Контртезисы
Контртезисы
Комментарии
Комментарии
Контртезисы, Макаренко Антон Семёнович, Год: 1928
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Макаренко А. С. Педагогические сочинения: В 8-ми т. Т. 8
М., ‘Педагогика’, 1986.
‘Наша советская педагогика строится на принципах, диктуемых ей рабочим классом’1. Как раз это самое я и утверждал в своем плане. При этом я утверждал, что наше рабочее общество ясно и просто высказывается не столько о принципах [воспитания], сколько о признаках воспитанного человека. Я утверждал, что мы можем только, не мудрствуя лукаво, исходя из этих признаков, сделать заключение о средствах. Это совершенно практическая логика, очень далекая от спекулятивной… По мнению института, рабочий класс диктует нам нечто о принципах (читай ‘средствах’) педагогики, следовательно, так же умозрительно балансирует с ними, как и наша наука. Мнение, по меньшей мере, ни на чем не основанное. Никогда и нигде рабочий класс о наших соцвосовских принципах в таком роде не высказывался…
На деле эти принципы (не как принципы политические, а как ‘уверенность в целебности их педагогического действия’) оказываются, как и можно было ожидать, педагогически нейтральными2. Это блестяще доказала практика. Представляют они не что иное, как совершенно бездоказательные убеждения… в действенности того или иного средства, основанные исключительно на положительности их политического содержания3. В этом заключается такая же грубейшая ошибка, какая заключается, например, в утверждении: поразить неприятеля на войне можно только при помощи снарядов, изготовленных рабочими, не употребляющими вина и табаку…
‘В представленном проекте нет единой системы, ибо не выявлена классовая установка’. …Что это значит: ‘выявлена классовая установка’ или ‘не выявлена классовая установка’? Если претензии этой фразы заключаются в том, что я должен был написать несколько выражений с употреблением слов ‘рабочий класс’, то это никогда не поздно сделать и я готов всегда исправить свою ошибку.
Я считал совершенно достаточным говорить просто о классе (в главе о цели воспитания) или о коллективе, естественно допуская, что никому в голову не придет, что речь идет о классе буржуазии или дворянстве… Все вопросы, связанные с общими революционными установками, у нас давно решены, и решения их сами собою подразумеваются. Эти решения предполагаются присутствующими буквально в каждой строчке моей программы, и нужно специальное усилие, чтобы их не видеть. В главе о цели воспитания о них даже прямо говорится. Глава о единстве коллектива, очевидно, говорит о единстве рабочего класса, и я в ней возражаю против мелкого соседско-мещанского единства…4
Дальше, отстаивая обязательный производственный, а не школьный первичный коллектив, я как раз кладу самый солидный кирпич в дело создания классовой установки, в отличие от тех ученых и иных соцвосников, которые без слов ‘рабочий класс’ даже в любви объясниться не могут. В главе о самоуправлении я подчеркиваю особенно важную необходимость воспитать рабочего-организатора. Наш рабочий класс, как известно, является не только рабочим классом, но и классом-организатором. Наши соцвосники решительно не способны постигнуть это великое обстоятельство… Бывшие воспитанники дома им. ВУЦИКа… считают для себя позором работать на свинарнике, топить печь, принести обед из кухни.
Дальше, говоря о долге, я как раз разумею переживание долга рабочим по отношению к своему классу. Игнорирование идеи революционного долга… возможно было только из-за недосмотра, проявленного органами Советской власти в воспитании молодежи. Игнорирование этой идеи есть большое преступление… как раз против рабочего класса.
Таким образом, разговоры о классовой установке — простое недоразумение. Я эту классовую установку ищу в каждом моменте конструкции детского коллектива и, собственно говоря, только о ней говорю. Институт же просто не способен это заметить, так как никакого отношения к конструированию он никогда не имел и всякую вообще установку ищет только в фразеологии.
‘Задача нашей педагогики — воспитывать классовое поведение. Излишним является определять все признаки классового поведения, так как они давно уже определены’.
1. О классовом поведении. Мы привыкли, что под классовым поведением разумеют классовые разговоры… Повторяем ту ошибку, которую делали духовные семинарии. Бурсаки о господе боге также умели прекрасно разговаривать, но, в сущности, были циниками и хамами.
2. Поэтому определить все признаки классового поведения представляется далеко не лишним. Ведь вот даже НИИ возражает против идеи долга, значит, в его глазах далеко не все определено, а между тем и в нашем рабочем обществе, и в печати эта идея пользуется справедливым почетом.
Наконец, я перечисляю признаки классового поведения не для того, чтобы их просто декларировать, а для того, чтобы от них сделать заключение о средствах. Это я должен был сделать потому, что в нашем соцвосе признаки классового поведения были сами по себе, а педагогические средства — сами по себе (а результаты тоже сами по себе). Кроме того, считаю, что на десятом году диктатуры пролетариата уже можно спросить: вот эти общественные признаки классового поведения где-нибудь вырабатываются?.. Может ли институт утверждать, что все настолько благополучно с классовым поведением наших воспитанников и учеников?..
‘По конституции социального воспитания детское движение есть основной фактор воспитания классово-сознательного человека. Проект не только не ставит детское движение на первое место, а вообще не включает его в общее число факторов, влияющих на поведение детского коллектива’. Это, пожалуй, единственный пункт, который представляет не только недоразумение.
В проекте ничего не говорится ни о детском движении, ни вообще о политическом воспитании исключительно потому, что политическое воспитание является общепризнанной нашей работой, а проект имел в виду отметить только наши отличия от обычных практических установок соцвоса. В колонии им. М. Горького 33% членов ЛКСМУ…
‘Проект считает возможным всю систему воспитания построить на науке о праве. Как раз на том, на чем строила и строит воспитание буржуазная педагогика. Этот принцип дает хорошие результаты во время пребывания воспитанника в учреждении. А что он дает в будущем? В лучшем случае — лояльность‘.
Я не считал возможным строить всю науку о воспитании на науке о праве, я только говорил о необходимости опереться на науку о праве. Это было бы далеко не вредно, тем более что нужно понимать не право буржуазии, а наше, советское. Я, конечно, имел в виду не изучение в школе науки о праве, а воспитание правовой эмоции в ее высшей форме эмоции долга. Утверждение, что это дает хорошие результаты во время пребывания в учреждении, и больше ничего, просто голословно. В главе об интересе и долге я писал о том, что это дает. Это дает во всяком случае опыт переживания своих обязанностей перед коллективом и обязанностей других.
Переживание же классового долга, конечно, очень далеко стоит от ‘лояльности’. Я думаю, что практикуемое ныне потребительское воспитание является лучшим доказательством от противного, того, что я прав.
‘Не наука о праве обусловливает поведение пролетариата’. Конечно, не наука, ибо никакая наука не может обусловить поведение целого класса, но и поведение класса обусловливается его революционным представлением о праве человека на справедливость, на свободу, на полный продукт труда — о праве вообще как общечеловеческом социальном явлении.
Поведение же отдельных членов класса обусловливается общепринятой в классе системой нормированных отношений, т. е. системой внутриклассового права. Независимо от сего это поведение как поведение положительного значения обусловливается идеей долга перед классом.
‘В проекте не видно роли коллектива. В такой организации совета командиров нет коллектива, есть правящий класс…’ Обычное безответственное утверждение. С одной стороны, институт протестует против всякого права, с другой стороны, хочет обеспечить функционирование коллектива какими-то правовыми гарантиями. Наконец, он просто придирается ко всему решительно. Право заведующего назначить новое рассмотрение (вопроса) в общем собрании есть якобы доказательство отсутствия коллектива. Самое существование совета командиров почему-то инкриминируется как существование ‘правящего класса’. Ведь эдакое обвинение можно отнести к какому угодно самоуправлению. Это простая бездоказательная полемика, с которой трудно спорить.
Я привел целые таблицы в доказательство того, что командирскими функциями пропитан весь коллектив. В ‘конституции’ [дается] целая система, говорящая о значении отряда как коллектива и о месте, значении командира. Институт все равно повторяет старые сплетни…
Впервые опубликовано в кн.: Макаренко А. С. Теория и практика коммунистического воспитания. Киев: Радянська школа, 1985, с. 34. Печатается по данному источнику.
‘Контртезисы’ можно рассматривать как подготовительный материал к докладам, с которыми педагог выступил 13 и 14 марта в Украинском НИИ педагогики. В публикуемом документе четко определяется обусловленность педагогической системы А. С. Макаренко идеологией рабочего класса, характером советской государственности.
1 Здесь и далее в этой работе подчеркнутое и взятое в кавычки — это цитирование заключения НИИ педагогики о материалах А. С. Макаренко. Комментируя соображения критиков его проекта, он указывает на неопределенность их методических позиций, непоследовательность аргументации, порочность применяемой педагогической логики.
2 Здесь и далее говорится о ‘нейтральности’ основополагающих педагогических принципов при их простом ‘декларировании’. А. С. Макаренко считал, что конкретизация новых педагогических целей и принципов в закономерной системе организационно-методических решений и практических средств — одна из главных задач теории и методики коммунистического воспитания. В органическом единстве целей, принципов и конкретных средств воспитания на основе научно-материалистической логики целесообразности педагогических средств он видел решающее условие превращения педагогической науки в стройную систему научного знания. В этой связи он резко критиковал пережитки отрыва педагогической теории от практики, расценивая умаление проблемы педагогической целесообразности практических средств воспитания как отход от собственно педагогической проблематики.
3 Впоследствии такую ошибку педагогической логики А. С. Макаренко относил к ‘этическому фетишизму’.
4 Объективной реальностью является не только личность, но и коллектив, общество, где действуют свои, специфические законы. Коллектив — самостоятельная ценность, ему присущ известный ‘суверенитет’. Идея диалектического единства коллектива и социалистической личности определяет значение вклада А. С. Макаренко в теорию и методику коммунистического воспитания.