Ганс Христиан Андерсен
Ганс Христиан Андерсен
Книга без слов.
Книга без слов.
Книга без слов, Андерсен Ганс Христиан, Год: 1851
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Источник текста: Ганс Христиан Андерсен — Сказки Г. Хр. Андерсена
Издание: Т-ва И.Д. Сытина
Типо-лит. И.И. Пашкова, Москва, 1908 г.
Переводчик: А.А. Федоров-Давыдов
OCR, spell check и перевод в современную орфографию: Сказки Оскара Уайльда .
При дороге в лесу стоял одинокий хутор, а через его усадьбу пролегала проезжая дорога. Ясно светило солнце, все окна были широко распахнуты, там, в доме, кипела живая жизнь, здесь, на дворе, в беседке, обсаженной сиренью, стоял открытый гроб, — сюда вынесли покойника. В это утро его хотели хоронить. Никто не плакал над ним, лицо его было закрыто белым полотном, и под головой лежала большая, толстая книга с листами серой бумаги вместо страниц.
На каждом листе лежал сухой цветок, то был гербарий, собранный по разным местам, его покойный просил положить с собой в могилу. С каждым цветком была связана глава из его жизни.
— Кто был покойник? — спросили мы.
И нам ответили:
— Старый студент. Когда-то, как говорят, он был способный человек: знал древние языки, пел и сам слагал песни, но что-то случилось, и он стал пить, топить себя и свою мысль в вине, и когда, наконец, пропил и здоровье, то пришел сюда, на хутор, где кто-то платил за его содержание. Он был кроток, как ребенок, когда в нем молчали мрачные мысли, но когда они просыпались, он делался страшен, он превращался в великана и, как травленый зверь, бегал по лесу, но если нам удавалось привести его домой и дать ему в руки книгу с засохшими растениями, он затихал и мог сидеть так целыми днями, глядя то на тот, то на другой цветок, иногда по щекам его катились слезы, Бог знает, о чем он тогда думал. И книгу эту он просил нас положить с ним в гроб, и вот он теперь лежит в нем сам, и через несколько минут заколотят крышку, и в могиле он обретет сладкий покой.
Полотно приподняли, лицо мертвого было мирно, солнечный луч упал на него, ласточка с разлета быстро залетела в беседку и, описав круг, унеслась обратно, чирикнув над головой мертвеца.
Что за странное чувство, — мы все его знаем, — поднимается в нас, когда мы перелистываем письма нашей юности! Точно новая жизнь воскресает со всеми её надеждами и скорбью. Сколько когда-то близких нам людей умерли для нас, хотя они еще живы! Как долго мы вспоминали о них, — о тех, с которыми когда-то были связаны так крепко, с которыми хотели делить горе и радость жизни!
Вот этот поблекший дубовый лист в книге говорит о друге юности, о друге ‘на всю жизнь’. В зеленом лесу он прикрепил его к студенческой фуражке, когда был заключен вечный, неразрывный союз. Где он теперь, товарищ юных дней? Лист сохранился, а дружба умерла… Было и прошло…
Вот чужеземное тепличное растение, слишком нежное для садов севера, кажется, будто полны еще аромата его лепестки… Она дала его ему, девушка из господского сада. Вот водяная лилия, которую он сам сорвал и оросил горькою слезой, — лилию, царицу стоячих вод.
А вот крапива… О чем могут говорить её листья? Что думал он, срывая ее и вкладывая в книгу? Вот ландыш из уединенной чащи леса. Вот лист кипариса из цветочного горшка трактира. Вот острый стебелек сухой травы.
Цветущая сирень склоняет свои душистые гроздья над головой мертвеца, пролетает опять над ним ласточка: ‘Чирик, чирик!’ Вот идут люди, несут гвозди, молоток, забивают крышкой покойника…
Пусть в вечном мире покоится его голова на книге без слов… Было и прошло…