Компас
Компас
* * *
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Компас, Коровин Константин Алексеевич, Год: 1935
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Коровин К.А. ‘То было давно… там… в России…’: Воспоминания, рассказы, письма: В двух кн.
Кн. 1. ‘Моя жизнь’: Мемуары, Рассказы (1929-1935)
Охотники народ особенный. Привлекает их в охоте не одна добыча, а страсть — быть в природе, ожидание неожиданных случаев и приключений. А потом разговоры,— разговоры эти услышишь только на охоте.
Мои друзья, охотники, любили приезжать ко мне в глухое место — я жил в деревне, далеко от Москвы, где расстилались леса и долины дивной природы русской. И когда они приезжали ко мне, всегда какая-нибудь ерунда выходила.
Вот, несмотря на новый компас, который купил приятель мой, охотник Павел Александрович Тучков,— мы все же заблудились на охоте. И привел нас этот компас в совсем неизвестное место.
Компас был английский, круглый, толстый, в футляре, и владелец его нес на шнуре. Одно только — стрелка в компасе была очень вертлява, повертится и станет.
Павел Александрович говорил, когда шли на охоту, что идем на Север. А как пришло время возвращаться — двинулись по компасу на Юг.
Идем, идем, а дома как-то и признака нет,— места совсем другие.
Развернули, положили карту на землю в лесу, на нее поставили компас,— выходит что-то не то. И куда идти — неизвестно.
— Ну вот, я так и знал,— сказал Кузнецов.— Жара сегодня, компас испортился.
— То есть как — испортился?
— Испортился, прокис, что ли.
— Какие пошлости! — возмутился Павел Александрович.— Вздор и глупо.
Он зачем-то поднес компас к носу и понюхал.
— Ну, что?
— Странно… что-то есть…
Действительно, должно быть, что-то испортилось. Приятели-охотники тоже нюхали компас и говорили, искоса посмотрев на него:— Да, странно… действительно, прокис…
Опять шли на юг — так сказать, возвращаясь назад. По стрелке. А дома все нет… Поздно, устали: вышли на охоту в четыре часа утра, а уж вечер, солнце садится… Мы тоже сели отдохнуть. Павел Александрович стал развинчивать компас — ‘там магнит должен быть’. Внутри — пружины, колеса, а магнита нет.
— Герасим Дементьевич,— говорил я охотнику-крестьянину.— Заблудились мы, должно быть, как думаешь?
— Да кто ее знает… знать, заблудились. Я здесь не бывал, место-то неприметно.
— Ночевать в лесу — комары заедят,— жаловались мои друзья.
Отдохнули, встали и пошли. Сумерело. Тихо было в лесу. В небе темнели тучи, повисли над лесом. Сверкнула зарница — и вдали послышался гром.
— Благодарю вас,— сказал Кузнецов.— Гроза в лесу… с ружьями… Это значит — покойнички будем.
— Ничего,— говорю,— Вася, у тебя шелковый картуз. Электричество обходит.
— Обходит, да! А вот — за каким чертом по компасу шли?
— Тише… тише… постойте…— говорит мой приятель Караулов.— Слышите — кто-то едет?..
Уже стемнело. Мы остановились. Действительно, кто-то как будто ехал — шумит вдали. Мы стоим, слушаем, а тот кто-то все едет. Ближе, ближе,— и вдруг капли дождя падают на нас…
Дождь становился сильней. Блеснула молния. Раздался сильный удар грома, раскатился по лесу. Собаки стояли около.
— Ружья оставьте дальше,— кричал Василий Сергеевич.— А мы отойдем. Это не шутки, в лесу с ружьями!..
— Под елки надоть лезть,— говорил Герасим.
— Читали Франклина? — кричал Василий Сергеевич.— В лесу-то что с ним было, помните?
— Нет, не читали, а что?
— Что? Убило, вот что!
Кузнецов приставил ружье к дереву, а сам, отойдя, залез под густую ель. Раздался сильный, с треском, удар грома, и дождь полил как из ведра…
— Гоните собак,— кричал Василий Сергеевич.— Они притягивают тоже.
Мрачно темнел лес. Дождь лил, чувствую, за шею потекло, по спине. Все приумолкли.
— Разожжем ли костер? — спрашиваю я у Герасима.
— Можжуху надо искать. А то не возьмет.
Дождь утих.
— Василий Сергеевич, жив ли? — кричал Караулов.
Мы вылезли из-под ели. Мокрые. В сапогах вода.
В это время где-то внизу, в лесу, залаяла собака.
— Неча… слышите… идем! — сказал Герасим.— Жительства близко… Слышь, собака.
Мы все как-то ожили. Бросились, промокшие, вниз.
— Вона, свет в окне вздули,— кричал Герасим.— Сюда идите…
Мы пробирались краем обрыва. Показался свет в окне, дом лесника.
— Дом,— обрадованно говорили все.
Собака лаяла, наши ей ответили. Подошли к дому, ворота — заперты. Мы стали стучать в ворота. Слышим, кто-то идет, спрашивает:
— Чего надо?
Калитка отворилась. На пороге стоял лесник, пожилой человек, с мохнатой головой.
— Чьи вы, откелева?
— Дальние. Из Букова,— сказал Герасим Дементьич.
— Идите.
За столом в доме лесника в углу сидел молодой человек, в форменной куртке со светлыми пуговицами. Пил чай. Мы торопились раздеться, снимали сапоги. Лесник принес кое-что переодеться: кафтан, шубу, старые валенки. Караулов достал из ягдташей бутылки, колбасу и наливал в чашки. Говорил:
— Согреться надо.
— Запоздали, охотники? — спросил молодой человек в куртке.
Пришла лесничиха. Сказала ласково:
— Ишь, охотники… знать, водило вас по лесу-то?
— Да,— ответил Герасим серьезно,— видать, что водило.
— Что водило? — спросил озабоченно Василий Сергеевич.— Это что еще?
— Тут водит… и вот заведет — беда… Пейте чай. Я еще подогрею,— говорила лесничиха.
— Благодарю вас,— сказал Кузнецов.— Водит… Хороши местечки у вас тут.
— Вздор,— выпив рюмку водки, сказал Павел Александрович.— Шутки все…
— Нет, простите. Это не шутки,— заметил молодой человек в куртке.— Я не верил, думал, всё ерунду говорят… А сам попал. Землю мерил — лесные участки — две недели меня водило, вот тут, недалеко…
— И неужели вы, молодой человек, землемер, верите, что кто-то водит, лесовые разные?..
— Нет, не верю. А вот теперь ночью… ну-ка, пойдите к оврагу в лесу… Там мостик есть старый, яма на реке… Там в старину раньше мельница была. Останьтесь там ночевать одни. Какая вас хватит жуть… А что это такое, жуть?.. Отчего она входит? Ну-ка, скажите.
— Я никакого такого лесового никады не видал,— сказал Герасим,— но есть место… ох!.. Когда запоздаешь, так идешь по ем… прямо волосья на голове становятся сами… и кажинный раз… И что такое, думаю, почто это?.. А вот и незнамо… Чисто за тобой кто идет, пугает, так что оглянуться боязно. А вот никого нет… А чего это?
Лесничиха принесла крынку молока и поставила на стол.
— А заводит у вас тут в лесу, тетенька? — спросил Василий Сергеевич лесничиху.
— Тута у нас кругом лесу, лесу,— все лес… и заведет… И кто знает, как кружит… Вот, спросите его,— показала она на мужа.
— А ты видал лесового когда? — спросил Василий Сергеевич лесника.
— Лесового не видал я никады. А заводило меня немало в лесу. Вот на покосе, у леса тут, недалече, у речки — покос. Пойду рано-рано. Ну, возьмешь бутылку, от усталости сил набраться. Ну, взял раз и спрятал в стог. Косишь, косишь… Полудня пришло. Закусить надо. Достал из кошелки ватрушки, яйцо, грибков-груздей. У стога, думаю, отдохну, закушу. Полез, ищу бутылку, глотнуть. Глотнул — чего… вода! Вот это кто? Он, сукин сын, лесовой выпил. Да чего еще — слышу, в лесу смеется. Я туды. Думаю, постой… Да с косою за ним. А он дале, смеется. Бегу. Устал. А он дале… Ну, вернулся… И закуски нет. Вот что он делает, а? А видать — нет, не видал. И какой он — не знаю. Только жулик — это видно, лесовой-то.
— Сапожник, недалеча, Серега живет. Мастер хороший,— вступила в разговор лесничиха.— Сапоги шил новые для трактирщика Треухова. В Ловцы понес ему. Ну, отдал. Ну, тот ему заплатил, да и спрыснули сапоги, выпили. А Серега разгулялся, да все деньги и пропил. На утро ра-а-но домой пошел, выпивши. Идет и песни поет… Только на мостик ступил, в овраге тута… слышит, а за ним кто-то идет и говорит — ‘Пропил сапоги-то…’ Серега оглянулся и видит, за ним сапоги-то его идут одни… Он с моста — прямо в воду и орет: ‘Караул!..’. Слышно нам. Вот он,— указала она на своего мужа,— и побег, да его и вытащил. Его в Петров возили, в больницу. У его горячка от страху приключилась.
— Ну, это черт знает, что такое! — сказал, встав, Василий Сергеевич.— Сапоги одни ходят.
— Как к вам ни приедешь — все чертова чепуха начинается. Места находите! Невиданно.
— Это компас привел. Я-то тут при чем.
— Да уж и компас. Я теперь по компасу этому твоему ни шагу,— сказал Тучкову Василий Сергеевич.
— Позвольте, позвольте…— обиделся Павел Александрович.
И, обратившись к землемеру, протянул ему компас.
— Вот, посмотрите,— плох компас? Прошу вас.
Землемер посмотрел на компас, повертел в руках и сказал:
— Это не компас.
— Как — не компас?
— Нет, это беговые часы, для скачек.
— Что ж это такое? Как же это? А ты, Павел, нас водишь! — засмеялись мои друзья.
Павел Тучков взял часы, спрятал их в футляр, обиженно посмотрел на всех нас и сказал:
— Ну, довольно, довольно…
Компас — Впервые: Возрождение. 1935. 4 августа. Входит в издание ‘Константин Коровин вспоминает…’. Печатается по газетному тексту.
Бенджамин Франклин (1706-1790) — американский просветитель, государственный деятель, один из авторов Декларации независимости США и Конституции 1787 г., ученый. Как естествоиспытатель известен трудами по электричеству. Установил электрическую природу молнии и предложил молниеотвод. Умер не от удара молнии.