Н. Б—в.
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, т. XV (1895): Керосин — Коайе, с. 116—119
Кирилл и Мефодий, Барсов Николай Иванович, Год: 1903
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Кирилл (827—869) и Мефодий (ум. 885) — св. равноапостольные просветители славян, род. в г. Солуни в Македонии, где жил отец их, Лев, занимавший высокую военную должность. Были ли они родом славяне, как доказывал М. П. Погодин, Иречек и др., или греки, как думает большинство ученых, — доселе не решено окончательно. Мефодий, старший из восьми братьев, состоял в военной службе, был правителем какого-то славянского княжества, находившегося, по мнению Дринова, в Фессалии, по преобладающему же мнению — в той части Македонии, которая называлась Славинией, потом постригся в монашество, на горе Олимпе. Кирилл (получивший это имя при пострижении в схиму, перед самой кончиной, до тех пор он назывался Константином) был самый младший из братьев и с младенчества обнаруживал необычайные умственные дарования. Еще не достигнув 5 лет, обучаясь в солунской школе, он в состоянии был читать глубокомысленнейшего из отцов церкви, Григория Богослова. Слух о даровитости К. достиг Константинополя, и он был взят ко двору императора Михаила III, в товарищи по учению к его сыну. Под руководством лучших наставников — в том числе Фотия, будущего знаменитого патриарха — К. изучил античную литературу, философию, риторику, математику, астрономию и музыку. Слабый здоровьем, проникнутый религиозным энтузиазмом и любовью к науке, К. рано принял духовный сан и сделан был священником, а также библиотекарем патриарха. Вскоре он тайно удалился в монастырь, где его друзья отыскали лишь через шесть месяцев, они убедили его возвратиться, после чего он сделан был учителем философии и получил имя ‘философа’, которое осталось за ним в истории. Обширная эрудиция дала ему возможность победить в ученом споре бывшего патриарха Анния, иконоборца. Когда эмир милитенский, мусульманин, обратился в Византию (851) с просьбой о присылке ученых для ознакомления его с христианством, император и патриарх избрали для этой миссии К., вместе с Георгием Асинкритом. После нескольких лет, проведенных с братом Мефодием в монастыре, на Олимпе, К., в 858 г., получил новое поручение императора — идти, вместе с Мефодием, к хозарам-язычникам, просившим о присылке к ним ученых мужей. Путь к хозарам лежал через Корсунь, здесь миссионеры остановились на время для изучения языка еврейского и открыли мощи св. Климента Римского, которых большую часть взяли с собой. Каган хозарский принял их дружелюбно, и хотя сам не крестился, но позволил креститься всякому, кто захочет, и объявил смертную казнь тем из находившихся в его стране греков, которые стали бы обращаться в магометанство или иудейство. Близ хозар жили славяне, о которых Нестор упоминает, как о плативших дань хозарам. Гильфердинг думает, что проповедь св. Кирилла и Мефодия коснулась и этих славян. В Корсуни, по свидетельству одного ‘жития’ К., он познакомился с одним ‘русином’ и нашел евангелие и псалтырь на русском языке, писанные ‘русскими письменами’. Крестив 200 человек хозар и взяв с собой пленных греков, отпущенных на свободу, К. и Мефодий возвратились в Константинополь, К. возобновил свои научные занятия, Мефодий принял игуменство в Полихрониевом монастыре. Около 861 г. последовало крещение болгарского царя Бориса, а потом и всей Болгарии. Обращение Бориса, на основании некоторых первоисточников, многими приписывается Мефодию, но Е. Е. Голубинский и вслед за ним Иречек (в ‘Истории Болгарии’) решительно отрицают какое бы то ни было отношение Мефодия к крещению Бориса. С 862 г. начинается главное дело всей жизни святых братьев. В этом году они были посланы, по просьбе моравского князя Ростислава, в Моравию, для наставления ее населения в истинах веры на его собственном славянском языке. В Моравию и Паннонию христианство было принесено латинскими миссионерами из южной Германии, совершавшими богослужение на латинском языке, поэтому народ оставался полупросвещенным. Отправляя св. братьев в Моравию, император говорил Кириллу: ‘знаю, что ты слаб и болен, но кроме тебя некому исполнить то, о чем они просят. Вы солуняне, а все солуняне чисто говорят по-славянски’. ‘Слаб я и болен, но рад идти пеш и бос, готов за христианскую веру умрети’, — отвечал Кирилл, по сказанию ‘жития’ его. ‘Имеют ли славяне азбуку? — спросил он, — учить без азбуки и без книг, все равно что писать беседу на воде’. В Моравии К. и Мефодий были встречены неприязнью всего католического духовенства, но на их стороне был народ, со своим князем. Они принесли с собой священные и богослужебные книги на славянском языке, стали учить народ понятной ему славянской речью, строить церкви, заводить училища. Латинские священники жаловались на них папе Николаю I, который потребовал их на суд в Рим. Когда они прибыли туда, Николая I не было уже в живых, его преемник Адриан II, узнав, что они несут с собой мощи св. Климента, встретил их торжественно за городом, К. поднес ему Евангелие и другие книги на славянском языке, и папа, в знак их одобрения, положил их на престол в храме св. Марии, а затем по ним было совершено богослужение в нескольких церквах Рима. Вскоре К. скончался, перед смертью он говорил брату: ‘мы с тобой, как два вола, вели одну борозду. Я изнемог, но ты не подумай оставить труды учительства и снова удалиться на свою гору’. Посвященный папой в епископы Паннонии и снабженный буллой, в которой одобрялось богослужение на славянском языке, Мефодий прибыл к Коцелу, князю той части Моравии, которая лежит за Дунаем. Латинские священники вооружили против него немецкого императора, по распоряжению зальцбургского архиепископа с собором, Мефодия сослали в Швабию, где он пробыл в заточении, терпя жесточайшие истязания, около трех лет. Его били, выбрасывали на мороз без одежды, влачили насильно по улицам. Особенной жестокостью отличался викарий зальцбургского архиепископа, Ганнон. Папа Иоанн VIII в 874 г. настоял на его освобождении и возвел его в сан архиепископа моравского, со званием папского легата, но вскоре его снова подвергли суду, за то, что он не верует в исхождение Св. Духа ‘и от Сына’ и, будто бы, не признает своей иерархической зависимости от папы. Папа запретил ему славянское богослужение, а в 879 г. еще раз вызвал его в Рим, где Мефодий совершенно оправдался от взведенных на него обвинений и снова получил буллу, разрешавшую славянское богослужение. Тогда немецкое духовенство убедило кн. Святополка сделать викарием Мефодия немецкого священника Викинга, который пытался настоять на отмене славянского богослужения, уверяя, что папская булла, данная Мефодию, не разрешает, а запрещает это богослужение. Мефодий предал его анафеме и жаловался на него папе, который еще раз подтвердил право богослужения на славянском языке, под условием, при чтении евангелия по-славянски, предварительно читать его по-латыни. Около 871 г. Мефодий крестил чешского кн. Боривоя и ввел в Чехии славянское богослужение, проповедь его учеников проникла в Силезию и Польшу. Незадолго до кончины, в 881 г., Мефодий посетил Константинополь, по приглашению имп. Василия. Утешенный и ободренный вниманием императора и патриарха (Фотия), Мефодий, уже престарелый и слабый, возвратился в Моравию, чтобы довершить свое великое дело — перевод на славянский язык священных книг. 6 апреля 885 г. он скончался, оставив своим преемником, архиепископом моравским, лучшего из своих учеников, Горазда, и около 200 обученных им пресвитеров-славян. Спорят о том, на какое из славянских наречий (‘язык словеньск’) переложены Кириллом и Мефодием священные и богослужебные книги. В начале настоящего столетия едва ли было какое-нибудь славянское племя, которому не усваивали бы язык славянских апостолов. Добровский признавал его за ‘старый, еще без всякой примеси, сербо-болгаро-македонский диалект’. Копитар думал, что жившее на юг от Дуная большое славянское племя было разделено пришедшими сербо-хорватами на две половины — славян болгарских и паннонских, и что св. Писание было переведено на язык паннонцев (нынешние хорутанские славяне, иначе винды). Шафарик утверждал, что К. и Мефодий пользовались болгарским наречием, которое они изучили в Солуни и которое было в ходу в теперешней Румынии, Валахии, Венгрии и Семиградии. Позже он изменил свое мнение и доказывал, что перевод св. Писания был совершен К. и Мефодием во владениях кн. Коцела, при участии туземцев, следовательно, на язык паннонских славян, который был переходным от староболгарского к словенскому (виндскому) и назывался старославянским. Что К. и Мефодий (особенно Кирилл) составили для славян азбуку, это признается всеми, на основании многочисленных и несомненных свидетельств древности, но время и место составления этой азбуки служат предметом разногласия между учеными, как и вопрос о том, который из двух известных в настоящее время слав. алфавитов, глаголица или кириллица, изобретен К. (см. Азбука, Кириллица, Глаголица). Что касается книг, переведенных К. и Мефодием с греческого на славянский, то на первый раз, по свидетельству Храбра, они ‘преложили избор от евангелия и апостола’, т. е. те места из евангелий и апостольских посланий, которые читались при богослужениях. Перевод сделан ‘на язык словеньск’, т. е. старославянский, до некоторой степени общий и более или менее понятный для всех славянских племен. Из слов Нестора летописца, а еще более — из свидетельств древнего ‘жития’ Мефодия, видно, что под конец жизни Мефодия, были переведены на славянский язык все канонические книги св. Писания Ветхого и Нового Завета. Этот полный перевод Библии до нас не сохранился. Какие из книг богослужебных были переведены К. и Мефодием ‘на словеньск язык’ — это с точностью доселе не выяснено. Если перевод св. Писания и богослужебных книг начат ими еще ранее их посольства в Моравию, то можно допустить, что ими был переведен к концу их жизни полный круг книг богослужебных, в тех редакциях, в каких они существовали в то время в Греции. Позднейшая критика распределяет переводческие работы между братьями таким образом. К. преложил евангелие и апостол (апракос), псалтирь и богослужебные книги, причем, вследствие недосмотров со стороны его помощников, в перевод вкрались ошибки, составляющие характеристический признак древнейших рукописей, многие греческие слова оставлены без перевода. Мефодий переложил на словеньск язык ‘уставные’, т. е. канонические книги Ветхого и Нового Завета. Кроме переводов, К. приписывают одно сочинение ‘О правой вере’ и несколько молитв, Мефодию — перевод ‘Номоканона’ Фотия (сохранившийся в рукописи XIII в., в Румянцевском музее) и ‘Патерика’, кратких житий святых и восьми речей его брата, сказанных у хозар в защиту христианства против магометанства. Сверх того, с именем К. и Мефодия известно в памятниках древней письменности несколько произведений, подлинность которых оспаривается. Сюда относятся: 1) ‘Слово Кирилла Словенца, солунского философа’, более известное под именем Солунской легенды, изданное впервые в сербском ‘Гласнике’ г. Константиновым в 1856 г., исследованное академиком Куником, В. А. Бильбасовым признаваемое за несомненно-подлинное произведение К., на нем основывается новое повторение старой мысли о том, что К. и Мефодий проповедовали и в Болгарии. 2) ‘Проглас св. Евангелия’ — нечто вроде предисловия к переводу Евангелия, помещенный в печском четвероевангелии XIV в., принадлежавшем Гильфердингу. Срезневский, издавший его, признает его весьма замечательным, но не решается категорически приписать его К., так как хотя оно и подписывается именем Константина философа, ‘учителя нашего’, но может принадлежать и Константину, епископу болгарскому Х в. 3) ‘Написание о правой вере, изущенное Константином блаженным философом’, находящееся в болгарской рукописи 1348 г., изданное в подлиннике Срезневским, а в русском переводе — в ‘Воскресном Чтении’ 1841 г. Воронов основательно считает его произведением болгарской литературы позднейшего времени. 4) Профессор И. И. Малышевский причисляет к сочинениям К. канон св. Димитрию, открытый Горским в рукописи XII или XIII в., синодальной библиотеки. В древнерусской литературе Кириллу-философу приписывается множество поучений, несомненно ему не принадлежащих, между ними есть поучения Кирилла Туровского и даже митрополита Кирилла II. Даже на Западе появился сборник поучений под именем К. — ‘Apologi S. Cyrilli’, иначе озаглавливаемый ‘Speculum Sapientiae’. Противоречия и разногласия ученых по разным вопросам жизни и деятельности К. и Мефодия происходят от того, что главные первоисточники для решения этих вопросов имеют легендарный характер и во многом не согласны между собой. Лишь в позднейшее время обратились к строго-критическому исследованию самых первоисточников. Таковы сочинения В. А. Бильбасова, ‘Кирилл и Мефодий по документальным данным’ (1868 г., по западным легендам — 1871 г.) и А. Д. Воронова, ‘Главнейшие источники для истории Кирилла и Мефодия’ (Киев, 1877), а также И. Мартынова, ‘St. MИthode, apТtre des Slaves, et les lettres des souverains pontifes, conservИes au British Museum’ (1880). Папские послания, найденные в Британском музее, между которыми значительная часть относится к эпохе Мефодия и прямо касается его жизни и деятельности в Моравии, восполняют скудный итог первоисточников для биографии славянских апостолов и, к общему утешению славистов, подтверждают безусловную правдивость главного из первоисточников — обширной редакции ‘Жития св. Кирилла’. Проф. Воронов, в статье: ‘Научное движение по вопросу о Кирилле и Мефодии’ (‘Труды Киевск. дух. академии’, 1881, т. II), дает полный анализ вышеупомянутых папских посланий и оценку суждений о них католического ученого о. Мартынова.
Литература о К. и Мефодии весьма обширна, обнимая до 400 сочинений и изданий славянских, немецких и русских. ‘Библиографический указатель книг и статей о Кирилле и Мефодии’ (в ‘Библиографе’, изд. H. M. Лисовским, 1885 г.), заключающий в себе до 300 названий, далеко не полон, в нем отсутствует большая часть сочинений и статей западных ученых. Главные соч., кроме названных выше: архим. Амфилохий (о переводе К. ‘апостола’), Бодянский, ‘О происхождении славянских письмен’ (1855) и ‘О глаголице’ (1859), Гильфердинг, ‘Успение св. Кирилла’ (1858), ‘Предисловие Кирилла в переводе Евангелия’ (1858), ‘Греческие службы св. К. и Мефодию’ и др., А. В. Горский, ‘О Кирилле и Мефодии’ (1843), Григорович, ‘Изыскания о слав. апостолах’ (1847), ‘Древнеславянские памятники’ (1862), Добровский, ‘О Кирилле и Мефодии’ (1825), Дювернуа, ‘О годе изобретения слав. письмен’ (1862), H. A. Лавровский, ‘Кирилл и Мефодий как православные проповедники у западных славян’ (1863), И. Мартынов, ‘Кирилло-мефодиевский сборник’ (1863—67), И. В. Платонов, ‘Жизнь Кирилла и Мефодия’ и ‘Об апологах Кирилла’, М. П. Погодин, ‘Кирилло-мефодиевский сборник’ (1865), Порфирий Успенский, ‘О проповеди Кирилла и Мефодия в Моравии’ (1877), Филарет, епископ рижский, ‘Кирилл и Мефодий’ (1846), Шафарик, ‘Расцвет славянской письменности’ (1847), ‘О глаголице’ (1855), ‘О происхождении глаголитизма’ (1860), ‘Мефодиевский Сборник’ (Варшава, 1885), И. Малышевский, ‘Св. Кирилл и Мефодий, первоучители славянские’ (Киев, 1886), Лавровский, ‘Итальянская легенда. Критический разбор исследований и мнений о ней и значение ее для истории жизни и деятельности славянских первоучителей’ (‘Ж. М. Н. Пр.’, 1886 г., No 7 и 8), Барац, ‘Кирилло-мефодиевские вопросы’ (‘Труды Киевской Духовн. Академии’, 1889 г., No 3 и 1891 г., No 6 и 8, автор привлекает к изучению первоисточников о Кирилле и Мефодии еврейск. параллели и, между прочим, доказывает, что ‘солунская легенда’ возникла на еврейско-талмудической почве), Попруженко, ‘Кирилло-мефодиевские вопросы’ (‘Летопись Ист.-филол. общ. при Новоросс. унив.’, вып. 2, Одесса, 1890), И. Ягич, ‘Вновь найденное свидетельство о деятельности Константина философа, первоучителя славян св. Кирилла’ (‘Сборник отделения русск. яз. и словесности акад. наук’, т. LIV, СПб., 1893, это — письмо к еписк. Гаудериху Анастасия, библиотекаря ватиканского во второй половине IX ст., найденное в бумагах покойного Деллингера), А. Петров, ‘Чествование св. славянских апостолов Кирилла и Мефодия в древнерусской церкви’ (‘Христ. Чтение’, 1893 г., No 3), его же, ’50-летие научной разработки пространного жития св. Константина философа’ (M., 1894 — из ‘Чтений в Общ. любит. духовн. просвещения’).