А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ
А. АРХАНГЕЛЬСКИЙ
Красный лог
Красный лог
РОМАН В 6 ЗАКРОМАХ
1. ВЕСНА-КРАСНА
2. В ЗВЕРИНОМ ЛОГОВЕ
3. ПАНТЮША
4. МЕЖДУ ДВУХ БЕРЕГОВ
5. ГОЛУБКИ
6. К НОВОЙ ЖИЗНИ
(Конец первой книги).
‘Литературная газета’, No 1, 1933
Красный лог, Архангельский Александр Григорьевич, Год: 1933
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Пригревает весеннее солнышко черноземную землицу. Над озимым клином заливается в голубом поднебесье жаворонок. За поемными лугами в густом перелеске кукует кукушка. Цветут во ржах васильки и ромашки. Пахнет прелым навозом и парным молоком.
Ой, весна-красна! Ой, люли-лю-люшеньки!
Под резным навесом сидит Сысой Титыч Живоглотов. Лино у него мордастое, кирпичное, глазки в жиру плавают По животу на цепочке — обрез. Насупротив — поп, отец Гугнавий. Лик ехидный, бородка. что у козла. Пьют самогон-первач. разносолами закусывают.
— Ошалел нонче народ, — скрежещет зубами Живоглотов. — Допрежь предо мной в три погибели, а нонче не колупни. Поперек горла мне совенка власть! Подпалю!
— Хе-хе-хе, — подхихикивает ехидно отец Гугнавий. — Истинно, так. Аминь.
У Пантюши — лаптишки изношены. Избенка соломенной крышей нахлобучилась. Самый что ни на есть Пантюша бедняк и за советскую власть горой.
— Совецка власть, она, брат, во! Она. брат, тово-этово. Знамо дело. Чать мы понимам, тово-этого, которы кулаки, а которы бедняки.’.
Егор Петрович самый что ни на есть середняк, и потому не жизнь у него, а одно колебание. Встанет утром, поглядит в окошко и до самого вечера колеблется. То ли ему к Живоглотову пристать, то ли в колхоз вписаться. Инда взопреет весь, а все не выберет.
— Чудной человек ты, Егор Петрович, — говорит ему Пантюша.— И все вихляшь, и все вихлять. Совецка власть, она, брат, во! Она, брат, того-этого! Приставай!
— Оно, конешно,— вздыхает Егор Петрович, — я что ж.
А на утро — гляди — опять до самого вечера колеблется.
В густом перелеске под березами сидит задумавшись избач-селькор комсомолец Вася. Бок о бок Живоглотова дочка — Анютка. На щеках розаны, груди под полушалком ходуном ходят. Огонь девка!
— Такую бы в комсомол! — думает Вася, а вслух говорит.— Эх, Анюта, Анюта! Видно, не быть нам вместях на культурно-просветительной работе. Отец у тебя кулак!
— Вась! Да рази я! — взметывается к нему Анютка. — Да без тебя не жить мне. Вась!..
Обвивает горячими руками молодую комсомольскую шею и жарко на ухо шепчет:
— Вась, а Вась!
Чувствует Вася Анюткино молодое. ядреное тело, как груди ходуном пол полушалком ходят, и весело говорит:
— Ладно, Анюта, не тужи. Перевоспитаем тебя, а отца твоего!— к ногтю!
Гудит, стрекочет трактор, взметая облака черноземной пыли. За рулем — избач-селькор комсомолец Вася, а бок о бок в кумачевой кофте и алом платочке Анюта.
Сворачивает трактор с большака в поле и на третьей скорости взрезает жирные черноземные пласты.
Полощется по ветру красное кумачовое знамя.
Припекает летнее солнышко вспаханную землицу. Над яровым в знойном поднебесье заливается жаворонок.
Пахнет перегноем и парным молоком.
А за поемными лугами, в березовом перелеске кулан Живоглотов и отец Гугнавий скрежещут зубами.