Жорж Санд
Жорж Санд
Красный молот
Красный молот
—————————————————————————
Красный молот, Санд Жорж, Год: 1875
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Вы уже узнали от меня тайну ветра и роз, дети мои. Теперь я расскажу вам историю одного камня. Не берусь утверждать, что камни говорят так же, как и цветы. Все в природе имеет свой голос, но даром слова обладают лишь живые существа. Жизнь цветов тесно связана с жизнью Вселенной. Камни же не живут, они составляют лишь остов большого тела — нашей планеты. И все же у каждого из них своя судьба.
Камень, о котором я хочу вам поведать, был очень красив. Не думайте, впрочем, что вы могли бы положить его себе в карман: каждая из его сторон имела аршина полтора длины. Оторванный от сердоликовой скалы, он и сам был сердоликом. Он не походил на простые ярко-красные булыжники, которые валяются у нас по дорогам, нет, он был розоватого цвета с янтарными прожилками и был прозрачен, словно хрусталь. Великолепный стекловидный слой сердолика образовался от воздействия подземного огня на земную кору. Наш камень откололся от своей скалы и, спокойный, безмолвный, сверкал на солнце в траве уже не знаю, сколько веков.
Но вот однажды его заметила фея по имени Красавица Вод. Эта фея очень любила спокойные, прозрачные ручейки и у их берегов выращивала свои любимые растения.
В тот день Красавица Вод была не в духе, потому что ручей после сильного таяния снега вышел из берегов и своими бурными мутными водами повредил ковер из цветов и зелени, которым фея еще накануне так любовалась. Она присела на большой камень и, глядя на произведенное разрушение, стала рассуждать:
— Фея Ледников, мой злейший враг, скоро прогонит меня отсюда, как уже прогнала с холмов и гор, представляющих собой теперь лишь груду развалин. Эти обломки скал, увлеченные вниз движущимися льдинами, эти бесплодные морены, где не растут цветы, не поют птицы и где царит только холод и смерть, грозят захватить также мои цветущие и благоухающие рощи. Я ничего не могу поделать. Здесь смерть готова восторжествовать над жизнью. Слепая и глухая судьба — против меня. Если бы я, по крайней мере, знала намерение неприятеля, то попробовала бы бороться, но эти тайны известны только яростным потокам, а их многоголосый говор непонятен мне. К тому же, дойдя до подвластных мне озер и прудов, они сразу умолкают и бесшумно скользят по извилистым скатам. Как заставить их рассказать о тех вершинах, откуда они спускаются и куда я сама не смею проникнуть?
Фея встала, подумала еще немного, оглянулась кругом и наконец обратила свое внимание на камень, к которому до тех пор относилась с презрением, как к неподвижному ненужному предмету. Ей вдруг пришла в голову мысль положить камень поперек ручья, что не составило для нее никакого труда. Она только дунула, и он сам перегородил течение, причем от собственной тяжести глубоко врезался в песок и прочно там засел. Тогда фея стала смотреть и слушать.
Ручей, очевидно, раздраженный препятствием, сначала яростно устремился на него, как бы желая устранить его со своего пути. Потом он обошел кругом и стал напирать на его бока до тех пор, пока ему не удалось прорыть себе с каждой стороны по канавке, и по этим-то канавкам он ринулся с глухим стоном вперед.
‘Ты пока еще ничего путного не сказал, — подумала фея. — Но погоди, я тебя так стисну, что ты у меня заговоришь’.
С этими словами она щелкнула по сердолику, и тот раскололся на четыре части. Вот ведь какая сила в одном пальце феи! Вода, встретив на пути четыре стены вместо одной, разбилась мелкими струйками и затараторила как безумная, но так быстро, что разобрать этого бреда не было возможности.
Тогда фея еще раз расколола камень и из четырех кусков сделала восемь. Они больше прежнего разъединили течение, успокоив поток и заставив его заговорить внятнее.
Теперь фея уже могла уловить его слова, а так как ручьи по природе своей не скромны и болтливы, то она выведала, что царица Ледников решила ворваться в ее владения и прогнать ее еще дальше.
Красавица Вод собрала все свои любимые растения в подол своего платья, сотканного из солнечных лучей, и удалилась, позабыв среди потока несчастные осколки большого камня, которые остались лежать там до тех пор, пока упорные волны не унесут их или не раздробят окончательно.
Всякий камень с удивительной покорностью сносит свою участь. Для нашего камня наступило время, когда он сколько-нибудь достойно был представлен только одним из восьми кусков, который был величиною с детскую голову и сделался почти таким же круглым, так как волны, искрошившие остальные куски, долго катили его с собою. Потому ли что он был счастливее других, или же вода к нему отнеслась милостивее, но в один прекрасный день наш камень, красивый и блестящий, был пригнан потоком к порогу камышовой хижины, где жили очень странные люди.
Это были дикари, одетые в звериные шкуры и обросшие длинными волосами и бородами, может быть, потому, что у них не было ножниц для стрижки, а может быть, потому, что, по их мнению, это им больше шло, — и, пожалуй, они были правы. Если эти люди и не изобрели еще ножниц, в чем я, впрочем, не вполне уверена, то все же они были искусными мастерами, а обитатель хижины даже славился как оружейник.
Он не умел выделывать железа, но под его руками грубые камни превращались в полезные орудия или в грозное оружие. Другими словами, эти люди жили в каменном веке, который вместе с первым вторжением кельтов теряется во мраке времен. Один из сыновей оружейника нашел у ног своих красивый камень, принесенный ручьем. Полагая, что это один из многочисленных ненужных осколков, валяющихся вокруг отцовской мастерской, мальчик стал играть им и катать его перед собой. Но отец, пораженный цветом и прозрачностью камня, отобрал его и позвал других детей и своих учеников, чтобы полюбоваться им. В окрестностях не было ни единой скалы, от которой мог бы отколоться подобный камень. Оружейник велел своим домочадцам тщательно осматривать все камни, приносимые ручьем. Однако, сколько они ни выжидали и ни искали, другого такого камня не нашлось, и камень остался в мастерской как единственный и редкостный в своем роде.
Через некоторое время с горы пришел синий человек, чтобы получить доспехи, заказанные им оружейнику. Этот синий человек от природы был белым, но красил себе лицо и тело соком одного растения, служившим вождям и воинам краской, которую индейцы до сих пор называют ‘боевою’. Таким образом, он с головы до ног отливал чудным лазоревым цветом, и семейство оружейника смотрело на него с восторгом и почтением.
Незадолго до этого он заказал себе каменный топор, самый тяжелый и острый из всех, какие были когда-либо сделаны в течение каменного века. Теперь он получил это оружие в обмен на пару медвежьих шкур, как было условлено.
Расплатившись, синий человек уже собрался уйти, но тут оружейник показал ему свой сердоликовый камень, из которого предлагал сделать топор или обух. Синий человек пришел в восторг от красоты камня и пожелал, чтобы из него был выточен обух, который бы одновременно мог служить и ножом для разделывания туш убитых животных. И вот из диковинного камня было сделано великолепное оружие, отполированное с замечательным терпением, тем более что в те времена для такой работы не было никаких приспособлений. Чтобы угодить синему человеку, один из сыновей оружейника, очень ловкий и одаренный мальчик, острым осколком начертил на лезвии фигуру оленя. Другой подмастерье, искусный в изготовлении оправы, вставил оружие в деревянную рукоятку, расщепленную посередине и скрепленную по краям веревками из мелко сплетенных растительных волокон.
Синий человек дал за это чудо из чудес двенадцать оленьих шкур и торжественно унес его с собой. Сам он был вождем могущественного племени, разбогатевшего охотой и многочисленными военными победами.
Наши поля, в настоящее время возделанные, некогда сплошь были покрыты прудами и лесами. Нередко теперь там находят пепел, кости, остатки глиняной посуды и камней от очага. Когда-то это было человеческое жилье. Вообще, первобытные люди охотно селились над водой.
Я лично полагаю, что в таких пологих местностях, как наша, люди рыли глубокие ямы, выбирая место поближе к источнику. При случае даже отводили течение ручья и заполняли эти ямы водою. Затем на сваях строили просторные помещения, которые имели вид острова в отверстии воронки. Крыша его почти не была видна, так как находилась на одном уровне с землею.
Все это были необходимые предосторожности на случай нападения хищных зверей или неприятельских племен.
Синий человек жил в таком большом колодце, окруженном другими, менее глубокими и обширными, где устроились несколько семейств, повиновавшихся его приказаниям и пользовавшихся его покровительством. Вождь обошел все эти жилища, пробираясь к ним по деревянным мосткам, грелся у всех очагов, приветливо разговаривал с обитателями и показывал им чудесный розовый топор, намекая на то, что он получил его в дар от какого-то божества. Не знаю, поверили ли ему подданные или только сделали вид что поверили. Однако несомненно то, что розовый молот стал считаться чудодейственным талисманом. Когда враги напали на это племя, то все устремились в бой с уверенностью в победе. Уверенность порождает храбрость, а храбрость, в свою очередь, порождает силу. Враг был разбит и розовый топор вождя племени обагрился кровью побежденных. Слава новой победы еще более увеличила прежнюю славу синего человека, а объятый ужасом неприятель дал ему прозвище Красный Молот, которое потом перешло на все его племя.
Молот принес вождю счастье, с тех пор ему всегда сопутствовала удача — и на войне, и на охоте. Он умер в преклонных летах, ни разу не пострадав от какого-либо несчастья, столь возможного во время его военных похождений. По обычаю того времени его похоронили под огромным курганом и, как требовали религиозные обычаи и уважение предков, вместе с ним зарыли и красный молот, хотя наследникам очень хотелось оставить это оружие себе.
Итак, после кратковременной славы наш камень очутился во мраке безвестности. Племя Красного Молота, лишившись своего талисмана и мужественного вождя, теперь стало часто подвергаться набегам врагов, которые угоняли стада и разоряли жилища.
Эти несчастья побудили одного из потомков Красного Молота разрыть ночью заповедную могилу и похитить талисман. Он спрятал его в своей пещере, но так как он никому не мог признаться в своем святотатстве, то не мог и пользоваться открыто оружием в битвах, возродить мужество своего племени. Новый обладатель талисмана был скорее суеверным, чем храбрым человеком. Не находясь более в могучих и умелых руках, красный молот утратил свою силу, и племя под давлением врагов должно было искать себе новые места для поселения. Жилища его перешли к победителям, и прошло много-много веков, пока знаменитый молот, спрятанный между двумя камнями, снова увидел свет Божий. О нем, впрочем, позабыли до такой степени, что когда одна старуха, гоняясь в кухне за крысой, случайно нашла его, то никто не мог объяснить ей, на что употреблялся этот каменный нож. Подобные орудия уже совершенно исчезли. Люди научились плавить и ковать бронзу, а так как первобытные народы не знали своей истории, то они и не помнили об услугах, оказанных им когда-то каменными оружиями.
Как бы то ни было, но старухе молот очень понравился, и она попробовала растирать им коренья, которые добавляла в суп. Она нашла его очень удобным и достаточно острым, хотя от времени и сырости он уже утратил свою красивую рукоятку. После ее смерти он достался детям, которые изрядно его выщербили.
С наступлением железного века это презренное оружие было забыто на краю высохшего и наполовину засыпанного колодца. Новые жилища уже строились на земле и были окружены обработанными полями. Люди уже пользовались лопатами и заступами, они говорили, действовали и думали совсем иначе, чем в прежние времена. Красный молот опять стал простым камнем и снова погрузился в невозмутимый сон среди луговых цветов.
Прошло еще немало веков. Однажды босой охотник, преследовавший зайца, который спрятался в высохшем колодце, порезал себе палец ноги об острый край молота. Он поднял его и, решив наделать себе кремней для ружья, отнес его к себе домой. Когда наступил сбор винограда, он стал подкладывать этот камень под чаны. Потом он выбросил его на огород, где густая капуста прикрыла его своей тенью, и он вновь погрузился в сон, не нарушаемый человеком.
Сто лет спустя садовник наткнулся на него своей лопатой, а так как прежний огород крестьянина теперь составлял часть графского парка, то садовник поспешил отнести находку своему господину.
— Кажется, я нашел между грядками спаржи один из тех старинных молотков, которыми ваше сиятельство изволили интересоваться, — сказал он.
Граф похвалил садовника за его ‘антикварский’ глаз и очень гордился своим новым приобретением. Красный молот был одним из самых красивых образцов древнего искусства наших предков. Хотя он очень сильно постарел от времени, но сохранил несомненные следы искусной работы человека. Все друзья дома и все местные любители редкостей восхищались им. Много споров было об эпохе его происхождения. По форме он напоминал оружие древнейших времен, но выработка и полировка его свидетельствовали о менее варварском искусстве. Очевидно, он принадлежал к переходной эпохе и, может быть, был привезен иноземцами. Во всяком случае, как утверждали геологи, он не был сработан в этой местности, потому что кругом сердолика нет и в помине. Впрочем, то обстоятельство, что вода несет с собой всякие минералы, они упустили из вида.
От рисунка, начертанного на лезвии, еще сохранились некоторые линии, и они подверглись тщательному исследованию. Очевидно было, что это изображение какого-то животного, но какого? Лошади, оленя, пещерного медведя, мамонта?
После долгих осмотров и исследований красный молот положили на бархатную подушку. Это был самый интересный предмет в коллекции графа, и потому он получил почетное место, которое и занимал лет десять.
Граф умер бездетным, а графиня находила, что ее покойный муж тратил на свои коллекции слишком много денег, которые можно было бы с успехом потратить на покупку кружев и подновление экипажей. Поэтому она поручила распродать все древности, чтобы скорее освободить от них свою усадьбу. Она сохранила только несколько резных камней и золотых медалей, которые можно было использовать как украшения, и так как красный молот был сделан из великолепного сердолика, то она заказала выточить из него пряжку для пояса. Однако, когда из красного молота были сделаны две пластинки в оправе, графиня нашла их слишком безвкусными для пояса и отдала своей шестилетней племяннице, которая нацепила их на свою куклу. Это тяжелое и громоздкое украшение скоро надоело девочке, и она решила сварить из него суп для кукол. Ну да, я не шучу! Вы сами знаете, детки, что куклам на суп идут самые разнообразные вещи: цветы, семена, раковины, белые и красные бобы — все годится, если это хорошенько сварить в жестяной кастрюльке на воображаемом огне. У маленькой девочки не было морковки для супа. Чудный цвет сердолика привлек ее внимание, и утюгом она разбила камень на мелкие кусочки, которые положила в суп. Он вышел очень красивым на вид и, наверное, понравился кукле.
Если бы красный молот был живым существом, то есть если бы он способен был думать, то каким бы размышлениям он мог бы предаться по поводу своей странной участи! Быть скалой, а потом глыбой, служить в этом виде таинственному замыслу феи, принудить ручей раскрыть тайны духа, властвующего над ледяными вершинами, сделаться после того кумиром целого воинственного племени, славой народа, скипетром вождя и снизойти до смиренного положения кухонного ножа, снова обрести славу в руках любителя древностей, красоваться на бархатной подушечке, вызывать восторги знатоков — и все это для того, чтобы в конце концов сделаться в руках ребенка воображаемой морковью, которая не способна даже возбудить аппетит у куклы!
Однако красный молот еще не совсем был уничтожен. От него остался кусок величиною с орех. Подметая комнату, лакей поднял его и продал ювелиру за пятьдесят сантимов. Ювелир сделал из этого осколка три кольца, которые продал по франку за штуку. Сердоликовые кольца очень красивы, но они непрочны и скоро ломаются. Теперь из трех колец сохранилось лишь одно. Оно было подарено маленькой девочке, которая бережно его хранит, не подозревая, что обладает последней частицей знаменитого красного молота, бывшего когда-то частицей скалы фей.
Такова судьба всех вещей. Их существование зависит от того, насколько мы их ценим. У них нет души, чтобы вновь возрождаться, и потому в конце концов они превращаются в прах. Но и в этом виде живые существа еще извлекают из них пользу. Жизнь все обращает в дело, и даже то, что уничтожается временем или людьми, возрождается в новых формах благодаря фее, которая не дает ничему пропасть, которая все исправляет и обновляет. Вы знаете эту царицу фей: имя ее Природа.
Первоисточник текста: Бабушкины сказки / Жорж Занд, Пер. с фр. Л. Б. Хавкиной. — Москва: т-во И.Д. Сытина, 1909. — 198 с., ил., 23 см.