П. Ганзен.
Киркегор, Сёрен, Ганзен Петр Готфридович, Год: 1895
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Киркегор (Sren Kierkegaard) — замечательный датский поэт-мыслитель, род. в Копенгагене 5 мая 1813 г., умер 11 ноября 1855 г. Отец К., простой крестьянин-ютландец, переселился в столицу и здесь, благодаря недюжинному уму и энергии, скоро разбогател. К. был последним ребенком от второго брака отца, которому было тогда уже около 60 лет. Воспитывался К. под непосредственным надзором и влиянием строго-религиозного отца, научившего его ‘любить Иисуса Христа’. Окончив курс в университете по богословскому факультету, К. получил степень магистра философии за диссертацию: ‘Om Begrebet Ironi’ (‘О понятии иронии’). В 1841 г. К. сделался женихом, но через некоторое время, убедившись, что состояние его здоровья не сделает этот брак счастливым, возвратил невесте слово. Этот разрыв произвел глубокий переворот в его духовной жизни и обусловил направление его литературной деятельности. Задавшись целью довести людей, через усвоение эстетических и этических истин, до религиозного и затем до чисто-христианского понимания жизни, К. счел нужным действовать как бы от лица разных авторов: под собственным именем он писал сочинения назидательного характера, проникнутые строго-религиозным духом, а под различными псевдонимами издал ряд эстетико-этических произведений. В 1843 г. вышло в свет его ‘Enten-Eller’ (‘Или-или’). Оно распадается на две части. Первая (‘Из записок A.’) содержит в себе несколько статей чисто эстетического содержания. В одной из них — ‘Севооборот’ — К. проводит мысль, что задача эстетика состоит в соблюдении надлежащего разнообразия в наслаждениях, вследствие чего ему нужно прежде всего остерегаться всякой продолжительной связи, т. е. избегать дружбы, брака, службы и т. п. В ‘Дневнике обольстителя’, в противоположность Дон-Жуану, представителю стихийной силы чувственности, обрисован обольститель духовный, для которого весь интерес не в том, скольких он обольстил, а в самом способе обольщения. Вторая часть ‘Или-или’ (‘Из записок B.’) посвящена разъяснению возможности перехода от эстетического воззрения на жизнь к этическому, она заканчивается статьей ‘Ультиматум’, содержащей проповедь сельского священника на тему ‘о греховности человеческой’ и служащей переходом к статьям чисто религиозного характера. Огромное впечатление, произведенное ‘Или-или’ на датское общество, прекрасно обрисовано Георгом Брандесом в его книге ‘Sren Kierkegaard’. Самый выдающийся представитель современной К. датской критики, Гейберг, ограничился кратким сообщением о ‘феноменальном литературном явлении’, уклонившись от всяких разъяснений настоящей цели и значения сочинения. Да и трудно было угадать эту цель во всем ее объеме: ‘Или-или’ было только первым звеном той сложной цепи, которую образовывают все произведения К. Спустя несколько месяцев вышли подписанные собственным именем К.: ‘То opbyggelige Taler’ (‘Две назидательные речи’). К. желал этим установить тот факт, что, начав свою литературную деятельность с произведений эстетико-этического характера, он только желал помочь читателю постепенно усвоить себе истинно-христианскую точку зрения. В том же году вышли еще три сочинения К.: ‘Frygt og Bven, dialektisk Lyrik af Johannes de Silentio’ (‘Страх и трепет — диалектическая лирика Иоганна Молчальника’), ‘Gjentagelsen, et Forsog i deu experimenterende Psykologi af Constantin Constantius’ (‘Повторение — попытки экспериментальной психологии Константина Констанциуса’) и ‘Tre opbyggelige Taler’ (‘Три назидательные речи’). Последние, равно как и вышедшие месяц спустя ‘Fire opbyggelige Taler’ (‘Четыре назидательные речи’), были опять изданы от собственного имени К. В ‘Страхе и трепете’ автор начинает как раз с того пункта этического развития, до которого он довел читателя в последней статье второй части ‘Или-или’, и занимается решением проблемы — ‘как согласовать общие для всех требования этики с единичным абсолютным требованием, предъявляемым религией отдельному индивидууму’. Он приходит к выводу, что отдельная личность стоит выше общества, абсолютный долг отдельной личности к Богу — выше общечеловеческих этических требований к нему со стороны ближних. ‘Повторение’ имеет целью выяснить освобождающую силу веры: благодаря вере человек становится свободным от всех земных путей, непосредственная, несвободная связь его с действительной жизнью превращается в свободную, духовную. В течение 1844 г. появились в печати — кроме трех сборников назидательных речей, которыми автор стремится пробудить в читателях религиозное чувство, — три сочинения: ‘Filosofiske Smuler eller en Smule Filosofi, af Johannes Climacus’ (‘Философские крохи, или Немножко философии Иоганна Климакуса’), ‘Begrebet Angst, en simpel paapegende Overvejelse i Retning af det dogmatiske Problem om Arvesynden af Vigilius Hafniensis’ (‘Понятие о страхе Вигилия Гафниенсиса — психологическое развитие вопроса о наследственном грехе’) и ‘Forord, Morskabslsning for enkelte Stnder-efter Tid og Lejlighed af Nicolaus Notabene’ (‘Предисловие, занимательное чтение в часы досуга для некоторых сословий Николая Нотабене’). В первом сочинении автор с почвы общерелигиозной переходит уже на чисто-христианскую и обсуждает вопрос, что должно разуметь под словом ‘христианин’, энергично полемизируя против отвлеченного мышления. ‘Понятие о страхе’ — одно из самых важных по содержанию и в то же время одно из самых трудных для понимания произведений К. Здесь К. рассматривает грех, как силу, преграждающую путь к осуществлению идеалов, и указывает, как на единственное спасение, на религию. ‘Предисловие’ содержит ряд полемических статей юмористического характера. В 1845 г. вышли: ‘Tre Taler ved tnkte Leiligheder’ (‘Три назидательные речи’) и ‘Stadier paa Livets Vei. Studier af Forskjellige udg. af Hilarius Bogbinder’ (‘Стадии жизненного пути — этюды различных авторов, изданные Гиларием Переплетчиком’). Автор снова ведет читателя от эстетического наслаждения любовью к этическому долгу любви и к принесению любви в жертву религии. Конец 1845 г. ознаменовался выступлением К. на поприще публициста и уничтожающим нападением на сатирический журнал ‘Корсар’ (см. Гольдшмидт, IX, 138). Выступая против ‘Корсара’, К. имел в виду не только выполнить нравственный долг писателя по отношению к журналу, ‘терроризовавшему общество из корыстных и других низменных целей’, но также и вызвать нападки на себя опасного врага и этим путем ‘умалить свое личное значение в глазах большой публики’. Он никогда не писал для нее, не добивался ее благосклонности, а между тем некоторые его сочинения, например ‘Или-или’ и ‘Стадии’, пользовались в ней огромным успехом, и это представляло для К. ‘опасность особого рода’. Ему не нужны были ученики-поклонники, которые вместо того, чтобы всецело посвятить себя осуществлению выставленных им идеалов, стали бы увлекаться самой личностью его. Два месяца спустя после появления первой статьи Кьеркегора против ‘Корсара’, когда карикатуры на него не сходили со страниц журнала, вышел обширный труд К.: ‘Afsluttende Efterskrift til de filosofiske Smuler af Johannes Climacus udg. af S. K.’ (‘Заключительный постскриптум к философским крохам Иоганна Климакуса, изд. С. К.’). Этот замечательный труд является центральным во всей авторской деятельности К. и знаменует окончательное вступление его в область чисто-религиозную. Он занимается здесь разрешением проблемы, ‘как сделаться христианином’. Темой последующих сочинений К., чисто-религиозного характера, служит истолкование сущности христианства и требований, им предъявляемых. В 1846 г. появился ‘То Tidsaldre’ (‘Два века’), замечательный критический разбор романа г-жи Гюллембург, того же имени. В 1847 г. вышли ‘Opbyggelige Taler i forskjellig Aand’ (‘Назидательные речи’) и превосходнейшие рассуждения ‘Kjrlighedens Gjerninger’ (‘Деяния любви’) — труд, замечательный по красоте описаний идеала христианской жизни. В 1848 г. появились ‘Christelige Taler’ (‘Христианские речи’), в 1849—51 гг. — еще несколько религиозных речей, из которых особенно выделяются ‘Лилия в поле и птица поднебесная’. В предисловии к двум вышедшим в 1851 г. религиозным речам К. резюмирует сущность своей авторской деятельности. Он вполне сознает свое личное несовершенство и отнюдь не выдает себя за носителя истины, он только называет себя ‘поэтом-мыслителем особого рода’, который не претендует ни на какую авторитетность, ни даже на желание сказать что-либо новое, а лишь желает заставить людей ‘перечесть древние письмена гуманной личной жизни, перечесть все старое, перешедшее к нам от предков, притом стараясь усвоить себе все это возможно искреннее’. Одновременно К. издал ‘Om min Forfattervirksomhed’ (‘О моей авторской деятельности’), где указывает на объединяющую ее идею — ‘суть жизни во Христе’. В 1849—1850 гг. вышли также два крупных произведения К.: ‘Sygdommen til Dden’ (‘Смертельная болезнь’) и ‘Indvelse i Christendom’ (‘Обучение христианству’). В ‘Tvende ethisk-religise Smaa-Afhandlinger af H. H.’ (‘Две маленькие этико-религиозные стати Г. Г.’) К. трактует вопросы: ‘Вправе ли человек идти на казнь за истину?’ и ‘Какая разница между гением и апостолом?’ В 1851 г. вышло новое крупное сочинение К.: ‘Til Selvprvelse!’ (‘Испытайте себя!’). В предисловии к нему К. определяет свое положение в современном ему датском обществе, состоящем из людей, мнящих себя христианами. Самого себя К. не осмеливается называть христианином и единственное преимущество свое видит в том, что он, в качестве поэта-мыслителя, ‘немного лучше других сознает, в чем заключается сущность христианского учения, и умеет изложить это’.
Двенадцатилетняя неутомимая деятельность К. (произведения его занимают около 800 печатных листов) не только не принесла ему никаких материальных выгод, но, напротив, поглотила все его собственные средства, доставшиеся ему от отца. Самому К. это казалось вполне естественным, потому что писатель посвящает себя служению идее. Такой идейный писатель, как К., постоянно должен был приходить в столкновение с ‘толпой’. Из этих столкновений он вывел свое учение ‘о единице’, т. е. о сознающем свою личную ответственность индивидууме, в противоположность безответственной массе, толпе. Единица может обладать истиной, тогда как масса, толпа, по самому существу своему есть ложь, до такой степени, что если бы даже единицы, обладающие истиной сами по себе, решились сплотиться, образовать массу, имеющую какое-либо решающее значение, то сейчас же лишились бы своего прежнего значения. Вот почему Христос и был распят. Он хотя и обращался с проповедью ко всем, но не желал, однако, содействия массы, а, напротив, отталкивал ее от себя, желая оставаться истиной, которая имеет дело с каждой личностью в отдельности. Поэтому каждый, кто действительно хочет служить делу истины, обречен на мученичество. Образец мыслителя К. видел в Сократе, его самого недаром называют ‘современным Сократом датской литературы’. Замечательна также та оппозиция, в которую с самого начала стал К. по отношении к модной тогда философии Гегеля. Это была оппозиция индивидуальности против объективности, грозившей поглотить ее. В противоположность учению гегельянцев, для которых субъективный ум служит только средством для развития объективного ума, К. утверждал, что истину следует искать как раз в субъективности. Абсолютная субъективность, Бог, является вечной истиной, задача же субъективности отдельного индивидуума — в приближении к истине. К. не был ригористом, требующим, чтобы все непременно стремились к осуществлению недосягаемых для нашего расслабленного века идеалов, он хотел только обновить эти идеалы в памяти людей, заставить людей сравнить ту жизнь, которую они ведут, с той, которую следовало бы вести — и таким образом пробудить в них совесть. Понятна та страстная борьба (см. ‘Bladartikler’ и ‘ieblikket’, 1855 г.), которую вел К. с датским лютеранским духовенством, считая его недостойным имени ‘служителей и исповедников Христа’. Борьба эта в конец надорвала и без того слабые физические силы К.: он умер на 42 году жизни, удовлетворенный сознанием, что ему удалось высказаться вполне. Оставшихся после смерти К. 100 далеров как раз хватило на его погребение, все остальные его средства ушли на издание его трудов и помощь бедным.
Слог К. отличается необыкновенной рельефностью и яркостью. Даже литературные противники К. отдавали ему в этом отношении полную справедливость и возражали лишь против ‘неровности’ его стиля. К. иногда излагал свои мысли преднамеренно сложно и сухо, чтобы оттолкнуть этим массу поверхностных читателей и заставить ‘единицу’, которую он называет единственным своим читателем, поглубже вдуматься в читаемое. Известный при жизни только в избранных литературных кружках, К. оказал огромное влияние на последующую датскую литературу. Ориентироваться в произведениях К., несмотря на их многочисленность, очень легко, благодаря библиографии, составленной профессором Нильсеном и приложенной к сборнику публицистических статей К. (‘Bladartikler’). Богатейшие материалы для выяснения личности К. заключаются в восьми томах его записок, изданных после его смерти, под общим заглавием: ‘Af S. K.’s efterladte Papirer’ (‘Из посмертных записок С. К.’).
См. ряд этюдов Бертольда, ‘S. K., eine Verfasser-Existenz eigner Art’ (1883), ‘Aus und ber S. K., Frchte und Bltter’ (1874), ‘Noten zu S. K.’s Lebensgeschichte’ (1876), ‘Die Bedeutung der sthetischen Schriften S. K.’s’ (1879), в последнем автор возражает против взгляда Г. Брандеса, высказанного им в его ‘S. K., en kritisk Fremstilling i Grundrids’ (1877, есть перевод на немецкий язык). Брандесу возражает также и швед W. Rudin, ‘S. K.’s person och frfatterskap, ett forsk’ (1880). Ср. еще F. Petersen, ‘S. K.’s Kristendomsforkyndelse’ (Христиания, 1877), L. Ditriechson, ‘Indledning i Studiet af Danmarcks Literatur i vort Aarhundrede’. Ha русский язык переведены П. Ганзеном: ‘Афоризмы эстетика’ (‘Вестник Европы’, 1886 г., май), ‘Гармоническое развитие эстетических и этических начал в человеческой личности’ (‘Северный Вестник’, 1888, сентябрь-декабрь). Обе эти статьи изданы в новом переводе, вместе с третьей: ‘Дневник Обольстителя’, под общим заглавием: ‘Наслаждение и долг’ (1894).
Источник текста: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, т. XV (1895): Керосин — Коайе, с. 124—127.