Князь Вяземский и Пушкин, Барсуков Николай Платонович, Год: 1904 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 28 минут(ы)

КНЯЗЬ ВЯЗЕМСКІЙ и ПУШКИНЪ.

СЪ ПРЕДИСЛОВІЕМЪ И ПРИМЧАНІЯМИ
Николая Барсукова.

МОСКВА.
Синодальная Типографія.
1904.

Отдльный оттискъ изъ VIII-й книги сборника ‘Старина и Новизна’.

КНЯЗЬ ВЯЗЕМСКІЙ и ПУШКИНЪ.

7-го іюня 1903 года, въ Остафьев, въ комнат на верху, въ которой Карамзинъ, проживая лтомъ до 1816 года, писалъ Исторію Государства Россійскаго, а потому именуемой Карамзинскою, состоялось, подъ предсдательствомъ графа С. Д. Шереметева, въ присутствіи членовъ Общества С. О. Долгова, И. С. Бляева, графини Е. П. Шереметевой, стороннихъ постителей Г. А. Муркоса, С. А. Блокурова, А. С. Орлова и А. С. Долговой, предварительное засданіе Московскаго Отдленія Коммиссіи Старины и Новизны. На этомъ засданіи положено было издавать и въ Москв, одновременно съ Петербургомъ, историческій Сборникъ Общества Ревнителей Русскаго Историческаго Просвщенія въ память Императора Александра III Старина и Новизна.

На мою долю, по порученію графа С. Д. Шереметева, вьтпалъ счастливый жребій начать это Московское изданіе Старины и Новизны письмомъ Карамзина, изъ Царскаго Села, отъ 17-го октября 1825 года, къ приснопамятному владльцу Остафьева князю П. А. Вяземскому, невошедшимъ въ собраніе писемъ Исторіографа, напечатанныхъ въ книг первой Старины и Новизны (Спб. 1897, стр. 1—204).

II.

Съ 1830 по 1853 годъ князь Вяземскій служилъ въ Министерств Финансовъ. Сначала онъ занималъ должность вице-директора Департамента Вншней Торговли (1832—1846), директоромъ котораго былъ Бородинскій товарищъ его Дмитрій Гавриловичъ Бибиковъ, а потомъ управляющимъ Заемнымъ Банкомъ (1846—1854).

Въ своей рчи, произнесенной на юбиле пятидесятилтней государственной дятельности Евграфа Петровича Ковалевскаго, князь П. А. Вяземскій сказалъ юбиляру: ‘мы съ вами неоднократно сходились на служебномъ поприщ и, сколько помнится, мы другъ у друга не перебивали дороги, а шли дружелюбными спутниками и сослуживцами. Мы встрчались съ вами въ кабинет общаго начальника нашего, незабвеннаго намъ и Россіи, графа Канкрина. Съ нами здсь преемникъ его, А. М. Княжевичъ, также нашъ современникъ и сослуживецъ. Тмъ охотне заявляю при немъ доброе слово въ память государственнымъ заслугамъ общаго нашего начальника, что и онъ, убжденъ я, отзовется на голосъ мой и подкрпитъ его. Вы въ то время, для обогащеніи Россіи, допытывались подземелій и рудниковъ ея. И тогда уже вы на этомъ пути встрчались съ литературою и ученостью нашею въ лиц родоначальника ихъ Ломоносова. Я въ тхъ же финансовыхъ цляхъ допытывался кармановъ потребителей нашихъ по части вншней торговли и проникалъ въ потаенные склепы контрабанды. Тогда и я, по странному случаю и какъ будто пророчески, участвовалъ въ таможенной цензур, которая именуется тарифомъ, чтобы поздне участвовать въ литературномъ тариф, который именуется цензурою.’

Графъ Канкринъ, говоря однажды князю Вяземскому о своихъ трудахъ и болзняхъ, сказалъ, что онъ уже пятнадцать лтъ сидитъ на огненномъ стул Министерства Финансовъ. Но тотъ же графъ Еанкринъ говорилъ: ‘порицаютъ такого-то, что встрчаешь его на всхъ обдахъ, балахъ, спектакляхъ, такъ что мало времени ему заниматься длами. А я скажу: слава Богу! Другого хвалятъ: вотъ настоящій государственный человкъ, нигд не встртите его, цлый день сидитъ онъ въ кабинет, занимается бумагами. А я скажу: избави Боже!’ (Полное Собраніе Сочиненій Князя П. А. Вяземскаго. VII, 62—63. VIII, 183).

Въ Остафьевскомъ Архив нашлась записка князя Вяземскаго въ толстой переплетенной тетради, на которой рукою его сдлано слдующее заглавіе: Разные проекты и записки во время служенія моего въ Департамент Витиней Торговли. Вся записка написана княземъ Вяземскимъ собственноручно, за нею слдуетъ рядъ другихъ, написанныхъ писарскою рукою, съ помтками князя Вяземскаго. Въ конц прилагаемой записки сдлана слдующая приписка: ‘Je vous embrasse de tout mon coeur et de toute la force de mon me, je vous engage continuer.’

Мы полагаемъ, что эта приписка сдлана Д. Г. Бибиковымъ, какъ уже сказано, тогда занимавшимъ должность директора Департамента Вншней Торговли.

По свидтельству покойнаго Товарища Оберъ-Прокурора Святйшаго Синода Юрія Васильевича Толстаго, Д. Г. Бибиковъ очень цнилъ ‘возвышенный умъ’ своего Бородинскаго товарища и вице-директора Департамента Вншней Торговли, обладающаго даромъ проникать въ сущность предмета, хотя по существу ему чуждаго, и въ этомъ отношеніи почиталъ его ‘неоцненнымъ своимъ совтникомъ.’

Толстому же впослдствіи, какъ онъ выражался, ‘выпало на долю счастье’, вмст съ своимъ сыномъ, Спиридономъ Юрьевичемъ, присутствовать, въ 1869 году, на вечер, когда опальнаго сановника постилъ его врный другъ и прочелъ свои Поминки по Бородинской битв, ему, Дмитрію Гавриловичу Бибикову, посвященныя:

И тебя ль сердечнымъ словомъ

Врный стихъ мой обойдетъ?

Ты мн также былъ покровомъ,

Мой старинный доброхотъ!

Вспоминая свое участіе въ Бородинскомъ бо, князь Вяземскій писалъ:

Ты, съ заботливостью брата,

Тутъ же выручилъ меня:

Что въ бою дороже злата,

Ты взаймы мн далъ коня,

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Съ той поры умчало время

Много лицъ, событій, лтъ,

Разрослось другое племя,

И чего не видлъ свтъ!

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Въ день борьбы за Русь Святую

Ты руки не пощадилъ,

А въ дни мира ей другую

Гражданиномъ посвятилъ.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Людямъ свойственны ошибки,

Ошибиться могъ и ты,

Но ты не былъ флюгеръ гибкій

У вертлявой суеты.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Разъ принявшися за дло,

Не боялся ты трудовъ

И одной рукою смло

Съ зломъ бороться былъ готовъ.

У иныхъ — примръ не новый —

‘Дв огромныя руки’

На себя служить готовы,

И проворны и легки,

А на выручку страдальца,

Если въ помощь ихъ зовешь,

Не найдешь живого пальца,

Полмизинца не найдешь.

Цлый міръ будь имъ поставщикъ,

А радть ли о другомъ —

Каждый пальчикъ и суставчикъ

Въ нихъ разбитъ параличемъ.

Если жъ гд тобой замченъ

Случай польз дань принесть,

Позабывъ, что ты увченъ,

Помнишь ты, что совсть есть.

А когда сведешь съ кмъ дружбу,

Съ другомъ связь твоя крпка:

И на дружбу, и на службу

Горяча твоя рука.

(Полное Собраніе Сочиненій князя П. А. Вяземскаго. Спб. 1896, XII, 391—401).

Внука князя Вяземскаго, княжна Александра Павловна Вяземская, вышла потомъ замужъ за крестника Д. Г. Бибикова, Дмитрія Сергевича Сипягина. Черезъ Кушниковыхъ {Родная сестра Карамзина Екатерина Михаиловна была въ замужств за Казанскимъ помщикомъ С. А. Кушниковымъ, а дочь ихъ Софья Сергевна была въ замужств за Дмитріемъ Гавриловичемъ Бибиковымъ. Ддъ Дмитрія Сергевича Сипягина, Николай Мартьяновичъ Сипягинъ, былъ женатъ на Елисавет Сергевн Кушниковой. Н. Б.}, онъ былъ въ свойств съ Бибиковымъ и родился въ Кіев въ генералъ-губернаторскомъ дом. Въ дтскіе и юношескіе годы свои Д. С. Сипягинъ пользовался неизмннымъ родственнымъ участіемъ Д. Г. Бибикова, и съ своей стороны питалъ къ нему чувства глубокаго уваженія и признательности. Д. С. Сипягину хорошо извстны были подробности той опалы, которая постигла Бибикова тотчасъ посл смерти Императора Николая I. Разсказывая эти подробности, Д. С. Сипягинъ выражалъ глубокое сочувствіе твердости духа, самостоятельности и благородству Бибикова, кончина котораго для Сипягина была истиннымъ горемъ.

III.

Въ іюн 1849 года, князь П. А. Вяземскій, изъ своего подмосковнаго села Остафьева, предпринялъ путешествіе на Востокъ. Онъ прожилъ нсколько мсяцевъ въ Константинопол, постилъ Малую Азію и сподобился поклониться въ Іерусалим Святому Живоносному Гробу Спасителя нашего…

Когда приближаешься уже къ концу земного своего поприща’, пишетъ нашъ паломникъ, ‘и имешь въ виду неминуемое путешествіе въ страну отцовъ, всякое путешествіе, если предпринимаешь его не съ какою нибудь спеціальною цлью въ пользу науки, есть одно удовлетвореніе суетной прихоти, безплоднаго любопытства. Одно только путешествіе въ Святыя Мста можетъ служить исключеніемъ изъ этого правила. Іерусалимъ — какъ бы станція на пути въ великому ночлегу. Это — приготовительный обрядъ къ торжественному переселенію. Тутъ запасаешься не пустыми свдніями, которыя ни на что не пригодятся намъ за гробомъ, но укрпляешь, растворяешь душу напутственными впечатлніями и чувствами, которыя могутъ, если Богъ благословитъ, пригодиться и тамъ, и во всякомъ случа нсколько очистить насъ здсь.

‘Какъ поживешь во Святомъ Град, проникнешься убжденіемъ, что судьбы его не исполнились. Тишина, въ немъ царствующая, не тишина смерти, а торжественная тишина ожиданія.

‘Въ молодости моей, когда я былъ независиме и свободне, путешествіе какъ-то никогда не входило въ число моихъ преднамреній и ожиданій. Я слишкомъ безпечно былъ поглощаемъ суетами настоящаго и окружающаго меня. Скорбь вызвала меня на большую дорогу, и съ той поры смерть запечатлла каждое мое путешествіе. Въ первый разъ собрался я заграницу, по предложенію Карамзина, хать съ нимъ, но кончина его (1826 г.) разсяла это предположеніе до приведенія его въ дйствіе. Посл, болзнь Пашеньки заставила насъ хать заграницу. Ея смерть (1835 г.) наложила черную печать свою на это первое путешествіе. Второе путешествіе мое окончательно ознаменовалось смертью Наденьки (1840 г.). Смерть Машеньки (1849 г.) была точкою исхода моего третьяго путешествія. Такимъ образомъ, четыре могилы служатъ памятниками первыхъ не сбывшихся сборовъ и трехъ совершавшихся путешествій моихъ. Не взмой меня волна несчастій, я, вроятно, никогда не тронулся бы съ мста. Вроятно, путешествія мои, всегда отмченныя смертію, кончатся путешествіемъ ко Святому Гробу, который примиряетъ со всми другими гробами. Такъ быть и слдовало’. (Путешествіе на Востокъ князя П. А. Вяземскаго (1849—1850). Изданіе графа С. Д. Шереметева. Спб. 1883, стр. VII—VIII).

Во время путешествія князя П. А. Вяземскаго по Востоку, посланникомъ нашимъ въ Константинопол былъ Владиміръ Павловичъ Титовъ. ‘Есть умы’, замчаетъ В. А. Мухановъ, ‘теряющіеся въ сферахъ отвлеченности, для которыхъ вопросы положительные не доступны: таковъ умъ Титова, впрочемъ умнаго, образованнаго и добраго человка.’

Къ этому времени относятся печатаемыя ниже письма князя П. А. Вяземскаго къ его сыну князю Павлу Петровичу, который 18-го февраля 1846 года былъ назначенъ помощникомъ секретаря миссіи въ Константинопол, а въ 1850 году, онъ ухалъ по дламъ службы въ Петербургъ. 9-го декабря того же 1850 года онъ опредленъ былъ на вакансію младшаго секретаря нашей миссіи въ Гаг.

IV.

‘Насъ было пять братьевъ’, пишетъ въ своихъ Запискахъ М. А. Бестужевъ, ‘и вс пятеро погибли въ крушеніи 14 декабря 1825 года’.

Прославившійся въ русской литератур подъ псевдонимомъ Марлинскаго, Александръ Александровичъ Бестужевъ, служилъ въ лейбъ-гвардіи Драгунскомъ полку и былъ адъютантомъ герцога Виртембергскаго. Въ Петербург онъ жилъ на одной квартир съ Рылевымъ.

Въ Запискахъ М. А. Бестужева сказано: ‘у Рылева бывали обычные русскіе завтраки, происходившіе постоянно около 2-го или 3-го часа по полудни, и на которые обыкновенно собирались многіе литераторы и члены нашего (т. е. тайнаго) общества. Завтракъ неизмнно состоялъ: изъ графина очищеннаго русскаго вина, нсколько кочней кислой капусты и ржанаго хлба. Да не покажется страннымъ такая Спартанская обстановка завтрака. Эта потребность гармонировала со всегдашнею наклонностью Рылева — налагать печать русицизма на свою жизнь’. (Русская Старина 1870, I, 260).

Первая книжка Полярной Звзды начинается статьею А. А. Бестужева Взглядъ на старую и новую словесность въ Россіи, которая заключаетъ въ себ краткія характеристики русскихъ писателей отъ Кантемира и кончая Пушкинымъ. О княз Вяземскомъ Бестужевъ сказалъ: ‘Остроумный князь Вяземскій щедро сыплетъ сравненія и насмшки. Почти каждый стихъ его можетъ служить пословицею, ибо каждый заключаетъ въ себ мысль. Онъ творитъ новыя, облагораживаетъ народныя слова и любитъ блистать неожиданностью выраженій. Имя взглядъ бглый и соображательный, онъ врно цнитъ произведенія разума, научаетъ шутками и одваетъ свои сужденія приманчивою свтскостью и блестками ума просвщеннаго. Многія изъ мелкихъ его сочиненій сверкаютъ чувствомъ, вс скрплены печатью таланта, не смотря на неровное инд паденіе звуковъ и длину періодовъ въ проз. Его упрекаютъ въ расточительности остротъ, не оставляющихъ даже тней въ картин, но это происходитъ не отъ желанія блистать умомъ, но отъ избытка онаго’. (Саитовъ. Прим 23,чанія къ переписк князя И А. Вяземскаго съ А. И. Тургеневымъ. Спб. 1901, стр. 557—558).

Въ Остафьевской библіотек хранится томикъ Стихотвореній А. С. Пушкина, не вошедшихъ въ послднее собраніе его сочиненій. Второе изданіе. Berlin 1870. Книжка эта снабжена собственноручными примчаніями князя П. А. Вяземскаго. На обертк книжки его рукою написано: ‘La mre en dfendra la lecture a sa fille. Держать при себ’.

Объ издател князь Вяземскій отозвался: ‘Извстенъ ли издатель этой книжки? Есть и дльное, но есть много вздора и неправды’.

На стр. 34—42 напечатанъ отрывовъ изъ Гавриліады. При этомъ князь Вяземскій замтилъ: У меня долженъ быть въ старыхъ бумагахъ полный собственноручный Пушкина списокъ Гавриліады, имъ мн присланный. Должно сжечь его, что и завщаю сдлать сыну моему.

Это замчаніе князя Вяземскаго вполн подтверждаетъ собственноручныя показанія Пушкина, данныя имъ въ Слдственной Коммиссіи, въ август 1828 года, а именно:

1) ‘Сія поэма писана не имъ, что онъ въ первый разъ видлъ ее въ Лице, въ 1815 или въ 1816 гг., и переписалъ ее, но не помнитъ, куда двалъ сей списокъ, и что съ того времени онъ не видалъ ее’.

2) ‘Рукопись ходила между офицерами Гусарскаго полка, но отъ кого изъ нихъ именно я досталъ оную, я никакъ не упомню. Мой же списокъ сжегъ я, вроятно, въ 20-мъ году’.

Это же замчаніе князя Вяземскаго подтверждаетъ также и мое примчаніе къ показаніямъ Пушкина (Старина и Новизна 1902. V, 4).

Къ этому же времени, т. е. къ 1814 году, относится стихотвореніе Пушкина Городокъ, въ которомъ о княз Д. П. Горчаков написано:

Хвала вамъ, чада славы,

Враги парнасскихъ узъ!

О князь, наперсникъ музъ,

Люблю твои забавы,

Люблю твой колкій стихъ Въ посланіяхъ твоихъ,

Въ сатир — знанье свта И слога чистоту,

И въ рзвости куплета Игриву остроту.

VI.

Въ Михайловской библіотек хранится печатный экземпляръ, подаренный владльцу оной графу С. Д. Шереметеву княземъ П. А. Вяземскимъ, Опаснаго Сосда, поэмы В. Л. Пушкина. (Изданіе третье, Берлинъ 1876). Экземпляръ сей снабженъ собственноручными примчаніями князя П. А. Вяземскаго.

Это произведеніе В. Л. Пушкина выдержало три изданія. Первое было налитографировано въ 1815 году и разошлось въ Русской арміи. Второе было сдлано въ Лейпциг, въ 1855 году, С. Д. Полтарацкимъ, и наконецъ третье — въ Берлин, въ 1876 году.

По замчанію послдняго издателя, ‘вс стихи В. Л. Пушкина забыты, а Опасный Сосдъ твердился нсколькимй поколніями Русскихъ людей и теперь у многихъ въ памяти.’

Знаменитый племянникъ автора Опаснаго Сосда, безмятежно процвтавшій тогда въ Царскосельскихъ садахъ Лицея, еще въ 1814 году писалъ:

….Ты, замысловатый Буянова пвецъ,

Въ картинахъ толь богатый

И вкуса образецъ.

Николай Барсуковъ.

6-го сентября 1903 г. С. Михайловское.

КНЯЗЬ ВЯЗЕМСКІЙ.

I.
Письмо H. М. Карамзина.

Царское Село, 17-го октября 1825.

Любезнйшіе друзья!

Спшу отвтить на ваше письмо отъ 10 октября, милый Князь, въ доказательство моей точности возвращаю письмо Левенштерна ¹), отъ котораго у меня почти волосы дыбомъ стали. Неужели оно не потрясло васъ въ намреніи быть его преемникомъ? Здсь говоритъ опытъ — доброжелательство. И съ другой стороны слышу, что мста вице-губернаторскія крайне опасны: тотчасъ взысканіе, и тотчасъ безъ имнія. Стоитъ ли рисковать для четырехъ или еще трехъ тысячъ жалованья? Не искать ли другаго мста, безопаснаго со стороны взысканій, отъ которыхъ ни умъ, ни совсть не могутъ спасти васъ. Да и въ земл чухонской, одному русскому между нерусскими, и безъ всякой опытности! Не взять ли еще зиму на размышленіе и развдываніе? То есть, я развдалъ бы, гд вамъ можно пріютиться — подумайте и ршите. Никакъ не совтую вамъ предлагать услугъ или ходатайства Левенштерну: по ихъ нмецкимъ связямъ они сильне насъ съ вами, поврьте. Скромность лучше. Да онъ же ясно говоритъ, что скоро оставитъ свое мсто и безъ нашего содйствія.

Г. Строевъ мн самъ предложилъ, и я согласился, чтобы онъ издалъ Указатель въ свою пользу: какъ же мн отнять у него это право? Надобно, чтобы онъ самъ отказался. Дйствительно ли занимается тмъ? Узнайте поврне ²), а я радъ содйствовать польз г. Габбе, который впрочемъ и безъ моего согласія воленъ издать свой трудъ, хотя и едва ли прибыльный, во всякомъ случа лучше подождать ХІІ-го тома. Наша публика не германская. 1800 экземпляровъ X и XI тома лежатъ у меня не проданными!..³)

О подвигахъ Магницкаго или не читалъ, или читалъ вскользь, безъ вниманія ⁴), врю ужасу.

Е. Андрей Петровичъ писалъ къ намъ о своей горести, а мы къ нему съ сердечнымъ участіемъ ⁵). Столь же искренно жалемъ о Четвертинскихъ ⁶).

Мн лучше. По три часа въ день бываю на воздух, пшій и конный. Уединеніе, единообразіе, тишина — мое лекарство. Холода не чувствуемъ, и желали бы прожить здсь еще недли три. Надемся, что ваши милые птенцы уже вс вмст, и что кашель затихъ. Какъ мы смялись остроумію и глубокомыслію Павлуши! {Князя Павла Петровича Вяземскаго. Н. Б,} Будетъ путь. Посланія двицъ милы. Николай готовится отвчать. У насъ были экзамены, въ которыхъ Андрей геройствовалъ: это атлетъ въ учень. Нжно васъ обнимаемъ, любезнйшіе друзья, со всми малютками, особенно цлую крестницъ.

Вашъ навки Н. Карамзинъ.

II.
Записка князя Петра Андреевича Вяземскаго.

Если хотятъ опредлить одною общею чертою положительный характеръ эпохи нашей, отдливъ ее отъ движеній, которыя придаютъ ей политическія страсти и- состязаніе противуборствующихъ мнній, подлежащее не горячимъ изслдованіямъ современниковъ, но окончательному суду исторіи, то нельзя не согласиться, что промышленность, или усовершенствованіе практическаго просвщенія и примненіе послдствій онаго къ пользамъ общественнаго и частнаго благосостоянія, есть отличительное направленіе нашего современнаго общества. На сей стез встрчаются и съ большимъ или меньшимъ успхомъ взаимно содйствуютъ общія человческія силы, не смотря на противуборство ихъ на другихъ поприщахъ. Здсь Россія и Англія, Франція и Австрія, каждая въ очерк соразмрномъ, равно слдуютъ благодтельному движенію, какъ впрочемъ ни разнородны существенныя стихіи ихъ государственнаго бытія и славы. Политическія грядущія судьбы Европы и образованнаго міра намъ не извстны. Событія насаждаются людьми, но созрваютъ волею единаго Провиднія. Имъ положенъ срокъ и предлъ, и не предускорятъ ихъ ни усилія человческой мудрости, ни порывы нетерпливыхъ страстей. Можетъ быть не нашему поколнію предназначено увидть умиротвореніе враждующихъ началъ и воцареніе общаго порядка, плода многихъ бурь и потрясеній, можетъ быть, таится еще много жребіевъ въ темной урн современной судьбы, но успхи, совершенные духомъ промышленности, духомъ предпріимчиваго трудолюбія, потребностью устроить, какъ можно лучше, свое временное бытіе, извлечь изъ природы вс пособія, кои вврены ей рукою Создателя въ пользу человка, сіи успхи не погибнутъ въ сшибк событій, каковы ни были бы они, не пропадутъ для поколній, которыя смнятъ насъ, и останутся навсегда началомъ новой, достопамятной эры въ исторіи общественной гражданственности.

Въ послднее 16-тилтіе, когда, посл долговременной и истощительной брани, вся человческая дятельность, вс попеченія благонамренныхъ правительствъ, вс честолюбивые замыслы частныхъ умовъ, сдвинутые съ мста и упраздненные новымъ порядкомъ вещей, вс денежные капиталы, подобно какъ и они опрокинутые, однимъ словомъ, вс физическія и нравственныя силы народовъ, утомленныя въ борьб съ властолюбіемъ единаго человка, переродились въ новой стихіи и, привыкнувши къ сверхъественнымъ усиліямъ, напряглись къ достиженію цли, боле соотвтственной выгодамъ человчества,— въ сіе послднее шестнадцатилтіе мы были свидтелями исполинскихъ успховъ промышленности. Въ сей промежутокъ времени природа была, такъ сказать, преслдована въ послднихъ ущеліяхъ своихъ, извдана въ сокровеннйшихъ свойствахъ, допытана въ глубочайшихъ тайникахъ. Никогда торжество человка надъ нею не было запечатлно столь врными и блестящими слдами. Прежде умъ человческій присвоивалъ себ по одному завоеванію въ два, три столтія и долго не могъ покорить его совершенно господству своему. Нын завоеванія быстро слдуютъ одно за другимъ, умъ входитъ въ нрава собственности, съ мста и съ боя налагаетъ на нее вооруженную руку и собираетъ безпрекословную дань. Вс усилія, вс соображенія натянуты, чтобы жизнью искусственною, добытою просвщенными трудами, удвоить, утроить, удесятерить способы жизни естественной, разширить границы времени, сократить иждивенія, и умножить послдствія, однимъ словомъ, пополнить дары природы производствами, также естественными, ибо они почерпнуты изъ ума, которому данъ ключъ ко всмъ таинствамъ природы, подлежащимъ нашему вднію. Сколь умозрительныя покушенія современной дятельности сбивчивы, обманчивы въ своемъ безпокойномъ и, такъ сказать, косвенномъ стремленіи, столь, напротивъ, надежны и плодовиты въ послдствіяхъ своихъ вс опыты, вс изысканія, имющія нкую пользу, ясную и положительную. Провидніе какъ будто хочетъ показать въ семъ случа то, что человкъ можетъ предпринимать самъ собою и въ чемъ долженъ онъ покорить себя сил, свыше надъ нимъ господствующей, показать, что онъ опредленъ дйствовать, но что въ иномъ онъ самъ дйствующее лице, а въ другомъ только орудіе {Тутъ Провидніе ничему не причастно. Это наборъ словъ. Все равно сказать, что извстное извстно, а неизвстное неизвстно, не только темно. Но если бы не рылись, не шевелили неизвстнаго, не было бы и положительнаго…. Зачмъ мистику вводить въ промышленность: пора бы её исключить и изъ исторіи. Замчаніе неизвстнаго. }?

Здсь земля оковывается желзными колеями, и удобство и быстрота сухопутныхъ сообщеній не зависитъ уже отъ своенравія почвы, или измненій непогодъ. Тамъ, какъ будто отомщая природ за непокорность ея въ царств воздушномъ, человческая изобртательность, позабывъ, или, лучше сказать, отсрочивъ изысканія свои въ устройств воздушныхъ плаваній, во вторый разъ покоряетъ себ рки и море, и освободившись отъ самовластія втровъ, поручаетъ себя дйствію, зависящему отъ собственной воли, или сіе самое-же дйствіе обращаетъ на сухопутныя суда, которыя катятся безъ лошадей, по движенію, такъ сказать, единой мысли. Тутъ слово осуществленное безъ голоса, безъ письменъ передается скоропостижно, и одинъ край Европы молча откликается съ другимъ въ часы ршительныхъ событій, или великихъ ожиданій. Мало того, что всевластною волею человка поверхность земного шара исчерчена во всхъ направленіяхъ естественныхъ и сверхъестественныхъ, тамъ, гд встрчается малйшая преграда стремительному ея шествію, тамъ, гд можетъ она быть задержана на нсколько часовъ, она врывается въ самыя ндра земли и уготовляетъ себ безпрепятственную дорогу, на коей сводъ ркъ заслоняетъ отъ человка сводъ небесъ съ солнцемъ своимъ, уже человку не нужнымъ. Быстрота сообщеній между одною гемисферою и другою пополняетъ, такъ сказать, важное изобртеніе письменнаго искусства. Ему обязаны мы сочувствіемъ столтій, давно павшихъ въ бездну ничтожества и еще таящихся въ мрак грядущаго, сими изобртеніями обязаны мы скорымъ сближеніемъ разноплеменныхъ жителей пространнаго міра, которые оставались бы навсегда чужды другъ другу. Благодаря современнымъ успхамъ слово антиподъ не существуетъ, ни въ физическомъ, ни въ нравственномъ смысл. Въ Божьемъ семейств рода человческаго антиподовъ быть не можетъ.

Но сверхъ сихъ Геркулесовскихъ подвиговъ, сихъ чудесъ промышленности, изумляющихъ насъ огромностью послдствій своихъ, сколько еще частныхъ ежедневныхъ, повсемстныхъ благодяній, утшающихъ насъ въ ограниченныхъ кругахъ полезнаго движенія. Прежде гражданская дятельность сосредоточивалась въ однихъ городахъ, требуя значительныхъ поощреній, обширнаго стеченія вспомогательныхъ средствъ и многолюдства. Нын разливается она по деревнямъ и требуетъ одной свободы дйствія. Тамъ, гд находитъ она на пути своемъ рчку, лсъ, руду, каменное уголье, она водружаетъ знамя просвщенія, поселяетъ успхи ея, вноситъ свтильникъ полезныхъ свдній, развиваетъ умственныя силы человка и въ этомъ отношеніи дйствуетъ на самую нравственность народа. Въ семъ соображеніи заключается убдительнйшее опроверженіе лжеумствованій, которыя обвиняютъ промышленность въ направленіи ума человческаго къ цли слишкомъ физической и въ примненіи его къ выгодамъ исключительно вещественнымъ. Изъ того, что промышленность иметъ всегда таковыя возмездія для трудовъ, въ пользу ея понесенныхъ, что она не требуетъ отъ приверженцевъ своихъ самоотверженія безкорыстнаго и безплатнаго, не слдуетъ однакоже, что она унизительно стсняетъ вс порывы дятельности, вс стремленія къ возможному усовершенствованію въ опредленномъ очерк одного личнаго разсчета. Промышленность, напротивъ, наука преимущественно общественная. Въ ней частная польза есть неминуемое орудіе, несомннный залогъ пользы общей. Неоспоримо, что промышленность развиваетъ благосостояніе по всмъ степенямъ общества, не минуя и нижней степени, распространяетъ свднія практическія, примненныя ко всмъ родамъ жизни, водворяетъ нкоторое просвщеніе и въ самой глуши людскихъ населеній. Слдовательно, она по возможности возвышаетъ человка, улучшивая положеніе его. Человкъ, хорошо прикрытый отъ неблагопріятности стихій, покойно и тепло одтый, сытый, владющій средствами добывать изученнымъ трудомъ пропитаніе и содержаніе свое и обезпечивать нужды семейства своего, пользуется по возможности жизнью своею и, слдовательно, будетъ въ миролюбивомъ сочувствіи съ порядкомъ, его окружающимъ, съ законами, ему предписанными. Нищета, стсненіе, бдственность, немощь физическая и умственная суть худыя поруки въ нравственности. Таковой человкъ, человкъ страдающій, неминуемо раздражительне здороваго. Оставимъ тщетныя мечтанія о первобытномъ состояніи человка, о какомъ-то желательномъ естественномъ положеніи человка, въ коемъ Божіе созданіе, одаренное мыслью и чувствомъ, осуждено прозябать, не пользуясь лучшими дарами своими. Человку даны не одн руки и ноги, не одни тлесныя чувства, но и предчувствіе, или внутреннее сознаніе всего, что онъ въ силахъ совершить, данъ ему разумъ, коего отличительное свойство есть безостановочное движеніе, стремленіе къ возможнымъ усовершенствованіямъ, которыми подаются впередъ по мр, какъ присвоиваешь ихъ постепенно и благовременно. Человку, въ силу закона возвышенной природы его, не довольно, когда ему хорошо, онъ долженъ всегда искать лучшаго. Когда онъ повинуется благоразумію, онъ, въ стремленіи къ лучшему, не жертвуетъ хорошимъ, которое уже его, но и не отвергаетъ надежды, ибо умственная природа его есть возрастающая. Промыслъ одарилъ и нкоторыхъ животныхъ творческою дятельностью, предъ которою наша смиряется въ изумленіи, но дятельность эта не иметъ растительности, не иметъ грядущаго и поражена безплодіемъ неподвижности. Какъ ни изумительны труды бобра, пчелы, созидающей свое прочное и красивое зданіе, но каковы были строенія эти въ первые дни творенія, таковы они и нын, посл многихъ тысячелтій, таковы будутъ и до скончанія вковъ. Нтъ, человкъ есть существо нравственное, слдовательно, все, что безъ нарушенія нравственности, главнаго условія человческой природы, содйствуетъ къ упроченію благосостоянія его, должно непосредственно, или косвенно, но окончательно, обратиться въ пользу и самой нравственности, начала и цли его земного существованія. Заключать иначе было бы клеветать на Провидніе, ибо одаривъ человка подвижностью и стремительною ловкостью, не могло оно поставить нищету и ограниченность, слдственно закоснлость, условіемъ нравственнаго его достоинства. Человкъ — хозяинъ природы, и чмъ лучше устраиваетъ онъ свое хозяйство, тмъ врне исполняетъ онъ свое земное предназначеніе {Эту мысль можно сосредоточить въ слдующую формулу: съ наименьшими средствами большіе результаты — по русскому выраженію народному: копейку ребромъ поставить.}.

Нигд примненіе сихъ началъ не можетъ быть такъ удобно и понятно, какъ въ Россіи. Россія во многихъ отношеніяхъ еще новый міръ, который долженъ быть разработанъ промышленностью. Обширность Государства, разнообразіе климатовъ, народонаселеній, языковъ, вроисповданій, понятій, правъ, нравовъ, сіе боле смшеніе, нежели соединеніе исторической древности съ молодостью гражданственною, не столько развившеюся изъ столтняго корня, сколько привитою къ нему, сіе неравенство въ успхахъ гражданственности, такъ что одно званіе отъ другого, одна губернія отъ другой отдлены не столько политическими правами или географическими разстояніями, сколько столтіями въ образованности,— все сіе не позволяетъ подводить этотъ міръ, сплоченный изъ противорчій, подъ одинъ общій законъ просвщенія, не позволяетъ требовать отъ сего державнаго Великана, старца и отрока въ одно время, полнаго согласія и единства въ проявленіи его нравственныхъ и умственныхъ силъ. Но за то Россія тмъ удобне къ водворенію практическаго просвщенія, которое прививается скоре и боле зависитъ отъ воли и способовъ правительства. Нравственное и политическое образованіе Государства не можетъ бытъ нечаяннымъ событіемъ, выраженіемъ одной мысли, послдствіемъ одной воли. Нравы не созидаются вліяніемъ правительствъ, какъ ни будь благонамренны виды и ни могущественны средства ихъ, но покоряются въ этомъ отношеніи неизбжнымъ, ничмъ не предупредимымъ законамъ времени и порядка общаго. Образованность же (то есть, благосостояніе народное, ибо нтъ другой образованности истинной въ политическомъ смысл), слдующая за промышленностью, образованность, которую наименовали мы практическимъ просвщеніемъ, чтобы отдлить ее отъ просвщенія боле умозрительнаго, чмъ положительнаго, поддается послушне нашимъ усиліямъ. Польза ея говоритъ явственне и языкомъ боле общепонятнымъ. Сія образованность есть часто нечаянный, но зрлый плодъ хорошаго, благовременно изданнаго коммерческаго учрежденія, нкоторыхъ правъ, законныхъ поощреній, дарованныхъ промышленности и торговл, согласно съ истинными потребностями и выгодами народа и Государства. Такимъ отношеніемъ правительство можетъ точно преобразовать бытіе государственное въ извстный срокъ: можетъ населить и оживитъ пустыни, обогативъ города, обстроивъ села, разливъ благодянія довольства по званіямъ общества, неприхотливымъ въ требованіяхъ своихъ, искоренивъ невжество — стихію всякаго зла, праздность — мать всхъ пороковъ, и замнивъ ихъ бодрымъ трудолюбіемъ и благонамреннымъ просвщеніемъ — ручательствомъ порядка и политическаго долгоденствія правительствъ и народовъ.

Вопросъ, что такой-то держав не лучше ли быть исключительно земледльческою, или исключительно мануфактурною — давно разршенъ на дл {Мн кажется, всю эту статью можно преобразовать. Понятія и выраженія сбивчивы и почти противорчатъ вышесказанному, которое можно вообще примнить къ промышленности въ обширномъ смысл. Вдругъ переходъ къ промышленности фабричной, раздленія съ земледліемъ уже не длается, и понятія о государственномъ земледліи и торговл устарли. Примчаніе неизвстнаго.}. Раздленіе работъ конечно въ частной дятельности, но оно не сбыточно въ примненіи къ народамъ. Нельзя раздлить родъ человческій на непремнные цехи, или, какъ въ оркестр роговыхъ инструментовъ, осудить каждый изъ нихъ брать всегда одну ноту и выражать одинъ звукъ. Во всякомъ случа сей вопросъ не идетъ къ Россіи, въ ней есть время и мсто для всего. Опредленныя, готовыя системы ей не по росту, он не могутъ обнять ее, какъ ни прикладывай ихъ, какъ ни растягивай, а все она съ какой нибудь стороны, но выдастся. Она переросла вс общекритическія мрки, вс извстные вопросы, ушла отъ всхъ вычисленій, выводимыхъ обыкновенными смтами соображеній. Къ тому-же Русскій созданъ промышленникомъ: онъ переимчивъ и предпріимчивъ. Таковъ онъ по способностямъ ума своего, таковъ и по необходимости своего физическаго положенія. Разстоянія между селеніями и городами, продолжительность зимъ, неудобность сообщеній — все понуждаетъ его омного- сложить свою дятельность и быть на вс руки. За то сколько сторукихъ, энциклопедическихъ ремесленниковъ найдете вы по деревнямъ, гд и нтъ еще мануфактурныхъ заведеній. Что же быть должно, когда этимъ врожденнымъ способностямъ дастся опытное направленіе, когда принаровленное къ понятіямъ и къ потребностямъ ученіе распрямитъ заблужденія невжества и предразсудки самоучки {Патріотическая выходка не совсмъ точна, потому что русскій самоучка не ремесленникъ, а таковъ всякій народъ, находящійся на одинаковой степени образованности. Примчаніе неизвстнаго.}? Если Русскій въ состояніи сдлать многое на авось, то что будетъ онъ способенъ сдлать на врное? Въ наук есть разсчетъ, въ самоучк удача. Нтъ сомннія, что нужно намъ пріобрсти еще многое, чтобы научиться пользоваться тмъ, чмъ владемъ, а именно нужно учиться. Многія фабрики наши въ управленіи у людей безграмотныхъ, и дло идетъ хорошо. Это явленіе любопытное и достойное замчанія, но не поощренія и подражанія. Мы видимъ слпцовъ, которые съ успхомъ занимаются рукодліями, это прекрасно, но изъ того не слдуетъ, чтобы зрячему не легче было достигнуть до искусства. Впрочемъ и въ этомъ отношеніи мануфактурная промышленность иметъ большое вліяніе на общее просвщеніе. Фабрика не можетъ существовать безъ нкотораго числа людей, умющихъ читать, писать и считать, слдовательно, безъ людей достойныхъ имени своего, ибо грамота есть неминуемое пополненіе дара слова, коимъ Творецъ отличилъ человка отъ прочихъ тварей. Здсь кстати изъявить желаніе, чтобы изданы были у насъ для простонароднаго употребленія нсколько технологическихъ руководствъ по разнымъ частямъ ремеслъ и художествъ. Нашему мастеровому негд поврять свои догадки, не на чемъ утвердиться, онъ долженъ руководствоваться одними изустными преданіями и держаться того, что затвердилъ онъ въ ученикахъ. Если нкоторые изъ журналовъ нашихъ и содержатъ технологическія статьи, то не простымъ ремесленникамъ ими пользоваться: во первыхъ, весьма немногіе въ состояніи платить подписную цну журнала, во вторыхъ, статьи писаны обыкновенно языкомъ не понятнымъ для простолюдиновъ, а притомъ нтъ и не можетъ быть у насъ журнала, посвященнаго единственно такой то отрасли промышленности, или искусственности. Безъ необходимыхъ свдній вс средства физическія и нравственныя въ народ безплодны, или мертвые капиталы. Омраченная невжествомъ, праздностью и суевріемъ Испанія умирала съ голода на золотой почв своей, какъ скупецъ на мшкахъ съ деньгами, которыхъ онъ въ пользу употребить не уметъ.

Промышленность наша не иметъ корней своихъ въ старин, не иметъ за себя давности — исторической. Предки наши знали боле одни промыслы рыбные, звриные и заграничную торговлю. Оно такъ быть и надлежало: промышленность и дятельность торговли внутренней уже плоды высшей образованности. Нтъ почти ни одного дикаго народа, который не имлъ бы торговли съ сосдями, или прізжими купцами, но многія и устроенныя державы нуждались долго въ выгодахъ, кои неминуемо слдуютъ за водвореніемъ мануфактурной промышленности и внутренней торговли. Мы однако же усматриваемъ изъ исторіи, что нкоторыя рукодлія были извстны предкамъ нашимъ и въ отдаленныя времена. Напримръ, искусство золотошвейное, доставлявшее древнимъ княжескимъ… почетныя украшенія для одежды ихъ, было въ употребленіи въ Россіи, прежде нежели во многихъ другихъ земляхъ Европейскихъ. Уже въ 1432 году существовали въ Москв фабрики суконныя, которыя были разорены и выжжены Тахтамышемъ. Но истинныя основанія промышленности нашей были положены Петромъ, коего живоначальное имя сопряжено со всми успхами нашими на поприщ образованности государственной и гражданственной. Куда ни пойди въ Россіи, везд найдешь глубокіе и врные слды богатырской ноги его, до чего ни дотронешься, нигд еще не остыло впечатлніе его мощной и пламенной руки.

ПРИМЧАНІЯ.

1) Баронъ Левъ Павловичъ Левенштернъ съ 1820 по 1828 годъ былъ вице-губернаторомъ въ Ревел. Родственникъ его, баронъ Владиміръ Ивановичъ Левенштернъ (р. 1777 ум. 1858) въ русской литератур извстенъ своими Записками, недавно напечатанными въ Русской Старин (1900—1902). Въ особенно дружественныхъ съ нимъ отношеніяхъ находились: графъ Нессельроде, князь Чернышовъ, графъ Воронцовъ и др.

2) Лтомъ 1824 года П. М. Строевъ сдлалъ Карамзину предложеніе составить Алфавитный Указатель или Ключъ къ Исторіи Государства Россійскаго. Исторіографъ согласился на это предложеніе и при этомъ онъ прежде всего попросилъ о слдующемъ: ‘Пожалуйте, замчайте ошибки, вамъ он будутъ видне, нежели мн.’ Все время, остававшееся свободнымъ отъ другихъ занятій, Строевъ посвящалъ этому по истин египетскому труду. ‘Помню,’ писалъ ко мн, въ 1870 году, покойный М. А. Максимовичъ, ‘когда бывало ни зайдешь къ П. М. Строеву, жившему въ дом Селивановскаго на Дмитровк, вчно застаешь его надъ Ключемъ къ Исторіи Карамзина’. (Жизнь и Труды П. М. Строева. Спб. 1878, стр. 95).

3) Габбе — варшавскій знакомый князя П. А. Вяземскаго. Онъ служилъ въ Гвардейскомъ Литовскомъ полку и занимался литературою. Въ 1822 году онъ написалъ Похвальное Слово г-ж Сталь, на которое князь Вяземскій написалъ рецензію (Полное Собраніе Сочиненій князя П. А. Вяземскаго. Спб. 1878. I, 79—83). Уже по смерти Карамзина, 4-го іюля 1826 года, Габбе писалъ П. М. Строеву: ‘Не имя чести быть лично съ вами знакомымъ, но умя, со всми любителями русской исторіи, цнить общеполезные труды ваши и глубокія свднія, я чувствую себя въ прав обратиться къ вамъ съ просьбою прямо, безъ посредниковъ. Года четыре тому назадъ принялся я за работу, совершенно механическую, за составленіе алфавитной росписи предметовъ къ Исторіи Государства Россійскаго, я не торопился работою, которая меня утомляла, но въ конц прошедшаго (1825) года узналъ я, что и вы занимаетесь симъ дломъ. Состязаться съ вами было бы съ моей стороны вовсе неблагоразумно, но потерять трудъ, которымъ въ теченіи нсколькихъ лтъ испытывалъ я мое терпніе, было бы весьма не утшительно. Нтъ ли возможности присоединить мое стараніе къ вашему искусству?’ Но это соединеніе, само собою разумется, оказалось невозможнымъ, въ чемъ убдился и самъ Габбе, посл прочтенія ‘пріятныхъ строкъ’, которыми Строевъ убдилъ своего конкуррента, что ‘трудъ его былъ напрасенъ’. (Жизнь и Труды П. М. Строева. Спб. 1878, стр. 96).

4) 18-го февраля 1825 года Карамзинъ писалъ Дмитріеву: ‘Будучи и моложе, я не хотлъ сражаться съ нашими литературными забіяками. Ты говоришь о нападкахъ Булгарина, это передовое легкое войско, а главное еще готовится къ длу, какъ мн сказывали: Магницкій etc. etc. вступаются за Іоанна’. Въ другомъ письм Карамзина (отъ 9-го іюля 1825) читаемъ: ‘Мн сказывали, что Министръ Просвщенія написалъ грозное письмо къ Магницкому за вс его доносы неосновательные.’ (Письма H. М. Карамзина къ И. И. Дмитріеву. Спб. 1866, стр. 391, 399), а 31-го января 1826 года самъ Магницкій писалъ графу А. А. Аракчееву: ‘Я въ самомъ несчастномъ положеніи. Со мною сдланы вещи неслыханныя. Едва скончался Государь, я схваченъ какъ преступникъ, вывезенъ въ климатъ, для меня убійственный’.

Магницкій былъ попечителемъ Казанскаго учебнаго округа и жилъ въ Петербург. Императоръ Николай I приказалъ ему немедленно отправиться въ Казань. (Русская Старина 1901, мартъ, стр. 680).

5) Князь Андрей Петровичъ Оболенскій, р. 1-го августа 1769 г., ум. 19-го февраля 1862 г. По матери своей, княжн Вяземской, сестр князя Ивана Андреевича, князь Оболенскій состоялъ въ родств съ княземъ Петромъ Андреевичемъ Вяземскимъ. Онъ былъ главою семейства Оболенскихъ, которое по выраженію Князя, ‘составляло особый, такъ сказать, міръ Оболенскихъ. Даже въ тогдашней патріархальной Москв отличалось оно отъ другихъ какимъ-то благодушнымъ, свтлымъ и рзкимъ отпечаткомъ.’

6) Одна изъ сестеръ супруги князя П. А. Вяземскаго, княгини Вры едоровны (рожденной княжны Гагариной), княжна Надежда едоровна, была замужемъ за княземъ Борисомъ Антоновичемъ Святополкъ-Четвертинскимъ, роднымъ братомъ извстной Маріи Антоновны, въ замужеств Нарышкиной. У князя Бориса Антоновича и княгини Надежды едоровны были два сына: Борисъ, женатый на Ольг Николаевн Гурьевой, а другой сынъ умеръ холостой, и шесть дочерей: кн. Надежда Борисовна Трубецкая, кн. Прасковья Борисовна Щербатова, кн. Наталья Борисовна Шаховская, барон. Елисавета Борисовна, Марія Борисовна и Вра Борисовна. Послднія дв замужъ не выходили. Княжна Вра Борисовна постриглась въ монашество и основала въ родовомъ своемъ имніи Филимонкахъ (Московской губерніи Подольскаго узда, близъ Остафьева) монастырь, въ которомъ похоронены вс Четвертинскіе. (Примчаніе графини Екатерины Павловны Шереметевой).

ПУШКИНЪ.

Пушкинъ.	Князь Вяземскій.
Предисловіе. ‘Изъ написаннаго Пушкинымъ, много затеряно, многое до сихъ поръ находится подъ спудомъ, благодаря безпечности и распущенности лицъ, владющихъ автографами покойнаго поэта.’ (Стр. VI).	Не думаю.
Нкоторыя лица, владющія важными матеріалами, завистливо хранятъ ихъ въ своемъ портфел, и, не длая изъ нихъ сами никакого полезнаго употребленія, упорно отказываются подлиться ими съ кмъ бы то ни было… Подобный образъ дйствій… напоминаетъ извстную басню Эзопа: Собака на сн. (Стр. VI-VII).	И это не врно, не думаю, чтобы осталось что въ портфеляхъ.
‘Анненковымъ положительно доказано, что стихотворенія: ‘Цль нашей жизни’, ‘Гараль и Гальвина,’ ‘Не помнишь ли ты, ваше благородье’…— также не принадлежатъ Пушкину.’ (Стр. X).	Ршительно Пушкина. Онъ мн ихъ читалъ. Это подражаніе псни: T’en souviens tu etc. Беранже, котораго Пушкинъ не любилъ.
Для чего теб, о Вигель. (Стр. XI).	Кажется Пушкина.
Къ Олениной, которой Митрополитъ прислалъ плодовъ изъ своего сада. (Стр. 5).	Кажется не Олениной, а Огаревой Елисавет Сергевн, которую Пушкинъ могъ встрчать у Карамзиныхъ.
Отъ всенощной, вечоръ, идя домой… (Стр. 6).	Едва ли Пушкина, окром двухъ послднихъ стиховъ все прочее довольно вяло.
Вольность. Хочу воспть я вольность міру… (Стр. 13).	Кажется лучше было бы сказать: Хочу воспть свободу міру.
Открой мн благородный слдъ Того возвышеннаго Галла, (ibid.).	Поздне Пушкинъ не писалъ бы этихъ двухъ Херасковскихъ стиховъ.
Ты ужасъ неба, срамъ природы. (Стр. 15).	Пустыя слова.
Когда на мрачную Неву Звзда полуночи сіяетъ и пр. (Стр. 16).	Едва ли не лучшая строфа. Тутъ Пушкинъ былъ дома, живописецъ слова… За исключеніемъ нкоторыхъ сильныхъ и счастливыхъ стиховъ остальное довольно слабо.
Кинжалъ. О, Зандъ! твой вкъ угасъ на плах. Но добродтели святой Остался блескъ въ казненномъ прах: Въ твоей Германіи ты грозной тнью сталъ, И на торжественной могил, Грозя бдой преступной сил, Горитъ безъ надписи кинжалъ. (Стр. 18-20).	Глупое преступленіе Занда не стоило такихъ восторженныхъ стиховъ. Если нашелся бы убійца на Булгарина, сталъ ли бы Пушкинъ воспвать и его?
Сказали разъ царю… (Стр. 21).	Рчь идетъ о граф (княз) Воронцов.
Десятая Заповдь. (Стр. 27-28).	Послдніе 4 стиха какъ-то не клеятся къ предыдущимъ,
Иной имлъ мою Аглаю. (Стр. 29).	На Давыдова жену, Александра Львовича, впослдствіи вышедшую замужъ за Себастіани.
Съ Северину. Твой ддъ портной и пр. (Стр. 49).	Не смотря на эти стихи, о которыхъ Сверинъ вроятно зналъ, онъ прислалъ мн 100 р. серебр. изъ Мюнхена на памятникъ Пушкина, какъ только была обнародована подписка. ‘Хотя Пушкинъ меня и не жаловалъ’, писалъ онъ (или что-то подобное), ‘посылаю теб’ и проч. А что длается съ памятникомъ и съ собранными деньгами? Все кануло въ воду.
Конецъ стихотворенія Вишня. (Стр. 71).	Не могъ въ 1815 году Пушкинъ написать такіе безобразные стихи — разв гораздо ране: Пастухъ то зрть могъ, и многіе другіе стихи черезъ чуръ плохи. И во всякомъ случа охота печатать такую дрянь. Это худая услуга и литтератур и памяти Поэта.
Второе посланіе къ Аристарху. Сей старецъ дорогъ намъ и пр. (Стр. 79).	Хорошо было Министерство Просвщенія и въ рукахъ Шишкова, нечего сказать.
Пестелю. Снесемъ иль нтъ главу свою… (Стр. 89).	Должно быть отрывокъ чего-то, или экспромтъ, сказанный за обдомъ, или ужиномъ.
На воцареніе Александра I. Сказалъ деспотъ… и пр.	Пушкинъ едва родился во время воцаренія. (Стр. 91).
Николаю I. Великій государь и пр. (Стр. 93).	Не думаю, чтобы стихи были Пушкина.
Къ портрету Аракчеева. Холопъ внчаннаго солдата! Ты стоишь лавровъ Герострата, Иль смерти нмца Коцебу, А впрочемъ — . . . . . . . . . . . . ! (Стр. 97).	Вовсе не на Аракчеева, а на Стурдзу, написавшаго современно смерти Коцебу политическую записку о Нмецкихъ Университетахъ. Второй стихъ пропущенъ: Благослови свою судьбу. Послдній посл прибавленъ, а можетъ быть и не Пушкинымъ. Когда эти стихи ходили по рукамъ, пятаго стиха не было.
Надпись къ Исакіевской церкви. Сей храмъ трехъ царствъ изображенье: Гранитъ, кирпичъ и разрушенье. (Стр. 96).	Стихи написаны гораздо ране Пушкина. Первые написанные при Павл: Се памятникъ двухъ царствъ: Обимъ имъ приличный, Низъ мраморный, а верхъ кирпичный.
Князю А. Н. Голицыну. III. Онъ добрый малый, братъ сестрицамъ Онъ не былъ золъ ни для кого, Скажите правду, князь Голицынъ, Ужъ не повсить ли его? (Стр. 98-99).	Не говорится ли здсь о Василіи Львович Пушкин? Впрочемъ не очень понимаю значенія и соли этихъ стиховъ.
Про себя. Великимъ быть желаю и пр. (Стр. 102).	Едва ли Пушкина, во всякомъ случа стихи довольно пошлые.
Автору Исторіи Государства Россійскаго. I. Въ его Исторіи изящность, простота и пр. II. На плаху истину влача и пр. (Стр. 103).	Я убжденъ, что стихи не Пушкина.
Сошлися школьники и вскор Одинъ изъ нихъ кой-какъ рецензію скропалъ, Въ которой ясно доказалъ, Что горе отъ ума — не рецензента горе. (Стр. 104).	И эти стихи не должны быть Пушкина. Онъ не высоко цнилъ дарованіе и комедію Грибодова.
Жуковскому. Изъ савана одлся онъ въ ливрею и пр. (Стр. 105).	Не Пушкина, а Александра Бестужева, что подтверждается братомъ его въ Русской Старин Семевскаго.
Князь Шаликовъ, газетчикъ нашъ печальный. (Стр. 109).	Врядъ ли Пушкина, разв Соболевскаго съ содйствіемъ Пушкина.
А. Н. Муравьеву, посл представленія трагедіи его Битва при Тиверьяд. Не всхъ бснующихъ людей и пр. (Стр. 111).	Не думаю, чтобы эта грубая эпиграмма принадлежала Пушкину.
Нтъ подле до Алтая, и пр. (Стр. 113).	И это скоре Соболевскаго.
Эпиграммы на Булгарина. II. Булгаринъ — вотъ полякъ примрный, и пр. (Стр. 114-115).	Эта эпиграмма не Пушкина, а моя.
III. Лелешь ты свои красы, и пр. (Стр. 115).	Нтъ повода полагать, что эпиграмма написана на Булгарина.
Льву Сергевичу Пушкину. Нашъ пріятель Пушкинъ Левъ и пр. (Стр. 120).	Тоже не должно быть Пушкина. Про брата не сказалъ бы онъ: Нашъ пріятель…
Княжн С. А. Урусовой (впослдствіи княгиня Радзивилъ). (Стр. 125).	Не полагаю, чтобы эти стихи принадлежали Пушкину. Мадригалъ довольно пошлый и приторный. Во всякомъ случа не написанъ онъ княжн Урусовой. Пушкинъ былъ влюбленъ въ сестру ея графиню Пушкину.
Библіографическая статья о сочиненіяхъ Пушкина. ‘О ты, который съ дтскихъ лтъ,’ относится къ М. Л. Яковлеву. (Стр. 136).	Товарищъ Пушкина по Лицею Яковлевъ былъ сенаторомъ въ Петербург.
Къ М. . Орлову. (Стр. 143).	Къ Алексю едоровичу.
Къ . Ф. Юрьеву. Гд съ громкимъ смхомъ сладострастья… (Стр. 147).	Что это значитъ?
Рдетъ облаковъ летучая гряда… Когда на хижины сходила ночи тнь, И два юная во мгл тебя искала, И именемъ своимъ подругамъ называла.
Они были исключены Пушкинымъ по особымъ причинамъ, которыхъ теперь не существуетъ, и потому ихъ нечего относить въ примчанія, какъ это сдлали гг. Анненковъ и Геннади. (Стр. 147).	И это что значитъ, не понимаю.
Адели. По словамъ г. Плетнева, стихотвореніе это написано къ дочери А. Л. Давыдова декабриста… (Стр. 150).	Совсмъ не декабриста. Декабристомъ былъ братъ его Василій Львовичъ.
Помтка Пушкина: ‘ Услышалъ о смерти Рылева, Пестеля, Муравьева, Каховскаго, Бестужева 24-го іюля.’ (Стр. 155).	Пушкинъ вроятно записалъ бы о казни, а не просто о смерти.
Аріонъ. Это стихотвореніе иметъ отношеніе къ людямъ, замшаннымъ въ дл 14-го декабря. Поэтъ былъ одинъ изъ тхъ немногихъ, которые уцлли отъ тогдашней невзгоды. (Стр. 161).	Какъ же не уцлть, когда онъ не принадлежалъ къ заговору. Напротивъ Императоръ вызвалъ Пушкина изъ ссылки.
Въ Альбомъ. Написано фрейлин А. О. Россети, выданной, впослдствіи, в. к. Михаиломъ Павловичемъ замужъ за Смирнова, нын сенатора. (Стр. 162).	Вздоръ. Россети была фрейлиною Императрицы. По своей вол вышла замужъ за Смирнова, и Великій Князь тутъ ни причемъ.
Когда великое совершалось торжество. Стихи написаны по тому случаю, что на выставк около картины Брюлова, изображающей распятіе, были поставлены часовые, для предупрежденія тсноты отъ толпы. (Стр. 163).	Вроятно написаны потому, что въ Страстную Пятницу въ Казанскомъ Собор стоятъ солдаты на часахъ у плащаницы.
Мдный Всадникъ. Россію вздернулъ на дыбы! (Стр. 166).	Мое выраженіе, сказанное Мицкевичу и Пушкину, когда мы проходили мимо памятника. Я сказалъ, что этотъ памятникъ символическій. Петръ скоре поднялъ Россію на дыбы, чмъ погналъ ее впередъ.
Евгеній Онгинъ. Отрывокъ (слдуетъ къ XVII строф 3-й главы). Но ты губернія Псковская, Теплица юныхъ дней моихъ, . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Но, уважая русскій духъ, Простилъ бы имъ. . . . . . . . . . . . . . . .и жеманство, Но какъ простить имъ модный бредъ И неуклюжій этикетъ. (Стр. 174-175).	17-я строфа 3-й главы, начало разговора Татьяны съ нянею. Къ чему-же тутъ Псковская губернія? Если простить имъ жеманство, то можно простить и модный бредъ и этикетъ, что почти одно и то же.
Исторія Пугачевскаго бунта. ‘Исторія Пугачевскаго бунта’ напечатана почти безъ измненій и этимъ она обязана цензур Императора Николая Павловича… Одна изъ глазъ вложена была въ листъ бумаги, на которомъ были написаны имена, прізжавшихъ къ Пушкину съ визитомъ: ‘Креницыны Петръ и Александръ.’ Какъ бы негодуя на подобное небреженіе при представленіи рукописи, Государь подчеркнулъ ихъ и подписалъ: ‘Что такое?’ (Стр. 178).	Просто любопытство. Никакого негодованія тутъ незамтно.
‘Князь Голицынъ, нанесшій первый ударъ Пугачеву, былъ молодой человкъ и красавецъ. Императрица замтила его въ Москв на придворномъ бал (въ 1775 г.) и сказала о немъ: ‘Какъ онъ хорошъ! настоящая куколка!’ Это слово было гибелью для Голицына. Шепелевъ вызвалъ Голицына на поединокъ и закололъ, сказываютъ, измннически. Молва обвинила Потемкина.’ (Стр. 182-183).	Почему-же Потемкинъ терплъ другихъ любимцевъ?
‘Процесса Пугачева, къ сожалнію, я (Пушкинъ) не читалъ, не смвъ распечатать безъ Высочайшаго на то соизволенія’. (Стр. 183).	Какъ-же Пушкинъ не испросилъ его?
Приложенія къ сочиненіямъ Пушкина. (Стр. 185-212). Записки Пушкина. ‘Голосъ обольщеннаго Вольтера не избавитъ ея (Екатерины) славной памяти отъ проклятія Россіи’. (Стр. 189).	Кстати скажешь здсь ныншнимъ языкомъ: что за экзажерація.
‘Княжнинъ умеръ подъ розгами и Фонвизинъ, котораго она (Екатерина) боялась, не избжалъ бы той же участи, если бы не чрезвычайная его извстность’. (Стр. 190).	Трагедія Вадимъ напечатана была, кажется, по смерти Княжнина, и Княжнинъ при жизни своей пользовался извстностію не мене Ф. Визина. Все это сказано Пушкинымъ не справедливо.
‘Фарса нашихъ депутатовъ, столь непристойно разыгранная, имла въ Европ свое дйствіе… Простительно было Фернейскому философу превозносить добродтели Тартюфа въ юбк и корон: онъ не зналъ, онъ не могъ знать истины, но подлость русскихъ писателей для меня не понятна’. (Стр. 191).	Не понятна также и запальчивость Пушкина.
Этотъ отрывокъ написанъ Пушкинымъ въ Кишинев въ 1821 году и сохранился въ сборник H. С. Алексева. (Стр. 191).	Это объясняетъ запальчивость Пушкина. Хоть онъ и не принадлежалъ къ заговору, который пріятели таили отъ него, но онъ жилъ и раскалялся въ этой жгучей и вулканической атмосфер. Вс мы боле или мене дышали и волновались этимъ воздухомъ.
Вильгельмъ Карловичъ Кюхельбекеръ, товарищъ Пушкина по Лицею, былъ приговоренъ, за 14 декабря, къ каторжной работ. 14 декабря 1835 года онъ изъ Свеаборгской крпости отправленъ въ Сибирь. (Стр. 192—193).	За что спустя десять лтъ былъ онъ сосланъ въ Сибирь? Облегченіе ли это или усиленіе наказанія?
‘Царю не должно сближаться лично съ народомъ. Чернь перестаетъ скоро бояться таинственной власти и начнетъ тщеславиться своими сношеніями съ государемъ’. (Стр. 195).	?
’17. 6-го октября 1834 г. Дмитріевъ предлагалъ Императору А. Муравьева въ сенаторы. Царь отказался начисто и, помолчавъ, объяснилъ на то причину. Онъ былъ въ заговор Падена и Паленъ заставилъ Муравьева писать конституцію — и между тмъ произошло дло 11 марта. (Стр. 200).	Не Панина ли? Паленъ, думаю, не помышлялъ о конституціи. А графъ Никита Петровичъ, сколько мн извстно, всегда дйствовалъ въ этомъ смысл и дух.
Путешествіе въ Арзрумъ. ‘Я передалъ Ермолову слово графа Толстого, что Паскевичъ такъ хорошо дйствовалъ въ Персидскую компанію, что умному человку осталось бы только дйствовать похуже, чтобы отличиться отъ него. (Стр. 206).	Что то не понятно.
‘Онъ (Паскевичъ или Ермоловъ?) недоволенъ Исторіей Карамзина: онъ желалъ бы, чтобы пламенное перо изобразило переходъ русскаго народа отъ ничтожества къ слав и могуществу’. (Стр. 206).	Карамзинъ не дописалъ Исторіи. Гд же ему было взять славу и могущество, когда ихъ еще не было?
Журнальныя статьи. Мысли въ дорог. (Стр. 207-211).	Выписки изъ знаменитаго путешествія Радищева.
Стихотворенія, напечатанныя въ журналахъ, но не вошедшія въ послднее изданіе Сочиненій Пушкина. (Стр. 213-221). На выздоровленіе Лукулла. ‘Подражаніе латинскому’, но это несправедливо. Подобно ‘знаменитому посланію Рылева: ‘Къ Временщику,’ выданному имъ за подражаніе Персію, оно только прикрыто этою надписью отъ подозрительности ценсуры.’ (Стр. 214).	?
‘Стихи написаны на выздоровленіе графа Шереметева. Онъ былъ тогда бездтенъ,— и все его состояніе должно было перейти къ С. С. Уварову (еще не графу и не богачу). (Стр. 214).	Нтъ, онъ былъ уже богатъ.
‘Эта стихотворная шутка была, какъ говорятъ, источникомъ всхъ огорченій Пушкина и, наконецъ, причиной его смерти. (Стр. 216).	Никакого основанія нтъ этой догадк.
Воспитанница Музъ, прелестна Катерина! На смерть Кутузова. (Стр. 220—221).	Дйствительно оба стихотворенія написаны Алексемъ Михайловичемъ Пушкинымъ. Первое къ Екатерин Петровн Луниной, славящейся своимъ пніемъ — впослдствіи графиня Риччи.

ОПАСНЫЙ СОСДЪ

Василія Львовича Пушкина.

Изданіе. Въ трактирахъ съ плясунами. (Стр. 5).	Князь Вяземскій. ‘Въ подлинник: съ ямщиками.’
Дивились двоиц, на бгъ ея взирая. Позволь, Варяго-Россъ, угрюмый нашъ пвецъ, Славянофиловъ кумъ, взять слово въ образецъ. (Стр. 7).	‘Князь Шахматовъ въ стихотвореніи на имя Шишкова употребилъ выраженіе двоица коней вмсто пара. Каченовскій въ своемъ Встник Европы сказалъ, что хорошо, что поэтъ пріхалъ не на тройк.’
Херы съ покоями сцплялись по стнамъ. (Стр. 8).	‘Забавно, что этотъ стихъ Жуковскаго.’
Свтъ въ черепк погасъ, и близокъ былъ сундукъ… (Стр. 13).	‘Батюшковъ восхищенъ стыдливостію и деликатностью этого стиха.’
Благопристойности ничто не нарушало. (Стр. 16).	‘Этотъ стихъ въ этомъ мст прелесть.’

КНЯЗЬ ВЯЗЕМСКІЙ и ПУШКИНЪ.

КНЯЗЬ ВЯЗЕМСКІЙ и ПУШКИНЪ.

КНЯЗЬ ВЯЗЕМСКІЙ.

I.Письмо H. М. Карамзина.

II.Записка князя Петра Андреевича Вяземскаго.

ПРИМЧАНІЯ.

ПУШКИНЪ.

Пушкинъ.

Князь Вяземскій.

ОПАСНЫЙ СОСДЪ

Читайте также:

I.
Письмо H. М. Карамзина.

II.
Записка князя Петра Андреевича Вяземскаго.