Л. H. Андреев
Король, закон и свобода
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ПЕРВАЯ КАРТИНА
Действие происходит в Бельгии, в начале войны 1914 года. На сцене уголок сада при вилле знаменитого бельгийского писателя Эмиля Грелье. Вдали, за вершинами невысоких дерев, за каменной оградой, которая отделяет владение Грелье от соседних садов,— вдали рисуются в мягких полутонах красные крыши городка, ратуша, старинная церковь. Там уже знают о воине, там уже звонит беспокойно набатный колокол, а здесь в саду все еще мир и благодатная тишина молчаливо рождающей земли. Небольшой, образцово содержимый питомник, на грядках и куртинах тяжелые от запаха и красоты головы цветов, цветущие кусты. Угол оранжереи, стеклянные рамы полуоткрыты, и в свежей глубине покоятся солнечные пятна, вырезывают светом экзотику пальмовых листьев, сгущают до темноты темноты влажную зелень глубоких фонов. Солнце светит мягко, в воздухе синеватый туман теплого и тихого дня, и все краски благородно смягчены, только на передних планах резко красочны гармоничные пятна цветов.
У одной из грядок сидит на корточках и подрезывает розы старый и глухой Франсуа, суровый фламандец с длинными седыми волосами. Во рту потухшая фаянсовая трубка. Франсуа работает и не слышит набата, он один в саду, и ему кажется, что все спокойно и тихо.
Но что-то смутно тревожит его, какой-то неясный зов. Он оглядывается — никого. Мурлычит про себя какую-то песенку без слов и мотива, старческий бессознательный лепет. Вдруг замолкает, выпрямляется с ножницами в руках и снова оглядывается.
Нет никого. Глядит на оранжерею,— ему кажется, что теперь оттуда его зовут.
Нет никого. Франсуа хмурится и сердито окликает.
Молчание. Но непонятная тревога не стихает, и Франсуа снова прислушивается, скрывая это с хитростью глухих, которые не любят своей глухоты.
Набат продолжается. Издали молодой голос кричит: папа! папа! Потом: Франсуа! От дома показывается быстро идущий юноша лет семнадцати, младший сын Грелье, зовут его Морис. Еще раз громко окликает Франсуа, но тот не слышит. Наконец кричит над самым ухом.
Вдали, на тесных уличках города, тревожный звук шагов и колес, постепенно быстро растущий. Отдельные голоса и вскрики смешиваются в сдержанный, но полный значительности, тревоги и угрозы, широкий гул. Набат то стихает устало, те повышает свой призыв почти до крика. Тщетно старается услышать что-нибудь Франсуа, и снова сердито берется за ножницы.
Вдали военный рожок, крики толпы, минутами усиливающиеся почти до рева. Где-то в стороне неясные звуки бельгийского гимна, мотива почти не слышно, угадывается только ритм. Вдруг молчание, зловещее после крика, и одинокий звон колокола.
Там снова крик толпы. От дома бежит горничная Сильвина, издали окликает: мосье Морис!
Оба идут. Франсуа сердито присаживается у грядки.
Уходят. Франсуа гневно смотрит им вслед, опускает фартук и делает вид, что хочет работать.
Грозный шум войны растет. Франсуа снова прислушивается и что-то слышит. Лицо его становится осмысленным, глаза приобретают выражение страха и разрешаемого страшного вопроса. Он переходит с места на место, наклоняя голову и ловя ускользающие звуки. Вдруг далеко отбрасывает ножницы и всем видом своим, раскрытым старческим ртом, поднятыми руками и бледностью выражает ужас.
Снова ускользают звуки, и снова он мучительно ловит их наклоненной головой, вытянутой шеей. Волоса его растрепались, он сам становится страшен, не зная этого. Вдруг чудом воли ясно слышит и полный отчаяния, мятущийся звон колокола и голоса — и отступает, подняв руки.
Набат и крики растут. Быстро идет по дорожке Эмиль Грелье.
Хмурится и нервно потирает высокий, бледный лоб.
Набат смолк. Разноголосый крик толпы переходит в стройный, широкий и согласный шум: там кого-то приветствуют или что-то объявили.
Там полное молчание — и вдруг громоподобный рев. Вот он переходит в песню: толпа поет бельгийский гимн.
Занавес
ВТОРАЯ КАРТИНА
Приемная комната (холл) в вилле Эмиля Грелье. Все красиво и своеобразно, много воздуха, света и цветов. Большие раскрытые окна, за которыми зелень сада и цветущих кустов. Одно из окон небольшое, почти сплошь закрыто листьями разросшегося винограда.
В комнате двое: ЭмильГрельеи его старший сын Пьер, красивый, несколько излишне бледный и хрупкий молодой человек, одет в военную форму. Медленно ходят по комнате, Пьеру, видимо, хочется ходить быстрее, но из уважения к отцу он замедляет шаги.
Молчание. Пьер внимательно сбоку смотрит на отца.
Молчание.
Входит Франсуа и угрюмо, ни на кого не глядя и не кланяясь, начинает поливать цветы, поправлять их.
Вдали военная музыка. Приближается.
Слушают.
Оба у окна внимательно слушают, Франсуа искоса смотрит на ‘их и также тщетно старается что-нибудь услышать. Приблизившись, музыка начинает стихать.
Быстро входит жена Эмиля Грелье.
Читая, ощупью находит кресло, садится. Бледнеет.
Пьер читает через плечо отца. С загадочным выражением смотрит на них женщина. Сидит, закинув все еще красивую, крупную голову совсем спокойно. Эмиль Грелье быстро встает, и оба с сыном начинают ходить в различных направлениях по комнате.
Ходит.
Быстро встает и уходит, напевая.
Не оборачиваясь, угрюмо согнув спину, Франсуа выходит. Все смотрят ему вслед. Со странной полуулыбкой Жанна идет в другие двери.
Эмиль Грелье и Пьер одни.
Быстро целует у отца руку. Молчание.
Пьер сидит неподвижно, закрыв лицо руками. Входит Жанна, ее не замечают.
Оба видят Жанну и умолкают. Жанна садится и говорит все с тем же странным, как будто веселым спокойствием.
Молчание.