойдут для казны убытки (Пол. Казен. Подр., ст. 115).

Подряды дворянских обществ обеспечиваются всем свободным недвижимым имением местных помещиков, бывших в собрании и подписавших уполномочие (Пол. Казен. Подр., ст. 80, прил.).

Вместо залога допускаются в некоторых случаях ручательства, именно: при взятии подряда крестьянами или мещанами круговое ручательство от общества. Таковы упоминаемые в законе случаи снятия подряда ямщиками и крестьянами на содержание почтовых станций (Пол. Казен. Подр., ст. 80, п. 3), казаками по местным подрядам (Пол. Казен. Подр., ст. 30, 80 п. 5, т. V, изд. 1893 г., Уст. Прям. Налог., ст. 379-381), по военному ведомству принимаются, на особом основании, поручители за купцов, крестьян и мещан. См. 38.

В тех случаях, когда подрядчики с залогом вступают в конкуренцию с лицами, представляющими по закону поручительства, конкуренция допускается полная, и по залогу не дается преимущества пред поручительством (Пол. Казен. Подр., ст. 113).

При залоге и поручительстве может быть еще условие о неустойке. См. 35.

Порядок заключения договора. Кондиции. Торги

Пред заключением договора подлежащие места и лица должны привести в меру и число потребность, для удовлетворения коей надлежит быть подряду, именно: составить план и смету постройке, определить качество материалов, вещей, припасов, с выбором образцов, и привести в известность существующие торговые и законно установляемые цены. При соображении общей ценности подряда имеется в виду размер открытого по ассигновке кредита тому ведомству на известное употребление. Затем должны быть составлены условия (кондиции) о всех подробностях договора, так чтобы при заключении оставалось только вставить в него принятые цены и залоги (Пол. Казен. Подр., ст. 91-93). В тех ведомствах, где постоянно удовлетворяются посредством подрядов потребности однородные (напр., в военном, морском и пр.), кондиции эти получают постоянный вид заранее определенной формы контракта (ср. Пол. Казен. Подр., ст. 131). По военному ведомству, для заготовлений постоянных составляются в окружных управлениях планы, утверждаемые Военным Советом, и общие строительные предположения. По заготовлениям же, совершаемым без планов, условия утверждаются начальством по мере власти (Полож. Воен. Загот., 4-13). При составлении плана тщательно соображаются цены, оптовые и розничные по смете (сметные), цены последнего заготовления, современные справочные цены, открываемые непосредственным распоряжением решающего начальства. Крайним пределом условий служат так называемые секретные цены.

Подряд может быть оптовый, на целое предприятие в полном его составе, или раздробительный, с разделением целой работы, где возможно, на участки, которые могут быть отдаваемы на подряд разным лицам. Принятие того или другого вида зависит от личного усмотрения подлежащих ведомств, смотря по тому, что удобнее и дешевле обойдется. Но не запрещается от одного вида, буде он не имел успеха на торгах, переходить к другому (Пол. Казен. Подр., ст. 94, 110).

Смотря по свойству операции и по удобству и выгоде казенного управления, изменяются условия расчетов, служащих основанием для заключения подряда и для системы торгов. Так, например, в губерниях империи почтовые станции отдаются в содержание с торгов, на коих, при соревновании между торгующимися, сами подрядчики заявляют размер приплаты, подлежащей производству почтосодержателям сверх того поступающего в пользу их дохода, который образуется из платы за перевозку почт, эстафет и проезжающих. Напротив того, в губерниях бывшего Царства Польского употребляется другой расчет. Размер пособия или приплаты за почтовые станции определяется правительством, по соображению с потребностями станционного хозяйства и существующими на оные ценами, сумма же дохода станций определяется по сведениям из станционных книг, и получаемая при сравнении дохода станции с означенными нормами содержания почтовых лошадей, составляет сумму пособия или приплаты, которая подлежит выдаче почтосодержателям.

Отдача подряда происходит с торгов. К торгам делается вызов чрез местное губернское правление, глядя по свойству и размерам операции, полицейским оповещением на месте, в городе и уезде (до 300 руб.), публикацией в губернских ведомостях (свыше 300 руб.) и в столичных ведомостях (свыше 7500 руб.). Публикации делаются благовременно (военное ведомство за три недели), с кратким означением предмета и с указанием, где и в какой день будет происходить торг (Пол. Казен. Подр., ст. 97). По военному ведомству наблюдается:

1) чтобы по смежным губерниям торги назначались не в одно время, так чтобы одно лицо имело возможность быть на торгах в нескольких местах, 2) чтобы в каждом отдельном месте торги назначались по возможности одновременно на все необходимые для того места предметы (Пол. Воен. Заг. 12).

Желающие, являясь на торг, подают просьбу, с оплатой гербовым сбором, о допущении к торгу, причем должны представить свои паспорта и залоги. Для торга образуется присутствие в указанном в законах составе. Актом торга служит торговый лист, на коем записываются имена торгующихся и предлагаемые цены до тех пор, пока понижение цен остановится. По военному ведомству употребителен, для строительных работ, способ торга посредством процентной сбавки со стоимости всех предметов подряда (Пол. Воен. Заг. 34). Через три дня происходит переторжка тем же порядком, с допущением и новых лиц. За неявкой желающих, или за явкой одного, переторжка обращается в торг. За безуспешностью торга могут быть сделаны новые вызовы или приняты другие меры (коммерческий и комиссионный способ по военному ведомству). Подряд оставляется за тем, кто дал последнюю цену, по военному ведомству, при равенстве объявленных цен, отдается преимущество непосредственному производителю припасов и изделий (Пол. Воен. Заг. 56). С объявившего последнюю цену берется подписка, которая его обязывает, но не вполне еще обязывает другую сторону, так как торги могут еще быть не утверждены высшим начальством (Пол. Казен. Подр., ст. 99-116, Уст. Земск. Пов., ст. 121-134).

Есть и другой способ торга, посредством запечатанных объявлений. Этот способ употребителен, по усмотрению начальства, в тех случаях, когда подряды немногосложные простираются на значительные суммы, напр. на массу фабричных изделий одного рода. Иногда в торгах сего рода допускается лишь ограниченное состязание одних только известных благонадежностью заводчиков и мастеров (Пол. Воен. Зал, ст. 33). Напротив того, в мелких подрядах и в тех, где участвуют непосредственно рабочие классы и мелкие промышленники, указано держаться способа обыкновенных торгов.

Публикациями вызываются желающие — не только на день, но и на определенный час — присылать, по объявляемым условиям, запечатанные в пакетах объявления. В объявлении желающий означает свои условия, имя свое и жительство, и прилагает залоги, а в час торга должен явиться или приискать уполномоченного (так как, в случае неявки, оставшееся за ним предприятие может быть отдано другому на счет его залогов). Пакеты с объявлениями принимаются лишь до наступления торга, на торгу они распечатываются, и состязание происходит только по объявлениям, а словесные предложения не допускаются. Объявленные цены имеют решительное значение, хотя бы и одно было объявление. Но официальным регулятором дела служит присылаемый от высшего начальства секретный пакет с означением, со стороны казны, цены, выше или ниже коей, по роду дела, торг утвержден быть не может. По окончании торга, этот секретный пакет вскрывается, и если цена, означенная в нем, не расходится с последней ценой, торг заключается и составляется притом протокол об объявлении подряда по последней цене. Этот результат может быть отменен лишь по несоблюдению порядка в торге или за отменой самого подряда (Пол. Казен. Подр., ст. 141-170).

Иногда употребляется и третий, смешанный способ торга — изустного и по запечатанным объявлениям. При этом способе торг открывается с наличными торговцами, а поступившие до дня торга объявления вскрываются лишь по окончании переторжки, но за вскрытием их не допускаются уже словесные предложения. Чье предложение выгоднее, за тем и оставляется подряд, но в случае равенства цен — преимущество дается наличному торговцу (Пол. Казен. Подр., ст. 171-177. Уст. Зем. Пов. 121).

С окончанием торгов еще не соединяется окончательное заключение договора. Результат торгов требует еще поверки и утверждения подлежащего начальства, которому это право вверено по закону. По общему правилу (Пол. Казен. Подр., ст. 118), право начальства в разных степенях ограничено суммой контракта. Так, Казенные Палаты и равные места вправе утверждать подряды до 5000 руб., Губернаторы, губернские и окружные управления — до 10 000 руб., Министры — до 30 000 руб., Сенат (1-й Департамент) — на всякую сумму. Но из этого общего правила установлены, по роду дел, начальств и ведомств, многочисленные исключения (см., напр. Уст. Земск. Пов., ст. 125, 126, Уст. Монетн. изд. 1893 г., ст. 31, и др.). Так, напр., Министр Путей Сообщения и Министр Внутренних Дел (по телеграфам) утверждают подряды на всякую сумму, в иных случаях право это предоставляется и Губернаторам. Для разных ведомств есть специальные распределения власти и особые размеры для утверждения подрядов. Кроме того, есть общее правило, что начальник, получив разрешение произвести дело хозяйственным способом на известную сумму, может, когда признает выгоднее произвести его подрядом, утвердить и подряд в пределах этой суммы (Пол. Казен. Подр. 129). Кроме непосредственного утверждения, начальник в пределах своей суммы, может дать подчиненному полномочие на утверждение подряда (Пол. Казен. Подр., ст. 137).

Утверждению должна предшествовать поверка: соблюдены ли законный порядок и правила, установленные для обеспечения казны, удовлетворительны ли условия, подрядные цены не выше средних справочных (Пол. Казен. Подр., ст. 138, 139). Кроме того, закон предоставляет начальству отказать в утверждении договора и по своему усмотрению, если убедится в том, что цены невыгодны для казны (Пол. Казен. Подр., ст. 126).

По получении разрешения в течение семи дней (военное ведомство в две недели по утверждению) должен быть заключен письменный договор с подрядчиком, с оплатой гербовым сбором. Он подписывается со стороны казны первым членом или начальником места и не требует дальнейшей явки. Но когда он заключается не присутственным местом, а комиссионером, то подлежит явке нотариальным порядком (Пол. Казен. Подр., ст. 127 и сл.). Подрядчик, не заключивший контракта в срок, подлежит платежу условленной неустойки или ответственности за убыток.

Договор, в этом виде заключенный, считается твердым и ненарушимым, хотя бы он оказался и убыточным для казны, за убыток в таком случае должны отвечать виновные должностные лица (Пол. Казен. Подр., ст. 178, 179).

Кроме формального договора о подряде могут быть даваемы в некоторых случаях обязательные подписки без торгов, но им придается лишь временное или условное значение контракта, для самого подрядчика они, во всяком случае, обязательны, впрочем, о подписках на мелочные надобности сказано, что они не допускаются на суммы свыше 900 руб. (Пол. Казен. Подр., ст. 180, 181).

Когда в договоре не сказано о праве передачи, то, в случае передачи, при неисправности, и первоначальный контрагент не изъемлется от ответственности перед казной (Пол. Казен. Подр., ст. 222). Разумеется, сим не устраняется возможность передачи подряда с согласия подлежащего казенного ведомства, в таком случае прежний подрядчик выходит из договора.

54
Исполнение казенного подряда. — Сдача. — Прием. — Платеж по квитанциям. — Неисправность и взыскания за нее. — Неустойка. — Отсрочка. — Оправдательные причины. — Порядок взыскания и жалоб. — Смешанный договор о подряде. — Коммерческий и комиссионный способ.

Исполнение договора состоит, с одной стороны, в предъявлении и сдаче установленных вещей, работ и пр. в положенный срок и в надлежащем месте, с другой стороны — в приеме. Исполнение поставки считается со дня доставления припасов или вещей в условленное место, а перевозки — со дня предъявления вещей там, куда условлено их доставить (Пол. Казен. Подр., ст. 185). Вещи должны быть годные по условию. Предъявление вещей на месте поставки до срока, в случае сдачи их после срока, избавляет подрядчика от штрафа, но страх остается на нем до сдачи. Для приема назначаются приемщики, а удостоверением его служит выдаваемая по форме квитанция, со ссылкой на записку статьи в приходной книге, сверх того, о выдаче квитанции приемщик доносит своему начальству или туда, откуда платеж следует (Пол. Казен. Подр., ст. 186, 187). Сверх того, для общей отчетности об исполнении, казенными местами и лицами ведутся по форме расчетные тетради, в коих означается, что следовало по договору и когда исполнить и что и когда исполнено. Из сих тетрадей составляется, по окончании операции, общий расчет, выдаваемый подрядчику (Пол. Казен. Подр., 201 и сл.). Платеж денег производится по предъявлении квитанций, с удержанием соразмерной части для покрытия задатка (Пол. Казен. Подр., ст. 188). По ведомству Путей Сообщения допускается, и прежде предъявления квитанций, въщача денег вперед по так называемым предварительным свидетельствам, за части работ, не вполне еще оконченные, когда уже сделаны к ним подрядчиком материальные заготовления, которые должны быть, по каждой работе отдельно, поверены и означены в свидетельстве. Льгота эта допущена лишь по значительным подрядам (свыше года и 10 тыс. руб.), для воспособления подрядчикам в предстоящей затрате капиталов для работ. В свидетельстве означается сумма работ по контракту и по торговой расценочной ведомости, но подрядчику выдается лишь 75% этой суммы, с соразмерным погашением задатков.

Дабы сохранить для подрядчика неприкосновенными все выдачи, доколе они могут еще служить фондом для исправного окончания операции, — постановлено: до окончательного расчета с подрядчиком не допускать никакого удержания из следующих ему денег по взысканию других долгов его, казенных или частных (Пол. Казен. Подр., ст. 192).

Неисправность подрядчика на срок подвергает его: 1) взысканию штрафа по 7г% в месяц с той суммы, чего стоили по договорной цене просроченные вещи и работы, или с провозной платы, по оптовым работам, с суммы, на которую подрядчик оказался неисправен, исчисляя ценность работ по сметному назначению, с убавкой процентов соразмерно разнице между сметной и договорной ценой. В военном ведомстве особое правило.

Штраф этот взыскивается со дня окончания срока поставки (хотя бы отсрочка дана была) и продолжается, пока обязательство будет выполнено, доколе весь штраф не составит 6%. Он считается по числу дней, полагая 30 дней в месяце (Пол. Казен. Подр., ст. 87-90).

2) Обратному взысканию задаточных денег. 3) Взысканию казенного убытка от передачи при покупке или найме на счет его, за его неисправностью, или убытка, происшедшего от повреждения вещей при перевозке, равно от застрахования на счет казны залогов подрядчика. Если же казна успеет, за неисправностью подрядчика, удовлетворить свою потребность с выгодой против условленных с ним цен, то это приобретение обращается в ее пользу. По одному и тому же договору дозволяется, в расчете с подрядчиком, заменять передачу на одном предмете сбережением на другом, но по разным договорам одного подрядчика такая замена не допускается (Пол. Казен. Подр., ст. 208, 209).

Когда в договоре постановлено условие о неустойке, она, смотря по условию, служит вознаграждением за убытки. По военному ведомству есть правило, что неустойка должна соответствовать убытку от невыполнения договора: здесь ответственность залогов ограничивается теми предметами, для коих они приняты, затем ни с залогов, ни с имущества подрядчика не взыскиваются убытки казны от неисправности подрядчика, который, заплатив полную неустойку, освобождается от исполнения принятого обязательства (Пол. Воен. Зал, 23, 79). Неустойка взыскивается всегда без процентов (89). Но кроме взысканий, обеспеченных залогами, могут быть и взыскания необеспеченные, в исключительных случаях: они падают на все имущество подрядчика (там же, 82-84).

Подрядчик, неисправный на срок, может, представив уважительные причины, просить об отсрочке: место, заключившее с ним договор, может, по обстоятельствам, дать ему отсрочку от одного до двух месяцев, смотря по тому, сколько остается сроку залогам, а на больший срок испрашивает разрешение начальства (Пол. Казен. Подр., ст. 193, т. VIII, ч. 1, изд. 1893 г., Уст. Оброчн., ст. 18).

Независимо от отсрочки, подрядчику предоставляется представлять, в течение месяца после срока, доказательство о законных причинах, воспрепятствовавших исполнению в срок. Оно состоит в свидетельстве, которое выдается местными начальствами, означенными в 212 и 213 ст.

Законные причины указаны двоякие. Одни освобождают от всякой ответственности и от самого исполнения договора. Это: 1) обстоятельства, составляющие неотразимую силу, именно — военные, гибель от бури и пр., моровая язва, распоряжения правительства, 2) неисполнение договора со стороны казны. Другие причины, освобождающие от штрафа и процентов, это — наводнение, пожар, независящая остановка в пути, непогода, буря и т.п., т.е. препятствия, хотя не безусловно действующие, но кои преодолеть было невозможно. В тех и других случаях освобождение зависит лишь от высшего начальства (Пол. Казен. Подр., ст. 215 и сл.).

Взыскание по договору обращается прежде всего на самого подрядчика, т.е. на собственные его залоги и на другое имение, подвергаемое запрещению, а при недостатке, обращается на чужие залоги и на поручителей (Пол. Казен. Подр. 220, 221). Казна принимает на себя выполнение договора, в случае неисправности подрядчика, на счет его и его залогов, но он имеет право надзирать за всеми сими распоряжениями и предлагать, для уменьшения своего ущерба, способы к выгоднейшему выполнению договора (Пол. Казен. Подр., ст. 196).

Итак, залогодатели и поручители состоят в отношении, с одной стороны, к подрядчику, действия коего их обязывают, с другой стороны — к казне. В случае отсрочки, делаемой подрядчику и сообразуемой со сроком залогов, извещаются о том залогодатели (Пол. Казен. Подр., ст. 193). В случае смерти подрядчика (за отказом наследников) или личного ареста его, или в случае устранения его за неисправностью, залогодатели и поручители извещаются объявлением на месте или публикацией, с правом просить, в течение четырех месяцев, об оставлении за ними подряда, не воспользовавшись сим правом, они не могут возражать и против расчета, хотя, впрочем, казна не стесняется, в случае крайности, действовать на счет залогов и до истечения сего срока (Пол. Казен. Подр., ст. 194 и сл.).

Для удовлетворения жалоб и для разбирательства пререканий между подрядчиком и казенным ведомством установлен особый порядок. В течение производства по исполнению договора, в случае неправильных действий, притеснения и медленности, подрядчикам указано приносить жалобы по начальству, немедленно (восьмидневный срок), не ожидая окончательного расчета. По выдаче окончательного расчета, начальство принимает возражения на оный и затем постановляет окончательное заключение, на которое предоставляется право жалобы высшему начальству в шестимесячный срок. Затем на постановление высшего начальства дозволяется приносить жалобы, тем же исполнительным порядком, до 1-го Деп. Сената, коим дело окончательно разрешается. Участие суда в делах сего рода устранялось до издания новых судебных уставов, коими открыт путь подрядчику к судебному разбирательству с казной. После выдачи окончательного расчета, ему предоставляется выбрать одно из двух: или жаловаться прежним порядком по начальству на действия лиц казенного управления либо предъявить к казне иск судебным порядком, но на предъявление иска назначен шестимесячный срок (Пол. Казен. Подр., ст. 204, Пол. Взыск. Гражд., ст. 439, 440, 455, 460. — Уст. Гр. Суд. 1,300 и сл. — Реш. Общ. Собр. Касс. Деп. Сен. 1869 г., No 20).

Договор о подряде представляется иногда не в чистом, а в смешанном виде, когда в хозяйственную операцию входит, кроме соглашения о вознаграждении за поставку или работу, сделка иного рода, способная иметь самостоятельное значение. Так, напр., пособие подрядчику, в том или в другом виде, имеет вид побочного, несущественного условия, когда целью его служит только аванс или содействие подрядчику, но в некоторых случаях пособие это расширяется до отдачи имущества в содержание или аренду, с обязанностью съемщика удовлетворять потребность производительной силой этого имущества. Такова, напр., сдача типографии, принадлежащей казенному учреждению, с обязанностью производить для потребностей учреждения все типографские работы, бесплатно или за плату, в расчет коей входят выгоды, приобретаемые съемщиком вообще от типографской производительности в заведении. Здесь с подрядом соединяется: с одной стороны — условие о пособии подрядчику, с другой стороны — отдача имущества в аренду с подрядной целью.

При безуспешности торгов, казна избирает другие способы для удовлетворения своей потребности. Один из этих способов есть коммерческий способ заготовления, при коем исполнение операции возлагается на чиновника, по добровольному его согласию. Это добровольное согласие придает акту значение соглашения или сделки, вследствие чего и надлежит о ней упомянуть здесь. Операция совершается по заранее определенным ценам, выражающим всю ее стоимость. Цены эти определяются управлением, распоряжающимся при участии чиновника, и утверждаются установленным порядком. Казна предоставляет этому чиновнику свободный выбор средств для исполнения принятого им на себя обязательства, отпуская ему назначенную сумму вперед, вполне или частями, и предоставляя пособия, указанные в законе, а он обязан отчетностью и отвечает в пределах условия, за целость сумм и за исправность исполнения (Пол. Воен. Загот. 95-109). В противоположность коммерческому способу, употребляется способ комиссионерский, в котором чиновник действует уже по служебному поручению, и заготовление производится не по определенным ценам, но в пределах назначенной нормы (там же, 110 и сл.).

Казенный подряд. Заключение договора. Обеспечение договора неустойкой, залогом и пр. зависит от соглашения их и добровольного условия, но не обязательно для них, и договор, правильно заключенный, без обеспечения, не теряет своей силы (Касс. реш. 1875 г., No 849). Это положение Сенат распространяет безусловно и на договоры с казной о подрядах и пр. Однако, если закон положительно не допускает, в интересах казны, такого договора без обеспечения, то можно спросить: заключивший подобный договор орган казенного управления не превышает ли законное свое полномочие, и не вправе ли потому казна отвергнуть обязательность подобного договора? — В Касс. реш. 1877 г., No 141 признано, что отобрание подписки, по силе 1867 ст. Зак. Гражд. (114 Пол. Казен. По др. по изд. 1887 г.), на подрядных торгах обязательно, и потому Дума, не отобрав у подрядчика подписки, что подряд остается за ним, не имела права обращать залог его на пополнение убытка, когда оказалось, что он не приступал к поставке. — По состоявшимся торгам договор о подряде получает силу лишь в том случае, когда вполне согласуется с условиями, нельзя принудить торговавшееся лицо к принятию изменений в принадлежностях условий (ср. Мн. Гос. Сов. 1872 г., по д. Якоби. 2 Сб. Сен. реш. IV, 755, 761). Словесное соглашение о работах, относящихся к подряду, не может быть допускаемо, следовательно, когда не было ни формального контракта, ни подписки, ни наряда на работы, ни квитанции в приеме их, то и требование об уплате за такие работы не удовлетворяется (2 Сб. Сен. реш. V, No 1046). — В д. Фехнера (2 Сб. Сен. реш. V, No 1074) подряд был сдан, вопреки закону, без торгов и договор заключен на сумму, превышающую власть губернского начальства. Тем не менее, на основ. 1537 ст. Зак. Гражд., договор, хотя и с ущербом казенным, оставлен в силе.

Изменение условий. Оптовый подряд, без учета рабочих и материалов, отличается от задельного. Во время производства работ и по оптовому подряду может случиться, что казна признает нужным изменить виды, размер или качество сооружения, причем должно последовать увеличение или уменьшение потребностей поставки. Для сего вносится в контракт условие о соответственном — дополнительном вознаграждении подрядчика или вьиете из оптовой платы. Но когда не последовало никакого изменения в виде, размере и качестве сооружения, то простое сокращение сметы не служит основанием к вычету из оптовой платы (2 Сб. Сен. реш. V,No 1071).

По дополнительным работам, произведенным хотя и без торгов и без формального заключения нового контракта, подрядчик имеет право на проценты умедления, хотя и не в полной мере 1% в месяц, но во всяком случае в мере 6% (2 Сб. Сен. реш. 1, No 27).

Коньяр принял на себя поставку в казну сукна разных цветов, при действии сего контракта, когда оказалось в казне 40 000 аршин белого сукна, ему предложено было взять их в окраску, зачтя это количество в счет общей поставки. Соглашение о сем состоялось в виде подписки. Впоследствии, за неисправностью Коньяра, Громов, доверивший ему свои залоги, устранял их от ответственности тем, что они доверены были на поставку сукон, а не на окраску. Громову отказано, ибо признано, что подписка Коньяра была не самостоятельным договором, а изменением, несущественным, и притом облегчительным, договора о поставке, в его исполнении (Мн. Гос. Сов. 1874 г.).

Неисправность. Залоги по казенным подрядам законно могут быть удерживаемы до окончательного утверждения расчета с подрядчиком, ибо до того времени нельзя и судить, исполнил ли он исправно свои обязанности, при возвращении же залогов нет законного основания и полагать на них проценты за время удержания (Мн. Гос. Сов. 1864 г. по д. КорфавЖ. М.Ю. 1864 г., No 11). В деле Сиверса подрядчик признан неисправным и прежде срока, назначенного для поставки, за неисправность в предварительной заготовке на месте предметов поставки, — которая была вменена ему в обязанность одним из пунктов контракта. Мн. Гос. Сов. в Ж. М. Ю. 1862 г., No 3. — В реш. 1859 г. (Сб. Сен. реш. I, 620) Сенат признает, что казна, не исполнив со своей стороны договора (недоставлением образцов, замедлением в приеме и пр.), не может уже входить в рассмотрение того, имел ли подрядчик со своей стороны возможность исполнить оный, а тем более насчитывать на него неустойку, и притом тогда, когда, невзирая на таковое неисполнение казной, подрядчик выполнил большую часть принятых на себя обязательств. — В д. Брюхатовой об исполнении контракта на поставку фельдъегерских лошадей признано, что со стороны казны было допущено отступление от договора (продержание лошадей долее срока), а потому справедливость требует, чтоб и подрядчик не подвергался штрафу за неточное исполнение контракта с его стороны, иначе применение контракта лишалось бы той взаимности прав и обязанностей, которая составляет сущность и цель договоров (2 Сб. Сен. реш. V, No 1050). — Купец Зон освобожден от ответственности за неисправность по содержанию почтовых станций в Крыму, по исключительным обстоятельствам, за внезапным выселением из Крыма в громадном количестве Татар и Ногайцев, составлявших рабочую силу края, и за крайним, вследствие того, возвышением цен на фураж и на все потребности (Мн. Гос. Сов. 1875 г.).

Ответственность за убыток. По силе 1868 ст. Зак. Гражд. (115 Пол. Казен. По др. по изд. 1887 г.) ответственность лица, давшего подписку о принятии казенного подряда и отказавшегося впоследствии от совершения контракта, не ограничивается одним его залогом: он отвечает в убытках и прочим имуществом, если для пополнения их недостаточно залога (Касс. реш. 1875 г., No 780). Убыток казны, возложенный по 3 п. 1980 ст. (208 Пол. Казен. По др. по изд. 1887 г.) на неисправного подрядчика, простирается не только на покупку или наем, но, по тому же началу, и на те случаи, в коих казна прибегает ко всяким дозволенным в законе способам заготовлений по условиям, подпискам и подрядным договорам с другими лицами (Касс. реш. 1871 г., No 1265). Ответственность подрядчика за неправильное производство работ и за недостатки в них имеет место (поколику противное в контракте не установлено) только во время производства их и лишь дотоле, пока работы не будут окончательно приняты в казну (2 Сб. Сен. реш. I, 85). Убыток за продержание в казне залогов по подрядам и поставкам должен быть, по обстоятельствам, доказан в действительности и в количестве, в каждом данном случае. Он не выражается в процентах, ибо проценты полагаются лишь за удержание денежного капитала (2 Сб. Сен. реш. I, No 42).

Реш. по д. Смита (Сб. Сен. реш. III, No 883) отказано в иске об убытках за непоставку каменного угля по маклерской записке, вследствие невозможности выписать его по военному времени. Отказано по следующим причинам: неустойки в договоре не постановлено, а отыскиваемая сумма представляет не прямой убыток, а разницу в цене договора с продажной ценой угля на месте доставки, следовательно представляет случайную прибыть, стало быть, особый вид неустойки.

Задатки, неустойка, проценты. По общему закону (Пол. Казен. Подр., ст. 36), относящемуся до всех вообще казенных подрядов и поставок, — на выдаваемые от казны в пособие, при исполнении казенных предприятий, ссуды (задатки) процентов вовсе не полагается даже и тогда, если бы получивший оные сделался по договору неисправным и задаточные деньги оставались у него по прекращении договора, и самая ссуда взыскивается с подрядчика, из представленных им залогов, единовременно, по предъявлении подрядчику окончательного, по исполненному предприятию, расчета. В виде исключения из этого общего правила в прим. к 123 ст. Уст. Стр. по Про д. 1893 г. установлено, что уплата ссуды, выдаваемой частным лицам при постройке ими на собственный свой счет тюрем и присутственных мест и других казенных помещений, для отдачи оных в пользование на 30 лет, — должна производиться ежегодным вычетом из наемной за здание платы, с причитающимися процентами, на основании расчета 28-летнего займа, по правилам о ссудах из бывших банковых установлений.

Законно ли, в договоре подрядчика с казной, такое условие, что на задатки, не уплаченные в течение месяца, со дня требования об уплате, полагаются проценты? 1-й Деп. Сената, по д. Нилуса и Гурари, 25 ноября 1875 г. решил, что законно, и не нарушает 1831 ст. Зак. Гражд. (36 Пол. Казен. Подр. по изд. 1887 г.), ибо % на задатки не насчитываются ни за время действия договора, ни по уничтожению силы оного, а условие это получало силу только после предъявления подрядчику окончательного расчета, когда взыскиваемый задаток обращался уже в определенный долг подрядчика казне. В том же смысле было и реш. 1 Общ. Собр. Сен. 1878 г.

Установленная в 144 ст. 2 ч. X т. (по изд. 1892 г. ст. 457 Пол. Взыск. Гражд.) неустойка по договорам с казной предполагает существование правильно составленного договора, а когда прежде (или независимо от формального договора) доставлялись казне частным лицом разные предметы, то, при расчетах за промедление или неисполнение, убыток удовлетворяется не по означенному размеру, но на общем основании, причем за удержание капитала исчисляются проценты на основании 72 и 641 ст. 2 ч. X т. (по изд. 1892 г. ст. 364, 365, 602 прим. Зак. Суд. Гражд.) (Касс. реш. 1874 г., No 298).

144 ст. 2 ч. X т. (ст. 457 Пол. Взыск. Гражд.) дает право подрядчику взыскивать по 1% в месяц за умедление в выдаче по квитанциям сумм за принятые вещи. Она не относится к случаям удержания денег, происходящего не от медленности, но от других причин, как-то: для удовлетворения взысканий, для пополнения задаточных денег и т.п., хотя бы таковое удержание и признано было впоследствии неправильным. Неправильное удержание дает право на вознаграждение за убыток (Касс. реш. 1876 г., No 218).

Расчет подрядчику должен быть выдан во всяком случае, хотя бы он оказался неисправным (2 Сб. Сен. реш. IV, No 763). Окончательный расчет по подряду есть вывод из расчетных тетрадей, следовательно и может быть выдан в форме расчетной тетради (Касс. реш. 1877 г., No 94).

Квитанция. Право подрядчика на проценты за умедление в выдаче денег (по 144 ст. 2 ч. X т. изд. 1857 г., — а по изд. 1892 г., ст. 457 Пол. Взыск. Гражд.) состоит в связи с получением квитанций, выдачи коих подрядчик должен требовать бла-говременно, а на невыдачу жаловаться в срок, самые проценты исчисляются не с окончания работ, а с предъявления квитанций. Буде же он квитанции не получил, а удовольствовался получением акта об освидетельствовании работ, то теряет право на означенные проценты (2 Сб. Сен. реш. III, No 469). Без квитанций, вознаграждение за промедление может быть присуждено лишь на общем основании правил о вознаграждении за убытки (там же, No 498).

Жалоба. Залогодатели по подрядам, кои не принимали на себя обязанности контрагента и вовсе не были извещены о наступлении случая, в коем эти обязанности могут перейти на них, не подчиняются и срокам, установленным для прямых контрагентов, для жалобы по начальству, со времени предъявления расчетов (Касс. реш. 1876 г., No 408).

Приложение к пятой главе
Издательский договор

В числе отдельных видов договора, германские законодательства помещают издательский договор (Verlagsvertrag). В Германии он получил особливое значение, вследствие особенного там развития книжного издательского и торгового дела. Образовался особый многочисленный класс издателей — книгопродавцев, через посредство коих авторы издают в печать свои произведения и пускают их в обращение на книжный рынок. Вследствие того, издательский договор, по содержанию своему, подходит к подряду и помещается обыкновенно в связи с этой категорией договоров (Preuss. Landr., I, 11 996-1024, Oesterr. brg. Gsb. Vertrge ber Dienstleistungen).

Договор этого рода требует письменной формы, он бывает обыкновенно возмездный в ту или другую сторону, ибо могут быть случаи платы — издателю от автора, когда последний желает опубликовать свое произведение, а первый, принимая на себя труд и издержки, не ожидает прибыли. Количество и вид авторского вознаграждения (гонорар, число даровых экземпляров, доля участия в чистой прибыли и пр.) зависят от взаимных условий.

Предметом договора служит право издания и распространения в продаже, по свойству своему исключительное, но с сим не соединяется, по существу дела, передача авторского права и власти изменять или переделывать текст. Итак, право по сему договору есть временное и ограниченное.

Закон определяет обязанности автора — доставить рукопись своевременно с правом отступиться от условия, причем уже требуется, чтобы сам автор, в течение срока (один год), не приступал к изданию, с другой стороны, и издатель вправе отступиться от договора, в случае замедления со стороны автора или существенных изменений в тексте и в объеме сочинения. Издатель обязывается к своевременному и исправному изданию и старательному его распространению на рынке. Закон ограничивает права автора на новое издание того же сочинения, после договора с издателем, в коем могло быть определено или оставлено без определения количество экземпляров. Простое повторение текста в издании того же формата (Auflage) отличается от издания с изменением и дополнением текста, и с внешними переменами (Ausgabe): в последнем случае новое издание непременно требует новой сделки. Права автора по издательскому договору переходят и на его наследников (с некоторыми, по иным законодательствам, ограничениями, австрийское — 1169), но односторонняя передача прав по сему контракту со стороны издателя не допускается.

Книжное дело составляет особую, весьма развитую отрасль торговой промышленности, которая в Германии разбивается на три отдела. Издательское дело (Verlagshandel), не касающееся до непосредственной торговли книгами: эта торговля (Sortimentshandel) находится в руках отдельных промышленников — книгопродавцеских фирм, которые получают от издателей книги партиями, принимая на себя пересылку и обратную отсылку книг и пользуясь уступкой известного процента с цены (25-35%) за продажу. К этой операции примыкает еще комиссионное дело (Commissionshandel), производимое посредством комиссионеров, которых книгопродавческие фирмы содержат — для Северной Германии в Лейпциге, а для Южной — в Штутгарте и которые состоят в непосредственном сношении с издателями.

В своде гражданских законов Прибалтийских губерний отдельная глава посвящена договору издания (ст. 3981-3994), главные черты коего собраны из германского права: в цитатах сказано, что все статьи основаны на обычном праве.

В русской системе договоров нет постановлений об издательском договоре: в том смысле, как выше указано, его не выработало русское законодательство. В законах гражданских изд. 1887 г., нераздельно со статьями о праве литературной и художественной собственности, есть и статьи, упоминающие об условиях на уступку этого права книгопродавцам и издателям. Договоры этого рода, по смыслу закона, имеют меновое свойство, продажи или уступки. Сочинитель может продать или уступить свое право стороннему лицу, и эта уступка, по условию, может быть более или менее полная, срочная или ограниченная. Условия этого рода составляются по правилам Нотариального Положения, а где оно не введено — являются у маклера, но могут быть совершены и домашним порядком и заключаемы на словах (Зак. Гражд., ст. 420, прим. 2, прил., ст. 3 и 4, Касс. реш. 1867, No 42, 1869, No 178).

Автор может продать право на одно только издание своей книги или на несколько изданий, или на все издания безусловно, причем от договаривающихся сторон зависит определить, кому принадлежат права на последующее издание и через сколько времени после первого издания может появиться второе. Безграничное право автора выпускать второе издание своей книги, когда право на первое издание уступлено другому лицу, могло бы служить к ущербу сего последнего, так как в продаже могло бы появиться на счет автора другое издание, тогда как первое, приобретенное другим лицом, еще не разошлось. — Для ограждения на сей случай лиц, приобретших от автора право на издание, поставлено 3 ст. приложения к прим. 2 к ст. 420 Зак. Гражд., что права на второе издание книги должны быть следствием предварительных соглашений между автором (переводчиком, издателем) и книгопродавцем. Если между ними нет письменного условия, то автор, или наследник его, может печатать книгу вторым изданием по прошествии пяти лет со дня выдачи из цензуры позволительного к выпуску оной билета. По буквальному смыслу этой статьи, книгопродавец, в течение положенного пятилетнего срока, имел бы основание воспротивиться выпуску в свет второго издания автором, хотя бы уже разошлось все первое издание. Очевидно, что такое применение закона не соответствовало бы основной цели его и стесняло бы чрезмерно авторское право, но авторы должны иметь в виду подобную случайность, при уступке книгопродавцам права на первое издание. Впрочем, закон уполномочивает, и несмотря ни на какие условия, напечатать книгу вторым изданием, если в ней переменено или прибавлено по крайней мере две трети или когда книге дана совершенно другая форма, так что она может быть почитаема за новое сочинение (там же, ст. 5). Подробнее о сем в 1-й части курса, 77 и 78.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
ПОКЛАЖА

55
Общие понятия о поклаже. — Поклажа свободная и необходимая, по русскому закону. — Кто может вступать в договор о поклаже. — Доказательство поклажи. — Сохранная расписка. — Когда не требуется письменное доказательство. — Обязанности приемщика. — Поклажа в запертом помещении. — Растрата. — Ответственность приемщика. — Возвращение поклажи при несостоятельности. — Вызов наследников приемщика и отдатчика. — Поклажа в гостиницах.

Отдельные вещи составляют предмет ссуды, когда отдаются в безмездное употребление или пользование, а когда отдаются безвозмездно на сохранение, составляют предмет поклажи (depositum, dpt, Verwahrungsvertrag). В первом случае отдатчик безмездной передачей вещи делает услугу приемщику, в последнем приемщик, безмездным принятием, делает услугу отдатчику. Правда, и в ссуде вещь берется с тем, чтобы сберечь и возвратить ее, но поклажа, когда принимается с правом пользоваться вещью, перестает уже быть поклажей и принимает свойство ссуды, ибо пользование не совместно с поклажей (только французский закон допускает соединение вместе того и другого). В ссуде срок служит к ограничению приемщика (раньше срока нельзя требовать вещь), в поклаже — к ограждению отдатчика (раньше срока нельзя возвратить вещь). Неодинаково и понятие о вине в том и в другом случае, в ссуде приемщик должен прилагать особенную заботу о сбережении вещи (quasi bonus p. familias), в поклаже — должен заботиться о ней столько же, как о своих вещах.

Кроме поклажи добровольной бывает и необходимая (dpt ncessaire, depositum miserabile) в крайнем случае бедствия, напр., при пожаре, наводнении, при кораблекрушении и т.п. Она не требует доказательств документальных, к тому же разряду относится иногда отдача вещей на хранение проезжающими в гостинице или на корабле во время пути (receptum), по французскому закону внесение вещей в гостиницу (кроме ценных) само по себе составляет уже поклажу, за которую отвечает содержатель, если не было со стороны постояльца своей вины в небрежении.

Отдача на хранение обеими сторонами спорного имущества третьему лицу, впредь до окончания спора, именуется в особенности секвестром (sequestratio, squestre) и принадлежит также к числу договоров. Предметом секвестра может быть и недвижимое, тогда как простая поклажа относится только в движимости.

Наше законодательство о поклаже сложилось окончательно в 1846 г. в положении, составленном под очевидным влиянием французского права.

Поклажу и у нас можно разделить на свободную, которая делается по свободному выбору и согласию, и необходимую, которая делается в случаях, не терпящих отлагательства и не всегда дозволяющих сделать выбор от лица, которому имущество поверяется на хранение.

Поклажу может делать хозяин вещи сам, или, вместо хозяина, другое лицо, по доверенности или с согласия хозяина (2100). Если отдана на сохранение другая вещь, без ведома и согласия хозяина, настоящий хозяин вещи, доказав ее принадлежность, может требовать ее возвращения немедленно, невзирая на договор. Кто примет на сохранение заведомо похищенную вещь, тот нарушает доверие, делается обманщиком (Улож. Наказ., ст. 12, 124). Если приемщик узнает, что вещь краденная или незаконнодобытая, то обязан донести ближайшему начальству, с представлением самой поклажи (2108).

Лица обязывающиеся должны быть способны вступать в договор, эти только лица могут принимать на сохранение, кроме того, монахам и монастырям принятие поклажи запрещается (2101).

Французский закон вообще признает, что способность вступать в договор непременно требуется лишь от обязанного лица и что если сторона, получающая право, одна только неспособна, то это не делает договор недействительным. У нас такого общего правила нет, но относительно поклажи наш закон выражает его, заимствуя правило из французского закона: когда имущество принято на хранение лицом, не имеющим права обязываться договорами, то договор недействителен: вверивший не имеет права требовать вещь обратно, разве докажет, что во время поклажи не знал о неспособности приемщика, напротив, если приемщик, способный вступить в договор, взял вещь от лица неспособного, то договор действителен (2102).

Доказательство поклажи. Договор совершается или письменным актом, или передачей вещи с распиской, либо без расписки (2104). Стало быть, я могу требовать поклажу от приемщика, не обязываясь представить непременно акт в доказательство: но если ответчик-приемщик запрется, скажет, что не принимал, тогда истец при судебном разбирательстве должен представить расписку приемщика. Для этой так называемой сохранной расписки установлена особая форма. Она должна быть вся от начала до конца писана и подписана рукой приемщика, и в ней должно быть означено, что именно принято на сохранение. Если деньги в билетах, то должны быть означены номера их, а когда в звонкой монете, то род ее и год чекана, с показанием суммы прописью. Это обозначение служит признаком того, что отдано не количество, составляющее принадлежность займа и подлежащее расходованию, но особливая вещь, подлежащая хранению и возвращению в целой своей особенности. За неумением приемщика грамоте или по болезни расписка должна быть за него написана и подписана доверенным лицом, которое должно обозначить, что делает сие по просьбе приемщика. При этом должно быть два или три свидетеля, которые подписываются, и должно быть означено, что они лично находились при составлении акта. Подпись подписчика и свидетелей свидетельствуется установленным порядком (2111). Следовательно в свободной поклаже непременно требуется письменное доказательство.

Итак, акт поклажи соединен с точной и строгой формой, соблюдение коей безусловно обязательно. Если форма эта не соблюдена (напр., нет точного и раздельного означения денежных знаков), то поклажа считается недоказанной. Спрашивается, не следует ли, в подобных случаях, в подписи приемщика усматривать сознание долга по займу? Едва ли можно дать на сие положительный ответ. Хотя на практике поклажа весьма часто служит прикрытием займа, но предполагать во всех случаях эту скрытую цель невозможно. Между поклажей и займом нет никакой внутренней аналогии, напротив того, цели того и другого договора совершенно различные, а выводить эту аналогию из одного сходства внешних признаков, т.е. из того, что предметом поклажи показана денежная сумма, служащая и предметом займа, было бы совершенно неосновательно. Итак, расписка на деньги, признанная недействительной в смысле сохранной, не служит еще сама по себе, в силу подписи приемщика, доказательством долга. Чтобы признать долг по такой расписке, требуется еще со стороны ответчика особое доказательство, по обстоятельствам дела, что сохранная расписка составлена вместо заемного обязательства. В таком случае расписка, как долговой акт, подлежит взысканию гербовых и других пошлин со штрафом, и в случае несостоятельности ставится в последний разряд (2114).

Письменное доказательство поклажи не требуется, когда нельзя было составить расписки о поклаже при особых обстоятельствах, напр. во время пожара, наводнения, крушения и т.п., при отдаче воинскими чинами вещей своих, по случаю внезапного отправления по службе, хозяевам, у кого стояли на квартире, в поклажах по торговле и, вообще, по купеческому обычаю — людьми торгового сословия между собой и с посторонними (2112). Когда поклажа такого рода, то позволяется доказывать ее свидетелями и всеми другими доказательствами. В местностях, в коих не введены Судебные Уставы, если дело дойдет до присяги, то истец, по крайней мере, обязан доказать прежде, что он находился именно в вышепоказанных обстоятельствах и что ответчик был в том месте, где происходила поклажа. Присяга этого рода может быть требуема только от живого приемщика, а не от его наследников (2113).

Главные обязанности приемщика следующие:

1) Употреблять к сбережению вещей от повреждения, утраты, пропажи и похищения такие же старания, как и о собственном имуществе. Он отвечает за небрежение, но не отвечает за случай и насилие, хотя бы было доказано, что он мог спасти вещи, только со значительной потерей собственного имущества. Но приемщик отвечает за все, когда он виновен в умедлении, т.е. когда утрата и пр. последовала после отказа на первое требование о возврате (2105).

Но если вещи налицо нет, как же удостовериться в справедливости показания приемщика, что она истреблена тем именно, а не другим способом? Надо, чтобы со стороны приемщика, после случая похищения, была немедленно подана явка о том и чтобы со стороны его было доказано, что этот случай последовал не от нерадения с его стороны. Тогда он освобождается от ответственности. В местностях, в коих не введены еще Судебные Уставы, и тут истец вправе потребовать от него подтвердительной присяги (2106, 2117).

2) Приемщик не должен пользоваться употреблением имущества (если на то не было дозволения отдатчика: но в таком случае будет уже ссуда, а не поклажа). Но приемщик имеет право требовать вознаграждения, по содержанию договора, когда о том было сказано или когда сбережение имущества требовало издержек. Без договора же о сем приемщик имеет право требовать вознаграждения тогда только, когда издержки произошли от непредвиденного при отдаче случая.

Редакция 2107 ст. не совсем ясна, вследствие грамматической неправильности, трудно рассудить, в какой между собой связи состоят трижды повторенные когда в начале статьи. По грамматическому смыслу можно разуметь, что в договоре поклажи могло быть помещено условие о вознаграждении за хранение. Но, по существу своему, договор о поклаже есть безмездный, если же в нем есть условие о плате за хранение, то, в сущности, будет уже договор не о поклаже, а о найме.

Когда вещи были приняты за замком или печатью, приемщик не должен открывать и пересматривать. Если это сделано, то приемщик обязан удовлетворить за все, что не оказалось по показанию отдатчика, подтвержденному в местностях, в коих не введены еще Судебные Уставы, присягой, а также за все поврежденное при вскрытии поклажи (2107).

3) Приемщик должен возвратить в целости то самое имущество, которое взял, по первому требованию (2105), возвратить самому отдатчику, его наследнику, или лицу, уполномоченному хозяином к получению поклажи (2108, 2110).

Всякие приращения и плоды вещи, так как составляют принадлежность собственности (425, 671), следуют вместе с вещью ее хозяину. Приемщик не отвечает за порчу вещи, если произошла не от вины его.

Не возвративший, по первому требованию, виновен в умедлении, и потому обязан выплатить за все убытки от задержания, а если поклажа состояла в деньгах, то указные проценты, со дня подачи прошения в суд (2115). Если дело дошло до суда, по уклонению приемщика, то он платит истцу судебные издержки и 10% в пользу богоугодных заведений (2116).

Как поступить, когда имущество продано или отчуждено приемщиком, о том особого гражданского правила нет. Но если наследник приемщика, по неведению, продаст вещь или употребит на свои надобности, то обязан возвратить полученные деньги или заплатить по оценке (2109).

Договор о поклаже основан на доверии. Вверяется чужая собственность на сохранение, следовательно, когда приемщик обращается с ней не как с чужой, а как с своей собственностью, то он употребляет во зло доверию. Посему, когда приемщик издерживает на себя вверенную ему вещь или ценность, или отдает ее в пользование другим лицам, — он виновен в присвоении чужой собственности без согласия владельца или в растрате имущества вверенного и может быть за то преследован уголовным судом, в силу ст. 1682, 1704 Улож. Наказ, и 5 п. 174 и 177 Уст. Наказ., налаг. Мир. Суд.

Закон не говорит, вправе ли отдатчик требовать свое, отчужденное приемщиком, имущество натурой от тех, у кого в руках оно находится. Кажется, нет, — по правилу о движимых вещах, — если вещь была куплена добросовестно. Таково французское правило.

Хозяин поклажи может требовать свое имущество из массы имущества приемщика даже и тогда, когда оно подверглось описи, по случаю несостоятельности его или по какому-либо другому взысканию, но для этого он должен представить достоверные доказательства, что имущество было вверено приемщику единственно для сохранения, а кредиторы несостоятельного могут предъявлять возражения против действительности поклажи. Стало быть, в случае несостоятельности приемщика, право отдатчика становится условным, ибо на него возлагается обязанность доказывать обстоятельство, которое доказать трудно, представление одной расписки может быть признано недостаточным (Зак. Гражд., 2119).

А когда сам отдатчик сделается несостоятельным и все его имущество подвергнется описи и аресту по взысканию, то приемщик обязывается объявить о поклаже до истечения конкурсных сроков вызова, или немедленно по получении сведения об общем аресте (2120). Скрывая поклажу умышленно, он делается виновным в обмане, и даже в том случае, когда он виновен не в умысле, а только в небрежении, подвергается взысканию 20% с цены поклажи в виде штрафа (2122). Только доказанные непреодолимые препятствия могут избавить его от этого штрафа (2123).

Мнением Государственного Совета 1860 г. (ст. 2113 Зак. Гражд.) установлено правило о вызове приемщиков и отдатчиков имущества по сохранным распискам в следующем смысле. Вообще полагается, что приемщик обязан возвратить принятое, покуда жив, несмотря ни на какую давность. Но когда он умер, наследники его, дабы предохранить свое право, обязаны, до вступления в наследство, в течение шести месяцев со дня открытия оного, вызвать отдатчиков по распискам умершего вотчинника. Если они сего не учинили или, учинив, вступили в наследство до истечения сроков на явку по вызовам, то обязаны отвечать по предъявленным сохранным распискам. Отсюда следует, кажется, заключить, что буде наследники соблюли закон о вызове, то могут еще, ввиду сохранных расписок, отказаться от принятия наследства, а кто по вызову не предъявит расписок в шестимесячный срок, тот теряет право на взыскание. Подобный же вызов — приемщику — обязаны учинить и наследники отдатчика на сохранение, оставившего после себя сохранную расписку, буде не учинят, то лишаются права на иск по распискам, а учинившие вызов возобновляют давность сего иска, от времени последнего вызова. См. Касс. реш. 1867 г., No 160, 1869 г., No 909, 1032, 1875 г., No 489.

О поклаже в гостинице наш закон говорит: лица, останавливающиеся в трактирных заведениях, могут, по обоюдному соглашению с хозяином, отдавать ему на хранение денежные суммы или вещи свои, с распиской, запечатанными, или просто, по счету денег и по оценке вещей. В первом случае содержатель ответствует лишь за целость пакетов и печатей, а в последнем — за количество суммы и за целость вещей (2124). — Отсюда видно, что наш закон не смотрит на поклажу этого рода, как на необходимую, ибо требует расписки, иначе разумеет такую поклажу французский закон, он допускает доказывать ее свидетелями, и даже всякое помещение вещей путешественника в гостинице (apport des effets) признает поклажей.

К поклаже договорной нет повода относить отдачу вещей и документов на хранение должностным лицам, как-то: нотариусам, консулам (Нотар. Пол., ст. 26, Уст. Консульск., ст. 135 и сл.), в больницах, карантинах и т.п.

Сущность поклажи. Поклажа есть особливый договор о принятии на сохранение имущества, с обязанностью возвратить. Под это понятие не подходит, напр., расписка жениха о принятии от родителей имущества, в счет приданого (Касс. реш. 1870 г., No 308). — К поклаже не относится сделка об отдаче вещей на помещение и сбережение, с вознаграждением за издержки на то и другое (Касс. реш. 1870 г., No 325). — Закон о поклаже имеет в виду вещи, деньги и акты, а не предметы одушевленные, напр., животных. Посему не подведен под поклажу договор об отдаче на сохранение пчелиных ульев (Касс. реш. 1875 г., No 982, о принятии телки на прокормление — 1873 г., No 1577). — Когда приемщику поклажи предоставляется пользоваться принятым на сохранение имуществом и возвратить не те же самые вещи, а стоимость их, то договор теряет значение поклажи (Касс. реш. 1873 г., No 602). — Нет повода отрицать законную возможность срочных условий о поклаже: договор от сего не теряет силы, хотя, по обстоятельствам, условие о возвращении поклажи в срок может быть признано необязательным для отдатчика (Касс. реш. 1869 г., No 1237). — Домовладелец искал с наемщика вознаграждения за то, что, по выезде его из квартиры, она оставалась занятой вещами его и имуществом и что хранение всего того стоило издержек. Иск этот признан иском не за поклажу, но за полежалое (Касс. реш. 1870 г., No 1321). — Договор об отдаче вещей на сбережение Сенат (Касс. реш. 1869 г., No 106) не отличает от поклажи, очевидно, придавая слову сбережение одинаковое значение со словом сохранение. Однако нельзя не отличить отдачу вещей на сбережение, когда это сбережение, по свойству вещи (меха), требует особых предохранительных способов, приемов и издержек. Это будет уже договор особого рода, возмездный, примыкающий к особому промыслу — принимать вещи на сбережение. — Нет ничего незаконного в соединении условия о поклаже с договором купли-продажи, напр., когда при продаже движимости, проданные вещи оставляются на хранении у продавца, впредь до востребования (Касс. реш. 1876 г., No 298). — Случай поклажи в руки третьего лица — Касс. реш. 1873 г., No 1448. — При подписании купчей недоплачено из покупной цены 100 руб., по соглашению сторон, деньги эти переданы с распиской третьему лицу, с тем, чтобы оно, по выдаче купчей, отдало их продавцу.

Взяты деньги билетами или облигациями, с обязанностью отдать. Если это акт займа, то надлежит возвратить ту же самую ценность, т.е. что стоили билеты по курсу во время передачи их для займа. Если же это акт поклажи, то следует возвратить те же билеты или, в отсутствие их, ценность их по курсу, во время возвращения.

Поклажа вместо займа. Если сохранная расписка оказывается недействительной по форме, в смысле обязательства о поклаже, и означенные в ней вещи не оказались натурой у приемщика, то нет доказательства поклажи, но из сего еще не следует, чтобы таковая расписка служила доказательством займа: существование займа, под видом поклажи, должно быть еще доказано (Касс. реш. 1869 г., No 95). — Для доказательной силы сохранной расписки требуются, по закону, такие условия, которые вовсе не нужны в долговых обязательствах. Посему Гос. Сов. по д. Шишмаревой (1871 г.) признал, что сохранная расписка, даже и не удовлетворяющая всем условиям, требуемым 2111 ст., может быть признана долговым обязательством, если доказано, что она составлена вместо заемного обязательства. — Несоблюдение в сохранной расписке формы 2111 ст. не лишает ее силы заемного акта, если взыскание по ней производится как по заемному акту, и суд удостоверится в том, что расписка выдана вместо заемного письма и состоялся по ней заем (Касс. реш. 1875 г., No 539). В данном случае, номера билетов, означенных в расписке, оказались несуществующими (см. еще 2 Сб. Сен. реш. II, No 332).

По д. Анненкова Сенат (2 Сб. Сен. реш. V, No 1227) признал сохранную расписку выданной вместо долгового обязательства, на том основании, что отданные на сохранение билеты опекунского совета были снабжены бланковыми надписями. — В сохранной расписке означены кредитные билеты, номера коих, как оказалось, вовсе не были выпущены в обращение. Посему расписка, в смысле сохранной, признана недействительной, но вместе с тем из сего выведено — едва ли основательно, — что расписка выдана в смысле заемного акта, и присуждено по ней взыскание. Реш. Общ. Собр. Сен. 1865 г., по д. Шамшевой. Ж. М. Ю. 1866 г., No 6. — В сохранной расписке было означено, что если приемщик употребит взятые на сохранение деньги для своей надобности, или, не возвратив их, кончит жизнь, то отдатчик вправе взыскать их с процентами со времени отдачи. Признано, что такая расписка, по содержанию своему, не соответствовала поклаже, а была займом, и положено взыскать по ней, как по заемной (Мн. Гос. Сов. 1874 г., по д. Вайдвич). — По д. Вышеславцева Гос. Сов. (1873 г.) признал сохранную расписку несоответствующей законной сущности поклажи, потому что приемщик, на случай невозвращения поклажи, обязался выдать отдатчику доверенность на получение в свою собственность выкупной ссуды за имение. Таким образом с поклажей соединялось заемное условие. — В том же решении признано неосновательным возражение, основанное на том, что в расписке неточно означено количество монет каждого чекана. В 2111 ст. нет такого требования.

Условия для действительности расписки. Правило 2101 ст. Зак. Гражд., воспрещающее принятие поклажи церквам, монастырям и монахам, не распространяется на архиерейские дома. Посему нет основания признать незаконной сохранную расписку, выданную экономом архирейского дома, хотя и монахом, но действовавшим от лица своей экономской должности (Касс. реш. 1878 г., No 124).

По д. Минакова (2 Сб. Сен. реш. IV, No 805) признано, что закон не запрещает заимодавцу, дающему деньги под заклад движимости, отдавать сей заклад на хранение приемщику. В данном случае, расписка, сделанная заемщиком на описи имущества, в принятии его на хранение, служит доказательством поклажи между лицами торгового сословия.

Требование 2111 ст. 1 ч. X т., чтобы в сохранной расписке означен был самый род монеты, имеет в виду не только наименование металла, из коего она чеканена, но и означение названия или достоинства монеты (Касс. реш. 1877 г., No 339, 1878 г., No 195, 1870 г., No 1504). — Сохранная расписка, в коей поименован лишь металл монеты с годом чекана, без означения рода оной по ее ценности, не соответствует требованию 2111 ст. Зак. Гражд. и 66 ст. Монета. Уст. (изд. 1857 г.) (2 Сб. Сен. реш. V, No 1150). Не могут быть признаны отданными в поклажу такие билеты и монеты, признаки тождества коих не означены в расписке, по правилу 2111 ст. (Касс. реш. 1875 г., No 1082). — Суд уничтожил сохранную расписку на том основании, что достоинство монеты означено по одним только суммой, а по другим не обозначено. Но Сенат признал, что неправильное означение некоторых частей поклажи не лишает акт силы относительно других частей, кои означены правильно (Касс. реш. 1873 г., No 1682).

Как применять правило 2111 ст. о написании сохранной расписки рукой приемщика в тех случаях, когда поклажа принята на сохранение двумя лицами? Суд признал ее недействительной, но Сенат отменил решение, указав на правило, предоставляющее суду определять значение неформальных актов (Касс. реш. 1875 г., No 959).

По д. кн. Урусовой (Мн. Гос. Сов. 1872 г.) сохранные расписки Чашникова признаны не вошедшими в силу долговых актов и недействительными, потому что они оказались, по смерти приемщика, в его бумагах, и уже по смерти его переданы братом умершего в руки означенных отдатчиками лиц. Посему во взыскании по ним отказано, хотя Чашников упоминал о сих актах в своем завещании. Кроме того, принято во внимание, что имена и фамилии лиц означены в расписках без надлежащей определительности, так как они писаны на имя меньших детей кн. Урусовой.

Публикация о вызове приемщика поклажи — в силу 2108 ст. по Прод. (ст. 2113 по изд. 1887 г.) — не имеет значения для такого лица, которое само уже сознало свою обязанность возвращения поклажи (Касс. реш. 1869 г., No 832). — Правило 2108 ст. — о публикации по сохранным распискам — не может иметь применения к тем актам, которые самим отдатчиком при жизни были уже предъявлены ко взысканию (Касс. реш. 1875 г., No 280). — К чрезвычайным обстоятельствам, о коих упоминает 1 п. ст. 2112, не относятся болезнь дочери, внезапный ее арест, продажа имения с публичного торга (Касс. реш. 1870 г., No 1116).

Сохранная расписка, хотя и не соответствующая вполне формальностям 2111 ст. (писана другим лицом), если только признана в подлинности ответчиком, может быть признана судом в обязательной силе, по правилу 459 ст. Уст. Гр. Суд. (Касс. реш. 1875 г., No 886). — Написание расписки не рукой приемщика несущественно, когда приемщик не отпирается от поклажи (Касс. реш. 1875 г., No 1082).

Засвидетельствование нотариуса на сохранной расписке не может заменить подписи свидетелей, требуемой 2111 ст. (Касс. реш. 1871 г., No 1128). По делу Баушевых (Касс. реш. 1876 г., No 546) Сенат признал, что 2111 ст. Зак. Гражд. не препятствует действительности сохранной расписки, писанной не рукой приемщика. Статья, перечисляя принадлежности расписки, как полного доказательства поклажи, указывает формальности, в коих надлежит различать существенное (описание предмета поклажи) от правил о написании акта. Правила эти могли быть признаваемы безусловными при действии прежнего закона о судопроизводстве, державшегося системы формальных доказательств, но новые суды имеют более свободы в обсуждении, ввиду 458 ст. Уст. Гр. Суд., о силе домашнего акта, признанного противной стороной, и 541 ст. Это подтверждается и примечанием к 2111 ст. Зак. Гражд. по Прод. 1868 г. (в издание 1887 г. примечание сие не внесено), в коем сказано, что где действуют судебные уставы, там сила письменных доказательств определяется на основании сих уставов.

В решении 1879 г., No 46 Сенат еще решительнее придает ст. 2111 Зак. Гражд. о формальностях сохранной расписки исключительно процессуальное значение и заключает, что это значение должно было измениться с введением в действие нового устава гражд. судопр., который расширил право суда в определении силы доказательств по внутреннему их содержанию. Это заключение подкрепляется еще ссылкой на приставленное (кодификационным порядком) к 2111 ст. примечание по Прод. 1868 г., что с введением судебных уставов, сила письменных доказательств определяется по правилам устава гражд. судопроизводства. Отсюда Сенат выводит, что поклажу можно доказывать не только формальной сохранной распиской, но и всякими письменными доказательствами, напр., неформальной распиской, частными письмами и пр. Далее выводится из сего, что истец, который доказал факт поклажи, но не в состоянии доказать индивидуальные признаки отданной на хранение вещи, не лишается по этой одной причине своего права: отказ истцу в сем случае был бы нарушением того начала, что никто не может обогащаться на чужой счет. На основании сих рассуждений, Сенат признал неправильным решение, коим отказано в удовлетворении по расписке на 300 руб., писанной без означения достоинства и номеров кредитных билетов.

Трудно согласиться вполне с аргументацией этого решения, не идущей далее внешности дела. Едва ли есть основания признать вообще, что все правила о формальностях, в разное время изданные по разным побуждениям и собранные в X и прочих томах Свода Законов, имеют исключительно процессуальное значение и должны утратить силу по мысли законодателя, с существом гражданского отношения и с общей экономией целого закона: смешивать их в разряде процессуальных формальностей было бы неосновательно, необходимо о каждой форме акта доказать в особенности, что ее значение исключительно процессуальное. Едва ли можно вывести такое заключение о 2111 ст., которая (вместе с прочими постановлениями указа 1853 г., о сохранных расписках) очевидно имела в виду выделить поклажу в ряду прочих договоров и отделить ее в особенности от займа точными формальными признаками.

Существенный вопрос в том: можно ли, не имея верных признаков тождества вещи, отданной в поклажу, признать ее (или — ее ценность) чужою в имуществе ответчика, и взыскивать за нее, как за поклажу, на основании расписки, не удовлетворяющей требованию закона о признаках сего тождества? Думаем, что едва ли можно, ибо в сем случае иск о поклаже смешивался бы с иском по найму, что несогласно с целью нашего закона о поклаже. Во всяком случае, приведенное решение есть совершенно новое и едва ли окончательное слово в нашей судебной практике.

Исполнение. Когда имущество, отданное на сохранение, не оказалось налицо у приемщика, признанного несостоятельным, взыскание по сохранной расписке производится в виде вознаграждения за растрату, следовательно не иначе как наравне с прочими обязательствами несостоятельного, не обеспеченного закладом. Реш. Сената по делу Пекарской. Ж. М. Ю. 1865 г., No 8. — В случае обратного получения части денег, отданных в поклажу, надлежит приемщику означить на самой сохранной расписке, а отдатчику — в квитанции, число и чекан монет, или номера возвращенных билетов (Касс. реш. 1870 г., No 809). — Поклажа может быть требуема назад и по частям (Касс. реш. 1870 г., No 1623).

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ДОВЕРИТЕЛЬНОЕ ПОРУЧЕНИЕ, ДОВЕРЕННОСТЬ
(Mandat, Vollmachtsauftrag, Bevollmchtigungsvertrag)

56
Римский мандат. — Законодательные определения поручения. — Сущность его. — Понятие о представительстве. — Особенные виды представительства необходимого и доверительного поручения. — Приказ. — Рекомендация. — Совет. — Поручение заплатить. — Кредитное письмо. — Торговая доверенность. — Комиссия. — Маклеры и экспедиторы. — Договор об управлении имением. — Отличие от поручительства, от товарищества, от распоряжения в чужом деле. — Договор оценочной комиссии.

В римском праве под именем поручения (mandatum) разумелся договор, в силу коего одно лицо принимает на себя безмездно выполнение порученного ему дела. Основанием этого отношения предполагалось дружественное расположение (ex officio et amicitia), вследствие чего главным признаком его почиталась безмездность, так что выговоренная плата изменяла свойство договора и превращала его из поручения в личный наем. Правда, допускалась и возможность вознаграждения за услугу, но лишь в качестве почетного дара (honorarium), и притом не в смысле условия о плате, как воздействия за действие с другой стороны. Этот отличительный признак поручения, в сравнении с личным наймом, был, конечно, несущественный. Существенным признаком отличия может служить одно лишь понятие о полномочном представительстве, которое есть в поручении и которого нет в личном найме. Но личного представительства в договоре не допускало римское право, строгое римское понятие о договоре не признавало в нем иного, кроме непосредственного личного отношения, поверенный, вступая в отношение с третьим лицом, по поручению своего доверителя, не мог установить прямой связи между сим последним и третьим лицом, но приобретенные на свое лицо права мог только переносить особым актом на лицо своего доверителя. Напротив того, в новом праве представительство признается вполне, и служит необходимым орудием для распространения юридической деятельности отдельного лица за пределы физической возможности и непосредственных личных отношений. В римском договоре мандатарий действует для своего доверителя, в его интересе, в новом договоре поверенный действует не только для доверителя, но и вместо него, представляет его личность, приобретает ему права и обязывает его, т.е. вводит его в юридические отношения к другим лицам. При найме или при заказе цель договора состоит в удовлетворении личной потребности, в совершении работы, в изготовлении или приобретении вещи, здесь хотя и можно сказать, что обязавшееся лицо приняло на себя поручение, но поручение это относится лично к нему и имеет в виду плод его личной деятельности: наемщик или заказчик вступает в отношение к нему одному. Напротив того, когда лицу, не имеющему возможности действовать непосредственно, требуется по поводу дела завязать отношения с другими лицами, необходимым для того орудием служит представительство, уполномочие, доверительное поручение. В таком случае дело, совершаемое поверенным, становится делом самого доверителя, который и есть, в сущности, хозяин этого дела (dominus negotii) и субъект возникающих из него юридических отношений.

Отметим законные определения этого договора. Прусское: объявление воли, коим одно лицо представляет другому право совершать дело для него и вместо него. — Австрийское: договор, в силу коего одно лицо берет на себя попечение о деле, ему порученном, от имени другого лица. Французское: акт, коим одно лицо дает другому власть совершить что бы то ни было для него и от его имени. Обязательное поручение может быть дано не только в одном интересе доверителя, но и в интересе третьего лица, даже в интересе того лица, кому дается поручение.

Необходимо отличить понятие о доверительном поручении от понятий соприкосновенных. Доверительным поручением возлагается на избранное лицо не просто совершение какого-либо действия, имеющего фактическое значение (отдай, отнеси, возьми, заплати и т.п.), но именно совершение действия, имеющего юридическое значение или сопряженного с установлением для доверителя новых юридических отношений. Правда, нет ни одного события, от воли зависящего, ни одного действия, которое не могло бы иметь юридических последствий, но в доверительном поручении имеется в виду, входит в намерение доверителя — действие воли, направленной именно к юридическим целям, предвидится именно необходимость юридического представителя, и поверенный предназначается служить не слепым физическим орудием того или другого движения, но сознательным представителем личности и органом личной воли.

Есть отношения представительства необходимого, соединенного с властью и подчинением: они не входят в круг договорных полномочий. Таково представительство по должности — государственной или даже общественной. В силу учреждения, должностное лицо действует как представитель власти в известном кругу или как представитель учреждения и его интересов. — Опекун, в своей должности, имеющий государственное значение, служит представителем малолетнего или безумного и его интересов, стало быть, обязывает его личность своими юридическими действиями и приобретает ей права. — Договором личного найма установляется во многих случаях, по необходимости, личная власть нанимателя над наемниками, рабочими и прислугой. В таком случае хозяин получает право распоряжать действиями наемника и слуги, приказывать ему. Приказы эти относятся к совершению работ и действий, не имеющих сознательного юридического свойства, и посему не требуют представительства, хотя действия, совершаемые по приказу, остаются на ответственности хозяина, давшего приказание. — В подобном же отношении могут быть разного рода приставники, по хозяйственному надзору за имуществом: нет необходимости считать их полномочными представителями хозяина, хотя они и имеют от него поручение заведывать той или другой частью хозяйства. Не для всякого поручения необходимо представительство, и когда от таких доверенных требуется удостоверение их звания и соединенного с оным хозяйственного права, это удостоверение имеет значение простой легитимации, но не означает еще представительства, в юридическом значении сего слова.

Приказ совершить то или другое действие или исполнить то или другое относительно третьего лица, может иметь одинаковое юридическое значение с поручением. Напротив того, рекомендация (если не имеет особого значения в смысле приказа, напр. рекомендация для открытого кредита), сама по себе не имеет этого свойства: юридическое ее значение зависит во всяком случае от ее содержания, предмета и обстоятельств. Когда она дается исключительно в интересе того лица, на чье имя адресована, то имеет одинаковое значение с советом, а следовать или не следовать совету зависит единственно от того, кому он дан, следовательно совет, в сущности, не связывает ни ту, ни другую сторону (в этом смысле выражается прусский закон), если, впрочем, советник не придал совету юридического значения, связав себя ответственностью за его последствия. Однако нельзя отрицать, что при некоторых обстоятельствах, тот, кем дан был совет, может и отвечать за его последствия (во всяком случае отвечает за умысел, за сознательное намерение вызвать своим советом последствия, невыгодные или вредные для другого лица). Совет получает особое значение, когда он дан записным советником, призванным к даче советов или мнений, напр., нотариусом, стряпчим, экспертом: в таком случае ответственность советчика проистекает из особого отношения к другой стороне по договору поручения или по иному договору. Степень ее зависит от свойства договора и от обстоятельств дела, причем, конечно, советник безмездный, по дружбе и участию, подлежит меньшей ответственности, нежели советник и руководитель за плату по условию.

Надпись по уступке имеет в иных случаях значение поручения заплатить. Таков, например, смысл так называемой бланковой надписи (indossamentum) на векселях. Самый переводной вексель есть поручение заплатить, даваемое от векселедавца плательщику или адресату, оно происходит из предшествующих расчетов и отношений между всеми этими лицами, и потому дается обыкновенно в обоюдном или взаимном интересе, и предполагает всегда известную валюту, т.е. ценность кредита, которая должна быть разменена или покрыта предполагаемым платежом. Это право на получение платежа, принадлежащее векселедержателю, может быть им передано, и передача означает приказ: вместо меня заплатите такому-то или заплатите предъявителю. Со всякой уступкой такого права соединяется, как известно, ручательство за исправный платеж, вследствие чего возникает особое обязательное отношение, составляющее предмет вексельного права.

Особый вид поручения составляет поручение кредитное, соединяемое с выдачей кредитного письма. Оно адресуется от купца или банкира к другому купцу или банкиру в пользу третьего лица, коему выдается кредитное письмо, на получение денежных сумм в кредит того, от чьего имени письмо адресовано. Валюта этого кредита заключается или в наличном имуществе, которое служит кредитующему лицу вместо залога, или в предшествующих расчетах кредитующего лица с кредитуемым (напр. в уплату долга от первого последнему) и с адресатом — плательщиком. Отношение кредитующего к плательщику, вследствие такого поручения (составляющего торговую операцию), предполагается возмездным и не прекращается смертью дающего поручение. Плательщик причитывает проценты и отчисляет провизию, а выплачиваемую сумму ставит на счет кредитующего лица, а не на счет кредитуемого, который рассчитывается уже с кредитовавшим его лицом, в обратном счете. Кредитное письмо — не подобно векселю, вексель заключает в себя действительную, неразрывно с ним сопряженную ценность независимо от валюты, так что держатель его, не получивши удовлетворения от плательщика, обращается с обратным требованием к векселедателю, но кредитуемый, если не получит денег по кредитному письму, не имеет обратного иска по сему акту на лице кредитовавшем: он имеет к нему иск лишь в силу того отношения, которое составляло валюту кредитного письма, так, напр., если оно должно было служить возмещением долга, — может взыскивать долг как не уплаченный, может требовать возвращения залога, может требовать возмещения убытков от неполучения денег в свое время, и т.п.

Особливое значение в торговом мире имеет торговая доверенность, являющая самый полный вид представительства, она дает право производить от имени хозяина все торговые дела его во всем объеме и кредитоваться от его имени. Вообще от доверителя зависит большее или меньшее расширение этих прав, но германское торговое уложение установляет эти права в самом законе, независимо от воли доверителя, и германская полная торговая доверенность (Procura) ставит поверенного (Procurist) полным представителем торговой личности хозяина или фирмы, со всеми ее правами, без исключения, и в этом объеме он обязывает хозяина, когда подписывается его фирмой (per procura). Такая доверенность получает силу с внесением в торговый реестр, и может быть во всякое время уничтожена хозяином, она сохраняет силу и в случае смерти хозяина, впредь до распоряжения фирмы.

Особый вид поручения представляет в торговых делах комиссия. Договор комиссии заключается обыкновенно с лицами, коих звание, круг действия и юридическое отношение — заранее определены законом. Договор этот предполагается, по необходимости возмездный, соединенный с правом комиссионера на так называемую провизию. Комиссия поручается обыкновенно отсутствующими корреспондентами из другого места (наличные действуют через маклера). Комиссионер действует сообразно желанию и указанию своего доверителя, в его интересе, который обязан соблюдать и обеспечивать, но, действуя по поручению его, входит в сделки с третьими лицами от своего имени, может даже и удовлетворять потребность доверителя прямо из своих средств и на свой счет (т.е. продавать себе или покупать для себя), лишь бы соблюден был интерес доверителя. Что может он выгадать в пределах крайней цены, ему назначенной доверителем, то обращается в прибыль не ему, а доверителю. Делая, при исполнении поручения, кредит третьим лицам по своему усмотрению, он отвечает за этот кредит доверителю, а когда берет на себя ручательство в верности исполнения со стороны третьих лиц, то причитывает за это проценты к своей провизии за страх (del credere). Право комиссионера на провизию приобретается по совершении порученной ему операции, а в обеспечение провизии он имеет право удерживать в своих руках вещи и товары доверителя по комиссии {Договор комиссии в последнее время получил особенное развитие в кругу коммерческих сделок и потребовал новых законодательных определений, независимо от общих форм и принадлежностей поручения или мандата. Германское торговое уложение представляет замечательный пример нового законодательства по сему предмету, о коем подобные сведения можно найти в прекрасном сочинении Грунхюта: Der Commissionsvertrag.}.

Особый вид комиссионеров составляют экспедиторы для отправки, принятия и доставки товаров (Spediteur, entrepreneur), и торговые маклеры (Mclers, Sensalen, Courtiers), или посредники для заключения сделок между наличными (а не из другого места дающими заказ) торговцами. Должность эта специализируется в лице маклера, который не может уже брать на себя комиссию и вступать в торговые сделки от своего имени: маклер действует от имени тех лиц, которых между собой сводит, и заключаемые сделки вписывает в свою книгу, выписка из коей, за взаимной подписью сторон, служит удостоверением сделки и ее принадлежностей. В вознаграждение маклера полагаются в законном или обычном размере куртажные деньги (Courtage, Maclergebhr, Sensorie), на которые он приобретает право лишь по заключении сделки и по выдаче выписей.

Независимо от доверительного поручения, прусское законодательство (и только оно одно) ставит в особом разряде договор об управлении имением (Verwaltungsvertrag). Особенность его видится в том, что в нем соединяется положение приемщика имуществ на сохранение с положением уполномоченного представителя и нанимающегося в должность. В сущности, понятие об управлении имением само по себе соответствует известному хозяйственному отправлению, и потому, казалось бы, нет необходимости отводить этому виду поручения особое место в системе договоров, за всем тем, однако, прусское уложение, верное своей задаче подробного определения юридических отношений, удовлетворяет в этом предмете практической потребности хозяйственного и юридического быта. Прусский закон стремится описать известный круг деятельности, в пределах коего действия управляющего обязательны для хозяина. Принимая имение по инвентарю или без оного, управляющий обязан сохранять его, извлекать из него все выгоды, собирать доходы, и считается уполномоченным на все юридические действия, сопряженные с этой обязанностью, в том числе и на все иски охранительного свойства от имени хозяина (напр., иски о защите владения), затем все его распоряжения, выходящие из пределов существующего в имении порядка, становятся обязательными для хозяина настолько, насколько послужили к действительной выгоде имения. Хозяин может во всякое время устранить его, равно и он вправе отказаться от управления, разве сам нанялся на срок, следовательно, отказываясь до срока, отвечает за нарушение договора. Управляющий обязан своему хозяину подробной отчетностью, утверждение коей удостоверяется квитанцией или безмолвным признанием, в течение особого срока, погашающего требование хозяина.

Доверительное поручение не следует, как иногда случается, смешивать с поручительством. Поручитель ответствует за исправность прямого контрагента, вступающего своим лицом в обязательство, ответствует, стоя позади его, особливо, и на случай, не объединяя себя с ним и не вступаясь в деятельность его по обязательству. Напротив того, доверитель ответствует за поверенного, как за самого себя, в своем деле, и представляя одно лицо с ним, так что все, сделанное поверенным по доверенности, становится как бы действием самого доверителя.

С поручением может быть соединено и товарищеское отношение, когда доверитель дает его в интересе не только своем, но и своего поверенного, допуская его к участию или признавая участие его в поручаемом деле. Одно с другим не должно смешивать: какое отношение оказывается в договоре преобладающим или главным — доверительное или товарищеское — это зависит от содержания договора и обстоятельств дела.

Случай распоряжения в чужом деле (фактическое представительство) (negotiorum gestio, см. ниже 72) имеет некоторое сходство с договором поручения, но существенно отличается от него самым отсутствием поручения, ибо в этом случае стороннее лицо берется за чужие дела само собой, без поручения, вследствие того, оно действует на свой страх и на свой счет и может иметь претензию к хозяину дела лишь в случае успешной деятельности и выгоде, с ней сопряженных, тогда как поверенный, во всяком случае, действует на чужой страх и на счет хозяина.

В римском праве уступка права по обязательству, или требования, совершалась в виде предоставления права на иск посредством уполномочия на ведение процесса, от своего имени. Такой поверенный получал, в силу доверенности, право располагать в свою пользу предметом иска, и потому назывался procurator in rem suam. Эта форма имеет ныне лишь историческое значение, ибо передача требований и долговых документов производится ныне свободно надписями об уступке или продаже.

В римском праве известен был договор, имеющий сходство с доверительным поручением, договор оценочной комиссии — contractais aestimatoris. Владелец вещи поручал ее другому лицу на продажу, означая крайнюю цену, с тем чтобы в назначенный срок получить либо деньги за вещь, либо самую вещь обратно. Из новейших законодательств, лишь прусский закон отводит этому договору в своей системе особый разряд (Trdelvertrag), причисляя его, впрочем, к меновым договорам и постановляя, что с истечением срока вещь становится собственностью приемщика. Однако, когда в договоре не назначено срока или цены, то он относится к поручению, а не к продаже.

57
Общие начала доверительного поручения. — Акт полномочия. — Для чего он нужен. — Предполагаемое или фактическое полномочие. — Личная способность поверенного. — Пространство доверенности. — Обязанности поверенного и ответственность пред доверителем. — Право передоверия. — Отчетность. — Вознаграждение поверенному и возмещение издержек. — Обязательность для доверителя действий поверенного. — Отмена доверенности. — Прекращение ее другими путями и последствие прекращения.

Право поверенного основывается на соглашении с доверителем, и результатом соглашения является акт полномочия, поручения, приказа (procuratio). Таким образом, договор о поручении может предшествовать действительной даче поручения, но в большей части случаев соглашение совершается прямо дачей поручения с одной стороны и принятием с другой стороны, принять или не принять поручение зависит от воли того, кому оно дается.

Для действительности поручения нет вообще нужды, чтоб оно было выражено непременно в письменном акте: письменный акт необходим поверенному для внешней его деятельности, как удостоверение полномочия перед третьими лицами, необходим и как доказательство пространства и пределов данного ему полномочия, на случай могущих возникнуть недоразумений. Во взаимных отношениях между доверителем и поверенным простое письмо служит достаточным удостоверением. Принятие поручения тем еще менее требует письменного отзыва или удостоверения: оно удостоверяется самым делом, т.е. действиями, указывающими на исполнение договора или на серьезное намерение приступить к исполнению. Это фактические признаки безмолвного принятия: к ним не относится, однако, простое молчание или одно получение доверительного акта. В особенных только случаях — когда поручение дается лицу, в силу своего звания обязанному принимать и исполнять поручения того или другого рода (напр. стряпчие, маклеры и пр.), молчание в течение некоторого времени может служить признаком принятия или установлять предположение о принятии поручения.

В уполномочии представляется юридическое сознание и выражение явления, встречающегося беспрерывно в ежедневном быту, т.е. хозяйственной деятельности, чрез посредство исполнительных и служебных лиц, служащих орудиями распоряжения, поручения и приказания. Всякое хозяйственное действие, как бы ни было мелко и обычно, приобретает юридическое значение, как скоро по поводу его возбуждается вопрос о праве и ответственности. В подобных случаях, со стороны третьих лиц, имеющих дело с посланным для исполнения, может возникнуть недоразумение о том, что ему поручено, на что он уполномочен и в какой мере совершаемое им или воспринимаемое им исполнение получает обязательную силу для того, от чьего имени он действует. На все эти случаи невозможно требовать прямого и положительного удостоверения и полномочий, и потому считаются обыкновенно достаточным удостоверением некоторые внешние признаки, по которым можно судить об уполномочии на то или другое действие. Это случаи так называемого безмолвного или немого уполномочия (mandatum tacitum), о которых положительный закон (кроме прусского) не упоминает, но которые неизбежны и весьма известны на практике. Таковы, напр., случаи, указанные в прусском законе. Некоторые лица, состоящие в известном семейном, хозяйственном или служебном отношении (ближние родственники, соучастники во владении, управители, официанты и т.п.), имеют право действовать, в безотлагательной нужде, от имени другого лица, по предполагаемому уполномочию (vermuthete Vollmacht), с благовременным о том уведомлением подлежащего лица, коего молчание служит знаком согласия. Сверх того, прусский закон указывает некоторые внешние признаки случайного или фактического уполномочия. Кто приходит получать деньги за кредитора по обязательству или счету с готовой его распиской, тот уполномочен на получение денег. Но кто приходит от имени кредитора, имея в руках только обязательство или счет без расписки, — тому еще можно усомниться в передаче платежа. Кому передано для продажи движимое имущество, тому можно платить за него с уверенностью, но нет основания предположить, что он уполномочен отсрочить платеж. Но уполномочие на продажу недвижимости еще не удостоверяет в том, что тому же лицу доверяется получить за нее деньги. Когда приказчик продает в лавке товар, предполагается, что ему можно заплатить и деньги за покупку.

Поверенный предполагается лицом, юридически способным к той деятельности, которая на него возложена. Это качество имеет особую важность в отношении доверителя к поверенному. Доверитель, избравши неспособного (напр., несовершеннолетнего) поверенного, избирает его на риск, не имея права искать с него, в случае неисправности (французский), но поверенный, по исполнении порученного, имеет право иска на доверителе (прусский). Что касается до третьих лиц, имеющих дело с поверенным, то от них нельзя требовать, чтоб они удостоверялись о способности его, так как, в сущности, поверенный служит для них только посредником, в прямое же отношение вступают они с доверителем, следовательно, имея право уклониться от неспособного поверенного, они не состоят в обязанности к тому, и отношение их к доверителю чрез неспособного поверенного остается в полной силе.

Доверенность может быть дана частная, на одно известное дело, или общая, на управление всеми делами. Предметом ее может служить всякое дело, не запрещенное законом. Прусский закон запрещает поверенному принимать на себя дела, в которых может быть столкновение различных интересов, коих представителем служит одно и то же лицо, т.е. иметь свой противоположный интерес в деле доверителя, или служить в то же время поверенным в противоположном интересе другого доверителя.

Римское право, со своей точки зрения, обязывало поверенного, вступающего в чужое дело, к величайшей внимательности и заботливости: поверенный отвечал доверителю за самомалейшее небрежение (pro omni culpa) строже, нежели приемщик в поклаже. Новые законодательства относятся к этому предмету снисходительнее. Поверенный должен действовать в чужом деле, как доброму хозяину свойственно, и ответственность его уменьшается, когда услуга была безмездная: в таком случае от него нельзя требовать больше заботы, чем в собственном его деле. Предполагается, что поверенный действует не только в точном согласии с полномочием, но и разумно, к лучшей выгоде доверителя, следовательно и некоторое отступление от полномочия не ставится в вину ему, если было нужно по обстоятельствам и принесло выгоду для дела.

Доверенность предполагается актом доверия к известному лицу, следовательно предполагает личную деятельность поверенного, служащего представителем доверителя: в иных случаях свойство действия, поручаемого поверенному, таково, что оно требует исключительно личной его деятельности по доверию, основанному на личных его качествах, способности и искусстве. Вообще, когда приходится поверенному действовать через других, он отвечает своему доверителю за последствия их деятельности. Но не всякая деятельность соединена с представительством, и поверенный вообще не вправе заменять себя другим лицом в качестве представителя, если доверитель именно не предоставил ему этого права. В крайних случаях, когда сам поверенный не может действовать, а бездействие грозит ущербом для дела, и поверенный решается самовольно послать за себя другого, — он берет на себя полную ответственность перед доверителем за выбор нового деятеля и за последствия его действий. Если сам доверитель предоставил ему право (субституции) передоверия по его усмотрению, он отвечает доверителю за небрежный выбор. Во всяком случае новый поверенный, назначенный первоначальным поверенным, считается поверенным самого доверителя и отвечает ему непосредственно за свои действия.

Поверенный обязан дать отчет своему доверителю во всем, что им исполнено, издержано и выручено, и все приобретенное и полученное на счет доверителя обязан сдать ему с ответом за проценты и приращения с той минуты, как что им принято. Всякая выгода, от дела приобретенная, считается достоянием доверителя, и в ней поверенный ничего себе не присвоивает. Австрийский закон запрещает поверенным принимать, без согласия доверителя, подарки от третьих лиц, с коими вступает в сделки по доверенности.

Когда для одного дела назначено несколько поверенных, действующих сообща, римское право связывало их солидарной ответственностью перед доверителем. Этого же взгляда держится прусский закон и австрийский, но французский закон предполагает в сем случае разделение ответственности, разве бы в самом договоре установлено было противное.

Когда договор не безмездный, доверитель обязывается уплатить поверенному условленное вознаграждение. Во многих видах поручения, предметом коего служат действия, относящиеся к промыслу или профессии, предполагается принятая по обычаю или по таксе мера вознаграждения. Такова так называемая провизия комиссионеров, купцов, банкиров, маклеров (куртаж), исчисляемая обыкновенно известным процентом с ценности той или другой операции: размер этот иногда возвышается, когда комиссионер или посредник принимает на себя ручательство за ценность и благонадежность приобретаемых чрез посредство его кредитов (del credere).

Поверенный, хотя бы жертвовал временем и трудом своим безмездно, не обязан жертвовать своим достоянием в пользу доверителя, и потому все, что им издержано по чужому делу и что составляет ущерб его, должно быть возвращено ему с подлежащим процентом или возмещено в вознаграждение неизбежного убытка: эта ответственность лежит на доверителе независимо от последствий деятельности поверенного. К обеспечению таких требований некоторые законодательства (прусское) предоставляют поверенному право удержания вещей и сумм, находящихся на руках у него. Случайный убыток поверенного при исполнении порученного ему остается по римскому праву на его ответственности, а по новейшим законодательствам — на ответственности доверителя.

Пределы власти поверенного означаются в акте доверенности. Она может быть или общая, по всем делам доверителя, или частная, по одному делу либо предмету, или ограниченная. Полномочие может быть означено общими терминами, но есть некоторые действия, по которым полномочие само собой не предполагается, но должно быть именно означено, таковы, например: отчуждение и залог имущества, заключение займов, предъявление исков, предоставление спорных дел третейскому суду и т.п.

Когда поверенный действует в пределах полномочия от имени своего доверителя, всякое отношение его к третьему лицу становится отношением его доверителя и обязывает сего последнего непосредственно. Но сделка, заключенная поверенным от своего имени (хотя бы и по делам ему порученным), его только обязывает в отношении к третьему липу. Сделка, заключенная поверенным с превышением полномочия, необязательна для доверителя, разве бы доверитель утвердил ее впоследствии своим согласием (ratihabitio mandate aequiparatur). К согласию причитается по австрийскому закону, когда доверитель воспользовался выгодой от сделки или действия поверенного. Это согласие освобождает поверенного от ответственности перед доверителем, но не имеет обратного действия на права, приобретенные третьими лицами. А когда согласия не последовало, действие поверенного остается на его ответе и перед доверителем, и перед третьими лицами, вступившими в сделку, буде пределы доверенности были от них скрыты.

От доверителя зависит во всякое время взять назад, уничтожить свое доверие: он не связан в этом праве никаким условием, хотя и может отвечать за его нарушение, т.е. за прекращение доверенности раньше, чем было установлено. С уничтожением доверенности поверенный обязан прекратить свою деятельность, не имея на то прав, если же и продолжает ее ради выгоды доверителя, то действует уже не как представитель его, а как ревнитель чужого дела без доверенности (negotiorum gestor).

И поверенный имеет право также отказаться от доверенности во всякое время, хотя отвечает доверителю, если не предупредил его благовременно и покинул дело, не сдав его, как следует. Оставление дел судебных требует особливых предосторожностей для обеспечения интересов доверителя. Уничтоженный акт полномочия должен быть возвращен доверителю.

Действие доверенности прекращается смертью той или другой стороны. Могут быть, однако, случаи, в коих доверенность дается известному лицу, а по смерти его — его наследнику. Может быть и поручение такого рода, что исполнение предполагается именно по смерти завещателя (напр., поставить памятник). По прусскому закону, смерть доверителя не прекращает безусловно право поверенного в делах торговых и в делах судебного ходатайства. Прочие поводы к прекращению доверенности — пришествие той или другой стороны в состояние юридической неспособности и несостоятельности.

Важно определить минуту действительного прекращения полномочия между сторонами, участвовавшими в договоре, и в отношении к третьим лицам. Для поверенного полномочие прекращается с той минуты, когда ему стала известна воля доверителя о прекращении или вообще событие, прекращающее действие доверенности. Все действия поверенного, совершенные им по доверенности до этой минуты, остаются на ответственности и на страхе доверителя, а все, что совершает он после этой минуты, совершает на свой страх и на свою ответственность. Так точно и поверенный может считать себя свободным от обязанности лишь с той минуты, когда отказ его доведен до сведения доверителя и доверитель получил возможность заменить его.

Относительно третьих лиц доверенность прекращает свое действие, когда они узнали о событии, ее уничтожившем. До тех пор сделки, заключенные ими с поверенным во имя доверителя, обязательны для сего последнего.

58
Русский закон о доверенности. — Право давать доверенность. — Право быть поверенным. — Верющее письмо. — Удостоверение доверия посланному. — Уполномоченные от обществ. — Содержание доверенности общей и частной. — Право передоверия. — Судебные полномочия. — Отношения поверенного к доверителю. — Ответственность доверителя относительно третьих лиц. — Утверждение действий поверенного. — Прекращение доверенности. — Отмена и ее последствия. — Право доверителя на самостоятельную деятельность.

В русском законодательстве понятие о представительстве оставалось, до последнего времени, без всякого развития, хотя представительство, т.е. обязательная деятельность одного вместо другого, было ежедневным явлением древнего быта. При господстве семейной и вотчинной власти в гражданском быте самое употребительное представительство было необходимое или по приказу — ходить за делом вместо такого-то. Понятие о доверенности, как о верющем письме, т.е. исключительно формальное, потребовало определений уже в 18 столетии, и главнейшие определения вызваны были необходимостью удостоверить полномочие и пределы власти поверенных по отношению к казенным и правительственным учреждениям, где поверенным надлежало действовать, и предупредить возможные, под видом полномочия, присвоения и передачи прав высшего сословия. Посему и при составлении Свода Законов из старых указов имелись в виду материалы большей частью лишь для определения внешних принадлежностей полномочия, и образовалась в системе договоров глава не о договоре поручения, но ‘о доверенности и верющих письмах’.

Право давать доверенность (т.е. совершать юридическое действие чрез уполномоченного) принадлежит всякому, могущему вступить в договоры. Сословия лиц (закон поименовывает здесь общества дворянские, городские, сельские и епархиальные и монастырские начальства) могут давать доверенности на те только дела, кои могут быть отправляемы ими чрез уполномоченных (ст. 2291-2293). Предметом доверенности могут быть лишь действия, не требующие наличного присутствия и участия (2293). Так, напр., поверенный не может принять присягу вместо доверителя (Уст. Суд. Торг. 30).

Поверенными могут быть все те, коим не запрещено вступать в договоры (2294). Притом монахам запрещается быть поверенными даже по делам епархиального начальства и монастырей, хотя, впрочем, от доверенности, как договора, закон отличает доверенные поручения или приказы от начальства и присутственных мест (Гражд. 2292. IX т. 359). Лицо белого духовенства не может быть поверенным по чужим делам, кроме дел духовного ведомства, или за жен, детей и питомцев (IX, 379, 460). Но чтобы поверенный, сверх общей способности, должен был сам быть способен к совершению тех действий, которые на себя принимает для другого, — такого правила в законах нет. Только лица, уполномоченные доверенностью по делам торговым, а также по комиссионерским, экспедиционным и маклерским делам, должны сами иметь торговые права и брать на свое имя приказчичьи свидетельства (т. V, изд. 1893 г. Уст. Прям. Налог., ст. 214 п. 2, 275-287, Уст. Торг. 47).

Поверенным на суде может быть не всякий: закон определяет, какие отрицательные качества препятствуют быть поверенным на суде (Зак. Суд. Гражд. 49, Уст. Гр. Суд., 45, 246), какие качества требуются для поступления в число присяжных поверенных (Учр. Суд. Уст. 354 и сл.), затем для поверенных в общих судах и в мировом суде установлена с 1874 г. особая квалификация посредством дозволительных свидетельств, выдаваемых от суда: от нее освобождаются только близкие родственники, соучастники и управляющие имением (Учр. Суд. Уст., ст. 406¹-406¹⁹). Судебная практика придает этим ограничениям, по возможности, обширное толкование (см., напр., о правах управляющего Касс. реш. 1878 г., No 284).

Некоторым лицам, по званию их, запрещается брать доверенность по некоторым делам: так, чиновники, служащие в Сибири, и члены их семейств не могут быть поверенными по горным и золотым промыслам (2296, по Прод. 1895 г.). Подобные запрещения относительно чиновников Ком. Погаш. долгов — ст. 2318.

Лица белого духовенства не вправе, по усмотрению своему, начинать и вести дело, касающееся до церквей, при коих состоят, они действуют в сем случае не иначе как в качестве уполномоченных от местного епархиального управления (Касс. реш. 1877 г., No 246).

Не могут быть поверенными исключенные из службы. Под это правило не подходят, по смыслу 65 ст. Улож., удаленные от службы по суду (Касс. реш. 1876 г., No 333).

Евреи не могут быть поверенными по подрядам и поставкам во всех тех местах, где им самим действия сего рода не дозволяются (Пол. Казен. По др., ст. 7, прим.).

Нет препятствия уполномочивать несколько поверенных по одному и тому же делу (ср. Учр. Суд. Уст. 391). О взаимном отношении их между собой и к доверителю закон не упоминает. Лишь по крестьянским делам у мирового посредника есть в законе правило, что в случае назначения двух поверенных, они должны действовать совокупно. Поверенный, не участвовавший в действиях своего товарища, не вправе впоследствии оспаривать его действия (Пол. Крест. Учр. 37).

По совокупной доверенности (2325 ст.), поверенные могут действовать только вместе. На сем основании признана недействительной просьба об отмене решения, подписанная действительно лишь одним из двух поверенных, тогда как другой из подписавших был неграмотный (Касс. реш. 1876 г., No 327).

Доверенность может быть дана на срок или бессрочно. Доверенность на получение пенсии и жалованья имеет действие только на один год (2306).

Актом доверенности служит верющее письмо. В общем порядке это акт явочный и пишется с соблюдением правил о гербовом сборе, является в присутственном месте или у нотариуса, доверенности, выдаваемые сельскими обществами и товариществами крестьян, могут быть свидетельствуемы в волостных правлениях (2308, прим.). Доверенность представляется к явке лично или с допросом доверителя на дому. При явке должно быть непременно удостоверение в подлинности воли и подписи доверителя или уполномочие стороннему на подпись (2308-2311). Когда доверенность дается на имя нескольких лиц совокупно, так что один без другого не может действовать, то пишется на одном листе, но каждый поверенный, буде уполномочен действовать отдельно, должен иметь и особую доверенность (2325). Во всякой доверенности должно быть объяснено, что доверитель во всем, что будет по сему письму сделано, верит поверенному и спорить и прекословить не будет (2307).

Статья 2325 касается порядка совершения верющих писем на имя нескольких лиц и предусматривает два случая: дается ли полномочие с тем, чтобы все поверенные действовали не иначе как совокупно, или же имеется в виду предоставить каждому из них право отдельного и независимого от других действия. В первом случае поверенные могут быть уполномочены одним актом, во втором — на имя каждого совершается особая доверенность. Правило это не имеет, однако, безусловного значения и не должно быть понимаемо в том смысле, что всякое отступление от указанного порядка совершения доверенности безусловно воспрещено законом. Оно предусматривает лишь тот случай, когда в самом акте, данном на имя нескольких лиц, не упоминается о правах каждого в отдельности. В таком случае предполагается, по смыслу закона, что все поверенные представляют нераздельно как бы одно лицо и могут действовать только совокупно, а потому, в случае смерти одного из них, действие доверенности должно считаться прекратившимся, но если предоставление каждому из нескольких поверенных действовать отдельно и независимо от других несомненно вытекает из смысла доверенности, хотя бы выданной на имя нескольких лиц, то поверенный не может лишиться этого права и в случае смерти кого-либо из лиц, уполномоченных одной общей с ним доверенностью (Касс. реш. 1884 г., No 88).

Торговые доверенности свидетельствуются у нотариуса, а где нет нотариальных контор или нотариальное положение не введено — у мирового судьи, а где введено положение о земских начальниках — у городского судьи и уездного члена, если город включен в самый участок, там же, где нет ни нотариусов, ни мировых судей — в полицейских управлениях (Уст. Торг. 51 и прим.).

Для облегчения некоторых действий допускается простейшая форма даваемого на них уполномочия. Так, верющие письма для бытия при межевании свидетельствуются частными людьми (Меж. Зак. изд. 1893 г., ст. 263), доверенности на получение содержания свидетельствуются начальством и пишутся на простой бумаге, если предназначенная к выдаче сумма не более 100 руб. (Уст. Службы Гражд., 585 по Прод. 1890 г.). Доверенности на хождение в мировом суде или у мирового посредника свидетельствуются заявлением просителя судье, словесным или письменным (Уст. Гр. Суд. 46, Пол. Крест. Учр., 38), полномочие присяжному поверенному на суде может быть удостоверено полицией, нотариусом или мировым судьей, или взаимным словесным заявлением суду (там же, 248). Доверенность от крестьян бывшему помещику на ходатайство по делам свидетельствуется на простой бумаге мировым посредником (Общ. Крест. Пол. 27).

Наш закон соединяет в одном разряде, под именем доверенности, всякого рода поручения одному лицу совершить то или другое действие от его имени. Очевидно, однако, что деятельность посланного для того или другого дела, или исполнения, заключающегося в одном простом действии, не одинакова по своему значению с положением лица, уполномоченного предпринимать последовательный ряд действий или распоряжаться и действовать постоянно в интересе и от лица доверителя. Такой только деятель является в полном смысле представителем личности. Если для удостоверения полномочий сего последнего рода требуется определенная форма верющего письма, то для многочисленных и разнообразных поручений первого рода применение этой формы было бы невозможно. В этих случаях удостоверение прав посланного принимается обыкновенно третьим лицом, смотря по обстоятельствам дела и отношениям, либо на веру, либо по некоторым признакам и предположениям, либо по простой верительной надписи того лица, от кого приходит посланный. Так мы отпускаем из лавок товар, так платим по счету, присланному из магазина, и т.п. Для некоторых из сих действий наш закон указывает упрощенную форму к удостоверению доверия. Так, для почтамтов, как мест казенного управления, установлена форма доверенности, по которой принимаются посылки, письма и деньги — надпись на повестке, засвидетельствованная полицией или начальством, или общее разрешение, даваемое почтамтом известному лицу на присылку доверенных людей за корреспонденцией (Зак. Гражд. 2317, Уст. Почт. 130 и прим. 2 к ст. 190 по Прод. 1890 г.). Подпись прошения за безграмотных составляет тоже особый вид доверительного поручения, у нас особливо употребительного. Закон требует только, чтобы такое поручение дано было подписчику лично (2322), с означением, по судебным уставам, по какой причине проситель сам не подписал прошения (Уст. Гр. Суд. 260). Неправильно некоторые присутственные места требуют еще в сих случаях полицейского удостоверения, и Сенат (Гр. Касс. реш. 22 января 1876 г., д. Томахушеновых) растолковал, что по закону это не требуется. В действительности доверия на подпись под крепостным актом удостоверяют свидетели (Зак. Гражд. 708 прил. I, ст. 67, 73). На явочных актах удостоверение сего делается полицией (там же, ст. 119). Удостоверение подписи за другое лицо на домашних актах не требуется по закону, как формальность, хотя в некоторых решениях Сенат толковал, что удостоверение полиции требуется на основании ст. 921 и 882 (ст. 73 прил. I, к ст. 708 Зак. Гражд. по изд. 1887 г., Касс. реш. 1872 г., No 80. См. выше 8). Для удостоверения доверия на подпись под завещанием требуются особые формальности (см. т. 2 сего курса).

На подачу прошений в присутственные места уполномочие дается просто надписью на самом прошении (Зак. Гражд. 2321, Зак. Суд. Гражд. 42). О доверии на получение акта от крепостных дел см. Зак. Гражд. ст. 708, прил. I, ст. 50.

Закон упоминает еще о доверительном письме на продажу акций — ст. 2168 Зак. Гражд.

Полномочие. В настоящем изложении нет речи о тех представителях, которые считаются уполномоченными по чужим делам в силу своего звания и сопряженной с ним обязанности (напр., опекуны, отчасти — душеприказчики), или в силу приказа и возложенного начальством по службе поручения. В тех случаях, когда казенные управления ищут и отвечают на суде не чрез должника по службе лица, но чрез поверенных, по добровольному соглашению (Уст. Гр. Суд. 1285), отношения поверенного определяются общим договорным правом доверенности. Затем сословные общества — дворянские, городские, сельские — представляются или уполномоченными из среды своей, в порядке сословного управления по общественному приговору, либо по уполномочию от общественного управления (Зак. Гражд. 2323, Учр. Суд. Уст. 389¹, Общ. Крест. Пол. 24, Пол. Вык. 80, Пол. Крест. Учр. 38), или поверенными по договору. О земских и городских учреждениях следует сказать то же самое.

Возникает иногда вопрос о форме полномочия, даваемого разными общественными учреждениями. Так, напр., в одном деле Сенат (Касс. реш. 13 мая 1869 г., по д. Романовского банка) признал, что городской общественный банк уполномочивает ходатаев, даже из среды своей, не иначе как верющим письмом, в общем порядке совершенным. Едва ли можно согласиться с таким мнением. Всякое учреждение общественное, коего устав утвержден правительством, имея юридическую личность с общественным значением, не может не отличаться от частных обществ или товариществ, хотя, с другой стороны, отличается и от казенных учреждений. Имея бесспорное право избирать из среды своей уполномоченного для своей зашиты (право сие едва ли и требует в каждом отдельном уставе особливого признания), такое учреждение может и уполномочить своего представителя непосредственно, и, имея в своем учреждении способы и формы производства с официальным значением достоверных актов (как-то: акты правления, журналы, протоколы, печать и т.п.), имеет в распоряжении своем и вполне достаточные средства для официального удостоверения даваемых на сей случай полномочий. Таковое удостоверение может быть основательно признано недостаточным тогда только, когда дается стороннему лицу, не принадлежащему к составу учреждения.

Представительство, как учреждение гражданского права, не следовало бы смешивать с понятием, в силу коего орган сословного общественного управления считается представителем целого общества или сословия. Однако 628 ст. Уст. Иностр. Испов. выражается о лютеранских церковных советах, коллегиях и конвентах, что эти учреждения действуют как уполномоченные от лица прихода, а по делам особой важности, получают от него особую доверенность.

Полномочие от общества. Судебное ходатайство со стороны общества должно быть совершаемо чрез поверенного, избранного из лиц физических, а не чрез посредство самого правления, как учреждения коллегиального, если правление не уполномочено на то специально уставом общества (Касс. реш. 1877 г., No 153).

Иск от имени думы может быть предъявлен членом ее по предписанию городской управы, без приговора или формальной доверенности общества или городской управы (Касс. реш. 1874 г., No 168).

Когда уполномоченным от городского общества является должностное лицо местного городского управления, нет основания требовать от него нотариальной доверенности, а достаточно письменного полномочия или приказа, данного городским управлением (Касс. реш. 1877 г., No 198).

В деле Милиоти (Касс. реш. 1868 г., No 424) возникает спор, может ли считаться уполномоченным агентом по принятию на страх имуществ архитектор Семенов потому только, что он снабжен был от прямых поверенных страхового общества инструкцией за их подписью и отпечатанными бланковыми квитанциями? Решением признано, что общий закон относительно выдачи верющего письма не отменяется для страхового общества, в уставе коего нет по сему предмету исключений.

Пространство прав, предоставляемых поверенному, определяется содержанием верющего письма. Все, сделанное поверенным на основании доверенности, хотя бы то было и ко вреду доверителя, остается в силе для доверителя (ст. 2326), следовательно, что сделано поверенным сверх полномочия, то остается у него на ответе и не обязательно для доверителя.

Доверенность может быть дана общая — по всем делам, и специальная — по одному делу, или на совершение одного цельного действия (напр., продать имение, получить деньги и выдать купчую), полная и ограниченная. Когда возникает сомнение о том, предоставлено ли было поверенному право на то или другое действие, оно решается истолкованием верющего письма по общему правилу 1538 и 1539 ст. Какая бы, однако, полная ни была доверенность, есть действия, имеющие столь решительное значение, что полномочие на оные само собою не предполагается, но должно быть явственно предоставлено в доверенности. Наш закон указывает на такие предметы лишь в отношении к процессуальным действиям. Так, в 317 ст. Зак. Суд. Гражд. сказано о порядке прежнего письменного суда, что поверенный может перенести дело по апелляции в таком только случае, когда это право именно ему предоставлено, притом прибавлено, что без особой доверенности считаются к тому уполномоченными лишь стряпчие, действующие по обязанности своего звания (т.е. служебные). С изданием нового судебного устава введены при судах присяжные поверенные, действующие по обязанности своего звания, и закон, не определив подробно, в чем состоят процессуальные права их на действия от имени доверителя, подтвердил на них действие общего закона о том, что пространство прав поверенного определяется доверенностью (Учр. Суд. Уст. 390, 391, 399). Ближе определено, какие действия на суде требуют положительно выраженного, специального полномочия: принесение апелляции, просьба об отмене решения, прекращение дела миром, предъявление спора о подлоге или ответ по такому спору, избрание посредников для третейского разбора и передоверие (Уст. Гр. Суд. 250, Уст. Суд. Торг. 223). Поверенным в мировом суде (имеющим всегда в виду примирение) предоставляется, и без особого полномочия, оканчивать миром дело своего доверителя (Уст. Гр. Суд. 48).

Право передоверия вообще не предполагается и должно быть положительно представлено. Передача делается всегда особым актом, с отметкой на главной доверенности (Зак. Гражд. 2329).

Уполномоченный от хозяина товаров приемщик их в таможне может от себя давать передоверие на хождение по таможенному производству дел (Уст. Торг. 56).

Принятие векселя за честь векселедателя или кого-либо из надписателей не относится к правам поверенного по общей доверенности (Уст. Вексельн. 52).

Толкование. Пространство прав поверенного. При обсуждении силы доверенности надлежит иметь в виду хозяйственное значение того действия или той операции, на которую дается полномочие. Она распространяется на все те действия, которые по хозяйственному значению операции входят в нее, — если доверитель не сделал исключения именно для некоторых действий. На сем основании, хозяин признан ответственным, по обязательствам управляющего имением, за работы или поставку припасов, необходимых для хозяйственного управления имуществом (Касс. реш. 1874 г., No 781).

Неторговые действия поверенного действительны, если совершены в пределах неторговой доверенности, хотя бы по общему характеру известного поручения или дела и нужно было дать не такую доверенность, а торговую (Касс. реш. 1879 г., No 44).

Всякая доверенность разумеется в силе таких выражений, кои помещены в 2307 ст., и опущение этих выражений не лишает доверенности законной силы (Касс. реш. 1870 г., No 1039).

Бибикова доверила Рославлеву свои имения в полное управление и распоряжение, с правом собирать доходы и отдавать внаймы заведения. Гос. Сов. (4 января 1850 г.) признал, что по сей доверенности Рославлев имел право вступить в договор о поставке из имения пшеницы, так как доход из имения с хлеба не мог быть извлекаем иначе как от продажи на наличные деньги или с поставкою на срок мог получать задаток и постановить неустойку, так как неустойка есть обыкновенное обеспечение купца в исправности поставки, отчасти уплаченной задатком.

Мн. Гос. Сов. 1872 г. по д. Шиловской признано, что управляющий имением, имевший доверенность продавать лес на сруб, превысил свое полномочие, заключив контракт, коим предоставлено выкопать 300 деревьев с корнями, ибо это есть хозяйственная операция, предполагающая замену лесного хозяйства иным назначением.

По д. Булгакова (Касс. реш. 1876 г., No 484) управляющий имением заключил с третьим лицом условие о запродаже мериносов. По спору об исполнении сего условия было возражаемо, что эта общая доверенность не давала права на продажу овец из имения. Палата рассудила, что Булгаков уполномочил поверенного не только на принятие имений в управление, но и на распоряжение этими имениями по усмотрению, сим предоставлялось право как покупать все необходимое для имений, так и обменивать сельскохозяйственные произведения на деньги или извлекать из них доход, что, без сомнения, должно было распространяться и на мериносов, так как они составляют один из хозяйственных продуктов, подлежащих, в числе прочих, сбыту для дохода. Притом по делу видно, что таким правом управляющий всегда пользовался без возражений. Эти рассуждения Сенат отнес к существу дела и к толкованию актов.

В реш. Касс. 1869 г., No 979 признано, что управляющий имением, отдав, без положительного полномочия в доверенности от владельца, оброчные статьи имения в долгосрочную аренду, превысил свое право и не может ссылаться на последующие отзывы владельца о его согласии. — С рассуждением в этом виде трудно согласиться. В данном случае владелец после отдачи, в частном письме к управляющему и в отзыве полиции, признавал право управляющего распоряжаться арендными статьями по усмотрению и, кроме того, сам получал плату от арендатора. В таких обстоятельствах вернее кажется решение палаты, признавшей владельца ответственным по арендному контракту.

По д. Фиглева (2 Сб. Сен. реш. III, No 669) Сенатом признано, что право полного хозяйственного распоряжения, предоставленное поверенному, не заключает в себе продажи леса на сруб из имения, хотя в той же доверенности тому же лицу предоставлено продавать землю в имении за крестьянским наделом.

Решением Сената по д. Савешникова (2 Сб. Сен. реш. II, 386) признано, что управлявший пароходным имуществом, уполномоченный распоряжаться на правах хозяина и вступать в подряды и поставки, с обеспечением их пароходным имуществом, — имел право и выдавать документы с обязательством уплаты и уплачивать долги из имущества пароходного.

Поверенный был уполномочен на покупку имений с совершением купчих крепостей. Сторговав имение, он дал вперед продавцу 6000 руб., а потом купчая не состоялась и в возвращении задатка встретилось затруднение. Взыскание задатка обращено на поверенного. Признано, что цена имущества уплачивается в надлежащее время (ст. 1521) и на выдачу денег вперед поверенный не был уполномочен, но мог, по случаю продажи, выдать задаток в смысле обеспечения, под задаточную расписку (2 Сб. Сен. реш. V, No 1259).

Полномочие, данное на продажу имения и на совершение купчих крепостей, не содержит в себе права на совершение запродажных условий, записей о задатке и т.п., ибо такие договоры, предшествующие продаже, не относясь непосредственно к самому совершению купли, составляют предмет особого соглашения, а по закону купля-продажа отнесена к способам приобретения прав на имущество, а запродажная запись — к договорам (2 Сб. Сен. реш. V, No 1158). Правильность такого взгляда весьма сомнительна, ибо всякая продажа происходит от соглашения и заключает в себе договор, по существу своему. Можно спорить лишь о праве поверенного обязывать своего доверителя особыми условиями об обеспечении продажи.

Приказчик, заведывающий торговым заведением хозяина и не уполномоченный общей от него доверенностью, не имеет права принимать деньги от имени хозяина и тем его обязывать (Касс. реш. 1875 г., No 818).

В д. Дурново (Сб. Сен. реш. I, 477) Сенат признал за поверенным уполномоченным делать займы с залогом имения, право заключать и условия о неустойке.

В Мн. Гос. Сов. 1850 г., по д. Голицына и Зубова, выражено, что поверенный, уполномоченный заключать договоры о поставке, тем самым получил право включать в сии договоры и условие о неустойке.

В решении 1874 г. по д. Фридланда (2 Сб. Сен. реш. V, No 1279) Сенат признал, что доверенность заключать разного рода сделки и договоры по перевозке товаров сама по себе заключает в себе и право обязываться неустойкою, в составе того же договора.

Напротив того, Касс. Деп. Сената признает, что обеспечение договора не составляет существенной принадлежности всякого договорного соглашения и требует особливого определения воли. Посему полномочие на заключение договора само по себе не предполагает еще полномочия на включение в него условия о неустойке (Касс. реш. 1871 г., No 161, 175, 322). В том же смысле разумеется и условие о задатке, как обеспечении, в смысле задаточной расписки. No 171.

Доверитель не отвечает за неустойку по контракту, когда в доверенности не дано право заключать контракты с неустойкою (д. Шиловского, 1 Общ. Собр. Сен. 15 ноября 1874 г.).

Наш закон, имея в виду преимущественно формальную сторону доверенности, мало обращает внимания на сущность юридических отношений, возникающих вследствие доверительного поручения. Об обязанностях поверенного сказано только, что он не должен выходить из пределов доверенности (1326). Нет сомнения, однако, что кроме этой отрицательной обязанности, наш закон необходимо предполагает и положительные. Они могут быть определены ближе соглашением сторон, в особом условии, коим означается сущность поручения и к коему выдача доверенности примыкает, как действие, служащее началом исполнения с одной стороны. Они могут быть определены в самом верющем письме, как основание наказа от доверителя поверенному, в таком случае принятие доверенности и связанного с нею поручения означает согласие поверенного на условия, означенные в доверенности. Во всяком случае нет сомнения, что поверенный, приняв поручение, обязан совершить дело, за которое взялся, или действовать в интересах доверителя добросовестно и заботливо дотоле, пока продолжается сила доверенности. Хотя единственная статья нашего Свода об ответственности поверенного за убытки от его нерадения (2327) относится к Черниговской и Полтавской губернии, но это нисколько не исключает непременной и необходимой ответственности поверенных во всех других частях империи. Поверенный отвечает за последствия своих действий по крайней мере в тех пределах, которые указаны 569, 574 и 684-689 ст. Зак. Гражд. Имея на руках не свое, а чужое дело по доверию, он несомненно обязан дать своему доверителю отчет в своих действиях и в имуществе, состоявшем у него на распоряжении, понуждение к даче отчета облегчается доверителю новой формой, установленной для исков сего рода в судебных уставах (Уст. Гр. Суд. 896-923). Поверенный отвечает несомненно и за важные упущения в выборе своих агентов и поверенных, буде был уполномочен на передоверие.

Доверитель, по силе 2326 ст., ответствен, в отношении к третьим лицам, за все действия поверенного, совершенные в пределах полномочия, но никак не за то, в чем поверенный действовал произвольно, тем менее за действия, имеющие характер преступления или проступка (2328 ст.). По силе 687 и 2235 ст. господа (хозяева) и верители ответствуют вообще за вред и убытки, причиненные их слугами (приказчиками, должностными людьми) и поверенными при исполнении поручений, сообразно с приказаниями или полномочием, которые даны им. Наш закон не упоминает о значении последующего утверждения доверителем действий и распоряжений поверенного, не подходивших вполне под основное полномочие (ratihabitio), но нет сомнения, что такое утверждение должно иметь силу и у нас, по крайней мере между поверенным и его доверителем, но никак не может иметь обратной силы для третьих лиц и колебать права, уже приобретенные ими вследствие того или другого действия или упущения со стороны поверенного.

В пример можно сослаться на довольно обыкновенный у нас случай в процессуальном производстве. Поверенный приносит апелляцию за своего доверителя, и возбуждается сомнение о том, простирается ли право его на принесение апелляции. Сомнение это может повести к признанию апелляции недействительной: но если между тем доверитель заявляет суду, что он признает и подтверждает действие своего поверенного, то нет повода отказывать в признании совершенного поверенным действия законным. Однако, если такого заявления не последовало до истечения срока апелляции, а противная сторона домогается ее возвращения, ссылаясь на отсутствие полномочия, то последующее затем заявление доверителя, сделанное по истечении срока, уже не имеет обратного действия и не колеблет процессуального права, уже приобретенного противником на суде вследствие первоначальной ошибки или упущения.

Если поверенный совершил, без всякого препятствия и возражения со стороны суда и другой стороны, такие действия, на которые не был прямо уполномочен доверенностью, и доверитель впоследствии явственно подтвердил эти действия перед судом или вне суда, то действия эти сохраняют свою силу и не должны быть уничтожены ни по усмотрению суда, ни по (несвоевременному) указанию и ходатайству противной стороны.

Правило это указывается справедливостью: нет основания уничтожать судебное действие поверенного, когда оказывается, что оно согласно с волей доверителя и признается доверителем за свое. Противная сторона имеет полное право при всяком действии поверять полномочие противника. Если она своевременно не воспользовалась этим правом, то не может иметь претензии на совершение судебного действия в интересе доверителя и согласно с его волей. Притом повсюду, именно в видах справедливости, признается за доверителем право последующего утверждения совершенных поверенным действий, поколику сим не нарушено право третьих лиц. Процессуальное право другой стороны ничем не нарушено, буде она имела в свое время возможность возражать и не возражала. Если допустить безгранично это право возражения во всяком положении дела, то отсюда может произойти и действительная несправедливость. Недобросовестная сторона может приготовить ловушку для добросовестной, пропуская без протеста целый ряд судебных действий ее поверенного за тем, чтобы потом уничтожить все разом.

В Зак. Суд. Гражд. (ст. 50) есть такое правило: если бы кто, не быв сведом о препятствии тому или другому лицу быть поверенным, поручил ему ходатайство по своему делу, то сие в вину ему не ставится, и дело, начавшееся по бумагам, от такого поверенного поданным, не прекращается, но, при обнаружении законных препятствий, веритель обязан заменить прежнего поверенного другим.

Доверитель у нас, несмотря на безмолвие закона, отвечает поверенному за все его издержки и потери по исполнению поручения, ибо это убыток поверенного в чужом деле, и с сущностью поручения несообразно, чтобы посторонний человек исполнял на свой счет чужое дело, действуя не от своего, а от чужого имени. Доверитель обязан заплатить поверенному и за труд его, поколику это между ними условлено или поколику труд поверенного, буде не предполагается безмездным, может быть приведен в справедливую оценку.

Действие доверенности прекращается (2330): 1) исполнением поручения, 2) истечением срока, буде доверенность срочная, но бессрочная не прекращается и с истечением давности, 3) смертью доверителя или поверенного, лишением всех прав состояния или особых прав, признанием одного из участвующих безумным сумасшедшим, несостоятельным или пропавшим без вести. По новому Уст. Гр. Суд., в случае смерти поверенного, производство дела приостанавливается (255), доколе он не будет заменен новым поверенным или противная сторона не потребует вызова. О смерти доверителя устав не говорит, но по применению к правилу ст. 251 Уст. Суд. и 2334 Зак. Гражд., надлежит заключить, что до получения поверенным известия о сем, действия, законно совершенные им в суде, остаются в силе.

По делу Долгополовых с Неплюевым Сенат признал, что доверенность, выданная поверенному несколькими лицами, представляется как бы отдельным полномочием от каждого из них, поверенный по такой доверенности может предпринимать отдельные для того или другого из доверителей действия, а потому за смертью одного из них действие доверенности прекращается только в отношении полномочия, данного умершим (Касс. реш. 1881 г., No 1, ср. Касс. реш. 1881 г., No 78).

4. Уничтожением доверенности, на что доверитель имеет право, когда ему угодно (Учр. Суд. Уст. 399, Зак. Суд. Гражд. 43). Уничтожение доверенности вообще есть акт произвольный, и воля доверителя совершается, и в отношении к нему лично, удостоверяется всяким несомнительным признаком решительного распоряжения, как-то: письмом, отобранием верющего акта, выдачею новой доверенности другому лицу и т.п. Но дабы уничтожение доверенности могло считаться вполне обязательным для другой стороны, для третьих лиц и для присутственных мест, необходимо сделать его, кому следует, известным. Закон наш не исключает всякого рода действий, коими это оглашение может быть произведено (напр., нотариального заявления и т.п. ср. Касс. реш. 1881 г., No 112), но установляет общую форму оглашения об уничтожении доверенности, долженствующего иметь общее и безусловное действие на все отношения (2331, 2332 ст. Зак. Гражд., 251 Уст. Гр. Суд.), именно: об уничтожении доверенности подается прошение в то судебное место, где поверенный уполномочен действовать, если же полномочие не ограничено местом, то в любой суд или палату. Суд делает постановление об уничтожении доверенности, сообщает о сем в то место, где она была совершена, и публикует три раза либо в местных губернских ведомостях, либо в сенатских объявлениях и ведомостях столичных. Доверитель во всяком случае может требовать, лично или чрез посредство полиции или губернского правления, от поверенного возвращения уничтоженного верющего письма.

5. Отказом поверенного, на что поверенный имеет право во всякое время (под ответственностью за последствия внезапного отказа). Закон обязывает поверенного известить о своем намерении доверителя (слово, употребленное в законе: намерение, а не решение, указывает на обязанность благовременного извещения) с возвращением доверенности и объявить тому присутственному месту, в коем он действовал, с указанием и места жительства доверителя (2333 Зак. Гражд.). О судебных поверенных сказано в новом Уст. Гр. Суд. (252-254): отказываясь, поверенный, в случае отсутствия доверителя, обязан уведомить его о своем отказе так заблаговременно, чтобы доверитель успел заменить его, притом, вместе с отсылкой отказа к иногороднему доверителю, обязан и суд о том уведомить. А суд назначает поверенному срок, до истечения коего он не свободен от своих обязанностей. В крайности, председатель суда может заменить такого поверенного временно, присяжным, по своему назначению.

Отказавшись с одной стороны, поверенный не имеет права в том же деле перейти на другую сторону.

По общему правилу (2334 ст. Зак. Гражд.), акты, совершенные поверенным и другие его по доверенности действия до получения им известия о прекращении силы ее, или до получения на месте публикации об уничтожении, признаются законными, а все сделки, совершенные после сей публикации, признаются недействительными.

На основании 2334 ст. Зак. Гражд. сделки, совершенные поверенным от имени доверителя с кем-либо, недействительны в двух случаях, а именно в том, когда сделка заключена уже по получении в месте пребывания поверенного публикация об уничтожении доверенности, или же в том, когда по представленным доказательствам установлено будет, что лицам, заключавшим сделку, т.е. поверенному и тому лицу, с которым он вошел в сделку, было, несмотря на неполучение публикации, известно об уничтожении доверенности (Касс. реш. 1881 г., No 78).

Доверитель, и по выдаче доверенности, имея полную возможность отменить ее во всякое время, не лишается и полной возможности действовать сам по тому же предмету, по которому уполномочил действовать поверенного. Поколику он имеет полное право руководствовать поверенного своими наставлениями и приказами, потолику может и сам, своим лицом, вступить в дело, на которое уполномочил поверенного. Но, вступая в него и становясь на его место, он тем самым, на ту минуту и в этом действии, либо отрицает, либо заменяет данное полномочие. Такое действие доверителя — в его воле, ибо он, выдачею доверенности, ничем не поступился и ни в чем себя не ограничил, — но оно остается и на ответственности доверителя и пред поверенным, и перед третьими лицами. Хотя выдачею доверенности доверитель, в силу того, не принимает на себя определенного обязательства, но тем не менее связывает себя ответственностью, сопряженною с юридическим действием, по его свойству. В настоящем случае, выдачею доверенности, доверитель передает поверенному кредит своей личности, а третьим лицам удостоверяет, что всякая сделка, заключенная с поверенным, так же будет тверда, как бы сам он, доверитель, вступил в нее с ними. А как во всякой сделке необходимо предполагается единство действующего лица и единство воли, без коего сделка и немыслима, то очевидно, что доверитель, если он сам нарушает это единство, раздвояя свою волю в двух лицах, — в своем лице и в лице своего поверенного, — становится ответственным за последствия такого раздвоения и происходящих от того недоразумений и ошибок. Для ограждения себя от этой ответственности, доверитель должен всякий раз, когда хочет действовать сам, предупреждать о том заблаговременно своего поверенного (который не вправе решительно сему воспротивиться) и, в подлежащих случаях, третьи лица. Закон не установляет положительного в сем смысле правила, но оно вытекает из сущности доверительных отношений. Только в прусском законе есть такая статья, что если доверитель не известил о своих переговорах поверенного, то сделка, заключенная от имени его поверенным, остается в силе, хотя бы и заключена была позже той, которую заключил по тому же предмету доверитель сам, непосредственно.

В наших законах есть статья (542 ст. I ч. X т.), возбуждающая недоразумение. Это одна из общих статей, сочиненных при составлении Свода Законов, по поводу размещения в известной системе частных правил. Поелику правила эти извлекались из указов изданных и решений постановленных в разное время и по разным причинам на частные случаи, то между отдельными статьями оказывались нередко несообразности и противоречия, когда доводилось, по поводу приведения их в систему, извлекать из них общие признаки, и обобщение сих признаков выходило иногда искусственное и неверное. Так, по Системе Свода Законов предположено было, в изложении вотчинных прав, определив признаки полного и неполного права собственности, с составными его частями, владением, пользованием и распоряжением, определить затем случаи, в коих эти составные части представляются в виде, отдельном от права собственности. Так образовалось VI отдел. 2 гл. разд. 2, кн. 2,1 ч. X т., озаглавленное: о праве распоряжения, отдельном от права собственности, в 2 статьях, из коих одна гласит: право распоряжения не иначе может отделиться от права собственности, как — или по закону, вследствие наложения запрещения и секвестра, или по доверенности, данной от одного владельца другому. Итак, в статье сопоставлены два совершенно различные по существу случая: полномочие, даваемое по договору на распоряжение имением, в общем и весьма обширном значении хозяйственного распоряжения, и признание неотчуждаемым имения, долженствующего служить обеспечением взысканий, и притом оба случая подведены под категорию особливого юридического состояния, в коем право распоряжения становится специальным правом, отдельным от права собственности. Ни к одному из случаев это понятие не подходит, в особенности же к выдаче доверенности. Подведенные в цитате указы 1816 и 1817 гг. выбраны произвольно и не содержат в себе ни малейшего указания на подобное право, да и ни в одном из указов прежнего времени нельзя отыскать такого указания, следовательно нет основания признать, что наш закон сознательно установляет такое правило, будто бы доверитель, уполномочив кого-либо на распоряжение своим имением, тем самым отделяет от себя право распоряжения и потому лишается оного. Такого правила нет ни в одном законодательстве, и оно противоречило бы в самом существе основному понятию о представительстве по доверенности, в коем поверенный является лишь орудием доверителя, а не самостоятельным владетелем предоставленного и выделенного ему права. Между тем, на основании 542 ст., заявляются иногда мнения, клонящиеся к признанию подобного права. Так, напр., московское юридическое общество (см. Юридический Вестник, 1871 г., апрель) на основании таких соображений заключило, что из двух купчих крепостей, совершенных в один день хозяином имения и его поверенным на одно и то же имение, должно оставаться в силе безусловно последняя, именно на основании 542 ст.

Передоверие означает ли, что доверитель устранил вовсе личное свое действие по поручению, возложив оное на другое лицо? Касс. Деп. Сената отвечает нет (1875 г., No 862). Передоверие может считаться окончательным исполнением поручения разве (т.е. глядя по обстоятельствам) тогда, когда поверенный был уполномочен исключительно на совершение (?) его, а не на ведение дела. В последнем случае поверенный, передоверяя другому, тем не слагает с себя ответственности перед доверителем и сохраняет право личного ходатайства по делу. — Суд признал, что поверенный, передоверив, отвечает своему доверителю за действия второго поверенного безусловно. Но Сенат (Касс. реш. 1878 г., No 242) не согласился с сим рассуждением. Ответственность по 684 ст. Зак. Гражд. возлагается за действия, учиненные лицом, не имевшим на то права или виновным в упущении и неосторожности. Итак, поверенный, сделавший передоверие в силу разрешения доверителя, как действовавший по праву, не подлежит ответственности за деяние лица, кому передоверие сделано, разве бы сам притом оказался виновен в упущении. В данном случае доверитель не только уполномочил вообще на передоверие, но и знал, кому передоверие сделано, и даже вступал в соглашение с сим лицом по делу.

Если лицу, уполномоченному по доверенности на управление имением, может быть поручено и ведение тяжебных дел доверителя (389 Учр. Суд. Уст. и Прав, поверенных 1874 г., 18), то от такого поверенного не может быть отнято и право передоверять свое полномочие другому лицу, в том случае, если право передоверия ему предоставлено (Касс. реш. 1878 г., No 213).

В правилах о частных поверенных вовсе не содержится запрещения лицам, не совмещающим в себе требуемых законом качеств для ведения дел в суде, передоверять ведение сих дел лицам, имеющим законные качества (Касс. реш. 1878 г., No 56).

Отмена доверенности. 2331 ст. постановлена к ограждению интересов доверителя, но он вправе уничтожить доверенность всякими способами, и кроме тех, кои указаны в той статье (Касс. реш. 1875 г., No 916).

Обряд уничтожения доверенности (2331 ст.) установлен для ограждения интересов доверителя и потому составляет обязанность сего последнего, а не поверенного. Хотя бы сам поверенный сложил с себя обязанность, он должен объявить о том (доверителю?), но не обязывается подавать прошение или делать публикации (Касс. реш. 1873 г., No 1475).

Основанием полномочию служит личное доверие, посему доверенность, выданная одним из совладельцев на распоряжения по имению нераздельному, не теряет своей силы потому только, что имение впоследствии разделено (Касс. реш. 1875 г., No 350).

Продолжение за срок и последующее утверждение. Несмотря на истечение срока доверенности, выведено из обстоятельств дела, что поверенный и по истечении срока распоряжался по общему с доверителем предприятию, и потому выданная им после того срока квитанция признана обязательною для доверителя (Касс. реш. 1878 г., No 118).

Имущество, оставшееся по смерти Гр. Кушелева в его имении, отдано на хранение Плещенко, бывшему управляющему того же имения. Он стал требовать себе вознаграждения за хранение, хотя продолжал и по смерти Кушелева заведывать имением, при сем ссылался на то, что со смерти Кушелева, сила данной ему доверенности прекратилась. С другой стороны было возражаемо, что управление имением основано на договоре личном, однако по существу отношения, управляющий не вправе бросить имение и по смерти хозяина, и остается при своих обязанностях до нового распоряжения. Согласно сему состоялось и решение 2 Общ. Собр. Сен. 4 апреля 1875 г.

Независимо от формального уполномочия поверенному делать долги на имя доверителя, бывают случаи, когда действия управляющего по имению, хотя положительно необозначенные в доверенности, могут быть признаны обязательными для владельца, именно, когда они были непроизвольны, а утверждались на согласии или приказании владельца и клонились не ко вреду его (Касс. реш. 1873 г., 1396).

В деле Булгакова (Касс. реш. 1876 г., No 484) управляющий имением заключил договор с третьим лицом, на основании верющего на управление письма, нигде не засвидетельствованного. Впоследствии доверитель, не споря против подлинности акта, ссылался на неформальность его и тем доказывал недействительность заключенного условия. Сенат рассудил, что правила о порядке совершения доверенностей поставляют в зависимость от соблюдения его лишь доверенности на представительство в таких действиях, кои совершаются при содействии органов правительственной власти, но не исключают возможности представительства и на основании таких актов, кои совершены с отступлением от установленного порядка, и закон не выражает общего положения в том смысле, чтобы акты сего рода признавались недействительными и совершенные по ним действия необязательными для доверителей. Во всех спорах сего рода вопрос о праве поверенного разрешается судом не на основании только формальной доверенности, а по всем представленным доказательствам, из коих можно заключить, что в данном случае проверенный поставлен был по воле своего доверителя, или с ведома его, в такое положение, которое давало третьему лицу повод (?) заключать о существовании полномочия на совершение известного рода действий. В настоящем случае суд должен руководствоваться и правилом 458 ст. Уст. Гр. Суд., по которой акты домашние, признанные от тех, против кого представлены, имеют силу, равную с актами, совершенными установленным порядком.

Решение, в коем сделка признается обязательною для доверителя и без формальной доверенности, по удостоверению о том, что она совершена с ведома доверителя, и им одобрена (Касс. реш. 1876 г., No 499).

Отношение сторон. Ответственность доверителя. С существом доверенности несообразно ограничение воли доверителя относительно избрания нескольких уполномоченных по одному делу и прекращения данной доверенности, — и ограничение воли поверенного в отношении отказа от принятого уполномочия. Так рассуждает Касс. реш. 1867 г., No 421, но верность сего рассуждения сомнительна. Едва ли к существу доверенности относится право избирать несколько поверенных, и 2335 ст. говорит лишь о том, что кто избрал их несколько, тот каждому должен дать особый акт доверенности. Затем, если избран уже один поверенный, то естественно и непротивно закону, что он ограждает свободу и единство своих действий по одному делу таким условием, что совместно с ним не должен действовать другой поверенный. Право доверителя уничтожит доверенность, правда, не может быть ограничено, ибо он хозяин своего личного доверия к уполномоченному, но едва ли можно признать, что и поверенный — безусловный хозяин в своей воле продолжать или покинуть обязательное служение. Естественно и нисколько не противно закону, что доверитель обеспечивает себя от произвольного отказа со стороны поверенного. И 2330 ст. говорит только, что действие доверенности прекращается отказом поверенного, но нисколько не устраняет ответственности поверенного за последствия произвольного отказа. Впрочем, решение 1868 г., No 305, поясняет, что доверитель может особым договором ограничить себя в праве на уничтожение доверенности.

В реш. Сен. 1867 г. (2 Сб. Сен. реш. II, No 358) признано, что доверитель имел право, без всякой ответственности перед поверенным, уничтожить доверенность на ходатайство по делу, когда оказалось, что поверенный не принимал мер к защите доверителя и, не предупредив его, выбыл из того города, где дело производилось (то же Касс. реш. 1874 г., No 93).

В реш. 1873 г., No 722 Сенат признает, что поверенный, коего доверенность, вопреки условию, уничтожена доверителем, не лишен права отыскивать убытки или положенную неустойку, но нет основания признать уничтожение доверенности действием незаконным, и присуждать поверенному, по договору, ту сумму, которую он должен был, по условию договора, получить, если б доверенность его оставалась в силе (Касс. реш. 1873 г., No 772).

Доверитель, предоставив, по условию, своему поверенному хождение по делу, сам вступил в производство и выслушал решение, опасаясь, что поверенным пропущен будет краткий остававшийся срок. Это действие доверителя проистекало из права, предоставленного каждому, — принимать личное участие в своем деле, а потому не признано нарушением доверенности и условия, в коем положена неустойка за уничтожение доверенности (Сб. Сен. реш. I, No 533).

Ответственность поверенного. Отвечает ли поверенный перед своим доверителем за те действия, которые хотя и совершены в пределах доверенности, но причинили, по упущению поверенного, вред доверителю? Желают доказать, что не отвечает, ссылаясь на 574 ст., утверждают, что право на взыскание убытков дается потерпевшему в таком лишь случае, когда они нанесены действием самоуправным, а как действия поверенного в пределах доверенности не суть самоуправны, то нет и иска об убытках. Это рассуждение неверно, ибо вопрос решается не понятием о самоуправстве. Во всяком договорном отношении одна сторона ответствует перед другой за действия, соединенные с упущением или нарушением, от коих последовал другой стороне убыток. Поверенный обязывается действовать в интересах доверителя, блюсти за ними и ограждать их. Если при сем он совершил ко вреду доверителя упущение и не был к тому принужден обстоятельствами независящими (684 ст.), то обязан отвечать за вред и убыток своему доверителю в силу общего правила 644 и 684 ст. В таком смысле состоялось Касс. реш. 1871 г., No 1125. Тут же изъяснено, что 2326 ст. имеет в виду лишь отношение поверенного к третьим лицам, а не к доверителю.

Поверенный, принимая на себя заведывание делами доверителя, обязан возвратить полученные от доверителя или за его счет деньги, не употребленные им в интересах доверителя, и представить по требованию доверителя отчет в денежных суммах (Касс. реш. 1884 г., No 71, ср. там же, No 92).

Право требовать отчета может составлять предмет гражданского иска и решения (Касс. реш. 1874 г., No 900).

Поверенный, представляя лицо доверителя, тем самым обязывается делать для него, и получаемое за него имущество передавать ему с отчетом, следовательно, удерживая это имущество, оказывается незаконным владельцем оного и может быть принужден к возвращению или возмещению, хотя бы в акте доверенности о том не упоминалось (Касс. реш. 1876 г., No 456).

Иск об убытках предъявлен на поверенного за то, что он непредставлением ко взысканию порученного ему заемного письма довел до пропуска по оному давности. Иск этот признан преждевременным, так как заемное письмо вовсе не представлено ко взысканию, а при взыскании должник может и не сослаться на давность (Касс. реш. 1872 г., No 1041).

Вологодский общественный банк, имея претензию на Варгине, доверил Самарину выслушать решение палаты, изъявить удовольствие или неудовольствие, и если дело кончено не в пользу банка, подать апелляцию. По решению палаты, претензия признана уничтоженной за давностью. Самарин объявил на решение удовольствие и не подал апелляции, отговариваясь, что не находил резона опровергнуть решение. За это банк взыскивал с него всю сумму иска 1700 руб. и судебные издержки. Признано, что по закону поверенный представляет на суде лицо доверителя, следовательно по общему предположению уполномочивается совершать судебные действия в интересе доверителя, но по своему усмотрению о том, что согласно с его интересом. Доверенность писана в общих терминах, а если доверитель желал ограничить усмотрение поверенного, то надлежало оговорить это с ясностью. Посему в иске отказано (Мн. Гос. Сов. 1877 г.).

Ответственность пред сторонними. По просьбе купца полиция приступила к аресту его товаров, показанных в захвате у сторонних лиц, и арест производился по указаниям назначенного тем купцом служителя. Впоследствии, когда оказалось, что арест произведен был неправильно и возник обратный иск об убытках, купец отговаривался от ответственности за действия служителя, не имевшего доверенности, но он признан ответственным за силою 687 ст. Зак. Гражд. (2 Сб. Сен. реш. II, No 374).

Рыжакова, дав Грузинцеву доверенность на залог ее дома, обязалась не уничтожать ее в течение шести лет, а когда Грузинцев приступил к залогу, обратилась в палату, совершившую закладную, с просьбой об уничтожении доверенности, но палата, имея в виду, что сама Рыжакова стеснила себя в уничтожении доверенности на шесть лет, оставила это без внимания, и закладная совершена раньше, чем появилась публикация об уничтожении доверенности. Гос. Сов. (1874 г.) оставил в силе закладную, за силою 2334 ст. Зак. Гражд., признав, что правило это (о недействительности сделок поверенного, заключенных после получения в месте его пребывания публикации об уничтожении доверенности) установлено в виду необходимости ограждать право третьих лиц, вступивших в сделку (2 Сб. Сен. реш. V, No 1260).

Обязанность исполнения по договору займа, по доверенности заключенному, лежит на доверителе, а не на поверенном, хотя бы он имел и торговую доверенность (Касс. реш. 1868 г., No 884).

Жена Кулябко-Корепкого по доверенности его совершила купчую на продажу его имения, хотя он, до совершения купчей, прислал ей новую доверенность с уничтожением прежней, и известил ее о том на письме. Посему он просил признать совершенную ею крепость недействительной. Ему отказано в том потому, что частное извещение не могло в сем случае заменить публикацию об уничтожении доверенности, следовательно права, приобретенные на основании прежней доверенности третьими лицами, должны оставаться неприкосновенными. Слово же ‘известие’ в ст. 2334 Сенат разумеет в смысле определения судебного места об уничтожении доверенности (1 Общ. Собр. Сен. 3 декабря 1876 г.).

59
Особенные виды доверенности и поручения. — Доверенность на представление имения в залог по подрядам. — Торговая и кредитная доверенность. — Доверенность на хождение в таможне. — Присяжный поверенный. — Поручения по делам комиссионным, экспедиционным и маклерским. — Биржевые маклеры, диспашеры, эксперты. — Доверенность на управление имением.

Со всякой доверенностью соединяется, кроме представительства, и поручение, но каждое поручение, но каждое поручение имеет свое хозяйственное значение и может заключить в себе особливые юридические отношения между сторонами, так что, в иных случаях, поручение посредством доверенности представляется лишь формой, в которую стороны облекают свою сделку, и потому в иных случаях, при определении отношений, преобладающее значение получает сущность этой сделки, а не доверенности. Так, напр., я могу дать доверенность в таком смысле, что поверенный мой Иван должен дать взаем, за такой-то процент, такую-то сумму Петру, имеющему употребить эти деньги на мое дело. В таком случае я вхожу в обязательное отношение к Ивану, когда он, по моему поручению, кредитует Петра, и к Петру, так как его долг Ивану становится в сущности моим долгом. Могу дать Ивану доверенность в таком смысле, чтобы он должные мне деньги уплатил за меня Петру, которому я должен. В таком случае Иван, буде принимает мое поручение, тем самым сознает свой долг, а Петр, кроме права на меня, приобретает право требовать себе удовлетворение и от Ивана. — Итак, во многих случаях, когда доверенность содержит в себе установление или признание особливого обязательства, соединенного с интересом другой стороны, уничтожение доверенности прекращает только личное полномочие, но может и не прекращать тех обязательных отношений, которые хотя и были поставлены в связь с полномочием, но и независимо от него сохраняют свою силу.

В нашем законодательстве известен один, весьма употребительный, вид доверенности, в котором, под формой полномочия, содержится самостоятельный договор особливого свойства. Это — доверенность по представлению в залог имения по казенным подрядам и поставкам (ст. 69-72 Пол. Казен. Подр.). Хозяин имущества предоставляет другому лицу представить его залогом по своим обязательствам с казною, стало быть, подвергает имущество свое риску в чужом предприятии (ибо имущество за несостоятельностью подрядчика, может быть продано), за этот риск обыкновенно выговаривается в пользу хозяина известная премия (в процентах со стоимости имущества), по особому условию с залогодателем (так наз. прокатные деньги). Договором этого рода уступается право распоряжения имуществом, и в этом только случае доверенность подходит под определение 542 ст., т.е. установляет отделение права распоряжения от права собственности, но сделка эта не подходит под наем, ибо предметом найма служит пользование хозяйственною сущностью имущества, а не право распоряжения или отчуждения. Наш закон указывает для нее — общую форму доверенности, отнимая вместе с тем у доверителя существенную принадлежность всякого полномочия, т.е. право отменить его во всякое время.

Действия поверенного обязывают, в общем порядке, лично самого доверителя непосредственно, напротив того, здесь представление чужого имущества в залог не обязывает доверителя, т.е. хозяина имущества лично, а связывает только вверенное им имущество ответственностью за исправное исполнение договора с казною, стало быть, обязывает лично поверенного, в отношении к доверителю, которому он отвечает за сохранность залога. Итак, доверенность этого рода может, на общем основании, быть уничтожена доверителем лишь дотоле, пока поверенный не вступил с ней в отношение к третьему лицу, а буде она предъявлена уже к торгам на подряд, то доверенность уже не может быть уничтожена ни самим доверителем, ни наследником его, до срока, в ней означенного. Каждая такая доверенность должна быть дана непременно на срок, притом в доверенности может быть ограничено, на какой именно предмет (на какой подряд, по какому ведомству и т.п.) доверяется употребить залог. Все эти ограничения, особливо срок, служат к ограждению доверителя, так как, по закону, казенное место принимает чужой залог не иначе как в пределах срока, означенного в доверенности, и по истечении сего срока не вправе удерживать залог, буде не возникло взыскание на подрядчике, равно и во всем прочем обязано строго держаться условий, означенных в доверенности.

Подобного же рода доверенности выдаются в виде письма, при займе под залог акций и процентных бумаг между частными лицами, и заключают в себе уполномочие заимодавцу распорядиться, в случае неплатежа в срок, вверенными ему бумагами, по усмотрению, в свою пользу. Ст. 2168.

Особые правила постановлены для кредитного письма или торговой доверенности на производство торговых дел или оборотов на счет и на имя доверителя, в том числе подрядов и откупов (Уст. Торг. 39-48). Доверенность сего рода бывает или частная — единовременно отправить известное торговое поручение, или общая — отправлять на известный срок (на год, на два и на три года) вообще торговые дела доверителя и входить во все сопряженные с оными отношениями, в том числе ‘вексель к платежу подписывать, давать, брать и протестовать, в суды входить и по обстоятельствам дела мириться’. Та и другая может быть неограниченная, полная, в общих выражениях, и без определения условий, или ограниченная.

В 46 и 47 ст. указано, какие предметы должны быть означены в доверенности, а 50 ст. гласит, что доверенность, данная без соблюдения формы или в неопределительных выражениях, недействительна. Такое правило чрезмерно сурово, если оно означает точную и буквальную согласность с формуляром, который быв приложен к ст. 725 и 726 Уст. Торг. изд. 1857 г., притом весьма устаревшим: в таком случае оно противоречило бы и предполагаемой другими статьями (45, 52) возможности изменять содержание и условия договоренности. Впрочем 50 ст., по буквальному своему смыслу, не согласуется и с указом 1744 г., из коего она извлечена: там предписано только, во избежание недоразумений, не принимать доверенностей, писанных ‘на бумажных лоскутках, ненадлежащим стилем и неясно’.

Кредитная и торговая доверенность. По неограниченной кредитной доверенности выдано векселей на 17 000 руб. Доверитель отказывался от уплаты, ссылаясь на то, что кредиторами не сделано надписей на доверенности, и что сделанный кредит превышает сумму торговых, по 2 гильдии, прав его в капитале 16 000 руб. Возражения эти отвергнуты: ограничения кредита 2 гильдии на 15 тыс., по 79 ст. Уст. Торг. изд. 1857 г. (заменена постановлениями Положения о пошлинах) простирается лишь на объявление товаров в таможне, а обычай подписания кредитов по доверенности, по смыслу 725 ст. (соответств. ст. 43 Уст. Торг. изд. 1893 г.), касается лишь частной торговой доверенности (реш. 7 Деп. Сен. 1850 г., по делу Финикова). — Выраженное в доверенности полномочие кредитоваться дает право на выдачу всякого рода заемных обязательств, в том числе и векселей за деньги и товар, от имени доверителя. Реш. по делу Сиверса — Ж. М. Ю. 1865 г., No 10.

При выдаче векселей по торговой доверенности, лицо, дающее под такой вексель деньги или товар, не имеет прямой обязанности надписывать на доверенности, сколько им выдано, если о том в доверенности не постановлено, и доверитель, не сделавший такой оговорки, не вправе отказываться от платежа по векселю, не отмеченному на доверенности. Касс. реш. 1872 г., No 282.

Обязанность надписывать на доверенности сумму сделанных по оной кредитов относится, по прилож. к 725 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 43 изд. 1893 г.) лишь к частной доверенности, а не к полной и общей (1 Общ. Собр. Сен. 17 декабря 1876 г., по делу Петлила).

В Касс. реш. 1877 г., No 161 Сенат опроверг рассуждение палаты, будто по закону право выдавать векселя должно быть прямо выражено в торговой доверенности. Такого закона нет, и право на выдачу векселей может быть выводимо из общего смысла доверенности. Ср. 1877 г., No 215.

К особому разряду причислены доверенности, даваемые на хождение по таможенному производству дел (Уст. Торг. 54-62). Они заключают в себе поручение, требующее близкого знания всех формальностей, сопряженных с заявлением в таможне принимаемых или отпускаемых товаров, с принятием их и пошлинной очисткой, в состав полномочия входит и хождение по таможенным процессам, имеющим особливую форму производства. Для принятия таких поручений не требуется торговых прав, но требуется лишь общая правоспособность: такими поверенными могут быть и иностранцы. Только доверители должны иметь права заграничного торга, возобновляемые ежегодно, посему и доверенности этого рода даются на год и потом могут быть возобновляемы. Агентами по делам сего рода служат обыкновенно специально занимающиеся или комиссионеры, которые допускаются к хождению по делам не иначе как по предъявлении доверенности в таможню и по записке ее в особую книгу. Притом таможенному начальству предоставлено иметь надзор за деятельностью таких комиссионеров: он выражается в том, что поверенный, буде он замечен в умышленном несоблюдении таможенных постановлений, лишается, временно или навсегда, права на хождение, по решению департамента таможенных сборов, утвержденному советом министра финансов (ст. 58).

Уст. Тамож. (изд. 1892 г., ст. 672-683) предполагают учреждение особых уполномоченных при таможнях от хозяев мануфактур, фабрик и заводов, для наблюдения за товарами или известным родом товаров, привозимых к таможне. Такие поверенные имеют и право употреблять вместо себя других людей, по передоверию.

При новых судебных учреждениях образовано и учреждение присяжных поверенных, которым закон предполагал дать правильную организацию, с ближайшим определением обязанностей и ответственности по представительству доверителей их на суде (Учр. Суд. Уст., ст. 383-406). Присяжные поверенные приписываются к судебной палате и могут иметь хождение по делам во всем ее округе, и затем продолжать оное во всех судах, до окончания начатых дел. Доколе число их при суде не признано вполне достаточным, они не имеют монополии, но всякому вольно избирать себе поверенного из посторонних. Ходатайство по одному и тому же делу может быть поручаемо и нескольким поверенным (предполагается, что они установляют между собой разделение труда). Доверенность может быть дана или на ведение дела во всем его объеме до конца или в одной инстанции, или на совершение одного действия. Право передоверия, по-видимому, не предполагается, ибо закон отличает один только случай: когда поверенный должен ехать для ходатайства по делу в другой город, то прочие дела свои на время отсутствия должен передать, с согласия доверителей, другому присяжному поверенному (согласие в сем случае должно быть отличаемо от прямого уполномочия: оно может быть и безмолвное). Они могут быть устраняемы доверителем и сами вправе отказаться от поручения, если приняли на себя хождение по уговору, а не по назначению от председателя или от своего совета. Они не могут действовать на суде против ближайших родственников (401), не могут представлять одновременно обе стороны в процессе или переходить с одной стороны на другую, не могут покупать, или иначе, прямо либо косвенно, приобретать права своих доверителей по тяжбам. Не должны оглашать тайны своих доверителей не только во время процесса, но вне оного. За вину свою и важные упущения (пропуск сроков и т.п.) они отвечают доверителям в убытках, лишаясь притом права на вознаграждение.

Договор о найме присяжного поверенного предполагается возмездный. Количество вознаграждения определяется письменным условием, а когда такого условия нет — таксой, установляемой министром юстиции на три года для каждого округа.

Поверенный на суде. По смыслу 10 п. 45 и 11 п. 246 ст. Уст. Гр. Суд., не могут быть поверенными по судебным делам лица, преданные уже суду по обвинениям в преступлениях, влекущих лишение всех прав состояния или всех особенных прав, пока не последует приговор об оправдании или присуждении к меньшему наказанию, а также и лица, оставленные по суду в подозрении по преступлениям, лишающим всех особых прав и преимуществ, или о коих судебные приговоры по обвинениям сего рода не состоялись за манифестом. Касс. реш. 1876 г., No 406.

Поверенным на суде может быть только грамотный, но закон не запрещает давать доверенность и неграмотному на ходатайство по делу, с тем только, чтоб он выбрал от себя грамотного для ведения дела на суде. Касс. реш. 1870 г., No 900. В мировом суде могут быть неграмотные поверенные. No 990.

48 ст. Уст. Гр. Суд., расширяющая право поверенного в мировых судах, не препятствует совершению особого договора, коим это право поверенного может быть ограничено. Касс. реш. 1874 г., No 507.

Выдача доверенности на хождение по делам, находясь в зависимости от личного доверия, не может быть вменяема в обязанность по условию. Касс. реш. 1871 г., No 36.

Право поверенного оканчивать дела миром, по 48 ст. Уст. Гр. Суд., относится только к производству в мировом суде и не простирается на мировые сделки, заключаемые не при мировом разбирательстве дела, а вне суда. Касс. реш. 1875 г., No 581. — 1873 г.,No 773. В последнем случае сам истец предъявил иск, а ответчица сослалась на мировую сделку с поверенным истца, заключенную за два дня до предъявления иска.

Право поверенного в мировом суде на мир с противником простирается лишь на спорное состояние дела, но не разрешает поверенному мириться с противником и после состоявшегося в пользу доверителя решения, ибо решением установляется для сторон новое право, для уступки коего потребно особливое полномочие (Касс. реш. 29 апреля 1871 г., дело Червонецкого).

Право предоставить решение дела по совести мировому судье, по силе 30 ст., заключая по себе уступку, по договору с противной стороной, права на разбирательство по закону, — не предполагается само по себе в доверенности, но должно быть особливо выражено. Касс. реш. 1871 г., No 446, 1872 г., No 515. Право поверенного безусловно отказаться от иска и прекратить дело само по себе не предполагается, но должно быть выражено в доверенности, ибо действие сего рода заключает в себе уступку заявленного пред судом права.

Поелику исполнение решения требует особливого ходатайства и указания способов, а принятие имущества и ценностей на свой отчет предполагает особливое доверие, то надлежало бы заключить, что для сего недостаточно общего полномочия, даваемого поверенному на ведение спорного дела и на ходатайства по оному до решения, но требуется для сего особое полномочие. На практике, однако, допускается возможность поверенному, ведущему дело, ходатайствовать и о приведении решения в исполнение.

Признание, сделанное поверенным на суде, обязывает доверителя. В данном случае было признание платежа. Реш. в Ж. М. Ю. 1861 г., No 5.

Правило 400 ст. Учр. Суд. Уст. о запрещении поверенным приобретать от своих доверителей права по тяжбам относится лишь до присяжных поверенных. Касс. реш. 1873 г., No 977, 1877 г., No 38.

Отказ поверенного по судебному делу может последовать во всяком положении дела, лишь бы поверенный уведомил о своем отказе доверителя столь заблаговременно, чтоб он мог до срока явиться или приискать другого поверенного. Касс. реш. 1867 г., No 480.

К этой же группе договоров следует отнести, в нашем законодательстве, поручения, без особого акта доверенности, даваемые лицам известного разряда или звания, по делам, требующим особого искусства и опыта, и тому званию присвоенным. Сделки этого рода имеют торговое свойство, почему и постановления, до них относящиеся, помещены в уставах торговых. Сюда относятся дела так называемые комиссионные, экспедиционные и маклерские (Уст. Суд. Торг. 43). Сверх того, исполнение разного рода поручений, с принятием посредничества, составляет особливый предмет деятельности так называемых комиссионерских контор, учреждаемых на коммерческом основании частными лицами для посредничества при купле и продаже, для займа капиталов, найма домов и приискания людей в служебные для частных лиц должности. Конторы эти учреждаются с разрешения министра внутренних дел и обязаны вносить определенный залог для обеспечения своей состоятельности (Уст. Торг. прил. к прим. кет. 53).

Дела комиссионные отправляются в торговой среде — биржевыми и гоф-маклерами и корабельными маклерами. Должность их состоит в посредничестве при заключении торгов, договоров и условий (Уст. Торг. 628). Они избираются из купечества или из мещан и утверждаются в звании подлежащей властью, с принятием присяги (посредничество неприсяжных маклеров не допускается по закону — Улож. Наказ. 1278, 1279). Сами они не должны заниматься торговлей от своего лица и на свой счет, но должны служить лишь посредниками по приказам или поручениям торгующих, сводя продавца с покупателем или сами заключая для них торг. Они имеют у себя особую книгу, в которой записывают заключенные сделки, и затем каждой из сторон выдают так называемую маклерскую записку, содержащую в себе все подробности сделки. Записка эта составляется в двух образцах, за подписями обеих сторон. Соблюдение в ней формы имеет существенное значение, и в таком случае она получает непререкаемую силу для сторон, впрочем, за отсутствием заказчика, и письменный приказ его, в соединении со статьею маклерской книги, для него обязателен. За труды свои они получают куртажные деньги в законном размере, по 7г% с каждой стороны с ценности сделки, но эта плата получается ими не тотчас, но по окончании года, по счету, который, составляя выписку из шнуровой книги, не подлежит опровержению, но право требования сей платы сохраняется лишь в течение 12 месяцев (в Одессе 13) со времени совершения сделки. Куртажные счета, в случае несостоятельности должников, не входят в конкурс и удовлетворяются с преимуществом (Уст. Торг. 591 и след.). Корабельные маклеры служат посредниками между кораблехозяевами и погрузителями для цертерпартии и фрахтовых сделок, отыскивая, по приказам, грузы для судов и суда для грузов, причем удостоверяют, по требованию, благонадежность судна, объявляют по справедливости существующие фрахтовые цены и обязываются предохранять обе стороны от убытков и ошибок. Куртаж им назначается также по законной таксе, подлежащей, впрочем, изменению с согласия купечества и с утверждения министра финансов (Уст. Торг. 592, прил. I, ст. 163-179).

Биржевые маклеры занимаются также при некоторых биржах публичной продажей привозных и отвозных товаров, целыми партиями, по письменным приказам торговцев, в коих означается крайняя цена продажи. Продажа эта производится по правилам, в законе определенным, торговый маклерский лист принимается по закону неопровержимым доказательством и вносится в маклерскую книгу, из коей маклер, выдает сторонам записки за своей подписью, а за труды свои получает куртаж, по 7₂% с каждой стороны (Уст. Торг., ст. 592, прил. I, ст. 144-184). Это продажа по усмотрению хозяев товара, но когда товары подлежат продаже не только по желанию хозяев, но по необходимости, или в силу закона (напр. по таможенному ведомству, конфискованные, объявленные низкою ценой, уступаемые вместо пошлин и т.п., или поврежденные и испорченные, или продаваемые по судебному приговору), посредниками в продаже служат биржевые аукционисты, по распоряжению таможенного ведомства, или по поручению частных лиц. Продажа производится по законным правилам, с запиской в шнуровую книгу аукциониста, коему присвоен куртаж 2% с цены, взыскиваемые единственно с покупателя, немедленно по продаже (Уст. Торг., ст. 592, прил. I, ст. 121-141, прил. IV, ст. 67).

Некоторые сделки на бирже недозволено совершать без посредства маклеров (Зак. 1893 г. о надзоре над биржами).

При определении аварии или морских убытков, причиняемых случайностями мореплавания судну, товару или грузу, потребны, в законном порядке (Уст. Торг. 391 и сл.), затруднительные и трудные расчеты, требующие специального знания и личной благонадежности. Посему, для этой операции учреждены при портах особые присяжные должности, так называемых диспашеров (расценщики вреда и убытков). Диспашер не иначе приступает к определению и расчислению аварии как по поручению от кораблехозяина, его корреспондента или корабельщика. Для работы его закон назначает ему крайний срок не долее шести недель. Она оканчивается составлением так называемой диспаши, которую он вручает со счетами, по числу участвующих в аварии, тому, от кого дано поручение. Этому акту законом присвоена полная вера не только внутри, но и вне государства, и обязательная сила для участников в аварии. За составление диспаши полагается и законная плата в проценте с объявленной цены корабля и груза. Сверх того, диспашеру могут быть даваемы комиссии на продажу судов и аварийных товаров, также на сбережение или отправление спасенного (Уст. Торг., ст. 592, прил. I, ст. 180-198).

К разряду договорных отношений того же свойства можно отнести и поручения, даваемые сведущим людям на суде, по избранию самых тяжущихся, и экспертам разного рода (Уст. Гр. Суд. 518, 529, 532, 860, 862).

Есть договоры, которые правильнее было бы поместить в ряду поручений, нежели причислять к личному найму, так как в них преобладает личное доверие и есть понятие о представительстве. Таковы, напр., договоры о найме корабельщика, которому дается в управление судно от лица хозяина, о найме приказчика и т.п. Здесь не говорится о договорах этого рода, так как в системе нашего закона они отнесены к личному найму (см. выше).

О доверенности на управление имением наш закон говорит особенно, хотя на практике возникают нередко вопросы о пространстве прав, принадлежащих управляющему на представительство своего доверителя по делам, относящихся к имению. До освобождения крестьян в нашем законе было немало постановлений, ограничивавших право полномочия постороннему лицу на управление помещичьими имениями и поселенным на них крепостными людьми. Эти ограничения имели в виду оградить крестьян от произвола и насилия управителей и предупредить косвенную передачу крепостного помещичьего права, под видом доверенности, людям, которые по состоянию своему не имели права владеть крестьянами. Все эти ограничения (Зак. Гражд., 2298-2305) отменены с 1861 г.

К договору поручения следует причислить и отношение, возникающее из препоручительной надписи на векселе, в силу коей вексель передается не в собственность, а лишь для получения денег на счет самого передатчика (Уст. Вексельн., ст. 17).

Комиссия. Предоставленное другому лицу безответственное и безотчетное исполнение коммерческого предприятия не принадлежит к договорам о комиссионерстве (2 Сб. Сен. реш. V, No 1205).

При участии в сделке комиссионера по поручению третьего лица отсутствие формальной доверенности не лишает силы заключенную сделку, если только несомнительно поручение. Но другая сторона, вступающая в договор, обязана удостовериться как в полномочии посредника, так и в том, что предполагаемые им условия одобрены доверителем, ибо действия посредника могут оказаться произвольными, а потому необязательными для доверителя. В данном случае дано было поручение на продажу льняного семени. Доверитель требовал непременным условием — немедленную присылку задатка, а посредник самовольно дал отсрочку в платеж сего задатка. Посему, по требованию заверителя, сделка признана недействительной (2 Сб. Сен. реш. V, No 1274).

Вид поручения или комиссии составляет препоручительная надпись при передаче векселей лишь для взыскания по ним. Такая передача разумеется не с переходом в собственность и без получения валюты. Посему-то закон и требует, чтобы в полных передаточных надписях было означено, что платеж по векселю получен, зачтен или в счет поставлен (ст. 17, 19 и 20 Уст. Вексельн., изд. 1893 г.). На сем основании, в деле Зефировой (2 Сб. Сен. реш. V, No 1231) не признана полной передаточная надпись на векселе, в коей сказано: право взыскания и получения по векселю денег передаю в полную собственность такому-то. Надпись признана препоручительной, и потому право получения по надписи ограничено лишь теми пределами, в коих сам передатчик имел право требовать удовлетворения, и плательщик получил право предъявить против держателя по надписи то возражение (по особому условию), которое он имел против передатчика.

Под приказчиком разумеется лицо служебное, доверенное на производство торга и на управление торговыми делами. Под это понятие не подходит комиссионер, уполномоченный на исполнение комиссионных приказов и препоручений. В данном случае дело шло о комиссионере, которому московским банком поручено было в Козлове принимать на комиссию, для отправки, хлебные товары, с выдачей под них ссуд. Посему признано, что иск на такого комиссионера не подходит под срок 713 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 31 Уст. Торг., изд. 1893 г.). Реш. 2 Общ. Собр. Сен. 16 февраля 1879 г., по д. Мацкевича. — Комиссионер, исполняя поручения, может отвечать лишь за убытки от неправильных при том действии и превышения полномочий, но не отвечает вообще за убыток, понесенный пре-поручителем от операции, произведенной комиссионером. Необходимо доказать, что убыток произошел именно по вине комиссионера. Московский промышленный банк уполномочил Мацкевича брать на комиссию, для отправки из Козлова, хлебные товары, с выдачей под них ссуд. Банк утверждал, что Мацке-вич действовал при том несогласно ни с уставом, ни с инструкцией, ибо выдавал ссуды не в ²/₃ стоимости товаров, как бы следовало, а в полной стоимости. Итак, по прибытии товаров на место назначения, отправители не выкупали своих товаров уплатой ссуды и провозной платы, так что оставшиеся на руках у банка товары, в сумме 41 000 руб., проданы банком лишь за 31 000. Разницу — 10 тыс. банк взыскивал со своего комиссионера. Ему отказано в иске, так как он не сделал расчета, сколько и по каким грузам выдано было ссуд в излишнем размере, и не доказал, сколько понесено убытка по продаже именно этих грузов.

Комиссионер отвечает своему верителю, когда действует в делах его несоответственно с поручением, напр., когда выдает за счет его суммы тем, кому выдавать не следовало. В сем отношении примечательно дело Тетюкова с Трапезниковым (2 Общ. Собр. Сен. 9 марта 1879 г.). Золотопромышленник Тетюков высылал комиссионеру, торговому дому Трапезников, ассигновки на казну за золото, поручив продавать их и из денег производить платежи, за счет его, указанным лицам. Между тем, по стороннему взысканию, судебный пристав прислал Трапезникову повестку о наложении им ареста на капиталы Тетюкова, вследствие чего, по требованию пристава, Трапезников выдал ему денежную сумму, а впоследствии оправдьшался тем, что принужден быв к тому требованием правительства (684 ст. Зак. Гражд.). Признано, что требование судебного пристава, по закону, имело лишь условное значение, т.е. обязывало Трапезникова удержать деньги, но не обязывало его передать их на удовлетворение взыскания. Посему комиссионер виноват в нарушении полномочия.

О различии между комиссионером и приказчиком см. Касс. реш. 1876 г., No 43.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ТОВАРИЩЕСТВО И СООБЩЕСТВО

60
Сущность договора о сообществе. — Формы римского права и новых законодательств. — Полное и неполное общение. — Участие и соотношение членов. — Ответственность. — Действие смерти и несостоятельности. — Выход членов. — Расторжение. — Главные формы нового права. — Полное товарищество. — Отношение членов. — Раздел прибылей. — Товарищество на вере. — Закрытое товарищество.

В договоре сообщества или товарищества несколько лиц соединяют в один состав свои имущества, знания, труды и усилия для одного общего производства и для достижения общей цели по имуществу.

Сообщество (associatio) составляет отдельную группу договоров, в противоположении договорам, основанным на обмене ценностей. В меновом договоре (купля, наем и пр.) стороны имеют в виду различные цели, коим соответствует и различное с обеих сторон исполнение. Напротив того, в сообществе стороны имеют в виду одинаковую цель, употребляя для достижения ее одинаковые или различные средства. В меновом договоре интересы обеих сторон противоположны: чем выгоднее сделка для одной стороны, тем менее выгодна для другой, что для одного убыток, то для другого польза. Напротив того, в существе сообщества единство интересов между сторонами: что одному выгодно, в том выгода и для другого, и всякий, работая для себя, и для другого работает. — Первая половина договорного права, именно форма меновая, достигла совершенного развития в римском праве, напротив того, форма сообщества принадлежит преимущественно новому миру, в последнее время применение этой формы в нашем юридическом быте особенно распространилось, с развитием промышленности и всех новейших ее орудий, но полное развитие этой формы в смысле юридическом далеко еще не совершилось и принадлежит будущему.

В римском праве известны были две формы юридических союзов для общей цели: корпоративное учреждение (universitas) и общество (so-cietas). Различие между ними было существенное. В первом случае союзу придавалась идеальная или юридическая личность, которая и считалась субъектом прав и обязанностей, независимо от отдельных физических лиц, составлявших корпорацию, так что и деятельность ее управлялась не коллективной волей членов, но установленным органом управления, и имущество ее никто не мог считать своим ни в какой доле. Напротив того, в последнем случае союз состоит не иначе как из отдельных членов, не имея юридической личности, и деятельность его управляется не иначе как коллективной волей членов, между коими происходит общение (communio) по имуществу, составляющему совокупную их принадлежность в составе общества. В новейших законодательствах нет столь резкого различия, и виды частных союзов в новом мире крайне разнообразны, так что могут встречаться частные общества со свойствами корпорации и с корпоративным устройством, равно как и корпорации со свойствами частного общества, т.е. с прямым участием членов в имуществе и в управлении. Учение о сообществах и корпорациях принадлежит, в значительной части, к области государственного или общественного права. Здесь будет речь о них, лишь поколику они входят в область гражданских договорных отношений.

Общение интересов между членами общества может быть более или менее полное. Обыкновенно оно ограничивается той специальной целью деятельности и приобретения, для которой общество образовано и предназначены имущества. Это союз полного общения. В римском праве допускалось полное общение имуществ (societas omnium bonorum, soc. universalis), когда члены союза входили в него, так сказать, всем бытием своим, со всем своим имуществом, настоящим и будущим, в таком союзе каждый из членов представлялся бы собственником целой массы имуществ, при полной ответственности. Нечто подобное допускают германские и французское законодательства в общении имуществ между супругами (см. 2-ю часть курса, 14), но вообще новейшие законодательства не допускают римской формы полного общения по договору. Прусский закон допускает лишь полное общение в том, что составляет приобретение или прибыль общества (soc. quaestus, s. lucri, soc. quaestuaria), французский закон (и австрийский) дозволяет полное соединение только наличных, но не будущих (напр. приобретаемых по наследству) имуществ. Такого рода договоры требуют во всяком случае письменной формы и обстоятельного изложения.

В неполном общении члены соединяются для определенной и исключительной цели (soc. specialis, particularis, singularis, soc. particuli&egrave,re). Каждый член общества входит в него со своим вкладом. Не только доли вклада могут быть неравные, но и предметы его не одинаковые, имущества всякого рода, денежные взносы (Patrimonium), участие личным трудом и искусством (орегае). В случае неизвестности и недоумения, доли предполагаются равные — по римскому праву, но новые законодательства, не довольствуясь этим общим правилом, дают указания на частные случаи. Так, напр., французский закон, одинаково с прусским, полагает личный труд (apport en industrie) в равную цену с самым малым из денежных взносов.

В соразмерности со вкладом и участие в прибылях может быть неровное между членами, так же, как неровна и ответственность за убыток. Во всяком случае ущерб ложится прежде всего на денежные или материальные вклады. Незаконным почитается такое условие, что выгоды предприятия составляют исключительное достояние одного или некоторых членов (soc. leonina), или что некоторые члены устраняют свою долю от ответственности за убыток. — Доля участия каждого члена в прибыли составляет его собственность, которою он вправе распоряжаться и которая переходит к его наследникам, но прибыль не имеет, сама по себе, определенной ценности, подобно ренте или процентам с капитала: кто получает с общества определенную плату или процент, тот не член общества, а кредитор его.

По существу отношения, каждый из членов в обществе имеет одинаковое право участвовать в управлении делом, которое ведется сообща на взаимном доверии, причем каждый повинен соблюдать заботливость о делах, свойственную вообще хозяину относительно своего имущества. (Стало быть, взаимная ответственность членов общества не так строга, как в доверительных отношениях к третьим лицам, в коих требуется заботливость доброго хозяина — bonus paterfamilias.) Когда, в случае разногласия, требуется решение, оно определяется, конечно, большинством, но счет большинства в обществе естественнее предполагать по голосам, нежели по количеству вклада. Без сомнения, особыми условиями договора могут быть установляемы и иные отношения. Когда, по свойству дела, необходимо сосредоточение управления, оно может быть доверяемо одному из членов, который действует в качестве уполномоченного и может получать за то особое вознаграждение.

Ответственность по договорам с третьими лицами падает на всех членов общества. Вопрос о распределении этой ответственности имеет важное значение. Французский закон признает солидарную ответственность членов только в торговых обществах, а в не торговых каждый отвечает друг перед другом, соразмерно своей доле (pars virilis, part virile), a перед третьими лицами поровну, а по прусскому закону они обязываются круговой ответственностью (все за одного и один за всех) по договорам, заключенным от имени всех участников. Поколику общество не имеет юридической личности, имущественный фонд его имеет и юридическое значение нераздельно с личностью членов. Отсюда следует, что личные кредиторы каждого из соучастников общества не лишены возможности входить в состязание с кредиторами целого общества по удовлетворению своих претензий.

В римском праве взаимное личное доверие всех членов предполагалось столь существенным условием каждого общества, что с выбытием или за смертью хотя бы одного члена прекращалось существование самого общества: хотя бы в договоре и было помещено противное сему условие, все-таки остальным членам надлежало, за выбытием одного, заключать новый союз между собой. В римском праве главным основанием союза признавалось личное общение, у нас, напротив того, наиболее важное значение придается общению в имуществе, в капитале, составляющем общественный фонд. Итак, новые законодательства значительно ослабляют строгость римского правила. Французский закон допускает условие о продолжении общества по смерти одного из членов, — даже с принятием наследника. Австрийский закон предполагает это условие во всех случаях, прусский закон допускает продолжение личности умершего в лице наследников.

Несостоятельность одного из участников ведет к расторжению союза, от остальных членов невозможно требовать, чтоб они оставались в союзе с лицом, лишившимся доверия.

Никакой договор не может быть неразрывный или вечный, следовательно невозможно принудить члена оставаться в обществе навсегда. Выход его возможен, но когда договор сообщества заключен был на срок или до совершения определенного предприятия, — выход одного из членов представляется нарушением договора, и потому выходу должно предшествовать благовременное заявление о намерении оставить общество. Затем от остальных членов зависит — или распустить все общество за выходом одного, или продолжать оное между собой (socius socium a se non se a socio librt). Прусский закон допускает возможность исключения одного из членов обществом, по указанным в законе причинам, разрушающим доверие к нему.

С расторжением общества сопряжены ликвидация дел его и раздел между соучастниками, который совершается по правилам о разделе общего имущества.

Сообщество в римском праве было договором бесформенным, и римское общество, как учреждение, не имело единства и прочности. Римское право, можно сказать, имеет в виду единственно членов общества, а не самое общество. Союз, установлявшийся простым соглашением, мог во всякую минуту распасться, с выходом одного члена — по произвольному его заявлению, со смертью его, — союз распадался, между остальными членами требовалось для восстановления его, новое соглашение. Действие союза было лишь между его членами, между ними только было обязательство, были возможны иски об исполнении (actio pro socio), относительно же третьих лиц общество не имело значения: не оно приобретало права, вступало в обязательства, а действовали лицом своим отдельные члены. Даже когда все они избирали общего от себя поверенного (institor), отношения к нему третьих лиц по договорам были такие же точно, как отношения к поверенному нескольких доверителей. Общество не могло иметь своего имущества, своего права и требования. Когда один из членов, хотя бы в интересе союзного дела, приобретал имущество, оно приобреталось ему лично, и от него уже надлежало переводить это имущество в общую собственность всех членов, только в общении всех имуществ (s. omn. bonorum) возможно было приобретение имущества целому союзу.

Юридическая личность общества выработалась не из римского права, а из потребностей действительной жизни, позже, в средние века, в Италии, под влиянием промышленных и торговых обьиаев, и первым сначала фактическим, потом мало-помалу и юридическим представителем этой личности явилась торговая фирма, или имя торгового предприятия.

Особенно важное значение принадлежит, в современном быте, обществам промышленного и торгового свойства. Новейшая промышленность, для достижения своих целей, требующих значительного капитала и совокупления сил, выработала следующие главные формы сообщества:

1) Полное или открытое товарищество (offene Handelsgesellschaft, Kollektiv-Gesellschaft, socit en nom collectif). Несколько лиц соединяют вместе имена свои, с личными и имущественными силами, и действуют заодно, под одним общим именем или фирмой. Это полное соединение лиц вместе со своими капиталами.

2) При расширении производства, одни капиталы фирмы становятся недостаточны, требуется привлечение новых сил и средств. Но привлечение к союзу новых лиц на тех же основаниях и неудобно, и затруднительно, неудобно потому, что выбор товарища для совокупной ответственной деятельности предполагает твердую уверенность в нем и близкое к нему отношение, затруднительно потому, что новому лицу нелегко принять на себя полную ответственность не только за свои действия, но и за действия других. Не так затруднительно привлечение к союзу лиц на других основаниях, с тем, чтоб они, не вступая в общество непосредственною своей деятельностью и в общую ответственность всем своим имуществом, — вверили только обществу свой вклад в определенной денежной сумме, приобщившись к выгодам предприятия и приняв на себя ответственность лишь в мере своего вклада. Так образуется отношение между коренной фирмой, ведущей дела (Grant, Komplementr), и приобщенным к обществу вкладчиком (Kommanditist, commanditaire, associ en commandite), a общество носит название товарищества на вере (Kommanditegesellschaft, socit en commandite, stille Gesellschaft). В этой форме вкладчики могут входить в сообщество не только с фирмой существующего уже союза, но и с отдельным лицом, от своего имени торгующим.

3) Безличное общество или компания на акциях (Socit anonyme, Aktiengesellschaft). Форма эта служит средством для привлечения к делу массы капиталов малыми долями, с ограниченной и безличной ответственностью. Члены такого общества участвуют в нем не лицом своим и деятельностью, но денежными взносами, свидетельством коих служит акция, и участвуют в выгодах предприятия, равно как и в ответственности лишь в мере сделанного каждым взноса. Они не участвуют непосредственно в управлении делами, избирая из среды себя правление, служащее органом деятельности, сообразно с уставом общества. Форма эта в настоящее время может быть названа господствующей, иногда она соединяется с товариществом на вере (Kommandite Aktiengesellschaft), причем вкладчиком служит образуемая компания на акциях.

Эта последняя форма возникла в начале текущего столетия, во Франции, как практическое средство для совмещения выгод, представляемых, с одной стороны, акционерной формой, с другой — формой вкладного участия. В ней соединяются: хозяин дела с личной ответственностью, — или хозяева, как полные товарищи, и затем известное число вкладчиков-акционеров (Code comm. 30). Выгода от сего бесспорная, но с ней соединяются, как показала практика, и важные невыгоды, благоприятствующие злоупотреблениям и обманам. Сначала являются в деле хозяева, привлекая к делу именем своим и кредитом — денежные взносы и общественное доверие, но мало-помалу сами выходят из дела, оставляя в нем дутые имена и дутые ценности. Злоупотребления такого рода не раз возбуждали мысль о совершенной отмене этой формы, однако в 1856 г. французский закон ограничился лишь усилением ответственности первоначальных учредителей и первых акционеров.

Главные юридические черты этих учреждений следующие:

1) Товарищество полное. Все товарищи обязуются полной и безграничной друг за друга ответственностью (всем имуществом). Для открытия деятельности товарищества, на сем основании, не требуется обыкновенно и формального письменного договора: требуется непременно точное официальное оглашение (чрез коммерческий суд) учреждения или дома, с означением членов его поименно, принятой фирмы и времени открытия. Тут же может быть означено, кому из соучастников предоставлено подписываться от имени фирмы. Но вообще каждый из членов ее имеет полное право предпринимать всякие обязательные действия, от имени общества: означением в своей подписи фирмы, он тем самым ее обязывает. Каждый, в общих чертах хозяйства, свойственного предприятию, действует от себя за всех, — кроме чрезвьгаайных и выходящих из ряда предметов, по коим требуется совещание и единогласное решение. Все в этом союзе отвечают за одного и одни за всех, даже вновь вступающий член обязывается за все проистекшее время существования фирмы. Друг перед другом они обязаны иметь верное попечение о выгодах фирмы, как бы в личном деле каждого, и не производить отдельного торга и промысла, в подрыв или в конкуренцию фирмы. Частный интерес каждого не может быть выделяем из общего интереса фирмы. Этому началу противоречит произвольное изъятие некоторых имуществ из общего фонда, и потому оно не допускается. При состоятельности отдельного члена никто из личных его кредиторов не может простирать взыскание на имущество его, составляющее часть этого фонда, разве на поступающие из него, на долю члена, дивиденды, проценты и прибыли, не может и погашать своим личным требованием на должнике — взыскание в пользу целой фирмы. Наконец, в случае ликвидации дел фирмы, долги ее не смешиваются в общем конкурсе с личными долгами ее членов.

Относительно раздела прибылей в полном товариществе принято в новом германском кодексе следующее, заимствованное из торгового обычая, правило, вместо римского правила о поголовном разделе. Прежде всего, на капитал каждого участника отделяется из чистой прибыли по 4%, затем уже, если остается еще прибыльная сумма и нет крайности в употреблении ее на нужды общества, она делится между соучастниками поголовно.

Полное товарищество представляется юридической личностью: это качество прямо ему присвоено некоторыми законодательствами (прежде всего французским), что вполне согласуется с утвердившимся на практике понятием о юридическом единстве фирмы. При обсуждении германского торгового кодекса было немало пререканий о том, следует ли и новому германскому закону признать то же начало. Избрана средняя мера, так что ныне, по германскому закону, полному товариществу присвоено лишь относительное значение юридической личности. Оно бесспорно имеет ее — во всех внешних отношениях с третьими лицами, но во внутренних отношениях между товарищами это свойство не проявляется, ибо корпоративное устройство общества не предполагается, и воля и решение фирмы выражаются не в большинстве голосов, но лишь в единогласии всех членов общества совокупно.

2) В товариществе на вере вкладчик участвует в прибылях фирмы и отвечает хотя в солидарности с фирмою, но лишь в размере своего вклада. Имя его и количество вклада должно быть оглашено, и он считается действительным сообщником дела, но не участвует в распоряжениях фирмы, хотя имеет право на поверку отчетности в определенное время. Смерть его или несостоятельность не служит (как в полном товариществе) поводом к прекращению общества.

Эта форма товарищества (en commandite) в полном своем виде — французского происхождения. Но основная мысль ее издавна осуществлялась в германском торговом быту, в виде так называемого закрытого товарищества (stille Gesellschaft). Оно служило в старое время средством к обходу закона о запрещенных процентах. Капиталист, не имея возможности открытым путем получать высокий процент на свои деньги, отдавал их в оборот предпринимателю торгового предприятия, с участием в прибылях. Отсюда образовалось товарищество, служившее в сущности прикрытием займа, ибо такой товарищ не имел права участвовать в распоряжении ходом и делами предприятия. Такое отношение вкладчика не имеет значения относительно третьих лиц, вклад его, подобно заемной ссуде, поступает в собственность хозяина предприятия. Притом, каждый из вкладчиков не имеет отношения к другому, тогда как в товариществе на вере все вкладчики участвуют совокупно и вместе с членами фирмы. В случае ликвидации фирмы, он участвует в конкурсе наравне со всеми ее кредиторами, в этом его выгода, сравнительно с вкладчиком на вере, который следует со своей претензией позади кредиторов фирмы, удовлетворяемых, между прочим, и на счет его вклада, но, с другой стороны, закрытый вклад, сливается, подобно всякой занятой сумме, в имуществе предпринимателя, тогда как капитал вкладчика на вере сохраняет в этом имуществе особливое значение вклада, на известном праве доверенного. — В новом германском торговом уставе эта форма удержана наравне с французской фирмой товарищества на вере.

61
Компания на акциях. — Сущность учреждения. — Цель его и историческое развитие. — Нынешнее ее значение. — Понятие об акции. — Образование компании. — Учредители. — Устав, утверждение его и регистрация. — Подписка на акции. — Органы управления. — Общее собрание акционеров. — Состав его, созыв и деятельность. — Правление. — Наблюдательный совет. — Понятие о дивиденде. — Выпуск новых акций. — Прекращение компании и ликвидация.

3) Компания на акциях образует крайнюю форму сообщества, в которой значение личного союза почти вовсе исчезает, но существо договора состоит в общении имущества или капитала, составляемом для известной цели производства и приобретения, которая привлекает и соединяет служащие для того денежные средства. Выгода и ущерб соединяются не с личной деятельностью, но соразмеряются исключительно с долей, внесенной в общий фонд капитала. Каждый член общества не имеет, в личности своей, никакого значения, и все члены не имеют между собой никакой личной связи в союзе, можно сказать, что и договора между собой они не заключают (ad dandum vel faciendum vel praestandum): их соединяет только идеальная связь той общей цели предприятия, для которой собранный фонд предназначен. Никто из членов не имеет сам по себе ни малейшей доли участия в управлении делами общества и в его представительстве, равно как и фонд собранного капитала не имеет значения общего или общественного имущества, подобно тому, как бывает во всяком личном общении по имуществу. Этот фонд считается принадлежностью целого учреждения, возводимого на степень корпорации, и получающего юридическую личность и представительство в известном органе управления. Этот орган, в качестве представителя, входит в обязательство от имени целого общества.

Форма эта возникла для удовлетворения потребности больших промышленных и торговых предприятий привлечь и собрать возможно большее количество капиталов раздроблением фонда на мелкие доли, и притом так, чтобы каждый вкладчик ограничен был и в выгоде своей, и в ответственности только суммой своего вклада: таким образом и то, и другое становится безличным, участие в обществе определяется единственно вкладом или так называемой акцией, — кому бы эта акция ни принадлежала. Первые акционерные компании (для банкового дела) появились в Италии, в конце 14 столетия. Затем во Франции образовалась на тех же началах, в 17 столетии, компания Вест-Индская, а в 18 столетии составился первый, столь известный в истории, акционерный банк Лау. В Англии и Голландии к 17-18 столетию относится начало торговых компаний на акциях (напр., Ост-Индской), получивших всемирное значение. В наше время, при громадном развитии предприимчивости и капиталов, эта форма получила преобладающее значение. Выгоды ее несомненны, но далеко не всюду одинаковы. Успешное применение этой формы состоит в связи с такими условиями, которые не везде встречаются в одинаковой мере, а кое-где и совсем отсутствуют. Полный успех возможен только там, где уже достигнута значительная степень промышленного развития, и установилось довольно правильное разделение труда и искусства между главными деятелями производительности: капиталом, умственным и техническим знанием и рабочей силой. Тогда искусственное соединение этих трех деятелей в безличном учреждении не представляет больших затруднений. В противном случае простейшие формы ассоциации и хозяйства могут оказаться более пригодными. В простой форме сообщества существенно важно то, что сами хозяева, коим принадлежит дело, составляющее их интерес, заправляют делом. Напротив того, в компании на акциях члены сообщества, заинтересованные в успехе дела, сами не управляют им, стоят даже вовсе в стороне от управления, которое может быть вверено совсем посторонним лицам, и притом не в силу общего личного к ним доверия. Такое положение сопряжено всегда с крайней опасностью для хозяйства, и эта опасность особенно усиливается там, где привлечены большие капиталы к значительному количеству громадных предприятий, а между тем невелик запас разумных, хозяйственных управителей, знающих техников, опытных рабочих и руководителей с твердым нравственным характером, коих можно с полным доверием приставить к большому капиталу. Неосновательно было бы полагаться в подобных случаях на всемогущество одного только капитала: в неопытных руках и без хозяйской распорядительности, капитал легко может сделаться лишь орудием обманчивого кредита и средством для безрассудной распорядительности, а искусственная конструкция акционерного управления становится лишь удобным способом для прикрытия дурного хозяйства и своекорыстных операций.

Тем не менее акционерная форма служит в наше время повсюду необходимым, почти исключительным средством для привлечения капиталов к большим предприятиям. Злоупотребления, неразлучные с ней, составляют, к сожалению, также слишком известное явление: они доходили не раз до таких размеров, что производили повальные банкротства и возбуждали кризис в промышленности. Явилась потребность в пересмотре законов об акционерных обществах. Новейший устав акционерных обществ издан для Германской империи в 1870 г. Во Франции действуют по этому предмету правила общего торгового кодекса, с дополнениями, из коих последнее издано в 1867 г. Последние английские законы об акционерных обществах— 1862 и 1867 г.

Знаком участия в акционерном обществе и удостоверением права на то служит акция. Акция означает наименьшую цельную долю капитала, служащего основанием предприятию, и оплачивается взносом, соответствующим этой доле. Владелец документа, называемого акцией, приобретает право, связанное с владением, — участвовать в выгодах предприятия и иметь право голоса в общих собраниях акционеров, и право иска в подлежащих случаях сообразно со статутом общества. Однако акционер не считается совладельцем имущества, составляющего достояние общества, — по крайней мере до тех пор, пока общество существует и действует: разве в минуту ликвидации и раздела акционер может предъявить права свои на участие в этом разделе. Акционер не считается и кредитором общества: он член его, а не кредитор, и акцию нельзя причислить к обязательствам, так как она происходит не из договора между членами, акцию правильнее причислить (Savigny, Renaud) к вещным правам — это право на известную долю в достоянии общества, но право это во всяком случае есть движимость.

Но вместе с тем акция есть кредитная бумага, представитель ценности, и в этом качестве обращается на денежном рынке, подвергаясь всем колебаниям кредитных ценностей. В этом свойстве акции заключается как возбудительное начало, так и великая опасность для акционерных предприятий: когда акция, сама по себе, независимо от судьбы того дела, с которым она связана, становится предметом спекуляции на понижение и повышение биржевых цен. Эта спекуляция приобретает нередко в акционерном деле главное, первенствующее значение, подавляя или совсем уничтожая хозяйственную идею самого предприятия. Доходит до того, что изобретается самое предприятие, и акционерное общество основывается исключительно с целью спекуляции на выпускаемые акции, а затем, при искусственном возвышении цены на них, учредители и первые акционеры, успев сбыть с выгодой для себя свои акции, выходят из предприятия вовсе. Закон старается, по возможности, противодействовать этим злоупотреблениям правилами, задерживающими как произвольный выпуск акций, так и произвольный сбыт их. В этом отношении акции именные благонадежнее безыменных, на предъявителя (au porteur), так как переход именных акций совершается с ведома правления общества, посредством трансферта или переписи по книгам, тем не менее допускаются и акции безыменные, дозволяющие свободную передачу по бланковым надписям или из рук в руки, — так как свободное обращение акций служит приманкой капиталам. Вообще отчуждение акции сопряжено с решительным освобождением прежнего владельца от всех отношений к акционерному обществу, и потому отчуждение акций, не вполне еще оплаченных, дозволяется лишь условное: с ответственностью прежнего владельца на некоторый срок (Герм. на год) относительно кредиторов общества. При передаче же таких акций на предъявителя германский закон требует, чтоб акция была оплачена по крайней мере на 40% своей цены. Правило это считается необходимым в виду той легкости, с которой и неимущие люди бросаются в подписку на акции, с тем чтобы, внеся за акцию вперед незначительную долю, перепродать ее потом с выгодой при возвышении биржевой цены, — за что многие принуждены платиться разорением в случае падения цен. Ввиду подобных же злоупотреблений спекуляции, закон определяет наименьший размер цены, назначенной за каждую акцию при выпуске (во французском законе 100 фр. для небольшого основного капитала и 500 фр. для капитала свыше 200 000). Раздробление акционерного капитала на слишком мелкие доли (напр. до 1 франка, как иногда случалось) служит обыкновенно льстивой приманкой для неимущих людей к акционерной спекуляции, вовлекая их в подобную лотерейную игру, — и в разорение.

Акт акционерного общества в сущности является не договором или сделкой, но учреждением для соединения капиталов.

Этому учреждению всегда предшествует период подготовительной деятельности, в которой главными действующими лицами являются учредители. Они действительно входят в соглашение между собой, вырабатывая и определяя существенные условия устава, т.е. предметы, которые обязательно, по закону, должны быть определены в нем, как-то: цель предприятия, фирму с местом пребывания, размер основного капитала, цену и принадлежность акций, организацию управления и пр. Сами учредители, в качестве первых изобретателей дела, могут выговаривать в свою пользу некоторые выгоды пред прочими акционерами, в количестве акций, в доле дивиденда и пр. Устав этот представляется на поверку и утверждение правительственной власти.

В Германии, до 1870 г., уставы акционерных обществ утверждались королевской властью: это правило ныне отменено и уставы утверждаются просто судебным или нотариальным порядком, кроме исключительных случаев, в коих, по особому государственному значению предприятия (напр. железнодорожного), требуется согласие высшей государственной власти.

Законодательства обращают особое внимание на этот подготовительный период, установляя формальности, долженствующие служить ограждением общественного доверия к возникающему учреждению от недобросовестных попыток обратить общее дело к выгоде немногих, т.е. учредителей, у кого в руках находится, и подговоренных учредителями лиц, из коих сразу может быть составлено решающее большинство. Массе имущества, составляющего фонд предприятия, может быть придано мнимое, раздутое значение — показанием фиктивного, невнесенного капитала по акциям, и преувеличенной оценкой материальных имуществ (apports), вносимых в дело некоторыми учредителями. Французский закон особенно изобилует формальностями в этом отношении. Допуская учреждение общества по соглашению по крайней мере семи учредителей, он требует, чтобы прежде утверждения и открытия общества имелось удостоверение в покрытии подпискою всего основного капитала и во взносе по крайней мере 25% по акциям. Кроме того, требуется предварительный созыв общего собрания акционеров в определенной законом полноте состава, для проверки показаний и утверждения распоряжений, для оценки материальных взносов требуется даже двукратное собрание с усложнением формальностей. За неточность в показаниях относительно акций установлены строгие наказания. Итак, французский закон доводит опекунский надзор свой за обществом, пред установлением его, до крайней степени. Этому примеру следует, хотя и в меньшей мере, германское законодательство. Против этой политики предъявляется много возражений в последнее время. Доказывают, что все эти формальности ничего в сущности не обеспечивают и не препятствуют проискам учредителей и собранной ими партии: но препятствуют привлечению капиталов и стесняют на первых порах развитие деятельности учреждения. Указывают, напротив того, на примере английского законодательства, которое стремится облегчить и освободить от формальностей начало предприятия, обращая главное внимание на личную ответственность и ограждая ее строгими наказаниями за нарушение доверия. В Англии требуется, так же, как и во Франции, не менее семи учредителей акционерного общества с ограниченною ответственностью (Joint Stock Company, Limited Company), но от них не требуется и составления устава (нормальный устав содержится в законе), а лишь записка, всеми подписанная, с означением фирмы и размера акций и основного капитала. Необходимой формальностью считается регистрация акта, с означением участников и принадлежностей предприятия. Прежде этой регистрации никто не смеет действовать именем общества, под тяжкими взысканиями. Всякие публичные объявления или приглашения от имени общества должны быть без малейшего умолчания или прикрытия, могущего ввести в заблуждение, — за нарушение чего закон угрожает тяжкими взысканиями.

По утверждению устава, он должен быть внесен в торговые реестры (Handelsregister), и с этого только времени общество открывает официальную свою деятельность. Но до этого еще необходимо, чтобы основной капитал пополнился совершенно подпиской на акции и чтобы некоторая, законом определенная, часть денег была уже внесена по подписке за акции.

Подписка открывается по правилам устава, в коем бывает означено, какую часть подписной суммы следует внести за каждую акцию при самой подписке в виде задатка и в какие сроки должно быть внесено остальное. Если подписка превосходит предложение, т.е. сумму основного капитала, то производится разверстка капитала между подписавшимися. Право по подписке на акцию удостоверяется квитанцией, или временным свидетельством, впредь до полной оплаты или до иного, указанного уставом, срока.

Общество открывает свою деятельность организацией управления. Непременными его органами служат следующие учреждения.

1. Общее собрание акционеров. Оно служит органом выборов и окончательной инстанцией для решения всех существенных и критических вопросов управления и хозяйства. Право голоса в нем принадлежит, по уставу, или каждому из акционеров, или представителю известной суммы, дающей право на один голос. Оно собирается определенным в уставе порядком раз в год для выслушания отчета, а в чрезвычайных случаях по созыву правления или по требованию акционеров. Решения его постановляются по большинству голосов, простому или усиленному для некоторых случаев, для иных же, важнейших, требуется и единогласие.

Постановления в общем собрании делаются по большинству голосов, но как считать голоса, о том есть сомнение. Когда единицы паев, т.е. акции, не крупные, и по каждому из владельцев, хотя бы одной акции, предоставлено право голоса, тогда многолюдное собрание может превратиться в толпу, не способную к разумному обсуждению вопросов и доступную всякого рода влияниям и подборам голосов. Отсюда возникает нужда в некотором цензе, т.е. в предоставлении голоса не отдельной акции, но сумме некоторого размера, превышающей акционерную единицу. Но акционеры не равны между собой по сумме акций, принадлежащих каждому. Наряду с мелкими есть и крупные, т.е. владельцы множества акций на значительную сумму. Когда акционерам последнего рода принадлежит, по общей сумме их достояния, столько голосов, сколько цензовых единиц совмещается в их капитале, то обсуждение выходит неравное и, стало быть, решение определяется не по рассуждению голосов и умов, сколько их было в собрании, но по воле и по интересам меньшинства, располагающего механически громадным числом баллов. Это важный недостаток акционерного решения, но весьма трудно избежать его, ибо предоставление каждому акционеру не более одного голоса, с другой стороны, несообразно было бы с преобладающим значением капитала в акционерном обществе, которое есть не что иное, как совокупление капиталов для известной цели. Между этими двумя крайностями средней мерой служит принимаемое иногда правило — установление наибольшей меры голосов, которыми дозволяется располагать крупному акционеру. Вообще, от устава зависит постановление тех или других правил по этому предмету: закон или ограничивается указаниями на случай недостатков в уставе, или установляет обязательное правило на особые случаи. Так, французский закон ставит правилом для первоначального или поверочного общего собрания, что каждый акционер имеет голос, но никто не может иметь более 10 голосов. Для прочих же собраний, на случай недостатка определений в уставе, — закон велит считать за каждым акционером один голос. Английский закон велит считать за каждым акционером один голос. Английский закон, также в смысле дополнения к уставу, установляет такое правило, что на 10 акций полагается один голос, затем на каждые пять акций прибавляется еще голос, до первой сотни, а у кого больше ста акций, тому на каждую сотню, дается лишь по одному голосу.

Злоупотреблениям в подборе голосов через подставных акционеров закон стремится противодействовать лишь строгими наказаниями.

Состав общего собрания в указанных уставом случаях обязателен. В случае недобросовестных отказов или промедлений предоставляется коммерческому суду делать непосредственные распоряжения о сем по жалобе акционеров. Каждый из акционеров может в положенный срок (напр. за неделю) перед собранием требовать сообщения баланса и предъявления подлежащих документов в правлении: это право предоставлено французским законом даже не имеющим голоса акционерам. В уставах означается, кто председательствует в собрании: в противном случае закон указывает на председателя правления. Справедливо указывают на неудобство этого правила, так как председатель правления может быть не беспристрастен. Замечают также, что следовало бы для ведения протоколов в собрании назначать со стороны лицо, от суда аккредитованное.

Для действительности общего собрания закон повсюду считает необходимым присутствие достаточного количества акционеров. Так, во французском законе требуется представительство не менее ¹/₄ части капитала, в Англии известного числа членов. Для присутствия по особо важным вопросам назначается усиленная пропорция капитала или наличных членов, или требуется усиленное большинство при решении, в иных случаях, по германскому закону, — единогласие.

2. Правление по выбору из акционеров или даже из сторонних лиц для хозяйственного ведения дел и для представительства — в отношении к третьим лицам. По французскому закону, состав первого правления, по открытии, может быть назначен и в самом учредительном акте, но лишь на время, не долее трех лет. Оно считается ответственным за свои действия не только перед общим собранием, но и перед каждым из акционеров, в случае иска. Члены правления подлежат и уголовным наказаниям за нарушение некоторых правил, напр. за умолчание о неисправном состоянии дел, ведущем к неоплатности, за промедление в открытии наблюдательного совета, в особенности же за раздачу дивиденда по недобросовестному расчету, несогласному с положением дел. Всего строже в этом отношении английский закон.

Должность правления самая существенно важная в акционерном обществе и требует полного доверия. По английскому закону первые члены правления, через четыре месяца по открытии общества, должны оставить должность и уступить место вновь выбранным: предполагается, что первое собрание во всяком случае находится под влиянием учредителей. Затем ежегодно или в иные сроки определенная часть членов выходит и заменяется новыми членами. Членам правления по французскому закону, а особливо по английскому, строго запрещается принимать интересное участие в каких бы то ни было предприятиях, поставках, сделках и т.п., производимых на счет общества, английский закон, в случае нарушения, лишает их звания и всякую получаемую ими прибыль обращает в пользу общества.

3. Наблюдательный совет, по выбору, для надзора за действиями правления и для ревизии дел. Этот орган предназначен для контроля, так как правление — для распорядительной и хозяйственной деятельности. Учреждение это возникло во французском праве, преимущественно для товариществ на вере, соединенных с акционерным предприятием. В простых акционерных обществах французский закон учреждает наблюдательных комиссаров лишь на первое время, до первого общего собрания. В германском законе наблюдательный совет является постоянным учреждением, но на практике учреждение это приносит мало пользы, так как члены его, связанные большей частью общим интересом с членами правления, оказываются мало способными контролировать их, и выбор большей частью зависит от тех же партий, которые направляют выбор правления. Английский закон не знает подобного учреждения, зато он уста-новляет действительный способ к обузданию правления, предоставляя суду право вмешательства в дела правления, по жалобе акционеров, представляющих значительную долю (до ¹/₅ части) всего капитала. Суд может, обеспечив залогом издержки производства, назначить от себя ревизоров, которые вправе исследовать все дела правления и допрашивать всех агентов его под присягой. Кроме того, английский закон допускает действительное средство к ограждению меньшинства от незаконных постановлений большинства в общем собрании. Каждый акционер, хотя бы от своего только лица, имеет право обжаловать суду действие органов общественного управления, когда оно противно закону или уставу общества, и требовать, чтобы суд наложил запрещение (injunction) на это действие. Наконец, в определенных законом важных случаях каждому акционеру предоставляется просить суд о распущении общества и о ликвидации дел его.

Все общество считается, в качестве юридического лица, субъектом прав по имуществу и ответчиком в обязательствах. Акционер не вправе требовать назад внесенные за акцию деньги, но вправе требовать свою долю из чистой прибыли от предприятия, по заключении ежегодных счетов. Доля эта называется дивидендом. В уставе общества, или и в самом законе, определяются некоторые условия и правила для исчисления дивиденда, равно как и для составления баланса. Правила эти нужны для предупреждения злоупотреблений и беспорядков, ведущих нередко к расстройству акционерного хозяйства. Так, напр., со стороны правления может быть выведена мнимая прибыль, включением в нее таких статей, которые, в сущности, составляют пассив экономии или относятся не к прибыли, а к пополнению фонда. Так, например, основным правилом считается охранение основного капитала, и если он тронут, то до пополнения его невозможно показывать прибыль в дивиденде. Если есть запасной капитал, то может быть постановлено исключить и его из прибыли {Кроме того, германский закон ставит правлению в обязанность, при составлении баланса, соблюдение некоторых правил, напр. курс бумаг показывать по тому дню, когда баланс представляется, издержки управления показывать не в активе, а в расходе, и пр.}. По общему правилу, нельзя заранее обеспечивать акционерам, вместо дивиденда, определенный процент, вроде ренты с их акций, так как дивиденд составляется лишь из действительной чистой прибыли. Но в виде исключения могут быть случаи, в коих некоторым привилегированным акциям (Prioritts-Aktien) присвоивается право на процент. В иных случаях допускается, для привлечения акционеров, назначать им на первое время, пока еще предприятие, требующее подготовительных работ, не пущено в полный ход, — процентную выдачу на акции, на счет основного капитала. А когда предприятие (напр., устройство железной дороги) имеет особенное государственное значение, — государство принимает на себя гарантию этих процентов, т.е. уплачивает их (в кредит обществу) из своей кассы, буде общество не может само платить их.

Иногда для расширения предприятия требуются новые капиталы. Средством для этого употребляется — увеличение основного капитала выпуском новых акций или заем в виде выпуска облигаций от имени общества. То и другое совершается не иначе как по определению общего собрания, которое подлежит утверждению тем же порядком, каким утверждается самый устав общества. Приобретатели новых акций входят в общий разряд акционеров, но для привлечения капиталов новым акциям может быть предоставлена привилегия (Prioritt) с правом на процентную выдачу. Облигации составляют уже прямое, бессрочное обязательство от имени общества, оплачиваемое процентами, они выдаются или на имя, или на предъявителя, и составляемый из них капитал не причисляется к основному фонду, но обращается на расширение предприятия. Облигации эти постепенно погашаются ежегодными сериями, и на погашение отделяется особый капитал. Что касается до самых акций, то погашение их обществом равнозначительно с приобретением собственных акций, стало быть противоречит существу акционерной компании, и потому такая операция признается несообразной с общим порядком и с интересами как акционеров, так и кредиторов общества. Она допускается или по специальному правилу устава, или, в исключительных случаях, по решению общего собрания, как способ к постепенному прекращению всей деятельности общества. Акции, гарантированные правительством, погашаются ежегодно самим правительством, которое, вместе с тем, само становится, в мере погашенной суммы, участником акционерного предприятия. Акционерное общество прекращается:

1) С достижением цели предприятия, когда она временная или срочная.

2) С открытием несостоятельности и конкурса, когда остановлены платежи, или окажется по балансу, что имущество недостаточно на покрытие долгов. Французский закон (об английском сказано выше) предписывает, в случае ущерба ³/₄ основного капитала, созывать общее собрание для совещания о ликвидации, если же оно не созвано, то каждому акционеру или вообще интересованному лицу предоставляется просить суд о ликвидации дел.

3) По определению общего собрания акционеров, вследствие слияния одного общества с другим (fusion), иногда признается за нужное прекратить общество посредством погашения или выкупа акций, или посредством продажи всего имущества и соединения всех акций в одних руках.

4) Наконец, в исключительных случаях, общество, ради государственных целей, может быть уничтожено правительством, с вознаграждением или и без вознаграждения.

С прекращением общества соединяется ликвидация имущества и дел его. При сем общество утрачивает свою юридическую личность: на место ее становится совокупность акционеров, как совладельцев общего их достояния, которое и делится между ними, за удовлетворение долгов. Так разумеют многие истолкователи закона, но по мнению других общество продолжает еще существовать до окончания ликвидации, в своей юридической личности, и органы его продолжают свое действие. Английский закон положительно высказывается в этом смысле, обращая особливое внимание на порядок и правила ликвидации, — о чем в прочих законодательствах весьма мало или совсем нет определительных постановлений.

62
Договор товарищества и значение его в русском быте. — Общие законодательные формы не исчерпывают всего содержания товарищества. — Особенные виды товарищества, упоминаемые в нашем законодательстве. — Артель, как явление русского быта и как учреждение.

Договор товарищества принадлежит к самым обычным издревле в русском народе. Как община составляет у нас форму общественного быта, вполне соответствующую естественным его условиям, и удовлетворяет потребности — поднять и вынести сообща то, что одному не под силу, — так и в гражданском договорном быте подобная же потребность удовлетворялась издревле складкой и товариществом — в промыслах и в торгах. К исполнению службы, к платежу податей, к исправлению повинностей, к несению всякой государственной и общественной тяги применялась форма обязательного союза и взаимной круговой ответственности: подобно тому крестьяне в своих промыслах и торговые люди в торговом своем деле охотно складывались в союз товарищества и нередко составляли о том записи. По этим только памятникам мы можем судить об обычае и о свойстве отношений между товарищами, но общего права вывести из них невозможно: его не было и в законах старого времени. И без особых записей было в обычае рядиться на службу или на дело целою совокупностью людей, в виде товарищей (такой-то с товарищи), причем и ответственность определяется обыкновенно совокупная (взять на том, кто будет в лицах). Артель — столь известное в России учреждение — есть не что иное, как господствующий в народе по обычаю вид товарищества (см. Доп. к Акт. Ист. т. I. No 3. Акты отн. до юрид. быта т. I. No 111, 121, т. 2. No 252 и сл.).

Петр I много заботился об устройстве компаний, по образцу иностранных, поколику они способствуют развитию торговли и промышленности, — в связи с новыми устроенными им учреждениями для управления горно-заводской и мануфактурной частью и торговлей. Но и при нем, и затем в течение 18 столетия, не было и доныне нет у нас общего закона о товариществе, как договоре гражданском. В 1807 г., 1 января издан был манифест о даровании купечеству разных преимуществ и привилегий. По этому поводу установлены правила собственно о купеческих компаниях, которые и доныне служат единственным основанием нашего закона гражданского о товариществах. Они вошли в состав свода законов гражданских при первом его издании и повторены, с дополнениями, в уставе торговом. В Своде законов гражданских (2125 и сл.) помещено общее определение: товарищества составляются из лиц, соединенных в один состав и действующих в оном под одним общим именем. В другой статье (2129) употреблено другое выражение: общим именем всех, имеющее другой оттенок юридического значения. Как бы то ни было, во всех этих статьях предполагается предметом товарищества предприятие ‘по торговле, по застрахованию, по перевозкам и вообще по промышленности’, и притом предприятие, действующее одним именем. Сюда отнесены исключительно поименованные в законе три вида: товарищество полное, товарищество на вере и компания на акциях. Последней, по всем признакам, присвоена юридическая личность, первые два — объединяются внешним образом в фирме, составляющей то общее имя, под которым они действуют. Затем остается вовсе неизвестным, — вне законного определения, — как разуметь те многочисленные виды товарищества, которые существуют в гражданском быту нашем, устроиваясь для различных потребностей, — имеют свое хозяйство и входят в юридические отношения и обязательства. Некоторые из таких сообществ, поколику имеют в виду цель общественную (напр., ученые, благотворительные, собрания, клубы), требуют устава, утверждаемого правительством, и относятся к области общественного права. Но собственно гражданские сообщества, не подходящие под признаки товарищества полного, остаются без определения. Можно сказать только, что договор этого рода, в пределах общего правила 1528 ст., законен и действителен между сторонами, в него вступившими, что письменная форма, а тем более явочная, не безусловно необходима для признания его действительным и может быть нужна лишь как удостоверение условий соглашения, что простое товарищество само по себе не имеет юридической личности и не предполагает солидарного отношения между участниками относительно сторонних лиц, вступающих с ними, по общему их делу, в соглашения и обязательства, что имущество, принадлежащее такому товариществу, как фонд для общей деятельности, должно почитаться общим, и распоряжение им, в отсутствие особых условий, совершается по закону общей собственности.

В разных частях свода законов встречаются указания на особые виды товарищества. Сюда относятся следующие виды.

Когда несколько лиц соглашаются вместе построить или купить корабль, между ними составляется договор товарищества. О сем роде договора постановлены в законе особые правила (Уст. Торг. 171-182). Договор должен быть письменный, совершенный по правилам нотариального положения, а где оно не введено — явленный у маклера. В нем означается, сколько каждый товарищ дает денег и как делить прибыль и убыток во время товарищества. Товарищество это не имеет юридической личности, крепость на судно (пишется она, конечно, на имя всех) вверяется одному из них по общему согласию. По выбору всех назначается один для управления и распоряжения судном (начальный товарищ). Он обязан заботиться о работе судна, для общей прибыли, и вести счета прибыли и убыткам. В издержках на починку должны участвовать все. Если издержки эти понадобятся вполовину той цены, чего судно стоило, и один из товарищей не согласен на починку, то прочие могут вовсе устранить его, заплатив ему 7₄ часть его денежного взноса. Товарищ может продать или уступить свою долю постороннему лишь с согласия прочих, а если они несогласны, то покупают ее сами, по справедливой оценке, и должны уплатить деньги в месячный срок со дня объявления о продаже. С погибелью судна прекращается товарищество.

Когда корабельщик нанимается у хозяина управлять судном за определенную часть выручаемой прибыли, в этом условии нет еще признаков товарищества. Допускается иметь ему участие и в корабельном грузе, в таком случае от условий договора зависит, считать ли его товарищем или только нанявшимся на особом условии. Он товарищ, если условие о товариществе имеет в договоре преобладающее значение, и лицо, управляющее кораблем, занимает самостоятельное положение товарища: в таком случае участвующие в договоре складьшают — один свой труд и искусство, другой — свое имущество, для общей операции. Закон (216-252 Уст. Торг.) едва ли имеет в виду такое товарищество, ибо в 252 ст. предвидится возможность выкупа хозяином у корабельщика доли его в товаре или в грузе, когда он окажется неверен и не искусен, и хозяин отрешает его от должности по выгрузке товара. — Товарищество для производства золотого промысла (Уст. Горн. изд. 1893 г., ст. 437, 478). Предполагаются договоры о сем или уставы, которые должны быть представляемы для сведения главному начальству промысла и горному департаменту. Одному товариществу не отводится несколько площадей в смежности, равно как и члену товарищества в смежности с участком товарищества. Лицам, имеющим уже смежные заявки, дозволяется, по получении документов, составлять между собой товарищества.

Закон дозволяет составление товариществ по вступлению в договор казенного подряда или поставки. Они составляются либо до производства торгов, и в таком случае представляют, в отношении к торгу, одно лицо, либо по совершенном окончании торгов, с участием того лица, за кем подряд остался, но в таком случае подряд за ним считается и он один есть ответствующее перед казной лицо (Пол. Казен. По др., ст. 3).

В Уст. Почт. (199-240) упоминаются товарищества, составляемые между крестьянами по содержанию вольной почты, но правила о них утратили обязательное свое значение за силой примеч. 2 к ст. 190 по Прод. 1893 г. Уст. Почт., предоставляющего министру внутренних дел устраивать почтовую операцию по своему усмотрению.

Из 407 ст. Уст. Промышл. следует, что товарищество подмастерьев без мастера не дозволяется. ‘Подмастерьям для собственной работы без мастера жить вместе (на одной квартире) нескольким и продавать делаемые ими вещи запрещается’.

При приобретении земли в личную собственность крестьянами, хозяевами отдельных участков, дозволяется им составлять между собой товарищества, для взаимного поручительства в исправности платежей. Актом сего служит обязательство о взаимном поручительстве, прилагаемое к выкупному договору (Пол. Вык. 34, 77, 139). Вообще товарищеское свойство принадлежит всякому поручительству совокупному или круговому (см. выше, 38).

Горнозаводские товарищества при казенных заводах (Крест. Пол. Каз. Горн. Зав. 55 и сл. Александр. Зав. 41) принадлежат, в сущности, не к частным, а к общественным учреждениями, и поступление в состав их обязательно для рабочих.

К числу обязательных товариществ относятся составляемые по требованию закона компании промышленников для метания и сплава бревен и дров по рекам Тихвинке и Сяси. Цель этого требования сосредоточить ответственность между промышленниками, относительно правительственной власти, наблюдающей за порядком сплавной операции (Уст. Пут. Сообщ. 248-253, 254 по Прод. 1893 г., 255,256).

В рассуждении нашего союза товарищества опасно увлекаться мыслью о римской форме сообщества (societas), так как товарищество само по себе, независимо от той или иной формы права, явление самобытное повсюду, свойственное всякому быту, всяким хозяйственным условиям, а тем более свойственно русскому быту. Так, напр., личное доверие человека к человеку, имеющее такое решительное значение в конструкции римской societas, совсем не имеет такого преобладающего значения у нас. У нас большей частью людям, в одном деле сущим, вместе живущим, в одном месте промышляющим, приходится, так сказать, невольно соединяться друг с другом в один, промышленный или рабочий союз, общее доверие, конечно, здесь предполагается заодно с общим согласием, но об индивидуальном доверии человека к человеку — нет иногда и помину. Наука указывает, что основанием товарищества служит соединение иму-ществ, к коим иногда примыкают личные силы: от того иные, где не видят вещественного складочного фонда, там не хотят признавать и товарищества. У нас, напротив того, всего чаще встречается в промышленной сфере (особенно в артели) соединение личного труда исключительно, с целью приобретения капитала как для дальнейшей производительности, так и для раздела между товарищами. По римскому понятию союз товарищества расторгается смертью хотя бы одного из соучастников. По нашим понятиям весьма возможен и такой союз товарищества, в котором смерть или выбытие одного из товарищей нисколько не препятствует продолжению союза, когда материальная доля каждого может быть учтена и выделена наследникам или даже на место умершего может стать наследник.

Артель есть народная форма товарищества, возникшая непосредственно из хозяйственных потребностей и условий природы и быта. В этом смысле ее можно назвать не учреждением, а явлением быта, по преимуществу общинного: отсюда возник сам собой наш обычай жить и промышлять не в одиночку, а миром или гнездом и массой. Как в сельскохозяйственном быту у нас устроилась община, с уравнением владения в общем тягле по мере хозяйственной силы каждого, так особенно в кругу отхожего промысла, исходящего из той же общины, возникла форма подобного же общинного, непосредственного союза, в виде артели. Исследование этого явления народной жизни само по себе весьма любопытно, но едва ли достижима та цель, которую иногда имеют в виду исследователи, — уловить в этом явлении твердые юридические начала. Сфера обычая никогда не сходится со сферой юридических отношений, обычай в своей непосредственности исчезает, перестает быть обычаем при первой попытке кристаллизовать его, превратить его в твердую и определительную форму права. Артельное устройство, в юридическом смысле, имеет ту же основу, как и всякое товарищество по договору, но утрачивает свое значение, когда суживается в формальные рамки договора гражданского, ибо понятие об артели несравненно шире понятия о договоре и принадлежит к иному порядку форм и явлений: это форма быта в известных, неразрывно связанных с ним, экономических условиях. В этом смысле семья, община, артель — явления одного порядка в хозяйственном быте народном. Оттого в артели решаются просто и непосредственно задачи, прерывающие формальную меру законного права. Прежде всего это соединение отношений, прав и обязанностей, само по себе заключающее свою санкцию, — подобно всякому бытовому отношению. Участником союза становится всякий способный к делу, для которого собирается союз, — по мере силы своей и достатка. Все участники равны, но не в том значении формального равенства, которое подводит всех под одну черту, или меряет одной единицей, но в истинном значении соотносительного уравнения, чтобы никому ни перед кем не было обидно и всякий получал бы в меру дела своего и достояния: с таким уравнением может совмещаться значительное неравенство положения и достатка.

Положение участников становится неодинаковым уже и потому, что неодинаковы вклады, которые каждый приносит с собой в союз. Иной приходит с одним лишь личным трудом своим, другой приносит денежный пай, третий, не имея денег, содействует составлению фонда частью своего заработка, четвертый приносит с собой орудие производства и т.п. Все, составляемое таким образом имущество, соединяясь с последующими приобретениями, сохраняется, употребляется и расходуется не иначе как общая принадлежность, но тем не менее, то, что принесено каждым, не исчезая в массе, сохраняет и свойство личного достояния, что и проявляется при разделе общей прибыли, при выходе отдельного члена или при окончательном роспуске артели.

Управление артелью сосредоточивается в лице, получающем значение власти. Положение ее в союзе таково, что в ней совмещается, с одной стороны, самое безусловное право приказывать, распоряжать и требовать беспрекословного повиновения, с другой стороны — полнейшая ответственность и отчетность во всем, что относится к общему интересу в расходе и в прибыли. Отношение членов этого союза между собой проникается в такой полноте нераздельным сознанием союзности и общего интереса, объединенного в понятии артели, что в нем как бы исчезает противоположение между единичной личностью и коллективным единством и не оказывается нужды в применении фиктивного начала юридической личности. Каждый действует в артели ее именем, а вне артели, по ее делу, именем ее приобретает, во внешних же делах и с третьими лицами глава артели служит ее представителем, но в полнейшем общении и совещании со всеми членами. Таким образом, бытовая артель представляет в действительности практическое разрешение задачи о соглашении в одном деле частного интереса с общественным. Напрасно было бы искать ключа к этому решению, в форме артельного устройства, выводом посредством анализа существующих в артели отношений: причина той цельности, в которой является артель, заключается в цельности быта, в коем она возникла и существует. Вот почему артель сама по себе не имеет необходимости в письменном договоре или акте, определяющем коренные ее условия. В некоторых местностях и в связи с иными промыслами, получившими сложное хозяйственное развитие, встречаются и самобытные писанные акты артельного устройства или общественные приговоры об устройстве артели, служащие ей и уставом, но это явление исключительное. Оно объясняется еще и тем, что при некоторых хозяйственных усложнениях производства усложняется самое устройство артели допущением в нее отношений, примыкающих отчасти к найму и займу. Артель может принять форму предприятия, заводимого хозяином-капиталистом, набирающим людей в разные к себе доли и с неодинаковым подчинением, так что некоторые из них (так называемые покрученики) становятся к нему и к обществу в обязательное отношение, что не исключает, однако, и для них возможности участвовать в известной доле общих прибылей.

Форма артельного союза для целей как приобретения и производства, так и для целей хозяйства потребительного, столь обычна в народе, что правительство нередко пользуется ею, как готовым орудием для установления хозяйственного порядка в классе подначальных людей. В таком случае правительству не приходится даже заботиться о регламентации, а достаточно только завести артель, которая устраивается сама собою. Так образуются существующие у нас артели тюремные, для продовольствия арестантов, артели полковые, артели рабочих, в связи с правительственным учреждением, при котором действуют. В этом смысле законодательство наше нередко упоминает об артели, как об учреждении, существующем и не требующем объяснения. При некоторых учреждениях, соединенных с хозяйственной или торговой деятельностью, требующей применения рабочей силы, — она организуется посредством артели, на основании уставов, утвержденных административным порядком (напр., биржевые артели).

Однако в новейшем законодательстве встречаются попытки к определению артельных отношений при договорах артели со сторонними лицами. Попытки эти едва ли следует признать удачными.

В Уст. Купеч. Водоход. 1781 г. упоминается о разделении во доходцев на артели, причем слову артель придается очевидно лишь общее значение рабочего отдела, без особого определения. Но в Уст. Цех. 1799 г. есть уже целая глава об артелях, причем законодатель имел в виду биржевые и рабочие артели в столице. Здесь же определяется, что такое артель (см. ниже о биржевых артельщиках), и делается попытка регулировать артель законодательным определением. Потом в указ 1823 г. вошли некоторые описательные черты артели, собранные по разведкам петербургской городской думы — они перешли в Свод Законов (Уст. Торг. 89 и сл.). И новейшее законодательство касается иногда артелей, причем тоже отрывочно пытается регулировать их деятельность по тому или другому предмету. Так, в правилах о найме сельских рабочих (Крест. Укр. 2 прил. к 31 ст.: 5, 22, 26) сказано, что артели рабочих или сами соглашаются с нанимателями и заключают с ними условия, или доверяют сие своим выборным. Но в последнем случае, по прибытии артели на место работы, наниматель объявляет всем рабочим условия найма или прочитывает им договор. Артель приносит жалобы на нанимателя чрез своего выборного. Все расчеты по договору производятся в присутствии рабочих. Исправное выполнение договора может быть обеспечено круговой порукой целой артели. По новому положению о найме на сельские работы (т. XII, ч. 2, изд. 1893 г.) договоры могут быть заключаемы с артелями, под которыми разумеется совокупность лиц, вошедших между собой в соглашение (письменно или словесно) о совместной работе с круговым друг за друга ручательством. Договор заключается с артельным старостой (ст. 7), который избирается артелью, к нему, на случай болезни или смерти, избирается заместитель (ст. 79).

В Пол. Горн. Насел. Казен. Горн. Зав. 8 марта 1861 г. сказано: (ст. 44) для взаимного вспомоществования при исполнении работ, мастеровые и рабочие могут наниматься артелями, но таковые артели не должны заключать в себе более того числа людей, какое требуется самым свойством каждой отдельной работы, для которой артель нанимается. Но это ограничение отменено в 1869 г. (Собр. Узак. No 898).

Закон обязательно требует составления артели между вольными рабочими на судах внутреннего судоходства (Уст. Пут. Сообщ. 324, 326, 341). Рабочим, нанявшимся из одной деревни, волости или города, вменяется в обязанность идти артелью уже с самого места жительства, дабы тем удобнее могли все, по приходе, сложиться в общую артель. Все, нанявшиеся на каждый караван или раздроби-тельно на суда и плоты одного хозяина, составляют артель и ответствуют друг за друга круговой порукой. В случае побега одного из них, все прочие отвечают хозяину за недоработанные деньги, оставшиеся за бежавшим. Денежное взыскание с хозяина за найденного в числе рабочих беспаспортного обращается в артель. Всякая денежная прибыть и убыль артели разлагается по ровной части на всех служащих на судах. Каждая артель поставляет над собой старшего по общему выбору приказчика, для сохранения порядка на судах.

По правилам Уст. Сельск. Хоз. (изд. 1893 г., ст. 293-300) о производстве Устьинского (в Мезенском заливе) тюленьего промысла все занимающиеся им составляют артели, для назначения времени промыслов и наблюдения за порядком их производства, избираются на каждое трехлетие промысловые старосты на каждые двадцать лодок по одному. Производство промысла и дележ добычи артелями предоставлен промышленникам.

В 209-211 ст. Уст. Торг. упоминается об артелях, на которые разделяются мореходцы, записываемые по городам и в портах для служения на купеческих судах.

В Уст. Торг. (89-103) помещено положение о биржевых артельщиках. Тут и определение артели, высказанное в указе 1799 г.: ‘общество работников, по добровольному между собою условию, составленное для отправления служеб и работ, силам одного человека не соразмерных’. Биржевыми именуются артели, отправляющие разные работы на бирже, при таможне, при городовых амбарах и буянах, в рядах и тому подобных помещениях. Под артельное же устройство подходит общество штуров для нагрузки и выгрузки кораблей в Петербурге и Кронштадте. Главные черты артели указаны в законе следующие.

Артель состоит из настоящих артельщиков, новиков и мальчиков. При вступлении в артель вносится определенная часть денег, называемая вкупом, у кого нет денег, у того удерживается ежегодно из заработной платы определенная часть, при дележе из общего дувана. В последнем случае, вступивший считается новиком или мальчиком. Каждая артель имеет своих старост и казначеев, избираемых на год по крайней мере третьей частью артели. При вступлении, каждый обязывается подпиской соблюдать право артели. Все работают за плату по таксе, которая назначается по согласию с хозяевами и утверждается думой, но все работы составляют один предмет, и доля каждого передается ему по расчету из общего дувана. Старосты и казначеи получают пай в высшей мере. Все в артели связаны круговой порукой в ответственности. Хозяин, договорившись с одной артелью, не вправе обращаться к другой. Срок служения артелей должен быть не менее года, и артель не может разойтись, не кончив работы.

В портовых городах могут быть учреждаемы артели для выгрузки и нагрузки товаров на суда. Уставы их утверждаются Министром Финансов, старосты таких артелей утверждаются таможенным начальством, которому, а также местной полиции, представляется именной список членов артели, сему начальству и местному высшему губернскому начальству предоставлено право требовать исключения из артели неблагонадежных членов, последнее имеет право и совсем закрыть артель, когда ее действия несогласны с уставом или противны законам (Уст. Торг., ст. 104).

63
Три главные вида товарищества в новом русском законодательстве. — Полное товарищество. — Товарищество на вере. — Торговый дом. — Товарищество на паях.

Наши гражданские законы указывают три вида товарищества, в других законодательствах обыкновенно относимые к торговому праву: полное, на вере и акционерное. Акционерную форму наш закон даже устраняет из торгового устава, потому что компании на акциях допускают по существу своему участников из всех состояний, а не из одного купечества (Уст. Торг. 63, 64, 87). Затем в уставе торговом помещены, в расширенном виде, правила о товариществе торговом первых двух видов.

Для всякого товарищества существовало, с 1831 г. до последнего времени, общее правило о том, что всякий спор между участниками, по делам товарищества, должен разбираться не иначе как судом третейским узаконенным, но вслед за изданием новых судебных уставов (коими узаконенный третейский суд отменен), в 1866 г. постановлено, что все дела акционерных компаний решаются общим судебным порядком, а для тех обществ разных наименований, в уставах коих есть правило о разборе дел узаконенным третейским судом, положено решать споры либо в общем собрании, если стороны согласны, либо третейским судом на основании новых судебных уставов, либо общим судебным порядком (Зак. Гражд., 2138, Уст. Суд. Торг. 208).

Товарищество полное, по закону гражданскому, составляется из двух или многих товарищей, положивших за едино действовать общим именем всех. В нем все товарищи ответствуют за все долги оного, вообще и порознь, всем своим имуществом, движимым и недвижимым (2129, 2134).

Товарищество на вере составляется из одного или многих товарищей, с приобщением одного или многих вкладчиков, которые вверяют первым известные суммы своих капиталов. Вклады эти именуются обыкновенно паями (2128 прим.). Итак, союз может быть либо между существующим уже товариществом полным и вкладчиками, либо между одним предпринимателем и вкладчиками. Вкладчик в сем качестве не может ни с кем обязываться на лицо целого товарищества, а в случае разрушения его ответствует только наличным вкладом (2130, 2135).

Вот и все, что наши гражданские законы постановляют об этих видах товарищества. Нет постановлений ни о порядке составления и форме совершения сих договоров, ни о прекращении их действия, напр. о порядке выхода из союза, о последствиях смерти одного из товарищей или его несостоятельности. Следует, однако, заключить, что договор не прекращается ни смертью одного из товарищей (по общему правилу договоров), ни его несостоятельностью. В Уставе торговой несостоятельности указано (Уст. Суд. Торг. 570, Зак. Гражд, 2136), что части, принадлежащие несостоятельному в компаниях или товариществах, если не могут быть выделены по составу компании, то должны быть проданы конкурсным управлением, либо (когда эти части в заводе, имеющем полное действие) поступают в оценку до удовлетворения взыскания из доходов (2137).

Возможно ли у нас, в настоящем состоянии закона, — вне формы акционерной и товарищества на вере, в коем предполагается хотя одно лицо неограниченно ответственное, — возможно ли товарищество простых вкладчиков или пайщиков с ответственностью, ограниченной лишь вкладом каждого лица? Иные думают, что условие такого рода, помещенное в договоре, не подходящем ни под один из вышеуказанных видов, должно считаться необязательным для третьих лиц, входящих в отношения с таким товариществом. Если такое товарищество пользовалось правами корпораций и имело юридическую личность (на что требуется особое признание и утверждение от власти), то вступающие с ним в обязательство знали бы, что имеют дело с учреждением, на известном праве основанном, в противном случае, договариваясь с товариществом, они имеют дело лишь с совокупностью отдельных лиц, и ответственность каждого из них по договору со всеми непременно предполагается на общем основании, т.е. неограниченная, если закон для этой формы товарищества не установляет в сем отношении исключения, т.е. ограниченной ответственности.

Однако товарищество на паях не предполагает само по себе полного товарищества, буде то не определено явственно в самом договоре. Эта форма товарищества на паях довольно употребительна: таковы бывают большей частью золотопромышленные компании. Соединяются сначала несколько товарищей на общее предприятие и, не определяя даже вперед капитала, умственно делят фонд предприятия с активом его и пассивом на условленное количество паев или единиц участия в фонде (не по числу начальных участников, но по взаимному расчету), и распределяют их между собой — одному столько-то, другому столько-то, причем оставляют иногда несколько запасных паев для награды тому, кто окажет особливую услугу предприятию. Затем условливаются, сколько каждый должен вносить на свои паи капитала единовременно или ежегодно на ведение дела: взносы эти могут быть распределяемы по условию и неравномерно. Затем обыкновенно определяется, кто из компаньонов заведывает предприятием, кассой, как распределяется и в каком порядке употребляется прибыть и т.п. Владелец каждого из паев может, при известных условиях, передать его или часть его, стороннему лицу: в течение известного срока со времени открытия общества передача паев может быть запрещена, а на случай последующей передачи может быть вменено в обязанность каждому из начальных компаньонов предлагать прежде покупку паев своим сотоварищам. Такое товарищество не предполагает непременно солидарной ответственности своих членов.

В деле Калинина-Шушляева (1 Общ. Собр. Сен. 30 марта 1873 г.) возникал вопрос о юридическом значении подобного товарищества, в коем каждый из товарищей обязывался ежегодным взносом, и каждый уполномочивал отдельно доверенностью общего управляющего делами, требовалось определить: должен ли каждый из товарищей отвечать солидарно за долги компании или отвечать лишь в мере своего вклада и паев своих. Сенат признавал, что из трех видов, означенных в 2128 ст. Зак. Гражд., договор не отвечает ни товариществу на вере, ни товариществу по участкам, следовательно должен быть причислен к полному товариществу. Это едва ли справедливо, ибо в договоре нет прямого условия действовать заедино общим именем всех. Оно ближе подходит к товариществу на вере, но если и не вполне подходит, то 2128 ст. вовсе не имеет в виду указать исключительно признаваемые законом виды товарищества. Форма эта свободная и допускает всякие видоизменения условий, не противные закону. Она не исключает самой простой формы общества, как совокупности лиц, действующих вместе, по общему согласию, хотя и без единства юридической личности.

В упомянутом деле, доходившем до рассмотрения Гос. Совета (1879 г.), возникал вопрос об ответственности всей компании по договору, заключенному на основании доверенностей, данных одному (стороннему) лицу от всех компаньонов, на управление приисками. Один из компаньонов стремился доказать, что его ответственность исчерпывается вкладом, который он внес уже, с излишком даже против других товарищей, на общее предприятие. Взыскатель, напротив того, стремился возложить на него одного всю ответственность, по закону полного товарищества. Признано, что ответственность ложится на всю компанию и не может ограничиваться одними лишь вкладами товарищей, да и, по силе договора, складочного капитала не предполагалось, а все убытки положено принимать поровну на каждый пай, следовательно, в случае недостаточности наличных сумм в предприятии, компаньоны обязаны покрывать расходы из других средств, рассчитываясь между собой в переплаченных каждым суммах.

Для ближайшего уяснения отношений в товариществе представляется образец договора. 19 октября 1874 г., Васильев, Закалинский и Шахно предположили открыть, на общие средства, заведение наклеенных паркетных полов, с производством других столярных работ и с принятием подрядов по постройке и ремонту зданий, на следующих главных условиях: 1) Операции товарищества будут производиться под фирмой ‘Васильев и Ко’. 2) Для производства дела на общий счет, они должны нанять под заведение помещение, снабдить оное всем необходимым и нанять мастеровых и нужную службу, исполнение сего предоставляется А.В. Васильеву, по усмотрению его. 3) Для того, равно как и на другие расходы по делу, они, товарищи, должны иметь и затрачивать в дело, по мере надобности, 4500 руб. сер. Взнос в дело этих денег должен последовать с каждого из них поровну, т.е. по 1500 руб. Деньги эти должны считаться основным капиталом предприятия и до окончания срока этого договора не могут быть взяты из дела. Взнос А.В. Васильева поступает на приобретение всего необходимого, означенного в п. 2 сего договора. Взносы Закалинского и Шахно должны поступить в дело или в кредитное учреждение, на имя товарищества: 2000 руб. к 20 ноября 1874 г. и 1000 руб. в феврале будущего 1875 г. 4) По мере развития дела, каждый из товарищей должен стараться способствовать делу материальными средствами поровну, не ограничиваясь вкладочным капиталом, при этом каждый, затративший в дело определенную сумму, большую против других своих товарищей, на ту часть этой суммы, которая превышает затраты других членов, получает в виде вознаграждения излишне затраченного против других капитала, и в виде неустойки, — по пяти годовых процентов из паев каждого из своих товарищей, по соразмерности разницы в затратах. В сем случае, за основание для поверки затрат каждого из товарищей, будут служить общая конторская книга их личных счетов и книжки, содержащие их одноличный счет, которые получает каждый член для себя, при подписании сего условия, за подписью других двух членов, и в которые, одинаково как и в общую, будут заноситься поступления в дело денег, с распиской в них одного из товарищей вкладчика, а для получения удовлетворения — общий годичный расчет, составленный на сем основании. 5) Счеты рабочих, мастеровых и службы при заведении, а также счеты и записки по забору харчей для людей при заведении и мелкие, именно до 100 руб., счеты и записки по забору разных материалов для заведения, обязательны для всех товарищей, если они подписаны одним из них или лицом, ими на то уполномоченным. 6) Распорядителем работ на весь срок договора будет А.В. Васильев, вследствие чего на нем преимущественно лежит обязанность блюсти за правильным и точным выполнением заказов, составлять сметы и рисунки, контролировать работы рабочих и мастеровых, наблюдать за подрядами по постройке и ремонту зданий, — если таковые будут, — и вообще технические и архитектурные исполнения. Хозяйственная часть всего дела предоставляется П.У. Шахно, как-то: закупка харчей, прием материалов, контроль материалов и пр., Г.А. Закалинскому стараться приобретать дело для товарищества, получать и взыскивать деньги и разыскивать и закупать материалы для дела. 7) Каждый из товарищей имеет право принимать заказы по предметам предприятия и входить с заказчиком в обязательства на счет товарищества, за исключением подрядов по постройке и ремонту зданий.

Причитающиеся товариществу, от кого бы то ни было и за что бы то ни было, платежи, равно как и задатки при приеме заказов и подрядов могут быть получаемы каждым из товарищей отдельно, под личную свою квитанцию, если единовременное получение не выше 500 руб., и под квитанцию двух товарищей, если единовременное получение выше сей суммы. Получаемая сумма, в каком бы размере она ни была, не позже как в три дня, исключая праздника, должна быть полностью представлена в контору товарищества, которая записывает эти деньги на приход. Каждый из товарищей, не исполнивший в точности содержащегося в сем пункте условия, платит в пользу остальных товарищей: в первый раз — двойную против полученной и удержанной сумму, во второй раз — подлежит той же ответственности и, кроме этого, считается нарушившим договор, почему ответствует при этом и за нарушение сего договора по п. 11. Для записи получения денег от имени товарищества, каждый товарищ, при подписании договора, получает за подписью двоих своих товарищей книжку, в которой контора будет отмечать получение денег. 9) В феврале месяце каждого года должен быть учинен между товарищами годичный расчет. Первый годичный расчет будет в декабре 1875 г. Каждый товарищ получает по экземпляру такого расчета, за подписью двоих своих товарищей. Если по такому расчету, за данный год, окажется убыток, то, при отсутствии общего согласия на прекращение дела, оно продолжается, и убыток при этом должен быть пополнен каждым в соответствующей части, в течение трех месяцев, считая с окончания годичного расчета, т.е. с 1 января. Член, не исполнивший сего, выходит из товарищества и лишается всех своих прав по договору, исключая права получить в течение шести месяцев из своего основного капитала ту часть, которая остается по отчислении убытка. Выход члена из товарищества на сем основании не нарушает ни в чем договора по отношению остальных товарищей, и фирма остается без изменения. Вышедший же член обязывается лишь, до истечения срока сего договора, не открывать лично или в компании, заведения, в чем-либо подобного сему, в противном случае он ответствует за нарушение всего договора по п. 11. В первом году существования товарищества, Закалинский и Шахно не могут чинить забора денег из дела, а Васильев имеет право получать на свое содержание с заказов на сумму до 2000 руб. 10%, до 3000 руб. — 5%, до 10 000 руб. и выше 3%, по мере выполнения заказов и взноса за оные заказчиками денег. 10) Для ведения книг по товарищескому делу, для контроля самого дела и счетов товарищей, они должны иметь контору, с лицом, ею заведывающим. В конторе для ведения обязательны такие-то книги. 11) Срок договору определяется в 10 лет, считая с 1 ноября 1874 г. по 1 ноября 1884 г. Во весь срок существования договора никто из договаривающихся не может выйти из товарищества, равным образом открывать от себя или в компании с кем-либо заведения, в чем-либо подобного товарищескому, и не может отказаться от исполнения всех условий сего договора: в противном случае, виновный в том член лишается всех, принадлежащих ему в товариществе прав, в том числе и права на получение обратно своего основного капитала, и платит в пользу своих товарищей неустойку в 6000 руб. серебром. 12) Во всех случаях, непредусмотренных сим договором, деиствуется не иначе как с согласия всех товарищей, а во всех спорах по расчетам служат основанием годичные расчеты за последний до спора год и книжки, упоминаемые в 4 и 8 п. сего договора, притом спор о каждом годичном расчете и возражение о неполучении его, может иметь место лишь в течение шести месяцев, со дня, назначенного для окончания расчетов, т.е. с 1 января каждого года.

Крузенштерн вступил по лесной операции в товарищество с Латкиным и Сидоровым, разделив участок на паи каждому из товарищей. Прибыли делятся по паям, а если прибьшей не будет, а прочие товарищи станут продолжать дело, то выдают Крузенштерну по 4000 руб. в год, которые вычитаются впоследствии из прибьшей его, Крузенштерна. Об этих деньгах Крузенштерн предъявил иск на Сидорова и Латкина. Присуждено взыскать с них по 20 т. При исполнении решения взыскание обращено на состоявшего в лицах Сидорова безраздельно, на что он жаловался, ограничивая свою ответственность мерой своих паев в товариществе. Найдено, что взыскание присуждено было с Сидорова и Латкина не как с компаньонов, а как с личных должников, следовательно должно быть разделено поровну (1 Общ. Собр. Сен. 9 ноября 1873 г.).

Товарищество полное для торгового предприятия именуется торговым домом. Это и есть фирма, или общее имя, под которым торгуют товарищи. Учреждается оно посредством договора, для которого специальной формы не положено, на срок или бессрочно, но торговый дом может быть открыт и может получить ‘торговое и гражданское знаме-нование’ не иначе как по извещении купечества печатными листами и по внесении в думу выписки о договоре, в которой должны быть означены: род товарищества, имя, жительство и звание товарищей, количество составленного капитала, подпись и печать тех товарищей, которые уполномочены непосредственно править и распоряжать делами. Каждый из товарищей должен иметь отдельное свидетельство на торговлю, ибо единство юридической личности в таком союзе не предполагается (Уст. Торг., ст. 68-72, 79, 80).

Товарищи одного торгового дома не могут быть в то же время товарищами в другом. Все товарищи ответствуют за все долги торгового дома, вообще и порознь, всем своим имуществом движимым и недвижимым (77, 78 ст., Уст. Вексельн., ст. 91).

Со смертью товарища союз не нарушается. На случай смерти каждому из товарищей вменяется в обязанность назначить, открыто или в запечатанном пакете, лицо, которое должно заступить его место, для продолжения общей торговли (Уст. Торг. 73-75). Если же такого назначения не сделано, то соблюдаются особые, на сей случай, правила к обеспечению продолжения дел в торговом предприятии, по смерти одного из соучастников (Зак. Гражд., ст. 1238, прим. 1, прил.).

Товарищество на вере составляется, по выражению закона, из одного или многих товарищей одинаковой гильдии, приобщением одного или многих вкладчиков, которые вверяют первым для торга известные суммы своих капиталов. Оно называется торговым домом, под именем товарищей и компании. Устройство и открытие такого дома подчиняется общим вышеозначенным правилам. Но в обвещении и выписке наименование вкладчиков необязательно: должно быть означено лишь количество вклада (Уст. Торг., ст. 81, 82, 86). Качество вкладчика, по словам 83 ст., не определяет рода жизни (или звания, как сказано в указе 1807 г.), из этого, кажется, следует заключить, что и не торговое лицо может быть вкладчиком. Вкладчик не участвует в управлении делами фирмы и не может обязываться на лицо торгового дома, а в случае его разрушения ответствует только наличным вкладом, следовательно, если суммы оказалось недостаточно, не подвергается он и дальнейшему взысканию за фирму (83-85).

Председатели коммерческих судов и члены их не из торгового сословия не могут участвовать в торговых товариществах, т. III, Уст. Служб. Правит., прим. 2 (по Прод. 1890 г.) к ст. 528.

О вступлении изобретателя, получившего привилегию, в товарищество по случаю оной см. Уст. Промышл., ст. 192,193.

Сущность товарищества. Собрание заимодавцев несостоятельного не следует признавать обществом, хотя все они в общении (in communione) интересов между собой, но в силу закона и в силу своего положения, а не в силу соглашения. Конкурсное же управление, ими выбранное, признается законно уполномоченным от всех заимодавцев по управлению массой несостоятельного. Посему конкурсное управление не имеет и надобности в особой доверенности для ведения дел, и может искать и отвечать на суде непосредственно, а не чрез особого поверенного, как постановлено 27 ст. Уст. Гр. Суд. для обществ. Ср. Касс. реш. 1877 г., No 100.

Товарищество составляется из лиц, действующих под одним именем в общем составе, посему не признан товарищеским договор, коим несколько лиц обязываются сообща убирать и молотить посеянный хлеб (Касс. реш. 1875 г., No 554).

От товарищества надобно отличать общее владение имуществом, хотя бы и по договору: напр., три лица заключили договор, что, построив сообща дом на отведенном участке казенной земли, будут участвовать поровну в доходах и расходах или же торговать в доме, или жить в нем поочередно (Касс. реш. 1874 г., No 478).

Виды. По делу Короткова Сенат признал существование между двумя братьями товарищества по подрядным работам, хотя формального договора между ними не было, и признал вместе с тем право одного требовать отчетности от другого. Доказательствами приняты: две домашние подписки одного брата о принятии другого в товарищи по работам, условия, заключенные от обоих товарищей, и прошения, из коих видно, что ответчик признавал истца товарищем (1 Общ. Собр. Сен. 16 апреля 1876 г.).

Законные правила (2126-2138) о товариществе и компании не исключают возможности исполнять торговые или промышленные предприятия в обществе, без заключения формального договора, по словесным сделкам, существование коих может быть доказываемо свидетелями. Касс. реш. 1872 г., No 823. В данном случае два лица приняли на себя посредничество для продажи имения.

Простой компанейский договор (на совместное приобретение лесной дачи на общий капитал в определенных долях) несправедливо причислять ни к полному товариществу, ни по вкладам, ни по участкам (Касс. реш. 1869 г., No 454).

Две площади сряду не могут быть отводимы одному золотопромышленнику, посему участие одного и того же лица в двух золотопромышленных компаниях препятствует обеим компаниям владеть смежными площадями отводов (Сб. Сен. реш. I, No 109).

Полное товарищество. Не есть товарищество полное, когда в условии не сказано, что компаньоны предположили действовать общим именем, а предположено от одного, как хозяина, выдать другому доверенность (Касс. реш. 1870 г., No 229).

В товариществе полном все действуют общим именем и друг за друга отвечают. Но не всякое товарищество, в коем есть, по условию или по закону, круговая ответственность, есть полное товарищество.

Лялин, в товариществе с тремя купцами, заключил с казной подрядный контракт, коим положено, что все вообще товарищи, и в равной степени, отвечают друг за друга в исправном исполнении подряда. Но все работы по подряду разделили они между собой по отделениям, так что каждый был хозяином в своем отделении, получая свои задатки и представляя свои залоги. Кто окажется неисправным, того устранить, а материалы его и задаточные залоги поступают в распоряжение товарищей, которые отвечают за неисправность его. Товарищество это не признано полным, так как по условиям его все в равной степени отвечают друг за друга. При неисправности одного из товарищей, казна обратила взыскание на причитавшиеся сотоварищам его платежи, не обращая взыскания на его залоги, так как залоги отвечают лишь при несостоятельности (Мн. Гос. Сов. 1874 г.).

Право искать и отвечать на суде в товариществе полном предоставляется, по силе 26 ст. Уст. Гр. Суд., одному из товарищей в том только случае, когда он, по силе учредительного договора, уполномочен распоряжаться делами товарищества, в противном же случае он должен иметь особую доверенность от прочих товарищей (Касс. реш. 1877 г., No 255).

Товарищество на вере. Гаугер и Шиловский условились производить сообща винокурение: Гаугер предоставил на то свой завод, а Шиловский оборотный капитал 30 тыс. руб., контракты на поставку вина заключать Гаугеру и все прочие распоряжения принадлежат ему же. Шиловский отрицался впоследстии от ответственности по контрактам, заключенным Гаугером, без особой его доверенности. Сенат признал товарищеское условие подходящим под законное определение товарищества на вере, и договор, заключенный Гаугером, признал обязательным для товарищества, а как все имущество товарищества принято впоследствии Ши-ловским, то он и должен отвечать по договору Гаугера (1 Общ. Собр. Сен. 15 ноября 1874 г.).

Торговый дом. По силе 771 ст. Уст. Торг. (соответств. ст. 69 Уст. Торг., изд. 1893 г.), торговый дом, который открыт без соблюдения правил об оповещении и регистрации, подлежит уничтожению. Тем не менее, однако, если действие его открыто по товарищескому договору, то, за уничтожением оного, взаимные претензии товарищей, за прежнее время, должны быть разрешаемы согласно постановлениям товарищеского договора, причем могут иметь силу и требования отчетности и условия о распределении прибылей и убытков. Равным образом и обязательства товарищества относительно третьих лиц остаются на ответственности товарищей, причем устраняется лишь то, что относительно третьих лиц представлялось исключительным правом товарищества, по особому смыслу товарищеского договора (ср. 2 Общ. Собр. Сен. 9 марта 1879 г., по д. Васильева).

Решением СПб. коммерческого суда по делу Туляковых (Практ. Касс. Сен. 1875 г., No 21, 1876 г., No 19) признано, что выход полного товарища из торгового дома должен быть оглашен тем же порядком, как и открытие торгового дома, а впредь до оглашения, он, по отношению к третьим лицам, продолжает считаться ответственным товарищем.

Уст. Торг. признает возможность существования и действия торговых домов, учрежденных без соблюдения установленных правил. Хотя по закону таковой дом подлежит закрытию, но из сего не следует, чтобы существовавшее отношение по договору товарищества становилось необязательно и что неисполнение таким торговым домом своих обязательств не может вести к гражданским последствиям (Касс. реш. 1877 г., No 364).

Право на удовлетворение по обязательствам, заключенным от имени торгового дома, принадлежит не одному из товарищей, а всему торговому дому, от которого право это, по прекращении договора о товариществе, может перейти к кому бы то ни было, хотя бы к одному из прежних товарищей, не иначе как вследствие особого соглашения об уступке. Посему отказано одному из бывших товарищей, по прекращении торгового дома, в личном требовании по обязательству, писанному на имя торгового дома (Касс. реш. 1878 г., No 37). — Товарищ торгового дома может ли производить отдельную торговлю? Может, по мнению М. Юр. Общ. Юрид. Вестник 1871 г., декабрь.

В деле Колосовского с международным банком доказывалось, что подпись, учиненная Берендсом о передаче векселей банку от имени торгового дома ‘Соколов и Ко’, недействительна, так как Берендс не имел полномочия от торгового дома, образовавшегося позднее, а от одного Соколова, циркуляр, разосланный от торгового дома, прежде открытия оного, с означением имени Берендса, не мог заменить собой формальной доверенности. По сему делу Гос. Совет (1874 г.) рассуждал, что хотя в законах наших (т. IX Уст. Торг., ст. 766 и 767, соответств. ст. 67, 68, 80 Уст. Торг. изд. 1893 г.) не содержится положительных указаний относительно силы и значения обещаний или циркуляров, рассылаемых купечеству торговыми домами при их открытии, но, и за отсутствием положительного законного по сему предмету определения, нет основания придавать тем циркулярам значение простой формальности, ибо, по словам закона, торговый дом не иначе может быть открыт и не иначе получает гражданское и торговое знаменование как по предварительном обращении о том купечества печатными листами и по внесении в магистрат или думу выписки из своих взаимных постановлений, в выписке этой должно быть означено, между прочим, имя, отчество и прозвание товарищей, и подпись и печать тех из них, которые уполномочены непосредственно править и распоряжаться делами. Все это показывает, что закон придает акту обвинения важное значение. Практическое значение этого акта убеждает в том, что он представляет собой необходимое условие для открытия действий каждого торгового дома и вступления его в торговые дела. Торговые дела и, в особенности, банкирские конторы производят многочисленные, ежедневные операции с разными лицами и другими домами, причем нет никакой возможности ставить в обязанность лицам, вступающим с ними в сделки, требовать предъявления документов, на основании которых торговый дом учрежден и в которых определялось бы, кому и на каких правах управляющим торговым домом данной ему доверенности или другого акта уполномочия при заключении каждой сделки и при совершении каждой торговой операции представляется делом положительно невыполнимым. Поэтому и требуется обвинение от товарищества, в котором означаются, между прочим, подписи лиц, уполномоченных на управление домом. Подпись таких лиц, о коих объявлено в обвинениях, должна быть признаваема подписью торгового дома или фирмы, и каждый, вступающий в сделку с товариществом, имеет полное основание верить такой подписи, как подпись самого торгового дома, ибо когда торговый дом объявил официально, что сделки, им заключенные, будут за подписью указанного в объявлении лица, не сделав при этом никакого ограничения относительно рода сделок, то каждая сделка, этим лицом от имени торгового дома подписанная, должна быть несомненно признаваема обязательной для торгового дома. Если допустить иное толкование, то это в высшей степени затруднило бы всякие операции между торговыми домами и подорвало бы доверие к подписям торговых фирм (сравн. реш. СПб. коммерческого суда, по д. Рабенека. Практ. Касс. Сен. 1873 г., No 29, 1874 г., No 30).

64
Акционерное общество. — Происхояедение этой формы в России, нынешнее состояние закона и виды на будущее. — Сущность компании на акциях. — Предмет ее. — Привилегии. — Имя. — Образование и утверяедение устава. — Акции. — Подписка на акции. — Условия оплаты. — Расписка на акции. — Право передачи. — Запасный капитал и дивиденд. — Права и ответственность акционеров.

Русский закон об акционерных обществах издан в 1836 г. До того времени в России было уже учреждено на акционерных основаниях восемь компаний, из коих первой по времени считалась российско-американская компания, учрежденная в 1799 г., с капиталом в 1 120 000 руб., второй — общество транспортов, с капиталом в 15 000 руб., в 1822 г., а третьей — первое страховое общество, с капиталом в 4 миллиона, 1827 г. — Со времени издания нового положения, число акционерных обществ в России увеличивалось незначительно. Лишь со времени преобразования кредитных учреждений, в 1857 г., когда свободные капиталы стали искать себе употребления и прибыли и усилился дух промышленных и биржевых спекуляций, с расчетом на привлечение иностранных капиталов, усилилось у нас (как, впрочем, и повсюду в Европе) стремление к образованию новых акционерных обществ. Оно вскоре достигло крайних размеров: с 1799 по 1836 учреждено было у нас всего 10 акционерных обществ, с 1836 по 1857 — 80, с 1857 по 1860 — 84, с 1860 по 1870 — 121, с 1870 по 1874 — 258. В настоящее время общее число всех акционерных компаний далеко превосходит последнюю цифру.

Между тем положение 1836 г. (1 ч. X т., ст. 2139-2198), составленное в виду бывшей тогда, только что обозначавшейся потребности, оказалось недостаточным при дальнейшем развитии акционерного дела в России, вместе с тем обнаружились как несовершенства этого закона, так и неполнота его по тем предметам, для коих требовалось законодательное определение. Вообще правила акционерного законодательства, по существу своему, не могут иметь одинаково решительного значения. Есть предметы, по коим законодатель имеет в виду оградить некоторые важные интересы решительным и для всех одинаково обязательным предписанием или запрещением, но по большей части закон предоставляет самим учредителям определение принадлежности дела в уставе, представляемом обыкновенно на утверждение правительства, — и лишь на случай отсутствия в уставе таких определений, ставить руководством свое общее правило. Наш закон не всегда различает с ясностью один случай от другого, так что трудно в нем отличить, что безусловно обязательно для всех компаний и что предоставляется каждой определять в своем уставе. Оттого в настоящее время ослабело и как бы утратилось законное значение самого положения 1836 г.: в частных уставах, с того времени изданных и утвержденных правительством, явилось множество разнообразных, несогласных с законом, постановлений по тем самым предметам, которые определяются статьями закона. Вследствие того, с 50-х гг. начинаются подготовительные работы для составления нового положения об акционерных компаниях. Положение это было уже составлено в 1867 г. и даже внесено на рассмотрение Государственного Совета, но осталось неутвер-жденным и возвращено для дополнения и нового обсуждения в особой комиссии при министерстве финансов. Комиссия эта и составила уже в 1872 г. новый проект положения, коему не дано еще и доныне движения в законодательном порядке. Так и до сего времени положение 1836 г. считается у нас действующим законом.

По определению нашего закона (2139), компания на акциях составляется посредством соединения известного числа частных вкладов, определенного и единообразного размера, в один общий складочный капитал, которым и ограничивается круг действия и ответственность компании (признак неточный, ибо круг действия может быть распространен и за пределы складочного капитала, займами и прибылями, равно и ответственность простирается на все имущество компании, ответственность же акционера ограничена его вкладом). О наименьшем размере складочного капитала нет определения в нашем законе, и на практике допускаются у нас предприятия с капиталом не более 15 или даже 10 тыс. руб. Не подлежит сомнению, что при ограниченной ответственности акционерной компании, предприятие, начатое с несоразмерно малым капиталом, может вдаться в рискованную и опасную, даже для третьих лиц, спекуляцию, однако, закон предоставляет этот предмет частному усмотрению.

Предметом компании служит (2140) общеполезное изобретение или предприятие в области наук, искусств, художеств, ремесел, мореплавания, торговли и промышленности. Учреждение всякой компании требует разрешения правительства: но это разрешение не заключает в себе ручательства за успех предприятия (2142). Разрешение это дается по рассмотрении устава компании, а рассмотрение относится к общему вопросу (2190 и след.) о том, не противны ли постановления компании закону, нравственности, доброй вере, общественному порядку и не клонятся ли ко вреду или к ущербу для общего блага, для промышленности, для государственных доходов. 2151 ст. не допускает учреждения компаний, коих предмет представляется явно несбыточным.

Первые статьи положения (2139-2157) заключают в себе ‘общие основания и права компаний’, итак, здесь надлежит искать указания на правила общие, которые должны служить основанием при поверке устава. Закон обращает особое внимание на привилегии, испрашиваемые при учреждении компаний, разумея это слово в смысле: 1) исключительного права на предприятие (монополия, в общем значении, или в тесном значении привилегии по Уст. Пром.), 2) изъятия из общих повинностей и пошлин, или 3) пособия или гарантия от правительства.

Исключительная привилегия, по силе 2144 ст., может быть дана только такой компании, которая требует, прежде приведения в действие предприятия, особых технических производств и сооружений, другим же компаниям, кои сего не требуют или в коих доход начинается немедленно по составлении капитала, без предуготовительных работ и без особого риска, привилегия не дается, но могут быть предоставлены другие, определенные (?) преимущества. — Привилегия на изобретение должна предшествовать учреждению компаний для применения его (2145). Особые преимущества и исключительные привилегии предоставляются компании, по особым уважениям (2194), не иначе как на срок, определение коего зависит от свойства предприятия, от важности издержек, от риска и т.п., по истечении же срока, исключительная привилегия не может быть возобновлена (2146, 2147). Уступка привилегии другой компании или вступление с ней в товарищество, не дозволяется без особого разрешения (2152). Привилегия прекращается в случае разрушения компании или за пропуском срока, назначенного в уставе на приведение предприятия в действие (2156, 2157, 2159).

Изъятие из общего правила о взятии торгового свидетельства допускается только для тех компаний, которые, в своем роде, первые учреждаются в России, без привилегий и преимуществ (2149), т.е. имеют предметом введение новой полезной отрасли промышленности.

Каждая компания должна быть учреждена под определительным наименованием, от предметов предприятия заимствованным (2148). Название это должно быть означено в уставе. Естественно предполагать, что новой компании не следует усвоивать себе название, уже принятое прежде другой компанией.

По приведении в действие устава компании могут потребоваться, вследствие указаний опыта или новых потребностей, изменения в ее уставе. Кроме того, может оказаться надобность в новых операциях или мерах, не предвиденных в уставе, но имеющих органическую связь с существом учреждения: в таких случаях (напр. для увеличения складочного капитала, для уменьшения его, для выпуска облигаций) иностранные законодательства требуют особого разрешения власти или соблюдения особых формальностей. Наш закон (2153) вообще постановляет, что раз утвержденный устав ни в одной из составных частей своих не может быть изменен без нового разрешения от правительства, кроме подробностей делопроизводства, буде, по уставу компании, ей самой предоставлено делать в них изменения.

Просьбы о дозволении учредить компанию на акциях поступают в то министерство, до которого относится предмет предприятия, с приложением проекта устава, который должен содержать в себе означение имени и пребывание компании, капитала, числа и цены акций, условия взноса денег за акции и распределения их между учредителями и подписчиками, порядок управления делами компании и пр. (2189-2191). В исчислении предметов, кои должны быть означены в уставе, сделано указание на статьи общего акционерного положения, и министерствам вменяется в обязанность (2193) принимать в соображение, соответствует ли устав общим законам и правилам, постановленным, как сказано в 2158 ст., в основание частных условий. Из сего, однако, не следует, что в уставе должны быть лишь повторяемы правила, содержащиеся в законе, на практике, как замечено выше, допускаются значительные от них отступления в частных уставах. Кроме того, 2193 ст. предписывает смотреть, ограждаются ли уставом права и интересы всех будущих участников и не нарушаются ли законные права третьих лиц. Впрочем, закон наш не требует, при предъявлении устава, удостоверения в наличности собранного капитала или некоторой его доли. От правительства зависит, по свойству предприятия, допустить раздробительные взносы за акции или потребовать полных взносов (2194). По сношению с учредителями в уставе делаются, буде нужно, исправления и затем он вносится или в Комитет Министров, либо, когда испрашиваются привилегии и преимущества, в Гос. Совет. По воспоследовании Высочайшего утверждения, устав приводится в действие и распубликовывается (2196-2198).

Если в срок, назначенный уставом, акции не все разобраны или деньги не все внесены, а учредители не пожелают, и по уставу не обязаны взять остальные акции на себя, то компания признается несостоявшейся, разве бы общее собрание акционеров, признало возможным, и правительство разрешило бы вести предприятие и с действительно собранным капиталом (2154).

Акции. 2160 ст. Зак. Гражд. повторяет доныне решительное правило, в 1836 г. постановленное: не дозволять безыменных акций, а допускать только именные, хотя уже в 1848 г. закон о ссуде под акции (2168 ст. Зак. Гражд.) предполагал существование акций на предъявителя. Запрещение имеет в виду предупредить или затруднить биржевую игру акциями. Однако, ныне в силу обстоятельств, это запрещение получило вид частного исключения, а выпуск безыменных акций получил значение общего правила. Когда, после 1856 г., возникло стремление к учреждению акционерных обществ для больших предприятий и потребовалось для того привлечение иностранных капиталов, невозможно было обойтись без акций на предъявителя, могущих иметь свободное обращение на иностранных биржах. В уставах обществ железных дорог рижско-динабургской (1858), московско-рязанской (1859) явились, а затем и во многих других уставах стали появляться статьи о выпуске безыменных акций на предъявителя, даже без условия о полной их оплате.

По утверждении устава, открывается подписка на акции, с объявлением условий и с назначением срока, не менее шести месяцев (срок этот не всегда соблюдается компаниями, рассчитывающими на успешный разбор акций). Требования, заявляемые лично и по почте, записываются в шнуровую книгу. Прежде всего вносятся в нее учредительские акции, ибо учредителям предоставляется отделять в свою пользу известное число акций, не более пятой части общего количества {Наш закон не обставляет учредительское право на акции никакими гарантиями. Между тем опыт показывает, что во многих случаях учредители имеют в виду преимущественно спекуляцию на свои акции, с тем, чтобы воспользоваться барышом от перепродажи своих акций тотчас по учреждении компании, а затем сами вовсе выходят из предприятия. К предупреждению сего могло бы служить требование, чтобы при самом представлении устава имелась в наличности известная часть складочного капитала и чтобы учредители на некоторое время лишены были права сбывать свои акции.}. Эти распоряжения делаются одним из учредителей, под общей всех ответственностью, и подлежат, в указанном порядке, поверке и освидетельствованию со стороны акционеров. По окончании срока подписки, производится разверстка акций по мере требований (2165, 2166). По смыслу закона допускается подписка на акции, без взноса денег и без представления залогов, закон не указывает и правил для разверстки в случае подписки, превьппающеи предложение.

В 1873 г. постановлены особые правила для подписки на акции железнодорожных обществ. Ею заведьшает правительственная учредительная комиссия из представителей трех ведомств. Она открывает подписку на акции через посредство кредитных учреждений. Публикует ее условия и способ разверстки, который должен быть определен в уставе, производит самую разверстку, собирает подписчиков, приобретших право на акции, в первое общее собрание, для выбора правления, которому и сдает дело. Участие в общих собраниях допускается не иначе как по именным свидетельствам, выдаваемым учредительной комиссией.

Оплата акций может быть допущена в уставе по частям — раздробительными взносами, из коих первоначальный определяется в самом уставе, а последующие могут быть определены правлением или общим собранием акционеров. За три месяца до каждого срока публикуется о нем в ведомостях. Кто пропустил срок взноса, тот теряет право на акцию, а прежде внесенные им деньги обращаются в собственность компании (2162-2164). Это правило чрезмерно строго. В иностранном законе за просрочку полагается пеня. И у нас в нескольких частных уставах положено просроченные акции обращать в продажу, а за просрочку полагается штраф.

Удостоверением первых взносов и права на акцию служит расписка, выдаваемая первоначально учредителями. Она должна быть непременно именная и временно вполне заменяет акцию. По уплате всей цены расписка представляется в правление, откуда выдается, взамен ее, акция (2163).

По общему закону (2167), акция или срочная расписка может быть передаваема не иначе как по передаточной надписи, отмечаемой каждый раз в правлении (которое само делает надпись в случае наследственного перехода).

С допущением безыменных акций и это правило не могло уже сохраниться во всей строгости. Уставами многих компаний (напр., рижско-динабургской железной дороги, застрахования капиталов, столичного освещения и пр.), допущена передача акций по бланковой надписи, с последующим заявлением правлению, для переписки.

Особого внимания заслуживал бы вопрос о бесплатных акциях, выдаваемых иным лицам в возмездие за передачу от них компании имуществ, привилегий и т.п. (материальные вклады, apports, о которых упоминалось выше). Закон умалчивает об этом предмете, а по некоторым частным уставам выдача таких акций допускается. Относительно оценки материальных вкладов встречаются постановления в отдельных уставах. Так, в уставе Иртыш Дегелевской компании горных заводов 1869 г., передаваемое заводское имущество оценено в 35 000 руб. под соответственное число акций, но окончательное утверждение оценки предоставлено общему собранию. В других уставах (напр., товарищество Лаферм, парового хлебопечения, завода Ташина, Крестовникова, и пр.) сказано, что имущество передается по описи и оценке, с окончательным утверждением ее в общем собрании.

Запасный капитал и дивиденд. Назначение как запасного капитала, так и капитала на погашение стоимости имущества по закону необязательно: оно лишь допускается в уставе или по приговору общего собрания акционеров (2169).

Закон не указывает и правил для исчисления дивиденда, не упоминает даже о том, что дивиденд исчисляется лишь из чистой прибыли. Сказано только, что он распределяется по усмотрению общего собрания акционеров и что право на получение его погашается 10-летнею давностью (2169, 2170). В отдельных уставах встречаются по этому предмету неодинаковые постановления. Указывается прежде всего отчислять из чистой прибыли проценты в капитал погашения и в запасный, а из остального проценты на вознаграждение директорам и потом уже в дивиденд. Или — указывается отчислять из чистой прибыли прежде всего известный процент на дивиденд, а что сверх того окажется, из того часть на вознаграждение директорам и часть на дополнительный дивиденд.

Права и ответственность акционеров (2171-2173). В исках на компанию она отвечает складочным капиталом (и всем принадлежащим ей имуществом), а каждый из акционеров — только своим вкладом, уже поступившим в собственность компании при взносе за акцию. Акция же, приобретенная им, составляет личную и отдельную его собственность, ценность коей в имуществе его зависит от общего хозяйственного положения дел компании. Принадлежностью акции считается и право на дивиденд или на проценты, представляемое иногда соединенными с ней талонами и купонами.

Как участник предприятия, акционер имеет право: 1) в определяемых уставом условиях, участвовать в общем собрании, с правом голоса, 2) в определенных случаях и в установленном порядке право предложения, право поверки актов и документов по общим делам и право иска и жалобы на управление.

65
Компания на акциях. — Первоначальное управление. Выбор правления. — Общее собрание акционеров. — Состав его, созыв, предметы обсуждения, порядок решения. — Отчетность и контроль. — Прекращение компании и ликвидация. — Ограничение в устройстве компаний для банковых операций. — Предполагаемые преобразования. — Иностранные компании. — Товарищество взаимного кредита и другие союзы взаимного содействия.

Внутреннее управление компании. Компания управляется первоначально учредителями, а потом выборным из акционеров правлением. Учредители заведывают делами, пока не разобрано все количество акций, необходимое по уставу для открытия действий компании, с положенным за них взносом. Затем правление собирает первое общее собрание акционеров (2174, 2175). В нем производятся выборы членов правления. В уставах определяется для каждой компании число директоров правления и кандидатов к ним. Иные уставы определяют, сколько акций должен иметь каждый из директоров, притом постановляется, что акции, принадлежащие директору, не должны быть передаваемы во все время его служения и должны храниться в кассе правления. Закон говорит, что никому не может быть присвояемо право на всегдашнее и бессменное управление делами компании (2177). И директоры выбираются на срок, определяемый в уставе. Им назначается в силу устава особое вознаграждение определенной суммой, либо отчислением процентов. — Некоторые уставы допускают выбирать директоров из посторонних лиц, с тем, чтобы избранный приобрел и представил в положенный срок требуемое число акций.

Правление, приняв дела и счеты от учредителей, распоряжается делами и капиталами компании на основании устава, инструкций и смет, утверждаемых общим собранием. Нынешний закон (2178) требует, чтобы в уставе определено было, до какой суммы правление уполномочено на сверхсметные расходы, но это требование закона, по непрактичности его, редко выполняется, и предел сверхсметной суммы определяется общим собранием. В крайних случаях правление расходует на свой страх и под ответственностью пред общим собранием (2179).

Решения в правлении постановляются простым большинством присутствующих: в таком случае они обязательны и для не присутствовавших. Если большинство не может состояться, то затруднение решается общим собранием (2180), но в законе нет правила о том, что в присутствии правления должно находиться не менее положенной доли всех его членов.

Директора компании, или члены правления, действуют в качестве ее уполномоченных, и потому ответственны перед ней за свои действия (2181). Не совсем ясны пределы этой ответственности. Закон говорит, что они, в случае ‘законопро-тивных распоряжений и превышения пределов власти’, отвечают на общем основании законов. Итак, следует приложить к этой ответственности ст. 574, 644-647, 684 Зак. Гражд. и ст. 1198, 1199 Уложения о наказаниях за умышленный ущерб. То же правило 2181 ст. повторяется и в большой части уставов с добавлением еще, что за непредвидимые потери или убытки и за неуспех действий компании, директора не подвергаются ответственности. Наш закон вовсе не указывает специальных проступков и нарушений, за которые иностранный закон угрожает директорам специальными наказаниями и взысканиями.

Относительно ответственности директоров или членов правления Гражд. Касс. Деп. Сената высказывает следующее: в п. 6 (лит. в) и п. 8 ст. 2166 Зак. Гражд. содержатся прямые указания на солидарную ответственность учредителей перед компанией, преемниками же учредителей по заведыванию делами общества являются директора правления, коими могут быть те же учредители (2174, 2175 ст. Зак. Гражд.), и если закон счел необходимым указать на солидарную ответственность учредителей, хотя они, до образования правления не составляют еще коллективной единицы, то тем более указанное начало должно характеризовать ответственность членов того установления, которое образует коллективный орган компании, на сем основании, по мнению Сената, следует признать, что нарушение членами правления компании общей их обязанности неправильным распоряжением или упущением должно влечь, по смыслу 2181 ст. Зак. Гражд., и общую, солидарную их ответственность (Касс. реш. 1886 г., No 24).

В общем собрании акционеров пользуются правом голоса владельцы акций в размере ценза, определенного уставом (ст. 2171). Постановления отдельных уставов по сему предмету весьма разнообразны. Ценз одного голоса полагается в 40 акций, в 20, 10 и т.п. Встречаются и правила прогрессивного исчисления ценза, напр.: на 10 акций полагается 1 голос, на 30 — 2 голоса, на 50 — 3 голоса и т.п. Иные уставы определяют наибольшее число голосов, которыми может располагать одно лицо за свои акции. В общих собраниях акционеров коммерческих банков никто не может располагать числом голосов, превышающим одну десятую часть голосов, принадлежащих всем наличным членам собрания (Уст. Кредита., разд. X, ст. 23).

В силу ст. 2184, приговоры общего собрания обязательны, когда приняты будут большинством ³/₄ явившихся в собрание акционеров, при исчислении голосов по размеру акций, но в отдельных уставах постановляется иногда, что для действительности собрания необходимо присутствие в нем не менее положенного числа акционеров, представляющих не менее известного числа акций. Сверх того, эта пропорция усиливается или предел большинства некоторыми уставами изменяется до ²/з, до ⁴/s и т.п., для решения некоторых вопросов особой важности. Есть уставы, в коих, вместо указанного законом большинства % голосов, принято для решений простое большинство голосов. Кто председательствует в общем собрании, — уставы определяют неодинаково. Большею частью выбор председателя зависит от собрания, но в иных уставах сказано, что председательствует президент совета или правления, либо один из директоров правления. Когда общее собрание не состоится за неприбытием достаточного числа акционеров или не составится законного большинства в решении, правление созьшает вторичное собрание, которое во всяком составе действительно и в коем решения постановляются простым большинством (Зак. Гражд., ст. 2184, прим. по Прод. 1895 г.).

Закон (2182) не означает, какие предметы подлежат обязательно обсуждению общего собрания: определение этих предметов предоставлено отдельным уставам, а закон, лишь в виде примера, указывает — назначение запасного капитала, рассмотрение отчета, распределение дивиденда, избрание директоров, изменения в уставе, закрытие компании или продолжение после срока, и т.п. Вместе с тем постановлено, что о времени собрания и о предмете обсуждения акционеры извещаются заблаговременно публикацией в ведомостях. Правило это существенно для того, чтобы все акционеры имели возможность узнать о собрании и приготовиться к нему. В некоторых уставах указано, за какие именно сроки до собрания должна быть сделана публикация — за 40 дней, за два и за три месяца. Однажды в год непременно собирается обыкновенное собрание для рассмотрения отчета и для распределения дивиденда.

Как эти собрания, так и чрезвычайные, для обсуждения возникающего вопроса, созываются правлением. Все дела входят в общее собрание не иначе как чрез посредство правления и, по общему правилу (2183), всякое предложение или требование одного из акционеров, подлежит рассмотрению общего собрания лишь в том случае, когда правление на то согласно. Столь решительная власть правления отстранять от обсуждения возбуждаемые вопросы может вести к несправедливости и к покрытию

537

К.П. Победоносцев. Курс гражданского права. Часть третья

злоупотреблений. Посему в некоторых уставах предоставляется акционерам право представлять на обсуясдение общего собрания свои предложения, с тем только, чтобы о существе их заявлено было правлению не позже трех дней до общего собрания. По уставам некоторых компаний, вменяется правлению в обязанность представлять к обсуждению общего собрания предложения, сделанные за подписью определенного числа акционеров, имеющих голос, или владеющих акциями на известную сумму: напр., владельцами 25 акций, 10 акций, 100 акций или владельцами десятой части всего количества акций и т.п.

Отчетность. По закону (2185, 2186), правление дает общему собранию акционеров отчет в своих действиях. Он должен содержать в себе состояние капитала и заведений, счет прихода и расхода, издержек по управлению, чистой прибыли и запасного капитала. Отчет, вместе с журналами, книгами и другими принадлежащими к оному документами, открывается в правлении заблаговременно, для предварительного рассмотрения акционеров. Общее собрание может подвергать отчет и особой ревизии, чрез выборных депутатов.

Уставами иных компаний (рязанской железной дороги, донской железной дороги, и пр.) положено рассматривать отчеты в особой комиссии, по выбору общего собрания. Или: заранее выбираются ревизоры, с кандидатами к ним, для ревизии отчета на следующий год. Или: по уставу (царевской мануфактуры) выбираются контролеры, постоянно действующие, для ежемесячной ревизии. Определяется положительно, за сколько дней или недель отчет должен быть сообщен ревизорам или должен быть открыт для обозрения, либо напечатан перед общим собранием.

В тех случаях, когда общество пользуется особой денежной гарантией от правительства или предмет предприятия имеет особую государственную важность, в составе правления назначается (на счет общества) директор от правительства, или иное правительственное лицо, для надзора. В состав правления железнодорожных обществ, кроме директоров по выбору, назначается директор от министерства путей сообщения, который отвечает перед правительством за все действия правления, по исполнению устава. Ему предоставлено заявлять правлению протесты и затем переносить дело на решение общего собрания (Прав. 1873 г., Полн. Собр. Зак., No 52068).

В уставах железнодорожных обществ определяется особый порядок правительственного надзора за действиями правления и за ходом дел чрез особого чиновника или директора от правительства, в составе правлений. По силе некоторых уставов, правительство назначает ежегодно особую комиссию для обревизования счетов и книг общества.

Прекращение. Существование компании прекращается или с истечением назначенного в уставе срока, либо с предвиденным в уставе окончанием предприятия (разве бы общее собрание решило продол-

532

Второй отдел. Особенная часть учения о договорах и обязательствах

жать компанию и после сего), или, по приговору общего собрания акционеров, за признанной невозможностью продолжать предприятие (2155). Эта невозможность может оказаться либо по обнаружившейся несбыточности предприятия, либо вследствие непоправимого расстройства дела и несостоятельности компании. С закрытием компании соединяется ликвидация дел ее, т.е. обращение в деньги всего ее имущества и удовлетворение всех ее долгов и принятых ею на себя обязательств. Итак, в интересе третьих лиц и общественного кредита, весьма важно, чтобы компания не могла продолжать текущие дела свои и запутывать их еще более, к ущербу своих кредиторов, когда есть уже явные признаки ее несостоятельности. Таким признаком служит чрезмерное (например, до половины или до ^ЪЦ) уменьшение основного капитала. Подобные признаки означаются обыкновенно в законе, но наш закон умалчивает о сем, предоставляя каждой компании делать о сем постановления в своем уставе.

В случае закрытия компании (2188, 2157), формальное обнародование о сем делается подлежащим министерством через Сенат. Правление компании прежде всего приступает к ликвидации дел ее, по порядку, принятому в коммерческих делах, и публикует в ведомостях как о приступе к ликвидации, так и об окончании оной. Никто из акционеров не может, однако, получить обратно никакой части из своего капитала, пока от компании не будет внесена в государственный банк сумма, необходимая для уплаты всех ее обязательств. По очистке сих обязательств, правление приступает и к удовлетворению акционеров.

В 1892 г. постановлены особые правила о порядке ликвидации дел железнодорожных обществ при переходе железных дорог в казну. Ликвидация поручается общим собраниям акционеров, правлению или особой ликвидационной комиссии, о чем публикуется в ведомостях, с вызовом кредиторов и с предварением, что не заявившие претензий в течение шести месяцев теряют право на удовлетворение из сумм, следующих из казны по выкупу. Учреждение, производящее ликвидацию, составляет список претензий, который публикуется вместе с заключением правления или комиссии, и представляется в государственный контроль. О действиях по ликвидации представляется отчет общему собранию, в котором постановляется окончательное решение, и об окончании ликвидации делается публикация (Зак. Гражд., ст. 2188, прим., прил., по Про д. 1895 г.).

Особые предосторожности принимаются правительством и особые предъявляются требования при утверждении уставов таких компаний, кои имеют целью банковые операции. Существующие у нас частные кредитные установления основаны почти все или на акциях, или на союзе взаимного кредита. Их можно отнести к трем главным разделам.

1) Кредитные установления, принимающие вклады и производящие краткосрочные ссудные и комиссионные операции. Таковые установления обязаны обеспечить свои долговые обязательства или складочным капиталом, разделяемым на равные части (акции и паи коммерческих банков), или же круговым ручательством участников (общества взаимного кредита), обязанных, кроме того, собрать основной капитал, отличающийся от акционерного тем, что он не разделяется на равные доли, а состоит из разного достоинства личных паев, которые не могут быть продаваемы, причем в действительности вносится только не большая, ¹/₁₀ часть этих паев, остальная же часть должна быть внесена лишь в случае требования.

2) Кредитные установления, производящие ссуды на долгий срок и не принимающие вкладов. К таковым установлениям принадлежат: поземельные банки и городские кредитные общества для выдачи ссуд под залог недвижимых иму-ществ, основанные на круговом ручательстве заемщиков, и поземельные банки, обеспечивающие свои операции акционерным капиталом.

3) Акционерные общества для заклада движимых имуществ, каковые общества хотя и производят ссуды на короткий срок, но вкладов не принимают, — так как допускаемые в них залоги не представляют достаточного для сего обеспечения.

Из общих об акционерных банках постановлений (Уст. Кредита., разд. X) видно, что в основании их полагаются обязательно следующие начала. Требуется, чтобы основной, действительно внесенный акционерный капитал банка, был не менее пятисот тысяч руб. (при общей дозволенной норме для основного капитала не свыше пяти миллионов, а также для кредитных установлений, основанных на круговом ручательстве заемщиков), а акции не должны быть выпускаемы ниже 250 руб., чтобы обязательства банка не превосходили складочного и запасного капитала в совокупности более чем в пять раз, а кредит каждого из клиентов банка — суммы, равной одной десятой доле складочного банкового капитала, чтобы банк постепенно образовал запасной капитал до размера основного, одна треть которого должна храниться в государственных или правительством гарантированных бумагах в Государственном банке, его конторах и отделениях, чтобы банк обязан был ликвидировать свои дела, когда капитал его уменьшится на одну треть. Отчисление особых премий из прибылей банка на учредительские паи и акции не допускается. Право приобретать недвижимые имущества ограничивается необходимыми для собственного помещения или для помещения контор и устройством складов.

В новом проекте положения об акционерных обществах 1872 г. предположено много дополнений и улучшений существующего закона. По указаниям нашей практики и иностранных законодательств предположено учреждение правильной регистратуры уставов акционерных обществ, посредством явочного отдела при министерстве финансов, с тем, чтобы особое разрешение правительства требовалось для них лишь в исключительных случаях (привилегия, пособия, кредитные, банкирские операции и т.п.). Из дальнейших нововведений можно указать на следующие. Указано наименьшее число (семь) товарищей, составляющих общество. Акции выпускаются по нарицательной цене, со взносом не менее 10%, который вносится в кредитное учреждение. Первое общее собрание представляет не менее 7₂ капитала, причем учредители не имеют права голоса по вопросам, касающимся до личного их интереса. Точнее определены условия, при коих общество считается открытым. Означена наименьшая цена акций и указан крайний срок для реализации капитала по акциям. Временные свидетельства должны быть именные, но акции могут быть безыменные. Ответственность подписчиков за неисправность во взносах определена точнее, равно как и оценка вещественных вкладов, а вклады невещественные (концессия, привилегия) положено не полагать в цену. Выкуп и уплата облигаций и расчет дивиденда обставлены новыми гарантиями. Указаны случаи обязательного прекращения действий общества при уменьшении его капитала и пр., и установлены правила для ликвидации дел его. О внутреннем управлении, о правах акционеров, о составе и определениях общего собрания, правления, наблюдательного комитета и ревизионных комиссий постановлены подробные правила.

По силе конвенции с Францией (1863 г.) и с Бельгией (1865 г.) тамошние акционерные общества и другие товарищества торговые, промышленные и финансовые, с ограниченной ответственностью, могут пользоваться в России всеми их правами, и в том числе правом судебной защиты, сообразуясь с русскими законами. В подобном же смысле обменены декларации с Италией (1866) и с Австрией (1867). Выражение: ‘сообразуясь с русскими законами’ указывает, по-видимому, на необходимость иностранным обществам испрашивать особливое разрешение правительства на открытие действий в России. Об иностранных страховых обществах есть особое ограничение, в примеч. 2 к 2199 ст. Зак. Гражд.

К числу товариществ, имеющих особое государственное значение, относятся товарищества взаимного поземельного кредита, учреждаемые по примеру херсонского и других земских банков, и на основании постановленных в Уставе Кредита, правил (разд. X. ст. 40 и след., 59 и след.) и правил о порядке учреждения частных кредитных установлений (там же, ст. 1 и след.).

В Пол. Взаимн. Страх, (т. XII, ч. 1, изд. 1886 г., ст. 39, 92,131) предполагается возможность учреждения частных обществ взаимного страхования в волостях, селениях и городах.

В Уст. Торг. 367-375 упоминается о договоре взаимной защиты от нападения, заключаемом, на случай опасности, тремя или более корабельщиками в одном из портов и об обязанностях, из такого договора возникающих.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ДОГОВОР О НЕВЕРНОМ И СЛУЧАЙНОМ
(Zufallsvertrge, Glcksvertrge, gewagte Geschfte, contrats alatoires)

66
Сущность договоров сего рода и отличие их от меновых. — Побудительная причина. — Игра. — Лотерея. — Договор о ренте. — Срочная поставка биржевых ценностей. — Биржевая игра. — Русские законы об игре и лотерее.

Договоры этого рода отличаются от меновых договоров тем, что в последних предметом мены или оплаты служит исполнение, действие или имущество, имеющее, при самом заключении договора, определительное значение и подлежащее хотя приблизительной оценке, напротив того, здесь предметом договора и побуждением к нему служит не определительная выгода, а лишь вероятность, большая или меньшая, выгоды или потери. Исполнительное по договору действие, с обеих сторона, а иногда с одной только стороны, состоит, по намерению сторон, в зависимости от события, о котором совсем неизвестно — случится ли оно или вовсе не случится. Правда и в других договорах могут быть помещаемы условия в связи со случаем или с неизвестным событием, но в тех договорах условия эти не имеют существенного значения: могут быть и не быть, и договор (напр., мена, заем, наем и пр). не изменяет от того своего свойства. Напротив, в договорах, о коих здесь речь идет, расчет на неверное и случайное составляет основную цель и главное содержание.

Побудительной причиной (мотивом) в договорах сего рода бывает или страх действительной опасности, или надежда на действие случая. Первого рода расчет является в договоре страхования, о коем будет ниже сказано особо. Во втором случае, стороны создают для себя в деле искусственный интерес, придумывая такие случаи, которые и не имели бы места, без особого согласия, или придавая случайным, иногда совсем незначительным или ничтожным событиям особливое, по условию, значение. Таковы договоры об игре и о закладе (пари). В игре или допускается, или вовсе устраняется участие личного искусства, расчета и соображения, в последнем случае игра становится азартной.

Новые законодательства дают место игре и закладу в числе договоров о случайном, разделяя игры на дозволенные и недозволенные, на искусные и азартные. Французский закон предоставляет право иска лишь по играм, зависящим от искусства, уполномочивая судью вовсе отвергнуть иск, когда он представляется по сумме чрезмерным. Однако не допускается (что допускалось в римском праве) обратное требование денег, добровольно и действительно уплаченных по игре. Во всяком случае в игре, равно как и в закладе, предполагается добрая совесть, без намерения обыграть наверное. — Прусский закон вовсе отказывает в праве на иск по игре, отрицая действительность обязательства, данного для игры или по игре, но допускает иск по закладу. Австрийский закон признает, как в дозволенной игре, так и в закладе, действительными лишь действительно последовавшие платежи или деньги, при самой игре выложенные.

Лотерея представляет один из видов игры, а некоторыми причисляется к купле на удачу и счастье (Hofrnungskauf). Это предприятие, в котором участвуют все желающие, без предварительного между собой согласия, внося, на условиях известного плана, определенные денежные взносы, за что между ними разыгрьшаются, что кому выпадет, — ценные вещи или деньги. В этом смысле между ними и предпринимателем лотереи происходит договор, в котором они рискуют своим взносом, в надежде на выигрыш, а предприниматель действует без риска. Лотереи бывают публичные или частные. В первом случае предпринимателем является общественное учреждение или государство, обыкновенно из благотворительных или из финансовых целей, или со специальной целью реализировать капитал на общественное дело. Частные лотереи, вне тесного домашнего круга, если и допускаются, то с особой осторожностью, и не иначе как с разрешения правительства.

К договорам о неверном и случайном относятся законодательствами сделки, в коих преобладает расчет на случайность, сопряженный с риском, как-то: покупка на счастье (напр. покупка рыбной тони, запродажа будущего урожая, открывшегося наследства, продажа процесса), договоры о пожизненной или срочной ренте (см. ниже), так называемые тонтины, или взаимные страхования пенсий, пожизненных доходов, бодмерей-ные займы и т.п. Со сделками сего рода несовместимо понятие о недействительности их на случай убыточной ошибки в расчете ценности (laesio).

В числе договоров сего рода особенно важное значение приобрели в новейшее время срочные сделки о поставке товаров и биржевых бумаг, основанные, под влиянием биржевой спекуляции, на расчете разницы цен (Differenzgeschft). Вообще срочная сделка (march terme), составляющая важное орудие кредита на бирже, основана на расчете колебания биржевых ценностей. Банкир или капиталист, рассчитывая на получение денег в конце месяца, покупает вперед на это число известное количество бумаг по известной цене, имея в виду возможное на тот срок повышение биржевой цены бумагам, от чего получит выгоду. С другой стороны, владелец бумаг, зная, что они будут свободны в конце месяца и опасаясь понижения цен, продает их заранее по известной цене, на известное число. Это — сделки, имеющие в виду действительную передачу бумаг и платных денег, следовательно могут быть почитаемы серьезными (opration srieuse). Но весьма часто лица, вступающие в подобную сделку, не располагают ни деньгами, ни бумагами, и не имеют в виду действительного приобретения бумаг и платежа за них, и обязываются куплей-продажей лишь для виду, ради одной спекуляции (opration dcouvert), отвечая друг другу лишь разницей между условленной ценой бумаг и действительной, какая окажется на срок исполнения сделки. Притом покупатель рассчитывает на возвышение биржевого курса против условленной цены (в таком случае он получает с продавца разницу курса) или продавец рассчитывает на понижение курса (в таком случае разницу уплачивает ему покупатель). Здесь уже происходит так называемая биржевая игра (jeu la hausse, la baisse). Выгода сторон основана на риске, зависящем от случая, и состоит, как выше сказано, или в полной разнице курса (march ferme), или в премии за отступное, которую, по условию, проигравший должен выплатить выигравшему (march prime). В связи с этими сделками находится много других вспомогательных им и сопутственных в том же роде, которые имеют целью продолжение кредита, в случае первой неудачи, или новый оборот для поправления прежнего. Такова, напр. весьма употребительная на бирже двойная сделка, в коей одна сторона покупает бумаги на наличные деньги и немедленно же запродает их на срок, а другая сторона продает на наличные деньги и немедленно же покупает на срок. Эта операция (le rport), основанная на разнице между ценой на наличные деньги и в кредит, дает возможность капиталисту поместить свой капитал на самые краткие сроки (напр. на несколько дней) с выгодой, или владельцу бумаг достать себе на короткий срок нужный капитал на выгодных условиях, а спекулянту дает способ перепродать невыгодно купленные им бумаги на срок, в который он надеется, при выгодном обороте курса, сбыть их с прибылью, и т.п.

Биржевая игра повсюду признается вредным делом для общественной нравственности, но не все законодательства отрицают решительно законное значение сделок, коими она прикрывается. В сделках этого рода, удовлетворяющих кредитной потребности, вообще бывает весьма трудно отличить, где кончается коммерческий расчет, с действительным обменом ценностей, и где начинается спекуляция, имеющая все признаки игры: тем труднее в наше время, при громадном увеличении числа безыменных кредитных бумаг, обращающихся на бирже, и при крайнем развитии смелой и изобретательной спекуляции в торговле этими бумагами. Итак, законодательства вообще уклоняются от преследования биржевых сделок этого рода или существующие запрещения ослабляются судебной практикой. Всего строже правила французского закона (Гражд. 1965, Угол. 421, 422), который угрожает уголовным наказанием игре на повышение или понижение государственных фондов (effets publics), прикрытой мнимой поставкой их к сроку. Но действие этого запрещения значительно ослабляется во Франции судебною практикой, которая, впрочем, неоднократно меняла взгляд свой на этот предмет.

Русский закон, в полицейском отношении, отличает игры дозволенные и запрещенные: к последним отнесены азартные игры. При запрещенных играх запрещено кому бы то ни было участвовать запиской, ведением счетов, даванием денег или взятием и совершением обязательств (У. Пред. Преет, изд. 1890 г., ст. 260).

В 2014 и 2019 ст. Зак. Гражд. сказано, что заем почитается ничтожным, буде найдено будет, что он произошел по игре или произведен для игры, с ведома о том заимодавца. При составлении этих статей из указов не обращено внимания на вопрос о том, всякая ли игра — хотя бы и дозволенная — почитается незаконным основанием займа, или отрицание таковых займов имеет в виду только игры запрещенные. Правда, что источники не дают прямого по сему предмету указания. Но отдельные указы относятся к частным случаям игры запрещенной, или роскоши и мотовства, а в Уставе Благочиния 1781 г. есть ст. 67, в коей упоминаются всякого рода игры, в том числе и дозволенные, а в конце сказано: просьба же и иск о долге и платеже по игре да уничтожается. Но есть и другая статья — 257, в коей разумеются исключительно игры запрещенные, и в конце сказано: о долге и платеже по запрещенной игре просьба не приемлется и иск уничтожается. Итак, по букве закона, правильнее заключить, что нет иска по долгу, из какой бы то ни было игры образовавшемуся. Под понятие об игре правильно подвести и заклады, тем более, что в указах 1761 и 1766 гг. употреблено выражение ‘и всякого звания заклады’.

Лотереи. Розыгрывание лотерей может быть производимо не иначе как с разрешения правительства в установленном порядке, и с указанными в законе предосторожностями, для людей бедных, и на сумму не свыше 1500 руб., с оценкой вещей. Порядок розыгрывания определяется особой инструкцией. Продажа билетов иностранных лотерей требует особого разрешения, с соблюдением особых правил. Продажа частных промессов на какие бы то ни было лотереи, а также промессов на билеты займов с выигрышами, не допускается (Уст. Пред. Прест., изд. 1890 г., ст. 265-276). Запрещена торговля с лотереями или сюрпризами. Ср. 2 Сб. Сен. реш. II, No 277).

В русском законе не было прямого постановления, запрещающего сделки по биржевой игре или с расчетом на разность курса. Был только специальный закон, запрещающий срочные сделки на акции. В 2167 ст. Зак. Гражд. сказано, что всякие условия между частными лицами, как на бирже, так и вне оной, о покупке или продаже акций или расписок не за наличные деньги, а с поставкой к известному сроку, по известной цене, решительно воспрещаются: на суде они считаются недействительными, а участники в них подвергаются наказаниям, как за азартную игру. Но в 1893 г. это правило как несоответствующее современным экономическим условиям и не применимое на практике отменено, а вместо того постановлено, что запрещаются сделки по покупке и продаже на срок золотой валюты, тратт и тому подобных ценностей, писанных на золотую валюту, если таковые сделки совершаются исключительно с целью получения разницы между курсом валюты, условленным сторонами, и действительным, на какой-либо срок, и притом если способ их осуществления поставлен, при самом заключении сделки, в зависимость от усмотрения одной из сторон. За нарушение сего положен денежный штраф.

Касс. Деп. Сената (1868 г., No 269) рассуждает по поводу договора о закладке или пари, что как скоро договор не может быть отнесен ни к какому роду из установленных законом, то суды не могут судить о правильности его составления и применять к нему как общие, так и частные правила об обязательствах. Рассуждение это едва ли может быть оправдано, ввиду 1528 ст. Действительность какой бы то ни было сделки, заключенной по взаимному согласию, есть правило. Недействительность есть исключение, которое основано на особливых причинах, указанных в законе (1529 ст.). При нынешнем разнообразии экономических отношений немало может встретиться сделок, которые не подходят ни под одну из законных категорий, у нас вообще изображенных скудными чертами: невозможно, по этой лишь причине, вовсе отрицать обязательную их силу. О договоре пари должно быть особливое рассмотрение, не подходит ли он под признаки недействительности по 1529 ст.

В одном деле (Касс. реш. 1868 г., No 414) мировой суд уничтожил долг, происшедший из пари, признав пари игрой, основанной на случае. Сенат оставил в силе решение, выведя из него, что суд признал долг происшедшем из пари во время игры.

Вопрос о законности срочных сделок на поставку биржевых бумаг рассматривался в деле Петрококино и Герцберга (2 Общ. Собр. Сен. 23 мая 1875 г.), причем высказывалось с одной стороны, что кроме закона, запрещающего поставку акций (2167 ст.), другого запретительного правила на сей предмет нет, а как предметом сделки были выигрышные 5% билеты, то сделка и должна быть признана законной. С другой стороны высказывалось, что по духу правила 2167 ст. (изданного в 1836 г.) действие его должно простираться не только на акции, но и на другие процентные бумаги. Согласно сему решением Сената и на основании 5 п. 1529 ст. сделка признана незаконной.

СТРАХОВАНИЕ
(Versicherungs, Assecuranzvertrag, contrat d’assurance)

67
Договор страхования. — Предмет его. — Акт страхования. — Страхуемый интерес и отношение его к действительной ценности. — Исполнение договора. — Условия вознаграждения. — Право полиса. — Страхование жизни.

Цель страхования — обеспечить от страха за целость имущества. Есть договоры придаточные, имеющие целью также обеспечить верное исполнение другого главного договора на известную ценность, таковы: поручительство и залог. Но договор страхования есть самостоятельный, а не придаточный, и заключается ради одного обеспечения. Одно лицо — страховщик — принимает у другого — у страхователя — имущество на свой страх, т.е. обязуется вознаградить ему вред или гибель в том имуществе от несчастных случаев. Ныне страхование производится почти исключительно компаниями, действующими на торговом основании, и самый договор страхования причисляется обыкновенно к торговому праву. Только прусский гражданский кодекс содержит в себе устав о страховании независимо от торгового устава, да австрийский кодекс помещает четыре статьи о страховании в общем отделе о договорах случайности (Glcksvertrge).

Договор страхования возник лишь у новых народов, с развитием промышленности и в связи с предприятиями торговой ассоциации. У римлян существовало нечто подобное, но не тождественное, в договоре морского займа — foenus nauticum: кредитор, за большие проценты, принимал на себя страх морского переезда, с тем, что если груз, снаряженный на занятые деньги, погибнет и долг пропадает. В том же роде, т.е. в виде добавочного обеспечительного договора, появляется морское страхование в местных морских уставах, начиная с 9 столетия (Родосский — 9 стол., Consolato del mare — 11-13 стол., jugements d’Olron — 12 стол.). Первые следы страхования от пожара и от падежа, в виде самостоятельного договора, появляются в Западной Европе с 16 столетия, затем уже, в 17 столетии, являются почти повсюду законодательные уставы страхования, а в 1720 г. основано в Англии первое акционерное общество морского страхования, коего главной представительницей служит и доныне Англия.

Договор страхования по существу своему возмездный: вознаграждением за принимаемый страх служит платеж так называемой премии. Это страхование надобно отличать от взаимного страхования, которое по существу безвозмездно. Страхование из премии причисляется обыкновенно к торговым операциям и соединяется с расчетом страховщика на прибыль, так как премию получает он во всяком случае за риск, а несчастье, требующее вознаграждения, может и не случиться. Напротив того, взаимное страхование не представляет торговой операции: это договор товарищества, в котором участники разделяют между собой страх за целость своих имуществ, обеспечивая ее друг другу.

Материальным предметом страхования служит — интерес, соединенный с целостью имущества или нормального состояния, цель его — вознаграждение возможного ущерба этому интересу от известной опасности или случайности. Итак, страховать свой интерес может не только собственник, но и временный владелец: интересы могут быть разнообразны, равно как и опасности, от которых страхуется (напр.: здания — от огня, судно и груз — от непогоды, от небрежного управления, от разбоя, жатва — от града, скот — от падежа, люди — от жребия воинской повинности, от случайностей, подвергающих жизнь опасности, и т.п.), только интерес, сопряженный с незаконным или запрещенным предприятием, невозможно страховать, — и то лишь внутри государства, от коего издано запрещение, если запрещение не принадлежит к числу международных или всеобщих (как, например, торг невольниками).

Страхуемый интерес должен иметь определенную ценность. Одно и то же имущество может быть застраховано в рассуждении различных интересов, соединенных с его употреблением и входящих в его экономию, так что одно имущество может быть предметом разных страхований (иные законодательства, напр., прусское, требуют притом, чтобы сумма всех страхований не превышала общей ценности самого имущества). Целью страхования предполагается свой интерес, а не чужой: страховать в своем расчете совсем чужой интерес — значит предпринимать азартную игру или держать пари на чужой интерес.

Страховой договор есть письменный и заключается в форме так называемого полиса (итальянск. polizza, от сл. pollicitatio), в коем излагаются условия страхования (в страховых обществах, которые ведут почти исключительно эту операцию, употребляются для сего печатные бланки), с получением премии, состоящей в известном проценте страхуемой ценности. Ценность это означается или по точной оценке имущества, или приблизительно, крайней ценой суммы, потребной для удовлетворения убытка. В полисе должна быть определена в точности родом и сроком та опасность или случайность, от которой страхуется имущество. Полис выдается всегда на известное имя, только в торговых делах дозволяется выдавать полисы безыменные, так что право на вознаграждение может быть передаваемо, вместе с полисом по надписи.

Строгое понятие о страховании требует, чтобы цена страхования не превышала действительной ценности имущества. Целью страхования служит не обогащение, но лишь покрытие ущерба, и потому в строгом смысле не допускается ни страхование выше настоящей ценности, ни двойное страхование в полной цене одного и того же имущества, равно как и причисление к цене ожидаемых выгод и прибылей¹ (во французском законе есть правило: при страховании товаров, по случаю перевозки, не полагать в расчет прибыли, ожидаемой от продажи товаров на месте прибытия) (Code. comm. 347). Состоятельность страховщика может быть, в свою очередь, предметом вторичного страхования, и сам страховщик может застраховать себя от ответственности, которую на себя принял по договору страхования.

Исполнение договора требует особливой, строгой добросовестности со стороны страхователя, так что нарушением этой обязанности уничтожается и действие договора. Страхователь повинен известить страховщика обо всех обстоятельствах, от которых зависят условия страхования, и не вправе ничего утаивать, ибо страховщик, принимая на себя страх за него, становится, так сказать, на его место, в этом страхе. Посему, при заключении договора, страхователь обязан отвечать страховщику, без

Существенный смысл этого правила состоит в соблюдении доброй веры между сторонами. Когда страхователь, под видом настоящей ценности имущества, включает в показанную сумму мнимые, преувеличенные или вымышленные ценности, он действует недобросовестно, но когда показание цены делается сознательно, с обеих сторон, по общему соглашению, то нет и повода возбуждать сомнение в верности оценки. Посему ныне, особливо в сфере торговых сделок и отношений, допускается свобода в определении страхуемой ценности при самом заключении договора, утайки, на все его вопросы об обстоятельствах страхуемого имущества. В течение страхования страхователь не должен произвольно изменять ту обстановку имущества, при которой страх был принят страховщиком: за опасность, происходящую от небрежения и вины страхователя, отвечает он сам, и у него же на ответе остается всякая вновь возникшая опасность, не предвиденная в первоначальном соглашении. Страхователь обязан уплатить премию вперед за весь условленный период страха нераздельно, и премия должна быть внесена во всяком случае прежде наступления опасности и сопряженного с ней страха. По случаю вновь возникших опасностей сверх договора, страховщик может требовать усиления премии, а буде опасность, ради коей заключен договор, вовсе не наступила, договор признается несостоявшимся, и внесенная премия, с известным вычетом, возвращается (ristorno). Это возвращение не полагается при страховании и от огня.

В случае гибели или ущерба, о нем должен быть извещен страховщик немедленно, не далее положенного срока. Он обязан вознаградить страхователя или за цельную потерю — всей страховой суммой, которою во всяком случае определяется крайний предел застрахованной ценности, или за частный ущерб, по соображении с отношением его к полной ценности, или по оценке действительного повреждения, с издержками на отвращение опасности и на исправление. Обязанность удостоверить убыток и ценность его лежит на страхователе, однако допускаются (только не в пожарных страхованиях) такие полисы (прусск. taxirte Policen), в коих заранее обозначена валовая сумма вознаграждения в случае вреда или убытка, так что уже страховщик обязан, для уменьшения этой суммы, доказать, что она выше действительного убытка. Уплатой полной ценности страховщик приобретает право на все, что осталось от застрахованного имущества: этим способом, т.е. предоставлением страховщику всего застрахованного имущества (Abandonniren, dlaissement), упрощаются расчеты при частных повреждениях или при неизвестности о судьбе застрахованного имущества. В некоторых случаях — определенных законом (при морском страховании) — оставление имущества за собой ставится страховщику в обязанность.

Право на вознаграждение по страховому полису предполагает непременно опасность и соединяется непременно с действительной опасностью для известного имущества или интереса, принадлежащего известному лицу. С этим, казалось бы, несовместна передача полиса и права, с ним соединенного, стороннему лицу, по крайней мере дотоле, пока еще опасность длится и не произошел вред, открывающий право на действительный иск о вознаграждении. Однако при морских страхованиях допускается передача права на будущее и возможное вознаграждение, да и при других видах страхования не отрицается возможность передачи. Между торгующими употребительна и выдача полисов на предъявителя или для удовлетворения по приказу.

Право по полису представляется личным правом, ибо предметом его служит обеспечение личного интереса в имуществе, оцененного в известную сумму. В этом смысле судебная практика обыкновенно отказывает, напр. ипотечным кредиторам страхователя в праве на деньги, следующие ему по полису на застрахованное имущество, служащее обеспечением долга. Но, с другой стороны, с переходом или отчуждением самого имущества в собственность другого владельца, прежний владелец страхователь выходит уже из страха, соединявшего с владением и составлявшего предмет договора страхования, следовательно когда приключится вред, казалось бы, нет и повода прежнему владельцу требовать вознаграждения, однако страховщик обязан удовлетворить по полису того, на чье имя он выдан, и не вправе отрицать иск на том основании, что имущество переменило владельца. Договор страхования, как личный, сам собой не переходит, вместе с переходом имущества, к новому владельцу (кроме переходов по наследству), и сей последний получает право по полису лишь вследствие передачи оного от прежнего владельца.

Страхование жизни. Предметом страхования может быть ущерб, могущий произойти от смерти или от тяжкой болезни одного лица другому лицу, которое связано с ним интересом содержания. Страхование имеет целью — вознаградить этот убыток и даже более того: доставить, вследствие смерти одного лица другому лицу определенный доход или приобретение известной ценности, или — доставить самому страхователю, на случай тяжкой болезни или старческого бессилия, определенную сумму на содержание. В этом смысле страхование служит как бы средством сбережения или запаса капиталов на черный день. Содержание и предмет такого договора могут быть весьма разнообразны. Муж или отец может обеспечить, на случай смерти, пожизненный доход жене своей или содержание детям. Кредитор может застраховать себе удовлетворение на случай смерти должника. Страхование может быть на случай смерти вообще или на случай смерти от известной опасности (напр. при долгом переезде морем, по железной дороге и пр.). В договорах этого рода невозможно определить норму для оценки страхуемого интереса, и потому оценка эта совершенно произвольная, но чем выше оценка и чем вероятнее опасность, тем выше взимается за страх премия.

68
Начало страхования в России. — Страховые общества. — Правила страхования от огня по уставам обществ. — Общество перестрахования. — Взаимное страхование. — Морское страхование. — Страхование жизни.

В России первые постановления закона относились к морскому страхованию, учреждение коего появилось в 1781 г., во второй части устава купеческого водоходства: правила эти заменены не ранее 1846 г. новым уставом, доныне действующим. Страхование от огня заведено было тоже в конце 18 столетия правительством, для чего учреждена была страховая контора при государственном ассигнационном банке, в 1798 г. Наконец, с 1801 г. началось учреждение частных торговых контор и компаний для страхования. Но наши государственные законы не содержат в себе подробных правил о страховании: лишь правила морского страхования отнесены к уставам торговым. В Своде законов гражданских, в системе договоров, есть глава о страховании, но она состоит лишь из двух общих статей и относит подробности к уставам страховых компаний (ст. 2199, 2200), лишь в последнее время о порядке учреждения и надзора за этими компаниями изданы особые правила. Страхование недвижимых имуществ, находящихся в России, составляет принадлежность одних русских обществ: страхование в иностранных учреждениях дозволяется в том лишь случае, когда русские общества откажутся от принятия на страх или потребуют премию свыше 2*/г процентов. Напротив того, морское страхование в иностранных обществах свободно допускается (Уст. Торг. 540). Перестрахование русскими страховыми обществами в иностранных компаниях допускается (Зак. Гражд., ст. 2199, прим. 1, П. С. З., No 43972).

Обязательным признается страхование строений, принимаемых в залог по договорам с казной: оно производится казенным управлением, если не было совершено самими контрагентами (Пол. Казен. Подр. 48 и сл.).

По закону 1894 г., каждая операция страховых обществ должна быть обеспечена основным капиталом не менее как в пятьсот тысяч рублей, и до накопления запасных капиталов до размера одной трети основного, дивиденд не может превышать семи процентов, а до погашения расходов по организации предприятия, на что дозволяется израсходовать до десяти процентов основного капитала, не должен быть выше — шести. Страховые общества состоят под надзором особого правительственного учреждения — Страхового Комитета, в который представляют отчеты, балансы и статистические ведомости. Страховой Комитет производит ревизию страховых обществ по собственному усмотрению, либо по заявлению акционеров и страхователей. Страховые общества закрываются в случае уменьшения основного капитала от убытков в норме, показанной в уставе, а при отсутствии такого указания — более чем на ²/₅ капитала, если он не будет пополнен. О закрытии публикуется в ведомостях, а производство ликвидации возлагается на избираемую общим собранием ликвидационную комиссию под председательством лица, назначаемого Министром Внутренних Дел по представлению Страхового Комитета, если же комиссия не будет избрана, то она назначается тем же министром из лиц, представляемых комитетом. При обнаружении признаков несостоятельности — суд объявляет общество несостоятельным, и тогда страховое общество подлежит закрытию по правилам устава кредитного о закрытии, вследствие несостоятельности, кредитных установлений, причем вместо конкурсного управления для ликвидации дел назначается особая ликвидационная комиссия Министром Внутренних Дел, по соглашению с Министрами Финансов и Юстиции (Зак. Гражд. ст. 2200 примеч. 2, прил. по Прод. 1895 г.).

Правила страхования от огня по уставам страховых обществ. Принимаются на страх всякого рода имущества (в том числе и суда, покуда находятся на водах, Уст. Торг. 538, 545), кроме кредитных ценностей, некоторых горючих веществ и так называемых нетленных вещей. Страхование вдвойне и свыше действительной стоимости не допускается, но дозволяется достраховывать имущество в другом обществе на остальную сумму ценности, если в первом обществе оно застраховано не во всю ценность. (Варш. если по соглашению часть стоимости оставляется на страх самого владельца, то он уже не вправе достраховывать в других обществах.) От арендатора или жильца имущество страхуется лишь в той мере, в какой они сами отвечают своему хозяину за пожарный убыток. Имущество может быть застраховано не только хозяином, но и залогодержателем. Никто, — сказано в иных уставах (Варш.), — не вправе страховать на свое имя чужое имущество.

В уставе каждого общества означены наименьшие сроки страхования — несколько месяцев, но товары страхуются на всякий срок, даже на самый краткий. Размер премии зависит от большей или меньшей опасности и от срока страхования. Страхование от арендатора или жильца считается лишь до истечения срока аренды или найма.

Имущество принимается на страх по осмотру и оценке чрез архитектора общества (где он есть) или доверенное от общества сведущее лицо, причем хозяин обязан доставлять все потребные сведения и делать показания о своем имуществе, за верность коих отвечает под страхом уничтожения договора, обществу предоставляется во всякое время поверять опись и оценку чрез своих агентов: если по поверке до пожара стоимость окажется несогласна с оценкой по полису, то страхование может быть уничтожено с возвращением премии по расчету. Правила оценки указываются в уставах. В расчет принимается лишь стоимость строения, без отношения к земле и к выгодам местоположения.

Товары имеют значение имущества, состоящего в обороте, т.е. издерживаемого и пополняемого. Посему при страховании товаров предоставляется уставами отдавать их на страх или партиями, с означением количества, веса, меры и цены, или как оборотный капитал, с означением только суммы оного, но как в том, так и в другом случае общество имеет право поверять оценку чрез своих агентов во всякое время, поелику же мера вознаграждения определяется действительной стоимостью имущества, бывшего в наличии во время пожара, то общество не лишено права исследовать эту стоимость и после пожара, хотя бы и относительно сгоревших товаров (ср. Касс. реш. 1876 г., No 359).

Актом страхования служит полис, но страхование начинается в 12 часов того дня, когда внесены все следующие платежи, в чем выдается счет или квитанция, временно служащая вместо полиса, она имеет условное значение, ибо требует еще утверждения со стороны общества, которое в полисе может еще предложить иные условия или вовсе отказаться от страхования (Касс. реш. 1871 г., No 1220), однако и такое свидетельство, выданное на месте агентом общества, буде не отвергнуто, признается установлением договора, становится обязательным и определяет подсудность в смысле 221 ст. Уст. Гр. Суд. (Касс. реш. 1887 г., No 282).

Страхование оканчивается в 12 часов последнего срочного дня. В случае продолжения, страхователь обязан известить общество заблаговременно (восемь, напр. дней) о переменах в имуществе. Вообще о всякой перемене в состоянии имущества или перемещении оного страхователь должен уведомить общество, лишаясь в противном случае права на вознаграждение. Если потребуется по случаю перемены новое соглашение и оно не состоится, то прежнее уничтожается с возвращением премии по расчету.

Страховое право само собой переходит на наследников страхователя, но всякая передача его другим лицам без ведома правления недействительна. О переходе имущества в другие руки общество должно быть уведомлено, причем от него зависит отказать в продолжении страхования, с возвращением премии по расчету, за неизвещение о переходе имущества уничтожается страхование. Когда страхованное имущество отдано в залог, залогодержатель обязан уведомить о том общество и представить полис к подписи, буде желает предохранить свое право на участие в вознаграждении от общества. В иных уставах (Ком. Стр. 1870 г., ‘Саламандра’, доп. 1875 г.) сказано, что когда дальнейшее продолжение страхования окажется неудобным для общества, оно может прекратить договор, возвратив премию по расчету.

Застрахование переносится на другие предметы или передается другому лицу не иначе как с ведома правления страхового общества. Недействительность договора за переход застрахованного предмета к другому лицу без согласия общества есть общее правило всех частных уставов. Оно объясняется тем, что страховой договор имеет чисто личный характер и основан на личном доверии страховщика к страхователю. Но как скоро застрахованное имущество сгорело, договор утрачивает свой личный характер. Страхователь, приобретая право на получение от общества вознаграждения, становится кредитором общества, и на осн. 541 ст. Зак. Гражд. имеет право передать свою претензию другим лицам (Касс. реш. 1878 г., No 196).

В случае принятия застрахованного имущества в заклад (Спб. страховое общество), право на требование вознаграждения переходит, в пределах прав заимодавца, к лицу, которому оно заложено, лишь бы о том своевременно было заявлено правлению для отметки на полисе (реш. Сен. по д. Аккермана. Ж. М. Ю. 1865 г., No 5).

Когда последовало повреждение от пожара, хозяин обязан известить о том общество немедленно (срок несколько дней), в предохранение своего права. Вслед за тем общество в положенный срок принимает меры к удостоверению убытка чрез местных агентов, а где их нет, там хозяин в положенный срок должен предъявить обществу точное показание убытка, засвидетельствованное местным начальством, по предварительному дознанию, и с оценкой по правилам устава. По сгорении товаров страхователь обязан в короткий срок представить подробный инвентарь всему, бывшему налицо в день пожара. За участие умыслом в пожаре, за сокрытие спасенного, за уклонение от изысканий, замедлившее на год приведение убытка в известность, равно как и за утайку в отдаче на страх, хозяин лишается права на вознаграждение. Вынос застрахованных вещей при пожаре вопреки требованию страхового агента также лишает права на вознаграждение, равно как и упущение уведомить общество о совершенной в другом обществе достраховке.

Основанием удовлетворения служит оценка, по соображению с оценкой сгоревшего или поврежденного, которая определяется или сведущими людьми, или относительно товаров мерой, счетом и весом, по биржевым и рыночным ценам в день пожара. Оценка делается или по соглашению, или оценщиком общества совокупно с оценщиком от страхователя. Непременно имеется в виду, что страхование ни в каком случае не служит к прибыли, а лишь к вознаграждению существенно понесенного убытка. Если все, что было застраховано, сгорело, выдается полная сумма оценки. При частных повреждениях вознаграждение назначается в той пропорции к сумме страховки, в какой состоит сгоревшая часть к целому предмету. Основанием оценки вреда в недвижимых имуществах (сказано в иных уставах) служит исчисление, во что обойдется приведение поврежденного в прежнее состояние, а равно и того, может или не может владелец возобновить строение в том же виде, но потери от неполучения доходов не берутся в расчет. В иных уставах (Страховое 1827 г., доп. 1875) сказано, что поврежденные предметы передаются страхователю по условленной цене или по желанию их оставляет за собой общество с уплатой стоимости их в день пожара. При частных повреждениях товаров и движимости постановлены особые правила вознаграждения. Вообще оно простирается на убыток не только от пожара, но и от ломки при тушении и на издержки для спасения имущества. Когда стоимость имущества превосходит страховую сумму, то сам владелец считается страховщиком излишка, обязан нести соразмерную часть пожарного убытка и пользуется правом на соразмерную же часть из спасенного имения.

Вознаграждение за убытки не полагается, когда они произойдут от воинской неприятельской силы, от возмущения, от землетрясения, ураганов, от взрыва пороховых мельниц и магазинов.

Уплата вознаграждения не должна быть замедляема долее месячного (или т.п.) срока со времени соглашения. И право страхователя на иск ограничивается сроком (один год и т.п.).

Договор. Условия страхования, помещенные в полисных бланках независимо от устава страхового общества, имеют значение простого договора, но когда условия эти, по силе устава, подлежат утверждению министра внутренних дел и были утверждены им, то имеют силу (Касс. реш. 1878 г., No 94), во всяком случае обязательную к исполнению безусловно, посему страхователь не может и отказываться их неведением (Касс. реш. 1878 г., No 94,131).

Печатные правила на полисах страхового общества, под заглавием: общие условия, выражают условия, на коих общество принимает имущества на страх, следовательно страхующий в обществе свое имущество тем самым вступает с ним в договор на предложенных условиях (Касс. реш. 1868 г., No 703).

Нарушение условий. Страховая компания отказывала страхователю груза, погибшего на р. Вычегде, в вознаграждении, основываясь на условии полиса, в коем было сказано, что барки не должны проплывать устья р. Вычегды до вскрытия ее от льда, и доказывая, что не следовало пускать судно, пока вся река не очистилась. А по делу оказалось, что когда судно пошло в путь, нижняя часть реки совсем очистилась, а лишь в средней части вскрытие последовало позднее. Сенат, истолковывая договор по намерению и доброй совести, оправил страхователя. В договоре не сказано, что барки не должны проплывать устье реки до вскрытия ее на всем протяжении, и такое условие было бы невозможно к исполнению, ибо течение реки простирается на 900 в. по трем уездам: в сем случае страхование не имело бы значения. Притом страхователь не свои условия предлагал, а должен был принять те, кои предложены ему компанией и помещены в полисе, следовательно недоумение нельзя ставить в вину страхователю, а должно отнести к упущению компании, которая могла определить условия с большей точностью (Сб. Сен. реш. III, No 1045).

Когда устав страхового общества запрещает страховать имущество вдвойне, как в том же обществе, так и в нескольких разных, под страхом недействительности, — то составленный вопреки сему договор почитается недействительным со времени его совершения, независимо от той или другой случайности. В данном случае страхователь оправдывался тем, что нарушение последовало уже после пожара, а до того имущество было застраховано в одном только обществе (Касс. реш. 1878 г., No 48).

Застрахованный товар был продан другому лицу, без извещения общества, потом перепродан вновь тоже безъявочно, и во время пожара перешел вновь во владение первоначального страхователя. Несмотря на то, что первая продажа безъявочная признана достаточным, на основании устава, поводом к признанию договора прекратившимся и к отказу в вознаграждении за сгоревшее имущество (Касс. реш. 1876 г., No 556).

В деле Ге (Касс. реш. 1876 г., No 359) страхователь утверждал (Общ. 1827 г.), что общество освобождается от платежа за нарушение страхователем тех только обязанностей, о коих это положительно высказано в уставе, и что такую силу имеют лишь условия, подлежащие исполнению до пожара, а не после оного. Это рассуждение отвергнуто Сенатом и признано, что такую силу имеют все вообще условия, помещенные в уставе и в полисе.

В деле Лемсона (Касс. реш. 1865 г., No 979) гражданский суд лишил страхователя права на вознаграждение, признав со стороны его умышленным показание в числе сгоревшего таких вещей, которые в ту пору не поступили еще в его владение. Сенат признал, что умысел в сем случае, составляя уголовное преступление, не мог быть признан судом гражданским. В основательности такого суждения можно еще усомниться.

Некто, застраховавший свое движимое имущество в сибирских страховых обществах, перевез часть его, в цене 1250 руб., на дачу, уведомив о том страховое общество. Впоследствии ему отказано было в вознаграждении, ибо оказалось, что он перевез вещи не на дачу, — но на ватную фабрику, действовавшую паровой машиной, и не объявил об этом обстоятельстве (см. Касс. реш. 1868 г., No 703).

Страховое общество (Росс. 1827 г.) обязано отвечать за последствия выноса застрахованных вещей и из такого помещения, которое вовсе еще не загоралось, если была действительная опасность, и если агент общества и не предупреждал — не выносить вещей (Касс. реш. 1869 г., No 116).

Страховое общество (Русское страховое) отказало в удовлетворении за сгоревшее строение на том основании, что из него были до пожара вывезены оконные рамы, без извещения. Но это возражение отвергнуто потому, что рамы были вывезены для предохранения от воды, и общество при самом застраховании предупреждено было, что строение, для предохранения от весенних вод, разбирается ежегодно (Касс. реш. 1873 г., No 14).

В объявлении страхователя, по случаю страхования ‘Саламандра’, застрахованная движимость показана находящейся в сарае, крытом железом, а в объявлении, поданном после пожара, она показана в сарае, крытом деревом. За сим противоречием, общество отказывало в вознаграждении, но не освобождено от него, на том основании, что умышленное умолчание о принадлежностях предмета со стороны страхователя не доказано, а ошибка, если была допущена в первом объявлении, несущественна, и общество во всяком случае могло удостовериться в точности показания чрез своих агентов (Касс. реш. 1873 г., No 219).

Непредставление страхователем в срок подробного инвентаря товарам, бывшим налицо в день пожара, лишает права на вознаграждение (Касс. реш. 1877 г., No 197. Спб. Общ. страх.).

В реш. Касс. 1878 г., No 94, изъяснено, что когда, по уставу общества (Северное), положено представлять инвентарь застрахованному имуществу, бывшему в день пожара, то непредставление этого инвентаря лишает права на вознаграждение, свидетели же, в замене инвентаря, допущены быть не могут. О необходимости страхователю доказать, какое количество товара истреблено пожаром, см. Касс. реш. 1878 г., No 389.

По силе устава (Московское страховое общество), страхователь обязан представить свидетельство местного начальства в том, что пожар произошел не от умысла страхователя, с показанием, буде возможно, подлинной причины пожара. В данном случае полиция засвидетельствовала, что при дознании не обнаружилось, чтобы дом сгорел от умышленного поджога со стороны страхователя или семьи его, но некоторые лица высказывали при дознании предположение, не было ли поджога от неизвестного лица. Общество отказывало в вознаграждении, требуя такого доказательства о причине пожара, которое исключало бы возможность предполагать, что пожар произошел от умысла страхователя. Такое возражение, однако, отринуто, так как страхователь и не привлекался к следствию в качестве обвиняемого, и подозрения на него не было заявлено (Касс. реш. 1879 г., No 53).

В д. Новикова, по сгорении застрахованной фабрики, оказалось, что одни и те же предметы были застрахованы и в русском страховом обществе и во 2-м Российском, посему первое отказывалось от своей ответственности, на основании 52 Устава. Истец, ссылаясь на другие параграфы и на 1195 ст. Улож. Наказ., возражал, что двойное страхование устраняет ответственность лишь в том случае, когда оно было последствием умышленного и преступного обмана. Но Сенат (Касс. реш. 1879 г., No 80) рассудил, что подобное действие запрещается, по существу договора страхования, которое не может служить к прибыли страхователю, — что, при допущении двойного страхования, было бы недостижимо.

Оценка ущерба. В деле Крамера (Мн. Гос. Сов. 1878 г.), после пожара владелец погоревшего строения не доставил в течение месяца, положенного по уставу 2 страхового общества, определительного показания понесенных убытков, с местным свидетельством. Страховое общество вправе было не признавать для себя обязательным заявление об убытке, сделанное по пропущении сего срока. Посему со стороны общества составлена была смета на исправление повреждений, и в эту сумму исчислен убыток. По этой смете и назначено вознаграждение.

В том же деле возбужден был вопрос об оценке для страхового вознаграждения. Смета страхового общества была составлена по оценке повреждения, для исправления их. Но владелец имущества представил впоследствии свою смету, по оценке частей, оставшихся неповрежденными, и сумма убытков выведена посредством вычета этой суммы из общей цены страхования. Истец доказывал, что такая только оценка, по уставу, должна служить основанием расчета о вознаграждении. Но как эта смета составлена уже чрез четыре месяца после пожара, и по прошествии зимы, в течение коей строение еще повредилось, то и принята в основание первая смета.

Реш. Касс. 1869 г., No 49, ‘Саламандра’. Хотя бы оценка имущества для страхования и оценка после пожара сделаны были с участием агента общества, общество имеет право прислать для поверки и переоценки свое доверенное лицо. Страховая оценка служит руководством при вознаграждении убытка, но обусловлена действительной стоимостью строения, которую обществу дозволено поверять и после пожара посредством составления подробных смет.

Право поверки оценок (Русское страховое общество) предполагается относительно строений и предметов, существующих в наличности: под него не подходит исправление и изменение установленных уже смет и оценок, сделанное страховым обществом после пожара сгоревшему и несуществующему уже имуществу (Касс. реш. 1873 г., No 14).

В 1864 и 1867 гг. изданы правила земского страхования от огня и о взаимном страховании сельских строений там, где земские учреждения не введены (т. XII, ч. 1, изд. 1886 г.). Земское страхование учреждается в каждой губернии, в ведении губернской управы, и распространяется обязательно на все сельские постройки в черте крестьянской усадебной оседлости. Все прочие постройки в городах и в уездах поступают на страх лишь по желанию владельцев, стало быть, по договору со страховым учреждением, чрез посредство волостного правления или уездной управы, по оценке, для которой может быть определен в каждой губернии наивысший размер. Сообразно с оценкой назначается размер премий, который с года на год может быть изменяем, по соображениям общей экономии страхового фонда. Премия ни в каком случае не возмещается. Допускается достраховка в других учреждениях, до размера оценки. С переходом строения к другому владельцу, переходит и страхование. Допускается переоценка.

Независимо от взаимного земского страхования, допускается образование, по желанию местных жителей, особого общества взаимного страхования, по волостям, по каждому городу или по нескольким городам вместе, даже с пособием из городских и общественных сумм.

В Касс. реш. 1877 г., No 323 признано, что по взаимному страхованию губернские управы не вправе требовать вознаграждения за уплаченные из страхового капитала пожарные убытки от того из страхователей, по неосторожности коего пожар произошел. По правилам земского страхования, страховые платежи назначаются на вознаграждение тех из них, у кого строение повреждено огнем, но нет указания на право возлагать ответственность за ущерб земству на виновного в неосторожности: единственным законным к сему поводом служит поджог.

Взаимное страхование в губерниях, где нет земских учреждений, находится под общим наблюдением Хозяйственного Департамента Министерства Внутренних Дел, а местное заведывание принадлежит губернским по крестьянским делам присутствиям или губернским и областным правлениям. Обязательному страхованию подлежат крестьянские и мещанские постройки в уезде, не застрахованные в других страховых обществах, по оценке на основании страховой ведомости, или же по специальной, производимой волостным старшиной с сельским старостой и добросовестными в числе от шести до двенадцати человек. Застрахованные таким образом строения могут быть отдаваемы на дополнительный страх в другие страховые учреждения и общества.

В городах дозволено также взаимное страхование на основании положений, утверждаемых Министром Внутренних Дел. Участие в нем не обязательно. Городским обществам может быть дозволен прием на страх также имуществ, находящихся в уездах.

Перевозочное страхование, морское, речное и сухопутное, на обыкновенных путях и на железных дорогах. Ранее по времени и наиболее развитое в регламентации — морское страхование. Практика многих столетий дает ему возможность образовать богатую статистику, посредством коей определяются, при помощи современной науки, с большей или меньшей вероятностью, причины случившихся несчастий с судами в различных морях и при различных, повторяющихся условиях, от коих зависит опасность морского плавания (расстояние пути, время года, внешняя опасность на море, качество судна и команды и т.п.). В Западной Европе дело морского страхования получило вполне определительную организацию: в Лондоне и в Париже существуют так называемые общества ‘Ллойда’: они держат почти во всех портах земного шара сведущих агентов, которые обязаны собирать и присылать в ‘Ллойд’ точнейшие сведения о качествах, принадлежностях и обстоятельствах каждого судна, входящего в порт. По этим сведениям, каждое судно относится в реестрах ‘Ллойда’ ежегодно к тому или другому разряду, соответственно с его благонадежностью. Эти реестры служат хранилищем сведений, открытых каждому страховому обществу, которое, соображаясь с ними, размеряет и свои страховые премии.

У нас в Торговом Уставе (ст. 539 и след.) помещены правила о морском страховании, изданные в положении 1846 г. При издании сих правил положено учрежденным до того времени морским страховым компаниям и морскому и речному страховому обществу руководствоваться изданными для них уставами. Относительно же нового положения дозволено, в тех случаях, кои не определены им, ссылаться на правила, принятые другими государствами.

Предметом морского страхования могут служить: самое судно, с своими принадлежностями, груз, фрахтовая плата и прибыль от оной, ожидаемая прибыль от товаров, деньги, данные под залог судна и бодме-рейные. Положительно запрещается страховать вещи и товары, к привозу и вывозу запрещенные, военную амуницию и припасы, принадлежащие неприятелю, товары, которыми запрещено торговать с неприятелем, и торг неграми.

Страховщик отвечает за убыток от опасностей морского пути: сюда причисляются случаи, происходящие от бури, пожара, столкновения с другими судами, нападения неприятеля, разбойников, каперов, авария судну, необходимая для спасения груза или корабля, задержание или притеснение от иностранных держав, обман, предательство и ошибки корабельщика или корабельных служителей, ‘и все иные случаи, причиняющие крушение или гибель, вред или убыток’. Страховщик отвечает за издержки к спасению и за спасительную награду команде (ст. 509). Эта общая ответственность противу всех опасностей имеет место во всяком случае, если в полисе не означено исключения или ограничения на особых условиях (ст. 539). Впрочем, ответственность не простирается на незначительные или малые аварии и на убыток, происходящий от плохого состояния судна, пришедшего в ветхость, от небрежения, бывшего причиной пожара, от внутреннего расхищения товаров или от внутренней порчи (например, вследствие непрочной укладки, сырости, мышеядия и пр.). Страхование не отменяется, если, по уважительной причине, в пути совершалась заведомо благонадежная перегрузка на другое судно, и страховщик извещен о том с соблюдением формальностей.

Договор о страховании совершается непосредственно выдачей полиса от страхового общества. Полис этот может быть передаваем из рук в руки по надписям, и платеж производится предъявителю. Отдавать на страх можно только свое имущество или чужое, по доверенности. При страховании предполагается действительная опасность и потому оно теряет силу, если договор заключен уже по миновании опасности. Показание о корабле и грузе должно быть сделано в полной мере и цене, хотя бы отдавалась на страх только часть целого. Один и тот же предмет не может быть застрахован вдвойне, если это случилось неумышленно, то лишь первый по времени договор остается в силе. Перестраховка свободно допускается.

Страх начинается с того часа, как груз свезен с берега, и продолжается до часа выгрузки на месте назначения. Для нагрузки и выгрузки указан в законе круглый срок до 21 дня. В случае отмены рейса, договор может быть отменен с возвращением премии, кроме 7г%, а если корабль не ушел в течение года или ушел дальше назначения, договор уничтожается безусловно.

Для удовлетворения хозяин обязан, по получении известия о несчастии, уведомить страховщика немедленно (три дня). Страхователь обязан удостоверить убыток и доказать свое участие в застрахованном предмете.

Гибель корабля или груза может быть или полная (оптовая), или частная. Оптовой пропажей считается, когда корабль взят в плен, задержан чужой державой, потерпел крушение, став на мель, или от бури стал неспособен к плаванию, или груз испорчен до % ценности. В этих случаях страхователь получает полную страховую сумму без вычета. В случае крушения или гибели, страховщику предоставляется или взять все спасенное на свой страх и счет, уплатив страховые деньги, или, предоставя страхователю все, что спасено, заплатить ему за убыток, но при сем страхователь предполагается обязанным заботиться о спасении, как доброму хозяину свойственно, следовательно небрежение его у него на ответе.

Частные аварии рассчитываются: за товар по соразмерности с биржевой ценой и аукционной выручкой, а за корабль на основании оценки или издержек на починку. Платеж аварий разлагается между страховщиком и страхователем по мере полной цены, объявленной при страховании.

Страховщик отвечает вообще до суммы, означенной в полисе. Требование может превышать полную страховую сумму лишь в таком случае, когда превышение происходит от необходимых издержек на сохранение имущества, и нельзя было покрыть их бодмрейными деньгами или новым страхованием.

Страхование грузов и транспортов во время перевозки производится особыми для того устроенными обществами, по условиям, означенным в полисах. Уставы сих обществ не содержат в себе подробных по сему предмету правил, кроме некоторых частных постановлений, напр.: о сроках для предъявления требований о вознаграждении, для разысканий со стороны общества об убытке и т.п. Кроме того, постановляется, что документы и бумаги государственные и частные не могут быть предметом страхования.

Страхование кладей представляется или в виде самостоятельного договора, или в виде добавочного к договору о перевозке. В сем последнем смысле страхование соединяется с перевозочными предприятиями разного рода, по уставам акционерных обществ, промышляющих перевозкой (напр., камско-волжское пароходное общество и т.п.).

Для страхования жизни существует в России несколько обществ: Российское общество застрахования пожизненных капиталов и доходов, 1835 г., С.-Петербургское общество страхования от огня и страхования пожизненных капиталов, 1858 г., и общество под фирмой ‘Заботливость’, 1873 г. Предметом страхования служат: капитал, выплачиваемый по смерти страхователя или по истечении известного срока со дня заключения договора, доход в пользу поименованного в полисе лица, платимый ему ежегодно до самой смерти его, начиная со дня смерти страхователя, ежегодный доход, уплата коего производится самому страхователю по истечении определенного времени со дня страхования до его смерти, капитал, выплачиваемый или единовременно, или в продолжение определенного числа лет, по достижении поименованным в полисе лицом известного возраста, наконец, капиталы, складываемые несколькими лицами, из коих составляются особые группы, на начале взаимности. Внесенные отдельными группами лиц деньги, с наросшими на них сложными процентами, разделяются, по истечении определенного срока, между состоящими еще в живых к тому времени участниками, сообразно числу паев каждого, причем в пользу общества удерживается лишь известный процент со следующей к выдаче суммы.

Ввиду злоупотреблений от применявшейся некоторыми обществами системы страхования тонтиною, т.е. с накоплением прибылей, в 1894 г. Вые. утв. Положением Комитета Министров постановлено, что страхование жизни с участием в прибылях общества, накопляемых в течение известного срока за счет прежней группы страхователей, безусловно запрещается. С участием же в общих прибылях целого общества оно допускается не иначе как с обязательством ежегодной выдачи означенных прибылей не долее как по прошествии трех лет со времени принятия страхования.

ТРЕТИЙ ОТДЕЛ
ОБЯЗАТЕЛЬСТВА, ВОЗНИКАЮЩИЕ ИЗ ДЕЙСТВИЙ

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ УБЫТКА ОТ ДЕЙСТВИЙ ПРЕСТУПНЫХ И НЕПРЕСТУПНЫХ

69
Вознаграждение за убыток от действий. — Понятие об убытке и лишении прибытка. — Ответственность за бездействие. — Кто имеет право на вознаграждение. — Ожидаемый вред. — Связь убытка с действием. — Обязательства, возникающие из преступных действий. — Умысел и степень вины. — Личная обида. — Иск об обиде.

Независимо от договора, обязательства возникают из недозволенных действий, от которых потерпело чужое имущество. Всякое право по имуществу предполагает свободную возможность пользования, и никто из посторонних не вправе стеснять, ограничивать или нарушать эту возможность, если же кто нарушил ее своим вмешательством или действием, тот обязывается восстановить нарушенное или вознаградить за последствия нарушения. Эта обязанность не трогать чужого права по имуществу, не нарушать чужого юридического состояния есть общая, не предполагает особливого юридического отношения между лицами, но лежит на каждом, относительно каждого. Кто именно обязан, это обнаруживается лишь вследствие нарушения. Обязанность эта осуществляется в вознаграждении за причиненный вред или убыток.

Всякое ухудшение, уменьшение ценностей и сил, всякая порча по имуществу составляет убыток. Убыток разумеется в двояком смысле: или в смысле положительного ущерба наличных частей и ценностей, или в смысле потерянной выгоды, потерянного дохода, который можно было извлечь или получить из имущества (damnum emergens и lucram cessans — рим. право), — важное различие и экономическое и юридическое, по отношению к самой сущности вреда.

Ответственность за бездействие может быть только там, где существует особливое юридическое отношение между известными лицами, но где не имеется этого отношения, там основанием ответственности за действие служит не одно прямое направление воли к совершению действия, но и невнимание, небрежность, неосторожность к обстоятельствам, при коих последовал от действия убыток чужому имуществу.

Всякое лицо, имеющее действительный законный интерес в имуществе, имеет и право требовать вознаграждения за ущерб в сем интересе. По этому вопросу могут возникать недоумения там, где право собственности принадлежит одному лицу, а другому принадлежит право владения или временного пользования, или даже право временного удержания или хранения имущества (таков в последнем случае приемщик поклажи, поверенный, ремесленник, которому поручена вещь в работу). Нет сомнения, что не только прямой собственник имущества имеет право требовать вознаграждения за ущерб, но и временный владелец и держатель, поколику он сам должен отвечать перед собственником за целость имущества.

Предметом иска и вознаграждения может быть только вред, действительно последовавший, а не возможный и предвидимый вред, и не действие, от которого не оказалось еще видимых последствий. Действия, коими нарушается владение, и без положительного убытка, составляют предмет особливого иска о защите владения, кроме того, в римском праве допускались некоторые иски в предупреждение ожидаемого вреда или в предотвращение угрожающих действий (напр. operis novi nunciatio, cautio damni infecti) — иски, не имеющие места в новейших законодательствах. Нет, однако же, надобности ожидать, чтоб совершился до конца вред, уже обнаруженный, от начавшегося и не вполне доконченного действия.

Потерпевший истец должен доказать, что вред в известном объеме и ценности последовал, и что он последовал именно от недозволенного действия, а не от иной причины. Нет надобности еще во всех случаях доказывать, что от этой причины вред последовал необходимо и исключительно. По теории делается различие между убытком непосредственным, прямым, который произошел исключительно от действия, составляющего нарушение, — и убытком непрямым или посредственным, который зависел не от одного только этого действия, но и от других обстоятельств, не связанных с тем действием. В первом случае ответственность за убыток будет цельная и полная, в последнем частная и неполная. Различие это, верное в отвлеченном смысле, неудобно к осуществлению на практике, и потому принято лишь в немногих законодательствах (прусское).

За вред, происшедший исключительно от внешнего, случайного обстоятельства, никто не отвечает, и вред приходится терпеть владельцу имущества (casum sentit dominus), но если и внешнее обстоятельство в совокупности своих последствий, было вызвано или в качестве своем определилось — действием лица, это лицо не устраняется от соразмерной ответственности.

Причинную связь убытка с действием легче определить в тех случаях, когда дело идет об ущербе наличном (d. emergens), но трудно тогда, когда убыток показывается в лишении прибытка: здесь много места для произвольных и гадательных выводов и предположений, так что возможное и неверное или только вероятное может смешиваться с достоверным и несомнительным. Суду предстоит сообразить не только внешние (объективные) условия предполагаемого прибытка, т.е. могло ли вправду имущество в материальной и юридической своей экономии дать такой прибыток, но и личные (субъективные) условия, т.е. условия деятельности самого владельца и приобретателя, — а их весьма трудно определить, когда самой деятельности налицо не было. На подобные случаи предлагается некоторыми юристами следующее благоразумное правило: прибыток от известной деятельности можно предположить верным, когда эта деятельность составляет необходимое свойство доброго хозяина, без которого доброе хозяйство вообразить невозможно. Правда, что и такое предположение может быть опровергнуто, по обстоятельствам дела, когда оказывается, что потерпевший решительно не был добрым хозяином. Когда прибыток такого рода, что не требует от владельца положительной деятельности и хозяйственной заботы, а требует только простого наблюдения за поступлением, тогда определение его незатруднительно.

Из новых законодательных постановлений по этому предмету наиболее значения имеет прусский закон 1871 г. об ответственности железнодорожных управлений, горных заводов и фабрик, за смертные случаи и повреждения (рабочим, пассажирам, сторонним людям) по случаю работ и при эксплуатации предприятия. Этим законом признано впервые то начало, что железнодорожное управление отвечает за последствия подобного случая, независимо от вины того или другого из своих агентов. Эта ответственность устраняется в таком только случае, когда ответчиком будет доказано, что случай произошел по личной вине потерпевшего или вследствие непреодолимой силы. Хозяин же фабрики в подобных случаях отвечает за вину своих агентов. Вознаграждение, в случае смерти, состоит, кроме возмещения издержек и убытков во время болезни и лечения, в удовлетворении содержанием тех лиц, которых умерший должен был содержать по закону, а в случае болезни, в возмещении того содержания, которого изувеченный должен был лишиться вследствие своего повреждения. — Эта обязанность безусловна и не может быть ограничиваема заранее никакими соглашениями или сделками. Суду предоставляется определить меру вознаграждения либо капитальной суммой, либо в виде ренты, которая может быть впоследствии, согласно изменившимся обстоятельствам, и уменьшаема, и увеличиваема.

Особенное свойство имеют обязательства, возникающие из действий, безусловно противозаконных, — из преступлений и проступков, — то, что по римскому праву входило в круг действия так называемого Аквилиева иска (actio legis Aquiliae — damnum injuria datum). В Риме производства этого рода состояли в связи с системой частных штрафов, полагавшихся за преступления и проступки против частного имущества, в коих виновный преследовался посредством частного иска. Количество этого штрафа в пользу обиженного определялось или круглой суммой, или вдвое, втрое, вчетверо против меры причиненного вреда (poena du-pli, tripli, quadrapli). Частные штрафы потеряли почти всякое значение в новейших законодательствах, место их занимает вознаграждение вреда или убытка, производимое, независимо от личного взыскания за преступление или проступок, по приговору уголовного или, в некоторых случаях, гражданского суда.

В уголовном правосудии вменение или наказание сообразуется со степенью злого умысла и вины подсудимого. Это различие степеней отражается в новых законодательствах и на гражданском вменении, т.е. на мере вознаграждения. Римское право держалось в этих делах простого правила, что вознаграждение должно быть полное (in lege Aquilia et levissima culpa venit). Новые права различают степени гражданского вменения по мере вины: особливо же прусский закон отличается крайней подробностью оттенков этого вменения, по разным оттенкам вины и неосторожности. Вменению не подлежат лица, не имеющие полного умственного или нравственного сознания (душевно-больные, дети), но за них отвечает тот, кто обязан был иметь за ними надзор, за действия слуг отвечают хозяева, по приказу коих они действовали. За повреждения от домашних животных отвечают хозяева их, виновные в нерадении или недосмотре. С главными участниками разделяют ответственность сообщники, подстрекатели и попустители.

Особое значение имеют нарушения, относящиеся непосредственно к личности. Они относятся к гражданскому праву, поколику оказывают действие в имуществе потерпевшего лица, и разрешаются в обязанность вознаграждения. Таковы: убийства, телесные повреждения, лишение свободы, насилие, личные обиды и оскорбления.

В числе помянутых действий — личные обиды отличаются от других и внутренним своим свойством, и способом удовлетворения, и порядком производства. В римском праве обида относилась преимущественно к области гражданских отношений, и лишь в исключительных случаях была предметом уголовного возмездия. Там самое понятие обиды было шире нынешнего, ибо под словом injuria разумелось всякое постороннее действие, коим стеснялось свободное движение воли в круге частного гражданского права или свободное пользование своим гражданским правом, и притом иск об обиде был иногда средством управы за такое нарушение, которое под иную формулу не подходило. Средством к возмездию за обиду служил частный, так называемый оценочный иск (actio injuriaram aestimatona), в котором обиженный сам оценивал свой ущерб от обиды определенной денежной суммой, а судье принадлежало право определить окончательно. Когда же прибавилось число уголовных исков об обиде, обиженный должен был выбирать между гражданским иском и уголовным преследованием.

В новых законодательствах дело поставлено совсем иначе. Французское законодательство относит обиду уже исключительно к области уголовного правосудия (Code реп. 367-377, С. Instract. crim. 139), австрийское допускает денежное удовлетворение за обиду лишь в том случае, когда от нее последовал материальный вред. Прусское — руководствуется тем же началом, и предоставляет гражданскому суду только легкие обиды. Итак, возмездие за обиду состоит ныне главным образом в уголовном взыскании, да разве еще в испрошении прощения у обиженного. — Впрочем, и прусский и австрийский закон упоминают еще об особой пене за бой (Schmerzensgeld), которая присуждается, в случае телесных повреждений, независимо от вознаграждения за вред и убытки. Пеня эта определяется круглой суммой и предоставлена по прусскому закону только в пользу лиц низшего класса.

В Английском законе существует своеобразный порядок удовлетворения за так называемые гражданские нарушения и обиды (civil injuries), отдельно от взысканий за уголовные преступления. К гражданским нарушениям отнесены следующие: 1) письменное или печатное оскорбление чести или оклеветание (libel), 2) словесное оскорбление (slander), 3) угрозы, нападение, бой, увечье, лишение свободы и насилие в общей категории личных обид (personal injuries), 4) прелюбодеяние, как оскорбление супруга незаконной связью с другим супругом, 5) обольщение девицы (seduction), 6) нарушение неприкосновенности чужого владения или чужого грунта, самоволие, потрава (trespass), 7) злонамеренное и ябедническое преследование на суде (malicious prosecution),

помешательство в свободном пользовании имуществом и его выгодами (nuisance), и, наконец, 9) всякого рода неосторожность, от которой произошел вред чужому имуществу. По всякому из сих нарушений может быть предъявлен гражданский иск о денежном вознаграждении (даже за обиду от прелюбодеяния), сумма коего окончательно назначается приговором присяжных.

70
Русский закон вознаграждения. — Вознаграждение за вред и убытки от преступных действий. — Мера ответственности. — Ответственность главных виновных, сообщников и участников. — Вознаграждение за убитого и за увечье. — За обиду. — За насилие и захват. — Оценка. — Ответственность должностных лиц. — Ответственность судей. — Иск уголовный и гражданский.

Русский закон (изданный в 1851 г. {Преимущественно с французского образца, чему есть явные следы в тексте.}) установляет правила для вознаграждения вреда и убытков: 1) причиненных деяниями или упущениями непреступными (то, что разумеется под сл. quasi delits) и 2) преступлениями и проступками. Иски по делам первого рода предъявляются гражданским, а по делам последнего рода — уголовным порядком.

Вознаграждение за вред и убыток, причиненные преступлением или проступком.

Виновный в преступлении или проступке, — как бы ни действовал, предумышленно или непредумышленно, обязан вознаградить за все непосредственно причиненные его деянием вред и убытки. Но ответственность устраняется, когда причиной вреда было деяние случайное, без всякой даже неосторожности со стороны содеявшего (644, 647 ст.), итак, основанием ответственности служит одна вина. Кроме непосредственных убытков или потерь, могут быть и другие, более отдаленные, и за них отвечает виновный, если в действии его обнаружен злой умысел, т.е. намерение именно нанести вред и убытки потерпевшему липу (645).

Сообщники преступного действия, бывшие в предварительном на то согласии, платят вознаграждение поровну, но один отвечает за всех и все за одного, если же предварительного согласия не было, то каждый отвечает только за свою долю, а когда нельзя определить ее особливо, — поровну с прочими (647-650). Знавшие об умысле и утаившие, попустители и укрыватели, отвечают во второй степени, т.е. в случае несостоятельности главных виновников 651, 652 (Улож. 14, 15). За малолетних отвечают своим имением родители, у кого они жили, или лица, обязанные иметь за ними надзор, если признано будет, что малолетний действовал без разумения, и если со стороны надзирающих лиц была небрежность надзора в допущении преступного действия. Если же доказано, что не было средств предупредить его, то сам малолетний отвечает своим именем (хотя бы действовал без разумения — так надо заключить из редакции 653 ст.). На сем же основании определяется ответственность безумных и сумасшедших. При несостоятельности повинных лиц, истцу предоставляется войти с ними в соглашение или поступить с ними как с несостоятельными (646). По новому Уст. Уг. Суд. (187) суд может рассрочить взыскание.

Способы вознаграждения по особым родам преступлений и проступков против личности указаны следующие.

За убитого или доведенного до смерти, когда семейство его осталось без достаточных средств к содержанию, определяется судом, соразмерно с имуществом виновного, достаточное и по возможности приличное содержание каждому из членов семьи, бывших на попечении убитого, до приобретения других средств, или, в противном случае, родителям до смерти, вдове и дочери до замужества, сыну до совершеннолетия. Взыскиваются расходы на лечение ран убитого и на содержание семьи, пока он был жив, и на похороны, за податное лицо взыскиваются подати и повинности до новой ревизии (657-659). Подобно сему определяется вознаграждение за лечение поврежденному в здоровье и содержание ему и семейству его, если он лишился возможности содержать себя трудами (660-662), изнасилованной девице — вознаграждение за лечение и приличное содержание до замужества, а прижитому ребенку — средства на воспитание до возраста (под. сему похищенной), обманутому в браке супругу, при расторжении брака, обеспечение содержания до замужества и участи прижитых детей (663, 664, 666), лишенному свободы — вознаграждение за убыток и за содержание семейства (665). Обеспечение назначается, по желанию подлежащих лиц, в виде или единовременного или ежегодного пособия (676).

За личную обиду полагается обиженному, по его требованию, и смотря по состоянию его и по отношению к обидчику, так называемое бесчестье, от 1 до 50 руб. Но гражданский иск об обиде лишает права на уголовный иск, и иск о бесчестьи не может быть соединяем с иском о наказании виновного. Кроме того, если нанесен от обиды ущерб в кредите или в имуществе, то назначается вознаграждение, по определению суда (667-670).

Виновный в присвоении, похищении и захвате чужого имущества, обязан возвратить оное в том же виде и состоянии, или заплатить за него по ценам того времени, когда совершено преступление или когда состоялось решение, как потребует владелец, а также возвратить ему все полученные доходы и выгоды, или вознаградить его за потери и убытки и возместить ему все расходы на отыскание имущества. За истребленное виновный обязан заплатить по цене, также выбранной владельцем, а поврежденное привести на свой счет в прежнее состояние, или по желанию хозяина заплатить ему, что нужно на исправление, а когда исправление невозможно, заплатить за имущество, как за истребленное, с убытками со времени истребления или повреждения (671-673 ст.). 674 ст. упоминает о специальном вознаграждении берегового владельца.

Суд определяет количество вознаграждения по обстоятельствам дела, назначая для оценки похищенного и поврежденного присяжных ценовщиков, а о мере пособия требуя заключения от сословных представительных учреждений (675).

Должностные лица, когда служебными своими действиями, имеющими преступный характер, нанесли частному лицу вред и убыток по имуществу, обязаны вознаградить за то на основании тех же правил. Закон (677) разумеет здесь ‘принятие противозаконных мер или иные противозаконные по службе действия, из корыстных или иных личных видов, суду доказанных’. Итак, здесь гражданскому иску о вознаграждении должен предшествовать приговор уголовного суда о признании преступной вины (Сб. Сен. реш. I, 597, Касс. реш. 1871 г., No 941).

Судьи, умышленно или неосмотрительно постановившие приговор о наказании невинного, обязаны возвратить его на свой счет из ссылки, заплатить ему за уголовное наказание от 100 до 600 руб., а за исправительное от 10 до 60, вознаградить ему убытки, обеспечить в потребном случае содержание ему и семейству. Той же ответственности подвергаются и полицейские чины за исполнение наказания над невинным. Во второй степени, т.е. в случае несостоятельности главных виновников, отвечают губернаторы, прокуроры, стряпчие, утвердившие или пропустившие неправильный приговор (678, 681, 682). Но кто понес наказание только сверх законной меры, имеет право на вознаграждение лишь в том случае, когда от сего усиления меры произошли для него убытки или повреждение здоровья (680).

Существенное изменение взгляда на сей предмет последовало с изданием судебных уставов, коими облегчены иски об убытках на должностные лица (Уст. Гр. Суд. 1316-1336). Ответственность должностного лица за убытки, причиненные частному лицу действием по службе, уже не ограничивается теми только случаями, когда чиновник действовал из корыстных видов (677 ст. 1 ч. X т.), но простирается, по силе правил, постановленных в главе II раздела I Общ. Учр. Губ. (т. II изд. 1892 г.) и 1316 ст. Уст. Гр. Суд., на все те случаи, в коих действие чиновника соединено с нерадением, неосмотрительностью или медленностью (Касс. реш. 1870 г., No 893). Основанием к возбуждению личной гражданской ответственности должностного лица перед частным лицом за действие, нарушающее гражданский интерес последнего (по силе 677 ст. 1 ч. X т. и 1316 ст. Уст. Гр. Суд.), может служит личное действие, распоряжение или бездействие должностного лица или превышение законной меры распоряжения относительно подлежащего лица или его имущества. Напротив того, общая мера, принятая правительственным лицом, общее распоряжение, или ошибка, неправильность и бездействие в принятии таковой общей меры, не может служить основанием гражданскому иску частного лица за последствия того распоряжения и действия, поколику оные касаются, между прочим, до интересов того лица по имуществу и послужили к его ущербу. В сих случаях вознаграждение частным лицам может быть назначено не иначе как по усмотрению высшего правительства, в видах государственной справедливости, а не судом, по приложению гражданского закона.

Иски сего рода против лиц административного ведомства предъявляются, в положенный срок, в окружной суд, в палату, или в Сенат, смотря по классу должностей, и рассматриваются в соединенном присутствии особого состава, с участием администрации. Присутствие это решает прежде всего вопрос о правильности действий ответчика, и затем, если признает его виновным в причинении убытка, определяет, буде возможно по доказательствам, и сумму вознаграждения, в противном случае предоставляет истцу доказать ее в общем порядке особо. Отдельный порядок учрежден для рассмотрения подобных исков на чинов судебного ведомства. В них предварительно рассматривается особым присутствием вопрос о предварительном разрешении на предъявление иска.

Наконец, в тот же разряд вознаграждений за преступления и проступки постановлено было правило (683) об ответственности правительства или частной компании за ущерб частным лицам от случившегося на железной дороге несчастья. Но ответственность эта ограничивалась только случаями, когда несчастие произошло от невнимания и неосторожности, и устранялась, когда несчастие произошло от таких причин, коих нельзя было предотвратить никакими мерами предусмотрительности и осторожности. В настоящее время взгляд законодательства на иски этого рода существенно изменился, и они получили значение гражданских исков (см. ниже).

Лицо, потерпевшее от преступления или проступка, может само возбудить преследование против виновного и явиться на суд в качестве частного обвинителя, с целью как вознаграждения за вред, так и наказания виновного, или может присоединиться только к начатому уже уголовному производству в качестве гражданского истца, единственно с целью вознаграждения. Если такой гражданский истец не заявил иска до открытия судебного заседания по делу в уголовном порядке, то может предъявить его в гражданском суде после окончательного уголовного решения. Притом непризнание преступным или невменение подсудимому в вину его деяния не устраняет гражданского иска о вознаграждении за вред и убытки, причиненные сим деянием, лишь бы не сомнительно было и не-отвергнуто уголовным решением самое это деяние, и сам уголовный суд, хотя бы и не признал то деяние преступным, не вправе устранить себя от рассмотрения гражданского иска, на сем деянии основанного (Уст. Угол. Суд. ст. 6, 7, 31 и соотв. реш. Уг. Касс. Деп.).

Убыток от действия должностных лиц. Там, где не введены судебные уставы, порядок взыскания убытков с должностных лиц остается прежний, т.е. истец должен сначала достигнуть признания, подлежащей правительственной властью, неправильными действий должностного лица, и затем уже предъявить в суде иск единственно для определения количества убытков (Касс. реш. 1877 г., No 123).

Когда должностные лица являются представителями государственной власти, они лично ответствуют за действия, совершаемые во вред частным лицам, и требование о вознаграждении предъявляется к ним лично. Но когда они являются уполномоченными казны по ее имуществам, ответственность определяется сообразно с общим законом, в силу коего верители ответствуют за вред и убытки, причиненные поверенными (Касс. реш. 1878 г., No 162).

К числу упущений, вследствие коих должностное лицо может быть привлечено к ответственности по частному иску, относится утрата, по вине, документа, предъявленного ко взысканию. Но за удовлетворением сего иска должностное лицо вступает в право кредитора и может обратиться к должнику с целью восстановить значение и действие утраченного акта (Касс. реш. 1873 г., No 673).

Для признания гражданской ответственности за убытки совсем не требуется умысла в действии: здесь закон определяет правонарушение лишь отрицательными признаками — отсутствием принуждения со стороны закона, необходимости обороны и стечения непредотвратимых обстоятельств (684 ст.). Касс. реш. 1875 г., No 490.

В 1872 г. по д. Рейнгартена (2 Сб. Сен. реш. IV, No 935) Сенат рассуждал, по вопросу об ответственности членов лифл. гофгерихта за решение, — что по силе 677 ст. 1 ч. X т. привлечение должностного лица к имущественной пред частным лицом ответственности поставлено в зависимость от возможности доказать, что должностное лицо (в данном случае судебное) постановило неправильное решение и имело притом корыстные или иные личные виды, в противном случае, судьи могли бы быть привлекаемы к ответственности за всякое решение с неправильным применением закона.

В д. Склобовского (Касс. реш. 1877 г., No 127) палата присудила взыскание суммы векселя с нотариуса за то, что он, приняв вексель для протеста, не протестовал его своевременно, а между тем должник пришел в несостоятельность. Взыскание это основано на 684 ст. Зак. Гражд. — Иск об убытках на нотариуса от его действий по должности предъявляется общим порядком в том суде, коему он под-ведом по должности. Для предъявления сего иска не требуется предварительное рассмотрение действий нотариуса в порядке надзора (Касс. реш. 1878 г., No 114).

Действие нотариуса, при предъявлении нотариального акта к утверждению, следует признавать действиями служебными, убытки за которые подлежат взысканию из нотариального залога (Касс. реш. 1883 г., No 111).

Гражданский иск за преступление. В иске об убытках гражданский суд обязан определить, было ли событие, причинившее убытки, деянием ответчика, хотя бы это событие относилось к ведомству уголовного суда, если только в решении уголовного суда оставлен этот вопрос без определительного обсуждения (Касс. реш. 1873 г., No 1479).

Иски о вознаграждении за убытки, причиненные такими преступными деяниями, которые преследуются только по жалобам потерпевших и преследование которых подлежит прекращению за примирением, могут быть предъявляемы непосредственно в суде гражданском без предварительного обращения в уголовный суд (Касс. реш. 1882 г., No 52, 69).

Нет основания искать в гражданском суде убытка от такого действия, которое суд уголовный признал вовсе не совершившимся (Касс. реш. 1878 г., No 166).

Установление присяжными заседателями свойства деяния подсудимого, независимо от наказуемости или ненаказуемости сего деяния по уголовному закону, не должно иметь влияние на решение о гражданских последствиях деяния. Посему, и так как не всякий обман или ложное уверение подлежит уголовному наказанию, когда присяжные признали в деянии обман, хотя и ненаказуемый, — отсутствие наказания не служит гражданскому суду поводом к отрицанию гражданского иска об уничтожении действия или акта, основанного на обмане (Касс. реш. 1878 г., No 129).

Московское общество взаимного кредита уплатило по переводу харьковского общества 13 000 руб., но этот перевод оказался подложным, и виновник подлога, служащий харьковского общества, осужден уголовным судом. Тогда московское общество требовало от харьковского общества удовлетворения в своем убытке за упущения, послужившие виновному средством к совершению подлога (небрежное хранение книг, бланков и т.п.). Палата признала этот иск преждевременным, применив 59 и 60 ст. Улож. Наказ. об ответственности сторонних лиц за участника в преступлении лишь в случае его несостоятельности. Но Сенат рассудил, что иск обращен был к ответчику непосредственно и основан на нарушении со стороны ответчика договора, в силу коего московское общество обязалось платить по переводам харьковского, а последнее должно было принимать меры к надлежащему хранению бланков и переводных листов (Касс. реш. 1879 г., No 86).

Постановление судебной палаты о прекращении судебного следствия не имеет обязательной силы для суда гражданского при обсуждении тех обстоятельств, которые, быв в виду судебной палаты, приняты ею поводом к ее постановлению (Касс. реш. 1877 г., No 30).

Хотя бы дело о преступлении не могло быть начато уголовным порядком за истечением уголовной давности, нет препятствия начать иск о последствиях того преступления или проступка в суде гражданском до истечения гражданской 10-летней давности (Касс. реш. 1873 г., No 1608).

Если потерпевший от преступления вред и убыток не предъявит гражданского иска при самом возбуждении уголовного преследования, то он может просить о том в порядке гражданского суда не ранее как по окончании уголовного дела (Угол. Касс. реш. 1867 г., No 288).

Вступивший в законную силу приговор уголовного суда по гражданскому иску о вознаграждении за убытки, причиненные преступлением, имеет то же значение, как и вступившее в законную силу решение гражданского суда, и как лицо, с которого присуждено вознаграждение, не вправе, после вступления в законную силу приговора или решения по этому предмету, предъявить иск об освобождении от взыскания, об уменьшении взыскиваемой суммы или о возвращении взысканных денег, так и потерпевший от преступления, иск коего о вознаграждении за убытки разрешен судом, теряет право вновь предъявить иск об этом вознаграждении (Касс. реш. 1881 г., No 140).

71
Вознаграждение за вред от действий непреступных. — Мера ответственности. — Ответственность за случайные действия. — Ответственность господ и хозяев, владельцев, родителей и опекунов. — Закон об ответственности железнодорожных управлений. — Особое значение иска об убытках, власть суда и способы доказательства. — Авария или морские убытки.

Всякий должен отвечать за вред или убыток от его действий. Эта обязанность устраняется, когда действие было совершено по требованию закона или правительства, или вынуждено необходимой обороной, или стечением таких обстоятельств, которых действовавший не мог предотвратить (ст. 684 Зак. Гражд.). Закон, упоминая о действии по требованию закона или правительства, без сомнения, не имеет в виду покрыть этим оправданием все приемы или способы действия, которые употребляло лицо в исполнении означенного требования: если при сем исполнении оно превысило меру своей власти или пределы требования, или дозволило себе, при исполнении, меры произвольные, несогласные с законом, и несовместные с правом обиженного лица, — то обязано, конечно, отвечать за все, что было сделано неправо и незаконно.

О вреде и убытках в законе (685) сказано, что вознаграждение за них производится по правилам 671 и 673 ст., относящимся к последствиям преступного действия. Именно 671 ст. разумеет вознаграждение за присвоенное или похищенное имущество, и есть повод недоумевать, справедливо ли закон уравнивает в сем случае ответственность за преступное действие с ответственностью за действие не преступное. Но следует заметить, что 671 ст. имеет в виду восстановление владения и вотчинного права, нарушенного преступлением: сему положению соответствует, в круге действий, означенном 684-689 ст., незаконное владение чужим имуществом, а о вознаграждении за незаконное владение постановлены особенные правила в 609-й и последующих статьях (см. 1-ю часть курса, 21), стало быть, в порядке вознаграждения, указываемом 684-689 ст., применяется в особенности правило 673 ст. о вознаграждении за истребленное или поврежденное имущество. Виновник вреда обязан, по сему правилу: 1) заплатить истребленное, по ценам, бывшим во время действия или во время решения, сообразно с желанием и выгодой хозяина, 2) поврежденное привести на свой счет в прежнее состояние или по желанию хозяина заплатить, что нужно для его исправления, если же оно невозможно, заплатить за него как за истребленное, 3) в том и другом случае вознаградить хозяина за все, понесенные им потери и убытки, со времени истребления или повреждения (по буквальному смыслу 673 ст. сюда не входит возмещение выгод и доходов, о коем сказано в 671 ст.). Если нанесенный вред был необходимым последствием устроенного ответчиком заведения (напр. мельницы, плотины и т.п.), которое угрожает таким же вредом и на будущее время, то заведение должно быть закрыто.

Об ответственности за проступки и преступления сказано, что от нее изъемлются деяния случайные, в коих незаметно даже неосторожности (ст. 647). Действие этой статьи не распространено на ответственность за деяния непреступные. В гражданском смысле, стало быть, нет деяний случайных. Действие, хотя и ненамеренное в своих последствиях, хотя и нечаянное, не может быть признано вполне случайным, ибо случай бывает вовсе без воли, а действие, исходя от лица, всегда состоит в связи с волей, и потому, кто, совершив его, нанес хотя и нечаянно вред чужому имуществу, нарушил сферу чужого права, тот и без вины должен вознаградить хозяина. Таков логический вывод из редакции 684-689 ст., и тем более суровым кажется применение к случаям сего рода правил 671-672 ст. о расценке вознаграждения. С этим выводом согласуется и правило 686 ст. об ответственности малолетних, живущих при родителях или других лицах, обязанных иметь за ними надзор. Если окажется, что эти лица, имея все средства к надзору, своим небрежением допустили малолетнего до действия, от коего последовал вред, то они и обязаны отвечать за вред, если же окажется, что они не имели средств к предупреждению такого действия {В 686 ст. сказано ‘преступления или проступки’, конечно, по недоразумению, ибо статья относится к разряду, обнимающему только деяния, не признаваемые преступлениями и проступками.}, то убытки взыскиваются с имения малолетнего. Здесь не так, как в главе о преступлениях, закон не различает даже, с разумением или без разумения действовал малолетний. То же правило применяется к безумным и сумасшедшим.

Господа и верители {При издании этого закона, после слова верители, в тексте поставлен был между скобками термин французской статьи: commettants, что обширнее верителя.} отвечают за вред и убытки, причиненные слугами и поверенными, при исполнении их поручений, сообразно с приказаниями и полномочием, которые даны им. Последними словами стесняется ответственность хозяев, ибо ими предоставляется хозяевам возражать против иска не только тем, что действие подчиненного лица выходило из пределов поручения, — но и тем, что подчиненное лицо действовало вопреки наставлению или приказанию. Так, если мой слуга, управляя лошадьми в моем экипаже, при неосторожной езде, переехал человека, я могу возражать против иска: что я не приказывал ему кучерской езды, так как он по званию своему был не кучер, — что он отправился ездить в экипаже моем самовольно, — или: что я приказывал ему именно ездить осторожно, а он не послушался. Кроме того, тот же закон (687) предоставляет хозяевам возражать, что они не могли предотвратить деяния, причинившего вред или убытки, этим ответственность хозяев еще более ограничивается. Итак, по смыслу этого закона, хозяин отвечает: 1) когда действие служебного лица учинено согласно с его приказом, 2) когда со стороны хозяина допущена была неосторожность в выборе лица, на которое возложено поручение. И на нем самом лежит обязанность доказать, что неосторожности в данном случае не было. В отдельных случаях закон упоминает об ответственности хозяина барки за лоцмана и корабельщика (Уст. Пут. Сообщ. 188, Уст. Торг. 253-255), за приказчика (Уст. Торг. 24).

Ответственность владельца за своих животных, когда от них последовал вред или ущерб, основывается также на вине хозяина. Он отвечает, по нашему закону (не вообще за своих домашних животных, но в особенности), за диких и других опасных животных, если виновен в недосмотре за ними или принятые им меры предосторожности были явно недостаточны (ст. 688 и Касс. реш. 1875 г., No 628). Стало быть, хозяин не отвечает за укушение собакой, если окажется, напр., что ее раздразнили те, кого она кусала.

Количество вреда и убытков определяется во всех сих случаях по правилам ст. 675. В отдельных случаях закон указывает особый размер вознаграждения и особый способ определения убытков. Так, корабельные служители отвечают по мере получаемой платы (Уст. Торг. 234, 408), за убыток от насильственных действий при постое — имеются особые правила в Уст. Зем. Пов. 518 по Прод. 1890 г., там же в прим. 2 (по Прод. 1890 г.) к ст. 419 содержится правило об оценке убытков чрез особую комиссию.

В ст. 683 Зак. Гражд. постановлены правила об ответственности железнодорожных и пароходных предпринимателей за причинение смерти или вреда здоровью пассажиров. Комиссия, разрабатывавшая проект этих правил, приходила к заключению, что юридическое основание сей ответственности состоит в солидарности предпринимателей с предприятием и приставленными к нему лицами, а не в неверном выборе агентов и недостаточности надзора за ними, что право на вознаграждение принадлежит всем потерпевшим убыток, а не тем только, кои специально указаны были в 657-662 ст. Зак. Гражд., что сумма вознаграждения должна быть в зависимости от средств существования потерпевшего, а не от средств ответчика, что истцу не предстоит доказывать вину со стороны агента, а ответчик должен в подлежащих случаях доказывать отсутствие сей вины, что количество вознаграждения и по решении дела может изменяться или увеличиваться с изменением личных обстоятельств потерпевшего.

Рассматриваемые правила (на которых очевидно отразился германский закон 1871 г.) получили силу закона в следующем виде.

1. Владельцы железнодорожных и пароходных предприятий (казна, общества и частные лица) обязаны вознаграждать каждого, потерпевшего вред или убыток вследствие смерти или повреждения в здоровье, причиненных при эксплуатации железных дорог и пароходных сообщений. Вознаграждение назначается на основании статей 657-662 и 675 законов гражданских, с соблюдением следующих особых правил.

2. Означенные в п. 1 владельцы предприятий освобождаются от обязанности вознаградить потерпевших за причиненные им вред или убытки в тех только случаях, когда докажут, что несчастье произошло: а) не по вине управления предприятием и его агентов, или же б) вследствие воздействия непреодолимой силы.

3. Применение определенных в п. 1 и 2 правил не может быть устраняемо или изменяемо частными соглашениями управлений железных дорог и пароходных сообщений с пассажирами или другими лицами. Всякие договоры и условия, состоявшиеся с нарушением сего постановления, признаются недействительными.

4. Размер вознаграждения должен зависеть исключительно от понесенного в каждом отдельном случае ущерба.

5. Вознаграждение назначается сообразно с желанием потерпевших вред: а) или в виде единовременно выдаваемой суммы, или же б) в виде ежегодного или в определенные сроки уплачиваемого пособия.

6. В случае обнаружившихся впоследствии новых обстоятельств, размер срочного пособия (п. 5, б) может быть увеличиваем и уменьшаем, по решению суда, вследствие просьбы стороны, получающей или уплачивающей пособие.

7. Для начатия исков по делам об означенном в п. 1 вознаграждении полагается годичный срок, если несчастье произошло на железной дороге или на внутренних водяных путях сообщения, и двухлетний, когда оно последовало на пароходе в морских водах, причем как в том, так и в другом случае срок этот исчисляется, если несчастье произошло на железной дороге, — со дня воспоследования события служащего поводом к иску или со дня прекращения уголовного преследования (если оно было) или вступления в силу уголовного приговора, — если же несчастье произошло на внутренних водах или на пароходе в море, то со дня последовавшей смерти или повреждения в здоровье. Ходатайства этого рода, предъявляемые по истечении сего срока, не подлежат удовлетворению. Подача просьбы об изменении размера присужденного срочного пособия (п. 5, б) не ограничивается никаким сроком.

8. Владельцы железнодорожных и пароходных предприятий имеют право на возмещение присужденного с них вознаграждения со стороны агентов, по вине которых произошло несчастье.

Вознаграждение за увечье служащему на железной дороге выдается железнодорожным обществом с зачетом суммы, на которую служащий имеет право в качестве участника пенсионной или сберегательно-вспомогательной кассы железной дороги (ст. 683 доп. по Прод. 1895 г.).

Статья 683, в решениях Гражд. Касс. Деп., распространена и на случаи гибели или порчи грузов, вверенных железным дорогам для перевозки (см., напр. реш. 1882 г. No 23, 1887 г. No 96).

Вознаграждение, на основании ст. 683, имеют право требовать не только сами потерпевшие, но и члены его семьи, коим он обязан был доставлять содержание (в данном случае родители), независимо от того, получалось ли ими на самом деле от него содержание или нет (Касс. реш. 1887 г., No 103).

До 1875 г. в нашем законе не было точного определения ответственности содержателей промышленных и фабричных заведений за последствия повреждений, полученных рабочими во время работы. Были только частные постановления. Так, особливая ответственность хозяина рабочему за увечье и повреждение, при отправлении должности, определялась — относительно судорабочих — Уст. Торг. 305, 307, Уст. Пут. Сообщ. 329, 330 по Прод. 1893 г. На горных заводах. Крест. Горнозав. Пол., прил. к 39 ст., 12.

Ответственность лоцманов хозяину и сторонним людям за убытки от небрежения или нарушения порядка. Уст. Пут. Сообщ. 210, 275 и сл., Уст. Торг. 320 и след.

Ответственность корабельщика хозяину и сторонним за убыток от недостатка знания и расторопности и от нерадения. Уст. Торг. 231, 357, от неосторожной укладки товара (342), от принятия беспаспортных (Улож. 1231).

Ответственность сельских рабочих за убыток и хозяев (Крест. Учр. прил. 2 к 31 ст., 17, т. XII, ч. 2, изд. 1893 г., Пол. Найм. Сельск. Раб., ст. 42, 45, 46, 47, 52, 57, 62, 98, 103).

Ответственность приказчика хозяину (Уст. Пут. Сообщ. 93).

Ответственность векселедержателя верителю своему за убыток от упущения протеста (Уст. Вексельн. 75).

Ответственность содержателя парохода за убыток другим судам (Уст. Пут. Сообщ. 266).

Ответственность за умышленное распространение ложного слуха на бирже (Улож., ст. 1277).

В отдельных случаях закон упоминает об ответственности:

Должностных лиц за самопроизвольные займы на счет казенного или общественного управления (Казач. Хоз. 290). Чиновников за убытки от неправильного закрытия торгового заведения и неправильный обыск и т.п. — т. V, изд. 1893 г., Уст. Прям. Налог., ст. 358, Уст. Акцизн., ст. 1019, Тамож. изд. 1892 г., ст. 826. За казенный убыток от содержания оброчных статей (Уст. Обр. изд. 1893 г., ст. 79, 80, Уст. Лесн. изд. 1893 г., ст. 205). Чиновников полиции за убыток по вексельным взысканиям (Уст. Вексельн. 105, прил. ст. 15).

Иск об убытках имеет особое экономическое значение. Необходимо, чтобы обиженные и потерпевшие ущерб имели практическую возможность рассчитывать на удовлетворение законных своих требований и на возмещение причиненного им вреда, необходимо это и для твердости права собственности, и для поддержания кредита и доброй совести во взаимных личных отношениях по имуществу. Но по искам этого рода встречаются для суда значительные затруднения по определению рода и количества убытков. Во многих случаях этого рода истец не имеет возможности удостоверить формальными доказательствами точную цифру понесенного им вреда, хотя бы нанесение ему вреда, и притом значительного, представлялось несомненным. Поэтому законодательство стремилось повсюду в делах этого рода облегчить истцу особыми постановлениями способ доказательства или расширить свободу суда в обсуждении представленных доказательств и в определении количества вознаграждения, по обстоятельствам дела. Так, в кодексах прежнего времени допускалось, против недобросовестного ответчика, предоставление истцу оценочной присяги — средство, которое хотя и сохранилось еще и некоторых законодательствах (напр. прусское, французское), но на практике почти не употребляется.

Гораздо действительнее другой способ — предоставление суду возможной свободы в определении количества.

Способ этот успешно применяется там, где фактические вопросы процесса разрешаются присяжными (как в Англии и в Америке) и где притом действует издавна выработанная судебной практикой строгая система обсуждения доказательств (circumstantial vidence). Но из прочих государств, где по гражданским делам нет присяжных, только во Франции судье предоставлена по сему предмету значительная свобода в обсуждении и оценке убытков, и в судах выработалась практическая в этом деле сноровка. Напротив того, в Германии, где и судебное сословие не получило подобного французскому исторического развития и не создало для себя практической школы, и законодательства значительно стесняют еще судебное рассуждение, — иски об убытках соединены с большими затруднениями. То же следует заметить и об исках этого рода в России. Подробности о сем см. в статье г. Пестржецкого: Процесс об убытках. Журн. Гр. и Угол. Права, 1873 г. — Автор справедливо замечает, что действующий у нас закон судопроизводства не лишает суды наши законной возможности свободного обсуждения доказательств об убытках. Но каков бы ни был закон, нет сомнения, что всей долей свободы в суждении может пользоваться суд только в таком случае, если суд сам вырос в полную меру разумения и духовной силы (чего от наших юных судов и судей ожидать еще невозможно): в противном случае, судья всегда будет считать себя связанным недостатком сил и разумной решимости в суждении.

Связь убытка с действием. Имущественная ответственность за убыток, причиненный действием, предполагает непринужденную волю лица, действующего от себя и в своем интересе. Посему она не может быть последствием такого действия, которое совершено по просьбе и в интересах лица, понесшего чрез то вред и убыток, следовательно участвовавшего в том действии и своею волей. Касс. реш. 1872 г., No 231, 1873 г., No 1156. В данном случае векселедержатель, коему отказано во взыскании по векселям несовершеннолетней векселедательницы, искал по ним удовлетворения с лица, подписавшего на тех векселях согласие свое, в качестве попечителя, тогда как он в звании сем утвержден не был. Оказалось, что векселедержатель знал о сем последнем обстоятельстве и упросил мнимого попечителя подписаться на векселях.

Проситель жаловался, что палата неверно разумела 684 ст. Зак. Гражд., признав, что причиненный ущерб должен быть оплачен тем, чьи действия составляют непосредственную причину ущерба: он утверждал, что ответственность падает вообще на того, чьи действия имеют связь с ущербом, как одно из обусловивших его явлений. Но Сенат оправдал палату, рассудив, что по закону всякий отвечает только за свои собственные деяния или упущения (кроме случаев, указанных в ст. 686-689), и посему суд, присуждая вознаграждение за убыток, должен прежде всего установить, что деяние или упущение ответчика составляет непосредственную причину убытка. Касс. реш. 1878 г., No 112.

Непредвидимые препятствия, о коих упоминает 684 ст. Зак. Гражд., не суть исключительно физические, но могут быть, по обстоятельствам дела, и другие. Дело суда решить, в каждом данном случае, были ли такие препятствия. Касс. реш. 1875 г., No 622.

Можно взыскивать убытки, причиненные действием или упущением, но нельзя ставить в вину ответчику совет, данный третьему лицу, от действия коего последовал убыток. Касс. реш. 1868 г., No 55.

При взыскании с имения должника кредитор удовлетворен был местом, производившим взыскание, в процентах, по расчету, оказавшемуся впоследствии чрезмерным. Впоследствии, по обратному иску присуждено вернуть излишне переданную сумму, но без процентов, так как получатель пользовался ею не самовольно и не насильственно, а по отдаче от присутственного места (Сб. Сен. реш. I, No 393). Получатель не виноват, но ценность употребления лишнего капитала не должна пропадать даром. За нее должны отвечать, во-первых, присутственное место, сделавшее неверный расчет, во-вторых, сам получатель, с того времени, когда к нему предъявлен обратный иск должника. Он должен был в то время признать неверность расчета и вернуть лишнее: если же не признал, а суд впоследствии решил, что расчет неверен, то получатель отвечает за непра-вость своего сознания.

Гулынин купил оплаченные акционерные свидетельства, оказавшиеся подложными, за подложностью штемпеля учетного банка, а виновником подлога оказался служивший в банке Щукин. Гулыпин отыскивал вознаграждение с банка, на основании 687 ст. Зак. Гражд. за неосторожность в хранении штемпеля, вызвавшую возможность подлога. Суд отказал истцу, признав за ним обязанность доказать, что убыток нанесен служащим при исполнении возложенных на него обязанностей. Но Сенат признал, по буквальному смыслу статьи, что в настоящем случае ответчик (господа и верители) обязан доказать, что он не поручал сего дела служащему своему, и потому не мог предотвратить вреда и убытка (Касс. реш. 1879 г., No 66).

Определение убытка. На основании 675 и 689 ст. Зак. Гражд. в исках об убытках сам суд, по исследовании происшествия и обстоятельств дела, определяет по собственному усмотрению количество вознаграждения, независимо от строгой системы доказательств, применяемых к гражданских делам. В данном случае дело шло об ответственности приемщика вещей на сбережение за неосторожную выдачу их неизвестному человеку (2 Сб. Сен. реш. I, No 235). Подобное рассуждение в No 147 по поводу иска о вознаграждении за нанесенную рану.

Всякий, кто самовольно занял или продолжает занимать чужое имущество, обязан очистить его по требованию владельца, в случае же умедления повинен вознаградить его за вред и убыток. Но мера сего вознаграждения определяется по закону судом и не зависит от односторонней оценки владельца, хотя бы она выразилась в виде одностороннего назначения платы за пользование имуществом. Касс. реш. 1870 г., No 1249. В данном случае управление железной дороги требовало от владельца сложенных на дворе дров, чтобы он очистил место, в противном же случае обязан платить по 3 руб. в день до вывозки дров. См. еще No 1725.

При вознаграждении за тяжебные издержки условие, заключенное выигравшей стороной с поверенным, определяет лишь отношения между договорившимися, но необязательно для неучаствовавшего в оном лица, проигравшего тяжбу (Касс. реш. 1868 г., No 60).

По делу об убытках от разбития пароходом барки с хлебом на пути в Таганрог, суд присудил вознаграждение за хлеб по ценам, существовавшим в месте назначения, т.е. в Таганроге, выше цены, существовавшей в месте отправления и означенной в накладной. Сенат признал это исчисление ценности не противным общему смыслу 684 и 685 ст., тем более, что в эту возвышенную ценность включены все потери и убытки от гибели. Но вместе с тем, и по тому соображению, что возвышенная ценность присуждена в вознаграждение за убытки, Сенат отказал истцу в % на отыскиваемую сумму (Касс. реш. 1876 г., No 220).

Арендатор от казны минеральных приисков, быв устранен от пользования, продолжавшегося девять лет, за три года до срока, отыскивал от казны убытки. Палата отказала в иске, рассудив, что истец ищет не того, чего бы следовало, ибо, по мнению палаты, под убытком в сем случае надлежит разуметь лишь неполучение прибыли на затраченный капитал. Но Сенат отменил это рассуждение, признав, что кроме сего убытка, могут возникнуть убытки другого рода, по обстоятельствам каждого случая. Истец отыскивает, в качестве убытков, разность стоимости фабричных сооружений со стоимостью их во время прекращения производства, а также ценность как тех фабричных материалов, которые были заготовлены, но не могли быть, вследствие преждевременного закрытия фабрики, употреблены в дело, так и тех фабричных изделий, которые, по той же причине, не довершены производством и остались в сыром виде. Следовало войти в обсуждение сих требований (Касс. реш. 1878 г., 111).

Прибыть предполагаемая ни в каком случае не может быть признана действительно понесенным убытком (2 Сб. Сен. реш. III, No 691).

В гражданских исках о вознаграждении за порубку леса надлежит принимать в основание оценки не таксы, установленные исключительно для уголовных дел о порубке, но общие правила гражданских законов о вознаграждении (Касс. реш. 1876 г., No 348).

Кавказское инженерное управление неправильно удержало залоговые свидетельства Зубалова на два его дома, поэтому он искал вознаграждения за убытки. Судебная Палата признала, что размер вознаграждения Зубалова должен быть определен в 6% в год на основании 641 ст. 1 ч. X т., так как залоговые свидетельства на недвижимые имения должны быть рассматриваемы как денежная ценность, могущая приносить доход, как всякий капитал. Гражд. Касс. Деп. нашел, что залоговые свидетельства не могут быть приравниваемы, в отношении возможности извлекать из них выгоды, к денежным капиталам. Проценты с капитала составляют доход с оного. Доход же с недвижимого имущества, представленного в залог, получается владельцем его совершенно независимо от представления его в залог, за представление же имущества в залог или вверение его другому лицу, владелец получает, сверх обыкновенного дохода, особую прибыть, как вознаграждение за риск, сопряженный с этим действием. Очевидно, размер этой прибыли, а следовательно и вознаграждения за лишение оной, вовсе не может быть установляем на основании правил о законном размере доходов с капиталов (о законном проценте), а должен быть определяем судом сообразно с обстоятельствами дела, т.е. объяснениями сторон и представленными доказательствами (Касс. реш. 1891 г., No 72).

Иск об убытках за привлечение к суду. Можно ли отыскивать убытки, причиненные распоряжениями суда, по иску и жалобе, с того лица, кем иск был предъявлен, если этот иск опровергнут впоследствии окончательным решением? Касс. Деп. Сената (1868 г., No 372, 1869 г., No 539) решительно отвечает, что нельзя, основывая такое заключение на выражениях 574 ст. Зак. Гражд.: ‘как по общему закону никто не может быть без суда лишен прав, ему принадлежащих, и пр.’. По этому рассуждению закон определяет право на вознаграждение в убытках, причиненных самоуправно, без обращения к суду. — Едва ли верно это толкование: слово без суда в статье закона точнее означает без судебного приговора, ибо одно обращение к суду может еще быть признано неправым по окончательному приговору. В таком случае может иметь место иск о вознаграждении за последствия неправого иска и судебного производства, тем иском возбужденного. Поколику эти последствия, соединенные с ущербом по имуществу, состоят в непосредственной причинной связи с иском и с требованием истца, они могут служить поводом к вознаграждению. К числу их принадлежат и принимаемые судом, по требованию истца, временные запретительные и охранительные меры. Если от этих мер произошел прямой ущерб в имуществе, то нельзя освободить неправого истца от ответственности. В данном случае судом запрещено было ответчику возводить строения на спорном участке. Нельзя отрицать, что здесь есть основание к иску о вознаграждении, но по обстоятельствам дела могло оказаться, что показываемый ущерб есть только гадательный или предположительный расчет о выгодах, которых мог лишиться владелец, а не действительный убыток. — Касс. реш. 1876 г., No 187. По общему закону никто не может быть лишен прав без суда, следовательно одно обращение частного лица к суду с ходатайством о признании права еще не составляет само по себе такого деяния, которое давало бы, по 684 ст., противной стороне право на вознаграждение убытков от предъявления иска, — исключая, разумеется, убытков, собственно с ведением тяжбы сопряженных, о коих в законе особое постановление. Посему разрешение вопроса о том, действительно ли предъявлением иска истец виновен в причинении противной стороне особливых убытков, зависит от обстоятельств каждого случая и от рассмотрения суда. В данном случае дело шло о капитале, положенном в банк на условии равного дележа по смерти вкладчика между всеми его детьми обоего пола и впоследствии перечисленном на новый счет без повторения условий. По смерти вкладчика, выдача капитала была удержана по просьбе Александра, одного из сыновей вкладчика, доказывавшего, что капитал сей должен быть разделен по общим правилам наследования. Судебное дело о сем кончилось признанием капитала, подлежащим ровному дележу. Тогда одна из наследниц обратилась на Александра с иском об убытках от задержания капитала, требуя с него за 13 лет разницу %, полученных из банка, с тем размером %, какой она могла бы получить из частных рук. Этот иск отвергнут. Палата рассуждала, между прочим, что со времени открытия прав на капитал возникло сомнение, на каких условиях сделан был вклад, и это сомнение, по неимению в виду прямого закона, не могло быть разрешено ни банком, ни министерством, а признано оно подлежащим рассмотрению суда, а капитал подлежащим удержанию. Следовательно Александр невиновен в причинении истице убытков.

В 1830 г. Ладыженский продал имение Огареву. При вводе во владение заявлен был кн. Крапоткиным спор, вследствие коего имение до 1857 г. не переходило во владение к покупщику, наконец, дело прекращено за нехождением истца. Тогда Огарев предъявил к Крапоткину иск об убытках за невладение имением в течение 27 лет. Огареву отказано в этом иске потому, что он устранен от имения не Крапоткиным, а вследствие спора его, по распоряжению суда (1 Общ. Собр. Сен. 6 февраля 1876 г.).

По смыслу 122 и 780 ст. Уст. Угол. Суд., вознаграждение оправданному подсудимому за вред и убытки от привлечения к суду определяется при самом производстве уголовного дела, и лишь уголовный суд решает вопрос о добросовестности обвинения (Касс. реш. 1875 г., No 546). Но, независимо от вины, закон не полагает вознаграждения за ведение уголовного дела. Касс. реш. 1870 г., No 1264.

Правило 194 ст. Уст. Угол. Суд. о взыскании судебных издержек с обвинителя не простирается на обвинителей со стороны казенных управлений, действующих в силу служебной обязанности (Касс. реш. 1870 г., No 1339).

Иск о бесчестии. Иск о платеже бесчестья должен быть предъявлен гражданским порядком, ибо соединение его с требованием наказания виновному не допускается (Касс. реш. 1873 г., No 1176).

Авария, или морские убытки (avarie, Haverei, average). Под это понятие подходят всякие убытки и расходы судну и грузу от всяких морских случайностей, за исключением совершенного разбития судна. Различается троякая авария, 1) малая, к которой причисляются расходы нагруженному судну, по случаю выхода, прихода и прохода, как-то: уплата всякого рода сборов и портовых расходов. По общему правилу, лишь отчасти ныне соблюдаемому, расходы эти ложатся частью на судно (на одну треть) и частью (две трети) на груз, ныне в обычае расходы эти нести одному судну, с тем, что часть их разлагается заранее на фрахтовую цену. 2) Авария простая или частная. Убытки ложатся не совокупно на судно и груз, но на каждого отдельно, до кого какой убыток касается. Это убытки от погоды и разных морских случайностей, от ветхости или порчи судна и снастей, от задержания в пути, от вины и неосторожности правящих и служащих и т.п. 3) Авария чрезвычайная, иначе большая или общая (и самая древняя, перешедшая в римское право из родосского обычая — lex Rhodia de jactu): в ней осуществляются понятие о соединении корабля с грузом в общей судьбе и ответственности. Когда в минуту опасности корабельщик, для спасения судна и груза, предпринимает решительные меры, соединенные с ущербом или порчей, напр. отрубает якорь, рубит мачты, выбрасывает часть груза, прорубает отверстия, садит судно на берег и т.п., то этот ущерб, хотя бы от него страдало отдельное имущество того или другого владельца, — ложится вообще на всех участников собственности, как в судне, так и в грузе, соразмерно с ценностью того и другого перед невзгодой. Корабельщик обязывается удостоверить, что принятая мера представлялась необходимой, и делает о том заявление, по корабельному (шканечному) журналу в ближайшем порту, или в порту назначения, посредством формального протеста (rapport, consolato, extended protest) с допросом, кого следует, под присягой. Расчет и распределение убытка составляет трудную и сложную операцию, которая поручается сведущим в этом деле людям, состоящим при портах (диспашеры), и излагается в акте, именуемом диспашей (Dispache).

Русские законы об аварии (Уст. Торг. 391-465) взяты из устава водоходства 1781 г. и остаются доныне без изменения. К трем вышеуказанным видам аварии в Уст. Торг. присоединена еще авария взаимного вреда между купеческими судами, в которой за убыток отвечает тот, кто причинил его, 466-477 ст. содержат в себе правила об удовлетворении частных убытков от повреждения купеческих судов казенными и обратно.

ГЛАВА ВТОРАЯ
ОТНОШЕНИЯ, ПОДОБНЫЕ ДОГОВОРНЫМ

72
Обязательства вне договорных отношений, вследствие обогащения одного на счет другого. — Возмещение приращения в чужом имуществе. — Полезное управление чужим имуществом. — Возвращение напрасно переданного.

И без предварительного соглашения воли может возникать обязательное отношение, вследствие одностороннего действия, хотя и не нарушающего право и не наносящего вреда. Такого рода обязательные отношения именуются обыкновенно в юридической терминологии как бы договорными — quasi contractas, quasi-contract — название, сочиненное толкователями римского права из выражения римских юристов о случаях, в коих действие, хотя бы и непреступное, может служить основанием обязательному отношению ‘quasi ex contractu teneri videntur’. Основанием обязательной связи служит, однако, во всех подобных случаях не какое-либо подобие договора, коего в сущности не было, а особливое начало юридической ответственности.

Право стремится к уравнению отношений по имуществу. Вследствие того, когда действием одного лица нанесен вред имуществу другого, последнее по началу уравнения получает право требовать вознаграждения от первого за ущерб: несправедливо было бы допустить, что хозяин имущества должен терпеть этот вред от постороннего действия. С другой стороны может случиться, что одно лицо своим действием, с ущербом для себя, приносит пользу имуществу другого лица, хотя бы без ведома его и поручения. Такое приращение в имуществе одному на счет другого не может оставаться просто случайным явлением, без юридического свойства, несправедливо было бы допустить, чтобы такое приращение одному на счет другого происходило всегда даром, напротив того, во многих случаях справедливо поставить оное на счет тому, кому последовала прибыль. В римском праве признавалась необходимость такого уравнения, как требование справедливости, и правило: aequum est neminem cum alterius detrimento fieri locupletiorem — применялось, по обстоятельствам, к отдельным случаям (actio de in rem verso). Из новейших законодательств, только прусское дает этому началу справедливости значение общего законного правила: ‘никто не властен без особого права присвоивать себе выгоды от чужого имущества или от чужих действий и получать себе приращение с ущербом для другого’. И там, где подобного правила нет, ощущается в нем необходимость, особливо на те случаи, в коих формальная строгость сталкивается с внутренней справедливостью. Можно привести для примера нередкие случаи, когда обязательство по неформальности своей признается недействительным, но успело уже произвести перемены в имуществе, требующие уравнения. Заемное письмо по форме недействительно, — но деньги по оному поступили уже от заимодавца к должнику: неужели последний воспользуется ими даром? Даны деньги взаймы несовершеннолетнему, без соглашения опекуна или попечителя: неужели они пропадут для заимодавца?

К этому праву относятся три учреждения, которые, в большей или меньшей полноте, приняты во всех западных законодательствах. Во-первых — возмещение полезного приращения, сделанного в имуществе (act. de in rem verso, ntzliche Verwendung по прусскому праву), во-вторых — полезное управление чужим делом или имуществом без поручения (negotiorum gestio, gestion d’affaires), в-третьих — право возвращения уплаченного даром или напрасно (condictio indebiti, rptition de l’indu).

Непрошенное вмешательство в чужие дела — вообще действие, не сообразное с правилом, и составляет вину, а не послугу перед хозяином. Однако могут быть случаи, в коих, за отсутствием хозяина, необходимо распорядиться, и если никто не вступится в дело, последует вред имуществу, иногда невознаградимый. Здесь вмешательство может происходить от доброго побуждения, которому закон не должен препятствовать, так как никто и с доброй целью не стал бы вступаться в чужое дело, если бы всякое подобное действие считалось нарушением права. Итак, ради пользы общей, закон признает по поводу такого вмешательства обязательное отношение между хозяином имущества и сторонним лицом, вступившимся в распоряжение по имуществу (utilitatis causa receptum est invicem eos obligari). Хотя прямого поручения не было (лишь бы не было прямого запрещения), распоряжение стороннего лица становится обязательным для хозяина, если распоряжение было сопряжено с пользой для имущества. В отсутствии хозяина дом его угрожает падением, необходимо принять меры, а распорядиться некому, сосед из участия берется за это дело, нанимает рабочих и устраивает, что нужно, на счет хозяина, который не вправе уклониться от принятия на свой счет сделанных распоряжений.

Возникает отношение, подобное тому, которое образуется в представительстве. Очевидно, что сторонний распорядитель принимает на себя и ответственность. Он должен докончить дело, за которое взялся (эта обязанность не прерывается, — как в договоре поручения, — и смертью хозяина), вести его с тем старанием, какое доброму хозяину свойственно, и обязывается отчетностью перед подлинным хозяином имущества. Хозяин со своей стороны отвечает прямо за действия распорядителя, состоит прямым ответчиком по обязательствам, в которые распорядитель вошел для дела, и обязан вознаградить распорядителя за издержки его, но хозяин отвечает лишь за то, что требовалось нуждой или пользой имущества, а не за всякое какое бы то ни было распоряжение (как в договоре поручения).

Отношение это возникает, конечно, в таком лишь случае, когда распорядитель вступился без ведома хозяина, если же хозяин, зная, не воспротивился распоряжению, из этого следует, что он безмолвно подтвердил его, и в таком случае отношение подходит под закон поручения по соглашению сторон. — Отношению этому нет места, когда оказывается, что распорядитель вступился в дело с дарственной целью, на свой счет (animo donandi), — напр., когда дед, дядя и т.п. берет на себя заботу, с издержками, о воспитании детей, оставшихся в отсутствии родителей.

Стало быть, кто вступился в чужое дело без прямой надобности, кто употребил на него лишние, ненужные издержки, тот не может воспользоваться против хозяина иском, присвоенным правильному отношению распорядителя, но это не значит еще, что он непременно лишается всякого права на вознаграждение. Глядя по обстоятельствам, он может еще воспользоваться иском, присвоенным тому, кто на свой счет содействует приращению или прибыли чужого имущества (act. de in rem verso). Пределы этого иска гораздо теснее. В нем нельзя требовать возмещения всех издержек, какие требовались пользой имущества, но только тех, которые действительно послужили в пользу, и не в той даже мере, в какой действительная прибыль имуществу последовала от распоряжения, но в той мере, в какой она оказывается налицо в минуту требования (напр. если в минуту требования дом, в котором сделаны были сторонним лицом починки, оказывается сгоревшим у хозяина, иск сего рода об издержках не имеет места).

По делу Гризодуба с княгиней Долгорукой возник вопрос: посторонний человек, давший чрез посредство другого деньги на нужды чужого имения, без воли хозяина оного, вправе ли требовать с хозяина имения возмещения данной суммы или он может предъявить такое требование только к протестующему лицу? Вопрос этот Касс. Деп. разрешил следующим образом: так как в подобных случаях право требования вытекает из коренного юридического начала, которое выражено нашим законодательством в ст. 574 Зак. Гражд. и по силе которого никто не властен, без законного основания, присвоивать себе выгоды от чужого имущества или от чужих действий и получать себе приращение с ущербом для другого, то несомненно, что в силу общего правила 574 ст., случаи применения коего вовсе не исчерпываются теми постановлениями закона, которые изложены в ст. 575-689 Зак. Гражд., на хозяине имущества, в интересе которого израсходованы чужие деньги, лежит обязанность вознаграждения стороннего лица за его издержки, но с другой стороны, руководствуясь тем же общим правилом ст. 574, следует признать, что иск о возмещении приращения в чужом имуществе может быть присужден только в том случае, если истцом доказана польза от приращения для хозяина имущества, и лишь в той мере, в какой эта польза действительно последовала (Касс. реш. 1887 г., No 13).

Иск по распоряжению чужим имуществом имеет место тогда, когда распоряжение последовало именно с целью действовать в интересе хозяина. Если распорядитель действовал намеренно или по ошибочному предположению, в своем интересе и, думая распорядиться в своем интересе, принес в сущности прибыль или сделал пользу чужому имуществу, — в таком случае не возникает отношение и иск распорядителя, а для справедливого уравнения интересов может, и то не всегда, иметь место только иск о пользе, принесенной чужому имуществу (de in rem verso). Поэтому, напр. владелец, считавший имение своим и делавший в нем заведения и постройки, не должен, конечно, оставаться без вознаграждения за них, когда имущество будет впоследствии отобрано от него, как собственность не его, а другого лица, но вознаграждение это ограничивается мерой действительного приращения, оказавшегося в имуществе в минуту перехода его к законному владельцу, и не простирается на все издержки, употребленные на постройку и заведение. — Другой пример: владелец, делая улучшение в своем имуществе, исключительно в своем интересе, косвенно приносил выгоду чужому имуществу: так, я сламываю на дворе у себя под сад большую постройку и тем изменяю совершенно к лучшему положение соседнего дома, которому та постройка заграждала свет, вид и воздух, я признаю нужным, для ограждения своей береговой дачи от разлива, построить плотину, и тем приношу пользу соседним дачам, также потерпевшим от воды. В этих случаях никакое вознаграждение не может иметь места, так как не только не было у действовавшего лица намерения принести пользу чужому имуществу, но и нет никакой связи между его издержками и пользой, косвенно происшедшей для чужого имущества: хотя бы той пользы и не оказалось, издержки были бы те же самые, в исключительном интересе строителя. Напротив того, когда распоряжение сделано и понесены издержки владельцем не для себя одного, но в общем интересе его с прочими совладельцами или товарищами, тогда иск о вознаграждении по распоряжению имеет место.

Возвращение неподлежаще переданного

После того как имущество передано от настоящего хозяина другому лицу, возвращение его к хозяину может последовать или в силу договора (напр. по окончании пользования, сбережения, и т.п.), или в силу хозяйского права, иском от хозяина к тому, у кого находится имущество, о неправильном его удержании. Иск этого рода, составляющий нераздельную принадлежность вотчинного права носит название виндикации (vindicatio) и имеет предметом имущество в материальном смысле, т.е. ту самую вещь, которая была передана, если она состоит еще в имуществе ответчика, или может быть вообще отыскана у кого бы то ни было (в противном случае виндикация, т.е. возвращение вещи, — невозможна и заменяется иском о возмещении ценности). Итак, виндикация имеет место тогда, когда вещь была передана не с целью решительного ее отчуждения и удерживается в посторонних руках вопреки воле и намерению хозяина.

Но могут быть случаи передачи, совершившейся с целью отчуждения, в коих оказывается, что передача, хотя и намеренная, совершилась даром, неподлежаще, по ошибке и неведению, что предполагавшееся при передаче юридическое ее основание и сознание обязанности — было ошибочно, неправильно, недействительно. Оказывается, стало быть, что другая сторона, принявшая передачу, получила имущество и удерживает оное даром, без основания, — а передатчик даром, без основания, утратил оное, очевидная несправедливость, которая требует восстановления равномерности в праве. К возвращению неподлежаще переданного не могла служить в римском праве виндикация, и надобно было изобрести для подобных случаев другую форму иска. Так образовались в римской практике так называемые кондикции, или иски о возвращении неподлежаще переданного имущества (datum sine causa). Главные виды кондикции: возвращение даром уплаченного (cond. indebiti), возвращение переданного за неоправдавшейся целью соглашения (cond. ob causam datoram или causa data, causa non secuta), и возвращение по незаконности или безнравственности основания передачи (с. ob injustam vel turpem causam). Некоторые законодательства (напр. прусское) принимают это римское учреждение в целом объеме, другие, как, напр. французское, в главных основаниях (rptition de l’indu).

Подлежащим возвращению считается переданное или уплаченное без всякого законного основания, без всякого долга и обязанности. Но возвращению нет места, когда передача основана была хотя бы на так называемом натуральном обязательстве, хотя и не имеющем формальной силы. По этому правилу (которое, впрочем, не всюду принимается в безусловной силе) долг несовершеннолетнего, уплаченный им по совершеннолетии, уплаченный долг по обязательству, коему миновала давность, не может быть потребован обратно. — Передача, подлежащая возвращению, должна быть основана на ошибке или неведении, и в этом случае закон, по большей части, допускает неведение закона или законного свойства отношений наравне с неведением или ошибкой относительно факта. Достаточно, когда неведение было со стороны передающей: основание иска о возвращении не изменяется, если со стороны, принимавшей передачу или уплату, не было неведения, т.е. не было ошибочного сознания о праве и обязанности. Это обстоятельство имеет существенное значение в определении меры ответственности по иску, ибо тот, кто принял исполнение по мнимому обязательству добросовестно, отвечает при возвращении принятого в меньшей мере (% со времени предъявления иска), нежели тот, кто знал, что обязательство мнимое (% со времени получения уплаты).

Возвращение напрасных получений. Право требовать обратно — даром, т.е. излишне уплаченные деньги, признается косвенно в Касс. реш. 1869 г., No 1191. Арендатор, за сгорением арендованного завода, продолжал вносить арендную плату, но чрез несколько времени стал искать соразмерного ее уменьшения и требовать обратно уплаченные деньги. Суд отказал в этом требовании, признав получателя денег добросовестным их владельцем, и усмотрев в действии плательщика отказ от права требовать исполнения договора. Сенат рассудил, что добросовестный владелец все-таки обязан возвратить имение из неправого владения и что безмолвное действие плательщика не могло служить доказательством отречения, которое требовало явственного выражения.

Может быть по предметам жалобы, решение ее требовало именно этих рассуждений, но с выраженным в них взглядом едва ли можно согласиться. Вопрос в приведенном случае не исчерпывается соображениями ни о владении, ни об отречении. Дело в том, что раз уплаченное можно требовать назад, ссылаясь разве на ошибку, вследствие коей платеж последовал. В приведенном случае ошибки не могло быть, ибо сгорение завода было известно плательщику, только он еще не надумался основать на нем иск об уменьшении ценности имущества и производил полный платеж сознательно. Едва ли возможно последующему сознанию его о неуместности этих платежей придавать обратную силу и возводить начало этого сознания к минуте сгорения завода, когда истец самым делом, т.е. платежами, выразил противоположное сознание о своей обязанности платить сполна.

В Касс. реш. 1876 г., No 253 и 324 и 1879 г. No 46, высказано, что никто не может обогащаться на чужой счет и что это начало не должно быть нарушаемо.

574 ст. Зак. Гражд. составляет общее правило, случаи применение коего не исчерпываются постановлениями закона, изложенными в ст. 575-689 тех же Законов, и налагает на лицо, получившее без воли хозяина то, что ему не следовало, или обязанное что-либо выдать или исполнить, и удержавшее или неис-полнившее того, к чему было обязано законом, судебным решением или договором, во вред или с причинением убытка другому, — обязанность, по требованию последнего, доставить вознаграждение (Касс. реш. 1883 г., No 32).

Уничтожение договора до истечения срока, за неправильности, означенные в 1529 ст., прекращая дальнейшее действие договора, не уничтожает последовавших по сему договору дальнейших отношений по имуществу, и ценностей, передававшихся между сторонами, оно никак не должно служить к обогащению одной стороны на счет другой, напр., правом на удержание имущества, полученного на основании уничтоженного договора. Напротив того, с уничтожением договора соединяется восстановление каждой стороны в состояние, предшествовавшее договору, и возвращение каждому того, что ему принадлежало. Итак, когда по договору земля сдана в аренду из выстройки на восемь лет, а по вы-стройке, задолго до срока договор уничтожен, то арендатор, лишаясь с землей и строения, не лишен права требовать за него вознаграждения от хозяина (Касс. реш. 1876 г., No 519, то же см. в реш. 1873 г., No 881, 1874 г., No 719).

В двусторонних договорах исполнение одной стороной принятых обязанностей обязывает во всяком случае другую сторону к вознаграждению или к возвращению полученного, независимо от признания или непризнания за договором силы на будущее время, так как, по основному началу гражданского права, никто не имеет права воспользоваться безвозмездно и без согласия хозяина чужим имуществом (Касс. реш. 1872 г., No 1266).

Если истец, не доказав заключения договора, тем не менее докажет переход к ответчику какой-либо ценности, то на обязанности ответчика лежит доказать или платеж за оную денег, или существование за ним другого законного права на удержание оной и без платежа, ввиду того, что по 574 ст. Зак. Гражд., безвозмездный переход ценностей не предполагается, а должен быть доказан (Касс. реш. 1878 г., No 203, 232, 233). Из этого вывода следует, что при выдаче расписки в получении вещей или ценностей надлежит всегда для осторожности означать, по какому случаю принятие последовало и к какому обязательному отношению принадлежит. Может быть и принятие вещей, вперед оплаченных, как исполнение со стороны лица, уже получившего валюту из рук в руки без расписки. Если же в принятии вещей дана расписка, то она может, в руках другой стороны или ее наследника, послужить основанием иска.

По делу Голованова возник вопрос: следует ли отказать в удовлетворении из имения малолетних по заемному обязательству, выданному опекуном их на счет сего имения, без надлежащего разрешения. В данном случае заем был сделан по простому заемному письму, тогда как Сенат разрешил сделать его под закладную. Касс. Деп. Сената рассудил, что эта неправильность могла служить для опекунских учреждений основанием к отказу в удовлетворении кредитора, но не лишает сего последнего права искать себе удовлетворения через суд и не стесняет суд в присуждении взыскания, если окажется, что учинение займа было неизбежно для пользы малолетнего и что деньги действительно поступили в состав его имущества, послужили к приращению оного и к уменьшению лежавших на имении долгов (Касс. реш. 1878 г., No 291).

Требование в возврат излишне переплаченных денег не может иметь места, когда плата последовала по окончательному решению суда, вступившему в законную силу (Касс. реш. 1877 г., No 375).

В Касс. реш. 1873 г., No 1110 выражено: по нашему закону не возникает обязательное отношение долгового свойства, вследствие произвольной кем-либо уплаты долга или взыскания, относящегося к лицу или имуществу другого лица, без его о том просьбы или сознания. Это положение, впрочем, едва ли вполне применяется к тому делу, по поводу коего высказано. Временный владелец заложенного имения (следовательно не кто-либо, и не совсем стороннее лицо), уплатил сохранной казне % по тому имению, не только за время своего владения, но и за предшествовавшее. Требовалось еще знать (и в решении не разъяснено), подлинно ли это действие было произвольное и не вызывалось ли оно в лице временного владельца необходимостью охранить свое владение от претензии сохранной казны.

Печатается по: К. Победоносцев.
Курс гражданского права.
Третья часть. Договоры и обязательства. СПб.:
Синодальная типография, 1896.

Библиография опубликованных работ К.П. Победоносцева

I. Материалы деятельности в Комиссии для составления проектов законоположений о преобразовании судебной части

Победоносцев К.П. Предварительные замечания о плане и о главных основаниях Устава о судоустройстве // Материалы по судебной реформе в России 1864 года. Т. 17: Соображения разных лиц о преобразовании судебной части (1861-1862). [СПб., 1862]. IV, 29 с.

Записка о гражданском судопроизводстве (Составлена К. Победоносцевым в декабре 1861 года) // Там же. Т. 26: Замечания о развитии основных положений преобразования судебной части. Ч. 6 (1861-1863). СПб., 1863.31с.

Победоносцев К.П. О кассации судебных решений // Там же. 4 с.

По проекту 2-ой книги [Устава гражданского судопроизводства]: О тяжущихся сторонах и о праве искать и отвечать на суде (Разд. 1, гл. 1-2) / Редактор К. Победоносцев // Там же. Т. 45: Работы редакторов по проекту Устава гражданского судопроизводства (Октябрь 1862 г. — октябрь 1863 г.). Ч. 2. [СПб., 1864]. 8 с.

По проекту 2-ой книги [Устава гражданского судопроизводства]: Производство в первой степени суда / Редактор К. Победоносцев // Там же. 27 с.

По проекту 3-й книги [Устава гражданского судопроизводства]: О предварительном исполнении решений (Гл. 1) / Редактор К. Победоносцев // Там же. 4 с.

По проекту 3 — й книги [Устава гражданского судопроизводства]: Проект главы III, книги III об отзывах третьих лиц / Редактор К. Победоносцев // Там же. 2 с.

По проекту 4-й книги [Устава гражданского судопроизводства]: Исполнительное производство по расчетам об убытках, издержках и доходах (Разд. 2) с объяснительной запиской редактора / Редактор К. Победоносцев // Там же. 31с.

По проекту 4-й книги [Устава гражданского судопроизводства]: Проект правил об обеспечении исков с объяснениями редактора (Разд. 3) / Редактор К. Победоносцев // Там же. 39 с.

По проекту 5-й книги [Устава гражданского судопроизводства]: О сроках (Разд. 1) / Редактор К. Победоносцев // Там же. 14 с.

По проекту 6-й книги [Устава гражданского судопроизводства]: О жалобах на действия должностных лиц административного ведомства (Разд. 1, гл. 1) / Исследования К. Победоносцева (17 марта 1864 г.) // Там же. 15 с.

Разногласия, последовавшие в Гражданском отделении Комиссии при обсуждении проекта второй книги Устава гражданского судопроизводства. О присяге тяжущегося (ст. 304). Возражение К. Победоносцева // Там же. Т. 46: Работы Гражданского отделения Комиссии по проекту Устава гражданского судопроизводства. Ч. 1, кн. 1-5 (30 ноября 1862 г. — 24 октября 1863 г.). [СПб., 1864]. С. 76-87.

Разногласия, последовавшие в Гражданском отделении Комиссии при обсуждении проекта второй книги Устава гражданского судопроизводства. О доказательной силе осмотра на месте (ст. 329) и о предъявлении письменного или словесного заключения сведущих людей и о их присяге (ст. 348). Мнение К. Победоносцева // Там же. С. 89-91.

Проект новой редакции ст. 122-183 второй книги проекта [Устава] гражданского судопроизводства, составленный К. Победоносцевым // Там же. 16 с.

Разногласия, последовавшие в Гражданском отделении Комиссии при обсуждении проекта третьей книги Устава гражданского судопроизводства. О случаях, в коих допускается кассация решений судебных палат (ст. 86 проекта). Мнение К. Победоносцева // Там же. С. 14-22.

Разногласия, последовавшие в Гражданском отделении Комиссии при обсуждении проекта третьей книги Устава гражданского судопроизводства. О разрешении Сенатом прошений об отмене решений, без отсылки дела в судебную палату (ст. 117 проекта). Мнение К. Победоносцева // Там же. С. 27-32.

Разногласия, последовавшие в Гражданском отделении Комиссии при обсуждении проекта третьей книги Устава гражданского судопроизводства. О случаях подачи прошений о взыскании с судей убытков (ст. 130 проекта). Мнение К. Победоносцева // Там же. С. 33-36.

Разногласия, последовавшие в Гражданском отделении Комиссии при обсуждении проекта третьей книги Устава гражданского судопроизводства. Замечания К. Победоносцева на статьи 129, 135 и 137 // Там же. С. 36-40.

Проект главы о тяжущихся сторонах и о поверенных, рассмотренный в Гражданском отделении Комиссии 29 и 30 Декабря 1862 года и 22 января 1863 года. Разногласия в заседаниях 29 и 30 декабря 1862 года, последовавшие по статьям 4 и 21. Предложения К. Победоносцева // Там же. Т. 46, дополнительный. Ч. 1: Дополнение к работам Гражданского отделения Комиссии по проектам кн. 1-2 Устава гражданского судопроизводства (30 ноября 1862 г.— 9 апреля 1863 г.). [СПб., 1864]. С. 6-8.

Проект главы об осмотре на месте и о показаниях сведущих людей, вновь рассмотренный в заседании Гражданского отделения Комиссии, в усиленном составе, 7 февраля 1863 г. Разногласия. Письменное мнение К. Победоносцева // Там же. С. 9-11.

Проект последнего отделения главы о доказательствах — о присяге — вновь рассмотренный в усиленном составе гражданского отделения 12 февраля 1863 года. Разногласие по вопросу о присяге. Замечания К. Победоносцева // Там же. С. 1-5.

Объяснения к статьям о привлечении к делу третьего лица (Проект [Устава] гражд.[анского] судопроизводства] книги 2-ой ст. 459-479)/ Редактор К. Победоносцев // Там же. 12 с.

Проект правил о дознании через окольных людей по делам вотчинным (прил. к ст. 199 проекта No 2) с объяснениями редактора К. Победоносцева // Там же. 9, 5 с.

Журнал Общего собрания Комиссии, Высочайше учрежденной для составления проектов положений о судебной реформе, по второй книге [Устава] гражданского судопроизводства. Мнение шести членов Комиссии (Бреверна, Барона Врангеля, Зарудного, Зубова, Победоносцева и Эссена) по вопросу о том, могут ли студенты университетов быть поверенными (ст. 22 проекта [Устава] гражданского судопроизводства, п. 3) // Там же. С. 26-28 {Мнение шести членов Комиссии атрибутируется как составленное К.П. Победоносцевым впервые. Авторство К.П. Победоносцева установлено по архивным материалам: Дневники К.П. Победоносцева (1862-1866)// Российский государственный исторический архив (далее — РГИА). Ф. 1574 (К.П. Победоносцев). Оп. 1. Ед. хр. 1. Л. 43.}.

II. Сочинения и речи, вышедшие отдельными изданиями

Гражданское судопроизводство: Лекции проф. Победоносцева, читанные в Московском университете (литографированная рукопись). [М., 1863]. 534 с.

Победоносцев К. Письма о путешествии Государя Наследника Цесаревича по России от Петербурга до Крыма. М.: типография Грачева и Ко, 1864. X, 568 с. (в соавт. с И. К. Бабстом) {Первоначально опубликовано: [Победоносцев К.П.] Путешествие Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича (От корреспондентов Московских ведомостей) // Московские ведомости. 1863. No 143-214. С. 2-3.}.

Курс гражданского права. Соч. К. Победоносцева, почетного члена Московского университета: В 3 ч. СПб., 1868-1880.

4.1. Т. 1: Вотчинные права. СПб.: типография А. А. Краевского, 1868. [2], VI, 392 с., Ч. 1. Т. 2: Вотчинные права. 1868. [2], 246, XXIX, [7] с.

Ч. 2: Права семейственные, наследственные и завещательные. [СПб.]: печатня В. Головина, 1871. [2], X, 576, XVIII с. — Рецензия: Курс гражданского права. Сочинение К.П. Победоносцева, почетного члена университетов Московского и С.-Петербургского. Первая часть. Вотчинные права. Второе издание, с переменами и дополнениями. С.-Петербург, 1873. Цена 3 рубля // Гражданин. 1873. No 6. С. 183-184.

Ч. 3: Договоры и обязательства. [СПб.]: типография Министерства путей сообщения, 1880. [2], X, 629 с.

Обозрение иностранных законов о завещаниях: Из 2-го тома ‘Курса гражданского права’ К.П. [Победоносцева]. [СПб., 1872]. 26 с.

Судебное руководство: Сборник правил, положений и примеров, извлеченных из теории и практики гражданского судопроизводства с полным указателем к судебным и распорядительным решениям по сему предмету кассационных департаментов Сената. Соч. К.П. Победоносцева, почетного члена университетов Московского и С.-Петербургского. СПб.: печатня В.И. Головина, 1872. [2], XVI, 554, XXII с.

Курс гражданского права. Соч. К. Победоносцева, почетного члена университетов Московского и С.-Петербургского: В 3 ч. 2-е изд., с переменами и дополнениями. СПб., 1873-1890.

Ч. 1: Вотчинные права. СПб.: печатня В.И.Головина, 1873. [2], VIII, XIV, 689 с.

Ч. 2: Права семейственные, наследственные и завещательные. СПб.: типография Министерства путей сообщения, 1875. [4], X, 687 с.

Ч. 3: Договоры и обязательства. СПб.: Синодальная типография, 1890. [2], X, 640 с.

Исторические исследования и статьи К. Победоносцева, действительного члена Московского общества истории и древностей российских и Императорского исторического общества. СПб.: типография Министерства путей сообщения, 1876. [4], IV, [2], 352 с.

Историко-юридические акты переходной эпохи XVII-XVIII веков, собранные К.П. Победоносцевым / Издание Императорского общества истории и древностей Российских при Московском университете. М.: Университетская типография (М. Катков), 1877. [4], VI, 294, [1] с.

Речь Вице-Председателя Комитета по устройству добровольного флота [К.П. Победоносцева], сказанная в Заседании Комитета 2 февраля 1879 г. [СПб., 1879]. 10 с.

Речь, произнесенная г. председательствовавшим [К.П. Победоносцевым] в Собрании членов учредителей Общества Добровольного Флота 23 мая 1879 г. СПб.: типография Второго отделения Собственной Е. И. В. Канцелярии, 1879. 44 с, 1 л. табл.

[Победоносцев К.П.] Доброе слово воспитанникам духовных семинарий и академий по поводу нынешних страшных событий. СПб.: Синодальная типография, 1881. 48 с., [СПб.]: издание соборного старосты, 1881.36 с.

Курс гражданского права. Соч. К. Победоносцева, почетного члена университетов Московского, С.-Петербургского и Казанского. Изд. 3-е, с переменами и дополнениями. СПб., 1883-1889.

Ч. 1: Вотчинные права. СПб.: типография Министерства путей сообщения, 1883. [2], VIII, XIV, 761 с.

Ч. 2: Права семейственные, наследственные и завещательные. СПб.: Синодальная типография, 1889. [2], X, 712 с.

[Победоносцев К.П.] Для немногих: Отрывки из школьного дневника (1842-1845). СПб.: типография Министерства путей сообщения, 1885. [2], II, 118, [2], 9 с., 2-е изд.: 1901.

Победоносцев К. Ответ на письмо пасторов И.И. Мецгера, И.С. Бех-тольда и Э. Фрауэнфельдера. СПб., 1887. 8 с.

Победоносцев К. Продолжение переписки с шафгаузенскими пасторами. СПб., 1887. 12 с.

[Победоносцев К.П.] О работах Комиссии для изыскания главнейших оснований лучшей постановки женского образования в России. СПб., 1888. 65 с.

Речи и тосты г. обер-прокурора Св. Синода К.П. Победоносцева, сказанные на обеде, данном городом в день юбилейного торжества 900-летия крещения Руси. Киев: типография И.Н. Кушнерева и Ко, 1888. 10 с.

Материалы для истории приказного судопроизводства в России, собранные К.П. Победоносцевым. М.: Университетская типография, 1890. 175 с.

Курс гражданского права. Соч. К. Победоносцева, почетного члена университетов Московского, С.-Петербургского, Казанского и св. Владимира в Киеве. 4-е изд., с переменами и дополнениями. Ч. 1.: Вотчинные права. СПб.: Синодальная типография, 1892. VIII, XIV, 794 с.

[Победоносцев К.П.] Для немногих: Воспоминания об Эдите Раден. СПб.: типография А. Бенке, 1893. [4], 43 с. {Вошло в сб. ‘Вечная память: Воспоминания о почивших’ (М., 1896).} — Рецензия: Л.Т. [Тихомиров Л.А.] Для немногих. ‘Воспоминание об Эдите Раден’. СПб.: тип. Бенке, 1893 // Русское обозрение: Литературно-политический и научный журнал. М, 1894. Т. 25. Январь. С. 399-401.

[Победоносцев К.П] Праздники Господни. СПб.: типография А. Бенке, 1893. 110 с., 2-е изд., с доп.: СПб.: Синодальная типография, 1894. 175 с., 3-е изд.: М: Синодальная типография, 1898. 127 с., 4-е изд., доп.: 1898. 131с, 5-е изд.: 1898. 96 с., 6-е изд: 1900. 131с, 7-е изд: 1902. 131 с., 8-е изд.: 1903. 131 с., 9-е изд.: 1905. 96 с.

Победоносцев К. Выписки из Полного собрания законов. [СПб., 1895]. 300 с.

[Победоносцев К.П.] Вечная память: Воспоминания о почивших/ Издание К.П. Победоносцева. М: Синодальная типография, 1896. 114, [1] с., 2-е изд.: 1899. 114, [1] с.

Курс гражданского права. Соч. К. Победоносцева, почетного члена университетов Московского, С.-Петербургского, Казанского и св. Владимира в Киеве: В 3 ч. СПб.: Синодальная типография, 1896. Ч. 1: Вотчинные права. VIII, XIV, 745 с. Ч. 2: Права семейственные, наследственные и завещательные. [2], X, 676 с., Ч. 3: Договоры и обязательства. [2], X, 620 с.

[Победоносцев К.П] Указатели и приложения к ‘Курсу гражданского права’ К. Победоносцева. СПб.: Синодальная типография, 1896. 119 с.

[Победоносцев К.П.] Московский сборник/ Издание. К.П. Победоносцева. М.: Синодальная типография, 1896. [4], 304 с., 2-е изд.: 1896. [4], 304 с., 3-е изд., доп.: 1896. [4], 312 с., 4-е изд., доп.: 1897. [4], 331 с., 5-е изд., доп.: 1897. [4], 366 с. — Рецензия: П. П. О задачах русской школы: По поводу книги ‘Московский сборник’ К.П. Победоносцева. Воронеж: типография В. И. Исаева, 1897. 24 с.

[Победоносцев К.П.] Историческая записка о Холмской Руси и городе Холме, о судьбах унии в Холмском крае и современном положении в нем униатского вопроса. [СПб.]: С.-Петербургская Синодальная типография, 1897. [2], 67 с., 2-е изд.: 1902. [2], 67 с.

[Победоносцев К.П.] Организация общественного призрения в России. [СПб., 1898]. 53 с.

[Победоносцев К.П.] Ученье и учитель: Педагогические заметки/ Издание К.П. Победоносцева: В 2 кн. М.: Синодальная типография, 1900-1904. Кн. 1. 1900. 61 с., кн. 2. 1904. 53 с., изд. 2-е: 1901-1905. Кн. 1. 1901. 61 с. кн. 2. 1905. 53 с., изд. 3-е: Кн. 1. 1901. 61 с., изд. 4-е: Кн. 1. 1902. 61 с., изд. 5-е: Кн. 1. 1903. 61 с., изд. 6-е: Кн. 1. 1904. 61 с. — Рецензия: П. П. По поводу новой книги К.П. Победоносцева ‘Ученье и учитель. Педагогические заметки’. Пг.: тип. А.П. Лопухина, 1901. 14 с.

[Победоносцев К.П.] Вопросы жизни. М.: Синодальная типография, 1904. 79 с.

К.П. [Победоносцев К.П.] Пособие благочестивому читателю при чтении Святого Евангелия / Издание Святейшего Синода. СПб.: Синодальная типография, 1907. 62 с.

Победоносцев К.П. Личность, общество и церковь. Изд. 2-е, переработанное и дополненное. Сергиев Посад: моек. губ. типография И. Иванова, 1913. 88 с. (в соавт. с Л.А. Тихомировым).

III. Статьи, рецензии, речи и некрологи, опубликованные в периодической литературе

1858

Победоносцев К.П. Заметки для истории крепостного права в России // Русский вестник: Журнал литературный и политический, изд. М. Катковым. М. Т. 15. Июнь. Кн. 1. С. 209-248, Кн. 2. С. 459-498, Т. 16. Август. Кн. 2. С. 537-582 {С изменениями вошли в ‘Исторические исследования и статьи’ (СПб., 1876).}.

К.П. [Победоносцев К.П.] Теория и практика: По поводу сочинений профессора Мейера: Очерк русского вексельного права. Казань, 1857, и Чтения о русском гражданском праве. Выпуск I. Казань, 1858 // Атеней: Журнал критики, современной истории и литературы, изд. под ред. Е. Корша. М. Ч. 6. С. 306-326.

1859

Победоносцев К.П. Критика на сочинение М.М. Михайлова о Русском гражданском судопроизводстве до издания Свода Законов 1832 г. // Архив исторических и практических сведений, относящихся до России, изд. Н. Калачовым. СПб. Кн. 1 (с приложением). С. 1-62.

Победоносцев К.П. Некоторые вопросы, возникающие по духовным завещаниям // Там же. Кн. 1 (с приложением). С. 3-27, Кн. 2 (с приложением). С. 1-22.

Победоносцев К.П. Опыт юридического комментария на некоторые статьи законов о завещаниях // Там же. Кн. 2 (с приложением). С. 52-71.

Победоносцев К.П. Акты, относящиеся до юридического быта древней России. Издание Археографической Комиссии, под редакцией члена Комиссии Н. Калачова, том первый. СПб., 1857 г. Цена 2 р. сер. // Там же. Кн. 4 (с приложением). С. 25-60.

[Победоносцев К.П.] Анекдоты из XVIII столетия. I. Московская волокита. II. Очистительная пытка // Там же. Кн. 4 (с приложением). С. 1-22 {Вошли в ‘Исторические исследования и статьи’.}.

[Победоносцев К.П.] Обозрение современного русского законодательства. XXXI том Полного Собрания Законов Российской Империи // Русская беседа. М. Кн. 4 (16). С. 1-12.

К.П. [Победоносцев К.П.] Вечная память (посвящается памяти Н. В. Шеншина) // Там же. Кн. 5 (17). С. 5-7.

Победоносцев К.П. О реформах в гражданском судопроизводстве // Русский вестник: Журнал литературный и политический, изд. М. Катковым. М. Т. 21. Июнь, кн. 2. С. 541-581, Т. 22. Июль. Кн. 1. С. 5-34, Кн. 2. С. 153-190.

[Победоносцев К.П.] Граф В. П. Панин, министр юстиции // Голоса из России. London, [А. И. Герцен и Н. П. Огарев], 1859. Кн. 7 [2], 142 с. {Приписывается К.П. Победоносцеву на основании записи в дневнике государственного секретаря А.А. Половцова от 21 февраля 1901 г., который сообщает, что К.П. Победоносцев, по его собственному признанию, ‘написал памфлет на графа Панина’ в ‘Колокол’ А. И. Герцена (Дневник А.А. Половцова // Красный архив. 1923. Т. 3. С. 79).}

1860

Победоносцев К.П. Статистика английских гражданских судов за 1858 год // Юридический вестник. СПб. Вып. 5. С. 46-54.

Победоносцев К.П. Приобретение собственности и поземельные книги // Русский вестник: Журнал литературный и политический, изд. М. Катковым. М. Т. 28. Июль. Кн. 1. С. 5-39, Кн. 2. С. 193-230.

Победоносцев К.П. Анекдоты из XVIII столетия. Убийство Жуковых // Там же. Т. 30. Декабрь. С. 462-50 г.

1861

Победоносцев К.П. Имение родовое и благоприобретенное // Журнал Министерства юстиции. СПб. Т. 8. Апрель. Ч. 2. С. 3-74.

Победоносцев К.П. Вещный кредит и закладное право // Русский вестник: Журнал литературный и политический, изд. М. Катковым. М. Т. 33. Июнь. С. 409-451.

Победоносцев К.П. Утверждение крепостного права в России в XVIII столетии // Там же. Т. 35. Сентябрь. С. 223-253 {Вошли в ‘Исторические исследования и статьи’.}.

[Победоносцев К.П.] Современная летопись. Москва, 8-го ноября// Современная летопись: Воскресные прибавления к ‘Московским ведомостям’. No 45. С. 7-11 {Атрибутировано Е.В. Тимошиной (Тимошина Е.В. Политико-правовая идеология русского пореформенного консерватизма: К.П. Победоносцев. СПб., 2000. С. 51).}.

1862

[Победоносцев К.П.] Москва. 4-го апреля // Современная летопись: Воскресные прибавления к ‘Московским ведомостям’. No 14. С. 10-12 {Атрибутировано Е.В. Тимошиной (Там же. С. 61-62).}.

Победоносцев К.П. Местное население России: Списки населенных мест Российской империи. СПб., 1861, Год на севере. С. Максимова. СПб., 1859, Памятная книжка Бессарабской области на 1862 год // Русский вестник: Журнал литературный и политический, изд. М. Катковым. М. Т. 40. Июль. С. 5-34.

1863

Победоносцев К.П. Однодворческие земли и начало специального межевания в России // Журнал Министерства юстиции. СПб. Т. 15. Январь. Ч. II. С. 85-104.

[Победоносцев К.П.] По поводу судебной реформы// Современная летопись: Воскресные прибавления к ‘Московским ведомостям’. Январь. No 2. С. 9-13, No 4. С. 1-4 {Атрибутировано Е.В.Тимошиной (Тимошина Е.В. Политико-правовая идеология русского пореформенного консерватизма: К.П. Победоносцев. С. 65).}.

Победоносцев К.П. Новые путешествия по Востоку: Домашняя жизнь в Палестине. Тишендорф и Синайская библия // Русский вестник: Журнал литературный и политический, издаваемый М. Катковым. М. Т. 43. Февраль. С. 489-548. — См. также: Победоносцев К.П. Тишендорф и Синайская библия // Странник: Духовный учено-литературный журнал. СПб. Июнь. С. 532-539.

К.П. [Победоносцев К.П] Обозрение частных трудов по собранию законов и по составлению указных словарей до издания Полного Собрания Законов Российской Империи // Архив исторических и практических сведений, относящихся до России, изд. Н. Калачовым. СПб. Кн. 5. С. 51-84.

[Победоносцев К.П.] Путешествие Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича (От корреспондентов Московских ведомостей) // Московские ведомости. No 143. С. 2, No 146. С. 2, No 149. С. 2, No 150. С. 3-4, No 159. С. 2, No 160. С. 2, No 165. С. 2-3, No 175. С. 2-3, No 176. С. 2, No 177. С. 2-3, No 184. С. 2-3, No 185. С. 2-3, No 186. С. 2-3, No 188. С. 2-3, No 191. С. 2, No 193. С. 2-3, No 198. С. 2-3, No 200. С. 2-3, No 203. С. 2-3, No 204. С. 2-3, No 205. С. 2, No 208. С. 2, No 209. С. 2-3, No 210. С. 2-3, No 211. С. 2, No 212. С. 2-3, No 214. С. 2-3. (в соавт. с И.К. Бабстом).

1864

К.П. [Победоносцев К.П.] По поводу статьи о замещении мест священно- и перковно-служительских // День: Еженедельная газета, издаваемая Ив. Аксаковым. М. No 22. С. 7-9.

П.К. [Победоносцев К.П.] По поводу книги Ренана и отзывов об ней русской духовной журналистики // Современная летопись: Воскресные прибавления к ‘Московским ведомостям’. No 38. С. 1-5.

Победоносцев К.П. Юридические заметки и вопросы // Журнал Министерства Юстиции. СПб. Т. 22. Ноябрь. Ч. 2. С. 169-210.

[Победоносцев К.П.] Женщины и духовенство в Италии // Московские ведомости. No 263. С. 3.

[Победоносцев К.П.] История хлопчатобумажного кризиса// Там же. No 273. С. 3.

1865

[Победоносцев К.П.] Указы об одежде // День: Еженедельная газета, издаваемая Ив. Аксаковым. М. No 1. С. 14-15.

К. [Победоносцев К.П.] Из Могилева на Днепре // Московские ведомости. No 3. С. 3.

[Победоносцев К.П.] С берегов верхнего Днепра // День: Еженедельная газета, издаваемая Ив. Аксаковым. М. No 5. С. 115-116.

[Победоносцев К.П.] Письмо из Лозанны // Там же. No 14. С. 324-327.

[Победоносцев К.П.] [Передовые статьи о судебной реформе] // Московские ведомости. No 79. С. 1, No . 80. С. 1, No . 81. С. 1-2, No 82. С. 1-2, No 90. С. 1-2, No 92. С. 2, No 93. С. 1-2. {Озаглавлены при атрибуции А.И. Пешковым (Победоносцев К.П. Соч. СПб., 1996. С. 35-64).}

Победоносцев К.П. Заметка о Бениовском: Письмо к издателю Русского Архива // Русский архив: Историко-литературный сборник, изд. при Чертковской библиотеке. М. С. 859-862.

1866

Победоносцев К.П. Юридические заметки и вопросы // Журнал Министерства Юстиции. СПб. Т. 27. Январь. Ч. 2. С. 25-44.

[Победоносцев К.П.] Книжные заграничные вести // Русский архив: Историко-литературный сборник, изд. при Чертковской библиотеке. М. С. 260-262.

1867-1868

Победоносцев К.П. О чрезполосном владении // Юридический вестник, изд. Московским юридическим обществом. М. Кн. 3. Сентябрь. С. 3-18.

1869

Победоносцев К. Еще на память о кн. В. Ф. Одоевском // Московские ведомости. No 61. С. 3.

1873

К.П. [Победоносцев К.П.] 9 января 1873 года [Памяти великой княгини Елены Павловны] // Гражданин: Газета — журнал политический и литературный. СПб. No 3. С. 57-58 {Вошло в сб. ‘Вечная память: Воспоминания о почивших’.}.

** [Победоносцев К.П.] Церковь и государство // Там же. No 17. С. 498-499, No 18. С. 539-540, No 19. С. 563-565 {С незначительными изменениями вошло в ‘Московский сборник’ (М., 1896).}.

*** [Победоносцев К.П.] Из Лондона // Там же. No 27, 2 июля. С. 750-752.

В. [Победоносцев К.П.] Русские листки из-за границы: I. Лионские гражданские похороны. П. В протестантских храмах // Там же. No 31. С. 848-849 {Часть II вошла в ‘Московский сборник’ (‘Церковь’. Разд. III).}, III. Вестминстерское аббатство // Там же. No 32. С. 870-873 {Вошло в ‘Московский сборник’ (‘Церковь’. Разд. II).}, IV. К вопросу о воссоединении церквей // Там же. No 33. С. 893-896 {Вошло в ‘Московский сборник’ (‘Церковь’. Разд. I).}, V. Противоречия в англиканской церкви // Там же. No 34. С. 921-923, VI. Ирвингиты в Лондоне. VII. Деисты и унитарии в Лондоне // Там же. No 35. С. 949-951, VIII. Воровской ужин // Там же. No 36. С. 974-976, IX. Новая вера и новые браки // Там же. No 39. С. 1047-1050 {С небольшими изменениями вошло в ‘Московский сборник’.}.

Z.Z. [Победоносцев К.П.] Борьба государства с церковью в Германии // Там же. No 34. С. 915-918.

*** [Победоносцев К.П.] Критика и библиография: Свобода, равенство и братство: Liberty, equality, fraternity, by James Stephen. Lond. 1873. Das Princip des Sittlichen, von J.H. Kirchmann. Berlin. 1873. I. Свобода // Там же. No 35. С. 958-962, П. Равенство // Там же. No 36. С. 976-979, III. Братство // Там же. No 37. С. 1007-1010.

Z.Z. [Победоносцев К.П.] Франция (Взгляд на теперешнее ее состояние) // Там же. No 35. С. 939-942.

Z.Z. [Победоносцев К.П] Испания // Там же. No 37. С. 991-994.

[Победоносцев К.П.] Обзор важнейших узаконений за летние месяцы (с 18 мая по 11 сентября) // Там же. No 39. С. 1038-1041.

[Победоносцев К.П.] Церковь и государство в Германии // Там же. No 40. С. 1064-1066.

[Победоносцев К.П.]. Герберт Спенсер о народном воспитании (The Study of Sociology. XV) // Там же. No 43. С. 1150-1152 {Вошло в ‘Московский сборник’.}.

*** [Победоносцев К.П.] Съезд юристов в Москве // Там же. No 44. С. 1173-1175.

В. [Победоносцев К.П.] Картина высшего воспитания: Автобиография Дж.-Стюарта Милля (I.-St. Mill. Autobiography. Lond. 1873) // Там же. No 45. С. 1190-1193.

Z.Z. [Победоносцев К.П.] Церковные дела в Германии // Там же. No 51. С. 1367-1369.

В. [Победоносцев К.П.] Преобразование суда присяжных // Там же. No 51. С. 1371-1372.

1874

В. [Победоносцев К.П.] Девятое января. Память Великой княгини Елены Павловны в Крестовоздвиженской общине // Гражданин: Газета — журнал политический и литературный. СПб. No 2. С. 39-40.

*** [Победоносцев К.П.] Теория уравнения прав прислуги с хозяевами // Там же. No 2. С. 59-61 {Атрибутировано Е.В.Тимошиной (Тимошина Е.В. Политико-правовая идеология русского пореформенного консерватизма: К.П. Победоносцев. С. 87).}.

В. [Победоносцев К.П.] Духовная литература и церковная проповедь // Там же. No 11. С. 318-322, No 12. С. 353-357 {Атрибутировано Е.В. Тимошиной (Там же. С. 35-36).}.

В. [Победоносцев К.П.] Новые русские книги за три месяца // Там же. No 13-14. С. 405-408 {Атрибутировано Е.В. Тимошиной (Там же).}.

В. [Победоносцев К.П.] Заметки по делу игуменьи Митрофании // Там же. No 41. С. 1005-1007, No 43. С. 1056-1059 {Атрибутировано Е.В. Тимошиной (Там же).}.

1877

[Победоносцев К.П.] Новейшая литература по восточному вопросу // Гражданин: Газета—журнал политический и литературный. СПб. No 1. С. 20-25.

К.П. [Победоносцев К.П.] Надежда Павловна Шульц: Некролог // Там же. No 25-26. С. 618-620²⁴.

[Победоносцев К.П.] Новая книга русского автора в Англии по восточному вопросу // Там же. No 38-40. С. 854.

[Победоносцев К.П.] Конечная цель жизни: Is life worth living. By В.N. Mallock. London, 1877 // Православное обозрение. М. Ноябрь. С. 392-412.

1878

[Победоносцев К.П.] Конечная цель жизни: Is life worth living. By

В. N. Mallock. London, 1877 // Православное обозрение. М. Май-июнь. С. 19-24.

1880

[Напутственное слово К.П. Победоносцева в г. Ярославле 9 июня 1880 г. на выпускном акте в училище для дочерей священно- и церковнослужителей, состоявшем под покровительством жены императора Александра II императрицы Марии Александровны] // Московские ведомости. No 170. С. 2 {Вошло в сб. ‘Вечная память: Воспоминания о почивших’. Название статье дано А. И. Пешковым (Победоносцев К.П. Соч. С. 123-125).}.

1881

Послание Св. Синода: Святейший правительствующий Синод возлюбленным о Господе чадам Святой, соборной и апостольской церкви Российской, пастырям и пасомым // Московские ведомости. No 102. С. 1 {Данное Послание как составленное К.П. Победоносцевым атрибутируется впервые. Авторство К.П. Победоносцева установлено по архивным материалам: Черновые записки К.П. Победоносцева (1880-1899) // РГИА. Ф. 1574. Оп. 2. Ед. хр. 23. Л. 15 6.-17 б.}.

1884

[Победоносцев К.П.] Двадцать пятое декабря в Исаакиевском соборе // Гражданин: Газета — журнал политический и литературный. СПб. No 1. С. 1-3.

[Победоносцев К.П.] Записная книжка // Там же. No 4. С. 4-5, No 19. С. 2-5, No 24. С. 1-4 {Вошло в ‘Московский сборник’.}.

[Победоносцев К.П.] [Передовая статья о необходимости участия административной власти в вопросах возбуждения уголовного преследования и предания суду в отношении подведомственных ей должностных лиц] // Санкт-Петербургские ведомости. No 33. С. 1, No 34. С. 1 {Озаглавлена при атрибуции А.И. Пешковым (Победоносцев К.П. Соч. С. 126-130).}.

1885

[Победоносцев К.П.] Записная книжка // Гражданин: Газета-журнал политический и литературный. СПб. No 25. С. 1-4 {Вошло в ‘Московский сборник’.}.

1886

К.П. [Победоносцев К.П.] Аксаковы [Некролог И.С.Аксакова] // Гражданин: Газета-журнал политический и литературный. СПб. No 12, 9 февраля. С. 1-3 {Вошло в сб. ‘Вечная память: Воспоминания о почивших’.}.

[Победоносцев К.П.] Записная книжка // Там же. No 17. С. 1-4 {Вошло в ‘Московский сборник’.}.

Победоносцев К. Воспоминание о Николае Васильевиче Калачове // Вестник археологии и истории, изд. Археологическим институтом. СПб. Вып. 5. С. 75-78 {Вошло в сб. ‘Вечная память: Воспоминания о почивших’.}.

1888

Речь и здравицы К.П. Победоносцева, произнесенные им на обеде, данном городом Киевом в день празднования 900-летней годовщины крещения Руси // Церковные ведомости, издаваемые при Святейшем Правительствующем Синоде. СПб. No 31-32. С. 851-854.

1889

Победоносцев К.П. Семейные участки // Русский вестник. М. Т. 204. Сентябрь. С. 56-72 {Вошло в 4-е издание ч. 1 ‘Курса гражданского права’ (СПб., 1892).}.

1892

Победоносцев К. Из воспоминаний об Н.И. Ильминском // Русский вестник. М. Т. 218. Февраль. С. 141-152 {Вошло в сб. ‘Вечная память: Воспоминания о почивших’.}.

[Победоносцев К.П.] Один из псевдонимов в русской журналистике // Библиографические записки: Ежемесячное иллюстрированное издание. М. No 8. С. 574.

1893

Анекдот о Дидро / Сообщено К.П. Победоносцевым // Русский архив, изд. П. Бартеневым. М. Кн. 3. Вып. 9. С. 128.

Победоносцев К.П. Ле-Пле // Русское обозрение: Литературно-политический и научный журнал. М. Т. 23. Сентябрь. С. 5-30 {См. также: Победоносцев К.П. Очерк жизни и деятельности Ле-Пле // Ле-Пле. Основная конституция человеческого рода / Издание [и перевод с фр.] К.П. Победоносцева. М., 1897. С. I-XLII.}.

1894

Победоносцев К.П. Памяти Федора Михайловича Дмитриева // Русский архив, изд. П. Бартеневым. М. Кн. I. Вып. 4. С. 634-637.

К.П. [Победоносцев К.П.] Памяти великой княгини Екатерины Михайловны // Московские ведомости. No 155. С. 3 {Вошло в сб. ‘Вечная память: Воспоминания о почивших’.}.

К.П. [Победоносцев К.П.] Прощание Москвы с царем своим // Там же. No 300. С. 2 {Вошло в сб. ‘Вечная память: Воспоминания о почивших’.}.

1895

Государь Император Александр Александрович: Речь о нем К.П. Победоносцева в заседании Императорского Русского исторического общества 6-го апреля 1895 года, проходившем под председательством Его Императорского Величества Государя Императора // Правительственный вестник. СПб. No 77. С. 2-3 {Вошло в сб. ‘Вечная память: Воспоминания о почивших’.}.

Победоносцев К.П. Предисловие к письмам И.И. Лажечникова // Русское обозрение: Литературно-политический и научный журнал. М. Т. П. Апрель. С. 881.

Пребывание абиссинского посольства и болгарской депутации в Петербурге: [Приветствие К.П. Победоносцева митрополиту Тырновскому Клименту и абиссинскому посольству] // Церковные ведомости, издаваемые при Святейшем Правительствующем Синоде. СПб. No 27. С. 931.

1899

К.П. [Победоносцев К.П.] Об университетском преподавании // Московские ведомости. No 173. С. 1.

1901

*** [Победоносцев К.П.] Ответ русского человека Кропоткину // Московские ведомости. No 284. С. 1. No 285. С. 1.

1902

[Победоносцев К.П.] Нравственный характер гражданина в христианском обществе // Церковные ведомости, издаваемые при Святейшем Правительствующем Синоде. СПб. No 12. С. 415-416.

1903

Из далекого прошлого (Из истории дореформенной юстиции): Извлечение из доклада К.П. Победоносцева // Судебное обозрение: Еженедельный юридический журнал. СПб. No 32. С. 593-598.

1904

К.П. [Победоносцев К.П.] Василий Петрович Зубков // Русский архив, изд. П. Бартеневым. М. Кн. 1. Вып. 2. С. 301-305.

1905

[Победоносцев К.П.] О преобразовании церковного управления в России на соборном начале // Церковные ведомости, издаваемые при Святейшей Правительствующем Синоде. СПб. No 45. С. 1897-1905.

1906

[Речь К.П. Победоносцева о конституции]: Из дневника одного государственного деятеля: Заседание Государственного Совета 8 марта 1881 г. // Былое: Журнал, посвященный истории освободительного движения. Пб. No 1.

Победоносцев К.П. Заблуждения демократии // Новый журнал литературы, искусства и науки. No 2. С. 253-257.

К.П. [Победоносцев К.П.] О реформах в нашем богослужении // Странник: Духовный учено-литературный журнал. СПб. No 11. С. 617-627.

К.П. [Победоносцев К.П.] Плоды демократии в начальной школе // Народное образование: Ежемесячный журнал, изд. Училищным советом при Святейшем Правительствующем Синоде. СПб. No 11. С. 417-423.

1907

[Победоносцев К.П.] Приветствие старого воспитателя великому князю в день его совершеннолетия // Старина и новизна: Исторический сборник, изд. при Обществе ревнителей русского исторического просвещения в память Императора Александра III. СПб. Кн. 12. С. 1-9.

IV. Переводы и издания К.П. Победоносцева

К.П. [Победоносцев К.П.] Старые листья (из Саллета) // Русская беседа. М, 1859. Кн. 2 (14). С. 7-8 {Вошло в ‘Московский сборник’.}.

Миттермайер. О юридической достоверности телеграфических известий / Перевод с нем. К. Победоносцева // Юридический вестник. СПб., 1860-1861. Вып. 1. С. 38-46.

Проповедь, сказанная г. Станлеем, деканом вестминстерским в английской церкви в С.-Петербурге 6/18января/ [Перевод с англ. К.П. Победоносцева] // Гражданин: Газета — журнал политический и литературный. СПб., 1874. No 2. С. 37-39, No 3. С. 78-81 {Атрибутируется как переведенная К.П. Победоносцевым впервые. Авторство К.П. Победоносцева установлено по архивным материалам: Победоносцев К.П. Письма к Е.Ф. Тютчевой (1872) // Отдел рукописей Российской Государственной библиотеки (далее — ОР РГБ). Ф. 230 (К.П. Победоносцев). К. 4408. Ед. хр. 6. Л. 1об.}.

Болгарские ужасы и восточный вопрос. Соч. В.Е. Гладстона/ [Перевод с англ. К.П. Победоносцева в соавт. с К.Н. Бестужевым-Рюминым]. СПб.: тип. В. Тушнова, 1876. [2], 115 с.

Речь Гладстона к воспитанникам коллегии Мальборо / [Перевод с англ. К.П. Победоносцева] // Гражданин: Газета — журнал политический и литературный. СПб., 1877. No 6 {Атрибутируется как переведенная К.П. Победоносцевым впервые. Авторство К.П. Победоносцева установлено по архивным материалам. 28 января 1877 г. К.П. Победоносцев пишет O.А. Новиковой: ‘Прочтите превосходную, большую речь Гладстона к ученикам Malborougt College — это прелесть как хорошо. Она помещена в Daily News — сегодня полученном (Monday). Я хочу перевести ее на русский’. В письме от 2 марта 1877 г. К.П. Победоносцев сообщает O.А. Новиковой: ‘Речь Гладстона давно переведена мною и напечатана в ‘Гражданине’ (Победоносцев К.П. Письма к О.А. Новиковой (1877) // ОР РГБ. Ф. 126 (Киреевы). К. 8479. Ед. хр. 4. Л. 10 об., 15 об.}.

Черногория: Статья Гладстона / [Перевод с англ. К.П. Победоносцева] // Там же. No 32-33.

Приключения чешского дворянина Братислава в Константинополе и в тяжкой неволе у турок, с австрийским посольством 1591 года/ Перевод с чешского К.П. Победоносцева. СПб.: типография Министерства путей сообщения (А. Бенке), 1877. XX, 252 с.

Выдержки из частных писем из Лондона / [Перевод с англ. К.П. Победоносцева] // Московские ведомости. 1878. No 12. С. 3-4 {Атрибутируются как переведенные К.П. Победоносцевым впервые. Авторство К.П. Победоносцева установлено по архивным материалам. К.П. Победоносцев пишет М.Н. Каткову 9 января 1878 г.: ‘Только что получил письмо от своего приятеля англичанина, горячего заводчика антитурецких и оппозиционных митингов. Оно, кажется, будет интересно для Моск.[овских] вед.[омостей]. Посылаю перевод…’ (Победоносцев К.П. Письма М.Н.Каткову (1862-1887) // ОР РГБ. Ф. 120 (М.Н.Катков). К. 9. Ед. хр. 47. Л. 22).}.

Письмо Радстока из Петербурга в Лондонскую газету Daily News / [Перевод с англ. К.П. Победоносцева] // Там же. No 46. С. 4 {Атрибутируется как переведенное К.П. Победоносцевым впервые. Авторство К.П. Победоносцева установлено по архивным материалам. К.П. Победоносцев в письме к М.Н. Каткову от 14 февраля 1878 г. предлагает ‘напечатать это примечательное письмо Радстока из вчерашнего No Daily News’ (Победоносцев К.П. Письма М.Н. Каткову (1862-1887) // ОР РГБ. Ф. 120. К. 9. Ед. хр. 47. Л. 21).}.

О подражании Христу Фомы Кемпийского / Новый перевод с латинского К.П. Победоносцева, по вновь открытой подлинной рукописи. 2-е изд.: СПб.: типография Министерства путей сообщения (А. Бенке), 1880. XV, 280 с., 6-е изд., вновь просмотр, и дополн. примечаниями и размышлениями из духовных писателей: 1896, 7-е изд.: 1898.

Северные цветы. Выбор из стихотворений А. С. Пушкина / Издание К.П. Победоносцева. СПб.: типография Министерства путей сообщения (А. Бенке), 1888. III, 144, IV с.

История детской души: Повесть не для детей / Пер. Е.А. / Издание К.П. Победоносцева. М.: Синодальная типография, 1891. XXIV, 222, II с.

История Православной церкви до начала разделения церквей / Издание К.П. Победоносцева. СПб.: Синодальная типография, 1891. XXIV, 222, II с., 2-е изд., испр.: 1892. [4], XX, 224, III с., 3-е изд., вновь испр.: 1895. [2], XX, 234, II с., 4-е изд.: 1898. XXII, 232, II с., 5-е изд., вновь испр.: 1899. XXII, 232, II с., 6-е изд., вновь испр.: 1900. XXII, 232, II с., 7-е изд.: 1902. XXII, 232, II с., 8-е изд.: 1903. XXII, 232, II с., 9-е изд.: 1905. XXII, 232, II с.

Гладстон об основах веры и неверия / [Перевод с англ. К.П. Победоносцева] // Русское обозрение: Литературно-политический и научный журнал. М., 1894. Март. С. 32-41 {Вошло в ‘Московский сборник’.}.

Император Александр III. (Stead. Truth about Russia) / [Перевод с англ. К.П. Победоносцева] // Московские ведомости. 1894. No 305. С. 4 {Атрибутируется как переведенное К.П. Победоносцевым впервые. Авторство К.П. Победоносцева установлено по архивным материалам: Победоносцев К.П. Письма к Л.А.Тихомирову (1890-1906) // Государственный архив РФ. Ф. 634 (Л.А.Тихомиров). Он. 1. Ед. хр. 113. Л. 47 об.-48.}.

Победа, победившая мир / Издание [и перевод с лат. и англ.] К.П.Победоносцева. М.: Синодальная типография, 1895. 96 с., 2-е изд: 1895. 96 с., 3-е изд.: 1895. 96 с., 4-е изд.: 1895. 96 с., 5-е изд., доп.: 1896. 132 с., 6-е изд.: 1896. 132 с., 7-е изд.: 1897. 132 с., 8-е изд., доп.: 1897. 185 с., 9-е изд.: 1898. 184 с., 10-е изд.: 1905. 184 с.

Секты и вероучения в Соединенных штатах Северной Америки/ [Перевод с англ. К.П.Победоносцева]. СПб.: Синодальная типография, 1896. [2], IV, 160 с.

Основная конституция человеческого рода. Соч. Ле-Пле. С очерком жизни и деятельности автора/ Издание [и перевод с фр.] К.П. Победоносцева. М: Синодальная типография, 1897. XLIII. 236, IV с.

Сборник мыслей и изречений Митрополита Московского Филарета, извлеченных из переписки его с разными лицами / Издание К.П. Победоносцева. М.: Синодальная типография, 1897. 125, [2] с.

Новая школа/ [Перевод с фр. К.П. Победоносцева]. М.: Синодальная типография, 1898. 120 с., 2-е изд.: 1899. 120 с. Рец.: Маккавейский Н.К. Английская школа: По поводу издания К.П. Победоносцева: ‘Новая школа. М., 1898’. Киев: тип. Университета св. Владимира, [1899]. 33 с.

Гиляров-Платонов П. П. Сборник соч.: В 2 т. / Издание К.П. Победоносцева. М.: Синодальная типография, 1899-1900. Т. 1. 1899. LX, 479 с., Т. 2. 1900. 526 с, I ил.

Тирш Г. Христианские начала семейной жизни / Издание [и перевод с нем.] К.П. Победоносцева. 1899. 198, II с., 2-е изд.: 1901. 198, 11 с.

Воспитание характера в школе / [Перевод с англ. К.П. Победоносцева]. СПб.: ред. журн. ‘Народное образование’, 1900. 14 с.

Кальдерон Д.Л. Правда о графе Льве Толстом / Перевод [с англ. К.П. Победоносцева] статьи ‘The Wrong Tolstoi’ из журн. ‘Monthly Review’. M.: Синодальная типография, 1901. 24 с изд. 2-е: 1901, изд. 3-е: 1901.

Основные черты христианского вероучения и нравоучения / [Перевод с нем. К.П. Победоносцева] СПб.: Синодальная типография, 1901. 84 с.

Призвание женщины в школе и в обществе / [Перевод с фр. К.П. Победоносцева в соавт. с CA. Рачинским]. М.: Синодальная типография, 1901.62 с

Гиляров-Платонов П. П. Откуда нигилизм? / Издание К.П. Победоносцева. М.: Синодальная типография, 1904. 43 с.

Гиляров-Платонов П. П. Вопросы веры и церкви: Сборник статей (1868-1887): В 2 т. / Издание К.П. Победоносцева / Под ред. кн. Н.В. Шаховского. М.: Синодальная типография, 1905-1906. Т. 1. 1905. II, 520 с., Т. 2. 1906. 616 с.

Б.О. О марксизме (Из книги: Prins. De l’esprit du gouvernement dmocratique) / [Перевод с фр. К.П. Победоносцева] // Московские ведомости. 1906. No 206. С. 1-2, No 207. С. 2 {Атрибутировано Е.В.Тимошиной (ТимошинаЕ.В. Политико-правовая идеология русского пореформенного консерватизма: К.П. Победоносцев. С. 123).}.

Принс А. Всеобщая подача голосов, значение ее и последствия / Издание [и перевод с фр.] К.П.Победоносцева. СПб.: Синодальная типография, 1906. 64 с.

Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа в новом русском переводе К.П. Победоносцева: Опыт к усовершенствованию перевода на русский язык священных книг Нового Завета. СПб: Синодальная типография, 1906. VI, 631 с. 2-е изд.: СПб., 1907. VI, 629,1 с.

V. Публикации писем и архивных материалов К.П. Победоносцева

Письмо г. обер-прокурора Св. Синода К.П. Победоносцева к патеру В. Ванутелли. К. Истомина // Вера и разум: Журнал богословско-философский, изд. при Харьковской духовной семинарии. 1893. No 7. Отд. 1. С. 353-386.

Письмо К.П. Победоносцева к редактору ‘Гражданина’ князю В. П. Мещерскому от 20 июня 1896 г. // Исторический вестник: Историко-литературный журнал. СПб.,1896. No 8. С. 553-554.

Из письма К.П. Победоносцева к издателю ‘Русского архива’ // Русский архив, изд. П. Бартеневым. М., 1904. Кн. 1. Вып. 1. С. 189.

Тверской П.А. Из деловой переписки с К.П. Победоносцевым (1900-1904) // Вестник Европы: Журнал науки, политики, литературы. Пг., 1907. Кн. 12. С. 651-668.

Из дневника К.П. Победоносцева // Русский архив, изд. П. Бартеневым. М., 1907. Кн. 1. Вып. 4. С. 636-652.

Первые недели царствования Императора Александра Третьего: Письма К.П. Победоносцева из Петербурга в Москву к Е.Ф. Тютчевой // Там же. Кн. 2. Вып. 5. С. 89-102.

Мелочи из музея П.И. Щукина в Москве: Два письма К.П. Победоносцева к Н.П. Полякову / Сообщ. П.Н. Миллер // Минувшие годы: Журнал, посвященный истории и литературе. СПб., 1908. No 10. С. 48.

38 писем бывшего обер-прокурора Святейшего Синода К.П. Победоносцева к Высокопреосвященнейшему Макарию, Архиепископу Томскому / Публ. свящ. СП. Дмитриевского. Томск: типография Приюта и Дома Трудолюбия, 1910. 38 с.

Победоносцев К.П. Историческая переписка о судьбах Православной Церкви. М: типография Товарищества И.Д. Сытина, 1912. 64 с. (в соавт. с Витте СЮ.)

Письмо К.П. Победоносцева Н. С. Абазе / Сообщ. Л.Ф. Пантелеев // Голос минувшего: Журнал истории и истории литературы. М., 1914. No 6. С. 231-232.

Переписка К.П. Победоносцева с преосвященным Никанором, епископом Уфимским (Письма 1880-1883 годов) / Сообщ. протоиерей Сергий Петровский // Русский архив, изд. П. Бартеневым. М., 1915. Кн. 1. Вып. 4. С. 458-473.

Переписка К.П. Победоносцева с преосвященным Никанором, епископом Уфимским (Письма 1883 г.) / Сообщ. протоиерей Сергий Петровский // Там же. Кн. 2. Вып. 5. С. 68-111, Вып. 6. С. 2444-256.

Переписка К.П. Победоносцева с Никанором, Епископом Херсонским (Письма 1883 г.)/ Сообщ. протоиерей Сергий Петровский // Там же. Кн. 2. Вып. 7. С. 335-384.

Переписка К.П. Победоносцева с Никанором, Епископом Херсонским (Письма 1885г.)/ Сообщ. протоиерей Сергий Петровский // Там же. Кн. 2. Вып. 8. С. 501-128.

Переписка К.П. Победоносцева с архиепископом Никанором / Сообщ. протоиерей Сергий Петровский // Там же. Кн. 3. Вып. 9-10. С. 81-108, Вып. 11-12. С. 249-268.

Письма К.П. Победоносцева к преосвященному Иллариону, Архиепискому Полтавскому / Сообщ. протоиерей Сергий Петровский // Там же. 1916. Кн. 1. Вып. 1-3. С. 129-171, Кн. 2. Вып. 4. С. 360-380.

Письма К.П. Победоносцева к С. Д. Войту // Там же. 1917. Кн. 1. Вып. 1. С. 77-101, Вып. 2-3. С. 112-124.

К.П. Победоносцев и его корреспонденты: Письма и записки / С предисл. М.Н.Покровского. Т. 1: No vum Regnum: В 2 полутомах. М.-Пг.: Государственное издательство, 1923. Полутом 1-й: Письма 1878-1883 гг. XIV, 439 с., Полутом 2-й: Письма 1884-1894 гг. [3], С. 440-1147.

Мельгунов СП. К.П. Победоносцев в дни первой революции: Неизданные письма к С. Д. Войту // На чужой стороне: Историко-литературный сборник. Берлин, 1924. No 8. С. 177-201.

Письма К.П. Победоносцева к гр. Н.П. Игнатьеву / Прим. P.M. Кантора // Былое: Журнал, посвященный истории освободительного движения. 1924. No 27-28. С. 50-89.

Письма Победоносцева к Александру III / С предисл. М.Н. Покровского: В 2 т. М: Новая Москва, 1925-1926. Т. 1 (1865-1882). 1925. XVI, 448 с., Т. 2 (1883-1894). С приложением писем к великому князю Сергею Александровичу и Николаю П. М., 1926. [2], 384 с.

Из черновых бумаг К.П. Победоносцева // Красный архив: Исторический журнал. М., 1926. Т. 18.

Переписка СЮ. Витте с К.П. Победоносцевым / Предисл. В. Рей-хардта // Там же. 1928. Т. 5 (30). С. 89-116.

Московский адрес Александру II в 1870 г. (Из переписки К.П. Победоносцева с И.С. Аксаковым) // Там же. Т. 6 (31). С. 144-154.

Гроссман Л. Достоевский и правительственные круги 1870-х годов // Литературное наследство. М., 1934. Т. 15. С. 83-162.

Айзеншток И.Я. Письма Победоносцева Феоктистову // Там же. 1935. No 22-24.

Начало царствования Николая II и роль Победоносцева в определении политического курса самодержавия / Подготовил Ю.Б. Соловьев // Археографический ежегодник за 1972 г. М., 1974. С. 311-318.

Из писем К.П. Победоносцева к Николаю II (1898-1905) / Публ. М.Н. Курова // Религии мира: история и современность: Ежегодник. М., 1983. С. 163-194.

К.П. Победоносцев в письмах к друзьям / Публ. О. Майоровой // Вопросы литературы. 1989. No 4. С. 275-281.

‘…Пишу я только для вас…’: Письма К.П. Победоносцева к сестрам Тютчевым/ Публ., сост., вступ. ст. О.Майоровой // Новый мир. 1994. No 3. С. 195-223.

Победоносцев К.П. Записки по законоведению: Курс лекций (1885-1888)/ Публ. и комментарии Е.В.Тимошиной // Правоведение. 1997. No 1. С. 72-80.

Е.В. ТИМОШИНА,
кандидат юридических наук,
старший преподаватель кафедры
теории и истории государства и права
юридического факультета Санкт-Петербургского
государственного университета

ОГЛАВЛЕНИЕ

КУРС ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

Часть третья.Договоры и обязательства

ВВЕДЕНИЕОБЩИЕ ПОНЯТИЯ

ПЕРВЫЙ ОТДЕЛОБЩАЯ ЧАСТЬ УЧЕНИЯ О ДОГОВОРАХ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

Глава первая. Содержание и главные виды обязательств

Глава вторая. Общие условия действительности обязательств

Глава третья. Сложные и совокупные обязательства

Глава четвертая. Происхождение и совершение обязательств

Глава пятая. Истолкование обязательств

Глава шестая. Изменение в обязательствах

Глава седьмая. Прекращение и погашение обязательств

Глава восьмая. Ослабление обязательства

Глава девятая. Изменение лиц в обязательствах

Глава десятая. Действие договора на третье лицо, в нем не участвовавшее

Глава одиннадцатая. Обеспечение обязательств

ВТОРОЙ ОТДЕЛОСОБЕННАЯ ЧАСТЬ УЧЕНИЯ О ДОГОВОРАХ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

Глава первая. Запродажа

Глава вторая. Ссуда, заем и рента

Глава третья. Наем имущества

Глава четвертая. Личный наем

Глава пятая. Подряд, поставка и перевозка

Глава шестая. Поклажа

Глава седьмая. Доверительное поручение. Доверенность

Глава восьмая. Товарищество и сообщество

Глава девятая. Договор о неверном и случайном

ТРЕТИЙ ОТДЕЛОБЯЗАТЕЛЬСТВА, ВОЗНИКАЮЩИЕ ИЗ ДЕЙСТВИЙ

Глава первая. Вознаграждение убытка от действий преступных и непреступных

Глава вторая. Отношения, подобные договорным

ВВЕДЕНИЕОБЩИЕ ПОНЯТИЯ

ПЕРВЫЙ ОТДЕЛОБЩАЯ ЧАСТЬ УЧЕНИЯ О ДОГОВОРАХ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

ГЛАВА ПЕРВАЯСОДЕРЖАНИЕ И ГЛАВНЫЕ ВИДЫ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

2Условное обязательство. — Разные виды условий. — Наступление условия и его действие. — Соотношение условий. — Понятие о сроке. — Действие срока.

4Виды обязательств. — Обоюдные и односторонние. — Безмездные и возмездные. — Договоры, на риске основанные. — Ясные и неясные требования.

ГЛАВА ВТОРАЯОБЩИЕ УСЛОВИЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

6Способность лиц к заключению договора. — Обязательства несовершеннолетних и состоящих под опекой.

Отдельные виды договоров

ГЛАВА ТРЕТЬЯСЛОЖНЫЕ И СОВОКУПНЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

10Русские законы о процентах.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯПРОИСХОЖДЕНИЕ И СОВЕРШЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

14Условное соглашение. — Предложение и вызов. — Договор посредством публичного торга или состязания. — Одностороннее обещание.

ГЛАВА ПЯТАЯИСТОЛКОВАНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

16Истолкование договора. — Общие правила истолкования по римскому праву и по русскому законодательству.

ГЛАВА ШЕСТАЯИЗМЕНЕНИЕ В ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

ГЛАВА СЕДЬМАЯПРЕКРАЩЕНИЕ И ПОГАШЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

22Взнос платежа в присутственное место. — В каких случаях допускается, как и куда производится? — Русские постановления.

Приложение к 23

25

ГЛАВА ВОСЬМАЯОСЛАБЛЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

ГЛАВА ДЕВЯТАЯИЗМЕНЕНИЕ ЛИЦ В ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

30Именные долговые бумаги, подлежащие платежу по приказу. — Вексель и особенное свойство его, выражающееся в передаче и в отношении надписателей.

32Перемена в лицах кредитора и должника. — Делегация. — Экспромиссия. — Ответственность за другие лица. — Случаи сего рода по русскому закону.

Приложение к девятой главеОбщие понятия о векселе(Wechsel, letter de change, bill of exchenge)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯДЕЙСТВИЕ ДОГОВОРА НА ТРЕТЬЕ ЛИЦО, В НЕМ НЕ УЧАСТВОВАВШЕЕ

33Действие договора на третье лицо. — Права третьих лиц, определенные в договоре, и установление связи их с договорившимися сторонами.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯОБЕСПЕЧЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

35Неустойка по русскому законодательству. — Законная и добровольная. — Неустойка по договорам с казной.

36Задаток и его значение. — Употребление задатка в России. — Задаток при продаже. — При публичных торгах. — По казенным подрядам.

Примечание к первому отделуОбщая часть права требований по закону Остзейских губерний

ВТОРОЙ ОТДЕЛОСОБЕННАЯ ЧАСТЬ УЧЕНИЯ О ДОГОВОРАХ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

ГЛАВА ПЕРВАЯЗАПРОДАЖА

ГЛАВА ВТОРАЯССУДА, ЗАЕМ И РЕНТА

42ЗАЕМ(Mutui datio, mutuum, Darlehn, prt consommation, prt intrt)

44Договоры о содержании и непременном доходе. — Пожизненная рента. — Русские билеты непрерывного дохода. — Бодмерея и заем припасов на море.

ГЛАВА ТРЕТЬЯНАЕМ ИМУЩЕСТВА

(Sachenmiethe, Bestandvertrag, contr. de louage)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯЛИЧНЫЙ НАЕМ(Dienstmiethe, louage d’ouvrage)

ГЛАВА ПЯТАЯПОДРЯД, ПОСТАВКА И ПЕРЕВОЗКА

51Подряд и поставка. — Общие понятия. — Определение нашего закона. — Право вступать в подряд. — Форма договора. — Торговое право. — Ответственность.

52Фрахтовый договор. — Перевозка по железным дорогам. — Ответственность перевозчика.

Порядок заключения договора. Кондиции. Торги

Приложение к пятой главеИздательский договор

ГЛАВА ШЕСТАЯПОКЛАЖА

ГЛАВА СЕДЬМАЯДОВЕРИТЕЛЬНОЕ ПОРУЧЕНИЕ, ДОВЕРЕННОСТЬ(Mandat, Vollmachtsauftrag, Bevollmchtigungsvertrag)

ГЛАВА ВОСЬМАЯТОВАРИЩЕСТВО И СООБЩЕСТВО

63Три главные вида товарищества в новом русском законодательстве. — Полное товарищество. — Товарищество на вере. — Торговый дом. — Товарищество на паях.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯДОГОВОР О НЕВЕРНОМ И СЛУЧАЙНОМ(Zufallsvertrge, Glcksvertrge, gewagte Geschfte, contrats alatoires)

СТРАХОВАНИЕ(Versicherungs, Assecuranzvertrag, contrat d’assurance)

ТРЕТИЙ ОТДЕЛОБЯЗАТЕЛЬСТВА, ВОЗНИКАЮЩИЕ ИЗ ДЕЙСТВИЙ

ГЛАВА ПЕРВАЯВОЗНАГРАЖДЕНИЕ УБЫТКА ОТ ДЕЙСТВИЙ ПРЕСТУПНЫХ И НЕПРЕСТУПНЫХ

Часть третья.
Договоры и обязательства

ВВЕДЕНИЕ
ОБЩИЕ ПОНЯТИЯ

ПЕРВЫЙ ОТДЕЛ
ОБЩАЯ ЧАСТЬ УЧЕНИЯ О ДОГОВОРАХ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

ВТОРОЙ ОТДЕЛ
ОСОБЕННАЯ ЧАСТЬ УЧЕНИЯ О ДОГОВОРАХ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

ТРЕТИЙ ОТДЕЛ
ОБЯЗАТЕЛЬСТВА, ВОЗНИКАЮЩИЕ ИЗ ДЕЙСТВИЙ

ВВЕДЕНИЕ
ОБЩИЕ ПОНЯТИЯ

ПЕРВЫЙ ОТДЕЛ
ОБЩАЯ ЧАСТЬ УЧЕНИЯ О ДОГОВОРАХ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

ГЛАВА ПЕРВАЯ
СОДЕРЖАНИЕ И ГЛАВНЫЕ ВИДЫ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

2
Условное обязательство. — Разные виды условий. — Наступление условия и его действие. — Соотношение условий. — Понятие о сроке. — Действие срока.

4
Виды обязательств. — Обоюдные и односторонние. — Безмездные и возмездные. — Договоры, на риске основанные. — Ясные и неясные требования.

ГЛАВА ВТОРАЯ
ОБЩИЕ УСЛОВИЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

6
Способность лиц к заключению договора. — Обязательства несовершеннолетних и состоящих под опекой.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
СЛОЖНЫЕ И СОВОКУПНЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

10
Русские законы о процентах.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СОВЕРШЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

14
Условное соглашение. — Предложение и вызов. — Договор посредством публичного торга или состязания. — Одностороннее обещание.

ГЛАВА ПЯТАЯ
ИСТОЛКОВАНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

16
Истолкование договора. — Общие правила истолкования по римскому праву и по русскому законодательству.

ГЛАВА ШЕСТАЯ
ИЗМЕНЕНИЕ В ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ПРЕКРАЩЕНИЕ И ПОГАШЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

22
Взнос платежа в присутственное место. — В каких случаях допускается, как и куда производится? — Русские постановления.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ОСЛАБЛЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ИЗМЕНЕНИЕ ЛИЦ В ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

30
Именные долговые бумаги, подлежащие платежу по приказу. — Вексель и особенное свойство его, выражающееся в передаче и в отношении надписателей.

32
Перемена в лицах кредитора и должника. — Делегация. — Экспромиссия. — Ответственность за другие лица. — Случаи сего рода по русскому закону.

Приложение к девятой главе
Общие понятия о векселе
(Wechsel, letter de change, bill of exchenge)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ДЕЙСТВИЕ ДОГОВОРА НА ТРЕТЬЕ ЛИЦО, В НЕМ НЕ УЧАСТВОВАВШЕЕ

33
Действие договора на третье лицо. — Права третьих лиц, определенные в договоре, и установление связи их с договорившимися сторонами.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ОБЕСПЕЧЕНИЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

35
Неустойка по русскому законодательству. — Законная и добровольная. — Неустойка по договорам с казной.

36
Задаток и его значение. — Употребление задатка в России. — Задаток при продаже. — При публичных торгах. — По казенным подрядам.

Примечание к первому отделу
Общая часть права требований по закону Остзейских губерний

ВТОРОЙ ОТДЕЛ
ОСОБЕННАЯ ЧАСТЬ УЧЕНИЯ О ДОГОВОРАХ И ОБЯЗАТЕЛЬСТВАХ

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ЗАПРОДАЖА

ГЛАВА ВТОРАЯ
ССУДА, ЗАЕМ И РЕНТА

42
ЗАЕМ
(Mutui datio, mutuum, Darlehn, prt consommation, prt intrt)

44
Договоры о содержании и непременном доходе. — Пожизненная рента. — Русские билеты непрерывного дохода. — Бодмерея и заем припасов на море.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
НАЕМ ИМУЩЕСТВА

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЛИЧНЫЙ НАЕМ
(Dienstmiethe, louage d’ouvrage)

ГЛАВА ПЯТАЯ
ПОДРЯД, ПОСТАВКА И ПЕРЕВОЗКА

51
Подряд и поставка. — Общие понятия. — Определение нашего закона. — Право вступать в подряд. — Форма договора. — Торговое право. — Ответственность.

52
Фрахтовый договор. — Перевозка по железным дорогам. — Ответственность перевозчика.

Приложение к пятой главе
Издательский договор

ГЛАВА ШЕСТАЯ
ПОКЛАЖА

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ДОВЕРИТЕЛЬНОЕ ПОРУЧЕНИЕ, ДОВЕРЕННОСТЬ
(Mandat, Vollmachtsauftrag, Bevollmchtigungsvertrag)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ТОВАРИЩЕСТВО И СООБЩЕСТВО

63
Три главные вида товарищества в новом русском законодательстве. — Полное товарищество. — Товарищество на вере. — Торговый дом. — Товарищество на паях.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ДОГОВОР О НЕВЕРНОМ И СЛУЧАЙНОМ
(Zufallsvertrge, Glcksvertrge, gewagte Geschfte, contrats alatoires)

СТРАХОВАНИЕ
(Versicherungs, Assecuranzvertrag, contrat d’assurance)

ТРЕТИЙ ОТДЕЛ
ОБЯЗАТЕЛЬСТВА, ВОЗНИКАЮЩИЕ ИЗ ДЕЙСТВИЙ

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ УБЫТКА ОТ ДЕЙСТВИЙ ПРЕСТУПНЫХ И НЕПРЕСТУПНЫХ

ГЛАВА ВТОРАЯ
ОТНОШЕНИЯ, ПОДОБНЫЕ ДОГОВОРНЫМ