Кто истинно добрый и щастливый человкъ?
Ж.
‘Встникъ Европы’. Часть XXXIX, No 12, 1808
Кто истинно добрый и счастливый человек?, Жуковский Василий Андреевич, Год: 1808
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Одинъ тотъ, кто способенъ наслаждаться семейственною жизнію, есть прямо добрый, и слдовательно прямо щастливый человкъ.
Свтъ называютъ театромъ — всякой человкъ, въ одно время, и дйствующій зритель. Актеры стараются блеснуть искуствомъ, зрители восклицаютъ: великій умъ! чудесное дарованіе! Но мало однихъ блистательныхъ успховъ на театр свта, чтобъ пріобрсть благородное названіе добрый, чтобы имть право именоваться щасливымъ.
Ты съ честію Служишь Отечеству, Судья справедливый — вс приговоры твои сходны съ приговорами закона и совсти, смлый, благоразумный Полководецъ — никто не видалъ, чтобы ты блднлъ въ виду непріятеля, чтобы терялъ присутствіе духа въ минуту неуспха или замшательства. Въ обществ называютъ тебя пріятнымъ, ласковымъ, забавнымъ: не льзя не плниться твоимъ разговоромъ, все окружающее тебя оживлено твоимъ остроуміемъ, твоими словами, взглядами, усмшками. Говорю смло: умный, дятельный, любезный, необыкновенный человкъ! Скажу ли: добрый и щастливый?
Нтъ! я вижу себя на сцен, въ убор, въ минуту представленія, въ минуту торжества, прельщаюсь однимъ наружнымъ, временнымъ твоимъ блескомъ. Ты дйствуешь не собственною силою, ты окруженъ безчисленными подпорами: общее мнніе хранитель твоихъ добродтелей, быть можетъ, источникъ ихъ единое твое честолюбіе. Хочу ли узнать совершенно твой характеръ — я долженъ послдовать за тобою во внутренность семейства. Семейство есть тихое, сокрытое отъ людей поприще, на которомъ совершаются самые благородные, самые безкорыстные подвиги добродтельнаго. Здсь человкъ одинъ — вс призраки изчезли, онъ дйствуетъ безъ свидтелей, въ кругу знакомцевъ, слишкомъ короткихъ, слдственно для него нестрашныхъ, не можетъ удивлять ложнымъ блескомъ, не слышитъ рукоплесканій, онъ можетъ наслаждаться единымъ скромнымъ, для другихъ непримтнымъ, но сладостнымъ и неотъемлемымъ щастіемъ. Здсь онъ снимаетъ съ себя заимственные покровы, свободно предается естественнымъ своимъ склонностямъ, никому, кром самаго себя, не даетъ отчета, и естьли я вижу его спокойнымъ, веселымъ, неизмняемымъ въ тсномъ кругу любезныхъ, когда приходъ его къ супруг и дтямъ есть сладостная минута общаго торжества, когда отъ взора его развеселяются лица домашнихъ, когда, возвращаясь изъ путешествія, приноситъ онъ въ домъ свои новую жизнь, новую дятельность, новое щастіе, когда замчаю окрестъ его порядокъ, спокойствіе, довренность, любовь — тогда ршительно говорю: онъ добръ, онъ щастливъ!
Великіе подвиги, въ присутствіи многочисленныхъ свидтелей, бываютъ не рдко однимъ чрезвычайнымъ усиліемъ. Не рдко человкъ, котораго дятельность и обширный умъ въ длахъ государственныхъ, котораго пріятность и живость въ блестящемъ кругу свта приводятъ насъ въ изумленіе, бываетъ задумчивъ и скученъ среди своихъ домашнихъ, гд онъ свободенъ, гд надобно дйствовать безъ всякаго вншняго возбужденія, гд все почерпается во внутренности души, гд можешь быть веселъ только тогда, когда твое сердце наполнено чистыми, живыми, неизмняющимися ни въ какихъ обстоятельствахъ жизни чувствами.
Быть щастливымъ есть наслаждаться самимъ собою — гд же сіе щастіе, какъ не въ семейств? и что его источникъ, какъ не спокойное, невинное, доброе сердце? Человкъ-гражданинъ, пользуясь покровомъ общества, трудами своими покупаетъ у него почести и отличія, но добрый получаетъ сіи отличія и почести наряду съ недостойнымъ, имющимъ одинакое съ нимъ искуство, дятельность, скажу — дарованіе. Въ чемъ же его преимущество, собственное, ни съ кмъ нераздляемое? Въ щастіи добраго сердца, въ тхъ наслажденіяхъ, которыя вкушаетъ онъ въ кругу семейственномъ — плодъ, заповданный для порочнаго.
Не имвъ добраго сердца, можно быть въ нкоторомъ отношеніи добрымъ гражданиномъ: будь съ дарованіемъ, и будешь успшно дйствовать на той сцен, которая окружена безчисленною толпою судей, любопытныхъ и строгихъ. Честолюбіе замнитъ для тебя внутреннюю доброту, и та и другая причины произведутъ одинакое видимое дйствіе. Но быть хорошимъ семьяниномъ, въ полномъ значеніи сего слова — добрымъ супругомъ, отцемъ, покровителемъ своихъ домашнихъ — говорю безъ изключенія, не льзя, неимвъ добраго, нжнаго, чувствительнаго сердца. Семейство есть малый свтъ, въ которомъ должны мы исполнять, въ маломъ вид, вс разнообразныя обязанности налагаемыя на насъ большимъ свтомъ, но съ тмъ различіемъ, что здсь никакое ложное достоинство не можетъ увнчано быть ложною наградою, здсь видятъ тебя такимъ точно, каковъ ты въ самомъ дл, и вотъ причина того печальнаго отдаленія, въ которомъ многіе, такъ называемые щастливцы міра, живутъ отъ тихаго, уединеннаго семейственнаго круга, они боятся вступить въ сіе священное общество! Что принесутъ они въ него съ собою? Мертвое, или испорченное сердце, чуждое наслажденій невинныхъ, смутное посреди спокойствія и порядка, непостоянное въ кругу удовольствій, однообразныхъ, но всегда сладостныхъ для души ясной, веселой и доброй!
Ты ищешь врнаго щастія? Почитай обязанностію быть дятельнымъ для пользы Отечества, но лучшія твои наслажденія, но самыя драгоцнныя награды твои да будутъ заключены для тебя въ ндр семейства: естьли душа твоя невинна, естьли пылаетъ въ ней тихое пламя добра, то въ мирномъ семейств найдешь безмятежное, постоянное щастіе! Гд можешь любить съ такою полнотою, съ такою взаимностію, съ такимъ забвеніемъ самаго себя? Гд можетъ быть столь добродтельнымъ и столь непосредственно получать за добродтели твои воздаяніе? Гд найдешь такихъ врныхъ, согласныхъ съ тобою товарищей и въ радости и въ печали? Стремись воображеніемъ къ сему блаженству, когда еще его не имешь, образуй для него свою душу, помни, что оно существуетъ для одного невиннаго, благороднаго, исполненнаго высокими чувствами сердца, благодтельная, животворящая мечта о немъ да будетъ сопутницею твоихъ юношескихъ лтъ! — Совершенствуя себя для мирной обители семейства, ты избжишь опасной заразы разврата: плнишься ли блестящимъ безобразіемъ порока, имя передъ глазами т чистыя наслажденія, ту благородную дятельность, которыя неразлучны съ семейственною жизнію? И естьли твой выборъ уже сдланъ, естьли душа твоя замтила существо, для нее необходимое: то окружи себя его воспоминаніемъ, воспоминаніе объ немъ будетъ твоею добродтелію, твоею совстію! Такъ, естьли Провидніе опредлило теб насладиться симъ благомъ, рдкимъ — но рдкимъ потому, что рдки сіи люди, которые полагали бы въ немъ первую и самую благородную цль своей жизни, которые минутнаго, живйшаго наслажденія, или неврной и блистательнйшей выгоды, не предпочли бы сему спокойному, скромному и неразлучному со всми добродтелями щастію — естьли Провидніе, говорю, опредлило теб насладиться симъ благомъ, то смло можешь присвоишь себ титулъ щастливца, ты возвратишь сему титлу его утраченное достоинство: на языкъ твоемъ щастіе будетъ знаменовать добродтель, наслажденіе самимъ собою, прямое просвщеніе, истинную мудрость.
Какое зрлище, возвышающее душу, представляетъ намъ добрый семьянинъ — истинно добрый и щастливый человкъ! Войдите въ его домъ, веселый, скромный, гд царствуетъ опрятность и чистота:— при первомъ шагъ не окружаетъ ли васъ какое-то неизъяснимое, невидимое, трогательное очарованіе? не чувствуете ли во глубин души того утшительнаго спокойствія, того внутренняго наслажденія собственнымъ бытіемъ, которое всегда возбуждаетъ въ васъ присутствіе щастія? Вы видите передъ собою довольныя лица, плняетесь окружающимъ васъ порядкомъ: здсь время пролетаетъ быстро, для каждой минуты есть собственное, необходимое занятіе, минуты отдльнаго труда приготовляютъ къ минутамъ свиданія, къ минутамъ общаго удовольствія, и всякой трудъ приноситъ съ собою свою награду. Послдуйте за добрымъ семьяниномъ — и въ свтъ, гд исполняетъ онъ обязанности гражданина, и въ домъ его, гд онъ представляется вамъ супругомъ, отцемъ, хозяиномъ, и въ уединенный кабинетъ, гд онъ остается одинъ съ собою, и къ смертному одру, на которомъ онъ ожидаетъ конца? спокойный, увренный въ бытіи Божества, неотрицаемаго для сердца, насладившагося истиннымъ щастіемъ, уповающій на безсмертіе, которое ощутительно для сердца, испытавшаго прямую любовь — везд найдете вы его одинакимъ. Въ тхъ самыхъ чувствахъ, которыя длаютъ его щастливымъ посреди домашнихъ, хранится и чистый источникъ гражданскихъ его добродтелей. Разлучаясь на время съ своимъ семействомъ, для исполненія обязанностей въ свт, онъ соединенъ съ своими любезными нжнымъ, никогда не покидающимъ его сердца о нихъ воспоминаніемъ, ихъ мысленное присутствіе хранитъ его во всхъ ршительныхъ случаяхъ жизни. Какъ можетъ онъ не дорожить непорочностію своего имени, котораго слава есть слава его любезныхъ? Какъ можетъ не уклониться отъ зла, когда онъ долженъ приходить невиннымъ передъ судилище безпристрастное, для него драгоцнное и святое, передъ судилище своего семейства, гд обитаетъ его неизмнный товарищъ, который, вмст съ нимъ, одною дорогою, стремится къ одной и той же цли — къ щастію, основанному на совершенств моральномъ который не узнаетъ его, унизившагося порокомъ, котораго довольный, одобряющій взоръ есть самая утшительная для него награда. Но вс обязанности, вс удовольствія свта почитаетъ онъ только посторонними: главная дятельность его внутри семейства — мирная, щастливая дятельность, которая животворитъ душу его, отдаляетъ отъ нее унылость и скуку, возвышаетъ ее, усиливаетъ, изцляетъ. Онъ веселъ, онъ спокоенъ, среди порядка и тишины, которыя окрестъ его царствуютъ. Перенеситесь мысленно въ обитель согласныхъ супруговъ, согласныхъ въ понятіи своемъ о жизни, согласныхъ въ выборъ способовъ ею наслаждаться — здсь минуты заботъ не имютъ того безпокойства, которое преслдуетъ насъ, когда трудимся для однихъ себя: они услаждаются трогательнымъ воспоминаніемъ о существахъ намъ любезныхъ, которымъ посвятили мы всю свою жизнь, здсь всякое благородное чувство души становится живе, возвышенне, непорочне — благотворительность награждается не однимъ тайнымъ одобреніемъ сердца, но вмст и нжнымъ участіемъ милаго существа, которое въ глазахъ твоихъ есть образъ всхъ добродтелей, оно сопутствуетъ теб въ хижину печальнаго и нищаго, ты дйствуешь не въ одномъ невидимомъ присутствіи Промысла: ты видишь передъ собою Его посланника въ своемъ товарищ, къ которому относишь всякое доброе дло, всякое доброе чувство, — что можетъ быть трогательне и пламенне молитвы, произносимой въ присутствіи милой супруги, вмст съ нею, въ помощь своего щастія? Для кого можетъ быть ощутительне Провидніе, для кого легче любишь своего Создателя? какъ не для нжнаго супруга и отца, окруженнаго драгоцннйшими залогами Ихъ милосердія? Молитва одинокаго человка есть требованіе, молитва семьянина есть благодарность.
Но представляя себ щастіе, должно воображать и горестныя потери. Супругъ не рдко, и слишкомъ рано, лишается супруги, отецъ переживаетъ дтей — утраты незамняемыя, ибо онъ разрушаютъ главное щастіе жизни, къ которому относили мы всякое другое. Но разв съ утратою любезныхъ теряется для насъ воспоминаніе? Разв тому, кто наслаждался настоящимъ, не остается меланхолической, усладительной привязанности къ прошедшему? Ты жилъ для нихъ! ты жилъ вмст съ ними! ты радостно летлъ къ своей цли, окруженный милыми спутниками, Спутники твои изчезли… но ты самъ не измнился, поприще твое опустло… но оно все тоже, и та же цль представляется глазамъ твоимъ въ отдаленіи, стремись къ ней, окруженный знакомыми, дружественными тнями! Кто разъ насладился семейственными радостями, тотъ никогда, никогда не узнаетъ уже одиночества: горесть будетъ для него нкоторымъ образомъ любовію!