КОРЧМА НА ЛИТОВСКОЙ ГРАНИЦ.
(‘Борисъ Годуновъ’ А. С. Пушкина). Съ картины Мясодова.
КОРЧМА НА ЛИТОВСКОЙ ГРАНИЦ.
(‘Борисъ Годуновъ’ А. С. Пушкина). Съ картины Мясодова.
![[]](https://electronic-library.ru/wp-content/uploads/2023/05/pushkin-1.jpg)
‘Нива’, No 47, 1872
Корчма на литовской границе, Пушкин Александр Сергеевич, Год: 1872
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Смутное время и личность перваго самозванца — не разъ вдохновляли писателей русскихъ и иностранныхъ. Обходя первую попытку Сумарокова, исполненную реторическихъ фразъ и прочихъ недостатковъ французской псевдоклассической трагедіи, которой онъ подражалъ, а также и современныя намъ, истинно-художественныя произведенія гг. Островскаго и Чаева,— остановимся на двухъ образахъ Лжедмитрія, созданныхъ титаническими силами двухъ міровыхъ поэтовъ — Шиллера и Пушкина. Блестящая личность смлаго искателя приключеній, который изъ ничтожества достигъ престола, съумвъ подчинить себ хотя на время цлый народъ,— понятнымъ образомъ привлекла вниманіе великаго нмецкаго идеалиста, который черпалъ матеріалъ своихъ вдохновеній изъ океана всемірной исторіи, подчиняя его своей субъективности и силою своего генія претворяя въ чисто-идеальныя созданія. Такъ отнесся онъ и къ своему ‘Димитрію’, который, въ вид недоконченной программы, занималъ Шиллера на самомъ смертномъ одр. Нмцы глубоко сожалютъ, что ранняя смерть помшала поэту докончить это многообщавшее произведеніе. Дйствительно, если внимательно всматриваться въ программу ‘Димитрія’ — нельзя не подивиться серіозной начитанности Шиллера по этому предмету, и притомъ въ такую эпоху, когда мы сами, русскіе, были еще такъ бдны матеріалами по отечественной исторіи. Но какъ только начинаешь читать начало самой драмы, такъ и чувствуется фальшь въ самомъ основаніи,— еще довольно сносная, пока дло касается поляковъ съ ихъ сеймомъ, но окончательно нестерпимая, какъ только дйствіе, переходитъ въ русскія села и монастыри. Него же недоставало для выполненія своего замысла космополитическому поэту, который съ такою правдивостью передавалъ мельчайшіе національные оттнки характеровъ (правда, идеализированныхъ) изъ исторіи Англіи (Марія Стюартъ), Франціи (Орлеанская два), Испаніи (Донъ Карлосъ), неговоря уже о Валленштейн и Вильгельм Телл, гд окрпшій геній Шиллера достигаетъ реализма въ своемъ идеализм? Недоставало ему именно реальной основы: знанія славянскаго характера и быта, которые сложились на совершенно иныхъ основахъ, чмъ въ западныхъ германо-романскихъ національностяхъ. Этимъ-то знаніемъ народности въ высшей степени владлъ Пушкинъ въ эпоху созданія своего ‘Бориса Годунова’, успвъ отршиться отъ байронизма и другихъ чуждыхъ западноевропейскихъ вяній. Вотъ что писалъ онъ самъ по окончаніи этой драматической хроники: ‘Хотя я вообще довольно равнодушенъ къ успху или неудач моихъ сочиненій, но признаюсь, неудача Бориса Годунова будетъ мн чувствительна…. Какъ Монтань, я могу сказать о своемъ сочиненіи: ‘c’est une oeuvre de bonne foi’. Писанная мною въ строгомъ уединеніи, вдали охлаждающаго свта, плодъ добросовстныхъ изученій и постояннаго труда, трагедія сія доставила мн все, чмъ писателю насладиться дозволено: живое занятіе вдохновенію, внутреннее убжденіе, что мной употреблены были вс усилія, наконецъ — одобрніе малаго числа избранныхъ…. мнніемъ которыхъ я дорожу’. ‘Борисъ Годуновъ’ начатъ и оконченъ въ Михайловскомъ (небольшомъ имніи Пушкиныхъ въ Псковской губерніи), гд сильно вліяла на поэта простая родная почва, за изученіе которой онъ принялся со всмъ жаромъ недавняго отступника отъ Байрона. Вечера посвящалъ Пушкинъ бесдамъ съ знаменитой нянею его, Ариною Родіоновною, которая была ‘посредницей его въ сношеніяхъ съ русскимъ сказочнымъ міромъ, руководительницей его въ узнаніи поврьевъ, обычаевъ и самыхъ пріемовъ, съ какими народъ подходитъ къ вымыслу и поэзіи’,— а дни проводилъ въ собираніи памятниковъ народной словестности, наблюденіяхъ и топкомъ, глубокомъ изученіи народной рчи. Въ то же время Пушкинъ постоянно работалъ надъ самообразованіемъ, выучился англійскому языку, подробно и близко ознакомился съ Шекспиромъ и пришелъ къ убжденію, что ‘нашему театру приличны народные законы драмы шекспировской, а не свтскій обычай трагедій Расина. Что касается занятій отечественной исторіей, то о нихъ свидтельствуетъ его ‘Исторія Пугачевскаго бунта’ и самое посвященіе ‘Бориса Годунова’ Карамзину, какъ трудъ, геніемъ его вдохновенный. Писался этотъ трудъ такъ быстро, такъ цльно, какъ еще не приходилось Пушкину до тхъ поръ. ‘Я нишу и вмст думаю (говоритъ онъ въ одномъ изъ своихъ писемъ). Большая часть сценъ требовала только обсужденія. Когда приходилъ я къ сцен, требовавшей уже вдохновенія, я или пережидалъ или просто перескакивалъ чрезъ нее. Этотъ способъ работы для меня совершенно новъ. Я знаю, что силы мои развились совершенно и чувствую, что могу творить’.
Вотъ какой упорной подготовительной работы при необыкновенно-счастливой обстановк стоило созданіе трагедіи, которая въ переводахъ стяжала европейскую славу ея творцу! На русской сцен, она появилась лишь въ послдніе годы, что же касается живописи — она почтила поэта ране, нежели театръ для котораго онъ трудился. Не говоря о великолпныхъ гравюрахъ къ твореніямъ Пушкина, появлявшихся въ изданіи г. Генкеля, двое русскихъ живописцевъ избрали сцену въ корчм на Литовской границ темою своихъ произведеніи: мы говоримъ о г.г. Трутовскомъ и Мясодов съ картины котораго, бывшей на прошлогодней выставк въ Императорской Академіи Художествъ, прилагаемъ рисунокъ г. Нонезерова. Онъ изображаетъ тотъ моментъ, когда бглый Гришка Отрепьевъ, пробираясь къ Литовской границ въ обществ двухъ бродягъ, Мисаила и Варлаама, выдающихъ себя за чернецовъ, заходитъ въ корчму, и здсь открытый приставами при посредств Варлаама, выхватываетъ кинжалъ и бросается въ окно, производя переполохъ во всхъ присутсвующихъ, къ несказанному ужасу хозяйки корчмы. Считая излишнимъ боле подробно напоминать читателямъ эту высоко-художественную, дышащую неподдльнымъ народнымъ юморомъ сцену, мы позволимъ себ обратить ихъ вниманіе на самую гравюру, выполненную по заказу нашему заграницей талантливымъ рзцомъ г. Коха, который употребилъ около двухъ мсяцевъ на воспроизведеніе рисунка г. Понезерова, съ тою добросовстностью въ отдлк мельчайшихъ подробностей, какой требовала превосходная картина г. Мясодова. Намъ остается лишь пожалть, что г. Понезеровъ, передавъ свой рисунокъ въ наше распоряженіе, нашелъ возможнымъ въ то же время уступить копію съ него другому изданію, на страницахъ котораго она и появилась какъ видно весьма на скорую руку.