Книга о разнообразии мира, Поло Марко, Год: 1324

Описание
Время на прочтение: 263 минут(ы)
Скачать в PDF
Марко Поло

Книга о разнообразии мира

Оригинал: Marco Polo, ‘Divisament dou monde’
Перевод: И. П. Минаева. Первая публикация перевода: ‘Вестник Европы‘, 1887, No 11.
Библиотека Альдебаран: http://lib.aldebaran.ru

ПРОЛОГ

ГЛАВА I

Здесь начинается предисловие к книге, именуемой ‘О разнообразии мира’

Государи и императоры, короли, герцоги и маркизы, графы, рыцари и граждане и все, кому желательно узнать о разных народах, о разнообразии стран света, возьмите эту книгу и заставьте почитать ее себе, вы найдете тут необычайные всякие диковины и разные рассказы о Великой Армении, о Персии, о татарах, об Индии и о многих других странах, все это наша книга расскажет ясно по порядку, точно так, как Марко Поло, умный и благородный гражданин Венеции, говорил о том, что видел своими глазами, и о том, чего сам не видел, но слышал от людей нелживых и верных. А чтобы книга наша была правдива, истинна, без всякой лжи, о виденном станет говориться в ней как о виденном, а слышанное расскажется как слышанное, всякий, кто эту книгу прочтет или выслушает, поверит ей, потому что все тут правда.
И скажу вам еще: с тех пор, как Господь Бог собственными руками сотворил праотца Адама, и доныне не было такого христианина, или язычника, или татарина, или индийца, или иного какого человека из других народов, кто разузнавал бы и знал о частях мира и о великих диковинах так же точно, как Марко разузнавал и знает. И сказал он себе поэтому: нехорошо, если все те великие диковины, что он сам видел или о которых слышал правду, не будут записаны для того, чтобы и другие люди, не видевшие и не слышавшие этого, могли научиться из такой книги. Скажу вам еще: двадцать шесть лет собирал он сведения в разных частях света, и в 1298 г . от Р. X., сидя в темнице в Генуе, заставил он заключенного вместе с ним Русти-кана Пизанского записать все это.

ГЛАВА II

Как Николай и Матвей отправились из Константинополя странствовать по свету

В то время, когда Балдуин[1] был императором в Константинополе, то есть в 1250 г ., два брата — Николай Поло, отец Марко, и Матвей Поло — находились тоже там, пришли они туда с товарами из Венеции, были они из хорошего роду, умны и сметливы. Посоветовались они между собой, да и решили идти в Великое море за наживой да за прибылью. Накупили всяких драгоценностей да поплыли из Константинополя в Солдадию[2].

ГЛАВА III

Как Николай и Матвей отправились из Солдадии

Пришли они в Солдадию и решили идти далее. И что же? Вышли из города и пустились в путь, по дороге с ними ничего не случилось, так-то они и прибыли к Барка-хану[3], что татарами владел и жил в Болгаре да в Сарае[4]. С большим почетом принял Барка Николая с Матвеем, обрадовался он их приходу, а братья все драгоценности, что принесли с собой, отдали ему, а тот взял их с охотою, очень они ему нравились. Приказал Барка вдвое заплатить за драгоценности, давал он им и другие большие и богатые подарки.
Целый год прожили братья в земле Барка-хана, и началась тут война между ним и Алау[5], владетелем восточных татар. С большими силами вышли они друг на друга и стали воевать, а народ с той и с другой стороны много бедствовал. Победил, наконец, Алау. А по дорогам, в то время как они воевали да сражались, ходить вовсе нельзя было, всех в плен забирали. Бывало это на той стороне, откуда братья пришли, вперед же можно было идти. Стали братья совещаться: в Константинополь с товарами нам возвращаться нельзя, так пойдем вперед, по восточной дороге, оттуда можем и назад поворотить. Собрались, да и вышли из Болгара. Пошли они к городу, что был на границе земли западного царя и назывался Укака[6]. Выйдя отсюда, переправились через реку Тигри[7] и семнадцать дней шли пустынею. Не было тут ни городов, ни крепостей, одни татары со своими шатрами да стадами.

ГЛАВА IV

Как братья прошли через пустыню и прибыли в Бухару

Перейдя через пустыню, пришли они в Бухару. Город большой, величавый. Бухарою зовется и вся страна. Царствовал там Барак[8]. Во всей Персии Бухара самый лучший город. Пришли братья туда, а оттуда ни вперед идти, ни назад вернуться нельзя было, и прожили они там поэтому три года. И когда они там жили, пришло посольство от Алау, восточного царя, к Кублаю[9], великому царю всех татар. Подивился немало посланник, увидев Николая и Матвея, в той стране никогда не доводилось ему встречать латинян.
‘Господа, — сказал он братьям, — будет вам и прибыль большая, и почет великий, коль вы меня послушаетесь’.
Отвечали ему на это братья, что охотно послушаются в том, что смогут сделать.
‘Господа, — говорил им посланник, — великий царь всех татар никогда не видел латинян, а видеть он очень желает. Коль вы со мной пойдете, уверяю вас, с радостью и с почетом примет вас великий царь и будет щедр и милостив. Со мною же пройдете беспрепятственно и безопасно’.

ГЛАВА V

Как братья повстречали посланника к великому хану

В ответ на посольские речи говорили братья, что пойдут с ним охотно. Пошли они вместе. Целый год шли на север и на северо-восток и только тогда пришли. Много разных диковин видели они там, но теперь о них не будет рассказываться. Марко, сын Николая, видел все это также и дальше в книге ясно опишет.

ГЛАВА VI

Как два брата пришли к великому хану

Пришли Николай и Матвей к великому хану, и принял он их с почетом, с весельями да с пирами, был он очень доволен их приходом. Обо многом он их расспрашивал: прежде всего расспрашивал он об императорах, о том, как они управляют своими владениями, творят суд в своих странах, как они ходят на войну, и так далее о всех делах, спрашивал он потом и о королях, князьях и других баронах.

ГЛАВА VII

Как великий хан спрашивает братьев о делах христиан

Спрашивал он их еще об апостоле, о всех делах Римской Церкви и об обычаях латинян. Говорили ему Николай и Матвей обо всем правду, по порядку и умно, люди они были разумные и по-татарски знали.

ГЛАВА VIII

Как великий хан отправляет братьев послами к римскому апостолу

Услышал великий государь Кублай-хан, владетель всех татар в мире, всех стран, царств и областей в этой обширной части света, все, что ему братья толком и по порядку сказывали о латинянах, очень ему все это понравилось, и решил он отрядить посла к апостолу. Стал он просить братьев идти в этом посольстве вместе с одним из его князей. Братья отвечали, что приказ его исполнят, как бы веление своего государя.
Позвал великий хан Когатала, одного из своих князей, и объявил ему свою волю, чтобы шел он с братьями к апостолу.
‘Государь, — отвечал тот, — на то я твой раб, чтобы исполнять сколько есть моих сил твои приказания’.
Велел потом великий хан изготовить на турецком языке грамоты для отправки к апостолу, передал их братьям и тому князю, да поручил им также и на словах сказать от своего имени апостолу. В посольской грамоте да в словах значилось, знайте, вот что: просил великий хан апостола к нему около ста христиан, умных, в семи искусствах[10] сведущих, в спорах ловких, таких, что смогли бы идолопоклонникам и людям других вер толком доказать, что идолы в их домах, которым они молятся, — дело дьявольское, да рассказали бы язычникам умно и ясно, что христианство лучше их веры.
Поручил также великий хан братьям привезти масла из лампады, что у Гроба Господня в Иерусалиме[11].
Так-то, как вы слышали, снарядилось посольство к апостолу, и послал туда великий хан двух братьев.

ГЛАВА IX

Как великий хан дал братьям золотую дщицу с приказаниями

Великий хан, сказав братьям и своему князю все, что нужно было передать на словах апостолу, вручил им золотую дщицу[12], было на ней написано, чтобы во всех странах, куда придут три посла, давалось им все необходимое — и лошади, и провожатые от места к месту. Изготовили все нужное Николай с Матвеем и третий посланец, простились с великим ханом, сели на коней и пустились в путь.
Проехали они ни мало ни много, и заболел тут татарин, что следовал с ними, дальше ехать не мог он и остался в некоем городе. Увидели Николай и Матвей, что заболел татарин, оставили его, а сами пошли дальше. Скажу вам, всюду, куда они ни приходили, принимали их с почетом и служили им, все, что они ни приказывали, давалось им.
Что же вам еще сказать? Ехали, ехали они и добрались до Лаяса[13]. Ехали они три года, оттого что не всегда можно было вперед идти, то по дурной погоде, то от снегов, то за разливами рек.

ГЛАВА Х

Как братья пришли в город Акру

Из Лаяса отправились они в Акру[14]. Пришли они туда в апреле 1269 г . по Р. X. и услышали, что умер апостол. Узнали Николай и Матвей, что умер апостол (Климент IV)[15], и пошли к некоему умному духовному лицу, легату от Римской Церкви во всем Египте. Был то человек с весом, и звали его Теобальдом из Пьяченцы. Рассказали ему братья о поручении, с каким их послал великий хан к апостолу. Выслушал легат рассказ братьев и очень подивился, думалось, что много добра и чести быть от того христианству.
‘Господа, — говорил он братьям, — апостол, как вы знаете, скончался, нужно вам выждать избрания нового, а когда новый папа будет выбран, тогда вы и исполняйте то, что вам приказано’.
Видят братья, что легат говорит правду, и решили, пока новый папа изберется, сходить в Венецию, посмотреть на своих.
Из Акры пошли они в Негропонт[16], а там сели на судно и плыли до тех пор, пока не вернулись домой. Дома узнал Николай, что жена его умерла и оставила ему двенадцатилетнего сына Марко, и был то тот самый Марко, о котором говорится в этой книге.
В Венеции Николай и Матвей прожили два года, выжидая избрания апостола.

ГЛАВА XI

Как братья вместе с Марко, сыном Николая, отправились из Венеции к великому хану

Поджидали братья, как вы слышали, а апостол все не избирался, решили они тогда, что медлить нечего, нужно возвращаться к великому хану, и, взяв с собою сына Марко, вышли из Венеции прямо в Акру, а там они нашли опять того самого легата, о котором вы уже знаете. О делах этих говорили они с ним немало, отпросились у него сходить в Иерусалим за маслом из Христовой лампады для великого хана. Сходить туда легат позволил. Сходили братья из Акры в Иерусалим и взяли масла из лампады у Гроба Господня. Пришли назад в Акру, да и стали говорить легату:
‘Господин, много уже и так мы замешкались, а апостол все не избран, хотим мы поэтому вернуться к великому хану’.
По сану своему легат был во всей Римской Церкви большим человеком.
‘Тому, — сказал он братьям, — что вы хотите вернуться к великому хану, я радуюсь’.
Приказал он изготовить письма для отсылки к великому хану и засвидетельствовал там, что Николай и Матвей исполнять его поручение приходили, но не было апостола и дел его они исправить не могли.

ГЛАВА XII

Как братья пошли к римскому апостолу

Получив от легата письма, братья отправились из Акры по дороге к великому хану в Лаяс, и, только что они пришли туда, тот самый легат был избран апостолом и стал называться Григорием Пьяченцским[17]. Обрадовались братья, а тут же вскоре пришел в Лаяс от легата, избранного в папы, гонец за Николаем и Матвеем. Приказано им было, если они еще не ушли оттуда, возвращаться. Обрадовались очень братья и сказали, что охотно повинуются приказу. Что же вам еще сказать? Армянский царь снарядил для братьев галеру и с почетом отослал их к легату.

ГЛАВА XIII

Как братья пришли в Клеменфу[18], где пребывал великий хан

В Акре братья явились к апостолу и били ему челом, а апостол принял их с честью, благословил их, и было то для братьев радостью и праздником.
Отрядил апостол вместе с Николаем и Матвеем еще двух монахов-проповедников, самых умных во всей области, один звался Николаем Виченцским, а другой — Гильомом Триполийским[19]. Даровал им верительные грамоты и письма, да словесные поручения к великому хану.
Николай с Матвеем да два монаха, получив все это, испросили у апостола благословение и поехали все вместе, и Марко, сын Николая, с ними. Пошли они прямо в Лаяс, и только что пришли туда, как султан вавилонский Бандокдер[20] с великими полчищами напал на Армению, много зла наделал он стране, да и посланцам грозила смерть, увидели это монахи и побоялись идти вперед, решили они дальше не идти, отдали Николаю с Матвеем верительные грамоты, письма, попрощались и пошли назад, к главе ордена.

ГЛАВА XIV

Как два брата и Марко странствуют

Пошли Николай с Матвеем да Марко, сын Николая, далее, ехали они к великому хану и летом, и зимою. Великий хан жил в то время в большом богатом городе Клеменфу.
О том, что они видели по дороге, здесь не станем говорить, потому что все это расскажем потом, по порядку, в самой этой книге. Три с половиною года, знайте, странствовали они по причине дурных дорог, дождей да больших рек, да потому еще, что зимою не могли они ехать так же, как летом.
Скажу вам по истинной правде, когда великий хан узнал, что Николай и Матвей возвращаются, выслал он им навстречу за сорок дневок. Служили им хорошо, и был им всякий почет.

ГЛАВА XV

Как братья, выехав из Акры, нашли великого хана во дворце

Что же еще вам сказать? Пришли Николай с Матвеем в тот большой город и отправились в главный дворец, где был великий хан, а с ним большое сборище князей. Стали братья перед ним на колени и как умели поклонились ему, а великий хан поднял их тотчас же принял их с честью, с весельями да пиршествами. Спрашивал их и о здоровье, и о том, как они пожили, отвечали братья, что жили хорошо и радуются тому, что великий хан здоров и весел. Представили они ему потом и полномочия, и те письма, что апостол посылал. Великий хан остался очень доволен. Передали ему братья святое масло, обрадовался великий хан: святое масло ценил он дорого. Увидел великий хан Марко — а тот тогда был молодцом — и спросил: ‘Это кто?’
‘Государь, — отвечал Николай, — это мой сын, а твой слуга’.
‘Добро пожаловать’, — сказал великий хан.
По случаю прихода посланцев, знайте, по истинной правде и без лишних слов, у великого хана и при дворе было великое веселье и много пиров. Угощали братьев, и были они у всех в чести, жили они при дворе, и был им почет много больше против других князей.

ГЛАВА XVI

Как великий хан посылает Марко своим послом

Марко, сын Николая, как-то очень скоро присмотрелся к татарским обычаям и научился их языку и письменам. Скажу вам по истинной правде, научился он их языку, и четырем азбукам[21], и письму в очень короткое время, вскоре по приходе ко двору великого хана. Был он умен и сметлив. За все хорошее в нем да за способность великий хан был к нему милостив.
Как увидел великий хан, что Марко — человек умный, послал он его гонцом в такую страну, куда шесть месяцев ходу, а молодчик дело сделал хорошо и толково. Видел он и слышал много раз, как к великому хану возвращались гонцы, которых он посылал в разные части света, о деле, зачем ходили, доложить, а новостей о тех странах, куда ходили, не умели сказывать великому хану, а великий хан называл их за то глупцами и незнайками и говаривал, что хотелось бы услышать не только об одном том, зачем гонец посылай, но и Вестей, и о нравах, и об обычаях иноземных. Марко знал все это, а когда отправился в посольство, примечал все обычаи и диковины и сумел поэтому пересказать великому хану обо всем.

ГЛАВА XVII

Как Марко вернулся из посольства и докладывает великому хану

Пришел Марко из посольства, явился к великому хану и доложил ему обо всем, зачем ходил и толково выполнил, а потом стал рассказывать о всех новостях и обо всем, что видел по той дороге, рассказывал с толком, умно. Дивился и великий хан, и все, кто слушал его, молодец, говорили они между собой, востер не по летам, беспременно быть ему и мудрецом, и человеком важным.
Что вам еще сказать? С того самого посольства стали его звать молодым господином Марко Поло, так и мы станем его называть в нашей книге, потому что поистине был он и умен, и сметлив. Скажу вам по истинной правде, без лишних слов, прожил Марко с великим ханом семнадцать лет[22] и все это время хаживал в посольствах.
Как увидел великий хан, что Марко отовсюду несет ему вестей, зачем посылается, то делает хорошо, все важные поручения в далекие страны стал он давать Марко, а Марко исполнял поручения отменно хорошо и умел рассказывать много новостей да о многих диковинах. Нравилась великому хану деловитость Марко, полюбил он его, оказывал ему почет, к себе приблизил, и начали тому завидовать другие князья. Вот поэтому-то Марко знал о делах той страны более, нежели кто-либо, и о диковинах разведывал более всякого, и только и думал, как бы что разузнать.

ГЛАВА XVIII

Как Николай с Матвеем и Марко просят у великого хана отпуска

Пожили у великого хана Николай с Матвеем да Марко, как вы слышали, столько-то времени, стали они между собою поговаривать о том, что хочется на родину. Просили они слова у великого хана не раз и с робостью заговаривали об этом. Великий хан любил их сильно, при себе хотел держать и об отъезде и слышать не желал.
Случилось, что Болгара[23], жена Аргона, восточного владетеля, умерла, завещала она, чтобы наследницей ей и женою Аргона стала кто-либо из ее же роду. Выбрал Аргон трех своих князей, Улятая, Апуска да третьего Кожа, и со многими провожатыми послал их к великому хану за невестой из того же самого роду, как и его жена, что померла. Три князя пришли к великому хану и рассказали, зачем они явились к нему.
С почетом, с весельями да пирами встретил их великий хан. Послал он потом за девицею Когатра, была она из одного роду с царицею Балгана, семнадцати лет, красавица, приятная, сказал о ней великий хан князьям, что она именно та невеста, которую они ищут, а князья объявили, что невеста им очень нравится.
Тем временем вернулся Марко из Индии, из-за многих морей, и много нового рассказывал о той стране. Три князя увидели Николая с Матвеем да Марко, латинян — людей умных, и задумали они, чтобы братья шли с ними вместе за море. Пошли князья к великому хану и стали у него просить как милости, чтобы отослал он их домой морем да снарядил бы с ними и трех латинян. Великий хан, как я уже вам говорил, братьев очень любил, с неохотою оказал он ту милость и отпустил с князьями да с невестою трех латинян.

ГЛАВА XIX

Здесь описывается, как Николай, Матвей и Марко уехали от великого хана

Узнал великий хан, что Николай с Матвеем и Марко собираются уезжать, позвал всех трех к себе и дал им две дщицы с повелениями, чтобы по всей его земле им задержек не делалось и всюду им вместе со спутниками давалось бы продовольствие. Дал он им также поручение к апостолу, к французскому да испанскому королям и к другим христианским владетелям[24]. Приказал он потом снарядить четырнадцать судов, на каждом судне было по четыре мачты, и зачастую они ходили под двенадцатью парусами. Рассказал бы вам все это в подробности, да долго, и не стану здесь об этом упоминать.
Когда все было готово, три князя с невестою, Николай с Матвеем да Марко — все простились с великим ханом и отправились на суда и много народу с ними. Великий хан дал им продовольствия на десять лет[25].
Что же вам еще сказать? Пустились они в море, плыли три месяца и пристали к острову Яве[26], на юге. Много на том острове диковин, о них расскажется вам в этой книге. От того острова дотуда, куда шли, плыли они по Индийскому океану осемнадцать месяцев и много всяких диковин насмотрелись, о них расскажется вам в этой книге. Когда же пришли к месту, то узнали, что Аргон умер и невеста была выдана за Казана, его сына.
По правде сказать, когда они сели на суда, не считая судовщиков, было их шестьсот человек, перемерло много, всего только осемнадцать человек осталось в живых[27]. Узнали они, что владения Аргона захватил Киату[28]. Ему передали они и невесту, и все поручения и приказания.
Николай с Матвеем и Марко, исполнив все дела невесты и все поручения, что великий хан им наказывал, простились и ушли в дорогу. Ахату, знайте, дал трем послам великого хана, Николаю, Матвею и Марко, четыре золотые дщицы с приказами. На двух было по кречету, на одной лев, а одна была простая. Написано было там их письмом, чтобы всюду трех послов почитали и служили им как самому владетелю, давали бы лошадей, продовольствие и провожатых.
Так и делалось, повсюду в его земле давали им лошадей, продовольствие, выдавалось все, что им нужно было. По правде сказать, иной раз давали им провожатых от места к месту до двухсот человек, и было это нужно. Ахату не был законным владетелем, и народ не боялся, как при законном царе, злодействовать.
Скажу вам вот еще что, к чести трех послов: Николай, Матвей и Марко поистине были людьми именитыми, великий хан верил им и любил их так, что поручил отвезти царицу Кокачину и дочь царя Манзи[29], отвезти их должны они были к Аргону, царю восточному. Так они и сделали, повезли их, как я вам рассказывал, морем, и вначале со многими людьми и большими расходами.
Обе царицы, скажу вам, были под охраною трех послов, как родных дочерей оберегали они их и защищали, а царицы, молодью да красивые, всех трех почитали за родных отцов и во всем их слушались. Послы передали цариц их государям. Кокачина, жена Казана, что теперь царствует, и сказать правду, так и сам Казан полюбили послов так, что нет того, чего бы оба не сделали для них как для родных отцов. Когда три посла уходили домой и прощались, так царица на расставании горько плакала.
Рассказал я вам все, что похвалы достойно, как трем послам поручено было из далеких стран отвезти таких двух невест к их женихам. Оставим это и расскажем о том, что случилось потом.
Что же вам еще сказать? Простились три посла с Кокату и пустились в дорогу, ехали каждый день, пока не добрались до Трепизонда, оттуда в Константинополь, потом в Негропонт и, наконец, в Венецию, и было это в 1295 г . по Р. X.
Рассказал вам в прологе все, что вы слышали, теперь начну книгу.

КНИГА ПЕРВАЯ

ГЛАВА XX

Здесь описывается Малая Армения[30]

Нужно знать, что есть две Армении: Малая и Великая. Царь Малой Армении правит своею страною по справедливости и подвластен татарам.
Много тут городов и городищ и всего вдоволь, а от охоты на зверей и на птиц потехи много. Но, скажу вам, страна сильно нездоровая. В старину здешние дворяне были храбры и воинственны, теперь они слабы и ничтожны и только пьянствуют.
Есть тут на берегу моря торговый город Лаяс. По правде сказать, так все пряности и все ткани с Евфрата привозятся в этот город, все дорогие товары и товары из Венеции, Генуи свозятся сюда и здесь покупаются. Отсюда идут к Евфрату и купцы, и путешественники.
Рассказали вам о Малой Армении, теперь опишем Туркмению[31].

ГЛАВА XXI

Здесь описывается Туркмения

В Туркмении три народа: туркмены чтут Мухаммеда и следуют его закону, люди простые, и язык у них грубый. Живут они в горах и в равнинах, повсюду, где знают, что есть привольные пастбища, так как занимаются скотоводством. Водятся здесь, скажу вам, добрые туркменские лошади и хорошие, дорогие мулы.
Есть тут еще армяне и греки, живут вперемешку по городам и городищам, занимаются они торговлею и ремеслами.
Выделываются тут, знайте, самые тонкие и красивые в свете ковры, а также ткутся отменные, богатые материи красного и другого цвета, много и других вещей изготовляется здесь.
Города тут зовутся: Комо, Кассери, Севасто[32], много и других городов и городищ, перечислять их всех было бы долго, принадлежат они все татарам левантским, что здесь царят.
Оставим эту область и поговорим о Великой Армении.

ГЛАВА XXII

Здесь описывается Великая Армения

Великая Армения — страна большая, начинается она у города Арзинга[33], где выделывается лучший в свете бокаран[34]. Есть тут также отличные бани и самые лучшие в мире источники. Живут там армяне, и подвластны они татарам. Много там городов и городищ.
Самый отменный город — Арзинга. Там живет архиепископ. Есть еще города Аргирон и Дарзизи[35].
Страна большая, и летом, скажу вам, приходят сюда толпы левантских татар, потому что во все лето тут привольные пастбища для скота, и живут здесь татары со своими стадами летом, а зимою их нет, большого холоду и снега скотина не выносит, и на зиму татары уходят туда, где тепло, есть трава и пастбища для скота.
В Великой Армении, скажу вам еще, на высокой горе — Ноев ковчег.
На юго-востоке Великая Армения граничит с Мосулом[36]. Народ там христианский, якобиты и несториане. О них расскажу потом. К северу грузины, и о них будет говорено далее. На грузинской границе есть источник масла и много его — до сотни судов[37] можно зараз нагрузить тем маслом. Есть его нельзя, а можно жечь или мазать им верблюдов, у которых чесотка и короста. Издалека приходят за тем маслом и во всей стране его только и жгут.
Оставим Великую Армению и расскажем о грузинской земле.

ГЛАВА XXIII

Здесь описываются грузинские цари и их дела

В Грузии царь всегда называется Давид-мелик, что (по-французски) значит ‘царь Давид’, подчинен он татарам[38]. В прежнее время здешние цари рождались со знаком орла на правом плече.
Грузины красивы, мужественны, отменные стрелки и бойцы в сражениях. Они христиане греческого исповедания. Волосы стригут коротко, как духовные.
Это та страна, чрез которую Александр, идя на запад, не мог пройти, потому что дорога тут узка и опасна: с одной стороны море, а с другой — высокие горы, и верхом по ним не проехать. Между горами и морем дорога очень узка и теснина тянется на четыре лье, несколько человек тут устоят против всего света, поэтому-то Александр и не мог здесь пройти. Он выстроил тут башню, заложил крепость, чтобы враг не прошел и не напал на него сзади, место то назвал он Железными вратами[39]. В книге ‘Александрия'[40] о том месте говорится, что тут между двух гор Александр заключил татар, то были не татары, а куманы[41] и другие племена. Татар в то время не было.
Городов, городищ здесь довольно-таки, много тут шелку, выделывают здесь шелковые и золотые ткани, таких красивых нигде не увидишь. Лучшие в мире кречеты здесь водятся. Всего тут много. Народ занимается торговлею и ремеслами. Гор, ущелий, крепостей здесь много, и татары не могли подчинить эту страну вполне.
Есть здесь женский монастырь[42] Св. Леонарда, и творится в нем вот какое чудо: есть там большое озеро[43], куда вода набирается с гop, возле стоит церковь Св. Леонарда. В воде той, что с гор набирается, нет ни малой, ни большой рыбы, как настанет первый день поста и во весь пост до Святой субботы, до заутрени Пасхи, во все этo время рыбы много, а в другое время рыбы нет. А море, о котором вам рассказывал и что находится у самых гор, называется Глевешелан[44], в длину почти что семьсот миль, а другое море отсюда добрых двенадцать дней. Евфрат и много других рек сюда текут, а кругом со всех сторон горы и суша[45]. Генуэзские купцы стали плавать туда недавно, перевезли сюда свои суда[46]. Отсюда идет тот шелк, что зовется ‘желл’.
Рассказали вам о границах Армении к северу, теперь опишем границы на юго-восток.

ГЛАВА XXIV

Здесь описывается Мосул

Мосул — большое царство, живут тут многие народы, и вот какие: есть здесь арабы-мусульмане и еще другой народ исповедует христианскую веру, но не так, как повелевает Римская Церковь, а во многом отступает. Называют этих людей несторианами и якобитами. Есть у них патриарх, зовут они его жатоликом. Патриарх этот назначает архиепископов, епископов, аббатов и других прелатов. Он же рассылает во все страны Индии, Катая, в Бодак[47]совершенно так же, как это делает римский апостол. Все христиане здешних мест, о которых я вам говорил, — несториане и якобиты.
Все шелковые ткани и золотые, что называются мосулинами[48], делаются здесь. Скажу вам еще, из этого же царства — все богатые купцы, что гуртом привозят дорогие пряности и называются мосулинами[49].
В здешних горах живут карды[50], они христиане — несториане и якобиты, но есть между ними и сарацины, Мухаммеду молятся. То люди храбрые и злые, ограбить купца они не задумаются.
Оставим Мосул и поговорим о Бодаке, большом городе.

ГЛАВА XXV

Здесь описывается, как взяли большой город Бодак

Бодак — большой город. Точно так же как в Риме — глава всех в мире христиан, так и здесь живет калиф всех в мире сарацин. Посреди города — большая река, по ней можно спуститься в Индийское море, купцы с товарами плавают по той реке взад и вперед. От Бодака до Индийского моря, знайте, добрых осьмнадцать дней пути. Купцы, что идут в Индию, спускаются по той реке до города Киси[51] и здесь вступают в Индийское море. На этой самой реке, скажу вам еще, между Бодаком и Киси, есть большой город Басра, а кругом него рощи, и родятся тут лучшие в мире финики.
В Бодаке выделывают разные шелковые и золотые материи: нассит, нак, кремози[52], по ним на разный манер богато вытканы всякие звери и птицы.
Во всей стране это самый знатный и большой город. У бодакского калифа, по истинной правде, золота, серебра и драгоценных камней более, нежели у кого-либо. Вот в 1255 г . по Р. X. Алау (Хулагу), великий царь татар, брат того хана, что ныне царствует, набрал большую рать, напал на Бодак, да и взял его силою[53]. Великое то было дело. В Бодаке, не считая пеших, было сто тысяч одних конных. И когда Алау взял город, открыл он калифскую башню, и была она полна золотом, серебром и другими богатствами, никогда, нигде не видано было зараз столько богатства. Посмотрел Алау на эти богатства и подивился. Позвал он к себе калифа, да и говорит ему:
‘Калиф, на что ты собрал столько богатства? Что ты задумал с ним делать? Или ты не знал, что я твой враг и иду с большой ратью уничтожить тебя? Если же ты это знал, так почему не роздал ты этого богатства конной и пешей рати, чтобы они защищали и тебя, и твой город?’
Молчал калиф и не знал, что отвечать. Сказал тогда Алау опять:
‘Вижу я, калиф, что любишь ты свое богатство, отдаю его тебе, кормись им’.
Приказал Алау заключить калифа в ту самую башню с казною и запретил давать ему есть и пить.
‘Калиф, — говорит он ему потом, — ешь свое богатство сколько хочешь, полюбилось оно тебе сильно и не будет тебе никогда другой еды!’
Умер калиф через четыре дня после того, как посадили его в башню[54].
И было бы калифу лучше, если бы роздал свое богатство воинам, чтобы защитили они и страну, и народ, и не погиб бы он, ограбленный, вместе со всеми своими.
После него не было более калифа.
Мог бы я вам еще порассказать об их делах и обычаях, да было бы это слишком долго, а потому сокращу мою повесть, с тем чтобы порассказать о другом, как вы услышите, примечательном и диковинном.

ГЛАВА XXVI

Здесь описывается величественный город Торис

Торис[55] — большой город в стране Ирак[56], много там и других городов и городищ, но Торис самый лучший в целой области, о нем поэтому и расскажу вам.
Народ в Торисе торговый и занимается ремеслами, выделываются тут очень дорогие золотые и шелковые ткани. Торис на хорошем месте, сюда свозят товары из Индии, из Бодака, Мосула, Кремозора[57] и из многих других мест, сюда за чужеземными товарами сходятся латинские купцы. Покупаются тут также драгоценные камни, и много их здесь. Вот где большую прибыль наживают купцы, что приходят сюда.
А здешний народ делами мало занимается, и много тут всяких людей, есть и армяне, и несториане, и якобиты, грузины и персияне, и есть также такие, что Мухаммеду молятся, а те, что в городе живут, тауризами прозываются. Кругом города — прекрасные сады, и много там разных вкусных плодов. Сарацины из Ториса — народ нехороший, злой.

ГЛАВА XXVII

О великом чуде в Бодаке и о горе[58]

Хочу вам рассказать о великом чуде, что свершилось между Бодаком и Мосулом. Нужно знать, что в 1275 г . по Р. X.[59] в Бодаке был калиф и ненавидел он сильно христиан, днем и ночью раздумывал, как бы обратить всех христиан своей страны в сарацин, а не то перебить их всех. Каждый день совещался он об этом со своими муллами и кази[60], все они ненавидели христиан, по правде сказать, так все в мире сарацины ненавидят христиан.
Случилось, что калиф вместе со своими мудрецами нашел к чему придраться, и вот что: отыскал он, что в одном Евангелии говорится, если у христианина веры с горчичное зерно, так по его молитве к Господу Богу две горы сойдутся. Отыскал это и очень обрадовался: чрез это, говорил он, все христиане или в сарацин обратятся, или все будут перебиты.
Созвал калиф христиан, несториан и якобитов, всех, что были в его стране, а было их много. Пришли они к нему, а он показал им то Евангелие и заставил прочесть.
‘Что же, правда ли это?’ — спросил калиф христиан, когда те прочли.
‘Воистину то правда!’ — отвечали христиане.
‘Так вы говорите, — спрашивал калиф, — что если у христианина веры с горчичное зерно, то по его молитве к Господу Богу две горы сойдутся?’
‘Мы это воистину говорим’, — отвечали христиане.
‘Так я же вас испытаю, — сказал калиф. — Вот вы все христиане, и между вами должен же быть хоть один с малой верою. Объявляю же вам: или вы подвинете гору, что видите там, — и указал он им на гору невдалеке, — или я всех без жалости перебью. Если вы не сдвинете горы, так, значит, нет у вас веры и я вас всех перебью, не то все вы обратитесь в нашу святую веру, что даровал нам Мухаммед, наш пророк. Имейте веру, будьте мудры, даю вам десять дней сроку, коли в это время вы этого не сделаете, всех перебью’.
Замолчал калиф и отпустил христиан.

ГЛАВА XXVIII

Как христиане испугались слов калифа

Услышали христиане калифовы речи и очень перепугались, хотя и боялись они смерти, а все-таки твердо верили, что Творец не оставит их без помощи в такой трудности. Стали они совещаться с мудрыми из христиан, со своими прелатами, было там много и епископов, и архиепископов, и священников. Не придумали они ничего другого, как помолиться Господу Богу, чтобы он по своему милосердию и благости помог им в этом деле и избавил от той жестокой смерти, какую определил им калиф, коли не исполнят они его требования.
И что же? Днем и ночью христиане поистине служили молебны, усердно молили Господа Бога, чтобы Он по своей благости помог им в этой великой опасности. Восемь дней и ночей все христиане, мужчины и женщины, взрослые и малолетние, служили молебны и молились. И вот когда они молились, ангел, посланник от Бога, явился в видении одному епископу, человеку святой жизни.
Говорил ангел епископу: ‘Ступай ты к такому-то кривому, и, если он скажет горе двинуться, она двинется тотчас же!’
А об этом башмачнике скажу, что был он человек разумный, честный и праведный, не грешил, постился, ходил каждый день в церковь, к обедне, и каждый же день, Христа ради, раздавал хлеб. Был он чистой и святой жизни, не найти было лучшего человека ни вблизи, ни вдали.
Расскажу вам об одном из его дел, и говорит то дело, что был он человек добрый, веры искренней и жизни хорошей. Слышал он много раз, как читали в Евангелии: если око твое соблазняет тебя на грех, вырви его из главы, ослепи его, да не вводит оно тебя в грех.
Вот раз в дом этого башмачника пришла красавица покупать башмаки, сначала хозяин, не глядя на ноги, стал примерять башмаки, а потом попросил взглянуть на ноги, и красавица показала их ему, и, говоря по правде, ноги были так хороши, что лучше и желать нельзя было. И вот как увидел ногу той женщины этот, как я вам сказал, добродетельный человек, соблазнился он, любовались его глаза ногами. Отослал он красавицу, не захотел продавать ей башмаков.
Как ушла женщина, стал он про себя думать: ‘О чем ты помышляешь, о беззаконник и изменник? Глазам, что меня соблазняют, следует отомстить!’ Взял он потом шило, наточил его, да и воткнул в самую средину глаза, выковырнул его так, что потом никогда им больше не видел.
Вот так-то, как вы слышали, попортил башмачник себе глаз. Был он, по правде сказать, добрый и святой человек.
А теперь вернемся к нашему рассказу.

ГЛАВА XXIX

Как епископу было видение о том, чтобы башмачник молился

То же видение было епископу, знайте, не один раз, и рассказал он христианам о том видении, что было ему много раз, стали тут христиане просить, чтобы позвал епископ башмачника, и призвали его. Пришел он, и говорят ему христиане, чтобы умолил он Господа Бога подвинуть гору. Выслушал башмачник речи епископа и христиан и сказал, что не такой он святой человек, не по его молитве Господь Бог или Пресвятая Дева сотворят великое такое чудо. А христиане все-таки слезно упрашивали его помолиться Богу. И что же? Упрашивали его долго, и согласился башмачник по их желанию помолиться Творцу.

ГЛАВА XXX

Как молитва христиан сдвинула гору

Наступил срок, рано утром поднялись христиане, мужчины и женщины, старые и малые. Пошли в церковь и отслужили обедню, отслужили обедню, покончили службу Господу Богу и пошли вместе по дороге к той равнине, где была гора, а крест Спасителя несли перед собою. Сошлись все христиане на той равнине, больше ста тысяч было их там, стали они все перед крестом Господа нашего. Был тут и калиф, и многое множество сарацин, сошлись христиан убивать, не верили они, чтобы гора сдвинулась, и христиане, большие и малые, побаивались и сильно сомневались, но все-таки искренно уповали на своего Творца.
Собрался на равнине весь народ, христиане и сарацины, стал тут башмачник на колени перед крестом и простер руки к небу, много молился он Спасителю, чтобы гора та сдвинулась и не погибло бы жестокою смертью столько христиан. Кончил он молиться, не прошло и получаса, гора тронулась и стала двигаться. Увидели это калиф и сарацины и диву дались, многие обратились в христианство, и калиф стал христианином, и, только когда он умер, на шее у него нашли крест. Сарацины не похоронили его вместе с другими калифами, а в ином месте.
Так-то свершилось это чудо.
По закону, что дал им Мухаммед, должны они творить всякое зло тем, кто не их закона, вредить во всем и в этом для них нет греха, если бы не власти их, много зла наделали бы они, и все другие сарацины повсюду злодействуют точно так же.
Оставим Таурис и Бодак, начнем о Персии.

ГЛАВА XXXI

Здесь начинается о большой области Персии

Большая страна Персия, а в старину она была еще больше и сильнее, а ныне татары разорили и разграбили ее. Есть тут город Сава[61], откуда три волхва вышли на поклонение Иисусу Христу[62]. Здесь они и похоронены в трех больших, прекрасных гробницах. Над каждой могилой — квадратное здание, и все три одинаковы и содержатся хорошо. Тела волхвов совсем целы, с волосами и бородами. Одного волхва звали Белтазаром, другого — Гаспаром, третьего — Мельхиором.
Марко спрашивал у многих жителей города, кто были эти волхвы. Никто ничего не знал, и только рассказывали ему, что были они царями и похоронили их тут в старые годы.
Но вот еще что узнал он все-таки: впереди, в трех днях пути, есть крепость Кала Атаперистан, а по-французски ‘крепость огнепоклонников’, и это правда, тамошние жители молятся огню[63], и вот почему почитают они огонь: в старину, говорят, три тамошних царя пошли поклониться новорожденному пророку и понесли ему три приношения: злато, ливан и смирну[64], хотелось им узнать, кто этот пророк: Бог ли, царь земной или врач. Если он возьмет злато, говорили они, то это царь земной, если ливан, то Бог, а если смирну, то врач.
Пришли они в то место, где родился младенец, пошел посмотреть на него самый младший волхв и видит, что младенец на него самого похож и годами, и лицом, вышел он оттуда и дивуется. После него пошел второй и увидел то же: ребенок и летами, и лицом такой же, как и он сам, вышел и он изумленный. Пошел потом третий, самый старший, и ему показалось то же самое, что и первым двум, вышел он и сильно задумался.
Сошлись все трое вместе и порассказали друг другу, что видели, подивились, да и решили идти всем трем вместе. Пошли вместе и увидели младенца, каким он был на самом деле, а было ему не более тринадцати дней. Поклонились и поднесли ему злато, ливан и смирну. Младенец взял все три приношения, а им дал закрытый ящичек. Пошли три царя в свою страну.

ГЛАВА XXXII

Здесь рассказывается о трех волхвах, что ходили поклоняться Господу

Проехали они немного дней, и захотелось им посмотреть, что дал им младенец, открыли они ящичек и видят, что там камень. Дивились они, что бы это значило. А младенец дал им камень в знамение того, чтобы вера их, которую они восприяли, была тверда как камень. Как увидели три царя, что младенец принял все приношения, тут все и сказали, что он Бог, царь земной и врач. А младенец знал, что все трое одной веры, и дал он им камень в знамение того, чтобы были тверды и постоянны в своей вере.
Взяли три царя тот камень да бросили его в колодезь, не понимали они, зачем он им был дан, и, как только бросили они его в колодезь, с неба нисшел великий огонь прямо в колодезь, к тому месту, куда был камень брошен. Увидели цари то чудо и диву дались, жалко им стало, что бросили они тот камень, был в нем великий и хороший смысл.
Взяли они тогда от этого огня и понесли в свою землю, поставили его в богатом, прекрасном храме. Поддерживают его постоянно и как Богу молятся ему, этим огнем совершают они все жертвы и возжжения. Если случится, что огонь тут потухнет, идут они к тем, кто держит тот же огонь и также молится ему, у них из их церкви просят они огня и возжигают свой, возжигают только от того огня, о котором я вам рассказывал, иной раз, чтобы найти такой огонь, ходят по десяти дней. Так-то здешние люди молятся огню. Много людей рассказывали Марко Поло и об этом, и о замке, и все то правда. Один из трех волхвов, скажу еще, был из Савы, другой — из Авы[65], а третий — из того замка, где огню поклоняются.
Рассказал вам все подробно, расскажу потом и о других городах Персии, об их делах, обычаях.

ГЛАВА XXXIII

Здесь описываются восемь царств Персии

Персия — страна большая, в ней, знайте, восемь областей, они зовутся вот как: в самом начале Персии первая область называется Казум, вторая к югу — Кардистан, третья — Лор, четвертая — Сиельтан, пятая — Истанит, шестая — Сераци, седьмая — Сукара, восьмая — Тунакан, она на краю Персии. Все эти области на юге, одна, Тунакан, что подле древа сухого, — на востоке[66].
Много здесь добрых коней, вывозят их в Индию на продажу, и кони эти, знайте, дорогие, иной конь продается за двести торнайзских ливров, на эту цену немало коней. Водятся здесь самые красивые в свете ослы, продаются по тридцати марок[67] за штуку, и иноходью бегают, и вскачь отлично. Этих лошадей, о которых вам рассказывал, здешние люди водят в Кизи и в Курмоза[68], оба города на берегу Индийского моря, там их скупают купцы и везут в Индию, где и продают по дорогой цене, как я вам рассказывал.
В этих землях злых людей и разбойников много, убийства случаются ежедневно, боятся они восточных татар, своих правителей, и если бы не это, так много зла наделали бы они купцам, и при этой власти купцы все-таки часто терпят от них убытки. Купцов без оружия, без луков они убивают или грабят без жалости.
Все они, скажу вам по правде, закона Мухаммедова, их пророка. В городах есть купцы и ремесленники, торгуют, ремеслами занимаются, изготовляют золотые ткани и всех родов шелковые. Родится тут хлопок. Пшеницы, ячменя, пшена, всякого хлеба, вина и всяких плодов у них много[69].
Оставим это царство, расскажу вам о большом городе Язди[70], о тамошних делах и обычаях.

ГЛАВА XXXIV

Здесь описывается город Язди

Язди — в самой Персии, это красивый город, большой, торговый. Много шелковых тканей тут выделывается, называют их ‘язди’, купцы торгуют ими с большой прибылью по разным странам. Народ молится Мухаммеду. Когда отсюда поедешь вперед, то семь дней дорога по равнине и только в трех местах поселки, где можно остановиться. Лесов хороших тут много, и дорога по ним хорошая, охоты там много на куропаток и фазанов. Купцы, когда тут проезжают, так много охотятся. Есть здесь еще очень красивые дикие ослы.
Через семь дней пути — царство Крерман[71].

ГЛАВА XXXV

Здесь описывается царство Крерман

Крерман — древнее царство в самой Персии, им владели цари по наследству, но с тех пор, как его покорили татары, нет тут наследственных владетелей, татары, кого пожелают, того в цари и ставят. В этом царстве водятся камни бирюзы, и много их тут, находятся они в горах, и вырывают их изнутри скал. Есть тут также жилы стали и онданика вдоволь[72]. Конскую сбрую работают тут отлично: узды, седла, шпоры, мечи, луки и колчаны, всякое их вооружение у них на собственный образец.
Замужние женщины и девки славно вышивают зверей и птиц и всякие другие фигуры по шелковым, разноцветным тканям. Работают для князей и знатных людей занавески так хорошо и искусно, что не надивишься, вышивают также прекрасно перины, подушки, подушечки.
В тамошних горах[73] водятся лучшие соколы, самые быстрые в свете, они меньше сокола-пилигрима, по брюшку красны и под шейкой, между ляжками. Летают они, скажу вам, очень быстро, не уйти от них никакой птице.
Из города Крермана первые семь дней едешь все крепостцами, городами, поселками, хорошо и весело тут ехать, дичи много, вдоволь куропаток. Как проедешь семь дней по равнине, тут гора большая и спуск[74], под гору едешь два дня, всяких плодов тут повсюду вдоволь. В старину были там поселки, а теперь их нет, и народ, что живет там, скот пасет.
Между Крерманом и этим спуском зимою такой холод, еле спасешься под одеялами и шубами.

ГЛАВА XXXVI

Здесь описывается город Камади[75]

После двухдневного спуска, о чем я вам рассказал, — опять большая равнина, а вначале город Каманди, в старину он был большой и славный, а ныне и невелик, да и некрасив. Разоряли его несколько раз татары из других стран. В равнине той, скажу вам, очень жарко. Область, что тут начинается, зовется Реобарл[76].
Есть там финики, райские яблоки, фисташки и другие плоды, в наших холодных местах таких нет.
В этой равнине есть особенные птицы, зовут их лесными куропатками (франколинами), но на куропаток других стран они не похожи, они пестры, и черны, и белы, ножки и клюв у них красные.
Разные тут также звери, расскажу вам прежде всего о быках. Быки очень велики и как снег белы. Шерсть у них короткая, гладкая, и это происходит от здешней жары, рога небольшие, толстые и невострые. Между лопаток — круглый горб в две ладони. С виду они самые красивые в свете. Когда их навьючивают, они ложатся как верблюды, а как навьючат, они встанут и вьюки носят отлично, потому что очень сильны. Овцы с осла, хвосты у них толстые, большие, в ином весу фунтов тридцать. Славные, жирные овцы, мясо вкусное.
Городов, крепостей тут много. Города обнесены земляными валами, высокими, толстыми, в защиту от каранов[77], что бродяжничают по здешним местам и грабят всех. Зовут их так, потому что матери у них индианки, а отцы татары. Когда они задумают напасть на страну и разграбить ее, от их наговоров и дьявольских наваждений среди дня делается мрак, вдали ничего не видно, и темь эту нагоняют на семь дней. Места они знают хорошо, нагнав темноту, едут рядом, бывает их тут до десяти тысяч, иногда больше, иной раз меньше. А как заберут равнину, что задумали разграбить, ничему там не спастись, ни людям, ни скотине, нет той вещи, которой они не забрали бы. Полонив народ, стариков убивают, а молодых уводят с собою и продают в рабство.
Царь их называется Ногодар[78]. Этот Ногодар отправился с десятитысячною ратью ко двору Жагатая, родного брата великого хана[79], и жил у него. Жагатай приходился ему дядею и был сильным царем. Живя у дяди, Ногодар замыслил измену и предал его.
Вот так это было: когда Жагатай был в Великой Армении, Ногодар бросил дядю и бежал с десятью тысячами своих лютых злодеев, прошел через Бадасиан[80], через ту область, что зовется Пашиай[81], и еще через другую — Шессиемюр[82], погибло у него много людей и скота, дороги там по теснинам, дурные. Забрал он те земли и перешел в Индию, на границу страны Деливар[83]. Завладел там Деливаром-городом и поселился там, а царя, славного и богатого султана Асидиу[84], сместил. Поживал тут Ногодар со своими и никого не боялся, со всеми другими татарами вокруг своего царства он воевал.
Вот и рассказал вам об этой равнине и о людях, что напускают тьму для грабежа. Сам Марко, скажу вам, был полонен ими, да бежал в крепость Каносальми, немало и товарищей его было забрано, иных продали в рабство, а других побили.
Расскажу вам теперь о другом.

ГЛАВА XXXVII

Здесь описывается великий спуск[85]

Равнина, что к югу, тянется, нужно знать, на пять дней пути[86], а потом начинается другой спуск, по дурной дороге двадцать миль,
бродят тут злые разбойники, и дорога тут опасная. За этим спуском начинается новая равнина, прекрасная, и называется она Формоз[87]. В длину она два дня пути, славные тут реки[88], есть финиковые дерева и много птиц, водятся франколины, попугаи и иные, на наших не похожие птицы.
А через два дня езды — море-океан, на берегу город Кормоз[89], тут пристань. Сюда, скажу вам, приходят на своих судах купцы из Индии, привозят они пряности и драгоценные камни, жемчуг, ткани, шелковые и золотые, слоновые зубы и другие товары, все это продают они другим купцам, а те, перепродавая, развозят по всему свету. В городе большая торговля, ему подчинены другие города и замки, а он — главный в царстве. Царь зовется Руемедан-Акомат[90].
Превеликая тут жара, солнце печет сильно, страна нездоровая. Если умрет здесь иноземный купец, все его имущество царь берет себе. Из фиников вместе с другими пряностями гонят здесь вино, и вино то очень хорошо, людей, непривычных к нему, сильно слабит и очищает, а потом они чувствуют себя хорошо и толстеют. Нашей пищи тут не едят, народ тут от пшеничного хлеба и мяса хворает, чтобы не болеть, едят они финики да соленую рыбу тунец, еще едят они лук. Вот что они едят, чтобы не болеть.
Суда у них плохие, и немало их погибает, потому что сколочены они не железными гвоздями, а сшиты веревками из коры индийских орехов. Кору эту они бьют до тех пор, пока она не сделается тонкою, как конский волос, и тогда вьют из нее веревки и ими сшивают суда[91], веревки эти прочны и от соленой воды не портятся. У судов одна мачта, один парус и одно весло, они без покрышки. Нагрузят суда и сверху товары прикроют кожею, а на это поставят лошадей, которых везут на продажу в Индию. Железа для выделки гвоздей у них нет, болты делают из дерева, суда сшивают веревками, плавать в таких судах опасно, бури в Индийском море часты, и много их гибнет.
Народ здесь черный, молится Мухаммеду. В городах летом не живут, там очень жарко и от жары много народу помирает, народ уходит в сады, где реки и много воды, и там не спастись бы от жары, если бы не одно средство, и вот какое: летом, нужно знать, несколько раз поднимается ветер со стороны песков, что кругом равнины, этот ветер жаркий, человека убивает, как только люди почуют, что поднимается жара, входят в воду и этим спасаются от жаркого ветра.
Пшеницу, ячмень и всякий другой хлеб сеют они, скажу вам еще, в ноябре, а в марте уборка, тогда же и другие плоды собирают, и они поспевают в марте, на земле не остается ни былинки, только одни финики держатся до мая. Сильная жара сушит все.
Об их судах скажу еще, что они не осмолены, а смазаны рыбьим жиром[92].
Помрет мужчина или женщина, родные, скажу вам, очень убиваются. Жены плачут по мужьям четыре года. По смерти мужа, по крайности раз в день, собирают родных и соседей и много плачут, громко вскрикивают, жалеючи покойника.
Оставим этот город. Об Индии теперь не стану говорить, расскажу вам о ней потом, в другой книге, когда придет время и место. Вернемся к ней с севера и расскажем.
А теперь пойдем иною дорогою к городу Крерман, о котором уже вам говорил. Только через город Крерман можно попасть в те страны, о которых хочу вам порассказать. И царь Маимоди Акомат[93], от которого мы теперь уезжаем, скажу вам, под царем Крермана.
От Кремоза по дороге до Крермана много прекрасных равнин и всякой еды вдоволь. Теплых ключей тут много, много куропаток, большие тут рынки, где плодов и фиников вдоволь. Пшеничный хлеб здесь горек, без привычки его есть нельзя, и это оттого, что вода тут горькая. Ключи, о которых я сейчас говорил, горячие, от многих болезней и от чесотки они очень полезны.
Теперь о странах к северу, назову их в моей книге вот в каком порядке.

ГЛАВА XXXVIII

Как по дикой, стране[94]путешествуют

Из Крермана семь дней едешь по скучной дороге, и вот как: три дня то совсем нет воды или ее совсем мало, да и та, что попадается, горька и зелена, как трава на лугу, никто не может ее пить, до того она горька. Кто выпьет глоток той воды, того прослабит более десяти раз, есть в той воде соль, и, кто съест хотя бы маленький кусочек той соли, того также сильно прослабит. Всякий, кто идет сюда, берет с собою воду для питья. Скотина и та пьет эту воду нехотя, и только от великой жажды, и скот, скажу вам, от воды сильно слабит. Жилья нет во все три дня, все пустошь да сушь. Зверей тут нет, нечего им там есть.
Через три дня начинается другая страна, и тянется она на четыре дня пути, она также пустынна и бесплодна, вода тоже горькая, нет тут ни деревьев, ни скота, водятся одни ослы. Через четыре дня пути кончается царство Крерман и стоит город Кобинан[95].

ГЛАВА XXXIX

Здесь описывается большой город Кабана

Кобинан — большой город, народ молится Мухаммеду. Есть тут железо, сталь, онданик. Выделываются здесь из стали большие и очень хорошие зеркала. Изготовляют здесь туцию[96], очень полезную для глаз. Делают тут сподию, и вот как: выкладут ту землю в печь, где разведен огонь, а поверх печи — железная решетка. Дым и пар, что поднимается от земли, осаживается на решетке, и это туция, а что остается от земли в огне, то сподия.
Оставим этот город и пойдем вперед.

ГЛАВА XL

Как странствуют по пустыне

Из Кобиана восемь дней едешь пустынею, сушь тут великая, нет ни плодов, ни дерев, а вода горькая и скверная, еду и питье можно с собою везти, только скотина пьет охотно здешнюю воду.
Через восемь дней приезжаешь в область Тонокаин[97].
Городов, замков тут много, здесь же северная граница Персии. Большая тут равнина, и стоит на ней древо сол[98], христиане прозвали его сухим деревом. Расскажу вам, что это за дерево. Оно и велико, и очень толсто, листья у него с одной стороны зеленые, а с другой — белые. На нем орехи, словно каштаны, но внутри пусты. Дерево твердо и желто, как букс[99]. На сто миль кругом нет других дерев.
В одну только сторону, в десяти милях, есть дерева. Рассказывают здешние люди, что было тут сражение между Александром и Дарием[100]. Много всякого добра в городах и в замках, и нет тут ни большой жары, ни большого холода, все в меру. Народ молится Мухаммеду. Мужчины очень красивы, но в особенности — женщины.
Оставим эту страну, расскажем о другой, Милект, где горный старец обитает.

ГЛАВА XLI

Здесь описывается горный старец и его асасины[101]

В стране Мулект[102] в старину жил горный старец. Мулект значит (жилище) арамов[103]. Все, что Марко рассказывал, то и вам передам, а слышал он об этом от многих людей. Старец по-ихнему назывался Ала-один[104]. Развел он большой, отличный сад в долине, между двух гор, такого и не видано было. Были там самые лучшие в свете плоды. Настроил он там самых лучших домов, самых красивых дворцов, таких и не видано было прежде, они были золоченые и самыми лучшими в свете вещами раскрашены. Провел он там каналы, в одних было вино, в других — молоко, в третьих — мед, а в иных — вода. Самые красивые в свете жены и девы были тут, умели они играть на всех инструментах, петь и плясать лучше других жен.
Сад этот, толковал старец своим людям, есть рай. Развел он его таким точно, как Мухаммед описывал сарацинам рай: кто в рай попадет, у того будет столько красивых жен, сколько пожелает, и найдет он там реки вина и молока, меду и воды. Поэтому-то старец развел сад точно так, как Мухаммед описывал рай сарацинам, и тамошние сарацины верили, что этот сад — рай. Входил в него только тот, кто пожелал сделаться асасином. При входе в сад стояла неприступная крепость, никто в свете не мог овладеть ею, а другого входа туда не было.
Содержал старец при своем дворе всех тамошних юношей от двенадцати до двадцати лет. Были они как бы его стражею и знали понаслышке, что Мухаммед, их пророк, описывал рай точно так, как я вам рассказывал. И что еще вам сказать? Приказывал старец вводить в этот рай юношей, смотря по своему желанию, по четыре, по десяти, по двадцати, и вот как: сперва их напоят, сонными брали и вводили в сад, там их будили.

ГЛАВА XLII

Как горный старец воспитывает и делает послушными своих асасинов

Проснется юноша и, как увидит все то, что я вам описывал, поистине уверует, что находится в раю, а жены и девы во весь день с ним: играют, поют, забавляют его, всякое его желание исполняют, все, что захочет, у него есть, и не вышел бы оттуда по своей воле. Двор свой горный старец держит отлично, богато, живет прекрасно, простых горцев уверяет, что он пророк, и они этому поистине верят.
Захочет старец послать куда-либо кого из своих убить кого-нибудь, приказывает он напоить столько юношей, сколько пожелает, когда же они заснут, приказывает перенести их в свой дворец. Проснутся юноши во дворце, изумляются, но не радуются, оттого что из рая по своей воле они никогда не вышли бы. Идут они к старцу и, почитая его за пророка, смиренно ему кланяются, а старец их спрашивает, откуда они пришли. Из рая, отвечают юноши и описывают все, что там, словно как в раю, о котором их предкам говорил Мухаммед, а те, кто не был там, слышат все это, и им в рай хочется, готовы они и на смерть, лишь бы только попасть в рай, не дождутся дня, чтобы идти туда. Захочет старец убить кого-либо из важных, прикажет испытать и выбрать самых лучших из своих асасинов, посылает он многих из них в недалекие страны с приказом убивать людей, они идут и приказ его исполняют, кто останется цел, тот возвращается ко двору, случается, что после смертоубийства они попадаются в плен и сами убиваются.

ГЛАВА XLIII

Как асасины научаются злодействовать

Вернутся к своему повелителю те, что спаслись, и рассказывают в точности, как дело сделали, а старец устраивает пир да веселье великое, смельчаков он хорошо знает, за каждым из посланных он отряжает особых людей, и они ему доносят, кто смел и ловок в душегубстве. Захочет старец убить кого-либо из важных или вообще кого-нибудь, выберет он из своих асасинов и, куда пожелает, туда и шлет его. А ему говорит, что хочет послать его в рай и шел бы он поэтому туда-то и убил бы таких-то, а коль сам будет убит, то тотчас же попадет в рай. Кому старец так прикажет, охотно делал все, что мог, шел и исполнял все, что старец ему приказывал. Кого горный старец порешил убить, тому не спастись. Скажу вам по правде, много царей и баронов из страха платили старцу дань и были с ним в дружбе.
Рассказал-вам о делах горного старца и его асасинов, а теперь опишу, как и кем он был уничтожен.
Но вот что я позабыл и теперь доскажу: у старца таких, что повиновались ему и по его обычаю жили, было во всей стране — от Дамаска в одну сторону до Курдистана в другую.
Довольно об этом, расскажем о его погибели.
Это было в 1262 г .[105] Алау, царь восточных татар, узнал обо всех злых делах, что творил старец, и решил уничтожить его. Набрал он из своих князей и послал их с большою ратью к той крепости[106], три года осаждали они ее и не могли взять, будь там продовольствие, никогда бы не взять ее, но через три года нечего было там есть. Так-то был взят и убит старец Ала-один вместе со всеми своими, с тех пор и поныне нет более ни старца, ни асасинов. Кончились и владычество старца, и злые дела, что творил он в старину.
Теперь оставим это и пойдем далее.

ГЛАВА XLIV

Здесь описывается Сапурган

От той крепости[107] едешь по прекрасным равнинам и долинам, по странам, где и травы, и пастбища славные, где плодов много и всего вдоволь. Останавливаются тут войска охотно, всего здесь вдоволь. Страна эта тянется на шесть дней пути, есть тут и города, и крепости[108], а народ молится Мухаммеду. Кое-где еще пустыни миль в пятьдесят — шестьдесят, нет там воды, и нужно с собою ее брать, а скотина остается без пойла, пока не выйдет из той пустыни и не придет в такое место, где есть вода.
Через шесть дней приезжаешь, как я сказал, к городу Сапурган[109], там всего вдоволь. Лучшие в свете, скажу вам, тут дыни и много их. Сушат их вот как: нарежут тонкими ломтиками, выложат на солнце и сушат, и делаются они слаще меду. Ими торгуют, развозят во все окрестные страны. Много тут также всякой дичи, и зверей, и птиц.
Оставим этот город и расскажем о Балке[110].

ГЛАВА XLV

Здесь описывается большой и знатный город Балк

Балк — большой, знатный город, а прежде он был и больше, и еще лучше. Татары и другие народы грабили его и разрушали, в старину, скажу вам, тут было много красивых дворцов, много прекрасных мраморных домов, все они разорены, разрушены. В этом городе Александр женился на дочери Дария[111]. Рассказывали мне в этом городе, что здешний народ молится Мухаммеду. До самого этого города — земли царя восточных татар, и тут же пределы Персии на восток и северо-восток.
Оставим этот город и поговорим о стране Догана[112]. От Балка двенадцать дней едешь на северо-восток и восток, и нет тут жилья, потому что народ со страху, от злых людей, и войск, и всяких собраний, бежал в горные крепости. Воды, скажу вам, тут довольно, есть и дичь, и львы[113], а еды во все двенадцать дней тут нет, и, кто сюда едет, берет с собою продовольствие и для слуг, и для коней.

ГЛАВА XLVI

Здесь описывается соляная гора

Проедешь двенадцать дней — тут замок Тайкан[114], большой там хлебный рынок. Славная страна, к югу высокие горы, и во всех есть соль, отовсюду, за тридцать миль вокруг, приходят за этою самою лучшею в свете солью. Соль твердая, ломают ее большими железными заступами, и так ее много, что хватит на весь свет до скончания мира.
От этого города на северо-восток и восток едешь по славной стране, жилых мест много, а плодов, хлеба, виноградников вдоволь. Народ молится Мухаммеду, злые разбойники. Засиживаются по кабакам и пьют охотно, вино у них вареное и очень хорошее. Голов ничем не прикрывают, вокруг головы обматывают веревку ладоней в десять. Славные они охотники и дичи бьют много. Одеваются в кожи битых зверей, и другой одежды у них нет, на этих кожах они спят, из них же делают и одежду, и обувь, кто зверя бьет, тот и кожу умеет выделывать.
Через три дня — город Скасем[115] какого-то князя, а другие его города и городки — в горах. Через этот город протекает большая река. Много тут дикобразов, охотники ловят их собаками, а дикобразы соберутся вместе, да и пускают в собак иглы, что у них на спине и по бокам, и поранивают их во многих местах. Скасем — большая область, и язык тут особенный. Здешний народ скот свой пасет в горах, там у них большие, славные жилья[116], так как горы земляные, то пещеры они роют без всякого труда.
От этого города, о котором сейчас говорил, три дня едешь, где жилья нет, и ни еды, ни питья там нет. Все это странники везут с собою. А через три дня — область Баласиан[117], о ней расскажу вам теперь.

ГЛАВА XLVII

Здесь описывается большая область Баласиан

В Баласиане народ — мусульмане, у него особенный язык. Большое царство, цари наследственные, произошли они от царя Александра и дочери царя Дария, великого властителя Персии. Все они из любви к Александру Великому зовутся по-ихнему, по-сарацински, Зюлькарнем[118], что по-французски значит Александр.
В той области водятся драгоценные камни балаши[119], красивые и дорогие камни, родятся они в горных скалах. Народ, скажу вам, вырывает большие пещеры и глубоко вниз спускается, так точно, как это делают, когда копают серебряную руду, роют пещеры в горе Шигхинан[120] и добывают там балаши по царскому приказу для самого царя, под страхом смерти никто не смел ходить к той горе и добывать камни для себя, а кто вывезет камни из царства, тот тоже поплатится за это и головою, и добром. Посылает их царь со своими людьми другим царям, князьям и знатным людям, одним как дань, другим по дружбе, продает он их также на золото и серебро, и делает так царь потому, что балаши очень дороги и ценны. Позволь он всем вырывать их и разносить по свету, добывалось бы их много, подешевели бы они и не были бы так ценны, поэтому-то царь и смотрит за тем, чтобы никто их не добывал без его позволения.
В этой стране, знайте еще, есть и другие горы, где есть камни, из которых добывается лазурь[121], лазурь прекрасная, самая лучшая в свете, а камни, из которых она добывается, водятся в копях, так же как и другие камни. Есть здесь горы, где, скажу вам, богатые серебряные копи.
Страна холодная, водятся тут, знайте еще, хорошие кони, борзые, по горам во всякое время ходят неподкованные. В горах водятся красивые сероголовые сокола (Faico sacer), летают они быстро, есть тут и балабаны (Faico cherrug), и всякой дичи, зверей и птиц, много. Пшеницы тут вдоволь, есть у них и отличный ячмень без шелухи. Оливкового масла тут нет, а делают они масло из сезама[122] и орехов.
В этом царстве узких проходов, неприступных мест много и вражеских нападений народ не боится. Города их и крепости — на высоких горах, в неприступных местах. Люди здешние — отличные стрелки и охотники, одеваются всего больше в звериные кожи, потому что сукна дороги. Знатные мужчины и женщины носят вот какие штаны: у иной на штаны, что на ногах, пойдет более ста аршин[123] бумажной материи, у другой — восемьдесят, у третьей — шестьдесят, а все это для того, чтобы задница казалась потолще, толстых женщин мужчины очень любят.
Рассказал об этом царстве, оставим его и поговорим о другом, к югу, в десяти днях пути отсюда.

ГЛАВА XLVIII

Здесь описывается область Басиан

От Баласиана на юг в десяти днях — Пасиай[124]. Тут особенный язык. Народ — идолопоклонники, молятся идолам, цветом черны, знают много заговоров и колдовства. В ушах мужчины носят кольца и серьги, золотые и серебряные, с жемчугом и с драгоценными камнями. Они лукавы и по-своему умны. Страна эта очень жаркая. Народ питается мясом и рисом.
Оставим эту страну и расскажем о другой, Шесинмюр[125], на юг отсюда в семи днях пути.

ГЛАВА XLIX

Здесь описывается область Шесмюр

В Кесимюре народ также идолопоклонники, говорит особенным языком. Просто удивительно, сколько дьявольских заговоров они знают: идолов своих заставляют говорить, погоду меняют заговорами, великую темь напускают. Кто всего этого не видел, и не поверит, что они заговорами делают. Это самые главные язычники, от них и начинается идолопоклонство.
Отсюда можно дойти до Индийского моря. Люди черны и худы, а женщины хотя и черны, да хороши. Едят они мясо и рис. Страна умеренная, не очень тут жарко и не очень холодно. Городов, городков здесь довольно, есть леса и пустыни, а укрепленных проходов столько, что народ никого не боится, живет самостоятельно, у них свой царь, он и творит суд и расправу.
Есть у них отшельники по их обычаю: живут они в уединении, насчет еды и питья очень воздержанны и очень целомудренны, всего грешного по их вере остерегаются сильно. Народ здешний почитает их за великих святых, живут они подолгу, а от греха воздерживаются из любви к своим идолам. Много у них аббатств и монастырей ихней веры.
Кораллы, что привозятся из нашей страны, здесь продаются более, нежели в других местах.
Оставим эту область и эти страны, но вперед не пойдем, если идти вперед, так взойдем в Индию, а этого теперь не хочу, на возвратном пути по порядку расскажу все об Индии, а теперь вернемся к Балдашиану, а то некуда идти.

ГЛАВА L

Здесь описывается большая река Бадасиана

Из Бадасиана двенадцать дней на восток и северо-восток едешь по реке[126], принадлежит она брату бадасианского владетеля. Много там городков, поселков. Народ храбрый, молится Мухаммеду.
Через двенадцать дней другая область, не очень большая, во всякую сторону три дня пути, называется она Вахан[127]. Народ — мусульмане, говорит своим языком, в битвах храбр. Владетель зовется нон[128], а по-французски это значит ‘граф’, подчинен он бадакшанскому царю. Много тут и зверей диких, и всякой дичи.
Отсюда три дня едешь на северо-восток, все по горам, и поднимаешься в самое высокое, говорят, место в свете. На том высоком месте между двух гор находится равнина[129], по которой течет славная речка. Лучшие в свете пастбища тут, самая худая скотина разжиреет здесь в десять дней. Диких зверей тут многое множество. Много тут больших диких баранов[130], рога у них в шесть ладоней и поменьше, по четыре или по три. Из рогов тех пастухи выделывают чаши, из них и едят, и еще из тех же рогов пастухи строят загоны, где и держат скот.
Двенадцать дней едешь по той равнине, называется она Памиром, и во все время нет ни жилья, ни травы, еду нужно нести с собою. Птиц тут нет оттого, что высоко и холодно. От великого холоду и огонь не так светел и не того цвета, как в других местах, и птица не так хорошо варится.
Оставим это и расскажем о другом, что впереди на северо-восток и восток.
Через три дня, как я говорил, сорок дней едешь на северо-восток и восток все через горы, по склонам гор, и во всю дорогу нет ни жилья, ни пастбищ. Продовольствие путники везут с собою. Страна эта зовется Болором[131]. Люди тут живут в горах. Они идолопоклонники и дики, живут охотою, одеваются в звериные кожи. Люди злые.
Оставим эту страну и поговорим об области Каскар[132].

ГЛАВА LI

Здесь описывается царство Каскар

Каскар в старое время был царством, а теперь подвластен великому хану. Народ здешний — мусульмане. Городов, городков тут много. Каскар — самый большой и самый знатный. Страна тянется на северо-восток и восток, народ тут торговый и ремесленный, прекрасные у них сады, виноградники и славные земли. Хлопку тут родится изрядно. Много купцов идут отсюда торговать по всему свету. Народ здешний плохой, скупой, едят и пьют скверно.
Живут тут несториане, у них свои церкви и свой закон. Народ здешний говорит особенным языком. Эта область тянется на пять дней пути.
Оставим эту страну и поговорим о Самаркане[133].

ГЛАВА LII

Здесь описывается большой город Санмаркан

Санмаркан — город большой, знатный, живут там христиане и сарацины, подданные племянника великого хана, а племянник во вражде с дядею и много раз воевал с ним. Город на северо-запад.
Вот какое чудо случилось там. Нужно знать, что еще не так давно кровный брат великого хана Жагатай[134] обратился в христианство и владел и этою страною, и многими другими. Христиане в Самарканде тому, что царь их стал христианином, очень радовались и выстроили большую церковь во имя Иоанна Крестителя, так ее и назвали. Взяли они у сарацин их прекрасный камень, да и положили его под столб, что подпирал крышу посреди церкви.
Случилось, что Жагатай помер, и узнали о том сарацины, уже прежде они злились, что их камень у христиан в церкви, и сговорились они силою отнять его, а было их вдесятеро больше против христиан, и нетрудно им было то сделать. Пришли самые знатные из сарацин в церковь Св. Иоанна и говорят христианам, что возьмут свой камень, а те отвечают, что за камень дадут все, что сарацины пожелают, и просили оставить камень, если камень вынуть, так и церковь разрушится. Сарацины на это сказали, что ни злата, ни богатства не хотят, а свой камень.
И случилось вот что: царем стал племянник великого хана, упросили его сарацины приказать христианам, чтобы те через два дня вернули камень сарацинам. Получили тот приказ христиане, разгневались и не знали, что делать. И было тут вот какое чудо: настал тот день, когда камень нужно было вернуть, и столб на нем по воле Господа Нашего Иисуса Христа сам собою поднялся с камня на три ладони, да и держался так, как будто камень был под ним. С тех пор и до наших дней столб все в том же положении.
Это почитали и почитают за самое великое в свете чудо.
Оставим это, пойдем вперед и расскажем об области Яркан[135].

ГЛАВА LIII

Здесь описывается область Шаркан

Яркан — область в длину пять дней пути.
Жители — мусульмане, есть также несториане, все они подданные племянника великого хана, о нем выше было говорено. Всего тут вдоволь, а, впрочем, нет тут ничего такого, о чем следовало бы упоминать в нашей книге, а потому оставим это и расскажем вам о Хотане[136].

ГЛАВА LIV

Здесь описывается большая область Хотан

Хотанская область на восток и северо-восток, тянется она на восемь дней пути и принадлежит великому хану, живут тут мусульмане, и много здесь городов и городков. Самый знатный город и столица всего царства называется Хотаном, и страна зовется так же. Здесь всего вдоволь: хлопку родится много, у жителей есть виноградники и много садов, народ смирный, занимается торговлею и ремеслами.
Рассказали вам об этом, теперь расскажем о другой области, Пеин[137].

ГЛАВА LV

Здесь описывается область Пеин

Область тянется с востока на северо-восток на пять дней пути. Народ почитает Мухаммеда и подвластен великому хану. Городов, городков тут много. Пеин — самый знатный город и столица царства. Есть здесь река, где водятся яшма и халцедон. Всего тут вдоволь, хлопку много. Народ торговый и занимается ремеслами.
Есть у них вот какой обычай: коль от жены муж уйдет на сторону дней на двадцать, жена, как только он ушел, берет себе другого, и, по их обычаям, это ей дозволено, а муж там, куда пошел, женится на другой.
Все эти области, о которых вам рассказывал, от Кашгара досюда и еще далее, принадлежат к Великой Турции[138].
Оставим это и расскажем об области Чиарчиан[139].

ГЛАВА LVI

Здесь начинается об области Чиарчиан

Чиарчиан — область в Великой Турции, на северо-восток и восток. Народ — мусульмане. Городов, городков тут много. Есть здесь река, где водятся яшма и халцедон, возят их в Катай, и много от них прибыли. Камней тут много, и все отличные. Страна песчаная, пески между Хотаном и Пеином, и от Пеина досюда также пески, зачастую вода тут дурная, горькая, хорошая да пресная попадается только кое-где.
Когда на эту страну нападает враг, народ, забрав жен и детей и весь скот, уходит в пески, за два или три дня пути, туда, где они знают, что есть вода и можно прожить со скотом. Куда ушли — никак не узнать, дорогу, по которой они шли, ветер заметет песком, и не увидеть, где шли люди и скот. Так-то они спасаются от врагов, когда же сюда приходит дружеское войско, угоняют только скот, не хотят, чтобы войско забрало и поело их скотину, а нет той вещи, которой войско не забрало бы.
Из Чиарчиана песками идешь пять дней, вода тут горькая, дурная, кое-где только пресная и хорошая, и нет тут ничего, о чем следовало бы говорить в нашей книге. Через пять дней есть город, стоит он в начале большой пустыни, тут забирают припасы для переходов по пустыне.
Оставим это и расскажем о том, что впереди.

ГЛАВА LVII

Здесь описывается город Лоб[140]

Лоб — большой город в начале пустыни. Там, где в нее входят, называется она пустынею Лоб и тянется на восток и северо-восток[141]. Лоб принадлежит великому хану. Жители — мусульмане. Кому дорога через пустыню, тот останавливается тут на неделю — самому отдохнуть, да и скоту дать набраться сил, а через неделю, набрав харчей на целый месяц и себе, и для скота, выходят из города в пустыню.
А пустыня та, скажу вам, великая, в целый год, говорят, не пройти ее вдоль, да и там, где она уже, еле-еле пройти в месяц. Всюду горы, пески да долины, и нигде никакой еды. Как пройдешь сутки, так найдешь довольно пресной воды, человек на пятьдесят или на сто хватит ее, так по всей пустыне: пройдешь сутки и найдешь воду. В трех-четырех местах вода дурная, горькая, а в других хорошая, всего двадцать восемь источников. Ни птиц, ни зверей тут нет, потому что нечего им там есть.
Но есть там вот какое чудо: едешь по той пустыне ночью, и случится кому отстать от товарищей поспать или за другим каким делом, и, как станет тот человек нагонять своих, заслышит он говор духов, и почудится ему, что товарищи зовут его по имени, и зачастую духи заводят его туда, откуда ему не выбраться, так он там и погибает. И вот еще что: и днем люди слышат голоса духов и чудится часто, точно слышишь, как играют на многих инструментах, словно на барабане.
Так-то вот, с такими трудностями переходят через пустыню. Оставим теперь пустыню, расскажем о тех областях, что за нею.

ГЛАВА LVIII

Здесь описывается Тангут[142]

Как проедешь тридцать дней по той степи, о которой я говорил, тут город великого хана Сасион[143]. Страна зовется Тангутом, народ молится идолам, есть и христиане-несториане, и сарацины. У идолопоклонников свой собственный язык. Город между северо-востоком и востоком.
Народ здешний не торговый, хлебопашеством занимается. Много у них аббатств и много монастырей, и во всех множество разных идолов, народ приносит им большие жертвы и всячески их чествует. У кого дети, тот, знайте, откармливает барана в честь идола, в конце года или в праздник идола тот, кто выкормил барана, ведет его вместе с детьми к идолам, и там они все поклоняются идолам, барана после того жарят и, изжарив, несут с великим почетом к идолу, баран стоит перед идолом, пока они справляют службу и читают молитвы о спасении сынов, идол, говорят они, ест мясо. Кончат службы и молитвы, возьмут то мясо, что было перед идолом, и понесут его домой или куда захотят, созовут родичей и чинно и торжественно едят мясо, а как поедят, кости соберут хорошенько в ящик.
Тела мертвых идолопоклонников всюду сжигают, скажу вам еще, когда мертвого несут из дома туда, где его станут сжигать, по дороге родные его строят деревянный дом, покрывают тот дом шелковыми и золотыми тканями, перед ним, когда проходят, останавливаются и вдоволь преподносят тут вина и пищи мертвецу, а делают это, говорят, для того, чтобы и на том свете мертвецу был такой же почет, а когда принесут его туда, где сжигают, вырезывают родичи из бумаги людей, коней, верблюдов и монеты в безан[144], все это тут же сжигается, и говорят, что на том свете у покойника рабов, скота, овец будет столько же, сколько они сожгли бумажных. Скажу вам еще, когда несут сжигать покойника, перед ним играют на всевозможных инструментах.
И вот еще что, как помрет идолопоклонник, призывают астролога и рассказывают ему, где и когда покойник родился, в какой месяц, день и час, а тот выслушивает все это, начинает дьявольскую ворожбу и, погадав, говорит, в какой день покойника следует сжигать. Иной раз покойника не сжигают целую неделю, а то месяц и шесть месяцев, и во все это время держат его в доме, и, прежде нежели колдун не скажет им, что можно сжигать, родные ни за что не сожгут. Пока покойник в доме, перед тем как его сжигать, держат его так: кладут его в ящик из досок толщиною в ладонь, прочно сколоченный и хорошо расписанный, а чтобы в доме от тела не воняло, сверху прикроют его тканями, надушенными камфорой и другими пряностями.
Да вот еще что: родные покойника из того же дома во все дни, пока он в доме, кормят его, приносят питье и еду, точно как бы живому, ставят перед ящиком, где тело, и оставляют до тех пор, пока мертвец, как они думают, не наестся. Душа его, говорят они, принимает пищу. И держат его так вплоть до того дня, пока не сожгут. Делают они и вот еще что: знахари иной раз говорят родным, что выносить покойника в двери почему-либо нехорошо, тогда родные выносят покойника в другие двери, а часто, чтобы вытащить покойника, разламывают стену. Так вот, как я описал, сжигают покойников все идолопоклонники в свете.
Оставим это и расскажем о другом городе на северо-востоке, в конце степи.

ГЛАВА LIX

Здесь описывается Камул

Камул[145] теперь область, а в старину был царством. Городов и замков тут много, а главный город зовется Камулом. Страна эта между двух степей, с одной стороны — большая, с другой — поменьше[146], в три дня пути. Жители — идолопоклонники и говорят особенным языком, живут земледелием, еды и питья у них обилие, хлеб продают прохожим странникам. Народ веселый, то и дело что играют на инструментах, поют, пляшут да ублажают свою плоть.
Гостям-иноземцам всегда очень рады, женам приказывают исполнять все желания иноземца, сами уйдут по своим делам и дня два-три домой не приходят, а гость там что пожелает, то и делает с женою, спит с нею как бы со своею женою, поживает в свое удовольствие. И в этом городе и в этой области жены любятся так, а мужья не стыдятся. Жены и красивы, и веселы, и любят потешиться.
Случилось, когда еще царствовал Мангу-хан[147], татарский царь, узнал он, как в Камуле отдают жен иноземцам, и приказал он, чтобы никто не смел под страхом наказания принимать к себе в гости иноземцев. Узнали в Камуле тот приказ и очень огорчились, собрались на совет и вот что порешили: взяли большие подарки, понесли их к Мангу-хану и стали его просить, чтобы позволил им жить, как деды завещали, а деды им говорили, что боги их любят за то, что иноземцам они отдают и жен, и всякое доброе, и хлеба у них оттого много, и всякий труд спорится. Услышал это Мангу-хан и сказал: хотите срамиться, так живите по-своему, и согласился, чтобы жили они по-своему. И держались они всегда этого обычая, и поныне держатся.
Оставим Камул и расскажем о других областях на севере и северо-востоке, и те земли, знайте, великого хана.

ГЛАВА LX

Здесь описывается область Гингинталас

Область Гингинталас[148] на краю пустыни, на севере и северо-востоке, принадлежит великому хану и тянется на шестнадцать дней. Городов и замков тут много, живут здесь три народа: идолопоклонники, мусульмане и христиане-несториане. К северу, на границах этой области, есть горы, и там богатые копи свинца и онданика. Есть там же жила, откуда добывают саламандру.
Саламандра, знайте, не зверь, как говорят, а вот это что: сказать по правде, никакой зверь, никакое животное по природе своей не может жить в огне, потому что всякое животное из четырех элементов. Люди не знали наверное, что такое саламандра, и стали говорить, что саламандра — животное, и теперь говорят то же. Это неправда, и вот почему. Был у меня приятель, звали его Зюрфикаром, очень умный турок, три года прожил он в этой области по приказу великого хана, добывал там саламандру, сталь, онданик для великого хана. Править этой областью и добывать там саламандру великий хан отправляет всегда на три года. Приятель мой рассказал мне то дело, и я сам его видел. Когда в горе докопаются до той жилы, о которой вы слышали, наломают (из нее кусков), разотрут их, и они разметливаются как бы в шерстяные нитки, потом их сушат, потом толкут в большой медной ступе, моют, и остаются те нитки, о которых я говорил, а землю выбрасывают как ненужную. Нитки словно шерстяные, их прядут и ткут из них полотно, а полотно, скажу вам, как соткут его, вовсе не бело, кладут его потом в огонь, и по малом времени становится оно бело как снег, а покажется на полотне пятнышко или оно как-нибудь запачкается, так кладут его в огонь, подержат немного, и становится оно опять бело как снег[149].
Все, что рассказал о саламандре, то правда, а иное что рассказывают, то ложь и выдумка.
В Риме, скажу вам, есть то полотно, что великий хан послал апостолу в дар, и завернута в него святая поть Господа Нашего Иисуса Христа.
Оставим эту область и расскажем о других на северо-востоке и востоке.

ГЛАВА LXI

Здесь описывается область Суктан[150]

Как поедешь на восток и на северо-восток из той области, что вам описал, по всей дороге жилья нет, и нечего отметить в нашей книге, а через десять дней — область Суктур, городов, городков там много, главный город называется Суктан. Здесь есть и христиане, и идолопоклонники, они подданные великого хана.
Главная область, где эта да две других, о которых я говорил выше, называется Тангут. Во всех тамошних горах много ревеню, купцы, накупив его тут, развозят по всему свету. Народ здесь не торговый, занимается земледелием.
Теперь оставим это и расскажем о городе Канпичион[151].

ГЛАВА LXII

Здесь описывается город Канпичион

Канпичион — большой, величественный город в самом Тангуте, самый главный и важный город в целой области. Народ — идолопоклонники, есть и мусульмане, есть здесь и христиане: у них в этом городе три больших прекрасных церкви, а у идолопоклонников, по их обычаю, много монастырей и аббатств, идолов у них многое множество, есть и десяти шагов в вышину, есть деревянные, глиняные и каменные, все вызолочены и хорошо сработаны. Кругом большого идола-великана много маленьких, и они как бы ему поклоняются и молятся.
Так как обо всех делах идолопоклонников я еще не рассказывал, то начну это теперь.
Старшины их, знайте, живут почестнее других людей. От всякого сладострастия воздерживаются, но за большой грех этого не почитают, коли накроют кого в противоестественных сношениях с женщиной, того казнят смертью. Месяцы у них лунные, все равно как у нас наши, в иной лунный месяц все в свете идолопоклонники не убивают ни зверя, ни птицы. Пять дней не едят мяса, битого в эти пять дней, и живут честнее, нежели в прочие дни.
Берут до тридцати жен и больше, смотря кто как богат или сколько может содержать. Женам дарят скот, рабов, деньги, кто что может. Первую жену, знайте, почитают за главную. Скажу вам вот еще что: коли кто увидит, что жена нехороша, или не понравится она ему, то может по своей воле и прогнать ее. Женятся и на двоюродных сестрах, и на отцовых женах. Многих из тяжких по-нашему грехов они вовсе и за грех не почитают, живут по-скотски.
Оставим это и расскажем о других странах, что к северу. Николай, Матвей и Марко прожили целый год в этом городе по делу, о котором не стоит говорить. Итак, оставим это и пойдем к северу, за шестьдесят дней пути.

ГЛАВА LXIII

Здесь описывается город Езина

От Канпичиона на двенадцатый день — город Езина[152]. Стоит он в начале песчаной степи, на севере, в Тангутской области. Народ — идолопоклонники, много у них верблюдов и всякого скота. Водятся тут славные соколы: балабаны и сероголовые. Народ здешний не торговый, занимается хлебопашеством и скотоводством.
Тут забирают продовольствие на сорок дней, как выедешь отсюда, так сорок дней, знайте, едешь на север, степью[153], и нет там ни жилья, ни пристанищ, люди живут там только летом, по долинам, а в горах много диких зверей, много также диких ослов. Кое-где тут сосновые рощи.
Через сорок дней начинается область, а какая — услышите.

ГЛАВА LXIV

Здесь описывается город Каракорон

Город Каракорон[154] в округе три мили, им первым овладели татары, когда вышли из своей страны. Расскажу вам об их делах, о том, как они стали властвовать и распространились по свету. Татары, нужно знать, жили на севере, в Чиорчие[155], в той стране большие равнины и нет там жилья, ни городов, ни замков, но славные там пастбища, большие реки и воды там вдоволь. Не было у них князей, платили они великому царю и звали его по-своему Унекан[156], а по-французски это значит ‘поп Иван’, это тот самый поп Иван, о чьем великом могуществе говорит весь свет. Татары платили ему дань, из десяти скотов одну скотину.
Случилось, что татары сильно размножились, увидел поп Иван, что много их, и стал он думать, не наделали бы они ему зла, решил он расселить их по разным странам и послал воевод своих исполнить то дело. Как услышали татары, что поп Иван замышляет, опечалились они, да все вместе пустились на север в степь, чтобы поп Иван не мог им вредить. Возмутились против него и перестали ему дань платить. Так они прожили некоторое время.

ГЛАВА LXV

Как Чингис стал первым ханом татар

Случилось, что в 1187 г .[157] татары выбрали себе царя, и звался он по-ихнему Чингисхан, был человек храбрый, умный и удалой, когда, скажу вам, выбрали его в цари, татары со всего света, что были рассеяны по чужим странам, пришли к нему и признали его своим государем. Страною этот Чингисхан правил хорошо. Что же вам еще сказать? Удивительно даже, какое тут множество татар набралось.
Увидел Чингисхан, что много у него народу, вооружил его луками и иным ихним оружием и пошел воевать чужие страны. Покорили они восемь областей, народу зла не делали, ничего у него не отнимали, а только уводили его с собою покорять других людей так-то, как вы слышали, завоевали они множество народу. А Народ видит, что правление хорошее, царь милостив, и шел за ним охотно. Набрал Чингисхан такое множество народу, что по всему свету бродят, да решил завоевать побольше земли. Вот послал он своих послов к попу Ивану, и было то в 1200 г . по Р. X.[158], наказывал он ему, что хочет взять себе в жены его дочь. Услышал поп Иван, что Чингисхан сватает его дочь, и разгневался.
‘Каково бесстыдство Чингисхана! — стал он говорить. — Дочь мою сватает! Иль не знает, что он мой челядинец и раб?! Идите к нему назад и скажите, сожгу дочь, да не выдам за него, скажите ему от меня, что следовало бы его как предателя и изменника своему государю смертью казнить!’
Говорил он потом послам, чтобы они уходили и никогда не возвращались. Выслушали это послы и тотчас же ушли. Пришли к своему государю и рассказывают ему по порядку все, что наказывал поп Иван.

ГЛАВА LXVI

Как Чингисхан снаряжает свой народ к походу на попа Ивана

Услышал Чингисхан срамную брань, что поп Иван ему наказывал, надулось у него сердце и чуть не лопнуло в животе, был он, скажу вам, человек властный. Напоследок заговорил, да так громко, что все кругом услышали, говорил он, что и царствовать не захочет, коли поп Иван за свою брань, что ему наказывал, не заплатит дорого, дороже, нежели когда-либо кто платил за брань, говорил, что нужно вскорости показать, раб ли он попа Ивана. Созвал он свой народ и зачал делать приготовления, каких и не было видано, и не слышано было. Дал он знать попу Ивану, чтобькгот защищался как мог, идет-де Чингисхан на него со всею своею силою, а поп Иван услышал, что идет на него Чингисхан, посмеивается и внимания не обращает. Не военные они люди, говорил он, а про себя решил все сделать, чтобы, когда Чингисхан придет, захватить его и казнить. Созвал он своих отовсюду и из чужих стран и вооружил их, да так он постарался, что о такой большой рати никогда не рассказывали.
Вот так-то, как вы слышали, снаряжались тот и другой. И не говоря лишних слов, знайте по правде, Чингисхан со всем своим народом пришел на большую, славную равнину попа Ивана, Тандук, тут он стал станом, и было их там много, никто, скажу вам, и счету им не знал. Пришла весть, что идет сюда поп Иван, обрадовался Чингисхан, равнина была большая, было где сразиться, поджидал он его сюда, хотелось ему сразиться с ним.
Но довольно о Чингисхане и о его народе, вернемся к попу Ивану и его людям.

ГЛАВА LXVII

Как поп Иван со своим народом пошел навстречу Чингисхану

Говорится в сказаниях, как узнал поп Иван, что Чингисхан со всем своим народом идет на него, выступил и он со своими против него, и все шел, пока не дошел до той самой равнины Тандук, и тут, в двадцати милях от Чингисхана, стал станом, отдыхали здесь обе стороны, чтобы ко дню схватки быть посвежее да пободрее. Так-то, как вы слышали, сошлись на той равнине Тандук[159] две величайшие рати.
Вот раз призвал Чингисхан своих звездочетов, христиан и сарацин, и приказывает им угадать, кто победит в сражении — он или поп Иван. Колдовством своим знали то звездочеты. Сарацины не сумели рассказать ему правды, а христиане объяснили все толком, взяли они палку и разломали ее пополам, одну половинку положили в одну сторону, а другую — в другую, и никто их не трогал, навязали они потом на одну половинку палки Чингисханово имя, а на другую — попа Ивана.
‘Царь, — сказали они потом Чингисхану, — посмотри на эти палки, на одной твое имя, а на другой попа Ивана, вот кончили мы волхвование, и, чья палка пойдет на другую, тот и победит’.
Захотелось Чингисхану посмотреть на то, и приказывал он звездочетам показать ему это поскорее. Взяли звездочеты-христиане Псалтырь, прочли какие-то псалмы и стали колдовать, и вот та самая палка, что с именем была Чингисхана, никем не тронутая, пошла к палке попа Ивана и влезла на нее, и случилось это на виду у всех, кто там был.
Увидел то Чингисхан и очень обрадовался, а так как христиане ему правду сказали, то и уважал он их завсегда, и почитал за людей нелживых, правдивых.

ГЛАВА LXVIII

Здесь описывается большая битва между попом Иваном и Чингисханом

Вооружились через два дня обе стороны и жестоко бились, злее той схватки и не видано было, много было бед для той и другой стороны, а напоследок победил-таки Чингисхан. И был тут поп Иван убит.
С того дня пошел Чингисхан покорять свет. Процарствовал он, скажу вам, еще шесть лет от той битвы и много крепостей и стран покорил, а по исходе шести лет пошел на крепость Канги[160], и попала ему тут стрела в коленку, от той раны он и умер. Жалко это, был он человек удалой и умный.
Описал вам, как у татар был первым государем Чингисхан, рассказал вам еще, как вначале они победили попа Ивана, теперь расскажу об их нравах и обычаях.

ГЛАВА LXIX

Здесь говорится о ханах, что царствовали после Чингисхана

После Чингисхана государем был Куи-хан, третьим ханом — Бакуи-хан, четвертым — Алтон-хан, пятым — Монгу-хан, шестым — Кублай-хан, самый большой и самый сильный из всех, у всех пяти вместе не было столько сил, сколько у этого Кублая, да скажу вам еще, что у всех императоров вместе и у всех христианских и сарацинских царей нет той силы и не могут они сделать того, что этот Кублай, великий хан, может сделать[161]. Все это доподлинно расскажу в нашей книге.
Всех великих государей, потомков Чингисхана, знайте, хоронят в большой горе Алтай, и, где бы ни помер великий государь татар, хотя бы за сто дней пути от той горы, его привозят туда хоронить. И вот еще какая диковина: когда тела великих ханов несут к той горе, всякого, кого повстречают, дней за сорок, побольше или поменьше, убивают мечом провожатые при теле да приговаривают:
‘Иди на тот свет служить нашему государю!’ Они воистину верят, что убитый пойдет на тот свет служить их государю. С конями они делают то же самое. Когда государь умирает, всех его лучших лошадей они убивают на тот конец, чтобы были они у него на том свете. Когда умер Монгу-хан, так знайте, более двадцати тысяч человек, встреченных по дороге, где несли его тело хоронить, было побито. Начал о татарах, так порасскажу вам и еще кое-что.
Зимою татары живут в равнинах, в теплых местах, где есть трава, пастбища для скота, а летом — в местах прохладных, в горах да равнинах, где вода, рощи и есть пастбища. Дома у них деревянные, и покрывают они их веревками, они круглы, всюду с собою их переносят, переносить их легко, перевязаны они прутьями хорошо и крепко, а когда дома расставляют и устанавливают, вход завсегда приходится на юг.
Телеги у них покрыты черным войлоком, да так хорошо, что, хоть бы целый день шел дождь, вода ничего не подмочит в телеге, впрягают в них волов и верблюдов и перевозят жен и детей. Жены, скажу вам, и продают, и покупают все, что мужу нужно, и по домашнему хозяйству исполняют. Мужья ни о чем не заботятся, воюют да с соколами охотятся на зверя и птицу.
Едят они мясо, молоко и дичь, едят они фараоновых крыс[162]: много их по равнине и повсюду. Едят они лошадиное мясо и собачье и пьют кобылье молоко. Всякое мясо они едят.
С чужою женою ни за что не лягут и считают это за дело нехорошее и подлое. Жены у них славные, мужьям верны, домашним хозяйством занимаются хорошо. А женятся они вот как: всякий берет столько жен, сколько пожелает, хотя бы сотню, коли сможет их содержать. Приданое отдается матери жены, а жена мужу ничего не приносит. Первую жену они, знайте, почитают за старшую и самую милую, а жен у них, как я говорил, много. Женятся они на двоюродных сестрах, умрет отец, старший сын женится на отцовой жене, коли она ему не мать, по смерти брата — на его жене. На свадьбах пир бывает большой.

ГЛАВА LXX

Здесь описываются татарский бог и татарская вера

А вера у них вот какая: есть у них бог, зовут они его Начигай[163] и говорят, что то бог земной, бережет он их сынов и их скот да хлеб.
Почитают его и молятся ему много, у каждого он в доме. Выделывают его из войлока и сукна и держат по своим домам, делают они еще жену того бога и сынов. Жену ставят по его левую сторону, а сынов — перед ним, и им также молятся. Во время еды возьмут да помажут жирным куском рот богу, жене и сынам, а сок выливают потом за домовою дверью и говорят, проделав это, что бог со своими поел, и начинают сами есть и пить. Пьют они, знайте, кобылье молоко, пьют его, скажу вам, таким, словно как бы белое вино, и очень оно вкусно, зовется ‘шемиус’.
Одежда у них вот какая: богатые одеваются в золотые да в шелковые ткани, обшивают их перьями, мехами — собольими, горностаем, черно-бурой лисицей, лисьими. Упряжь у них красивая, дорогая.
Вооружение у них — лук, меч и палица, всего больше они пускают в дело лук, потому что ловкие стрелки, а на спине у них панцирь из буйволовой или другой какой кожи, вареной и очень крепкой. Бьются отлично и очень храбро.
Странствуют более других, и вот почему: коль случится надобность, татарин зачастую уйдет на целый месяц без всякой еды, питается кобыльим молоком да тою дичью, что сам наловит, а конь пасется на траве, какая найдется, и не нужно ему брать с собою ни ячменя, ни соломы. Государю своему очень послушны, случится надобность, всю ночь простоит на коне вооруженным, а конь пасется завсегда на траве. В труде и лишениях они выносливы более нежели кто-либо, трат у них мало, покорять землю и царства самый способный народ.
Вот какие у них порядки: когда татарский царь идет на войну, берет он с собою сто тысяч верховых и устраивает такой порядок: ставит он старшину над десятью человеками, другого — над сотнею, иного — над тысячью, а иного — над десятью тысячами, сносится он только с десятью человеками, а старшина над десятью тысячами сносится также с десятью человеками, кто над тысячью поставлен, также с десятью, кто над сотнею, также с десятью. Так-то, как вы слышали, всякий отвечает своему старшине.
Когда государь ста тысяч пожелает послать куда-нибудь кого-либо, приказывает он старшине над десятью тысячами, чтобы тот дал ему тысячу, а тот наказывает тысячнику поставить свою часть, тысячник — сотнику, сотник приказывает десятнику, чтобы всякий поставил свою часть тому, кто над десятью тысячами, всякий, сколько ему следует дать, столько и дает. Приказу повинуются лучше, нежели где-либо в свете. Сто тысяч, знайте, называются тут, десять тысяч — томан, тысяча… сотня… десяток…
Когда рать идет за каким-либо делом по равнинам или по горам, за два дня перед тем отряжаются вперед двести человек разведчиков, столько же назад и по стольку же на обе стороны, то есть на все четыре стороны, и делается это с тем, чтобы невзначай кто не напал. Когда отправляются в долгий путь, на войну, сбруи с собой не берут, а возьмут два кожаных меха с молоком для питья да глиняный горшок варить мясо. Везут также маленькую палатку укрываться на случай дождя. Случится надобность, так скачут, скажу вам, дней десять без пищи, не разводя огня, и питаются кровью своих коней, проткнет жилу коня, да и пьет кровь. Есть у них еще сухое молоко, густое, как тесто, возят его с собою, положат в воду и мешают до тех пор, пока не распустится, тогда и пьют.
В битвах с врагом берут верх вот как: убегать от врага не стыдятся, убегая, поворачиваются и стреляют. Коней своих приучили, как собак, ворочать во все стороны. Когда их гонят, на бегу дерутся славно, да сильно так же точно, как бы стояли лицом к лицу с врагом, бежит и назад поворачивается, стреляет метко, бьет и вражьих коней, и людей, а враг думает, что они расстроены и побеждены, и сам проигрывает, оттого что кони у него перестреляны, да и людей изрядно перебито. Татары, как увидят, что перебили и вражьих коней, и людей много, поворачивают назад и бьются славно, храбро, разоряют и побеждают врага. Вот так-то побеждали они во многих битвах и покоряли многие народы.
Такая вот жизнь и такие обычаи, как вам рассказывал, у настоящих татар, ныне, скажу вам, сильно они испортились, в Катае живут как идолопоклонники, по их обычаям, а свой закон оставили, а левантские татары придерживаются сарацинских обычаев.
Суд творят вот как: кто украдет, хоть бы и немного, тому за это семь палочных ударов, или семнадцать, или двадцать семь, или тридцать семь, или сорок семь, и так доходят до трехсот семи, увеличивая по десяти, смотря по тому, что украдено. От этих ударов многие помирают. Кто украдет коня или что-либо другое, тому за это смерть, мечом разрубают его, а кто может дать выкуп, заплатить против украденного в десять раз, того не убивают.
Всякий старшина или у кого много скота метит своим знаком жеребцов и кобыл, верблюдов, быков и коров и всякий крупный скот, с меткой пускает их пастись без всякой стражи в равнины и в горы, если скотина смешается, отдают ее тому, чья метка, овец, баранов, козлов пасут люди. Скот у них крупный, жирный, славный.
Есть у них чудной обычай, забыл о нем записать. Если у двух людей помрут, у одного сын лет четырех или около того, а у другого дочь, они их женят, мертвую девку дают в жены мертвому парню, потом пишут уговор и сжигают его, а когда дым поднимется на воздух, говорят, что уговор понесло на тот свет, к их детям, чтобы те почитали друг друга за мужа и жену. Играют свадьбу, разбросают еду там и сям и говорят, что это детям на тот свет. Делают вот еще что: нарисуют на бумаге на себя похожих людей, коней, ткани, бизанты, сбрую, а потом все это сжигают и говорят: все, что рисовали и сожгли, будет у их детей на том свете. А как кончат все это, почитают себя за родных и родство блюдут так же, как бы их дети были живы.
Рассказал вам, описал ясно татарские обычаи и права, а о великих делах великого хана, великого государя всех татар, и о его великом императорском дворе ничего не говорил. Об этом будет говорено в этой книге в свое время и в своем месте. Много диковинного позаписать.
А теперь вернемся к нашему рассказу, в большую равнину, туда, где были, когда стали говорить о татарских делах.

ГЛАВА LXXI

Здесь описывается равнина Бангу[164]и разные обычаи народа

На север от Каракорона и от Алтая, от того места, где, как я рассказывал, хоронят татарских царей, есть равнина Бангу, тянется она на сорок дней. Народ тамошний дикий и зовется мекри[165], занимаются скотоводством, много у них оленей, на оленях, скажу вам, они ездят. Нравы их и обычаи те же, что и у татар, они великого хана. Ни хлеба, ни вина у них нет. Летом у них есть дичь и они охотятся и на зверей, и на птиц, а зимою от великого холода там не живут ни зверь, ни птица.
Через сорок дней — море-океан, там же горы, где соколы-пилигримы вьют гнезда. Нет там, знайте, ни мужчины, ни женщины, ни зверя, ни птицы, а только одна птица, зовут ее баргкенлак[166], соколы ею кормятся, она с куропатку, а ножки как у попугая, хвост как у ласточки, летает быстро. Когда великому хану понадобятся такие соколы, он посылает за ними туда. В том море есть острова, где водятся кречеты. Место то, скажу вам по правде, так далеко на север, что северная звезда остается позади, к югу. Птиц этих, что водятся на том острове, скажу вам еще, великое множество, у великого хана их столько, сколько он пожелает, и не думайте, чтобы те, которых приносят из христианских стран к татарам, доставались ему, тех несут в Левант, к Аргуну и к другим левантским князьям.
Рассказал вам все ясно об этой северной стране, что к морю-океану, а теперь поговорим о других областях и вернемся к великому хану. Вернемся к той области, которую уже описывали в нашей книге, и называется она Канпитуи.

ГЛАВА LXXII

Здесь описывается великое царство Ергинул[167]

От того Канчипу, о котором уже вам рассказывал, едешь пять дней, и много тут духов, по ночам они зачастую разговаривают, а через пять дней на восток — царство Ергинул великого хана, входит оно в Тангутскую большую область, где много царств. Живут тут христиане-несториане, идолопоклонники, есть и такие, что Мухаммеду молятся. Довольно тут городов, а главный город — Ергигул, от него на юго-восток есть дорога в Катай, и по той дороге на юго-восток есть город Фингуи[168], городов, поселений тут много, страна Тангутская и великого хана. Народ — идолопоклонники, мусульмане и христиане.
Есть тут дикие быки со слона, на вид очень красивые[169]. Шерсть у них повсюду, только не на спине, бывают чернью и белые, а шерсть у них длинная, пяди в три. Любо смотреть, так они хороши! Есть и ручные, ловят диких и пускают их на племя, и наплодилось их много, на них и вьюки возят, и пашут, они и сильны, и работают вдвое.
Самый лучший и самый тонкий в свете мускус водится здесь. Добывают его вот как: есть тут зверек с газель и на вид такой: шерсть у него толстая, как у оленя, а ноги как у газели, рогов нет, хвост как у газели, четыре у него клыка, два внизу, два вверху, тонкие и пальца три в длину, два торчат кверху, а два вниз. Красивый зверек[170]. Мускус же добывается вот как: поймают зверька, а у него посреди живота, у пупка, между кожею и мясом, кровяной нарыв, его-то и вырезывают вместе с кожею, а кровь выпускают, кровь та и есть мускус, что так сильно пахнет, его тут много, как я говорил, он отличный.
Народ здешний торговый, занимаются ремеслами, много у них хлеба. Страна эта большая, тянется дней на двадцать.
Есть тут еще фазаны вдвое больше наших, с павлина или немного поменьше, хвост у них длинный, пядей в десять, а у иных в девять, в восемь, в семь и поменьше, есть фазаны и с наши, и с виду такие же. Есть и другие разные птицы, разноцветные и с красивыми перьями.
Народ поклоняется идолам, люди толсты, курносы, волосы черны, без бород и без усов. У женщин волосы только на голове, а в других местах волос нет, они статны. Народ, знайте, сладострастный, жен берет много, по их закону и обычаям это не воспрещено, жен можно иметь столько, сколько сможешь содержать, и, скажу вам, красивую девку, хоть бы и низкого роду, возьмет за красоту и князь, и большой человек в жены, а матери, смотря по уговору, дает большие деньги.
Пойдем отсюда и расскажем о другой области на восток.

ГЛАВА LXXIII

Здесь описывается область Егрегайа

От Ергинула на восток через восемь дней — область Егрегайа[171]. Городов и замков тут довольно, и эта область Тангутская, главный город — Калачиан[172]. Жители — идолопоклонники, есть там три христианские церкви несториан, и они подданные великого хана. В том городе ткут лучшее в свете сукно из верблюжьей шерсти, прекрасное сукно, ткут его также из белой шерсти, белого сукна, красивого, добротного, выделывают много и развозят его отсюда по Катаю и по другим странам света.
Пойдем отсюда на восток, в Тендук, в земли попа Ивана.

ГЛАВА LXXIV

Здесь описывается большая область Сендук

Сендук — область на восток, много там городов и замков, принадлежит она великому хану, потому что потомки попа Ивана — его подданные. Главный город называется Тендук. Царь здесь из роду попа Ивана, и сам он поп Иван, а зовется Георгием[173], страною правит от имени великого хана, но не всею, что была у попа Ивана, а только одною частью. Великие ханы, скажу вам, всегда выдавали своих дочерей и родственниц за царей из рода попа Ивана. Водятся тут камни, из которых лазурь добывается, много их тут, и они отличные. Есть тут прекрасное сукно из верблюжьей шерсти. Народ занимается скотоводством и земледелием, кое-кто торгует и ремеслами занимается. Тут, как я уже говорил, властвуют христиане, но и идолопоклонников довольно, есть и мусульмане.
Есть здесь народ, называется ‘аргон’, что по-французски значит Guasmul[174], происходит он от двух родов, от рода аргон тендук и от тех тендуков, что Мухаммеду молятся, из себя красивее других жителей и поумнее, торговлею занимается побольше. Здесь главным образом пребывал поп Иван, когда властвовал над татарами и владел этими областями и соседними царствами, потомки его жили тут же и тот Жор, кого я уже называл, и он из роду попа Ивана, шестой государь после попа Ивана. Место это то самое, что у нас зовется страною Гог и Магог, а здесь Ун и Могул[175], в каждой области свой народ, в стране Ун живет Гог, а в Могуле — татары[176].
На восток отсюда, к Катаю, семь дней едешь по городам и замкам, живут тут мусульмане, идолопоклонники, а также христиане-несториане. Народ торговый, занимается ремеслами, ткут тут золотые сукна нашизи и нак и разные шелковые ткани, как у нас есть разные шерстяные ткани, так и у них разные золоченые сукна и шелковые ткани. Народ подвластен великому хану.
Есть тут город Синдакуи[177], занимаются там всякими ремеслами, изготовляется сбруя для войска.
В горах той области есть место Идифу[178], где отличные серебряные копи, и много там добывается серебра. Всякой охоты, и на зверя, и на птиц, тут вдоволь.
Оставим и эту область, и эти города и пойдем вперед, через три дня найдем там город Чиаганнор[179]. Тут большой дворец великого хана. В том городе и в том дворце великий хан любит жить: много здесь озер и рек и много судов по ним плавают, есть здесь прекрасная равнина, где много журавлей, фазанов, куропаток и всяких других птиц. И вот оттого, что много тут птиц, великий хан любит здесь жить, живет он там в свое удовольствие, охотится с соколами да кречетами, ловит много птиц, пирует и веселится.
Журавли тут пяти родов: есть черные, как вороны, очень большие, иные белые с прекрасными крыльями, под перьями — круглые глаза, как у павлинов, золотые и очень блестят, головка у них красная, а кругом белая и черная, эти журавли самые большие. Третий вид — как наш, четвертый — маленький, у ушей длинные красивые перья, красные и черные. Пятый вид совсем черный, голова красная и черная, очень красивая, эти очень велики.
Подле этого города есть долина, где великий хан настроил много домиков, многое множество каторов, по-нашему больших куропаток, содержит он там.
Смотреть за ними он приставил много людей. Диву даешься, глядя на птиц, столько их тут. Когда великий хан приезжает сюда, сколько ни понадобилось бы ему птиц, столько их есть.
Пойдем отсюда на северо-восток и север, за три дня.

ГЛАВА LXXV

Здесь описывается город Чианду и чудный дворец великого хана

От того города, что я вам называл выше, через три дня приходишь к городу Чианду[180]. Его выстроил великий хан Кублай, что теперь царствует. В том городе приказал он выстроить из камня и мрамора большой дворец. Залы и покои золоченые, чудесные и прекрасно вызолочены, а вокруг дворца на шестнадцать миль стена, и много тут фонтанов, рек и лугов, великий хан держит тут всяких зверей: оленей, ланей и антилоп, ими он кормит своих соколов в клетках. Раз в неделю сам ходит их смотреть. В эту равнину, что обнесена стеной, великий хан ездит часто на коне, с собою везет леопарда и выпускает его на оленя, лань или на антилопу, а что поймает, то соколам в клетках. Развлекается он так в свое удовольствие.
В той равнине, за стеной, великий хан, знайте, выстроил большой дворец из бамбука, внутри он вызолочен и расписан зверями и птицами тонкой работы. Крыша тоже из бамбука, да такая крепкая и плотная, никакой дождь ее не попортит. Строился дворец из бамбука вот как: бамбуки эти, знайте по правде, толщиною в три пяди, а в длину от десяти до пятнадцати шагов. Разрезают их по узлам, а как разрежут, куски такие толстые и большие — и крышу крыть, и на все поделки они годятся. Дворец тот, как я выше говорил, весь бамбуковый, великий хан построил его так, чтобы можно его по желанию переносить, более двухсот шелковых веревок поддерживали его. Великий хан живет здесь три месяца: июнь, июль и август, живет он тут в это время потому, что здесь не жарко, а очень приятно, в эти месяцы бамбуковый дворец великого хана собран, а в остальные он разобран. Построен он так, что можно по желанию и разобрать, и собрать.
Двадцать осьмого августа, всегда в этот день, великий хан уезжает из того города и из того дворца, и вот почему: есть у него порода белых коней и белых кобыл, белых как снег, без всяких пятен, и многое их множество, более десяти тысяч кобыл. Молоко этих кобыл никто не смеет пить, только те, кто императорского роду, то есть из роду великого хана, то молоко могут пить еще гориаты[181], был им такой почет от Чингисхана за то, что раз помогли ему победить. А когда белые кони проходят, кланяются как бы большому господину, дороги им не пересекают, а ждут, чтобы они прошли, или забегают вперед. Сказали великому хану звездочеты и идолопоклонники, что должен он каждый год 28 августа разливать то молоко по земле и по воздуху — духам пить и духи станут охранять все его добро, мужчин и женщин, зверей и птиц, хлеб и все другое. Поэтому-то выезжает великий хан из этого города и едет туда.
Чуть не забыл рассказать вам о чуде: когда великий хан живет в своем дворце и пойдет дождь, или туман падет, или погода испортится, мудрые его звездочеты и знахари колдовством да заговорами разгоняют тучи и дурную погоду около дворца, повсюду дурная погода, а у дворца ее нет. Знахари эти зовутся тибетцами и кашмирцами, то два народа идолопоклонников, заговоров и дьявольского колдовства знают они больше, нежели кто-либо, все их дела — дьявольское колдовство, а народ уверяют, что творят то с Божьей помощью и по своей святости. Есть у них вот какой обычай: когда кого присудят к смерти и по воле государя казнят, берут они то тело, варят его и едят, а кто умрет своею смертью, того никогда не едят. Бакши[182] эти, о которых вам рассказывал, по правде, знают множество заговоров и творят вот какие великие чудеса: сидит великий хан в своем главном покое, за столом, стол тот повыше осьми локтей, а чаши расставлены в покое, по полу, шагах в десяти от стола, разливают по ним вино, молоко и другие хорошие питья. По наговорам да по колдовству этих ловких знахарей-бакши полные чаши сами собою поднимаются с полу, где они стояли, и несутся к великому хану, и никто к тем чашам не притрагивался. Десять тысяч людей видели это, истинная то правда, без всякой лжи. В некромантии сведущие скажут вам, что дело то возможное.
Когда настают идольские празднества, бакши те, скажу вам, идут к великому хану и говорят: ‘Государь, наступает праздник такого-то нашего идола’, — и, какого захотят, того идола и назовут, а потом говорят: ‘Известно тебе, доброму государю, что такой-то идол, коль ему даров не давать и жертв не приносить, может и дурную погоду ниспослать, и добру вашему, скоту и хлебу вред учинить, а потому и просим мы у тебя, добрый государь, прикажи нам дать столько-то овец с черными головами, столько-то ладану, столько-то алою, столько-то того и другого, станем мы чествовать нашего идола, принесем ему большую жертву, а он побережет и нас, и наш скот, и наш хлеб’. И говорят то же бакши князьям, у кого сила и кто около великого хана, а те великому хану, так-то они и получают все, что просят на праздник своего идола. А как получат бакши все, что просили, устраивают великий пир с великим пением в честь своего идола, жгут курения из всех самых лучших пряностей, нажарят мяса и ставят его перед идолами, повсюду разливают сок: пусть, говорят, идолы съедают сколько захотят. Такой-то почет оказывают они в праздничные дни своим идолам, у всякого идола, знайте по правде, словно как у нас, свои именины.
Монастыри и аббатства у них большие, есть здесь, скажу вам, большой монастырь с маленький город, там более двух тысяч ихних монахов, одеваются монахи благороднее прочего народа. Голову и бороду бреют. Идолам своим устраивают большие празднества с великим пением и с великим, никогда не виданным освещением. Между бакши есть такие, которым разрешено жен брать, они это и делают, женятся, и детей у них много.
Есть и другие еще духовные, зовут их сенси, люди по-своему очень воздержанные, живут они вот как: всю жизнь едят одни отруби: возьмут отрубей, положат их в воду, подержат там, да так и едят. Постятся они много раз в году, а кроме отрубей, как я сказал, ничего не едят. Много у них больших идолов, а иной раз огню поклоняются. А другие бакши о тех, кто так воздержан, говорят, что они еретики, потому-де что идолам молятся не так, как они. Есть между теми и другими большая разница: одни ни за что в мире не женятся. Голову и бороду бреют, одеваются в бумажные материи, белые и черные, или в шелковые тех же цветов, как сказано. Спят на циновках — переносных кроватях. Их жизнь самая суровая в свете. Их идолы женского пола, то есть у всех имена женские.
Оставим это и расскажем о великих делах и диковинах величайшего государя всех татарских князей, доблестного великого хана Кублая.

ГЛАВА LXXVI

Здесь описываются дела ныне царствующего великого хана Кублая, его двор, справедливое правление и говорится о других его делах

Начну повесть о всех великих делах и великих диковинах ныне царствующего великого хана Кублая, по-нашему ‘великого государя'[183]. И воистину он зовется так, да знает всякий, от времен Адама, нашего предка, и доныне не было более могущественного человека и ни у кого в свете не было стольких подвластных народов, столько земель и таких богатств. Ясно расскажу вам в этой книге, что все это правда, и всякий признает, что не было в свете прежде и нет теперь более могущественного государя, и вот почему.

ГЛАВА LXXVII

Здесь описывается большая битва между великим ханом и его дядей Наяном

Происходит он, знайте, по прямой царской линии от Чингисхана, и только тот, кто происходит по прямой линии от Чингисхана, может быть государем всех татар. Кублай-хан — шестой великий хан, это значит шестой великий государь всех татар[184]. Получил он государство в 1256 г . по Р. X., в этом году начал царствовать[185], за храбрость, да за удаль, да за ум большой получил он государство, родня и братья спорили с ним из-за этого. За удаль он получил государство, и по справедливости оно ему досталось. С его воцарения до настоящего года, 1298-го, прошло сорок два года. Лет ему теперь восемьдесят пять. До своего воцарения воевал он много раз, был храбр и начальствовал отлично, а как воцарился, воевал всего раз, в 1286 г ., и вот почему.
Был у Кублай-хана дядя Наян, был он молод и многими землями да областями владел, до четырехсот тысяч всадников мог выставить. Предки его, да и он сам исстари подчинялись великому хану, но был он, как я сказал, молод, лет тридцати, и вздумал о себе, что (он) великий царь, четыреста тысяч всадников может выставить в поле, и решил не подчиняться великому хану, а буде возможно, так и государство у него отнять. Отрядил Наян[186] посланцев к Кайду, то был также великий, сильный царь, великому хану приходился племянником, да бунтовал против него и замышлял недоброе, наказывал ему Наян, чтобы шел он на великого хана с одной стороны, а
Наян пойдет с другой отнимать земли и государство, отвечал Кайду, что согласен, к назначенному сроку приготовится и пойдет со своим народом на великого хана. Сделать это, знайте, он мог, мог сто тысяч конных выставить в поле.
Что же вам еще сказать? Стали два князя. Наян и Кайду, готовиться к походу на великого хана, набирали многое множество пеших и конных.

ГЛАВА LXXVIII

Как великий хан пошел на Наяна

А великий хан узнал об этом и не изумился нисколько, а стал как умный и храбрый человек готовить свою рать и говорил, что если не казнит этих двух предателей и изменников, так не захочет венца носить и страною править. Приготовился великий хан дней в десять—двенадцать, да так тайно, никто, кроме его совета, и не знал об этом. Набрал он триста шестьдесят тысяч конных да сто тысяч пеших. Собрались тут только близкие войска, оттого и было их так мало, было у него многое множество и других, да воевали они далеко, покоряли страны в разных частях света, и не мог он созвать их вовремя в нужное место. Собери он все свои силы, было бы всадников такое множество, о каком и не слыхано, да и поверить трудно, а те триста шестьдесят тысяч человек, что он собрал, были его сокольничие и ближние люди.
Собрал великий хан эту малость людей и спросил потом звездочетов, победит ли своих врагов и все ли для него кончится подобру, а те отвечали, что расправится он с врагами по своему желанию.
Пошел великий хан со своей ратью в поход и дней через двадцать пришел на равнину, где был Наян со своим войском, четыреста тысяч конных было у него. Ранним утром подошел великий хан, а враг ничего не знал, захватил великий хан все дороги, ловили там всех прохожих, оттого-то враг и не ждал его прихода. Пришли они, а Наян, скажу вам, лежит с женою в шатре да наслаждается, очень он ее любил.

ГЛАВА LXXIX

Здесь начинается о битве великого хана с Наяном, его дядею

Что же вам сказать? Занялась заря, и великий хан показался на холме, у той равнины, а Наян в своем шатре спокоен и уверен, что некому напасть на него, потому что был спокоен, не велел он и стана сторожить, и не было стражи ни впереди, ни назади. Великий хан, как я сказал, стал на возвышении, в теремце на четырех слонах, высоко поднялось его знамя, отовсюду было видно, а войска были расставлены отрядами по тридцати тысяч и в один миг окружили стан, за каждым конным был пеший с копьем. Вот так-то, как вы слышали, окружил великий хан своими войсками стан Наяна и напал на него.
Увидел Наян со своими воинами, что вокруг стана рать великого хана, и перепугались все, бегут к оружию, скоро-наскоро вооружаются и толком, по порядку расставляют отряды. Снарядились обе стороны, и оставалось только схватиться, заслышались тут многие инструменты, многие трубы и громкое пение. У татар вот такой обычай: когда их приведут и расставят биться, пока не прозвучит накар[187] начальника, они не начинают брани и все то время играют на инструментах и поют, вот поэтому-то обе стороны так много играли и пели.
Изготовились обе стороны, и забил большой накар великого хана, как забил он, тут уже не мешкают, друг на друга бегут с луками, мечами, палицами, копьями, а пешие — с самострелами и другими вооружениями. Что же вам сказать? Начался жесточайший и свирепый бой. Стрелами, как дождем, воздух переполнился. Мертвые всадники и кони падали на землю. За криком великим и бранью и грома было не расслышать.
Наян, знайте, был крещеный христианин, и в ту же битву Христов крест был на его знамени. Без лишних слов, по правде сказать, такой жестокой и страшной битвы и не бывало, в наши дни столько народу, особенно конных, и не видано в стане и в битве[188]. Сколько народу погибло с той и другой стороны, так это просто диво! С утра до полдня длилась схватка, а под конец великий хан одолел.
Увидел Наян со своими, что им не выдержать, и побежал, да проку-то им не было в том, Наяна взяли в полон, а князья его и люди с оружием в руках сдались великому хану.

КНИГА ВТОРАЯ

ГЛАВА LXXX

Как великий хан велел убить Наяна

Узнал великий хан, что Наян взят в плен, и приказал его умертвить. Убили его вот как: завернули в ковер, да так плотно свили, что он и умер. Умертвили его так, потому что не хотели проливать на землю крови царского роду, на виду у солнца и неба.
После этой победы весь народ Наяна и все его князья покорились великому хану, были они из четырех стран, и вот из каких: из страны Чиорчиа[189], во-первых, из Занли, во-вторых, из Барскола,в-третьих, из Сишинтинги, в-четвертых[190]. А после того как великий хан отличился и победил, тамошние люди — сарацины, идолопоклонники, жиды и многие другие, что в Бога не веруют, — насмехались над крестом, что был у Наяна на знамени, и тамошним христианам говорили: ‘Вот посмотрите, как крест вашего Бога помог Наяну-христианину!’ Дошло до великого хана, что они радуются и насмехаются, и бранил их великий хан, а христиан тамошних позвал к себе, стал утешать и говорил:
‘По справедливости крест вашего Бога не помог Наяну, крест благ и творит только доброе и справедливое, Наян был изменник и предатель, пошел против своего государя, и то, что случилось, справедливо, и крест вашего Бога сотворил благое, не помог неправому делу. Крест благ и творит только благое’.
Отвечали христиане великому хану:
‘Великий государь, истину ты говоришь, ни зла, ни беззакония крест не похочет делать, а Наян был предатель и изменник своего государя, и было ему по делам его’.
Такие были речи между великим ханом и христианами о кресте на знамени Наяна[191].

ГЛАВА LXXXI

Как великий хан вернулся в город Канбалу[192]

После этой победы великий хан вернулся в свой главный город Канбалук. Было там большое веселье и великие пиры. А другой царь — Кайду, как услышал, что Наян разбит и казнен, не пошел воевать, побоялся, чтобы и с ним не случилось того же.
В этот раз великий хан, как вы слышали, ходил сам на войну, в других случаях посылает он на войну своих сыновей и князей, а в этот раз сам захотел идти на войну: нехорошим и важным делом показалась ему эта наглость Наяна.
Оставим это и вернемся к великим делам великого хана.
Рассказывали о его роде и о его летах, а теперь скажем, как он наградил тех, кто на войне отличился, и наказал подлых трусов. Сотников, кто отличился, он сделал тысячниками, одарил их серебряной посудой, роздал им господские дщицы. У сотника дщица серебряная, а у тысячника золотая или серебряная вызолоченная, а у того, кто над десятью тысячами поставлен, она золотая с львиною головою, а вес у них вот какой: у сотников и тысячников они весят сто двадцать saies[193], а та, что с львиною головою, весит двести двадцать, на всех них написан приказ: ‘По воле великого Бога и по великой его милости к нашему государю, да будет благословенно имя хана и да помрут и исчезнут все ослушники’. На дщице, скажу вам,еще написаны права того, кому она дана, что он может делать в своих владениях.
Добавлю еще к этому: у того, кто поставлен над ста тысячами или начальствует главным, большим войском, дщица золотая и весит четыреста saies, написано на ней то же, что я сказал, внизу нарисован лев, а наверху изображены солнце и луна, даны им права на великую власть и на важные дела, а когда тот, у кого эта важная дщица, едет, то над головою у него всегда теремец, и значит это, что важный он господин, а сидит он всегда на серебряном стуле. А некоторым великий хан дает дщицу с кречетом, дает ее только большим князьям, чтоб была у них та же власть, как и у него, они приказы отдают, а когда гонцов посылают, то, коль пожелают, лошадей забирают у царей, говорю — у царей, потому что у всех других людей могут также забирать лошадей.
Оставим это и расскажем, каков великий хан с виду и какого он росту.

ГЛАВА LXXXII

Здесь описывается, каков великий хан с виду

Великий государь царей Кублай-хан с виду вот каков: роста хорошего, не мал и не велик, среднего роста, толст в меру и сложен хорошо, лицом бел и как роза румян, глаза черные, славные, и нос хорош, как следует. Законных жен у него четыре, и старший сын от них станет по смерти великого хана царствовать в империи, называются они императрицами и каждая по-своему, у каждой свой двор, и у каждой по триста красивых, славных девок. Слуг у них много, евнухов и всяких других, и служанок, у каждой жены при дворе до десяти тысяч человек.
Всякий раз, как великий хан пожелает спать с какою женою, призывает ее в свой покой, а иной раз сам идет к ней.
Есть у него и другие подруги, и скажу вам что: нужно знать, что есть татарский род миграк[194], народ красивый, выбирают там самых красивых в роде сто девок и приводят их к великому хану, великий хан приказывает дворцовым женщинам смотреть за ними, а девкам спать с теми вместе на одних постелях, для того чтобы разведать, хорошо ли у девок дыхание, девственны ли они и совсем ли здоровы. После этого начинают они прислуживать великому хану вот каким образом: три дня и три ночи по шести девок прислуживают великому хану и в покое, и в постели, всякую службу исправляют, а великий хан все, что пожелает, то делает с ними. Через трое суток приходят другие шесть девок, и так во весь год, через каждые три дня и три ночи меняются шесть девок.

ГЛАВА LXXXIII

Здесь описываются сыновья великого хана

У великого хана от четырех жен, знайте, двадцать два сына. Старшего в память доброго Чингисхана назвали Чиншином[195], ему владеть бы всею империею и быть великим ханом, но он умер, от него остался сын Темур[196], этот Темур и будет великим ханом и государем[197], потому что сын старшего сына великого хана. Темур, скажу вам, и умен, и честен, а в битвах много раз отличался. У великого хана, знайте, еще двадцать пять сынов от подруг, и они храбрые воины, и каждый — великий князь.
Семеро из сынов от четырех жен царят в больших областях и царствах и хорошо правят, потому что и умны, и честны, да и понятно: отец их, великий хан, умнейший человек, проницательный, лучшего царя и нет, храбрее его не бывало у татар.
Описал вам великого хана и его сыновей, расскажу теперь о его дворе и обычаях.

ГЛАВА LXXXIV

Здесь описывается дворец великого хана

Три месяца в году, декабрь, январь и февраль, великий хан живет в главном городе Катая — Кабалуте, там его большой дворец, и вот он каков: прежде всего квадратная стена, каждая сторона миля в длину, а в округе, значит, четыре мили, стена толстая, в вышину добрых десять шагов, белая и кругом зубчатая, в каждом углу по красивому, богатому дворцу, в них хранится сбруя великого хана, луки, колчаны, седла, конские узды, тетивы, все, что нужно на войне, есть еще по дворцу у каждой стены, такие же, как угольные, всего по стенам восемь дворцов, и во всех сбруя великого хана, в каждом, знайте, одно что-нибудь: в одном луки и ничего иного, в другом только одни седла, и так в каждом одно что-нибудь. В стене на юг пять ворот, посередине большие, открываются, только когда великий хан выезжает или въезжает, после них с двух сторон по воротам, ими входят все прочие люди, а по углам есть еще по большим воротам, ими входит всякий.
За стеной этой есть другая, в поперечнике поменьше, нежели в длину, и тут восемь дворцов, таких же, как и первые, и в них также хранится сбруя великого хана. На юг в этой стене, как и в первой, пять ворот, и по углам ворота, так же как и там, посередине дворец великого хана, выстроен он вот как: такого большого нигде не видано, второго этажа нет, а фундамент над землей десять пядей, крышапревысокая. Стены в больших и в малых покоях покрыты золотом и серебром, и разрисованы по ним драконы и звери, птицы, кони и всякого рода звери, и так-то стены покрыты, что, кроме золота и живописи, ничего не видно. Зала такая просторная, более шести тысяч человек может там быть.
Диву даешься, сколько там покоев, просторных и прекрасно устроенных, и никому в свете не выстроить и не устроить покоев лучше этих. А крыша красная, зеленая, голубая, желтая, всех цветов, тонко да искусно вылощена, блестит как кристальная и светится издали кругом дворца. Крыша эта, знайте, крепкая, выстроена прочно, простоит многие годы.
Между первой и второй стеной — луга и прекрасные дерева и всякого рода звери, есть тут и белые олени, и зверьки с мускусом, антилопы и лани и всякие другие красивые звери, и за стенами только по дорогам, где люди ходят, их нет, а в других местах и там много красивых зверей.
В северо-западном углу большое озеро и много там разных рыб. Великий хан велел напустить туда рыб, и всякий раз, когда захочется ему рыбы, сколько нужно, там и есть. Берет там начало и вытекает из озера, скажу вам, большая река, рыбе выход железными и стальными сетями загорожен.
От дворца на север, скажу вам, на один выстрел из лука великий хан приказал устроить холм. Холм в вышину сто шагов, а в округе тысячу, весь он покрыт деревами, они всегда в зелени, никогда не бывают без листьев. Когда кто великому хану расскажет о каком-нибудь красивом дереве, он приказывает вырыть то дерево с корнями и с землей и на слонах привезти к тому холму, как бы велико ни было дерево, его привозят, и самые красивые в свете дерева тут.
Холм этот великий хан приказал покрыть лазуриком зеленым, и дерева тут зеленые, и гора зеленая, и все зеленое, и зовется возвышенность Зеленым холмом. На вершине, посредине — дворец, большой, красивый и весь зеленый. Так это все: и гора, и деревья, и дворец — с виду прекрасно, смотришь, и сердце веселится. Оттого-то и устроил все это великий хан, чтобы было на что порадоваться.

ГЛАВА LXXXV

Здесь описывается дворец сына и наследника великого хана

Возле своего дворца великий хан приказал выстроить другой, совсем похожий на его для сына, когда он будет царствовать и властвовать, поэтому-то второй дворец выстроен совершенно такимже, как и первый, такой же он большой, и столько же кругом стен, как и кругом дворца великого хана. А сын Чиншин, кого я называл прежде, должен быть царем[198], живет он по тем же обычаям и делает те же дела, что и великий хан, потому что, как только великий хан помрет, его выберут в цари, у него и печать императорская, но не совсем такая же, как у великого хана, пока тот жив.
Рассказал вам о дворцах и описал их, теперь расскажу о великом граде Катая, где эти дворцы, расскажу, зачем он был выстроен и как тут стоял большой и знатный старый город, назывался он Ганбалу, а по-нашему — царский город.
Узнал великий хан через звездочетов, что поднимется этот город и станет бунтовать против него, и велел он выстроить поблизости к нему другой город, между двумя городами была только река, из старого города великий хан выселил жителей в новый и назвал его Тайду[199].
А величиною этот город вот какой: он квадратный, в округе двадцать четыре мили, все четыре стороны равны, обнесен он земляным валом, в вышину шагов двадцать, а в толщину внизу шагов десять, наверху стена не так толста, как внизу, чем выше, тем тоньше, на самом верху шага три в ширину. Стена зубчатая, белая, в ней двенадцать ворот, и у каждых ворот по большому и красивому дворцу, на каждой стороне по трое ворот и по пяти дворцов, потому что тут в каждом углу еще по дворцу. В дворцах большие покои, куда складывается оружие городской стражи.
Улицы в городе, скажу вам, широкие, прямые, из конца в конец все видно, из одних ворот в другие. Много там прекрасных дворцов, отличных гостиниц и много славных домов. Посреди города — большой дворец с великим колоколом, звонит тот колокол ночью, чтобы никто не смел ходить по городу после третьего бою, пробьет колокол по-указанному три раза, никто и не смеет ходить по городу, разве только те, кто к роженицам да к больным идут, да и те идут с фонарями. Каждые ворота, скажу вам, указано сторожить тысяче людей, не потому чтобы народа боялись, а ради почета великому хану, когда он там живет, да чтобы воры не бесчинствовали в городе.
Рассказал вам о городе, теперь расскажу, какой у великого хана двор, и о всех других делах.
О предательском замысле возмутить город Камбалу и о том, как зачинщики были пойманы и казнены[200]
Ниже будет говорено, что назначаются там двенадцать человек и могут они по своему усмотрению распоряжаться землями, управлением и другим всем. Между ними был некий сарацин по имени Ахмах (Ахмед), муж мудрый и способный. Был он у великого ханав силе, любил его великий хан и позволял ему все. Открылось после его смерти, что околдовал Ахмах великого хана, так что тот верил всякому его слову, слушался его и делал по его желанию. Он распоряжался всем управлением и назначениями, наказывал преступников, всякий раз, когда он желал погубить, по делам или несправедливо, ненавистного ему, шел он к великому хану и говорил ему:
‘Такой-то заслуживает казни, оскорбил он ваше величество так-то’.
Великий хан говорил ему: ‘Делай как знаешь’, — а он тотчас же казнил его.
Народ, видя его полномочия, а также доверие великого хана к его словам, не осмеливался противоречить ему ни в чем. Не было такого сильного и могущественного человека, кто не боялся бы его. Обвиненный им в государственном преступлении при всем желании оправдаться не мог этого сделать, не находя ни в ком поддержки, так как никто не осмеливался противоречить Ахмаху, и таким-то образом многих погубил он несправедливо.
Кроме того, не было красивой женщины, которой, если только она ему понравилась, он не овладел бы, незамужнюю он брал в жены, а то иначе принуждал отдаваться его желаниям. Как прослышит он, что у такого-то красивая дочка, были у него его сводники, шли они к отцу девушки и говорили ему:
‘Что скажешь? Вот у тебя дочь, отдай ее замуж за баило, т. е. за Ахмаха, (называли его ‘баило'[201], по-нашему ‘наместник’), а мы устроим, что даст он тебе такое-то управление или такое-то назначение на три года’.
Таким-то образом тот человек отдавал ему свою дочь. Шел тогда Ахмах к великому хану и говорил ему: ‘Такая-то должность свободна или будет свободна тогда-то, такого-то можно бы назначить’, — а великий хан отвечал: ‘Делай как знаешь’, —и тотчас же назначался на ту должность тот человек. Из-за честолюбия или же из-за страха все красивые женщины или делались его женами, или же подчинялись его желаниям.
Было у него около двадцати сынов, занимали они высокие должности, некоторые из них под прикрытием отцовского имени были прелюбодеями, подобно отцу, и другие злодейства совершали.
Этот Ахмах скопил большое богатство: всякий, кто добивался какой-либо должности, приносил ему большой подарок.
Властвовал он так-то двадцать два года. Наконец, туземцы, то есть катайцы, видя безмерную несправедливость и гнусные злодеяния, содеянные женам их и им самим, не могли больше стерпеть, порешили убить его и восстать против правительства.
Между ними был некий катаец по имени Ченху, он командовал тысячью человек. Сказанный Ахмах изнасиловал его мать, дочь ижену. Разгневанный против него Ченху сговорился об его истреблении с другим катайцем, по имени Ванху[202], последний командовал десятью тысячами человек. Сговорились привести свое намерение в исполнение в то время, когда великий хан, проведя три месяца в Камбалу, отправлялся оттуда в город Ксанду[203], где пребывал также три месяца. Сын великого хана Чингис уезжал также в свое обычное местопребывание. В городе для охраны оставался Ахмах, когда случалась надобность, он посылал доклад хану в Ксанду, а тот отдавал оттуда приказания.
Ванху и Ченху сговорились, сообщили свое решение знатным катайцам, с общего согласия передали то решение в другие города своим друзьям, и положено было в назначенный день по данному огнем знаку перебить всех бородатых, подать такой же знак другим городам и там то же сделать. А перебить бородатых хотели потому, что катайцы по природе без бород, татары же, сарацины и христиане носят бороды.
Нужно знать, что все катайцы не любят управления великого хана, потому что поставил он над ними татар и всего чаще сарацин, а этого катайцы не выносили, так как обходились с ними как с рабами. Великий хан овладел Катаем не по праву, а силой и не доверял катайцам, а отдал страну в управление татарам, сарацинам и христианам, людям из его рода, верным и не туземцам.
Сказанные Ванху и Ченху в условленное время взошли ночью во дворец. Ванху сел и приказал осветить. Послал он потом к Ахмаху-баило, жившему в старом городе, гонца, как бы от Чингиса, сына великого хана, будто бы приехавшего в эту ночь и звавшего Ахмаха к себе. Изумленный Ахмах поспешил во дворец, потому что сильно боялся Чингиса. В воротах города он повстречал татарина по имени Когатай[204], начальника над двенадцатью тысячами солдат, постоянно стороживших город. Когатай спросил Ахмаха, куда он идет так поздно.
‘К Чингису, только что приехавшему’, — ответил тот.
‘Как мог он приехать незамеченно и без моего ведома!’ — сказал Когатай и пошел за Ахмахом с несколькими солдатами. Катайцы думали, лишь бы справиться с Ахмахом, а остального нечего бояться. Как только Ахмах вошел во дворец, видя великое освещение, он преклонил колена перед Ванху, принимая его за Чингиса, а Ченху, бывший тут же с мечом наготове, отрубил ему голову.
‘Предательство!’ — закричал при виде этого Когатай, стоявший у входа во дворец, тотчас пустил стрелу в Ванху и убил его на месте[205], затем позвал своих и пленил Ченху, по городу он объявил, что всякий, кого найдут вне дома, будет убит.
Катайцы, видя, что татары открыли заговор, а у них нет заправителей, один убит, а другой взят в плен, остались по домам и не моглидать знак другим городам, чтобы они возмутились, как было условлено. Когатай тотчас же послал гонцов к великому хану с извещением обо всем случившемся. Великий хан приказал ему тщательно расследовать и наказать сообразно с виною. Наутро Когатай допросил всех катайцев и казнил главных зачинщиков заговора. То же было сделано в других городах, когда их участие в заговоре было узнано.
Великий хан, вернувшись в Камбалу, пожелал знать причину этого происшествия и нашел, что сей проклятый Ахмах с сыновьями, как это было выше рассказано, натворил много зла и безобразий, было дознано, что он и семь его сынов (не все его сыновья были злые) захватили множество жен, не считая тех, кого изнасиловали. Потом великий хан приказал снести в новый город все богатство, собранное Ахмахом в старом, и присоединить к своей казне, и было того богатства много. Тело Ахмаха он приказал вырыть из могилы и выбросить на улицу собакам на растерзание, с сынов же его, которые злодействовали, подобно отцу, он приказал заживо содрать кожу[206].
Стал великий хан размышлять об этой проклятой секте сарацин, считавшей позволительным всякий грех и даже убийство человека не их закона, — оттого-то и Ахмах с сынами не почитал содеянного им за грех, — и возненавидел сарацин великий хан. Позвал их к себе и запретил им многое, их законом повелеваемое. Приказал им жениться по татарскому закону, животных убивать в пищу, не перерезывая горла, а распарывая брюхо. В то время, когда все это происходило. Марко Поло находился там.

ГЛАВА LXXXVI

Как великий хан приказывает двенадцати тысячам всадников сторожить себя

Великий хан, знайте, ради важности держит около себя охрану из двенадцати тысяч всадников, зовут этих всадников quesitam, что по-французски значит ‘всадник, верный государю'[207]. А держит их великий хан не потому, чтобы боялся кого-нибудь, над ними четыре начальника, а над каждым начальником по три тысячи человек. Три дня и три ночи каждые три тысячи всадников живут во дворце великого хана, там они едят и пьют, а через трое суток они уходят, приходят другие и сторожат три дня и три ночи, и так меняются, пока все не отслужат, а тогда начинают сначала, и так во весь год.
На пиру великий хан за столом сидит вот как: его стол много выше других столов, садится он на северной стороне лицом на юг, с левой стороны возле него сидит старшая жена, а по правую руку,много ниже, сыновья, племянники и родичи императорского роду, а головы их приходятся у ног великого хана, а прочие князья садятся за другие столы, еще ниже. Жены рассаживаются точно так же. Жены сыновей великого хана, его племянников и родичей — с левой стороны, пониже, а за ними, еще ниже, садятся жены баронов и рыцарей. Всякий знает свое место, где он должен сидеть по порядку, установленному великим ханом. Столы расставлены так, что великий хан может видеть всех, а столов многое множество. А вне этого покоя угощаются более сорока тысяч человек, приходят сюда с большими припасами, приходят из иноземных стран с диковинными вещами, тут и такие, у кого есть владения, да хотят побольше, приходят они в те дни, когда у великого хана большой выход и пир.
В том покое, где великий хан сидит, посредине стоит чаша из чистого золота, входит в нее бочка вина, кругом нее, по углам, чаши поменьше. Из большой чаши вино или другой напиток разливается по золотым сосудам, а в каждом из них вина хватит человек на восемь или десять, один такой сосуд ставится на стол между двух человек, а у каждого есть своя чарка с ручкой, ею он и черпает вино из золотого сосуда. Все равно так же между двух жен ставится по большому сосуду и по две чарки. Сосуды те и чарки, знайте, дорогие. Золотой и серебряной посуды у великого хана, знайте, много, кто не видел, тот и не поверит сколько.
Еду и питье великому хану подают многие князья, а рты и носы у них, скажу вам, прикрыты прекрасными шелковыми да золотыми тканями, чтобы дух и запах не касались пищи и питья великого хана. Когда великому хану пить, инструменты играют, а их тут многое множество, а возьмет великий хан чарку в руки, все князья и все, кто там, становятся на колени и низко кланяются. После того великий хан пьет, и всякий раз, когда великий хан пьет, повторяется то же самое. О еде ничего не скажу: что много ее тут, всякий поверит. Скажу вам, нет тут князя или рыцаря без жены, а жены их едят вместе.
Поедят все, столы убирают, приходит тут в тот покой перед великого государя и к его гостям многое множество скоморохов и плясунов, представляют и потешают великого хана, и все веселятся и смеются. А как кончится все это, расходятся и возвращаются по домам.

ГЛАВА LXXXVII

Здесь описывается большой пир, что великий хан задает в день своего рождения

Все татары празднуют день своего рождения. Великий хан родился в 28-й день сентябрьской луны. День рождения празднуют они все равно так же, как и новый год, о чем расскажу потом.
В день рождения великий хан облачается в сукно, вытканное золотом, в тот же цвет и точно так же, как великий государь, одеваются двенадцать тысяч князей и рыцарей, сукно у них не такое дорогое, а того же цвета, шелковое, с золотом, у каждого большой золотой пояс. Одежду эту дарит им великий хан, а иная одежда по своим драгоценным камням и жемчугу стоит более десяти тысяч бизантов, и много таких. Этим двенадцати тысячам князей и рыцарей великий хан дарит дорогие одеяния тринадцать раз в году, одеяния такие же, как его собственные, и очень дорогие. Что все это дорого, нетрудно понять, нет в свете другого государя, кто мог бы то же самое делать.

ГЛАВА LXXXVIII

Еще о том же

В день рождения великого хана все татары в свете, из всех областей и стран, у кого от великого хана земли и страны, приносят ему великие дары, всякий что ему следует, по-установленному. С большими приносами приходят сюда и те, кому желательно, чтобы великий хан дал им земли в управление. А великий хан выбрал двенадцать князей, они раздают земли по заслугам.
В тот день идолопоклонники, христиане, сарацины и все народы служат молебны и молятся всяк своим идолам и своим богам, чтоб берегли те великого хана и ниспослали ему долгую жизнь, радость и здоровье.
Во весь день так-то веселье и пиршество. Довольно об этом: рассказал все хорошо, теперь опишу другой большой праздник, в начале их года, зовется он белым праздником.

ГЛАВА LXXXIX

Здесь описывается большой праздник, что великий хан задает в начале года

Год у них начинается в феврале, великий хан и все его подданные празднуют вот как: по обычаю, все одеваются в белое, и мужчины и женщины, всякий как может. Белая одежда почитается у них счастливой, поэтому они и делают это, одеваются в белое, чтобы во весь год было счастье и благополучие. В этот день весь народ, все страны, области и царства и все, у кого от великого хана земли в управлении, приносят ему большие дары, золото и серебро, жемчуг и драгоценные камни, множество дорогих белых тканей, и все это делают, чтобы во весь год у великого хана богатства было много и было бы ему радостно и весело. Скажу вам еще, князья и рыцари, да и весь народ друг другу дарят белые вещи, обнимаются, веселятся,пируют, и делается это для того, чтобы счастливо и подобру прожить весь год.
В этот день, знайте еще, дарят великому хану более ста тысяч славных и дорогих белых коней. В этот же день выводят пять тысяч слонов под белыми, зверями и птицами вышитыми попонами, у каждого слона на спине по два красивых и дорогих ларца, а в них посуда великого хана и богатая сбруя для этого белого сборища.
Выводят еще многое множество верблюдов, они также под попонами и навьючены всем нужным для дара. И слоны и верблюды проходят перед великим ханом, и такой красоты нигде не видано.
Утром, в праздник, к государю в большой покой, пока столы не расставлены, приходят цари, герцоги, маркизы, графы, бароны, рыцари, звездочеты, врачи, сокольничие и все другие чины, управляющие народами, землями, военачальники, а те, кому нельзя взойти, становятся вне дворца, в таком месте, где великий государь мог бы их видеть. Строятся вот в каком порядке: сперва сыны, племянники и те, кто императорского роду, потом цари, а там герцоги, затем все другие, в том порядке, как им следует.
Когда все рассядутся по своим местам, встает старейший духовный и громко говорит: ‘Преклонитесь и почтите’, — и, как только он это скажет, все преклоняются челом до земли, славословят и молятся великому хану как богу. Четыре раза поклоняются ему так точно. Потом идут к разукрашенному алтарю, стоит на нем красная дщица с именем великого хана да прекрасная курильница, благоговейно воскуряют той дщице, а после того возвращаются на свои места. Сделав все это, приносят свои богатые и дорогие дары. А когда великий государь пересмотрит все дары, расставляются столы и все садятся за них в том порядке, как я говорил прежде: великий хан садится за свой большой стол, а по левую его руку старшая жена, и никто более тут не сидит, все прочие садятся в том порядке, как я вам говорил, все жены, как я вам говорил, на стороне императрицы. Обедают точно так, как я говорил вам в ином месте. А после обеда приходят фокусники и потешают двор, что вы уже прежде слышали, когда все это кончится, идут все к себе домой.
Рассказал вам о белом празднике, опишу теперь щедрость великого хана, как он дарит некоторым баронам одежду для учрежденных им же праздников.

ГЛАВА ХС

Здесь описываются двенадцать тысяч баронов, что приходят на пиры

Набрал великий хан двенадцать тысяч баронов, зовутся они quecitain, а значит это: близкие и верные слуги государя, подарил он каждому из них тринадцать одеяний разных цветов, дорогих, расшитых жемчугом, камнями и всякими драгоценностями, дал по дорогому, красивому золотому поясу, да еще сапоги из верблюжьей кожи, шитые серебром, дорогие и красивые, точно цари, как облекутся в эти красивые и знатные наряды. Установлено, в какой праздник в какую одежду наряжаться. У великого хана тоже тринадцать одежд, как и у баронов, того же цвета, да только подороже и величественнее. Как бароны, так и он наряжается.
Описал вам тринадцать одежд, что двенадцать тысяч баронов получили от своего государя, всего сто пятьдесят шесть тысяч дорогих одеяний, без записи и не сосчитаете, что они стоят, больших денег стоит обувь. Устроил все это великий хан для того, чтобы пиры его были почетнее и величественнее.
Расскажу вам еще о превеликом чуде: приводят перед великим государем большого льва, завидит лев великого хана и смиренно ложится перед ним, словно как бы признает его за своего государя, и лежит без цепей. Есть чему подивиться!
Довольно об этом, расскажем о большой охоте великого хана.

ГЛАВА XCI

Как великий хан установил, чтобы приносили ему дичь

Во все время, пока великий хан живет в катайской столице, то есть в декабре, январе, феврале, приказывает он, чтобы в окружности на шестьдесят дней пути охотились на зверя и на птиц. Установлено и приказано, чтобы те, кто владеют людьми и землями, приносили великому хану больших зверей, кабанов, оленей, антилоп, ланей, медведей и других, знатную часть из того, что наловят. Так-то охотятся все.
А у зверей, что посылают к великому хану, выпускают из живота все внутренности, кладут потом на телеги, так и отсылают к великому хану. Это делают те, кто за тридцать дней (пути), и таких многое множество. А те, кто за шестьдесят дней, мяса не посылают, оттого что далеко, отсылают ему выделанные кожи, а великий хан употребляет их на вооружение и для войска.
Рассказал вам об охоте, опишу вам диких зверей, что великий хан держит.

ГЛАВА XCII

Здесь описываются львы, леопарды, волки, выученные зверей ловить, да еще кречеты, соколы и другие птицы

Много у великого хана леопардов, приученных к охоте и зверей ловить, и волков у него многое множество, и они славно приучены ловить зверей. Много у него львов больших, покрупнее тех, что в Вавилоне. Прекрасная на них шерсть, отличной масти, черными, рыжими и белыми полосами. Приучены они ловить диких кабанов, диких быков, диких ослов, оленей, ланей и других зверей. Залюбуешься, когда везут они дикого зверя в клетке, на телеге, а подле маленькая собачка. Орлов, приученных ловить волков, лисиц, антилоп, ланей, у него также много, ловят они всех зверей вдоволь, а те орлы, что приучены волков ловить, — большие и сильные, нет такого большого волка, которого не поймал бы этот орел.
Рассказал все, что вы слышали, опишу вам теперь, какое множество отличных собак великий хан держит.

ГЛАВА XCIII

Здесь говорится о двух братьях, что за охотничьими собаками смотрят

Есть у великого хана два князя, родные братья, один зовется Баян, а другой — Минган. Называют их cunici, что значит ‘смотрители собак-меделянок’, у каждого под началом десять тысяч человек, одни десять тысяч человек одеты одинаково в красный цвет, а другие — в голубой и завсегда одеваются так, когда идут на охоту с великим ханом. У каждого из двух тысяч из этих десяти тысяч под присмотром по одной, по две или по более собак-мордашек, всех их, значит, много. Когда великий хан едет на охоту, по одну его сторону едет один брат со своими десятью тысячами ловчих и со своими пятью тысячами собак, а по другую — другой со своими десятью тысячами и со своими собаками. Идут вплотную, один за другим, растянутся на целый день пути и всякого зверя излавливают. Любо посмотреть и на охоту, и на собак, и на охотников, заглядишься, скажу вам, на великого хана, когда он и князья кругом его скачут с кречетами по равнине, а собаки, смотришь, гонят с той и с другой стороны медведей, оленей и всяких зверей!
Рассказал вам о том, как собак держат, опишу, как великий хан проводит остальные три месяца.

ГЛАВА XCIV

Здесь описывается, как великий хан отправляется на охоту ловить зверей и птиц

Пожив в том городе три месяца, декабрь, январь и февраль, великий хан уезжает оттуда в марте и едет на юг, за два дня пути, к морю-океану.
Берет он с собою десять тысяч сокольников, да пятьсот кречетов, да соколов-пилигримов, да сероголовых соколов во множестве, берет еще с собою ястребов ловить водяную птицу. Всех их он не держит в одном месте, расставит их там и сям, так они и охотятся, а птиц, что наловят, по большей части несут великому хану.
Когда великий хан отправляется на охоту со своими соколами и другими птицами, добрых десять тысяч человек с ним, расставляет их он парами, называются они toscaor, а по-нашему ‘сторож’, они сторожат, а как станут парами там и сям, так места займут много, у всякого есть свисток и колпачок, могут и призвать птицу, и держать ее, а когда великий хан прикажет запустить птиц, тому, кто выпускает, нет нужды идти за ними следом, потому что, как я вам сейчас говорил, всюду расставлены люди и сторожат птиц, и, куда бы они ни полетели, они за ними и, коль нужно им помочь, помогают. У птиц великого хана, а также у птиц других князей к ноге привязана серебряная бляха, а на ней написано имя того, чья птица и кто ее держит, как поймают птицу, тотчас же знают, чья она, тому и отдают. А когда не знают, чья птица, несут ее к князю bularguei[208], зовут так того, кто стережет добро без хозяина.
Найдут ли коня, или меч, или птицу, или что другое и, коли не знают, чья вещь, несут ее к тому князю, а он сторожит и бережет найденное, а кто нашел, коли тотчас не принесет, почитается за вора, а кто потерял, идет к тому князю, и тот приказывает отдать потерянное. Завсегда тот князь пребывает со своим знаменем в самом высоком месте стана, чтобы те, кто что-либо утерял, тотчас же видели его. Так-то ничего не теряется, а все находится и по принадлежности возвращается.
А по той дороге, по которой, как я говорил, идет великий хан к морю-океану, много прекрасных мест, охоты на зверей и птиц много: нигде в свете нет такого удовольствия.
Ездит великий хан всегда в прекрасном деревянном покое на четырех слонах, внутри покой обит сукном, вытканным золотом, а снаружи обтянут львиной кожей. Берет он с собой дюжину лучших из своих кречетов, да сидят с ним для компании и развлечения несколько князей. Так-то едет он в том покое, на слонах, а другие князья скачут кругом. ‘Царь, — скажут они ему, — журавли летят’ — и тотчас же приказывает он раскрыть сверху покой и видитжуравлей. Выберет какого захочет кречета и пустит его, и зачастую тот излавливает журавля, а великий хан видит все это со своего ложа, и великая ему потеха и удовольствие. А все другие князья и рыцари скачут кругом великого хана. Никто не поверит, чтобы у кого на свете было столько потех и удовольствий, как у великого хана.
А придет великий хан в Каччар модун[209], там уже расставлены палатки, и все сыновья, и князья, и жены, больше десяти тысяч тут красивого да богатого народу. А палатка у него вот какая: в той, где бывают собрания, поместится тысяча всадников, а двери у нее на юг. Сюда сходятся князья и другие люди, рядом, на запад, другая, там пребывает великий хан. Сюда он призывает того, с кем желает поговорить, а за большой залой просторный и красивый покой, здесь великий хан опочивает. Есть еще и другой покой и другие палатки, но не рядом с большой палаткой.
А две залы и тот покой, о котором я говорил, выстроены вот как: в каждой зале три прекрасно сработанных столба из благовонного древа, снаружи покрыты очень красивыми львиными кожами, полосатыми, черными, белыми и красными. Построены они так прочно, что ни дождь, ни ветер не повредят и не попортят их. Внутри они обиты горностаем и соболем, то самые лучшие меха, самые дорогие и богатые из мехов. Хороший соболий мех, по правде, на мужскую шубу стоит две тысячи безантов, а попроще — тысячу. Татары зовут его царским мехом, а зверь — с куницу. Диву даешься, глядя, как этими двумя мехами хорошо обиты и тонко убраны обе залы великого хана. Опочивальня великого хана, что тут же рядом, снаружи обита также львиными кожами, а внутри — горностаевыми и собольими мехами, убрано все прекрасно, на славу. Веревки в покоях и в залах шелковые, дорогие. Маленькому царю и не уплатить того, что стоят три палатки.
Вокруг этих палаток — другие, также хорошо выстроенные и прекрасно убранные. У жен великого хана также палатки богатые. Для кречетов, соколов, для птиц и зверей есть многое множество палаток. В этой ставке просто диво, сколько народу. Она кажется самым многолюдным на свете городом. Отовсюду сошелся сюда народ, да еще с домочадцами. За великим ханом сошлось сюда множество его врачей, звездочетов, сокольничих и других чинов. А устроено тут все так же хорошо, как в столице.
Живет великий хан в том месте до весны, которая начинается там около нашей Пасхи, и во все это время он охотится по соседству, много ловит журавлей, лебедей и других птиц, а люди его, что расставлены по разным местам, приносят ему всякой дичи. Живет он все время там весело, в свое удовольствие, кто сам не видел его великолепия, его дел и потех, тот и не поверит тому, что я говорил.
Скажу вам еще: кругом тех мест, где живет великий хан, на двадцать дней пути никто, ни один купец, ни один ремесленник, ни один крестьянин не смеет держать соколов, или ловчих птиц, или охотничьих собак. А в других областях и землях могут держать собак и ловчих птиц, а коль пожелают, так и охотиться. Во всех местах, где великий хан властвует, знайте еще, по истинной правде, никакой царь, никакой князь и ни один человек не смеет охотиться на зайцев, оленей, ланей и антилоп, на всех зверей, что плодятся с марта по октябрь, а кто противное учинит, жестоко раскается. Великий хан установил так, и приказу его, скажу вам, повинуются, зачастую зайцы, лани и другие звери, что я называл, идут прямо к человеку, и никто их не трогает и зла им никакого не делает.
Живет великий хан в том месте так-то, как вы слышали, до Пасхи, а потом уезжает со всеми своими той же дорогой, что приехал, прямо в Канбалу и во весь путь в свое удовольствие тешится охотой.

ГЛАВА XCV[210]

Как великий хан устраивает большие выходы и задает великие пиры

Придет великий хан в свою столицу Камбалу и поселяется в главном дворце на три дня, не более, устраивает большой выход и задает великий пир. Веселится и пирует со своими женами. И во все три дня не надивишься пышности великого хана.
Домов и народу в этом городе, и внутри, и вне, превеликое множество. Что ни ворота, то предместье, двенадцать, значит, больших предместий, а народу в них не сосчитать, в предместьях жителей более, нежели в городе, там пристают и живут и купцы, и все, кто приходит по делам, а приходит многое множество ради великого хана, и купцы, и другие люди приходят сюда по своим делам, потому что город торговый.
Дома и дворцы тут (в предместьях), скажу вам, так же хороши, как и в городе, хоть и не такие, как у великого хана.
Мертвых в городе не хоронят, а умрет идолопоклонник, несут его в такое место, где тела сжигают, а это за предместьями, и других хоронят за предместьями.
Грешницы, мирские, значит, жены, что за деньги людям служат, в городе жить не смеют, живут они по предместьям, и не поверите, сколько их тут. Добрых двадцать тысяч их тут! И все за деньги служат, и все заняты, потому что каждый день многое множество купцов и иностранцев приходит и уходит. Если столько мирских жен, легко понять, сколько народу в Канбалу.
Ни в какой другой город в свете не свозится столько дорогих ибогатых вещей. Скажу вам прежде всего, что привозится из Индии: везут сюда драгоценные камни, жемчуг и всякие другие дорогие вещи. Все хорошие и дорогие вещи из Катая и других областей привозят сюда, и все это для государей, что живут здесь, для их жен, для князей, для великого множества военных людей и для тех, что приходят сюда, ко двору великого хана. Потому-то свозят сюда, как я вам рассказывал, самые богатые вещи самой дорогой цены, да в таком обилии, как ни в какой другой город в свете, много здесь товаров продается и покупается. Каждый день, знайте, приезжает сюда более тысячи телег с шелком, ткутся тут сукна с золотом и шелковые материи. Кругом этого города, и близко, и далеко, двести городов, и оттуда сходятся сюда за покупками, все нужное находят тут, неудивительно, что в Канбалу достается все, что вам рассказывал. Теперь это вам понятно.
Опишу вам монетный двор в этом самом городе Канбалу и покажу ясно, как великий хан может тратить более, нежели рассказано или расскажется в этой книге.

ГЛАВА XCVI

Как великий хан вместо монет тратит бумажки

В Канбалу — монетный двор великого хана, да такой, что про великого хана сказать можно — алхимию он знает вполне, и вот почему. Приказывает он изготовлять вот какие деньги: заставит он набрать коры от тутовых деревьев, листья которых едят шелковичные черви, да нежное дерево, что между корой и сердцевиной, и из этого нежного дерева приказывает изготовить папку, словно как бумагу, а когда папка готова, приказывает он из нее нарезать вот как: сначала маленькие (кусочки), стоящие половину малого ливра, или малый ливр, иные ценой в пол серебряный грош[211], а другие — в серебряный грош, есть и в два гроша, и в пять, и в десять, и в безант, и в три, и так далее до десяти безантов[212], и ко всем папкам приложена печать великого хана. Изготовляется по его приказу такое множество этих денег, что все богатство в свете можно ими купить. Приготовят бумажки так, как я вам описал, и по приказу великого хана распространяют их по всем областям, царствам, землям, всюду, где он властвует, и никто не смеет, под страхом смерти, их не принимать. Все его подданные повсюду, скажу вам, охотно берут в уплату эти бумажки, потому что, куда они ни пойдут, за все они платят бумажками — за товары, за жемчуг, за драгоценные камни, за золото и за серебро: на бумажки все могут купить и за все ими уплачивать, бумажка стоит десять безантов, а не весит ни одного.
Приходят много раз в году купцы с жемчугом, с драгоценнымикамнями, с золотом, с серебром и с другими вещами, с золотыми и шелковыми тканями, и все это купцы приносят в дар великому хану. Сзывает великий хан двадцать мудрых, для того дела выбранных и сведущих, и приказывает им досмотреть приносы купцов и заплатить за них, что они стоят. Досмотрят мудрецы все вещи и уплачивают за них бумажками, а купцы берут бумажки охотно и ими же потом расплачиваются за все покупки в землях великого хана. Много раз в году, сказать по правде, приносят купцы вещей тысяч на четыреста безантов, и великий хан за все расплачивается бумажками.
Скажу вам еще, много раз в году отдается приказ по городу, чтобы все, у кого есть драгоценные камни, жемчуг, золото, серебро, сносили все это на монетный двор великого хана, так и делают, сносят многое множество всего этого, и уплачивается всем бумажками. Так-то великий хан владеет всем золотом, серебром, жемчугом и драгоценными камнями всех своих земель.
Скажу вам еще о другом, о чем следует упомянуть: когда бумажка от употребления изорвется или попортится, несут ее на монетный двор и обменивают, правда с потерей трех на сто, на новую и свежую. И другое еще следует рассказать в нашей книге: если кто пожелает купить золота или серебра для поделки какой-нибудь посудины, или пояса, или чего другого, то идет на монетный двор великого хана, несет с собой бумажки и ими уплачивает за золото и серебро, что покупает от управляющего двором.
Рассказал вам, как и почему великий хан должен иметь и имеет богатства более, нежели кто-либо в свете. А вот что еще изумительнее: у всех царей в свете нет столько богатства, сколько у великого хана.
Рассказал вам и описал, как великий хан изготовляет бумажки, а теперь порасскажу о великих господах, что по приказу великого хана из этого города Канбалу распоряжаются.

ГЛАВА XCVII

Здесь описываются двенадцать баронов, что все дела великого хана исполняют

Выбрал великий хан двенадцать знатных князей и им поручил все дела в тридцати четырех областях. Обычаи у них и порядки вот какие.
Прежде всего скажу вам, двенадцать князей живут в городе Канбалу в одном дворце. Дворец большой, прекрасный, много в нем покоев и отдельных домов.
Во всякой области есть свой судья и свои писцы, живут они водворце, каждый в своем доме, и ведают все дела той области, куда приставлены, исполняют их по воле и приказу двенадцати князей, а о них я уже говорил.
А власть у двенадцати князей вот какая: правителей областей они выбирают, выберут достойного и доложат об этом великому хану, великий хан избранного утверждает и дарует ему какую следует золотую дщицу. Куда войскам следует идти, об этом также заботятся те же князья, куда покажется, что нужно, туда князья и шлют войска, и, сколько пожелают, столько и шлют, но всякий раз с ведома великого хана. Также они распоряжаются и в других областных делах. Зовут их scieng, что значит ‘великий суд'[213], выше их только великий хан. Кому захотят, много добра тому могут сделать.
Не стану перечислять поименно областей, ясно расскажу об этом в нашей книге. Оставим это и расскажем вам, как великий хан посылает своих гонцов и как им заготовляют лошадей.

ГЛАВА XCVIII

Как от Канбалу в разные области идут многие дороги

От Канбалу, знайте по истине, много дорог в разные области, то есть одна в одну область, другая в другую, и на всякой дороге написано, куда она идет, и всем это известно. По какой бы дороге ни выехал из Канбалу гонец великого хана, через двадцать пять миль он приезжает на станцию, по-ихнему янб[214], а по-нашему ‘конная почта’, на каждой станции большой, прекрасный дом, где гонцы пристают. Богатые постели с роскошными шелковыми одеялами в этих постоялых дворах, все, что нужно гонцу, там есть, и царю пристать тут хорошо.
На каждой станции по четыреста лошадей, так великий хан приказал, лошади всегда тут наготове для гонцов, когда великий хан куда-либо посылает их. По всем главным областным дорогам через двадцать две мили, а где через тридцать есть станции, на каждой станции от трехсот до четырехсот лошадей всегда наготове для гонцов, тут же дворцы, где гонцы пристают. Вот так-то ездят по всем областям и царствам великого хана.
В местах пустынных, где нет ни жилья, ни постоялых дворов, и там великий хан для гонцов приказал устроить станции, дворцы и все нужное, как на других станциях, и коней, и сбрую, гоньба только подальше, есть станции в тридцать пять миль, а в ином месте более сорока. Вот так-то, как вы слышали, ездят гонцы великого хана, и на всякой гоньбе есть им где пристать и лошади готовы.
Такого величия, такой роскоши не было ни у какого императора, ни у одного короля, да и ни у кого. На этих всех станциях, знайте по правде, более двухсот тысяч лошадей готовы для гонцов, а дворцов, скажу вам, более десяти тысяч, и во всех них, как я уже говорил, богатая сбруя. И такая тут изумительная роскошь, что еле под силу рассказывать или описывать это.
Забыл я рассказать об одном, что сюда же относится: между каждыми двумя станциями, через каждые три мили, есть поселки домов в сорок, живут тут пешие гонцы великого хана, и исполняют они службу вот как: у них большие пояса с колокольчиками, для того чтобы издали слышно было, как они бегут, бегут они вскачь, и не более трех миль, а через три мили стоит смена, издали слышно, что гонец идет, и к нему уже готовятся, придет он, от него отбирается, что он принес, а от писца — лоскуток бумаги, и новый гонец пускается вскачь, бежит три мили, а потом сменяется так же, как и первый гонец. Великий хан таким-то образом, через этих пеших гонцов, в одни сутки получает вести из-за десяти дней пути, проходят эти пешие гонцы в одну ночь и в один день десять дней пути, в двое суток приносят вести из-за двадцати дней расстояния. Часто в один день великому хану они доставляют плоды из-за десяти дней расстояния. Податей с них великий хан не берет, а еще им дарит из своей казны да лошадей, что на станциях для гонцов.
Устроены эти станции вот как: приказывает великий хан спросить у города, что близ какой-нибудь станции, сколько лошадей он может поставить, отвечает город, что сто, великий хан и приказывает выставить на эту станцию сто, потом опрашивает другие города и замки, сколько лошадей они могут выставить, столько и приказывает выставить на станцию. Так устроены все станции, и они ничего не стоят великому хану, только на станциях в местах нежилых он приказывает выставлять своих собственных лошадей.
Когда нужно поскорее доложить великому хану о какой возмутившейся стране, или о каком князе, или о чем важном для великого хана, гонцы скачут по двести миль в день, а иной и по двести пятьдесят миль, и скажу вам, как это делается: когда гонцу нужно ехать скоро столько-то миль, как я рассказывал, для этого дается ему дщица с кречетом. Если гонцов двое, оба пускаются с места на добрых, сильных скакунах, перевязывают себе животы, обвязывают головы и пускаются сколько мочи вскачь, мчатся до тех пор, пока не проедут двадцать пять миль на станцию, тут им готовь! другие лошади, свежие скакуны. Садятся они на них не мешкая, тотчас же, и, как сядут, пускаются вскачь, сколько у лошади есть мочи, скачут до следующей станции, тут им готовы новые лошади, на них они садятся и едут дальше, и так до вечера.
Вот так-то, как я рассказывал, гонцы проезжают двести пятьдесят миль и доставляют великому хану вести, а коли нужно и весть важная, так и по триста миль проезжают.
Довольно о гонцах, рассказал о них все ясно, а теперь расскажу о великой милости великого хана, что дважды в год он оказывает своим подданным.

ГЛАВА XCIX

Как великий хан помогает тем, у кого нет хлеба или скотины

Рассылает великий хан гонцов по всем своим землям, царствам и областям узнавать, не погиб ли где хлеб от непогоды, града или другого какого бедствия. Узнает, кто пострадал, без хлеба, с таких не приказывает брать податей за год, а еще приказывает дать им своего хлеба для прокормления и на обсеменение. И великая та милость великого хана! Это делается летом, а зимою раздает скотину: как узнает, что у такого-то пал скот, приказывает дать ему скотину, помогает ему и тот год податей с него не берет.
Так-то, как вы слышали, помогает и поддерживает своих подданных великий хан.
Описал вам это, а теперь поговорим о другом.

ГЛАВА С

Как великий хан сажает дерева по дорогам

По большим дорогам, где гонцы скачут, купцы и другой народ ездит, великий хан приказал через каждые два шага насадить деревья. Деревья эти, скажу вам, теперь велики так, что видны издали. А сделал это великий хан для того, чтобы всякому дорога видна была и заблудиться нельзя было. И по пустынным дорогам есть дерева, для купцов и для гонцов великое от того удобство, и во всех царствах и областях есть дерева по дорогам.
Рассказал вам о деревьях по дорогам, опишу теперь иное.

ГЛАВА CI

Здесь описывается вино, что пьют подданные великого хана

Весь почти народ в области Катай пьет вот какое вино: приготовляют его из риса с другими хорошими пряностями, и питье выходит лучше всякого другого вина: и чисто, и вкусно, вино горячее, и пьянеешь от него скорее, нежели от другого.
Оставим это и опишем, как камни, словно дрова, горят.

ГЛАВА CII

Здесь описывается, как камни, словно дрова, горят

По всей области Катай есть черные камни, выкапывают их в горах, как руду, и горят они, как дрова. Огонь от них сильнее, нежели от дров, он продержится во всю ночь, до утра. Жгут эти камни, потому что и дешево, да и дерева сберегаются.
Рассказал вам об этом, опишу другое, как великий хан дешево собирает хлеб.

ГЛАВА CIII

Как великий хан приказывает собирать многое множество хлеба и раздает его в помощь своему народу

Когда великий хан знает, что хлеба много и он дешев, то приказывает накупить его многое множество и ссыпать в большую житницу, чтобы хлеб не испортился года три-четыре, приказывает его хорошенько беречь. Собирает он всякий хлеб: и пшеницу, и ячмень, и просо, и рис, и черное просо, и всякий другой хлеб, все это собирает во множестве. Случится недостача хлеба и поднимется он в цене, тогда великий хан выпускает свой хлеб вот так: если мера пшеницы продается за безант, за ту же цену он дает четыре. Хлеба выпускает столько, что всем хватает, всякому он дается и у всякого его вдоволь. Так-то великий хан заботится, чтобы народ его дорого за хлеб не платил, и делается это всюду, где он царствует.
Рассказал вам об этом, опишу теперь, как великий хан раздает милостыню.

ГЛАВА CIV

Как великий хан раздает бедным милостыню

Рассказал вам, как великий хан раздает хлеб своему народу, теперь опишу, как он бедным в Канбалу дает милостыню. Приказывает он набрать в городе бедные семьи, которым есть нечего, в одной семье человек шесть, в другой — восемь, или десять, или больше, или меньше, для прокормления их великий хан приказывает раздать пшеницы и другого хлеба, и дается им вдоволь. Всякому, скажу вам, кто придет ко двору за хлебом, отказа в этом нет, у кого хлеба нет, всякому он дается. Более тридцати тысяч человек ежедневно, знайте, приходят за хлебом, и это каждый год.
По великой своей доброте великий хан жалеет о своем бедном народе, а тот за это почитает его как бы за Бога.
Расскажу вам теперь о другом. Оставим Канбалу, пойдем в Катай описывать великое и богатое, что там есть.
Об астрологах в городе Камбалу
Есть в городе Камбалу между христианами, сарацинами и катайцами около 5000 астрологов и гадателей, которых великий хан ежегодно снабжает пищей и одеждой, как упомянутых бедняков, и которые постоянно занимаются своим искусством в городе. У них есть астролябия, на которой написаны знаки, часы и критические пункты целого года.
Ежегодно упомянутые христиане, сарацины и катайские астрологи, каждые отдельно, рассматривают по этой астролябии ход и характер каждого года сообразно положению каждой луны, чтобы рассмотреть и определить, какая должна быть погода по естественному ходу вещей и по расположению планет и знаков и какие особенности произведет каждая луна того года, например, что в такой-то луне будут грозы и бури, в такой-то — землетрясения, в такой-то — дожди, в такой-то — болезни, (большая) смертность, война, раздоры и заговоры. Они объявляют обстоятельства каждой луны сообразно тому, что нашли, прибавляя, что Бог может сделать больше или меньше по своей воле. Они пишут на особых небольших квадратных табличках все, что должно совершиться в том году, эти таблички они называют такуини[215] и продают их по грошу за штуку всем, кто желает узнать будущее. Те, чьи предсказания более всего оправдываются, считаются наиболее совершенными знатоками своего искусства и достигают самого большого почета.
Также если кто-нибудь задумает совершить какой-нибудь большой труд или отправиться в какую-нибудь далекую страну для торговли или с какой-нибудь другой целью и захочет узнать, каков будет исход его предприятия, он идет к одному из тех астрологов и говорит ему: ‘Посмотрите в своих книгах, в каком положении теперь небо, так как я хочу отправиться за таким-то делом или для торговли’. Тогда астролог говорит вопрошающему, что он должен сказать ему год, месяц и час своего рождения, что тогда он рассмотрит, как согласуются созвездия, под которыми он родился, с теми, что были в небе в тот час, когда был поставлен вопрос, и предскажет ему, хорошо ли или дурно кончится для него будущее сообразно с расположением небесных созвездий.
Нужно знать, что татары ведут счет своим годам по кругам из двенадцати лет, первый год они обозначают названием льва, второй — быка, третий — дракона, четвертый — собаки[216] и т. д. до тех пор, пока число не достигнет двенадцати.
Таким образом, если кого-нибудь спросят, когда он родился, он отвечает, например, так: в год льва, в такой-то день или ночь, в такой-то час, в такую-то минуту, потому отцы смотрят за тем, чтобы все это тщательно записывалось в книгу. Когда окончен счет двенадцати знакам, обозначающим двенадцать лет, тогда они возвращаются к первому знаку и снова начинают считать в том же порядке.
О религии татар[217]и их мнениях относительно души и их нравах
Как мы сказали выше, эти народы идолопоклонники, а что до их богов, то у каждого высоко на стене его комнаты прибита табличка, на которой написано имя, обозначающее Всевышнего, Небесного Бога, ей они каждый день поклоняются с кадилом фимиама следующим образом: поднимают руки вверх и трижды скрежещут зубами, чтобы Бог дал им хороший ум и здоровье, а другого они у него не просят. Ниже, на полу, стоит изображение, которое зовется Натигаем, это бог земных вещей, рождающихся по всей земле. Ему они придают жену и детей и поклоняются ему таким же образом с кадилом, скрежеща зубами[218], и поднимают руки, у него просят благоприятной погоды, земных плодов, сыновей и подобных благ.
Душу они считают бессмертной в том смысле, что тотчас после смерти человека она переходит в другое тело, смотря по тому, жил ли человек хорошо или дурно, душа переходит от хорошего к лучшему или от дурного к худшему. Если это был бедный человек и вел себя при жизни хорошо и скромно, то он после смерти возродится от дворянки и сам будет дворянином, потом он родится от государыни и будет государем, поднимаясь все выше и выше, он, наконец, доходит до Бога. Если же он вел себя дурно, то он, если был сыном дворянина, возрождается как сын крестьянина, потом возрождается собакой и спускается к все более презренной жизни.
Они говорят цветистым языком, приветствуют друг друга вежливо, с веселым и радостным видом, держат себя с достоинством и едят очень чисто. Отцу и матери оказывают большой почет, если же случится, что какой-нибудь сын оскорбит родителей или не поможет им в случае нужды, то есть особенное присутственное место, у которого нет другого дела, как наказывать неблагодарных сыновей, оказавшихся виновными в каком-нибудь неблагодарном поступке по отношению к родителям.
Разного рода преступники, задержанные и посаженные в тюрьму, подвергаются удушению, когда же наступает срок, назначенныйвеликим ханом для освобождения задержанных, что бывает каждые три года, то их отпускают, но при этом кладут им клеймо на одну щеку, чтобы после узнавать их.
Нынешний великий хан запретил все игры и фокусничества, которым там предаются более, чем где-либо в мире. Для этого он говорил им: ‘Я покорил вас с оружием в руках, и все, что принадлежит вам, — мое, потому если вы играете, то играете моею собственностью’.
Не хочу обойти молчанием того порядка и обычая, как должны вести себя люди из народа и вельможи великого хана, когда приходят к нему. При первом приближении к тому месту, где находится великий хан, люди из народа еще на расстоянии полмили, из уважения к его высокому сану, останавливаются со скромным, тихим и спокойным видом, не слышны никакой шум, никакой звук и никакой громкий говор.
Каждый барон или дворянин постоянно носит с собой небольшой и красивый сосуд, в который плюет, пока находится в зале, так как никто в зале не смеет плевать на пол, плюнув, он прикрывает сосуд и ставит его в сторону. У них есть также красивые сапожки из белой кожи, которые берут с собой, придя во двор, откуда войдут в залу, когда их позовет государь, они надевают эти белые башмаки, а другие передают слугам, чтобы не запачкать великолепных, искусно сделанных шелковых разноцветных ковров, шитых золотом.

ГЛАВА CV

Здесь начинается о большой области Катай и о реке Пулисанчи[219]

Послал тот самый великий хан господина Марко гонцом на запад. Вышел он из Канбалу и шел на запад четыре месяца, все, что он видел, идя туда и назад, расскажет вам. По выезде из города через десять миль — большая река Пулисангинз, течет она в море-океан, много купцов с товарами поднимаются по ней вверх.
Прекрасный каменный мост через эту реку. В целом свете нет такого хорошего моста. Вот он какой: в длину триста шагов, а в ширину восемь, по нем рядом проедут десять верховых, стоит он на двадцати четырех сводах и на стольких же водяных мельницах, выстроен из серого прекрасного мрамора, сработан хорошо и прочно, по обе стороны моста — стены из мраморных досок и столбы, расставлены они вот как: в начале моста мраморный столб, под ним мраморный лев, а другой на столбе, оба красивые, большие и сработаны хорошо. От этого столба через полтора шага — другой совершенно такой же, с двумя львами, между столбами — доски из серого мрамора, чтобы люди не падали в воду, и так из конца в конец моста. Любо на это посмотреть.
Рассказал вам об этом прекрасном месте, опишу теперь новое.

ГЛАВА CVI

Здесь описывается большой город Жиги[220]

От этого моста тридцать миль на запад дорога по славным постоялым дворам, мимо виноградников и полей, а там и большой, красивый город Жиги. Тут много аббатств язычников. Народ торговый, занимаются и ремеслами. Много тут выделывают шелковых и золотых тканей, а также прекрасный сандал[221]. Много тут постоялых дворов для путешественников.
Через милю от этого города две дороги: одна на запад, а другая на юг, западная в Катай, а южная в большую область Манги. По западной дороге до Катая едешь добрых десять дней, во всю дорогу много красивых городов и красивых замков, торговых и промышленных, прекрасных полей, виноградников и много рабочего люду. Упоминать больше нечего, а потому оставим это и расскажем о царстве Таян-фу[222].

ГЛАВА CVII

Здесь описывается царство Таифу

От Гинги в десяти днях пути — царство Таян-фу и главный город области. Город Таян-фу, куда мы пришли, большой и красивый, торговля тут великая, а также промышленность, выделывают тут многое множество сбруи для войск великого хана. Много здесь отличных виноградников и вина выделывается вдоволь, во всей области Катай одно это вино, из того города оно развозится по всей области. Многое множество тут шелку, есть у них тутовые дерева и много шелковичных червей.
Из Таян-фу семь дней едешь на запад по прекрасной стране, много тут городов и замков, большая тут торговля и промышленности довольно. Много тут купцов, что ходят в разные страны и наживаются. А через семь дней — город Пиан-фу[223]. Город большой, богатый, много там купцов, народ торговый и промышленный. Многое множество выделывается тут шелку.
Оставим это и расскажем о большом городе Качиан-фу[224], а сперва поговорим о знатной крепости Каикуи[225].

ГЛАВА CVIII

Здесь описывается Каяу

От Пиан-фу на запад через два дня — прекрасная крепость Качиан-фу, выстроил ее в старину царь по прозванию Золотой[226]. В крепости той есть красивый дворец и пребольшой покой, куда собраны очень хорошие портреты всех старинных царей той области. Любо на это посмотреть, и все это выстроено по приказу прежних здешних царей.
Расскажу вам прелюбопытную повесть о Золотом царе, о том, что было между ним и попом Иваном[227], рассказывает это здешний народ. Говорят тамошние люди, что Золотой царь воевал с попом Иваном и засел он в такое крепкое место, откуда поп Иван не мог его взять, не мог ему никакого зла причинить и очень гневался.
Сказали попу Ивану семь его слуг, что приведут ему Золотого царя живым. Согласился на то поп Иван и пообещал большую награду. Простились семь слуг с попом Иваном и поехали со многими всадниками, пришли к Золотому царю и говорят, что хотят послужить ему. ‘Добро пожаловать’, — отвечал царь и пообещал им почет и удовольствие. И вот так-то, как вы слышали, стали семь слуг попа Ивана служить Золотому царю. Прожили они у него два года, и полюбились они царю за услужливость.
Что же вам еще сказать? Верил им царь как родным сыновьям. Слушайте же, что сделали эти злые слуги. Случилось это потому, что от предателя и изменника никому не уберечься. Выехал раз Золотой царь с немногими слугами погулять, и тринадцать злых слуг были также тут. Переехали они через реку, что была в миле от дворца, и приметили тут злые слуги, что не защитить царя тем, кто был с ним, и порешили тотчас же сделать то, зачем пришли, схватились за мечи, да и говорят царю:
‘Иди с нами, не то тебя убьем!’
Изумился царь и говорит им:
‘Что вы сказали, милые сынки? Куда хотите меня вести?’
А они ему в ответ:
‘Иди к нашему государю, попу Ивану’.

ГЛАВА CIX

Как поп Иван приказал захватить Золотого царя

Услыхав это, Золотой царь разгневался и чуть с горя не умер. ‘Спасибо, милые сынки, — говорил он им, — не я ли вам оказывал почет в моем доме, а вы хотите предать меня в руки врага. Коли вы это сделаете, будет то большим злодейством и предательством’.
А они ему в ответ говорят:
‘Нужно быть тому’.
Повели Золотого царя к попу Ивану, а тот увидел его и обрадовался, да и говорит:
‘Не к добру ты пришел’.
Молчит Золотой царь и не знает, что сказать, а поп Иван приказал его вывести вон и приставил пасти скотину, сделал то поп Иван, чтобы показать Золотому царю, как он его презирает и почитает за ничтожество. Два года Золотой царь пас скотину, после того поп Иван приказал привести его перед себя, подарил ему богатую одежду и оказал почет. Говорил он ему потом:
‘Видишь теперь, царь, не такой ты человек, чтобы со мною воевать!’
‘Правда твоя, царь, — отвечал тот, — не мне с тобою спорить!’
‘А коли понимаешь, — говорит поп Иван, — так ничего больше от тебя не требую, прикажу служить тебе и почитать за царя’.
Приказал поп Иван дать Золотому царю коней, сбрую и провожатых и отпустил его.
Уехал Золотой царь назад в свое царство и с тех пор стал другом и слугою попа Ивана.
Оставим это и расскажем о другом.

ГЛАВА СХ

Здесь описывается великая река Каракорон[228]

На запад от того замка в двадцати милях есть река Караморан, она велика так, что моста через нее нельзя перекинуть, река широкая, глубокая и впадает в море-океан. Много городов и замков по той реке, купцов тут много, и ведется тут большая торговля. Много имбирю и шелку в странах по той реке. Сколько тут дичи, так просто удивительно. За один венецианский грош или, вернее, на один аспр, что не много больше, можно купить трех фазанов.
За той рекой на запад в двух днях пути — знатный город Качиан-фу. Народ там идолопоклонники, да и в Катае народ — идолопоклонники. Город этот торговый и промышленный. Многое множество тут шелку. Ткут здесь золотые и всяческие шелковые материи.
Другого нечего рассказывать, а потому пойдем дальше и опишем знатный город Кенжиан-фу[229], столицу области.

ГЛАВА CXI

Здесь говорится о большом городе Кенжин-фу

От города Канчиан-фу на запад восемь дней едешь замками, да торговыми и промысловыми городами, прекрасными садами и полями. Тутовых дерев по всей стране много, это те дерева, чьи листья едят шелковичные черви, народ — идолопоклонники. Много тут охоты на зверей и всякой дичи.
А через восемь дней, как я говорил, большой и знатный город Кенжиан-фу. Город большой, знатный, самый главный в царстве. В старину царство то было большое, богатое, сильное и было там много добрых и храбрых царей.
Теперь тут царит сын великого хана Мангалай[230]. Отец дал ему царство и венчал царем. Город торговый и промышленный. Шелку у них много, работают тут всякие золотые и шелковые ткани. Всякую нужную войску сбрую делают тут, все тут есть, что нужно человеку, чтобы жить в довольстве и дешево. Город на западе. Народ — идолопоклонники.
За городом стоит дворец царя Мангалая, и вот он какой: стоит он на равнине, где и реки, и озера, и болота, и ручьи, кругом него толстая и высокая стена миль пять в окружности, большой, хороший он, лучше желать трудно. Много в нем прекрасных зал и покоев, разрисованных и кованым золотом разукрашенных.
Мангалай правит по закону и по справедливости, и народ его очень любит. Кругом дворца живут войска и много потешаются охотою. А теперь оставим это царство, довольно о нем, расскажем о гористой области Кункун[231].

ГЛАВА CXII

Здесь говорится о границах Катая и Манги

От дворца царя Мангалая на запад — три дня пути по прекрасной равнине, городов и замков там много, живут тут люди торговые и промышленные и шелку у них много, а через три дня начинаются большие горы и большие долины области Кункун. По горам и долинам тут города и замки. Народ здесь идолопоклонники, занимается земледелием, дровосеки и охотники. В лесах тут, знайте, диких зверей много: и львов, и медведей, волков, ланей, антилоп, оленей, всяких зверей тут довольно. Тамошний народ ловит их много, и дело то прибыльное.
Так-то по горам, долинам, лесам едешь двадцать дней, всюду города, замки и постоялые дворы, есть где страннику пристать.
Оставим эту страну и расскажем о другой области. Вот послушайте.

ГЛАВА CXIII

Здесь описывается область Акбалак Манги

Как проедешь двадцать дней тамошними горами, тут область Акбалек Манги[232], вся она на ровном месте, и много тут городов и замков. Область эта лежит на запад. Народ — идолопоклонники, торговый и ремеслами занимается. Много в этой области рождается имбирю, и расходится он по всей большой области Катай, а тамошним жителям большая прибыль и выгода от него. Есть у них и пшеница, и рис, и всякого другого хлеба вдоволь, и он дешев, земля тут плодородная. Главный город называется Акмалик Манги, а значит это: город, пограничный с Манги[233].
По равнине той едешь два дня, места красивые, много тут городов и замков, а через два дня — высокие горы, большие долины и леса. На запад двенадцать дней едешь по городам да замкам. Народ — идолопоклонники, занимается земледелием, охотою и скотоводством, водятся тут и львы, и медведи, и рыси, лани и антилопы, олени и много тех зверьков, от которых добывается мускус.
Оставим эту страну и толком да по порядку расскажем о других. Извольте послушать.

ГЛАВА CXIV

Здесь описывается большая область Синда-фу

От тех гор, что я описывал, на запад через двадцать дней — равнина и пограничная с Манги область Сандин-фу[234], главный город называется так же, город знатный, большой, было там много великих и богатых царей. В окружности город добрых двадцать миль, выстроен он вот как: царь той области оставил после себя трех сынов и разделил большой город на три части, у каждой части своя стена, а кругом всех стены большого города. Все три сына были царями, владели многими землями, отец их был могуществен и богат. Великий хан завладел тем царством, низложил тех трех царей и стал сам царствовать[235].
Посреди большого города течет большая река, вода пресная, и много там рыбы. В ширину река добрых полмили и очень глубока, течет она далеко, до самого моря-океана, дней на восемьдесят или сто, и зовется Киан-суй[236]. По той реке городов и замков многое множество. Кто своими глазами не видел, не поверит, сколько больших судов поднимается по той реке. Кто сам не видел, не поверит, какое множество товаров сплавляют купцы вниз и вверх по реке. Она так широка, словно как море, в городе через нее перекинуткаменный мост в ширину добрых восемь шагов, а в длину, как и река, полмили, из конца в конец по обе стороны мраморные столбы, а на них крьшга деревянная, разукрашенная и пестро расписанная. По тому мосту много домиков, где и торгуют, и ремеслами занимаются. Домики, скажу вам, деревянные, утром их расставят, а вечером соберут.
Есть тут еще мытный двор великого хана, где доходы его собираются, пошлина, значит, с товаров, что на мосту продаются, и пошлина та, скажу вам, доходит до тысячи золотых безантов. Народ — идолопоклонники.
От того города пять дней едешь по равнинам и долинам, и много тут городов и замков. Народ занимается земледелием. Много тут диких зверей: львов, медведей и других зверей. Народ тут ремесленный, выделывает прекрасный сандал и другие ткани, люди из самого того Синда.
А через пять дней сильно разоренная область Тебет[237]. О ней будет говорено дальше.

ГЛАВА CXV

Здесь описывается Тебет

Через пять дней, как я уже сказал, начинается сильно разоренная область, разорил ее войною Мангут-хан[238]. Много тут городов, замков, деревень, да все они разрушены и разорены.
Растет тут удивительно толстый и высокий бамбук, в толщину он вот какой: добрых три пяди, в вышину бывает до пятнадцати шагов. От одного узла до другого добрых три пяди. Купцы и другие путешественники, когда идут по той стране, несут с собою таких бамбуков и ночью ими разводят огонь, горят они с таким шумом и треском, что львы, медведи и другие хищники со страху бегут прочь и ни за что не подойдут к огню. Так-то здешние люди разводят огонь, чтобы уберечь свою скотину от диких хищников, а их тут много.
Треск от этих бамбуков громок и далеко раздается вот почему: срезают их совсем зелеными и по нескольку кладут в огонь, полежат они в огне, начинают сгибаться да пополам трескаться, и раздается тут шум такой, что за десять миль его слышно, непривычного он пугает, и слушать его страшно. Лошади, как заслышат его, с непривычки пугаются сильно, рвут недоуздки и привязи, да и убегают. Случается это часто. Непривычным к треску лошадям завязывают глаза и спутывают все четыре ноги, так что хоть и заслышат великий шум, да бежать-то не могут. Вот так-то, как я вам рассказывал, люди берегут и себя, и свой скот от львов, медведей и других хищников, а их здесь многое множество.
Добрых двадцать дней идешь по той стране и нет тут ни постоялых дворов и никакого продовольствия, на все двадцать дней нужно запасаться едой для себя и кормом для скотины, хищные звери, смелые и злые, попадаются часто, остерегаться их нужно, они опасны. Замков и деревень тут, однако же, довольно.
Вот как, по их обычаю, женятся. Сказать по правде, никто здесь ни за что в свете не женится на девственнице, девка, говорят они, коли не жила со многими мужчинами, ничего не стоит, поэтому-то и женятся они вот так: придут сюда, скажу вам, иноземцы и раскинут палатки для побывки, тотчас же старухи из деревень и замков приводят к ним дочерей, по двадцати, по сорока, и меньше, и больше, и отдают их странникам на волю, чтобы те жили с девками, а странники девок берут и живут с ними в свое удовольствие, держат при себе, пока там живут, но уводить с собою не смеют, а когда путешественник, пожив с девкой в свое удовольствие, захочет уходить, должен он ей подарить что-нибудь, какую-нибудь вещицу, чтобы девка могла, когда замуж выйдет, удостоверить, что был у нее любовник. Каждая девка так-то почитает нужным носить на шее более двадцати разных подарков: много, значит, у нее было любовников, со многими она жила, и, чем больше у девки подарков, чем больше она может указать любовников, с которыми жила, тем милее она и тем охотнее на ней женятся: она, дескать, красивее других. Раз женились, жену любят крепко и чужую жену трогать почитается за большой грех и того греха остерегаются.
Рассказал вам об их браках, сказать об этом нужно было. Приходить сюда следует молодым, от шестнадцати до двадцати четырех лет.
Народ тут — идолопоклонники и злой, воровать и разбойничать за грех не почитается, таких насмешников и разбойников в свете нет. Живут они охотою, дичью, занимаются скотоводством и хлебопашеством. В этой стране много зверьков с мускусом, зовут их по-ихнему гюддери[239]. Много славных собак у этих злодеев, ловят они много тех зверей, а потому и мускуса у них много. Бумажных денег великого хана у них нет, и деньги они делают из соли, одежда бедная — из звериных шкур, холщовая или шерстяная. Язык у них свой, и страна зовется Тебетом. Область большая, опишу ее вам коротенько, извольте послушать.

ГЛАВА CXVI

Еще об области Тебет

Тебет — большая область, народ — идолопоклонники и говорят особенным языком, страна, пограничная с Манги и со многими другими областями. Народ тут сильно вороват.
В этой большой области восемь царств, а городов и замков многое множество. Во многих местах тут есть реки, озера и горы, где много песочного золота. Корица родится тут в обилии[240]. На кораллы тут большой спрос, и они здесь дороги, вешают их ради красоты на шеи женам и идолам. Выделывается в этой области камлот и другие золотые и шелковые ткани, много здесь таких пряностей, которых и не видели в наших странах.
Скажу вам еще, здесь самые ловкие колдуны и самые лучшие их звездочеты, есть они также и в соседних областях. С вражьею помощью колдуют они и творят неслыханные и невиданные чудеса. Но не нужно об этом говорить здесь, да и люди станут дивиться. Нехороший тут народ.
Есть у них большие собаки с осла, и ловки они диких зверей ловить, и другие разные охотничьи собаки есть у них. Водятся также (кречеты) балабаны, отлично они летают и ловят.
Оставим область Тебет, рассказали о ней коротенько, опишем теперь область Гаиндир. А область Тебет, знайте, принадлежит великому хану и все другие царства, области и страны, что описываются в этой книге, его же, только те, о которых говорилось в начале книги, принадлежат сыну Аргуна, что я уже сказывал. А эти области и все другие, что описываются в книге, как сказано, великого хана.
Оставим теперь это и расскажем об области Каинду[241].

ГЛАВА CXVII

Здесь описывается область Гаинду

Гаинду — область на запад: здесь только один царь, а жители — идолопоклонники и подвластны великому хану. Городов, замков тут много. Есть у них там озеро, где много жемчугу, великий хан не желает, чтобы его вылавливали, позволь он его ловить, жемчуг перестал бы быть редкостью и ничего не стоил бы. Когда великому хану понадобится жемчуг, он приказывает его наловить, а другие не смеют под страхом смерти ловить его.
Есть тут, скажу вам еще, гора, где водятся особенные камни, что зовутся бирюзой, очень они красивы, и много их тут, да великий хан не велит добывать их без своего приказу.
А у жен в этой стране вот какой обычай: коль иноземец или другой какой человек живет с их женами, дочерьми, сестрами или иными женщинами, что у них в доме, так это не почитается за дурное, а за хорошее, за это, говорят они, боги и идолы к ним милостивы и даруют им всякие земные блага в обилии, поэтому-то и отдают они с охотою инородцам жен. Здесь, знайте, муж, как только завидит, что иноземец идет к нему или просит пристанища вего доме, тотчас же уходит из дому, а жене наказывает во всем слушаться иноземца, уйдет к себе на поле или в свой виноградник и до тех пор не возвращается, пока иноземец в доме. Иной раз, скажу вам, иноземец дня три живет в доме и спит себе на постели бедняка с его женою. А чтобы знали, что он в доме, иноземец делает вот что: вывесит свою шапку или что другое, и значит это, что он еще в доме, и пока этот знак висит у дома, бедняк не смеет вернуться к себе. И то же самое в целой области.
Деньги у них вот какие: у них, знайте, золото в палочках, развешивают они его на saie, по весу всему цена, чеканенной монеты у них нет, а мелочь у них такая: возьмут соль, сварят ее и бросят в форму, весом около полуфунта, восемьдесят таких кусков равняются одному saie чистого золота. Это и есть их мелкая монета.
Многое множество у них зверей, что с мускусом, ловят их охотники и много мускуса добывают. Много у них также славных рыб, ловят они их в том же озере, где водится жемчуг. Львов, рысей, медведей, ланей и антилоп много, всяческих птиц также многое множество.
Виноградного вина у них нет, вино они делают из пшеницы и рису со многими пряностями, и питье то хорошее.
Родится тут много гвоздики[242], то маленькое деревцо с листьями, как у лавра, только подлиннее и поуже, а цветок маленький белый, как у гвоздики. Имбиря и корицы тут обилие, много и других пряностей, что к нам не доходят, а потому и нечего о них говорить.
Оставим этот город, рассказали о нем все, что нужно, опишем теперь страну впереди.
От Геинду десять дней едешь по городам и замкам. У народа здесь те же нравы и обычаи, как я вам рассказывал. Дичи всякой и птиц много и зверей. Через десять дней приходим к большой реке Бриу, тут и кончается область Геинду, песочного золота в той реке много. Корицы тут много. А река впадает-в море-океан.
Оставим ту реку, говорить о ней больше нечего. Опишем вам область Каражан[243]. Послушайте.

ГЛАВА CXVIII

Здесь описывается область Каражан

А за тою рекою — обширная область Каражан, тут семь царств. Лежит та область на запад, народ великого хана, идолопоклонники. Царствует здесь Есен-темур, сын великого хана[244]. Большой он царь, и богат, и силен, разумен и честен, а потому и страною по справедливости правит.
От той реки на запад пять дней идешь многими городами и замками,много тут славных лошадей. Народ занимается скотоводством и хлебопашеством, говорит по-своему, и трудно ту речь понимать.
Через пять дней — большой город, то главный город в целой области и зовется Жачи[245]. Большой и знатный город, купцов и ремесленников там много, есть тут и мусульмане, и идолопоклонники, и христиане.
Пшеницы и рису тут много, пшеничного хлеба народ не ест, потому что он нездоров в тамошних местах, едят рис, из рису же с пряностями выделывают питье, славное, чистое, пьянеешь от него как от вина. А монеты у них вот какие: вместо денег у них в ходу белые морские раковины, те самые, что вешают собакам на шею, восемьдесят таких раковин равняются одному серебряному saic или двум венецианским грошам[246], а восемь saic чистого серебра то же, что один saie чистого золота. Есть у них соляные источники, где они добывают соль, и ту соль употребляют во всей стране, а царю от того большая прибыль.
На то, что один у другого жену отбил, не обращают никакого внимания, коль не против воли жены.
Рассказали вам об этом царстве, а теперь поговорим о царстве Караиан. Но забыл я вот о чем упомянуть: есть тут, скажу вам, озеро более ста миль в округе[247], и много там самой лучшей в свете рыбы. Рыба большая и всяческая.
Едят они, скажу вам еще, сырое мясо куриное, сырую баранину и говядину и сырое буйволовое мясо. Идут бедняки на бойню, и, как только вытащат печень из убитой скотины, они ее забирают, накрошат кусками, подержат в чесночном растворе, да так и едят. Богатые тоже едят мясо сырым: прикажут накрошить его мелко, смочить в чесночном растворе с хорошими пряностями, да так и едят, словно как мы, вареное.
Теперь расскажу об области Каражан, о ней я уже говорил выше.

ГЛАВА CXIX

Еще об области Караиан

От города Шиачи на запад через десять дней все еще область Караиан, и главный город в царстве зовется так же. Народ великого хана, идолопоклонники. Царит тут Когачин, сын великого хана[248].
В этой области в реках находится золото в зернах, а в озере да в горах — ив больших слитках. Золота у них так много, что они один saie золота отдают за шесть серебра. Тут же в ходу и те раковины, о чем я выше говорил. В этой области они не водятся, а привозят их из Индии.
Водятся тут большие ужи и превеликие змеи. Всякий, глядя на них, дивится, и препротивно на них смотреть. Вот они какие, толстые да жирные: иной поистине в длину десять шагов, а в обхват десять пядей, то самые большие. Спереди, у головы, у них две ноги, лапы нет, а есть только когти, как у сокола или как у льва. Голова превеликая, а глаза побольше булки. Пасть такая большая, сразу человека может проглотить. Зубы у них большие, и так они велики да крепки, нет ни человека, ни зверя, чтобы их не боялся. Бывают и поменьше, в восемь, в пять шагов и в один.
Ловят их вот как: днем, знайте, от великой жары они под землею, а ночью выходят кормиться и всякого зверя, что попадается, хватают. Пить идут к реке, к озеру или к источнику. Так они велики, тяжелы да толсты и, когда ночью двигаются по песку кормиться или к пойлу, проводят по песку борозду, словно прокатили тут бочку с вином. Охотники, когда идут их ловить, на той самой дороге, по которой шел змей, ставят снаряд: втыкают в землю толстый да крепкий деревянный кол с железным наконечником, вострым как бритва или как острие копья, а чтобы змей не заметил его, покрывают кол сверху песком на две пяди. И таких вострых кольев наставят они несколько. Поползет змей по той дороге, где колья, и натыкается на них так, что острие всаживается ему в брюхо и разрезает его до пасти, змей тут же издыхает, так-то охотники ловят их.
Как только охотники изловят змея, тотчас же выпускают из брюха желчь, а желчь эта, знайте, прекрасное лекарство. Кого укусит бешеная собака, тому дают попить немножко, весом с денарий[249], и он тотчас же вылечивается, да коль женщина мучится в родах и кричит, дают ей немного от той змеиной желчи, тотчас же ей полегчает и она рожает, и, в-третьих, если у кого чесотка, как приложат немножко той желчи, через несколько дней она проходит. Потому-то змеиная желчь ценится дорого в этих странах. И мясо этого змея, скажу вам, продается дорого, оно вкусно, и едят его охотно.
Змей этот кормиться ходит туда, где львы, медведи и другие хищники плодятся, и жрет там и больших, и малых — все, что попадается[250].
В этой стране, скажу вам еще, водятся рослые кони и водят их на продажу в Индию. От хвоста они отрубают два-три сустава, чтобы лошадь не махала им, когда бежит, и не била того, кто верхом сидит, не любят они, чтобы лошадь на бегу хвостом махала. Верхом они ездят по-французски, вытянув ноги.
Кольчуги у них из буйволовой кожи, есть у них копья, щиты и самострелы, а стрелы все отравлены.
Вот еще что они делали, пока не покорил их великий хан: если случалось, что приходил сюда какой-нибудь красивый либо знатныйчеловек или иной какой, что им нравился, и приставал у кого в доме ночью, они его или отравляли, или как-нибудь убивали, только он погибал. Не думайте, что убивали с тем, чтобы ограбить его деньги, делалось это для того, чтобы его красота, доброта, ум и душа оставались в доме. И пока не покорил их великий хан, убивали они ради этого многих, а с тех пор как лет тридцать пять тому назад покорил их великий хан, перестали они так злодействовать, боятся великого хана, а тот не похвалит этого. Описали вам эту область, теперь расскажем, как услышите, о другой.

ГЛАВА СХХ

Здесь описывается большая область Зардандан

На запад от Караиана через пять дней — область Ардандан[251]. Народ великого хана — идолопоклонники. Главный город этой области зовется Ночиан[252]. У здешних людей зубы золоченые, всякий зуб покрыт золотом, они делают золотые слепки с зубов и надевают их на верхние и нижние зубы, это у мужчин, а женщины этого не делают.
Мужчины все, по их обычаю, рыцари, ходят на войну да на охоту, а других дел не делают. Все дела исправляют жены да те, кого они на войне полонили да в рабов обратили, вот эти-то вместе с их женами все дела исполняют.
Родит жена, вымоют ребенка, укутают в белье, муж тут ложится в постель и ребенок с ним, лежит он сорок дней и встает только по нужде. Друзья и родные навещают его, остаются с ним, веселятся и потешают его. Делается это потому, что жена, говорят они, истомилась с ребенком во чреве, поэтому не следует ей мучиться еще сорок дней, и жена, как только родит, встает и начинает хозяйничать да мужу в постели прислуживать.
Едят они всякое мясо, и сырое, и вареное. Всякое мясо, всякую пищу, по своему обычаю, едят они с рисом. Вино они пьют рисовое с пряностями, и вино то очень хорошо. Монеты у них золотые, и раковины здесь в ходу.
Один saie (saggio) золота, скажу вам по правде, они отдают за пять серебра, потому что серебро ближе как за пять месяцев пути не найти. Купцы приходят сюда с серебром и превыгодно обменивают его у здешних людей на золото, за один saie золота отдают пять серебра и остаются в великой прибыли.
У здешних народов нет ни идолов, ни храмов. Молятся они старшему в доме, от него, говорят, мы произошли. Букв у них нет, и писать они не умеют, да это и не диво: родились они в пустынных странах, среди больших лесов, высоких гор, летом сюда ни за что непройти, воздух тогда здесь дурной, зараженный, никому живу не быть.
Когда у них, скажу вам, между собою счеты, возьмут они кусочек дерева, четвероугольный или круглый, переломят его пополам: один возьмет одну половину, другой — другую, а перед тем делают две, или три, или сколько нужно зарубок на том кусочке, когда же расплачиваются, тому, кто заплатил деньги или что другое, отдается и другая половина.
Во всех этих странах, Караян, Ночиан, Жачин, врачей нет, а когда у них кто заболеет, призывают своих знахарей, то чертовы колдуны и идолослужители, сойдутся эти знахари, и, как скажет им больной, что у него болит, начинают они играть на инструментах, стонать и плясать и до тех пор пляшут, пока не упадет кто на землю или на пол замертво, с пеною у рта, бес, значит, к нему в тело вошел, и лежит он словно мертвый, другие колдуны — соберется их тут много, — как увидят, что упал один из них, начинают его вопрошать, чем хворает больной, а он отвечает: такой-то бес тронул его, потому что прогневал его. А колдуны ему на это говорят:
‘Молим тебя, прости ему, бери что хочешь, вылечи только его кровь’.
И когда колдуны много раз так-то помолятся, бес, что в упавшем колдуне, коль больному умереть, отвечает так:
‘Много провинился больной перед таким-то бесом, злой он человек, бес ни за что в свете не хочет прощать его’. Больному, значит, помирать.
Если же больному выздороветь, бес, что в колдуне, говорит вот как:
‘Выздоровеет больной, коль зарежет двух-трех баранов да наварит десять (чаш) самого дорогого пития и напьется’. А баран, говорит бес, должен быть с черною головою или с другою какою приметою, и говорит он еще, чтобы жертву принесли такому-то идолу или такому-то бесу, позвали бы столько-то колдунов да столько-то женок, что служат идолам и бесам, славили бы такого-то идола или беса да задали бы им пир.
Родные больного услышат эти слова и по приказу колдуна все исполняют, возьмут баранов с теми приметами, как он описывал, варят то хорошее питье, что он наказывал, баранов режут и кровь их льют в те места, куда было указано, в честь и как приношение таким-то бесам, а потом в доме больного зажаривают баранов и накормят столько колдунов и столько женок, как приказано.
Как сойдутся все туда и бараны и питье готовы, начинают они играть, плясать и бесов своих славить. Льют навар и питье, возьмут курения, алоэ и воскуряют там и сям, разводят большие огни. Потом затихнут, один колдун падает на землю, а другие его спрашивают, прощен ли больной и выздоровеет ли он. А тот отвечает, что больной еще не прощен, вот то-то следует ему еще сделать и тогда он будет прощен. Сделают это, бес начинает говорить: принесена жертва, все исполнено, больной прощен и скоро выздоровеет. Услышат такую речь, начинают лить навар и питье, зажигают большие огни и много курения, бес, говорят, на нашей стороне. Колдуны и женки, что идолам прислуживают, начинают есть баранину, пьют на радостях питье и веселятся. Кончится все это, всякий идет к себе домой, больной же выздоравливает.
Рассказал вам о нравах и обычаях здешнего народа и о том, как их колдуны умеют бесов заговаривать.
Оставим этот народ и эту область и, как вы услышите, расскажем о другом.

ГЛАВА CXXI

Как великий хан покорил царства Минин и Бангала

Забыл я упомянуть о большой битве в царстве Вочиан, а рассказать о ней в этой книге следует, потому и опишем ее ясно, как она произошла.
В 1272 г . по Р. X.[253] послал великий хан большое войско в Вочиан и Караиан сторожить и охранять их, чтобы никто им зла не делал. Сынов своих великий хан туда еще не посылал, сделал он это потом: назначил туда царем Сентемура, сына одного из своих померших сынов.
Царь Мяна и Бангалы[254] был сильный: много у него было и земель, и богатства, и народа, великому хану он не подчинился, а великий хан его покорил потом и отнял у него оба царства. Узнал царь Мяна и Бангалы, что войско великого хана в Вочиане, и решил, что сможет идти на это множество людей, побьет их всех и великий хан вперед не захочет посылать сюда войска.
Стал этот царь делать вот какие великие приготовления: было у него, скажу вам по правде, две тысячи больших слонов, и на каждого слона приказал он приладить деревянный теремец, крепкий, красивый и приспособленный к бою, в каждом теремце было по двенадцати воинов, в ином шестнадцать, а в ином и побольше, было у него шестьдесят тысяч конных, были и пешие воины. Изготовился, как следует такому сильному и могущественному царю, для великих дел было то войско.
Ну что же вам сказать? Кончил эти приготовления царь и немедля, тотчас же, пошел на войско великого хана в Вочиане. Как он шел, об этом нечего рассказывать. Подошел к татарскому войску и за три дня пути стал станом, чтобы люди отдохнули.

ГЛАВА CXXII

Здесь описывается битва между войском великого хана и царем Мяна

Когда военачальник татар узнал наверное, что царь Мяна идет на него с великою силою, стал он побаиваться, было у него всего двенадцать тысяч конных, но сам-то он был храбр и хороший полководец. Звали его Несрадином[255]. Собрал он свои войска в порядке, прибодрил их, позаботился сколько мог об охране страны и своих людей. Словом, все татары, двенадцать тысяч всадников, собрались на равнину Вочиан, тут они ждали врага сразиться с ним, и было то ловким делом умного военачальника. У той равнины, знайте, был густой лес. И вот так-то, как мы слышали, поджидали врага в равнине татары.
Оставим татар, вернемся к ним скоро, а пока поговорим о враге. Отдохнул со своим войском царь Мяна и пошел, а как пришел в равнину Вочиан, татары стояли уже там готовыми, пришел царь в ту равнину и за милю от врага приготовил своих слонов, теремцы и славно вооруженных воинов. Конных и пеших расставил он хорошо и умно, как и следовало умному царю. Устроил все, привел в порядок, да и пошел с войском на врага: увидели татары, что он идет на них, и виду не дают, что испугались, стоят себе смело и храбро. Выступили они против врага стройно, в порядке. Сошлись, и, как нужно уже было начинать схватку, увидели кони татар слонов, да испугались до того, что не смогли татары вести их на врага и повернули назад. А царь со своими воинами да слонами идет себе вперед.

ГЛАВА CXXIII

Здесь говорится о той же битве

Увидели это татары, взбесились и не знают, что им делать, было им ясно, что коли не смогут повести своих коней вперед, так все погибнут. Умно, однако же, распорядились, сделали вот что: видят они, что лошади испугались, спешились, попрятали коней в лесу, привязали их к деревьям, потом взялись за луки, насадили стрелы, да и стали стрелять в слонов. Стрелять они умеют ловко и слонов изранили жестоко. Царские ратники не переставали также стрелять и сильно на них нападали, да татары лучше врага умели биться и храбро защищались.
Что же вам сказать? Израненные слоны повернули назад, да и побежали на своих, бегут грузно, словно свет разваливается, и перед лесом не остановились, ворвались туда, теремцы разваливаются, ломают и разрушают все. Со страху бегут по лесу в разные стороны.
А татары увидели, что слоны бегут, тотчас на коней, да и помчались на царскую рать, началась тут жестокая перестрелка, царская рать защищалась храбро, вышли все стрелы, схватились за мечи и копья и побежали друг на друга с остервенением, крепко бились и мечами, и копьями, убивали и коней, и всадников, отсекали руки и головы, резали тела, валялись на земле и мертвые, и раненые. Поднялся такой шум и крик, грома Божьего не расслышать. Злая была драка, татары, по правде сказать, победили, не посчастливилось царю и его ратникам, много их было побито в тот день. После полудня пришлось царю и его ратникам плохо, побито их было много, и стало им невтерпеж, видят, что все погибнут, коль останутся здесь, не могли они тут оставаться и побежали что есть мочи, а татары за ними следом, гонят, бьют, убивают без пощады, жалость была смотреть. Прогнали их татары и вернулись назад в лес, за слонами, навалили больших дерев, чтобы слоны не ушли, не переловить бы им слонов, если бы пленные ратники не перехватили их. Слон умнее всякого животного.
Более двухсот слонов они переловили, начиная с тех пор завелось у великого хана много слонов.
Вот так-то, как вы слышали, произошла та битва.

ГЛАВА CXXIV

Как идут большим спуском

От той области начинается большой спуск, отсюда два с половиною дня идешь под гору, не о чем тут говорить, разве только об одном торговом месте, куда здешние люди сходятся в назначенные дни, раза три в неделю, меняют тут золото на серебро, один saie золота продают за пять серебра, издалека приходят сюда купцы менять серебро на золото, и прибыльное то дело. Здешний народ сам приносит сюда золото, а туда, где он живет, никто не может пройти и никакого зла ему никто не может сделать, живет он в стране непроходимой, куда и дорог нет, никто и не знает, где он живет, никто туда и не хаживал.
А как спустишься, через два с половиною дня начинается область на юг, у пределов Индии, зовется она Амян. Пятнадцать дней идешь по местам, где дорог нет, по лесам, и много тут слонов, единорогов и разных диких зверей. Люди здесь не живут.
Оставим эти леса и расскажем вам вот какую историю.

ГЛАВА CXXV

Здесь описывается город Мян

От тех мест, где дорог нет, через пятнадцать дней езды — город Мян[256], большой, знатный, самый главный в царстве, люди тут идолопоклонники, говорят особенным своим языком, подвластны великому хану.
В этом городе вот что примечательно. Был тут в старину богатый и сильный царь, стал он помирать и приказал на своей могиле поставить две башни, одну золотую, другую серебряную. Башни эти вот какие: сложены они были из хороших камней и покрыты, на одной золота было в палец толщиною, и вся башня была покрыта золотом, словно литая из золота. В вышину она была десять шагов и соразмерной ширины, снизу круглая, а кругом были золоченые колокольчики, подует ветер, они позванивают. Другая башня была серебряная и точно такая же, как золотая, той же величины и с виду такая же. Приказал их выстроить царь ради своего величия и во спасение своей души. И скажу вам, были те башни самые лучшие в свете и очень дорогие.
Вот как покорил эту область великий хан. Было у него при дворе многое множество штукарей и плясунов. Сказал им великий хан, чтобы шли они и по его воле покорили царство Мян, обещал и начальника, и провожатых, а те отвечали, что согласны, и пустились в путь вместе с начальником и провожатыми великого хана.
И что же? Покорили фокусники вместе с провожатыми область Мян[257]. Завоевали ее и пришли в тот величественный город, увидели там две славные и богатые башни и диву дались.
Посылают сказать великому хану о том, какие там знатные башни, красивые и дорогие, и спрашивают, не прикажет ли великий хан разорить их, а золото и серебро прислать к нему. Великий хан знал, что царь построил те башни ради спасения своей души и для того, чтобы и по смерти помнили о нем, а потому не приказал их разрушать, а пожелал, чтобы они сохранились точно такими, как их царь выстроил. И все это нисколько не удивительно: татары от мертвого добра не берут.
Водятся тут слоны, дикие быки, большие да славные олени, антилопы и лани, и великих зверей многое множество.
Рассказал вам об области Мян, оставим ее и начнем описывать область Бангала. О ней услышите вы вот что.

ГЛАВА CXXVI

Здесь описывается город Бангала

Область Бангала — на юг[258]. В 1290 г ., когда я, Марко, был при дворе великого хана, он еще не захватывал этой страны, но войска его и люди были уже там и покорили ее. Тут и свои цари, и особенный свой язык. Жители тут злые идолопоклонники. Область на границе Индии.
Много тут евнухов, князья и бояре соседних стран добывают их отсюда. Водятся тут быки со слона, только они не так толсты. Народ питается мясом, молоком и рисом. Много тут хлопку. Торговля тут большая, водятся здесь пряности, калган и имбирь, сахар и всякие другие пряности. Сюда идолопоклонники приходят покупать евнухов и рабов. Купцы покупают здесь много евнухов и рабов и развозят их по другим странам.
О другом чем в этой области рассказывать нечего, а потому оставим ее и опишем область Кангигу, на восток.

ГЛАВА CXXVII

Здесь описывается область Каигу

Область Кангигу[259] — на восток. Здесь свой царь, жители — идолопоклонники, имеют свой собственный язык, они покорились великому хану и каждый год платят ему дань.
Царь у них, скажу вам, сластолюбивый, добрых триста жен у него, как увидит красивую женщину, тотчас же берет ее себе в жены.
Много здесь золота и всяких дорогих пряностей, да море далеко, и товары эти ничего не стоят, а много их на продажу. Слонов и других всяких зверей у них много, и дичи тут много. Ест здешний народ мясо, рис и молоко. Виноградного вина у них нет, а делают они хорошее вино из рису с пряностями.
Здешний народ, мужчины и женщины, разрисовывают тела, и, скажу вам, вот как: рисуют иглою по телу львов, драконов, птиц и всякие другие образы, и нарисованное не сходит. Рисуют по лицу, на шее, по животу, по рукам, по ногам и по всему телу, делают это ради красоты. Чем больше у кого на теле рисования, тем знатнее он почитается.
Оставим эту область и расскажем о другой, Аму[260], что на восток.

ГЛАВА CXXVIII

Здесь описывается область Аму

Аму лежит на восток и принадлежит великому хану. Жители, идолопоклонники, занимаются скотоводством и земледелием. У них свой особенный язык. Здешние женщины на руках и на ногах носят кольца золотые и серебряные дорогой цены, и мужчины носят тоже, только получше женских.
Лошадей хороших у них много, продают они их идолопоклонникам, а те торгуют ими славно. Буйволов, быков, коров у них много, места тут прекрасные, пастбища славные, вдоволь тут всякого продовольствия.
От Аму до Кангигу, что позади, пятнадцать дней пути, от Кангигу до Бангала, третьей области позади, — тридцать дней.
Оставим Аму и пойдем в другую область — Толоман[261], на восток за восемь дней пути.

ГЛАВА CXXIX

Здесь описывается область Толоман

Область Толоман — на восток, живут здесь идолопоклонники, говорят своим языком, они подвластны великому хану, люди тут красивые, белыми не бывают, они черны и очень храбры. Много тут городов и замков на высоких и неприступных горах.
Мертвых сжигают, а кости, что останутся, они собирают в ящичек и относят их в большие и высокие горы, а там вешают в просторных пещерах, да так, чтобы ни человек, ни зверь не мог их тронуть.
Золота здесь много, а вместо мелкой монеты — раковины, такие же, как я прежде рассказывал. И золото, и раковины ходят во всех этих областях, в Бангале, Емугинга и в Аму. Есть тут богатые купцы, много товаров вывозят. Ест здешний народ мясо, молоко, рис и много славных пряностей.
Оставим эту область, больше о ней нечего рассказывать. Опишем теперь Кугуи[262], область на восток.

ГЛАВА СХХХ

Здесь описывается область Каигуи

Куигуи — область на восток в двенадцати днях от Толомана, городов и замков тут довольно. О чем другом нечего порассказать. А через двенадцать дней по той реке — большой и знатный городСинугул[263]. Живут тут идолопоклонники, великому хану они подвластны, народ торговый и ремесленный. Выделывают из древесной коры очень красивые ткани и летом одеваются в них, они очень храбры. Вместо монет у них бумажки великого хана, о которых я уже вам рассказывал. Теперь мы в странах, где ходят бумажки великого хана.
Львов тут так много, что никто не отваживается спать ночью не в доме, оттого что львы его съедят. Скажу вам еще, когда кто плывет по реке и на ночь остановится, да заснет не очень далеко от берега, так лев добирается до лодки, схватит человека, убежит, да и сожрет его. Беречься от львов тут умеют, а львы тут очень большие и страшные.
Вот какое диво: есть тут смелые собаки, на льва бросаются, нужно только двух собак, и один человек с ними осилит льва, и вот как: едет по дороге человек, у него лук и стрелы, да две большие собаки, попадется лев, собаки, смелые и сильные, завидят льва и бегут на него смело, а он от них, как только лев повернется, собаки за ним и кусают его и за ляжки, и по всему телу, обернется лев гордо, а поймать собак и не может, умеют они увертываться. И что же вам сказать? Начинает льву надоедать собачье кусанье, пускается он бежать, ищет дерева, на что бы опереться и повернуться мордой к собакам. Бежит лев, а собаки за ним, да все кусают его сзади, и начинает он вертеться туда и сюда. Как увидит это человек, хватается за лук и пускает в льва одну стрелу, другую и больше, до тех пор, пока лев не падает замертво. И вот так-то убивают они много львов. С одним всадником да двумя собаками льву не справиться.
Шелку и товаров у них многое множество, и товары эти развозятся по реке в разные страны. Вдоль по этой реке на двенадцать дней пути городов и замков многое множество. Живут тут идолопоклонники, они подвластны великому хану, деньги у них бумажные великого хана, народ торговый, занимается ремеслами. А через двенадцать дней — город Синдин-фу, о котором в этой книге уже говорилось.
От Синдин-фу добрых семьдесят дней едешь по областям и землям, где уже мы были и что описали в этой книге. Через семьдесят дней приходишь в Гингуи, где мы тоже были. А пойдешь из Гингуи, все четыре дня много городов и замков. Народ тут торговый, занимается и ремеслами. Живут здесь все идолопоклонники, деньги у них великого хана, их государя, бумажные, значит. На юг через четыре дня — город Качиан[264] в области Катай.
О нем расскажем вам вот что.

ГЛАВА CXXXI

Здесь описывается город Качиан-фу

Качиан-фу — большой и знатный город в Катае, он на юг, живут здесь идолопоклонники, мертвых сжигают, подвластны великому хану, бумажные деньги у них в ходу, народ торговый и ремесленный. Много тут шелку, ткут много золотых и шелковых материй и сандал. Городов и замков тут много, все они подвластны великому хану.
Оставим этот город и пойдем на юг, за три дня. Расскажем вам о другом городе, Чинанглу[265].

CXXXII

Здесь описывается город Чинанглу

Чианглу также большой город на юг, он великого хана и лежит в большой области Катай. Деньги тут бумажные, живут тут идолопоклонники, мертвых сжигают. В этом городе, скажу вам, занимаются много солеварением, соль добывают вот как: возьмут особенной земли, очень солонцеватой, и сделают из нее большой холм, на него льют воду до тех пор, пока она не пройдет до дна, оттуда собирают ее в большие тазы, варят на жаровнях и так-то получают белую и тонкую соль. Ее развозят по соседним странам и торгуют ею с большою прибылью[266].
Оставим этот город, о нем нечего больше рассказывать. Опишем другой город на юг, Чиангли[267]. Расскажем теперь о его делах.

ГЛАВА CXXXIII

Здесь описывается город Чинагли

Чиангли — город великого хана на юг, в Катае. Живут тут идолопоклонники, и деньги у них бумажные. От Чинаглу этот город в пяти днях пути, и во всю дорогу много городов и замков великого хана. Всюду тут много товаров, и великому хану с этих стран большие доходы.
Через город протекает большая и широкая река. Вверх и вниз по ней сплавляют многое множество товаров, шелковых тканей, пряностей и других дорогих вещей.
Оставим Чинагли, о нем нечего больше говорить, и расскажем вам о другом городе, Кундинфу[268], на юг, в пяти днях пути.

ГЛАВА CXXXIV

Здесь описывается город Кундинфу

От Чинагли на юг шесть дней едешь по богатым и славным городам и замкам. Живут тут идолопоклонники и мертвых своих сжигают, они подвластны великому хану, и деньги у них бумажные. Народ торговый, занимается и ремеслами. Всяких харчей у них вдоволь.
Рассказывать больше нечего, а потому опишем город Кондинфу. То большой город, и было тут прежде большое царство, да рать великого хана покорила его, но город, скажу вам, по-прежнему самый важный во всех этих странах. Купцы тут богатые и торгуют бойко, шелку у них — просто диво сколько! Много у них садов прекрасных, со всякими славными плодами. Под этим городом, скажу вам по истинной правде, одиннадцать больших городов, все богатые, красивые, торговые и доходные, а шелку у них безмерно много.
В 1272 г . по Р. X.[269], скажу вам, великий хан послал в этот город и в ту область для охраны народа одного из своих князей, Лиитан-сангона[270], и дал он ему охранного войска восемьдесят тысяч конной рати. Пожил там Лиитан с тою ратью и замыслил великое предательство, и вот какое: созвал он старшин тех городов, да надоумил их возмутиться против великого хана, а те со всем тамошним народом пошли на то дело охотно, возмутились против великого хана и ни в чем ему не повинуются. Узнал об этом великий хан и послал туда двух своих князей, Агуиля и Монгатая, а с ними сто тысяч конной и пешей рати. Скажу вам без лишних слов, сразилась рать этих двух князей с Лиитаном и с тем народом, что он успел собрать, и случилось, что Лиитана победили и убили со многими другими. После того великий хан приказал расследовать обо всех изменниках и виновных всех жестоко казнил, а других простил и зла им никакого не сделал. С тех пор стали они ему навсегда верны.
Рассказал вам все по порядку, а теперь оставим это и опишем страну Сингуи[271], что на юг.

ГЛАВА CXXXV

Здесь описывается знатный город Сингуи

От Кондинфу три дня едешь на юг, и много тут городов и замков, знатных, прекрасных, торговых, промышленньи, всякой охоты тут много, и всего тут вдоволь, а через три дня — знатный город Сингуимату, большой, богатый город, торговый, промышленный. Живуттут подданные великого хана, идолопоклонники. Деньги у них бумажные.
Есть у них тут большая река, и великая им от нее выгода, и вот какая: течет она на юг, к городу Сингуимату, разбил ее тамошний народ на два рукава, один направил на восток, а другой — на запад, один течет к Манги, а другой — в Катай[272]. Тут в городе, скажу вам по правде, кто не видел, не поверит, какой большой флот и какое множество судов, а суда те, не думайте, чтобы были велики, они такие, какие нужны на большой реке. Просто диво, скажу вам, сколько товаров они везут в Манги и в Катай! А возвращаются они также с товарами. Не надивишься, сколько товаров сплавляется вверх и вниз по реке[273].
Оставим этот город и расскажем об области Лигуи[274], на юг.

ГЛАВА CXXXVI

Здесь описывается большой город Лингуи

Как выедешь из города Сингуи, восемь дней на юг едешь по стране, где много величественных городов и замков, больших, богатых, торговых, промышленных. Живут здесь подданные великого хана, идолопоклонники, мертвых сжигают. Деньги у них бумажные.
А через восемь дней — город Лигуи, область зовется так же, то главный город в царстве, город знатный, богатый, народ тут храбрый, торговля здесь бойкая и промыслов много. Всякой дичины, звериной и птичьей, тут вдоволь, и всяких харчей здесь обильно. Город этот на той реке, о которой говорил выше, а суда тут побольше тех, о которых рассказывал вам, и возят в них много дорогих товаров.
Оставим этот город и область и расскажем вам о другой диковине, но прежде опишем большой и богатый город Пингуи[275].

ГЛАВА CXXXVII

Здесь описывается город Пингуи

Из города Лингуи едешь три дня на юг, и много тут городов и замков. Живут тут также подданные великого хана, они из Катая и идолопоклонники, мертвых своих сжигают, деньги у них бумажные. Дичина тут, звериная и птичья, самая лучшая в свете. Всяких харчей тут много.
А через три дня — знатный город Пингуи, большой, торговый и промышленный. Много тут шелку. Город этот на границе большой области Манги, здесь купцы грузят телеги всякими товарами и развозят их в Манги по городам и замкам. От этого города великому хану большие доходы.
Описывать тут больше нечего, а потому оставим этот город и расскажем о другом, Куигуи, он также на юг.

ГЛАВА CXXXVIII

Здесь описывается город Чингуи

Из города Пингуи на юг едешь два дня по прекрасной стране, всякого добра тут много, всякой дичины, и звериной и птичьей, тут вдоволь, а через два дня — большой и богатый город Чингуи, торговый и промышленный.
Живут тут идолопоклонники, подданные великого хана, мертвых они сжигают, деньги у них бумажные. Прекрасные здесь равнины, поля, пшеницы и всякого хлеба обилие. О другом чем нечего рассказывать, а потому пойдем отсюда и расскажем о других землях, что впереди.
От города Чингуи три дня на юг едешь по прекрасной стране, здесь и красивые замки, и поселки, и славные хутора, дичины тут вдоволь, а пшеницы и всякого хлеба обилие. Живут тут подданные великого хана, идолопоклонники, деньги у них бумажные.
А через два дня подходишь к большой реке Караморан, течет она из земли попа Ивана[276]. Река большая, широкая: в ширину, знайте, миля и очень глубока, большие суда могут по ней плавать. Рыбы в ней много, и большой. У великого хана на той реке пятнадцать тысяч судов, развозят они его войска по морским островам, а море, скажу вам, отсюда недалеко, всего один день пути. На каждом из этих судов по двадцати мореходов да пятнадцать лошадей с людьми и кормом. По ту и по другую сторону реки, друг против друга, есть по городу и называются они Коигангуи[277] и Каигуи. Один город большой, другой — маленький.
А за рекой — область Манги. Расскажу вам, как великий хан покорил ее.

ГЛАВА CXXXIX

Как великий хан покорил Манги

В большой области Манги царил великий государь[278] Факфур , был он могуществен и своим богатством, и своими землями, и народами. Мало в свете царей сильнее его, а богаче и сильнее великого хана никого нет. Храбрецом, знайте, Факфур не был, любил он женщин и благодетельствовал беднякам.
Коней в его царстве, знайте, не было, народ к войне не был приучен, вся страна Манги точно крепость какая: все города окружены широкими и глубокими реками, нет ни одного без воды кругом, глубокой да широкой, на выстрел самострела. Будь здешний народ храбр, ни за что бы не погибнуть их царю, а так как не были люди здешние храбры и к войне не были приучены, то и погиб их царь. Въезд в каждый город, скажу вам, через мост.
В 1268 г . по Р. X. великий хан Кублай и ныне царствующий послал туда своего князя Баяна Чинксана, а это значит ‘стоглазого Баяна'[279].. А царь Манги, скажу вам, через своих звездочетов узнал, что стоглазый человек отнимет у него царство. Пошел в Манги этот Баян с большою конною и пешею ратью великого хана, и было у него еще, на случай надобности, много судов с конными и пешими, пришел он со всем своим народом к границам Манги, к тому самому городу Коигангуи, на котором мы остановились и который опишем потом. Говорил Баян жителям, чтобы они покорились великому хану, а они отвечали, что не сделают этого, узнал это Баян и пошел дальше, к другому городу, не захотели и там жители покориться, пошел он дальше вперед, знал он, что великий хан за ним следом послал еще больше войска.
Что же вам сказать? В пяти городах был Баян и ни одного не мог взять, ни один не сдавался. Шестой город взял он силою, взял он потом и еще город, и еще один, и, скажу вам, вышло так, что взял он один за другим двенадцать городов. По истинной правде, взял Баян столько городов, как я вам говорил, и пошел он на главный город Квинсаи[280], где царь с царицею жил. Увидел царь Баяна с его ратью и испугался, бежал он со множеством народа, сел на тысячу судов и уплыл в море-океан, на острова. А царица, что осталась в городе со множеством людей, пыталась как могла защищаться.
Случилось, что спросила царица, как зовут врага, и сказали ей, что зовут его Баяном стоглазым. Как услышала царица это прозвище, тотчас же припомнила, как звездочеты говорили, что стоглазый человек отнимет у них царство, и сдалась Баяну царица. Сдалась царица, сдались и все другие города, и без всякого противления все царство. Большая то была победа.
В целом мире нет другого царства и вполовину так богатого: просто диво, сколько царь мог тратить! Расскажу вам о его добрых делах. Ежегодно кормил он двадцать тысяч малых детей, делалось это вот как. В здешнем царстве бедные женщины бросают детей, только что они родятся, потому что кормить их нечем, а царь приказывал их брать и записывать, под каким знаком, под какою планетою ребенок родился, а потом приказывал их воспитывать в разных местах, в разных странах, кормилиц у него много было. У кого из богатых детей не было, шел тот к царю и просил у него детей столько, сколько желал и какие ему нравились. Когда дети приходили в возраст, царь их женил и давал им на прожитие. И воспитывал он в год двадцать тысяч мужчин и женщин.
Делал царь и вот еще что. Случалось ему ехать по дороге и завидеть домишко между двух высоких и красивых домов, тотчас же спрашивал он, почему домишко такой невзрачный, отвечали ему, что маленький домик бедного человека и не может тот построить иного дома, приказывал тут же царь, чтобы перестроили домишко таким же красивым и высоким, как и те два, что рядом с ним.
Более тысячи юношей и девиц прислуживали этому царю. Правил он по справедливости и никому зла не делал. Дома купцов и на ночь не запирались, и ничего не пропадало. Ночью без всякой опаски, все равно что днем, можно было ходить. А богатств этого царства и не опишешь.
Теперь доскажу вам о царице: увезли ее к великому хану, свиделся он с нею и приказал оказывать ей почет и служить как царице. А царь, ее муж, так и не возвращался с острова, из океана, там и умер[281].
Оставим теперь это и вернемся к области Манги, расскажем вам, как вы услышите, по порядку и ясно обо всех тамошних нравах, обычаях и делах. Начнем сначала с города Коигангуи.

ГЛАВА CXL

Здесь описывается город Коигангуи

Коигангуи — большой город, знатный и богатый, лежит он на юг, у входа в область Манги[282]. Живут тут подданные великого хана, они идолопоклонники и мертвых своих сжигают.
Много тут судов, потому что город, как я вам рассказывал, на большой реке Караморан. Так как это главный город в здешних местах, то много товаров свозят сюда, много городов подвозят сюда свои товары и отсюда рассылают их по реке, в другие города. Скажу вам еще, что тут занимаются солеварением и отсюда соль идет в добрых сорок городов. Великому хану из того города большой доход: и с соли, да и с пошлин на здешние товары.
Рассказали вам об этом городе, пойдем теперь отсюда и расскажем о другом городе, Пошин[283].

ГЛАВА CXLI

Здесь говорится о городе Паншин

Как выедешь из Кугангуи на юг, целый день едешь по шоссе, идет оно к Манги и выстроено из хороших камней, по обе стороны шоссе — вода, а в Манги только по нему можно взойти. Через деньпути — большой и красивый город Пошин. Живут здесь подданные великого хана, они идолопоклонники, мертвых сжигают, деньги у них бумажные, народ торговый и ремеслами занимается. Шелку у них много, шелковых тканей и всякого рода золоченых выделывают много. Всяких харчей у них вдоволь.
Больше рассказывать нечего. Оставим этот город и поговорим о другом, Каиу[284].

ГЛАВА CXLII

Здесь говорится о городе Каиу

На юг от Паншина через один день пути — большой и знатный город Каиу. Живут тут подданные великого хана, они идолопоклонники, деньги у них бумажные, народ торговый, занимается также ремеслами. Всяких харчей у них вдоволь, а рыбы так и чересчур много, дичины всякой, звериной и птичьей, многое множество, на венецианский серебряный грош, скажу вам, тут можно купить трех фазанов.
Пойдем из этого города и расскажем о другом, Тигуи[285].

ГЛАВА CXLIII

Здесь описывается город Тигуи

От города Каю проедешь день поселками, полями да мимо хуторов, а тут и Тигуи. Город не очень велик, а всякого добра в нем много. Живут тут подданные великого хана, они идолопоклонники, деньги у них бумажные, народ торговый, занимается и ремеслами, от многих товаров здешним людям большая прибыль. Город на юг, много тут судов и всякой дичины.
Знайте еще, что налево отсюда, на восток, через три дня пути — море-океан[286], а от моря-океана досюда по всей стране добывается многое множество соли. Есть тут большой, богатый и знатный город Чингуи[287], там вываривают соль на всю область. Скажу вам по правде, просто удивительно, какой большой доход великому хану отсюда, кто сам этого не видел, тот и не поверит. Живут тут подданные великого хана, они идолопоклонники, деньги у них бумажные.
Пойдем отсюда и вернемся в Тигуи, но и Тигуи оставим, о нем мы уже рассказывали, и поговорим о городе Янгуи.

ГЛАВА CXLIV

Здесь описывается город Янгуи

От Тингуи на юг целый день едешь по прекрасной стране, замков и поселков тут много, а потом большой, знатный город Янгуи[288]. Большой город, могущественный: двадцать семь больших прекрасных торговых городов ему подвластны. Один из двенадцати князей великого хана сидит в этом городе, выбран он как один из двенадцати стольных городов. Живут тут подданные великого хана, они идолопоклонники, деньги у них бумажные. Господин Марко Поло, тот самый, о ком говорится в этой книге, три года управлял этим городом[289]. Народ тут торговый и промышленный, работают сбрую для конных воинов. Скажу вам по правде, много воинов в этом городе и кругом.
Больше не о чем говорить. Пойдем отсюда и расскажем вам о двух областях на запад, в самом Катае, а так как рассказывать о них, об их обычаях и нравах много, то опишем сперва область Нангхин[290].

ГЛАВА CXLV

Здесь описывается область Нангхин

Нангхин, большая и богатая область на запад, принадлежит к Манги. Живут тут подданные великого хана, идолопоклонники, деньги у них бумажные, занимаются они торговлею и ремеслами. Шелку у них много, и ткут они всякие шелковые и золотые материи. Хлеба и всяких харчей у них много, страна очень плодородная. Дичины всякой у них много. Мертвых они сжигают. Львов тут много.
Богатых купцов тут изрядно, платят они большую подать, и великому хану от них большой доход.
Пойдем отсюда, так как больше не о чем рассказывать. Опишем вам большой город Саианфу[291], поговорить о нем следует в нашей книге: очень он важен.

ГЛАВА CXLVI

Здесь описывается город Саинфу

Саианфу — знатный город, двенадцать больших и богатых городов подчинены ему. Большая здесь торговля и промышленность. Живут тут подданные великого хана, идолопоклонники, деньги у них бумажные, мертвых они сжигают. Шелку у них много, и ткутони всякого рода золоченые ткани. Дичины всякой здесь много. Все тут есть, чему быть должно в большом городе.
Скажу вам по правде, после того как вся область Манги покорилась, этот город не сдавался три года. Всякий раз, когда войско великого хана приходило сюда, останавливалось оно на севере, а с других сторон вокруг города было большое и глубокое озеро. Только с севера войско великого хана могло обложить город, а с других сторон по воде жителям подвозилось продовольствие. Никогда бы города не взять, не случись вот что: три года осаждало войско этот город и не могло его взять, и было это досадно рати.
Говорили тут Николай, Матвей и Марко: ‘Придумаем вам снаряд овладеть городом’. Ратные люди согласились и слова эти передали великому хану. Пришли к великому хану гонцы из войска и докладывают, что обложением города не взять, подвозят туда продовольствие с таких-то сторон и помешать этому нельзя. А великий хан повелел взять город во что бы то ни стало. Говорили тут два брата и сын, господин Марко:
‘Великий государь, есть у вас мастера, делают они такие снаряды, что большие камни бросают, не выдержит этот город, станут машины бросать камни, тут он и сдастся’.
Согласился великий хан и повелел как можно скорее изготовить те снаряды.
Были у братьев в услугах немец да христианин-несторианец — хорошие мастера. Приказали им братья построить две-три такие машины, чтобы бросали камни в триста фунтов. Построили мастера две отличные машины, приказал великий хан отвезти их к войску, что осаждало Саианфу и не могло города взять. Пришли туда машины, установили их: татары глядели на них, как на великое в свете чудо. Что же вам сказать? Уставили машины и бросили камень в город, ударился камень в дом, рушит и ломает все, наделал шуму страшного. Увидели жители такое неслыханное бедствие, изумились, испугались и не знают, что говорить им и что делать. Собрались на совет, а как спастись от этого снаряда, не придумали. Стали они тут говорить, что если не сдадутся, так все погибнут, посоветовались, да и порешили всячески сдаваться. Послали сказать военачальнику, что сдаются и хотят быть под великим ханом. Принял их военачальник и согласился, а город сдался. По милости Николая, Матвея да Марка вышло так, и немалое то было дело. И город и область — самые лучшие у великого хана, большой ему доход отсюда[292].
Рассказал вам об этом городе и о том, как его взяли теми машинами, что братья приказали выстроить. Теперь оставим это и расскажем о городе Сингуи[293].

ГЛАВА CXLVII

Здесь описывается город Сингуи

Город Сингуи — в пятнадцати милях на юг от города Ангуи[294], город не очень велик, но торговый, и судов тут много. Живут тут идолопоклонники, подданные великого хана, деньги у них бумажные.
Город, знайте, на реке Киан, величайшей в свете. Река широкая, в иных местах десять миль, а в других восемь или шесть, а в длину более ста дней пути, и вот поэтому на ней такое множество судов, развозят они по ней всякого рода товары, великие пошлины и большой доход великому хану отсюда. Река эта, скажу вам, большая, протекает по многим странам, городов по ней много, а судов с дорогими товарами и самой высокой цены больше, нежели на всех реках и морях христиан. В этом городе, скажу вам, видел я зараз более пяти тысяч[295] судов. Можете себе представить, сколько всех судов в других местах, когда столько их в небольшом городе. Более шестнадцати областей обтекает эта река, на ней более двухсот[296] больших городов, и в каждом судов больше, нежели в этом городе. Суда простые, с одною мачтою, поднимают они много, по нашему счету — от четырех тысяч кантаров до двенадцати тысяч[297].
Пойдем отсюда: порассказали о здешних делах, теперь опишем город Куки, но, впрочем, сперва доскажем, что пропустили, а сказать об этом следует в нашей книге.
Знайте, вверх по реке суда тащат, потому что быстрина сильная и им не подняться бы, а те веревки, какими тащат, — шагов триста в длину и из бамбука, сделаны они вот как: есть у них бамбук шагов пятнадцать в длину, из него веревки, какой пожелают длины, и веревки те крепкие.
Оставим это и вернемся в Каиги.

ГЛАВА CXLVIII

Здесь описывается город Каиги[298]

Каиги — небольшой город на юг. Живут тут идолопоклонники, подданные великого хана, деньги у них бумажные. Город этот на реке. Хлеба и рису родится тут многое множество, и отсюда везут хлеб и рис водою в великий город Камбалу, ко двору великого хана, не думайте, чтобы по морю, нет — по реке и по озеру. Здешним хлебом продовольствуется почти весь двор великого хана.
Водный путь от этого города до Канбалу соорудил великий хан,он приказал вырыть большие, широкие и глубокие каналы от одной реки к другой, от одного озера к другому, пустил в них воду, и вышла как бы одна большая река, большие суда плавают тут, из Манги можно так-то доехать до Канбалу. Скажу вам еще, ехать можно и посуху, рядом с водным путем, по земле шоссе, ехать можно, как вы слышали, и по земле, и по воде.
Посреди реки, против самого города, — скалистый остров[299], а на нем языческий монастырь, двести монахов там. Идолов в этом большом монастыре многое множество, он главный над многими другими языческими монастырями, тут как бы архиепископство.
Оставим этот город, перейдем через реку и расскажем о городе Чингианфу.

ГЛАВА CXLIX

Здесь описывается город Чингианфу[300]

Чингианфу — город в Манги. Живут здесь идолопоклонники, подданные великого хана, деньги у них бумажные, народ торговый и промышленный, шелку тут много, ткут здесь всяческие шелковые и золотые материи. Есть здесь богатые купцы.
Всякой дичины, звериной и птичьей, всяких харчей, хлеба тут много.
Есть тут две христианские церкви несториан. В 1278 г . по Р. X. случилось вот что: не было тут ни христианских монастырей, ни верующих в христианского Бога до 1278 г ., начальствовал тут три года по приказу великого хана Мар-Саркис[301], был он несторианцем и приказал выстроить две церкви, с тех пор они существуют, а прежде не было тут ни церквей, ни христиан.
Оставим это и расскажем о большом городе Чингинги[302].

ГЛАВА CL

Здесь описывается город Чингинги

От города Чингинанфу три дня едешь на юг по торговым и промышленным городам да замкам. Живут тут подданные великого хана, идолопоклонники, деньги у них бумажные. А через три дня — большой и знатный город Чингинги. Живут тут подданные великого хана, идолопоклонники, деньги у них бумажные, народ торговый и промышленный. Шелку тут много, и ткут здесь всякие шелковые и золотые ткани. Много здесь всякой дичины, и звериной и птичьей. Земля тут плодородная и всякого продовольствия обилие.
Расскажу вам о нехорошем деле, что здешний народ учинил и какон за это дорого поплатился. Когда войска великого хана взяли область Манги, стал там начальником Баян, и послал он часть своей рати — алан-христиан в этот самый город. Взяли аланы город и заняли его, попалось им тут хорошее вино, напились они его, да и заснули до бесчувствия. Увидел народ, что победители лежат замертво, и, нимало не медля, в одну ночь всех их перебил, никто жив не остался. Услышал Баян, что народ предательски перебил его людей, послал свою рать, и город взяли силою. Взяли город и, скажу вам по правде, перерезали жителей. Вот так-то, как вы слышали, перемёр народ в этом городе[303].
Оставим это, пойдем вперед и расскажем о городе Синги[304].

ГЛАВА CLI

Здесь описывается город Синги

Тинги — большой и знатный город. Живут там идолопоклонники, подданные великого хана, деньги у них бумажные, шелку у них много, народ торговый и промышленный. Ткут всякие шелковые материи для своих одежд. Живут тут важные и богатые купцы. Город большой, около сорока миль[305] в округе, никому не счесть, сколько тут народу, будь народ в области Манги храбр, весь мир покорил бы, но люди тут не воинственны, ловкие купцы и в ремеслах искусны, есть между ними великие философы и врачи, природу изучают прилежно. В этом городе, скажу вам по правде, добрых шесть тысяч каменных мостов, а под мостом пройдет не одна, а две галеры. В горах города ревеню и имбирю многое множество, на один венецианский грош можно купить добрых сорок фунтов свежего и очень хорошего имбирю. Шестнадцать больших торговых и промышленных городов подчинены этому городу, а имя его Суги, по-французски значит ‘земля’, а поблизости другой город зовется ‘небом’, оба города прозываются за свое величие[306].
Расскажем вам теперь о знатном городе, что ‘небом’ зовется.
Оставим Синги и пойдем в город Вуги[307], от одного до другого день пути. То город большой и красивый, торговый и промышленный.
Нового о нем нечего рассказывать, а потому оставим его и расскажем вам о городе Вугин[308], а это тоже большой и знатный город. Живут там идолопоклонники, подданные великого хана, деньги у них бумажные. Шелку и всяких других товаров у них много, купцы они ловкие и в ремеслах искусные.
Оставим этот город и расскажем вам о городе Чианган. Чианган[309], знайте, большой, богатый город. Жители — идолопоклонники, подданные великого хана, деньги у них бумажные. Народ торговый и промышленный. Много ткут тут всякого рода сандала. Всякой дичины тут много.
Ничего другого порассказать нет, а потому пойдем вперед, опишем вам другой город, величественный Шесаи[310], столицу царя Манги.

ГЛАВА CLII

Здесь описывается величественный город Кинсаи

От Каингана три дня по стране, где богатых и знатных городов и замков много, народ тут торговый и промышленный. Живут тут подданные великого хана, идолопоклонники, деньги у них бумажные. А через три дня — величавый город Кинсаи, а по-французски это значит ‘небесный город’.
Пришли мы вот сюда и расскажем вам все о величии этого города, поговорить о нем следует, без спору то самый лучший, самый величавый город в свете. Расскажем вам о нем точно так, как здешняя царица в письме описывала Баяну-победителю и как они оба вместе докладывали о том же великому хану, чтобы ему было ведомо величие города и не приказывал бы он ни уничтожать, ни разорять города, а что в том писании правда, это я, Марко Поло, проверил своими очами.
Говорилось в том писании прежде всего, что город в округе около ста миль и двенадцать тысяч каменных мостов в нем, а под сводами каждого моста или большей части мостов суда могут проходить, а под сводами иных — суда поменьше. Не удивляйтесь, что мостов тут много, город, скажу вам, весь в воде, и кругом вода, нужно тут много мостов, чтобы всюду пройти.
Говорилось еще в том писании, что было там двенадцать ремесел и для каждого ремесла было двенадцать тысяч домов, в каждом доме было по меньшей мере десять человек, а в ином пятнадцать, а то тридцать или сорок, не все, конечно, мастера, но и работники, что по указанию мастера работают, и всем было дело, потому что отсюда снабжаются многие другие города в области.
Много здесь богатых купцов, и шибко они торгуют, и никто об этом истинной правды не знает, так тут много купцов. Скажу вам еще, знатные люди и их жены и те мастера, о которых вам рассказывал, собственными руками ничего не делают, живут в таком довольстве и так чисто, словно цари, и жены их тоже в довольстве и такие красавицы. По велению царя всякий занимался отцовским ремеслом, и, хоть бы у него было сто тысяч безантов, заниматься другим ремеслом он не может.
К югу[311] есть озеро добрых тридцать миль в округе, по берегаммного прекрасных дворцов и красивых домов, выстроены они на славу, богаче и лучше их и придумать нельзя, и то дома знатных и именитых людей. Много тут еще аббатств и языческих монастырей, идолов там многое множество. А посреди озера, скажу вам еще, два острова, и на каждом по дворцу роскоши изумительной, выстроены они на славу, а убраны словно императорские. Когда они свадьбы играют или пиры задают, так ездят в те дворцы и там пируют, тут все нужное для пира, и посуда, и ножи, и блюда.
Домов хороших в этом городе всюду много. Есть там большая каменная башня, когда случится в городе пожар, жители сносят туда свое добро, а пожары там частые, оттого что деревянных домов много.
Живут здесь идолопоклонники, подданные великого хана, деньги у них бумажные. Едят они всякое мясо, и собачье, и всяких диких зверей, и вообще всех животных. Христианин ни за что в свете не стал бы этого есть.
Скажу вам еще: днем и ночью каждый мост сторожат десять человек, чтобы не было в городе бесчинства и шума. И вот еще что: есть в городе гора, а на ней башня, а в башне той деревянная доска, и приставлен к ней человек с молотом, и всякий раз, как ударит он молотом по доске, слышно это далеко. Случится ли в городе пожар или шум какой, доска гудит. Крепко стережет этот город великий хан, и много тут его войска, город этот самый главный в области Манги. Богатства тут много и доход великого хана большой, коль порассказать о нем, так и веры не дадут. Боится еще великий хан, что город взбунтуется, а потому и велит большому войску крепко сторожить его.
В этом городе, знайте по истине, все улицы вымощены камнем и кирпичом, так точно все дороги в области Манги, и верхом ездить, и пешком ходить по ним хорошо.
В этом городе, скажу вам, добрых четыре тысячи бань, есть и ключи, где люди нежатся, по нескольку раз в месяц ходят туда, потому что чистоту в теле соблюдают, бани эти самые красивые, самые лучшие и самые просторные в свете, они так просторны, что зараз тут могут мыться сто мужчин или сто женщин.
В двадцати пяти милях от этого города на северо-восток и восток — море-океан. Есть тут город Ганьфу[312], главная там пристань, приходят сюда из Индии и других стран большие суда с разными дорогими товарами. От города к пристани течет большая река, по ней суда поднимаются до самого города и далее, в другие места, за городом.
Великий хан, скажу вам, разделил область Манги на девять уделов, то есть поставил там девять великих царей, и у каждого большое царство, но все эти цари подвластны великому хану, ежегодноони, каждый в своем царстве, собирают для великого хана и доходы, и всякое добро. В этом городе живет один такой царь, и правит он более ста сорока больших и богатых городов.
Подивитесь, если я вам скажу вот что: в области Манги более тысячи двухсот городов и в каждом городе вот какая стража великого хана: в каждом городе, знайте, по истинной правде, по меньшей мере тысяча человек, а иной город сторожат десять тысяч, а в другом двадцать тысяч, а то и тридцать тысяч, а всей стражи столько, что и не перечесть ее. Не думайте, чтобы все люди были татары, есть и из Катая, и не все они конные, много и пеших, но все из войск великого хана.
Словом, сказать по правде, кто не видел, а только слышал о делах и о богатстве области Манги и о тамошних доходах великого хана, тот и не поверит всему. Величие этой области еле-еле опишешь. А потому не стану об этом продолжать и замолчу.
Только одно еще скажу вам, а потом и уйдем отсюда. У народа в Манги вот какой обычай: как только родится ребенок, отец с матерью приказывают записать день, место и час его рождения, чтобы все знали, когда родился ребенок. Когда кто соберется в путь куда-либо, идет он к звездочету и пересказывает ему все это, и тот ему говорит, можно ли ехать или нет, и зачастую звездочет расстраивает поездку. Их звездочеты искусны в своем деле, в бесовских колдовствах, складно они говорят народу, и крепко им верят.
Расскажу вам вот еще что. Когда мертвого несут сжигать, все родные, мужчины и женщины, с горя одеваются в пеньку и идут за телом: несут с собою музыкальные инструменты и поют хвалебные гимны идолам. Придут туда, где тело сжигается, остановятся там и приказывают наделать из бумаги коней, рабов и рабынь, верблюдов и многое множество золотых тканей. Изготовят все это, разведут большой огонь и сожгут тело вместе со всем наготовленным, на том свете, говорят они, у мертвого будет все это живым, с мясом и с костьми, будет у него и золото, и тот же почет, что оказывался мертвецу при сожжении, станут оказывать ему их боги и идолы.
В этом городе — дворец прежнего царя Манги, самый красивый и знатный в свете. Вот он каков: в округе около десяти миль, обнесен высокими зубчатыми стенами, а за стенами много славных садов со всякими, какие только можно придумать, вкусными плодами. Много тут фонтанов и озер с хорошею рыбою, а посредине большой и славный дворец, а в нем большая и красивая зала, множество народу может пообедать там за одним столом. Расписан покой золотом, нарисованы тут столбы, звери и птицы, рыцари и дамы и всякие чудеса. С виду зала прекрасная, по стенам и по потолку только и видишь, что живопись золотом.
И что вам еще сказать? Не сумею и описать величие этого дворца. Расскажу вам коротенько всю правду о нем: двадцать там больших и совсем одинаковых зал, а велики они так, что десять тысяч человек могут тут пообедать за одним столом, и все они роскошно убраны золотом. Во дворце, скажу вам, тысяча красивых и просторных покоев, есть где и поспать, и поесть.
О плодах и рыбах я вам рассказывал.
Знайте, по истинной правде, в этом городе сто шестьдесят туманов огнищ, значит, сто шестьдесят туманов домов, туман равняется десяти тысячам, всех домов, значит, миллион шестьсот тысяч, много тут богатых дворцов. Есть здесь христианская церковь несториан.
Описал вам город, следует упомянуть вот еще о чем: у горожан такой обычай — на дверях дома пишут они свои имена и имена жен, сынов и их жен, рабов и всех домочадцев, записывают также, сколько держат лошадей. Кто помрет, того имя вычеркивается, а новорожденного имя приписывают. Поэтому-то правитель всякого рода знает всех в своем городе. То же самое по всей области Манги и в Катае. Есть тут еще один хороший обычай: у кого постоялый двор или у кого пристают путники, те записывают их имена и день месяца, когда они пришли, так что великий хан круглый год может знать, кто приходит в его земли. Дело то людей умных.
Рассказал вам обо всем этом, опишу вам теперь большой приход с этого города, а это девятая доля дохода с целой области Манги.

ГЛАВА CLIII

Здесь описывается большой доход великого хана с города Кинсаи

Хочу вам рассказать о больших доходах великого хана с этого города Кинсаи и с подвластных ему земель, что составляет девятую долю области Манги. Сперва расскажу вам о соли, доход с нее большой. Дохода с соли круглым числом — восемьдесят туманов золота, а каждый туман равняется семидесяти тысячам золотых saies, всего, значит, пять миллионов шестьсот тысяч золотых saies, а каждый saie побольше золотого флорина или золотого дуката. Просто удивительно, сколько денег.
Опишу вам теперь другие дела и торговлю. Сахару тут родится и выделывается более, нежели в целом свете. Доход от него тоже великий. Не стану вам перечислять каждую вещь в отдельности, а скажу о всех пряностях вместе, со всех пряностей, знайте, взимается три с третью процента, столько же уплачивают (за) все товары. С рисового вина тоже большой доход, и с угля, и со всех двенадцатиремесел, о которых говорил прежде[313]. Большой доход с них, за каждую вещь они платят пошлину, и на шелк пошлина большая, а его тут много. Словом сказать, с шелка взимается десять процентов. Много денег от него. Десять процентов взимается и со многих других вещей. Я, Марко Поло, много раз слышал, как высчитывали доход со всех этих вещей, и, выключая соляной доход, равнялся он двумстам десяти туманам золота, значит, пятнадцати миллионам семистам тысячам saies. И не слышано, и не рассказывалось о таком необычайном доходе, и это только с девятой части всей области.
Оставим город Кинсаи, порассказали о его делах довольно. Пойдем вперед и опишем город Танпиги[314].

ГЛАВА CLIV

Здесь описывается большой город Танпиги

От Кинсая на юг едешь целый день мимо домов, славных садов по стране, где всякого продовольствия вдоволь, а через день — тот город, что я выше назвал. Город большой, красивый, подчинен Кинсаю. Живут там подданные великого хана, деньги у них бумажные, они идолопоклонники, мертвых сжигают точно так, как я уже описывал. Народ торговый и промышленный. Всякого продовольствия тут обилие. Больше нечего рассказывать, поэтому пойдем отсюда и расскажем вам о Вуиги. От Танпиги на юг три дня едешь по большим и славным городам, всякого добра тут много и все по дешевой цене. Живут подданные великого хана, идолопоклонники, подчинены они Кинсаю. Больше нечего рассказывать.
А через три дня — город Вуги. Большой город, живут идолопоклонники, подданные великого хана, народ торговый, ремесленный, подчинен также Кинсаю. Ничего тут нет такого, о чем следовало бы говорить в нашей книге, а потому пойдем вперед и расскажем о городе Гхинги[315].
От Вуги на юг едешь два дня все городами да замками, словно по одному городу. Всего тут обилие. Растет тут бамбук, самый толстый и самый длинный в целой стране. Есть тут бамбук около четырех пядей в обхвате, а в длину добрых пятнадцать шагов. Больше нечего рассказывать.
Через два дня — большой и славный город Гхенги. Живут тут подданные великого хана, они идолопоклонники и подчинены Кинсаю. Шелку у них много. Народ торговый, ремесленный. Всякого продовольствия у них обилие. Больше нечего рассказывать, и потому пойдем отсюда вперед.
От города Шенги на юг четыре дня едешь по стране, где много и городов, и замков, и поселков, всякого продовольствия тут обилие.
Жители — идолопоклонники, подданные великого хана, подчинены также Кинсаю. Народ торговый, промышленный. Дичины всякой, и звериной, и птичьей, тут много, много и больших хищных львов. Во всей области Манги нет ни баранов, ни овец, но есть тут быки и коровы, козлы и козы и много свиней. Больше нечего рассказывать, пойдем вперед и опишем другое.
В четырех днях пути отсюда — большой и красивый город Чиангиан[316], стоит он на горе, что разделяет реку, река по ту и по другую его сторону. Подчинен он также Кинсаю. Живут тут подданные великого хана, они идолопоклонники, народ торговый и промышленный. Больше нечего рассказывать, а потому пойдем вперед.
Из Чиансана три дня едешь по славной стране, городов, замков и поселков тут много, много тут купцов и ремесленников. Живут тут подданные великого хана, идолопоклонники, и подчинены также Кинсаю. Всякого продовольствия и всякой дичины, звериной и птичьей, тут обилие.
Больше нечего рассказывать, а потому пойдем вперед, в трех днях отсюда — большой и славный город Куги[317]. Живут тут подданные великого хана, идолопоклонники. Это последний город царства Кинсаи: далее начинается царство Фуги[318], один из девяти уделов Манги.

ГЛАВА CLV

Здесь описывается царство Фуги

Выедешь из Куги, последнего города в царстве Кинсаи, и вступаешь в царство Фуги, тут оно и начинается. Шесть дней едешь на юг, по горам и долинам, городов, замков и поселков тут много. Живут тут идолопоклонники, подданные великого хана, а подчинены они царству Фуги, о котором мы начали рассказ. Народ торговый и ремесленный.
Всяких харчей здесь обилие и всякой дичины, звериной и птичьей, много. Много и больших хищных львов. Имбиря и калгана тут многое множество, на венецианский грош дают добрых восемьдесят фунтов[319] имбиря. Есть у них плод, словно шафран, но не шафран, а в дело идет как шафран. Много тут и иного. Едят тут всякое мясо, не гнушаются и человеческим, коли человек не своею смертию помер, а железом убит, такое мясо почитается отличным. А когда идут на войну, принаряжаются вот как: волосы сбреют, а лицо окрашивают лазурью в цвет клинка меча, вся рать, кроме начальника, пешая, есть у них мечи и копья, это самые жестокие в свете люди. Что ни день, убивают они людей, и кровь пьют, и мясо съедают.
Оставим это и расскажем о другом. В трех днях пути (из техшести, о которых я говорил выше), большой и знатный город Кен-лифу[320]. Живут тут подданные великого хана. В городе три прекрасных, самых лучших в свете моста, в длину они с милю, а в ширину девять шагов, они каменные, с мраморными столбами. Славные мосты, просто удивительные, много нужно денег, чтобы один такой построить. Народ торговый и ремесленный. Шелку тут много и калгану да имбирю родится довольно. Женщины у них красивые.
Вот какая тут диковина, об этом следует упомянуть: есть тут, скажу вам, куры без перьев, а шерсть кошачья, и они черны. Несут они яйца, как и наши куры, а мясо их очень вкусно. Больше нечего рассказывать, а потому пойдем вперед.
Остальные три дня едешь по многим городам и замкам, купцов, товаров, ремесленников там много, много тут шелку. Живут здесь идолопоклонники, подданные великого хана. Дичины здесь много и есть большие хищные львы, нападают они на путешественников. А как пройдешь пятнадцать миль в последний день из трех, тут город Ункен, много тут сахару делают, отсюда великий хан получает весь тот сахар, что расходуется при его дворе и стоит ему больших денег.
Больше нечего рассказывать, пойдем дальше. В пятнадцати милях от Ункена[321] находится знатный город Фуги[322], главный во всем царстве. Расскажем вам, что о нем знаем.

ГЛАВА CLVI

Здесь описывается город Фуги

Город Фуги главный в царстве Шонша[323], в одном из девяти уделов области Манги. Город торговый, купцов, ремесленников тут много. Живут здесь идолопоклонники, подданные великого хана, и много также воинов. Здесь, знайте, войск великого хана много. Города и замки очень часто бунтуют в этой стране, где случится бунт, туда идут здешние войска, возьмут город и разорят его, поэтому-то в городе много войск великого хана.
Через город течет большая река в ширину с милю. Много судов, что плавают по этой реке, строят здесь. Сахару делают тут столько, никому и не счесть. Жемчугом и драгоценными камнями торгуют здесь шибко, и приходят сюда индийские суда с купцами, что торгуют по индийским островам. Город этот недалеко от порта Кайтона[324], что на море-океане. Приходят туда много судов из Индии со многими товарами, а оттуда они поднимаются по реке до города Фуги, и вот так-то доходят сюда дорогие вещи из Индии. Всего, что нужно для жизни, тут много. Славные у них сады, и много там отличных плодов. Хороший город, и просто диво, как прекрасно он устроен.
Больше об этом не будем говорить, пойдем вперед и расскажем о другом.

ГЛАВА CLVII

Здесь описывается город Зантан

От Фуги на юг, через реку, пять дней едешь по красивым и знатным городам, замкам и поселкам, и во всем тут богатство. Есть тут и горы, и долины, и равнины. Много тут величайших лесов, и есть там дерева, из которых добывается камфора. Дичины всякой, и звериной и птичьей, здесь много. Народ здешний и торговый, и ремесленный, подданные великого хана, а подчинены Фуги.
Через пять дней — большой и знатный город Зайтем. В том городе пристанище, приходят туда суда из Индии с разными дорогими товарами, со всякими дорогими каменьями, с крупным и отличным жемчугом. То пристань и для купцов из Манги, и для всех по соседству. И приходит сюда, и вывозится отсюда многое множество товаров и каменьев. Смотришь и удивляешься. Отсюда, из этого города и из этой пристани, они расходятся по всей области. На каждое судно с перцем, что приходит в Александрию или в другое место, для христианских земель, — в это пристанище Айтон, скажу вам, прибывает сто. То, знайте, самое большое в свете пристанище, товаров приходит сюда всего больше.
Великий хан, скажу вам, из этой пристани и из того города получает много пошлины, все суда из Индии со всех товаров, каменьев и жемчуга платят десять процентов, то есть десятую долю всего. А за фрахт мелких товаров суда платят тридцать процентов, за фрахт перца — сорок четыре, алоэ, сандала и других крупных товаров — сорок, и отдает так-то купец за фрахт да как пошлину великого хана все деньги, что привез с собою[325]. Поэтому-то и поверит всякий, что большая тут казна великого хана.
Живут тут идолопоклонники, подданные великого хана. Всем, что человеку нужно, страна богата.
Есть в этой области город Тинуги[326], делают там большие и маленькие фарфоровые чашки, лучших и не выдумаешь, делаются они только в этом городе и отсюда развозятся по свету. Их тут много и они дешевы, за один венецианский грош дают три, да таких красивых, лучше и желать нельзя.
Скажу вам еще, что у здешних жителей свой особый язык[327]. Рассказал вам о царстве Фуги, об одном из девяти уделов. Отсюда, скажу вам, великому хану большой доход, большие пошлины, больше, нежели из царства Кинсаи.
Из девяти царств Манги рассказали вам о трех: о Янги, Кинсаи и Фуги, об этих вы слышали. Есть что порассказать и о других шести, да было бы слишком долго, а потому оставим это.
Рассказали вам и о Манги, и о Катае, и о многих других областях,о людях, о зверях, о птицах и о многом другом, о чем вы слышали. Но не конец тому, что хотим описать в нашей книге. Тому, кто не знает, следует поведать обо всех индийских делах. Диковин, каких нет в других странах, тут много, описать в нашей книге все это, рассказать так же ясно, как описывал и говорил Марко Поло, и хорошо, и полезно. Марко Поло, скажу вам по истинной правде, пожил в Индии, узнал их дела, обычаи и товары, и нет человека, кто лучше его умел бы правду рассказать, а все-таки чудеса тут такие, что подивятся те, кто станет слушать. А мы все-таки запишем в порядке, точно так Марко рассказывал, по истинной правде. Начнем теперь то, что услышите в следующей книге.

КНИГА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА CLVIII

Здесь начинается книга об Индии, описываются тамошние диковины и обычаи

Рассказали вам о многих областях, оставим теперь все это и начнем об Индии и обо всех тамошних чудесах.
Начнем сперва о судах, в которых купцы плавают из Индии и обратно туда.
Суда эти, знайте, строятся вот как: строят их из елового дерева, у них одна палуба, на ней более шестидесяти покоев, и в каждом одному купцу жить хорошо. Они с одним рулем и четырьмя мачтами, зачастую прибавляют еще две мачты, которые водружают и опускают как пожелают. Сколочены они вот как: стены двойные, одна доска на другой, и так кругом, внутри и снаружи законопачены, сколочены железными гвоздями. Смолою они не осмолены, потому что смолы у них нет, а смазаны они вот как: есть у них иное, что они считают лучше смолы. Возьмут они негашеной извести да мелко накрошенной конопли, смешают с древесным маслом, смесят хорошенько все вместе, и получится словно клей, этим они смазывают свои суда, а слипает (та смазка) как смола.
На судах по двести мореходов, они так велики, что на ином добрых пять тысяч грузов перцу, а на другом и шесть. Идут на веслах, у каждого весла по четыре морехода.
Есть у судов большие лодки, по тысяче грузов перцу на каждой и по сорока вооруженных мореходов, и зачастую тащат они большое судно. Плывут за большим судном две большие лодки, одна побольше, плывет до десяти маленьких с якорями для ловли рыбы и для службы на большом судне. И все эти лодки плывут по бокам большого судна, скажу вам еще, кругом двух больших лодок есть также лодки.
А когда, скажу вам еще, после года плавания судно нужно чинить, делают они вот что: кругом, на две прежних, прибивают новую доску, законопачивают их и смазывают. Так они чинят. А при новой чинке прибивают еще доску и доходят до шести досок.
Описали вам суда, в которых купцы плавают в Индию и оттуда. Оставим теперь это и расскажем об Индии. Сперва хочу вам рассказать о многих островах в этом море-океане, где мы теперь находимся.
Острова эти на востоке. Начнем прежде с острова Зипунгу[328].

ГЛАВА CLIX

Здесь описывается остров Чипингу

Остров Чипунгу — на востоке, в открытом море, до него от материка тысяча пятьсот миль[329].
Остров очень велик: жители белы, красивы и учтивы, они идолопоклонники, независимы, никому не подчиняются. Золота, скажу вам, у них великое обилие: чрезвычайно много его тут, и не вывозят его отсюда, с материка ни купцы, да и никто не приходит сюда, оттого-то золота у них, как я вам говорил, очень много.
Опишу вам теперь диковинный дворец здешнего царя. Сказать по правде, дворец здесь большой и крыт чистым золотом так же точно, как у нас свинцом крыты дома и церкви. Стоит это дорого — и не счесть! Полы в покоях, а их тут много, покрыты также чистым золотом пальца два в толщину, и все во дворце, и залы, и окна покрыты золотыми украшениями.
Дворец этот, скажу вам, — безмерное богатство, и диво будет, если кто скажет, чего он стоит.
Жемчугу тут обилие, он розовый и очень красив, круглый, крупный, дорог он так же, как и белый. Есть у них и другие драгоценные камни. Богатый остров, и не перечесть его богатства.
Когда великому хану Кублаю, что теперь царствует, порассказали об этих богатствах, из-за них захотел он завладеть этим островом. Послал он сюда двух князей со множеством судов, с конным и пешим войском. Одного князя звали Абатан, а другого — Вонсаничин[330], были они и разумны, и храбры. Что же вам сказать?
Вышли они из Зайтона и Кинсая, пустились в море, доплыли до острова и высадились на берег. Захватили они много равнин да деревень, а городов и замков не успели еще взять, как случилось с ними вот какое несчастье, зависть была промеж них, и один другому не хотел помогать, подул раз сильный ветер с севера, и стала тут говорить рать, что следует уходить, не то все суда разобьются, сели на суда и вышли в море, не проплыли и четырех миль, как прибило их к небольшому острову, кто успел высадиться, спасся, а другие погибли тут же.
Высадилось на остров около тридцати тысяч человек, да и те думали, что погибли, и очень тосковали, сами уйти не могут, а уцелевшие суда уходят на родину. И плыли те суда до тех пор, пока не вернулись к себе.
Оставим тех, что уплыли, и вернемся к тем, кто остался на острове и почитал себя погибшим.

ГЛАВА CLX

Как воины великого хана спаслись от морской бури и взяли город Лорк [331]

Те тридцать тысяч воинов, что высадились на остров, почитали себя погибшими, потому что не знали, как им уйти оттуда. Злобствовали они, сильно тосковали и не знали, что им делать.
И так-то они поживали на том острове. Услышали царь большого острова и его подданные, что войско рассеяно и разбито, а кто спасся — на маленьком острове, услышали они это и обрадовались, как только море успокоилось, сели они на свои суда и прямо поплыли к маленькому острову, высадились на берег, с тем чтобы захватить всех, кто там. А те тридцать тысяч воинов увидели, что враг высадился на берег и сторожить суда никто не остался, как умные люди, пока враг шел захватывать их, прошли другою стороною, добрались до судов, да и забрали их. А так как суда никто не сторожил, то и нетрудно им было это сделать.
Что же вам еще сказать? Сели они на суда и от этого острова поплыли на другой. Высадились на берег со знаменами и значками тамошнего царя, да так и пошли к столице, народ видит свои знамена, по истинной правде, думает, что царское войско идет, и впускает врага в город. В городе оставались одни старики. Взял враг город, всех повыгнал, оставил себе только красивых жен. Вот так-то, как вы слышали, рать великого хана захватила этот город.
Узнал царь со своим народом, что город взят и дела пошли так, и жизнь стала ему не мила. Вернулся он на других судах к себе на остров, обложил город со всех сторон, и никому нельзя было ни взойти в город, ни выйти оттуда. Что же вам сказать? Семь месяцев держалась рать великого хана в том городе, днем и ночью ухищрялись воины известить великого хана о своем деле и ничего не могли поделать. Видят воины, что делать им нечего, и заключили мир с осаждавшими: спасая свою жизнь, сдались все, да еще с тем чтобы до конца жизни не уходить с острова. Случилось это в 1269 г . по Р. X., и было все так, как вы слышали[332].
Великий хан приказал одному князю — начальнику отрубить голову, а другого отослал на тот остров, где он погубил стольких людей, и там казнил[333]. Великий хан сделал это, потому что узнал, как он вел себя нехорошо в том деле.
Расскажу вам об одном великом чуде. В одном замке на том острове два князя захватили много народу, и, когда люди не захотели сдаваться, приказали они всех перебить, головы всем отрубить. Так и было сделано, отрубили всем головы, только осьми человекам не могли отрубить, и вышло так от силы тех камней, что были на них: у каждого в руке, между мясом и кожею, было по камню, аснаружи его было не видать. Камни те были заколдованные, была в них такая сила: на ком такой камень, не умереть тому от железа. Сказали князьям, что от железа те восемь человек не погибнут, велели тогда князья перебить их палицами, а по смерти вытащить из их рук те камни, и ценили они их дорого.
Вот так, как я вам описал, случилось все это и рать великого хана была разбита. Оставим это и станем продолжать нашу книгу.

ГЛАВА CLXI

Здесь описывается, каков вид у идолов

В Катае, в Манги, и на этом острове идолы, знайте, одинаковые. На этих островах и в других местах есть идолы с бычачьей головой, а у иного свиная, или собачья, или баранья, бывают они и всяких других видов, у иного голова с четырьмя лицами, а у другого три головы: одна, как следует, на месте, а другие две по обе стороны на плечах. У иного идола четыре руки, а то и десять, не то и тысяча. То самые лучшие, им всего более молятся. Когда христианин их спрашивает, зачем они делают разно своих идолов, они отвечают: такими идолы от дедов достались, такими и мы завещаем их детям и тем, кто будет после нас. Разных бесовских дел за этими идолами много, рассказывать об этом не станем в нашей книге, христианам не годится и слушать-то об этом.
Оставим поэтому идолов и расскажем о другом.
Но вот что хочу, чтобы вы знали: когда идолопоклонники на этих островах полонят врага, а он деньгами выкупиться не может, сзывают они своих родных и друзей. ‘Приходите, — говорят им, — к нам в дом обедать’. Убивают они тут пленного и вместе с родными сжигают его. Варят они его и, знайте, человеческое мясо почитают за самую лучшую еду. Оставим это и вернемся к нашему рассказу.
А море, где эти острова, называется Чинским[334], это значит, что оно вокруг Манги. На языке этих островов Чином[335] на востоке зовется Манги.
Умные рыбаки да знающие мореходы, что здесь плавали и истинную правду ведают, говорят: в этом море семь тысяч четыреста сорок восемь островов и на многих люди живут. На всех этих островах, скажу вам, нет дерева не пахучего и не полезного так же, как алоэ, а иное и полезнее. Всяких дорогих пряностей тут много. Родится тут перец, белый как снег, много также черного. А сколько тут золота и других драгоценностей, так это просто диво!
Острова эти далеко, истомишься плыть до них. Бойко и прибыльно торгуют тут суда из Зайтона и Кинсая, целый год идут они сюда, выходят зимою, возвращаются летом, тут два ветра, одинприносит их сюда, а другой гонит назад: один летний, другой зимний. До Индии отсюда тоже очень далеко.
Скажу вам еще, хотя и говорил я, что это море зовут Чинским, но знайте, это море-океан. Словно как у нас море зовется и Английским, и Рошельским[336], так и тут зовут его и Чинским, и Индийским, и иначе, и все то части моря-океана.
Об этих местах и островах рассказывать не станем, дороги туда нелегкие, да и не были мы там. У великого хана, скажу вам еще, дел тут никаких нет, податей он здесь не сбирает, а потому вернемся в Зайтон и оттуда начнем нашу книгу.

ГЛАВА CLXII

Здесь описывается страна Чинаба[337]

От пристанища Зайтон на юго-запад через тысячу пятьсот миль — страна Чианба. Страна большая, богатая. Здесь и свой царь, и свой особенный язык. Живут там идолопоклонники, великому хану каждый год платят они дань слонами, кроме слонов, другого не дают. Расскажу вам, как этот царь стал платить великому хану дань.
В 1278 г . по Р. X. послал великий хан на царя Чианбаны одного из своих князей, Сугату, с большим войском, конным и пешим. Стало то войско разорять царство. Царь был очень стар, такой силы, как у великого хана, у него не было, в открытом поле защищаться он не мог, защищался он в городах да в крепких замках, там он ничего не боялся, а все открытые поля да селения были разрушены и разорены. Видит царь, что враг разоряет и разрушает его царство, и затосковал. Послал он к великому хану с такими словами, как вы услышите, пришли гонцы к великому хану и говорят ему:
‘Государь, кланяется тебе как своему государю царь Чианбы и сказывает, что стар он и много времени царил мирно, готов тебе подчиниться и каждый год платить дань многими слонами, молит он о пощаде и жалобно просит, чтобы князь с ратью, что разоряют его царство, уходили из его земли’.
Замолчали гонцы и больше ничего не сказали. Выслушал великий хан слова старого царя и сжалился над ними. Приказал он своему князю и рати уходить из того царства и идти покорять другие страны. Веление великого хана те исполнили и тотчас же ушли в другие страны.
Здешний царь каждый год посылает великому хану заместо дани двадцать слонов самых лучших и самых больших, каких только может достать в своей стране. Вот так-то, как вы слышали, подчинился здешний царь великому хану и стал платить ему дань слонами.
Оставим это и расскажем о делах здешнего царя и его страны. Вэтом царстве, знайте, ни одна девушка, прежде нежели ее увидит царь, не смеет выйти замуж, если она понравится царю, он берет ее себе в жены, а коли нет, дает денег, чтобы выходила замуж. В 1285 г . по Р. X., скажу вам, когда я, Марко Поло, был там, у царя в мое время было триста двадцать шесть всех детей, сыновей и дочерей, а из них более полутораста могли бы быть воинами.
Слонов и алоэ тут много. Лесов у них много, и есть там эбеновое дерево, оно очень черно, делают из него шахматы и чернильницы.
Больше об этой стране нечего рассказывать в нашей книге, а потому оставим это, пойдем вперед и опишем вам Яву[338], большой остров.

ГЛАВА CLXIII

Здесь описывается большой остров Ява

Через тысячу пятьсот миль на юг и юго-восток от Чианбы — остров Ява. Так рассказывают сведущие мореходы, а они это знают. То самый большой на свете остров, в округе более трех тысяч миль, владеет им большой царь, живут здесь идолопоклонники и никому в свете дани не платят. Остров очень велик.
Водятся у них и перец, и мускатные орехи, и пряности, калган, кубеба, гвоздика и всякие, какие только есть в свете, дорогие пряности[339]. Приходят сюда много судов и купцов, закупают тут товары и наживаются. Богатства здесь столько, что никому в свете ни счесть, ни описать его. Великий хан острова не мог захватить оттого, что путь сюда далек, да и плавание опасно. Большие богатства вывезли отсюда купцы Зайтона и Манги и все еще вывозят золото.
Довольно порассказали вам об этом острове, пойдем вперед.

ГЛАВА CLXIV

Здесь описываются острова Сардан и Кандур[340]

На юге и юго-востоке от Явы через семьсот миль — два острова, Сондур и Кондур, один побольше, другой поменьше.
На юго-восток от них в пятистах милях — большая и богатая область Лошак[341], владеет ею великий царь, а живут тут идолопоклонники, язык у них свой собственный. Дани они никому не платят, живут в таком месте, куда никто не может зайти и зла им наделать. Великий хан давно подчинил бы их себе, если бы легко было сюда пройти. Много тут растет бразильского дерева[342]. Кто не видел, не поверит, сколько у них золота. Есть тут и слоны, и разная дичина.ых я вам рассказывал.
Больше нечего рассказывать. Говорил уже вам, место дикое, мало кто сюда заходит. Царь не хочет, чтобы сюда ходили да узнавали о его богатстве и о его делах.
Оставим это и расскажем о другом.

ГЛАВА CLXV

Здесь описывается остров Пентам[343]

На юге от Локака в пятистах милях остров Пентам. Место очень дикое. В здешних лесах все деревья пахучие.
Оставим это и пройдем еще шестьдесят миль между двух островов. Воды тут четыре шага в глубину, большие суда, когда проходят здесь, поднимают руль, потому что они сидят в воде почти что на четыре шага. В шестидесяти, да еще в тридцати милях на юго-восток есть остров, а там царство, город зовется Маланир[344], а остров — Пентам. Есть тут царь и свой особенный язык. Город большой, знатный, шибко тут торгуют всякими товарами и пряностями, а их тут много.
Больше нечего рассказывать, а потому пойдем вперед и расскажем вам о Малой Яве вот что.

ГЛАВА CLXVI

Здесь описывается остров Малая Ява

На юго-восток от Пентама в ста милях — остров Малая Ява[345]. Остров этот, однако же, не так-то мал, в округе более двух тысяч миль. Расскажем вам о нем всю правду. Там восемь царств и восемь венчанных царей, все они идолопоклонники, в каждом царстве свой язык. Богатств и всяких пряностей тут много, есть тут и алойное дерево, и такие пряности, какие в наши страны не заходят.
Хочу порассказать вам по порядку о здешних обычаях и скажу, во-первых, об одном, что всякому диковинным покажется. Знайте, по истинной правде, остров этот так далеко на юг, что Полярная звезда совсем невидима, ни мало, ни много.
Вернемся к здешним обычаям и прежде всего расскажем о царстве Ферлек[346]. В этом царстве у сарацинских купцов есть оседлость, они приходят сюда на своих судах и горожан обратили в Мухаммедову веру, а горцы как звери, скажу вам о них по истинной правде, едят они человеческое мясо, да и всякое, худое и хорошее. Молятся они разным вещам, как встанет утром, первое, что увидел, тому и молится.
Рассказал вам о царстве Ферлек, теперь опишу царство Басман. Как выйдешь из Ферлека, тут царство Басма. Басма — особое царство, и язык тут особенный, люди точно звери, никакого закона у них нет. Слывут они за подвластных великому хану, но дани ему никакой не платят. До них добраться далеко, и люди великого хана сюда не могут заходить. Но весь остров народ почитает собственностью великого хана и иной раз посылает ему разных диковинных вещей в подарок.
Водятся тут дикие слоны и единороги ничуть не менее слонов, шерсть у них как у буйвола, а ноги слона, посреди лба — толстый и черный рог, кусают они, скажу вам, языком, на языке у них длинные колючки, языком они и кусают. Голова как у дикого кабана и всегда глядит в землю, любит жить в топях да по болотам. С виду зверь безобразный. Не похожи они на то, как у нас их описывают, не станут они поддаваться девственнице[347]: вовсе не то, что у нас о них рассказывают. Много тут всяких с виду разных обезьян. Водятся тут ястреба, черные как вороны, они большие и на охоте хороши.
Скажу вам, совсем неправда, что маленькие люди вывозятся из Индии, делают их на этом острове вот как: водятся тут очень маленькие обезьяны с человеческим лицом, наловят их, да выщипывают им волосы, на бороде да на груди оставляют только волоса. А потом их высушивают, набивают да вымазывают шафраном и кое-чем другим и делаются они, точно люди. И это большой обман, делают их вот так, как вы слышали. Таких маленьких людей, как эти, ни в Индии, ни в какой самой дикой стране не видано было.
Оставим это царство, рассказывать тут больше нечего. Расскажем о другом царстве, Самара[348].

ГЛАВА CLXVII

Здесь описывается царство Самара

Как выйдешь из Басмы, тут царство Самара, на том самом острове, где я, Марко Поло, прожил пять месяцев за непогодою, мешала она нам плыть дальше. Полярная звезда здесь совсем не видна, да северо-западная ни мало ни много не видна. Живут тут идолопоклонники, говорят, что подвластны великому хану, а царь у них сильный, богатый.
Прожили мы здесь пять месяцев вот как: вышли на берег и выстроили себе крепости из лесу, там и жили, потому что боялись этих злых людей, жрут они людей, как звери.
Рыба здесь самая лучшая в свете. Пшеницы у них нет, едят они рис. Вино у них вот какое: есть у них особенные дерева: срежут они ветку с такого дерева, под тот нарез, откуда ветка была срезана,ставят большой горшок, и в один день и в одну ночь горшок наполняется, и вино то вкусное. Дерева похожи на маленькие финиковые (пальмы)[349], и много в них того хорошего вина, о котором я рассказывал. Вот еще что: если срежут ветку и вино не потечет, то берут воду и поливают корни, и через малое время вино из веток опять потечет. Бывает оно красным и белым. Индийских орехов, больших, хороших и дурных, тут много[350].
Всякое мясо тут едят, и хорошее, и дурное.
Рассказали вам об этом царстве, оставим его и опишем Даграиан[351].

ГЛАВА CLXVIII

Здесь описывается царство Даграиан

Даграиан — особенное царство, и язык тут свой особливый, оно на том же острове, и есть там свой царь. Народ здесь очень дикий, почитает себя подвластным великому хану. Здешние люди идолопоклонники, и вот какой дурной обычай у них: когда кто, мужчина или женщина, заболеет, родные зовут магов и просят узнать, выздоровеет ли больной, маги колдовством да через своих идолов узнают, выздоровеет ли он или помрет, и вот тогда родные призывают людей, чтобы взяли они умирающего, положили бы ему что-нибудь на рот, и задохся бы он оттого, а как помрет он, родные его жарят, сойдутся все и съедают его всего, даже мозг в костях, чтобы ничего не оставалось. Если что-нибудь останется, говорят они, так черви заведутся и пропадут оттого, что жрать им нечего, а на душе покойника грех будет и вред ей, поэтому-то и съедают они покойника. А как поедят, соберут кости, сложат их в ящичек и несут в горы, в пещеры, в такое место, где ни зверь, ни какой злодей их не тронет, там и повесят. Скажу вам еще, коли могут, так берут в плен иноземцев, а если те не могут выкупиться, они их убивают и съедают. Обычаи и нравы тут очень скверные.
Рассказал вам об этом царстве, оставим это и опишем Лабри[352].

ГЛАВА CLXIX

Здесь описывается царство Лабрин

В царстве Ланбри свой царь, он говорит, что подвластен великому хану. Живут тут идолопоклонники. Много здесь бразильского дерева, камфоры и всяких дорогих пряностей. Бразильское дерево, скажу вам, они сеют, а как покажется росток, они его вырывают и сажают в другое место, где и оставляют на три года, а потом вырывают со всеми корнями. Семена эти, скажу вам по истинной правде, привезли мы в Венецию и посеяли их, да от холоду ничего не родилось.
Расскажу вам еще вот о какой диковине: в этом царстве, по истинной правде, есть люди с немохнатыми хвостами длиною в пядь. Их тут много, живут они в горах, а не в городах. Хвост у них толстый, как собачий. Много тут единорогов и всякой дичины, звериной и птичьей.
Рассказывали вам о Ланбри, пойдем дальше и опишем Фансур[353].

ГЛАВА CLXX

Здесь описывается царство Фансур

В царстве Фансур свой царь, живут тут идолопоклонники и считают себя подданными великого хана. Царство это на том же острове. Родится тут самая лучшая камфора, продается она на вес золота. Здесь нет ни пшеницы, ни других хлебов, люди едят рис да молоко, есть у них и то древесное вино, о котором я уже говорил. Вот еще о какой диковине нужно упомянуть: в этом царстве есть мука из дерев. Добывают ее вот как: есть тут особенные, большие и толстые деревья, и полны они муки. Кора у них тонкая, а внутри одна мука, из нее они делают вкусное тесто. Много раз мы его пробовали и ели[354].
Рассказали вам о царствах в этой части острова, а о прочих, в других частях, ничего не скажем, там мы не были, а так как мы там не были, то оставим это и расскажем об очень маленьком острове Гавениспола[355].

ГЛАВА CLXXI

Здесь описывается остров Некаран[356]

На север от Явы и от царства Ланбри в ста пятидесяти милях есть два острова, один из них зовется Некуверан. Царя тут нет, и народ словно звери: и мужчины и женщины ходят голыми и совсем ничем не прикрываются, они идолопоклонники. Во всех их лесах, скажу вам, большие и дорогие деревья. Есть у них красное сандальное дерево, индийские орехи, гвоздика, бразильское дерево и множество других хороших деревьев.
Больше нечего рассказывать, а потому пойдем отсюда и расскажем о другом острове, Ангаман[357].

ГЛАВА CLXXII

Здесь описывается остров Агаман

Ангаман — очень большой остров. Царя тут нет. Живут тут идолопоклонники, и они словно дикие звери. Следует упомянуть в нашей книге об одних людях: знайте, по истинной правде, у всех здешних жителей и головы, и зубы, и глаза собачьи, у всех них головы совсем как у большой собаки. Много тут пряностей. Злые тут люди, иноземцев, коль поймают, поедают. Едят они молоко и всякое мясо. А здешние плоды не такие, как у нас.
Рассказали об этих разных народах, опишем теперь другие и расскажем об острове Цейлоне.

ГЛАВА CLXXIII

Здесь описывается остров Цейлон

От острова Ангаман на юго-запад в тысяче милях — остров Цейлон, поистине самый большой в свете. В округе две тысячи четыреста миль, а в старину он был еще больше, три тысячи шестьсот миль, так это значится на карте здешних мореходов. Дует здесь сильный северный ветер, и большая часть острова от того потоплена, и стал он меньше, чем в старину.
Расскажем вам о делах этого острова. Есть тут царь, зовется он Сендемаин, народ — идолопоклонники и никому дани не платит. Ходят они нагишом и прикрывают одни срамные части. Из хлебов у них только рис, водится у них сезам, из него они делают мясо. Едят молоко, мясо и рис, есть тут и то вино, о котором я рассказывал. Есть у них очень много бразильского дерева, лучшего в мире[358].
Оставим это и расскажем о самой дорогой в свете вещи. Самые дорогие и самые красивые рубины родятся тут, нигде таких не родится, водятся здесь сапфиры, топазы, аметисты и много всяких дорогих каменьев.
Самый красивый в свете рубин у здешнего царя, такого никто не видел, да и увидеть трудно, он вот какой: в длину он с пядь, а толщиною в человеческую руку. На вид самая яркая в свете вещь, без всяких крапин, и красен как огонь, а дорог так, что на деньги его не купить. Великий хан, скажу вам по правде, присылал к этому царю своих гонцов и наказывал о том, что хочет купить тот рубин: коль царь пожелает его отдать, так великий хан прикажет ему уплатить то, что стоит большой город. Царь отвечал, что не отдаст рубина ни за что на свете, рубин тот дедовский, и ни за какую цену в свете егоне уступит. Люди тут не мужественны, слабы и тру сливы. Случится надобность, они нанимают воинов в других странах и у сарацин.
Больше нечего рассказывать, а потому пойдем вперед и расскажем о Маабаре[359].

ГЛАВА CLXXIV

Здесь описывается большая область Маабар

На западе от Цейлона в шестидесяти милях — большая область Маабар, называется она Великой Индией, это лучшая часть Индии на твердой земле. В этой области пять царей, все они кровные братья, о каждом скажем особливо.
Страна эта самая славная и самая богатая в свете, и по правде сказать, так вот почему: в конце области царствует один из братьев, Сендер-банди Давар. В царстве его водится прекрасный и крупный Жемчуг, отыскивают и собирают его так: в том море, между островом и твердою землей, есть пролив, и повсюду он не глубже десяти или двенадцати шагов, а в ином месте и не более двух. Тут-то и ловится жемчуг, и вот как это делается: начиная с апреля и до половины мая плавают они туда на больших и малых судах, сначала пристанут к Бетталару[360], а потом идут в море, за шестьдесят миль, там становятся на якорях, пересаживаются в маленькие лодки, тут начинается лов. Много здесь купцов, составляют они общества, нанимают людей и платят им жалованье с апреля до половины мая, во все время лова. А налог купцы платят вот какой: прежде всего царю дают десятую долю, платят они еще и тем, кто заколдовывает рыбу, чтобы не вредила она людям, ныряющим в воду за жемчугом. Им они дают двадцатую долю. Абривамаины заколдовывают рыбу на день, а ночью заговор не действует и рыба делает что хочет, абрива-маины[361] заколдовывают всех зверей, всех птиц и всех животных. Нанятые купцами люди садятся в маленькие лодки и оттуда ныряют под воду, иной уйдет вглубь на четыре шага, а то на пять, и так до двенадцати, и, сколько вытерпят, столько времени и остаются там, на дне морском они подбирают раковины, что называются морскими устрицами. В этих устрицах находится жемчуг всех родов, крупный и мелкий, жемчужины — в мясе этих раковин. Вот так они ловят жемчуг, и не пересказать, какое его тут множество. Здешний жемчуг расходится по всему свету. Собирает с него здешний царь большой налог и великое богатство. А с половины мая, скажу вам по правде, больших раковин с жемчугом уже более нет, подальше, в трехстах милях, они есть, и ловят их там с сентября до половины октября.
Во всей стране Маабар никто не умеет кроить и шить, круглыйгод люди ходят тут нагишом. Погода тут завсегда славная, и не холодно, и не жарко, поэтому-то и ходят они голыми, одни срамные части закрывают лоскутом полотна. Как другие, так и царь ходит, но есть на нем вот еще что, ходит он голым, только свои срамные части хорошим полотном прикрывает, да на шее у него ожерелье из драгоценных камней, тут и рубины, и сапфиры, и изумруды, и другие дорогие камни. Стоит это ожерелье дорого. У царя на шее еще шнурок из тонкого шелку шаг в длину и на том шнуре сто четыре крупных и красивых жемчужины да рубины дорогой цены. А сто четыре камня на том шнуре вот почему: по их закону и обычаю каждый день, утром и вечером, следует сказать сто четыре молитвы в честь идолов, так делали другие цари, его деды, так и ему завещали исполнять, потому-то царь носит сто четыре камня на шее. На руках у царя по три золотых запястья с дорогими камнями и с крупным жемчугом высокой ценности, а на ногах у царя по три таких же золотых кольца с дорогими каменьями и жемчужинами. Просто удивительно, сколько славных жемчужин и дорогих каменьев на этом царе! Да как вам сказать? Камни да жемчужины, что на царе, сказать по правде, стоят побольше иного хорошего города. Чего все это стоит, ни счесть, ни пересказать никто не может. Неудивительно, что на нем всего этого столько: все эти дорогие камни и жемчуги в его же царстве находятся. Скажу вам еще, никто не смеет вывезти из этого царства ни одного большого и дорогого камня и ни одной жемчужины весом свыше пол saie. Каждый год царь объявляет по своему царству, чтобы все, у кого хорошие жемчужины и дорогие камни, приносили их ко двору, двойная цена будет за них платиться. В этом царстве такой обычай: за хорошие камни платится вдвое, и купцы и все, у кого хорошие и красивые камни, охотно несут их ко двору: там за них хорошо платят, оттого-то у царя такое богатство и так много дорогих камней.
Расскажу вам теперь о других диковинках, у царя пятьсот законных жен. Увидит он красивую женщину или девушку, и, коль она ему понравится, берет он ее себе. Случилось здесь вот что: увидел царь у брата красавицу жену, взял ее себе и не отпускал. А брат был человек умный, стерпел и шума не поднимал. У царя есть и другая диковина: много у него верных слуг, да таких, что верны ему, по их словам, и в здешнем мире, и за гробом. Служат они царю при дворе, ездят с ним, всегда около него, куда бы ни пошел царь, они за ним, в царстве у них большая власть. Помрет царь, и, когда тело его сжигается на большом костре, все князья, что были его верными друзьями, бросаются в огонь, там и сжигаются, чтобы не расставаться с ним на том свете. Вот еще какой тут обычай: когда после царя останется большое богатство, сын ни за что в свете не тронет его, а говорит: ‘Досталось мне отцовское царство и весь народ, могу, также как и он, нажить богатство’. Так-то здешние цари не тратят своих богатств, один другому передают их, каждый копит, потому-то здесь такое великое богатство.
Кони здесь не водятся и весь годовой доход или большая его часть расходуется на покупку лошадей, и вот как это делается: купцы из Курмоза, Киша, Дуфара, Соера[362], Адена и из всех тех областей, где много коней, ратных и всяких других, закупают там хороших лошадей, ставят их на суда и привозят их этому царю и его четырем братьям-царям, продают они их по пятьсот золотых saie каждого, что составляет более ста серебряных марок. Ежегодно царь покупает тысячи две коней и побольше, столько же покупают братья, а к концу года и ста коней у них не остается, остальные околевают, коновалов у них нет, ходить за лошадьми не умеют, от дурного ухода и падеж на коней, а купцы, что привозят коней на продажу, коновалов сюда не пускают и с собой их не привозят, желательно им, чтобы кони не водились у царей.
В этом царстве вот еще какой обычай: если кто учинит какое злодейство, за что смерть полагается, и царь прикажет его казнить, объявляет тогда приговоренный к смерти, что желает сам себя убить в честь идолов и из любви к ним. Царь соглашается, и вот тогда родные и друзья преступника сажают его на колесницу, дают ему двенадцать ножей, возят по всему городу и возглашают: ‘Сей храбрец пожелал сам себя убить из любви к таким-то идолам’. Вот так-то, как я рассказал, носят они его по всему городу, а как придут к тому месту, где расправа чинится, приговоренный к смерти берет нож и громко кричит: ‘Из любви к таким-то идолам убиваю себя’. После того берет нож и перерезает одну руку, а потом другим ножом — другую руку, третий нож всаживает в живот. Что же вам еще сказать? Режет он себя ножами до тех пор, пока не помрет, а как помрет, родные в великой радости сжигают его тело.
Расскажу вам и о другом обычае в том же царстве: когда кто умрет и тело его сжигают, жена бросается в огонь и вместе с мужем сжигается, таких жен много похваляют. Сказать по правде, много жен делают то, что я вам сейчас рассказал. Здешний народ молится идолам, а многие быку, бык, говорят они, самая славная тварь. Мясо его ни за что в свете не станут есть, и никто никаким образом не убьет его.
Есть тут особенные люди, зовутся они гуи[363], едят они говядину, но быка убивать не смеют, коль бык сам собою пал или другой кто его зарезал, тогда они его мясо едят. Свои дома они мажут бычачьим жиром[364].
Есть у них вот еще какой обычай: и царь, и его князья, да и все люди сидят на земле, а спросишь их, почему они не сядут попочетнее, отвечают они, что на земле сидеть всего почетнее: из земли мывышли, туда вернемся, слишком много почтить землю никто не может, и никто не смеет ее презирать.
Гои, скажу вам, что едят мясо павших быков, суть те самые люди, чьи предки убили апостола св. Фому. Все эти гои, скажу вам еще, в то место, где покоится тело св. Фомы, входить не могут, и десяти и двадцати человекам не удержать одного гоя в том месте, где покоится тело св. Фомы, по силе святого тела не приемлет их то место.
Кроме рису, другого хлеба в этом царстве нет.
Еще об одной диковине нужно рассказать: знайте, тут от сильного жеребца да сильной кобылы — жеребенок с кривыми ногами, ни на что не годен, а ездить на нем нельзя.
Здешние люди на войну ходят с копьями и пиками, совсем голые, ни удали, ни храбрости у них нет, слабы они и трусы. Ни зверей, ни скота они не бьют, а захочется им баранины поесть, или другого мяса, или птицы, так убивать заставляют сарацин или других людей не их веры и обычая. Есть у них и такой еще обычай: каждый день дважды, утром и вечером, все мужчины и женщины моются и, не омывшись, не станут ни есть, ни пить, а кто дважды в день не моется, тех они почитают за еретиков. В этом царстве убийц, воров и вообще всех преступников судят строго[365]. Вина не пьют многие, а кто пьет или по морю плавает, порукою быть не может, кто в море ушел, говорят они, тот отчаянный. А сластолюбие за грех не почитают.
И такая тут жара, просто диво! Поэтому-то народ и ходит нагишом. Дожди бывают только в июне, июле и августе[366], они освежают воздух, не будь их, стояла бы тут такая жара, какой никому не вынести, от дождей и нет тут такой жары.
Есть у них много сведущих в физиономике: по виду узнают человека и женщину, их хорошие и дурные свойства, что значит повстречать зверя или птицу, толкуют хорошо. В приметы никто в свете больше их не верит, знают они и хорошие, и дурные. Пошел ли кто в дорогу и заслышал скворца[367], коль это ему показалось за хорошую примету, он идет далее, а если нет, так он присядет, не то и совсем вернется.
В этом царстве, скажу вам еще, как только родится ребенок, мальчик или девочка, тотчас отец или мать приказывают записать его рождение — день, месяц, в какую луну и в какой час, и все это оттого, что крепко верят в астрономию да в тех звездочетов, кто знает колдовство, магию, геомантию. Есть тут и в астрономии сведущие[368].
В этом царстве и во всей Индии звери и птицы на наших не похожи. Только перепел такой же, как у нас, а все другое на наше не похоже. Скажу вам по истинной правде, есть у них летучие мыши,птицы эти летают по ночам, и без перьев и крыльев, они с ястреба, а ястреба здесь черны как вороны и гораздо больше наших, летают быстро и для охоты хороши.
Вот еще о чем нужно рассказать: лошадей своих, знайте, они кормят жареным мясом с рисом и с другими приправами.
В монастырях у них много идолов, мужского и женского пола, много девок отдаются идолам, и делается это так: родители отдают девку тому идолу, кому они всегда больше молятся, а как отдадут девку, всякий раз, как монахам идольского монастыря понадобятся подаренные идолам девки, они приходят в монастырь потешать идолов, сойдутся туда и начинают петь, плясать и пировать. Таких девок много, сходятся они много раз в неделю и в месяц. Те же девки носят еду идолам, кому они отданы. Еду они носят и идола угощают вот так: наготовят мяса, всякой другой вкусной еды и понесут своему идолу в монастырь, расставят еду на столе перед ним и дадут ей постоять некоторое время, а сами меж тем поют, пляшут и, если можно, тешатся, а как пройдет столько времени, сколько нужно большому господину, чтобы поесть, тогда девки говорят, что дух идола съел сущность еды, возьмут яства и начинают вместе весело пировать, а после того каждая идет к себе домой. Так девка живет, пока какой-нибудь князь не возьмет ее замуж, а девок этих, что все так делают, как я вам рассказал, в этом царстве много.
О делах, нравах и обычаях этого царства порассказали довольно, теперь пойдем отсюда и опишем другое царство, Мутифили.

ГЛАВА CLXXV

Здесь описывается царство Мосул

На север от Менебара[369] за тысячу миль — царство Мутфили[370], правит тут мудрая царица. Сорок лет тому назад умер царь, ее супруг, и так как она мужа сильно любила и всех благ ему желала, то и объявила, что Богу не угодно, чтобы она замуж выходила, ибо тот, кого она больше себя любила, помер. По этому самому она и не выходила замуж. Все эти сорок лет правила царица мудро, по правде и по справедливости, точно так управлял ее супруг. Никогда ни одного царя и ни одну царицу не любили так, как ее.
Живут тут идолопоклонники и дани никому не платят. Едят тут рис, мясо и молоко. В этом царстве находят алмазы, и, скажу вам, вот как: много тут гор, где находят, как вы услышите, алмазы[371]. Пойдет дождь, вода и потечет ручьями по горам да по большим пещерам, а как перестанет и только что вода сойдет, идут люди искать алмазы в тех самых руслах, что вода понаделала, и много их находят. А летом, когда тут нет ни капли воды, много алмазов находят в горах, но жара тогда тут нестерпимая. В этих горах, скажу вам, больших да толстых змей многое множество, и ходят туда люди с опасностью, но если могут, так все-таки идут и находят там большие и крупные алмазы. Змеи, скажу вам, злые и очень ядовитые, в те пещеры, где они водятся, люди не осмеливаются ходить, а алмазы добываются оттуда другим способом. Есть тут большая, глубокая долина, а кругом в скалах пещеры, ходить туда никто не осмеливается, и люди делают вот что: берут они куски мяса и бросают их в глубокую долину, мясо попадает на множество алмазов, и они пристают к нему.
В этих горах водится множество белых орлов, что ловят змей, завидит орел мясо в глубокой долине, спускается туда, схватит его и потащит в другое место, а люди между тем пристально смотрят, куда орел полетел, и, как только он усядется и станет клевать мясо, начинают они кричать что есть мочи, а орел боится, чтобы его невзначай не схватили, бросит мясо и улетит. Тут-то люди подбегают к мясу и находят в нем довольно-таки алмазов. Добывают алмазы и другим еще способом: орел с мясом клюет и алмазы, а потом ночью, как вернется к себе, вместе с пометом выбрасывает те алмазы, что клевал, люди ходят туда, подбирают орлиный помет и много алмазов находят в нем[372]. Тремя, как вы слышали, способами добывают алмазы. Нигде в свете, только в этом царстве водятся алмазы, их тут много и все хорошие. Не думайте, чтобы лучшие алмазы шли в наши христианские страны, несут их к великому хану, к царям, князьям здешних стран и царств, у них большие богатства, они и скупают все дорогие камни. Рассказал вам об алмазах, опишу теперь другое. Ткут здесь отличный бокоран, самый красивый и самый тонкий в свете, самый дорогой и словно как из овечьей шерсти. Все цари или царицы одеваются в него, так он красив и наряден. Скота, всяких харчей тут много, и самые большие в свете здесь бараны.
Больше говорить нечего, пойдем из этого царства и расскажем о том месте, где покоятся мощи св. Фомы, апостола.

ГЛАВА CLXXVI

Здесь описывается то место, где покоятся мощи св. Фомы, апостола

Мощи св. Фомы — в области Меабар, в маленьком городке, куда никто, даже купцы, не заходит, товаров на вывоз отсюда мало. Место глухое, но много и христиан и сарацин паломничает сюда. Здешние сарацины, скажу вам, в св. Фому верят крепко, рассказывают, что он был сарацином, великим пророком, называют его анаиран[373], это значит ‘святой человек’.
Расскажу вам вот о каком чуде: христианские паломники берут землю в том самом месте, где святой опочил, и эту землю они приносят к себе: у кого лихорадка четырехдневная, или трехдневная, или всякая другая, тому они дают испить (воды) с той землей, и больной, как только напьется, исцеляется. И то же самое со всяким больным. А земля, знайте, красная.
Расскажу вам еще об одном великом чуде, что случилось в 1288 г . по Р. X. У одного здешнего князя было много рису, и насыпал он его во все дома кругом церкви. Христиане, сторожившие церковь и святые мощи, видя, что князь-язычник засыпает рис в те дома и паломникам негде будет приставать, очень прогневались, стали они его просить, чтобы не делал он этого, а князь был жестокий, гордый, просьбы их не послушал и против их воли, а по своему желанию все дома наполнил рисом. И как только он это сделал, вот какое великое чудо сотворилось: в ту самую ночь явился ему св. Фома с вилами. Приставил святой вилы к горлу князя, да и говорит ему:
‘О имярек! Коль не опорожнишь моих домов, то злою смертью помрешь!’
Сказал это святой, да вилами и сдавил сильно горло князю, почудилась князю сильная боль, чуть не умер, а св. Фома после того ушел. Поднялся князь ранехонько и приказал опорожнить все дома, рассказал он, как являлся ему св. Фома, и почиталось то за великое чудо. Возрадовались и возвеселились христиане, славили и благодарили св. Фому много, благословляли его имя. Чудеса тут творятся ежегодно, и всякий, кто услышит о них, признает их великими, калеки и расслабленные христиане исцеляются тут.
Расскажем вам теперь о том, как св. Фома был убит. Был святой вне своей обители, в лесу, и молился он там Господу Богу, а кругом него было много павлинов, павлинов здесь больше, нежели где-либо в свете. Молится святой, а какой-то язычник из роду и племени гуи пустил из лука в павлина стрелу около святого, не видел он святого и метил в павлина, а поранил святого в правый бок, а святой, пораненный, потихоньку стал славословить Создателя, от этой раны и скончался. Но прежде нежели он пришел сюда, много народу обратил он в Нубии. В свое время и в своем месте расскажем вам по порядку в этой же книге, как все это случилось.
Новорожденных раз в неделю мажут здесь сезамовым маслом, чтобы они чернели, они и родятся черными, но, чем чернее человек, тем красивее он почитается. Своих богов и идолов они изображают и рисуют черными, чертей белыми как снег. Бог, говорят они, и все его святые черны, это про своего бога и про своих святых они говорят, а черти, говорят, белы, поэтому и рисуют их такими, как вы слышали. Идолов, скажу вам еще, они также изображают черными.
Здешние люди в быка крепко верят и святым его почитают, а потому когда идут на войну, то берут волос от тех диких быков, о которых я вам рассказывал в другом месте. Конный навязывает те волосы на шею своей лошади, а пеший — на щит, не то на шею[374], и верят, что те волосы спасут их, из трудностей выведут. Все, кто на войну идет, делают это, потому-то волосы эти дороги. У кого их нет, тот в себе не уверен.
Пойдем отсюда и расскажем вам об области абруиманов.

ГЛАВА CLXXVII

Здесь описывается область Лар, где абраиаманы родились

На западе от того места, где мощи св. Фомы покоятся, — область Лар[375], отсюда первоначально произошли все абраиаманы в свете, они самые лучшие в свете торговцы, честны, говорят только правду и ни за что не солгут. Мяса они не едят, вина не пьют и живут честно, по своему обычаю. Живут только со своими женами, чужого не берут, животных не убивают, что за грех почитают, того не делают. Все абраиаманы узнаются по знаку, что на них: все они носят на плече шнурок из бумажных ниток и, продев его по груди и спине, подвязывают под другую руку, где бы они ни были, по этому знаку всюду их узнаешь.
Есть тут богатый и сильный царь, охоч он покупать жемчуг и драгоценные камни. С купцами он уговорился: за весь жемчуг, что принесут ему из мабарского царства Соли[376], платит вдвое против того, за что они покупали. Соли — самая лучшая, самая славная область во всей Индии, и самый лучший жемчуг тут. Абраиаманы ходят в Мабар, скупают весь хороший жемчуг, что там найдут, и приносят его к царю, что он стоит, то объявляют по правде, царь платит двойную цену, никогда не меньше. Потому-то и приносят ему много хорошего и крупного жемчуга.
Абраиаманы — идолопоклонники, в приметы и в предвещания зверей и птиц верят больше всех на свете. Расскажу кое-что об этом. Вот какой у них обычай: всякий день в неделе отмечен особливою приметою, случится ли кому покупать, встанет он утром, посмотрит на свою тень и смерит ее, если тень в длину такова, как следует ей быть в тот день, он заключает торг, а если нет, он перестает торговаться и ждет, пока тень не дойдет до точки, как по закону следует. Установлено у них для всех дней недели, какой длины должна быть тень, и, пока тень не станет так длинна, никто ни торга не заключит и никакого дела не закончит. Вот еще диковина: торгуется кто-нибудь в доме или в другом каком месте и увидит тарантула (а ихмного тут), коль тот идет со стороны, что ему кажется благоприятной, тут же покупает товар, а если не с той стороны, перестанет торговаться и ничего не купит. А выйдет из дому, да заслышит чихание, и коль это покажется ему не к добру, то остановится и вперед не пойдет. Идет ли он по дороге и завидит, что летит ласточка навстречу или перед ним справа или слева, смотря по тому, летит ли она по-ихнему из хорошего места, с доброй стороны, он идет вперед или же поворачивает назад, коль покажется, что летит она из недоброй стороны.
Живут эти абраиаманы дольше других, и все оттого, что воздержанны и едят мало. Зубы у них славные, едят они какую-то траву, хороша она и для пищеварения, и для тела здорова. Эти абраиаманы кровь себе ниоткуда не пускают.
Есть тут особые люди, зовут их куигуи[377], живут они дольше других, от полутораста до двухсот лет, и крепки, куда захотят, могут идти, в монастыре все дела, все службы идолам исполняют, словно как юноши, и это от воздержанности да здоровой воды. Едят они больше рис и молоко. Чудным покажется вам то, что они едят: принимают они ртуть с серою, питье делают из этой смеси и говорят, что оно им прибавляет жизни, чтобы подольше жить, принимают то питье с детства. Кто долго живет, тот принимает это питье с серою и ртутью[378].
Есть особая вера в Мабаре[379], кто ее держится, очень воздержан, жизни суровой, строгой, и ходит голым, ничего нет на нем, и ничто не прикрыто. Молятся они быку и многие на лбу носят маленького быка из меди или из бронзы с позолотою, привязывают его тут. Сжигают они кости быка, делают из них порошок и натирают им тело с таким же благоговением, с каким христиане святою водою. Из чашек и с тарелок не едят, а едят на листах или райского яблока, или на других больших, но не на зеленых, а на сухих. У зеленых листов, говорят они, есть душа, а потому грешно с них есть, всякой твари боятся они учинить что-либо грешное, скорее умрут, а не сделают того, что за грех почитают. А когда их спрашивают, зачем они ходят голыми и не стыдятся, они отвечают:
‘Наги мы, потому что ничего в мире не вожделеем, родились мы на свете без одежды, нагими. Не сознаем за собою плотского греха, а потому не стыдимся своей наготы, так точно, как вы не стыдитесь выставлять своей руки или своего лица. Вы прикрываете свою наготу и стыдитесь, потому что сознаете свой плотский грех’.
Так они отвечают тем, кто их спрашивает, отчего они не стыдятся ходить нагишом.
Скажу вам еще, никакой твари они не убивают, ни животного, ни мух, ни блох, ни свиней, ни червей. У всех них, говорят они, есть душа, и есть их потому грешно. Не едят они ничего зеленого, покане высохнет, ни травы, ни корней, душа во всем зеленом. Спят они на земле, ничего нет ни под ними, ни над ними, и просто удивительно, как они не умирают, а еще долго живут.
Есть у них духовные, что по монастырям живут и идолам служат. Испытывают их так: призовут девок, что идолам подарены, и заставляют их обнимать и целовать приставленных к идолам, кто не раззадорится, того почитают за доброго и удерживают при себе, а кто разъярится, того не держат при себе, тотчас изгоняют и говорят, что не хотят держать при себе сладострастного человека[380].
Жестокие и вероломные они язычники. Мертвых сжигают они, по их словам, вот почему: если бы не сжигать мертвых тел, в них завелись бы черви, сожрали бы те черви все тело, из которого вышли, нечего было бы им есть и пропали бы они все, а на душе того, чье тело, был бы тяжкий грех. Поэтому-то и сжигают они мертвые тела. И у червей, говорят они, — душа.
Рассказали вам об обычаях этих язычников, теперь пойдем отсюда. Расскажем вам славную повесть: когда говорили об острове Цейлон, так забыли о ней. Послушайте ее, чудесною она вам покажется.

ГЛАВА CLXXVIII

Остров Цейлон описывается еще раз

Выше в этой книге уже говорилось, что Цейлон — большой остров. Есть тут очень высокая, крутая и скалистая гора[381]. Взобраться на нее можно только вот как: привешаны к горе железные цепи, и пристроены они так, что по ним люди могут взбираться на гору. Говорят, на той горе — памятник Адама, нашего прародителя, сарацины же рассказывают, что тут могила Адама, а язычники — памятник Сергамона боркама[382]. Сергамум был первый человек, ему первому сделали идола, по-ихнему он считался лучшим человеком, его первого они стали почитать за святого и сделали ему идола.
Был он сыном богатого и сильного царя, жизнь вел прекрасную, ни о чем мирском слышать не хотел и царствовать не желал. Узнал отец, что сын царствовать не желает и ни о чем мирском слышать не хочет, стало ему досадно, и чего только он не предлагал сыну, говорил, что венчает его на царство и полновластным государем сделает, отдавал ему царский венец и одно только требовал, чтобы сын стал царем. А сын в ответ говорил, что ничего не желает.
Увидел царь, что не хочет сын царствовать, разгневался и с горя чуть не помер, да и не диво, другого сына у него не было и некому было оставить царство. Задумал тогда царь такое: решил он про себя, что заставит сына полюбить все мирское и возьмет царевич ивенец и царство. Поселил он его в прекрасном дворце, а в услужение приставил тридцать тысяч красивых да милых девиц, мужчин там не было, одни девы, они укладывали его в постель, служили ему за столом, по целым дням были с ним, пели ему, плясали перед ним и как умели потешали его по царскому приказу, но и они не могли сделать царевича сластолюбивым, остался он целомудренным и жил строже прежнего. Жил он по-ихнему свято, был юноша строгий, из дворца никогда не выходил, мертвых не видывал и никого, кроме здоровых, не пускал к нему отец людей старых и расслабленных.
Случилось раз, что ехал этот юноша по дороге и увидел мертвеца, ничего такого он не видел, а потому и испугался.
‘Что это такое?’ — спросил он тех, кто был с ним.
‘Мертвец’, — отвечали ему.
‘Как, — сказал царевич, — разве люди умирают?’
‘Да, воистину умирают’, — отвечали ему.
Ничего не сказал юноша, задумался и поехал вперед. Проехал он немного и повстречал старика, еле он двигался, ни единого зуба не было у него во рту, растерял он их от старости.
‘Что это такое? — спросил опять царевич. — Отчего не может он ходить?’
Отвечали ему те, кто был с ним:
‘От старости не может он ходить, от старости зубы растерял’.
Услышал царевич о старости и смерти и поехал назад во дворец. Решил он про себя, что не будет жить в этом злом мире, а пойдет искать того, кто не умирает и кто его сотворил. Ушел он из дворца и от отца в высокие и пустынные горы и прожил там всю жизнь честно и целомудренно, в великом воздержании, будь он христианин, то стал бы великим святым у Господа нашего Иисуса Христа. Как умер царевич, принесли его к отцу, и, нечего спрашивать, увидел тот сына, которого он любил больше самого себя, мертвым и сильно огорчился. Много он его оплакивал, а потом приказал сделать образ и подобие сына из золота с драгоценными камнями, и велел он всем в своей стране почитать его за бога и молиться ему.
Рассказывают, что умирал царевич восемьдесят четыре раза, в первый раз по смерти, говорят, сделался он быком, умер еще раз и стал конем, и умирал он так восемьдесят четыре раза, и всякий раз делался или собакою, или чем другим, а умер в восемьдесят четвертый раз и стал богом. За лучшего и за самого большого бога из всех своих почитают его язычники. Был он, знайте, первым идолом у язычников, другие идолы от него произошли. Случилось это на острове Цейлоне в Индии. Так произошли идолы.
Язычники приходят сюда на богомолье издалека, все равно как христиане к св. Иакову, и рассказывают они, что на горе — памятник того царевича, о котором вы слышали. И зубы, и волосы, ичаша, что тут находятся, также того царевича, назывался он Сергомон боркан, а это значит ‘святой Сергомон’. Много также сарацин паломничает сюда, а они рассказывают, что памятник тот — прародителя нашего Адама, а зубы, волосы и чаша также его.
Слышали вы вот, как язычники рассказывают, что был тут царевич, их первый идол, а сарацины говорят, что то Адам, наш прародитель. Один Бог ведает, кто тут был. Адама тут не было, потому что писание нашей святой Церкви говорит, что Адам был в другой части света.
Прослышал великий хан, что на той горе — памятник Адама и тут же также его зубы, волосы и чаша, из которой он питался. Решил великий хан, что ему следует владеть всем этим, и послал он великое посольство. Случилось это в 1284 г . по Р. X. Что же вам сказать? В посольстве, знайте, по истинной правде, народу было много, пустилось оно в путь, шло посуху и по морю и добралось до Цейлона. Явилось к царю и до тех пор выпрашивало, пока не получило два больших да толстых коренных зуба, волосы и чашу. Чаша была славная, из зеленого порфира. Достало посольство все те вещи, пошло в путь и вернулось к своему государю. Стали послы подходить к Ганбалу, где великий хан пребывал, и послали весть, что идут и все, за чем посланы были, везут.
Приказал тут великий хан всему народу, монахам и всем людям, идти навстречу мощам, а думал он, что то мощи Адама. Весь народ из Ганбалу вышел навстречу мощам. Приняли их монахи и понесли к великому хану. Принял великий хан мощи с радостью, с великим почетом и торжеством. И нашли они, скажу вам, в своих писаниях, что в чаше той такая сила, коль положить в нее еды для одного человека, так хватит ее на пятерых. Говорил великий хан, что испытал он это, и все то, что вы слышали, правда. Мощи эти у великого хана, и стоили они ему большого богатства.
Рассказали вам по порядку и по правде всю эту повесть. Оставим теперь это и расскажем о другом, а прежде всего о Кайле[383].

ГЛАВА CLXXIX

Здесь описывается знатный город Кайл

Кайл — город большой и знатный, принадлежит он Асчиару, старшему из пяти братьев царей, тут пристанище для всех судов, что приходят с запада, из Курмоза, Киша, Адена и Аравии, с товарами и лошадьми, приходят сюда купцы, потому что здесь товарам сбыт хороший, еще приходят сюда купцы из разных стран закупать товары, лошадей и иное. Здешний царь очень богат и много дорогих камней носит на себе.
Живет он честно и царством правит по справедливости. Купцов, что приходят сюда из иноземных стран, он не обижает и обходится с ними по справедливости, потому-то, скажу вам, идут сюда купцы охотно, добрый царь обходится с ними хорошо, а прибыль и выгода им тут большие. У здешнего царя более трехсот жен, а здесь, у кого жен много, того и почитают много.
Скажу вам еще, случится пяти царям, единородным и единоутробным братьям, поссориться между собой, и задумают они воевать между собой, тогда вступается их мать — она еще жива — и не дает им воевать. Не раз случалось, что сыны не хотели по ее желанию мириться и все-таки собирались воевать, тогда брала она нож и говорила им: коли вы не кончите раздора и не помиритесь, то я тотчас же убью себя, но прежде я отрежу сосцы, что питали вас молоком. Видят сыны такую материнскую любовь, слышат ее нежную просьбу, знают они, что дороже матери ничего нет на свете, сговорятся, да и помирятся. Случалось это много раз. Но, скажу вам, когда мать помрет, они непременно перессорятся и разорят друг друга.
Рассказал вам об этом царе, а теперь пойдем отсюда и расскажем о царстве Коилон[384].

ГЛАВА CLXXX

Здесь описывается царство Коиллон

Царство Коилум — в пятистах милях на юго-запад от Мабара. Живут тут идолопоклонники, но есть и христиане и жиды. Язык у них свой собственный. Царь дани никому не платит. Расскажу вам обо всем, что здесь есть и что здесь родится. Водится тут отличное бразильское дерево и много перцу, собирают его в мае, июне и июле, перечные дерева сажают, их поливают, и они домашние. Хорошего индиго у них много, добывают его из травы[385], собирают, кладут в большой сосуд, наливают туда воды и оставляют так, пока трава не разварится, а потом выставляют на солнце, а солнце жарит, кипятит воду и сгущает, и выходит индиго, каким вы его знаете. Здесь, скажу вам, очень жарко, солнце палит так, что еле-еле вытерпишь, опустишь яйцо в реку, не успеешь отойти, оно сварилось.
Приходят сюда купцы на своих судах из Манги, из Аравии, из Леванта, торгуют здесь тем, что из своих стран привезли, а здешние товары увозят на своих судах.
Разных зверей тут много, на зверей других стран они не похожи. Водятся тут совсем черные львы (пантеры) без всяких отметок, есть тут разные попугаи, есть и как снег белые, с красными ножками и скрасным клювом, есть также красные и белые попугаи, самые красивые в свете. Есть тут и очень маленькие, также очень красивые. Водятся здесь павлины, они и больше, и красивее наших, и на вид совсем другие. И куры у них не такие, как у нас. И что еще вам сказать? Все у них не так, как у нас, все лучше и красивее. И плоды их не похожи на наши, и звери, и птицы от большой здешней жары. Из хлебов у них только один рис. Вино они делают из сахару, питье хорошее, пьянеет от него человек скорее, чем от виноградного. Всяких харчей, всего, что нужно для жизни, у них обилие и все дешево. А из хлебов у них один рис.
Мужчины и женщины черны, ходят нагишом, только немного прикрываются красивыми тканями. Никакого сластолюбия, никакой плотской похоти за грех не почитают. Женятся они вот как: в жены берут двоюродных сестер, женятся и на отцовой жене, когда тот помрет, и на братниной. По всей Индии такой обычай.
Рассказал вам об одной части этого царства, больше нечего рассказывать, а потому пойдем отсюда и расскажем о Комари[386].

ГЛАВА CLXXXI

Здесь описывается город Комари

Комари — индийская страна, Полярной звезды тут совсем не видно, начиная от острова Явы и досюда, мы ее не видели, а как выйдешь отсюда в море за тридцать миль, то увидишь ее, поднимается она над водою на локоть. Страна эта дикая, неустроенная. Всяких зверей тут много, в особенности обезьян, а с виду они здесь на людей похожи. Разные тут удивительные gat paul[387] и многое множество львов, леопардов, медведей[388].
А больше нечего рассказывать, а потому пойдем отсюда и опишем царство Ели[389].

ГЛАВА CLXXXII

Здесь описывается царство Ели

На запад от Комари в трехстах милях — царство Ели, тут есть царь. Живут тут идолопоклонники и дани никому не платят. У них свой язык. Об их обычаях и о том, что здесь водится, расскажем вам понятно, и вы все это хорошо поймете, потому что подходим мы к странам более знакомым. Пристанища в этом царстве нет, но есть большая река, по которой много хороших заводей[390]. Перцу, имбирю и других пряностей родится тут много. Царь очень богат, авойска у него немного: напасть на него нелегко, с войском сюда не пройдешь, зла не сделаешь, оттого он никого не боится.
Скажу вам вот еще что: если случится, что у их заводей появится судно и не сюда оно шло, так они его захватывают, товары все забирают и говорят: ‘Шел ты в другое место, да Бог послал тебя ко мне, потому-то и беру все твое’. Забирают все на судне, все считают своим и греха в этом не видят. Случается это всюду в этой части Индии. Если от непогоды судно забросит туда, куда оно не шло, его захватывают, все товары обирают, да еще говорят: ‘Шли вы в другое место, да мое счастье пригнало вас сюда, а потому все, что у вас, я себе возьму’.
Из Манги и из других стран суда приходят летом, нагружаются в четыре или восемь дней и как можно скорее уходят отсюда, пристани здесь нет, оставаться тут опасно: рейд да песчаные отмели, а пристани нет. Суда из Манги не так, как другие: рейдов не боятся, везут они с собою большие деревянные якоря и на них устоят во всякую непогоду.
Есть тут львы и другие хищные звери и много всякой дичины.
Рассказали вам о царстве Ели, а теперь опишем царство Мели-бар[391].

ГЛАВА CLXXXIII

Здесь описывается царство Мелибар

Мелибар — большое царство на западе. Здесь и свой царь, и свой язык. Живут тут идолопоклонники, дани никому не платят. Полярная звезда тут видна, показывается она над водой как бы на два локтя.
Из области Мелибар, да еще из другой, что подле и зовется Гузуратом[392], каждый год более ста судов выходят другие суда захватывать да купцов грабить. Большие они разбойники на море, и жен и детей берут с собою, все лето в плавании, купцам они много убытков делают. Иные из этих судов отделяются от других, плавают и там и сям, выжидают, да подсматривают купеческие суда и всякие гадости чинят. Соберутся словно отряд, один от другого станет милях в пяти, и так расставится судов до двадцати, миль на сто займут море, и, как завидят судно с товарами, зажигают огни и подают друг другу знаки, и оттого ни одному судну тут не пройти, всякое перехватят.
Купцы знают разбойнические обычаи, знают, что должны их повстречать, снаряжаются и изготовляются хорошо и не боятся повстречать разбойников, защищаются храбро и разбойникам вред наносят, а все-таки и те кое-какие суда захватывают. А захватятразбойники какое-нибудь судно с товарами, забирают товары, а людям зла не делают. ‘Ступайте, — говорят им, — добывать другое имущество, случится, может быть, что и его нам отдадите!’
Много тут перцу, имбирю, корицы и всяких других пряностей, и турбит[393], и индийские орехи тут есть. Есть у них бокаран, самый тонкий и самый лучший в свете. Разных дорогих товаров у них много.
Купцы из других стран привозят сюда и покупают тут вот что: привозят они на судах медь, ею они грузят свои суда, привозят золотые ткани и шелковые, сандал, золото, серебро, гвоздику[394] и такие пряности, каких тут нет, и все это выменивают на здешние товары. Из многих стран приходят суда и из большой области Манги, отсюда везут товары по разным странам, а потом и в Александрию.
Рассказали вам о царстве Мелибар, а теперь пойдем отсюда и опишем царство Гузерат. Было бы слишком долго рассказывать обо всех городах в этих царствах. В каждом царстве городов и замков много.

ГЛАВА CLXXXIV

Здесь описывается царство Гозурат

Гозурат также большое царство, живут здесь язычники, у них свой царь и свой язык, дани они никому не платят. Царство это на западе. Полярная звезда здесь видна еще лучше, является она как бы на высоте шести локтей.
Здешние морские разбойники самые злые в свете. Делают они вот какую мерзость: как захватят купцов, так начинают поить их морскою водою с тамариндами[395], с чего купцов сильно слабит и совсем опорожняет живот, а разбойники соберут испражнения, да разглядывают, нет ли там жемчужин или каких дорогих камней. Они рассказывают, что когда купцы попадаются в плен, то глотают жемчужины и дорогие камни, чтобы разбойники не отыскали их, и вот поэтому-то злодеи и поят купцов тем питьем, с чего у купцов делается эта хворость.
Много у них перцу, имбирю и индиго. И хлопку также много, а хлопковые дерева здесь большие: есть двадцатилетние, в вышину шесть шагов. Со старых дерев хлопок не так хорош для пряжи, выделывают из него одеяла. Хлопок хорош для пряжи с молодых дерев до двенадцати лет, а с двенадцатилетних до двадцатилетних он не так хорош, как с молодых. Много кож выделывают здесь — овечьих, буйволов, диких быков, единорога и всяких других животных. Много их тут выделывают, много судов ежегодно нагружают ими и вывозят их в Аравию и в другие страны, в разные царства и страны идут отсюда кожи. Выделывают тут много прекрасныхпостилок из красной кожи с птицами и зверями, претонко вышивают их золотыми и серебряными нитками. На вид они отличные, сарацины спят на этих кожаных постилках, и спать на них славно. Делают еще тут прекрасные подушки, шитые золотом, каждая стоит шесть серебряных марок, а иная постилка стоит десять серебряных марок.
Что еще вам сказать? Здесь лучше, чем где-либо в свете, выделывают из кожи царские… и очень дорогие[396].
Рассказали вам об этом царстве все по порядку, теперь пойдем и расскажем о других. Опишем царство Тима[397].

ГЛАВА CLXXXV

Здесь описывается царство Тана

Тана — большое царство на западе, очень большое и прекрасное. Здешний царь никому дани не платит, живут тут идолопоклонники, и язык у них свой особенный. Перцу и других пряностей тут не водится. Родится тут много ладану, но не белого, а коричневого. Торговля тут большая, много судов и купцов приходят сюда, вывозят отсюда разные кожи здешней поделки, очень красивые и добротные, много хорошего бокарана да банбасина[398]. А купцы привозят на судах золото, серебро, медь и другие товары, что нужны в этом царстве, а отсюда везут только такое, от чего ждут прибыли и выгод.
Одно здесь нехорошо — много разбойников выходит отсюда, ездят они по морю, и купцам большие убытки от них. И делается это, скажу вам, по воле царя, у него с разбойниками уговор: всех захваченных лошадей должны они ему отдавать, а лошадей захватывают они часто.
Говорил я прежде, что по всей Индии — большой торг конями, много их сюда привозят на продажу, и мало судов без лошадей идет сюда, вот поэтому-то и уговорился царь с разбойниками, чтобы всех захваченных лошадей отдавали ему, а золото, серебро и драгоценные камни оставляли себе. Неправое и нехорошее то дело.
Пойдем отсюда и расскажем о царстве Канбает[399].

ГЛАВА CLXXXVI

Здесь описывается царство Канбаот

Канбаот — большое царство на западе. Здесь и свой царь, и свой язык, и дани тут никому не платят. Живут тут идолопоклонники. Полярную звезду отсюда видно лучше, чем дальше на запад, темлучше ее видно. Торговля тут большая, хорошего индиго тут много. Бокарана и банбасина также много, отсюда развозят их по разным странам и царствам. Много торгуют здесь выделанными кожами, выделывают их тут много и так же хорошо, как и в других странах. Много тут и других товаров, долго о них рассказывать, а потому и не станем об этом говорить. Много судов с товарами приходят сюда, больше же всего привозят золота, серебра и меди. Привозят сюда купцы товары своих стран, а вывозят здешние и чают себе от них большую прибыль и выгоду. Разбойников тут нет, народ тут торговый и ремесленный, хорошие люди.
Больше нечего рассказывать, поэтому пойдем отсюда и прежде всего расскажем о царстве Семенат[400].

ГЛАВА CLXXXVII

Здесь описывается царство Семенат

Семенат — большое царство на западе. Живут тут идолопоклонники, у них свой царь и свой язык, дани они никому не платят. Разбойников тут нет, занимаются тут, как подобает честным людям, торговлею и ремеслами. Торговля тут большая, много купцов из разных стран со всякими товарами приходят, продают их в этом царстве, а здешние увозят. Скажу вам, люди здешние — ярые язычники.
О другом нечего рассказывать, а потому пойдем отсюда и опишем царство Кесмакоран[401].

ГЛАВА CLXXXVIII

Здесь описывается царство Макоран

В Кесмакоране и свой царь, и особенный язык. Живут тут идолопоклонники, народ торговый и ремесленный. Рису у них много, едят они рис, мясо и молоко. Много купцов с разными товарами приходят сюда и морем, и посуху, а отсюда вывозят здешние товары.
Больше нечего рассказывать. Это последнее царство в Индии на запад и на северо-запад. Все царства страны, начиная от Мабара до этого царства, о которых было говорено, — в Великой Индии, лучшей стране в свете. Рассказывали мы только о тех областях и городах Великой Индии, что по морскому берегу, а о тех, что внутри страны, мы не говорили, долго было бы их описывать.
Оставим теперь эту область и расскажем об островах, что еще в Индии, начнем с двух, зовутся они Мужским и Женским.

ГЛАВА CLXXXIX

Здесь описываются острова Мужской и Женский

В пятистах милях на юге от Кесмукарана в море — Мужской остров. Жители — крещеные христиане, в вере крепки, живут по обычаям Ветхого Завета: когда жена беременна, пока она не родит, муж не живет с нею и потом еще сорок дней не трогает ее, а спустя сорок дней, коль пожелает, живет с ней.
На этом острове ни жены и никакие другие женщины не живут, живут они на другом острове, и зовется он Женским. Мужья уходят с этого острова на Женский и живут там три месяца: март, апрель, май. На эти три месяца ходят мужья на тот остров жить с женами, и все три месяца они наслаждаются, а через три месяца идут к себе, на остров, и девять месяцев занимаются делом.
Собирают здесь отличную амбру. Едят тут рис, молоко и мясо. Славные тут рыбаки, в море, кругом острова, ловится много хорошей рыбы, ловят ее много и сушат, на весь год хватает, да еще продают. Кроме епископа, нет над ними государя, а епископ подчинен архиепископу Скоиры. Язык у них особенный.
От этого острова до того, где жены живут, около тридцати миль. Не живут там мужья потому, что коли стали бы круглый год с женами жить, так и жить бы нечем было. Сыновей кормят матери на своем острове, а минет сыну четырнадцать лет, мать отсылает его к отцу, на тот остров. Вот таковы, как вы слышали, нравы и обычаи на этих двух островах. Жены, по правде, только детей выкармливают да плоды собирают на своем острове.
Обо всем рассказали, больше нечего говорить, а потому пойдем с этих островов и расскажем об острове Скара[402].

ГЛАВА СХС

Здесь описывается остров Скатра

На юге от двух островов в пятистах милях — остров Скотра. Живут тут христиане крещеные, и есть у них архиепископ. Много тут амбры[403], есть у них банбасина и много других товаров. Много тут славной, большой рыбы соленой. Питаются они рисом и мясом да молоком, а других хлебов у них нет. Ходят они нагишом, по образу да по обычаю индийских язычников. Много судов с разными товарами приходят сюда, свои товары купцы продают на острове, а отсюда вывозят здешние и торгуют ими с большой прибылью. Все суда и купцы, что идут в Аден, пристают к острову.
Архиепископ их не сносится с римским апостолом, а подчинен архиепископу в Бодаке[404], бодакский архиепископ назначает его на остров и других архиепископов в разные страны света совершенно так же, как то делает римский апостол. Все эти духовные и прелаты Римской Церкви не повинуются, а подчиняются великому прелату в Бодаке, он у них заместо папы.
Приходят сюда много разбойников на своих судах, после набегов стоят они тут станом и распродают награбленное, и бойко, скажу вам, торгуют, здешние христиане покупают товары, потому что знают: товары награблены у язычников да у сарацин, а не у христиан.
Когда здешний архиепископ помрет, из Бодака непременно приходит другой, а без этого не было бы тут архиепископа.
Здешние христиане самые ловкие в свете колдуны. Архиепископ, по правде сказать, не желает, чтобы они занимались колдовством, и упрашивает, и наказывает, но все это не помогает.
‘Деды наши, — говорят они, — в старину занимались этим, а потому и мы станем то же делать’.
Против этого архиепископ ничего не может, потому и терпит, а христиане как хотят, так и колдуют. Всякое дело делают колдовством, много дел делают, почти все, что пожелают: выйдет ли судно при попутном ветре и много проплывет, они нашлют противный ветер и вернут его назад. Какой ветер захотят, тот и насылают, а захотят, так море стихнет, и великую бурю, и всякий ветер пускают в море. Знают много других диковинных колдований, о них рассказывать нехорошо, подивится-таки, кто о них услышит. Оставим это и не станем больше говорить.
Больше нечего рассказывать об этом острове, пойдем отсюда и опишем остров Мадегаскар[405].

ГЛАВА CXCI

Здесь описывается остров Мадагаскар

От Скотры в тысяче милях на юг — остров Мадагаскар. Живут там сарацины, молятся Мухаммеду. У них четыре шейха, то есть четыре старца, они и правят всем островом. Остров этот, знайте, самый славный и самый большой в свете. Говорят, в округе он четыре тысячи миль. Народ торговый и ремесленный.
Тут, скажу вам, слонов больше, нежели где-либо, ни в какой другой стране не продается и не покупается слоновых зубов столько, как здесь или в Зензибаре[406]. Едят тут только одно мясо — верблюжье, кто не видел, тот и не поверит, сколько верблюдов убивается ежедневно, народ здешний говорит, что верблюжье мясо лучше и здоровее всякого другого, поэтому-то и ест его круглыйгод. Растут тут еще дерева красного сандала и такие же большие, как и наши деревья, и много этих деревьев продается в другие страны, их тут леса, как у нас леса иных диких дерев. Много у них амбры, потому что много китов в здешнем море, много здесь и кашалотов, много ловят они и тех и других, амбры у них много, потому что кит, как вы знаете, выделяет ее.
Есть у них леопарды, медведи, львы, многое множество тут и других животных: оленей, антилоп, ланей. Много этих зверей и всякой дичины и скота.
Есть тут разные птицы, и совсем они не похожи на наших, просто диво.
Товаров у них много, и много судов приходит сюда со всякими товарами, с разными тканями, золотыми и шелковыми, и с иными товарами, о которых не станем говорить здесь, все они тут продаются и обмениваются на здешние товары. Приходят сюда купцы с нагруженными судами, продают здесь весь груз, нагружаются потом здешними товарами и уходят нагруженными. Скажу вам, купцу здесь много прибыли и большая выгода.
А далее на юг, к югу от этого острова да от острова Зангибора к другим островам суда не могут плыть, сильно тут морское течение на юг, и не вернуться назад судну, поэтому-то и не ходят туда. Из Мабара до этого острова суда доходят в двадцать дней, а назад до Мабара — в три месяца, оттого что течение всегда на юг и никогда в другую сторону.
На юге, сказать по истинной правде, островов много[407], да суда не идут туда охотно по причине здешнего течения.
Рассказывают, что есть там птица гриф, появляется в известное время года и во всем гриф не таков, как у нас думают и как его изображают, у нас рассказывают, что гриф наполовину птица, а наполовину лев, и это неправда. Те, кто его видел, рассказывают, что он совсем как орел, но только, говорят, чрезвычайно большой. Кто его видел, описывают его, как я слышал, так: рассказывают, что гриф очень силен и очень велик, схватит слона и высоко-высоко унесет его вверх, на воздух, а потом бросит его на землю и слон разобьется, гриф тут клюет его, жрет и упитывается им. Кто видел грифа, рассказывают еще, что если он расправит крылья, так в них тридцать шагов, а перья в крыльях двенадцати шагов, по длине и толщина их.
Что сам видел, то расскажу в другом месте, так следует делать в нашей книге. Вот что рассказывают о грифе, кто его видел.
Посылал сюда великий хан гонцов разведать об этих островах, да с приказом, чтобы отпустили его гонца, что в плен был взят. Гонцы эти, да тот, что в плен был взят, рассказывали великому хану много чудес об этих диковинных островах, принесли они великому ханузубы дикого кабана необычайной величины, великий хан приказал свесить один, и весил он четырнадцать фунтов. Каков же был кабан с такими зубами! Рассказывали гонцы, что водятся там кабаны с буйвола. Жирафов и диких ослов тут много[408]. И звери и птицы здешние на наших не похожи, так что чудно об этом слушать, а посмотреть на них, так еще диковиннее.
О грифе вот еще что нужно сказать: зовут его на островах руком[409], а по-нашему не называют и грифа не знают, но то гриф, судя по величине.
Больше нечего рассказывать, пойдем и опишем остров Зангибор.

ГЛАВА CXCII

Здесь описывается остров Зангибар

Кангибар — большой и славный остров, в округе добрых две тысячи миль. Живут тут идолопоклонники, у них и свой царь, и особенный язык, дани никому не платят. Люди тут и велики, и толсты, не так они высоки, как толсты, толсты и жирны так, что кажутся великанами, очень они сильны, поднимает один, что четырем только стащить, да и неудивительно, ест он за пятерых, они совсем черны, ходят нагишом, прикрывают только срамоту[410]. Волосы у них курчавые, еле-еле вода их расправляет, рты у них большие, носы приплюснутые, губы толстые, глаза большие, с виду совсем чудовища, как повстречаешь такого в другой стране, так за черта сочтешь.
Слонов тут плодится много, и слоновыми зубами торгуют они шибко. Есть у них особенные львы, совсем не такие, как другие, много медведей, леопарды также родятся тут. И что вам еще сказать? Все здешние звери не похожи на зверей других стран. Овцы и бараны тут все одинаковые и одной масти, все белые, а голова черная, и на всем острове нет иных баранов и овец. Водится тут много жирафов, красивы они с виду, вот какие: тело, знайте, коротенькое и сзади приземистое, потому что задние ноги коротенькие, а передние и шея длинны, а голова от земли высоко, шага на три, голова маленькая, вреда никому не делают, масть рыжая с белыми полосками. С виду очень красивы.
Здешние женщины с виду очень безобразны: рты большие и глаза тоже, а носы толстые, груди у них в четыре раза толще, нежели у наших женщин, очень безобразны.
Питаются они рисом да мясом с молоком и финиками. Виноградного вина у них нет, делают они вино из рису с пряностями, питье хорошее.
Торговля здесь большая, купцов приходит сюда много, свои товары распродают на острове, а с собою увозят множество слоновых зубов: их тут много. Амбры тут много, потому что ловится много китов.
Народ здешний воинствен, в битвах дерутся отлично, храбры и смерти не боятся. Лошадей у них нет, дерутся они на верблюдах и на слонах. На слонов ставят теремцы и прикрывают их хорошенько, взбираются туда от шестнадцати до двадцати человек с пиками, мечами, камнями, дерутся на слонах стойко. Из оружия у них только кожаные щиты, пики да мечи, а дерутся крепко. Слонов, когда ведут их на битву, много поят вином, напьется слон и станет горделив и смел, а это и нужно в битве.
Обо всем на этом острове рассказал вам: и о людях, и о зверях, и о товарах. Больше нечего рассказывать. Пойдем отсюда, опишем большую область Абаси[411], но прежде поговорим еще об Индии.
Рассказывали мы по правде о самых прекрасных странах, царствах и островах, но всей правды об островах Индии никто в свете не расскажет. Рассказывал вам о лучшем, о цвете Индии, те острова, о которых не рассказывал, похуже описанных. В Индийском море, сказать по правде, двенадцать тысяч семьсот обитаемых и необитаемых островов, так по картам и писаниям опытных мореходов, что плавают тут.
Оставим теперь Великую Индию, она от Мабара до Кесмакоры, там тринадцать больших царств, из них десять мы описали. Малая Индия — от Зинаба до Монтифи, тут восемь больших царств, не считая тех, что на островах, а их многое множество.
Теперь расскажем вам о Средней Индии, Абаси[412].

ГЛАВА CXCIII

Здесь начинается об Абасии, что в Средней Индии

Абасия, знайте, большая область в Средней Индии. Самый сильный царь в этой области — христианин, все другие подчинены ему, их шестеро, трое христиан и трое сарацин. У здешних христиан на лице три знака, один знак от лба до средины носа, да по знаку на каждой щеке, метят они знаки горячим железом, и это их крещение: после крещения водою делают вот эти знаки и для красоты, и как завершение крещения. Есть тут жиды, и у них по знаку на каждой щеке, а у сарацин только один знак, от лба до середины носа. Великий царь живет посередине области, а сарацины живут в сторону Адена. В этой области проповедовал св. Фома, апостол, после того как он обратил этот народ, ушел он в Мабар, где и помер, там его мощи, о чем мы говорили в этой книге раньше[413].
Здесь храбрых воинов и всадников много и коней у них много, воюют они, знайте, и с султаном Адена, и с султаном Нубии, и с другими народами.
Расскажу вам любопытное дело, что случилось здесь в 1288 г . по Р. X. Христианский царь, что владел областью Абаси, захотел идти на богомолье помолиться Христову Гробу в Иерусалим. Говорили ему бояре, что опасно идти туда, и советовали послать епископа или другого прелата. Послушался царь их совета, призвал епископа, человека святой жизни, и сказал, чтобы шел по его желанию вместо него в Иерусалим помолиться Гробу Господа нашего Иисуса Христа. Отвечал епископ, что государево приказание исполнит. Наказывал ему царь, чтобы как можно скорее собирался и шел в дорогу.
И что же вам сказать? Простился епископ с царем, собрался и пошел богомольцем в путь. Шел он по морю и посуху и дошел до Иерусалима, идет прямо к Святому Гробу, молится и поклоняется святыне, как подобает христианину. Сделал он большие вклады от имени пославшего его царя. И как кончил епископ все то, зачем туда ходил, сделал все хорошо и умно, как умному человеку подобает, и пошел назад он со своими. Шел, шел он, да и пришел в Аден[414], а в этом царстве христиан, знайте, ненавидят, не желают их пускать сюда и почитают за смертельных врагов.
Узнал султан аденский, что епископ — христианин, посланец великого царя Абасии. Приказал он его схватить и допросить, христианин ли он. По правде отвечал епископ. Говорил тогда султан:
‘Если епископ не примет Мухаммедова закона, то будет посрамлен и обесчещен’, — а епископ отвечал, что не сделает этого, хотя бы умереть приходилось. Услышал султан этот ответ, разгневался и велел обрезать епископа. Схватили епископа несколько человек и обрезали, как сарацина. Говорил тут султан, что посрамил епископа для того, чтоб осмеять царя, его государя, и показать ему свое презрение. После этих слов отпустил султан епископа. Горевал епископ от того посрамления сильно, одним только и утешался — принял он посрамление из-за веры Христовой, и Господь Бог вознаградит за это его душу на том свете.
Скажу без лишних слов, знайте по правде, как только епископ излечился и мог ехать верхом, пустился он в дорогу со своими спутниками, шел и по морю, и посуху и пришел в Абасию к царю, своему господину. Увидел его царь, обрадовался и пир задал, а потом стал расспрашивать о Святом Гробе. Епископ рассказал всю правду, а царь был верующим и почитал все это за святыню. Рассказал епископ все о Святом Гробе, а потом стал говорить о том, как аденский султан приказал его обрезать, осмеял и осрамил его.
Услышал царь, как епископ его был посрамлен и ему самомуоказано такое презрение, разгневался сильно, чуть не помер от скорби. Громко сказал он, слышали все кругом, что не станет и венца носить и не будет страною править, пока не отомстит так, что весь свет об этом заговорит.
И что вам сказать? Знайте по правде, снарядил царь множество конных и пеших, многое множество слонов, хорошо вооруженных и с теремцами, и на каждом было добрых двадцать человек. Снарядился со всеми своими людьми и пошел в поход, шли до тех пор, пока не пришли в царство Аден. А тамошний царь со множеством сарацин, конных и пеших, чтобы защищать свою землю и врага к себе не пускать, заперся в крепости.
Случилось, что царь Абасии со всеми своими войсками пришел к той самой крепости, где был сильный враг. Началась тут битва жестокая и злая, и вышло так, что сарацинские цари, а было их тут трое, не смогли противостоять великой силе царя Абасии, было у него много храбрых воинов, да христиане храбрее сарацин, повернули сарацины вспять, а христианский царь со своими воинами взошел в Аденское царство. Много сарацин тут перебито было. И что еще вам сказать?
Знайте по истинной правде, как взошел царь Абасии со своими воинами в Аденское царство, сарацины укрепились в трех-четырех местах, да не вышло из этого ничего, побили их, и много их померло.
Оставался христианский царь во вражьей земле около двух месяцев, вразор ее разорил, перебил многое множество сарацин, и сказал он тогда, что отомстил за посрамление своего епископа и может с честью вернуться домой, в свою землю. Скажу вам еще, что не мог он больше разорять врага: много там крепких мест, где и немного людей смогли бы много зла ему наделать, потому-то вышел он из Аденского царства, пустился в путь назад, шел не останавливаясь, пока не пришел в свою страну, в Абасию. Так-то царь зло отомстил собакам-сарацинам за епископа, и не счесть, сколько их побито и померло, много стран было разорено, да и неудивительно: не должны собаки-сарацины брать верх над христианами.
Оставим это и расскажем прежде всего о самой области Абасии. Знайте по истинной правде, богата она всякими продовольствиями. Питаются тут рисом, мясом, молоком и сезамом. Есть у них слоны, но не родятся они тут, а привозят их с островов другой Индии, жирафы же тут родятся, и их много, и львов, леопардов и медведей также много, много тут и иных зверей, совсем они не похожи на наших. Родятся тут дикие ослы, и много тут птиц разных, совсем особливых. Есть у них куры, самые красивые в свете, а также большие страусы, не меньше осла. Много тут всяких зверей, о которых ничего здесь не скажу, потому что долго о них рассказывать, нознайте, что всякой дичины, звериной и птичьей, здесь обилие. Есть тут много красивых попугаев и разных обезьян, есть и гатпаулы, и гатмаймоны, с виду они очень похожи на человека.
Не станем больше об этом говорить и уйдем отсюда, но скажем еще кое-что об Абасии. Знайте по истинной правде, что в Абасии много городов и замков и купцы торгуют тут шибко. Много прекрасных бамбасинов и бокаранов изготовляется тут.
Многое и другое тут есть, да в нашей книге об этом не следует рассказывать, а потому пойдем отсюда и расскажем об Адене.

ГЛАВА CXCIV

Здесь начинается об области Аден

В Аденской области есть государь, и зовется он Суданом[415] Адена. Живут тут сарацины, молятся Мухаммеду, а христиан ненавидят. Много тут городов и замков и есть пристанище, куда приходят суда с товарами из Индии, много купцов приходят сюда. Тут они перегружают товары с больших судов на малые, и эти малые суда плывут по реке[416] семь дней, а через семь дней берут товары с судов, вьючат их на верблюдов и везут их еще тридцать дней. А через тридцать дней находится река Александрия[417], по этой реке товары легко сплавляются до Александрии. Вот так-то, этим путем получают сарацины в Александрии и перец, и пряности, и дорогие товары, другого пути в Александрию нет.
Из Адена много купеческих судов с разными товарами идут к островам Индии. Везут из этой пристани в Индию много красивых да дорогих арабских скакунов, и большая купцам прибыль от этого товара, в Индии продают они хорошего коня за сто серебряных марок и дороже.
Судану аденскому большой доход и много богатства от пошлины с судов и купцов, бывающих здесь. От этой пошлины, что собирает он с приходящих в его землю купцов, стал он самым богатым царем в свете.
Сделал он такое дело, от которого христианам было много вреда: когда вавилонский[418] судан пошел на Акру, взял ее и христиан разорил, этот самый судан аденский посылал в помощь вавилонскому из своих воинов тридцать тысяч конных да добрых сорок тысяч верблюдов, и была то сарацинам большая подмога, а христианам от того вред, и сделал это судан аденский по злобе на христиан, а не из желания добра Судану вавилонскому и не из любви к нему. Оставим этого Судана и расскажем вам о большом аденском городе, где царь маленький, он на северо-западе в четырехстах милях от Адена и зовется Ешер[419]. Есть тут государь, и правит он страною посправедливости. Много городов и замков подчинены ему. А сам он подвластен Судану аденскому. Живут тут сарацины, молятся Мухаммеду. В городе прекрасное пристанище, много судов и купцов с разными товарами приходят сюда из Индии, и много их идут отсюда в Индию. Отсюда вывозят в Индию много хороших скакунов и добрых коней на всякую упряжку, кони дорогие, высокой цены, большая выгода и большая прибыль купцам от этого товара.
Родится здесь много хорошего белого ладану и фиников. Из хлебов у них только рис, да и того немного, привозят сюда хлеб из других стран и продают с большою выгодою. Рыбы большой у них обилие, и такое тут множество рыбы, что за один венецианский грош можно купить две больших[420]. Питаются они рисом, мясом и финиками, виноградного вина у них нет, вино они делают из сахара, риса и фиников. Вот какая тут диковина: есть у них овцы без ушей и без ушных дырок, а там, где ушам следовало быть, там у овцы рожки. Они малы и красивы.
Вот еще чему вы подивитесь: вся их скотина — бараны, быки, верблюды, кони — ест рыбу, то ее корм. Во всей этой стране нет травы, то самое сухое место в свете. А рыба, что ест скотина, очень маленькая, и просто удивительно, сколько ее ловится в марте, апреле и мае. Они ее сушат, сохраняют в домах и круглый год кормят ею скот. Скажу вам еще, скот ест и живую рыбу, прямо из воды. Много у них большой, хорошей рыбы и дешевая она, они ее сушат, режут ее на куски весом в фунт, сушат на солнце, хранят в домах и круглый год едят как сухари.
А ладан — его тут много — царь покупает до десяти золотых безантов за кантер, а сам продает народу и пришлым купцам по сорока безантов за кантер, с ладана царю большой доход и большая прибыль.
Больше нечего рассказывать, поэтому пойдем отсюда и опишем город Дуфар[421].

ГЛАВА CXCV

Здесь описывается город Дуфар

Дуфар — красивый город, большой и величественный, от Ешера он в пятистах милях на северо-запад. Живут тут сарацины и молятся Мухаммеду. Правит у них князь, султану аденскому подвластный. Город этот, знайте, принадлежит к Аденской области. Тут прекрасное пристанище, приходит сюда множество купеческих судов с разными товарами. Вывозят отсюда в другие страны много арабских скакунов, купцам этот торг выгоден и прибылен. Городу подчинены другие города и многие замки.
Родится здесь много хорошего ладану. Деревья не очень велики,с маленькие елки, надрезают их ножом во многих местах, и из этих надрезов выходит ладан, выходит он из дерева и сам собой, без надрезов, от великой здешней жары. Привозят сюда много хороших скакунов из Аравии, а отсюда купцы везут их на судах в Индию и получают большую прибыль и выгоду.
Больше нечего говорить, а потому пойдем отсюда и расскажем о заливе Калату[422].

ГЛАВА CXCVI

Здесь описывается город Калату

Калату — большой город в заливе того же имени, от Дуфара он на северо-запад в шестистах милях. То знатный морской город. Живут там сарацины, молятся Мухаммеду, они подчинены Кормозу, всякий раз, как мелик[423] Кормоза воюет с кем-нибудь посильней его, он приходит сюда: тут крепость, мелик ничего и не боится. Хлебов у них нет, привозят им хлеб из других мест, привозят его купцы на своих судах.
Тут прекрасное пристанище, и много судов приходят сюда с разными товарами из Индии и торгуют здесь хорошо, потому что из этого города товары и пряности везутся внутрь страны, по многим городам и замкам. Вывозится отсюда в Индию много хороших скакунов, а купцам от этого большая выгода. Из этой страны и из других, о которых я вам рассказывал прежде, много хороших лошадей вывозится в Индию, так много, что и не счесть.
Город этот при входе в залив Калату, без их воли ни одно судно не может ни взойти, ни выйти из залива. Много раз здешнего мелика сильно притесняли судан крерманский (султан керманский), его государь, потребует судан от курмозского мелика дань или иной какой налог, а тот отказывается платить, пошлет судан войска вымогать дань, а мелик тогда уходит из Курмоза, садится на суда и приплывает в этот город, тут и живет, ни одному судну прохода не дает, а Судану крерманскому от того большой убыток, и начинает он мириться с курмозским медиком, соглашается на меньшее против того, что сперва требовал. Скажу вам еще, у курмозского мелика есть замок посильнее города и получше еще защищает залив и море.
Жители здесь, сказать по истинной правде, питаются финиками и соленою рыбой, ее у них вдоволь, а кто познатнее и побогаче, тот ест и получше.
Рассказал вам об этом городе Калату, о заливе, о здешних делах, теперь пойдем отсюда и расскажем о Курмозе. От города Калату в трехстах милях между севером и северо-западом — город Курмоз[424], а в пятистах милях между северо-западом и западом — Киш. Но оставим Киш и расскажем о Курмозе.

ГЛАВА CXCVII

Здесь описывается город Курмоз

Курмоз — большой и славный город у моря. Тут есть мелик и много городов и замков подчинены ему. Живут здесь сарацины, Мухаммеду молятся. Жара тут сильная, и потому-то здешний народ устроил свои дома со сквозниками, чтобы ветер дул, откуда дует ветер, туда они и ставят сквозник и пускают ветер в дом, и все потому, что жара сильная, невтерпеж.
И о Кише, и о Крермане мы говорили уже прежде, но так как шли мы другими путями, то следовало бы еще раз вернуться сюда. Обо всех здешних делах было уже говорено, а потому пойдем отсюда и расскажем вам о Великой Турции[425].

ГЛАВА CXCVIII

Здесь описывается Великая Турция

В Великой Турции — царь Кайду, он племянник великого хана, сын сына Джагатая, кровного брата великого хана[426]. Много у него городов и замков, и очень он силен. Он татарин, и народ его татарский, славные они воины, да и неудивительно: все они к войне привычны.
Кайду, скажу вам, великому хану не подчиняется и все с ним воюет. Великая Турция — на западе от того пути в Курмоз, о котором мы рассказывали, она за рекою Ион[427] и к северу идет вплоть до земель великого хана. Много раз бился Кайду с войсками великого хана. Расскажу вам об их распре.
Просил Кайду у великого хана своей части в завоеваниях, что вместе делали, просил он части в областях Катай и Манги. А великий хан говорил ему, что готов отдать ему часть наравне со своими сыновьями, если Кайду станет к нему ходить, ко двору и в совет, всякий раз, как ему великий хан прикажет, и хотел еще великий хан, чтобы Кайду повиновался ему так же, как другие его сыновья и князья, тогда, говорил великий хан, и даст ему его часть в завоеваниях, что они вместе делали, пусть только Кайду исполнит то, что вот вы слышали. Не верил Кайду дяде, великому хану, говорил, что никогда к нему не пойдет, где живет, там и готов повиноваться, а ко двору, говорил, ни за что в свете не пойдет, боялся он, что его убьют там. Из-за этого и поссорились они, из-за этой ссоры вышло много больших войн и больших сражений.
Целый год, скажу вам, войска великого хана стояли кругом царства Кайду, чтобы ни Кайду, ни его люди не могли разорять землии народы великого хана. А Кайду все-таки делал набеги на земли великого хана, много раз бился с войсками, что на него выходили. Кайду, коль хорошенько постарается, так может выставить в поле более ста тысяч всадников, всё храбрецов, к войне и к сражениям привычных. При нем много князей императорского роду, то есть Чингисханова. Чингисхан положил начало империи и первый покорил часть света, потому-то я и говорю ‘чингисханова роду, или императорского’.
Оставим это и расскажем о битвах царя Кайду с воинами великого хана. Опишу сначала, как они идут в сражение. У них заведено, чтобы каждый воин в сражении имел шестьдесят стрел, тридцать маленьких — метать и тридцать больших с железными широкими наконечниками, их они бросают вблизи, в лицо, в руки, перерезывают ими тетивы и много вреда наносят ими друг другу, после того как перестреляют все стрелы, берутся они за мечи и палицы и крепко дерутся.
В 1266 г . по Р. X. Кайду со своим двоюродным братом Жесударом[428] набрал большое войско и пошли они оба на двух князей великого хана, приходились те двоюродными братьями царю Кайду, оба владели землями от великого хана, один назывался Тибай или Чибан[429], был он сыном Жагатая, крещеным христианином и кровным братом хану Кублаю. Что же вам сказать? Воевал Кайду с двумя своими братьями, у тех было также много войска, с той и другой стороны было более ста тысяч человек. Жестоко дрались обе стороны, и много было побито людей с обеих сторон, под конец победил царь Кайду, великое поражение нанес он тому войску, но братья двоюродные царя Кайду спаслись: были у них хорошие кони, и унесли они их быстро.
Так-то вот победил Кайду. Закичился он и возгордился еще более прежнего. Вернулся Кайду к себе и два года жил мирно, войска не собирал и не воевал, и великий хан в это время войска не собирал и не воевал. Но через два года царь Кайду собрал большое войско, великую конную рать. Знал он, что в Каракороне находился сын великого хана Номоган и с ним Георгий, сын сына попа Ивана[430], у обоих этих князей была большая конная рать.
Что вам еще сказать? Царь Кайду собрал всех своих воинов и выехал из своего царства в поход, ехал он по стольку-то в день и без всяких приключений прибыл в Каракорону, туда, где были оба князя со своим великим войском. Узнали князья, что Кайду пришел в их страну с великим войском, и не испугались, а храбро стали готовиться к войне. Изготовились они со всем своим войском, а было у них более шестидесяти тысяч конных, и пошли в поход на врага. Шли они до тех пор, пока не пришли за десять миль от царя Кайду, и тут в порядке стали станом. А царь Кайду, знайте, со всем своимвойском жил в шатрах на этой самой равнине. Отдыхали обе стороны и к битве готовились.
На третий день после прихода сына великого хана и внука попа Ивана рано утром обе стороны вооружились и приготовились к битве как можно лучше, обе стороны были одинаково сильны, у каждой по шестидесяти тысяч всадников, с мечами и палицами, да копьями. Каждая сторона разбилась на шесть отрядов, в каждом отряде было по десяти тысяч всадников и храбрый предводитель. Вот расположились так обе стороны, изготовились, ждут ударов накара.
Татары не смеют начинать битвы, пока не забьет накар их предводителя, как только он забьет, тут они и начинают битву. Есть у татар и такой обычай: когда они изготовляются и ждут битвы, прежде нежели накар забьет, поют они и тихо играют на двухструнных инструментах, поют, играют и веселятся, поджидая схватку. И вот изготовились обе стороны и ждут, по обычаю, ударов накара и битвы, и просто удивительно, как хорошо они пели и играли. Вот так-то стояли и поджидали ударов накара.
Что же вам сказать? Забил накар, и люди, не медля, бросились друг на друга. Схватились за луки и стали пускать стрелы. Переполнился весь воздух стрелами, словно дождем, много людей и коней было смертельно поранено. За криками и воплями и грома нельзя бы было расслышать, воистину видно было, что сошлись враги смертельные. Метали стрелы, пока их хватало, и много было мертвых и насмерть раненных. В дурной час началась битва для обеих сторон, с той и другой стороны много было побито. Вышли все стрелы, попрятали они свои луки в колчаны, схватились за мечи и палицы и бросились друг на друга. Стали они наносить сильные удары мечами и палицами, началась злая и жестокая битва, наносились и получались удары сильные, отсекались руки, и замертво падали люди на землю, знайте, по истинной правде, вскоре после того, как началась рукопашная битва, покрылась земля мертвыми да смертельно раненными.
Выказал тут царь Кайду великую храбрость, и, не будь он здесь, много раз расстроились бы его войска и побежали, но действовал он отлично, воинов своих поддерживал, и стояли они храбро. С другой стороны, сын великого хана и сын сына попа Ивана действовали также отлично.
Что же вам сказать? Знайте, по истинной правде, то была одна из самых жестоких битв между татарами. Стоял тут такой шум от людских голосов, звона мечей и палиц, что и грома Божьего не услышать. Воистину обе стороны что есть сил старались разбить друг друга, обе стороны выбивались из сил и все-таки без успеха, ни та, ни другая сторона не могла одолеть, длилась битва до вечерни, ини та, ни другая сторона не могла выбить врага из его стана, помирали люди с той и с другой стороны, жалость было смотреть. В дурной час для обеих сторон началась эта битва, много людей погибло, и много вдов осталось, много детей стало сиротами, и много женщин навсегда осталось в слезах: то были матери и невесты мертвых.
Стало солнце заходить, было тут мертвых столько, как я вам рассказывал, и не хотелось, да нужно было прекратить бой, разъехались обе стороны и вернулись в свой лагерь, усталы и утомлены были все, всякому хотелось покоя, а не драки. Успокоились на ночь, отдыхали от денного труда в жестокой битве насмерть. Настало утро, услышал царь Кайду, что великий хан снарядил на него великое войско, и решил он про себя, что не следует тут оставаться, как только занялась заря, вооружился он вместе со всеми своими, сели на коней, да и пустились в путь назад к себе. Увидели сын великого хана и внук попа Ивана, что царь Кайду со всеми своими уходит, не погнались за ним, а дали ему уйти спокойно: устали они сильно и утомились[431]. А рать царя Кайду скакала безостановочно, пока не приехала в свое царство, в Великую Турцию, в Самарканд, и тут они пожили некоторое время не воюя.

ГЛАВА CXCIX

Что сказал великий хан о вреде, сделанном царем Кайду

Гневался великий хан на Кайду, разорял он всех его людей и земли. Не будь Кайду, говорил он, племянником, давно погиб бы он злою смертью. Из-за родной крови великий хан не губит Кайду и его земли. И оттого-то и спасся царь Кайду от рук великого хана.
Оставим это и расскажем о великом подвиге дочери царя Кайду[432], зачинщик, Елчидай и Тоган, Тегана, Тага, Тиар, Улатай и Самагар — словом, все названные пошли к ставке, где Аргон был заключен. Пришли туда, и Бога, главный в этом деле, заговорил так.
‘Добрый государь, — сказал он, — знаем мы хорошо, что, пленив тебя, согрешили, хотим теперь поступить по справедливости. Хотим тебя освободить, будь ты нашим царем, по справедливости быть тебе царем’.
Замолчал Бога и больше ничего не сказал.

ГЛАВА ССХ

Как Аргон получил царство

Выслушал Аргон, что Бога говорил, и подумал, что над ним насмехаются, отвечал он с горечью.
‘Добрые государи, — сказал он, — большой грех насмехаться надо мною, не довольно ли вам того зла, что вы мне учинили? Мне бы быть царем вашим, а вы меня пленили и заковали. Знаете вы хорошо, какой это великий грех и какое большое зло, прошу вас поэтому, идите своею дорогою и не насмехайтесь надо мною’.
‘Добрый государь Аргон, — говорил Бога, — воистину знай, не насмехаемся мы, что сказали, то правда, и клянемся тебе нашим законом’.
И поклялись все князья признавать его царем. А Аргон им поклялся, что не станет им мстить за свой плен, а будет их чтить и любить так же, как то делал его отец Абага. Поклялись вот так, как вы слышали, освободили Аргона и стали ему служить как царю. Приказал тогда Аргон пускать стрелы в ставку до тех пор, пока не погибнет тот мелик, что держал его в плену и был начальником войска. Тотчас же по его приказу стали пускать стрелы в ставку, и мелик был убит, и, когда все это было сделано, Аргон стал властвовать и повелевать как царь, и все его слушались. Знайте, что тот,кого мы называли меликом и кто был убит, назывался Солдам[433] и был он после Акомата самым большим начальником.
Так-то, как вы слышали, Аргон отобрал свое царство назад.

ГЛАВА CCXI

Как Аргон приказал убить дядю Акомата

Почуял Аргон свою власть, и приказал он поход ко двору, и немедля пустился в путь.
Пировал раз Акомат в своем главном дворце, приходит к нему гонец и говорит:
‘Государь, везу тебе новости, не таких желал бы я, очень они худы. Знай, освободили князья Аргона и царем его признали, убили они Солдана, нашего дорогого друга, спешат сюда тебя пленить и убить, а потому делай то, что почитаешь для себя за лучшее’.
Сказал и замолк гонец, ничего более не говорил.
Услышал Акомат слова гонца, знал он, что гонец — преданный человек, испугался он сильно и со страху не знал, что ему делать и говорить, но был он человеком смелым и храбрым, оправился и сказал тому, кто принес ему эту весть, чтобы не осмеливался он никому ее рассказывать. Отвечал гонец, что повинуется его велению. Сел тут Акомат на коня, собрал тех, кому больше всего верил, и пустился в путь к султану вавилонскому, здесь он думал спасти свою жизнь, и, кроме тех, кто с ним был, никто не знал, куда он шел.
Через шесть дней пути пришел он к проходу, миновать его нельзя было, а тот, кто стерег проход, узнал Акомата, знал он также, что Акомат бежал, и решил его захватить, а сделать это легко было: у Акомата было немного людей. Сделал тот по-задуманному, схватил тотчас же Акомата.
Умолял его Акомат и много богатства ему предлагал. А тот, что проход сторожил, был верен Аргону и говорил, что богатства ему не нужно, что не возьмет богатства всего мира, а выдаст его в руки Аргона, своего законного царя.
И что вам сказать? Тот, кто проход стерег, как только захватил Акомата, не медля, тотчас изготовился вместе с провожатыми и пустился в путь ко двору, вез он с собою Акомата и, чтобы тот не бежал, стерег его крепко. Скакали они не останавливаясь вплоть до самого двора, где и нашли Аргона, пришел Аргон туда только за три дня и гневался сильно на то, что Акомат убежал.

ГЛАВА CCXII

Как князья кланяются Аргону

Когда тот, кто стерег проход, пришел к Аргону и привел к нему Акомата, обрадовался сильно Аргон и сказал дяде, что не к добру он пришел и что он с ним поступит, как следует по разуму. Приказал он увести Акомата от себя и, не раздумывая долго, велел его убить и тело уничтожить. Тот, кому Аргон приказал это сделать, взял Акомата, да и увел его, после того никто не видел Акомата, и неудивительно: он его убил, а тело забросил, и никогда его больше не видели[434].
Так-то, как вы слышали, происходило дело между Аргоном и Акоматом, его дядею.

ГЛАВА CCXIII

Как Кату взял царство по смерти Аргона

После того Аргон, сделав все то, что вы слышали, пошел в главный дворец, и была тут вся его знать, все князья из всех мест, что были подвластны Абаге, его отцу, пришли ему поклониться, как подобает государю, и все ему повиновались, как то и следует.
После того как Аргон овладел царством, послал он сына Казана с тридцатью тысячами всадников к Сухому древу, то есть в эти страны, стеречь и охранять своих людей и свои земли[435]. Так-то, как вы слышали, Аргон взял свое царство. Знайте, начал царствовать Аргон в 1286 г . по Р. X. Акомат царствовал два года, Аргон же шесть лет, а спустя шесть лет Аргон помер от болезни, говорили тоже, что умер он от питья[436].

ГЛАВА CCXIV

Как Киакату взял царство по смерти Аргона

Умер Аргон, и дядя его Киакату[437], родной брат его отца Абаги, тотчас овладел царством, и легко это было сделать: Казан был далеко, у Сухого древа, хотя и знал, что отец помер, а Киакату овладел царством. Не мог он оттуда уехать, врагов опасаясь, но решил он, что в свое время пойдет, отнимет царство и отомстит, так же как то сделал его отец с Акоматом. И что вам сказать?
Киакату царствовал, все ему повиновались, только не те, что были с Казаном. Взял он жену Аргона, своего племянника, и держал ее при себе, с женами он много потешался, потому что был пло-тоугодлив. И что вам сказать? Царил Киакату два года, а через два года помер, знайте, отравили его питьем.

ГЛАВА CCXV

Как Байду овладел царством по смерти Киакату

По смерти Киакату его дядя Байду, христианин[438], овладел царством в 1294 г . по Р. X. Царствовал Байду, и все ему повиновались, только не Казан и его войско. Когда Казан узнал, что Киакату помер, а Байду овладел царством, гневался он, что не успел отомстить, и решил отомстить Байду, так, что весь свет заговорит об этом, и сказал он себе, что теперь не останется здесь, а пойдет убивать Байду. И вот изготовился он со своими людьми и пустился в путь назад отбирать царство.
Узнал Байду, что Казан идет на него, собрал он большое войско, изготовился и пошел ему навстречу за десять дней, тут он стал станом и поджидал Казана и его людей, много просил и увещевал своих воинов храбро биться. Не прошло и двух дней с его прихода сюда, как и Казан со всем своим войском был уже тут, и скажу вам по истинной правде, сошлись они, и началась битва злая и жестокая, но не длилась она долго: только что битва началась, те, кто был с Байду, перешли на сторону Казана и обратились против Байду, поэтому-то Байду был разбит и даже убит, а Казан победил и стал царем и господином всего[439]. После того как он победил и умертвил Байду, вернулся он ко двору и овладел царством, все князья ему поклонились и повиновались как своему государю. Казан начал царствовать в 1294 г . по Р. X.
И так-то, как вы слышали, происходило все это дело, начиная с Абаги до Казана. И еще знайте, что Алау, что покорил Бодак, был братом Кублая, великого хана, он был родоначальником всех тех, кого я называл выше: он был отцом Абаги. Абага был отцом Аргона, Аргон — отцом Казана, что теперь царствует.
Рассказали вам о левантских татарах, оставим их теперь и вернемся к Великой Турции, но о Великой Турции мы рассказали уже прежде, как там царит Кайду, поэтому нечего больше о ней рассказывать. Пойдем отсюда и расскажем вам о странах и людях к северу.

ГЛАВА CCXVI

Здесь описывается северный царь Канчи

На севере, знайте, есть царь Канчи[440]. Он татарин, и все его подданные татары, держатся они татарского закона, а закон этот дикий, но соблюдают они его так же точно, как соблюдал Чингисхан и другие истые татары, делают они своего бога из войлока и называют его Начигай, делают ему и жену, называют двух богов
Начигаем и его женой, говорят, что они боги земные и охраняют их скот, хлеба и все их земное добро. Они им молятся, когда едят что-нибудь вкусное, так мажут своим богам рты. Живут они как звери.
Царь их никому не подвластен, хотя он из роду Чингисхана, то есть из императорского, и близкий родственник великого хана, у него нет ни городов, ни замков, живут они всегда по большим равнинам и долинам и в высоких горах. Питаются говядиною и молоком, хлеба у них нет никакого. У царя много народу, но он ни с кем не воюет и мирно правит своим народом. Скотины у них много: верблюдов, коней, быков, овец и других животных.
У них большие медведи, все белые и длиною в двадцать пядей. Есть тут лисицы, совсем черные и большие, и дикие ослы, много тут горностаев, из их шкур делаются дорогие шубы, о чем я вам рассказывал, мужская шуба стоит тысячу безантов. Белок обилие, и много фараоновых крыс[441], и все лето они ими питаются, потому что крысы очень жирны. Всякой дичины тут много, живут в местах диких и непроходимых.
Еще у этого царя есть такие места, где никакая лощадь не пройдет, это страна, где много озер и ручейков, тут большой лед, трясины и грязь, лошади там не пройти. И эта дурная страна длится на тринадцать днищ, и каждый день есть стоянка, где пристают гонцы, что ходят по стране. На каждой стоянке до сорока больших собак немного поменьше осла, и эти собаки возят гонцов от стоянки к стоянке, от одного днища до другого, и, скажу вам, вот как: по всему этому пути, по льду да по грязи, лошади не могут идти, во все тринадцать дней дорога между двух гор, по большой долине, и все тут лед да грязь, как я вам говорил. И по этой-то причине лошади не могут тут проходить и телеги на колесах тут не пройдут, сделали они сани без колес, проходят они, не увязая, и по льду, и по грязи, и по трясине. Во многих наших странах есть сани, на них возят сено и солому зимою, когда много дождей и грязи. Сани они покрывают медвежьею шкурою, и туда влезает гонец, возят их по шести больших собак, и собаки везут их прямо к стоянке, не сбиваясь с дороги, по льду и по грязи, и так ездят от стоянки до стоянки. А вот кто сторожит стоянку, садится также в сани, погоняет собак и едет дорогою кратчайшею и лучшею. На другой стоянке, как приедут, собаки и сани уже готовы, и едут дальше, а те собаки, что привезли, возвращаются назад, и так каждый день ездят на собаках.
Те, кто живут здесь в горах и в долинах, большие охотники, ловят они много дорогих животных, высокой цены, и большая им от этого прибыль и выгода, ловят они горностаев, соболей, белок (эрколинов и) черных лисиц[442] и много других дорогих животных, из них они выделывают дорогие шубы высокой цены. У них такой снаряд, который промаха не дает[443]. Скажу вам, от великого здешнего холода их дома под землею, а иногда живут и над землею[444].
О другом чем нечего говорить, поэтому пойдем отсюда и расскажем вам о стране, где всегда темнота.

ГЛАВА CCXVII

Здесь описывается темная страна

На север от этого царства есть темная страна[445], тут всегда темно, нет ни солнца, ни луны, ни звезд, всегда тут темно, так же как у нас в сумерки. У жителей нет царя, живут они как звери, никому не подвластны.
Татары приходят сюда, и вот как: приходят они сюда на жеребых кобылах, а жеребят оставляют на границе, чтобы кобылы возвращались к своим жеребятам, и знают они дорогу лучше людей. Так-то приходят сюда татары на кобылах, как я вам сказал, а жеребят оставляют позади, и грабят они тут все, что находят, а когда награбят, возвращаются, кобылы идут к своим жеребятам, и знают они хорошо свою дорогу.
У этих людей множество мехов, и очень дорогих, есть у них соболя очень дорогие, как я вам говорил, горностаи, белки, лисицы черные и много других мехов. Все они охотники, и просто удивительно, сколько мехов они набирают. Соседние народы оттуда, где свет[446], покупают здешние меха, им носят они меха туда, где свет, там и продают, а тем купцам, что покупают эти меха, большая выгода и прибыль.
Люди эти, скажу вам, рослые и статные, они белы, без всякого румянца. Великая Росия, скажу вам, граничит с одной стороны с этой областью. О другом чем тут нечего говорить, а потому пойдем отсюда и расскажем вам прежде всего о Росии.

ГЛАВА CCXVIII

Здесь описывается Росия и ее жители

Росия — большая страна на севере. Живут тут христиане греческого исповедания. Тут много царей и свой собственный язык, народ простодушный и очень красивый, мужчины и женщины белы и белокуры. На границе тут много трудных проходов и крепостей. Дани они никому не платят, только немного царю Запада[447], а он татарин и называется Тактактай[448], ему они платят дань, и никому больше. Страна эта не торговая, но много у них дорогих мехов высокой ценности, у них есть и соболя, и горностаи, и белки, и эрколины, и множество славных лисиц, лучших в свете. Много у них серебряных руд, добывают они много серебра.
О другом чем нечего тут говорить, а потому пойдем из Росии и расскажем вам о Великом море, что кругом этих областей, и о тамошних жителях, начнем прежде всего с Константинополя.
Но расскажу вам прежде всего об области, что к северу и северо-западу. В этой стране, скажу вам, есть область Лак[449], граничит она с Росией, тут есть царь, а жители — христиане и сарацины. Много тут хороших мехов, купцы вывозят их в разные стороны. Жители занимаются торговлею и ремеслами. О другом чем тут нечего говорить, а потому пойдем отсюда и расскажем о другом.
Хочу сказать о Росии кое-что, что я забыл. Знайте, по истинной правде, самый сильный холод в свете в Росии, трудно от него укрыться. Страна большая, до самого моря-океана, и на этом море у них несколько островов, где водятся кречеты и соколы-пилигримы, все это вывозится по разным странам света. От Росии, скажу вам, до Норвегии[450] путь недолог, и если бы не холод, так можно было бы туда скоро дойти, а от великого холода нелегко туда ходить.
Оставим это и расскажем о большом море. Много тут было, по правде, купцов и других людей, а еще больше людей не знают этой страны, для них и следует ее описать, что мы и сделаем, сперва начнем сначала, с константинопольских проливов.

ГЛАВА CCXIX

Здесь описывается начало Великого моря

При входе в Великое море[451], с западной стороны, есть гора, (которая называется) Фар.
Начали мы о Великом море, да и раздумали писать о нем, много людей хорошо знают это, поэтому-то оставим его и расскажем о западных татарах и о царях, что там царствуют.

ГЛАВА ССХХ

Здесь описываются цари западных татар

Первым царем западных татар был Саин, был он сильный и могущественный царь. Этот царь Саин покорил Росию, Команию, Аланию, Лак, Менгиар, Зич, Гучию и Хазарию[452], все эти области покорил царь Саин. А прежде нежели он их покорил, все они принадлежали команам, но не были они дружны между собою и не составляли одного царства, а потому команы потеряли свои земли ибыли разогнаны по свету, а те, что остались на месте, были в рабстве у этого царя Саина. После царя Саина царствовал Пату, после Пату царствовал Берка, после Берки царствовал царь Монглетемур, после него — царь Тотамонгур, а потом Токтай, что теперь царствует[453].
Рассказали вам о царях западных татар, а расскажем потом о битве, что была между Алаем, царем левантским, и Баркою, царем Запада, скажем, из-за чего они дрались и каким образом произошла битва.

ГЛАВА CCXXI

Здесь описываются война между Алаем и Беркою и битвы, что были между ними

В 1261 г . по Р. X. произошла великая распря между Алаем, царем восточных татар, и Беркою, царем западным, из-за области, что была смежна тому и другому, каждому хотелось ею завладеть, и ни один не хотел уступить ее другому: почитали себя оба сильными и могущественными[454]. Вызывали друг друга и говорили: ‘Пойду возьму ее и посмотрю, кто у меня ее отнимет’. И после того как вызвали они друг друга на войну, собрал каждый всех своих, стали изготовляться так, как и не видано было, каждый что есть мочи старался превзойти другого.
Через шесть месяцев после вызова собрал каждый до трехсот тысяч всадников, прекрасно вооруженных всем, что, по их обычаю, нужно для войны. И когда все было готово, Алау, восточный царь, пошел в поход со всеми своими. Скакал он много дней без всяких приключений, и приехал в большую равнину между Железными вратами и Сараинским морем[455], и расставил в порядке свой стан на этой равнине, скажу вам по истинной правде, много было тут богатых ставок и много богатых палаток, видно было, что стан богатых людей. Решил Алау здесь поджидать Берку с его войсками. Тут он и жил, поджидая врага. А место, где он станом стоял, было на границах двух царств.
Оставим Алау и его людей, вернемся к Берке и его войскам.

ГЛАВА ССХХП

Как Барка с войском шел навстречу Алау

Изготовился Берка, собрал своих людей, и узнал он тут, что Алау со всем своим войском пошел в поход, решил он, что и ему нельзя отставать, и немедля пустился в путь. Скакал он до тех пор,пока не прибыл на большую равнину, где уже враг был, стал и он в порядке станом подле Алау, в десяти милях. Стан его был так же хорош, как и стан Алау, и так же богат, были тут шатры из золотых тканей, богатые палатки, по правде, красивее и богаче стана не видано было прежде, и было тут войска более, нежели у Алау: у Берки было более трехсот пятидесяти тысяч конных. Стали они станом и отдыхали тут два дня. Собрал тогда Берка своих людей и говорил им так.
‘Славные государи, — сказал он, — вы, конечно, знаете, что с тех пор, как я царствую, любил я вас как братьев и сыновей, мудры вы, и многие из вас были со мною во многих больших битвах, и много из тех земель, чем мы владеем, вы помогали мне покорять, знайте еще: все, что мое, то и ваше, и, так как все это правда, каждый сколько есть мочи должен стараться поддержать честь, до сих пор действовали мы хорошо. Знайте, что великий и сильный Алау хочет драться с нами, и не прав он, потому что воистину вот что: правда на нашей стороне, а на его неправда, а поэтому всякий да будет уверен, что мы победим, вот еще что должно вас поддерживать — людей у нас больше, нежели у него. Мы знаем очень хорошо, что у него не более трехсот тысяч всадников, а у нас триста пятьдесят тысяч таких же хороших, да еще и лучших. По всему этому, славные государи, видите вы ясно, что мы должны победить в битве. И так как мы пришли сюда драться издалека, то через три дня хочу я дать сражение, станем действовать умно и в порядке, чтобы дело наше шло от хорошего к лучшему. Умоляю, как умею, всем быть храбрыми и действовать, так чтобы весь свет о нас заговорил. Больше этого не хочу говорить, прошу всех в назначенный день быть готовыми, действовать умно и быть храбрыми’.
Замолк тут Берка и не сказал больше ничего.
Оставим его, о его деле кое-что мы рассказали. Расскажем об Алау и его войске, да и о том, что он делал, когда Берка с войском подошел близко.

ГЛАВА CCXXIII

Как Алау говорит своему войску

Рассказывают, когда Алау узнал наверное, что Берка пришел со множеством войска, собрал он на совет много умных людей, и, когда они собрались, сказал он им так.
‘Милые братья, сыны и друзья, — говорил он, — вы знаете, что всю жизнь вы .мне помогали и поддерживали меня. До нынешнего помогали вы мне в моих победах, и не были мы в такой битве, где бы не побеждали, и вот мы пришли сюда драться с великим Беркою.
Знаю я хорошо, и это правда, что войска у него столько же, как и у нас, даже больше, да хуже оно нашего. Скажу вам, по истинной правде, хоть их и много там, но с нашими добрыми молодцами мы их разобьем и прогоним. Знаем мы через наших соглядатаев, что через три дня выйдут они драться, и этому я очень рад. Прошу я всякого приготовиться к этому дню и чтобы решился он действовать так, как вы привыкли. Хочу вам сказать еще одно: лучше, уже если другое невозможно, умереть честно на поле, а не быть разбитыми, да старается всякий действовать так, чтобы честь была спасена, а враг разбит и погиб’.
Тут замолк Алау.
Так-то, как вы слышали, говорили оба великие царя, ждали назначенного дня для битвы, а витязи сколько есть мочи готовили все, что нужно для битвы.

ГЛАВА CCXXIV

О великой битве между Алау и Баркою
Когда настал день, назначенный для битвы, Алау встал ранним утром и вооружил всех своих людей, умно и хорошо расставил он их и распределил, как и подобает умному человеку. Разделил он войско на тридцать отрядов, и в каждом было по десяти тысяч всадников, было у него около трехсот тысяч всадников. К каждому отряду он приставил хорошего начальника и предводителя, и, когда он устроил хорошо и умно свои дела, приказал он своим отрядам ехать на врага. Поехали по его велению воины рысцою и приехали на полпути между двумя станами, здесь они остановились и стали поджидать врага на битву. И вот так-то, как вы слышали, они поджидали врага.
Берка со своей стороны поднялся также рано со всеми своими воинами, вооружился, приготовился хорошо и умно, расставил и распределил свои отряды хорошо и умно, разделил он войско на тридцать пять отрядов, и в каждом отряде, так же как и у Алау, было десять тысяч всадников, хорошие начальники и предводители. Кончил все это Берка и приказал своим отрядам ехать вперед, славно поскакали они, да с толком, и стали в полумиле от врага, они остановились тут, постояли немного и пустились опять на врага.
И что вам сказать? За два выстрела обе стороны остановились и поджидали отряды, что отстали, было то самое лучшее и раздельное место в равнине, множество всадников могли там драться. И нужна была такая славная и большая равнина: столько воинов, как тут, нигде не билось. Было тут шестьсот пятьдесят тысяч всадников двух самых могущественных в свете людей, Алау и Берки, оба они, скажу вам, были близкие родственники, оба были императорского рода Чингисханова.

ГЛАВА CCXXV

Еще о битве между Алау и Биркою

Стояли оба царя невдалеке друг от друга, поджидая начала битвы и с нетерпением прислушиваясь к накару. Через немного времени с двух сторон забил накар, и, как только услышали они его бой, немедля бросилась одна сторона на другую, схватились за луки, пускают стрелы и метят ими во врага. Летают стрелы с той и другой стороны, и через немного времени воздух ими так наполнился, что и неба не было видно. Видно было, как много людей падали на землю и много также коней, и должны вы этому верить: не могло быть иначе, столько стрел зараз было выпущено. Не переставали они пускать стрелы до тех пор, пока стрелы были в колчане, и вся земля покрылась мертвыми и насмерть раненными. А когда израсходовали все стрелы, схватились за мечи и палицы, бегут друг на друга и раздают удары сильные. Началась битва злая и жестокая. Жалко было смотреть. Видно было, как отсекались руки и головы, валялись на земле кони и люди мертвые, много погибло, в дурной час началась эта битва, просто жалость! Ни в одной битве не погибло столько, как тут. Крик и шум был такой, что грома Божьего не услышать. Скажу вам, по истинной правде, по мертвым телам приходилось ходить, вся земля ими была покрыта и от крови стала багровая. По истинной правде, скажу вам, давно уже не было битвы, где столько людей погибло бы, как тут. Такой тут был плач и так кричали те, что на землю пали смертельно раненные и не могли подняться. Просто жалость было смотреть! В дурной час началась битва для той и другой стороны. Много жен стали вдовами, и много детей — сиротами. Показали они, что добра друг другу не желают и враги смертельные.
Царь Алау и в драке сильный, отличился в этой битве, показал себя способным землею владеть и венец носить. Совершал он великие воинские подвиги, своих воинов поддерживал, видят они, что царь их действует так хорошо и смело, мужаются они. Поистине был то удивительный воинский подвиг, изумлялся всяк, кто видел это, и друг, и враг, казался Алау не человеком, а молнией и бурею. Так-то, как вы слышали, действовал Алау в битве.

ГЛАВА CCXXVI

Как Барка действует храбро

Скажу вам, как Берка также отличился. Действовал он хорошо и был храбр, действовал поистине так, что весь свет его хвалил, но в этот день ничего из его храбрости не вышло, люди его все померли,да были поранены и на землю повергнуты, и стало ему невтерпеж. А потому, когда битва продлилась до вечерни, Берка и его воины не могли больше терпеть, приходилось им оставить поле битвы.
И что вам сказать? Когда не могли они более терпеть, пустились они бежать, сколько есть мочи погоняли коней, а Алау и его воины увидели, что враг побежал, и пустились им вслед, гонят их, бьют и убивают, злодействуют так, что жалость было глядеть. Погнались немного, да и перестали, повернули к своим ставкам. Снимают вооружение, раненых омывают и перевязывают. Устали они и утомились так, что никто не хотел более биться и все хотели отдохнуть. Утомленные и усталые отдыхают они в эту ночь, а когда утро настало, приказывает Алау, чтобы все тела, свои и вражеские, были сожжены, и тотчас же его веление исполняется.
И после того как все это было сделано, Алау возвращается в свою сторону с теми, кто уцелел в битве. Знайте, хоть он и победил, а много у него народу погибло, но воистину у врага побито было еще больше. Погибло в этой битве столько, что кто услышит, так и не поверит.
Так-то, как вы слышали, произошла эта битва и Алау победил[456].
Оставим Алау и эти дела и расскажем ясно, как вы услышите, о битве татар западньк.

ГЛАВА CCXXVII

Как Тотамагу сделался царем западных татар

Монгутемур был царем татар на западе, и царство его должно было перейти к Толобуге, человеку молодому, Тотамангу был могуществен и с помощью Ногая, другого татарского царя, взял да и убил Толобогу[457]. Не процарствовал он долго и помер, на царство был выбран Токтай, муж мудрый и храбрый, царствовал он и властвовал в стране Тотамангу. Случилось тем временем, два сына Толобуги, что был убит, подросли и стали храбрыми воинами. Были они и мудры, и храбры, эти два брата, что были сынами Тотамангу, снарядились с добрыми спутниками и пустились в путь ко двору Токтая. Пришли они туда и повели себя там хорошо и умно, стали оба на колени, а Тотай им сказал ‘Добро пожаловать’ и велел подняться. И как встали оба юноши, старший сказал так-то:
‘Славный царь Токтай, скажу тебе как умею, зачем мы пришли сюда, знаешь ты очень хорошо, что сыны мы того Тотамангу, кого убили Толобуга да Ногай, Толобуга помер и ничего не может сказать, а от Ногая мы требуем отчета и просим тебя, нашего справедливого господина, чтобы ты заставил его дать отчет, зачем он убилнашего отца, просим, чтобы призвал его перед себя и заставил его дать отчет в смерти нашего отца. Вот зачем пришли к твоему дворцу и молим, чтобы ты нам это сделал’.
Замолк юноша и не сказал более ничего.

ГЛАВА CCXXVIII

Как Тотай требует у Ногая отчета в смерти Тотамагу

Выслушал Токтай, что юноша ему говорил, знал он, что это правда, и отвечал так.
‘Милый друг, — говорил он, — просишь ты, чтобы я потребовал отчета у Ногая, сделаю я это охотно, призовем его ко двору перед себя и поступим с ним как подобает’.
Посылал тогда Токтай двух гонцов к Ногаю и приказывал ему явиться ко двору ответ держать двум сынам Тотамагу. Принесли гонцы эти вести Ногаю, а он посмеялся, да и сказал, что не пойдет туда. Услышали гонцы такой ответ Ногая и пустились в обратный путь, приехали ко двору своего господина и рассказали ему, как наказывал Ногай, что ни за что не придет. Выслушал Токтай то, что ему наказывал Ногай, и разгневался на него, сказал он так громко, что все кругом слышали.
‘С Божьей помощью, — говорил он, — или Ногай придет сюда передо мной отдать отчет сынам Тотамагу, или я со всем моим народом пойду уничтожить его’.
И немедля послал он двух других гонцов с такими словами, как вы услышите.

ГЛАВА CCXXIX

Как Тотай посылает гонцов к Ногаю

Пустились два гонца в путь и приехали хо двору Ногая. Пошли они к нему и поклонились честь честью, а Ногай им сказал: ‘Добро пожаловать’. Заговорил тогда один гонец и сказал так.
‘Славный государь, — говорил он, — наказывает тебе Токтай, — что, если ты не придешь ко двору отдавать отчет сынам Тотамагу, пойдет он на тебя со всем своим народом и учинит тебе такое зло, какое только сможет, и добру твоему, и тебе самому, а поэтому подумай, как тебе действовать, и с нами отвечай’.
Услышал Ногай, что Токтай ему наказывал, разгневался и сказал гонцам так.
‘Господа гонцы, — говорил он, — вернитесь к своему господину скажите ему от меня, не боюсь я войны с ним, скажите ему еще, что, если он пойдет на меня, не стану я ждать, чтобы он взошел в мою страну, пойду ему навстречу за полпути. Вот что я наказываю и отвечаю вашему царю’.
Замолк и более ничего не сказал.
Выслушали гонцы слова Ногая и немедля тотчас же пустились в путь и поскакали к своему царю. Рассказали ему все, что наказывал Ногай, что не боится он войны и пойдет к нему навстречу за полдороги. Выслушал Токтай и видит, что войны не миновать, тотчас же немедля рассылает гонцов по разным странам, ко всем, кто ему подвластны, извещает их, чтобы готовились они идти на царя Ногая. И что вам сказать? Стал он делать большие приготовления. А с другой стороны, как узнал Ногай за верное, что Токтай собирается на него с большим войском, стал и он сильно готовиться, но не так, как Токтай, не было у него ни столько народу, ни столько силы, но был и он велик и могуществен.

ГЛАВА ССХХХ

Как Тотай пошел на Ногая

Снарядился царь Токтай и поехал, пошел в поход со всеми своими воинами, вел он с собою двести тысяч конных. Скакали они без всяких приключений до тех пор, пока не приехали в славную и великую равнину Нерги[458]. Тут он стал станом и поджидал Ногая: знал он, что и тот спешит на битву. Оба сына Тотамагу были здесь с добрым отрядом всадников, пришли они отомстить за смерть отца.
Но оставим Токтая и его воинов и вернемся к Ногаю и его людям. Как узнал Ногай, что Токтай пошел в поход и идет на него, не стал он медлить и со всеми своими пошел в дорогу, было у него полтораста тысяч конных, народ все храбрый и славный, много лучше воинов, что были у Токтая.
И что вам сказать? Не прошло и двух дней с тех пор, как Токтай пришел в эту равнину, а уже Ногай со всеми своими был тут и в отличном порядке расставил свой стан в десяти милях от врага. И когда стан устроился, видно было много красивых ставок из золотого сукна, много славных шатров, видно было, что стан богатого царя, а Токтаев стан был не хуже и не беднее, а даже лучше и богаче, были тут удивительно богатые ставки и богатые шатры. Сошлись два царя на равнине Нерги и стали отдыхать, чтобы быть свежими и не утомленными в день битвы.

ГЛАВА CCXXXI

Что Тотай говорит войску

Собрал Токтай своих людей, созвал большой совет и говорил им так.
‘Государи, — сказал он, — пришли мы сюда драться с Ногаем и его людьми, и дело то справедливое, знаете всю нашу ненависть и злобу оттого, что Ногай не хотел прийти отдавать отчет сынам Тотамагу. На нашей стороне правда, и мы должны победить, а он помрет и сгинет, и всякий из вас должен этим утешиться и крепко надеяться на победу, но все-таки, прошу вас, будьте храбры и старайтесь сколько мочи есть разбить и уничтожить врага’.
Замолк и более ничего не сказал.
Ногай, с другой стороны, собрал свой совет и говорил так.
‘Дорогие братья и друзья, — сказал он, — знаете вы, во многих больших битвах, во многих больших схватках мы уже побеждали, со многими сильными людьми имели мы дело, кончалось оно хорошо для нас, и, так как это правда и вы это знаете, потому должны быть уверены, что победите и в этой битве. На нашей стороне правда, а на той зло. Хорошо вы знаете, что не государь мой приказывал мне явиться к себе ко двору отдавать отчет другим. Ничего более не хочу вам говорить, прошу каждого приготовиться хорошо действовать, отличимся в этой битве так, чтобы весь свет об этом заговорил и все всегда боялись и нас, и наших потомков’.
Замолк Ногай и не сказал больше ничего.
После того как оба царя сказали свои речи, немедля стали они на другой день приготовляться и вооружаться. Царь Токтай разбил свое войско на двадцать отрядов и в каждый отряд назначил хорошего начальника и предводителя. А царь Ногай разделил войско на пятнадцать отрядов, в каждом было по десяти тысяч конных, и в каждый отряд назначил доброго начальника и хорошего предводителя.
И что вам сказать? Когда оба царя хорошо вооружили и приготовили свои войска, оба пустились в путь, поскакали друг на друга и, как были друг к другу на полет стрелы, остановились тут и стали поджидать. Немного прошло времени, как забил накар, и, как раздался его бой, бросились они друг на друга, пуская стрелы. И видно было, как стрелы летали с той и с другой стороны, и диво, сколько их было. Кони и люди валились на землю, мертвые и насмерть раненные. Много было крику, и плача много. А как растратили стрелы и не было ничего пускать, схватились за мечи и палицы, бросились друг на друга, раздавая удары сильные. Началась схватка сильная и жестокая, отсекались длани и руки, резались тела, рубились головы, и видно было, как на землю валились мертвые всадники или насмерть раненные. И крик, и шум, и звон мечей были таковы, что и грома Божьего не услышать. И было тут столько мертвых, как никогда ни в какой битве, но воистину у Токтая погибло людей больше, нежели у Ногая. У Ногая воины были лучше, нежели у Токтая. Скажу вам, по истинной правде, оба сына Тотамагу хорошо вели себя в этой битве и храбро дрались, что есть мочи старались они отомстить за смерть отца, да не вышло из этого ничего, нелегко было убить Ногая.
И что вам сказать? Жестокая и злая то была битва, не в добрый час она началась, много было на заре здоровых и сильных, и побить! были они в этой битве, много жен стали вдовами, да и неудивительно: злая то была битва. Из всех сил старался царь Токтай поддержать своих людей и спасти свою честь, и много он отличался: вел он себя так, что весь свет его прославлял. Бросался он, не боясь смерти, среди врагов, направо и налево раздавал он удары, идет и разносит людей и хватает их. И сделал он то, от чего в этот день много вреда было и другу, и врагу: врагу был вред, потому что многих он своею рукой побил, был вред и своим: видят они, что действует он храбро, мужаются и они, бегут смело на врага и гибнут и мрут оттого.

ГЛАВА CCXXXII

Как царь Ногай отличался

О царе Ногае скажу вам вот что: знайте, отличался он так, как никто ни на той, ни на другой стороне. Честь и слава битвы были его. Бросался он на врага так же смело, как лев на диких зверей. Шел, повергая их в прах и убивая. Много вреда он учинил. Бросался он туда, где видел самые сильные схватки, и разносил он людей, как мелкую скотину. Видят его люди, что действует так их господин, и стараются что есть мочи, бегут на врага с остервенением и много зла чинят.
Без лишних слов, знайте воистину, старались сколько есть мочи спасти свою честь люди Токтая, но не вышло ничего из этого, пришлось ведаться с воинами славными и сильными. Терпели они много и увидели, что если останутся тут, так помрут все, и как увидели, что не выдержать им больше, так и пустились бежать что есть мочи. А Ногай со своими погнался за ними, убивал их и злодействовал.
Так-то, как вы слышали, победил Ногай[459]. Скажу вам, погибло до шестидесяти тысяч, но царь Токтай спасся, и два сына Тотамагу спаслись тоже.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ[460]

Итак, вы слышали все, что мы могли вам рассказать о татарах и сарацинах и их обычаях, и то же самое о других странах мира, докуда хватили наши расспросы и сведения. Но мы ничего не сказали о Великом море и областях, что лежат вокруг него, хотя мы знаем их очень хорошо. Но мне кажется ненужным говорить о местах, которые посещаются теми, что постоянно плавают по морю, венецианцами, генуэзцами и пизанцами и многими другими, так что каждый знает о них все, и вот поэтому-то я их пропускаю и ничего о них не говорю.
О способе, с помощью которого мы покинули двор великого хана, вы слышали в начале книги, в той главе, где мы говорили вам о трудностях и препятствиях, которые претерпевали господа Матвей, Николай и Марко, когда они добивались разрешения великого хана на отъезд, и в той же главе рассказано о счастливом случае, что, если бы не этот счастливый случай, мы никогда бы не уехали, несмотря на все старания, и никогда не вернулись бы в родную страну. Но я верю, что воля Божия была на то, чтобы мы вернулись и народ мог узнать о вещах, которые есть на свете. Потому что, согласно тому, что мы сказали во введении в начале книги, никогда не было человека, будь он христианин, сарацин, татарин или язычник, который столько бы путешествовал по свету, сколько благородный и знаменитый гражданин города Венеции, господин Марко, сын господина Николая Поло.

Примечания

1
Балдуин II (1228—1261) — последний император Латинской империи, которая была создана в 1204 г . участниками четвертого крестового похода после захвата ими Константинополя.
2
См. примеч. 1 к путешествию Рубрука.
3
Берке-хан, или Берке, был ханом Золотой Орды, вступил на престол в 1257 г . (по монгольским и персидским источникам), умер в 1266 г . Марко Поло часто величает Берке, как и других золотоордынских ханов, ‘царем западных татар’ (М.).
4
Город Болгар — одна из ставок Берке, на левом берегу Средней Волги, близ устья Камы, бывшая столица волжских болгар. В Нижнем Поволжье во второй половине XIII в. было два крупных татаро-монгольских центра, известных под именем Сарай, оба на Ахтубе, левом рукаве Волги: в южной части долины Ахтубы — Сарай-Бату (или Старый Сарай), в северной части долины — Сарай-Берке (или Новый Сарай). Столицей Золотой Орды и при Берке-хане оставался Сарай-Бату (М.).
5
Хулагу, внук Чингисхана, был основателем монгольской династии Хулагуидов, или ильханов (арабское ‘ильхан’ — повелитель народа), правивших во второй половине XIII в. огромной территорией Юго-Западной Азии: от Инда на востоке до Сирийской и аравийских пустынь на западе и от Аравийского моря и Персидского залива на юге до Кавказа, Каспийского моря и среднего течения Амударьи на севере (М.).
6
См. примеч. 85 к путешествию Рубрука.
7
Здесь разумеется Волга.
8
Хан Борак (1265—1271), управлявший так называемым Чагатайским улусом, в который тогда входил весь Восточный Туркестан (теперь китайская провинция Синьцзян) и Западный Туркестан до Амударьи.
9
Кублай, Кубилай, Хубилай (ок. 1214—1294) — внук Чингисхана, пятый великий хан (каан) монгольской династии, утвердился на престоле в 1259 или 1260 г ., в 1275- 1280 гг. завоевал Южный Китай (Южносунскую империю — Манзи Марко Поло), с 1280 г . и до смерти был императором всего Китая, основал династию Юань, правившую до окончательного освобождения Китая от монгольского ига ( 1368 г .) (М.).
10
Поздний античный и средневековый термин ‘семь искусств’ обозначал полный курс светского образования. Этот курс делился на два учебных цикла, ‘пути’: тройной путь (тривий, лат. trivium) словесных наук — грамматика, диалектика и риторика, четверной путь (квадривии, лат. quadrivium) математических наук — арифметика, геометрия, музыка и астрономия (М.).
11
В одном из вариантов рукописи было прибавлено, что Хубилай ‘много почитал Иисуса Христа и верил, в него, как в истинного Бога’ (И. М.).
12
См. примеч. 157 к путешествию Рубрука.
13
См. примеч. 256 к путешествию Рубрука.
14
Акра (Акко финикиян, Птолемаида эпохи эллинизма и Римской империи, Сен-Жан д’Акр крестоносцев) — главная крепость духовно-рыцарского ордена иоаннитов, откуда и французское название Сен-Жан, теперь Акко (Акка) — порт в Северной Палестине.
15
Папа Климент IV умер в 1268 г .
16
Город Негропонт (древнегреческое и современное название Халкида) на западном берегу о. Эвбея, которым в XIII в. владели венецианцы. Негропонтом они называли и весь остров (М.).
17
Григорий Х был избран 1 сентября 1271 г ., покинул Акру в ноябре или декабре (Б.).
18
Клеменфу или Клемейнфу (Клемейнсу, Гемейссу), т. е. Кайпинфу или Шанду. Развалины города находятся в автономной области Внутренней Монголии, у р. Шандухэ (М.).
19
Гильом — автор книги ‘О состоянии сарацин после возвращения из Сирии короля Людовика’ (т. е. после 1254 г .), монах доминиканского монастыря в Акре (М.).
20
В рукописях пишется различно: Баудорк-Дар, Бендок-Дар и т. д. Египетский султан Бейбарс Бунду кдари (1260—1277).
21
Какие это четыре азбуки, остается не разъясненным в книге. Предполагали, что это китайские, уйгурские и арабские письмена, четвертыми могли быть тибетские. Однако более вероятно, что Марко Поло считал отдельно две формы одних и тех же письмен (И. М.).
22
В некоторых текстах — 27 лет.
23
Это имя и все следующие настоящей главы в рукописях пишутся очень различно, например: Болгара, Болана, Балгана, Болгана, Болкара, Рогальра (?), Балгамас. Царица Булган-хатун, жена ильхана Аргона (Аргуна), монгольского владетеля Персии (1284—1291), скончалась 7 апреля 1286 г ., в невесты Аргону была послана из Китая Кукачин, происходившая из того же племени, что и покойная. Послы с невестой прибыли уже после смерти Аргона (И. М., Б.).
24
В одной из рукописей добавлено: ‘к королю английскому’ (И. М.).
25
В других рукописях — ‘на два года’ (И. М.).
26
Речь идет о Суматре.
27
В одной из рукописей — ‘восемь человек’ (И. М.).
28
Киату (Ахату, Кокату и т. д.) — ильхан Гайхату (1291—1295), брат и преемник Аргона (Б.).
29
Царевна происходила из династии Сун, господствовавшей в Южном Китае до его завоевания Хубилаем, оконченного в 1280 г . Название страны пишется и произносится различно: Манги, Манджи, Мандзи, Манжи, Манзи. Марко Поло под названием Манзи, противопоставляя его Катаю (Северному Китаю), обычно понимал территорию завоеванного Хубилаем Южного и Центрального Китая (бассейн средней и нижней Янцзы) (М).
30
В одной из рукописей так определены границы Малой Армении: ‘На юг обетованная страна (Палестина) подчинена сарацинам. На север туркоманы, что зовутся караманами (турки), на северо-восток Кайсария (Кайсери), Севаст (Сывас) и многие другие города, подчиненные татарам: на запад море, по нем идут в христианские страны…’ (И. М.).
31
Под Туркменией Марко Поло или Турцией Гайтона (Хайтона) следует понимать государство, основанное в Малой Азии турками-сельджуками и в то время находившееся в вассальной зависимости от персидских монголов (Б.).
32
В рукописях варианты: Комо, Койне, Гойно, Гомо, Кассери, Кассерия, Кассори, Севасто, Себаста и др. (И. М.).
33
Ардзинга, Ардзинога, Арсинга, Арчинган, т. е. Эрзинган (Эрзинджан) (И. М.).
34
Бокаран — шерстяная ткань.
35
Аржирон, Ардзирон — Эрзурум, Дарзизи, Ардзичи, Арзис — Арджиш (Эрджиш) (И. М.).
36
Мосул (Мансул, Мезюль, Монсул и т. д.) в среднем течении Тигра — город в Месопотамии (современный Ирак). Государство Мосул было завоевано монголами в середине XIII в.
37
В одной из рукописей вместо судов стоит: ‘верблюдов’ (И. М.).
38
По-видимому, у Марко Поло речь идет либо о Давиде VII Улу, который правил страной в 1247—1270 гг., либо о внуке царицы Тамары Давиде Наринй, грузинском царе (1247—1293), который в 1259 г . стал во главе восстания против монголов, а после его подавления, в 1260 г ., нашел убежище в Западной Грузии (М.).
39
Железные врата (Каспийские ворота) — узкий проход в Юго-Восточном Дагестане, между восточным отрогом Большого Кавказа и Каспийским морем, в районе г. Дербента.
40
‘Александрия’ (‘Александриада’) — греческая повесть об Александре Македонском конца II или начала III в.
41
Куманы (команы), иначе кыпчаки (кипчаки) — одна из тюркских народностей, известная в русских летописях под названием половцев.
42
По-видимому, мужской монастырь (И. М.).
43
Этому определению соответствует оз. Севан. Легенды, подобные рассказанной здесь, повторяются о нескольких озерах. Это объясняется поднятием уровня озер вследствие таяния снегов — явление, часто совпадающее со временем поста (Б.).
44
Варианты имени: Гелукелан, Желюш, Чекикелан и т. д. (И. М.).
45
В некоторых рукописях здесь упомянуты реки Кура и Араке. Это позволяет уверенно считать, что речь идет именно о Каспийском море (Бакинском море в той же рукописи).
46
Хотя о генуэзских путях в Каспий сохранилось мало сведений, но сообщение Марко Поло не внушает сомнения. Перевезти на Каспий свои суда генуэзцы могли только по хорошо известному (по крайней мере с Х в.) пути: Черное и Азовское море — Нижний Дон — волок — Нижняя Волга (М.).
47
Бодак, Бодаш, Балдах, т. е. Багдад (И. М.).
48
Муслин. Название, по всей вероятности, произошло от названия города Мосул, но этим именем не всегда обозначали одну и ту же ткань (И. M.).
49
В данном случае это название (‘мосулин’) относится к купцам страны Мосул, а некоторыми комментаторами книги оно считалось искаженным словом — ‘мусульмане’.
50
Т. е. курды.
51
Кизи, Кис, Чизи, Ашизи, Альшис и др., т. е. Киш, город на острове того же названия. Тут останавливались суда, шедшие из Индии в Фаре (Персия) или обратно (И. М.).
52
Кремози, или кермезис, — название ткани, от персидского ‘кермез’ (насекомое). Это ткань, называемая у нас кармазином (по Далю — тонкое, яркое, алое сукно) (И. М.).
53
Багдад был взят Хулагу в феврале 1258 г . О взятии Багдада и трагической кончине халифа рассказывается и у других средневековых путешественников. Казненный Хулагу-ханом багдадский халиф Мустасим — 37-й по официальному счету халиф арабской династии (750—1258), основанной Аббасом, дядей пророка Мухаммеда (И. М., М.).
54
По другим источникам, халифа убили вместе со старшим сыном и пятью слугами через пять дней после того, как он указал, где находится его золото (М.).
55
Тебриз (Торис, Тауриз, Тхорис, Тауризиум и др.) — крупнейший в средние века город в регионе, который после завоевания Багдадского халифата и разорения Багдада Хулагу-хан сделал столицей своей державы (М.).
56
Тебриз никогда не входил в Ирак (Арак, Хирах), но ошибку в ‘Книге’ Марко Поло можно объяснить тем, что Тебриз был столицей ильханов-хулагуидов, которых мусульманские писатели называли ‘властителями Ирака’ (М.).
57
Кремозор, Кремесор и др., т. е. Гармсер, местность в восточной части Иранского нагорья (теперь Юго-Западный Афганистан) (М.).
58
Рассказ ‘о великом чуде’, помещенный в главах XXVII—XXX ‘Книги’ Марко Поло, — один из многих вариантов распространенной христианской легенды.
59
1225 г.
60
Персидское и турецкое ‘кази’, соответствующее арабскому ‘кади’, — судья, действующий на основании шариата и адата, т. е. мусульманского общего права и местного обычного права (М.).
61
Сава (Сабба, Сабада) — Саве, к юго-западу от Тегерана (Б.).
62
Три волхва евангельской легенды, у западноевропейских христиан — три мага, три короля и три святых царя: седой старик Мельхиор, в расцвете сил Бальтазар и юный, еще безбородый Гаспар.
63
Речь идет об ‘огнепоклонниках’ — гебрах, последователях древней религии (зороастризма), основание которой приписывается мифическому пророку Заратустре. Религия эта преобладала в Средней Азии и иранских странах до арабского завоевания и насильственного распространения ислама (М.).
64
‘Ливан’ — церковный термин, обозначающий ‘ладан’, ароматическую смолу, употребляемую для церковного каждения. Смирна, также ароматическая смола, иначе — мирра, употребляемая для медицинских целей и бальзамирования трупов (М.).
65
Ава — селение недалеко от Савы (Б.).
66
Варианты: I. Казум, Каскун, Казиум, Казам, Казуим, Каузум (или Козум), Эазум, Каузом (или Козом), Казибин. II. Кардистан, Кордистан, Курдистан, Турдистам, Турдистан, Курдистам, Диетам. III. Лор, Элор, Лаор. IV. Сьель, Сан (или Чьель-сан), Джиельстеан, Сьельтан, Сьельстан (или Чьельтан и Чьельстан), Кьестам, Чьельстам, Суолистан. V. Истанит, Истаинт, Остайн, Истахинт, Истахнит, Истарик, Стайлло, Спаан. VI. Чераии (или Чераззи), Сераэи, Саррай, Жешаа, Дзерадзи, Джераджи, Чарази, Чьетадзи, Сирас. VII. Сукара, Сускара (или Соукара, Соускара), Доншарет, Сомхара, Сонхара, Сонкара, Сунхата (или Сомшара, Соншара, Суншата). VIII. Тунакан, Тунокан, Тунокаин, Тунокам, Тунекам, Тимольтан, Тимокам, Тонакаим, Тимокаим, Тьенохарим, Тунохаим, Тунохаин, Туношаин, Тимохайм, Тунохайм, Тинхаин (или Тьеношарим, Туношаим, Тимошайм, Тунашайм, Тиншаин) (И. М.). Имеются в виду области: Казвин, Курдистан, Лур, Шулистан (страна шулов, между Ширазом и Хузистаном), Испаган (?). Шираз, Шебангара (область к юго-востоку от Шираза) и Кухистан (главные города Тун и Каин) (Б.).
67
Тирский ливр — одна из средневековых французских монетных единиц. Марка — счетно-весовая единица для серебряных монет.
68
Город Ормуз — один из главных пунктов торговли с Индией, у входа в Персидский залив.
69
В одной из рукописей есть вставка: ‘Могут возразить, что сарацины не пьют вина, это запрещено им их законом, на это отвечаем, они толкуют текст вот как: если вино вскипятить на огне, оно частью испарится и станет сладким, и тогда можно его пить, не нарушая заповеди, потому они не зовут его более вином, оно изменило вкус и называется уже иначе’ (И. М.)
70
Ясди, Ясдис, Падис, т. е. Йезд — город в центре Ирана.
71
Керман (Крерман, Креман, Кремина, Крема и др.) — город в восточной части Ирана.
72
Онданник — по-видимому, род индийской стали, из которой выделывались лучшие мечи (Б.).
73
Речь идет о хребте Кухбенан и его южных отрогах (Керманских горах), отделяющих Керманский район от пустыни Деште-Лут (М.).
74
Спуск, несомненно, происходил по долине Хелильруда (М.).
75
Под названием Камади (Каманди, Каманду, Шаманд) Марко Поло описывает торговый город Джируфт в южной части Кермана, на пути к Ормузскому проливу (ныне развалины около селения Керимабад) (М.).
76
Робарл (Реобарл, Беобарл и др.) — местность на пути из Кермана в Бендер-Аббас (Б.).
77
Термин ‘караунас’ (караны, скарани, камонас и др.) употреблялся монголами для обозначения племен, образовавшихся от смешения монголов с туземцами. Караунасы, о которых говорит Марко Поло, кочевали вдоль восточных границ Персии, кроме того, монголы Семиречья и Восточного Туркестана (Западного Китая) называли караунасами джагатайцев’ подданных Тимура и Тимуридов (5.).
78
Царевич Ногодар (Негу дёр, Нигудер), внук Джагатая (Чагатая), находился на службе у Хулагу (Б.).
79
В рассказе о Ногодаре Марко Поло смешивает Чагатая, умершего задолго до этого, с Хулагу, который действительно был родным братом царствовавшего тогда великого хана Хубилая (М.).
80
Бадазиан, Балдашайн, Бадашан (Бадахшан) (И. М.).
81
Пашай, баша — племя, которое в XIII в., возможно, занимало обширное пространство на южных склонах Гиндукуша (Б.).
82
Кешемур, Шесмюр, Кезимур — Кашмир (И. М.).
83
Даливар, Диливар — Дели (И. М.).
84
Азидин Солдан — вероятно, делийский султан Гиас-ад-Дин Балбан (1265—1287) (Б.).
85
Спуск от высокогорного района, расположенного к югу от города Кермана, до приморской низменности у Ормузского пролива.
86
Речь, по всей видимости, идет о долинах рек Хелильруд и Минаб (М.).
87
Ормуз.
88
На всем южном побережье Ирана восточнее Шатт-эль-Араба низменность у Ормузского пролива выделяется числом рек, используемых для искусственного орошения (М.).
89
Ормуз, ныне Бендер-Аббас (Б.).
90
Возможно, Марко Поло смешивает номинально правившего в это время в Ормузе ‘царя’ с одним из двух его предшественников, Рукн-ад-Дином Махмудом (умер в 1277 г .) или Рукн-ад-Дином Мас’удом (1290—1293) (Б.).
91
Веревки вились из волокна межплодника кокосового (‘индийского’) ореха, так называемого койр (М.).
92
Вместо смолы употреблялась специальная замазка на китовом жире (кит, как известно, считался рыбой) (М.).
93
См. примеч. 90.
94
‘Дикая страна’, описание которой дано в гл. XXXVIII — XL, — это пустыня Деште-Лут (М.).
95
Кобинан (Кобинам, Кабана, Кабанант, Гобиам, Кухбенан и др.) — населенный пункт к северо-западу от Кермана, на западном склоне хребта Кухбенан.
96
Тутия (туция) — окись цинка, оседающая при обжигании цинковой руды (Б.).
97
Города Тун и Каин (т. е. Фердоус и Кайен) расположены у южной границы Хорасанской области (северо-восточная часть Ирана). Следовательно, Марко Поло либо не относил Хорасан к Ирану (что было неверно и для его времени), либо включал его в Тонокаин, но этого нельзя доказать, так как Марко не называет ни одного хорасанского города, даже такого прославленного в средние века, как Нишапур (М.).
98
Предполагается, что слово ‘сол’ взято не из восточных языков, а от итальянского ‘солнце’ (sole), ‘деревом солнца’ называли чинар (Б.).
99
Букс, или самшит, — дерево с очень плотной древесиной (М.).
100
Одна из многочисленных легенд, связанных с именем Александра Македонского. Войска его действительно проходили через Северо-Восточный Иран (в 330 г . до н. э.), но последнее сражение между ним и персидским царем Дарием III Кодоманом, после которого Дарий был убит, происходило почти за год до этого более чем за тысячу километров от города Тун (М.).
101
Горным старцем крестоносцы называли главу одной из сект мусульман-исмаилитов, которого в горах Северного Ливана арабы величали Шейх-уль-Джебель. Асасины (хашишин) — фанатичные члены тайной организации этой секты, которые назывались ‘жертвующими собой’ (‘фидаи’). От слова ‘хашишин’ произошли слова на нескольких западноевропейских языках, все со значением ‘убийца’, иногда также ‘злодей’, ‘разбойник’, ‘предатель’ (М.).
102
Мюлект, Мульцете, Мулехет и др. — от арабского слова ‘мульхид’ (мн. число — ‘мелахида’) — еретик (Б.).
103
Арабское ‘харам’ — запрещенный, незаконный (Б.).
104
Ала-ад-Дин, глава секты исмаилитов, или асасинов, убитый в 1255 г ., ему наследовал его сын Рукн-ад-Дин, сдавшийся в 1256 г . монголам. Главные замки асасинов находились в Кухистане, и в особенности в горах к югу от Мазандерана (Мазендерана) (Б.).
105
Поход Хулагу на исмаилитов произошел в 1256 г ., но военные действия против исмаилитов монгольские авангарды начали на три года раньше, с марта 1253 г . (М.).
106
речь идет о важнейшей крепости асасинов — Аламуте. Предполагают, что эта крепость была построена близ одной из вершин западного Эльбурса, которая поднимается на 3689 м над уровнем моря, на высокой скале. Однако точное положение разрушенной крепости Аламут до настоящего времени не установлено (М.).
107
речь здесь идет не об Аламуте, а о какой-то крепости на ‘большой равнине’, где стоит ‘древо сол’, т. е. Поло возвращается к теме гл. XL (М.).
108
Комментаторы обращают внимание на то, что путь из Восточного Кухистана (области Тонокаин) в район Шибаргана обязательно должен был пролегать близ крупнейших во время путешествий Поло городов северной полосы Иранского нагорья — Нишапура, Герата, и странно, что Марко о них не упоминает. Никто из комментаторов, однако, не дал удовлетворительного объяснения этому факту.
109
Сапурган, Сопурган, Сопунга, Шапурган, ныне Шибарган, — город в низовьях Р. Сари-Пуль в Северном Афганистане (М.).
110
Балх — древняя Бактра, завоеванная Александром Македонским, после 250 г . до н. э. — столица недолговечного Греко-Бактрийского царства, существовавшего около 120 лет. В середине VII в. н. э. Балх был завоеван арабами, утвердившими здесь ислам, затем — турками-сельджуками (середина XI в.), а позже — монголами Чингисхана, который в 1221 г . разрушил и сжег город. Снова он был отстроен лишь во второй половине XIV в., при Тимуре. Ныне на этом месте — Вазирабад (Пакистан) (М.).
111
Александр Македонский женился в Бактре на дочери побежденного им персидского царя Дария III Кодомана, красавице Роксане.
112
Догана (Гана, Сана) — местоположение не определено (Б.).
113
Львами Марко Поло здесь, как и во многих других местах, называет вообще всех крупных кошек — львов, тигров, барсов, леопардов. Поэтому по его ‘Книге’ нельзя судить о действительном распространении в Азии львов в XIII в. (М.).
114
Тайкан (Сайкам, Таихас и др.), современный Талукан, — селение на северо-востоке Афганистана (М.).
115
Скасем (Сказем, Сказунен, Сканс) — современное небольшое селение Кишим в Северо-Восточном Афганистане.
116
Здесь верно отмечается характерная до нашего времени двойная оседлость горцев — зимняя и летняя: на летних пастбищах строится постоянное жилище, а не ставится временное, переносное жилье (юрта, шатер и т. д.), как у кочевников-скотоводов в других областях (М.).
117
Баласиан (Балашан, Бадасиан, Балашам, Балаксиам и др.) — припамирская область Бадахшан на границе Таджикистана и Афганистана.
118
Арабское Зюлькарнейн — ‘двурогий’, прозвище Александра Македонского (Б.).
119
Балахш — рубин (Б.).
120
Сигинан, Сигуман, Сичинан и др., т. е. Шугнан — историческая область на правом берегу Пянджа (М.).
121
Лазурит (ляпис-лазурь) — добываемый в Бадахшане с древнейших времен драгоценный камень.
122
Сезам — кунжут, однолетнее субтропическое масличное растение, из семян которого получают высококачественное масло.
123
в тексте не ‘аршин’, а ‘брасов’ — старинная мера длины (более двух аршин).
124
См. примеч. 81.
125
Шесинмюр (Кещемур, Шесмюр, Кесимюр и др.) — современный Кашмир.
126
Река Пяндж.
127
Историческая область Вахан (Вокан, Вошам, Вохан) расположена на обоих берегах верхнего Пянджа, между Ваханским хребтом и Гиндукушем.
128
Очевидно, тибетский титул ноно, даваемый младшему брату или вассальному владетелю (Б.).
129
Равнина ‘между двух гор’ — это Алайская долина, расположенная между Алайским и Заалайским хребтами и являющаяся одним из лучших пастбищных районов высокогорной Центральной Азии (М.).
130
Дикий баран — архар (Ovis ammon). Его памирская разновидность, отличающаяся очень крупными размерами и мощными рогами, названа в XIX в. в честь Марко Поло — Ovis Poli (М.).
131
Географическое положение Болора всего правдоподобнее определить так: восточная окраина Памира, т. е. Сарыкольский хребет и параллельные ему хребты Аксайбаши, Кашгарский, Кандартаг и Раскем в верховьях рек, составляющих Тарим (М.).
132
Кашгар. В тексте, очевидно, под страной Кашгар понимается не вся Кашгария (южная часть современной китайской провинции Синьцзян, расположенная в бассейне оз. Лобнор), а только ее западная предгорная область с центром в Кашгарском оазисе (М.).
133
Самаркан, Сармакан, Санмаркан, т. е. Самарканд.
134
Джагатай (Чагатай), сын Чингисхана (т. е. дядя, а не брат Хубилая), умер в 1242 г . Есть известие о его вражде к исламу и мусульманам, но других преданий о принятии им христианства нет (Б.).
135
Яркан (Шаркан, Кархам и др.) — Яркенд, город и оазис в Кашгарии, на р. Яркенд, одной из составляющих Тарим, близ западной окраины пустыни Такла-Макан (М.).
136
Хотан — город и оазис в Кашгарии, на р. Юрункаш, одной из составляющих р. Хотан (системы Тарима), близ южной окраины пустыни Такла-Макан. ‘Большой областью Хотан’ Марко Поло называет, вероятно, цепь предгорных оазисов на речках по обе стороны Хотана, приблизительно от р. Кильян-Карасу на западе до р. Чиры на востоке (М.).
137
Пеин (Пен, Пеим, Пим и др.) — нынешний город Керия (Юйтянь).
138
Великая Турция в данном случае — Восточный (Китайский) Туркестан.
139
Чиарчиан (Сиарсиан, Каршиан и др.) — Черчен, город и оазис в бассейне оз. Лобнор. Областью Черчен Марко Поло называет, по-видимому, группу оазисов в районе песков Кумкатты, о которых он говорит как об убежище для местных жителей при вражеских набегах (М.).
140
До сих пор не удалось достаточно убедительно отождествить ‘город Лоб’ с каким-нибудь определенным населенным пунктом, реально существовавшим в средние века. Комментаторов XIX в. вводило в заблуждение совпадение названий города Лоб и бессточного перемещающегося озера Лоб (Лобнор), по направлению к которому течет река Черчен (М.).
141
‘Пустыней Лоб’ Марко Поло назьшает Гоби.
142
См. примеч. 124 к путешествию Рубрука.
143
Сасион (Сашион, Шачжоу и др.) — г. Шачжоу (Дуньхуа) в низовьях Данхэ, крупнейшего притока Сулэхэ в Северо-Западном Китае (М.).
144
Марко Поло, как и другие средневековые авторы, называл так арабский динар. См. примеч. 98 к путешествию Карпини.
145
Камул (Хамул, Хами) — город и оазис на северо-восточной окраине Гашуньской Гоби, в юго-западном предгорье хребта Карлыктаг, важный этап на Великом шелковом пути из Восточной в Среднюю Азию (теперь в китайской провинции Синьцзян) (М.).
146
‘Большая степь’, ‘великая пустыня Лоб’, как она называется в некоторых текстах, — это Гашуньская Гоби, ‘степь поменьше’ — неопределенный пустынно-степной участок к северу, северо-востоку или востоку от хребта Карлыктаг (М.).
147
См. примеч. 62 к путешествию Карпини.
148
Гингинталас (Жингинталас, Хингинталас, Шинжинкалэз, Хингугталас, Сингуйкалас, Джингинталас и др.). Вопрос о точном местоположении этой области остается невыясненным (М.).
149
Речь идет об асбесте (горном льне). Искусство изготовления тканей из асбеста было известно еще древним китайцам.
150
Суктур (Суктан, Сюктюир, Суктин, Сиччин, Сиктин и др.) — Сучжоу (теперь Цзюцюань), расположенный к востоку от Великой Китайской стены (М.).
151
Капичион (Канпичион, Канчипу, Шанписьон и др.) — г. Ганьчжоу (теперь Чжанье) на р. Хэйхэ, в центральной части китайской провинции Ганьсу (М.).
152
Езина (Эзина, Эдзина, Эдзима и др.) — город к северу от Ганьчжоу, на пути в Каракорум. Город Эдзина некоторые историки неправильно отождествляют с Хара-Хото: развалины Эдзины находятся на левом берегу р. Эдзин-Гол, а Хара-Хото — на значительном расстоянии от правого берега этой реки (М.).
153
Речь идет о степях Южной и Центральной Монголии.
154
Каракорон — Каракорум. См. примеч. 8 к путешествию Карпини.
155
Чорча, Сиорча и др. — царство чжурчжэней (по-китайски Цзинь), уничтоженное монголами в 1234 г . (М.).
156
Унекан (Унхан или Ван-хан) — хан христианских кереитов, который до возвышения Чингисхана был самым могущественным лицом в Восточной Монголии. Китайский титул вана, т. е. царя, этот хан получил от чжурчжэньского правительства за помощь, оказанную этому правительству против татар. Кереиты — монгольское племя, ставшее во главе племенного союза и кочевавшее в бассейнах Нижней Селенги и Халхин-Гола. Христианство несторианского толка утвердилось среди кереитов в начале XI в. (М.).
157
Чингисхан первоначально был провозглашен ханом в 1194 г . своими приверженцами из различных татарских племен, в 1201 г . одержал победу над своим соперником Чжамухой.
158
Война между Чингисханом и Ван-ханом произошла в 1203 г ., по монгольскому преданию, война кроме неудачного сватовства Чингисхана была вызвана интригами Чжамухи и Сенгуна, сына Ван-хана (Б.).
159
Тендук (Тандук, Тендут, Кандук, Сендук и др.) — древняя область, местоположение которой в бассейне Хуанхэ не уточнено.
160
Канги (Каагуи, Кальцикуй и др.). Чингисхан умер естественной смертью во время похода на Тангут, в 1227 г . (Б.).
161
Марко Поло, пропуская Угэдэя, ошибочно причисляет к великим ханам Бату, золотоордынского хана, и Хулагу, завоевателя Персии, брата Мункэ и Хубилая, великими ханами после Чингисхана были: Угэдэй (1229—1241), Гуюк (1246—1248) и Мункэ (1251—1259) (Б.).
162
Речь идет о табаргане (Б.). ‘Фараоновыми крысами’ (фараонова мышь или ихневмон) Марко Поло называл разных грызунов: сурков (местное название ‘табарган’), песчаных или желтых сусликов, мясо которых съедобно, а мех представляет известную ценность (М.).
163
Насигай (Накигай, Начигай, Натигай и др.). По-видимому, бурятское слово ‘нугайт’ или ‘ногот’, обозначающее, как онгот у тунгусов, низшие божества (Б.).
164
Бангу (Баргу, Бурги и др.).
165
Мекри (метричи, меркит и др.) — народ, живший в стране Баргу. Возможно, что мекритов нельзя смешивать с меркитами (как делал В. Бартольд), так как существует мнение, что мекриты — тунгусы, а меркиты — монголы. Страна Баргу обычно отождествлялась с Забайкальем, что вряд ли правильно. Высказывалась точка зрения, что под Баргу Марко Поло разумел всю низменность между Иртышом и Енисеем (М.).
166
по указанным Марко Поло признакам затруднительно отождествить описанную им птицу с определенным видом (М.).
167
Ергинул (Эргинул, Аргунил, Эргигул и др.) — Тангутская область, находившаяся предположительно между р. Тарим и верхним течением Хуанхэ.
168
Фингуи (Финги, Сингуй и др.) — город Синин на р. Сининхэ (левый приток Хуанхэ), к востоку от оз. Кукунор (М.).
169
Яки, но размеры их, конечно, преувеличены.
170
Кабарга. ‘Кровяной нарыв’, о котором говорит Марко Поло, — это мускусная железа на брюхе у самца кабарги (М.).
171
Егрегай (Эгрегайа, Григайа и др.). Большинство востоковедов считают, что ‘область Егрегайа’ Марко Поло теперь Иньчуань, расположена на левом берегу среднего течения Хуанхэ, у Великой Китайской стены (М.).
172
Калачиан (Калатиа, Калача). Вероятно, город находился в пустынно-степной области между р. Эдэин-Гол и средним течением Хуанхэ (теперь китайская провинция Нинся с центром в г. Иньчуань) (М.).
173
О царе Георгии, потомке попа Ивана, кроме Марко Поло говорит миссионер Монте-Корвино (в начале XIV в.). У восточных писателей известий об этой династии нет (Б.).
174
В словаре Дюканжа (1610—1688) — басмул. Предполагается, что речь идет о названии тюркского племени басмыл (М.).
175
Онгуты, жившие около Великой Китайской стены, и монголы (Б.).
176
Как видно. Марко Поло пытался найти объяснение для легендарных библейских племен, которых древние авторы поселяли на крайнем Востоке (М.).
177
Синдакуи (Синдаччеи, Суйдакуи и др.) — ныне город Сюаньхуа к северо-востоку от Пекина (М.).
178
Идифу (Соифу, Идифер, Идиффу, Идифа). Местоположение не определено.
179
Глаганнор (Чаганнор, Сиазамор, Чагатимор и др.) — Чага-нор (белое озеро), существует и теперь под тем же названием в автономной области Внутренней Монголии (М.)
180
Ксанду (Чанду, Чианду) — Шанду. Обширные развалины этого города, известные под названием Чжун-найман-сюме (108 кумирен), находятся к северу от Великой Китайской стены (Б.).
181
Племя ойраты (Б.).
182
Бахши, от санскритского bhikshi, — термин, первоначально обозначавший буддийского отшельника, потом также шаманского жреца и лекаря (Б.).
183
Как видно из этой и следующих глав. Марко Поло даже в 1298 г . не знал о смерти Хубилая ( 1294 г .) (М.).
184
См. примеч. 161 к гл. LXIX.
185
По достоверным источникам, Хубилай умер в возрасте 82 лет, следовательно, родился около 1212 г . Начало правления Хубилая — 1259 г . (год смерти его предшественника Мункэ), и на самом деле Хубилай был великим ханом 35 лет (М.).
186
Наян (Насян, Найян, Найям, Наям) — потомок Учжигина, младшего брата Чингисхана (Б.).
187
Персидское слово ‘накара’ — кимвалы, барабан (Б.).
188
В одной из рукописей говорится, что с той и другой стороны вместе было 760 тыс. всадников (И. М.).
189
Чорча — страна чжурчжэней, Маньчжурия, см. примеч. к гл. LXIV.
190
Занли (Каули, Гаоли, Шоли и др.), Барскол (Брасколь, Брастоль и др.), Сишинтинги (Сишиги, Сикигин, Сишинтин и др.) (И. М.). Гаоли — китайское название Кореи, Барскол (Барскуль) — ныне Баркуль в Синьцзяне, Сишинтинг — название одной из столиц династии Ляо, в южной части Маньчжурии (Б.).
191
У Рамузио в рукописи вставлена глава под заглавием
Как великий хан, одержав победу, вернулся в Камбалу, как он почитал празднества, христиан, иудеев, магометан и идолопоклонников и почему он не стал христианином
‘Одержав победу, великий хан с великою пышностью и с торжеством вступил в главный город, называемый Камбалу. Было это в ноябре. Прожил он там февраль до марта, когда была наша Пасха. Зная, что это один из наших главных праздников, созвал всех христиан и пожелал, чтобы они принесли ту книгу, где четыре Евангелия. Много раз с великим торжеством воскуряя ей, благоговейно целовал ее и приказывал всем баронам и князьям, бывшим там, делать то же. И то же он делал в главные праздники христиан, как в Пасху и в Рождество, а также в главные праздники сарацин, иудеев и идолопоклонников. А когда его спрашивали, зачем он это делает, великий хан отвечал:
‘Четыре пророка, которым молятся и которых почитают в мире. Христиане говорят, что Бог их Иисус Христос, сарацины — Мухаммед, иудеи — Моисей, идолопоклонники — Согомом-баркан (см. примеч. 383 ), первый бог идолов. Я молюсь и почитаю всех четырех, дабы тот из них, кто на небе старший воистину, помогал мне’.
Но было видно, что великий хан почитает христианскую веру за истинную и лучшую, потому что, как он говорил, эта вера приказывает только доброе и святое, но он не позволял христианам носить крест перед собою, потому что на кресте был замучен и умер такой великий человек, как Христос. Могут спросить, почему же он, почитая христианскую веру лучшею, не принял ее и не стал христианином.
Вот почему, говорил он Николаю и Матвею, отправляя их послами к папе и когда те сказали нечто о Христовой вере.
‘Как вы хотите, — сказал он, — чтобы я стал христианином? Вы видите, христиане здешние невежды, ничего не делают и ничего не могут сделать, а язычники делают все, что пожелают, сижу я за столом, и чаши подступают полные вина и других напитков ко мне из средины покоя сами собою, и никто к ним не притрагивался, и я пью из них. Дурную погоду они прогоняют куда захотят, творят много чудес, о чем они пожелают. Если я обращусь к Христовой вере и стану христианином, тогда мои бароны и другие люди, не обращенные в христианство, скажут мне, зачем я крестился и принял веру Христа? Какое могущество и какие чудеса Христа видел я? Язычники говорят, все, что они творят, то делается их святостью и могуществом идолов. Не сумею я им ответить, и они укрепятся в своем заблуждении. Эти язычники, творящие чудеса своим знанием и искусством, легко могут меня умертвить. Вы идите к папе, попросите его от меня прислать сюда сто человек, сведущих в вашем законе, которые могли бы перед лицом язычников осудить их деяния, и сказали бы им, что и сами умеют и могут делать то же, но не хотят, потому что свершается это с помощью дьявола и злых духов, и довели бы их до того, что язычники не могли бы творить чудес в их присутствии. Когда я это увижу, обличу язычников и их закон и приму крещение, если же я крещусь, все мои князья и старшины крестятся, примут крещение и их подвластные, и христиан будет здесь больше, нежели в ваших местах’.
Если бы папа, как было сказано вначале, прислал сюда способных проповедников, великий хан обратился бы в христианство, потому что, несомненно, он этого желал.
Но вернемся к нашему предмету и скажем о наградах и почестях, жалуемых тем, кто в битвах храбр’.
192
Канбалук (Кабалут, Гамбалу, Канбалу, Камбалут, Ханбалык, Гарибалу, Кам-баклук, Камбалук, Шамблэй) — ‘город хана’, ныне Пекин (Б.).
193
Венецианская мера веса, равная 1/6 унции.
194
Миграк (миграт, миджат, унграт, буграк, хункират) — монгольское племя, жившее около Великой Китайской стены (Б.).
195
Чиншин (Чингис, Гингим, Шунгиин и др.) — старший сын Хубилая, умерший в начале 1285 г . (Б.).
196
Темур (Тэнур, Тхемур) — Улчжэйту-Тэмур, преемник Хубилая (1294—1307) (Б.).
197
Напомним, что Марко Поло во время составления своей ‘Книги’ не знал о смерти Хубилая.
198
В этой главе о Чимкиме ошибочно говорится как о живом, в то время как ранее Поло указывает, что он уже умер и что наследником должен быть его сын, внук Хубилая — Темур (Улчжэйту-Тэмур) (М.).
199
Тайду, по-китайски Да-ду (великий двор), соответствует татарской части Пекина, между нею и китайской частью протекает р. Датунхэ, рукав р. Байхэ (Пейхо) (Б.).
200
Эта глава находится только в издании Рамузио, тем не менее нельзя сомневаться в том, что она была написана самим Марко Поло или с его слов. Речь идет об убиении мусульманского министра Хубилая, Ахмеда ( 1282 г .), подробности этого события приблизительно так же рассказаны в китайских летописях, где сказано, что расследование дела об убийстве было поручено члену тайного совета По-ло, т. е. речь идет о Марко Поло (Б.).
201
Марко Поло, видимо, смешал венецианский термин с арабским словом ‘вали’ (наместник) (Б.).
202
Ванчжу в течение девяти лет был товарищем Ахмеда по должности. Среди участников заговора китайцы называют Чжанъи, которого можно отождествить с Ченхуу Марко Поло (Б.).
203
Шанду, см. примеч. 180.
204
Этот военачальник в арабских источниках носит имя Туркан (Б.).
205
По китайским известиям, Ванчжу был взят в плен и подвергнут казни, которую перенес с большим мужеством, но с рассказом Марко Поло совершенно сходны арабские источники (Б.).
206
Причиной гнева Хубилая, по арабским источникам, был найденный у вдовы Ахмеда драгоценный камень, принесенный купцами в дар великому хану и скрытый Ахмедом (Б.).
207
Термин, о котором здесь идет речь (монг. ‘кэшиктэн’), на самом деле не имеет такого значения, а значит ‘очередь’, ‘смена’ (Б.).
208
Турецкое слово ‘бударгучи’ — смотритель лагеря, отыскивающий и охраняющий потерянное имущество (5.).
209
Каччар модим (Каксиар мудэн, Какциа медим и др.). Упомянутое место может-быть предположительно отождествлено с селением Модун-хотон (лесной город) к северо-востоку от Пекина, на р. Далиньхэ, недалеко от границы с Маньчжурией (Б.).
210
Отсюда до гл. CLXXXIV в рукописи И. П. Минаева нет никаких ссылок на текст Рамузио. Перевод приведенных здесь отрывков этого текста принадлежит В. Бартольду, для объяснения некоторых мест он пользовался и другими переводами.
211
о турском ливре см. примеч. 67 к гл. XXXIII.
212
В тексте Рамузио добавлено: ‘Эти бумажки выпускаются с такой важностью и торжественностью, как будто бы они были из чистого золота или серебра, над каждым родом бумажек поставлено много чиновников, назначенных для того, чтобы подписывать свои имена и прикладывать свои печати. Когда все приготовлено как следует, тогда главный чиновник, назначенный государем, окрашивает киноварью вверенную ему печать и прикладывает ее к бумажке, так что форма ее отпечатывается на последней красным, после этого монета считается подлинной. Если бы кто подделал монету, он был бы подвергнут смертной казни’ (Б.).
213
Слово ‘сян’ — министр. Очевидно, что Марко Поло, как и его мусульманские современники, смешивает слово ‘сян’, обозначавшее членов совета 12, со словом ‘син’, которым обозначались 12 главных областей, на которые разделялся Китай при монголах. В переводе И. Минаева пропущено: ‘дворец, в котором они живут, носит то же самое название’ (Б.).
214
В русском языке ‘ям’ (отсюда ямщик).
215
Арабское слово ‘таквим’ — календарь (Б.).
216
В действительности годы 12-летнего цикла расположены в следующем порядке: год мыши, быка, барса, зайца, дракона, змеи, лошади, барана, обезьяны, курицы, собаки и свиньи.
217
Вероятно, должно быть ‘катайцев’, а место, где упоминается татарский бог Натигай, можно считать позднейшей вставкой (Б.).
218
Возможно, это ошибка переписчика — вместо ‘batton i fronti’ (кладут земные поклоны) (Б.).
219
Пулисанчи (Пулисангинз) — речь идет о р. Юндинхэ, которая впадает в Байхэ приблизительно в 30 км выше Тяньцзиня, у самого же Тяньцзиня Байхэ сливается с Вэйхэ, образуя р. Хайхэ, впадающую в залив Желтого моря. Мост, описанный Марко, был переброшен через Юндинхэ у Люкоуцзяо, позднее разрушен и заменен другим (М.).
220
Жиги (Гинги, Чжочжоу и др.) — теперь Чжосянь, к юго-западу от Пекина (М.).
221
Предположительно — род шелковой ткани (Б.).
222
Таифу (Таян-фу, Тайфу, Танианфу) — Таиюань, главный город провинции Шаньси (Б.).
223
Теперь Линьфынь, в долине нижнего течения р. Фэньхэ, левого притока средней Хуанхэ (М.).
224
Теперь Юнцзи, к юго-западу от Линьфыня, на левом берегу Хуанхэ, где река круто поворачивает на восток (М.).
225
По-видимому, нынешний Цзиньчэн (на юго-востоке провинции Шаньси). Вопрос об отождествлении его со ‘знатной крепостью’ у Марко не выяснен (М.).
226
Династия Цзинь (золотая) владела Северным Китаем (1125—1234). У монголов государи этой династии носили название алтун-ханов, т. е. золотых царей (Б.).
227
Ван-ханом кереитским, ср. с гл. XIV и следующей. Дед Ван-хана Мэргуэ-хан восстал против чжурчжэней (т. е. против династии Цзинь), был взят в плен и казнен, но сам Ван-хан, насколько известно, никогда не воевал с чжурчжэнями и был верным союзником династии Цзинь, которая и пожаловала ему титул вана (царя) (Б.).
228
Каракорон, Катеметам, Каркаморан и др. — монгольское название Хуанхэ.
229
Кенжиан-фу (Кенжинфу, Канчиан-фу, Кежианфу и др.) — главный город провинции Шэньси, некогда бывший столицей Китая (Б.).
230
Мангалай, третий сын Хубилая, умер в 1280 г . (Б.).
231
Куйкон, Кункан — область Ханьчжун в юго-западной части провинции Шэньси. Теперь Наньчжэн, в долине верхнего течения р. Ханьшуй (М.).
232
Комментаторы сходятся в том, что имеется в виду местность в той же области Кункун. См. предыдущую гл. (Б.).
233
Акбалак (Акбалук, Акмалик) Манги — турецкое ‘белый город’. Вопрос о его местоположении остается нерешенным (Б.).
234
Синдафу (Синд, Синдинфу, Синду) — Чэнду, главный город провинции Сычуань (Б.).
235
Царей в Чэнду-фу в XIII в. не было, Марко Поло, по-видимому, ошибочно отнес правителей династии Чжоу в Х в. (Б.).
236
Река Янцзы (Голубая река) (Б.).
237
Тебетом (Тибетом) Марко Поло называет не все Тибетское нагорье, а только его юго-восточную часть (теперь входящую в китайскую провинцию Сикан). Сюда доходил около 1254 г . монгольский отряд под командой Урянкатая (по китайским источникам, Улянхэтай) (М.).
238
Великий хан Мункэ.
239
По-монгольски ‘кудери’ — мускусная кабарга.
240
В низких долинах Юго-Восточного Тибета, как и в ряде других районов Южного Китая, разводится коричное дерево, дающее менее ценную корицу, чем другой, южноазиатский вид коричного дерева (М.).
241
Гаинду (Гаиндир, Каинду и др.) — вероятно, уезд Цюнду вблизи уезда Сичан.
242
Гвоздичное дерево в долинах Тибета не возделывается. Полагают, что Марко Поло смешивает здесь гвоздику с другими пряностями, а может быть, даже… с чаем (М.).
243
Караджан, Каражан, Караиан и др. — ныне провинция Юньнань, но у Марко Поло под Караджаном понимается меньшая площадь, чем Юньнань в нынешних границах.
244
Эсень-Тэмур (Есен-Тимур) — внук, а не сын Хубилая, управлял провинцией Юньнань с 1280 по 1307 г . (Б.).
245
Жачи (Шиачи, Жачин) — теперь город Куньмин (центр провинции Юньнань) (М.).
246
Раковины каури — морского моллюска участвовали в денежном обращении вплоть до XX в.
247
Речь идет, несомненно, о крупнейшем на Юньнаньском нагорье проточном озере Дяньчи (бассейн Янцзы), у которого лежит Куньмин (М.).
248
Здесь говорится о Хукачи, сыне Хубилая, отце упомянутого выше Есен-Тимура. Хукачи был наместником провинции Юньнань до 1280 г .
249
Монета весом несколько граммов.
250
Видимо, речь идет о китайском аллигаторе, но Марко Поло сильно преувеличивает его размеры.
251
Зардандан (Ардандан) — персидский перевод китайских слов ‘золотые зубы’. Это область в Западном Юньнане (Б.).
252
Ночиан, теперь город Баошань в провинции Юньнань на важном пути, связывающем Юньнань с Бирмой (Мьянмой) (М.).
253
По китайским известиям, в 1277 г . (Б.).
254
Мянь — китайское название Бирмы (Мьянмы). Бангалу-Пегу — одно из средневековых царств на территории современной Мьянмы (М.).
255
Несрадин (Насир-ад-Дин) был правителем (или военачальником) в провинции Юньнань (Б.).
256
Полагают, что речь идет о городе на р. Иравади, куда Марко Поло проник через долину р. Чуили (Швели) (Б.).
257
Поход монголов на Бирму произошел в 1283—1284 гг.
258
См. примеч. 254 к гл. CXXI.
259
Кангигу (Каигу, Ганжигу и др.), вероятно, часть Северного Лаоса. В то же время не исключено, что Марко Поло допустил здесь, как в главе о Бангале, ошибку: описывая одну область, он прилагает к ней название другой (Б.).
260
Аму (Али, Аниу) — бассейн р. Линьаньцзян у северного тропика, т. е. район городов Цзяньшуй и Кайюань в юго-восточной части провинции Юньнань (М.).
261
Вопрос о местоположении остается нерешенным.
262
Каигуи (Кугуи, Куижис) — провинция Гуйчжоу (Б.).
263
Очевидно, город Сюйчжоу, или Суйфу, теперь Ибинь (в провинции Сычуань) на Янцзы, при впадении в нее р. Миньцзян (М.).
264
Теперь город Хэцзянь, в центральной части провинции Хэбэй, к юго-западу от Тяньцзиня (М.).
265
Чианглу (Чинанглу, Чинаглу) — старый город Чанглу, находившийся на Императорском канале, против города Цанчжоу, теперь Цансянь, в восточной части провинции Хэбэй (М.).
266
Солепромышленный район Чанлу и до настоящего времени выделяется как один из крупнейших в мире центров добычи соли (М.).
267
Чиангли (Чинагли, Синангли) — нынешний город Цзинань, расположен на некотором расстоянии от правого берега Хуанхэ, ниже оз. Дунпинху (М.).
268
Кондинфу (Кондифу, Тандифу и др.) — теперь Цзыян, расположен к востоку от цепи озер, через которые проходит трасса Великого канала (М.).
269
По китайским известиям, восстание произошло в 1262 г . (Б.).
270
Военачальник Лидань, имевший чин дивизионного генерала (цзян-цзюнь, в персидских и турецких источниках обыкновенно сенгун) (Б.).
271
Сингуимату (Сингуи) — Марко Поло присоединяет к названию города китайское слово ‘матоу’ — ‘пристань на реке’. Теперь это Цзинин на Великом канале между двумя озерами (М.).
272
‘Рукава реки’, о которых говорится в тексте, — это участки Великого канала. Фактическое их направление: ‘к Манги’, т. е. к р. Янцзы, — юго-восточное, ‘в Катай’ — северное с уклоном к западу (М.).
273
В одном из текстов книги есть добавление:
Здесь говорится о некоторых обычаях китайцев
Надо вам знать, что девушки в Катае не имеют равных себе в отношении добродетели и скромности. Они не предаются шумным и неприличным развлечениям, они не танцуют, они никому не докучают, девушка никогда не стоит у окна, чтобы разглядывать лица прохожих или выставлять напоказ свое собственное лицо. Они не прислушиваются привычным ухом к непристойным речам и не посещают празднеств или мест увеселений. Если случается, что они выходят из дому для какой-нибудь приличной прогулки, например для посещения храмов своих идолов или каких-нибудь родственников и близких людей, то они идут в сопровождении матерей, не глядят бесстыдно людям в лицо и носят особые изящные шляпы, мешающие им смотреть вверх. Поэтому во время прогулки их взоры всегда обращены вниз. В присутствии старших они в высшей степени скромны, никогда не скажут лишнего слова, вообще не скажут ни слова иначе как в ответ на поставленный им вопрос. Они сидят в своей комнате, занимаясь своей работой, редко встречаются с отцом и с братьями или с кем-либо из старших в доме. И они не прислушиваются к словам своих поклонников.
То же следует сказать относительно мальчиков и юношей, которые никогда не осмеливаются говорить в присутствии старших иначе как для ответа на вопрос. Что же сказать еще? Они до такой степени стесняются друг друга, т. е. своих родственников и близких, что им никогда в голову не пришло бы отправиться в баню вдвоем.
Далее, если человек хочет выдать замуж свою дочь или если кто-нибудь просит ее себе в жены, он ручается будущему мужу в том, что она девственна. Отец и будущий супруг связывают друг друга обязательством, и, если бы впоследствии обещание не подтвердилось, брак оказался бы недействительным.
Здесь говорится о других обычаях китайцев
Надо вам знать, что у язычников имеется сорок восемь идолов, у каждого из которых есть свое имя. Язычники утверждают, что каждому идолу небесным Богом присвоена была особая добродетель. Так, один из идолов обладает способностью разыскивать утерянные вещи, другой дарует плодородие и хорошую погоду полям, третий охраняет скот и так далее, предусмотрены все случаи, как счастливые, так и несчастные. И каждый идол именуется своим собственным именем, и язычники знают особые обязанности и способности каждого из них.
Что касается идолов, занимающихся отысканием утерянных вещей, то таковыми считаются две небольшие деревянные статуи, представляющие мальчиков примерно двенадцати лет, покрытых прекрасными украшениями, близ них в посвященном им храме всегда живет старая женщина, которая является чем-то вроде жрицы.
Если у человека исчезла вещь, потому ли, что она была украдена, или потому, что он не помнит, куда положил ее, или вообще по какой-либо причине не может разыскать ее, он либо сам отправляется к указанной старухе, либо посылает к ней, с тем чтобы она обратилась к идолу с соответствующим вопросом. Прежде всего старуха предлагает совершить курение перед идолами, и человек совершает его.
После этого старуха спрашивает идолов об утерянных вещах, и идолы дают тот или другой ответ, смотря по обстоятельствам. Тогда старуха говорит, обращаясь к человеку, потерявшему вещь: ‘Поищи в таком-то месте, и ты найдешь ее’. А если кто-либо взял эту вещь, то она говорит: ‘Вещь находится у такого-то, скажи ему, чтобы он отдал ее, если он будет отрицать это, приходи снова ко мне и я позабочусь о том, чтобы он возвратил тебе вещь, ибо иначе я устрою так, чтобы он порезал себе руку или ногу, или упал и сломал себе руку или ногу, или чтобы с ним приключилась еще какая-либо беда, так что он вынужден будет вернуть тебе вещь’.
Опыт показывает, что все действительно происходит именно так. В самом деле, если кто-либо украл вещь у другого, но упорно отрицает это и игнорирует приказание возвратить эту вещь, то в случае, если украла женщина, она порежет себе руку, работая на кухне или выполняя какое-нибудь другое дело, или же упадет в огонь, или вообще с нею приключится еще какая-нибудь беда, если же украл мужчина, то он порежет себе ногу во время колки дров, или сломает себе руку или ногу, или, наконец, искалечит себя где-нибудь в другом месте. И так как людям известно, что это случается с ними вследствие того, что они отрицают свою вину, то они прямо возвращают то, что ими украдено.
Если же идолы не дают сразу ответа, старуха говорит: ‘Духи не здесь, иди и приходи снова в таком-то часу, потому что тем временем духи возвратятся и я расспрошу их’. Человек приходит снова в назначенное время, а между тем духи дали уже старухе ответ. Этот ответ боги дают низким хриплым голосом, похожим на шипение. Тогда старуха благодарит их следующим образом: она воздевает в их присутствии руки вверх и трижды скрежещет зубами, как бы говоря: ‘О, какое достойное, святое и великое дело!’ А если у человека пропали лошади, она говорит ему: ‘Иди в такое-то место, и там ты найдешь их’ или же: ‘Воры нашли их там-то и уводят их с собою в направлении к такому-то месту, беги, и ты найдешь их’. И оказьшается, что все обстоит в точности так, как она сказала.
Благодаря этому ничего не теряется и всякий может снова найти свою вещь. А когда люди разыскали то, что ими было потеряно, они подносят идолам в знак своего уважения и преданности что-либо вроде локтя ценной ткани, например шелковой или золотой.
И я. Марко, отыскал этим способом утерянное мною кольцо, однако я не сделал богам никакого подношения и не выказал им почитания (К.).
274
Лигуи (Лингуи, Лингуй). Вопрос о местонахождении Лингуи Марко Поло остается невыясненным (М.).
275
Теперь Цэйсянь в северной части провинции Цзянсу, не смешивать с одноименным городом той же провинции, расположенным также в зоне Великого канала, к западу от оз. Вэйшаньху (М.).
276
Не исключено, что Марко смешивал южный поток Хуанхэ с нижней Янцзы, с которой Хуанхэ связана была каналами и рукавами (М.).
277
Соответствует нынешнему Хуайань (Б.).
278
Фагфур или Багпур (‘сын Бога’) — староперсидский перевод титула китайских императоров (‘сын неба’) (Б.).
279
Баян — монгольский полководец, в 1274 г . получил титул чжэнсяна (чинсана). Значение ‘стоглазый’ имеет, однако, не это слово, а китайская транскрипция имени Баяна — ‘бэй-янь’ (Б.).
280
Кинсай (Кинсаи, Кесай и др.) — ныне Ханчжоу, гл. CLII. Город был взят Баяном в 1276 г . (Б.).
281
Юный император прибыл ко двору Хубилая вместе с матерью. На острове умер в 1278 г . его брат и преемник, императором был провозглашен третий брат, скрывшийся на другом острове (Б.).
282
Город Хуайань — первый город за южным рукавом нижней Хуанхэ. По-видимому, именно поэтому Марко Поло говорит, что он ‘лежит… у входа в область Манги (Манзи)’ (М.).
283
Паншин (Паушин, Пошин) — ныне Баоин.
284
Кану (Каю) — ныне Гаоючжоу, к югу от Баоина.
285
Тигуи (Тингуи, Тигуй) — ныне Тайчжоу.
286
Северная часть Восточно-Китайского моря.
287
Чингуи. Нынешнее название — Наньтун.
288
Янчжоу.
289
Между 1282 г ., когда Марко Поло был в Пекине (см. гл. LXXXV), и 1287 или 1288 г ., когда началось его путешествие к Индийскому океану.
290
Имеется в виду не Нанкин, в то время еще не носивший этого названия, а Аньцин на левом берегу Янцзы, приблизительно в 250 км выше Нанкина.
291
Саинфу (Сайанфу) — ныне Саньян на правом берегу р. Ханьшуй, крупнейшего притока Янцзы.
292
О взятии города Саньян после продолжительной осады с помощью машин, выстроенных западными мастерами, говорят также китайские и персидские источники, по которым, однако, эти мастера были мусульмане, присланные из Западной Азии, и взятие города произошло в 1273 г ., когда братья Поло с Марко еще не могли прибыть в Китай. Есть, однако, свидетельство историка Вассафа, по которому взятие Саньяна произошло после 1276 г . (Б.).
293
Сингуи (Тингуи, Сугуи, Чингуи и др.) — нынешний Чичжоу или, более вероятно, Ичжэн (Игжан) (М.).
294
См. примеч. 288.
295
В других рукописях — 15 000 и даже 20 000 судов (Б.).
296
В другой рукописи — 400 (Б.).
297
12 000 кантаров составляют более 500 тонн (Б.).
298
Каиги (Кукуй, Кайкуи, Чинги и др.) — Гуачжоу, в месте соединения Великого канала с Янцзы (Б.).
299
В XVII в. остров получил нынешнее название Цзиньшань (золотая гора) (Б.).
300
Чингианфу (Шингианфу и др.) — Чжэньцзян (Б.).
301
Марсаркис (Марсаргис) — ‘мар’ по-сирийски — ‘господин’, Саргис — сирийская форма имени Сергей (Б.).
302
Чингинги (Чингингуи, Шинжингуи и др.) — Чанчжоу.
303
Город был взят Баяном в 1275 г ., в том же году перешел в руки китайцев и снова был взят монголами, причем было истреблено все население (Б.).
304
Тинги (Синги, Суги, Чинги и др.) — Сучжоу.
305
Под милями здесь следует понимать не средневековые мили (около 1,5 км ), а китайские ли (около 0,6 км ).
306
Слова ‘су-чжоу’ и ‘хан-чжоу’ не имеют такого значения, ошибка Марко Поло и других средневековых авторов (христианских и мусульманских) произошла вследствие неправильного толкования китайской поговорки: ‘Наверху рай, внизу Су-чжоу и Хан-чжоу’ (Б.).
307
Вугуи (Унгви, Угуи и др.)- Цзиньхуа.
308
Вугин — ныне Уцзян.
309
Чианган (Чанган, Каинган) — Сунцзян или Цзясин. Оба города — в дельте Янцзы.
310
Шесаи — Кинсаи, см. примеч. 280.
311
Озеро находится к западу от города и носит название Сиху (западное озеро) (Б.).
312
Порт Ганьфу (Ганьпу) существует и теперь, но то место, где он стоял в средние века, теперь покрыто водой (Б.).
313
См. гл. CLII.
314
Танпиги (Танпигуи, Такпиги) — ныне Шаосин.
315
Гхинги (Гингуи, Генгуи и др.) — ныне Цюйсянь (Цюйчжоу).
316
Чиангиан (Чианшан, Чиансан и др.) — Суйчан или скорее Чаншань к западу от Цюйсяня, так как именно этот город стоит на хребте, разделяющем реки двух систем (М.).
317
Куги (или Кугуи) — скорее всего ныне Лишуй близ границы провинции Фуцзянь, к описанию которой Марко Поло переходит в следующей главе (М.).
318
Ныне провинция Фуцзянь с главным городом Фучжоу.
319
В других рукописях всего четыре фунта (Б.).
320
Кенлифу (Квелинфу, Келифу) — Цзяньоу (Цзяньнин).
321
По-видимому, Миньцин на р. Миньцзян, в низовье которой лежит город Фучжоу.
322
Фучжоу.
323
Это название остается необъясненным. Во всех остальных случаях Марко Поло употребляет не это неразгаданное название, а Фуги.
324
Кантон (Зантан, Зайтем, Айтон, Кайтэ, Сайгон и др.). Под всеми этими названиями у Марко Поло, по-видимому, речь идет о г. Цюаньчжоу (Зейтун в средневековой арабской литературе) в устье р. Цзиньцзян, на берегу Тайваньского пролива. В прошлом (до обмеления реки) город был одним из важнейших торговых портов Китая.
325
Видимо, И. П. Минаев перевел неправильно. Более точно: ‘Таким образом купцы уплачивают, как пошлину великому хану и за фрахт корабля, половину стоимости груза, тем не менее они от остающейся им половины получают такие доходы, что постоянно хотят вернуться сюда с другими товарами’ (Б.).
326
Тинуги (Тиунги) — Дэхуа или Туньань. Оба пункта находятся в юго-восточной части провинции Фуцэянь (М.).
327
В одном из текстов так: ‘Надо знать, что во всей провинции Манги один язык и один способ письма, но есть разнообразие в наречиях по местности, как (у нас) наречия генуэзцев, миланцев, флорентийцев и неаполитанцев: говорят, различно, но все-таки могут понимать друг друга’ (Б.).
328
Зипунгу (Чипунгу, Чипингу и др.) — китайское название Японии — Жибэньго (Б.).
329
Вопрос о том, насколько сильно преувеличивал Марко Поло расстояние от Азиатского материка до Японии, не может быть разрешен, так как неизвестно, о каких милях идет речь и от какого пункта материка до какой части Японии он определяет расстояние (М.).
330
Поход, о котором рассказывается, относится к 1281 г . Среди полководцев упоминается А-цзе-хань и Фань-вэнь-ху, имена которых схожи с названными у Марко Поло. Фань-вэнь-ху имел звание цзянцзюня (Б.).
331
Сходного имени нет ни на старых, ни на нынешних картах, и нет данных для отождествления его с названием конкретного города (М.).
332
Весь рассказ о взятии столицы японского ‘большого острова’ потерпевшими крушение воинами великого хана не подтверждается историческими источниками (М.).
333
В другом тексте: ‘…убивают людей, совершивших какое-нибудь преступление, следующим образом. Им завертывают обе руки в кожу буйвола, только что снятую, и крепко сшивают ее, высыхая, кожа так сжимает тело, что человек никоим образом не может двигаться и так умирает жалкою смертью, не будучи в состоянии помочь себе’ (Б.).
334
Речь идет о Южно-Китайском море и об окаймляющих его с востока и юга островах. Общая цифра островов в этом море, которую Марко Поло называет ниже, не только не преувеличена, но даже преуменьшена, если считать островки с площадью менее 1 кв. км (М.).
335
Чина — индийское, малайское и японское название Китая (от китайской династии Цинь, 255—206 гг. до н. э.), перешедшее к мусульманам и к европейцам (Б.).
336
Рошельское море (Бискайский залив), это название, очевидно, произошло от названия города Ла-Рошель. Марко Поло объясняет, что части Восточного, как и Атлантического, океана могут иметь особые названия (М.).
337
Чинаба (Чианба, Зинаб, Сиамба и др.) — Чамбо, область (бо) народности чам (самоназвание — тиам), говорящей на языке, близком к малайскому. В настоящее время сравнительно небольшие группы чам сохранились в юго-восточной (приморской) части Вьетнама и в горных долинах Восточной Камбоджи (М.).
338
Марко Поло описывает Яву по расспросным сведениям, к тому же смешивая ее иногда с некоторыми другими Малайскими островами, но не с Суматрой, на северном берегу которой он побывал сам (ее он называет Малой Явой). Хотя Марко Поло сильно преувеличивает размеры Явы, но до начала XVII в. (т. е. до открытия северного побережья Австралии) европейцы часто считали Яву частью легендарного Южного материка (Terra Australis), простирающегося даже до Южного полюса (М.).
339
Перец нескольких видов, в том числе и кубеба, применявшаяся в средневековой медицине, растет на Яве, но мускатные орехи и гвоздика, видимо, привозились в яванские порты с Молуккских и других островов (М.).
340
Сондур (Кандур, Кондур). Имеется в виду остров Пуло-Кондор. Отождествить Сондур с каким-либо реальным островом затруднительно. Вообще в этой и следующей главе неверны расстояния, спутаны все географические направления (М.).
341
Очевидно, имеется в виду Сиам с частью п-ова Малакка, у китайцев — Ло или Лохэ. Они находятся не к юго-востоку от о. Пуло-Кондор, а к западу от него (М.).
342
Бразильским деревом в средние века, до открытия Америки, называли индийское красное дерево — саппан с твердой и тяжелой древесиной желтовато-красного цвета. Именно из-за того, что на побережье Южной Америки в XVI в. португальцы встретили дерево со сходной древесиной, эта часть материка получила название Бразилия (М.).
343
Пентам — остров Бинтан, расположен около Сингапура.
344
В другом тексте остров и царство носят название Малиур (Малаюр). Вероятно, имеется в виду Палембанг, носивший у жителей Явы название Малайо (Б.).
345
Речь идет о Суматре.
346
Ферлек (Перлак, Барлак, Парлак) и далее Басман (Басма) — области в северной части о. Суматра (Б.).
347
Намек на средневековую легенду о девственнице, которой подчинился единорог. В тексте речь идет о зондском носороге (М.).
348
Самара — Суматра.
349
В подлиннике неясное выражение, пропущенное в переводе И. П. Минаева.
350
Кокосовые орехи.
351
Даграиан (Драгайан, Даграйан, Дагройан и др.). По-видимому, область Индрагири на Суматре, в бассейне р. Индрагири, которая впадает в Южно-Китайское море приблизительно в 100 км к югу от острова Батам, несомненно лежавшего на пути Марко Поло (М.).
352
Лабри (Лабрин, Ланбри, Ламбри) — это, несомненно, мусульманское государство Лямури (в Новое время более известное под именем Атье), основанное ачинцами (малайская народность) в начале XIII в. на северо-западе Суматры (М.).
353
Фансур — Барус, на западном берегу Суматры.
354
Речь идет о саговой пальме.
355
Марко Поло либо забыл обещание рассказать об острове Гавениспола, либо упомянул о нем, сообщая об острове Некаран.
356
Некаран (Некуверан) — один из Никобарских о-вов, которых, однако, не два, а десять, если не считать островков площадью меньше 1 кв. км. Возможно, Марко Поло понимал под Некувераном Большой Никобар.
357
Агаман (Ангаман) — Андаманские о-ва. Все они, за исключением Малого Андамана, расположены очень близко один от другого и разделены лишь мелководными проливами. Естественно, что в представлении средневековых мореходов они кроме Малого Андамана могли сливаться в один ‘очень большой остров’ (М.).
358
Эта фраза, случайно пропущенная в переводе И. Минаева, вставлена В. Бартольдом.
359
Арабским словом Маабар (буквально — ‘место переправы’) назывался у мусульман восточный берег Индостана, ныне известный под названием Коромандельского берега (Б.).
360
Бетталар (Баттала, Бетелар) — Путталам, город на западном берегу о. Цейлон.
361
Абривамаины — брахманы (Б.).
362
Курмоз — Ормуз, Киша — Кейс, Соер — Сохар (Эс-Сохар), прежняя столица Омана, Дуфар (Зафар) — историческая область между Аденом и Оманом.
363
Гуи (гои) — речь идет о париях (неприкасаемых) (Б.).
364
‘Бычачьим пометом’ (Б.).
365
В одной из рукописей: ‘Относительно долгов у них есть такое правило. Если какой-нибудь должник много раз получит требование от своего кредитора и будет откладывать исполнение обещания со дня на день и если кредитору удастся когда-нибудь застать его и провести около него круг, то должник не смеет выйти из этого круга, пока не удовлетворит кредитора или не даст достаточного залога, иначе, если он выйдет из круга, он будет подвергнут смертной казни как нарушитель законов. Упомянутый господин Марко, когда возвращался домой и находился в этом царстве, увидел такой случай. Царь был должен некоторую сумму денег иностранному купцу, несколько раз к нему предъявлялось требование, но он все тянул дело обещаниями. Однажды, когда царь совершал прогулку верхом, купец воспользовался случаем и очертил круг около коня. Видя это, царь не захотел ехать дальше и не двинулся с места, пока не удовлетворил купца. Это видели стоявшие кругом люди, они были очень удивлены и говорили, что самый справедливый царь тот, кто сам подчиняется законам’ (Б.).
366
Это справедливо только для западного берега Индостана (Б.).
367
‘Чихание’ в других рукописях (Б.).
368
В одной из рукописей далее следует: ‘У кого есть дети мужского пола, те отпускают их из дома тотчас после достижения тринадцати лет и не позволяют им жить дома. Они говорят, что мальчики уже в состоянии добывать себе средства к жизни и заниматься торговлей, каждому дают 20 или 24 (венецианских) гроша или соответствующее количество других монет. Мальчики весь день не перестают перебегать от одного места к другому, покупают какую-нибудь вещь, потом продают ее. Во время ловли жемчуга они бегут к гавани, покупают у рыбаков или других людей пять или шесть жемчужин, сколько могут, приносят их купцам, остающимся дома из страха перед солнцем, и говорят им: ‘Это стоило мне столько-то, дайте мне такую прибыль, как вам будет угодно’. Те дают им небольшую прибыль сверх цены, в которую им обошлись жемчужины. Так они поступают со многими другими вещами и становятся превосходными, опытными торговцами. Потом они приносят домой своей матери все необходимое, та варит для них кушанье и делает все для них, но их еда ничего не стоит их отцу’ (5.).
369
‘oт Маабара’ (Коромандельского берега).
370
Мутифили (Мосул, Мутфили, Монтифи) — по-видимому, царство Телингана, столицей которого был город Варангол (Варангал), но Марко Поло, возможно, знал только гавань, носившую название Мотупалле, теперь Ветапалему (Б.).
371
Речь идет о прославленных алмазных россыпях Голконды в Телингане (М.).
372
Легенда о добывании алмазов и других драгоценных камней с помощью орлов восходит по крайней мере к IV в. и повторяется рядом средневековых путешественников до и после Марко Поло (М.).
373
От арабского слова ‘хавари’ (апостол) (Б.).
374
См. гл. LXXII и CXXVI.
375
Лар (Ларан) — область около Гуджарата, иногда отождествляющаяся с ним. Столицей был город Саймур, ныне, по-видимому, Чаул (к югу от Бомбея) (М.).
376
Вероятно, область Чола или Соладесам, с главным городом Канчи, ныне Канчипурам, к юго-западу от Мадраса (М.).
377
Куигуи (или куиги) — по-видимому, йоги.
378
Распространенный в средние века рецепт жизненного эликсира.
379
В подлиннике эта секта носит название ‘куигуи’ (Б.).
380
У И. Минаева в переводе здесь дается пересказ тех мест в подлиннике, которые принято считать нецензурными.
381
Адамов пик — 2243 м , на вершине которого якобы остался след ноги первого человека — Адама. Буддисты считают его следом Будды.
382
Сергамон (Сергамум, Сергомон, Сергомом, Сагамони), т. е. будда Шакьямуни (‘бурхан’ — монгольское слово). См. примеч. 191.
383
Кайл, ныне Старый Каял, на крупномасштабных картах XIX в. развалины Каяла были показаны в северной части дельты р. Тамбранари (М.).
384
Коиллон (Коилон, Коилум, Куалун) — ныне Куилон на юге Малабарского берега, в средние века один из главных пунктов торговли с Западной Азией (Б.).
385
Индиго до конца XIX в. добывалось главным образом из листьев тропического кустарника — красильной индигоноски, которая разводилась в нескольких областях Индии.
386
Комари — мыс Коморин. Крайняя южная точка полуострова Индостан.
387
По-видимому, речь идет об обезьянах. Далее (гл. СХСIII) И. Минаев переводит это название как ‘гатпаулы’.
388
В других рукописях — ‘рысей’ (Б.).
389
Эли (Ели, Дели) — гора, страна и город на Малабарском берегу.
390
На Малабаре нет ни одной большой реки, но в узкой приморской полосе, к югу от Каликута, есть внутренний водный путь, образованный лагунами в устьях многочисленных речек. Об этом пути, вероятно. Поло говорит как о большой реке (М.).
391
В тексте, по-видимому, смешиваются ‘царства’ (т. е. области) Эли и Малабар (Мелибар), между которыми и Гуджаратом (см. далее) лежат Тана и Канбаот, описания которых даются после Гуджарата (М.).
392
Гузерат (Гозурат, Гуджерат и др.) — Гуджарат, область Западной Индии (Б.).
393
Турбит, как и кубеба, — употребляющееся в индийской медицине корневище тропического растения (М.).
394
В другой рукописи просто ‘пряность’.
395
Тамаринд — ‘индийские финики’ (тамр-хинди) — плоды дерева, которые и в настоящее время применяются как слабительное средство (М.).
396
Название декоративных предметов из кожи не уточнено в переводах.
397
Тима (Тана, Танаим, Канам) — город Тхана на о. Солсетт, недалеко от Бомбея (Б.).
398
Т.е.хлопка.
399
Канбает (Канбаот, Камбей и др.) — теперь развалины старого города находятся приблизительно в 4 верстах от нынешнего (Б.).
400
Семенат (Самнат) — ныне порт Веравал в Гуджарате, в нескольких километрах к востоку от него находится Патан-Самнат (М.).
401
Кесмакоран (Макоран, Кесмукаран, Кесмакора и др.) — в настоящее время Макран, т. е. северное побережье Оманского залива и Аравийского моря до Инда (Б.).
402
Скоира (Скара, Скатра, Скотра и др.) — о. Сокотра.
403
В другой рукописи: ‘Жители находят у берегов того острова много амбры, которая выбрасывается из желудка китов (кашалотов). Так как это дорогой товар, то жители идут ловить китов с зубчатыми железными дротиками, от которых кит, когда они вонзились в него, не может освободиться. К дротику привязана длинная веревка с бочонком, плывущим на поверхности моря, благодаря этому они знают, где найти кита, когда он околеет. Его притягивают к берегу, где из его желудка вынимают амбру, а из головы —достаточное количество бочек жира’ (Б.).
404
Т. е. несторианскому католикосу, жившему в Багдаде (Б.).
405
Мадагаскар (Мадейскгаскар) — Мадагаскар. Не все приводимые здесь сведения могут быть отнесены к острову, который Марко Поло иногда путает с г. Могдишу, т. е. Могадишо, в Сомали (М.).
406
Зензибар (Занкибар, Зангибар, Кангибар и др.) — о. Занзибар.
407
Ошибочное утверждение: к югу от Мадагаскара, да и вообще в южной части Индийского океана, очень мало островов. Правильное представление об этом начало складываться только в XVI в., после открытия прямого морского пути в Индию (М.).
408
Очевидно, здесь речь идет не о Мадагаскаре, а о животном мире Восточной Африки.
409
Сказочная птица рух в арабских и европейских легендах.
410
По-видимому, Марко Поло как бы объединил Занзибар с противолежащей частью Восточной Африки (М.).
411
Абаси (Абаше) — Абиссиния (у мусульман Хабеш), т. е. Эфиопия.
412
Здесь оканчивается часть перевода, переписанная набело самим И. Минаевым, перевод остальных глав сохранился только в его черновой рукописи (Б.).
413
См. гл. CLXXVI.
414
Возможно, Марко Поло смешивал Аден с Аделем, как называлась мусульманская область между Абиссинией и морем в приморской полосе нынешней Эритреи.
415
Т. е. султаном.
416
Т. е. по Нилу.
417
Имеется в виду канал Эль-Махмудия, связывающий Александрию с Розетским рукавом дельты Нила.
418
Т. е. египетский, см. гл. XIII (Б.).
419
Город Шехр (Эш-Шихр), некоторые восточные географы называли Шихром все южное побережье Аравии до Омана (М.).
420
В подлиннике то ли бочки, то ли тунцы (М.).
421
См. примеч. 363.
422
Калат — существовавший до XV в. порт к юго-востоку от Маската. Европейские путешественники XIX в. нашли на его месте только старую мечеть, а поблизости — небольшой рыбачий поселок (М.).
423
Т. е. князь, владетель (арабское слово) (Б.).
424
Т. е. Ормуз.
425
Великая Турция — здесь Туркестан (Б.).
426
Кайду (Хайду), внук Угэдэя, соперник Хубилая (Б.).
427
Амударья.
428
Имя Есудар часто встречается среди потомков Чингисхана, между прочим, его носил один из внуков Угэдэя, двоюродный брат Хайду (Б.).
429
Вероятно, имеются в виду правнуки Джагатая, сыновья прежнего джагатайского (чагатайского) хана Алгуя, Чубай и Кабан, находившиеся на службе у Хубилая (Б.).
430
См. примеч. 173.
431
По китайским известиям, Номохан (Намухань) в 1227 г . выступил с войском против Хайду, но некоторые из царевичей, посланных вместе с ним, возмутились против него и взяли его в плен, предводителем восстания был Широки, сын Мункэ-хана (см. примеч. 62 к путешествию Карпини). Номохан был отправлен к золотоордынскому хану Менгу-Тимуру, преемник Менгу-Тимура, Туда-Менгу (1280—1287), возвратил ему свободу и отправил его на родину, где он вскоре умер. Ширеки и его союзники были разбиты на берегах Орхона другим китайским войском, под начальством Баяна (Б.).
432
Бага (Бога, Буга) — военачальник, освободитель Аргуна, после воцарения последнего сделался первым лицом в государстве, в 1289 г . был казнен по обвинению в измене. Из других названных здесь лиц известен Туган, впоследствии один из главных врагов и обвинителей Буги (Б.).
433
Солдам (Солдан). По-видимому, речь идет об Алинаке, считается, что заговорщики его напоили и умертвили (Б.).
434
Он прибыл в главную ставку, к своей матери Кутуй-хатун, но находившиеся там военачальники также изменили ему и отправили к Аргуну, который велел его казнить, ему переломили спинной хребет (Б.).
435
О Сухом дереве см. гл. XL. Вступив на престол, Аргун назначил своего малолетнего сына Газана наместником Хорасана (Б.).
436
Аргун правил семь лет (1284—1291). Во время его предсмертной болезни бахши (см. примеч. 182) напоили его питьем, от которого ему стало хуже (Б.).
437
Киакату (Кату, Гайхату) — брат Аргуна, правил четыре года (1291—1295), в 1295 г . был взят в плен мятежниками, во главе которых находился Байду, и удушен (Б.).
438
О том, что Байду был христианином или по крайней мере покровителем христиан, есть и другие известия (Б.).
439
Большинство войска перешло на сторону Газана еще до начала битвы, Байду бежал, был настигнут около Нахичевани и убит по приказанию Газана (Б.).
440
Канчи (Кончи, Кайду). Речь идет о Кончи, владетеле восточной половины улуса Джучи, старшего сына Чингисхана, Кончи был внуком старшего сына Джучи. Главная ставка этих владений сначала находилась в северной части Семиречья, впоследствии была перенесена к низовьям Сырдарьи (Б.).
441
См. примеч. 162.
442
Песцов, слово ‘эрколины’ остается непереведенным.
443
Капканы.
444
По мнению русских комментаторов XIX—XX вв., в гл. CCXVI описывается Западная Сибирь.
445
‘Страна Тьмы’, в одной из рукописей страна, где ‘темнота продолжается в течение большей части зимних месяцев’ (Б.).
446
По-видимому, где, как сказано в одной из рукописей, ‘летом у них постоянно день и свет’ (Б.).
447
‘Царь Запада’ — хан Золотой Орды.
448
Тактактай, ниже Токтай — золотоордынский хан Тохта (Токта), или Тохтогу (1290—1312) (Б.).
449
Возможно, речь идет о Валахии.
450
Oroech, на полях рукописи: Norvege (Б.).
451
Великое море здесь — Черное море.
452
О Лаке см. выше, под Менгиаром, вероятно, следует понимать страну мадьяр, или венгров, под Зичем — страну черкесов, под Гучией — страну крымских готов. Комания — страна команов, т. е. кипчаков (иначе — половцев), Алания — страна аланов (предков осетин). Крымские готы — потомки племени готов, смешавшиеся с местным коренным населением (М.).
453
Марко Поло ошибочно отличает Саина от Бату, который получил от монголов прозвание Саин-хан (добрый хан). Остальные ханы: Берке (1257—1266), Менгу-Тимур (1266—1280), Туда-Менгу (1280—1287). После Туда-Менгу и перед Тохтой (Токтой) золотоордынским ханом был Тулабуга (1287—1290), пропущенный в перечне в тексте (Б., М.).
454
Спор шел за области Арран (в Закавказье) и Азербайджан (Б.).
455
Т. е. между Дербентским проходом (Каспийскими воротами) и северной частью Каспийского моря. Битвы происходили в 1262 г . в местности к северу от Дербента и на Тереке.
456
Исход войны не был так благоприятен для Хулагу, ему удалось разбить отряд Ногая к северу от Дербента и разграбить лагерь Беркая (Берке) за Тереком, но во время грабежа его войско неожиданно подверглось нападению со стороны Беркая и потерпело страшное поражение. Остатки войска бежали через Терек, где под ними проломился лед и множество воинов потонуло (Б.).
457
В тексте подлинника, как видно из дальнейшего, смешиваются имена Толобога, или Толобуга (Тулабуга), и Тотамангу, или Тотамигу (Туда-Менгу). Тулабуга низложил (по словам (персидского) историка Вассафа, также убил) хана Туда-Менгу, но не удержал власти в своих руках, его убил Тохта с помощью Ногая. Об участии сыновей Туда-Менгу или Тулабуги в борьбе между Тохтой и Ногаем историки не говорят. Ногай был правнуком Джучи, старшего сына Чингисхана (5.).
458
Битва между Тохтой и Ногаем, кончившаяся победой Ногая, произошла около Дона. Название Нерги не выяснено.
459
В последствии Ногай около Днепра был разбит Тохтой и убит в 1300 г . (М.).
460
Это заключение имеется только в двух итальянских рукописях, одна из которых хранится в Национальной библиотеке во Флоренции, а другая находилась в частной библиотеке Пуччи (также во Флоренции). Вполне возможно, что это добавление переписчика или переводчика на итальянский язык, но во всяком случае оно очень старо. Перевод заключения сделан с английского языка К. И. Куниным.
Поло Марко
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Известия о Голландии, Карр Джон, Год: 1809
  2. О некоторых обыкновениях китайских, Стонтон Джордж Леонард, Год: 1797
  3. Путешествие в Кашгарию и Кун-Лунь, Певцов Михаил Васильевич, Год: 1894
  4. Лхасса и ее тайны, Уоддел Лоуренс Остин, Год: 1905
  5. Описание камчатского народа, сочиненное по оказыванию камчадалов, Крашенинников Степан Петрович, Год: 1755
  6. Отчет помощника начальника экспедиции П. К. Козлова, Козлов Петр Кузьмич, Год: 1899
  7. Поездки по Северу России в 1885-1886 годах, Случевский Константин Константинович, Год: 1897
  8. А. В. Ефимов. О картах, относящихся к великим русским географическим открытиям 17 и первой половины 18 вв, Крашенинников Степан Петрович, Год: 1949
Электронная библиотека