Книга Орудж-Бека Баята —— Дон Жуана Персидского
Введение
Октай Эфендиев
Акиф Фарзалиев
Книга Орудж-Бека Баята — Дон Жуана Персидского, Дон-Хуан-Персидский, Год: 2007
Время на прочтение: 24 минут(ы)
В истории каждого народа были личности, жизнь и деятельность которых привлекали внимание современников, имена которых были популярны в свое время, произведениями коих зачитывались. Но проходили годы, проходили века, предавая их забвению, и даже память о них не дошла до нас.
Были и такие, кто попадал в историю не под своим подлинным именем. По тем или иным причинам оказавшись вдали от родины, своими произведениями они получили широкую известность на чужбине. Важная задача исследователей и состоит в том, чтобы ‘открыть’ этих деятелей, освободить их от завалов веков, представить современникам, сделать их жизнь и творчество достоянием их же народов. Одной из таких личностей был азербайджанец Орудж-бек из племени баят, вошедший в историю под именем Дон Хуана (Жуана Персидского) (Национальная принадлежность Дон Жуана не вызывает сомнений. Выдающийся советский историк-востоковед и кавказовед И. П. Петрушевский называет его ‘азербайджанцем из кызылбашского племени Баят’, ‘обыспанившимся азербайджанцем из племени Баят’ (см.: Петрушевский И. П. Очерки по истории феодальных отношений в Азербайджане и Армении в XVI — начале XIX в. Л., 1949. С. 92. История Ирана. С. 271). Имеется специальная работа О. А. Эфендиева ‘Дон Хуан Персидский или Орудж-бек Баят?’ (Известия АН Азерб. ССР. Серия истории, философии и права 1966. 2. С. 62-70).
Биографические сведения о нашем авторе чрезвычайно скудны и отрывочны. Мы знаем о нем в основном только то, что он сам сообщает о себе. Мы не знаем даже точно его настоящего имени, так как оно дошло до нас в искаженной испанской графике Uruch bee. Ле Стрендж предлагает читать это как Ulugh, считая его широко популярным в то время. В. В. Бартольд и И. П. Петрушевский читают это имя как Урудж. Более правильным мы считаем Орудж, ибо в этой форме оно существовало тогда и бытует ныне в азербайджанском языке.
Орудж-бек — Дон Жуан был сыном Султанали-бека, принадлежавшего к знати азербайджанского кызылбашского племени баят. Отец [7] Орудж-бека был видной фигурой при дворе сефевидского шаха Мухаммеда Худабенде (1578-1587), он выполнял ответственные поручения как самого шаха, так и его сына Хамза-мирзы. Деятельность последнего была направлена на усиление центральной власти и усмирение кызылбашской знати. Это было тяжелое время для азербайджанского государства Сефевидов. Почти весь Азербайджан был захвачен Османской Турцией, а внутри страны в этот опасный момент вспыхнули мятежи кызылбашских племен. Отец Орудж-бека был направлен для переговоров к Амир-хану, вождю племени туркман и правителю Тебриза. Ему удалось убедить мятежника подчиниться шаху, после чего Амир-хан был арестован, заключен в крепость Кахкаха и казнен.
Орудж-бек получил боевое крещение, приняв вместе с отцом участие в битве с отрядами Осман-паши в окрестностях Тебриза.
Султанали-бек погиб в 1585 г. во время одной из отчаянных попыток кызылбашей овладеть османской крепостью в Тебризе, где заперся турецкий гарнизон. По словам нашего автора, его отец получил приказ Хамза-мирзы проникнуть в османскую крепость во главе своих трехсот всадников, ‘которых он вооружил за свой собственный счет и привел их в шахскую армию’. В этой операции принял участие и Орудж-бек. Однако эта попытка штурма вражеской крепости, как и многие предыдущие, окончилась неудачей: в битве с турками на глазах у сына погиб отец. Командование отрядом баятцев было поручено молодому Орудж-беку.
Ле Стрендж предполагает, что в момент смерти отца Орудж-беку было около 25 лет, следовательно, он должен был родиться около 1560 г. Между тем испанский исследователь Нарсисо Алонсо Кортес считает датой его рождения 1567 г., а значит, во время описанных событий ему было 18 лет, что представляется нам более правдоподобным (Кортес Н. А. Указ. соч. С. 15.).
Весной того же 1585 г. Орудж-бек участвовал в походе Хамза-мирзы против восставших племен туркман и текели, занявших новую столицу Казвин. Орудж-бек верно служил принцу Хамза-мирзе, сопровождая его в походах, вплоть до убийства последнего у Гянджи. После восшествия на престол шаха Аббаса I (1587-1629) новый сефевидский правитель в течение семи с половиной лет предпринял, как говорит Орудж-бек, более пятидесяти военных кампаний, во многих принимал личное участие и Орудж-бек. Он сопровождал шаха в его победоносном походе 1589 г. против узбеков в Герат и за услуги был выдвинут на высокий военный пост (вместе с Аликули-беком, его другом и секретарем сефевидского посольства, о котором речь пойдет ниже).
Шах Аббас I застал страну в тяжелом положении. Сефевидское государство было вынуждено пойти на унизительный мир 1590 г. с Османской империей, уступив ей Восточную Грузию, Армению, Курдистан и почти весь Азербайджан. Но правительство шаха Аббаса I не [8] отказалось от мысли вернуть эти территории и использовало мирную передышку для подготовки к новой войне с Турцией.
К этому времени в Исфахан прибыли знаменитые английские авантюристы — братья Шерли, уговорившие шаха Аббаса I, в связи с возобновлением османско-сефевидской войны, направить в Европу посольство, в состав которого был включен и Орудж-бек.
Чтобы понять судьбу Орудж-бека и его товарищей по посольству, решившихся на отчаянный шаг — принять христианство и остаться на чужбине, надо, как нам представляется, сделать экскурс в историю возникновения и развития азербайджанского государства Сефевидов. Это тем более необходимо, что сам Орудж-бек, судя по соответствующим разделам его труда, имел довольно смутное и неполное представление о событиях, связанных с историей первых Сефевидов.
Сефевидское государство возникло на развалинах государства Ак-Коюнлу, которое к концу XV в. раздиралось социальными противоречиями. Положение народа, доведенного нещадной эксплуатацией до нищеты, было отчаянным. Народ искал выхода и нашел его в широко распространившихся шиитских верованиях в пришествие имама-мессии. Ардебильские шейхи из династии Сефевидов давно стремились к установлению политического господства в Азербайджане и сопредельных странах, созданию крупного шиитского государства под своей эгидой. Таким образом, широкое народное движение сомкнулось с неуемным желанием ардебильских феодалов к политической власти и одержало победу. Но от этого выиграли только феодальные круги.
В качестве своей ударной силы Сефевиды использовали азербайджанские племена шамлу, устаджлу, румлу, текели, зулькадар, афшар, каджар, варсак, а также суфиев Карадага (в Азербайджане).
Летом 1499 г. тринадцатилетний Исмаил выступил из Гиляна со свитой в семь человек. За короткое время он оказался во главе семитысячного отряда хорошо вооруженных мюридов, готовых умереть за своего шейха. Вскоре этот отряд разгромил многократно превосходящие силы ширваншаха Фарруха Ясара, а затем правителей Ак-Коюнлу. В конце 1501 г. кызылбаши заняли столицу государства Ак-Коюнлу — Тебриз. Так было основано Азербайджанское государство во главе с шахом Исмаилом I. Первоначально носившее характер феодального объединения, движение кызылбашей позднее переросло в завоевательные походы, в ходе которых Сефевиды оказались во главе огромного государства. К 1510 г. в его составе были уже Армения, восточная часть Малой Азии и весь Иран. Но несмотря на это, метрополией и центральной областью государства в течение почти всего XVI в. оставался Азербайджан, а столицей государства— Тебриз (до 1555 г.), а затем Казвин (до 1598 г.).
Как внутренняя, так и внешняя политика основателя Сефевидского государства шаха Исмаила I и его ближайших преемников [9] осуществлялась в интересах господствующего класса феодалов, и в первую очередь азербайджанской кызылбашской знати. Почти до самого конца XVI в. азербайджанская знать пользовалась исключительными привилегиями: только из ее рядов назначались главные придворные сановники, правители областей, военачальники, войско состояло исключительно из ополчений (кошун) этих племен. Азербайджанский язык был господствующим при дворе и армии, так как он был родным языком правящей династии и кызылбашских племен. Впервые этот язык стал также языком государственной и дипломатической переписки.
С самого начала политическая власть в Сефевидском государстве носила теократический оттенок. Шиизм — одно из двух главных течений ислама — был объявлен государственной религией, обязательной для всех мусульман. Сефевиды приступили к преследованию суннитов, которых рассматривали как своих политических противников и, в первую очередь, как сторонников Османской Турции. В Османской державе гонения на шиитов в ту эпоху проводились с еще большей жестокостью. Элемент теократии сказывался в том, что шахи Сефевиды, как и их предки, продолжали носить звание главного ардебильского шейха ордена Сефевийе. Кызылбашские эмиры и рядовые воины считали себя по-прежнему суфиями, мюридами, дервишами своего шаха-шейха. Поэтому европейские дипломаты и путешественники обычно называли сефевидского шаха ‘великий суфи’. Это была удобная идеологическая субординация, которой шахи очень дорожили, так как она укрепляла отношения сюзерена и вассалов, хотя по образу жизни сефевидские правители мало походили на своих далеких предков.
После смерти шаха Исмаила I (1524 г.) центральная власть в государстве ослабла вследствие вспыхнувших междоусобиц кызылбашской племенной знати. Период этот длился до 1534 г., когда достигший совершеннолетия шах Тахмасиб (1524-1576) взял в свои руки государственные дела. Неурядицами Сефевидов немедленно воспользовался османский султан Сулейман I, который в течение 20 лет четыре раза бросал свои полчища на Азербайджан. В ту эпоху Османская империя находилась в зените своего могущества. Стремление Турции завоевать Азербайджан и выйти к Каспийскому морю диктовалось прежде всего тем, что страна являлась крупным производителем шелка-сырца, была богата природными ресурсами, здесь проходили доходные пути транзитной торговли между Азией и Европой.
Но притязания Османской империи натолкнулись на упорное сопротивление азербайджанского государства Сефевидов, стремившегося распространить свое влияние на Западное Закавказье, Грузию. И все же превосходство было на стороне Османской империи, располагавшей неисчислимыми людскими и материальными ресурсами оккупированных ею стран. По мирному договору 1555 г. Сефевиды были вынуждены признать Западную Грузию сферой турецкого влияния, но сохранили [10] за собой сердцевину государства — Азербайджан, а также Восточную Грузию и Армению.
Сын шаха Исмаила I — Тахмасиб I сумел отстоять целостность государства в борьбе с внешними врагами. Внутри страны им были проведены некоторые социально-экономические реформы, укрепившие центральную власть. Была отменена тамга — налог с городского населения и торговли, размеры которого были высоки, облегчено налоговое бремя некоторых областей, введена система штрафов для пресечения злоупотреблений, реализованы меры в области монетного дела и т. д. Но все эти меры не принесли существенных улучшений в положение народа, о чем свидетельствуют восстание городской бедноты в Тебризе в 1571-1573 гг. и другие охватившие страну волнения.
После смерти шаха Тахмасиба I государство Сефевидов было вновь ослаблено междоусобицами кызылбашской знати. Пришедший к власти в результате кровавой борьбы шах Исмаил II (1576-1577) попытался укрепить власть, но пал жертвой феодального заговора. К концу 70-х гг. XVI в. государство было фактически поделено между кызылбашскими эмирами. Центральная власть в лице слабовольного шаха Мухаммеда Худабенде (1578-1587) была парализована и фактически бездействовала.
Внутренними раздорами в Сефевидском государстве вновь воспользовалась Османская держава, которая, нарушив мирный договор 1555 г., бросила свои армии в Закавказье. Началась новая полоса войн, длившаяся с 1578 по 1590 г. Османский султан Мурад III настойчиво и планомерно добивался оккупации стран Закавказья. Этим странам был нанесен колоссальный урон. Особенно пострадал Азербайджан, ставший ареной кровопролитных сражений. В выжженную землю был превращен Ширван, куда, помимо турок, неоднократно вторгались грабительские орды крымского хана (См.: Фарзалиев А. М. Сочинение Али-эфенди как источник по османо-сефевидским отношениям конца XVI в. // В сокровищнице рукописей. Т. 7. Баку, 1986. С. 59-63.).
Охваченное внутренней борьбой и раздираемое острыми противоречиями государство Сефевидов оказалось неспособным противостоять натиску турецких армий и вынуждено было заключить мир. Сефевиды признали оккупацию султаном Грузии, Армении и почти всего Азербайджана.
Оккупация Азербайджана Османской империей, продолжавшаяся до начала XVII в., положила конец существованию азербайджанского государства Сефевидов, основанного шахом Исмаилом I. Почти двадцатилетнее господство в стране османских феодалов привело к расхищению ее богатств, развалу экономики. Поэтому Азербайджан не смог сохранить свое былое значение в системе Сефевидского государства и в дальнейшем уступил его иранским областям. К тому же азербайджанская кызылбашская знать и племена в ходе внутренних и внешних войн сильно ослабли, потеряв значительную часть людей. Они были постепенно оттеснены иранскими, курдскими и другими этническими элементами, чему в значительной степени способствовали реформы шаха Аббаса I (Об истории государства Сефевидов, правлении шаха Исмаила и Тахмасиба подробно см.: Петрушевский И. П. 1) Государства Азербайджана в XV в., 2) Азербайджан в XVI-XVII вв. // Сборник статей по истории Азербайджана. Вып. 1. Баку, 1949, Эфендиев О. А. Образование азербайджанского государства Сефевидов в начале XVI в. Баку, 1961, Азербайджанское государство Сефевидов в XVI в. Баку, 1981).
Орудж-бек покинул свою страну в 1599 г. Это было время, когда шах Аббас I уже приступил к проведению своих далеко идущих военно-административных реформ, которые ударили, в первую очередь, по кызылбашским племенам, к которым принадлежал и наш автор. Создание постоянного войска постепенно уменьшило значение кызылбашских племенных ополчений и роль азербайджанского элемента в армии.
Как известно, дипломатические контакты азербайджанских государств с Европой укрепились во второй половине XV в., в период правления Узун Хасана Ак-Коюнлу. В Европе в азербайджанском государстве Ак-Коюнлу видели могущественного союзника против турецкого султана Мухаммеда II Фатиха (Завоевателя), проводившего экспансионистскую политику в юго-восточной Европе. Угроза османского нашествия в XVI в. для стран Западной Европы стала реальной. Непосредственная опасность вторжения нависла над Италией, Польшей. Османские армии дошли до Вены. Большую активность в создании антитурецкого союза проявлял, как и прежде, Папа Римский. Строились планы создания союза христианских государств с привлечением к нему враждебных Турции азиатских стран, в числе которых главная роль отводилась теперь азербайджанскому государству Сефевидов. При этом расчет делался на расчленение сил Османской державы на два фронта — западный и восточный. Письмами на этот счет обменивались шах Исмаил I и император Священной Римской империи Карл V (См.: Эфендиев О. А. Образование азербайджанского государства… С. 140-142.). Дипломатические отношения Сефевидов с европейскими монархами не прерывались и позже, однако этот союз не стал эффективным из-за противоречивости интересов его участников. Всячески толкая Сефевидов на войну с Турцией, государи Запада отнюдь не помышляли сами принимать в ней серьезное участие. Они стремились только отвлечь внимание султана на азиатский театр войны, уменьшая тем самым опасность для себя и своих владений.
Когда Османская Турция развернула крупномасштабную войну против Сефевидского государства в 1578 г., европейские державы придерживались политики невмешательства, несмотря на призывы шаха Мухаммеда Худабенде о помощи. Но интересы европейских стран и Сефевидов объективно совпадали, и это отразилось в инициативе шаха Аббаса I, направившего в европейские дворы новое посольство, с тем чтобы заручиться их поддержкой. [12]
Во главе посольства был некий Хусейнали-бек, при нем были четыре секретаря и пятнадцать слуг, одним из секретарей посла был его племянник Аликули-бек, а первым секретарем — Орудж-бек.
Антоний Шерли, сумевший втереться в доверие к шаху Аббасу I, получил задание сопровождать сефевидского посла и содействовать ему в переговорах с европейскими монархами. С ним также было пять переводчиков и пятнадцать англичан. К посольству присоединились и два португальских священника, направлявшиеся на родину.
Дипломатическая миссия Хусейнали-бека была уполномочена посетить восемь европейских государств: Германию, Рим, Испанию, Францию, Польшу, Венецию, Англию и Шотландию.
Сефевидское посольство оставило Исфахан 9 июля 1599 г. и направилось к Каспийскому побережью в Гилян по маршруту: Кашан — Кум — Саве — Казвин. Здесь члены посольства сели на корабль и взяли курс на Астрахань. По пути они чуть было не потерпели кораблекрушение: их даже прибило к восточному берегу Каспия — к полуострову Мангышлак. К началу октября путники с трудом добрались до устья Волги. Здесь они пересели на галеры и прибыли в Астрахань.
В Астрахани их дожидался другой кызылбашский посол с огромной свитой в 300 человек. Он должен был присоединиться к Хусейнали-беку и сопровождать его до Москвы, где ему было предписано быть аккредитованным в качестве представителя шаха Аббаса I при дворе царя Бориса Годунова. Из Астрахани путешественники поднялись вверх по Волге и через Царицын и Самару два месяца спустя достигли Казани. Выше Казани река замерзла: путники пересели на сани и с остановками в Чебоксарах, Нижнем Новгороде, Муроме и Владимире в начале ноября добрались до Москвы.
В качестве гостей царя Бориса Годунова представительство провело в русской столице первую зиму путешествия. В начале 1600 г. посольство Хусейнали-бека продолжило свой путь. Специальный кызылбашский посол Пиркули-бек остался со своей свитой при дворе московского царя.
По суше пройдя через Переяславль, путешественники достигли Ярославля, где вновь пересели на галеры и поднялись до Рыбинска. Их следующей целью был город Прага в Богемии. Но вместо того, чтобы избрать прямой сухопутный путь на запад, им посоветовали достичь Архангельска и далее морем доехать до цели. Через Холмогоры путешественники достигли берегов Белого моря. В Архангельске они вновь сели на корабль, обогнули Скандинавский полуостров и вошли в устье Эльбы. В городе Эмден посольство сошло на берег и было гостеприимно принято герцогом Ольденбургским, после чего двинулось в Кассель, где также воспользовалось вниманием местного ландграфа. Последующий маршрут из Касселя в Прагу не поддается уточнению из-за искаженности немецких наименований, упоминаемых в рассказе Орудж-бека. [13]
Как полагает Ле Стрендж, путешественники шли по маршруту Кассель — Веймар — Галле — Лейпциг и далее вверх по Эльбе через Саксонскую Швейцарию. Осенью 1600 г. они пересекли границу Саксонии и вступили в пределы Германской империи. В Праге они были роскошно приняты императором Рудольфом II (1576-1612), внуком Фердинанда I, брата короля Карла V. Здесь путешественники перезимовали, а весной 1601 г. отправились в путь, следуя через Нюрнберг и Аугсбург. В Мюнхене им был оказан радушный прием баварским герцогом Вильгельмом II Благочестивым. Затем путники направились в Италию, чтобы добраться до Венеции. В Мантуе герцог Гонзага принял их с большими почестями. Отсюда посольство двинулось на северо-восток и, согласно Орудж-беку, прибыло в город Верона уже на территории Венецианской республики. Здесь сефевидскому послу пришлось дожидаться ответа на свое письмо дожу Венеции с просьбой о приеме. Однако венецианский правитель отказался от встречи, ссылаясь на то, что в настоящее время у него гостит турецкий посол и поэтому, мол, он не может принять одновременно послов двух враждующих между собой стран.
Посольство проследовало через Мантую на юг, во Флоренцию. Далее путники прибыли в Сиену, направляясь для встречи с Папой Римским. Но здесь сефевидский посол Хусейнали-бек крупно поссорился с Антонием Шерли, которого обвинил, не без основания, в краже посольских ценностей, предназначенных для подношения Папе. Они были раздельно приняты папой Климентом VIII (1592-1604), после чего упоминание о Шерли и его англичанах исчезает из повествования Орудж-бека. После этого скандала Шерли оставил своих коллег по посольству и отправился в Венецию. В Риме трое мусульман из свиты посла, воспользовавшись замешательством, остались в Ватикане, приняв католичество.
Из Рима Хусейнали-бек с оставшимися членами посольства двинулся по направлению к Испании. По суше путники прибыли в Геную, а затем морским путем — в Савону, где пересели на коней и, следуя по южной части Франции, добрались до Авиньона. Здесь их принял папский легат, оказавший помощь в дальнейшем движении к Перпиньяну через Монпелье—Нарбон. Эскортируемые отрядом французских солдат путешественники с большими трудностями пересекли опасные теснины Пиренеев, очутились в Испании и прибыли в Барселону. Отсюда они направились на запад и через Сарагосу достигли цели путешествия — города Вальядолид, бывшего в то время резиденцией испанского короля.
В течение двух месяцев посольство гостило при дворе короля Филиппа III (1598-1621). Вручив испанскому монарху послание шаха Аббаса I, сефевидский посол собрался в обратный путь. Завершив свою миссию только в трех странах — Германии, Риме и Испании, Хусейнали-бек был вынужден отказаться от посещения остальных пяти стран. Чтобы избежать лишений утомительного пути через Европу и Россию, посол, по-видимому, намеревался вернуться на родину морским путем вокруг [14] Африки до Ормуза. Поэтому посольство двинулось к атлантическому берегу, посетив по пути города Сеговию, Мадрид, Аранхуэс, Толедо, Трухильо, Мериду, через Бадахос вступило в Португалию и прибыло в Лиссабон.
Однако в Мериде один из членов посольства был убит неизвестным испанцем. Несмотря на все старания местных властей, убийцу найти не удалось. По указанию посла, занятого в Лиссабоне подготовкой к отплытию, Орудж-бек отправился назад в Вальядолид, чтобы потребовать от короля возмездия за убийство.
Перед отплытием Хусейнали-бека из Лиссабона с ним произошла еще одна неприятность: трое из четырех его секретарей изменили исламу и приняли христианство. Один из них — Аликули-бек — был, как упоминалось выше, племянником самого посла. Филипп III стал его крестным отцом, дав ему свое имя: он получил имя дона Филиппа Персидского. Вторым крещеным был Буньяд-бек, ставший доном Диего Персидским. Наконец, последним вероотступником стал Орудж-бек, Дон Хуан (Дон Жуан) Персидский, крестной матерью которого стала Маргарита Австрийская, королева Испании.
Любопытно, что в сочинениях историографов Сефевидского периода не встречается упоминаний о кызылбашском посольстве 1599-1601 гг. в Европу (посольство Хусейнали-бека). По-видимому, мы имеем дело с явным игнорированием этого позорного, с точки зрения фанатичных шиитских кругов, факта: посольство, среди членов которого оказалось много вероотступников, было, мол, осуждено правящими верхами. Вряд ли можно сомневаться в том, что если б только Хусейнали-бек добрался до своей родины, его не постигла бы суровая кара шаха Аббаса I.
До недавнего времени считалось, что Орудж-бек был убит 15 мая 1605 г. в Вальядолиде (Ле Стрендж. Указ. соч. С. 10.). Эта версия Ле Стренджа опиралась на сообщение Эмилио Котарело, написавшего предисловие к изданию сочинений Саласо Барбадильо, известного драматурга и поэта того времени, судившегося с Буньяд-беком.
Однако в свете последних данных это сообщение, видимо, не соответствует истине. Об этом недвусмысленно пишет Нарсисо Алонсо Кортес в предисловии к новому изданию сочинения Дон Жуана. Процитируем это место: ‘Дон Хуан, дон Диего и дон Филипп Персидские остались в Вальядолиде при дворе Филиппа III. В течение долгого времени говорили, что дон Хуан трагически погиб в этом городе, но это совершенно неверно. Эта ошибка распространилась с того момента, когда дон Паскуаль де Гаянгос опубликовал в журнале ‘Испания’ некоторые фрагменты ‘Фастигинии’, очень интересной книги, в которой португалец Пинейро де Вейга описал свои впечатления о пребывании в Вальядолиде во время правления Филиппа III, из рассказов о доне Хуане Персидском следует, что после одного из инцидентов, происшедшего 15 мая 1605 г. между доном Хуаном Персидским и послом Персии, последний убил первого шпагой, хотя все эти утверждения противоречивы, возникает также сомнение в правильности копии Британского музея, которой пользовался Гаянгос. Но несколько лет спустя после публикации этой версии появилось в свет полное издание ‘Фастигинии’, предпринятое Хосе Перейра де Сампайо, директором муниципальной библиотеки в Опорто, у которого в наличии были четыре рукописи. Тогда стало ясно, что Пинейро де Вейга, говоря о случившемся, утверждает обратное высказанному Гаянгосом: не посол убил дона Хуана Персидского, а наоборот, последний убил посла’ (Кортес Н. А. Указ. соч. С. 27-28.).
Далее Н. А. Кортес приводит текст донесения алькальда Мельхиора де Тейеса герцогу Лерме на следующий день после инцидента, т. е. 16 мая 1605 года (Там же. С. 30-31.). На основании этих сообщений испанский исследователь считает, что в марте 1606 г., когда двор Филиппа III переехал в Мадрид, дон Хуан, дон Филипп и дон Диего Персидские, которым монарх выделил высокую годовую ренту, также переехали вместе со двором. О дальнейшей жизни Дон Жуана Орудж-бека мы ничего определенного не знаем. Кортес полагает, что после издания своего труда Дон Жуан, ‘возможно пользуясь официальной протекцией, стал одним из праздных придворных’ (Там же. С. 34.). Дон Филипп Аликули-бек женился на уроженке Вальядолида донье Луисе де Кирос еще до переезда двора в Мадрид 25 января 1606 г. Приводится копия метрической записи о помолвке (Приводим перевод свидетельства: ‘Я, доктор Мигель Гомес, священник прихода Сан-Педро города Вальядолид, свидетельствую, что в течение трех дней было обдумывание между доном Филиппом Персидским по национальности турок (т. е. азербайджанец. — О. Э. и А. Ф.), крещеный, прихожанин моего прихода, и доньей Луисой де Кирос, также моей прихожанкой, уроженкой города Вальядолида, дочерью Хуана де Кирос и доньи Марии де Арсе, на основе разрешения, подписанного нотариусом Филиппом де Вега, в котором говорится о его прежней женитьбе на его родине, так как брак заключается с католичкой, нет никаких противопоказаний к заключению брака, брак заключен в моем присутствии святым отцом Тридентино, при свидетелях Хуане де Олабе и Хуане де Роблес, моих прихожанах, и Габриеле Санчес, прихожанине Сан-Мартина, и подписано 25 числа января месяца года 1606, помолвка — доктор Мигель Гомес’ (Приходской архив Сан-Педро, Вальядолид. Книга записей о браке от начала 1603 года, законченная в 1655 году. Т. 3. С. 63) (цит. по: Кортес Н. А. Указ. соч. С. 34-35.). Дон Диего Буньяд-бек вернулся в Мадрид вместе со двором, общался с поэтами и артистами и вел разгульную жизнь. В 1609 г. произошла серьезная стычка между ним и знаменитым испанским писателем Алонсо Херонимо де Саласо Барбадильо. Кортес пишет, что они были большими друзьями, но однажды ‘после очень веселого ужина с другими друзьями и подругами’ они поссорились, пустили в ход шпаги и были ранены. Через некоторое время они вновь подружились (Кортес Н. А. Указ. соч. С. 34.). [16]
В свете исследований, проведенных испанским ученым, большим знатоком архивов и истории Испании того времени, следует также внести Уточнения в вопрос о написании издаваемого труда. В отличие от Ле Стренджа, приписывающего значительную роль в создании испанского текста другу Дон Жуана лиценциату Алонсо Ремону, Кортес считает, что роль последнего ограничивалась редактированием испанского текста, написанного самим Дон Жуаном. Ученый полагает, что Дон Жуан Персидский говорил на испанском языке до приезда в Вальядолид, уже тогда, когда посольство выехало из Рима вместе с испанским каноником Франсиско Гуаске, неотлучно сопровождавшим их. Он считает, что Дон Жуан мог писать не только кастильскую прозу, но также и стихи. В книге, по мнению Кортеса, нет разности стиля, но присутствует личность автора, часто рассказывающего о пережитых событиях (Кортес Н. А. Указ. соч. С.11-15.).
Свои наблюдения Н. А. Кортес заключает так: ‘Из всего ранее сказанного следует, что дон Хуан Персидский написал на персидском языке свои ‘Рассказы’ и затем перевел их на наш язык и что Алонсо Ремон помог ему в сборе дат и в той или иной степени отредактировал его кастильский текст’ (Там же. С. 15.).
Теперь рассмотрим содержание труда Дон Жуана, который разделен на три книги. Во вступительной части первой книги, состоящей из глав, автор не скрывает своей гордости за совершенное им путешествие, сравнимое, по его мнению, только с путешествиями Марко Поло и Магеллана. В своем сочинении он обещает внести поправки в географический трактат Ботеро и в ‘Историю войн между турками и персами’ Минадои. Во II главе дано описание различных провинций Персии. Ш и IV главы посвящены сефевидским дворцовым учреждениям, приведены названия 32 знатных племен, т. е. представителей кызылбашской знати, занимавших главные должности при дворе и провинциях и стоявших в родственных отношениях с правящей династией. Интересен рассказ о нравах и обычаях, похоронных и свадебных обрядах, об армии и вооружении, занятиях и верованиях населения.
С V главы начинается изложение истории Персии со дней библейского Нимрода до сасанидских царей (главы V-VII). Здесь легенда и быль трудно отличимы. Как патриот своей ‘бывшей’ родины Орудж-бек стремится показать, что государство Сефевидов было якобы наследном Вавилонского и Ассирийского царств. Сасанидам посвящены VIII и IX главы. Последние Х-ХШ главы содержат рассказ о времени мусульманских династий вплоть до начала XVI в.
Изложение Орудж-беком досефевидского периода истории Персии представляет несколько наивный рассказ, основанный на средневековых европейских компиляциях типа ‘Всемирных рассказов’ Бенеса [17] Ботеро, ‘Всеобщей истории’ Хуана Пинеды и т. п. К тому времени в Европе не было еще издано ни одного сочинения арабского или персидского историка, а в библиотеках Вальядолида вряд ли можно было найти какие-либо восточные манускрипты, иначе автор использовал бы их в своем труде, а ведь в ту пору они были уже известны на Ближнем Востоке в виде рукописей. Дон Жуан, гордясь своей новой верой, мимоходом говорит о пророке Мухаммеде и ссылается на ‘отвратительные’ догматы Корана. В рассказе о первых четырех халифах — Абубакре, Омаре, Османе и Али проявляется явная симпатия к шиизму, который исповедовал до того сам автор. История Омейядов и Аббасидов изложена как прелюдия к победе последователей Али и шиитской веры, триумфу шаха Исмаила I Сефевида. По утверждению Орудж-бека, Мух- тар, отомстивший за смерть сына Али — Хусейна, и мятежник Абу Муслим в Хорасане были среди предков шаха Исмаила I, что ничего общего с исторической действительностью не имеет.
После истории Багдадского халифата мимоходом упоминается о турках-сельджуках и татарах (монголах) и о возвышении в Малой Азии османских султанов, которые впоследствии стали главными врагами сефевидских шахов. Здесь автор пользовался трудами византийских историков, что видно из странного написания многих мусульманских, в частности сельджукских, имен собственных. Так, сельджукид Тогрул выглядит как Транголипикс. Имена Алфагало и Белсефо трудно идентифицировать.
Автор ошибочно считает Тамерлана (Тимура) ‘одним из царей Персии’, между тем в Иране и Закавказье последний выступал как жестокий тиран и завоеватель, столица которого находилась в Средней Азии — Самарканде. Касаясь причин вражды между турками и персами, выразившейся в расколе суннизма и шиизма, автор переходит затем к истории Узун Хасана. Этот выдающийся правитель династии Ак-Коюнлу был на равных с турецким султаном Мехмедом II, покорителем Константинополя. Узун Хасан был весьма примечательной личностью, недаром он главный герой сочинений ряда венецианских дипломатов и путешественников. Да это и вполне понятно, ибо Венеция и другие страны Европы, которым угрожала в ту пору Османская держава, видели в Узун Хасане самого сильного союзника, способного уничтожить султана. Катерино Дзено (посол Венеции в Иране) называет его Узун Гассано, а анонимный купец — Ассамбеем, Дон Жуан утверждает, что Узун Хасан происходил от некоего Хасан-бека, одного из турецких вождей, правивших в Малой Азии во второй половине XIV в. Но в генеалогии Ак-Коюнлу такого имени нет. Ближайшими предками его были Али-бек, Осман-бек, Кутлу-бек, Турали-бек и Пехлеван-бек (последний сражался с войском монгола Хулагу в середине XIV в.).
Сестра Узун Хасана была матерью шейха Хейдара, и ему, своему племяннику, Узун Хасан дал в жены дочь, ставшую матерью шаха [18] Исмаила I. Бабушкой шаха Исмаила I была Деспине (Катерина), дочь последнего византийского императора Трапезунда Кало Иоанна IV. Таким образом, через свою мать и бабушку с материнской стороны шах Исмаил I происходил от греческих императоров Комнинов. Со стороны же дедушки (Узун Хасана) он был законным наследником падишахов Ак-Коюнлу.
Вторая книга, разделенная на 12 глав, посвящена политической истории государства Сефевидов с начала его образования и до конца XVI в., т. е. до того времени, когда Орудж-бек навсегда расстался со своей родиной (1599 г.). При написании этого раздела Дон Жуан и его редактор имели перед собой достаточно полную историю османо-сефевидских войн последней четверти века, составленную упомянутым Минадои, а также сочинение об османских султанах француза Буассара на латыни.
В начале раздела Дон Жуан пытается разъяснить европейскому читателю, в чем состоит суть закона Али (т. е. шиизма), а также генеалогию шаха Исмаила I. Будучи вероотступником, он дает очень нелестную характеристику исламской религии и объясняет, как на этой почве произошел раскол между турками и персами. И в самом деле, войны Османской державы с государством Сефевидов проходили в форме религиозных войн суннитов с шиитами. Это была эпоха, не отличавшаяся веротерпимостью ни на Востоке, ни на Западе. Вспомним хотя бы многолетние войны между католиками и гугенотами, кровавую резню гугенотов — устроенную католиками знаменитую Варфоломеевскую ночь 24 августа 1572 г. в Париже… Во всех этих столкновениях религиозные расхождения были только внешней формой, за которой скрывались политические интересы и противоречия.
Касаясь родословной шаха Исмаила I, Дон Жуан утверждает, что его отец шейх Хейдар был якобы из рода Али, потомком седьмого имама Мусы Казима, иначе говоря, имел арабское происхождение. Теперь в науке неопровержимо доказано, что шах Исмаил I и Сефевиды никакого отношения к арабам не имели. Эта поздняя легенда, приписывающая Сефевидам сейидское (т. е. пророческое) происхождение, сложилась не ранее середины XV в. Когда династия Сефевидов утвердилась на престоле, она и в самом деле стала приписывать себе происхождение от пророка Мухаммеда. По официальной родословной шейх Сефи ад-Дин (родоначальник династии) происходит от седьмого имама Мусы Казима в 21-м поколении и является потомком Али и Фатимы (дочери пророка) в 26-м поколении. Конечно, эта выдуманная родословная нужна была династии для освящения своей власти в глазах народных масс.
Как известно, сторонников шаха Исмаила I стали называть кызылбашами по цвету головного убора (тюрбана) с двенадцатью красными полосками в честь двенадцати шиитских имамов. По имени кызылбашских племен государство Сефевидов получило название Кызылбашского [19] государства (довлети Кызылбаш, мемлекети Кызылбаш). Дон Жуан передает легенду о том, что этот головной убор был якобы введен зятем Мухаммеда — Али. Между тем хорошо известно, что этот отличительный знак был введен отцом Исмаила I шейхом Хейдаром ‘по указанию Али’, полученном им в вещем сновидении. Именно при Хейдаре (1460- 1488) отряды мюридов и дервишей ардебильских шейхов получили четкую военную организацию для выполнения политических задач, сокрушения своих врагов и создания государства.
Это хорошо видно из дивана (сборника стихов) шаха Исмаила (подписывавшего свои произведения именем Хатаи), где он претендует на ‘происхождение’ от Али и Фатимы, объявляя себя ‘Богом в человеческом одеянии’, ‘Ведущим Имамом’, ‘Совершенным Руководителем’, ‘Абсолютной Истиной’ и т. д. Как известно, мессианская вера в пришествие двенадцатого ‘исчезнувшего’ имама Махди была сильна в среде народных масс в ту эпоху, когда шиизм получил всеобщее распространение. По этому поводу известный востоковед-историк И. П. Петрушевский писал: ‘Шиизм стал идеологической формой выражения социальных чаяний народных масс, а вера в возвращение имама Махди, получившая религиозную форму, — идеей социального переворота. Воображению народных масс имам Махди рисовался как преобразователь общественного строя, избавитель от нужды, горя и угнетения. Мессианская идея явления имама Махди, преобразователя социального строя, и культ мученичества — вот что казалось наиболее привлекательным в шиизме, гонимой вере, для народных масс, вся жизнь которых в феодальном обществе была сплошным мученичеством’ (Петрушевский И. П. Ислам в Иране в VII-XV веках. Л., 1966. С. 267-268.). Шаха Исмаила I кызылбаши любили и даже боготворили. Огромной популярностью он пользовался и в народной среде, о чем сообщают, например, итальянские путешественники и дипломаты. Это обожание в значительной степени объяснялось тем, что появление Исмаила I на политической арене выдавалось за ‘пришествие имама Махди’, борца за народные интересы, который покончит с социальным неравенством и эксплуатацией. Характерно, что перед вступлением в битву кызылбаши издавали воинский клич на родном языке: ‘Гурбан олдугум, сада Га олдугум, пирим, муршидим‘ (О мой пир, о мой мюршид, да буду я жертвой его).
Подробно рассказывает Дон Жуан о восстании в Анатолии шиитов- кызылбашей под руководством Шахкули из племени текели. Восстание приняло такой размах, что повстанческая армия приблизилась к берегам Босфора и стала угрожать самому Константинополю. Ценой огромных усилий султану Баязиду II удалось подавить это восстание. Достаточно сказать, что, по сведениям венецианцев, на рубеже XV и XVI вв. четыре пятых территории Малой Азии были населены шиитами. Часть их участвовала в создании Сефевидского государства. В Османском [20] государстве, как и в Ак-Коюнлу, шиизм был религиозной формой социального протеста низов против феодального государства.
Османский султан Селим Явуз (Грозный) (1512-1520), прежде чем начать войну с шахом Исмаилом I, решил обезопасить себя со стороны внутренней оппозиции — малоазиатских шиитов. Для этого по его приказу была проведена ‘варфоломеевская ночь’ — массовая резня шиитов. Экзекуция была возложена на местных правителей (бейлербеев и санджакбеев), которые составили списки явных и тайных шиитов от 7 до 70 лет. Число убитых доходило до сорока тысяч человек. Война с кызылбашами была объявлена джихадом — священным долгом всех мусульман. Дон Жуан сильно преувеличивает количество войск султана Селима и шаха Исмаила I, принявших участие в знаменитой Чалдыранской битве 1514 г. Хотя кызылбаши и потерпели поражение в этом сражении, но оно не имело тяжких последствий для государства Сефевидов. Дон Жуан знавал в молодости живших в Исфахане стариков, которые рассказывали ему о своих доблестных деяниях в ту войну. Шах Исмаил I с разбитой армией оставил Тебриз и отступил на запад. Султан Селим всего неделю оставался в сефевидской столице, так как была получена весть о возвращении Исмаила I с новым войском. Победа при Чалдыране позволила Селиму выступить против султана Египта Кансу Гури, союзника Исмаила. 78-летний мамлюкский султан потерпел жестокое поражение около Алеппо в 1516 г. Селим занял Сирию, Палестину, Египет и Хиджаз (с городами Меккой и Мединой).
Первые 3 главы второй книги посвящены периоду правления шаха Исмаила I и его битвам. А вот 52-летнее, богатое событиями царствование его сына— шаха Тахмасиба (1524-1576) почти не нашло отражения в сочинении Дон Жуана. Между тем именно в этот период сын Селима, султан Сулейман I (1520-1566), четыре раза с огромной армией вторгался в Азербайджан (в 1534, 1535, 1548 и 1554 гг.). Имея перед собой подавляющее превосходство вражеских сил, шах Тахмасиб придерживался в основном оборонительной тактики и тактики ‘выжженной земли’. Только однажды— в 1552 г.— он предпринял ответное вторжение в Малую Азию. Убедившись в безрезультатности своих попыток закрепиться в Азербайджане, Сулейман пошел на заключение мира с Тахмасибом 29 мая 1555 г. в г. Амасье. В IV главе автор повествует о междоусобной борьбе за престол после смерти шаха Тахмасиба. Старший сын его Мухаммед, будучи полуслепым, был вытеснен своим братом Исмаилом, которого привели прямо из заключения (где он томился около 20 лет) и посадили на престол. Щах Исмаил II за полуторагодичное царствование пролил много крови, уничтожив почти всех своих братьев и их мужское потомство. Его красивая и умная, но коварная сестра Перихан-ханум сначала помогла ему прийти к власти, но затем стала душой заговора против него. В результате Исмаил II был убит и на некоторое время подлинной правительницей стала сама [21] Перихан-ханум. Но вскоре по соглашению придворной знати шахом был объявлен Мухаммед Худабенде (‘Раб божий’). Принцесса Перихан-ханум была казнена по указанию шаха, а ее голова, насаженная на конец копья, выставлена на воротах Казвина. Это было ужасающее зрелище, порицаемое Орудж-беком. Возможно даже, что он сам был свидетелем этого события, так как оно описано весьма колоритно. Затем управление государственными делами с одобрения Мухаммеда Худабенде сосредоточилось в руках его умного и рассудительного сына Хамза-мирзы, а также перса Мирзы Салмана.
В главах V-VII подробно излагаются политические события, связанные с началом новой османско-сефевидской войны. В 1578 г. турецкий султан Мурад III (1574-1595), нарушив Амасийский мир, двинул свои полчища в Закавказье. Основной удар он обрушил на Грузию, распавшуюся к этому времени на шесть полунезависимых царств. Грузинские цари лавировали между султаном и шахом, пытаясь сохранить целостность своих владений. Они по необходимости становились ренегатами, суннитами или шиитами, в соответствии с требованиями текущего момента. Во время вражеских нашествий страдало в основном трудовое население Грузии, а феодальные правители часто откупались данью или поступали на службу к завоевателям, принимая ислам. Обстоятельно описано Чылдырское сражение (у оз. Чылдыр в районе Карса), открывшее армии Мустафа-паши ворота в Грузию, а затем в Азербайджан. Орудж-бек рассказывает о военных действиях в Ширване между турецким наместником Осман-пашой и кызылбашскими войсками Хамза-мирзы, разгроме войск татарского хана Адиль-Гирея и захвате его в плен кызылбашами. Изложение этих событий, как указывает автор, основано на сочинении Минадои. Но Орудж-бек в ряде случаев дает и свою версию событий, как, например, в рассказе об убийстве Адиль-Гирея. Немало интересного содержится в рассказе о борьбе грузинского царя Симона в союзе с кызылбашами Имамкули-хана Каджара против турецких завоевателей.
Затем, оставляя дела на грузинском фронте, автор переходит к событиям в государстве Сефевидов (глава VIII). Орудж-бек указывает, что изложение последующих событий опирается на рассказ, который он услышал от своего отца Султанали-бека Баята, служившего в Герате у принца Аббаса, сына Мухаммеда Худабенде. Ведется подробный рассказ о походе шаха и Хамза-мирзы против мятежного Хорасана, где номинальным правителем был Аббас-мирза, а фактическим — Аликули-хан Шамлу. Несмотря на длительную осаду, шахским войскам не удалось взять Герат. Везир Мирза Салман был обвинен в интригах и антигосударственной деятельности и казнен кызылбашскими эмирами. В это же время турецкий султан двинул в Закавказье новую армию под командой Фархад-паши, которая захватила Ереван. Как и в других захваченных городах, здесь была возведена крепость и оставлен османский [22] гарнизон. И тут мы вплотную подходим к описанию событий, связанных с походом Осман-паши на Тебриз в 1585 г. (конец главы VIII).
Изложение событий, имевших место с этого времени, носит оригинальный характер, так как основано исключительно на воспоминаниях самого Орудж-бека, очевидца и активного их участника. В последних главах (IX, X) излагаются военно-политические события второй половины 80-х гг., завершившиеся оккупацией Грузии, Армении и Азербайджана армиями турецкого султана.
Летом 1585 г. огромная турецкая армия под командованием Осман- паши выступила из Эрзурума, направляясь в Тебриз. В этот грозный час, как указывает автор, Сефевидское государство раздиралось острыми междоусобицами. По необоснованному подозрению в антигосударственном мятеже был казнен правитель Тебриза ‘большой воин’ Амир-хан Туркман. Это и явилось, по мнению Орудж-бека, главной причиной падения Тебриза. Племя туркманов, проживавшее вокруг столицы, славилось доблестью и воинственностью, и убийство их вождя заставило всех подняться на мятеж. Поэтому вместо того, чтобы выполнить свой прямой долг — защитить Тебриз от наступающего врага, оно выступило против своих, угрожая правительственным войскам с тыла. Сын шаха Хамза-мирза, располагая небольшим войском, вынужден был избегать встречи с главными силами противника. Военный губернатор Тебриза Аликули-хан также оставил город на произвол судьбы, укрывшись со своим отрядом в горах. Однако население Тебриза решило иначе. Будучи ‘доблестным народом’, оно проявило подлинный героизм, приняв бой, но силы были слишком неравны, и исход был предрешен. Вскоре турки ушли из захваченного города, но построили, по своему обычаю, крепость и оставили гарнизон.
После этого взбунтовавшееся племя туркманов похитило одного из сыновей шаха — юношу Тахмасиб-мирзу и объявило его шахом в столице Казвине. В это время шах и Хамза-мирза были заняты осадой османской крепости в Тебризе, которая сильно затянулась. Весной 1586 г. Хамза-мирза оставил отца в Тебризе, а сам двинулся против мятежников в Казвин и разбил их наголову. Тахмасиб-мирза был ослеплен и заключен в крепость Аламут. Вернувшись в Тебриз, Хамза-мирза получил сведения о приближении новой большой вражеской армии Джигал-паши. Поэтому он решил снять осаду и отступить. Гражданское население города, указывает автор, вместе с необходимым имуществом и провиантом было выведено в безопасные места. Шах с сыном Хамза-мирзой двинулись на север в Карабах. Во время возвращения из Гянджи, недалеко от города, Хамза-мирза был зарезан ночью своим цирюльником. Орудж-бек находился в лагере в момент убийства: в книге это трагическое событие рассказано им обстоятельно. Он указывает, что царевич стал жертвой политического заговора феодалов племени шамлу, которые собирались объявить его малолетнего сына Исмаила регентом [23] при слепом шахе, чтобы управлять от его имени. Но события развернулись по-иному, приведя на сефевидский престол другого сына шаха — Аббаса I (глава XI).
Положение Сефевидского государства в момент воцарения шаха Аббаса I (1587-1629) было критическим. На западе османские армии оккупировали обширные районы, на северо-востоке возникла угроза новых узбекских вторжений. Во многих районах Ирана происходили восстания и мятежи. Шах Аббас I пошел на унизительный мир с султаном Мурадом III, уступив ему Азербайджан с Тебризом. Это дало ему возможность собрать силы для усмирения восставших Гиляна, Нуристана и Мазендерана. Затем у Герата были разбиты занявшие Хорасан узбеки. Последняя (XII) глава кончается рассказом о перенесении шахом столицы из Казвина в Исфахан и приезде в Иран братьев Шерли. Здесь Орудж-бек вплотную подходит к описанию своего путешествия в Россию и Европу — тема последней, третьей книги, содержание которой было нами изложено вначале.
Необходимо отметить, что не все части труда равноценны по содержанию. Однако в целом труд Орудж-бека является интересным источником сведений по истории Азербайджана и Закавказья, а также сопредельных стран — Малой Азии и Ирана. При критическом рассмотрении и сопоставлении с другими письменными памятниками это сочинение может дать много нового и интересного.
Кроме того, данный труд может быть использован и для изучения истории России и стран Европы, которые лежали на пути посольства. В нем имеется немало живых и колоритных подробностей по этнографии, географии и архитектурным памятникам.
Характерной особенностью изложения является то, что автором был мусульманин-шиит, принявший католичество. В момент же написания труда автор выступает как христианин, критически относящийся к своей ‘бывшей религии и ее носителям’. На все он стремится смотреть глазами европейца. Да это и понятно, так как труд написан для европейских читателей и разрешен к изданию самим королем Испании.
Наряду с ценными сведениями в описаниях Орудж-бека встречаются и явные ошибки и неточности как в содержании, так и в именах собственных и географических названиях. Дело в том, что в момент написания своего труда автор не имел под рукой даже самых необходимых историко-географических сочинений своих современников. Он вынужден был писать о многом по памяти и поэтому допустил немало неточностей и ошибок, а подчас прибегал и к домыслам. В своих примечаниях мы стремились по мере возможности все это оговорить и прокомментировать для современного читателя.
В заключение мы хотим сказать несколько слов о палеографических данных книги Орудж-бека издания 1604 г., с которой сделал перевод Ле Стрендж. [24]
Общий объем книги составляет 12+176+14 листов. Размер 20×16 см. Строки разные. На первых 12 листах пагинация отсутствует и имеются кустоды.
Не переведены и не вошли в английское издание и, следовательно, в наше следующие листы испанского текста:
на титульном листе напечатано название книги, дата издания (1604), и затем следуют слова: ‘С привилегией для Хуана де Бостильо с улицы Самано города Вальядолида’. На следующем листе приводится перечень некоторых ошибок, встречающихся в тексте. На обратной стороне — одобрение иезуита Франсиско де Галарца от 20 октября 1603 г. и такса в 3,5 мараведи за каждый печатный лист от 20 февраля 1604 г. Следующий лист содержит разрешение короля Филиппа III на печатание, обращенное к Дон Жуану Персидскому, далее посвящение Дон Жуана его католическому величеству. Пятый лист содержит короткое обращение Дон Жуана к читателю. На следующем листе (справа) напечатан сонет в честь Дон Жуана, написанный доктором Максимилиано де Сеспедесом, и за ним (слева) следует другой сонет, вышедший из-под пера донны Анны де Эспиноса Ледесмы. Последующие две страницы содержат весьма интересное письмо, написанное лиценциатом Ремоном дону Альваро де Каравахалю, придворному капеллану короля и королевы, в котором Ремон объясняет, как он помог Дон Жуану при составлении его труда. На последних нумерованных страницах содержится еще 7 сонетов, написанных разными друзьями Дон Жуана в его честь. В конце книги, на страницах 174-176, Орудж-беком приводится десять образцов изречений, предлагаемых им своим испаноязычным читателям как верх восточного остроумия и мудрости. Эти примеры напечатаны в форме четверостиший. Далее на 12 страницах дано подробное содержание книги. И в самом конце на двух страницах помещен краткий словарь турецких (азербайджанских) и персидских слов, встречающихся в испанском тексте.
Текст воспроизведен по изданию: Россия и Европа глазами Орудж-бека Баята — Дон Жуана Персидского. СПб. СПбГУ. 2007
(c) текст — Эфендиев О, Фарзалиев А. 2007
OCR — Парунин А. 2011