Королева Кристина, Стриндберг Август, Год: 1903

Драматургия
Время на прочтение: 45 минут(ы)
Скачать в PDF

Август Стриндберг

Королева Кристина

Действующие лица:
Кристина.
Аксель Оксеншерна.
Клаус Тотт.
Магнус Габриэль де-ла Гарди. Антон Штейнберг.
Бурдло, французский врач.
Пиментелли, испанский посол.
Иоганн Хольм.
Купец Аллертс.
Уайтлук, английский посол.
Карл Густав (впоследствии Карл X). Мария Элеонора, вдова Густава II Адольфа. Эбба Браге.
Эбба Спарре.
Густав Горн.
Карл Густав Врангель.

Действие первое

Внутренность Ридарсгольмской церкви в Стокгольме. В глубине сцены направо гробница Густава Адольфа. По обеим сторонам авансцены открытые кулисы, изображающие арки. Тихие звуки органа перед поднятием занавеса. Аллертс, крестьянин и виноторговец пробираются справа. Аллертс показывает своим спутникам церковь.
Аллертс. А вот гробница великого Густава Адольфа… сегодня его память… Сейчас сюда прибудут с венками королева и весь двор.
Виноторговец. Небось, венков-то не меньше чем знамен!
Крестьянин. Да-а-а. Да.
Виноторговец. Купец Аллертс, нельзя ли нам подождать здесь прибытия королевы?
Аллертс. Можно, только отойдем к сторонке… Впрочем, вот мой приятель Хольм, он придворный портной и камердинер королевы, а быть может и будущий камергер.
Крестьянин. Иоганн Хольм!подумаешь, до кого только не снисходит королева!
Аллертс, пристально глядя на крестьянина. Смотри, осторожнее, Нильс — Эрсон!
Хольм входит, неся венок на подушке.
Аллертс. Хольм!
Хольм, вздрагивая. Купец Аллертс… Гм!
Аллертс. Нельзя ли нам постоять здесь и посмотреть на королеву?
Хольм сухо. Вам?
Аллертс. Да.
Хольм немного свысока. А кто это с вами?
Аллертс. Это виноторговец и содержатель гостиницы ‘Золотой мир’, а это крестьянин из Вестероса.
Хольм равнодушно. Подите, встаньте вон туда! Старайтесь не быть на виду. Её Величество войдет слева.
Аллертс. Спасибо, Хольм. Виноторговцу и крестьянину. Ну, идемте! Они становятся за арку.
Хольм подымается к гробнице и кладет подушку у подножие. Звуки органа прекращаются.
Штейнберг входит справа, озирается, словно ища кого-то, он несет венок.
Аллертс виноторговцу и крестьянину. Антон Штейнберг — он спас королеву от смерти, вытащил ее из воды — любимец — блестящая будущность.
Виноторговец. Однако, дворянство-то не захотело принять его в свои ряды!
Клаус Тотт появляется с двумя венками, кладет меньший на гробницу Тоттов. Он бледен и расстроен.
Аллертс остальным. Клаус Тотт, сын Густава Адольфа Тотта из обедневшего рода… несчастный малый… плохая наследственность… племянник дочери Эрика ХIV.
Крестьянин. Эрика XIV?
Виноторговец. Не чета Георгу Перегону!
Аллертс. Тише вы!
Штейнберг, подходя к Тотту, вполголоса. Ну что, Тотт?
Тотт. Ну что, Штейнберг?
Штейнберг. Фон Штейнберг, позвольте вам заметить!
Тотт. Почему же я не фон Тотт?
Штейнберг безразлично. Не знаю.
Тотт. Таким дуракам, как Штейнберг всегда счастье!
Штейнберг. Я тут не при чём! Тотт так же может быть счастлив, если захочет.
Тотт. Я? счастлив? Может быть Штейнберг поможет мне вернуть последнюю тысячу дукатов, которую я проиграл сегодня ночью?
Штейнберг. Да, если Тотт придет сегодня вечером в ‘Золотой мир’.
Тотт. Я там найду свои дукаты?
Штейнберг искренно. Там — нет, но я знаю как их раздобыть.
Тотт. Штейнберг, действительно, должно быть добрый человек!
Штейнберг. Ах, нет! — Совсем не то! — Все люди одинаковы…
Тотт. Штейнберг так думает? Неужели?
Штейнберг. Да, мой милый, конечно, но одно для меня несомненно — королева ангел!
Тотт. В первый раз слышу! Вчера я был в балете и заметил, что королева смотрит на меня, но этот взгляд был похож скорее на взгляд ястреба, чем голубя.
Штейнберг. Да, это её манера! У каждого своя манера, Тотт. Так значит вы придете сегодня в ‘Золотой мир?’ Приходите, приходите, Тотт!
Тотт. Хорошо, приду…
Штейнберг. Вот и прекрасно!
Уайтлук, английский посланник, появляется без венка, осматривает церковь.
Аллертс остальным. Английский посланник… Приближенный Кромвеля… Содействовал казни Карла!.. Он сам проговорился…
Виноторговец. Здесь цареубийца!?
Крестьянин. Посмотрим на него!
Аллертс. Он заседал в парламенте, когда Кромвель разогнал его, запер здание и положил ключ от него в карман!.. Тише, вот они идут!
Бурдло и Пиментелли входят, тихо разговаривая.
Бурдло указывает лорнеткой на внутренность церкви своему спутнику Пиментелли, который мрачен и сосредоточен.
Аллертс остальным. Бурдло — французский врач — обезьяна королевы, смеется надо всем на свете… И тому же учит королеву… И Испанский посол Пиментелли — иезуит… Посмотрите, как зубоскалят оба… и без венков, конечно, потому что они католики!
Виноторговец. Они нисколько не стесняются… Хорошо бы разобрать, что они болтают.
Аллертс. Настолько-то я смекаю по-французски… Испанец сказал: ‘Капелла нового святого… Вот так святой!’ Теперь разглядывают королевские знамена…
Крестьянин. И это друзья королевы… Враги её отца!
Аллертс. Вот именно. Недавно она публично выразилась, что в 30-летней войне религия сыграла роль мантии, за которой скрывалось стремление к приобретению земель.
Виноторговец. Фу, не может быть!
Аллертс. Уверяю вас — она, видите ли, завидует своему отцу и его завоеваниям, потому что сама не в состоянии вести войны. Она как будто даже с презрением относится к старым генералам, Горну и Врангелю…
Крестьянин. Да, трудновато ей быть дочерью своего отца…
Виноторговец. Да еще зависеть от Акселя Оксеншерна!
Аллертс. Его она также ненавидит, готова стереть с лица земли… Это такое сокровище, я вам скажу!.. Вот кого я люблю, так это Карла Густава, наследника трона… Это, действительно, — человек!..
Виноторговец. Днем, да.
Крестьянин. Только бы нам получить его!
Аллертс. Подождите! Здесь насчет этого постараются… Тише!
Магнус Габриель де-ла Гарди входит подавленный и смиренный.
Аллертс остальным. Магнус Габриель де-ла Гарди…
Прежний фаворит. Его прочили в короли Швеции-теперь в опале… и в жестокой опале…
Виноторговец. Сын Эббы Браге…
Крестьянин. И Густава Адольфа!
Аллертс. Пустяки! бабьи россказни! Про королеву чего только не болтают!
Де-ла Гарди сухо кланяется Бурдло и Пиментелли, почтительно Штейнбергу и слегка кивает Тотту, остается один среди капеллы, все отстраняются от него.
Мария Элеонора, королева вдова. За ней Эвва Браге де-ла Гарди, Эбба Спарре. Все обмениваются разнообразными приветствиями, с разнообразным выражением лиц.
Мария Элеонора избегает смотреть на де-ла Гарди.
Аллертс. Мария Элеонора, вдова Густава Адольфа, Эбба Браге де-ла Гарди, возлюбленная Густава Адольфа, Эбба Спарре, подруга королевы.
Де-ла Гарди в некотором отдалении падает на колена перед Марией Элеонорой.
Эбба Браге Де-ла Гарди проходя мимо де-ла Гарди. Что ты, сын мой?
Де-ла Гарди, Один вопрос, мать!
Эбба Браге. Королева не желает тебя видеть — тыне довольствуешься положением только придворного…
Де-ла Гарди. Её придворного!
Эбба Браге. Тише, дитя мое.
Аллертс. Скоро все будут по местам… и спектакль начнется… Сдается мне, что здесь что-то готовится… Взгляните-ка на этого несчастного де-ла Гарди!
Виноторговец. Никто с ним не хочет разговаривать…
Крестьянин. Не смеют, должно быть.
Аллертс. Замолчите, пока целы! Вот!.. Вот она королева!.. Всеобщее внимание сосредоточивается на левом проходе.
Аллертс. Без свиты… без камергеров… без музыки… Не боится своих верноподданных — воображает, что все ее любят, потому что сама влюблена в свою особу!
Виноторговец. Разве?
Аллертс. Она верит всему, что ей хочется!
Крестьянин. А у неё красивая фигура!
Аллертс. Сегодня, правда! А по большей части, она совсем незаметна… Вот сейчас увидите, что это за странное существо.
В продолжение следующей сцены, лица всех присутствующих отражают и комментируют самым разнообразным образом появление королевы. Аллертс, в особенности, сильно жестикулирует.
Кристина появляется слева, полная достоинства и благоговения перед храмом, на ней черная шелковая мантия, опушенная мехом чернобурого медведя, и пуховая шляпа периода 30-летней войны, с темным пером и бриллиантовой пряжкой. Войдя на сцену, распахивает мантию, под которой видно черное платье, затканное жемчугом. Потом снимает перчатки и некоторое время рассматривает присутствующих. За ней следом появляется паж с лавровым венком. Хольм приближается с подобострастием. Де-ла Гарди находится вблизи Кристины. После взаимного обмена различными приветствиями, Кристина роняет перчатку. Де-ла Гарды бросается на колени, поднимает перчатку и протягивает Кристине, которая взглядом отстраняет его.
Кристина. Хольм!
Хольм выступает вперед, берет перчатку из рук де-ла Гарди, тот, совершенно уничтоженный, отстраняется.
Кристина. Оставь ее у себя. Что великий канцлер Оксеншерна уже здесь?
Хольм. Великого канцлера еще нет, Ваше Величество.
Кристина делает недовольное лицо. Идет к Марии Элеоноре, дружески, но отчасти снисходительно жмет ей руку и целует в щеку. Благослови тебя Бог, мама!.. Принужденно кланяется Эббе Браге, целует Эббу Спарре в щеку. Добрый день, дорогая Эбба!.. Кланяется дружелюбно, но несколько шутливо Штейнбергу. Мой друг Штейнберг!.. Здоровается с Бурдло и тем временем обменивается загадочным взглядом с Пиментелли, еле заметным жестом указывая на Уайтлука. Цареубийца у могилы короля!.. Ха, ха!..
Бурдло говорит что-то остроумное по-по-французскине слышно для других.
Кристина сначала улыбается, потом серьезно. Да, стыдно заставлять королеву дожидаться, но ведь на то он великий канцлер!
Пиментелли не слышно, по-французски.
Кристина смотрит в сторону Аллертса и его спутников. О, это мой добрый народ! Они меня любят. Это не опасно!
Пиментелли говорит неслышно, бросая по временам страстные взгляды на Кристину.
Кристина отвечает также неслышно, на мгновение-взгляд её также вспыхивает.
Бурдло тщетно старается подслушать их разговор.
Мария Элеонора Кристине, тихо и язвительно. Кого же мы дожидаемся, дитя мое?
Кристина. Канцлера, мама. Маленькой Кристине вечно суждено дожидаться великого Оксеншерна!
Мария Элеонора. Это в духе шведов!
Кристина. Да, ты права. Впрочем, и генералов еще нет.
Мария Элеонора. Генералов? Разве у нас война?
Кристина. Нет, но видишь ли… в такой день, как сегодня, старички непременно пожелают показаться народу…
Эбба Браге приближаясь к Кристине с видом просительницы. Ваше Величество!..
Кристина резко, мужским голосом. Мы не даем аудиенций в церкви… А у могилы нашего отца-тем менее! Поворачивается к ней спиной. Замечает Тотта, подзывает Штейнберга, Штейнберг подходит. Кристина говорит с ним тихо и дружелюбно, как с близким человеком.
Кристина Штейнберг Попросите Тотта подойти… Постойте! Вы с ним говорили?
Штейнберг. Да, Ваше Величество.
Кристина. Что ж он?
Штейнберг. Он очень мил, но его преследует какой-то злой рок.
Кристина. Пусть подойдет!
Штейнберг направляется к Тотту. Пиментелли старается стать поближе к королеве, чтобы наблюдать за нею. Кристина говорит ему что-то вполголоса и взглядом отстраняет от себя. Штейнберг возвращается без Тотта.
Кристина. Ну, Штейнберг?
Штейнберг уныло. Ваше Величество!..
Кристина. А что же Тотт?
Штейнберг. Он такой странный, бедняга…
Кристина. Что же он говорит? Может быть он стесняется?
Штейнберг. Нет, нисколько, он сказал, что не хочет.
Кристина гневно. Господи! Я никогда ничего подобного не слыхала!.. Он так и сказал, что не хочет?
Штейнберг. А, может быть и не смеет.
Кристина несколько мягче, злорадно улыбаясь. Сходите еще раз! Можете пригрозить моей немилостью.
Штейнберг идет и возвращается с Топом, который следует за ним неохотно.
Кристина вызывающе смотрит на Топа, последний робко приближается. Вы боитесь?
Тотт. Да.
Кристина. Меня?
Тотт. Да.
Кристина ласково. Разве маленькая Кристина так опасна?
Тотт. Да.
Кристина также ласково, но осторожно, из боязни, что Тотт может возмечтать о себе. Сильно сказано! Сегодня ночью вы играли в карты?
Тотт. Да, Ваше Величество!
Кристина. И проиграли тысячу дукатов? Позвольте мне их возместить!
Тотт. Нет, Ваше Величество, на это я несогласен! Я не могу принять деньги от женщины!
Кристина. Я не женщина!
Тотт. Даже от королевы…
Кристина. Я не по мужу королева, я сама, лично сама была провозглашена королем. Вы этого не помните?
Тотт. Только сейчас припоминаю!..
Кристина. Хочешь быть камергером твоего короля?
Тотт. Я не понимаю причины такой неожиданной милости.
Кристина бледнеет, под наплывом страсть, не зная, как понять его многозначительные слова, молчит, боясь резко обнаружить свои чувства. Пауза.
Тотт пугается выражения лица Кристины. Если я прогневил Ваше Величество, то прошу снисхождения к несчастному потомку Вазов!
Кристина становится веселее, смотрит на Тотта более спокойно. Вазов? Медленно отвертывается от Тотта, как бы обдумывая, что говорить, но слова вырываются невольно. Да, Тотт имеет право, может быть больше чем я, в нём течет Кровь настоящих Вазов! Быстро поворачивается к Тотту, как бы озаренная счастливой мыслью. В таком случае мы родственники, а от родственников можно всё принять! Ласково протягивает ему руку, нежно. Добро пожаловать к моему двору, Клаус Тотт! И нечего бояться маленькой Кристины.
Аллертс своим спутникам. Хороша маленькая — двадцать семь стукнуло… Ну, теперь Тотт попал в очередь!
Виноторговец. А Тотту-то двадцать три.
Крестьянин. Можно сказать: насилие над несовершеннолетним!
Кристина замечает, что Аллерст переговаривается с своими спутниками поворачивается к ним лицом и говорит Тотту. Видите, как народ меня любит! Чего же вы боитесь?
Тотт. Своего чувства!
Кристина, не расслышав. Чего?
Шум за дверью налево.
Кристина. Что за шум!.. Наверно солдаты!..
Входят Аксель Оксеншерна, Карл Густав Врангель, Горн. Обоюдные приветствия.
Оксеншерна с низким поклоном приближается к королеве, почтительно. Ваше Величество! Благоволите простить…
Кристина непринужденно. Вас я прощаю, Оксеншерна, и вы это знаете. Иронически. Но генералам, по-моему, непростительно!
Оксеншерна. Всему виною я, Ваше Величество! Важные сообщения…
Кристина. Какие! Опять война?
Оксеншерна. Нет, Ваше Величество, не война, а беспорядки… Разные, тревожные слухи…
Кристина. Не стоит обращать внимания!
Оксеншерна. Но это слухи, имеющие основание.
Кристина. Приветствую Густава Горна, доблестного помощника моего отца! Карла Густава Врангеля, нашего ‘Конде’… Добро пожаловать, господа! Все группами поднимаются к гробнице Густава-Адольфа, кроме де-ла Гарди, Бурдло и Пиментелли, последние остаются на авансцене.
Бурдло и Пиментелли тихо переговариваются, жестикулируя, потом идут налево с состраданием поглядывая на дела-Гарди.
Кристина снова выходит на авансцену и кричит наверх по направлению к левой кулисе. Дубен, пора начинать! После ответа неслышного публике. Капельмейстер болен? Ответ не слышен. Тогда обойдемся без музыки! К де-ла-Гарди. Магнус, ты дуешься?
Де-ла Гарди. Мне грустно…
Кристина. Может быть у тебя траур?
Де-ла Гарди. Да, и глубокий.
Кристина. Может быть ты получишь наследство?
Де-ла Гарди. Нет, его получит Тотт!
Кристина, злобно усмехаясь. Ты великолепен, Магнус! Ну, скажи еще что-нибудь забавное… Здесь невыносимо скучно!
Де-ла Гарди. В другой раз.
Кристина. Почему не сегодня?
Де-ла Гарди. Сегодня годовщина сражения!
Кристина. Как?
Де-ла Гарди. Так. Сегодня мы потеряли святого короля!
Кристина смеется, закрываясь платком. Магнус, Магнус, ты меня уморишь. Оборачиваясь, кричит. Спустите занавес! Занавес спускается и закрывает верхнюю часть церкви.
Де-ла Гарди. Не потушить ли нам кстати и свечи?
Кристина. Стыдись!
Де-ла Гарди. А что скажут старички, там наверху?
Кристина. Ведь иже дожидалась генералов, теперь пускай они меня подождут.
Де-ла Гарди. А что случилось с музыкой? Дубену не хватило воздуха?
Кристина, ударяя его веером. Магнус!
Мария Элеонора за занавесом. Кристина! Скоро ли мы начнем!
Кристина. Что ж, дитя мое, начинайте!
Де-ла Гарди. Как ты прекрасна сегодня!
Кристина прикладывает палец к губам.
Де-ла Гарди. Бедняга Тотт!
Кристина. Ты дерзок, потому что…
Де-ла Гарди. Потому что?..
Кристина. Господи, что же они не начинают?
Де-ла Гарди. А долго будет продолжаться это представление?
Кристина полусерьезно. Ты кончишь плохо!
Де-ла Гарди. Я уже почти кончился!.. С порывом чувства. Когда ты начала изменять мне и я должен был присутствовать при твоем падении, я потерял веру во всё!
Кристина с чувством. Ты меня любил?
Де-ла Гарди. И ты спрашиваешь?
Тотт за занавесом. Ваше Величество!
Кристина топает ногой. Начинайте же, чёрт возьми!
Де-ла Гарди. Фу!
Кристина глухим грудным голосом. Если б ты знал, Магнус, как все эти великие мертвецы и полумертвецы угнетают и связывают… Великий Оксеншерна, великий Банер… Мой действительно великий отец всегда служил им средством для удовлетворения их мелкого тщеславия. Такой простой, гуманный, скромный, каким он был при жизни, он повернулся бы в своем гробу, если б видел, что здесь совершается. Но он далек от всего этого… очень далек! Как хотела бы я быть на его месте!
Де-ла Гарди с искренним чувством. Бедная Кристина. Тебе несвойственна обстановка, в которой ты принуждена существовать!
Кристина. Да, мне тяжело! Меняя тон. А иногда бывает интересно! По-детски. Иногда даже весело!
Де-ла Гарди. Играть в куклы?
Кристина. Вот именно! В большие куклы!
Де-ла Гарди. Будь осторожней, — цареубийца там, за занавесом!
Кристина. Меня не убьют! Меня все любят!
Де-ла Гарди смущенно. Знаешь ли, Карл Первый говорил как раз то же самое!
Кристина мрачно. Разве?
Де-ла Гарди, ‘Я любим всеми’, — говорил он, и был обезглавлен…
Кристина. Представь, в иные минуты мне хочется сделаться Кромвелем… и обезглавить себя!
Де-ла Гарди. Могу себе представить… в иные минуты я готов удавиться!
Кристина, усмехаясь. Шутник, вечный шутник! Мягко, но решительно. Теперь иди!
Де-ла Гарди смотрит вопросительно.
Кристина. Иди же!
Де-ла Гарди смотрит вопросительно и мрачно.
Кристина. Иди, я тебя потом позову!
Де-ла Гарди. Ты мной играла?
Кристина. Да! Отчего бы мне тобою и не играть?
Де-ла Гарди. До сих пор еще никто из Де-ла-Гарди не позволял собою играть безнаказанно!
Кристина гневно. Ты кажется угрожаешь королеве?
Де-ла Гарди. Да… Отчего бы мне и не угрожать?
Кристина. Убирайся вон из города, сиди безвыездно в своем поместье, а если посмеешь показаться мне на глаза, то помни, что в Финляндии существуют крепости!
Де-ла Гарди поражен. Серьезно, или в шутку?
Кристина повертывается к нему спиной. Совершенно серьезно! Честное слово! Слово женщины! Де-ла-Гарди идет налево.
Курьер приближается к Де-ла Гарди, склоняется перед ним на колени и подает письмо. Графу Де-ла Гарди от принца Карла Густава!
Кристина останавливается и прислушивается.
Де-ла Гарди разрывает большой конверт, из него выпадает маленький, торопливо просматривает. Ваше Величество!
Кристина взволнованно. Граф?!
Де-ла Гарди подает ей маленький конверт. Королеве от принца Карла Густава.
Кристина быстро схватывает письмо. С презрением. Через Де-ла Гарди! Очень вежливо!
Де-ла Гарди, читая свое письмо. О, Боже!
Кристина читает и содрогается. Мне страшно!
Де-ла Гарди. Кто бы это мог написать?
Кристина. Это не люди, а какие-то дьяволы!
Де-ла Гарди. Кинжал и яд!
Кристина. Что написано в вашем письме?
Де-ла Гарди сдержанно. То же, что и в вашем, Ваше Величество!
Кристина, смотря на Де-ла Гарди с ненавистью и со страхом. Магнус! Будь моим другом!
Де-ла Гарди. Может ли быть другом отвергнутый любовник?
Кристина. Ты не смеешь так выражаться! Я не терплю грубых слов!
Де-ла Гарди Ты не терпишь грубых слов! А грубые поступки?
Кристина. Ты догадываешься, кто доносчик?
Де-ла Гарди. Мессениусы — или отец или сын, а может быть-и оба вместе.
Кристина. Это ужасно! Мне точно положили клеймо на душу!
Де-ла Гарди. Это обычно в крепостях Финляндии!
Кристина. Не будь злопамятен, Магнус! Помоги мне!
Де-ла Гарди. Помочь тебе втоптать себя в грязь!
Кристина взволнованно. Посоветуй, что мне делать… Или я пойду к Оксеншерне.
Де-ла Гарди. Иди к Оксеншерне, только не сегодня! Иди к Оксеншерне, но прежде чем не выслушаешь его, не давай ему читать этот пасквиль.
Кристина. Хороший совет! Но что это значит? Дай подумать… Да… вот что: не доверяйся никому!.. Магнус, ты не веришь в любовь народа ко мне?
Де-ла Гарди. Ты — дитя!
Кристина. Сейчас — пожалуй! — и потому я пойду к моей матери… Уходит за занавес.
Де-ла Гарди. Советую тебе сходить также к могиле твоего отца… Не мешает иногда подумать и о добрых!
Кристина возвращается снова.
Кристина. Что я им сделала? За что они все меня ненавидят?
Де-ла Гарди. Ты играла людьми, как куклами!
Кристина удивленно. Разве?
Де-ла Гарди. бессознательно! Ты сама не знаешь, что творишь!
Кристина. А ты — славный, Магнус!
Де-ла Гарди. С маленькой Кристиной я всегда такой, но с большой испорченной Кристиной я сам становлюсь гадким!
Кристина. Подумай только! Я-должна обращаться к Оксеншерну!
Де-ла Гарди. Это следовало бы сделать раньше — он умнее всех и лучше всех!
Кристина. Бурдло — умнее, независимее! Он носится, как вихрь, через поля и леса, а Оксеншерна стоит, как аист перед мышиной норой.
Де-ла Гарди. Разве Бурдло так велик?
Кристина. Духом — да!.. Я не хочу о нём говорить с тобою, потому что ты его не понимаешь… но если хочешь быть моим другом, старайся быть похожим на Бурдло!
Де-ла Гарди. Попробую!
Кристина замечает Аллертса, хозяина гостиницы и крестьянина, с любопытством наблюдающих за нею. Магнус!.. Теперь мне кажется, что они все меня ненавидят…
Де-ла Гарди. Иди к своей матери!
Кристина по-детски. Совета у неё для меня, конечно, не найдется, но зато найдется то, чего мне больше всего недостает…
Де-ла Гарди. Что же это? Может быть сердце?
Кристина. Да! Она направляется к занавесу.
Уайтлук появляется из-за занавеса с застывшей усмешкой на губах, под впечатлением веселых разговоров наверху. Кристина вздрагивает, потом поднимается.
Аллертс. Цареубийца!

Занавес.

Действие второе

Счетная палата. По стенам полки: на них фолианты в голубых переплетах с желтым обрезом, рядом актовые бумаги в серых свертках, скрепленных бечевками. На заднем плане маленькая дверь во внутренние комнаты. Двери направо и налево. Аксель Оксеншерна сидит за большим письменным столом, напротив Магнус де-ла Гарди.
Оксеншерна пишет. Сейчас, я кончу!
Гарди. Не спешите!
Оксеншерна про себя. Шестьдесят пять… семьдесят… Позвольте!.. Да! Вот вам ввод во владение Экользундом — подарок королевы-он несколько запоздал, так как вас постигла опала. Ведь вы всё еще в опале, де-ла Гарди?
Гарди. Да, и такой безжалостной, какая возможна только под властью Кристины.
Оксеншерна. Выражайтесь с почтением о королеве!
Гарди. Простите меня, Оксеншерна. Но ведь государство близится к гибели…
Оксеншерна. Перестаньте!
Гарди. Позвольте: я член риксдага и не менее вас предан отечеству.
Оксеншерна смотрит на него с удивлением.
Гарди. Знаете ли вы, что именно содержит в себе пасквиль Мессениуса?
Оксеншерна. Нет! А вы?
Гарди. Нет!
Оксеншерна. Вы догадываетесь?
Гарди. Если бы и догадывался, то не сказал бы.
Оксеншерна грустно. Де-ла Гарди!.. Ведь вы государственный казначей, а знаете ли вы, в каком положении государство?
Гарди. Этого, я думаю, никто не в состоянии выяснить.
Оксеншерна. Мне это теперь ясно. Целый год я подводил счета… вот посмотрите…
Гарди. Ну и что же?
Оксеншерна подымается подавленный и ходит взад и вперед. Положение печальное!
Гарди. ‘Claudite libros!’ Но прекратим этот разговор!
Оксеншерна ломает руки в борьбе с самим собой. Де-ла Гарди, вы знаете, я всегда питал благоговение к памяти моего великого короля и его наследницы. Но родина для меня — выше всего!..
Гарди. Перестаньте, Оксеншерна, иначе вы раскаетесь!
Оксеншерна. Что делаться должен говорить!
Гарди. Молчите. Стены имеют уши, и испанские башмаки ступают неслышно.
Оксеншерна останавливается и всматривается в Гарди. Вы говорите — испанские? Поспешно. Вы знаете Пиментелли?
Гарди. Да!
Оксеншерна. Что это за человек?
Гарди. Обыкновенный испанский иезуит, и кроме того фаворит королевы.
Оксеншерна. Иезуит! Боже, пощади нас! Пауза. Не знаете ли вы, Гарди… нет, не могу… как трудно шпионить и злословить… Устарела моя политика… Пауза. Правда ли, что придворный портной Хольм будет произведен в дворянство и станет камергером?
Гарди. Правда.
Оксеншерна. Боже мой! Пауза.
Гарди. А молодой Тотт будет членом государственного совета.
Оксеншерна. Подпоручик Тотт? Ведь ему двадцать три года!
Гарди. Что же, он фаворит!
Оксеншерна, медля. Что такое фаворит, что подразумевается под этим словом? Оно вечно всюду преследует вас…
Гарди. Фаворит: это любимец, ему жертвуют всем!
Оксеншерна, Мне лучше было бы лежать в гробу, чем… Пауза. Правда ли?.. Господи, прости мне-правда ли, что королева бывает на католической мессе у французского посланника?..
Гарди. И творит крестное знамение? Да! Это знает весь город.
Оксеншерна вне себя. Боже, зачем я живу? Магнус, ради Бога дайте мне высказаться… Пауза. Мое благоговение, мое уважение, моя верность по отношению к королевскому дому, всё, что когда-то я высоко ценил я должен теперь выкинуть за борт. Я притворялся слепым из чувства благоговения, из чувства уважения — делался глухим, наконец, желая быть верноподданным лгал. Я трусом стал, я стал низкопоклонником, я окружил почетом ничтожество, я начал презирать сам себя. Пауза. Государством управляет глупая женщина. Счетные книги в таком виде, как будто они велись неразумным ребенком. Собственность короля роздана чужеземцам, даются балеты, стоящие 30.000 в вечер, армия существует только на бумаге, а флот — гниет в бездействии, собрание государственных чинов третируют, как палату общин, государственный совет пополняется подпоручиками, церковь при дворе — коллегия иезуитов, королевский замок превращен в дом терпимости! Пауза.
Гарди. Итак, перемены неизбежны.
Оксеншерна. Да. Пауза.
Гарди. Сословия хотели выдать королеву замуж?
Оксеншерна. За Пфальцграфа Карла Густава, но нам это не желательно.
Гарди. Т-а-к.
Оксеншерна. Карл Густав-воин и будет вести войны, но он не политик, способный управлять государством. Кроме того, мы не желаем никого из династии Пфальцеров, раз у нас имеются потомки Вазы.
Гарди. Потомки Вазы?
Оксеншерна. Да, в Польше!
Гарди. Верно… Но у Карла Густава много друзей!
Оксеншерна. Врагов у него больше!
Гарди. Какая-то партия хочет ограничить королевскую власть, и тем улучшить положение дел.
Оксеншерна. Я член этой партии.
Гарди радостно удивленно. И Кромвель также!
Оксеншерна. Да, и Кромвель… Вы знаете его?
Гарди. Нет, очень мало… Говорят он обезглавил короля.
Оксеншерна становится сумрачным и сдержанным. Да… Это нельзя назвать его лучшим поступком. Пауза. Представьте себе, Де-ла Гарди, те пять миллионов, что мы получили после Вестфальского мира — пропали.
Гарди. Пропали?
Оксеншерна. Украдены!
Гарди. Кем?
Шум в дверях направо.
Оксеншерна, смотря направо. Её величество! Оба встают.
Кристина в амазонке, отвечает наклонением головы. Сперва внимательно изучает лицо Гарди, как бы ища разъяснения, затем глаза её встречаются с глазами Оксеншерна.
Гарди подает ей стул.
Кристина садится. Садитесь, Оксеншерна.
Оксеншерна садится. Ваше Величество!..
Кристина после паузы. Я пришла по поводу письма Мессениуса. Пауза. Знакомо оно вам?
Оксеншерна. Не его содержание.
Кристина вынимает письмо. Тогда я прочту вам кое-кое-какиевыдержки… Прочесть его полностью значило бы слитком унизить себя, да и вас, канцлер.
Оксеншерна наклоняет голову.
Кристина. Автор — если только можно его так назвать — говорит, — начнем хоть с этого — говорит, что королева — дура и не имеет ни малейшего представления о том, как надо управлять государством.
Оксеншерна оглядывается, словно желая обнаружить предателя.
Кристина хладнокровно. Далее: государственные деньги, конечно, бросаются иностранцам, затем, даются балеты, по двадцать тысяч в вечер… собственно говоря — по тридцать, но это всё равно… вы поняли?
Оксеншерна с суровым выражением лица. Да, понял.
Кристина. Потом, что-то о коллегии иезуитов, о палате общин и подпоручиках…
Оксеншерна смотрит на Гарди, поражен.
Кристина. Затем дело идет о вас, Оксеншерна… Автор утверждает, что вы злоумышляете против Карла Густава, как престолонаследника. Я бы охотно пощадила вас, Оксеншерна, но по смыслу письма ни одно средство не останется не использованным вами, даже яд.
Оксеншерна в волнении.
Кристина. Настоящий яд… и приготовлен он будет в одном из замков в окрестностях Стокгольма. Как вы думаете, чей это замок?
Оксеншерна молчит.
Кристина. Ну, оставим это. Однако, среди всей этой низкой клеветы есть один пункт, внушающий серьезные опасения. А именно: какая-то партия, любящая Кромвеля более, нежели Стюартов, поставила себе целью всеми средствами ограничить королевскую власть… Отрезая как ножен. Вы поняли?
Оксеншерна с ледяным спокойствием наклоняет голову.
Кристина. Это главный пункт, другие — более нелепые-я обхожу молчанием. Что скажете вы об этом злостном письме, Оксеншерна?
Пауза.
Оксеншерна. Я, пожалуй, не придал бы этому письму ни малейшего значения, но оно отражает, несмотря на ложь и явные преувеличения, мнения, последнее время сильно распространившиеся в обществе… Да, должен сознаться, я только что взгляд на Гарди слышал нечто подобное. Ваше Величество, этот пасквиль не так безвреден, на него не следует смотреть сквозь пальцы!
Кристина двусмысленно выжидательно. Да, я того же мнения. И потому я и отдала приказание обоих Мессениусов арестовать.
Оксеншерна. Уже?
Кристина, нападая. Разве вы не находите, что дело не терпит отлагательств? Слабее. И вот теперь, когда начнется следствие, я надеюсь, откроют и тех, кто являлся распространителями подобных мнений, тех, чьи мысли отразил клеветник в своем письме. Я надеюсь также, что это следствие устремляет взор на Оксеншерна который сидит готовый парировать и нападать разъяснит нам и другие, еще более важные вопросы, вытягивает шею и шипит и особенно один вопрос, Оксеншерна, очень близко касающийся лично меня!
Оксеншерна спокойно и вполне уверенно. Не о пяти ли миллионах?
Кристина бледнеет, вдыхает жадно воздух и остается сидеть с вытянутой шеей.
Оксеншерна не спускает с неё глаз.
Кристина медленно опускает голову и съеживается. Какие пять миллионов?
Оксеншерна. Украденные! Пауза.
Кристина медленно. Что это’ за деньги?
Оксеншерна подымается. Шведская контрибуция по Вестфальскому миру! Я сейчас покажу документы. Уходит в маленькую дверь.
Кристина вскакивает, схватывает руки Гарди и прижимает их к своей груди. Магнус, во имя Иисуса, затуши процесс!
Гарди. Слитком поздно!
Кристина. Помоги мне!
Гарди. Ты вздумала подразнить льва.
Кристина, ударяя себя хлыстиком. Ах, когда же я вырвусь из его когтей!
Гарди. Ведь не он первый начал царапаться!
Кристина. И зачем только потревожила я это осиное гнездо?! Помоги мне, Магнус!.
Гарди. Ползи на коленях ко Кресту!
Кристина. Мне?.. Ползти на коленях!!?
Гарди. Это наш долг!
Кристина. Ладно, пусть так! Но я отомщу потом!
Гарди. Это нам не ново.
Кристина оставляет хлыст и меняет выражение лица.
Оксеншерна возвращается с бумагами.
Кристина кокетливо и дружелюбно ударяет Оксеншерна по руке. Спасибо, друг мой, я верю Акселю Оксеншерне на слово, Кристине — документы не нужны.
Оксеншерна остается холодным.
Кристина. Ну и сердит же старина! Помнишь, бывало за уроками истории как ты таскал меня за волосы?! Берет его руку и кладет ее себе на голову. Ну, приласкай же меня немножко, ведь я так избалована… а у меня нет отца… нет матери!
Оксеншерна наполовину холодно. Дитя мое, будь также правдива, как ты хороша, и все будут и любить, и уважать тебя.
Кристина, подавляя обиду. Спасибо, канцлер! Не затягивай процесса, и пусть все эти неприятные истории поскорее забудутся.
Оксеншерна. Могу ли я попросить у Вашего Величества письмо?
Кристина непринужденно. Да, как только я получу с него копию. Вынимает часы. Теперь я должна идти. Прощайте. Поворачивается. Да, скажите, в Польше есть Вазы?
Гарди. Как же, потомки Сигизмунда!
Кристина. Но ведь они католики?
Гардин Они могут быть обращены!
Кристина насмешливо. Да, ты прав… Ищите себе Вазов, а я найду кое-кого получше! До свиданья! Уходит.
Оксеншерна. Кошка! Настоящая кошка!.. Грустно слитком долго жить, Де-ла Гарди, и быть свидетелем, как всё прекрасное становится безобразным, всё доброе — злым.
Гарди. Ну, а анонимное письмо?
Оксеншерна. Должен сознаться, я и сам был удивлен. Всё это пустая болтовня, и автор повторяет ее в своем письме.
Гарди. Я такого же мнения. И теперь мы их приговорим к казни.
Оксеншерна. Как жестока жизнь! Но этому надо положить конец.
Гарди. Устранить ее мы не можем, но можем заставить ее отречься!
Оксеншерна. Разве это возможно?
Гарди. Да, это возможно!
Оксеншерна. Пойдем сюда и поговорим.
Гарди. Там кто-нибудь есть?
Оксеншерна. Да, конечно.
Гарди. Кто же?
Оксеншерна. Пойдемте и увидите!
Гарди, заглядывая в комнату. Купец Аллертс!
Оксеншерна. Вы его знаете?
Гарди. У него есть дочь…
Оксеншерна. А у дочери есть сын…
Гарди. Отец которого — Карл Густав…
Оксеншерна. Да!

Действие третье

В глубине сцены роскошный салон. Налево, отделенные китайскими ширмами, две софы и несколько стульев, сгруппированных вокруг большого стола. Направо громадный шкаф орехового дерева в голландском стиле. Часть авансцены представляет вход или галерею… В мастерской направо, наискось, продолговатое низкое окно, по обыкновению шестистворчатое. Перед окном большой рабочий стол, за которым помещаются шесть подмастерьев, все они сидят, поджав под себя ноги и шьют роскошные костюмы. Рядом с ними один подмастерье кроит, другой гладит, третий примеряет на манекен костюм Пандоры.
1-й подмастерье, выглядывая в окно. Кажется, толпа собирается!
2-й подмастерье. Лучше не смотреть!
3-й подмастерье. Почему же?
2-й подмастерье. Еще задавят!..
Гладильщик. Молчите, вы!
Примерщик. Их будут судить дворцовым судом?
Гладильщик. Мессениусов? Да! Разве ты не знаешь?
2-й подмастерье. Много народу будет на суде!
Примерщик. Кто же еще-то?
2-й подмастерье. А свидетели!
Гладильщик. Ну, делайте свое дело!
Гладильщик и примерщик уходят в глубину сцены.
Примерщик гладильщику. Вот проклятый процесс! Точно невод, потянешь за веревочку, попадет сколько хочешь и мелкой и крупной рыбы. Поверишь ли, нет почти ни одного высокопоставленного лица, которое не было бы в нём замешано… Ни единого, начиная с самого высшего, до самого низшего.
Гладильщик. С самого высшего?
Примерщик. Ну да!.. И все друг друга подозревают… Все!
Гладильщик. А… А самое высокопоставленное?
Примерщик. Та боится! Входя в глубину сцены.
Закройщик. Осторожнее, как можно осторожнее!
Примерщик. А нам-то чего бояться? Все могут попасть в немилость, всех могут вышвырнуть за борт, только не нас. Мы им необходимы, сам канцлер называет нас советом десяти неприкосновенных… А Хольм-то, хозяин-то наш… Знаете, ведь он скоро сделается дворянином!
Закройщик. Дворянином? А что же с нами-то будет?
Примерщик. Сами мастерами будем!..
Гладильщик. А все-таки, молодцы эти Мессениусы!.. Всем, всем пожертвовать!
Закройщик. Это развяжет языки… Тише… Хольм!
Все возвращаются к своим занятиям.
Хольм появляется с гусиным пером за ухом и с лорнеткой. Он подходит к большому шкафу, отворяет дверцу и вынимает из одного ящика какую-то бумагу, читает ее и делает какие-то заметки. Не оборачиваясь к подмастерьям, говорит. Пожалуйста тише, тише!
Кристина входит в традиционной амазонке с мечом и цепью Иоаннитского ордена, юбка подколота сбоку. Выражение лица испуганное. Хольм!
Хольм умеренно вежливо. Ваше Величество!
Кристина. Ты можешь дать мне тридцать тысяч талеров?
Хольм. Конечно, да!
Кристина. Никогда еще ты мне не отказывал, мой честный Хольм!.. Видишь ли, мне необходимо устроить балет, чтобы прекратить в народе толки об этом проклятом процессе…
Хольм. Да, проклятом! Проклят тот, кто его начал!
Кристина, вздрагивая. А, что говорят-в городе?
Хольм. Много болтают!
Кристина. Возбуждены против меня?
Хольм указывает на подмастерьев.
Кристина. Эти-то? Эти меня любят!
Хольм. Ваше Величество! Артель за артелью портных прошла с знаменами за город, так как сегодня их праздник, эти же не имеют праздника!
Кристина. Пустяки! Выходит на авансцену и слегка кивает подмастерьям. Здравствуйте, господа!
Подмастерья прислушиваются, оборачиваются и холодно смотрят на королеву.
Кристина уныло возвращается к Хольму. Мне что-то не нравятся сегодня их глаза!
Хольм. Ваше Величество, сделайте им сегодня праздник, и глаза их станут прекрасными… Такими же прекрасными, как ваши.
Кристина подавляет гнев и отвращение. Я не могу сегодня сделать им праздник. Балет должен состояться, и как можно скорее!
Хольм. Нельзя забывать о малых, много малых составляют одного большого!
Кристина. Я не забываю о них, Хольм, я их просто презираю!
Хольм. Ай, ай, ай!..
Кристина. Как сидит на мне платье?
Хольм ощупывает швы. При такой фигуре…
Кристина, сдерживая негодование по поводу грубого комплимента. Готов костюм Пандоры?
Хольм. На мольберте, как говорит придворный художник.
Кристина подходит и разглядывает надетый на манекен костюм Пандоры. Да, много обещает! Уходит в глубину сцены. Нервно. Сейчас будут собираться, пригласи их сесть… Снаружи доносятся крики ‘ура’. Вздрагивает. Что это такое?
Хольм. Это ‘малые’!
Кристина, пробуя шутить. Дети?
Хольм. Нет, Ваше Величество, это не дети.
Кристина. Хольм, из всех, кому я помогала выбраться из тьмы на свет, найдется ли у меня хоть один друг?..
Хольм. Один, единственный…
Кристина. Кто же?
Хольм. Если исключить мою скромную особу, которой более подходит название раба, чем друга, то это Штейнберг.
Кристина несколько пренебрежительно. Штейнберг, который дорожит так своим фон-Штейнберг?
Хольм. Это его единственная маленькая слабость, но зато добрый, простодушный Штейнберг готов пожертвовать жизнью за свою королеву, не ожидая за это никакой награды.
Кристина задумчиво. Ты думаешь? Пауза. Хольм! Как я устала от всей этой комедии!
Хольм молчит.
Кристина, как будто про себя. Пусть это будет последний акт… Пауза. Ты знаешь купца Аллертса?
Хольм. Да.
Кристина. У Штейнберга с ним какая-то тайна. Ты что-нибудь знаешь?
Хольм. Нет.
Кристина. Постарайся узнать!
Хольм. С тех пор, как начался этот процесс, люди стали скрытны и подозрительны… А вот и Штейнберг!
Кристина. Лицо её принимает новое выражение. Она идет навстречу Штейнбергу. Привет вам, мой добрый Штейнберг!
Штейнберг склоняет колено.
Кристина мягко. Зачем это?.. Встаньте. Ведь вы когда-то спасли мне жизнь!
Штейнберг. Если бы я мог отдать свою за Ваше Величество…
Кристина. Мне довольно того, что я уверена в вашем расположении, мой милый Штейнберг… Откуда вы?
Штейнберг. Из дворцового суда, Ваше Величество.
Кристина испуганно. И вы слушали…
Штейнберг. Да, я слушал.
Кристина боязливо, но мучимая любопытством. Идите сюда! Уходит налево. Штейнберг следует за ней.
Тотт входит справа, озираясь, обращается к Хольму. Не может ли хозяин на некоторое время удалиться?
Хольм сначала оглядывает Тотта, потом уходит в глубину сцены налево.
Гарди, входя справа. Ну! посидим!
Тотт, указывая на стул. Здесь.
Гарди. Пожалуй и здесь. Садятся. Теперь для тебя взошло солнце, Тотт… Вокруг тебя-сияние!
Тотт. Разве это так заметно?
Гарди. От людей, которые любят, исходит свет, и вблизи их всем становится тепло. Ты счастлив Тотт?
Тотт. Самое большое счастье всегда отравляется предчувствием его конца.
Гарди. Почему же конца?
Тотт. Почему?.. Я не раз любил и прежде… Но когда наступал разрыв, я имел обыкновение сам низвергать своего идола, смешивать его с грязью, и делу конец. Таким образом я оплакивал событие не более двух недель.
Гарди. Это, кажется, единственный случай, когда мужчине позволительно плакать.
Тотт. Но тут слезы не помогут. На этот раз мое чувство так высоко и свято, что порви она со мной я не вынесу.
Гарди. Бедный Тотт!
Тотт. Знаешь, я почему-то уже заранее страдаю. Не могут ли философы объяснить, почему любовь приносит самые глубокие страдания? Я наблюдал за Иоганном Банер, когда он был влюблен. Герой превратился в ребенка, с полдюжины носовых платков насквозь смачивал слезами. А самое главное, что все смеются над этими страданиями. Магнус, по твоему она играет мной?
Гарди. Может ли женщина не играть? Игра в любовь та же игра.
Тотт. Но играть небом и адом — опасно.
Гарди. Случается, что умирают.
Тотт. Я влюблен в нее, как мальчик, преклоняюсь перед ней, как перед высшим существом, и считаю ее моей первой любовью.
Гарди. Ты считаешь ее высшим существом?
Тотт. Да, именно. Разве ты не замечаешь, что она точно парит над жизнью, что всё обыденное в её глазах совершенно ничтожно. Самую корону она может растоптать ногами. Я убежден, что в один прекрасный день это так и случится.
Гарди, насторожившись. Ты думаешь?
Тотт. Я думаю, что эта орлица — дитя воздуха, и потому ей тяжело двинется здесь на земле. Если б я мог последовать за ней!
Гарди. Но ведь она никогда ни над чем не задумывается, ничего не делает, ни к чему не стремится.
Тотт. Потому что она ничем не хочет быть связана.
Гарди. У неё не существует никаких определенных взглядов.
Тотт. Зачем ей они? Все эти определенные взгляды через каких-нибудь десять лет становятся устаревшими. Она же вечно юная, вечно новая!
Гарди. Боже! Как он любит!
Тотт. Да, люблю!
Гарди. У неё нет недостатков?
Тотт. Нет, потому что свойства её натуры не исчерпываются мещанскими понятиями достоинств и недостатков.
Гарди. Замечал ты постоянные перемены её лица?
Тотт. У портного Хольма и всей ему подобной челяди по одному лицу — у Кристины их легион, потому что душа её способна вместить целый мир.
Гарди. Ну пускай хоть сотню миров!
Тотт. Только я могу вполне оценить её красоту, только я вижу настоящую Кристину, потому что люблю ее — от вас же многое ускользает.
Гарди. Да, Тотт умеет любить, хоть и причислял себя к женоненавистникам.
Тотт. Я и остался женоненавистником, но Кристина не похожа на других женщин. Как тебе известно, она сама женоненавистница. Так что мы и в этом сходимся.
Гарди. Берегись этого мнимого женоненавистничества, быть может, это ни что иное, как ловушка.
Тотт. Она даже в своих мемуарах пишет, что синоним слова женщина — маска…
Гарди. Да, пишет… а ты веришь всему, что написано?.. Не читала ли еще она тебе отрывки из Эврипида? Тотт. Читала. А ты почему это знаешь? Гарди. Позволь мне об этом умолчать, Клаус.
Королева входит под впечатлением дружеской беседы с добродушным Штейнбергом, в руках её письмо.
Тотт и Гарди встают.
Кристина в задумчивости делает Тотту знак рукой, чтобы он удалился.
Тотт злобно смотрит на Гарди и медлит.
Кристина повторяет свой жест.
Тотт удаляется.
Гарди торжествует, предполагая, что Тотт попал в немилость. Уже?
Кристина, сдерживая улыбку, делает строгие глаза. Она рвет письмо и бросает на пол.
Гарди смелее. Отставка?!
Кристина садится, приглашает сесть Гарди, кладет между собой и им меч и с загадочным выражением в лице смотрит на Гарди.
Гарди. Между нами!..
Кристина продолжает смотреть на него пристально и странно.
Гарди, как бы в рассеянности вынимает из кармана футляр и вертит его в руках.
Кристина. Что это у тебя в руках?
Гарди. Взятка!
Кристина. Жене! Пластырь домашнего мира! За что?
Гарди. За разврат и непокорность, понятно.
Кристина. Вы хотите ее подкупить? Зачем же было жениться?
Гарди. Тебе вероятно лучше, чем кому-либо известно, зачем ты женила меня на Марии Евфросинии.
Кристина. Слушай, Магнус не продашь ли ты мне Экользунд?
Гарди. Я только что введен во владение.
Кристина. Ну, так что ж?
Гарди. Карл Густав покупает?
Кристина. Нет! Да не всё ли тебе равно! Сколько ты хочешь за него?
Гарди. Я не желаю его продавать!
Кристина мужским голосом, громко и властно. Своему королю?
Гарди. Королеве!
Кристина берется за меч. Ты непременно хочешь напомнить мне, что я женщина?
Гарди. А разве это плохо?
Кристина, скандируя. Для меня, да! А знаешь ли, как бы мне хотелось когда-нибудь померятся с тобой силами в открытом поле, я бы доказала тебе, что ни в каком отношении не слабее тебя.
Гарди. Ты предлагаешь мне поединок?..
Кристина молчит, как бы внезапно погруженная в свои собственные мысли, чему-то улыбается, потом лицо её принимает совершенно другое выражение. Желаешь 70,000 талеров за Эскользунд?
Гарди. Смотря потому, кто будет наследником? Может быть это уже известно?
Кристина в смущении закусывает губы и опускает голову. Молчание.
Гарди. Прости, но ты сама напрашиваешься на оскорбление.
Кристина. Разве оскорблять так приятно?
Гарди. Оскорбить идола приятно, но оскорбить женщину, которую когда-то любил… О, как это больно! Но одна боль уменьшает другую.
Кристина. Все говорят о боли разлуки. Почему же я не чувствую? Прекрасно снова быть свободной!
Гарди. Снова?!. Подожди, когда-нибудь и ты почувствуешь… Это случится непременно, как случается со всеми, кто играет силами природы, её творческими силами, источники которых питают глубокие корни древа жизни.
Кристина. Каким же это образом?
Гарди. Ты играешь любовью, а разве ты не знаешь, что такое любовь?
Кристина. Конечно, — игра, и игра не серьезная. Скандируя. Но кто начинает игру, тот и должен терпеть её последствия… Резко меняя тон. Теперь можешь уходить! Прощай!.. Позови Тотта!
Гарди встает, но не уходит.
Кристина настойчиво подчеркивает. Камергера Тотта!
Гарди не уходит.
Кристина еще громче и настойчивее. Государственного советника Тотта!
Гарди. Государственного советника?
Кристина. Может быть теперь ты согласен продать мне Эскользунд?
Гарди. Да, теперь я согласен… Но теперь он стоит дороже.
Кристина. Сколько же?
Гарди дерзко. Пять миллионов!
Кристина вздрагивает, потом овладевает собой и говорит глухо. Магнус!.. Окажи мне услугу…
Гарди. Дорогая кузина, я всегда готов для тебя на всевозможные услуги, за исключением унизительных.
Кристина. В этой нет ничего унизительного для тебя! Пойди в государственный совет и послушай следствие.
Гарди. Хорошо… Я это сделаю! Только может ли это помочь?
Кристина жалобно. Ты считаешь, что мне уже ничто не поможет?
Гарди ласково. Маленькая Кристина! Бедная маленькая Кристина! Она стоит перед судом, и ее обвиняют!..
Кристина. Как глупо — делать глупости!
Гарди. Да, несомненно! Кому же это и знать, как не мне, когда я теперь обращен в прах благодаря моей, прости за выражение, глупости.
Кристина с болью. Зачем ты всегда хочешь доказать мне свое превосходство?
Гарди. Нужно мне его доказывать?
Кристина гневно взглядывает на Гарди. Стыдись!..
Гарди. Чтобы выпутаться из всей этой тины, тебе остается один способ.
Кристина. Говори, какой?
Гарди. Отречься от престола!
Кристина. Я не расслышала!
Гарди. Отречься от престола… Молчание.
Кристина делая вид, что не слыхала. Позови Тотта!
Гарди. Холодно. Нет! — Ты можешь сделать это сама. Уходит.
Кристина одна. Стоит в нерешимости, потом делает кислую гримасу. Входит камергер.
Камергер. Его Королевское Высочество принц Карл Густав.
Кристина лицо её принимает веселое, открытое выражение. Она идет навстречу Карлу Густаву. Приветливо. Добро пожаловать!
Камергер уходит.
Карл Густав толстое, лоснящееся лицо, добродушен, но не лишен некоторого военного достоинства. Падает на колено, потом встает и обмахивает пыль с одежды.
Кристина подает ему одну руку, другой треплет его за подбородок. Здравствуй, милый Карл!.. Вечно небритый, вечно в страхе за свой костюм!.. Впрочем, так и надо! Треплет его за подбородок. И двойной подбородок!.. Но почему ты не побреешься? Иди сюда, мой поросенок и садись!
Карл Густав выпрямляется по-петушиному, добродушно. Дорогая кузина, день и ночь я ехал сюда из Эланда, чтобы сказать тебе, что я совершенно не при чём в этом проклятом процессе!
Кристина хмурится. Я это и без тебя знала… Нам есть о чём побеседовать кроме этого… Садись! Молчание.
Карл Густав приготовляется к серьезному разговору.
Кристина. Я спешу и потому приступаю прямо к делу. Ты хорошо знаком с финансовой частью?
Карл Густав. Знаком немножко!
Кристина. Слушай… Нельзя ли как-нибудь занять денег?.. Ну вот, стоит мне заговорить о деньгах, ты смеешься! — Ты скуп, Карл!
Карл Густав. У меня ничего нет, не над чем скупиться, мой милый маленький друг!
Кристина. Неужели же нет даже городских обли… облигаций? — кажется, так это называется?
Карл Густав. Облигаций. Растягивает слово и смеется. Ах ты крошка! Скорее. Но ведь это же государственный заем!
Кристина. А разве властитель страны не имеет права… на такие операции?
Карл Густав. Нет, дорогое дитя, это зависит от риксдага и совета.
Кристина, прикладывая палец к губам. Так, так. Молчание. Подумаешь, сколько инстанций из-за таких пустяков!
Карл Густав смеется. Да, моя дорогая, это наша обязанность по отношению к народу. От этого зависит порядок страны. Да тебе самой приходилось подписывать сотню таких бумаг.
Кристина. Разве? Меняет тон. Это такие бумаги со штемпелями? Они похожи на деньги? С желтыми и голубыми полосками на изнанке?
Карл Густав, улыбаясь, несколько самодовольно. Все бумаги, которые ты подписываешь, такого вида… Но, ангел мой… знаешь ли, остерегайся перед посторонними людьми выдавать свое невежество и легкомыслие по отношению к делам государства.
Кристина сконфуженно. А что такое налог?
Карл Густав. Позволь мне тебя перебить, Кристина: скажи откровенно — сколько?
Кристина, смотря вниз. Много, много!
Карл Густав. Сколько же?
Кристина. А как ты думаешь?
Карл Густав. Миллионы?
Кристина слабым голосом. Да!
Карл Густав испуганно. Сколько же?
Кристина молчит. Гробовое молчание.
Карл Густав растроганно и грустно. О, Господи Боже мой! Что ты наделала, мое бедное дитя?! Всё же — не пять?
Кристина по-детски. Пять?! Нет кажется, не пять, а три или семь…
Карл Густав встает, с нежностью наклоняется над Кристиной и шепчет ей на ухо. Уж не шутит ли Кристина?
Кристина холодно. Я никогда не шучу! У меня нет привычки шутить! Садись на свое место! Пауза.
Карл Густав смотрит на нее долгим взглядом.
Кристина. На минуту задумывается, потом принимает товарищеский тон. Послушай, Карл, ты должен достать мне семьдесят тысяч крон.
Карл Густав холодно. Но я не могу.
Кристина. Тогда ты должен за меня поручиться.
Карл Густав. Опять Эскользунд?!
Кристина. Да!
Карл Густав. Я уже раз заплатил… Еще раз платить?
Кристина. Да! Разве корона этого не стоит?
Карл Густав, насторожившись. Так вот как…
Кристина протягивает руку. Лукаво. Ну, давай!
Карл Густав. Корона в твоих руках. А что же я тебе дам, когда у меня ничего нет?
Кристина, не отнимая руки. Ну, сюда!
Карл Густав хватает её руку и целует. Кристина, ты позволишь мне сказать тебе несколько слов? Только не перебивай и не смейся!
Кристина. Зависит от того, что ты скажешь.
Карл Густав просто, с чувством. Я явился, чтобы выслушать твой ультиматум!.. Да, я не хочу напоминать тебе наши юношеские обеты — всё это, конечно, пустяки и болтовня. Но теперь, когда мы стали более опытны, имеем собственные взгляды на жизнь, ты не можешь не согласиться, что как мое, так и твое положение — невозможны, Ты обещала мне корону в случае своей смерти… согласись, что я не могу сидеть и дожидаться твоей смерти.
Кристина зевает. Ну, скорей, скорей!
Карл Густав. Так не хочешь ли ты выйти за меня замуж?
Кристина. Нет, не хочу. Я вообще не хочу выходить замуж. Встает и подходит к Карлу Густаву.
Карл Густав. Я знаю, что, как мужчина, я, конечно, мало привлекателен…
Кристина, играя его волосами. Тебе надо побриться.
Карл Густав… но преданное сердце…
Кристина. Карл Густав, ты очень мил и понимаешь в делах и во всей этой государственной путанице гораздо больше, чем я, но замуж за тебя я все-таки не выйду… Целует его в лоб. Вот поцеловать тебя я могу! Потому что ты славный… Хоть от тебя и пахнет пуншем… Кажется, пуншем.
Карл Густав рассерженно поднимается с места. Ваше Величество позвольте мне уйти…
Кристина. С большим удовольствием. Ах, если бы ты мне только достал эти семьдесят тысяч — …
Постой! Вот что еще… Ты должен повлиять на верхнюю палату, чтобы она согласилась дать звание дворянина моему другу Хольму.
Карл Густав. Портному?
Кристина. Камергеру, если позволите!
Карл Густав. Что за бессмыслица?!
Кристина. В. наши времена, времена Кромвеля, пивовары становятся королями, а цареубийцы — посланниками, хотя бы Уайтлук! Ведь он же разгуливает по шведскому королевству, а представители армии встречают его барабанным боем. Ну, согласен или нет?
Карл Густав. Нет!
Кристина. А корона?
Карл Густав. Я не согласен, но принужден!
Кристина. Прекрасно! Принужден! Скандируя. А чтобы ты больше не надоедал мне своим сватовством и уверениями в преданности, я прошу позволения в следующий раз, когда побреешься и когда от тебя не будет нести пуншем, представить тебе на этот раз твоего, а не моего приятеля, который известен под именем купца Аллертса. Знаешь?
Карл Густав совершенно подавлен. Молчит.
Кристина. Тестя! Что, преданное сердце?
Карл Густав собирается уходить.
Кристина. Иди, но не забывай семьдесят тысяч Тотта!
Карл Густав. Тотта?
Кристина. Да, Тотта!
Карл Густав. Который…
Кристина. А корона, корона!?
Карл Г. идет, но возвращается кошачьим движением. Сколько миллионов?
Кристина резко. Пять!.. Скандирует. Но я их получу через купца Аллертса, иначе его имя будет в следующий раз фигурировать в процессе.
Карл Г. Его имя?.. Господи Боже!
Кристина. Да, его имя на ряду с наследником престола Карлом Густавом! Пауза.
Кристина. Итак, мы квиты!
Карл Г. Да!
Кристина. Скажи, что мы квиты, иначе я удвою сумму.
Карл Г. Мы квиты! Уходит.
Кристина с минуту стоит неподвижно и задумчиво, сзади подкрадывается Пиментелли, обнимает ее за талию и целует в затылок, она берет его за руку, уводит за кулису налево, потом возвращается и звонит.
Хольм справа.
Кристина. За твою верную службу, Хольм, я хочу пожаловать тебя званием дворянина. После поблагодаришь. А теперь — освободи на 3 часа подмастерьев, от моего имени. Карауль все двери, я жду барона Тотта.
Хольм. Всё будет исполнено как приказано Её Величеством! Идет и отпускает подмастерьев.
Тотт неожиданно входит.
Кристина радостно идет ему навстречу, ласково протягивает руку и ведет к столу, где они садятся друг против друга.
Тотт смотрит на нее тревожно и пытливо. Кто сейчас вышел отсюда?
Кристина. Хольм.
Тотт. А перед ним?
Кристина смотрит на него, стараясь угадать, что ему известно. Перед ним? Многие!
Тотт. Прости, Кристина, но мне сегодня весь день не удается побыть с тобою! По твоему лицу я угадываю твоих сегодняшних посетителей. На твоих губах насмешливая улыбка Де-ла Гарди, а твои сдвинутые брови заставляют меня предполагать, что здесь был сам Карл Густав.
Кристина. Как ты проницателен!
Тотт. При тебе, Кристина, мысль моя напряженно работает, а раскаленная атмосфера, которая тебя окружает, воспламеняет мои чувства и впечатлительность так, что мне становится трудно быть в обществе обыкновенных людей.
Кристина. Как ты красив сегодня, Клаус!
Тотт. Если я кажусь тебе менее безобразным — так это потому, что ты во мне.
Кристина. Ты по-прежнему играешь в карты?
Тотт. Не играю, не пью, почти не ем. Ни одно бранное слово не вырывается у меня более.
Кристина. Виделся ты с кем-нибудь из товарищей?
Тотт. Я вижу только тебя!
Кристина. Мне кажется, ты что-то грустен, друг.
Тотт. Не знаю, грустен я или весел, живу или не живу… Вчера вечером, Кристина… Ты своей маленькой ручкой вынула из меня душу. Стоит тебе разжать эту ручку, душа моя улетит, и меня не станет. Я смотрю в твои глаза и вижу себя в них. Ты закрываешь глаза, и я перестаю существовать…
Кристи и а. Клаус, это слишком высоко — я тебя не понимаю… Спустись на землю.
Тотт. Душу мою ты взяла, перед тобой одно тело!
Кристина. Вспомни бумажный змей… пока шнурок притягивает его к земле, он стоит в воздухе… обрежь шнурок, и он упадет на землю.
Тотт, всё более и более одушевляясь. Я этот шнурок, притягивающий тебя к земле, но ты поднимаешь меня к небу!..
Кристина с искренним чувством. Клаус! ты доведешь меня до отчаяния… я совсем не то, за что меня принимает мой мальчик…
Тотт. Ты сама не знаешь, кто ты и откуда пришла, как не знает этого ребенок, как не можешь ты помнить своих сновидений. Боги, пославшие тебя на землю, погасили твои воспоминания.
Кристина. Первый раз в жизни я встречаю такую большую любовь и такой великий дух!
Тотт. Нет, я ничто — маленькая грифельная доска, на которой ты можешь писать всё, что хочешь, я был совершенным ничтожеством до встречи с тобой, всем я обязан одной тебе.
Кристина. О, Боже мой!..
Штейнберг входит. Простодушно. Ваше Величество!
Кристина топает ногой. Проходи скорее.
Штейнберг. Простите!
Кристина. Иди же!.. Сколько раз ты будешь еще напоминать мне, что ты мой спаситель!.. Ступай!
Штейнберг медлит с грустью. Я пришел не за тем, я пришел предупредить… В городе волнение…
Кристина. Пускай!
Штейнберг печально уходит.
Молчание.
Кристина. Клаус! Вернемся на землю! Ты государственный советник!
Тотт. Что мне до этого, я принял подарок только для того, чтобы ты не стыдилась своего друга.
Кристина. У меня есть более широкие для тебя планы. Слушай и не перебивай. Ведь ты из рода Вазов. Видишь ли, сильные люди нашей страны не желают Пфальцеров, а ищут потомков Вазов в Польше. Они должны пригласить тебя, но сначала ты получишь титул герцога.
Тотт. У меня есть ты!
Кристина закрывает ему рот рукой. Молчи, дитя!.. В виду этого я уже просила для тебя у Оксеншерна! герцогский титул. С минуты на минуту дожидаюсь ответа.
Тотт. Я царь вселенной — пока ты моя царица, чего же мне больше!
Кристина. Надо сделаться царем земным! Маленькая Кристина не умеет летать. Увы! Неужели я сделаю тебя несчастным… Эпиметей!
Тотт. Моя Пандора, ты заставила меня впервые взглянуть на небо… Ты чистая, белоснежная в глубине души, несмотря…
Кристина. Несмотря…
Тотт. Несмотря на то, что порой маленький гном — дух земли — искажает черты твоего дивного лица…
С улицы доносятся крики.
Кристина бросаясь к окну, за которым сидели подмастерья. Что такое?
Тотт вскакивает и обнажает меч.
Кристина выглядывает в окно. Толпа народа.
Гарди входит. Ваше Величество, простите мою дерзость, но в городе сильное волнение.
Кристина возвращается в глубь сцены. Какая же причина?
Гарди. В двух словах! Дело касается особы королевы. Какой-то сумасшедший зарезал на улице женщину, приняв ее за королеву.
Кристина испуганно. За что они меня ненавидят? По-детски. Что я им сделала? Разве я не старалась делать добро, защищать слабых? Разве…
Гарди. Милое дитя, ты до сих пор только играла… так нельзя! Маленькой Кристель давно уже нет, а ты продолжала ею оставаться. Скоро сюда явится канцлер, выслушай старого мудреца, он один может спасти тебя.
Кристина грустно. Это необходимо! Подходит к Топу, протягивает ему руку и смотрит на него горячим взглядом. Подожди там, Я позвоню. Близко к его лицу, как бы готовясь поцеловать его. Только не уходи! Мы еще должны поговорить о твоем костюме для балета.
Тотт. Я готов ждать хоть сто, хоть двести лет! Уходит.
Гарди. Прежде всего, Кристина, балет должен быть отложен!
Кристина. Балет? Ни за что!
Гарди. Тогда толпа ворвется в замок!
Кристина. Чего же им надо?
Гарди. Одно к одному! Благодаря процессу, с каждым днем дело всё более и более выясняется.
Кристина дико. Заткни им глотки! Казни их без всякого суда! Ведь их схватили на месте преступления! Какие же еще улики?!
Гарди. Прикажешь казнить потихоньку?
Кристина. Со скамьи подсудимых негодяи еще будут оправдываться лгать. Потом появятся разные пасквили! Сделай так, чтобы они замолчали сразу и навеки…
Гарди. Мой бедный маленький друг!
Кристина. Бедная Кристина!
Бурдло входит с развязными манерами и веселым лицом.
Кристина. К де-ла Гарди. Гони его вон! Эта какая-то обезьяна, а не человек!
Гарди подходит к Бурдло и схватывает его за плечи. Вон, милостивый государь!
Бурдло улыбается.
Кристина. Гони его палкой, Магнус!
Гарди выталкивает Бурдло. Этот человек был когда-то номер первый. Считался величайшим среди всех великих людей!
Кристина. Это низко, Магнус.
Гарди. Прости! Но ведь ты, кажется, считала его выше Оксеншерна?
Кристина. Я тогда еще не знала Тотта.
Гарди. Клауса?
Кристина. Да. Вот голова, созданная для короны!
Гарди. Ты любишь его?
Кристина. Да, люблю, я полюбила в первый раз и навеки…
Гарди. Ты играла им, увлекала его, и попалась сама!
Кристина. Да, теперь конец моей свободе, но эти узы дороги мне… Он один поможет мне выбраться из всей этой тины.
Гарди с искренним чувством. Кристина, мне трудно простить тебя, ты жестоко и коварно поступила со мной, положим, я не остался перед тобой в долгу, теперь, когда я вижу какую женщину создал Тотт своей любовью из лживого развратного существа, каким ты была мне становится стыдно, со слезами в голосе, и я начинаю сознавать всю свою вину перед тобою, потому что я своей любовью не мог пересоздать тебя. Поздравляю от всего сердца, мне кажется, теперь ты нашла настоящее чувство и настоящего человека!
Кристина закрывает рукой глаза, стараясь скрыть слезы. Магнус… сдавленным голосом. За твою искренность я хочу ответить тем же! Эта любовь убила королеву, осталась только женщина… Меняя тон. Фу, как мне стыдно!..
Гарди. Канцлер!
Кристина вздрагивает. Во что бы то ни стало надо быть королевой, хотя королевы больше нет. Магнус, передай моей матери, что я прошу ее прийти через некоторое время. Отыщи доброго Штейнберга, я сейчас жестоко поступила с ним. Попроси его простить меня… Распускает подколотый шлейф. И прости меня сам…
Гарди. Я друг твой. Меняя тон. А может быть, прикажешь еще передать что-нибудь Пиментелли.
Кристина недовольно. Иди, я презираю и тебя… и твои насмешки!
Гарди надменно. Благодарю, Кристина, я постараюсь сделать то же… Итак, прежде всего к матери! Прежде всего мать и после всего мать!
Кристина. Мать… Задумчиво… Почему нельзя стать матерью… не выходя замуж?
Гарди. Кристина… молчание. Канцлер!
Кристина снова принимает вид королевы.
Камергер входит. Канцлер граф Оксеншерна!
Кристина кивает в знак согласия.
Гарди уходит.
Оксеншерна мрачен, имеет вид человека, приготовившегося выдержать борьбу. Холодно кланяется.
Кристина сухо и надменно. Я за вами посылала. Мягче. Благодарю, что пришли!
Оксеншерна смотрит удивленно.
Кристина указывает на стул.
Оксеншерна садится. Ваше Величество! Усталым голосом. Вам без сомнения известно, что в городе волнение?
Кристина мягко и рассудительно. Да, я знаю, и знаю также, кто причина этого волнения. Поэтому я считаю необходимым, чтобы одна человеческая жизнь была принесена в жертву за все.
Оксеншерна. Мессениусов — двое.
Кристина, улыбаясь. Вы жестоки! Меняя тон. Канцлер знает, что он получил Высочайшую милость.
Оксеншерна равнодушно. Титул герцога. Да, но это для меня не важно.
Кристина глухо. Вы правы… Для Аксель Оксеншерны что может значить…
Оксеншерна. Осмелюсь предложить один скучный вопрос.
Кристина злобно. Опять, конечно, относительно пяти миллионов? Хорошо: часть их ушла на награды, часть ‘растрачена’ мною, как говорится, после смерти моего отца…
Оксеншерна грустно. На награды?
Кристина задорно. Да, конечно, потому что для этого необходимы наличные суммы. Не правда ли?
Оксеншерна, смотря вниз. Другой вопрос: известно ли королеве, что Швеции объявлена война?
Кристина испуганно. Война? Нет… С кем?
Оксеншерна. Это в высшей степени странно! Королеве неизвестно! Совет, который также должен был бы знать, не имеет об этом ни малейшего представления!
Кристина. С кем война?
Оксеншерна. С свободным имперским городом Бременом.
Кристина. С Бременом?
Оксеншерна. Королеве совершенно ничего не известно?
Кристина. Нет… Видите ли, Кенгсмарк написал мне письмо, в котором жаловался, на бременцев… тогда… конечно, я ответила… Ответила ему…
Оксеншерна. Что королева ответила?
Кристина испуганно. Разве это так важно?
Оксеншерна. Что ответила королева?
Кристина. Я написала… что по-моему… конечно их следует поколотить… или как это военные говорят…
Оксеншерна. Господи Боже мой!
Кристина. Что? Что такое?
Оксеншерна. А вот что: Кенигсмарк незаконным образом построил укрепления и предпринял осаду города, — при чём всю местность затопил водою.
Кристина. Нельзя ли как-нибудь это поправить?
Оксеншерна. Дорогая моя, как же можно так поступать!
Кристина. Так выручите меня как-нибудь, Оксеншерна, ведь вы же опытны и сведущи в таких делах!
Оксеншерна. Да, дитя мое, когда я сам вызывался помочь тебе — эта помощь оказалась лишней, теперь же, когда она тебе необходима — слишком поздно.
Кристина. Что же случилось?
Оксеншерна. А то, что Голландия и сам король приняли сторону бременцев.
Кристина. Сам король! Бросается на колени. Помоги нам! Помоги нам!
Оксеншерна. Кристина, дитя мое, встань! Я готов тебе помочь, но ты не должна более так поступать! Видишь ли, для того, что бы управлять государством, нужен человек практичный — мало ли с кем приходится сталкиваться в риксдаге, где заседают граждане и крестьяне. Ты же не от мира сего, у тебя натура художественная… Ты беспечна, непостоянна, легкомысленна… тебе это не под силу.
Кристина. Это не так трудно, — но скучно.
Оксеншерна, улыбаясь. Да, это скучно… А ты стремишься прежде всего к веселью… Что ж, у каждого свой вкус…
Кристина, перебивая. В таком случае-я отрекаюсь от престола!
Оксеншерна. Это не так скоро!
Кристина. А я хочу, как можно скорее!
Оксеншерна, шутливо. Кто-нибудь дожидается?
Кристина. Может быть! Значит решено: я — отрекаюсь!
Оксеншерна выпрямляется. Ваше величество, — ваша воля — закон, но я отказываюсь что-либо советовать в данном случае, так как этот вопрос исключительно вашей совести.
Кристина. Почему?
Оксеншерна. Потому, что не предвижу всех последствий этого поступка… А теперь прошу позволения обратиться с маленькой незначительной просьбой.
Кристина. Говорите, в чём дело.
Оксеншерна. Отложите балет. Народ неспокоен. Мессениусы — часть народа.
Кристина. В таком случае я принуждена это сделать!
Оксеншерна. Благодарю, дитя мое!.. А теперь прощай. Крепко целует её руку. Бог да благословит и да хранит тебя! Уходит.
Кристина одна, успокаивается и превращается снова в изящное существо, полное грации и женственности. Звонит. Хольм входит. Это ты, камергер?… Зажги пожалуйста здесь лампы, совсем темно.
Хольм, зажигая лампы. В городе сильное волнение.
Кристина. Я уже это слышала, мой друг… Оно скоро успокоится… Снова звонит три раза.
Тотт входит.
Хольм уходит.
Кристина. Страстно Тотту. Клаус, балет не состоится, но сегодня вечером ты должен прийти в павильон Львиной Пещеры — там я буду ждать тебя и устрою праздник для тебя одного. Это будет нечто в роде римского пира.
Тот. Ты и я — это уже целый мир, кто нам нужен еще для праздника.
Кристина. Ты увидишь Пандору.
Тотт. Ты хочешь шутить с дьяволом!
Кристина мягко. Так строго?
Тотт. Нет, ты заставила меня полюбить Бога! Я не хочу возвращаться к прежнему.
Кристина целует его. Моя мать!..
Тотт, шатаясь, робко. Ты даешь и в то же время что-то отнимаешь! Что даешь ты — я еще не знаю, но душу мою ты взяла… Кристина, пощади! Я еще так молод!
Кристина. Молод! Юн! Ты юный бог!.. Теперь иди!
Тотт уходит.
Кристина с минуту одна, подходит к столу и убавляет лампу.
Мария-Элеонора входит, не замечая Кристины. Дитя мое, где ты?
Кристина бросаясь в объятия матери. Мамочка!
Мария-Элеонора уже старая женщина, держится просто, но с достоинством. Что случилось? Что случилось с крошкой? Что-нибудь натворила? Какие-нибудь беспорядки? Пойдем сядем.
Кристина усаживает мать на софу, сама располагается на двух стульях, кладет голову ей на колени. Молчание.
Мария-Элеонора проводит рукой по её волосам.
Кристина. Ведь ты когда-то также была королевой?
Мария-Элеонора. Нет, дитя моя, я была женою великого короля и твоею матерью — и только… пока было можно. Голос её дрожит. Потом у меня отняли мое дитя Бог им судья за то. Они желали дать тебе мужское воспитание. Винить некого…
Кристина. Говори, говори, как хорошо выслушивать жалобы…
Мария-Элеонора. Плутовка! Ей хочется этим заглушить волнение своего маленького сердечка!
Кристина. Мне хочется отдохнуть, чуть-чуть отдохнуть… я так устала, так устала… потом я сама буду жаловаться. Погладь меня по голове… Вот так!.. Как славно на минутку превратиться снова в ребенка, в маленького, невинного, беспечного ребенка!
Мария-Элеонора. Бедная маленькая королева!
Кристина глубоким задушевным голосом. Слушай, мамочка, разве Пфальцграф Иоганн Казимир был кальвинист?
Мария-Элеонора. Отец Карла Густава? Да он был реформатом.
Кристина. Когда же Карл Густав стал лютеранином?
Мария-Элеонора. Не знаю, дорогая моя. Молчание.
Кристина, подготовляя почву. А правда, мамочка, что твой отец также был реформатом?
Мария-Элеонора. Да, конечно.
Кристина быстро. Когда же он сделался ренегатом.
Мария Элеонора молчит.
Кристина торжествует. Ты слышала, что Оксеншерна и его партия намерены пригласить в Швецию польских Вазов.
Мария-Элеонора. Что-то слышала. Ну что же, — все лучше, чем Пфальцеров…
Кристина громко и радостно стучит ногами с демоническим выражением в лице. А ведь польские Вазы католики! Стало быть великий Оксеншерна рассчитывает на то, что они сделаются также ренегатами!
Мария-Элеонора. Дитя мое, я никогда не вмешиваюсь в вопросы религии… каждый верит по-своему.
Кристина вскакивает как кошка. Спасибо тебе, мама, за эти слова!
Мария-Элеонора смотрит на нее с недоумением и смущенно.
Кристина хватает меч и ломает его о колени. Конец!

Занавес.

Действие четвёртое

Сцена представляет внутренность павильона в саду Львов. Направо апартамент, светлые стены которого расписаны сценами из греческой мифологии. Там стоит стол, покрытый белым, на нём цветы, графины с вином в наполненных льдом подставках, золотые и серебряные блюда, всевозможные фрукты и т. д. Впереди стоит римский треножник, на нём горит жертвенный огонь. Направо под балдахином — трон. Левую часть павильона занимает площадка с эстрадой для оркестра, на заднем плане-дверь.
Кристина справа, в костюме Пандоры в длинной белой одежде, легко облегающей тело, с золотой каймой, заканчивающейся на плечах. На ногах белые сандалии. Волосы распущены, на голове венок из роз. Она ослепительно красива. Держит в руках резной ящичек.
Гарди идет навстречу ей, при виде её вздрагивает и опускает глаза, как бы ослепленный её красотой.
Гарди. Кристина! Как прекрасна! Такой я еще никогда не видал тебя!
Кристина. Кто любит меня, видит меня! Для каждого Кристина является такой, какую он заслуживает!
Гарди. Что несешь ты в своем ларчике, Панд.
Кристина открывает ларчик и показывает корону. Всё несчастье мира заключено в нём!
Гард и. Неужели же — регалии?
Кристина. Бумага, дорогой мой!
Гарди. Правда, что ты хочешь сложить с себя корону?
Кристина. Хочу ли? Если б мы знали, чего мы хотим!
Гарди. Говорят, что ты готовишься подписать отречение?
Кристина. Как знать! Молчание.
Гарди. Уверена ли ты в том, что твой возлюбленный, будет так же глубоко и горячо любить тебя, когда ты снимешь свой венец — этот символ земного могущества?
Кристина. Гневно. Об этом я не думала!.. По-твоему он любит только королеву?..
Гарди. Не знаю! У вас свои странности, у нас свои!.. А тебе на этот раз хочется быть любимой, как женщина?
Кристина. На этот раз, — да!
Гарди. Несмотря на то, что ты женоненавистница?
Кристина. Несмотря на то, что я женоненавистница!
Гарди с быстротою молнии. Куда вы отправляетесь?
По лицу Кристины видно, что Гарди угадал её сокровенную мысль.
Гарди. В Париж, конечно, в Париж! В этот центр мира, современные Дельфы, где еще поныне вещают оракулы!
Кристина молчит, подавленная гневом.
Гарди. В таком случае твой выбор неудачен! — Испанский посланник Пиментелли — злейший враг французского правительства!
Кристина. Поражена.
Гарди. И если он будет твоим спутником — французский двор закрыт для тебя.
Кристина ставит ларчик на один из треножников пред жертвенным огнем.
Гарди. С Бурдло ты рассталась позорно! Это также плохая рекомендация! Пауза.
Кристина ставит ногу на ступень трона и затягивает сандалии, чтобы скрыть свое смущение.
Гарди. Кристина, я хочу тебе помочь!
Кристина, оборачиваясь. Ты хочешь помочь мне!
Гарди. Я хочу помочь вам! Вам, обоим! Видишь ли как велика была моя маленькая любовь! Как бескорыстна! Покинутый любовник — помогает своему сопернику! Правда, это не так часто случается!
Кристина. Когда мы были близки, Магнус, — мы были непримиримыми врагами… Должно быть любовь растет вместе с расстоянием!
Гарди. Пропорционально квадрату расстояния, как сказал бы Декарт!
Кристина, улыбаясь. Насмешник, вечный насмешник!
Гарди. Таким хотела ты меня видеть! Мне вменялось в обязанность смешить принцессу, может быть Тотт заставит ее плакать! Слышится рычанье снаружи.
Кристина, прислушиваясь. Что это?
Гарди. Ручные львы в пещере!
Кристина снимает два кольца и отдает их Гарди одно за другим.
Кристина. Магнус, с этим кольцом иди сейчас же к Пиментелли.
Гарди. Это значит: перережь себе горло!
Кристина. А с этим к Бурдло!
Гарди. А это: никогда не следует отчаиваться!.. Хорошо, пойду!.. Сегодня вечером мы увидимся? Кланяется.
Кристина робко, глухо. Нет!
Гарди грустно. Значит, домой!., к жене — к этому коршуну — на растерзание! Откупаться мне больше нечем!
Кристина грустно. Бедный Магнус, неужели она так несносна?
Гарди. Сначала она была мне мила как всё, что исходило от тебя, даже жестокость!
Кристина грустно. Мангус, сегодня мы, может быть, видимся в последний раз… Обними меня!
Гарди обнимает ее нежно, но почтительно.
Кристина. Поцелуй меня. в щеку!
Гарди. Целует.
Кристина. Скажи: бедная Кристина!
Гарди с сдерживаемым волнением. Бедная Кристина!
Кристина быстро освобождается и выпрямляется. Кончено!
Гарди быстро уходит.
Кристина ударяет в ладоши. Штейнберг справа. Мой милый Штейнберг, ты на меня не сердишься?
Штейнберг, пораженный красотой Кристины. Ваше Величество!..
Кристина. Видишь ли, сегодня я даю праздник, и мне необходим преданный друг!
Штейнберг. Я слуга вашего величества, но, смотрит на свой костюм, мне кажется, я не так одет…
Кристина. Безразлично!
Штейнберг. Это слишком большая честь, Ваше Величество.
Кристина. Положим, честь невелика… Пойди сюда, взгляни! Берет его за руку и подводит к столу.
Штейнберг. Плохо ориентируется в положении, очень польщен оказываемым ему вниманием, но совершенно не комичен.
Кристина, беря цветок из вазы. Смотри! Правда он свеж и красив, как молодая девушка? Целует цветок.
Штейнберг. Опьянен, ничего не понимает, но не комичен.
Кристина. Когда я возьму этот цветок…
Штейнберг, протягивая руку за цветком.
Кристина, пристально смотрит на него. Когда я возьму этот цветок… то уходите вон… и… Молчит.
Штейнберг, опускает голову, начиная понимать.
Кристина, несколько нетерпеливо. Теперь вы поняли меня… Это будет сюрприз для… для гостей, для гостя вернее, взгляните сюда, Штейнберг, эта стена передвижная… Указывая на заднюю стену апартамента. Когда знак будет подан, то уходите, как сказано… и с своей стороны также подайте знак… тогда стена поднимется вверх… и откроется глубь сада, появится декорация, освещенная бенгальскими огнями.
Штейнберг стоит уничтоженный.
Кристина, смотря на него отчасти с презрением, отчасти с состраданием. Поняли?
Штейнберг уныло, стараясь улыбаться. Да, теперь я понял!
Кристина. Вот и всё!
Штейнберг бросается на колена. Королева!
Кристина поворачивается к нему спиной. Теперь уходите… Пауза. И не входите, пока я вас не позову. Отходит от него.
Штейнберг поднимается и печальный уходит налево.
Кристина одна, становится к огню и греет руки.
Тотт справа.
При входе Тотта сцена внезапно освещается невидимыми для зрителей огнями, раздается тихая музыка, и из корзин, висящих на потолке, сыплются цветы к ногам Тотта.
Тотт. Пандора-‘совершенная’ Ева, первая и единственная женщина! Источник жизни, людей и человека!
Кристина. Прометей-светоносец, похитивший сокровища богов для бедных детей земли!
Тотт. И в наказание Зевс создал тебя, Пандора, чтобы властвовать над мятежным человечеством и указывать ему путь к добру и красоте!
Кристина. Все несчастья мира заключило коварное божество в свадебном ящике Пандоры, и она принесла на землю горе!
Тотт. И в то же время радость! На дне ящика он положил неизсякающий дар — надежду, вечного и верного спутника человечества!
Кристина. Сын неба, обними меня, я хочу принести тебе жертву!
Тотт. Нет, я не хочу обнять тебя!
Кристина. Почему, скажи скорее?
Тотт. Я слишком люблю тебя. Я люблю тебя, как дивное создание искусства, и хочу, не касаясь, смотреть на тебя!
Кристина. Я не более, как глина из недр земли, но тебе стоит коснуться её, и перед тобой предстанет великое и вечное создание искусства!
Тотт на коленях. Властитель Зевс, я склоняюсь перед твоим могуществом, перед женщиной! Твоим созданием!
Кристина на коленях. Властитель Зевс, в руки твои отдаю дух мой, — ты источник добра!
Тотт. Горе тебе, женщина, если ты употребишь во зло силу, вложенную Зевсом, или нет, Всевышним Богом в твои маленькие ручки! Хватает её руку и целует.
Кристина. Ты можешь оставить ее у себя!
Тотт поднимается. Только в том случае, если я сделаюсь твоим мужем!
Кристина поднимается. Я и хочу быть твоей женой!
Тотт. Но ведь это невозможно!
Кристина. Что же нам может помешать?
Тотт. Корона, скипетр и мантия!
Кристина. Одна корона! Остальное следует!
Тотт. Да, корона…
Кристина. Уж так и быть! Идет к ларчику, вынимает оттуда коронуй кладет перед жертвенным огнем. Прими мою жертву великий, единственный из смертных, превративший меня в женщину!
Тотт. Я не смею принять такую жертву!
Кристина. Ты примешь ее! Что же тебя пугает?
Тотт. Изменчивость счастья!
Кристина. Малодушный!.. Разве одно мгновение счастья не стоит целой жизни страданий?
Тотт. Пусть будет так!.. Но не здесь, не в этой стране!
Кристина. Нет не в этой!.. Ты последуешь за мной?
Тотт. Хоть на край света!
Кристина. Тогда всё решено! Бог свидетель! Слышатся громкие истерические рыдания.
Кристина. Что это? Что это такое?
Тотт. Кто-то смеется!
Кристина ударяет в ладоши.
Хольм входит одетый камергером, костюм сшит со вкусом, и Хольм полон достоинства.
Кристина без злобы. Разве так караулят?
Хольм. Ваше Величество!
Кристина. Кто там сейчас смеялся?
Хольм. Смеялся? Я видел у дверей только барона Штейнберга.
Кристина. Что же он там делает?
Хольм. Плачет! Плачет, как ребенок!
Кристина. Добрый Штейнберг… Тотту. Плач и смех близки друг другу! Хольму. Скажи Штенбергу, что он свободен!.. Он может идти домой!
Хольм, Дождь идет, Ваше Величество!
Крист и на подходит к Хольму и шепчет ему что-то на ухо, после чего берет за руку Тотта и подводит к трону. Я не приношу тебе короны, мой повелитель, но вот трон в моем маленьком царстве, в этом царстве все люди равны между собой! Приветствую тебя, мой король! Берет цветок. Слышится рев, как в начале акта.
Кристина. Что еще?.. Кто нарушает мой праздник?.. Ударяет в ладоши.
Хольм снова входит.
Кристина. Что там такое?
Хольм. Не спрашивайте, Ваше Величество…
Кристина. Меня это беспокоит, как всё неизвестное!..
Хольм. В таком случае извольте: это шумит народ, узнавший об отречении королевы…
Кристина. Разогнать его!
Хольм. Довольно трудно… сейчас должны вести Мессениусов из тюрьмы, к месту казни!
Кристина. Великий Боже! Сдерживается. Пусть оставят нас в покое. Шепчет что-то на ухо Хольму, после чего тот уходит. Теперь начнется пафос Эпиметея, Пандора получила свое! Ударяет в ладоши.
Задняя стена апартамента поднимается и, вместо ожидаемой картины, предстает неподвижная толпа народа с бледными, застывшими лицами. Впереди всех купец Аллертс, трактирщик и крестьянин, группа первого акта.
Кристина глухо вскрикивает.
Тотт вскакивает с трона и бросается на нее.
Кристина. Что это, призрак из бездны?
Тотт. Почем я знаю… Я знаю только, что пробудился сейчас от долгого сна! Озираясь. Что это за балаган?
Кристина. Что я слышу? Клаус Тотт!
Тотт. Да, моя королева!
Кристина. Я уже не королева! Я твоя…
Тотт. Что?
Кристина. Твоя возлюбленная?
Тотт. Любовница, ты хочешь сказать!
Кристина, шатаясь отодвигается. О, Боже! Ты несправедлив! Хватается за сердце. Ты убил меня!.. Зачем ты произнес это слово?
Тотт. Зачем?.. Затем, что я чувствовал потребность тебя оскорбить!
Кристина. За что же?
Тотт. Не знаю, — но во всех этих лицах я прочел ужасный приговор — над тобой!
Кристина. Ты никогда не любил меня!
Тотт. Я не любил?
Кристина. Да!
Тотт. Это было безумие, но я любил тебя, как никто!
Кристина. Теперь же ты бросишь меня?
Тотт. Конечно!
Кристина Я отреклась от престола ради тебя, а ты… Ведь ты дал клятву последовать за мною в изгнание!
Тотт. Пустое!..
Пиментелли появляется и бесцеремонно садится на стул, скрестив руки на груди, и смотрит пристально на Кристину и Тотта.
Тотт. Что себе позволяет этот господин?.. Или, может быть, ты привыкла к такому бесцеремонному отношению?
Кристина. Я не знаю, что мне делать?
Тотт. Прикажешь мне?
Хольм с письмом к Тотту. От посланника Пиментелли.
Кристина, угадывая содержание письма, пытается вырвать его у Тотта. Не читай! Это яд!!. Не читай!
Тотт. Яд? По мере чтения бледнеет, взглядывает на Пиментелли и падает навзничь.
Кристина бросаясь к Тотту. Боже, помоги нам! К Пиментелли. Полюбуйся! Убийца!
Тотт с силой приподнимается. Пусти, правда я упал, но я поднимусь снова!.. Кристина, теперь всё кончено!
Кристина. А я падаю всё ниже и ниже с тех пор, как ты разбудил меня. Зачем ты разбудил сомнамбулу — она так свободно и легко блуждала по желобкам крыши, не падая, не задевая ни за что кончиком своей одежды?
Тотт. Всё прекрасное — мгновенно, одно зло — постоянно!
Музыка замолкает, лампы тухнут одна за другой. Слышится шум у дверей и говор снаружи. На эстраде появляется Уйтелук, суровый, бледный, удивленно озирающийся.
Кристина. Дай мне плащ!.. Скорее! Мне холодно Ведь на мне почти ничего нет!
Тотт. Пусти меня, Кристина!
Кристина. Тогда я умру!
Тотт. Ты!?..
Кристина. Да, на этот раз я любила!
Тотт. Несчастная! Оба мы несчастные! Этого в неделю не забудешь!
Кристина обнимает его. Не уходи от меня… Не уходи! Дрожит всем телом.
Тотт. Я должен уйти!.. К твоим ногам я бросил свою душу, а ты втоптала ее в грязь. Ты толкнула меня в водоворот неведомых стремлений… Ты направила мои мысли на ложный путь… Чтобы избавиться от всей этой низости и освободить свою душу, мне остается только покончить с собою!
Кристина на коленях. Возьми меня с собою! С собой на небо!
Тотт. Нет, от тебя-то я и бегу! Пандора! Что там еще в твоем ящичке? Ты сказала надежда, а оказался обман! Яне мог не поверить — ты была так прекрасна тогда!
Кристина. Несчастные мы! Боги забавляются, а люди плачут!
Тотт. Видишь ты, что наша любовь стала общим достоянием?
Кристина. Вижу — и вижу также, что ни для кого более мои слова ничего не значат! Всем известно, что я более не королева… О! Зачем я это сделала! О, дай мне мой плащ! Ведь я совсем голая! Мой плащ! Старается закутаться своими волосами. Окно распахивается, и оттуда выглядывает голова Бурдло.
Тотт. Что за отвратительная бесцеремонность!.. Нет, я больше не в силах… Прощай, моя невеста, моя единственная любовь! Царица моя! Прощай! — Навсегда! Уходит направо.
Кристина падает на колени.
Штейнберг поспешно входит с горностаевой мантией в руках, ища королеву. Ваше Величество! Шепчет на ухо.
Кристина. Штейнберг, я — неблагодарная, но не покидай меня! Уйдем вместе!
Штейнберг. Куда будет угодно Вашему Величеству! Хоть на край света!
Кристина. Иди со мной!.. Но не требуй от меня награды!.. как все.
Штейнберг. Всюду следовать за вами — вот моя награда!
Хольм входит. Его Величество, король!
Кристина. Король!.. А здесь королева! Хольму, теперь Лейонкрона. Хольм! Лейонкрона! — завтра я уезжаю — мой долг ты получишь из казначейства!
Хольм. Так, так! Если вы… Ваше Величество, собираетесь путешествовать… я бы попросил что-нибудь в роде документа!
Кристина. Стыдись! Ведь я дала тебе слово!
Хольм. Слово-то словом, а документ — деньги.
Кристина. Он говорит о деньгах… В такую минуту… я должна думать о деньгах? Ведь я тебя из ничтожества сделала дворянином!.. Убирайся вон, холоп!
Хольм пытается возразить, но Штейнберг выталкивает его вон.
Карл-Густав входит в полном вооружении гордый и величественный. Кристина садится на трон.
Одно мгновение они молча оглядывают друг друга. Потом Карл-Густав делает знак Штейнбергу, чтобы он их оставил.
Карл-Густав. Кристина!
Кристина. Карл-Густав! Карл десятый! Карл-Густав. Да, с завтрашнего дня! Кристина. Ты в этом уверен? Карл-Густав. Конечно, раз ты отказалась от престола…
Кристина. Но ведь есть другие претенденты. Карл-Густав. Вот как?!..
Кристина. Вазы из Польши, например! Карл-Густав. Я пришел говорить не об этом. Кристина. А о чём же?
Карл-Густав. Я. намерен… свести с тобой счеты, прежде чем…
Кристина. Вступить во владение! С этим обратись к инспектору!
Карл-Густав. К де-ла-Гарди? По-твоему, — к казначею! Да, вы с ним похозяйничали недурно! Кристина. Что это за тон?
Карл-Густав. Тон короля!
Кристина. Не забывай, что ты сделался им благодаря мне!
Карл Г. Не тебе, а обстоятельствам — и моему законному праву престолонаследия. Да, я племянник Густава Адольфа и после тебя прямой наследник престола!
Кристина. Это для меня новость! Разве Швеция избирательное государство?
Карл Г. Должно быть так, если Густав Адольф наследовал престол вместо законного наследника герцога Иоганна, сына Иоганна III.
Кристина. Откуда это тебе известно?
Карл. Г. Из завещания Карла IX главным образом, в котором он указывает на него как на своего законного наследника! Молчание. Да, следовало бы тебе поближе познакомиться с историей Швеции, прежде чем помещать свое имя на её страницы.
Кристина. Тебе не стыдно?
Карл Г. Все документы, подписанные тобою, должны быть уничтожены… они свидетельствуют о царивших беззакониях: воровстве, расточительности и любовниках!
Кристина. И ты смеешь мне это говорить?
Карл Г. Да, смею! Да, еще добавлю, что вся твоя политика — политика детской, и что она окончательно разорила страну, которую я должен наследовать… Твое сумасбродство относительно Бремена подняло всю Голландию во главе с королем!
Кристина. Разве Оксеншерна не поправил дела?
Карл Г. Пока еще нет. Ты выслала из Стокгольма португальского посланника в угоду Испании и испанскому послу, в угоду твоему любовнику Пиментелли! Неприятности, которым ты подвергаешь свою страну, ты упустила из виду. Упустила из виду, что шведские грузовые суда, стоявшие на якоре в гавани Португалии, могут быть конфискованы. Ты обращалась со Швецией, как с вражеской страной, всё разоряла, уничтожала, наконец, довела до полного разорения… В Стокгольмском замке исчезли даже ковры. Уральский замок так разграблен, что в нём нет кровати для короля. Казначейство ты опустошила до такой степени, что служащие не могут получить жалованье.
Кристина. Немезида!
Карл Г. Почему Немезида?
Кристина. Да потому, что вы таким же образом поступили с моей страной. Ты находился при Торстенсоне?
Карл Г. С твоей страной?
Кристина. Да, представь себе! Я такая же немка, как моя мать, такая же бранденбургка, как ты пфальцер. Но будучи пфальцером, ты поднял оружие против родной страны. Я же никогда не чувствовала себя шведкой, я всегда ненавидела шведов так же, как и моя мать. Я хотела положить конец тридцатилетней войне потому, что Швеции нечего было там делать — и лет через пятнадцать, поверь, не останется и признака ваших владений в Германии. Таким образом я стремилась мою новую отчизну сделать могущественной совсем на иных началах, доставить ей славу величайшую в мире и не временную, а вечную. Я стремилась пересоздать эту дикую нацию и пробудить в ней интерес к чему-либо помимо войны. Но тебе не понять этого! Ты говоришь, я разоряла страну! Это неправда! Я не осталась в долгу! Сколько сокровищ вывезла на моих глазах Швеция из Германии, сокровищ искусства, которыми изобиловала эта страна литературы, о которой не имели представления чужестранцы… безграничные планы созревали в моей голове… я думала… думала когда-нибудь сделаться женою великого Курфюрста-Бранденбургского и стать, наконец, самой собою… Я знаю, что будущее принадлежит стране на берегах Шпре, а не Стокгольму.
Карл Г. Неужели же на самом деле имело какую-нибудь определенную цель твое бессмысленное царствование? Или ты импровизируешь?
Кристина. Возможно, что только теперь, когда я принуждена защищаться, мысли мои проясняются и озаряют внезапным светом всю мою бессознательную до сих пор деятельность.
Карл Г. Может быть эта деятельность требовала большего простора?
Кристина. Может быть! Как знать?
Карл Г. Что же ты думаешь делать?
Кристина. Это тебя не касается! Не касается никого на свете!.. Может — быть ты желаешь еще что-нибудь сказать?
Карл Г. Очень многое, но всё это придется сложить в своем сердце!
Кристина. Это уже неизбежно при вступлении на престол! Как мне приходилось считаться с ошибками моего предшественника — так теперь тебе!
Карл Г. Не об этом я хотел говорить с тобою!..
Кристина. Нет? Ну, так о другом я не желаю говорить и ты не должен.
Пауза.
Штейнберг. Государственный канцлер!
Кристина. Вот как! В первый раз, наконец, он является кстати!.. Садись, Карл Густав. Это прощальный визит.
Карл Г. Неохотно садится.
Оксеншерна. Входит, озираясь, замечает сначала Кристину, потом Карла Густава.
Кристина. Чем могу служить?
Оксеншерна. Только прямым ответом на такой же вопрос!
Кристина. Спрашивайте!
Оксеншерна. Я послан верхней и нижней палатой… Это касается некоторых подробностей акта отречения королевы… Хотят выяснить условия… Мне поручили…
Кристина. Я не желаю!
Оксеншерна. Как же так: носятся слухи, что Ваше Величество… приняли католическую веру! Правда это?
Кристина. Нет, неправда!
Оксеншерна. Слава Всевышнему!
Кристина. Подождите! Сейчас это неправда, но может оказаться правдой… Никто не знает, чем он кончить!
Оксеншерна. Неужели же дочь Густава Адольфа может изменить вере своего отца?
Кристина. Очень возможно, что она вернется к вере своего отца, к вере Святого Эрика Энгельбрехта Стура и первого Вазы — к этой вере, которой вы изменили! Пауза.
Оксеншерна. Вот что мне приходится слышать, прежде чем сомкнуть свои усталые глаза… Но пока еще не поздно — я готов на коленях умолять вас!
Кристина. Напрасно! Моя вера неподкупна, и непродажна.
Оксеншерна. Тогда я должен говорить иначе!
Кристина. то есть, угрожать? В таком случае я также с своей стороны обращаюсь к духу моего деда, вся жизнь которого протекла в борьбе за свободу, за терпимость.
Оксеншерна и Карл Г. Молча склоняют головы.
Кристина. Желаете вы еще что-нибудь сказать?
Оксеншерна. Нет!
Кристина. Выпрямляется. Тогда простимся.
Оксеншерна. Прощайте.
Кристина. Уходит.

Занавес.

————————————————————

Текст издания: А. Стринберг. Полное собрание сочинений. Том II. Современные басни. — Издание В. М. Саблина, Москва —— 1908. C. 149.
ABBYY FineReader 11
Стриндберг Август
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Виттенбергский соловей, Стриндберг Август, Год: 1903
  2. Пасха, Стриндберг Август, Год: 1900
  3. Фрёкен Юлия, Стриндберг Август, Год: 1888
  4. Кто сильнее, Стриндберг Август, Год: 1889
  5. Кредиторы, Стриндберг Август, Год: 1888
  6. Отец, Стриндберг Август, Год: 1887
  7. Самум, Стриндберг Август, Год: 1889
  8. Игра с огнем, Стриндберг Август, Год: 1892
Электронная библиотека