Коробейник, Мопассан Ги_Де, Год: 1893 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 9 минут(ы)

КОРОБЕЙНИКЪ

Новый разсказъ Гюи де-Мопассана*).

*) Это — впервые только теперь напечатанный разсказъ талантливаго французскаго писателя, — одинъ изъ послднихъ разсказовъ, написанныхъ имъ незадолго до его роковой болзни.

Сколько мимолетныхъ воспоминаній о мелочныхъ, какъ будто ничтожныхъ фактахъ, случайныхъ встрчахъ, подмченныхъ, угаданныхъ или только заподозрнныхъ интимныхъ драмахъ, вндряется еще смолоду въ нашъ юный неопытный умъ, и затмъ, играя роль какъ бы путеводныхъ нитей, постепенно навязываетъ ему безотрадное познаніе житейской дйствительности.

Скитаясь безъ опредленной цли по проселкамъ, охваченный длинной вереницей мечтаній и думъ, я развлекаюсь причудливою ихъ смной и уношусь душой далеко отъ всего окружающаго.

Каждый разъ, когда мысль возвращается при этомъ къ пережитому прошлому, она воскрешаетъ какія нибудь давнишнія мои приключенія, смшныя, или зловщія. Ихъ образы появляются передъ моими думами неожиданно цлыми группами, словно полевыя пташки, выпархивающія стаями изъ-за кустовъ при моемъ приближеніи.

Разъ ныншнимъ лтомъ я шелъ, какъ говорится, куда глаза глядятъ по горной дорог, нависшей надъ правымъ берегомъ озера Бурже. Взоръ мой блуждалъ по зеркальной поверхности водной массы, привлекаемый ровною блдной ея синевой, подернутой отблесками скользившихъ по ней лучей солнца, которое склонялось уже къ закату. Я чувствовалъ, какъ въ сердц у меня шевелилась возникшая еще въ дтств нжная любовь къ поверхности озерныхъ, рчныхъ и морскихъ водъ. Озеро тянулось передо мной широкой полосою, такою длинной, что не видать было ея окраинъ, исчезавшихъ вдали на горизонт: одна — къ сторон Роны, другая — по направленію къ Бурже. На противуположномъ берегу подымалась высокая гора Кошачьяго Зуба, зазубренная словно гребень до самой вершины. По об стороны дороги, заглушая своею пышной листвой поддерживавшія ихъ тонкія втви, перебрасывались съ дерева на дерево виноградныя лозы. Он раскидывались по окрестнымъ полямъ зелеными, желтыми, красными гирляндами и свшивались съ втвей изящными фестонами, пестрвшими сочными гроздьями чернаго винограда.

На блой отъ пыли дорог никого кром меня не было, когда вдругъ, изъ-за рощи высокихъ деревьевъ, за которой скрывается деревня Сентъ-Инносанъ, появился человкъ. Согнувшись подъ тяжестью ноши и опираясь на палку, онъ шелъ какъ разъ мн на встрчу.

Когда разстояніе между нами уменьшилось, я узналъ коробейника, одного изъ мелкихъ торговцевъ, которые носятъ свою лавку за плечами и ходятъ по деревнямъ изъ хижины въ хижину, сбывая съ небольшимъ барышомъ дешевые товары. Въ моей душ тотчасъ же воскресло давнишнее, совсмъ было изгладившееся воспоминаніе о ничтожномъ повидимому факт случайной ночной встрчи на дорог между Аржантейлемъ и Парижемъ. Оно таилось какъ бы за порогомъ сознанія съ того времени, когда мн было всего только еще двадцать пять лтъ.

* * *

Счастье жизни заключалось тогда для меня въ катань на шлюпк. Я нанималъ комнату у одного изъ аржантейльскихъ харчевниковъ и каждый вечеръ узжалъ изъ Парижа съ чиновничьимъ поздомъ: длиннымъ поздомъ, который ползетъ черепашьимъ шагомъ и останавливается на каждомъ полустанк, высаживая везд цлую толпу человчковъ съ узелками и свертками. Вс эти человчки, надленные склонностью отращивать себ брюшко, тяжелы на ногу отъ непривычки къ ходьб. Брюки на нихъ сидятъ скверно, потому что казенныя стулья ужасно портятъ изящество ихъ фасона. Поздъ этотъ, въ которомъ мн чудился своеобразный запахъ канцелярій, департаментскихъ шкафовъ и длъ въ форменныхъ обложкахъ, привозилъ меня въ Аржантейль, гд ожидала меня шлюпка. Стоило только оттолкнуть ее отъ пристани, чтобы пуститься вдоль по Сен. Налегая на весла, я плылъ обдать въ Бедонъ, Шату, Эпине, или въ Сентъ-Уанъ, а потомъ возвращался въ Аржантейль, отводилъ шлюпку на пристань и отправлялся обратно въ Парижъ пшкомъ, если ночь была лунная.

И вотъ однажды ночью на дорог, блвшей передо мною, я увидлъ человка, который шелъ тоже по направленію къ Парижу. Мн почти каждый разъ доводилось встрчаться съ пригородными ночными путниками, внушающими такое чувство страха запоздавшимъ мирнымъ горожанамъ. Человкъ этотъ медленно шелъ передо мной, сгибаясь подъ тяжелою ношей.

Я направлялся прямо къ нему быстрыми шагами, которые гулво отчеканивались на шоссейной дорог. Онъ остановился, оглянулся, и видя, что я уже близко, перешелъ черезъ дорогу на другую сторону.

Не замедляя шага, я хотлъ пройти мимо, но меня остановилъ окликъ:

— Добрый вечеръ, сударь!

Я отвчалъ:

— Добрый вечеръ, любезнйшій.

Незнакомецъ освдомился тогда:

— Далеко ли васъ Богъ несетъ?

— Въ Парижъ.

— Ну, чтожъ! Вы скоро туда дойдете! За вами, къ слову молвить, не угоняешься особенно же съ такимъ грузомъ на спин, какъ у меня.

Я пошелъ тише, обдумывая, съ какой стати заговорилъ со мной этотъ человкъ? Что именно несъ онъ въ своемъ большомъ короб? Смутное подозрніе, что дло не чисто и что тутъ замшано какое нибудь преступленіе, мелькнуло у меня въ ум и возбудило мое любопытство. Каждое утро въ газетныхъ хроникахъ описывается такое множество злодяній, учиненныхъ якобы ночью какъ разъ именно тамъ, на полуостров Жанневилье, что вс они сплошь не могутъ быть признаны просто на просто утками. Нельзя же изобртать изо дня въ день, единственно лишь для развлеченія читателей, длинный перечень арестовъ и преступленій, наполняющій столбцы репортерскихъ отчетовъ.

Съ другой стороны, однако, въ голос незнакомца звучала, какъ мн казалось, скоре робкая, чмъ смлая нотка, да и въ манерахъ его, свидтельствовавшихъ о благоразумной осторожности, нельзя было подмтить ничего вызывающаго.

На всякій случай я, въ свою очередь, обратился къ нему съ вопросомъ:

— А вамъ далеко идти?

— Всего только до Аньера.

— Вы тамъ живете?

— Да, сударь, я коробейникъ и живу въ Аньер.

Сойдя съ боковой дорожки, по которой странствуютъ днемъ въ тни деревьевъ пшеходы, онъ началъ приближаться къ середин шоссе. Я послдовалъ его примру. Каждый изъ насъ, не выпуская изъ рукъ палки, подозрительно посматривалъ на другого. Подойдя ближе къ незнакомцу, я совершенно успокоился. У него очевидно тоже разсялись всякія подозрнія.

— Нельзя ли будетъ вамъ идти немного потише?— спросилъ онъ меня.

— Зачмъ же это?

— Затмъ, что дорога тутъ въ ночное время не больно мн нравится. Когда за плечами кое-какой товарецъ, то вдвоемъ здсь все-таки надежне. Напасть на двоихъ смотришь и поостерегутся.

Я чувствовалъ, что незнакомецъ не лжетъ, и что онъ совершенно искренно празднуетъ труса, а потому уступилъ.

Было уже около часа по полуночи, когда мы пошли съ нимъ рядомъ по дорог изъ Аржантейля въ Аньеръ.

— Какъ же вы рискнули пуститься такъ поздно въ обратный путь?— спросилъ я у коробейника.

Онъ разсказалъ мн все ‘безъ утайки’. Выйдя только вчера утромъ изъ дому съ запасомъ товара, котораго должна было хватить дня на три, или на четыре, онъ вовсе не разсчитывалъ вернуться въ ту-же ночь домой.

Торговля пошла однако такъ бойко, что заставила его спшить обратно въ Аньеръ за новымъ товаромъ, который надо было на другой-же день занести покупщикамъ, внесшимъ уже впередъ задатки.

Коробейникъ объяснилъ мн съ видимымъ удовольствіемъ, что маленько маракуетъ въ торговомъ дл, гд его на кривой не объдешь. Умя, какъ говорится, показать товаръ лицомъ и расхваливая взятые съ собой образчики, онъ запродавалъ иной разъ товаръ цлыми партіями съ обязательствомъ доставить покупателю на домъ денька черезъ два, не позже.

— У меня въ Аньер собственный магазинъ, гд торгуетъ жена, — добавилъ коробейникъ.

— Такъ вы женаты?

— Да, сударь, ужь годъ и три мсяца, какъ женатъ. И какая, еслибъ вы знали, у меня славная женка! Она должно быть порядкомъ удивится, что я возвращаюсь домой теперь-же ночью.

Онъ разсказалъ мн кстати и про свою женитьбу, объяснивъ, что цлыхъ два года присватывался въ двушк, она-же все не ршалась выдти за него замужъ.

Еще подросткомъ она начала торговать въ собственной лавченк на углу улицы всякою всячиной: лентами, цвтами въ лтній сезонъ, а главнымъ образомъ очень хорошенькими пряжками къ дамскимъ башмачкамъ и разными другими бездлушками, которыя дешево покупала благодаря протекціи фабриканта. Двушка извстна была въ Аньер всмъ и каждому. Ее такъ и называли ‘Синенькой’, потому что она ходила больше всего въ синихъ платьяхъ. Мастерица, что называется, на вс руки, она зашибала хорошую деньгу, но за послднее время начала словно прихварывать. Оно понятно, дло ея женское…. пожалуй, и затяжелла. Однакоже поручиться въ этомъ онъ не могъ. ‘Коммерція’ у нихъ шла хорошо, и мужъ ходилъ съ коробомъ по окрестнымъ селамъ главнымъ образомъ, чтобы показывать разные образчики тамошнимъ мелкимъ торговцамъ. Онъ бралъ товаръ на коммиссію отъ разныхъ фабрикантовъ и служилъ имъ чмъ-то въ род странствующаго приказчика, работая вмст съ тмъ и на самого себя.

— Ну, а вы, сударь, чмъ изволите заниматься?— спросилъ меня коробейникъ.

Не отвчая прямо на этотъ вопросъ, я разсказалъ, что у меня стоятъ на аржантейльской пристани парусная моціона и дв быстроходныхъ шлюпки для гонокъ. Я зжу въ Аржантейль каждый вечеръ практиковаться въ гребл и, моціона ради, возвращаюсь иной разъ пшкомъ въ Парижъ, гд имю доходное занятіе.

— Знаете-ли что, — возразилъ коробейникъ, — еслибъ у меня водились такія деньжата, какъ у васъ, то я, клянусь Богомъ, не сталъ-бы шляться по пригороднымъ дорогамъ въ ночную пору. Здсь, сударь мой, не безопасно!

Онъ бросилъ на меня изъ-подлобья такой подозрительный взглядъ, что я внутренно задалъ себ вопросъ, ужь не идетъ-ли со мной рядомъ какой-нибудь ловкачъ, который грабитъ только наврняка и не хочетъ рисковать безъ надобности.

Меня, впрочемъ, тотчасъ-же успокоила высказанная вполголоса просьба:

— Нельзя-ли идти немного потише, сударь? Мн право тяжело поспвать за вами съ такой ношей!

Тмъ временемъ показались уже передъ нами первые аньерскіе дома.

— Я теперь, почитай, что добрался до мста, — сказалъ коробейникъ.— Мы сами, видите-ли, въ магазин не ночуемъ. Его сторожитъ ночью собака, добрая собака, такая, что постоитъ за четверыхъ молодцовъ. Къ тому-же и квартиры въ центр города для насъ дорогоньки. Однако, знаете-ли что, сударь? Вы оказали мн большую услугу, потому что въ ночное время, когда я иду съ коробомъ, сердце у меня неспокойно. Не побрезгайте зайти къ намъ и распить бутылочку тепленькаго винца съ моею женой, если она только проснется. Правда, что она спитъ довольно крпко и не особенно любитъ, чтобъ ее будили, ну да это намъ, съ позволенія сказать, трынъ-трава. Безъ короба я, сударь, ничего не боюсь и провожу васъ потомъ со своею дубинкой до самыхъ парижскихъ воротъ.

Я отказался, но онъ настаивалъ. Я упорствовалъ въ моемъ отказ, а онъ въ своихъ просьбахъ. Очевидно, что ему и въ самомъ дл хотлось залучить меня къ себ въ гости. Необходимо замтить, что коробейникъ не даромъ называлъ себя краснобаемъ. Онъ говорилъ очень убдительно и съ такимъ обиженнымъ видомъ спрашивалъ о причинахъ моего отказа, высказывая подозрнія, будто я брезгаю распить бутылку вина съ человкомъ ‘низшаго сословія’, что я подъ конецъ уступилъ и пошелъ съ нимъ по совершенно безлюдной дорог въ одному изъ большущихъ ветхихъ домовъ, которыми изобилуютъ предмстья столичныхъ пригородовъ.

Дойдя до этого дома, я, признаться, колебался туда войти. Высокое зданіе, съ обвалившейся гипсовой штукатуркой, производило впечатлніе какого-то притона пригородныхъ бродягъ, или пожалуй даже разбойничьяго вертепа. Растворивъ однимъ толчкомъ двери, оказавшіяся незапертыми, коробейникъ заставилъ меня войти въ темныя сни и провелъ придерживая за плечи, до лстницы, которую пришлось отыскивать ощупью въ непроглядномъ мрак ногами и руками, причемъ я все время томился совершенно законнымъ опасеніемъ провалиться сквозь какой-нибудь люкъ въ подземелье.

Когда удалось наконецъ найти первую ступеньку, гостепріимный мой спутникъ сказалъ:

— Ну-съ! Теперь намъ осталось только подняться въ шестой этажъ.

Порывшись у себя въ карман, я отыскалъ коробочку восковыхъ спичекъ и благодаря этому могъ освтить себ путь по лстниц. Хозяинъ шелъ за мной слдомъ, кряхтя подъ своей ношей и шагъ за шагомъ повторяя: ‘Признаться оно и впрямь высоконько!..’

Когда мы наконецъ поднялись въ верхній этажъ, коробейникъ вытащилъ у себя изъ-за пазухи ключъ, висвшій на какой-то веревочк, отворилъ двери и пригласилъ меня войти. Я оказался въ выбленной известью комнат, гд посредин стоялъ столъ, а вдоль стнъ помщались шесть стульевъ и кухонный шкафъ.

— Попробую разбудить жену, — сказалъ хозяинъ, — а потомъ сойду въ погребъ за виномъ. Здсь у насъ его держать нельзя, потому что въ тепл оно портится.

Подойдя къ одной изъ двухъ дверей, выходившихъ въ комнату, коробейникъ крикнулъ: ‘Эй ты, Синенькая!’ Такъ какъ она не соблаговолила отвтить, то онъ повторилъ свой окликъ раза два все громче и громче, а затмъ принялся стучать кулакомъ въ двери, ворча сквозь зубы: ‘Проснешься-ли ты, наконецъ, чортъ возьми!…’

Обождавъ нсколько времени, онъ приложилъ ухо къ замочной скважин и добавилъ совершенно уже спокойнымъ тономъ:

— Ну чтожь, пусть ее спитъ, коли заснула такъ крпко! Обождите меня минутку, — я сейчасъ сбгаю за виномъ.

Онъ вышелъ, а я опустился на стулъ, безропотно подчиняясь своей участи.

Къ чему я собственно сюда зашелъ! подумалъ я и тутъ же внезапно вздрогнулъ, услышавъ, что рядомъ, въ комнат жены коробейника, говорятъ шепотомъ и осторожно шевелятся.

Чортъ возьми, ужь не попалъ-ли я на самомъ дл въ ловушку?

Какъ могла она не проснуться, эта Синенькая, при возвращеніи мужа, когда онъ поднялъ такой шумъ и принялся такъ громко стучать въ дверь? Ужь не было ли это заране условленнымъ сигналомъ, чтобъ объяснить соучастникамъ: ‘Молодчикъ у насъ въ западн: я буду караулить у выхода, остальное же ваше дло’. Дйствительно, въ спальн у Синенькой шорохъ все боле усиливался. Вотъ взялись за ручку замка и повернули въ замк ключъ. Сердце у меня учащенно билось. Внутренно говоря себ: ‘Hy что-жь, будемъ защищаться!’ я отступилъ вглубь комнаты, и схвативъ обими руками деревянный стулъ за спинку, приготовился въ отчаянной борьб.

Дверь слегка пріотворилась. Сквозь образовавшуюся щель показалась сперва рука, державшаяся за створку, а затмъ чья-то голова — голова мужчины въ круглой касторовой шляп. Когда голова скользнула между дверью и стной, я увидлъ устремленные на меня два глаза. Прежде чмъ можно было сдлать какое-нибудь оборонительное движеніе, хозяинъ этой головы, въ которомъ я подозрвалъ злоумышленника, рослый дтина, босикомъ, полуодтый, безъ галстуха и съ ботинками въ рукахъ, но тмъ не мене очень недурной собою и смахивавшій немножко на барина, очутился однимъ прыжкомъ у выходныхъ дверей и мгновенно исчезъ на лстниц. Приключеніе очевидно принимало забавный характеръ. Я снова услся на стулъ и сталъ ждать возвращенія мужа, который долгонько-таки не могъ разыскать въ погреб вино. Наконецъ я услышалъ шаги его на лстниц. Ихъ шорохъ заставилъ меня разразиться смхомъ, которымъ смешься иной разъ наедин и отъ котораго такъ трудно бываетъ удержаться.

Коробейникъ вошелъ съ двумя бутылками и спросилъ:

— Что моя жена все еще спитъ? Неужели она до сихъ поръ такъ и не пошевельнулась?

Угадывая, что Синеньная прильнула ухомъ въ замочной скважин, я отвтилъ:

— Должно быть, что спитъ!

Хозяинъ снова позвалъ тогда жену.

— Полина!

Убдившись, что она не отвчаетъ и не шевелится, онъ отошелъ отъ двери и объяснилъ мн:

— Она не долюбливаетъ, чтобъ я приводилъ въ ночное время сюда пріятелей, съ которыми можно выпить стаканчикъ-другой винца.

— Такъ вы, значитъ, думаете, что она проснулась?

— Разумется, проснулась, — подтвердилъ съ недовольнымъ видомъ коробейникъ и затмъ прибавилъ:— Ну что-жь, чокнемтесь…

Онъ изъявилъ твердое намреніе роспить помаленьку со мною об бутылки одну за другой,

На этотъ разъ однако я выказалъ надлежащую энергію и ршимость. Выпивъ стаканъ вина, я всталъ. Коробейникъ не упоминалъ уже о своемъ общаніи проводить меня до парижскихъ воротъ. Злобно поглядывая на дверь жениной комнаты, онъ проворчалъ, съ видомъ раздраженнаго простолюдина, или точне звря, въ которомъ ежеминутно можетъ проснуться бшенство:

— А все-таки, по вашемъ уход, она должна будетъ отворить!

Я внимательно глядлъ на этого труса, который начиналъ приходить въ ярость, самъ не зная отчего — быть можетъ, вслдствіе смутнаго предчувствія, подсказаннаго инстинктомъ обманутаго самца. Очевидно, ему не нравились запертыя на замокъ двери. Онъ только что говорилъ мн о своей жен съ чувствомъ нжной привязанности, а теперь, безъ сомннія, собирался ее отколотить.

Сердито потрясая дверь за ручку, онъ крикнулъ еще разъ:

— Полина!

Голосъ какъ будто только что проснувшейся женщины отвчалъ изъ-за перегородки:

— Ась?.. Что?..

— Разв ты не слышала, какъ я вернулся домой?

— Богъ съ тобой, отвяжись! Я спала!

— Отвори двери!

— Когда уйдетъ отъ тебя гость. Что за охота приводить сюда по ночамъ постороннихъ и устраивать здсь съ ними попойки!

Спотыкаясь по лстниц, я ушелъ, почти такъ же поспшно, какъ и дтина въ круглой касторовой шляп, соучастникомъ котораго сдлался противъ воли, а затмъ вплоть до самаго Парижа думалъ о томъ, что видлъ въ этой лачуг одно изъ дйствій вчной драмы, которая дается ежедневно и повсемстно при всевозможныхъ условіяхъ сценической обстановки.

‘Встникъ Иностранной Литературы’, No 4, 1893

OCR Бычков М. Н.

КОРОБЕЙНИКЪ

Читайте также: