‘Русская Мысль’, кн.I, 1892
Князь Серебряный. Повесть времен Иоанна Грозного, гр. А. К. Толстого, Толстой Алексей Константинович, Год: 1892
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Князь Серебряный. Повсть временъ Іоанна Грознаго, гр. А. К. Толстаго, съ портретомъ автора и 12 рисунками художника K. В. Лебедева, гравированными на мди А. Лаловъ. Изданіе В. Г. Готье. Москва, 1892 г. Цна 15 р. О литературномъ значеніи произведенія гр. А. К. Толстаго говорить нечего, о немъ все сказано, и оно давно признано образцовымъ историческимъ романомъ, воспроизводящимъ передъ читателемъ съ необыкновенною яркостью и врностью нравы, обычаи, врованія и суеврія русскихъ людей всхъ состояній временъ царя Іоанна Васильевича Грознаго. Въ предисловіи къ этой повсти, написанномъ въ 1863 г., авторъ говоритъ, что ‘въ отношеніи къ ужасамъ того времени онъ оставался постоянно ниже исторіи. Изъ уваженія къ искусству и къ нравственному чувству читателя, онъ набросилъ на нихъ тнь и показалъ ихъ, по возможности, въ отдаленіи. Тмъ не мене, онъ сознается, что при чтеніи источниковъ книга не разъ выпадала у него изъ рукъ, и онъ бросалъ перо въ негодованіи, не столько отъ мысли, что могъ существовать Іоаннъ IV, сколько отъ той, что могло существовать такое общество, которое смотрло на него безъ негодованія’. При чтеніи повсти гр. А. К. Толстаго это чувство автора и такое отношеніе его въ изображаемой эпох всецло передаются читателю, несмотря на нкоторую тнь и отдаленіе, которыми авторъ, какъ истинный художникъ, смягчаетъ слишкомъ рзкую для романа историческую дйствительность. Дло не въ томъ, какъ производились казни и истязанія, на что такъ любятъ напирать новые современные реалисты, а въ томъ вся суть исторической правды, какъ на вс эти ужасы смотрли самъ царь Иванъ, окружавшіе его князья, бояре и опричники и лучшіе люди того времени, безропотно преклонявшіеся передъ царскою властью даже тогда, когда она находилась въ рукахъ безумца. Отрезвляющую правду дерзали высказать владык только очень немногіе, которыхъ можно назвать ‘исповедниками правды’, какъ бояринъ Морозовъ, и за то они становились мучениками за правду, да еще,— какъ единичное исключеніе.— Курбскій, припомнившій старинное право ‘отъзда’ князей и бояръ- дружинниковъ, еще не ставшихъ ‘холопами’ князей Московскихъ. Иллюстрировавшій Князя Серебрянаго художникъ K. В. Лебедевъ — держался руководящей мысли автора и для своихъ рисунковъ взялъ лишь такіе моменты повствованія, которые даютъ понятіе объ описанномъ времени и лишь напоминаютъ о совершавшихся ужасахъ, не изображая ихъ. Лучшими изъ рисунковъ, по композиціи и выразительности мы находимъ: ночное шествіе царя съ опричниками въ монашескихъ одеждахъ, боярыня Морозова на мельниц, бояринъ Морозовъ на пиру въ шутовскомъ кафтан и послднее прощаніе князя Серебрянаго съ Еленой Дмитріевной Морозовой. Вс иллюстраціи мастерски исполнены о-фортомъ извстнымъ французскимъ граверомъ А. Лалозъ и превосходно отпечатаны въ типографіи Витмана въ Париж. Изданіе, по-истин, можетъ быть названо художественнымъ и роскошнымъ, оно нисколько не уступаетъ въ изяществ прекрасно изданной г. Готье и уже извстной публик книг Капитанская дочка Пушкина. Изданіемъ повсти гр. Толстаго В. Г. Готье лишь въ вид исключенія, ради выдающагося значенія этого произведенія, отступилъ отъ давно намченнаго плана послдовательно выпускать въ свтъ сочиненій Пушкина въ такомъ же вид, какъ издана Капитанская дочка. Теперь стоитъ на очереди и уже готовится изданіе Евгенія Онегина съ превосходными старинными рисунками, взятыми изъ альбома, принадлежавшаго другу и товарищу М. Ю. Лермонтова, Алексю Аркадіевичу Столыпину, извстному подъ именемъ ‘Монго-Столыпина’. Альбомъ этотъ есть несомннно, выдающееся и, можно сказать, единственное въ своемъ род художественное произведеніе. Г. Готье готовитъ также изданіе цликомъ этого альбома въ точномъ воспроизведеніи факсимиле и въ ограниченномъ числ экземпляровъ.