М. Н. Катков
М. Н. Катков
Клевета газеты ‘Голос’ на Министерство народного просвещения
Клевета газеты ‘Голос’ на Министерство народного просвещения
Клевета газеты ‘Голос’ на Министерство народного просвещения, Катков Михаил Никифорович, Год: 1881
Время на прочтение: 5 минут(ы)
В последнее время нам неоднократно приходилось уличать газету ‘Голос’ в клевете, направленной против различных органов Министерства народного просвещения. Благодаря самообличительному свойству этой клеветы обнаруживать ее было очень легко. Нам не приходилось тратить много времени и усилий на собирание улик против петербургской газеты: она сама с любезною предупредительностью сообщала нам все документы, опровергавшие самым решительным образом ее клевету и служившие, следовательно, материалом для разоблачения низких интриг той журнальной клики, которая именует себя ‘русскою либеральною партией’.
Так, например, в No 19 названной газеты была помещена эффектная статья о том, будто бы директор департамента Министерства народного просвещения предписал собрать посредством ‘поборов и вымогательства трудовые деньги учителей и купить на них подарок графу Д.А. Толстому’. Когда появилась эта очевидная клевета, мы не могли в ту же минуту опровергнуть ее, не имея под руками нужных для этого официальных документов. Но сам ‘Голос’ в своем No 23 с удивительною наивностью сообщил нам требуемый документ, который убедительно показал всей читающей публике, что ‘подарок’, ‘вымогательство’ и ‘поборы’ принадлежат к числу тех лживых выдумок, которыми так богата чересчур ‘либеральная’ фантазия петербургских публицистов. С помощью этого документа мы обнаружили все эти выдумки в No 35 нашей газеты и высказали при этом удивление по поводу той ‘наивности’, с которою газеты, именующие себя ‘либеральными’, иногда печатают документы, опровергающие самым решительным образом тот обман, в который оне хотят ввести своих читателей.
Каково же было наше удивление, когда в ответ на эту заметку мы прочли в No 37 ‘Голоса’ следующие слова:
Г. Катков опять осерчал. Он недоволен ‘Русскими Ведомостями’, ‘Вестником Европы’, но более всего ‘Голосом’. Это и понятно: мы имели дерзость обнародовать документы, которые так желательно было скрыть (?)… Московской защитнице старого режима (!) очень не понравилось (!?) опубликование нами документа об обязательной подписке на добровольные пожертвования в честь графа Толстого.
Как же это так? Мы очень благодарим г. Краевского за сообщение документа, а он уверяет своих читателей, что нам сообщение это ‘очень не понравилось’. Сообщайте нам побольше таких документов: если они кому-нибудь не нравятся, то уж во всяком случае не нам, мы сами едва могли найти более удачные и неопровержимые доказательства вашей клеветы…
Да вот хотя бы новый ‘документ’, сообщаемый ‘Голосом’, разве он может нам ‘не понравиться’? Петербургская газета клянется и божится, что она не ратует против графа Толстого, ‘нет, — говорит она, — мы ратуем за принцип, который так возмутительно попирается. Принцип этот прост и ясен, он прекрасно и точно выражен в 663 ст. т. XIII Свода Законов: Все так называемые приношения начальствующим лицам от общества и сословий, как в совокупности, так и отдельно, под каким бы то видом ни было в изъявление благодарности, памятниками, выставлением в публичных местах портретов, адресами, вещами и денежными пожертвованиями запрещаются. Поймите же: запрещаются. Пора же, наконец, уважать закон’.
И мы, в свою очередь, скажем: поймите же: начальствующим, а не начальствовавшим лицам! Какое же граф Толстой начальствующее лицо, когда вот уже почти целый год прошел с того времени, как он покинул свою должность среди дикой оргии всей ‘либеральной прессы’, торжественно заявлявшей, что как он, так и какая-то его система обречены теперь на полнейшее бездействие.
Да, — говорит ‘Голос’, — но ведь директор департамента остался тот же, все попечители учебных округов, кроме двух, — те же, директоры гимназий — сплошь те же. Так нечего же глаза отводить ‘бессилием’ графа Толстого.
Одно из двух: или директор департамента уже ‘бессилен’, или он еще ‘силен’. В первом случае о ‘вымогательстве’ и речи не может быть, а во втором — еще менее того. В его письме находится место, на которое мы уже указывали в прежней нашей статье, но которое ‘либеральные’ газеты упорно обходят молчанием как для себя не вполне удобное, хотя сам же ‘Голос’ его напечатал.
Вот это место, которое необходимо постоянно иметь в виду, чтобы понять всю гнусность обнаруженной нами ‘либеральной’ клеветы.
Само собою разумеется, что на это дело должно смотреть как на совершенно частное, что всякое приношение, как бы мало оно ни было, будет принято с благодарностью и что при собирании приношений не только не желательно прибегать к каким-либо мерам, могущих иметь вид какого бы то ни было начальственного принуждения, но и придавать такому собиранию что-либо похожее на официальный характер. Полагаю, что только при соблюдении этого условия осуществление изложенной выше мысли могло бы быть приятно графу Дмитрию Андреевичу Толстому.
‘Голос’ говорит, что директоры гимназий смотрят на письмо М.Е. Брадке как на официальный циркуляр, так как они ‘робеют’ перед центральною властью. Но в таком случае как же объяснить себе, будто они, по уверениям того же ‘Голоса’, действуют как раз наперекор этой страшной центральной власти, делая именно то, что эта власть запрещает? Как же директоры гимназий станут ‘вымогать деньги бедных учителей’, когда циркулярное предписание грозного директора департамента приказало им действовать совершенно наоборот?
А что касается попечителей, которые, по словам ‘Голоса’, ‘все те же, кроме двух’, то неужели газета г. Краевского считает их такими завзятыми приверженцами бывшего министра, что они стали бы терпеть в своих округах ‘принудительные поборы’ в честь графа Толстого? Неужели такое вымогательство допустил бы в Оренбургском округе, например, г. Даль, который назначен был на место попечителя еще графом Толстым и который вскоре по его удалении произнес ‘либеральнейшую’ в известном смысле речь, за которую удостоился громких и лестных отзывов со стороны петербургских фельетонистов? А разве в настоящее время не заседают в Петербурге и остальные товарищи г. Даля, трудясь над крушением той системы, которую они пресерьезно заодно с журналистами называют ‘системой графа Толстого’, или попросту ‘толстовщиной’?
Нет, пусть успокоится ‘Голос’. Никто не запугивает и не принуждает ‘бедных учителей’ жертвовать трудовые деньги в пользу графа Толстого, зато можно запугать тех, что и пожелал бы заявить свое сочувствие министру, при котором наша школа впервые возвысилась до уровня общеевропейского образования. Мы еще раз повторяем: для того чтобы выразить в настоящее время свое сочувствие графу Толстому, требуется гораздо больше гражданского мужества, чем для того, чтобы повторять бессмысленные фразы либеральных фельетонистов.
В конце своей статьи ‘Голос’ прибегает к весьма характеристической уловке, чтоб оправдать то неблаговидное средство, к которому он прибег, дабы придать более эффектный вид своей клевете. Средство это состояло в том, что он с негодованием говорил о принудительной подписке на подарок графу Толстому, тогда как дело шло о добровольных пожертвованиях на учреждение академической премии имени графа Толстого. Мы уличили петербургскую газету в этой лжи и с любопытством наблюдали, как она вывернется из этого faux pas [ложного шага (фр.)]. Теперь оказывается, что она вывернулась так, как следует честной либералке: уличенная во лжи, она нас же обвиняет в ‘подтасовке’! Этого рода прием, впрочем, для нас не новость. Недавно еще, в No 27 нашей газеты, мы писали, что если российский ‘либерал’ скажет в одном месте одно, а в другом совершенно иное, то этих мест сопоставлять нельзя, ибо это будет ‘подтасовкой’. Так точно поступает теперь ‘Голос’. ‘Один только пример, — говорит он, — как честно написана статья ‘Московских Ведомостей’: ‘Учителя подписываются на академическую премию, вместо того говорится о подарке‘. В этом случае г. Катков позволил себе маленькую подтасовку: о подарке мы говорили в No 19 ‘Голоса’ от 19 января, а о премии узнали только из документа, помещенного в No 23 ‘Голоса’ от 23 января, а не наоборот’.
Как вам это нравится? ‘Голос’ сам сознается, что 19 января, когда он возмущался подарком, готовящимся графу Толстому, он ни откуда ничего об этом подарке не знал! Он, следовательно, сам сочинил этот подарок и затем разыграл роль возмущенного до глубины души честного человека. Вот какова нравственность у наших журналистов! А затем, через три дня, он ‘узнал’, что о подарке и речи не было. Что же он сделал? Он, конечно, извинился пред своими читателями в своей ‘невольной ошибке’? Помилуйте! Разве ‘либеральный’ журнал станет церемониться со своими читателями? Сегодня он им солжет одно, завтра другое, послезавтра третье, лишь бы хлестко было, — а вот если кто его в этом вранье уличит — тому беда! Тот и ‘шулер’, и ‘иезуит’, и ‘хитрый инсинуатор’. Между тем вся Россия должна молчать и с умилением слушать, как эти господа с притворным пафосом говорят свою ‘либеральную’ чепуху. Правительство уже обязывает эту систематическую ложь принимать за общественное мнение страны и сообразоваться с таковым…
Впервые опубликовано: ‘Московские ведомости’. 1881. 10 февраля. No 41.
Оригинал здесь: http://dugward.ru/library/katkov/katkov_kleveta_gazety_golos.html.