К. С. Баранцевич
К. С. Баранцевич
Коршуны
Коршуны
Коршуны, Баранцевич Казимир Станиславович, Год: 1904
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Источник текста: К. С. Баранцевич — Символические рассказы. 3-е издание.
Типография Спб. Т-ва Печатн. и Издат. Дела ‘Труд’, С.-Петербург, 1904 г.
OCR, spell check и перевод в современную орфографию: Эрнест Хемингуэй интересные факты
Гордый сознанием своего величия и силы, орел то носился в облаках над неприступными вершинами гор, то спускался к их подножию, где, подобно ласточкиным гнездам, лепились белые деревеньки и раскидывались пыльные города с их высокими, пятиэтажными домами, колокольнями церквей и длинными фабричными трубами, из которых лентой расстилался по небу такой удушливый, черный дым…
Этот мир, находившийся там, внизу, был чуждым для орла миром. Он видел, как, подобно муравьям, с усилием, то падая, то поднимаясь, карабкались внизу люди, видел дым их жилищ, возносившийся к небу, слышал шум поездов, подобно гигантским змеям проползавшим от одного города к другому, печальный тягучий звон колоколов видел лошадей, мчавших экипажи по каменистым дорогам, скот, пасшийся на площадках гор, и такими маленькими, такими ничтожными казались ему и люди, и всё делавшееся ими и принадлежавшее им.
Они, эти люди, боялись всего и прятались, как кроты, в норы, в свои деревни и города. Когда небо покрывалось грозовыми тучами, поднимался ветер, срывавший листву с деревьев, и разметывавший кровли домов, молния ослепляла всё живущее фосфорическим светом, и страшные удары грома потрясали землю, — всё пряталось тогда, один орел вылетал поспорить с непогодой и, подставляя грудь под могучие удары ветра, взмывая всё выше и выше, достигал предела бури, ясной лазури и солнца… И он был один, царственно один…
Но однажды, когда он захотел поближе взглянуть на этих странных уродов — людей и, спустившись с облаков, сел на выступ скалы какой-то человек, прятавшийся за деревьями с длинным, блестевшим на солнце предметом за плечами, навел на него этот предмет, раздался громкий, пронесшийся эхом в горах, треск, и орел почувствовал, как его чем-то жгучим больно ударило в грудь.
У него помутилось в глазах, но сильными взмахами крыльев он поднялся со скалы и умчался в лазурь неба.
Горец, выстреливший в орла, мог счесть свой выстрел неудачным но он был бы не прав: пуля сидела в груди, орла и тяжестью и причиняемой ею болью и потерею крови увлекала орла вниз, на землю.
Он боролся, напрягая все силы, он упорно сопротивлялся дотоле неведомому для него чувству слабости, изнеможения, тянувшему его вниз, но полет его становился с каждой минутой слабее и неправильнее, кровь по капле точилась из зиявшей на груди раны, и он, обессиленный, опустился на скалу, далеко от той, на которой был ранен.
На горизонте чуть виднелась остроконечная, поросшая лесом, вершина горы. Там было его гнездо, и орел смотрел туда горящим взглядом. Там была его подруга, его птенцы. Самое дорогое было там, и оно было недостижимо, все думы, все желания орла были сосредоточены около его гнезда и он чувствовал, что сегодня ему там не быть.
Может быть, завтра? Может быть, закроется эта ужасная рана и кровь перестанет из неё сочиться? Может быть, это случится завтра? И он сидел на скале, ослабленный измученный печально опустив голову.
Восток загорелся рассветом. Природа пробудилась, и повсюду защебетали птицы. Клубясь и тая в золотых лучах солнца, поднялись к облакам туманы, но орлу казалось, что солнце еще не всходило, так мутно было в его глазах.
Солнце стояло уже высоко, но лучи его не грели, тела орла, оно слабело и становилось холоднее и холоднее.
А вокруг, беззвучно махая в воздухе крыльями, носились какие-то птицы, как-бы высматривая добычу. Какую добычу? Круги этих птиц становились всё уже и уже по мере того, как падали силы орла, и когда птицы были совсем близки — орел их узнал.
Это были коршуны. Вначале их было трое всего, но потом стало больше. У всех были красные головки, точно они носили шапочки, и все они так смотрели на орла, как будто чего от него ждали.
Он забылся на минуту в тяжелой дреме и вдруг почувствовал, что падает. Когда он очнулся, он увидал, что лежит на поляне, а коршуны носятся над ним, чуть не задевая его крыльями. Он встрепенулся, хотел лететь и не мог, только беспомощно хлопал крыльями по бокам.
А рана его и кровь тяжелыми темными каплями сочилась на землю.
И он, припадая на крылья, подобно калеке на костылях, потащился в кусты. Свита хищных коршунов сопровождала его, и он уже догадывался, что должен означать этот почетный кортеж… В ту минуту, когда он, растопырив крыло, изнемогая от боли, припал на него, один из коршунов, самый молодой и поэтому самый смелый и нетерпеливый, налетел на него, но, встреченный сильным ударом крыла, перекувырнулся в воздухе.
Понял орел, чего надобно было коршунам, чего они ждали, и приготовился к последней борьбе. Распустив крылья, с открытым от томившей его жажды клювом, он стоял против своих врагов и прямо смотрел на них. И покуда он так смотрел, никто не решался на него напасть.
Солнце склонялось к западу его огненный диск уплывал за черту горизонта, в розовый цвет окрашивались легкие облачка, а орел всё сидел и смотрел на своих врагов. Солнце закатилось. Погасли розовые отцветы на облаках и они потемнели. И траурным флером стало покрываться небо. Орел закрыл глаза. Последняя судорога пробежала по его телу, он упал на. траву. И когда коршуны не видели уже глаз орла, они смело налетели на труп и начали терзать его…