ПРИЛОЖЕНІЕ КЪ ‘РУССКОМУ ВСТНИКУ’.
КИТАЕЦЪ СИ-ЮБЪ
КИТАЕЦЪ СИ-ЮБЪ
РАЗКАЗЪ
Брета-Гарта.
Съ англійскаго.
Т-во типо-литографіи Владиміръ Чичеринъ въ Москв. Марьина роща, соб. д.
1900.
‘Русскій Встникъ’, 1900
Китаец Си-Юб, Брет-Гарт Фрэнсис, Год: 1900
Время на прочтение: 15 минут(ы)
Я не думаю чтобъ его предки дали ему это имя или чтобъ это было вообще собственное имя. Общее мнніе было то что въ англійской транскрипціи (See Up — смотри вверхъ) этимъ выражалась та приподнятость вншнихъ угловъ глазъ которая свойственна монгольской рас. Съ другой стороны мн говорили что у Китайцевъ былъ старинный обычай писать надъ дверью лавки какой-нибудь девизъ или изреченіе, иногда цлую фразу изъ Конфуція, и два или три слова которыя должны были означать: ‘Добродтель сама себ награда’ или ‘Богатство обманчиво’ принимались простыми калифорнскими рудокопами за имена владльцевъ. Какъ бы то ни было, Си-Юбъ признавалъ это имя съ терпливою улыбкой свойственною его племени и никогда не былъ извстенъ подъ какимъ-нибудь другимъ. Если кто-нибудь изъ рудокоповъ называлъ его въ личномъ разговор ‘генералъ бригадиромъ’, ‘судьей’ или ‘комодоромъ’, то вс понимали что это не боле какъ американское пристрастіе къ шутливымъ титуламъ. По виду онъ ничмъ не отличался отъ всякаго другаго Китайца, носилъ синюю блузу и блые панталоны какъ вс сампанскіе кули, и несмотря на кажущуюся свжесть и чистоту этихъ одяній, всегда имлъ какой-то аптечный запахъ — не то имбиря, не то опіума — который мы признавали за обычный ‘китайскій запахъ’.
Наше первое знакомство обнаружило его характерную терпливость. Онъ уже нсколько мсяцевъ стиралъ мое блье, но я его ни раза еще не видлъ. Наконецъ свиданіе сдлалось необходимымъ чтобъ исправить его взглядъ на пуговицы, которыя онъ по-видимому считалъ излишними и подлежащими устраненію вмст съ грязью. Я ждалъ что онъ придетъ ко мн на квартиру, но онъ не являлся. Однажды во время полуденной перемны въ небольшой школ которою я завдывалъ я вернулся раньше обыкновеннаго. Два или три младшихъ, мальчика, бродившіе по школьному двору, исчезли при моемъ появленіи съ какою-то виноватою поспшностію, которую я заподозрлъ тогда, но о которой теперь забылъ. Я прошелъ черезъ пустую школьную комнату къ своей конторк, слъ и началъ просматривать слдующіе уроки. Вдругъ я услышалъ слабый вздохъ. Я оглянулся и къ большому неудовольствію увидлъ одинокаго Китайца, котораго не замтилъ входя, сидящаго на скамь спиной къ окну. Видя что я гляжу на него, онъ печально улыбнулся, но не пошевелился.
— Что вы здсь длаете? спросилъ я рзко.
— Я стилаю лубашки, я снималъ пуговицы.
— А! Значитъ вы Си-Юбъ, не такъ ли?
— Все лавно, Джонъ.
— Ладно. Подите сюда.
Я продолжалъ свое занятіе. Онъ не шелохнулся.
— Подойдите сюда! Разв вы не понимаете?
— Я понимаю ‘подите сюда’. Но я не понимаю меликанскіе мальчики котолые меня поймали. Вы подите сюда.
Недовольный, но полагая что онъ все еще находится подъ страхомъ преслдованія со стороны злыхъ мальчишекъ которое очевидно было прервано моимъ приходомъ, я положилъ перо и подошелъ къ нему. Здсь я къ своему изумленію и досад увидалъ что его длинная коса была плотно придавлена окномъ которое маленькіе негодяи заперли, предварительно протащивъ въ него косу которую они незамтно подцпили удочкою со двора. Я извинился, отворилъ окно и освободилъ его. Онъ не жаловался, хотя должно-быть пробылъ въ этомъ неудобномъ положеніи уже нкоторое время, а сразу приступилъ къ длу по которому пришелъ.
— Почему вы не пришли ко мн на квартиру? спросилъ я.
Онъ улыбнулся печально, но не безсмысленно.
— Мистелъ Балли {Въ китайскомъ язык нтъ звука р. Въ иностранныхъ словахъ Китайцы выговариваютъ букву р какъ л.} (мистеръ Барри, мой домовладлецъ) долженъ мн пять долаловъ за мытье блья. Онъ не плати мн. Онъ скажи — онъ изобьетъ меня всякій лазъ какъ я плиходи за деньги. Потому я иди не въ домъ, иди въ школу. Меликанскіе мальчики не доблые, но не такъ большіе. Не могутъ такъ больно длать Китайцу какъ меликанскіе люди.
Увы! я зналъ что это была правда. Мистеръ Джемсъ Барри былъ Ирландецъ, и его религіозное чувство возмущалось про.тивъ того чтобы платить язычнику. У меня не хватило духа сказать Си-Юбу что-нибудь относительно пуговицъ. Я похвалилъ какъ хорошо выглажены мои рубашки и кажется смиренно просилъ его продолжать брать мое блье въ стирку. Придя домой я поговорилъ съ мистеромъ Барри, но лишь вселилъ въ немъ убжденіе что я принадлежу къ тмъ ‘мрачнымъ республиканцамъ которые обожаютъ негровъ’. Я только нажилъ себ въ немъ врага. Но я еще не зналъ что въ то же время я пріобрлъ друга въ лиц Си-Юба.
Я убдился въ этомъ нсколько дней спустя, когда на моей конторк появился маленькій горшечекъ съ кустикомъ японской камеліи въ цвту. Дти ходившія въ школу по временамъ длали мн такіе подарки, кладя мн пучки полевыхъ цвтовъ, иногда букетъ розъ изъ отцовскаго сада, но это экзотическое растеніе было слишкимъ рдкимъ и не могло быть принесено ни однимъ изъ нихъ. Я зналъ что Си-Юбъ имлъ общую всмъ Китайцамъ страсть къ цвтоводству и что у другаго Китайца, его друга, была большая оранжерея въ сосднемъ городк. Сомннія мои разсялись окончательно когда я увидалъ что къ стволу камеліи прикрпленъ лоскутокъ красной рисовой бумаги со счетомъ за мытье моего блья. Очевидно было что это соединеніе дловыхъ отношеній съ деликатно выраженною благодарностію было изобртеніемъ Си-Юба. Я хотлъ сорвать самый красивый цвтокъ чтобы воткнуть себ въ петлицу, и тогда съ изумленіемъ увидлъ что онъ привязанъ проволокою. Это побудило меня осмотрть другіе цвты, которые вс оказались тоже привязанными. Кром того мн показалось что это были цвты какого-то низшаго растенія, и холодный земляной запахъ, свойственный камеліи, былъ въ нихъ уже слишкомъ силенъ. Присматриваясь пристальне, я убдился что за исключеніемъ перваго цвтка который я сорвалъ вс остальные были сдланы изъ тончайшихъ пластинокъ картофеля, необычайно искусно вырзанныхъ и скрпленныхъ въ подражаніе настоящимъ цвтамъ. Работа эта обнаруживала безконечное, почти трогательное терпніе, которое, сколь оно ни было изумительно, совершенно не соотвтствовало достигнутымъ результатамъ. Тмъ не мене это было похоже на Си-Юба. Хотлъ ли онъ обмануть меня или удивить своимъ искусствомъ, этого я ршить не могъ. А такъ какъ преслдованіе его моими школьниками невольно располагало меня въ его пользу, то я письменно выразилъ ему мою благодарность въ самыхъ теплыхъ выраженіяхъ, ни словомъ не упомянувъ о моемъ открытіи.
При дальнйшемъ нашемъ знакомств я часто получалъ отъ него другіе маленькіе подарки: баночку варенья какого нельзя было достать въ продаж и въ которомъ, благодаря сильной приправ имбиремъ, никакъ нельзя было распознать изъ какого вещества оно сдлано: животнаго, растительнаго или ископаемаго, двухъ или трехъ безобразныхъ китайскихъ идоловъ ‘на счастіе’, или адскую ракету съ неправильнымъ порывистымъ дйствіемъ которое иногда могло продолжаться до слдующаго утра. Съ своей стороны я преподавалъ ему повидимому безуспшные уроки разговорнаго англійскаго языка и давалъ списывать фразы, что онъ исполнялъ съ изумительною точностію. Помню одинъ случай когда эта необычайная способность къ подражанію привела къ нежелательному результату. Передавая ему тетрадь, я запачкалъ одно слово, наскоро выскоблилъ его и снова написалъ поясне на выскобленной поверхности. Къ удивленію моему Си-Юбъ въ своей копіи также выскоблилъ это слово и вновь написалъ но выскобленному мсту, сдлавъ это съ большимъ искусствомъ чмъ я.
При нашихъ доврительныхъ сношеніяхъ я никогда однако не замчалъ чтобы между нами устанавливалось дйствительное сближеніе. Его сочувствіе и простота были подобны его цвтамъ: это было добродушное подражаніе моему поведенію. Я увренъ что его своеобразный бездушный смхъ не былъ выраженіемъ удовольствія которое онъ дйствительно испытывалъ, хотя я не могу утверждать чтобъ онъ былъ насильственный. Въ своей акуратной подражательности онъ старался только, какъ мн казалось, избжать личной отвтственности. Она лежала всецло на его учител. Въ томъ вниманіи которое онъ обнаруживалъ когда ему представлялись новыя идеи былъ легкій оттнокъ снисходительности какъ будто онъ смотрлъ на нихъ съ высоты своей трехтысячелтней исторіи.
— Не находите ли вы что электрическій телеграфъ изумительное изобртеніе? спросилъ я его однажды.
— Это очень холошо для Меликанцевъ, сказалъ онъ со своею, лишенною значенія улыбкой, — заставляетъ ихъ много плыгать!
Не могу ршить смшивалъ ли онъ его съ дйствіемъ электро-гальванизма или же подсмивался надъ нашею американскою торопливостію и поспшностію. Онъ былъ способенъ къ тому и другому. Мы знали что сами Китайцы имли свои способы тайно и быстро сообщаться между собою. Всякая новость, вредная или полезная для ихъ племени, быстро становилась извстною имъ во всемъ поселк, прежде чмъ мы знали объ этомъ что бы то ни было. Невинная корзина блья присланная съ берега рки была для нихъ въ своемъ род цлою библіотекой новостей, какой-нибудь клочокъ рисовой бумаги по-видимому безцльно валявшійся въ дорожной пыли имлъ таинственную силу заставить всхъ китайскихъ кули внезапно исчезнуть изъ нашего поселенія.
Когда Си-Юбъ не подвергался преслдованіямъ невжественныхъ и грубыхъ людей, онъ всегда былъ источникомъ забавы для всхъ, и я не могу привести ни одного примра когда бы къ нему относились серіозно. Рудокопы забавлялись даже надъ его плутнями и обманами, просто невинными или же злонамренными, и съ большимъ вкусомъ любили разказывать какъ онъ обманулъ сборщика налога на иностранныхъ рудокоповъ. Это была репресивная мра направленная преимущественно противъ Китайцевъ которые скромно копались на участкахъ выработанныхъ уже христіанскими золотоискателями. Разказывали что Си-Юбъ, зная трудность распознавать Китайцевъ по имени, захотлъ воспользоваться еще ихъ неразличимостію по наружному виду. Заплативъ сборщику пошлину, онъ передалъ расписку своимъ соплеменникамъ, такъ что сборщикъ встрчалъ въ разныхъ мстахъ поселка свою расписку и безсмысленную улыбку по-видимому самого Си-Юба. Хотя мы вс хорошо знали что человкъ двнадцать или боле Китайцевъ занимаются у насъ добычей золота, но сборщику удалось получить пошлину только съ двоихъ: съ Си-Юба и Си-Юня, и сходство ихъ было такъ велико что несчастный чиновникъ долгое время мучился мыслію что заставилъ Си-Юба заплатить два раза.
Но сочувствіе къ Си-Юбу было не всегда единодушнымъ.
Разъ я зашелъ въ буфетъ лучшаго ‘клуба’, который принимая во вниманіе наружный видъ и удобства былъ также лучшимъ зданіемъ въ нашемъ поселк. Начались первые дожди, окна были отворены, такъ какъ вліяніе юго-западнаго мусона распространялось и на этотъ отдаленный горный поселокъ. Странно было что въ то же время въ центральной печи горлъ огонь, вокругъ котораго собрались рудокопы, положивъ ноги съ дымящимися отъ пара сапогами на желзную ршетку окружавшую печь. Ихъ привлекала сюда не потребность тепла, но печь представляла какъ бы общественный центръ для разговоровъ и наводила на мысль о мистическомъ круг дорогомъ для стаднаго инстинкта. Но это была ршительно безнадежная группа. Въ теченіе нкотораго времени молчаніе прерывалось только звками, вздохами, ворчливымъ проклятіемъ или нетерпливою перемной положенія. Ничего однако же не случилось ни къ нарушенію интересовъ поселенія, ни въ ихъ личныхъ длахъ что оправдывало бы ихъ угрюмость. Единственная причина ея была въ томъ что они вс какъ одинъ страдали припадками диспепсіи.
Несмотря на кажущееся противорчіе подобной жалобы съ ихъ здоровою обстановкой, жизнью на свжемъ воздух, ежедневнымъ упражненіемъ, вдыханіемъ бальзамическаго горнаго воздуха, вынужденною умренностію въ пищ, отсутствіемъ возбуждающихъ нервы развлеченій,— это было однако же неоспоримымъ фактомъ. Было ли это результатомъ нервно возбужденнаго темперамента который привлекъ всхъ сюда въ лихорадочной погон за золотомъ, или же это происходило отъ качества скуднаго питанія, отъ недоваренной пищи которую быстро проглатывали, жаля времени потребнаго на ея приготовленіе и потребленіе, отъ того ли что они часто замняли всякую пищу водкою и табакомъ,— какъ бы то ни было, но странный физіологическій фактъ былъ налицо, что эти молодые, отборные искатели приключеній, живущіе близкою къ къ природ жизнію первобытныхъ людей, сильные и здоровые на видъ, въ дйствительности страдали несвареніемъ желудка больше нежели изнженные обитатели городовъ. Количество различныхъ патентованныхъ лкарствъ, разнаго вида горечей, пилюль и лепешекъ продаваемое въ поселк почти превосходило количество обыкновенной провизіи результаты употребленія коей представлялось необходимымъ исправить. Страдальцы жадно собирали всевозможныя объявленія и рекламы. Иногда бывали наплывы новыхъ специфическихъ средствъ, и тогда вс разговоры имли предметомъ ихъ относительныя достоинства. Дтская вра въ каждое новое средство была однимъ изъ отличительныхъ качествъ этихъ взрослыхъ бородатыхъ людей.
— Вотъ что я вамъ скажу, господа, сказалъ Цирусъ Паркеръ, оглядывая своихъ товарищей-страдальцевъ, — вы можете толковать о вашихъ патентованныхъ лкарствахъ, я перепробовалъ ихъ вс, но только на-дняхъ нашелъ кое-что что вс ихъ за поясъ заткнетъ, хоть пари держать.
Вс взоры грустно устремились на говорившаго, но никто не промолвилъ ни слова.
— И я нашелъ его не въ объявленіяхъ, не въ циркулярахъ, а изъ своей головы, потому что серіозно сталъ думать, продолжалъ Паркеръ.
— Что же это такое? спросилъ одинъ изъ немудрыхъ и неопытныхъ страдальцевъ.
Вмсто отвта Паркеръ, какъ истинный артистъ, видя что вниманіе всхъ слушателей обращено на него, самъ драматически бросилъ имъ вопросъ:
— Слыхали вы когда-нибудь чтобы Китаецъ страдалъ диспепсіей?
— Нтъ, не слыхали! отозвались присутствующіе. Очевидно было что фактъ этотъ поразилъ ихъ.
— Разумется не слышали, сказалъ Паркеръ торжествуя,— потому что этого никогда не бываетъ! Мн стало казаться невозможнымъ чтобы Китайцы были устроены иначе чмъ блые люди и были избавлены отъ мученій какія чувствуетъ христіанинъ. И вотъ однажды посл обда когда я лежалъ на берегу, кого же я вижу проходящимъ мимо какъ не Си-Юба съ его деревянною улыбкой?
‘Меликанцы много молятся посл обда’, говоритъ онъ, ‘а Китайцы нюхаютъ куленія, и это все лавно’.— Я понялъ что онъ хотлъ сказать будто я молюсь, но я былъ такъ слабъ что не могъ бросить въ него камнемъ. Однакоже это дало мн мысль.
— Какую же? спросили вс съ жадностію.
— На слдующій день я пришелъ къ нему въ лавку когда онъ былъ одинъ. Я чувствовалъ себя очень дурно. Я взялъ его за косу и сказалъ что задушу его если онъ не объяснитъ мн что онъ разумлъ. Тогда онъ взялъ кусочекъ душистой палочки, зажегъ и поднесъ къ моему носу. Пусть съ меня кожу сдерутъ, вы можете поврить мн, господа, что въ ту же минуту я почувствовалъ себя лучше, а посл одного или двухъ вдыханій былъ совсмъ здоровъ.
— Что, это было очень крпко? спросилъ неопытный слушатель.
— Нтъ, сказалъ Паркеръ,— и это особенно удивило меня. Это былъ снотворный душистый запахъ, какъ въ жаркую ночь. Но такъ какъ я не могъ ходить везд съ зажженною курительною свчкой въ рукахъ, я спросилъ его не можетъ ли онъ дать мн что-нибудь въ другой форм что было бы удобне носить съ собой и принимать когда мн будетъ не хорошо, и я заплачу ему, какъ плачу за другія лкарства. Онъ далъ мн вотъ что.
Паркеръ опустилъ руку въ карманъ и вынулъ оттуда небольшую красную бумажку. Когда онъ развернулъ ее, въ ней оказался розовый порошокъ. Вс присутствующіе стали серіозно осматривать его.
— По запаху и по вкусу это похоже на имбирь, сказалъ одинъ.
— Да, это просто имбирь! сказалъ другой презрительно.
— Можетъ-быть это такъ, а можетъ-быть и нтъ, возразилъ Паркеръ сурово.— Можетъ-быть это только моя мечта. Но если это такое вещество что вызываетъ мою мечту, и эта мечта излчиваетъ меня, то мн это все равно. Я купилъ почти на два долара этой мечты или этого имбиря и буду придерживаться его. Слышали!
Онъ старательно завернулъ бумажку и уложилъ опять въ карманъ.
Начались критическія замчанія и подшучиванія. Если онъ (Паркеръ), блый человкъ, способенъ ‘унизиться’ до того чтобы совтоваться съ Китайцемъ, онъ бы лучше накупилъ себ идоловъ и разставилъ вокругъ своей палатки. Если онъ такъ увровалъ въ Си-Юба, ему бы ужь и работать съ нимъ въ выработанныхъ пріискахъ, да кстати и окуриваться тамъ. Если вмсто того чтобы нюхать душистую палочку онъ курилъ опіумъ, то ему слдовало бы мужественно сознаться въ этомъ. Въ то же время было замтно что всмъ очень хотлось еще разъ изслдовать пакетикъ, но Паркеръ остался равнодушенъ ко всмъ намекамъ и упрашиваніямъ.
Нсколько дней спустя я встртилъ Эби-Уинфорда, одного изъ бывшихъ здсь, когда онъ выходилъ изъ прачешной Си-Юба. Онъ пробормоталъ что-то на ходу о безсовстной задержк блья, но не вступилъ со мной въ разговоръ. На слдующій день я встртилъ другаго рудокопа въ самой лавк, но онъ пустился въ такія подробности о какихъ-то пустякахъ что я не дождался конца и оставилъ его одного съ Си-Юбомъ. Когда я зашелъ потомъ къ Покеру Джеку, въ барак у него былъ какой-то странный запахъ эсенціи, который онъ приписывалъ избытку смолы въ еловыхъ дровахъ въ печи. Я не пытался разъяснить эти тайны прямымъ обращеніемъ къ Си-Юбу, я уважалъ его сдержанность. Еслибъ я спросилъ его, я былъ вполн увренъ что онъ мн солжетъ. Съ меня было довольно что его прачешная имла многочисленныхъ кліентовъ и онъ хорошо заработывалъ.
Прошло съ тхъ поръ около мсяца. Однажды докторъ Дэчезнъ вправлялъ у насъ кому-то переломленную кость и посл операціи зашелъ въ клубъ Пальмето. Это былъ старый военный хирургъ, котораго очень уважали и любили въ округ, хотя быть-можетъ нсколько побаивались за его честную прямоту и военную точность выраженій. Когда онъ обмнялся сердечными привтствіями съ рудокопами и принялъ ихъ приглашеніе выпить, Цирусъ Паркеръ, съ притворнымъ равнодушіемъ, которое однако не скрывало нкоторую нершительность и сбивчивость рчи, началъ:
— Я бы хотлъ предложить вамъ вопросъ, докторъ, такъ просто глупый вопросъ, знаете ли, не то чтобы посовтоваться, видите ли, хотя это до нкоторой степени относится къ вашей професіи. Можно?
— Говорите, Паркеръ, сказалъ докторъ добродушно,— время у меня теперь свободное.
— О! Дло идетъ не о какихъ-нибудь симптомахъ, докторъ, и вовсе не касается меня. Я только хотлъ спросить васъ, не знаете ли вы что-нибудь случайно о медицинской практик этихъ Китайцевъ?
— Я не знакомъ съ нею, сказалъ докторъ,— и не знаю никого кому бы она была извстна.
Въ комнат водворилось молчаніе, и докторъ, отставивъ свой стаканъ, продолжалъ съ нсколько професіональною точностію:
— Видите ли, Китайцы не имютъ никакого понятія объ анатоміи на основаніи личныхъ наблюденій. Вскрытія и вивисекціи противорчатъ ихъ предразсудкамъ, на основаніи коихъ они считаютъ человческое тло священнымъ, и потому никогда у нихъ не практикуются.
Въ обществ произошло нкоторое движеніе возбужденнаго интереса, и Паркеръ, посл многозначительнаго взгляда на присутствующихъ, заговорилъ отчасти вызывающимъ, отчасти извиняющимся тономъ:
— Конечно они не хирурги, какъ вы, докторъ, но это не мшаетъ имъ имть кое-какія свои лкарства, какъ, напримръ, собаки дятъ траву. Я бы хотлъ спросить васъ, какъ просвщеннаго человка, не хотите ли вы сказать что, напримръ, старухи которыя собираютъ травы и готовятъ домашнія лкарства, не зная анатоміи, не могутъ быть полезны намъ своими простыми природными средствами?
— Но китайскія лкарства вовсе не просты и не близки къ природ, сказалъ докторъ холодно.
— Не просты? отозвались присутствующіе, придвигаясь ближе къ нему.
— Я не хочу сказать, продолжалъ докторъ, глядя съ очевиднымъ изумленіемъ на возбужденныя лица присутствовавшихъ,— чтобы они были положительно вредны, разв только въ большихъ дозахъ, но они не растительнаго происхожденія и ни въ какомъ случа не могутъ быть названы простыми. Знаете ли вы изъ чего они главнымъ образомъ приготовляются?
— Не знаю, сказалъ Паркеръ съ нкоторою осторожностію,— то-есть, не знаю въ точности.
— Подвиньтесь поближе, я вамъ скажу.
Не только голова Паркера, но и еще нсколько головъ наклонились надъ прилавкомъ. Докторъ Дэчезнъ произнесъ нсколько словъ неслышныхъ для остальной компаніи. Наступило глубокое молчаніе, прерванное наконецъ голосомъ Эби Уинфорда:
— Буфетчикъ, налейте-ка мн на три пальца водки. Я ее проглочу.
— И мн, и мн то же, сказали другіе.
Вс проглотили водку. Двое или трое вышли. Докторъ вытеръ губы, застегнулъ сюртукъ и началъ надвать дорожныя перчатки.
— Я слышалъ, сказалъ Покеръ Джекъ съ легкою улыбкой на своемъ бломъ лиц, вытягивая послднюю каплю изъ своего стакана, — что это проклятое дурачье иногда нюхаютъ дымъ душистыхъ палочекъ какъ лкарство?
— Да, но это сравнительно хорошо, сказалъ докторъ задумчиво.— Он длаются изъ опилокъ смшанныхъ съ небольшимъ количествомъ клея и муравьиной кислоты.
— Муравьиной кислоты? Что это такое?
— Особаго рода сильно пахучая жидкость которую выдляютъ муравьи. Полагаютъ что они пользуются ею для свой защиты, какъ сконксы.
Покеръ Джекъ сказалъ что ему надо поговорить съ человкомъ который проходитъ мимо и быстро исчезъ. Докторъ вышелъ, слъ на свою лошадь и ухалъ. Я замтилъ легкую улыбку на его безстрастномъ бронзовомъ лиц. Это привело меня къ предположенію что онъ понималъ цль задававшихся ему вопросовъ и результатъ сообщенныхъ имъ свдній. Я окончательно убдился въ истин изъ того обстоятельства что объ этомъ никогда больше не говорилось, дло было кончено, и никто не думалъ мстить Си-Юбу. Не было никакого сомннія что вс они тайно лчились у него. Не будучи вполн уврены что докторъ Дэчезнъ не подшутилъ надъ ними касательно качества лкарствъ даваемыхъ Си-Юбомъ, они въ то же время знали что покушеніе противъ злополучнаго Китайца выдало бы ихъ тайну и сдлало бы предметомъ насмшекъ со стороны товарищей рудокоповъ. Такъ этотъ случай прошелъ безслдно, и Си-Юбъ остался господиномъ положенія.
Тмъ временемъ онъ преуспвалъ. Партія кули съ которою онъ работалъ на рк, когда не занятъ былъ стиркою блья, перебирала остатки руды изъ выработанныхъ уже и заброшенныхъ пріисковъ счастливыхъ золотоискателей. Такъ какъ плата за работу была не выше чмъ за битье щебня, а прокормленіе кули стоило до смшнаго дешево, то несомннно Си-Юбъ имлъ хорошій доходъ. Но такъ какъ онъ по обычаю Китайцевъ посылалъ деньги въ Санъ-Франциско не черезъ транспортныя конторы, а со своими же кули, то не было возможности узнать размры его заработка. Ни самъ Си-Юбъ, ни его соплеменники не имли при себ денегъ. Въ боле грубыя времена разбойники нердко нападали на бараки или на прохожихъ, но ни въ хижинахъ Китайцевъ, ни въ дорожныхъ сумкахъ не находили денегъ. Но этому положенію вещей суждено было измниться.
Въ одну изъ субботъ Си-Юбъ явился въ транспортную контору Уэлза, Фарго и Ко съ мшочкомъ золотаго песка который по всу былъ оцненъ въ пятьсотъ доларовъ. Онъ былъ адресованъ одной китайской компаніи въ Санъ-Франциско. Подавая Си-Юбу расписку конторщикъ случайно замтилъ:
— Стирка кажется приноситъ хорошій доходъ?
— Стилка холошо плиноситъ. Вы хотите стилать, Джонъ? сказалъ Си-Юбъ.
— Нтъ, нтъ, отвчалъ конторщикъ смясь.— Я только подумалъ что пятьсотъ доларовъ представляютъ результатъ стирки очень многихъ рубашекъ.
— Не пледставляютъ стилки лубашекъ! Собилалъ золотой песокъ пломывая луду. Понимаете?
Конторщикъ понялъ и приподнялъ брови. Въ слдующую субботу Си-Юбъ опять явился съ мшкомъ стоившимъ четыреста доларовъ для пересылки той же компаніи.
— Добыча была не такъ богата въ эту недлю? любезно спросилъ конторщикъ.
— Нтъ, безстрастно отвчалъ Си-Юбъ,— плошлый лазъ была больше.
Когда пришла еще суббота, и Си-Юбъ снова явился съ мшкомъ золотаго песка на четыреста пятьдесятъ доларовъ, конторщикъ ршилъ что онъ не обязанъ боле хранить тайну. Онъ разказалъ объ этомъ другимъ, и черезъ двадцать четыре часа весь поселокъ зналъ что Си-Юбъ съ своими кули добываетъ среднимъ числомъ на четыреста доларовъ въ недлю золотаго песка изъ заброшенныхъ розсыпей Пальмето.
Изумленію всего поселка не было границъ. Въ прежнія времена зависть и злоба на успхъ этихъ низкихъ язычниковъ приняла бы боле дятельную и враждебную форму и тогда плохо бы пришлось Си-Юбу и его товарищамъ. Но теперь поселокъ былъ уже боле благоустроеннымъ и подчинялся законамъ, въ немъ было уже нсколько восточныхъ семей, въ длахъ участвовали иностранные капиталы. Теперь зависть и негодованіе выразились только тмъ что вызвали разслдованіе и юридическую критику. Къ счастію для Си-Юба существовалъ давно установленный горный законъ по которому выработанныя и брошенныя розсыпи становились собственностію того кто начиналъ работать на нихъ. Но стали говорить что компанія Си-Юба открыла дотол неизвстную жилу, нашла новыя розсыпи гд не работала прежняя компанія, и по своему пристрастію къ таинственности не сдлала законной заявки, пріискъ не былъ записанъ за нею, такимъ образомъ она теряла на него всякое право. Однако же наблюденіе надъ ихъ работами не подтвердило этой теоріи. Золото посылавшееся Си-Юбомъ было такого рода что могло быть оставлено безъ вниманія прежнимъ владльцемъ. Но добыча все-таки была слишкомъ велика для выработаннаго и заброшеннаго пріиска.
— Эти ребята Пальмето были страшно безпечны когда длали первыя шурфовки и принялись разработывать жилу, и должно-быть оставили массу золота, говорилъ Паркеръ, помнившій широкую беззаботность цвтущихъ дней.— Еслибы мы не считали что это не дло благо человка рыться въ чужомъ заброшенномъ пріиск, мы могли бы имть то что эти проклятые Китайцы добываютъ изъ него. Вотъ что я вамъ скажу, ребята, мы были слишкомъ высоки и надменны, и намъ придется спуститься пониже.
Наконецъ возбужденіе достигло крайняго предла. Когда не помогло шпіонство, была пущена въ ходъ дипломатія. Подъ предлогомъ покупки, комитетъ избранный изъ рудокоповъ добился разршенія осмотрть участокъ Си-Юба и производившіяся на немъ работы. Они увидли кучу камней и гравія, несомннные остатки выработаннаго пріиска, гд работали Си-Юбъ и четыре или пять автоматовъ кули. Черезъ два часа члены комитета явились въ клубъ въ высшей степени возбужденные. Они едва могли говорить, но все же изъ разказовъ ихъ любопытная толпа могла вывести заключеніе что богатство пріиска Си-Юба превосходило ихъ ожиданія. Члены комитета видли собственными глазами какъ въ теченіе какихъ-нибудь двухъ часовъ изъ песка и гравія было добыто золота не меньше какъ на двадцать доларовъ. И притомъ работа производилась самымъ глупымъ, неряшливымъ образомъ, хотя и съ китайскимъ терпніемъ. Что бы тутъ могли сдлать блые люди съ хорошо приспособленными машинами! Тотчасъ же составился синдикатъ. Си-Юбу было предложено двадцать тысячъ доларовъ, если онъ продастъ и передастъ во владніе синдиката свой пріискъ въ двадцать четыре часа. Такъ какъ Китаецъ, по-видимому, колебался, то мн, къ сожалнію, приходится сказать что ему дано было понять что въ случа отказа его ожидаютъ большія затрудненія и немалые расходы для законнаго подтвержденія принадлежности ему его собственности, что кром того образуется компанія для разработки земли по об стороны его розсыпей. Си-Юбъ наконецъ согласился, съ оговоркой что деньги должны быть выплачены золотомъ китайскому агенту въ Санъ-Франциско въ тотъ самый день какъ онъ оставитъ свой пріискъ. Синдикатъ не возражалъ противъ этихъ характерныхъ предосторожностей Китайца. Опасеніе путешествія съ деньгами было такъ похоже на него. При этомъ на не лестныя для общины опасенія его не было обращено вниманія. Си-Юбъ ушелъ въ тотъ же день какъ синдикатъ вступилъ во владніе пріобртенною собственностію. Предъ своимъ уходомъ онъ зашелъ ко мн проститься. Я поздравилъ его съ удачей, но въ то же время меня тревожила мысль что онъ вынужденъ былъ продать свою собственность за цну далеко ниже ея дйствительной стоимости.
Теперь я думаю иначе.
Въ конц первой недли новой компаніи очистилось около трехсотъ доларовъ. Это было не такъ много какъ ожидали, но синдикатъ былъ, по-видимому, доволенъ и поставилъ новыя машины. Въ конц слдующей недли синдикатъ не говорилъ ничего о своей добыч. Одинъ изъ членовъ его спшно отправился въ Санъ-Франциско. Говорили что онъ не нашелъ тамъ ни Си-Юба, ни агента которому переданы были деньги. Ни одного Китайца не осталось также во всемъ поселк. Потомъ роковая тайна обнаружилась.
Старый пріискъ, по-видимому, никогда не доставлялъ Си-Юбу боле двадцати доларовъ въ недлю. Си-Юбъ возымлъ блестящую мысль ‘раздуть’ дло помощію взятаго взаймы золотаго песка на пятьсотъ доларовъ, который онъ открыто переводилъ чрезъ транспортную контору въ Санъ-Франциско своему доврителю и кредитору и потомъ тайно получалъ обратно чрезъ кули, для того чтобы снова открыто переслать въ Санъ-Франциско. Мшочекъ золотаго песка ходилъ такимъ образомъ взадъ и впередъ между кредиторомъ и должникомъ, возбуждая изумленіе транспортной конторы и роковое любопытство въ жителяхъ поселка. Въ тотъ день какъ самозванный комитетъ явился для изслдованій, Си-Юбъ посыпалъ мсто работъ золотымъ пескомъ, такъ искусно распредливъ его что добыча казалась вполн естественною, и заброшенный пріискъ представился настоящимъ мсторожденіемъ золота.
На прощаніе съ Си-Юбомъ и въ заключеніе моихъ воспоминаній объ этомъ непонятомъ человк мн остается прибавить мнніе знаменитаго юриста въ Санъ-Франциско которому были изложены эти факты: ‘Этотъ предполагаемый обманъ былъ проведенъ такъ умно что весьма сомнительно чтобы противъ Си-Юба могло быть возбуждено какое-нибудь преслдованіе, такъ какъ нтъ законныхъ доказательствъ что онъ посыпалъ мсторожденіе золотымъ пескомъ, не доказано тоже чтобъ онъ утверждалъ что золотой песокъ постоянно добывается изъ мсторожденія, это предположеніе остается вполн на отвтственности комитета который осматривалъ его подъ ложнымъ предлогомъ и потомъ запугиваніемъ вынудилъ продажу’.