Въ No 27 ‘Сына Отечества’ напечатана нижеслдующая, въ высшей степени интересная замтка, касающаяся недавно умершаго, извстнаго писателя Вс. Крестовскаго, редактора ‘Варшавскаго Дневника’. Замтка эта поднимаетъ вопросъ о томъ, кто настоящй авторъ ‘Петербургскихъ трущобъ’ — романа во многихъ отношеняхъ замчательнаго и стоящаго неоспоримо выше всего, написаннаго Вс. Крестовскимъ до и посл этого произведеня. Вотъ что говоритъ на эту тему авторъ замтки въ ‘Сын Отечества’:
Изъ всхъ произведенй недавно умершаго Вс. В. Крестовскаго наибольшею популярностью пользовался романъ ‘Петербургскя трущобы’. Кто не зачитывался этимъ романомъ и кто, вмст съ тмъ, не слыхалъ въ той или иной верси чрезвычайно оскорбительнаго для автора предположеня, будто ‘Петербургскя трущобы’ подписаны имъ, а написаны другимъ лицомъ — Помяловскимъ или Ршетниковымъ. Такое предположене существуетъ и до сихъ поръ. На память покойнаго оно ложится темнымъ пятномъ, и люди, близко знавше какъ Вс. В. Крестовскаго, такъ и его литературную дятельность эпохи шестидесятыхъ годовъ, должны приложить вс стараня, чтобы разсять тяжелое недоразумне. Сколько гадкихъ и грязныхъ сплетенъ путешествуетъ по этому поводу въ одной лишь литературной сред! Он часто неуловимы и съ ними бороться нельзя, но разъ оскорбительный слухъ выходитъ изъ тснаго круга, длается общимъ достоянемъ, формулируется въ опредленное обвинене,— съ нимъ нужно ршительно покончить. Что касается верси, называющей авторомъ ‘Петербургскихъ трущобъ’ Ршетникова, то съ нею врядъ ли стоитъ считаться. Ршетниковъ умеръ въ 1871 году, романъ-же печатался въ ‘Отечественныхъ Запискахъ’ съ 1864 по 1867 г. и въ томъ же 1867 г. вышелъ отдльнымъ изданемъ. Невозможно и предположить, чтобы кто нибудь воспользовался произведенемъ Ршетникова при жизни автора. Кром того, съ Петербургомъ Ршетниковъ едва-ли былъ знакомъ до 1864 г. Для него, какъ для провинцала, столица долго оставалась ‘невдомымъ чудовищемъ’. Вторая верся, по вншности, основательне первой. Смерть Н. П. Помяловскаго относится къ 1863 г. (5 октября), слдовательно, ‘Трущобы’ появились въ печати посл его смерти. Для полноты исторической справки нужно отмтить, что Помяловскй родился въ Петербург, воспитывался въ петербургской семинари и по выход оттуда все время оставался въ столиц, что лишь въ 1861 г., т. е. за два съ половиной года до смерти, матеральное положене его улучшилось, онъ получалъ въ ‘Современник’ постоянное жалованье и напечаталъ цлый рядъ большихъ вещей. За всмъ тмъ, Помяловскй предавался самому мрачному, безпробудному запою. Водка и свела въ могилу этого въ высшей степени талантливаго, но совершенно потеряннаго человка. Шатаясь по разнымъ вертепамъ, пьянствуя въ обществ всякихъ отщепенцевъ, Помяловскй невольно знакомился съ ‘трущобной жизнью’ и ея типичными представителями. Положительно извстно, что онъ собирался писать романъ изъ этой трущобной жизни. Но, вмсто романа Помяловскаго, появился романъ Вс. Крестовскаго. Отсюда-то и пошла легенда, опровергнуть которую или разъяснить нужно какъ во имя литературныхъ интересовъ, такъ и ради доброй памяти только что скончавшагося писателя. Произведеня Вс. Вл. Крестовскаго начали появляться съ 1857 г. До Петербургскихъ трущобъ’ онъ напечаталъ множество стихотворенй и повсти: ‘Любовь дворовыхъ’, ‘Не первый и не послднй’, ‘Бсенокъ’, ‘Погибшее, но милое создане’, ‘Пчельникъ’, ‘Сфинксъ’ и т. д. Посл ‘Петербургскихъ трущобъ’ имъ была написана цлая серя военныхъ разсказовъ, затмъ романы: ‘Панургово стадо’, ‘Дв силы’, ‘Тамара Бендавидъ’ и пр. Обладая талантомъ далеко не первокласснымъ, Вс. Вл. Крестовскй часто повторялся, часто варировалъ одн и т-же темы, пересочиняя одни и т-же типы. Не возвращался онъ только къ типамъ, положенямъ и обстановк одного своего романа, именно ‘Петербургскихъ трущобъ’. Между тмъ не только средней руки сочинители, но даже велике писатели, въ той или иной форм, невольно возвращаются къ самымъ значительнымъ своимъ созданямъ, разработывая первоначальные образы и идеи. Представить, чтобы сочинитель средней руки разъ навсегда забылъ о вещи, наиболе удачной, доставившей ему наибольшй успхъ,— очень трудно. Въ отношени Крестовскаго оно тмъ трудне, что знане, напримръ, военной жизни онъ эксплоатировалъ въ безчисленныхъ разсказахъ и повстяхъ, охотно повторяя много разъ изображенное. То же самое слдуетъ сказать и о еврейскомъ быт. Ознакомившись съ нимъ, нашъ авторъ при всякомъ подходящемъ случа пользовался своей эрудицей въ данной области. Трущобный же мръ, богатый такими яркими положенями, такими исключительными особенностями,— немедленно утратилъ для него навсегда всякй интересъ, едва закончилось печатане романа. Мы мене всего склонны поддерживать обвинене, порочащее намять писателя, а потому считаемъ долгомъ указать путь, которымъ оно можетъ быть устранено. Для того, чтобы написать романъ, подобный ‘Петербургскимъ трущобамъ’, необходимъ запасъ совершенно особыхъ наблюденй, требующихъ извстнаго навыка, сноровки и много времени. У Вс. Крестовскаго были родные, друзья, близке знакомые. Они должны знать, какимъ образомъ зародилась у писателя мысль обслдовать ‘петербургскя трущобы’, какимъ образомъ онъ принялся за осуществлене, какъ производилъ наблюденя, съ кмъ странствовалъ по ‘малинникамъ’ и т. д., и т. д. Нельзя предположить, чтобы собиране матераловъ Вс. Крестовскй обставлялъ строгимъ секретомъ и никому никогда не говорилъ о своихъ экскурсяхъ.
Конечно, многихъ близкихъ ему въ ту эпоху людей нтъ на свт, но оставшеся въ живыхъ могли бы подлиться со всми тмъ, что знаютъ. Это, наконецъ, ихъ священная обязанность передъ памятью писателя. Нельзя допускать, чтобы мрачное обвинене навсегда осталось невыясненнымъ. Между тмъ время идетъ, выяснене длается все трудне и трудне. Черезъ какой-нибудь десятокъ лтъ оно, пожалуй, станетъ и совершенно невозможнымъ. Цль настоящей замтки — обратить внимане старыхъ друзей Крестовскаго на вопросъ, важность разршеня котораго нтъ надобности доказывать. Ждемъ, что эти старые друзья откликнутся.