М.В. Михайлова.
Русские писатели. 1800—1917. Биографический словарь. Том 2. М., ‘Большая Российская энциклопедия’, 1992
Коган П. С.: биографическая справка, Коган Петр Семенович, Год: 1992
Время на прочтение: 6 минут(ы)
КОГАН Пётр Семёнович [20.5(1.6). 1872, г. Лида Вилен. губ.— 2.5.1932, Москва], историк лит-ры, критик, переводчик. Род. в семье врача, коллеж, сов. Окончив классич. г-зию в Могилёве, в 1890 поступил на ист.-филол. ф-т Моск. ун-та. В ун-те вместе с В. М. Фриче и В. М. Шулятиковым организовал студенч. Кружок любителей зап.-европ. лит-ры, куда впоследствии входили В. Я. Брюсов и К. Д. Бальмонт. Мировоззрение К. сформировалось в студенч. годы под влиянием И. Тэна, Г. В. Плеханова, ‘Коммунистич. манифеста’, хотя, как он подчеркивал, ‘парт, разногласия и практич. применения… из учения Маркса’ его не интересовали (ИРЛИ, ф. 377). По окончании ун-та в 1896 с дипломом 1-й степени и серебр. медалью за соч. ‘Ранний период немецкого гуманизма’ К. был рекомендован проф. Н. И. Стороженко к продолжению занятий при ун-те для подготовки к проф. званию. Однако этому, как и переводу с этой же целью в Петерб. ун-т, воспрепятствовал попечитель Моск. уч. округа, вскоре ставший мин. нар. просвещения, Н. П. Боголепов, к-рый, по утверждению К., не считал ‘возможным пропустить в профессора лицо евр. происхождения, хотя и принявшее правое л. веру’ (ИРЛИ, ф. 377). Оставшись в Москве, К. в нач. 1900-х гг. печатал статьи, заметки, рецензии в ‘Рус. мысли’, ‘Образовании’, ‘Рус. слове’, ‘Пед. листке’, ‘Вест. воспитания’, ‘Дет. отдыхе’. С 1899 вел в газ. ‘Курьер’ отдел библиографии, вместе с Фриче и Шулятиковым пропагандируя марксист, взгляд на лит-ру, при этом нередко вступая в идейные конфликты с Л. Н. Андреевым (см. восп. К. в кн.: Фатов H. H., Молодые годы Л. Андреева, М., 1924, с. 295, 307—08, 330—33), к-рый позднее отзывался о К. как о ‘бездарном’ и ‘враждебном’ ему человеке (письмо А. А. Измайлову от 7 апр. 1916 —ИРЛИ). Также преподавал в Моск. уч-ще орд. св. Екатерины (Екатеринин. ин-т) (1900—08), на Моск. пед. курсах, в Николаев, сиротском ин-те, уч-ще Моск. филармонич. об-ва, в Нар. ун-те А. Л. Шанявского, издавал ‘Очерки по истории зап.-европ. лит-р’ (т. 1—3, М., 1903—10, [12-е изд.], М., 1943) и ‘Очерки по истории новейшей рус. лит-ры’ (т. 1—3, М., 1908— 11, 7-е изд., т. 1—2, М. — Л., 1929). Успех первого труда (к 1913 продано ок. 150 тыс. экз., переведен на болг. и груз, яз.) обеспечил ему материальную независимость и способствовал осуществлению его желания: после сдачи магистер. экзаменов он утвержден в кон. 1911 приват-доцентом Петерб. ун-та (был им до нояб. 1918) с разрешением читать лекции и одновременно избран проф. Высших жен. курсов им. Лесгафта. С 1904 чл. ОЛРС и с 1910 д. чл. Неофилол. об-ва при Петерб. ун-те. Весной 1913 (до сент. 1914) был командирован от Петерб. ун-та за границу (в Дюссельдорф, Франкфурт-на-Майне, Берлин, Париж и др.) для изучения жизни и творчества Г. Гейне. Во 2-й пол. 1910-х гг. К. много ездит по России (Центр., Южной, по Поволжью, Уралу) с лекциями ‘Лит-ра сегодняшнего дня — А. Блок, И. Бунин, Н. Никандров, И. Сургучев, Е. Замятин’, ‘Борьба модернизма и реализма в лит-ре’, ‘Женщина в поэзии и жизни’, ‘Побеждающая жизнь’. Как лектор К. пользовался огромной популярностью, однако слушатели нередко отмечали упрощенность его подхода к лит. явлениям, политизиров. окраску его выводов (см. прения по его докладу о М. Горьком — ‘Юж. край’, 1917, 1 февр.). В 1917 он посылает корреспонденции на полит, темы в газ. ‘Юж. край’, ‘Власть народа’. К. занимает позицию, близкую к плехановской, резко критикует тактику и поведение большевиков, примыкает к органу меньшевиков ‘Единство’ (его ст. ‘Ленинство’ — ‘Юж. край’, 3 окт., ‘Старая гвардия революции’ — ‘Власть народа’, 6 авг.).
Первое опубл. ист.-лит. иссл.— реферат, прочитанный на заседании ‘Библ. кружка’: ‘Роль библиографии в учении нем. романтиков’ (‘Книговедение’, 1895, No 4—5). В работах этого времени — ‘Рус. ученый школы Тэна’ (РМ, 1897, No 12), ‘Два биографа’ (РМ, 1898, No 12), ‘Бальзак перед судом физиологии’ (‘Обр.’, 1899, No 9), ‘Зап. роман перед судом эстетика’ (РМ, 1900, No 9) и др.— К. придерживается методологии культурно-ист. школы лит-ведения, ставя целью ист.-лит. исследования выявление социальной обусловленности произв., его зависимости от идей, господствующих в обществ, сознании. Теоретич. воззрения К. складывались под влиянием идей марксизма (воспринятого им как теория ‘экономич. материализма’) и дарвинизма, к-рые он относил к ‘крупнейшим явлениям умств. жизни в сер. XIX в.’ (‘Очерки по истории зап.-европ. лит-ры’, М., 1943, с. 392). К. видел необходимость в установлении связи ‘лит. фактов’ с ‘экономич. жизнью’ эпохи (‘Изв. пост, комиссии по устройству курсов для учителей’, 1911, No 3, стб. 70) и выявлении классовой подоплеки идейных конфликтов, воспроизводимых в лит-ре. Но этот принцип им не догматировался. Он мог объяснить, напр., ‘успехи символизма и индивидуализма’ тем, что ‘поэты снова захотели взглянуть на мир сквозь призму своей фантазии’ (‘Очерки по ист. зап.-европ. лит-р’, т. 2, 1905, с. 409), признавая, т. о., существование имманентных факторов лит. развития. В ‘Очерках по истории новейшей рус. лит-ры’ К. назвал осн. источником новых тенденций в лит-ре рубежа веков идею освобождения личности, выделив в лит. процессе два направления, по-разному претворяющих этот исходный принцип.
Одни писатели — А. И. Куприн, М. П. Арцыбашев, С. С. Юшкевич — руководствуются социальным инстинктом, видят возможность освобождения человека на путях преобразования общества. Другие — Андреев, Бальмонт, Ф. Сологуб — ограничиваются индивидуальным раскрепощением личности, для их творчества характерны пессимизм, иррационализм, эротич. мотивы. Очевидные в этом построении схематизм и прямолинейность вообще свойственны К., они присущи его взгляду на романтизм и реализм как на два радикально противоположных умств. настроения, без различия внутри них нюансов и течений: романтизм связан с периодом застоя и реакции, реализм — с подъемом обществ, жизни (см. в его кн.: Романтизм и реализм в европ. лит-ре XIX в., СПб., 1914).
В начале века К. отмечал оп-редел. достижения в декадентстве с его эстетизмом и ницшеанством, т. к. с помощью ‘призрака красоты и свободы’ художники расчищали ‘авгиевы конюшни жизни’ (‘Очерки по истории новейшей рус. лит-ры’, т. 3, в. 1, 1908, с. 125). Позже он упрекал модернистов в стремлении к изоляции от об-ва, углубленности в собств. переживания (произвольность и бездоказательность этих обвинений отметил А. А. Блок: письмо к Н. А. Нолле-Коган, жене К., от 17 янв. 1916 —в кн.: ЛН, т. 92, кн. 2, с. 326). Еще более суровую оценку получил у К. модернизм в лекции ‘Побеждающая жизнь’ (ЦГАЛИ, ф. 237, оп. 2, No 9) как явление, порожденное презрением к реальности и духовным бессилием. Неореализм, сочетающий фактич. точность и обществ, инстинкт старого реализма с присущим декадентству интересом к внутр. миру личности, К. воспринял сочувственно. Придавал большое значение изучению вкусов, эстетич. эмоций, определяемых конкретным ист. моментом, считал, что ‘скоропреходящие сенсации’ могут дать совр. зрителю больше, ‘чем создания Эсхила и Фидия’ (‘Европ. лит-ра 1911 г.’ — ‘Ежегодник газ. ‘Речь’ на 1912 г.’, СПб., с. 455).
В эссеистич. кн. ‘Пролог. Мысли о лит-ре и жизни’ (П., 1915, 2-е изд., М.— П., 1923) принципы социологич. лит-ведения сформулированы К. с особой категоричностью, что позволило Б. М. Эйхенбауму назвать его ‘старательным марксистом’, отметив одновременно свойственное К. самолюбование (Эйхенбаум Б., Литература, Л., 1927, с. 285). Понимание марксизма как теории, полностью отрицающей ‘значение личности, исчезающей за реальным интересом класса’ (‘Очерки по истории новейшей рус. лит-ры’, т. 1, в. 1, 1908, с. 252), привело К. к убеждению, что в худож. произв. механически воспроизводятся идеи, чувства и настроения, сложившиеся в об-ве под влиянием групповых интересов. Индивидуальность, талант, по его мнению, не играют никакой роли, т. к. художник является только ‘проводником’ творч. энергии масс. К. придерживался т. з., что художник всегда будет служить ‘господствующим группам’, т. к. они обеспечивают ему свободу творчества, давая материальную независимость. Но и у демократии есть шанс привлечь художника на свою сторону — создать обстановку, открывающую простор творч. духу (‘Творчество и общественность’ — ‘Власть народа’, 1917, 16 сент., перепечатано в кн. К. ‘Интеллигенция и народ’, М., 1917). Это убеждение руководило им, когда он стал в 20-е гг., по выражению М. И. Цветаевой, ‘ангелом-хранителем’ и ‘ходатаем по… земным делам’ писателей (см. в кн.: Цветаева М., Соч., т. 2, М., 1984, с. 257).
Истории лит-р, созданные К. (в т. ч. ‘Очерки по истории древних лит-р’, т. 1 — ‘Греч. лит-ра’, М., 1907, 7-е изд., М., 1937), составленная им ‘Хрестоматия по истории зап.-европ. лит-р’ (т. 1—2, М., 1911 —12), его статьи в ‘Истории рус. лит-ры XIX в.’ Д. Н. Овсянико-Куликовского и Новом энц. словаре Брокгауза и Ефрона, переводы, предисловия ко мн. изданиям нем. и франц. серии ‘Всемирной б-ки’ (изд-во ‘Просвещение’), в т.ч. О. Мирбо, К. Ивер, В. Гюго, А. Франса, свидетельствовали об энц. образованности К. Его знания и высокую культуру отмечали сотрудничавшие с ним литераторы (см.: Зайцев Б. К., Молодость — Россия.— В его кн.: Голубая звезда, М., 1989, с. 34). Сосредоточив осн. внимание на мировоззренч. позициях разбираемых авторов, он в конкретном анализе худож. произв. нередко уходил от упрощенного социологизма своей теории.
После Окт. революции К. участвовал в многочисл. мероприятиях и организациях в сфере культуры, в 1918 проф. и чл. правления Смоленского ун-та, в 1921—30 проф. 1-го и 2-го МГУ, Всесоюзного лит.-худож. ин-та, Исследовательского ин-та археологии и искусствоведения, пред. Гос. худож. к-та Наркомпроса и др., с 1921 бессменный президент ГАХН.
Др. произв.: ‘Белинский и его время’ (М., 1911), ‘Белинский’ (М., 1911), ‘Европ. лит-ра [1912 г.]’ (‘Ежегодник газ. ‘Речь’ на 1913 г.’, СПб.), ‘Европ. лит-ра [1913 г.]’ (‘Ежегодник газ. ‘Речь’ на 1914 г.’, СПб.), ‘Теория словесности для ср. уч. заведений’ (М.—П., 1915), ‘Н. Г. Чернышевский в рус. освободит, движении’ (П., 1917), ‘Горький’ (М.— Л., 1928), ‘Очерк истории всеобщей лит-ры’ (М.— Л., 1930).
Лит.: Фриче В. М., Рец. на ‘Очерки по истории зап.-европ. лит-р’.— ‘Обр.’, 1903, No 10, Потемкин В. П., Нечто о зап.-европ. лит-ре и о предшественниках г. П. Когана, М., 1904, Евлахов А. М., Введение в философию худож. творчества, т. 1—3, Варшава, 1910—17, Переверзев В. Ф., Рец. на ‘Романтизм и реализм в европ. лит-ре XIX в.’.— СМ, 1915, No 1, Николаев П. А., Возникновение марксист. лит-ведения в России, М., 1970 (ук.), Академич. школы в рус. лит-ведении, М., 1975, Николаев П. А., Курилов А. С, Гришунин А. Л., История рус. лит-ведения, М., 1980, Раков В., Из истории сов. лит-ведения. Теория ‘социального генезиса’ лит-ры, Иваново, 1981, ЛН, т. 85, с. 709—10. + Некролог: ‘Тр. Ин-та Славяноведения АН СССР’, [т.] 1, Л., 1932. Мандельштам Р. С, Марксистское искусствоведение. Библ. ук. лит-ры на рус. яз., М.— Л., 1929, Владиславлев, Муратова (2), ЛЭ, БСЭ, КЛЭ.
Архивы: ИМЛИ, ф. 125, ЦГАЛИ, ф. 237, ф. 1624 (анкета К.), ф. 80, оп. 1, No 20 (письмо Ал. Н. Веселовскому) , ЦГИАМ, ф. 418, оп. 513 (рукописи сту-денч. работ), Архив МГУ (л.д.), ГБЛ, ф. 389 (протоколы Кружка любителей зап.-европ. лит-ры), ЦГИАЛ, ф. 14, оп. 1, д. 10531 [справка Н. Г. Жуковой], ЦГИА, ф. 733, оп. 155, д. 352.