Критика, Новиков Николай Иванович, Год: 1777 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 138 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Н.И. Новиков

Критика

Воспроизводится по изданию: Н.И. Новиков. Избранные сочинения. М., Л. 1951.

Электронная публикация — РВБ, 2005.

Статьи из Русского словаря

[О характере сатиры в журналах ‘Всякая всячина’ и ‘И то и сё’]

[О поэзии классицизма]

[Рассуждение об авторах еженедельных сочинений 1769 года]

[Каким должен быть автор еженедельных сочинений]

[О Фонвизине]

[О Дмитревском]

[О представлении трагедии Сумарокова ‘Синав и Трувор’]

[О критическом рассмотрении издаваемых книг]

Опыт исторического словаря о российских писателях

**СТАТЬИ ИЗ РУССКОГО СЛОВАРЯ{*}**

{* Сии статьи продолжаться будут не по азбучному порядку, но как они ко мне сообщаются.}

Украсить голову по-французски. О приведении в совершенство сея науки Франция несколько лет прилагает попечение. И хотя в Париже заведена академия волосоподвивательной науки, изданы в народ печатные о том книги, но, однакож, и по сие время, так же как и философия, в совершенство не пришла, из чего следует, что быть совершенным волосоподвивателем так же трудно, как и философом, да и науки сии одинакие, одна украшает голову снаружи, а другая внутри, а что к первой ныне больше прилепляются, тому причиною мода. Да сие и весьма справедливо, украшенная снаружи голова гораздо почтеннее украшенной внутри, потому что мы всегда хвалим, почитаем и удивляемся тому, что прежде другого лучшим нам покажется. А в том и никакого нет сомнения, что хорошо завитые волосы скорее ума приметить можно, волосы снаружи, а ум внутри.

Украсить разум науками. В старину думали, что для украшения разума науками надлежит целый жить век, то есть посвятить себя наукам, отстать от всех должностей в обществе, век учиться и быть проповедыванием добродетели согражданам своим, а наконец и самому себе в тягость, из чего сделали пословицу: ‘Век живи, и век учися’. Но молодые наши дворяне, увидя ясно невежество предков своих, из сего заблуждения вышли и из старого правила сделали новое: ‘Неделю учися, и век живи’. Сему правилу многие следуют: ибо не учась ничему, но только мимоходом прочитав книги, о всех науках рассуждают и спорят, отчего и писателей показалося много, а особливо стихотворцев. Один славный российский стихотворец сказал о себе, что он, писав стихи десять лет, после все их пожег, чрез что и сделался он образцом во многих родах стихотворства, а в некоторых и неподражаемым. Но молодые наши стихотворцы нашли кратчайшую к Парнасу дорогу, по их мнению, надлежит только знать, что мужеский стих в 12, а женский в 13 стоп, а потом в неделю сделаться можно стихотворцем, и трагическим и комическим, и наконец всяким, не делая пустых исследований, что хорей? что ямб? дактиль и проч.: лишь бы были рифмы. Вот скорое просвещение какую приносит пользу! А за сие скороспелое в науках знание должны мы благодарностию господам французам: мы все от них перенимаем, их дворяне давно сие делают, и наши начинают.

Как ли не: новопроявившееся слово, которого ни во всем священном писании, ни во всех светских сочинениях славных наших авторов нет. Из чего следует, что пишущий ныне как ли не вместо как ни гораздо разумнее тех писателей, которые до сего времени по-русски писали, несмотря на то, что остроумные сочинения с как ни устроевают наше сердце и питают разум, а издания с как ли не смеяться заставляют. По моему мнению, изобретатель как ли не достоин такого же почтения, как изобретатели пороха, печати и арифметики: ибо сие слово весьма много спомоществует к приобретению богатства, а именно тем, что если его почаще употребить в каком сочинении, то книга вдвое толще будет, следовательно, вдвое и дороже продана быть может.

[О ХАРАКТЕРЕ САТИРЫ В ЖУРНАЛАХ ‘ВСЯКАЯ ВСЯЧИНА’ И ‘И ТО И СЁ’]

Господин издатель!

Хочу вас уведомить о двух великих важностях, огромные несчастия в себе заключающих. Ужас поразил мое сердце, как только я перо взял в руки для уведомления вас об оных. Крепись, г. издатель, не допускай к сердцу твоему отчаяния, оно слабым только душам прилично. Теперь приуготовь твой дух ко вниманию лютейшего несчастия. Еще вторично прошу: укрепи твое сердце и внимай: Бургомистр города Б… весьма разгневался на своего короля. Другое злополучие еще хуже того: Некто в Москве, на некотором мосту прежде стихи свои продавающий, сюда прибыв, ваши листки называет безделицами, в себе ни разума, ни забавы не имеющими. Ах! его критика столько разумна и вам вредна, сколько бургомистров гнев королю опасен! счастие, на которое как-то он налез, так его ослепило, что ныне равного себе в разуме не видит. Однакож некоторые на рифмах бредни, им из разных чужих лоскутков сшитые, многие похваляют, может статься не приметив, что в них ни цвет к цвету, ни мысль к мысли, ни разум к делу не подобраны. Кто хочет увидеть сию правду, тот пусть прочтет Пегасу прекрасный, нашим стихотворцем сочиненный, дифирамб.

Я не знаю, как то здешний воздух весьма противен аглинскому. Там умные люди с ума сходят, а здесь рассудка не имеющие разумными представляются. Кто может на рифмах сказать байка, лайка, фуфайка, тот уже печатает оды, трагедии, элегии и проч., которые, а особливо трагедию Г*, недавно напечатанную, полезно читать только тому, кто принимал рвотное лекарство и оно не действовало. Здесь лягушка, надувшись, может говорить слону, что он ростом весьма мал. Подобное сему я нашел в некотором журнале в 24 и 25 неделе. В сем журнале не знаю кто-то такой сердится, что много журналов печатается. Видно, что соки его ума уже высохли, когда он басни о козленке и прочие из итальянской Венерониевой грамматики печатает, однакож говорит про других, что они, не зная, что писать, чужие журналы повторяют. При всем том он на вас гневаться немалую имеет причину. Ваши журналы сделали то, что его листочков теперь почти никто не покупает, а ему на новый разжив деньги надобны.

В упомянутом журнале еще при досуге некто бредит следующее: отец многих имеет детей, однако не всех равно любит, и что подобным образом и журналы публикою равно любимы быть не могут. Он отчасти сказал правду, узнав оную из опытов на свой счет, однако из того сравнения заключать не надлежит, что когда его и матери его журналы явились в свет, то другим оных издавать не надлежало. Я уверен, что он сам своему нравоучению не последует, и ежели будет иметь от жены своей одного или двух любезных сынков, то, наверно, тем не будет доволен, но станет стараться и о сочинении других. Теперь увидите, г. издатель, как за сие письмо господа критики своими сатирами на нас вооружатся, но я сего не опасаюсь, да и вам бояться не советую.

Слуга ваш N. N.

[О ПОЭЗИИ КЛАССИЦИЗМА]

Господин издатель!

Самое негодное дело быть стихотворцем. Пропади вовек охота ко стихам, названным еще божественным гласом: надобно над ними ломать голову, гоняться за рифмами, считать все слова по стопам и за весь труд не получить нималой награды. Я вижу, что от премерзкой прозы подьячие наживаются, медики, умножая число умерших, получают хорошую плату от живых, а рецепты пишут без стоп и без рифм, ласкатели за одни глупые речи награждаются, одним словом, все люди, кроме стихотворцев, имеют прибыль. Я не очень давно достиг до сего здравого рассуждения и теперь удостоверен, что по определению неисповедимых судеб и славные стихотворцы должны жевать зеленые лавры и питаться только сею не очень вкусною пищею. Прочтем повести о всех стихотворцах и увидим, что хотя они в восторге летали под небесами или отдыхали на земле, всегда завистники их ругали, злобные люди готовили им пагубу, и очень малое число людей кормили их похвалою: вся их жизнь была наполнена стихотворческими несчастиями. Да иначе и быть не может, сам бог стихотворства довольно был несчастлив и сносил бедства и труды, все Овидиевы превращения наполнены его злоключениями.

Аполлон, будучи еще во утробе своей матери, не имел нигде убежища. Бедная Латона, нося его во своем чреве, была гонима яростною Юноною и на всем земном шаре нашла только один остров, на коем родила несчастливые двойни: но в то же время весь остров за столь похвальное странноприимство был покрыт водами, и все жители были превращены в лягушек. Не успел еще Аполлон достигнуть юношеских лет, как из адских пропастей вышел ужасный Пифон и стремился его поглотить. Аполлон его победил, но возгордившегося сего победителя победил слабый Купидон, представя ему Дафну, которую Аполлон не мог смягчить своими божественными стихами и нам, бедным смертным, подал худой пример смягчать стихами жестокосердие красавиц. Дафна была превращена в дерево, а Аполлон должен был терзаться любовным мучением. О Купидон! сколь велико твое гонение на стихотворцев! Овидий, Анакреонт, Феокрит, Катул, Проперций, Тибул, Петрарк тобою были мучимы, и нежные Сафо и Сюз принуждены были воздыхать. Вот сколько славных стихотворцев терзались любовным пламенем, так, конечно, и навеки сей предел уставлен. Я сам сие испытал и ничего не мог получить за стихи от своей любовницы: да и впредь лишился надежды.

Купидонов гнев на Аполлона еще далее простирался: он показал ему Коронису и сделал его счастливым, однако не надолго. Корониса была прекрасна и все имела совершенства, но ужасная была кокетка. Аполлон, нося лучезарный венец, не хотел носить рогов и, пылая ревностию, пронзил изменницыно сердце, и скоро после того восстенал, терзая себя за свое мщение. Он вынял из ее утробы Эскулапа и, думая, что он его сын, имел о нем родительское попечение и сделал его медиком не таким, который бы прописывал смерть во своих рецептах и обирал деньги, но таким, что из челюстей смерти освобождал смертных. Однако на таковых людей и в те времена досадовали: наследники проклинали Эскулапа, когда вылечивал стариков, кокетки бранили, когда не хотел морить их мужей, и мужья негодовали за то, что не освобождал их от старых жен. К совершению своей пагубы Эскулап, желая услужить Диане, воскресил Ипполита, за сие рассердился на него Плутон, пожаловался Юпитеру, и бедного Эскулапа Юпитер поразил громом. Сей пример доказывает нам, что худо иметь дело с знатными. Эскулап бог, но погублен сильнейшими его богами. Смерть Эскулапова была несносным ударом Аполлону: и я не упомню, сколько он написал хороших элегиев, однако знаю, что, как раздраженный стихотворец, он побежал к Циклопам и всех их перебил за то, что ковали громовые стрелы. Аполлонов гнев сколько ему был вреден, столько и подражателям его, стихотворцам: нередко и они были гонимы за свои сатиры. Наказание же его состояло в том, что Юпитер, лиша его всех божественных чинов, сослал на землю, где Аполлон принужден был сносить стихотворческую бедность. Пришел он к Адмету и, думая найти себе место при: царском дворе, обманулся во своем чаянии, редко придворные знают цену стихотворства: его почли сумасшедшим, который бредил стихами. По счастию его, имевший смотрение за стадами взял его в пастухи, и Аполлон принужден был такою низкою должностью доставать себе хлеб. Однакоже и пася стада, увеселял своими стихами обитателей лесов и полей и произвел эклоги и идиллии, но не долго наслаждался сею спокойною жизнию. Меркурий, ходя в то время по греческим полям, упражнялся в своем ремесле и старался заслужить имя защитника воров. Сей проворный бог, надев на себя пастушье платье, пришел к Аполлону и, притворясь, что будто слушает со вниманием его стихи, пробыл до самой ночи, а в ночь отогнал лучших у него овец. Всходящая заря уведомила Аполлона о его несчастии, и он, боясь наказания за свою неосторожность, ушел, и проходя Лидиские поля, остановился на горе Тмоле и, соглася свой голос с лирою, прельщал пением нимф, сатиров и всех полевых богов. Пану стало сие досадно: он вступил с Аполлоном в спор о первенстве и избрал судьею Мидаса, царя той области. В обиду Аполлону, которая весьма несносна стихотворцам, Мидас предпочел ему Пана. Аполлон, приставив ему ослиные уши, пошел во Фригию, где вместе с Нептуном, который также был изгнан, приняли на себя вид каменщиков и строили троянские стены. Жаль, что ныне Аполлон не каменщик, а то я знаю многих русских стихотворцев, кои пишут только ему в досаду, но в каменщиках были бы ему хорошими помощниками. Богу стихотворства и в сем ремесле не было удачи: неблагодарный Лаомедонт не заплатил за работу, однако Аполлон тем утешился, что взят был обратно на небо.

Не подумайте же, чтоб он и там был счастлив: ибо я умолчеваю о Фаэтонтовой смерти, которая ему была чувствительна, и не хочу говорить о презрении, которое он сносил от Венеры. Сия богиня, оказывая свою благосклонность всем богам и многим смертным, была сурова и несклонна к одному только Аполлону, одним словом, во всех Аполлоновых должностях много беспокойств. Ему должно в виде Феба вставать рано и объезжать вокруг весь свет. Когда на Олимпе бывает собрание, все боги упиваются нектаром, а он, промачивая рот ипокренскими водами, должен воспевать в стихах падение Гигантов и похвалы роскошным богам. Да и на Парнасе нет покою от девяти муз, которые, имея разные вкусы, верно беспокоят своего правителя.

Вы теперь видите, г. издатель, что мое мнение справедливо и что я разумно сделал, оставив стихотворство. Я не знаю, не хлопотливо ли и ваше упражнение, а мне кажется, что и издатели не больше стихотворцев получают выгод, хотя несчастный Аполлон и никогда не был издателем еженедельных листов.

[РАССУЖДЕНИЕ ОБ АВТОРАХ ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫХ СОЧИНЕНИЙ 1769 ГОДА]

ТО, ЧТО УПОТРЕБИЛ Я ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

Тысяча желаний, набившиеся в мою голову, затмевают рассудок, так что я не знаю, которое прежде удовольствовать и чем начать: вот каково в первый раз сделаться Автором! Пустого писать не хочется, а хорошее скоро ли придумаешь? Мне и самому несносны те авторы, которые сочинения свои начинают вздором, вздором наполняют и оканчивают вздором. Пишут все, что ни попадается, спорят, критикуют, решат и, запутавшись в мыслях, изъясняются весьма неясно: тут следуют у них сухие шутки, будто оставляют темные места на догадку читателя, но ежели сочинитель по чистой совести захочет признаться, то скажет, что и сам он того не понимает, и так останется истинная причина, что яснее не мог того написать. Многие ныне принимаются писать, думая, что хорошо сочинять так же легко, как продавать снурки, серьги, запонки, наперстки, иголки и прочие мелочные товары, коими щепетильники торгуют в деревнях и меняют оные на лапти и яйцы: но они обманываются. Щепетильнику нужно только трудолюбие и несколько ума для различения хороших товаров от худых: ибо и продаются оные людям не гораздо просвещенным, то есть таковым, каковы наши крестьяне и крестьянки. Но чтобы уметь хорошо сочинять, то потребно учение, острый разум, здравое рассуждение, хороший вкус, знание свойств русского языка и правил грамматических и, наконец, истинное о вещах понятие: все сие вместе есть искусство хорошо писать и в одном человеке случается весьма редко, ради чего и писатели хорошие редки не только у нас одних, но и в целой Европе. Кто пишет, не имевши дарований и способностей, составляющих хорошего писателя, тот не писатель, но бумагомаратель. По несчастию нашему, у нас много таких писцов, кои, напечатав пять страниц худого своего сочинения, принимают на себя название автора, будто бы авторство зависело от типографии. Типография за деньги печатает книги, но ума не продает: кто пишет наудачу, тот грешит против здравого рассудка, таких грешников не только у нас на Руси, но и во Франции много. {Может быть, скажут мне, что я и сам годен в число сих грешников: не поспорю, но скажу в ответ, что я на свои слабости так же смотрю, как и на чужие.} Они пишут все, что с ними ни повстречается, хватаются за все, начинают и никогда не оканчивают, затем что не имеют цели своим желаниям. Что нравится им, то думают они, понравится и всем. Но это уже чересчур много обижать читателей, будто они хорошего отличить не умеют от худого. Сказывают, что самолюбие не только что с хорошими писателями, но и с мелкими бумагомарателями неразлучно, а некоторые уверяют, что оно и тогда прилипает, когда еще они намереваются быть писателями, но я сего не утверждаю, а скажу только, что самолюбие есть болезнь самая прилипчивая и для писателей опасная. Я исследовал самого себя и думал, что я не самолюбив, но меня одна госпожа, которую я очень почитаю, уверила, что я обманулся: и подлинно, я после узнал, что погрешности в чужих сочинениях мне гораздо приметнее, как в своих, может быть, оттого, что критиковать легче, нежели сочинять, как некоторые утверждают, но я этому не совсем верю и думаю, что правильно и со вкусом критиковать так же трудно, как и хорошо сочинять. Впрочем, чистосердечие осталось во мне и поныне, ибо я тотчас соглашусь и поверю, кто скажет мне, что я написал худо, но, кажется, тому поверю больше и лучшего о том человеке буду мнения, который похвалит. Я еще скажу: самолюбие прилипчивая болезнь. Писать еще лишь только начинаю, а критиковал уже многих.— Но я, заговорясь, удалился от своей цели. Говорить и заговариваться, переходя из материи в материю, есть одна из моих слабостей. Читатель! тебе надобно к этому привыкать: в продолжение моего издания нередко это случаться будет. Ну, г. читатель! теперь я стал Автор, может быть, захочешь ты прежде всего узнать мое имя, однакож не жди, чтобы я тебя об оном уведомил. Сколько хочешь сам думай, отгадывай, разведывай и трудись, мне до того нужды нет. Многие из вас столько жадны к новостям, сколько подьячие ко взяткам, щеголи и щеголихи к новым модам и кокетки к волокитству, и столько легковерны, как ослепленные любовники. Вы часто о сочинениях судите по сочинителям, а некоторые из вас и не читавши, но по одному только слуху делают неправильные заключения, и так польза моя требует, чтобы я имя свое утаил. Не знавши оного, как скоро прочтешь ты десять строк моего сочинения, то наверное заключишь, что я писатель не третьей статьи, может быть, подумаешь, что я человек знатный, следовательно, критиковать не осмелишься: ты подумаешь, может быть, что я — но нет, этого не скажу, а оставлю на твою догадку. Если ж бы узнал мое имя, то, может быть, и переменил бы ты свое намерение и вместо почтения начал бы меня уничтожать… Сносно ли это Автору? Автору новому, да и такому, который предприял прославиться во всех концах пространной России? Со временем будут удивляться моим сочинениям, станут их превозносить похвалами, будут покупать с превеликою жадностию и за дорогую цену, скажут: ‘Это преславное сочинение, которого Автор нам неизвестен, заслужи…’ Потише, потише, г. Автор, умерь свой восторг, помолчи и оставь это на догадку читателей. Не уподобляйся без нужды тем несносным самохвалам, которые выпрашивают или, лучше сказать, отягощая слушателей чтением своих сочинений, похвалу из них вымучивают и после проповедуют, что они до небес оными превознесены были. Пускай завистники из всей силы кричать будут, что твое сочинение вздор.— Ты этому не верь, пусть бедные писатели со слезами просят, чтобы их из милосердия не критиковали, и пусть испрашивают они у читателей благосклонного принятия трудов своих: тебя не такая ожидает участь, и для того поступай с читателями отменно. Прими на себя важный вид, подобный тем авторам, которые, не больше десяти строк написав, отнимают первенство у всех прежде их прославившихся творцов. С первой строки приведи читателей своих в удивление и, не дав им опомниться, пользуйся их смятением, повелевай ими по своему желанию, приказывай им бегать вослед за парящим твоим разумом: пусть будут они гоняться по всем местам за летучими твоими мыслями. Если ж ты сам начнешь уставать, то поймай Пегаса и, седши на него, разъезжай по своему желанию, мучь его сколько угодно, он будет тебе покорен. Но ежели паче чаяния он попротивится и тебя не пустит сесть, то… но этому быть не можно. Когда все несмысленные рифмотворцы сего бедняка мучат, то как он осмелится противиться тебе? тебе, который предприял овладеть всем Парнасом? Забудь, что не умеешь ты ни одного соплесть стишка, что нужды, что не знаешь ты правил стихотворства? Пиши прозу и научись только прибирать рифмы, ты и тем себя прославить можешь. Многие в стихотворстве не больше твоего знания имеют, но со всем тем пишут трагедии, оды, элегии, поэмы и все, что им вздумается, короче сказать, если тебе Пегас попротивится, то поймай его за гриву, оборви крылья, сядь насильно и поезжай прямо на Парнас, сделайся властителем оного, перемени все по своему желанию и определи новые всем должности. Аполлона за худое правление накажи, определи его парнасским комиссаром у приему всех сочинений новых твоих стихотворцев: наказание велико, но он того достоин. Сам сядь на его место, возьми лиру и греми по своему желанию, что нужды, складно или нет, лишь только не жалей своих рук, греми громче, удивляться, конечно, будут. Муз распоряди другим порядком. Плаксивую Мельпомену одень в платье из трагических листов, в одну руку дай ей чернилицу с пером вместо кинжала, а другою прикажи чаще размахиваться, бить себя по лицу и беспрестанно кричать: ‘Ах! увы! погибло все!’ Вместо венца на голову прикажи комиссару своему написать ей эпитафию. Сим способом будет она смешить, а не плакать заставлять. Талию… О! эту насмешницу надобно хорошенько помучить, до сего времени она всех осмеивала, но ты сделай так, чтобы все, на нее глядя, смеялись. Платье сшей ей гаерское, в руку вместо маски дай ей вызолоченный пузырь с горохом и заставь читать Л** комедии, которых она терпеть не может и которые ее, конечно, измучат. Обезьяну ее не позабудь поставить к ней поближе, и чтобы она сколько возможно больше коверкалась и тем смешила народ. Вот самое лучшее средство комедию превратить в игрище! Каллиопу сделай приворотником, украшения все с нее оборви, она их ныне недостойна, эпические стихи вырви из рук ее и брось, вместо трубы дай ей рожок и прикажи наигрывать повести о троянских витязях. Если ж захочешь ты отвратить посещения, которые тебе, как новому воеводе, непременно прочими богами сделаются, то прикажи ей читать одну из новых пиес, она, конечно, всех гостей рыганьем своим отгонит: ибо с некоторого времени Каллиопа стала весьма обжорлива. Клио пусть ходит по гостиному двору, рассказывает купцам разные истории и тем себя кормит. Ерату хотя бы и надлежало совсем отставить, но чтобы не сделать ей беспричинной обиды, то оставь ее для приманки, пусть новые твои стихотворцы будут за нее волочиться и станут писать элегии… О! они так ее взбесят, что она, конечно, сама попросится в отставку. Уранию совсем отставь и вели питаться мирским подаянием. Евтерпа и Терпсихора обе девки добрые, правда, что одна очень задумчива, но другая, напротив того, всегда весела. Оставь их обеих для себя, только до того времени без жалованья, пока не выучатся первая играть на волынке, а другая плясать вприсядку. Полиминию пожалуй в копиисты и прикажи переписывать набело все свои сочинения. Славных авторов сделай разносчиками, прикажи им по всем местам продавать свои сочинения и выхвалять их сколько возможно больше: им к этому уже не привыкать. Слепого Гомера из жалости сделай хоть вахмистром при парнасской канцелярии: этот бедный старик в разносчики не годится. Виргилию, наклавши полный мешок нелепых изречений, прикажи ходить по рынку и продавать их повольною ценою. Пегаса назови щепетильником и прикажи продавать по деревням билетцы, эпиграммы, загадки, эпитафии, песенки и прочие мелочные стихотвореньицы. Ну, г. Автор! теперь ты весь Парнас оборотил вверх дном, осталось только одно славное дело сделать. Все правилы стихотворства и грамматики уничтожь: это только пустое затруднение. Позволь писать всякому, кто как хочет и что взбредет на ум, ты увидишь, что у тебя стихотворцев будет во сто тысяч раз больше, как у старого Аполлона, комиссара твоего взбесят, завалят сочинениями и сделают тебе новый Геликон: лишь не накладывай на вранье пошлины. Впрочем, не худо будет, ежели ты ипокренскую воду превратишь в чернилы, новым твоим рифмотворцам великое тем сделаешь облегчение. Наконец… да где ж мой читатель и что он делает? А! он не посмел за мною следовать и, оставшись в Петербурге, заснул. Подожди, я тотчас тебя разбужу. Читатель!.. Но увы! Я и сам проснулся и сделался из Аполлона простым писцом: такое превращение несносно! А причиною сему ты, читатель, ты помешал мне наслаждаться приятною мечтою. Скажешь, что все это вздор! согласен, но мало ли подобных сему вздоров ты хвалил? так поступи, пожалуй, и с моим так же. Желать того, чего не можно получить, и возвышаться выше своей сферы есть слабость общая всех человеков. Все люди бредят, но бредят только во сне, а молодые писцы имеют дар бредить и въяве. Теперь узнал ты, читатель, каково иметь дело с молодым писателем и его восторгом. Я начал писать предисловие, в котором должен был уведомить о том, что буду сообщать в моем издании, но, заговорясь, о том совсем позабыл, я бы должен был ошибку мою исправить и хотя теперь о том тебя уведомить, но боюсь обещать море, чтобы после не вылилась лужа, и так всего лучше о том не сказывать. Если захочешь читать мое издание, так читай, пожалуй, то, что будет написано, если ж тебе не понравится, так не читай: в моей власти состоит писать, а в твоей читать или нет. Ты поступай в том по своему благорассуждению, а меня оставь следовать моему: кажется, что сим средством можно прожить нам бессорно.

[КАКИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ АВТОР ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫХ СОЧИНЕНИЙ]

Самое негодное дело быть автором ежемесячных или еженедельных сочинений: я не говорю о тех почтенных авторах, которые за свои сочинения заслужили вечную похвалу, но о сих марателях, которые, следуя пословице, не учась грамоте, становятся попами. Ежели посмотреть на молодых нынешних писцов, то подумать можно, что трудняе быть посредственным сапожником, нежели автором: все обучаются тому ремеслу, в котором хотят упражняться, но безграмотные писцы учиться и знать правилы почитают за стыд. Сими-то примерами по несчастию завлечен я в неисходимый авторства ров.

С начала моего издания думал и я так, как многие господа сочинители, что ничего легче нет, как сочинять, но в продолжение узнал, что ничего трудняе нет, как писать с рассуждением. Не успел я отпечатать первого месяца моего сочинения, как уже сам стал находить в нем погрешности, стал бояться, что он читателям не понравится, что станут меня за то критиковать, но что ж из сего вышло? рассуждение изволило замолчать, а самолюбие торжествовало и в знак своей победы вместо трофей выдало в свет первый месяц ‘Пустомели’. Он показался и заслужил от некоторых благоволение, я сам слышал похвалы моему сочинению от людей знающих, не будучи им известен: они говорили, этот человек подает надежду быть хорошим писцом, слог его чист и плавен, продолжали они, но надобно ему побольше упражняться.

Слыша сие, самолюбие шептало мне в уши: ты еще и большей достоин похвалы, но рассуждение кричало: неправда, однакож я этого не слыхал. Не столько радуется мать, когда слышит похвалу своему любезному и избалованному сынку, не столько восхищается любовник, когда по трех годах бесплодного своего старания и страдания противу чаяния от любовницы своей услышит: и я тебя люблю, не столько веселится и щеголиха, когда удастся ей сделать платье по вкусу и удачно одеться и когда ей все мужчины кричали: мила, как ангел! а она, приехавши домой, станет перед зеркалом и переговаривает те же самые слова: мила, как ангел! Короче сказать, радости моей ни сравнить ни с чем, ни изъяснить невозможно. Г. читатель, ежели ты автор и ежели тебя когда-нибудь хвалили, так спроси ты у себя, сколь велика была моя радость. В другом месте услышал: надобно этому автору, говорили мои судьи, надобно ему побольше просвещения, в прочем пишет он не худо. Третьи хвалили предисловие, но недовольны были сказкою. Иные хвалили сказку, но недовольны были предисловием. Еще были люди, которые говорили, на что ему мешаться в политические дела, мало ли в городе новостей, которыми бы он читателям своим гораздо больше сделал угождения, нежели как ведомостями о политических делах. Иные по известному своему добросердечию ругали мои загадки, говоря, что это не загадки, но наглый вздор.

Такие разные рассуждения и толки привели меня в замешательство и дали рассуждению на несколько минут торжествовать над самолюбием. Надобно угодить всем читателям, размышлял я, но что такое им сообщать? и достанет ли к тому сил моих? — Нет, нет, это невозможность. Сто раз принимался я писать и опять вычеркивал, что понравилось бы, по моему мнению, одним, то, заключал я тотчас, не понравится другим читателям. Горестное состояние! глупое упражнение! бесполезный и ненавистный труд быть автором без достоинств или не иметь довольно бесстыдства все написанное предлагать, одобрять и превозносить еще больше славных сочинений! Тут-то я узнал, что не всякий может быть хорошим писателем, кто только писать имеет охоту, так, как не всякий тот хороший имеет в напитках вкус, кто только пить хочет: пьяница и простое вино хвалит лучше шампанского, а самолюбивый автор и прескверное свое сочинение ставит лучше чужого совершенного. Несносное, не имеющее среднего пути, состояние! надобно быть или хорошим писателем и быть из зависти поминутно критиковану, или скверным и быть посмешищем всего города, слыть ругателем или дураком. Вот два награждения, которые авторы получают за свои труды. Я бесился, рвал бумагу, ломал перья: но они ли виноваты? проклинал ту несчастную минуту, в которую в первый раз написал: ‘Пустомеля’.

Словом сказать, если когда-нибудь тебе, читатель, случалося быть в беседе с пустомелею, который беспрестанно болтает, а сам никого не слушает, или с престарелою кокеткою, которая рассказыванием старинных своих любовных дел, себя утешая, наводит скуку другим и слушателей отягощает, или с трусом, который на военной своей лире напевает все свои походы, осады городов, сражения, превозносит свою храбрость до небес, описывает робость других и удивляется нынешним обрядам, или со школьным педантом, который иначе не умеет говорить, как силлогизмами, и без ерго ни единого не выговорит слова, или с ветреным молодчиком, который опричь из романов о любви вытверженного ничего говорить не может, или с судьею, приказным крючком, который и с девицами ничего иного не говорит, как о указах, приказных крючках и пытках, или, наконец, со стихотворцем, который равняет себя со славными российскими писателями и говорит только о чищении российского языка, похвалу себе и хулу другим, и которое чищение разумные люди называют порчею российского без порчи прекрасного наречия, итак, если г. читатель с сими людьми когда-нибудь бывал, так ты знаешь, каковы они несносны, таков-то несносен был я сам себе, или еще столько, сколько несносны Талии Л** комедии. Вот в каком был я тогда состоянии, но в самое сие время вошел ко мне незнакомый человек. Во время моего с ним разговора беспокойствие мое уменьшалося, а по выходе его и совсем успокоился. Я стал на авторство смотреть другими глазами, после того взял перо, написал, предаю тиснению и оставляю горестные авторские минуты позднейшим моим потомкам: пусть будут они со временем трудиться узнать, подлинно ли был я в таком жестоком состоянии или только выдумал, чистосердечно ли я сам про себя это написал или целил на известное мне какое-нибудь лицо, пусть будут делать заключения, какие им угодны, а я между тем опишу разговор мой с незнакомым человеком и читателю моему сообщу, только не теперь, а со временем.

[О ФОНВИЗИНЕ]

Кажется, что нет нужды читателя моего уведомлять о имени автора сего послания, перо, писавшее сие, российскому ученому свету и всем любящим словесные науки довольно известно. Многие письменные сего автора сочинения носятся по многим рукам, читаются с превеликим удовольствием и похваляются сколько за ясность и чистоту слога, столько за остроту и живость мыслей, легкость и приятность изображения, словом, если обстоятельствы автору сему позволят упражняться во словесных науках, то не безосновательно и справедливо многие ожидают увидеть в нем российского Боало. Его комедия *** столько по справедливости разумными и знающими людьми была похваляема, что лучшего и Молиер во Франции своим комедиям не видал принятия и не желал, но я умолчу, дабы завистников не возбудить от сна, последним благоразумием на них наложенного.

[О ДМИТРЕВСКОМ]

Г. Д***, актер придворного российского театра, приехав к нам, столько наделал шуму, что во всем городе только и разговоров, что о нем, и подлинно, московские жители увидели в нем славного актера. Он играл в ‘Семире’ Оскольда и всех зрителей пленил. В ‘Евгении’ комедии графа Кларандона: искусство, с каким он сей роль представлял, принудило зрителей оную комедию просить еще три раза, в чем они были удовольствованы и в каждое представление в новое приходили восхищение, казалось, будто искусство г. Д*** по степеням еще больше возрастало. Надобно отдать справедливую похвалу и г. переводчику сей комедии, ибо он все красоты, находящиеся в подлиннике, сохранил и на российском языке. Г. Д*** играл еще Вышеслава и Ревнивого с равномерною же от всех похвалою, а еще ожидают представления ‘Хорева’ и ‘Беверлея’. Зрители собиралися в театр в таком множестве, что многие по причине великой тесноты не могли получать билетов, если хотя мало опаздывали. Наконец должно сие заключить тем, что г. Д*** московских жителей удивил, привел в восхищение и заставил о себе говорить по малой мере два месяца.

[О ПРЕДСТАВЛЕНИИ ТРАГЕДИИ СУМАРОКОВА ‘СИHАВ И ТРУВОР’]

Недавно здесь на придворном императорском театре представлена была ‘Синав и Трувор’, трагедия г. Сумарокова. Трагедия сия играна была по переправленному вновь г. автором подлиннику. Нет нужды выхвалять сего почтенного автора сочинений, они так хороши, что кто только их читал и кто имеет разум, те все ему, отдавая справедливую похвалу, удивляются, которые же не похвалят, тем надобно просить о отпущении своего согрешения. Что ж касается до актеров, представлявших сию трагедию, то надлежит отдать справедливость, что г. Дмитревский и г. Троепольская привели зрителей во удивление. Ныне уж в Петербурге не удивительны ни Гарики, ни Лекены, ни Госсенши. Приезжающие вновь французские актеры и актрисы то подтверждают. Со всем тем нельзя пропустить, чтобы не заметить слабость и пристрастие к французам одного господина, который во время представления сей трагедии, когда г. Д. и г. Т. зрителей искусством своим восхищали, он, воздыхаючи, сказал: ‘Жаль, что они не французы, их бы можно почесть совершенными и редкими в своем искусстве’. Через несколько дней, когда представлена была французская пиеса, то сей господин не мог воздержать ни чрезмерной радости и восхищения, ни также чрезмерного и смешного своего пристрастия, делая похвалу французским актерам, и хотя комедия играна была смешная, однакож он собою гораздо больше делал смеха.

[О КРИТИЧЕСКОМ РАССМОТРЕНИИ ИЗДАВАЕМЫХ КНИГ]

Общество наше, из нескольких человек состоящее, предприяло издавать на сей год периодические листы под заглавием ‘Санктпетербургских ученых ведомостей’. Сочинений такового рода много вышло во свет на разных европейских языках, но на нашем по сие время не было еще ни единого. Ученый свет давно ожидает сея дани от нашего отечества: распространение наук в России и успехи в оных единоземцев наших во всех ученых европейских мужах ежедневно умножают любопытство к достоверному узнанию оных. Правда, что к заплате сея дани требовалося бы перо гораздо искуснейшее нашего, но усердие к пользе и славе отечества заменит нам сей недостаток предварением других в издании ‘Ученых ведомостей’ и доставит честь первенства, на снискание коея не все охотно отваживаются, ибо должно до нее достигать по непротоптанным и многотрудным стезям.

Сочинения сего рода обыкновенно почти вмещают в себя уведомление о напечатанных книгах во всей Европе, с присовокуплением критических оным рассмотрений, вносятся также в оные земные и морские чертежи, эстампы и проч., известия о делах ученых и об успехах их в науках также занимают здесь место: короче сказать, все, что ни происходит в ученом свете, то все обретает место в сих сочинениях.

Подражая сему примеру, мы точно тот же будем наблюдать порядок в наших ‘Санктпетербургских ученых ведомостях’, но с такою притом на первый случай ограниченностию, что все сие будет касаться до нашего токмо отечества.

Сверх сего мы будем иногда вносить в наши ‘Ведомости’ мелкие стихотворения, которые более согласны будут с нашим намерением. Да и пригласили бы мы господ российских стихотворцев к сочинению надписей к личным изображениям российских ученых мужей и писателей, если бы не опасались мы их тем отвлечь от важнейших трудов. Но ежели бы захотелось им оказать нам учтивость исполнением нашея просьбы, то предложили бы следующее упражнение: сочинить надписи Феофану Прокоповичу, к. Антиоху Кантемиру, Николаю Никитичу Поповскому, в науках прославившимся мужам, Антону Павловичу Лосенкову и Евграфу Петровичу Чемезову, в художествах отличным мужам. Сего на первый случай было бы довольно.

Мы намерены также вносить в листы наши касающееся до описания жизней российских писателей, которое бы могло служить споможением ко приведению в лучшее совершенство (сочиненного г. Новиковым) ‘Опыта исторического словаря о российских писателях’, напечатанного в Спб. 1772 года.

Но как критическое рассмотрение издаваемых книг и прочего есть одно из главнейших намерений при издании сего рода листов и поистине может почитаться душою сего тела, то и испрашиваем мы у просвещенныя нашея публики, да позволится нам вольность благодарный критики. Не желание охуждать деяния других нас к сему побуждает, но польза общественная, почему и не уповаем мы сею поступкою нашею огорчить благоразумных писателей, издателей и переводчиков, тем паче, что во критике нашей будет наблюдаема крайняя умеренность и что она с великою строгостию будет хранима во пределах благопристойности и благонравия. Ничто сатирическое, относящееся на лицо, не будет иметь места в ‘Ведомостях’ наших, но единственно будем мы говорить о книгах, не касаясь нимало до писателей оных.

Впрочем, критическое наше рассмотрение какия-либо книги не есть своенравное определение участи ее, но объявление только нашего мнения об оной. Сами господа писатели, издатели или переводчики оных могут присылать возражения на наши мнения, которые мы, получив, охотно поместим в наших ‘Ведомостях’, если только в сочинении сем наблюдены будут принятые нами правила благопристойности и если сочинитель оного подпишет к нам свое имя. Могут сие делать и другие, кому не понравится какое-либо наше мнение и кому за благо рассудится оное опровергнуть, но наблюдая скромность и благонравие и подписываясь притом под своим опровержением. Просвещенные и благоискусные читатели легко проникнуть могут, куда склоняется сие наше намерение.

Мы просим и приглашаем всех ученых мужей и любителей российских письмен быть нашими сотрудниками и соучаствовать во предприятии нашем, клонящемся единственно к пользе общественной. Все таковые присланные статьи помещаемы будут в наших ‘Ведомостях’, если также согласны оные будут со принятыми нами правилами. Кто соблаговолит соучаствовать во трудах наших из живущих в Санктпетербурге и в Москве, тех просим сообщать к нам сочинения свои, запечатав и надписав на имя издателей ‘Санктпетербургских ученых ведомостей’, присылать оные в Спб. ко книгопродавцу К. В. Миллеру, живущему в Луговой Миллионной улице, а в Москве в университетскую книжную лавку, ко книгопродавцу Ридигеру, из других же российских городов желающие могут сообщать чрез почту к которому-нибудь из сих двух книгопродавцев.

Мы за благо судили быть утаенным именам нашим, а будем ставить под каждою статьею одну букву из имени или прозвания того сочинителя, который ее писал и которую кто избрал себе изо всех письмен, имя и прозвание его составляющих. Любопытные читатели могут отгадывать по сим буквам имена наши сколько им угодно. Сие упражнение оставляем мы охотникам до новостей, себе же избираем благую часть, от нея же никогда не отымемся, сиречь, всеусильно и по крайней нашей возможности стараться станем трудами нашими снискать благоволение всеавгустейшия и премудрый монархини нашея, благосклонность просвещенныя публики нашея и одобрение мужей ученых.

Н.

ОПЫТ ИСТОРИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ О РОССИЙСКИХ ПИСАТЕЛЯХ

Из разных печатных и рукописных книг, сообщенных известий и словесных преданий собрал Николай Новиков

ПРЕДИСЛОВИЕ

Не тщеславие получить название сочинителя, но желание оказать услугу моему отечеству к сочинению сея книги меня побудило. Польза, от таковых книг происходящая, всякому просвещенному читателю известна, не может также быть неведомо и то, что все европейские народы прилагали старание о сохранении памяти своих писателей: а без того погибли бы имена всех в писаниях прославившихся мужей. Одна Россия по сие время не имела такой книги, и, может быть, сие самое было погибелию многих наших писателей, о которых никакого ныне не имеем мы сведения. Ныне наступило то время, в которое неусыпным попечением премудрыя нашея императрицы исправляются погрешности предков наших. Под благополучным владением Екатерины Великия Россия вступила на такий степень величества, что все иностранные народы счастию ее завиствуют и удивляются. Невольница татарская приводит в трепет Мустафу и Магомеда, погруженная прежде в невежество Россия о преимуществе в науках спорит с народами, целые веки учением прославлявшимися, науки и художества в ней распространяются, а писатели наши прославляются. Свидетельствуют сие многие подлинные наши на иностранные языки переведенные книги. Всякие известия, до российской истории касающиеся, иностранными народами принимаются со удовольствием. Между прочими в 1766 году некто российский путешественник сообщил в лейпцигский журнал известие о некоторых российских писателях, которое во оном журнале на немецком языке напечатано и принято с великим удовольствием. Но сие известие весьма кратко, а притом инде не весьма справедливо, а в других местах пристрастно написано. Сие самое было мне главным поощрением к составлению сея книги, но сколь сие трудно, благоразумный читатель и без моего о том объяснения рассудить может, исключая то, что первые следы во всяком деле пролагать трудно, должен я был большую часть наших писателей собирать по словесным только преданиям. Не в порицание неизвестному писателю, сообщившему в лейпцигский журнал описание наших авторов, упомянул я здесь о его известии и не в похвалу себе, но только для того, чтобы показать, сколь трудно в первый раз издавать такого рода сочинения. Мой словарь имеет свои погрешности и, может быть, столько же еще не достигает до достоинства своего имени, как и то известие, о котором я упомянул. Есть и такие в книге моей погрешности и недостатки, которые и сам я усматривал, но они остались неисправленными потому, что я не мог никак достовернейшего получить известия. И сие-то принудило меня в заглавии сея книги написать ‘Опыт исторического словаря о российских писателях’. Я старался собирать имена всех наших писателей, но при отпечатании моей книги получил я еще о многих известие, а сие самое подает надежду, что и еще многие откроются. В таком случае остается мне просить вспомоществования в моем труде от моих читателей. Всякий любитель словесных наук, имеющий сведение о ком-либо из наших писателей, в сию книгу не внесенных, или в поправление изданного, написав, может сообщить в письме к сочинителю сей книги, которое принято будет с благодарностию и со удовольствием поместится в продолжение сего ‘Словаря’. Я не исключаю из сего и критик, на благоразумии и справедливости основанных: они тем приятнее для меня будут, чем более способствовать станут к приведению в Совершенство сея книги. Если кто соблаговолит прислать такие письма из живущих в здешнем городе, те могут оные сообщить к переплетчику, у которого книга сия продаваться будет, а из других городов могут подписывать на имя сочинителя и посылать на почте, а мое старание будет получать оные с почтового двора. Чем более будет сообщено ко мне таких известий, тем больше удостоверюся я, что труд мой от просвещенного общества заслуживает внимание.

ОПЫТ ИСТОРИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ

А

Аблесимов Александр [1742—1783] — адъютант в штате генерал-майора Сухотина, написал несколько элегий, эпиграмм и эпитафий, которые и напечатаны в ежемесячном сочинении ‘Трудолюбивой пчеле’, изданном 1759 года в Санктпетербурге. Его ‘Сказки в стихах’, напечатанные там же 1769 года особливою книжкою, и многие другие стихотворные сочиненьица, в разных книгах напечатанные, довольно имеют остроты и посредственно хороши. Он сочинил прозою три комедии и одну комическую оперу в одном действии стихами: первая комедия, ‘Подьяческая пирушка’, в 5 действиях, а другие в 1 действии, все они довольно хороши, а некоторые явления и похвалу заслуживают: ибо в них находится много соли, остроты и забавных шуток. Он имеет способность писать шуточные сочинения и перевороты, из которых и написал многие довольно удачно, но они, так, как и его комедии, еще не напечатаны и на театре не представлены.

Ададуров Василий Евдокимович [170(?)—177(?)] — тайный советник, сенатор, Московского университета куратор и ордена святыя Анны кавалер, человек ученый и просвещенный, будучи адъюнктом Академии наук, сочинил ‘Правила российской орфографии’ и перевел на российский язык немало весьма изрядных и полезных книг.

Адриан [1627—1700] — патриарх московский и всея России, из сочинений его остались известными две только рукописные книги: первая ‘Щит веры’, содержащая в себе разные нравоучительные рассуждения, возражения противу еретиков и другие наставления, вторая содержит в себе грамоты или послания сего патриарха, в разные времена писанные, и указы духовные. Обе сии книги хранятся в императорской библиотеке.

Алексеев Петр [1727—1801] — московского Успенского собора ключарь и императорского университета учитель катехизиса, писал стихи, из которых много внесено в переведенную им книгу ‘Истинное благочестие христианский веры’, напечатанную в Москве 1768 года. Есть много и других его стихотворений, но оные, так, как и некоторые изрядные его поучительные слова, не напечатаны.

Амвросий [1708—1771] — архиепископ московский и калужский, родился 1708 года 17 октября в городе Нежине и наречен при крещении Андреем. Отец его, Стефан Константинов сын Зертис, был волох, уроженец местечка Сороки, и, выехав 1691 года в Малороссию, определен был, в рассуждении знания его греческого, волосского и турецкого языков, переводчиком при малороссийских гетманах. По смерти отца своего Андрей позван был от родного по матери дяди своего, Киевопечерской лавры соборного старца (бывшего потом в нежинском Благовещенском монастыре архимандритом) Владимира Каменского, для обучения в Киевской академии латинскому и польскому языку и другим свободным наукам, тамо преподаваемым. При определении же его в сие училище дал ему прозвание свое Каменский. Сей Андрей в скором времени в учении оказал хорошие успехи, почему и отправлен был в Польшу в город Львов для лучшего и совершеннейшего оных изучения. Пробыв тамо два года, возвратился паки в Киев, а оттуда поехал в Санктпетербург, где в 1735 году определен был учителем в новозаводимой семинарии при Троицком Александроневском монастыре, в коем 1739 года пострижен в монахи и наречен Амвросием.

Тщательное исправление порученной ему должности и особливое искусство в проповедывании слова божия, как и добродетельная его жизнь получили вскоре достойное награждение: ибо в 1748 году мая 10 дня императрица Елисавет Петровна высочайшим указом синоду повелела произвесть его в архимандрита в Ставропигиальный Воскресенский, новый Иерусалим именуемый, монастырь, поручив ему строение оного, и быть ему в синоде членом.

1753 года ноября 7 дня по именному ее же величества указу посвящен он в Москве епископом переяславским и дмитревским, и велено притом ведать ему Воскресенский монастырь, именуясь тамошним архимандритом, и остаться членом в синоде.

1761 года марта в 7 день переведен он на Крутицкую епархию, а 7 октября того ж года пожалован архиепископом тоя ж епархии, то есть сарским и подонским, переименованным потом крутицким и можайским.

1768 года генваря 18 дня ее императорское величество ныне благополучно владеющая государыня при отъезде своем из Москвы в Санктпетербург всемилостивейше благоволила перевесть его из Крутицкой на Московскую епархию, где и находился он по день страдальческой своей кончины, последовавшей 16 сентября 1771 года, на 63 году от рождения его, причиненной от возмутившейся в Москве черни, которая, нашед его в Донском монастыре, во время божественной службы из алтаря и церкви вытаща, бесчеловечным образом лишила жизни пред воротами того монастыря, в котором он и погребен 4 октября того же года в трапезной церкви, на левом крылосе у стены. При погребении его говорил проповедь Московской академии префект иеромонах Амвросий. Другое слово на убиение его сочинено студентом Алексеем Левшиновым, напечатанное 1771 года в Санктпетербурге.

Сверх обыкновенных при Александроневской семинарии трудов и проповедей упражнялся он в переводе следующих книг на российский язык:

I. Послания святого Игнатия, епископа антиохийского.

II. Огласительные поучения святого Кирилла, епископа иерусалимского. Сии обе книги с дозволения святейшего правительствующего синода напечатаны в московской синодальной типографии.

III. Четыре книги богословские св. Иоанна Дамаскина, отданные же в печать.

IV. Рассуждение против афеистов и неутралистов, напечатано в Москве 1765 года.

V. Трактат о происхождении св. духа, сочиненный на латинском языке преосвященным Феофаном Прокоповичем, его иждивением напечатан в Геттинге 1771 года.

VI. Опыт о человеке Попия, переведенный г. Поповским, во многих местах, при рассуждениях, до веры принадлежащих, им исправлен и под присмотром его печатан при Московском университете 1757 года.

VII. Более же всего прилежал он в исправлении псалтыри с еврейского на российский язык, с помощию нынешнего донского архимандрита Варлаама Лащевского, преискусного в еврейском языке мужа. Она была уже приведена к концу и для поднесения ее императорскому величеству набело переписана, но, к крайнему сожалению и невозвратной гибели, в бывшее Чудова монастыря разграбление не токмо список оныя, но и самый подлинник в мелкие лоскутки изорван. Сему несчастию подвержена была и вся его немалая библиотека, содержащая в себе довольное число редких и нужных книг, также и много достопамятных записок, принадлежащих до церковной российской истории, которую он сочинять намерение имел, и почти все нужное к тому заготовлено было.

Кроме многих полезных наук, сану его приличных, довольное имел он знание в гражданской и церковной архитектуре и от природы великую имел к ней охоту: доказательством сему производимые им везде, где он был, строения и украшения церквей и покоев. Воскресенский монастырь единственное в России огромное и славное, паче многих подобных мест, строение, не от россиян токмо, но и от чужестранных похваляемое, свидетельствует его труды, знание и искусство в созидании храмов божиих.

Переяславской епархии архиерейский дом после бывшего там пожара вновь им воздвигнут, соборная в горицком престольном его доме церковь украшена, и собственным его иждивением иконостас в ней сделан, а строение там же гепсимании, или богородичного гроба, за переведением его на Крутицкую епархию не окончано.

Крутицкий архиерейский дом в Москве, престольная его снаружи церковь, а Чудов монастырь внутри отделан его старанием и большею частию его собственным иждивением, доказывает его просвещенный вкус и прилежное рачение к великолепному, для украшения городов нужному и выгодному строению. Прошлого, 1769 года высочайшим ее императорского величества указом поручено ему было обновление трех больших московских соборов, Успенского, Благовещенского и Архангельского. Средний из них ревностным его присмотром приведен в первое благолепие, а другие два за наступившею в Москве заразительною болезнию не начаты.

Что принадлежит до нрава и природных свойств сего пастыря, то он был примерный в сане и достоинстве своем муж, разум его был просвещенный, чужд суеверия и лицемерия, в обхождении со всеми знающими его учтив, к подчиненным строг, но правосуден, к высшим почтителен, к низшим снисходителен, а к равным благосклонен. В раздавании милостины бедным, а паче странным и пришельцам щедр без тщеславия. Сие неоспоримо доказывает Московский воспитательный дом, где он, подая пример человеколюбия, принял на себя звание опекуна и где собственно от себя ежегодные делал немалые подаяния и для воспитываемых там младенцев учредил по всем приходам в Москве для доброхотных дателей кружки, в благочестии христианском был тверд, недреманный наблюдатель и исправитель своей паствы, ревностный исполнитель высочайших повелений, судия нелицемерный, любитель наук и покровитель учащихся, в дружбе искренен, в трудах неутомим, за что всеми учеными и просвещенными людьми был любим и почитаем, и в опасностях неустрашим: ибо во время самой предстоящей смерти, услыша вопль, крик и пальбу окруживших и к убиению его стремящихся мятежников, более об них, нежели о своей сожалел напасти. Почему, преклонив колена и воздев к образу спасителеву руки, со слезами произнес сие моление: ‘Господи! остави им, не ведят бо, что творят, не введи их в напасть, но отврати стремление их: и якоже смертию Ионы укротилось волнение моря, тако смертию моею да укротится ныне волнение сего свирепеющего народа!’ Видя же их отбивающих монастырские вороты, пошел в церковь, где у служащего литургию священника исповедался и, святых тайн приобщась, отдался без супротивления жаждущим крови его убийцам, и до последнего издыхания произносимо было его устами имя сына божия, которому он вручив дух свой успе, а злочестивые его убийцы, яко изверги рода человеческого, вскоре потом казнены поноснейшею смертию и преданы церковию анафеме.

Амвросий [1690—1745] — архиепископ новогородский, довольно сочинил поучительных слов, которые и похваляются, а напечатано из них только одно в Санктпетербурге 1741 года.

Амвросий [1742—1818] — Заиконоспасского училищного монастыря проповедник, сочинил много весьма изрядных поучительных слов, а напечатано из них только одно, сказыванное при погребении московского архиерея Амвросия, убиенного московскою чернию. В прочем его проповеди знающими людьми весьма много похваляются.

Аничков Димитрий [1733—1788] — Московского императорского университета философии и свободных наук магистр, сочинял слова: 1) о том, что мир сей есть ясным доказательством премудрости божией и что в нем ничего не бывает по случаю, напечатанное в Москве 1767 года, 2) о истинном богопознании, весьма много похваляемое за свободное и ясное сей важной материи объяснение, напечатанное в Москве ж, и еще некоторые другие.

Антоний [1738—1786] — архимандрит новогородского Вяжицкого монастыря, человек острый, ученый и искусный в латинском, греческом и славенском языках, также в философии, богословии и риторике, сочинил несколько поучительных слов, весьма много похваляемых от знающих людей, но напечатаны из них только немногие.

Арсений [1697—1772] — бывший митрополит ростовский и ярославский, человек ученый, писал много поучительных слов, но из них немногие напечатаны 1742 года в Москве.

Афонасий [1712—1776] — епископ ростовский и ярославский, сочинил много весьма изрядных поучительных слов, из коих некоторые напечатаны в Москве при синодальной типографии.

Афонин Матвей [1733—1810] — императорского Московского университета натуральной истории экстраординарный профессор, сочинил несколько торжественных слов, напечатанных в Москве в разных годах.

Б

Баранович Лазарь [1620—1693] — епископ черниговский, сочинил стихи, которые приложены к книге ‘Руно орошенное’, напечатанной церковною печатью в Чернигове 1683 года, плач о преставлении царя Алексия Михайловича и приветствие царю Феодору Алексиевичу, стихами, в 1676 году, также сочинил прозою две книги: первая, ‘Трубы словес’, напечатана в Киеве 1674 года, а вторая, ‘Меч духовный’, печатана в Киеве ж 1686 года, обе сии книги содержат в себе поучительные слова, сказыванные сим епископом, о других его сочинениях нет никакого известия.

Барков Иван [1732—1768] — был переводчиком при императорской Академии наук, умер 1768 года в Санктпетербурге. Сей был человек острый и отважный, искусный совершенно в латинском и российском языке и несколько в итальянском. Он перевел в стихи Горациевы сатиры, Федровы басни с латинского, драму ‘Мир героев’ и другие некоторые с итальянского, кои все напечатаны в Санктпетербурге в разных годах, и сатиры с критическими его на оные примечаниями, также писал много сатирических сочинений, переворотов и множество целых и мелких стихотворений в честь Вакха и Афродиты, к чему веселый его нрав и беспечность много способствовали. Все сии стихотворения не напечатаны, но у многих хранятся рукописными. Он сочинил также ‘Краткую российскую историю’, от Рюрика до времен Петра Великого, но она не напечатана, также сочинил он описание жизни князя Антиоха Кантемира и на сатиры его примечания. Вообще слог его чист и приятен, а стихотворные и прозаические сатирические сочинения весьма много похваляются за остроту.

Барсов Антон [1730—1791] — Московского императорского университета профессор красноречия, сочинил на предприятое и с благополучным успехом оконченное прививание оспы ее императорским величеством весьма изрядное слово, напечатанное ноября 10 дня 1768 года, много похваляемое за чистоту российского слога и прочие красоты, в нем находящиеся, есть и еще несколько слов его сочинения.

Башилов Семен [1740—1770] — родился в Троицкой лавре от приказного служителя, а в 1757 году вступил в Московский университет и обучался латинскому и французскому языку, риторике и мафиматике, где за прилежность и успехи в науках получил медали. В 1762 году взят обратно в Троицкую лавру и обучал в тамошней семинарии мафиматике, а оттуда взят был для отправления в Англию при студентах инспектором, но по приезде в Петербург увидел, что за различными его припадками туда ехать не мог, и определен был в императорскую Академию наук переводчиком. В 1769 году из Академии перешел в Комиссию о сочинении проекта нового уложения сочинителем, в 1770 году взят был в правительствующий сенат и произведен секретарем, но умножившиеся его припадки чахотной болезни и другие не допустили его пользоваться милостию его благодетеля, ибо он умер того ж года июля 11 дня горячкою. Сей был человек разумный и просвещенный, упражнялся много во словесных науках, будучи при Академии, издал он под своим смотрением две части Никоновской летописи, Судебник царя Иоанна Васильевича, перевел много весьма полезных книг с великим успехом и сочинил довольно сатирических: писем, напечатанных в еженедельном сочинении ‘Ни то ни сё’, изданном 1769 года в Санктпетербурге. Вообще слог его чист и приятен.

Братищев Василий [нет дат {Даты рождения и смерти неизвестны. Отсутствие в дальнейшем в ряде случаев таких дат объясняется невозможностью их установления. (Прим. ред.)}] — статский советник, будучи в Персии от российского двора резидентом, сочинил историческое известие о происшедших печальных приключениях между шахом Надыром, известным под именем шаха Тахмас Кули-хана, и старшим его сыном Реза Кули-мирзою в 1742 году. Сия книжка весьма достойна особливого примечания по находящейся в ней исторической истине, сокровенной почти от всех европейских писателей: ибо он, разумея персидский язык и будучи самовидцем происшедшего, описал сие приключение с великою исправностию. Г. Братищев за труд сей превеликой достоин похвалы. Напечатана сия книжка 1763 года в Санктпетербурге.

Бекетов Никита Афанасьевич [1729—1794] — астраханский губернатор, генерал-поручик и ордена святыя Анны кавалер, в молодых своих летах много писал стихов, а более всего песен, из которых многие напечатаны в книгах ‘Собрание разных песен’, в 1769 и 1770 годах. Его песни многими знающими людьми похваляются. Он сочинил также трагедию, но в свет ее не издал.

Белоградский Андрей.— Из его сочинений осталась известною одна только книжка ‘Беседа милости со истиною’, напечатанная в Санктпетербурге. Сия книжка написана весьма замысловато и достойна похвалы.

Бибиков Василий Ильич [1747—1787] — двора ее императорского величества камергер и придворного российского театра директор, сочинил в 5 действиях комедию, ‘Лихоимец’ именуемую, которая многократно на придворном российском театре была представлена со успехом и всегда принимана со особливою похвалою, но она еще не напечатана. Впрочем, надлежит засвидетельствовать справедливую похвалу сочинителю сей комедии: ибо он, держась театральных правил, сочинил ее точно в наших нравах, характиры всех лиц его комедии выдержаны порядочно и свойственно их подлинникам, завязка и предложение естественны и кажущиеся подлинными, и игры довольно, наконец, сказать должно, что комедия сия почитается за одну из лучших в российском театре.

Бринк Т. {У Новикова ошибочно Бринцкой Тимофей. (Прим. ред.)} — Из сочинений сего писателя осталась известною одна только книга, содержащая в себе описание огнестрельной науки, с фигурами, напечатанная в Москве 1720 года.

Богданов Андрей [1707—1768] — императорской библиотеки помощник библиотекарский, муж ученый и искусный, сочинил ‘Симфонию на деяния апостольские’ и начал было трудиться в сочинении симфоний на священную библию ветхого и нового завета, но по некоторым причинам сей труд оставил. Он сочинил описание первобытного состояния Санктпетербурга и украсил многими планами и проспектами, также логическую азбуку о произведении и свойстве российских букв, да на российском и японском языке сочинил книги: грамматику, вокабулы, дружеские разговоры и ‘Орбис пиктус’, то есть свет в лицах. Все сии сочинения не напечатаны, но хранятся в императорской библиотеке. Умер он 1768 года, около 70 лет от рождения.

Богданович Ипполит [1743—1802] — государственной коллегии иностранных дел переводчик, человек молодой, но искусный во словесных науках, также во французском, итальянском и российском языках. Сочинил поэму ‘Сyгyбoe блаженство’, довольно торжественных, духовных и анакреонтических од, эпистол, стансов, басен, сказок, сонетов, эклог, элегий, идиллий, эпиграмм, писем и других сатирических сочинений, которые все напечатаны в ежемесячных сочинениях, ‘Полезном увеселении’ 1760, 1761, 1762 гг. в Москве, и других книгах. Перевел с итальянского языка г. Мишеля Анжело Жианети песнь ее императорскому величеству с совершенным искусством. Означенные его поэма, песнь и некоторые оды напечатаны в Санктпетербурге и похваляются много знающими людьми.

Болгарский [XI в.] — архиепископ, сочинил книгу ‘Благовестник’ на четырех евангелистов. Она напечатана в Москве 1703 года. О имени сего писателя никакого не мог я найти известия.

Бужинский Гавриил [168(?)—1731] — обер-иеромонах, сочинил весьма изрядную проповедь на взятье Шлиссельбурга. Есть и еще много сочинения его поучительных слов, собранных и напечатанных особливою книжкою в Москве 1722 года.

Булатницкий Егор [174(?)—1767] — Московского университета студент, умер 1767 года в Москве. Он сочинил итальянскую грамматику, которая и напечатана в Москве 1760 года.

Булгаков Яков [1743—1809] — надворный советник. Сочинения его некоторые прозаические пиесы напечатаны в ежемесячном сочинении ‘Полезное увеселение’ 1761 года в Москве и также несколько переводов.

Бурцов Василий.— Из сочинений его остался только один букварь с десятословием, в котором собственные имена расположены по грамматическим падежам. Напечатана сия книга в Москве 1637 года.

Буслаев Петр [XVIII в.] — острый и словесный человек. Сей по совершении богословского курса был сперва диаконом в московском Успенском соборе, но по смерти своея жены оставил сей чин и жил до смерти своей бельцом. Сочинил он в двух частях поэму стихами на смерть самыя добродетельныя, боголюбивыя, странноприемныя и благоразумныя в жизни жены, вдовствовавшия баронши Марьи Яковлевны Строгоновой, а напечатана та его поэма с собственными его примечаниями в Санктпетербурге 1734 года под заглавием ‘Умозрительство душевное, описанное стихами, о преселении в вечную жизнь превосходительной баронессы Марьи Яковлевны Строгоновой’. При сей поэме напечатаны также и два его надгробия в прозе: одно упомянутой Строгоновой, а другое супругу ее Григорью Дмитриевичу Строгонову. Стихи сего Буслаева суть среднего {Хотя и не совсем принадлежит к моему намерению изъяснение о среднем российском стихотворстве, однакож мне рассудилося для лучшей ясности взять оное из сочинения покойного г. Тредияковского ‘О древнем, среднем и новом стихотворстве’, напечатанного в академических сочинениях 1755 года, на стр. 484 и далее, и поставить слово от слова, как в подлиннике находится.} российского стихотворства, но в прочем за многие преизрядные и тонкие мысли превеликой достойны похвалы. Покойный г. Тредияковский привел из сочинения его следующие стихи:

Тогда показался красен человеков паче,

Властительно блистая, как бог не иначе,

В свет, очам ненасытный, оболчен был красно,

Сладко было нань зрети, с радостью ужасно

Тело ж все было в крови, как от мук недавно:

Пробиты руки, ноги, и бок виден явно.

Однакож славы сие не отымало,

Но любовь божественну казало немало,

Очи являли милость, лице же все радость,

Весь он был желание, весь приятна сладости.

Округ его стояли небесные силы,

Светлы лица имуще, и лектровыж крилы

От славы неприступной себе закрывали.

К Марии Христос приде: дивно воспевали

Таж явилася скоро прекрасна девица,

Вскликнули силы: пришла небесна царица.

Облоченна вся в солнце, луна под ногами,

На главе же корона царская с звездами.

Мужей, жен и дев много входили по чину:

Страшно нам грешным было рассуждать причину.

Все блещут во славе, чести и силе небесной.

Ум душевны се видел, слеп был зрак телесной.

Пламеновидны силы крест Христов окружали.

Тернов венец и ужи, чем Христа вязали,

Трость, копие и гвозди: страстей инструменты,

От чего трепетали света элементы.

Все стихи, как больший, так и малый, не имеют никаких в себе стоп, следовательно, не падают по определенным расстояниям ни от ударения к неударению, ни впреки, да токмо имеют определенное число слогов и на конце двух стихов двусложную рифму для того, что польский язык всегда имеет ударение в своих словах на предпоследнем слоге, и потому не возможно ему употребить ни односложный, разве всегда односложными речениями на диво, ни трисложныя рифмы. Самый больший стих имеет в себе 13 слогов и делится на два полстишия, так что в первом счисляет 7 слогов, а во втором 6, по сем следующий стих состоит из 11 слогов и делится также на два полстишия, в первом полагая 5 складов, а во втором 6 же, как и в самом большом стихе. Прочие стихи в 9, 7, 5 и в 3 склада не разделяются на полстишия, но токмо двусложною оною украшаются рифмою. Во всех стихах позволено переносить недокончанный разум в первом стихе в начало последующего стиха, а не до конца его или до конца первого полстишия. Строф, кроме сафическия, никаких в нем нет, нет также, или по крайней мере не видывано от первых времен, на нашем языке смешенныя рифмы, всюду тогда в стихах употребляема была непрерывная. Сей точно есть исправный состав среднего российского стихотворения, вычищенный уже во всем и утвержденный, а восприятий к нам с образца польских стихов.

Потом изъясняется о нем следующими словами: ‘В таком случае что выше сего выговорить возможно? но что и сладостнее и вымышленнее? если б в сих стихах падение было стоп, возвышающихся по определенным расстояниям, то что сих Буслаевых стихов могло б быть и глаже и плавнее?’ и проч.

Из примечаний Буслаева на его поэму усмотреть можно, что он был человек ученый и что не безызвестны были ему все лучшие древние писатели и стихотворцы. На 12 стран, упоминает он Гомера, Виргилия, Овидия и других, приводя в пример ко своей поэме.

Брюс Яков Вилимович {В предъизв. на Российскую историю г. Татищева, стр. XIX.} [1670—1735] — граф и генерал-фельдмаршал, муж высокого ума, острого рассуждения, твердой памяти и добродетельного жития, искусный в физике и мафиматике, а наипаче всего ревнитель к пользам России. Будучи со младых лет при государе Петре Великом, перевел с аглинского и немецкого языка на российский многие полезные книги и сочинил сам ‘Геометрию’ с изрядными украшениями. Притом подарил в Санкт-петербургскую Академию наук свой кабинет немалой цены, состоящий из древних медалей, монет, руд и других редкостей, из мафиматических, а наипаче астрономических инструментов, и также из многих книг библиотеку. Он сочинил календарь, который и ныне известен под именем ‘Брюсова календаря’.

В

Вельяшева-Волынцева Анна Ивановна — девица, дочь артиллерии подполковника, сочинила довольно стихов, заслуживающих похвалу. Она также перевела с французского на российский язык брандебургскую историю, ‘Тысяча и один час’ и другие некоторые. Сии книги напечатаны в Москве в разных годах, и переводчица, в рассуждении молодых своих лет и исправности перевода, достойна похвалы.

Веницеев Семен — коллежский регистратор, много писал похвальных од и других стихотворных сочинении, но печатных нет.

Вениамин [1706—1782] — архиепископ казанский и свияжский, человек ученый и просвещенный, сочинил довольно поучительных слов, много похваляемых знающими людьми, но они не напечатаны.

Вениамин [1739—1811] — архимандрит староладожского Николаевского монастыря и Александроневской семинарии ректор, человек ученый, благоразумный и искусный как в латинском, так и российском языке, также в философии, богословии и других науках. Сочинил много весьма изрядных поучительных слов, похваляемых знающими людьми, но печатных из них нет.

Вениаминов Петр [173(?)—1775] — императорского Московского университета медицины доктор и профессор. Сочинил многие изрядные слова и речи, а напечатаны из них некоторые 1766 и 1767 годов в Москве.

Веревкин Михайло [1732—1795] — коллежский советник, сочинил помянник на всякий день стихами весьма изрядно и много других стихотворных сочинений, напечатанных в ежемесячном сочинении ‘Полезное увеселение’, изданном в Москве 1761 года, но он большую заслужил от общества похвалу и более во оном известен переводом на российский язык Сюллиевых записок, которого издано уже две части 1771 года в Москве. Сей перевод всеми знающими людьми много похваляется.

Верещагин Иван — Троицкой семинарии студент философии, писал стихи, из них напечатана одна только его торжественная ода в Санктпетербурге 1771 года.

Вершницкий Алексей — был прежде студентом в императорском Московском университете и сочинял разные случайные стихи, которые и напечатаны в ежемесячном сочинении ‘Доброе намерение’ 1764 года в Москве. Ныне он священником в Архангельском московском соборе.

Волков Федор Григорьевич [1729—1763] — родился в городе Костроме от тамошнего купца Григорья Волкова 1729 года, февраля 9 дня. По смерти его отца вышла мать его за ярославского купца Федора Полушкина, почему и дети ее переехали с нею на житье в Ярославль, в дом своего вотчима. Сей Полушкин был заводчик селитряных и серных заводов. Он, увидя остроту старшего своего пасынка, отослал его в Москву для обучения музыке и немецкому языку, на котором он потом говорил как природный немец. Прочие дарования сего острого человека начали оказываться еще в его юности. Он не имел нималой склонности к промыслам своего вотчима, но пристрастно прилежал к познанию наук и художеств. Живописи обучился он сам собою еще в ребячестве, непрестанно рисуя и срисовывая всякие виды. Таким образом упражнялся он и в резном искусстве, чему осталися доказательством и поныне в приходской их церкви резные царские двери, на которых ‘Тайная вечеря’ весьма изрядно выработана, а в рассуждении живописи оставил он множество картин своей выдумки и работы. Впрочем, главная его склонность была к театру: с самых юных лет начал он упражняться в театральных представлениях с некоторыми приказными служителями. Из первых игранных им комедий были сочиненные святым Дмитрием Ростовским. Склонность сия, так, как и к прочим наукам и художествам, возрастала в нем по мере его во оных упражнения, а проницательный и острый его разум поспешествовал ему без всякого, можно сказать, предводителя доходить во оных до возможного совершенства.

В 1746 году отправлен он был вотчимом своим в Санктпетербург для некоторых дел по его промыслу, но он по приезде в сию резиденцию, исправя наперед порученное ему дело, дал полную свободу стремлению и любопытству своих склонностей. Познакомясь с живописцами, музыкантами и другими художниками, бывшими тогда при императорском Итальянском театре, не упустил ни одной редкости, которую бы не осмотрел и не постарался узнать обстоятельно. Более всего прилепился он к театру и, по случаю знакомства несколько раз видя представление итальянской оперы, почувствовал желание сделать и у себя в Ярославле театр, дабы представлять на нем самому русские театральные сочинения. Сего ради ходил он несколько раз на театр, чтобы обстоятельнее рассмотреть оного архитектуру, махины и прочие украшения, и как острый его разум все понимать был способен, то сделал он всему чертежи, рисунки и модели. Оставалось только получить ему понятие о театральной игре. В сем случае имел он прибежище к итальянским актерам, которые хотя и сами не весьма были далеки в актерской должности, но г. Волков дошел наконец до познания ее красот и тонкостей остротою своего разума и врожденной к театру способности.

По возвращении своем в Ярославль, и давши отчет в своей посылке, начал он помышлять о исполнении своего намерения, и напоследок, по многих в том трудах, сделал он небольшой театр в своей комнате и, приговоря к себе братьев своих и других нескольких молодых людей, начал на нем играть. Вотчим его был отчасти доволен, что мог повеселить своих гостей невиданною ими редкостию, а паче потому, что мог хвалиться иметь в своем доме то, о чем в других и понятия не имели, впрочем, упражнение своего пасынка почитал он детскими игрушками, но сии игрушки скоро переменили свой вид и положили некоторое основание российскому театру.

Г. Волков умел заставить восчувствовать пользу и забавы, происходящие от театра, и самых тех, которые ни знания, ни вкуса во оном не имели. Вскоре маленький театр стал тесен для умножающегося числа зрителей. Надлежало его распространить или сделать совсем новый. Но как вотчим его не столь был тороват, чтобы покупать такие забавы, к которым он не весьма был страстен, толь дорогою ценою, то Федор Григорьевич возымел прибежище к зрителям. Они уже столько к театру им были приучены, что не захотели лишиться сей забавы. Каждый из них согласился дать по некоторому числу денег на построение нового театра, который старанием г. Волкова и построен и столь был пространен, что мог помещать в себе до 1000 человек. При строении сего театра был он сам архитектором, живописцем и машинистом, а когда приведен был оный ко окончанию, то сделался он на сем театре и главным директором и первым актером. На сем новом театре начал он с прочими представлять оперы: ‘Титово милосердие’, ‘Евдоксию венчанную’ и другие драмы, переведенные на российский язык. Сделано было приличное к тому платье и прочее, чему всему сам он был изобретатель.

Слух о сем театре дошел наконец до императорского двора. В сие время об основании российского театра имели уже попечение, и сочиненные первым основателем российского театра г. Сумароковым трагедии были играны на комнатном придворном театре благородными особами. По причине сего-то слуха и потребован был ко двору по именному указу сей г. Волков в 1752 году.

По приезде его в Петербург в сей самый год со всеми актерами, бывшими при его театре, был он представлен ее величеству и получил повеление играть трагедии г. Сумарокова на комнатном театре. Посему и представили они ‘Хорева’, ‘Синава и Трувора’, ‘Гамлета’ и драму ‘Грешника’. Искусные и знающие люди увидели превеликие способности в сем г. Волкове и прочих его сотоварищах, хотя игра их и была только что природная и не весьма украшенная искусством. Ее величество указала всех их отдать в кадетский корпус для обучения приличным знанию их наукам, почему и отосланы они были тогда все. Что ж касается до самого г. Волкова, то он, будучи уже обучен, упражнялся более в чтении полезных книг для его искусства, в рисованье, музыке и в просвещении своего знания всем тем, чего ему еще недоставало. Там же в свободное от наук время сделал он сам маленький театр, состоящий из кукол, искусно им самим сделанных, но он не имел удовольствия сего своего предприятия довесть до окончания. Одним словом, в бытность свою в кадетском корпусе употреблял он все старания выйти из оного просвещеннейшим, в чем и успел совершенно.

Наконец в 1756 году учрежден был российский театр, и директором оного пожалован был г. Сумароков. Федор Григорьевич был во оный назначен первым актером, а прочим его товарищам даны были роли по их способностям. Тогда г. Волков показал свои дарования в полном уже сиянии, и тогда-то увидели в нем великого актера, и слава его подтверждена была и иностранцами: словом, он упражнялся в сей должности до конца своей жизни с превеликою о себе похвалою.

В сие время сочинил он многие мелкие стихотворения, наконец начал писать похвальную оду Петру Великому, расположа ее в 40 куплетов, но сочинив оной только 15 строф, отвлечен был от окончания оной разными обстоятельствами.

В 1759 году послан был г. Волков в Москву для учреждения российского театра, который установя совершенно, возвратился он в том же году обратно в Петербург.

В 1762 году, по благополучном восшествии на всероссийский престол Екатерины Великия, пожалован он был за оказанные им отличные услуги российским дворянином и деревнями. Сие новое достоинство нимало не уменьшило склонность его к театру, однакож после сего удалось ему сыграть один только раз в трагедии ‘Семире’ роль Оскольда в Москве, чем и окончал игру свою и жизнь. Смерти его было причиною следующее обстоятельство: он получил повеление вымыслить и расположить публичный маскерад для увеселения народного, который он и сочинил под именем ‘Торжествующия Минервы’. По приготовлении ко оному платья и машин, по предписанию его, представлен был сей маскерад публичным шествием генваря 30, февраля 1 и 2 дня 1763 года. Г. Волков, желая, чтобы наблюден был во оном везде порядок, ездил верхом и надсматривал над всеми его частями, от чего и получил сильную простуду, а потом вскоре горячку, наконец сделался у него в животе антонов огонь, от чего и скончался 1763 года апреля 4 дня, на 35 году от рождения, к великому и общему всех сожалению. Тело его с великолепною и богатою церемониею погребено в присутствии знатнейших придворных кавалеров и великого множества людей различного состояния в Андроньеве монастыре.

Сей муж был великого, обымчивого и проницательного разума, основательного и здравого рассуждения и редких дарований, украшенных многим учением и прилежным чтением наилучших книг. Театральное искусство знал он в вышнем степене, при сем был изрядный стихотворец, хороший живописец, довольно искусный музыкант на многих инструментах, посредственный скульптор и, одним словом, человек многих знаний в довольном степене. С первого взгляда казался он несколько суров и угрюм, но сие исчезало, когда находился он с хорошими своими приятелями, с которыми умел он обходиться и услаждать беседу разумными и острыми шутками. Жития был трезвого и строгой добродетели, друзей имел немногих, но наилучших, и сам был друг совершенный, великодушный, бескорыстный и любящий вспомоществовать. Сочинения его весьма много имеют остроты, а особливо ода Петру Первому великой достойна похвалы, и которая так же, как почти и все прочие сочинения по смерти его утратились. Из его сочинений остались известными мне только две песни: ‘Ты проходишь мимо кельи, дорогая’, ‘Станем, братцы, петь старую песню’, и одна эпиграмма. Изобретенный им маскерад напечатан в Москве 1763 года, который довольно показывает обширность его знания, искусства и учености. Притом осталось по нем несколько картин, им написанных, грудная статуя Петра Великого, им сделанная, и другие некоторые знаки разума его и прилежания. Г. Сумароков о смерти его написал следующую элегию.

ЭЛЕГИЯ К г. ДМИТРЕВСКОМУ НА СМЕРТЬ г. ВОЛКОВА

Пролей со мной поток, о Мелпомена, слезный:

Восплачь и возрыдай и растрепли власы!

Преставился мой друг, прости, мой друг любезный!

Навеки Волкова пресеклися часы!

Мой весь мятется дух, тоска меня терзает,

Пегасов предо мной источник замерзает.

Расинов я театр явил, о россы, вам,

Богиня! а тебе поставил пышный храм:

В небытие теперь сей храм перенесется,

И основание его уже трясется.

Се смысла моего и тщания плоды,

Се века целого прилежность и труды!

Что, Дмитревский, зачнем мы с сей теперь судьбою?

Расстался Волков наш со мною и с тобою

И с музами навек, воззри на гроб его:

Оплачь, оплачь со мной ты друга своего,

Которого, как нас, потомство не забудет,

Переломи кинжал, Котурна уж не будет,

Простись с отторженным от драмы и от нас:

Простися с Волковым уже в последний раз,

В последнем как ты с ним игрании прощался,

И молви, как тогда Оскольду извещался,

Пустив днесь горькие струи из смутных глаз:

Коликим горестям подвластны человеки,

Прости, любезный друг, прости, мой друг, навеки.

Я сообщаю моим читателям известную мне эпиграмму сочинения г. Волкова, которая хотя малое подаст понятие о его стихотворстве тем, которые его сочинения не читывали. Хотел бы я сообщить и все его стихотворения, но ни у кого не мог отыскать.

ЭПИГРАММА

Всадника хвалят: хорош молодец!

Хвалят другие: хорош жеребец!

Полно, не спорьте: и конь и детина

Оба красивы, да оба скотина.

Волков Александр Андреевич [1736—1788] — полковник и канцелярии строения государственных дорог главный судия, сочинил прозою две весьма изрядные малые комедии: первая ‘Чадолюбие’, а вторая ‘Неудачное упрямство’, которые представлены на придворном театре многократно и всегда приниманы с похвалою. Он известен также по многим изрядно переведенным им комедиям. Есть и еще малая комедия, им сочиненная, но она в свет не выдана.

Волховский Афанасий [1712—1776] — иеромонах, сочинил много поучительных изрядных слов, а напечатано из них только одно 1749 года в Москве.

Владыкин Иван [XVIII в.] — надворный советник, сочинил элегию о смерти Петра Великого, несколько од, эпистол и много других сочинений, также написал прозою книжку под именем ‘Похвала истинной любви к отечеству’. Все оные творения напечатаны в Санктпетербурге в разных годах.

Г

Гавенский Христофор — сочинил книжку о небесных и земных глобусах. Напечатана она 1724 года в Санктпетербурге.

Гавриил [1730—1801] — архиепископ санктпетербургский и ревельский, архимандрит Троицкого Александроневского монастыря, правительствующего синода член и депутат от оного в Комиссии о сочинении проекта нового уложения. Муж высокого ума, острого понятия, здравого рассуждения и великого просвещения, искусный в некоторых европейских языках и совершенный во своем природном, также в богословии, философии и красноречии. Много сочинил поучительных слов, из коих некоторые напечатаны, много похваляются и знающими людьми полагаются в число наилучших проповедей. Он сочинил также и некоторые полезные книги для употребления в своей гимназии, достойные похвалы. В сочинениях его слог чист, важен и приятен, мысли велики, изображения сильны и ясны, слова же изрядны, и он по справедливости почитается одним из лучших, первейших и великих проповедников. В прочем, к великой славе его имени, должно сказать, что ‘Велисарий’, на Волге переведенный, в котором наивеличайшая в свете особа участие имела и многие знатные особы государства, приписан сему архиепископу, и где между прочими похвалами написано: ‘Мы чистосердечно признаемся, что ‘Велисарий’ обладал нашими сердцами, и мы уверены, что сие сочинение вашему преосвященству понравится, потому что вы мыслями, как и добродетелию, с Велисарием сходны’.

Галятовский Иоаникий [ум. 1688] — иеромонах, сочинил две книги: первая, ‘Ключ разумения’, печатана 1659 года, а другая, ‘Истинный Мессия, или разговор жида с христианином’, в 1669 году, обе напечатаны в Киеве.

Галенковский Варлаам [ум. 1740] — сочинил книгу ‘Разговор духовный любителя с любовию’, которая и напечатана в Киеве 1714 года.

Глазатой Иоанн [ум. 155(?)] — священник, написал известие о доставании и взятии города Казани, гораздо обстоятельнее князя Андрея Курбского. Г. Рычков в ‘Опыте казанской истории’ объявляет о прежней казанской летописи, что сочинитель оныя нигде не показал своего имени, но только сказывает о себе, что он взят был в полон, отведен в Казань и там подарен царю Сафа-гирею, у которого был при дворе в почтении и в близости 20 лет. По взятии ж Казани вышел он к царю Иоанну Васильевичу, который, обрати его паки в христианство и приобща к святой церкви, дал ему для пропитания землю.

Грачевский Илья — казанской гимназии учитель, сочинил стихи, которые напечатаны во описании торжественных ворот, в Казани построенных 1767 года.

Грешищев Иван [1749—1822] — Троицкой семинарии студент философии, писал стихи, из которых одна ода напечатана в Москве 1771 года. О других его сочинениях известия нет.

Гедеон [1726—1763] — епископ псковский и нарвский, человек словесный, ученый, просвещенный и искусный в красноречии и других науках. Сей, будучи придворным проповедником, сочинил много поучительных слов, которые собраны и напечатаны в четырех частях в Санктпетербурге в разных годах. Его сочинения весьма много похваляются, и некоторые проповеди равняются с Феофановыми, и он по справедливости почитается красноречивайшим и в числе первых российских проповедников. Он скончался в 1763 году, имея не более 40 лет от рождения.

Гедеский — сочинил книгу ‘Стоглавник’, содержащую в себе 100 глав различных нравоучений. О имени сего писателя и о том, в которое время он жил и писал, никакого не мог я найти известия.

Генадий [171(?)—1773] — архимандрит, много сочинил изрядных поучительных слов. Из них некоторые напечатаны в Санкт-Петербурге в разных годах.

Гербер Иван Густав [168(?)—1734] — родом из Брандебургии, вступил в российскую службу в 1710 году артиллерии поручиком, в 1715 году произведен в капитаны, а в 1721 году пожалован майором. И как по заключении с шведами мира император Петр Великий за потребно рассудил привесть в безопасность российские границы против Персии для бывших тогда в той земле замешательств, то Герберу поручено было перевезть потребную к тому артиллерию из Москвы в Астрахань водою, почему и отправился он весною 1722 года, по благополучном же туда прибытии г. Гербер остался при армии. Петр Великий, довольствуйся завоеванием Дербента и прочими полученными победами, оставил армии своей довершать оные, а сам отправился в Москву, где присутствие его весьма было нужно. Г. Гербер пробыл в тех местах еще 5 лет и был в числе уполномоченных комиссаров в 1727 году для положения границ между обоими государствами. По сей-то причине изведал он совершенно состояние тех земель, сочинил им точную ландкарту и книжку под именем ‘Описание стран, лежащих при Каспийском море’, которая после и напечатана в академических ‘Ежемесячных сочинениях’ 1760 года во II томе. По возвращении его в 1729 году в Москву пожалован он был за верную его службу артиллерии полковником и членом главной артиллерийской канцелярии в Санктпетербурге, в которой должности находился он до 1731 года, и в сие время сочинил он примечания к российской географии X века. В мае месяце того года назначена была тайная экспедиция в Хиву и Бухарию для учреждения купечества, а во оную главным командиром определен г. Гербер, и приказано было ему ехать под именем купца, а ежели потребуют обстоятельства, то принять и должность посланника, почему и отправился он в путь 31 числа мая. Из Астрахани отправился с ним знатный купеческий караван, и хотя великая надежда была ожидать от сего предприятия доброго окончания, но сие все разрушилось: на реке Емпе напали на их караван тамошние воровские народы и всех их разграбили, а г. Гербер радовался тому, что мог спасти жизнь свою от варварства сих злодеев. По возвращении его в Санктпетербург делалися уже приготовления к турецкому походу, и ему поручено было препроводить осадную артиллерию для взятья Азова, которая под его командою и довезена была до Новоспасского, при реке Дону лежащего города. Там г. Гербер впал в жестокую болезнь, от которой 5 октября 1734 года и скончался.

Глебов Сергей [1736—1786] — артиллерии подполковник, писал стихи, которые и напечатаны в разных местах, но он более известен по своим переводам, из коих ‘История великих мужей’, выбранных из Плутарха, сделают ему честь и похвалу, если всех их жизни будут изданы. Есть и другие его изрядные переводы.

Гребневский Петр — священник, писал поучительные слова. Из них одно только напечатано в Санктпетербурге 1742 года.

Григорович Иларион [1696—1760] — архимандрит Савинского монастыря, сочинил много изрядных поучительных слов, а напечатано из них одно 1742 года в Москве.

Григорович Василий [1701—1747] — иеромонах, уроженец киевский, человек ученый и преискусный в греческом, латинском и арапском языках. Святою ревностию и любопытством побуждаемый, вознамерился он увидеть все святые места, в Европе, Асии и Африке находящиеся, почему и отправился в путь. Путешествуя целые 25 лет, был в Афонской и Синайской горах, у всех греческих патриархов и у римского папы, от которых и получил засвидетельствованные грамоты. В бытность его в острове Патмосе обучался несколько лет богословии и другим наукам, откуда по призыву российского при Оттоманской Порте резидента г. Вишнякова приехал в Константинополь и, пробыв там несколько времени, возвратился в Киев. Во время сего странствования сочинил он книгу своего путешествия, которая хранится в библиотеке Киевской академии. Сия книга украшена многими планами и рисунками его труда и по содержащимся в ней многим достопамятствам заслуживает похвалу. Из сего сочинения взято описание города Солуня с именами Архипелагских островов и напечатано в ежемесячном сочинении ‘Парнасском щепетильнике’, изданном 1770 года в Санктпетербурге. Сей путешественник скончался в Киеве в 1749 году.

Голеневский Иван [172(?)—177(?)] — придворный певчий, издал в свет несколько од и песен, из которых одна ода напечатана в Санктпетербурге 1762 года. Он же сочинил плач на преставление императрицы Елисаветы Петровны.

Грозинский Димитрий [ум. 1770] — архимандрит Спасского монастыря в Новегородке Северском, сочинил много изрядных поучительных слов и упражнялся в духовном стихотворстве, из коих сочиненная им надгробная надпись преосвященным московскому архиепископу Платону Малиовскому и митрополиту Тимофею Щербацкому напечатана в 10 N еженедельника ‘[Трудолюбивого] муравья’ 1771 года. Скончался сей архимандрит в Украине от заразительной язвы 1770 года.

Гурчин Даниил — писал стихи, а напечатано из них только одно сочинение на победы Петра Великого над шведами, в Москве 1706 года, под заглавием ‘Триумф польской музы’. Сие сочинение писано на российском и польском языке.

Д

Дашкова, княгиня, Екатерина Романовна [1743—1810] — двора ее императорского величества штатс-дама и ордена святыя Екатерины кавалера, писала стихи, из них некоторые весьма изрядные напечатаны в ежемесячном сочинении ‘Невинное упражнение’ 1763 года в Москве. В прочем она почитается за одну из ученых российских дам и любительницу свободных наук.

Дегенин [1676—1750] — генерал-поручик, сочинил книгу ‘Описание сибирских рудокопных заводов’ и украсил ее многими чертежами. Сия книга рукописною хранится в императорской библиотеке.

Денбовцев Павел — студент императорского Московского университета. Из его сочинений напечатана только одна эпистола и несколько стихов к г. Мамонову, в Москве 1770 года.

Десницкий Семен [173(?)—1789] — Московского императорского университета магистр свободных наук, юриспруденции доктор, римских и российских прав публичный экстраординарный профессор, сочинил изрядное слово о прямом и ближайшем способе к научению юриспруденции, которое напечатано в Москве 1768 года, и еще несколько других слов, напечатанных там же.

Димитрий Туптало [1671—1709] — святой митрополит и чудотворец ростовский и ярославский. Сей святитель родился в Киеве около 1671 года и был сын сотника Саввы Туптала. На осмом надесять году пострижен он во иноческий чин, потом был архимандритом новогородского северского монастыря, а несколько спустя времени посвящен митрополитом в Сибирскую митрополию, но, не быв еще там, переименован ростовским и ярославским митрополитом, в 1702 году генваря 4 дня. Прибыв в Ростов того же года марта 3 дня, начал распространять истинное евангельское учение и житием своим воздержным, богобоязливым и честным, яко истинный своего стада пастырь, подавал спасительные примеры.

Сей богодуховный муж был острого разума и великого просвещения, искусный в славянском, латинском, греческом и еврейском языках, имел прозорливый дух, любил добродетельных и честных людей, помогал бедным, защищал утесненных и имел превеликую склонность к наукам. Распространяя евангельское учение словом и делом противу упорствующих раскольников брынския веры, сочинил книгу ‘Розыск, или Рассмотрение’, которая разделяется на три части: в первой доказывается, что вера их неправа, во второй, что учение их вредно, в третьей, что дела их не богоугодны. Сия книга напечатана в Москве 1755 года. Он же собрал и исправил жития всех святых, на всякий день празднуемых, и расположил ее на 12 месяцев, под именем Минеи Четьи, и которая напечатана в Москве, также сочинил весьма много поучительных слов, ‘Рассуждение о подобии божием’, напечатанное в Москве 1714 года, сочинил три летописи, из коих 1) келейная от начала мира, 2) о славенском народе, а 3) о построении церквей и поставлении в России архиереев, сочинил четыре комедии стихами: 1) ‘Рождество Христово’, 2) ‘Грешник кающийся’, 3) ‘Успенская’, а 4) ‘Димитриевская’. Книгу ‘Руно орошенное’ исправил и умножил своими нравоучениями, которая и напечатана в Чернигове 1696 года. И пожив богоугодно, преставился 1709 года октября 28 дня, погребен был в ростовском Яковлевском монастыре. Незадолго до кончины своея написал он духовную, или завещание, напечатанное в Москве 1717 года: во оном завещании особливого достойно примечания то, что в обыкновенных духовных распределяют свое имение, показывая ослабевающее уже мнимое человеческое господство, но святой Димитрий написал только, что он ничего не оставляет, даже и на погребение свое, и чтобы алчущие злата не искали оного в его храминах и не теряли бы времени на напрасное оного искание, потом, поучая людей, заключает тем, что буде кто захочет его поминать, то бы поминал без возмездия за то. Сей святой угодник, в жизни своей быв истинным пастырем своего стада, не отлучился оного и по отшествии от сей маловременной жизни: ибо в 1752 году, при разламывании церковного пола для починки, обрели его мощи нетленны, которые и поныне источают чудеса и исцеления с верою приходящим. Церковь наша празднует память сего чудотворца в 21 день сентября, яко обретение в тот день его мощей. Здесь следует надпись и стихи, вырезанные на серебряной раке сего святителя.

НАДПИСЬ

ВСЕМОГУЩИЙ И НЕПОСТИЖИМЫЙ
БОГ
ЧУДНЫМИ ИСКОНИ ДЕЛАМИ ЯВИЛ
СВЯТУЮ СВОЮ ВЕЛИКОЛЕПНУЮ СЛАВУ
И ВО ДНИ НАШИ,
В БЛАГОСЛОВЕННОЕ ГОСУДАРСТВОВАНИЕ
БЛАГОЧЕСТИВЕЙШИЯ САМОДЕРЖАВНЕЙШИЯ
ВЕЛИКИЯ ГОСУДАРЫНИ
ИМПЕРАТРИЦЫ
ЕЛИСАВЕТ ПЕТРОВНЫ
САМОДЕРЖИЦЫ ВСЕРОССИЙСКИЯ,
НОВЫМИ ЧУДОТВОРЕНИЯМИ В РОССИИ ПРОСИЯВШЕГО
ЗДЕСЬ
ПОЧИВАЮЩЕГО СВЯТОГО МУЖА,
ПРЕОСВЯЩЕННОГО
МИТРОПОЛИТА ДИМИТРИЯ
РОСТОВСКОГО И ЯРОСЛАВСКОГО,
ОТДАВШЕГО БОЖИЯ БОГОВИ:
ВЕРОЮ, КРОТОСТИЮ, ВОЗДЕРЖАНИЕМ,
УЧЕНИЕМ, ТРУДОЛЮБИЕМ.
КЕСАРЕВО КЕСАРЕВИ:
РЕВНОСТИЮ И ТЕРПЕНИЕМ
ПОБОРСТВУЯ
ПЕТРУ ВЕЛИКОМУ
ПРОТИВ СУЕМУДРОГО РАСКОЛА.
В БОГОСПАСАЕМОМ ГРАДЕ КИЕВЕ
РОДИЛСЯ СЕЙ ЖИТЕЛЬ НЕБЕСНОГО ИЕРУСАЛИМА
ОКОЛО 1671 ГОДА.
АНГЕЛЬСКИЙ ОБРАЗ ПРИНЯЛ 18-ТИ ЛЕТ.
НА СВЯТИТЕЛЬСКИЙ ПРЕСТОЛ
ВОЗВЕДЕН
ГЕНВАРЯ А дня 1702 года.
ПАС ЦЕРКОВЬ БОЖИЮ
7 ЛЕТ, 9 МЕСЯЦЕВ, 26 ДНЕЙ.
ЖИЛ 38 ЛЕТ.
В ВЕЧНЫЙ ПОКОЙ ПРЕСЕЛИСЯ 1709 ГОДА.
НАПИСАВ ЖИТИЯ СВЯТЫХ,
САМ В ЛИКЕ ОНЫХ ВПИСАН БЫТЬ
УДОСТОИЛСЯ
В ЛЕТО 1754 АПРЕЛЯ 9 ДНЯ.

О! вы, что божество в пределах чтите тесных,

Подобие его мня быть в частях телесных!

Вперите в мысль, чему святитель сей учил!

Что ныне вам гласит от лика горних сил:

На милость вышнего на истину склонитесь

И к матери своей вы церкви примиритесь.

Дмитревский Иван [1734—1821] — придворного российского театра первый актер, писал много весьма изрядных мелких стихотворений, из коих некоторые напечатаны в ежемесячном сочинении ‘Трудолюбивой пчеле’ 1759 года, изданном в Санктпетербурге, и других журналах. Он сочинил в двух действиях пролог, но он еще не напечатан. Также перевел он с великим успехом и склонил на наши нравы комедии ‘Раздумчивый’, ‘Демокрит’, ‘Лунатик’ и другие некоторые. Они все были многократно представляемы на придворном российском театре и всегда приниманы с великою похвалою.

Домашнев Сергей [174(?)—1796] — штаб-офицер полевых полков, писал стихи. Его последние две оды: первая на взятие Хотина, а другая на морское при Чесме сражение, весьма изрядны и заслуживают похвалу. Он сочинил краткое описание некоторых наших стихотворцев весьма не худо, также о пользе наук, сатирический сон, оду на любовь и другие мелкие стихотворения, напечатанные в ежемесячном сочинении ‘Полезное увеселение’ 1761 и 1762 годов в Москве. Перевел в стихи Волтерову сказку ‘Что нравится женщинам’, также Мармонтелевых нравоучительных сказок 12, напечатанных 1764 в Москве в 2 частях. Есть еще и другие его стихотворения, но они в свет не изданы.

Домецкий Гавриил [ум. 1709] — архимандрит Симоновского монастыря в Москве, сочинил книгу ‘Сад духовный’ и украсил ее многоразличными нравоучения цветами, в 1675 году в Москве.

Дубровский Адриян [1732—178(?)] — при российском в Голландии министре переводчик, писал стихи, из коих многие напечатаны в ‘Ежемесячных академических сочинениях’ разных годов. Он перевел в российские стихи трагедию ‘Заиру’ весьма не худо. Вообще стихотворство его похваляется довольно.

Е

Елагин Иван Перфильевич [1725—1794] — тайный советник, сенатор, ордена Белого орла кавалер, главной дворцовой канцелярии член и главный директор музыки и театра. Во младых своих летах писал весьма изрядные стихотворения, как то элегии, песни и другое тому подобное, также сатирические письма прозою и стихами, много похваляемые знающими людьми за чистоту стихов и слога, нежность вкуса и хорошее и приятное изображение. Но к великому сожалению сии стихотворения еще не напечатаны, однакож у всех охотников хранятся письменными. Он много славится за перевод ‘Маркиза Г***’, трагедию ‘Безбожного’ и другие переводы. Слог его чист и текущ, а изображения нежны и приятны, а где потребно, важны и сильны, и его переводы по справедливости могут почитаться примерными на российском языке. Его тщанием российский театр возведен на такий степень совершенства, что иностранные знающие люди ему удивляются. {В сочиняемой мною истории российского театра о сем будет изъяснено пространнее.}

Елчанинов Богдан Егорович [1744—1769] — полковник и святого Георгия кавалер 4 класса. Сей сочинил две комедии, первая ‘Награжденное постоянство’, а другая ‘Наказанная вертопрашка’, во 1 дейст. Обе комедии представлены были с успехом на придворном российском театре, а последняя и напечатана в Санктпетербурге 1767 года, которые знающими и беспристрастными людьми довольно похваляются. Он перевел с великим успехом Дидеротовы комедии ‘Чадолюбивый отец’ и ‘Побочный сын’, также ‘Письма мистрис Фанни Буртлед к милорду Карлу Алфреду’. По его склонности к театру превеликая была надежда видеть и еще много сочиненных им комедий, но к великому сожалению он убит при Браилове во время неприятельской вылазки 1769 года сентября 20 дня, оказав прежде многие опыты неустрашимости своей и храбрости. Смерть его как искренним друзьям, так и тем, которые только его знали, приключила печаль и сожаление. Должно в честь его сказать, что имел он довольно острый разум, немалое просвещение и приятный нрав, в дружбе был верен, скромен и постоянен, любил честь, добродетель и словесные науки. Если ж можно было в нем что похулить, так это было чрезмерное его чистосердечие и излишняя доверенность к тем его друзьям, которые оказалися сего недостойными.

Ж

Жуков Петр — кабинет-куриер, писал стихи, из них есть напечатанные в московских и санктпетербургских ежемесячных сочинениях.

З

Заборовский Рафаил [1677—1747] — митрополит киевский, ученый и добродетельный муж, был прежде обер-иеромонахом во флоте, потом произведен епископом псковским, а наконец митрополитом. Он возобновил учрежденную Петром Могилою в Киеве Академию и доставил ей великое число книг и много ученых людей. Он упражнялся в сочинении многих духовных книг, хранящихся рукописными в библиотеке той Академии, и также много сочинил поучительных весьма изрядных слов, из коих только два напечатаны в Москве 1735 года. В прочем сочинения его много похваляются. Скончался сей достойный муж 1747 года в Киеве.

Зыбелин Семен [1735—1802] — императорского Московского университета профессор и доктор медицины, писал стихи и слова торжественные, которые и напечатаны в Москве в разных годах.

Золотой Иосиф [1720—1774] — епископ вологодский и белоезерский, много сочинил проповедей, а напечатаны из них только некоторые 1749 года в Москве.

Золотницкий Владимир [1741 — (?)] — секунд-майор полевых полков, сочинил две нравоучительные книжки: 1) ‘Общество разновидных лиц’, 2) ‘Басни’, также ‘Рассуждение о бессмертии души’ и много сатирических писем, од и тому подобного, которые напечатаны и похваляются довольно. Он перевел и многие полезные книги на российский язык.

Зубова Марья Воиновна [ум. 1799] — супруга статского советника, урожденная Римская-Корсокова, сочинила немало разных весьма изрядных стихотворений, а особливо песен, из коих некоторые напечатаны во II части ‘Собрания песен’ в 1770 году в Санктпетербурге, также перевела несколько книг с французского на российский язык, но они еще не напечатаны, но в прочем сочинения ее и переводы за чистоту слога достойны похвалы.

И

Иваненко Андрей [ум. до 1785] — поручик полевых полков, писал стихи, из которых напечатана только одна ода в Санктпетербурге 1768 года.

Игнатий [163(?)—1701] — архимандрит Новоспасского монастыря в Москве, сочинил историческое известие о путешествии своем в Костромской и Кинишемский уезды 1687 года, также сочинил слово о российском царствии 1690 года. О прочих его сочинениях известия нет.

Игнатий [ум. 1405] — диакон, находясь при Пимене митрополите, описал его путешествие в Константинополь и другие того времени деяния. Жил в исходе XIV века. {Татищев в предъизв. на Росс. истор., стр. XII и в Росс, ист., стр. 57.}

Ильинский Иван {Академические ‘Ежем. соч.’ 1755 года, мес. июнь, стр. 490.} [169(?)—1737] — праводушный и добронравный муж, друг нелицемерный, довольно искусный в латинском, несколько в молдавском и совершенно в славенском языке, был переводчиком при императорской Академии наук. Он писал много разного содержания стихов, но печатных только одно осмистишие при ‘Симфонии’, на священное четвероевангелие и деяния святых апостол им сочиненной и напечатанной в Москве 1733 года, и еще двустишие, по окончании сей книги сочиненное, следующего содержания:

Ликуим, Моме, оба! се книга кончася:

Мне убо покой, труд же тебе даровася.

Инокентий [1722—1799] — архиепископ псковский и рижский, муж преискусный в богословских рассуждениях и проповедывании слова божия, чему доказательством служат многие сочиненные им поучительные слова, заслуживающие похвалу, но из них ни одного нет напечатанного. Желательно, чтобы оные были напечатаны для принесения справедливой похвалы их сочинителю.

Истомин Карион {Академ. ‘Ежемес. соч.’, 1755 год, мес. июнь, стр. 486.} [165(?)—1722] — монах, бывший справщик на печатном московском дворе, издал букварь в лицах, в котором всякую букву представляют человеческие фигуры в разных положениях, и описал все вещи, в нем изображенные, нравоучительными стихами. В сем букваре можно видеть все рукописные древние буквы разными почерками. Сочинен сей букварь 1692 года и состоит весь из гравированных листов, над которыми трудился некто Леонтий Бунин, без сомнения бывший же при печатном дворе, а напечатан в Москве 1695 года. Он также сочинил приветственные стихи царевне Софии Алексиевне в 1683 году. Сии стихи составляют целую книгу и рукописными хранятся в императорской библиотеке. О жизни сего монаха известия нет.

Иоаким [1620—1690] — патриарх московский и всея России, сочинил книгу ‘Увет духовный’, которая и напечатана в Москве 1682 года, также остались из сочинений его рукописными две книги: 1) ‘Остен, или собрание духовещаний’ 1668 года, 2) ‘Икона’, содержащая в себе все грамоты и разные послания сего патриарха. Обе сии книги хранятся в императорской библиотеке, а о других его сочинениях известия нет. Скончался сей муж 16 марта 1690 года.

Иоаким Корсунянин [серед. X в.—1030] — первый новогородский архиепископ, поставлен в сей сан Леонтием, митрополитом киевским, 992 года. {Рос. ист. кн. Щербатова, часть I, стр. 276.} Г. Татищев {Татищев, Рос. ист., часть I, гл. 4.} прибавляет о нем следующее: Иоаким приехал в Россию с другими епископами 991 года, постановлен в Новгород епископом, и умер 1030 года. Притом почитает он его первым российским летописателем, приводя между прочими доказательствами полученный им отрывок некакой старинной летописи, в коей написано следующее: ‘О князех русских старобытных Нестор монах не добре сведом бе, что ся деяло у нас славян во Новегороде, а святитель Иоаким добре сведомый написа’, и проч. Впрочем, сие еще не доказано.

Иоанн — священник великого Новаграда, продолжатель российской летописи. Г. Татищев {Татищев, Рос. ист., часть I, гл. 6, стр. 59.} следующее о нем объявляет: по Симоне дополнял летопись в Новегороде поп Иоан, как он сам о себе в 1230 году самовидцем написанных дел себя сказует. Сей много новогородских дел внес обстоятельно, токмо дивно, что у него чудес, бывших в его время, не описано, хотя ему весьма могли быть ведомы. Он о битве Александра написал точно то, что от него самого слышал, и проч. Г. герольдмейстер князь Михайло Михайлович Щербатов прибавляет, что для того и названа сего священника летопись Новгородскою, понеже он старался больше других объяснить новогородские дела, и полагает летописи его окончание в 1234 году.

Иоанн {Иоанн, или Иоанн Кослович. Новикову не было известно это второе имя архимандрита Донского монастыря. Поэтому в ‘Словарь’ оказалось занесенным одно и то же лицо под разными именами. На этом основании характеристику Кословича, совпадающую с характеристикой Иоанна, мы сняли. (Прим. ред.)} [ум. 1757] — архимандрит Донского монастыря и Московской академии ректор, сочинял поучительные слова, а напечатаны из них только некоторые 1749 года в Москве.

Иосиф Волоколамский [1440—1516(?)] — сочинил книгу под именем ‘Просветитель’, содержащую в себе возражения противу новгородских еретиков, 1471 года. Сия книга хранится рукописною в императорской библиотеке.

Иосиф [XVII в.] — келейник Иова патриарха. О нем следующее написал г. Татищев: ‘Сей Иосиф, или сам Иов, некоторые дела царя Иоанна второго описал последние 24 года, но весьма кратко, а по нем до избрания царя Михайла Феодоровича довольно пространно’.

Исаия [172(?)—177(?)] — архимандрит в Нежине, человек разумный, ученый и просвещенный, сочинил много весьма изрядных поучительных слов, из них некоторые и напечатаны.

К

Каменский Бантыш Николай [1737—1814] — иностранной коллегии переводчик, человек ученый и трудолюбивый, довольно искусный в латинском и российском языках. Он сочинил жизнь дяди своего преосвященного Амвросия архиепископа и подробное описание бывшего возмущения московской черни, также описал бытность в Москве прусского принца в 1770 году и трудится в разбирании достопамятностей к российской истории, находящихся в архиве иностранной коллегии, под смотрением г. Миллера, также перевел он российскую историю, сочиненную г. Волтером, но она еще не напечатана. В прочем переводчик за свою в переводе исправность достоин великой похвалы.

Кантемир, князь, Димитрий [1673—1723].— Фамилия Кантемиров, как в оттоманской истории, сочиненной сим князем, упоминается, начало свое ведет от татар. По изустным их преданиям, предки сего князя за 160 лет переселились из Крыма в Молдавию и приняли христианский закон.

В 1710 году Ахмет III, султан турецкий, пожаловал сему князю за оказанные им Оттоманской Порте многие важные услуги княжество Мултянское. Князь Димитрий долго отговаривался от принятия сей милости, но Порта, ведая, сколь полезен ей быть может сей разумный и достойный муж, представляла ему, надеясь тем его убедить, что он из христиан один, который в состоянии охранять ее пользу и прибытки в рассуждении помянутого княжества, особливо при угрожаемом от России нападении. Притом она уволила его от платежа визирю и другим придворным тех великих денежных сумм, которые они с новопоставляемых князей брать обыкли. Сие побудило наконец князя Димитрия принять оное достоинство, коего сиянием он, однако, нимало не ослепился, ибо главное его удовольствие всегда составляли науки.

Едва успел он приехать в Ясы, как от верховного визиря Болтаджи Магомета получил весьма строгое повеление о поднесении Порте обыкновенных подарков, причем предложены ему были требования, совсем противные его обязательствам. Такая неверность Оттоманской Порты и свирепство турок к мултянскому народу вдохнули ему мысль, как бы свободить самое княжество от тиранства и избавить христиан, своих подданных, от тяжкого ига неверных.

Пришествие Петра Великого с армиею и учиненные от сего государя предложения казались ему весьма благовременным случаем к произведению в действо своего намерения. Он заключил с Петром Великим договор, которого пункты в июне месяце 1711 года в Ясах утверждены были присягою, но противное счастие российского оружия при Пруте пресекло все сии намерения. Таким образом помощь, которую Димитрий Кантемир надеялся получить к вечному обладанию своим княжеством, едва могла спасти собственную его особу и фамилию. Петр Великий, не приобыкший жертвовать своих союзников собственным прибыткам, лучше желал уступить туркам знатную часть земли, которую при случае паки возвратить мог, нежели отдать им в руки князя, который из одной любви к нему оставил свое княжение. И так сей правосудный монарх великодушно отказал Порте в ее требовании, которое составляло первый пункт заключаемого между обеими армиями перемирия.

По заключении мира мултянский князь следовал за Петром Великим в Россию. Сей монарх объявил его в награждение за потерянное им владение князем Российския империи с таким преимуществом, чтоб ни от кого, кроме государя, не зависеть, и оставил ему право живота и смерти над тысячею человеками мултянцев, которые с ним вышли в Россию. Сверх того пожаловал ему немалые деревни в Украине, сохраняя к нему по смерть его всякую доверенность и пользуясь его советами во время мира и войны.

В сие время князь Димитрий начал прилагать попечение о своем сыне князе Антиохе и, будучи человек ученый и усмотря сам в нем особливую способность к наукам, сыскал для него искусных учителей, не забывая, однако, должности, на родителей естественным законом налагаемый, почему и надзирал он всегда сам над учением и воспитанием своего сына, насевая в юном его сердце все те добродетели, которыми душа его украшалася, но чтобы не выпустить его из своего присмотру, то взял его с собою в поход, следуя за Петром Великим к Дербенту в 1722 году.

Во время сего похода продолжал он попечение о воспитании своего сына. Самые земли, чрез которые они проезжали, служили вместо отверзтой книги, представляющей народные обычаи, нравы, торговлю и земные произращения, все сие изъяснял он ему своими рассуждениями. Возвратившись из персидского похода, впал в жестокую болезнь в 1723 году и пред кончиною своею просил Петра Великого определить наследником в его имении того из сынов его, который рачением своим к наукам окажет себя способнейшим к государственной службе. Вскоре после сего сей князь скончался в севских своих деревнях.

Князь Димитрий был человек острого разума, здравого и прозорливого рассуждения и великого просвещения, верен к государю и государству, любил науки и в них упражнялся, искусен был во многих европейских и асиатских языках. Он сочинил на латинском языке книгу ‘Описание Оттоманския империи’ и на российском ‘Систему магометанского закона’, которая и напечатана в Санктпетербурге 1722 года.

Кантемир, князь, Антиох [1709—1744] — родился во Цареграде 10 сентября 1709 года от князя Димитрия Кантемира и Смарагды Кантакузены, дочери князя воложского, происшедшего от древних греческих императоров сего имени. В 1711 году, по заключении с турками мира, следовал он при отце своем за Петром Великим в Россию, и по прибытии пожалованы были князьями Российския империи. В 1722 году был он при отце своем в походе к Дербенту, и во все сие время младый Кантемир упражнялся в науках и в познании христианского закона. Смерть отца его хотя причинила ему печаль, но не истребила склонности к наукам. В 1724 году в новоучрежденной Петром Великим Санктпетербургской Академии наук выслушал порядочный курс вышних наук, в коих оказал чрезвычайные успехи. Мафиматике учился он у славного Борнулия, физике у Бильфингера, истории у Бейера, нравоучительной философии у Гросса, а стихотворству у Ильинского. С разными учениями соединял он и чтение священного писания, ведая же, что в России всякий дворянин должен вступить в военную или в штатскую службу, чего ради и записался он лейб-гвардии в Преображенский полк и дослужился тут до обер-офицера. В 1731 году императрица Анна Иоанновна назначила его министром к великобританскому двору, куда он и отправился генваря 1 дня 1732 года чрез Немецкую землю и Голландию, и, сколько время ему дозволяло, ничего на пути не упустил, что могло только достойно быть столь наблюдательного ока. В Голландии запасся он хорошими книгами, и в то же время поручил он книгопродавцу в Гааге издать в печать ‘Описание Оттоманской империи’, сочиненное отцом его. Слава о ученом человеке еще прежде его прибытия в Лондоне распространилась, а по приезде его в тот город скоро узнали все, что он и великий политик. Начало его негоциации, было весьма благополучно, потому что он в краткое время привел дела в такое состояние, как оба двора того желали. Время, остававшееся ему от министерских дел, употреблял на просвещение своего разума. В 1738 году назначен он был во Францию в характере полномочного министра и пожалован камергером, а в конце декабря месяца того ж года определен чрезвычайным послом при французском дворе.

Дела, происходившие по кончине императрицы Анны Иоанновны, привели князя Кантемира, как министра, отдаленного от своего двора, в некоторое затруднение, однако при всех бывших тогда переменах оказал он себя столь искусным политиком и поступал столь благоразумно, что в равной милости содержан был у императрицы Анны Иоанновны, у принцессы правительницы и у императрицы Елисавет Петровны, все оказывали к нему равные знаки своего благоволения. Первая пожаловала его камергером, с жалованьем не во образец прочим, вторая тайным советником, в котором достоинстве последняя его подтвердила, обещая впредь вящие награждения.

В Париже первое его старание было познакомиться с учеными людьми. Цветущие лета, коим бы надлежало быть склонным к тамошним забавам, препроводил он по большей части как философ. Слыша рассуждения его о политических делах, науках и художествах, не можно было не удостовериться о превосходности его знаний и об основательности его разума. Он был строгий наблюдатель христианского закона и для сего читал наилучшие книги, касающиеся до веры и благочестия, признавая, что философия влечет человека к добродетели только словами, а христианский закон самым делом путь к ней отверзает.

С 1740 года почувствовал он внутреннюю болезнь, которая от часу умножалась, и хотя он в пище весьма был воздержен, однако желудок его ничего уже варить не мог. В 1741 году ездил он к Акенским целительным водам, в 1743 году поехал было к Пломбиерским водам, но, будучи не в состоянии оными пользоваться, возвратился в Париж гораздо в худшем состоянии. Потом при умножавшейся болезни искал он помощи у разных докторов, но получил очень мало. По совету их хотел он ехать в Италию для перемены воздуха, почему и просил от российского двора позволения: но как в пересылках просьбы и позволения прошло несколько недель, то князь Антиох не был уже в состоянии отправиться в путь по причине слабого здоровья и худой погоды.

Болезнь Кантемирова продолжалася близ полугода, бывшую у него бессонницу прогонял он чтением книг, а когда представляли ему, что сие упражнение вредно его здоровью, то он ответствовал, что тогда только не чувствует болезни, когда в трудах находится. Охоту к чтению потерял он за три или за четыре дни до кончины своей, и сие самое совершенно удостоверило его о наступившей крайней опасности его жизни.

Последние дни его жизни употреблены были им на отправление христианской последней должности. Он сочинил духовную, в которой приказал, чтобы тело его по вскрытии было бальзамировано и отвезено в Россию для погребения в том же монастыре, где положен и отец его.

Он в совершенном был разуме до последнего издыхания, исправя последние должности христианские, и, призовя имя божие, скончался 11 числа апреля 1744 года, будучи 34 лет и 7 месяцев от рождения.

По вскрытии тела его усмотрено, что в груди у него была водяная болезнь. Россия сожалела о нем как о ревностном распространителе учреждений Петра Великого, двор сожалел о разумном и просвещенном министре, ученые оплакивали в нем знаменитого своего согражданина, а все честные люди соболезновали как о достойном приятеле. Князь Антиох сверх других природных дарований имел столь острый и просвещенный разум, что прозорливым своим рассуждением предусматривал успех почти всякого предприятия, как скоро только план его узнавал, а конец по большей части и соответствовал его догадкам. В отправлении политических дел поступал он праводушно и искренно, почитая лукавство за недостойное своего разума, и всегда до намерения своего достигал прямою дорогою, не оставляя, однако, потребного в случае благоразумия.

С первого взгляда казался он неприветлив, но сие нечувствительно исчезало, чем боле находил он таких людей, которых обхождение ему приятно было. Меланхолического его нрава были причиною долговременные его болезни, однако он не только что веселился с приятелями своими, но и за удовольствие почитал оказывать им действительные услуги. Часто говаривал он, что нет ничего приятнее, как употреблять знатность и силу свою на благотворение своему ближнему. Разговоры свои, в коих находилось больше основательности, нежели живости, умел он прикрашивать приятными шутками. Приятное его обхождение способствовало к наставлению других, но без всякого тщеславия и гордости. Политика его была непринужденная и утверждалась на здравом рассуждении, а противную сему политику он крайне ненавидел. Любил сатиры, но такие, которые производили смех в разумных и добродетельных людях. Был купно и философ и эконом искусный. Он был нежного сложения и хотя непригож лицом, однако имел разумное и в любовь к себе привлекающее лицо.

Российским, мултянским, латинским, итальянским, французским и нынешним греческим языками говорил он весьма изрядно, а притом разумел эллинский, гишпанский и аглинский языки. В стихотворстве упражнялся он хотя с самых молодых лет до своей кончины, но почитал оное упражнение не инако, как забавою. В прочем стихи его были среднего российского стихотворства, но из всех того времени стихотворцев были наилучшие. Из многих его сочинений на российском языке первое ‘Симфония на псалмы’. Собрание его стихотворств, содержащее в себе сатиры, басни, оды, песни, письма и эпиграммы, приписанное императрице Елисавет Петровне, напечатано в Санктпетербурге 1762 года под именем ‘Кантемировых сатир’, ‘Петреиду’, героическую поэму, оставил недоконченную, сочинил ‘Руководство к алгебре’. Есть также письменные его сочинения о просодии, любовные песни и прочие стихотворения, писанные им в молодых еще летах. Переводы его с иностранных языков следующие: Фонтенеллевы ‘Разговоры о множестве миров’ с примечаниями, напечатанные в Санктпетербурге 1740 года, Юстинова история, Горациевы письма, Анакреонтовы оды, преложенные российскими стихами без рифм, Корнелий Непот, Кевитова таблица, Письма персидские, Епиктитово нравоучение и ‘Разговоры о свете’ г. Алгаротти.

Сверх сего неизданные в свет, но несравненного достойнейшие почтения его сочинения политические, то есть министерские реляции и рассуждения, касающиеся до дел и прибытков знатнейших дворов в Европе. Вообще сочинения его весьма много похваляются. Феофан Прокопович, разумный и острый муж того времени, в похвалу его написал стихи, также и Феофил Кролик. Похвала их тем важнее, что она беспристрастна, а притом первая и от великого еще произошла человека, и тем паче, что в сатирах его, коим Феофан писал похвалу, осмеиваются по достоинству и духовные особы. Некоторые места из сих похвальных стихов здесь следуют.

СТИХИ ФЕОФАНОВЫ

Объемлет тебя Аполлон великий,

Любит всяк, кто есть таинств его зритель,

О тебе поют Парнасский лики,

Всем честным сладка твоя добродетель

И будет славна в будущие веки,

А я и ныне сущий твой любитель,

Но сие за верх славы твоей буди,

Что тебя злые ненавидят люди.

* * *

Из перевода Кроликовых стихов:

И мудрость, как почтить тебя, сама не знает,

Зря, что безумие твой разум похваляет.

Всех грубости в стихах описывая едких

Из тех находишь, кто б знал плод ученья редких,

Но по достоинству тебя чтет муз собор,

Что крепкой злобе ты от них чинишь отпор.

Язвлю тебя? молчи, ведь я не именую,

Кричишь: не я, да ты являешь совесть злую.

Кантемир Сербан [170(?)—1780] — сочинил панагирик, или похвальное слово, Петру Великому, напечатанное в Санктпетербурге 1714 года.

Карин Александр [174(?)—1769] — лейб-гвардии Конного полку поручик, умер 1769 года. Был превеликий любитель словесных наук, искусен довольно в некоторых иностранных и во своем природном языке, имел немалое просвещение и библиотеку из наилучших иностранных и российских книг. Его сочинения, оды, элегии, сонеты, сатиры, стансы, притчи, письма, эпиграммы и другие мелкие стихотворения напечатаны в ежемесячном сочинении ‘Полезное увеселение’, изданном в 1760 и 1762 годах, в ‘Свободных часах’, изданном 1763 года в Москве, довольно показывают остроту его разума и многими знающими людьми похваляются. Словом, он превеликую подавал надежду показать в себе хорошего стихотворца. Он сочинил комедию ‘Россиянин, возвратившийся из Франции’ и начал было писать трагедию, но, не докончав оной, умер, а комедия его хотя и довольно похваляется, но в свет еще не издана.

Карин Николай [174(?)—1768] — лейб-гвардии Конного полку поручик, средний брат, имевший все те же склонности, как и старший брат его, но написал меньше, однакож сочиненные им разные стихотворения, напечатанные в московских ежемесячных сочинениях, весьма изрядны и довольно похваляются. Он умер 1768 года.

Карин Федор [174(?) — ок. 1800] — обер-офицер в отставке, младший брат из всех, но наследовавший обоих похвальные склонности ко словесным наукам и просвещению своего разума. Сочинил он несколько мелких стихотворений, также книжку ‘Нравоучительные правила, выбранные из свойств покойной графини Марии Владимировны Салтыковой’. Напечатана сия книжка в Москве 1770 года. Он перевел несколько хороших книг с великим успехом.

Катавасья Юрьев — Троицы-Сергиева монастыря. О сем летописателе г. герольдмейстер князь Михайло Михайлович Щербатов изъясняется, {К. Щерб. Рос. ист. в предис., стр. 1.} что он почитает его летопись обстоятельнейшею из всех рукописей, полученных им из типографской книгохранительницы, причем прибавляет: ‘наречие его является быть новогородское, яко действительно он более о новогородских делах и простирается. Надпись его следующая: Летописец от начала прозвания русской земли от лета 6360/852 и князей их от лета 6370/862 до лета 6985/1477, а сей летописец писал Катавасья Юрьев сын лета 7052/1544. Троицы-Сергиева монастыря’.

Кахановский Симон [ум. после 1722] — сочинял поучительные слова, а напечатано из них одно изрядное слово, говоренное в Ревеле 1720 года.

Красильников Михаил [ум. после 1742] — священник, написал много изрядных поучительных слов, а напечатано из них только одно 1742 года в Москве.

Крашенинников Степан [1713—1755] — императорской Санктпетербургской Академии наук профессор, уроженец города Москвы, положил там в Заиконоспасском училищном монастыре в латинском языке, в красноречии и в философии доброе основание, превосходил всех товарищей своих понятием, ревностию и прилежанием в науках, в прочем и в поступках был человек честного обхождения. Хотя определен он был наипаче к истории натуральной, однако являлося в нем также к гражданской истории и географии, столько склонности, что он еще с 1735 года употреблен бывал с пользою в особенные отправления для описания по географии и истории натуральной некоторых мест, в кои сами профессоры не заезжали.

В 1733 году отправлен он был во вторую камчатскую экспедицию при профессорах, а в 1736 году теми профессорами из Якутска, яко надежный и способный к тому человек, отправлен был в Камчатку для некоторых приготовлений, но как посланные профессоры до Камчатки по случаю не доехали, то все почти тамошние испытания достались г. Крашенинникову, и он с присланным туда в 1738 году адъюнктом описал все нужное к сочинению истории и возвратился в Санктпетербург в 1743 году.

В 1745 году произведен он был при императорской Академии наук адъюнктом, а в 1750 году пожалован профессором ботаники и прочих частей натуральной истории. В сие время собрал он из своих записок и сочинил ‘Описание Камчатки’ в двух томах, со многими гридированными фигурами, которое и напечатано 1755 года в Санктпетербурге. Он сочинил прекрасное слово ‘О пользе наук и художеств’, напечатанное 1750 года, и перевел с латинского на российский язык Квинта Курция о делах Александра Великого с превеликим успехом. Вообще сочинения его и переводы весьма много похваляются. Конец жития его последовал 1755 года февраля 12 дня, на 43 году его жизни. Он был из числа тех, кои не знатностию породы, не благодеянием счастия возвышаются, но сами собою, своими качествами, своими трудами и заслугами прославляют свою породу и вечного воспоминания делают себя достойными.

Кемский, князь, Феодор [ум. после 1549].— О сем летописателе следующее написано: {К. Щерб. Рос. ист. в пред., I т.} Летописец Российского государства от начала российских князей до дней царя и великого князя Иоанна Васильевича, писал в лето 7057/1549. Прежде начатия истории на первой странице написано: Кому бог вручит сию книгу Временник, рекше Летописец, помяни мя грешного инока Феодосиа. А на другом листе приписано другою рукою так: А устрой сей книзе летописцу князь Феодор Иванович Кемский, во иноцех Феодосий. Прибавлено от историка: ‘Сей летописец простирается до 1550 года’.

Крекшин Петр [1684—1763] — комиссар капитанского чина, человек любопытный и тщательный в собирании российских древностей и редкостей. Он сочинил три летописи: 1) от начала царствования царя Иоанна Васильевича, с 1534 по 1560 год, 2) история о царе Борисе Феодоровиче Годунове по 1600 год, 3) история великой княгини Ольги, во святом крещении нареченныя Елены, также и еще сочинил две книги: 1) историческое известие о рождении Петра Великого, 2) описание жития и дел сего великого монарха от рождения до дня погребения, с приложением при той книге родословия великих князей и царей российских. Все сии книги рукописными хранятся в императорской библиотеке. Умер сей трудолюбивый муж около 1763 года, будучи без мала 80 лет своей жизни.

Кременецкий Иоанн [ум. после 1717] — сочинил книгу в честь князя Александра Даниловича Меншикова отчасти стихами, а прочее прозою, а напечатана она в Санктпетербурге 1715 года под заглавием ‘Лаврея, или Венец бессмертныя славы’ и украшена гридированным сего князя изображением лица.

Киприян [ум. в 1406] — митрополит московский, жил во время князя Димитрия Иоанновича Донского, сочинил {Щерб. Росс. ист. в пред., I т., стр. XIII.}Степенную книгу из древнейших того времени летописцев.

Кирилл Белозерский [1337—1427].— Из сочинений его осталася одна книга, хранящаяся рукописною в императорской библиотеке. Она содержит в себе разные его грамоты, послания и поучительные слова. О прочих его сочинениях нет известия.

Климовский Семен [ум. после 1724] — малороссийский козак, сочинил книгу ‘О правде и великодушии благодетелей’ стихами, 1724 года. Сия книга рукописною хранится в императорской библиотеке.

Козачинский Михаил [1699—1746] — умер в Киеве, будучи архимандритом, учителем богословии и Киевской академии ректором. Из стихотворных его сочинений напечатано только одно панагирическое сочинение на российском, польском и латинском языках, в киевопечорской типографии, 1744 года. Он же перевел с латинского на российский язык Аристотелеву философию, напечатана она 1744 года в Киеве.

Козельский Яков [ум. после 1793] — коллежский советник и малороссийской коллегии член, сочинил две книги: 1) ‘Механические…’, а 2) ‘Философические предложения’, которые обе и напечатаны в Санктпетербурге, также перевел много полезных на российский язык книг, заслуживающих похвалу.

Козельский Федор [174(?)—177(?)] — правительствующего сената протоколист, писал много стихов, из которых напечатаны собрание элегий и трагедия ‘Пантея’, но как первые, так и последняя не весьма удачны. Напротив того, его две оды имеют в себе много хорошего, а поэма ‘Незлобивая жизнь’ от многих и похвалу заслужила. Сия поэма состоит из четырех песней. Сочинения его печатаны 1769, 1770 и 1771 годов в Санктпетербурге.

Козицкий Григорий Васильевич [173(?)—1775] — коллежский советник у принятия челобитен, сочинил рассуждение о пользе мифологии, напечатанное в ежемесячном сочинении ‘Трудолюбивой пчеле’, изданном 1759 года в Санктпетербурге, но сии малые опыты трудов его принять можно за основательные доказательства, что сей искусный и ученый муж приобрел бы не последнее место между славными российскими писателями, ежели бы не отвлечен был должностями, на него возложенными, от упражнения во словесных науках. Совершенное его искусство во славенском, греческом, латинском, французском и немецком языках и великое его просвещение со здравым рассудком в том удостоверяет. Слог его чист, важен, плодовит и приятен, посему-то некоторые и заключают, что ‘Всякая всячина’, еженедельное сочинение 1769 года, приобретшее толикую похвалу, есть произведение его пера. В прочем ко умножению славы его в ученом обществе должно и сие прибавить, что г. Сумароков, славнейший наш стихотворец, в похвалах своих писателям толико разборчивый, на многих местах в своих сочинениях похваляет сего писателя, есть и притча его, писанная к г. Козицкому.

Козловский, князь, Федор Алексеевич [174(?)—1770] — в юных своих летах обучался в императорском Московском университете разным наукам, определился лейб-гвардии в Преображенский полк, где он дослужился до обер-офицерского чина. В 1767 году взят был в Комиссию о сочинении проекта нового уложения сочинителем, исправляя должность свою рачительно и с похвалою, пробыл он тут до 1769 года, в котором отправлен был куриером к его сиятельству графу Алексею Григорьевичу Орлову, находившемуся тогда в Италии. В проезд свой должен был он заехать к славному европейскому писателю г. Волтеру, чем князь Федор Алексеевич чрезмерно восхищался: ибо по великой его склонности ко словесным наукам ничего так не желал, как умножить то просвещение своего разума, которое приобрел своими трудами. Прибыв в Италию, оставлен он был при его сиятельстве графе Федоре Григорьевиче Орлове и был при нем безотлучно до Чесменского бою, в который при взорвании корабля святого Евстафия поднят он был на воздух. Смерть его последовала так, как и сей бой, 1770 года в июне месяце. Сей князь был человек острого ума и основательного рассуждения, искусен в некоторых европейских языках и имел тихий нрав, был добрый и хороший господин, имел непреодолимую врожденную склонность ко словесным наукам и упражнялся в них с самого еще детства. Из сочинений его были: ‘Одолжавший любовник’, прозою комедия в 1 дейст., несколько песен, эклог, элегий и других мелких стихотворений, также начал было он писать трагедию ‘Сумбек’, содержание ко оной взяв из казанской истории, но она не окончана. Слово похвальное ее императорскому величеству Екатерине Великой, которое осталось немного также не окончано. Он перевел много комедий для российского театра и других разных материй. Вообще сочинения его весьма достойны похвалы, а трагедия и похвальное слово, если бы были окончаны, то сделали бы ему бессмертную славу. Смерть его оплакивали искренно не только друзья его, но и знакомые, так, как честного, разумного и добродетельного человека. В честь ему и в засвидетельствование его достоинств восплакали музы трех российских стихотворцев следующими стихами:

КЕНОТАФИЯ
КНЯЗЮ ФЕДОРУ АЛЕКСЕЕВИЧУ
КОЗЛОВСКОМУ

Одно зришь имя здесь, а тело огнь и влага

Пожрали в Асии вблизи Архипелага:

Где турский россами свирепо флот сражен,

Разбит, потоплен в хлябь и в пепел весь сожжен.

Козловский! жребий твой предтечею был рока

К избаве Греции, к паденью лжепророка.

Из письма г. Майкова:

Художеств и наук Козловский был любитель,

А честь была ему во всем путеводитель.

Не шествуя ль за ней он жизнь свою скончал?

И храброй смертию дела свои венчал.

И ниже:

Когда о храбрых кто делах вещати станет,

Козловский первый к нам во ум тогда предстанет,

Хвалу ли будет кто не лестным плесть друзьям,

Он должен и тогда представиться глазам,

Иль с нами разделять кто будет время скучно,

Он паки в памяти пребудет неотлучно.

Всечасно тень его встречать наш будет взор,

Наполнен будет им всегда наш разговор.

И так хоть жизнь его судьбина прекратила,

А тело алчная пучина поглотила,

Он именем своим пребудет между нас,

Мы будем вспоминать его на всякий час.

Из поэмы ‘Чесменский бой’ г. Хераскова:

О ты! питомец муз, на что тебе беллона,

Когда лежал твой путь ко храму Аполлона?

На что война тебе, на что оружий гром?

Воюй ты не мечом, но чистых муз пером,

Тебя родитель твой и други ожидают,

А музы над тобой летающи рыдают:

Но рок положен твой, не льзя его прейти.

Прости, дражайший друг, навеки ты прости!

И ниже:

Когда же скрылся ты навек в морских волнах,

Так гроб твой у твоих друзей теперь в сердцах.

Колосовский Агей [1738—1792] — иеромонах в морском кадетском корпусе, довольно сочинил весьма изрядных поучительных слов, а напечатана из них только одна речь на спуск корабля в Санктпетербурге 1770 года. Его проповеди много похваляются знающими людьми за чистоту слога и хорошее изображение.

Комаровский Иоанн — священник, сочинял поучительные слова, а напечатано из них только одно весьма изрядное слово 1742 года в Москве.

Кондратович Кирияк [1703 — ок. 1788] — коллежский асессор при переводах в императорской Академии наук, много писал стихов, а особливо эпиграмм, которых у него собрано, им сочиненных и переведенных из древних авторов, до 10 000. Из них триста эпиграмм напечатаны в трех книжках под заглавием ‘Старик молодый’. Он сочинил ‘Российский производный словарь’, перевел ‘Илиаду’ и ‘Одиссею’, Гомеровы поэмы, двенадцатиязычный лексикон и еще много других книг, но они еще не напечатаны.

Константин [ок. 1725—1773] — архимандрит Спасоказанского монастыря и семинарии ректор, сочинил много поучительных слов, а напечатано только одно весьма изрядное торжественное слово 1762 года июля 10 дня, в Москве.

Кониский Георгий [1717—1795] — епископ белорусский, имеющий епархию в польском городе Могилеве, муж высокого ума и великого просвещения. В Киевской академии обучал несколько лет богословии и завел в Могилеве училище и русскую типографию, в которой напечатано собрание поучительных слов, сим епископом сочиненных, и также катехизис, сочиненный Феофаном Прокоповичем, со многими дополнениями, в 1761 году.

Копиевич Илия [ум. после 1708] — сочинил стихами панагирик, или похвальное слово, на победы Петра Великого, также сочинил латинскую с российским грамматику и перевел книгу ‘Де графа’, или морское плавание. Все сии книги напечатаны 1700 и 1701 годов в Амстердаме.

Котельников Семен [1739—1806] — императорской Академии наук член и библиотекарь, много сочинил весьма изрядных речей и рассуждений о разных вещах и издал некоторые математические книги, свидетельствующие его ученость.

Котельников Матвей — сочинил разговоры на российском и татарском языках. Сия книга рукописною хранится в императорской библиотеке, о других же его сочинениях известия нет.

Кролик Феофил [ум. в 1732] — архимандрит Новоспасского монастыря в Москве, жил в XVIII веке и написал много стихов в похвалу князю Антиоху Кантемиру и других на российском и латинском языках, а напечатаны из них только одни латинские при сатирах Кантемировых в Санктпетербурге 1762 года. Он сочинил и несколько весьма изрядных поучительных слов, но печатных из них нет ни одного.

Кулибин Иван [1735—1818] — нижегородский купец, ныне при императорской Академии наук механик. Из детства упражнялся он в торговле хлебом и был сидельцем в мучной лавке, но по врожденной склонности хаживал всегда рассматривать колокольные часы, а на 17 году своей жизни выпросил у соседа своего стенные деревянные часы и старанием своим дошел до того, что по некотором времени без всяких нужных к тому орудий сделал им подобные. После того, быв по случаю в Москве, ходил к часовому мастеру и рассматривал ход часов стенных, при отъезде же из Москвы купил он у сего мастера испорченную резальную колесную махину и токарный маленький лучковый станок. По приезде в дом сию махину починил и сделал стенные деревянные часы с кукушкою гораздо исправнее первых, потом делал медные стенные часы и починивал карманные и стенные с курантами, а наконец сделал для поднесения ее императорскому величеству часы в гусиное яйцо мерою с курантами, достойные удивления и великой похвалы, а особливо потому, что он без науки, но сам собою дошел до сего совершенства. Сии часы подробно описаны в ‘Санктпетербургских ведомостях’ 1769 года, в прибавлении к N 34. Он достал по случаю аглинский старый телескоп и по довольном труде и изыскании сделал точно такой же, также сделал микроскоп и электрическую махину. Он сочинил стихами две оды и кант ее императорскому величеству, в проезд чрез Нижний Новгород поднесенные, которые довольно изрядны, а паче в рассуждении его неупражнения в стихотворстве, а напечатаны они в Санктпетербурге 1769 года.

Кулябка Силвестр [1701—1761] — архиепископ санктпетербургский и ревельский и архимандрит Троицкого Александроневского монастыря, человек ученый и просвещенный, сочинил много весьма изрядных поучительных слов, а напечатаны из них только немногие. Он скончался в Санктпетербурге 1761 года, от рождения около 60 лет.

Курбский, князь, Андрей Михайлович [ок. 1528—1583] — боярин и воевода, писал о доставании и взятии города Казани. {Татищ. в предъизв. на Рос. ист., ст. XII.} Описание его должно быть тем вероятнее потому, что он сам находился во втором походе на Казань царя Иоанна Васильевича и держал правую руку со князем Петром Ивановичем Щенятевым, а по взятье города Казани, когда некоторые из татар, пробравшись за городские стены, побежали к лесу за реку Казанку на Алацкую дорогу, тогда сей князь с князем же Щенятевым, имея при себе довольно войска, пресек их побег и всех почти их перерубил. {Опыт казанской ист., стр. 149 и 157.}

Курганов Николай [1725(?)—1796] — капитан и инспектор в морском кадетском корпусе, сочинил универсальную российскую грамматику с седмью присовокуплениями, напечатана сия книга в Санктпетербурге 1769 года, также издал в свет и некоторые мафематические книги.

Крутень Матвей [1737—1769(?)] — медицины доктор, сочинил книгу под именем ‘Примечания о болезнях, в армии случающихся’, но оная в печать не отдана. Умер он в 1769 году.

Княжнина Екатерина Александровна [1746—1797] — дочь г. Сумарокова, писала весьма изрядные стихотворения, напечатанные в ежемесячном сочинении ‘Трудолюбивой пчеле’, изданном 1759 года в Санктпетербурге.

Княжнин Яков Борисович [1742—1791] — много писал весьма изрядных стихотворений, од, элегий и тому подобного, перевел в стихи письмо графа Коминга к его матери. Наконец, сочинил трагедию ‘Дидону’, делающую ему честь. Сия трагедия весьма много похваляется знающими людьми и почитается в числе лучших в российском театре, она еще в свет не издана. В прочем подал он надежду ожидать в нем хорошего трагического стихотворца.

Л

Лаврентий [173(?)—1796] — архимандрит Хутынского монастыря и Новогородской семинарии ректор, много сочинил весьма изрядных поучительных слов, а напечатаны из них только два 1764 года в Москве.

Лаврентий [1671—1737] — иеромонах, сочинил много поучительных слов, из коих некоторые напечатаны в Санктпетербурге 1719 года.

Лащевский Варлаам [172(?)—1774] — синодальный член и архимандрит Донского монастыря в Москве, муж преученый и преискусный в латинском, греческом, еврейском и славенском языках, также и в красноречии. Он сочинил много поучительных весьма хороших слов, а наипаче трудился в исправлении библии, вновь напечатанной, к которой сочинил он и предисловие, много похваляемое знающими людьми, также перевел книгу ‘Зерцало должности государской’, которая и поднесена императору Петру III в бытность его в Киеве в 1743 году.

Леванда Иоанн [1734—1814] — священник соборной Успенской киевоподольской церкви, муж преискусный в проповедывании слова божия, из великого числа сочиненных им поучительных слов некоторые отданы в печать.

Левашев Павел [1719—1820(?)] — статский советник, много писал лирических стихов, которые от знающих людей похвалу заслуживают.

Леонтьев Николай [1739—1824] — лейб-гвардии Измайловского полку капитан, сочинил несколько од, элегий и других изрядных стихотворений, но изданные им в 1766 году ‘Басни’ превеликую подают надежду видеть в нем хорошего стихотворца. Есть много и других его стихотворений, но они в печать не изданы. Весьма желательно, чтобы оные не утратились, но изданы бы были в свет, дабы тем приумножить справедливую похвалу их сочинителю.

Леонтович Феофан — старший Виленский, муж острого и просвещенного разума. Он обучался иждивением дяди своего Феофана Прокоповича в чужих краях латинскому, французскому, немецкому и польскому языкам, в которых и был весьма искусен и знающ. Он много сочинил поучительных слов на российском и польском языках, достойных похвалы, из коих некоторые и напечатаны в Вильне.

Леонтович Сава [174(?)—177(?)] — медицины доктор, находится в Саратове при колонистах. Он сочиннл преизрядное наставление повивальным бабкам, которое и напечатано на латинском языке в Страсбурге 1765 года.

Лепехин Иван [1740—1802] — императорской Академии наук адъюнкт и медицины доктор, издал в свет ‘Дневные записки’ 1768 и 1769 года путешествия своего для пользы натуральной истории, и которым печатаются ныне продолжения. Сия книга знающими людьми похваляется.

Лихачев [до 1636—1729] — быв учителем у царя Феодора II, описал его жизнь весьма обстоятельно. {Татищ. Рос. ист. предъизв., стр. XIII.} О других его сочинениях никакого известия нет.

Лобанов Семен [174(?)—1770] — родился в Осташковской слободе и обучался в Тверской семинарии, а в 1756 году взят в Московский университет, где был студентом, и за успехи, оказанные им в науках, многажды получал золотые медали. В 1762 году произведен адъюнктом и взят в сухопутный кадетский корпус для обучения кадетов и там несколько спустя времени произведен в профессоры физики и мафематики. В 1769 году из корпуса уволен и определен в правительствующий сенат, а в 1770 году пожалован, сенатским секретарем и в том же году умер чахотною болезнию. Сей человек был весьма разумен, учен и доброго жития, он сочинил две книги: ‘Физику’ и ‘Мафематику’, которые сколь много ни похваляются за их исправность, однакож еще и поныне не напечатаны, но у некоторых хранятся рукописными.

Лодыжинский Виктор [ум. 1777] — архимандрит курского Знаменского монастыря, муж просвещенный и искусный в богословии, философии, красноречии и стихотворстве. Он обучал в Киевской академии сим наукам и сочинил много поучительных весьма изрядных слов, но из них ни одно не напечатано.

Ломоносов Михайло Васильевич [1711—1765] — статский советник, императорской Санктпетербургской Академии наук профессор, Стокгольмской и Бононской член. Родился в Колмогорах в 1711 году от промышленника рыбных ловлей. Юные лета препроводил с отцом своим, ездя на рыбные промыслы, но, будучи обучен российской грамоте и писать, прилежал он более всегда по врожденной склонности к чтению книг. И как по случаю попалася ему псалтир, преложенная в стихи Симеоном Полоцким, то, читав оную многократно, так пристрастился к стихам, что получил желание обучаться стихотворству. Почему стал он наведываться, где можно обучиться сему искусству, услышав же, что в Москве есть такое училище, где преподаются правила сей науки, взял непременное намерение уйти от своего отца. К сему его побуждало и упорное желание его родителя, дабы женить его по неволе. Вскоре потом исполнил он свое намерение: оставил дом родительский, пришел в Москву и вступил в Заиконоспасское училище, в котором с великим прилежанием обучался латинскому и греческому языкам, риторике и стихотворству.

В 1734 году взят он был из оного училища в императорскую Академию наук и отправлен в 1736 году студентом в Германию. По приезде в Марбург, что в Гессенской земле, поручен он был с товарищами своими Райзером и Виноградовым наставлениям славного барона Вольфа. В Марбурге пробыл он четыре года, упражняясь в химии и в принадлежащих к ней науках. Потом поехал в Саксонию и там под смотрением славного химика Генкеля осмотрел все горные и рудокопные работы, в горном округе производимые. Наконец возвратился он в Санктпетербург в 1741 году студентом же.

Около сего времени оказал он первые опыты столь гремевшего не только в России, но и в чужестранных областях лирического стихотворства, сочинив торжественную оду и несколько потом других. Между тем более всего прилежал к химии и к прочим ее частям и столько во оной успел, что от императорской Академии наук поручено ему было находящийся при Кунсткамере минеральный кабинет привести в порядок. Г. Ломоносов исполнил порученное ему дело с таким искусством, прилежанием и исправностию, что Академия, уважая его знание и труды, произвела его адъюнктом в 1742 году.

По произведении его продолжал упражняться он в химии, а в 1745 году, по указу из правительствующего сената, основанному на свидетельствах всех членов Академии наук, произведен он был профессором химии.

В 1751 году г. Ломоносов пожалован был коллежским советником. В 1752 году по данной ему привилегии учредил он бисерную фабрику и начал упражняться в мозаике, и как в России первый был он изобретатель мозаического искусства, то и поручено ему было трудиться в составлении большой мозаической картины, представляющей знаменитейшие дела Петра Великого. Г. Ломоносов окончал сей труд российскими материалами и мастерами, без всякой помощи от иностранных. К составлению сей картины изобрел он все составы и разные махины и оную сделал такой величины, какой мозаической картины по сие время в целом свете еще не бывало.

В 1751 году февраля 13 дня определен он был членом в академическую канцелярию, а в 1760 году февраля 14 дня поручены в полное его смотрение академическая гимназия и университет.

1764 года в декабре месяце г. Ломоносов пожалован был статским советником, в котором чину и пробыл он до кончины своей, воспоследовавшей 1765 года апреля в 4 день, к великому сожалению всех любителей словесных наук. Тело его с богатою церемониею погребено в Александроневском монастыре императорским иждивением, а на гробе его поставлен мраморный столп иждивением покойного канцлера графа Михаила Ларионовича Воронцова со следующими российскою и латинскою надписями:

НАДПИСИ В ПАМЯТЬ
СЛАВНОМУ МУЖУ
МИХАИЛУ
ЛОМОНОСОВУ,
РОДИВШЕМУСЯ В КОЛМОГОРАХ
в 1711 году,
БЫВШЕМУ
СТАТСКОМУ СОВЕТНИКУ,
ИМПЕРАТОРСКОЙ САНКТНЕТЕРБУРГСКОЙ
АКАДЕМИИ НАУК
ПРОФЕССОРУ,
СТОКГОЛЬМСКОЙ И БОНОНСКОЙ
ЧЛЕНУ,
РАЗУМОМ И НАУКАМИ ПРЕВОСХОДНОМУ,
ЗНАТНЫМ УКРАШЕНИЕМ ОТЕЧЕСТВУ
СЛУЖИВШЕМУ,
КРАСНОРЕЧИЯ, СТИХОТВОРСТВА
И
ИСТОРИИ РОССИЙСКОЙ
УЧИТЕЛЮ,
МУССИИ ПЕРВОМУ В РОССИИ БЕЗ РУКОВОДСТВА
ИЗОБРЕТАТЕЛЮ,
ПРЕЖДЕВРЕМЕННОЮ СМЕРТИЮ ОТ МУЗ
И ОТЕЧЕСТВА НА ДНЯХ СВЯТЫЯ ПАСХИ
1765 ГОДА ПОХИЩЕННОМУ,
ВОЗДВИГ СИЮ ГРОБНИЦУ
ГРАФ
МИХАЙЛО ВОРОНЦОВ,
СЛАВЯ ОТЕЧЕСТВО С ТАКОВЫМ ГРАЖДАНИНОМ
И ГОРЕСТНО СОБОЛЕЗНУЯ
О ЕГО КОНЧИНЕ.

*** * ***

VIRO CELEBERRIMO
MICHAELI LOMONOSOW,
KOLMOСORODI NATO, ANNO MDCCXI,
AUGUSTAE RUSSIARUM IMPERATRICIS
CONSILIARIO STATUS,
ACADEMIAE SCIENTIARUM
PETROPOLITANAE
PROFESSORI PUBLICO ORDINARIO,
HOLMENSIS ET BONONIENSIS SOCIO,
QUI INGENIO EXCELLUIT ET ARTIBUS
PATRIAE DEСUS EXIMIUM:
ELOQUENTIAE, POESEOS
ET
HISTORIAE PATRIAE PRAECEPTOR.
METRI RUSSIGI INSTITUTOR,
TRAGEDIARUM IN VERNACULA AUTOR,
PRIMUS MUSIUI OPERIS IN RUSSIA
PICTOR AUTODIDACTOS.
PREMATURA MORTE MUSIS
ATQUE PATRIAE FERIIS PASCHATOS
MDCCLXV SCRIPTIS
ET
OPERIBUS OBLINIONI EREPTUS.
TALEM CIUEM СRATULANS PATRIAE
OBITUM EJUS LUGENS
MICHAEL COMES A. WORONZOW
POSUIT.

* * *

Сей муж был великого разума, высокого духа и глубокого учения. Сколь отменна была его охота к наукам и ко всем человечеству полезным знаниям, столь мужественно и вступил он в путь к достижению желаемого им предмета. Стремление преодолевать все случавшиеся ему в том препятствия награждено было благополучным успехом. Бодрость и твердость его духа оказывались во всех его предприятиях, начав учиться иностранным языкам в таких уже летах, в коих многие за невозможность почитают в них упражняться, достиг он до великого совершенства. На немецком языке писал и говорил как почти на своем природном, латинский знал очень хорошо и писал на нем, французский и греческий разумел не худо, а в знании российского языка, яко его природного и им много вычищенного и обогащенного, почитался он в свое время в числе первых. Слог его был великолепен, чист, тверд, громок и приятен. Предприимчивость сколь часто бывает в других пороком, столь многократно ему приобретала похвалу. Он упражнялся во всех философических и словесных науках, в химии, с ее разными частями, а особливо прилежал к фисике экспериментальной, которую и перевел на российский язык, в механике и в истории нашего отечества. Стихотворство и красноречие с превосходными познаниями правил и красоты российского языка столь великую принесли ему похвалу не только в России, но и в иностранных областях, что он почитается в числе наилучших лириков и ораторов. Его похвальные оды, надписи, поэма ‘Петр Великий’ и похвальные слова принесли ему бессмертную славу. Нрав имел он веселый, говорил коротко и остроумно и любил в разговорах употреблять острые шутки, к отечеству и друзьям своим был верен, покровительствовал упражняющихся во словесных науках и ободрял их, во обхождении был по большей части ласков, к искателям его милости щедр, но при всем том был горяч и вспыльчив. Сочинения его следующие: две части разных стихотворений, содержат в себе духовные и похвальные оды, надписи, две песни героической поэмы ‘Петр Великий’, похвальные слова и другие стихотворения, ‘Российская грамматика’, ‘Риторика’, ‘Краткий российский летописец’, первая книга ‘Древней российской истории’, краткое понятие о фисике, ‘Металлургия’, две трагедии, ‘Тамира и Селим’ и ‘Демофонт’, и ученые рассуждения о разных материях. Я не могу распространиться в похвале сему великому писателю, а довольно будет, когда сообщу из эпистол г. Сумарокова следующие стихи:

Иль с Ломоносовым глас громкий вознеси:

Он наших стран Малгерб, он Пиндару подобен…

И также стихи г. Поповского к его портрету:

Московский здесь Парнас изобразил витию,

Что чистый слог стихов и прозы ввел в Россию.

Что в Риме Цицерон и что Виргилий был,

То он один в своем понятии вместил.

Открыл натуры храм богатым словом россов,

Пример их остроты в науках Ломоносов.

Из сочинений его переведены на иностранные языки следующие: ‘Грамматика’ и ‘Российская история’ на немецкий, ‘Утреннее…’ и ‘Вечернее размышления о величестве божием’ на французский, похвальное слово Потру Великому перевел он сам на латинский язык. Г. Ломоносов имел переписку со многими учеными людьми в Европе. Библиотека его и манускрипты по смерти его куплены его сиятельством графом Григорьем Григорьевичем Орловым.

Лопатинский Феофилакт [167(?)—1741] — умер, будучи архиепископом тверским, 1741 года мая 8 дня и погребен в Невском монастыре в Санктпетербурге. Он сочинял стихи: но напечатанных из оных нет, кроме одной эпиграммы в книге ‘Камень веры’.

Луговской [ум. после 1654] — диакон, описал пространно походы царя Алексея Михайловича в Польшу и Литву, также о приобщении к России Киева и Малой России и суд Никона патриарха.

Лукин Владимир [1737—1794] — надворный советник. Сочинил комедию в пяти действиях ‘Мот, любовию исправленный’, которая напечатана и представлена была в Санктпетербурге на придворном российском театре 1765 года. Она принята была изрядно, но сочинитель сей комедии весьма много одолжен актерам, ее представлявшим, как о том и сам он в предисловии на сию комедию изъясняется. Сочинитель ввел в свою комедию два смешные подлинника, которых представлявшие актеры весьма искусным и живым подражанием, выговором, ужимками и телодвижением, также и сходственным к тому платьем зрителей весьма много смешили. Он сочинил ещу драму ‘Благодеяние приобретает сердца’, которая также напечатана, но не была представлена. Также перевел он и преложил на русские нравы несколько комедий, кои все напечатаны, иные из них играны и приняты довольно изрядно.

Лихуда С. {У Новикова ошибочно Лухутьев Софроний (Прим. ред.)} [1652—1730] — иеромонах, сочинил торжество о заключенном мире между Российскою империею и шведскою короною.

Лызлов Андрей [ум. после 1698] — священник, {Новиков ошибочно прочел в рукописи как стольник. (Прим. ред.)} жил при государе Петре Великом. Он сочинил ‘Скифскую историю’ в двух частях, о чем упоминается в ‘Российской истории’ тайного советника Татищева и в ‘Опыте казанской истории’. Сия книга рукописною хранится в императорской библиотеке.

Ляшевецкий Кирилл [ум. 1770] — иеромонах, сочинял проповеди, из коих некоторые напечатаны в Москве 1749 года.

М

Магницкий Леонтий {Академ. ‘Ежемес. соч.’, 1765 год, т. I, стр. 489.} [1669—1739] — муж, сведущий славенский язык, истинный христианин, добросовестный и нельстивый человек, первый российский арифметик и геометр, первый издатель и учитель в России арифметике и геометрии. Он сочинил стихи на крест и герб государев и напечатал в ‘Арифметике’ своей в Москве 1703 года.

Майков Василий Иванович [1728—1778] — государственной военной коллегии прокурор и Вольного экономического общества член. Сочинил две трагедии, ‘Агриопу’ и ‘Иерониму’: первая представлена была на придворном российском театре с успехом и принята с великою похвалою, а другая хотя еще и не представлена, но похваляется больше первой. Они написаны с правилах театра, характеры всех лиц выдержаны очень хорошо, любовь в них нежна и естественна, герои велики, а стихотворство чисто, текуще и приятно и важно там, где потребно, мысли изображены хорошо и сильно, обе наполнены стихотворческим жаром, а в первой игры театральной столь много, что невозможно не быть ей похваляемой, и наконец, обе сии трагедии почитаются в числе лучших в российском театре. Он написал много торжественных од, которые столь же хороши в своем роде, как и его трагедии, и столько же много и похваляются: и в них виден стихотворческий дух и жар сочинителя. Также сочинил он прекрасную поэму ‘Игрок Ломбера’ и другую в пяти песнях ‘Елисей, или раздраженный Вакх’ во вкусе Скарроновом, похваляемую больше первыя тем паче, что она еще первая у нас такая правильная шутливая издана поэма. Он сочинил пролог ‘Торжествующий Парнас’ и две части ‘Басен’, посредственно хороших, также-много од духовных, эпистол, эклог, надписей, эпиграмм и множество других хороших случайных стихов. Написал стихами весьма хорошее подражание ‘Военной науки’, сочиненной его величеством королем прусским, также преложил в российские стихи ‘Меропу’, трагедию Волтерову, и ‘Овидиевы превращения’ с великим успехом. Из сочинений его некоторые пиесы напечатаны, а другие печатаются. В прочем он почитается в числе лучших наших стихотворцев и тем паче достоин похвалы, что ничего не заимствовал: ибо он никаких чужестранных языков не знает.

Макарий [1482—1563(?)] — митрополит московский. О сем писателе так изъясняется г. Татищев: {Тат. Рос. ист. в пред., стр. XIII.} ‘Пред всеми хвалы достойнейший Макарий митрополит описал жизнь царя Иоанна IV Грозного, первые 26 лет, как порядочно по годам, так с достаточными обстоятельствами. Он же Киприянову ‘Степенную книгу’ исправил и дополнил, но от скудости сведения о древности или от лицемерства несколько внес недоказательных обстоятельств’. Он также сочинил два послания: первое к свияжским жителям о истинном покаянии и богоугодном житии, а другое к царю Иоанну IV Грозному, бывшему в Муроме в походе против казанцев. Оба сии послания напечатаны в царственной книге 1769 года в Санктпетербурге. Он был человек разумный и искусный и жил в XVI веке.

Максимов Федор — сочинил славенскую грамматику, которая и напечатана в Санктпетербурге 1713[23?] года.

Максимович Иоанн [1651—1715] — митрополит тобольский, много написал стихами, из которых напечатаны: ‘Алфавит духовный’, преложенный с латинского языка, печатан в Чернигове 1705 года, ‘Осм блаженств евангельских’, в Чернигове 1706 года: ‘Богородице дево’, в Чернигове ж 1707 года, также стихами описал и по азбуке расположил жития святых печерских и приписал ее царевичу Алексию Петровичу, а напечатана сия книга в киево-печерской типографии. Он сочинил и прозою следующие книги: ‘Феатрон нравоучительный’, напечатан в Ильинском монастыре 1708 года, ‘Илиотропион’, печатан в Чернигове 1714 года, ‘Царский путь’, печатан в Чернигове ж 1709 года, лексикон латинский с российским, напечатан 1724 года в Санктпетербурге.

Максимович Манасий [ум. 1758] — архимандрит и Киевской академии ректор, упражнялся в стихотворстве и сочинении богословских книг, из коих одна под именем ‘О различии римской и греческой веры’ на латинском языке напечатана в Бреславле 1754 года. Сей просвещенный и трудолюбивый муж скончался в Киеве 1758 года в июле месяце.

Малиновский Платон [ум. 1754] — архиепископ московский и севский, умер в 1753 году, сочинял поучительные слова, а напечатано из них только одно 1742 года в Москве.

Мамонов Федор [1728 — ок. 1790] — бригадир в отставке, много писал изрядных стихотворений, а недавно издал в свет эпистолу от генерала к его подчиненным, или генерал в поле, ‘Поэму любовь’: обе стихами: ‘Дворянин философ’ и ‘Правилы офицеру’ прозою, также перевел с французского языка ‘Овидиевы превращения’ прозою, ‘Любовь Псиши и Купидона’ прозою и стихами. Он все свои сочинения издал под именем Дворянина философа.

Маркел [ум. 1742] — епископ корельский и ладожский, муж ученый и просвещенный. Сей сочинял поучительные слова, а напечатаны из них только некоторые в Санктпетербурге 1741 и 1742 года.

Мартинианов Антип — священник, сочинял поучительные слова, а напечатано из них одно 1742 года в Москве.

Матвеев [1625—1682] — боярин, сочинил историческое известие о невинном своем заточении в Пустозерском остроге.

Матвеев [1666—1728] — граф, и Медведев, монах, описали оба стрелецкий бунт 1682 года, токмо в сказаниях по страстям весьма несогласны, и более противны потому, что графа Матвеева отец во оном бунте убит, а Медведев сам участником в том бунте и тайных дел с Милославским предводителем был, за что после со Щегловитым и казнен смертию.

Медведев [1641—1691] — монах Чудова монастыря, ученик во стихотворстве Симеона Полоцкого, человек ученый, писал много стихов, но печатных нигде нет. Одна только осталася огромная эпитафия учителю его, им сочиненная, которая вырезана при гробе его на стоячем камне. Его ж рукописный плач и утешение России, он писал стрелецкий бунт.

Меркурьев Иван — был переводчиком при императорской Академии наук. Сей писал много стихов, но из них известна только переведенная им с итальянского языка Метастазиева опера ‘Милосердие Титово’, напечатанная в Санктпетербурге 1742 года.

Миллер Гергард Фридрих [1705—1783] — коллежский советник, в 1725 году вызван из Лейпцигского университета в Санктпетербург к учреждаемой тогда Академии наук в адъюнкты, 1730 произведен в профессоры, 1747 историографом, 1754 конференц-секретарем, 1765 года пожалован коллежским советником и определен главным надзирателем при Московском воспитательном доме, оставайся притом и действительным Академии наук членом, 1766 года марта 27 числа именным ее императорского величества указом определен государственной коллегии иностранных дел при архиве, где находится и доныне. Сей ученый и просвещенный муж издал в свет ‘Новогородскую историю’, новейшую российскую со временем царя Феодора Иоанновича до владения царя Михаила Феодоровича, ‘Ядро российской истории’, Судебник царя Иоанна Васильевича, собранный и примечаниями историческими дополненный тайным советником Татищевым, и много других до древностей российской истории касающихся материй сообщил в ‘Ежемесячных академических сочинениях’ в разных годах, которым он был издатель с 1755 по 1765 год. Сочинил на немецком языке ‘Сибирскую историю’, которая на российский язык переведена и напечатана в Санктпетербурге. Сей ученый муж за многие и полезные свои труды великой достоин похвалы.

Михаил [ум. 1489] — архиерей смоленский, сочинил ‘Российскую летопись’ от 1254 по 1423 год. Сия книга рукописною хранится в императорской библиотеке.

Михайловский — студент Киевской академии, писал стихи, а напечатаны из них некоторые 1771 года в Санктпетербурге.

Мних Георгий — сочинил ‘Российскую летопись’, которая простирается до 1533 года.

Могила Петр [1596—1647] — митрополит киевский, жил в XVII веке и был великий рачитель собирать древности, имея довольную библиотеку, сочинил ‘Российскую летопись’ и за подписанием своим оставил, и также сочинил предисловие на ‘Патерик’. {Тат. Рос. ист., ч. I, стр. 52.} Он учредил в Киеве Академию и ввел в Россию стихосложение с польского образца, и сам много сочинял стихов, напечатанных в разных книгах, также сочинил много церковных установлений, катехизис, требник и православное исповедание веры, напечатанные в Могилеве 1696 года, и другие некоторые.

Могилеанский Арсений [1704—1770] — митрополит киевский, человек разумный, ученый и просвещенный. Сей сочинил много поучительных слов, а напечатано только из них одно слово и речь его в Санктпетербурге, первое 1742, а последняя 1744 года. Он умер в 1769 году.

Могилеанский Епифаний [ум. 1788] — архимандрит, сочинял поучительные слова, а напечатано из них только одно 1742 года в Москве.

Мочульский Феоктист [1732—1818] — архимандрит Золотоверхомихайловского монастыря, муж искусный в некоторых европейских языках, также в философии, богословии, красноречии и проповедывании слова божия. Он сочинил много поучительных слов, достойных похвалы, но по скромности своей ни одного не издал в печать.

Муравьев Николай Ерофеевич [1721—1770] — был сенатором, генерал-инженером, главным директором при строении государственных дорог и ордена святыя Анны кавалером, скончался в путешествии своем в чужих краях 1770 года. Сей в молодых летах писал весьма изрядные стихотворения, а особливо песни, которые весьма много похваляются.

Мятлев Алексей [1749—1771] — родился 1749 года февраля 21 дня. Он был тихого нрава, честного поведения и добрых свойств, имел превеликую склонность ко словесным наукам, разумел весьма хорошо французский, немецкий и латинский язык, обучался философии, фисике, мафематике, истории и другим наукам, в которых и оказал хорошие успехи. Ко стихотворству имел он также превеликую склонность и сочинил много весьма изрядных мелких стихотворений и начал было сочинять трагедию: но смерть лишила его похвалы, которую бы ему за труд сей отдали знающие люди. Слог его чист и приятен, также перевел с французского на российский язык Монтеския ‘О разуме законов’ 4 части с таким успехом, что перевод сей делает честь его имени. Скончался он 1771 года в апреле месяце, будучи гвардии подпоручиком в отставке.

Н

Назарьев Александр — поручик в отставке. Сочинил две торжественные изрядные оды, которые и напечатаны в Москве 1767 года, о других же его сочинениях известия нет.

Нарожницкий Антоний [ум. 1748] — иеромонах, сочинял поучительные слова, а напечатано только одно из них весьма изрядное слово 1742 года в Москве.

Нартов Андрей Андреевич [1736—1813] — статский советник, монетного департамента, Вольного экономического общества и Лейпцигского ученого собрания член, человек острый, ученый и просвещенный, искусный во французском, немецком и своем природном языках, также в мафематике, химии и других науках. Он сочинял много весьма изрядных мелких стихотворений, как то элегий, сонеты, оды анакреонтические, эпиграммы и другие стихотворения и случайные стихи, напечатанные в академических и московских сочинениях разных годов. Также сочинил он несколько торжественных од и эпистолу к верным сынам отечества, весьма достойные похвалы. Но как стихотворство его не что иное, как забавное препровождение времени, то, напротив того, и упражнялся он в переводах весьма хороших и полезных книг, которые суть следующие: Иродота Аликарнасского 3 тома, ‘Торжество философии’, ‘Спокойствие Кирово’, ‘Наставление его величества короля прусского к его генералам’, Леманова минералогия, ‘Слово похвальное императору Траяну’, сочинения Младшего Плиния, ‘Барневель’ и ‘Артаксеркс’ трагедии, из комедий: ‘Сельский стихотворец’, ‘Плутус’, ‘Молодой ученый’, ‘Ночной барабан’, ‘Превращенный крестьянин’, ‘Грации’, ‘Докучливые’ и множество мелких прозаических сочинений, напечатанных в академических, университетских и кадетского корпуса ежемесячных сочинениях разных годов. Также перевел он много и других пиес, которые еще не напечатаны, они следующие: письмо к Кейту о тщетном ужасе смерти, письмо к Фердинанду принцу прусскому: оба из сочинений его величества короля прусского, письмо Волтерово о словах похвальных, несколько од из Анакреонта, китайский катехизис, о происхождении эклоги и много других. Его переводы весьма много похваляются, и он чрез сие приобрел немалое к себе почтение, а за некоторые из его переводов и заслужил великую похвалу.

Нарышкин Семен Васильевич [1731—1807] — правительствующего сената ексекутор, сочинил две эпистолы, напечатанные 1761 и 1765 годов, делающие честь его имени, также писал много элегий и других мелких стихотворений, весьма похваляемых и напечатанных в академических ‘Ежемесячных сочинениях’ разных годов и в ‘Полезном увеселении’, изданном 1761 года в Москве. Сочинил во вкусе Дидеротовом комедию ‘Истинное дружество’, которая много похваляется, и перевел несколько прозаических мелких сочинений, в разных местах напечатанных.

Нарышкин Алексей Васильевич [1742—1800] — двора ее императорского величества камер-юнкер, писал много весьма изрядных стихотворений, как то элегий, оды, песни, сонеты, стансы, притчи, сатирические письма и эпиграммы, напечатаны они в ежемесячном сочинении ‘Полезном увеселении’, изданном 1760, 1761 и 1762 годов в Москве, и весьма много похваляются за чистоту слога, нежность и хорошие изображения.

Нащинский Давид [1720—1793] — архимандрит глуховского Петропавловского монастыря, муж преискусный в проповедывании слова божия и во обучении российскому стихотворству довольно трудившийся. Он много сочинил поучительных слов и перевел немало с немецкого на российский язык книг, которые и отданы уже к печатанию.

Нестор преподобный [1056 — ок. 1114] — черноризец Киевского Печерского монастыря, первый между славянами известный писатель, родился на Беле озере 1056 года, пришел в монастырь 1073 года при Антонии и Феодосии и по смерти их пострижен и посвящен в диакона игуменом Стефаном. Ведя благочестивую и мирную жизнь в сем монастыре, сочинил он ‘Российскую летопись’, начав с 858 года, вел чрез 250 лет хронологическим порядком и кончил ее на 57 году от рождения. Потом, пожив богоугодно лета довольна, скончался в XII веке в том же монастыре, а тело его и поныне пребывает нетленно в Киевских пещерах. {Библиот. Рос., часть I, в жизни преподобного Нестора.}

Несын Феофил — игумен Батуринского монастыря. Сей долгое время обучал в Киевской академии стихотворству и сочинил несколько комедий стихами, которые и представлены были на киевском театре, но не напечатаны.

Никита Иванов [ум. 1770] — правительствующего сената протоколист, сочинил российскую историю от Рюрика до наших времен, но не издав ее в свет, умер 1770 года генваря 26 дня в Москве. О сей истории ничего заключительного сказать не можно, потому что она мне неизвестна. Впрочем, за труд сей превеликой достоин похвалы. Г. Рубан сочинил ему надгробную надпись, которая здесь следует.

НАДПИСЬ

Читатель! чтя сие, сердечно воздохни!

И здесь лежащего Никиту помяни.

Он росских древностей прилежный был искатель,

Деяний наших стран рачительный писатель,

Весь век трудился он в снисканье росских дел

И летопись свою до поздных лет довел,

Желая оную доставить вскоре свету,

Разумных в чем людей он следовал совету,

Которыми за труд любим был сей творец,

И изготовя уж истории конец,

Тиснению ее предать было он тщился,

Но смерти скоростью вдруг чувств своих лишился.

В безвестности по нем остались те дела,

Которым в свете быть судьба не довела.

Сей действию судьбы читатель удивился,

Во мзду его трудов ты сердцем умилися:

И искренну мольбу к творцу небес пролей!

Да праведных в числе писатель будет сей.

Никон [1613(?)—1681] — патриарх московский, родился в 1613 году в деревне, подсудной к Нижнему Новугороду, от простых родителей и наречен при святом крещении Никитою. С малолетства прилежал он к чтению духовных книг и жил несколько времени в монастыре святого Макария, 60 верст от Нижнего Новагорода на реке Волге, у благочестивого монаха, который возбудил в нем склонность к монашескому житию. Отец его в том препятствовал, чтобы он тогда еще не постригся в монахи. Потом сделан священником: но опять покинул то место и пошел из Нижнего Новагорода в Москву. Пожив в брачном сочетании 10 лет и прижив троих детей, кои в младости умерли, развелся он с своею женою по общему их согласию и доставил жену свою в монастырь святого Алексия, что в Москве, а сам пошел в Анзерский скит, то есть монастырь, находящийся на Белом море, на острову недалеко от монастыря Соловецкого. Сей монастырь не обнесен оградою, что за излишнее почитается, потому что море вместо ограды служит. Келий считается 12, кои рассеяны вокруг на острову вдоль берега, расстоянием от одной кельи до другой по две версты. Во всякой живет по одному монаху, который кроме церковной службы препровождает жизнь свою всегда в уединении и питается подаяниями хлебом и рыбою, что с матерой земли присылают в монастырь или рыбаки привозят. Церковь стоит на самой средине острова, расстоянием от каждой кельи почти на две версты. В субботу собираются все монахи в церковь, препровождают всю ночь и до полудни следующего дня в божественной службе, а потом возвращаются в свои кельи. То же бывает, если случится праздник, а кроме того один другого не видает. Сия жизнь понравилась священнику Никите, который здесь постригся в монахи и наречен Никоном. Он ездил с начальником того монастыря Елиазаром в Москву для собрания денег на сооружение каменной церкви. По возвратном их прибытии произошла между ими ссора, от которой Никон принужден был из острова выехать, где он находился три года, и плыть в малом судне сам-друг к матерой земле. Едущим к устью реки Онеги жестокая буря угрожала погибелью. Наконец прибило их к малому острову, отстоящему от устья реки Онеги на 10 верст. Сей остров называется Ки-остров, также и Крестный остров. Последнее имя получил оный для того, что Никон для памяти спасения своего поставил тогда на оном острову крест. Он положил тогда обещание основать там монастырь, что после и учинил, проименовав оный монастырь Крестным. Потом пришел Никон в Кожеозерский монастырь, который ему казался удобным к продолжению прежнего его жития по правилам Анзерского скита. Ибо хотя он и принят в число монахов того монастыря, однако удалялся от прочих братий и на особливом острову построил себе келью, питался рыбою, которую сам ловил, и не ходил в монастырь, разве когда для отправления божией службы. Толь строгое житие привело его у своей братьи в такое почтение, что как в то время игумен у них преставился, они его в то достоинство избрали общим согласием, и он посвящен митрополитом Афонием в Новегороде. Живши три года в Кожеозорском монастыре, ездил Никон в Москву для монастырских нужд. Тогда спознал его царь Алексей Михайлович, принял его милостиво и повелел патриарху Иоасафу поручить монастырь в Москве в его смотрение. Таким образом, поставлен Никон архимандритом в Новоспасский монастырь. Потом, в 1649 году произведен митрополитом в Новгород, а в 1654 году посвящен в патриархи России, по особливой милости государевой, которая так была велика, что Никон, будучи новгородским митрополитом, по большей части жил в Москве.

С 1656 года чинилось под его смотрением исправление церковных книг: ради чего достали великое множество греческих рукописей из Афонской горы и из других мест в Греции. Печатание библии в Москве 1655 года было также старанием Никона патриарха.

В 1658 году сей царю любезный и народу приятнейший патриарх публично сложил чин свой и выпросил у царя позволение препроводить остальную свою жизнь в монастыре. Он поехал в Воскресенский монастырь, который незадолго перед тем начал строить, и именовался попрежнему патриархом. Жизнь свою в сем монастыре препровождал он по большей части полезно, потому что собрал нарочито полную ‘Российскую летопись’, из которой и напечатаны уже первые две части.

В 1666 году собранным нарочно собором Никон лишен патриаршего достоинства и отвезен в Феропонтов монастырь, что в Белозерском уезде.

По кончине царя Алексея Михайловича переведен он по указу царя Феодора Алексеевича в 1676 году в Кириллов, а наконец, по просьбе его, в Воскресенский монастырь: но Никон, не доехав до того монастыря, умер в пути 17 августа 1681 года. Тело его принесено в Воскресенский монастырь и там по царскому указу похоронено с обыкновенными при патриаршем погребении церемониями. Царь Феодор Алексеевич исходатайствовал у греческих патриархов письменное определение, по которому Никон паки принят в число патриархов.

Никон [ум. 1771] — архимандрит Воскресенского, новый Иерусалим именуемого, монастыря, муж ученый и искусный в сочинении поучительных слов: но из них ни одного нет напечатанного. Сей старец находился в Чудове монастыре во время возмущения московской черни, которою и почтен был за преосвященного Амвросия, и потому был столько бит, что чрез седьмь дней к великому сожалению скончался и погребен в один день с братом своим и сострадальцем Амвросием.

Нифонт [ум. 1156] — был прежде на Волыне игуменом, а потом в Новегороде епископом. Писал жития преподобных печерских и дополнял по Силвестре ‘Российскую летопись’, умер 1156 года апреля 18 дня. {Татищ. Рос. ист., часть I, стр. 57 и 58. }

О

Олсуфьев Адам Васильевич [1721—1784] — тайный советник, сенатор, кабинет-министр, государственной коллегии иностранных дел член и орденов святого Александра и Белого орла кавалер, писал много забавных и сатирических сочинений, но печатных нет, однакож они у многих хранятся рукописными и весьма много за остроту похваляются. Он перевел с итальянского языка оперы: ‘Евдоксия венчанная’, ‘Селевк’, ‘Митридат’ и ‘Беллерофант’, в которых все арии положены стихами. Напечатаны они в Санктпетербурге в разных годах.

П

Палладий [1721—1789] — епископ рязанский, муж ученый и просвещенный, сочинил много весьма изрядных поучительных слов, которые собраны и напечатаны в одной книге в Москве 1763 года и весьма много похваляются.

Палицын Аврамий [ум. 1625] — келарь Троицкого Сергиевского монастыря, {Татищ. Рос. ист. в предъизв., стр. XII.} писал летопись о царствовании царя Иоанна Васильевича, проименованием Грозного, кратко и не весьма порядочно, но избрание царя Михайла Феодоровича описал со всеми обстоятельствами. Слог его в сей книге больше витиеватый, нежели сходный со историческою правдою. {Ежемесяч. академич. соч., часть I, стр. 294 и 295.}

Палицын Варлаам — сочинил краткую ‘Российскую летопись’ с 859 года по 1562 год. Сия книга рукописною хранится в императорской библиотеке.

Памва-Беринда Кирилл [ум. 1632] — протоиерей, сочинил лексикон славенский, который и напечатан в Кутенском монастыре 1653 года.

Платон [1737—1812] — архиепископ тверской и кашинский, святейшего правительствующего синода член, архимандрит Троицкия лавры, придворный проповедник и его императорского высочества учитель богословии. Муж острый, ученый, красноречивый и искусный в некоторых европейских языках. Он сочинил ‘Богословию’ для употребления его высочества, издал в свет седьмь книг поучительных своих слов, сочинил книжку ‘Увещание противу раскольников’ и еще несколько других нравоучтельных и полезных писем. ‘Богословия’ его много похваляется за ясность и чистоту слога, которыми он украсил сию важную материю, а поучительные его некоторые слова равняются некоторыми людьми с Феофановыми. Вообще же в сочинениях его слог чист и приятен, мысли избранные, изображения сильны и поражающи, чего ради и почитается он у нас красноречивейшим и в числе наилучших наших проповедников. Притом же имеет он особливое от прочих дарование сказывать свои проповеди приятно и с таким пленяющим искусством, что всегда и всех слушателей преклоняет к своему намерению.

Перекрестович Даниил — сочинил книгу ‘Дары духа святого’, а напечатана она в Чернигове 1688 года, о других его сочинениях никакого известия нет.

Перепечин Александр [1745—1801] — поручик при императорском Московском университете, писал стихи, из коих некоторые напечатаны в московском ежемесячном сочинении ‘Доброе намерение’, изданном 1764 года, также и две торжественные оды и одна эпистола напечатаны особо в Москве в разных годах.

Пермский Михайло [ум. 1770] — родился в Санктпетербурге и обучался в Александроневской семинарии, потом послан был в Англию, где и был при домовой российского министра церкви дьячком, и обучась там совершенно аглинскому языку, возвратился в 1760 году в Россию и был студентом в Московском университете. В 1765 году взят он был в морской кадетский корпус и определен учителем аглинского языка. В сие время сочинил он ‘Аглинскую грамматику’, которая и напечатана при оном корпусе 1766 года. Потом, в 1769 году определился он в банковую контору для вымену государственных ассигнаций регистратором и умер 1770 года. Он много перевел с афинского на российский язык полезных сочинений.

Петров Василий [ум. 1766] — митрополит черногорский и скендерский, сочинил историю о Черногорской земле в 1754 году. Сия книга рукописною хранится в императорской библиотеке.

Петров Василий [1736—1799] — титулярный советник и при кабинете ее императорского величества переводчик, много писал стихов, из которых ‘Ода на карусель’, поэма ‘На победы российского воинства’, оды ‘На победы российского флота при Хиосе в Морее’ и ‘На прибытие его сиятельства графа Алексея Григорьевича Орлова’, также письмо к г. генерал-майору и кавалеру Потемкину, так, как и другие его оды, эпистолы, надписи и случайные стихи некоторыми много похваляются и напечатаны в разных годах в Санктпетербурге. Он перевел с латинского на российский язык Виргилиевой ‘Енеиды’ первую песнь, которая также напечатана. Вообще о сочинениях его сказать можно, что он напрягается итти по следам российского лирика, и хотя некоторые и называют уже его вторым Ломоносовым, но для сего сравнения надлежит ожидать важного какого-нибудь сочинения и после того заключительно сказать, будет ли он второй Ломоносов или останется только Петровым и будет иметь честь слыть подражателем Ломоносова.

Петров Василий [ум. после 1787] — был в Московской Академии студентом и писал стихи, из коих некоторые напечатаны в московском ежемесячном сочинении ‘Доброе намерение’, изданном 1764 года. Ныне он диаконом.

Петрункевич Платон [1700—1757] — архимандрит Рождественского монастыря, человек ученый и просвещенный, много сочинил изрядных поучительных слов, а напечатаны из них только три слова 1742 года в Москве.

Питирим [ок. 1665—1738] — епископ нижегородский и алаторский, жил в начале XVII века. Он сочинил книгу ‘Пращица духовная’ противу лжедиакона Александра и его последователей. Сия книга содержит в себе 240 вопросов и столько же ответов, касающихся до разных членов православныя кафолическия веры, также до многих церковных преданий. Она напечатана в Москве 1752 года. Сочинитель сей особливого достоин и почтения и благодарности за неоспоримые и ясные доводы противу лжеучителей и может почитаться за один от прочих столпов церковных.

Приклонский Василий — лейб-гвардии офицер в отставке. Из сочинений его напечатано только несколько разговоров в царстве мертвых в ежемесячном сочинении ‘Полезное увеселение’, изданном 1761 года в Москве.

Погорецкий Петр [1740—1780] — медицины доктор, сочинил примечания на врачебную Шрейберову книгу, также перевел книгу ‘Опыт о трезвой жизни’ и несколько статей из Энциклопедии весьма изрядно.

Поликарп [ум. 1182] — архимандрит Печерского монастыря, трудился в сочинении ‘Патерика, или Отечника печерского’.

Поликарпов Феодор [167(?)—1731] — муж искуснейший в греческом, славенском и латинском языках, был прежде справщиком, а потом директором на печатном московском дворе, много писал стихов, из которых многие напечатаны в разных книгах. Он сочинил букварь и трехъязычный лексикон, напечатанные в Москве, первый 1701, а последний 1704 года. Стихи его среднего российского стихотворства.

Полоцкий Симеон [1629—1680] — был прежде иеромонахом, жил в XVII веке и писал много стихами, но известными остались только: ‘Псалтырь’, преложенная им в стихи, напечатана в Москве 1680 года, в которой особливого примечания достойно то, что и святцы, или месяцеслов церковный, состоящий только в именах святых, почитаемых в церкви на каждый день, сочинен также стихами. ‘Вертоград многоцветный’, превеликая рукописная книга, сочинена 1668 года, ‘Орел российский’, в солнце представленный, содержит в себе похвальное сочинение царю Алексею Михайловичу, 1668 года, ‘Глас последний ко господу царя Алексея Михайловича, к царевичу Феодору Алексеевичу, с наставлением, как в России царствовать, ко всем особам царского рода, к патриарху, к архиереям, к боярам и властям, к воинству и ко всем сынам Российского царства, с их ответами, а напоследок с присовокуплением двенадцати плачей о кончине помянутого царя’, писана 1676 года. Все сии книги сочинены стихами. Есть еще сочинения его две прозаические книги: ‘Обед духовный’ и ‘Вечеря духовная’: обе напечатаны в Москве, первая 1681, а другая 1683 года. В прочем должно объявить к чести сего писателя то, что он был учителем российской грамоты и богословии Петру Великому: он сочинил и предсказание о рождении сего императора. Стихи сего Полоцкого суть среднего российского стихотворства, которого состав при нем точно, по мнению г. Тредияковского, и утвердился. Во всех сочинениях его видна острота его разума, искусство и дух стихотворческий. В книге ‘Глас последний’ достойно примечания, что он по приличию всем дал характеры, а может быть, и подлинные поставил и расположил ее как разговорами. Он умер в Москве и погребен в Заиконоспасском монастыре в нижней церкви.

Поповский Николай Никитич [1730—1760] — был при императорском Московском университете профессором красноречия и магистром философии, умер 1760 года, был человек острый, ученый и совершенно искусный в стихотворстве. ‘Опыт о человеке’ славного в ученом свете Попия перевел он с французского языка на российский с таким искусством, что по мнению знающих людей гораздо ближе подошел к подлиннику и не знав аглинского языка, что доказывает как его ученость, так и проницание в мысли авторские. Содержание сей книги столь важно, что и прозою исправно перевести ее трудно: но он перевел с французского, перевел в стихи, и перевел с совершенным искусством, как философ и стихотворец, напечатана сия книга в Москве 1757 года. Он преложил с латинского языка в российские стихи Горациеву эпистолу о стихотворстве и несколько из его од, также перевел прозою книгу о воспитании детей, состоящую в двух частях, славного Лока: сей перевод по мнению знающих людей едва не превосходит ли и подлинник. Он сочинил несколько речей, читанных в публичных собраниях, но напечатана из них только одна в ‘Ежемесячных академических сочинениях’ 1755 года, и также писал торжественные оды. Вообще стихотворство его чисто и плавно, а изображения просты, ясны, приятны и превосходны. Умер он не старее 30 лет от рождения, к сугубому сожалению любителей российского стихотворства, ибо лишилися в нем одного из лучших стихотворца и смертию его лишилися таких сочинений и переводов, которые по достоверным известиям делали бы честь покойному. Он перевел было большую половину Тита Ливия, много Анакреонтовых од и сочинил многие собственные стихотворные пиесы, но за несколько дней до смерти своей, к великому сожалению, всех их сжег, почитая не довольно исправными к изданию в свет и опасаяся, чтобы друзья его по смерти не напечатали их. Должно думать, что любочестие его в рассуждении сего столь было велико, что он не иначе хотел издавать свои переводы и преложения в стихи, как только превосшедшими подлинников, а свои сочинения тогда только, когда бы сравнялися они с наилучшими европейскими писателями: ибо изданные им в свет книги напечатаны по великому только усилию таких особ, коим не мог он отказать.

Попов Никита [1720—1782] — надворный советник, человек острый, ученый и просвещенный, будучи при императорской Академии наук профессором, сочинил несколько торжественных слов, из коих напечатано одно в 1751 году в Санктпетербурге, также упражнялся и в сочинении календарей, или месяцесловов.

Попов Михайло [1742 — ок. 1790] — коллежский регистратор при Комиссии о сочинении проекта нового уложения, написал довольно весьма изрядных стихотворных и прозаических сочинений и сообщил немало переводов. Из стихотворств его известны песни, выданные два раза особливою книжкою, мелкие сочинения в разных еженедельниках 1769 года, из прозаических описание славенского баснословия, напечатано 1768 года, роман ‘Славенские древности’ в 3 частях, 1770 и 1771 годов, он также сочинил комическую оперу ‘Анюту’ в 1 дейст. стихами и прозою малую комедию ‘Отгадай, или Не скажу’, но они еще не напечатаны. Из переводов его печатных известны: комедии ‘Недоверчивый’ и ‘Девкалион и Пирра’, напечатаны в Санктпетербурге 1765 года, две повести: ‘Аристоноевы приключения’ и ‘Рождение людей Промифеевых’, 1766 года, и ‘Вадины сказки’ 1771 года, но он имеет гораздо больше неизданных в печать, из которых ‘Баснословный словарь’ отдан уже был для напечатания в морской кадетский корпус, но там оный утрачен. Вообще сочинения его весьма изрядны, а особливо его песни и опера заслуживают великую похвалу, то же должно сказать и о переводах его, которые за чистоту слога и проч. много похваляются по достоинству.

Порошин Семен [1741—1769] — будучи от армии полковником, умер в 1770 году. Сей был человек просвещенный и писал стихи, из коих некоторые, весьма изрядные, напечатаны в ежемесячном сочинении ‘Праздное время’ 1760 года, он же перевел с великим успехом первые две части ‘Аглинского философа’ и другие некоторые книжки.

Порфирий Крайский [169(?)—1768] — епископ белградский, человек ученый и просвещенный, много сочинил весьма изрядных поучительных слов, а напечатаны из них только два слова 1742 года в Москве. Проповеди его похваляются знающими людьми.

Посошков Иван [1652(?)—1726].— Из сочинений его осталась одна только книга ‘О скудости и богатстве’, хранящаяся рукописною в императорской библиотеке.

Потемкин Павел Сергеевич [1743—1796] — двора ее императорского величества камер-юнкер, лейб-гвардии Семеновского полку капитан и ордена святого Георгия кавалер 4 класса, много написал изрядных стихотворных сочинений, из которых стихи на морское при Чесме сражение, поэма на победу над турками под предводительством верховного визиря, эпистола на взятие Бендер, эпистола ж к его сиятельству графу Григорью Григорьевичу Орлову и другие случайные стихи напечатаны в Санктпетербурге 1770 и 1771 года. Он сочинил трагедию, взяв содержание оной из российской истории: но она в свет еще не издана, также перевел он с французского на российский язык I часть ‘Новой Елоизы’ и другие некоторые пиесы из сочинений славного Жан-Жак Руссо, кои и напечатаны все в Москве в разных годах.

Прокопович Феофан [1681—1736] — архиепископ новогородский. Родился в Киеве 1681 года июня 8 дня от гражданина того города и наречен при крещении Елисеем. В юных летах, лишившись родителей, жил под смотрением своего дяди Феофана, бывшего ректором киевских училищ, и обучился у него российской грамоте и латинскому языку. По смерти дяди своего продолжал он учение в киевском училище и обучался стихотворству, риторике и философии. Усмотрев же, что в киевском училище не может он в тех науках дойти до совершенства, и имея к достижению сего стремительное побуждение, отправился в Литву для исполнения своего желания. Там нашел он новое препятствие: ибо в польские училища греческого исповедывания люди не были допущаемы. Сие учреждение принудило его назвать себя униатом и постричься в монахи: что и исполнил он в городе Битеве в Базилианском монастыре. Вскоре после пострижения отправился он в город Володимер, в Волынском уезде, и там в училище при катедральном тамошнего униатского епископа монастыре обучал юношество стихотворству и риторике. Феофан, находясь в сем училище, столько прославился учением, что многие ученейшие люди приезжали к нему для собеседования. Вскоре потом избран он был провинциалом Базилианского ордена, яко способнейший из всех монахов, и отправлен в Римскую академию, куда обыкновенно молодые и способнейшие монахи посылаются для совершенного изучения философии и богословии. Не докончав же там философского учения, пошел он из Рима чрез Венецию, Цесарию и Польшу под именем путешественника и, прибыв в греко-польский Почаевский монастырь, в воеводстве Волынском, пострижен был игуменом того монастыря Исаевичем в греческие монахи и наречен Самуилом. Из Почаевского монастыря поехал он в Киев по приглашению митрополита Варлаама Ясинского, и там по имени своего дяди переименован он был Феофаном и определен сим митрополитом в Киевскую академию учителем стихотворства. В сию должность вступил Феофан с 1 сентября 1704 года и продолжал до июня месяца 1705 года. В сие время сочинил он правила славенского и латинского стихотворства и красноречия, состоящие в 3 книгах, которые и поныне хранятся рукописными в библиотеке Киевской академии. Когда император Петр Великий прибыл в Киев для заложения Киевопечерской крепости, тогда Феофан, яко учитель риторики, говорил сему императору поздравительную речь.

В сентябре месяце 1707 года произведен был Феофан префектом Киевской академии и учителем философии, в котором звании и пробыл он два года. В 1709 году, после Полтавской баталии, говорил другую поздравительную речь Петру Великому, а в 1711 году по именному указу сего императора взят был Феофан в турецкий поход, а по возвращении из того похода пожалован он был игуменом в Киевопустынониколаевский монастырь и ректором киевских училищ.

В 1715 году император Петр Великий, по отставлении патриаршеского достоинства желая исправить порядок и церковное правление, призвал Феофана в Москву и поставил псковским епископом. Тогда начал он прилагать крайнее старание о изыскании способов к совершению помянутого монаршего намерения. Трудами его, под смотрением его величества, издан регламент духовный, которым в России правительствующий синод все духовенство управляет. Между прочими членами синода Феофан пожалован был вице-президентом.

В 1725 году от императрицы Екатерины Алексеевны пожалован архиепископом новогородским.

В 1728 году императора Петра Второго венчал царским венцом, а в 1730 году императрицу Анну Иоанновну.

С 1736 году старая его каменная болезнь умножилася, коею он напоследок скончался 8 сентября того ж года.

В 1720 году завел он у себя школу для 60 человек учеников и о воспитании и обучении их прилагал крайнее попечение, определив из собственных своих доходов все потребные на то иждивения, и учредил библиотеку, состоящую из 4000 книг. Ко умножению славы сего архиепископа должно сказать, что любим он был и почитаем четырьмя государями сряду и что из духовенства тогда ученее его не было, почему и у народа был он в великом почтении.

Вот как история предлагает нам Феофана, Феофана, первого из наилучших наших писателей, который многоразличным учением столь себя прославил, что в ученой истории заслужил место между славнейшими писателями, Феофана, красноречием столь великого, что некоторые ученейшие люди почли его именем российского златоуста, и, что больше всего, Феофана, поборника и провозвестника великих трудов и преславных дел Петра Великого. В сочинениях своих изъявляет он богослова, чистое евангельское учение проповедывающего, философа остроумного и просвещенному разуму следующего, политика проницательного, историка искусного и трудолюбивого древностей испытателя и с знанием всех тех наук совокупившего толь превосходное красноречие, что с славнейшими в свете ораторами равняться может.

Князь Антиох Кантемир в своей к нему сатире изъясняется так:

Дивный первосвященник, которому сила

Высшей мудрости свои тайны все открыла

И все твари, что мир сей от век наполняют,

Показала, изъяснив, от чего бывают.

Феофан, которому все то далось знати,

Здрава человека ум что может поняти!

И ниже:

Пастырь о стаде своем прилежный радеет

Недремно, спасения семя часто сеет

И растит примером он так, как словом тщится

Главный над церковию правитель, садится

Не напрасн близ царя. Церковный славы

Пристойно защитник он, изнуренны нравы

Исправляет пастырей и хвальный чин вводит.

Воля нам всевышнего ясна уж исходит

Из его уст и ведет в истичну дорогу.

Неусыпно черпает в источниках многу

Чистых мудрость, потекут оттуду приличны

Нам струи, труды его без конца различны.

Между прочими похвальными сего архиепископа свойствами было и то не последнее, что он ободрял упражняющихся в науках и исправлении нравов. Свидетельствуют сие стихи его, писанные к князю Антиоху, и тем удивительнее сие покажется, кто прочтет Кантемировы сатиры, потому, что в них и духовные особы по достоинству осмеиваются. Наконец, сообщается известие о сочинениях сего великого мужа.

СОЧИНЕНИЯ БОГОСЛОВСКИЕ

1. 58 слов и речей напечатаны в Санктпетербурге в 3 частях.

2. Первое учение отрокам.

3. Христовы о блаженствах проповеди и толкование.

4. Канон молитвенный.

5. Истинное оправдание правоверных христиан крещением поливательным во Христа крещаемых.

6. Мнение, каким образом и порядком надлежит багрянородного отрока наставлять в христианском законе.

7. Рассуждение о слове Петра апостола, иго законное сказующего быти тяжесть неудобь носимую.

8. Трактат, в котором изъясняется, с коего времена началось патриаршеское достоинство в церкви.

9. Трактат о мученичестве.

10. Трактат о лицемерах.

11. Трактат о присяге, или клятве.

12. Апология книги Соломоновой ‘Песни песней’.

13. Краткие сказания о боге, о божием промысле и о законе божий.

14. Показание великого антихриста.

15. Разговор гражданина с селянином и дьячком.

16. Разговор Тектона с купцом.

17. Повесть о царствии божий.

18. Сокращенное богословское рассуждение о безбожии.

19. Вещи и дела, о которых духовный учитель народу христианскому проповедывать должен.

20. Краткое учение христианское, малому отроку и невежде всякому прислушающее, беседами учителя и ученика составленное.

21. Наставление священнику.

22. Толкование на пророка Исаию.

23. Толкование 140 псалма.

24. Вопросы и ответы из мнения о наставлении отрока багрянородного.

[25.] Сочинения политические, церковные и гражданские, исторические, географические, хронологические и проч.

26. Предисловие на морской устав.

27. О возношении имене патриаршего в церковных молитвах, чего ради оное ныне в церквах российских оставлено.

28. Розыск о понтифексах.

29. О браках правоверных лиц со иноверными.

30. Ответы о записных и незаписных раскольниках.

31. Увещание невеждам.

32. Регламент духовный и прибавление ко оному.

33. Объявление со увещанием народу о продерзателях, нерассудно на мучение дерзающих.

34. Правда воли монаршей.

35. Рассмотрение повести о Кирилле и Мефодии, апостолах славенских.

36. Предисловие на библиотеку Аполлодора, грамматика афинейского.

37. Знатные следы священных историй, в эллинских баснях обретающиеся.

38. О смерти Петра Великого, краткая повесть.

39. География апостольская для употребления его императорского величества Петра Великого.

342

40. Аргументы из соборов, декретов и дипломов императорских, которыми доказывается, что императоры имели попечение о церкви.

41. Краткая история о делах Петра Великого.

42. Изображение келейного монашеского жития.

43. Мнение о правильном разводе мужа с женою.

44. Устав, что надлежит делать ученикам по дням и часам.

45. Прибавление к оному уставу.

46. Описание кончины Петра II и бывших после оной происшествий.

47. Рассуждение о присутствии в синоде большему числу из архиереев.

48. О бытии в синоде непременным членам.

49. Примечание на Риберину книжку, поданную в кабинет.

50. 30 писем о разных материях.

СОЧИНЕНИЯ СТИХОТВОРНЫЕ

51. Победная песнь на Полтавскую баталию.

52. ‘Владимир’, трагедо-комедия.

53. Стихи к Петру Великому.

54. Стихи к творцу сатиры.

55. Стихи к уму своему.

56. Стихи на 25 день февраля.

57. Стихи на приход императрицы Анны Иоанновны.

58. Стихи на Ладожский канал.

59. Стихи на приход императрицы Анны Иоанновны в приморскую мызу.

60. Стихи о Станиславе Лещинском.

61. Стихи на новый зимний дворец.

62. Стихи Адаму диакону, надгробие.

63. Стихи к Луке и Варлааму кадетским.

64. Стихи к ним же.

65. Стихи, благодарение эконому Герасиму.

66. Стихи к лихорадке, в лихорадке.

67. Преложение 90 псалма.

68. Перевод Марциановой эпиграммы на афеиста.

69. Перевод Скалигеровой эпиграммы на сложение лексиконов.

70. Пять песен духовных.

Прокудин Михайло [173(?) — после 1805] — лейб-гвардии офицер в отставке, сочинил книжку под именем ‘Уединенное размышление деревенского жителя’, которая и напечатана в Москве 1771 года. Сия книжка для начинающего писать весьма изрядно оставлена.

Протопопов Андрей — императорского Московского университета студент, преложил не худо в стихи краткую священную историю, написал несколько од, которые все напечатаны в Москве в разных годах. Есть много и других его стихотворений: но они в свет еще не изданы. Впрочем, все его стихотворения за чистоту стихов и слога заслуживают похвалу.

Р

Радивиловский Антоний [ум. 1688] — иеромонах, сочинил две книги, первая ‘Огородник’ 1676 года, вторая ‘Венец Христов’ 1688 года. Обе сии книги напечатаны в Киеве.

Раздеришин Николай [1750—1792] — будучи в сухопутном кадетском корпусе, писал разные стихотворения, а по большей части сатирические, в которых весьма много находится соли, остроты и хороших замыслов: но они не напечатаны. Ныне он обер-офицером в армии.

Ржевская Александра Федотовна [1740—1769] — супруга Алексея Андреевича, рожденная девица Каменская, родилась августа 19 дня 1740 года, преставилась горячкою апреля 17 дня 1769 года, на 29 году века своего. Во время своей жизни любила науки и художества, упражнялася в стихотворстве, живописи и музыке, имела великую охоту к чтению книг, искусна была во французском, итальянском и своем природном языке. Она сочинила ‘Кабардинские письма’ во вкусе перуанском, которые многими знающими людьми весьма похваляются и почитаются лучше ‘Перуанских писем’, также сочинила она весьма изрядные стихотворения, которые и напечатаны в ежемесячных московских сочинениях. Искусства ее и упражнения в живописи остались доказательством многие портреты и картины, рисованные ею сухими красками. По смерти ее сочинено неизвестною особою ей надгробие, которое здесь сообщается:

Здесь Ржевская лежит: пролейте слезы, музы.

Она любила вас, любезна вам была,

Для вас и для друзей на свете сем жила,

А ныне смерть ее в свои прияла узы.

Среди цветущих лет, в благополучный век

Рок жизнь ее пресек.

Увянул острый ум, увяла добродетель,

Погибло мужество и бодрый дух ея

Могущий всесодетель!

Она ли участи достойна есть сея,

Чтоб век ея младый пресекло смерти жало:

Не долгий ли ей век здесь жити надлежало.

В достоинствах она толико процвела,

Что полу женскому здесь честию была:

Ни острый ум ея, наукой просвещенный,

Ни дар, художествам и музам посвященный,

Ни нрав, кой столь ее приятно украшал,

Который и друзей и мужа утешал,

Ни сердце нежное ее не защитило

И смерти лютыя от ней не отвратило.

Великая душа, мужаясь до конца,

Достойна сделалась лаврового венца

Скончавшись, Ржевская оставила супруга,

Супруг, в ней потеряв любовницу и друга,

Отчаясь, слезы льет и будет плакать век:

Но что ж ей пользы в том? вот что есть человек!

Ржевский Алексей Андреевич [1737—1804] — двора ее императорского величества камер-юнкер и при Академии наук в должности директора. Он сочинил более 60 притчей, 7 торжественных и похвальных од, 7 стансов, много эклог, элегий, сонетов, идиллий, сказок, рондо, писем сатирических, од духовных, загадок больше 50, эпиграмм и много других стихотворных и прозаических сочинений, которые все напечатаны в ежемесячных сочинениях: ‘Полезном увеселении’, изданных 1760, 1761 и 1762 годов, в ‘Свободных часах’, изданном 1763 года в Москве. Все сии стихотворения, а особливо его оды, притчи и сказки весьма хороши и изъявляют остроту его разума и способность к стихотворству. Стихотворство его чисто, слог текущ и приятен, мысли остры, а изображения сильны и свободны. Он сочинил и трагедию в 5 действиях, ‘Смердии’ именуемую, которая представлена была на придворном российском театре в 1769 году со успехом, а принята с великою похвалою. Сия трагедия сочинителю своему делает честь: она сочинена в правилах театра, завязка и продолжение расположены очень хорошо, характеры выдержаны сильно, игры театральной много, стихотворство в ней чисто, слог приятен, мысли велики, изображения сильны, а нравоучение у места, хорошо и приятно, и, наконец, трагедия сия почитается в числе лучших в российском театре, а сочинитель ее хорошим стихотворцем и заслуживает великую похвалу.

Рожалин Козьма [ум. 1786] — медицины доктор, сочинил рассуждение о болезни скорбуте, коей название производит он от слова скорбь, которое и напечатано на латинском языке в Лейдене 1765 года.

Романов Вукол [ум. 1792] — Новогородской семинарии философического класса студент, писал стихи, а напечатано из них только одно письмо к преосвященному Платону 1770 года в Санктпетербурге, которое, впрочем, весьма изрядно.

Россохин Иван — был при императорской Академии наук переводчиком китайского и манжурского языков. Сочинил книгу: разговоры на российском, китайском и манжурском языках. Он перевел на российский язык манжурскую историю. Сии книги рукописными хранятся в императорской библиотеке.

Рубан Василий [1742—1795] — коллежский секретарь и коллегии иностранных дел переводчик, обучался прежде в Киевской академии, а потом в Московском университете разным наукам, из которых риторике и стихотворству у г. Поповского, и за успехи в науках получил медали золотые и серебряные. Сей сочинял много разных стихотворений, которые и заслуживают похвалу, а особливо надпись к камню, назначенному для подножия статуе Петра Великого, заслужила от всех знающих людей похвалу, она здесь следует:

Колосс родосский, свой смири прегордый вид,

И нильских здания высоких пирамид,

Престаньте более считаться чудесами!

Вы смертных бренными соделаны руками:

Не рукотворенная здесь росская гора,

Вняв гласу божию из уст Екатерины,

Пришла во град Петров чрез невские пучины

И пала под стопы Великого Петра.

Он также перевел следующие книги: ‘Стихотворческий лексикон’, ‘Шевиеву краткую мифологию’, ‘Сосуд стихотворческих материй’, ‘Овидиевой любовной науки’ I книгу, ‘Ироиды древних ироинь’ из Овидия, ‘Снотолковательный словарь’, ‘Турецкие сказки’, ‘Эклоги Виргилиевы’, ‘Муретовы эпиграммы’, ‘Муретово отроческое наставление’ стихами, ‘Феофрастовы характиры’, ‘Указатель путей и почтовых станов в России и в других европейских областях’, ‘Царский свиток’. Также издал в свет два еженедельных сочинения: ‘Ни то ни сё’ в 1769 и ‘Трудолюбивый муравей’ в 1771 годах. Из переводов его напечатаны немногие, но вообще достойны похвалы.

Рубановский Андрей [1748 — после 1791] — титулярный советник, сочинил на немецком языке рассуждения: 1) о свойствах неутралитета, 2) о размножении народа, также перевел с французского на немецкий язык из сочинений г. Волтера рассуждение о человеке, поэму на разрушение Лиссабона и оду славного Томаса о должностях общежития, из коих некоторые напечатаны в Лейпциге 1771 года.

Рудаков Иван [ум. после 1772] — старший наборщик в академической типографии. Сей сочинял разные весьма изрядные стихотворения, а по большей части сатирические, но напечатанных нет. Здесь следуют стихи его сочинения:

СТИХИ
К ‘ОПЫТУ ИСТОРИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ
О РОССИЙСКИХ ПИСАТЕЛЯХ’

Представлен свету здесь мужей разумных род,

Которы принесли России вечный плод,

Не множеством веков, но со времен Петровых

Россия зрит в себе писателей сих новых.

О чудо естества! где есть сему пример?

Уже в толь кратки дни в ней Пиндар и Гомер.

Читая одного, увидишь Цицерона,

В другом Овидия, в ином Анакреона,

Тот вображением вознесся, как Мильтон,

А тот прославился ученьем, как Платон

В одном обрящеши ты важность всю Маррона,

В другом приятность всю забавного Скаррона,

У коего в стихах резвился сам Эрот,

Дав слову важному шутливый оборот.

Иной, как Боало, там видится в сатире,

Иной, как сам Малгерб, гласит на громкой лире.

Там северный Расин, писателей пример,

В котором видны нам и Кино и Мольер.

Сей первый нам отверз в театр российский двери,

В эклогах глас его, глас нежныя свирели,

Во притчах он своих нам зрится, как Фонтен,

Или еще пред ним в сем слоге предпочтен.

Здесь узришь прозою писателей отменных,

Извлекших летопись свою из хлябей темных,

В которых крылася она погребена,

Чрез коих ведомы нам древни времена.

Коль хочешь чувствовать любви златые узы?

Старайся слышать слог российской де ла Сюзы,

В которой оныя приятность вся видна.

В России Сафо есть, и Сафо не одна

Хотя, Россия, ты от солнца удаленна,

Но солнечным лучом ты так же озаренна,

Как самый к оному в Европе ближний край.

Неправо мнят, что быть в тебе не может рай.

Ты так, как прочие страны, любовью таешь,

И тех же ты в себе любимцев муз питаешь,

Которые огнем божественным горят,

И се, Россия, твой прекрасный вертоград!

Который ты всегда доныне орошала,

Потребно, чтоб ты днесь плоды его вкушала

И успокоилась за все твои труды.

Писатели твои суть красные плоды.

Хочу исчислить их, но что я обретаю?

Исчислити их мне не можно: не считаю!

И вместо всех Петра: он солнце их наук.

О звезды росские! Его вы дело рук,

Его старанием вы стали просвещенны,

И им вы стали днесь меж тех мужей вмещенны,

Которых имена в концах земли гремят

И коих времена грядущи не затмят.

Но ныне настоит вам время к вящей славе,

Распространяйте вы науки в сей державе,

Екатерина им покров, надежда, свет,

Она о них рачит, покоит вас, блюдет.

Но чем же я могу по долгу вас прославить?

Хотел бы я вам столп из мрамора поставить,

Обыкновенная сия для смертных честь,

А вам бессмертную хвалу я тщуся сплесть,

Котора, яко крин эдемский, не увянет

И ваши имена в себе хранити станет.

Румовский Степан [1732—1815] — императорской Академии наук член и астрономии профессор, сочинил несколько весьма изрядных рассуждений о разных материях и издал несколько книг, до своей науки принадлежащих, много похваляемых, также и писал весьма изрядные стихотворения, но печатных нет.

Рычков Петр Иванович [1712—1777] — статский советник, императорской Академии наук корреспондент и Вольного экономического общества член, муж великого разума, искусства и знания в древностях российских, сочинил ‘Оренбургскую топографию’ в двух частях и ‘Опыт казанской истории’, также сочинил письма о российской коммерции, описание пещеры, находящейся в Оренбургской губернии, и другие многие полезные его сочинения напечатаны в ‘Ежемесячных академических сочинениях’ в разных годах. Он сочинил много опытов и других полезных экономических изобретений и сочинений, напечатанных в ‘Трудах Вольного экономического общества’ в разных частях. Сей трудолюбивый и рачительный муж полезными своими трудами заслужил вечную себе похвалу.

Рычков Николай [1746—1784] — капитан полевых полков, вступающий в следы почтения достойного своего родителя. Будучи по именному ее императорского величества указу от Академии наук отправлен в путешествие по России для пользы натуральной истории, прислал дневные записки путешествия своего 1768 в 1769 годов, которые при оной Академии и напечатаны и впредь продолжаться будут к достойной похвале сочинителя.

С

Сабакин Михайло Григорьевич [1720—1773] — тайный советник, государственной коллегии иностранных дел член, мастерской оружейной конторы главный судья и ордена святыя Анны кавалер. В молодых своих летах писал разные стихотворения, из коих известным осталося только одно его стихотворное сочинение ‘Совет добродетели’, хранящееся в императорской библиотеке, о прочих же его сочинениях известия нет.

Савицкий Степан — коллежский асессор. Будучи диаконом и придворным проповедником, сочинял весьма изрядные поучительные слова, а напечатаны из них только некоторые в Санктпетербурге 1742 года.

Салтыков Александр [1725—1782] — императорской Академии художеств конференц-секретарь, сочинил речь, которая и напечатана в Санктпетербурге 1765 года, о других же его сочинениях известия нет.

Самуил Миславский [1731—1796] — епископ крутицкий и можайский и святейшего правительствующего синода конторы член, муж острый, ученый, просвещенный и искусный в греческом, латинском, французском и природном языке, также в богословии, философии, красноречии и стихотворстве. Слова поучительные и речи, сим епископом сказанные и напечатанные в Москве 1768 и Санктпетербурге 1769 года, показывают, сколь изобилен он в знании российского слова. Слог его тверд, чист, текущ и приятен, а свободное выражение хороших мыслей делает честь его сочинениям, и он по справедливости занимает место в числе хороших наших проповедников. Сверх того трудился он несколько лет в преподавании словесных наук, а особливо красноречия, философии и богословии при Киевской академии. Там сочинил он латинскую грамматику и много других на том языке сочинений, которые и напечатаны в киевопечерской типографии в разных годах. Сей епископ имеет переписку со многими учеными людьми в Европе. Его старанием и иждивением напечатаны в Бреславле 1767 года некоторые богословские рассуждения Феофана Прокоповича.

Санковский Василий [1741(?)—180(?)] — переводчик при камерколлегии, писал много изрядных стихотворений, из которых оды, элегии, сатиры, эпиграммы и другие многие напечатаны особо и в ежемесячном сочинении ‘Доброе намерение’ 1764 года, которого он был издатель, весьма не худы. Он также перевел в стихи многие элегии из Овидия и Виргилиевой ‘Енеиды’ две песни, которые и напечатаны, первая 1769 года в Москве, а вторая 1772 года в Санктпетербурге. Вообще сочинения его довольно похваляются.

Станкевич — сочинил летопись о Сибири. О времени его жизни известия нет.

Селецкий Иван — сочинил оду на взятие Хотина, которая изрядна и напечатана в Санктпетербурге 1768 года.

Селлий Никодим [ум. 1746] — монах Александроневского монастыря, сочинил книгу ‘Историческое зерцало’, содержащую в себе краткое родословие российских государей от Рюрика до императрицы Елисавет Петровны. Она сочинена вся стихами, и при ней приложено несколько табелей хронографических.

Серапион [ум. после 1581] — монах, писал летопись о приходе Стефана, короля польского, ко Пскову и Печерскому монастырю и о победе над поляками. {Татищ. Рос. ист. в предъизв., стр. ХII.}

Сербянин Афонасий — сочинил историческое описание о запустении Сербския земли от разорения турецкого. Сия книга рукописною хранится в императорской библиотеке.

Сербянин Юрья [1617 — после 1682] — сочинил приветственную речь на венчание на царство царя Феодора Алексеевича. О прочих же его сочинениях известия нет.

Скибинский — сочинил историческое известие о городе Риме, которое рукописным хранится в императорской библиотеке.

Стефан [1700—1753] — епископ псковский и архимандрит Троицкого Александроневского монастыря, человек ученый и просвещенный, сочинил много поучительных слов, а напечатаны из них только некоторые 1742 года в Санктпетербурге.

Стефанович Иван — префект Казанской семинарии, сочинил изрядную торжественную оду на прибытие ее императорского величества в Казань, которая напечатана в Санктпетербурге 1769 года.

Сильвестр [ум. 1124(?)] — игумен киевского Михайлова Выдубицкого монастыря, продолжал по Несторе ‘Российскую летопись’ с 1117 года, при великом князе Владимире Мономахе. Он был поставлен в 1119 году епископом в Переяславль и умер 1123 года апреля 23 дня. {Библиот. Рос., часть I, стр. XI. Академ. ‘Ежем. соч.’, 1775 год, том 1, стр. 291.}

Симон [ум. 1226] — епископ владимирский и суздальский, продолжал ‘Российскую летопись’ до 1103 года {Акад. ‘Ежем. соч.’, 1755 год, т. I, стр. 292. } и умер в 1226 году. Г. Татищев говорит о нем, {Татищ. Рос. ист., кн. I, стр. 58.} что он не только тщание к российской истории имел, но и способ, ибо жил при любомудром государе Константине. Он трудился и в сочинении. ‘Патерика печерского’.

Симон [172(?)—1804] — епископ костромской, муж ученый и просвещенный, сочинил несколько поучительных слов, из коих напечатано одно весьма изрядное слово 1769 года в Санктпетербурге.

Симон — архимандрит Пискорьского монастыря, муж ученый, просвещенный и искусный в латинском и российском языках, в философии, богословии и красноречии. Он сочинил много весьма изрядных слов, но они не напечатаны. Впрочем, они много знающими людьми за ясность изображений и чистоту слога похваляются.

Сичкарев Лука [1741—1809] — поручик при Инженерном кадетском корпусе, сочинил несколько изрядных торжественных од, надгробную песнь г. Ломоносову и немало других мелких стихотворений, которые и напечатаны в Санктпетербурге в разных годах.

Свистунов Петр Семенович [1732—1808] — генерал-майор, человек разумный, ученый и искусный, в молодых своих летах много написал элегий, песен и других мелких стихотворений, много похваляемых, но они не напечатаны. Также сказывают, что сочинил он трагедию и начал писать российскую историю, и которые, по известиям, весьма хороши: но он в свет их не выдал. Он перевел несколько комедий для российского театра и ‘Детское училище’, в 4 частях состоящее. Переводы его весьма похваляются за чистоту и приятность слога.

Соймонов Федор Иванович [1682—1780] — тайный действительный советник и ордена святого Александра кавалер, муж ученый и искусный в латинском, немецком и голландском языках, также в астрономии, фисике и других науках. Он служил несколько лет на собственном Петра Великого корабле, ‘Ингермоланд’ именуемом, и был употреблен сим великим императором, яко способный и совершенно искусный человек, в экспедицию описания Каспийского моря и берегов его. Во время сего путешествия г. Соймонов сочинил журнал своей езды, из которого издано в свет две книги: 1) ‘Описание Каспийского моря’, 2) ‘О торгах за Каспийское море’. Он сочинил краткое изъяснение астрономии и описание штурманского искусства, также сочинил много ландкарт и зейкарт, которые все напечатаны и исправностию своею, так, как и книги его сочинения, принесли ему великую похвалу.

Смотрицкий Мелетий [ок. 1578—1633] — монах, муж, искусный в греческом и латинском языке, сочинил славенскую грамматику, которая и напечатана была первым изданием в Вильне 1629 года, а вторым в Москве 1648 года. При оной книге издал он способ российского стихотворения, но сей способ учеными нашими духовными не принят.

Сумароков Александр Петрович [1718—1777] — действительный статский советник, ордена святыя Анны кавалер и Лейпцигского ученого собрания свободных наук член. Различных родов стихотворными и прозаическими сочинениями приобрел он себе великую и бессмертную славу не только от россиян, но и от чужестранных академий и славнейших европейских писателей. И хотя первый он из россиян начал писать трагедии по всем правилам театрального искусства, но столько успел во оных, что заслужил название северного Расина. Его эклоги равняются знающими людьми с Виргилиевыми и поднесь еще остались неподражаемы, а притчи его почитаются сокровищем российского Парнаса, и в сем роде стихотворения далеко превосходит он Федра и де ла Фонтена, славнейших в сем роде. Впрочем, все его сочинения любителями российского стихотворства весьма много почитаются, из коих стихотворные следующие: трагедии: ‘Хорев’, ‘Синав и Трувор’, ‘Гамлет’, ‘Артистона’, ‘Семира’, ‘Ярополк и Димиза’, ‘Вышеслав’ и ‘Димитрий самозванец’, драма ‘Пустынник’, оперы: ‘Алцеста’, ‘Цефал и Прокрис’, прологи: ‘Прибежище добродетели’ и ‘Новые лавры’, три книги ‘Притчей’, великая книга разных стихотворений, содержащая в себе духовные и торжественные оды, эклоги и элегии и другие мелкие стихотворения, прозаические: комедии: ‘Ссора у мужа с женою’, ‘Тресотиниус’, ‘Третейный суд’, ‘Приданое обманом’, ‘Опекун’, ‘Лихоимец’, ‘Три брата совместники’, ‘Ядовитый’, ‘Нарцис’, драма ‘Грешник’, описание стрелецкого бунта. ‘Трудолюбивая пчела’, ежемесячное 1759 года сочинение, издано им и большею частию наполнено его стихотворными и прозаическими сочинениями, также писал он много разных стихотворений, напечатанных в других ежемесячных сочинениях.

Сеченов Дмитрий [1709—1767] — митрополит новогородский. Из профессоров Заиконоспасского монастыря в Москве поставлен сперва архимандритом монастыря Пресвятыя богородицы во Свияжске, где имел и смотрение над обращением неверных народов Казанской и Нижегородской губерний к христианской вере. По императорскому указу 14 сентября 1742 года посвящен он в епископы Нижнего Новаграда, но признавая себя по болезням неспособным править сею должностию, получил 9 августа 1748 года дозволение пойти в Раифскую пустыню, состоящую под ведомством Свияжского монастыря, где он намерился остальную свою жизнь препроводить в божией службе. Но он был там токмо до 1752 года, потому что 24 февраля потребован императорским указом в Санктпетербург для присутствия в правительствующем синоде. По прибытии же его определен 21 июня того ж года епископом в Рязань, а 22 октября 1757 года архиепископом в Новгород. В сие время прославился он проповедыванием слова божия. Его сочинения поучительные слова весьма много похваляются, но напечатаны из них немногие в Санктпетербурге. В 1762 году произведен он был митрополитом, а в 1767 году, яко первенствующая духовная особа, избран депутатом от правительствующего синода в Комиссию о сочинении проекта нового уложения, где и присутствовал по день своей кончины, последовавшей того ж года декабря 14 дня, на 59 году от рождения. Смерть неожидаемая сего церкви нашей учителя привела в немалое всех сожаление. Кроме его глубокого и просвещенного в богословской науке учения и кроме великого знания древней и нынешней церковной истории, в которых он приобрел себе качества превосходные, сей усопший муж природными своими дарованиями заслужил себе не токмо от именитых особ, но и от всех знающих его особливое, так, как прямому пастырю церковному, почитание. Разум его был твердый и проницательный, поучение веры Христовой чистое и никаким суеверием не затемненное. Проповедь несуесловная, но стязавшаяся о истинном словеси божий и о прямых заповедех евангельских. В прочем от юности своея, как многим известно, был он жития добродетельного и во все времена сана его архиерейского, митрополичья и первенствующего члена синодального нестяжателен, правдив, искренен, тверд и великодушен. Сребролюбие в сердце его не обитало, но благотворителен был к бедным, бодрствовал в своей пастве без суровости и хранил достоинство сана без кичения. Словом: он был в келий инок смиренный, а председая на сонмищах уважаемая всеми особа за его разум, просвещение и добродетели. Премудрая Екатерина, объемля все дела, составляющие благосостояние своих народов, и во-первых пекущаяся о укреплении православия веры в империи своей, в сем блаженныя кончины церковном учителе имела просвещенного в духовенстве советника и твердого исполнителя благочестивых ее намерений. По таковым превосходным своим качествам, душевным дарованиям и усердным к церкви православной и к особе ее величества заслугам носил он особливую сея великия императрицы к себе доверенность. К бессмертной славе сего пастыря сказать довольно, что Екатерина Великая несказанное о смерти его оказала сожаление. Тело его усопшее повелела погребсти с пристойным сану его церковным благочинием, которое декабря 18 дня 1767 года и препровождено было от дому до Спасского училищного монастыря всем случившимся в Москве знатнейшим и прочим духовенством при многочисленном стекшемся со всего города народе, а 20 того же декабря из помянутого монастыря отпущено в епархию его Новгород для погребения там в соборной Софийской церкви с предместниками его.

Т

Тарасий Вербицкий [ум. 1790] — архимандрит и ректор. Сей за особливое его искусство в проповедывании слова божия был несколько лет проповедником при катедральном Киевософийском монастыре. Поучительные его слова в рассуждении важности и красоты весьма много похваляются.

Татищев Василий Никитич [1686—1750] — тайный советник и астраханский губернатор, будучи побужден генерал-фельдмаршалом графом Брюсом к сочинению ‘Российской географии’, но не имея на то довольных исторических доказательств, предприял он прежде в 1720 году сочинить ‘Российскую историю’, которую чрез 30 лет неусыпными трудами и сочинил, разделя ее на 4 части. В 1 описал древние славенские племена по 860 год, во 2 княжения российских князей до нашествия татар в 1238 году, в 3 тиранскую сих варваров власть, по опровержение оной первым царем Иоанном Великим, то есть по 1462 год, в 4 восстановление монархии сим государем до возведения на престол царя Михайла Федоровича, то есть до 1613 году. Сия история по смерти его подарена императорскому Московскому университету сыном его статским советником Евграфом Васильевичем, и напечатана сей истории при оном университете 1 часть в 1768 году, также и Судебник царя Иоанна Васильевича и некоторые его указы, собранные сим почтенным мужем и украшенные его примечаниями, напечатаны в Москве того ж года. Сей достойный великого почтения муж сочинил исторический словарь, о котором уведомляет он в российской своей истории на многих местах. Весьма желательно и весьма нужно, чтоб и оный был напечатан.

Татищев Лука — государственной коллегии иностранных дел секретарь. Из его сочинений напечатана ода на смерть графа Воронцова, о других же его сочинениях известия нет.

Тауберт Иван [1717—1770(?)] — бывший статский советник и императорский библиотекарь, умер в 1770 году. Он сочинил предисловие на ‘Российскую библиотеку’ и ‘Камчатскую историю’, которые оба достойны похвалы, и перевел многие полезные книги на российский язык. Под его смотрением трудилися в сочинении полного ‘Российского словаря’, которого и было собрано со всяким рачением и исправностию по литеру Р, но оный в свет еще не издан.

Транквиллион Кирилл [ум. после 1646] — монах, сочинил четыре книги, первая ‘Зерцало богословии’, напечатана в Киеве 1692 года, вторая ‘Перло многоценное’, отчасти прозою, а отчасти стихами, печатана в Могилеве 1699 года, третий содержит в себе поучительные его слова, печат. в Киеве 1691 года, четвертая ‘Синопсис российских князей’, напечатана в Киеве 1680 года.

Транквилин [ум. 1776] — архимандрит и ректор Новогородской семинарии, упражняется в стихотворении: но из сочинений его напечатана только одна ода в Москве 1768 года.

Тейлс Игнатий [1744—1815] — коллежский асессор и сочинения проекта нового Уложения дирекционной Комиссии сочинитель. Писал стихи, из коих некоторые напечатаны в Санктпетербурге 1769 года, и сочинил два слова похвальных: его сиятельству графу Никите Ивановичу Панину, а другое ее императорскому величеству на благополучное выздоровление от прививныя оспы, напечатанные 1771 года в Санктпетербурге, которые многими похваляются. Он также перевел несколько книг с немалым успехом.

Теплов Григорий Николаевич [1711—1779] — тайный советник, сенатор и ордена святыя Анны кавалер, в бытность свою при императорской Академии наук адъюнктом сочинил книгу под именем ‘Знания вообще, до философии касающиеся’, которая и напечатана в Санктпетербурге 1751 года, также сочинил изрядную книжку ‘Наставление сыну’, напечатанную в Санктпетербурге 1768 года.

Танбовцев Василий — поручик Малороссийского легиона, старшина яицких войск и Вольного экономического общества член. Сочинил топографическое описание полей и вод яицких.

Тредияковский Василий Кириллович [1703—1769] — родился 22 февраля 1703 года и, с самых юных лет возымев превеликую склонность к наукам, путешествовал для просвещения своего разума в чужие земли на своем иждивении, и быв во Франции, Англии и Голландии, обучался в Парижском университете порядочно разным наукам, и между прочим красноречию и истории учился у славного Роллена. В 1730 году, по возвращении в Санктпетербург, определен был в императорскую Академию наук студентом, в 1733 году Академии наук секретарем, а в 1745 году по именному указу пожалован профессором красноречия. Сию почесть и достоинство имел он первый из россиян. В 1763 году по прошению его уволен от службы и награжден чином надворного советника, в котором и пробыл до кончины своей, воспоследовавшей 6 августа 1769 года. Сей муж был великого разума, многого учения, обширного знания и беспримерного трудолюбия, весьма знающ в латинском, греческом, французском, итальянском и в своем природном языке, также в философии, богословии, красноречии и в других науках. Полезными своими трудами приобрел себе бессмертную славу и первый в России сочинил правилы нового российского стихосложения, много сочинил книг, а перевел и того больше, да и столь много, что кажется невозможным, чтобы одного человека достало к тому столько сил, ибо одну древнюю Ролленову историю перевел он два раза, потому что первого перевода тринадцать томов и еще многие другие книги в бывший в его доме пожар совсем сгорели. Приложенная роспись всем его сочинениям и переводам послужит сему в доказательство. Но он не только что исправлял рачительно все по его чину должности, но и сверх того трудился в историческом собрании три года, отправлял многократно должность секретаря, будучи уже профессором, и в то же время читал лекции в Академическом университете и отправлял должность унтер-библиотекаря. Притом не обинуясь к его чести сказать можно, что он первый открыл в России путь к словесным наукам, а паче к стихотворству, причем был первый профессор, первый стихотворец и первый положивший толико труда и прилежания в переводе на российский язык преполезных книг. Сочинения его и переводы следующие:

1. ‘Способ российского стихосложения’, напечатан в Санктпетербурге 1735 года.

2. ‘Разговор с приятелем о правописании российском’, напечатана сия книга 1748 года в Санктпетербурге.

3. Книга ‘Российский Парнас’, не напечатана.

4. ‘Математическая с историческими наблюдениями о сыскании пасхи по старому и новому стилю’, не напечатана.

5. Трагедия ‘Дейдамия’, не напечатана.

6. ‘Мнение о начале поэзии и стихов вообще’, напечатано в 1 томе сочинениев его и переводов.

7. ‘Письма к приятелю о пользе гражданской, от поэзии происходящей’, напечатано там же.

8. Несколько Езоповых басен, напечатаны там же.

9. Оды: первая о сдаче города Гданска, и при ней рассуждение о оде вообще, вторая на коронование императрицы Елисавет Петровны, а третия благодарственная к ней же, напечатаны в 1-м же томе. В прочем первая достойна примечания по тому, что она первая ода, писанная россиянином.

10. ‘Рассуждение о комедии вообще’, напечатано во 2 томе его сочинений и перев.

11. ‘Слово о мудрости, благоразумии и добродетели’, напечатано там же.

12. ‘Плач о кончине Петра Великого’ стихами, напечатан там же.

13. ‘Рассуждение о истине сражения у Горациев с Курциями’, напечатано в ‘Ежемесячных академических сочинениях’ в марте месяце 1755 года.

14. ‘Рассуждение о древнем, среднем и новом российском стихотворении’, напечатано в ‘Академическом сочинении’ в июне месяце 1755 года.

15. Ода о приятностях весны, напечатана в академическом ‘Ежемесячном сочинении’ в мае 1756 года.

16. Идиллия ‘Нисса’, напечатана в марте 1757 года.

17. ‘Рассуждение о беспорочности и приятности деревенския жизни’, в июле 1757 года.

18. ‘Слово о богатом, различном, искусном и несходственном витийстве’, напечатано на латинском и российском языке в Санктпетербурге.

19. ‘Рассуждение о шелке и червях шелковых’, не напечатано.

20. ‘Рассуждение о окончаниях наших прилагательных множественных мужеских имен’, не напечатано.

21. ‘Рассуждение о окончаниях собственных наших имен женских с греческих и латинских на ас и на ис’, не напечатано.

22. Стихотворная пиеса ‘Совет’, не напечатана.

23. Пять рассуждений о силе нравоучительной философии и о натуральном праве, не напечатаны.

24. Давидова псалтырь стихами и все пророческие песни ветхого и нового завета, и каждого псалма литерельная сила описана прозою, не напечатана.

25. ‘Феопия, или богозрение’. Сия книга сочинена стихами, состоит из шести эпистол, из которых пред каждою описана сила ее прозою, но сила всея книги объяснена рассуждением, служащим вместо предисловия, она не напечатана.

26. Три рассуждения о трех главнейших древностях российских: 1) о первенстве славенского языка пред тевтоническим, 2) о первоначалии россов, а 3) о варягах, россах, славенского звания, рода и языка, не напечатаны.

27. Сонет из речи ‘Добродетель почитающих ее венчает’, напечатан в ‘Трудолюбивой пчеле’ в марте месяце 1759 года.

28. Фенелонова ‘Телемака’ преложил стихами, назвав ‘Тилемахидою’. При оной книге приобщено рассуждение о эпической поэме, напечатана в Санктпетербурге 1766 года.

29. Преложил в стихи Теренциеву комедию ‘Евнух’, не напечатана.

ПЕРЕВОДЫ

30. Артиллерийских Сен Ремиевых записок исправил и перевел вновь большую половину, напечатаны в двух томах в Санктпетербурге 1732 года.

31. ‘Военное состояние Оттоманския империи, с приобщением о двух возмущениях, бывших в Константинополе’, напечатано в Санктпетербурге 1737 года.

32. Родословной татарской истории 2 тома, напечатано в Санктпетербурге 1769 года.

33. ‘Речи краткие и сильные’, не напечатаны.

34. ‘Истинная политика’, напечатана в Санктпетербурге 1735 года.

35. Ролленовой древней истории 10 томов, напечатаны в Санктпетербурге в разных годах.

36. Римской истории 16 томов, напечатаны в Санктпетербурге в разных годах.

37. О римских императорах 4 тома, напечатаны в Санктпетербурге в разных годах.

38. ‘Аргенида Барклаева’ в 2 томах, напечатана в Санктпетербурге 1738 года.

39. ‘Боалова наука о стихотворстве’ в 4 песнях, напечатаны в 1 томе сочинениев его и переводов.

40. ‘Эпистола о стихотворстве Горациева’, умноженная его примечаниями, напечат. там же.

41. ‘Слово о терпении и нетерпеливости’, напечат. в 2 томе.

42. Переводил все оперы, интермедии и экстракты комедиям, представленные во владение императрицы Анны Иоанновны, напечатаны в разных годах.

43. Переводил все оды профессора Юнкера и надворного советника Штелина, в ее ж владение.

44. Премногое множество перевел разных пиес с латинского и французского языка для академической канцелярии.

45. ‘Езда во остров любви’, напечатана 1730 года в Санктпетербурге.

Опричь сего сей трудолюбивый и вечной похвалы достойный муж при всяком томе древней, римской и об императорах римских истории сочинил свои рассуждения о разных материях.

Третьяков Иван [174(?)—1779] — императорского Московского университета доктор и профессор прав, сочинил изрядное слово на благополучное выздоровление ее императорского величества от прививныя оспы, которое напечатано в Москве 1769 года, и еще некоторые другие.

Тимофей — пономарь, современник летописателю Иоанну, попу новогородскому, писал ‘Российскую летопись’, в которой упоминает о себе противу 1230 года. {Князь Щерб. Российс. ист. в пред, ст. XI.}

Тимковский Иосиф [ум. после 1787] — медицины доктор, сочинил ‘Рассуждение о неизлечимых болезнях’, напечатанное на латинском языке в Лейдене 1765 года.

Тиньков Александр [ум. после 1772] — лейб-гвардии Семеновского полку сержант, перевел в стихи Петрарково письмо к Лоре, его любовнице, и несколько элегий из Овидия, которые и напечатаны особливыми книжками в Санктпетербурге 1768 года.

Титов Николай [ум. 1776] — полковник в отставке, писал разные стихотворения, напечатанные в ‘Академических сочинениях’, а будучи директором московского публичного театра, сочинил комедию ‘Обманутый опекун’ в одном действии, которая и представлена была на его театре в 1767 году.

Титова Наталья Ивановна — супруга полковника Николая Сергеевича, острого и просвещенного разума, она писала весьма изрядные элегии и песни, которые за чистоту, приятность и нежность слога весьма похваляются.

Тихорский Фома [1713—1814] — медицины доктор, сочинил преизрядное рассуждение о врачебной науке, которое на латинском языке напечатано в Лейдене 1765 года.

Тодорский Симон [1700—1754] — сочинил несколько поучительных слов, которые и хранятся рукописными в императорской библиотеке.

Топольский Афанасий [ум. 1744] — архимандрит белоградского Николаевского монастыря, человек ученый и просвещенный, сочинил много поучительных слов, а напечатаны из них только два 1742 года в Санктпетербурге.

Трохимовский Михайло [ум. нач. XIX в.] — полковой лекарь, сочинил известие о растениях в Крымской степи, им усмотренных, которое уже и печатается.

Тузов Василий [ум. после 1777] — обер-офицер полевых полков, сочинил две изрядные оды, напечатанные в Санктпетербурге. Впрочем, он писал довольно шуточных стихов и несколько песен, но они не напечатаны, также сочинил несколько сатирических писем, изданных под заглавием ‘Поденщина’ 1769 года в Санктпетербурге.

Турбовский Иосиф — иеромонах, сочинил панагирик Петру Великому, который и напечатан в Москве 1709 года.

Трубецкой, князь, Петр Никитич [1724—1791] — тайный действительный советник, сенатор и ордена Белого орла кавалер, писал разные стихотворения, а особливо песни, заслуживающие великую похвалу. Он упражнялся и в переводах, которые за чистоту и гладкость слога много похваляются.

Трубецкой, князь, Николай Никитич [1744—1821] — полковник, государственной берг-коллегии и Вольного экономического общества член, писал разные в стихах и прозе сочинения, из коих многие напечатаны в московских ежемесячных сочинениях. Слог его чист, свободен и плавен, а стихи приятны. Он перевел из ‘Энциклопедии’ священную историю, комедию ‘Расточитель’ и ‘Перуанские письма’. Сочинения его, так, как и переводы, весьма похваляются.

У

Унковский Иван [1681 — после 1755] — написал журнал своего путешествия, в котором между прочими достопамятствами внесено описание Контаишева родства и происхождение во владение над калмыцким народом. Сия книга рукописною хранится в императорской библиотеке.

Урусова, княжна, Екатерина Сергеевна [1747 — после 1817] — писала прекрасные элегии, песни и другие мелкие стихотворения, которые за чистоту слога, нежность и приятность изображения достойны похвалы.

Ф

Феофилакт [ум. 1788] — Ставропигиального Заиконоспасского училищного монастыря архимандрит и Московской Славеногреко-латинской академии ректор. Муж ученый, просвещенный и искусный в латинском, греческом и своем природном языке, также в философии, богословии и риторике. Сей много сочинил весьма изрядных и достойных похвалы поучительных слов, из коих некоторые и напечатаны в Москве в 1767 году.

Федоров Илья [174(?)—1770] — коллежский секретарь и Московского университета бакалавр, сочинил математические наставления и перевел универсальную Гейнекциеву философию, напечатанную в Москве в 1767 году. Умер он в Санктпетербурге в 1770 году.

Фиялковский Стефан [ум. после 1770] — медицины доктор, сочинил преизрядное рассуждение о порядке учения врачебной науки, напечатанное в Лейдене 1765 года.

Фон Визин Денис Иванович [1745—1792] — надворный советник при государственной коллегии иностранных дел. Сей человек молодой, острый, довольно искусный во словесных науках, также в российском, французском, немецком и латинском языках. Он перевел в стихи Волтерову трагедию ‘Алзиру’, преложил по свойству наших нравов Грессетово сочинение ‘Сидней’ стихами ж и написал много острых и весьма хороших стихотворений. Его ‘Послание к людям своим Шумилову, Ваньке и Петрушке’, а другое ‘Матюшка разносчик’ свидетельствуют остроту его разума и тонкость в сатирах. Поэму ‘Иосиф’ перевел прозою на российский язык с совершенным искусством. В переводе сем держался он важности славенского и чистоты российского языка. Его проза чиста, приятна и текуща, так, как и его стихи. Он сочинил комедию ‘Бригадир и Бригадирша’, в которой острые слова и замысловатые шутки рассыпаны на каждой странице. Сочинена она точно в наших нравах, характеры выдержаны очень хорошо, а завязка самая простая и естественная. Наконец, он сочинил слово на выздоровление его императорского высочества, которое за чистоту слога, важность и изображение мыслей весьма похваляется. В заключение о нем сказать должно, что Россия надеется увидеть в нем хорошего писателя. Он перевел также и много других книг, как то: ‘Жизнь Сифа’, ‘Кариту и Полидора’, ‘Сиднея и Силли’ и другие некоторые.

Фон Визин Павел [1744—1803] — лейб-гвардии Семеновского полку обер-офицер, обучался прежде в императорском Московском университете и писал стихи, из коих некоторые изрядные стихотворения напечатаны в ежемесячном сочинении ‘Доброе намерение’, изданном 1764 года в Москве.

Флоров Алексей — диакон Петропавловского собора, сочинял поучительные весьма изрядные слова, а напечатано из них несколько 1742 года в Санктпетербурге.

Флоринский Кирилл [ум. 1744] — архимандрит Новоспасского монастыря в Москве, сочинял поучительные слова, но напечатано из них одно только весьма изрядное слово 1741 года в Санктпетербурге.

Х

Харитоновский Федор — императорского Московского университета студент, сочинял стихи, а напечатана из его сочинений одна только ода в Москве 1771 года.

Храповицкая Марья Васильевна [1752—1803] — девица, острым и просвещенным разумом и великою прилежностию к учению одаренная. Она совершенно искусна во французском, несколько в итальянском и немецком языках, также в российском стихотворении. Она сочиняла разные стихотворения, как то элегии, эпистолы и проч., также перевела с иностранных языков в стихи и прозу разные пиесы. Стихи ее чисты, а слог приятен, нежен и тверд и больше разумом, нежели богатыми украшается рифмами.

Храповицкий Александр [1749—1801] — генерал-аудитор, лейтенант при штате его сиятельства графа Кирилла Григорьевича Разумовского. Молодой и острый человек, любитель словесных наук, писал много разных стихотворений и был похвален письмом г. Сумарокова, которое напечатано в еженедельном сочинении ‘И то и сё’ 1769 года. Он сочинил трагедию ‘Идамант’ в пяти действиях, которая уже и на театр отдана. Сия трагедия, так, как и прочие его стихотворения делают ему честь и приносят похвалу. Также издал в свет много разных стихотворений и сатирических писем в еженедельных изданиях, напечатанных 1769 года. Есть некоторые его и переводы, напечатанные особливыми книжками в Санктпетербурге, которые все за чистоту слога, а сочинения также и за остроту знающими людьми весьма похваляются.

Хемницер Иван [1745—1784] — обер-офицер при горных делах, писал много стихов, но из них напечатаны только две оды в Санктпетербурге 1769 и 1770 годов. Он сочинил трагедию ‘Бланку’ в трех действиях, но она в свет не издана.

Хераскова Елисавета Васильевна [1737—1809] — любительница наук, одаренная острым и проницательным разумом и великими способностями к стихотворству. Она сочиняла героиды, элегии, эклоги, анакреонтические оды и многие другие стихотворные и прозаические сочинения, из коих некоторые напечатаны в московских ежемесячных сочинениях, но вообще все много похваляются учеными и знающими людьми. Слог ее чист, текущ, приятен и заключает в себе особливые красоты. Г. Сумароков приписал ей притчу и оду, анакреонтическим стихосложением писанную, в которых со обыкновенного приятностию в слоге делает он ей наставление и поощряет к стихотворству. Из чего заключить можно, какой похвалы достойна сия особа и что имя российской де ла Сюзы, ей приписываемое, забвенно не будет.

Херасков Михайло Матвеевич [1733—1807] — государственной берг-коллегии вице-президент и Вольного экономического общества член. Человек острый, ученый и просвещенный и искусный как в иностранных, так в российском языке и стихотворстве. Сочинения его следующие: трагедии ‘Венецианская монахиня’, ‘Мартезия и Фалестра’ и ‘Пламена’, которая напечатана и представлена на публичном театре в Москве. Трагедия ‘Борислав’ не напечатана, отдана на придворный театр, героическая в стихах комедия ‘Безбожник’ в одном действии, две части ‘Басен’, две поэмы, ‘Плоды наук’ и ‘Чесменский бой’, книга ‘Нума Помпилий, или Процветающий Рим’, ‘Новые оды’, ‘Песни героические’, все напечатаны в разных годах, также сочинил он много торжественных, духовных и анакреонтических од, эклог, эпистол, стансов, сонетов, идиллий, элегий, эпиграмм, мадригалов и других мелких стихотворений и одну героиду ‘Ариадна к Тезею’, подражая Овидию, также в стихах и прозе сатирических писем и других о разных материях, которые все напечатаны в ежемесячных сочинениях: ‘Полезном увеселении’ 1760, 1761 и 1762 годов, ‘Невинном упражнении’ и ‘Свободных часах’ 1763 года в Москве, которым всем он был издатель, и также много из его сочинений напечатано в академических ‘Ежемесячных сочинениях’ разных годов. Есть много его торжественных од и эпистол, напечатанных особо в Санктпетербурге и Москве. Вообще сочинения его весьма много похваляются, а особливо трагедия ‘Борислав’, оды, песни, обе поэмы, все его сатирические сочинения и ‘Нума Помпилий’ приносят ему великую честь и похвалу. Стихотворство его чисто и приятно, слог текущ и тверд, изображения сильны и свободны, его оды наполнены стихотворческого огня, сатирические сочинения остроты и приятных замыслов, а ‘Нума Помпилий’ философических рассуждений, и он по справедливости почитается в числе лучших наших стихотворцев и заслуживает великую похвалу.

Хмельницкий Иван [1742—1794] — философии доктор и Комиссии о сочинении проекта нового уложения сочинитель. Обучался прежде в Киевской академии, а потом в Кенигсбергском университете разным языкам и наукам. Сочинения его следующие: 1) рассуждение об основаниях философических на латинском языке, внесенное в ‘Гамбургские ученые ведомости’ в 1762 году, 2) опровержение на рассуждение г. Шлегела, 3) рассуждение об опровержении рабства по законам естественным и праву всенародному, 4) перевел с немецкого на российский язык книгу ‘Величество и различие в царстве естества и нравов по уставу зиждителя’ и 5) перевел же ‘Краткую энциклопедию, или понятие о всех науках и художествах’, обе сии книги в скором времени будут печататься.

Хмельницкий Григорий [ум. после 1781] — студент, писал стихи, а напечатана из них только одна ода в Санктпетербурге 1761 года.

Хитров — его сочинения журнал морского пути от Охотского острога до Камчатки рукописный хранится в императорской библиотеке.

Хотунцевский Иоасаф [ум. 1759] — иеромонах, сочинил много весьма изрядных поучительных слов, а напечатаны из них только некоторые 1742 года в Москве.

Хрущов Николай — лейб-гвардии сержант, написал несколько изрядных и нежных стихотворений, а напечатанных известно мне только сатирическое ‘Письмо о желаниях’ в ежемесячном сочинении ‘Полезное увеселение’, изданном 1760 года в Москве. Он перевел в стихи Корнелиеву трагедию ‘Полиевкт’ весьма изрядно. Превеликая была надежда увидеть в нем хорошего стихотворца, но смерть, прекратя его жизнь в цветущих летах, лишила нас сей надежды.

Хилков, князь, Андрей Яковлевич [165(?)—1718] — ближний стольник. В 1700 году послан был в Швецию резидентом и там во время начинающейся между Россиею и Швециею войны с 20 числа сентября того года содержан был под крепкою стражею, где он и умер. Тело его привезено было потом к острову Аланту на галере 18 октября 1719 года, откуда отпущено в Санктпетербург и погребено в монастыре святого Александра Невского. Во оном заключении сей князь сочинил книгу ‘Ядро российской истории’, которая напечатана в Москве 1770 года. Г. Миллер в предисловии на сию книгу между прочим в похвалу его пишет, что сию книгу почитать должно как сочиненную такою особою, которые в трудах сего рода упражняться мало обыкли. Он же приводит, что и иностранные писатели отдавали ему, как искусному политику, великую похвалу. Здесь сообщаю полученную мною надпись сему князю на его книгу.

Сияющих отцов блистательнейший плод,

Хилков, разумный князь! начертавая нам

Ты славны подвиги российского народа

Исторгнул изо тьмы героев росских род,

Простер их славу дел ко чуждым небесам,

Да ведает об них весь мир и вся природа,

Да будет ведомо и поздним временам,

Да всюду древняя Россия будет чтима,

Да новая цветет красней Афин и Рима,

Но прославляя их, прославился ты сам,

И будет здесь твоя потоль гремети слава,

Поколе простоит Российская держава.

Ц

Церникав или Зерникав Адам [1652—1693(?)] — иеромонах Киевопечерской лавры, уроженец города Торуня. Молодые свои лета препроводил во обучении богословских догматов во многих знатных европейских училищах и, вступя со сверстниками своими в словопрение о происхождении святого духа, превозмог их всех убедительными и ясными доказательствами. Не находя же себе равного там, путешествовал он в разных частях света, доискиваясь яснейших истин у всех знатнейших своего века людей, писавших о сей материи. По долгом странствовании прибыл он в Киевопечерскую лавру и там принял монашеский сан, а в 1680 году посвящен иеромонахом. Имея же у себя там многочисленную библиотеку, написал много сочинений о богословских материях, которые учеными людьми весьма высоко поставляются. Трактат его о происхождении святого духа ныне печатается в Бреславле иждивением преосвященного Самуила, епископа крутицкого. Сему сочинению во особливом письме великую похвалу написал Феофан Прокопович, ученый того времени муж, и сию книгу столь уважил, что Петр Великий приказал послать из сенатской канцелярии указ о присылке оныя в Санктпетербург.

Цициядов Евстафий [172(?)—1767] — прапорщик отставной, трудился в сочинении топографии и истории грузинской и великую уже о сей мало знаемой нам земле составил книгу, и которую уже изготовил было к печатанию, но смерть, отняв у него жизнь в Москве в 1767 году, лишила нас и сей книги, достойной любопытства и похвалы.

Ч

Чертков Василий [1726—1793] — бригадир, сочинил комедию, ‘Кофейный дом’ именуемую, которая представлена была на елисаветградском театре в 1770 году и напечатана в Кременчуге.

Чулков Михайло [1740—1793 {См. Русский биографический словарь (‘Чаадаев — Швитков’). СПБ., 1905, стр. 452—454.}] — коллежский регистратор, находящийся при правительствующем сенате, много писал стихов, из коих некоторые не худы и напечатаны в изданном им еженедельном сочинении ‘И то и сё’ 1769 года и ежемесячном, ‘Парнасском щепетильнике’, 1770 года. Он сочинил шутливую поэму ‘Плачевное падение стихотворцев’ стихами, также прозою сочинил и издал в свет первые четыре части ‘Пересмешника, или Славенских сказок’, первую часть ‘Пригожей поварихи’, ‘Похождение Ахиллесово, под именем Пирры’, во одном действии комедию ‘Как хочешь назови’ и много сатирических писем, напечатанных в еженедельном его сочинении. Он собрал из разных авторов краткий мифологический лексикон, который и напечатан в Санктпетербурге 1767 года.

Ш

Шафиров Петр Павлович [1669—1739] — скончался в 1739 году марта 19 дня, будучи тайным действительным советником, сенатором и ордена святого Андрея кавалером. Он сочинил книжку ‘Рассуждение о причинах шведской войны’, также великое множество министерских писем, и по мнению некоторых сочинил он журнал Петра Великого, которого I часть издана в 1769 году.

Шафонский Афанасий [173(?) — после 1798] — медицины доктор, сочинил преизрядное рассуждение о принадлежностях врачебной науки, которое и напечатано в Лейдене в 1765 году.

Шванский Михайло [1735—1790] — харьковский протопоп и тамошней училищной коллегии префект, весьма искусный человек в проповедывании слова божия. Из сочиненных им поучительных слов напечатано только одно в 1770 году.

Шлатер Иван Андреевич [1708—1768] — тайный советник, сочинил описание Камчатки. Сия книга хранится рукописною в императорской библиотеке. Он сочинил и издал в свет ‘Описание потребного дела при монетном искусстве’, со многими гридированными фигурами, в двух частях, которая напечатана в Санктпетербурге 1736 года, вторую ‘Обстоятельное наставление рудному делу’, с описанием рудокопных мест и проч., в трех частях, напечатана в Санктпетербурге в 1760 и других годах.

Шейн Алексей Семенович [1662—1700] — боярин. Его сочинения журнал о походе к Азову и о построении крепости Таганрога 1697 года рукописною книгою хранится в императорской библиотеке.

Ширяев Михайло [168(?)—1731] — сочинил приветственную речь Петру Великому на Полтавскую победу в 1721 году.

Шишкин Иван [1722—1770] — капитан полевых полков, много написал хороших песен, элегий и других мелких стихотворений. Песни его напечатаны в собрании песен, а стихи к ‘Кориолану’ в ежемесячном сочинении ‘Полезное увеселение’, изданном 1760 года в Москве. К его же сочинению причисляется история ‘О княжне Иерониме’, также перевел он книжку ‘Цицероновы мнения’. Вообще сочинения его весьма много похваляются за чистоту слога и приятность вкуса, но смерть, лиша его жизни, отняла и надежду видеть в нем, может быть, славного стихотворца.

Шишков Василий — по вопросам советника Василья Никитича Татищева сочинил описание Томского и Кузнецкого уездов в Сибири 1739 года. Сия книга рукописною хранится в императорской библиотеке.

Шувалов Иван Иванович [1727—1797] — генерал-поручик, действительный камергер, орденов святого Александра, Белого орла и святыя Анны кавалер, любитель и покровитель наук и художеств. Сей сочинял многие весьма хорошие стихотворные пиесы, заслуживающие похвалу, и между прочим перевел из Шакеспировой трагедии Гамлетов монолог с великим успехом. Он упражнялся также и в гравировальном искусстве, чему доказательством остался портрет его, гравированный им самим. К чести его и к засвидетельствованию справедливой ему похвалы за ободрение и покровительство упражнявшихся в науках и художествах довольно будет упомянуть из письма г. Ломоносова, писанного к нему, следующие стихи:

А ты, о меценат, предстательством пред нею

Какой наукам путь стараешься открыть,

Пред светом в том могу свидетель верный быть.

Тебе похвальны все, приятны и любезны,

Что тщатся постигать учения полезны.

Ниже:

Кто кажет смысл во днях еще младых,

Тот будет всем пример, дожив власов седых.

И также из письма его ж, г. Ломоносова, напечатанного при героической поэме ‘Петр Великий’:

И если в поле сем прекрасном и широком

Преторжется мой век недоброхотным роком,

Цветущим младостью останется умам,

Что мной проложенным последуют стопам.

Довольно таковых родит сынов Россия,

Лишь были б завсегда защитники такие,

Каков ты промыслом в сей день произведен,

Для счастия наук в отечестве рожден… и проч.

Стихи к портрету г. Ломоносова хотя изданы мною под именем г. Поповского, но по отпечатании того листа получил я от некоторой особы достоверное известие, что они сочинены г. графом Шуваловым, что также подтверждает, сколь много любил он науки и покровительствовал ученых людей.

Шушерин Иван [ок. 1640 — после 1687] — патриарший поддьяк, сочинил историю Никона патриарха, которая и поныне у многих охотников редкостей хранится рукописною.

Щ

Щербатов, князь, Михайло Михайлович [1733—1790] — двора ее императорского величества камер-юнкер, герольдмейстер, комиссий о коммерции и о сочинении нового уложения член, к чести своего имени и рода знаменитый любитель и изыскатель древностей российских и писатель истории своего отечества. Сей просвещенный и достойный великого почтения муж, будучи в отставке, упражнялся несколько лет в собирании летописей и приуготовлении к сочинению полной российской истории, не щадя притом ни трудов, ни здравия, ни иждивения. Ее императорское величество всемилостивейшая наша матерь и государыня, пекущаяся о пользе, просвещении и блаженстве России, уведав о сем, оказала свое благоволение, ободрила трудившегося и для вспомоществования в похвальном сем труде повелела для сего князя отворить все книгохранительницы. Наконец он столь преуспел в сем труде, что издал уже в свет истории своей два тома, к незабвенному воспоминанию своего имени и к великому удовольствию просвещенных и разумных любителей истории и славы своего отечества. Бескорыстие его побудило сию историю подарить императорской Академии наук, при которой она и напечатана. Г. Миллер, ученый и просвещенный муж нашего времени, о сей истории изъясняется так: {В предислов. на Ядро рос. ист.} ‘достойная свету другого княжеского сочинителя история российская уже и печатается. Коликая сия честь, коликая польза для России! Знатнейшие лица участие принимают в просвещении сограждан своих. Сей есть знак крепко вкореняющихся наук в неограничимой Российской империи, когда знатность рода и ученость друг другу не противоборствуют’. Сей не утомляемый полезными трудами муж издал еще ‘Царственную книгу’, ‘Летопись о мятежах’, ‘Картину владения Мономахова’ и ‘Журнал Петра Великого’ в двух частях, исполняя притом ревностно всегда и прочие положенные на него должности. Он также перевел несколько книг на российский язык, что все совершенно доказывает и великое его трудолюбие и любовь к наукам.

Щепин Константин [1728—1770] — медицины доктор, уроженец вятский города Котельнича. Первое основание наукам получил он в тамошней семинарии, а потом обучался в Киевской академии. Оттуда уехал он с одним греческим монахом в Константинополь и, обучась там греческому, эллинскому, аглинскому и латинскому языкам, сыскал случай путешествовать в Италию. Во Флоренции обучась врачебной науке собственным иждивением, переехал оттуда в Лейден и там за особливое его в ботанике искусство произведен доктором медицины. По возвращении его в Россию определен он был в санктпетербургскую, а потом в московскую госпиталь лекционным, а во время прусской войны дивизионным доктором. В 1764 году по желанию его от службы был уволен, и потом путешествовал он в Молдавии, Валахии и Цесарии и, там собрав редчайшие растения, сочинил им описание. Он также сочинил рассуждение ‘О русском квасе’, напечатанное в Лейдене 1761 года, и намерен был ботаническое свое сочинение издать в свет, но случившаяся ему в 1770 году смерть воспрепятствовала оное исполнить. Многочисленная его библиотека и ‘травник’ проданы им в Московский университет.

Э

Эмин Федор Александрович {Описание его жизни, здесь следующее, поставлено по изустному его о том объявлению.} [ок. 1735—1770] — родился около 1735 года в Польше или в пограничном каком с Польшею российском городе от небогатых родителей, которых и лишился он в младенчестве. По случаю попал он в руки одному иезуиту, который обучил его латинскому языку и другим употребительным в их школах наукам. Путешествуя с ним по разным европейским и азиатским государствам, прибыли наконец в Турецкую землю, где было с ним приключение, о котором он не объявлял. По сему-то приключению взят был под стражу и для избавления себя от вечныя неволи принужден был принять магометанский закон. По принятии же закона, не имея иного пропитания, вступил он в турецкую службу и был несколько лет янычаром. В Турецкой земле ведя жизнь против своего желания, искал он всегда способов уехать в Европу, и как по случаю познакомился он с одним капитаном аглинского корабля, то и просил его, чтобы он увез его. Капитан на сие согласился, и он с ним благополучно приехал в Лондон. В сем городе жил несколько времени под именем Магомета Эмина и, приняв благое намерение принять природную свою христианскую веру, явился к российскому в Лондоне министру в 1758 году, где по желанию его окрещен в том же году.

В 1761 году приехал в Санктпетербург и, по случаю встретившись с одним приятелем, с которым познакомился он в Лондоне, объявил ему свое состояние, которое было весьма бедно. Предстательством сего приятеля определился он учителем в сухопутный шляхетный кадетский корпус. Потом определен был переводчиком в коллегию иностранных дел, а наконец пожалован был титулярным советником и переводчиком в кабинет, в котором месте пробыл уже он до своея смерти, последовавшей в 1770 году апреля 16 дня. Он был человек острого и проницательного разума, чтением наилучших древних и новых авторов на разных языках приобрел он великое просвещение, имел с природы критический дух и веселый нрав. В путешествиях своих обучился он многим европейским и асиатским языкам, а именно: латинскому, французскому, итальянскому, ишпанскому, португальскому, аглинскому, польскому, литовскому, греческому, воложскому, турецкому, арапскому, татарскому и наконец, прибыв в Петербург, российскому, на котором и книг сочинил немало и также перевел с других языков. Они суть следующие: ‘Российской истории’ 3 тома, роман ‘Непостоянная фортуна, или приключения Миромонда’, в трех же частях, ‘Приключение Фемистоклово’, нравоучительные басни, ‘Письма Ернеста и Доравры’, в 4 частях, краткое описание Оттоманския Порты, ежемесячного сочинения на 1769 год под именем ‘Адской почты’ 6 месяцев, ‘Путь ко спасению’: одна из всех его сочинений осталась не напечатанная. Переводы его следующие: ‘Польской истории’ 2 тома, романы: ‘Бесчастный Флоридор’, ‘Любовный вертоград’, ‘Приключение Лизарка и Сарманды’ и ‘Горестная любовь маркиза де Толедо’. Все сии книги напечатаны в Санктпетербурге в разных годах. Собственные его сочинения, а особливо ‘Российская история’ достойна похвалы: в первых книгах его издания слог не довольно чист, но в последующих гораздо переменился, а сатирические его сочинения имеют в себе весьма много остроты. На смерть его сочинены следующие стихи, писанные его другом.

СТИХИ НА СМЕРТЬ

ФЕДОРА АЛЕКСАНДРОВИЧА ЭМИНА

18 АПРЕЛЯ 1770 ГОДА

Что слышу? Эмин мертв, и друга я лишен!..

Я тело зрю, но в нем огнь жизни погашен.

Померкли те глаза, что сердце проницали,

Сомкнулись те уста, что страсти порицали,

Ослабла та рука, которой гнан порок…

Почто ты жизнь его пресек, жестокий рок?

Он истину хранил, любил он добродетель,

Друзьям был верный друг и бедным благодетель.

Он гордость презирал и гнал коварну лесть.

В душе его была и искренность и честь

Ах! все сии дары смерть алчна похищает

И с ними крепость сил в единый гроб вмещает!

В великом теле он великий дух имел

И, видя смерть в глазах, был мужествен и смел.

Неробкая душа! все страхи отметая,

К началу своему с весельем возлетая,

Ликуй во счастии, готованном себе,

А я, тебя лишась, рыдаю о тебе.

Ю

Юдин Федор — регистратор главной дворцовой конюшенной канцелярии, писал стихи, из которых напечатана одна только ода 1771 года в Санктпетербурге.

Юшкевич Амвросий [1690—1745] — архиепископ новогородский, был сперва профессором в Киевской академии, оттуда послан в Литву в монастырь Святого духа игуменом, но по некотором времени назад позван и произведен архимандритом Симоновского монастыря в Москве: притом определен членом в святейший синод. Потом произведен в епископы и 29 мая 1737 года по императорскому указу вступил на место покойного Феофана, а 4 августа переименован архиепископом. Он сочинил много поучительных слов, достойных похвалы, из коих некоторые и напечатаны в Санктпетербурге. Скончался сей архиепископ 17 мая 1745 года.

Я

Яворский Стефан [1658—1722] — митрополит рязанский и муромский. Родился 1658 года в Польше от благородных родителей российского народа, обретавшегося тогда под владением королевства Польского. Родитель его, видя, что православие тогда в Польше угнетаемо было униатами, преселился с детьми своими в Малую Россию и, пожив лета довольна, скончался. Симеон, так назывался сей митрополит в бельцах, с самого отрочества имел великую склонность к наукам, почему и вдался во учение под смотрением Варлаама Ясинского, иеромонаха Печерского монастыря. Сей Ясинский, увидев остроту разума и прилежание к наукам сего отрока, возымел о нем великую надежду и приложил старание послать его в Польшу для обучения разным наукам. Симеон, побуждаемый своею склонностию, вдался учению в некотором училище сего королевства и, прослушав прилежно грамматику, риторику, философию, богословию, стихотворство и также некоторым языкам, возвратился напоследок в Киев, исполнен учения и добродетели. Ясинский, увидя надежду свою совершившуюся и желая его прилепить к наукам и соделать учителем в своей обители, убедил его принять монашеский сан, на что он и согласился и пострижен Ясинским, бывшим уже тогда митрополитом в Киеве, и наречен Стефаном. В сем чине начал он сочинять и проповедывать поучительные слова, которые, пленяя слушателей, утверждали их в принятом всеми о нем хорошем мнении. Почему несколько спустя времени митрополит Ясинский определил его учителем в Богоявленский училищный в Киеве монастырь. Как скоро Стефан вступил в сию должность, то великим своим прилежанием о научении юношества показал, что уже не было больше нужды посылать в Польшу для обучения, ибо все нужные науки стал он преподавать сам с великим успехом, многие церкви и обители получили помощию его наставления хороших проповедников и учителей. Во все же сие время не престал он проповедывать слово божие, и сочинил многие похвальные речи достойным людям. Вскоре после сего времени произведен был Стефан в игумена Николаевския в Киеве обители, и был употребляем в разные отправления как в Малой России, так и в Москву. В 1700 году был он послан в Москву за некоторыми нужными исправлениями от митрополита Ясинского, и как в сие время скончался боярин Шеин, то по именному повелению Петра Великого говорил Стефан Яворский надгробное похвальное слово по усопшем боярине, которое премудрому императору столько понравилось, что повелел он ему остаться в Москве. После чего вскоре, как уже познал сей монарх великие дарования и добродетельное сего мужа житие, повелел произвесть его митрополитом в Рязань и Муром, почему и посвящен он был в сей сан святейшим патриархом Адрианом в том же году. По преставлении патриарха вручено было Стефану духовное правление всея России. В сие время сочинил он книжку ‘О пришествии антихриста’, а потом вскоре превеликую и важную книгу ‘Камень веры’, из коих первая напечатана 1703, а последняя 1729 года в Москве. По учреждении ж правительствующего синода пожалован он был президентом оного. Наконец умножившиеся его болезни, а особливо хирагра и подагра столько его изнурили, что он по положении великих трудов по церковным делам и в проповедывании слова божия преставился 1722 года ноября 28 дня, от рождения своего на 65 году, и погребен по его завещанию в Переславле рязанском в соборной церкви.

Ягельский Кассиан [1736—1774] — медицины доктор, сочинил наставление о предохранительных средствах от моровой язвы, которое и напечатано в Москве 1771 года.

Ясинский Варлаам [1627—1707] — митрополит киевский, сочинил книгу ‘Икона, или изображение дел московского патриаршего престола’, также в сочинении поучительных слов упражнялся он с великою от всех похвалою.

Примечания

Первые критические статьи Новикова появились в журнале ‘Трутень’. Они родились в атмосфере острой политической борьбы с правительственным журналом ‘Всякая всячина’, которым руководила Екатерина II. Играя роль просвещенного монарха, Екатерина хотела приручить литературу, указав ей возможные темы и дозволенный тон, стремилась к лишению писателей их независимости. Так появились статьи Новикова-Правдулюбова (см. их в разделе ‘Полемика Новикова с Екатериной II’), выдвинувшие центральный тезис всей его дальнейшей литературной деятельности и как писателя и как критика,— литература должна быть независимой от правительства, ее содержанием должна быть сатира, объектом сатиры должен стать двор, вельможи и реальная практика дворянства. К письмам Правдулюбова примыкает цикл статей, напечатанных в ‘Трутне’, ‘Пустомеле’ и ‘Живописце’. Они посвящены обозрению состояния литературы в год издания сатирических журналов, борьбе с поэтами дворянского искусства классицизма, с писателями правительственного лагеря и некоторыми писателями не дворянами типа Лукина, боявшимися поднимать коренные вопросы социальной жизни, искавшими покровительства у вельмож. В этих статьях Новиков развернул свое понимание гражданской роли литературы, нанес удар поэтике классицизма, сформулировал свои принципы новой эстетики — ‘действительной живописи’, приготовлявшей развитие реализма. Стоит отметить важную особенность — Новиков выступал в своих журналах не только как критик, но и как художник, поэтому чтобы понять и оценить подлинное содержание его борьбы за новую эстетику, нужно анализировать новиковские художественные и критические сочинения в единстве, ибо одни дополняют другие.

В центре критических работ Новикова, несомненно, стоит ‘Опыт исторического словаря о российских писателях’.

Высоко ценя общественную роль литературы, убедившись сам, на собственном примере, как плодотворно ее влияние на умы. Новиков вместе с тем столкнулся с очевидным небрежением общества к писателю и русской литературе, увидел, что часто в этом небрежении виноваты сами писатели. Отечественная литература не изучалась, о русских писателях мало знали, современные литераторы жили разобщенно, некоторые из них писали ради подачек — перстенька, табакерок и прочих выгод.

Составление ‘Словаря’ было продиктовало Новикову патриотическими мотивами. Первые строки ‘Предисловия’ прямо формулировали эту идею: ‘Не тщеславие получить название сочинителя, но желание оказать услугу моему отечеству к сочинению сея книги меня побудило’.

Новиковская книга, явившаяся плодом настойчивого и любовного труда по собиранию известий о русских писателях, их сочинениях, их жизни, подводила итог целому периоду русской культуры. Тем самым она ставила задачу постоянного, систематического изучения литературы, давая тому прекрасный пример. Оценивая произведения и деятельность писателей, Новиков ставил вопрос о необходимости критики как средства общественного воздействия на литературу. Эту важную особенность новиковской книги отлично понял и почувствовал Белинский. ‘Словарь российских писателей’ Новикова,— писал он,— богатый факт собственно литературной критики того времени: его… нельзя миновать в историческом обзоре русской критики’. {В. Белинский. Сочинения, т. VII, стр. 412.}

В этой книге мы едва ли не впервые сталкиваемся с принципиальной критикой по существу, с критикой, на первое место выдвигающей критерий общественной полезности произведений, с критикой, исключающей личные вкусы, неприязнь, зависть. Еще до ‘Словаря’, в предисловии к ‘Пустомеле’, Новиков поставил вопрос о критике как серьезном, ответственном, общелитературном деле. ‘Некоторые утверждают’, писал он, ‘что критиковать легче, нежели сочинять… но я этому не совсем верю и думаю, что правильно и со вкусом критиковать так же трудно, как и хорошо сочинять’. На редкость доброжелательный критик, Новиков всегда и неизменно осуждает писателя, когда он превращает свою музу в доходное предприятие, когда он служит не обществу, а двору.

После издания ‘Словаря’ Новиков продолжал свою критическую работу. В ‘Живописце’, в частности, была напечатана замечательная критическая статья — ‘Автор к самому себе’. В 1777 году он издал первый в России критико-библиографический журнал ‘Санктпетербургские ученые ведомости’, в которых вновь призывал к развитию русской критики. Заявляя о своем намерении посвятить журнал ‘критическому рассмотрению издаваемых книг’, Новиков указывал, что понуждает его к этому ‘польза общественная’. В 1779 году Новиков, взяв в аренду типографию Московского университета и газету ‘Московские ведомости’, перестроив газету, ввел в нее постоянный библиографический отдел ‘О новых книгах’.

СТАТЬИ ИЗ РУССКОГО СЛОВАРЯ

Напечатаны в ‘Трутне’ в пятом листе. Статья направлена против дворянских дилетантов в литературе (к этому времени появилось множество дворянских поэтов, пописывавших стишки). Ставя перед литературой общественные задачи, Новиков и здесь указывает, что новомодные поэты — неучи, усвоившие лишь волосоподвивательную науку. Они не понимают, что писатель должен проповедовать ‘добродетель согражданам своим’, полагая, что писать стихи можно, если знать, ‘что мужеский стих в 12, а женский в 13 стоп’. Здесь же Новиков выступает против засорения литературного языка словечками дворянского жаргона (‘как ли не’). Характерно, что одновременно указывается на необходимость ориентироваться на язык народа, на язык пословиц.

[О ХАРАКТЕРЕ САТИРЫ В ЖУРНАЛАХ ‘ВСЯКАЯ ВСЯЧИНА’ И ‘И ТО И СЁ’]

Статья напечатана в двенадцатом листе без заглавия. Представляет собой первую попытку Новикова оценить складывавшиеся направления в журналистике — к правительственному журналу ‘Всякая всячина’ тяготел журнал М. Чулкова ‘И то и сё’. Сближала их, прежде всего, общность воззрений на характер сатиры. Читатель узнавал журнал ‘Всякая всячина’ по намекам. Строки ‘некто в Москве на некотором мосту’ — есть прямое указание, что речь идет о ‘Всякой всячине’, где печатались сатирические статьи именно с таким обозначением сатирического объекта: ‘некто’, ‘некий’, ‘в некотором городе’ и т. д.

‘Некоторый журнал’ — ‘И то и сё’ М. Чулкова, где действительно в NN 24 и 25 напечатана статья о вреде размножения журналов. Там же напечатана басня о козленке: девушек удивляет, почему козленок без рогов. Пастух отвечает им, что козленок еще не женат. Басня эта приводится Новиковым как образец пошлой и ничтожной сатиры. Смысл обличений Новикова в том, что он показывает близость и единство воззрений на сатиру екатерининской ‘Всякой всячины’ и чулковского журнала.

[О ПОЭЗИИ КЛАССИЦИЗМА]

Статья напечатана в девятнадцатом листе ‘Трутня’ без заглавия. Пародийно используя пристрастие поэтов-классиков к греческой мифологии и античные жанрам (эклоги — стихи о блаженствующих пастухах и пастушках), Новиков строит свою сатиру, густо насыщая ее при этом мифологическими именами, на показе того, как за всей мишурой, нарочитым бегством в мифологию легко обнаруживается откровенная связь этой поэзии с русским дворянством, с русским деспотическим правительством. В этом смысл финала статьи, где говорится о том, что Аполлон, всегда состоя прислужником у богов когда ‘боги упиваются’, промочив рот ипокренскими водами (Ипокрена — источник поэзии в греческой мифологии), ‘должен воспевать в стихах падение Гигантов и похвалы роскошным богам’. Последняя фраза зло намекала на поэтов-классиков (например, Хераскова), воспевавших ‘падение Гигантов’ — стихи на смерть Елизаветы и Петра III, умерших или убитых царей, стихи об отставленных фаворитах (Рубана, Петрова), стихи, возносившие похвалы ‘роскошным богам’ — царствующему монарху и преуспевающему фавориту.

[РАССУЖДЕНИЕ ОБ АВТОРАХ ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫХ СОЧИНЕНИЙ
1769 ГОДА]

Статья напечатана в виде предисловия к журналу ‘Пустомеля’ в февральском номере ‘Трутня’ Новиков поместил следующее извещение: ‘Письмо г. Правдулюбова напечатано не будет. Оно задевает ‘Всякую всячину’… В том же письме г. Правдулюбов делает рассуждение о всех еженедельных сочинениях минувшею года и полагает им цену’ Цензура не разрешила поместить статью Правдулюбова в ‘Трутне’. Несомненно, предисловие к ‘Пустомеле’ есть осуществление не выполненного ранее намерения дать ‘рассуждение о всех еженедельных сочинениях минувшего года и положить им цену’.

Не имея возможности назвать прямо екатерининский журнал ‘Всякую всячину’ и журналы, плясавшие под ее дудку, Новиков прибег к системе намеков, которые современный читатель расшифровывал без труда. Первые же строки дерзко характеризуют Екатерину и ее сочинение: ‘Мне и самому несносны те авторы, которые сочинения свои начинают вздором, вздором наполняют и оканчивают вздором’. Здесь Новиков использует прием, ранее примененный в ‘Трутне’, где журнал ‘Всякая всячина’ именовался им журналом ‘Всякий вздор’. Далее фраза — ‘у них сухие шутки, будто оставляют темные места на догадку читателя’,— прямо указывает на ‘Всякую всячину’, в предисловии которой было написано: ‘не все прописывая, оставлять кое-что на острую догадку читателям’. {‘Всякая всячина’, 1769 г., ‘Поздравлений с новым годом’.}

Далее Новиков ведет разговор о щепетильннке — это был прозрачный намёк на журнал Чулкова ‘Парнасский щепетильник’, выходивший в 1770 году. Слово ‘щепетильник’ означает — торговец мелким товаром. Новиков сатирически обыгрывает это название журнала, заявляя: есть писатели, думающие, ‘что хорошо сочинять так же легко, как продавать снурки’, и т. д.

Издание ‘Трутня’ обогатило Новикова опытом общественной борьбы, убедило его, что избранный им путь служения отечеству правилен, что литература, книга — могучие средства воспитания. На этой основе и выработались критические воззрения Новикова — необходимо оказывать общественное воздействие на литературу, требовать от писателя общественного служения. Журнал в связи с этим, по мысли Новикова, должен быть ‘кафедрой’, с которой можно ‘прокричать’ о народных отягощениях, о царящих в самодержавном государстве беспорядках, о лживой и лицемерной политике русской императрицы. Но журнал — это и ‘школа’, позволяющая ‘преподавать наставления’, помогать людям ‘убегать пороков’ и честно исполнять свой долг, долг граждан, любящих свое отечество. В свете этих своих критериев Новиков дает оценку правительственному лагерю журнальной литературы 1769 года в предисловии к ‘Пустомеле’. В центре этой литературы Екатерина — неограниченный самолюбец с журналом ‘Всякий вздор’. Ей следуют писатели типа Чулкова, Рубана, В. Петрова. Именно потому, что эти литераторы исполняют веления неограниченного самолюбца, забывая о своих общественных обязанностях, они не писатели, а ‘бумагомаратели’. ‘Они пишут все, что с ними ни повстречается, хватаются за все’ и потому ‘начинают и никогда не оканчивают, затем что не имеют цели своим желаниям’. Бумагомаратели эти, полные самодовольства, рассуждают так: ‘Что нравится им, то, думают они, понравится и всем’.

Настоящие писатели, заявляет Новиков дальше, обязаны иметь цель своим желаниям. Цель эта должна удовлетворять не личные вкусы и желания, а общественные потребности. Поэтому не о том, что ‘повстречается’, должен писать настоящий автор, не ‘всякий вздор’, а имея ‘истинное о вещах понятие’, мешаться в ‘политические дела’ и сочинять сатиры, а не эклоги да оды.

Фраза о Клио (муза эпической поэзии по греческой мифологии, позже муза истории), которая ‘ходит по гостиному двору, рассказывает купцам разные истории’,— выпад Новикова против произведений буржуазных писателей типа Лукина и его комедий. Вот почему здесь, как и в ‘Трутне’, Новиков прямо нападает на Лукина — ‘заставь читать Л** комедии’.

[КАКИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ АВТОР ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫХ СОЧИНЕНИЙ]

Статья без названия напечатана во втором и последнем номере ‘Пустомели’, тесно связана с предисловием, развивая тот же круг вопросов.

[О ФОНВИЗИНЕ]

Напечатано во втором номере ‘Пустомели’, после фонвизинского ‘Послания’. Статья эта дополняет наше представление о критических воззрениях Новикова — обличая и осуждая деятельность писателей типа придворного поэта Петрова, Новиков противопоставляет им творчество молодого писателя-сатирика Фонвизина.

[О ДМИТРЕВСКОМ] И [О ПРЕДСТАВЛЕНИИ ТРАГЕДИИ СУМАРОКОВА
‘СИНАВ и ТРУВОР’]

Напечатано в ‘Пустомеле’. Проявляя интерес к русскому театру, историю которого Новиков собирался писать, он высоко оценивал творчество гениального русского актера Дмитревского. Оценки, данные его игре в этих статьях, тесно связаны с общей характеристикой его творчества, данной на страницах ‘Словаря’.

[О КРИТИЧЕСКОМ РАССМОТРЕНИИ ИЗДАВАЕМЫХ КНИГ]

Статья написана в качестве предисловия к журналу ‘Санктпетербургские ученые ведомости’, которые Новиков издавал в 1777 году. Предисловие написано самим Новиковым и подписано буквой Н. В дальнейших номерах журнала (их вышло всего 26) печатались критические разборы ряда книг, в том числе многих новиковских изданий. Особо подробному рецензированию подверглась ‘Древняя российская вивлиофика’. Некоторые из статей подписаны инициалами, расшифровать которые сейчас крайне затруднительна. Другие обзоры печатались без подписи.

ОПЫТ ИСТОРИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ О РОССИЙСКИХ ПИСАТЕЛЯХ

‘Словарь’ издан Новиковым отдельной книгой в Санктпетербурге в 1772 году. Это был первый словарь, заключавший в себе огромный материал о русских писателях (светских и духовных), ученых и переводчиках. Ему предшествовало ‘Известие о некоторых русских писателях’, напечатанное в Лейпциге в 1768 году. Правда, в этом ‘Известии’ упоминалось всего лишь о сорока двух писателях. Новиковский ‘Словарь’ заключал в себе сведения о 317 писателях. Составление такого ‘Словаря’ представляло по тем времен огромные трудности — материалы (биографические и библиографические) о писателях были чрезвычайно скудны. Отдельные сведения о них затерялись в различных, часто уже позабытых, изданиях. Не было почти никакого учета вышедших и выходящих книг. Новые книги продавались или в типографии, или у переплетчиков (позднее Новиков заведет свою книжную лавку и начнет издавать ‘Росписи книг’ — библиографические справочники). Новикову пришлось просмотреть огромное количество книг, произвести разыскание в архивах, использовать ученых-историков (в частности, многим помог Новикову историк Миллер), собирать сведения о писателях ‘по словесным преданиям’. В последнем случае много сведений о писателях сообщил Новикову Сумароков. Множество ценнейших фактов внесено в ‘Словарь’ из личных воспоминаний Новикова о писателях, с которыми он был знаком, с которыми учился в университете. Именно эти трудности сбора фактического материала определили слабости и недостатки ‘Словаря’. Так, некоторые писатели не попали в ‘Словарь’. Сведения о других иногда оказывались ошибочными или неточными. Встречается неверное написание имен и фамилий писателей, указываются ошибочные даты. В настоящем издании, поскольку это оказалось возможным и доступным, ошибки и неточности ‘Словаря’ исправлены. О значимости и ценности собранного Новиковым огромного материала о русских писателях можно судить хотя бы по тому факту, что большая его часть прочно вошла в последующие биографические словари. ‘Словарь’ митрополита Евгения, вышедший в начале XIX века, открыто опирался на факты, собранные Новиковым.

Поставив перед собой задачу не только сообщить биографические факты о писателях, но и оценить их творчество, Новиков понимал, какие трудности вставали перед ним — впервые один человек судил всех писателей и высказывал о каждом свое суждение. При этом нельзя забывать и о том, что в то время высказывать суждения частному человеку о писателях, большая часть которых принадлежала или к титулованному дворянству и крупному чиновничеству, или состояла под высочайшим покровительством, было актом гражданским, и к тому же делом крайне опасным. И действительно, нам известно, что после выхода ‘Словаря’ на Новикова жестоко обрушились не только недовольные писатели (Федор Козельский, Шлецер и др.). Придворный поэт Петров, резко осужденный Новиковым, пожаловался на него прямо Екатерине.

Генеральной идеей ‘Словаря’ было убеждение о внесословной ценности человека, что делало его явлением антифеодальной идеологии. В ту пору командное положение во всех областях культурной жизни занимало дворянство. Привилегированное положение дворянства его идеологи настойчиво объясняли ‘благородным происхождением’ своего сословия.

Более трехсот писателей называет Новиков в своей книге. В большинстве случаев он указывает социальное и служебное положение каждого из них. Но нигде не говорится о ‘благородном’ происхождении писателей, об их дворянских заслугах и качествах, ни в одном случае творческие заслуги не объясняются ‘благородством’ происхождения. Неизменно проводится Новиковым единый идейный принцип оценки — не по происхождению, а по делам, не по ‘породе’, а по произведению. Больше того, Новиков сознательно ‘породе’ противопоставляет личные качества. Так, например, характеризуя замечательного русского деятеля Степана Крашенинникова — ученого, писателя, профессора Академии,— он так сформулировал этот свой принцип: ‘Он был из числа тех, кои не знатностию породы, не благодеянием счастия возвышаются, но сами собою, своими качествами, своими трудами и заслугами прославляют свою породу и вечного воспоминания делают себя достойными’. {‘Опыт исторического словаря о российских писателях’, СПБ., 1772, стр. 97.}

Оттого в ‘Словаре’ на равных основаниях рядом с титулованными авторами стоят выходцы из ‘подлого’ сословия, из крестьян, мещан, купцов. Нельзя не заметить сознательного намерения автора в тех случаях, когда говорится о писателях-разночинцах, выходцах из ‘среднего рода людей’, а тем более из крестьян, особенно подчеркнуть их успехи, их заслуги, их вклад в русскую культуру. С таким пристрастием и любовью говорится о Ломоносове — сыне ‘промышленника рыбных ловлей’, ‘муже великого разума, высокого духа и глубокого учения’, о механике Кулибине — нижегородском купце, писателе Эмине — сыне ‘небогатых родителей’, профессорах Поповском, Барсове, Крашенинникове, актере Федоре Волкове — сыне костромского купца, Десницком — ‘магистре свободных наук, юриспруденции докторе, римских и российских прав публичном экстраординарном профессоре’, и т. д.

Вопрос о положительной программе Новикова-критика нельзя рассматривать в отрыве от его практической писательской деятельности в ‘Трутне’, ‘Пустомеле’ и ‘Живописце’. Именно эта личная писательская позиция определила характер его критических оценок и позволила ему разобраться в современном состоянии литературы, разделить писателей-современников на два лагеря. Высоко оценивая роль Сумарокова, Новиков отдавал должное его историческим заслугам перед русской литературой, прежде всего за разработку сатирико-политических жанров. Вместе с тем отношение к Сумарокову у Новикова почти историческое: для Новикова это писатель, уже все свершивший, писатель, принадлежащий к прошлой эпохе.

Ориентировался же в своем ‘Словаре’ Новиков не на Сумарокова, а на писателей молодых, близких ему самому по направлению, по образу мыслей, по пониманию задач литературы. Он стремится выдвинуть на первое место тех, ‘о ком сказать должно, что Россия надеется увидеть в них хороших писателей’, то есть тех, кто недавно вступил в литературу и кто в ближайшие годы будет играть активную роль в ней. Кто же эти писатели? — Фонвизин, Майков, Эмин, Попов, Аблесимов, Аничков. Вот кому сочувствует Новиков, кого ‘похваляет’, чья общеполезная, критическая по духу, деятельность снискала его признание. Эти писатели составляют один лагерь литературы.

Бесспорно, именно 1769 год — год сатирических журналов — позволил Новикову увидеть в литературе признаки социального и идейного размежевания, определил стремление защищать и отстаивать свои и своих единомышленников принципы и убеждения от нападок враждебной стороны. В центре борьбы встал вопрос — быть ли литературе независимой от правительства, напоминать ли о народных отягощениях или стать придворной, ‘карманной’, поющей и пляшущей под дудку Екатерины II.

Отстояв свою личную независимость в полемике со ‘Всякой всячиной’, Новиков, приступив к составлению ‘Словаря’, стремился показать обществу, что в России есть целая группа писателей, ставшая именно на этот путь. Поддержал он эту группу не только своими положительными оценками их деятельности, но и опытом всей русской литературы. Своим ‘Словарем’ Новиков утверждал: именно обществу и его авангарду — ученым, писателям разных сословий — принадлежит заслуга возведения здания русской культуры и литературы. В период, когда правительственная официальная идеология утверждала, что всеми своими успехами русская культура обязана просвещенной политике русских царей, и Екатерине II прежде всего, Новиков заявлял: Россия всему обязана инициативе, заслугам армии русских культурных деятелей. Правительство, верховная власть и, в частности, императрица Екатерина исключались им из процесса сложения и развития русской науки и литературы. Именно в этой связи и следует рассматривать дерзкий акт Новикова — он не включит в свой ‘Словарь’ Екатерину II. {Подробнее об этом см. в моей книге ‘Николай Новиков и pуccкoe просвещение XVIII века’, Гослитиздат, 1951, стр. 171—181.}

Екатерина-писатель была главой враждебного Новикову лагеря. Исключение ее, кроме того, было удобно составителю, ибо, поместив ее в числе писателей, он обязан был говорить то, чему не верил, то есть лгать и льстить,— а это, как известно, было не ‘по склонностям’ Новикова. Пропустив же Екатерину, он мог безопаснее бить по направлению, ею возглавленному. Вот почему главный удар был нанесен ‘карманному’ поэту Екатерины — ‘при кабинете ее императорского величества переводчику’ Василию Петрову. Следуя своему критерию общественной полезности, Новиков обрушивается на Петрова именно за направление его творчества. Действуя осторожно, он как бы отказывается от оценки, просто перечисляя его стихи: ‘Ода на карусель’, поэма ‘На победы российского воинства’, оды ‘На победы российского флота при Хиосе в Морее’ и ‘На прибытие его сиятельства графа Алексея Григорьевича Орлова’, такте ‘письмо к г. генерал-майору и кавалеру Потемкину’. Уже названия стихов ясно свидетельствовали о творческом профиле поэта. Но этим Новиков не удовлетворился, и в конце своей характеристики он всему ‘направлению’ придворной поэзии дает общественное определение — ‘случайные стихи’ Термин этот формально произошел от придворной практики заказывать поэтам стихи ‘на случай’. Поэтому, вводя в критический оборот новый термин ‘случайные стихи’, Новиков выражал им свое отношение к подобной поэзии, это стихи заказные, оплаченные властью, проникнутые лестью. Но данный термин включал в себя и иной, политический и сатирический смысл. Дело в том, что практика фаворитизма Елизаветы и Екатерины породила особенную терминологию — про очередного любовника императрицы говорили ‘Он вошел в случай’, отсюда общее наименование фаворитов — ‘случайные люди’. Фонвизин через восемь лет после новиковского ‘Словаря’ в своей ‘Всеобщей придворной грамматике’ будет в сатирических целях обыгрывать это словоупотребление: ‘Какое разделение слов у двора примечается?.. двусложные — силен, случай, упал’. Поэтому новиковский термин в применении к одам, в которых прославлялась не столько Екатерина, сколько ее любовник Орлов и его братья,— ‘случайные стихи’, несомненно включал в себя и этот обличительный смысл. Поэтому то общество равнодушно к этим ‘случайным стихам’, и они только ‘некоторыми много похваляются’, то есть ценятся только заказчиками. Продажные стихи не могут быть художественно прекрасными, самостоятельными. И Новиков обличает жалкое эпигонство Петрова: ‘о сочинениях его сказать можно, что он напрягается итти по следам российского лирика’.

‘Случайные стихи’ пишет и ‘двора ее императорского величества камер-юнкер’ Павел Потемкин, примыкает к этой когорте и Василий Рубан. К той же категории придворных писателей принадлежит и Козицкий.

Издавая ‘Опыт исторического словаря о российских писателях’, Новиков тем самым полагал начало не только историческому изучению русской литературы, но, критически оценив деятельность современных писателей, выдвигал перед обществом задачу развития и поощрения литературы, независимой от власти. Эта же книга подводила первые итоги борьбы передовой литературы с правительственным лагерем ‘карманных’ писателей, точно называла главные имена деятелей этого ‘случайного’ направления, вдохновлявшегося Екатериной II.

Н.И. Новиков

Критика

СТАТЬИ ИЗ РУССКОГО СЛОВАРЯ{*}

[О ХАРАКТЕРЕ САТИРЫ В ЖУРНАЛАХ ‘ВСЯКАЯ ВСЯЧИНА’ И ‘И ТО И СЁ’]

[О ПОЭЗИИ КЛАССИЦИЗМА]

[РАССУЖДЕНИЕ ОБ АВТОРАХ ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫХ СОЧИНЕНИЙ 1769 ГОДА]

ТО, ЧТО УПОТРЕБИЛ Я ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

[КАКИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ АВТОР ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫХ СОЧИНЕНИЙ]

[О ФОНВИЗИНЕ]

[О ДМИТРЕВСКОМ]

[О ПРЕДСТАВЛЕНИИ ТРАГЕДИИ СУМАРОКОВА ‘СИHАВ И ТРУВОР’]

[О КРИТИЧЕСКОМ РАССМОТРЕНИИ ИЗДАВАЕМЫХ КНИГ]

ОПЫТ ИСТОРИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ О РОССИЙСКИХ ПИСАТЕЛЯХ

Из разных печатных и рукописных книг, сообщенных известий и словесных преданий собрал Николай Новиков

ПРЕДИСЛОВИЕ

ОПЫТ ИСТОРИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ

А

Б

В

ЭЛЕГИЯ К г. ДМИТРЕВСКОМУ НА СМЕРТЬ г. ВОЛКОВА

ЭПИГРАММА

Г

Д

НАДПИСЬ

Е

Ж

З

И

К

СТИХИ ФЕОФАНОВЫ

КЕНОТАФИЯКНЯЗЮ ФЕДОРУ АЛЕКСЕЕВИЧУ КОЗЛОВСКОМУ

Л

* * *

М

Н

НАДПИСЬ

О

П

СОЧИНЕНИЯ БОГОСЛОВСКИЕ

СОЧИНЕНИЯ СТИХОТВОРНЫЕ

Р

СТИХИК ‘ОПЫТУ ИСТОРИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ О РОССИЙСКИХ ПИСАТЕЛЯХ’

С

Т

ПЕРЕВОДЫ

У

Ф

Х

Ц

Ч

Ш

Щ

Э

СТИХИ НА СМЕРТЬ

ФЕДОРА АЛЕКСАНДРОВИЧА ЭМИНА

18 АПРЕЛЯ 1770 ГОДА

Ю

Я

Примечания

СТАТЬИ ИЗ РУССКОГО СЛОВАРЯ

[О ХАРАКТЕРЕ САТИРЫ В ЖУРНАЛАХ ‘ВСЯКАЯ ВСЯЧИНА’ И ‘И ТО И СЁ’]

[О ПОЭЗИИ КЛАССИЦИЗМА]

[РАССУЖДЕНИЕ ОБ АВТОРАХ ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫХ СОЧИНЕНИЙ1769 ГОДА]

[КАКИМ ДОЛЖЕН БЫТЬ АВТОР ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫХ СОЧИНЕНИЙ]

[О ФОНВИЗИНЕ]

[О ДМИТРЕВСКОМ] И [О ПРЕДСТАВЛЕНИИ ТРАГЕДИИ СУМАРОКОВА‘СИНАВ и ТРУВОР’]

[О КРИТИЧЕСКОМ РАССМОТРЕНИИ ИЗДАВАЕМЫХ КНИГ]

ОПЫТ ИСТОРИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ О РОССИЙСКИХ ПИСАТЕЛЯХ

Читайте также:

**СТАТЬИ ИЗ РУССКОГО СЛОВАРЯ{*}**

КЕНОТАФИЯ
КНЯЗЮ ФЕДОРУ АЛЕКСЕЕВИЧУ
КОЗЛОВСКОМУ

*** * ***

СТИХИ
К ‘ОПЫТУ ИСТОРИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ
О РОССИЙСКИХ ПИСАТЕЛЯХ’

[РАССУЖДЕНИЕ ОБ АВТОРАХ ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫХ СОЧИНЕНИЙ
1769 ГОДА]

[О ДМИТРЕВСКОМ] И [О ПРЕДСТАВЛЕНИИ ТРАГЕДИИ СУМАРОКОВА
‘СИНАВ и ТРУВОР’]