СОЧИНЕНІЯ В. П. БОТКИНА.
ТОМЪ III.
Изданіе журнала ‘Пантеонъ Литературы’
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Паровая типографія Муллеръ и Богельманъ. Невскій 148.
1893.
Книга Гануша о Славянской Миологіи.
Книга Гануша о Славянской Миологіи.
Книга Гануша о Славянской Мифологии, Боткин Василий Петрович, Год: 1842
Время на прочтение: 6 минут(ы)
Изучающіе славянскія древности вроятно обратили уже вниманіе на сочиненіе профессора философіи и исторіи въ Лемберг Гануша о славянской мифологіи (Die Wissenschaft des Slavischen Mythus in weitesten, den altpreussisch-lithuanischen Mythus mit umfassenden Sinne. Nach Quellen bearbeitet, sammt der Literatur der Slavisch-preussisch-lithuanischen Archaeologie und Mythologie. Als ein Beitrag zur Geschichte der Entwickelung des menschlichen Geistes — entworfen von Dr. Jgnaz. Johann Hanusch. Lemberg. 1842— Наука Славянскаго Миа въ обширнйшемъ значеніи, обнимающемъ древне-прусско-литовскій миъ, обработанная по источникамъ вмст съ литературою славянско-прусско-литовской археологіи и миологіи. Дополненіе къ исторіи развитія человческаго духа).
Не принимая на себя подвига излагать содержаніе этой книги, съ столь громкимъ и тяжеловснымъ титуломъ, мы однакожъ не можемъ не обратить вниманія читателей на сочиненіе, занимающееся предметомъ, такъ близко насъ касающимся, и по которому до сихъ поръ почти ничего не сдлано. Для этого мы сочли за лучшее передать здсь сужденіе объ этой книг одного изъ ученйшихъ знатоковъ въ древней и сверной миологіиг. Штура, профессора Берлинскаго Университета:
‘Мы изъ заглавія видимъ (говоритъ г. Штуръ), что г. Ганушъ общаетъ очень много. Всякій, съ живымъ интересомъ возмется за сочиненіе, которое рекомендуетъ себя такимъ многообщающимъ заглавіемъ. Извстно, что вншнее значеніе славянской миологіи не сдлало еще большихъ успховъ. Причина этому заключается частію въ скудости источниковъ этого предмета, частію въ томъ, что и эти скудные источники до сихъ поръ не получили достаточной критической обработки. Поэтому, тмъ живйшее вниманіе долженъ возбудить къ себ тотъ, кто выступаетъ на литературное поприще съ общаніемъ дать намъ даже науку объ этомъ досел смутномъ предмет.
‘Но, спокойно разсмотрвъ означенное сочиненіе, весьма скоро убждаешься въ ошибк своей, понадясь извлечь изъ него много поучительнаго. Что касается до методы, которой слдуетъ авторъ при развитіи своихъ воззрній, то, собственно говоря, она нигд не представляетъ читателю твердой опоры. Авторъ не пытаетъ выводить доказательства а priori: и даже самый опытъ подобнаго доказательства считаетъ (стр. 144) несообразнымъ съ цлію, именно потому, какъ онъ говоритъ,— что ‘миологія входитъ въ область исторіи’, или, какъ опредленне бы сказали другіе — принадлежитъ области исторіи. Впрочемъ, авторъ остается въ твердомъ убжденіи, что философія можетъ идти врнымъ путемъ только объ руку съ опытомъ и исторіею, — и что ‘разршенія трудностей, встрчающихся при изученіи славянской миологіи, возможно ожидать только, и то со временемъ, отъ соединенія обоихъ путей (философскаго и историческаго)’. Но такъ какъ разршеніе, котораго должно ожидать со временемъ,— авторомъ еще не сдлано, то и предпринимать ему созданіе Науки Славянской Миологіи во всякомъ случа было еще слишкомъ рано.
‘Но это сочиненіе производитъ въ высшей степени непріятное впечатлніе тмъ, что авторъ слдуетъ въ немъ систем той невжественной партіи, которая, недостойная названія школы: очень извстная въ литератур зломъ, какое частію причинила, частію все еще старается причинить, хотя она въ самомъ дл и давно уже побждена. Это та партія, которая никакъ не можетъ пробудиться отъ своихъ мечтаній о проми (довременномъ ми), которая въ каждой миологіи видитъ отблескъ древняго поклоненія свту, солнцу и звздамъ, и въ своемъ слпомъ рвеніи не стыдится снова повторять старые предразсудки, посредственно или непосредственно давно уже опроверженные’.
‘Могъ ли кто подумать, чтобы въ 1842 году явилась книга, напечатанная на нмецкомъ язык, ординарнымъ профессоромъ философіи и исторіи, въ которой основаніемъ всхъ разъисканій служитъ столь часто уже повторявшееся мечтательное воззрніе, будто бы Будда былъ первоначально всеобщимъ божествомъ свта и огня всхъ миовъ, и такимъ образомъ отразился въ германскомъ Bdu (Водан), въ скандинавскомъ Одинъ, въ гальскомъ Тевт, въ финикійскомъ Тош, Готамою въ персидскомъ Клода и въ нмецкомъ слов Gott? Изъ этого авторъ выводитъ доказательство, что славянское слово Wit, означая высшее божество, звучало также Bid или Bud, и будто бы Bud и славянское слово Buh тождественны (стр. 264). Все это, по мннію автора, должно найти еще сильнйшее подтвержденіе въ томъ мнніи, по которому иные думаютъ находить въ необычайно большомъ числ славянскихъ мстныхъ названій съ корнемъ Bud, остатки богослуженія (cultus) буддійскаго (стр. 90). Но какъ выше славянское божество, продолжаетъ авторъ, есть Свтовидъ, называемое также Piorum, тождественное съ Buh, есть тоже Wit и Будда (стр. 264), то изъ этого слдуетъ, что онъ тождественъ съ Парабрамою и Митрою, а въ этихъ различныхъ образахъ, — онъ всегда богъ грома, о которомъ Проконій говоритъ, какъ о высшемъ божеств Славянъ (стр. 96—98).
‘Что тождественнаго въ Будд съ Парабрамою, и что въ нихъ общаго съ громомъ?’
‘Еслибъ означенная литературная партія, которая гоняется за блескомъ учености, занимаясь столь не ученымъ и не критическимъ образомъ изслдованіями въ области сравнительной миологіи, если бы эта партія добросовстно искала истины, то она, еще не приступая вообще къ сравненіямъ, должна была бы прежде всего стараться получить ясную картину своеобразно опредленной формы религіозныхъ воззрній каждаго отдльнаго языческаго народа. Для истиннаго знанія ничего нельзя, пріобрсти пустою болтовнею, подкрпляемою совершенно произвольнымъ словопроизводствомъ (при этихъ словахъ невольно вздохнешь о нашихъ славянскихъ филологахъ!). Но у этихъ господъ нтъ способности выйдти изъ собственной формы сознанія и погрузиться въ своеобразныя воззрнія различныхъ народовъ и временъ. Не будучи въ состояніи когда-либо проникнуть до внутренняго зерна, играютъ они скорлупою, грызя ее то съ одной, то съ другой стороны, а потомъ самолюбиво восхищаются, что они умренными усиліями произвели на свтъ разнаго рода замысловатыя игрушки для ума’.
‘Г. Ганушъ довольно смло приступаетъ къ развитію и представленію своихъ воззрній. Нигд нтъ ни слова о какомъ-либо историческомъ доказательств первоначальнаго по происхожденію сродства Славянъ съ Индйцами и Персами. Это сродство везд предполагается только а priori, а на немъ, съ помощію нсколькихъ своевольныхъ словопроизводствъ, основано все, чмъ авторъ подтверждаетъ сродство славянской религіи, съ одной стороны, съ индійскою, съ другой съ персидскою. На стр. 93 авторъ говоритъ: ‘Славянскій миъ распадается на три главные отдла, изъ которыхъ каждый представляетъ своеобразные элементы миовъ. Именно, первый отдлъ изображаетъ индійскіе элементы миовъ въ славянскомъ миическомъ цикл, второй — персидскіе элементы, третій — своеобразное преобразованіе, которое уже совершилъ въ Европ собственный славянскій духъ въ данныхъ ему миическихъ элементахъ: слдовательно, собственно говоря, это и есть своеобразный славянскій миъ’.
‘Желательно было бы. чтобъ г. Ганушъ удовольствовался ршеніемъ третьей задачи и ограничился изображеніемъ собственно славянскаго миа. Еслибъ миъ этотъ самъ собою обнаружился изъ критической разработки существующихъ источниковъ, тогда съ большею вроятностію и ясностію можно было бы длать сравненіе миовъ славянскихъ, индійскихъ и персидскихъ. Но изъ методы, какой слдуетъ сочиненіе г. Гануша, оказалось, что въ немъ находятся мннія, которыя, въ томъ вид, какъ они изложены, должны удивить въ высшей степени всякаго непредубжденнаго читателя. Безспорно, весьма было бы интересно доказать что у языческихъ Славянъ, какъ въ Индіи, существовало раздленіе на касты. Вотъ что говоритъ о томъ г. Ганушъ:
‘Въ отношеніи къ славянскому миу можно утвердительно сказать, что, во-первыхъ, въ земляхъ славянскихъ встрчаются воззрнія поклонниковъ Брамы, именно потому, что основная мысль славянскаго миа есть единое божество свта и солнца, Ріогиш (Перунъ), и это встрчается вообще у всхъ славянскихъ народовъ, даже у древнихъ Пруссовъ и Литовцевъ. Ученіе о Тримурти, въ единств, находится только у западныхъ и южныхъ Славянъ, въ русскомъ же, древне-прусскомъ и литовскомъ миахъ, наприм., оно не существуетъ, во-вторыхъ, что богослуженіе Triglaw’а было вытснено ненавистью поклонниковъ Брамы, Вишну и Шйвы. Кажется, вообще въ земляхъ славянскихъ преимущественно господствовала секта поклонниковъ Брамы и Шивы, но въ особенности распространена была секта обожателей женскаго элемента Шивы’ и пр. (стр. 104).
‘Еслибъ это мнніе подтверждено было чмъ либо другимъ, а не поверхностнымъ сравненіемъ славянскихъ божествъ съ индійскими, то конечно великій свтъ озарилъ бы мракъ славянской миологіи. Но, не говоря уже о томъ, что исторія Славянъ не представляетъ для этого никакихъ свидтельствъ, — все приводимое въ этомъ сочиненіи въ доказательство индійскаго происхожденія славянской миологіи основано на совершенно ложномъ пониманіи миа индійскаго. Впрочемъ, никакъ нельзя объяснить себ, какимъ именно образомъ представляется г. Ганушу состояніе языческаго сознанія у Славянъ, въ которомъ, по его мннію, многоразличнйшіе элементы взаимно проникли другъ друга. Объ этомъ авторъ говоритъ слдующее: въ западныхъ славянскихъ земляхъ господствовали персидскіе элементы (противоположность Блбога и Чернобога), въ восточныхъ индійскіе, между тмъ, какъ въ южныхъ славянскихъ земляхъ оба эти элеэлемеита существовали въ связи и сплетеніи съ многоразличными чужими элементами миическими, которые проистекали изъ историческихъ переворотовъ, такимъ образомъ образовали они собственно-славянскій миъ (стр. 212). Это мнніе тмъ неудовлетворительне, что авторъ не попытался даже объяснить вншнія историческія отношенія, или движенія внутренняго духовнаго развитія, посредствомъ которыхъ элементы индійскіе и персидскіе, проникая другъ друга въ формированіи миа славянскаго, наконецъ воспроизвели на себ этотъ собственно-славянскій миъ. Но такъ какъ по этому самому, позднйшій европейски-славянскій миическій циклъ имлъ другой смыслъ, другое значеніе и развивалъ въ себ другія представленія, нежели индійскіе и персидскіе миическіе циклы, то этимъ уже самымъ непосредственно уничтожается сродство между европейско-славянскимъ и восточно-индійскими миическими циклами’.
‘Невольно пожалешь о томъ, что г. Ганушъ не ограничился изслдованіями на поприщ одной европейско-славянской миологіи. Легко указать путь, которымъ слдовало бы ему идти. Исходнымъ пунктомъ должно принять литовскій мифъ, который, какъ извстно, есть богатйшій въ славянской миологіи, и, кажется, содержитъ въ себ многіе элементы греческіе, проникшіе въ него вроятно во времена переселенія народовъ, касательно же позднйшаго развитія миовъ должно преимущественно разсматривать сношенія съ скандинавскими поклонниками Одина. Въ особенности необходима была боле подробная и боле строгая критика источниковъ, нежели та, которою руководствовался авторъ этого сочиненія, тмъ боле, что онъ самъ же говорилъ о скудости источниковъ славянской миологіи и о недостаточности ея обработки.