КОНКУРЕНТЫ
КОНКУРЕНТЫ
* * *
* * *
* * *
* * *
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Конкуренты, Аверченко Аркадий Тимофеевич, Год: 1921
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 14 т. Т. 11. Салат из булавок
М.: Изд-во ‘Дмитрий Сечин’, 2015.
Автору этих строк удалось вчера на площади Тоннеля купить за ‘юс-пара’ пачку грязных писем, представляющих собой одну чрезвычайно интересную с точки зрения общественно-политической — переписку.
Адресаты — профессиональные нищие: один в Петербурге — Митька Рваная Ноздря, другой в Константинополе — Саша Эй Ухни…
Письма приводятся в последовательном порядке.
Друг и коллега Саша!
Только вчера узнал, что ты — в Константинополе… Эко куда тебя занесло! А я, брат, живу в столице бывшей российской империи. Помнишь, братишка, как мы с тобой ‘стреляли’ на линии Владимирский — Литейный… Хороший был участочек и хорошая была жизнь! Куда это ушло?
Как сказал поэт:
Нехай могила мине накажет,
Но не забуду я ее…
Раньше, бывало, настреляешь полтину — и уже хорошо. Уже сыт и пьян… А теперь? Ну, вот вчера… Собрал полтораста тысяч — что на них сделаешь, когда бутылка денатурату стоит 250.
Впрочем, отчасти и повезло: ел суп из конского щавеля. Перепало кой-чего на зубы и из мясного: в куске черного хлеба был по рассеянности пекаря запечен мышонок. Совсем как пирог.
Тут же в хлебе нашел и щепочку для зубочистки. Удобство, а?
Ну, а ты что?
Пиши мне: Отель де Бурьян, куст No 18.
Твой Дм. Рваная Ноздря.
P.S. Прости, что письмо это пишу на оборотной стороне декрета о социальном обеспечении. В городе нет бумаги.
Дорогой братишка Митя!
Сидя на траве в саду Пти-Шан, смотрю на интернациональную программу (это единственный интернационал, который я признаю) и поднимаю бокал водки за твое здоровье.
У вас, брат, там счет, как у богатых, на сотни тысяч, а мы, несчастные, всё на пиастры считаем… Дают 2!6 пиастра или, в богатом случае, 5. Набил сегодня за день 42!6 пиастра! Так как на эту мизерную суму дом в Стамбуле не купишь, то решил погрузиться в светские удовольствия: на 10 пиастров развел спирту — около бутылки вышло, попросил в ресторане выжатую лимонную корочку — настоял. Духовитая, скотина, вышла. Затем коробок сардинок, два куска жареной печенки, огурец, пара яиц, добрый шматок белого хлеба — и вот в саду Пти-Шан (парле ву франсе? как? пуркуа как? Пти-Шан — это, брат, значит ‘маленькое поле’, а на самом деле — море электричества, глокочий интернационал и океан дузико… парле ву грек? нон? Дрянь порядочная. Мутная. Так и несет каплями от живота).
Неужели ты живешь в Отель де Бурьян? Сыро там, чай? А мой пьедатерр в мечети. Ах, до чего добрые турки! Тепло, уютно, кругом луна и минареты.
Ну, прощевай, брат! Завтра иду в Таксим слушать оперетку. А все-таки устаешь от этого рассеянного образа жизни: все эти кофе по-турецки за бешь-груш и бараньи головки с зеленым луком — приедаются.
Хочется чего-нибудь для души. Грустно.
Как сказал поэт:
Я на бочке сижу,
Слезы капают…
Обнимаю тебя, хоть ты и унизился до лошадиного щавеля.
Всегда неизменный Александр Эй-Ухни, эсквайр и стрелок
Сашка! Друг!
Целый короб новостей. Узнай и перервись напополам от хохоту: я попал в спецы!!
Как ты, вероятно, читал, у нас благодаря разным совнаркомам и дуроплясам завернул такой голод, что даже совнарком растерялся. Зная же, что им, канальям, буржуазная Европа в руки продовольствия не доверит — они объявили мобилизацию всех спецов по профессиональному нищенству.
Все стрелки, скокари, щирмушивки и прочая нищая братия разъедутся по Европе и Америке и должны будут клянчить милостыньки исключительно в пользу советской власти. Над всей этой босяцкой стрелковой армией главкомом ставят Максима Горького — одного из замечательнейших стрелков нашего времени.
В качестве стрелка я прошусь в Константинополь, где и обниму тебя.
Так, говоришь, баранья головка с зеленым луком надоела? С жиру вы беситесь, черти. Ты б хоть капнул спиртом на письмо — понюхать бы, все легче…
Очень мне понравился на твоей почтовой бумаге водяной знак из сардиночного масла. Лизнул — прямо будто сардину Кано проглотил.
Не пиши мне больше. Скоро обниму. С коммунистическим приветом
Митька Рваная Ноздря,
советский спец по стрелковому делу.
Местное. Константинопольское.
Милостивый государь и дрянь паршивая Митька!
Черт тебя понес сюда — от имени Советской власти хлеб у меня отбивать?!
Нешто не мог в Данию какую-нибудь попроситься?
Вообще, между нами все кончено… Возвращаю тебе твои письма и вообще, если я тебя встречу, то, как сказал поэт:
Я — те рожу растворожу,
Зубы на зубы помножу…
Остаюсь
преданный Лениным на голодовку
…бывший Саша.
P.S. Социализация? Мордолизация? Коммунизм собачий? Россию взялись устраивать? Всех бы вас, спецов, с Лениным и Троцким во главе на одну осину!
Напечатал с сохранением особенностей подлинника
Аркадий Аверченко.
Впервые: Presse du soir, 1921, 20 августа, No 195. Печатается по тексту газеты.
…на площади Тоннеля купить за ‘юс—пара‘… — Площадь Тоннеля — знаковый адрес ‘русского Константинополя’ начала 1920-х гг. Здесь была конечная станция фуникулера, подымавшегося из района Галата, здесь работало Бюро русской печати. В нескольких минутах ходьбы от площади размещались русские консульство и посольство. Пара — монета, бывшая в обращении до 1930 г.
..мы с тобой ‘стреляли’ на линии Владимирский — Литейный… — Названия двух проспектов в Петербурге. Стрелять (крим. жарг.) — вымогать, выпрашивая.
…дузико… — популярный греческий анисовый напиток типа абсента.
А мой пьедатерр в мечети. — pied-a-terre (франц.) — временное жилье, пристанище.
Завтра иду в Таксим слушать оперетку. — Таксим — площадь, замыкающая Гран рю де Пера.
…кофе по-турецки за бешь-груш… — Искаженное турецкое ‘беш куруш’, от ‘беш’ — пять, ‘куруш’ — турецкая монета, 1/100 турецкой лиры (она же — пиастр).
Как сказал поэт: Я на бочке сижу, // Слезы капают… — Слова городской фольклорной песенки 1910-х гг., исполнявшейся на мотив ‘Яблочка’.
Все стрелки, скокари, щирмушивки… — Скокарь (крим. жаргон) — вор, занимающийся квартирными кражами со взломом.
…прямо будто сардину Кано проглотил… — Сардины известной итальянской фирмы ‘Филипп и Кано’.