Как мы теперь живем, Троллоп Энтони, Год: 1875

Переводы
Время на прочтение: 905 минут(ы)
Скачать в PDF

ПРИЛОЖЕНІЕ КЪ РУССКОМУ ВСТНИКУ

Какъ мы теперь живемъ.

РОМАНЪ
АНТОНИ ТРОЛЛОПА

ПЕРЕВОДЪ СЪ АНГЛІЙСКАГО

МОСКВА
Въ Университетской типографіи (Катковъ и K) на Страстномъ бульвар.
1875

I. Tри редактора.

Позвольте представать вамъ, читатель, леди Кабрери, отъ характера и дйствій которой будетъ зависть большая часть того что можетъ встртиться интереснаго на этихъ страницахъ, позвольте представить ее въ то время какъ сидитъ она за письменнымъ столомъ въ собственной комнат собственнаго дома въ Вельбекъ-Стрит. Леди Карбери проводила много часовъ за своимъ письменнымъ столомъ и писала много писемъ, много писала также и кром писемъ. Сама она говорила про себя въ настоящее время что она женщина посвятившая себя Литератур, и всегда писала это слово съ большой буквы. Какимъ образомъ она посвящала себя литератур можно отчасти узнать прочитавъ т три письма которыя она написала своею быстрою рукой въ это утро. Леди Кабрери была быстра во всемъ, но быстре всего въ писаніи писемъ. Вотъ письмо No 1й:

Четвергъ. Вельбекъ-Стритъ.

‘Любезнйшій другъ,— Я распорядилась чтобы завтра же поутру или, самое позднее, въ субботу вамъ были доставлены первые оттиски моихъ двухъ новыхъ томовъ, чтобы вы могли, если захотите, поддержать бдную труженицу въ ближайшемъ нумер вашей газеты, на будущей недл. Поддержите бдную труженицу! У насъ съ вама такъ много общаго, я даже подчасъ льстила себя надеждой что мы дйствительные друзья. Говоря безъ лести, я не могу не сознаться что не только ваше содйствіе окажетъ мн боле помощи нежели всякое другое, но и похвала ваща польститъ моему самолюбію боле всякой другой похвалы. Я готова думать что вамъ понравятся мои Преступныя Королевы. Эскизъ Семирамиды во всякомъ случа вышелъ очень живой, хотя мн пришлось прибгать къ нкоторымъ натяжкамъ, чтобы выставить ее виновною. Клеопатру я взяла, конечно, изъ Шекспира. Что это за безнравственная была женщина! Я не могла совсмъ обратить Юлію въ королеву, но не возможно было обойти такой пикантный характеръ. По двумъ-тремъ дамамъ изъ временъ Имперіи вы можете судить какъ тщательно я изучила своего Гиббона. Бдный, милый старикъ Велисарій. Изъ Іоанны я сдлала что только могла, но не въ силахъ была дйствительно посвятить ей своего интереса. Въ наши дни ее просто отправили бы въ Бродморъ. Надюсь что вы не найдете слишкомъ строгими мои описанія Генриха VIII и его преступной, хотя и несчастной Говардъ. Меня ни мало не интересуетъ Анна Болена. Но боюсь что я увлеклась и говорю слишкомъ пространно объ италіянской Екатерин, говоря правду, она моя фаворитка. Что за женщина! Что за дьяволъ! жаль не было втораго Данта, который создалъ бы для нея спеціальный адъ. Какъ замтны результаты ея воспитанія въ жизни нашей шотландской Маріи. Я надюсь что вы будете согласны съ моимъ взглядомъ на королеву Шотландіи. Преступна! преступна во всемъ! Развратъ, убійство, измна — и все въ этомъ род. Но она заслуживаетъ снисхожденія будучи королевской крови. Рожденная, воспитанная и выданная замужъ какъ королева, окруженная другим такими королевами, какъ могла она не быть преступной? Марію-Антуанету я не оправдала вполн, это было бы не интересно, пожалуй даже и неврно. Но я обвиняла ее любя, цловала, можно сказать, когда карала. Смю также надяться что не прогнвлю англійскую публику не оправдывая совершенно Каролину, тмъ боле что я вмст съ тмъ обвиняю ея супруга.
‘Но я не должна злоупотреблять вашимъ временемъ, посылая вамъ другую книгу, хотя мн и пріятно думать что я пишу теперь то чего никому кром васъ не суждено читать. Сдлайте что прошу васъ сами. Вы велики — будьте же милостивы. Или лучше — будьте любезны какъ другъ. Благодарная и преданная вамъ

‘Матильда Карбери.’

‘Во всякомъ случа, какъ мало женщинъ способныхъ возвыситься надъ омутомъ который мы называемъ любовью и сдлаться чмъ-нибудь кром игрушекъ мущинъ! Главнымъ преступленіемъ почти всхъ этихъ царственныхъ гршницъ было то, что въ тотъ или другой періодъ своей жизни он соглашались быть игрушками мущинъ, не будучи ихъ женами. Я такъ старалась держаться въ границахъ приличія, но когда уже двушки все читаютъ, почему старух всего не писать?’
Письмо это было адресовано Никласу Броуну, эсквайру, редактору Morning Breakfast Table, ежедневной газеты пользовавшейся высокою репутаціей, и такъ какъ оно было самымъ длиннымъ, то считалось и самымъ важнымъ изо всхъ трехъ посланій. Мистеръ Броунъ былъ въ журналистк силой и имлъ слабость къ дамамъ. Леди Карбери въ письм своемъ назвала себя старухой, но она съ удовольствіемъ сознавала что никто другой не смотрлъ на нее такими глазами. Года ея не должны быть скрыты отъ читателя, хотя они никогда не сообщались даже самымъ интимнымъ ея друзьямъ, не исключая и самого мистера Броуна. Ей было сорокъ три года, но она была такъ богато одарена природою и такъ хорошо сохранилась что все еще была красивою женщиной. И красотой своей она пользовалась не для того только чтобъ увеличить свое вліяніе, чт совершенно естественно въ хорошенькихъ женщинахъ, но и съ обдуманнымъ разчетомъ, что благоразумнымъ примненіемъ тхъ прелестей какими надлила ее щедрая природа, она можетъ добиться матеріальной помощи въ дл добыванія насущнаго хлба, что для нея было весьма важно. Она не влюблялась, не кокетничала умышленно, не компрометировала себя, но она улыбалась и шептала, повряла свои тайны и такъ устремляла свои взоры въ глаза мущинъ, какъ будто между ними и ею могла существовать какая-то таинственная связь, еслибы только позволили таинственныя обстоятельства. Но конечною цлью всего этого было побудить того или другаго сдлать что-нибудь чтобы вынудить издателя дать ей хорошую плату за плохую работу или убдить редактора снисходительно отнестись къ ея книг, тогда какъ судя по достоинствамъ книги ему приходилось быть строгимъ. Изо всхъ литературныхъ друзей своихъ боле всего полагалась она на мистера Броуна, а мистеръ Броунъ имлъ слабость къ красивымъ женщинамъ. Кстати привести въ краткихъ словахъ одну сцену происшедшую между леди Карбери и ея другомъ около мсяца предъ написаніемъ приведеннаго письма. Въ то время она желала чтобъ онъ принялъ цлую серію ея статей для Morning Breakfast Table и далъ за нихъ высшую плату, тогда какъ сама она подозрвала что онъ нсколько сомнвается въ ихъ достоинств, и знала что безъ особенной милости не могла разчитывать на вознагражденіе выше средняго и даже быть-можетъ низшаго. Итакъ она заглянула ему въ глаза и оставила на минуту свою мягкую, пухлую ручку въ его рук. Мущина при подобныхъ обстоятельствахъ часто становится такъ неловокъ что не можетъ сообразить что ему длать. Въ минуту увлеченія, мистеръ Броунъ обнялъ талію леди Карбери и поцловалъ ее. Сказать что леди Карбери разсердилась, какъ разсердилась бы большая часть женщинъ на такое обращеніе, значило бы дать совершенно неврное понятіе объ ея характер. Это просто было маленькое приключеніе, которое право не причиняло никакого вреда, еслибы только не подало повода къ разрыву между нею и такимъ дорогимъ союзникомъ. Ея чувство деликатности ни мало не было шокировано. Что жь такого? Не было нанесено никакого непростительнаго оскорбленія, не причинено никакого вреда, еслибы можно было тотчасъ же дать понять этому любезному, чувствительному старому ослу что такъ вести дла нельзя. Не смущаясь и не красня, высвободилась она изъ его объятій и затмъ произнесла превосходную краткую рчь:
— Какъ дурно, какъ глупо, какъ смшно все это, мистеръ Броунъ! Не правда ли? Вы вроятно не желаете положить конецъ нашей дружб?
— Положить конецъ нашей дружб, леди Карбери! О, разумется нтъ!
— Зачмъ же подобными дйствіями рисковать ею? Вспомните что у меня есть сынъ и дочь, оба взрослые. Подумайте о прошлыхъ несчастіяхъ моей жизни: я такъ много страдала и такъ мало заслуживала этого. Никто такъ хорошо не знаетъ этого какъ вы. Подумайте о моемъ имени, на которое такъ много клеветали, но все-таки никогда не могли опозоритъ. Скажите же что вы раскаиваетесь и все будетъ забыто!
Когда мущина поцловалъ женщину, ему вовсе не удобно тотчасъ же уврять что онъ въ томъ раскаивается. Это было бы равносильно заявленію что поцлуй не соотвтствовалъ его ожиданіямъ. Мистеръ Броунъ никакъ не могъ сдлать этого, быть-можетъ и сама леди Карбери не вполн на то разчитывала. ‘Вы знаете что ни за что на свт я не желалъ бы васъ оскорбить’, сказалъ онъ. Этого было достаточно. Леди Карбери опять заглянула ему въ глаза, и подучила общаніе что статьи будутъ напечатаны со щедрымъ вознагражденіемъ.
По окончаніи этого свиданія, леди Карбери поршила что оно было вполн удачно. Конечно, когда приходится бороться и тяжело работать, то не можетъ обойтись безъ маленькихъ приключеній. Понятно что дама которая здитъ на извощикахъ не можетъ избжать грязи и пыли, которой избжитъ ея богатая сосдка, имющая собственный экипажъ. Она разумется предпочла бы чтобы поцлуя не было, но что жъ длать? Для мистера Броуна это было боле серіозно. ‘Будь он вс прокляты,’ пробормоталъ онъ про себя, выходя изъ дома, ‘никакая житейская опытность не поможетъ человку понять ихъ’. Уходя онъ готовъ былъ думать что леди Карбери ожидала отъ него другаго поцлуя, и чуть не разсердился на себя что не сдлалъ этого. Однако же онъ видлся съ нею посл того раза три или четыре, но не ршился повторить оскорбленія.
Перейдемъ теперь къ другимъ письмамъ, которыя оба были адресованы къ редакторамъ другихъ газетъ. Второе было написано къ мистеру Букеру, редактору Литературной Хроники. Мистеръ Букеръ занимался литературй какъ ремесломъ, работалъ усердно, далеко не безъ таланта, далеко не безъ вліянія и далеко не безъ совсти. Но самое свойство борьбы въ которую онъ былъ вовлеченъ, вслдствіе сдлокъ къ коимъ его постепенно принудили съ одной стороны корыстолюбіе собратьевъ авторовъ, съ другой, требовательность сотрудниковъ, помышлявшихъ лишь о собственной выгод, втянуло его въ рутину труда, при которой весьма трудно было оставаться разборчивымъ и почти что невозможно сохранить литературную добросовстность. Теперь это былъ лысый старикъ лтъ шестидесяти, съ большимъ семействомъ состоявшимъ изъ дочерей, изъ которыхъ одна осталась на его рукахъ вдовой съ двумя малолтними дтьми.
Онъ получалъ пятьсотъ фунтовъ въ годъ за редактированіе Литературной Хроники, которая, благодаря его энергіи, стала выгоднымъ предпріятіемъ. Онъ писалъ для журналовъ и почти ежегодно издавалъ по книг собственнаго сочиненія. Онъ умлъ устраивать свои дла и люди знавшіе объ немъ, но не знавшіе его близко, считали его человкомъ имвшимъ успхъ въ жизни. Онъ никогда не падалъ духомъ и умлъ съ достоинствомъ поддержать себя въ литературныхъ кружкахъ. Но обстоятельства вынуждали его не пренебрегать тми благами какія перепадали ему и ему пришлось отказаться отъ независимости. Надо сознаться что литературная добросовстность давно его покинула. Письмо No 2 было слдующее:

Вельбекъ-Стритъ.
25го февраля 187—

‘Любезный мистеръ Букеръ,— Я сказала мистеру Ледгаму — мистеръ Ледгамъ былъ старшимъ партнеромъ предпріимчивой фирмы издателей Ледгамъ и Лойтеръ — чтобъ онъ доставилъ вамъ одинъ изъ первыхъ экземпляровъ моихъ Преступныхъ Королевъ. Я уже условилась съ моимъ другомъ мистеромъ Броуномъ что возьму на себя разборъ вашей книги Новая Повсть о Кадушк {Повсть о Кадушк (А Tale of а Tub) сочиненіе Свифта, въ которомъ критикуются церковныя ученія.} для Breakfast Table. Надъ этимъ въ сущности я сильно работаю и въ настоящую минуту. Если вы желаете чтобъ о вашемъ взгляд на современный протестантизмъ было сказано что-нибудь особенное, дайте мн о томъ знать. Я желала бы чтобы вы замолвили словечко о врности моихъ историческихъ очерковъ, что, какъ я знаю, вамъ легко будетъ сдлать. Не откладывайте этого, потому что продажа такъ много зависитъ отъ раннихъ критикъ. Доходъ мой отъ этой книги еще впереди, я начну получать его не ране какъ по распродаж первыхъ четырехсотъ экземпляровъ. Искренно вамъ преданная

‘Матильда Кабрери.’

Во всемъ этомъ не было ничего такого что могло бы шокировать мистера Букера. Онъ, правда, внутренно расхохотался при мысли о томъ какъ леди Карбери станетъ разбирать его взгляды на протестантизмъ и о многочисленныхъ историческихъ ошибкахъ въ которыя неминуемо должна была впасть эта умная дама, трактующая о вещахъ совершенно, по его убжденію, ей незнакомыхъ. Но онъ ясно сознавалъ тотъ фактъ, какъ полезенъ для него будетъ благопріятный отзывъ въ Morning Breakfast Table о его новой книг, хотя онъ и будетъ написанъ рукою женщины шарлатана въ литератур, и безо всякаго угрызенія совсти онъ ршилъ отблагодарить ее за эту услугу похвалою въ Литературной Хроник. Конечно, онъ не скажетъ что книга отлимается точностію, но онъ можетъ заявить что это восхитительная книга для чтенія, что женскія характеристики королевъ начертаны художественною рукой и что сочиненіе это несомннно найдетъ себ доступъ во вс гостиныя. Онъ былъ мастеръ своего дла, и хорошо зналъ какъ разбирать такую книгу какъ Преступныя Королевы леди Карбери, не посвящая много времени на ея чтеніе. Онъ могъ сдлать это почти что не разрзая листовъ, такъ чтобы книга въ послдствіи могла быть продана безъ убытка. А между тмъ мистеръ Букеръ былъ честнымъ человкомъ и постоянно боролся противъ литературныхъ злоупотребленій. Онъ преслдовалъ черезчуръ разгонистый шрифтъ, слишкомъ широкія поля въ книгахъ и французскую манеру расписывать нсколькихъ словъ на цлую страницу. Онъ считался даже чмъ-то въ род Аристида между критиками. Но при семейныхъ своихъ обстоятельствахъ не могъ вполн устоять противъ обычаевъ времени. ‘Дурно, да, разумется это дурно’, говаривалъ онъ одному молодому своему другу, сотруднику по журналу. ‘Кто же въ этомъ сомнвается? И какъ много дурныхъ вещей мы длаемъ. Но если мы вдругъ примемся передлывать все что въ насъ есть дурнаго, намъ ничего не придется сдлать и хорошаго. Я не въ силахъ исправить весь свтъ, да сомнваюсь чтобъ и вы были въ силахъ.’ Таковъ-то былъ мистеръ Букеръ.
Было еще письмо No 3, къ мистеру Фердинанду Альфу. Мистеръ Альфъ былъ редакторомъ, и даже, какъ полагали, главнымъ собственникомъ газеты Вечерняя Каедра, которая въ послдніе два года стала ‘настоящимъ помстьемъ’, по выраженію людей имвшихъ отношеніе къ печати. Предполагалось что Вечерняя Каедра передаетъ своимъ читателямъ все что было сказано и сдлано всми значительными лицами столицы вплоть до двухъ часовъ пополудни, съ удивительною врностію предсказывая и то что будетъ сказано и сдлано въ продолженіе слдующихъ двнадцати часовъ. Все это производилось газетой съ видомъ какого-то чудеснаго всевднія, и нердко съ примсью невжества, превосходящаго даже ея всегдашнюю надменность. Но все писалось умно. Факты, если и не врные, были хорошо придуманы, доводы, если и не были логичны, за то были соблазнительны. Руководитель газеты имлъ даръ всегда узнавать что придется по вкусу подпищикамъ и такъ излагать всякій предметъ чтобы чтеніе было пріятно. Литературная Хроника мистера Букера не имла претензій на политическія убжденія. Breakfast Table была газета ршительно либеральная. Вечерняя Каедра много занималась политикой, но строго держалась принятаго ею девиза:

Nullius addictus jurare in verba magistri,

вслдствіе этого всегда имла неоцненное преимущество бранить все что длалось тою или другою партіей. Газета желающая имть успхъ никогда не должна наполнять столбцы свои и надодать своимъ читателямъ похвалами чему бы то ни было, похвала всегда скучна — фактъ открытый и примняемый къ длу мистеромъ Альфомъ.
Мистеръ Альфъ, кром того, открылъ и другую вещь. Брань исходящая отъ того кто иногда и хвалитъ, считается личнымъ оскорбленіемъ, а тому кто наноситъ личныя оскорбленія подчасъ придется хоть со свту бжать. Къ порицанію же того кто вчно все бранитъ, наконецъ такъ привыкаютъ что не находятъ въ томъ ничего оскорбительнаго. Человку рисующему одн только каррикатуры все прощается, какія бы вольности онъ ни позволялъ себ съ людскими физіономіями и фигурами. Это его ремесло: работа его въ томъ и состоитъ чтобъ обезображивать все къ чему онъ прикоснется. Но еслибъ артисту случилось нарисовать дюжину портретовъ, изъ которыхъ какихъ-нибудь два оказались безобразными, онъ непремнно нажилъ бы себ двухъ враговъ, если не боле. Мистеръ Альфъ враговъ себ не наживалъ, потому что никогда никого не хвалилъ и, насколько можно было судить по его газет, никогда ничмъ не былъ доволенъ.
Лично мастеръ Альфъ былъ замчательнымъ человкомъ. Никто не зналъ откуда онъ явился и чмъ онъ былъ прежде. Полагали что по происхожденію онъ нмецкій Еврей, и нкоторыя дамы утверждали что могутъ уловить въ его произношеніи нкоторый, хотя едва примтный, иностранный акцентъ. Тмъ не мене допускалось что Англію зналъ онъ такъ какъ можетъ знать ее только природный Англичанинъ. Въ послдній годъ или два онъ, какъ говорится, вышелъ въ люди, и вышелъ весьма удачно. Его прокатили на вороныхъ въ трехъ или четырехъ клубахъ, но за то онъ былъ выбранъ въ двухъ или трехъ другихъ, и такимъ тономъ говорилъ о непріязненныхъ ему клубахъ что оставлялъ въ умахъ слушателей впечатлніе будто кружки эти устарли, потеряли всякій смыслъ и неминуемо должны прекратить свое существованіе. Всми дйствіями своими старался онъ дать понять что люди незнакомые съ мистеромъ Альфомъ, не состоящіе съ нимъ въ дружб и не сознающіе того что каково бы ни было происхожденіе мистера Альфа, онъ все-таки будетъ пріятнымъ знакомымъ, должны быть слпы. Наконецъ вс начали врить этимъ внушеніямъ и увреніямъ, и мистеръ Альфъ единогласно былъ признанъ значительнымъ лицомъ въ разнородныхъ кружкахъ, литературныхъ, политическихъ и свтскихъ.
Онъ былъ довольно красивый мущина лтъ сорока, но старался казаться моложе, былъ худощавъ, немного ниже средняго роста, съ темнорусыми волосами, въ которыхъ пробивающаяся сдина была сокрыта искусственнымъ крашеньемъ, на губахъ его вчно играла улыбка, неискренность которой всегда выдавала рзкая строгость глазъ. Одвался онъ съ чрезвычайною простотой, но и съ величайшимъ стараніемъ. Онъ былъ холостъ, имлъ небольшой собственный домъ близь Берклей-Сквера, въ которомъ давалъ замчательные обды, держалъ нсколько лошадей для охоты въ Нортгамптонскомъ графств, получалъ, какъ говорили, до 6.000 фунтовъ съ Вечерней Каедры и проживалъ около половины этого дохода. Онъ также былъ близокъ съ леди Карбери, которая была неутомима въ дл заключенія и поддерживанія полезныхъ знакомствъ. Письмо ея къ мистеру Альфу было слдующаго содержанія:
‘Любезнйшій мистеръ Альфъ,— Скажите мн, прошу васъ, кто писалъ разборъ послдней поэмы Фитцджеральда Баркера? Только я знаю, вы мн не скажете. Я не запомню ничего боле удачнаго. Я думаю, несчастный не въ состояніи будетъ оправиться до осени. Но это было вполн заслужено. Я сама способна потерять терпніе съ подобными претензіями самозванныхъ поэтовъ, которые разными подкопами и подпольными интригами добиваются того что сочиненія ихъ появляются на стол каждой гостиной. Я не знаю никого къ кому свтъ былъ боле снисходителенъ чмъ къ Фитцджеральду Баркеру, но не знаю также никого кто бы довелъ свое благодушіе до того чтобы читать его стихи.
‘Не правда ли какъ странно что иные люди добиваются репутаціи популярныхъ авторовъ, не прибавляя ничего замчательнаго къ національной литератур? Это достигается постояннымъ примненіемъ надувательной системы. Теперь возникла новая профессія, надувать самому и надувать чрезъ другихъ. Увы мн! Я бы желала найти школу, гд бы я — бдный новичокъ — могла брать уроки. Я искренно ненавижу такія продлки и преклоняюсь предъ твердостію съ которою Вечерняя Каедра борется противъ нихъ, но сама я такъ нуждаюсь въ поддержк моихъ слабыхъ усилій и такъ непомрно тружусь чтобы честно заработать кусокъ хлба что мн кажется еслибы представился случай, пожалуй, и я спрятала бы совсть въ карманъ, заглушила въ себ сознаніе что похвала не должна подкупаться ни деньгами, ни дружбою, и сама готова была бы снизойти до этихъ низкихъ вещей, чтобы съ гордостью сознавать что я собственнымъ трудомъ прокормила своихъ дтей.
‘Но пока я еще не начала спускаться до такой низости потому смло заявляю что я не съ безпокойствомъ, а съ глубокимъ интересомъ буду ожидать что появится въ Вечерней Каедр о моихъ Преступныхъ Королевахъ. Смю надяться что эта книга, хотя и мною написанная, сама до себ иметъ настолько интереса что удостоится разбора. Я нимало не сомнваюсь что вс ея неточности будутъ обличены и меня самое покараютъ за мою надменность, но я думаю что вашъ критикъ будетъ въ состояніи подтвердить что образы живы и портреты хорошо обдуманы. Во всякомъ случа, вы не допустите чтобы про меня, какъ недавно про бдную мистрисъ Эффингтонъ Стоббсъ, сказали что мн бы лучше сидть дома, да штопать чулки.
‘Я совсмъ васъ не вижу послднія три недли. По вторникамъ у меня собираются вечеромъ нкоторые друзья. Пожалуста зазжайте и вы въ ближайшій вторникъ, или же на слдующей недл. Прошу васъ врить что какая бы строгая критика ни постигла меня, вы будете приняты не иначе какъ съ улыбкой.
‘Глубоко вамъ преданная

‘Матильда Карбери.’

Покончивъ съ третьимъ письмомъ, леди Карбери откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, какъ бы собираясь отдохнуть. Но она скоро вспомнила что ея дятельная жизнь не допускаетъ такого отдыха, опять схватила перо и принялась писать слдующія записки.

II. Семейство Карбери.

Кое-что о себ и своемъ положеніи леди Карбери уже сообщила читателю въ письмахъ приведенныхъ въ предыдущей глав, но требуется еще многое прибавить къ этому. Она заявила что на нее бежалостно клеветали, но она обнаружла также что на ея слова о себ самой нельзя много полагаться. Если читатель не понялъ этого изъ ея трехъ писемъ къ редакторамъ, то письма эти пропали для него даромъ. Она говорила что цлью ея трудовъ было стараніе обезпечить дтей, и что только съ этою цлью она силилась пробить себ дорогу на литературномъ поприщ. Какъ ни фальшивы были ея письма къ редакторамъ, какъ ни презрнна вся ея система достиженія успха, тмъ не мене то что она говорила о себ было въ сущности справедливо. Съ ней дурно поступили. Ее оклеветали. Она была преданна своимъ дтямъ, въ особенности одному изъ нихъ, и готова была заморить себя работой еслибъ отъ того могли выиграть ихъ интересы.
Она была вдова нкоего сэръ-Патрика Карбери, который много лтъ тому назадъ совершилъ какіе-то воинскіе подвиги въ Индіи, и за нихъ награжденъ былъ титуломъ баронета. Подъ старость онъ женился на молодой двушк, и сознавъ, когда было уже слишкомъ поздно, свою ошибку, принялся то баловать жену, то обходиться съ ней слишкомъ сурово. И въ томъ и въ другомъ онъ не зналъ мры. Каковы бы ни были ошибки леди Карбери, ее нельзя было упрекнуть въ неврности муку, хотя бы помышленіемъ. Когда она, очень красивая восемнадцатилтняя двушка, безъ всякихъ средствъ, согласилась выйти за человка сорока четырехъ лтъ, съ большимъ состояніемъ, она ршилась отказаться отъ всякой мысли о той любви какую воспваютъ поэты и о какой мечтаетъ молодежь. Въ періодъ своей женитьбы, сэръ-Патрикъ былъ толстый, краснощекій, лысый человкъ, съ очень вспыльчивымъ характеромъ, щедрый на деньги, умный и подозрительный. Онъ умлъ управлять людьми. Онъ способенъ былъ читать и понимать книгу. Въ немъ не было ничего низкаго. Были въ немъ даже привлекательныя качества. Человка этого можно было любить, но едва ли онъ созданъ былъ для любви. Молодая леди Карбери хорошо поняла свое положеніе и ршилась исполнять свой долгъ. Еще предъ внцомъ она дала себ слово никогда не кокетничать, и сдержала его. Лтъ пятнадцать жизнь ея была довольно сносная, что слдуетъ понимать такъ что она могла сносить ее. Три или четыре года прожила она въ Англіи, но затмъ сэръ-Патрикъ вернулся въ Индію, съ новымъ и боле важнымъ назначеніемъ. Хотя въ теченіе первыхъ пятнадцати лтъ онъ и былъ сердитъ, вспыльчивъ, а подъ часъ и жестокъ, но ревнивъ не былъ. У нихъ родился сынъ и дочь, которыхъ и отецъ и мать баловили, но мать кром того старалась, по своимъ понятіямъ, исполнить свой долгъ относительно ихъ. Но съ самаго начала своей жизни она была воспитана на притворств, а замужняя жизнь заставляла ее примнять это притворство къ длу. Мать ея убжала отъ ея отца, она вчно переходила отъ одного покровителя къ другому, не имя часто даже никакой поддержки, и вс эти несчастія сдлали ее рзкой, недоврчивой и неспособной внушить довріе. Но она была умна, получила во время своего несчастнаго дтства нкоторое воспитаніе, пріобрла хорошія манеры и была красива. Выйти замужъ, имть деньги въ своемъ распоряженіи, исполнять свой долгъ, жить въ большомъ дом и пользоваться всеобщимъ почетомъ — таково было ея честолюбіе, и она достигла всего этого въ теченіе первыхъ пятнадцати лтъ своей замужней жизни, несмотря на величайшія затрудненія. Она научилась улыбаться пять минутъ спустя посл сильнйшей непріятности. Мужъ даже билъ ее — и первою мыслью ея было скрыть это это всего свта. Въ послдніе годы онъ слишкомъ много пилъ, сперва она старалась побороть это зло, а затмъ скрывать его послдствія. Но для всего этого она обманывала, лгала, жила въ цломъ лабиринт интригъ. Затмъ, сознавая что молодость ея прошла, она позволила себ завести друзей, въ числ ихъ былъ одинъ мущина. Если супружеская врность допускаетъ подобную дружбу, если замужняя жизнь не воспрещаетъ женщин дружескихъ отношеній съ другими мущинами кром ея повелителя, въ такомъ случа леди Карбери не была виновна. Но сэръ-Патрикъ началъ ревновать, наговорилъ такихъ вещей которыхъ даже и она не способна была вывести, поступилъ съ ней такъ жестоко что заставилъ ее позабыть всякую осторожность, и она разсталась съ нимъ. Но даже и это она устроила такъ предусмотрительно что могла доказать свою невинность всми своими дйствіями. Этотъ періодъ ея жизни не иметъ никакого отношенія къ нашему разказу, надо было только пояснить въ чемъ ее оклеветали. Въ теченіе послдующихъ мсяцевъ, друзья ея мужа и самъ онъ говорили про нее все что только можно было придумать самаго дурнаго. Но мало-по-малу правда обнаружилась, супруги сошлись опять и она оставалась хозяйкой въ дом сэръ-Патрика до самой его смерти. Она привезла его въ Англію, недолгое время которое ему довелось пожить на родин, онъ былъ измученнымъ, умирающимъ больнымъ. Но сплетня къ которой подало поводъ ея несчастіе преслдовала ее и здсь, нашлись люди которые никогда не упускали случая напомнить другимъ что леди Карбери убгала отъ мужа и была снова принята въ его домъ единственно благодаря добродушію старика.
Сэръ-Патрикъ оставилъ посл себя нкоторое состояніе, хотя вовсе не большое богатство. Сыну своему, сэръ-Феликсу Карбери, завщалъ онъ 1.000 фунтовъ годоваго дохода, и столько же своей вдов, съ тмъ чтобы по смерти ея эта часть раздлена была между сыномъ и дочерью. Такимъ образомъ выходило что молодой человкъ, вступившій еще при жизни отца въ военную службу, не имвшій необходимости содержать своего дома, часто жившій въ дом своей матери, имлъ въ своемъ распоряженіи такой же доходъ на какой должны были жить его мать и сестра, содержа весь домъ. А леди Карбери, получивъ въ сорокъ лтъ свободу, вовсе не имла желанія посвятить остальную часть жизни своему вдовьему горю. До сихъ поръ она старалась исполнять свой долгъ, зная что становясь въ то положеніе какое ей пришлось занять она должна была помириться со всмъ что въ немъ было хорошаго и дурнаго. Конечно, до сихъ поръ она видла больше дурнаго. Переносить суровое обращеніе, подозрительность, побои и проклятія раздражительнаго старика, заставившія ее наконецъ бжать изъ дому отъ его жестокости, быть опять принятой въ домъ съ полнымъ сознаніемъ что на ея имя легла неизгладимая тнь, что этихъ бгствомъ ее вчно будутъ попрекать, сдлаться наконецъ сидлкой умирающаго порочнаго старика,— все это было слишкомъ высокою цной за то хорошее чмъ она до сихъ поръ пользовалась. Теперь наконецъ настало для нея время отдыха, свободы, возможность счастія. Много передумала она о себ и остановилась на слдующемъ: пора любви для нея прошла безвозвратно. Замужъ по разчету она также во второй разъ не выйдетъ. Но у нея будутъ друзья, искреннія друзья, которые могли бы оказать ей помощь, которыхъ и она могла бы при случа содйствовать. Она могла бы также составить себ карьеру, чтобы жизнь ея не лишена была интереса. Жить она будетъ въ Лондон и во что бы то ни стало сдлается чмъ-нибудь въ какомъ-нибудь кружк. Случай, скоре чмъ выборъ, бросилъ ее сначала въ среду литераторовъ, но въ теченіе послдующихъ двухъ лтъ этому случаю помогла овладвшая ею жажда денегъ. Она и прежде знала что ей необходимо быть экономной, не потому чтобъ она съ дочерью не могли удобно жить на 1.000 фунтовъ въ годъ, но главнымъ образомъ ради сына. Ей не требовалось другой роскоши кром дома такъ поставленнаго чтобы люди видли что она живетъ въ приличной части города. Въ благоразуміи своей дочери она была также уврена какъ и въ собственномъ. Генріетт она могла во всемъ довриться. На сына же положиться было нельзя. А сэръ-Феликсъ между тмъ былъ ея любимцемъ.
Въ то время какъ она писала вышеприведенныя письма, съ чего собственно и начинается нашъ разказъ, она была въ сильномъ безденежь. Сэръ-Феликсу было двадцать пять лтъ, онъ пробылъ уже четыре года въ модномъ полку, распродалъ и, если говорить правду, въ конецъ промоталъ состояніе оставленное ему отцомъ. Матери это было хорошо извстно, она знала также и то что на свой небольшой доходъ ей приходится содержать не только себя съ дочерью, но и баронета. Она не знала однако какъ велики были его долги, но этого не зналъ ни онъ самъ и никто другой. Баронетъ, зачисленный въ гвардію, про котораго вс знали что онъ получилъ наслдство отъ отца, можетъ надлать много долговъ, и сэръ-Феликсъ вполн воспользовался этимъ преимуществомъ. Жизнь велъ онъ дурную во всхъ отношеніяхъ. Заботы о немъ отзывались такимъ тяжелымъ бременемъ на матери и на сестр что жизнь ихъ сдлалась нескончаемымъ рядомъ неизбжныхъ затрудненій. Но никогда ни та, ни другая ни на минуту не ссорилась съ нимъ. Изъ примра отца съ матерью у Генріетты выработалось убжденіе что вс пороки должны прощаться мужу и сыну, тогда какъ женщина, въ особенности же дочь, должна быть олицетвореніемъ всевозможныхъ добродтелей. Урокъ этотъ вкоренился въ нее такъ рано въ жизни что она ему послдовала безо всякой горечи. Она огорчалась дурнымъ поведеніемъ брата только потому что онъ вредилъ этимъ самому себ. Ей казалось вполн естественнымъ что вс интересы ея жизни были такъ подчинены ему, никогда не роптала она что лишена необходимыхъ удобствъ или что ея скромные расходы ограничивались потому только что онъ, промотавъ что было своего, проматывалъ теперь имущество матери. Генріетта выросла въ томъ убжденіи что мущины того круга въ которомъ она родилась вчно все проматывали.
Въ чувствахъ матери его было мене возвышеннаго, или врне говоря, было боле предосудительнаго. Она не могла наглядться на чудную красоту своего мальчика, отдала ему все свое сердце. Даже въ періодъ самаго сильнаго его мотовства, она едва ршалась сказать ему слово чтобъ остановить грозящее разореніе. Когда онъ выросъ, она продолжала баловать его какъ и въ то время когда онъ былъ мальчикомъ. Она чуть не гордилась самыми его пороками и съ восторгомъ слушала объ его, если и не порочныхъ, то во всякомъ случа разорительныхъ похожденіяхъ. Она такъ потакала ему что въ присутствіи ея онъ нисколько не стыдился своего эгоизма и повидимому даже не сознавалъ что наносилъ имъ вредъ другимъ.
Все это привело къ тому что не совсмъ удачные литературные опыты леди Карбери, начатые быть-можетъ отчасти для удовольствія, отчасти въ вид паспорта для вступленія въ общество, превратились въ тяжелую работу для добыванія насущнаго хлба. Такъ что леди Карбери говорила правду когда писала своимъ друзьямъ-редакторамъ о своей борьб. До нея доходили слухи объ успх того или другаго автора, наконецъ, что еще ближе затрогивало ее, объ успхахъ той или другой писательницы. И ей стало казаться что и она, въ извстныхъ предлахъ, можетъ также разчитывать на успхъ. Почему бы ей не прибавить еще тысячу фунтовъ къ своему годовому доходу и такимъ образомъ дать возможность сэръ-Феликсу снова жить какъ прилично джентльмену и жениться на богатой наслдниц, что въ мечтахъ леди Карбери должно было поправить ихъ обстоятельства. Былъ ли кто красиве ея сына? Кто могъ быть любезне? Въ комъ можно найти боле той смлости, которая необходима чтобы добиться руки богатой невсты? Наконецъ, жена его будетъ леди Карбери. Все могло хорошо кончиться, еслибы только добыть денегъ чтобы пережить настоящіе черные дни.
Главнйшимъ препятствіемъ къ успху во всемъ этомъ было можетъ-быть убжденіе леди Карбери что она достигнетъ своей цли не тмъ что напишетъ хорошую книгу, но тмъ что заставитъ извстныхъ людей сказать что книги ея хороши. Она сильно трудилась надъ своимъ писаньемъ, трудилась какъ можно быстре наполнять страницы и была отъ природы умною женщиной. Она умла писать гладко, общими мстами, моднымъ слогомъ, и успла уже усвоить себ извстную сноровку такъ растягивать содержаніе чтобы наполнить какъ можно больше страницъ. Она не имла самолюбія написать хорошую книгу, но сильно желала чтобъ отзывы критиковъ о ней были благопріятны. Еслибы мистеру Броуну случилось замтить ей съ глазу на глазъ что книга ея въ сущности дрянь, и еслибы въ то же самое время онъ расхвалилъ ее въ своемъ журнал, то весьма сомнительно чтобы мнніе критика высказанное на словахъ могло оскорбить ее. Женщина эта была фальшива съ головы до ногъ, но несмотря на всю фальшь, въ ней все-таки было много хорошаго.
Кто можетъ сказать почему вышелъ такъ дуренъ ея сынъ, сэръ-Феликсъ? Виновато ли было въ томъ плохое воспитаніе или же онъ родился дурнымъ? Едва ли можно сомнваться что онъ былъ бы лучше еслибы взятъ былъ изъ дома малымъ ребенкомъ и отданъ въ опытныя руки хорошихъ воспитателей. Но вмст съ тмъ нельзя допустить и того чтобы какое бы то ни было воспитаніе или отсутствіе воспитанія могло сдлать его сердце до такой степени себялюбивымъ и безчувственнымъ относительно другихъ. Онъ не способенъ былъ чувствовать даже собственнаго несчастія, если оно не нарушало удобствъ настоящей минуты. У него будто не доставало воображенія чтобы представить себ несчастіе въ будущемъ, хотя бы это будущее было отдлено отъ настоящаго однимъ мсяцемъ, одною недлей, даже одною ночью. Онъ любилъ чтобы съ нимъ обращались хорошо, чтобъ его хвалили и баловали, хорошо кормили и ласкали, и всхъ тхъ кто такъ къ нему относился онъ считалъ своими лучшими друзьями. Въ этомъ отношеніи у него были инстинкты лошади, не доходящіе даже до боле возвышенныхъ симпатій собаки. Про него никакъ нельзя было сказать чтобъ онъ любилъ кого-нибудь до такой степени чтобы ради любимаго существа ршился отказать себ хотя въ минутномъ удовольствіи. Сердце у него было каменное. Но онъ былъ красивъ, остроуменъ и смышленъ. Онъ былъ совершенный брюнетъ, съ тмъ оливковымъ оттнкомъ кожи который придаетъ молодымъ людямъ какой-то аристократическій отпечатокъ. Волоса его, всегда коротко остриженные, были почти черные, мягкіе и шелковистые, но безъ всякаго жирнаго лоска, почти всегда свойственнаго мягкимъ и шелковистымъ волосамъ. Глаза у него были длинные, каріе, съ превосходно очерченными бровями. Но главная красота лица заключалась, повидимому, въ законченности и прекрасной симетріи носа и рта. На верхней, нсколько короткой губ, у него были усы такой же прекрасной формы какъ и брови, бороды онъ не носилъ. Подбородокъ его также былъ совершенной формы, но ему недоставало той мягкости выраженія которая свидтельствуетъ о мягкости сердца. Ростомъ онъ былъ пяти футовъ девяти дюймовъ и вся фигура его была также прекрасна какъ и лицо. Женщины въ одинъ голосъ прокричали что никогда еще не было человка красиве сэръ-Феликса Карбери, съ этимъ соглашались и мущины. Признавали и то что никогда не проглядывало въ немъ сознанія этой красоты. Онъ кичился многимъ: деньгами, пока он у него водились, титуломъ, своимъ положеніемъ въ полку, пока онъ въ немъ числился, въ особенности же превосходствомъ свтскаго воспитанія. Но онъ былъ достаточно уменъ для того чтобъ одваться всегда просто и избгать всего что указывало бы за тщательную заботу о своей вншности. И небольшомъ кругу близкихъ ему людей еще не было понято, какъ черствъ онъ былъ въ своихъ привязанностяхъ или лучше сказать, до какой степени онъ былъ лишенъ способности привязываться. Манеры и вншность, въ соединеніи съ нкоторою смышленостью, выручали его даже не взирая на порочность жизни. Однимъ только запятналъ онъ свое имя, и минутная слабость повредила репутаціи его въ глазахъ товарищей боле чмъ все его трехлтнее безразсудное поведеніе. У него произошла ссора съ однимъ сослуживцемъ въ которой онъ самъ былъ зачинщикомъ, когда же пришло время доказать свое мужество, онъ сначала сталъ грозить, а затмъ струсилъ. Съ тхъ поръ прошелъ уже годъ и непріятность была почти забыта, но были еще люди помнившіе что Феликса Карбери припугнули и онъ струсилъ.
Теперь цлью его жизни была женитьба на богатой невст. Онъ вполн сознавалъ необходимость этого и готовился къ этой участи. Но въ немъ чего-то недоставало для ухаживанья. Онъ былъ красивъ, имлъ манеры джентльмена могъ хорошо говорить, у него не было недостатка смлости, онъ умлъ также безъ зазрнія совсти объясняться въ любви которой не чувствовалъ. Но онъ такъ мало имлъ понятія о любви что не могъ убдить даже молоденькуя двочку въ дйствительности своего чувства. Говоря о любви, онъ не только сознавалъ что говоритъ пустяки, и не могъ даже и скрыть этого сознанія. Благодаря этому недостатку онъ уже получилъ отказъ отъ одной молодой двушки, за которой по слухамъ давали 40.000 фунтовъ, получилъ отказъ потому, какъ она наивно замтила, ‘что ему было все равно.’ — ‘Могу ли я еще сильне доказать мою привязанность когда предлагаю вамъ стать моей женой?’ спросил онъ. ‘Не знаю, можете или нтъ, во всякомъ случа вамъ это ‘все равно’, отвчала она. Такимъ образомъ эта молодая двушка ускользнула отъ его стей. Теперь была другая молодая двица, съ которою читатель познакомится со временемъ и которую теперь сэръ-Феликсъ преслдовалъ съ неутомимою ревностію. Состояніе ея не было опредлено съ такою точностью какъ 40.000 фунтовъ ея предшественницы, но извстно было что оно несравненно больше. Предполагалось даже что богатство это неизмримо, бездонно, безгранично. Говорили что для отца этой молодой двушки было совершенно безразлично какую сумму выдавать на расходы по дому, на лошадей, золотыя вещи и тому подобное. У него были такія большія дла что ему было все равно заплатить десять или двадцать тысячъ фунтовъ за какіе-нибудь пустяки, какъ все равно бываетъ человку достаточному заплатитъ ли онъ шесть или девять пенсовъ за свою баранью котлету. Подобный человкъ, конечно, могъ и разориться, но не было сомннія, что въ настоящее время, когда онъ былъ необычайно богатъ, онъ могъ дать большое состояніе за своею дочерью. Леди Карбери, хорошо знавшая на чемъ сынъ ея потерплъ крушеніе въ первый разъ, очень заботилась чтобъ онъ поскоре воспользовался своею интимностью съ семействомъ этого Креза новйшаго времени.
Теперь надо сказать нсколько словъ о Генріетт Карбери. Конечно, она имла несравненно мене значенія чмъ братъ ея, который былъ баронетъ, глава этой втви фамиліи Карбери и любимецъ матери, потому о ней достаточно будетъ нсколькихъ словъ. Будучи похожа по наружности на брата, она также была очень мила, но только не такъ смугла и черты ея не были такъ безукоризненно правильны. Но въ выраженіи ея была безконечная сладость, которая доказывала что у нея заботы о себ вполн подчинены заботамъ о другихъ. Этой сладости выраженія совершенно недоставало ея брату. А лицо ея было врнымъ отпечаткомъ ея характера. Опять-таки трудно было объяснить почему братъ и сестра были такъ несхожи между собою, могло ли бы это различіе имть мсто еслибы съ ранняго дтства ихъ удалили отъ вліянія отца и матери, или же хорошія качества двушки были именно слдствіемъ меньшей любви къ ней родителей. Во всякомъ случа она не была испорчена обаяніемъ титула, деньгами и раннимъ знакомствомъ съ мірскими соблазнами. Въ настоящее время ей былъ двадцать одинъ годъ и о на еще мало видла лондонское общество. Мать ея не вызжала на балы, и въ теченіе послднихъ двухъ лтъ он вынуждены были соблюдать строгую экономію, не допускавшую расходовъ на дорогіе туалеты и перчатки. Сэръ-Феликсъ конечно вращался въ обществ, но Генріетта Карбери проводила большую часть времени дома съ матерью въ Вельбекъ-Стрит. Иногда и она вызжала въ свтъ, изъ подобныхъ случаяхъ свтъ находилъ что она очаровательная двушка. Въ этомъ свтъ не ошибался.
Но для Генріетты Карбери уже начинался серіозный жизненный романъ. Была еще другая, старшая линія фамиліи Карбери, представителемъ которой въ настоящее время былъ нкто Роджеръ Карбери изъ Карбери-Голлъ. О Роджер Карбери придется еще много говорить, теперь же достаточно сказать что онъ былъ страстно влюбленъ въ свою кузину Генріетту. Но ему было уже подъ сорокъ лтъ и Генріетта уже успла встртиться съ нкіимъ Полемъ Монтегю.

III. Медвжій Садъ.

Домъ леди Карбери въ Вельбекъ-Стрит былъ довольно скроменъ, безо всякихъ претензій на пышность, но такъ какъ въ т времена когда этотъ домъ поступилъ въ ея владніе, у леди Карбери еще были деньги, то она премило и преудобно его устроила, такъ что и теперь съ гордостію сознавала что несмотря на всю трудность своего положенія, могла принимать литературныхъ друзей по своимъ вторникамъ въ совершенно комфортабельной обстановк. Здсь жила она теперь со своимъ сыномъ и дочерью. Задняя гостиная отдлена была отъ переднихъ комнатъ всегда притворенными дверями, и тутъ-то совершались ея великіе труды. Здсь писала она свои книги и изощрялась въ своей систем обольщенія издателей и критиковъ. Дочь рдко обезпокоивала ее своимъ присутствіемъ въ этой комнат, сюда не допускался никто изъ гостей, кром издателей и критиковъ. Но сынъ ея не стснялся домашними законами, и безъ зазрнія совсти нарушалъ ея уединеніе. Едва успла она окончить дв наскоро написанныя записки, посл письма адресованнаго мистеру Фердинанду Альфу, какъ въ комнату вошелъ Феликсъ, съ сигарою въ зубахъ, и развалился на диван.
— Дорогой мой мальчикъ, сказала она,— прошу тебя, оставляй свои сигары внизу, когда идешь сюда.
— Что это за аффектація, матушка, сказалъ онъ, бросая однако наполовину выкуренную сигару въ каминъ.— Иныя женщины клянутся что любятъ табачный дымъ, другія же увряютъ что ненавидятъ его пуще чорта. И все это зависитъ отъ того желаютъ ли он польстить человку или оборвать его.
— Ты конечно не думаешь чтобъ я хотла оборвать тебя?
— Право не знаю. Во мн хотлось бы знать, можете вы мн дать двадцать фунтовъ?
— Дорогой мой Феликсъ!
— Именно, матушка, но какъ же насчетъ двадцати фунтовъ?
— Зачмъ они теб, Феликсъ?
— Если говорить правду, такъ затмъ чтобы продолжать ту же игру, пока что-нибудь не устроится. Не можетъ же человкъ жить безъ копйки въ карман. Я ужъ и такъ трачу какъ можно меньше. Стараюсь по возможности ни за что не платить. Я даже стригусь въ долгъ, и пока была возможность, держалъ экипажъ, чтобы не тратить денегъ на извощиковъ.
— Какой же всему этому будетъ конецъ, Феликсъ?
— Я никогда и ничему не могъ предвидть конца, матушка. Никогда, въ разчет выдержать до конца, я не могъ сдерживать лошадь, если гончія шли хорошо. Никогда не могъ пропустить любимаго блюда ради тхъ которыя должны были слдовать. И къ чему?
— Былъ ты нынче у Мельмотовъ?
Зимній день уже близился къ пяти часамъ пополудни, время когда дамы пьютъ чай, а праздные люди играютъ въ вистъ по своимъ клубамъ, когда праздные молодые люди могутъ полюбезничать на свобод съ дамами, именно то время, думала леди Карбери, когда сыну ея слдовало бы ухаживать за Мери Мельмотъ, богатйшею невстой.
— Я только-что оттуда.
— И что ты о ней думаешь?
— Говоря правду, матушка, я мало объ ней думалъ. Она не красива и не дурна, не умна и не глупа, не ангелъ и не гршница.
— Тмъ боле шансовъ что она будетъ хорошею женой.
— Можетъ-быть. Я во что бы то ни стало хочу врить что какъ жена, она будетъ достаточно хороша для меня.
— Что говоритъ ея мать?
— Мать понять нельзя. Меня занимаетъ мысль, буду ли я когда-нибудь въ состояніи узнать о происхожденіи матери, если даже и женюсь на дочери. Долли Лонгестаффъ говоритъ что кто-то сказалъ будто она богемская жидовка, но я думаю она слишкомъ толста для этого.
— Это ничего не значитъ, Феликсъ.
— Ровно ничего.
— Учтива она съ тобой?
— Да, довольно учтива.
— А отецъ?
— Ну, онъ не указываетъ мн двери, ничего подобнаго не длаетъ. Разумется цлыхъ полдюжины за ней гоняются, и я думаю у старика со всми ними голова кругомъ идетъ. Онъ больше думаетъ о томъ чтобы залучать герцоговъ на свои обды, чмъ обо всхъ этихъ женихахъ. Она можетъ достаться первому кто ей понравится.
— Почему бы не теб?
— Почему бы не мн, матушка. Я длаю что только могу, не зачмъ и погонять добрую лошадь. Можете дать мн деньги?
— О, Феликсъ, едва ли ты знаешь какъ мы бдны. Ты все еще держишь лошадей для охоты?
— Да, у меня есть дв лошади, но съ самаго начала сезона я не заплатилъ ни одного шиллинга за ихъ содержаніе. Видите ли, матушка, это рискованная игра, я согласенъ, но я играю въ нее по вашему же совту. Если я женюсь на Мери Мельмотъ, то полагаю что все устроится. Но я не думаю чтобы мои дла относительно женитьбы подвинулась, если я брошу все, и покажу всему свту что у меня гроша мднаго нтъ за душой. Для успха въ подобныхъ длахъ нужно жить немножко выше средствъ. Я сократилъ свою охоту до минимума, но еслибъ я вовсе отъ нея отказался, то нашлось бы множество охотниковъ тотчасъ пояснить въ Гросвеноръ-Сквер почему я это сдлалъ.
Повидимому онъ разсуждалъ справедливо и бдная женщина не находила возраженій. Требуемыя деньги были тутъ же выданы, хотя она сама нуждалась, и молодой человкъ ушелъ повидимому совершенно довольный, не обращая особаго вниманія на убжденія матери покончить какъ можно скоре съ Мери Мельмотъ.
Выйдя отъ матери, Феликсъ отправился въ тотъ единственный клубъ гд онъ еще числился членомъ. Клубы мста пріятныя во всхъ отношеніяхъ, кром одного. Чтобы посщать ихъ требуются наличныя деньги, членскій взносъ нужно вносить впередъ, а молодому баронету приходилось всемрно ограничивать себя. Само собою разумется что изо всхъ клубовъ куда онъ имлъ право входа, онъ выбралъ самый худшій. Клубъ этотъ носилъ названіе Медвжьяго Сада и былъ недавно открытъ со спеціальною цлью соединить бережливость съ мотовствомъ. По мннію этихъ бережливыхъ мотовъ, вс клубы падаютъ оттого что стараются доставлять комфортъ только тупоумнымъ старикашкамъ которые почти ничего не платятъ, за исключеніемъ членскихъ взносовъ, а между тмъ однимъ своимъ присутствіемъ приносятъ убытокъ вдвое противъ того что платятъ. Клубъ Медвжьяго Сада открывался не ране трехъ часовъ пополудни, такъ какъ старшины предполагали что ране этого времени не явится никто изъ членовъ. Поэтому ршено было не выписывать утреннихъ газетъ, не заводить ни библіотеки, ни гостиныхъ. Въ Медвжьемъ Саду были нужны только столовыя, билліардныя и комнаты для карточной игры. Положено было имть только одного поставщика, дабы одинъ только человкъ обиралъ клубъ. Все должно было быть роскошно, но по сходной цн. То была счастливая мысль и клубъ, какъ говорили, процвталъ. Herr Фосснеръ, поставщикъ, былъ настоящій кладъ, и такъ умлъ вести дла что никогда не возникало никакихъ затрудненій. Онъ даже улаживалъ маленькія непріятности касательно карточныхъ должковъ и относился съ величайшею деликатностью къ тмъ чьи чеки банкиры объявляли недйствительными. Herr Фосснеръ былъ сущій кладъ, и Медвжій Садъ имлъ полный успхъ. Пожалуй во всемъ город не нашлось бы молодаго человка способнаго боле сэръ-Феликса Карбери оцнить всю прелесть Медвжьяго Сада. Клубъ этотъ былъ въ близкомъ сосдств съ другими клубами, въ переулк выходившемъ на Сентъ-Джемсъ-Стритъ и гордился своимъ вншнимъ спокойствіемъ и простотою. Зачмъ платить лишнія деньги за каменныя палаты, на которыя глазютъ прохожіе, зачмъ тратиться на мраморныя колонны и карнизы, когда такихъ вещей нельзя ни състь, ни выпить, на поиграть съ ними въ карты? Въ Медвжьемъ Саду были лучшія вина, или по крайней мр предполагалось что лучшія, самыя покойныя кресла и превосходнйшіе билліарды, лучше которыхъ нигд нельзя было найти. Сюда-то направился сэръ-Феликсъ въ описанный январьскій день, тотчасъ посл того какъ въ его карман очутился полученный отъ матери чекъ на двадцать фунтовъ.
На подъзд онъ столкнулся со своимъ лучшимъ другомъ Долли Лонгестаффомь, который стоялъ съ сигарой въ зубахъ и разсянно посматривалъ на мрачный кирпичный домъ напротивъ.
— Думаешь здсь обдать, Долли? спросилъ сэръ-Феликсъ.
— Думаю здсь, а то такая коммиссія идти куда-нибудь въ другое мсто. Меня, правда, куда-то приглашали, да не хочется домой идти переодваться. Клянусь Георгіемъ! понять не могу какъ люди въ состояніи продлывать вс эти штуки. Я ршительно не въ силахъ.
— А завтра на охоту?
— Н-да, впрочемъ, не знаю поду ли. Меня приглашали на прошлой недл чуть не каждый день на охоту, только я никакъ не могъ подняться вовремя. Понять не могу почему все это такъ безобразно устроено. Почему бы людямъ не вызжать на охоту часа въ два или три дня, такъ чтобы не нужно было человку вскакивать съ постели среди ночи?
— Потому что нельзя здить при лунномъ свт, Долли.
— Да въ три часа луна и не свтитъ. Никакъ не могу поспть въ Юстонъ-Скверъ къ девяти. Не думаю чтобъ и человкъ мой любилъ подниматься такъ рано. Онъ говорить что входилъ будить меня, только я этого не помню.
— Сколько у тебя, Долли, лошадей тамъ, въ Лейтон?
— Сколько? Было ихъ тамъ пять, да пожалуй человкъ одну и продалъ, впрочемъ кажется онъ купилъ другую. Словомъ, что-то такое сдлалъ.
— Кто же на нихъ здитъ?
— Да тотъ же человкъ, кажется. То-есть я самъ на нихъ зжу, только рдко туда попадаю. Кто-то мн сказалъ что на прошлой недл на двухъ Грасслокъ здилъ. Не думаю чтобъ я давалъ ему позволеніе. Кажется, онъ вошелъ въ сдлку съ моимъ человкомъ, а это ужь низко, по моему. Я бы спросилъ у него, да знаю что онъ отвтитъ будто я ему самъ позволилъ. Впрочемъ можетъ-быть и позволилъ, когда былъ, знаешь, нагрузившись.
— Ты вчно не ладишь съ Грасслокомъ?
— Онъ мн никогда не нравился. Важничаетъ потому что лордъ, да и характеръ у него чортовскій. Право не знаю зачмъ ему понадобилось здить на моихъ лошадяхъ.
— На своихъ не хотлось.
— Да, но онъ не нуждается. Почему бы ему не имть своихъ? Я теб скажу что я придумалъ, Карбери, и клянусь Юпитеромъ, сдержу слово. Никогда и никому больше не дамъ лошадей. Кому нужны, пусть покупаетъ своихъ.
— Но есть люди у которыхъ нтъ денегъ, Долли.
— Пусть живутъ въ кредитъ. Врядъ ли я заплатилъ хоть за одну изъ лошадей купленныхъ за послднее время. Еще вчера тутъ кто-то меня спрашивалъ…
— Какъ, здсь, въ клуб?
— Да, выслдилъ меня чтобъ объявить что ему за что-то слдуетъ заплатить. Судя по штанамъ этого человка, кажется за лошадей..
— Что жь ты сказалъ?
— Я-то? Да ничего.
— Чмъ же кончилось?
— Какъ онъ замолчалъ, я предложилъ ему сигару, а пока онъ скусывалъ конецъ я ушелъ наверхъ. Должно-быть онъ ушелъ, какъ надоло ждать.
— Послушай, Долли, я хотлъ попросить одолжить мн лошадокъ денька на два, разумется, если теб самому не понадобятся. Теперь вдь ты еще не нагрузился.
— Нтъ, не нагрузился, какъ-то меланхолически согласился Долли.
— То-есть я хочу сказать что не сталъ бы просить у тебя лошадей въ то время когда ты не въ состояніи ничего помнить. Ты лучше всхъ знаешь въ какихъ я страшныхъ тискахъ теперь. Конечно, современемъ я вылзу, но пока хоть петлю надвай. Никого кром тебя я не попросилъ бы о подобномъ одолженіи.
— Ну, ужь бери, то-есть — на два дня. Я только не знаю, повритъ ли теб мой конюхъ. Грасслоку онъ не поврилъ — такъ ему и сказалъ. Только Грасслокъ самъ вывелъ ихъ изъ конюшни. Мн кто-то сказалъ объ этомъ.
— Ты бы могъ написать своему груму.
— О, милый другъ, это такая скука, право врядъ ли я смогу. Да конюхъ мой теб повритъ, потому — мы съ тобой пріятели. Я думаю, не пропустить ли рюмочку кюросао предъ обдомъ. Пойдемъ-ка, попробуй и ты. Это возбудитъ аппетитъ.
Это было около семи часовъ. Девять часовъ спустя т же двое молодыхъ людей, съ двумя другими, изъ которыхъ одинъ былъ лордъ Грасслокъ, особенная антипатія Долли Лонгестаффа, поднялись изъ-за карточнаго стола въ одной изъ верхнихъ комнатъ клуба. Хотя Медвжій Садъ не открывался ране трехъ часовъ пополудни, но время потерянное днемъ, вознаграждалось ночью. Въ Медвжьемъ Саду нельзя было завтракать, но ужины въ три часа утра были вовсе не противны уставу. Такой ужинъ или, лучше сказать, цлый рядъ такихъ ужиновъ, были и въ эту ночь, подавали разныя кушанья и налитки то тому, то другому. Игра впрочемъ не прекращалась съ тхъ самыхъ поръ какъ взялись за карты, то-есть съ десяти часовъ. Въ четыре часа утра Долли Лонгестаффъ, разумется, былъ уже въ такомъ положеніи что всмъ былъ готовъ услужить лошадьми и не могъ помнить кому именно разршилъ взять ихъ. Онъ дружески бесдовалъ съ лордомъ Грасслокомъ, также какъ и съ другими собесдниками — въ подобномъ положеніи онъ всегда бывалъ дружески настроенъ. Онъ впрочемъ не совсмъ былъ пьянъ, и даже едва ли былъ глупе чмъ въ трезвомъ состояніи, но онъ радъ былъ играть въ какую угодно игру, въ извстную ему или не извстную, и при какихъ угодно ставкахъ. Когда сэръ-Феликсъ всталъ и сказалъ что онъ больше играть не станетъ, всталъ и Долли, совершенно повидимому довольный. Когда лордъ Граселокъ нахмурился и угрюмо замтилъ что не годится вставать изъ-за стола когда уже проиграно столько денегъ, Долли точно также охотно услся опять.
— Я ду на охоту завтра, сказалъ сэръ-Феликсъ, подразумвая наступившій уже день,— и больше играть не стану. Когда-нибудь надо же человку спать.
— Я вовсе этого не вижу, сказалъ лордъ Грасслокъ.— Всми принято чтобы человкъ оставался играть, когда выигралъ столько какъ вы.
— На сколько же времени ему оставаться? сказалъ сэръ-Феликсъ взглянувъ на него сердито.— Все это пустяки. Всему долженъ быть конецъ, довольно съ меня и этого на ныншнюю ночь.
— О, конечно, если вы того желаете, сказалъ лордъ Грасслокъ.
— Желаю, конечно. Покойной ночи, Долли, мы сочтемся въ слдующій разъ. У меня все записано.
Результаты этой ночи были весьма серіозны для сэръ-Феликса. За карточный столъ слъ онъ съ несчастными двадцатью фунтами полученными по чеку матери, а теперь у него было — онъ самъ не зналъ сколько у него было въ карман. Онъ также былъ пьянъ, но не настолько чтобъ умъ его былъ отуманенъ. Онъ зналъ что Лонгестаффъ остался долженъ ему боле трехсотъ фунтовъ, и зналъ также что получилъ боле этого чистыми деньгами и чеками отъ лорда Грасслока и отъ другаго игрока. Долли Лонгестаффъ разумется также заплатитъ свой долгъ, хотя и жалуется на назойливость своихъ поставщиковъ. Поднимаясь по Сентъ-Джемсъ-Стриту, и поглядывая, нтъ ли кэба, онъ разчелъ что у него теперь боле семисотъ фунтовъ. Выпрашивая у матери скромную сумму въ двадцать фуртовъ, онъ говорилъ что не можетъ продолжать свою игру не имя ни гроша наличныхъ денегъ и почиталъ за счастье когда удалось добыть и эти двадцать фунтовъ. Теперь же въ рукахъ его было цлое состояніе, котораго во всякомъ случа достало бы на матеріальную помощь въ дл которое онъ имлъ въ виду. Ни на одинъ мигъ не пришла ему мысль расплатиться съ своими долгами. Даже той значительной суммы которой онъ сдлался неожиданнымъ обладателемъ, не надолго бы стало при такомъ нелпомъ употребленіи, но теперь онъ возобновитъ свой прежній блескъ, будетъ въ состояніи покупать подарки, вс увидятъ что у него есть деньги въ рукахъ. Въ наше время даже и ухаживать трудно не имя денегъ въ карман.
Онъ не нашелъ кэба, но при настоящемъ состояніи духа онъ былъ нечувствителенъ къ неудобству идти домой пшкомъ. Было что-то до такой степени радостное въ сознаніи что у него есть столько денегъ, что самый воздухъ длался для него пріятнымъ. Тутъ онъ вдругъ вспомнилъ о жалобахъ матери на свою бдность когда онъ просилъ у нея денегъ. Теперь онъ могъ возвратить ей эти двадцать фунтовъ. Во при этомъ начала тревожить его совершенно непривычная заботливость о будущемъ и онъ подумалъ что съ его стороны было бы глупо отдать эти деньги. Кто знаетъ какъ скоро могутъ они опять понадобиться ему? Къ тому же онъ не могъ возратить ей денегъ не объясняя какъ он ему достались. Лучше ужь было ничего объ нихъ не говорить. Войдя въ домъ и поднявшись къ себ, онъ окончательно ршилъ что ничего о томъ не скажетъ.
Въ девять часовъ утра онъ былъ на станціи желзной дороги и ухалъ на охоту въ Бокингамширъ, гд здилъ на двухъ лошадяхъ Долли Лонгестаффа и за пользованіе ими заплатилъ конюху Долли тридцать шиллинговъ.

IV. Балъ Madame Мельмотъ.

Черезъ день посл вышеописанной игры въ Медвжьемъ Саду, данъ былъ большой балъ въ Гросвеноръ-Сквер. Это былъ такой великолпный праздникъ что объ немъ вс говорили съ самаго начала парламентской сессіи, уже около двухъ недль. Были люди заявлявшіе что подобный балъ не можетъ имть успха въ феврал. Другіе же увряли что на этотъ балъ тратятся такія огромныя суммы что онъ будетъ чмъ-то совершенно новымъ въ бальныхъ лтописяхъ, и что по самому уже характеру этого празднества, оно не можетъ не имть успха. Затраты длались не одними деньгами. Употреблены были почти невроятныя усилія для обезпеченія присутствія великихъ міра сего, и усилія эти наконецъ увнчались полнйшимъ успхомъ. Сама герцогиня Стивенеджъ пріхала изъ замка Адбери чтобы лично присутствовать на этомъ балу съ своими дочерьми, хотя въ ея привычки вовсе не входило бывать въ город въ это глухое время года. Конечно герцогиня вынуждена была на это чрезвычайно убдительными мрами. Извстно было что братъ ея, лордъ Альфредъ Гревдолъ былъ въ очень стсненныхъ обстоятельствахъ, и обстоятельства эти вдругъ весьма поправились, какъ говорили, вслдствіе своевременной денежной помощи. Совершенно врно было и то что одинъ изъ молодыхъ Грендолей, второй сынъ лорда Альфреда, пристроенъ былъ къ какому-то торговому длу, которое давало ему гораздо боле того что онъ, даже по мннію своихъ лучшихъ друзей, способенъ былъ зарабатывать. По крайней мр было несомнннымъ фактомъ что онъ ходилъ дня четыре или пять на недл въ Абчрчъ-Ленъ въ Сити, и что онъ конечно не сталъ бы даромъ наполнять свой досугъ такимъ непривычнымъ для него дломъ, Куда хала герцогиня Стивенеджъ, туда готовъ былъ хать весь свтъ. Въ послднюю минуту, то-есть уже наканун праздника, разнесся слухъ что на немъ будетъ присутствовать даже одинъ изъ принцевъ королевской крови. Какъ это было устроено, никто не зналъ въ точности, ходили только слухи о брилліантахъ какой-то дамы, выкупленныхъ у закладчика. Все длалось въ томъ же род. Первый министръ, правда, отказалъ присоединить свое имя къ списку гостей, но за то согласились пріхать одинъ кабинетъ-министръ и двое или трое вторыхъ секретарей, ибо чувствовалось что человкъ дававшій этотъ балъ скоро можетъ стать во глав значительнаго парламентскаго интереса. Предполагали что онъ преданъ политик, а всегда хорошо завербовать большое богатство въ свою партію. Объ этомъ бал одно время очень заботились. Многіе даже безпокоились. Когда рушатся большія предпріятія, неудача бываетъ бдственна, иногда даже разорительна. Но этотъ балъ былъ настолько обезпеченъ что не могъ потерпть неудачи.
Балъ этотъ давалъ Августусъ Мельмотъ, эсквайръ, отецъ двушки на которой желалъ жениться сэръ-Феликс Карбери и мужъ той дамы о которой говорили что она изъ богемскихъ жидовокъ. Такъ по крайней мр самъ себя называлъ этотъ джентльменъ, хотя года два тому назадъ, по прізд своемъ въ Лондонъ изъ Парижа, онъ былъ извстенъ какъ Monsieur Мельмотъ. Но самъ онъ заявлялъ что родился въ Англіи и былъ кровнымъ Англичаниномъ. Онъ сознавался что жена его была иностранка — сознаніе вынужденное тмъ обстоятельствомъ что дама эта весьма мало говорила по-англійски. Самъ Мельмотъ говорилъ очень бгло на ‘родномъ’ своемъ язык, но съ акцентомъ который доказывалъ по меньшей мр весьма продолжительное житье вн Англіи. Миссъ Мельмотъ — весьма недавно еще называвшаяся Mademoiselle Marie — говорила по-англійски хорошо, но какъ иностранка. Относительно ея было признано что она родилась вн Англіи, нкоторые говорили въ Нью-Йорк, но Madame Мельмотъ, которой нельзя было не знать этого, увряла что это великое событіе совершилось въ Париж.
Во всякомъ случа всми было признано что богатство свое мистеръ Мельмотъ нажилъ во Франціи. Конечно у него были громадныя дла и въ другихъ странахъ, про которыя разказывали подробности очевидно преувеличенныя. Говорили что онъ построилъ желзную дорогу по всему протяженію Россіи изъ конца въ конецъ, что онъ былъ поставщикомъ арміи Южанъ въ Американской междуусобной войн, что онъ снабжалъ оружіемъ Австрію и разъ даже скупилъ все желзо въ Англіи. Онъ могъ поднимать или разстраивать какую угодно компанію покупкою и продажею акцій, могъ произвольно понижать и повышать курсы. Все это говорилось въ его пользу, но говорилась также и то что въ Париж его считали страшнйшимъ плутомъ, какого свтъ не производилъ, что ему нельзя было доле оставаться въ этомъ город, что онъ пробовалъ затмъ основаться въ Вн, но былъ высланъ оттуда полиціей, и что онъ наконецъ нашелъ что одна только англійская свобода дозволитъ ему безааказанно наслаждаться плодами своей дятельности. Теперь у него былъ домъ въ Гросевеноръ-Сквер и контора въ Абчерчъ-Лен, и всему свту было извстно что на балъ его жены собираются принцъ королевскаго дома, кабинетъ-министръ и самыя сливки герцогинь. И все это было достигнуто въ теченіе одного года.
Въ семейств была всего одна дочь, единственная наслдница всего этого богатства. Самъ Мельмотъ былъ человкъ большаго роста, съ густыми бакенбардами, густыми жесткихі волосами, густыми бровями и съ какимъ-то удивительнымъ выраженіемъ силы и власти въ склад рта и подбородка. Выраженіе это было до того сильно что затмвало собою даже вульгарность лица, но въ общемъ вся фигура и манеры этого человка были чрезвычайно непріятны и даже, можно сказать, подозрительны. Онъ смотрлъ проходимцемъ кичившимся своимъ карманомъ. Жена его была полная дама съ блокурыми волосами, безъ того оттнка который обыкновенно встрчается у Евреевъ, но у нея былъ еврейскій носъ и еврейскій разрзъ глазъ. Въ Madame Мельмотъ было весьма мало интереснаго, за исключеніемъ ея всегдашней готовности тратить деньги на все что бы ни посовтывали ей ея новые знакомые. По временамъ даже казалось что мужъ ея спеціально поручилъ ей цлую систему раздаванія подарковъ всмъ кто только соглашался принимать ихъ. Мужъ былъ принятъ въ свт подъ именемъ Августуса Мельмота эсквайра. Такъ адресовали ему великое множество писать, подъ этимъ именемъ состоялъ онъ въ числ директоровъ въ нсколькихъ дюжинахъ разныхъ компаній. Но жена его оставалась все-таки Madame Мельмотъ. Между тмъ какъ дочь заняла свое мсто въ свт подъ англійскимъ именемъ. Всегда и везд она была теперь миссъ Мельмотъ.
Мери Мельмотъ врно была описана Феликсомъ Карбери въ разговор его съ матерью. Она не была красива, не была умна, не была святою. Но за то не была она также ни дурна, ни глупа, ни гршница. Это была маленькая фигурка, едва ли старше двадцати лтъ, совсмъ не похожая на на отца, на на мать, на малйшаго признака еврейскаго происхожденія не было въ ея наружности, которая, казалось, преисполнена была свыше всякой мры сознаніемъ своего настоящаго положенія. Дла у такахъ людей какъ Мельмоты ведутся скоро, и всмъ было извстно что у миссъ Мельмотъ былъ уже одинъ женихъ за котораго она чуть было не вышла. Дло это, впрочемъ, разошлось. Говоря, однако, что свадьба разстроилась, никому не приходило на мысль обвинять или жалть молодую двушку. Ни съ той, ни съ другой стороны не предполагалось ни преступнаго кокетства, ни обмана. Какъ при королевскихъ бракахъ государственные интересы предписываютъ иногда союзы безъ взаимнаго расположенія, а подчасъ даже и вопреки ему, такъ и здсь денежныя соображенія, заступавшія мсто государственныхъ интересовъ, имли такую же силу. Подобная свадьба могла состояться или разстроиться только въ зависимости отъ крупныхъ денежныхъ разчетовъ. Старшій сынъ маркиза Аудъ Рики, молодой лордъ Ниддердель, предложилъ жениться на двушк и доставить ей современемъ званіе маркизы, если за ней дано будетъ полмилліона. Мельмотъ, какъ говорили, ничего не возражалъ противъ требованія подобной суммы, но предложилъ закрпить ее за дочерью. Ниддердель желалъ получить наличныя деньги и притомъ въ полное свое распоряженіе, иначе не соглашался сдлать ни шагу. Мельмотъ сильно желалъ завербовать маркиза, ему очень улыбалось что дочь его станетъ современемъ маркизой, тмъ боле что въ т времена онъ не вступалъ еще въ сдлки съ герцогинями, но наконецъ онъ вышелъ изъ себя и спросилъ юриста которому поручено было заключеніе брачнаго контракта, неужели ему дйствительно могло придти на мысль что онъ, Мельмотъ, способенъ вврить подобную сумму денегъ такому человку какъ лордъ Ниддердель? ‘Но вы желаете вврить ему вашу единственную дочь’, сказалъ юристъ. Мельмотъ, насупясь, посмотрлъ на него изъ подъ своихъ нахмуренныхъ бровей, затмъ вышелъ изъ комнаты сказавъ что этотъ отвтъ ничего не доказываетъ. Такъ дло и разстроилось. Сомнваюсь чтобы лордъ Ниддердель когда-нибудь заикнулся Мери Мельмотъ о своей любви, едва ли также она этого ожидала. Безъ сомннія, участь ея была ей объяснена.
Были и другіе охотники попытать счастья, но дло какъ-то все разстраивалось, и чуть ли не на тхъ же основаніяхъ. На двушку всякій смотрлъ какъ на обузу которую можно было взять на себя не иначе какъ за очень большое вознагражденіе. Но когда дла Мельмотовъ начали процвтать, когда имъ удалось залучить къ себ принцевъ и герцогинь, по дорогимъ, конечно, но не столь разорительнымъ цнамъ, тогда не было больше необходимости немедленно пристраивать Мери, и Мельмотъ уменьшилъ цифру ея приданаго. Двушка начала также высказывать свое личное мнніе. Говорили что она ршительно отказала лорду Грасслоку, отецъ котораго совсмъ разорился, и которой самъ онъ не имлъ никакого состоянія, былъ безобразенъ, съ дурными наклонностями, несноснымъ характеромъ, и лишенъ былъ всего что могло понравиться молодой двушк. Съ того времени какъ лордъ Ниддердель, полушутя, говорилъ ей что могъ бы на ней жениться, и былъ бы готовъ иногда подумать и объ ея счастіи, Мери Мельмотъ пріобрла нкоторую житейскую опытность. Близкіе люди начинали уже поговаривать что если сэръ-Феликсь Карбери суметъ повести свои дла, то можетъ имть успхъ.
Сильно сомнвались въ томъ что Мери дйствительно дочь богемской Еврейки. Старались разузнать время когда Мельмотъ женился, но старанія эти не увнчались успхомъ. Носился слухъ что первыя деньги Мельмотъ получилъ за своей женою, и что это было очень недавно. Затмъ, другіе люди говорили что Мери Мельмотъ совсмъ не была его дочерью. Таинственность эта имла даже свою долю прелести, такъ какъ деньги были врны. Что у нихъ были деньги на ежедневныя потребности, въ этомъ не могло быть сомннія. У нихъ былъ свой домъ, была мебель, были экипажи, лошади, лакеи въ ливреяхъ и напудреные лакеи во фракахъ и ненапудреные. Были драгоцнности и подарки, и всякія хорошія вещи какія только можно имть за деньги. Каждый день было два званыхъ обда — одинъ въ два часа, подъ названіемъ завтрака, другой въ восемь. Торговцы настолько были знакомы съ положеніемъ ихъ длъ что были въ нихъ вполн уврены, въ Сити имя мистера Мельмота могло доставить сколько угодно денегъ, хотя репутація его цнилась весьма не высоко.
Огромный домъ на южной сторон Гросвеноръ-Сквера къ десяти часамъ вечера былъ залитъ свтомъ. Широкая веранда обращена была въ оранжерею, натоплена и наполнена тропическими растеніями баснословныхъ цнъ. Отъ двери устроенъ былъ крытый переходъ чрезъ тротуаръ къ мостовой, и я боюсь что полиція была подкуплена чтобы заставлять пшеходовъ обходить кругомъ. Домъ былъ такъ убранъ что войдя въ него, вы не могли понять куда попали. Сни были настоящимъ раемъ. Лстница — какое-то волшебное царство. Переходы представляли собою гроты наполненные папортниками. Стны въ нихъ были замнены нарочно возведенными арками. Для бала были открыты первый и второй этажи, домъ казался безконечнымъ.— ‘Это можетъ обойтись тысячъ въ шестьдесятъ фунтовъ,’ сказала маркиза Аудъ Рики своему старинному другу графин Мидъ Лодіанъ. Несмотря на неуспхъ своего сына, маркиза все-таки явилась сюда, услышавъ что будетъ герцогиня Стивенеджъ.— ‘Никогда еще деньги не были брошены до такой степени на втеръ’, сказала графиня.— ‘Какъ говорятъ, впрочемъ, они также съ втра и пришли’, замтила маркиза. Затмъ об старыя аристократки одна за другою разсыпались въ любезностяхъ предъ выбившеюся изъ силъ богемскою жидовкой, которая стояла въ волшебномъ царств, принимая своихъ гостей, едва не лишаясь чувствъ подавляемая величіемъ торжества.
Три залы въ бель-этаж были приготовлены для танцевъ, и здсь находилась Мери. Распоряжаться танцами и такъ-сказать вести балъ герцогиня поручила своему племяннику, Майльзу Грендолу, тому молодому человку что теперь посщалъ Сити. Дйствительно, между всми членами фамиліи Грендолъ,— т.-е. той ея втви главою коей былъ лордъ Альфредъ,— и Мельмотами установились близкія отношенія, какъ тому и быть слдовало, принимая во вниманіе что каждая сторона много могла дать и взамнъ много получить. Было извстно что у лорда Альфреда не было ни гроша за душой, но его братъ былъ герцогъ, а сестра — герцогиня, а также что послдніе тридцать лтъ бдный Альфредъ бдствовалъ самыхъ страшнымъ образомъ, женясь на безприданниц, проживъ собственное небольшое состояніе доставшееся отъ отца, и приживъ трехъ сыновей и трехъ дочерей, что уже съ давнихъ поръ онъ жилъ на деньги которыя неохотно выдавали ему важные родственники. Мельмотъ могъ легко помогать Грендоламъ настолько что т жили въ довольств, почему бы ему этого и не длать? Было даже предположеніе чтобы Майльзъ попытался получить руку богатой наслдницы, но вскор ршено что благоразумне оставить этотъ планъ. У Майльза не было ни титула, ни положенія въ свт, и вообще онъ совсмъ для этого не годился. И Майльзу пришлось пристроиться въ Сити.
Балъ открылся кадрилью, которую лордъ Бентингфордъ, старшій сынъ герцогини, танцовалъ съ Мери. Такъ было между прочимъ ршено заране, на это даже разчитывалось. Лордъ Бентингфордъ сначала протестовалъ, но слабо: онъ дловой молодой человкъ, нсколько застнчивый и вовсе не любилъ танцовать. Но онъ уступилъ настояніямъ матери.— ‘Конечно, они вульгарны,’ сказала герцогиня,— ‘но было бы нелпо серіозно относиться къ этому. Я уврена что онъ даже не совсмъ честенъ. Когда люди наживаютъ такія денеги, то врядъ ли честнымъ путемъ. Конечно, мы длаемъ все это съ цлью. Хорошо разсуждать что такъ поступать не годится, но что же намъ длать съ дтьми Альфреда? А теперь Майльзъ получаетъ 500 фунтовъ въ годъ. И при томъ онъ у нихъ какъ свой. И еще, между нами сказать, они скупили вс Альфредовы векселя, говоря что пусть они лежатъ у нихъ на храненіи до тхъ поръ пока вашему дяд не заблагоразсудится уплатить по нимъ.
— Долго же они тамъ пролежатъ, сказалъ лордъ Бентингфордъ.
— Но надо же и ихъ чмъ-нибудь побаловать, напримръ протанцовать кадриль.
Лордъ Бентингфордъ слабо протестовалъ, и кончилъ тмъ что исполнилъ просьбу матери.
Все шло прекрасно. Въ одной изъ комнатъ нижняго этажа было поставлено нсколько карточныхъ столовъ, и за однимъ изъ нихъ играли лордъ Альфредъ Грендолъ и Мельмотъ съ двумя или тремя другими игроками, мняя мста посл каждаго роббера. Игра въ вистъ была единственнымъ талантомъ лорда Альфреда, чуть ли не единственнымъ его занятіемъ въ жизни. Онъ ежедневно садился за карты въ три часа пополудни въ своемъ клуб и просиживалъ до двухъ утра, отрываясь только часа на два чтобы пообдать.
Такъ жилъ онъ десять мсяцевъ въ году, а на два остальные мсяца узжалъ на какія-нибудь воды, гд вистъ былъ въ ходу. Онъ никогда не игралъ въ азартныя игры и не игралъ по большой. Онъ предавался своему длу всей душой, а потому долженъ былъ играть искусне своихъ партнеровъ, но судьба была такъ неблагосклонна къ нему что даже вистъ не приносилъ ему никакихъ доходовъ. Мельмоту очень хотлось попасть въ клубъ гд бывалъ лордъ Альфредъ и забавно было видть съ какою готовностью онъ проигрывалъ ему деньги и съ какою дружескою фамильярностью называлъ его просто Альфредомъ. У лорда Альфреда былъ еще остатокъ самолюбія и онъ охотно побилъ бы Мельмота. Вопреки его праздности и лни у него хватило бы настолько мужества чтобъ напасть на Мельмота, который былъ и крпче и моложе его. Но его удерживала мысль о бдныхъ сыновьяхъ и векселяхъ попавшихъ въ руки Мельмота. Притомъ Мельмотъ проигрывалъ ему деньги такъ аккуратно и платилъ ихъ такъ охотно. ‘Выпьемъ шампанскаго, Альфредъ’, сказалъ Мельмотъ когда они вышли изъ-за стола. Лордъ Альфредъ любилъ шампанское и потому послдовалъ за хозяиномъ, но идя за нимъ почти ршалъ что побьетъ его въ самомъ скоромъ времени.
Поздно вечеромъ Мери Мельмотъ вальсировала съ Феликсомъ Карбери, а Генріэтта Карбери разговаривала съ мистеромъ Полемъ Монтегю.
Леди Карбери тоже присутствовала на балу. Она какъ и дочь ея не любила ни баловъ, ни такихъ людей какъ Мельмоты, но Феликсъ сказалъ что при его видахъ на наслдницу было бы полезно еслибъ он приняли приглашеніе которое онъ брался доставить имъ, и он покорились. Поль Монтегю, къ неудовольствію леди Карбери, тоже досталъ себ билетъ. Пріхавъ къ Мельмотамъ, леди Карбери сказала нсколько любезностей хозяйк дома и затмъ сла въ кресло, не ожидая отъ вечера ничего кром скуки. Но они была женщина способная исполнять свой долгъ и терпть безъ ропота.
— Я сегодня въ первый разъ на большомъ балу въ Лондон, сказала Генріэтта Карбери Полю Моннегю.
— Какъ онъ вамъ нравится?
— Вовсе не нравится. Можетъ ли онъ нравиться мн? У меня здсь нтъ никого знакомыхъ. Меня удивляетъ что вс эти люди знакомы другъ съ другомъ. Или на такихъ балахъ танцуютъ съ незнакомыми?
— Вроятно. Я думаю что танцующіе представляютъ другъ-друга всмъ и каждому и этого достаточно. Если вамъ хочется танцовать, почему не танцуете вы со мной?
— Я уже танцовала съ вами два раза.
— Разв есть правило воспрещающее намъ протанцоватъ въ третій разъ?
— Но мн не особенно хочется танцовать, отвчала Генріэтта.— Я лучше пойду занимать мама, которая сидитъ одна.
Но въ эту самую минуту положеніе леди Карбери улучшилось. Она неожиданно нашла друга.
Сэръ-Феликсъ и Мери Мельмотъ крутились въ долгомъ вальс, вполн наслаждаясь и музыкой и движеніемъ. Немногое что можно было сказать въ пользу Феликса Карбери это то что его нельзя было упрекнуть въ физической лни. Онъ танцовалъ, стрлялъ, здилъ верхомъ съ неподдльнымъ увлеченіемъ. Это было слдствіемъ его темперамента и длалось безъ всякаго размышленія или разчета. И Мери Мельмотъ была вполн счастлива. Она очень любила танцовать когда могла танцовать безъ принужденія. Обыкновенно ей указывали съ кмъ ей слдуетъ и съ кмъ не слдуетъ танцовать. Ее почти толкали въ объятія лорда Ниддерделя и она уже помирилась съ мыслью выйти за него замужъ по желанію отца. Но она никогда не чувствовала ни малйшаго удовольствія въ его обществ и не была несчастна только потому что еще не сознавала что когда имть собственную волю и собственный голосъ въ дл тхъ близко ея касавшемся. Ей никогда не доставляло удовольствія танцовать съ лордомъ Ниддерделемъ. Лорда Грасслока она положительно ненавидла, хотя сначала не ршалась высказать этого. Нсколько другихъ искателей ея руки были ей также по тому или другому противны, но вс они уже сошли или сходили съ ея пути. Въ настоящее время не было никого чье предложеніе ей было бы приказано принять, если оно будетъ сдлано, и ей нравилось танцовать съ Феликсомъ Карбери.
Онъ былъ не только красивъ, но его обращеніе и лицо способны были выражать то чего онъ на самомъ дл вовсе не чувствовалъ. Онъ могъ казаться искреннимъ и любящимъ до той минуты когда нужно было показать на дл что онъ дйствительно любилъ или притвориться любящимъ. Въ такихъ случаяхъ онъ оказывался несостоятельнымъ, потому что даже не понималъ что отъ него требовалось. Но въ первыхъ шагахъ къ сближенію съ двушкой онъ могъ имть большой успхъ. Теперь онъ уже зашелъ за безопасный для него предлъ, но Мери не замчала его промаховъ. Въ ея глазахъ онъ былъ совершенствомъ и ей казалось что она была бы счастлива еслибъ ей позволили сблизиться съ нимъ и полюбить его.
— Какъ вы хорошо танцуете, оказалъ сэръ-Феликсъ, когда перевелъ духъ.
— Въ самомъ дл?
Она говорила съ легкимъ иностраннымъ акцентомъ, придававшимъ особую прелесть ея говору.
— Мн до сихъ поръ никто не говорилъ что я танцую хорошо. Впрочемъ никто никогда не говорилъ со мной обо мн.
— А я готовъ былъ бы говорить съ вами о васъ безъ конца.
— Но вы ничего обо мн не знаете.
— Я постарался бы узнать. Мн кажется что я въ состояніи угадать кое-что. Я могу, напримръ, сказать вамъ чего вы желаете больше всего.
— Чего же?
— Встртить кого-нибудь кто любилъ бы васъ больше всего на свт.
— О, да, но какъ бы я убдилась въ этомъ?
— Нужно врить, миссъ Мельмотъ.
— Это плохое средство узнать правду. Еслибы какая-нибудь двушка сказала мн что любитъ меня больше всего на свт, я не могла бы быть уврена что она говоритъ правду.
— А еслибъ это сказалъ какой-нибудь мущина?
— Я не поврила бы ему и не старалась бы узнать правду та онъ говоритъ. Но я желала бы имть другомъ двушку которую могла бы любить несравненно больше чмъ самое себя.
— Я тоже желалъ бы имть такого друга.
— Разв у васъ нтъ друзей?
— Я желалъ бы имть другомъ двушку которую могъ бы любить несравненно больше чмъ самого себя.
— Вы сметесь надо мной, сэръ-Феликсъ.
— Желалъ бы я знать поведетъ ли это къ чему-нибудь, сказалъ Поль Монтегю обращаясь къ миссъ Карбери.
Они вернулись въ гостиную и смотрли на ухаживаніе молодаго баронета.
— Вы говорите о Феликс и миссъ Мельмотъ? Мн противно думать о такихъ вещахъ, мистеръ Монтегю.
— Это было было бы великолпною партіей для него.
— Женитьба на дочери пошлыхъ людей только потому что у нея много денегъ? Не можетъ же онъ любить ее только за то что она богата.
— Но ему крайне нужны деньги. Мн кажется что женитьба на богатой наслдниц единственное средство которое дастъ Феликсу возможность жить въ свт.
— Какъ ужасно то что вы говорите!
— Но разв это не правда? Феликсъ промоталъ все что имлъ и теперь онъ нищій.
— О, мистеръ Монтегю!
— И онъ промотаетъ все что осталось у васъ и у вашей матушки.
— Я не забочусь о себ.
— Но другіе заботятся о васъ.
При этихъ словахъ онъ не взглянулъ на нее и выговорилъ ихъ сквозь губы, какъ бы сердясь и на нее и на себя.
— Я не ожидала что вы можете говорить такъ жестоко о Феликс.
— Нтъ, я не жестокъ къ нему, миссъ Карбери. Я не виню его въ его поступкахъ. Онъ кажется одинъ изъ тхъ людей которые родятся для того чтобы тратить деньги, а такъ какъ у этой двушки много денегъ, то я и думаю что ему хорошо было бы жениться на ней. Еслибъ у Феликса было двадцать тысячъ годоваго дохода, свтъ считалъ бы его превосходнйшимъ человкомъ.
Послдними словами Поль показалъ что былъ плохимъ знатокомъ свта. Ни въ бдности, ни въ богатств жестокосердый свтъ никогда не призналъ бы сэръ-Феликса превосходнйшимъ человкомъ.
Леди Карбери просидла въ безотрадномъ одиночеств подъ какимъ-то бюстомъ боле получаса когда была наконецъ утшена появленіемъ мистера Альфа.
— И вы здсь? воскликнула она.
— Почему же нтъ? Я такой же авантюристъ какъ и Мельмотъ.
— Я думала что здсь для васъ мало интереснаго.
— Я встртилъ здсь васъ и кром васъ множество герцогинь съ дочерьми. Ожидаютъ принца Георга.
— Неужели?
— И Уильсонъ изъ Индійскаго департамента уже здсь. Я говорилъ съ немъ минутъ пять тому назадъ въ какой-то раззолоченной бонбоньерк. Неужели вамъ не нравится здсь, леди Карбери?
— Я не понимаю, шутите вы или нтъ.
— Я никогда не шучу. Мн здсь очень нравится. Эти люди тратятъ тысячи чтобы доставить удовольствіе мн и другимъ, и въ вознагражденіе требуютъ только небольшой любезности.
— Вы намрены вознаградить ихъ вашею любезностью?
— Я вознаграждаю ихъ.
— Я говорю о любезности Вечерней Каедры. Будутъ они пользоваться ею?
— Въ нашу программу не входитъ описаніе баловъ и туалетовъ. Къ тому же я того мннія что вниманіе газетъ не будетъ полезно для нашего хозяина.
— Вы намрены быть очень строгимъ ко мн бдной, мистеръ Альфъ? спросила леди Карбери посл нкотораго молчанія.
— Мы никогда не бываемъ ни къ кому строги, леди Карбери. А вотъ и принцъ. Что будутъ они длать съ нимъ теперь, когда залучили его. О, они хотятъ заставить его танцовать съ наслдницей. Бдная наслдница!
— Бдный принцъ, сказала леди Карбери.
— Почему же? Она мила и двушка и онъ можетъ бытъ совершенно спокоенъ. Но каково ей, бдной, разговаривать съ королевскою кровью?
Дйствительно бдная. Принцъ былъ введенъ въ большую комнату гд Мери все еще разговаривала съ Феликсомъ и ей тотчасъ же дано было понять что она должна встать и идти танцовать съ членомъ королевскаго дома. Представленіе совершилось самымъ офиціальнымъ образомъ. Сначала вошелъ Майльзъ Грендолъ и отыскалъ жертву женскаго пола, затмъ вошла герцогиня, ведя за собой жертву мужескаго пола. Мадамъ Мельмотъ, не чувствовавшая подъ собою ногъ отъ долгаго стоянія, тащилась позади, но ея не допустили принять какое-нибудь участіе въ представленіи. Оркестръ игравшій галопъ былъ внезапно остановленъ, къ великому замшательству танцующихъ, и черезъ дв минуты Майльзъ Гревнолъ очистилъ мсто для кадрили. Онъ и его тетка танцевали визави съ Мери и принцемъ до половины кадрили, пока не отыскался Уильсонъ. Лордъ Бентингфордъ уже ухалъ, но дв дочери герцогини были еще тутъ и были тотчасъ же завербованы. Одна изъ нихъ должна была танцовать съ сэръ-Феликсомъ, который былъ красивъ и хорошей фамиліи, а другая съ лордомъ Грасслокомъ. Кром этихъ особъ набралось еще четыре лары титулованныхъ лицъ. Эту кадриль предполагалось описать если не въ Вечерней Каедр, то въ какой-нибудь другой мене серіозной ежедневной газет и нанятый репортеръ уже готовъ былъ бжать съ своимъ отчетомъ въ какую-нибудь редакцію лишь только кадриль станетъ совершившимся фактомъ. Самъ принцъ не вполн понималъ для чего онъ былъ тутъ, но т кто распоряжались его временемъ ршили чтобъ онъ провелъ этотъ часъ въ дом Мельмота. Онъ вроятно ничего не зналъ о выкупленныхъ брилліантахъ и о большой сумм пожертвованной въ пользу госпиталя Св. Георгія которыми мистеръ Мельмотъ купилъ его посщеніе. Бдная Мери смотрла такъ какъ будто испытаніе было выше ея силъ и она охотно убжала бы, еслибъ было возможно. Однако испытаніе прошло скоро и на самомъ дл было не особенно тяжело. Принцъ произносилъ по нскольку словъ между каждою фигурой, растягивая ихъ какъ только было возможно и повидимому не ожидая отвтовъ. Онъ привыкъ стараться облегчать тяжесть своего величія для тхъ на кого оно падало въ данную минуту. Когда кадриль кончилась, онъ долженъ былъ выпить бокалъ шампанскаго въ присутствіи хозяйки и затмъ ему позволено было ухать. Много ловкости было выказано въ томъ что присутствіе высокаго гостя осталось тайной для самого хозяина пока принцъ не ухалъ. Мельмотъ пожелалъ бы налить бокалъ шампанскаго собственными руками и вообще былъ бы очень докучливъ и непріятенъ. Майльзъ Грендолъ понялъ это и уладилъ дло какъ нельзя лучше.
— Боже милостивый, его высочество былъ и ухалъ! воскликнулъ Мельмотъ.
— Вы съ отцомъ были такъ погружены въ вистъ что не было возможности вызвать васъ, сказалъ Майльзъ.
Мельмотъ не былъ глупъ и понялъ что это значило, понялъ не только что признано было за лучшее не допускать его къ принцу, но и то что это дйствительно было лучше. Нельзя же было овладть всмъ разомъ. Майльзъ Грендолъ былъ очень полезенъ ему а онъ не хотлъ ссориться съ Майльзомъ.
— Сыграемъ еще робберъ, Альфредъ, сказалъ онъ отцу Майльза когда гости разъзжались.
Лордъ Альфредъ выпилъ много шампанскаго и на минуту забылъ вс свои разчеты.
— Чортъ возьми вашу фамильярность! воскликнулъ онъ.— Называйте людей какъ слдуетъ.
И онъ ушелъ изъ дома не сказавъ боле ни слова съ хозяиномъ.
Въ эту ночь предъ отходомъ ко сну Мельмотъ потребовалъ отъ своей утомленной супруги отчетъ о бал вообще а о поведеніи Мери въ особенности. Мери вела себя хорошо, только видимо предпочитала сэръ-Феликса Карбери всмъ другимъ молодымъ людямъ, отвчала Madame Мельмотъ. До сихъ поръ мистеръ Мельмотъ зналъ очень мало о Карбери, хотя глаза и уши его были постоянно открыты, хотя онъ вникалъ во все и былъ человкъ съ быстрымъ соображеніемъ, но онъ еще не понялъ вполн значенія англійскихъ титуловъ. Онъ зналъ что ему нужно было отдать дочь или за старшаго сына титулованной особы или за человка уже носящаго титулъ. Сэръ-Феликсъ былъ только баронетъ, но онъ уже обладалъ титуломъ. Мельмотъ зналъ что и сынъ сэръ-Феликса долженъ былъ наслдовать титулъ отца. Вслдствіе всхъ этихъ соображеній онъ не ршился дать какія-нибудь положительныя инструкціи относительно обращенія Мери съ молодымъ баронетомъ. Къ тому же онъ былъ далекъ отъ мысли что сэръ-Феликсь уже дошелъ до такихъ словъ какія объ сказалъ Мери при прощаніи.
— Вы знаете кто любитъ васъ больше всхъ на свт, сказалъ онъ ей шепотомъ.
— Никто меня такъ не любитъ.
— Я люблю васъ больше всхъ на свт, сказалъ онъ взявъ на минуту ея руку. Онъ приготовилъ эти слова какъ урокъ, но произнесъ ихъ такъ естественно что бдная двушка легла въ постель съ пріятною увренностью что наконецъ встртила человка котораго могла полюбить.

V. Посл бала.

— Какая тяжелая работа, сказалъ сэръ-Феликсъ когда слъ съ матерью и сестрой въ карету.
— Каково же было тамъ мн, когда у меня не было ршительно никакого дла, сказала леди Карбери.
— А мн потому именно и было скучно что у меня было дло. Кстати, благо я вспомнилъ, я заду теперь въ клубъ, и съ этими словами онъ высунулъ голову изъ кареты и приказалъ кучеру остановиться.
— Два часа, Феликсъ, замтила ему мать.
— Боюсь что дйствительно поздно. Но дло въ томъ, что я голоденъ. Вы можетъ-бытъ ужинали, а я не ужиналъ.
— Разв ты дешь въ клубъ въ такое позднее время для того чтобы поужинать?
— Да. Иначе мн пришлось бы лечь спать голоднымъ. До свиданія.
И онъ выскочилъ изъ кареты, позвалъ извощика и приказалъ везти себя въ Медвжій Садъ. Онъ говорилъ себ что его товарищи сочли бы низостью съ его стороны еслибъ онъ не далъ имъ возможности отыграться. Онъ наканун игралъ опять и опять выигралъ. Долли Лонгестаффъ былъ теперь долженъ ему значительную сумму. Лордъ Грасслокъ тоже. Феликсъ былъ увренъ что Грасслокъ посл бала отправится въ клубъ и ршилъ что не дастъ имъ повода думать что мать и сестра увезли его домой. Такъ разсуждалъ онъ самъ съ собою, но на самомъ дл въ немъ заговорилъ демонъ игры и хотя онъ боялся что проигравъ долженъ будетъ заплатить чистыми деньгами, а если выиграетъ, то долго не дождется разчета, но никакъ не могъ удержаться и не играть
Ни мать, ни дочь не вымолвили ни слова пока не пріхали домой и не взошли на верхъ. Тогда мать заговорила о томъ что было въ это время всего ближе ея сердцу:
— Не играетъ ли онъ? Какъ ты думаешь?
— У него нтъ денегъ, мама.
— Я боюсь что это не мшаетъ ему вести игру. Притомъ у него есть деньги, хотя и очень небольшія для такихъ людей какъ онъ и его пріятели. Если онъ играетъ, все погибло.
— Я думаю что они вс играютъ боле или мене, мама.
— Я не знала что онъ играетъ. Кром того меня глубоко огорчаетъ его невниманіе ко мн. Не то что онъ не слушается меня. Мать можетъ-быть и не должна ожидать послушанія отъ взрослаго сына. Но ужасно то что мое слово ничего не значитъ для него. У него нтъ ни малйшаго уваженія ко мн. Онъ сдлаетъ при мн что-нибудь дурное такъ же спокойно какъ при чужомъ человк.
— Онъ уже такъ давно самъ себ господинъ, мама.
— Да, онъ самъ себ господинъ, однако я должна содержать его какъ будто онъ мальчикъ. А ты, Гетта, весь вечеръ проговорила съ Полемъ Монтегю.
— Нтъ, мама, это несправедливо.
— Онъ не отходилъ отъ тебя.
— У меня не было никого знакомыхъ кром его. И не могла же я сказать ему чтобъ онъ не говорилъ со мной. Я танцовала съ нимъ только два раза. (Мать слушала ее подперши голову обими руками.) Если вы не желали чтобъ я говорила съ Полемъ, вы не должны были брать меня туда.
— Я не хочу мшать теб говорить съ нимъ. Ты знаешь чего я хочу. (Генріетта подошла къ ней, поцловала ее и пожелала ей доброй ночи.) — Я несчастнйшая женщина въ Лондон, сказала леди Карбери зарыдавъ истерически.
— Разв я сколько-нибудь виновата въ этомъ, мама?
— Ты могла бы избавить меня отъ многихъ непріятностей еслибы хотла. Я работаю какъ лошадь и никогда не трачу лишняго шиллинга. Мн ничего не нужно для себя, ршительно ничего. Никто не выстрадалъ столько какъ я. Но Феликсъ никогда не думаетъ обо мн.
— Я думаю о васъ, мама.
— Еслибы ты думала обо мн, ты приняла бы предложеніе твоего кузена. Имешь ли ты право отказывать ему? Мн кажется что всему причиной этотъ молодой человкъ.
— Нтъ, мама, молодой человкъ тутъ не причемъ. Я очень уважаю моего кузена, но и только. Прощайте мама.
Леди Карбери позволила поцловать себя и дочь ушла.
На слдующее утро въ восемь часовъ разсвтъ засталъ четырехъ молодыхъ людей только-что встававшихъ изъ-за карточнаго стола въ Медвжьемъ Саду. Въ этомъ пріятномъ клуб не было никакихъ правилъ касательно времени его закрытія. Единственнымъ правиломъ было не открывать его раньше трехъ часовъ пополудни. Слугамъ было однако разршено частнымъ образомъ не подавать ужина позже шести часовъ утра, такъ что къ восьми неосвобождаемый табачный дымъ становился слишкомъ тяжелымъ даже для молодыхъ организмовъ. Общество состоявшее изъ Долли Лонгестаффа, лорда Грасслока, Майльза Грендола и Феликса Кабрера въ теченіе послднихъ шести часовъ забавлялось различными карточными играми и сэръ-Феликсъ все время выигрывалъ. Майльзъ Грендолъ ненавидлъ его и раздлялъ мнніе молодаго лорда что сэръ-Феликса слдовало бы освободить отъ его выигрышей за дв послднія ночи. Во все время игры молодые люди имли въ виду эту цль и по молодости не сум ли скрыть ее, такъ что между игроками возникли враждебныя отношенія. Читатель не долженъ думать что кто-набудь изъ нихъ игралъ нечестно или что сэръ-Феликсъ подозрвалъ кого-нибудь въ нечестной игр. Онъ только видлъ что Грендолъ и Грасслокъ расположены къ нему враждебно и искалъ дружбы и участія Долли. Но Долли былъ сильно выпивши.
Въ восемь часовъ утра произошелъ разчетъ, но расплаты не послдовало. Игра на чистыя деньги продолжалась не долго. Грасслокъ проигралъ боле всхъ и расписки переданныя имъ въ теченіи ночи Карбери составили сумму въ дв тысячи фунтовъ. Лордъ съ горечью опровергалъ этотъ фактъ, но опровергалъ напрасно. На всхъ распискахъ была его собственная подпись и даже Майльзъ Грендолъ, который по общему мннію былъ всхъ трезве, не могъ не согласиться что итогъ былъ подведенъ врно. Самъ Грендолъ проигралъ четыреста фунтовъ, сумма незначительная, такъ какъ онъ могъ также легко дать расписку и въ сорокъ тысячъ.
Грасслокъ тоже не имлъ денегъ, но у него былъ отецъ, хотя и безденежный, но на котораго можно было надяться. Долли Лонгестаффъ былъ такъ пьянъ что не могъ принять участія въ своемъ разчет, который и былъ отложенъ до боле удобнаго времени.
— Надюсь что вы будете здсь завтра, то есть сегодня вечеромъ, Майльзъ.
— Конечно. Но только вотъ что, сказалъ Феликсъ.
— Что такое?
— Я полагаю что вамъ всмъ не мшало бы расплатиться прежде чмъ мы возобновимъ игру.
— Что вы хотите сказать этимъ? спросилъ Грасслокъ сердито.— Не длаете ли вы какого-нибудь намека?
— Я никогда не длаю намековъ, Грасси, отвчалъ Феликсъ.— Я только полагаю что когда люда играютъ, они имютъ намреніе расплатиться. Но я не хочу прижимать васъ. Я сегодня же далъ вамъ возможность отыграться.
— И прекрасно, сказалъ Майльзъ.
— Я говорилъ съ лордомъ Грасслокомъ, возразилъ Феликсъ.— Мы съ нимъ старые пріятели и знаемъ другъ друга. Вы были нсколько грубы сегодня, мистеръ Грендолъ.
— Грубъ? Какого чорта вы хотите сказать этимъ?
— Я думаю что не буду играть съ вами прежде чмъ вы не расплатитесь.
— Я имю обыкновеніе расплачиваться разъ въ недлю, отвчалъ Грендолъ.
Это все что было сказано, но молодые люди разстались не въ хорошихъ отношеніяхъ. Сэръ-Феликсъ на пути домой думалъ что еслибъ ему удалось реализовать свой выигрышъ, то онъ могъ бы зажить попрежнему, съ лошадьми, слугами и всевозможною роскошью. Онъ выигралъ боле трехъ тысячъ фунтовъ.

VI. Роджеръ Карбери и Поль Монтегю

Роджеръ Карбери изъ Карбери-Голла, владлецъ небольшаго имнія въ Суффок, былъ главой фамиліи Карбери. Карбери владли землей въ Суффок съ давнихъ поръ, со временъ войны Алой и Блой Розы, если еще не раньте и всегда держали голову высоко, хотя никогда не достигали особыхъ отличій. Не было извстно чтобы кто-нибудь изъ нихъ былъ рыцаремъ вплоть до сэръ-Патрика, который сразу достигъ большаго, получивъ титулъ баронета. Они всегда крпко держались своей земли и земля оставалась въ ихъ владніи, не взирая на вс превратности междуусобныхъ войнъ, реформаціи, республики и революціи. Теперешній глава фамиліи Карбери всегда владлъ Карбери-Голломъ и всегда жилъ въ немъ. Въ начал ныншняго столтія Карберійскій владлецъ былъ значительнымъ человкомъ, если не въ своемъ графств, то въ своей части графства. Доходъ съ имнія давалъ ему возможность жить въ довольств, быть гостепріимнымъ и держать хорошую верховую лошадь и старую тяжелую карету въ которой жена его длала визиты. Ему прислуживали дворецкій, никогда не служившій ни у кого другаго, деревенскій мальчикъ который былъ въ нкоторомъ род ученикомъ дворецкаго, кухарка не гнушавшаяся мыть посуду и дв молодыя служаако. Мистрисъ Карбери хозяйничала сама, сама мтила и выдавай блье, сама варила варенье, сама надсматривала за копченіемъ окороковъ. Въ 1800 году доходы съ Карберійскаго помстья были вполн достаточны для содержанія Карберійскаго дома. Съ тхъ поръ цнность имнія значительно возвысилась, рента увеличилась, но теперь доходы съ него едва покрываютъ расходы на содержанія дома англійскаго помщика. Въ наше время если джентльменъ получаетъ въ наслдство имніе, возникаетъ вопросъ иметъ ли онъ средства для поддержанія его. Землевладніе сдлалось роскошью и изъ всхъ роскошей самою дорогою. Карбери никогда не имли ничего кром земли въ Суффок, а Суффокъ не прославился и не обогатился ни каменнымъ углемъ, ни желзомъ. Никакого большаго города не возникло вблизи отъ Карбери. Никто изъ старшихъ сыновей Карбери не занимался торговлей, никто не прославился въ какой-нибудь профессіи настолько чтобы поддерживать имніе своими профессіональными доходами, никто не женился на богатой наслдниц. Съ другой стороны, никто изъ Карбери не разорился и не потерплъ никакого другаго большаго несчастія. Но въ настоящее время Карберійскій сквайръ былъ бденъ, бденъ сравнительно съ богатствомъ другихъ. Имніе приносило ему, какъ подагали, дв тысячи фунтовъ годоваго дохода. Живи онъ гд нибудь въ другомъ мст, онъ могъ бы жить въ довольств Но онъ жилъ въ своемъ имніи среди своихъ людей и считался бднымъ потому что былъ окруженъ богатыми сосдями. Лонгестаффы изъ Кавертама,— семейство въ которомъ Долли Лонгестаффъ былъ старшимъ сыномъ и надеждой, считались очень богатыми людьми, но родоначальникъ ихъ фамиліи былъ лордомъ меромъ Лондона и свчникомъ не дале какъ при королев Анн. Гелворты, которые съ своей стороны могли гордиться знатностью рода, всегда женились на деньгахъ. Примрозы были пятьдесятъ лтъ тому назадъ испанскими торговцами и купили свое имніе, Бондльшамъ, у одного герцога. Имнія этихъ трехъ джентльменовъ и владнія епископа Эльмгамскаго окружали Карбери со всхъ сторонъ и сосди съ точки зрнія богатства позволяли себ смотрть на нашего сквайра свысока. Богатство епископа не смущало Роджера Карбери. Онъ думалъ что епископы должны быть богаты и что стран былъ нанесенъ вредъ когда поземельныя владнія нашихъ прелатовъ были замнены жалованьемъ. Но пышность Лонгестаффовъ и очевидное богатство Примрозовъ смущали его, хотя онъ ни за что не сознался бы въ этомъ даже своему лучшему другу. Онъ держался мннія, котораго никогда не высказывалъ, во которое было извстно людямъ хорошо звавшимъ его, что положеніе человка въ свт должно зависть не отъ богатства. Примрозы стояли несомннно ниже его на общественной лстниц хотя молодые Примрозы держали по три лошади каждый и убивали ежегодно легіоны фазановъ, по десяти шиллинговъ за штуку. Гепвортъ изъ Эрдли былъ очень хорошій человкъ, который ничмъ не тщеславился и понималъ свои обязанности сельскаго джентльмена, во все же онъ не могъ стать на одну доску съ Карбери изъ Карбери, хотя и получалъ семь тысячъ фунтовъ годоваго дохода. Лонгестаффы были проникнуты непомрнымъ чванствомъ. Лакей ихъ даже въ деревн ходилъ съ напудренною головой. Они имли въ Лондон собственный домъ и жили какъ магнаты. Жену Лонгестаффа звали леди Помона Лонгестаффъ. Дочерямъ предназначалось быть женами перовъ. Единственный сынъ, Долли, имлъ когда-то собственное состояніе. Какъ деревенскіе сосди Лонгестаффы были пренепріятные люди. Къ довершенію всего они при всемъ своемъ богатств никогда не были въ состояніи платить долги, хотя продолжали жить на широкую руку. Съ Долли читатель уже знакомъ. Долли, который былъ жалкимъ, хотя и добродушнымъ существомъ, обладалъ энергіей только въ одномъ отношеніи, въ томъ что безпревывно ссорился съ своимъ отцомъ, который имлъ только пожизненныя права на имніе. Домъ въ Кавершамъ-Парк былъ въ продолженіе шести или семи мсяцевъ полонъ слугъ, если не гостей, и вс торговцы ближайшихъ мелкихъ городовъ, считая Лонгестаффовъ мстными богачами, всегда исполняли ихъ заказы съ почтительною точностью, какъ бы сами ни нуждались въ деньгахъ. Не получая уплаты по счетамъ, они однако не сомнвались въ состоятельности Лонгестаффовъ. И можно ли требовать мелочной аккуратности отъ человка такъ высоко поставленнаго, разсуждали они.
Карбери изъ Карбери, какъ и отецъ его, никогда не былъ долженъ ни шиллинга котораго не могъ бы заплатить. Его заказы городскимъ торговцамъ были всегда умренны и онъ самъ смотрлъ чтобъ ему не присылали ничего лишняго. Поэтому торговцы были самаго невысокаго мннія о Карбери изъ Карбери, кром двухъ или трехъ стариковъ, которые все еще сохраняли особое уваженіе къ фамиліи. Роджеръ Карбери, эсквайръ, былъ Карбери изъ Карбери, а это само-по-себ было отличіемъ, которымъ не могли похвалиться ни Лонгестаффы, ни Примрозы, ни даже Гепворты изъ Эрдли. Приходъ къ которому принадлежалъ Карбери-Голлъ назывался Карберійскимъ приходомъ. Кром того былъ Карберійскій охотничій лсъ, лежавшій частью въ Карберійскбмъ приход, частью въ Бондльшам, но къ сожалнію принадлежавшій всецло Бондльшамскому помщику.
Роджеръ Карбери былъ совершенно одинокъ. Его ближайшими родственниками носившими ту же фамилію были Феликсъ и Генріэтта, но родство это было отдаленное. У него были сестры, но он давно вышли замужъ и ухали съ мужьями одна въ Индію, другая на дальній западъ Соединенныхъ Штатовъ. Въ настоящее время ему было около сорока лтъ, но онъ еще не былъ женатъ. Это былъ высокій, красивый мущина, съ энергическимъ широкимъ лицомъ, съ красивыми чертами, небольшимъ ртомъ, хорошими зубами и красивымъ подбородкомъ. Волосы его были рыжіе и вьющіеся и на макушк уже появилась лысина. На лиц онъ не носилъ другихъ украшеній кром короткихъ, едва замтныхъ бакенбардъ. Глаза его были малы, но ясны и очень добродушны, когда онъ бывалъ въ хорошемъ расположеніи духа. Боле мужественную наружность трудно было найти. Встртясь съ нимъ, вы при первомъ взгляд на него пожелали бы быть съ нимъ въ хорошихъ отношеніяхъ, отчасти потому что почувствовали бы что онъ можетъ твердо отстаивать свое право противъ своихъ противниковъ, отчасти вслдствіе столь же безсознательнаго убжденія что онъ можетъ быть очень пріятнымъ другомъ.
Когда сэръ-Патрикъ вернулся больной изъ Индіи, Роджеръ Карбери поспшилъ къ нему въ Лондонъ и оказывалъ ему всевозможное вниманіе. Не желаетъ ли сэръ-Патрикъ погостить у него съ женой и дтьми въ его старомъ деревенскомъ дом? Сэръ-Патрикъ знать не хотлъ стараго деpeвенскаго дома и сказалъ это своему родственнику почти въ этихъ самыхъ словахъ. Во время жизни сэръ-Патрика между Роджеромъ и семействомъ баронета не было большой дружбы. Но когда злой старикъ умеръ, Роджеръ сдлалъ второй визитъ своимъ родственникамъ и опять предложилъ свое гостепріимство вдов, ея дочери и сыну. Молодой баронетъ, только-что вступившій въ полкъ, не имлъ ни малйшаго желанія постить своего родственника въ Суффок, но леди Карбери и Генріэтта провели у него мсяцъ и онъ употребилъ вс усилія чтобъ имъ было пріятно въ его дом. Относительно Генріэтты его старанія были вполн успшны. Что же касается вдовы, Карбери-Голлъ былъ не совсмъ въ ея вкус. Она уже начала мечтать о литературной слав и ‘милый кузенъ Роджеръ’, какъ она его называла, казался ей не такимъ человкомъ чтобы помочь ей въ исполненіи ея плановъ. Къ деревенскимъ прелестямъ она была холодна. Она попробовала развлекаться разговорами съ епископомъ, но епископъ былъ слишкомъ простъ и прямодушенъ для нея. Примрозы были отвратительны, Гепворты глупы, Лонгестаффы — она пробовала сойтись съ леди Помоной — нестерпимо высокомрны. Она объявила Генріэтт что Карбери-Голлъ былъ очень скученъ.
Но вскор случилось нчто что совершенно измнило ея мнніе о Карбери-Голл и о его владльц. Владлецъ, спустя нсколько недль посл ихъ отъзда, пріхалъ къ нимъ въ Лондонъ и сдлалъ матери самое ршительное предложеніе насчетъ руки ея дочери. Ему было тогда тридцать шесть лтъ, а Генріэтт еще не было двадцати. Онъ былъ очень хладнокровенъ, нкоторые сочли бы его флегматичнымъ въ его сватовств. Генріэтта объявила матери что вовсе не ожидала этого. Однако онъ оказался очень настойчивымъ. Леди Карбери тоже очень желала этого брака. Хотя ей самой Карбери-Голлъ не нравился, но онъ былъ именно тмъ что нужно для Генріэтты, думала она. Что же касается лтъ жениха, то ей, какъ женщин на пятомъ десятк, тридцатишестилтній человкъ казался молодымъ для всякой двушки. Но у Генріэтты было собственное мнніе. Она любила своего кузена, но не была влюблена въ него. Предложеніе удивило ее и было ей даже непріятно. Она такъ горячо хвалила до сихъ поръ матери Роджера и его домъ что теперь не могла найти подходящей причины для оправданія своего отказа.
Да, она дйствительно говорила что Роджеръ очень милый человкъ, но говорила это совсмъ въ другомъ смысл. Она отказала ему въ самыхъ ясныхъ словахъ, но съ очевиднымъ недостаткомъ ршимости. Когда Роджеръ попросилъ ее подумать объ его предложеніи нсколько мсяцевъ прежде чмъ дать ему окончательный отвтъ и мать ея поддержала его просьбу, она не могла сказать ему ничего ршительне того что она опасается что обдумываніе не принесетъ никакой пользы. Первая ихъ поздка въ Карбери-Голлъ была въ сентябр. Въ слдующемъ феврал он отправились туда опять. Въ этотъ разъ поздка состоялась вопреки ея желанію и она была холодна, сдержанна, почти безмолвна въ присутствіи своего кузена. Тмъ не мене прежде чмъ он ухали домой предложеніе было повторено. Отвтъ былъ тотъ же самый. Она не могла оправдать свой отказъ ничмъ инымъ кром того что не чувствуетъ къ своему родственнику такой любви чтобы выйти за него замужъ. Онъ объявилъ однако что не откажется отъ надежды. Онъ горячо полюбилъ эту двушку, а для него любовь была дломъ серіознымъ. Все это случилось за цлый годъ до того времени съ котораго начался нашъ разказъ.
Но случилось еще нчто. Во время втораго пребыванія Генріэтты въ Карбери тамъ былъ одинъ молодой человкъ о которомъ Роджеръ еще прежде много говорилъ своимъ родственникамъ, нкто Поль Монтегю, съ которымъ мы познакомимъ читателей въ этой глав. Сквайръ — Роджера Карбери всегда называли сквайромъ въ его имніи — не имлъ никакихъ опасеній назначая для прізда своихъ родственницъ такое время когда он должны были встртиться у него съ Полемъ Монтегю. Но это оказалось большою неосторожностью. Поль Монтегю влюбился въ гостью своего хозяина и это имло весьма печальныя послдствія.
Леди Карбери и Генріэтта прожили въ Карбери-Голл около мсяца, а Поль Монтегю не боле недли, когда Роджеръ Карбери обратился къ Полю съ слдующими словами:
— Мн нужно сказать вамъ кое-что, Поль.
— Что-нибудь серіозное?
— Очень серіозное для меня. Я могу даже сказать что это серіозне всего другаго въ моей жизни.
Лицо его безсознательно приняло выраженіе которое другъ его хорошо понялъ, выраженіе означавшее твердую ршимость отстаивать то что онъ считалъ своимъ правомъ и бороться если борьба понадобится. Монтегю, хорошо знавшій его, понялъ что сдлалъ что-то такое что противорчило какому-то твердому ршенію его друга. Онъ взглянулъ на него, но не сказалъ ни слова.
— Я предлагалъ моей родственниц Генріэтт выйти за меня замужъ. торжественно объявилъ Роджеръ.
— Миссъ Карбери?
— Да, Генріэтт Карбери. Она не приняла моего предложенія. Она отказала мн два раза. Но я все еще имю надежду на успхъ. Можетъ-быть я не въ прав надяться, но все-таки надюсь. Я говорю съ вами совершенно откровенно. Вся моя жизнь зависитъ отъ этого. Мн кажется что я могу разчитывать на вашу симпатію.
— Зачмъ не сказали вы мн этого раньше? проговорилъ Поль Монтегю глухимъ голосомъ.
Вслдъ за этимъ произошелъ краткій обмнъ признаній. Каждый высказалъ именно то что чувствовалъ, каждый объявилъ себя правымъ и обиженнымъ другимъ, оба были одинаково горячи, одинаково великодушны, одинаково неблагоразумны. Поль сразу сознался что тоже любитъ Генріэтту Карбери. Нтъ, онъ еще не сказалъ ей ни слова о своей любви. Онъ намревался посовтоваться съ Роджеромъ Карбери и сдлалъ бы это дня черезъ два, а можетъ-быть и въ этотъ день, еслибы Роджеръ не заговорилъ самъ. ‘Ни у васъ, ни у нея нтъ ни шиллинга. Вы должны отказаться отъ нея’, сказалъ Роджеръ. Монтегю объявилъ что считаетъ себя въ прав поговорить съ миссъ Карбери. Онъ не надется чтобы миссъ Карбери чувствовала къ нему что-нибудь, онъ не иметъ ни малйшаго основанія надяться на это. Это совершенно невозможно. Но онъ въ прав попытаться. Отъ этой попытки зависитъ вся его жизнь. Что же касается денегъ, онъ не согласенъ что онъ нищій, къ тому же онъ можетъ нажить себ состояніе какъ и всякій другой. Еслибы Карбери сказалъ ему что молодая особа выразила хоть малйшее расположеніе принять его предложеніе, онъ, Поль, счелъ бы себя обязаннымъ сойти со сцены немедленно. Но при настоящемъ положеніи длъ онъ не общаетъ отказаться отъ надежды.
Сцена продолжалась боле часа. По окончаніи ея Поль Монтегю уложилъ свои вещи и не повидавшись ни съ одной изъ дамъ ухалъ въ сопровожденіи самого Роджера на станцію желзной дороги. Друзья наговорили другъ другу много рзкаго, но послднія слова которыя Роджеръ сказалъ Полю при прощаніи были не враждебными. ‘Да благословитъ васъ Богъ, старый дружище’, сказалъ Роджеръ пожимая руку Полю. Глаза Поля были полны слезъ и онъ отвчалъ только пожатіемъ руки.
Родители Поля Монтегю умерли давно. Отецъ его былъ баристеромъ въ Лондон и кром трудовыхъ доходовъ имлъ, кажется, небольшое состояніе. По крайней мр онъ оставилъ сыну, который былъ у него не одинъ, сумму достаточную для начала жизненнаго поприща. Достигнувъ совершеннолтія Поль получилъ шесть тысячъ фунтовъ. Онъ былъ тогда въ Оксфорд и готовился къ юридической карьер. Его дядя, младшій братъ его отца, былъ женатъ на сестр Роджера Карбери, на младшей изъ двухъ сестеръ, которыя об были старше Роджера. Этотъ дядя нсколько лтъ тому назадъ ухалъ съ женой въ Калифорнію и сдлался тамъ Американцемъ. Онъ владлъ большимъ участкомъ земли, занимался овцеводствомъ, земледліемъ и садоводствомъ, но какъ шли его дла, хорошо или дурно, было всегда тайной для его родственниковъ въ Англіи. Родственныя сношенія между двумя фамиліями въ ранней пор жизни Поля породили дружбу между нимъ и Роджеромъ Карбери, хотя они не были родня между собой, какъ замтили т изъ читателей которые внимательно слдили за моимъ разказомъ. Роджеръ, тогда еще очень молодой человкъ, принялъ на себя заботу объ образованіи мальчика и послалъ его въ Оксфордъ. Но мечты объ университетскомъ образованіи и о юридической карьер не осуществились. Поль запутался въ исторію и былъ исключенъ на время, затмъ попалъ въ другую исторію и былъ исключенъ навсегда. У него повидимому было врожденное призваніе: къ исторіямъ, хотя въ этихъ исторіяхъ не было ничего серіознаго, какъ уврялъ Роджеръ Карбери. Полю былъ тогда двадцать одинъ годъ. Онъ взялъ свои деньги, ухалъ въ Калифорнію и вступилъ въ компанію съ дядей. У него можетъ-быть была надежда, основанная, на весьма недостаточныхъ данныхъ, что исторіи популярны въ Калифорніи. По прошествіи трехъ лтъ онъ пришелъ къ убжденію что ни фермерская жизнь въ Калифорніи, ни дядя его, не были ему по характеру. Онъ ухалъ въ Англію, но узжая не могъ получить обратно свои шесть тысячъ, затраченныя на ферму. Дядя далъ ему предъ отъздомъ сумму денегъ недостаточную даже для обратнаго пути, но уврялъ что будетъ высылать ему десять процентовъ на его капиталъ съ аккуратностью часовъ. Часы на которые была сдлана ссылка ходили вроятно очень неврно. Проценты за первую четверть года были высланы сполна, за вторую только половина, затмъ прошелъ долгій промежутокъ безъ всякой уплаты, затмъ было прислано нсколько мелкихъ суммъ въ неопредленные сроки и наконецъ прошелъ годъ въ который Поль не получилъ ничего. Въ конц этого года онъ здилъ вторично въ Калифорнію, занявъ деньги за дорогу у Роджера, и вернулся оттуда съ небольшою суммой денегъ и съ добавочнымъ обезпеченіемъ въ вид письменнаго обязательства полученнаго отъ нкоего Гамильтона К. Фискера, новаго компаньйона его дяди, прибавившаго ко всмъ другимъ доходнымъ статьямъ мистера Монтегю старшаго обширную мукомольную мельницу. Въ силу этого обязательства Поль долженъ былъ получать двнадцать процентовъ за свой капиталъ и въ добавокъ имть удовольствіе считать себя членомъ фирмы ‘Фискеръ, Монтегю и Монтегю’. Новое предпріятіе, которое два старшіе партнера называли очень выгоднымъ, было основано въ Фискервилл, въ двухъ стахъ пятидесяти миляхъ отъ Санъ-Франциско, и сердца Фискера и Монтегю старшаго были преисполнены надеждами. Поль сильно ненавидлъ Фискера, не долюбливалъ дядю и охотно взялъ бы свои шесть тысячъ назадъ еслибы могъ. Но это было невозможно и онъ вернулся въ Англію членомъ фирмы ‘Фискеръ, Монтегю и Монтегю’, несовсмъ впрочемъ недовольный, такъ какъ ему удалось получить изъ процентовъ за прошлое время сумму достаточную чтобы расплатиться съ Роджеромъ и прожить еще нсколько мсяцевъ. Онъ не зналъ какъ выпутаться изъ своего положенія и ежедневно совтовался съ Роджеромъ когда Роджеръ вдругъ замтилъ что молодой человкъ начинаетъ привязываться къ двушк которую онъ самъ любилъ. Что случилось затмъ, читатель уже знаетъ.
Ни слова не было сказано ни леди Карбери, ни ея дочери о настоящей причин внезапнаго исчезновенія Поля. Ему необходимо было ухать въ Лондонъ, вотъ все что было сказано. Об женщины по всей вроятности угадывали истину, но ни одна не сказала объ этомъ ни слова другой. Прежде чмъ он ухали, сквайръ повторилъ свое предложеніе Генріэтт и опятъ получилъ отказъ. Генріэтта была холодне чмъ когда-либо, но въ разговор съ нимъ она употребила выраженіе уничтожившее всю силу какую могла бы имть ея холодность. Она еще слишкомъ молода чтобы думать о замужеств, сказала она, желая дать этимъ понять что разница между ея и его годами слишкомъ велика. Онъ не понялъ и ему легко было отвтить что черезъ годъ она будетъ старше, но онъ не убдилъ ее что это уничтожитъ разницу лтъ между ними. Впрочемъ эта разница не была главною причиной заставлявшей ее чувствовать что она никогда не будетъ въ состояніи сдлаться женой Роджера Карбери.
Спустя недлю посл отъзда леди Карбери, Поль Монтегю вернулся въ Карбери-Голлъ и былъ встрченъ какъ дорогой другъ. Узжая отъ Роджера онъ общалъ не видаться съ Генріэттой въ теченіи трехъ мсяцевъ, но не хотлъ общать ничего боле. ‘Если она не согласится выйти за васъ, почему мн не попытать счастья?’ Таковъ былъ его доводъ. Роджеръ не хотлъ признать справедливость даже этого. Ему казалось что Поль обязанъ отказаться отъ всякой надежды, частію потому что не имлъ никакого состоянія, частію потому что Роджеръ имлъ право первенства, частію, конечно, и изъ благодарности, но о послдней причин онъ не говорилъ ни слова. Если Поль не понималъ этого самъ, то онъ былъ не такимъ человкомъ какимъ считалъ его Роджеръ.
Поль однако понималъ это и совсть его не была спокойна. Но зачмъ другъ его хочетъ быть собакой на сн? Онъ уступилъ бы безъ всякихъ разговоровъ право первенства Роджеру, еслибы Роджеръ могъ извлечь какую-нибудь пользу изъ своего первенства. Онъ, Полъ, не могъ бы даже имть надежды, еслибы двушка была расположена принять предложеніе своего родственника. Роджеръ имлъ на своей сторон вс преимущества Карбери-Голла, между тмъ какъ онъ, Поль, не имлъ ничего кром доли въ сомнительныхъ предпріятіяхъ фирмы ‘Фискеръ, Монтегю и Монтегю’, въ жалкомъ городишк, за двсти пятьдесятъ миль отъ Санъ-Франциско. Но если Роджеръ при всхъ своихъ преимуществахъ не имлъ успха, почему не попытать счастья ему, Полю? А то что Роджеръ говорилъ о его бдности, былъ совершенный пустякъ, уврялъ онъ себя. Роджеръ не считалъ бы этого препятствіемъ, еслибы самъ не былъ заинтересованъ. Поль уврялъ себя что у него были деньги, хотя и сомнительныя, и что онъ вовсе не обязавъ отказываться отъ любимой двушки.
Онъ часто бывалъ въ Лондон по поводу полуобщанныхъ ему занятій и по истеченіи трехъ мсяцевъ началъ видаться съ леди Карбери и ея дочерью. Однако онъ общалъ Роджеру не говорить съ Генріэттой о любви, сначала въ теченіи двухъ мсяцевъ, потомъ въ теченіи еще шести недль и наконецъ въ теченіи еще одного мсяца. Во все это время Поль и Роджеръ продолжали быть друзьями, такими близкими друзьями что Поль проводилъ большую часть времени въ Карбери-Голл. При этомъ подразумвалось что Роджеръ возненавидитъ Поля если Поль добьется счастія быть возлюбленнымъ Генріэтты, но что они останутся попрежнему друзьями если Генріэтта согласится быть хозяйкой Карбери-Голла. Такъ продолжалось до встрчи Монтегю съ Генріэттой на балу Madame Мельмотъ. Читатель долженъ узнать что въ жизни Монтегю была уже одна любовная исторія. Онъ былъ нкогда влюбленъ въ одну мистрисъ Гртль, вдову, и до второй поздки въ Калифорнію имлъ сильное желаніе жениться на ней, но бракъ не состоялся вслдствіе вмшательства Роджера Карбери.

VII. Менторъ.

Желаніе леди Карбери отдать дочь за Роджера было значительно усилено ея безпокойствомъ о сын. Со времени перваго предложенія Роджера, Феликсъ велъ себя все хуже и хуже, пока наконецъ не запутался окончательно. Еслибы дочь была пристроена, думала леди Карбери, она посвятила бы себя всецло интересамъ сына. Она не имла яснаго понятія о томъ что она могла бы сдлать. Но она знала что уже передавала и передастъ ему столько денегъ что можетъ-быть со временемъ не будетъ въ состояніи имть дома для дочери. Во всхъ этихъ затрудненіяхъ она постоянно обращалась за совтами къ Роджеру Карбери, но никогда не слдовала имъ. Онъ совтовалъ ей не жить въ Лондон, а поселиться съ дочерью и сыномъ, если онъ согласится, гд-нибудь въ другомъ мст. Если же сэръ-Феликсъ не согласится жить съ ней, пусть онъ переноситъ какъ знаетъ послдствія своего безпутства. Нтъ сомннія что когда ему нечего будетъ сть въ Лондон, онъ вернется къ ней. Роджеръ былъ всегда строгъ когда говорилъ о баронет, по крайней мр леди Карбери такъ думала.
Но на самомъ дл она просила у него совтовъ не для того чтобы слдовать имъ. У нея были планы, которымъ Роджеръ, какъ она знала, не могъ сочувствовать. Она все еще думала что сэръ-Феликсъ можетъ имть успхъ въ свт, что онъ можетъ жениться на богатой наслдниц и достигнуть блестящаго положенія, и въ этой надежд она гордилась сыномъ вопреки его порокамъ. Когда ему удавалось выпросить у нея денегъ, какъ въ случа съ двадцатью фунтами, когда съ безсовстнымъ равнодушіемъ къ ея замчаніямъ, онъ отправлялся въ клубъ въ два часа ночи, когда онъ нагло почти хвастался тмъ что не могъ платить своихъ долговъ, на нее нападала тоска, она плакала истерически и проводила безсонныя ночи. Но еслибъ онъ своею красотой побдилъ вс затрудненія и женился на миссъ Мельмотъ, она гордилась бы всмъ случившимся. Такому образу мыслей Роджеръ Карбери не могъ сочувствовать. Онъ считалъ безчестіемъ имть долги которыхъ не можешь заплатить. У леди Карбери, при всхъ ея опасеніяхъ и страданіяхъ за сына, были и другіе интересы. Преступныя Королевы могли имть большой литературный успхъ, она была даже уврена что эта книга будетъ имть успхъ. Гг. Ледгамъ и Лойтеръ, издатели, были учтивы съ ней. Мистеръ Броунъ общалъ свое содйствіе. Мистеръ Букеръ сказалъ что посмотритъ что можно будетъ сдлать. Изъ колкихъ и предостерегающихъ словъ мистера Альфа она поняла что на ея книгу будетъ обращено вниманіе Вечерней Каедры. Нтъ, она не послдуетъ совту ‘милаго’ Роджера покинуть Лондонъ, но будетъ продолжать совтоваться съ нимъ. Мущины любятъ чтобы съ ними совтовались. И она постарается выдать за него дочь. Какое загородное убжище будетъ такъ прилично для леди Карбери, когда ей вздумается удалиться на время изъ Лондона, какъ Карбери-Голлъ, имніе ея родной дочери? И леди Карбери начинала строить воздушные замки. Еслибы къ концу этого сезона дочь ея сдлалась невстой мистера Карбери, а сынъ женился на самой богатйшей невст въ Европ, сама же она была признана авторомъ самой умной книги вышедшей въ этомъ году, какъ могла бы она быть счастлива посл всхъ своихъ невзгодъ! Эти мечты доводили иногда пылкую женщину до восторга и длали ее счастливой на нсколько часовъ.
Немного дней спустя посл бала, Роджеръ Карбери прибылъ въ Лондонъ и леди Карбери имла съ нимъ совщаніе въ задней гостиной своей квартиры. Причиной его прізда было положеніе длъ баронета и настоятельная необходимость, такъ думалъ по крайней мр Роджеръ, положить конецъ мотовству молодаго человка. Ему казалось ужаснымъ что молодой человкъ не имвшій ни шиллинга и никакой надежды имть что-нибудь въ будущемъ, который никогда ничего не зарабатывалъ и не могъ заработать, держалъ охотничьихъ лошадей. Это сильно возмущало его и онъ готовъ былъ высказать свое мнніе самому молодому человку, еслибы только удалось поймать его.
— Гд онъ теперь, въ настоящую минуту, леди Карбери?
— Мн кажется что онъ отлучился съ барономъ. ‘Отлучиться съ барономъ’ значило ухать на охоту съ гончими миль за сорокъ отъ Лондона.
— Какъ онъ это устраиваетъ? На чьихъ лошадяхъ онъ здитъ? Кто платитъ за нихъ?
— Не сердитесь на меня, Роджеръ. Могу ли я помшать этому?
— Мн кажется что вы должны были бы отказаться имть что-нибудь общее съ нимъ пока онъ живетъ такимъ образомъ.
— Но онъ мн сынъ!
— Да, именно потому что онъ вамъ сынъ. Чмъ это кончится? Разв можно допустить чтобъ онъ разорилъ васъ и Гетту? Это не можетъ продлиться долго.
— Не могу же я отказаться отъ него.
— Мн кажется что онъ самъ отказался отъ васъ. Притомъ это такъ безчестно, такъ не похоже на джентльмена. Не понимаю какъ онъ держится такъ долго. Надюсь что вы не снабжаете его деньгами.
— Я даю ему немного.
Роджеръ сердито нахмурился.
— Я предполагалъ что вы даете ему столъ и квартиру, но никакъ не ожидалъ что вы поощряете деньгами его пороки (леди Карбери поморщилась отъ справедливости этихъ словъ). Образъ жизни который онъ ведетъ требуетъ большихъ денегъ. Я знаю что на мои средства я не могъ бы жить такъ.
— Вы совсмъ другой человкъ.
— Я старше, конечно, гораздо старше, нo и онъ не такъ молодъ чтобы не понимать этого. Иметъ онъ какіе-нибудь доходы кром того что вы даете ему?
Леди Карбери должна была высказать подозрніе явившееся у нея дня два тому назадъ.
— Я подозрваю что онъ играетъ, сказала она.
— Игра есть средство бросать деньги, а не пріобртать, возразилъ Роджеръ.
— Но мн кажется что нкоторые иногда выигрываютъ.
— Выигрываютъ люди нечестные. Проигрываютъ простаки. Я предпочелъ бы чтобы вашъ сынъ былъ скоре дуракомъ, чмъ мошенникомъ.
— О, Роджеръ, какъ вы строги.
— Вы говорите что онъ играетъ. Чмъ онъ разчитываетъ заплатить если проиграетъ?
— Я ничего не знаю объ этомъ. Я даже не уврена что онъ играетъ. Но я имю основаніе думать что на послдней недл у него были деньги. Я даже видла ихъ. Онъ возвращается домой не стсняясь временемъ и встаетъ поздно. Вчера я вошла въ его комнату въ десять часовъ. Онъ еще спалъ и я видла у него на стол банковые билеты и золото и очень много.
— Почему же вы не взяли ихъ?
— Какъ? Обирать родного сына?
— Но вдь вы говорите что у васъ нтъ денегъ чтобы расплатиться по счетамъ и что онъ беретъ у васъ ваши деньги. Почему онъ не возвратитъ то что взялъ у васъ?
— Дйствительно онъ могъ бы возвратить если у него есть деньги. Кром денегъ у него были векселя подписанные другими.
— Вы видли ихъ?
— Я только это и видла, я не разсматривала ихъ. Я не любопытна, но нельзя не интересоваться длами сына. Онъ кажется купилъ еще одну лошадь. Мои слуги слышали это отъ грума который приходилъ сюда.
— Боже мой! Боже мой!
— Еслибы вы могли только уговорить его не играть. Выигрываетъ онъ или проигрываетъ, во всякомъ случа очень дурно что онъ играетъ, хотя я уврена что онъ не длаетъ ничего безчестнаго. Никто никогда не обвинялъ его въ безчестности. А если онъ дйствительно выигралъ, я была бы очень рада чтобъ онъ далъ мн хоть сколько-нибудь денегъ. Признаюсь вамъ, я ршительно не знаю какъ обернуться. Никто не можетъ упрекнуть меня что я трачу деньги на себя.
Роджеръ повторилъ опять свой совтъ. Нтъ никакой пользы продолжать настоящій образъ жизни въ Вельбекъ-Стрит. Вельбекъ-Стритъ быль бы можетъ-быть хорошъ не будь такого сына какъ сэръ-Феликсъ, но при существующихъ условіяхъ долженъ быть очень дорогъ. Если леди Карбери считаетъ себя обязанной давать сыну помщеніе въ своемъ дом, этотъ домъ долженъ быть гд-нибудь далеко отъ Лондона. Если же Феликсъ предпочтетъ остаться въ Лондон, пусть содержитъ себя какъ знаетъ. Пора ему наконецъ подумать о себ. Почему ему не похать въ Индію? ‘Если бы онъ былъ честный человкъ, онъ согласился бы охотне бить камни чмъ жить на вашъ счетъ’, сказалъ Роджеръ. Да, онъ повидается съ своимъ кузеномъ и поговоритъ съ нимъ, но конечно только въ томъ случа если найдетъ его. ‘Молодыхъ людей которые проводятъ ночи за картами, а дни на охот не легко найти’. Но онъ придетъ въ двнадцать, Феликсъ обыкновенно завтракаетъ въ этотъ часъ. Затмъ онъ далъ леди Карбери общаніе которое было для нея однимъ изъ самыхъ утшительныхъ слдствій свиданія. Въ случа если сынъ не дастъ ей денегъ которыя нужны ей немедленно, Роджеръ дастъ ей взаймы сто фунтовъ, которые она возвратитъ ему когда получитъ свой полугодовой доходъ. Посл этого Роджеръ заговорилъ о другомъ и голосъ его совершенно измнился.
— Могу я повидаться завтра съ Генріэттой?
— Конечно, почему же нтъ? Она и теперь кажется дома.
— Я подожду до завтра, когда приду повидаться съ Феликсомъ. Я желалъ бы чтобъ ее предупредили что я приду. Поль Монтегю былъ третьяго дня въ Лондон. Былъ онъ у васъ?
— Былъ.
— Но кром этого раза вы не видались съ нимъ?
— Онъ былъ на бал Мельмотовъ, Феликсъ досталъ ему билетъ, мы также были тамъ. Здсь онъ теперь или въ Карбери?
— Нтъ, не въ Карбери. У него какое-то дло съ его партнерами въ Ливерпул. Вотъ еще молодой человкъ безъ всякаго занятія. Впрочемъ Поль нисколько не похожъ на сэръ-Феликса.
Послднее онъ прибавилъ по чувству справедливости, которое было всегда сильно въ немъ.
— Не будьте слишкомъ строги къ бдному Феликсу, сказала леди Карбери.
Роджеръ, простившись, подумалъ что слишкомъ строгимъ къ сэръ-Феликсу нельзя было быть.
На слдующее утро леди Карбери вошла въ спальню сына когда онъ былъ еще въ постел и сказала ему съ невроятною нершительностью что его родственникъ придетъ поговорить съ нимъ.
— На кой чортъ это нужно? спросилъ сэръ-Феликсъ изъ подъ одяла.
— Если ты будешь употреблять такія выраженія, Феликсъ, я должна буду уйти изъ комнаты.
— Но какая польза выйдетъ изъ того что онъ придетъ ко мн? Я знаю напередъ все что онъ скажетъ. Поучать слдуетъ хорошихъ людей, но поучать людей которые не могутъ назваться хорошими нтъ никакой пользы.
— Почему бы и теб не быть хорошимъ человкомъ?
— Я былъ бы очень радъ еслибъ онъ оставилъ меня въ поко, матушка. Я могу постоять за себя лучше чмъ онъ за меня. Еслибы вы ушли теперь, я началъ бы одваться.
Она намревалась попросить у него денегъ, но у нея не хватило духа на это. Еслибъ она взяла у него деньги, онъ могъ бы подумать что она одобряетъ его игру. Не было еще одиннадцати часовъ и онъ никогда не вставалъ такъ рано, но теперь онъ хотлъ уйти изъ дома пока несносный кузенъ не напалъ на него съ своими проповдями, а для этого нужно было вооружиться энергіей. Онъ позавтракалъ въ половин двнадцатаго и уже обдумалъ что выйдя на улицу пойдетъ въ сторону Мерилебонъ-Родъ, гд нельзя было ожидать встрчи съ Роджеромъ. Онъ вышелъ изъ дому безъ десяти минутъ двнадцать и предусмотрительно повернулъ за первый уголъ какъ вдругъ столкнулся лицомъ къ лицу съ своимъ родственникомъ. Роджеръ, желавшій покончить поскоре со взятымъ на себя дломъ и думавшій боле о сестр Феликса чмъ о Феликс, пришелъ раньше назначеннаго часа. Баронетъ чувствовалъ что попался, попался постыдно, но не хотлъ отказаться отъ надежды на избавленіе.
— Я шелъ къ вашей матушк чтобы повидаться съ вами, сказалъ Роджеръ.
— Въ самомъ дл? Къ сожалнію я общалъ быть у одного пріятеля и долженъ сдержать общаніе. Я могу повидаться съ вами въ другое время если хотите.
— Вы можете вернуться на десять минутъ, сказалъ Роджеръ взявъ его за руку.
— Это было бы для меня очень неудобно въ настоящее время.
— Но длать нечего, это необходимо. Я пріхалъ въ Лондонъ по просьб вашей матушки и не могу оставаться здсь день за днемъ въ ожиданіи пока вамъ угодно будетъ повидаться со мной. Я узжаю домой сегодня, а вашъ другъ можетъ подождать. Пойдемте со мной.
Его твердость побдила Феликса, у котораго не достало смлости грубо отказать кузену и пойти своею дорогой. Но на обратномъ пути онъ подкрплялъ себя мыслью о деньгахъ лежавшихъ въ его карман и воспоминаніемъ о нсколькихъ нжныхъ словахъ которыми онъ и Мери Мельмотъ обмнялись посл бала и давалъ себ слово не уступать Роджеру Карбери. Онъ былъ теперь въ такомъ положеніи, думалъ онъ, что могъ поспорить съ Роджеромъ. Но вопреки всему этому предстоявшее объясненіе страшило его.
— Ваша матушка сказала мн что вы все еще держите охотничьихъ лошадей, началъ Роджеръ.
— Не знаю о какихъ лошадяхъ она говоритъ. У меня только одна лошадь, которую я оставилъ когда долженъ былъ продать другихъ.
— У васъ дйствительно только одна лошадь?
— Если вы непремнно требуете точности, я долженъ сказать что кром собственной я держу еще одну наемную лошадь.
— И еще одну въ Лондон?
— Кто вамъ это сказалъ? У меня нтъ лошади въ Лондон, если вы только не говорите о той которую мн прислали на показъ.
— Кто же платилъ за всхъ этихъ лошадей?
— Будьте уврены что я никогда не прошу васъ платить за нихъ.
— Я знаю что вы никогда не осмлитесь попросить меня объ этомъ. Но вы не стыдитесь брать деньги у матери и вынуждать ее обращаться за помощью ко мн и къ другимъ друзьямъ. Вы промотали все что у васъ было и теперь разоряете ее.
— Неправда. У меня есть собственныя деньги.
— Гд вы взяли ихъ?
— По какому праву вы предлагаете мн вс эти вопросы, Роджеръ? У меня есть деньги, гд бы я ни взялъ ихъ, и если я держу лошадей, значитъ я могу платить за нихъ. У меня дйствительно много долговъ, но у меня есть и должники которые тоже должны мн много. Словомъ, вамъ нечего безпокоиться обо мн.
— Такъ зачмъ же вы берете у матери ея послдніе шиллинги и не отдаете ихъ когда имете деньги?
— Я готовъ отдать ей ея двадцать фунтовъ, если вы говорите объ этихъ деньгахъ.
— Вы перебрали у нея гораздо больше. Вы вроятно играете?
— Я не считаю себя обязаннымъ отвчать на ваши вопросы и не буду. Если вамъ больше нечего сказать мн, я уйду.
— Нтъ, мн нужно сказать вамъ еще нчто и я скажу это.
Феликсъ направился къ двери, но Роджеръ опередилъ его и преградилъ ему дорогу.
— Вамъ не удержать меня здсь силой, сказалъ Феликсъ.
— Вы должны выслушать меня и потому я совтую вамъ сидть смирно. Разв вы хотите чтобы весь свтъ смотрлъ на васъ какъ на негодяя?
— Продолжайте.
— Вы этого дождетесь. Вы прожили все что у васъ было, и теперь, пользуясь добротой и слабохарактерностью вашей матери, проживаете то что у ней осталось и доведете ее и сестру до нищеты.
— Я не прошу ихъ расплачиваться за меня.
— Однако вы берете деньги у матери.
— Вотъ ея двадцать фунтовъ. Отдайте ихъ ей, сказалъ Феликсъ, отсчитывая деньги изъ бумажника.— Когда я бралъ ихъ у нея, я не думалъ что она надлаетъ столько шуму изъ такихъ пустяковъ. (Роджеръ взялъ деньги и опустилъ ихъ въ карманъ.) Кончили вы теперь? спросилъ Феликсъ.
— Не совсмъ. Скажите мн, вы разчитываете что мать будетъ содержать и одвать васъ до конца вашей жизни?
— Напротивъ, я разчитываю что въ скоромъ времени буду самъ содержать ее и содержать такъ какъ она никогда не жила до сихъ поръ. Въ томъ-то и дло, Роджеръ, что вы ничего не знаете. Оставьте меня въ поко и увидите что я устрою свои дла какъ нельзя лучше.
— Я не знаю молодаго человка который устроилъ бы свои дла хуже васъ и который былъ бы такъ мало способенъ отличать добро отъ зла.
— Прекрасно. Это ваше мнніе, но я съ вами не согласенъ. Не могутъ же вс люди думать одинаково. Теперь позвольте мн проститься съ вами.
Роджеръ чувствовалъ что не сказалъ половины того что имлъ сказать, но не зналъ какъ продолжалъ разговоръ. И какую пользу могли принести вс его слова такому безсовстному и безчувственному молодому человку? Исправленіе зла зависло боле отъ поведенія матери чмъ сына. Еслибъ она не была такъ слабохарактерна, она перестала бы помогать сыну, по крайней мр на время, и заставила бы его испытать настоящую нужду. Это принесло бы ему большую пользу и когда нужда усмирила бы его, онъ принялъ бы ея хлбъ съ благодарностью. Въ настоящее время у него были деньги и онъ могъ сть и пить какъ нельзя лучше. Въ такое время не было возможности облагоразумить его.
— Вы разорите сестру и разобьете сердце матери, сказалъ Роджеръ въ вид послдняго выстрла въ ретировавшагося молодаго человка.
Лишь только наружная дверь затворилась за сыномъ, леди Карбери вошла въ комнату гд ждалъ Роджеръ и узнавъ о двадцати фунтахъ подумала что Роджеръ имлъ большой успхъ.
— Я знала что онъ отдастъ мн ихъ если только онъ при деньгахъ.
— Почему же онъ не принесъ ихъ вамъ добровольно?
— Я думаю потому что ему не хотлось поднимать разговоръ объ этомъ. Сказалъ онъ что пріобрлъ ихъ игрой?
— Нтъ, онъ не сказалъ ни слова правды пока былъ здсь. Но вы можете быть уврены что онъ пріобрлъ ихъ игрой. Разв онъ могъ пріобрсть деньги какимъ-нибудь другимъ способомъ? Потомъ онъ говорилъ что-то дикое, будто бы онъ въ скоромъ времени будетъ въ состояніи содержать васъ и сестру.
— Онъ говорилъ это? Милый мальчикъ!
— Разв онъ иметъ какое-нибудь основаніе говорить это?
— О, да, и я скажу вамъ что это дйствительно можетъ осуществиться. Слыхали вы о миссъ Мельмотъ?
— Я слышалъ о знаменитомъ французскомъ шарлатан Мельмот который пріхалъ сюда и пробиваетъ себ здсь дорогу въ общество.
— Теперь у нихъ бываетъ весь свтъ, Роджеръ.
— Тмъ больше стыда для свта. Кто знаетъ о немъ здсь что-нибудь кром того что онъ ухалъ изъ Парижа съ репутаціей необыкновенно предпріимчиваго и счастливаго мошенника? Но что же вы хотли сказать о немъ?
— Нкоторые думаютъ что Феликсъ женится на его единственной дочери. Феликсъ необыкновенно красивъ. Не правда ли? Гд вы найдете другаго такого красавца? Говорятъ что за ней дадутъ полмилліона.
— Такъ вотъ на что онъ бьетъ!
— Да, и разв вы не одобряете его плана?
— Нисколько. Впрочемъ мы никогда не согласимся съ вами на этотъ счетъ, леди Карбери. Могу я увидать Генріетту на нсколько минутъ?

VIII. Влюбленный.

Роджеръ Карбери былъ правъ сказавъ что онъ и его старшая родственница не могли сойтись во мнніяхъ на счетъ женитьбы на деньгахъ. Для леди Карбери мысль о женитьб сына на миссъ Мельмотъ была мыслью о невозмутимой радости и великомъ торжеств. Будь отецъ Мери, при ея богатств, осужденъ потерпть заслуженное возмездіе за свои дянія, у леди Карбери можетъ-быть еще были бы какія-нибудь сомннія. Но и въ такомъ случа богатство вроятно взяло бы въ ея глазахъ верхъ надъ безчестіемъ и она нашла бы тысячу причинъ по которымъ Мери не должна была страдать за грхи отца, даже пользуясь деньгами пріобртенными этими грхами. Но какъ далеко отъ этого было настоящее положеніе длъ! Мистеръ Мельмотъ не былъ присужденъ къ каторжнымъ работамъ, мистеръ Мельмотъ принималъ герцогинь въ своемъ дом, въ Гросвеноръ-Сквер. Носились слухи что онъ былъ извстенъ во всей Европ за великаго мошенника, который въ своей успшной погон за богатствомъ не останавливался ни предъ какими средствами. Говорили что онъ привелъ въ исполненіе много заране обдуманныхъ плановъ для разоренія тхъ кто врилъ ему, что онъ нажился кровью вдовъ и сиротъ, но какое дло было леди Карбери до всего этого? Если герцогини мирились съ этимъ, нужно ли было ей отворачиваться отъ него? Говорили также что Мельмотъ рано или поздно долженъ былъ пасть, что человкъ возвысившійся такимъ способомъ не можетъ торжествовать долго. Но онъ еще торжествовалъ и леди Карбери надялась что онъ успетъ выдать Мери ея богатство. А сэръ-Феликсъ такъ нуждался въ богатств, сэръ-Феликсъ былъ именно такой человкъ чтобы жениться на богатств! Леди Карбери могла смотрть на это дло только съ одной точки зрнія.
Роджеръ Карбери тоже могъ смотрть на это дло только съ одной точки зрнія. Преклоненіе предъ успхомъ, побуждающее смотрть снисходительно на средства которыми онъ достигнутъ, безпринципность вслдствіе которой люди не считаютъ себя обязанными проврять вердиктъ свта и подаютъ руку всякому кому свтъ подаетъ руку, никогда не имли вліянія на Роджера Карбери. Онъ все еще держался старомодной идеи что прикосновеніе къ грязи пачкаетъ. Онъ былъ джентльменъ и считалъ безчестіемъ для себя войти въ домъ такого человка какъ Мельмотъ. Вс герцогини Англіи, вс богатства Сити не могли бы измнить его мнній или заставить его измнить свое поведеніе. Онъ зналъ что объяснять это леди Карбери было бы безполезно, но онъ думалъ что дочь ея способна была отличать честь отъ безчестія. Генріетта Карбери благородне своей матери, думалъ онъ, и до сихъ поръ была удалена отъ всякой общественной грязи. Что же касается Феликса, онъ уже окунулся въ нее съ головой и разв только полжизни страданій могли очистить его.
Онъ засталъ Генріетту одну въ гостиной.
— Видли вы Феликса? спросила она, лишь только поздоровались.
— Да, я поймалъ его на улиц.
— Мы такъ безпокоимся о немъ.
— Я могу только сказать что вы имете достаточно поводовъ къ тому. Вы вроятно согласитесь со мной что снисходительность къ нему вашей матушки доходитъ до безразсудства.
— Бдная мама. Она боготворитъ его.
— Даже мать не должна боготворить такъ безразсудно. Если это будетъ продолжаться, вашъ братъ разоритъ васъ.
— Что же можетъ сдлать мама?
— Ухать изъ Лондона и отказаться платить за него.
— Что сталъ бы длать Феликсъ въ провинціи?
— Еслибъ онъ ничего не длалъ тамъ, это было бы лучше чмъ то что онъ длаетъ здсь. Разв вамъ было бы пріятно еслибы братъ вашъ сдлалъ карточную игру своей профессіей?
— О, мистеръ Карбери, неужели вы хотите сказать что онъ способенъ на это?
— Жестоко говорить вамъ такія вещи, но въ такомъ важномъ дл необходимо говорить всю правду. Я не имю вліянія на вашу мать, но вы можетъ-быть имете хоть небольшое на нее вліяніе. Она обращается ко мн за совтами, но даже не выслушиваетъ ихъ. Я не осуждаю ея, но я очень безпокоюсь о…. обо всемъ вашемъ семейств.
— Я въ этомъ уврена.
— Въ особенности о васъ. Вы никогда не отвергнете его.
— Вы сами не посовтовали бы мн отвергнуть его.
— А онъ — онъ можетъ втоптать васъ въ грязь. Ради него васъ уже возили въ домъ Мельмота.
— Я не думаю чтобы что-нибудь подобное могло унизить меня, сказала Генріетта выпрямившись.
— Простите меня если мое вмшательство кажется вамъ неумстнымъ.
— О, нтъ, съ вашей стороны оно не кажется мн неумстнымъ.
— Въ такомъ случа простите меня если я слишкомъ рзокъ. По моему мннію васъ унижаютъ заставляя бывать въ дом такого человка. Почему ваша мать ищетъ его знакомства? Не потому чтобъ онъ нравился ей, не потому чтобъ она сочувствовала ему или кому-нибудь изъ его семейства, но только потому что дочь его богатая невста.
— Весь свтъ бываетъ у нихъ, мистеръ Карбери.
— Да, это оправданіе всхъ и каждаго. Но разв и для васъ это достаточная причина чтобъ хать въ домъ такого человка? Разв вы не знаете что есть другое мсто о которомъ сказано что многіе идутъ туда только потому что путь широкъ и многолюденъ? Разв вы не сознаете что должны выбирать себ друзей руководствуясь своими собственными правилами? Я знаю что было причиной этого знакомства. Мельмоты очень богаты и есть надежда получить часть ихъ богатства если Феликсъ поклянется въ любви двушк которую не любитъ. Разв это такіе люди что вы стали бы искать ихъ знакомства по собственному желанію?
— Не знаю.
— А я очень хорошо знаю что они люди безчестные и что знакомство со всякимъ кто мететъ улицу приличне знакомства съ ними.
Онъ самъ не замчалъ съ какимъ жаромъ говорилъ. Брови его сдвинулись, глаза сверкали, ноздри раздувались. Она, естественно, вспомнила что онъ длалъ ей предложеніе и заподозрила что все еще надясь жениться на ней, онъ опасается чтобъ ея знакомство съ Мельмотами не бросило тни безчестія и на него. Чувство которое она приписывала ему обидло ее. Но на самомъ дл онъ былъ слишкомъ простодушенъ для такого сложнаго чувства.
— Феликсъ, продолжалъ онъ,— палъ уже слишкомъ низко чтобъ я могъ безпокоиться о томъ какіе дома онъ посщаетъ, но мн было бы больно знать что вы бываете часто у Мельмотовъ.
— Я надюсь, мистеръ Карбери, что мама не возьметъ меня туда гд мн не слдуетъ быть.
— Я желалъ бы чтобы вы имли собственное мнніе о томъ что неприлично для васъ.
— Надюсь что я имю его. Не знаю почему вы думаете что я его не имю.
— Я человкъ старомодный, Гетта.
— А мы принадлежимъ къ новому и худшему поколнію. Вы очень добры, но я сомнваюсь чтобы вы могли измнить насъ. Мн иногда кажется что вы съ мама никогда ни въ чемъ не сойдетесь.
— Я думалъ что мы съ вами можемъ сойтись.
— Что касается меня, я буду всегда держать сторону мама. Если мама будетъ посщать Мельмотовъ и я буду посщать ихъ съ ней. Если это унизительно, я буду унижаться. И я не вижу почему мн считать себя лучше другихъ.
— Я всегда считалъ васъ лучше всхъ.
— До тхъ поръ пока я не побывала у Мельмотовъ. Теперь вы, конечно, перемнили ваше мнніе обо мн. Да вы уже сказали мн это. Боюсь что вамъ придется идти своей дорогой, мистеръ Карбери, а намъ своей.
Онъ глядлъ на ея лицо пока она говорила и мало-по-малу началъ понимать ея чувства. Онъ самъ былъ такъ прямодушенъ что его удивилъ румянецъ досады, придающій, по увренію женщинъ, новую прелесть лицу. Неужели она въ самомъ дл подумала что предостерегая ее противъ новыхъ знакомствъ онъ заботился о собственной чести, въ надежд жениться на ней.
— Что касается меня, сказалъ онъ, длая слабую и тщетную попытку овладть ея рукой,— я не желаю ничего лучшаго какъ идти одною дорогой съ вами, и вы знаете это. Неужели вы подумали что говоря о Мельмотахъ я заботился о себ?
— О, нтъ, какъ это возможно?
— Я говорилъ съ вами какъ родственникъ, какъ старшій братъ. Еслибы вы были знакомы съ легіонами Мельмотовъ, я не могъ бы смотрть на васъ иначе какъ на женщину которой я отдалъ мое сердце. Даже еслибы вы дйствительно были обезчещены — еслибы безчестіе могло коснуться такого чистаго существа какъ вы — и тогда я смотрлъ бы на васъ все такъ же. Я люблю васъ такъ сильно что не разлюблю никогда, что бы ни случалось. Я не могу мнять свои чувства. Моя натура слишкомъ упруга для такихъ перемнъ. Не можете ли вы сказать мн что-нибудь въ утшеніе? (Она отвернулась и не могла отвтить ему вдругъ.) Понимаете вы какъ я нуждаюсь въ утшеніи?
— Можете легко обойтись безъ утшенія съ моей стороны.
— Нтъ, не легко. Я буду жить, конечно, но не буду счастливъ. Теперь я далеко не счастливъ. Я становлюсь угрюмымъ и раздражительнымъ и плохо лажу съ своими друзьями. Я желалъ бы чтобы вы по крайней мр врили мн когда я говорю что люблю васъ.
— Я врю что вы подразумваете подъ этимъ что-нибудь.
— Я подразумваю многое, дорогая моя, я подразумваю все что только можетъ подразумвать человкъ. Вы едва ли понимаете что это для меня такъ серіозно что я вижу съ одной стороны неземное счастіе, а съ другой полнйшее равнодушіе къ жизни. Я не откажусь отъ надежды пока не узнаю что вы выходите замужъ за другаго.
— Что могу я сказать вамъ, мистеръ Карбери?
— Скажите что вы полюбите меня.
— А если я не полюблю васъ?
— Скажите что вы постараетесь полюбить меня.
— Нтъ, я и этого не скажу. Любовь должна придти безъ всякаго старанія. Я даже не знаю какъ можно стараться полюбить кого-нибудь. Я считаю васъ за очень хорошаго человка, но бракъ такъ ужасенъ.
— Онъ не былъ бы ужаснымъ для меня.
— Былъ бы и для васъ когда вы замтили бы что я слишкомъ молода для васъ.
— Я не откажусь отъ надежды. Могу я по крайней мр разчитывать что если вы полюбите другаго, то скажите мн это тотчасъ же?
— Мн кажется что я могу общать это, сказала она подумавъ немного.
— Теперь еще нтъ никого?
— Никого. Однако, мистеръ Карбери, вы не имете права разспрашивать меня. Я считаю это не великодушнымъ съ вашей стороны. Я позволяю вамъ говорить мн такія вещи которыхъ не сказалъ бы никто другой, потому что вы родственникъ и потому что мама такъ довряетъ вамъ. Но мн кажется что никто кром мама не иметъ права спрашивать меня люблю ли я кого-нибудь, или нтъ.
— Вы сердитесь на меня?
— Нтъ.
— Если я оскорбилъ васъ, то этому причиной то что я люблю васъ такъ горячо.
— Вы не оскорбили меня, но я не хочу чтобы меня разспрашивали о такихъ вещахъ. Я не обязана говорить всмъ о своихъ чувствахъ.
— Если вы подумаете что все мое счастіе зависитъ отъ этого вопроса, вы можетъ-быть простите меня. Теперь прощайте.— Она подала ему руку и позволила удержать ее на минуту.— Когда я хожу въ Карбери по старому саду, гд сколько разъ гулялъ съ вами, я спрашиваю себя есть ли надежда что вы когда-нибудь будете гулять въ немъ какъ хозяйка.
— Никакой надежды.
— Я былъ готовъ къ этому отвту. Прощайте же, да благословитъ васъ Богъ.
Въ этомъ человк не было ничего поэтическаго. Онъ и не имлъ претензіи на это. Вс вншнія проявленія любви, которыя такъ пріятны для многихъ мущинъ, а для многихъ женщинъ составляютъ главную отраду жизни, для него не имла никакого значенія. Есть мущины и женщины которые находятъ прелесть даже въ самыхъ препятствіяхъ и разочарованіяхъ любви, хотя бы они убивали надежды. Такимъ особамъ пріятно грустить и изнывать и думать что они страдаютъ романически, какъ герои и героини поэтическихъ произведеній, которыя они читали. Но Роджеръ Карбери не былъ способенъ ни на что подобное. Онъ нашелъ, какъ ему казалось, именно такую женщину которая была нужна ему, которая была достойна его любви, и отдавъ ей свое сердце тосковалъ о ней съ удивительнымъ упорствомъ. Онъ не преувеличилъ сказавъ что жизнь не имла для него никакого значенія безъ нея. Онъ мене всякаго другаго способенъ былъ броситься съ монумента или прострлить себ голову, но онъ страдалъ всми силами души. Онъ неспособенъ былъ также замстить одно другимъ и найти какое-нибудь утшеніе. Ему оставалось только одно, настаивать на своемъ сватовств пока не убдитъ ея или не утратитъ навсегда. Если судьба обрекла его на послднее, какъ онъ начиналъ опасаться, онъ не лишитъ себя жизни, но будетъ жить какъ человкъ жизнь котораго разбита.
Онъ былъ почти увренъ въ глубин души что Генріетта любила его молодаго друга. Что она еще не признавалась въ этой любви, онъ также былъ увренъ. И Поль и Генріетта увряли его въ этомъ, а онъ былъ человкъ охотно врившій словамъ. Но онъ зналъ что Поль любилъ Генріетту и что онъ не хотлъ отказаться отъ надежды жениться на ней. Заглядывая съ тоской за нсколько лтъ впередъ, онъ видлъ Генріетту женой Поля. Какъ поступить ему въ такомъ случа? Затаить свое горе, которое однако никогда не стихнетъ, отказаться отъ всякой надежды на счастье для себя, жить только ихъ счастіемъ, ихъ благополучіемъ, ихъ радостями, быть для нихъ старымъ благодтельнымъ геніемъ благословляемымъ ими? жди наоборотъ, заставить Поля почувствовать какъ глубоко оскорбитъ его неблагодарность стараго друга? Былъ ли какой-нибудь отецъ добре съ сыномъ или братъ съ братомъ, чмъ онъ съ этимъ молодымъ человкомъ? Его домъ и его кошелекъ были всегда открыты для Поля. Какое право имлъ онъ стать между нимъ и его счастьемъ и отнять все что у него было дорогаго въ мір? Роджеръ самъ чувствовалъ что послдній аргументъ былъ не совсмъ справедливъ, что Поль полюбилъ двушку не зная о любви своего друга къ ней, что еслибы Поль и не являлся никогда, она по всей вроятности была бы также непреклонна какъ теперь. Онъ сознавалъ все это потому что умъ его былъ ясенъ, но несправедливость, или во всякомъ случа горе было такъ сильно что простить его и платить за него добромъ было бы неразумно, малодушно, думалъ онъ. Роджеръ Карбери былъ не совсмъ согласенъ съ ученіемъ о прощеніи обидъ. Прощать людямъ вс ихъ несправедливости значитъ поощрять ихъ къ новымъ несправедливостямъ, разсуждалъ онъ. Отдай шинель тому кто отнимаетъ у тебя сюртукъ и увидишь долго ли теб придется ждать прежде чмъ у тебя отнимутъ рубашку и брюки! Онъ ухалъ въ Суффокъ въ этотъ же день и дорогой ршилъ что ни за что не проститъ Поля Монтегю если онъ женится на его родственниц.

IX. Великая желзная дорога въ Вера-Круцъ.

— Вы были у него въ гостяхъ. Въ такомъ случа успхъ почти обезпеченъ.
Эти слова были сказаны рзкимъ, гнусливымъ голосомъ нарядно одтымъ Американцемъ, въ одномъ изъ лучшихъ нумеровъ желзно-дорожной гостиницы въ Ливерпул, и были обращены къ сидвшему противъ него Англичанину. Между собесдниками стоялъ столъ заваленный планами, свертками бумаги, печатными программами. Американецъ курилъ громадную сигару, всунувъ ее до половины въ ротъ и безпрерывно вертя ее между зубами. Англичанинъ курилъ коротенькую трубку. Американецъ былъ мистеръ Гамильтонъ Фискеръ, членъ фирмы Фискеръ, Монтегю и Монтегю, а Англичанинъ нашъ другъ Поль, младшій членъ этой фирмы,
— Но я даже не говорилъ съ нимъ, возразилъ Поль.
— Въ коммерческихъ длахъ этого не нужно, и ваше знакомство съ нимъ даетъ вамъ право представить меня. Мы не будемъ просить у вашего друга никакой милости. Мы явимся не для того чтобы занять у него денегъ.
— А мн показалось что вы намреваетесь просить у него денегъ.
— Мы предложимъ ему присоединиться къ намъ, та если онъ такъ уменъ какъ говорятъ, я увренъ что онъ согласится, потому что сейчасъ же пойметъ что наше предпріятіе можетъ дать ему два милліона долларовъ. Если же онъ возьметъ на себя трудъ създить въ Санъ-Франциско, онъ получитъ гораздо больше. Капиталисты, зная его опытность и счастіе, не преминутъ послдовать его примру. Чего не могъ бы сдлать у васъ человкъ имвшій такой успхъ въ Европ! Нашъ народъ крупне чмъ какой-либо изъ европейскихъ, и у насъ больше простору. Мы гонимся за боле крупными вещами и не смущаемся пустяками какъ вы. Но Мельмотъ едва ли не превзойдетъ лучшихъ изъ васъ. Во всякомъ случа мы должны обратиться къ нему, и онъ пойметъ если поговоритъ съ вами полчаса что трудно придумать что-нибудь врне и выгодне нашего предпріятія.
— Мистеръ Фискеръ, сказалъ Поль таинственно,— такъ какъ мы партнеры, я долженъ предупредить васъ что многіе очень дурнаго мннія о честности мистера Мельмота.
Мистеръ Фискеръ слегка улыбнулся, дважды перевернулъ въ зубахъ сигару и прищурилъ одинъ глазъ.
— Когда человку везетъ счастіе, свтъ всегда слишкомъ строгъ къ нему, сказалъ онъ.
Предпріятіе о которомъ шла рчь была постройка Южно-Центральной Тихоокеанской и Мексиканской желзной дороги, долженствовавшей начаться у города Солянаго Озера, какъ втвь дороги между Санъ-Франциско и Чикаго, пройти по плодороднымъ землямъ Новой Мексики и Аризоны, по территоріи Мексиканской республики, чрезъ городъ Мексико и окончиться у самаго порта Вера-Круца. Мистеръ Фискеръ соглашался что предпріятіе было громадное, что протяженіе дороги должно было быть боле двухъ тысячъ миль, что стоимость ея нельзя было опредлить даже приблизительно, но онъ какъ будто считалъ вопросы объ этомъ неумстными и ребяческими. Если Мельмотъ согласится принять участіе въ предпріятіи, онъ не предложитъ подобныхъ вопросовъ, говорилъ Фискеръ.
Но мы должны вернуться немного назалъ. За нсколько дней предъ тмъ Поль Монтегю получилъ телеграмму отправленную изъ Квинстауна, въ которой его приглашали повидаться немедленно съ Фискеромъ въ Ливерпул. Поль счелъ себя обязаннымъ, принять приглашеніе. Лично онъ не любилъ Фискера, несмотря на то, и можетъ-быть отчасти вслдствіе того что, встрчаясь съ нимъ въ Калифорніи, онъ никогда не могъ устоять противъ добродушія, смлости и остроумія этого человка. Онъ убдился что Фискеръ могъ уговорить его на что угодно. Онъ былъ противъ открытія мельницы въ Фискервилл, однако это было сдлано съ его согласія. Онъ боялся за свои деньги и не имлъ никакого желанія видться съ Фискеромъ, но когда Фискеръ пріхалъ въ Англію, Поль съ гордостью вспомнилъ что Фискеръ былъ его партнеромъ и отправился въ Ливерпуль.
Если открытіе мукомольной мельницы пугало его, то какъ должно было подйствовать на него извстіе о новомъ предпріятіи! Фискеръ объяснилъ что пріхалъ съ двумя цлями: вопервыхъ, чтобъ испросить согласіе англійскаго партнера на перемну въ ихъ дятельности, вовторыхъ, чтобы заручиться содйствіемъ англійскихъ капиталистовъ. Предполагаемая перемна дятельности была сопряжена съ продажей мельницы въ Фискервилл и съ обращеніемъ всего капитала на желзную дорогу.
— Если вы реализуете весь капиталъ, его не хватитъ на постройку одной мили дороги, замтилъ Поль.
Фискеръ засмялся. Цлью Фискера, Монтегю и Монтегю была не постройка дороги въ Вера-Круцъ, но устройство компаніи. Казалось что мистеру Фискеру было все равно будетъ ли когда-нибудь построена дорога, или нтъ. Онъ очевидно надялся обогатиться прежде чмъ заступъ прикоснется къ земл. Если можно было придавать какое-нибудь значеніе изящно напечатаннымъ программамъ съ громадными картами и съ хорошенькими картинками на которыхъ представлены были позда, то входившіе въ темные тоннели, то катившіеся по берегамъ освщенныхъ солнцемъ озеръ, то мистеръ Фискеръ сдлалъ многое. Но Поль, смотря на вс эти красивыя бумаги, не могъ не задать себ вопроса, на какія деньги было все это сдлано. Мистеръ Фискеръ говорилъ что пріхалъ просить согласія своего партнера, но партнеръ подозрвалъ что многое было уже сдлано безъ его согласія. Опасенія его на этотъ счетъ не уменьшились когда онъ увидалъ что на всхъ бумагахъ онъ упоминался какъ одинъ изъ агентовъ и учредителей компаніи. На всхъ документахъ была подпись: ‘Фискеръ, Монтегю и Монтегю’, а въ одномъ изъ нихъ говорилось что одинъ изъ членовъ компаніи отправился въ Лондонъ чтобы лично наблюдать за интересами компаніи въ Англіи. Фискеръ повидимому ожидалъ что его молодой патнеръ прилетъ въ восторгъ отъ оказанной ему чести. Монтегю дйствительно ощутилъ не совсмъ непріятное сознаніе собственнаго значенія, но въ то же время онъ помнилъ что его деньги тратятся безъ его согласія, и что онъ долженъ быть постоянно насторож чтобъ это согласіе не было выманено у него противъ его воли.
— Что же сдлалось съ мельницей? спросилъ онъ.
— Мы сдали ее управляющему.
— Не опасно ли это? Чмъ онъ обезпечилъ васъ?
— Онъ платитъ намъ извстную сумму, сэръ. Но стоитъ ли говорить о какой-нибудь дрянной мельниц когда имешь въ виду такое предпріятіе какъ ваше?
— Но вы не продали ея?
— Нтъ еще, во мы уже условились въ цн за которую продадимъ ее.
— А денегъ еще не получали?
— Получили. Вы знаете что намъ нужно было реализовать нашъ капиталъ. Васъ не было съ вами, и мы двое дйствовали за всю фирму. Но вамъ слдуетъ присоединиться къ намъ, мистеръ Монтегю, право слдуетъ.
— А что вы скажете о моихъ процентахъ?
— О, это такіе пустяки что и толковать не стоитъ. Когда наше дло окрпнетъ немного, вы будете въ состояніи проживать тысячъ сорокъ долларовъ въ годъ. Мы получили концессію отъ правительства Соединенныхъ Штатовъ и находимся теперь въ переписк съ президентомъ Мексиканской республики. Я увренъ что теперь у насъ уже есть конторы и въ Мексико, изъ Вера-Круц.
— Но гд возьмете вы денегъ?
— Гд? А какъ вы думаете, гд берутся деньги на вс подобныя предпріятія? Если наша акціи будутъ имть успхъ, въ деньгахъ не будетъ недостатка. На свою долю мы оставимъ акцій на три милліона долларовъ.
— На шестьсотъ тысячъ фунтовъ! воскликнулъ Монтегю.
— Да, мы удерживаемъ ихъ, конечно, по номинальной цн и продавая ихъ будемъ выплачивать за нихъ деньги. Но продавать ихъ мы будемъ, конечно, не иначе какъ съ преміей. Если он поднимутся хоть на десять процентовъ, мы получимъ триста тысячъ долларовъ прибыли. Но мы получимъ больше. Я долженъ повидаться съ Мельмотомъ немедленно. Не напишите ли вы мн теперь же рекомендательное письмо къ нему?
— Но я не знакомъ съ нимъ.
— Все равно. Я напишу письмо, а вы только подпишите.
И мистеръ Фискеръ написалъ слдующія строки:
‘Отель Лонгамъ, Лондонъ. 4го марта 18 —
‘Милостивый государь,— Имю честь сообщить вамъ что мой партнеръ мистеръ Фискеръ, членъ фирмы Фискеръ, Монтегю, и Монтегю, находится въ настоящее время въ Лондон для того чтобы дать англійскимъ капиталистамъ возможность принять участіе въ предпріятіи которое можетъ быть названо величайшимъ предпріятіемъ нашего вка, а именно въ постройк желзной дороги долженствующей доставить прямое сообщеніе между Санъ-Франциско и Мексиканскимъ заливомъ. Сознавая всю пользу вашего содйствія мистеръ Фискеръ очень желаетъ повидаться съ вами. Мы уврены что при вашей опытности въ подобныхъ длахъ вы тотчасъ же поймете вс выгоды нашего предпріятія. Не назначите ли вы день и часъ когда мистеръ Фискеръ можетъ повидаться съ вами?
‘Я долженъ поблагодарить васъ и Madame Мельмотъ за весьма пріятный вечеръ проведенный на прошлой недл въ вашемъ дом.
‘Мистеръ Фискеръ намревается возвратиться въ Нью-Йоркъ. Я же останусь здсь для наблюденія за англійскими интересами компаніи.

‘Имю честь быть
‘милостивый государь,
‘преданнымъ вамъ
‘— — — —‘

— Но разв я сказалъ что берусь наблюдать за интересами компаніи въ Англіи? возразилъ Монтегю.
— Ничто не мшаетъ вамъ сказать это теперь. Это ни къ чему не обязываетъ васъ. Какъ много теряете вы, Англичане, чрезъ свою чрезмрную совстливость.
Поговоривъ еще немного, Поль Монтегю переписалъ и подписалъ письмо. Онъ сдлалъ это колеблясь, почти противъ воли, но онъ утшалъ себя что отказъ съ его стороны не принесъ бы никакой пользы. Если этотъ негодный Американецъ, съ головой наклоненной на сторону и съ перстнями на пальцахъ, пріобрлъ такое вліяніе надъ его дядей что тотъ отдалъ ему въ полное распоряженіе капиталъ компаніи, то онъ, Поль, не можетъ помшать этому. На слдующее утро они отправились въ Лондонъ вмст и посл полудня мистеръ Фискеръ представился въ Абчрчъ-Ленъ. Письмо написанное въ Ливерпул, но помченное Лондономъ, было отдано на почту на Эстонъ-Скверской станціи въ минуту прибытія Фискера. Въ Абчрчъ-Лен Фискеръ послалъ Мельмоту свою карточку и получилъ приглашеніе подождать. Спустя минутъ двадцать онъ былъ введенъ къ великому человку ни кмъ инымъ какъ самимъ Майльзомъ Грендоломъ.
Мистеръ Мельмотъ, какъ было уже сказано, былъ рослый человкъ, съ большими бакенбардами, съ жесткими волосами и съ выраженіемъ ума на грубомъ, вульгарномъ лиц. Это былъ человкъ который оттолкнулъ бы васъ своею наружностью съ перваго взгляда, еслибы только васъ не привлекалъ къ нему какой-нибудь посторонній разчетъ. Онъ жилъ въ великолпной обстановк, былъ могущественъ въ своемъ мір и потому свтъ не отворачивался отъ него. Фискеръ, напротивъ, былъ маленькій человкъ лтъ сорока, съ красиво закрученными усами, съ жирными темными волосами, съ начинавшеюся лысиной на макушк, съ красивыми чертами лица, если каждую изъ нихъ разбирать отдльно, но съ физіономіей незначительною. Одтъ онъ былъ богато и въ рукахъ держалъ тросточку. При первомъ взгляд вы готовы были бы признать его за человка незначительнаго, но поговоривъ съ нимъ немного большинство людей принуждено было бы признать что Фискеръ обладалъ характеромъ. Ни стыдъ, ни совсть, ни страхъ никогда не смущали его. Умъ его былъ незначителенъ, но это былъ его собственный умъ, и онъ умлъ пользоваться имъ.
Хотя Абчрчъ-Ленъ довольно скромное мсто для центра дятельности великаго коммерсанта, но въ Абчрчъ-Лен на двери небольшаго угловаго дома была прибита мдная дощечка со словами: ‘Мельмотъ и Ко‘. Изъ кого состояла компанія, было для всхъ тайной. Мистеръ Мельмотъ былъ пожалуй въ компаніи со всмъ коммерческимъ міромъ, такъ какъ не было предпріятія въ которомъ онъ не согласился бы принять участіе на извстныхъ условіяхъ, но онъ никогда не обременялъ себя партнеромъ въ общепринятомъ значеніи слова. Въ контор мистера Мельмота Фискеръ засталъ двухъ или трехъ клерковъ и былъ приглашенъ подняться на верхъ. Ступеньки были узки и кривы и комнаты малы и неправильны. На верху онъ ждалъ нсколько времени въ маленькой темной комнат, гд для его развлеченія былъ оставленъ Daily Telegraph, пока Майльзъ Грендолъ не пришелъ объявить что мистеръ Мельмотъ готовъ принять его. Милліонеръ поглядлъ на него съ минуту и удостоилъ прикоснуться концами пальцевъ къ рук протянутой Фискеромъ.
— Я не могу припомнить джентльмена который пишетъ мн о васъ, сказалъ онъ.
— Очень можетъ быть, мистеръ Мельмотъ. У себя въ Санъ-Франциско я тоже принимаю многихъ людей которыхъ потомъ забываю. Мой партнеръ говорилъ мн что онъ былъ у васъ съ своимъ другомъ сэръ-Феликсомъ Карбери.
— Я помню молодаго человка котораго зовутъ сэръ-Феликсъ Карбери.
— Это тотъ самый. Я могъ бы достать множество рекомендацій къ вамъ, еслибы не думалъ что этой одной будетъ достаточно. (Мельмотъ поклонился.) Наши разчеты въ Лондон ведутся чрезъ Соединенное Общество Сити и Вестъ-Энда. Но я только-что пріхалъ и встртясь съ моимъ партнеромъ мистеромъ Монтегю въ Ливерпул взялъ у него письмо и отправился прямо къ вамъ.
— Что могу я сдлать для васъ? мистеръ Фискеръ.
Посл этого вопроса мистеръ Фискеръ началъ свой отчетъ о Великой Южно-Центральной Тихоокеанской и Мексиканской желзной дорог и обнаружилъ не малое искусство передавъ сущность дла въ сравнительно немногихъ словахъ. Однако онъ говорилъ съ жаромъ и краснорчиво. Черезъ дв минуты онъ разложилъ предъ мистеромъ Мельмотомъ свои планы, свои программы и картинки, стараясь обратить вниманіе Мельмота на часто упоминавшіяся на нихъ имена Фискера, Монтегю и Монтегю. Когда Мельмотъ читалъ документы, Фискеръ время отъ времени давалъ нкоторыя объясненія. Но эти объясненія не относились ни къ будущимъ выгодамъ дороги, ни къ польз которую она могла доставить свту. Фискеръ говорилъ только о барышахъ которые можно получить давъ длу надлежащій ходъ въ спекулирующемъ мір.
— Вы не надетесь помстить акціи въ вашемъ отечеств? спросилъ Мельмотъ.
— Нтъ сомннія что он могли бы разойтись вс въ Америк. Нашъ народъ падокъ на подобныя дла, но не мн объяснять вамъ, мистеръ Мельмотъ, что ничто не поощряетъ такъ какъ соперничество. Если у насъ въ Сенъ-Луис и Чикаго узнаютъ что дло иметъ успхъ въ Лондон, оно будетъ имть успхъ и у насъ. То же самое и здсь, сэръ. Когда въ Англіи узнаютъ что предпріятіе распространяется по Америк какъ степной пожаръ, оно распространится и здсь.
— Что успли вы сдлать?
— Точкой опоры можетъ служить намъ концессія отъ конгресса Соединенныхъ Штатовъ. Землю мы будемъ брать, конечно, даромъ, и для каждой станціи, которыя будутъ отстоять на двадцать пять миль одна отъ другой, вамъ дается тысяча акровъ.
— И когда будетъ земля отдаваться вамъ?
— Когда мы доведемъ линію до станціи.
Фискеръ отлично понималъ что Мельмотъ предлагалъ эти вопросы не потому чтобы придавалъ какое-нибудь значеніе обладанію землей, но только для того чтобы знать насколько предпріятіе можетъ завлечь публику.
— Чего же вы хотите отъ меня, мистеръ Фискеръ?
— Я хочу чтобы вы позволили написать здсь ваше имя, отвчалъ Фискеръ, указывая пальцемъ на одномъ изъ документовъ пустое мсто оставленное для имени предсдателя общества англійскихъ директоровъ.
— Кого же вы назначите директорами въ Англіи, мистеръ Фискеръ?
— Мы попросили бы васъ выбрать ихъ, сэръ. Мистеръ Поль Монтегю долженъ быть однимъ изъ нихъ, другимъ не мшало бы можетъ-быть назначить его друга сэръ-Феликса Карбери. Мы могли бы также завербовать одного изъ директоровъ общества Сити и Вестъ-Энда. Но мы предоставили бы это вамъ, также какъ и назначеніе числа акцій которыя вы оставите на свою долю. Если вы возьметесь за это дло съ энергіей, мистеръ Мельмотъ, оно будетъ такимъ великолпнымъ предпріятіемъ о какомъ давно не слыхано. Какіе капиталы могли бы мы получить отъ продажи нашихъ акцій!
— Но вы должны имть для начала извстный наличный капиталъ.
— Мы стараемся въ нашей стран, сэръ, не стснять себя старомодными коммерческими правилами. Взгляните, сэръ, что мы уже успли сдлать благодаря тому что руки наша были развязаны. Взгляните на нашу линію, сэръ, перескающую континентъ между Санъ-Франциско и Нью-Йоркомъ. Взгляните-ка…
— Полноте, мистеръ Фискеръ. Я знаю что люди нуждаются въ путяхъ сообщенія между Санъ-Франциско и Нью-Йоркомъ, но что-то не слышно чтобъ они нуждались въ путяхъ сообщенія съ Вера-Круцемъ. Но я подумаю объ этомъ и дамъ вамъ отвтъ.
Свиданіе кончилось, и мистеръ Фискеръ былъ доволенъ имъ. Еслибы мистеръ Мельмотъ не хотлъ обратить вниманія на предложеніе, онъ не потратилъ бы на него и десяти минутъ. Въ сущности отъ мистера Мельмота не требовалось ничего кром его имени и за пользованіе этимъ именемъ ему давали возможность нажить двсти или триста тысячъ фунтовъ.
Дв недли спустя посл прибытія мистера Фискера въ Лондонъ, компанія уже составилась въ Англіи и уже имла совтъ директоровъ, подъ предсдательствомъ мистера Мельмота. Въ числ директоровъ были лордъ Альфредъ Грендолъ, сэръ-Феликсъ Карбери, Самуэль Коэнлупъ, эсквайръ, членъ парламента, джентльменъ еврейскаго вроисповданія, лордъ Ниддердель, также членъ парламента, и мистеръ Поль Монтегю. Могло казаться что дирекція была не сильна, и что такіе люди какъ лордъ Альфредъ и сэръ-Феликсъ могли принесть мало пользы коммерческому предпріятію, но за то предсдатель, мистеръ Мельмотъ, считался такою несокрушимою твердыней что успхъ компаніи былъ обезпеченъ.

X. Успхъ мистера Фискера.

Мистеръ Фискеръ былъ вполн доволенъ тмъ что усплъ сдлать, но ему не удавалось примирить вполн Поля Монтегю съ новымъ предпріятіемъ. Мистеръ Мельмотъ былъ такою реальностью, такимъ фактомъ въ коммерческомъ мір Лондона что такой человкъ какъ Поль Монтегю долженъ былъ поневол признать дйствительность предпріятія. Мельмотъ имлъ въ своемъ распоряженіи телеграфъ и могъ навести въ Санъ-Франциско и въ город Соленаго Озера такія точныя справки какъ еслибъ эти города были пригородами Лондона. Онъ былъ предсдателемъ англійскаго отдла компаніи и на его долю было оставлено акцій на сумму въ два милліона долларовъ. Тмъ не мене предпріятіе внушало подозрнія, и многіе считали Мельмота твердыней хотя и крпкою, но построенною на песк.
Поль, вопреки совтамъ своего стараго друга Роджера Карбери, далъ свое полное согласіе на вс предложенія своего партнера и переселился въ Лондонъ чтобы принимать личное участіе въ длахъ компаніи. Компанія имла контору позади биржи, съ двумя или тремя клерками и съ секретаремъ въ лиц Майльза Грендола. Поль, человкъ добросовстный и помнившій что онъ былъ не только директоромъ, но и членомъ фирмы Фискеръ, Монтегю и Монтегю, на которой лежала вся отвтственность за успхъ предпріятія, стремился длать настоящее дло и былъ самымъ докучливымъ постителемъ конторы. Фискеръ, все еще находившійся въ Лондон, длалъ все что могъ чтобы положить конецъ такому безразсудству и не разъ выговаривалъ своему партнеру.
— Для чего вы утруждаете себя напрасно, говорилъ онъ.— Въ такихъ длахъ какъ наше, если имъ разъ данъ правильный ходъ, больше нечего длать. Все что нужно было сдлать, уже сдлано безъ васъ. Довольно если вы будете ходить туда только по четвергамъ. Неужели вы думаете что Мельмотъ потерпитъ дйствительное вмшательство въ дла?
Поль пытался отстаивать свои права, говорилъ что какъ директоръ онъ обязанъ вмшиваться въ дла, что все его состояніе, каково бы оно ни было, поглощено предпріятіемъ и что онъ дорожитъ своимъ состояніемъ также какъ Мельмотъ своимъ. Но Фискеръ возражалъ ему и оспаривалъ его.
— Состояніе! Иметъ ли кто-нибудь изъ насъ какое-нибудь состояніе? Нсколько жалкихъ тысячъ долларовъ годныхъ только на то чтобъ быть употребленными на какое-нибудь предпріятіе! А на что вы можете разчитывать теперь? Подумайте, сэръ. Успхъ нашего дла дастъ намъ больше чмъ мы могли бы пріобрсти цлою жизнью тяжелаго труда при обыкновенномъ образ дйствій въ коммерціи.
Поль Монтегю не любилъ мистера Фискера и не раздлялъ его коммерческихъ доктринъ, но онъ невольно уступалъ ему, ‘Могъ ли я сдлать что-нибудь?’ писалъ онъ Роджеру Карбери. ‘Деньги были получены и истрачены прежде чмъ этотъ человкъ пріхалъ сюда. Я самъ знаю что онъ не имлъ права такъ поступать, однако онъ поступилъ такъ, и я даже не могъ призвать его въ судъ не отправившись для этого въ Калифорнію. Но и тамъ я не получилъ бы никакого удовлетворенія.’ За все это Поль ненавидлъ Фискера, однако Фискеръ обладалъ однимъ достоинствомъ которое краснорчиво говорило въ его пользу въ глазахъ Поля. Отвергая умстность вмшательства Поля въ ходъ длъ, онъ не отвергалъ его правъ на долю въ выручк компаніи. Самъ онъ всегда имлъ много денегъ и заботился чтобы партнеръ его пользовался тмъ же преимуществомъ. Онъ заплатилъ ему вс задержанные проценты на его капиталъ и сдлалъ его номинально обладателемъ значительнаго числа акцій, но съ условіемъ не продавать ихъ пока он не повысятся на десять процентовъ и не брать въ свою пользу ничего кром излишка противъ номинальной цны. Какими правами пользовался Мельмотъ относительно своихъ акцій, Поль не зналъ. Повидимому права Мельмота были безграничны. Все это тревожило молодаго человка. Онъ жилъ въ Лондон и имлъ въ своемъ распоряженіи много денегъ, но его постоянно преслдовало опасеніе что рано или поздно все пред пріятіе окажется обманомъ и онъ будетъ причисленъ къ шайк шарлатановъ.
Мы вс знаемъ что въ подобномъ положеніи въ большинств случаевъ большая часть жизни человка посвящается удовольствіямъ, а меньшая заботамъ, пожертвованіямъ, горю. Еслибъ этотъ молодой человкъ говорилъ о своемъ положеніи съ своимъ близкимъ другомъ, онъ сказалъ бы что сомннія, подозрнія и опасенія не даютъ ему покоя. Но т кто встрчались съ нимъ въ это время находили его человкомъ очень пріятнымъ, охотникомъ до развлеченій и готовымъ пользоваться всми благами выпадавшими на его долю. Благодаря протекціи сэръ-Феликса Карбери, онъ сдлался членомъ Медвжьяго Сада, въ которомъ правила для пріема членовъ были также неопредленны какъ и вс другія. Когда молодой человкъ искавшій избранія казался членамъ не подходящимъ къ ихъ обществу и образу жизни, ему говорили что должно пройти три года прежде чмъ его имя будетъ включено въ списокъ кандидатовъ. Если же молодой человкъ нравился, комитетъ имлъ право ставить его имя вверху списка и баллотировать его немедленно. Поль Монтегю внезапно пріобрлъ большое коммерческое значеніе и еще большее коммерческое вліяніе. Онъ засдалъ за однимъ столомъ съ великимъ Мельмотомъ и съ сотрудниками Мельмота, и его избраніе обошлось безъ тхъ скучныхъ проволочекъ отъ которыхъ страдаютъ мене счастливые кандидаты.
И къ сожалнію, говоримъ къ сожалжію потому что въ душ Поль былъ честенъ и благороденъ, онъ пристрастился къ Медвжьему Саду. Человку нужно обдать гд-нибудь и всякому извстно что обдъ обходится ему дешевле въ его клуб чмъ гд-нибудь въ другомъ мст. Такъ разсуждалъ Поль, но на самомъ дл его обды въ клуб обходились ему не дешево. Онъ видался часто съ своими собратьями директорами, сэръ-Феликсомъ Карбери и лордомъ Ниддерделемъ, не разъ угощалъ въ клуб лорда Альфреда и два раза обдалъ у своего великаго предсдателя въ Гросвеноръ-Сквер, со всмъ великолпіемъ вельможнаго гостепріимства. Фискеръ даже совтовалъ ему сдлаться однимъ изъ соискателей руки Мери Мельмотъ. Лордъ Ниддердель заявлялъ о своемъ намреніи возобновить сватовство, вслдствіе преслдованія нкоторыхъ докучливыхъ торговцевъ, и съ этою цлью сдлался однимъ изъ директоровъ Мексиканской желзной дороги. Но въ то время о которомъ мы говоримъ, самымъ счастливымъ соискателемъ былъ сэръ-Феликсъ Карбери.
Прошла половина апрля, а Фискеръ былъ все еще въ Лондон. Когда дло идетъ о милліонахъ принадлежащихъ можетъ-быть вдовамъ и сиротамъ, приходится забытъ о собственныхъ удобствахъ, говорилъ онъ. Но такое самоотверженіе не оставалось безъ вознагражденія, такъ какъ мистеръ Фискеръ проводилъ время въ Лондон очень пріятно. Онъ также получилъ доступъ въ Медвжій Садъ, въ качеств почетнаго члена и тратилъ тамъ много денегъ. Но великія предпріятія доставляютъ то утшеніе что сколько бы предприниматели ни тратили лично на себя, все это мелочь въ сравненіи съ суммами которыми они распоряжаются. Шампанское или инбирное пиво не составляютъ разницы когда разчитываешь пріобрсть или потерять милліоны. Эти соображенія имли большое вліяніе на поведеніе Фискера и Монтегю и имли печальныя послдствія. Медвжій Садъ былъ, конечно, боле веселымъ мстомъ чмъ Карбери-Голлъ, но Монтегю замчалъ что онъ никогда не просыпался въ Лондон съ такими хорошими мыслями какъ въ старомъ дом своего друга.
Фискеръ ршилъ пуститься въ обратный путь въ Америку 19го апрля, а 18го данъ былъ ему прощальный обдъ въ клуб. Въ числ приглашенныхъ былъ и мистеръ Мельмотъ, и Медвжій Садъ долженъ былъ прибгнуть ко всмъ своимъ рессурсамъ чтобы принять его достойнымъ образомъ. Лордъ Альфредъ Грендолъ и мистеръ Коэнлупъ, частый спутникъ Мельмота, были также приглашены. Ниддердель, Карбери, Монтегю и Майльзъ Грендолъ были членами клуба дававшими обдъ. Денегъ не жалли. Herr Фосснеръ доставилъ провизію и вино, и заплатилъ за нихъ. Лордъ Ниддердель занималъ предсдательское мсто и для неопытнато молодаго лорда исполнилъ свою обязанность, по мннію присутствовавшихъ, удовлетворительно. За обдомъ было выпито только два тоста, одинъ за Мельмота, другой за Фискера, и эти джентльмены, какъ водится, отвчали спичами. Неловкость и неспособность выказанныя въ этомъ случа Мельмотомъ могли быть приняты за явное подтвержденіе справедливости его притязаній на англійское происхожденіе. Держа руки на стол и уставивъ глаза въ тарелку, онъ объявилъ что составленіе настоящей желзнодорожной компаніи будетъ одною изъ величайшихъ и удачнйшихъ коммерческихъ операцій когда-либо совершенныхъ по эту и по ту сторону Атлантическаго океана. Это великое предпріятіе, громадное предпріятіе, онъ не колеблется сказать что это одно изъ величайшихъ предпріятій, онъ полагаетъ что никогда не было сдлано ничего значительне этого, онъ счастливъ что можетъ доставить свое посильное содйствіе такому великому длу, и такъ дале и такъ дале. Каждое изъ этихъ увреній, мало разнившихся одно отъ другаго, онъ произносилъ какъ нчто новое и при каждомъ взглядывалъ на присутствовавшихъ, но тотчасъ же опускалъ глаза опять на тарелку, какъ бы ища въ ней вдохновенія для новой попытки. Онъ не былъ краснорчивъ, но джентльмены слушавшіе его знали что онъ былъ великій Августусъ Мельмотъ, что онъ могъ сдлать ихъ всхъ богатыми и съ жаромъ поощряли его. Лордъ Альфредъ, съ тхъ поръ какъ ему дали возможность получить двсти или триста фунтовъ въ счетъ акцій оставленныхъ на его долю, но которыхъ онъ ни разу не видалъ, помирился съ тмъ что Мельмотъ называлъ его просто Альфредомъ. Удивительны обычаи коммерціи! Если кому удастся обмакнуть хоть конецъ мизинца въ коммерческій паштетъ, сколько лакомыхъ кусковъ выловитъ онъ на свою долю!
Посл Мельмота говорилъ Фискеръ. Рчь его была живая, цвтистая, но не передавая ее слово въ слово, что было бы утомительно, мы не въ состояніи дать читателю удовлетворительное понятіе ни о картин всемірнаго коммерческаго братства и любви, которыя, по словамъ оратора, должны были послдовать за постройкой желзной дороги отъ города Соленаго Озера до Вера-Круца, ни о сил благодарности которою человчество, по его мннію, должно было наградить великія фирмы Мельмота и К въ Лондон и Фискера, Монтегю и Монтегю въ Санъ-Франциско. Произнося свою рчь мистеръ Фискеръ длалъ граціозныя движенія руками и обращалъ голову то въ одну сторону, то въ другую, но никогда на тарелку. Это была прекрасная рчь, но въ одномъ слов изъ устъ мистера Мельмота было больше всу чмъ во всемъ американскомъ краснорчіи.
Каждому изъ присутствовавшихъ было дано понять такъ или иначе что онъ долженъ ждать обогащенія не отъ постройки дороги, а отъ распространенія акцій, и вс они уже передали другъ другу свое убжденіе въ этомъ. Даже Монтегю не обольщалъ себя боле мыслью что онъ директоръ компаніи управляющей постройкой желзной дороги. Людямъ постороннимъ надо было совтовать покупать акціи, а люди свои, говорившіе это, пользовались преимуществомъ продавать эти акціи. Въ этомъ состояло все ихъ дло, и каждый изъ нихъ звалъ это. Но теперь, когда восемь изъ нихъ собрались вмст, они говорили о человчеств и о будущемъ согласіи націй.
Посл первой сигары Мельмотъ удалился, и лордъ Альфредъ послдовалъ за нимъ. Лордъ Альфредъ, который любилъ покурить и выпить содовой воды съ виномъ, охотно остался бы въ клуб, но для него настали тяжелые дни, и онъ считалъ полезнымъ угождать Мельмоту. Мистеръ Самуэль Коэнлупъ, ничмъ не отличившійся на банкет, тоже ушелъ. Молодые люди остались одни, и вскор было предложено перейти въ карточную комнату. Большинству было бы пріятно еслибы Фискеръ ушелъ со старшими. Ниддердель, имвшій самыя смутныя понятія о племенахъ рода человческаго, подозрвалъ что американскій джентльменъ былъ однимъ изъ ‘китайскихъ язычниковъ’ о которыхъ онъ читалъ въ стихахъ. Но мистеру Фискеру, также какъ и другимъ, хотлось развлечься и онъ ршительно перешелъ въ карточную комнату. Здсь они нашли лорда Грасслока. Фискеръ предложилъ играть въ американскую игру poker, но Ниддердель, помня свое подозрніе, покачалъ головой и сказалъ: ‘какой вздоръ, будемъ лучше играть въ какую-нибудь христіанскую игру’. Мистеръ Фискеръ, свободный отъ религіозныхъ предразсудковъ, изъявилъ готовность играть во что угодно.
Надо сказать что игра въ Медвжьемъ Саду въ послднее время шла почти безъ перерывовъ и что сэръ-Феликсъ продолжалъ выигрывать. Счастье иногда измняло ему, но нсколько ночей сряду онъ выигрывалъ такъ постоянно что Майльзъ Грендолъ высказалъ своему другу Грасслоку подозрніе что сэръ-Феликсъ играетъ не чисто. Грасслокъ, не обладавшій многими достоинствами, былъ по крайней мр не подозрителенъ и отвергнулъ предположеніе своего друга.
— Однако мы будемъ слдить за нимъ, сказалъ Майльзъ Грендолъ.
— Вы можете поступать какъ вамъ угодно, но я не буду слдить ни за кмъ, возразилъ Грасслокъ.
Майльзъ принялся слдить, но не замчалъ ничего подозрительнаго, и мы должны сказать что сэръ-Феликсъ, при всхъ своихъ недостаткахъ, не былъ шулеромъ, Майльзъ и Грасслокъ были теперь должны сэръ-Феликсу значительныя суммы, также какъ и Долли Лонгестаффъ, не присутствовавшій въ этотъ разъ. Въ послднее время въ обращенія между игроками было очень мало наличныхъ денегъ, очень мало въ сравненіи съ суммами написанными на бумаг, но сэръ-Феликсъ былъ все еще такъ богатъ чтобы считать себя въ прав отвергать вс предостереженія своей матери.
Когда расписки свободно обращались нкоторое время въ такомъ кружк какъ тотъ о которомъ мы говоримъ, внезапное вторженіе посторонняго человка весьма непріятно, въ особенности если этотъ посторонній узжаетъ на слдующее же утро въ Санъ-Франциско. Еслибы можно было устроить чтобы посторонній проигралъ, тогда конечно на него смотрли бы какъ на посланнаго самимъ Небомъ. У такихъ постороннихъ всегда лежатъ въ карман деньги и еслибы часть ихъ перешла на столъ, она произвела бы впечатлніе дождя въ засуху. Посл долгаго употребленія ничмъ не обезпеченныхъ бумажекъ настоящіе банковые билеты получаютъ небывалую дотол прелесть. Но если посторонній выиграетъ, то могутъ возникнуть затрудненія изъ которыхъ не легко выйти. Въ такихъ случаяхъ приходится обращаться къ какому-нибудь Herr Фосслеру, условія котораго крайне разорительны. Въ этотъ разъ игра кончилась не въ пользу обычныхъ игроковъ Медвжьяго Сада. Фискеръ выигрывалъ все время, и цлая куча расписокъ перешла въ его руки, большею частью отъ сэръ-Феликса, но не съ его подписью, а или съ подписью Г., что означало Грасслока, или съ Н., означавшимъ Ниддерделя, или съ удивительнымъ іероглифомъ извстнымъ въ Медвжьемъ Саду за буквы Д. Л. или Долли Лонгестаффъ. Были и расписки съ буквами М. Г., означавшими Майльза Грендола, послднихъ бумагъ было всегда много и он были весьма непривлекательны въ такихъ коммерческихъ затрудненіяхъ. Поль Монтегю до сихъ поръ еще не давалъ расписокъ въ Медвжьемъ Саду, не давалъ ихъ въ послднее время и сэръ-Феликсъ. Въ эту ночь Монтегю выигралъ, хотя не много. Сэръ-Феликсъ проигралъ одинъ почти все что выигралъ Фискеръ. Фискеръ долженъ былъ ухать изъ Лондона въ Ливерпуль въ половин девятаго утра, и въ шесть часовъ утра онъ подвелъ итогъ выиграннымъ распискамъ и насчиталъ шестьсотъ фунтовъ стерлинговъ.
— Большую часть этихъ бумагъ я получилъ, кажется, отъ васъ, сэръ-Феликсъ, сказалъ онъ протягивая пачку черезъ столъ.
— Можетъ-быть, но платятъ по нимъ вотъ эти господа, отвчалъ баронетъ.
Мистеръ Фискеръ, услыхавъ это, съ милымъ добродушіемъ вынулъ изъ пачки расписку въ пятьдесятъ фунтовъ съ буквами Д. Л.
— Это расписка Долли Лонгестаффа, котораго здсь нтъ,но я ее охотно перемню на другую, сказалъ сэръ-Феликсъ. И вынувъ изъ своего бумажника нсколько другихъ мелкихъ документовъ съ буквами М. Г., имвшими такъ мало цны, онъ обмнялъ ихъ на расписку Долли.— Вы должны получить сто пятьдесятъ фунтовъ съ Грасслока, сто сорокъ пять съ Ниддерделя и триста двадцать два фунта десять шиллинговъ съ Грендола. И съ этими словами баронетъ всталъ, какъ будто заплатилъ все что слдовало. Фискеръ съ добродушною улыбкой разложилъ предъ собой выигранныя бумажки и оглянулъ присутствовавшихъ.
— Нтъ, такъ не годится, сказалъ Ниддердель.— Мистеръ Фискеръ долженъ получить деньги до своего отъзда. Вдь у васъ есть деньги, Карбери?
— Конечно есть, сказалъ Грасслокъ.
— На самомъ дл у меня ихъ нтъ, отвчалъ сэръ-Феликсъ.— И какое вамъ дло есть они у меня или нтъ?
— Мистеръ Фискеръ узжаетъ сегодня въ Нью-Йоркъ, сказалъ лордъ Ниддердель.— Мн кажется что мы могли бы собрать сообща шестьсотъ фунтовъ. Позвоните Фосснера. По моему мннію Карбери долженъ былъ расплатиться наличными деньгами. Мы никакъ не ожидали что онъ сдлаетъ такое употребленіе изъ нашихъ расписокъ.
— Лордъ Ниддердель, возразилъ сэръ-Феликсъ,— я уже сказалъ вамъ что со мною нтъ денегъ. И я не думаю чтобъ я обязанъ былъ имть ихъ больше чмъ вы, въ особенности когда я зналъ что у меня столько расписокъ что я могу расплатиться ими, сколько бы я ни проигралъ.
— Какъ бы то ни было, но мистеръ Фискеръ долженъ получить свой выигрышъ, сказалъ лордъ Ниддердель позвонивъ опять.
— Не безпокойтесь о такихъ пустякахъ, милордъ, сказалъ Американецъ.— Перешлите мн мой выигрышъ переводомъ на Фриско, милордъ.
Онъ всталъ и взялъ свою шляпу, къ великой радости Майльза Грендола.
— Если вы должны уйти немедленно, я привезу вамъ деньги на станцію, сказалъ Ниддердель.
Фискеръ просилъ не безпокоиться. Онъ готовъ подождать минутъ десять если они желаютъ, но стоитъ ли хлопотать изъ-за такихъ пустяковъ? Разв нтъ ежедневной почты? Но въ эту минуту вошелъ Herr Фосснеръ, въ халат, внезапно поднятый съ постели, и два лорда вступили съ нимъ въ переговоры въ углу комнаты. Дв минуты спустя Фосснеръ написалъ чекъ на сумму проигранную двумя лордами, но выразилъ сожалніе что у него не хватитъ денегъ для мистера Грендола. Вс знали что Фосснеръ не дастъ денегъ Грендолу безъ поручительства другихъ.
— Мн кажется что дйствительно было бы удобне прислать вамъ вексель въ Америку, сказалъ Майльзъ, не принимавшій никакого участія въ дл пока былъ въ одинаковомъ положеніи съ лордами.
— Конечно, конечно. Мой партнеръ Монтегю сообщитъ вамъ адресъ. И Фискеръ заторопился, дружески простился съ Монтегю, пожалъ руки всмъ присутствовавшимъ и вышелъ, ни мало повидимому не заботясь о деньгахъ.— Пожелайте успха Мексиканской дорог, сказалъ онъ выходя изъ комнаты.
Никто изъ присутствовавшихъ не любилъ Фискера. Его привычки были не похожи на ихъ привычки, его одежда была не похожа на ихъ одежду. Онъ курилъ сигары не такъ какъ они, онъ плевалъ на коверъ. Онъ слишкомъ часто употреблялъ титулы и оскорблялъ ихъ своею почтительностью, также какъ и своею фамильярностью. Но они сознавали что въ этомъ случа онъ поступилъ хорошо, а они дурно. Боле всхъ былъ виноватъ сэръ-Феликсъ, которому слдовало знать что онъ не имлъ права расплачиваться съ постороннимъ документами имвшими значеніе только въ ихъ кружк. Но теперь не время было толковать объ этомъ, нужно было дйствовать.
— Фосснеръ долженъ достать денегъ, сказалъ Ниддердель.— Позовемъ его опять.
— Я не считаю себя виноватымъ, сказалъ Майльзъ.— Могъ ли кто изъ насъ ожидать что его поставятъ въ такое положеніе?
— Почему же нтъ? возразилъ Карбери.— Вдь вы признаете что должны заплатить по своимъ распискамъ?
— Я тоже того мннія что Карбери долженъ былъ расплатиться наличными деньгами, сказалъ Грасслокъ.
— Грасси, другъ мой, ваши попытки къ мышленію никогда не были удачны. Почему могъ я знать напередъ что съ нами будетъ играть посторонній? И разв вы сами могли бы расплатиться чистыми деньгами еслибы проиграли столько какъ я? Я не всегда ношу съ собой сотни фунтовъ, также какъ и вы.
— Что толку браниться! Лучше постараемся достать денегъ, сказалъ Ниддердель.
Монтегю предложилъ взять долгъ на себя, говоря что у него постоянные денежные счеты съ его партнеромъ, но предложеніе его было отвергнуто. Онъ только недавно вступилъ въ ихъ общество, онъ до сихъ поръ не имлъ еще дла съ расписками, словомъ, на него мене чмъ на кого-либо другаго было бы прилично возложить отвтственность за безденежье Майльза Грендола. Самъ безденежный Майльзъ, единственный изъ нихъ не имвшій никакого кредита, сидлъ молча, подергивая свои густые усы.
Вторичное совщаніе двухъ лордовъ съ Herr Фосснеромъ въ сосдней комнат окончилось написаніемъ документа въ силу котораго Майльзъ Грендолъ обязывался заплатить. Herr Фосснеру по истеченіи трехъ мсяцевъ 450 фунтовъ. Два лорда, сэръ-Феликсъ и Монтегю, подписались какъ поручители, и посл этого Нмецъ выложилъ 822 фунта 10 шиллинговъ банковыми билетами и золотомъ. Все это дло заняло не мало времени. Затмъ, напившись чаю, лордъ Ниддердель съ Монтегю ухали къ Фискеру на станцію желзной дороги.
— Въ сущности каждому изъ насъ придется заплатить только по сотн фунтовъ съ небольшимъ, сказалъ Ниддердель въ экипаж.
— Разв мистеръ Грендолъ не заплатитъ?
— Конечно нтъ. Какимъ чортомъ ему заплатить?
— Въ такомъ случа ему не слдовало бы играть.
— Это было бы для него, бднаго, большимъ лишеніемъ. Еслибы вы отправились къ его дяд, герцогу, онъ можетъ-быть заплатилъ бы за него. Лордъ Бонтингфордъ тоже можетъ-быть не отказался бы заплатить. Но Майльзъ можетъ выиграть и тогда онъ расплатится самъ. Онъ былъ бы совсмъ какъ слдуетъ еслибъ имлъ деньги. Бдный Майльзъ!
Они нашли Фискера одтымъ въ яркій пледъ и въ пальто съ шелковою оторочкой.
— Мы привезли вамъ деньги, сказалъ Ниддердель подходя къ нему на платформ.
— Мн право жаль, милордъ, что вы безпокоитесь изъ-за такихъ пустяковъ.
— Нужно же чтобы человкъ получилъ свой выигрышъ.
— Мы не стсняемъ себя такими пустяками во Фриско, милордъ.
— Вы можетъ-быть правы во Фриско, но мы всегда платимъ когда можемъ. Иногда мы не можемъ, и это бываетъ очень непріятно.
Американецъ снова распрощался съ своимъ партнеромъ и съ лордомъ, и пустился въ обратный путь во Фриско.
— Онъ не совсмъ дурной человкъ, но вовсе не похожъ на Англичанина, сказалъ лордъ Ниддердель уходя со станціи.

XI. Леди Карбери у себя.

Въ теченіе послднихъ шести недль леди Карбери жила между отчаяніемъ и торжествомъ. ея великій трудъ Преступныя Королевы вышелъ въ свтъ и былъ подробно разобранъ журналами. Это принесло ей далеко не одн только радости, потому что ей пришлось прочесть много непріятнаго. Вопреки ея дружб съ мистеромъ Альфомъ, разборъ ея книги былъ порученъ одному изъ самыхъ злыхъ сотрудниковъ Вечерней Каедры, который истерзалъ Преступныхъ Королевъ съ бшеною злобой. Читая статью нужно было только удивляться что такая ничтожная книга удостоилась такого подробнаго разбора. Ошибка за ошибкой обличались съ безпощаднымъ многословіемъ. Авторъ статьи зналъ повидимому подробности всхъ историческихъ фактовъ какъ свои пять пальцевъ. Онъ говорилъ о событіяхъ искаженныхъ, перепутанныхъ, ложно перетолкованныхъ авторомъ Преступныхъ Королевъ, какъ о фактахъ извстныхъ каждому двнадцатилтнему школьнику. Но онъ ничмъ не намекнулъ на то что самъ онъ, снабженный въ изобиліи справочными книгами и обладая навыкомъ легко отыскивать въ нихъ то что ему было нужно, принялся за свою статью безъ всякаго предварительнаго знакомства съ предметомъ о которомъ хотлъ говорить. Онъ разказывалъ о родств одной преступной женщины древности и о времени прегршеній другой съ увренностью разчитанною на то чтобы заставить думать что вс эти подробности были всегда знакомы ему какъ нельзя лучше. Повидимому это былъ человкъ съ обширнымъ и многостороннимъ образованіемъ. Имя его было Джонсъ. Свтъ не зналъ его, но его ученость, также какъ и его жестокость, были всегда готовы къ услугамъ мистера Альфа. Величіе мистера Альфа было основано на томъ что онъ всегда имлъ подъ руками одного или двухъ Джонсовъ готовыхъ работать за него. Кром того онъ имлъ особыхъ Джонсовъ для филологіи, для науки, для поэзіи, для политики, для исторіи и особаго Джонса, необычайно точнаго и находившагося въ самомъ благопріятномъ положеніи для справокъ, спеціально для театра.
Бываютъ критическія статьи имющія цлью содйствовать распродаж книги и выходящія немедленно вслдъ за появленіемъ книги, бываютъ статьи дающія репутацію, но не вліяющія на распродажу и выходящія немного позже выхода книги, бываютъ статьи разчитанныя на то чтобы поднять, или спустить писателя на одну ступень или на дв, смотря по желанію, статьи имющія цлью внезапно сдлать писателя знаменитостью, статьи написанныя для того чтобъ уничтожить его. Отъ хвастливаго Джонса не рдкость услышать что онъ собирается уничтожить такого-то писателя или что онъ уже сдлалъ это. Изъ всхъ критическихъ статей, увичтожающія статьи самыя популярныя, какъ самыя занимательныя. Когда распространяется молва, что какой-нибудь извстный писатель уничтоженъ, что цлый критическій поздъ прокатился по немъ и превратилъ его литературное тло въ безформенную массу, современный Альфъ можетъ поздравить себя съ большимъ успхомъ. Но даже уничтоженіе какой-нибудь бдной леди Карбери, если оно полно, иметъ значеніе. Такая статья не заставитъ всякаго купить нумеръ Вечерней Каедры, но купившіе его останутся довольны своею покупкой. Когда журналъ расходится плохо, издатели должны совтовать своимъ Альфамъ усилить уничтожающій отдлъ.
Леди Карбери была уничтожена Вечернею Каедрой, и мы склонны думать что на это не потребовалось слиткомъ большихъ усилій со стороны историческаго Джонса мистера Альфа. Ошибки были очевидны, и все направленіе книги, угождавшей дурному вкусу предполагаемымъ разоблаченіемъ преступленій, въ значительной мр вымышленныхъ, было осуждено мистеромъ Джонсомъ со всмъ его искусствомъ. Но бдный авторъ, хотя и уничтоженный, не хотлъ сдаться. На слдующее утро леди Карбери отправилась къ своимъ издателямъ и провела полчаса наедин со старшимъ партнеромъ, мистеромъ Ледгамомъ.
— Все это мн достоврно извстно, сказала она.— Я могу доказать что онъ неправъ. Я знаю что этотъ человкъ пріхалъ въ первый разъ въ Парижъ въ 1522 году и что до этого времени онъ не могъ быть ея любовникомъ. Я почерпнула это въ Biographie Universelle. Я напишу мистеру Альфу и попрошу напечатать мое письмо.
— Пожалуста не длайте ничего подобнаго, леди Карбери.
— Я могу доказать что я права.
— А они могутъ доказать что вы ошибаетесь.
— Но я приведу имъ факты и числа.
Мистеру Ледгаму не было никакого дла до фактовъ и чиселъ, и онъ не имлъ своего мннія насчетъ того кто изъ двухъ былъ правъ, леди Карбери, или ея критикъ, но онъ хорошо зналъ что Вечерняя Каедра въ такомъ спор возьметъ верхъ надъ всякимъ писателемъ.
— Никогда не спорьте съ журналами, леди Карбери, сказалъ онъ.— Разв они уступаютъ когда-нибудь? Они сдлали свое дло, но вы еще не привыкли къ этому.
— А я считала мистера Альфа однимъ изъ моихъ лучшихъ друзей! Какъ это жестоко! сказала леди Карбери, утирая горячія слезы.
— Но эта статья не причинитъ намъ никакого вреда, леди Карбери.
— Она помшаетъ распродаж книги.
— Не особенно. Вы сами знаете, леди Карбери, что спросъ на подобную книгу не можетъ быть продолжителенъ. Breakfast Table далъ прекрасный отзывъ о ней и въ самое нужное время. Что касается меня, я даже доволенъ статьей Вечерней Каедры.
— Довольны! воскликнула леди Карбери, все еще страдавшая отъ раны нанесенной ея самолюбію.
— Всякій отзывъ лучше невниманія, леди Карбери.— Многіе забудутъ содержаніе статьи и запомнятъ только что книга была замчена. Критическая статья служитъ хорошимъ объявленіемъ.
— Но прочесть посл всхъ моихъ трудовъ что я не знаю азбуки исторіи!
— Это только способъ выраженія, леди Карбери.
— Такъ вы говорите что книга расходится хорошо.
— Недурно. Не лучше и не хуже того какъ мы ожидали.
— Останется что-нибудь на мою долю, мистеръ Ледгамъ?
Мистеръ Ледгамъ послалъ за счетною книгой, перевернулъ нсколько страницъ, просмотрлъ нсколько цифръ и почесалъ въ голов. На долю леди Карбери, конечно, останется кое-что, но она не должна ждать многаго. Первая книга рдко приноситъ много. Однако леди Карбери уходя отъ издателя унесла съ собой чекъ. Она была одта къ лицу, очень интересна, она улыбнулась мистеру Ледгаму. Мистеръ Ледгамъ былъ человкъ, онъ написалъ чекъ на небольшую сумму.
Мистеръ Альфъ поступилъ измннически съ леди Карбери, но мистеръ Броунъ, редакторъ Breakfast Table, и мистеръ Букеръ, редакторъ Литературной Хроники, были врны ея интересамъ. Въ благодарность за смотрніе въ глаза мистера Броуна, за прикосновеніе своею нжною рукой къ рукаву мистера Броуна, за увреніе что никто не понималъ ея такъ хорошо какъ онъ, леди Карбери получила разршеніе помстить въ Breakfast Table легкомысленный разборъ глубокомысленной книги мастера Букера и получить за это плату. Отзывъ Breakfast Table объ его книг былъ весьма не по душ бдному мистеру Букеру. Его самоуваженіе было оскорблено тмъ что въ него бросили такимъ соромъ. Но онъ зналъ что даже соръ бываетъ полезенъ и что онъ долженъ отблагодарить за него. Вслдствіе этого онъ самъ написалъ отзывъ о Преступныхъ Королевахъ для Литературной Хроники, заране зная что то что онъ напишетъ будетъ также соромъ. ‘Замчательная живость’, ‘способность очерчивать характеры’, ‘прекрасный выборъ темы’, ‘близкое знакомство съ подробностями историческихъ фактовъ различныхъ періодовъ’, ‘литературный міръ наврное услышитъ опять о леди Карбери’ — вотъ сущность его статьи. Написаніе этой статьи вмст съ чтеніемъ разбираемой книги отняло у мистера Букера не боле часа времени. Онъ не разрзалъ книгу и просматривалъ только т страницы которыя были открыты. Онъ давно привыкъ къ такой работ и былъ мастеръ своего дла. Онъ могъ написать такую статью въ полусонномъ состояніи. Кончивъ онъ бросилъ перо и вздохнулъ глубокимъ вздохомъ облегченія. Онъ тяготился тмъ что его профессія доводила его до такихъ униженій, но ему никогда не приходило въ голову что въ сущности ничто не могло бы вынудить его къ этому противъ его воли и что ничто не мшало ему пойти разбивать камни, если не представлялось другаго средства честно зарабатывать хлбъ. ‘Не я, такъ кто-нибудь другой’, говорилъ онъ себ.
Что же касается отзыва Morning Breakfast Table, онъ былъ написанъ съ тмъ чтобы доставить успхъ книг леди Карбери, насколько это было возможно. Посл полученія письма приведеннаго въ первой глав этого разказа, мистеръ Броунъ видлся съ леди Карбери и былъ вынужденъ дать общаніе, которое онъ теперь честно исполнилъ. Цлые два столбца были посвящены ея книг и свтъ узналъ что никогда не было такого удачнаго обращика соединенія полезнаго съ пріятнымъ какъ книга леди Карбери, что это именно такая книга въ какой чувствовался недостатокъ уже много лтъ. Какое соединеніе замчательной эрудиціи съ богатою фантазіей! Въ послднее свиданіе леди Карбери была очень ласкова, очень красива, очень интересна, мистеръ Броунъ охотно далъ приказаніе расхвалить ея книгу, и приказаніе это было охотно исполнено.
Такимъ образомъ пораженіе съ одной стороны отчасти выкупалось восхваленіемъ съ другой, и леди Карбери была естественно расположена думать что книга ея имла успхъ и что если чекъ мистера Ледгама былъ незначителенъ, то за вамъ долженъ былъ послдовать большій. Во всякомъ случа о ней говорятъ, и ея вечера по вторникамъ всегда многолюдны.
Но литературная жизнь и литературные успхи леди Карбери, ея кокетство съ мистеромъ Броуномъ, ея счеты съ мистеромъ Букеромъ, ея негодованіе на мистера Альфа были въ сущности только вншними спутниками ея внутренней жизни, центромъ которой былъ ея сынъ. Относительно его она тоже отчасти страдала, отчасти торжествовала, но ея надежды брали верхъ надъ опасеніями. А для опасеній было не мало основаній. Даже незначительная перемна къ лучшему въ расходахъ молодаго человка, вынужденная необходимостью, въ послднее время смнялась прежнимъ мотовствомъ. Хотя онъ ничего не говорилъ ей, но она знала что въ послдній мсяцъ охотничьяго сезона онъ охотился ежедневно. Она знала также что онъ держалъ лошадь въ Лондон. Она видала его только разъ въ день, около полудня, когда онъ лежалъ еще въ постели, и знала что онъ проводилъ ночи въ своемъ клуб. Она знала также что онъ играетъ, а игра по ея мннію была самымъ опаснымъ развлеченіемъ. Но съ другой стороны, она знала что у него были деньги и что два или три торговца, отличавшіеся особою способностью надодать своимъ должникамъ, перестали посщать ея квартиру и она утшала себя мыслью что до сихъ поръ игра его была удачна. Но не это было причиной ея торжества. Судя по всему что она слышала, она считала весьма вроятнымъ что Феликсъ добьется руки Мери Мельмотъ. Еслибъ это случилось, какимъ благословеннымъ сыномъ былъ бы онъ для нея! Какъ охотно прощала бы она въ своемъ торжеств его пороки, его долги, его игру, его позднія возвращенія домой, его безсердечное обращеніе съ ней! Это было бы такимъ счастіемъ что она едва врила чтобъ оно могло осуществитьтя. Она слышала что десять тысячъ фунтовъ годоваго дохода меньшее на что можетъ разчитывать въ начал будущій мужъ Мери Мельмотъ, но что со временемъ онъ по всей вроятности будетъ однимъ изъ самыхъ богатыхъ людей въ Англіи. Въ сокровеннйшей глубин души леди Карбери боготворила богатство, но она мечтала о немъ боле для сына чмъ для себя. Съ богатства мечты ея переходили на графскій титулъ и она приходила въ упоеніе отъ будущихъ успховъ молодаго человка пороки котораго едва не погубили его самого и ее вмст съ нимъ.
Былъ у нея и другой поводъ къ торжеству, доставившій ей большое утшеніе, какъ ни безразсудно было торжествовать по такому поводу. Она узнала что сынъ ея былъ назначенъ директоромъ компаніи Мексиканской желзной доророги. Она должна была понимать и конечно понимала что сэръ-Феликсъ не могъ оказать никакихъ услугъ какой бы то ни было компаніи. Она понимала что для такого назначенія была какая-нибудь тайная и неблаговидная причина. Двадцатипятилтій молодой баронетъ, каждый часъ жизни котораго съ тхъ поръ какъ онъ сдлался самостоятельнымъ былъ омраченъ пороками и безразсудствомъ, который своимъ поведеніемъ далъ друзьямъ своимъ полное право считать его за человка безъ всякихъ правилъ — на что могъ быть годенъ такой человкъ въ качеств директора компаніи? Ршительно на на что. Но вполн сознавая это, леди Карбери тмъ не мене не была насколько шокирована его избраніемъ. Она могла теперь сказать хоть что-нибудь въ его пользу и она не замедлила сообщать эту новость по почт Роджеру Карберри. Сынъ ея засдалъ за одномъ столомъ съ Мельмотомь! Сколько успховъ въ будущемъ предвщало это молодому человку!
Фискеръ, какъ читатель можетъ-быть припомнитъ, ухалъ изъ Лондона въ субботу, 19го апрля, простившись съ сэръ-Феликсомъ въ клуб около семи часовъ утра. Въ этотъ день леди Карбери не удалось повидаться съ сыномъ. Она входила въ его спальню въ полдень и въ два часа пополудни, и оба раза заставала его спящимъ. Когда же она пришла къ нему въ третій разъ, его уже не было. Но въ воскресенье она поймала его.
— Надюсь, сказала она,— что ты будешь дома во вторникъ вечеромъ.
До сихъ поръ ей еще никогда не удавалось уговорить его удостоить своимъ присутствіемъ ея вечера.
— Весь вашъ народъ соберется. Это такъ скучно, матушка.
— Я жду Madame Мельмоть и ея дочь.
— Какимъ глупцомъ смотритъ человкъ когда ухаживаетъ въ своемъ собственномъ дом! Всякій видитъ что все это подстроено заране. И какая у насъ жалкая квартира!
Посл этого леди Карбери ршилась высказаться.
— Ты просто безумный, Феликсъ, сказала она.— Я ужъ давно отказалась отъ надежды что ты можешь сдлать что-нибудь для моего удовольствія. Я всмъ жертвуіо дна тебя и даже не разчитываю на благодарность. Но когда я длаю для тебя все что могу, когда я работаю дни и ночи чтобъ избавить тебя отъ гибели, ты долженъ помочь мн хотя немного. Не для меня, конечно, а для самого же себя.
— Я не понимаю надъ чмъ вы работаете дни и ночи. Я вовсе не желаю чтобъ, вы работали дни и ночи.
— Есть ли въ Лондон хотя одинъ молодой человкъ который не думалъ бы объ этой двушк, а ты имешь больше шансовъ на успхъ чмъ кто-либо изъ нихъ. Я слышала что Мельмоты проведутъ Троицынъ день въ деревн, а что Мери должна встртиться тамъ съ лордомъ Ниддерделемъ.
— Она не термитъ Ниддерделя. Она сказала это мн сама.
— Однако она поступитъ такъ какъ ей прикажутъ, если только до тхъ поръ не влюбится въ кого-нибудь. Почему бы теб не сдлать ей предложеніе въ этотъ вторникъ?
— Если я когда-нибудь сдлаю предложеніе, то сдлаю его когда мн вздумается и гд мн вздумается. Я не хочу чтобы меня понукали.
— Но если тебя не будетъ дома когда она прідетъ сюда, теб не уврить ее что ты дйствительно ее любишь.
— Люблю ее! Что можетъ быть скучне всей этой возни съ любовью? Хорошо, я загляну домой во вторникъ вечеромъ. Въ которомъ часу начнется кормленіе зврей?
— Никакого кормленія не будетъ. Феликсъ, ты такъ безсердеченъ, такъ жестокъ что я иногда ршаюсь предоставить тебя самому себ и никогда не говорить съ тобой ни слова. Мои друзья соберутся около десяти и пробудутъ часовъ до двнадцати. Ты долженъ придти чтобы встртить ее не позже десяти.
— Хорошо, я приду если успю къ этому времени проглотить свой обдъ.
Однако онъ усплъ не только проглотить свой обдъ, но и выпить стаканъ коньяку, выкурить сигару и можетъ-быть даже поиграть на билліард, и въ половин одиннадцатаго явился въ гостиную своей матери. Madame Мельмотъ и дочь ея уже пріхали. Было много и другихъ гостей, и большинство ихъ принадлежало къ литературной профессіи. Въ числ ихъ былъ и мистеръ Альфъ, разсуждавшій въ эту минуту съ мистеромъ Букеромъ о книг леди Карбери. Несмотря на уничтожающую статью Вечерней Каедры мистеръ Альфъ былъ принятъ хозяйкой дома очень любезно. Леди Карбери встртила его тмъ энергическимъ рукопожатіемъ какимъ обыкновенно привтствовала своихъ литературныхъ друзей и бросила на него взглядъ простодушной укоризны какъ будто спрашивая какъ у него хватило духу быть столь жестокимъ къ такому кроткому, беззащитному, невинному созданію какъ она.
— Я не могу терпть этого, говорилъ мистеръ Альфъ мистеру Букеру.— Это цлая регулярная система плутовства, и я намренъ уничтожить ее.
— Если у васъ хватитъ силъ на это, сказалъ мастеръ Букеръ.
— Я думаю что хватитъ. Во всякомъ случа у меня хватитъ силъ чтобы показать что я не боюсь сдлать первый шагъ на этомъ пути. Я питаю величайшее уваженіе къ хозяйк этого дома, но ея книга дурная, въ высшей степени вредная книга. Это беззастнчивая компиляція изъ полудюжины извстныхъ сочиненій, и воруя изъ нихъ леди Карбери постоянно ложно перетолковывала факты и перепутывала числа. Она писала мн и просила сдлать для нея все что я могу. Я сдлалъ все что могъ.
Мистеръ Альфъ зналъ отлично что сдлалъ съ своей стороны мистеръ Букеръ, а мистеръ Букеръ зналъ насколько это было извстно мистеру Альфу.
— Все это прекрасно, сказалъ мистеръ Букеръ,— но чтобы поступать такъ, надо жить въ другомъ мір.
— Вы правы, и поэтому мы должны передлать міръ въ которомъ живемъ. Желалъ бы я знать что чувствовалъ нашъ другъ Броунъ когда его критикъ объявилъ что Преступныя Королевы величайшій историческій трудъ нашего времени.
— Я не видалъ этой статьи. Книга леди Карбери конечно ничтожна, судя по тому что я усплъ просмотрть въ ней. Мн кажется что она недостойна ни сильнаго порицанія, ни сильнаго одобренія. И что за охота казнить бабочку, въ особенности дружескую бабочку?
— По моему мннію дружба должна быть въ такихъ случаяхъ ни при чемъ. И съ этими словами мистеръ Альфъ удалился.
— Я никогда не забуду того что вы сдлали для меня, прошептала леди Карбери, взявъ руку мистера Броуна.
— Я сдлалъ только должное, отвчалъ онъ улыбаясь.
— Надюсь что вы будете имть случай убдиться что женщина способна къ глубокой благодарности, прибавила она. Затмъ она выпустила его руку и перешла къ другому гостю. Въ томъ что она сказала мистеру Броуну была доля искренности. Къ глубокой и продолжительной благодарности она едва ли была способна, но въ эту минуту она чувствовала что онъ сдлалъ для нея много и что она охотно отблагодарила бы его еслибы могла. Но никакого чувства другаго рода, ни малйшаго поползновенія къ кокетству, ни малйшаго желанія поощрить человка который однажды держалъ себя съ ней какъ влюбленный, у нея не было. Она забыла его глупую выходку. Въ эту минуту по крайней мр она была слишкомъ серіозна чтобы думать объ этомъ. Но не такъ смотрлъ на это мистеръ Броунъ. Онъ еще не ршилъ была ли влюблена въ него леди Карбери или нтъ и если была, слдовало ли ему поощрять ее. Глядя на нее когда она отходила отъ него, онъ сказалъ себ что она несомннно красива, что фигура ея изящна, что доходъ ея вренъ и положеніе въ обществ вполн прилично. Но мистеръ Броунъ зналъ что самъ онъ не былъ годенъ для женатой жизни. Онъ уже ршилъ что женатая жизнь неудобна при его профессіи, и теперь улыбался думая какъ невроятно было чтобы такая Денщина какъ леди Карбери могла заставить его перемнить его ршеніе.
— Я такъ рада что вы пожаловали сегодня, оказала леди Карбери высокоумному издателю Вечерней Каедры.
— Я всегда съ удовольствіемъ бываю у васъ, леди Карбери.
— Вы очень добры, но я опасалась…
— Чего вы опасались, леди Карбери?
— Что вы не уврены въ томъ что я буду рада видть насъ посл…. словомъ, посл комплиментовъ послдняго четверга.
— Я никогда не смшиваю подобныхъ вещей, леди Карбери. Притомъ, я не вс эти статьи пишу самъ.
— Надюсь что нтъ. Какимъ злымъ созданіемъ были бы вы еслибы вс он были написаны вами!
— Говоря правду, я никогда не пишу ихъ. Мы, конечно, стараемся имть сотрудниковъ на сужденія которыхъ можемъ положитъся, и если случается что мнніе нашего критика противорчитъ литературнымъ претензіямъ одного изъ моихъ личныхъ друзей, мн остается только соДалть объ этомъ и надяться что мой другъ будетъ настолько благоразуменъ чтобы не смшивать меня какъ человка съ мистеромъ Альфомъ, издателемъ газеты.
— За эту-то увренность во мн я и благодарю васъ, сказала леди Карбери съ любезною улыбкой. Она не поврила ни одному слову изъ того что сказалъ мистеръ Альфъ. Она знала что его Джонсь получилъ самыя положительныя инструкціи отъ своего издателя насчетъ отзыва о Преступныхъ Королевахъ. Но она собиралась писать другую книгу и надялась умилостивить даже мистера Альфа благоразуміемъ и мужествомъ съ которыми она вынесетъ свое огорченіе.
Леди Карбери считала себя обязанною сказать каждому изъ гостей что-нибудь пріятное и усердно исполняла эту обязанность, но въ то же время она ни на минуту не забывала о сын и постаралась удалить Мери отъ матери. Мери и сама не прочь была поговорить съ сэръ-Феликсомъ. Онъ никогда не пугалъ ея, никогда, повидимому, не насмхался надъ ней и притомъ былъ такъ красивъ. Запуганная толпой ухаживателей, отуманенная жизнью въ которой ее заставляли принимать участіе, смущаемая сбивчивыми инструкціями отца, который затмъ иногда не обращалъ на нее никакого вниманія по цлымъ недлямъ, не доврявшая своей мнимой матери (на самомъ дл Мери родилась еще до женитьбы отца на Madame Мельмоть и не могла узнать ничего о судьб своей родной матери), бдная двушка пришла къ заключенію что было бы хорошо еслибы кто-нибудь увезъ ее куда-нибудь. Она пережила уже много превратностей въ своей жизни. Она еще помнила грязную улицу въ нмецкомъ квартал Нью-Йорка, гд она родилась и провела первые четыре года своей жизни, помнила жалкую страдалицу которая была ея матерью. Дале, она помнила перездъ по морю и морскую болзнь, но не могла припомнить сопровождала ли ее мать. Затмъ она бгала по улицамъ Гамбурга, часто въ лохмотьяхъ и голодная, и смутно помнила что здсь съ ея отцомъ случилась какая-то непріятность и что онъ былъ нкоторое время въ отсутствіи. У нея были свои подозрнія насчетъ этого отсутствія, но она никогда не сообщала ихъ ни одному смертному. Затмъ отецъ ея женился во Франкфурт на ея теперешней матери. Это помнила она ясно, помнила богатую квартиру въ которую ее перевезли и то что ей сказали что съ этихъ поръ она будетъ Еврейкой. Но вскор случилась новая перемна. Они перехали изъ Франкфурта въ Парижъ, и здсь превратились вс въ христіанъ. Съ этихъ поръ они жили въ различныхъ частяхъ французской столицы, но жили всегда хорошо. Затмъ настало время когда отецъ ея сдлалъ что-то особенное и возбудилъ много толковъ. До тхъ поръ онъ былъ въ обращеніи съ ней то капризенъ, то равнодушенъ, но не былъ жестокъ, въ это же время онъ былъ жестокъ и съ ней, и съ женой. Madame Мельмотъ часто плакала и говорила что они разорились. Затмъ они внезапно зажили необычайно роскошію. Они наняли отель съ лошадьми и экипажами, и въ ихъ роскошныя комнаты приходила толпа смуглыхъ, грязныхъ людей которыхъ принимала съ почетомъ. Въ это время Мери только-что минуло девятнадцать лтъ, но по наружности и манерамъ ей нельзя было дать больше семнадцати. Спустя нсколько времени она узнала что они переселяются въ Лондонъ, и переселеніе совершилось съ величайшею роскошью. Сначала ее привевли въ Брайтонъ, гд была нанята цлая половина отеля, затмъ въ Гросвеноръ-Скверъ, гд ее немедленно выставили на брачный рынокъ. Никакая эпоха въ ея жизни не была для нея такъ тяжела какъ первые мсяцы въ Лондон, когда ее торговали Ниддердели и Грасслоки. Она была слишкомъ робка, слишкомъ запугана чтобы возражать, но она сознавала въ себ желаніе принять участіе въ устройств своей судьбы. Къ счастію для нея, первые торги съ Ниддерделями и Граослоками кончились ничмъ, и она мало-по-малу собралась съ духомъ и начала думать что она могла-бы, еслибы захотла, помшать распоряжаться ея особой безъ ея согласія. Въ то же время она почувствовала что у нея могло явиться желаніе устроить свое будущее по своему.
Сэръ-Феликсъ стоялъ прислонившись къ стн, а она сидла на стул возл него.
— Я люблю васъ больше всхъ на свт, прошепталъ онъ настолько громко, чтобъ она могла слышать, и, повидимому, мало заботясь о томъ чтобъ его не услышали другіе.
— О, сэръ-Феликсъ, не говорите этого.
— Вы это знали и прежде. Теперь я хочу чтобы вы сказали согласны ли вы быть моей женой.
— Могу ли я отвтить на твой вопросъ сама? Папа ршаетъ все.
— Могу я обратиться къ папа?
— Можете если желаете, отвчала она тихимъ шепотомъ.
Такимъ-то образомъ богатйшая наслдница нашего времени, богатйшая наслдница какая когда-либо была на свт, если врить людскимъ толкамъ, согласилась выйти за человка не имвшаго ровно ничего.

XII. Сэръ-Феликсъ въ дом своей матери.

Когда вс друзья ея разъхались, леди Карбери оглянулась ища сына, не ожидая найти его, такъ какъ она знала его аккуратность относительно ночныхъ посщеній Медвжьяго Сада, но вмст съ тмъ смутно надясь что въ этотъ вечеръ онъ остался чтобы сообщать ей о ршенія своей участи. Она слдила за его объясненіемъ, она замтила его хладнокровную наглость, инстинктивно угадала минуту когда онъ сдлалъ предложеніе, видла робкое лицо двушки, ея опущенный взглядъ, нервныя движенія ея рукъ когда она отвчала ея сыну. Какъ женщина понимающая такія вещи, какъ женщина которая сама была невстой и если не испытала любви, то мечтала о ней, она была очень недовольна манерами сына. Но если онъ имлъ успхъ, если Мери удовольствовалась любовью такъ небрежно выраженною и если великій Мельмотъ согласится принять въ обмнъ за свои деньги скромный титулъ ея сына, она будетъ гордиться имъ несмотря на его безсердечность.
— Я слышала какъ онъ вышелъ изъ дома еще до отъзда Мельмотовъ, сказала Генріетта, когда мать ея выразила намреніе идти въ комнату сына.
— Ему слдовало бы остаться дома сегодня. Какъ ты думаешь, сдлалъ онъ ей предложеніе?
— Могу ли я знать это, мама?
— Я думала что ты заботишься о брат. Я уврена что онъ сдлалъ ей предложеніе и что она дала согласіе.
— Если такъ, надюсь что онъ будетъ добръ съ ней. Надюсь что онъ любитъ ее.
— Почему же ему не любить ея? Двушка имющая деньги не должна быть непремнно отталкивающею. Въ ней нтъ ничего противнаго.
— О, конечно, ничего противнаго! Но я не нахожу чтобъ она была особенно привлекательна.
— А кто же особенно привлекателенъ? Я не знаю никого особенно привлекательнаго. Мн кажется что ты совершенно равнодушна къ Феликсу.
— Не говорите этого, мама.
— Да, ты равнодушна къ нему. Ты не понимаешь чмъ онъ могъ бы быть еслибы получалъ деньги этой двушки и что ожидаетъ его если отъ не женится на деньгахъ. Онъ разоряетъ и меня и тебя.
— Я не позволила бы ему разорять насъ, мама.
— Теб легко говорить это, но у меня есть сердце. Я не могу допустить чтобъ онъ умеръ съ голоду. Подумай чмъ отъ могъ бы быть имя двадцать тысячъ годоваго дохода.
— Если онъ женится только для этого, они едва ли будутъ счастливы.
— Не лучше ли теб пойти спать, Генріетта? Ты никогда и можешь оказать мн ничего утшительнаго.
Генріетта ушла спать, а леди Карбери просидла буквально всю ночь поджидая сына. Она входила въ свою комнату, сняла свой нарядъ и надла блую блузу. Когда она сидла предъ зеркаломъ освобождая голову отъ убора изъ фальшивыхъ волосъ, она принуждена была сознаться себ что старость ея была близка. Хотя она владла искусствомъ скрывать ея непріятное приближеніе лучше многихъ женщинъ ея лтъ, однако старость давала себя знать и сдыми волосами вокругъ ушей и надъ висками, и маленькими морщинами вокругъ глазъ, легко скрываемыми съ помощью безвредныхъ косметиковъ, и утомленнымъ выраженіемъ около рта, которое можно было скрыть только съ помощью самообладанія, никогда не покидавшаго ея въ обществ, но часто измнявшаго ей когда она бывала одна.
Но она была не такая женщина чтобы приближающаяся старость могла сдлать ее несчастною. Ея счастіе, какъ и счастіе большинства изъ насъ, было впереди, никогда не достигаемое, но постоянно ожидаемое. Притомъ она не соединяла его съ любовью и съ своею наружною привлекательностью, и потому старость не могла привести ее въ отчаяніе. Она никогда не опредляла точно что могло сдлать ее счастливою. Она только смутно мечтала объ общественныхъ отличіяхъ и о литературной слав нераздльной въ ея представленіи съ денежными выгодами. Но въ это время вс ея опасенія и вс надежды были сосредоточены на сын Она забыла бы о своей сдин и о свирпости мистера Альфа еслибы только Феликсу удалось жениться на богатств. Съ другой стороны, все что возможно было сдлать съ помощью жемчужной пудры или Morning Breakfast Table не утшило бы ее ни мало еслибъ ей не удалось спасти сына онъ грозившей ему гибели. Она сошла въ столовую, гд стукъ наружной двери разбудилъ бы ее еслибъ она даже заснула, и принялась ждать, съ томомъ французскихъ мемуаровъ въ рук.
Бдная женщина! Лучше было бы еслибъ она легла въ постель и встала въ свое обыкновенное время, потому что былъ уже девятый часъ когда Феликсъ подъхалъ къ дому. Она провела ужасную ночь. Пока она дремала огонь въ камин почти потухъ, и она не могла развести его опять. Она не могла сосредоточить вниманіе на книг, и ей казалось что время тянулось нестерпимо медленно. Въ добавокъ ее мучила мысль что онъ играетъ въ такіе часы. Для чего ему играть когда богатство этой двушки можетъ въ скоромъ времени перейти въ его руки? Надо быть безумнымъ чтобы въ надежд выиграть какую-нибудь бездлицу, которая въ сравненіи съ состояніемъ Мери почти ничто, рисковать здоровьемъ, репутаціей и небольшими деньгами которыя такъ необходимы ему въ настоящее время. Но наконецъ онъ вернулся. Она ждала терпливо пока онъ снималъ пальто и шляпу, и потомъ подошла къ двери. Она заране обдумала свою роль въ этомъ случа. Она не скажетъ ему ни одного рзкаго слова и постарается встртить его съ улыбкой.
— Матушка, сказалъ онъ увидавъ ее,— что это значитъ что вы на ногахъ въ такое время?
Лицо его было красно, и ей показалось что походка его не тверда. Она еще никогда не видала его пьянымъ, и увидать его пьянымъ теперь ей было бы вдвое тяжеле чмъ въ другое время.
— Я не могла лечь въ постель не повидавшись съ тобой.
— Почему это? Что вамъ нужно отъ меня? Я хочу теперь спать. Успемъ поговорить посл.
— Не случилось ли чего, Феликсъ?
— Что же могло случиться? У насъ въ клуб была небольшая стычка, и ничего больше. Я высказалъ Грасслоку свое мнніе, и ему это не понравилось. Я и не хотлъ чтобъ это ему понравилось.
— Надюсь что вы не будете драться?
— Какъ? На дуэли? Ничего столь ршительнаго. Но я еще не увренъ что кто-нибудь не поколотитъ кого-нибудь. Пустите меня спать, я едва стою на ногахъ.
— Что сказала теб Мери Мельмотъ?
— Ничего особеннаго, отвчалъ онъ взявшись за ручку двери.
— А ты ей?
— Тоже ничего особеннаго. Однако, матушка, неужели вы думаете что человкъ способенъ говорить о такомъ вздор въ восемь часовъ утра посл безсонной ночи?
— Еслибы ты зналъ какъ я страдаю за тебя, ты сказалъ бы мн хоть что-нибудь, проговорила она умоляющимъ голосомъ, удерживая его за руку и глядя на его красное лицо и налитые кровью глаза.
Она была уврена что онъ пилъ въ эту ночь, она слышала это по его дыханію.
— Мн конечно придется имть дло со старикомъ, отвчалъ онъ.
— Она сказала чтобы ты обратился къ ея отцу?
— Да, сколько мн помнится, она сказала это. Мельмотъ конечно уже ршилъ это по-своему и десять шансовъ противъ одного что онъ откажетъ мн.
И вырвавъ довольно грубо свою руку изъ рукъ матери, сэръ-Феликсъ ушелъ въ свою спальню, споткнувшись нсколько разъ на лстниц.
Такъ сама наслдница дала согласіе ея сыну! Въ такомъ случа бракъ по всей вроятности устроится. Леди Карбери была убждена что дочь можетъ всегда взять верхъ надъ жестокосердымь отцомъ въ такомъ дл, если только примется за дло съ мужествомь. Но мужество двушки въ такихъ случаяхъ зависитъ отъ мужества ея возлюбленнаго. Пока еще не было основанія ожидать противодйствія со стороны великаго человка. Великій человкъ обнаружилъ даже нкоторое расположеніе къ Феликсу, назначивъ его директоромъ великой американской компаніи. Въ Гросвеноръ-Сквер сэръ-Феликсъ былъ также принятъ дружески. Сэръ-Феликсъ былъ все же настоящій баронетъ, и такъ какъ мистеру Мельмоту не удалось купить лорда, почему ему не удовольствоваться баронетомъ? Леди Карбери полагала что сынъ ея обладалъ всмъ кром денегъ чтобы быть желаннымъ зятемъ въ глазахъ такого человка какъ мистеръ Мельмотъ. Подъ деньгами она разумла не большія деньги, не состояніе, которое, по ея мннію, при богатств Мельмота было бы лишнимъ, но такія средства при которыхъ бдность не была бы замтна, которыя дали бы Феликсу возможность жать всегда такъ какъ онъ жидъ въ послднее время, держать верховыхъ лошадей, носить хорошее платье, кольца, красивыя тросточки, а главное длать подарки. Онъ ни подъ какимъ видомъ не долженъ казаться бднымъ. Къ счастію, къ великому счастію, случай помогъ ему въ послднее время и снабдилъ его карманными деньгами. Но если онъ будетъ продолжать играть, случай возьметъ ихъ у него назадъ и можетъ-быть уже взялъ. Необходимо также чтобъ онъ отказался отъ игры хоть на то время пока его судьба зависитъ отъ хорошаго мннія Мельмота. Такой человкъ какъ Мельмотъ конечно не одобритъ игру въ клуб, какъ бы ни одобрялъ онъ игру въ Сити. Почему бы Феликсу не воспользоваться такимъ руководителемъ и не попробовать играть на бирж, у маклеровъ и въ банкахъ? Леди Карбери посовтуетъ ему быть по крайней мр прилежнымъ въ качеств директора Великой Мексиканской дороги. Это положеніе можетъ дать ему возможность нажить собственное состояніе. Но что ждетъ его, если онъ привыкнетъ пить? Была ли бы хоть малйшая надежда получить согласіе Мельмота, еслибы до него дошелъ слухъ что возлюбленный его дочери вернулся домой въ девятомъ часу утра и едва дошелъ до своей спальни?
Она подстерегла на слдующей день его выходъ изъ спальни и тотчасъ же вступила въ разговоръ съ нимъ.
— Знаешь ли, Феликсъ, я думаю отправиться на Троицынъ день къ Роджеру Карбери?
— Въ Карбери-Голлъ! воскликнулъ онъ, кушая почки нарочно приготовленныя для его завтрака.— Я думалъ что вамъ показалось тамъ такъ скучно что вы никогда не заглянете туда опять.
— Я никогда не говорила этого, Феликсъ. Теперь же у меня есть важная цль.
— Что будетъ длать Гетта?
— Она конечно тоже подетъ. Почему ей не хать?
— Я этого не зналъ. Я думалъ что это будетъ ей непріятно.
— Не понимаю почему это можетъ быть ей непріятно. Притомъ нельзя длать только то что ей пріятно.
— Роджеръ пригласилъ васъ?
— Нтъ, но я уврена что онъ будетъ радъ, если я напишу ему что мы вс прідемъ къ нему.
— Только не я, матушка.
— И ты тоже, ты главный.
— Я не поду. Что сталъ бы я длать въ Карбери-Голл?
— Madame Мельмоть сказала мн вчера что они вс отправляются къ Лонгестаффамъ въ Кавершамъ и прогостятъ тамъ дня три или четыре. Она говорила о леди Помон какъ о своемъ хорошемъ друг.
— О, это понятно!
— Что понятно, Феликсъ? спросила леди Карбери, слышавшая о Долли Лонгестафф и опасавшаяся что поздка въ Кавершамъ предпринималась съ брачными видами на этого очаровательнаго молодаго наслдника.
— У насъ въ клуб говорятъ что Мельмоть взялся вести дла стараго Лонгестаффа и намренъ поправить ихъ. У Лонгестаффовъ кром Кавершама есть имніе въ Суссекс, а говорятъ что Мельмоть хочетъ пріобрсти его. Но есть небольшое затрудненіе. Долли, который готовъ сдлать для всякаго что угодно, не даетъ отцу согласія на продажу имнія. Такъ Мельмоты отправляются въ Кавершамъ?
— Я слышала это отъ Madame Мельмоть.
— Однако Лонгестаффы самые гордые люди въ Англіи.
— Намъ слдуетъ быть въ Карбери пока они будутъ въ Кавершам. И что можетъ быть естественне этого? Весь свтъ узжаетъ за городъ на Троицынъ день, и почему намъ не отправиться въ наше фамильное имніе?
— Все это было бы конечно очень естественно, еслибы вамъ удалось устроить это, матушка.
— А ты подешь?
— Если Мери Мельмоть подетъ, я пожалуй проведу тамъ одн сутки, сказалъ Феликсъ.
Леди Карбери подумала что съ его стороны это было большимъ снисхожденіемъ.

XIII. Лонгестаффы.

Мистеръ Адольфусъ Лонгестаффъ, сквайръ Кавершама въ Суффок и Пиккерингъ-Парка въ Суссекс, однажды утромъ провелъ около часа наедин съ мистеромъ Мельмотомъ въ Абчрчь-Лен и переговоривъ съ нимъ о своихъ длахъ ообирадоя уйти съ весьма недовольнымъ видомъ. Есть люди — а между ними пожилые люди которымъ слдовало бы знать свтъ — полагающіе что стоитъ онъ только найти Медею которая взялась бы прокипятить въ котл ихъ состояніе и оно сдлается опять новымъ, свжимь, свободнымъ. Такахъ великихъ чародевъ отыскиваютъ обыкновенно въ Сити и состоянія дйствительно перевариваются, но результатомъ рдко бываетъ полное обновленіе. Боле могущественной Медеи въ финансовыхъ ддахъ чмъ мистеръ Мельмотъ трудно было найти и мистеръ Лонгестаффъ былъ увренъ что стоитъ ему только заставить этого чародя вникнуть въ его дла и они непремнно поправятся. Но чародй объяснилъ ему что посредствомъ кипяченія нельзя создать что-нибудь изъ ничего. Онъ можетъ дать мистеру Мельмоту возможность пользоваться его собственностью хоть немедленно, обративъ ее изъ одного вида въ другой, онъ можетъ опредлить ея рыночную стоимость, но создать состояніе не можетъ.
— Вы имете только пожизненныя права, мистеръ Лонгестаффъ.
— Да, только пожизненныя права. Таковъ обычай въ нашей стран, мистеръ Мельмотъ.
— И не можете продать вашу собственность безъ согласія вашего сына. Съ его согласіемъ вы конечно могли бы продать и то и другое имніе.
— О продаж Кавершама не можетъ быть и рчи, сэръ. Я и леди Помона живемъ тамъ.
— Согласится вашъ сынъ на продажу другаго имнія?
— Я не спрашивалъ его объ этомъ прямо, но онъ никогда за соглашается на то чего я желаю. Вы не возьмете Пикерингъ-Паркъ въ аренду до моей смерти?
— Не думаю, мистеръ Лонгестаффъ, моя жена тяготилась бы неизвстностью.
Посл этого отвта мистеръ Лонгестаффъ простился съ чувствомъ оскорбленной аристократической гордости. Его собственный повренный сдлалъ бы для него не меньше этого, но своего повреннаго и тмъ боле жену и дочь своего повреннаго, онъ никогда не пригласилъ бы въ гости въ Кавершамъ. Впрочемъ ему удалось занять у великаго человка, нсколько тысячъ фунтовъ подъ залогъ своего лондонскаго дома и за проценты на счетъ которыхъ ему предстояло условиться съ главнымъ клеркомъ великаго человка. Въ этой сдлк утшительно было только то что между спросомъ денегъ и полученіемъ ихъ не было обычнаго въ такихъ случаяхъ промежутка. Но мистеръ Лонгестаффъ уже начиналъ думать что это утшеніе обошлось ему слишкомъ дорого. Кром этого у него была и другая причина негодовать на Мельмота. Онъ снизошелъ до того что попросилъ Мельмота сдлать его однимъ изъ директоровъ Мексиканской дороги и Мельмотъ отказалъ, отказалъ ему, мистеру Адольфусу Лонгестаффу изъ Кавершама. Мистеръ Лонгестаффъ дошелъ до страшнаго униженія. Вы сдлали директоромъ Альфреда Гренлола, сказалъ онъ. Мистеръ Мельмотъ отвчалъ что лордъ Альфредъ обладалъ особыми способностями къ этой должности. Я увренъ что я тоже могъ бы сдлать что-нибудь, сказалъ мистеръ Лонгестаффъ. Мистеръ Мельмотъ нахмурилъ брови и отвчалъ довольно рзко что число директоровъ уже достаточно велико. Добившись чести видть въ своемъ дом двухъ герцогинь Мельмотъ считалъ себя въ прав третировать свысока человка безъ титула и тмъ боле того кто просилъ у него мста въ его контор.
Мистеръ Лонгестаффъ былъ высокій, грузный человкъ лтъ пятидесяти съ тщательно выкрашенными волосами и бакенбардами, въ тщательно сшитомъ плать, съ высокимъ мнніемъ о своей наружности. Не то чтобъ онъ считалъ себя красивымъ, но онъ гордился аристократичностью своей наружности. Онъ былъ увренъ что всякій знающій въ этомъ толкъ долженъ былъ увидть сразу что онъ джемглывенъ чистйшей воды и человкъ свтскій. Онъ чрезвычайно гордился своимъ положеніемъ въ обществ и считалъ себя несравненно выше всхъ кто долженъ зарабатывать свой хлбъ. Есть конечно нсколько степеней джентльменовъ, но въ Англіи джентльменомъ изъ джентльменовъ по его мннію былъ тотъ кто владлъ землей, кто имлъ, фамильные документы, фамильное помстье, фамильные лортреты, фамильныя затрудненія и фамильную неспособность ко всякому полезному длу. Онъ начиналъ даже смотрть свысока на перство, вслдствіе того, что люди которыхъ онъ считалъ несравненно ниже себя были сдланы лордами. Потерпвъ нсколько разъ неудачу на парламентскихъ выборахъ въ своемъ графств онъ началъ очитать принадлежность къ числу членовъ Нижней Палаты за признакъ дурнаго воспитанія. Это былъ человкъ ограниченный, не сознававшій обязанности быть кому-нибудь полезнымъ, однако его правила не лишены была нкотораго благородства. Мало было такого что его положеніе обязывало его длать, но было много такого что его положеніе запрещало ему длать. Ему было неприлично быть аккуратнымъ въ денежныхъ длахъ. Онъ могъ не платить по счетамь своихъ поставщиковъ пока они молчали, но онъ не могъ поврять точность ихъ счетовъ. Онъ могъ быть жестокимъ мо своими слугами, но не мотъ освдомляться о числ бутылокъ вина выпитыхъ въ людской. Онъ могъ быть безпощаднымъ со своими арендаторами въ столкновеніяхъ по поводу дичи, но онъ долго колебался прежде чмъ ршался возвысить платимую ими ренту. У него была собственная теорія жизни и онъ строго держался ея, но эта теорія не была полезна ни для него, ни для его семейства.
Въ настоящее время главнымъ его желаніемъ было продать меньшее изъ его двухъ имній и освободить отъ долговъ большее. Долги были сдланы не имъ однимъ и онъ полагалъ что такой выходъ изъ затрудненій будетъ полезенъ какъ для него, такъ и для его семейства, въ особенности для его сына, у котораго было еще третье, его собственное имніе, которое онъ уже усплъ обременить долгами. Тмъ не мене онъ сильно опасался что сынъ не согласится на продажу Пиккерингъ-Парка. Адольфу деньги нужны какъ и всякому другому, говорила леди Помона, но мистеръ Лонгестаффъ отвчалъ что женщины ничего не смыслятъ въ такихъ длахъ. Изъ конторы Мельмота онъ вышелъ грустный и тотчасъ же отправился въ своемъ экипаж къ своему повренному въ Линкольнсъ-Иннъ. Даже для полученія нсколькихъ тысячъ фунтовъ онъ долженъ былъ подвергнуться униженію сказать своему юристу что документы за его городской домъ должны бытъ переданы другому. Мистеру Лонгестаффу казалось что свтъ былъ очень жестокъ къ нему.
— Что будемъ мы длать съ Мельмотами? спросила Софи, старшая миссъ Лонгестаффъ свою мать.
— Какъ не стыдно папа приглашать ихъ, сказала Джорджіана, вторая дочъ.— Само собою разумется что я не возьму на себя труда занимать ихъ.
— Я предчувствую что вы предоставите ихъ вс мн, сказала леди Помона съ утомленіемь.
— Но для чего было приглашать ихъ? настаивала Софи.— Я понимаю что можно създить къ нимъ на какое-нибудь собраніе, на которое детъ весь свтъ. Въ такихъ случаяхъ можно не говорить съ ними и потомъ не узнавать ихъ. Что касается дочери, я уврена что не узнала бы ея еслибы встртила гд-нибудь.
— А хорошо было бы еслибъ Адольфусъ женился на ней, сказала леди Помона.
— Долли не женится никогда, возразила Джорджіана.— Можно ли представить себ что онъ возьметъ на себя трудъ сдлать предложеніе какой-нибудь двушк! Если вы разчитываете на это, мама, вы ошибетесь.
— И для чего Долли жениться на такомъ созданіи? опросила Софи.
— Для того что ему какъ и всякому другому нужны деньги, отвчала леди Помона.— Я ршительно не понимаю что будетъ длать теперь твой папа и почему у насъ никогда нтъ денегъ. Я не трачу ихъ.
— Мн кажется что мы не позволяемъ себ ничего лишняго, сказала Софи.— Я не имю никакого понятія о денежныхъ длахъ папа, но если мы должны жить къ свт, я не понимаю какъ мы можемъ жить иначе.
— Съ тхъ поръ какъ я себя помню, сказала Джорджіана,— дла папа были всегда въ затруднительномъ положеніи и я не намрена больше безпокоиться объ этомъ. Я думаю что и у другихъ дла въ такомъ же положеніи, только это держится въ тайн отъ постороннихъ.
— Однако мы дошли до того что должны приглашать такихъ людей какъ эти Мельмоты, сказала леди Помона.
— Еслибы мы не пригласили Мельмотовъ, кто-нибудь другой пригласилъ бы ихъ. Я не намрена больше думать о нихъ. Они вроятно прідутъ дня на два.
— На цлую недлю, душа моя.
— Такъ пусть папа покажеть имъ окрестности, вотъ и все. Какъ это нелпо. Какую пользу принесутъ они намъ тмъ что прідутъ?
— Они необычайно богаты, оказала леди Помона.
— Но не думаю чтобъ они подлились съ папа своими деньгами, возразила Джорджіана.— Я можетъ-быть и ошибаюсь, но мн кажется что ихъ богатству придается больше значенія чмъ слдуетъ. Если у папа не хватаетъ денегъ чтобы жить дома, почему намъ не ухать на годъ за границу? Сидней Бошамъ сдлали это и дочери провели время во Флоренціи очень пріятно. Тамъ-то Клара Бошамъ и сошлась съ лордомъ Лиффей. Я вовсе не противъ поздки за границу, но сводить насъ съ такими людьми какъ эти Мельмоты, просто ужасно. Никто не знаетъ кто они, откуда они и кмъ они окажутся.
Такъ разсуждала Джорджіана, считавшаяся между Лонгестаффами умнйшею головой и безспорно обладавшая самымъ злымъ языкомъ. Разговоръ происходилъ въ гостиной фамильнаго дома Лонгестаффовъ въ Бротонъ-Стрит. Этотъ домъ не могъ быть названъ ни въ какомъ отношеніи пріятнымъ домомъ. Въ немъ не было тхъ удобствъ и украшеній которыя введены въ послднее время въ постройку лондонскихъ резиденцій. Онъ былъ мраченъ и неудобенъ, съ большими гостиными, съ плохими спальнями, съ тснымъ и неудобнымъ помщеніемъ для прислуги. Но это былъ старый фамильный домъ въ которомъ прожили три или четыре поколнія Лонгестаффовъ и въ которомъ не пахло радикальною новизной, крайне ненавистной для мистера Лонгестаффа. Квинсъ-Гетъ и окружающая мстность были по его мннію переполнены зажиточными ремесленниками. Бельгревъ-Скверъ, при несомннной аристократической примси, всегда пахнулъ известкой и многіе изъ его обитателей никогда не имли фамильныхъ домовъ. Самою приличною мстностью для такихъ домовъ по мннію мистера Лонгестаффа были старыя улицы между Пиккадилли и Оксфордь-Стритомъ и два или три квартала къ югу и къ сверу отъ нихъ. Когда однажды леди Помона, подученная одной своей подругой изъ высшаго круга, но съ сомнительнымъ вкусомъ, выразила желаніе переселиться въ Итонъ-Скверъ, мистеръ Лонгестаффъ поднялъ на смхъ свою супругу. Если Бротонъ-Стритъ не достаточно хорошъ для нея и для дочерей, онъ оставитъ ихъ въ Кавершам. Угроза оставить ихъ въ Кавершам повторялась часто, потому что мистеръ Лонгестаффъ, какъ ни гордился онъ своимъ лондонскимъ домокъ, съ каждымъ годомъ тяготился все больше и больше дороговизной лондонской жизни. Наряды дочерей и лошади дочерей, карета жены и его собственный фаэтонъ, его скучные лондонскіе обды и балъ леди Помоны заставляли его смотрть на конецъ іюля съ большимъ страхомъ. Въ это время онъ узнавалъ во что обойдется ему лондонскій сезонъ. Но до сихъ поръ ему еще никогда не удавалось продержать семейство въ деревн круглый годъ. Дочери, которыя не были на континент нигд кром Парижа, соглашалась провести годъ въ Германіи и Италіи, но давали ясно понять что он воспротивятся всми зависящими отъ нихъ средствами противъ попытки оставить ихъ на лондонскій сезонъ въ деревн.
Джорджіана только-что кончила свой строгій протестъ противъ Мельмотовь когда въ комнату вошелъ ея братъ. Долли былъ рдкимъ гостемъ въ Бротонъ-Стрит. Онъ имлъ собственную квартиру и даже не любилъ обдать въ своемъ семейств. Мать ежедневно писала ему записки съ разными приглашеніями — не придетъ ли онъ обдать, не свозить ли ихъ въ театръ, не отправится ли онъ съ ними на балъ или на вечеръ? Долли читалъ эти записки, но никогда ни отвчалъ на нихъ. Онъ клалъ ихъ въ карманъ и тотчасъ же забывалъ о нихъ. Мать обожала его, а сестры, которая были несомннно выше его до уму, относились къ нему съ нкоторымъ почтеніемъ. Онъ могъ длать все что хотлъ, а он чувствовали себя связанными по рукамъ и по ногамъ Лонгестаффовокими правилами. Его свобода была великимъ и завиднымъ преимуществомъ въ имъ главахъ, хотя он знали что братъ употреблялъ ее во зло.
— Дорогой Адольфусъ, сказала мать,— какъ это мило съ твоей стороны что ты пришелъ.
— Я самъ думаю что это мило, отвчалъ Адольфусъ, позволь поцловать себя.
— Мы никакъ не ожидали увидать тебя, Долли, сказала Софии.
— Дайте ему чаю, сказала мать.
Чай не сходилъ со стола леди Помоны съ четырехъ часовъ пополудни и до тхъ поръ пока она не уходила одваться къ обду.
— Я предпочелъ бы содовую воду съ виномъ, сказалъ Долли.
— Мой милый мальчикъ!
— Я не прошу у васъ содовой воды съ виномъ и не надюсь получить ихъ здсь. Я говорю только что предпочитаю этотъ напитокъ чаю. Гд родитель?
Дамы переглянулась съ изумленіемъ. Случилось что-нибудь особенное если Долли спрашиваетъ отца, подумали он.
— Папа ухалъ тотчасъ посл завтрака, отвчала Софи
— Я подожду его немного, сказалъ Долли взглянувъ и свои часы.
— Останься обдать съ нами, попросила леди Помона.
— Не могу, я уже приглашенъ куда-то.
— Куда-то! Ты кажется самъ не знаешь куда теб надо хать, сказала Джорджіана.
— Мой человкъ знаетъ. По крайней мр онъ долженъ это знать если онъ не дуракъ.
— Адольфусъ, начала леди Помона очень серіозно,— у меня есть важный планъ и ты долженъ помочь мн.
— Надюсь, матушка, что это не потребуетъ слишкомъ большихъ усилій съ моей стороны.
— Мы вс демъ на Троицынъ день въ Кавершамь и намъ необходимо чтобы ты тоже пріхалъ туда.
— Я! Нтъ, клянусь Георгіемъ, я не могу пріхать.
— Ты не выслушалъ еще половины. Madame Мельмотъ съ дочерью прідутъ гостить къ намъ.
— Чортъ бы ихъ побралъ, проворчалъ Долли.
— Долли, вспомни гд ты, замтила Софи.
— Да, я вспомню гд я и вспомню гд меня не будетъ. Меня не будетъ въ Кавершам когда туда прідетъ старуха Мельмотъ.
— Милый мой, продолжала мать,— знаешь ли ты что Мери Мельмотъ будетъ имть двадцать тысячъ фунтовъ годоваго дохода когда выйдетъ замужъ и что со временемъ мужъ ея будетъ по всей вроятности самымъ богатымъ человкомъ въ Европ.
— Половина молодежи Лондона гоняется за ней, сказалъ Долли.
— Почему теб не бытъ однимъ изъ нихъ?
— Половина молодежи Лондона не прідетъ съ ней въ мой домъ, сказала Джорджіана,— и ты будешь имть больше шансовъ чмъ кто-либо изъ нихъ.
— Но я вовсе не хочу этого! Избави меня Богъ. Съ чего это вамъ пришло въ голову, матушка? Это вовсе не въ моемъ характер.
— Я знала что онъ не согласится, сказала Джорджіана.
— Какъ это поправило бы наши дла, вздохнула леди Помона.
— Oer останутся разстроенными если ничто кром этого не можетъ поправить ихъ. А вотъ и родитель. Я слышалъ его голосъ. Сейчасъ будетъ стычка.
Мистеръ Лонгестаффъ вошелъ въ комнату.
— Другъ мой, Долли пришелъ повидаться съ нами, сказала леди Помона. (Отецъ кивнулъ головой, но не сказалъ ни слова.) — Мы просимъ его остаться обдать, но онъ уже приглашенъ.
— Хотя самъ не знаетъ куда, прибавила Софи.
— Мой человкъ знаетъ, онъ ведетъ книгу. Я получилъ письмо, сэръ, страшно длинное письмо отъ вашихъ повренныхъ въ Линкольнсъ-Инн. Они хотятъ чтобъ я переговорилъ съ вами о продаж чего-то. Это ужасно скучно и я ничего въ этомъ не понимаю. Можетъ-быть на самомъ дл нтъ въ виду никакой продажи и я могу уйти немедленно?
— Нтъ, мн дйствительно нужно переговорить съ тобой, сказалъ отецъ.— Не пойти ли намъ въ мой кабинетъ чтобы не тревожать твою мать и сестеръ дловымъ разговоромъ?
Сквайръ вышелъ изъ комнаты и Долли, сдлавъ жалобную гримасу сестрамъ, послдовалъ за нимъ. Дамы просидли около получаса за чаемъ ожидая выхода мистера Лонгестаффа, чтобы по его лицу и обращенію узнать успшно или не успшно было совщаніе, такъ какъ он знали что онъ ничего не скажетъ имъ о результат. Долли он не надялись увидать опятъ ближе чмъ черезъ мсяцъ или около того. Онъ и отецъ никогда не расходились безъ ссоры. Какъ ни былъ Долли безпеченъ во всхъ другихъ отношеніяхъ, но въ отстаиваніи своихъ правъ въ столкновеніяхъ съ отцомъ онъ былъ необычайно настойчивъ. Полчаса спустя мистеръ Лонгестаффъ вошелъ въ гостиную и тотчасъ же произнесъ семь своей приговоръ.
— Мы не возвратимся изъ Кавершама въ Лондонъ въ этомъ году, сказалъ онъ. Какъ ни старался онъ сохранитъ, величавое спокойствіе, но голосъ его дрожалъ.
— Папа! простонала Софи.
— Другъ мой, не можетъ быть чтобы ты оказалъ это серіозно, сказала леди Помона.
— Конечно нтъ, прибавила Джорджіана поднимаясь съ мста.
— Я сказалъ это серіозно и ршилъ это окончательно, объявилъ мастеръ Лонгестаффъ.
— Дней черезъ десять мы удемъ въ Кавершамъ и не вернемся въ Лондонъ въ этомъ году.
— Но нашъ балъ уже назначенъ, сказала леди Помона.
— Такъ онъ долженъ быть отмненъ. И съ этими словами сквайръ вышелъ изъ гостиной и удалился въ свой кабинетъ.
Оставшись одн дамы выразили самый ршительный протестъ противъ произнесеннаго надъ ними приговора. Но дочери протестовали громче матери.
— Не можетъ быть чтобъ онъ дйствительно ршилъ оставить насъ въ деревн, начала Софи.
— Онъ ршилъ это, сказала леди Помона со слезами на глазахъ.
— Въ такомъ случа онъ долженъ перершить, объявила Джорджіана.— Долли сказалъ ему что-нибудь слишкомъ рзкое и онъ вымещаетъ это на насъ. Для чего онъ привезъ насъ въ Лондонъ если хочетъ увезти назадъ до начала сезона?
— Желала бы я знать что сказалъ ему Адольфусъ. Вашъ папа всегда слишкомъ суровъ съ нимъ.
— Долли суметъ постоять за себя, сказала Джорджіана.— Къ сожалнію онъ заботится только о себ, а о насъ никогда.
— Никогда, подтвердила Софи.
— Я скажу вамъ какъ вы должны поступить теперь, мама.— Не узжайте отсюда пока онъ не общаетъ что мы вернемся. Что касается меня, я не тронусь отсюда, если только меня не увезутъ силой.
— Душа моя, я не ршусь сказать ему это.
— Такъ я скажу. Ухать и быть погребенной цлый годъ въ деревн, невидя никого кром скучнаго стараго епископа и мистера Карбери который еще скучне! Я этого не вынесу! Есть вещи которыхъ и не слдуетъ выноситъ. Если вы удете, я останусь у Примрозовъ. Я знаю что мистрисъ Примрозъ приметъ меня. Это будетъ конечно не совсмъ пріятно. Я не люблю Примрозовъ. Я ненавижу ихъ.
— О, да, ты совершенно права, Софи, я знаю сама что они вульгарны. Но все же они не такъ вульгарны какъ вашъ другъ мистрисъ Мельмотъ, мама.
— Ты знаешь, Джорджіана, что она мн не другъ.
— Однако она будетъ гостить у васъ въ Кавершам. И зачмъ это вы вздумали хать теперь въ Кавершамъ, когда вы знаете какъ трудно ладить съ папа?
— Весь свтъ узжаетъ на Троицынъ день въ деревню, душа моя.
— Нтъ, мама, далеко не весь свтъ. Люди слишкомъ хорошо понимаютъ какъ неудобно перезжать съ мста на мсто. Примрозы не подутъ въ деревню. Что онъ хочетъ сдлать съ нами? Это неслыханное дло! Если онъ хочетъ сберечь деньги, почему онъ не запретъ Кавершамъ и не увезетъ насъ за границу? Содержаніе Кавершама стоитъ гораздо дороже чмъ наша жизнь въ Лондон, а между тмъ это скучнйшее мсто во всей Англіи.
Семейный вечеръ въ Бротонъ-Стрит былъ въ этотъ день не изъ пріятныхъ. Вс сидли мрачные и ничего не длая. Каковы бы ни были мятежныя намренія принятыя дамами, он не высказали ихъ. Дв двушки упорно молчали, когда же отецъ заговаривалъ съ ними, отвчали односложными словами. Леди Помона была больна и сидла въ углу на диван, утирая слезы. Ей сообщенъ былъ наверху результатъ свиданія Долли съ отцомъ. Долли не хотлъ дать согласія на продажу Пиккерингъ-Парка иначе какъ съ условіемъ чтобы половина вырученной суммы была отдана ему немедленно. Когда ему объясняли что продажа Пиккерингъ-Парка желательна для того чтобы можно было освободить отъ долговъ Кавершамъ, который современемъ будетъ принадлежать ему, онъ отвчалъ что имніе которымъ онъ уже владетъ тоже нсколько разстроено и очень выиграетъ если на него употребить деньги. Вслдствіе этого мистеръ Лонгестаффъ принужденъ былъ отказаться отъ намренія продать Пиккерингъ-Паркъ и ради экономіи ршилъ прожить въ этомъ году лондонскій сезонъ въ деревн.
Прощаясь предъ отходомъ ко сну, дочери по обыкновенію наклонились надъ отцомъ и поцловали его въ голову, но мало любви было въ этихъ поцлуяхъ.
— Помните что то что вамъ нужно сдлать въ Лондон, должно быть сдлано на этой недл, сказалъ отецъ.
Он слышали эти слова, но ушли молча, какъ бы не удостоивъ обратить на нихъ вниманія.

XIV. Старое Карберійское помстье.

— Мн это кажется не совсмъ приличнымъ, мама, вотъ а все. Конечно если вы ршили хать, я должна хать съ вами.
— Но скажи пожалуста что можетъ быть естественне того что ты подешь въ домъ твоего родственника?
— Вы знаете что я хочу сказать, мама?
— Это уже давно кончено, душа моя, и я не нахожу никакого смысла въ томъ что ты хочешь сказать.
Этотъ разговоръ произошелъ посл того какъ леди Карбери объявила дочери о своемъ ршеніи хать на Троицыну недлю къ Роджеру Карбери. Генріетт было очень тяжедо хать въ домъ человка влюбленнаго въ нее, хотя этотъ человкъ и былъ ея родственникомъ. Но она должна была покориться. Ей нельзя было остаться въ город одной и нельзя было сказать о затруднительности своего положенія никому кром матери, а леди Карбери, чтобъ обезопасить себя отъ всякой оппозиціи, отправила письмо къ Роджеру Карбери съ предложеніемъ своего посщенія прежде чмъ переговорила съ дочерью. Вотъ это письмо:

‘Вельбекъ-Стритъ, 24го апрля 18—.

‘Любезнйшій Роджеръ,— Мы знаемъ какъ вы добры и прямодушны и мы уврены что если то что я имю предложить вамъ неудобно для васъ, вы скажете это прямо. Я много работала въ послднее время, слишкомъ много, и я чувствую что ничто не можетъ принесть мн такой пользы какъ поздка дня на два въ деревню. Не позволите ли вы намъ провести у васъ нсколько дней Троицыной недли? Мы пріхали бы 20го мая и прожили до слдующей недли, еслибы вы позволили. Феликсъ пріхалъ бы тоже, хотя не на такое долгое время какъ мы.
‘Я уврена что вамъ пріятно было узнать о назначеніи его директоромъ Мексиканской желзной дороги. Это открываетъ ему новую сферу жизни и даетъ возможность показать что онъ можетъ приносить пользу. Я считаю это назначеніе выраженіемъ большаго доврія къ такому молодому человку.
‘Надюсь что вы скажете прямо если мое предложеніе идетъ въ разрзъ съ вашими планами. Я длаю его такъ безцеремонно потому что вы были всегда такъ добры съ нами.
‘Генріетта раздляетъ мои дружескія чувства къ вамъ.

‘Любящая васъ кузина
‘Матильда Карбери.’

Многое въ этомъ письм встревожило и даже раздосадовало Роджера Карбери. Прежде всего онъ почувствовалъ что Генріетту не слдовало привозить въ его домъ. Какъ ни любилъ онъ ее, какъ ни пріятно было ему всегда ея присутствіе, но ему не хотлось видть ее въ своемъ дом когда она не имла намренія сдлаться его будущею хозяйкой. Въ одномъ отношеніи онъ былъ несправедливъ къ леди Карбери. Зная что она была расположена содйствовать его сватовству, онъ предположилъ теперь что она везетъ къ нему Генріетту съ этою цлью. Онъ не слыхалъ объ ожидаемомъ прізд великой наслдницы къ его сосдямъ и не могъ догадаться о настоящей цли своей родственницы. Потомъ ему противна была ея гордость по поводу назначенія ея сына директоромъ. Роджерь Карбери не врилъ въ новое предпріятіе. Онъ не врилъ въ Фискера, не врилъ въ Мельмота и тмъ боле въ компанію вообще. Поль Монтегю поступилъ вопреки его совту, когда поддался искушеніямъ Фискера. Все это дло, по мннію Роджера, было мошенническою продлкой. И можно ли иначе смотрть на компанію управляемую такими людьми какъ лордъ Альфредъ Грендолъ и сэръ-Феликсъ Карбери, думалъ онъ. Что же касается ихъ предсдателя, разв всему свту не извстно что это великій мошенникъ? Хотя между нимъ и Полемъ Монтегю было не мало поводовъ къ недовольству другъ другомъ, но Роджеру тяжело было видть имя своего друга въ одномъ списк съ именами такихъ людей. А леди Карбери приглашала его порадоваться тому что сэръ-Феликсъ назначенъ директоромъ компаніи. Роджерь не зналъ кого презирать больше — сэръ-Феликса за то что онъ принадлежалъ къ компаніи, или компанію за то что она имла такого директора. ‘Новая сфера жизни сказалъ онъ про себя. ‘Самая приличная сфера для нихъ всхъ это Ньюгетская тюрьма!’
Было и еще одно затрудненіе. Онъ пригласилъ къ себ на Троицыну недлю Поля Монтегю и Полъ уже принялъ прогдашеніе. Постоянство было едва ли не самою выдающеюся чертой характера Роджера. Онъ не могъ заглушать свою прежнюю привязанность къ Монтегю. Ему нестерпима была мысль о ссор съ Полемъ, хотя онъ зналъ что долженъ будетъ поссориться съ немъ если Поль разобьетъ его самыя дорогія надежды. Онъ пригласилъ его въ Карбери, думая что даже имя Генріетты не будетъ упоминаться между ними, теперь же ему предлагали привезти къ нему Генріетту въ то самое время когда у него будетъ Поль. Онъ тотчасъ же ршилъ попросить Поля не прізжать.
Оба письма онъ написалъ немедленно. Письмо къ леди Карбери было коротко. Онъ будетъ чрезвычайно радъ если она и Генріетта прідутъ въ назначенное время, посщеніе сэръ-Феликса доставитъ ему также большое удовольствіе. Письмо къ Монтегю было длинне. ‘Всегда лучше дйствовать прямо и откровенно’, писалъ онъ. ‘Посл того какъ вы приняли такъ обязательно мое приглашеніе, леди Карбери предложила мн пріхать на это же время съ дочерью. Вы сами поймете какъ мн было бы тяжело видть васъ здсь вмст. Я очень сожалю что долженъ попросить васъ отложить ваше посщеніе, но надюсь что вы не обвините меня въ недостатк гостепріимства относительно васъ.’ Поль отвтилъ что онъ не обвиняетъ своего друга въ недостатк гостепріимства и что онъ не прідетъ.
Суффокь не особенно живописное графство и мстность гд находилось Карбери, не можетъ быть названа величественною, или красивою, но самая усадьба не лишена была своего рода прелести. Рка Карбери, нигд впрочемъ не достигающая такой широты чтобы ловкій школьникъ не могъ перепрыгнуть съ одного берега на другой, бжить, или лучше сказать ползетъ въ Вевеней и на своемъ пути поглощается рвомъ окружающимъ старую Карберійскую усадьбу. Этотъ ровъ былъ большою обузой для владльцевъ, въ особенности для Роджера Карбери, такъ какъ въ наши дни санитарныхъ улучшеній признано было необходимымъ или содержать его въ чистот и проточнымъ, или вовсе завалить. Планъ завалить его былъ серіозно обсужденъ лтъ десять тому назадъ, но оказалось что уничтоженіе рва измнило бы совершенно характеръ усадьбы, погубило бы сады и окружило бы домъ болотомъ, для украшенія, даже для просушки котораго потребовались бы годы. Кром того возникъ важный вопросъ, предложенный однимъ смтливымъ фермеромъ съ давнихъ поръ арендовавшимъ землю въ Карбери.
— Завалить ровъ! Хе, хе! Легче сказать чмъ сдлать, сквайръ. Чмъ вы завалите его?
Вслдствіе всего сквайръ принужденъ былъ отказаться отъ своего намренія и вмсто того чтобы завалить ровъ, украсилъ его какъ только могъ. Большая дорога изъ Бонгея въ Бикльсъ проходила такъ близко отъ дома что одна сторона его отдлялась отъ нея только шириной рва. Другая дорога, не боле какъ во сто ярдовъ длины, вела отъ большой дороги къ мосту который находился противъ главнаго подъзда. Мостъ былъ старый, высокій, съ архитектурными претензіями и съ желзными воротами на средин, запиравшимися впрочемъ очень рдко. Между мостомъ и подъздомъ было пространство едва достаточное для поворота кареты и составлявшее неправильный четырехугольникъ замкнутый съ двухъ сторонъ боковыми выступами дома подходившими къ самой вод, а съ третьей — рвомъ и мостомъ. Позади дома былъ обширный садъ окруженный стной въ десять футовъ высоты, садъ въ которомъ росли тиссовыя деревья и кипарисы славившіеся своею древностью. Садъ находился частью въ пространств окруженномъ рвомъ, частью вн его и соединялся двумя мостами, однимъ для пшеходовъ, другимъ для экипажей. Былъ еще мостъ у задней части дома который велъ къ конюшнямъ и къ скотному двору.
Домъ былъ выстроенъ во времена Карла II, когда архитектура, которую мы называемъ Тюдоровскою, замнялась боле дешевою, мене живописною и можетъ-быть боле удобною. Но старый Карберійскій домъ былъ извстенъ въ окружности какъ Тюдоровская постройка. Окна были широкія и большею частію низкія, съ крпкими рамами и мелкими стеклами, такъ какъ сквайръ еще не собрался со средствами чтобы замнивъ ихъ зеркальными. Только окно библіотеки, налво отъ подъзда, было высокое и закругленное. Вс другія большія комнаты выходили въ садъ. Домъ былъ построенъ изъ благо камня, превратившагося отъ времени въ желтый, что было очень красиво, и все еще былъ покрыть черепицей, какъ и вс окружавшія его постройки. Онъ имлъ только два этажа, кром задней части, занятой кухнями и службами, которая возвышалась надъ переднею. Комнаты были низкія, узкія и длинныя, съ большими каминами и высокими панелями. Вообще это былъ домъ который вы назвали бы скоре живописнымъ чмъ удобнымъ. Но каковъ бы онъ ни былъ, онъ составлялъ предметъ гордости его владльца, гордости въ которой Роджеръ не сознавался никому, но которая была извстна всмъ кто зналъ его хорошо. Дома сосдихь помщиковъ были комфортабельне Карбери-Голла, но ни одинъ изъ этихъ домовъ не имлъ такого яснаго отпечатка стариннаго достоинства, какимъ отличался Карбери. Бондльшамъ, гд жили Примрозы, былъ самымъ красивымъ домомъ въ этой части графства, но онъ имлъ такой видъ будто былъ построенъ въ послднія двадцать лтъ. Онъ былъ окруженъ новыми садами, новыми стнами, новыми пристройками и пахнулъ промышленостью. Такъ казалось по крайней мр Роджеру Карбери, хотя онъ никогда не высказывалъ этого. Въ Кавершам домъ былъ очень большой, построенный во времена Георга III, когда люди боле заботились объ удобств чмъ о красот. Въ этомъ дом не было ничего привлекательнаго. Эрдли-Паркъ, помстье Гепвортовъ, какъ паркъ, имло нкоторыя претензіи. Въ Карбери не было ничего похожаго на паркъ, сады были окружены простыми рощами. Но за то домъ въ Эрдли-Парк былъ некрасивый и неудобный. Дворецъ епископа, какъ джентльменская резиденція, былъ прекрасенъ, но и онъ былъ сравнительно новъ и не имлъ ничего характернаго.
Старый же Карберійскій домъ былъ несомннно оригиналенъ и въ глазахъ своего владльца необычайно прекрасенъ.
Роджера часто мучилъ вопросъ, что станется съ домомъ посл его смерти. Ему было теперь сорокъ лтъ и здорове его едва ли былъ человкъ во всемъ графств. Люди на глазахъ которыхъ онъ выросъ и возмужалъ, въ особенности сосдніе фермеры, все еще считали его юношей и называли его молодымъ сквайромъ. И дйствительно въ минуты хорошаго расположенія духа въ немъ было много юношескаго и онъ до сихъ поръ сохранилъ юношескую почтительность къ старшимъ. Но въ послднее время тяжелая забота лежала на его сердц, такая забота какая рдко тяготитъ людей въ наше время. Когда онъ убдился вполн что его кузина была для него дороже всхъ другихъ женщинъ въ мір, онъ предложилъ ей быть его женой и получилъ отказъ. Отказъ былъ повторенъ нсколько разъ и онъ врилъ ей когда она говорила что не можетъ любить его. Онъ былъ склоненъ врить людямъ, въ особенности въ такихъ случаяхъ когда ихъ увренія противорчили его желаніямъ. Онъ былъ далекъ отъ самонадянности внушающей человку увренность что онъ можетъ побдить женщину даже вопреки ея желанію. Но онъ былъ увренъ что никогда не будетъ въ состояніи женитися на другой женщин. Онъ потерялъ надежду имть наслдникомъ сына и началъ смотрть на себя какъ послдняго въ старшей линіи своей фамиліи.
Ближайшимъ его наслдникомъ былъ сэръ-Феликсъ Карбери. Роджеръ не былъ стсненъ майоратомъ и могъ сдлать съ своимъ имніемъ все что хотлъ.
Въ одномъ отношеніи естественный переходъ Карбери-Голла во владніе сэръ-Феликса могъ считаться удачнымъ. Младшая линія пріобрла титулъ и еслибъ имніе досталось сэръ-Феликсу, фамильный титулъ и фамильная собственность были бы соединены въ однхъ рукахъ. Нтъ сомннія что самъ сэръ-Феликсъ былъ бы очень доволенъ еслибъ это случилось. Леди Карбери была бы также довольна, если только она не смотрла на Карбери какъ на будущій домъ своей дочери. Но настоящій владлецъ имлъ много основаній не быть довольнымъ своимъ законнымъ наслдникомъ. Онъ былъ дурнаго мннія не только о баронет, но и о самомъ баронетств. Сэръ-Патрикъ, думалъ онъ, поступалъ чрезвычайно неосмотрительно принявъ титулъ переходящій въ потомство, когда зналъ что не оставитъ никакихъ средствъ для поддержанія его. Баронетъ, думалъ Роджеръ Карбери, долженъ быть богатъ, настолько богатъ чтобы не унижать своего сословія. Титулъ, до мннію Роджера, не могъ сдлать человка джентльменомъ, но не поддерживаемый соотвтствующими средствами могъ унизить человка, который безъ него былъ бы джентльменомъ. Человкъ который по рожденію и по воспитанію былъ джентльменомъ, не могъ быть облагороженъ еще боле никакимъ титуломъ. Съ такили устарлыми понятіями Роджеръ ненавидлъ титулъ доставшійся младшей отрасли его фамиліи и не подумалъ бы оставить свое состояніе на поддержаніе его, еслибы сэръ-Феликсъ не былъ его законнымъ наслдникомъ. Хотя ничто не мшало ему передать имніе кому вздумается, но онъ считалъ своею обязанностью, почти священною обязанностью, передать его законному наслднику и считалъ свои права на него только пожизненными. По его понятіямъ Карбери-Голлъ долженъ былъ перейти къ Карбери пока былъ на свт хотя одинъ Карбери чтобы владть онъ, а онъ, Роджеръ Карбери, обязанъ былъ передать его своему наслднику не пострадавшимъ ни въ величин, ни въ стоимости. Онъ могъ надяться прожить еще лтъ двадцать или тридцать, но онъ зналъ что если сэръ-Феликсъ переживетъ его, то несомннно промотаетъ имніе. Во всякомъ случа онъ, Роджеръ Карбери, исполнитъ свою обязанность. Онъ зналъ что ни какіе человческіе разчеты, какъ бы ни были они тщательно обдуманы, не могутъ быть безошибочными. Пусть лучше Карбери будетъ прожито однимъ изъ членовъ фамиліи Карбери, думалъ онъ, чмъ передано во владніе постороннему. Онъ хотлъ быть врнымъ своему старому имени пока оставался хоть одинъ человкъ носившій его. И онъ уже сдлалъ завщаніе, которымъ отказалъ все свое состояніе, если умретъ бездтнымъ, человку котораго презиралъ сильне чмъ кого-либо другаго.
Въ день когда должна была пріхать леди Карбери онъ бродилъ посл полудня вокругъ дома и думалъ о будущемъ. Какъ было бы хорошо еслибъ у него былъ сынъ! Какъ былъ бы онъ счастливъ еслибъ его кузина согласилась наконецъ сдлаться его женой! Но какъ скучна и пуста будетъ его жизнь если этого не случится! Ея благосостояніе тоже очень заботило его. Онъ не любилъ леди Карбери. Онъ хорошо понималъ ея характеръ и судилъ о ней безошибочно. Это женщина любящая, думалъ онъ, женщина заботящаяся боле о благ другихъ, чмъ о своемъ собственномъ, но въ высшей степени суетная. Она полагаетъ что благо можетъ быть достигнуто посредствомъ зла, что ложь въ нкоторыхъ случаяхъ лучше правды, что обманъ и притворство могутъ замнить искренность, что на песк можно построить прочный домъ. Онъ очень жаллъ что двушка которую онъ любилъ была подвергнута вліянію такого ученія и должна была жить въ атмосфер пропитанной ложью. Въ глубин души онъ былъ увренъ что Генріетта любила Поля, а онъ начиналъ сомнваться и въ Пол. Чмъ какъ не обманщикомъ слдовало назвать человка согласившагося считаться однимъ изъ директоровъ компаніи которая морочила людей, длая видъ что она заправляетъ громаднымъ предпріятіемъ, которая состояла изъ такихъ людей какъ лордъ Альфредъ Грендолъ и сэръ-Феликсъ Карбери и имла безконтрольнаго предсдателя въ лиц Аугустуса Мельмота? Что ждетъ Генріетту если она выйдетъ за человка который старается обогатиться безъ труда и капитала, который можетъ быть сегодня богачомъ, завтра нищимъ, за коммерческаго авантюриста, самаго презрннаго и безчестнаго изъ всхъ авантюристовъ? Роджеръ старался думать хорошо о Пол Монтегю, но онъ опасался за будущность которую готовилъ себ молодой человкъ.
Онъ вернулся домой и походилъ по комнатамъ приготовленнымъ для дамъ. Какъ хозяинъ дома не имвшій ни жены, ни дочери, онъ долженъ былъ позаботиться самъ объ ихъ комфорт, но сомнительно былъ ли бы онъ такъ внимателенъ, еслибы мать должна была пріхать одна. Въ меньшей изъ двухъ комнатъ занавски были блыя и вся комната была убрана майскими цвтами. Онъ принесъ еще изъ оранжереи блую розу и поставилъ ее на туалетный столъ. Она вроятно догадается кто сдлалъ это для нея.
Онъ подошелъ къ открытому окну и съ полчаса глядлъ разсянно на равнину, пока не услышалъ стукъ экипажа подъзжавшаго къ главному подъзду. Въ эти полчаса онъ ршилъ попытать счастія снова, какъ будто отказа еще не было.

XV. Вамъ слдовало бы помнить что я его мать.

— Это такъ любезно съ вашей стороны, скзаала леди Карбери выходя изъ экипажа и крпко пожимая руку своего родственника.
— Любезность съ вашей стороны, отмнахъ Роджеръ.
— Я столько перечувствовала прежде чмъ ршилась попросить васъ принять насъ. Но мн такъ хотлось въ деревню и я такъ люблю Карбери и… и…
— Гд же Карбери искать спасенія отъ лондонскаго дыма какъ не въ ихъ старомъ фамильномъ дом? Боюсь только что Генріетта соскучится.
— О, нтъ, отвчала Генріетта, улыбаяся.— Разв вы не знаете что я никогда не окупаю въ деревн?
— Завтра у меня будутъ обдать епископъ, мистрисъ Ельдъ и Гепворты.
— Мн будетъ такъ пріятно повидаться опять съ епископомъ, сказала леди Карбери.
— Я думаю что всякому должно быть пріятно видться съ нимъ. Это такой милый, добрый человкъ. Жена его тоже хорошая женщина. Будетъ еще одинъ джентльменъ котораго вы еще не видали.
— Новый сосдъ?
— Да, новый сосдъ, отецъ Джонъ Баргамъ, католическій священникъ недавно назначенный Бикльсъ. Онъ поселился въ маленькомъ коттедж въ разстояніи мили отсюда и служитъ и въ Бикльс, и въ Бонге. Я знавалъ его семейство.
— Такъ онъ джентльменъ?
— Безъ сомннія. Онъ получилъ степень въ Оксфорд и потомъ совратился, какъ говоримъ мы, или обратился, какъ вроятно говорятъ они. У него нтъ ничего кром его жалованья которое кажется не превышаетъ заработковъ поденщика. Онъ говорилъ мн на дняхъ что не имя средствъ покупать новое платье, онъ покупаетъ поношенное.
— Это ужасно! сказала леди Карбери всплеснувъ руками.
— Онъ, повидимому, не находитъ въ этомъ ничего ужаснаго. Мы сдлались большими друзьями.
— Пріятно ли будетъ епископу встртиться съ нимъ?
— Чмъ же это можетъ быть непріятно епископу? Я разказалъ епископу все что знаю о немъ, и епископъ очень желаетъ познакомиться съ нимъ. Отецъ Баргамъ не сдлаетъ ему никакого вреда. Но боюсь что вамъ и Гетт будетъ скучно съ ними.
— Мн не будетъ скучно, мистеръ Карбери, оказала Генріетта.
— Мы пріхали сюда чтобъ избавиться отъ нескончаемыхъ лондонскихъ визитовъ, сказала леди Карбери. Однако ей очень хотлось знать какихъ гостей ожидаютъ въ Карбери-Голлъ. Сэръ-Феликсъ общалъ пріхать въ субботу, съ тмъ чтобъ ухать въ понедльникъ, и леди Карбери надялась устроить какія-нибудь сношенія съ Кавершамомъ, чтобы сынъ ея могъ воспользоваться своею близостью къ Мери Мельмотъ.
— Я пригласилъ на понедльникъ Лонгестаффовъ, сказалъ Роджеръ.
— Такъ они уже здсь?
— Да, они пріхали вчера. Весь округъ приходитъ въ движеніе, и въ самомъ воздух чувствуется какое-то волненіе когда они узжаютъ или прізжаютъ, и я замтилъ эти признаки вчера около четырехъ часовъ пополудни. Но ко мн они по всей вроятности не прідутъ.
— Почему же не прідутъ?
— Они никогда не бываютъ у меня. У нихъ вроятно полонъ домъ гостей, и они знаютъ что у меня помщеніе небольшое. Но я увренъ что они пригласятъ насъ на вторникъ или на среду.
— Я знаю что у нихъ будутъ гости, сказала леди Карбери.
— Кто же именно?
— Мельмоты прідутъ къ нимъ.
Объявляя это леди Карбери чувствовала что голосъ ея дрожалъ и самообладаніе покидало ее.
— Мельмоты прідутъ въ Кавершамъ! повторилъ Роджеръ взглянувъ на Генріетту, которая покраснла при мысли что ее привезли въ домъ человка влюбленнаго въ нее только для того чтобы братъ ея имлъ возможность повидаться съ Мери Мельмотъ.
— Да, я слышала это отъ самой Madame Мельмотъ. Они кажется очень подружились.
— Мистеръ Лонгестаффъ приглашаетъ Мельмотовъ въ Кавершамъ!
— Почему же нтъ?
— Это также странно какъ еслибъ я пригласилъ ихъ сюда.
— Я подозрваю, Роджеръ, что мистеру Лонгестаффу нужна денежная помощь.
— И онъ ищетъ ее такими средствами! Мн сдается что въ скоромъ времени знакомства будутъ составляться безъ всякаго разбора. Нравы конечно мняются и стараго не воротишь. Можетъ-быть все идетъ къ лучшему, но я никакъ не ожидалъ что такой человкъ какъ мистеръ Лонгестаффъ введетъ въ гостинную своей жены такого человка какъ Мельмотъ.
Генріетта покраснла еще больше. Даже леди Карбери вспыхнула когда вспомнила что Роджеру было извстно что она возила свою дочь на балъ Мельмотовъ. Онъ понялъ что сказалъ лишнее и попробовалъ поправиться.
— Я не одобряю знакомства съ ними въ Лондон, сказалъ онъ,— но въ деревн это еще хуже.
Посл этого разговора дамы были проведены въ ихъ комнаты, а Роджеръ вышелъ опять въ садъ. Онъ понялъ что леди Карбери пріхала въ его домъ только для того чтобы быть поближе къ Мельмотамъ и не могъ заглушить въ себ чувства обиды. Онъ сознавалъ что Генріетту не слдовало привозить въ его домъ, но это онъ могъ простить потому что ея присутствіе было для него отрадой. Онъ простилъ бы это даже въ томъ случа еслибы мать дйствительно привезла ее для сближенія съ нимъ. Въ этомъ случа желаніе матери совпало бы съ его желаніемъ, и его самолюбіе было бы польщено. Не одобряя ея поступка, онъ тмъ не мене простилъ бы его. Теперь же онъ понялъ что леди Карбери воспользовалась имъ и его домомъ съ низкою цлью способствовать браку двухъ низкихъ людей.
Когда онъ ходилъ обдумывая все это по саду къ нему присоединилась леди Карбери. Она перемнила дорожное платье и нарядилась какъ нельзя боле къ лицу. Подходя къ Роджеру она украсила и лицо свое самою любезною улыбкой. Ея мысли были тоже заняты Мельмотами, и она намревалась объяснить своему строгому, непреклонному родственнику всю пользу какая могла произойти отъ союза съ богатою наслдницей.
— Я понимаю, Роджеръ, сказала она,— что съ вашей стороны естественно не любить этихъ людей.
— Какихъ людей?
— Мельмотовъ.
— Какъ могу я не любить людей которыхъ не знаю? Я только не люблю такихъ людей которые ищутъ ихъ знакомства ради ихъ богатства.
— Вы подразумваете меня?
— Нтъ, не васъ. Вы знаете мое расположеніе къ вамъ, хотя мн дйствительно не нравится что вы гоняетесь за ними. Я говорилъ о Лонгестаффахъ.
— Неужели вы думаете, другъ мой, что я ищу ихъ знакомства для самой себя, что я зжу въ ихъ домъ потому что мн нравится ихъ роскошь, что я пріхала сюда вслдъ за ними разчитывая получить какую-нибудь выгоду для самой себя?
— Я ни въ какомъ случа не сталъ бы гоняться за ними.
— Мы удемъ назадъ если вы желаете, но я должна сначала объясниться. Вамъ извстно положеніе моего сына, можетъ-быть лучше чмъ ему самому. (Роджеръ кивнулъ головой утвердительно, во не сказалъ ничего.) Что ему длать? Единственный исходъ изъ его положенія — это женитьба на богатой. Онъ красивъ, съ этимъ вы должны согласиться.
— Да, природа не обидла его.
— Мы должны брать его такимъ каковъ онъ есть. Онъ былъ отданъ въ военную службу въ ранней юности и былъ еще очень молодъ когда вступилъ во владніе своимъ небольшимъ состояніемъ. Онъ конечно могъ бы вести себя благоразумне, но много ли молодыхъ людей которые въ такомъ положеніи ведутъ себя благоразумно? Какъ бы то ни было, но у него не осталось ничего.
— Я это знаю.
— И поэтому разв не необходимо женить его на двушк съ состояніемъ?
— Я называю это украсть деньги у двушки, леди Карбери.
— О, Роджеръ, какъ вы строги.
— Я не знаю что лучше, быть строгимъ или черезчуръ снисходительнымъ.
— Я думаю что съ женщинами лучше быть нсколько снисходительнымъ. Поймите что Мери Мельмотъ пойдетъ за Феликса не иначе какъ если полюбитъ его.
— А любитъ онъ ее?
— Почему ему не любить ея? Разв двушка съ состояніемъ должна быть непремнно лишена способности нравиться? Она конечно не прочь выйти замужъ и почему ей не выйти за Феликса, если онъ понравится ей больше другихъ? Разв вы не сочувствуете моему желанію доставить ему такое положеніе въ свт которое не унижало бы ни нашего имени, ни вашей фамиліи?
— Намъ лучше не говорить о фамиліи, леди Карбери.
— Но я такъ много думаю о ней.
— Я никогда не соглашусь что фамилія выиграетъ отъ союза съ дочерью такого человка какъ Мельмотъ. Я считаю такой союзъ униженіемъ для фамиліи, и вс деньги Meльмота, если онъ дйствительно иметъ ихъ, по моимъ устарлымъ понятіямъ ни мало не смягчаютъ униженія. Когда люди намреваются вступить въ бракъ, они должны знать кое-что другъ о друг. Кто знаетъ что-нибудь о Мельмот? Можно ли быть увреннымъ что эта двушка дйствительно его дочь?
— Онъ все равно отдастъ ей ея состояніе когда она выйдетъ замужъ.
— Да, все сводится къ одному. Люди говорятъ прямо что онъ авантюристъ и мошенникъ. Никто и не думаетъ считать его джентльменомъ. Вс соглашаются что онъ наживаетъ деньги не честными коммерческими путями, а какими-то таинственными плутнями, какъ карточный шулеръ. Это такой человкъ котораго мы не пустили бы къ себ въ кухню, не только къ своему столу, еслибы судили о немъ по его личнымъ достоинствамъ. Но онъ постигъ искусство наживать деньги, и мы не только терпимъ его, но гоняемся за нимъ какъ хищныя птицы.
— Вы хотите сказать что Феликсъ не долженъ жениться на этой двушк если даже они любятъ другъ друга?
Онъ съ отвращеніемъ покачалъ головой, зная что всякая претензія на любовь была притворствомъ и обманомъ не только со стороны молодаго человка, но и со стороны его матери. Онъ не могъ высказать этого прямо, но ему хотлось дать ей понять что онъ это знаетъ.
— Мн боле нечего сказать вамъ на этотъ счетъ, продолжалъ онъ.— Еслибы все это длалось въ Лондон, я не сталъ бы вмшиваться, это не мое дло. Когда же мн говорятъ что эта двушка въ моемъ сосдств, что она гоститъ въ такомъ дом какъ Кавершамъ и что Феликсъ прідетъ сюда чтобы быть поближе къ своей добыч, и когда меня просятъ принять участіе въ этомъ дл, я поневол долженъ высказать свое мнніе. Я не имлъ ничего противъ того чтобы сынъ вашъ пріхалъ въ мой домъ, потому что онъ вамъ сынъ, а мой родственникъ, но я желалъ бы чтобъ онъ выбралъ какое-нибудь другое мсто для дла которое онъ иметъ въ виду.
— Если вы желаете, Роджеръ, мы удемъ. Мн тяжело будетъ сказать объ этомъ Гетт, но мы удемъ.
— Я этого вовсе не желаю.
— Но вы говорите такія ужасныя вещи! Можемъ ли мы остаться посл этого? Судя по вашимъ словамъ, вы не видите въ Феликс ничего кром дурнаго.
Она взглянула на него какъ бы ожидая что онъ скажетъ что-нибудь въ опроверженіе ея словъ, въ утшеніе ей, но слова ея были справедливы, и ему нечего было сказать ей: она была не особенно чувствительна къ осужденію подразумваемому или высказываемому, она уже много вытерпла въ своей жизни и готова была терпть и впредь. Еслибъ онъ осуждалъ ее самое или Генріетту, она помирилась бы съ этимъ ради ожидаемыхъ выгодъ, она простила бы осужденіе тмъ охотне что оно можетъ-быть было бы не вполн заслужено. Но за сына она готова была стоять всми силами. Кром нея, некому было заступиться за него.
— Очень жаль, Роджеръ, что мы обезпокоили васъ своимъ посщеніемъ, но я полагаю что намъ лучше ухать, сказала она.— Вы очень жестоки.
— Я не хотлъ быть жестокимъ.
— Вы говорите что Феликсъ гоняется за этою двушкой какъ хищная птица за своею добычей, что онъ прідетъ сюда чтобы быть поближе къ своей добыч. Разв это не жестоко? Вамъ слдовало бы помнить что я его мать.
Она выразила свое чувство оскорбленія такъ хорошо что Роджеру стало отыдно за себя. Онъ подумалъ что дйствительно былъ слишкомъ рзокъ, но не зналъ какъ загладить сказанное.
— Мн очень жаль если я оскорбилъ васъ, сказалъ онъ.
— Да, вы оскорбили меня. Я пойду теперь домой. Какъ жестокъ свтъ. Я пріхала сюда разчитывая насладиться спокойствіемъ и солнечнымъ свтомъ, и въ самомъ начал вынесла бурю.
— Вы спросили меня о Мельмотахъ, и я былъ вынужденъ высказать свое мнніе. Не думайте что я имлъ намреніе оскорбить васъ.
Посл этого они оба замолчали и молча прошли до двери дома, гд онъ остановилъ ее и заговорилъ опять:
— Если я слишкомъ погорячился, я прошу у васъ извиненія.
Она поклонилась и улыбнулась, но улыбкой не выражавшей прощенія, и хотла пройти въ домъ.
— Пожалуста не думайте объ отъзд, леди Карбери, прибавилъ онъ.
— Я пойду теперь въ свою комнату. У меня такъ болитъ голова что я едва стою на ногахъ.
Было около шести часовъ пополудни, время когда онъ обыкновенно ходилъ на ферму чтобы видться съ возвращавшимися работниками, но теперь онъ простоялъ нсколько времени неподвижно на мст гд его оставила леди Карбери, потомъ медленно дошелъ до моста и слъ на перила. Неужели она дйствительно удетъ разсерженная изъ его дома и увезетъ съ собою дочь? Неужели ему придется разстаться такимъ образомъ съ единственнымъ существомъ которое онъ любилъ? Онъ былъ человкъ уважавшій законы гостепріимства и думавшій что принимая людей въ свой домъ человкъ обязанъ обращаться съ ними добре и внимательне чмъ гд-нибудь въ другомъ мст. Къ тому же люди носившіе одно съ нимъ имя имли по его понятіямъ большее право чмъ вс другіе на гостепріимство въ Карбери. И если на свт была особа которую онъ всегда радъ былъ успокоить въ своемъ дом, для которой онъ сдлалъ бы, еслибы могъ, и воздухъ мягче, и цвты прекрасне, которой онъ сказалъ бы, еслибы способенъ былъ произносить такія слова, что она будетъ всегда властительницей надъ нимъ, надъ его домомъ и надъ всмъ что онъ иметъ, любитъ ли она его, или нтъ, если была такая особа, то это была его кузина Гетта. Теперь же леди Карбери объявила ему что онъ былъ такъ грубъ съ ней что она и ея дочь должны ухать изъ его дома.
И у него не было оправданія. Онъ дйствительно былъ грубъ. Правда что онъ не могъ выразить свое мнніе не употребляя рзкихъ словъ и не считалъ также себя въ прав утаить свое мнніе, но въ эту минуту сознаніе что онъ былъ правъ не утшало его. Она сказала что ему слдовало бы помнить что Феликсъ ея сынъ, она превосходно сыграла роль оскорбленной матери. Сердце его было такъ мягко что хотя онъ зналъ лживость матери и негодность сына, но онъ очень жаллъ что обидлъ ее. Просидвъ съ полчаса на мосту, онъ пошелъ домой чтобы переодться къ обду и приготовиться къ извиненію. Въ дверяхъ дома, какъ бы поджидая его, стояла Гетта. На груди ея была роза которую онъ принесъ въ ея комнату, и когда онъ подходилъ къ ней ему показалось что она смотритъ на него милостливе чмъ когда-либо.
— Мистеръ Карбери, сказала она,— мама такъ огорчена.
— Боюсь что я оскорбилъ ее.
— Нтъ, не этимъ, но тмъ что вы такъ сердитесь на Феликса.
— Я сержусь на себя за то что огорчилъ ее, такъ сержусь что вы себ представить не можете.
— Она знаетъ какъ вы добры.
— Нтъ, я совсмъ не добръ. Я былъ очень грубъ съ ней. Она такъ оскорбилась что выразила намреніе ухать въ Лондонъ.
Онъ остановился, ожидая что она скажетъ что-нибудь, но она не знала что сказать.
— Мн было бы очень больно еслибы вы и она ухали въ гнв на меня.
— Я не думаю что она удетъ.
— А вы?
— Я совсмъ не сержусь. Я никогда не сочла бы себя въ прав сердиться на васъ. Я только желала бы чтобы Феликсъ былъ лучше. Но говорятъ что вс люди въ молодости дурны, а съ годами исправляются. Онъ занимается теперь чмъ-то въ Сити, онъ тамъ какой-то директоръ, и мама надется что это принесетъ ему пользу.
Роджеръ не могъ выразить никакой надежды на этотъ счетъ, не могъ даже притвориться что одобряетъ директорство.
— Во всякомъ случа пусть онъ попробуетъ, прибавила Генріетта.
— Милая Гетта, я желалъ бы только чтобъ онъ былъ похожъ на васъ.
— Двушки совсмъ другое.
Только поздно вечеромъ, много спустя посл обда, ршился Роджеръ извиниться формально предъ леди Карбери. Но лучше поздно чмъ никогда, и извиненіе было наконецъ принято.
— Мн кажется что я былъ грубъ съ вами когда говорилъ о Феликс и я прошу у васъ прощенія.
— Вы были только энергичны.
— Джентльмену непозволительно быть грубымъ съ женщиной и никому непозволительно быть грубымъ со своими гостями. Надюсь что вы простите меня.
Вмсто отвта она протянула ему руку и улыбнулась, и ссора была кончена.
Леди Карбери поняла все значеніе своего торжества и ршилась воспользоваться имъ вполн. Хозяинъ Карбери-Голла не будетъ длать никакихъ замчаній если Феликсъ прідетъ въ Карбери-Голлъ и отправится оттуда въ Кавершамъ. Роджеръ будетъ воздерживаться отъ всякихъ замчаній на этотъ счетъ, онъ будетъ стараться загладить свою прежнюю грубость. Леди Карбери все это сообразила и взвсила. Роджеръ тоже понялъ это и хотя онъ былъ мягокъ и учтивъ въ обращеніи, стараясь сдлать домъ свой пріятнымъ для своихъ гостей, но онъ чувствовалъ что былъ лишенъ своего несомнннаго права порицать сношенія съ Мельмотами. Вечеромъ получена была записка или лучше сказать цлая связка пригласительныхъ записокъ изъ Кавершама. Та которая была адресована къ Роджеру имла форму письма. Леди Помона извщала что Лонгестаффы должны были отказаться отъ удовольствія обдать въ Карбери, такъ какъ у нихъ былъ полонъ домъ гостей. Леди Помона надялась что мистеръ Карбери и его родственницы, которыя, какъ она слышала, гостятъ у него, сдлаютъ Лонгестаффамъ удовольствіе отобдать у нихъ въ слдующій понедльникъ или вторникъ, когда для нихъ будетъ удобне. Къ этому письму были приложены пригласительныя записки для леди Карбери, для ея дочери и для сэръ-Феликса. Роджеръ передалъ ихъ леди Карбери и спросилъ какъ она желаетъ поступить. Тонъ его голоса покоробилъ ее, въ немъ слышалась его прежняя рзкость. Однако она не преминула воспользоваться своимъ недавнимъ торжествомъ.
— Я желала бы похать, сказала она.
— Самъ я конечно не поду, сказалъ Роджеръ,— но вы можете отправиться безъ всякихъ затрудненій. Отвтьте немедленно, слуга ихъ ждетъ.
— Въ понедльникъ будетъ удобне. Но конечно только въ томъ случа если вы не ждете никого къ себ.
— Я не жду никого.
— Я думаю отвтить что мы вс, я, Гетта и Феликсъ, принимаемъ ихъ приглашеніе.
— Я не могу дать никакого совта на этотъ счетъ, сказалъ Роджеръ, думая въ то же время какъ было бы восхитительно еслибы Генріетта осталась съ нимъ и какъ предосудительно везти ее въ Кавершамъ для свиданія съ Мельмотами.
Бдная Гетта не могла выразить никакого мннія на этотъ счетъ. Она не имла ни малйшаго желанія видться съ Мельмотами, но съ другой стороны, ей не хотлось обдать вдвоемъ съ своимъ кузеномъ Роджеромъ.
— Я такъ и сдлаю, сказала леди Карбери посл минутнаго размышленія.— Вы очень добры что даете намъ возможность хать.
— Вы свободны поступать здсь какъ вамъ угодно, отвчалъ онъ тмъ тономъ котораго леди Карбери боялась.
Четверть часа спустя Кавершамскій слуга отправился домой съ двумя письмами — однимъ отъ Роджера, выражавшаго сожалніе что онъ не можетъ пріхать, другимъ отъ леди Карбери, извщавшей что она, дочь ея и сынъ принимаютъ съ величайшимъ удовольствіемъ приглашеніе обдать въ понедльникъ въ Кавершам.

XVI. Епископъ и священникъ.

День въ который леди Карбери пріхала къ своему родственнику, прошелъ бурно. Роджеръ Карбери былъ суровъ и леди Карбери пострадала отъ его суровости или по крайней мр такъ хорошо притворилась страдающей что заставила его думать что онъ дйствительно былъ виноватъ противъ нея. Она выразила намреніе ухать немедленно въ Лондонъ, и согласившись остаться, осталась съ самою несносною женскою головною болью. Она одержала побду, но побда досталась ей только посл бури. Слдующее утро прошло очень спокойно. Вопросъ о свиданіи съ Мельмотами былъ ршенъ и не было надобности возобновлять разговоръ объ этомъ. Роджеръ тотчасъ же посл завтрака ушелъ на ферму, сказавъ дамамъ что экипажъ къ ихъ услугамъ.— Но боюсь что вы соскучитесь, катаясь по нашимъ полямъ, прибавилъ онъ. Леди Карбери сказала что она никогда не скучаетъ когда остается одна съ книгами. Прежде чмъ уйти, онъ зашелъ въ садъ, сорвалъ розу и принесъ ее Генріетт. Онъ только улыбнулся, подавая ей цвтокъ. Онъ ршилъ не говорить ей о своей любви до понедльника, когда ея мать и братъ удутъ въ Кавершамъ, а она, какъ онъ надялся, согласится остаться съ нимъ. Принимая цвтокъ, она подняла на него глаза и шепотомъ поблагодарила его. Она вполн цнила правдивость и честность его характера и могла бы любить его очень горячо, какъ родственника, еслибъ онъ согласился удовольствоваться такою любовью. Въ глубин сердца она начала принимать его сторону противъ матери и брата и чувствовала что онъ могъ быть для нея самымъ врнымъ руководителемъ. Но могла ли она имть руководителемъ человка который былъ влюбленъ въ нее и которому она не могла отвчать тмъ же?
— Боюсь, душа моя, что мы проведемъ здсь время не совсмъ пріятно, сказала леди Карбери дочери.
— Почему вы такъ думаете, мама?
— Скучно будетъ. Нашъ родственникъ лучшій другъ въ мір и былъ бы лучшимъ мужемъ какого только можно выбрать изъ всхъ англійскихъ джентльменовъ, но при его теперешнемъ расположеніи, по мн онъ пренепріятнйшій хозяинъ. Какой вздоръ говорилъ онъ по поводу Мельмотовъ!
— Я сама не думаю, мама, чтобы Мельмоты могли быть пріятными людьми.
— Почему же они не могутъ быть настолько же пріятными людьми какъ вс другіе люди? Пожалуста не говори хоть ты такого вздора, Генріетта. Отъ сверхъестественно добродтельнаго Роджера поневол приходится выслушивать такія мннія, но тебя я прошу не подражать ему.
— Вы несправедливы, мама.
— А я нахожу что ты несправедлива когда говоришь дурно о людяхъ которые могутъ и хотятъ поставить на ноги Феликса. Одно твое слово можетъ уничтожить все что намъ удастся сдлать.
— Какое слово?
— Какое слово? Всякое слово. Если ты имешь какое-нибудь вліяніе на брата, ты должна торопить его съ этимъ дломъ. Я уврена что Мери пошла бы за него охотно. Она поручила ему обратиться къ ея отцу.
— Почему же онъ не обратится къ мистеру Мельмоту?
— Мн кажется что онъ стсняется своею бдностью. Но еслибы Роджеръ далъ понять что Феликсъ его наслдникъ и что со временемъ онъ будетъ сэръ-Феликсомъ Карбери изъ Карбери, мн кажется что даже старикъ Мельмотъ не сталъ бы противорчить.
— Какъ это возможно, мама?
— Если Роджеръ умретъ бездтнымъ Феликсъ будетъ его наслдникомъ.
— Вамъ не слдовало бы думать объ этомъ, мама.
— Какъ ты смешь учить меня о чемъ мн слдуетъ думать и о чемъ не слдуетъ? Разв мн не слдуетъ думать о моемъ сын? Разв онъ для меня не дороже всхъ въ мір? И я говорю правду. Еслибы Роджеръ умеръ, твой братъ сдлался бы сэръ-Феликсомъ Карбери изъ Карбери.
— Но, мама, онъ проживетъ еще долго и будетъ имть семейство. Это очень возможно.
— Однако ты говоришь что онъ такъ старъ что теб не хочется глядть на него.
— Я никогда не говорила этого, мама. Если я называла его старикомъ, это была шутка. Я никогда не говорила что онъ слишкомъ старъ для женитьбы. Многія женятся старше его.
— Если ты не пойдешь за него, онъ не женится никогда. Онъ такъ настойчивъ и упрямъ что никакія перемны для него невозможны. Онъ будетъ тосковать о теб пока не сдлается старымъ мизантропомъ. Еслибы ты вышла за него я была бы очень рада. Ты мое дитя какъ и Феликсъ. Но если ты намрена остаться непреклонной, я желала бы чтобы Мельмотамъ дано было понять, что состояніе и титулъ будутъ со временемъ соединены въ рукахъ Феликса.
— Кто же долженъ сказать это?
— Въ этомъ-то и дло. Роджеръ такъ горячъ и такъ преисполненъ предразсудками что съ нимъ нельзя говорить о такихъ простыхъ вещахъ.
— О, мама, неужели вы скажете что… что этотъ домъ долженъ перейти посл его смерти къ Феликсу?
— Онъ не умретъ отъ этого ни однимъ днемъ раньше.
— Вы не ршитесь сказать ему этого, мама.
— Нтъ ничего на что я не ршилась бы для моихъ дтей. Но не смотри такъ испуганно, Генріетта. Я не скажу ему ничего подобнаго. Онъ не настолько проницателенъ чтобы понять какую неоцнимую услугу онъ могъ бы оказать намъ, ничмъ не повредивъ себ.
У Генріетты едва не сорвался съ языка отвтъ что ихъ родственникъ достаточно проницателенъ чтобы понять что бы то ни было, но что онъ слишкомъ честенъ чтобы принять участіе въ подобномъ дл. Между матерью и дочерью въ этотъ разъ не было сочувствія. Генріетта начала понимать въ какомъ лабиринт интригъ привыкла жить ея мать и почувствовала къ нимъ отвращеніе и презрніе. Но она считала своею обязанностью воздерживаться отъ возраженій.
Посл полудня леди Карбери приказала заложить лошадь и отправилась въ Бикльсъ чтобы послать сыну телеграмму заключавшуюся въ слдующихъ словахъ: ‘ты долженъ обдать въ Кавершам въ понедльникъ. Прізжай если можешь въ субботу. Она тамъ’. Леди Карбери долго думала надъ выраженіями своей телеграммы. Телеграфистка могла догадаться кто была ‘она’ и съ какою цлью сообщалось что ‘она’ въ Кавершам и могла разгласить это. Съ другой стороны, необходимо было увдомить Феликса на что онъ могъ разчитывать. Онъ общалъ пріхать въ субботу съ тмъ чтобъ ухать въ понедльникъ и еслибъ она не предупредила его, онъ по всей вроятности нашелъ бы предлогъ чтобъ ухать въ понедльникъ и отдлаться отъ Лонгестаффовъ и ихъ обда. Еслибы написать ему только чтобъ онъ пріхалъ на понедльникъ, онъ пропустилъ бы случай видться съ Мери въ воскресенье. Леди Карбери хотлось залучить его на боле долгій срокъ и самымъ врнымъ средствомъ для этого было сообщить ему что наслдница уже пріхала въ Кавершамъ. Возвратясь домой леди Карбери заперлась въ своей спальн и проработала часа два надъ статьей которую готовила для Breakfast Table. Никто не имлъ права упрекнуть ее въ лности. Затмъ она вышла въ садъ и гуляя одна развивала въ голов планъ новой книги которую собиралась написать.. Что бы ни случилось, она будетъ продолжать работать, говорила она себ. Если Карбери будутъ несчастны, то никакъ не по ея вин. Генріетта провела весь день одна. Она не видала Роджера отъ завтрака до самаго обда, но весь день она думала только о немъ, думала какъ онъ добръ, какъ честенъ, какъ онъ въ прав разчитывать на дружбу съ ея стороны. Мать ея считала его человкомъ отжившимъ, только потому отжившимъ что онъ имлъ несчастіе полюбить ее. Неужели онъ дйствительно такъ постояненъ что никогда не женится если она не согласится быть его женой? Она начала думать объ немъ съ большею нжностью чмъ прежде, но все еще была уврена что не могла полюбить его. Она обязана можетъ-быть выйти за него не любя его, потому что онъ такъ добръ, но любить его она не можетъ.
Вечеромъ пріхали епископъ, жена его, мистрисъ Ельдъ, Гепворты изъ Эрдли и отецъ Джонъ Баргамъ, католическій священникъ изъ Бикльса. Всхъ собралось восемь человкъ, лучшее число для небольшаго общества дамъ и мущинъ за обденнымъ столомъ, когда нтъ хозяйки чтобы занять мсто противъ хозяина. Гепвортъ слъ противъ мистера Карбери, епископъ противъ патера, а дамы по четыремъ угламъ стола. Роджеръ всегда очень заботился о комфорт своихъ гостей, хотя никогда не говорилъ объ этомъ. Въ гостиной онъ былъ особенно любезенъ съ молодымъ священникомъ и представилъ его епископу, его жен и своимъ родственницамъ. Генріетта слдила за своимъ кузеномъ весь вечеръ и принуждена была сознаться что въ своемъ дом онъ былъ образцомъ любезности. Она, конечно, знала это и прежде, но она никогда не наблюдала за нимъ такъ какъ теперь, когда ей сказали что онъ умретъ неженатымъ и бездтнымъ, потому что она не хочетъ быть его женой и матерью его дтей.
Епископъ былъ человкъ лтъ шестидесяти, очень здоровый и красивый, съ волосами только-что начинавшими сдть, съ ясными глазами, пріятнымъ ртомъ и полнымъ подбородкомъ, шести футовъ роста, широкоплечій, съ большими руками и съ ногами какъ бы созданными для клерикальныхъ панталонъ и чулокъ. Кром жалованья онъ имлъ свое независимое состояніе и такъ какъ онъ не здилъ въ Лондонъ и не имлъ дтей, то могъ жить въ провинціи какъ вельможа. И онъ жилъ какъ вельможа и былъ очень популяренъ. Бдные обожали его, т изъ духовныхъ лицъ его епархіи которыя не были фанатиками въ своей теологіи считали его образцовымъ епископомъ, фанатики же называли его человкомъ раболпнымъ, потому что онъ не хотлъ примкнуть ни къ какой партіи. На самомъ дл это былъ человкъ безкорыстный, любившій своего ближняго какъ самого себя, прощавшій вс обиды, отъ души благодарившій Бога за свой хлбъ насущный и горячо молившійся объ избавленіи отъ искушеній. Но я сомнваюсь способенъ ли онъ былъ проповдывать какое-нибудь опредленное вроученіе и даже могъ ли онъ опредлить ясно свое собственное вроисповданіе. Неизвстно также былъ ли онъ свободенъ отъ религіозныхъ сомнній. Если они у него были, онъ никогда не заикался о нихъ даже своей жен. Но судя по тону его голоса и по его взгляду, вы сказали бы что онъ не знакомъ съ мучительною агоніей какую должны производить подобныя сомннія въ душ человка въ его положеніи. Однако было замчено что онъ никогда не говорилъ о своей собственной вр. Онъ былъ усерденъ въ проповдываніи и проповди его были всегда кратки, сильны и назидательны. Онъ былъ неутомимъ въ заботахъ о благосостояніи своихъ прихожанъ и домъ его былъ постоянно открытъ для нихъ. Онъ принималъ горячее участіе въ постройк каждой церкви въ его епархіи. Онъ заботился о школахъ и ревностно хлопоталъ объ улучшеніи полсженія бдныхъ. Но никто никогда не слыхалъ отъ него что человческая душа спасется или погибнетъ, смотря по тому какую религію кто исповдуетъ. Во всей Англіи можетъ-быть не было епископа такъ любимаго и такъ полезнаго какъ епископъ Элгамскій.
Человка боле непохожаго на епископа Элгамскаго чмъ патеръ Баргамъ, римско-католическій священникъ Бикльса, трудно себ представить, хотя оба они были несомннно хорошіе люди. Патеръ Баргамъ былъ ростомъ не выше пяти футовъ девяти дюймовъ, но такъ тонокъ, такъ худъ чта казался высокимъ. Волосы у него были густые, темно каштановые и коротко остриженные по обычаю его церкви, но онъ такъ усердно трепалъ ихъ руками что всегда казался лохматымъ. Это была привычка пріобртенная еще въ ранней юности, когда у него были длинные кудри падавшіе на лобъ. Разговаривая онъ постоянно водилъ рукой по волосамъ или забывшись держалъ ее на голов. У него былъ высокій и широкій лобъ, глаза темно-голубые и очень большіе, тонкій, длинный носъ, худыя, ввалившіяся щеки, красивый большой ротъ и широкій, твердый подбородокъ. Кром своего священническаго жалованья, которое едва хватало ему на пропитаніе, онъ не имлъ ровно ничего, но не было человка равнодушне отца Баргама къ матеріальнымъ благамъ. Онъ былъ младшимъ сыномъ небогатаго помщика, и былъ посланъ въ Оксфордъ дли полученія священническаго сана, но наканун своего посвященія онъ объявилъ себя римскимъ католикомъ. Семейство его было очень огорчено этимъ, но не ссорилось съ нимъ пока онъ не обратилъ въ католичество одну изъ своихъ сестеръ. Изгнанный за это изъ дома онъ однако усплъ обратить своими письмами и другихъ сестеръ. Посл этого отецъ совершенно отказался отъ него. Но Джонъ Баргамъ не жаловался. Страдать за вру онъ считалъ неизбжнымъ условіемъ своей жизни. Его обращеніе не доставило бы ему такого счастія и удовлетворенія какъ теперь, еслибъ оно не навлекло на него гоненій, общественнаго униженія и бдности. Онъ думалъ что отецъ его какъ протестантъ — по его понятіямъ протестанты и язычники были одно и то же — былъ правъ поссорившись съ нимъ. Но онъ любилъ отца и возносилъ безконечныя молитвы къ святымъ о его обращеніи.
Врить и повиноваться, подчинить свой разсудокъ власти другаго или другихъ, руководиться во всемъ указаніями авторитетовъ отецъ Баргамъ считалъ долгомъ всякаго человка. Такъ какъ вра есть все, и сама по себ достаточна для спасенія человка, говорилъ онъ, то добрая нравственность не иметъ никакого значенія и есть только ея естественный результатъ. Догматы его церкви имли значеніе религіи для отца Баргама и всегда готовый доказывать ихъ справедливость, равнодушный къ вражд которую могла навлечь на него его ревность, онъ проловдывалъ ихъ благовременно и безвременно. Длать все возможное для обращенія людей въ свою вру было единственною задачей которую онъ видлъ предъ собой. Можетъ-быть во всю жизнь ему удастся обратить только одного заблуждающагося, думалъ онъ, можетъ быть удастся только полу обратить кого-нибудь или только смутить чью-нибудь душу настолько чтобы приготовить ее къ принятію дальнйшаго ученія, но и для этого стоитъ пожертвовать жизнью. Онъ готовъ сять смя, но если это не дано ему, онъ будетъ готовить почву для посва.
Патеръ Баргамъ поселился въ Бикльс очень недавно, но Роджеръ Карбери сразу замтилъ что онъ былъ джентльменъ и по происхожденію, и по воспитанію, замтилъ также что онъ былъ очень бденъ и замтивъ это протянулъ ему руку помощи. Молодой патеръ принялъ гостепріимство своего сосда безъ всякихъ затрудненій и однажды шутя высказалъ что охотно придетъ обдать въ Карбери потому что чувствуетъ сильную потребность въ сытномъ обд. Онъ принималъ подарки изъ фруктоваго сада и птичьяго двора Карбери, говоря что онъ слишкомъ бденъ чтобъ отказываться отъ чего бы то ни было. Откровенность отца Баргама во всемъ что касалось его самого обворожила Роджера, и расположеніе его къ молодому человку не поколебалось даже посл того какъ однажды вечеромъ, въ гостиной Карбери, отецъ Баргамъ приступилъ къ обращенію своего хозяина. ‘Я уважаю вашу религію’, сказалъ Роджеръ,— ‘но она не годится для меня’. Патеръ однако не хотлъ оставить его въ поко. Если не удастся посять смя, онъ по крайней мр вспашетъ почву. Онъ уже усплъ повторить свою попытку раза два или три, и Роджеръ началъ тяготиться этимъ. Но патеръ относился къ своему длу горячо, а такая горячность внушаетъ уваженіе. Къ тому же Роджеръ былъ увренъ что проповди отца Баргама, какъ ни были он несносны, не могли повредить ему. Потомъ ему пришло однажды въ голову что онъ зналъ элгамскаго епископа двнадцать лтъ и ни разу не слыхалъ отъ епископа ничего похожаго на религіозную проповдь, кром какъ съ каедры, между тмъ какъ католическій патеръ, который былъ для него чуткимъ человкомъ, постоянно говорилъ съ нимъ о своей религіи. Роджеръ не былъ склоненъ къ отвлеченнымъ размышленіямъ и ему казалось что съ епископомъ пріятне имть дло чмъ съ патеромъ.
Леди Карбери за обдомъ сіяла улыбками и любезностью. Никто глядя на нее не подумалъ бы что сердце ея было обременено тяжелыми заботами. Она сидла между епископомъ и Роджеромъ и искусно поддерживала разговоръ съ обоими. Она и прежде встрчалась съ епископомъ и однажды завела съ нимъ разговоръ о своей душ. Тонъ перваго отвта добраго старика показалъ ей ея ошибку, и она уже не повторяла ея. Она обыкновенно говорила о своемъ ум съ мистеромъ Альфомъ, о своемъ сердц съ мистеромъ Броуномъ, о своемъ тл и его нуждахъ съ мистеромъ Букеромъ. Она готова была поговорить при удобномъ случа и о душ своей, но была слишкомъ умна чтобы навязывать эту тему кому бы то ни было. За обдомъ она горячо воспвала прелести Карбери и его окрестностей.
— Я также нахожу что Суффокъ очень пріятное графство, сказалъ епископъ,— и такъ какъ мы живемъ только въ двухъ миляхъ отъ Норфока, я скажу то же самое и о Норфок. Жалка та птица которая не хвалитъ своего гнзда.
— Я люблю провинцію гд остались провинціальныя чувства, сказала леди Карбери.— Стаффордширъ, Ворвикширъ, Чеширъ и Ланкаширъ превратились въ большіе города и утратили всякія мстныя отличія.
— А мы все еще сохранили свое прозвище ‘глупаго Суффока’, сказалъ епископъ.
— Незаслуженное прозвище.
— Настолько же незаслуженное какъ и вс другіе общіе эпитеты. Мн кажется что мы только сонный народъ. У васъ нтъ ни каменнаго угля, ни желза, ни прекрасныхъ видовъ, какъ въ озерной стран, ни рыбныхъ ркъ, какъ въ Шотландіи, ни дичи.
— А куропатки, заступилась леди Карбери съ милою энергіей.
— Да, у насъ есть куропатки, есть прекрасныя церкви, есть сельди въ ркахъ. Не нужно только требовать съ насъ слишкомъ многаго. Мы не можемъ плодиться и множиться съ такою быстротой какъ это длается въ большихъ городахъ.
— Поэтому-то я и люблю эту часть Англіи. Какая польза отъ многолюдства?
— Земля должна населяться, леди Карбери.
— О, да, сказала леди Карбери съ оттнкомъ благоговнія въ голос, такъ какъ ей показалось что епископъ намекнулъ на какое-то божественное опредленіе.— Земля должна населяться, но что касается меня, я больше люблю деревню чмъ городъ.
— Также какъ и я, сказалъ Роджеръ.— И я люблю Суффокъ. Народъ у насъ добросердеченъ и радикализмъ не такъ распространенъ какъ въ другихъ мстахъ. Бдные снимаютъ шляпы предъ богатыми, а богатые заботятся о бдныхъ. У васъ сохранилось кое-что отъ старыхъ англійскихъ нравовъ.
— Это такъ хорошо, сказала леди Карбери.
— Сохранилось у насъ кое-что и отъ стараго англійскаго невжества, сказалъ епископъ.— Тмъ не мене я надюсь что и мы идемъ впередъ. Какіе у васъ прекрасные цвты, мистеръ Карбери. Мы можемъ по крайней мр похвалиться что умемъ разводить цвты.
Мистрисъ Ельдъ, жена епископа, сидла рядомъ со священникомъ и чувствовала нкоторый страхъ къ своему сосду. Она была можетъ-быть нсколько тверже своего мужа въ протестантизм. Она допускала что мистеръ Баргамъ, сдлавшись католическимъ священникомъ, могъ остаться джентльменомъ, но не была уврена что ей и ея мужу прилично имть дло съ нимъ. Встрча съ патеромъ не была для нихъ неожиданностью. Мистеръ Карбери предупреждалъ ихъ объ этомъ, и епископъ объявилъ что будетъ очень радъ познакомиться съ католическимъ священникомъ. Тмъ не мене мистрисъ Ельдъ сомнвалась. Она никогда не ршалась высказать свое мнніе, посл того какъ епископъ высказалъ свое, но она была уврена что хорошее хорошо, а дурное дурно, и что римскіе католики люди нехорошіе и поэтому должны быть избгаемы. Но мистеръ Баргамъ принадлежалъ несомннно къ хорошей фамиліи и это нсколько смягчало дло.
Мистеръ Баргамъ всегда приступалъ къ своему длу осторожно и постепенно. Молчаливое смиреніе съ котораго онъ начиналъ было равносильно горячему энтузіазму до котораго онъ доходилъ позже. Мистрисъ Ельдъ сочла нужнымъ сказать ему нсколько учтивыхъ словъ, и онъ отвчалъ ей съ такою застнчивою скромностью что она едва не отказалась отъ своего предубжденія противъ его профессіи. Она заговорила о бдныхъ Бикльса. Они пьютъ слишкомъ много пива, говорила она, а женщины кром того любятъ наряжаться. На какія деньги покупаютъ он удивительныя шляпки въ которыхъ являются по воскресеньямъ? Мистеръ Баргамъ соглашался со всмъ что она говорила. У него уже конечно былъ готовъ планъ какъ заставить мистрисъ Ельдъ ввести ежедневныя мессы въ дом ея мужа, но въ этотъ разъ онъ даже не приступилъ къ его исполненію. Онъ сдлалъ только какой-то случайный намекъ на усердіе къ церкви ‘нашихъ’, но мистрисъ Ельдъ тотчасъ же выпрямилась и заговорила о погод.
Когда дамы удалились, епископъ обратился къ священнику и спросилъ какого онъ мннія о нравственности обитателей Бикльса. Мистеръ Баргамъ очевидно полагалъ что его прихожане были нравственне другихъ, хотя были бдне.
— Но Ирландцы вс пьютъ, сказалъ мистеръ Гепвортъ.
— Однако не такъ много какъ Англичане, возразилъ священникъ.— И не думайте что вся моя паства состоитъ изъ Ирландцевъ. Большая часть ея Англичане.
— Удивительно какъ мы мало знакомы съ нашими сосдями, сказалъ епископъ.— Я конечно зналъ что въ моей епархіи есть нсколько лицъ принадлежащихъ къ вашей церкви. Я даже думалъ что знаю ихъ на перечетъ. Но я не подозрвалъ что въ близкомъ сосдств со мной есть католическія семейства.
— Изъ этого не слдуетъ, милордъ, что ихъ нтъ.
— Конечно не слдуетъ. Я говорю только что не знаю моихъ сосдей.
— Я думаю что въ Суффок католики преимущественно бдные, сказалъ Гепвортъ.
— Первыми послдователями Христа были тоже преимущественно бдные, замтилъ священникъ.
— Мн кажется что ваша аналогія не совсмъ правильна, возразилъ епископъ съ загадочною улыбкой.— Мы говорили о людяхъ исповдующихъ старую религію. Спаситель былъ проповдникомъ новой религіи. То что бдные въ простот сердца первые признали истину новой религіи вполн согласуется съ нашими понятіями о человческой природ. Но то что бдные держатся старой религіи, когда богатые уже покинули ее, мн кажется не совсмъ понятнымъ.
— Однако римскій народъ продолжалъ врить когда римскіе патриціи уже смотрли на своихъ боговъ какъ на полезныхъ пугалъ, сказалъ Карбери.
— Патриціи не покидали своей религіи явно. Народъ врилъ въ полномъ убжденіи что его властители тоже врятъ.
— Бдные были всегда солью земли, милордъ, сказалъ священникъ.
— Это ршаетъ вопросъ, отвчалъ епископъ и обратившись къ своему хозяину заговорилъ о приплод поросятъ на своемъ скотномъ двор. Отецъ Баргамъ обратился къ Гепворту и началъ доказывать ему что ошибочно было полагать что вс католики въ Суффок принадлежатъ къ бдному классу. Онъ можетъ указать на такихъ людей какъ A, и B, и С и D. Онъ гордится ихъ твердостью въ вр. Эти люди по его мннію были дйствительно солью земли и онъ надялся что они со временемъ обратятъ всю Англію къ ея прежнему вроисповданію. Епископъ былъ правъ, сказавъ что онъ не зналъ къ какой церкви принадлежали многіе изъ его сосдей, но отецъ Баргамъ, который еще не прожилъ въ графств одного года, зналъ поименно всхъ жившихъ въ немъ католиковъ.
— Вашъ патеръ очень усердный человкъ, сказалъ позже епископъ Роджеру Карбери,— и я не сомнваюсь что онъ превосходный джентльменъ, но мн кажется что онъ не скроменъ.
— Я люблю его за то что онъ ревностно исполняетъ то что считаетъ своимъ долгомъ, не заботясь о своихъ матеріальныхъ выгодахъ.
— Все это прекрасно, и я готовъ уважать его, во мн кажется что я не могъ бы говорить свободно въ его присутствіи.
— Я увренъ что онъ не повторилъ бы ничего.
— Можетъ-быть, но онъ старался бы постоянно взять верхъ надо мной.
— Не думаю чтобъ это было прилично для насъ, сказала мистрисъ Ельдъ своему мужу на пути домой.— Я говорю не изъ предубжденія, но протестанты все же протестанты, а католики — католики.
— Ты можешъ сказать то же самое о либералахъ и консерваторахъ, но ты вроятно не желаешь чтобъ они отказывались встрчаться другъ съ другомъ.
— Это не одно и то же, другъ мой. Что ни говори, а религія есть религія.
— Такъ и должно быть, сказалъ епископъ.
— Я конечно не хочу идти противъ тебя, другъ мой, но я право не, вижу необходимости Гвстрчаться съ отцомъ Баргамомъ.
— Я тоже не вижу необходимости встрчаться съ нимъ, сказалъ епископъ,— но если намъ случится встртиться, я буду обращаться съ нимъ учтиво.

XVII. Мери Мельмотъ выслушиваетъ любовное признаніе.

На слдующее утро пришла телеграмма отъ Феликса. Онъ увдомлялъ что прідетъ въ Бикльсъ въ этотъ день съ такимъ-то поздомъ и Роджеръ, по просьб леди Карбери, послалъ за нимъ экипажъ на станцію. Феликсъ однако не пріхалъ. Былъ еще поздъ на которомъ онъ могъ поспть къ обду, еслибъ обдъ былъ отложенъ на полчаса. Леди Карбери обратилась къ своему хозяину и боле взглядомъ чмъ словами попросила его за сына. Роджеръ нахмурилъ брови, что было у него невольнымъ движеніемъ при всякомъ неудовольствіи, однако согласился исполнить ея желаніе. Экипажей и выздныхъ лошадей въ Карбери было немного, всего-на-всего одна карета и пара лошадей, употреблявшихся иногда и для полевыхъ работъ. Самъ онъ приходилъ со станціи домой пшкомъ, поручая доставить багажъ какимъ-нибудь недорогимъ способомъ. Однако въ этотъ день экипажъ былъ посланъ на станцію вторично, потому что леди Карбери выразила надежду что это будетъ сдлано. Но сдлано это было съ величайшимъ неудовольствіемъ. Для леди Карбери сынъ ея былъ сэръ-Феликсъ, баронетъ, человкъ который по своей знатности и общественному положенію, а также и по своему намренію жениться на богатой наслдниц имлъ особое право на вниманіе. Для Роджера Карбери Феликсъ былъ порочнымъ молодымъ человкомъ недостойнымъ ни малйшаго уваженія и крайне для него антипатичнымъ. Тмъ не мене обдъ былъ отложенъ и экипажъ посланъ вторично. Но Феликсъ опять не пріхалъ Этотъ вечеръ прошелъ для Роджера, для леди Карбери и для Генріетты очень непріятно.
Около четырехъ часовъ утра въ дом произошелъ переполохъ. Баронетъ наконецъ пріхалъ. Не поспвъ ни на одинъ изъ вечернихъ поздовъ, онъ слъ въ вечерній дилижансъ и былъ высаженъ въ какомъ-то дальнемъ город, гд нанялъ лошадей чтобы дохать до Карбери. Роджеръ вышелъ встртить его въ халат, леди Карбери тоже вышла изъ своей комнаты. Сэръ-Феликсъ очевидно гордился собой что выдержалъ столько неудобствъ въ дорог. Роджеръ былъ совсмъ другаго мннія и не сказалъ почти ничего.
— Какъ ты перепугалъ насъ, Феликсъ, сказала леди Карбери.
— Я самъ перепугался не на шутку, когда увидалъ что мн придется тащиться пятнадцать миль на двухъ клячахъ которыя едва могли бжать рысью.
— Но почему ты не пріхалъ съ тмъ поздомъ который назначилъ?
— Никакъ не могъ выбраться изъ Сити, не задумался солгать баронетъ.
— Ты былъ вроятно въ правленіи?
На это сэръ-Феликсъ не далъ прямаго отвта. Роджеръ зналъ что въ правленіи нечего было длать когда Мельмотъ былъ въ деревн и что вообще у сэръ-Феликса не было никакихъ длъ въ Сити, что настоящею причиной его неаккуратности была его наглость, его безпечность. Молодой человкъ который самъ по себ былъ такимъ непріятнымъ гостемъ, который пріхалъ въ его домъ съ такою предосудительною цлью и вдобавокъ поднялъ его и весь домъ въ четыре часа утра, не счелъ даже нужнымъ извиниться.
— Жалкій молокососъ, пробормоталъ Роджеръ сквозь зубы.— Не задерживайте здсь леди Карбери, сказалъ онъ вслухъ.— Я покажу вамъ вашу комнату.
— Хорошо, хорошо, любезный другъ, отвчалъ сэръ-Феликсъ.— жаль что я потревожилъ васъ. Однако мн хотлось бы выпить содовой воды съ коньякомъ прежде чмъ лечь въ постель.
Это было новымъ ударомъ для Роджера.
— Не знаю есть ли у меня содовая вода, и если есть, я теперь не знаю гд найти ее. Водки я могу дать вамъ если вы пойдете со мной. Слово водка онъ произнесъ тономъ ясно показывавшимъ что, по его мннію, это былъ весьма предосудительный напитокъ. Тяжело было Роджеру. Чтобы напоить этого щенка, эту дворняжку, какъ онъ называлъ его про себя, онъ долженъ былъ сходить за ключомъ на верхъ. Онъ однако сдлалъ это и щенокъ выпилъ водку, не обращая ни малйшаго вниманія на дурное расположеніе духа своего хозяина. Уходя въ свою спальню, Феликсъ объявилъ что можетъ-быть сойдетъ внизъ только къ завтраку и что онъ желаетъ чтобъ утренній чай былъ присланъ ему въ его комнату.
— Онъ рожденъ чтобъ быть повшеннымъ и добьется этого, сказалъ про себя Роджеръ, уходя въ свою комнату.
Слдующій день былъ воскресенье и вс за исключеніемъ сэръ-Феликса отправились въ церковь. Леди Карбери въ деревн ходила въ церковь каждое воскресенье, въ город никогда. Она смотрла на посщеніе церкви какъ на полезный деревенскій обычай, подобный раннимъ обдамъ и продолжительнымъ прогулкамъ, и была уврена что если она не пойдетъ въ церковь, епископъ узнаетъ объ этомъ и будетъ недоволенъ. А она была расположена къ епископу. Она была расположена вообще ко всмъ епископамъ. Притомъ она считала долгомъ женщины жертвовать собой для общества. Что же касается прямой цли съ которой люди ходятъ въ церковь, леди Карбери никогда не думала о ней. Вернувшись домой, они застали Феликса на песчаной дорожк предъ домомъ, курящимъ сигару подъ открытымъ окномъ гостиной.
— Феликсъ, обратился къ нему Роджеръ,— уйдите съ еигарой подальше. Вы наполняете домъ табачнымъ дымомъ.
— Боже, что за предразсудки! сказалъ баронетъ.
— Пусть это будетъ предразсудкомъ, но я тмъ не мене прошу васъ исполнить мою просьбу.
Сэръ-Феликсъ бросилъ сигару съ огнемъ на дорожку. Роджеръ подошелъ и затопталъ ее ногой. Это было первою встрчей двухъ родственниковъ въ этотъ день.
Посл завтрака леди Карбери увела сына въ садъ и начала уговаривать его отправиться немедленно въ Кавершамъ.
— На какомъ чорт отправлюсь я туда?
— Твой кузенъ дастъ теб лошадь.
— Онъ золъ какъ раненый медвдь. Хотя онъ гораздо старше меня и родственникъ, и все такое, но я не намренъ выносить его дерзости. Будь я гд-нибудь въ другомъ мст, я отправился бы прямо въ конюшню и спросилъ бы лошадь и сдло.
— У Роджера хозяйство небольшое.
— Но у него вроятно есть лошадь и сдло, и человкъ чтобъ осдлать лошадь. Я не требую ничего особеннаго.
— Онъ сердится что вчера посылалъ за тобой два раза на станцію.
— Терпть не могу людей которые вчно думаютъ о мелочныхъ непріятностяхъ. Такіе люди хотятъ чтобы вс жили съ аккуратностью часовъ и если вы неспособны на это, они оскорбляютъ васъ. Я спрошу у него лошадь какъ спросилъ бы у всякаго другаго, и пусть онъ злится сколько ему угодно.
Полчаса спустя онъ отыскалъ своего кузена.
— Могу я взять лошадь чтобы създить въ Кавершамъ? спросилъ онъ.
— Я никогда не тревожу своихъ лошадей по воскресеньямъ, сказалъ Роджеръ.
Потомъ, подумавъ, онъ прибавилъ:
— Вы можете взять лошадь. Я распоряжусь.
Сэръ-Феликсъ удетъ во вторникъ и онъ, Роджеръ, будетъ самъ виноватъ если этотъ непріятный родственникъ прідетъ когда-нибудь опять въ Карбери, утшалъ онъ себя, глядя какъ сэръ-Феликсъ вызжалъ съ коннаго двора. Но черезъ минуту онъ вспомнилъ что сэръ-Феликсъ по всей вроятности долженъ былъ сдлаться со временемъ хозяиномъ Карбери. Даже въ томъ случа если Генріетта, какъ онъ все еще надялся, будетъ когда-нибудь хозяйкой Карбери, нельзя будетъ отказаться принимать ея брата. Роджеръ стоялъ на мосту, глядя на удалявшагося всадника и прислушиваясь къ стуку копытъ своей лошади. Молодой человкъ былъ дерзокъ во всхъ отношеніяхъ. Кто не знаетъ что только женщинамъ дозволяется здить галопомъ на лошадяхъ ихъ друзей. Джентльмены здятъ на чужихъ лошадяхъ рысью. У Роджера была только одна верховая лошадь, старая охотничья лошадь, которую онъ любилъ какъ друга. Теперь этотъ старый другъ, ноги котораго уже не были такъ крпки какъ въ былое время, галопировалъ во весь духъ по жесткой дорог, погоняемый негоднымъ щенкомъ.
— Содовая вода съ коньякомъ! воскликнулъ Роджеръ почти вслухъ, вспомнивъ о непріятностяхъ послдней ночи.— Онъ кончитъ тмъ что умретъ въ больниц отъ delirium tremens!
Прежде чмъ Лонгестаффы ухали изъ Лондона въ Кавершамъ чтобы принять своихъ новыхъ друзей Мельмотовъ, между мистеромъ Лонгестаффомъ отцомъ и Джорджіаной, высокоумною дочерью, произошло соглашеніе. Джорджіана обязалась принять гостей учтиво, такъ учтиво какъ будто мистеръ Мельмотъ былъ джентльменъ, а мистрисъ Мельмотъ леди, а отецъ въ вознагражденіе за это общалъ что семейство вернется въ Лондонъ, но не боле какъ на шесть недль. Десятаго іюля они должны будутъ ухать опять въ Кавершамъ и провести тамъ остальную часть года. На предложеніе хать за границу отецъ отвчалъ самымъ ршительнымъ отказомъ.
— Скажите, Бога ради, гд мн взять денегъ, воскликнулъ онъ.
Когда Джорджіана замтила что другіе находятъ же деньги чтобъ здить за границу, отецъ отвчалъ ей что скоро придетъ время когда она будетъ считать счастіемъ имть кровлю надъ головой. Она однако сочла эти слова за поэтическую вольность, потому что часто слышала подобныя угрозы. Условія договора были опредлены ясно и точно и об стороны ршились честно исполнить свои обязательства.
Планъ женитьбы Долли на Мери Мельмотъ, который съ самаго начала казался почти неисполнимымъ, теперь былъ совершенно покинутъ. Долли при всемъ своемъ безразсудств имлъ свою волю, непреодолимую для его семейства. Ни отецъ, ни мать никогда не могли уговорить его поступить такъ какъ они хотли. Трудно было ожидать чтобъ онъ согласился жениться на Мери Мельмотъ. Вслдствіе этого, узнавъ что сэръ-Феликсъ будетъ въ ихъ сосдств, Лонгестаффы не имли ничего противъ его посщенія. Въ послднее время о немъ говорили въ Лондон какъ о самомъ счастливомъ претендент на руку Мери Мельмотъ. Джорджіана имла свои причины сердиться на лорда Ниддерделя и потому расположена была содйствовать сэръ-Феликсу. Вскор по прибытіи Мельмотовъ въ Кавершамъ она заговорила о немъ съ Мери Мельмотъ.
— Въ понедльникъ здсь будетъ обдать одинъ вашъ знакомый, миссъ Мельмотъ.— Мери, подавленная аристократическимъ величіемъ своихъ новыхъ знакомыхъ, не сказала ничего,— Вы кажется знакомы съ сэръ-Феликсомъ Карбери, продолжала Джорджіана.
— О, да, мы знакомы съ сэръ-Феликсомъ Карбери.
— Онъ прідетъ къ своему родственнику. Я полагаю что его привлекаютъ ваши глаза, потому что старое Карберійское помстье вовсе не такое мсто которое могло бы быть ему по вкусу.
— Не думаю чтобъ онъ пріхалъ для меня, сказала Мери покраснвъ.
Онъ сдлалъ ей предложеніе и она просила его обратиться къ ея отцу, что по ея мннію означало полное согласіе съ ея стороны. Посл этого она видлась съ нимъ, но онъ не напоминалъ ей о своемъ предложеніи и сколько ей было извстно не обращался къ ея отцу. Однако она твердо отклоняла искательства другихъ претендентовъ. Она уврила себя что была влюблена въ сэръ-Феликса и хотла быть постоянной въ любви. Но она начала опасаться измны съ его стороны.
— Мы слышали что онъ былъ особенно друженъ съ вами, сказала Джорджіана и при этихъ словахъ захохотала съ такою вульгарностью къ какой не была способна даже Madame Мельмотъ.
Пріхавъ въ воскресенье въ Кавершамъ сэръ-Феликсъ засталъ всхъ дамъ въ саду. Тутъ же былъ и мистеръ Мельмотъ съ лордомъ Альфредомъ Грендоломъ. Лордъ Альфредъ былъ приглашенъ не потому чтобы кто-нибудь изъ семейства Лонгестаффовъ былъ расположенъ къ нему, но потому что онъ освоился со своимъ великимъ директоромъ, умлъ разговаривать съ нимъ, зналъ его привычки и вкусы и могъ быть полезенъ въ этомъ отношеніи. Онъ былъ приглашенъ для Мельмота и Мельмотъ заплатилъ его путевыя издержки. Теперь лордъ Альфредъ зарабатывалъ свое содержаніе занимая Мельмота въ бесдк. Предъ нимъ стоялъ ящикъ съ сигарами и прохладительное питье, но несмотря на это онъ по всей вроятности думалъ о жестокости къ нему свта. Леди Помона встртила сэръ-Феликса апатично, но учтиво. На ея долю досталось занимать Madame Мельмотъ и она длала все что могла чтобъ исполнить свое обязательство. Софи разговаривала въ сторон съ нкіимъ мистеромъ Вайтстеблемъ, молодымъ сосднимъ сквайромъ приглашеннымъ въ Кавершамъ за неимніемъ въ виду лучшаго жениха для Софи, которой было теперь по слухамъ двадцать семь лтъ, на самомъ же дл тридцать одинъ годъ. Она была красива, но принадлежала къ числу величественныхъ, холодныхъ, непривлекательныхъ красавицъ и имла мало успха въ Лондон. Джорджіана была счастливе въ этомъ отношеніи и считала себя въ прав хвалиться между подругами множествомъ будто бы отвергнутыхъ ею предложеній. Подруги, съ своей стороны, разказывали о многихъ ея неудачахъ. Какъ бы то ни было, но она еще держала голову высоко и не хотла снизойти до провинціальныхъ Вайтстеблей. Въ настоящее время у нея не было въ виду никого и она усердно ухаживала за Мельмотами чтобы лишить отца всякой возможности отказаться отъ исполненія его общанія.
Сэръ-Феликсъ провелъ нсколько минутъ съ леди Помоной и съ Madame Мельмотъ.
— Прекрасный садъ, сказалъ онъ.— Я не особенный любитель садовъ, но когда живешь въ деревн, пріятно имть хорошій садъ.
— Прелестный садъ, сказала Madame Мельмотъ подавляя звоту и укутываясь шалью. Былъ конецъ мая и погода стояла очень теплая, но Madame Мельмотъ не одобряла сиднія въ саду, хотя и не показывала этого.
— Кавершамъ не совсмъ красивое мсто, но домъ удобенъ и мы стараемся довольствоваться имъ, сказала леди Помона.
— Очень свтлый домъ какъ я вижу, замтилъ сэръ-Феликсъ.— Когда живешь въ деревн пріятно имть свтлый домъ. Карбери очень мрачное мсто.
Одно сравненіе имнія Карбери и общественнаго значенія Карбери съ имніемъ и общественнымъ значеніемъ Лонгестаффовъ было оскорбленіемъ въ глазахъ леди Помоны. Лонгестаффы, хотя и сильно стсненные въ денежномъ отношеніи, были несравненно важне Карбери.
— Между мелкими имніями Карбери одно изъ лучшихъ въ графств, сказала леди Помона.— Усадьба дйствительноне велика.
— Клянусь Юпитеромъ, леди Помона. Я чувствую себя въ ней какъ въ тюрьм.
Съ этими словами онъ всталъ и присоединился къ Мери Мельмотъ и Джорджіан. Джорджіана, обрадовавшись возможности освободиться на время отъ Мери, не замедлила оставить ихъ вдвоемъ. Притомъ она слышала что лордъ Ниддердель и сэръ-Феликсъ были теперь соперниками и хотя она не сдлала бы многаго изъ расположенія къ сэръ-Феликсу, она готова была теперь содйствовать ему чтобы досадить лорду Ниддерделю.
Сэръ-Феликсу предстояло теперь сдлать свое дло и онъ приступалъ къ нему съ такою готовностью къ какой только былъ способенъ. Добыча была такъ значительна что даже онъ былъ не прочь потрудиться чтобъ овладть ею. Съ этою цлью онъ пріхалъ въ Суффокъ, съ этою цлью онъ вынесъ ночную поздку по грязной дорог, въ грязной телг. Къ самой двушк онъ былъ совершенно равнодушенъ. Любить кого-нибудь было не въ его натур. Но она не была противна ему. Онъ не былъ склоненъ и къ сильной антипатіи, онъ ненавидлъ кого-нибудь только въ т минуты когда его оскорбляли. Онъ смотрлъ на Мери только какъ на орудіе съ помощью котораго можно было овладть частью богатства Мельмота. Насчетъ женской красоты у него были свои понятія и свои вкусы и онъ вовсе не былъ равнодушенъ къ ней. Но Мери съ этой точки зрнія не имла для него ничего привлекательнаго. Если въ ней было что-нибудь привлекательное, то это свжесть молодости, скромность и застнчивость соединенныя со страстнымъ стремленіемъ къ наслажденію чмъ-нибудь что она могла бы назвать своимъ. Въ послднее время у нея явилось также стремленіе играть въ мір какую-нибудь роль, быть чмъ-нибудь и увренность что и у нея могли бы быть свои мысли и свои слова еслибы только она нашла кого-нибудь кому могла бы довриться. Все еще застнчивая она постоянно ршалась отбросить свою застнчивость и уже составила себ собственное понятіе о полномъ довріи какое должно быть между двумя влюбленными. Оставаясь одна — а она часто бывала одна — она строила воздушные замки, украшенные боле любовью чмъ золотомъ и драгоцнными камнями. Книги которыя она читала — большею частью плохія книги — развили ея воображеніе. Она представляла себ блестящіе разговоры въ которыхъ принимала дятельное участіе, хотя на самомъ дл почти никогда не говорила съ тхъ поръ какъ перестала быть ребенкомъ. Сэръ-Феликсъ сдлалъ ей предложеніе. Она воображала что была влюблена въ него. Теперь они были одни. Настала минута, думала она, когда осуществится одинъ изъ ея воздушныхъ замковъ.
— Знаете зачмъ я пріхалъ сюда? спросилъ сэръ-Феликсъ.
— Чтобы повидаться съ вашимъ родственникомъ.
— Вовсе нтъ. Я не особенно расположенъ къ моему родственнику. Это методичный, упрямый, старый холостякъ, брюзгливый до невроятности.
— Какой непріятный человкъ.
— Да, очень непріятный человкъ. Могу васъ уврить что я пріхалъ вовсе не для того чтобы видться съ нимъ. Я пріхалъ потому что узналъ что вы будете здсь. Рады вы видть меня, или нтъ?
— Не знаю, отвчала Мери, не находившая блестящихъ словъ которыми ея воображеніе такъ легко снабжало ее въ уединеніи.
— Помните что вы сказали мн въ дом моей матери?
— Разв я сказала что-нибудь особенное? Не помню.
— Не помните. Въ такомъ случа вы должны быть равнодушны ко мн.
Онъ остановился почти увренный что она начнетъ возражать ему.
— Мн показалось вы сказали тогда что любите меня.
— Разв я сказала это?
— А разв не сказали?
— Нe помню. Можетъ-быть это было сказано не искренно.
— Долженъ я врить этому, или нтъ?
— Можетъ-быть вы сами говорили тогда не искренно.
— Клянусь честью я говорилъ искренно. Никогда не было человка искренне меня. И я пріхалъ сюда чтобы сказать это опять.
— Сказать что?
— Чтобы спросить васъ принимаете ли вы мое предложеніе.
— Я не знаю любите ли вы меня.
Она жаждала услышать отъ него что онъ любитъ ее. Ему не трудно было сказать это, но вс подобныя слова казались ему вздоромъ и безсмыслицей. Онъ хотлъ только чтобъ она приняла его предложеніе и онъ былъ бы радъ еслибъ она взяла на себя сказать объ этомъ отцу. Въ большихъ глазахъ и густыхъ бровяхъ мистера Мельмота было что-то страшное для него.
— Правда ли что вы меня любите? говорила она.
— Конечно люблю. Я не мастеръ на нжныя рчи и на все подобное, но вы знаете что я люблю васъ.
— Правда ли это?
— Клянусь Георгіемъ. Я полюбилъ васъ съ перваго взгляда.
Жалкое признаніе, но Мери удовольствовалась и этимъ.
— Такъ я буду любить васъ, сказала она.— Я буду любить васъ всмъ сердцемъ.
— Вотъ какая милая!
— Буду ли я всегда мила для васъ? Могу я называть васъ теперь Феликсомъ?
— Пожалуй.
— О, Феликсъ, надюсь что вы будете любить меня. Я буду такъ предана вамъ. Вы знаете что многіе просили меня полюбить ихъ.
— Я думаю.
— Но я никогда не любила никого изъ нихъ.
— А меня вы любите?
— О, да! При этихъ словахъ она взглянула на его красивое лицо и онъ увидалъ что глаза ея были полны слезъ. Онъ подумалъ въ эту минуту что она вовсе не красива. По наружности онъ предпочелъ бы даже Софи Лонгестаффъ. Другой былъ бы можетъ-быть тронутъ прелестью искренности выразившейся въ смшанныхъ улыбкахъ и слезахъ Мери, но сэръ-Феликсъ остался равнодушенъ. Они ходили по кустарнику вдали отъ дома и онъ какъ бы по обязанности обнялъ и поцловалъ ее.
— О, Феликсъ, сказала она подставляя ему лицо,— никто до сихъ поръ не цловалъ меня. Онъ не поврилъ ей, но это нисколько не интересовало его.— Скажите что вы будете добры со мной, Феликсъ. Я буду такъ предана вамъ.
— Конечно я буду добръ съ вами.
— Мужья не всегда добры съ своими женами. Папа иногда очень сердится на мама.
— Разв онъ бываетъ иногда сердитъ?
— Бываетъ. Но меня онъ бранитъ рдко. Желала бы я знать что онъ скажетъ когда узнаетъ о нашей любви.
— Онъ кажется желаетъ чтобы вы вышли замужъ.
— Онъ хотлъ чтобъ я вышла за лорда Ниддерделя или за лорда Грасслока. Но я ненавидла ихъ обоихъ. Теперь онъ кажется опять хочетъ чтобъ я вышла за лорда Ниддерделя. Я слышала это отъ мама. Но я никогда не выйду за лорда Ниддерделя, никогда!
— Надюсь, Мери.
— Вы можете быть совершенно спокойны. Я не пойду за него хотя бы меня убили за это. Я ненавижу его и такъ люблю васъ! И она оперлась всей своей тяжестью на его руку и подняла опять глаза на его красивое лицо.— Вы поговорите съ папа?
— Хорошо ли это будетъ?
— Я думаю. Разв можно обойтись безъ этого?
— Не лучше ли будетъ если Madame Мельмотъ..?
— О, нтъ, она ни за что не возьметъ этого на себя. Она боится его боле чмъ кто-либо другой. Я думала что джентльмены всегда говорятъ это сами.
— Я конечно переговорю съ нимъ, сказалъ сэръ-Феликсъ.— Я не боюсь его. Чего мн бояться его? Мы съ нимъ большіе друзья.
— Какъ я рада этому.
— Онъ сдлалъ меня недавно директоромъ одной изъ своихъ компаній.
— Въ самомъ дл? Такъ онъ будетъ можетъ-быть радъ имть васъ зятемъ.
— Не знаю.
— Я буду надяться. Мн было бы такъ пріятно еслибы вы сдлались зятемъ папа. Надюсь что въ моихъ словахъ нтъ ничего предосудительнаго. О, Феликсъ, скажите что вы любите меня.
И она подняла опять свое лицо къ его лицу.
— Конечно люблю, отвчалъ онъ не удостоивъ поцловать ее.— Но здсь не удобно говорить съ нимъ объ этомъ. Я лучше отправлюсь къ нему въ Сити.
— Онъ теперь въ хорошемъ расположеніи духа, сказала Мери.
— Но его не застанешь здсь одного. Нтъ, здсь не мсто для такого объясненія.
— Почему же не мсто?
— Я переговорю съ нимъ гд-нибудь въ другомъ мст, только не въ деревн и не въ чужомъ дом. Скажете вы Madame Мельмотъ?
— Да, я скажу мама, но она не передастъ ему ничего. Мама не особенно любитъ меня. Я разкажу вамъ все это въ другой разъ. Я теперь буду говорить вамъ все. У меня до сихъ поръ не было никого кому я могла бы говорить все, но съ вами я готова говорить безъ конца.
Нсколько минутъ спустя сэръ-Феликсъ оставилъ ее и перешелъ къ другимъ дамамъ. Мистеръ Мельмотъ и лордъ Альфредъ все еще сидли въ бесдк куря сигары и прихлебывая вино съ сельтерскою водой. Проходя мимо великаго человка, сэръ-Феликсъ утвердился въ своемъ намреніи оставить объясненіе съ нимъ до возвращенія въ Лондонъ. Судя по наружности мистеръ Мельмотъ былъ вовсе не въ хорошемъ расположеніи духа. Сэръ-Феликсъ поговорилъ еще нсколько минутъ съ леди Помоной и съ Madame Мельмотъ. Да, онъ надется имть удовольствіе быть у нихъ завтра съ сестрой и съ матерью. Да, онъ знаетъ что его кузенъ не прідетъ. Онъ полагаетъ что его кузенъ никогда не здитъ туда куда здятъ другіе. Нтъ, онъ не видался съ мистеромъ Лонгестаффомъ. Онъ надется видться съ нимъ завтра.
Посл этого енъ раскланялся, отыскалъ свою лошадь и ухалъ.
— Увидите что счастливцемъ будетъ сэръ-Феликсъ, сказала Джорджіана матери въ этотъ день вечеромъ.
— Въ какомъ отношеніи счастливцемъ?
— Ему достанется наслдница и вс ея деньги. Какъ безразсуденъ нашъ Долли.
— Не думаю чтобъ она годилась для Долли, сказала леди Помона.— Почему Долли не жениться на леди?

XVIII. Рби Ргльсъ выслушиваетъ любовное признаніе.

Миссъ Рби Ргльсъ, внучка стараго Даніеля Ргльса изъ Шипсъ-Акра, что въ приход Шипстонъ, близь Бонгея, получила въ воскресенье утромъ изъ рукъ сельскаго почтальйона слдующее письмо: ‘Въ воскресенье, въ пятомъ часу пополудни, другъ продетъ мимо Шилстонской березовой рощи.’ Кром этого въ письм не было ничего, но миссъ Рби Ргльсъ поняла кто написалъ его.
Даніель Ргльсъ былъ фермеръ, извстный за человка зажиточнаго, но очень скупаго. Жена его умерла, съ своимъ единственнымъ сыномъ, тоже вдовцомъ, онъ былъ въ ссор и не принималъ его въ свой домъ, дочери его были замужемъ и жили далеко и съ нимъ осталась только внучка его Рби. Много тревогъ доставляла эта двушка своему дду. Ей было двадцать три года и ддъ просваталъ ее за достаточнаго молодаго человка занимавшагося въ Бонге мучною торговлей и общалъ дать ей въ приданое 500 фунтовъ стерлинговъ. Но Рби забрала въ свою сумасбродную молодую голову что мука и отруби вовсе не въ ея вкус и теперь получила вышеприведенное опасное письмо. Хотя авторъ его не ршился подписать свое имя, но Рби знала что оно было отъ сэръ-Феликса Карбери, самаго красиваго джентльмена изо всхъ кого она видла. Бдная Рби Ргльсъ! живя въ Шипсъ-Акр, она слышала и слишкомъ много и слишкомъ мало о мір который былъ за предлами ея кругозора. Въ этомъ мір, думала она, много прекрасныхъ вещей которыхъ она никогда не увидитъ если въ ранней молодости станетъ женой Джона Кромба, мучнаго торговца въ Бонге. Вышеприведенное письмо привело ее въ восторгъ смшанный со страхомъ и ровно въ четыре часа она притаилась близь Шипстонской березовой рощи. Бдная Рби Ргльсъ пользовалась слишкомъ большою свободой въ такіе годы когда ей необходимо было доброе руководство.
Мистеръ Ргльсъ арендовалъ землю которая въ прежнее время составляла часть епископской земли и которою все еще владлъ епископъ Элгамскій и кром этой земли арендовалъ еще луга принадлежавшіе къ имнію Карбери, такъ что былъ также арендаторомъ Роджера. Въ одно изъ своихъ посщеній, когда отношенія между кузенами были лучше, сэръ-Феликсъ былъ съ своимъ хозяиномъ у стараго Ргльса и видлъ Рби. Затмъ онъ слышалъ кое-что о прошломъ и о настоящемъ Рби. Тогда только-что было объявлено что она помолвлена съ Джономъ Кромбомъ. Посл того ни слова не было сказано между кузенами объ этой двушк. Мистеръ Карбери слышалъ съ сожалніемъ что свадьба была отложена или совсмъ разстроилась, но при его все усиливавшемся нерасположеніи къ баронету онъ едва ли могъ сообщить ему объ этомъ. Сэръ-Феликсъ однако зналъ о Рби Ргльсъ даже больше чмъ помщикъ ея дда.
Нтъ состоянія ума столь непонятнаго для благовоспитаннаго городскаго жителя какъ состояніе ума такихъ двушекъ какъ Рби Ргльсъ. Сельскій поденщикъ и жена его стоятъ на ровной поверхности сравнительно открытой для глазъ. Ихъ стремленія къ добру или злу, къ честному пріобртенію пищи и питья для себя и дтей или къ пріобртенію питья прежде всего и какимъ бы то ни было способомъ, становятся понятными всякому кто обратитъ на нихъ вниманіе. Въ понятіяхъ и стремленіяхъ мущинъ изъ класса Ргльсовъ тоже нтъ ничего особеннаго. Но женщины этого класса, въ особенности молодыя женщины, всегда почему-то образованне мущинъ, имютъ боле высокія стремленія, боле развитое воображеніе и несравненно лукаве мущинъ. Если женщина красива и не терпятъ гнетущей нужды, ея мечты обращаются къ міру который ей также мало знакомъ какъ небо и ея стремленіе къ этому міру несравненно сильне нашего стремленія къ небу. Она читаетъ свободно, тогда какъ мущина едва уметъ читать. Она въ состояніи написать письмо, тогда какъ онъ едва разбираетъ написанное. Ея рчь свободне, ея умъ развите. Но ея незнаніе жизни гораздо грубе его незнанія. Его сношенія съ людьми на рынкахъ, на улицахъ городовъ въ которыхъ ему случается бывать и даже на поляхъ знакомятъ его помимо его воли съ сравнительнымъ положеніемъ его соотечественниковъ. О томъ же что ему незнакомо онъ и не думаетъ. Но женщина строитъ воздушные замки, мечтаетъ и тоскуетъ. Молодой фермеръ смотритъ на дочь сквайра какъ на существо стоящее неизмримо выше его и для него недостижимое. Дочь фермера смотритъ на молодаго сквайра какъ на Аполлона глядть на котораго есть наслажденіе, нравиться которому есть счастіе. Опасность въ большинств случаевъ непродолжительна. Двушка выходитъ замужъ за равнаго, мужъ и дти скоро заставляютъ ее забыть ея двическія мечты.
Двушку мене знакомую съ міромъ чмъ Рби Ргльсъ трудно было найти. Поэтому ея мечты были такъ же безграничны какъ и смутны, такъ же горячи какъ и ошибочны. Для чего ей съ ея красотой и умомъ и съ ея приданымъ выходить замужъ за Джона Кромба, самаго пыльнаго изъ людей, не извдавъ наслажденій о которыхъ она читала въ попадавшихся ей книгахъ, думала она, Джонъ Кромзъ былъ не дуренъ собой. Это былъ дюжій, честный малый, не краснорчивый, но твердый въ своихъ понятіяхъ, охотникъ до пива, но рдко напивавшійся допьяна и большой знатокъ своего дла. Но Рби, знавшая его давно, никогда не видала его иначе какъ пыльнымъ. Мука такъ въдалась въ его волосы, въ его кожу и одежду что онъ не могъ освободиться отъ нея даже по праздникамъ. Его нормальнымъ цвтомъ лица была здоровая блдность которая при цвт его одежды длала его похожимъ боле на призракъ чмъ на здороваго молодаго человка. Однако о немъ говорили что онъ осилитъ кого угодно въ Бонге и что онъ поднимаетъ на плечи пятъ пудовъ муки. Рби кром этого знала что онъ боготворитъ самую землю къ которой она прикасается ногами.
Но, увы, она думала что есть нчто лучше такого боготворенія и увидавъ сэръ-Феликса Карбери съ его прекраснымъ овальнымъ лицомъ, съ его пріятною смуглотой, съ его роскошными волосами и изящными усами она поддалась чувству которое сочла за любовь и посл втораго и третьяго свиданія съ нимъ начала дорожить его пустыми комплиментами такъ какъ никогда не дорожила честными общаніями Джона Кромба. Но при всемъ ея безразсудств у нея были и нкоторыя правила. Какъ ни была она неопытна, но она понимала что есть безчестіе котораго она должна избгать. Рби вроятно думала какъ думаетъ повидимому мотылекъ, что можно пролетть сквозь пламя не спаливъ крыльевъ. Она была довольно красива съ своими длинными шелковистыми локонами, которые ея домашніе видали по буднямъ въ папильйоткахъ, съ своими большими круглыми темными глазами, съ чистымъ смуглымъ цвтомъ лица и нжною кожей. Она была высока, сильна и здорова и имла собственную волю съ которой трудно было ладить ея старому дду Даніелю Ргльсу.
Сэръ-Феликсъ сдлалъ дв мили крюку чтобы прохать мимо Шипстовской рощи, въ полмили разстоянія отъ Шипстонской фермы. Роща подходила къ дорог узкимъ клиномъ, и здсь была калитка выходившая на зеленый лугъ который сэръ-Феликсъ имлъ въ виду назначая мсто свиданія. Дорога была проселочная, пустынная, въ особенности по воскресеньямъ. У калитки сэръ-Феликсъ остановился и посмотрвъ внимательно въ рощу, скоро разглядлъ на опушк, у самой канавы, женскую шляпку. Подумавъ съ минуту какъ ему поступить съ лошадью, онъ привязалъ ее къ изгороди окружавшей рощу и подошелъ къ Рби Ргльсъ.
— Мн нравится безстыдство съ какимъ вы называете себя моимъ другомъ, сказала она.
— А разв я не другъ, Рби?
— Хорошъ другъ! Узжая отсюда вы общали вернуться чрезъ дв недли, а это было — о, какъ давно это было!
— Но я писалъ вамъ, Рби.
— Что толку въ письмахъ? Притомъ почтальйонъ можетъ разказать о нихъ всему свту и отъ дда ихъ не скроешь. Я прошу васъ не писать мн больше писемъ.
— Разв ддъ ихъ видлъ?
— Если не видалъ, то не по вашей милости. Я не знаю, сэрь-Феликсъ, для чего вы пришли сюда и не знаю для чего я пришла. Все это глупости.
— Я люблю васъ, Рби, вотъ почему я пришелъ. А вы пришли потому что любите меня. Не правда ли, Рби? И онъ опустился на землю возл нея и обнялъ ея талію.
Разказывать здсь все что они говорили другъ другу было бы безполезно. Рби Ргльсъ въ теченіе этого получаса была вполн счастлива. Ея лондонскій возлюбленный былъ съ ней, и хотя въ каждомъ слов его слышалось презрніе, но онъ говорилъ ей о своей любви къ ней, давалъ ей общанія и уврялъ что она хороша. Ему это не доставляло никакого удовольствія, онъ былъ почти равнодушенъ къ ней и поддерживалъ связь только потому что по его понятіямъ молодому человку нельзя было обойтись безъ такихъ связей. Не прошло получаса какъ онъ уже почувствовалъ что запахъ пачули непріятенъ, что мухи несносны, что земля жестка. Ей же казалось что она просидла бы тутъ всю жизнь слушая его. Это было осуществленіемъ тхъ наслажденій о которыхъ она читала въ старыхъ трехтомныхъ романахъ изъ Бонгейской библіотеки.
Но къ чему могло это повести? Она не смла просить его жениться на ней, не смла даже намекнуть ему объ этомъ, а онъ не ршался просить ее сдлаться его любовницей. Въ ней было физическое мужество, сила и огонь въ глазахъ которыхъ онъ побаивался. Не прошло получаса какъ ему уже захотлось уйти отъ нея, но прощаясь онъ далъ ей общаніе повидаться съ ней опять во вторникъ утромъ. Ддъ ея удетъ на Гарльстонскую ярмарку, и она будетъ ждать сэръ-Феликса въ конц огорода ихъ фермы, сказала она. Онъ далъ ей общаніе придти, но въ то же время ршилъ что не исполнитъ его, но напишетъ ей и предложитъ ей пріхать къ нему въ Лондонъ.
‘Мн кажется что онъ женится на мн’, сказала про себя Рби уходя въ противоположную сторону отъ дома, для того чтобъ ея отлучка, когда она вернется домой, не была соединена съ проздомъ баронета, если кто-нибудь увидитъ его. ‘Я никогда не соглашусь быть для него чмъ-нибудь кром жены.’ И успокоивъ себя этимъ ршеніемъ она начала длать сравненія между Джономъ Кромбомъ и сэръ-Феликсомъ Карбери.

XIX. Гетта Карбери выслушиваетъ любовное признаніе.

— Я почти ршилъ ухать въ Лондонъ завтра утромъ, сказалъ Феликсъ матери въ этотъ день вечеромъ.
— Завтра утромъ, Феликсъ! Но ты приглашенъ обдать у Лонгестаффовъ.
— Вы могли бы извиниться за меня.
— Это было бы въ высшей степени неучтиво. Лонгестаффы стоятъ во глав здшняго общества. Никому неизвстно что можетъ случиться. Если теб придется когда-нибудь жить въ Карбери, какъ ты пожалешь что поссорился съ ними!
— Вы забываете, матушка, что Долли Лонгестаффъ мой лучшій другъ.
— Это не даетъ теб права быть неучтивымъ съ его отцомъ и матерью. И ты не долженъ забывать для чего ты пріхалъ сюда.
— Для чего я пріхалъ сюда?
— Для того чтобы видться на свобод съ миссъ Мельмотъ.
— Это дло уже ршено, сказалъ сэръ-Феликсъ самымъ равнодушнымъ тономъ.
— Ршено!
— Да, насколько это зависитъ отъ двушки, а со старикомъ я не могу объясниться въ Кавершам.
— Ты хочешь сказать, Феликсъ, что Мери приняла твое предложеніе?
— Я сказалъ вамъ это еще въ Лондон.
— Мой милый Феликсъ! мой безцнный мальчикъ! и мать въ восторг обняла не охотно поддавшагося сына и принялась ласкать его. По ея мннію онъ сдлалъ такой шагъ который долженъ былъ возбудить зависть во всхъ молодыхъ людяхъ и во всхъ матеряхъ.— Нтъ, ты не говорилъ мн объ этомъ въ Лондон, во я такъ счастлива! Такъ она любитъ тебя? меня это не удивляетъ, мн кажется что всякая двушка была бы не прочь полюбить тебя.
— Не знаю любитъ ли она меня, но она кажется ршилась выйти за меня замужъ.
— Если она будетъ тверда, отецъ уступитъ. Отцы всегда уступаютъ когда дочери настаиваютъ. И почему ему не согласиться?
— Не знаю согласится ли онъ.
— Ты человкъ изъ высшаго круга, человкъ съ титуломъ. Мн кажется что это все что ему нужно въ жених его дочери. Я не вижу причины почему ему не быть довольнымъ тобою. При его громадномъ богатств какая-нибудь тысяча фунтовъ въ годъ не составляетъ разницы. При этомъ онъ сдлалъ тебя однимъ изъ директоровъ своего правленія. О, Феликсъ, это такъ хорошо что почти невроятно!
— Но что касается меня, я не особенно расположенъ къ женитьб.
— О, Феликсъ, пожалуста не говори этого. Почему теб не жениться? Она очень милая двушка и мы будемъ такъ любить ее. Пожалуста не поддавайся чувству отвращенія къ женитьб. Подумай только что ты будешь въ состояніи длать все что теб угодно лишь только будетъ ршенъ вопросъ объ ея приданомъ. Ты будешь охотиться когда теб вздумается, будешь въ состояніи нанять домъ въ любой части Лондона. Ты долженъ знать по опыту какъ непріятно жить безъ опредленнаго дохода.
— Я знаю это какъ нельзя лучше.
— Если же ты женишься на этой двушк, ты никогда не будешь испытывать ничего подобнаго. У тебя всегда будетъ много денегъ. Я не знаю что сказать теб чтобы ты понялъ какъ это было бы хорошо, и какъ я люблю тебя, и какъ я довольна тобой. И она начала опять ласкать его вн себя отъ радости и безпокойства. Какъ будетъ она торжествовать если ея красивый сынъ, который въ послднее время такъ унижалъ и мучилъ ее, начнетъ жизнь снова баронетомъ съ двадцатью тысячами фунтовъ годоваго дохода! Она должна была знать и она знала какимъ ничтожнымъ, какимъ эгоистичнымъ существомъ былъ ея сынъ. Но теперь радость заставила ее забыть о низости его характера. Ни ей, ни дочери ея не было бы лучше еслибъ онъ овладлъ Мери Мельмотъ и ея приданымъ, но его собственное благосостояніе было бы обезпечено. Онъ былъ ея сынъ и мечты о его будущемъ величіи приводили ее въ невыразимый восторгъ.
— Но, право, Феликсъ, ты долженъ остаться на завтра и създить къ Лонгестаффамъ. Теб придется пожертвовать только однимъ днемъ. Если же ты обратишься теперь въ бгство….
— Обратиться въ бгство! Что за вздоръ вы говорите.
— Я хочу сказать если ты удешь немедленно въ Лондонъ это будетъ обидой для нея и вооружитъ противъ тебя ея отца. Ты долженъ стараться угождать ему.
— Какъ это скучно, сказалъ сэръ-Феликсъ, однако согласился остаться. Дло было такъ важно что даже онъ счелъ нужнымъ вынести почти невыносимую для него непріятность остаться еще на одинъ день въ Карбери. Леди Карбери вн себя отъ радости не знала у кого искать сочувствія. Еслибъ ея родственникъ, думала она, не былъ такъ сухъ, такъ тупъ, такъ мало знакомъ со свтомъ, онъ наврно порадовался бы теперь если не за ея сына, который, какъ она сама замчала, былъ грубъ со своимъ кузеномъ, то за фамилію вообще. Теперь же она не ршалась искать у него сочувствія. Онъ отвтилъ бы ей безмолвнымъ презрніемъ. Генріетта тоже неспособна была сочувствовать ей и какъ ни хотлось леди Карбери подлиться съ кмъ-нибудь своею важною радостью, она должна была молчать. Завтра въ Кавершам, думала она, вс ея усилія будутъ обращены на пріобртеніе благосклонности мистера Мельмота.
Въ теченіе всего этого вечера Роджеръ не сказалъ почти ни слова со своею кузиной Геттой. Вс были очень молчаливы пока не пришелъ поздно вечеромъ предъ ужиномъ патеръ Баргамъ. Онъ былъ у ‘своихъ’ въ Бонге и на обратномъ пути зашелъ въ Карбери.
— Какъ понравился вамъ нашъ епископъ? неосторожно спросилъ его Роджеръ.
— Какъ епископъ, не особенно. Я не сомнваюсь что онъ очень пріятный вельможа и что онъ длаетъ боле добра своимъ сосдямъ чмъ свтскіе лорды. Но епископскую власть не слдуетъ вручать людямъ неспособнымъ къ исполненію епископскихъ обязанностей.
— Девять десятыхъ изъ его подчиненныхъ ищутъ у него руководства въ духовныхъ длахъ, сказалъ Роджеръ.
— Потому что они знаютъ что не имя собственныхъ убжденій, онъ не будетъ стараться вліять на ихъ убжденія. Но возьмите для примра епископа съ убжденіями, если такіе еще есть, и посмотрите соглашается ли ваше духовенство руководиться его совтами.
Роджеръ отвернулся и взялъ книгу. Его любимецъ уже начиналъ надодать ему. Самъ онъ воздерживался отъ всякихъ нелестныхъ замчаній о католической церкви въ присутствіи своего новаго друга, но его новый другъ не платилъ ему тмъ же. Можетъ-быть Роджеръ также чувствовалъ что еслибъ онъ вступилъ въ споръ со священникомъ побда осталась бы не на его сторон, потому что въ подобныхъ спорахъ побждаетъ чаще искусство и опытность въ діалектик чмъ истина. Генріетта читала. Феликсъ ушелъ курить, недоумвая идетъ ли время впередъ въ этой обители скуки гд нтъ картъ и гд вино появляется только за обдомъ и ужиномъ. Одна леди Карбери готова была слушать священника и не имла ничего противъ того чтобъ онъ доказалъ ей что всякія попытки къ распространенію религіозныхъ истинъ вн его церкви всегда были гг будутъ тщетными.
— Мн кажется что наши епископы искренни въ своей вр, сказала она съ своею вкрадчивою улыбкой.
— Надюсь что они искренни. Я не имю причинъ сомнваться въ искренности двоихъ или троихъ которыхъ я знаю, также какъ не имю причинъ сомнваться въ искренности всхъ остальныхъ которыхъ не знаю.
— Ихъ везд почитаютъ какъ добрыхъ и благочестивыхъ людей.
— Въ этомъ я не сомнваюсь. Ничто не располагаетъ такъ къ почитанію какъ хорошій доходъ. Но они могутъ быть прекрасными людьми не будучи хорошими епископами. Я не порицаю самихъ епископовъ, но я сильно порицаю систему которою они управляются. Если человкъ съ помощью безконечныхъ трудовъ достигъ положенія вождя въ Палат Общинъ, можно ли разчитывать что онъ поэтому окажется также способнымъ выбирать руководителей для душъ своихъ ближнихъ?
— Конечно нтъ, отвчала леди Карбери, вовсе не понявшая смысла предложеннаго ей вопроса.
— И сдлавшись епископомъ можетъ ли онъ исполнять какъ слдуетъ свои обязанности, когда онъ не иметъ права ршать способны ли духовныя лица находящіяся подъ его вдніемъ къ отправленію возложенныхъ на нихъ обязанностей, или нтъ?
— Едва ли.
— Англійскій народъ или часть его, самая богатая и могущественная часть, любитъ играть въ то что у нея есть церковь, но не иметъ достаточно вры чтобы подчиниться власти церкви.
— Вы полагаете что люди должны быть подъ контролемъ духовенства, мистеръ Баргамъ?
— Да, въ духовныхъ длахъ. Я полагаю что и вы согласны съ этимъ, по крайней мр ваша религія учитъ васъ этому. Вы исповдуете что считаете своимъ долгомъ подчиняться своимъ духовнымъ наставникамъ.
— Я думала что это относится только къ дтямъ. Наставникъ въ катехизис говоритъ: ‘Мое милое дитя’.
— Васъ учатъ этому въ дтств для того чтобы вы исполняли это когда перестанете быть ребенкомъ. Я однако совершенно согласенъ что съ точки зрнія вашей церкви все это ребячество и дйствительно относится только къ дтямъ. У васъ юноши не нуждаются въ религіи.
— Боюсь что это справедливо относительно очень многихъ.
— Я не понимаю какъ одинъ страхъ за послдствія такого положенія длъ не побуждаетъ людей обращаться къ боле твердой религіи. Такое равнодушіе можно объяснить только полнйшимъ безвріемъ.
— Это ужь хуже всего, сказала леди Карбери вздохнувъ и содрогнувшись.
— Я не думаю чтобы безвріе было хуже вроисповданія которое не есть исповданіе вры, которое такъ снисходительно что человкъ даже не знаетъ во что онъ вритъ и никогда не спрашивалъ себя можетъ ли онъ врить въ то что исповдуетъ, сказалъ священникъ съ энергіей.
— Это очень грустно, сказала леди Карбери.
— Не слишкомъ ли далеко мы зашли? сказалъ Роджеръ откладывая въ сторону книгу на которой тщетно старался сосредоточить свое вниманіе.
— А я такъ люблю поговорить о чемъ-нибудь серіозномъ въ воскресный вечеръ, сказала леди Карбери. Патеръ откинулся на спинку кресла и улыбнулся. Онъ былъ слишкомъ уменъ чтобы не замтить что леди Карбери не понимала его, слишкомъ уменъ чтобы не понять причину тревоги Роджера. Но леди Карбери могла тмъ легче поддаться его ученію что не понимала его и любила поговорить о томъ чего не понимала, а Роджеръ Карбери могъ быть побужденъ къ обращенію тмъ самымъ чувствомъ которое возбуждало въ немъ теперь отвращеніе къ спорамъ.
— Мн непріятно когда при мн говорятъ дурно о моей церкви, сказалъ Роджеръ.
— Но вы не похвалили бы меня еслибъ я говорилъ о вашей церкви хорошо думая о ней дурно.
— Я думаю что чмъ меньше говорить объ этомъ, тмъ лучше, сказалъ Роджеръ вставая со стула. Отецъ Баргамъ тоже всталъ, простился и ушелъ. Можетъ-быть ему удалось посять смя, думалъ онъ, можетъ-быть удалось только подготовить почву, во всякомъ случа попытка сдлать то или другое была заслугой которая не забудется.
Слдующее утро было временемъ которое Роджеръ назначалъ для возобновленія своего предложенія Генріетт. Онъ ршилъ поговорить съ ней именно въ это утро, и хотя то что онъ хотлъ сказать ей уже было на его язык въ воскресенье, онъ удержался потому что любилъ поступать такъ какъ ршалъ заране. Онъ замчалъ, замчалъ почти съ горемъ что кузина его стала нжне съ нимъ. Вся гордость независимости дошедшая почти до грубости когда онъ видлся съ ней въ послдней разъ въ Лондон, повидимому исчезла. Здороваясь и прощаясь съ нимъ она ласково смотрла ему въ лицо. Она любовалась цвтами которые онъ приносилъ ей. Она принимала къ свднію малйшія его желанія. Онъ сказалъ однажды что любитъ аккуратность, и она сдлалась аккуратною какъ часы. Онъ замчалъ каждый ея взглядъ, каждое ея движеніе и объяснялъ ихъ по своему. Но ея нжность и внимательность къ нему не возбудили въ немъ надежды что она полюбила его. Ему казалось что онъ понималъ ее. Она видла какъ сильно было его отвращеніе къ поступкамъ ея брата, какъ волновало его поведеніе ея матери. Ея благородство, ея нжность, ея здравый смыслъ принимали его сторону противъ тхъ кто были ближе къ ней и изъ сожалнія къ нему она была добра съ нимъ. Такъ онъ объяснялъ себ перемну въ ея обращеніи и объяснялъ почти врно.
— Гетта, сказалъ онъ ей посл завтрака,— пойдемте со мной ненадолго въ садъ.
— Разв вы не пойдете къ работникамъ?
— Можетъ-быть пойду, ro не сейчасъ. Я не всегда хожу посл завтрака къ работникамъ.
Она надла шляпку и вышла съ нимъ зная заране что онъ позвалъ ее для того чтобы повторить старую исторію. Съ той минуты какъ она увидала въ своей комнат блую розу, она была уврена что старая исторія повторится снова прежде чмъ она удетъ изъ Карбери и до сихъ поръ она еще не ршила какой отвтъ она дастъ ему. Ей казалось что она не въ прав принять его предложеніе. Она знала что любила другаго и хотя этотъ другей никогда не просилъ у нея ея любви, ей казалось что онъ желалъ ея. Но вопреки всему этому въ сердц ея появилось такое чувство нжности къ ея кузену что она была почти готова уступить ему только потому что онъ желалъ этого. Онъ былъ такъ добръ, такъ благороденъ, такъ великодушенъ, такъ преданъ ей что ей иногда казалось что она не въ прав отказывать ему. Относительно Мельмотовъ она перешла совершенно на его сторону. Ея мать такъ много говорила ей о прелести денегъ Мельмотовъ что она не могла теперь слышать о нихъ безъ отвращенія. Въ понятіяхъ и поступкахъ ея матери было такъ мало благородства что въ сравненіи съ ней Роджеръ казался джентльменомъ безъ страха и упрека. Неужели человкъ столь достойный любви останется навсегда одинокимъ только потому что она не можетъ полюбить его?
— Гетта, сказалъ онъ,— положите вашу руку сюда. (Она подала ему руку.) Какъ этотъ священникъ взволновалъ меня вчера! Я стараюсь быть учтивымъ съ нимъ, а онъ постоянно обращается противъ меня.
— Мн кажется что онъ не можетъ причинить никакого вреда.
— Онъ причиняетъ вредъ если учитъ насъ смотрть пренебрежительно на то что мы привыкли уважать. (Такъ въ этотъ разъ разговоръ будетъ не о любви, а только о церкви, подумала Генріетта.) Онъ не долженъ высказывать при мн и моихъ гостяхъ такихъ мнній о нашемъ вроисповданіи какихъ я никогда не высказываю ему объ его вроисповданіи. Мн было такъ непріятно что вы слышали его разсужденія.
— Я не думаю чтобъ онъ могъ имть за меня дурное вліяніе. Я совсмъ не расположена къ этому. Мн кажется что они вс поступаютъ такъ. Это ихъ призваніе.
— Бдный малый! Я пригласилъ его сюда потому что мн было жаль что человкъ воспитанный какъ джентльменъ никогда не видитъ внутренности благоустроеннаго дома.
— Мн онъ нравится, но мн было непріятно что онъ дурно говорилъ о епископ.
— Мн онъ тоже нравится.
На этомъ разговоръ прервался и нсколько времени оба молчали.
— Братъ вашъ вроятно рдко говоритъ съ вами о своихъ длахъ, началъ опять Роджеръ.
— О, своихъ длахъ, Роджеръ? Вы хотите сказать о денежныхъ длахъ? Онъ никогда не говоритъ со мною о деньгахъ.
— Я хотлъ сказать о Мельмотахъ.
— Нтъ, со мной онъ не говоритъ о нихъ. Онъ почти никогда не говоритъ со мной ни о чемъ.
— Желалъ бы я знать приняла ли она его предложеніе.
— Сколько мн извстно она приняла его предложеніе еще въ Лондон.
— Я не могу согласиться съ мнніемъ вашей матери на счетъ этого брака, потому можетъ-быть что не придаю деньгамъ такого значенія какое она придаетъ имъ.
— Феликсъ такъ склоненъ къ расточительности.
— Я знаю это и хотлъ сказать что хотя я не въ силахъ сочувствовать вашей матери по поводу этого брака, тo вполн цню ея безкорыстную преданность сыну.
— Мама любитъ его больше всего на свт, сказала Гетта безъ всякаго намренія обвинить мать въ равнодушіи къ ней самой.
— Я и это знаю, и хотя я иногда думаю что другое ея дитя отплатило бы ей лучше за ея любовь, но я вижу какая она хорошая мать для Феликса. Вы знаете что въ день ея прізда сюда мы едва не поссорились?
— Я поняла что между вами произошло что-то непріятное.
— Потомъ несвоевременный пріздъ Феликса вывелъ меня изъ себя. Я становлюсь старъ и раздражителенъ, иначе я не обращалъ бы вниманія на такіе пустяки.
— Я считаю васъ такимъ хорошимъ и добрымъ. И при этихъ словахъ она такъ оперлась на его руку какъ будто хотла сказать ему что она любитъ его.
— Я недоволенъ собою и длаю васъ моимъ духовникомъ. Откровенная исповдь иногда полезна для души и я думаю что вы поймете меня лучше чмъ ваша мать.
— Я понимаю васъ, и мн кажется что вамъ не въ чемъ каяться.
— Вы не наложите на меня эпитимьи? Она только посмотрла на него и улыбнулась.— Я однако наложу на себя эпитимью самъ. Я не въ силахъ поздравить вашего брата съ его успхомъ у миссъ Мельмотъ, но я выражу ему учтивое желаніе успха въ жизни вообще.
— Разв это будетъ эпитиміей?
— Еслибы вы могли взглянуть въ мою душу, вы увидали бы какъ это трудно для меня. Я раздраженъ противъ него за множество мелочныхъ проступковъ. Разв онъ не бросилъ свою сигару на дорожку? Разв онъ въ воскресенье не пролежалъ въ постели вмсто того чтобъ идти въ церковь?
— Но онъ провелъ всю ночь въ дорог.
— А по чьей вин? Но вы понимаете что самая мелочность обиды требуетъ искупленія моей досады. Еслибы вашъ братъ ударилъ меня по голов дубиной или сжегъ мой домъ, я имлъ бы полное право сердиться на него. Но я сержусь за то что онъ попросилъ лошадь въ воскресенье, и я долженъ искупить мою вину.
Во всемъ этомъ не было никакого намека на любовь, но Гетта и не желала чтобъ онъ говорилъ о любви. Онъ обращался съ ней теперь какъ другъ, какъ самый близкій другъ. Какъ была бы она счастлива еслибъ онъ былъ всегда ея другомъ, а не влюбленнымъ въ нее. Однако его чувства къ ней остались неизмнными.
— Теперь, сказалъ онъ совсмъ другимъ тономъ.— Я долженъ поговорить съ вами о себ. Тяжесть ея руки лежавшей на его рук мгновенно ослабла. Онъ удержалъ ее и прижалъ къ себ.— Нтъ, сказалъ онъ,— не длайте никакихъ перемнъ пока я буду говорить. Что бы ни случилось, мы останемся всегда родственниками и друзьями.
— Всегда друзьями, подтвердила она.
— Да, всегда друзьями. Теперь слушайте меня. Я не буду повторять вамъ что я люблю васъ. Вы знаете это, иначе вы считали бы меня самымъ пустымъ и лживымъ изъ людей. Я не только люблю васъ, но я такъ привыкъ соединять съ вами всякую мысль о себ, мое положеніе и обстоятельства моей жизни такъ пріучили меня предаваться только личнымъ интересамъ что я неспособенъ освободиться отъ моей любви къ вамъ. Я постоянно думаю о васъ и часто презираю себя за то что думаю о васъ такъ много. Какъ ни была бы женщина хороша,— а вы для меня безукоризненная женщина — мущина не долженъ допускать чтобы любовь брала верхъ надъ его разсудкомъ.
— Конечно не долженъ.
— А я допустилъ это. Я только и длаю что разчитываю мои шансы на вашу любовь. Я хочу чтобы вы знали вс стороны моего характера, и сильныя и слабыя. Еслибы возможно было добиться вашей любви съ помощью обмана, я не согласился бы на это. Я думаю о васъ больше чмъ бы слдовало. Я знаю, я вполн увренъ что только вы можете быть хозяйкой въ этомъ дом пока я владю имъ. Если я буду когда-нибудь въ состояніи жить какъ живутъ другіе и интересоваться тмъ чмъ интересуются другіе, то только въ такомъ случа если сдлаюсь вашимъ мужемъ.
— Пожалуста не говорите этого.
— Мн кажется что я въ прав говорить это и въ прав ожидать что вы поврите мн. Я не прошу васъ выйти за меня замужъ если вы не любите меня. Не то чтобъ я боялся сколько-нибудь за себя, но я не хочу чтобы вы принесли себя въ жертву только потому что я вашъ родственникъ и другъ. Но я считаю возможнымъ что вы когда-нибудь полюбите меня если только ваше сердце не отдано окончательно другому.
— Что мн сказать вамъ?
— Вы знаете о комъ я говорю. Если Поль Монтегю укралъ у меня мое счастіе….
— Мистеръ Монтегю не сказалъ со мной ни слова о любви.
— Еслибъ онъ это сдлалъ, онъ былъ бы виноватъ противъ меня. Онъ встртилъ васъ въ моемъ дом и вроятно зналъ о моихъ чувствахъ къ вамъ.
— Онъ не зналъ.
— Мы жили съ нимъ какъ братья, или лучше сказать какъ отецъ съ сыномъ. Мн кажется что онъ долженъ бы былъ обратить свои надежды на что-нибудь другое.
— Что мн сказать вамъ? Если онъ иметъ какія-нибудь надежды, онъ не говорилъ мн о нихъ. Мн кажется что разспрашивать такъ двушку жестоко.
— Гетта, я не хочу быть жестокимъ съ вами. Я знаю правила свта въ такихъ случаяхъ, я знаю что не имю права спрашивать васъ о Пол Монтегю, не имю права ожидать отвта. Но для меня это самый важный вопросъ въ жизни. Если вы еще не любите никого другаго, я могу надяться что вы когда-нибудь полюбите меня.
Голосъ его былъ мужественъ и въ то же время полонъ мольбы. Глаза его, когда онъ смотрлъ на нее, свтились любовью и тревогой. Она не только врила тому что онъ сказалъ ей теперь, но врила ему во всемъ. Она знала что онъ былъ такой человкъ на котораго она могла положиться, который былъ бы для нея всегда защитникомъ и покровителемъ. Еслибъ онъ въ эту минуту обнялъ и поцловалъ ее, мн кажется что она уступила бы ему. Она не была влюблена въ него, но онъ такъ нравился ей что еслибы на ея мст была другая женщина, которую онъ любилъ бы какъ ее и которая отказала бы ему, она сочла бы ее безумною. Она почти ненавидла себя за то что не любила человка который былъ такъ достоинъ любви. Она не сказала ему ничего и дрожа шла рядомъ съ нимъ.
— Я хотлъ высказать вамъ всю правду для того чтобы вы знали состояніе моей души. Не заглушайте въ себ любовь ко мн если вы склонны къ ней. Я надюсь что зная какъ я люблю васъ, зная что отъ васъ одной зависитъ мое счастіе, что въ вашей власти отворить или затворить для меня врата рая, вы не оставите меня въ неизвстности по женской гордости.
— О, Роджеръ!
— Если вы когда-нибудь будете въ состояніи сказать искренно что любите меня, вспомните мою преданность и скажите это смло. Будьте уврены что мои чувства къ вамъ не перемнятся никогда. Но если вы любите другаго и выйдете за него замужъ, тогда разумется будетъ всему конецъ. Скажите мн и это смло. Теперь я высказалъ все. Да благословитъ васъ Богъ, моя возлюбленная. Надюсь что у меня хватитъ силъ думать всегда больше о вашемъ счастіи чмъ о своемъ. И онъ внезапно оставилъ ее, удалившись по одному изъ мостовъ и предоставивъ ей отыскать одной дорогу къ дому.

XX. Обдъ леди Помоны.

Полупринятое намреніе Роджера Карбери удержать Генріетту дома, когда леди Карбери и сэръ-Феликсъ отправятся въ Кавершамъ, не исполнилось. Оно могло бы исполниться только въ томъ случа еслибы Гетта склонилась на его просьбы. Но случилось такъ что онъ не просилъ ее ни о чемъ, и Гетта не уступила ничего. Предъ вечеромъ леди Карбери ухала съ дочерью и сыномъ, и Роджеръ остался одинъ. Онъ привыкъ къ уединенію. Большую часть года онъ лъ, пилъ и жилъ одинъ и привыкъ не тяготиться этимъ. Но теперь на него напала тоска одиночества. Его родные гостившіе у него были равнодушны къ нему. Леди Карбери пріхала только потому что это было ей нужно, сэръ-Феликсъ не считалъ даже нужнымъ относиться къ нему съ общепринятою учтивостью, даже Гетта сдлалась ласкове и внимательне съ нимъ боле изъ состраданія чмъ по любви. Въ этотъ день онъ дйствительно не просилъ у нея ничего, но онъ началъ думать что она могла бы исполнить его желаніе безъ просьбъ съ его стороны. Когда онъ сказалъ ей о сил и неизмнности своей любви она промолчала. Проводивъ своихъ гостей, онъ слъ на перила моста предъ фасадомъ дома и прислушиваясь къ шуму удалявшейся кареты, сказалъ себ что у него ничего не осталось въ жизни.
Онъ былъ добръ съ Полемъ Монтегю какъ только можетъ быть одинъ человкъ добръ съ другимъ, а Поль отнялъ у него все чмъ онъ дорожилъ въ жизни. Мысли его были не логичны, сужденія не безпристрастны и чмъ боле думалъ онъ о поведеніи своего друга, тмъ сильне осуждалъ его. Онъ никогда не говорилъ никому объ услугахъ которыя онъ оказывалъ Монтегю. Онъ только говорилъ объ ихъ взаимной привязанности. Но ему казалось что въ благодарность за эти услуги онъ не долженъ былъ влюбляться въ двушку которую любилъ онъ, Роджеръ, если же онъ влюбился въ нее не зная правды, онъ долженъ былъ удалиться лишь только узналъ ее. Роджеръ не могъ заставить себя простить своего друга, хотя Гетта и увряла его что Монтегю не сказалъ ей ни слова о любви. Роджеръ былъ несчастенъ, и виноватъ въ этомъ по его мннію былъ Монтегю. Еслибы въ то время когда къ нему пріхала Гетта въ его дом не было Монтегю, Гетта могла бы быть теперь хозяйкой Карбери. Онъ сидлъ на мосту пока слуга не пришелъ объявить ему что обдъ поданъ. Тогда онъ вернулся домой и полъ только для того чтобы слуга не могъ замтить его горя, а посл обда взялъ книгу и сдлалъ видъ что читаетъ. Но онъ не прочелъ ни слова, умъ его былъ занятъ исключительно его кузиной Геттой. ‘Какъ жалокъ человкъ который неспособенъ взять верхъ надъ такимъ чувствомъ!’ сказалъ онъ себ.
Въ Кавершам было большое общество, такое большое общество какое только возможно соединить за обденнымъ столомъ въ деревн. Были графъ и графиня Лоддонъ и дочь ихъ леди Дженъ-Пьютъ изъ Лоддонъ-Парка, былъ епископъ съ женой, Гепворты. Всхъ, съ присоединеніемъ Карбери, семейства приходскаго священника и гостившихъ въ дом, собралось двадцать четыре человка. Такъ какъ дамъ было четырнадцать, а мущинъ только десять, общество было составлено не совсмъ удачно. Но въ деревн нтъ въ этомъ отношеніи такой свободы выбора какъ въ город и притомъ Лонгестаффы, хотя безспорно великосвтскіе люди, не отличались умньемъ составлять пріятныя общества. Но вс подобные недостатки были вознаграждены величіемъ обстановки. За столомъ служили три напудренные лакея, а въ этой части страны напудренные лакеи служили только за столомъ леди Помовы. Дворецкій былъ такой грузный что одно появленіе его могло придать блескъ фамиліи. Большая гостиная въ которой никто никогда не жилъ была въ этотъ день растворена, и съ мебели на которой никто никогда не сидлъ были сняты чехлы. Званые обды давались въ Кавершам не боле раза въ годъ, но когда они давались не щадилось ничего что могло содйствовать ихъ великолпію. Нужно было видть леди Помону и ея двухъ высокихъ дочерей когда он встрчали стоя маленькую графиню Лоддонъ и ея дочь, которая была копіей матери, только еще меньше, между тмъ какъ Madame Мельмотъ и Мери стояли за хозяйками, какъ бы стыдясь за себя. Затмъ пріхали Карбери и епископъ съ женой. Большая комната наполнилась, но никто не ршался говорить. Епископъ былъ человкъ разговорчивый, леди Лоддонъ могла говорить по цлымъ часамъ не останавливаясь. Но въ этотъ день никто не чувствовалъ себя способнымъ говорить. Лордъ Лоддонъ сдлалъ было попытку, но не встртилъ ни въ комъ поддержки. Лордъ Альфредъ стоялъ какъ вкопаный и только подергивалъ свои сдые усы. Великій человкъ, Августусъ Мельмотъ, запустилъ большіе пальцы въ карманы жилета и казался невозмутимымъ. Епископъ сразу увидалъ безнадежность положенія и не сдлалъ никакой попытки оживить общество. Хозяинъ дома жалъ руку всякому входившему гостю и затмъ предавался ожиданію слдующаго. Леди Помона и дв ея дочери были величественны и прекрасны, но скучны и безмолвны. Исполняя общаніе он уже четыре дня ухаживали за Мельмотами, и отъ Кавершамскихъ дамъ нельзя было ожидать чтобъ он вышли бодрыми изъ такого испытанія.
Когда возвстили что обдъ поданъ, сэръ-Феликсу было предоставлено вести къ столу Мери Мельмотъ. Кавершамскія дамы устроили это въ полной увренности что это будетъ пріятно Мельмотамъ. Мистеру Мельмоту предложено было вести леди Карбери, къ великому удовольствію послдней. Леди Карбери тоже была безмолвна въ гостиной, но теперь ей представлялся самый удобный случай поддлаться къ Мельмоту.
— Надюсь что вамъ нравится Суффокъ? сказала она.
— Очень, благодарю васъ. О, да, очень пріятное мсто для небольшаго отдыха на свжемъ воздух.
— Вы совершенно правы, мистеръ Мельмотъ. Лтомъ такъ хочется видть зелень и цвты.
— Что касается цвтовъ, у насъ на балконахъ такіе цвты какихъ здсь нтъ, сказалъ Мельмотъ.
— Еще бы! Вы въ состояніи собирать цвточную дань со всего свта. Чего нельзя сдлать съ деньгами? Деньги могутъ обратить лондонскую улицу въ аллею изъ розъ.
— Лондонъ очень пріятный городъ.
— Для того у кого много денегъ, мистеръ Мельмотъ.
— А для того у кого денегъ нтъ, Лондонъ лучшее мсто для пріобртенія ихъ. Вы живете въ Лондон, сударыня?
Онъ совершенно забылъ леди Карбери, если даже видлъ ее въ своемъ дом, и со свойственною великимъ людямъ разсянностію не запомнилъ ея имени когда ему предложили вести ее къ столу.
— О, да, я живу въ Лондон. Я имла честь быть однажды вашею гостьей, сказала леди Карбери съ пріятною улыбкой.
— Въ самомъ дл? У меня бываетъ столько людей что я не всегда запоминаю ихъ.
— И можно ли требовать этого отъ васъ? Я леди Карбери, мать сэръ-Феликса Карбери, котораго вы вроятно помните.
— Да, я знаю сэръ-Феликса. Онъ сидитъ теперь рядомъ съ моею дочерью.
— Да. Счастливецъ!
— Въ наше время молодые люди ищутъ счастія не въ этомъ, сударыня. Имъ нужно думать о другомъ.
— Онъ такъ много думаетъ о своемъ дл.
— О, я этого не зналъ, сказалъ Мельмотъ.
— Онъ служитъ въ одномъ правленіи съ вами, мистеръ Мельмотъ.
— О, такъ вотъ въ чемъ состоитъ его дло, сказалъ Мельмотъ съ кислою улыбкой.
Леди Карбери была женщина не глупая и во многомъ очень свдущая, но о Сити она знала очень мало и не имла никакого понятія объ обязанностяхъ директоровъ въ числ которыхъ былъ ея сынъ.
— Надюсь что онъ прилеженъ, и что онъ уметъ пользоваться великимъ преимуществомъ имть васъ своимъ совтникомъ и руководителемъ.
— Онъ не безпокоитъ меня, сударыня, и я не безпокою его.
Посл этого леди Карбери не сказала боле ни слова о положеніи своего сына въ Сити. Она попыталась завязать разговоръ на нсколько другихъ темъ, нo мистеръ Мельмотъ оказался очень тяжелымъ собесдникомъ и она принуждена была наконецъ оставить его въ поко. Тогда она обратилась къ Кавершамскому священнику сидвшему по другую сторону отъ нея и съ жаромъ разсуждавшему о патер Баргам и принялась восторгаться преимуществами протестантизма.
Напротивъ нея или немного наискось сидли сэръ-Феликсъ и его возлюбленная.
— Я сказала мама, шепнула Мери когда онъ велъ ее къ столу.
Она была теперь преисполнена мыслью столь свойственною помолвленнымъ двушкамъ что она должна говорить все своему возлюбленному.
— Сказала она что-нибудь? спросилъ онъ. Мери не отвтила ему пока не услась и не расправила платья.— Впрочемъ ея слова не могутъ имть никакого значенія, не правда ли?
— Она говорила очень много. Она думаетъ что папа не признаетъ васъ достаточно богатымъ. Тише! Говорите о чемъ-нибудь другомъ. Насъ могутъ услышать.
Вотъ все что она успла сказать ему пока продолжался шумъ усаживанія.
Феликсъ не былъ расположенъ говорить о любви и охотно перемнилъ тему.
— Катались вы верхомъ? спросилъ онъ.
— Нтъ, здсь кажется нтъ лошадей, для гостей по крайней мр. Какъ вы добрались вчера домой? Были съ вами какія-нибудь приключенія?
— Никакихъ. Я дохалъ очень спокойно, отвчалъ сэръ-Феликсъ, вспомнивъ Рби Ргльсъ.
— Я узжаю въ Лондонъ завтра.
— А мы въ среду. Смотрите же, приходите къ намъ поскоре. Она сказала это шепотомъ.
— Конечно. Я думаю что мн лучше переговорить съ вашимъ отцомъ въ Сити. Онъ бываетъ тамъ каждый день?
— О, да, каждый день. Домой онъ возвращается всегда въ семь. Иногда онъ бываетъ въ дух, иногда очень сердитый. Онъ всегда лучше тотчасъ посл обда, но въ это время до него трудно добраться. Лордъ Альфредъ постоянно съ нимъ. Потомъ приходятъ гости, и онъ садится играть въ карты. Мн самой кажется что это удобне сдлать въ Сити.
— Вы будете держаться своего слова?
— О, да, конечно. Если я разъ дала его, ничто не заставитъ меня измнить ему. Я думаю что папа знаетъ это.
Феликсъ взглянулъ на нее, и ему показалось что лицо ея выражало больше силы воли чмъ онъ предполагалъ въ ней до сихъ поръ. Можетъ-быть, подумалъ онъ, она согласится бжатъ съ нимъ и такъ какъ она единственная дочь, отецъ по всей вроятности, даже почти наврное, проститъ ее. Но что если они обвнчаются, а Мельмотъ не дастъ имъ ничего? Обсудивъ это дло со всхъ сторонъ и принявъ главнымъ образомъ въ соображеніе деньги которыхъ это будетъ стоить, сэръ-Феликсъ ршилъ что увезти Мери Мельмотъ было бы неблагоразумно.
Посл обда онъ почти не говорилъ съ ней. Самая комната, та же большая комната въ которой они сидли до обда, казалась неудобною для разговора, и время шло для всхъ нестерпимо медленно пока наконецъ не были поданы экипажи.
— Они умышленно посадили тебя рядомъ съ ней, сказала леди Карбери сыну въ карет.
— Мн кажется что это сдлалось само собою. Молодой человкъ и молодая двушка.
— Нтъ, такія вещи всегда устраиваю тся заране. Но они не сдлали бы этого еслибы не думали что это будетъ пріятно мистеру Мельмоту. О, Феликсъ, еслибы теб удалось это дло!
— Я буду стараться, матушка, только пожалуста не длайте шума по этому поводу.
— Я буду молчать, но ты понимаешь какъ это безпокоитъ меня. Ты велъ себя съ ней прекрасно за обдомъ. Я была такъ счастлива видя васъ вмст. Прощаясь съ нимъ вечеромъ, она сказала: — Спокойной ночи, Феликсъ, и да благословитъ тебя Богъ. Я буду самою счастливою и самою гордою матерью въ Англіи если это случится.

XXI. Весь свтъ бываетъ у нихъ.

Посл отъзда Мельмотовъ изъ Кавершама въ дом почувствовалась страшная пустота. Дамы освободились отъ обязанности занимать гостей, и еслибы день отъзда въ Лондонъ былъ уже назначенъ, он выносили бы свое уединеніе спокойне. Но прошелъ четвергъ, прошла пятница, безъ всякаго ршенія на этотъ счетъ и у леди Помоны и ея старшей дочери явились страшныя опасенія. Джорджіана была тоже въ нетерпливомъ ожиданіи, но смло увряла что измна предполагаемая ея матерью и сестрой была ршительно невозможна. Отецъ, думала она, не посметъ обмануть ихъ. Вс эти дни ему длались намеки и предлагались вопросы, но безъ всякой пользы. Мистеръ Лонгестаффъ не хотлъ назначить день отъзда пока не придетъ письмо котораго онъ ожидалъ, не хотлъ даже говорить объ этомъ.
— Я думаю что мы во всякомъ случа будемъ въ состояніи ухать во вторникъ, сказала Джорджіана.
— Не знаю почему ты это думаешь, возразилъ отецъ.
Дочери не давали покоя бдной леди Помон настаивая чтобъ она уговорила отца назначить день отъзда, но леди Помона не была такъ смла какъ ея младшая дочь и не такъ сильно стремилась въ Лондонъ. Въ воскресенье утромъ предъ отъздомъ въ церковь на верху было долгое совщаніе. Въ этотъ день въ Кавершамской церкви ожидалась проповдь Элгамскаго епископа и дамы по этому случаю надли свои лучшія лондонскія шляпки. Окончивъ свой туалетъ, он вс собрались въ комнат матери. Ожидаемое извстіе повидимому пришло. Отецъ получилъ наканун телеграмму отъ своего повреннаго, но еще не сказалъ ничего объ ея содержаніи. За завтракомъ онъ былъ молчаливе обыкновеннаго и, какъ увряла Софи, непріятне обыкновеннаго. Поводомъ къ разговору послужили шляпки.
— Вы можете носить ихъ здсь потому что я почти уврена что вамъ не придется быть въ этомъ году въ Лондон, сказала леди Помона.
— Неужели вы въ самомъ дл это думаете, мама? спросила Софи.
— Да, я это думаю, душа моя. Это было видно по его лицу когда онъ клалъ бумаги въ карманъ. Я такъ хорошо знаю его лицо.
— Это невозможно, сказала Софи.— Онъ общалъ и мы за это принимали здсь этихъ ужасныхъ Мельмотовъ.
— Что же длать, душа моя? Если отецъ твой скажетъ что намъ нельзя хать въ Лондонъ, мы должны будемъ поврить ему на слово. Это его дло. Давая общаніе онъ вроятно подразумвалъ что повезетъ насъ въ Лондонъ если будетъ имть средства на это.
— Мама! воскликнула Джорджіана. Она ужаснулась при мысли о возможности измны не только со стороны ихъ естественнаго противника, но и въ ихъ собственномъ лагер.
— Душа моя, что можемъ мы сдлать? спросила леди Помона.
— Что можемъ мы сдлать! Джорджіана ршилась высказаться прямо.— Заставить его понять что мы не позволимъ поступать такъ съ собою. Я не покорюсь этому. Если онъ это сдлаетъ, я убгу съ первымъ встрчнымъ который захочетъ взять меня.
— Не говори такъ, Джорджіана, если не хочешь убить меня.
— Я отомщу ему. Онъ не заботится о насъ, ему нтъ никакого дла счастливы мы или несчастны, но онъ очень заботится о фамильной чести. Я скажу ему что я не позволю шутить съ собой. Я лучше соглашусь выйти замужъ за лондонскаго ремесленника чмъ остаться здсь.
— О, Джорджіана, не говори такихъ ужасныхъ словъ, упрашивала ее сестра.
— Теб хорошо разсуждать такъ, Софи. Ты поймала себ Джорджа Вайтстебля.
— Я вовсе не поймала Джорджа Вайтстебля.
— Не говори, я знаю что ты поймала его. Долли длаетъ все что ему угодно и мотаетъ деньги такъ скоро какъ только можетъ. Вамъ, мама, конечно все равно гд ни жить.
— Ты ужасно несправедлива, сказала леди Помона всхлипывая.— Ты говоришь ужасныя вещи.
— Я говорю правду. Вамъ все равно гд ни жить, а Софи почти что пристроена. Я одна въ этомъ случа приношусь въ жертву. Кого увижу я въ этой ужасной трущоб? Нтъ, папа общалъ и долженъ сдержать слово.
Въ эту минуту до нихъ дошелъ снизу громкій призывъ:
— Подетъ кто-нибудь изъ васъ въ церковь или карета должна ждать весь день?
Он конечно вс хотли хать въ церковь. Въ Кавершам он прилежно посщали церковь, а въ это воскресенье предстояла епископская проповдь, и он были въ новыхъ шляпкахъ. Он сошли внизъ и сли въ карету. Джорджіана прошла мимо отца не удостоивъ взглянуть на него. Ни слова не было сказано ни на пути въ церковь, ни на пути домой. Во время службы мистеръ Лонгестаффъ стоялъ въ углу своей ложи и произносилъ отвты во всеуслышаніе. Въ исполненіи этой обязанности онъ былъ всегда образцомъ для своего прихода. Три дамы опускались на колни на свои подушки съ величайшимъ достоинствомъ и выслушали проповдь ничмъ не обнаруживъ ни усталости, ни вниманія. Такого рода терпніе было ихъ силой. Еслибы проповдь епископа продолжалась сорокъ пять минутъ вмсто получаса он не стали бы жаловаться. Это же терпніе помогало Джорджіан выжидать годъ за годомъ приличнаго жениха. Но прожить все лто въ Кавершам было бы такъ же тяжело какъ слушать всю жизнь епископа. Завтракъ посл службы прошелъ молча. По окончаніи его глава семейства услся въ свое кресло и очевидно желалъ чтобы его оставили одного. Въ такомъ случа онъ могъ бы заснуть раздумывая о своихъ непріятностяхъ и время до обда прошло бы спокойно. Но въ этомъ утшеніи ему было отказано. Пока убирали со стола дочери сидли неподвижно. Леди Помона встала было и хотла уйти изъ комнаты, но вернулась видя что дочери не слдуютъ за ней. Джорджіана предупредила сестру что ршилась объясниться съ отцомъ, и Софи, исполняя желаніе сестры, осталась въ столовой. Когда былъ вынесенъ послдній подносъ, Джорджіана начала:
— Папа, не можете ли вы ршить теперь когда мы отправимся въ Лондонъ? Мы должны знать заране у кого вамъ придется быть. Въ среду назначенъ вечеръ у леди Монограмъ, и мы давно общали быть у нея.
— Въ такомъ случа вы должны написать леди Монограмъ что вы не можете быть у нея.
— Почему же, папа? Мы могли бы выхать отсюда въ среду утромъ.
— Вы не можете выхать отсюда въ среду утромъ.
— Однако, другъ мой, намъ всмъ было бы пріятно еслибы ты назначилъ день, сказала леди Помона.
Съ минуту длилось молчаніе. Даже Джорджіана такъ упала духомъ что была бы довольна еслибъ былъ назначенъ хоть отдаленный день.
— Я не могу назначить никакого дня, сказалъ мистеръ Лонгестаффъ.
— Такъ долго ли же насъ будутъ держать здсь? спросила Софи тихимъ, сдержаннымъ голосомъ.
— Я не знаю что ты хочешь сказать этимъ. Здсь вашъ домъ и вы должны быть готовы жить въ своемъ дом.
— Но мы вернемся въ Лондонъ? спросила Софи. Джорджіана стояла молча, слушая, ршаясь и выжидая,
— Вы не вернетесь въ Лондонъ въ этотъ сезонъ, сказалъ мистеръ Лонгестаффъ внезапно углубившись въ газету.
— Разв это ршено? сказала леди Помона.
— Ршено.
— Слыхано ли когда о такой измн! воскликнула Джорджіана.
Ея негодованіе при мысли о лживости отца почти дошло до добродтели. Она не выхала бы изъ Лондона еслибъ онъ не общалъ что они вернутся. Она не унизила бы себя сообществомъ Мельмотовъ еслибы не это общаніе. А теперь когда она уже не могла вернуться въ Лондонъ, даже въ домъ ненавистныхъ Примрозовъ, не совершивъ ршительнаго побга изъ дома отца, ей объявили что общаніе не будетъ исполнено.
— Если такъ, папа, сказала она съ притворнымъ спокойствіемъ,— вы предумышленно обманули насъ.
— Какъ ты смешь говорить это, дрянная двчонка?
— Я не двчонка, папа, и вы это отлично знаете. Я сама себ госпожа по закону.
— Такъ убирайся и будь сама себ госпожой. Ты смешь говорить мн, своему отцу, что я предумышленно обманулъ тебя! Если ты повторишь это, ты будешь сть и пить въ своей комнатк, или вовсе не будешь сть и пить въ этомъ дом.
— Разв вы не общали что мы вернемся въ Лондонъ если създимъ сюда и примемъ здсь этихъ людей?
— Я не хочу разговаривать съ такою дерзкою и непокорной дочерью какъ ты. Если я имю сказать что-нибудь на этотъ счетъ, я скажу это твоей матери. Съ тебя довольно и того что я, твой отецъ, говорю теб что ты должна жить здсь. Теперь уйди и если теб вздумается дуться, дуйся тамъ гд я не буду видть тебя.
Джорджіана оглянулась на мать и на сестру и величественно вышла изъ комнаты. Она все еще замышляла мщеніе, но была на половину усмирена и не осмлилась продолжать свои упреки въ присутствіи отца. Она перешла въ комнату въ которой он обыкновенно проводили день и остановилась съ широко раздувавшимися ноздрями и задыхаясь отъ злости.
— И вы намрены покориться этому, мама? спросила она.
— Что мы можемъ сдлать, душа моя?
— Я сдлаю что-нибудь. Я не позволю шутить и играть съ собой и губить свою жизнь. Я всегда вела себя хорошо относительно его. Я никогда не длала долговъ безъ его вдома. (Это было шпилькой сестр которая однажды попала въ такое затрудненіе.) Я никогда не давала повода упоминать мое имя въ связи съ именемъ какого-нибудь мущины. Когда нужно сдлать что-нибудь для него я всегда это длаю. Я писала для него его письма до истощенія силъ и когда вы были больны я никогда не задерживала его дольше двухъ или половины третьяго ночи. И вдругъ онъ говоритъ мн что я буду сть и пить въ моей комнат за то что я напомнила ему что онъ положительно общалъ вернуться въ Лондонъ. Разв онъ не общалъ, мама?
— Мн показалось что онъ общалъ.
— Вы отлично знаете что онъ общалъ, мама. Если я сдлаю теперь что-нибудь предосудительное, онъ будетъ отвчать за это. Я не буду больше заботиться о своей репутаціи ради чести фамиліи, если со мной обращаются такимъ образомъ.
— Я думаю что ты должна заботиться о своей репутаціи ради самой себя, сказала ей сестра.
— Ты однако не была способна заботиться о своей ни ради другихъ, ни ради себя, сказала Джорджіана, намекая на очень давнюю исторію, на попытку старшей сестры бжать тайно съ молодымъ драгуномъ, состояніе котораго было весьма ограничено. Съ тхъ поръ прошло десять лтъ и объ этомъ упоминались только въ минуты сильнйшей досады.
— Моя репутація не хуже твоей, сказала Софи.— Для особы которая сама не способна любить и которую никто не любитъ нтъ ничего легче какъ сохранить свою репутацію незапятнанною.
— Милыя мои, если вы поссоритесь, что будетъ со мной? сказала леди Помона.
— Въ этомъ случа страдаю я одна, сказала Джорджіана.— Неужели онъ думаетъ что я могу составить здсь приличную партію? Бдный Джорджъ Вайтстебль не велика птица, но кром его здсь нтъ никого.
— Ты можешь взять его если желаешь, сказала Софи тряхнувъ головой.
— Благодарю тебя, душа моя, но я этого вовсе не желаю. Я еще не дошла до такой крайности.
— Ты говорила что убжишь съ первымъ встрчнымъ.
— Только не съ Джорджемъ Вайтстеблемъ, можешь быть покойна. Я скажу вамъ что я сдлаю. Я напишу папа письмо. Надюсь что онъ удостоитъ прочесть его. Если онъ не хочетъ везти меня въ городъ, пусть онъ отпуститъ меня къ Примрозамъ. Всего досадне мн что мы снизошли до того что приняли Мельмотовъ въ деревн. Въ Лондон они еще сносны, но въ деревн они ужасны!
Во всю остальную часть дня они не говорили другъ съ другомъ. Джорджіана была съ сестрой такъ же рзка какъ и съ отцомъ, и Софи сердилась за обиду. Она теперь почти примирилась съ пребываніемъ въ деревн потому что оно было бы заслуженнымъ наказаніемъ для Джорджіаны. Къ тому же мистеръ Вайтстебль жилъ не боле какъ въ десяти миляхъ разстоянія отъ Кавершама. Леди Помона жаловалась на головную боль, что служило ей всегда предлогомъ къ молчанію, а мистеръ Лонгестаффъ ушелъ спать. Джорджіана просидла весь день одна и на слдующее утро глава семейства нашелъ на своемъ туалетномъ стол слдующее письмо:
‘Милый пала,— Не думаю чтобы васъ удивляло то что мы придаемъ такое значеніе возвращенію въ Лондонъ. Если мы проведемъ лондонскій сезонъ въ деревн, мы не увидимъ никого, а вы сами знаете что это значитъ для меня. Для Софи это не иметъ большаго значенія, для мама тоже, хотя она любитъ Лондонъ, но это очень, очень важно для меня. Не удовольствія привлекаютъ меня въ Лондонъ, я вижу тамъ мало удовольствій. Но мн лучше умереть немедленно чмъ жить погребенною въ Кавершам. Если вы увезете насъ на годъ за границу, я вовсе не буду въ претензіи. Тамъ можно встртить очень пріятныхъ людей и повидимому тамъ сближаются легче чмъ въ Лондон. За границей не нужно было бы держать лошадей, и мы могли бы одваться очень дешево и донашивать старыя вещи. Что касается меня, я не имю никакого желанія разорять васъ. Но еслибы вы представили себ чмъ долженъ быть для меня Кавершамъ когда на разстояніи двадцати миль вокругъ нтъ ни одного порядочнаго человка, у васъ не хватило бы духа требовать чтобъ я осталась здсь.
‘Вы несомннно общали что если мы прідемъ сюда и примемъ здсь Мельмотовъ, то вы повезете насъ опять въ Лоидонъ и васъ не должно удивлять что мы были разочарованы узнавъ что посл всего сдланнаго нами останемся здсь. А когда я узнала это, жизнь моя показалась мн невыносимою. Видя что другія двушки имютъ такіе шансы когда я не имю никакихъ, я иногда чувствуя себя способною на все. (Это было ближайшимъ намекомъ какой она осмлилась сдлать письменно на свою угрозу бжать съ первымъ встрчнымъ). Я полагаю что теперь безполезно просить васъ везти насъ всхъ въ Лондонъ, хотя вы и общали это, но надюсь что вы дадите мн денегъ чтобы похать къ Примрозамъ. Я взяла бы съ собой только одну горничную. Джулія Примрозъ предлагала мн остаться у нихъ когда вы сказали въ Лондон что мы не вернемся и я готова напомнить ей объ ея предложеніи. Только это должно быть сдлано немедленно. Ихъ домъ очень великъ, и я знаю что у нихъ найдется свободная комната. Они вс здятъ верхомъ, и мн понадобится лошадь. Но кром лошади я не прошу у васъ ничего. Экипажей у нихъ много, и грумъ Джуліи можетъ служить намъ обимъ. Пожалуста отвтьте мн немедленно, папа.

‘Любящая васъ дочь
‘Джорджіана Лонгестаффъ.’

Мистеръ Лонгестаффъ удостоилъ прочесть письмо. Хотя онъ строго оборвалъ свою мятежную дочь, но онъ нсколько боялся ея. По внезапному побужденію онъ могъ вооружиться своимъ авторитетомъ и показать свою отеческую власть, но онъ боялся продолжительныхъ домашнихъ непріятностей. Ему казалось что дочь его любила семейныя ссоры. Иначе ссоры не повторялись бы такъ часто. Самъ онъ ненавидлъ ихъ. У него не было никакого живаго интереса въ жизни. Онъ читалъ не много, говорилъ не много, не особенно любилъ сть и пить, не игралъ и совсмъ не интересовался сельскимъ хозяйствомъ. Стоять въ дверяхъ и ходить по пріемнымъ комнатамъ клубовъ въ которыхъ онъ былъ членомъ и слушать разговоры о политик и сплетни было его любимымъ времяпровожденіемъ. Но онъ готовъ былъ отказаться отъ всего этого для блага своего семейства. Онъ спокойно остался бы проводить долгіе праздные дни въ Кавершам въ надежд поправить состояніе еслибы дочь его согласилась на это. Величавая обстановка его жизни, напудренные лакеи, кучера въ парикахъ, стремленіе сравниться съ людьми которые были богаче его вовлекли его въ долги. Цлью его честолюбія было перство, и онъ полагалъ что такой образъ жизни былъ самымъ врнымъ средствомъ для полученія его. Сынъ его наслдовалъ отъ своей бабки со стороны матери отдльное состояніе приносившее отъ двухъ до трехъ тысячъ въ годъ, но считавшееся въ свт вдвое больше. Когда это случилось, отецъ счелъ себя въ прав обременить еще боле долгами фамильную собственность. Онъ былъ увренъ что Адольфусъ, сдлавшись совершеннолтнимъ, дастъ разршеніе на продажу Суссекскаго имнія для того чтобъ освободить отъ долговъ Суффокское. Но Долли былъ теперь самъ въ долгахъ и безпечный во всемъ остальномъ, былъ всегда чрезвычайно остороженъ во всхъ своихъ длахъ съ отцомъ. Онъ не хотлъ согласиться на продажу Суссекскаго имнія иначе какъ съ условіемъ чтобъ ему была выдана половина вырученной суммы. Отецъ не могъ согласиться на это, но отказъ его навлекъ на него много непріятностей. Мельмотъ сдлалъ для него кое-что, но длая это былъ жестокъ и деспотиченъ. Гостя въ Кавершам Мельмотъ разсмотрлъ его дла и объявилъ ему прямо что при необходимости содержать такой домъ въ деревн онъ не иметъ средствъ жить въ город. Мистеръ Лонгестаффъ сказалъ что-то о своихъ дочеряхъ, въ особенности о Джорджіан, и мистеръ Мельмотъ сдлалъ предложеніе о которомъ будетъ сказано ниже.
Прочитавъ воззваніе дочери, мистеръ Лонгестаффъ, вопреки своей досады на нее, пожаллъ ее. Но если былъ человкъ котораго онъ ненавидлъ всмъ сердцемъ, это былъ сосдъ его мистеръ Примрозъ. Примрозъ, котораго мистеръ Лонгестаффъ считалъ выскочкой и чмъ угодно только не джентльменомъ, не былъ долженъ никому ни гроша. Онъ аккуратно платилъ своимъ поставщикамъ и никогда не встрчался съ Кавершамскимъ сквайромъ безъ того чтобы не похвалиться этимъ. Примрозъ истратилъ много тысячъ на поддержку своей партіи на провинціальныхъ выборахъ и самъ былъ теперь представителемъ одного изъ округовъ столицы. Онъ былъ радикалъ и вроятно искренный радикалъ, но по мннію мистера Лоигестеффа онъ примкнулъ къ радикальной партіи потому что держаться другой партіи было невыгодно.
Въ послднее время въ Суффок пронесся слухъ что мистеръ Примрозъ получаетъ перство и хотя другимъ этотъ слухъ казался невроятнымъ, мистеръ Лонгестаффъ врилъ ему и терзался. Баронъ Бондльшамъ и еще такой баронъ, въ ближайшемъ сосдств съ нимъ отравилъ бы всю его жизнь. Онъ ршительно не могъ отпустить дочь свою къ Примрозамъ.
Но былъ другой исходъ изъ затрудненія. Письмо Джорджіаны къ отцу было положено на его столъ въ понедльникъ утромъ. На слдующее утро, то-есть раньше чмъ можно было написать въ Лондонъ и получить отвтъ, леди Помона позвала къ себ свою младшую дочь и передала ей письмо.
— Я получила его сейчасъ отъ твоего папа. Ты должна ршить сама за себя.
Вотъ это письмо:
‘Любезный мистеръ Лонгестаффъ,— Такъ какъ вы повидимому ршились не возвращаться въ Лондонъ въ этотъ сезонъ, не пожелаетъ ли одна изъ вашихъ дочерей пріхать гостить къ намъ. Мистрисъ Мельмотъ была бы очень рада еслибы миссъ Джорджіана прогостила у насъ іюнь и іюль. Въ такомъ случа миссъ Лонгестаффъ потрудится предупредить за день о своемъ прізд.

‘Искренно преданный вамъ
‘Августусъ Мельмотъ.’

Джорджіана прочитавъ письмо тотчасъ же поинтересовалась узнать когда оно было написано. Но на письм не было выставлено никакого числа, и она поняла что оно было оставлено ея отцу на случай надобности. У нея захватило духъ. И отецъ и мать знали что она думала о Мельмотахъ и какъ она отзывалась о нихъ. Одно предложеніе хать къ нимъ было обидой. Но въ первую минуту она не высказала этого.
— Почему мн не похать къ Примрозамъ? спросила она.
— Твой отецъ не хочетъ и слышать объ этомъ. Онъ ихъ очень не любитъ.
— А я очень не люблю Мельмотовъ. Я не люблю конечно и Примрозовъ, но они все-таки лучше. Это ужасно!
— Ршай какъ знаешь, Джорджіана.
— Я должна выбрать одно изъ двухъ: или хать къ Мельмотамъ или остаться здсь?
— Кажется что такъ.
— Если папа согласенъ, я не вижу почему мн не согласиться. Это будетъ конечно ужасно, нестерпимо.
— Она показалась мн очень милою женщиной.
— Фи, мама! Она была мила здсь потому что боялась насъ. Она еще не привыкла къ такимъ людямъ какъ мы. Но она не будетъ бояться меня когда я буду жить въ ихъ дом. И притомъ она такъ ужасно вульгарна. Она вроятно была прежде какою-нибудь поломойкой. Разв это не замтно, мама? Она боялась открыть ротъ, такъ ей было совстно за себя. Я не удивлюсь если они окажутся чмъ-нибудь ужаснымъ. Я содрагаюсь при одной мысли о нихъ. Былъ ли когда человкъ страшне его?
— Весь свтъ бываетъ у нихъ, сказала леди Помона.— Герцогиня Стивенеджь была у нихъ нсколько разъ, леди Аудъ Рики тоже. Весь свтъ бываетъ въ ихъ дом.
— Но никто не согласится гостить въ ихъ дом. О, мама, быть вынужденною въ продолженіе десяти недль завтракать каждое утро съ этимъ человкомъ и съ этой женщиной!
— Можетъ-быть они позволятъ теб завтракать на верху.
— Но вызжать съ ними, входить въ комнату позади этой женщины! Только подумать объ этомъ!
— Но ты такъ желаешь быть въ Лондон, душа моя.
— Конечно желаю. Какой же у меня другой шансъ, мама? И еслибы вы знали какъ все это надоло мн. Удовольствіе! Папа говоритъ объ удовольствіи. Хорошо удовольствіе! желала бы я знать что сказалъ бы папа еслибъ ему пришлось поработать такъ какъ я работаю. Мн ничего не остается какъ только согласиться. Я знаю что мн это будетъ такъ тяжело что я готова буду умереть. Ужасные, ужасные люди! И предлагаетъ это папа, папа который былъ всегда такъ гордъ, такъ строгъ въ выбор знакомствъ.
— Положеніе длъ измнилось, Джорджіана, сказала заботливо мать.
— Безъ сомннія измнилось если папа хочетъ чтобъ я похала гостить къ такимъ людямъ. Бонгейскій аптекарь джентльменъ въ сравненіи съ Мельмотомъ и жена аптекаря леди въ сравненіи съ Madame Мельмотъ. Но я поду. Если папа желаетъ чтобы меня видли съ такими людьми, я не виновата. Посл этого ничто не будетъ для меня унизительнымъ. Конечно ни одинъ порядочный человкъ не сдлаетъ предложенія двушк живущей въ такомъ дом, и вы съ папа не должны удивляться если я выйду за какое-нибудь ужасное созданіе съ биржи. Папа перемнилъ свои идеи, и я полагаю что и мн слдуетъ перемнить свои.
Джорджіана не сказала въ этотъ вечеръ ни слова съ отцомъ, но леди Помона объявила ему что предложеніе мистера Мельмота принято. Она сама напишетъ Madame Мельмотъ, и Джорджіана отправится въ слдующую пятницу. Надюсь что ей будетъ пріятно тамъ, сказалъ мистеръ Лонгестаффъ. Это было сказано безъ всякой ироніи, иронія была не въ его натур, но бдной леди Помон слова эти показались жестокими. Возможно ли чтобы кому-нибудь было пріятно жить въ дом Мельмотовъ!
Въ пятницу утромъ, предъ самымъ отъздомъ Джорджіаны на станцію, между сестрами произошелъ разговоръ въ которомъ было даже нчто трогательное. Джорджіана все время бодрилась, но наконецъ не выдержала. Шагъ на который она ршалась мучилъ ее даже въ присутствіи сестры.
— Какъ я завидую теб, Софи, что ты остаешься здсь!
— Но ты сама ршила ухать въ Лондонъ во что бы то ни стало.
— Да, я это ршила. Я должна пристроиться какимъ-нибудь образомъ, а этого нельзя сдлать здсь. Но ты освобождена отъ необходимости унизить себя.
— Это не униженіе, Джорджи.
— Нтъ, униженіе. Я считаю этого человка выскочкой и мошенникомъ, а жена его, я уврена, была нкогда самымъ низкимъ созданіемъ. Ихъ претензіи на джентльменство просто дики. Лакеи и горничныя лучше ихъ.
— Такъ не зди, Джорджи.
— Я должна хать. Это единственный шансъ какой у меня есть. Еслибъ я осталась здсь, свтъ сказалъ бы что я уже сошла со сцены. Ты выйдешь замужъ за Вайтстебля и прекрасно сдлаешь. Имніе не велико, но на немъ нтъ долговъ. Самъ Вайтстебль не дурной малый.
— Вотъ какъ ты говоришь о немъ теперь!
— Онъ, конечно, не можетъ сказать многаго въ свою пользу, такъ какъ онъ постоянно дома, но онъ джентльменъ.
— Безспорно, джентльменъ.
— Что касается меня, я больше не буду считать джентльменство необходимымъ условіемъ. Я выйду за перваго встрчнаго который иметъ четыре или пять тысячъ годоваго дохода, хотя бы самъ онъ былъ изъ Ньюгета или Бедлама и всегда буду говорить что виноватъ въ этомъ папа.
Съ такими чувствами Джорджіана Лонгестаффъ отправилась въ Лондонъ гостить у Мельмотовъ.

XXII. Нравственность лорда Ниддерделя.

Въ Сити къ этому времени установилось мнніе что Великая Южно-Центральная Тихо-Океанская и Мексиканская желзная дорога была превосходнымъ предпріятіемъ. Извстно было что Мельмотъ отдался этому длу душою и тломъ. Многіе увряли что оно было созданіемъ Мельмота, что Мельмотъ изобрлъ его, объявилъ о немъ, далъ ему ходъ. Такое мнніе было вопіющею несправедливостью противъ Фискера, но оно содйствовало успху прелріятія. Желзная дорога изъ города Соленаго Озера съ Мексико имла обаяніе воздушнаго замка. Наши западные американскіе братья считаются изобртательными. Хотя у насъ Мексико не пользуется репутаціей коммерческой благонадежности, но въ недавнемъ прошломъ былъ примръ Панамской желзной дороги, сравнительно небольшаго предпріятія которое дало однако двадцать пять процентовъ, и великой линіи чрезъ континентъ благодаря которой были нажиты громадныя состоянія и въ Сити все боле и боле утверждалось мнніе что люди дальновидные получатъ такіе же результаты и отъ Южно-Центральной дороги. Мнніе это было конечно основано главнымъ образомъ на участіи Мельмота. Фаскеръ сдлалъ удачный ходъ когда заставилъ своего портнера Монтегю дать ему рекомендательное письмо къ великому человку.
Поль Монтегю, котораго нельзя было назвать человкомъ дальновиднымъ въ смысл Сити, все еще не зналъ ничего о длахъ компаніи. На регулярныхъ собраніяхъ въ правленіи Майльзъ Грендолъ читалъ дв или три бумаги. Мельмотъ говорилъ небольшую рчь въ которой уврялъ что все идетъ прекрасно и предпріятіе процвтаетъ, вс соглашались на все, кто-нибудь подписывалъ что-нибудь и собраніе расходилось. Полю Монтегю все это казалось весьма неудовлетворительнымъ. Онъ не разъ пытался вмшаться въ ходъ дла прося разъясненій, но безмолвная насмшка предсдателя приводила его въ замшательство, а единодушная оппозиція его собратьевъ-директоровъ была преградой съ которой онъ ничего не могъ сдлать одинъ. Лордъ Альфредъ объявлялъ что онъ ‘положительно не считаетъ этого нужнымъ’, лордъ Ниддердель, съ которымъ Поль сошелся въ Медвжьемъ Саду, толкалъ его въ бокъ и просилъ придержать языкъ, мистеръ Коэнлулъ говорилъ на ломаномъ англійскомъ язык небольшую рчь въ которой уврялъ что все длается по общепринятымъ правиламъ Сити. Сэръ-Феликсъ посл двухъ первыхъ собраній не являлся боле. Все это сильно смущало Поля, но онъ продолжалъ оставаться одимъ изъ директоровъ Южно-Центральной Тихо-Океанской и Мексиканской желзной дороги.
Не знаю легче или тяжеле было у него на душ отъ того обстоятельства что немедленные денежные результаты его участія въ дл были для него вполн удовлетворительны. Со времени учрежденія компаніи, или во всякомъ случа съ тхъ поръ какъ въ ней принялъ участіе Мельмотъ, не прошло еще шести недль, а Полю была уже два раза дана возможность продать пятьдесятъ акцій по 112 фунтовъ 10 шиллинговъ за каждую. Онъ даже еще не зналъ какимъ числомъ акцій онъ владлъ, но оба раза принималъ предложеніе и на слдующій день получалъ 625 фунтовъ, сумму составлявшую излишекъ противъ номинальной цны проданныхъ имъ акцій. Предложенія длались ему чрезъ Майльза Грендола, и когда онъ начиналъ разспрашивать на какихъ основаніяхъ это длается, ему отвчали что это зависитъ отъ основнаго капитала и будетъ опредлено посл окончательнаго распоряженія калифорнійскою собственностью. Но судя по тому что мы видимъ, вамъ нечего опасаться, говорилъ Майльзъ. Вы кажется одинъ изъ самыхъ крупныхъ пайщиковъ. Мельмотъ не сталъ бы совтовать вамъ продавать акціи еслибы не думалъ что это можетъ доставлять вамъ постоянный доходъ.
Поль Монтегю не понималъ во всемъ этомъ ршительно ничего, но чувствовалъ что стоялъ на самой шаткой почв. Неизвстность и опасеніе что все предпріятіе окажется мошенническою продлкой длали его по временамъ крайне несчастнымъ. Но за то бывали также времена когда онъ торжествовалъ и наслаждался своимъ благосостояніемъ. Въ правленіи надъ нимъ, насмхались когда онъ требовалъ объясненій, но вн правленія люди связанные съ предпріятіемъ оказывали ему большое вниманіе. Мельмотъ пригласилъ его обдать два или три раза. Отъ мистера Коэнлупа онъ получилъ приглашеніе, которымъ однако еще не воспользовался, побывать въ его небольшомъ имніи Рикмансвортъ. Лордъ Альфредъ былъ всегда любезенъ съ нимъ, а Ниддердель и Карбери очевидно старались завлечь его въ свой кружокъ въ клуб. Многіе другіе дома открылись для него по той же причин. Хотя основателемъ предпріятія считался Мельмотъ, во было извстно что фирма Фискеръ, Монтегю и Монтегю имла въ немъ значительное участіе и что Поль былъ однимъ изъ членовъ этой фирмы. Въ Сити и въ Вестъ-Энд вс повидимому были уврены что онъ вполн посвященъ въ дла и съ нимъ обращались какъ будто манна ожидаемая отъ предпріятія была въ его распоряженіи. Все это было пріятно молодому человку. Онъ только отчасти сопротивлялся искушеніямъ, и хотя иногда имлъ твердое намреніе изслдовать дло до основанія, но это бывало только иногда. Деньги были ему очень пріятны. Скоро долженъ былъ миновать срокъ въ теченіе котораго онъ общалъ не говорить Генріетт Карбери о своей любви, и когда пройдетъ этотъ срокъ, думалъ онъ, какъ пріятно будетъ ему знать что онъ иметъ средства доставить будущей жен своей комфортабельный домъ. Во всхъ своихъ стремленіяхъ и опасеніяхъ онъ былъ вренъ Гетт Карбери. Тмъ не мене еслибы Гетта знала все что ей слдовало знать, она по всей вроятности постаралась бы изгнать его изъ своего сердца.
Другіе директора были тоже неспокойны, хотя по совершенно другой причин, и тоже роптали на предсдателя. Ни сэръ-Феликсу Карбери, ни лорду Ниддерделю не было ни разу предложено продать сколько-нибудь акцій, такъ что ни одинъ изъ нихъ не былъ вознагражденъ за пользованіе его именемъ. Они знали наврное что Монтегю продавалъ акціи. Онъ не считалъ нужнымъ скрывать это и сказалъ сэръ-Феликсу, котораго надялся называть со временемъ своимъ зятемъ, сколько именно акцій онъ продалъ и сколько получилъ за нихъ. Такъ какъ номинальная цна акціи была 100 фунтовъ, а Монтегю было выдано въ вид преміи только по 12 фунтовъ 10 шиллинговъ за акцію, то надо было полагать что на удержанныя деньги были пріобртены другія акціи. Вс однако сознавались другъ другу что это былъ темный вопросъ, и Монтегю написалъ Гамильтону К. Фискеру въ Санъ-Франциско прося разъясненія, но еще не получилъ отвта. Не слдуетъ однако думать что Ниддердель и Карбери возмущались успхомъ Монтегю. Они понимали что онъ дйствительно положилъ капиталъ въ предпріятіе и имлъ полное право получать на него проценты. Не роптали они также на громадные барыши которые по всей вроятности получалъ Мельмотъ, потому что знали какимъ великимъ человкомъ былъ Мельмотъ. О дяніяхъ Коэнлупа имъ не было извстно ничего, но Коэнлупъ былъ коммерческимъ человкомъ и вроятно тоже положилъ капиталъ. Вообще Коэнлупъ былъ слишкомъ таинственъ чтобы смущать ихъ. Но лордъ Альфредъ продавалъ акціи и получалъ барыши, а они знали наврное что лордъ Альфредъ не имлъ никакого капитала. Если лорду Альфреду позволяютъ наживаться, почему не позволяютъ имъ? Если же ихъ чередъ наживаться еще неипришелъ, почему лордъ Альфредъ былъ счастливе ихъ? Если лордъ Альфредъ сумлъ внушить такой страхъ къ себ что ему бросили подачку, почему бы и имъ не заставить бояться себя? Правда что лордъ Алфредъ посвящалъ все свое время Мельмоту, онъ сдлался, какъ говорили молодые люди, главнымъ лакеемъ Мельмота, но эта причина казалась имъ недостаточною.
— Вы еще не продавали акцій? спросилъ однажды въ клуб сэръ-Феликсъ у лорда Ниддерделя. Ниддердель посщалъ собранія компаніи аккуратно, и сэръ-Феликсъ началъ опасаться что пріятель его будетъ тоже счастливе его.
— Ни одной.
— И не получали никакихъ барышей?
— Ни одного шиллинга. Моимъ единственнымъ денежнымъ участіемъ во всемъ дл было пожертвованіе на обдъ Фискеру.
— Такъ что же вы выигрываете отъ посщеній Сити? спросилъ сэръ-Феликсъ.
— Я самъ не знаю что я выигрываю. Можетъ-быть со временемъ что-нибудь и выйдетъ.
— Однако мы числимся директорами, и Грендолъ получаетъ за это деньги.
— Бдный старый дуракъ, сказалъ лордъ Ниддердель.— Если у лорда Альфреда есть деньги, не мшало бы заставить Майльза заплатить хоть часть его долговъ. Не сказать ли намъ ему что мы разчитываемъ что онъ приготовитъ деньги къ тому времени когда нужно будетъ заплатить по векселю Фосснера?
— Конечно скажемъ, непремнно скажемъ! Но возьмете ли вы это на себя?
— Но это ни къ чему не поведетъ. Расплачиваться не въ его натур.
— Было время когда люди считали долгомъ платить карточные долги, сказалъ сэръ-Феликсъ, который все еще былъ при деньгахъ и имлъ множество расписокъ.
— Теперь же люди расплачиваются только когда это имъ нравится. Но желалъ бы я знать чмъ расплачивались люди когда у нихъ не было денегъ?
— Въ такихъ случаяхъ человкъ скрывался безслдно. Не заплатить карточный долгъ было все равно что сплутовать въ игр. Теперь же можно и плутовать и никто не скажетъ ни слова.
— Я не сказалъ бы ни слова, сознался лордъ Ниддердель.— Что за охота ссориться. Я не богомоленъ, но мн кажется что въ ученіи о прощеніи обидъ есть нчто хорошее. Плутовать конечно нехорошо и играть когда не имешь возможности заплатить тоже нехорошо, нo не знаю хуже ли это чмъ напиваться какъ напивается Долли Лонгестаффъ или ссориться со всми какъ Грасслокъ или жениться на деньгахъ. Я врю въ возможность жить въ стеклянныхъ домахъ, но не допускаю бросанія камнями. {Англійская пословица: кто живетъ въ стеклянномъ дом, тотъ камнями не бросайся.} Читаете вы иногда Библію, Карбери?
— Библію? Читню, то-есть читалъ когда-то.
— Я часто думаю что не бросилъ бы первый камень въ женщину-гршницу. Живи и жить давай другимъ — вотъ мой девизъ.
— Но вы согласны что мы должны предпринять что-нибудь относительно акцій? спросилъ сэръ-Феликсъ испугавшись чтобы доктрина прощенія не зашла слишкомъ далеко.
— О, конечно. Я всею душой готовъ дать жить старому Грендолу, но и онъ долженъ дать жить мн. Только кто же привяжетъ колокольчикъ коту?
— Какому коту?
— Идти къ старому Грендолу намъ не для чего, къ молодому тоже, сказалъ лордъ Нцддердель боле знакомый съ положеніемъ дла. Отъ стараго мы не услышали бы ничего кром вздоховъ, отъ молодаго ничего кром лжи. Котомъ въ этомъ случа я называю вашего великаго предсдателя Аугустуса Мельмота.
Разговоръ этотъ произошелъ на другой день посл возвращенія сэръ-Феликса Карбери изъ Суффока, слдовательно въ такое время когда главною цлью жизни баронета было получить согласіе Мельмота на бракъ съ его дочерью. Сэръ-Феликсъ думалъ что одного этого было слишкомъ достаточно. Онъ боялся Мельмота. Ниддердель тоже сватался къ миссъ Мельмотъ, но Ниддердель былъ очень странный человкъ. Его разговоръ о Библіи и о прощеніи грховъ былъ очень страненъ, его отзывъ о женитьб на деньгахъ былъ тоже очень страненъ. Сэръ-Феликсу было извстно что Ниддердель хотлъ жениться на дочери Мельмота, а Ниддерделю было извстно что сэръ-Феликсъ имлъ то же самое намреніе, и несмотря на это Ниддердель былъ настолько неделикатенъ что высказалъ свое мнніе о женитьб на деньгахъ. И онъ еще спрашиваетъ кто привяжетъ колокольчикъ коту!
— Вы бываете тамъ чаще и вамъ удобне это сдлать, отвчалъ сэръ-Феликсъ.
— Гд я бываю?
— Въ правленіи.
— За то вы бываете безпрестанно въ его дом. Онъ по всей вроятности обойдется со мною учтиво потому что я лордъ, но той же причин онъ сочтетъ меня дуракомъ.
— Я не понимаю почему, сказалъ сэръ-Феликсъ.
— Не думайте что я боюсь его, продолжалъ лордъ Ниддердель.— Онъ старый негодяй, и я вполн увренъ что отъ былъ бы готовъ скальпировать насъ еслибы могъ обратить въ деньги наши волосы. Но такъ какъ онъ не можетъ скальпировать меня, я поговорю съ нимъ. Какъ бы то ни было, но онъ расположенъ въ мою пользу, потому что я дйствовалъ съ нимъ всегда прямодушно. Еслибъ это зависло отъ него, я могъ бы жениться на его дочери хоть завтра.
— Въ самомъ дл?
Сэръ-Феликсъ нисколько не сомнвался что пріятель его говорилъ правду, но онъ былъ очень удивленъ такою откровенностью.
— Но дочь не нуждается во мн, и я далеко не увренъ нуждаюсь ли я въ ней. Что за чертовское будетъ положеніе если старикъ не дастъ денегъ?
Съ этими словами лордъ Ниддердель ушелъ, а баронетъ остался въ сильномъ смущеніи. Что если въ самомъ дл онъ женится на этой двушк, а старикъ не дастъ денегъ?
Въ слдующую пятницу, обычный день собраній директоровъ, лордъ Ниддердель зашелъ въ контору великаго человка въ Абчрчъ-Лен чтобъ оттуда отправиться вмст въ правленіе. Мельмотъ былъ всегда очень учтивъ съ лордомъ Ниддерделемъ, но до сихъ поръ они еще никогда не говорили о длахъ.
— Я хотлъ спросить у васъ кое-что, сказалъ лордъ Ниддердель опираясь на руку предсдателя.
— Все что угодно, милордъ.
— Не думаете ли вы что я и Карбери могли бы продать нсколько акцій?
— Нтъ, не думаю, если вы желаете это знать.
— О, я не ожидалъ. Почему намъ нельзя длать то что длаютъ другіе?
— Разв вы и сэръ-Феликсъ положили какой-нибудь капиталъ въ предпріятіе?
— Никакого. Но великъ ли капиталъ положенный лордомъ Альфредомъ?
— Я купилъ акціи для лорда Альфреда, сказалъ Мельмотъ съ сильнымъ удареніемъ на личномъ мстоименіи.— Я полагаю что я вправ распоряжаться моими деньгами не спрашивая позволенія ни у васъ, милордъ, ни у сэръ-Феликса Карбери.
— О, конечно, я не имю ни малйшаго намренія вмшиваться въ ваши дла.
— Я въ этомъ увренъ, и мы не будемъ больше говорить объ этомъ. Подождите немного, лордъ Ниддердель, и все уладится. Если у васъ есть нсколько свободныхъ тысячъ фунтовъ, отдайте ихъ намъ, и вы получите право продавать акціи и получать барыши. Предполагается что вы, какъ директоръ, внесли какой-нибудь капиталъ, а такъ какъ вы это то не сдлали, акціи числятся за вами, но не могутъ быть отданы вамъ.
— Такъ вотъ въ чемъ дло, сказалъ лордъ Ниддердель длая видъ что онъ все это понимаетъ.
— Если ваши дла съ Мери устроятся какъ мы надемся, то-есть если вашъ отецъ согласится на мои условія, вы будете въ состояніи купить сколько угодно акцій.
— Надюсь что все устроится какъ слдуетъ, сказалъ Ниддердель.— Благодарю васъ, я очень обязавъ вамъ, я объясню все это Карбери.

XXIII. ‘Да, я баронетъ.’

Леди Карбери уговаривала сына отправиться немедленно къ Мельмоту и сдлать формальное предложеніе.
— Мой милый Феликсъ, сказала она подойдя къ его постели немного раньше полудня,— пожалуста не откладывай. Ты не знаешь сколько можетъ быть препятствій между намреніемъ и исполненіемъ.
— Необходимо застать его въ хорошемъ расположеніи духа, отговаривался Феликсъ.
— Но двушка можетъ обидться.
— На этотъ счетъ можете быть покойны. Съ ея стороны опасаться нечего. Что мн сказать ему насчетъ денегъ? Вотъ въ чемъ вопросъ.
— Я на твоемъ мст не стала бы предписывать никакихъ условій, Феликсъ.
— Ниддердель когда сватался выговаривалъ извстную сумму и требовалъ чтобы часть денегъ была выдана ему до свадьбы съ тмъ чтобъ онъ могъ сдлать съ ними все что угодно.
— Но ты не будешь предписывать подобныхъ условій?
— Я поставлю условіемъ чтобы деньги были отданы мн и доходъ, тысячъ семь или восемь въ годъ, укрпленъ за мной. На меньшее я не соглашусь. Не стоитъ хлопотъ.
— Но у тебя нтъ ничего.
— У меня есть горло которое можно перерзать и голова которую можно прострлить, сказалъ онъ полагая что этотъ доводъ долженъ подйствовать на мать.
— О, Феликсъ, какъ грубо съ твоей стороны говорить это мн.
— Можетъ-быть, но дло есть дло, матушка. Вы хотите женить меня на этой двушк потому что она богата.
— Ты самъ хочешь жениться на ней.
— Я смотрю на это съ философской точки зрнія. Мн нужны деньги, а когда человку нужны деньги, онъ опредляетъ сколько именно ему нужно и заботится чтобъ он были выплачены.
— Я думаю что въ этомъ не можетъ быть сомннія.
— Но что если я женюсь на ней, а онъ не дастъ денегъ? Это будетъ все равно что перерзать себ горло. Когда играешь и проигрываешь, остается надежда выиграть въ другой разъ. Но какая надежда остается у человка который разчитываетъ жениться на богатств и не получаетъ ничего кром жены?
— Мельмотъ долженъ отдать деньги раньше.
— Все это легко на словахъ. Онъ долженъ это сдлать, но странно было бы отказаться въ послднюю минуту идти въ церковь только потому что деньги еще не выплачены. Съ его умомъ онъ можетъ устроить такъ что я самъ не буду знать получилъ я деньги, или нтъ. Десять тысячъ годоваго дохода нельзя унести въ карман, вы это сами знаете. Если вы теперь уйдете, матушка, я можетъ-быть надумаюсь и встану.
Леди Карбери поняла опасность положенія сына и обдумала дло со всхъ сторонъ. Съ одной стороны она видла домъ въ Гросвеноръ-Сквер, безграничные расходы, посщенія герцогинь, общее ухаживаніе и знаменитость Мельмота въ денежномъ мір, съ дрогой — полнйшую нищету своего сына баронета. Положеніе его было такъ безнадежно что ему слдовало идти даже на рискъ. Затрудненія лорда Ниддерделя были только временныя. Предъ нимъ были фамильныя помстья, титулъ маркиза, золотое будущее. Феликсу же не на что было разчитывать въ будущемъ. Всми своими преимуществами — общественнымъ положеніемъ, титуломъ, красивымъ лицомъ, онъ уже пользовался. Ему необходимо было рискнуть чтобы поправить свое положеніе. Богатство Мельмота даже въ разоренномъ состояніи было бы лучше полнйшаго безденежья баронета. Притомъ, хотя и говорили что Мельмотъ могъ разориться, но въ его настоящемъ богатств не могло быть сомннія. И не естественно ли что онъ постарается заблаговременно обезпечить дочь? На слдующее утро, въ воскресенье, леди Карбери побывала опять у сына и опять уговаривала его жениться.
— Мн кажется что теб слдуетъ даже рискнуть немного, сказала она.
Сэръ-Феликсъ наканун игралъ неудачно и можетъ-быть выпилъ слишкомъ много. Какъ бы то ни было, но онъ былъ мраченъ и несообщителенъ.
— Я желалъ бы чтобы вы предоставили мн самому заниматься тмъ что касается меня.
— Разв это не касается и меня также?
— Нтъ. Вамъ не предстоитъ жениться на ней и ладить съ этими людьми. Я самъ ршу какъ мн поступить. Я не хочу чтобы кто-нибудь помыкалъ мною.
— Неблагодарный мальчикъ!
— Все это я знаю. Я неблагодарный потому что не длаю всего что вы хотите. Но ваше приставанье не принесетъ никакой пользы. Вы только вооружаете меня противъ всего этого дла.
— Такъ на что же ты разчитываешь? Не думаешь ли ты остаться навсегда обузой для твоей матери и сестры? Удивляюсь какъ теб не стыдно. Твой кузенъ Роджеръ правъ. Я уду изъ Лондона навсегда и предоставлю тебя самому себ.
— Это совтъ Роджера? Я всегда ожидалъ отъ него чего-нибудь подобнаго.
— Онъ лучшій другъ какой у меня есть.
Что подумалъ бы Роджеръ еслибъ услышалъ эти слова леди Карбери?
— Это злой, скупой, всюду сующій свой носъ старый брюзга. Если онъ попробуетъ когда-нибудь вмшаться опять въ мои дла, я скажу ему что я думаю о немъ. Право, матушка, эти споры въ моей комнат очень непріятны. Вы конечно хозяйка въ этомъ дом, но если вы даете мн комнату, отдайте мн ее въ полное распоряженіе.
И мать и сынъ были въ такомъ расположеніи духа что ей не удалось бы объяснить ему что онъ не давалъ ей возможности говорить съ ней въ другое время и въ другомъ мст. Если она встрчала его когда онъ сходилъ завтракать, то онъ исчезалъ черезъ пять минутъ и возвращался только поздно ночью. Она какъ пеликанъ готова была насытить своего птенца собственною кровью, но ей хотлось имть какое-нибудь вознагражденіе за свою кровь, за свои жертвы. Ея птенецъ готовъ былъ высосать ея кровь до послдней капли, но ея заботливость о немъ онъ отвергалъ какъ посягательство на его свободу. Бывали минуты когда она считала Роджера правымъ. Вмст съ тмъ она чувствовала что никогда не будетъ въ силахъ исполнить его совты. Она почти ненавидла себя за свое потворство сыну, но сознавала что продолжаетъ потворствовать ему. Если онъ падетъ окончательно, она падетъ вмст съ нимъ. Вопреки его жестокости, его безчувственности, его непочтенію къ ней, его порочности и гибельному равнодушію къ своему будущему она будетъ врна ему до конца. Все что она сдлала и вынесла, все что она продолжала длать и выносить, разв все это длалось и выносилось не для него?
Посл возвращенія изъ Карбери сэръ-Феликсъ былъ одинъ разъ въ Гросвеноръ-Сквер и видлъ madame Мельмотъ и Мери, но онъ видлъ ихъ вмст и не усплъ сказать ни слова наедин съ Мери. Отъ madame Мельмотъ енъ не могъ ожидать помощи. Она была любезна съ нимъ какъ всегда, но она никогда не была очень любезна. Она сообщила ему что къ ней прідетъ миссъ Лонгестаффъ, что было ей очень непріятно потому что молодая особа была fatigante. Мери съ своей стороны объявила что она намрена полюбить молодую особу всмъ сердцемъ.
— Вздоръ, сказала madame Мельмотъ.— Ты неспособна любить кого-нибудь.
Мери взглянула на своего возлюбленнаго и улыбнулась.
— Да, все это прекрасно пока продолжается, сказала madame Мельмотъ, но ты неспособна любить кого-нибудь какъ друга.
Изъ этого Феликсъ понялъ что madame Мельмотъ знала о его предложеніи и была расположена скоре въ его пользу чмъ наоборотъ. Въ субботу онъ получилъ въ своемъ клуб записку отъ Мери. ‘Приходите въ воскресенье въ половин третьяго. Вы застанете папа дома посл завтрака’, писала Мери. Эта записка была въ рукахъ Феликса когда мать приходила къ нему въ его спальню и онъ уже ршилъ принять приглашеніе. Но онъ не хотлъ сказать объ этомъ матери потому что выпилъ слишкомъ много вина и былъ мраченъ.
Въ воскресенье, около трехъ часовъ пополудни, онъ постучалъ въ дверь дома Мельмота и спросилъ дома ли дамы. Вплоть до той минуты какъ онъ постучался, даже посл, когда швейцаръ уже отворялъ дверь, онъ намревался спросить самого Мельмота, но въ послднее мгновеніе мужество измнило ему, онъ спросилъ дамъ и былъ введенъ въ гостиную. Здсь онъ засталъ madame Мельмотъ, Мери, Джорджіану Лонгестаффъ и лорда Ниддерделя. Мери, полагая что онъ уже видлся съ ея отцомъ, устремила на него тревожный взглядъ. Онъ слъ въ кресло возл madame Мельмотъ и постарался принять непринужденный видъ. Лордъ Ниддердель продолжалъ свою болтовню вполголоса съ миссъ Лонгестаффъ не обращая никакого вниманія на хозяекъ дома.
— Я знаю для чего вы здсь, сказала Джорджіана.
— Я пришелъ чтобы видть васъ.
— Я уврена, лордъ Ниддердель, что вы не ожидали увидать меня здсь.
— Богъ съ вами! Я зналъ что вы здсь, потому и пришелъ. Великолпный домъ, не правда ли?
— Домъ къ которому вы намрены принадлежать въ скоромъ времени…
— Вовсе нтъ. Я думалъ объ этомъ, какъ люди думаютъ о вступленіи въ военную службу или въ какую-нибудь другую профессію, но мн не удалось. Счастливцемъ будетъ вотъ этотъ человкъ. Я буду приходить сюда чтобы видть васъ. Не думаю чтобы вамъ было здсь пріятно.
— Я сама этого не думаю, лордъ Ниддердель.
Мери удалось отвести сэръ-Феликса на нсколько минутъ къ одному изъ оконъ.
— Папа внизу въ библіотек, сказала она.— Лорду Альфреду сказали что его нтъ дома. Идите внизъ и скажите лакею чтобы васъ проводили въ библіотеку.
— Придти мн опять сюда?
— Нтъ, но оставьте мн запечатанную записку у madame Didon.— Сэръ-Феликсъ уже настолько освоился съ домомъ что зналъ что madame Didon была горничная madame Мельмотъ.— Или напишите мн по почт на ея имя. Это будетъ лучше. Идите сейчасъ же.
Сэръ-Феликсу казалось что двушка переродилась. Онъ повиновался и простившись съ madame Мельмотъ и съ миссъ Лонгестаффъ вышелъ изъ комнаты.
Нсколько минутъ спустя онъ былъ введенъ къ мистеру Мельмоту въ комнату носившую громкое названіе библіотеки. Въ этой комнат великій финансистъ проводилъ обыкновенно воскресные дни до обда. Предполагалось что онъ въ это время ршалъ милліонныя дла и установлялъ денежные курсы для Нью-Йорка, Парижа и Лондона, но въ этотъ разъ сэръ-Феликсъ пробудилъ его отъ дремоты которой онъ наслаждался не выпуская изо рта сигары.
— Какъ поживаете, сэръ-Феликсъ? сказалъ онъ.— Вы вроятно желаете видть дамъ.
— Я только-что былъ въ гостиной и сходя внизъ ршился зайти къ вамъ.
Мельмоту тотчасъ же пришло въ голову что сэръ-Феликсъ пришелъ поговорить о своемъ прав наживаться посредствомъ продажи желзно-дорожныхъ акцій, и онъ ршился быть суровымъ, пожалуй даже грубымъ. Онъ считалъ нужнымъ не допускать никакого вмшательства въ свои коммерческія дла и полагалъ что стоялъ уже достаточно высоко чтобы позволять себ обращаться съ людьми какъ вздумается. Опытность научила его что люди не особенно смлые легко отступали предъ напускнымъ превосходствомъ. Притомъ онъ всегда имлъ преимущество полнаго знакомства съ игрой, тогда какъ его противники рдко понимали ее даже вполовину. Вслдствіе этого онъ могъ управлять своими союзниками пользуясь ихъ робостью, или неопытностью, или совстливостью. Онъ предпочиталъ молодыхъ союзниковъ, потому что они были скромне и не такъ алчны какъ старые. Мы видли какъ легко было отстранено вмшательство лорда Ниддерделя, сэръ-Феликса тоже не трудно было бы укротить, но лорда Альфреда пришлось подкупить.
— Я очень радъ видть васъ, сказалъ Мельмотъ придавъ своимъ бровямъ выраженіе которое люди часто имвшіе дло съ нимъ находили очень непріятнымъ,— но я долженъ сказать вамъ что сегодня не время и здсь не мсто для дловыхъ разговоровъ.
Сэръ-Феликсъ всею душой пожелалъ очутиться въ Медвжьемъ Саду. Онъ дйствительно пришелъ по длу, хотя это было дло особаго рода, но виновата была Мери, которая сказала ему что воскресенье самый удобный день такъ какъ отецъ ея по воскресеньямъ бываетъ нсколько мягче чмъ въ другіе дни. Но сэръ-Феликсъ видлъ что оказанный ему пріемъ общалъ мало хорошаго.
— Я не думалъ что помшаю вамъ, мистеръ Мельмотъ, сказалъ онъ.
— Можетъ-быть. Я хотлъ только высказать вамъ свое мнніе. Вы вроятно пришли говорить о желзной дорог?
— О, нтъ.
— Ваша мать спрашивала меня въ деревн занимаетесь ли вы длами. Я сказалъ ей прямо что наши дла васъ не касаются.
— Мать моя ничего не понимаетъ въ этомъ, сказалъ сэръ-Феликсъ.
— Женщины вообще ничего не понимаютъ въ длахъ. Такъ говорите что я могу сдлать для васъ, если ужь вы пришли.
— Мистеръ Мельмотъ, я пришелъ… я пришелъ чтобы… словомъ, мистеръ Мельмотъ, я хочу просить у васъ руку вашей дочери.
— Просить руку моей дочери!
— Да. И мы надемся получить ваше согласіе.
— Такъ она знаетъ объ этомъ?
— Знаетъ.
— И жена моя знаетъ?
— Я не говорилъ ей объ этомъ. Можетъ-быть миссъ Мельмотъ говорила ей.
— А давно ли вы поняли другъ друга?
— Я люблю вашу дочь съ перваго раза какъ увидалъ ее, сказалъ сэръ-Феликсъ.— Потомъ мн случалось говорить съ ней. Но вы знаете какъ длаются такія дла.
— Чортъ меня побери если я это знаю. Я знаю какъ имъ слдовало бы длаться. Я знаю что когда дло идетъ о большой сумм денегъ, молодой челочкъ долженъ поговорить съ отцомъ прежде чмъ объясняться съ дочерью. Онъ безразсуденъ если поступаетъ иначе когда ему нужны деньги отца. Такъ она дала вамъ общаніе?
— Не знаю.
— Но вы считаете ее связанною съ вами?
— Она свободна если пожелаетъ этого, сказалъ сэръ-Феликсъ въ надежд задобрить отца.— Я былъ бы конечно страшно огорченъ.
— Она разршила вамъ обратиться ко мн?
— Да, она разршила. Она знаетъ что все зависитъ отъ васъ.
— Нисколько. Она совершеннолтняя. Если она хочетъ выйти за васъ, пусть выходитъ. Если это все что вамъ нужно, то достаточно одного ея согласія. Вы, баронетъ, сколько мн извстно.
— Да, я баронетъ.
— Слдовательно вы уже владете вашимъ состояніемъ. Вамъ не придется дожидаться смерти отца и вы вроятно не гонитесь за деньгами?
Это было такимъ ошибочнымъ взглядомъ на дло что сэръ-Феликсъ счелъ себя обязаннымъ вывести Мельмота изъ заблужденія даже рискуя оскорбить его.
— Не совсмъ такъ, сказалъ онъ.— Я надюсь что вы дадите что-нибудь вашей дочери.
— Въ такомъ случа я удивляюсь какъ вы не обратились ко мн прежде чмъ объяснились съ ней. Если дочь моя выйдетъ замужъ съ моего согласія, я, конечно, дамъ ей состояніе. Если же она выйдетъ вопреки моему желанію, я не дамъ ей ни одного фардинга.
— Я надялся что вы согласитесь на нашъ бракъ, мистеръ Мельмотъ.
— На этотъ счетъ я еще не могу сказать ничего. Можетъ-быть. Вы человкъ изъ высшаго круга, имете титулъ и конечно независимое состояніе. Если вы докажете мн что у васъ есть доходъ достаточный для того чтобы содержать мою дочь, я во всякомъ случа подумаю о вашемъ предложеніи. Какъ велико ваше состояніе, сэръ-Феликсъ?
— Что значатъ какія-нибудь три или четыре тысячи, даже пять или шесть для Мельмота, подумалъ сэръ-Феликсъ. Тому кто едва въ силахъ сосчитать свои милліоны не слдовало бы спрашивать о такихъ пустыхъ суммахъ. Но вопросъ былъ предложенъ и надо было отвтить. Съ минуту у сэръ-Феликса было намреніе сказать правду. Сначала было бы тяжело, во за то все кончилось бы разомъ, и онъ избавился бы отъ дальнйшихъ униженій. Но у него не хватило мужества на это.
— Состояніе мое не велико, отвчалъ онъ.
— Не такое какъ у маркиза Вестминстерскаго, сострилъ дерзкій богачъ.
— Нтъ, не совсмъ такое, сказалъ сэръ-Феликсъ съ неестественнымъ смхомъ.
— Но вы имете достаточно для поддержанія титула баронета?
— Это зависитъ отъ того какъ вы считаете нужнымъ поддерживать его, сказалъ сэръ-Феликсъ, избгая прямаго отвта.
— Гд ваше фамильное имніе?
— Наше фамильное имніе, Карбери, въ Суффок, близь имнія Лонгестаффовъ,
— Карбери принадлежитъ не вамъ, возразилъ Мельмотъ рзко.
— Теперь еще не мн, но я наслдникъ.
Ничто повидимому не затрудняетъ такъ сильно иностранцевъ при изученіи Англіи какъ наша система передачи въ наслдственное владніе титула и состоянія вмст или порознь. Какъ ни сложна юрисдикція нашихъ судебныхъ учрежденій и нашего парламента, но законы которыми они управляются, какъ они ни аномальны, запоминаются легко въ сравненіи съ нашей запутанною и полною неправильностей системой наслдованія титуловъ и состояній. Люди воспитывающіеся въ Англіи изучаютъ ее также легко какъ свой родной языкъ. Но т кто принимаются за это изученіе въ поздней пор жизни никогда не достигаютъ полнаго знакомства съ ней. Мельмотъ считалъ необходимымъ для себя знать законы и обычаи страны которую онъ избралъ своимъ отечествомъ и когда слышалъ что-нибудь чего не понималъ, онъ имлъ осторожность скрывать свое невжество. Теперь онъ былъ озадаченъ. Онъ зналъ что Карбери, которое судя по имени было стариннымъ фамильнымъ имніемъ, принадлежало Роджеру Карбери. Какъ могло случиться, думалъ онъ, что баронетъ былъ наслдникомъ простаго сквайра?
— О, такъ вы наслдникъ, сказалъ онъ.— Почему же онъ получилъ имніе раньше васъ. Вдь вы глава фамиліи?
— Да, я глава фамиліи, солгалъ сэръ-Феликсъ,— но имніе можетъ достаться мн только посл его смерти. Объяснять это долго.
— Онъ молодой человкъ?
— Нтъ, онъ уже не молодъ, хотя и не очень старъ.
— А если онъ женится и у него будутъ дти?
Сэръ-Феликсъ началъ жалть что не сказалъ правду съ самаго начала.
— Я не знаю хорошенько кому досталось бы имніе въ такомъ случа, отвчалъ онъ.— Я всегда считалъ себя наслдникомъ. Мало вроятности чтобъ онъ женился.
— А какъ велико ваше собственное состояніе?
— Отецъ оставилъ мн наслдство въ фондахъ и акціяхъ, потомъ я наслдникъ моей матери.
— Вы удостоили меня чести просить у меня руку моей дочери?
— Да.
— Не опредлите ли вы мн точно какъ великъ доходъ на который вы разчитываете жить женатымъ человкомъ? Мн кажется что ваше предложеніе даетъ мн право на такой вопросъ.
Напыщенный негодяй, презрнный грабитель пользовался весьма не великодушно своимъ преимуществомъ надъ молодымъ искателемъ богатства. Гордость сэръ-Феликса возстала. Разв онъ не баронетъ, не джентльменъ, не красавецъ, разв онъ онъ не служилъ когда-то въ модномъ полку? Если всего этого недостаточно для этой ненасытной коммерческой губки, зачмъ не скажетъ онъ этого прямо, не мучая его вопросами на которые у джентльмена не было отвта? Разв не понятно само собою что всякій джентльменъ предлагающій жениться на дочери такого человка какъ Мельмотъ длаетъ это подъ гнетомъ денежныхъ затрудненій? Джентльменъ предлагаетъ имя и положеніе, и взамнъ этого желаетъ получить деньги. А этотъ вульгарный негодяй, пользуясь своимъ ложнымъ превосходствомъ, разспрашиваетъ его объ его состояніи!
Сэръ-Феликсъ стоялъ молча, не ршаясь взглянуть въ лицо своему мучителю и всею душой желая быть подальше отъ него, въ Медвжьемъ Саду.
— Вы кажется сами не совсмъ ясно понимаете свое положеніе, сэръ-Феликсъ. Не поручите ли вы вашему юристу написать мн?
— Пожалуй. Такъ дйствительно будетъ лучше, сказалъ женихъ.
— Или такъ, или откажитесь. Моя дочь будетъ конечно имть состояніе, но деньги ищутъ денегъ.
При этихъ словахъ въ комнату вошелъ лордъ Альфредъ.
— Что вы такъ запоздали сегодня, Альфредъ? спросилъ Мельмотъ.— Почему вы не пришли какъ общали?
— Я приходилъ слишкомъ часъ тому назадъ и мн сказали что васъ нтъ дома.
— Я весь день не выходилъ никуда изъ этой комнаты кром какъ къ завтраку. Прощайте, сэръ-Феликсъ. Позвоните, Альфредъ, и мы спросимъ содовой воды съ виномъ.
Сэръ-Феликсъ простился со своимъ собратомъ-директоромъ и удостоился чести пожать руку Мельмоту.
— Знаете вы что-нибудь объ этомъ молодомъ человк? спросилъ Мельмотъ лишь только дверь затворилась за сэръ-Феликсомъ.
— Онъ баронетъ, безъ гроша, служилъ когда-то въ военной служб, но вынужденъ былъ выйти въ отставку.
— Безъ гроша! Я такъ и думалъ. Но онъ наслдникъ какого-то имнія въ Суффок.
— Совсмъ не наслдникъ. Однофамилецъ и больше ничего. Карбери принадлежитъ мистеру Роджеру Карбери, который можетъ отказать его кому захочетъ, пожалуй хоть мн. Я не отказался бы, хоть имніе не большое. Но этотъ молодой человкъ не иметъ никакихъ правъ на него.
— Вотъ какъ!
И Мельмотъ подивился наглости молодаго человка.

XXIV. Торжество Майльза Грендола.

Сэръ-Феликсъ отправился въ свой клубъ чувствуя себя побжденнымъ и пылая негодованіемъ противъ дерзости человка который такъ легко сбилъ его съ его позиціи. Сколько онъ могъ судить, игра была проиграна. Онъ конечно могъ жениться на Мери Мельмотъ безъ согласія ея отца. Мельмотъ сказалъ ему это самъ и сэръ-Феликсъ не сомнвался что двушка останется врна ему. Она любила его, что было вполн естественно, и была безразсудна, что, можетъ-быть, тоже было вполн естественно. Но онъ не имлъ никакого желанія розыграть романъ. Говорятъ что когда двушки выходятъ замужъ противъ согласія родителей, отцы въ концконцовъ всегда прощаютъ ихъ. Но это относится только къ обыкновеннымъ отцамъ, думалъ сэръ-Феликсъ, а Мельмотъ вовсе не похожъ на обыкновенныхъ отцовъ. Это величайшій негодяй какой когда-либо существовалъ. Сэръ-Феликсъ не могъ забыть его приподнятыхъ бровей, наморщеннаго лба и жесткаго рта. У него не хватило мужества чтобы бороться съ Мельмотомъ, и теперь, сидя въ извощичьемъ экипаж, онъ проклиналъ его отъ всей души.
Но какъ же ему поступить теперь? Слдуетъ ему отказаться навсегда отъ Мери, никогда не ходить въ Гросвеноръ-Скверъ, прекратить всякія сношенія съ Мельмотомъ и отказаться отъ званія директора Великой Мексиканской дороги? Когда онъ думалъ объ этомъ, новая мысль пришла ему въ голову. Ниддердель передалъ ему результатъ своего объясненія съ предсдателемъ насчетъ акцій.
— Видите ли, мы не покупали акцій, потому не можемъ продавать ихъ. Это повидимому справедливо. Я объясню это родителю и уговорю его дать тысячу или дв. Если онъ найдетъ возможность вернуть деньги, онъ возьметъ ихъ, а барышъ оставитъ въ мою пользу.
Сэръ-Феликсъ принялъ это къ свднію. Почему и ему не пожертвовать тысячу и не получать барыши? Акціи давали 12 фунтовъ 10 шиллинговъ на 100, слдовательно 125 фунтовъ на тысячу. Все чистыми деньгами! И сколько ему было извстно такую операцію можно было длать съ одной и той же тысячей безъ конца. Вникнувъ въ это глубже онъ понялъ, казалось ему, какимъ образомъ наживались такія богатства какъ богатство Мельмота. Одно только мшало исполнить этотъ планъ. У него не было тысячи наличными деньгами. Но это было поправимо. 500 фунтовъ лежали у него въ банк въ которомъ онъ открылъ счетъ. Остальные 500 фунтовъ, даже больше, онъ могъ получить по распискамъ Долли Лонгестаффа и Майльза Грендола. Почему ему не пользоваться тмъ на что онъ иметъ право? Онъ не могъ простить себ что не подумалъ объ этомъ раньше. Онъ завтра же отправится въ Сити, заплатитъ за свои акціи и у него еще останутся деньги. И разв такой поступокъ не будетъ лучшимъ опроверженіемъ подозрнія Мельмота что у него нтъ ничего? Онъ постарается получить свои деньги съ Долли Лонгестаффа, что же касается расписокъ Майльза, он могутъ пригодиться ему въ Сити. Майльзъ секретарь правленія. Не можетъ ли Майльзъ устроить такъ чтобы не вся сумма которую нужно заплатить за акціи была заплачена чистыми деньгами? Сэръ-Феликсъ не имлъ яснаго понятія какъ это можно сдлать, но онъ надялся извлечь такимъ образомъ хоть какую-нибудь пользу изъ расписокъ Майльза. ‘Какъ мн противны люди которые не платятъ долговъ чести’, разсуждалъ онъ самъ съ собою, сидя одинъ въ клуб въ ожиданіи кого-нибудь изъ своихъ пріятелей и придумывая Драконовскіе законы противъ людей которые проигрывали въ карты и не расплачивались. ‘И какъ имъ не стыдно смотрть въ глаза людямъ’, говорилъ онъ самъ съ собой.
Онъ такъ размечтался о своемъ план выставить себя капиталистомъ въ глазахъ Мельмота что наконецъ отказался отъ своего намренія прекратить всякія сношенія съ Мери и вспомнивъ ея просьбу написалъ ей письмо:
‘Милая М.,— Вашъ отецъ обошелся очень круто. Причиной деньги. Не поговорите ли вы съ нимъ сами или ваша мать?

‘Вашъ навсегда Ф.’

Адресовавъ письмо на имя madame Didon, онъ опустилъ его въ клубный почтовый ящикъ. Онъ не написалъ ничего такого что могло бы скомпрометтировать его.
По воскресеньямъ въ восемь часовъ вечера въ клуб бывалъ обыкновенно такъ-называемый семейный обдъ. Пять или шесть человкъ обдали вмст и потомъ всегда садились играть въ карты. Въ этотъ день Долли Лонгестаффъ, жаждавшій хересу и горькой, пришелъ часовъ въ семь, и Феликсъ воспользовался свободнымъ временемъ чтобы поговорить съ нимъ о своихъ деньгахъ.
— Не можете ли вы расплатиться со мной завтра? спросилъ онъ.
— Завтра!
— Я скажу вамъ для чего это мн нужно. Я готовъ сказать вамъ что угодно, потому что считаю васъ своимъ искреннимъ другомъ. Я сватаюсь за дочь Мельмота.
— Я слышалъ что вы женитесь на ней.
— Это еще не извстно. Я хочу во всякомъ случа попробовать. Вы знаете что я директоръ въ этомъ правленіи въ Сити.
— Я ничего не знаю ни о какихъ правленіяхъ, милый мой.
— Нтъ, это вы знаете, Долли. Помните вы Американца, друга Монтегю, который однажды выигралъ у насъ здсь вс наши деньги?
— И въ то же утро отправился въ Калифорнію. хать въ Калифорнію посл безсонной ночи! Я все думалъ, добрался ли онъ туда живой.
— Я не могу объяснить вамъ подробне въ чемъ состоитъ это дло, потому что вы терпть не можете такихъ разговоровъ.
— И потому что я такъ безтолковъ.
— Я вовсе не считаю васъ безтолковымъ, ro чтобъ объяснить это потребовалась бы цлая недля. Скажу вамъ только что мн необходимо взять въ Сити нсколько акцій завтра или никакъ не позже среды. Я долженъ заплатитъ за нихъ, иначе Мельмотъ сочтетъ меня нищимъ. Онъ уже почти высказалъ что я нищій и это его единственное возраженіе противъ моей женитьбы на его дочери. Понимаете вы теперь какъ это важно для меня?
— Всегда важно имть деньги. Я это хорошо знаю.
— Я не пошелъ бы на это дло еслибы не считалъ его врнымъ. Имете вы понятіе сколько вы должны мн?
— Ни малйшаго.
— Около тысячи ста фунтовъ.
— Очень можетъ быть.
— А Майльзъ долженъ мн дв тысячи. Грасслокъ и Ниддердель всегда расплачиваются расписками Майльза.
— И я сталъ бы расплачиваться его расписками еслибъ имлъ ихъ.
— Скоро дойдетъ до того что его расписки будутъ у насъ единственными денежными знаками, а он не имютъ никакой цны. Я не вижу никакого толка въ такой игр. А Грендолъ кажется совершенно равнодушенъ къ этому.
— Совершенно равнодушенъ.
— Такъ вы постараетесь достать мн деньги, Долли?
— Вотъ что я вамъ скажу. Мельмотъ уже два раза обращался ко мн. Онъ хочетъ получить мое согласіе на какую-то продажу. Старый негодяй конечно разчитываетъ обобрать меня. Вы можете сказать ему что если онъ дастъ мн денегъ на тхъ условіяхъ какія я предложилъ, вы получите изъ нихъ тысячу фунтовъ. Это все что я могу сдлать.
— Не напишите ли вы мн это въ дловой форм?
— Нтъ, этого я не могу, Карбери. И для чего? Вы знаете что я никогда не пишу никакихъ писемъ. Это выше моихъ силъ. Вы передадите ему словесно то что я сказалъ вамъ и если продажа состоится я расплачусь.
Майльзъ Грендолъ тоже обдалъ въ клуб и посл обда, въ курильной комнат, сэръ-Феликсъ попробовалъ заставить секретаря компаніи помочь ему.
— Я собираюсь заплатить за мои акціи, сказалъ сэръ-Феликсъ.
— Въ самомъ дл? И Майльзъ окружилъ себя съ ногъ до головы облакомъ табачнаго дыма.
— Я не совсмъ понималъ въ чемъ дло, но Ниддердель видлся съ Мельмотомъ и тотъ объяснилъ ему это. Я думаю что въ среду я сдлаю взносъ въ дв тысячи.
— О!
— Это будетъ хорошимъ дломъ, не правда ли?
— Очень хорошимъ. Майльзъ затягивался все сильне и сильне.
— Имешь всегда наличныя деньги?
— Всегда наличныя деньги!
И Майльзъ покачалъ головой какъ бы порицая такое ужасное положеніе длъ.
— Они кажется уступаютъ иногда своимъ директорамъ пятьдесятъ процентовъ на акцію.
— Не все ли равно если они дадутъ вамъ половину того числа акцій какое вы хотите пріобрсти?
Но сэръ-Феликсъ сколько ни думалъ, не могъ согласиться что это было бы одно и то же.
— Я предполагаю конечно продать акціи не одинъ разъ.
— О, не одинъ разъ?
— И поэтому я хочу имть больше акцій чтобы получить больше прибыли.
— Вы могли бы продавать и половину того числа акцій какое хотите купить, сказалъ Майльзъ.
— Я ршилъ начать съ десяти акцій. У меня есть тысяча, но мн не хотлось бы отдать ее всю. Не можете ли вы устроить чтобы мн уступили пятьдесятъ процентовъ.
— Мельмотъ всегда длаетъ эти дла самъ.
— Но вы могли бы сказать ему что вы должны мн и не можете заплатить.
Сэръ-Феликсъ считалъ это деликатнымъ намекомъ.
— Это частное дло, сказалъ Майльзъ нахмурившись.
— Конечно частное, но еслибы вы заплатили мн деньги я могъ бы купить на нихъ акціи.
— Мн кажется что такія вещи нельзя смшивать, Карбери.
— Такъ вы не можете помочь мн?
— Такимъ образомъ не могу.
— Такъ когда же, чортъ возьми, заплатите вы то что должны мн?
Невозмутимое спокойствіе должника вынудило у сэръ-Феликса этотъ прямой вопросъ. Майльзъ не платилъ своихъ долговъ чести, не хотлъ даже воспользоваться возможностью оказать услугу своему кредитору и имлъ дерзость сказать что частныя и общественныя дла нельзя смшивать. Баронетъ былъ вн себя отъ негодованія. Майльзъ продолжалъ курить молча. У него не было отвта на предложенный вопросъ, и онъ не отвтилъ.
— Знаете вы сколько вы должны мн? спросилъ сэръ-Феликсъ.
Въ комнат кром нихъ было еще нсколько человкъ и разговоръ объ акціяхъ былъ начатъ шепотомъ. Послдній вопросъ сэръ-Феликсъ предложилъ вполголоса, но выраженіе его лица ясно показывало что онъ говорилъ въ раздраженіи.
— Конечно знаю, сказалъ Майльзъ.
— Сколько же?
— Я не хочу объ этомъ говорить здсь.
— Не хотите говорить здсь?
— Да, потому что это общественная комната.
— А я хочу говорить, сказалъ сэръ-Феликсъ возвышая голосъ.
— Не хочетъ ли кто пойти наверхъ и сыграть на билліард? спросилъ Майльзъ поднимаясь со стула. И онъ медленно вышелъ изъ комнаты предоставивъ сэръ-Феликсу мстить ему какъ угодно. Съ минуту у сэръ-Феликса было намреніе отдать свое дло на судъ всхъ присутствовавшихъ, но онъ не ршился на это подозрвая что Майльзъ Грендолъ пользовался въ клуб большимъ сочувствіемъ чмъ онъ.
Былъ воскресный вечеръ, но это не помшало игрокамъ собраться около одиннадцати часовъ вечера въ карточной комнат. Общество состояло изъ Долли Лонгестаффа, двухъ лордовъ, сэръ-Феликса, Майльза Грендола, непремннаго члена и человка имя котораго я прибавляю съ сожалніемъ, потому что онъ былъ лучше всхъ вышепоименованныхъ, Поля Монтегю. Сэръ-Феликсъ былъ долгое время въ нершимости принять ли ему участіе въ игр. Что толку играть съ человкомъ который повидимому освобожденъ съ общаго согласія отъ обязанности платить проигранное, думалъ онъ. Но съ другой стороны, если онъ откажется играть здсь, гд же будетъ онъ играть? Игроки начали съ виста, но скоро перешли къ мушк. Грендолъ былъ наимене уважаемымъ членомъ ихъ общества, однако сравнительно благородная игра была перемнена на мене благородную по настоянію Грендола.
— Будемъ продолжать вистъ, я люблю его, возразилъ Грасслокъ.
— Я предпочитаю вистъ потому что онъ даетъ возможность отдыхать время отъ времени, сказалъ Долли въ отвтъ на вторичное предложеніе Майльза.
— Я терпть не могу мушку, сказалъ сэръ-Феликсъ.
— Я готовъ играть во что угодно, но я предпочитаю вистъ, сказалъ Ниддердель. Тмъ не мене Майльзъ настоялъ на своемъ и вистъ былъ перемненъ на мушку.
Около двухъ часовъ ночи одинъ Майльзъ Грендолъ былъ въ выигрыш. Игра шла небольшая, однако онъ выигралъ много. Каждая крупная ставка доставалась ему. Партнеры не ршались роптать на его счастіе. До сихъ поръ онъ игралъ всегда несчастливо и теперь они расплачивались съ нимъ его же расписками. Даже у Долли Лонгестаффа былъ запасъ этихъ расписокъ. У одного Монтегю ихъ не было и пока проигрываемыя суммы были не велики онъ расплачивался наличными деньгами. Но сэръ-Феликсъ не могъ видть равнодушно что деньги переходили къ Майльзу, чтобы никогда не перейти ни къ кому другому.
— Монтегю, сказалъ онъ,— обмняйте мн эти бумаги на деньги. Я возьму ихъ назадъ если он останутся у васъ по окончаніи игры. И онъ протянулъ черезъ столъ кучу расписокъ Майльза. Результатомъ такой сдлки было бы конечно то что деньга остались у сэръ-Феликса, а Майльзъ не получилъ бы ничего кром своихъ расписокъ. Для Монтегю это не составило бы разницы и онъ исполнилъ просьбу, или лучше сказать готовился исполнить ее когда Майльзъ вмшался.
— По какому праву сэръ-Феликсъ становится между мною и Монтегю? спросилъ онъ.— Отъ васъ, Карбери, я буду брать мои расписки пока он у васъ есть.
— Какое великодушіе.
— Но я не могу допустить чтобы вы снабдили ими всхъ играющихъ.
— Такъ заплатите по нимъ сами, сказалъ сэръ-Феликсъ выкладывая на столъ кучу расписокъ.
— Не будемъ ссориться, сказалъ лордъ Ниддердель.
— Карбери всегда поднимаетъ шумъ, сказалъ Грасслокъ.
— Онъ безъ этого не можетъ, прибавилъ Майльзъ Грендолъ.
— Я шумлю не больше другихъ, возразилъ сэръ-Феликсъ.— Я говорю только что когда у насъ такое множество этихъ бумагъ и когда мы вс знаемъ что он не имютъ никакого значенія, Грендолу не слдуетъ брать выигрышъ чистыми деньгами и уходить съ нимъ.
— Кто же уходитъ? сказалъ Майльзъ.
— И почему вы имете больше права на деньги Монтегю чмъ кто-нибудь другой? спросилъ Грасслокъ.
Вопросъ былъ подвергнутъ обсужденію и предложенный сэръ-Феликсомъ планъ обмна расписокъ на деньги былъ отвергнутъ. Но мистеръ Грендолъ далъ честное слово что если по окончаніи игры у него окажутся деньги, онъ выкупитъ ими часть своихъ расписокъ. Сэръ-Феликсъ остался очень недоволенъ этимъ ршеніемъ. Онъ зналъ что въ шесть или семь часовъ утра никто изъ нихъ не будетъ способенъ сдлать врный разчетъ и что Майльзъ унесетъ свой выигрышъ съ собой.
Онъ замолчалъ и сталъ играть очень умренно и хотя продолжалъ проигрывать, но самыя незначительныя суммы. Онъ сидлъ рядомъ съ Грендоломъ и ему казалось что сосдъ его отодвигаетъ свой стулъ все дальше и дальше отъ него, и ближе къ Долли Лонгестаффу, который сидлъ по другую сторону отъ него. Такъ продолжалось съ часъ, въ теченіе котораго Грендолъ продолжать обыгрывать всхъ игравшихъ, въ особенности Поля Монтегю.
— Я никогда не видалъ чтобы кому-нибудь такъ везло, сказалъ Грасслокъ.— У васъ два козыря каждую сдачу съ тхъ поръ какъ мы начали.
— Я игралъ далеко не каждую сдачу, возразилъ Майльзъ.
— Но каждый разъ когда я игралъ вы тоже выигрывали, сказалъ Долли.
— Вамъ не слдовало бы роптать что мн разъ въ жизни повезло счастіе, сказалъ Майльзъ который уже усплъ уничтожить боле чмъ на тысячу фунтовъ своихъ расписокъ и пріобрлъ порядочную сумму наличными деньгами, что было для него гораздо важне.
— Зачмъ говорить объ этомъ, сказалъ Ниддердель.— Терпть не могу я эти толки о выигрышахъ и проигрышахъ. Будемъ продолжать или разойдемся спать.
Предложеніе разойтись спать показалось нелпымъ и игра продолжалась. Сэръ-Феликсъ молчалъ, игралъ очень умренно и незамтно для другихъ слдилъ за Грендоломъ. Спустя нсколько времени ему удалось подмтить что Грендолъ спряталъ карту въ рукавъ и онъ вспомнилъ при этомъ что Грендолъ выигралъ вслдствіе того что у него оказывается тузъ. Въ первую минуту онъ хотлъ броситься на него и вытащить карту изъ его рукава, но не ршился. Грендолъ былъ силенъ. И въ какое положеніе поставитъ онъ себя если карты въ рукав не окажется? Онъ зналъ что товарищи его приняли бы его обвиненіе съ большимъ недовріемъ. Грасслокъ былъ друженъ съ Грендоломъ, а Ниддердель и Долли Лонгестаффъ охотно предпочли бы проигрывать Чмъ думать что кто-нибудь изъ ихъ товарищей способенъ плутовать въ игр. Онъ боялся и свирпости виновнаго и невозмутимаго добродушія другихъ. Онъ пропустилъ этотъ случай, но продолжалъ слдить и еще два раза видлъ ясно исчезновеніе карты, такъ что наконецъ началъ удивляться что другіе этого не замчали. Каждый разъ какъ Грендолу приходилось сдавать онъ прижималъ въ рукахъ туза. Наконецъ сэръ-Феликсъ не выдержалъ, пожаловался на головную боль и ушелъ. Онъ проигралъ около тысячи фунтовъ, но расплатился расписками.
— Съ этимъ молодцомъ длается что-то особенное, сказалъ Грасслокъ.
— Мн кажется что съ нимъ всегда длается что-то особенное, сказалъ Майльзъ.— Онъ такъ ужасно жаденъ къ деньгамъ.
Майльзъ возгордился своимъ успхомъ.
— Чмъ меньше говорить объ этомъ, Грендолъ, тмъ лучше, сказалъ Ниддердель.— Вы знаете что вс мы и онъ въ томъ числ смотрли на многое сквозь пальцы.
Майльзъ тотчасъ же смирился и пересталъ плутовать.

XXV. Въ Гросвеноръ-Сквер.

Мери была не совсмъ довольна письмомъ которое madame Didon передала ей въ понедльникъ рано утромъ, увряя при этомъ съ многословіемъ свойственнымъ ея націи что ее выгонятъ изъ дома если monsieur или madame узнаютъ что она длаетъ. Мери возразила что madame не откажетъ ей ни въ какомъ случа. Madame можетъ-быть и не откажетъ, согласилась Didon, которая знала слишкомъ много о madame чтобъ опасаться получить отказъ,— но monsieur! Мери отвчала что monsieur никогда ничего не узнаетъ. Monsieur считался въ дом общимъ врагомъ въ котораго каждый изъ домашнихъ всегда готовъ былъ выстрлить изъ-за утеса или дерева. Непріятное положеніе для хозяина дома, но въ этомъ дом хозяинъ по крайней мр зналъ на что онъ долженъ былъ разчитывать. Ему никогда не приходило въ голову довриться кому-нибудь изъ домашнихъ. Дочь его конечно могла бы убжать еслибы захотла. Но кто согласился бы взять ее безъ денегъ? А деньги можно было получить только отъ него. Онъ зналъ себя и свою силу. Онъ былъ не такой человкъ чтобы простить провинившуюся дочь и наградить своими деньгами оскорбившаго его Лотаріо. Дочь имла для него значеніе только потому что могла сдлать его тестемъ маркиза или графа. Но чмъ выше поднимался онъ въ свт, тмъ мене дорожилъ онъ возможностью такой помощи. Лордъ Альфредъ былъ очень полезенъ ему. Лордъ Альфредъ постоянно нашептывалъ ему что посредствомъ такихъ-то и такихъ поступковъ онъ можетъ самъ сдлаться баронетомъ. Но если скажутъ что я не Англичанинъ? возражалъ Мельмотъ. Лордъ Альфредъ уврялъ что англійское происхожденіе не есть непремнное условіе. Стоитъ только мистеру Мельмоту добиться избранія въ парламентъ, истратить нкоторую сумму денегъ въ пользу сильной партіи — лордъ Альфредъ подразумвалъ консервативную партію — и не жалть денегъ на пиры, и въ полученіи баронетства не можетъ быть сомннія. Чего нельзя сдлать въ наше время съ помощью денегъ? Мельмотъ въ этихъ разговорахъ выставлялъ свое состояніе безсчетнымъ и свою способность наживать деньги безграничною и лордъ Альфредъ врилъ ему.
Мери была недовольна письмомъ своего возлюбленнаго. Не потому что въ этомъ письм сообщалось что отецъ ея ‘обошелся круто’ — зная отца она предвидла это — но потому что въ немъ не было ни слова о любви. Страстная переписка чрезъ посредство Didon была бы для нея наслажденіемъ. Мери способна была любить и она дйствительно любила сэръ-Феликса. Было время когда она принимала предложенія людей которыхъ не любила, но это было въ самомъ начал ея появленія въ свт. Съ теченіемъ времени она перестала быть ребенкомъ и въ ней пробудилось мужество. У нея явилось сознаніе собственной индивидуальности, чему главнымъ образомъ способствовало презрніе съ которымъ она начала смотрть на людей и обычаи большаго свта когда узнала ихъ ближе. Теперь она уже не приняла бы предложенія Ниддерделя изъ страха къ нему самому. Moжетъ-быть у нея еще оставалось сознаніе обязанности повиноваться отцу, но и это сознаніе съ каждымъ днемъ ослабвало. Еслибы въ то время когда Ниддердель сватался за нее въ первый разъ она была такъ развита какъ теперь, она можетъ-быть полюбила бы его потому что онъ былъ несравненно лучше сэръ-Феликса и могъ бы еслибы захотлъ придать нкоторую нжность своему ухаживанію. Но въ то время Мери была еще ребенкомъ. Онъ, замтивъ это, почти не говорилъ съ ней и это обидло ее какъ ни была она молода. Нсколько мсяцевъ въ Лондон произвели въ ней большую перемну и теперь она уже не была ребенкомъ. Она любила сэръ-Феликса и ршила быть твердою до конца, каковы бы ни были ожидавшія ее затрудненія. Сэръ-Феликсъ былъ ея идоломъ и она обожала его всми силами своей души, но ей хотлось чтобъ идолъ ея былъ изъ плоти и крови, а не изъ дерева. Прочитавъ письмо она готова была обидться его холодностью, но подумавъ вспомнила что сэръ-Феликсъ не зналъ Didon такъ хорошо какъ она ее знала и могъ бояться доврить свои нжныя изліянія такой посредниц. Мери могла адресовать свое письмо въ его клубъ и не опасаясь никакого вмшательства могла написать нжно.

‘Гросвеноръ-Скверъ, понедльникъ рано утромъ.

и Мой милый, милый Феликсъ,— Я сейчасъ получила ваше письмо — такое короткое. Само собою разумется что папа интересуется деньгами. Онъ никогда не думаетъ ни о чемъ другомъ. Что касается меня, мн нтъ никакого дла сколько у васъ денегъ. У папа ихъ много и я полагаю что онъ дастъ намъ что-нибудь если даже мы обвнчаемся безъ его согласія. Я сказала мама, но она такая трусиха. Папа бываетъ иногда очень суровъ съ ней, сурове чмъ со мной. Я попробую поговорить съ нимъ, хотя и мн не легко добраться до него. Я иногда не вижу его по цлымъ днямъ. Но я не боюсь его, я поклянусь ему что никогда не выйду ни за кого кром васъ. Не думаю чтобъ онъ сталъ бить меня, но я готова вытерпть и побои ради васъ.
‘Вы можете писать мн безъ всякаго опасенія на имя Didon. Вы хорошо сдлали бы еслибы дали ей что-нибудь, потому что она очень любитъ деньги. Напишите мн что вы любите меня. Я люблю васъ больше всего на свт и никогда, никогда не откажусь отъ васъ. Мн кажется что вы можете приходить къ намъ, если только папа не далъ швейцару приказанія не принимать васъ. Я узнаю это чрезъ Didon, но не могу узнать раньше чмъ пошлю это письмо. Папа не обдалъ вчера дома и я не видала его съ тхъ поръ какъ вы были у васъ. Утромъ предъ тмъ какъ онъ уходитъ въ Сити, я никогда не вижу его. Теперь я иду внизъ завтракать съ мама и миссъ Лонгестаффъ. Какое напыщенное созданіе эта миссъ Лонгестаффъ. Я думаю, вы замтили это сами въ Кавершам.

‘Прощайте, мой милый,
‘обожающая васъ возлюбленная ваша
‘Мери.’

Сэръ-Феликсъ прочитавъ это письмо въ клуб, въ понедльникъ, вздернулъ носъ и покачалъ головой. Онъ подумалъ что если такой вздоръ будетъ продолжаться, онъ не выдержитъ, хотя бы бракъ былъ уже ршенъ и полученіе денегъ несомннно.
— Что за глупое созданіе, сказалъ онъ скомкавъ письмо.
Мери, довривъ свое письмо Didon и задобривъ ее небольшимъ подаркомъ, состоявшимъ изъ нсколькихъ паръ перчатокъ и башмаковъ, сошла внизъ къ завтраку. Мать ея пришла первая, затмъ вскор явилась и миссъ Лонгестаффъ. Послдняя, узнавъ что ей не угрожаетъ за общимъ завтракомъ встрча съ хозяиномъ дома, отказалась отъ намренія завтракать въ своей комнат. Съ присутствіемъ madame Мельмотъ она должна была помириться волей или неволей. Съ madame Мельмотъ она каталась ежедневно, съ madame Мельмотъ она вызжала. Хозяинъ дома держалъ себя въ сторон и она встрчалась съ нимъ только за обдомъ, и то не часто. Madame Мельмотъ была очень непріятна, но молчала и повидимому понимала что ея гостья живетъ у нея только по необходимости.
Но миссъ Лонгестаффъ уже замтила что ея старые знакомые перемнились относительно ея. Она написала своему другу леди Монограмъ, съ которой была дружна когда та была еще миссъ Триклексъ и которая составила блестящую партію выйдя замужъ за сэръ-Дамаска Монограма. Она разказала ей почему не была на послднемъ вечер, разказала какъ ее принудили хать въ Лондонъ гостить къ Мельмотамъ и выражала надежду что подруга ея не отвернется отъ нея. Письмо было написано дружескимъ тономъ, съ легкимъ оттнкомъ шутливости и очень смиренно. Прежде Джорджіана Лонгестаффъ никогда не отличалась смиреніемъ, но Монограмы вращались въ такомъ хорошемъ обществ и были такъ популярны что она готова была сдлать что угодно чтобы не лишиться знакомства съ ними. Однако униженіе не принесло никакой пользы: леди Монограмъ даже не отвтила ей. ‘Она никогда не любила никого кром самой себя’, говорила себ Джорджіана въ своемъ печальномъ одиночеств. Она замтила также перемну въ обращеніи съ ней лорда Ниддерделя. Она была не глупа, и такія вещи не ускользали отъ ея вниманія. Лордъ Ниддердель ухаживалъ за ней, хотя безъ всякаго серіознаго намренія, такъ какъ всмъ было извстно что онъ женится на деньгахъ, но никогда прежде не позволялъ онъ себ говорить съ ней такъ какъ говорилъ въ гостиной madame Мельмотъ. По лицамъ всхъ своихъ знакомыхъ, въ особенности мущинъ, она ясно видла что они думали о ней. Она всегда держала себя съ нкоторымъ высокомріемъ и прежде это казалось естественнымъ. Теперь это было бы неестественно и она это знала. Хотя со времени ея прізда въ Лондонъ прошло только нсколько дней, но она замтила что вс думали что она себя унизила. Для чего вы это длаете? обратился къ ней Грасслокъ когда она однажды вошла въ комнату позади madame Мельмотъ. Она попробовала засмяться, но принуждена была отвернуться. ‘Дерзкій негодяй’, сказала она про себя, зная что дв недли тому назадъ онъ не посмлъ бы заговорить съ ней такимъ тономъ.
Дня два позже случилось событіе достойное примчанія. Долли Лонгестаффъ навстилъ свою сестру. Надо думать что онъ былъ сильно потрясенъ если ршился на такой необычайный для него подвигъ. Пришелъ онъ въ необыкновенно ранній для него часъ, немного позже полудня, когда онъ обыкновенно только еще завтракалъ въ постел. Слуг онъ объявилъ прямо что не желаетъ видть никого изъ хозяевъ, а только свою сестру и былъ проведенъ въ отдльную комнату куда вскор пришла къ нему Джорджіана.
— Для чего ты это сдлала? обратился онъ къ ней.
Она попробовала засмяться.
— Чему я обязана твоимъ посщеніемъ? спросила она не отвчая на его вопросъ.— Это такая неожиданная любезность.
— Не въ этомъ дло. Я могу ходить куда мн вздумается. Но для чего ты здсь?
— Спроси папа.
— Не можетъ-быть чтобъ онъ послалъ тебя сюда.
— Однако онъ послалъ меня сюда.
— Ты не похала бы еслибы сама этого не хотла. Ты здсь потому что вс наши остались въ деревн.
— Такъ точно, Долли. Ты удивительно догадливъ.
— И теб не стыдно?
— Нисколько.
— Такъ мн стыдно за тебя.
— Весь свтъ бываетъ здсь.
— Можетъ быть, но не всякій согласится Лить здсь, сдлаться членомъ этого семейства. Я не слыхалъ чтобы кто-нибудь кром тебя согласился на это. Ты была прежде такъ горда.
— Я и теперь также горда какъ прежде, сказала Джорджіана едва удерживая слезы.
— Но я ручаюсь теб что никто не будетъ смотрть на тебя съ уваженіемъ если ты останешься здсь. Я не хотлъ врить когда Ниддердель сказалъ мн.
— Что онъ сказалъ, Долли?
— Онъ не сказалъ ничего особеннаго, но я видлъ что онъ думаетъ. И конечно вс думаютъ то же самое. Не понимаю какъ теб самой нравятся эти люди.
— Они вовсе не нравятся мн. Я ненавижу ихъ.
— Такъ для чего же ты пріхала къ нимъ?
— О, Долли, ты этого никогда не поймешь. Положеніе мущины не похоже на положеніе двушки. Ты можешь жить гд теб угодно и длать что теб угодно. Если у тебя нтъ денегъ, теб всякій повритъ въ долгъ. Но подумай каково было бы теб еслибы тебя заперли на весь сезонъ въ Кавершам.
— Я остался бы охотно еслибы не отецъ.
— У тебя есть собственное состояніе, твое будущее обезпечено, но что ждетъ меня?
— Ты говоришь о замужеств?
— Обо всемъ, отвчала бдная двушка не ршавшаяся говорить съ братомъ такъ прямо какъ она говорила съ отцомъ, съ матерью и съ сестрой.— Должна же я подумать о себ.
— Я не вижу какую помощь могутъ оказать теб Мельмоты. Какъ бы то ни было, но теб не слдуетъ быть здсь. Я рдко вмшиваюсь. Я напишу отцу. Ему слдовало бы быть благоразумне.
— Не пиши отцу, Долли.
— Нтъ, я напишу. Я не могу молчать когда все идетъ къ чорту. Прощай.
И онъ тотчасъ же зашелъ въ ближайшій клубъ, только не въ Медвжій Садъ, который открывался много позже, и дйствительно написалъ отцу.
‘Любезный батюшка,— Я видлъ Джорджіану въ дом мистера Мельмота. Ей не слдуетъ быть тамъ. Можетъ-быть вы не знаете, но весь свтъ считаетъ его мошенникомъ. Надюсь что хоть ради чести фамиліи вы возьмете ее домой. По моему мннію Бротонъ-Стритъ былъ бы самымъ приличнымъ мстомъ для моихъ сестеръ въ настоящее время года.

‘Вашъ любящій сынъ
‘Адольфусъ Лонгестаффъ.’

Это письмо поразило какъ громовой ударъ стараго мистера Лонгестаффа въ Кавершам. Онъ не могъ надивиться что сынъ его взялъ на себя трудъ написать письмо. Мельмоты должны быть очень дурными людьми если пребываніе у нихъ Джорджіаны пробудило въ Долли такую энергію, подумалъ онъ. Но что взволновало его всего боле, это намекъ что ему слдовало привезти семейство въ Лондонъ. Это говорилъ ему сынъ, который не хотлъ сдлать ничего чтобы помочь ему въ его затрудненіяхъ.

КОНЕЦЪ ПЕРВОЙ ЧАСТИ.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

I. Мистрисъ Гртль.

Поль Монтегю въ это время жилъ въ комфортабельной квартир въ Секвиль-Стрит и судьба очевидно улыбалась ему. Но нельзя сказать чтобъ онъ былъ спокоенъ. Его. затрудненія съ фирмой Фискеръ, Монтегю и Монтегю уже извстны читателямъ. Были у него также затрудненія и въ любви, хотя онъ надялся, когда позволялъ себ врить въ успхъ великаго предпріятія, что въ этомъ отношеніи онъ будетъ счастливъ. Генріетта до сихъ поръ еще не выказала расположенія принять предложеніе своего родственника. Смущала его также и его страсть къ игр. Онъ зналъ какая это опасная страсть и не могъ побдить ея. Кром всего этого, у него было еще одно затрудненіе которое въ послднее время безпокоило его больше всхъ другихъ. Одаажды утромъ, вскор посл несчастной ночи въ Медвжьемъ Саду, онъ взялъ извощика и веллъ везти себя въ Педингтонъ. Здсь онъ постучалъ въ дверь скромнаго, но приличнаго дома, одного изъ тхъ домовъ въ которыхъ живутъ люди получающіе отъ трехъ до четырехъ тысячъ фунтовъ годоваго дохода, и спросилъ мистрисъ Гртль. ‘Да, мистрисъ Гртль поселилась здсь’, и его попросили войти въ гостиную, гд онъ простоялъ около четверти часа у круглаго стола перевертывая страницы книги пока не пришла мистрисъ Гртль. Мистрисъ Гртль была вдова на которой онъ нкогда общалъ жениться.
— Поль! воскликнула она рзко, но голосомъ который могъ быть пріятнымъ когда она хотла: — Поль, продолжала она, взявъ его за руку,— скажите что вы берете назадъ ваше послднее письмо и я прощу вамъ все.
— Этого я не могу сказать, отвчалъ онъ, оставляя свою руку въ ея рук.
— Не можете! Что это значитъ? Неужели вы осмлитесь сказать что вы измните мн посл всхъ вашихъ общаній?
— Положеніе длъ измнилось, сказалъ Поль хриплымъ голосомъ.
Онъ пришелъ къ ней по ея приглашенію, считая трусостью не принять его, но это свиданіе было очень тяжело для него. Онъ думалъ что имлъ достаточныя причины не исполнить общанія которое далъ этой женщин, но это были такія причины которыхъ онъ не ршился высказать ей. Онъ узналъ объ ея прошломъ такія вещи что, знай онъ ихъ прежде, онъ не попалъ бы въ свое теперешнее непріятное положеніе. Но онъ любилъ ее когда-то и ея проступки не лишили ее его симпатіи.
— Въ чемъ же состоитъ перемна? Не въ томъ ли что я стала двумя годами старше?
И она взглянула въ зеркало какъ бы спрашивая себя не сдлалась ли она въ самомъ дл такою безобразною что этотъ человкъ не можетъ любить ее. Нтъ, она все еще была красива, хотя красота ея принадлежала къ такому роду какой рдко встрчается въ наши дни. Современные мущины цнятъ формы выше выраженія и женщины стараются поддлываться подъ ихъ вкусъ. Съ помощью ваты и фальшивыхъ волосъ можно создать какія угодно формы. Скульпторы занимающіеся этимъ дломъ, то-есть парикмахеры и модистки, достигли въ своемъ искусств высокаго совершенства. Создаваемыя ими фигуры имютъ всегда благородныя очертанія, иногда доходящія до сладострастной полноты, иногда сохраняющія классическую умренность, иногда отличающіяся живописною растрепанностью доходящею впрочемъ до излишества когда скульпторъ долго не прикладываетъ рукъ къ растрепанной фигур. Краски хотя и употребительны, но это не такія краски какія мы любили въ былое время. Любовь къ плоти и крови замнилась въ наше время любовью къ конскому волосу и жемчужной пудр. Мистрисъ Гртль не была красавицей въ современномъ вкус. Она была брюнетка съ большими круглыми голубыми глазами которые могли быть и очень мягкими, и очень строгими. Ея шелковистые волосы, почти совсмъ черные, падали безчисленными локонами на шею и плечи. Ея щеки, губы и шея были полны и выраженіе ея лица измнялось почти съ каждымъ словомъ которое она говорила. Носъ ея былъ довольно толстъ и имлъ въ себ что-то напоминавшее моську, но тмъ не мене это былъ носъ который могъ казаться влюбленному въ нее человку безукоризненнымъ. Ротъ у нея былъ большой и она рдко показывала зубы, подбородокъ круглый, склонный сдлаться двойнымъ. Бюстъ ея былъ полный и красивый, но она одвалась такъ просто какъ будто пренебрегала его красотой. Она не носила другихъ платьевъ кром черныхъ, но это были не печальныя траурныя платья, а всегда очень красивыя, всегда хорошо сшитыя, хотя и простыя. Она была безспорно красива и видно было что она сознавала это, но настолько насколько женщина должна это сознавать. О своихъ лтахъ она никогда не говорила. Ей могло быть отъ тридцати до тридцати пяти, но она была изъ тхъ женщинъ для которыхъ годы проходятъ почти безслдно.
— Вы все также прекрасны какъ и прежде, сказалъ онъ.
— Не говорите мн этого. На что мн моя красота если она не можетъ привязать васъ ко мн? Сядьте и объяснитесь.
Она выпустила его руку и сла противъ стула на который указала ему.
— Я уже сказалъ вамъ все въ моемъ письм.
— Вы ничего не сказали мн въ вашемъ письм кром того что мы должны разстаться. Разв вы разлюбили меня?
Она опустилась на полъ у его ногъ и облокотилась на его колни.
— Поль, сказала она,— я перехала Океанъ для того чтобы повидаться съ вами, а вы не хотите даже поцловать меня. Поцлуйте меня еще разъ, хотя бы намъ дйствительно необходимо было разстаться.
Онъ конечно поцловалъ ее, поцловалъ долгимъ, горячимъ поцлуемъ. Могъ ли онъ не сдлать этого? Онъ былъ бы очень радъ еслибъ она не прізжала, но когда она стояла у его ногъ, могъ ли онъ не поцловать ея?
— Теперь разкажите мн все, повторила она свъ на скамеечку у его ногъ.
Она была не изъ тхъ женщинъ которыхъ мущина можетъ оскорблять безнаказанно. Даже въ ту минуту когда она ласкала его Поль чувствовалъ что она можетъ прибить его прежде чмъ онъ уйдетъ отъ нея. Зная искренность и силу ея любви онъ зналъ также и горячность ея характера. Они познакомились когда хали вмст изъ Санъ-Франциско въ Англію. Она выказала ему участіе когда онъ былъ боленъ, несчастенъ и бденъ — такъ какъ онъ ухалъ изъ Америки не имя ничего, и они дали другъ другу слово быть мужемъ и женой прежде чмъ высадились въ Ливерпул. Онъ открылъ ей свое положеніе и разказалъ ей исторію всей своей жизни. Это было до его вторичной поздки въ Америку, когда онъ еще не зналъ Гамильтона К. Фискера. Она же не открыла ему о себ почти ничего кром того что она была вдова и хала по дламъ въ Парижъ. Прощаясь съ ней на станціи желзной дороги въ Лондон, откуда она отправлялась въ Дувръ, онъ былъ влюбленъ въ нее и предлагалъ сопровождать ее, но она отклонила это предложеніе. Проводивъ ее онъ вспомнилъ что ему придется разказать о своей помолвк Роджеру Карбери и только тутъ сообразилъ какъ мало зналъ онъ о женщин на которой общалъ жениться. Онъ зналъ что она была нсколькими годами старше его, но не зналъ ничего объ ея средствахъ къ жизни и объ ея родств. О своемъ покойномъ муж она сказала ему только что это былъ величайшій негодяй когда-либо существовавшій и что освобожденіе отъ него было величайшимъ благополучіемъ въ ея жизни. Эта женщина была такъ умна и такъ привлекательна что онъ провелъ нсколько недль въ ея обществ и полюбилъ ее даже не замтивъ недостатка откровенности съ ея стороны.
Онъ призвался во всемъ своему другу Роджеру и Роджеръ совтовалъ ему не жениться на женщин которую онъ зналъ такъ мало. Роджеръ употребилъ вс усилія чтобъ отговорить Поля отъ его намренія и не совсмъ безуспшно. Не естественно ли что молодой человкъ во время долгаго пути наслаждался обществомъ умной, красивой женщины и вообразилъ что можетъ быть счастливъ съ нею всю жизнь, и не естественно ли что разставшись съ ней онъ убждается что это была ошибка? Но Монтегю, вполовину измнивъ своей вдов, былъ вполовину вренъ ей. Онъ далъ ей слово, говорилъ онъ, и долженъ сдержать его. Возвратясь въ Калифорнію онъ навелъ справки о ней и узналъ съ помощью Гамильтона К. Фискера что въ Санъ-Франциско мистрисъ Гртль считалась загадочною особой. Нкоторые отвергали что она была когда-то замужемъ, другіе считали это несомнннымъ и даже увряли что мастеръ Гртль былъ еще живъ. Достоврно же было извстно только то что мистрисъ Гртль гд-то въ Орегон прострлила кому-то голову. Ее не судили потому что общественное мнніе въ Орегон вполн оправдывало ея поступокъ. Вс были согласны что она очень умна, очень красива, но и очень опасна. У нея всегда были деньги, но никто не зналъ откуда она брала ихъ.
На пути въ Санъ-Франциско Поль видлся съ ней въ Нью-Йорк и вопреки предостереженіямъ своего друга возобновилъ свои общанія. Онъ сказалъ ей что детъ узнать что можно сдлать съ его разстроеннымъ состояніемъ,— въ то время, какъ читатель можетъ-быть помнитъ, не было еще рчи о великой желзной дорог,— и она общала послдовать за нимъ. Съ тхъ поръ до настоящей встрчи они не видались. Она не исполнила своего общанія пріхать въ Санъ-Франциско пока онъ былъ тамъ. Въ Лондон онъ получилъ отъ нея нсколько писемъ и въ своихъ отвтахъ на нихъ старался дать ей понять что ихъ связь должна быть разорвана. Несмотря на это она пріхала въ Лондонъ.
— Разкажите мн все, говорила она прижавшись къ нему и глядя ему въ лицо.
— Но вы…. Когда пріхали вы сюда?
— Сюда, то-есть въ этотъ домъ, я пріхала третьяго дня. Во вторникъ я высадилась въ Ливерпул и узнавъ что вы по всей вроятности въ Лондон отправилась сюда. Я понимаю что вы могли отвыкнуть отъ меня. Посл нашего путешествія вмст прошло такъ много времени, а наше свиданіе въ Нью-Йорк было такъ кратко и печально. Я не имла тогда никакихъ средствъ къ существованію, но не сказала вамъ этого потому что вы сами были бдны. Но теперь я выручила мое состояніе, я вырвала его изъ самой пасти грабителей. (По тону которымъ она это сказала была ясно что она дйствительно способна отстоять свою собственность или то что считаетъ своею собственностью.) Мн нельзя было пріхать въ Санъ-Франциско въ то время какое я назначила, а когда я пріхала васъ уже не было тамъ. И вотъ я здсь. Кого другаго, а меня нельзя упрекнуть въ непостоянств. (Когда она сказала это онъ обнялъ опять ея голову и прижалъ ее къ себ.) А теперь,— повторила она,— разкажите же мн о себ.
Поль былъ въ самомъ неловкомъ и затруднительномъ положеніи. Еслибъ онъ былъ въ силахъ исполнить свой долгъ какъ слдуетъ, онъ отстранилъ бы ее отъ себя и сказалъ бы ей прямо что какъ это ни дурно съ его стороны, но онъ не иметъ намренія жениться на ней.
Но онъ былъ или слишкомъ мужественъ, или слишкомъ малодушенъ для такого поступка. Когда она сидла у его ногъ, онъ говорилъ себ что она никогда не будетъ его женой, что онъ никогда не женится ни на комъ кром Гетты Карбери, но онъ не зналъ какъ сказать это ей съ надлежащею учтивостью и вмст съ тмъ съ надлежащею внушительностью.
— Я занятъ здсь нашею желзною дорогой, сказалъ онъ.— Вы вроятно слышали о нашемъ предпріятіи.
— Слышала ли я? Въ Санъ-Франциско не говорятъ ни о чемъ кром этого дла. Гамильтонъ Фискеръ тамъ герой дня и дядя вашъ, когда я узжала, покупалъ виллу въ семьсотъ четыре тысячи долларовъ. Но тамъ говорятъ что большею частію выгодъ пользуетесь вы, Лондонцы, и многіе злятся на Фискера за его поздку сюда и за то что онъ сдлалъ здсь.
— Предпріятіе кажется идетъ хорошо, сказалъ Поль, вспомнивъ со стыдомъ какъ мало онъ зналъ о положеніи длъ.
— Вы главный директоръ въ Англіи?
— Нтъ, я членъ фирмы управляющей длами въ Санъ-Франциско. Главный директоръ здсь мистеръ Мельмотъ.
— А! Я о немъ слышала. Это великій человкъ. Вдь онъ французъ, не правда ли? У насъ толковали о томъ чтобы пригласить его въ Калифорнію. Вы знакомы съ нимъ?
— Да, я видаюсь съ нимъ разъ въ недлю.
— Еслибы мн предложили увидать вашу королеву или кого-нибудь изъ вашихъ лордовъ, я предпочла бы чтобы мн показали этого человка. Говорятъ что онъ держитъ въ своихъ рукахъ весь коммерческій міръ. Какая власть! Какое величіе!
— Все это было бы прекрасно еслибы было достигнуто честными средствами, возразилъ Поль.
— Такой человкъ не обязавъ стсняться правилами честности въ достиженіи своихъ цлей, какъ великій полководецъ не обязанъ стсняться правилами человколюбія когда необходимо пожертвовать арміей. Такое величіе несовмстно съ мелочными стсненіями. Пигмей останавливается предъ лужей, великанъ шагаетъ черезъ рки.
— Я предпочитаю останавливаться предъ лужами, сказалъ Монтегю.
— О, Поль, вы не созданы для коммерціи. Я сама сознаю что коммерція не иметъ въ себ ничего благороднаго на низшихъ ступеняхъ. Сидть за конторкой съ девяти часовъ утра до девяти вечера для того чтобы жить въ довольств, вовсе не завидная участь. Но такой человкъ какъ Мельмотъ однимъ почеркомъ пера ворочаетъ милліонами. Разв его считаютъ не честнымъ?
— Онъ мой партнеръ и мн можетъ-быть не слдуетъ говорить о немъ дурно.
— Странно было бы еслибъ о такомъ человк не говорили дурно. Вдь были люди называвшіе Наполеона трусомъ, а Вашингтона измнникомъ. Вы должны показать мн Мельмота. Я готова поцловать руку у такого человка, хотя я не снизошла бы до того чтобы сказать хоть одно почтительное слово которому-нибудь изъ вашихъ императоровъ.
— Боюсь чтобы вамъ не пришлось убдиться что вашъ идолъ стоитъ на глиняныхъ ногахъ.
— Вы вроятно хотите сказать этимъ что онъ не стсняется вашими нравственными правилами въ пріобртеніи богатства. Вс люди преступаютъ эти правила, но только съ тою разницей что большинство длаетъ это украдкой, безпрестанно отдергивая назадъ грабящую руку, молясь объ избавленіи отъ искушенія, притворяясь презирающими то что имъ дороже всего въ мір, а такой человкъ какъ Мельмотъ говоритъ прямо что онъ презираетъ ваши законы, что богатство есть сила, а сила есть благо и что чмъ богаче человкъ, тмъ онъ можетъ быть выше и благородне. Я уважаю человка который способенъ опрокидывать идоловъ преграждающихъ ему путь.
Моитегю былъ другаго мннія. Онъ считалъ могущественнаго директора компаніи величайшимъ негодяемъ когда-либо существовавшимъ. Энтузіазмъ мистрисъ Гртль и ея краснорчіе были очень милы, но тяжело было думать что они тратятся на такой недостойный предметъ.
— Лично я не люблю его, сказалъ Поль.
— А я ожидала найти что вы живете душа въ душу.
— О, нтъ.
— Но ваше предпріятіе процвтаетъ?
— Да, повидимому, процвтаетъ. Это одно изъ тхъ рискованныхъ предпріятій которыя ставятъ человка въ такое положеніе что онъ не знаетъ въ выигрыш онъ или въ проигрыш пока не выйдетъ изъ компаніи. Я былъ вовлеченъ въ это дло противъ воли, я не могъ отказаться.
— Я думала что оно очень выгодно.
— Немедленные результаты были дйствительно блестящіе.
— Довольно и этого, Поль, А теперь когда мы разговорились попрежнему разкажите мн что все это значитъ. Съ тхъ поръ какъ мы разстались я ни съ кмъ не говорила такъ какъ говорю съ вами. Разкажите мн почему мы должны разойтись. Вы когда-то любили меня, не правда ли?
Онъ предпочелъ бы не отвчать на этотъ вопросъ, но она ждала отвта и онъ сказалъ:
— Вы это знаете.
— Да, я это знаю и кром того я знаю что вы были уврены и теперь еще уврены въ моей любви къ вамъ. Но не ошибаюсь ли я? Говорите прямо. Можетъ-быть вы сомнваетесь въ моей любви?
Онъ не сомнвался въ ея любви и принужденъ былъ сознаться въ этомъ.
— О, какъ вы мямлите! Говорите прямо если можете сказать что-нибудь противъ меня. Вы во всякомъ случа обязаны мн многимъ. Я никогда не оскорбляла васъ, никогда не лгала вамъ, я не взяла у васъ ничего кром вашего сердца. Съ своей стороны я отдала вамъ все что могла отдать. (Она быстро встала и остановилась немного поодаль отъ него.) Если вы возненавидли меня, скажите это прямо.
— Винифрида! воскликнулъ онъ.
— Винифрида! Наконецъ-то вы ршились назвать меня по имени, тогда какъ я съ самаго начала называла васъ Полемъ. Говорите же! Не полюбили ли вы другую?
Въ эту критическую минуту Поль Монтегю доказалъ что онъ не былъ трусомъ. Зная характеръ этой женщины, зная ея вспыльчивость и горячность онъ принялъ ея вызовъ и сказалъ ей правду.
— Да, я люблю другую, сказалъ онъ.
Она стояла молча, глядя ему въ лицо, обдумывая какъ начать нападеніе на него и сжимая свою правую руку пальцами лвой.
— О, прошептала она,— такъ вотъ почему мн говорятъ что я больше не нужна.
— Нтъ, возразилъ онъ,— причиной было не это.
— Какъ! Разв есть еще другая причина? Не знаю чтобы это могло быть. Разв только то что полюбивъ другую вы возненавидли меня.
— Выслушайте меня, Винифрида.
— Нтъ, сэръ. Теперь я для васъ не Винифрида. Какъ смли вы цловать меня когда у васъ уже было на язык сказать мн что вы не любите меня? Такъ вы любите другую. Я слишкомъ стара чтобы нравиться вамъ, слишкомъ груба, слишкомъ не похожа на вашихъ жеманныхъ соотечественницъ. Какія же могутъ быть другія причины? Выскажете ихъ, чтобъ я могла доказать вамъ что вы лжете.
Но ему не совсмъ легко было высказать эти причины, хотя он казались столь ясными и убдительными когда ихъ высказывалъ Роджеръ.
— Мы слишкомъ мало знаемъ другъ друга, сказалъ онъ.
— Что же вы хотите знать? Спрашивайте и я буду отвчать. Разв я когда-нибудь отказывалась отвчать вамъ? Что касается меня, я съ своей стороны думаю что знаю васъ достаточно. Что же вы хотите знать? Спрашивайте. Не интересуетесь ли вы узнать каковы мои матеріальныя средства? Когда вы сдлали мн предложеніе вы знали что у меня не было ничего. Теперь же у меня хорошее состояніе. Вы знаете что я вдова. Что сказать мн вамъ еще? Если вы хотите знать о негодя который былъ моимъ мужемъ, я могу разказать вамъ многое. Но я думаю что тому кто любитъ не совсмъ пріятно слышать о томъ кто можетъ-быть нкогда былъ любимъ.
Онъ зналъ что его положеніе было вполн беззащитно. Онъ можетъ-быть поступилъ бы благоразумне еслибы не упоминалъ ни о какихъ причинахъ кром своей любви къ другой. Въ такомъ случа онъ долженъ былъ бы признать себя непостояннымъ, измнникомъ. Проступокъ который кажется ничтожнымъ тмъ кто не страдаетъ отъ него, пострадавшему кажется ужаснымъ, непростительнымъ, заслуживающимъ вчнаго наказанія. Ему пришлось бы услышать что онъ негодяй, ему пришлось бы вытерпть заслуженное наказаніе отъ раздраженной женщины, но онъ былъ бы избавленъ отъ дальнйшихъ умственныхъ усилій. Его положеніе было бы ясно. Теперь же оно было въ высшей степени неопредленно.
— Я не хочу знать ничего, сказалъ онъ.
— Такъ зачмъ же было и говорить что мы слишкомъ мало знаемъ другъ друга? Это слишкомъ недостаточная причина для того чтобъ измнить женщин. Почему вы не говорили этого когда мы были въ Нью-Йорк? Подумайте какъ это низко.
— Я не считаю себя низкимъ.
— Конечно нтъ. Мущина обманувъ женщину всегда найдетъ себ оправданіе. Кто она… та особа которую вы любите?
Онъ понималъ что ни подъ какимъ видомъ не долженъ былъ называть Гетту Карбери. Онъ никогда не говорилъ ей о своей любви къ ней и она ничмъ не обнаружила что любитъ его.
— Я не могу назвать ее, сказалъ онъ.
— А я, которая пріхала изъ Калифорніи чтобы повидаться съ вами, должна ли я вернуться назадъ ни съ чмъ только потому что вы любите другую? И вы считаете это честнымъ? Вы способны бросить меня пожавъ мн руку, вы уйдете безъ всякой боли въ сердц, безъ угрызеній совсти.
— Я этого не сказалъ.
— Однако вы считаете Мельмота безчестнымъ и не можете слышать какъ я хвалю его. Разв самъ вы не обманщикъ?
— Надюсь что нтъ.
— Разв вы не общали жениться на мн? Говорите, сэръ?
— Общалъ.
— А теперь вы отказываетесь исполнить свое общаніе? Вы должны отвтить мн.
— Я не могу жениться на васъ.
— Если такъ, то разв вы не обманщикъ?
Много труда стоило бы ему доказать ей въ это время что человкъ можетъ нарушить общаніе и не быть обманщикомъ. Онъ ршилъ что не женится на ней когда еще не зналъ Гетты Карбери, ршилъ это вслдствіе того что слышалъ объ ея прежней жизни и вслдствіе того что не былъ увренъ въ смерти ея мужа. Если мистеръ Гртль дйствительно былъ еще живъ Поль имлъ полное право отказаться отъ исполненія своего общанія. Онъ не считалъ себя обманщикомъ, но онъ не былъ готовъ къ самозащит.
— О, Поль, сказала она внезапно перемнивъ тонъ,— вдь я прошу васъ о счастіи цлой жизни. Какъ мн доказать вамъ что отъ этого дйствительно зависитъ счастіе всей моей жизни? Вы уже дали слово и той… другой?
— Нтъ, сказалъ онъ,— я не давалъ ей слова.
— Но она любитъ васъ?
— Она не признавалась мн въ любви.
— А вы говорили ей что любите ее?
— Нтъ.
— Такъ между вами еще нтъ ничего! И вы способны промнять меня на женщину которой не отъ чего страдать, которая не иметъ права жаловаться, которая, сколько вамъ извстно, не думаетъ даже о васъ.
— Можетъ-быть и не думаетъ.
— Такъ вы все еще можете остаться моимъ. О, Поль, вернитесь ко мн. Способна ли какая-нибудь женщина любить васъ такъ какъ я васъ люблю, посвятить вамъ всю свою жизнь? Подумайте что я сдлала пріхавъ сюда, гд у меня нтъ ни одного друга, если только вы мн не другъ. Я сказала моей здшней хозяйк что вы мой женихъ.
— Вы это сказали?
— Да. Разв я не имла на это права? Разв вы не были моимъ женихомъ? Могла ли бы я принимать васъ здсь не рискуя подвергнуться оскорбленіямъ, можетъ-быть отказу отъ квартиры, еслибы не открыла цли моего прізда сюда? Я пріхала потому что вы общали жениться на мн и я не постыдилась бы заявить объ этомъ во всхъ лондонскихъ газетахъ. Я сказала хозяйк что я невста Поля Монтегю, который управляетъ здсь вмст съ Мельмотомъ компаніей новой желзной дороги, и что Поль Монтегю придетъ ко мн сегодня утромъ. Она слишкомъ доврчива чтобъ усомниться въ справедливости моихъ словъ, а еслибъ она усомнилась, я показала бы ей ваши письма. Теперь подите и объявите ей, если смете, что я сказала ей неправду.
Хозяйки не было въ комнат и онъ не счелъ своею немедленною обязанностью обличить женщину съ которой онъ во всякомъ случа поступилъ дурно. Онъ былъ въ такомъ затруднительномъ положеніи что ему необходимо было подумать. Нсколько минутъ спустя онъ взялъ шляпу.
— Вы откроете хозяйк что я сказала ей неправду?
— Нтъ, не сегодня, отвчалъ онъ.
— И вы придете ко мн опять?
— Да, приду.
— У меня втъ здсь ни одного друга кром васъ, Поль. Помните это. Вспомните также вс ваши общанія, вашу прежнюю любовь и будьте великодушны со мной.
И она отпустила его не сказавъ боле ни слова.

II. Мистрисъ Гртль отправляется въ театръ.

На другой день посл вышеописаннаго свиданія, Поль Morтегю получилъ отъ мистрисъ Гртль слдующее письмо:
‘Мой милый Поль,— Мн кажется что мы съ вами поняли вчера другъ друга не вполн. Я по крайней мр уврена что вы не поняли до какой степени вся моя жизнь связана съ вами. Вамъ стоитъ только вспомнить наше путешествіе изъ Санъ-Франциско въ Лондонъ чтобы почувствовать какъ искренно я люблю васъ. Женщина предается такой любви всецло. Она не можетъ какъ мущина заглушить ее общественною дятельностью, если же она должна заглушить ее, это испытаніе для нея несравненно тяжеле чмъ для мущины. Любящая женщина сосредоточиваетъ на любимомъ существ вс свои мысли и чувства и отказывается отъ всякихъ другихъ интересовъ. Я отказалась для васъ отъ всего.
‘Но я не унижусь до того чтобъ умолять васъ о любви. Если вы, выслушавъ меня, повторите что я не нужна вамъ, потому что вы узнали женщину красиве меня, я не брошусь къ вашимъ ногамъ съ мольбой о пощад, хотя не ручаюсь чтобы мое негодованіе не заставило меня сдлать какое-нибудь другое безуміе. Но я хочу чтобы вы выслушали меня. Вы говорите что есть женщина которую вы любите больше меня, но что вы еще не признавались ей въ любви. Увы, я слишкомъ опытна чтобъ удивляться что преданность мущины не продлилась двухъ лтъ въ отсутствіи его возлюбленной. Мущина не можетъ жить любовью къ отсутствующей, какъ способна на это женщина. Но мн кажется что когда вы увидали меня, въ вашемъ сердц должно было оживиться воспоминаніе о прежней любви, что вы должны были сознаться себ что было время когда вы любили меня, и что вы могли бы полюбить меня опять. Если вы меня бросите, на вашей душ будетъ большой грхъ, потому что вы погубите меня. Что же касается той, другой, вы не будете ни въ чемъ виноваты противъ нея если перестанете думать о ней, потому что она, какъ вы сами говорите, даже не подозрваетъ о вашей любви.
‘Вы намекнули что есть и другія причины, что мы слишкомъ мало знаемъ другъ друга. Вы конечно хотли сказать этимъ что вы слишкомъ мало знаете обо мн. Вы были совершенно спокойны на этотъ счетъ въ счастливые дни нашей любви, и я подозрваю что васъ смутили сплетни вашихъ партнеровъ въ Санъ-Франциско. Если это такъ, вы обязаны были проврить эти слухи прежде чмъ бросить любящую васъ женщину какъ грязную перчатку, вслдствіе того что о ней говорятъ дурно люди не знающіе ея. Мой покойный мужъ, Карадонъ Гртль, былъ генералъ-атторнеемъ въ Канзас когда я вышла за него. У меня было значительное состояніе оставленное мн матерью. Мужъ мой промоталъ изъ него все что могъ, потомъ бросилъ меня и ухалъ въ Техасъ, гд и умеръ отъ пьянства. Я не послдовала за нимъ и посл его отъзда выхлопотала себ разводную по Канзасскимъ законамъ. Затмъ я отправилась въ Санъ-Франциско чтобы хлопотать о возвращеніи мн части моей собственности которую мужъ мой, поддлавъ мою подпись, беззаконно продалъ одному моему соотечественнику живущему теперь въ Париж. Въ Санъ-Франциско я встртилась съ вами — и вотъ вамъ вся моя исторія. Вы можетъ-быть не врите мн и теперь, но въ такомъ случа разв вы не обязаны проврить справедливость вашихъ сомнній и моихъ словъ?
‘Я стараюсь писать хладнокровно, но страсти терзаютъ меня. Я тоже слышала въ Калифорніи распущенныя обо мн сплетни и вскор затмъ получила ваше письмо. Тогда я ршила отправиться къ вамъ лишь только позволятъ мои дла. Я была занята тогда своею тяжбой и мн хотлось выиграть ее прежде чмъ отправиться къ вамъ. Я имла на это дв причины. Вопервыхъ, я дала себ слово что не дамъ обману восторжествовать надъ правдой, вовторыхъ, мн не хотлось пріхать къ вамъ нищей. Въ былое время мы съ вами были такъ откровенны насчетъ нашихъ денежныхъ длъ что я упоминаю теперь о нихъ не стсняясь. Мн кажется что между мущиною и женщиной которые дали другъ другу слово быть мужемъ и женой не должно быть подобныхъ стсненій. Когда мы пріхали сюда вмст у каждаго изъ насъ было свое состояніе, но мы не могли пользоваться нашею собственностью. Посл того я преодолла свои затрудненія и возвратила себ свое состояніе и судя по тому что я слышала въ Санъ-Франциско вы съ своей стороны сдлали то же самое. Во всякомъ случа я не желаю ничего лучшаго какъ чтобы наши денежныя дла были впредь общими.
‘Теперь о моемъ настоящемъ положеніи, Я пріхала сюда совершенно одна. Съ тхъ поръ какъ мы видлись съ вами въ Нью-Йорк жизнь моя была не легка. Одна, предоставленная самой себ, я должна была вести отчаянную борьбу. Обо мн распространили жестокія сплетни. Т которыя дошли до васъ относились вроятно къ моему мужу. Посл того было не мало сплетней о моихъ отношеніяхъ съ вами. Сюда я пріхала не такъ какъ обыкновенно прізжаютъ мои соотечественницы, со мной нтъ кучи рекомендательныхъ писемъ и я не могу разчитывать найти здсь друзей готовыхъ принять меня. Я пріхала сюда только для того чтобъ увидать васъ. Теперь я ршаюсь просить васъ облегчить мое одиночество. Вы знаете — кому же и знать это какъ не вамъ?— что характеръ у меня общительный и не склонный къ меланхоліи. Проведемъ весело хоть одинъ день. Дайте мн увидть васъ такимъ какъ вы были прежде, а мн показать себя такою какъ я была въ былое время.
‘Зазжайте за мной, отправимся вмст обдать, а потомъ въ какой-нибудь театръ. Я общаю не говорить о признаніи которое вы сдлали мн во время вашего послдняго свиданія, хотя это признаніе лежитъ тяжелымъ бременемъ на моемъ сердц. Не знаю что, можетъ-быть женское тщеславіе, внушаетъ мн надежду что если мы увидимся опять и поговоримъ попрежнему, въ васъ пробудятся ваши прежнія чувства ко мн.
‘Вы можете быть уврены что застанете меня дома во всякое время. Мн некуда ходить здсь и я по всей вроятности не выйду изъ дома если вы не зайдете за мной. Однако увдомьте меня хоть одною строчкой согласны ли вы на мое предложеніе, чтобы мн не задержать васъ надваніемъ шляпки.

‘Ваша всмъ сердцемъ
‘Винифрида Гртль.’

Не мало времени потратила она на это письмо, хотя старалась чтобъ оно вышло такимъ какъ будто вылилось изъ-подъ ея пера безъ всякаго труда. Она написала его сначала начерно, потомъ переписала, но переписывая сдлала умышленно дв помарки, для того чтобъ оно казалось написаннымъ наскоро. Она много думала надъ нимъ. Она подавила вс порывы своего негодованія. Приглашая его къ себ она дала ему понять что онъ можетъ не опасаться ногтей разсерженной львицы, хотя она дйствительно была зла какъ львица у которой отняли ея дтеныша. Она какъ будто игнорировала свою соперницу, имя которой еще не было ей извстно. Она говорила о чувствахъ своего возлюбленнаго къ этой другой женщин какъ о пустой фантазіи которую легко забыть. Она говорила много о своемъ оскорбленіи, но старалась воздерживаться отъ упрековъ оскорбителю. Приглашаемый такимъ образомъ онъ не могъ не принять приглашенія. О своемъ состояніи она говорила для того чтобы дать ему понять что онъ могъ жениться на ней безъ всякихъ опасеній на этотъ счетъ. Перечитывая свое письмо она нашла что оно написано тономъ неподдльной женской искренности. Она запечатала его, надписала адресъ и откинулась на спинку кресла чтобъ обдумать свое положеніе.
Онъ женится на ней или она сдлаетъ что-нибудь такое что имя Винифриды Гртль разнесется по всему свту. У нея еще не было готоваго плана мщенія. Она давала себ слово даже не думать о мщеніи пока не уврится вполн что оно заслужено, однако мысль о мщеніи не покидала ея ни днемъ, ни ночью. Возможно ли чтобъ она со всми ея умственными и вншними преимуществами была брошена человкомъ котораго она при всей своей любви къ нему считала несравненно ниже себя? Онъ общалъ жениться на ней и онъ исполнитъ свое общаніе, или весь свтъ узнаетъ о его низкой измн.
Поль Монтегю, прочитавъ письмо, понялъ какъ затруднительно было его положеніе. Онъ былъ вполн увренъ что сердце его отдано всецло другой, но не видалъ исхода изъ опутывавшихъ его затрудненій. Въ письм мистрисъ Гртль не было ни слова которое онъ могъ бы опровергнуть. Онъ дйствительно любилъ ее когда-то и общалъ жениться на ней, но потомъ ршился измнить своему слову вслдствіе того что узналъ объ опасной таинственности которою была окружена эта женщина. Жениться на неизвстной Американк о которой онъ знаетъ только то что она красива и умна было бы безразсудствомъ, говорилъ ему Роджеръ Карбери. Очень можетъ-быть что она авантюристка, что у нея никогда не было мужа или что у нея въ настоящее время два или три мужа, словомъ, что она олицетвореніе всего дурнаго и опаснаго. Все что Поль слышалъ о ней въ Санъ-Франциско только подтверждало эти подозрнія. Никакое несчастіе не могло быть хуже такой женитьбы, говорилъ Роджеръ и Поль врилъ своему ментору и сталъ врить еще охотне когда узналъ Гетту Карбери.
Но какъ долженъ онъ былъ поступить теперь? Посл того что произошло между ними онъ не могъ бросить мистрисъ Гртль въ ея квартир въ Ислингтон безъ всякаго объясненія. Она не стерпла бы этого. Ея послднее предложеніе, какъ ни было оно странно и почти комично при ихъ трагическихъ отношеніяхъ, было отчасти облегченіемъ. Заахать за ней, отобдать съ ней, свозить ее въ театръ было не трудно и могло быть даже пріятно, въ особенности если она сдержитъ общаніе не говорить о своихъ страданіяхъ. Онъ вспомнилъ нсколько счастливыхъ вечеровъ которые провелъ съ ней, когда они впервые познакомились въ Нью-Йорк. Лучшей подруги чмъ она для такой partie de plaisir какъ она предлагала нельзя было желать. Она умла говорить, умла слушать, умла сидть молча и одною своею близостью заставлять сосда наслаждаться ея женственною прелестью. Онъ былъ очень счастливъ въ ея обществ. Еслибъ было возможно онъ избавилъ бы себя отъ искушенія, но воспоминаніе о прежнихъ наслажденіяхъ отчасти примиряло его съ исполненіемъ опасной необходимости.
Но когда вечеръ пройдетъ, какъ разстанется онъ съ ней? Что скажетъ онъ ей, когда подведетъ къ двери ея дома? Ему придется условиться съ ней на счетъ слдующаго свиданія. Онъ сознавалъ опасность своего положенія и не видалъ выхода изъ него. Онъ не могъ обратиться теперь за совтомъ къ Роджеру Карбери. Роджеръ былъ теперь его соперникомъ и его женитьба на вдов была бы полезна для Роджера. Онъ зналъ что другъ его былъ слишкомъ честенъ чтобы дать совтъ основанный на такомъ разчет, но онъ уже не могъ быть вполн откровеннымъ въ этомъ дл съ Роджеромъ. Онъ не могъ бы сказать не упоминая о Гетт всего что ему нужно было бы сказать, а о Гетт онъ не хотлъ говорить съ своимъ соперникомъ.
Другаго друга которому онъ могъ бы довриться онъ не имлъ. Съ минуту у него было намреніе написать мистрисъ Гртль прямо и откровенно, что такъ какъ онъ никогда не женится на ней, то считаетъ себя обязаннымъ избгать ея общества. Но потомъ онъ представилъ себ ея одиночество и ршилъ что ему не слдуетъ покидать ее не повидавшись съ ней. И вотъ что онъ отвтилъ ей:
‘Дорогая Винифрида,— Я заду за вами завтра въ половин шестаго. Мы будемъ обдать въ Теспіан, потомъ я возьму ложу въ Геймаркет. Теспіанъ вполн приличное мсто, тамъ бываетъ много дамъ. Вы можете обдать въ шляпк.

‘Преданный вамъ
‘П. M.’

Смутное опасеніе заставило его подписать П. М. вмсто полнаго имени. Написавъ письмо, онъ раздумался объ опасности своего положенія. Мистрисъ Гртль сказала ему что она назвала себя хозяйк дома его невстой, и онъ, отказавшись опровергнуть это заявленіе немедленно, какъ будто подтвердилъ его. Теперь онъ общалъ захать за ней чтобъ отправиться веселиться вмст.
До сихъ поръ она казалась ему откровенною, скромною, неспособною къ интригамъ. Онъ зналъ что она страстна, капризна, вспыльчива, но онъ никогда не замчалъ въ ней лживости. Но можетъ-быть онъ не могъ понять женщину которая была опытне его? У него являлось это подозрніе, но онъ отгонялъ его и старался уврить себя что она не обманщица. Однако разв ея послдній поступокъ не давалъ ему права опасаться что она замышляетъ завлечь его въ свои сти? Какъ бы то ни было, но отвтъ былъ посланъ, и онъ началъ готовиться къ завтрашнему дню ршивъ не думать объ опасностяхъ. Онъ заказалъ обдъ, взялъ ложу и въ назначенный часъ явился опять въ ея квартиру.
Хозяйка ввела его въ гостиную улыбаясь, и онъ понялъ что эта улыбка относилась къ нему. То была улыбка поздравленія и ему и себ самой, ему какъ принятому жениху, себ какъ женщин съ тмъ что еще одинъ мущина пойманъ и закрпощенъ. Кому не знакома эта улыбка? Какой мущина пойманный и закрпощенный не сердился въ душ на такую улыбку, понимая что цлью ея было внушить ему сознаніе его зависимости. Впрочемъ въ большинств случаевъ сердиться не стоитъ. Если мы понимаемъ что надъ нами насмхаются, что на насъ смотрятъ какъ на птуховъ съ отрзанными шпорами, мы можемъ съ гордостью вспомнить что въ результат мы все же выиграли больше чмъ потеряли. Но у Поля Монтегю не было такого утшенія. Онъ чувствовалъ что угрожавшая ему опасность усиливалась съ каждымъ часомъ, и что избавленіе становилось все трудне и трудне. Съ минуту онъ готовъ былъ остановить хозяйку, сказать ей правду и вынести неизбжныя послдствія такого поступка. Но это было бы предательствомъ, и онъ не хотлъ, онъ не могъ этого сдлать.
Но ему некогда было обдумать свое положеніе. Лишь только хозяйка затворила дверь, мистрисъ Гртль, совсмъ готовая, вышла изъ своей спальни. Ничто не могло быть проще и изящне ея наряда. Былъ іюнь, погода стояла теплая, мистрисъ Гртль надла легкое черное платье изъ матеріи которая называется, если не ошибаюсь, гренадинъ, съ высокимъ воротомъ и очень красивое. Сама же она была еще красиве. Шляпка на ней была также черная, маленькая и простая, но очень изящная. Бываютъ случаи когда мущина отправляясь съ женщиной въ театръ желаетъ чтобы нарядъ ея бросался въ глаза, въ такихъ случаяхъ ему нравится пунцовая накидка, блое платье, перчатки какого-нибудь яркаго цвта и цвты или драгоцнные камни въ волосахъ. Въ подобныхъ нарядахъ отправляются въ театръ наши двушки когда хотятъ чтобы весь свтъ узналъ кто он такія. Но бываютъ случаи когда мущина предпочитаетъ чтобъ его спутница была одта красиво, но просто, чтобы нарядъ ея былъ разчитанъ только на то чтобы понравиться ему. Все это мистрисъ Гртль понимала какъ нельзя лучше, и Поль, ничего не понимавшій въ женскихъ нарядахъ, остался доволенъ.— Вы желали чтобъ я была въ шляпк, сказала она,— и вотъ я готова. И она подала ему руку съ улыбкой и ласковымъ взглядомъ, какъ будто между ними не было никакого повода къ недовольству другъ другомъ. Когда они садились въ экипажъ хозяйка дома смотрла на нихъ и сказала что-то имъ вслдъ. Поль не разслышалъ ея словъ, но былъ увренъ что это былъ намекъ на его предполагаемую женитьбу.
Ни въ экипаж, ни во время обда, ни во время театральнаго представленія она не сдлала никакого намека на ихъ отношенія. Они обращались другъ съ другомъ какъ въ былое время въ Нью-Йорк. Она шептала ему пріятныя слова, прикасалась время отъ времени къ его рук и казалась боле расположенною слушать чмъ говорить. Время отъ времени она напоминала ему о нкоторыхъ событіяхъ изъ ихъ прошлаго, о нкоторыхъ шуткахъ, о часахъ отдыха, о минутахъ блаженетва, но она длала это такъ какъ сдлалъ бы всякій другой, еслибы только кто-нибудь другой могъ сдлать это такъ мило. Платокъ ея былъ надушенъ духами которые нкогда нравились ему, на пальц ея было кольцо которое подарилъ ей онъ. Однажды онъ самъ причесалъ ея локоны, и теперь они были причесаны точно такъ же. У нея была манера встряхивать головой, очень милая манера, но которая казалась опасною въ ея годы, потому что могла выдать первые проблески сдины омрачающіе молодость. Онъ однажды шутя посовтовалъ ей быть осторожне. Она еще не оставила эту манеру, и когда онъ улыбнулся, она сказала ему что все еще можетъ длать это ничмъ не рискуя. Есть тысячи мелкихъ вжностей которыя милы для влюбленныхъ, отъ которыхъ не откажется ни одна женщина, которымъ даже любящіе мущины покоряются съ наслажденіемъ, но которыя при другихъ обстоятельствахъ казались бы пошлостями. Многое въ этомъ отношеніи дается природой, но также многое есть слдствіе искусства. Мистрисъ Гртль владла этимъ искусствомъ въ совершенств. Она не сдлала никакого намека на ихъ помолвку, не сказала ему ничего непріятнаго, она ублажала его тонкою лестью, и хотя онъ сознавалъ что надъ головой его вислъ мечъ который долженъ былъ упасть и уже отчасти упалъ въ этотъ вечеръ, но онъ былъ счастливъ.
Есть мущины которые по природ своей не любятъ женщинъ, хотя многіе изъ нихъ бываютъ женаты, имютъ дочерей и всю жизнь живутъ окруженные женщинами. Другіе же напротивъ имютъ сильнйшее влеченіе къ женщинамъ и рдко бываютъ счастливы вдали отъ женскаго общества. Поль принадлежалъ къ послднему роду. Въ настоящее время онъ былъ влюбленъ въ Гетту Карбери и не былъ влюбленъ въ мистрисъ Гртль. Онъ отказался бы отъ значительной части общанныхъ ему выгодъ отъ желзной дороги еслибы взамнъ этого можно было мгновенно переправить мистрисъ Гртль въ Санъ-Франциско и несмотря на это онъ былъ счастливъ въ ея обществ.
— Исполненіе не совсмъ хорошо, сказалъ онъ въ конц представленія.
— Что за бда? возразила она.— Наслажденіе и страданіе зависитъ отъ нашего собственнаго расположенія духа. Исполненіе не безукоризненно, но я слушала, смялась и плакала потому что была счастлива.
Онъ принужденъ былъ сознаться что тоже провелъ вечеръ съ удовольствіемъ.
— А разв намъ часто случается пользоваться истиннымъ удовольствіемъ? Я не думаю чтобы какая-нибудь двушка плакала когда-нибудь какъ эта актриса о томъ что ея возлюбленный говорилъ съ другою женщиной. Меня возмущаетъ что писатели и актеры такъ мало знаютъ человческую природу.
Положеніе героини на сцен было такъ похоже на ея положеніе что онъ не могъ возразить ни слова. Она знала что слова ея смутятъ его.
— Женщина скрываетъ такія слезы, продолжала она.— Ее можно застать въ слезахъ потому что она не всегда въ силахъ удерживать ихъ, во она постарается скрыть ихъ отъ своей соперницы. Не правда ли?
— Мн кажется что вы правы.
— Медея не плакала когда узнала Креузу.
— Не вс женщины Медеи, возразилъ онъ.
— Но многія похожи на эту дикую царицу. Я готова хать если хотите. Я никогда не жду занавса. У меня нтъ чудовищнаго букета который я могла бы бросить на сцену. Намрены вы проводить меня домой?
— Конечно.
— Необходимости въ этомъ нтъ никакой. Я не боюсь дохать одна въ наемномъ экипаж.
Но само собою разумется что онъ проводилъ ее въ Ислингтонъ. Это было его обязанностью. Она не умолкала во всю дорогу: Какое удивительное мсто Лондонъ. Какъ онъ обширенъ и какъ онъ грязенъ. Нью-Йоркъ конечно меньше, но Нью-Йоркъ по ея мннію пріятне. Но царь между городами это Парижъ. Она не любитъ французовъ, а Англичанъ любитъ даже больше чмъ Американцевъ, но только мущинъ. Что же касается женщинъ, она кажется никогда не будетъ въ состояніи полюбить ихъ.
— Я терпть не могу никакой утрировки, говорила она.— Я люблю добродтель, люблю законность, люблю и религіозность, если только ее не навязываютъ насильно, но мн противно то что ваши женщины называютъ приличіями. Наше поведеніе сегодня было по всей вроятности въ высшей степени неприлично, но я уврена что мы не сдлали ничего дурнаго.
— Я тоже полагаю что мы не сдлали ничего дурнаго, заявилъ Поль смло.
Отъ Геймаркета до Ислингтона путь далекій, но наконецъ экипажъ остановился у квартиры мистрисъ Гртль.
— Вотъ я и дома, сказала она.— Даже самый домъ иметъ какой-то чопорный видъ который страшитъ меня.
Говоря это она вышла изъ экипажа. Поль постучался въ дверь.
— Войдите на минуту, сказала она когда онъ заплатилъ извощику. Хозяйка стояла предъ ними придерживая отворенную дверь. Было около полуночи, но помолвленные могутъ не стсняться часами. Хозяйка дома, респектабельная вдова и мать пятерыхъ дтей, поняла это и улыбнулась опять когда онъ послдовалъ за мистрисъ Гртль въ гостиную. Мистрисъ Гртль уже сняла шляпку и входя въ комнату бросила ее на диванъ.
— Затворите на минуту дверь, сказала она, и Поль повиновался. Тогда она внезапно бросилась въ его объятія и не цлуя его, но глядя ему въ лицо воскликнула:— О, Поль, милый мой, возлюбленный мой, я не допущу чтобы вы бросили меня. Нтъ, нтъ, никогда! Я клянусь вамъ въ этомъ, и вы должны врить мн… Нтъ ничего чего я не сдлала бы изъ любви къ вамъ, но освободить васъ я не могу.— Она оттолкнула его отъ себя и отвернулась ломая руки.— Однако я сдержу слово которое дала вамъ на ныншній день. Этотъ день долженъ быть небольшимъ оазисомъ среди нашихъ невзгодъ, праздникомъ въ нашей тяжелой жизни, и я не хочу портить его. Вы навстите меня опять, не правда ли?
Онъ кивнулъ головой, поцловалъ ее и ушелъ не сказавъ ни слова.

III. Долли Лонгестаффъ посщаетъ Сити.

Читатели знаютъ какъ шла карточная игра въ Медвжьемъ Саду въ ночь посл воскресенья. Въ слдующій понедльникъ сэръ-Феликсъ не былъ въ клуб. Онъ слдилъ во время игры за Майльзомъ Грендоломъ и былъ увренъ что тотъ сплутовалъ нсколько разъ. Сэръ-Феликсъ не зналъ какъ долженъ онъ былъ поступить въ своемъ положеніи. При всей его порочности поступокъ Грендола былъ для него новостью та поразилъ его какъ нчто ужаслое. Что могъ онъ сдлать? Онъ былъ увренъ что не ошибся, но боялся что Ниддердель, Грасслокъ и Лонгестаффъ не поврятъ ему. Онъ могъ бы сказать Монтегю, но Монтегю, какъ ему казалось, имлъ слишкомъ мало авторитета въ клуб чтобы быть ему полезнымъ. Во вторникъ онъ опять не пошелъ въ клубъ. Онъ сильно чувствовалъ недостатокъ возбужденія къ которому привыкъ, но дло было слишкомъ важно чтобъ оставить его безъ вниманія. Онъ не ршался ссть играть съ человкомъ который плутовалъ въ игр. Но въ среду утромъ жизнь начала казаться ему нестерпимою безъ картъ, и около пяти часовъ вечера онъ отправился въ клубъ. Тамъ онъ засталъ по обыкновенію Долли Лонгестаффа пившаго хересъ и горькую.
— Гд вы пропадали? спросилъ Долли. Долли былъ въ этотъ день возбужденъ сознаніемъ исполненнаго долга. Онъ побывалъ у сестры, написалъ рзкое письмо отцу и чувствовалъ себя почти дловымъ человкомъ.
— У меня были дла, сказалъ Феликсъ, который провелъ послдніе два дня въ нестерпимой праздности. Затмъ онъ заговорилъ опять о деньгахъ которыя долженъ былъ ему Долли. Онъ не жаловался, не просилъ о немедленной уплат, но объяснилъ дловымъ тономъ что если разчетъ возможенъ, деньги были бы ему въ настоящее время какъ нельзя боле кстати.
— Мн крайне нужно взять акціи, сказалъ онъ.
— Вы конечно имете право требовать ваши деньги.
— Я не говорю этого, другъ мой. Я вполн увренъ въ васъ. Вы не похожи на Майльза Грендола.
— Конечно нтъ. У бднаго Майльза нтъ ничего, а я могу имть деньги и поэтому долженъ платить.
— Это не оправданіе для Грендола, сказалъ сэръ-Феликсъ.
— Человкъ не можетъ платить когда у него нтъ ничего, Карбери. Но человкъ конечно обязанъ платить. Я получилъ письмо отъ нашего юриста полчаса тому назадъ, вотъ оно. (И Долли вынулъ изъ кармана письмо которое онъ дйствительно прочелъ часъ тому назадъ, но которое было подано въ его квартиру рано утромъ.)
— Мой отецъ хочетъ продать Пиккерингъ, а Мельмотъ хочетъ купить его. Отецъ не можемъ продать безъ моего согласія, а я требую половину вырученной суммы. Я знаю свои права. Я заинтересованъ въ продаж имнія больше чмъ онъ. Имніе не особенно хорошо, и они хотятъ взять за него пятьдесятъ тысячъ сверхъ перевода лежащаго на немъ долга. Получивъ двадцать пять тысячъ я могъ бы очистить отъ долговъ мое собственное имніе и получать хорошій доходъ. Судя по этому письму они готовы согласиться на мои условія.
— Какъ это было бы хорошо для васъ, Долли.
— О, да. Я конечно не прочь отъ этого, но мн жалъ имнія. Я не могу похвалить себя, я слишкомъ лнивъ чтобъ исполнять свои обязанности какъ слдуетъ, но во мн есть что-то такое что возмущается противъ расточенія по клочкамъ фамильной собственности. Человкъ не долженъ расточать фамильную собственность.
— Вы никогда не жили въ Пиккеринг?
— Нтъ, и я не думаю чтобы въ этомъ имніи былъ какой-нибудь прокъ. Оно даетъ намъ три процента съ суммы своей стоимости, между тмъ какъ отецъ платитъ шесть процентовъ на сумму за которую оно заложено. А я плачу двадцать пять процентовъ на занятыя мною деньги. Я смыслю въ этомъ боле чмъ вы думаете. Я знаю что имніе слдуетъ продать, и теперь оно по всей вроятности будетъ продано. Старый Мельмотъ все это знаетъ. Если хотите отправимтесь завтра въ Сити, и я расплачусь съ вами. Онъ дастъ мн впередъ тысячу фунтовъ, и вы купите акціи. Вы обдаете здсь?
Сэръ-Феликсъ отвчалъ что будетъ обдать въ клуб, но играть въ карты не останется, прибавилъ онъ со значительною таинственностью. Онъ охотно согласился отправиться на слдующій день въ Абчрчъ-Ленъ, но ему не легко было убдить своего друга назначить для поздки не слишкомъ поздній часъ. Долли предлагалъ сойтись въ клуб въ четыре часа пополудни, сэръ-Феликсъ хотлъ захать за нимъ на его квартиру въ полдень. Кончилось тмъ что оба сдлали уступку и согласились выхать въ два часа. Затмъ они пообдали вмст. Рядомъ съ ними, на другомъ стол, обдалъ Майльзъ Грендолъ. Майльзъ и Долли часто перекидывались словами, но молодой баронетъ не принималъ участія въ ихъ разговор, и Грендолъ ни разу не обратился къ нему.
— Разв вы въ ссор съ Майльзомъ? спросилъ Долли, когда они перешли въ курильную комнату.
— Я не могу выкосить его.
— Я знаю что вы никогда не любили другъ друга, но прежде вы по крайней мр разговаривали и всегда играли вмст.
— Играли вмст! Въ томъ-то и бда. Несмотря на его безобразный выигрышъ въ воскресенье, онъ все еще долженъ мн много, больше чмъ вы.
— Это-то и было причиной что вы не играли два послдніе вечера?
Сэръ-Феликсъ подумалъ съ минуту.
— Нтъ, не это было причиной, отвчалъ онъ.— Я скажу вамъ всю правду завтра въ экипаж.
И онъ ушелъ изъ клуба, объявивъ что отправится въ Гросвеноръ-Скверъ повидаться съ Мери Мельмотъ. Онъ дйствительно отправился въ Скверъ, но подъхавъ къ дому не ршился войти. Зачмъ пойдетъ онъ туда? Онъ не можетъ сдлать ничего пока не получитъ согласія старика Мельмота, а согласіе его онъ получитъ только тогда когда покажетъ что у него есть деньги. Какъ провелъ онъ остальную часть вечера, читателямъ нтъ надобности знать. Вернувшись домой онъ нашелъ слдующее письмо отъ Мери:

‘Среда, посл полудня.

‘Милый Феликсъ,— Почему вы не бываете у насъ? Мама не сказала бы ничего еслибы вы пришли, а папа рдко бываетъ дома. Миссъ Лонгестаффъ все еще у васъ и по вечерамъ у насъ обыкновенно бываютъ гости. Сегодня мы отправляемся обдать къ графин Стивенеджъ, папа, мама и я. Мама сказала мн что тамъ будетъ лордъ Ниддердель, но вамъ нечего опасаться. Лорда Ниддерделя я не люблю, а я выйду замужъ только за того кого люблю. Вы знаете кого я люблю. Миссъ Лонгестаффъ очень сердится что не можетъ хать съ нами. Она говоритъ что съ вашей стороны неучтиво оставлять ее одну. Какъ вамъ это нравится? Вечеромъ мы отправимся на музыкальный вечеръ къ леди Гамутъ и возьмемъ ее съ собой. Но она говоритъ что терпть не можетъ музыку. Что это за несносное созданіе! Удивляюсь, для чего папа пригласилъ ее къ вамъ. Завтра вечеромъ мы будемъ дома и надюсь что вы придете.
‘Почему не пишете вы мн на имя Didon? Она не выдастъ насъ. А если и выдастъ, что за бда? Я намрена держаться своего слова. Я останусь врна вамъ хотя бы папа избилъ меня до полусмерти. Онъ однажды приказалъ мн принять предложеніе лорда Ниддерделя, потомъ веллъ отказать ему, а теперь хочетъ опять чтобъ я вышла за него. Но я не поддамся. Я не выйду ни за кого кром моего возлюбленнаго.

‘Ваша навсегда
‘Мери.’

Теперь когда у Мери явился собственный интересъ въ жизни она хотла наслаждаться ею вполн. Вс ея сношенія съ сэръ-Феликсомъ были для нея наслажденіемъ, тогда какъ для него они были только скукой. Онъ былъ готовъ жениться на двушк хоть завтра — съ тмъ условіемъ конечно чтобы полученіе денегъ было обезпечено, но онъ былъ вовсе не расположенъ утомлять себя игрой въ любовь. Такую игру онъ предпочиталъ вести съ Рби Ргльсъ.
На слдующій день въ назначенное время сэръ-Феликсъ явился къ своему другу и ему пришлось ждать только часъ пока Долли завтракалъ и одвался. На пути въ Сити сэръ-Феликсъ разказалъ Долли о возмутительномъ поступк Майльза Грендола.
— Клянусь Георгіемъ, это ужасно! воскликнулъ Долли.— И вамъ дйствительно показалось что онъ это сдлалъ?
— Мн не показалось, я видлъ ясно какъ онъ сдлалъ это три раза. Я увренъ что у него былъ всегда въ запас тузъ.
Долли молчалъ.
— Какъ мн поступить? спросилъ сэръ-Феликсъ.
— Ей-Богу не знаю.
— Что сдлали бы вы на моемъ мст?
— Ничего. Я не поврилъ бы собственнымъ глазамъ, а еслибы поврилъ, то постарался бы не глядть на него.
— Но вы не стали бы больше играть съ нимъ?
— Конечно сталъ бы. Иначе пришлось бы имть съ нимъ скучнйшее объясненіе.
— Но, Долли, подумайте только….
— Все это прекрасно, милый мой, но я не хочу думать.
— И вы не дадите мн никакого совта?
— Нтъ, я не дамъ вамъ никакого совта. Я жалю что вы сказали мн объ этомъ. Почему вы выбрали своимъ повреннымъ меня? Почему вы не сказали Ниддерделю?
— А Ниддердель сказалъ бы почему вы не сказали Лонгестаффу.
— Нтъ, онъ не сказалъ бы этого. Никому не придетъ въ голову выбрать для такого сообщенія меня. Еслибъ я зналъ заране о вашемъ намреніи, я не похалъ бы съ вами.
— Что за вздоръ, Долли!
— Я не могу выносить такихъ вещей. Я и теперь весь дрожу.
— Но вы намрены играть съ нимъ попрежнему?
— Конечно. Но если онъ начнетъ выигрывать ужь слишкомъ безсовстно, я можетъ-быть подумаю объ этомъ. Вотъ и Абчрчъ-Ленъ. Теперь къ денежному человку.
Денежный человкъ принялъ ихъ любезне чмъ ожидалъ сэръ-Феликсъ. О Мери и о состояніи сэръ-Феликса конечно не было сказано ни слова. Оба они, сэръ-Феликсъ и Долли, были удивлены сообразительностью съ которою великій финансистъ понялъ ихъ планы и готовностью съ которою онъ вошелъ въ ихъ интересы. Онъ избавилъ ихъ отъ непріятныхъ разспросовъ о томъ какъ былъ сдланъ долгъ. Долли былъ приглашенъ подписать пару документовъ, а сэръ-Феликсъ одинъ документъ и затмъ имъ было объявлено что ихъ дло кончено. Мистеръ Адольфусъ Лонгестаффъ заплатилъ сэръ-Феликсу Карбери тысячу фунтовъ, а сэръ-Феликсъ Карбери уполномочилъ мистера Мельмота пріобрсти на эту сумму акціи новаго предпріятія. Сэръ-Феликсъ попробовалъ объяснить что онъ пріобртаетъ акціи съ намреніемъ перепродать ихъ немедленно. Онъ дйствительно полагалъ что будучи директоромъ и имя небольшую сумму для начала онъ могъ имть такимъ образомъ постоянный правильный доходъ. Такой образъ дйствій, сколько ему было извстно, былъ дозволенъ Полю Монтегю единственно потому что онъ былъ директоромъ и положилъ небольшой капиталъ въ предпріятіе. Къ сожалнію мистеръ Мельмотъ при всемъ своемъ радушіи не хотлъ войти въ подробности. Онъ соглашался на все. ‘Само собою разумется что вы пожелаете продать опять, я буду слдить для васъ за курсомъ.’ Выйдя отъ него молодые люди были уврены только въ томъ что мистеръ Адольфусъ Лонгестаффъ уполномочилъ мистера Мельмота заплатить вмсто него тысячу фунтовъ сэръ-Феликсу Карбери, и что сэръ-Феликсъ уполномочилъ того же великаго человка обратить эту сумму въ акціи новой Мексиканской дороги.
— Однако почему же онъ не далъ вамъ расписки? спросилъ Долли на обратномъ пути.
— Я думаю что ему можно вритъ и такъ, сказалъ сэръ-Феликсъ.
— О, да, конечно. Для него тысячи фунтовъ все равно что для насъ полукроны. Тмъ не мене онъ величайшій негодяй въ мір.
Сиръ-Феликсъ уже начиналъ безпокоиться насчетъ своей тысячи фунтовъ.

IV. Мужество миссъ Мельмотъ.

Леди Карбери продолжала разспрашивать сына объ успх его сватовства, и сэръ-Феликсъ тяготился этими разспросами.
— Я говорилъ съ ея отцомъ, сказалъ онъ угрюмо.
— Что же онъ сказалъ?
— Понятно что онъ сказалъ. Онъ спросилъ каковъ мой доходъ. Онъ извстный корыстолюбецъ.
— И онъ запретилъ теб бывать у нихъ?
— Довольно, матушка. Что пользы отъ вашихъ разспросовъ? Если вы оставите меня въ поко, я сдлаю все что могу.
— А сама она согласна идти за тебя?
— Конечно согласна. Я ужь говорилъ вамъ это въ Карбери.
— Въ такомъ случа, Феликсъ, теб слдовало бы увезти ее. Право. Это длается на каждомъ шагу и никто не считаетъ этого дурнымъ когда мущина женится на двушк. Теперь у тебя есть деньги, и ты можешь увезти ее. Судя по всему что я слышала, она такая двушка что охотно согласится бжать съ тобой.
Сынъ выслушивалъ эти совты молча. Онъ самъ думалъ что Мери согласилась бы бжать съ нимъ еслибъ онъ предложилъ это ей. Ея отецъ почти намекалъ на возможность побга, но при этомъ далъ ясно понять что посл такого поступка страстному любовнику пришлось бы удовольствоваться одною своею возлюбленной и не ждать приданаго. Но не было ли это только угрозой? Богатые отцы обыкновенно прощаютъ бжавшихъ дочерей, а въ этомъ случа бжавшая дочь вернулась бы къ отцу съ титуломъ. Такъ думалъ сэръ-Феликсъ молча слушая мать. Она прочла его мысли и продолжала:
— Конечно это сопряжено съ нкоторымъ рискомъ, Феликсъ.
— А что если придется остаться ни съ чмъ? сказалъ Феликсъ.— Я не вынесу этого. Мн кажется что я убью ее.
— О, нтъ, Феликсъ, ты этого никогда не сдлаешь. Рискъ былъ бы самый незначительный. Въ такомъ поступк не было бы ничего такого что могло бы оскорбить его серіозно. Ему некому оставить свои деньги кром дочери и ему пріятне будетъ дожить остатокъ жизни съ дочерью, съ леди Карбери, чмъ одному.
— Вы знаете что я не соглашусь жить съ нимъ.
— И не было бы никакой надобности жить съ нимъ. Она стала бы навщать своихъ родителей, а ты могъ бы бывать у нихъ когда вздумается. Неужели такія пустыя опасенія могутъ остановить тебя? Подумай что ждетъ тебя безъ этой женитьбы? Мы вс умремъ съ голоду если не случится чего-нибудь особеннаго. Я на твоемъ мст увезла бы ее немедленно, Феликсъ. Говорятъ она совершеннолтняя.
— Я даже не знаю куда везти ее, сказалъ сэръ-Феликсъ смущенный смлостію плана своей матери.— На шотландскій бракъ теперь уже нельзя разчитывать.
— Само собою разумется что ты долженъ обвнчаться съ ней немедленно.
— Мн кажется что благоразумне будетъ остаться при теперешнихъ отношеніяхъ пока ея состояніе не будетъ укрплено за ней.
— Нтъ, нтъ. Весь свтъ будетъ противъ тебя. Если же ты увезешь ее и женишься на ней, весь свтъ будетъ за тебя. А это-то теб и нужно. Отецъ и мать наврное уступятъ если….
— Мать не иметъ никакого значенія.
— Отецъ уступитъ если общество будетъ за тебя. Я могла бы привлечь на свою сторону мистера Альфа и мистера Броуна. Я рискнула бы на твоемъ мст, Феликсъ. Годовой доходъ въ десять тысячъ встрчается не часто.
Сэръ-Феликсъ не далъ согласія на совты матери. У него не было никакого желанія облегчить ея безпокойство увреніемъ что онъ начнетъ дйствовать. Но совты ея были такъ смлы что пробудили энергію даже въ немъ. Въ настоящее время у него было достаточно денегъ чтобы привести въ исполненіе ея планъ, и онъ зналъ что если онъ отловитъ, то можетъ-быть никогда впередъ не будетъ находиться въ такомъ благопріятномъ положеніи. Онъ ршилъ спросить у кого-нибудь куда ему увезти ее и что ему длать съ ней и потомъ предложить ей побгъ. Майльзъ Грендолъ могъ бы дать ему полезный совтъ, потому что Майльзъ, при всхъ своихъ недостаткахъ былъ опытный человкъ. Но съ Майльзомъ сэръ-Феликсъ не хотлъ совтоваться. Ниддердель былъ его пріятелемъ, но Ниддердель хотлъ самъ жениться на миссъ Мельмотъ. Грасслокъ не утерплъ бы чтобы не пересказать Ниддерделю. Долли былъ ни на что не годенъ. Не можетъ ли помочь ему Herr Фосснеръ? Не было повидимому затрудненія изъ котораго Herr Фосснеръ не вывелъ бы человка за деньги.
Въ четвергъ вечеромъ сэръ-Феликсъ отправился въ Гросвеноръ-Скверъ какъ желала того Мери, но къ несчастію засталъ въ гостиной самого Мельмота. Тутъ же былъ лордъ Ниддердель и его старый отецъ, маркизъ Аудъ Рикки, съ которымъ Феликсъ не былъ знакомъ. Это былъ страшный, подагристый старикъ съ водянистыми глазами и съ жесткими, сдыми, почти блыми волосами. Когда сэръ-Феликсъ вошелъ, онъ стоялъ опершись на два костыля. Вс три дамы были также въ гостиной. Въ швейцарской высокій лакей объявилъ сэръ-Феликсу что дамъ нтъ дома, но черезъ минуту за одной изъ дверей послышался шопотъ, въ которомъ, какъ онъ узналъ позже, принимала дятельное участіе madame Didon, и вслдъ за этимъ другой высокій лакей опровергнулъ слова перваго и проводилъ сэръ-Феликса въ гостиную. Феликсъ, въ сильномъ смущеніи, пожалъ руки дамамъ, поклонился Мельмоту, который сдлалъ видъ что не замчаетъ его, и кивнулъ Ниддерделю. Но не усплъ онъ ссть на мсто какъ маркизъ вывелъ его изъ затруднительнаго положенія.
— Не пойти ли намъ внизъ? сказалъ маркизъ.
— Какъ вамъ угодно, милордъ, отвчалъ Мельмотъ.— Я провожу васъ. Маркизъ молча указалъ сыну костылемъ на дверь, и лордъ Ниддердель, повинуясь этому знаку, вышелъ вслдъ за финансистомъ.
Madame Мельмотъ была вн себя отъ волненія.
— Вы не должны были приходить, сказала она.— Il faut que vous vous retirez.
— Очень жаль, пробормоталъ сэръ-Феликсъ въ смущеніи.
— Я кажется здсь лишняя, сказала миссъ Лонгестаффъ выпрямившись во весь ростъ и уходя изъ комнаты.
— Qu’elle est mchante, сказала madame Мельмотъ.— О, она очень дурная двушка. Вамъ лучше бы уйти, сэръ-Феликсъ, право.
— Нтъ, сказала Мери, подойдя къ нему и взявъ его за руку.— Для чего ему уходить? Я хочу чтобы папа узналъ все.
— Il vous tuera, сказала madame Мельмотъ.— Боже мой, онъ васъ убьетъ.
— Пусть убьетъ, отвчала Мери, прижимаясь къ своему возлюбленному.— Я ни за что не выйду за лорда Ниддерделя. Я не уступлю, хотя бы отецъ истерзалъ меня въ клочки. Феликсъ, вы любите меня?
— Конечно, люблю, отвчалъ онъ, обнявъ рукой ея талію.
— Мама, сказала Мери,— знайте что я никогда не буду ни чьею женой кром этого человка, никогда, никогда! Феликсъ, скажите ей что вы любите меня.
— Надюсь что вы это знаете, сударыня, сказалъ Феликсъ.
Онъ былъ такъ смущенъ что не зналъ что длать и что говорить.
— Милая моя, это неприлично, сказала madame Мельмотъ.— Сэръ-Феликсъ, вамъ лучше уйти, право лучше. Будьте такъ любезны.
— Не уходите, сказала Мери.— Нтъ, мама, онъ не уйдетъ. Я пойду внизъ въ комнату папа и скажу имъ всмъ что я никогда не выйду за Ниддерделя и что я люблю вотъ этого человка. Пойдемте, Феликсъ.
Предложеніе было не совсмъ по вкусу сэръ-Феликсу. Въ глазахъ маркиза была какая-то дикая свирпость, а Мельмотъ былъ всегда угрюмъ.
— Мн кажется что я не въ прав поступить такъ. Это домъ мистера Мельмота, сказалъ онъ.
— Какъ хотите, сказала Мери.— Я уже объявила сегодня папа что не выйду за лорда Ниддерделя.
— Разсердился онъ на васъ?
— Онъ засмялся. Онъ увренъ что никто не посметъ пойти противъ него. Но я не покорюсь, хотя бы онъ убилъ меня. Феликсъ, если вы не измните мн, ничто не разлучитъ насъ. Я не постыжусь объявить всему свту что я люблю васъ.
Madame Мельмотъ сидла вздыхая, сэръ-Феликсъ стоялъ обнявъ талію Мери, слушая ея увренія и почти не отвчая на нихъ когда на лстниц внезапно послышались тяжелые шаги.
— C’est lui, простонала madame Мельмотъ вскочивъ съ мста и выбгая изъ комнаты. Мери подняла голову, и сэръ-Феликсъ поцловалъ ее въ губы.
— Будьте мужественвы, и я не уступлю, сказала она вырываясь изъ его объятій.
Мистеръ Мельмотъ вошелъ и оглянулъ комнату.
— Гд другіе? спросилъ онъ.
— Мама вышла только сейчасъ, а миссъ Лонгестаффъ ушла раньше.
— Сэръ-Феликсъ, я считаю нужнымъ сказать вамъ что моя дочь помолвлена съ лордомъ Ниддерделемъ.
— Сэръ-Феликсъ, я не помолвлена съ лордомъ Ниддерделемъ, возразила Мери.— Для чего вы говорите это, папа? Я не пойду за лорда Ниддерделя, хотя бы вы изрубили меня въ куски.
— Она должна выйти замужъ за лорда Ниддерделя, продолжалъ Мельмотъ обращаясь къ сэръ-Феликсу.— Такъ какъ это уже ршено окончательно, то вы можетъ быть сочтете за лучшее не посщать насъ боле. Когда свадьба совершится я почту за честь возобновить знакомство съ вами и всегда радъ видть васъ въ Сити.
— Папа, мы любимъ другъ друга, сказала Мери.
— Вздоръ!
— Нтъ, не вздоръ. Я не выйду ни за кого другаго. Я ненавижу лорда Ниддерделя и этого страшнаго старика. Сэръ-Феликсъ хорошій человкъ. Еслибы вы любили меня, папа, вы не захотли бы сдлать меня несчастною на всю жизнь.
Отецъ бросился къ ней съ поднятою рукой, но она только ближе прижалась къ своему возлюбленному. Сэръ-Феликсъ не зналъ что ему сдлать и всею душой желалъ быть подальше отъ дома мистера Мельмота.
— Убирайся въ свою комнату, негодная, сказалъ Мельмотъ.
— Я уйду спать если вы прикажете, папа.
— Я приказываю. Какъ смешь ты обращаться съ нимъ такимъ образомъ въ моемъ присутствіи? Разв ты не понимаешь что безчестишь себя?
— Нтъ, я не безчещу себя. Чмъ онъ хуже лорда Ниддерделя? О, папа, пустите меня. Мн больно. Я уйду.
Онъ схватилъ ее за руку, оттащилъ къ двери и вытолкнулъ изъ комнаты.
— Я очень сожалю, мистеръ Мельмотъ, что я былъ отчасти причиной этой непріятной сцены.
— Уйдите и не приходите больше, вотъ и все. Двоимъ нельзя жениться на одной. Вы должны знать что я не такой человкъ чтобы дать дочери хоть одинъ шиллингъ если она выйдетъ замужъ противъ моей воли. Клянусь Богомъ, сэръ-Феликсъ, что она не получитъ ничего если выйдетъ за васъ. Но если вы откажетесь отъ нея, я всегда буду радъ содйствовать вамъ во всхъ длахъ какія у васъ могутъ быть въ Сити.
Посл этого сэръ-Феликсъ ушелъ. Когда онъ проходилъ по швейцарской какая-то женщина успла сунуть ему въ руку записку которую онъ прочелъ подъ первымъ газовымъ фонаремъ на улиц. Записка была написана въ этотъ день утромъ и потому въ ней не было ни слова о послдней сцен. Вотъ что онъ прочелъ:
‘Надюсь что вы придете сегодня вечеромъ. Есть нчто чего вы еще не знаете, но что вы должны звать. Когда мы жили во Франціи, папа счелъ нужнымъ перевести часть своего состоянія на мое имя. Не знаю сколько именно, но полагаю что это сумма на которую мы могли бы жить вс, еслибъ остальное какимъ-нибудь образомъ погибло. Онъ никогда не говорилъ объ этомъ со мной, но я знаю что онъ это сдлалъ и что это не можетъ быть передлано безъ моего разршенія. Сегодня онъ очень сердитъ на васъ потому что я сказала ему что никогда не откажусь отъ васъ. Онъ говоритъ что не дастъ мн ничего если я выйду замужъ безъ его согласія. Но я знаю наврное что онъ не можетъ взять назадъ т деньги которыя перевелъ на мое имя. Я говорю вамъ это потому что считаю своимъ долгомъ говорить вамъ все.

‘M.’

Прочитавъ это письмо сэръ-Феликсъ подумалъ что невста его весьма предпріимчивая особа. Ей повидимому было все равно до какой степени она повредитъ отцу, и она хладнокровно предлагала обобрать его. Но сэръ-Феликсъ не видалъ причины не взять денегъ переведенныхъ на имя Мери, если это дйствительно было возможно. Онъ не зналъ какъ длаются такія дла, но онъ былъ опытне Мери и думалъ что со стороны человка въ положеніи Мельмота весьма естественно было обезпечить отъ случайностей часть своего состоянія переведя ее на имя дочери. Но могъ ли онъ, если онъ дйствительно это сдлалъ, взять деньги назадъ, сэръ-Феликсъ не зналъ. Мери, которая во время совершенія дла была пассивнымъ орудіемъ, теперь поняла выгоды своего положенія. Женитесь на мн безъ согласія отца, говорила она, и мы отнимемъ у него деньги которыя онъ ради своихъ цлей перевелъ на мое имя. До сихъ поръ сэръ-Феликсъ смотрлъ на Мери какъ на безхарактерное, ничтожное созданіе, достойное вниманіе только въ качеств дочери богатаго человка, теперь онъ началъ смотрть на нее какъ на нчто боле значительное. Она имла свою собственную волю, тогда какъ мать ея не имла никакой. Она не боялась своего грубаго отца, тогда какъ онъ, сэръ-Феликсъ, дрожалъ предъ нимъ. Она готова была претерпть побои и смерть ради своего возлюбленнаго и безъ сомннія согласилась бы и на побгъ еслибъ ей предложить его.
Сэръ-Феликсу казалось что въ теченіе послдняго мсяца онъ пріобрлъ много опытности. Вещи которыя казались ему прежде рискованными, трудными или даже невозможными, теперь были ему нипочемъ. Онъ выигралъ дв или три тысячи фунтовъ въ карты, тогда какъ прежде, когда онъ велъ мелкую игру, проигрышъ былъ неизмннымъ результатомъ. Онъ приступилъ къ ухаживанію за богатою наслдницей неохотно, опасаясь трудностей предпріятія и не питая большой надежды на успхъ. Теперь двушка готова была идти за нимъ куда угодно. Потомъ онъ замтилъ что одинъ его пріятель плутовалъ въ карточной игр и узналъ что это совсмъ не такой ужасный проступокъ какъ онъ думалъ. Если это не особенно дурно, если такому человку какъ Майльзъ Грендолъ позволительно плутовать, то почему не плутовать и ему, сэръ-Феликсу? Это было бы очень легкимъ средствомъ къ обогащенію. Онъ вспомнилъ что ему случалось иногда заставлять своихъ партнеровъ въ вист снимать карты вторично. Это было почти неумышленнымъ плутовствомъ и оставалось незамченнымъ. Теперь ему казалось что можно было бы длать безнаказанно плутни и поважне. Но ничто не было для него такъ назидательно въ его знакомств съ нравами и обычаями свта какъ предложеніе Мери обобрать ея отца. Это было прекрасною рекомендаціей для двушки въ его глазахъ. Мери, несмотря на свою молодость и на замкнутую жизнь которую она вела до сихъ поръ, сумла освободиться отъ предразсудковъ называемыхъ честностью, отъ этихъ пугалъ задерживающихъ великіе людскіе замыслы.
Какъ же поступить ему? Сумма денегъ переведенная на имя Мери была по всей вроятности очень велика, тысячъ пятьдесятъ, а можетъ-быть и больше. Такой человкъ какъ Мельмотъ не станетъ утруждать себя пустяками. Но если сэръ-Феликсъ и Мери потребуютъ себ эти деньги какъ мужъ и жена, они должны будутъ отказаться отъ надежды получить еще что-нибудь отъ Мельмота. Мельмотъ не проститъ подобнаго оскорбленія. А пятьдесятъ тысячъ, если и удастся получить ихъ, не особенно большое богатство. Притомъ Мельмотъ иметъ средства сдлать обладаніе этими деньгами весьма хлопотливымъ.
Таковы были глубокія воды въ которыя готовился погрузиться сэръ-Феликсъ, и онъ былъ далеко не спокоенъ, хотя и любилъ глубокія воды.

V. Общаніе мистера Мельмота.

Въ слдующую субботу въ газет мистера Альфа Вечерняя Каедра появилась статья о Южно-Центральной, Тихоокеанской и Мексиканской желзной дорог. Статья эта обратила на себя большое вниманіе, хотя въ сущности была замчательна только тмъ что не оставляла въ ум читателя никакого опредленнаго понятія о томъ, выгодно или невыгодно было предпріятіе. Издатель могъ въ послдствіи сослаться съ гордостью на эту статью, и въ случа еслибъ эта дорога сдлалась великимъ всесвтнымъ фактомъ и еслибы, наоборотъ, предпріятіе оказалось низкимъ мошенничествомъ шайки негодяевъ. Статья была таинственна, поучительна, занимательна, отличалась знаніемъ дла, какъ и вс статьи Вечерней Каедры, и главное, въ ней была иронія. Посл всевднія иронія была сильнйшимъ орудіемъ Вечерней Каедры. Статья восхваляла, конечно въ ироническомъ тон, герцогинь помогавшихъ Мельмоту, составъ англійской дирекціи компаніи, восхваляла идею цивилизовать Мексику посредствомъ соединенія ея съ Калифорніей. Но къ послдней похвал было прибавлено нсколько ироническихъ замчаній о неспособности Англіи врить въ успхъ какого-нибудь дла не ею предпринятаго. Затмъ было нсколько словъ объ универсальности коммерческаго генія мистера Мельмота, но трудно было ршить было ли это сказано въ смысл предсказанія полнйшаго паденія и безчестія, или же въ смысл всемірнаго торжества и безпримрнаго коммерческаго успха.
Въ клубахъ статья приписывалась самому мистеру Альфу. Старый Сплинтеръ, сотрудничавшій въ продолженіе сорока лтъ въ нсколькихъ крупныхъ журналахъ и обладавшій прекраснымъ погребомъ винъ, уврялъ что видлъ эту статью насквозь. Вечерняя Каедра, говорилъ онъ, имла въ виду сдлать все возможное для обличенія Мельмота, не навлекая на себя обвиненія въ диффамаціи. Но другіе журналисты не раздляли этого мннія. Если статья имла эту цль, говорили они, что же означалъ параграфъ въ которомъ говорилось что мысль о соединеніи двухъ океановъ была яснымъ свидтельствомъ божественности человческаго генія? Старый Сплинтеръ смялся и говорилъ что въ наше время даже журналисты не настолько умны чтобы понимать иронію. Однако и остальной свтъ не раздлялъ его мннія и статья подняла цну акцій.
Леди Карбери раздляла мнніе большинства и была въ восторг. Будущность сына представлялась ей въ самомъ блестящемъ свт. Онъ былъ возлюбленнымъ Мери Мельмотъ, онъ былъ директоромъ великаго предпріятія, онъ засдалъ за однимъ столомъ съ тузами коммерческаго міра, онъ былъ самымъ красивымъ молодымъ человкомъ въ Лондон и къ довершенію всего баронетомъ. По временамъ ей приходили въ голову самыя сумасбродныя мысли. Не довриться ли ей мистеру Альфу? Чего не сдлали бы вмст два такіе человка какъ Мельмотъ и Альфъ еслибы свести ихъ? Альфъ сталъ бы писать для Мельмота, а Мельмотъ сталъ бы награждать Альфа акціями. Что если она пригласитъ къ себ Мельмота и улыбнется ему, будетъ льстить ему какъ она умла льстить и отнесетъ на его счетъ фразу о величіи мысли соединить желзною дорогой два океана? Не сдлается ли отъ въ ея рукахъ мягкимъ какъ воскъ? Еслибъ это удалось ей и Феликсъ увезъ бы Мери, разв не легко было бы получить прощеніе? Она могла бы также прибгнуть къ помощи мистера Броуна и даже мистера Букера. Такой человкъ какъ Мельмотъ долженъ дорожить расположеніемъ журналистовъ. Кто задумался бы купить акціи предпріятія, когда мистеръ Альфъ и мистеръ Броунъ сказали бы что это предпріятіе въ рукахъ божества? Мечты леди Карбери были нсколько смутны, но она всми силами старалась прояснить ихъ.
Въ воскресенье посл полудня къ ней зашелъ мистеръ Букеръ и между прочимъ говорилъ съ ней о стать. Она не доврила ему собственныхъ видовъ на Мельмота, считая необходимымъ быть осторожной, но слушала съ жаднымъ вниманіемъ.
— Вы считаете его честнымъ? спросила леди Карбери.
Мистеръ Букеръ улыбнулся и не ршался отвтить.
— Я хочу сказать, настолько честнымъ сколько это возможно въ обширныхъ предпріятіяхъ.
— Это необходимая оговорка, сказалъ мистеръ Букеръ.
— Если человкъ знаетъ что такое-то дло будетъ благодтельно для человчества и что для его успха необходимо только создать вру въ него, разв онъ не будетъ благодтелемъ своихъ ближнихъ, если внушитъ эту вру?
— Вопреки правд? спросилъ мистеръ Букеръ.
— Вопреки чему бы то ни было, возразила леди Карбери съ энергіей.— Къ такимъ людямъ нельзя прилагать обыкновенныя требованія.
— Вы оправдываете зло ради достиженія добра.
— Я не считаю этого зломъ. Вы уничтожаете тысячу живыхъ существъ въ каждомъ стакан воды который выпиваете, однако это не останавливаетъ васъ когда вамъ хочется пить. Вы не можете отправить корабль въ море не подвергнувъ опасности нсколькихъ человческихъ жизней, однако множество кораблей отправляется въ море и множество людей погибаетъ. Вы говорите что Мельмотъ можетъ разорить сотни людей. Но вмст съ тмъ онъ можетъ дать богатство и счастіе милліонамъ.
— Вы превосходная казуистка, леди Карбери.
— Я восторженная поклонница благодтельной смлости, возразила леди Карбери съ очевиднымъ самодовольствомъ.— О, еслибъ я пользовалась вашимъ значеніемъ въ нашей отечественной литератур, мистеръ Букеръ.
— Я не имю никакого значенія, леди Карбери.
— Имете и очень большое. Еслибъ я была на вашемъ мст, я не поколебалась бы поддержать всею силой вліянія моего изданія этого великаго человка и его великое предпріятіе.
— И на слдующій день я былъ бы отставленъ, сказалъ мистеръ Букеръ съ улыбкой и вставая чтобы проститься.
Когда онъ ушелъ, леди Карбери припомнила свой разговоръ съ нимъ и ршила что о на ничмъ не скомпрометтировала себя. Она не разчитывала сдлать много съ помощью Букера.
Въ слдующій вторникъ, ея назначенный день, въ ея гостиной были вс ея три издателя и еще одинъ человкъ позначительне каждаго изъ нихъ. Не долго думая и не сказавъ никому ни слова, леди Карбери послала приглашеніе Мельмоту. Она написала ему очень милую записку въ которой напомнила ему ихъ встрчу въ Кавершам и то что madame Мельмотъ и его дочь уже осчастливили ее однажды своимъ посщеніемъ, затмъ дала ему понять что изъ всхъ сильныхъ міра сего онъ единственный предъ которымъ она съ наслажденіемъ преклонила бы колна. Въ отвтъ на это она получила краткое извщеніе, написанное Грендоломъ, что мистеръ Мельмотъ принимаетъ ея лестное приглашеніе.
Когда великій человкъ вошелъ въ ея гостиную, леди Карбери, съ отличавшею ее любезностью, тотчасъ же приняла его подъ свое крылышко. Она заговорила съ нимъ объ ихъ дорогихъ друзьяхъ въ Кавершам, выразила сожалніе что занятія сына мшаютъ ему бывать тамъ чаще и затмъ перешла съ чрезвычайною смлостью къ стать Вечерней Каедры. Ея другъ, мистеръ Альфъ, издатель газеты, вполн оцнилъ величіе характера мистера Мельмота и всю пользу его великихъ предпріятій, сказала она. Мельмотъ поклонился и пробормоталъ что-то въ отвтъ.
— Я должна представить вамъ мистера Альфа, сказала леди Карбери.
Когда они были представлены другъ другу, мистеръ Альфъ заявилъ что представленіе едва ли было нужно, такъ какъ онъ однажды уже имлъ удовольствіе быть гостемъ мистера Мельмота.
— У меня перебывало множество людей которыхъ я никогда не видалъ и по всей вроятности никогда не увижу, сказалъ Мельмотъ.
— И я былъ однимъ изъ этихъ несчастныхъ, прибавилъ мастеръ Альфъ.
— Жаль что вы попали въ ихъ число. Еслибы вы вошли въ карточную комнату, вы нашли бы меня тамъ.
— О, еслибъ я зналъ это! сказалъ мистеръ Альфъ.
Но иронія издателя, которая была такимъ сильнымъ орудіемъ въ его газет, осталась непонятою Мельмотомъ.
Леди Карбери, видя что отъ этого представленія нельзя ожидать немедлекной пользы, перешла къ другому.
— Мистеръ Мельмотъ, сказала она ему шепотомъ,— мн такъ хотлось бы познакомить васъ съ мистеромъ Броуномъ. Съ нимъ вы еще никогда не встрчались, я уврена. Утренняя газета обременительне для издателя чмъ вечерняя. Мистеръ Броунъ издаетъ, какъ вамъ вроятно извстно, Breakfast Table. Онъ едва ли не самый вліятельный человкъ въ Лондон. Его коммерческія статьи, прибавила она, понизивъ голосъ еще боле,— считаются откровеніемъ, положительнымъ откровеніемъ.
Мистеръ Мельмотъ и мистеръ Броунъ были представлены другъ другу и леди Карбери удалилась, но не настолько чтобы не слыхать ихъ разговора.
— Становится жарко, сказалъ Мельмотъ.
— Очень жарко, сказалъ Броунъ.
— Сегодня въ Сити было боле семидесяти градусовъ. Мн кажется это сильная жара для іюня.
— Дйствительно очень жарко, повторилъ мистеръ Броунъ.
На этомъ разговоръ прервался. Мистеръ Броунъ отошелъ и мистеръ Мельмотъ остался одинъ посреди комнаты. Леди Карбери сказала въ эту минуту что и Римъ былъ построенъ не въ одинъ день. Она, конечно, надялась положить въ этотъ день больше кирпичей, но во всякомъ случа не надо было падать духомъ.
Но Мельмотъ самъ имлъ сказать ей нчто, и онъ высказалъ это прежде чмъ ушелъ.
— Вы были очень добры что пригласили меня, леди Карбери, сказалъ онъ. Леди Карбери возразила что доброта была только на его сторон.— И я пріхалъ потому что мн нужно сказать вамъ нчто, продолжалъ Мельмотъ.— Я не охотникъ до вечернихъ собраній. Вашъ сынъ сватался къ моей дочери. (Леди Карбери посмотрла на него во вс глаза, сжала руки, потомъ, подумавъ, положила руку на его рукавъ).— Я долженъ объявить вамъ, сударыня, что дочь моя помолвлена съ другимъ.
— Вы не станете стснять ея чувства? мистеръ Мельмотъ.
— Я не дамъ ей ни одного шиллинга, если она выйдетъ за другаго, вотъ и все. Вы напомнили мн въ Кавершам что вашъ сынъ одинъ изъ директоровъ нашей компаніи.
— Да, да.
— Я очень уважаю вашего сына, сударыня. Я не хочу повредить ему какимъ бы то ни было образомъ. Если онъ объявитъ моей дочери что беретъ назадъ свое предложеніе, потому что я не даю согласія на ихъ бракъ, я позабочусь чтобъ онъ имлъ блестящій успхъ въ Сити. Я выведу его въ люди. Прощайте, сударыня.
И Мельмотъ ушелъ, не сказавъ боле ни слова.
Итакъ, великій человкъ бралъ на себя положительное обязательство ‘вывести въ люди’ Феликса, если Феликсъ послушается его. Въ противномъ же случа, то-есть если Феликсъ настоитъ на своемъ и женится на его дочери, Мельмотъ угрожалъ не дать ему ничего. Объ этомъ стоило подумать серіозно. Леди Карбери не сомнвалась что Мельмотъ имлъ возможность вывести въ люди Феликса съ помощью своего вліянія въ Сити, но для прочности такого положенія нужны были качества которыхъ, какъ она опасалась, въ сын ея не было. Съ другой стороны, женитьба на двушк безъ денегъ была бы положительною гибелью. Еслибъ это случилось, у Феликса не осталось бы никакой надежды въ жизни, никакого исхода изъ бдности. Она видла предъ собой настоящую трагедію, когда воображала сына женатымъ на такой двушк какою она считала Мери Мельмотъ, и безъ всякихъ средствъ къ существованію кром того что могла ему дать она, его мать. Она умерла бы съ горя, и единственною перспективой для молодыхъ людей осталось бы нищенство и рабочій домъ. Она содрогалась думая объ этомъ. Ея прекрасный мальчикъ былъ такъ щедро одаренъ вншними дарами, былъ такъ достоинъ всхъ благъ большаго свта, думала она. Какъ ни унизительно было ея честолюбіе, но ея материнская любовь была безкорыстна и благородна.
Но Мери была единственною дочерью. Отцу некому было передать кром нея вс пріобртенныя имъ блага. Ему, конечно, пріятно было бы имть зятемъ лорда, и естественно что вслдствіе этого онъ отталкивалъ ея сына и грозилъ не дать ему ничего, если онъ женится на его дочери. Но не будетъ ли столь же естественно что онъ помирится съ этимъ бракомъ, когда нельзя будетъ поправить дла? Дочь вернется къ нему съ титуломъ, хотя и не съ такимъ высокимъ какого онъ желалъ. Относительно ея самой великій финансистъ, по ея мннію, былъ очень грубъ. Онъ воспользовался приглашеніемъ чтобы высказать ей свои угрозы въ ея собственномъ дом. Но она готова простить ему это. Она забудетъ объ этомъ если нужно.
Она оглянула комнату, ища друга съ которымъ могла бы посовтоваться съ искреннимъ чувствомъ женской безпомощности. Ея естественнымъ и лучшимъ другомъ былъ Роджеръ Карбери. Но еслибы даже онъ былъ въ Лондон, она не могла бы посовтоваться съ нимъ ни о чемъ что касалось Мельмотовъ. Она знала что онъ посовтовалъ бы ей не имть ничего общаго съ такими людьми. Но вдь милый Роджеръ былъ человкъ отсталый и вовсе не понималъ современныхъ людей. Онъ жилъ въ такое время которое было въ своемъ род хорошо, но которое уже прошло. Взглядъ ея остановился на мистер Броун. Мистера Альфа она боялась и уже начинала думать что онъ слишкомъ мудреный человкъ чтобъ быть ей полезнымъ. Мистеръ Броунъ былъ мягче. Мистеръ Букеръ былъ полезенъ какъ литераторъ, но не могъ быть для нея симпатичнымъ другомъ. Мистеръ Броунъ былъ въ послднее время очень любезенъ съ ней, такъ любезенъ что однажды у нея даже явилось опасеніе что чувствительный старый гусь сдлаетъ опять глупость. Это было бы очень непріятно, но она могла воспользоваться его дружескимъ расположеніемъ къ ней. Когда гости начали расходиться, она отвела его въ сторону и спросила: не останется ли онъ еще на нсколько времени, такъ какъ ей хотлось бы посовтоваться съ нимъ. Онъ общалъ остаться и когда вс посторонніе разошлись, она попросила удалиться и Гетту.
— Мн нужно поговорить съ мистеромъ Броуномъ о длахъ, сказала она.
— Боюсь что вамъ не удалось сойтись съ мистеромъ Мельмотомъ, сказала она, когда они остались одии. Мистеръ Броунъ сидлъ на краю дивана рядомъ съ ея кресломъ.— Я очень жалю объ этомъ, потому что онъ во всякомъ случа замчательный человкъ.
— Можетъ-быть, но онъ одинъ изъ тхъ людей дарованія которыхъ не проявляются въ разговор. Онъ, конечно, въ прав думать обо мн то же самое, потому что я сказалъ еще меньше чмъ онъ.
— Вы были не расположены говорить, сказала леди Карбери съ нжною улыбкой.— Но мн хочется поговорить съ вами. Мн кажется что я могу смотрть на васъ какъ на истиннаго друга.
— Еще бы, сказалъ онъ, протягивая ей руку.
Она дала ему свою, во спустя минуту принуждена была отнять ее, такъ какъ онъ не выпускалъ ея добровольно. ‘Старый глупецъ’, подумала она.
— Теперь поговоримте о дл. Вы знаете моего сына Феликса? (Редакторъ кивнулъ утвердительно). Онъ сдлалъ предложеніе дочери этого человка и получилъ ея согласіе.
— Сдлалъ предложеніе миссъ Мельмотъ? Говорятъ что она богатйшая невста какая когда-либо существовала. Я думалъ что ее отдадутъ за лорда Ниддерделя.
— Она дала слово Феликсу. Она влюблена въ него до безумія, какъ и онъ въ нее. (Леди Карбери имла намреніе представить дло въ настоящемъ свт, зная что нельзя дать полезный совтъ, не зная всей правды, но ложь такъ вошла въ ея натуру что она не могла воздержаться отъ нея).— Мельмотъ, конечно, мечтаетъ выдать ее за лорда. Онъ прізжалъ сюда чтобы сказать мн что если дочь его выйдетъ за Феликса, то онъ не дастъ ей ни гроша.
— Долженъ ли я понять что онъ сказалъ это въ вид угрозы?
— Да, онъ сказалъ это въ вид угрозы. Но въ наше время молодые люди рдко отказываются отъ брака вслдствіе каприза отца. Мельмотъ сказалъ мн что если Феликсъ откажется отъ своего намренія, то онъ дастъ ему возможность составить состояніе въ Сити.
— Это ложь, сказалъ Броунъ съ увренностью.
— Вы такъ думаете?
— Да, я такъ думаю. Такое обязательство, еслибъ оно было принято искренно, заставило бы меня думать о Мельмот еще хуже чмъ я думаю о немъ теперь.
— Однако онъ общалъ.
— Онъ общалъ съ намреніемъ обмануть.
— Вы знаете что сынъ мой директоръ этой большой американской дороги. Слдовательно Мельмотъ иметъ возможность исполнить свое общаніе.
— Сэръ-Феликсъ попалъ въ число директоровъ потому что иметъ титулъ и потому что Мельмотъ надялся что, какъ молодой человкъ, онъ не будетъ мшаться въ дла. Феликсу можетъ-быть удастся продать съ выгодой нсколько акцій, но если не ошибаюсь у него нтъ капитала чтобы принять участіе въ такомъ предпріятіи.
— Да, у него нтъ капитала.
— Я не далъ бы никакой вры такому общанію, леди Карбери.
— Вы думаете что онъ долженъ жениться на двушк безъ согласія ея отца?
Мистеръ Броунъ подумалъ прежде чмъ отвтилъ на этотъ вопросъ. Однако это было главнымъ вопросомъ на который леди Карбери желала получить отвтъ. Ей хотлось имть въ комъ-нибудь поддержку еслибы побгъ совершился. Она встала, мистеръ Броунъ тоже всталъ.
— Мн можетъ-быть слдовало бы сказать вамъ съ самаго начала что Феликсъ еще далеко не ршился увезти ее. Она же вполн согласна бжать съ нимъ. Какъ вы полагаете, хорошо или дурно онъ поступитъ если увезетъ ее?
— Трудный вопросъ, леди Карбери.
— Это длается ежедневно. Ліонель Гальдшейнеръ увезъ недавно леди Джулію Стартъ, однако теперь весь свтъ бываетъ у нихъ.
— О, конечно, люди бгаютъ и потомъ все улаживается. Въ приведенномъ вами примр женихъ былъ богатъ и говорятъ что старая леди Катчбой, мать леди Джуліи, сама устроила побгъ, какъ самое врное средство овладть богатою добычей. Молодой лордъ не выказывалъ расположенія жениться и мать придумала это средство.
— Въ этомъ нтъ ничего постыднаго.
— Я не говорю что это постыдно, но это одинъ изъ такихъ поступковъ которые рдко кто совтуетъ. Если вы хотите знать мое мнніе о послдствіяхъ побга, я думаю что Мельмотъ проститъ дочь и дастъ ей денегъ.
— Какъ я рада что вы это думаете.
— Но я твердо увренъ что его общанію помощи врить не слдуетъ.
— Я сама это думаю. Благодарю васъ, сказала леди Карбери. Она уже ршила что Феликсъ долженъ увезти миссъ Мельмотъ.— Вы были такъ добры. И она протянула ему руку, какъ будто хотла проститься съ нимъ.
— А теперь, сказалъ онъ,— я съ своей стороны имю сказать вамъ нчто.

VI. Мистеръ Броунъ ршился.

— А теперь я съ своей стороны имю сказать вамъ нчто. Выговоривъ эти слова мистеръ Броунъ всталъ, но тотчасъ же слъ опять. Въ его манерахъ и наружности выражалось сильное замшательство, которое не было загадкой для леди Карбери. Она думала что понимала его причину и предвидла послдствія. ‘Чувствительный старый гусь’ собирается сдлать нчто весьма комичное, думала она. Но какъ ни была она проницательна, поступокъ на который ршился мистеръ Броунъ превосходилъ ея ожиданія.
— Леди Карбери, сказалъ онъ вставая вторично,— мы оба уже не такъ молоды какъ были прежде.
— Конечно нтъ и поэтому мы можемъ дозволить себ удовольствіе быть друзьями. Ничто кром пожилыхъ лтъ не даетъ мущин и женщин права быть въ дружескихъ отношеніяхъ.
Эти слова поставили мистера Броуна въ весьма затруднительное положеніе. Смыслъ ихъ былъ очевидно тотъ что онъ по крайней мр достигъ такихъ лтъ что всякій намекъ на любовь съ его стороны былъ смшонъ. Однако онъ еще былъ ближе къ пятидесяти чмъ къ шестидесяти годамъ, онъ еще могъ пройти легко пять или шесть миль, онъ могъ кататься верхомъ въ парк съ непринужденнымъ видомъ сорокалтняго и потомъ работать ночью пять или шесть часовъ съ прилежаніемъ и постоянствомъ, которыя были возможны только при крпкомъ здоровья. Думая о себ и о своемъ положеніи, мистеръ Броунъ не видалъ причины почему ему не быть влюбленнымъ.
— Надюсь что мы друзья, сказалъ онъ нсколько грустно.
— О, конечно, и поэтому-то я и обратилась къ вамъ за совтомъ. Еслибъ я была молода, я не ршилась бы на это.
— Я не вижу почему. Я не совсмъ понимаю это. Но это не касается моей настоящей цли. Сказавъ что мы оба уже не такъ молоды какъ были прежде, я сказалъ ужасную пошлость.
— Я не подумала этого, сказала леди Карбери улыбаясь.
— Можетъ-быть это не было бы пошлостью еслибъ я договорилъ то что хотлъ сказать.— Мистеръ Броунъ запутался и не зналъ какъ выйти изъ затрудненія.— Я хотлъ сказать что мы еще не настолько стары чтобы не могли любить, выговорилъ онъ наконецъ.
Добрый, милый, глупый человкъ! Съ какой стати длаетъ онъ изъ себя такого осла? Это даже хуже поцлуя, потому что это не такъ легко замять и забыть. Леди Карбери даже въ эту минуту не догадывалась что редакторъ Morning Breakfast Table намревался предложить ей законный бракъ. Она знала или ей казалось что мущины среднихъ лтъ любятъ играть въ любовь и устраивать чувствительныя сцены. Неестественность такихъ чувствъ и вредъ который они могли причинить не шокировали ее. Еслибы мистеръ Броунъ признался ей въ любви къ какой-нибудь другой женщин, она была бы готова причислить ее къ числу своихъ друзей, чтобы такимъ образомъ усилить свое вліяніе надъ нимъ. Но для нея самой такое притворство, такая игра въ любовь была бы стснительна и вслдствіе этого нежелательна. Но чтобы человкъ въ положеніи мистера Броуна, человкъ пользовавшійся могуществомъ, большимъ доходомъ, вліяніемъ на все окружавшее его общество, человкъ за которымъ ухаживали, котораго боялись, котораго почти боготворили, чтобы такой человкъ пожелалъ раздлить ея участь, ея невзгоды, ея борьбу и бдность — не приходило ей даже въ голову. Это было бы доказательствомъ такой преданности къ какой она не считала способнымъ ru одного мущину и которая удивила бы ее тмъ боле что была внушена ею самой. Она была такого низкаго мннія о мущинахъ и женщинахъ вообще, и о мистер Броун и о себ въ частности что не предполагала возможности подобной жертвы.
— Мистеръ Броунъ, сказала она,— я не ожидала что вы воспользуетесь моею доврчивостью для того чтобъ оскорблять меня такимъ образомъ.
— Оскорблять васъ, леди Карбери! Ваше мнніе по меньшей мр странно. Я ршился посл долгаго размышленія просить васъ быть моею женой. Что я буду огорченъ и боле чмъ огорченъ вашимъ отказомъ — понятно само собою. Что я долженъ быть готовъ къ такому огорченію, я знаю самъ. Что же касается васъ, вамъ очень легко выйти изъ дилеммы.
Слово ‘жена’ поразило ее какъ громовой ударъ. Оно сразу измнило вс ея чувства къ нему. Она не любила его и была уврена что не могла полюбить его. Еслибъ ей суждено было полюбить кого-нибудь, она полюбила бы какого-нибудь красиваго мота, который повисъ бы бременемъ на ея ше. На этого человка она смотрла какъ на друга, который могъ быть полезенъ, потому что зналъ свтъ. Теперь же онъ далъ ей ясное доказательство что зналъ свтъ не лучше другихъ. Мистеръ Броунъ, издатель Morning Breakfast Table, просилъ ее быть его женой! Къ ея удивленію примшалось чувство нжности, напомнившее ей ея далекую молодость и едва не заставившее ее расплакаться. Возможно ли что этотъ человкъ предложилъ взять на себя половину ея бремени и подлиться съ ней всми своими преимуществами! Какое идіотство! И вмст съ тмъ какое величіе! Она не предполагала въ немъ до сихъ поръ ничего кром большаго ума и можетъ-быть нкоторыхъ безстрастныхъ остатковъ порочныхъ наклонностей его молодости. Теперь она узнала что у него было сердце, сердце неравнодушное къ ея прелестямъ.
Она должна была отвтить ему, и со стороны такой женщины естественно было подумать сначала о себ самой, не принимая въ соображеніе его интересовъ. У нея не было и мысли о любви къ нему, но она тотчасъ же сообразила что онъ можетъ избавить ее отъ ея затрудненій. Какимъ благомъ было бы дать отца и еще такого отца Феликсу! Какъ легко могла бы составить себ литературную карьеру жена издателя Morning Breakfast Table. Затмъ она вспомнила что кто-то говорилъ ей что мистеръ Броунъ получалъ три тысячи фунтовъ въ годъ за свои труды. Она могла бы привлечь въ свою гостиную весь свтъ, или ту часть свта какую пожелала бы видть у себя, еслибъ была женой мистера Броуна. Вс эти мысли и чувства меркнули у нея въ минуту молчанія послдовавшаго за предложеніемъ, но он не заглушили другихъ мыслей и другихъ чувствъ. Самымъ искреннимъ стремленіемъ этой женщины было стремленіе къ свобод, которой она была такъ долго лишена своимъ первымъ замужествомъ. Она попробовала даже убжать отъ тиранніи мужа, но подавленная строгимъ судомъ общественнаго мннія, принуждена была вернуться къ нему опять. Наконецъ пришло время когда она сдлалась свободной. Свобода принесла ей съ собою множество надеждъ и эти надежды, хотя еще не исполнившіяся и омраченныя множествомъ неудачъ, были все еще живы, какъ и воспоминаніе о вынесенной тиранніи. Какъ бы то ни было, но она должна была отвтить.
— Мистеръ Броунъ, сказала она,— я вн себя отъ изумленія. Я не ожидала ничего подобнаго.
Посл этого мистеръ Броунъ могъ продолжать свое объясненіе свободне.
— Леди Карбери, сказалъ онъ,— я прожилъ долгое время холостымъ и иногда думалъ что мн лучше остаться холостымъ на всю жизнь. Я работалъ всегда такъ много что мн некогда было думать о любви и сознать потребность въ ней которая тмъ не мене была. Такъ продолжалось долго. Потомъ я началъ замчать что если самъ я еще не считалъ себя слишкомъ старымъ для любви, то другіе думали объ этомъ иначе. Въ это время я встртилъ васъ. Я сказалъ въ начал, не совсмъ учтиво можетъ-быть, что вы тоже уже не молоды. Но вы еще сохранили красоту, энергію и свжесть молодости. Я полюбилъ васъ. Я говорю съ вами откровенно и рискую можетъ-быть подвергнуться вашему гнву. Я много думалъ прежде чмъ составилъ окончательное мнніе о васъ. Трудно узнать чужую душу, во мн кажется что я знаю вашу, и если вы согласны доврить мн свое счастье, я готовъ доврить вамъ свое.
Бдный мистеръ Броунъ! Обладая способностями пригодными для изданія ежедневной газеты, онъ не былъ одаренъ способностью распознавать женскіе характеры, если врилъ въ свжесть души леди Карбери. Онъ былъ сильно ослпленъ любовью если ршался доврить ей свое счастье.
— Вы длаете мн такъ много чести, сказала леди Карбери.
— Такъ каковъ же вашъ отвтъ?
— Могу ли я отвтить вамъ немедленно? Это такая неожиданность для меня. Мн кажется что я вижу все это во сн. Я смотрю на ваше положеніе какъ на самое почетное, на ваше благосостояніе какъ на лучшее чего только можно желать.
— Это благосостояніе, каково бы оно ни было, я всей душой готовъ раздлить съ вами.
— Я слышу это, но все еще не могу поврить. Притомъ могу ли я опредлить такъ скоро мои собственныя чувства? Мой первый бракъ, мистеръ Броунъ, былъ несчастливъ. Я много страдала, страдала такъ что едва была въ силахъ вынести мое испытаніе. Наконецъ я получила свободу и надялась что она сдлаетъ меня счастливою.
— Сдлала она васъ счастливою?
— Она сдлала меня мене несчастною. Кром этого я должна подумать о многомъ другомъ. У меня есть сынъ и дочь, мистеръ Броунъ.
— Вашу дочь я могу любить какъ родную и надюсь что вы поврите моей любви къ вамъ, если я общаю ради васъ подвергнуться всмъ непріятностямъ которыя можетъ навлечь на меня будущая карьера вашего сына.
— Мистеръ Броунъ, я люблю моего сына и всегда буду любить больше всего въ мір.
Это было сказано съ намреніемъ охладить горячность влюбленнаго, но онъ вроятно разчитывалъ что если ему удастся добиться ея согласія, время измнитъ ея чувства.
— Мистеръ Броунъ, сказала она,— я теперь такъ взволнована что было бы лучше еслибы вы оставили меня одну. Къ тому же теперь уже поздно. Служанка ждетъ и вроятно удивляется что вы засидлись такъ долго. Теперь около двухъ часовъ.
— Когда могу я надяться получить отвтъ?
— Я не заставлю васъ ждать долго. Я напишу вамъ завтра или послзавтра. Я знаю что мн слдовало бы имть готовый отвтъ, но я такъ удивлена что не могу отвтить немедленно.
Онъ поцловалъ ея руку и вышелъ не сказавъ боле ни слова.
Когда онъ подошелъ къ выходной двери, она была отворена съ наружной стороны и сэръ-Феликсъ, возвращавшійся изъ клуба, вошелъ въ домъ своей матери. Молодой человкъ взглянулъ на мистера Броуна съ дерзкимъ удивленіемъ.
— Однако, старый пріятель, вы засиживаетесь здсь долго, сказалъ онъ. Онъ былъ почти пьянъ и мистеръ Броувъ, замтивъ это, прошелъ молча. Леди Карбери все еще стояла въ гостиной, пораженная предшествовавшимъ объясненіемъ и въ нершимости насчетъ будущаго, когда услышала на лстниц шаги сына. Она не могла не выйти къ нему.
— Феликсъ, сказала она,— для чего ты такъ шумишь когда возвращаешься домой?
— Ш-шумлю? Я вовсе не шумлю.— Теперь должно быть еще очень рано, ваш-ша публика только расходится, я встртилъ въ дверяхъ этого журналиста и онъ не хотлъ назвать себя Броуномъ. Онъ стр-рашный оселъ, этотъ редакторъ. О, не безпокойтесь, матушка, я совсмъ въ порядк.
Съ этими словами онъ отправился въ свою спальню и мать послдовала за нимъ чтобы поставить свчу на средину стола, подальше отъ полога кровати.
Мистеръ Броунъ на пути въ редакцію своей газеты испыталъ вс муки сомннія, овладвающія человкомъ когда онъ только-что сдлалъ то что въ теченіе нсколькихъ дней и недль ршалъ никогда не длать. Послднее явленіе которое онъ видлъ въ дверяхъ своей возлюбленной, не могло ободрить его. Какое несчастіе можетъ быть ужасне какъ имть пьющаго, порочнаго сына? Когда сама судьба подвергаетъ человка такому несчастію, его еще можно вынести, но для чего человку навлекать его на себя добровольно? А мать такъ предана этому негодяю! Затмъ тысячи другихъ мыслей осадили его. Какъ сживется онъ съ своимъ новымъ положеніемъ? Ему придется нанять новую квартиру, подчиниться новымъ порядкамъ, имть новыя удовольствія. А что выиграетъ онъ чрезъ это? Леди Карбери была красивая женщина и ему нравилась ея наружность. Онъ считалъ ее также умною женщиной, и такъ какъ она льстила ему, онъ любилъ говорить съ ней. Онъ жилъ уже достаточно долго чтобы научиться благоразумію, но теперь, идя по улиц, онъ подозрвалъ что поступилъ не совсмъ благоразумно. Время отъ времени онъ ободрялъ себя воспоминаніемъ о красивой наружности леди Карбери и старался убдить себя что жизнь его въ его новомъ дом будетъ пріятне чмъ въ старомъ, хотя и не такъ свободна. Но какъ ни ободрялъ онъ себя, воспоминаніе о пьяномъ молодомъ баронет омрачало картину его будущаго.
Но къ добру или къ худу велъ сдланный имъ шагъ, отступленіе было уже невозможно. Ему не приходило въ голову что леди Карбери могла отказать ему. Вся его опытность опровергала подобное предположеніе. Крпости которыя колеблятся, всегда въ конц-концовъ сдаются. Женщины сомнвающіяся всегда ршаютъ свои сомннія согласіемъ. Она, безъ сомннія, приметъ его предложеніе и сложитъ оружіе. Принявшись за работу онъ старался настроить себя на самодовольный тонъ, но затаенная грусть брала верхъ надъ всми другими чувствами.
Леди Карбери перешла изъ спальни сына въ свою и просидла бодрствуя и думая большую часть ночи. Въ эти нсколько часовъ она была благородне и великодушне чмъ когда-либо въ послдніе годы. Она сознавала что женитьба на ней не принесла бы счастія мистеру Броуну, и старалась думать только о немъ, не принимая въ соображеніе собственнаго тяжелаго положенія. Хотя въ минуты торжества, повторявшіяся впрочемъ довольно часто, она представляла себ будущность сына въ самомъ блестящемъ свт, тмъ не мене она сознавала какія опасности угрожали ему и предвидла катастрофу которою онъ могъ кончить. Ему угрожала полнйшая гибель, и она должна была погибнуть вмст съ нимъ. Что бы ни случилось съ нимъ, какъ бы низко ни упалъ онъ, она знала что, замужняя или одинокая, она послдуетъ за нимъ. Если ея разсудокъ будетъ предписывать ей покинуть его, ея сердце возьметъ верхъ надъ разсудкомъ. Тамъ гд дло касалось ея сына, она не имла собственной воли. Относительно всего остальнаго она владла собой, могла размышлять, соображать, разчитывать, могла подавлять свои чувства, лицемрить и бороться, но любовь къ сыну брала верхъ надъ нею, и она сознавала это. Хорошо ли будетъ если она, зная за собой эту слабость, выйдетъ замужъ вторично?
А ея свобода? Если даже Феликсъ доведетъ ее до полнйшаго разоренія, она все же останется свободной. Она думала что если даже случится худшее, у нея хватитъ силъ вынести нищету или жить своимъ трудомъ. Хотя Феликсъ былъ въ своемъ род тираномъ, онъ не могъ приказать ей длать одно и не длать другаго. Повтореніе брачныхъ клятвъ было само по себ непріятно для нея. Что же касается любви къ мистеру Броуну, удовольствія отъ его ласкъ, особеннаго счастія въ его присутствіи, она не чувствовала ничего подобнаго. Въ какое положеніе поставилъ бы этотъ бракъ ее и Феликса и мистера Броуна? Еслибы Феликсъ дошелъ до гибели, разв мистеръ Броунъ не удержалъ бы ея при себ? И еслибы, наоборотъ, Феликсъ вознесся до небесъ и сдлался однимъ изъ позлащенныхъ кумировъ столицы, разв онъ и она не должны были бы удержать при себ мистера Броуна? Вотъ какъ она смотрла на дло.
Дочъ почти не входила въ ея соображенія. Въ случа ея замужества Гетта имла бы комфортабельный домъ, еслибы снизошла до того чтобы принять его. Почему не хочетъ она выйти замужъ за Роджера Карбери и освободить ее отъ себя? До брака Гетта, конечно, должна была жить съ ней, но Гетта могла располагать собою какъ угодно, и ея вкусы и желанія не имли значенія въ соображеніяхъ ея матери.
Но ей придется сказать о своемъ намреніи дочери, если она ршится выйти замужъ за мистера Броуна, и въ такомъ случа чмъ скоре она это сдлаетъ тмъ лучше. Въ эту ночь она не приняла никакого ршенія. Когда она склоняясь отвергнуть предложеніе, ей представлялся спокойный, комфортабельный домъ и покровительство могущественнаго издателя Breakfast Table и сомннія вновь овладвали ею. Она легла въ постель все еще въ нершимости.
На слдующее утро за завтракомъ она предложила дочери съ притворнымъ равнодушіемъ вопросъ о человк котораго уже почти ршила назвать своимъ мужемъ.
— Нравится теб мистеръ Броунъ, Гетта?
— Да, я не имю ничего противъ него. Мн нтъ дла до него. Почему вы это спрашиваете?
— Потому что между моими лондонскими знакомыми нтъ человка который былъ бы такъ искренно расположенъ ко мн какъ онъ.
— Мн всегда казалось что онъ любитъ поступать посвоему.
— Почему же ему не поступать по-своему?
— Мн кажется что обращеніе его проникнуто тмъ эгоизмомъ который такъ свойственъ жителямъ Лондона. Все что онъ говоритъ какъ будто говорится только изъ учтивости.
— Не знаю чего ты ожидаешь отъ людей, Гетта? И почему жители Лондона хуже другихъ людей? Я считаю мистера Броуна самымъ обязательнымъ человкомъ изъ всхъ кого я знаю. Впрочемъ, стоитъ только кому-нибудь понравиться мн и ты не найдешь въ немъ ничего хорошаго. Единственный человкъ о которомъ ты думаешь хорошо это мистеръ Монтегю.
— Мама, какъ это несправедливо и жестоко! Я никогда не упоминаю о мистер Монтегю, когда этого можно избгнуть, и я не сказала бы ни слова о мистер Броун, еслибы вы не спросили меня.

VII. Леди Монограмъ.

Джорджіана Лонгестаффъ провела уже у Мельмотовъ дв недли, и ея надежды на лондонскій сезонъ еще не начинали осуществляться. Братъ не безпокоилъ ея боле, и ея семейство повидимому не обратило вниманія на его вмшательство. Два раза въ недлю она получала отъ матери холодное, скучное письмо, и отвчая на эти письма, она старалась наполнить свой почтовый листокъ разказами о высшемъ свт и сплетнями которыя она передавала бы съ такимъ же наслажденіемъ съ какимъ мать читала ихъ, еслибы къ ея лондонской жизни не примшалось много горечи. Она не могла сказать что бывала въ тхъ домахъ куда стремилась, потому что это было бы чистою ложью, но она умалчивала также и о своихъ обманутыхъ ожиданіяхъ. Она предпочла хать къ Мельмотамъ чмъ остаться въ Кавершам, и теперь ей не хотлось сознаться что она ошиблась. ‘Надюсь что они добры съ тобой’, писала леди Помона. Но Джорджіана не говорила добры или нтъ были съ ней Мельмоты. Она избгала говорить о нихъ.
На самомъ дл для нея лондонскій сезонъ проходилъ очень непріятно. Ея образъ жизни былъ вовсе не и хожъ на тотъ къ которому она привыкла. Домъ ея отца въ Бротонъ-Стрит никогда не былъ особенно веселымъ, во ихъ жизнь тамъ была обставлена удобствами неизвстными въ великолпныхъ палатахъ Гросвеноръ-Сквера. Ихъ домъ былъ полонъ книгами, красивыми бездлушками и множествомъ различныхъ домашнихъ божковъ которые скопляются годами и соотвтствуютъ вкусу ихъ обладателей. Въ Гросвеноръ-Сквер не было домашнихъ ларовъ, не было ни бездлушекъ, ни книгъ, ничего кром великолпія, пышности и тщеславія. Жизнь Лонгестаффовъ не была свободною, естественною, интеллектуальною жизнью, но жизнь Мельмотовъ была такъ пуста что казалась нестерпимою даже Джорджіав Лонгестаффъ. Джорджіана пріхала въ Лондонъ готовая вынести многое для достиженія своей цли. Еслибъ она могла въ полдень кататься по парку въ приличномъ обществ, а полночь проводить въ великосвтскихъ домахъ, она помирилась бы со всми непріятностями своей жизни. Но она не пользовалась тмъ что ей было нужно. У нея была лошадь, но не было приличныхъ спутниковъ. Живя дома, она вызжала кататься иногда съ Примрозами, иногда со своимъ отцомъ и въ парк бывала всегда окружена толпой молодежи, и хотя эти катанія по одному и тому же мсту, въ одномъ и томъ же обществ были скучною забавой, но они предписывались высшимъ свтомъ, и она была довольна. Теперь же ей стоило большаго труда найти приличныхъ спутниковъ. Теперь даже Пенелопа Примрозъ поднимала носъ предъ нею, та самая Пенелопа которую она сама когда-то третировала свысока. Она должна была просить позволенія здить съ ними и видла что ее едва терпли въ ихъ обществ.
Но вечера были еще хуже. Она могла вызжать только въ сопровожденіи madame Мельмотъ, а madame Мельмотъ предпочитала принимать у себя. Общество собиравшееся у Мельмотовъ было крайне антипатично для миссъ Лонгестаффъ. Она не знала кто были эти люди, откуда они приходили и чмъ занимались. Ей казалось что между ею и ими было такъ же мало общаго какъ между нею и лавочниками изъ маленькаго городка близь Кавершама. Она просиживала между ними долгіе вечера молча и возмущалась окружавшею ея вульгарностью. Что же касается выздовъ, ее брали повидимому въ очень знатные дома. Madme Мельмотъ была принята двумя герцогинями и маркизой Аудъ-Раки, она имла доступъ на загородныя увеселенія двора и получала приглашенія на блестящіе праздники устраиваемые въ честь того или другаго путешествующаго владыки. Миссъ Лонгестаффъ знала какія усилія употребляли Мельмоты, иногда удачно, иногда неудачно, чтобы получать эти приглашенія, знала и о торгахъ предшествовавшихъ этимъ приглашеніемъ и производившихся съ помощью лорда Альфреда и его могущественной сестры. Въ Лондон ожидали въ это лто посщенія Китайскаго императора, и ршено было что какое-нибудь частное лицо изъ торговаго сословія должно дать обдъ чтобы показать императору какъ живутъ англійскіе негоціанты. Обязанность эта была предоставлена Мельмоту, съ условіемъ что онъ истратитъ на банкетъ десять тысячъ фунтовъ, а въ вознагражденіе получитъ семейный билетъ на большой праздникъ устраивавшійся для императора въ Виндзорскомъ парк. Джорджіана пользовалась своею долей во всхъ этихъ увеселеніяхъ, но она являлась въ общество какъ членъ фамиліи Мельмотовъ и встрчаясь со своими старыми друзьями не примыкала къ ихъ кружку. Она находилась постоянно позади madame Мельмотъ, и наконецъ самая форма спины и покрой платья этой женщины стали ей ненавистны.
Она объявила своимъ родителямъ что ей необходимо было отправиться на это время года въ Лондонъ. Она не постыдилась объявить имъ прямо свою цль, и эта цль какъ и средства для ея достиженія были ими одобрены. Ей нужно было пристроиться. Начиная свою карьеру она надялась завербовать лорда, но лорды рдки. Сама она была не особенно знатна, не особенно даровита, не особенно красива и не имла состоянія. Она уже давно ршила что можетъ обойтись и безъ лорда и удовольствоваться подходящимъ простымъ смертнымъ, который имлъ бы приличное положеніе въ обществ и достаточныя средства чтобъ здить ежегодно въ Лондонъ. Онъ долженъ быть джентльменомъ, и не дурно было бы еслибъ онъ былъ членомъ парламента. Но главнымъ условіемъ было то чтобъ онъ принадлежалъ къ извстному кругу общества. Она предпочла бы бдствовать всю жизнь чмъ выйти за какого-нибудь провинціальнаго Вайтстебля. Гостя у Мельмотовъ она не встрчала подходящихъ жениховъ. Единственная цль ради которой она подчинилась унизительности своего положенія была повидимому дальше отъ нея чмъ когда-либо. Когда ей приходилось танцовать или обмниваться нсколькими словами съ Ниддерделемъ и Грасслокомъ, они относились къ ней съ пренебреженіемъ которое она чувствовала, хотя не могла опредлить ясно въ чемъ оно выражалось. Даже Майлзъ Грендолъ, котораго она не удостоивала вниманія, обращался съ ней теперь съ какимъ-то возмутительнымъ покровительствомъ. Все это терзало ея сердце.
По временамъ до нея доходили также различные слухи изъ которыхъ она заключала что несмотря на успхъ мистера Мельмота въ обществ все боле и боле утверждалось мнніе что онъ не что иное какъ крупный мошенникъ.
— Вашъ хозяинъ удивительный человкъ, сказалъ ей однажды лордъ Ниддердель.
— Никакъ нельзя угадать что будетъ съ нимъ въ конц концовъ, Нтъ ничего выгодне какъ быть грабителемъ если только удастся грабить много, сказалъ лордъ Грасслокъ, не называя прямо Мельмота, но ясно намекая на него.
Въ Вестминстер была вакансія члена парламента.— Онъ добьется избранія, сказалъ кто-то.— Да, если деньги могутъ это сдлать, онъ будетъ членомъ парламента, сказалъ другой.
Джорджіана понимала что Мельмотъ былъ допущенъ въ общество только вслдствіе громаднаго денежнаго значенія которое ему приписывалось и что даже т кто принимали его считали его мошенникомъ. Таковъ былъ человкъ котораго избралъ ея отецъ для того чтобы подъ его защитой она могла искать себ мужа.
Въ отчаяніи она ршилась написать своей старой подруг Джуліи Триплексъ, теперь жен сэръ-Дамаска Монограма, Она нкогда была дружна съ Джуліей Триплексъ и симпатизировала ей когда та сдлала блестящую партію. Джулія была бдна, но очень хороша собой, а сэръ-Дамаскъ былъ чрезвычайно богатъ. Отецъ его занимался подрядами, но сэръ-Дамаскъ не занимался ничмъ кром охоты. Онъ держалъ множество лошадей на которыхъ здили его друзья, яхту на которой плавали его друзья, большой лсъ, болото и фазаній дворъ. Онъ стрлялъ голубей въ Гарнингам, здилъ четверней по парку, имлъ ложу на вс скачки и былъ добродушнйшимъ человкомъ въ мір. Онъ одержалъ полную побду надъ свтомъ, онъ заставилъ забыть что былъ внукомъ мясника и былъ теперь въ такомъ почет какъ еслибы Монограмы участвовали въ Крестовыхъ Походахъ Леди Джулія сумла оцнить свое положеніе и воспользоваться имъ. Она расточала шампанское и улыбки и уврила всхъ, не исключая и самой себя, что она влюблена въ своего мужа. Леди Монограмъ взобралась на самую вершину общественной лстницы и могла быть очень полезною для своей подруги. И надо отдать ей справедливость, она была врна дружб пока Джорджіана сохраняла свое достоинство. Но поселившись у Мельмотовъ, Джорджіана уронила свое достоинство, и леди Монограмъ ршилась отвернуться отъ нея.
‘Безсердечное, лживое, напыщенное созданіе,’ думала Джорджіана принимаясь писать слдующее письмо:
‘Дорогая леди Монограмъ,— Мн кажется что вы не понимаете моего положенія. Вы вроятно ршились бросить меня. Не правда ли? Мн это очень больно. Вы никогда не были злою и тмъ боле не можете быть злою теперь когда вамъ все улыбается. Я не думаю чтобъ я сдлала что-нибудь такое что должно заставить стараго друга отвернуться отъ меня, и потому я прошу васъ дать мн возможность объясниться. Перемна въ васъ относительно меня есть вроятно слдствіе того что я живу въ этомъ дом. Но вы должны были знать меня настолько чтобъ понять, что я здсь не по своей вол. Все это устроилъ папа. Если эти люди почему-нибудь не хороши, папа вроятно не знаетъ этого. Они дйствительно люди непріятные и вовсе не похожіе на тхъ среди которыхъ я привыкла жить. Но папа сказалъ что онъ намренъ провести этотъ сезонъ въ Кавершам, а что я должна отправиться къ Мельмотамъ, и я конечно покорилась. Я не думаю чтобы такой старый другъ какъ вы, другъ котораго я всегда любила больше всхъ, долженъ былъ вслдствіе этого отвернуться отъ меня. Я забочусь не о приглашеніяхъ въ вашъ домъ, но о вашей дружб. Я не приглашаю васъ къ себ сюда, но если вы позволите я пріду къ вамъ.

‘Ваша, какъ и всегда,
‘Джоржіана Лонгестаффъ.’

Большаго труда стоило ей это письмо. Леди Монограмъ была моложе ея и нкогда была ниже ея по общественному положенію. Въ первое время ихъ дружбы Джоржіана иногда властвовала надъ Джуліей Триплексъ, и Джулія ухаживала за ней чтобъ получить приглашеніе на какой-нибудь балъ или раутъ. Ея замужество устроилось весьма неожиданно и въ то время когда Джорджіана уже начинала понижать свои требованія и перенесла свой воздушный замокъ изъ Палаты Лордовъ въ Палату Общинъ. Теперь же она была вынуждена просить о вниманіи и о продолженіи знакомства. Она послала свое письмо по почт и на другой день получила слдующій отвтъ доставленный лакеемъ:
‘Милая Джорджіана,— Я буду конечно очень рада видть васъ у себя. Не знаю о какомъ разрыв вы говорите. Я никогда не разрываю ни съ кмъ. Мы попали въ несходныя положенія, но не по моей вин. Сэръ-Дамаскъ не желаетъ чтобъ я бывала у Мельмотовъ. Что могу я сдлать? Вы сами не посовтовали бы мн поступать вопреки желаніямъ мужа. Я ничего не знаю о Мельмотахъ. Я разъ была у нихъ на балу, но въ этомъ нтъ ничего предосудительнаго. Завтра,— или лучше сказать сегодня, такъ какъ я пишу по возвращеніи съ бала леди Килларней,— я буду дома все утро до трехъ часовъ, но если хотите застать меня одну, прізжайте до завтрака.

‘Любящая васъ Д. Монограмъ.’

Джорджіана снизошла до того что попросила у Мельмотовъ карету и около полудня явилась къ леди Монограмъ. Подруги поцловались, конечно, и Джорджіана немедленно приступила къ объясненію.
— Надюсь, Джулія, что вы пригласите меня на вашъ второй балъ?
— Я пригласила бы васъ на первый еслибы вы жили въ дом вашего отца. Вы это знаете.
— Не все ли равно въ какомъ дом я живу?
— Разница состоитъ въ томъ съ кмъ вы живете, душа моя. Я не желала бы ссориться съ вами, но я не могу знаться съ Мельмотами.
— Никто васъ объ этомъ и не проситъ.
— Но вы живете у нихъ.
— Разв нельзя пригласить кого-нибудь одного не приглашая всхъ съ кмъ онъ живетъ? Это длается ежедневно.
— Кто-нибудь долженъ бы былъ привезти васъ.
— Я могла бы пріхать съ Примрозами.
— Я не имла возможности пригласить васъ. Дамаскъ не хотлъ этого. Въ феврал Мельмоты были еще мало извстны, и Дамаскъ позволилъ мн създить къ нимъ. Теперь же онъ не желаетъ чтобъ я продолжала знакомство съ ними, а побывавъ разъ въ ихъ дом, я не могла пригласить васъ не приглашая ихъ.
— Я смотрю на это иначе, Джулія.
— Очень жаль, душа моя, но я не могу идти противъ мужа.
— У нихъ бываетъ весь свтъ, сказала Джорджіана стараясь оправдаться.— Недавно у нихъ обдала герцогиня Стивенеджь.
— Понятно для чего это длается, возразила леди Монограмъ.
— Весь свтъ добивается приглашенія на обдъ который онъ даетъ императору въ іюл и даже на балъ, который будетъ посл обда.
— Слушая васъ, Джорджіана, можно подумать что вы ничего не понимаете. Люди стремятся видть императора, а не Мельмотовъ. Мы сами похали бы еслибы не было всей этой суматохи.
— Какой суматохи?
— Я называю суматохой все это волненіе и терпть этого не могу. Създить туда когда тамъ будетъ Китайскій императоръ все равно что създить на театральное представленіе. Мельмоту или кому-нибудь другому поручается пригласить въ свой домъ весь Лондонъ, и весь Лондонъ детъ. Но это вовсе не обязываетъ къ знакомству. Я могла бы посл этого встртиться съ madame Мельмотъ и преспокойно не поклониться ей.
— Я назвала бы это грубостью.
— Называйте какъ угодно. Мы въ этомъ несогласны. Мн кажется что вы и не можете понимать эти вещи такъ ясно какъ понимаютъ ихъ другіе. Я не виню васъ въ томъ что вы поселились у Мельмотовъ, хотя мн было очень непріятно узнать объ этомъ. Но какъ бы то ни было, мн кажется что вы теперь уже не въ прав ожидать что люди изъ-за васъ станутъ навязывать себ знакомство съ Мельмотами.
— Я и не ожидала этого, сказала Джорджіана со слезами. Въ эту минуту дверь отворилась, и въ комнату вошелъ сэръ-Дамаскъ.— Я говорила съ вашею женой о Мельмотахъ, обратилась къ нему Джорджіана въ надежд что хоть онъ приметъ ея сторону.— Я гощу у нихъ и нахожу жестокимъ со стороны вашей жены что она не хочетъ навстить меня.
— Какъ поживаете, миссъ Лонгестаффъ? Она не знакома съ Мельмотами. И сэръ-Монограмъ скрестилъ руки, поднялъ брови и принялъ такой видъ какъ будто разршилъ затрудненіе.
— Она знакома со мной, сэръ-Дамаскъ.
— О, да, съ вами она знакома, въ этомъ не можетъ быть сомннія. Мы всегда рады видть васъ, миссъ Лонгестаффъ. Жаль что вы не были у насъ въ Аскот. Но что длать?— И онъ принялъ опять такой видъ какъ будто разъяснилъ вс затрудненія.
— Я сказала ей что ты не желаеть чтобъ я бывала у Мельмотовъ, вмшалась леди Монограмъ.
— Да, конечно, теб не зачмъ бывать тамъ. Останьтесь завтракать, миссъ Лонгестаффъ.
— Нтъ, благодарю васъ.
— Если вы уже пріхали, останьтесь, сказала леди Монограмъ.
— Нтъ, благодарю васъ. Жаль что мн не удалось убдить васъ. Я не могла разорвать нашу старую дружбу безъ всякаго объясненія.
— Не говорите о разрыв, воскликнулъ баронетъ.
— Я называю это разрывомъ, сэръ-Дамаскъ. Я надялась что мы поймемъ другъ друга, я и ваша жена, но она не хочетъ понять меня. Я считала бы своею обязанностью навшать ее гд бы она ни жила. Она думаетъ иначе. Прощайте.
— Прощайте, душа моя. Если вамъ хочется ссориться, я въ этомъ не виновата.
Сэръ-Дамаскъ проводилъ Джорджіану до кареты.
— Что за глупое созданіе! обратилась къ нему жена когда онъ вернулся.— Она не могла провести одного сезона въ деревн, когда всему свту извстно что отецъ ея не иметъ средствъ жить въ Лондон. Она предпочла поселиться у этой дряни и теперь длаетъ видъ что не понимаетъ почему ея старые друзья отвернулись отъ нея. Ей пора бы быть умне.
— Ей можетъ-быть хочется повеселиться, замтилъ сэръ-Дамаскъ.
— Повеселиться! Ей хочется поймать мужа. Вотъ ужь двнадцать лтъ какъ она вызжаетъ и все безуспшно. Она еще не замужемъ и я понимаю ея душевное состояніе и сочувствую ей. Но если она намрена прибгать къ такимъ средствамъ, она должна быть готова къ тому что вс бросятъ ее. Ты помнишь эту женщину?
— Какую женщину?
— Madame Мельмотъ.
— Я никогда не видалъ ея.
— Видлъ. Ты былъ у нихъ со мной въ тотъ вечеръ когда принцъ танцовалъ съ ихъ дочерью. Разв ты не помнишь загорлую, толстую женщину которая стояла на верху лстницы? Настоящее пугало!
— Я не взглянулъ на нее. Я тогда думалъ сколько денегъ все это стоило.
— Но я-то хорошо помню ее, и если Джорджіана Лонгестаффъ думаетъ что я поду въ ихъ домъ рискуя познакомиться съ madame Мельмотъ, она жестоко ошибается. И если она полагаетъ что поступая такъ какъ она поступаетъ ей удастся найти себ мужа, она тоже ошибается.
Ничто можетъ-быть не отвращаетъ такъ сильно холостыхъ людей отъ женитьбы какъ тонъ которымъ замужнія женщины говорятъ объ усиліяхъ употребляемыхъ ихъ незамужними подругами чтобы выйти замужъ.

VIII. Джонъ Кромбъ.

Сэръ-Феликсъ Карбери общалъ Рби Ргльсъ придти къ ней на огородъ Шипсъ-Акрской фермы, но не сдержалъ общанія и даже его не имлъ намренія сдержать его. Но Рби надялась на свиданіе и ждала на огород пока ддъ не вернулся съ Гарльстовской ярмарки. Часъ былъ назначенъ ранній, но въ часахъ легко ошибиться, и Рби думала что такой свтскій молодой человкъ какъ ея возлюбленный могъ легко принять послполуденное время за утро. Она охотно простила бы подобную ошибку еслибы только онъ пришелъ. Но онъ не пришелъ и она принуждена была вернуться по зову дда домой не видавъ своего возлюбленнаго.
Посл этого прошло три недли, и она ничего не слыхала о сэръ-Феликс, но постоянно думала о немъ. Что же касается ея деревенскаго обожателя, она не могла не видаться съ нимъ, хотя и старалась избгать его. Однажды посл обда ддъ ея, вернувшись изъ Бонгея, объявилъ ей что вечеромъ придетъ Джонъ Кромбъ.
— Позаботься чтобъ ему было что поужинать.
— Джонъ Кромбъ придетъ сегодня, ддушка? Я предпочла бы чтобъ онъ не приходилъ.
— Какъ это хорошо съ твоей стороны, сказалъ старикъ нахлобучивъ на голову шапку и усвшись въ деревянное кресло у очага. Когда онъ сердился, онъ всегда надвалъ на голову шапку, и Рби хорошо знала это обыкновеніе.— Ты не рада ему когда онъ почти что мужъ теб. Слушай, Рби. Я положу конецъ этому. Въ будущемъ мсяц ты будешь обвнчана съ Джономъ Кромбомъ и я попрошу сдлать оглашеніе.
— Священникъ можетъ оглашать что ему угодно, ддушка, я не могу помшать ему въ этомъ, но никто не можетъ обвнчать меня безъ моего согласія.
— А почему ты не согласна, безпутная ты двчонка?
— Вы выпили, ддушка.
Онъ рзко повернулся къ ней и швырнулъ ей въ голову свою старую шляпу, но это ни мало не смутило Рби, которая уже привыкла къ подобному обращенію. Она подняла шапку и подала ее ему съ холоднымъ равнодушіемъ разчитаннымъ на то чтобы вывести его изъ терпнія.
— Слушай Рби, сказалъ онъ.— Если ты выйдешь за Джона Кромба, ты получишь въ приданое пять сотенъ фунтовъ и мы устроимъ здсь обдъ и танцы и созовемъ весь Бонгей.
— Очень мн нуженъ вашъ Бонгей со всми его пьяными болванами умющими только пить да курить. А Джонъ Кромбъ превзойдетъ въ этомъ ихъ всхъ. Нтъ человка который бы могъ вылить больше пива чмъ Джонъ Кромбъ.
— Я однако еще никогда не видалъ его пьянымъ, возразилъ фермеръ ударивъ кулакомъ по столу.
— Но чмъ больше онъ пьетъ, тмъ онъ становится глупе. Нечего говорить мн о Джон Кромб, ддушка. Я сама его хорошо знаю.
— Однако ты прежде соглашалась идти за него, ты дала ему общаніе.
— Если я и дала ему общаніе, я не первая двушка отступающая отъ своего слова и не послдняя.
— Такъ не пойдешь за него?
— Не пойду, ддушка.
— Такъ выпутывайся сама какъ знаешь. Я въ этомъ теб не помощникъ.
— Не безпокойтесь объ этомъ, ддушка.
— И прекрасно. Онъ придетъ сегодня и ты покончишь съ нимъ какъ знаешь. Ты думаешь что я не знаю о твоихъ шашняхъ.
— О какихъ шашняхъ? Вы не знаете ни о какихъ шашняхъ, потому что ихъ нтъ. Вы ничего не можете сказать противъ меня.
— Онъ сегодня придетъ сюда и если ты наконецъ столкуешься съ нимъ, я буду очень радъ. Ты получишь пятьсотъ фунтовъ и кром того я сдлаю обдъ и балъ и созову весь Бонгей. Онъ не хочетъ ждать больше.
— Никто и не проситъ его ждать. Пусть убирается куда знаетъ.
— Если же ты не сойдешься съ нимъ…
— Не сойдусь, ддушка.
— Да дашь ли ты мн договорить, безпутная? Во всемъ Суффок и во всемъ Норфок нтъ фермера который далъ бы родной дочери столько сколько я хотлъ дать теб. Ты этого не чувствуешь. Если не хочешь взять пятьсотъ фунтовъ, не бери и убирайся изъ Шипсъ-Акра.
— Очень мн нуженъ Шипсъ-Акръ! Самое противное мсто во всей Англіи.
— Такъ найди лучше, найди лучше. Больше мн нечего сказать теб. Джонъ Кромбъ придетъ сегодня ужинать, и ты переговоришь съ нимъ сама. Чортъ меня возьми если я вмшаюсь въ это дло. Но знай что ты не останешься здсь. Шипсъ-Акръ для тебя не хорошъ, самое противное мсто. Я думаю что теб придется побывать въ мстахъ противне Шипсъ-Акра прежде чмъ ты угомонишься.
Старикъ пригласилъ Джона Кромба ужинать, и миссъ Ргльсъ принялась немедленно за приготовленіе. Она была не прочь угостить молодаго человка и притомъ она считала своею обязанностью заниматься хозяйствомъ дда. Но приготовляя ужинъ она говорила себ что въ этотъ вечеръ она во чтобы то ни стало дастъ понять Джону Кромбу что никогда не будетъ его женой. Хозяйничая въ кухн, нарзывая окорокъ и ощипывая курицу она длала сравненіе между Джономъ и сэръ-Феликсомъ Карбери. Она представляла себ голову Джона Кромба съ волосами торчавшими какъ щетина отъ насвшей на нихъ пыли и мягкія, длинныя, расчесанныя кудри другаго, такія пріятныя, такія соблазнительныя что ей постоянно хотлось гладить ихъ, представляла себ грубое, широкое, честное лицо мучника съ неповоротливымъ ртомъ, съ широкимъ носомъ, съ большими широко раскрытыми глазами изъ угловъ которыхъ онъ постоянно вычищалъ муку и пыль, и съ другой стороны блые зубы, красивый ротъ, изящныя брови и нжный цвтъ лица своего лондонскаго возлюбленнаго. Райское блаженство съ однимъ хотя бы въ теченіи одного краткаго года стоило цлой жизни съ другимъ. ‘Противъ своего сердца не слдуетъ идти, и я не пойду’, сказала она себ. ‘Джонъ Кромбъ получитъ ужинъ, узнаетъ всю правду и уйдетъ домой. Онъ заботится объ ужин больше чмъ обо мн. ‘ И съ этимъ окончательнымъ ршеніемъ она положила курицу въ горшокъ. Ддъ сказалъ ей чтобъ она убиралась изъ Шипсъ-Акра. И прекрасно. У нея есть немного своихъ денегъ и она уйдетъ въ Лондонъ. Она знаетъ что будутъ говорить о ней, но ей нтъ дла до старыхъ сплетницъ. Она суметъ оградить себя, она скажетъ что ддъ самъ прогналъ ее изъ своего дома.
Ровно въ семь, какъ было назначено, Джонъ Кромбъ постучался въ заднюю дверь фермы. Онъ пришелъ въ сопровожденіи Джое Миксета, бонгейскаго булочника, который, какъ всмъ уже было извстно, долженъ былъ быть шаферомъ на его свадьб. Характеръ Кромба не лишенъ былъ многихъ прекрасныхъ качествъ. Онъ умлъ зарабатывать деньги и заработавъ умлъ тратить ихъ и беречь не впадая въ крайности. Онъ не боялся никакой работы и никого изъ людей. Онъ былъ честенъ и не стыдился за свои поступки. У него были также своего рода рыцарскія идеи насчетъ женщинъ. Онъ готовъ былъ побить всякаго кто обижалъ женщину, а за близкую ему женщину онъ былъ бы опаснымъ мстителемъ. Но Рби была права сказавъ что онъ не умлъ говорить. Онъ дйствительно не былъ одаренъ краснорчіемъ. Онъ умлъ отличить хорошую муку отъ плохой и зналъ какую цну могъ дать за нее чтобы получить при продаж хорошій барышъ. Онъ зналъ цну чистой совсти и не думая много пришелъ къ заключенію что честность была лучшею политикой. Джое Миксетъ, который былъ человкъ живой и рчистый, утверждалъ что тотъ кто купитъ Джона Кромба за дурака даромъ броситъ деньги. Джое Миксетъ былъ по всей вроятности правъ, но Джонъ Кромбъ поступилъ очень глупо и неосторожно допустивъ то что его ожидаемая женитьба на Рби Ргльсъ сдлалась предметомъ толковъ и сплетенъ для всего Бонгея. Его любовь была уже давно извстна всмъ, и хотя онъ никогда не говорилъ много, но больше всего говорилъ на эту тему. Онъ гордился красотой Рби, ея приданымъ, своимъ положеніемъ жениха, словомъ, онъ не пряталъ свой свтильникъ подъ спудомъ. Оглашеніе ихъ помолвки усилило предубжденіе Рби противъ человка которому она нкогда дйствительно дала слово. Явившись теперь для окончательнаго объясненія, такъ какъ до него не разъ доходили слухи что Рби передумала, онъ привелъ съ собой Джое Миксета какъ бы для того чтобъ имть свидтеля своего торжества. ‘Для чего онъ привелъ его? подумала Рби.— Что за глупецъ этотъ Джонъ. Нтъ конца его дурачествамъ.’
Гнвъ старика утихалъ по мр того какъ онъ выпивалъ свое пиво пока Рби стряпала, и теперь онъ встртилъ своихъ гостей съ искреннимъ радушіемъ.
— Вы ли это, Джое Миксетъ? Добро пожаловать. Входите пріятель. Какъ поживаете, Джонъ? Рби готовитъ намъ кое-что на ужинъ. Слышите какъ хорошо пахнетъ?
Джонъ поднялъ свой толстый носъ, понюхалъ и засмялся.
— Джону не хотлось идти домой въ темнот, сказалъ булочникъ со своею обычною шутливостью,— и я пришелъ чтобы помочь ему разогнать призраки.
— Очень радъ. Чмъ больше, тмъ веселе. У Рби хватитъ угощенія на васъ обоихъ. Такъ Джонъ Кромбъ боится призраковъ? Тмъ нужне ему имть въ дом кого-нибудь кто разгонялъ бы ихъ.
Влюбленный, до сихъ поръ сидвшій молча, теперь ршился спросить: ‘гд она, мистеръ Ргльсъ?’ Они сидли въ такъ-называемой чистой или передней кухн, гд старикъ и его внучка проводили большую часть дня, а Рби стряпала въ задней кухн. Когда Джонъ предложилъ свой вопросъ, въ сосдней комнат ясно слышался звонъ тарелокъ и горшковъ. Черезъ минуту Рби вышла къ гостямъ и обтеревъ руки фартукомъ протянула ихъ двумъ молодымъ людямъ. Принявшись за стряпню, она надла длинный кухонный фартукъ и теперь не сочла нужнымъ снять его для своего обожателя.
— Ддушка сказалъ что вы придете ужинать, и я должна была заняться стряпней. Вы извините что я въ фартук, мистеръ Миксетъ.
— Онъ очень идетъ къ вамъ, миссъ. Моя мать говоритъ что для двушки нтъ лучшей рекомендаціи въ глазахъ мущины какъ домовитость. Какъ ты думаешь объ этомъ, Джонъ?
— Она мн очень нравится въ такомъ вид, сказалъ Джонъ потирая руки о колнки и поднявъ глаза на свою возлюбленную.
— Это иметъ видъ такой домовитости, Джонъ, прибавилъ Миксетъ.
— Какъ это несносно, проворчала Рби и рзко повернувшись ушла въ другую комнату.
— Теперь вы видли собственными глазами, сказалъ фермеръ предоставляя влюбленному вывести изъ поступка двушки какое угодно заключеніе.
— Я не прочь жениться хоть сейчасъ, сказала Джонъ.
— Именно такъ, сказалъ Джое Микеетъ.— Въ его дом все готово, не правда ли, Джонъ? И колыбель и горшокъ для похлебки и все остальное. Молодая женщина которая войдетъ въ домъ Джона будетъ знать что она състъ когда встанетъ и на что она ляжетъ когда захочетъ спать.
Онъ старался говорить громче чтобы Рби могла слышать.
— Что правда, то правда, сказалъ Джонъ засмявшись.— Въ моемъ дом полтораста пудовъ вещей кром того что оставила мать.
Посл этого гости и хозяинъ сли молча пока Рби не вошла опять. Въ этотъ разъ она была безъ фартука и несла вареную курицу. За ней слдовала двушка съ блюдомъ жареной ветчины и съ громадною пирамидой вареныхъ овощей. Старикъ всталъ и открывъ въ стн потайную дверцу, ключъ отъ которой всегда хранился въ карман его панталонъ, вынулъ кувшинъ эля и поставилъ его на столъ. Изъ другаго шкафа, ключъ отъ котораго также хранился у него, онъ вынулъ бутылку джину. Когда все было готово мущины услись вокругъ стола, но Джонъ Кромбъ нсколько разъ взглянулъ на стулъ прежде чмъ ршился ссть.— Если вы сядете, я угощу васъ чмъ-нибудь, сказала наконецъ Рби и посл этого онъ тотчасъ же слъ. Рби разрзала курицу и раздлила другія яства стоя, и повидимому отъ нея и не ожидали что она сядетъ потому что никто не пригласилъ ея. Хотите джину или элю, мистеръ Кромбъ? спросила она когда другіе наполнили свои стаканы. Онъ повернулся къ ней и взглянулъ на нее такимъ взглядомъ который могъ бы смягчить сердце амазонки и молча протянувъ ей свою кружку, указалъ головой на кувшинъ съ пивомъ. Она наполнила кружку до краевъ пня пиво какъ онъ любилъ. Онъ поднесъ кружку ко рту и вылилъ ее въ горло какъ въ бочку. Она наполнила ее опять. Она готова была оказать ему всевозможное вниманіе лишь бы только онъ не требовалъ любви.
Съдено было много, потому что подано было новое блюдо ветчины и новая гора капусты, но сказано было очень мало, почти ничего Джонъ Кромбъ сълъ свою долю курицы, тщательно оглодавъ и почти изжевавъ кости, сълъ также вторую порцію ветчины и капусты. Онъ не спрашивалъ пива, но выпивалъ его всякій разъ какъ Рби наполняла его, кружку. Когда все было съдено, Рби удалилась въ заднюю кухню и угостила себя тамъ кускомъ курицы который предусмотрительно не подала на столъ и подлилась своею долей со служанкой. ла она стоя и кончивъ тотчасъ же принялась за мытье посуды. Мущины между тмъ закурили трубки и сидли молча. Такъ продолжалось съ полчаса, въ продолженіи котораго Рби вышла въ заднюю дверь и обойдя домъ прокралась въ свою комнату. Но она не ршалась лечь въ постель опасаясь чтобы ддъ не привелъ къ ней ея обожателя. Дверь ея комнаты не запиралась. Ужасно было бы увидать предъ собой Джона Кромба посл его пятаго или шестаго стакана пива. М она была уврена что если онъ придетъ, то приведетъ съ собою и Джое Миксета, чтобы послдній объяснился за него. Она сла и стала прислушиваться.
Прокуривъ съ полчаса старикъ кликнувъ внучку, но конечно не получилъ отвта. ‘Куда двалась дрянная двчонка?’ проворчалъ онъ медленно направляясь въ кухню. Служанка, услышавъ шаги хозяина, успла спрятаться заблаговременно на двор. ‘Чортъ бы побралъ этихъ двокъ!’ закричалъ старикъ подойдя къ двери. ‘Он гд-нибудь за воротами. Достанется же ей если она будетъ продолжать вести себя такъ.’ Затмъ онъ вернулся къ своимъ гостямъ.
— Она ушла куда-то, объявилъ онъ.— Выпейте еще стаканъ, вина, мистеръ Кромбъ, а я пойду поищу ее.
— Я лучше выпью пива, сказалъ Джонъ повидимому совершенно равнодушный къ исчезновенію своей возлюбленной.
Трудное дло взялъ на себя старикъ. Онъ обошелъ дворъ, прошелъ по огороду спотыкаясь между грядами и не смя звать громко чтобы не дать повода думать что двушка дйствительно пропала. Но въ душ онъ былъ встревоженъ и огорченъ неблагодарностью внучки. Разв онъ не общалъ дать ей пятьсотъ фунтовъ? ‘Чортъ бы ее побралъ,’ пробормоталъ онъ возвращаясь опять къ дому. Посл долгихъ поисковъ онъ вошелъ опять въ кухню гд сидли его гости и ввелъ за руку Рби. Она была уже полураздта когда ддъ, отыскавъ ее, приказалъ ей одться и идти къ гостямъ и вслдствіе этого костюмъ ея былъ въ большомъ безпорядк. Она сама сознавала что ей слдовало сойти внизъ и сказать Джону Кромбу разъ навсегда что она никогда не будетъ его женой.— Вы могли бы отвтить ему вмсто меня, ддушка, сказала она. Въ отвтъ на это ддъ ударилъ ее и назвалъ ее идіоткой.— О, если пошло на то, я не боюсь ни Джона Кромба и ничего другаго, сказала Рби.— Я не ожидала, ддушка, что вы дойдете до того что начнете бить меня. ‘Я изобью тебя до смерти если ты будешь продолжать вести себя такъ’, сказалъ старикъ. Она однако согласилась сойти внизъ и они вошли въ комнату вмст.
— Мы кажется безпокоимъ васъ слишкомъ долго, миссъ, сказалъ мистеръ Миксетъ.
— Вовсе нтъ, мистеръ Миксетъ. Если ддушка хочетъ провести вечеръ съ друзьями, я не имю ничего противъ этого. Я даже была бы рада еслибъ это случалось чаще. Я люблю угощать гостей, но когда угощеніе кончено и гости закуриваютъ трубки, я не вижу для чего мн оставаться съ ними.
— Но мы пришли съ особою цлью, миссъ Рби.
— Не знаю какая это цль. Если вы и мистеръ Кромбъ пришли поужинать….
— Не нужно намъ ужина, прервалъ ее Джонъ Кромбъ,— не нужно намъ и пива. Мы пришли совсмъ не для этого.
— Намъ нужны улыбки и красота, сказалъ Джонъ Миксетъ.
Рби тряхнула головой.
— Оставьте ваши комплименты, мистеръ Миксетъ. Здсь нтъ никакой красоты, сколько мн извстно, а если и есть, то вамъ до нея нтъ дла.
— Разв только по праву дружбы, сказалъ Миксетъ.
— Меня все это измучило до крайности, сказалъ старикъ Ргльсъ сидвшій согнувшись и выставивъ голову впередъ.— Я не хочу больше мшаться въ это дло.
— Кто же просилъ васъ мшаться? спросила Рби.— Кто привелъ ихъ сюда? Я не понимаю какое дло мистеру Миксету до меня. Я никогда не мшаюсь въ его дла.
— Джонъ Кромбъ, имете вы сказать что-нибудь? спросилъ старикъ.
Джонъ Кромбъ медленно всталъ со стула и выпрямился во весь ростъ.
— Имю, отвчалъ онъ склонивъ голову на сторону.
— Такъ говорите.
— Скажу, объявилъ Джонъ все еще стоя выпрямившись и вытянувъ руки по швамъ. Постоявъ еще немного онъ протянулъ руку къ кружк съ пивомъ и выпилъ для ободренія все что въ ней оставалось. Затмъ онъ медленно положилъ на столъ трубку которую до тхъ поръ держалъ въ правой рук.
— Теперь говорите какъ прилично мущин все что имете сказать, поощрилъ его Миксетъ.
— Я скажу, отвчалъ Джонъ продолжая однако молчать и не спуская глазъ со старика Ргльса который тоже не спускалъ съ него глазъ. Рби стояла опершись обими руками о столъ и пристально глядя на стну надъ очагомъ.
— Вы уже нсколько разъ длали предложеніе миссъ Рби, Джонъ, не правда ли? подсказалъ Миксетъ.
— Да.
— И вы намрены остаться врнымъ своему слову?
— Намренъ.
— И она общала выйти за васъ?
— Общала.
— Общала нсколько разъ?
Въ отвтъ на это Джонъ только кивнулъ головой.
— Вы готовы жениться хоть сейчасъ?
— Да.
— Вы желаете чтобъ оглашеніе было сдлано безъ всякой задержки?
— Съ моей стороны нтъ никакой задержки и никогда не было.
— Въ вашемъ дом все готово?
— Готово.
— И вы надетесь что миссъ Рби согласится сдлаться въ немъ хозяйкой?
— Да.
— Мн кажется что онъ сказалъ все что нужно, объявилъ Джое Миксетъ повернувшись къ дду.— Мн кажется что проще и пряме этого быть ничего не можетъ. Мы вс знаемъ Джона Кромба. Онъ живетъ въ Бонге не со вчерашняго дня. Вы общали дать за своею внучкой пятьсотъ фунтовъ, мистеръ Ргльсъ?— Старикъ кивнулъ утвердительно.— Пятьсотъ фунтовъ сумма очень изрядная и если къ ней приложить то что иметъ Джонъ Кромбъ, можно будетъ жить очень пріятно. Но Джонъ Кромбъ гонится не за состояніемъ миссъ Рби.
— Конечно нтъ, сказалъ влюбленный все еще стоя выпрямившись и вытянувъ руки по швамъ.
— Это не въ его характер, и люди знающіе его никогда этого не скажутъ. Джонъ иметъ въ груди сердце.
— Я имю сердце, сказалъ Джонъ положивъ руку немного выше желудка,— и чувства благороднаго человка. Привело его сюда ни что иное какъ только истинная любовь, любовь къ этой молодой особ, не въ обиду ей будь сказано. Онъ сдлалъ ей предложеніе, и она приняла его и теперь настало имъ время вступить въ законный бракъ. Вотъ все что имлъ сказать Джонъ Кромбъ.
— Вотъ все что я имлъ сказать, повторилъ Діковъ Кромбъ,— и я сказалъ.
— Теперь, миссъ, обратился Миксеть къ Реба,— вы слышали что имлъ сказать Джонъ Кромбъ?
— Я слышала, мистеръ Миксетъ, и слышала довольно.
— Что можете вы сказать противъ этого, миссъ? Вашъ ддушка согласенъ и деньги его ужь сосчитаны и почти что выложены, и Джонъ Кромбъ согласенъ, и домъ его въ такомъ порядк что въ немъ уже нельзя ничего сдлать или додлать. Мы вс ждемъ только того чтобы вы назначили день свадьбы.
— Назначьте хоть завтрашній день, Рби, и я не буду имть ничего противъ этого, сказалъ Джонъ Кромбъ, хлопнувъ себя по бедру.
— Я не назначу ни завтра, ни послзавтра, я не назначу никакого дня. Я не пойду за васъ, Джонъ. Я уже говорила вамъ это.
— Вы говорили это шутя.
— Теперь я говорю это серіозно, если вамъ нравится чтобы вамъ повторяли одно и то же двадцать разъ.
— Вы не хотите сказать что этого не будетъ никогда?
— Я говорю что этого не будетъ никогда.
— Разв вы не общались выйти за меня, Рби? Разв это не такъ же врно какъ то что у меня есть носъ на лиц?
Джонъ говорилъ это едва удерживая слезы.
— Молодымъ двушкамъ позволительно мнять свои чувства, сказала Рби.
— Животное! воскликнулъ старикъ.— Свинья! Безпутная! Слушайте, Джонъ. Я вышвырну ее и, а улицу, вотъ что я сдлаю. Я не буду держать ее у себя. Мерзкая, неблагодарная, лживая дрянь.
— Она вовсе не такая, вовсе не такая, возразилъ Джонъ.— Она не дрянь. Я не позволю называть ее такъ даже ея дду. Но ей вздумалось поступить со мной такъ что мн остается только пойти домой и повситься.
— Неужели вы не сжалитесь надъ бднымъ молодымъ человкомъ, миссъ Рби, сказалъ булочникъ.
— Я была бы вамъ очень благодарна еслибы вы не вмшивались не въ свое дло, мистеръ Миксетъ, отвчала Рби.— Еслибы вы не пришли сюда, дло кончилось бы можетъ-быть иначе.
— Замолчи, сказалъ Джонъ, взглянувъ на своего друга почти съ яростью.
Мистеръ Миксетъ высоко цнившій свое рдкое краснорчіе и вполн убжденный что безъ его содйствія не могло уладиться ни одно затрудненіе былъ такъ возмущенъ замчаніемъ Рби что ршился не говорить боле. Онъ надлъ шляпу и вышелъ, сказавъ своему другу что будетъ ждать его у стны свинаго котуха. Когда булочникъ вышелъ, Джонъ взглянулъ искоса на свою возлюбленную и подвинувшись къ ней протянулъ ей руку.
— Онъ убрался, Рби, сказалъ онъ.
— Было бы лучше еслибъ и вы убрались съ нимъ, мистеръ Кромбъ,
— Чортъ бы побралъ эту двку! воскликнулъ старикъ.— Я проучу ее. Я сегодня же вышвырну ее на улицу.
— Если она придетъ ко мн, я предложу ей лучшую постель въ моемъ дом и старуху служанку и не подойду къ ней пока она сама не пришлетъ за мной, сказалъ Джонъ.
— Я найду себ мсто, мистеръ Кромбъ, благодарю васъ, отвчала Рби. Старикъ ддъ сидлъ скрежеща зубами, испуская проклятія, обдумывая свое мщеніе и безпрерывно снимая и надвая шляпу.— Теперь я пойду въ свою комнату, если позволите, мистеръ Кромбъ.
— У тебя нтъ больше комнаты въ этомъ дом, безпутная! сказалъ старикъ вскочивъ со стула и повидимому готовясь броситься на нее. И онъ по всей вроятности ударилъ бы ее своею палкой еслибы Джонъ Кромбъ не удержалъ его.
— Не трогайте ея, мистеръ Ргльсъ.
— Чортъ бы ее побралъ, Джонъ. Она убиваетъ меня.
Пока Джонъ держалъ старика Рби убжала въ свою комнату и сла на кровать не ршаясь раздться и опасаясь что ддъ войдетъ опять.
— Разв кто-нибудь въ состояніи вынести это, мистеръ Кромбъ? спросилъ старикъ.
— Таковы вс двушки, мистеръ Ргльсъ.
— Вс двушки! Побить бы ея, такъ не была бы такой. Она связалась съ какимъ-нибудь негодяемъ.
Джонъ Кромбъ покраснлъ до ушей и глаза его сверкнули яростью.
— Вы шутите, мистеръ Ргльсъ.
— Я подозрваю что тутъ замшанъ кузенъ сквайра, тотъ котораго зовутъ баронетомъ.
— Онъ ухаживалъ за Рби?
Старикъ кивнулъ утвердительно.
— Такъ я выбью изъ него его баронетство, клянусь Богомъ, воскликнулъ Джонъ схвативъ шляпу и выйдя въ дверь задней кухни вслдъ за своимъ другомъ.

IX. Рби исполняетъ приказаніе дда.

На слдующее утро въ Шипсъ-Акрской ферм была большая тревога, сообщившаяся городамъ Бонгею и Бикльсу и даже коснувшаяся невозмутимой жизни въ Карбери-Голл. Рби Ргльсъ ушла изъ дома своего дда и около полудня старикъ узналъ объ этомъ. Она ушла рано, часовъ въ семь, но старый Ргльсъ ушелъ изъ дома еще раньше, а вернувшись къ завтраку не удостоилъ спросить о внучк. Наканун, посл ухода Джона Кромба, между старикомъ и Рби произошла ужасная сцена. Онъ хотлъ вытолкать ее изъ дома, но она ухватилась за свою кровать и не соглашалась уйти. Неизвстно чмъ кончилась бы эта сцена еслибы служанка не напугала старика криками о помощи. ‘Завтра тебя здсь не будетъ, это такъ же врно какъ то что меня зовутъ Даніель Ргльсъ’, сказалъ онъ внучк съ трудомъ переводя духъ. Еслибъ онъ не выпилъ лишняго, онъ не ршился бы поднять на нее руку, но теперь онъ билъ ее и дергалъ за волосы. Утромъ она воспользовалась его угрозой выгнать ее изъ дома и ушла. Служанка ршилась сказать ему это только около полудня. Она ушла одна и захватила съ собой дорожный мшокъ. ‘Ддушка приказалъ мн уйти и вотъ я ухожу’, сказала она служанк. Въ ближайшемъ коттедж она наняла мальчика чтобъ онъ донесъ ея мшокъ до Бикльса. Часа два Ргльсъ сидлъ спокойно, говоря себ что она можетъ поступать какъ ей угодно и что онъ не будетъ больше безпокоиться о ней. Но потомъ мало-по-малу имъ овладло чувство сожалнія съ примсью страха и любви, и онъ ршился принять какія-нибудь мры чтобъ отыскать ее. Онъ замнялъ ей роднаго отца. Что скажутъ люди узнавъ что она ушла отъ него? Онъ вспомнилъ свое вчерашнее обращеніе съ ней и то что служанка если не видала, то слышала что происходило на верху. Онъ не могъ освободиться отъ отвтственности за внучку еслибъ и хотлъ. Онъ ршился дйствовать, и первымъ его шагомъ было послать увдомить Джона Кромба что Рби ушла съ дорожнымъ мшкомъ въ Бикльсъ. Джонъ открылъ ротъ отъ изумленія и пошелъ объявить новость Джое Миксету и скоро весь Бонгей узналъ что Рби бжала.
Пославъ увдомить о случившемся Джона Кромба старикъ просидлъ еще нсколько времени въ раздумьи и наконецъ ршился идти къ сквайру. Часть земли его фермы принадлежала Роджеру Карбери и Роджеръ Карбери долженъ былъ войти въ его положеніе, думалъ онъ. Тревога его все усиливалась и когда ему подали обдъ, онъ не въ состояніи былъ прикоснуться къ нему. Онъ запрягъ лошадь и отправился въ Карбери.
Былъ пятый часъ и онъ засталъ Роджера сидящимъ на террас посл ранняго обда въ обществ патера Баргама. Старикъ былъ тотчасъ же проведенъ въ садъ и не замедлилъ разказать свою исторію. Окъ побранился со внучкой изъ-за ея жениха, сказалъ онъ. Она дала слово Джону Кромбу, и Джонъ Кромбъ пришелъ вчера чтобы попросить ее назначить день свадьбы, но она обошлась съ нимъ очень дурно. Старикъ представилъ поведеніе Рби въ самомъ дурномъ свт, свое же обращеніе съ ней смягчилъ сколько было возможно. Онъ сознался только что грозилъ выгнать ее когда она отказалась выдти за Кромба.
— Я всегда полагалъ что у васъ уже ршено, что они будутъ мужемъ и женой, сказалъ Роджеръ.
— Это и было ршено, сквайръ, и я общалъ дать ей пятьсотъ фунтовъ мною самимъ скопленныхъ. Чортъ бы побралъ дрянную двчонку.
— Разв онъ не нравился ей, Даніель?
— Очень нравился пока она не увидала другаго. И старикъ покачалъ головой, ясно показывая что тутъ была тайна. Сквайръ всталъ и увелъ его въ садъ, гд старикъ не замедлилъ высказать свои подозрнія. Онъ подозрвалъ что внучка его сошлась съ сэръ-Феликсомъ. Нсколько недль тому назадъ сэръ-Феликса видли возл фермы и въ то же время Рби была встрчена немного поодаль отъ него въ своемъ лучшемъ плать.
— Но онъ былъ здсь такое короткое время, Даніель, сказалъ сквайръ.
— На это не нужно много времени. Такія двушки какъ Рби поддаются господамъ легко, хотя по цлымъ годамъ потшаются надъ такими людьми какъ Джонъ Кромбъ.
— Мн кажется что она отправилась въ Лондонъ.
— Не знаю, сквайръ. Можетъ-быть она ушла въ Лоуестоффъ. Тамъ теперь много хорошей публики.
Затмъ они вернулись къ священнику полагая что онъ могъ дать имъ полезный совтъ, такъ какъ онъ постоянно имлъ дло съ прегршающимъ человчествомъ.
— Еслибъ она была изъ нашихъ, мы не замедлили бы вернуть ее домой, сказалъ патеръ Баргамъ.
— Неужели? спросилъ старикъ, пожалвъ отъ души что онъ и его внучка не были католиками.
— Я не вижу почему вы могли бы отыскать ее скоре чмъ мы, сказалъ Карбери.
— Она выдала бы намъ себя сама. Куда бы она ни пришла, она отправилась бы къ священнику, и онъ не выпустилъ бы ея изъ виду пока не вернулъ бы къ ея роднымъ. Ваши единоврцы никогда не обращаются въ гор къ священнику. Это совсмъ не въ вашихъ нравахъ. Ко всякому другому вы обратитесь за совтомъ охотне чмъ къ священнику. Наши же бдные знаютъ гд имъ искать сочувствія.
— Она вовсе не бдная, возразилъ старикъ.
— Есть съ ней деньги?
— Я не знаю есть ли съ ней деньги теперь, но до сихъ поръ она не испытала бдности. Я не думаю чтобы наша Рби отправилась къ священнику. Это не въ ея вкус.
— Это вообще не во вкус протестантовъ, сказалъ священникъ.
— Не будемъ говорить объ этомъ теперь, сказалъ Карбери, досадовавшій на слова патера. Человкъ долженъ быть преданъ своей церкви, но Роджеру казалось кто преданность отца Баргама католицизму доходили до излишества.— Теперь вопросъ въ томъ какъ намъ дйствовать. Я думаю что намъ удастся узнать о ней что-нибудь на станціи желзной дороги. Въ Биклъс садится не такъ много народу чтобъ она могла остаться незамченною.
Роджеръ приказалъ заложить экипажъ, и они вс трое ршили хать на станцію вмст.
Но прежде чмъ лошади были заложены къ двери дома подъхалъ Джонъ Кромбъ. Получивъ извстіе объ исчезновеніи Рби онъ тотчасъ же отправился на ферму и узнавъ тамъ гд былъ Ргльсъ, пріхалъ въ Карбери. Онъ засталъ сквайра, священника и старика стоящими вокругъ экипажа въ который запрягали лошадей.
— Вы еще не нашли ея, мистеръ Ргльсъ? спросилъ Джонъ стирая потъ со лба.
— Нтъ, еще не нашли.
— Если съ ней случится какое-нибудь несчастіе, мистеръ Карбери, я никогда не прощу себ, сказалъ Джонъ.
— Сколько мн извстно, вы ничмъ не виноваты въ этомъ случа, другъ мой, сказалъ сквайръ.
— Отчасти не виноватъ, но отчасти и виноватъ. Мы вчера вечеромъ ужь слишкомъ приставали къ ней. Она можетъ-быть уступила бы еслибъ ее оставить въ поко. Она не ушла бы еслибы мы не явились вчера въ Шипсъ-Акръ. Но еслибы мн добраться до него!
— О комъ вы говорите, мистеръ Кромбъ?
— Онъ вамъ родственникъ, сквайръ, и съ тхъ поръ какъ я живу въ Суффок, я не слыхалъ ничего кром хорошаго о васъ и о вашихъ. О, мистеръ Карбери! Еслибъ я сломалъ ему шею, вы не сказали бы что я неправъ.
Роджеръ затруднился отвтить на этотъ вопросъ. Сломать шею сэръ-Феликсу было бы по его мннію дломъ хорошимъ. На свт было бы лучше безъ сэръ-Феликса. Но молодой человкъ былъ его родственникъ и членъ фамиліи Карбери, и онъ считалъ своимъ долгомъ защищать его по мр возможности предъ такимъ человкомъ какъ Джонъ Кромбъ.
— Говорятъ что онъ скитался вокругъ Шипсъ-Акра прячась за изгородью когда былъ здсь въ послдній разъ, продолжалъ Джонъ.— Чортъ бы ихъ всхъ побралъ, этихъ господъ. Мало у нихъ своихъ двушекъ? Не могутъ они оставить насъ въ поко? Я отомщу ему, мистеръ Роджеръ. Если только онъ замшанъ въ этомъ дл, я отомщу ему.
Бдный Джонъ Кромбъ! Ухаживая за своею возлюбленной онъ не находилъ словъ для изъявленія своихъ чувствъ и долженъ былъ прибгать къ помощи булочника. Теперь же, подъ вліяніемъ гнва, языкъ его развязался.
— Но вы должны сначала узнать наврное замшанъ ли онъ или нтъ въ этомъ дл, мистеръ Кромбъ.
— Конечно, конечно, это врно. Прежде чмъ сдлать такое дло нужно узнать наврное что онъ виноватъ. И Джонъ Кромбъ сжалъ кулакъ какъ бы показывая что въ такомъ случа онъ не замедлитъ расправиться по своему.
Они отправились вс вмст на станцію Бикльса, а оттуда въ почтовую контору, и такимъ образомъ Бикльсъ скоро узналъ о случившемся все что зналъ Бонгей. На станціи желзной дороги Рби была замчена. Она взяла второклассный билетъ въ Лондонъ и сла въ вагонъ, повидимому, вовсе не пытаясь скрываться. Она была одта очень прилично, и багажъ ея былъ такъ значителенъ какъ будто она узжала съ вдома всхъ родныхъ. Вотъ все что удалось узнать на станціи. Роджеръ послалъ телеграмму на Лондонскую станцію и въ ожиданіи отвта наши искатели не отходили отъ почтовой конторы. Изъ Лондона телеграфировали что одинъ изъ носильщиковъ замтилъ двушку похожую на описанную въ телеграмм, но что человкъ усадившій ее въ экипажъ былъ въ отсутствіи. ‘Я сейчасъ же поду за ней’, воскликнулъ Джонъ Кромбъ. Но ближайшій поздъ отходилъ вечеромъ, и кром того Роджеръ сомнвался чтобы поздка Джона въ Лондонъ могла принести какую-нибудь пользу. Джонъ очевидно забралъ себ въ голову что для того чтобъ отыскать Рби прежде всего нужно было бы переломать вс кости сэръ-Феликсу Карбери. Сквайръ былъ далеко не увренъ что его родственникъ замшанъ въ этомъ дл. Ему удалось уже вывдать что старикъ сильно поссорился съ внучкой и грозилъ выгнать ее изъ дома, но не за то чтобъ она скомпрометтировала себя съ сэръ-Феликсомъ, а за ея отказъ Джону Кромбу. Джонъ приходилъ наканун на ферму для окончательнаго ршенія и вплоть до вчерашняго дня не было никакихъ опасеній насчетъ сэръ-Феликса. Нельзя было также предположить чтобы Рби и баронетъ могли списаться посл вчерашней ссоры. Если старикъ и былъ правъ полагая что Рби и баронетъ были знакомы, то это знакомство, хотя оно и компрометировало двушку, еще не давало права предполагать что сэръ-Феликсъ соблазнилъ ее. Джонъ Кромбъ жаждалъ крови и въ своемъ настоящемъ расположеніи духа не въ силахъ былъ обсудить дло хладнокровно, но Роджеръ, какъ ни мало онъ былъ расположенъ къ своему родственнику, не желалъ чтобы весь Суффокъ узналъ что сэръ-Феликсъ Карбери былъ избитъ до полусмерти Джономъ Кромбомъ изъ Бовгея.
— Вотъ что мы сдлаемъ, сказалъ онъ положивъ ласково руку на плечо старика.— Завтра утромъ съ первымъ поздомъ я самъ отправлюсь въ Лондонъ. Мн легче отыскать ее чмъ мистеру Кромбу, и вы оба должны довриться мн.
— Я доврюсь вамъ охотне чмъ кому-либо другому, сказалъ старикъ.
— Но вы скажете вамъ всю правду? спросилъ Джонъ.
Роджеръ Карбери далъ ему неосторожное общаніе сказать правду, и посл этого ршенія старикъ и Джонъ отправились въ Бонгей.

X. Торжество Мельмота.

Августусъ Мельмотъ съ каждымъ днемъ становился все могущественне. Онъ уже начиналъ презирать простыхъ лордовъ и чувствовалъ себя въ силахъ господствовать надъ герцогами. Онъ даже считалъ неизбжнымъ или восторжествовать надъ герцогами, или сдаться. Въ начал онъ самъ не разчитывалъ играть въ такую большую игру, но игра усиливалась сама собою. Человкъ не всегда въ силахъ управлять собственными дйствіями и одерживать ихъ въ опредленныхъ границахъ. Ему часто не удается достигнуть величія къ которому онъ стремится, иногда же, наоборотъ, онъ достигаетъ до такой высоты о какой никогда и мечтать не смлъ. Послднее случилось и съ Мельмотомъ. Честолюбіе его было велико, но то чего онъ достигъ превосходило даже его ожиданія.
Читатель не могъ составить высокаго мннія о Фискер въ то время когда тотъ былъ въ Англіи. И дйствительно, Фискеръ не былъ человкомъ замчательнымъ. Онъ во всю жизнь не прочелъ ни одной книги, не написалъ ни одной строчки которую стоило бы прочесть, не произнесъ на одной молитвы. До человчества ему не было никакого дла. Онъ былъ родомъ изъ какой-то калифорнской трущобы, едва ли зналъ отца и мать, и вышелъ въ свтъ благодаря собственной смлости. Но каковъ бы онъ ни былъ, онъ далъ толчокъ которой помогъ Мельмоту возвыситься почти до безпримрнаго коммерческаго величія. Когда Мельмотъ открылъ контору въ Абчрчъ-Лен, онъ былъ уже безспорно великимъ человкомъ, но далеко не столь великимъ какъ теперь, когда постройка Южно-Централно-Тихо-Океанской и Мексиканской дороги, сдлалась не только общеизвстнымъ фактомъ, но и фактомъ созданнымъ Абчрчъ-Леномъ. Великая компанія хотя и имла собственную контору, но вс ея дла длались въ коммерческомъ святилищ мистера Мельмота. Центръ великаго предпріятія, ‘величайшаго какое когда-либо совершалось предъ очами коммерческаго міра’, какъ выразился около этого времени краснорчивый мистеръ Фискеръ на собраніи акціонеровъ въ Санъ-Франциско, перемстился, покоряясь вроятно какому-нибудь непреложному коммерческому закону, изъ Калифорніи въ Лондонъ, такъ что Фискеръ началъ даже жалть о своей поздк въ Англію. Мельмотъ сдлался не только главой, но тломъ и ногами предпріятія. Вс акціи были, повидимому, въ его карман, и казалось что купленныя и нсколько разъ перепроданныя, он опять возвращались въ карманъ Мельмота. Люди охотно покупали ихъ полагаясь единственно на ручательство великаго человка. Сэръ-Феликсъ реализовалъ съ замчательнымъ благоразуміемъ для такого молодаго человка значительную часть своихъ выигрышей въ Медвжьемъ Саду и принесъ деньги великому человку. Великій человкъ принялъ ихъ благосклонно и сказалъ сэръ-Феликсу что онъ можетъ считать столько-то акцій своими. Сэръ-Феликсъ ушелъ очень довольный этою сдлкой. Онъ надялся имть впредь постоянный доходъ отъ продажи акцій. Только дня два спустя онъ сообразилъ что еще не имлъ ничего въ рукахъ. И не одинъ сэръ-Феликсъ былъ такимъ образомъ завлеченъ въ дло, онъ былъ однимъ изъ сотенъ. Meжду тмъ Мельмотъ аккуратно уплачивалъ по своимъ счетамъ въ Гросвеноръ-Сквер и счеты эти должны были быть громадными. Чего стоили одни слуги, которые были такъ же величественны и нарядны какъ слуги при двор, но вознаграждались щедре чмъ послдніе. Мельмотъ держалъ четырехъ кучеровъ въ громадныхъ парикахъ и восемь лакеевъ не ниже восемнадцати дюймовъ ростомъ.
Около этого времени въ Morning Breakfast Table и въ Вечерней Каедр появилось извстіе что мистеръ Мельмотъ купилъ Пиккерингъ-Паркъ, великолпное Суссекское имніе мистера Адольфуса Лонгестаффа, эсквайра изъ Кавершама. И это было справедливо. Отецъ и сынъ, до сихъ поръ никогда ни въ чемъ не сходившіеся, теперь увровали единодушно что дла ихъ будутъ безопасны въ рукахъ такого великаго человка какъ Мельмотъ. Сумму которая должна была выручиться отъ продажи, весьма значительную сумму, они ршили раздлить пополамъ. Продажа совершилась очень легко, безъ всякихъ задержекъ какія приходится испытывать когда имешь дло съ небогатыми людьми. Величіе Мельмота побудило къ уступчивости даже юристовъ повренныхъ Лонгестаффовъ. Еслибы мн или вамъ, читатель, вздумалось купить маленькій коттеджъ съ садомъ, съ насъ потребовали бы уплаты всхъ денегъ или обезпеченія превышающаго недоплаченную сумму, прежде чмъ мы могли бы вступить во владніе своимъ новымъ домомъ. Но деньги были, такъ-сказать, дыханіемъ Мельмота и потому дыханіе его было принято вмсто денегъ и Пиккерингъ сдлался его собственностью. Недлю спустя лондонскій подрядчикъ собралъ толпу каменьщиковъ и обойщиковъ и приступилъ къ передлк дома чтобы сдлать его приличною резиденціей для madame Мельмотъ. Носились слухи что празднества Мельмотовъ не уступятъ герцогскимъ.
Но до праздниковъ у Мельмота было еще много дла въ Лондон. Членъ парламента за Вестминстеръ получилъ перство, и мсто его въ Нижней Палат освободилось. Такъ какъ уже было признано необходимымъ завербовать Мельмота въ Британскій парламентъ, то Вестминстеръ, центръ интересовъ столицы, имлъ наибольшее право на услуги такого человка. Чрезвычайная популярность Мельмота была засвидтельствована такими доказательствами какія можетъ-быть никогда не обнаруживались въ пользу другихъ кандидатовъ. Ни одна политическая партія конечно не могла уступить вестминстерскую вакансію безъ борьбы, но каждая партія съ самаго начала возложила свои надежды на Мельмота. Когда вакансія и борьба за вакансію были предложены великому человку, онъ волей или неволей долженъ былъ снизойти съ высоты своего нейтралитета и ршить къ какой партіи онъ примкнетъ. Онъ убдилъ себя безъ труда что консервативная партія нуждалась больше другихъ въ его помощи, и на слдующій день всякій глашатай въ Лондон объявлялъ свту что Мельмотъ выступаетъ консервативнымъ кандидатомъ за Вестминстеръ. Лишнее говорить что его комитетъ составился изъ перовъ, банкировъ и журналистовъ, отбросившихъ ради этого случая сословные предразсудки которыми прославилась консервативная партія съ тхъ поръ какъ у насъ введена тайная подача голосовъ. Либеральная партія конечно выставила своего кандидата, но шансы были десять противъ одного что Мельмотъ восторжествуетъ.
Какъ ни важно было это дло, но обдъ который Мельмоту предстояло дать Китайскому императору 8го іюля былъ еще важне. Хотя до обда еще оставалось три недли, но уже весь Лондонъ толковалъ о немъ. Главною цлью этого обда было показать императору могущество англійскаго купца. Само собою разумется что по поводу избранія Мельмота было не мало споровъ и брани. Одни говорили что онъ не принадлежалъ къ числу лондонскихъ гражданъ, другіе что онъ не купецъ, третьи что онъ не Англичанинъ. Но никто не могъ отвергнуть что онъ былъ готовъ и имлъ возможность истратить извстную сумму, и такъ какъ это соединеніе охоты съ возможностью было всего нужне, то споры и брань противниковъ Мельмота остались безъ послдствій. 20го іюня было приступлено къ приготовленіямъ, и домъ Мельмота въ Гросвеноръ Сквер былъ передланъ такъ чтобы въ столовой могло помститься двсти человкъ.
Но изъ кого же должно было составиться это двухсотенное общество? Когда человкъ даетъ частный обдъ, онъ приглашаетъ своихъ знакомыхъ, но бываютъ случаи когда нельзя поступать такъ свободно. Китайскаго императора нельзя было посадить за столъ за которымъ не было бы никого изъ англійской королевской фамиліи, а членъ королевской фамиліи долженъ знать напередъ съ кмъ ему придется сидть, онъ долженъ имть вокругъ себя свой кружокъ избранныхъ. Министерство имло также своихъ кандадатовъ. Премьеръ, надо отдать ему справедливость, не взялъ ни одного билета для своихъ друзей, но оппозиція, какъ корпорація, потребовала свою долю билетовъ. Мельмотъ ршилъ выступить въ Вестминстер консервативнымъ кандидатомъ и ему совтовали настаивать чтобы на обдъ былъ приглашенъ весь консервативный кабинетъ со своими консервативными женами. Ему говорили что онъ обязанъ своей партіи и что она въ прав ожидать вознагражденія. Но главнымъ затрудненіемъ былъ выборъ купцовъ. Обдъ долженъ былъ казаться частнымъ купеческимъ обдомъ, и необходимо было чтобъ императоръ увидалъ за столомъ своего хозяина его собратьевъ купцовъ. Императору предстояло увидать всхъ купцовъ въ Гильдголл, но это должно было быть полуофиціальнымъ пріемомъ, оплаченнымъ цлою корпораціею, а обдъ Мельмота былъ частнымъ обдомъ. Но лордъ-меръ высказался противъ обда. Составился комитетъ и посл нсколькихъ собраній выборъ палъ на пятнадцать человкъ купцовъ съ ихъ женами. Императору съ его свитой было назначено двадцать билетовъ. Королевской фамиліи было также поднесено двадцать билетовъ, каждый билетъ для мущины съ дамой. Существующій кабинетъ получилъ сорокъ парныхъ билетовъ, но для будущаго было оставлено только одиннадцать. Купцовъ изъ Сити было приглашено только пятнадцать. Десять билетовъ было послано десяти перамъ съ ихъ женами, избраннымъ общимъ распорядительнымъ комитетомъ. Затмъ ршено было пригласить трехъ ученыхъ, трехъ поэтовъ, трехъ независимыхъ членовъ Палаты Общинъ, двухъ членовъ Королевской Академіи, трехъ журналистовъ, африканскаго путешественника только-что вернувшагося на родину и наконецъ одного романиста. Всмъ гостямъ послдней категоріи были посланы одиночные билеты. Три билета были оставлены для господъ умющихъ сдлать себя нестерпимыми если ихъ не допустятъ въ послднюю минуту и десять для хозяина обда, его семейства и друзей. Всякія затрудненія преодолваются съ помощью терпнія, старанія, денегъ и покровительства.
Но обдомъ не ограничивалось празднество. Предполагалось раздать восемьсотъ билетовъ для вечерняго пріема madame Мельмотъ, и борьба за эти билеты была даже ожесточенне чмъ за билеты на обдъ. Обденные билеты раздавались такъ офиціально что борьба за нихъ была не особенно замтна. Высокопоставленные люди обдлываютъ свои дла тихо. Члены кабинета были спокойны потому что имли полное право на мста за столомъ Мельмота, хотя между ними было два или три человка которые не добились бы избранія ни въ одинъ частный клубъ. Если и не вс ожиданія консервативной партіи оправдались, свтъ не узналъ бы объ этомъ. Посланники были конечно тоже спокойны, но мы можемъ поручиться что представитель Соединенныхъ Штатовъ былъ въ числ пяти избранныхъ. Банкиры и другіе вельможи Сити сначала не хотла присутствовать и потому не имли права роптать. Между перами также не слышно было ропота, а неудовольствіе женъ перовъ слилось съ борьбой за вечерніе билеты. Изъ поэтовъ былъ приглашенъ конечно поэтъ-лавреатъ и еще одинъ. Что касается академиковъ, между ними не могло быть соперничества, потому что только двое изъ нихъ рисовали въ этомъ году членовъ королевской фамиліи. Въ Палат Общинъ было только три особенно непріятные независимые члена и отличить ихъ отъ другихъ было не трудно. Ученые были избраны по старшинству лтъ. Между журналистами было нкоторое раздраженіе. Что мистеръ Альфъ и мистеръ Броунъ получили приглашеніе, было въ порядк вещей. Ихъ ненавидли за ихъ первенство, но никто не оспаривалъ его. Но за что былъ приглашенъ мистеръ Букеръ? Не за то ли что онъ похвалилъ переводъ премьера? Африканскій путешественникъ, преодолвшій столько затрудненій, вполн заслуживалъ приглашенія. Предполагалось пригласить одного романиста, но такъ какъ дворъ потребовалъ въ послднюю минуту еще одинъ билетъ, романистъ былъ приглашенъ явиться только посл обда. Его гордый духъ былъ такъ возмущенъ этою обидой что онъ перешелъ на сторону противниковъ обда.
Намъ пришлось бы значительно замедлить нашъ разказъ еслибы мы занялись теперь описаніемъ борьбы за вечерніе билеты. Мы скажемъ только что общее желаніе попасть на этотъ вечеръ превратилось подъ конецъ въ жгучую страсть которая въ большинств случаевъ должна была остаться неудовлетворенною. Доступъ на вечеръ цнился такъ дорого что madame Мельмотъ полагала что она сдлала боле чмъ требовалось учтивостью, когда объявила своей гость, миссъ Лонгестаффъ, что къ сожалнію для нея не хватило мста за обденнымъ столомъ, но что въ вознагражденіе за это она получитъ билетъ на вечеръ для себя и еще одинъ билетъ для кавалера съ дамой который можетъ дать кому-нибудь изъ своихъ друзей. Джорджіана сначала пришла въ негодованіе, но потомъ утшилась. Что она сдлала съ своимъ билетомъ, мы увидимъ позже.
Изъ всего разказаннаго читатель, надюсь, понялъ что теперешній Мельмотъ былъ уже не тмъ Мельмотомъ съ которымъ мы познакомились въ первыхъ главахъ этой хроники. Теперь уже нельзя было принимать въ его дом членовъ королевской фамиліи, не позволивъ ему даже взглянуть на нихъ, теперь уже не нужно было употреблять никакихъ маневровъ чтобы залучить простую герцогиню, а лордъ Альфредъ уже не обнаруживалъ аристократическихъ гримасъ, когда Мельмотъ называлъ его по имени и только старался сдлаться какъ можно нужне для великаго человка. Правда что все это было достигнуто скачками и что многіе часто не знали на какой общественной ступени стоялъ Мельмотъ въ данную минуту. Миссъ Лонгестаффъ, гостившая въ его дом, не подозрвала какъ усиливалось съ каждымъ днемъ значеніе ея хозяина и леди Монограмъ не вдала что творила, когда отказывалась бывать въ дом Мельмота и пригласить ксго-нибудь изъ его дома къ себ. Ни madame Мельмотъ, ни Мери, ни самъ великій человкъ часто не знали до какой высоты удалось ему подняться. Но свтъ зналъ все, зналъ что мастеръ Мельмотъ будетъ членомъ парламента за Вестминстеръ, что мистеръ Мельмотъ будетъ угощать въ своемъ дом Китайскаго императора, что Южно-Центральная-Тихо-Океанская дорога была въ полной власти мистера Мельмота, и зная это свтъ боготворилъ великаго человка.
Но въ это же время Мельмотъ былъ въ большомъ затрудненіи въ своихъ частныхъ длахъ, Онъ общалъ свою дочь лорду Ниддерделю, но по мр своего возвышенія въ свт сбавлялъ цну которую предложилъ сначала за этотъ бракъ. Теперь онъ предлагалъ дать Мери и ея старшему сыну пятнадцать тысячъ годоваго дохода, а лорду Ниддерделю выдать единовременно двадцать тысячъ, но только спустя шесть мсяцевъ посл свадьбы, говоря что Ниддердель будетъ покорне если ему придется подождать немного. Кром того онъ общалъ купить и отдлать для молодыхъ людей домъ въ Лондон, и разршилъ имъ жить въ Пиккерингъ-Парк хоть весь годъ за исключеніемъ одной недли въ конц іюля. Свтъ говорилъ что Ниддердель длаетъ выгодную партію. Приданое было, правда, не такъ велико какъ требовалось въ начал, но въ то время Мельмотъ еще не былъ такою несокрушимою твердыней коммерческаго міра какою считался теперь. Отецъ Ниддерделя и самъ Ниддердель согласились удовольствоваться гораздо меньшимъ вознагражденіемъ, чмъ требовали прежде.
Между тмъ Мери, которая нкогда безпрекословно согласилась сдлаться женой молодаго лорда, теперь прямо и рзко объявила своему отцу что не пойдетъ за него. Отецъ бранилъ ее, говорилъ что ея мннія не спрашиваютъ, что онъ ршилъ выдать ее за Ниддерделя, и что свадьба уже назначена въ август.
— Вы можете говорить что угодно, папа, во я никогда не выйду за лорда Ниддерделя.
— Потому что ты задумала выйти за того негодяя? спросилъ Мельмотъ съ гнвомъ.
— Если вы говорите о сэръ-Феликс Карбери, папа, я дйствительно люблю его. Онъ уже объяснился съ вами и я не вижу почему мн не говорить объ этомъ прямо.
— Но вы оба умрете съ голоду, сударыня!
Но Мери не особенно дорожила великолпіемъ дома въ Гросвеноръ-Сквер и не боялась бдности, раздляемой съ сэръ-Феликсомъ Карбери. Мельмоту некогда было спорить съ дочерью. Уходя отъ нея онъ взялъ ее за плечи и потрясъ.
— Даю теб слово, сказалъ онъ,— что если ты убжишь съ нимъ, я отмщу теб. Безразсудная двчонка! Разв ты не знаешь что онъ нищій? Онъ не можетъ назвать своею собственностью ни одного сюртука, ни одной пары носковъ. Онъ гонится только за тмъ чего не получитъ если женится на теб. Ему нужны твои деньги, а не ты, глупая.
Однако этотъ разговоръ только утвердилъ Мери въ ея намреніи и она смло отказала лорду Ниддерделю когда тотъ заговорилъ съ ней. Они были помолвлены, но потомъ дло разошлось и теперь, поршивъ съ отцомъ, молодой аристократъ не ожидалъ затрудненій съ дочерью. Онъ былъ не особенно искусенъ въ ухаживаніи, но очень добръ, склоненъ длать всмъ пріятное и не способенъ причинять кому-нибудь страданіе умышленно. Не было оскорбленія котораго онъ не могъ бы простить, не было услуги которой онъ не способенъ былъ бы оказать, такъ что принудить къ чему-нибудь самого себя ему было не трудно.
— Родители непреклонны, миссъ Мельмотъ, не правда ли? сказалъ онъ.
— Разв вашъ непреклоненъ, милордъ?
— Я хочу сказать что сыновьямъ и дочерямъ волей или неволей приходится повиноваться имъ. Надюсь что вы понимаете меня. Я былъ сначала очень вооруженъ противъ васъ.
— Надюсь что это не причинило вамъ большихъ непріятностей, лордъ Ниддердель.
— Это чисто по-женски. Вы знаете что мы съ вами не можемъ обвнчаться безъ согласія родителей.
— Такіке какъ не можемъ обвнчаться и съ ихъ согласіемъ, сказала Мери, мотнувъ головой.
— Въ этомъ я не увренъ. Прежде было какое-то затрудненіе, не знаю какое именно. (Затрудненіемъ было то что онъ требовалъ немедленной выдачи денегъ.) Но теперь оно устранено. Старики пришли къ соглашенію. Не можемъ ли и мы придти къ соглашенію, миссъ Мельмотъ?
— Нтъ, лордъ Ниддердель, это невозможно.
— Вы говорите серіозно?
— Я говорю серіозно. Когда вы сватались за меня въ первый разъ, я еще ничего не понимала въ такихъ вещахъ. Теперь я стала опытне.
— И познакомились съ кмъ-нибудь кто нравится вамъ больше меня.
— Я не хотла говорить объ этомъ, но мн кажется что вы не въ прав винить меня, милордъ.
— О, конечно.
— Въ первый разъ вы сами пожелали разойтись.
— Мн кажется что родители не сошлись въ условіяхъ.
— Родители можетъ-быть въ прав не допускать брака, но я не думаю чтобъ они имли право заставлять своихъ дтей жениться или выходить замужъ насильно.
— Въ этомъ я вполн согласенъ съ вами, сказалъ лордъ Ниддердель.
— И никто не принудитъ меня выйти замужъ противъ моего желанія. Я много думала объ этомъ со времени нашей помолвки и вотъ мое ршеніе.
— Но я не понимаю почему вы не можете выйти за меня по любви.
— Только потому что не люблю васъ, лордъ Ниддердель. Вы нравитесь мн…
— Благодарю хоть за это.
— Но этого мало чтобы выйти замужъ.
— Вы можетъ-быть правы.
— И такъ какъ вы добры и не сдлаете мн непріятности, прибавила Мери торжественно,— я скажу вамъ что я люблю другаго, люблю всмъ сердцемъ.
— Я такъ и думалъ.
— И были правы.
— Чертовски досадно. Родители уже все поршили и мы устроились бы отлично. Я долженъ былъ пользоваться вмст съ вами всмъ что далъ бы вамъ отецъ, и хотя онъ прижалъ насъ немного, мы могли бы жить безбдно. Не можете ли вы передумать опять?’
— Я сказала вамъ, милордъ, что я люблю другаго.
— Да, я уже слышалъ это. Какая досада! Тмъ не мене я буду у васъ на вечер если вы пришлете мн билетъ.
И Ниддердель ушелъ, но онъ не совсмъ отказался отъ надежды что бракъ уладится. Во всякомъ дл прежде чмъ оно уладится приходится испытывать разныя неудачи, думалъ онъ. Это случилось спустя нсколько дней посл того какъ мистеръ Броунъ сдлалъ предложеніе леди Карбери и больше недли спустя посл послдняго свиданія Мери съ сэръ-Феликсомъ. Лишь только Ниддердель ушелъ, Мери написала своему возлюбленному, прося его увдомить ее о себ, и доврила свое письмо Didon.

XI. Опасное положеніе мистера Броуна.

Леди Карбери предполагала посвятить два дня на размышленіе о предложеніи мистера Броуна. Предложеніе было сдлано во вторникъ, а она общала отвтить въ четвергъ. Но ршеніе ея было принято окончательно уже въ среду утромъ, а въ полдень этого дня она написала отвтъ. Она заговорила о мистер Броун съ Геттой и поняла что Гетта не любила его. Мннія дочери имли для нея мало значенія. Касательно дочери она всегда руководилась смутною мыслью что Гетта была для нея лишнимъ бременемъ. Гетта могла выйти замужъ еслибы только захотла. Для чего она обременяла собою семейство? Леди Карбери не высказывала этого даже самой себ, ro она это чувствовала и вовсе не была расположена принимать въ соображеніе счастіе дочери. Тмъ не мене слова дочери имли вліяніе на ея ршеніе. Она уже испытала непріятности замужней жизни. Она не считала свой первый бракъ ошибкой, она и теперь думала что ей, какъ безприданной двушк, слдовало купить себ благосостояніе и положеніе въ свт цною страданія и подчиненія. Благосостояніе, такъ дорого купленное, было уже утрачено вслдствіе пороковъ ея сына, но она надялась пріобрсти его снова съ помощью красоты сына. Гетта сказала что мистеръ Броунъ любилъ поступать во всемъ посвоему. Леди Карбери знала что это въ характер всякаго мущины. Но она сама любила жить по-своему. Ей нравилось быть главой въ собственномъ дом. Она не нуждалась въ обществ мужа. И какія сцены были бы между ея мужемъ и Феликсомъ! Въ добавокъ она считала себя не въ прав обременять кого-нибудь такимъ пасынкомъ какъ ея Феликсъ. Какъ поступила бы она еслибы мужъ потребовалъ чтобъ она разсталась съ сыномъ? Она конечно предпочла бы разстаться съ мужемъ. Глубоко обдумавъ все это, она написала мистеру Броуну слдующій отвтъ:
‘Дорогой другъ,— Не буду говорить вамъ какъ много я думала о вашемъ великодушномъ и лестномъ предложеніи. Могла ли я отказаться не подумавъ отъ будущности которую вы предложили мн? Я смотрю на вашу профессію какъ на самую благородную, а въ этой профессіи нтъ никого выше васъ. Я не могу не гордиться тмъ что такой человкъ какъ вы предложилъ мн быть его женой. Но, другъ мой, жизнь подвергается иногда неизлчимымъ ранамъ, и это случилось съ моею жизнью. Сердце мое неспособно къ чувствамъ которыя сдлали бы меня достойною васъ. Я такъ истерзана вынесенными мисю страданіями что мн лучше быть одной. Всего нельзя разказать, хотя съ вами я могла бы быть вполн откровенной. Я описала бы вамъ всю мою жизнь со всми ея страданіями, прошлыми и настоящими, со всми ея надеждами и опасеніями, я разказала бы вамъ все что я пережила еслибы такой разказъ не былъ слишкомъ большимъ испытаніемъ для вашего терпнія. Изъ этого разказа вы поняли бы сами что я не должна вступать въ новый домъ, потому что я внесла бы въ него тучи вмсто солнечнаго свта, грусть вмсто радости.
‘Я возьму однако на себя смлость уврить васъ что еслибъ я способна была выйти замужъ вторично, я не вышла бы ни за кого кром васъ. Но я никогда не выйду замужъ.
‘Тмъ не мене я остаюсь вашимъ

‘неизмннымъ другомъ.’
‘Матильда Карбери.’

Около шести часовъ пополудни она отослала это письмо на квартиру мистера Броуна и просидла нсколько времени одна, мучимая сожалніями. Она отказалась отъ обезпеченнаго положенія которымъ могла бы пользоваться до конца жизни. Даже въ это время она была въ долгу и не знала какъ избавиться отъ него не трогая капитала. Какъ пріятно было бы чувствовать себя обезпеченной. Она боялась за будущее. Часто, когда она сидла за работой, готовя свой трудъ къ печати, переписывая то то, то другое, изобртая историческія подробности, исправляя хронологію, голова ея кружилась отъ безпрестанно возвращавшихся мыслей о незаплаченномъ долг булочнику, о лошадяхъ сына, о его безпутномъ мотовств. Мистеръ Броунъ могъ бы избавить ее навсегда отъ нужды. Но теперь уже поздно было раскаиваться. Бдная женщина! Впрочемъ, къ чести ея нужно сказать что она раскаивалась бы такъ же горько и въ томъ случа еслибы приняла сдланное ей предложеніе.
Чувства мистера Броуна были опредленне. Онъ долго думалъ прежде чмъ сдлалъ предложеніе, но несмотря на это раскаялся лишь только сдлалъ его. Саркастическое названіе которое дала ему мысленно леди Карбери когда онъ поцловалъ ее, вполн объясняетъ сторону его характера выразившуюся въ этомъ случа. Онъ дйствительно былъ чувствительнымъ старымъ гусемъ. Еслибъ она приняла его поцлуй благосклонно, онъ продолжалъ бы цловать ее и не сдлалъ бы предложенія. Онъ принялъ ея притворное смущеніе за доказательство любви и счелъ себя обязаннымъ раздлить ея чувство. Она была прекрасна въ его глазахъ, она одвалась какъ леди, и если въ книг судебъ было написано что какая-нибудь женщина должна предсдать за его столомъ, леди Карбери могла исполнить эту обязанность не хуже всякой другой. Она отвергла его поцлуй, и онъ счелъ себя обязаннымъ получить право цловать ее.
Но нсколько минутъ спустя посл того какъ было сдлано предложеніе онъ встртился въ дверяхъ съ пьянымъ сыномъ своей возлюбленной. Эта встрча помогла ему одуматься. Проснувшись на другое утро, или лучше сказать на другой день посл долгой ночной работы, онъ уже не могъ, сказать себ по чистой совсти что дла его обстоятъ благополучно. Кому не знакомы внезапное раздумье при пробужденіи и первое утреннее сужденіе о прошлыхъ и будущихъ событіяхъ, о вещахъ какъ он есть и какъ должны бы бытъ, кому не знакомы упадокъ духа и омраченіе надеждъ слдующіе за внезапнымъ воспоминаніемъ о какой-нибудь недавно сдланной глупости, о неумстномъ слов, о дурномъ употребленіи денегъ, о лишней выкуренной сигар, о лишнемъ выпитомъ стакан? Когда же все обстоитъ благополучно, какъ нжится пробудившійся, какъ онъ доволенъ, какъ онъ гордится тмъ что устроилъ дла такъ что ему нечего опасаться никакой непріятности, что ему не приходится краснть ни за какую глупость. Мистеръ Броунъ, который въ теченіе своего жизненнаго пути принужденъ былъ обходить множество подводныхъ скалъ и подвергался частымъ опасностямъ, имлъ обыкновеніе сводить свои дневные счеты тотчасъ посл пробужденія около полудня. Онъ вставалъ поздно, потому что ему никогда не приходилось ложиться въ постель раньше четырехъ или пяти часовъ утра. Въ эту среду онъ нашелъ что не можетъ подвести свой итогъ такъ какъ было бы желательно. Онъ сдлалъ великій шагъ и опасался что это былъ не совсмъ благоразумный шагъ. Прихлебывая чай, который слуга подалъ ему въ постель, онъ не могъ сказать о себ teres atque rotundus, какъ говорилъ обыкновенно когда у него все обстояло благополучно. Вся его жизнь должна была измниться. Зажигая сигару онъ подумалъ что леди Карбери будетъ недовольна если онъ станетъ курить въ ея спальн. Затмъ онъ вспомнилъ о сэръ-Феликс. ‘Я буду дуракъ если позволю ему жить въ моемъ дом’, сказалъ онъ.
Но поправить ошибку не было возможности, а предположеніе что ему откажутъ не приходило ему въ голову. Весь этотъ день онъ ходилъ сумрачный, ворчалъ въ клуб и обдалъ одинъ, окруженный дюжиной газетъ. Посл обда онъ не сказалъ ни съ кмъ ни слова и рано ушелъ въ свою редакцію, гд работалъ по ночамъ. Здсь его ожидалъ всевозможный комфортъ, если только самыя удобныя кресла, диваны, письменные столы и лампы могутъ доставлять комфортъ человку которому приходится прочитывать каждую ночь тридцать столбцовъ газеты или во всякомъ случа принять отвтственность за ихъ содержаніе.
Онъ мужественно услся за работу, во тотчасъ же увидалъ на стол письмо леди Карбери. Когда онъ не обдалъ дома, ему обыкновенно приносили письма доставленныя во время его отсутствія, въ его редакцію. Онъ хорошо зналъ почеркъ леди Карбери и былъ увренъ что въ этомъ письм заключалось ршеніе его участи. Онъ не ждалъ его въ этотъ день. Такая поспшность была даже не въ женскомъ характер. Онъ отодвинулъ отъ себя письмо и попробовалъ сосредоточить вниманіе на корректурномъ листк лежавшемъ предъ нимъ. Минутъ десять глаза его перебгали съ одной строчки на другую, но потомъ онъ замтилъ что вниманіе его было далеко отъ того что онъ читалъ. Онъ попробовалъ снова, но письмо не выходило у него изъ головы. Ему не хотлось распечатывать его, ему почему-то казалось что еще есть возможность спастись пока оно не распечатано. Онъ оставитъ его нераспечатаннымъ до завтра. Зачмъ оно здсь раньше срока? Однако онъ не въ силахъ былъ работать пока оно лежало предъ нимъ. ‘Я поставлю непремннымъ условіемъ чтобы мн никогда не видать ея сына,’ сказалъ онъ распечатывая письмо. Но вторая же фраза дала ему понять что онъ избавленъ отъ опасности.
Прочитавъ эту фразу, онъ остановился и положилъ письмо на столъ. Такъ она не влюблена въ него! Это было развязкой которую онъ никакъ не могъ признать естественной. Леди Карбери обнаружила свою любовь тысячью признаками. Какъ бы то ни было, но она теперь торжествуетъ. Женщина всегда торжествуетъ когда отказываетъ мущин, въ особенности въ извстные годы. Разгласитъ ли она свое торжество? Ему было бы очень непріятно еслибъ эта исторія сдлалась извстной между литераторами и вообще въ свт. Онъ избавился отъ опасности, но его теперешнее положеніе было не настолько пріятно чтобы вознаградить его за горечь его недавнихъ опасеній.
Онъ не могъ понять почему леди Карбери отказала ему. Онъ совсмъ забылъ объ ея сын. Прошло по крайней мр десять минутъ прежде чмъ онъ принялся опять за письмо. Она должно-быть дйствительно истерзана всмъ что вынесла, подумалъ онъ читая дальше. Онъ много слышалъ о сэръ-Патрик и хорошо зналъ что покойный генералъ не былъ агнцемъ. Я не сталъ бы терзать ее, подумалъ онъ. Когда же онъ прочелъ все письмо, ея самоотверженіе возбудило въ немъ такое восхищеніе что онъ готовъ былъ повторить свое предложеніе. ‘Тучи вмсто солнечнаго свта, грусть вмсто радости’, повторилъ онъ про себя.— Я сдлалъ бы для нея все что въ моихъ силахъ и помирился бы съ тучами и съ грустью.
Какъ бы то ни было, но это письмо избавило его отъ того гнетущаго чувства которое преслдовало его весь этотъ день. Мало-по-малу въ теченіе ночи онъ освоился съ своимъ освобожденіемъ и отказался отъ всякой мысли о повтореніи предложенія. Прежде чмъ уйти домой онъ написалъ леди Карбери нсколько словъ.
‘Да будетъ по-вашему. Надюсь что это не разстроитъ нашей дружбы.

‘Н. Б.’

Онъ послалъ эту записку со слугой, который въ отвтъ принесъ на его квартиру, за долго до его пробужденія, слдующія строки.
‘Нтъ, конечно нтъ. Я никогда не пророню ни слова объ этомъ.

‘М. K.’

Мистеръ Броунъ ршилъ что онъ выпутался изъ затрудненія очень удачно и что онъ всегда будетъ готовъ оказать леди Карбери всевозможныя дружескія услуги.

XII. Правленіе.

Въ пятницу 21го іюня члены правленія Южно-Центральной-Тихо-Океанской и Мексиканской дороги засдали въ своемъ собственномъ помщеніи за биржей, куда собирались каждую пятницу. Въ этотъ разъ вс члены были въ сбор, такъ какъ предсдатель имлъ сдлать важное заявленіе. Предсдалъ конечно самъ великій человкъ. При всей сложности и важности своей дятельности онъ никогда не пренебрегалъ желзною дорогой и никогда не передавалъ въ мене опытныя руки интересы довренные ему обществомъ. Кром мистера Мельмота присутствовали: лордъ Альфредъ, мистеръ Коэнлупъ, Поль Монтегю, лордъ Ниддердель и даже сэръ-Феликсъ Карбери. Сэръ-Феликсъ пришелъ потому что все еще не получилъ возможности торговать акціями, несмотря на то что собственными руками вручилъ мистеру Мельмоту цлую тысячу фунтовъ. Секретарь, мистеръ Майльзъ Грендолъ, конечно тоже присутствовалъ. Члены правленія обыкновенно собирались въ три и расходились въ четверть четвертаго. Лордъ Альфредъ и мистеръ Коэнлулъ садились одинъ по правую, другой по лвую руку предсдателя, дале садились Поль Монтегю и противъ него Майльзъ Грендолъ, ro въ этотъ разъ ихъ мста были заняты молодымъ лордомъ и молодымъ баронетомъ. Предсдатель съ двумя молодыми людьми, которые оба добивались чести имть его тестемъ, съ двумя близкими друзьями, лордомъ Альфредомъ и мистеромъ Коэнлупомъ, и съ Майльзомъ Грендоломъ, сыномъ лорда Альфреда, составляли кружокъ который можно было назвать счастливымъ семейнымъ кружкомъ. Одинъ Поль Монтегю былъ здсь лишнимъ. Онъ въ послднее время навлекъ на себя неудовольствіе предсдателя и выказалъ этимъ самую черную неблагодарность, такъ какъ никому изъ директоровъ не была предоставлена такая свобода дйствій съ акціями, какъ младшему члену фирмы Фискеръ, Монтегю и Монтегю.
Собраніе ожидало объясненія предсдателя. Лордъ Ниддердель и сэръ-Феликсъ полагали что это будетъ добровольнымъ изложеніемъ чувствъ и мыслей великаго человка съ цлью ознакомить директоровъ съ положеніемъ длъ. Но это предположеніе было можетъ-быть не совсмъ врно. Поль Монтегю въ одно изъ предшествовавшихъ засданій выразилъ нкоторыя сомннія и подозрнія, чмъ навлекъ на себя неудовольствіе предсдателя и вынудилъ у него ожидаемое объясненіе. Въ прошлое засданіе великій предсдатель старался быть непріятнымъ для Поля, видимо разчитывая запугать безпокойнаго директора и избавиться отъ требуемаго объясненія. Что можетъ быть непріятне для великаго человка занятаго великими длами какъ объяснять мелкія подробности этихъ длъ людямъ неспособнымъ понять ихъ? Но Монтегю не уступилъ. Онъ не имлъ намренія, говорилъ онъ, оспаривать коммерческій успхъ компаніи. Но онъ полагалъ — и былъ увренъ что другіе директора раздляли его мнніе — что имъ слдуетъ знать больше чмъ они знаютъ о положеніи длъ. Лордъ Альфредъ возразилъ на это что онъ вовсе не согласенъ со своимъ собратомъ директоромъ. ‘Если кто-нибудь изъ насъ не понимаетъ ддъ, это его собственная вина’, сказалъ мистеръ Коэнлупъ. Но Поль не хотлъ уступить, и было ршено что мистеръ Мельмотъ дастъ объясненіе.
Засданіе начиналось обыкновенно чтеніемъ протокола предшествовавшаго засданія. Читалъ всегда Майльзъ Грендолъ и предполагалось что протоколъ имъ же и составленъ. Но Монтегю открылъ что протоколы писались однимъ изъ служащихъ у Мельмота въ Абчрчъ-Лен, человкомъ никогда даже не присутствовавшимъ на собраніяхъ. Безпокойный директоръ спросилъ объ этомъ секретаря — нужно вспомнить что они оба были членами Медвжьяго Сада — и получилъ нсколько уклончивый отвтъ: ‘Множество дла, некогда, а онъ привыкъ къ этому, онъ для этого и нанятъ. Не самому же мн ломать голову надъ такимъ вздоромъ.’ Получивъ такой отвтъ, Монтегю сообщилъ его Ниддерделю и сэръ-Феликсу.
— Онъ не сумлъ бы писать протоколы еслибъ и захотлъ, сказалъ Ниддердель.— Я на вашемъ мст не сталъ бы докучать ему. Онъ получаетъ за это 500 фунтовъ въ годъ и еслибы вы знали сколько онъ долженъ, вы не старались бы лишить его послдняго.
Сэръ-Феликсъ не сказалъ Полю тоже ничего утшительнаго. Сэръ-Феликсъ ненавидлъ секретаря. Онъ поймалъ его въ карточныхъ плутняхъ и хотлъ обличить, но не ршился. Онъ сообщилъ это Долли Лонгестаффу и читатель можетъ-быть помнитъ каковъ былъ результатъ. Сэръ-Феликсъ оставилъ это дло безъ послдствій и продолжалъ попрежнему играть въ клуб. Мушка была замнена вистомъ, и сэръ-Феликсъ удовольствовался этимъ. Онъ все еще придумывалъ какое-нибудь страшное мщеніе для Грендола, но не чувствовалъ въ себ достаточно смлости чтобы противорчить ему въ правленіи. Съ тхъ поръ какъ онъ замтилъ его плутовство въ игр, онъ не говорилъ съ нимъ ни о чемъ кром картъ.
Въ этотъ разъ собраніе началось какъ обыкновенно. Майльзъ прочелъ краткій отчетъ, запинаясь чуть не на каждомъ слов и такъ невнятно что еслибы въ этомъ протокол и было что-нибудь понятное, никто не понялъ бы ничего.
— Джентльмены, спросилъ затмъ Мельмотъ со своею обычною поспшностью,— угодно вамъ чтобъ я подписалъ протоколъ?
Поль хотлъ встать чтобы заявить что ему это вовсе не угодно, но прежде чмъ онъ усплъ открыть ротъ, Мельмотъ подмахнулъ свое имя и заговорилъ съ Коэнлупомъ.
Мельмотъ однако замтилъ его намреніе. Каковы бы ни были его недостатки въ другихъ отношеніяхъ, онъ обладалъ зоркимъ зрніемъ и чуткимъ слухомъ. Онъ зналъ какъ трудно одному идти противъ пяти или шести, а молодому человку противъ старшихъ. Ниддердель развлекался тмъ что бросалъ бумажными шариками въ сэръ-Феликса. Майльзъ Грендолъ сидлъ уткнувшись въ порученную ему книгу отчетовъ. Лордъ Альфредъ сидлъ откинувшись на спинку кресла, засунувъ руку за жилетъ и стараясь казаться образцовымъ директоромъ. Онъ имлъ видъ человка аристократичнаго, респектабельнаго и почти коммерческаго. Въ правленіи онъ открывалъ ротъ только въ тхъ случаяхъ когда его вызывали подтвердить что Мельмотъ правъ, и Мельмотъ полагалъ что этотъ человкъ вполн заслуживалъ вознагражденія. Разговоръ предсдателя съ Коэнлупомъ продолжался минуты дв. Затмъ Поль оперся обими руками о столъ, намреваясь встать чтобы предложить какой-то затруднительный вопросъ, но Мельмотъ замтилъ это и былъ уже на ногахъ прежде чмъ Поль усплъ подняться.
— Джентльмены, началъ Мельмотъ,— я думаю воспользоваться этимъ случаемъ чтобы сказать вамъ нсколько словъ о длахъ компаніи.
Но вмсто того чтобы продолжать, онъ слъ опять и началъ перелистывать какія-то пыльныя книги, перешептываясь время отъ времени съ Коэнлупомъ. Лордъ Альфредъ сидлъ все въ томъ же положеніи. Ниддердель и Карбери перебрасывались бумажными шариками. Поль сидлъ внимательно слушая или лучше сказать готовясь внимательно слушать. Такъ какъ предсдатель уже всталъ и заговорилъ, то Поль считалъ себя обязаннымъ молчать. Когда ораторъ овладетъ, словомъ, другіе должны ждать, если даже онъ слишкомъ медлитъ со своими справками и шепчется съ сосдомъ. А предсдатель иметъ больше правъ на вниманіе чмъ всякій другой членъ. Поль понималъ все это и молча ждалъ. Мельмотъ и Коэнлупъ повидимому имли сказать другъ другу очень много. Коэнлупъ никогда прежде не обнаруживалъ такой многорчивости какъ въ этотъ разъ.
Ниддердель не понималъ что длалось вокругъ него. Онъ просидлъ здсь уже двадцать минутъ и утомившись своимъ занятіемъ, такъ какъ вс его попытки попасть шарикомъ въ носъ Карбери были неудачны, внезапно вспомнилъ что Медвжій Садъ былъ уже открытъ. Ниддердель не былъ почитателемъ личностей и уже усплъ преодолть страхъ который сначала внушала ему эта торжественная комната съ большимъ столомъ.
— Надюсь что все нужное уже сказано? спросилъ онъ глядя на Мельмота.
— Вы кажется торопитесь куда-то, милордъ, сказалъ Мельмотъ.— Лордъ Альфредъ тоже общалъ быть въ другомъ мст и потому не лучше ли намъ отложить дло до слдующаго собранія?
— Я не могу допустить этого, заявилъ Поль Монтегю.
— Я полагаю что мы должны поступить въ этомъ случа по желанію большинства, сказалъ Мельмотъ.
— Я переговорилъ кое о чемъ съ нашимъ другомъ и предсдателемъ, вмшался Коэнлупъ,— и мн кажется что въ настоящее время не совсмъ удобно разсуждать о подробностяхъ дла.
— Я надюсь, милорды и джентльмены, что вы довряете мн, сказалъ Мельмотъ.
Лордъ Альфредъ наклонился къ столу и пробормоталъ что-то такое что должно было означать полнйшее довріе.
— Слушайте, слушайте, сказалъ Коэнлупъ.
— Прекрасно, сказалъ Ниддердель,— продолжайте.
И онъ выстрлилъ опять въ носъ сэръ-Феликса и въ этотъ разъ съ большимъ успхомъ чмъ прежде.
— Надюсь, продолжалъ предсдатель,— что мой молодой другъ сэръ-Феликсъ не сомнвается ни въ моей искренности, ни въ моихъ способностяхъ.
— О, нтъ, нисколько, отвчалъ сэръ-Феликсъ польщенный, этимъ дружескимъ обращеніемъ.
Онъ пришелъ въ собраніе для своихъ собственныхъ цлей и готовъ былъ поддерживать предсдателя въ чемъ бы то ни было.
— Милорды и джентльмены, продолжалъ Мельмотъ,— я въ восторг отъ такого доврія. Если я въ чемъ-нибудь опытенъ, то это въ коммерческихъ длахъ. И я могу сказать вамъ что мы преуспваемъ. Я не знаю другаго примра такого быстраго преуспванія коммерческой компаніи. Мн кажется что нашъ другъ мистеръ Монтегю долженъ бы былъ знать это по личному опыту не хуже всякаго другаго.
— Что вы хотите сказать этимъ, мистеръ Мельмотъ? спросилъ Поль.
— Что я хочу сказать? Конечно ничего унизительнаго для васъ, сэръ. Ваша фирма въ Санъ-Франциско, сэръ, знаетъ очень хорошо какъ идутъ дла по эту сторону Океана. Вы конечно переписываетесь съ мистеромъ Фискеромъ. Спросите его. Телеграфъ къ вашимъ услугамъ, сэръ. Однако я долженъ предупредить васъ, милорды и джентльмены, что въ подобныхъ длахъ необходимо соблюдать крайнюю осторожность и скрытность. Что же касается акціонеровъ, я полагаю что подробное объясненіе должно быть отложено на нкоторое время, и надюсь что большинство собранія согласится со мною. (Мистеръ Мельмотъ говорилъ не совсмъ свободно, но освоившись со своею ролью онъ умлъ выражаться такъ что присутствовавшіе понимали что именно онъ хотлъ сказать.) Я предлагаю отложить объясненіе до слдующаго собранія, прибавилъ онъ.
— Я поддерживаю это предложеніе, сказалъ лордъ Альфредъ не перемняя позы.
— Я надялся получить объясненіе, сказалъ Монтегю.
— Вы получили объясненіе, отвчалъ Коэнлупъ.
— Я хочу вотировать мое предложеніе, сказалъ предсдатель.
— А я хочу вотировать мое предложеніе, сказалъ Поль ршившись не уступать безъ протеста.
— Никто не поддержитъ васъ, сказалъ Коэнлупъ.
— Почему вы это знаете заране? возразилъ мятежный директоръ.— Я попрошу лорда Ниддерделя поддержать меня и надюсь что онъ не откажется когда выслушаетъ мои доводы.
— О, избавьте меня! Почему вы выбрали именно меня? Вы знаете что я тороплюсь въ другое мсто.
— Во всякомъ случа я требую права сказать нсколько словъ.— Я не говорю что вс дйствія нашей компаніи должны быть гласными.
— Вы погубили бы этимъ все дло, сказалъ Коэнлупъ.
— Можетъ-быть его и слдовало бы погубить. Но я не говорю этого. Я говорю только что засдая здсь въ качеств директоровъ, отъ которыхъ публика потребуетъ отчета, мы должны знать какъ идутъ дла. Мы должны знать гд находятся акціи. Я напримръ даже не знаю сколько ихъ выпущено.
— Чрезъ ваши руки прошло столько акцій что вы должны были бы знать о нихъ кое-что, сказалъ Мельмотъ.
Поль Монтегю покраснлъ до ушей.
— Я во всякомъ случа началъ тмъ что положилъ въ дло большую для меня сумму, сказалъ онъ.
— Объ этомъ я ничего не знаю, сказалъ Мельмотъ.— Если у васъ и есть акціи, он выпущены въ Санъ-Франциско, а не здсь.
— Я не взялъ ничего лишняго, возразилъ Поль.— Напротивъ, сумма выданныхъ мн акцій значительно меньше суммы которую я внесъ. Но я не хотлъ говорить о своихъ собственныхъ интересахъ.
— А вамъ показалось что вы о нихъ-то и хотите говорить, замтилъ Коэнлулъ.
— Я такъ далекъ отъ этого что готовъ подвергнуться весьма вроятному риску лишиться всего что у меня есть. Я ршился узнать во что бы то ни стало что длается съ акціями или объявить всему свту что я, одинъ изъ директоровъ компаніи, ршительно ничего не знаю объ этомъ. Я не избавлю себя этимъ конечно отъ дальнйшей отвтственности, но я намренъ поступать впредь какъ предписываетъ мн моя совсть.
— Мистеръ Монтегю сдлалъ бы лучше еслибъ отказался отъ участія въ компаніи, сказалъ Мельмотъ.— Это можно сдлать безъ всякаго затрудненія.
— Боюсь что я такъ связанъ съ Фискеромъ и Монтегю что этого нельзя будетъ сдлать безъ затрудненія.
— Безъ малйшаго затрудненія, продолжалъ предсдатель.— Вамъ стоитъ только напечатать вашъ отказъ въ газетахъ, и дло будетъ кончено. А я имю въ виду, джентльмены, предложить вамъ новаго собрата. Когда я назову вамъ джентльмена лично извстнаго многимъ изъ васъ и пользующагося во всей Англіи репутаціей человка честнаго, дловаго и богатаго, человка справедливо почитаемаго всми партіями въ Англіи, когда я назову вамъ мистера Лонгестаффа изъ Кавершама….
— Долли или старшаго? спросилъ Ниддердель.
— Я разумю мистера Адольфуса Лонгестаффа старшаго. Я увренъ что вы вс будете рады принять его въ число директоровъ. Я думалъ увеличить наше число этимъ новымъ членомъ, но такъ какъ мистеръ Монтегю повидимому ршился покинуть насъ, и поврьте что никто не будетъ жалть о потер его услугъ такъ какъ я,— я сочту своею пріятною обязанностью предложить его мсто мистеру Адольфусу Лонгестаффу старшему, эсквайру изъ Кавершама. Если же мистеръ Монтегю передумаетъ и останется съ нами,— и я отъ души желаю чтобъ это случилось,— то я предложу увеличить число директоровъ и предложить новую ваканцію мистеру Лонгестаффу.
Эту рчь предсдатель произнесъ чрезвычайно бгло и кончивъ тотчасъ же всталъ чтобы показать что засданіе на этотъ разъ кончено.
Поль подошелъ къ нему и взявъ его за рукавъ выразилъ желаніе поговорить съ нимъ.
— Къ вашимъ услугамъ, отвчалъ великій человкъ кланяясь.
— Карбери, сказалъ онъ оглянувшись на молодаго человка съ любезною улыбкой,— если вы не торопитесь, подождите немного. Мн нужно сказать вамъ пару словъ. Итакъ, чмъ могу служить вамъ, мистеръ Монтегю?
Поль заговорилъ и хотлъ повторить то же самое что уже было имъ ясно высказано за столомъ. Но Мельмотъ прервалъ его и далеко не такъ учтиво какъ длалъ это на своемъ предсдательскомъ кресл.
— Вы опять о томъ же, мистеръ Монтегю. Вы кажется считаете себя опытне меня.
— Вовсе нтъ, мистеръ Мельмотъ.
— А я полагаю что я знаю больше васъ. Каждый изъ насъ можетъ-быть правъ. Но такъ какъ я не намренъ уступать вамъ, то чмъ меньше мы будемъ говорить объ этомъ, тмъ лучше. Не можетъ быть чтобы вы сдлали свою угрозу серіозно, потому что въ такомъ случа вы огласили бы вещи сообщенныя вамъ секретно, а это противно правиламъ джентльмена. Но пока вы идете противъ меня я не могу помочь вамъ. Итакъ прощайте.
И не дожидаясь возраженій онъ удалился въ, комнату надъ дверью которой была надпись ‘частная’ и считавшуюся собственностью предсдателя. Онъ затворилъ за собою дверь, но чрезъ нсколько минутъ высунулъ голову и знакомъ позвалъ къ себ сэръ-Феликса Карбери. Ниддердель ушелъ. Лордъ Альфредъ съ сыномъ были уже на лстниц. Коэнлупъ былъ занятъ съ клеркомъ Мельмота книгой отчетовъ. Поль Монтегю, видя себя одинокимъ, медленно вышелъ на улицу.
Сэръ-Феликсъ пришелъ въ правленіе съ намреніемъ заявить предсдателю что такъ какъ онъ заплатилъ тысячу фунтовъ, то желалъ бы получить нсколько акцій для начала. Онъ дйствительно былъ въ это время безъ денегъ, онъ растратилъ и проигралъ въ карты даже вс расписки имвшія какое-нибудь значеніе. У него остался только полный бумажникъ расписокъ Майльза Грендола, но въ Медвжьемъ Саду ршено было не навязывать этихъ расписокъ никому кром самого Грендола, что отняло у игры значительную часть ея прелести. Кром того онъ въ послднее время былъ самъ вынужденъ дать небольшой вексель и при этомъ много толковалъ о своихъ акціяхъ. Положеніе его было дйствительно тяжелое. Онъ отдалъ Мельмоту тысячу фунтовъ чистыми деньгами, что казалось ему съ его стороны коммерческимъ подвигомъ. Онъ самъ едва врилъ что могъ заплатить кому-нибудь чистыми деньгами тысячу фунтовъ. Но онъ сдлалъ это въ надежд имть постоянный и врный доходъ. Онъ полагалъ что въ качеств директора онъ будетъ всегда въ прав покупать акціи по номинальной цн и продавать ихъ съ барышомъ и разчитывалъ получать отъ пятнадцати до двадцати процентовъ. Весь трудъ его будетъ состоять въ томъ что онъ будетъ покупать и продавать, думалъ онъ. Онъ слышалъ что лордъ Альфредъ велъ такую торговлю въ небольшихъ размрахъ, а Мельмотъ въ громадныхъ. Но для того чтобъ и онъ могъ послдовать ихъ примру ему нужно было получить что-то отъ Мельмота, онъ самъ не зналъ хорошенько что именно. Мельмотъ, казалось ему, не имлъ намренія прижимать его. Что же касается риска, можно ли было считать въ опасности деньги довренныя Мельмоту?
— Я очень радъ видть васъ здсь, сказалъ Мельмотъ, дружески пожимая ему руку.— Посщайте собранія аккуратно и увидите что вы будете вознаграждены за вашъ трудъ. Необходимо вникать въ дла. Вамъ слдовало бы приходить сюда каждую пятницу.
— Я буду, сказалъ баронетъ.
— И заходите иногда ко мн въ Абчрчъ-Ленъ. Тамъ мн удобне познакомить васъ съ ходомъ длъ чмъ здсь. Эти собранія не боле какъ пустая формальность, вы сами это видите.
— О, да, я вижу это.
— Мы принуждены длать это для такихъ господъ какъ этотъ Монтегю. Онъ кажется вашъ пріятель?
— Не особенно близкій. Онъ другъ одного моего родственника и знакомъ съ моею матерью и сестрой. Но я не друженъ съ нимъ.
— Ему придется убраться отсюда если онъ будетъ длать намъ непріятности. Это врно. Но не будемъ говорить о немъ теперь. Передала вамъ ваша матушка что я сказалъ ей?
— Нтъ, она не передавала мн ничего, мистеръ Мельмотъ, отвчалъ сэръ-Феликсъ съ изумленіемъ.
— Я говорилъ съ ней о васъ и думалъ что она передастъ вамъ мои слова. Ваша исторія съ Мери конечно вздоръ, вы сами это знаете. (Сэръ-Феликсъ взглянулъ въ лицо великому человку. Оно не было свирпо, но въ глазахъ внезапно появилось выраженіе твердой ршимости, знакомое всмъ кто зналъ его. Сэръ-Феликсъ замтилъ такое же выраженіе на его лиц когда онъ усмирялъ мятежнаго директора.) Вы сами это понимаете, не правда ли? (Сэръ-Феликсъ продолжалъ смотрть на него молча.) Все это страшный вздоръ. У васъ нтъ мднаго гроша. Вы живете на счетъ вашей матери, и я опасаюсь что ей это не легко. И какъ могло придти вамъ въ голову что я отдамъ свою дочь за васъ? (Сэръ-Феликсъ продолжалъ смотрть на него, не смя возражать. Но когда Мельмотъ сказалъ что у него нтъ ни гроша, онъ вспомнилъ о своей тысяч фунтовъ лежавшей въ карман Мельмота.) Вы баронетъ, но это все что вы можете сказать въ свою пользу. Карберійское имніе принадлежитъ вашему дальнему родственнику, который можетъ оставить его мн, если захочетъ, и который не много старше васъ.
— Что вы, мистеръ Мельмотъ! Онъ гораздо старше меня!
— Будь онъ ровесникъ Адама, это не составило бы разницы. Вы сами знаете что все это вздоръ и что вы должны отказаться отъ вашей зати. (При этихъ словахъ взглядъ великаго человка сдлался строже.) Вы слышите что я говорю? Она выйдетъ замужъ за лорда Ниддерделя. Она была помолвлена съ нимъ прежде чмъ вы узнали ее. Чего вы добиваетесь?
У сэръ-Феликса не хватило мужества сказать что онъ добивается жениться на двушк которую любитъ. Но такъ какъ Мельмотъ ждалъ отвта, онъ долженъ былъ сказать что-нибудь.
— Это старая исторія, сказалъ онъ.
— Именно такъ, это старая исторія. Вамъ нужны мои деньги, а ей хочется выйти за васъ только потому что ей велятъ выйти за другаго. Вы желаете пріобрсти средства къ жизни. Не правда ли? Говорите прямо. Когда мы поймемъ другъ друга я дамъ вамъ возможность пріобртать деньги.
— Мои средства дйствительно не особенно хороши, сказалъ Феликсъ.
— Такъ плохи что хуже и найти трудно. Такъ вотъ что. Вы дадите мн письменное общаніе что оставите въ поко Мери, а я дамъ вамъ возможность жить не нуждаясь.
— Письменное общаніе!
— Да, письменное общаніе. Я вознагражу васъ. Я дамъ вамъ возможность пріобртать посредствомъ торговли акціями столько денегъ что вы будете въ состояніи жениться на всякой другой двушк которая вамъ понравится или жить въ довольств холостымъ, что по моему лучше.
Надъ этимъ предложеніемъ стоило подумать. Бракъ самъ по себ представлялъ мало привлекательнаго для сэръ-Феликса Карбери. Нсколько лошадей въ Лейтон, Рби Ргльсъ или какая-нибудь другая красавица и Медвжій Садъ боле соотвтствовали его вкусу. Притомъ онъ опасался что женившись на Мери онъ дйствительно навяжетъ себ на шею жену безъ состоянія. Мери предлагала воспользоваться деньгами переведенными на ея имя, но Мери могла ошибаться, а можетъ-быть и обманывала. Еслибъ онъ былъ увренъ что Мельмотъ дйствительно доставитъ ему хорошія средства къ жизни, потеря Мери не разбила бы его сердца. Но Мельмотъ можетъ-быть тоже обманывалъ.
— Прежде чмъ я отвчу на это, мистеръ Мельмотъ, сказалъ онъ,— не можете ли вы выдать мн мои акціи?
— Какія акціи?
И строгій взглядъ сдлался еще строже.
— Разв вы не знаете? Я отдалъ вамъ тысячу фунтовъ и долженъ получить на эти деньги десять акцій.
— Вы должны заявить объ этомъ въ надлежащій день и въ надлежащемъ мст.
— Въ какой же день?
— Для этого назначено двадцатое число каждаго мсяца. (Лицо сэръ-Феликса вытянулось, потому что въ этотъ день было уже двадцать первое число.) Но для чего вы спрашиваете объ этомъ? Не нужно ли вамъ немного денегъ?
— Да, деньги мн нужны, отвчалъ сэръ-Феликсъ.— У меня много денегъ въ долгахъ, но ихъ такъ трудно получить.
— Я заключаю изъ вашихъ словъ что вы играете, сказалъ Мельмотъ.— Неужели вы думаете что я отдамъ свою дочь за игрока?
— Ниддердель играетъ не меньше меня.
— Но у Ниддерделя есть имніе, которое ни онъ, ни отецъ его не могутъ промотать. Но не будьте такъ безразсудны чтобы спорить со мной. Вы ничего этимъ не выиграете. Если вы напишите теперь письмо….
— Къ Мери?
— Вовсе не къ Мери. Ко мн, и она никогда не увидитъ этого письма. Если вы напишете что я скажу вамъ, я возьму васъ подъ свое покровительство и сдлаю изъ васъ человка. И если вы нуждаетесь въ настоящее время въ деньгахъ, я дамъ сотни дв фунтовъ прежде чмъ вы уйдете отсюда. Но даю вамъ слово джентльмена что если моя дочь выйдетъ за васъ, вы не получите ни одного шиллинга. Я немедленно сдлаю завщаніе и откажу все свое состояніе госпиталю Сенъ-Джорджа. Я это твердо ршилъ.
— А не можете ли вы устроить чтобъ я получилъ акціи раньше двадцатаго?
— Постараюсь. Я можетъ-быть уступлю вамъ нсколько моихъ собственныхъ акцій. Во всякомъ случа я берусь заботиться чтобы вы не нуждались въ деньгахъ.
Условія были такъ соблазнительны что сэръ-Феликсъ согласился написать требуемое письмо. Мельмотъ самъ диктовалъ и читатель долженъ прочесть его.
‘Милостивый государь,— Принявъ во вниманіе сдланныя мн вами предложенія и убдившись что задуманный мною бракъ былъ бы непріятенъ родителямъ молодой особы и навлекъ бы на дочь отцовское проклятіе, я общаю не возобновлять моего предложенія и разъ навсегда отказаться отъ миссъ Мельмотъ.
‘Имю честь быть, милостивый государь, вашимъ покорнйшимъ слугою

‘Феликсъ Карбери.

‘Августусу Мельмоту, эсквайру,
‘ Гросвеноръ-Скверъ.’
Письмо было помчено двадцать первымъ числомъ іюля и написано на листк бумаги съ печатнымъ бланкомъ правленія Южно-Центральной дороги.
— Вы дадите мн двсти фунтовъ, мистеръ Мельмотъ?
Финансистъ поколебался съ минуту, однако далъ чекъ на общанную сумму.
— И вы постараетесь чтобъ я получилъ мои акціи?
— Зайдите ко мн въ Абчрчъ-Ленъ.
Сэръ-Феликсъ общалъ зайти.
На пути въ Медвжій Садъ баронетъ чувствовалъ нкоторое недовольство собою. Какъ ни мало зналъ онъ объ обязанностяхъ джентльмена, какъ ни равнодушенъ былъ къ чувствамъ другихъ, онъ стыдился своего поступка. Онъ поступилъ относительно двушки безсовстно. Да же онъ сознавалъ это, сознавалъ такъ ясно что утшалъ себя мыслію что письмо не помшаетъ ему бжать съ ней если онъ признаетъ это выгоднымъ.
Въ эту ночь онъ опять игралъ въ Медвжьемъ Саду и проигралъ большую часть денегъ полученныхъ отъ Мельмота. Всего онъ проигралъ боле двухсотъ фунтовъ, но замтивъ что наличныя деньги быстро исчезаютъ, онъ началъ выдавать расписки.

XIII. Затрудненія Поля Монтегю.

Кром затрудненій въ правленіи Мексиканской дороги, у Поля Монтегю были и другія. Прошло боле двухъ недль съ тхъ поръ какъ онъ возилъ мистрисъ Гртль въ театръ, а она все еще жила на той же квартир. Онъ видлъ ее съ тхъ поръ два раза, въ первый разъ на другой день посл театра и въ этотъ разъ она не сказала ему ничего объ ихъ помолвк, потомъ дня три или четыре спустя и это второе свиданіе было не совсмъ пріятно. Она плакала и горячилась. Она отстаивала то что называла своими правами и укоряла его въ измн. Разв онъ не общалъ жениться на ней? Разв его поведеніе относительно ея, даже въ ея послдній пріздъ въ Лондонъ, не было подтвержденіемъ этого общанія? Затмъ она смягчилась и перешла къ просьбамъ. Еслибъ она не разгорячилась сначала, онъ можетъ-быть сдался бы на ея просьбы. Но теперь онъ чувствовалъ что всякая участь лучше женитьбы по принужденію. Ея слезы и мольбы тмъ не мене глубоко тронули его. Его прежнія общанія были очень опредленны. Онъ любилъ ее и былъ любимъ ею. И она была привлекательна. Самая ярость бури придала еще больше прелести солнечному свту. Она сла на низкій стулъ у его ногъ и казалось не было возможности оторвать ее отъ него. Она подняла на него глаза и онъ не могъ не обнять ея. Затмъ она залилась страстными слезами и онъ опять заключилъ ее въ свои объятія. Какъ онъ вырвался отъ нея, онъ самъ не зналъ, но помнилъ что общалъ быть у нея не позже какъ чрезъ два дня.
Въ день назначенный для свиданія, онъ написалъ ей извинительное письмо. Его вызывали по дламъ въ Ливерпуль и онъ вынужденъ отложить свиданіе до возвращенія, писалъ онъ. Дло касалось великой Американской дороги, объяснялъ онъ, и было такъ важно что не терпло отлагательства. Отчасти это было справедливо. Онъ переписывался съ однимъ ливерпульскимъ джентльменомъ, съ которымъ познакомился на обратномъ пути въ Англію, посл того какъ сдлался невольно членомъ фирмы Фискеръ, Монтегю и Монтегю. Онъ доврялъ этому джентльмену и совтовался съ нимъ, и джентльменъ, по имени Рамсботтомъ, пригласилъ его пріхать въ Ливерпуль. Монтегю побывалъ у него и его образъ дйствій въ правленіи былъ слдствіемъ полученныхъ совтовъ. Но очень возможно что опасеніе предстоявшаго свиданія съ мистрисъ Гртль было одною изъ причинъ побудившихъ его принять приглашеніе мистера Рамсботтома.
Въ Ливерпул онъ узналъ кое-что о мистрисъ Гртль, хотя нельзя сказать чтобы свднія которыя онъ получилъ могли назваться достоврными. Мистрисъ Гртль, высадившись въ Ливерпул, была въ контор мистера Рамсботтома и освдомлялась о Пол и мистеру Рамсботтому показалось что справка эта угрожала Полю опасностью. Онъ поговорилъ съ однимъ изъ спутниковъ мистрисъ Гртль, и этотъ человкъ выразилъ о ней мнніе что она странная особа. ‘На пароход мы вс ршили что она одна изъ красивйшихъ женщинъ, но что въ характер ея есть черты дикой кошки.’ Затмъ мистеръ Рамсботтомъ спросилъ: правда ли что она вдова? ‘На пароход былъ человкъ изъ Канзаса’, отвчали ему, ‘который зналъ одного Гртля разошедшагося со своею женой. Этотъ Гртль еще живъ. Носились слухи что онъ и жена его дрались на дуэли и посл этого разстались.’ Вотъ что сообщилъ Полю мистеръ Рамсботтомъ, слышавшій кое-что о мистрисъ Гртль въ связи съ его именемъ въ начал ихъ знакомства. Его совтъ насчетъ желзной дороги былъ очень простъ и ясенъ, и таковъ какой далъ бы всякій честный человкъ, но совтъ этотъ могъ быть сообщенъ письменно. Свднія же о мистрисъ Гртль могли быть переданы только устно и можетъ-быть это-то и было причиной полученнаго Полемъ приглашенія.
— Такъ какъ она справлялась о васъ, то вамъ можетъ-быть полезно это знать, сказалъ ему его другъ.
Поль поблагодарилъ его, но не ршился разказать ему о своихъ затрудненіяхъ.
Въ томъ что онъ узналъ было много непріятнаго, но было также и утшеніе. Въ минуты когда онъ находился подъ ея смягчающимъ вліяніемъ онъ сомнвался правъ ли онъ былъ, написавъ ей письмо, которымъ взялъ назадъ вс свои общанія. Когда она говорила ему о его несправедливости и о своей любви къ нему, о его общаніяхъ и о его прежней преданности, когда она увряла его что пожертвовала для него всмъ, когда она обнимала его и глядла ему въ глаза, онъ едва удерживался чтобы не уступить ей. Но когда она обнаруживала то что ея дорожный спутникъ назвалъ чертами дикой кошки и когда вырвавшись отъ нея онъ вспоминалъ о Гетт Карбери, онъ твердо ршалъ что мистрисъ Гртль никогда не будетъ его женой. Онъ сознавалъ какъ трудно ему будетъ выпутаться изъ своего положенія. Но если мистеръ Гртль былъ дйствительно живъ, онъ могъ воспользоваться этимъ фактомъ. Дуэль тоже, если этотъ слухъ былъ справедливъ, была достаточною причиной чтобъ отказаться отъ женитьбы. Увренность въ справедливости этихъ слуховъ оправдала бы его по крайней мр въ его собственныхъ глазахъ и дала бы ему право отказаться отъ исполненія своего общанія не считая себя низкимъ измнникомъ.
Какъ бы то ни было, но онъ долженъ ршиться наконецъ на какой-нибудь опредленный образъ дйствій, думалъ онъ. Она должна узнать правду. Если онъ ршится бросить ее на томъ основаніи что въ характер ея были черты дикой кошки, онъ долженъ будетъ сказать это ей прямо. Малодушно было бы отступать предъ кошачьими когтями. Онъ предвидлъ что ему придется вывести тяжелое испытаніе быть зацарапаннымъ до полусмерти. Но сдлавъ то что онъ сдлалъ, онъ считалъ себя даже не въ прав избгать такого наказанія. Ему придется сказать ей прямо въ глаза что онъ недоволенъ ея прошлымъ и поэтому отказывается отъ женитьбы на ней. Онъ, конечно, могъ бы написать ей, но если она пригласитъ его для личнаго объясненія, онъ не сочтетъ себя въ прав не пойти къ ней. Его несчастіе, а также и вина его были въ томъ что онъ полюбилъ дикую кошку.
Но хорошо было бы прежде чмъ пойти къ ней добыть какое-нибудь свдніе которое было бы достоврвымъ свидтельствомъ противъ нея. Онъ возвратился въ пятницу утромъ предъ засданіемъ правленія, но умъ его былъ боле занятъ его затрудненіями съ мистрисъ Гртль, чмъ предстоявшимъ нападеніемъ на Мельмота. Еслибъ ему удалось отыскать ея дорожнаго спутника съ которымъ говорилъ мистеръ Рамсботтомъ, онъ вывдалъ бы что-нибудь. Мужа ея звали Карадокъ Карсонъ Гртль. Если кто-нибудь видлъ этого Гртля въ Канзас въ теченіе двухъ послднихъ лтъ, это было бы достаточнымъ свидтельствомъ. Дуэль трудно было доказать, и еслибы даже удалось, этотъ фактъ еще не давалъ ему положительнаго права взять назадъ свои общанія. Но до него дошелъ также слухъ что она застрлила кого-то въ Орегон. Нтъ ли возможности узнать справедливо ли это? Во всякомъ случа если что-нибудь изъ того что онъ слышалъ о ней было справедливо, онъ могъ считать себя правымъ.
Но роль обличителя была ему противна. Какъ возьмется онъ за такое дло посл того какъ онъ держалъ эту женщину въ своихъ объятіяхъ. И въ то самое время когда онъ будетъ тайно наводить справки о ней, ему можетъ-быть опять придется обнимать ее. Не честне ли было бы объясниться съ ней прямо? Онъ могъ бы сказать ей: я слышалъ что ваше поведеніе относительно вашего мужа было, употребляя самое умренное выраженіе, эксцентричнымъ поведеніемъ, что вы даже имли дуэль съ нимъ. Я не могу жениться на женщин которая дралась на дуэли и еще съ своимъ мужемъ. Я слышалъ также что вы застрлили какого-то джентльмена въ Орегон. Джентльменъ можетъ-быть заслуживалъ быть застрленнымъ, но такой поступокъ со стороны женщины кажется мн столь ужаснымъ что и по этой причин я долженъ отказаться отъ женитьбы на васъ. Я слышалъ также что мистера Гртля видли въ недавнее время живымъ, тогда какъ вы говорили мн что онъ умеръ. Вы конечно могли быть сами обмануты. Но такъ какъ я не сдлалъ бы вамъ предложенія, еслибы зналъ правду, то я и теперь считаю себя въ прав отказаться отъ общанія основаннаго на недоразумніи. Трудно было бы конечно высказать ей все это такъ прямо, но онъ могъ бы сдлать это мало-по-малу, еслибы только покусившись на это не подвергнулся участи орегонскаго джентльмена. Во всякомъ случа онъ скажетъ ей на какомъ основаніи считаетъ себя свободнымъ и вытерпитъ послдствія. Таково было ршеніе которое онъ принялъ на пути изъ Ливерпуля, и ршеніе это было у него на душ когда онъ всталъ въ правленіи чтобы напасть безъ всякой поддержки на Мельмота.
По окончаніи засданія онъ также отправился въ Медвжій Садъ. Самымъ тяжелымъ слдствіемъ его сношеній съ правленіемъ было можетъ-быть сознаніе что онъ тратитъ деньги которыхъ у него не было бы еслибы не существовало правленія. Его попрекнули этимъ въ засданіи и онъ привелъ въ свое оправданіе то что онъ положилъ свой капиталъ въ предпріятіе. Но онъ сознавалъ что деньги которыя онъ тратилъ доставались ему неправильно и что если у него потребуютъ отчетъ, онъ не въ состояніи будетъ дать такой отчетъ который вс могли бы признать яснымъ и удовлетворительнымъ. Тмъ не мене онъ проводилъ много времени въ Медвжьемъ Саду и всегда обдалъ тамъ когда не былъ приглашенъ въ другое мсто. Въ этотъ день онъ принялъ приглашеніе Ниддерделя обдать вмст.
— Что заставило васъ такъ разсвирпть сегодня на стараго Мельмота? спросилъ молодой лордъ.
— Я вовсе не желалъ казаться свирпымъ. Но я думаю что если мы называемся директорами, мы должны знать положеніе длъ.
— Я самъ это думаю, хотя я мало смыслю въ этомъ. Я никакъ не могу понять для чего они сдлали меня директоромъ.
— Потому что вы лордъ, отвчалъ Поль прямо.
— А вдь это можетъ-быть и правда. Но какую пользу могу я принести имъ? Не думаютъ же они что я смыслю что-нибудь въ длахъ. Правда, я членъ парламента, но я рдко бываю тамъ кром тхъ случаевъ когда меня зовутъ вотировать. Всякій знаетъ что я тамъ поневол. Родитель сказалъ что я долженъ быть членомъ и я сдлался членомъ.
— Носятся слухи что есть нчто между вами и дочерью Мельмота.
— Такъ что же? Что общаго между такимъ дломъ и правленіемъ желзной дороги? И для чего попалъ туда Карбери? И что странне всего, старый Грендолъ тоже директоръ. Я человкъ безденежный, что же касается Грендола и Карбери, во всемъ Лондон нтъ человка безнадежне ихъ въ денежномъ отношеніи. Я много думалъ объ этомъ и никакъ не могу понять ихъ цль.
— Я тоже думалъ объ этомъ, сказалъ Поль.
— Я полагаю что Мельмоту можно доврять вполн? спросилъ Ниддердель.
Монтегю затруднялся отвтить на этотъ вопросъ. Могъ ли онъ высказать свои подозрнія насчетъ Мельмота человку считавшемуся однимъ изъ искателей руки его дочери?
— Вы можете говорить со мной прямо, сказалъ Ниддердель подмигивая.
— Мн нечего сказать. Говорятъ что онъ самый богатый человкъ въ свт.
— Онъ живетъ какъ милліонеръ.
— Можетъ-быть это и правда, но мн кажется что никто ничего не знаетъ о немъ наврное.
Оставшись одинъ Ниддердель задумался. Что если онъ женится на дочери Мельмота изъ-за ея денегъ и потомъ окажется что у нея ихъ нтъ?
Немного позже онъ пригласилъ Монтегю пойти въ карточную комнату. Карбери, Граеслокъ и Доли Лонгестаффъ уже ждутъ насъ, сказалъ онъ. Но Поль отказался. Онъ былъ слишкомъ озабоченъ чтобъ играть.— Если вы не хотите играть съ Майльзомъ, его тамъ нтъ, сказалъ Ниддердель.
— Майльзъ не помшалъ бы мн ни мало, отвчалъ Монтегю.
— И мн тоже. Конечно не платить долги очень дурно. Но я самъ долженъ Богъ знаетъ скалько содержателю лошадей въ Лейчестер и съ моей стороны это еще хуе.
— Вы когда-нибудь заплатите ему.
— Я полагаю что расплачусь когда-нибудь, если только не умру раньше. Но я задолжалъ бы за лошадей столько же еслибъ и не ожидалъ ничего впереди и еслибы мн тмъ не мене не врили. Я люблю жить въ свое удовольствіе, есть у меня деньги или нтъ, и боюсь что я смотрю не достаточно строго на долги. Но я хочу тоже давать жить другимъ. Карбери постоянно бранитъ бднаго Майльза, между тмъ какъ самъ игралъ не имя ничего. Еслибъ онъ проигралъ, Фосснеръ не поврилъ бы ему десяти фунтовъ. Но когда онъ бывалъ въ выигрыш, онъ важничалъ какъ самъ Мельмотъ. Право было бы лучше еслибы вы пошли играть.
Но Монтегю не хотлъ играть. Онъ ушелъ изъ клуба безъ всякой опредленной цли и направившись къ сверу медленно дошелъ до Вельбекъ-Стрита. Онъ самъ не зналъ зачмъ пришелъ сюда, по крайней мр выходя изъ клуба онъ не имлъ ни малйшаго намренія постить леди Карбери. Онъ думалъ только о своихъ отношеніяхъ съ мистрисъ Гртль. Пока она находилась въ Лондон, пока онъ не былъ свободенъ, онъ не считалъ себя въ прав посщать Гетту Карбери. Притомъ онъ былъ связанъ общаніемъ даннымъ Роджеру не говорить Гетт о своей любви до истеченія извстнаго срока, еще не окончившагося. Это было опромтчивымъ общаніемъ, въ которомъ онъ раскаялся лишь только далъ его, но оно было дано и онъ зналъ что Роджеръ разчитывалъ что oro будетъ исполнено. Тмъ не мене Поль пришелъ въ Вельбекъ-Стритъ и почти безотчетно постучался въ дверь квартиры леди Карбери.
— Нтъ, леди Карбери нтъ дома, она ухала куда-то съ мистеромъ Роджеромъ Карбери, доложилъ лакей.
Поль не зналъ до этой минуты что другъ его былъ въ Лондон, но читатель можетъ быть припомнитъ что Роджеръ пріхалъ отыскивать Рби Ргдьсъ. Миссъ Карбери дома, продолжалъ лакей. Не угодно ли мистеру Монтегю войти къ миссъ Карбери? Монтегю, не думая долго, отвчалъ что войдетъ къ миссъ Карбери.
— Мама ухала съ Роджеромъ, сказала Гетта, стараясь скрыть свое смущеніе.— Сегодня какое-то ученое собраніе и она попросила бднаго Роджера сопровождать ее. У нея былъ только одинъ билетъ для нея и для одного кавалера, я не могла хать съ ней.
— Я такъ радъ видть васъ. Мы не видались цлую вчность.
— Кажется со дня бала Мельмота.
— Посл бала я былъ у васъ только разъ. Съ какою цлью пріхалъ Роджеръ въ Лондонъ?
— Не знаю. Это повидимому секретъ. Когда есть какой-нибудь секретъ, я всегда боюсь что Феликсъ попалъ въ какую-нибудь бду. Я такъ безпокоюсь о Феликс, мистеръ Монтегю.
— Я видлъ его сегодня въ правленіи желзной дороги.
— Роджеръ говоритъ что эта дорога мошенническая продлка (Поль покраснлъ) и что Феликсу не слдовало бы мшаться въ это дло. Потомъ есть еще какая-то непріятность касающаяся дочери Мельмота.
— Она выходитъ замужъ за Ниддерделя, какъ мн кажется.
— Въ самомъ дл? А у насъ говорятъ что Феликсъ женится на ней и женится, конечно, изъ-за ея денегъ. А этотъ человкъ кажется идетъ противъ нихъ.
— Какой человкъ, миссъ Карбери?
— Мистеръ Мельмотъ. Все это такъ ужасно съ начала до конца.
— Я видлъ ихъ сегодня въ Сити и они казались величайшими друзьями. Когда я выразилъ намреніе поговорить съ Мельмотомъ, онъ заперся отъ меня въ своей комнат, но пригласилъ съ себ вашего брата. Онъ не сдлалъ бы этого еслибъ они не были друзьями. Я даже подумалъ не согласился ли Мельмотъ отдать свою дочь за Феликса.
— Роджеръ терпть не можетъ мистера Мельмота.
— Я знаю это, сказалъ Поль.
— А Роджеръ всегда правъ. Онъ всегда заслуживаетъ полнаго доврія. Согласны вы съ этимъ, мистеръ Монтегю?
Поль былъ согласенъ. Отъ не имлъ никакого желанія оспаривать похвалу вполн заслуженную его соперникомъ. Но этотъ разговоръ тмъ не мене казался ему затруднительнымъ.
— Я конечно никогда не пойду противъ мама, продолжала Гстта.— Но я всегда думала и думаю что Роджеръ Карбери можетъ служить для всякаго твердою опорой и что поступивъ по его совту никогда не поступишь дурно. Это мое мнніе, но я не знаю никого кто раздлялъ бы его вполн.
— Никто не иметъ столько причинъ цнить его какъ я, сказалъ Поль.
— Я думаю что всякій кто знаетъ его не монетъ не цнить его. И я скажу вамъ почему: онъ всегда говоритъ прямо то что думаетъ, или по крайней мр никогда не говоритъ того чего не думаетъ. Если онъ тратитъ деньги, всякій знаетъ что онъ можетъ тратить ихъ, между тмъ какъ о другихъ этого нельзя сказать.
— Вы говорите о Мельмот?
— Я говорю обо всхъ, мистеръ Монтегю, обо всхъ кром Роджера.
— Неужели онъ единственный человкъ кому вы довряете? Впрочемъ не подумайте что я хочу оспаривать ваше мнніе. Роджеръ былъ для меня лучшимъ другомъ какого кто-либо имлъ. Я о немъ такого же хорошаго мннія какъ и вы.
— Я не хотла сказать что онъ единственный человкъ кому я довряю. Но изъ всхъ моихъ друзей…
— Могу причислить себя къ ихъ числу, миссъ Карбери?
— Да, я думаю. Конечно. Почему же нтъ? Вы конечно мн другъ, потому что вы его другъ.
— Послушайте, Гетта, сказалъ онъ.— Это не можетъ продолжаться такъ. Я люблю Роджера какъ только можетъ любить человкъ человка. Онъ таковъ какъ вы говорите и даже лучше. Вы едва ли знаете какъ мало онъ думаетъ о себ и какъ онъ заботится обо всхъ близкихъ ему. Онъ джентльменъ по всмъ своимъ понятіямъ и поступкамъ. Онъ никогда не лжетъ. Онъ никогда не беретъ того что не принадлежитъ ему и мн кажется что онъ любитъ своего ближняго какъ самого себя.
— О, мистеръ Монтегю, какъ мн пріятно слышать что вы такъ говорите о немъ.
— Я люблю его какъ только можетъ одинъ человкъ любить другаго. Если вы скажете мн что вы любите его какъ только можетъ женщина любить мущину, я немедленно уду изъ Англіи и не вернусь никогда.
— Мама пріхала, сказала Генріетта. И дйствительно въ эту минуту раздался стукъ въ дверь.

XIV. Я люблю его.

Леди Карбери вернулась съ ученаго собранія и привезла съ собою Роджера Карбери. Они вошли въ гостиную и застали Поля и Генріетту вдвоемъ. Само собою разумется что оба были удивлены. Роджеръ полагалъ что Поль еще не вернулся изъ Ливерпуля и зная что онъ былъ рдкимъ гостемъ у леди Карбери заподозрилъ что это свиданіе въ отсутствіе матери было условлено заране. Читатель знаетъ что предположеніе это было несправедливо. Подозрительность не была въ характер Роджера, но въ этомъ случа онъ измнилъ себ. Всему причиной было общаніе Поля. Еслибы не это общаніе, не было бы повода думать что ему не слдовало быть здсь. Хотя само по себ его посщеніе и не было нарушеніемъ общанія, но Роджеру казалось что другъ его не могъ провести вечеръ наедин съ Генріеттой не нарушивъ общанія. Оправдалъ ли Поль это подозрніе — предоставляю ршить читателю.
Леди Карбери заговорила первая.
— Я никакъ не ожидала имть удовольствіе видть васъ, мистеръ Монтегю, сказала она.
Подозрвалъ ли это Роджеръ или нтъ, но леди Карбери, увидавъ Поля, тотчасъ же ршила что свиданіе было условленное.
— Да, сказалъ онъ, пытаясь извиниться когда вовсе не слдовало извиняться.— У меня не было никакого дла, я чувствовалъ себя одинокимъ и ршился зайти къ вамъ.
Леди Карбери осталась при своемъ мнніи, но Роджеръ тотчалъ поврилъ что посщеніе Поля въ отсутствіе леди Карбери было случайностью. Поль сказалъ это и Роджеръ успокоился.
— Я думалъ что вы въ Ливерпул, сказалъ онъ.
— Я вернулся сегодня чтобы присутствовать въ собраніи правленія. У меня тамъ столько хлопотъ. Я разкажу вамъ все. Для чего вы пріхали въ Лондонъ?
— Есть небольшое дло, отвтилъ Роджеръ.
Посл этого наступило неловкое молчаніе. Леда Карбери сердилась и не знала должна ли она выказать свой гнвъ или нтъ. Положеніе Генріетты было самое неловкое. Она чувствовала что ее какъ-будто поймали въ чемъ-то дурномъ, хотя она была совершенно невинна. Она хорошо знала характеръ и образъ мыслей своей матери. Молчаніе было невыносимо для нея и она принудила себя заговорить.
— Довольны вы вечеромъ, мама? спросила она.
— Довольна ли ты своимъ вечеромъ, душа моя? возразила леди Карбери поддавшись желанію уколоть дочь.
— Нтъ, не довольна, отвчала Гетта, принуждая себя засмяться.— Я старалась работать надъ Дантомъ, но когда принуждаешь себя работать никогда не сдлаешь ничего хорошаго. Я уже хотла идти въ свою спальню когда пришелъ мистеръ Монтегю. Какъ понравились вамъ ученые мужи и ученыя женщины, Роджеръ?
— Я былъ конечно не въ своей сфер, но матушка ваша осталась кажется довольна.
— Мн дйствительно было очень пріятно встртиться съ докторомъ Пельмойлемъ. Судя по его рчи намъ стоитъ только проникнуть немного дале во внутренность Африки и мы найдемъ средства кормить весь родъ человческій. Разв это не великая мысль, Роджеръ?
— Немного больше трудолюбія, вотъ чего намъ нужно, по моему мннію.
— Но если придавать какое-нибудь значеніе Библіи, Роджеръ, мы должны врить что трудъ есть проклятіе, а не благословеніе. Адамъ былъ созданъ не для труда.
— Но онъ согршилъ и я сомнваюсь чтобы мистеру Пельмойлю удалось возвратить рай его потомкамъ.
— Роджеръ, вы говорите такія странныя вещи для религіознаго человка. Я знаю только одно: если я когда-нибудь буду имть возможность ухать отсюда, я отправлюсь въ центральную Африку. Это садъ міра.
Этотъ взрывъ энтузіазма такъ облегчилъ неловкость ихъ положенія что мущины могли проститься и выйти изъ комнаты довольно свободно. Лишь только дверь за ними затворилась, леди Карбери напала на дочь.
— Что привело его сюда?
— Онъ привелъ себя самъ, мама.
— Не отвчай мн такъ, Гетта. Это дерзость.
— Дерзость, мама? Какія жестокія слова вы говорите. Онъ пришелъ по собственному желанію.
— Долго ли былъ отъ здсь?
— Онъ пришелъ минуты за дв до васъ. Для чего вы такъ допрашиваете меня? Я не могла помшать ему придти. Я совсмъ не желала чтобъ его приняли.
— Ты не знала что онъ придетъ?
— Мама, если вы подозрваете меня, между нами все кончено.
— Что ты хочешь сказать этимъ?
— Если вы теперь думаете что я обманываю васъ, вы будете думать это всегда. Если вы не довряете мн, могу ли я жить съ вами въ такихъ отношеніяхъ какъ будто вы уврены во мн. Я конечно не знала что онъ придетъ.
— Скажи мн одно, Гетта: дала ты ему слово выйти за него замужъ?
— Нтъ, мама.
— Длалъ онъ теб предложеніе?
Гетта подумала съ минуту.— Нтъ, кажется не длалъ.
— Теб это кажется?
— Я сейчасъ объясню вамъ что хотла сказать. Онъ никогда не длалъ мн предложенія, но онъ сказалъ мн нчто изъ чего я поняла что онъ желаетъ жениться на мн.
— Что же онъ сказалъ? И когда онъ сказалъ это?
Она поколебалась опять, но опять отвчала правду.
— Предъ тмъ какъ вы вошли. Онъ сказалъ… Я право не помню что именно онъ сказалъ, но я поняла что онъ хотлъ сказать.
— Ты сказала что онъ пробылъ безъ насъ одну минуту.
— Немного больше. Если вы будете придираться къ словамъ, мама, вы конечно можете сдлать меня виноватой. Онъ пробылъ очень недолго, но усплъ сказать это.
— Онъ пришелъ съ тмъ чтобъ это сказать.
— Какъ могъ онъ придти съ этимъ намреніемъ, когда онъ ожидалъ застать васъ?
— Вздоръ. Онъ зналъ что меня не было.
— Я уврена что вы несправедливы къ нему, мама. Я уврена что его посщеніе было случайностью и то что онъ сказалъ было тоже случайностью.
— Случайностью!
— Онъ не готовился сказать это именно сегодня. Я знала это давно, вы тоже знали. Естественно что онъ высказалъ это когда засталъ меня одну.
— Что же ты отвтила ему?
— Ничего, вы вошли въ эту минуту.
— Очень жалю что пришла такъ не вовремя. Но я должна предложить теб одинъ вопросъ, Гетта. Что ты намрена отвтить?
Гетта задумалась опять. Она приложила руку ко лбу и откинула назадъ волосы, спрашивая себя — имла ли ея мать право продолжать этотъ допросъ. Она передала все что случилось. Она ни теперь, ни прежде не скрывала отъ нея ни своихъ поступковъ, ни своихъ словъ. Но она не была уврена что ея мать, такъ мало сочувствовавшая ей, имла право звать ея мысли.
— Что же ты намрена отвтить ему? повторила леди Карбери.
— Я не думаю чтобъ онъ повторилъ свое предложеніе.
— Это отговорка.
— Нтъ, мама, это не отговорка. Какъ можете вы говорить мн такія вещи? Я люблю его. Знайте это. Мн кажется что съ васъ достаточно было бы знать что я не поощрю его не сказавъ вамъ объ этомъ. Я люблю его и никогда не полюблю никого другаго.
— Онъ разорившійся человкъ. Роджеръ говоритъ что вся эта компанія въ которой онъ директоромъ рано или поздно рушится.
Гетта была слишкомъ умна чтобъ оставить этотъ аргументъ безъ возраженія. Она не сомнвалась что Роджеръ дйствительно выразилъ такое мнніе о желзной дорог, но она сомнвалась чтобы мать врила ему.
— Если такъ, сказала она,— мистеръ Мельмотъ разорится вмст съ другими, а вы однако желаете чтобы Феликсъ женился на его дочери.
— Мн противно слушать что ты говоришь, какъ будто понимаешь что-нибудь въ такихъ длахъ. Тикъ ты хочешь выйти за этого человка, потому что разчитываешь что онъ составитъ себ состояніе благодаря этому предпріятію?
Леди Карбери способна были укорять дочь свою съ самою дкою насмшливостью въ корыстныхъ разчетахъ, между тмъ какъ сыну она сама навязывала всми силами подобные же разчеты.
— Я не думала о его состояніи. Я даже не думала выйти за него замужъ, мама. Какъ вы жестоки со мной! Вы говорите мн такія вещи которыхъ нтъ силъ выносить.
— Почему ты не хочешь выйти замужъ за своего кузена?
— Я не достойна его.
— Вздоръ!
— Вы говорите что это вздоръ, а я думаю иначе. Онъ настолько выше меня что я не могу думать о немъ какъ о муж, хотя и люблю его. И я вамъ сказала что я люблю другаго. Теперь у меня нтъ никакой тайны которой бы вы не знали. Прощайте, мама, сказала она подходя къ матери и цлуя ее.— Будьте подобре со мною и пожалуста врьте мн.
Леди Карбери позволила поцловать себя и отпустила дочь.
Долго говорили въ этотъ вечеръ Роджеръ Карбери и Поль Монтегю прежде чмъ разошлись. На пути въ свой отель Роджеръ не сказалъ Полю ни слова о его визит въ Вельбекъ-Стритъ. Поль объявилъ уже что свиданіе въ отсутствіе матери было случайностью, и этого было достаточно для Роджера. Монтегю спросилъ: съ какою цлью Карбери пріхалъ въ Лондонъ.
— Я не желалъ бы распространять эту исторію, отвчалъ Роджеръ помолчавъ немного,— и я не могъ говорить объ этомъ въ присутствіи Гетты. У насъ была одна двушка. Помните вы стараго Ргльса?
— Неужели вы говорите о Рби? Она была помолвлена съ Джономъ Кромбомъ.
— Да, но она бжала, а Джонъ Кромбъ остался въ самомъ печальномъ настроеніи духа. Джонъ честный малый и можетъ-быть даже слишкомъ хорошъ для нея.
— Рби очень красива. Она бжала съ кмъ-нибудь или одна?
— Одна, но бда въ томъ что у насъ подозрваютъ что Феликсъ… что онъ ухаживалъ за ней и сманилъ ее къ себ въ Лондонъ.
— Это было бы очень дурно.
— Несомннно только то что онъ былъ знакомъ съ нею. Хотя онъ солгалъ какъ всегда лжетъ, когда я заговорилъ съ нимъ объ этомъ, но потомъ признался что они были дружны въ Суффок. Само собою понятно что подразумвается подъ такою дружбой. Но я не думаю чтобъ онъ звалъ ее въ Лондонъ. Онъ, конечно, солгалъ бы и насчетъ этого, еслибъ это было правда. Онъ не можетъ не лгать. Если его лошадь стоитъ ему сто фунтовъ, онъ скажетъ одному что она стоитъ пятьдесятъ, а другому что она стоитъ двсти. Но онъ еще мало жилъ чтобы говорить правду и ложь съ однимъ и тмъ же выраженіемъ лица. Доживъ до моихъ лтъ, онъ достигнетъ въ этомъ совершенства.
— Такъ онъ ничего не знаетъ объ ея побг?
— По краійней мр онъ ничего не зналъ, когда я спросилъ у него. Мн кажется что я слишкомъ поспшилъ. Она ухала въ прошлую субботу утромъ, а я послдовалъ за нею въ воскресенье и въ этотъ же день отыскалъ Феликса въ его клуб. Мн показалось тогда что онъ ничего не зналъ о ея побг. Онъ не настолько уменъ чтобы такъ притворяться. Но съ тхъ поръ онъ избгаетъ меня. Мн удалось поймать его на одну минуту и онъ опять поклялся что не видалъ Рби.
— И вы опять поврили ему?
— Нтъ. Онъ сказалъ это съ самымъ искреннимъ видомъ, но онъ былъ готовъ къ моему вопросу. Я не знаю теперь врить ему или нтъ. Къ довершенію бды старый Ргльсъ поссорился съ Джономъ Кромбомъ и не заботится боле о возвращеніи своей внучки. Сначала онъ испугался, но потомъ успокоился и помирился съ побгомъ Рби, сберегающимъ ему его деньги.
Посл этого Поль началъ разказывать о своихъ затрудненіяхъ. Относительно желзной дороги Роджеръ могъ только повторить совтъ его ливерпульскаго друга.
— Вы знаете что я никогда не врилъ въ это дло.
— И я тоже, но что я могъ сдлать?
— Я не хочу осуждать васъ. Зная васъ и будучи вполн увренъ въ вашей честности, я не сталъ бы отстаивать ни минуты свое мнніе, еслибы вы сказали мн что это также мнніе мистера Рамсботтома. Въ такихъ длахъ когда человкъ самъ не видитъ ясно какъ ему слдуетъ поступить, онъ долженъ показать что онъ поступаетъ по совту человка котораго свтъ знаетъ и уважаетъ. Вы должны связать свою репутацію съ чужою, и если эта чужая репутація хороша, она поможетъ вамъ выпутаться изъ затрудненій. Судя по тому что я слышалъ, мистеръ Рамсботтомъ человкъ уважаемый и вы должны твердо слдовать его совтамъ.
Но желзнодорожное дло, хотя отъ него и зависло все состояніе Монтегю, не было самою тяжелою изъ его заботъ. Какъ долженъ онъ былъ поступить въ отношеніи мистрисъ
Гртль, вотъ что его мучило больше всего. Ему приходилось теперь сознаться своему другу что мистрисъ Гртль была въ Лондон и что онъ видлся съ ней три или четыре раза. И какъ трудно ему было говорить о своихъ отношеніяхъ къ мистрисъ Гртль не упоминая о своей любви къ Генріетт Карбери. Роджеръ зналъ и о той, и о другой любви и горячо возставалъ противъ женитьбы на мистрисъ Гртль, но такъ же горячо возставалъ онъ противъ намреній своего друга относительно Гетты Карбери. Еслибы Поль женился на своей вдов, Гетта осталась бы свободной. Какъ бы то ни было, но теперь Роджеру приходилось дйствовать какъ-будто ни онъ, ни другъ его не имли ничего общаго съ Геттой. Поль разказалъ ему все — и слухи о дуэли, и слухи объ убійств, и слухи о живомъ муж.
— Вамъ можетъ-быть слдовало бы създить въ Канзасъ и въ Орегонъ, сказалъ Роджеръ.
— Если даже слухи несправедливы, я все равно не женюсь на ней. (Роджеръ пожалъ плечами. Онъ подумалъ въ эту минуту о Гетт, но не сказалъ ни слова). Но что мн длать если она останется здсь? спросилъ Поль.— Роджеръ согласился что положеніе его друга будетъ дйствительно непріятное.— Я уже ршилъ что ни за что не женюсь на ней. Я знаю что поступилъ глупо, что я виноватъ, и если узнаю что-нибудь что можетъ оправдать меня, я конечно воспользуюсь этимъ.
— Вы хотите сказать что постарайтесь освободиться честнымъ образомъ, если это возможно, но что если это невозможно, то вы освободитесь какимъ бы то ни было образомъ.
— Разв вы сами не совтовали мн бросить ее, Роджеръ, когда мы еще не знали того что знаемъ теперь?
— Да, я это совтовалъ вамъ и теперь совтую. Еслибы вы заключили договоръ съ чортомъ, я посовтовалъ бы вамъ измнить ему, хотя это было бы можетъ-быть безчестно. Что же касается этой женщины, мн кажется что она обманула васъ. Будь я на вашемъ мст, ничто не заставило бы меня жениться на ней, хотя бы она способна была разорвать меня на части своими когтями. Хотите я схожу къ ней и объяснюсь съ ней вмсто васъ?
Но Поль не хотлъ согласиться на это. Онъ считалъ себя обязаннымъ подвергнуться лично риску быть разорваннымъ на части и не прятаться за повреннаго. Друзья просидли долго за полночь и наконецъ поршили что Поль отправится на слдующее утро къ мистрисъ Гртль, разкажетъ ей все что слышалъ о ней и объявитъ свое ршеніе никогда не жениться на ней. Они оба сознавали какъ трудно было разчитывать что эта исторія кончится благополучно, какъ вроятно что дикая кошка дастъ почувствовать свои когти, но что бы ни случилось, Поль долженъ былъ объявить прямо что живъ мужъ или умеръ, справедливы ли слухи о дуэли и убійств или нтъ, но онъ ни въ какомъ случа не женится на мистрисъ Гртль.
— Какъ я былъ бы радъ еслибъ это кончилось, другъ мой, сказалъ Роджеръ прощаясь.
— Я тоже, отвчалъ Поль.
Онъ легъ въ постель съ чувствомъ человка обреченнаго умереть на слдующее утро и проснулся въ томъ же расположеніи духа. Спалъ онъ хорошо, но лишь только проснулся какъ ужасная дйствительность охватила его снова. Человку приговоренному къ повшенію остается только покориться своей судьб. Онъ не можетъ сказать что передумалъ и хочетъ отложить казнь. Но Поль имлъ возможность отсрочить свою казнь. Онъ приложилъ руку ко лбу и почти убдилъ себя что у него была головная боль. Этотъ день былъ суббота. Не лучше ли дать себ время подумать не лучше ли отложить свиданіе до понедльника? До понедльника, казалось ему, было такъ далеко что онъ успетъ собраться съ духомъ и отправится къ мистрисъ Гртль спокойно. Не было ли чего-нибудь забытаго, о чемъ ему слдовало бы посовтоваться съ Роджеромъ прежде чмъ идти къ этой женщин? Не отправиться ли ему въ Ливерпуль, чтобы разспросить еще кое о чемъ мистера Рамсботтома? Для чего ему идти на казнь сегодня, когда есть возможность отсрочить ее?
Кончилось это тмъ что онъ вскочилъ съ постели и поспшно одлся. Онъ искусственно возбудилъ въ себ энергію и хотлъ сдлать свое дло пока она не угасла. Около девяти часовъ онъ уже кончилъ завтракъ и спросилъ себя: не рано ли было идти. Но онъ вспомнилъ что мистрисъ Гртль вставала всегда рано. Она была во всхъ отношеніяхъ энергичною женщиной, и что бы она ни длала со своимъ временемъ, но она не тратила ни одного лишняго часа на сонъ. Если суждено быть повшеннымъ въ такой-то день, не лучше ли подвергнуться этому какъ можно раньше посл пробужденія? Мн кажется что палачъ не можетъ придти слишкомъ рано. Чмъ раньте тмъ лучше. Каково бы ни было предстоящее мученіе, всегда лучше вытерпть его немедленно. Ужасъ всякаго мученія состоитъ преимущественно въ ожиданіи этого мученія. Поль чувствовалъ это когда слъ въ красивый извощичій экипажъ и приказалъ везти себя въ улицу гд жила мистрисъ Гртль.
Какъ быстро двигался этотъ экипажъ! Ничто не двигается такъ быстро какъ экипажъ когда человкъ отправился куда ему нужно слишкомъ рано, и ничто не двигается такъ медленно какъ тотъ же экипажъ когда человкъ опоздалъ. Никогда, казалось Полю, не здилъ онъ такъ быстро какъ въ это утро. Онъ жилъ въ Суффокъ-Стрит, близь Пель-Меля, и путь оттуда, казалось, былъ не малый, однако этотъ экипажъ довезъ его до его цли прежде чмъ онъ усплъ придумать слова которыми долженъ будетъ приступить къ объясненію. Онъ сказалъ извощику улицу и нумеръ дома, но теперь ему пришло въ голову выйти изъ экипажа не дозжая до дома и пройти немного чтобы собраться съ духомъ. Но извощикъ подъхалъ къ двери такъ ршительно какъ будто хотлъ возвстить о прізд Поля всмъ обитателямъ дома. Предъ домомъ былъ небольшой садикъ въ двадцать четыре фута длины и двнадцать ширины и желзная ршетчатся калитка съ именемъ хозяйки на мдной доск. Поль, расплатившись съ извощикомъ (онъ далъ ему полкрону и въ тревог забылъ спросить сдачу), толкнулъ калитку, поспшно подошелъ къ двери, позвонилъ почти съ яростью и когда дверь была еще не совсмъ отворена спросилъ мистрисъ Гртль.
— Мистрисъ Гртль нтъ дома, отвчала двушка отворившая дверь.— Она ухала еще вчера и вернется сегодня вечеромъ.
Судьба послала ему облегченіе! Но онъ почти забылъ объ облегченіи когда взглянулъ на двушку и узналъ Рби Ргльсъ.
— Боже мой! Вы ли это, мистеръ Монтегю?
Рби часто видала Поля въ Суффок и узнала его такъ же легко какъ и онъ ее. Она знала что Роджеръ Карбери пріхалъ искать ее въ Лондон. Она слышала это отъ сэръ-Феликса, котораго видла уже не разъ посл своего прізда. Зная что Монтегю былъ другомъ Роджера Карбери, она почувствовала себя пойманной. Въ испуг она забыла что поститель спросилъ мистрисъ Гртль.
— Да, это я. Я слышалъ съ большимъ сожалніемъ, миссъ Ргльсъ, что вы покинули свой домъ.
— Я не сдлала ничего дурнаго, мистеръ Монтегю. Мистрисъ Пипкинъ моя тетка, или по крайней мр вдова брата моей матери, хотя ддушка не хочетъ знать ея. Она почтенная женщина, мать пятерыхъ дтей и отдаетъ внаймы квартиры. Теперь здсь живетъ одна дама и тетушка ухала съ ней въ Соутендъ. Он вернутся сегодня вечеромъ, а я осталась присмотрть за дтьми. Я здсь въ совершенной безопасности, мистеръ Монтегю. Обо мн нечего безпокоиться.
— Мистрисъ Гртль ухала въ Соутендъ?
— Да, мистеръ Монтегю. Она чувствуетъ себя не совсмъ здоровой и думаетъ что свжій воздухъ поможетъ ей. Тетушка не совтовала ей хать одной, потому что она здсь чужая, и мистрисъ Гртль сказала что она согласна заплатить за двоихъ и он похали вмст и взяли съ собой младенца. Тетушка говорила что младенецъ не будетъ мшать и мистрисъ Гртль такъ любитъ его. Вы знаете мистрисъ Гртль, сэръ?
— Да, мы съ ней друзья.
— О, я этого не знала. Я знала только что она ожидала какого-то друга который не шелъ. Сказать ей что вы были?
Поль заговорилъ съ Рби о ней самой, чтобы дать себ время придумать что поручить ей сказать мистрисъ Гртль.
— Я слышалъ что о васъ очень безпокоятся въ Бонге, миссъ Ргльсъ.
— Пусть ихъ безпокоятся, мистеръ Монтегю. Ддушка такъ несносенъ что ни одна молодая женщина не согласится жить съ нимъ. Онъ протащилъ меня за волосы по всей комнат, мистеръ Монтегю. Можетъ ли молодая женщина терпть такое обращеніе? А я служила ему такъ усердно какъ никто другой служить ему не будетъ, я мыла ему блье, стряпала кушанье, даже чистила ему по воскресеньямъ сапоги, потому что онъ такъ скупъ что не хочетъ взять другой служанки кром той которая ходитъ за коровами. Вся домашняя работа лежала на мн. И посл этого онъ таокаетъ меня за волосы! Нтъ, меня никогда не увидятъ опять въ Шипсъ-Акр, мистеръ Монтегю.
— Но я слышалъ что былъ человкъ предлагавшій вамъ свой домъ.
— Джонъ Кромбъ? Да. Было и много другихъ которые готовы были предложитъ мн свой домъ, мистеръ Монтегю.
— Я думалъ что вы помолвлены съ Джономъ Кромбомъ.
— Женщинамъ позволительно мнять свои намренія, мистеръ Монтегю. Я думаю вы уже слыхали это. Ддушка сказалъ чтобъ я выходила за него, но мн онъ никогда не нравился.
— Я опасаюсь, миссъ Ргльсъ, что вы не найдете въ Лондон человка лучше Джона Кромба.
— Я пріхала сюда совсмъ не для этого, мистеръ Монтегю. Я не ищу никого. Пусть люди ищутъ меня если хотятъ. И меня ищутъ, и такой человкъ къ которому Джонъ Кромбъ не достоинъ прикоснуться.
Изъ этого Поль понялъ что подозрніе Роджера насчетъ Феликса было справедливо. Что же касается негодности Джона Кромба въ сравненіи съ сэръ-Феликсомъ, Поль подумалъ что Бонгейскій мучникъ могъ имть свое собственное мнніе на этотъ счетъ.
— Однако Бетси кричитъ на верху, и я общала не оставлять дтей ни на минуту.
— Я скажу сквайру что видлъ васъ, миссъ Ргльсъ.
— Какое дло сквайру до меня? Мн нтъ дла до него, кром того что я уважаю его. Вы, конечно, можете сказать ему если хотите, мистеръ Монтегю. Я пойду къ дтямъ.
Поль прошелъ въ гостиную мистрисъ Гртль и написалъ ей нсколько строкъ карандашомъ. Онъ пришелъ лишь только вернулся изъ Ливерпуля, писалъ онъ, и очень сожалетъ что не засталъ ея дома. Когда ему придти опять? Пусть она назначитъ день сама. Написавъ это онъ подумалъ что могъ бы самъ назначить свиданіе хоть завтра, но онъ успокоилъ себя увреніемъ что предоставить это ей было учтиве. Во всякомъ случа это отсрочивало свиданіе на одинъ лишній день. Мистрисъ Гртль должна была вернуться поздно вечеромъ, а на слдующій день было воскресенье, когда почта не ходитъ. Онъ оставилъ записку на стол и позвалъ Рби чтобы сказать ей что уходитъ.
— Мистеръ Монтегю, сказала она сходя съ нимъ съ лстницы,— для чего вамъ говорить что вы видли меня?
— Мистеръ Карбери пріхалъ сюда отыскивать васъ.
— И какое ему дло до меня?
— Вашъ ддъ очень безпокоится о васъ.
— Вовсе нтъ, мистеръ Монтегю. Ддушка знаетъ гд я. Онъ даже не желаеть чтобъ я вернулась и я ни за что не вернусь къ нему. Для чего сквайру безпокоиться обо мн? Я не безпокоюсь о немъ.
— Онъ опасается, миссъ Рпльсъ, что вы довряетесь молодому человку не достойному доврія.
— Я знаю что длаю, мистеръ Монтегю.
— Скажите мн откровенно: видли вы сэръ-Феликса Карбери посл того какъ пріхали въ Лондонъ? (Рби, легко краснвшая, теперь вспыхнула до ушей.) Можете быть уврены что у него не добрыя намренія относительно васъ. Къ чему можетъ повести дружба между вами и такимъ человкомъ какъ онъ?
— Я не вижу почему мн также какъ и вамъ не имть друга, мистеръ Монтегю. Тмъ не мене я буду очень обязана вамъ если вы не скажете что видли меня.
— Я долженъ сказать это мистеру Карбери.
— Въ такомъ случа я не буду ни мало обязана вамъ сказала Рби, захлопнувъ дверь.
Поль, на обратномъ пути, не могъ не почувствовать что упрекъ Рби былъ совершенно справедливъ. Какое право имлъ онъ брать на себя роль ментора въ любовной исторіи, онъ, давшій слово жениться на мистрисъ Гртль и наканун признавшійся въ любви Гетт Карбери?
Относительно мистрисъ Гртль онъ получилъ, какъ надялся, двухдневную отсрочку, но это не доставило ему ни счастія, ни спокойствія. Онъ чувствовалъ что было бы лучше еслибы свиданіе состоялось. Но во всякомъ случа онъ могъ думать теперь о Гетт Карбери и о томъ что сказалъ ей наканун. Еслибъ онъ слышалъ въ чемъ созналась Гетта своей матери посл свиданія съ нимъ, онъ можетъ быть былъ бы въ состояніи забыть на время мистрисъ Гзтль.

XV. Единодушіе есть главное условіе успха.

Въ этотъ день вечеромъ Поль былъ удивленъ въ Медвжьемъ Саду письмомъ отъ мистера Мельмота, доставленнымъ посланнымъ изъ Сити. Посланный ожидалъ немедленнаго отвта, какъ будто клубъ былъ квартирой Монтегю.
‘Милостивый государь’, говорилось въ письм,— Не можете ли вы зайти ко мн въ Гросвеноръ-Скверъ завтра, въ воскресенье, въ половин одиннадцатаго. Если вы отправитесь въ церковь, назначьте какой-нибудь послполуденный часъ, но утромъ было бы удобне. Мн нужно сказать вамъ нсколько словъ наедин насчетъ компаніи. Мой посланный будетъ ждать отвта если застанетъ васъ въ клуб.

‘Искренно вашъ.
‘Аугустусъ Мельмотъ.’

Полю Монтегю, эсквайру,
Медвжій Садъ.
Поль, отказавшись отъ всякихъ плановъ насчетъ церкви, если они у него были, отвчалъ что будетъ въ Гросвеноръ-Сквер въ назначенный часъ. Но письмо это было не единственнымъ которое отъ получилъ въ этотъ вечеръ. Вернувшись къ себ онъ нашелъ записку которую мистрисъ Гертль успла послать къ нему по возвращеніи изъ Соутенда. ‘Очень жалю что вы не застали меня. Ожидаю васъ завтра’, писала она. Отсрочка такимъ образомъ сократилась на одинъ день.
Въ воскресенье онъ всталъ позже обыкновеннаго и позавтракавъ тотчасъ же отправился въ Гросвеноръ-Скверъ, недоумвая что скажетъ ему великій человкъ. Великій человкъ уже ясно высказался въ правленіи по окончаніи послдняго засданія. Поль понялъ что ему объявили войну и что ему, неопытному бойцу, придется сражаться одному съ противникомъ который былъ великимъ тактикомъ въ подобныхъ длахъ. Поль готовъ былъ отказаться отъ своихъ денегъ лишь бы сохранить репутацію честнаго человка. Онъ ршился слдовать буквально совтамъ мистера Рамсботтома и хотлъ попросить его написать ему декларацію которую онъ могъ бы напечатать. Но теперь Мельмотъ очевидно намревался сдлать какое-то новое предложеніе и Монтегю не запасся на этотъ случай совтомъ Рамсботтома.
Онъ былъ въ дом Мельмота въ день бала, но посл того ограничивался тмъ что заносилъ карточку. Во время бала онъ не замтилъ великолпія дома, хотя много слышалъ о немъ. Онъ запомнилъ только шумъ, толпу и то что онъ танцовалъ нсколько разъ съ Геттой Карбери. Войдя теперь въ залу онъ былъ удавленъ, увидавъ обнаженныя стны, кучу досокъ, лстницы, козлы и известку. Зала передлывалась для знаменитаго обда. Слуга проводилъ его во второй этажъ, въ небольшую комнату, и здсь оставилъ, сказавъ что мистеръ Мельмотъ сейчасъ придетъ. Поль прождалъ однако съ четверть часа, глядя въ окно выходившее на задній дворъ.
Въ комнат не было ни книги, ни картины которыми онъ могъ бы заняться. Онъ уже началъ раздумывать не унижалъ ли онъ себя, дожидаясь такъ долго, и не лучше ли было бы уйти, какъ вдругъ дверь отворилась и Мельмотъ, въ туфляхъ и въ великолпномъ шлафрок, поспшно вошелъ въ комнату.
— Какъ я жалю что заставилъ васъ ждать. Вы, какъ я вижу, человкъ пунктуальный. Я таковъ же. Дловому человку необходимо быть пунктуальнымъ. Но не вс признаютъ это. Брегертъ — членъ фирмы Брегертъ, Тоддъ и Голдшайнеръ — былъ сейчасъ у меня. Намъ нужно было ршить кое-что на-счетъ Молдавскаго займа. Онъ опоздалъ на четверть часа и потому ушелъ на четверть часа позже. А какъ прикажете наверстать четверть часа? Я никогда не могъ этого сдлать,— Поль сказалъ что ему ничего не стоило подождать.— И мн такъ совстно что я долженъ принимать васъ въ такомъ мст, продолжалъ Мельмотъ.— Домъ перестраивается. Завтра мы перезжаемъ въ Бротонъ-Стритъ. Лонгестаффъ отдаетъ мн свой домъ на мсяцъ, пока мы не отдлаемся отъ обда. Кстати, Монтегю, если хотите быть на обд, я могу дать вамъ билетъ. Вы знаете какъ они цнятся.
Монтегю слышалъ о предстоявшемъ обд, но вроятно слышалъ мало. Обдъ не имлъ для него ничего привлекательнаго и къ тому же онъ вовсе не былъ расположенъ принимать любезности отъ Мельмота. Но ему интересно было узнать что было причиной любезности. Онъ отказался отъ билета, сказавъ что не любитъ большихъ обдовъ и не желаетъ отнимать мсто у другаго.
— Вотъ какъ! сказалъ Мельмотъ.— А сколько титулованныхъ особъ готовы отдать что угодно за билетъ. Вы удивитесь если я скажу вамъ какія лица добиваются ихъ. Намъ пришлось прибавить одинъ стулъ для егермейстера двора и другой для епископа…. Забылъ какой это епископъ, но два приглашенные архіепископа говорятъ что онъ долженъ быть потому что ему нужно сдлать что-то для тибетскихъ миссіонеровъ. Но я могу дать вамъ билетъ если хотите. (Онъ говорилъ о билет предназначавшемся для Джорджіаны Лонгестаффъ. Поль понялъ что это былъ подкупъ и не хотлъ принять его.) Такъ вы единственный въ своемъ род человкъ въ Лондон, сказалъ Мельмотъ нсколько обиженный.— Но вы придете по крайней мр на вечеръ? Я пришлю вамъ одинъ изъ билетовъ madame Мельмотъ.— Поль, не зная какъ отказаться, согласился принять билетъ на вечеръ.— Я стараюсь быть особенно внимательнымъ къ людямъ связаннымъ съ желзнодорожнымъ предпріятіемъ, сказалъ Мельмотъ,— а изъ этихъ людей въ Англіи вы первый посл меня.
Великій человкъ смолкъ и Поль спросилъ себя: неужели его пригласили въ Гросвеноръ-Скверъ въ воскресенье утромъ только для того чтобы позвать на обдъ до котораго еще оставалось дв недли? Нтъ, это было невозможно.
— Не желаете ли Вы сказать мн что-нибудь насчетъ желзной дороги? спросилъ онъ.
— Да, вы угадали. Въ правленіи такъ неудобно говорить о чемъ-нибудь серіозномъ. Тамъ есть люди ничего не понимающіе въ длахъ.
— Я не думаю что тамъ есть хоть одинъ человкъ понимающій что-нибудь въ этомъ дл, сказалъ Поль.
Мельмотъ притворно засмялся.— Я не вполн согласенъ съ этимъ. Мой другъ Коэнлупъ человкъ очень опытный въ такихъ длахъ, и вы конечно знаете что онъ членъ парламента. Лордъ Альфредъ тоже проницательне чмъ выдумаете.
— Очень можетъ-быть.
— Вы сомнваетесь. Вы не знаете его такъ хорошо какъ я. (Лицо Мельмота начинило хмуриться. До сихъ поръ онъ воздерживался отъ этого какъ только могъ.) Такъ вотъ что я хотлъ сказать вамъ. Мы не сошлись во мнніяхъ въ прошлое засданіе.
— Нтъ, не сошлись.
— Я очень сожалю объ этомъ. Единодушіе есть главное условіе для успха въ такихъ длахъ. Съ единодушіемъ мы всемогущи. (Онъ поднялъ руки выше головы.) Безъ единодушія мы не можемъ сдлать ничего. (И руки упали.) Единодушіемъ долженъ быть проникнутъ каждый нашъ шагъ. Врьте мн, мистеръ Монтегю.
— Но если директоры не могутъ быть единодушными?
— Они должны. Должны по крайней мр стараться быть единодушными. Помилуй насъ Богъ! Неужели вы хотите чтобъ это предпріятіе рушилось?
— Нтъ, я этого не хочу, если оно можетъ-быть исполнено честно.
— Честно! Кто же скажетъ что мы длаемъ что-нибудь безчестное? (Лицо его омрачилось еще боле.) Послушайте, мистеръ Монтегю, если мы съ вами будемъ ссориться въ правленіи, нтъ предловъ вреду который мы можемъ причинить акціонерамъ. На моихъ плечахъ лежитъ такая великая отвтственность что я долженъ признаться вамъ прямо что я не хочу ссориться съ вами. Мы не должны разорять вдовъ и сиротъ, мистеръ Монтегю. Мы не должны возбуждать подозрніе что акціи, вздорожавшія на двадцать процентовъ, не что иное какъ химера. Я былъ свидтелемъ крушенія прекраснаго предпріятія, мистеръ Монтегю, я видлъ какъ несмтное число вдовъ и сиротъ пошло поміру единственно вслдствіе того что одинъ директоръ не поладилъ съ другимъ. Что вы думаете объ этомъ, мистеръ Монтегю? Люди не понимающіе значенія кредита могутъ причинить такой вредъ о какомъ и понитія не имютъ. Чего вы добиваетесь, мистеръ Монтегю?
— Чего я добиваюсь? (Послдняя рчь Мельмота произвела на него нкоторое впечатлніе, нo это впечатлніе почти изгладилось при такомъ прямомъ вопрос.) Я добиваюсь только справедливости.
— Но вы должны узнать что такое справедливость прежде чмъ требовать ея во вредъ другимъ. Послушайте, мистеръ Монтегю, мн сдается что вы не отличаетесь отъ всхъ насъ въ этомъ дл. Вамъ хочется получить побольше денегъ.
— Мн не нужно ничего кром процентовъ на мой капиталъ. Но я не думаю о себ.
— Вы получаете очень хорошіе проценты. Если я не ошибаюсь (и Мельмотъ досталъ записную книжку чтобы показать какъ онъ аккуратенъ въ длахъ). Затраченный вами капиталъ равнялся шести тысячамъ фунтовъ когда Фискеръ присоединился къ вашей фирм. Какъ великъ вашъ капиталъ по вашему разчету въ настоящее время?
— Я не знаю сколько у меня осталось.
— Такъ я могу сказать вамъ. Вы имете шесть тысячъ. Со времени прізда Фискера въ Англію вы перебрали въ разное время около тысячи фунтовъ. Это не дурные проценты на ваши деньги.
— У меня были недоплаченные проценты за прошлое время.
— До прошлаго мн нтъ дла. Послушайте, мистеръ Монтегю, я бы очень желалъ чтобы вы остались съ нами. Я имлъ намреніе предложить вамъ, такъ какъ вы человкъ холостой и свободный, създить въ Калифорнію и если понадобится въ Мексику и навести нкоторыя справки нужныя дли компаніи. Будь я такъ молодъ какъ вы, не женатъ и свободенъ, я охотно принялъ бы подобное предложеніе. Я позабочусь о вашихъ интересахъ пока вы будете въ отсутствіи, или назначьте своимъ повреннымъ кого-нибудь другаго. Вотъ что у меня было на ум предъ нашею размолвкой. Но если мое предложеніе вамъ не нравится, вы можете, конечно, остаться въ правленіи и быть мн чрезвычайно полезнымъ. Мн кажется что въ скоромъ времени я могъ бы передать вамъ управленіе всмъ дломъ, такъ какъ я долженъ буду сдлать что-нибудь въ этомъ род, потому что у меня много другихъ длъ. Но для этого вы должны дйствовать единодушно съ нами. Единодушіе есть главное условіе въ такихъ длахъ, мистеръ Монтегю, главное условіе.
— Но если я не могу быть единодушнымъ?
— Если вы не можете и если вы не хотите принять мое предложеніе хать въ Америку, о которомъ я однако прошу васъ подумать серіозно, потому что вы могли бы принести вамъ громадную пользу, я могу только посовтовать вамъ взять ваши шесть тысячъ и покинуть васъ. Что касается меня, я буду чрезвычайно огорченъ этимъ, но если вы уже ршились, я позабочусь чтобы ваши деньги были возвращены вамъ въ теченіе этого года.
Поль Монтегю отвчалъ что онъ подумаетъ и зайдетъ къ мистеру Мельмоту въ Абчрчъ-Ленъ до слдующаго собранія.
— Такъ до свиданія, сказалъ Мельмотъ, поспшно пожавъ руку своему молодому другу.— Боюсь что я заставляю ждать внизу сэръ-Грегори Грайба, директора банка.

XVI. Все готово.

Во вс эти дни миссъ Мельмотъ была недовольна нершительностью своего возлюбленнаго, хотя не позволяла себ сомнваться въ его искренности. Сама она уже объявила отцу и матери что ничто не заставитъ ее отказаться отъ сэръ-Феликса, что она готова быть растерзанной за него на части. Она писала ему сообщая что она могла завладть значительною частью денегъ своего отца, что она готова отказаться для него отъ отца и матери и отдать ему и себя и свои деньги. Она сознавала какъ много сдлала она съ своей стороны и ей казалось что онъ слишкомъ медлилъ показать что онъ цнитъ ея любовь. Тмъ не мене она была врна ему и полагала что и онъ вренъ ей. Didon хранила ея тайну и съ ея помощью Мери послала Феликсу нсколько писемъ и получила отъ него въ отвтъ дв или три коротенькія записки. Теперь ей объявили что въ август она будетъ обвнчана съ Ниддерделемъ и что ей начнутъ готовить приданое.
— Покупайте что хотите, мама, сказала она.— Если папа сойдется съ Феликсомъ, вещи пригодятся мн, въ противномъ же случа он мн не нужны. Хотя бы вы зашили меня въ мое приданое, я не пойду за Неддерделя.
Madame Мельмотъ ворчала, бранилась по-англійски, по-французски и по-нмецки, выражала готовность умереть, называла Мери свиньей, ослицей, жабой, собакой и кончала обыкновенно ршеніемъ предоставить все дло самому Мельмоту.
— Никто не принудитъ меня ни къ чему, отвчала Мери.— Я знаю теперь чего я хочу и не выйду замужъ только для того чтобы сдлать угодное папа.
— Que nous tions encore Francfort ou New York, говорила madame Мельмотъ вспоминая свое боле скромное, но и боле спокойное прошлое. Мери не жалла ни о Франкфурт, ни о Нью-Йорк, ни о Берлин, ни о Париж, она думала только о сэръ-Феликс Карбери.
Пока отецъ ея въ воскресенье утромъ обдлывалъ свои дла съ Полемъ Монтегю и съ магнатами Сити, хотя весьма сомнительно чтобы досточтимый сэръ-Грегори Грайбъ находился дйствительно въ Гросвеноръ-Сквер когда тамъ было упомянуто его имя, тмъ временемъ Мери ходила по парку. Въ нкоторомъ разстояніи отъ нея шла Didon, рядомъ съ ней шелъ сэръ-Феликсъ Карбери. Мери имла свой собственный ключъ для входа въ паркъ и знала по опыту что другіе рдко посщали это мсто въ воскресныя утра. Письмо ея возлюбленнаго къ ея отцу было уже конечно показано ей и она теперь потребовала объясненія этого поступка. Сэръ-Феликсъ, много думавшій о письм на пути въ паркъ и получившій отъ Didon общаніе что калитка будетъ оставлена отпертою, не затруднился солгать.
— Это было все что я могъ сдлать, Мери.
— Но вы написали что приняли какое-то предложеніе.
— Неужели вы думаете что я написалъ это письмо самъ?
— Почеркъ вашъ, Феликсъ.
— Почеркъ конечно мой, но я только переписалъ то что онъ написалъ. Еслибъ я этого не сдлалъ, онъ запряталъ бы васъ въ такое мсто гд мы не увидались бы никогда.
— И вы не приняли никакого вознагражденія?
— Ршительно никакого. Напротивъ, онъ мой должникъ. Не странно ли это? Я далъ ему тысячу фунтовъ въ уплату за акціи, но еще ничего не получилъ отъ него.
Сэръ-Феликсъ вроятно забылъ о двухстахъ фунтовъ.
— И никто разъ отдавшій папа деньги не получалъ ихъ обратно, сказала наблюдательная дочь.
— Въ самомъ дл? Чортъ возьми! А письмо я написалъ думая что это во всякомъ случа будетъ лучше ршительной ссоры.
— Я не написала бы такого письма.
— Довольно вамъ бранить меня, Мери. Я сдлалъ это съ хорошимъ намреніемъ. Скажите лучше, какъ намъ быть теперь?— Мери посмотрла на него почти съ презрніемъ. Предлагать было его дломъ, а ея дломъ было уступать.— Не ошибаетесь ли вы насчетъ денегъ которыя считаете своими?
— Я знаю это наврное. Мама говорила мн въ Париж, предъ нашимъ отъздомъ сюда, что папа сдлалъ это для того чтобъ у насъ осталось что-нибудь въ случа если дла пойдутъ худо. А папа сказалъ что я должна буду время отъ времени подписывать что-то и я конечно общала. Но я не подпишу ничего когда у меня будетъ мужъ.
Феликсъ шелъ засунувъ руки въ карманы и раздумывая. Его смущали т же опасенія какія появились въ послднее время и у лорда Ниддерделя. Худшаго несчастія онъ не могъ себ представить какъ жениться на Мери Мельмотъ и узнать что у нея нтъ ничего. И посл письма которое онъ написалъ трудно было разчитывать на прощеніе Мельмота. Увреніе Мери что у нея были собственныя неотъемлемыя деньги было слишкомъ сомнительно. Игра была слишкомъ опасна. Въ случа побга ему пришлось бы отказаться даже отъ своихъ восьмисотъ фунтовъ. Если же онъ останется вренъ Мельмоту, Мельмотъ будетъ по всей вроятности снабжать его деньгами. Но Мери шла рядомъ съ нимъ и онъ былъ также неспособенъ сказать ей прямо въ глаза что отказывается отъ нея какъ неспособенъ былъ сказать ея отцу что останется вренъ ей. Полуобщавіе было единственнымъ исходомъ изъ настоящаго затрудненія.
— О чемъ вы думаете, Феликсъ? спросила она.
— Чертовски трудно ршить какъ лучше поступить.
— Но вдь вы любите меня?
— Конечно люблю. Еслибъ я не любилъ васъ, для чего я пришелъ бы въ это противное мсто? Я слышалъ что уже назначенъ день вашей свадьбы съ Ниддерделемъ въ конц августа.
— Въ теченіе августа. Но это конечно все вздоръ. Меня нельзя обвнчать насильно, какъ это длалось въ былое время. Я не пойду за Ниддерделя. Я нисколько не люблю его. А вы, Феликсъ, кажется нисколько не любите меня.
— Нтъ, я люблю васъ. Нельзя же повторять это ежеминутно въ такомъ глупомъ мст какъ этотъ паркъ. Еслибы мы были наедин гд-нибудь въ другомъ мст, я могъ бы повторять это ежеминутно.
— Какъ бы я желала чтобы мы были въ другомъ мст. Будетъ ли это когда-нибудь?
— Что касается меня, я ршительно не знаю какъ поступить.
— Неужели вы думаете отказаться?
— О, нтъ, конечно нтъ. Но что можетъ быть ужасне положенія когда человкъ не знаетъ на что ршиться?
— Слышали вы о молодомъ Голдшайнер? спросила Мери.
— Это молодой человкъ изъ Сити.
— А о леди Джерси Стартъ?
— Она дочь старой леди Катчбой. Да, я слышалъ о нихъ. Они бжали и обвнчались прошлою зимой.
— Да, кажется гд-то въ Швейцаріи. Теперь они вернулись и живутъ близь Альбертъ-Гетъ.
— Счастливые! онъ кажется очень богатъ.
— Я думаю онъ и вполовину не такъ богатъ какъ папа. Говорятъ что были приняты всевозможныя мры чтобы не мшать ей бжать. Она пріхала къ нему въ Фолькстонъ въ ту самую минуту какъ шлюпка готова была отчалить отъ берега. Didon говоритъ что такія дла длаются легко.
— О, такъ Didon опытна въ такихъ длахъ?
— Да, очень опытна.
— Но она рискуетъ потерять мсто.
— Разв мало другихъ мстъ? Она могла бы поступить къ намъ и быть моей горничной. Еслибы вы подарили ей пятьдесятъ фунтовъ, она помогла бы намъ.
— И вы пріхали бы въ Фолькстонъ?
— Я думаю что глупо было бы длать то же самое что сдлала леди Джулія. Мы поступили бы какъ-нибудь иначе. Мы отправились бы въ Нью-Йоркъ и могли бы обвнчаться на корабл. Didon думаетъ что это возможно.
— И она похала бы съ нами?
— Да, она согласна хать. Она похала бы въ качеств моей тетки и я приняла бы ея имя или какое-нибудь другое французское имя. Я выдала бы себя за француженку. А вы могли бы назваться Смитомъ и выдавать себя за Американца. Мы вошли бы на корабль въ самую послднюю минуту предъ отплытіемъ. Еслибы намъ не удалось обвнчаться на корабл, мы могли бы обвнчаться безъ всякой задержки въ Нью-Йорк.
— Это планъ Didon?
— Да, это она придумала и она устроитъ все это для насъ, если вы подарите ей пятьдесятъ фунтовъ. Корабль Адріатика отходитъ въ четвергъ на будущей недл, въ полдень. Я могла бы ухать изъ Лондона съ утреннимъ поздомъ. Вамъ же лучше было бы переночевать въ Ливерпул и не видаться съ вами пока мы не встртились бы на корабл. Мы вернулись бы черезъ мсяцъ и папа долженъ былъ бы повевол помириться съ нашимъ бракомъ.
Сэръ-Феликсъ понялъ что ему не для чего было обращаться къ Фосснеру или къ какому-нибудь другому мущин за совтомъ какъ ему удобне будетъ увезти свою возлюбленную. Молодая особа обдумала сама вс подробности, опредлила даже сумму вознагражденія которое слдовало дать ея наперсниц. Но четвергъ будущей недли былъ близко, а дло принимало непріятно опредленную форму. Гд возьметъ онъ денегъ если ршится на побгъ? Онъ имлъ глупость отдать свои деньги Мельмоту и теперь узналъ что Мельмотъ, захвативъ въ свои руки деньги, никогда не возвращаетъ ихъ по принадлежности. Фосснеръ не даетъ безъ обезпеченія. И помимо денежнаго затрудненія мысль бжать съ дочерью Мельмота въ Нью-Йоркъ, посл того какъ онъ далъ письменное общаніе отказаться отъ нея, страшила его. ‘Въ длахъ людей бываютъ приливы которые, захваченные вовремя, доставляютъ счастіе.’ Сэръ-Феликсъ не зналъ этихъ строкъ, но въ эту минуту онъ почувствовалъ ихъ значеніе. Теперь въ длахъ его былъ приливъ который могъ составить его счастіе, могъ и погубить его.
— Чертовски опасно, проворчалъ онъ наконецъ.
— Для васъ это не опасне чмъ для меня, сказала Мери.
— Если вы ошибаетесь насчетъ денегъ и мы ихъ не получимъ, что будетъ съ нами?
— Не рискнешь ни чмъ, ничего не получишь, сказала героиня.
— Это правда, но можно также рискнуть всмъ и не получить ничего.
— Вы во всякомъ случа получите меня, сказала Мери надувшись.
— Да, я получу васъ и я васъ ужасно люблю, вовсе же…
— Такъ вотъ какова ваша любовь, сказала Мери отвернувшись отъ него.
Сэръ-Феликсъ вздохнулъ глубокимъ вздохомъ и наконецъ объявилъ свое ршеніе:
— Я рискну.
— О, Феликсъ, какъ это будетъ хорошо.
— Хлопотъ будетъ пропасть. Не знаю успемъ ли мы устроить все къ будущему четвергу.
Онъ уже начиналъ подговариваться къ отсрочк.
— Я боюсь не измнила бы Didon если мы будемъ откладывать слишкомъ долго.
— Нужно достать денегъ и все такое.
— Я могу достать немного денегъ. У мама есть деньги дома.
— Сколько вы можете достать? спросилъ баронетъ съ жаромъ.
— Фунтовъ сто, а можетъ-быть и двсти.
— Пригодится и это. Я долженъ буду обратиться за деньгами къ вашему отцу. Хорошо ли это будетъ, взять у него деньги и увезти васъ?
Итакъ ршено было что они отправятся въ Нью-Йоркъ, если ничто не помшаетъ, въ четвергъ на слдующей недл. О своемъ окончательномъ ршеніи онъ предупредитъ ее за день или за два. Didon должна будетъ упаковать ея вещи и выпроводить ихъ изъ дома. Ей придется подарить до отплытія пятьдесятъ фунтовъ. И такъ какъ нельзя будетъ вынести сундука безъ содйствія мущины, нужно будетъ дать десять фунтовъ одному изъ лакеевъ. Все было ршено заране. такъ что сэръ-Феликсу не о чемъ было думать.
— А теперь, сказала Мери, идите къ Didon и она отворитъ вамъ вонъ ту калитку. Когда мы отойдемъ, вы выйдете изъ парка. Калитка можетъ остаться отпертою. А мы выйдемъ съ другой стороны.
Мери Мельмотъ была несомннно предусмотрительная двушка.

XVII. Можете вы быть готовы чрезъ десять минутъ?

Выйдя въ воскресенье утромъ отъ Мельмота, Поль отправился къ Роджеру Карбери и засталъ своего друга только-что вернувшимся изъ церкви. Поль долженъ былъ идти въ этотъ день къ мистрисъ Гртль, но онъ отложилъ это до вечера. Онъ пообдаетъ раньше и въ семь часовъ будетъ у мистрисъ Гртль. Теперь же необходимо было сообщить Роджеру новость о Рби Ргльсъ.
— Положеніе длъ не такъ худо какъ вы полагали, сказалъ онъ.— Она живетъ у тетки.
— Я никогда не слыхалъ о такой тетк.
— Рби говоритъ что ддъ ея знаетъ гд она и что онъ вовсе не желаетъ чтобъ она вернулась.
— Видается она съ Феликсомъ Карбери?
— Мн кажется что видается.
— Если такъ, то мало пользы въ томъ что она живетъ у тетки, если это даже правда. Я побываю у нея и постараюсь уговорить ее вернуться въ Бонгей.
— Почему не послать за Джономъ Кромбомъ?
Роджеръ поколебался съ минуту, но потомъ отвчалъ,
— Джонъ Кромбъ задалъ бы Феликсу такую встрепку какой не испыталъ еще никто. Мой кузенъ конечно вполн заслуживаетъ этого, но я имю причины стараться избавить его отъ такой непріятности. Притомъ Джонъ не можетъ заставить Рби вернуться домой, а я надюсь что мн удастся уговорить ее. Мн кажется что она не совсмъ испорченная двушка.
— Мн кажется что она вовсе не испорченная.
— Во всякомъ случа я побываю у нея, сказалъ Роджеръ.— Можетъ-быть увижу и вашу вдову.
Поль вздохнулъ, но не сказалъ боле ни слова о своей вдов.
— А теперь я иду въ Вельбекъ-Стритъ, прибавилъ Роджеръ взявъ шляпу.— Можетъ-быть мы еще увидимся завтра.
Поль почувствовалъ что ему никакъ нельзя было пойти въ этотъ день съ своимъ другомъ въ Вельбекъ-Стритъ.
Онъ пообдалъ въ одиночеств въ Медвжьемъ Саду и отправился опять къ мистрисъ Гртль. На пути онъ размышлялъ о предложеніи Мельмота. Еслибъ онъ могъ принять это предложеніе съ чистою совстью, еслибъ онъ врилъ въ желзную дорогу, поздка въ Америку была бы ему пріятна. Онъ уже высказалъ Гетг Карбери боле чмъ имлъ право высказывать и хотя онъ не былъ самонадянъ, но ему казалось что слова его были приняты благосклонно. Въ ту минуту имъ помшали, но она могла бы выказать ему неудовольствіе еслибы хотла. Онъ почти уже измнилъ своему общанію. Еслибъ онъ ухалъ теперь въ Америку, общанный срокъ молчанія кончился бы до его возвращенія. Онъ конечно позаботился бы увдомить Гетту что ухалъ по обязанности. Вмст съ тмъ онъ избавился бы отъ мистрисъ Гртль и былъ бы въ состояніи навести справки о ней. Мистрисъ Глтль можетъ-быть предложила бы хать съ нимъ, но онъ постарался бы избавиться отъ этого. Но могъ ли онъ принять предложеніе когда онъ не врилъ въ желзную дорогу? И была ли возможность врить въ нее? Мистеръ Рамсботтомъ не врилъ, Роджеръ тоже не врилъ. Самъ онъ зналъ хорошо Фискера и не врилъ ему, а Фискеръ былъ главнымъ учредителемъ предпріятія. Не лучше ли принять предложеніе взять назадъ свои деньги и удалиться изъ компаніи? Еслибъ онъ могъ это сдлать съ спокойною совстью онъ считалъ бы себя счастливымъ человкомъ. Но онъ не былъ увренъ что имлъ право сложить съ себя отвтственность и притомъ не ршался положиться на ручательство Мельмота что деньги будутъ уплачены. Мельмотъ очевидно всми силами старался удалить его изъ правленія.
И вотъ онъ постучался опять въ дверь квартиры мистрисъ Пипкинъ и опять ему отворила Рби Ргльсъ. Сердце его замерло когда онъ подумалъ о предстоявшемъ объясненіи.
— Вернулись дамы изъ Соутенда, миссъ Ргльсъ? спросилъ онъ.
— О, да, сэръ, и мистрисъ Гртль ждетъ васъ весь день.
Затмъ она спросила шепотомъ:
— Вы не сказали ему что видли меня, мистеръ Монтегю?
— Сказалъ, миссъ Ргльсъ.
— Такъ очень жаль что вы такъ недоброжелательны и что вы не оставили меня въ поко, сказала Рби отворяя ему дверь комнаты мистрисъ Гртль.
Мистрисъ Гртль встала ему на встрчу улыбаясь своею пріятнйшею улыбкой, а она умла улыбаться пріятно.
— Нужно же было чтобы вы пришли въ единственный день когда меня не было дома, сказала она.— Я такъ жалла.
— О чемъ же жалть? Мн не трудно придти въ другой разъ.
— Но мн пришлось ждать васъ лишній день. Мн нездоровилось и все казалось что въ дом дупіно и моей хозяйк пришла свтлая мысль свозить меня въ Соутендъ. Ей самой очень хотлось създить туда. Она увряла что Соутендъ рай.
— Рай лондонскихъ шалопаевъ.
— О, что это за мсто! Неужели Англичане дйствительно здятъ въ Соутендъ чтобы видть море?
— Кажется что такъ. Самъ я никогда не былъ въ Соутенд, такъ что вы знаете о немъ больше чмъ я.
— Какъ это похоже на Англичанъ. Небольшая желтая рчка, а они называютъ это моремъ. Вы никогда не были въ Ньюпорт?
— Но я былъ въ Санъ-Франциско.
— Да, вы были въ Санъ-Франциско и слышали ревъ тюленей. Это получше Соутенда.
— Но я полагаю что и здсь у васъ море. Англія всегда считалась островомъ.
— Конечно, но здсь все такъ миніатюрно. Впрочемъ я думаю что если отправиться на западъ Ирландіи можно увидать Атлантическій Океанъ. Но туда никто не здитъ изъ опасенія быть убитымъ.
Поль вспомнилъ объ Орегонскомъ джентльмен, вспомнилъ о своемъ собственномъ положеніи и подумалъ что для того чтобы быть убитымъ не нужно хать въ Орегонъ или на западъ Ирландіи.
— Какъ бы то ни было, но мы създили въ Соутендъ, я, мистрисъ Пипкинъ, и младенецъ, и увряю васъ что это доставило мн удовольствіе. Мистрисъ Пипкинъ такъ боялась что младенецъ надостъ мн, а я думала что безъ него было бы хуже. Мы ли морскихъ раковъ и мистрисъ Пипкинъ такъ заискивала во мн. Вы должны сознаться что у насъ въ Америк люди неспособны къ такому смиренію. Платила конечно я. У нея куча дтей и никакихъ средствъ кром того что она получаетъ съ квартиръ. И у насъ есть такіе же бдняки и т кто богаче иногда платятъ за нихъ, но у насъ не встртишь такой искательности. Мы конечно любимъ деньги не меньше васъ, но у насъ нтъ такого различія между богатыми и бдными какъ у васъ.
— Мн кажется что во всемъ свт тотъ кто желаетъ получить старается быть сколь возможно пріятнымъ для того кто можетъ дать.
— Но еслибы вы видли какъ искательна была мистрисъ Пипкинъ. Какъ бы то ни было, но мы създили благополучно и вернувшись я узнала что вы были. Наконецъ-то!
— Вы знали что я узжалъ въ Ливерпуль.
— Я и не упрекаю васъ. Сдлали вы свое дло въ Ливерпул?
— Да, но не совсмъ удовлетворительно. Дло касалось конечно желзной дороги.
— Мн кажется что это дло идетъ вполн удовлетворительно. Весь свтъ толкуетъ о немъ какъ о величайшемъ предпріятіи о какомъ когда-либо слыхано. Я желала бы быть мущиной чтобы заниматься такими великими длами. Я ненавижу мелочныя занятія. Я желала бы управлять обширнйшимъ банкомъ въ мір, или быть капитаномъ величайшаго флота, или строителемъ величайшей дороги. Это даже лучше чмъ быть президентомъ республики, потому что имешь больше свободы. Въ чемъ состоитъ ваше дло въ этой компаніи, Поль?
— Теперь меня хотятъ послать въ Мексику, сказалъ онъ нершительно.
— Подете вы? спросила она наклонившись впередъ съ очевиднымъ интересомъ.
— Не думаю.
— Почему же не хать. Позжайте. О, Поль, я похала бы съ вами. Почему вамъ не хать? Это имеино такое дло какое вамъ нужно. Желзная дорога сдлаетъ Мексику новою страной и вы будете виновникомъ этого. Зачмъ пренебрегать такимъ шансомъ? Онъ не повторится. Короли и императоры пытались сдлать что-нибудь изъ Мексики и не могли сдлать ничего. Подумайте что значитъ быть воскресителемъ Мексики.
— Подумайте каково было бы попасть туда не имя возможности сдлать что бы то ни было и чувствуя что тебя услали только для того чтобъ освободиться отъ тебя.
— Я нашла бы возможность сдлать что-нибудь.
— Возможность означаетъ деньги, а гд взять денегъ?
— Компанія должна имть деньги. Гд беретъ деньги вашъ дядя чтобы жить по-княжески въ Санъ-Франциско? Гд беретъ Фискеръ деньги съ которыми спекулируетъ въ Нью-Йорк? Гд беретъ Мельмотъ столько денегъ что его считаютъ богатйшимъ человкомъ въ Европ? Почему же у васъ нтъ денегъ?
— Еслибъ я способенъ былъ грабить, можетъ-быть и у меня были бы деньги.
— Какой же это грабежъ? Я не говорю что вы должны жить во дворц и тратить на себя милліоны. Я говорю только что вы должны имть побольше честолюбія. Позжайте въ Мексику и попытайте счастія. Зазжайте по пути въ Санъ-Франциско и въ другіе города. Я не отстану отъ васъ ни на шагъ. Заставьте людей увровать въ ваше дло и въ деньгахъ недостатка не будетъ.
Поль чувствовалъ что онъ не приближался ни на шагъ къ объясненію которое долженъ былъ имть съ ней въ этотъ вечеръ. Напротивъ, каждое слово которое онъ позволялъ ей сказать о желзной дорог удаляло его все боле и боле отъ его цли. Онъ приводилъ причины почему не хотлъ предпринять путешествія, но какъ будто молча допускалъ что еслибъ онъ предпринялъ его, то она была бы его спутницей. Самое ея предложеніе хать съ нимъ какъ будто означало что онъ взялъ назадъ свой отказъ отъ своихъ общаній. Но у него не хватало жестокости дать ей понять хотя бы косвеннымъ образомъ что онъ не согласился бы имть ее своею спутницей ни въ путешествіи, ни въ чемъ-либо другомъ. Отъ долженъ былъ сказать это ей, долженъ былъ подготовить ее къ этому. Но разговоръ который они вели вовсе не служилъ подготовленіемъ.
— Вы не спшите? спросила она.
— О, нтъ.
— Вы будете такъ, добры что проведете вечеръ со мной? Такъ я попрошу чтобы намъ подали чаю.— Она позвонила и попросила вошедшую Рби подать чаю.— Эта молодая особа сказала мн что вы съ ней старые знакомые.
— Я видлъ ее въ Бонге и былъ удивленъ встртивъ ее вчера здсь.
— У нея есть какой-то женихъ который ей не нравится.
— Да, и есть кажется какой-то не женихъ который ей нравится.
— Это само собою разумется, если первое справедливо. Миссъ Рби не такая двушка чтобы дожить до ея лтъ безъ любви. Стремленіе женщины привязаться къ человку изъ высшаго сословія потому что онъ учтиве, чище и говоритъ лучше мущинъ окружающихъ ее есть естественное слдствіе неравенства людей. Еслибы вс мущины носили платье изъ одного и того же сукна и раздляли бы черную работу поровну между собою, этого зла не могло бы быть. Случайно двушка могла бы совратиться съ честнаго пути, но постояннаго стремленія къ совращенію не могло бы быть.
— Еслибы завтра вс люди были уравнены и одты въ одинаковое платье, послзавтра они перестали бы быть равными и одлись бы въ различное платье.
— Слегка различное, но роскоши не было бы. Конечно этого нельзя сдлать въ одинъ день, даже въ одно столтіе, но всякій человкъ честно смотрящій на жизнь не можетъ не видть что къ этой цли должны быть направлены вс его усилія. Да, вы не пьете съ сахаромъ. Отдайте мн эту чашку.
Онъ пришелъ къ ней не для того чтобы разсуждать о женскихъ затрудненіяхъ и о немедленномъ или прогрессивномъ уравненіи людей. Но попавъ на эти подводные камни, умышленно завлеченный на нихъ хитрою женщиной, онъ не зналъ какъ вывести свой челнъ въ чистую воду. Имя постоянно въ виду свою цль со всми ея опасностями, съ когтями дикой кошки, съ возможностью раздлить участь Орегонскаго джентльмена, онъ не могъ разговаривать съ своею собесдницей такъ свободно какъ въ былое время.
— Благодарю, сказалъ онъ, перемнивъ чашку.— Какая у васъ хорошая память.
— Могу ли я забыть что вы любите и чего не любите, возразила она.— Помните какъ вы сказали мн однажды, когда я надла голубой шарфъ, что мн не слдуетъ носить голубой цвтъ?
Она наклонилась къ нему въ ожиданія отвта и онъ былъ вынужденъ сказать что-нибудь.
— Помню. Ваши цвта черный, срый и блый, пожалуй и желтый, если хотите одться эффектно, можетъ-быть и красный, но никакъ не голубой и не зеленый.
— Я никогда не обращала на это вниманія прежде, но ваши слова сдлались для меня закономъ. Хорошо имть вкусъ въ такихъ вещахъ, и вы его имете, Поль. Но мн кажется что вкусъ есть принадлежность или предвстникъ упадка цивилизаціи.
— Очень жаль что моя цивилизація въ упадк, сказалъ онъ улыбаясь.
— Вы понимаете что я хочу сказать, Поль. Я говорю о націяхъ, а не объ отдльныхъ лицахъ. Цивилизація или по крайней мр человчество находились въ упадк во времена великихъ живописцевъ, но Саванарола и Галилей были отдльными лицами. Вы должны посвятить свою жизнь новому народу. Мексиканская дорога даетъ вамъ случай къ этому.
— Разв Мексиканцы новый народъ?
— Т кто будутъ править ими составятъ новый народъ. Вс Американки имютъ дурной вкусъ въ одежд, и т которыя богаты и тщеславны, выписываютъ наряды изъ Парижа, но мн кажется что нашъ вкусъ относительно мущинъ хорошъ. Намъ нравятся наши философы, наши поэты, наши умные рабочіе, но любимъ мы нашихъ героевъ. Я желала бы чтобы вы были героемъ, Поль.
Онъ всталъ и началъ ходить взадъ и впередъ по комнат въ агоніи отчаянія. Услышать что его желали считать героемъ, услышать это въ то самое время его жизни когда онъ чувствовалъ сильне чмъ когда-либо прежде недостатокъ героизма и склонность къ трусости, было слишкомъ тяжело. Теперь, напримръ, у него не хватало мужества чтобы перейти отъ ея отвлеченныхъ разсужденій, приправленныхъ лестью, къ крайне непріятному и даже трагическому объясненію для котораго онъ пришелъ. Но главною причиной его нершимости былъ не страхъ за послдствія, а неблаговидность поступка. Въ то же время онъ былъ почти увренъ что она играла игру прямо противоположную той которую онъ хотлъ сыграть. Не лучше ли ему уйти и написать опять письмо? Въ письм онъ могъ бы высказать все что ему нужно было сказать и затмъ усплъ бы вооружиться мужествомъ чтобы вытерпть послдствія.
— Почему вы такъ тревожны? спросила она все еще ласкающимъ голосомъ.— Разв вамъ не нравится что я желала бы считать васъ героемъ?
— Винифрида, сказалъ онъ,— я пришелъ сюда съ цлью и мн хотлось бы исполнить ее.
— Съ какою цлью?
Она все еще сидла наклонившись впередъ, но теперь положила голову на руки и посмотрла на него съ тревогой. Но въ глазахъ ея не было ничего кром тревоги и любви, можетъ-быть обманутой любви. Все кошачье было затаено внутри. Поль стоялъ опершись руками на спинку стула, ободряя себя и пріискивая подходящія слова.
— Подождите, другъ мой, сказала она,— разв необходимо исполнить вашу цль непремнно сегодня?
— Почему же не сегодня?
— Поль, я не совсмъ здорова, я слаба, я боюсь. Вы не знаете какъ мн отрадно посл одиночества послднихъ недль поговорить по душ со старымъ другомъ. Мистрисъ Пипкинъ не совсмъ пріятная собесдница. Ея младенецъ тоже не можетъ удовлетворить моей потребности въ обществ людей. Мн хотлось чтобы ныншній вечеръ прошелъ вполн пріятно. О, Поль, если вы пришли съ намреніемъ сказать мн о вашей любви, уврить меня что вы все еще мой, поговорить съ надеждой о будущемъ и съ благодарностью о прошломъ, исполните ваше намреніе немедленно. Но если оно жестоко, если вы пришли чтобы сказать мн что-нибудь непріятное, пощадите меня сегодня. Представьте себ что я вытерпла отъ одиночества и доставьте мн часъ утшенія.
Онъ конечно уступилъ.
— Я не буду безпокоить васъ сегодня если вы нездоровы, сказалъ онъ.
— Я больна. Я потому и отправилась въ Соутендъ что боялась заболть серіозно. Погода жаркая, хотя здсь солнце конечно не такое какъ у насъ. Но воздухъ душенъ, пыленъ, какъ говоритъ мистрисъ Пипкинъ. Я думаю что мн полезно было бы създить куда-нибудь на недлю. Куда мн създить?
Поль назвалъ Брайтонъ.
— Но вдь это многолюдное, модное мсто?
— Не въ настоящее время года.
— Но это большой городъ, а мн хотлось бы отправиться въ какое-нибудь маленькое, красивое мстечко. Вы проводили бы меня, не правда ли? Назовите какое-нибудь мсто не изъ дальнихъ, хотя впрочемъ у васъ здсь все близко.
Поль, съ оскорбленною гордостью Джонъ Буля, назвалъ Пензансъ и привралъ что до него двадцать четыре часа зды.
— Если такъ, то не Пензансъ, который я знаю, вашъ Ultima Thule, не Пензансъ и не Оркней. Нтъ ли еще какого-нибудь мста?
— Есть еще Кромеръ въ Норфок, на разстояніи десяти часовъ зды отсюда.
— Кромеръ на берегу моря?
— Да, на берегу того что у васъ называется моремъ.
— Я говорю о настоящемъ мор, Поль.
— Если вы сядете въ Кромер на пароходъ, то, проплывъ миль сто, можете высадиться въ Голландіи. Такая лужа можетъ-быть не годится для васъ.
— О, я теперь вижу что вы сметесь надо мной. Кромеръ красивъ?
— Кажется красивъ. Я былъ тамъ только разъ и мало помню. Есть еще Рамсгетъ,
— Мистрисъ Пипкинъ говорила мн о Рамсгет. Я не думаю чтобы Рамсгетъ понравился мн.
— Есть еще островъ Уайтъ. Уайтъ очень красивъ.
— Это резиденція королевы. Гд живетъ королева, тамъ мн не мсто.
— Или Лоуестоффъ. Лоуестоффъ не такъ далеко какъ Кромеръ и вы додете туда по желзной дорог.
— А море?
— Моря тамъ довольно. Если не видно другаго берега, если есть волны и втеръ достаточно силенъ чтобы свалить васъ съ ногъ, если время отъ времени случаются кораблекрушенія, я не вижу почему пространство моря въ сто миль хуже пространства въ тысячу миль.
— Ста миль достаточно. Но въ Соутенд, Поль, отъ одного берега рки до другаго далеко не сто миль. Вы сами это знаете. Но вы будете лучшимъ руководителемъ чмъ мистрисъ Пипкинъ. Вдь вы не повезли бы меня въ Соутендъ, когда я выразила бы желаніе побывать на берегу Океана, не правда ли? Такъ я ду въ Лоуестоффъ. Есть тамъ гостиница?
— Маленькая.
— Очень маленькая? Тсная? Впрочемъ мн все равно.
— Тамъ кажется около ста кроватей, но въ Соединенныхъ Штатахъ такая гостиница считалась бы конечно маленькою.
— Поль, сказала она, обрадованная тмъ что ей удалось вызвать его на шутку,— вы заслуживаете чтобъ я швырнула въ васъ чайною посудой. Вы насмхаетесь надо мной, потому что я пришла въ ужасъ при вид Соутендскаго Океана. Я поду въ Лоуестоффъ.
Она встала, подошла къ нему и взяла его руку.
— Вы отвезете меня туда, не правда ли? Грустно хать въ такое мсто одной. Я не буду просить васъ остаться, я могу вернуться одна.
Она взяла его подъ руку обими руками и взглянула ему въ лицо.
— Вы сдлаете это въ память о прежней дружб.
Онъ молчалъ и лицо его приняло озабоченное, мрачное выраженіе. Онъ сознавалъ опасность своего положенія, но не находилъ избавленія.
— Надюсь что вы не заставите меня просить напрасно о такомъ снисхожденіи, прибавила она.
— Я провожу васъ, отвчалъ онъ.— Когда думаете вы хать?
Онъ уступилъ, утшая себя надеждой что вагонъ или пески Лоуестоффа будутъ вполн удобными мстами для объясненія съ ней.
— Когда думаю я хать! Когда вамъ можно будетъ проводить меня. Вамъ нужно присутствовать въ засданіяхъ, хлопотать съ акціями, возстановлять Мексику, а я, бдная женщина, не имющая другаго дла какъ только няньчить младенца мистрисъ Пипкинъ, я готова хать хоть сейчасъ. Можете вы быть готовы черезъ десять минутъ?— Поль покачалъ головой и засмялся.— Я назначила время и оно оказалось неудобнымъ для васъ. Теперь, сэръ, назначьте время вы сами и я общаю что оно окажется удобнымъ для меня.
Поль назначилъ субботу 29го. Онъ долженъ былъ присутствовать въ слдующемъ засданіи и общалъ быть до этого засданія у Мельмота. Мистрисъ Гртль конечно согласилась на субботу. Гд же она встртитъ его? На станціи желзной дороги? Въ отвтъ на это онъ конечно предложилъ захать за ней въ ея квартиру.
Когда онъ прощался съ ней, она подставила ему щеку для поцлуя. Бываютъ минуты когда осторожность длается для мущины ршительно невозможною. Еслибы даже онъ способенъ былъ поступить осторожно, онъ не могъ бы въ послдствіи вспомнить объ этомъ безъ стыда, какова бы ни была угрожавшая ему опасность. Поль конечно обнялъ мистрисъ Гртль и поцловалъ ее не только въ щеку, но и въ губы.

XVIII. Сити-Родъ.

Рби сказала правду, назвавъ мистрисъ Пипкинъ своею теткой. Отецъ Рби былъ женатъ на одной Пипкинъ, братъ которой умеръ оставивъ посл себя вдову. Старикъ въ Шипсъ-Акрской ферм былъ сильно противъ женитьбы сына, отказался принимать его и невстку и вооружился противъ всей фамиліи Пипкинъ. Принимая на свое попеченіе Рби, онъ поставилъ непремннымъ условіемъ чтобы между нею и Пипкинами не было никакихъ сношеній. Рби нарушила это условіе, переписываясь тайно со вдовой дяди. Покинувъ дда, она естественно отправилась къ этой тетк. Мистрисъ Пипкинъ была бдна и не могла предложить Рби постояннаго помщенія, но сдлала все что могла. Она предложила Рби остаться у нея на мсяцъ и отплачивать за свое содержаніе домашнею работой. Но Рби предупредила что будетъ уходить изъ дома когда ей вздумается. Мистрисъ Пипкинъ тотчасъ же заподозрила что въ этихъ отлучкахъ былъ замшанъ какой-нибудь пріятель.
— Я не длаю ничего дурнаго, отвчала Р5и.
— Если возлюбленный таковъ какимъ ему слдуетъ бытъ, не лучше ли ему приходить къ теб въ домъ твоей тетки, сказала мистрисъ Пипкинъ.— Это избавило бы двушку отъ всякихъ пересудовъ.
— Я не боюсь никакихъ пересудовъ, отвчала Рби. Затмъ она разказала тетк о своихъ отношеніяхъ съ Джономъ Кромбомъ, разказала какъ она ненавидла Кромба и какъ твердо ршила что ничто въ мір не заставитъ ее выйти за него замужъ, разказала какъ Джонъ Кромбъ и Джое Миксетъ приходили ужинать въ ферму и какъ грубо обошелся съ ней въ этотъ вечеръ ея ддъ за то что она не хотла дать согласія Джону Кромбу. Мистрисъ Пипкинъ была женщина почтенная, но бдная. Она дала Рби самый благоразумный совтъ. Если Джонъ Кромбъ ей ршительно противенъ, то объ этомъ конечно и говорить нечего. Но съ другой стороны, нтъ ничего лучше какъ имть свой собственный домъ и обезпеченныя средства къ существованію.
— Что толку въ любви, Рби, если любимый человкъ не въ состояніи содержать тебя?
Рби объявила что знала человка который могъ содержать ее получше Джона Кромба. Она знаетъ что длаетъ и не послушается никого. Нравственныя правила мистрисъ Пипкинъ были прекрасны, но она не была ригористкой. Она полагала что въ наше время молодыя женщины хотятъ пользоваться и пользуются большею свободой чмъ въ былое время. Свтъ измнялся чрезвычайно быстро. Мистрисъ Пипкинъ знала это не хуже другихъ, и поэтому когда Рби отправлялась въ театръ одна, сколько было извстно мистрисъ Пипкинъ, но по всей вроятности со своимъ возлюбленнымъ, и возвращалась за полночь, мистрисъ Пипкинъ не длала ей почти никакихъ замчаній, приписывая такое необычайное поведеніе измнившимся понятіямъ общества. Ей не позволяли здить въ театръ одной съ молодымъ человкомъ когда она была двушкой, но это было еще въ самомъ начал царствованія королевы Викторіи, лтъ пятнадцать назадъ, когда еще не было вопроса объ эманципаціи женщинъ. Рби не хотла сказать тетк кто былъ ея возлюбленный и на вс разспросы отвчала только что она не длаетъ ничего дурнаго и что о ней нечего безпокоиться. Имя сэръ-Феликса Карбери было въ первый разъ произнесено въ дом мистрисъ Пипкинъ Полемъ Монтегю. Рби поступала по своему благоусмотрнію и хотя не была вполн довольна положеніемъ своихъ длъ, но утшалась тмъ что она свободна. Теперь же ей угрожало вмшательство въ ея дла. Мистеръ Монтегю видлъ ее и сообщилъ объ этомъ помщику ея дда. Помщикъ отыщетъ ее, затмъ прідетъ Джонъ Кромбъ, сопровождаемый конечно Джое Миксетомъ, и тогда, сказала она себ ложась въ постель которую раздляли съ ней два маленькіе Пипкина, и тогда все пойдетъ вверхъ дномъ.
— Какъ вы думаете, кто былъ вчера у насъ? спросила Рби однажды вечеромъ своего возлюбленнаго. Они сидли вмст въ одномъ общественномъ зал, называвшемся Музыкальнымъ Заломъ, но служившимъ также для театральныхъ представленій и для баловъ и всего боле похожемъ на портерную. Сэръ-Феликсъ былъ одтъ, какъ онъ выражался, ‘инкогнито’, то-есть въ простомъ картуз, въ голубомъ галстук и въ зеленомъ сюртук. Онъ полагалъ что его вестъ-эндскіе друзья не могли узнать его въ такомъ вид, но Рби считала его костюмъ безукоризненнымъ. Онъ курилъ и держалъ въ рук стаканъ горячаго портеру съ водой, изъ котораго пилъ вмст съ Рби. Сэръ-Феликсъ наслаждался жизнью, а бдная Рби и стыдилась и боялась за себя, и утшала себя только мыслью что нтъ ничего лучше какъ быть свободной и проводить время со своимъ милымъ. Дочерямъ Лонгестаффа позволяется сидть, танцовать и гулять съ ихъ кавалерами, когда у нихъ есть кавалеры. Для чего ей связывать себя съ Джономъ Кромбомъ, этою пыльною кучей, не посмотрвъ на свтъ? Тмъ не мене, сидя въ двнадцатомъ часу въ Музыкальномъ Зал въ Сити-Родъ и прихлебывая портеръ, она не была спокойна. Она видла то чего не желала видть, слышала то чего не желала слышать, и хотя ея возлюбленный былъ хорошъ, о, какъ хорошъ! но не совсмъ таковъ какъ бы она желала. Она все еще немного боялась его, все еще не ршалась потребовать у него общанія котораго напрасно ожидала. Она надялась что онъ женится на ней, но между ними еще не было сказано ни слова о брак. Чувствовать его руку вокругъ своей таліи было блаженствомъ для нея. Возможно ли сравнивать его съ Джономъ Кромбомъ, думала она. Но что ожидало ее въ будущемъ? Мистрисъ Пипкинъ длала непріятные намеки и Рби знала что ей нельзя жить постоянно у мистрисъ Пипкинъ и уходитъ по вечерамъ питъ пиво и слушатъ музыку съ сэръ-Феликсомъ Карбери. Поэтому она была рада возможности сказать своему возлюбленному что въ положеніи ихъ должна произойти перемна.
— Какъ вы думаете, кто былъ вчера у васъ?
Сэръ-Феликсъ измнился въ лиц, подумавъ не присылала ли Мери Мельмотъ какого-нибудь шпіона, можетъ-быть самое Didon. Онъ наслаждался жизнью въ послдніе вечера своего пребыванія въ Лондон, но онъ обязанъ былъ хать въ Нью-Йоркъ. Этотъ планъ не былъ оставленъ. Онъ видлся съ Didon и узналъ что все было готово, кром денегъ. Didon слышала о деньгахъ которыя онъ отдалъ Мельмоту и очень уговаривала его взять ихъ назадъ. Вслдствіе всего этого хотя онъ и проводилъ время въ Музыкальномъ Зал въ Сити-Родъ, но думалъ онъ постоянно о Гросвеноръ-Сквер.
— Кто же былъ, Рби?
— Другъ сквайра, мистеръ Монтегю. Я видала его въ Бонге и Бикльс.
— Поль Монтегю!
— Вы знаете его, Феликсъ?
— Знаю. Онъ членъ нашего клуба и мы встрчаемся съ нимъ въ Сити. Онъ бываетъ и у насъ въ дом.
— Хорошій онъ человкъ?
— Не знаю. Это зависитъ отъ того что вы называете хорошимъ. Онъ безпокойный человкъ.
— У него есть пріятельница тамъ гд я живу.
— Чортъ возьми! Неужели есть?
Сэръ-Феликсъ конечно слышалъ о сватовств Роджера къ его сестр и объ ея отказ, причиной котораго считали ея предполагаемое расположеніе къ Полю Монтегю.
— Кто же она такая, Рби?
— Зовутъ ее мистрисъ Гртль. Удивительная женщина! Тетушка говоритъ что она Американка и что у нея пропасть денегъ.
— Монтегю хочетъ жениться на ней:
— О, да, это уже ршено. Но мистеръ Монтегю бываетъ у нея не такъ часто какъ бы слдовало. Стоитъ только молодому человку сдлаться женихомъ и онъ становится неаккуратнымъ въ этомъ отношеніи. Желала бы я знать какъ будете вы вести себя женихомъ.
— Разв Джонъ Кромбъ былъ неаккуратенъ, Рби?
— Джонъ Кромбъ! Какое мн дло до Джона Кромба? Я была въ этомъ дл не при чемъ. О, онъ былъ бы безукоризненно аккуратенъ, аккуратенъ какъ часы, хотя и самые неповоротливые часы, еслибъ я позволила. Мистеръ Morтегю сказалъ сквайру что видлъ меня. Онъ самъ сознался мн въ этомъ. Сквайръ пріхалъ сюда по просьб Джона Кромба, я это знаю. Что мн сказать ему, Феликсъ?
— Скажите ему что это не его дло. Онъ не иметъ никакой власти надъ вами.
— Конечно не иметъ. Я не сдлала ничего дурнаго и онъ не можетъ послать за полиціей и насильно вернуть меня въ Шипсъ-Акръ. Но онъ можетъ разспрашивать и можетъ смотрть. Я не изъ тхъ двушекъ, Феликсъ, которыя не заботятся о своей репутаціи. Вы должны это знать. Сказать мн ему что я знакома съ вами?
— Избави Богъ! Ни подъ какимъ видомъ.
— Я этого не знала. Но нужно же мн сказать ему что-нибудь.
— Скажите что ему нтъ дла до васъ.
— Но тетушка скажетъ что я выхожу по вечерамъ, я знаю что она это скажетъ. А съ кмъ я провожу время? Онъ спроситъ.
— Ваша тетка не знаетъ?
— Нтъ, я еще никому не говорила. Но я знаю что не годится жить такъ какъ я живу. Вы сами не захотите чтобъ это продолжалось долго. Не правда ли?
— По-моему это очень хорошо.
— А по моему это совсмъ не хорошо. Мн конечно очень пріятно быть съ вами, Феликсъ. Но за то мн приходится возиться цлый день съ ребятишками, оправлять постели. И это еще не худшее.
— Что же худшее?
— То что я почти стыжусь за себя. Да, я стыжусь.— И Рби залилась слезами.— Если я не хотла выйти за Джона Кромба, это не значитъ что я хотла сдлаться дурною двупікой. И этого никогда не случится. Но какъ буду я жить, когда вс пойдутъ противъ меня? Тетушка не всегда будетъ терпть это. Она сказала вчера….
— Ну все равно что бы она ни сказала, прервалъ ее Феликсъ, вовсе не интересовавшійся мнніями мистрисъ Пипкинъ.
— Но она права. Она конечно догадывается въ чемъ дло. Она не такъ глупа чтобы думать что я хожу пть псалмы съ молодыми женщинами. Она говоритъ что кто бы ни былъ моимъ возлюбленнымъ, онъ долженъ высказаться. Вотъ что она говоритъ, и она права. Двушка должна заботиться о своей репутаціи, какъ бы она ни любила человка.
Сэръ-Феликсъ затянулся сигарой и проглотилъ большой глотокъ портеру. Опорожнивъ стаканъ, онъ позвалъ слугу и приказалъ подать другой. Ему хотлось избавиться отъ необходимости дать какой-нибудь отвтъ Рби. Ему предстояло ухать въ скоромъ времени въ Нью-Йоркъ, и дальше этой поздки онъ не заглядывалъ въ свое будущее. О будущемъ Рби онъ совсмъ не думалъ. Онъ даже не спрашивалъ себя, слдуетъ ли ему сказать ей о своемъ отъзд, или нтъ. Онъ не считалъ себя виноватымъ въ томъ что она пріхала въ Лондонъ. Она была ‘славная двочка’, а сознаніе что у него была интрига нравилось ему можетъ-быть даже боле самой двушки. Но онъ не хотлъ вводить себя въ ‘чертовскія хлопоты’ изъ-за нея. Мысль что разъяренный Джонъ Кромбъ могъ пріхать въ Лондонъ и отыскать его, не приходила ему въ голову, иначе онъ старался бы ускорить свой отъздъ въ Нью-Йоркъ, вмсто того чтобъ откладывать его, какъ длалъ теперь.
— Будемъ танцовать, сказалъ онъ.
Рби очень любила танцы, любила ихъ можетъ-быть больше всего на свт. Слухъ у нея былъ хорошій, сила большая, грудь здоровая. Кружась по комнат, она всегда думала что въ жизни нтъ ничего лучше этого наслажденія, и она никогда не отказывалась отъ танцевъ. Она не отказалась и теперь, хотя пришла въ этотъ вечеръ къ своему возлюбленному съ твердымъ намреніемъ добиться отъ него наконецъ какого-нибудь отвта.
— А теперь мн пора идти, сказала она, натанцовавшись вдоволь.— Не проводите ли вы меня немного?— Онъ конечно согласился проводить ее.— Что же мн сказать сквайру? спросила она.
— Не говорите ничего.
— А тетк?
— Тетк? Скажите ей то же самое что вы говорили до сихъ поръ.
— Я до сихъ поръ не говорила ничего, не говорила ради васъ, Феликсъ. Но наконецъ нужно же сказать что-нибудь. Двушка должна заботиться о своей репутаціи. Что вы мн скажете, Феликсъ?
Онъ молчалъ, съ минуту обдумывая свой отвтъ.
— Если вы будете приставать ко мн, я брошу васъ, сказалъ онъ.
— Бросите!
— Да, брошу. Разв вы не можете подождать пока я буду въ состояніи сказать что-нибудь.
— Если мн предстоитъ ждать долго, я погибну. Куда я пойду, когда мистрисъ Пипкинъ откажется держать меня?
— Я найду вамъ мсто.
— Вы найдете мн мсто? Я ужь давно сказала вамъ что я не согласна на это. Я лучше пойду въ услуженіе или…
— Вернетесь къ Джону Кромбу.
— Джонъ Кромбъ уважаетъ меня больше чмъ вы. Онъ согласенъ жениться на мн хоть завтра, не только согласенъ, но считаетъ это за величайшее счастіе.
— Разв я совтовалъ вамъ бросить его? сказалъ сэръ-Феликсъ.
— Конечно совтовали. Разв вы не приглашали меня въ Лондонъ во время нашего свиданія въ Шипсъ-Акрской рощ? Разв вы не говорили что любите меня и готовы сдлать для меня все что мн нужно? Разв вы этого не говорили?
— Говорилъ и не отказываюсь отъ своихъ словъ. Что вамъ нужно? Если вамъ нужны деньги, я могу дать вамъ пару совереновъ.
— Не нужно мн вашихъ денегъ. Я готова работать пока не отвалятся руки. Мн нужно чтобы вы сказали, хотите вы жениться на мн или нтъ. Вотъ что мн нужно!
Сэръ-Феликсъ остолбенлъ. Ему ничего не стоило бы солгать. Онъ зналъ что удетъ въ Нью-Йоркъ и освободится отъ всякихъ непріятностей со стороны Рби. Притомъ онъ не придавалъ никакого значенія такой лжи. Молодыя женщины, думалъ онъ, сами не врятъ искренности подобныхъ общаній, он хотятъ только имть возможность думать въ послдствіи что ихъ обманули. Онъ не испугался лжи, но онъ былъ пораженъ тмъ что такой лжи требовали отъ него, баронета. Это казалось ему непростительною дерзостью со стороны Рби.
— Жениться, Рби! Я не имю ни малйшаго намренія жениться на комъ бы то ни было. Скучне:кенитьбы быть ничего не можетъ.
Она остановилась и взглянула на него. Она никакъ не ожидала услышать то что услышала. Она знала что мущина можетъ желать бросить двушку, но что мущина можетъ сказать прямо въ глаза своей возлюбленной что онъ никогда и не имлъ намренія жениться, казалось ей невроятнымъ. Для чего же онъ ухаживалъ за ней въ такомъ случа?
— Такъ какъ же мн быть, сэръ-Феликсъ? спросила она.
— Будьте сговорчиве и не длайте себя несносной.
— Не длать себя несносной! Но это невозможно, невозможно! Я компрометтирую себя для васъ, а вы говорите мн что изъ этого ничего не выйдетъ, что вы никогда не женитесь. Никогда?
— Разв вы не знаете, Рби, что на свт есть множество старыхъ холостяковъ?
— Конечно знаю. Вотъ сквайръ, напримръ. Но онъ не пригласитъ двушку проводить съ нимъ время.
— Вы этого не можете знать, Рби.
— Еслибъ онъ это сдлалъ, онъ женился бы на ней немедленно, потому что онъ джентльменъ. Да, онъ джентльменъ съ головы до ногъ. Я уврена что онъ никогда не сказалъ ни одного слова которое могло бы повредить двушк.— Рби заплакала.— Не провожайте меня дале. Я никогда не приду къ вамъ опять. Никогда! Вы самый лживый, самый низкій, самый безчестный человкъ. Я знаю что есть молодые люди измняющіе своему слову. Бываютъ такіе случаи что они не могутъ сдержать его. Иногда у молодаго человка нтъ средствъ для женитьбы, иногда ему случается полюбить другую двушку. Но молодой человкъ ухаживающій за двушкой и потомъ объявляющій ей прямо что у него никогда и въ мысляхъ ro было жениться на ней, это величайшій негодяй какой только можетъ быть. О такомъ я даже никогда не читала ни въ одной книг. Оставьте меня. Идите своею дорогой, а я пойду своей.
И она исполнила угрозу и убжала домой одна. Она была сильно оскорблена, она не могла простить ему что онъ не хотлъ подвергнуться ни малйшему риску изъ-за нея. Онъ не хотлъ даже дать обычнаго общанія влюбленныхъ, чтобъ уладить хотя бы только настоящій часъ. Рби легла на свою постель между двумя дтьми и долго плакала прежде чмъ заснула.
На слдующее утро у нея былъ Роджеръ. Рби попросила въ это утро мистрисъ Пипкинъ освободить ее отъ обязанности отворять дверь и сказать, если какой-нибудь джентльменъ спроситъ ее, что ея нтъ дома. Мистрисъ Пипкинъ сначала согласилась на это, но зная сквайра настолько чтобъ угадать причину которая привела его въ ея домъ и полагая что свободное поведеніе Рби компрометтировало не только самое двушку, но и домъ въ которомъ она жила, мистрисъ Пипкинъ не отказала Роджеру. Она провела его въ маленькую заднюю пріемную и безъ всякаго предупрежденія послала туда племянницу. Рби все утро была очень сердита. Наканун въ минуту раздраженія она не поколебалась оттолкнуть своего возлюбленнаго и сказать ему что онъ никогда не увидитъ ея опять, но теперь, думая о своей потер среди дневной работы, не имя боле возможности мечтать о радостяхъ ожидавшихъ ее въ будущемъ и утшать себя мыслію что хотя теперь она не боле какъ служанка въ меблированныхъ комнатахъ, но за то въ скоромъ времени будетъ женой баронета, теперь въ одиночеств она почти жалла о своей вчерашней поспшности. Неужели она ни когда не увидитъ его опять, никогда не будетъ танцовать съ нимъ въ томъ блестящемъ зал? Можетъ-быть она дйствительно приставала къ нему слишкомъ докучливо? Съ баронетомъ конечно нельзя обращаться такъ грубо какъ съ какимъ-нибудь Джономъ Кромбомъ. Однако онъ сказалъ ей что онъ не женится никогда! Съ какой бы точки зрнія ни смотрла она на случившееся, она была одинаково несчастна и посщеніе сквайра не способствовало облегченію ея горя.
Роджеръ обошелся съ ней очень ласково. Онъ подалъ ей руку, попросилъ ее ссть и сказалъ что былъ очень радъ найдя ее у тетки.
— Мы конечно вс перепугались когда вы ухали не сказавъ никому ни слова.
— Ддушка былъ такъ жестокъ со мною что я не могла сказать ему.
— Онъ кажется требовалъ чтобы вы сдержали слово которое дали одному старому другу.
— Таскать меня за волосы по комнат было плохимъ средствомъ заставить меня сдержать слово. Не правда ли, мистеръ Карбери? А онъ это сдлалъ, спросите у Салли Гокетъ, она слышала. Какова бы я ни была относительно Джона Кромба, но относительно ддушки я была доброю внучкой и онъ не долженъ былъ обращаться со мной такимъ образомъ. Какой же двушк понравиться чтобъ ее таскали по комнат за волосы и въ добавокъ когда она раздта?
У сквайра не было возраженія на это. Онъ вполн врилъ что старикъ Ргльсъ могъ быть жестокъ подъ вліяніемъ вина. А двушка вынужденная такимъ обращеніемъ бжать изъ дома не сдлала ничего дурнаго, поселившись у тетки. Но Роджеръ слышалъ отъ мистрисъ Пипкинъ о позднихъ отлучкахъ Рби, слышалъ также что у нея есть другъ и легко угадалъ кто былъ этотъ другъ. Онъ зналъ также состояніе духа Джона Кромба. Джонъ былъ добрый, любящій человкъ, способный простить и забыть все, еслибы Рби вернулась къ нему, но онъ непремнно настоялъ бы на своемъ и ‘разобралъ бы суть дла’, какъ онъ выражался, еслибъ она не вернулась.
— Такъ какъ вы вынуждены были ухать изъ дома, сказалъ Роджеръ,— я радъ что нашелъ васъ у тетки. Но вдь вы не имете намренія остаться здсь навсегда?
— Не знаю, отвчала Рби.
— Вы должны подумать о своемъ будущемъ. Вы вроятно не желаете остаться навсегда горничной вашей тетки.
— О, конечно нтъ.
— Странно было бы избрать такую участь когда вы можете сдлаться женой мистера Кромба.
— О, мистера Кромба! Весь свтъ стоитъ за мистера Кромба. Я никогда не любила и никогда не буду въ состояніи полюбить этого человка.
— Послушайте, Рби, я пришелъ поговорить съ вами серіозно и надюсь что вы выслушаете меня. Никто, конечно, не можетъ заставить васъ выйти за мистера Кромба если вы этого не желаете.
— Конечно, никто не можетъ заставить меня, сэръ.
— Но я подозрваю что вы промняли его на человка который никогда не женится на васъ и который не можетъ имть другаго намренія какъ только погубить васъ.
— Никто не погубитъ меня, возразила Рби.— Двушка должна заботиться о своей репутаціи и я намрена заботиться о своей.
— Мн очень пріятно слышать это, но уходить по вечерамъ къ такому человку какъ сэръ-Феликсъ Карбери не значитъ заботиться о своей репутаціи. Это значитъ губить себя.
— Я не сдлала ничего дурнаго, сказала Рби, покраснвъ и заплакавъ.
— Но вы погубите себя если довритесь этому человку. Это человкъ въ высшей степени безчестный. Онъ мой родственникъ, но я обязанъ сказать вамъ правду. Онъ такъ же далекъ отъ женитьбы на васъ какъ я, и еслибы даже онъ женился, онъ не былъ бы въ состояніи содержать васъ. Онъ погубитъ себя и погубитъ всякую женщину которая доврится ему. Я прожилъ столько лтъ что гожусь вамъ въ отцы и во всю мою жизнь я не встрчалъ человка хуже его. Онъ погубитъ васъ и броситъ безъ зазрнія совсти. У него нтъ сердца. (Рби слушала рыдая.) Вотъ каковъ сэръ-Феликсъ Карбери, продолжалъ сквайръ, вставъ со стула и одушевляясь все боле и боле.— И если я не ошибаюсь, вы бросили ради него человка который нравственно настолько выше его насколько солнце выше земли. Вы смотрите на Джона Кромба свысока, потому что онъ одтъ не нарядно.
— Мн нтъ дла какъ онъ одтъ, возразила Рби.— Онъ не уметъ связать двухъ словъ.
— Не уметъ связать двухъ словъ? Но что толку въ словахъ? Онъ любитъ васъ, любитъ такъ что хочетъ сдлать васъ счастливою и уважаемою женщиной, а не такъ чтобъ обезчестить и погубить васъ. Онъ думаетъ о васъ больше чмъ о самомъ себ и готовъ отдать вамъ все что иметъ. А что можетъ дать вамъ сэръ-Феликсъ? Еслибы вы были женою Джона Кромба, разв кто-нибудь посмлъ бы таскать васъ за волосы? Разв вы испытывали бы нужду и безчестіе?
— Я и теперь не испытываю никакого безчестія, мистеръ Карбери.
— Разв нтъ безчестія въ томъ что вы проводите вечера съ такимъ человкомъ какъ сэръ-Феликсъ Карбери? Вы двушка не глупая, вы сама знаете что это безчестно. Если вы еще достойны сдлаться женой честнаго человка, вернитесь къ нему и попросите у него прощенія.
— Просить прощенія у Джона Кромба! Никогда!
— О, Рби, еслибы вы знали какъ я уважаю этого человка и какъ я презираю другаго, какимъ благороднымъ малымъ я считаю Джона Кромба, и какъ я презираю сэръ-Феликса, вы можетъ-быть измнили бы нсколько свои мннія.
Ея мннія уже измнились. Слова его произвели свое дйствіе. Она никакъ не ожидала чтобы кто-нибудь могъ назвать Джона Кромба благороднымъ человкомъ, а теперь она услышала это отъ сквайра Карбери, котораго почитала какъ никого другаго. Но она все еще говорила себ что благородство Джона было пыльное, неуклюгкее, безсловесное благородство.
— Я скажу вамъ что можетъ случиться, продолжалъ Роджеръ,— мистеръ Кромбъ не снесетъ этого спокойно.
— Онъ ничего не можетъ сдлать со мною, сэръ.
— Съ вами онъ, конечно, не можетъ сдлать ничего, да и не желаетъ сдлать ничего кром какъ обнять васъ и придать къ своему сердцу. Неужели вы считаете его способнымъ сдлать вамъ какое-нибудь зло? Вы не знаете что такое истинная любовь, Рби. Но онъ можетъ сдлать зло кой-кому другому. Какъ вы полагаете, что ожидаетъ сэръ-Феликса, если эти двое встртятся гд-нибудь наедин?
— Джонъ страшно силенъ, мистеръ Карбери.
— Когда противники оба мужественны, сила не иметъ большаго значенія. Но въ этомъ случа одинъ человкъ мужественный, другой трусъ. Какъ вы полагаете, кто изъ двухъ трусъ?
— Онъ вамъ родственникъ, а вы все браните его.
— Вы знаете что я говорю правду. И зная это вы жертвуете собою и жертвуете любящимъ васъ человкомъ для такого негодяя. Вернитесь къ Джону Кромбу, Рби, и попросите у него прощенія.
— Никогда!
— Я говорилъ съ мистрисъ Пипкинъ, и пока вы останетесь у нея, она будетъ заботиться чтобы вы не выходили въ такіе поздніе часы какъ прежде. Вы говорите мн что вы не безчестите себя, а я считаю безчестіемъ ходить въ полночь къ такому человку. Я сказалъ все что имлъ сказать, и мн остается только уйти. Но я увдомлю о васъ вашего дда.
— Ддушка вовсе не желаетъ чтобъ я вернулась къ нему.
— И я приду къ вамъ опять. Если вамъ нужны деньги чтобы вернуться домой, я дамъ вамъ денегъ. Не видайтесь боле съ сэръ-Феликсомъ Карбери, послушайтесь меня хоть въ этомъ.
Онъ простился и ушелъ. Если ему не удалось заставить ее восхищаться Джономъ Кромбомъ, то онъ, безъ сомннія, поколебалъ ея восхищеніе сэръ-Феликсомъ.

XIX. Предстоящіе выборы.

Необычайная популярность Мельмота придала особое озлобленіе оппозиціи составившейся противъ него въ Вестминстер. Какъ глубина долинъ соотвтствуетъ высот горъ, какъ пуританизмъ одного вка пораждаетъ невріе слдующаго, какъ толщина зимняго льда въ нкоторыхъ странахъ соотвствуетъ количеству лтнихъ москитовъ, такъ и горячность вражды возбужденной великимъ человкомъ соотвтствовала горячности оказанной ему поддержки. Какъ неумренны были похвалы которыми его осыпали, такъ неумренна была и направленная противъ него брань. Для однихъ онъ былъ полубогомъ, для другихъ — злйшимъ врагомъ человчества. Можетъ-быть и не было возможности вести съ нимъ борьбу иначе. Съ той минуты какъ онъ объявилъ о своемъ ршеніи выступить консервативнымъ кандидатомъ за Вестминстеръ, сторонники его неустанно внушали его избирателямъ что мистеръ Мельмотъ человкъ достигшій безпримрнаго коммерческаго величія. Говорилось это такъ какъ будто въ мір не было другихъ добродтелей кром коммерческой предпріимчивости и какъ будто Мельмотъ былъ ея первымъ представителемъ. Ораторы и писатели, повидимому, хотли уврить Вестминстеръ что Мельмотъ предпринималъ свои великія дла совсмъ съ иными цлями чмъ другіе коммерсанты. Онъ былъ выше всякихъ разчетовъ о личной польз, говорили его сторонники. Богатство его такъ громадно что нтъ возможности подозрвать его въ корысти. Онъ въ состояніи обогатить дюжину семействъ, а у него только одна дочь. Заправляя громадными длами онъ въ состояніи открыть новыя страны бднякамъ страдающимъ въ слишкомъ многолюдномъ Старомъ Свт. Онъ видитъ какъ мала польза приносимая благотворительными обществами, онъ ршился доставить бднякамъ возможность заработывать пропитаніе безъ слишкомъ обременительнаго труда. Онъ глава и вождь предпріятія имющаго цлью возрожденіе Мексики. Въ его рукахъ столь желательная линія которая соединила бы два океана, окружающіе Британскую Америку, осуществится въ скоромъ времени. Онъ войдетъ въ соглашеніе съ Китайскимъ императоромъ насчетъ арендованія чайныхъ плантацій этой обширной страны. Онъ уже ведетъ переговоры съ Россіей о желзной дорог отъ Москвы до Хивы. Онъ обладаетъ, или скоро будетъ обладать цлымъ флотомъ судовъ, всегда готовыхъ перевезти всякаго недовольнаго Ирландца въ ту часть свта въ которой онъ пожелаетъ привести въ исполненіе свои политическія идеи. Онъ уже составилъ компанію для проложенія подводной телеграфной линіи между Пензансомъ и Пуанъ-де-Галлемъ мимо мыса Доброй Надежды, такъ что въ случа общей войны Англія будетъ имть независимое, сообщеніе съ Индіей. Затмъ у великаго человка былъ филантропическій планъ выкупить у Египетскаго хедива арабскихъ невольниковъ за тридцать милліоновъ фунтовъ стерлинговъ или за уступку территоріи въ четыре раза больше Великобританіи въ недавно пріобртенной стран великихъ африканскихъ озеръ. Очень можетъ быть что нкоторые изъ этихъ подвиговъ были только темами для разговоровъ, только планами въ которыхъ Мельмотъ участвовалъ не карманомъ или кредитомъ, а умомъ и воображеніемъ, но вс они были достаточно правдоподобны чтобы проложить себ путь въ печать и чтобъ быть употребленными въ качеств сильныхъ доказательствъ что Мельмотъ долженъ быть избранъ въ парламентъ.
Вс эти восхваленія, конечно, страшно раздражали противниковъ Мельмота, людей которые считали себя обязанными идти противъ него. Для того чтобы погубить полу-бога нужно сдлать его полу-дьяволомъ. Противники великаго человка, передовые либералы передоваго округа, какъ они себя называли, были бы равнодушны къ его прошлому, еслибъ онъ не назвалъ себя консервативомъ. Еслибъ онъ вдругъ убдился что его принципы были принципами либерала, эти господа сдлались бы его сторонниками. Ихъ обязанностью было только отстоять мсто для своей цартіи. А такъ какъ сторонники Мельмота хотли покорить себ округъ восхваленіемъ своего кандидата, противная партія признала нужнымъ навести справки о прошломъ этого кандидата. Она принялась за дло горячо и сумла очернить Мельмота до такой же крайней степени, до какой другіе превознесли его. Она отправила агентовъ въ Парижъ и во Франкфуртъ, а съ Вной и Нью-Йоркомъ вступила въ телеграфныя сношенія. Такимъ образомъ ей удалось собрать множество свдній, справедливыхъ и ложныхъ, которыми она воспользовалась и благодаря которымъ достигла того что многіе безпристрастные люди, смотрвшіе на борьбу со стороны, начали поговаривать что Мельмотъ поступилъ бы благоразумно еслибъ отказался отъ своихъ честолюбивыхъ плановъ на парламентскія отличія.
Тмъ не мене не легко было противопоставить ему подходящаго либеральнаго кандидата. Послдній представитель Вестминстера, переведенный вслдствіе смерти его отца въ Палату Лордовъ, былъ великимъ вигскимъ магнатомъ обладавшимъ не только громаднымъ богатствомъ, но и популярностью соотвтствующею богатству. Какой-нибудь членъ этой фамиліи могъ бы овладть округомъ несравненно легче чмъ всякій другой, но фамилія не имла способнаго на это человка, Сыновья другихъ вигскихъ магнатовъ уже были въ парламент и не хотли отказаться въ это время отъ своихъ должностей, такъ какъ настоящій парламентъ имлъ впереди только одну сессію. Затмъ кандидатура была предложена многимъ новичкамъ, но новички боялись — кто кошелька Мельмота, кто его вліянія. Просили лорда Бонтингфорда, но лордъ Бонтингфордъ, племянникъ лорда Альфреда Г’рендола и кузенъ Майльза, отказался ради своихъ родственниковъ. Обращались къ сэръ-Дамаску, который былъ, конечно, въ состояніи предпринять борьбу, но самъ сэръ-Дамаскъ не надялся на успхъ. Мельмотъ былъ рабочею пчелой, а сэръ-Дамаскъ трутнемъ и ему не хотлось чтобы сторонники Мельмота указали на это различіе. Къ тому же онъ вполн довольствовался своею яхтой и своими лошадьми..
Наконецъ найденъ былъ кандидатъ, выборъ и согласіе котораго возбудили не малое удивленіе въ Лондон. Печать, конечно, не оставалась равнодушною къ выборамъ. Morning Breakfast Table поддерживала всмъ своимъ вліяніемъ Мельмота. Были люди утверждавшіе что мистеръ Броунъ длалъ это подъ вліяніемъ леди Карбери, которая думала угодить этимъ великому человку и примирить его съ женитьбой ея сына на его дочери. Но это едва ли было справедливо. Естественне предположить что мистеръ Броунъ почувствовалъ съ какой стороны втеръ былъ сильне и ршился поддерживать Мельмота въ увренности что большинство будетъ на его сторон. Читая книгу или поддерживая какое-нибудь филантропическое дло, мистеръ Броунъ могъ дйствовать подъ вліяніемъ женщины которую любилъ, но онъ былъ слишкомъ уменъ чтобы поддаться такому вліянію въ дл боле серіозномъ. Мельмотъ былъ очень популяренъ. Клубы предсказывали ему успхъ на выборахъ, герцоги и герцогини ухаживали за нимъ. Сити, даже Сити готовъ былъ перейти на его сторону, епископы добивались имть его имя въ списк сторонниковъ своихъ любимыхъ плановъ, королевская фамилія не считала униженіемъ обдать за его столомъ, самому Мельмоту предстояло сидть по правую руку Брата Солнца и Дяди Мсяца и насупротивъ Британской королевской фамиліи. Въ виду такихъ обстоятельствъ могъ ли благоразумный издатель Morning Breakfast Table не принять сторону мистера Мельмота? Мы имемъ полное право сомнваться что леди Карбери имла вліяніе на его образъ дйствій въ этомъ случа.
Но Вечерняя Каедра примкнула къ противной сторон. Это было тмъ боле замчательно, тмъ боле интересно, что эта газета никогда не принадлежала ни къ какой партіи. Ея девизомъ, какъ уже было сказано въ начал этого разказа, была полнйшая независимость. Еслибы Вечерняя Каедра, какъ нкоторыя другія газеты, объявляла ежедневно что принципы такой-то партіи священны, а принципы противной партіи гибельны, естественно было бы еслибъ она сохранила подобный же образъ дйствій и относительно вестминстерскихъ выборовъ. Но такъ какъ она этого не длала, то горячность обнаруженная ею въ этомъ случа возбудила большой интересъ, и ея ежедневныя статьи противъ Мельмота читались всми. Каждый кто знакомъ съ газетнымъ дломъ, знаетъ что брань несравненно интересне похвалъ, но что она вмст съ тмъ гораздо опасне. Ни одинъ издатель и ни одинъ редакторъ никогда не были вызваны въ судъ и присуждены къ штрафу за то что приписывали высокія цли и неслыханныя добродтели самому обыкновенному смертному. Было бы можетъ-быть лучше еслибъ это было возможно, но для того чтобъ это сдлалось возможнымъ, нужно измнить законъ о диффамаціи. Брань, наоборотъ, влечетъ очень опасныя послдствія. Даже если издатель былъ вполн добросовстенъ, если то что онъ напечаталъ было напечатано единственно изъ уваженія къ истин и было вполн справедливо, если онъ говорилъ только объ общественныхъ интересахъ и не касался личностей, даже въ такомъ случа онъ не можетъ считать себя въ безопасности. Нужно имть или туго набитый кошелекъ, или отчаянное мужество чтобъ облегчать такіе поступки въ какихъ Вечерняя Каедра обвиняла Мельмота. Посл второй статьи мистеръ Альфъ послалъ назадъ Майльзу Грендолу, дйствовавшему въ этомъ случа въ качеств секретаря Мельмота, свой пригласительный билетъ на обдъ, объяснивъ письменно что нкоторыя обстоятельства, касающіяся предстоящихъ выборовъ, вынуждаютъ его отказаться отъ великой чести обдать за столомъ мистера Мельмота, въ присутствіи Китайскаго императора. Майльзъ показалъ эту записку обденному комитету и комитетъ, не спросясь Мельмота, послалъ билетъ издателю одной распространенной консервативной газеты. Образъ дйствій Вечерней Каедры возбудилъ большое удивленіе въ свт, удивленіе усилившееся еще боле когда стало извстно что мистеръ Фердинандъ Альфъ выступилъ либеральнымъ кандидатомъ въ Вестминстер.
Эта новость вызвала, конечно, множество толковъ. Говорили что мистеръ Альфъ имлъ значительную долю въ доходахъ газеты, и что такъ какъ успхъ ея былъ обезпеченъ, то онъ ршился отказаться отъ своей трудной дожности и посвятить себя парламентской дятельности. Говорили также что его поступокъ былъ началомъ новой эры въ литератур и что впредь вліятельные издатели газетъ будутъ не рдкимъ явленіемъ между членами парламента. Но мистеръ Броунъ, разговаривая съ леди Карбери, объявилъ ей конфиденціально что дло задуманное его собратомъ безразсудно, что онъ ослпленъ гордостью.— Онъ очень уменъ и смлъ, сказалъ мистеръ Броунъ,— но у него никогда не было чувства мры. Леди Карбери покачала головой. Она не хотла ссориться съ мистеромъ Альфомъ. Онъ ни разу не сказалъ о ней ни одного учтиваго слова въ своей газет, но она тмъ не мене считала полезнымъ быть въ хорошихъ отношеніяхъ съ такимъ сильнымъ человкомъ. Мистеръ Альфъ внушалъ ей какой-то безотчетный страхъ. Мистера Броуна она всегда боялась меньше и совсмъ перестала бояться, когда онъ сдлалъ ей предложеніе. Относительно выборовъ она сочувствовала, конечно, Мельмоту. Она была очень высокаго мннія о немъ, она думала что ему стоитъ пошевельнуть пальцемъ чтобы составить карьеру Феликса.
— Мистеръ Альфъ должно-быть очень богатъ, сказала она мистеру Броуну.
— Онъ конечно скопилъ кое-что, но выборы обойдутся ему тысячъ въ десять, и, если онъ будетъ продолжать какъ началъ, онъ долженъ готовить другія десять тысячъ фунтовъ чтобы заплатить штрафъ за диффамацію. Я слышалъ что они ршили судиться съ нимъ.
— Врите вы въ Австрійское страховое общество?
Это было предпріятіемъ благодаря которому Мельмотъ, по увренію его противниковъ, ухалъ изъ Парижа не съ чистыми руками.
— Я не думаю чтобы Вечерняя Каедра была въ состояніи доказать это. Во всякомъ случа для того чтобы доказать это нужно истратить три или четыре тысячи фунтовъ. Это такая игра въ которой одни юристы остаются въ выигрыш. Удивляюсь я на Альфа. Я думалъ что у него хватитъ умнія высказать все что нужно, не бросаясь головой въ пасть льва. Онъ былъ всегда золъ, но до сихъ поръ дйствовалъ умно и плылъ подъ втромъ.
Мистеръ Альфъ имлъ могущественный комитетъ. Къ этому времени партіи организовались. На сцену выступили вигскіе маркизы и бароны, за ними послдовали профессіональные люди, купцы, считавшіе полезнымъ примкнуть къ этой партіи, и ремесленники демократы. Если деньги Мельмота еще не успли деморализовать вполн низшій классъ избирателей, борьба могла быть ожесточенная. Можно было также надяться что деньги Мельмота, хотя и взятыя, не будутъ имть вліянія на баллотировку. Мистеръ Альфъ оказался краснорчивымъ ораторомъ. Хотя онъ все еще редактировалъ Вечернюю Каедру, но онъ находилъ время являться на митинги избирателей почти ежедневно. И онъ не щадилъ въ своихъ рчахъ своего противника. Никто, говорилъ онъ, не относится съ большимъ почтеніемъ чмъ онъ къ коммерческому величію. Но величіе должно быть истиннымъ величіемъ. Какъ позорно было бы для такого округа, какъ Вестминстеръ, убдиться что онъ былъ обманутъ и что, думая поощрить честную предпріимчивость, онъ поощрилъ мошенничество. Такія рчи и соотвтствовавшія имъ статьи въ газет считались весьма смлыми и производили свое дйствіе. Въ обществ начали поговаривать что Мельмотъ былъ еще слишкомъ мало извстенъ, что на одно его богатство полагаться нельзя, и лордъ-мэръ счелъ благоразумнымъ отказаться подъ какимъ-нибудь предлогомъ отъ его обда.
Комитетъ Мельмота былъ тоже очень силенъ. Если Альфа поддерживали маркизы и бароны, Мельмота подерживали герцоги и графы. Но его публичныя рчи не производили эффекта. Онъ не былъ въ состояніи изложить ясно свои политическіе принципы. Онъ говорилъ боле о поведеніи своихъ противниковъ и даже въ этомъ не былъ краснорчивъ. Пусть они докажутъ, говорилъ онъ, онъ вызываетъ ихъ доказать, Англичане, а избиратели Вестминстера въ особенности, слишкомъ велики, слишкомъ благородны, слишкомъ великодушны, слишкомъ умны чтобъ обратить вниманіе на подобныя недоказанныя обвиненія. Затмъ онъ начиналъ снова. Пусть они докажутъ, такія обвиненія не что иное какъ сплетни, пока они не доказаны. Самъ онъ не говорилъ публично о намреніи судиться съ своими противниками, но друзья его, въ особенности лордъ Альфредъ и его сынъ, увряли избирателей что лишь только выборы кончатся, вс враждебные Мельмоту ораторы и писатели будутъ вызваны въ судъ и обвинены въ диффамаціи. Вечерняя Каедра и мистеръ Альфъ будутъ, конечно, первыми жертвами.
Обдъ былъ назначенъ въ понедльникъ 8 іюля, а выборы на слдующій день. Вс думали что обдъ былъ назначенъ раньше выборовъ для обезпеченія торжества Мельмота, но на самомъ дл это было случайностью и случайностью очень непріятною для нкоторыхъ изъ сторонниковъ Мельмота. Какъ обдъ такъ и выборы требовали множества хлопотъ. Оба Грендола, отецъ и сынъ, совсмъ сбились съ ногъ. Старшій Грендолъ въ былое время часто бралъ на себя хлопоты по выборамъ въ интересахъ членовъ своей фамиліи и теперь самъ вызвался быть полезнымъ мистеру Мельмоту. Но вестминстерскіе выборы оказались слишкомъ труднымъ дломъ даже для него. На него наложили столько обязанностей что онъ готовъ былъ возмутиться.
— Если это будетъ продолжаться, я откажусь, сказалъ онъ сыну.
— Подумайте обо мн, возражалъ сынъ.— Мн приходится бывать въ Сити разъ пять въ недлю.
— Ты получаешь за это опредленное вознагражденіе.
— Полноте жаловаться, батюшка, вы тоже не въ обид. Что значитъ мое жалованіе въ сравненіи съ вашими доходами отъ продажи акцій? Хорошо еслибы продолжалось такъ. Но будетъ ли это продолжаться?
— Что ты хочешь сказать?
— Многіе говорятъ что Мельмотъ пойдетъ ко дну.
— Я этому не врю, возразилъ лордъ Альфредъ.— Т кто говорятъ это сами не знаютъ что говорятъ. Съ его лодкой связано столько интересовъ что ему не дадутъ потонуть. Это было бы потопленіемъ половины Лондона. Но я скажу ему что онъ долженъ облегчить мое положеніе. Онъ хочетъ знать имена всхъ приглашенныхъ гостей и кром меня некому говорить съ нимъ объ этомъ. И я долженъ распредлить вс мста и некому помочь мн кром этого малаго изъ герольдіи. А я плохо понимаю значеніе обществественныхъ положеній людей. Я не знаю кто выше — директоръ банка или писатель.
Майльзъ замтилъ что малый изъ герольдіи долженъ знать это и что отцу его не слдуетъ безпокоить себя такими мелочными подробностями.
— И вы прідете погостить къ намъ дня на три, когда все это кончится, сказала леди Монограмъ Джорджіан Лонгестаффъ, которая приняла приглашеніе, но вовсе не съ такимъ видомъ какъ будто считала это за милость. Причиной побудившею леди Монограмъ перемнить свое мнніе и пригласить къ себ на цлые три дня молодую особу обезчестившую себя пребываніемъ въ дом Мельмотовъ, было то что миссъ Лонгестаффъ обладала двумя пригласительными билетами на вечеръ madame Мельмотъ. Мельмоты такъ возвысились въ общемъ мнніи что леди Монограмъ считала униженіемъ не быть въ числ приглашенныхъ на ихъ вечеръ. Вслдствіе этого она вступила въ переговоры со своею старою подругой. Миссъ Лонгестаффъ уступила ей свои два билета, и леди Монограмъ въ вознагражденіе за это пригласила ее на три дня въ свой домъ. Въ одинъ изъ этихъ трехъ дней она общала вывезти ее въ общество, а въ другой назначить пріемъ у себя. Ршиться вступить въ такую сдлку было можетъ-быть нсколько тяжело для леди Монограмъ, но она сумла подавить вс непріятныя чувства. Леди Монограмъ была вполн свтскою женщиной.

XX. Мистеръ Мельмотъ очень занятъ.

Въ это время, недли за дв до выборовъ, мистеръ Лонгестаффъ пріхалъ въ Лондонъ. Онъ не могъ поселиться въ своемъ дом, потому что отдалъ его на мсяцъ великому финансисту и, не имя другой квартиры въ город, ночевалъ въ гостиниц, а дни проводилъ въ клуб. Онъ былъ въ восторг что его новый другъ оказался добрымъ консервативомъ, и самъ предложилъ своему клубу избрать этого добраго консерватора въ члены. Одни согласны были на немедленное избраніе, но большинство ршило что клубъ не долженъ преступать своихъ правилъ и что мистеръ Мельмотъ не можетъ быть избранъ прежде чмъ не займетъ мста въ Палат Общинъ. Великій человкъ, сдлавшійся нсколько деспотичнымъ, объявилъ что если клубъ не изберетъ его когда онъ желаетъ быть избраннымъ, то долженъ будетъ обойтись безъ него. Если его не изберутъ немедленно, онъ вычеркнетъ свое имя изъ списка кандидатовъ. И такъ велико было его значеніе въ это время что нашлись люди, въ числ ихъ былъ и мистеръ Лонгестаффъ, которые обратили вниманіе клубнаго комитета на эти слова. Мистера Мельмота нельзя ставить на одну доску съ другими людьми, говорили они. Включить мистера Мельмота въ число членовъ клуба было бы великою честью. Клубъ можетъ не стснять себя своими правилами въ такихъ важныхъ случаяхъ. Обратились за ршеніемъ вопроса къ благородному лорду, одному изъ семи признанныхъ способными стать во глав консервативной партіи Верхней Палаты въ слдующую сессію. Еслибъ онъ высказался въ пользу Мельмота, Мельмотъ былъ бы по всей вроятности избранъ. Но лордъ былъ человкъ со старыми понятіями, можетъ-быть нсколько упрямый, и клубъ лишился чести включить мистера Мельмота въ число своихъ членовъ немедленно.
Читатели можетъ-быть помнятъ что мистеръ Лонгестаффъ желалъ сдлаться однимъ изъ директоровъ Мексиканской дороги, но что мистеръ Мельмотъ не только не поощрилъ его, но отвчалъ на его предложеніе нсколько грубо. Мистеръ Мельмотъ, подобно другимъ великимъ людямъ, любилъ длать свои благодянія когда вздумается. Онъ сначала отказалъ мистеру Лонгестаффу, но съ теченіемъ времени передумалъ и теперь объявилъ ему что нсколько измнившееся положеніе длъ открываетъ ему мсто въ правленіи и что директора охотно примутъ его въ свое число. Между мистеромъ Мельмотомъ и мистеромъ Лонгестаффомъ установилась къ этому времени тсная дружба. Мельмоты гостили у Лонгестаффовъ въ Кавершам. Джорджіана Лонгестаффъ гостила у Мельмотовъ въ Лондон. Мельмоты жили въ лондонскомъ дом Лонгестаффовъ который наняли на мсяцъ за очень высокую цну. Мистеръ Лонгестаффъ получилъ мсто въ правленіи мистера Мельмота. Мистеръ Мельмотъ купилъ имніе Лонгестаффовъ Пиккерингъ-Паркъ, на очень выгодныхъ для нихъ условіяхъ. Теперь мистеръ Мельмотъ далъ понять мистеру Лонгестаффу что ему слдуетъ упрочить свое положеніе въ правленіи пріобртеніемъ акцій на дв или на три тысячи фунтовъ, и мистеръ Лонгестаффъ конечно согласился. Немедленной уплаты денегъ не понадобится, сказалъ Мельмотъ. Акціи будутъ оплачены изъ суммы слдующей мистеру Лонгестаффу за Пиккерингъ-Паркъ и могутъ остаться на время въ рукахъ мистера Мельмота. Мистеръ Лонгестаффъ согласился конечно и на это, хотя не могъ понять почему акціи не будутъ выданы ему немедленно.
Однимъ изъ преимуществъ всякихъ денежныхъ длъ съ великимъ человкомъ было то что онъ, повидимому, никогда не спрашивалъ наличныхъ денегъ. Крупныя сдлки обдлывались даже безъ подписыванія чековъ. Мистеръ Лонгестаффъ боялся намекнуть Мельмоту о деньгахъ. Говоря о денежныхъ длахъ, Мельмотъ давалъ понять что если онъ сказалъ что все нужное сдлано, то все нужное было дйствительно сдлано. Пиккерингъ-Паркъ былъ проданъ и купчая совершена, а восемьдесятъ тысячъ фунтовъ за которые было продано имніе не были выплачены, но одна подпись Мельмота что онъ согласенъ на условія должна была служить достаточнымъ ручательствомъ для всякаго разумнаго человка. Имніе было заложено, хотя не за большую сумму, и мистеръ Мельмотъ вроятно выкупилъ его, но все еще за нимъ оставалось пятьдесятъ тысячъ фунтовъ. Половину этой суммы предстояло отдать Долли, а другая должна была пойти на покрытіе долговъ мистера Лонгестаффа разнымъ торговцамъ и банку. Очень пріятно было бы получить деньги немедленно, но мистеръ Лонгестаффъ понималъ какъ неразумно было бы торопить такого человка какъ Мельмотъ. Притомъ мистеръ Лонгестаффъ начиналъ замчать что въ денежныхъ длахъ наступила новая эра.— Если вашъ банкиръ безпокоитъ васъ, скажите ему чтобъ онъ обратился ко мн, говорилъ Мельмотъ. Какъ въ прежнее время мы обдлывали дла съ помощью бумажныхъ денегъ, такъ теперь, казалось, можно было обдлывать ихъ съ помощью однихъ словъ.
Но Долли требовалъ своихъ денегъ. Долли при всей своей лности, безпечности, распущенности, при всемъ своемъ равнодушіи къ своимъ долгамъ, твердо стоялъ за свою собственность. Онъ уже все обдумалъ. На двадцать тысячъ онъ выкупилъ бы свое имніе, а на остальныя пять расплатился бы со всми своими мелкими долгами и еще остался бы съ порядочною суммой въ рукахъ. Въ этомъ план было столько прелести что даже Долли оживился и какъ будто примирился съ обществомъ своего отца. Но онъ уже начиналъ терять терпніе. Согласившись на условія продажи или лучше сказать настоявъ на своихъ условіяхъ, Долли полагалъ что деньги будутъ выданы ему если не на слдующей день, то во всякомъ случа въ теченіе слдующей недли. Теперь онъ пришелъ къ своему отцу рано утромъ, то-есть около двухъ часовъ пополудни, чтобъ узнать о положеніи длъ. Онъ еще не получилъ ни одного фунта въ счетъ суммы слдовавшей ему за проданное имніе.
— Не увидите ли вы Мельмота, сэръ? спросилъ онъ нсколько рзко.
— Да, мн нужно повидаться съ нимъ. Онъ долженъ представить меня завтра въ правленіе.
— Такъ и вы вступаете туда, сэръ? Платятъ тамъ что-нибудь?
— Кажется ничего.
— Ниддердель и Карбери тоже ходятъ въ правленіе. Это какое-то дло Медвжьяго Сада.
— Дло Медвжьяго Сада, Адольфусъ? Что ты хочешь сказать?
— Я говорю о клуб. Они однажды были у насъ вс въ клуб и мы угостили ихъ славнымъ обдомъ. Майльзъ Грендолъ и старый Альфредъ тоже принадлежатъ къ этой компаніи. Я не думаю чтобъ они стали утруждать себя чмъ-нибудь такимъ за что не даютъ денегъ. Я увренъ что получилъ бы тамъ кое-что еслибы принудилъ себя ходитъ туда.
— Мн кажется, Адольфусъ, что ты мало понимаешь въ такихъ длахъ.
— Конечно, я самъ сознаю что ничего не понимаю въ длахъ. Я хотлъ бы только знать когда Мельмотъ отдастъ вамъ наши деньги.
— Онъ кажется хочетъ уладить это какимъ-то образомъ съ банкомъ, сказалъ отецъ.
— Я прошу его не распоряжаться моими деньгами, сэръ. Я не хочу имть дла съ банками. Пожалуста передайте ему это. Впрочемъ я согласенъ взять на его банкъ чекъ который былъ бы принятъ моимъ банкомъ. Передайте ему это когда увидите его завтра въ Сити. Если же вамъ это непріятно, я поручу Скверкуму.
Мистеръ Скверкумъ былъ юристъ которому Долли поручалъ въ послдніе годы свои дла, къ великому неудовольствію своего отца. Самое имя мистера Скверкума было противно мистеру Лонгестаффу отцу.
— Я не сдлаю ничего подобнаго. И очень будетъ глупо если ты это сдлаешь, не только глупо, но можетъ-быть гибельно для насъ.
— Такъ пусть онъ расплатится какъ честный человкъ, сказалъ Долли, выходя изъ комнаты.
Отецъ зналъ сына и былъ увренъ что Скверкумъ вмшается въ дло если деньги не будутъ заплачены въ самомъ скоромъ времени. Когда Долли забиралъ себ что-нибудь въ голову, никакія земныя силы, по крайней мр никакія силы которыми располагалъ отецъ, не могли остановить его.
Въ этотъ же самый день Мельмотъ видлся въ Сити съ двумя директорами Мексиканской дороги. Онъ былъ очень занятъ въ это время. Хотя его рчи къ избирателямъ не были ни длинны, ни краснорчивы, но онъ все же долженъ былъ обдумывать ихъ заране. Члены его комитета безпокоили его безпрестанно. Лордъ Альфредъ обращался къ нему за приказаніями на счетъ обда и убранства дома. Затмъ гигантскія коммерческія предпріятія, перечисленныя въ предшествовавшей глав, должны были отнимать у него много времени. Но какъ ни былъ онъ занятъ, онъ удлилъ по нскольку минутъ обоимъ директорамъ.
— Что могу я сдлать для васъ, мой молодой другъ? обратился онъ къ сэръ-Феликсу, стоя и не предлагая ему ссть.
— Я пришелъ насчетъ своихъ денегъ, мистеръ Мельмотъ.
— Насчетъ какихъ денегъ, другъ мой?
— Насчетъ тысячи фунтовъ которую я далъ вамъ для покупки акцій. Если это не затруднитъ васъ и такъ какъ пріобртеніе акцій повидимому было не легкое, я желалъ бы взять свои деньги назадъ.
— Вы недавно взяли двсти фунтовъ, сказалъ Мельмотъ, показывая что онъ способенъ помнить даже мелочи.
— Да, я взялъ двсти фунтовъ и желалъ бы получить и остальные восемьсотъ.
— Я уже распорядился обратить ихъ въ акціи. Я отдалъ ихъ моему маклеру.
— Въ такомъ случа я возьму акціи, сказалъ сэръ-Феликсъ, подумавъ что ему не ухать въ Нью-Йоркъ раньше какъ черезъ дв недли.— Когда могу я получить ихъ, мистеръ Мельмотъ?
— Другъ мой, мн кажется что вы не понимаете значенія времени, если приходите ко мн съ такими пустяками.
— Мн нужно взять или деньги, или акціи, сказалъ сэръ-Феликсъ, который не боялся теперь ссоры съ великимъ человкомъ. Онъ уже ршился увезти его дочь въ Нью-Йоркъ, вопреки своему письменному общанію. Это должна было повлечь за собой полнйшій разрывъ, такъ что небольшая размолвка теперь не могла имть большаго значенія. Къ тому же сэръ-Феликсу нужно было во что бы то ни стало выручить свои деньги.
— Я подозрваю что вы мотъ и игрокъ, сказалъ Мельмотъ, очевидно сдаваясь.— Придется выдать вамъ еще двсти фунтовъ въ счетъ вашихъ денегъ.
Сэръ-Феликсъ не устоялъ противъ соблазна получить деньги немедленно и помирился съ двумя стами фунтовъ. Пряча въ карманъ чекъ, онъ спросилъ имя маклера которому поручено покупать акціи. Но Мельмотъ не отвтилъ на этотъ вопросъ.
— Вашихъ денегъ осталось у насъ только шестьсотъ фунтовъ, сказалъ онъ.— Я долженъ буду перемнить свое распоряженіе. И сэръ-Феликсъ ушелъ, получивъ только двсти фунтовъ. Мери сказала что и она можетъ достать около двухсотъ фунтовъ. Можетъ-быть еслибъ онъ собрался съ духомъ и написалъ кому-нибудь изъ важныхъ родственниковъ Майльза, ему заплатили бы хоть часть того что былъ долженъ ему этотъ джентльменъ.
Спускаясь по лстниц Абчрчъ-Лена, сэръ-Феликсъ встртилъ Поля Монтегю, поднимавшагося на верхъ. Карбери пришло въ голову подшутить надъ Полемъ.
— Какъ поживаетъ дама въ Айлингтон? спросилъ онъ.
— Кто сказалъ вамъ о дам въ Айлингтон?
— Маленькая птичка. Я слышалъ что могу поздравить васъ съ предстоящею женитьбой?
— Въ такомъ случа вы слышали безстыдную ложь. Сказавъ это, Монтегю пошелъ дальше, но потомъ остановился и прибавилъ: — Не знаю отъ кого вы это слышали, но если вы услышите это опять, я прошу васъ сказать что это неправда.
Дожидаясь въ передней Мельмота, пока племянникъ герцога пошелъ доложить о немъ, онъ сообразилъ отъ кого Карбери могъ слышать о мистрисъ Гртль. Конечно ни отъ кого другаго какъ отъ Рби Ргльсъ.
Майльзъ Грендолъ пришелъ съ отвтомъ что великій человкъ согласенъ повидаться съ мистеромъ Монтегю, но прибавилъ предостереженіе.
— Онъ теперь ужасно занятъ. Не забывайте этого.
Монтегю уврилъ племянника герцога что не будетъ злоупотреблять временемъ великаго человка и былъ введенъ въ пріемную.
— Я не сталъ бы безпокоить васъ, сказалъ Поль,— еслибы не заключилъ изъ вашихъ словъ что я долженъ побывать у васъ до слдующаго собранія.
— Да, конечно, это необходимо. Но я очень занятъ теперь. Еслибъ этотъ проклятый обдъ прошелъ, я былъ бы свободне. Гораздо легче составить трактатъ съ императоромъ чмъ дать ему обдъ. Такъ что же вамъ угодно? Да, я предлагалъ вамъ хать въ Пекинъ.
— Въ Мексику.
— Да, да, въ Мексику. У меня столько длъ въ голов! Если вы скажете когда можете хать, мы приготовимъ вамъ нкоторыя инструкціи. Впрочемъ вы сами увидите въ чемъ должно состоять ваше дло. Вы повидаетесь, конечно, съ Фискеромъ и будете дйствовать вмст. Главное, дать вамъ денегъ на расходы, не правда ли? Мы предложимъ это на слдующемъ собраніи.
Мельмотъ говорилъ такъ быстро что Монтегю не могъ прервать его раньше.
— Не безпокойтесь насчетъ денегъ, мистеръ Мельмотъ, сказалъ онъ теперь.— Я ршилъ что мн не слдуетъ хать.
Монтегю былъ еще въ нершимости когда пришелъ къ Мельмоту, но тонъ которымъ Мельмотъ заговорилъ о поздк и главное его намекъ на деньги отвратили Поля окончательно отъ его предложенія.
— Да, я не поду. Еслибы даже я видлъ возможность принести какую-нибудь пользу въ Америк. Мои обязанности здсь помшали бы мн ухать.
— Я не понимаю васъ. Какія у васъ здсь обязанности? Какую пользу приносите вы компаніи? Надюсь что вы будете дйствовать единодушно съ нами, если останетесь, это все что я могу сказать вамъ. Но можетъ-быть вы желаете выйти? Въ такомъ случа я позабочусь чтобы ваши деньги были возвращены вамъ. Я кажется уже говорилъ вамъ это.
— Да, я предпочелъ бы выйти, мистеръ Мельмотъ.
— Какъ вамъ угодно. Я устрою это. Очень жалю что лишаюсь васъ. Майльзъ, не ждетъ ли меня Гольдшайнеръ?
— Вы ужь слишкомъ спшите, мистеръ Мельмотъ, сказалъ Поль.
— Человкъ имющій столько дла какъ я не можетъ не спшить, мистеръ Монтегю.
— Но я долженъ объясниться точне. Я не могу сказать наврное что выхожу изъ компаніи, прежде чмъ не посовтуюсь съ однимъ другомъ. Я еще самъ не знаю чего требуетъ отъ меня мой долгъ.
— Я скажу вамъ, сэръ, чего не требуетъ отъ васъ вашъ долгъ. Долгъ вашъ не требуетъ чтобы вы разглашали то что узнали въ правленіи. Долгъ вашъ не требуетъ чтобы вы сообщали о положеніи длъ компаніи и о разногласіяхъ между директорами человку не участвующему въ компаніи. Долгъ вашъ не требуетъ….
— Благодарю васъ, мистеръ Мельмотъ. Мн кажется что я могу быть самъ судьей въ подобныхъ вопросахъ. Я поступилъ дурно вступивъ въ компанію, безъ яснаго пониманія обязанностей которыя беру на себя….
— Очень дурно, я съ вами согласенъ, сказалъ Мельмотъ.
— Но что касается того что я имю право и чего я не имю права сообщить своему другу, я не нуждаюсь въ вашихъ совтахъ.
— Прекрано, прекрасно. Не могу просить васъ остаться, потому что меня ждетъ членъ фирмы Тоддъ, Брегертъ и Гольдшайверъ которому нужно говорить со мной о длахъ поважне вашихъ.
Монтегю, сказавшій уже все что хотлъ сказать, ушелъ.
На слдующій день, за три четверти часа до начала засданія въ правленіи, мистеръ Лонгестаффъ старшій явился въ Абчрчъ-Левъ. Онъ былъ принятъ Майльзомъ Грендоломъ очень учтиво. Мистеръ Мельмотъ поджидалъ его чтобъ отправиться вмст въ правленіе и представить его директорамъ, сказалъ Майльзъ. Мистеръ Лонгестаффъ, нсколько сконфужевный, изъявилъ желаніе сказать нсколько словъ предсдателю до начала засданія. Опасаясь вмшательства сына и еще боле вмшательства Скверкума, онъ ршился спросить нельзя ли покончить небольшое дло насчетъ Пиккерингъ-Парка. Майльзъ уврилъ его что онъ успетъ поговорить съ мистеромъ Мельмотомъ, но что въ настоящее время мистеръ Мельмотъ занятъ съ первымъ секретаремъ Русскаго посольства. Или первый секретарь очень медлилъ съ своимъ дломъ, или его смнили другіе важные люди, только мистеру Лонгестаффу не удалось увидать великаго человка, пока тотъ не пригласилъ его идти въ правленіе. Это было уже пять минутъ спустя посл часа въ который назначено было начало засданія. Мистеръ Лонгестаффъ надялся объясниться на улиц, но на лстниц къ нимъ присоединился мистеръ Коэнлупъ и три минуты спустя они были въ правленіи. Мистеръ Лонгестаффъ былъ представленъ и занялъ мсто напротивъ Майльза Грендола. Монтегю не пришелъ, но прислалъ записку въ которой объявилъ что по причинамъ извстнымъ предсдателю онъ не будетъ присутствовать въ засданіи.
— Хорошо, сказалъ Мельмотъ,— я знаю причины. Я склоненъ думать что удаленіе мистера Монтегю изъ нашей компаніи не будетъ для насъ большою потерей. Онъ не могъ понять что въ подобныхъ длахъ необходимо единодушіе. Я увренъ что новый директоръ котораго я имлъ удовольствіе представить вамъ сегодня не будетъ повиненъ въ этомъ недостатк.
Мельмотъ поклонился и любезно улыбнулся мистеру Лонгестаффу.
Мистеръ Лонгестаффъ былъ удивленъ какъ скоро кончилось засданіе и какъ мало дла потребовалось съ его стороны. Майльзъ Грендолъ прочелъ что-то въ какой-то книг, чего мистеръ Лонгестаффъ не понялъ, предсдатель прочелъ нсколько цифръ, мистеръ Коэнлупъ объявилъ что успхъ ихъ безпримренъ, и засданіе кончилось. Затмъ мистеръ Лонгестаффъ заявилъ опять Майльзу что желалъ бы поговорить съ предсдателемъ, но Майльзъ отвчалъ что предсдатель спшитъ на митингъ джентльменовъ которые будутъ совщаться насчетъ центральной Африки.

XXI. Роджеръ Карбери и его два друга.

Роджеръ Карбери, отыскавъ Рби Ргльсъ и убдившись что она жила у тетки, вернулся въ Карбери. Онъ далъ двушк свой совтъ и сдлалъ это такъ что совтъ не пропалъ даромъ. Онъ напугалъ Роби, напугалъ и мистрисъ Пипкинъ. Послдней онъ далъ понять что эманципація женщинъ не дошла еще до того чтобъ она могла считать себя свободною отъ отвтственности за поведеніе племянницы. Сдлавъ это и не видя возможности сдлать больше, онъ вернулся домой. О томъ чтобъ увезти съ собой Рби не могло быть и рчи. Вопервыхъ, она не похала бы съ нимъ, потомъ, еслибъ она и похала, онъ не зналъ бы кому сдать ее. Всему Бонгею и всему Бикльсу было теперь извстно что старый фермеръ Ргльсъ побожился что никогда не приметъ внучку въ Шипсъ-Акрскую ферму. Возвратясь домой, сквайръ услышалъ вс новости отъ своей экономки. Джонъ Кромбъ былъ на ферм, и между нимъ и старикомъ произошла страшная ссора. Старикъ говорилъ о внучк самыя оскорбительныя вещи какія только можно сказать о женщин, а Джонъ бушевалъ и клялся что свернулъ бы шею Ргльсу еслибы не его старость. Онъ не врилъ ничему дурному о Рби, а если и врилъ, то готовъ былъ простить все. Но что касается баронета…. баронетъ долженъ быть осторожне. Старый Ргльсъ объявилъ что Рби никогда не получитъ ни гроша изъ его денегъ, а Кромбъ послалъ къ чорту стараго Ргльса и его деньги, и объявилъ что онъ старый скряга и что онъ обращался со внучкой жестоко. Роджеръ тотчасъ же послалъ въ Бонгей за мучнымъ торговцемъ и на слдующій день рано утромъ Джонъ пришелъ.
— Нашли вы ее, сквайръ?
— Да, мистеръ Кромбъ, я нашелъ ее. Она живетъ у тетки своей мистрисъ Пипкинъ въ Айлингтон.
— Вотъ какъ! Такъ она у тетки!
— Вы знали что у нея есть тетка въ Лондон?
— Да, зналъ. Я слыхалъ о мистрисъ Пипкинъ, но не видалъ ея.
— Удивляюсь какъ вы не догадались что Рби отправилась къ ней.— Джонъ Кромбъ почесалъ затылокъ какъ бы самъ удивляясь своей недогадливости.— Ей всего приличне было поселиться у тетки.
— Я зналъ что она поступитъ какъ слдуетъ. Я говорилъ это все время. Спросите Миксета, сквайръ, того что держитъ булочную въ Бардзей-Лен. Я всегда говорилъ что она будетъ вести себя какъ честная двушка. А какъ насчетъ баронета?
Роджеру не хотлось говорить о баронет.
— Ддъ ея повидимому обижалъ ее, сказалъ онъ.
— О, ужасно, это всмъ извстно. Онъ билъ ее, между тмъ нужно было бы бить его самого. Какъ вы думаете, видлась она въ Лондон съ баронетомъ, мистеръ Карбери?
— Я полагаю что она осталась честною двушкой, если вы говорите объ этомъ.
— Я въ этомъ увренъ. Я не нуждаюсь чтобы меня увряли въ этомъ, сквайръ. Тмъ не мене, сквайръ, такія слова отъ васъ для меня дороже десятифунтоваго билета. Я всегда былъ расположенъ къ вамъ, сквайръ, а теперь еще больше. Я все время говорилъ что она честная двушка, и если кто-нибудь говорилъ противное, я… я всегда готовъ былъ опровергнуть это.
— Надюсь что никто не говорилъ о ней дурно.
— Нельзя заставить молчать женщинъ, сквайръ. На нихъ нтъ расправы. Но еслибъ она вернулась и сдлалась хозяйкой въ моемъ дом, какое ей было бы дло до того что говорили о ней. Но, сквайръ, спрашивали вы, не шатается ли баронетъ въ этомъ мст?
— Въ Айлингтон, хотите вы сказать?
— Я знаю что онъ шатается тамъ. Онъ не придетъ прямо и не объявитъ двушк о своей любви предъ всмъ приходомъ. А между тмъ здсь во всемъ округ нтъ ни одного человка который не зналъ бы что я люблю Рби Ргльсъ и что я готовъ жениться на ней. Я не люблю поступать украдкой, сквайръ.
— Мы вс знаемъ что если вы говорите что ршили что-нибудь, то это дйствительно ршено у васъ.
— Да, и я ршилъ насчетъ Рби. Что за женщина ея тетка, сквайръ?
— Она содержитъ меблированныя квартиры. Очень почтенная женщина, какъ мн показалось.
— Она не пуститъ къ себ баронета?
— Конечно нтъ, отвчалъ Роджеръ, сознавая что поступалъ не совсмъ искренно съ этимъ искреннйшимъ изъ людей. До сихъ поръ онъ заминалъ вс вопросы насчетъ Феликса, хотя зналъ что Рби провела много часовъ съ своимъ великосвтскимъ возлюбленнымъ.— Мистрисъ Пипкинъ не пуститъ его къ себ.
— Какъ вы думаете, если я подарю ей платье или голубую шаль — содержательницы квартиръ любятъ это — или хорошій комодъ для ея лучшей спальни, не расположитъ ли это ее въ мою пользу?
— Я думаю что она будетъ стараться исполнить свою обязанность и безъ этого.
— Женщины любятъ подарки. Во всякомъ случа я съзжу туда посл Сексмондгамской ярмарки и посмотрю что тамъ длается.
— Я не похалъ бы на вашемъ мст такъ скоро, мистеръ Кромбъ. Она еще не забыла сцены на ферм.
— Я не сказалъ ей тогда ничего обиднаго.
— Но ея собственная несправедливость отвращаетъ ее отъ васъ. Еслибы вы обидли ее, она могла бы простить это, но вы были добры, а она была несправедлива, и этого она не можетъ простить.— Джонъ Кромбъ почесалъ опять затылокъ, чувствуя что женскій характеръ былъ загадочне чмъ orh думалъ.— И сказать вамъ правду, другъ мой. Я думаю что не совсмъ легкая жизнь у мистрисъ Пипкинъ принесетъ ей пользу.
— Неужели она заставляетъ ее голодать? спросилъ Джонъ съ жаромъ.
— Я говорю не объ этомъ. Я думаю что она стъ вдоволь. Но, конечно, она должна заработать свое пропитаніе у тетки. Ей поручено ухаживать за тремя или четырьмя дтьми.
— Это можетъ пригодиться ей въ послдствіи, сквайръ, не правда ли? сказалъ Джонъ, засмявшись.
— Да, и она можетъ научиться многому другому въ новой для нея сред. Работать ей приходится конечно не мало, и я не удивлюсь если спустя нсколько времени она придетъ къ заключенію что вашъ домъ въ Бонге былъ бы комфортабельне лондонской кухни мистрисъ Пипкинъ.
— Вы не видали мою маленькую гостиную, сквайръ?
— Я знаю что вы приготовили для нея все что нужно и она сама это знаетъ. Дайте ей подумать объ этомъ и спустя мсяцъ позжайте къ ней и повторите ей свое предложеніе. Тогда она будетъ сговорчиве чмъ теперь.
— А баронетъ?
— Мистрисъ Пилкинъ не допуститъ ничего предосудительнаго.
— Двушки такъ хитры. Рби необыкновенно хитра. Я чувствую какъ будто у меня двсти фунтовъ муки въ желудк когда лежу по ночамъ безъ сна и все думаю какъ онъ…. какъ онъ можетъ погубить ее. Я умру если это случится, мистеръ Карбери.
Роджеръ уврилъ его опять что считалъ Рби честною двушкой и общалъ попросить мистрисъ Пипкинъ слдить за ней построже, Джонъ Кромбъ не далъ положительваго общанія не здить въ Лондонъ посл Сексмондгамской ярмарки, однако сквайръ видлъ что его намреніе было поколеблено. Но онъ не отказался отъ мысли задобрить мистрисъ Пипкинъ голубою шалью и объявилъ что поручитъ Миксету написать письмо и послать заказъ въ лавку. Онъ не стыдился сознаться въ недостатк литературныхъ способностей. Джонъ умлъ написать счетъ, но написать письмо было выше его силъ.
Свиданіе это произошло въ субботу утромъ и въ этотъ же день посл полудня Роджеръ Карбери отправился въ Лоуестоффъ чтобы присутствовать на митинг по поводу церковныхъ длъ на которомъ предсдалъ его другъ епископъ. По окончаніи митинга онъ обдалъ въ гостиниц въ обществ нсколькихъ духовныхъ лицъ и двухъ или трехъ джентльменовъ, а посл обда пошелъ походить по берегу. Былъ конецъ іюня и погода стояла восхитительная, но публики было еще мало. Въ ваше время всякій лавочникъ во всякомъ ничтожномъ городк слдуетъ примру парламента и откладываетъ свою ежегодную вакацію до августа или до сентября. Въ Лоуестофф поэтому было еще довольно пустынно. Изрдка встрчались горожане, которые въ приморскихъ городахъ бываютъ обыкновенно равнодушны къ морю, и немногіе туристы изъ людей равнодушныхъ къ мод. Роджеръ Карбери, имніе котораго находилось только на разстояніи нсколькихъ миль отъ Лоуестсффа, любилъ погулять по морскому берегу когда прізжалъ въ городъ. Теперь онъ шелъ по самому краю берега, такъ что волны едва не касались его сапогъ, шелъ заложивъ руки за спину и опустивъ глаза въ землю и не замтилъ какъ едва не натолкнулся на молодую чету, стоявшую на берегу и глядвшую на море. Они тоже не замтили его пока онъ не поравнялся съ ними. Взглянувъ на мущину, Роджеръ узналъ съ удивленіемъ друга своего Поля Монтегю. Рядомъ съ Полемъ, опершись на его руку, стояла дама въ черномъ плать и въ черной соломенной шляпк, дама очень просто одтая, но съ наружностью которой нельзя было не замтить. Дама эта была мистрисъ Гртль.
Поль поступилъ опрометчиво, указавъ на Лоуестоффъ, но опрометчивость его была невольная. Лоуестоффъ былъ не первымъ мстомъ которое онъ назвалъ, но такъ какъ вс другія были найдены по разнымъ причинамъ неудобными, онъ назвалъ наконецъ мсто которое было ему хорошо знакомо. Лоуестоффъ пришелся какъ нельзя боле во вкус мистрисъ Гртль. Осмотрвъ свою комнату въ гостиниц и выйдя затмъ на берегъ моря, она объявила что была въ восхищеніи. Она созналась съ улыбкой что конечно неблагоразумно было съ ея стороны полагаться на сужденіе мистрисъ Пипкинъ и ожидать что она пойметъ какое мсто ей нужно. Но Поль понялъ это.
— Гостиница прелестна, сказала она.— Не знаю что вы хотли сказать своею шуткой надъ американскими гостиницами, но здшняя гостиница очень велика, а прислуга такъ учтива.
— Прислуга гостиницъ всегда учтива когда публики немного.
Поль не могъ конечно ухать въ Лондонъ въ этотъ же день, потому что поздъ отходилъ чрезъ часъ посл его прибытія въ Лоуестоффъ. Къ тому же онъ прибылъ бы въ Лондонъ въ четыре или въ пять часовъ утра и утомился бы до крайности. Слдующій день былъ воскресенье и онъ конечно общалъ остаться до понедльника. Въ вагон онъ не заикнулся о томъ что намревался высказать ей и конечно онъ говорилъ съ ней не объ этомъ когда къ нимъ подошелъ Роджеръ Карбери. Онъ говорилъ по всей вроятности какой-нибудь поэтическій вздоръ, что-нибудь о безпредльности Океана и о безчисленности волнъ. Мистрисъ Гртль, опиравшаяся на его руку, тоже мечтала о лун или о чемъ-нибудь подобномъ. Хотя въ сердц каждаго изъ нихъ была мучительная забота, однако оба наслаждались настоящимъ часомъ. Мы знаемъ что человкъ приговоренный къ повшенію способенъ заботиться о томъ чтобы завтракъ его былъ приготовленъ хорошо. Полю нравилось общество мистрисъ Гртль, потому что она была одта хотя и просто, но красиво, потому что на ея смугломъ лиц горлъ яркій румянецъ, глаза блистали, въ голос выражалось счастіе, а на губахъ играла опасная улыбка. Ему пріятна была теплота ея близости, мягкость ея руки, ароматъ отъ ея волосъ, но въ то же время онъ отдалъ бы все что имлъ чтобы положить между ею и собсю непроходимую пропасть. Ему суждено было быть повшеннымъ, и общество этой женщины приближало его къ эшафоту, но онъ хотлъ чтобы по крайней мр завтракъ его былъ приготовленъ хорошо.
Онъ конечно поступилъ неосторожно, привезя ее въ Лоуестоффъ, который былъ близко отъ Карбери, и теперь понялъ это. Увидавъ Роджера, онъ покраснлъ до ушей и оставивъ мистрисъ Гртль подошелъ къ нему и пожалъ ему руку.
— Это мистрисъ Гртль, сказалъ онъ.— Я долженъ представить васъ другъ другу.
Роджеръ снялъ шляпу и поклонился, но это было сдлано съ самою холодною учтивостью. Мистрисъ Гртль, легко угадывавшая по лицу человка какъ онъ былъ расположенъ къ ней, отвчала такою же холодностью. Она много слышала о Роджер Карбери и давно поняла что онъ не былъ ея другомъ.
— Я не зналъ что вы собирались въ Лоуестоффъ, сказалъ Роджеръ голосомъ въ которомъ слышалась ненужная строгость.
Онъ расположенъ былъ въ эту минуту къ строгости и не могъ скрыть этого.
— Я и не собирался. Мистрисъ Гртль пожелала създить на берегъ моря, и такъ какъ она не знаетъ въ Англіи никого кром меня, я проводилъ ее.
— Мистеръ Монтегю и я прохали столько миль вмст, что еще нсколько миль не составятъ разницы.
— Долго ли останетесь вы здсь? спросилъ Роджеръ тмъ же голосомъ.
— Я уду по всей вроятности въ понедльникъ, отвчалъ Монтегю,
— Такъ какъ я пробуду здсь цлую недлю и мн не съ кмъ будетъ сказать слова посл его отъзда, онъ согласился пробыть со мною два дня. Не придете ли вы обдать съ нами сегодня, мистеръ Карбери?
— Благодарю васъ, сударыня, я уже обдалъ.
— Если такъ, то я оставлю васъ, мистеръ Монтегю, съ вашимъ другомъ. Мой туалетъ, какъ ни простъ онъ будетъ, потребуетъ больше времени чмъ вашъ. Мы обдаемъ, какъ вамъ извстно, чрезъ двадцать минутъ. Уговорите вашего друга присоединиться къ намъ.
Сказавъ это мистрисъ Гртль пошла къ гостиниц.
— Благоразумно ли вы поступаете? спросилъ Роджеръ мрачнымъ голосомъ, лишь только мистрисъ Гртль удалилась настолько что не могла слышать ихъ.
— Ненужный вопросъ, Карбери. Никто не понимаетъ лучше меня какъ это неблагоразумно.
— Такъ для чего же вы это длаете? Разв вы намреваетесь жениться на ней?
— Нтъ, конечно нтъ.
— Въ такомъ случа разв честно, разв прилично джентльмену вести себя такимъ образомъ? А она, думаетъ она что вы женитесь на ней?
— Я сказалъ ей что не женюсь. Я сказалъ ей….
Онъ не договорилъ. Онъ хотлъ прибавить что сказалъ ей что полюбилъ другую женщину, но почувствовалъ что не долженъ былъ напоминать объ этомъ Роджеру Карбери.
— Такъ о чемъ же она думаетъ? Разв она не заботится о своей репутаціи?
— Я могъ бы объяснить вамъ все это, Карбери, но у васъ не хватитъ терпнія выслушать меня.
— Я кажется человкъ терпливый.
— Но это выведетъ васъ изъ терпнія. Я написалъ ей что между нами должно быть все кончено. Она пріхала сюда и вызвала меня къ себ. Разв я не обязанъ былъ пойти къ ней?
— Да, вы обязаны были пойти къ ней чтобы повторить то что сказали въ своемъ письм.
— Я такъ и сдлалъ. Я пошелъ къ ней чтобы повторить это и повторилъ.
— Посл этого вы должны были покинуть ее.
— Вы не понимаете. Она умоляла меня не покидать ее въ ея одиночеств. Мы провели столько времени вмст что я не могъ покинуть ее сразу.
— Да, этого я дйствительно не понимаю, Поль. Вы были увлечены и дали общаніе жениться, затмъ, по причинамъ о которыхъ мы не будемъ говорить теперь, но которыя мы оба считали уважительными, вы ршили измнить своему общанію и считали себя въ прав сдлать это. Но ничто не даетъ вамъ теперь права держать себя съ этою женщиной такъ какъ будто вы намрены сдержать свое прежнее общаніе.
— Она этого не думаетъ. Она не можетъ этого думать.
— Въ такомъ случа что же она за женщина, если не думая этого проводитъ здсь время съ вами? И что вы за человкъ, если не стыдитесь показываться въ обществ съ такою женщиной? Впрочемъ для чего я говорю вамъ все это? Я не понимаю современныхъ людей. Если вы принадлежите къ ихъ числу, я не имю права укорять васъ.
— Ради Бога, Карбери, не говорите такъ. Вы какъ будто хотите разсориться со мной.
— Нтъ, это вы ведете себя какъ будто хотите разсориться со мной. Вы прізжаете сюда въ гостиницу, гд насъ обоихъ знаютъ, съ женщиной на которой не хотите жениться и я случайно встрчаюсь съ вами. Еслибъ я зналъ что встрчу васъ, я повернулъ бы въ другую сторону, но встртя васъ могъ ли я не заговорить съ вами, могъ ли я не высказать того что высказалъ? Я думаю что эта женщина въ конц-концовъ заставитъ васъ жениться на себ.
— Никогда.
— И что эта женитьба будетъ вашею гибелью. Она дйствительно красива.
— Да, и умна. И примите во вниманіе что обычаи ея страны не совсмъ похожи на наши обычаи.
— Если такъ, сказалъ Роджеръ, и въ голос его выразилась вся сила его предубжденія,— я надюсь что никогда не женюсь на Американк. Она не надется что вы женитесь на ней, однако детъ сюда и живетъ здсь съ вами. Поль, я этому не врю. Я врю вамъ, но не врю ей. Она пріхала сюда съ вами чтобы заставить васъ жениться. Она хитра и съ характеромъ, вы безразсудны и малодушны. Если вы думаете, какъ я, что женитьба на ней была бы гибелью для васъ, вы должны высказать это ей и разстаться съ ней.
Поль вспомнилъ въ эту минуту объ Орегонскомъ джентльмен и о разныхъ другихъ затрудненіяхъ, мшавшихъ ему разстаться съ ней.
— Я по крайней мр поступилъ бы такъ на вашемъ мст. Теперь вамъ кажется пора идти обдать.
— Могу я захать въ Карбери на обратномъ пути?
— Конечно можете если желаете, отвчалъ Роджеръ. Но сообразивъ въ ту же минуту что такое приглашеніе было не совсмъ радушно, онъ прибавилъ: — Я буду очень радъ видть васъ.
Поль вернулся въ гостиницу и пошелъ обдать, а Роджеръ Карбери долго ходилъ по берегу. Все что онъ сказалъ Монтегю была правда или по крайней мр казалось ему правдой. Онъ ни на минуту не поддался вліянію своихъ личныхъ разчетовъ. Однако онъ боялся, онъ былъ почти увренъ что этотъ человкъ общавшій жениться на странной Американк и продолжавшій жить въ короткихъ отношеніяхъ съ этою Американкой посл того какъ уже сказалъ ей что не женится на ней, былъ главнымъ препятствіемъ между нимъ и его счастіемъ. Слушая Джона Кромба, когда Джонъ говорилъ о Рби Ргльсъ, Роджеръ сказалъ себ что между нимъ и Джономъ было много сходства. Оба любили искренною, честною, глубокою любовью и жили только надеждой соединиться съ любимымъ существомъ. И оба страдали отъ соперничества недостойной юности и тщеславной красоты. Кромбъ, благодаря своему невозмутиному упорству и равнодушію ко многому, рано или поздно, по всей вроятности, достигнетъ своей цли. Но какіе шансы на успхъ имлъ онъ, Роджеръ Карбери? Лишь только нужда и суровость чужихъ людей наскучатъ Рби Ргльсь, она вернется къ мужественному человку который могъ дать ей пріютъ и сравнительно безбдное существованіе. Но Гетта Карбери, разъ отдавъ кому-нибудь свое сердце, никогда не полюбитъ другаго. Была еще надежда, и очень основательная надежда, что сердце ея еще не было отдано, что она еще колебалась. Роджеръ былъ увренъ что она во всякомъ случа еще никому не сознавалась въ любви. Что еслибъ она узнала, еслибъ она могла узнать каковъ былъ его соперникъ, еслибъ она узнала что этотъ человкъ проводилъ время съ женщиной на которой не такъ давно общалъ жениться, еслибъ она услышала всю его исторію съ мистрисъ Гртль, не заставило ли бы это ее одуматься? Не поняла ли бы она въ чьихъ рукахъ ея счастіе было бы обезпечено и въ чьихъ оно было бы погублено?
— Никогда, воскликнулъ Роджеръ, ударивъ палкой по прибрежнымъ камнямъ.— Никогда!
Затмъ онъ вернулся къ своей лошади и отправился назадъ въ Карбери.

XXII. Мистрисъ Гртль въ Лоуестофф.

Когда Поль вошелъ въ столовую мистрисъ Гртль была уже тамъ и слуга стоялъ у стола готовясь снять крышку съ суповой миски. Мистрисъ Гртль сіяла улыбками и въ теченіе обда была особенно любезна, но Поль замчалъ что она чмъ-то встревожена. Хотя она улыбалась, разговаривала и смялась, но въ обращеніи ея было что-то принужденное. Онъ предвидлъ что она заговоритъ совсмъ другимъ тономъ когда слуга уйдетъ и не ошибся. Лишь только было вынесено послднее блюдо и они остались вдвоемъ она предложила ему вопросъ который вроятно былъ у нея на ум съ тхъ самыхъ поръ какъ она ушла съ берега моря въ гостиницу.
— Не правда ли, Поль, что вашъ другъ былъ не совсмъ учтивъ?
— Вы хотите сказать что ему слдовало бы придти обдать? Но я увренъ что онъ дйствительно уже обдалъ.
— Мн ршительно все равно обдалъ онъ или нтъ, но есть разные способы отклонять предложенія, какъ есть разные способы принимать ихъ. Онъ кажется въ очень дружескихъ отношеніяхъ съ вами.
— О, да.
— Слдовательно его неучтивость была направлена въ мою сторону. Онъ предубжденъ противъ меня? Угадала я?
Поль не ршился отвтить.
— Я не претендую на него за это. Короткій другъ въ прав любить или не любить другаго друга своего друга, но онъ обязанъ быть учтивымъ съ нимъ если судьба сведетъ ихъ и если онъ не иметъ самыхъ основательныхъ причинъ освободить себя отъ этой обязанности. Вы говорили мн что мистеръ Карбери былъ вашимъ идеаломъ англійскаго джентльмена.
— Онъ остался имъ до сихъ поръ.
— Такъ почему же онъ не ведетъ себя какъ прилично джентльмену?— И мистрисъ Гртль улыбнулась опять.— Я думаю вы сами поняли что онъ какъ будто сдлалъ вамъ выговоръ за вашъ пріздъ сюда когда такъ безцеремонно выразилъ свое удивленіе. Иметъ онъ какую-нибудь власть надъ вами?
— Конечно никакой. Какую власть можетъ онъ имть надо мной.
— Почему мн знать? Можетъ-быть онъ вашъ опекунъ. Можетъ-быть въ вашей охранительной стран молодые люди считаются малолтними до тридцати лтъ. Мн по крайней мр показалось что онъ вашъ опекунъ и что онъ сдлалъ вамъ выговоръ за то что встртилъ васъ въ дурномъ обществ. Я почти уврена что онъ бранилъ васъ, когда вы остались одни.
Это было такъ врно что Монтегю не ршился возразить. И онъ не былъ увренъ слдовало ли ему возражать ей. Рано или поздно нужно будетъ объясниться и почему не объясниться теперь? Онъ долженъ былъ объявить ей ршительно что не хотлъ соединить свою судьбу съ ея судьбой, не хотлъ главнымъ образомъ потому что полюбилъ другую — хотя на этой причин онъ не могъ настаивать, такъ какъ мистрисъ Гртль предъявляла право первенства на его сердце — и потому что ея прошлое было таково, что вс друзья предостерегали его противъ женитьбы на ней. Онъ собрался съ духомъ и приготовился къ борьб.
— Вы почти угадали, сказалъ онъ.
Многіе изъ моихъ читателей, можетъ-быть большинство, скажутъ что Поль Монтегю былъ трусъ, если такъ боялся объявить этой женщин правду. Неосторожность съ которою онъ сначала подставилъ себя подъ батарею ея прелестей и его общаніе жениться на ней будутъ прощены ему. Женщины и нкоторые мущины признаютъ естественнымъ что онъ былъ очарованъ ею и что онъ выразилъ свое восхищеніе въ единственной форм въ какой незамужнія женщины принимаютъ его. Многіе признаютъ естественнымъ и то что онъ пожелалъ освободиться отъ своего обязательства лишь только узналъ о сопряженныхъ съ нимъ опасностяхъ. Ни одна женщина, мн кажется, не осудитъ его строго за его измну мистрисъ Гртль, но за его трусость его осудятъ безпощадно и по моему мннію несправедливо. Въ общественной жизни мы часто упускаемъ изъ виду что смлость дающая власть надъ другими есть иногда только слдствіе жесткости сердца, а не истиннаго мужества. Мужъ уступающій жен, мать уступающая дочери, хозяинъ уступающій слуг, часто длаютъ это вслдствіе врожденнаго отвращенія къ причиненію страданія, вслдствіе неспособности думать равнодушно о неудовольствіи другихъ, вслдствіе душевной чувствительности, пораждающей чувство подобное страху, но не исключающей не только смлости, но и непоколебимой твердости въ достиженіи цли, когда твердость необходима. Поль не былъ трусомъ. Онъ не боялся этой женщины, по крайней мр не страхъ заставлялъ его молчать предъ нею. Ему тяжело было причинить ей страданіе. Посл всего что было между ними, у него не хватало духа сказать ей что она не нужна ему боле и что онъ проситъ ее оставить его въ поко. Но онъ долженъ былъ сказать это и его отвтъ на ея послдній вопросъ служилъ подготовленіемъ къ этому.
— Да, вы почти угадали, сказалъ онъ.
— Мистеръ Карбери считалъ себя въ прав бранить васъ за то что вы показываетесь въ Лоуестофф съ такою женщиной какъ я?
— Онъ знаетъ о письм которое я написалъ валъ.
— Вы говорили съ нимъ обо мн?
— Конечно говорилъ. Разв это не естественно? Неужбли вы осуждаете меня зато что я разказалъ о васъ моему лучшему другу?
— Нтъ, я осуждаю васъ не за это. Вы могли сообщать о своемъ ршенія жениться на мн, но я не думала что вы способны просить у него позволенія на это. Когда мы хали съ вами изъ Америки я считала васъ за человка способнаго дйствовать самостоятельно. Я слышала что въ вашей стран двушки подчинены своимъ старшимъ, но я не думала что то же бываетъ и со взрослыми мущинами.
Такія слова были конечно не совсмъ пріятны Полю. Наказаніе которое ему предстояло вытерпть началось.
— Вы конечно можете говорить какія угодно непріятности, сказалъ онъ.
— Разв я склонна говорить непріятности? Разв я прежде говорила вамъ непріятности? Когда я обнимала васъ и клялась что вы будете моимъ земнымъ богомъ, разв это было непріятно вамъ? Я одна и мн приходится бороться, а языкъ есть оружіе женщины. Скажите мн одно отрадное слово, Поль, вы знаете какое, и вс непріятности кончатся. Я буду совершенно равнодушна къ мистеру Карбери, разв случайно посмюсь надъ нимъ, если только вы скажете это слово. Я знаю чего я прошу. Помните какъ вы сами горячо просили меня нкогда, какъ вы клялись что все ваше счастіе зависитъ отъ одного моего слова. Я уже любила васъ тогда, но все еще сомнвалась. Были денежныя затрудненія, которыхъ теперь уже нтъ. Но я сказала слово о которомъ вы просили, сказала потому что любила васъ и врила вамъ. Повторите теперь то въ чемъ вы клялись мн прежде чмъ я сказала это слово.
— Я не могу повторить.
— Такъ вы хотите сказать что посл всего что было между нами я буду брошена какъ старая перчатка? Я знала много мущинъ и имла случаи убдиться что вс они были лживы, жестоки, эгоистичны, но я никогда не встрчала человка подобнаго вамъ. Никто не смлъ поступать со мной какъ вы поступаете, никто не посметъ и впредь.
— Я написалъ вамъ.
— Вы писали мн!… И я должна была удовольствоваться этимъ? Нтъ. Я не дорожу своею жизнью, я вижу въ ней мало хорошаго, но пока я жива я буду бороться съ несправедливостью. Вы написали мн! Боже праведный! Я теряю самообладаніе слыша такую наглость.— Она схватила со стола ножъ, но подержавъ его отбросила въ сторону.— Онъ написалъ мн! Разв какое бы то ни было письмо можетъ уничтожить связь соединяющую насъ? Разв вы посмли бы написать такое письмо еслибы не думали что раздляющее насъ пространство ручается вамъ за вашу безопасность? Письмо это должно быть опровергнуто. И оно уже опровергнуто вашимъ поведеніемъ со мною посл моего прізда въ Англію.
— Мн очень жаль что вы такъ думаете.
— Разв я не права?
— Надюсь что нтъ. Въ первое же свиданіе я высказалъ вамъ всю правду. Если я поступилъ неблагоразумно исполняя посл того ваши желанія, я очень жалю объ этомъ.
— Вотъ слдствіе того что вы повидались сегодня съ вашимъ повелителемъ. Вы дйствуете теперь подъ его вліяніемъ. И онъ вроятно пріхалъ сюда съ этою цлью. Вы увдомили его что будете здсь.
— Онъ пріхалъ сюда случайно.
— Однако очень кстати. Такъ что же вы имете сказать? Или вы полагаете что уже сказали все что требуется отъ васъ? Можетъ-быть вы предпочитаете чтобъ я переговорила объ этомъ съ вашимъ другомъ мистеромъ Карбери?
— Я полагаю что могу высказать самъ все что нужно высказать.
— Такъ говорите же. Или вамъ такъ совстно что слова останавливаются у васъ бъ горл?
— Въ этомъ есть доля правды. Мн дйствительно совстно высказать то что я долженъ высказать. Мн предстоитъ огорчить васъ и вы были бы избавлены отъ этого еслибъ я былъ осторожне въ самомъ начал.
Онъ замолчалъ.
— Не щадите меня, сказала она.— Я напередъ знаю все что вы хотите сказать. Я знаю сплетни которыми васъ смутили въ Санъ-Франциско. Вамъ сказали что я…. что я застрлила человка въ Орегон. Это правда. Я дйствительно застрлила человка. Я повергла его мертвымъ къ моимъ ногамъ.— Она замолкла, встала со стула и взглянула на него.— Вы понимаете что женщин не совсмъ пріятно говорить о такомъ поступк. Только не по чувству стыда. Вы думаете что видъ этого умирающаго негодяя не преслдуетъ меня? Что я не слышу ежедневно его пьяные крики, не вижу какъ онъ вскакиваетъ съ земли и падаетъ мертвый къ моимъ ногамъ? Но сказали ли вамъ также что это было моимъ единственнымъ спасеніемъ, что еслибъ я пощадила его, то должна была бы погибнуть сама. Если я не была совершенно права, почему меня не судили какъ убійцу. Почему женщины ходили за мною толпой и цловали подолъ моего платья? Ваша изнженная цивилизація избавляетъ васъ отъ такихъ положеній, когда убійство становится необходимостью. У васъ женщины защищены отъ всего кром лжи.
— Это не все что я слышалъ, прошепталъ онъ.
— Да, это не все, прошептала она, стоя надъ нимъ.— Вамъ разказывали также о моихъ ссорахъ съ мужемъ. Я знаю эти сплетни, знаю кто распускаетъ ихъ и съ какою цлью. Разв я скрывала отъ васъ что за человкъ былъ мой мужъ? Разв я не говорила вамъ что онъ былъ пьяница и негодяй? О, Поль, вы не можете себ представить что я вынесла съ нимъ.
— Я слышалъ что вы дрались съ нимъ.
— Дралась съ нимъ? Да, у насъ была постоянная борьба. Разв можно не бороться съ несправедливостью, съ ложью, съ обманомъ, съ измной, когда они наступаютъ на васъ и раздавятъ васъ, если не бороться съ ними? Но вы не такъ глупы чтобы поврить басн о дуэли? Я дйствительно стояла однажды вооруженная предъ дверью своей спальни и увряла его что онъ войдетъ въ нее только перешагнувъ чрезъ мое тло. Онъ ушелъ въ таверну и я не видала его посл того съ недлю. Вотъ что назвали дуэлью. И вамъ сказали что онъ еще живъ?
— Да, говорятъ что онъ еще живъ.
— Кто же видлъ его живымъ? Я не говорила вамъ что видла его мертвымъ. Я не могла видть его мертвымъ.
— Но должно быть письменное свидтельство что онъ умеръ.
— Письменное свидтельство! Въ глуши Техаса, на разстояніи пятисотъ миль отъ Гальвестона! и какое вамъ дло живъ ли онъ или нтъ? Я разведена съ нимъ по закону Канзаса. Разв у васъ законъ не даетъ права разведенной женщин выйти замужъ опять? Я потребовала развода на основаніи его жестокости и пьянства. Онъ не явился и судъ удовлетворилъ меня. Разв это безчеститъ меня?
— Вы не говорили мн о развод.
— Можетъ-быть. Когда я прежде заговаривала о моемъ прошломъ, вы не разспрашивали меня. Вы не хотли знать о Карадок Гртль. Теперь вы стали требовательне. Я сказала вамъ что онъ умеръ, потому что была уврена въ этомъ и до сихъ поръ уврена. Но не помню говорила ли я вамъ о развод.
— Нтъ, не говорили.
— Такъ это ваша вина, вы не хотли слушать. И вамъ вроятно говорили также что мн не удалось возвратить себ свое состояніе.
— Я ничего не слыхалъ о вашемъ состояніи кром того что вы сказали мн сами. Я не разспрашивалъ васъ о вашихъ средствахъ.
— Можете спросить, если желаете. Я наконецъ возвратила себ свое состояніе. Что еще хотите вы знать? Мн кажется что теперь вы не можете упрекнуть меня въ недостатк откровенности. Не за то ли отвергаете вы меня что я защитила себя отъ пьянаго насилія? Или можетъ-быть за то что я вырвала свою жизнь изъ рукъ порочнаго мужа и выхлопотала себ законное освобожденіе отъ него? Или за мою энергію благодаря которой я возвратила себ свое состояніе? Если вы осуждаете меня не за это, такъ скажите за что.
Она избавила его отъ затруднительной необходимости высказать его обвиненія, но лишила его возможности сказать что-нибудь противъ нея. Она созналась что застрлила человка. Можетъ-быть дйствительно женщина бываетъ иногда вынуждена застрлить человка, въ особенности въ Орегон. Что же касается дуэли съ мужемъ, она на половину опровергла ее, на половину подтвердила. Она созналась что была вооружена, когда защищала свою спальню отъ мистера Гртля. Касательно его смерти она допускала что онъ можетъ-быть и не умеръ. Но разв разводъ, спрашивала она, не сдлалъ ее свободною? Поль не могъ отвергнуть что она оправдала себя, но тмъ не мене можно ли было пожелать жениться на ней, выслушавъ то что она разказала о себ. Она видла столько пьянства, она такъ освоилась съ употребленіемъ огнестрльнаго оружія, она совершила столько мужскихъ длъ что обыкновенному мущин трудно было ршиться сдлаться ея господиномъ.
— Я не осуждаю васъ, сказалъ онъ.
— Не лгите по крайней мр, Поль, возразила она.— Отказываясь сдлаться моимъ мужемъ, вы этимъ самымъ осуждаете меня.
— Я постараюсь не лгать. Я просилъ васъ быть моею женой.
— Да, это правда. Сколько разъ просили вы меня объ этомъ прежде чмъ я согласилась?
— Все равно. Дло въ томъ что посл того какъ вы со гласились, я убдился что этотъ бракъ былъ бы несчастіемъ для насъ обоихъ.
— Вы убдились что онъ былъ бы несчастіемъ?
— Да. Вы можете конечно говорить и думать обо мн что угодно. Мн трудно защищаться.
— Этому я врю.
— Но я убжденъ что теперь я поступаю какъ слдуетъ, когда говорю вамъ прямо что я не женюсь на васъ.
— Не женитесь? Она все еще стояла надъ нимъ и теперь протянула руку какъ бы ища опять какого-нибудь оружія.
Онъ тоже всталъ.
— Если я говорю рзко, это только для того чтобы вамъ не показалось что я въ нершимости. Я повторяю что не женюсь на васъ.
— О, Боже! чмъ я заслужила что всякій мущина съ которымъ я сойдусь оказывается такимъ лживымъ, жестокимъ эгоистомъ? И вы говорите мн это въ глаза, и я должна снести это? Какъ зовутъ негодную тварь которая причиной этому? Много у нея денегъ? Или она очень знатна? Или вы сами боитесь имть возл себя женщину, которая можетъ думать самостоятельно и дйствовать самостоятельно когда нужно? Или можетъ-быть я кажусь вамъ слишкомъ старою?
Когда она говорила это, онъ глядлъ на нее внимательно и ему дйствительно казалось что она вдругъ постарла на нсколько лтъ. Ротъ окружился морщинами, шутливое выраженіе пропало, глаза ввалились.
— Говорите. Вамъ нужна жена помоложе.
— Вы знаете что это не правда.
— Знаю! разв можно узнать что-нибудь отъ лгуна? Изъ того что вы говорите я не узнаю ничего. Все что я знаю я узнала изъ наблюденій надъ вашимъ характеромъ. Я знаю что вы трусъ. Вы находитесь теперь подъ вліяніемъ человка съ которымъ видлись сегодня. Вы дрожите между нимъ и мною, вы достойны жалости. Но словамъ вашимъ я не врю. Опять судьба свела меня съ малодушнымъ негодяемъ! Безумная! И будучи столь низкими, мущины считаютъ себя властителями въ свт! Вы лгунъ, вотъ мое послднее слово вамъ. Теперь можете уйти. Будь у меня въ рукахъ десять минутъ раньше пистолетъ, я застрлила бы другаго человка.
Поль Монтегю, отыскивая шляпу, не могъ не подумать что можетъ-быть мистрисъ Гртль была отчасти права. Какъ бы то ни было, она повидимому имла обыкновеніе носить съ собою оружіе, хотя къ счастію для него забыла въ этотъ разъ пистолетъ въ своей спальн.
— Позвольте проститься съ вами, сказалъ онъ, отыскавъ шляпу.
— Можете не прощаться. Скажите просто что вы восторжествовали надо мной и освободились отъ меня. Соберитесь съ духомъ и покажите мн свою радость. Скажите что у Англичанина хватило смлости оскорбить Американку. Вы сказали бы это еслибы не боялись.
Онъ былъ уже у дверей, но прежде чмъ онъ усплъ выйти она прибавила:
— Я не останусь здсь. Я уду въ понедльникъ. Я должна обдумать то что услышала отъ васъ и ршить какъ я поступлю. Я не помирюсь съ этимъ пока не найду средства наказать васъ за вашу измну. Я жду васъ въ понедльникъ.
— Я не вижу чтобъ это могло принести какую-нибудь пользу, отвчалъ онъ, отворяя дверь.
— Предоставьте судить объ этомъ мн, сэръ. Надюсь что вы не такой трусъ чтобы бояться придти ко мн. Если вы не придете, я приду къ вамъ сама. Можете быть уврены что я не побоюсь придти и разказать мою исторію.
Онъ кончилъ тмъ что согласился придти къ ней опять, но сказалъ что еще не можетъ назначить день, что онъ напишетъ ей по возвращеніи въ Лондонъ.
Когда онъ ушелъ, она подошла къ двери и нсколько времени прислушивалась, потомъ затворила ее, заперла и остановилась со сжатыми руками. Постоявъ такъ нсколько минутъ, она бросилась впередъ, упала на колна и, закрывъ лицо руками, залилась потокомъ слезъ и наконецъ упала на подъ.
Неужели все кончено? Неужели она никогда не дождется покоя, никогда не будетъ конца бурямъ, треволненіямъ и несчастіямъ ея жизни? Все что она разказала о себ была правда, хотя конечно она не разказала всей правды,— и кто изъ насъ, передавая исторію своей жизни, разказалъ бы всю правду о себ? Она терпла жестокость и была сама жестока. Противъ нея интриговали и она сама интриговала. Но въ денежныхъ длахъ она была всегда честна и сердце у нея было любящее. Она горячо привязалась къ молодому Англичанину и, несмотря на вс ея хитрости и жертвы, несмотря на вс ея прелести, онъ бросилъ ее! О, какъ безотрадно будетъ ея возвращеніе въ отечество! Одна, одинокая!
Но сильне всхъ чувствъ бушевавшихъ въ ея груди была обманутая любовь. Какъ ни злобно было ея нападеніе на Монтегю, какъ ни дки были насмшки которыми она осыпала его, въ ея негодованіи была доля притворства. Но въ любви ея не было ни малйшаго притворства. Еслибъ онъ вернулся къ ней и обнялъ ее, она не только простила бы ему все, но еще благословила бы его за его великодушіе. Она дйствительно была измучена грубостью своей жизни и неженскою дятельностью. Вынуждаемая необходимостью, она возвращалась къ своимъ прежнимъ привычкамъ. Но еслибъ она была избавлена отъ несправедливостей, еслибъ она нашла тихое пристанище, гд могла бы дать волю всей нжности своей женской натуры, она утратила бы, казалось ей, всю свою грубость и сдлалась бы кроткой, какъ молодая двушка. Когда она встртилась съ молодымъ Англичаниномъ и замтила что онъ былъ счастливъ въ ея обществ, она позволила себ надяться что нашла рай на земл. Но звукъ перваго выстрла сдланнаго ею все еще звучалъ въ ея ушахъ, и она не рдко говорила себ что было бы лучше еслибъ она обратила тогда дуло на собственную грудь.
Получивъ его письмо, она рискнула, какъ сама говорила, на безнадежный шансъ. Хотя и очень разсерженная этимъ письмомъ, она созналась себ съ отличавшею ее силой характера что такое ршеніе съ его стороны было естественно. Ставши ея мужемъ, онъ долженъ былъ бы отказаться отъ всхъ своихъ старыхъ друзей и привычекъ. Вся его жизнь должна была бы перемниться. Она достаточно знала себя и достаточно знала Англичанокъ чтобы быть увренной что он не потерпятъ ея въ своемъ обществ, когда откроется ея прошлое. Хотя мистрисъ Гртль и любила посмяться надъ старою Англіей, но она не могла побдить въ себ, какъ и многіе ея соотечественники, завистливаго уваженія къ англійскому превосходству. Еслибъ она могла забыть свое прошлое и жить жизнію англійской дамы, она была бы въ восторг. Но могла ли она, женщина которую одни презирали, другіе боялись въ восточныхъ странахъ ея отечества, чье имя на дальнемъ запад почти сдлалось символомъ жестокости, могла ли она надяться что такая перемна возможна для нея?
Она напомнила Полю что онъ долженъ былъ просить ее нсколько разъ прежде чмъ она согласилась сдлаться его женой. Но она не сказала ему что причиной ея нершимости была ея увренность въ собственной негодности. Обстоятельства сдлали ее такою какой она была. Обстоятельства были жестоки къ ней, но прошлаго нельзя было измнить. Тмъ не мене, по мр того какъ усиливалась ея любовь къ нему и она уврялась въ его любви, у нея появлялась надежда что перемна возможна. У этого человка были родственники, были дла, была собственность въ ея отечеств. Если счастіе было невозможно для нихъ въ Англіи, не могъ ли онъ устроить себ счастливую будущность въ Америк? Когда она узнала о сдланномъ ему предложеніи хать въ Мексику, гд дла могли задержать его на нсколько лтъ, какъ она была рада. Какъ охотно она похала бы съ нимъ въ качеств его жены. На это она во всякомъ случа была годна.
Она сознавала, можетъ-быть даже слишкомъ сознавала свою красоту. Красота ея еще не была утрачена. Она даже не замчала чтобы время коснулось ея. И она знала что была умна и что она умла доставлять счастіе, радость и комфортъ. Она могла быть хорошимъ товарищемъ, а это такое важное достоинство въ женщин. Все это она знала о себ. Еслибъ онъ и она поселились въ какой-нибудь стран гд ея прошлое не имло бы значенія, разв она не могла бы сдлать его счастливымъ? Но могла ли она разчитывать что человкъ броситъ все и удетъ изъ отечества чтобы провести жизнь въ какой-нибудь полу-варварской стран ради нея одной? Она понимала это и почти не осуждала его за то что онъ ршилъ противъ нея. Тмъ не мене она хотла доиграть свою игру. Ея прежняя репутація, ея теперешніе планы требовали чтобъ она по крайней мр притворилась разсерженною.
Сидя одна поздно за полночь, она составляла планъ за планомъ, но остановилась наконецъ на ршеніи написать Полю прощальное письмо, уврить его въ своей любви и сказать ему что онъ правъ. Она написала письмо, но сознавала что у нея не хватить мужества послать его. Читатель можетъ судить что она чувствовала когда писала слдующія строки:
‘Милый Поль,— Вы были правы, а я ошибалась. Намъ дйствительно не слдовало думать о брак. Я не осуждаю васъ. Вы увлеклись мною, но потомъ убдились что не должны жертвовать такому увлеченію всею своею жизнью. Если я была рзка съ вами, простите меня. Вы знаете что я страдаю.
‘Будьте всегда уврены что есть женщина любящая васъ больше всхъ. Я думаю что вы сами будете любить меня даже тогда когда возл васъ будетъ другая женщина. Да благословитъ васъ Богъ. Будьте счастливы. Напишите мн нсколько прощальныхъ словъ. Если вы этого не сдлаете, вы сами будете считать себя безсердечнымъ. Но не приходите ко мн.

‘В. Г.’

Она написала это на небольшомъ клочк бумаги и прочитавъ два раза, положила въ свой бумажникъ. Она говорила себ что это письмо должно быть послано, но чувствовала что у нея не хватитъ силъ послать его. Было уже утро когда она легла въ постель. Посл ухода Монтегю, она не впускала къ себ никого.
Поль, вырвавшись отъ нея, побродилъ по берегу, потомъ нанялъ экипажъ чтобъ отправиться на слдующее утро въ Карбери и легъ въ постель. Роджеръ сидлъ еще за утреннимъ завтракомъ когда онъ вошелъ къ нему.
— Я пріхалъ раньше чмъ вы ожидали, сказалъ онъ.
— Да, гораздо раньше. Вы отправитесь опять въ Лоуестоффъ?
Поль разказалъ все случившееся. Роджеръ выразилъ свое удовольствіе, но посовтовалъ ему исполнить общаніе повидаться еще разъ съ мистрисъ Гертль.
— Вы должны покориться послдствіямъ своей неосторожности, сказалъ онъ.
Поль, опасаясь встртиться съ мистрисъ Гертль на позд, ухалъ въ Лондонъ въ этотъ же день вечеромъ.

XXIII. Рби арестована.

Посл вечера проведеннаго въ Музыкальномъ Зал, Рби убжала отъ своего возлюбленнаго, объявивъ ему что никогда не придетъ къ нему опять. Но на слдующее утро, когда она размыслила о случившемся, ея горе взяло верхъ надъ гнвомъ. Что за жизнь предстояла ей безъ ея возлюбленнаго? Покидая домъ дда, она не имла въ виду сдлаться навсегда нянькой или служанкой въ меблированныхъ комнатахъ. Она могла выносить свой тяжелый дневной трудъ только пока видла впереди какое-нибудь развлеченіе. Надежда потанцовать съ сэръ-Феликсомъ въ Музыкальномъ Зал хотя бы дня три спустя такъ занимала ее что она могла ухаживать за всми дтьми тетки не жалуясь, и мистрисъ Пипкинъ не могла не сознаться что Рби вполн отплачивала за свое содержаніе. Но когда она разсталась со своимъ возлюбленнымъ, съ тмъ чтобы никогда не встрчаться съ нимъ, опять ея лондонская жизнь потеряла для нея всякій смыслъ. И права ли она была? спрашивала она себя. Съ такимъ джентльменомъ какъ сэръ-Феликсъ надо было обращаться учтиве. Можетъ-быть онъ самъ предложитъ жениться на ней если она дастъ ему еще шансъ? Во всякомъ случа, она не могла покориться разлук, не потанцовавъ съ нимъ еще разъ. И она написала ему письмо.
Рби писала свободно, но мы все же не считаемъ удобнымъ повторить слово въ слово то что она написала. Она увряла его въ своей любви къ нему и выражала сожалніе что разсердила его. Она не хотла быть навязчивою, говорила она, но хотла потанцевать съ нимъ еще разъ въ Музыкальномъ Зад. Не придетъ ли онъ туда въ слдующую субботу? Сэръ-Феликсъ прислалъ ей краткій отвтъ что будетъ ждать ее въ Музыкальномъ Зад во вторникъ. Такъ какъ ему предстояло ухать изъ Лондона въ среду, чтобы затмъ бжать съ Мери Мельмотъ въ Нью-Йоркъ, онъ хотлъ посвятить свой послдній вечеръ въ Лондон Регги Регльсъ.
Мистрисъ Пипкинъ прежде никогда не вмшивалась въ переписку племянницы. Новая эманципація, думала она, дозволяла двушкамъ посылать и получать письма безо всякаго контроля. Но посл посщенія Роджера Карбери, она наблюдала за почтальйономъ и за племянницей. Прошло съ недлю, и Рби ни разу не отлучалась по вечерамъ. Она катала дтей по улиц въ полуразвадившейся телжк съ замчательною заботливостью и мыла чайную посуду такъ старательно какъ будто вс ея помышленія были обращены на это дло. Что же касается мистрисъ Пипкинъ, вс ея помышленія были обращены на то чтобъ исполнить предписанія Роджера Карбери. Она уже сдлала Р5и намекъ, на который та не отвтила. Она хотла дать ей понять что если она уйдетъ изъ дома позже шести часовъ вечера, то должна будетъ ночевать гд ей вздумается. Но во вторникъ, когда Рби ушла наверхъ чтобы переодться, мистрисъ Пипкинъ внезапно придумала боле дйствительное средство удержать племянницу дома. Рби была такъ неосторожна что оставила записку своего возлюбленнаго въ карман стараго платья, когда ушла гулять съ дтьми, и мистрисъ Пипкинъ узнала объ условленномъ свиданіи. Когда Р5и ушла переодться, мистрисъ Пипкинъ заперла выходную дверь и калитку. Было около девяти часовъ. Мистрисъ Гртль наканун вернулась въ Лондонъ.
— Отправитесь вы куда-нибудь сегодня вечеромъ, мистрисъ Гртль? спросила мистрисъ Пипкинъ, постучавъ въ дверь своей жилицы.
Мистрисъ Гртль отвчала что останется дома.
— Такъ не обращайте вниманія, сударыня, если услышите крупный разговоръ между мною и племянницей.
— Надюсь что у васъ не случилось ничего непріятнаго, мистрисъ Пипкинъ.
— Она собирается уйти изъ дому, а я не хочу пускать ее. Она хорошая двушка, но вс он въ наше время стали такъ самостоятельны что я ужь не знаю что изъ этого выйдетъ.
Рби сошла внизъ въ шелковомъ плать и проговорила свои обычныя въ такихъ случаяхъ слова:
— Я уйду сегодня не на долго, тетушка. Я возьму съ собою ключъ и вернусь никого не потревоживъ.
— Нтъ, Рби, ты не пойдешь, сказала мистрисъ Пипкинъ.
— Какъ не пойду, тетушка?
— Я не впущу тебя назадъ если ты уйдешь, вотъ и все. Если ты уйдешь, то съ тмъ чтобы больше не возвращаться сюда. Я не могу, я не должна допускать этого. Ты связалась съ молодымъ человкомъ который извстенъ, какъ я слышала, за величайшаго негодяя въ Англіи.
— Вы слышали ложь, тетушка.
— Какъ бы то ни было, но я не хочу чтобы двушки уходили изъ моего дома по ночамъ. Еслибы ты сказала мн раньше что хочешь уйти, теб не пришлось бы одваться напрасно.
Рби не врила своимъ ушамъ. Она ожидала сопротивленія, полагая что оно ограничится нсколькими словами, но ей неприходило въ голову что тетка можетъ не впустить ее ночевать. Она была уврена что ея усердная работа давала ей право развлекаться по вечерамъ и не поврила что тетка исполнитъ угрозу.
— Никто не можетъ запретить мн уйти, сказала она.
— Если я не могу запретить теб уйти, я могу не впустить тебя назадъ.
— И на это вы не имете права. Я работаю у васъ больше вашей служанки и не получаю никакого вознагражденія. Я полагаю что я имю за это право уйти и вернуться, и я уйду.
— И себ же сдлаешь хуже, если уйдешь.
— Я работаю такъ что у меня едва не отваливаются руки и катаю вашихъ дтей въ телжк не чувствуя подъ собою ногъ отъ усталости и не имю за это, права уйти изъ дому разъ въ недлю!
— Съ моего вдома ты не будешь больше уходить, Рби. Я не хочу чтобы ты губила себя пока живешь у меня.
— Чмъ я гублю себя? Я и не думаю губить себя. Я знаю что длаю.
— Я тоже знаю что длаю.
— Но я все-таки уйду.
И она направилась къ двери.
— Ты не выйдешь ни въ дверь, ни въ калитку, потому что об заперты. Успокойся, Рби, и сними это платье.
Бдная Рби на минуту онмла отъ горя. Мистрисъ Пипкинъ считала ее настойчиве чмъ она была на самомъ дл и опасалась что она сломаетъ замокъ и перелзетъ черезъ калитку. Она нсколько боялась Рби и не чувствовала себя въ прав обращаться съ ней какъ со служанкой. Она твердо ршила не уступать и не отдавать ключей которые держала въ карман, но боялась заплакать если Рби будетъ горячиться. Но Рби была поражена. Ея возлюбленный придетъ чтобы видться съ ней и не дождется ея.
— Тетушка Пипкинъ, сказала она,— позвольте мн уйти только сегодня.
— Нтъ, Рби, я не могу этого позволить.
— Вы не знаете что длаете, тетушка, право не знаете. Вы меня губите. Милая тетушка, пустите меня. Я впередъ не пойду никуда, если вы не желаете.
Мистрисъ Пипкинъ не ожидала такого смиренія и почти готова была уступить. Но распоряженія мистера Карбери были самыя ршительныя.
— Нтъ, Рби, ты не должна идти и не пойдешь.
— Такъ я должна быть плнницей! Что я сдлала чтобы быть плнницей? Вы не имете права запирать меня.
— Но я имю право запирать мои двери.
— Такъ я уйду завтра.
— Этому я не могу помшать, душа моя. Завтра дверь будетъ отперта и ты можешь уйти, если хочешь.
— Но почему же вы не пускаете меня сегодня? Не все ли равно?
Но мистрисъ Пипкинъ была непреклонна и Рби, залившись слезами, ушла въ свою свтелку.
Мистрисъ Пипкинъ постучалась опять въ дверь мистрисъ Гртль.
— Рби ушла въ свою комнату, объявила она.
— Очень рада. Надюсь что она не вышла изъ себя?
— Не до такой степени какъ я ожидала, но она очень огорчилась. Бдная! Я сама была молода и тоже любила погулять и потанцовать, но я длала это съ вдома матери. А у нея, бдной, нтъ матери, а отецъ такой что все равно какъ еслибъ его не было. Она забрала себ въ голову что она такъ красива что какой-то важный джентльменъ готовъ жениться на ней.
— Она дйствительно красива.
— Но что толку въ красот, мистрисъ Гртль? Красота не простирается глубже кожи, говоритъ Писаніе. И что нашелъ важный джентльменъ въ Рби чтобы жениться на ней? Она говоритъ что уйдетъ завтра.
— Куда же она уйдетъ?
— Некуда ей идти. Разв только къ этому джентльмену, а вы знаете что это значитъ. Вы выходите замужъ, мистрисъ Гртль.
— Не будемъ говорить объ этомъ теперь, мистрисъ Пипкинъ.
— И это ваше второе замужество, и вы должны знать какъ длаются такія дла. Никакой мущина не женится на женщин которая бгаетъ за нимъ. Благоразумныя двушки должны держать себя такъ чтобы мущины сами бгали за ними. Вотъ мое мнніе.
— Но разв не лучше было бы еслибы мущины и женщины могли вести себя въ этомъ отношеніи одинаково?
— По моему мннію, двушка не должны гоняться за мущинами. Мущина можетъ бывать гд ему угодно и говорить что ему угодно, а двушкамъ, въ мое время по крайней мр, это не дозволялось. Но можетъ-быть мои понятія устарли, прибавила мистрисъ Пипкинъ, подумавъ о новой эмансипаціи.
— Мн кажется что современныя двушки самостоятельне прежнихъ.
— Гораздо самостоятельне, мистрисъ Гртль. Теперь двушка не стсняется говорить прямо, и даже въ присутствіи отца и матери, что она гуляетъ съ тмъ или съ другимъ мущиной. Мы тоже любили погулять, только не такъ.
— Вы длали это украдкой.
— Во всякомъ случа, мы находили себ мужей скоре чмъ современныя двушки. Когда мущин приходится постараться чтобы получить согласіе двушки, онъ больше дорожитъ ею. Но если вамъ не трудно, мистрисъ Гртль, поговорите сегодня съ Рби. Меня она не станетъ слушать, а васъ выслушаетъ. Я вовсе не желаю чтобъ она ушла отъ меня пока ей некуда идти. Не жить же ей на улиц. Если же она пойдетъ къ своему джентльмену, это будетъ хуже чмъ жить на улиц.
Мистрисъ Гртль общала поговорить съ Рби, но общая это, сознавала что ей не слдовало бы браться за такое дло. Она мало знала страну въ которой жила и не имла въ ней ни одного друга кром Поля Монтегю, и за этимъ единственнымъ другомъ она бгала также безразсудно какъ Рби за своимъ возлюбленнымъ. Въ прав ли она была давать совты молодой двушк?
Она не послала своего письма Полю. Она все еще хранила его въ бумажник, то ршаясь послать, то говоря себ что не слдуетъ отказываться отъ надежды до послдней возможности. Можетъ-быть ей еще удастся пристыдить его такъ что онъ согласится жениться. Она вернулась изъ Лоуестоффа въ понедльникъ. Мсто оказалось слишкомъ втрянымъ и холоднымъ для нея, и гостиница ей не понравилась, сказала она мистрисъ Пипкинъ самымъ смиреннымъ тономъ. Мистрисъ Пипкинъ была очень рада что она вернулась.

XXIV. Сэръ-Феликсъ готовится.

Сэръ-Феликсъ, общая придти во вторникъ повидаться съ Рэи Ргльсъ въ Музыкальномъ Зал, былъ связанъ общаніемъ отправиться съ Мери Мельмотъ въ Нью-Йоркъ въ четвергъ, а въ среду быть уже въ Ливерпул. Но это нисколько не мшало ему, думалъ онъ, повеселиться послдній вечеръ и притомъ онъ хотлъ проститься съ бдною Рби. Вс подробности побга были уже обсуждены имъ и Мери, съ значительнымъ участіемъ Didon, въ прошедшее воскресенье, въ саду Гровеноръ-Сквера, гд они видлись опять въ часы утренней службы. Сэръ-Феликсъ былъ удивленъ, узнавъ что почти вс приготовленія были уже окончены.
— Помните что вы должны ухать въ среду съ поздомъ отходящимъ въ пять часовъ пополудни, сказала Мери.— Въ Ливерпуль вы прідете въ четверть одиннадцатаго. Близь станціи есть гостиница. Didon уже взяла билеты для себя и для меня на имя мадамъ и мадемуазель Расинъ. Мы заняли каюту. Вы должны взять другую для себя завтра же. Didon говоритъ что мста еще много.
— Я все сдлаю.
— И пожалуста не опоздайте на поздъ въ среду. Если насъ увидятъ на одномъ позд, это возбудитъ подозрнія. Мы отправимся въ четвергъ въ семь часовъ утра. Я не лягу въ постель всю ночь, чтобы не опоздать. Робертъ, одинъ изъ слугъ, удетъ съ моимъ сундукомъ немного раньше. Какъ вы думаете, чмъ будетъ наполненъ мой сундукъ?
— Нарядами?
— Да, но какими нарядами? Моимъ приданымъ! Представьте только что мы увеземъ его съ собой и никто не будетъ знать объ этомъ кром Didon и модистки. Оно еще не прислано, но съ приданымъ или безъ приданаго я все равно уду. Я возьму также вс мои драгоцнныя вещи. Не оставлять же ихъ здсь. Мы повеземъ ихъ въ рукахъ. Сундукъ будетъ вынесенъ въ заднюю дверь. Потомъ я и Didon отправимся въ другомъ экипаж. Никто у насъ не встаетъ раньше девяти и я не думаю чтобы намъ помшали.
— А если кто-нибудь изъ слугъ увидитъ?
— Я не думаю что они скажутъ. Но если меня вернутъ, я скажу папа что это безполезно. Онъ не можетъ помшать мн выйти замужъ.
— Не узнала бы ваша мать.
— Она не замчаетъ ничего. И я не думаю что она сказала бы еслибъ узнала. Папа обращается съ ней такъ дурно. Надюсь, Феликсъ, что вы не будете обращаться со мной какъ онъ обращается съ мама.
Говоря это она взглянула ему въ лицо и подумала что онъ не способенъ обращаться съ ней дурно.
— Я сдлаю все что нужно, повторилъ сэръ-Феликсъ, чувствуя себя очень неспокойно. Великій подвигъ на который онъ ршился былъ близокъ. Мысль о побг съ самою богатою невстой своего времени имла своего рода прелесть, во когда онъ узналъ что побгъ долженъ былъ совершиться такъ скоро и такимъ новымъ и отчаяннымъ способомъ, онъ почти раскаялся что ршился на такое дло. Онъ предпочелъ бы увезти свою возлюбленную куда-нибудь поближе. Даже то что сдлали Гольдшайнеръ и леди Даудія было ничто въ сравненіи съ тмъ что предстояло сдлать ему. И что если они ошибутся въ своихъ денежныхъ разчетахъ? Онъ почти раскаивался, но не смлъ отказаться.
— А какъ насчетъ денегъ? спросилъ онъ хриплымъ голосомъ.
— Вы достали сколько-нибудь?
— У меня есть только двсти фунтовъ которые отдалъ мн вашъ отецъ и ни шиллинга больше. Я не понимаю почему онъ не возвращаетъ мн всхъ моихъ денегъ.
Мери опустила руку въ карманъ.
— Я говорила вамъ что тоже могу достать немного. Вотъ чекъ на двсти пятьдесятъ фунтовъ. За билеты я уже заплатила своими деньгами.
— А эти чьи? спросилъ сэръ-Феликсъ, взявъ чекъ съ большимъ волненіемъ.
— Это чекъ папа. Мама получаетъ ихъ множество чтобы содержать домъ и платить по счетамъ, но она никогда не помнитъ за что заплатила и за что не платила.
Феликсъ взглянулъ на чекъ и увидалъ что онъ былъ подписанъ Аугустусомъ Мельмотомъ и написанъ на предъявителя.
— Получите деньги въ банк сами, сказалй Мери,— или если не хотите я пошлю Didon и передамъ вамъ деньги на корабл.
Сэръ-Феликсъ задумался. Отправляясь въ путь ему пріятне было бы имть деньги въ собственномъ карман. Онъ любилъ чувствовать у себя въ карман деньги. И можетъ-быть Didon тоже любитъ это чувство и не возвратитъ денегъ если ей доврятъ получить ихъ. Но съ другой стороны, не арестуютъ ли его какъ вора если онъ предъявитъ чекъ Мельмота самъ?
— Пусть лучше Didon получитъ деньги и принесетъ мн ихъ завтра въ четыре часа пополудни въ мой клубъ, сказалъ онъ.
Если деньги не будутъ доставлены, думалъ онъ въ то же время, онъ не подетъ въ Ливерпуль и не истратится на билетъ для перезда въ Нью-Йоркъ.
— Я бываю въ Сити такъ часто что меня могутъ узнать въ банк, прибавилъ онъ.
Мери согласилась послать Didon и взяла чекъ назадъ.
— Такъ я долженъ ссть на корабль въ четвергъ утромъ и до тхъ поръ не видаться съ вами? спросилъ онъ.
— Да, вы не должны отыскивать насъ, не должны даже узнавать васъ пока мы не выйдемъ въ море. Не забавно ли будетъ ходить вмст по палуб и не говорить другъ съ другомъ? И знаете, Феликсъ, Didon узнала что на корабл будетъ американскій священникъ. Не обвнчаетъ ли онъ насъ?
— Конечно обвнчаетъ.
— Какъ это будетъ хорошо. Я желала бы чтобы все это было уже сдлано. Пріхавъ въ Нью-Йоркъ мы немедленно телеграфируемъ и напишемъ папа и притворимся такими добрыми и раскаивающимися. Онъ конечно помирится съ нами.
— Но онъ такъ свирпъ. Не правда ли?
— Когда это можетъ принести ему какую-нибудь выгоду или когда онъ вспылитъ. Но онъ не злопамятенъ. Онъ всегда старается помириться со всмъ непоправимымъ. Безъ этого ему нельзя было бы жить на свт, у него такъ часто бываютъ неудачи въ длахъ. Спустя мсяцъ все уладится. Желала бы я видть лорда Ниддерделя въ ту минуту когда онъ услышитъ что мы бжали. Онъ не въ прав сказать что я виновата противъ него. Мы были помолвлены, но тогда онъ самъ отказался. И знаете, Феликсъ, несмотря на то что мы были помолвлены и что это было уже всмъ извстно, онъ ни разу не поцловалъ меня.
Сэръ-Феликсъ, услышавъ это, пожаллъ что она не могла сказать и о немъ того же самаго. Но цловалъ ли ее кто-нибудь другой или нтъ, ему было все равно.
Они разстались, условившись не видаться боле пока не встртятся на корабл. Вс подробности побга были подготовлены, но сэръ-Феликсъ говорилъ себ что не сдлаетъ шага пока Didon не принесетъ ему денегъ и прчти надялся что она не принесетъ ихъ. Можетъ случиться что ее заподозрятъ въ банк и не выдадутъ ей денегъ, или что получивъ ихъ она скроется съ ними, или что она потеряетъ чекъ. Если случится что-нибудь такое, онъ будетъ въ прав не исполнить условія. Во всякомъ случа онъ не сдлаетъ ничего до понедльника.
Сказать ли ему матери что онъ узжаетъ? Мать сама совтовала ему увезти дочь Мельмота и теперь, конечно, одобритъ его намреніе. И она пойметъ какъ дорого обойдется такое дло и можетъ-быть дастъ ему немного денегъ. Онъ ршилъ открыться матери, но конечно только въ томъ случа если Didon принесетъ ему двсти пятьдесятъ фунтовъ.
Въ понедльникъ ровно въ четыре часа онъ отправился въ Медвжій Садъ и нашелъ тамъ Didon, ожидавшую его въ прихожей. Сердце его упало. Теперь нтъ причины не хать въ Нью-Йоркъ, подумалъ онъ. Didon поклонилась и молча подала ему туго набитый пакетъ. Онъ попросилъ ее подождать немного и удалившись въ сосднюю комнату сосчиталъ билеты. Общанная сумма была доставлена вся сполна. Длать нечего, придется хать въ Нью-Йоркъ. C’est tout en regle? спросила Didon, когда онъ вышелъ въ прихожую. Сэръ-Феликсъ кивнулъ головой и Didn ушла.
Да, теперь нужно было хать. Въ карман его лежали деньги Мельмота и поэтому онъ обязанъ былъ увезти дочь Мельмота. Но досадно было то что у Мельмота было его денегъ больше чмъ у него Мельмотовыхъ. Какъ ему убить время до отъзда? Играть было опасно. Даже онъ сознавалъ это. Что сталъ бы онъ длать еслибы проигралъ деньги? Онъ пообдаетъ въ клуб, ршилъ онъ, а вечеромъ пойдетъ къ матери. Во вторникъ онъ сходитъ въ Сити за билетомъ, а вечеръ проведетъ съ Рби въ Музыкальномъ Зал. Въ среду онъ отправится въ Ливерпуль. Ему непріятно было что данныя ему инструкціи были такъ точны. Но если дло окончится благополучно, думалъ онъ, никто этого не узнаетъ и вс товарищи будутъ восхвалять его за смлость съ которою онъ увезъ наслдницу въ Америку.
Въ десять часовъ онъ пришелъ въ Вельбекъ-Стритъ и засталъ мать и сестру дома.
— Что случилось, Феликсъ? воскликнула леди Карбери.
— Вы удивляетесь что я пришелъ, сказалъ онъ развалившись въ кресл.— Не пойдете ли вы со мною въ другую комнату, матушка?— Леди Карбери, конечно, тотчасъ же исполнила его желаніе.— Мн нужно сказать вамъ кое-что, продолжалъ онъ.
— Хорошую новость? спросила она.
Судя по его манерамъ ей казалось что онъ имлъ сообщить ей что-то хорошее. Онъ или получилъ деньги, или надялся получить ихъ, подумала она.
— Можетъ-быть и хорошую, отвчалъ онъ.
— Говори, Феликсъ, не заставляй меня ждать.
— Дло въ томъ что я ршился увезти Мери.
— О, Феликсъ!
— Вы сами совтовали мн увезти ее и я ршился. Но бда въ томъ что на это нужно ужасно много денегъ.
— Когда же это будетъ?
— Все уже готово. Я былъ занятъ этимъ дв послднія недли, но не хотлъ говорить вамъ пока не устрою всего.
— Какъ ты это сдлаешь? О, Феликсъ, дай Богъ чтобы теб удалось.
— Это ваша собственная выдумка. Мы удемъ… Какъ вы думаете, куда мы удемъ?
— Почему же мн знать? Въ Булонь?
— Вы говорите это потому что Гольдшайнеръ съ леди Джуліей узжали въ Булонь. Для насъ это было бы неудобно. Мы отправимся въ Нью-Йоркъ.
— Въ Нью-Йоркъ? Но когда же вы обвнчаетесь?
— На корабл будетъ священникъ. Все это уже устроено. Я не хотлъ ухать не сказавъ вамъ.
— О, я жалю что ты сказалъ мн.
— Вотъ это хорошо. Вы еще пожалуй скажете что вы не уговаривали меня увезти ее. Нужно приготовить мои вещи.
— Конечно, я должна приготовить твои вещи, если ты говоришь мн что узжаешь. Когда ты узжаешь?
— Въ среду.
— Въ Нью-Йоркъ! Придется купить теб нкоторыя вещи. О, Феликсъ, что будетъ если онъ не простатъ ея?— Сэръ-Феликсъ попробовалъ засмяться.— Когда я намекнула ему на возможность побга, онъ поклялся что въ такомъ случа дочь не получитъ отъ него ни одного шиллинга.
— Они всегда это говорятъ.
— И ты ршился рискнуть?
— Я ршился послдовать вашему совту. (Тяжело было слушать это бдной матери.) Есть деньги переведенныя на ея имя.
— На чье имя?
— На имя Мери, деньги которыя онъ не можетъ взять назадъ.
— И большая сумма?
— Она сама не знаетъ, Должно-быть большая, это было сдлано для того чтобъ у нихъ остались средства къ жизни, если его дла пойдутъ дурно.
— Но это только формальность, Феликсъ. Не можетъ быть чтобъ эти деньги были ея собственностью и чтобъ она могла отдать ихъ мужу.
— Мельмотъ убдится что она можетъ это сдлать. Этимъ средствомъ мы заставимъ его покориться. Мери знаетъ что длаетъ. Она гораздо умне чмъ можно было ожидать отъ нея. Что можете вы сдлать для меня по части денегъ, матушка?
— У меня нтъ денегъ, Феликсъ.
— Я былъ увренъ что вы поможете мн посл того какъ сами такъ настаивали чтобъ я ршился на это.
— Не правда, Феликсъ, я не настаивала. Я очень жалю что намекнула на это. У меня нтъ денегъ. Въ банк не осталось и двадцати фунтовъ.
— Вамъ дадутъ впередъ пятьдесятъ или шестьдесятъ фунтовъ.
— Но я этого не хочу. Я не хочу уморить съ голода себя и Гетту. У тебя недавно было много денегъ. Я куплю для тебя нсколько вещей и заплачу за нихъ, если ты не возьмешься заплатить самъ посл женитьбы, но денегъ я не могу теб дать.
— Какъ это великодушно съ вашей стороны, сказалъ онъ повертываясь на стул.— Отказать сыну въ какихъ-нибудь шестидесяти или семидесяти фунтахъ, когда эти деньги могли бы сдлать его счастливымъ на всю жизнь. Вы можете занять у вашего друга Броуна.
— Я этого не сдлаю, Феликсъ. Пятьдесятъ или шестьдесятъ фунтовъ составятъ очень небольшую, разницу въ сумм которая нужна для твоего предпріятія. У тебя вроятно есть деньги.
— Конечно есть, но такъ мало что всякая бездлица была бы мн очень полезна.
Кончилось тмъ что она дала ему чекъ на тридцать фунтовъ, хотя у нея дйствительно не осталось такой суммы въ банк.
Посл этого онъ пошелъ въ клубъ, хотя самъ сознавалъ опасность. Но лечь въ постель въ одиннадцатомъ часу казалось ему невозможнымъ. Въ карточной комнат онъ не засталъ никого, но пройдя въ курильню увидалъ Долли Лонгестаффа и Майльза Грендола. Они сидли рядомъ и молча курили.
— Вотъ и Карбери, сказалъ Долли, внезапно оживившись.— Теперь мы можемъ сыграть втроемъ въ мушку.
— Благодарю васъ, я не буду играть, сказалъ сэръ-Феликсъ.— Я терпть не могу играть въ мушку втроемъ.
— Пустяки, сказалъ Долли.
— Нтъ, я не буду играть сегодня. Я не люблю играть втроемъ.
Майльзъ молчалъ, понимая что баронетъ не хотлъ играть только съ нимъ.
— Кстати, Грендолъ, и сэръ-Феликсъ спросилъ шепотомъ своего недруга, не можетъ ли онъ заплатить ему хоть часть своего долга.
— Честное слово, теперь не могу. Обождите до слдующей недли.
— Съ вами вчно приходится ждать слдующей недли, сказалъ сэръ-Феликсъ.
Въ комнат было нсколько постороннихъ, но это было сказано такъ громко что вс могли слышать.
— Я не думаю чтобы кто-нибудь купилъ это по пяти шиллинговъ за фунтъ, продолжалъ сэръ-Феликсъ потрясая расписками.
Онъ много пилъ прежде чмъ пошелъ къ матери и вернувшись въ клубъ выпилъ еще стаканъ коньяку.
— Зачмъ начинать такіе разговоры здсь? сказалъ Долли.— Если ужь нельзя не ссориться по поводу картъ, будемъ ссориться въ карточной комнат.
— Я самъ это думаю, сказалъ Майльзъ.— Я не скажу ни слова объ этомъ здсь.
— Такъ пойдемте въ карточную комнату, сказалъ сэръ-Феликсъ вставая.— Но мн кажется что затрудненіе не въ комнат. Пойдемте и пусть Долли тоже пойдетъ съ нами и выслушаетъ что вы скажете.
Но Майльзъ отказался. Онъ не пойдетъ въ этотъ вечеръ въ карточную комнату, если никто не хочетъ играть. Завтра онъ будетъ тамъ и пусть тогда сэръ-Феликсъ скажетъ что ему нужно.
— Какъ я не люблю ссоръ, сказалъ Долли.— Дома съ родными нельзя не ссориться, но въ клуб не должно быть ссоръ.
— Карбери любитъ ссоры, сказалъ Майльзъ.
— Я люблю получать свои деньги, сказалъ сэръ-Феликсъ выходя изъ комнаты.
На слдующій день онъ сходилъ въ Сити и получилъ по чеку матери.
Деньги были выданы не совсмъ охотно и одинъ изъ служащихъ попросилъ напомнить леди Карбери что она превышаетъ свой счетъ.
— Въ самомъ дл? сказалъ сэръ-Феликсъ, пряча деньги въ карманъ.— Я увренъ что она этого не знала.
Затмъ онъ взялъ билетъ въ Нью-Йоркъ на имя Вальтера Джонса и почувствовалъ при этомъ что дло принимало самый серіозный оборотъ. Это было во вторникъ. Онъ обдалъ опять въ клуб, а вечеромъ пошелъ въ Музыкальный Залъ. Тамъ онъ пробылъ отъ девяти почти до двнадцати и очень сердился что Рби Ргльсъ не приходила. Поджидая ее, онъ почти намревался сказать ей о своемъ отъзд въ Нью-Йоркъ. Онъ конечно не сдлалъ бы этого, но такъ какъ она не пришла, онъ ршилъ что это послужитъ ему оправданіемъ если она вздумаетъ жаловаться. Онъ посвятилъ свой послдній вечеръ въ Англіи на объясненіе съ ней, думалъ онъ, а она не пришла. Теперь что бы ни случилось съ ней, виновата будетъ она одна.
Онъ ждалъ пока не вышелъ изъ терпнія — Музыкальный Залъ безъ дамскаго общества долженъ быть дйствительно скученъ — и отправился опять въ клубъ. Онъ былъ въ очень дурномъ расположеніи духа и подъ вліяніемъ выпитаго вина чувствовалъ полную готовность обличить Майльза Грендола еслибы только представился случай. Но въ карточной комнат онъ засталъ всхъ своихъ обычныхъ партнеровъ за исключеніемъ Майльза. Тутъ были Ниддердель, Грасслокъ, Долли, Поль Монтегю и еще нсколько человкъ. Пріятно было бы поиграть безъ Майльза Грендола, подумалъ онъ. На стол лежали деньги, расписокъ же совсмъ не было видно. Расписки опротивли наконецъ игрокамъ Медвжьяго Сада и между ними состоялось полувыраженное соглашеніе вести впередъ не такую большую игру какъ прежде, но расплачиваться аккуратно. Вс расписки, за исключеніемъ расписокъ Майльза, съ помощью Herr Фосснера были обращены въ деньги. Ршеніе общества было сообщено Майльзу лордомъ Ниддерделемъ.
— Прошлое пусть останется прошлымъ, но впередъ вы должны платить, любезнйшій другъ. Майльзъ общалъ платить, но въ этотъ разъ его не было.
Къ тремъ часамъ утра сэръ-Феликсъ проигралъ около ста фунтовъ чистыми деньгами. На слдующую ночь онъ проигралъ еще двсти фунтовъ. Читатель можетъ-быть припомнитъ что въ это время ему слдовало быть въ Ливерпульскомъ отел.
Но играя въ отчаянной надежд вернуть деньги которыя были такъ нужны ему, сэръ-Феликсъ утшалъ себя мыслью что онъ можетъ послдовать примру Фискера, который, проигравъ всю ночь, отправился изъ клуба прямо на утренній поздъ чтобы немедленно отплыть въ Нью-Йоркъ.

XXV. Поздка въ Ливерпуль.

Мери Мельмотъ и съ ней преданная Didon не спали всю ночь. Мери провела эту ночь если не въ радости, то въ радостномъ возбужденіи. Запершись въ своей комнат она укладывала, разбирала опять и снова укладывала вс свои драгоцнности и расправляла на постели платье въ которомъ намревалась внчаться. Она спрашивала Didon, согласится ли американскій священникъ обвнчать ихъ на корабл и будетъ ли годиться ея платье для такого случая. Didon полагала что священникъ за хорошую плату согласится обвнчать ихъ, что же касается платья, говорила она, не все ли равно въ какомъ плать внчаться? Она осуждала свою госпожу за то что называла ея мелочностью, во тмъ не мене оставалась врна ей и сдлала для нея все что могла. Он ршили ухать утромъ безъ завтрака чтобы не возбудить въ дом никакихъ подозрній. Он позавтракаютъ на станціи.
Въ шесть часовъ он выхали. Робертъ, получившій уже свои десять фунтовъ, отправился впередъ съ сундуками, а Мери и Didon съ мелкимъ багажемъ послдовали за нимъ въ другомъ экипаж. Никто не помшалъ имъ. Кассиръ на Лондонской станціи выдалъ имъ билеты безъ всякаго затрудненія и даже пытался заговорить съ ними по-французски. Он ршили что Мери не произнесетъ ни слова по-англійски пока корабль не выйдетъ въ море. На станціи имъ подали очень плохой чай и почти не съдобную пищу, но Мери была въ такомъ возбужденномъ состояніи что не чувствовала потребности въ пищ. Наконецъ он сли въ вагонъ и поздъ тронулся.
Въ вагон он были почти все время одн и Мери успла сообщить Didon вс свои планы и мечты. Она разказала ей также какъ она ненавидла лорда Ниддерделя, ненавидла въ особенности за то что будучи помолвленъ съ ней онъ не далъ ей никакихъ доказательствъ любви, ‘pas un baiser’. Didon замтила что вс англійскіе лорды таковы. Сама она была на сторон лорда Ниддерделя и согласилась содйствовать Мери въ ея настоящемъ план только изъ преданной любви къ ней, какъ она говорила. Мери возражала что Ниддердель былъ безобразенъ, а сэръ-Феликсъ прекрасенъ какъ утро. Bah! воскликнула Didon осуждая свою госпожу за то что она способна была придавать значеніе наружности. Она слышала что Ниддердель будетъ со временемъ маркизомъ и обладателемъ замка, а сэръ-Феликсъ останется навсегда сэръ-Феликсомъ и никогда не будетъ имть никакой собственности. Didon разчитывала что имя въ рукахъ пятьдесятъ фунтовъ и еще кое-что она составитъ карьеру въ Нью-Йорк и потому согласилась помочь своей госпож, но она не могла даже теперь воздержаться отъ осужденія ея безразсудства. Мери выносила вс ея замчанія съ невозмутимымъ добродушіемъ. Она узжала со своимъ возлюбленнымъ въ другую часть свта, она была такъ счастлива!
Подъзжая къ Ливерпулю Didon предупредила Мери что имъ все еще слдовало соблюдать осторожность. Он не должны говорить на станціи о своихъ дальнйшихъ планахъ, не должны упоминать о корабл пока не сядутъ въ экипажъ. Didon говорила что успокоится только тогда когда почувствуетъ что плыветъ по морю. Мери же была уврена что вс опасности миновали, если только сэръ-Феликсъ достигъ корабля благополучно. Бдная Мери! Сэръ-Феликсъ въ это время искалъ облегченія отъ проигрыша и отъ головной боли на своей постели въ Вельбекъ-Стрит.
Когда поздъ остановился у Ливерпульской станціи Didon и Мери сидли нсколько времени неподвижно. Он не хотли торопиться чтобы не обратить на себя вниманія. Спустя немного дверь отворилась и благопристойный носильщикъ предложилъ имъ свои услуги. Didon передала ему вс мшки и картонки, оставивъ у себя только шкатулку съ драгоцнными вещами. Затмъ он вышли изъ вагона, Didon первая, Мери за ней. Лишь только Мери ступила на платформу, какъ какой-то джентльменъ подошелъ къ ней и снявъ шляпу спросилъ:
— Вы миссъ Мельмотъ, если не ошибаюсь?
Мери остолбенла. Didon поспшила заговорить по-французски.
Нтъ, эта молодая особа совсмъ не миссъ Мельмотъ, это мадемуазель Расинъ, ея племянница. Сама же она мадамъ Расинъ. Мельмотъ. Кто такіе Мельмоты? Он ничего не знаютъ о Мельмотахъ. Не позволитъ ли имъ джентльменъ пройти къ ихъ экипажу?
Но джентльменъ не хотлъ позволить имъ пройти къ ихъ экипажу. Онъ былъ не одинъ. Возл него стоялъ другой джентльменъ, не столь приличный по наружности, а въ нкоторомъ отдаленіи Didon увидала полисмена, который не вмшивался, но казался вполн готовымъ вмшаться если понадобится. Didon поняла что дло ея госпожи было проиграно.
— Боюсь что я долженъ настаивать на томъ что вы миссъ Мельмотъ и что особа сопровождающая васъ ваша служанка Элиза Didon. Вы говорите по-англійски, миссъ Мельмотъ?
Мери объявила что говоритъ по-французски.
— Но говорите также и по-англійски, настаивалъ джентльменъ.— Мн кажется что было бы лучше еслибы вы ршили вернуться въ Лондонъ. Я проводилъ бы васъ.
— Ah, Didon, nous sommes perdues! воскликнула Мери.
Diclon собралась съ духомъ и начала отстаивать законность собственнаго положенія и положенія своей госпожи. Он об была въ прав пріхать въ Ливерпуль. Он об были въ прав ссть теперь въ экипажъ и взять свой багажъ. Никто не имлъ права остановить ихъ. Он не сдлали ничего противузаконнаго. По какому праву останавливаютъ ихъ? Кому какое дло — называютъ ли он себя Мельмотъ или Расинъ?
Джентльменъ понялъ французкую рчь, но не ршился заговорить на томъ же язык.
— Право было бы лучше еслибы вы согласились вернуться въ Лондонъ, сказалъ онъ.
— Почему же лучше? спросила Мери.
Джентльменъ заговорилъ шепотомъ.
— Вы взяли въ дом вашего отца чекъ и размняли его. Вашъ отецъ конечно проститъ это, если вы вернетесь немедленно. Но въ случа сопротивленія съ вашей стороны мы имемъ разршеніе арестовать васъ за взятіе чека. Мы не пустимъ васъ на корабль. Согласитесь вернуться со мною въ Лондонъ и вы будете избавлены отъ всякихъ непріятностей.
Положеніе Мери было дйствительно безнадежное. Не принесъ ли телеграфъ въ результат больше вреда чмъ пользы и не слдовало ли подвергнуть джентльменовъ истратившихъ на него безъ разршенія общественныя деньги особенно строгому наказанію за вредъ причиненный ими человчеству, вмсто того чтобы простить ихъ за оказанную ими пользу? Кого облагодтельствовалъ телеграфъ? Газеты утратили всю свою прежнюю прелесть, а любовная интрига сдлалась почти невозможною. Бдная Мери, услышавъ свой приговоръ, охотно повсила бы мистера Скюдемора.
Когда джентльменъ объяснился, она отказалась отъ дальнйшаго сопротивленія. Она взглянула на Didon, залилась слезами и сла на одинъ изъ сундуковъ. Но Didon начала съ жаромъ отстаивать свои права и горячность ея произвела надлежащее дйствіе. Кто посметъ остановить ее? кричала она. Что она сдлала? Почему не иметъ она права хать куда хочетъ? Не намревается ли кто-нибудь обвинить ее въ краж какихъ-то денегъ. Если кто иметъ это намреніе, она совтуетъ ему быть осторожне. Она знаетъ законъ. Она въ прав хать куда хочетъ. Говоря это она тянула веревку которою былъ завязанъ ея сундукъ, какъ будто хотла, увести его со станціи сама. Джентльменъ посмотрлъ на телеграмму, посмотрлъ на другой документъ который держалъ наготов въ рук. Элиза Didon не обвинялась ни въ чемъ такомъ что давало бы право арестовать ее. Джентльменъ на плохомъ французскомъ язык посовтовалъ ей послдовать за ея госпожей, но Didon продолжала протестовать еще громче. Нтъ, она отправится въ Нью-Йоркъ. Она отправится куда ей вздумается. Она свободна и никто не сметъ остановить ее. И она обратилась къ толп извощиковъ съ любопытствомъ смотрвшихъ на эту сцену и приказала имъ, съ трудомъ выражаясь по-англійски, нести за ней ея сундукъ немедленно. У нея есть деньги и она заплатитъ. Она сла въ ближайшій экипажъ, сундукъ ея взвалили на крышку и никто не ршился остановить ее.
— Но шкатулка которую она держитъ въ рукахъ принадлежитъ мн, сказала Мери не забывшая въ своемъ гор о своихъ драгоцнностяхъ.
Didon отдала шкатулку и ухала не сказавъ ни одного прощальнаго слова своей госпож. Она могла располагать каютой перваго класса до Нью-Йорка. Но ея дальнйшая судьба не касается насъ.
Бдная Мери! Мы знаемъ какимъ малодушнымъ негодяемъ оказался сэръ-Феликсъ, знаемъ что еслибы миссъ Мельмотъ удалось попасть на корабль, она провела бы тамъ часъ мучительной неизвстности и принуждена была бы ухать въ Нью-Йоркъ безъ него и, зная это, мы можемъ поздравить ее съ избавленіемъ и пожелать чтобъ этотъ случай избавилъ ее навсегда отъ брака съ сэръ-Феликсомъ. Но она этого не знала и для нея положеніе было дйствительно ужасно. Ей предстояло явиться къ разсвирпвшему отцу, и когда, когда увидится она съ своимъ возлюбленнымъ? думала она. Бдный, бдный Феликсъ! Что будетъ онъ чувствовать узжая въ Нью-Йоркъ безъ нея? Но она твердо ршила что ничто не заставитъ ее измнить ему. Она не откажется отъ него хотя бы ее растерзали въ клочки. Она уже говорила это отцу и повторитъ опять. Но не лучше ли было бы еслибъ она выпрыгнула изъ вагона и убилась до смерти? Не было ли бы это лучшимъ окончаніемъ ея несчастій и лучшимъ наказаніемъ для ея отца? Но что было бы въ такомъ случа съ бднымъ Феликсомъ? ‘Но могу ли я быть уврена что онъ любитъ меня,’ спрашивала она себя, думая обо всемъ этомъ.
Джентльменъ сопровождавшій ее былъ очень учтивъ и обращался съ ней такъ какъ будто вовсе не считалъ ее обезчещенной. Когда поздъ подходилъ къ Лондону, онъ ршился дать ей совтъ.
— Будьте бодре, сказалъ онъ,— не падайте духомъ.
— Конечно, отвчала она.— Я и не думаю падать духомъ.
— Какъ ваша матушка будетъ рада когда вы вернетесь.
— Мама все равно. Это все папа. Я убжала бы завтра опять еслибъ было возможно.
Джентльменъ не ожидавшій такой ршимости взглянулъ на нее съ удивленіемъ.
— Да. Для чего двушк выходить замужъ въ угоду другимъ? Я этого не сдлаю. И какъ низко со стороны пала говорить что я украла деньги. Я всегда брала сколько мн нужно и папа ничего не говорилъ противъ этого.
— Двсти пятьдесятъ фунтовъ: большая сумма, миссъ Мельмотъ.
— Въ вашемъ дом такая сумма ничтожна. Дло не въ деньгахъ. Дло въ томъ что папа хочетъ чтобъ я вышла замужъ за другаго, а я не хочу. Какъ низко было послать за мной погоню и остановить меня при всемъ народ.
— Но безъ этого вы бы не вернулись.
— Конечно нтъ.
На пути джентльменъ телеграфировалъ въ Гровеноръ-Скверъ и у Лондонской станціи ихъ ждали экипажи Мельмота. Мери должна была хать въ карет, а сундукъ ея приказано было доставить немного позже, для того чтобы Гровеноръ-Скверъ не догадался о случившемся. Но Гровеноръ-Скверъ очень скоро узналъ все.
— А вы подете? обратилась Мери къ джентльмену.
Джентльменъ отвчалъ что ему поручено проводить миссъ Мельмотъ до ея дома.
— Какъ вс будутъ удивляться видя меня съ вами, сказала Мери засмявшись.
Джентльменъ подумалъ что миссъ Мельмотъ способна вынести предстоявшія ей испытанія безъ большаго страданія.
Войдя въ домъ она должна была тотчасъ же отправиться въ комнату матери и тамъ нашла отца.
— Такъ вотъ ты что придумала, сказалъ онъ взглянувъ на нее.
— Да, папа, вы сами вынудили меня къ этому.
— Какъ ты глупа! Какъ, ты въ самомъ дл собиралась ухать въ Нью-Йорка?
Она не отвчала.
— Какъ будто можно скрыть что-нибудь отъ меня. Кто долженъ былъ хать съ тобой?
— Если нельзя ничего скрыть отъ васъ, папа, вы это знаете.
— Я конечно знаю все, но ты-то не знаешь всего, несчастная идіотка.
— Я знаю что я глупа и что я идіотка. Вы повторяете это безпрестанно.
— Какъ ты думаешь, гд теперь сэръ-Феликсъ?
Она поглядла на него широко открытыми глазами.
— Часъ тому назадъ онъ былъ въ постел въ дом своей матери.
— Я не врю этому, папа.
— Ты не вришь? Я заставлю тебя поврить. Еслибы ты ухала въ Нью-Йоркъ, ты ухала бы одна, и еслибъ я зналъ это раньше, я можетъ-быть не остановилъ бы тебя.
— Я уврена что онъ не остался.
— Если ты будешь спорить со мной, я оборву теб уши, негодная. Я говорю теб что онъ въ Лондон. Что сталось съ женщиной которая сопровождала тебя?
— Она отправилась на корабль.
— А гд деньги которыя ты взяла у матери?
Мери молчала.
— Кто размнялъ чекъ?
— Didon.
— И взяла деньги себ?
— Нтъ, папа.
— Такъ он у тебя?
— Нтъ, папа.
— Ты отдала ихъ сэръ-Феликсу Карбери?
— Да, папа.
— Такъ пусть меня повсятъ если я не обвиню его въ краж этихъ денегъ.
— О, папа, не длайте этого, пожалуста не длайте. Онъ не укралъ ихъ. Я отдала ихъ ему на сохраненіе. Онъ возвратитъ ихъ вамъ.
— Очень можетъ быть что онъ проигралъ ихъ въ карты и поэтому остался. Дашь ты мн слово отказаться отъ него если я не буду его преслдовать?
Мери подумала.
— Если ты не общаешь этою, я отправлюсь немедленно въ судъ.
— Я не думаю чтобы вы могли повредить ему. Онъ не укралъ деньги. Я отдала ихъ ему сама.
— Общаешь ты отказаться отъ него?
— Нтъ, папа, не общаю. Для чего общать когда я знаю что не сдержу общанія? Почему вы не хотите чтобъ я вышла замужъ за человка который мн нравится? Что толку во всхъ вашихъ деньгахъ когда нельзя жить какъ хочется?
— Что толку въ деньгахъ? Что ты знаешь о деньгахъ? Выслушай меня.— И онъ взялъ ее за руку.— Я былъ очень добръ съ тобой. Я не отказывалъ теб ни въ чемъ. У тебя были лошади, экипажи, браслеты, брошки, шелки, наряды и все прочее.
Говоря это онъ крпко сжималъ и трясъ ея руку.
— Пустите меня, папа, вы длаете мн больно. Я никогда не просила ничего такого. Мн не нужно ни брошекъ, ни браслетовъ.
— Что же теб нужно?
— Человка который любилъ бы меня, сказала Мери, опустивъ глаза.
— Тебя никто не полюбитъ если ты будешь вести себя такимъ образомъ. Я длалъ для тебя все что могъ и если ты въ вознагражденіе за это не сдлаешь чего-нибудь для меня… клянусь честью, ты дорого поплатишься за это. Еслибы ты не была такъ глупа, ты врила бы когда я говорю что знаю лучше тебя что теб нужно.
— Вы не можете знать лучше меня что нужно для моего счастія.
— Ты думаешь только о себ. Если ты выйдешь за лорда Ниддерделя, ты займешь въ обществ положеніе котораго ничто не можетъ лишить тебя.
— Я не выйду за него.
Посл этого онъ трясъ ее пока она не заплакала и позвавъ madame Мельмотъ приказалъ ей не оставлять двушку ни на минуту.
Положеніе сэръ-Феликса было можетъ-быть даже хуже положенія дочери Мельмота. Онъ игралъ въ Медвжьемъ Саду до четырехъ часовъ утра и ушелъ изъ клуба пьяный и съ пустыми карманами. Въ теченіе послдняго получаса онъ былъ очень непріятнымъ партнеромъ. Онъ наговорилъ множество грубостей Майльзу Грендолу, которому впрочемъ нельзя было сказать что-нибудь слишкомъ грубое, лишь бы это было сказано въ приличной форм. Онъ уврялъ что Грендолъ никогда и не имлъ намренія платить свои долги, что Грендолъ былъ шуллеръ и что Долли Лонгестаффъ можетъ подтвердить это, что Грендола слдовало бы выгнать изъ клуба. Долли конечно заявилъ что онъ ничего не зналъ ни о какихъ плутняхъ, а Грасслокъ выразилъ мнніе что прежде чмъ выгонятъ Майльза слдовало бы выгнать кое-кого другаго. Въ четыре часа утра игра была окончена и сэръ-Феликсъ ушелъ изъ клуба не имя въ карман ничего кром сдачи съ десятифунтоваго билета. Багажъ его остался въ прихожей клуба.
Трудно представить себ что-нибудь хуже положенія сэръ-Феликса Карбери, когда онъ бродилъ въ эту ночь по лондонскимъ улицамъ. Онъ былъ пьянъ, но не настолько чтобы потерять сознаніе о случившемся. Бываетъ опьяненіе длающее человка веселымъ въ какомъ бы то ни было положеніи, бываетъ опьяненіе приносящее забвеніе всхъ невзгодъ, но бываетъ также опьяненіе въ которомъ человкъ не теряетъ сознанія своего положенія, какъ бы ни тряслись его ноги, какъ бы ни путались его мысли, опьяненіе не приносящее ни веселія, ни забвенія. Сэръ-Феликсъ, отыскивая дорогу въ Beльбекъ-Стритъ и сбиваясь при каждомъ поворот, навлекая на себя насмшки каждаго встрчнаго и подозрнія каждаго полицейскаго, не чувствовалъ себя лучше отъ того что былъ пьянъ. Что ему сдлать съ собой? подумалъ онъ. Не отправиться ли въ Ливерпуль утромъ? Онъ подумалъ о багаж и не могъ припомнить гд оставилъ его. Нсколько минутъ спустя, когда онъ прислонился къ почтовому столбу, ему удалось припомнить что багажъ его остался въ клуб. Въ это время онъ блуждалъ по Мерилебонъ-Ленъ, но не могъ опредлить гд былъ. Однако онъ попытался вернуться въ клубъ и дошелъ до Бондъ-Стрита. Но здсь одинъ изъ полицейскихъ спросилъ его о его намреніяхъ и услышавъ отъ него что онъ живетъ въ Вельбекъ-Стрит проводилъ его до Оксфордъ-Стрита. Назвавъ мсто своего жительства, сэръ-Феликсъ уже не нашелъ въ себ достаточно силы воли чтобы вернуться въ клубъ, взять чемоданъ и отправиться въ Ливерпуль.
Въ седьмомъ часу онъ постучался въ дверь квартиры матери. Такъ какъ его считали въ Ливерпул, то дверь была заперта. Спустя нсколько минутъ отворить ее вышла сама леди Карбери. Блуждая по улицамъ онъ часто падалъ и былъ весь въ грязи. Многіе изъ моихъ читателей конечно не имютъ понятія какой видъ иметъ человкъ когда возвращается домой въ седьмомъ часу утра пьяный, но т кто знаютъ это согласятся что матери должно быть очень тяжело видть сына въ такомъ состояніи.
— О, Феликсъ! воскликнула она.
— Все пропало, сказалъ онъ входя нетвердыми шагами.
— Что случилось, Феликсъ?
— Узнали и… чортъ возьми! Старый шутъ остановилъ.
Какъ ни былъ онъ пьянъ, но солгать сумлъ. Въ это время ‘старый шутъ’, ничего не подозрвая о замысл дочери, спалъ крпкимъ сномъ въ Гровеноръ-Сквер, а Мери въ радостномъ волненіи садилась въ экипажъ.
— Лучше всего теперь лечь въ постель.
И съ помощью несчастной матери онъ поднялся въ свою спальню. Она сняла съ него платье и сапоги и оставивъ его уже спящимъ ушла въ свою комнату вн себя отъ горя.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

1. Которое изъ двухъ?

Поль Монтегю, вернувшись изъ Суффока, пріхалъ въ Лондонъ рано утромъ въ понедльникъ и на слдующій же день написалъ мистрисъ Гртль. Сидя въ своей квартир и думая о своемъ положеніи, онъ почти сожаллъ что не принялъ предложенія Мельмота ухать въ Мексику. Онъ могъ во всякомъ случа хлопотать серіозно объ успх желзнодорожнаго предпріятія, если же оно окажется нечестнымъ, онъ оставитъ его. Въ такомъ случа, онъ конечно никогда боле не увидалъ бы Гетты Карбери, но, при настоящемъ положеніи длъ, къ чему была ему его любовь, къ чему — и для него, и для нея? Жизнь о какой онъ мечталъ, подобная той какую велъ Роджеръ Карбери или какую онъ могъ бы вести будь у него любимая жена, такая жизнь казалась для него недосягаемою. Никто не могъ сравниться съ Роджеромъ Карбери! Не лучше ли было ему ухать, узжая написать Гетт и просить ее выйти замужъ за самаго лучшаго человка во всемъ мір.
Но онъ уже не могъ хать въ Мексику: онъ отказался отъ предложенія Мельмота и поссорился съ нимъ. Ему необходимо было предпринять что-нибудь относительно мистрисъ Гртль. Въ послднее время онъ два раза здилъ въ Айлингтонъ, твердо ршившись видть эту женщину въ послдній разъ. Затмъ онъ повезъ ее въ Лоуестоффъ, чтобы тамъ положить конецъ своихъ отношеній къ ней. Между тмъ онъ общалъ опять пріхать въ Айлингтонъ и былъ увренъ что она сама къ нему прідетъ, если онъ не сдержитъ своего общанія. Такимъ образомъ не будетъ никогда конца этому. Онъ конечно подетъ опять, какъ общалъ, если она будетъ настаивать, но онъ попробуетъ сперва написать ей письмо, въ которомъ будетъ простое откровенное объясненіе. Но возможно ли чтобы простое объясненіе, посланное по почт, было достаточно сильно? Вотъ какъ онъ написалъ его.

Вторникъ, 2 іюня 1873.

‘Любезнйшая мистрисъ Гртль,— Я общалъ вамъ пріхать въ Айлингтонъ, я такъ и сдлаю если вы этого еще желаете. Но я нахожу подобное свиданіе безполезнымъ для насъ обоихъ. Что мы выиграемъ отъ этого? Я ни на одну минуту не намренъ оправдывать моего поведенія. Оно не можетъ быть оправдано. Во время нашего путешествія изъ Санъ-Франциско сюда, при встрч съ вами, я былъ плненъ вашимъ умомъ, красотою и характеромъ. Вы не измнились. Но вслдствіе сложившихся обстоятельствъ, наша жизнь и характеры такъ различны что я увренъ мы бы не составили счастья другъ друга еслибы женились. Конечно, вся вина на моей сторон, но лучше сознаться въ своей ошибк и принять осужденіе и дурныя послдствія какія могутъ отъ этого произойти, какъ напримръ, быть убитымъ подобно Орегонскому джентльмену, нежели жениться, сознавая уже во время совершенія обряда что подобный бракъ будетъ причиной горя и раскаянія. Лишь только я пришелъ къ этому убжденію, я взялся за перо чтобы написать вамъ. Я не могу, я не смю осуждать васъ за ту попытку которую вы посл того сдлали. Но я остаюсь твердъ въ ршеніи которое я тогда выразилъ.
‘Въ первый день нашего свиданія въ Лондон, вы спросили, нтъ ли у меня привязанности къ другой женщин. Я могъ вамъ сказать только правду. Самъ я никогда бы не заговорилъ съ вами о перемн въ моемъ чувств. Я встртилъ эту двушку уже посл моего ршенія прервать мои отношенія къ вамъ. Я прервалъ ихъ не потому что люблю ее, такъ какъ не имю никакого основанія надяться что любовь моя приведетъ къ какому-нибудь результату.
‘Я передалъ вамъ насколько могъ врно состояніе моей души. Я бы сдлалъ все чтобы вознаградить васъ за то зло которое вамъ причинилъ, и даже готовъ понести за него наказаніе. Но какое вознагражденіе возможно и какое наказаніе можете вы потребовать? Я считаю безполезными наши дальнйшія свиданія. Но если посл этого письма вы опять пожелаете моего прізда, я пріду въ послдній разъ, чтобъ исполнить мое общаніе.

‘Вашъ искренній другъ
‘Поль Монтегю.’

Мистрисъ Гртль, читая эти строки, была въ нершимости. Все что Поль писалъ, было согласно съ тмъ что она сама написала на лоскутк бумаги и продолжала хранить у себя въ кармин. Эти строки, чисто переписанныя на листк почтовой бумаги, были бы самымъ великодушнымъ и приличнымъ отвтомъ какой только она могла дать. А она жаждала быть великодушной. Она имла врожденное всякой женщин желаніе жертвовать собою. Но ей была бы боле пріятна другаго рода жертва. Еслибъ она встртила его разореннымъ, безъ всякихъ средствъ, она съ восторгомъ раздлила бы съ нимъ все что имла. Будь онъ калка, слпой, или удрученный болзнью, она осталась бы при немъ, стала бы ходить за нимъ и утшала бы его. Даже еслибъ онъ былъ въ опал, она убжала бы съ нимъ въ какую-нибудь отдаленную страну и простила бы ему вс его вины. Никакая жертва не показалась бы ей слишкомъ великою, еслибъ эта жертва сопровождалась сознаніемъ что онъ чувствуетъ все что она для него длаетъ и что его любовь вознаграждаетъ ее за все. Но пожертвовать собою такъ чтобъ ухать, не оставивъ о себ воспоминанія, было для нея слишкомъ тяжело! Какая женщина перенесетъ подобную жертву? Отказаться не только отъ любви, но и отъ гнва, это было черезчуръ много для нея! Мысль покориться была ужасна. Ея жизнь не была очень счастлива, она стала такою какою была теперь вслдствіе того что имла смлость защищать себя собственнымъ разумомъ. Неужели она теперь изнеможетъ и будетъ раздавлена какъ червякъ? Неужели она будетъ слабе англійской двушки? Позволитъ ли она ему, позабавившись ея любовью, насладившись ‘счастливымъ временемъ’, улетть подобно пчел, между тмъ какъ она останется такъ страшно ужаленною, измученною и наказанною. Не она ли противилась всю свою жизнь теоріи безгласнаго терпнія? Она вынула лоскутокъ бумаги и прочла его. Несмотря на все, она почувствовала въ этихъ строкахъ женственную мягкость, и это доставило ей удовольствіе. Но нтъ, она не могла послать этого. Она даже не могла переписать этихъ строкъ. И она дала волю сильнымъ ощущеніямъ другаго рода, не зная какъ поступить. Она сла къ своему бюро и быстро водя перомъ написала слдующее:
‘Поль Монтегю,— Я перенесла много оскорбленій, но настоящее оскорбленіе самое худшее, самое непростительное и самое безчеловчное. Конечно никогда не было подобнаго вамъ труса и низкаго лгуна. Несчастный негодяй котораго я убила, обезумлъ отъ вина и поступалъ какъ безумный. Даже Карадокъ Гртль никогда не поступалъ такъ гнусно. Какъ, вы, который должны были соединить вашу судьбу съ моею самыми торжественными обязательствами какія только могутъ существовать между мущиной и женщиной, вы сообщаете мн теперь, когда они охватили всю мою жизнь, что они должны быть расторгнуты, потому что не подходятъ къ вашему взгляду на вещи! Передумавъ обо всемъ, вы находите что удобне имть женою англійскую двушку чмъ Американку и что потому все прошлое должно обратиться въ ничто. Будь у меня брать или другой близкій человкъ, вы никогда не осмлились бы такъ поступить. Вы ничего боле какъ трусъ.
‘Вы говорите о вознагражденіи? Не подразумваете ли вы деньги? Вы не осмливаетесь выразиться прямо, но конечно вы это подразумваете. Еще новое оскорбленіе. Что же касается наказанія, то вы получите его. Я желаю чтобы вы ко мн пріхали — согласно вашему общанію — и вы застанете меня съ хлыстомъ въ рук. Я буду бить васъ пока хватитъ силъ. Тогда я посмотрю что осмлитесь вы сдлать. Не потащите ли вы меня въ судъ за самоуправство! Да, прізжайте. Вы должны пріхать. Милости просимъ, теперь, когда вы знаете объ ожидающей васъ встрч. Я куплю хлыстъ, покуда это письмо дойдетъ до васъ, и вы увидите что я сумю выбрать подобное оружіе. Я приглашаю васъ пріхать. Но если вы испугаетесь и нарушите ваше общаніе, то я сама пріду къ вамъ. Я устрою что вамъ нестерпимо будетъ оставаться въ Лондон, если же я не найду васъ, то я разкажу это всмъ вашимъ друзьямъ. Я сообщила вамъ, насколько могла врно, о состояніи моей души.

‘Винифрида Гртль.’

Написавъ это, она снова прочла коротенькую записку и опять дала волю горячимъ слезамъ. Но въ этотъ день она не послала письма. На слдующій день она написала третье письмо и послала его. Вотъ оно:
‘Да. Прізжайте.

‘В. Г.’

Это письмо дошло до Поля Монтегю своевременно. Онъ немедленно похалъ въ Айлингтонъ. Теперь ему боле не хотлось откладывать свиданія. Онъ во всякомъ случа показалъ ей что его внимательность, его поздку съ ней въ театръ, чай у мистрисъ Пипкинсъ и прогулку съ ней къ морю, нельзя было считать доказательствомъ что его можно увлечь. Онъ довольно ясно высказалъ свои намренія въ Лоуестофф и достаточно ясно изложилъ ихъ въ своемъ письм. Она сказала ему въ гостиниц что будь при ней въ ту минуту оружіе, она бы убила его. Если ей угодно, она можетъ вооружиться и теперь, но онъ этого не опасался. Самое худшее была необходимость уврять ее что онъ ршился поступить съ ней несправедливо. Но теперь самое худшее было уже сдлано.
Дверь отворила ему Рби, которая, при встрч съ нимъ, ни въ какомъ случа не имла сіяющей физіономіи. Это было на второй день посл ея ночнаго заключенія, ничто до сихъ поръ не уменьшило ея несчастія. Въ настоящую минуту ея возлюбленный могъ быть въ Ливерпул, а на самомъ дл онъ былъ въ постел въ Вельбекъ-Стрит.
— Да, сэръ, она дома, сказала Рби, держа одного ребенка на рукахъ, въ то время какъ другой держалъ ее за платье.— Не тяни меня такъ, Салли. Будьте добры, сэръ, скажите мн, все ли еще сэръ-Феликсъ въ Лондон?
Рби писала сэръ-Феликсу въ вечеръ своего заключенія, но до сихъ поръ не получила отвта. Поль, мысли котораго были заняты собственными заботами, объявилъ что въ настоящее время ничего не знаетъ о сэръ-Феликс, затмъ его ввели въ комнату мистрисъ Гртль.
— Итакъ вы пріхали, сказала она, не вставая со стула.
— Конечно, я пріхалъ, такъ какъ вы этого желали.
— Не знаю зачмъ вы это сдлали. Кажется мои жаланія не очень васъ трогаютъ. Садитесь тутъ, сказала она, указывая на мсто въ нкоторомъ разстояніи отъ себя.— Итакъ вы думаете что для насъ будетъ лучше никогда боле не видать другъ друга?
Она была совершенно спокойна, но ему это спокойствіе казалось неестественнымъ, каждую минуту oнo могло перейти въ сильный гнвъ. Въ ея глазахъ онъ видлъ что-то предвщавшее порывъ дикой кошки.
— Я конечно такъ думаю. Что еще могу я сказать?
— О, ничего, ровно ничего. Ея голосъ былъ очень тихъ.— Къ чему мущин безпокоиться говорить что-нибудь кром того что онъ перемнилъ свое намреніе? Къ чему стсняться такими пустяками, какъ жизнь женщины или женское сердце?— Тутъ она остановилась.— Пріхавъ вслдствіе моей неблагоразумной просьбы, вы, конечно, настолько умны что будете хранить молчаніе.
— Я пріхалъ потому что общалъ.
— Но вы не общали говорить, не такъ ли?
— Что вы хотите чтобъ я сказалъ вамъ?
— Какъ! Неужели я буду настолько слаба и скажу вамъ то что желаю отъ васъ услышать? Положимъ, вы бы сказали: ‘я джентльменъ, я вренъ своему слову и раскаиваюсь въ своемъ преднамренномъ вроломств’, не думаете ли вы получить такимъ образомъ вашу свободу? Разв не могу я отвтить вамъ: ваше сердце уже не принадлежитъ мн, я отказываюсь отъ вашей руки, я гнушаюсь выйти за человка который не желаетъ имть меня своею женой?
Говоря это, она постепенно возвышала голосъ и, на половину поднявшись на своемъ стул, потянулась къ нему.
— Конечно, вы могли бы сказать это, возразилъ онъ, самъ не сознавая вполн что говоритъ.
— Но я не сдлаю этого. Я по крайней мр буду врна, я возьму васъ, Поль, все-таки возьму васъ, вполн увренная что я еще верну васъ къ себ моею преданностью. У меня есть еще доля расположенія къ вамъ и никакого къ той двушк которая, я полагаю, моложе и миле меня.
Она смотрла какъ бы ожидая возраженія, но на это нечего было возражать.
— Теперь, Поль, оставляя меня, не дадите ли вы мн совта, какъ мн поступать въ будущемъ? Я покинула всхъ своихъ друзей для васъ. У меня нтъ пріюта. Я боле дома въ этой комнат мистрисъ Пипкинъ, нежели гд-либо во всемъ свт. Я могу выбирать во всемъ мір, но у меня нтъ никакихъ основаній остановиться на чемъ бы то ни было. У меня есть состояніе. Что я буду длать съ нимъ, Поль! Еслибъ я могла умереть или исчезнуть безслдно, я бы рада была передать его вамъ.
На все это невозможно было отвчать. Она предлагала вопросы, зная что на нихъ нельзя дать отвта.
— Вы, во всякомъ случа, можете дать мн совтъ. Поль, въ нкоторой степени вы отвтственны за мое одиночество, не такъ ли?
— Это правда, но вы знаете, я не могу отвчать вамъ на ваши вопросы.
— Вы не можете удивляться что я нахожусь въ нкоторомъ сомнніи насчетъ моей будущности. Насколько я вижу, мн кажется лучше всего остаться здсь. Во всякомъ случа я длаю добро мистрисъ Пипкинъ. Съ нею сдлалась вчера истерика, когда я сказала что покину ее. Эта женщина, Поль, умретъ съ голоду въ нашей стран, и я буду огорчена этимъ.— Тутъ она остановились, на минуту водворилось глубокое молчаніе.— Вы нашли мое письмо краткимъ, не правда ли?
— Оно выражало, я думаю, все что вы желали сказать.
— Вовсе нтъ. Я имю передать вамъ гораздо боле. Это было мое третье письмо. Теперь я вамъ покажу два предыдущія. Я написала три, и должна была выбрать, которое изъ нихъ послать. Я думаю, вамъ легче было написать ваше письмо, нежели мн каждое изъ моихъ. У васъ не было сомнній, вы это знаете. У меня же было ихъ много, не могла же я послать ихъ вс сразу по почт. Теперь вы можете вс ихъ просмотрть. Вотъ одно. Прочтите сперва его. Пока я его писала, я вполн ршила послать его. Съ этими словами она подала ему письмо заключавшее въ себ угрозу наказанія хлыстомъ.
— Я очень радъ что вы не послали его, сказалъ онъ.
— А между тмъ, я хотла это сдлать.
— Но вы передумали?
— Разв вамъ кажется что содержаніе этого письма неблагоразумно? Скажите откровенно.
— Я думаю о васъ, а не о себ.
— Подумайте же обо мн. Разв тутъ сказано что-нибудь что не оправдывается вашимъ поступкомъ со мною?
— Вы длаете мн вопросы на которые я не могу отвчать. Я нахожу что какъ бы женщина ни была оскорблена, она не можетъ отвтить ударомъ хлыста.
— Конечно, подобное мнніе женщины было бы удобно для мущинъ любящихъ позабавиться. Но даю вамъ честное слово, я не знаю что сказать объ этомъ. Коль скоро есть мущина для защиты женщины, пусть онъ и бьется за нее. Но когда у женщины нтъ поддержки, неужели она должна безъ всякаго отмщенія переносить все отъ тхъ кто съ ней дурно поступаетъ? Неужели женщина позволитъ содрать съ себя живой кожу, потому что не женственно будетъ съ ея стороны защищаться? Что пользы быть женственною, какъ вы это называете? Спросили ли вы себя объ этомъ? Я полагаю что это нравится мущинамъ. Но не лучше ли женщин сбросить маску, когда она замтитъ что мущины пользуются ея мнимою слабостью? Если съ нею обращаются какъ съ добычей, почему ей не защищаться подобно дикому животному? Ахъ, нтъ, это не по-женски! Я тоже думала объ этомъ, Поль. Прелесть женской слабости представилась мн въ минуту успокоенія, и я написала другое письмо. Все равно, вы можете вс ихъ прочесть.
Она подала ему лоскутокъ бумаги исписанный въ Лоуестофф, онъ прочелъ его.
Глаза его наполнились слезами и онъ едва могъ окончить чтеніе. Прочитавъ его, онъ бросился къ ней черезъ всю комнату, и рыдая упалъ предъ нею на колни.
— Я не послала его, вы знаете, сказала она.— Я только показываю его вамъ чтобы вы видли какъ голова моя работала.
— Оно огорчаетъ меня боле перваго, возразилъ онъ.
— Я не желаю васъ огорчать, по крайней мр въ настоящую минуту. Мое разочарованіе такъ велико, мое бшенство такъ чрезмрно что иногда я чувствую, я разорвала бы васъ въ куски! Зачмъ, зачмъ я жертва? Зачмъ жизнь для меня такъ безцльна, между тмъ какъ у васъ все впереди! Вотъ, вы ихъ вс прочли. Которое хотите?
— Я не могу теперь считать послднее письмо выраженіемъ состоянія вашей души.
— Но оно будетъ таково когда вы меня покинете, оно было такое когда мы были вмст на берегу моря. То же самое я чувствовала когда получила ваше первое письмо въ Санъ-Франциско. Зачмъ стоите вы тутъ на колняхъ? Вы не любите меня. Мущина становится предъ женщиной на колни когда говоритъ ей о любви, а не тогда когда проситъ прощенья.
Говоря это, она тмъ не мене положила ему на голову руку, и отбросивъ его волосы, взглянула ему въ лицо.
— Желала бы я знать любитъ ли васъ та другая женщина? Мн не нужно отвта, Поль. Я думаю, вамъ лучше уйти.
Она взяла его руку и прижала къ груди.
— Скажите мн одно. Когда вы говорили о вознагражденіи, подразумвали ли вы деньги?
— Нтъ, конечно нтъ.
— Надюсь, надюсь что это такъ. Хорошо, ступайте. Винифрида Гртль васъ боле не потревожитъ.
Она взяла письмо гд грозила хлыстомъ и разорвала его на мелкіе кусочки.
— Могу я оставить у себя другое письмо? спросилъ онъ.
— Нтъ. Зачмъ оно вамъ? Чтобы доказать мою слабость? Оно тоже будетъ уничтожено.
Но она взяла его и вложила въ свою карманную книжку.
— Прощайте, другъ мой, сказалъ онъ.
— Нтъ. Это разставанье не будетъ прощаньемъ. Идите, и боле ни слова.
И онъ ушелъ.
Какъ только выходная дверь затворилась за нимъ, она позвонила и попросила Рби позвать къ ней мистрисъ Пипкинъ.
— Мистрисъ Пипкинъ, сказала, она какъ только та вошла въ комнату,— все кончено между мною и мистеромъ Монтегю.
Она стояла посреди комнаты гордо выпрямившись, и сказала это съ улыбкой на лиц.
— Боже милостивый! воскликнула мистрисъ Пипкинъ, поднимая руки.
— Я говорила вамъ что выхожу за него замужъ, и потому теперь сочла нужнымъ сказать вамъ что не выйду за него.
— Отчего нтъ? онъ такой милый молодой человкъ, и смирный къ тому же.
— Отчего нтъ? Мн кажется что я еще не приготовилась говорить объ этомъ. Но это такъ. Онъ былъ моимъ женихомъ.
— Я уврена въ этомъ, мистрисъ Гртль.
— А теперь я боле ему не невста. Вотъ и все.
— Боже мой! а вы здили съ нимъ въ Лоуестоффъ, и все такое…
Мистрисъ Пипкинъ не могла привыкнуть къ мысли что уже ничего боле не услышитъ изъ такой интересной исторіи.
— Мы похали въ Лоуестсффъ вмст, а вернулись врозь. И боле ни слова.
— Я уврена, вина не ваша, мистрисъ Гртль. Когда свадьба назначена и разстраивается, женщина никогда не виновата.
— Боле ни слова, мистрисъ Пипкинъ. Пожалуста, не будемъ боле говорить объ этомъ.
— Вы оставите эту квартиру, сударыня? сказала мистрисъ Пипкинъ, готовясь приложить передникъ къ глазамъ при малйшемъ намек на это.
Гд взять ей такую жилицу какъ мистрисъ Гртль,— дама которая не заботилась о провизіи, а еще давала понять что дти могутъ състь пуддингъ, или докончить пирогъ, и никогда съ тхъ поръ какъ заняла квартиру не просматривала счетовъ.
— Объ этомъ мы еще не будемъ говорить, мистрисъ Пипкинъ.
Тогда мистрисъ Пипкинъ излилась въ такихъ выраженіяхъ сочувствія и утшенія что, казалось, она готова была поручиться своей жилиц что найдется новый возлюбленный на мсто отставленнаго.

II. Послдствія любви и вина.

Въ этотъ роковой четвергъ пробило два, три, четыре, даже пять часовъ, а сэръ-Феликсъ Карбери все еще не вставалъ съ постели. Нсколько разъ мать его на цыпочкахъ входила въ его комнату, но всякій разъ онъ притворялся крпко спящимъ и не отвчалъ на ея ласковыя слова. Въ его положеніи онъ могъ спать только прерывистымъ, безпокойнымъ сномъ. Съ головы до ногъ онъ чувствовалъ тяжесть и боль и томленіе и нигд не могъ найти успокоенія. Единственнымъ доступнымъ ему утшеніемъ было, лежа тутъ, стараться полнымъ спокойствіемъ уменьшить мучительное состояніе своихъ думъ и помнить что покуда онъ тутъ лежитъ, онъ въ безопасности отъ вншняго міра. Леди Карбери послала къ нему мальчика. Онъ не притворялся боле спящимъ. Мальчикъ принесъ ему чаю. Онъ попросилъ содовой воды съ коньякомъ, дома этого не было, а въ своемъ настоящемъ положеніи онъ не смлъ бушевать пока ему не дадутъ чего онъ желаетъ.
Все для него теперь было кончено. Онъ сдлалъ вс приготовленія чтобы бжать съ самою богатою наслдницей, и допустилъ молодую двушку убжать одну. Вслдствіе ихъ уговора она могла ухать одна въ далекій путь по Океану, прежде нежели замтитъ что онъ не исполнилъ своего общанія. Гнвъ Мельмота былъ возбужденъ попыткой, ея гнвъ неудачей этой попытки. Къ тому же онъ проигралъ вс свои и ея деньги. Онъ ввелъ въ долгъ свою бдную мать, и эти деньги были истрачены. Онъ такъ присмирлъ что даже боялся своей матери. Онъ въ состояніи былъ вспомнить кое-что, но не могъ припомнить подробностей: въ клуб былъ какой-то шумъ, онъ сознавалъ что онъ былъ причиною ссоры. Ахъ, когда хватитъ у него опять смлости войти въ клубъ? Когда онъ будетъ въ состояніи показаться куда бы то ни было. Весь свтъ будетъ знать что Мери Мельмотъ готовилась убжать съ нимъ, и что онъ въ послднюю минуту измнилъ ей. Что могъ онъ придумать, чтобы прикрыть свой позоръ? А его платье! Вс его вещи были въ клуб, онъ полагалъ что он тамъ, но не былъ вполн увренъ въ этомъ, ему казалось что онъ пытался увезти ихъ на станцію желзной дороги. Онъ слыхалъ о самоубійств. Еслибы покушеніе лишить себя жизни могло быть когда-нибудь оправдано, то несомннно это было бы въ настоящемъ случа. Но какъ только эта мысль пришла ему въ голову, онъ завернулся въ одяло и попробовалъ заснуть. Смерть Катона едва ли увлекала его своею прелестью.
Между пятью и шестью часами его мать опять вошла къ нему, и замтивъ что онъ спитъ, положила ему руку на плечо. Пора же вставать наконецъ. Необходимо его накормить. Она, бдная женщина, цлый день просидла думая объ этомъ. Что касается ея сына, его положеніе достаточно показывало что съ нимъ. Но она не могла не спросить какая судьба постигла двушку. Она не слыхала всхъ подробностей задуманнаго плана, она знала что Феликсъ предполагалъ быть въ Ливерпул вечеромъ въ среду и хать съ молодою двушкой въ четвергъ въ Нью-Йоркъ, она дала ему денегъ чтобы помочь ему въ его намреніи. Она купила ему платье, и цлые два дня занималась съ Геттой приготовленіями для его дальняго путешествія, выдумавъ какой-то ложный предлогъ путешествія ея брата. Онъ не ухалъ, а вернулся домой пьяный и обезчещенный. Ей мене чмъ когда-либо было совстно обыскивать его карманы, она нашла въ нихъ билетъ на пароходъ и нсколько оставшихся совереновъ. Она тотчасъ же догадалась въ чемъ дло. Онъ все время былъ въ клуб, пока не проигралъ вс деньги и напился пьянъ. Какъ только она увидала его, она подумала, какую еще выдумку сказать дочери. За завтракомъ необходимо было сказать что-нибудь.
— Мери говоритъ что Феликсъ вернулся сегодня утромъ и вовсе не ухалъ, воскликнула Гетта.
Бдная женщина не могла принудить себя говорить съ дочерью о порокахъ сына. Она не могла сказать что онъ ввалился въ комнату пьяный въ шесть часовъ утра. Гетта вроятно сама подозрвала это.
— Да, онъ вернулся, сказала леди Карбери, удрученная горемъ и заботами.— Кажется причиной этого неудавшійся планъ по длу Мексиканской дороги. Онъ очень несчастливъ и нездоровъ. Пойду посмотрю его.
Посл этого разговора, Гетта въ продолженіе всего дня не сказала ни слова.
Теперь, за часъ до обда, леди Карбери стояла у постели сына, ршившись заставить его говорить.
— Феликсъ, сказала она,— поговори со мною, Феликсъ. Я знаю, ты не спишь.
Онъ застоналъ, отвернулся отъ нея, и еще боле закутался въ одяло.
— Ты долженъ встать къ обду. Уже скоро шесть.
— Хорошо, сказалъ онъ наконецъ.
— Что это значитъ, Феликсъ? Ты долженъ мн сказать. Рано или поздно я буду знать это. Я знаю, ты несчастливъ. Лучше доврься матери.
— Я такъ нездоровъ, матушка.
— Теб будетъ лучше когда встанешь. Что ты длалъ прошлою ночью? Что изъ всего этого вышло? Гд твои вещи?
— Въ клуб. Оставьте меня теперь и лучше пошлите мн Сама. (Это былъ мальчикъ.)
— Я сейчасъ уйду, но, Феликсъ, ты долженъ мн все сказать. Что случилось?
— Ничего не удалось.
— Отчего не удалось?
— Я не ухалъ. Къ чему спрашивать.
— Сегодня утромъ, когда ты вернулся, ты сказалъ что мистеръ Мельмотъ все открылъ.
— Разв я сказалъ это? Вроятно такъ и было. О, матушка, я желалъ бы умереть. Я не знаю къ чему все это. Я не встану къ обду. Я лучше останусь здсь.
— Ты съшь что-нибудь, Феликсъ.
— Пусть Самъ принесетъ мн. Велите ему достать мн воды и водки. Я такъ ослабъ и нездоровъ отъ всего что было что я еле держусь на ногахъ. Я не могу говорить теперь. Пусть онъ достанетъ мн содовой воды и немного коньяку, тогда я все разкажу вамъ.
— Гд деньги, Феликсъ?
— Я заплатилъ ихъ за билетъ, сказалъ онъ, держась обими руками за голову.
Мать ушла, давая ему понять что онъ можетъ остаться въ постел до слдующаго утра, но въ то же время давая понять что онъ долженъ дать ей боле подробное объясненіе, когда освжится и подкрпитъ себя по собственному предписанію. Мальчикъ пошелъ за содовой водой и коньякомъ. Феликсу снесли кусокъ мяса, потомъ ему удалось заснуть и во сн забыть свое несчастье.
— Онъ боленъ, мама? спросила Гетта.
— Да, другъ мой.
— Не лучше ли послать за докторомъ?
— Нтъ, дружокъ. Завтра онъ будетъ чувствовать себя лучше.
— Мама, мн кажется вамъ будетъ легче, если вы мн все скажете.
— Я не могу, сказала леди Карбери, залившись слезами.— Не спрашивай. Къ чему спрашивать? Все горе и несчастье. Что мн говорить,— я разорена.
— Разв онъ что-нибудь сдлалъ, мама?
— Нтъ. Что онъ сдлаетъ? Какъ могу я знать что онъ длаетъ. Онъ мн ничего не говоритъ. Не говори больше объ этомъ. О Боже, гораздо лучше не имть дтей.
— О мама, неужели вы обо мн говорите? сказала Гетта, перебжавъ комнату, и бросившись на диванъ подл матери.— Мама, скажите что вы не обо мн это сказали.
— Это касается одинаково тебя, меня и его. Я бы предпочла быть бездтной.
— О мама, не будьте жестоки ко мн! Разв я не послушна вамъ? Не стараюсь ли я васъ покоить?
— Если такъ, то выходи за Роджера Карбери, онъ хорошій человкъ, и будетъ заботиться о теб. Во всякомъ случа ты и сама устроишься, и доставишь намъ друга. Ты не Феликсъ. Ты не напиваешься и не играешь въ карты только потому что женщина. Но ты упряма, и не поможешь мн въ моемъ гор.
— Неужели мн выдти за него замужъ, мама, не любя его?
— Любовь! Была ли я въ состояніи любить? Видишь ли ты въ другихъ то что ты называешь любовью? Отчего бы теб его не любить? Онъ джентльменъ и хорошій человкъ, и съ добрымъ сердцемъ, кроткаго нрава, вся его жизнь будетъ посвящена на то чтобы сдлать тебя счастливою. Ты считаешь Феликса очень дурнымъ.
— Я этого никогда не говорила.
— Спроси себя, не причиняешь ли ты мн столько же огорченія, видя сколько бы ты могла для васъ сдлать, еслибы захотла. Но теб никогда и въ голову не придетъ пожертвовать даже своею прихотью для пользы другихъ.
Гетта встала съ дивана, и когда ея мать ушла на верхъ, стала думать о ихъ разговор. Хорошо ли было выйти замужъ за одного, когда она любитъ другаго? Во всякомъ случа, хорошо ли выйти замужъ съ цлью сдлать добро своей семь? Человкъ за котораго она могла выйти еслибы только пожелала, который боготворитъ землю на которой она стоитъ,— былъ, она хорошо это знала, именно такимъ какимъ считала его ея мать. Онъ былъ даже еще лучше. Мать ея говорила о его добромъ сердц и кроткомъ нрав. Гетта знала также что онъ былъ человкъ въ высшей степени честный, благородный и смлый. Въ томъ положеніи въ какомъ она находилась, онъ былъ именно другомъ, совта котораго она могла спросить, еслибъ онъ въ то же время не былъ влюбленъ въ нее и не искалъ на ней жениться. Гетта сознавала что она многимъ можетъ пожертвовать для матери. Будь у нея деньги, она бы ихъ отдала и сама бы осталась безъ гроша.
Всмъ бы она могла пожертвовать — временемъ, склонностями, даже тмъ что было дорого ея сердцу и даже, казалось ей, готова была положить за нея свою жизнь. Ради своей матери она могла обречь себя на нищету, одиночество и тяжелую скорбь о прошедшемъ. Но она не понимала, какъ можно броситься въ объятія нелюбимаго человка.
— Я не понимаю что тутъ объяснять, сказалъ Феликсъ матери.
Она спросила его почему онъ не похалъ въ Ливерпуль, помшалъ ли ему самъ Мельмотъ, или онъ узналъ что Мери была задержана, или, что было возможно, оттого что Мери передумала. Но Феликсъ не въ состояніи былъ сказать правду или выдумать какую-нибудь исторію, основанную на правд.
— Это не удалось, сказалъ онъ,— и конечно я выбился изъ силъ. Ну, да. Когда я увидалъ что изъ этого вышло, я выпилъ немного шампанскаго. Человкъ совсмъ падаетъ духомъ при такомъ ход дла. Да, я слышалъ въ клуб что все это не удалось. Боле ничего не могу объяснить. Потомъ не помню что со мною было, я совсмъ потерялъ голову. Я взялъ билетъ, вотъ онъ. Это показываетъ насколько серіозно я относился къ длу. Я истратилъ на него тридцать фунтовъ. Вроятно сдача тутъ. Не берите ея, у меня боле нтъ ни гроша.
Конечно, онъ ни слова не сказалъ о деньгахъ Мери и о тхъ которыя ему отдалъ Мельмотъ. А такъ какъ мать его ничего не знала объ этой сумм, она не могла ему противорчить. Большихъ подробностей она отъ него не узнала, но была вполн уврена что главнаго онъ ей не сказалъ, но что рано или поздно все это дойдетъ до нея.
Около девяти часовъ того же вечера мистеръ Броунъ захалъ въ Вельбекъ-Стритъ. Онъ теперь очень часто прізжалъ туда въ наемномъ экипаж, выпивалъ чашку чаю и снова въ томъ же экипаж возвращался въ редакцію своей газеты. Мистеръ Броунъ искренно привязался къ леди Карбери съ тхъ поръ какъ она съ такимъ самоотверженіемъ отказалась отъ его предложенія. Теперь ихъ дружба стала гораздо искренне и задушевне нежели прежде. Онъ гораздо свободне говорилъ съ нею о своихъ длахъ и даже въ ея разговор съ нимъ была нкоторая доля откровенности.
Въ ихъ отношеніяхъ теперь не было и тни того что нанизывается ухаживаніемъ. Она не заглядывала ему въ глаза, а онъ не держалъ ея руку въ своей. Что касается нжныхъ поцлуевъ, то онъ столько же думалъ цловать ее, сколько ея горничную. Онъ говорилъ о томъ что его безпокоили неблагоразумныя требованія авторовъ и неаккуратность сотрудниковъ. Онъ говорилъ о бремени лежавшемъ на немъ, подъ которымъ изнемогъ бы самъ Атласъ. Онъ разказывалъ ей также немного о своихъ успхахъ — какъ одного онъ заставилъ извиниться за противорчіе, а другому, осмлившемуся быть его врагомъ, зажалъ ротъ. Онъ распространялся о своихъ добродтеляхъ, о своей справедливости и доброт. Еслибы люди знали только его доброе сердце и его любовь къ родин, еслибы знали какъ онъ мало бичевалъ одного и какъ устроилъ благосостояніе другаго или сколько милліоновъ разъ спасалъ онъ страну стойкостью своихъ убжденій при отстаиваніи идеи правды. Леди Карбери была въ восторг и вознаграждала его лестью и откровенностью о самой себ. Подъ его вліяніемъ она почти ршилась оставить мистера Альфа. Мистеръ Броунъ вполн былъ увренъ что мистеръ Альфъ останется въ дуракахъ по поводу Вестминстерскихъ выборовъ и своихъ нападокъ на Мельмота.
— Лондонскій свтъ знаетъ вообще въ чемъ дло, сказалъ мистеръ Броунъ,— и этотъ свтъ считаетъ мистера Мельмота хорошимъ человкомъ. Я не хочу сказать что считаю вс его поступки безукоризненными. Я не говорю о его прошедшемъ. Но онъ человкъ богатый, сильный и умный, и Альфу это даромъ не пройдетъ.
При такихъ условіяхъ для леди Карбери ничего не оставалось какъ отказаться отъ сношеній съ мистеромъ Альфомъ.
Иногда они сидли съ Геттой въ общей комнат, съ нею мистеръ Броунъ былъ также хорошъ, но иногда леди Карбери принимала его въ своемъ святилищ. Въ этотъ вечеръ она приняла его тамъ и излила предъ нимъ все свое безпокойство по поводу Феликса. Она разказала ему все, представивъ въ настоящемъ свт. Онъ уже зналъ объ этой исторіи.
— Молодая двушка пріхала въ Ливерпуль, а Феликса тамъ не было.
— Онъ не могъ тамъ быть. Онъ былъ дома и цлый день въ постел. Разв она ухала?
— Мн такъ сказали, на станціи въ Ливерпул ее встртилъ старшій офицеръ полиціи и привезъ обратно въ Лойдовъ, не допустивъ ее даже взойти на корабль. Вроятно она уврена что ея возлюбленный на корабл, такъ она вроятно думаетъ теперь. Жаль ея.
— Гораздо хуже было бы еслибъ ее отпустили ухать, сказала леди Карбери.
— Да, это было бы плохо. Грустно было бы ее путешествіе въ Нью-Йоркъ и еще грустне возвращеніе. Вашъ сынъ говорилъ вамъ что-нибудь о деньгахъ?
— О какихъ деньгахъ?
— Говорятъ что молодая двушка доврила ему большую сумму, взятую ею у отца. Если это такъ, то конечно сынъ вашъ, не теряя ни минуты, долженъ вернуть ее обратно. Это можно сдлать при посредств кого-нибудь изъ близкихъ. Я бы взялся за это. Если это такъ, то для избжанія непріятностей, надобно немедленно отослать эти деньги. Это внушитъ къ нему довріе.
Послднія слова мистеръ Броунъ сказалъ съ явными намеками на всю важность совта.
Это было ужасно для леди Карбери. У нея не было денегъ для отдачи, она очень хорошо звала что ихъ не было и у ея сына. Она ничего не слыхала ни о какихъ деньгахъ. Что разумлъ мистеръ Броунъ подъ большою суммой?
— Это ужасно, сказала она.
— Не лучше ли вамъ спросить его о деньгахъ?
Леди Карбери снова разрыдалась. Она была уврена что не добьется ни слова правды отъ сына.
— Что разумете вы подъ большою суммсф?
— Можетъ-быть двсти или триста фунтовъ стерлинговъ.
— У меня нтъ ни одного шиллинга, мистеръ Броунъ.
Она высказала все, всю исторію своей бдности, къ которой привело ее дурное поведеніе ея сына. Она разказала ему о состояніи ея денежныхъ длъ со смерти мужа до настоящаго времени и содержаніе духовнаго завщанія мужа.
— Онъ васъ совсмъ оберетъ, леди Карбери.
Леди Карбери не сказала, но подумала что она и теперь почти совершенно разорена.
— Вы должны положить этому конецъ.
— Но какимъ образомъ?
— Вы должны избавиться отъ него. Тяжело это высказать, но такъ слдуетъ поступить. Вы не должны допустить свою дочь до разоренія. Узнайте сколько денегъ получилъ онъ отъ миссъ Мельмотъ, я позабочусь объ уплат. Это необходимо, а потомъ мы спровадимъ его за границу. Не противорчьте мн. О деньгахъ мы поговоримъ въ другой разъ. Мн пора, я и то уже засидлся. Сдлайте какъ я васъ прошу. Заставьте его признаться вамъ и черкните мн словечко въ редакцію. Еслибы вы могли сдлать это завтра рано утромъ, то это было бы всего лучше.
И онъ поспшно вышелъ.
Рано утромъ на другой день мистеръ Броунъ получилъ письмо отъ леди Карбери, въ которомъ она разказывала исторію о деньгахъ, насколько она могла ее узнать отъ сэръ-Феликса. Сэръ-Феликсъ объявилъ что мистеръ Мельмотъ долженъ ему шестьсотъ фунтовъ, двсти пятьдесятъ изъ нихъ онъ получилъ отъ миссъ Мельмотъ, такъ что ему остается еще получить значительную сумму. Леди Карбери писала что сынъ ея сознался наконецъ въ проигрыш этихъ денегъ въ карты. Разказъ былъ правдоподобенъ, леди Карбери въ письм признавалась что она можетъ-быть дурно длаетъ, вря тому что сказалъ ей сынъ.

III. День въ Сити.

Мельмотъ вернулъ свою дочь и почти желалъ чтобы дло тмъ и кончилось. Еслибы весь домъ его не зналъ что дочь его бжала для свиданія съ сэръ-Феликсомъ, онъ бы и поступилъ такъ, но кром того нкоторые изъ его друзей выразили ему свое участіе. Въ два часа пополудни казалось что вс уже знали о случившемся. Лордъ Ниддердель непремнно узнаетъ, а тогда вс хлопоты Мельмота были напрасны. Безумная двушка! Испортить свою судьбу, такимъ глупымъ образомъ отнять у себя возможность составить блестящую партію! Гнвъ его противъ сэръ-Феликса былъ сильне его гнва противъ дочери. Онъ далъ слово не длать ничего подобнаго, далъ подписку что отказывается отъ всякихъ видовъ на Мери.
Мельмотъ конечно узналъ вс подробности о чек на двсти пятьдесятъ фунтовъ, о томъ какъ Didon получила деньги въ банк и передала ихъ сэръ-Феликсу. Мери сама призналась что Феликсъ получилъ деньги. Если будетъ возможность, онъ возбудитъ противъ баронета процессъ, обвиняя его въ краж денегъ.
Будь Мельмотъ человкъ осторожный, онъ, конечно, удовольствовался бы возвращеніемъ дочери и оставилъ бы дло о деньгахъ безъ всякихъ послдствій. При настоящемъ положеніи его длъ наличныя деньги, правда, были для него очень важны, хотя для его громадныхъ предпріятій такая ничтожная сумма какъ двсти пятьдесятъ фунтовъ стерлинговъ не могла имть большаго значенія. Но въ послднее время онъ сталъ очень надмененъ, его самоувренность вслдствіе общаго поклоненія затмила его разсудокъ и мшала его врожденвой разчетливости. Онъ очень хорошо помнилъ о своихъ различныхъ сдлкахъ съ сэръ-Феликсомъ. На самомъ дл, у него была способность въ точности помнить вс денежныя дла, какъ важныя, такъ и неважныя, и держать въ памяти вс цифры, которымъ онъ аккуратно подводилъ итоги и выводилъ балансъ. Онъ отлично помнилъ что до сихъ поръ ничего не заплатилъ Лонгестаффамъ, отцу и сыну, за покупку Пиккеринга, равно и то что въ прошлый вторникъ подалъ на улиц пенни подметальщику. Деньги сэръ-Феликса были даны ему для храненія, на покупку акцій, и во всякомъ случа сэръ-Феликсъ не имлъ права брать денегъ у его дочери. Въ такомъ дл Мельмотъ былъ увренъ что англійскій судъ и присяжные будутъ на его сторон, тмъ боле что онъ былъ Августусъ Мельмотъ, лицо которое не сегодня завтра будетъ избрано въ парламентъ за Вестминстеръ и будетъ принимать Китайскаго императора!
Слдующій день была пятница, день желзнодорожнаго собранія. Рано утромъ онъ послалъ записку лорду Ниддерделю.
‘Ниддердель,— Пожалуста прізжайте сегодня въ собраніе, или же во всякомъ случа ко мн, въ Сити. Мн необходимо съ вами переговорить.

‘Вашъ А. M.’

Онъ написалъ это, ршивъ что гораздо благоразумне будетъ идти на чистоту съ желаннымъ зятемъ. Если и была еще у него надежда удержать молодаго лорда, то она могла осуществиться вслдствіе полной откровенности съ его стороны. Молодой лордъ наврное узнаетъ о поступк Мери. Нсколько недль тому назадъ молодой лордъ зналъ о затрудненіи по поводу сватовства сэръ-Феликса, и тмъ не мене не измнилъ своего намренія. Молодаго лорда можно было убдить въ несомннности его успха въ настоящее время, посл неудавшейся попытки молодой двушки бжать изъ родительскаго дома.
Въ это утро у мистера Мельмота было много постителей, изъ нихъ самый ранній и самый несчастный былъ мистеръ Лонгестаффъ. Въ то время во многихъ конторахъ въ Абчрчъ-Лен былъ принятъ двоякій способъ входа и выхода — по парадной и черной лстницамъ, что всегда необходимо для великихъ людей. Благодаря этому способу, понятіе о чести и достоинств людей приходящихъ по тому или другому входу совершенно противорчило существующему въ свт взгляду, парадный входъ назначенъ для всхъ, и приходящихъ по немъ не такъ скоро, да еще и не наврное примутъ, людей же приходящихъ по черной лстниц немедленно принимаютъ, по этой лстниц ходятъ только т кто въ милости. Майльзъ Грендолъ завдывалъ лстницами, и находилъ что былъ очень занятъ, давая постителямъ надлежащее направленіе. Мистеръ Лонгестаффъ пришелъ въ Абчрчъ-Ленъ ране часу, въ прошлую пятницу онъ пришелъ немного поздне и ему не удалось ни минуты поговорить наедин съ великимъ человкомъ. Майльзъ встртилъ его съ большою любезностью и впустилъ его по парадной лстниц въ общую пріемную комнату. Майльзъ Грендолъ былъ очень многорчивъ. Желаетъ ли мистеръ Лонгестаффъ видть мистера Мельмота? А! Мистеру Лонгестаффу нужно какъ можно скоре видть мистера Мельмота! Конечно, мистеръ Мельмотъ его приметъ. Онъ, Майльзъ, зналъ о горячемъ желаніи мистера Мельмота видть мистера Лонгестаффа. Мистеръ Мельмотъ въ эти послдніе три дня раза два вспоминалъ о мистер Лонгестафф. Не присядетъ ли мистеръ Лонгестаффъ на нсколько секундъ? Читалъ ли мистеръ Лонгестаффъ Morning Breakfast Table? Безъ сомннія мистеръ Мельмотъ былъ очень занятъ. Въ настоящую минуту у него была депутація отъ правительства Канады. Сэръ-Грегори Грайбъ ожидалъ въ контор, ему нужно было тоже поговорить съ мистеромъ Мельмотомъ. Майльзъ надялся что депутація отъ правительства Канады долго не задержитъ, и можетъ-быть дло сэръ-Грегори Грайба будетъ отложено. Майльзъ употребитъ всевозможныя старанія чтобъ устроить мистеру Лонгестаффу свиданіе съ мистеромъ Мельмотомъ, тмъ боле что этотъ послдній самъ такъ желалъ видть своего друга. Удивительно что Майльзъ Грендолъ такъ хорошо изучилъ свое дло и сталъ такъ ловокъ. Оставимъ мистера Лонгестаффа въ общей пріемной комнат, съ нумеромъ Breakfast Table въ рукахъ, замтимъ только что онъ просидлъ тутъ боле двухъ часовъ.
Въ то же время мистеръ Броунъ и лордъ Ниддердель пришли вмст въ контору, и оба были немедленно приняты. Мистеръ Броунъ былъ принятъ первымъ. Майльзъ зналъ его, и не ршился посадить его въ одну комнату съ мистеромъ Лонгестаффомъ. ‘Я напишу ему два слова’, сказалъ мистеръ Броунъ, и написалъ нсколько словъ на бюро конторы. ‘Мн поручено передать вамъ деньги на имя миссъ Мельмотъ.’ Эти слова дали ему право проникнуть въ святилище. Канадская депутація уже была отпущена, а сэръ-Грегори только-что пріхалъ. Лорда Ниддерделя, пришедшаго почти одновременно съ редакторомъ, ввели въ небольшую комнату бывшую собственнымъ помщеніемъ Майльза Грендола.
— Что такое съ директоромъ? спросилъ молодой лордъ.
— Вы думаете, что-нибудь особенное? сказалъ Майльзъ.— Здсь всегда столько длъ.
— Онъ присылалъ за мною?
— Да, вамъ сейчасъ можно будетъ войти. Тамъ у него господинъ который сочиняетъ Breakfast Table. Не знаю зачмъ онъ пришелъ. Вы знаете зачмъ онъ за вами присылалъ?
Лордъ Ниддердель отвтилъ на это вопросомъ:
— Я думаю все что говорятъ о миссъ Мельмотъ, правда?
— Она бжала вчера утромъ, сказалъ Майльзъ шепотомъ.
— Карбери съ нею не было?
— Да, кажется, я думаю нтъ, Онъ, кажется, заварилъ эту кашу. Онъ такая скотина, за что бы ни взялся, у него все вывалится изъ рукъ.
— Вы, конечно, его не любите, Майльзъ. За эту исторію я его тсже не могу люоить. Онъ не могъ ухать. Онъ вчера, въ четыре часа утра, шатаясь, вышелъ изъ клуба совершенно пьяный. Онъ проигралъ пропасть денегъ, и подъ конецъ завелъ изъ-за васъ шумъ и ссору.
— Скотина! воскликнулъ Майльзъ въ благородномъ негодованіи.
— Я думаю. Но хотя онъ былъ въ состояніи надлать шуму, я увренъ, онъ не въ силахъ былъ дохать до Ливерпуля. Вчера поздно вечеромъ я видлъ его вещи валявшимися въ клуб, безчисленное множество чемодановъ и мшковъ, именно то что нужно взять съ собою въ Нью-Йоркъ. Клянусь Георгіемъ! Вообразите, везти двушку въ Нью-Йоркъ. Это довольно хитро.
— Все это она придумала, сказалъ Майльзъ, бывшій, конечно, близкимъ со всмъ домомъ мистера Мельмота и имвшій возможность узнать вс подробности этой исторіи.
— Какое fiasco! сказалъ молодой лордъ,— желалъ бы я знать что хочетъ старый сказать мн по этому поводу.
Послышался громкій звонъ небольшаго серебрянаго колокольчика, и Майльзъ сообщилъ лорду Ниддерделю что наступилъ его чередъ.
Мистеръ Броунъ въ послднее время былъ очень полезенъ мистеру Мельмоту, и Мельмотъ соотвтственно былъ съ нимъ любезенъ. Увидавъ редактора, онъ тотчасъ обратился къ нему съ благодарственною рчью за поддержку его кандидатуры въ Breakfast Table. Но мистеръ Броунъ прервалъ его.
— Я никогда не говорю о Breakfast Table, сказалъ онъ.— Мы стараемся, насколько возможно, справедливо смотрть на все, и чмъ мене мы говоримъ о чемъ бы то вы было, тмъ для насъ легче.
Мельмотъ поклонился.
— Я пришелъ совершенно по другому длу, и можетъ-быть тоже чмъ мене мы будемъ о немъ говорить, тмъ лучціе. Сэръ-Феликсъ Карбери на дняхъ получилъ на храненіе деньги отъ вашей дочери. Обстоятельства помшали употребленію этихъ денегъ по ихъ назначенію, и потому я, какъ другъ сэръ-Феликса, принесъ вамъ обратно эти деньги.
Мистеръ Броунъ нисколько не желалъ называть себя другомъ сэра-Феликса, но онъ сдлалъ это для женщины которая была настолько добра что не пошла за него замужъ.
— О, въ самомъ дл, сказалъ нахмурившись мистеръ Мельмотъ.
Онъ желалъ бы скрыть свое неудовольствіе, нo не могъ.
— Безъ сомннія вы не поняли.
— Да, я понимаю. Негодяй!
— Объ этомъ мы не будемъ толковать, мистеръ Мельмотъ. Чтобы скоре покончить все это я написалъ чекъ, по которому вы получите по востребованію. Кажется сумма была двсти пятьдесятъ фунтовъ.
Мистеръ Броунъ положилъ на столъ чекъ на эту сумму.
— Дожно-быть все такъ, сказалъ мистеръ Мельмотъ.— Но помните, я не считаю его прощеннымъ. Онъ поступилъ какъ негодяй.
— Во всякомъ случа, онъ возвратилъ случайно попавшія ему въ руки деньги единственному лицу имющему право получить ихъ вмсто молодой особы. Прощайте.
Мистеръ Мельмотъ протянулъ руку въ знакъ пріязни. Мистеръ Броунъ вышелъ, а Мельмотъ позвонилъ въ колокольчикъ. Когда Ниддердель вошелъ, онъ смялъ чекъ въ рук и сунулъ его въ карманъ. Онъ вдругъ понялъ что нужно бросить всякую мысль о преслдованіи сэръ-Феликса.
— Здравствуйте, милордъ, какъ поживаете? сказалъ онъ съ самою любезною улыбкой.
Ниддердель объявилъ что онъ свжъ какъ цвтокъ.
— Вы не видите что предъ вашимъ носомъ длается.
Тутъ лордъ Ниддердель почувствовалъ что слдуетъ показать веселое лицо предъ человкомъ котораго онъ такъ недавно желалъ назвать своимъ тестемъ, онъ заплъ припвъ старой псни, который читатели можетъ-быть помнятъ:
‘Раавеселися, Самъ,
Не падай духомъ.
Много я знаю двушекъ,
Ждутъ они тебя въ город.’
— Ха, ха, ха, засмялся Мельмотъ,— очень хорошо. Я увренъ, ихъ много. Эта глупая исторія не встанетъ между вами и Мери.
— Я право не знаю что сказать. Миссъ Мельмотъ дала ясное доказательство своего предпочтенія другому, и полнйшаго равнодушія ко мн.
— Дурочка! Глупая романтическая двчонка! Она начиталась романовъ, и вбила себ въ голову что ей необходимо бжать съ кмъ-нибудь.
— Въ этотъ разъ, ей кажется не удалось, мистеръ Мельмотъ.
— Нтъ, мы ее вернули изъ Ливерпуля.
— Говорятъ она ушла впередъ своего спутника.
— Онъ безчестный пьянчужка и негодяй. Моя двочка знаетъ теперь что онъ такое. Она боле никогда не попробуетъ этого удовольствія. Конечно, милордъ, мн очень тяжело. Вы знаете, съ вами я всегда былъ откровененъ. Она моя единственная дочь, рано или поздно все мое состояніе будетъ ей принадлежать. Ея приданое составитъ богатство каждаго, разумется если она выйдетъ замужъ по моему желанію, а черезъ годъ или два я надюсь быть въ состояніи удвоить то что дамъ ей теперь, не трогая моего капитала. Вы понимаете конечно что я желаю чтобъ она заняла высокое положеше въ обществ. Въ этой стран, я считаю это благороднымъ и честолюбивымъ стремленіемъ. Выйди она за эту дрянь, я бы умеръ съ горя. Скажите, милордъ, что эта исторія не измнитъ вашихъ плановъ. Я вполн добросовстенъ съ вами. Ничего не хочу я скрывать. Конечно, то что случилось, весьма непріятно. Вс двушки романтичны. Но можете быть уврены, этотъ случай скоре поможетъ, нежели помшаетъ вашему намренію.
— Надюсь не помшаетъ. Хотя, клянусь Юпитеромъ, двушки все прощаютъ.
— Она его не проститъ. Клянусь Георгіемъ, нтъ! Она узнаетъ все какъ было. Навстите ее по-старому!
— Не знаю что отвчать вамъ, мистеръ Мельмотъ.
— Почему нтъ. Вы не такъ безхарактерны чтобъ изъ-за такихъ пустяковъ отказаться отъ вашего намренія! Онъ даже не видалъ ея все это время.
— Это не отъ нея зависло.
— Деньги вс будутъ готовы, лордъ Ниддердель.
— Я не сомнваюсь на счетъ денегъ. Нтъ человка въ Лондон кто бы боле меня желалъ жениться на невст съ хорошимъ приданымъ. Клянусь Юпитеромъ, это странная просьба, когда двушка только-что бжала съ другимъ. Вс знаютъ это.
— Черезъ три мсяца вс это забудутъ.
— Правду сказать, сэръ, мн кажется что миссъ Мельмотъ иметъ гораздо больше своей воли, нежели вы полагаете. Она никогда не поощряла моего ухаживанья. Давно еще, до Рождества, она какъ-то сказала что исполнитъ ваше желаше. Но съ тхъ поръ она сильно измнилась. Вспомните что было.
— До этого ей нтъ никакого дла.
— Правда, но она воспользовалась этимъ, и я не имю права жаловаться.
— Приходите завтра къ намъ и сдлайте ей предложеніе. Или придите въ воскресенье утромъ. Мы не позволимъ пустой двочк разстроить задуманный нами планъ. Придете вы въ воскресенье утромъ около двнадцати?
Лордъ Ниддердель подумавъ немного о своемъ положеніи сказалъ что можетъ-быть и придетъ въ воскресенье утромъ. Тогда Мельмотъ предложилъ пойти вмст въ консервативный клубъ въ Сити и ‘немного перекусить’. Еще успемъ до собранія правленія желзной дороги. Лордъ Ниддердель ничего не имлъ противъ завтрака, и выразилъ твердое мнніе что правленіе сущій вздоръ.
— Хорошо вамъ говорить, молодой человкъ, сказалъ предсдатель,— но я долженъ тамъ быть чтобы дать вамъ возможность пользоваться громаднымъ состояніемъ.
Онъ положилъ руку на плечо молодаго человка и круто повернулъ его, увидавъ что онъ хочетъ идти по парадной лстниц.
— Пойдемте тутъ, Ниддердель, пойдемте по этой лстниц. Мн надо уйти не замченнымъ. Тамъ ждутъ меня, эти люди воображаютъ что человкъ можетъ заниматься длами съ утра до ночи, не съвъ ни куска.
Такимъ образомъ, они исчезли по черной лстниц.
Въ клуб, консервативный кружокъ Сити, всегда завтракающій отлично, горячо привтствовалъ мистера Мельмота. Выборы приближались, много о чемъ нужно было переговорить. Онъ въ совершенств сыгралъ свою роль великаго человка Сити, стоя среди комнаты съ покрытою головой, онъ громко отвчалъ на вопросы цлыхъ двнадцати человкъ. Ему пріятно было показать въ клуб что лордъ Ниддердель пришелъ съ нимъ. Конечно въ клуб знали что лордъ Ниддердель былъ признанный искатель руки дочери этого богача,— признанный впрочемъ только отцомъ, ибо въ клуб хорошо знали что дочь богача, хотя и не удачно, но хотла бжать съ сэръ-Феликсомъ Карбери. Нтъ ничего хуже какъ стараться затушить разговоры о чемъ-нибудь для васъ непріятномъ. Присутствіе лорда Ниддерделя какъ бы смывало пятно, и придавало его забвенію. Около трехъ часовъ, мистеръ Мельмотъ вернулся въ Абчрчъ-Ленъ, намреваясь попасть въ свою комнату заднимъ ходомъ, а лордъ Ниддердель пошелъ въ западную часть города, размышляя о томъ, прилично ли ему будетъ продолжать искать руки миссъ Мельмотъ. Ему казалось что нсколько лтъ тому назадъ этого нельзя было бы сдлать — на него посмотрли бы какъ на глупца, еслибъ онъ вздумалъ продолжать свое ухаживанье, но въ настоящее время, какъ бы человкъ ни поступалъ, главное въ томъ чтобъ имть успхъ. Въ сущности это только денежная сдлка, сказалъ онъ самъ себ.
Мистеръ Лонгестаффъ между тмъ переходилъ отъ утомленія къ нетерпнію, отъ нетерпнія къ неудовольствію, отъ неудовольствія къ негодованію. Нсколько разъ онъ видлъ Майльза Грендола, но у Майльза Грендола всегда былъ отвтъ. Депутація отъ Канады хочетъ кончить вс дла сегодня и не удетъ не окончивъ. Сэръ-Грегори Грайбъ былъ упрямъ, упряме нежели обыкновенно бываютъ упрямые директора банковъ. Нельзя было ршить о цн завтрашняго учета въ банк не посовтовавшись съ мистеромъ Мельмотомъ, а подробности этого дла всегда были затруднительны.
Въ первую минуту мистеръ Лонгестаффъ былъ немного ошеломленъ и депутаціей, и сэръ-Грегори Грайбомъ, но по мр того какъ онъ длался золъ, могущество этихъ лицъ мало-по-малу для него стушевывалось, а когда его началъ мучить голодъ, онъ не ставилъ ихъ боле ни въ грошъ. Разв онъ не мистеръ Лонгестаффъ изъ Кавершама, депутатъ отъ своего графства, человкъ привыкшій завтракать ровно въ два часа? Посл двухчасоваго ожиданія въ пріемной комдат ему пришло въ голову что самое главное, для него онъ самъ, и ни для какого Мельмота на свт онъ не останется тутъ умирать съ голоду. Ему также пришло въ голову что ненавистный ему Скверкумъ, къ крайнему его сожалнію, запустилъ лапу въ лакомый кусокъ. Онъ вышелъ чтобы попытаться увидать въ четвертый разъ Грендола. Но Майльзъ Грендолъ тоже любилъ позавтракать, и одинъ изъ младшихъ клерковъ объявилъ что Грендолъ въ эту минуту занятъ съ мистеромъ Мельмотомъ весьма важнымъ дломъ.
— Я не могу доле ждать, сказалъ мистеръ Лонгестаффъ и топнувъ ногою, вышелъ изъ комнаты. Въ дверяхъ онъ встртился съ мистеромъ Мельмотомъ.
— А, мистеръ Лонгестаффъ, сказалъ великій финансистъ, беря его за руку,— вы именно тотъ кого я ищу.
— Я тутъ у васъ цлыхъ два часа прождалъ, сказалъ Кавершамскій сквайръ.
— Та, та, та, а мн никто и слова не сказалъ!
— Я разъ шесть говорилъ мистеру Грендолу.
— Да, да. Онъ положилъ на мое бюро вашу карточку. Теперь я припомнилъ. Дорогой мой, у меня столько длъ въ голов что не знаю какъ и справиться со всмъ. Вы идете въ правленіе? Теперь самое время.
— Нтъ, сказалъ мистеръ Лонгестаффъ.— Мн некогда доле оставаться въ Сити.
Со стороны предсдателя только-что позавтракавшаго въ клуб, было жестоко просить человка совершенно голоднаго идти въ правленіе.
— Меня потащили въ Англійскій банкъ, и я никакъ не могъ отказаться, сказалъ Мельмотъ.— А когда меня туда завлекутъ, никакъ оттуда не уйдешь.
— Сынъ мой желаетъ скорйшей уплаты за Пиккерингъ, сказалъ мистеръ Лонгестаффъ, буквально держа Мельмота за шиворотъ.
— Платежъ за Пиккерингъ! сказалъ Мельмотъ, выражая въ голос сомнніе насчетъ важности этого дла.— Разв еще платежъ не сдланъ?
— Конечно нтъ, сказалъ мистеръ Лонгестаффъ,— разв онъ былъ сдланъ сегодня утромъ.
— Что-то было объ этомъ говорено, но не могу вспомнить что именно. Мой второй кассиръ, мистеръ Смитъ, ведетъ вс мои частныя дла, и они положительно выходятъ у меня изъ головы. Боюсь, онъ кажется въ настоящую минуту въ Гровеноръ-Сквер. Дайте подумать, Пиккерингъ. Не было ли тутъ вопроса о залог? Я увренъ тутъ было какое-то дло о залог.
— Конечно залогъ былъ, потому нужно сдлать три платежа вмсто двухъ.
— Но тутъ было какое-то неизбжное промедленіе по поводу бумагъ, что-то по поводу залога. Я знаю наврное. Но вы не безпокойтесь, мистеръ Лонгестаффъ.
— Это для моего сына, мистеръ Мельмотъ. У него собственный повренный.
— Я не знаю ни одного молодаго человка который бы не торопился получить свои деньги, сказалъ мистеръ Мельмотъ смясь.— О, да, нужно было сдлать три платежа, одинъ вамъ, другой вашему сыну, а третій залогодателю. Я самъ поговорю съ мистеромъ Смитомъ завтра. Скажите вашему сыну что ему положительно не нужно безпокоить своего повреннаго. Онъ только истратитъ лишнія деньги. Повренные дорого стоятъ. Какъ, вы не пойдете въ правленіе? Очень жаль.
Мистеръ Лонгестаффъ, сказавъ что слдовало, отказался идти въ правленіе. Наканун до него дошелъ непріятный слухъ: ему сообщилъ его совершенно спокойно одинъ старый пріятель, членъ частнаго банка, котораго онъ привыкъ считать самымъ умнымъ и знающимъ человкомъ между своими знакомыми, что Пиккерингъ былъ заложенъ въ полную свою стоимость новымъ владльцемъ.
— Слушайте, я ничего не знаю, сказалъ банкиръ.— До меня дошелъ слухъ, и если онъ справедливъ, значитъ мистеръ Мельмотъ сильно нуждается въ деньгахъ. Это васъ не касается, если вы получили ваши деньги. Но это иметъ видъ слишкомъ быстрой сдлки. Вроятно у васъ, а не у него документы по имнью.
Мистеръ Лонгестаффъ поблагодарилъ пріятеля и сознался что въ этомъ дл что-то не ладно. По дорог въ западную часть города онъ упалъ духомъ. Но тмъ не мене обращеніе Мельмота его успокоило.
Ни сэръ-Феликсъ Карбери, ни Поль Монтегю не были въ правленіи, причины ихъ отсутствія извстны читателю. Лордъ Ниддердель отказался, ему уже и такъ сильно надоло его пребываніе въ Сити въ этотъ день, а мистера Лонгестаффа прогналъ голодъ. Предсдателя поддерживали только Альфредъ и мистеръ Коэнлупъ. Но это были такіе прекрасные сочлены что дло прошло также хорошо какъ будто вс отсутствующіе были на лицо. Когда засданіе кончилось, мистеръ Мельмотъ и мистеръ Коэнлупъ удалились вмст.
— Я долженъ достать эти деньги для Лонгестаффа, сказалъ Мельмотъ своему другу.
— Какъ, восемьдесятъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ! Вы не достанете ихъ на этой недл, ни даже черезъ недлю.
— Не восемьдесятъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ нужно. Я возобновлю залогъ, и потому нужно достать только пятьдесятъ тысячъ. Еслибы только добыть мн половину которая слдуетъ сыну, а отецъ подойдетъ.
— Возьмите все что можете съ имнья.
— Я уже это сдлалъ, сказалъ сердито Мельмотъ.
— А куда ушли деньги?
— Брегертъ получилъ сорокъ тысячъ фунтовъ. Надо было тутъ поддержать кредитъ. Не достанете ли вы мн къ понедльнику тысячъ двадцать пять фунтовъ?
Мистеръ Коэнлупъ сказалъ что постарается, но далъ понять что устроить это дло будетъ довольно трудно.

IV. Министерство Индіи.

Консервативная партія именно въ это время подпирала плечомъ колеса, не для того чтобы вкатить экипажъ въ гору, но чтобы не дать ему скатиться съ быстротою не только опасною, но явно разрушительною. Консервативная партія время отъ времени подпираетъ плечомъ колесо, очевидно съ выше названною великою національною цлью, но къ этому побуждало ее также естественное желаніе поддержать собственное значеніе и что-нибудь длать чтобы другія партіи не думали что она близка къ смерти. Есть, безъ сомннія, члены этой партіи которые дйствительно думаютъ что если какая-нибудь цль достигается, если, напримръ, попадаетъ въ парламентъ какой-нибудь добрый старый тори представителемъ бурга Поркора, который въ послднія три парламентскія сессіи высылалъ либераловъ, то экипажъ дйствительно остановленъ. Въ блаженномъ упованіи въ минуты торжества у нихъ является убжденіе что народъ вовсе не серіозно думалъ отнять долю величія у великихъ и прибавить къ малости малыхъ. Рукоять ворота сломана, колесо быстро вертится въ обратную сторону, и ходъ радикальнаго прогресса возвращенъ вспять. Кто знаетъ сколько придется выиграть если только консервативная партія подопретъ колесо, и позаботится чтобы рукоять ворота не была возстановлена. Стисиндемодъ всегда бывшій сомнительнымъ бургомъ, былъ пріобртенъ большинствомъ пятнадцати голосовъ! Хорошій, здоровый толчокъ сразу, и доброе старое время вернется опять. Достопочтенные старцы вспоминаютъ лорда Ливерпуля и другихъ героевъ и мечтаютъ о консервативныхъ епископахъ, консервативныхъ лордахъ-намстникахъ, и о консервативномъ министерств, которое продержится цлое поколніе.
Таково было настоящее время. Поркорумъ и Стисиндемодъ выполнили свой долгъ мужествеино, съ большою ловкостью. Но Вестминстеръ! Еслибы можно было пріобрсти Вестминстеръ, для страны не осталось бы сомннія насчетъ положенія дла. Еслибы только мистеръ Мельмотъ былъ избранъ за Вестминстеръ, было бы явно что сердце народа полно чистосердечія, и вс великія перемны за послднія сорокъ лтъ,— отъ первой реформы Парламента до введенія тайной подачи голосовъ,— были введены хитростью и измной нсколькихъ честолюбивыхъ людей. Это не значитъ что консервативная партія и теперь продолжала смотрть на тайную подачу голосовъ какъ на ужасное зло, хотя это и было послднимъ торжествомъ радикаловъ. Тайная подача голосовъ имла даже много приверженцевъ въ партіи. Нсколько времени тому назадъ на закрытую баллотировку смотрли конечно какъ на общественное зло и гибель націи. Но при избраніи депутата отъ Поркорума, она оказалась очень удобною, и благодаря ловкому веденію дла, была также очень благопріятна и при выборахъ въ Стисиндемод. Закрытая баллотировка могла помочь сильному толчку, и несмотря на то что ее считали вредною и гибельною, именно въ настоящее время многіе находили ее въ высшей степени консервативною мрой. Закрытая баллотировка считалась теперь самымъ удобнымъ средствомъ для выбора Мельмота въ Вестминстер.
Всякій читавшій консервативныя газеты того времени, слышавшій консервативныя рчи, всякій живущій настолько далеко чтобы не заать что все это значитъ, подумалъ бы что благосостояніе Англіи зависло отъ избранія Мельмота. Въ увлеченіи минуты, на нападки противъ него отвчали восхваленіями столько же громкими, сколько критика была дка. Главное обвиненіе противъ него было въ связи съ паденіемъ одного континентальнаго страховаго общества, дла коего онъ, какъ говорили, повелъ такъ что оно лопнуло, а онъ изъ него вышелъ съ громаднымъ состояніемъ. Говорили что всякій шиллингъ привезенный имъ въ Англію былъ достояніемъ акціонеровъ этого общества которыхъ онъ обобралъ. Вечерняя Каедра, стараясь сдлать извстными подробности этого дла, указывала мстопребываніе этого общества въ Париж, между тмъ какъ другіе увряли что правленіе общества было въ Вн. Подобное противорчіе не достаточно ли доказывало что едва ли на европейскихъ биржахъ былъ когда-нибудь негоціантъ высшей честности чмъ мистеръ Мельмотъ? Къ тому же два различные журнала того времени, оба враждебные Мельмоту, оказались несогласными въ одномъ капитальномъ пункт. Одинъ журналъ говорилъ что Мельмотъ вовсе не иметъ громаднаго состоянія. Другой же уврялъ что его богатство возникло изъ денегъ тхъ несчастныхъ акціонеровъ. Не были ли эти противорчія доказательствомъ ихъ лживости? Все это было ложно, глупо, злонамренно, безполезно, зло, однимъ словомъ, ‘либерально’, и само говорило противъ себя. Изо всхъ этихъ доводовъ можно было вырости заключеніе, мало того, неизбжное убжденіе, по крайней мр для всхъ консервативныхъ журналовъ, что мистеръ Мельмотъ составилъ себ громадное состояніе, но не укралъ ни одного шиллинга ни у одного изъ акціонеровъ.
Сверхъ того друзья Мельмота имли основаніе надяться и могли напередъ кричать о своемъ торжеств вслдствіе причинъ постороннихъ интересамъ консервативной партіи. Breakfast Table поддерживалъ Мельмота, но Breakfast Table не былъ консервативнымъ органомъ. Этотъ журналъ поддерживалъ торговое положеніе великаго человка, а не его политическія убжденія, по поводу коихъ хорошо извстный писатель прибавилъ въ этой газет что вроятно великій человкъ еще не обратилъ большаго вниманія на вопросы партій раздляющихъ страну. Вообще признавали что мало было людей, можетъ-быть даже вовсе не было человка который имлъ бы такое замчательное пониманіе торговыхъ вопросовъ какъ мистеръ Августусъ Мельмотъ. Въ какой бы стран свта онъ ни пріобрлъ свою торговую опытность,— часто говорили что Мельмотъ не Англичанинъ,— въ Лондон онъ былъ теперь у себя дома, Великобританія была его отчизной, и если онъ займетъ мсто въ Британскомъ Парламент, это послужитъ ко благу страны. Вотъ доводы которые приводилъ Breakfast Table, поддерживая кандидатуру мистера Мельмота. Конечно, это также была поддержка, и она еще боле выигрывала оттого что въ другихъ газетахъ говорилось что его присутствіе въ Парламент будетъ несчастьемъ для страны. Чмъ сильне будетъ оппозиція, тмъ больше будутъ его поддерживать. Хорошіе, честные люди, истинно любившіе страну, настоящіе джентльмены унаслдовавшіе незапятнанное имя отъ великихъ предковъ, сыпали деньгами направо и налво и выбивались изъ силъ за избраніе этого человка въ Парламентъ главою консервативныхъ торговыхъ интересовъ Великобританіи!
Былъ человкъ вполн убжденный что въ настоящую минуту для славы Англіи необходимо было избраніе мистера Мельмота за Вестминстеръ. Этотъ человкъ несомннно былъ очень невжественъ. Онъ не зналъ ничего о политическихъ вопросахъ волновавшихъ Англію въ послднюю половину столтія, ничего изъ политической исторіи Англіи, сдлавшей ее тмъ чмъ она была въ начал первой половины этого вка. Онъ никогда не слыхалъ именъ Гемлдена, Сомерса, Питта. Онъ, вроятно, во всю свою жизнь не прочелъ ни одной книги. Онъ не зналъ ничего ни о занятіяхъ Парламента, ни о національности, не давалъ предпочтенія ни той, ни другой форм правленія, не давъ никогда себ труда о томъ подумать. Онъ даже не размыслилъ насколько деспотическое правленіе или федеральная республика могутъ касаться его лично, и едва ли понималъ значеніе этихъ словъ. Но онъ былъ вполн убжденъ что Англія желала и должна желать выбора мистера Мельмота за Вестминстеръ. Этотъ человкъ былъ самъ мистеръ Мельмотъ.
При такомъ положеніи своихъ длъ, мистеръ Мельмотъ само собою разумется потерялъ голову. У него хватало смлости на самую опасную игру, но ему не хватало достаточно осторожности при кризисахъ слдовавшихъ одинъ за другимъ. Онъ не стсняясь говорилъ что именно долженъ быть избравъ за Вестминстеръ, а тхъ кто были противъ этого называлъ злыми, ничтожными людьми, которые только заботились о собственныхъ мелкихъ интересахъ. Онъ катался всюду въ своей коляск, посадивъ лорда Альфреда около себя съ лвой стороны, и выраженіе лица его казалось говорило что онъ не особенно дорожилъ своимъ будущимъ избраніемъ. Онъ даже давалъ понять нкоторымъ изъ своихъ политическихъ друзей что въ слдующіе выборы онъ попробуетъ выступить за Сити. Полгода тому назадъ онъ преклонялся предъ каждымъ лордомъ, теперь же онъ бранился съ лордами и длалъ выговоры герцогамъ, но длалъ это такимъ образомъ что было ясно насколько онъ гордится знакомствомъ съ ними, людьми высшими въ общественномъ положеніи, и какъ мало былъ ему доступенъ взглядъ настоящихъ англійскихъ джентльменовъ на подобныя преимущества. Чмъ онъ былъ надменне, тмъ длался пошле, до того что даже лордъ Альфредъ чувствовалъ искушеніе вырваться отъ него на свободу и находилъ удобне остаться безъ гроша чмъ быть въ его обществ. На иныхъ можетъ-быть подобное поведеніе имло и хорошее дйствіе. Безъ сомннія, надменность пораждаетъ покорность, и есть люди которые цнятъ другихъ по цн которую эти послдніе сами желаютъ себ назначить. Такіе люди не могли не считать Мельмота могущественнымъ, если онъ позволялъ себ важничать, и подставляли ему спину, видя его сжатые кулаки. Мы вс знакомы съ людьми подобнаго рода и знаемъ какъ число ихъ увеличивается. Но въ окончательномъ итог его поведеніе оказалось вреднымъ для него самого, самые горячіе его поборники толковали о томъ, не сдлать ли ему предостереженіе.
— Лордъ Альфредъ могъ бы шепнуть ему словечко, сказалъ досточтимый Бошанъ Боклеркъ, самъ членъ Парламента, одинъ изъ вождей партіи, основательно знакомый съ положеніемъ бурга, богатый и въ родств съ половиной извстныхъ консервативныхъ домовъ королевства. Онъ употребилъ вс силы, вс средства въ пользу великаго финансоваго царя и работалъ безъ устали для его успшнаго избранія.
— Альфредъ его порядочно побаивается, сказалъ Лайонель Лолтонъ, молодой аристократъ, также членъ Парламента. Ему тоже было внушено что избраніе Мельмота членомъ Парламента было необходимо для интересовъ ихъ партіи, самъ же Лолтонъ скоре бы отказался отъ своей охоты въ Шотландіи нежели согласился провести хотя одинъ день въ обществ Мельмота.
— Что-нибудь да надо непремнно сдлать, мистеръ Боклеркъ, сказалъ мистеръ Джонсъ, бывшій членомъ-предсдателемъ очень богатаго строительнаго общества въ бург, онъ самъ сталъ консерваторомъ, самъ помышлялъ объ избраніи въ Палату, но онъ никогда не забывался.— Онъ наживаетъ себ много личныхъ враговъ.
— Онъ надутый дуракъ, сказалъ Лайонель Лолтонъ.
Ршено было чтобы мистеръ Боклеркъ поговорилъ съ лордомъ Альфредомъ. Этотъ богачъ и этотъ человкъ безъ состоянія были въ родств и всегда были хороши между собою.
— Альфредъ, сказалъ однажды вечеромъ менторъ избранный клубомъ,— неужели вы не можете ни слова замолвить Мельмоту о манер держать себя.— Лордъ Альфредъ круто повернулся и взглянулъ прямо въ лицо своего собесдника.— Говорятъ онъ оскорбляетъ своимъ поведеніемъ. Конечно, онъ этого не желаетъ длать. Неужели онъ не можетъ быть мягче въ обращеніи?
Лордъ Альфредъ отвтилъ почти шепотомъ.
— Если вы меня спрашиваете, я скажу вамъ что едва ли онъ въ состояніи вести себя иначе. Чтобъ усмирить его, надо его повалить на землю и наступить на него ногой. Другаго средства я думаю нтъ.
— Разв вы не можете съ нимъ поговорить?
— Не иначе какъ съ хлыстомъ въ рук.
Когда подобное мнніе высказывалъ лордъ Альфредъ, вполн зависящій отъ этого человка, мнніе это было очень вско. Лордъ Альфредъ въ это утро былъ очень огорченъ. Мельмотъ надолъ ему до тошноты, онъ уже нсколько часовъ провелъ съ нимъ въ это утро,— то катаясь съ нимъ въ открытой коляск по бургу, то стоя за его спиною на митингахъ, то сидя подл него въ комитетахъ. Онъ не могъ сдержаться когда съ нимъ еще заговорили о его друг. Лордъ Альфредъ по рожденію и воспитанію былъ джентльменъ, и положеніе которымъ онъ теперь добывалъ себ хлбъ было для него невыносимо. Сначала ему было не по себ когда его другъ сталъ звать его просто Альфредомъ, но теперь, когда дошло до того что его заставляли отворять двери и исполнять порученія, онъ помышлялъ уже о мести. Лордъ Ниддердель, отличавшійся большою наблюдательностью, замтилъ кое-что въ этомъ род въ Гровеноръ-Сквер и уврялъ что лордъ Альфредъ употребилъ часть своихъ сбереженій на покупку хлыста. Мистеръ Боклеркъ, получивъ этотъ отвтъ, засвисталъ и отошелъ. Но онъ былъ вренъ своей партіи. Мельмотъ былъ не первый изъ числа неучей которыхъ поддерживали консерваторы, ласкали и увряли ихъ въ ихъ превосходств.
Китайскій императоръ находился въ то время въ Англіи, и для него готовилось празднество въ Министерств Индіи. Статсъ-секретарь втораго великаго государства Азіи долженъ былъ угощать правителя перваго государства этой части свта. Празднество было назначено въ субботу шестаго іюля, а обдъ Мельмота въ понедльникъ. Каждый членъ лондонскаго общества усиленно заботился о полученіи приглашенія въ Министерство Индіи, эти хлопоты состояли въ самыхъ униженныхъ просьбахъ пригласительныхъ билетовъ у статсъ-секретаря, у всхъ младшихъ секретарей, ихъ помощниковъ, у секретарей отдленій, у старшихъ клерковъ, и даже у старшихъ курьеровъ и у ихъ женъ. Если вс жаждующіе билетовъ не могли быть допущены какъ гости въ блистательныя гостиныя, нельзя ли было инымъ изъ нихъ позволить постоять въ какомъ-нибудь проход и увидать хотя спину императора, такимъ образомъ на другой день имена этихъ господъ могли быть помщены въ газетахъ въ числ гостей. Мистера Мельмота и его семейство конечно снабдили билетами. Человкъ который потратитъ цлое состояніе на обдъ императору, конечно имлъ право быть везд гд только появлялся императоръ. Мельмотъ уже видлъ императора на завтрак въ Виндзоръ-Парк и на бал въ залахъ королевскаго дворца. Но до сихъ поръ онъ не былъ представленъ императору. Число представленій уменьшили чтобы не терять много времени, ршили что такъ какъ Мельмотъ безъ того познакомится съ императоромъ въ своемъ дом, то этого будетъ совершенно достаточно. Мельмотъ былъ разочарованъ и обиженъ, онъ съ горечью говорилъ вообще о королевскомъ семейств нкоторымъ изъ своихъ избирателей: его не посадили на виду на завтрак, не выдвинули въ первые ряды на бал, за то въ Министерств Индіи онъ надялся вознаградить себя вполн. Но статсъ-секретарь не помстилъ его въ списокъ тхъ которые будутъ представляться на праздник Брату Солнца.
Онъ много выпилъ за обдомъ. Въ этотъ періодъ своей карьеры онъ пріобрлъ привычку обдать не стсняясь количествомъ вина, что уже само по себ было неосторожностью, такъ какъ ему постоянно нужно было имть свжую голову. Не думайте что онъ напивался пьянъ. Онъ не былъ изъ тхъ людей на которыхъ вино дйствуетъ такимъ образомъ. Но вино длало его изъ надменнаго до того высокомрнымъ что онъ даже позволялъ себ высказывать угрозы. Вроятно ршеніе лорда Альфреда купить хлыстъ о которомъ онъ упомянулъ состоялось посл обда. Мельмотъ похалъ въ Министерство Индіи съ женою и дочерью и скоро покинулъ ихъ, попросивъ или врне приказавъ лорду Альфреду состоять при нихъ. Замтимъ что посл императора, всеобщее вниманіе было обращено на Мери Мельмотъ, какъ на двушку имвшую намреніе бжать въ Нью-Йоркъ и ухавшую безъ своего возлюбленнаго. Мельмоту пришла въ голову глупая мысль, что такъ какъ Министерство Индіи было въ Вестминстер, то онъ имлъ особенное право просить представленія вслдствіе своей кандидатуры. Ему удалось поймать несчастнаго помощника секретаря, прилежнаго и незначительнаго молодаго пера, извстнаго подъ именемъ графа де-Гриффинъ. Онъ былъ застнчивъ, очень богатъ, неособенно уменъ, не особенно красивъ, и никогда не былъ въ состояніи веселиться, онъ трудился день и ночь и читалъ все что было писано объ Индіи, читалъ боле чмъ кто-либо объ этомъ предмет. Еслибы мистеру Мельмоту нужно было узнать въ точности чмъ питается крестьянское населеніе въ Орисси, или о доходахъ Пенджаба, или о числ преступленій въ Бомбе, лордъ де-Гриффинъ сообщилъ бы ему все безъ запинки. Что же касается пріема императора, помощникъ секретаря ничего въ этомъ не смыслилъ, и на него мене всего могли бы возложить порученіе подобнаго рода. Но онъ былъ вторымъ человкомъ въ Министерств Индіи и къ несчастью Мельмотъ зналъ о его офиціальномъ положеніи.
— Милордъ, сказалъ онъ, передавая свою просьбу далеко не шепотомъ,— я желаю быть представленнымъ его императорскому величеству.
Лордъ де-Гриффинъ посмотрлъ на него съ ужасомъ, онъ не зналъ великаго человка, онъ принадлежалъ къ числу тхъ немногихъ изъ бывшихъ тутъ которые не знали мистера Мельмота.
— Это мистеръ Мельмотъ, сказалъ лордъ Альфредъ,— онъ покинулъ дамъ и слдовалъ по пятамъ своего господина.— Лордъ де-Гриффинъ, позвольте познакомить васъ съ мистеромъ Мельмотомъ.
— О, о, о, сказалъ лордъ де-Гриффинъ, протягивая руку.— Я очень радъ, конечно, и показывая видъ будто видитъ кого-то, сдлалъ слабую и неудачную попытку ускользнуть.
Мельмотъ сталъ ему поперекъ дороги и съ нахальною смлостью повторилъ свою просьбу.
— Я желаю быть представленнымъ его императорскому величеству. Сдлайте милость, сообщите о моей просьб мистеру Вильсону.
Мистеръ Вильсонъ былъ самъ статсъ-секретарь и былъ настолько занятъ насколько можетъ быть занятъ статсъ-секретарь въ подобную минуту.
— Я право не знаю, сказалъ лордъ де-Гриффинъ.— Я думаю, все уже устроено. Самъ я ничего объ этомъ не знаю.
— Вы можете представить меня мистеру Вильсону.
— Онъ тамъ, мистеръ Мельмотъ, и я не могу пробраться къ нему. Право, вы должны извинить меня. Мн очень жаль. Если я его встрчу, я сообщу ему.
И бдный помощникъ секретаря попробовалъ опять ускользнуть.
Мистеръ Мельмотъ удержалъ его рукою.
— Я не допущу такого обращенія со мной, сказалъ онъ.
Отецъ лорда Ниддерделя, старый маркизъ Аудъ Рики, будущій сверокъ Мельмотовой дочери, стоялъ рядомъ и сильно ущипнулъ въ бокъ лорда Альфреда.
— Всмъ извстно, я думаю, продолжалъ Мельмотъ,— что императоръ сдлаетъ мн честь будетъ обдать въ моемъ скромномъ жилищ въ понедльникъ. Онъ не будетъ у меня обдать, если меня лично не представятъ ему. Я сдержу свое слово. Я не приглашу даже самого императора, если меня не находятъ достойнымъ быть ему представленнымъ. Лучше бы вы сообщили объ этомъ мистеру Вильсону, такъ какъ многіе собираются ко мн.
— Онъ затваетъ скандалъ, сказалъ старый маркизъ.— Лучше бы онъ замолчалъ.
— Онъ выпилъ немного, тихо отвчалъ лордъ Альфредъ.— Мельмотъ, сказалъ онъ все-таки шепотомъ,— честное слово здсь не мсто. Здсь представляются только индійскіе купцы или восточные тузы, исключительно люди бывавшіе въ Индіи или Кита, или статсъ-секретари, или что-то въ этомъ род.
— Тогда они должны были сдлать это въ Виндзор или на балу, сказалъ Мельмотъ, обдергивая свой жилетъ.— Клянусь Георгіемъ, Альфредъ! Я серіозно говорю, пусть кто-нибудь объ этомъ позаботится. Если меня сегодня вечеромъ не представятъ его императорскому величеству, чортъ возьми, не дамъ я обда въ понедльникъ въ Гровеноръ-Сквер. Я хозяинъ у себя дома, надюсь, и поставлю на своемъ.
Это былъ скандалъ, какъ сказалъ маркизъ. Лордъ де-Гриффинъ испугался, а лордъ Альфредъ почувствовалъ что нужно что-нибудь предпринять.
— Неизвстно что натворитъ дале эта упрямая скотина, сказалъ лордъ Альфредъ мистеру Лолтону, бывшему тутъ.
Безъ сомннія было бы благоразумне отправить домой этого царя негоціантовъ съ его ршимостью не давать обда. Онъ, конечно, еще до слдующаго утра раскаялся бы въ своемъ ршеніи, но еслибъ онъ все-таки стоялъ на своемъ, тогда не трудно было объяснить небесному величеству что именно этотъ вечеръ предстояло провести гораздо интересне нежели быть на банкет британскаго купечества. Правительство удержало бы за собою представительство отъ Вестминстера, такъ какъ Мельмотъ немедленно потерялъ бы свою популярность между своими избирателями.
Но лордъ де-Гриффинъ не могъ сообразить этого. Онъ подошелъ къ мистеру Вильсону и передалъ амфитріону просьбу обращенную къ его гостепріимству. Опытный и чувствующій свою силу политическій государственный дятель отлично понимаетъ что хорошо обдлаетъ дло, пріобртя друга или укротивъ врага и не заплативъ за это дорогою цной.
— Приведите его сюда, сказалъ мистеръ Вильсонъ.— Онъ сдлаетъ что-нибудь на Восток, не правда ли?
— Въ Индіи ничего, сказалъ лордъ де-Гриффинъ.— Устроить подводный телеграфъ нтъ никакой возможности.
Мистеръ Вильсонъ отправилъ лорда де-Гриффина съ этимъ порученіемъ и сталъ развдывать у другаго подчиненнаго, не найдется ли чего-нибудь въ чемъ бы у мистера Мельмота была связь съ Китаемъ.
— Любезный Альфредъ, позвольте мн дйствовать по собственному усмотрнію въ этомъ дл, говорилъ мистеръ Мельмотъ, когда вернулся помощникъ секретаря.— Я самъ понимаю свое положеніе, понимаю какъ я долженъ поступать. Обда не будетъ. Будь я проклятъ, если кто-нибудь изъ этой сволочи будетъ у меня обдать въ понедльникъ въ Гровеноръ-Сквер.
Лордъ Альфредъ до того испугался что уже помышлялъ о томъ какъ бы дойти до перваго министра, котораго онъ ненавидлъ и не звалъ, и сообщить ему объ ужасномъ грозившемъ несчастьи. Но приходъ помощника секретаря избавилъ его отъ этого.
— Пойдемте со мною, шепнулъ лордъ де-Гриффинъ,— все устроится. Оно не совсмъ-то удобно, но если вы желаете, это будетъ сдлано.
— Я желаю этого, сказалъ Мельмотъ громко. Онъ былъ изъ тхъ людей которыхъ успхъ не смягчаетъ, а достижеженіе цли длаетъ еще боле рзкимъ,
— Будьте такъ добры, слдуйте за мною, сказалъ лордъ де-Гриффинъ.
Итакъ дло уладилось. Когда Мельмота подвели къ подножію императора, онъ ршилъ сказать маленькую рчь, забывъ на минуту о переводчикахъ, о двухъ переводчикахъ, необходимыхъ для китайскаго величества, но ужасающая, спокойная торжественность небеснаго величества его побдила, и онъ живо проскользнулъ, не сказавъ ни слова даже о своемъ банкет.
Онъ достигъ цли, и потому былъ несносенъ, когда похалъ въ нанятый имъ домъ бднаго мистера Лонгестаффа въ Бротонъ-Стрит. Лордъ Альфредъ, посадивъ madame Мельмотъ и ея дочь въ карету, хотлъ исчезнуть, но Мельмотъ потребовалъ его присутствія.
— Вы можете тоже пріхать, Альфредъ, мн нужно покончить два или три дла, прежде чмъ пойду спать.
— Я и то выбился изъ силъ, сказалъ несчастный человкъ.
— Выбился изъ силъ, что за глупости! Подумайте что я вытерплъ. Я былъ такъ заваленъ цлый день работой.
Еслибъ онъ вошелъ въ экипажъ первымъ, предоставивъ какъ всегда Альфреду слдовать за собою, лордъ Альфредъ наврное бы исчезъ. Мельмотъ, боясь подобной измны, положилъ лорду Альфреду руку на плечо, и бдняга не сопротивлялся. Всю дорогу Мельмотъ хвастался, но такъ какъ словъ нельзя было разобрать, то и не требовалось напряженнаго вниманія, но когда въ кабинет появилась содовая вода, коньякъ и сигары, тогда самохвальство его превзошло вс границы.
— Пусть они понимаютъ что и какъ, сказалъ Мельмотъ, ходя взадъ и впередъ по комнат.
Лордъ Альфредъ бросился въ кресло и утшался насколько могъ табакомъ.
— ‘Давай и бери’ — хорошій девизъ. Если я почешу имъ спину, пусть они отвчаютъ мн тмъ же. Не много найдутъ они людей которые пожертвуютъ десять тысячъ фунтовъ стерлинговъ на угощенье гостя страны, какъ на частное дло. Я не знаю ни одного серіознаго человка который могъ бы или желалъ это сдлать. Для меня они не могутъ сдлать многаго. Слава Богу, я не нуждаюсь въ нихъ. Но если кто заслуживаетъ уваженія, это я, и я желаю чтобъ оно мн было выражено. Императоръ обошелся со мною очень скверно, Альфредъ, и я найду удобную минуту чтобъ ему это дать замтить въ понедльникъ. Я думаю хозяину позволятъ говорить со своими гостями.
— Вы можете испортить все дло вашего избранія, если скажете что-нибудь непріятное императору.
— Чортъ съ нимъ съ избраніемъ, сэръ. Я для избирателей отъ Вестминстера человкъ дда, не придворный, человкъ понимающій торговлю, не какой-нибудь изъ этихъ пресмыкающихся предъ императоромъ. Нкоторые изъ васъ, Англичанъ, не понимаютъ въ чемъ дло. Скажу вамъ, я считаю себя нисколько не ниже какого-нибудь императора!— Лордъ Альфредъ смотря на него вспомнилъ живо старое герцогское жилище и вздрогнулъ.— Дамъ я имъ урокъ въ очень скоромъ времени. Разв я не проучилъ ихъ сегодня вечеромъ, а? Говорятъ, у лорда де-Гриффина шестьдесятъ тысячъ годоваго доходу. Что такое шестьдесятъ тысячъ! Не послалъ ли я его по своему длу? Не поступали ли они по моему желанію? Вы хотите меня уврить въ томъ или другомъ, увряю васъ я больше знаю толкъ въ людяхъ нежели вы, которые думаете что много понимаете.
Все это наговорилъ онъ за одною сигарой, поздне, когда лордъ Альфредъ медленно направлялся въ свою квартиру въ Маунтъ-Стрит, онъ глубоко задумался, отыскивая средства избгнуть своего рабства. Скотина! животное! свинья! повторялъ онъ, медленными шагами направляясь въ Маунтъ-Стритъ.

V. Клерикальная благотворительность.

Въ то время въ Суффок много толковали объ успхахъ Мельмота, о Мельмотовомъ богатств и о прошедшемъ Мельмота. Его самого тамъ видли, а ничто такъ не убждаетъ, какъ когда видишь собственными глазами. Онъ гостилъ въ Кавершам, и многіе изъ жителей той мстности знали что миссъ Лонгестаффъ живетъ въ Лондон въ его дом. Вс газеты Суффока и Норфока обратили вниманіе на покупку Пикеринга. Ходили слухи о прежнихъ продлкахъ Мельмота, о его сомнительномъ богатств, вмст съ тмъ по слухамъ онъ былъ самый богатый человкъ въ Англіи. О попытк миссъ Мельмотъ говорилось тоже въ газетахъ, сэръ-Феликсъ, хотя и не уроженецъ Суффока, своимъ именемъ былъ настолько связанъ съ Суффокомъ что разказы о немъ и миссъ Мельмотъ еще боле придавали жизни личности Мельмота. Въ Суффок еще господствуютъ старые обычаи. Всему Суффоку не нравился образъ дйствій Мельмота. Боюсь, Суффокъ навсегда и безвозвратно останется консервативнымъ, но онъ не врилъ въ консервативныя убжденія Мельмота, какъ члена Парламента. Суффоку въ этомъ дл было совстно за Лонгестаффовъ, онъ воспользовался удобнымъ случаемъ и припомнилъ что не дальше какъ вчера (по Суффокскому счисленію дней) родоначальникъ Лонгестаффовъ занимался торговлею. Продажу Пикеринга, въ особенности Мельмоту, считали низкимъ поступкомъ. Въ Суффок не сомнвались что Мельмотъ обобралъ до косточки каждаго акціонера Франко-Австрійскаго страховаго общества.
Какъ-то утромъ мистеръ Гепвортъ былъ у Роджера. Они говорили о Мельмот, или врне о неудавшемся побг.
— Я ничего не знаю объ этомъ, сказалъ Роджеръ,— и не желаю разспрашивать. Конечно, я слышалъ, когда они здсь гостили, что онъ помышлялъ о женитьб на ней, и она казалось была готова выйти за него замужъ. Но я никогда не спрашивалъ о томъ, согласенъ ли былъ отецъ.
— Должно-быть онъ былъ противъ этого.
— Ничего не могло быть хуже этой свадьбы для нихъ обоихъ. Вроятно о Мельмот скоро заговорятъ газеты, а у моего родственника не только нтъ ни гроша, да онъ бы не сумлъ беречь деньги, еслибъ он у него и водились.
— Вы думаете что Мельмотъ не будетъ имть успха?
— Онъ пропадетъ. Несомннно пропадетъ, будетъ ли онъ богатъ или бденъ, жалкій лицемръ, гнусный, пошлый обманщикъ съ головы до пятокъ, намъ съ вами не стоило бы о немъ толковать, еслибъ его положеніе не было признакомъ упадка нашего вка. Чмъ все это кончится, если такой человкъ считается почетнымъ гостемъ за нашею трапезой!
— Не во всхъ же домахъ, замтилъ его другъ.
— Нтъ, не то. Вы и я можемъ не принять его къ себ въ домъ. Но мы не примръ всей націи. Т кто служатъ этимъ примромъ, здятъ на его празднества, и конечно и его приглашаютъ на свои торжества. И подумать что эти руководители высшаго общества знаютъ, или по крайней мр уврены что онъ сталъ тмъ что есть потому что онъ величайшій изъ мошенниковъ. Что изъ этого выходитъ? Выходитъ то что люди мирятся съ мошенничествомъ. Сами они желаютъ быть честными, ro безчестность ихъ уже не отталкиваетъ. Тутъ является зависть что другіе обогащаются и свтъ ихъ не осуждаетъ и естественное желаніе длать то что одобряетъ свтъ. Мн кажется, существованіе личности подобной Мельмоту несовмстно со здоровымъ состояніемъ общества.
Роджеръ въ этотъ день обдалъ съ епископомъ Элгамскимъ и опять былъ разговоръ о геро дня, но взглядъ на него былъ другой.
— Онъ пожертвовалъ двсти фунтовъ, сказалъ епископъ,— Обществу вспомоществованія пасторамъ. Трудно лучше употребить свои деньги.
— Хвастовство! сказалъ Роджеръ. Настоящее состояніе его духа, длало его очень дкимъ.
— Тутъ нельзя отдлаться хвастовствомъ, другъ мой. Я увренъ что деньги дйствительно были внесены имъ.
— Я совсмъ въ этомъ не увренъ.
— Наши сборщики церковной благотворительности обыкновенно люди строгіе, всегда готовые сообщить о несостоятельности общаній подпищиковъ. Я думаю они позаботятся получить деньги во время выборовъ.
— А вы думаете что деньги полученныя такимъ путемъ увеличиваютъ довріе къ нему?
— Такое пожертвованіе даетъ ему мсто между полезными членами общества, а я всегда поощряю полезныхъ членовъ.
— Даже еслибы цли ихъ были низки и вредны?
— Вы всегда возбуждаете столько вопросовъ, мистеръ Карбери. Мистеръ Мельмотъ желаетъ вступить въ Парламентъ, и если туда попадетъ, онъ присоединитъ свой голосъ къ сторон которую вы конечно одобряете. Я не нахожу чтобы цль его тутъ была вредна. Въ теченіи нсколькихъ вковъ занять мсто въ Парламент было честолюбивою мечтой лучшихъ изъ нашихъ соотечественниковъ, почему сочтемъ мы желаніе этого человка низкимъ?— Роджеръ нахмурилъ брови и покачалъ головою.— Конечно, мистеръ Мельмотъ не изъ того сорта людей которыхъ вы привыкли считать членами достойными доврія консерваторовъ. Но страна мняется.
— Скоро совсмъ пропадетъ, я думаю даже очень скоро.
— Мы строимъ больше церквей чмъ прежде.
— Молимся ли мы въ нихъ, когда он выстроены? спросилъ сквайръ.
— Трудно проникать въ умы людей, сказалъ епископъ,— но мы можемъ видть результаты труда человческой мысли. Я думаю люди теперь ведутъ лучше жизнь, нежели вели сто лтъ тому назадъ. За границею духъ свободы сталъ гораздо сильне, боле снисхожденія къ ближнему, число добрыхъ длъ увеличилось, можетъ-быть религіозный восторгъ уменьшился, за то мене суеврія. Люди едвали пойдутъ въ рай, мистеръ Карбери, за то что будутъ придерживаться обычаевъ единственно потому что ихъ отцы такъ длали.
— Я полагаю люди заслужатъ рай, милордъ, если будутъ поступать такъ какъ бы желали чтобы другіе поступали съ ними.
— Лучшаго правила не можетъ быть. Будемъ надяться что иные получатъ спасеніе даже не поступая всегда по правиламъ самоотреченія. Что истекаетъ изъ этого ученія? Разв вы не ищете, разв не просите немедленнаго прощенія за всякіе грхи, совершенные вами напримръ дйствіемъ или помышленіемъ? а сами разв прощаете такимъ же образомъ? Разв вы не пылаете негодованіемъ за то что васъ несправедливо осудили, осудили не узнавъ вашихъ поступковъ или причинъ ихъ побудившихъ, а сами вы не осуждаете ли такимъ же образомъ?
— Я не ставлю себя въ примръ.
— Извините что я придалъ рчи личную форму. Священникъ часто забываетъ что онъ не на каедр. Разумется, я говорю о людяхъ вообще. Я думаю, беря общество въ цломъ, большаго и малаго, богатаго и бднаго, что оно съ каждымъ годомъ становится не хуже, а лучше. Я полагаю что люда которые бранятъ свой вкъ, какъ Горацій, а увряютъ что годъ отъ году свтъ становится хуже, имютъ слишкомъ узкій кругозоръ и не видятъ хода событій всего міра.
— Но римская свобода и римскіе нравы приходили въ совершенный упадокъ, когда писалъ Горацій.
— Рожденіе Спасителя приближалось, и человческій умъ длался настолько обширнымъ что могъ принять Его ученіе. Что же касается свободы, не росла ли свобода ежегодно съ тхъ поръ до нашего времени?
— Въ Рим тоже покланялись личностямъ подобнымъ Мельмоту.
— Вы не поступаете такъ какъ бы желали чтобъ относительно васъ поступали другіе. Если онъ въ самомъ дл таковъ какъ вы говорите, въ этомъ убдятся и день возмездія настанетъ. Свтъ управляется съ большимъ правосудіемъ, чмъ вы полагаете, мастеръ Карбери.
— Милордъ, вы радикалъ въ душ, сказалъ Роджеръ, прощаясь.
— Можетъ-быть, можетъ-быть. Смотрите, не говорите этого первому министру, я тогда ничего не получу.
Къ счастью епископъ не былъ безнадежно влюбленъ въ какую-нибудь молодую двушку, и потому вообще не такъ мрачно смотрлъ на вещи какъ Роджеръ Карбери. Роджеру все казалось не ладно. Утромъ онъ получилъ письмо отъ леди Карбери, въ которомъ она напоминала ему его общаніе ссудить ее деньгами въ случа крайности. Эта крайность уже наступила. Роджеръ Карбери нисколько не жаллъ о сотн фунтовъ стерлинговъ которые послалъ своей родственниц, онъ сожаллъ объ этомъ какъ о всякой поддержк гнусныхъ плановъ сэръ-Феликса. Онъ вполн былъ убжденъ что безумная мать обратилась къ нему съ этою просьбой чтобъ имть возможность дать сыну денегъ на его неудавшуюся попытку. Онъ въ своемъ письм не намекнулъ на подобныя опасенія. Онъ просто вложилъ чекъ въ письмо и выразилъ надежду что въ настоящую минуту ей хватитъ этой суммы. Ему противно и гадко было видть что происходитъ въ семейств Карбери.
Тутъ еще Поль Монтегю привезъ въ Лоуестоффъ женщину подобную мистрисъ Гртль, открыто говорилъ что будетъ посщать ее, и Роджеръ думалъ что онъ не въ состояніи будетъ выпутаться изъ ея стей, а все-таки, благодаря этому человку, Гетта была равнодушна и холодна съ нимъ. Онъ сознавалъ всю чистоту своей любви, увренъ былъ что сдлаетъ ее счастливою. Онъ доврялъ не себ, но складу своей жизни. Но какова будетъ судьба Гетты, если въ самомъ дл сердце ея принадлежало Полю Монтегю?
Когда онъ вернулся домой, онъ засталъ у себя въ библіотек патера Баргама. Недавно у него случилось несчастье. Втеръ снесъ кровлю съ его коттеджа. Роджеръ Карбери предложилъ ему убжище въ своемъ дом пока поправятъ бду, хотя его расположеніе къ священнику и измнилось. Убжище въ дом Карбери было гораздо удобне собственнаго жилища патера, даже когда крыша была въ порядк, и отецъ Баргамъ жилъ припваючи. Когда Роджеръ вошелъ въ комнату отецъ Баргамъ читалъ свой любимый журналъ Стихарь.
— Читали вы это, мистеръ Карбери? сказалъ онъ.
— Что такое? Едва ли я обратилъ вниманіе именно на содержаніе Стихаря.
— Это предразсудокъ англиканской церкви. Мистеръ Мельмотъ обратился въ вашу вру. Онъ великій человкъ, и можетъ-быть будетъ однимъ изъ величайшихъ людей извстныхъ въ мір.
— Мельмотъ перешелъ въ католичество? Я вамъ отдамъ его и поблагодарю за то что берете, но я не думаю чтобы мы такъ легко избавились отъ него.
Отецъ Баргамъ прочелъ параграфъ изъ Стихаря. ‘Мистеръ Августусъ Мельмотъ, великій финансистъ и капиталистъ, пожертвовалъ сто гиней на возведеніе алтаря въ новой церкви Св. Фабриція въ Тотгилль-Фильдс. Пожертвованіе сопровождалось письмомъ отъ секретаря мистера Мельмота, изъ коего видно что нтъ сомннія въ томъ что новый членъ Палаты за Вестминстеръ въ слдующую сессію будетъ членомъ и немаловажнымъ членомъ католической партіи въ Палат Общинъ.’
— Вотъ и другая уловка, не правда ли? сказалъ Карбери.
— Что хотите вы этимъ сказать, мистеръ Карбери? Не потому ли уловка что деньги даны съ благочестивою цлью которой вы не одобряете?
— Но, любезнйшій отецъ Баргамъ, за день до этого великій человкъ далъ двсти фунтовъ протестантскому Обществу вспомоществованія пасторамъ. Я только-что оставилъ нашего епископа, который восторгался этимъ добрымъ дломъ.
— Я не врю ни на волосъ, или можетъ-быть это прощальный даръ церкви къ которой онъ принадлежалъ, когда былъ во мрак.
— Неужели вы будете гордиться обращеніемъ мистера Мельмота?
— Я буду гордиться самымъ низкимъ существомъ имющимъ человческую душу, сказалъ священникъ,— но конечно мы съ радостью примемъ человка богатаго и великаго.
— Великаго! ахъ, Боже мой!
— Человкъ достигшій такого положенія какъ Мельмотъ разумется великъ. И когда такой человкъ покидаетъ вашу церковь и присоединяется къ вашей, это великій знакъ для насъ что правда торжествуетъ.
Роджеръ Карбери, не сказавъ боле ни слова, взялъ свчу и ушелъ спать.

VI. Патеръ Баргамъ посщаетъ Лондонъ.

Достигнуть поддержки со стороны католиковъ на выборахъ въ Вестминстер считалось очень важнымъ. Въ продолженіи нсколькихъ лтъ и въ Палат Общинъ и вн ея смотрли на добываніе голосовъ католиковъ какъ на очень важное дло. Есть два способа достигнуть подобнаго результата. Тому или другому римскому католику дается мсто, тогда его личный голосъ обезпеченъ, или же приходится протягивать руку всмъ приверженцамъ папы, такимъ образомъ, приверженцамъ папы внушается мысль что въ націи есть стремленіе вернуться въ лоно римско-католической церкви. Первый способъ самый легкій, но производитъ слабое впечатлніе, скоро проходящее. Получившій назначеніе, силою своей молитвы можетъ-быть и останется такимъ же ревностнымъ католикомъ какъ прежде, но скоро перестаетъ быть заступникомъ своей партіи, и въ скоромъ времени его приверженцы способны смотрть на него какъ на врага. Другой способъ, если хорошо взяться за дло, можетъ быть гораздо дйствительне. Римскихъ католиковъ Ирландіи и Англіи убждаютъ ивогда въ томъ что вся нація обратится въ ихъ вру, смена такого убжденія искусно забрасываются въ почву того или другаго избирательнаго округа. Получить голоса протестантовъ, и одновременно быть избраннымъ римскими католиками, довольно трудный подвигъ, ro бывали примры успшнаго примненія этого опыта, и теперь Мельмотъ и его друзья длали ту же попытку. Его друзья предполагали что протестанская партія не обратитъ вниманія на пожертвованіе 100 фунтовъ на алтарь Св. Фабриція, но мистеръ Альфъ бодрствовалъ, и позаботился обратить всеобщее вниманіе на религіозныя убждешя мистера Мельмота. За все это время журнальнаго возбужденія не было можетъ-быть статьи боле возбудившей всеобщій интересъ, какъ статья появившаяся въ Вечерней Каедр съ заглавіемъ въ вид вопроса: ‘За священника или аббата?’ Въ этой стать, проникнутой отъ начала до конца остроуміемъ, безъ всякой примси сухой дидактической мудрости, сотрудникъ мистера Альфа заявлялъ что всей націи и въ особенности избирателямъ въ Вестминстер необходимо имть понятіе о религіозныхъ убжденіяхъ мистера Мельмота. Его пожертвованія съ религіозными цлями достаточно доказали что онъ былъ человкъ въ высшей степени религіозный. Два послднія пожертвованія, случайно сдланныя именно во время настоящаго кризиса, были безъ сомннія не что иное какъ его обычныя пожертвованія на дла христіанской благотворительности. Вечерняя Каедра ни единымъ намекомъ не давала понять что эти пожертвованія имли какое-либо отношеніе къ предстоящимъ выборамъ. Вечерняя Каедра была далека отъ мысли чтобы столь великій человкъ, какъ мистеръ Мельмотъ, ожидалъ какого-либо земнаго возмездія за его благотворительную щедрость. Но такъ какъ естественно протестанты желали имть своимъ представителемъ въ Парламент протестанта, а римскіе католики желали имть римскаго католика, то можетъ-быть мистеръ Мельмотъ не откажется заявить о своихъ религіозныхъ убжденіяхъ.
Это было очень зло и конечно причинило вредъ, но мистеръ Мельмотъ и его друзья не были настолько глупы чтобы попасться въ ловушку. Онъ затратилъ деньги, одною рукой помогая церкви Св. Фабриція, а другою протестантскимъ пасторамъ, и пусть послдствія скажутся сами собою. Протестанты будутъ считать его ультра-протестантомъ, а католики думать что онъ склоненъ къ папству, тмъ лучше для него. Ни одинъ религіозный энтузіастъ, если у него есть подобное убжденіе, не захочетъ перемнить его вслдствіе явной злобы журнала мистера Альфа.
Можно сомнваться касательно впечатлнія произведеннаго пожертвованіемъ въ пользу Общества вспомоществованія пасторамъ. Можетъ-быть немногимъ это внушило ршимость приступить къ избирательной урн, тмъ немногимъ которые горячо принимали интересы религіи и были равнодушны къ политик. Но вкладъ въ церковь Св. Фабриція имлъ безъ сомннія хорошіе результаты. Римско-католическая партія замтила это и придавала этому большое значеніе, такъ что даже за границею распространился слухъ, которому почти врили, о присоединеніи мистера Мельмота къ римско-католической церкви. Подобныя дла нужно умть вести ловко, иначе они не кончаются добромъ. На другой день посл вопроса предложеннаго Вечернею Каедрой, появился отвтъ на него: ‘За аббата’. Въ этой стать собраны были всевозможныя удостовренія римско-католическихъ органовъ, повторенныя въ рчахъ сказанныхъ римскими католиками, что мистеръ Мельмотъ уже окончательно поршилъ съ этимъ важнымъ вопросомъ. Теперь всему свту стало извстно, писалъ сотрудникъ мистера Альфа, что со свойственною ему утонченною добросовстностью, которая составляетъ отличительную черту великаго финансиста,— великій финансистъ было прозваніе выдуманное мистеромъ Альфомъ спеціально для мистера Мельмота,— мистеръ Мельмотъ сомнвался какъ ему лучше служить стран — будучи либераломъ или консервативомъ, покуда истина не открылась ему. Онъ разршилъ этотъ вопросъ съ большою мудростью. Теперь и другое сомнніе прошло чрезъ горнило, и дйствіемъ огня явилась увренность чистая какъ золото. Вестминстерское общество узнало наконецъ что мистеръ Мельмотъ былъ римскій католикъ. Но хотя несомннно что голоса римскихъ католиковъ могутъ имть огромное значеніе для избираемаго кандидата, однако немыслимо чтобы какой-нибудь признанный католикъ могъ самъ надяться на избраніе. Эта послдняя статья разсердила мистера Мельмота, и онъ предложилъ своимъ друзьямъ послать въ Breakfast Table письмо съ удостовреніемъ что онъ протестантъ, какъ и его предки. Но такъ какъ многіе предполагали и теперь начали поговаривать вс что мистеръ Мельмотъ былъ родомъ Еврей, то такое удостовреніе было бы можетъ-быть слишкомъ смло.
— Не длайте ничего такаго, сказалъ мистеръ Бошанъ Боклеркъ.— Если кто спроситъ васъ на митинг, скажите что вы протестантъ. Впрочемъ едвали кто это сдлаетъ, у насъ тамъ только свои люди. Но писемъ не пишите.
Къ несчастью пожертвованіе на алтарь Св. Фабриція было такимъ неожиданнымъ даромъ что многіе изъ католическихъ священниковъ ршились всми мрами поддерживать добраго человка, такъ отлично употребившаго свои деньги. Полагаю что многіе между ними приняли это за знакъ движенія умовъ народа въ пользу Рима. У ярыхъ католиковъ всегда является это убжденіе, которому они готовы врить. У нихъ есть чистосердечное желаніе обратить народъ въ ихъ вру, но они мало разборчивы въ средствахъ которыя употребляютъ съ этою цлью. Патеръ Баргамъ готовъ былъ пожертвовать всмъ что имлъ за правое дло, своимъ временемъ, здоровьемъ, деньгами, когда он у него водились, и своею жизнью. Какъ ни нравились ему удобства Карбери-Голла, онъ н на минуту не согласился бы упрочить за собою постоянное пользованіе этими удобствами въ ущербъ своей религіи. Роджеръ Карбери имлъ жесткое сердце. Онъ могъ замтить это. Но вода падая капля за каплей можетъ продолбить камень. Не его вина если этому помшаютъ вншнія обстоятельства прежде вежели вода продолбитъ камень. Онъ во всякомъ случа исполнитъ свой долгъ. Патеръ Баргамъ былъ изумителенъ въ своей ршимости. Но онъ не стснялся выборомъ своихъ доказательствъ, не стснялся также фактами которые хотлъ разглашать. Вслдствіе своего житейскаго невдвія и твердости въ своей вр, онъ сразу ршилъ что Мельмотъ былъ великій человкъ и могъ сдлаться важнымъ орудіемъ для папы. Онъ врилъ въ громадные размры богатства этого человка, врилъ въ его могущество во всхъ частяхъ свта, и врилъ что этотъ человкъ въ душ католикъ, потому что его въ томъ увряла газета Стихарь. Патеру Баргаму не казалось невозможнымъ и нисколько не оскорбляло его что человкъ, будучи въ душ католикомъ, исповдывалъ предъ свтомъ протестантизмъ. Короли поступавшіе такимъ образомъ были предметомъ его почитанія. Подобнымъ двоедушіемъ и уловками въ жизни они имли возможность поддерживать искру небеснаго огня. Въ этомъ была какая-то тайна и религіозная интрига, плнявшая воображеніе молодаго отца Баргама. Для него было ясно что настоящее время было особеннымъ временемъ, въ которое ревностному человку необходимо было что-нибудь длать. уже нсколько недль онъ готовился къ поздк въ Лондонъ съ цлью провести тамъ недлю въ уединеніи съ людьми родственными по духу, которые время отъ времени удалялись въ кельи монастыря Св. Фабриція. Такимъ образомъ патеръ Баргамъ похалъ въ Лондонъ, именно во время выборовъ въ Вестминстер.
Ему пришла въ голову блестящая идея перекинуться двумя-тремя словами съ самимъ мистеромъ Мельмотомъ. Онъ вообразилъ что можно узнать религіозныя убжденія человка изъ нсколькихъ его словъ. Онъ вообразилъ также что для него не безполезны будутъ въ послдствіи эти отношенія къ человку который можетъ-быть предназначенъ быть орудіемъ водворенія истинной вры въ своей стран. Въ субботу вечеромъ, именно въ вечеръ той субботы когда мистеръ Мельмотъ такъ удачно воспользовался своимъ величіемъ въ Министерств Индіи, патеръ Баргамъ пріхалъ и остановился въ монастыр Св. Фабриція. Онъ пріятно провелъ воскресенье, присутствуя на службахъ въ разныхъ католическихъ церквахъ столицы, а въ понедльникъ утромъ отправился на поиски мистера Мельмота. Доставъ его адресъ въ какомъ-то циркуляр, онъ похалъ сперва въ Абчрчъ-Ленъ. Но въ этотъ день и на слдующій, который и былъ днемъ выборовъ, мистера Мельмота не ожидали въ Сити, и отецъ Баргамъ отправился въ Бротонъ-Стритъ. Тамъ ему сказали что великаго человка можно вроятно застать домавъ Гровеноръ-Сквер, гд наконецъ отцу Баргаму и удалось его увидть. Мистеръ Мельмотъ надсматривалъ за приготовленіями къ пріему императора. Прислуга или врне рабочіе вроятно сдлали промахъ, впустивъ отца Баргама. Правда, въ дом была большая суматоха, убирали стны гирляндами изъ зелени и цвтовъ, клали послдній толстый слой позолоты на деревянныя капители театральныхъ пилястровъ, курили различными благовоніями чтобъ уничтожить запахъ краски, ставили столы и передвигали стулья, прибивали громадный рядъ вшалокъ для шляпъ и верхняго платья, зала представляла полный хаосъ. Бдный патеръ Баргамъ, слышавшій много о Вестминстерскихъ выборахъ, ничего не зналъ о предстоящемъ празднеств въ честь императора, и никакъ не могъ сообразить къ чему все это длалось. Однако онъ пробрался чрезъ весь этотъ хаосъ, и скоро очутился въ присутствіи мистера Мельмота, въ зал приготовленной для пиршества.
Мистеру Мельмоту помогали лордъ Альфредъ и его сынъ. Онъ стоялъ противъ кресла приготовленнаго для императора, шляпа на голов съхала у него на бокъ и вся его фигура выражала полнйшее неудовольствіе. Сначала, когда только предполагался обдъ, ему дали понять что онъ долженъ занять мсто за столомъ противъ своего августйшаго гостя, изъ чего онъ заключилъ что его будетъ отдлять лишь ширина стола отъ прибора самого Брата Солнца, владыки Небесной Имперіи. Теперь ему объяснили что это невозможно. Противъ императора должно быть свободное пространство, чтобъ онъ могъ видть всю залу, необходимо было также удобно помстить и королевскихъ принцессъ, которыя будутъ сидть подл императора, и королевскихъ принцевъ которые сядутъ подл принцессъ. Такимъ образомъ мсто мистера Мельмота приходилось въ самомъ дл вовсе не на виду. Лорду Альфреду, благодаря всему этому, было весьма тяжело.
— Все это надлалъ господинъ изъ Герольдіи, сказалъ онъ съ сердцемъ.— Я не знаю кого куда сажать. Но эта причина уважительная.
— Чортъ знаетъ что такое! Неужели со мной обойдутся такимъ образомъ въ моемъ собственномъ дом! были первыя слова которыя услыхалъ священникъ.
Въ ту минуту какъ патеръ Баргамъ прошелъ всю комнату и приблизился къ мсту дйствія незамченный ни кмъ изъ Грендоловъ, мистеръ Мельмотъ пробовалъ придвинуть свой стулъ ближе къ мсту его величества императора. Но тутъ положена была перекладина такого рода что Мельмотъ, сидя на приготовленномъ для него мст, будетъ отодвинутъ на задній планъ въ своемъ собственномъ дом.
— Чортъ возьми, кто вы такой? спросилъ онъ, когда священникъ предсталъ предъ его глазами со внутренней, ближайшей къ императорскому мсту стороны перегородки.
У отца Баргама не было привычки являться въ блестящемъ одяніи. Онъ всегда носилъ самое грубое черное порыжлое отъ времени платье. Въ Бикльс, гд его вс звали, это имло мало значенія, но въ залахъ великаго человка въ Гровеноръ-Сквер очень можетъ-быть что незнакомца приняли такимъ образомъ, судя о немъ по его наружности. Приличный служитель алтаря въ черномъ блестящемъ плать былъ бы вроятно встрченъ милостиве.
Патеръ Баргамъ стоялъ смиренно, съ непокрытою головой. Онъ былъ человкъ безпредльно смлый, но наружное смиреніе, по крайней мр при начал какого-нибудь дла, было правиломъ его жизни.
— Я отецъ Баргамъ, сказалъ поститель.— Я священнослужительствую въ Бикльс въ Оуффок. Вроятно, я говорю съ мистеромъ Мельмотомъ.
— Это мое имя, сэръ. А что вамъ нужно? Не знаю, знаете ли вы что вы вошли безъ позволенія въ мою столовую. Куда двались люди, Альфредъ, кому слдовало объ этомъ позаботиться? Я бы желалъ чтобы вы, Майльзъ, за этимъ присматривали. Неужели всякій кто пожелаетъ можетъ войти въ мой залъ?
— Я пріхалъ съ полномочіемъ которое надюсь послужитъ къ моему извиненію, сказалъ отецъ Баргамъ.
Хотя у него былъ большой запасъ смлости, но онъ затруднялся объяснить свое полномочіе. Еслибы лорда Альфреда тутъ не было, ему бы легче было дать объясненіе, несмотря на отталкивающія манеры самого великаго человка.
— Какое-нибудь дло? спросилъ лордъ Альфредъ.
— Конечно дло, сказалъ патеръ Баргамъ съ улыбкой.
— Тогда вамъ слдованію зайти въ Абчрчъ-Ленъ въ Сити, сказалъ лордъ.
— Дло мое не такого рода. Я бдный служитель Креста, и я горю желаніемъ услыхать изъ устъ самого мистера Мельмота что его сердце влечетъ его къ истинной вр.
— Онъ сумашедшій, сказалъ Мельмотъ.— Посмотрите, Альфредъ, не забрались ли сюда мошенники.
— Я не боле сумашедшій, сэръ, чмъ т люди которые вдохновлены желаніемъ блага душ своего ближняго.
— Позовите полицейскаго, Альфредъ. Или пошлите кого-нибудь, а сами лучше останьтесь здсь.
— Зачмъ вамъ полицейскаго, мистеръ Мельмотъ? продолжалъ отецъ Баргамъ.— Не могу ли я поговорить съ вами нсколько минутъ наедин?
— Конечно нтъ, конечно нтъ. Я очень занятъ, и если вы не уйдете, васъ выведутъ силой. Кто васъ знаетъ кто вы такой.
— Мистеръ Карбери изъ Карбери-Голла мой другъ.
— Карбери! Чортъ побери всхъ Карбери! Кто-нибудь изъ нихъ послалъ васъ сюда! Гнздо нищихъ! Что вы ничего не сдлаете, Альфредъ, чтобъ избавить насъ отъ него!
— Уйдите лучше, сказалъ лордъ Альфредъ.— Будьте благоразумны, не длайте шуму, лучше уйдите.
— Никакого шума не будетъ, сказалъ отецъ Баргамъ, приходя въ ярость.— Я спросилъ о васъ при вход, и ваши же слуги указали мн войти сюда. Разв я былъ дерзокъ, что вы позволяете себ такимъ образомъ со мною обращаться?
— Вы намъ мшаете, сказалъ лордъ Альфредъ.
— Это большая наглость, сказалъ Мельмотъ,— уйдите.
— Не скажете ли вы, прежде чмъ я уйду, долженъ ли я молиться о томъ чтобы вы утвердились на стез правды, или молиться мн за васъ какъ за человка пребывающаго во лжи и во мрак?
— Что за глупости онъ говоритъ? спросилъ Мельмотъ.
— Онъ желаетъ знать папистъ вы или нтъ, сказалъ лордъ Альфредъ.
— А, чортъ возьми, ему что за дло? почти закричалъ Мельмотъ.
При этихъ словахъ патеръ Баргамъ поклонился и вышелъ.
— Это замчательно, сказалъ Мельмотъ,— очень замчательно.— Даже посщеніе этого бднаго священника увеличило его гордость.— Я думаю онъ очень серіозно это спрашивалъ.
— Сумашедшій, сказалъ лордъ Альфредъ.
— Но зачмъ въ своемъ сумашествіи пришелъ онъ ко мн, именно ко мн? Вотъ что желалъ бы я знать. Я скажу вамъ въ чемъ дло. Въ Англіи въ настоящее время нтъ человка о которомъ бы столько безпокоились, какъ о вашемъ покорномъ слуг. Я не удивлюсь, если его прислали сюда изъ Вечерней Каедры чтобъ узнать наврное какой я вры.
— Сумашедшій и только, повторилъ лордъ Альфредъ.
— Другъ мой, я не думаю чтобы вы были дальнозорки. Ясно что они не знаютъ за кого меня считать, да я и не желаю чтобъ они знали. Я продолжаю свою игру, но ни одинъ изъ нихъ не понимаетъ ея, исключая меня самого. Здсь мн неудобно будетъ сидть. Я тутъ двинуться не могу. Какъ доберусь я до васъ, если мн что будетъ нужно?
— Что вамъ можетъ быть нужно? Прислуги будетъ бездна.
— Я во всякомъ случа сниму эту перекладину.— Онъ настоялъ на томъ чтобы сняли перекладину, а ее именно поставили чтобы помшать ему навязывать свою особу своимъ гостямъ въ собственномъ дом.— Я смотрю на появленіе здсь этого человка какъ на очень странное знаменіе времени, продолжалъ онъ.— Скоро эти господа пожелаютъ знать гд я заказываю себ платье, кто шьетъ мн сапоги.
Можетъ-быть самое замчательное въ карьер этого замчательнаго человка было то что онъ почти увровалъ въ самого себя.
Патеръ Баргамъ уходя почувствовалъ отвращеніе къ Мельмоту, но онъ не совсмъ потерялъ надежду. Мельмотъ не заявлялъ что онъ не римскій католикъ. Онъ показалъ себя скотиною. Онъ богохульствовалъ и произносилъ проклятія. Онъ до дерзости былъ гевжливъ съ нимъ, служителемъ Божіимъ. Онъ ясно показалъ духовному лицу, природному англійскому дзкевтльмену, что онъ не джентльменъ. Но тмъ не мене онъ могъ все-таки быть хорошимъ католикомъ, достаточно хорошимъ по крайней мр чтобы быть лицомъ вліятельнымъ для правой стороны. Въ его глазахъ Мельмотъ, при всей своей дерзкой пошлости, былъ человкъ боле надежный нежели Роджеръ Карбери.
— Онъ оскорбилъ меня, сказалъ патеръ Баргамъ своему брату по вр вечеромъ того дня въ монастыр святаго Фабриція.
— Было ли у него намреніе оскорбить васъ?
— Конечно было. Но что жь такое? Это дло не можетъ быть длано руками людей благовоспитанныхъ или даже вжливыхъ. Онъ длалъ приготовленія къ какому-то большому празднику и его мысли были заняты этимъ.
— Онъ именно сегодня принимаетъ у себя Китайскаго императора, сказалъ собратъ отца Баргама, какъ житель Лондона, знавшій отчасти что длалось въ город.
— Китайскаго императора! Это все объясняетъ. Я думаю что онъ на нашей сторон, хотя впрочемъ онъ мало далъ мн поводовъ говорить это. Подадутъ ли за него здсь голоса въ Вестминстер?
— Наши подадутъ. Они считаютъ его богатымъ и думаютъ что онъ будетъ помогать имъ.
— Въ его богатств нечего сомнваться, я думаю, сказалъ патеръ Баргамъ.
— Иные сомнваются, но другіе говорятъ что онъ богатйшій человкъ въ мір.
— Его видъ и разговоръ это доказываютъ, сказалъ патеръ Баргамъ.— Подумайте, что такой человкъ можетъ сдлать, если онъ въ самомъ дл богатйшій человкъ въ мір. Еслибъ онъ былъ нашимъ противникомъ, разв онъ не высказалъ бы этого? Хотя онъ былъ невжливъ со мною, я все-таки радъ что видлъ его.
У отца Баргама простота была странно перемшана съ хитростью, онъ еще до возвращенія своего въ Бикльсъ убдилъ себя самого въ томъ что мистеръ Мельмотъ несомннно былъ римскій католикъ.

VII. Лордъ Ниддердель опять сватается.

Лордъ Ниддердель почти согласился вновь добиваться руки Мери Мельмотъ. Во всякомъ случа съ этою цлью онъ общалъ зайти въ воскресенье утромъ въ домъ Мельмота. Хотя онъ и далъ это общаніе, онъ не сдержалъ его, въ воскресенье не пришелъ въ Бротонъ-Стритъ. Онъ не имлъ привычки строго обсуждать что бы то ни было, но въ настоящемъ случа онъ чувствовалъ необходимость серіозно подумать. Состояніе его отца было не велико. Отецъ и ддъ были люди расточительные, и самъ онъ не мало способствовалъ увеличенію семейныхъ затрудненій. Съ ранняго его возраста въ семейств ршили что онъ женится на богатой наслдниц. Въ такихъ семействахъ какъ это, когда дла приходятъ въ грустное положеніе, обыкновенно ршаютъ поправить ихъ приданымъ богатой невсты. Это сдлалось учрежденіемъ, какъ право первородства, и очень удобно для поддержки надлежащаго порядка вещей. Люди высокопоставленные проживаютъ деньги, торговый же людъ ихъ наживаетъ, нажившись, это торговое сословіе пріобртаетъ положеніе, позалачивая утраченный блескъ дворянскихъ гербовъ. Задуманное устройство семейныхъ длъ было уже ршено, какъ это случается въ аристократическомъ кругу, оно было совершенно одобрено старымъ маркизомъ, который уже безъ всякихъ угрызеній совсти додалъ остатки своего состоянія, будучи вполн увренъ что женитьба сына поправитъ дла. Ниддердель самъ никогда не противорчилъ, не поддерживалъ никакой несбыточной теоріи противной этому взгляду, не возбуждалъ опасенія въ своемъ отц какою-нибудь любовью съ цлью жениться на безприданной красавиц, но потребовалъ себ права ‘немного пожить’ прежде нежели посвятитъ себя возрожденію фамильнаго состоянія. Отецъ его сознавалъ что было бы несправедливо и неразумно противиться подобному естественному желанію. Отецъ на вс кутежи сына смотрлъ очень снисходительно. Однако возникло маленькое разногласіе относительно продолжителности кутежей, и отецъ нашелся вынужденнымъ наконецъ сказать сыну, что если онъ еще будетъ продолжать кутить, его кутежи возбудятъ между ними жестокую вражду. Ниддердель былъ не глупъ и не безсердеченъ и взглянулъ на дло въ его истинномъ свт. Онъ уврилъ отца что вовсе не желаетъ ‘спустить все до нитки’, сказалъ что готовъ вступить въ законный бракъ съ богатою наслдницей, какъ только ему ее укажутъ, и самымъ честнымъ образомъ принялся за заданную ему задачу. Обо всемъ этомъ было переговорено послднею зимой въ замк Аудъ Рики, читатель знаетъ о послдствіяхъ. Но въ этомъ дл явились громадныя затрудненія. Можетъ-быть маркизу не слдовало бросаться въ погоню за богатствомъ, какъ носились слухи, безграничнымъ, но вмст съ тмъ не имвшимъ опредленной цифры. Гораздо легче было бы достать невсту съ приданымъ сотни въ дв тысячъ фунтовъ стерлинговъ. Но тутъ была надежда на безконечное состояніе, на наслдство которое сдлало бы семейство Аудъ Рики замчательнымъ по своему богатству между богатйшими представителями дворянства. Старикъ поддался искушенію и результатомъ были громадныя затрудненія. Нкоторыя изъ нихъ уже извстны читателю. Въ настоящее время появилось еще два затрудненія. Молодая двушка предпочитала другаго, и не только всплыли на поверхность разныя исторіи относительно нажитаго состоянія, но явилось даже сомнніе существуетъ ли это состояніе въ дйствительности.
Маркизъ былъ человкъ не переносившій неудачъ. Насколько онъ могъ разузнать, деньги будутъ, или по крайней мр столько денегъ сколько было общано. Изрядная сумма была положена на имя Мери и принадлежала лично ей, этой суммы было совершенно достаточно чтобы спасти жениха отъ разоренія, но далеко недостаточно чтобы смотрть на нее какъ на блестящее приданое. Что касается этой суммы, отецъ Мери запасся законнымъ правомъ получать проценты, но перевелъ состояніе на имя дочери, такъ что въ случа непредвидннаго несчастья могъ удалиться отъ длъ совершенно обезпеченнымъ, и если желалъ снова могъ заняться длами, не бросая тни на свою честность.
Устраиваясь такимъ образомъ, онъ, безъ сомннія, не предвидлъ своего близкаго величія и не соображалъ что такому большому кораблю какимъ онъ станетъ, не укрыться въ подобной гавани. Мери сказала совершенную правду любимому ею человку. Повренный маркиза уврялъ что если Мери выйдетъ замужъ прежде нежели возвратитъ отцу деньги, мужъ ея будетъ вполн обезпеченъ этою суммой и будетъ имть впереди громадное наслдство. Маркизъ ршилъ не оставлять искательства руки Мери. Къ деньгамъ прибавятъ еще Пикерингъ. Мистера Мельмота просили передать вс бумаги на право владнія, и онъ общалъ, какъ только день свадьбы съ согласія обихъ сторонъ будетъ назначенъ. Повренный маркиза при этомъ позволилъ себ выразить сомнніе, но маркизъ ршался продолжать дло. Читатель, надюсь, вспомнитъ объ ужасныхъ недоразумніяхъ, слухъ о которыхъ, впрочемъ, не дошелъ еще со всми подробностями до маркиза.
Ниддердель имлъ свои сомннія. Это глупое бгство, которому Мельмотъ не придавалъ никакого значенія, романъ молодой двушки, желавшей подурачиться, прежде нежели окончательно устроить свою судьбу, было для него самымъ большимъ препятствіемъ. Безъ сомннія сэръ-Феликсъ не былъ съ нею, но какъ непріятно подумать что двушка на которой хочешь жениться пыталась бжать съ другимъ.
— Онъ уже надолъ ей теперь, сказалъ ему ея отецъ.— И все это пустяки, когда деньги цлы.
Маркизъ казалось считалъ эту шалость молодой двушки местью его сыну за то что онъ велъ переговоры единственно съ самимъ Мельмотомъ, вмсто того чтобъ ухаживать за нею. Ниддердель сознался что мало былъ внимателенъ къ молодой двушк. Онъ старался убдить самого себя что она была гораздо умне, чмъ онъ считалъ ее. Въ воскресенье вечеромъ онъ ршалъ опять попытать счастья. Онъ все надялся что каштаны сами попадутъ къ нему въ ротъ. Наконецъ ршилъ самъ протянуть руку чтобы сорвать ихъ.
Въ понедльникъ утромъ онъ пришелъ къ завтраку въ Бротонъ-Стритъ. Мельмотъ и оба Грендола только-что вернулись со своихъ занятій въ Сквер, и финансистъ былъ подъ сильнымъ впечатлніемъ посщенія священника. Тутъ были madame Мельмотъ и миссъ Лонгестаффъ, за которою леди Монограмъ, ея пріятельница, должна была прислать посл полудня, когда уже вс сли за столъ вошла Мери. Ниддердель какъ ни въ чемъ не бывало всталъ чтобы пожать ей руку. Мери не сконфузилась, она силилась побдить свое неловкое положеніе, и собравшись съ духомъ, сказала ему нсколько словъ совершенно естественно. Ея положеніе было очень тяжкое. Двушк, бжавшей со своимъ возлюбленнымъ и возвращенной подъ родительскій кровъ, должно быть нсколько времени очень неловко въ обществ. Но когда двушка бжала безъ своего возлюбленнаго, бжала, ожидая что возлюбленный убжитъ съ нею, и между тмъ ее вернули обратно, а ея возлюбленный даже не двинулся съ мста, состояніе ея души должно быть очень тяжелое. У Мери было достаточно присутствія духа, она занялась своимъ завтракомъ совершенно спокойно, хотя и сидла рядомъ съ лордомъ Ниддерделемъ. Мельмотъ былъ очень любезенъ съ молодымъ человкомъ.
— Слыхали ли вы что-нибудь подобное, Ниддердель? сказалъ онъ, говоря о посщеніи отца Баргама.
— Сумашедшій, сказалъ лордъ Альфредъ.
— Я не знаю сумашедшій ли онъ. Я не удивлюсь если одъ посланъ архіепископомъ Вестминстерскимъ. Почему у насъ нтъ своего протестантскаго архіепископа въ Вестминстер, если у нихъ есть? я долженъ буду позаботиться объ этомъ, когда буду въ Палат. Я думаю тамъ есть по крайней мр епископъ, не правда ли, Альфредъ?
Альфредъ покачалъ головой.
— Деканъ есть, я знаю, я былъ у него съ визитомъ. Онъ мн сказалъ прямо что не подастъ голоса за меня. Я считаю всхъ пасторовъ консерваторами. Мн не пришло въ голову что этотъ человкъ могъ быть посланъ архіепископомъ, я былъ бы съ нимъ любезне.
— Сумашедшій, и только, сказалъ лордъ Альфредъ.
— Вы бы посмотрли на него, Ниддердель. Для васъ это былъ бы настоящій спектакль.
— Надюсь, сэръ, вы не пригласили его на обдъ.
— Чортъ съ нимъ съ обдомъ, ужь это мн надоло, сказалъ Мельмотъ, нахмуря брови.— Намъ надо будетъ опять сходить туда, Альфредъ. Эти люди никогда не кончатъ, если не слдить за ними. Пойдемте, Майльзъ. Mesdames, прошу васъ быть готовыми ровно безъ четверти въ восемь. Его императорское величество изволитъ пріхать ровно въ восемь, и я долженъ быть тамъ чтобы принять его. Вы, madame, будете принимать вашихъ гостей въ гостиной.
Дамы пошли наверхъ, лордъ Ниддердель послдовалъ за ними. Миссъ Лонгестаффъ скоро ухала, ссылаясь на то что не могла заставить ждать свою дорогую пріятельницу леди Монограмъ. Тогда на долю madame Мельмотъ выпала обязанность оставить молодыхъ людей вдвоемъ, обязанность, которая ей показалась весьма трудно исполнимою. Посл всего что случилось, она не знала какъ встать съ мста и выйти изъ комнаты. Что касается ея самой, заботы за это послднее тревожное время были ей не подъ силу. Она не находила удовольствія въ своемъ величіи и вроятно не довряла подвигамъ своего мужа. Настоящая ея обязанность была устроить свадьбу Мери съ этимъ молодымъ человкомъ, а эту обязанность она могла выполнить, оставивъ ихъ наедин. Но она не звала какъ ршиться покинуть свое кресло. Она свободнымъ французскимъ языкомъ выразила свое отвращеніе къ императору и желаніе чтобъ ей было позволено провести въ постел весь этотъ вечеръ. Ниддердель нравился ей боле другихъ бывавшихъ у нихъ въ дом молодыхъ людей и она удивлялась предпочтенію Мери къ сэръ-Феликсу. Лордъ Ниддердель успокоилъ ее, говоря что ничего не можетъ быть удобне какъ принимать королей и императоровъ, такъ какъ никто не иметъ права съ ними начинать разговора. Она вздохнула и покачала головой, снова выразивъ желаніе чтобъ ей лучше разршили лечь въ постель. Къ Мери мало-по-малу вернулась храбрость, и она объявила что хотя вообще короли и императоры очень страшны, но она ожидала большаго удовольствія отъ лицезрнія Китайскаго императора. Тутъ madame Мельмотъ собралась съ духомъ, встала съ своего мста и прямо направилась къ двери.
— Мама, куда вы идете? сказала Мери, тоже вставая.
Madame Ме/іьмотъ, приложивъ платокъ къ щек, объявила что она страшно страдаетъ зубною болью.
— Надо посмотрть не могу ли я помочь ей, сказала Мери, быстро направляясь къ двери, но лордъ Ниддердель былъ быстре ея, и ставъ въ дверяхъ, преградилъ ей дорогу.
— Стыдитесь, сказала Мери.
— Ваша матушка нарочно вышла чтобы дать мн возможность говорить съ вами, сказалъ молодой лордъ.— Почему вы отказываете мн въ этомъ?
Мери вернулась на свое мсто и опять сла. Она тоже много думала о своемъ положеніи посл своего возвращенія изъ Ливерпуля. Почему сэръ-Феликса тамъ не было? Почему посл ея возвращенія онъ не зашелъ и во всякомъ случа ничего не сдлалъ чтобы видть ее? Отчего онъ не попробовалъ написать къ ней? Будь она на его мст, она нашла бы способъ увидать его. Въ воскресенье утромъ она нарочно гуляла съ наружной стороны сада въ Сквер и ухитрилась отворить калитки съ обихъ сторонъ. Но онъ не подалъ никакого знака. Отецъ сказалъ ей что онъ не здилъ въ Ливерпуль и уврялъ ее что онъ никогда не намревался хать. Мельмотъ былъ съ нею очень жестокъ по поводу денегъ, и громко обвинялъ сэръ-Феликса въ краж. Объ уплат денегъ онъ ей ничего не сказалъ, правда это было честно, но въ этомъ не было заслуги со стороны сэръ-Феликса. Если онъ даже истратилъ деньги, почему у него не хватало смлости придти и сказать это. Мери простила бы эту вину, простила бы игру въ карты и пьянство, бывшія причиною неудачи ихъ побга, но еслибы только у него хватило смлости придти и сознаться въ этомъ. Чего она не могла простить, это — видимаго равнодушія и трусости, мшавшей ему показаться ей на глаза. Ей не разъ случалось усомниться въ его любви, хотя какъ женихъ онъ былъ лучше Ниддерделя. Но теперь, насколько она могла замтить, онъ видимо готовъ былъ признать что между ними все кончено. Безъ сомннія, она могла бы написать ему. Не разъ она уже ршалась сдлать это. Однако она подумала что еслибъ онъ любилъ ее, онъ бы могъ придти къ ней. Она готова была бжать съ своимъ возлюбленнымъ, еслибы была вполн уврена въ его любви, но она не кинется на шею всякому. Потому она ничего и не предпринимала, а только въ воскресенье утромъ отворила садовыя калитки.
Но что ей самой было длать? Она тоже чувствовала, сама не зная почему, что настоящая суета въ жизни отца могла кончиться чмъ-нибудь ужаснымъ. Не было двушки боле желавшей выйти замужъ и покинуть родительскій домъ. Что ей длать, если сэръ-Феликсъ не явится опять? Она достаточно узнала жизнь чтобы сознавать что за женихами дло не станетъ, они будутъ явиться пока не наступитъ катастрофа. Она не предполагала что ее путешествіе въ Ливерпуль распугаетъ всхъ молодыхъ людей. Но она думала что ухаживаніе лорда Ниддерделя прекратится, и когда отецъ, тряся ее за плечи, приказалъ ей принять лорда Ниддерделя въ воскресенье, когда онъ придетъ, она отвчала увреніемъ что лорда Ниддерделя въ этомъ дом никогда боле не увидятъ. Въ воскресенье онъ не пришелъ, но вотъ онъ опять здсь, загородилъ ей дверь въ гостиную, отрзалъ ей отступленіе съ явнымъ намреніемъ возобновить свое предложеніе. Она ршилась непремнно высказаться.
— Не понимаю что вы имете мн сказать, лордъ Ниддерделъ.
— Почему бы я не имлъ что-нибудь вамъ передать?
— Почему? О, да вы знаете почему. Къ тому же я уже вамъ довольно часто говорила, милордъ. Я предполагала что джентльменъ не будетъ ухаживать за двушкой, разъ она ему сказала что любитъ другаго.
— Можетъ-бытъ, но я не врю вашимъ словамъ.
— Однако это дерзко! Вы можете поврить. Во всякою случа я дала поводъ въ этомъ убдиться.
— Я не думаю чтобы вы чувствовали къ нему какую-либо привязанность теперь.
— Это все что вы знаете, милордъ. Почему мн не любить его? Несчастье можетъ случиться, вы знаете.
— Я не желаю никакихъ намековъ на что-нибудь непріятное, миссъ Мельмотъ.
— Говорите что хотите. Весь свтъ объ этомъ знаетъ. Конечно я похала въ Ливерпуль и папа вернулъ меня обратно домой.
— Почему сэръ-Феликсъ не похалъ?
— Я не думаю, милордъ, чтобъ это васъ касалось.
— Я думаю противное, и скажу вамъ почему. Дайте мн разъ высказать мои мысли.
— Можете говорить что хотите, это ршительно все равно.
— Вы знали меня прежде нежели познакомились съ нимъ, вы помните это.
— Что жъ изъ этого? Если это причина, то до знакомства съ вами я знала пропасть людей.
— И вы были помолвлены со мною.
— Вы же разстроили нашу помолвку.
— Выслушайте меня немного. Да, я знаю, я былъ тому причиной. Или врне отцы наши разстроили нашу свадьбу, а не мы.
— Еслибы мы думали другъ о друг, они бы этого не сдлали. Никто бы не заставилъ меня измнить мое ршеніе, пока я знала что онъ меня любитъ, нтъ, еслибы даже отецъ убилъ меня. Но вы нисколько обо мн не думали. У васъ было это намреніе, потому что отецъ самъ его внушилъ вамъ. И мн тоже внушили его. Но теперь я стала поумне. Вы думали обо мн не боле, чмъ о старух сидящей на перекрестк. Вы думаете что я не понимала, я отлично все поняла. Теперь вы опять вернулись, потому что вашъ отецъ вамъ опять веллъ. И лучше сдлаете, если удете.
— Въ вашихъ словахъ много правды.
— Тутъ все правда, милордъ. Всякое слово правда.
— Пожалуста не зовите меня милордомъ.
— Вы кажется лордъ, потому я васъ такъ и буду называть. Тогда ршили было нашу свадьбу, а я не называла васъ иначе, да вы и не просили меня объ этомъ. Я даже не знала вашего имени до того дня какъ дала свое согласіе, тутъ я уже вычитала его въ книжк.
— Въ томъ что вы говорите есть доля правды, но это несправедливо въ настоящую минуту. Какъ могъ я васъ любить, зная васъ такъ мало? Я люблю васъ теперь.
— Совершенно лишнее, это ни къ чему не поведетъ.
— Я люблю васъ, я думаю вы убдитесь въ томъ что я буду боле вренъ вамъ, чмъ этотъ господинъ, который не побезпокоился даже сопровождать васъ въ Ливерпуль.
— Вы не знаете почему онъ не похалъ.
— Почемъ знать, можетъ-быть и знаю. Но я не пришелъ сюда чтобы говорить объ этомъ.
— Отчего онъ не похалъ, лордъ Ниддердель? Спрашивая это, она измнилась въ лиц и голосъ ея дрожалъ.— Если, вы въ самомъ дл знаете причину, вы бы могли мн ее сообщить.
— Нтъ, Marie, я не долженъ вамъ этого говорить. Но онъ самъ обязанъ это сдлать. Неужели въ самомъ дл вы, въ глубин вашей души, врите что онъ думаетъ вернуться къ вамъ?
— Не знаю, отвчала она, рыдая.— Я люблю его, право, люблю его. Я знаю вы добрый. Вы добре его. Онъ любилъ меня. Вы же никогда, нтъ, ни на волосъ. Это неправда. Я не дура. Я знаю. Нтъ, уходите. Теперь уже поздно. Мн все равно что съ нимъ, во я буду врна ему. Уходите, лордъ Ниддердель. Вы не должны были такъ поступать, потому только что папа и мама васъ сюда допустили. Я васъ не пускала сюда. Я не желала вашего прихода. Нтъ, я ни одного ласковаго слова не скажу вамъ. Я люблю сэръ-Феликса Карбери боле нежели кого-либо во всемъ мір. Вотъ вамъ! Не знаю назовете ли вы мои слова привтливыми, но что я сказала — истинная правда.
— Проститесь со мною, Marie.
— Я очень рада проститься съ вами. Прощайте, милордъ, и не приходите больше.
— Да, я не приду больше. Прощайте, Marie. Вы еще увидите разницу между нимъ и мною.
Итакъ онъ простился, бродя по улицамъ города, онъ думалъ о томъ что ему довольно легко удалось обойти неловкость своего положенія. ‘Она вовсе не такая двушка какою я ее считалъ’, сказалъ онъ самъ себ. ‘Право, она прелесть какъ мила.’
Когда свиданіе кончилось, Мери въ сильномъ волненіи заходила по комнат. Мало-по-малу у ней начало являться убжденіе что сэръ-Феликсъ Карбери далеко не во всхъ отношеніяхъ такой хорошій человкъ какимъ она его считала. Въ его красот нельзя было усомниться, что же касается остальныхъ хорошихъ его качествъ, она ни въ одномъ изъ нихъ не была уврена. Почему онъ не навстилъ ея? Почему? Зачмъ ничмъ не доказалъ свою смлость? Почему не сказалъ онъ ей правду? Она вполн врила лорду Ниддерделю, когда тотъ сказалъ ей что знаетъ причину помшавшую сэръ-Феликсу хать въ Ливерпуль. Она согласилась съ нимъ также что не его дло было сообщать ей это. Когда будетъ ей извстна причина, какова бы она ни была, вроятно причина эта охладитъ ея любовь. ‘Лордъ Ниддердель’, думала она, ‘совсмъ не красивъ.’ У него самое простое, обыкновенное лицо, вздернутый носъ, выдающіяся скулы, не особенно хорошій цвтъ лица, рыжеватыя бакенбарды и большіе веселые глаза, вовсе не Адонисъ, какъ его рисовало ея воображеніе. Но она думала что согласилась бы пожертвовать для него жизнью, еслибы съ самаго начала онъ ухаживалъ какъ теперь.

VIII. Мистеру Скверкуму поручено дло.

Пока все это происходило въ Бротонъ-Стрит и Гровеноръ-Сквер, ужаеный слухъ пронесся въ Сити, и изъ Сити распространился въ западную часть города и долетлъ до Палаты Общинъ, гд было засданіе въ этотъ понедльникъ утромъ, такъ какъ имлось въ виду прервать его въ семь часовъ по случаю обда императору. Трудно объяснить истинную суть этого слуха, такъ какъ т кто распространялъ его не совсмъ ясно сами понимали его смыслъ. Врно то что слово ‘поддлка’ передавалось изъ устъ въ уста.
Многіе изъ самыхъ усердныхъ приверженцевъ Мельмота находили что онъ дурно длалъ, не показываясь въ этотъ день въ Сити. Какая польза была въ томъ что онъ сновалъ между стульями и скамейками въ обденной зал? Тутъ и безъ него было кому присмотрть. Въ подобномъ случа онъ должезъ былъ поступить какъ ему было приказано, и только платить по счетамъ. Вдь это не все равно что давать обдъ пріятелю, и самому присматривать за тмъ чтобы вина были поданы своевременно. Его обязанность была быть въ Сити, переживая эти критическія минуты, онъ долженъ былъ находиться въ Сити. За глаза люди готовы толковать о фальшивой подписи, чего не посмютъ и подумать въ его присутствіи.
Этотъ странный слухъ о поддлк шелъ отъ нашего молодаго друга Долли Лонгесгаффа. На другой же день посл засданія желзнодорожнаго правленія, бывшаго въ пятницу и на которомъ былъ мистеръ Лонгестаффъ, Долли съ твердою ршимостью, не имя ни малйшаго намренія слушаться отца, похалъ къ своему повренному мистеру Скверкуму. Долли имлъ много хорошихъ качествъ, но надо сознаться что онъ не имлъ одного изъ нихъ, именно уваженія къ старшимъ.
— Я не знаю чмъ мистеръ Меньмотъ отличается отъ другихъ людей, сказалъ онъ отцу.— Когда я что-либо покупаю и не плачу, врно у меня нтъ денегъ, вроятно онъ въ такомъ же положеніи. Безъ сомннія все исправно, но я не вижу по какому праву онъ завладлъ имніемъ не внеся за него деньги.
— Конечно все въ порядк, сказалъ отецъ.— Ты думаешь что все понимаешь въ длахъ, а на самомъ дл ничего не смыслишь.
— Я довольно трудно соображаю, сказалъ Долли,— я не понимаю этихъ длъ. Но Скверкумъ ихъ знаетъ. Когда самъ ничего не понимаешь, необходимо имть ловкаго и свдущаго человка для своихъ длъ.
— Ты меня погубишь и самъ пропадешь, если подешь къ такому господину. Отчего ты не довряешь мистеру Бидивайлю? Сло и Бидивайль уже цлое столтіе были повренными нашей семьи.
Долли сдлалъ какое-то замчаніе относительно старыхъ совтчиковъ семьи, это замчаніе было очень непріятно слышать отцу, а затмъ всталъ и пошелъ куда намревался. Отецъ звалъ своего сына и былъ вполн увренъ что сынъ подетъ къ Скверкуму. Все что онъ могъ сдлать, это было торопить мистера Мельмота уплатою денегъ, насколько у него хватало настойчивости. Онъ написалъ мистеру Мельмоту письмо съ весьма слабыми намеками, письмо ни къ чему не повело, затмъ въ слдующую пятницу онъ пошелъ въ Сити, и тамъ только разстроилъ себя и потерялъ время, какъ уже извстно читателю.
Скверкумъ былъ бельмомъ на глазахъ всхъ Бидивайлей. Мистеръ Сло уже отошелъ къ праотцамъ, но изъ Бидивайлей трое было у длъ, отецъ и два сына, для нихъ Скверкумъ былъ заразою, несносною мукой, гніющею раной и помхою къ нажив. Они не по однимъ дламъ мистера Лонгестаффа звали Скверкума. Бидивайли хвастались приличнымъ и аккуратнымъ веденіемъ длъ. Въ этомъ дом вкоренилось правило что то что сдлано скоро, должно быть сдлано дурно. Они никогда не спшили изъ-за денегъ, и желали чтобъ ихъ кліенты не торопили ихъ работой. Скверкумъ былъ совершенная противоположность. Его маленькая контора въ Феттеръ-Лен была лично имъ открыта, у него не было въ ней предшественниковъ, не было компаніона, можемъ прибавить, не было даже капитала, онъ пріобрлъ себ извстность умніемъ вести дла удивительнымъ и совершенно новымъ способомъ. Его считали вполн честнымъ человкомъ, но Бидивайли не раздляли этого мннія. Онъ, безъ сомннія, велъ смло дла и не стснялся поддерживать выгоды сыновей противъ ихъ отцовъ. Не разъ для какого-нибудь молодаго наслдника онъ длалъ разчетъ стоимости той части состоянія которая приходится на его долю въ раздл съ отцомъ, онъ былъ во враждебныхъ отношеніяхъ со многими семействами, члены которыхъ были кліентами Бидивайлей. За нимъ зорко слдили. Было много людей желавшихъ уничтожить его, какъ человка умнаго и вреднаго для нихъ. Но до сихъ поръ это не удавалось, онъ пріобрлъ себ большую практику между старшими сыновьями. Около трехъ лтъ тому назадъ имя его было сообщено Долли однимъ пріятелемъ, уже нсколько лтъ бывшимъ во враждебныхъ отношеніяхъ съ отцомъ, и Скверкумъ для Долли былъ истиннымъ утшителемъ.
Онъ былъ маленькій, невзрачный человчекъ, лтъ около сорока, постоянно носилъ свтлый бумажный галстукъ, туго накрахмаленный, старый сюртукъ, темнаго цвта жилетъ и панталоны немного свтле жилета. Обыкновенно на немъ были грязные башмаки и штиблеты. У него были свтлые волосы, свтлыя бакенбарды, грубыя черты лица, толстый носъ, большой ротъ и большіе голубые глаза. Онъ былъ совершенною противоположностью Бидивайля, и надо сознаться, хотя онъ былъ атторнеемъ, по наружности его можно было принять за джентльмена. Его движенія были быстры, видно было что онъ дятеленъ, онъ занимался длами совершенно одинъ и доврялъ своимъ тремъ или четыремъ юнымъ клеркамъ немного боле простой переписки. По субботамъ онъ рдко, даже никогда не приходилъ въ контору, потому многіе изъ его враговъ называли его Евреемъ. Какого зла ни скажетъ соперникъ, чтобъ остановить наплывъ хлба на мельницу человка ему ненавистнаго? Но этотъ слухъ нравился Скверкуму и онъ поддерживалъ его. Знавшіе ближе жизнь этого человка говорили что онъ держитъ лошадь и охотится по субботамъ въ Эссекс, а лтомъ занимается въ эти дни садоводствомъ, говорили также что онъ, чтобы наверстать потерянное время, усердно работаетъ по воскресеньямъ. Вотъ каковъ былъ мистеръ Скверкумъ. Въ своемъ род онъ былъ знаменіе того что старые порядки перемняются.
Скверкумъ сидлъ на подвижномъ кресл предъ конторкой, покрытой бумагами въ хаотическомъ безпорядк. Его бюро стояло у стны, и когда къ нему приходили кліенты, онъ быстро поворачивался, показывая свои грязные башмаки, откидывался на спинку кресла, такъ что туловище его совершенно склонялось, и клалъ руки въ карманы. Въ такомъ положеніи онъ выслушивалъ разказъ своего кліента, а самъ почти не говорилъ ни слова. По его совту Долли настаивалъ получить прямо въ свои руки свою часть денегъ за продажу Пиккеринга, чтобъ этими деньгами освободить отъ залога собственное имніе. Въ настоящую минуту онъ слушалъ разказъ Долли объ отсрочк платежа.
— Мельмотъ въ Пиккеринг? спросилъ атторней.
Долли сообщилъ ему какъ подрядчики великаго финансиста уже на половину разрушили домъ. Скверкумъ все слушалъ и общалъ обратить на это вниманіе. Онъ спросилъ далъ ли Долли разршеніе на передачу документовъ по имнію. Долли объявилъ что онъ далъ разршеніе на продажу, но не давалъ на передачу документовъ. Недавно его отецъ давалъ ему подписать письмо, составленное въ контор мистера Бидивайля, онъ, по его словамъ, не только не подписалъ его, но даже отказался прочесть. Скверкумъ опять повторилъ что онъ займется этимъ, и выпроводилъ Долли изъ комнаты. ‘Они дали ему что-нибудь подписать, когда онъ былъ совсмъ пьянъ’, сказалъ себ Скверкумъ, зная нсколько привычки своего кліента. ‘Неужели его отецъ сдлалъ подобное дло, разв старый Бидивайль или самъ Мельмотъ?’ Мистеръ Скверкумъ былъ склоненъ думать что старый Бидивайль этого не сдлаетъ, у Мельмота для этого не было удобнаго случая, а отцу вроятно не разъ приходилось yж это длать. ‘Это не штуки стараго дурака’, сказалъ мистеръ Скверкумъ, говоря самъ съ собою. Онъ принялся за работу, несмотря на то что эта работа внушала къ нему самому ненависть самыхъ почтенныхъ клерковъ конторы мистера Бидивайля, людей считавшихъ себя стоящими выше нежели самъ Скверкумъ въ своей профессіи.
Тутъ распространился этотъ слухъ, при передач подробностей котораго толковали о предположенной поддлк, причемъ обвиненъ былъ мистеръ Мельмотъ за способъ который онъ употребилъ для пріобртенія Пиккерингъ-Парка. О род поддлки разказывали различно, говорили тоже что подпись была фальшивая. Многіе врили или почти врили что что-то дурное было сдлано, какое-то крупное мошенничество, въ связи съ этимъ разказомъ утверждали, иные выдавая за достоврное, что Пиккерингъ-Паркъ уже былъ заложенъ Мельмотомъ въ полной своей стоимости въ одномъ страховомъ обществ. Въ подобномъ дл не было ничего безчестнаго: но какъ это имнье было куплено не изъ разчета, а для житья тамъ великаго человка, то даже этотъ слухъ о залог уже вредилъ доврію къ Мельмоту. Чмъ дальше, тмъ больше являлось разказовъ о другихъ имньяхъ. Говорили что онъ покупалъ и продавалъ дома въ Лондонскомъ Истенд, но денегъ за покупку не платилъ, а получалъ деньги, продавая т же дома.
Правда самъ Скверкумъ видлъ въ контор мистера Бидивайля письмо, дававшее согласіе сына повренному отца на передачу документовъ по имнью, письмо это, изготовленное въ контор мистера Бидивайля, имло подпись Долли. Скверкумъ ничего не могъ сказать, помня что его кліентъ рдко помнилъ ясно утромъ что длалъ наканун вечеромъ. Но подпись хотя и была нацарапана по обыкновенію Долли, однако не похожа была на каракули пьянаго человка.
Ему сказали что это письмо вмст съ другими письмами и бумагами было прислано прямо отъ мистера Лонгестаффа старшаго въ контору мистера Бидивайля. Вотъ что сказалъ сначала Бидивайли мистеру Скверкуму, въ ту минуту они ни мало не сомнвались въ подлинности письма и достоврности того что передавали. Повидавшись опять съ своимъ кліентомъ, Скверкумъ снова явился въ контору Бидивайлей, положительно утверждая что подпись была поддлана.На вопросъ Скверкума, Долли вполн сознался въ своей привычк быть иногда совсмъ ‘готовымъ’. Этого онъ не скрывалъ и не стыдился. Но онъ не подписывалъ письма въ подобномъ состояніи.
— Ничего подобнаго во всю свою жизнь не длалъ, и никто не могъ меня къ тому принудить, сказалъ Долли.— Я только въ клуб бываю совсмъ ‘готовъ’, а письмо не могло быть принесено туда. Пусть сдлаютъ со мною что хотятъ, если я подписалъ. Это ужь черезчуръ.
Долли заразъ хотлъ хать къ отцу, къ Мельмоту, къ Бидивайлю, и ‘поднять тамъ цлую исторію’, но Скверкумъ его остановилъ.
— Мы сперва спокойно прослдимъ это дло, сказалъ Скверкумъ, считавшій можетъ-быть большою честью открыть гршки столь великаго человка, какъ мистеръ Мельмотъ.
Мистеръ Лонгестаффъ отецъ, до субботы посл его послдняго свиданія съ Мельмотомъ въ Сити, ничего не слыхалъ объ этомъ дл. Посл того онъ пошелъ въ контору Бидивайля въ Линкольнсъ-Инъ-Фильдсъ и тамъ ему показали письмо. Онъ тотчасъ же заявилъ что никогда этого письма не посылалъ къ мистеру Бидивайлю. Онъ просилъ сына подписать письмо, но сынъ отказалъ ему. Въ настоящую минуту, онъ ясно не помнилъ что сдлалъ съ неподписаннымъ письмомъ. Вроятно онъ оставилъ его вмст съ другими бумагами, легко могло быть что сынъ вынулъ его. Онъ сознавалъ что въ то время онъ былъ сердитъ и разстроенъ. Но сомнвался что послалъ письмо обратно неподписаннымъ, хотя не былъ въ томъ увренъ. Съ тхъ поръ какъ мистеръ Мельмотъ занялъ его домъ въ Бротонъ-Стрит, Лонгестаффъ не разъ бывалъ тамъ въ своей контор и съ разршенія Мельмота оставлялъ тамъ подъ замкомъ различныя бумаги. Когда онъ отдавалъ внаймы домъ, между ними было условлено что онъ можетъ бывать въ своей контор. Онъ предполагалъ что оставилъ у себя неподписанное письмо и заперъ его на замокъ, отославъ прочія бумаги. Справились въ письм мистера Лонгестаффа къ повренному, и убдились что онъ даже не намекалъ на письмо которое просилъ сына подписать, онъ говорилъ въ письм обыкновеннымъ своимъ высокопарнымъ слогомъ что мистеръ Лонгестаффъ младшій все-таки намренъ былъ сдлать важныя затрудненія. Мистеръ Бидивайль долженъ былъ сознаться что у него въ контор поступили неосторожно. Еслибъ это письмо съ намеками на то что Долли хочетъ возбудить препятствіе, сопровождалось, какъ предполагали, другимъ его письмомъ, уничтожавшимъ вс эти затрудненія, оно бы обратило на себя вниманіе. Письмо Долли было должно-быть прислано въ отдльномъ конверт, этого конверта не нашли, а клерки не помнили какимъ образомъ оно было получено. Клеркъ изготовившій письмо для подписи его Долли, показалъ видъ что былъ очень доволенъ когда увидалъ письмо уже съ хорошо извстною подписью Долли, но не знаетъ когда его принесли.
Вотъ какъ это дло было извстно въ контор Сло и Бидивайля, откуда ничего подобнаго ходившему слуху не было выпущено, эти факты были собраны Скверкумомъ, онъ былъ вроятно мене остороженъ. Бидивайли были все-таки вполн уврены что Долли подписалъ письмо, они считали молодаго человка окончательно неспособнымъ помнить на другой день то что онъ сдлалъ наканун.
Скверкумъ былъ вполн убжденъ что его кліентъ не подписывалъ письма. Надо создаться, что касается Долли, его манера держать себя въ этомъ случа вполн убждала въ истин его словъ.
— Да, сказалъ онъ Скверкуму,— легко говорить что я былъ безъ заднихъ ногъ. Я знаю когда я бываю безъ заднихъ ногъ и когда нтъ. Во сн ли, на яву ли, пьяный или трезвый, я никогда не подписывалъ этого письма.
Мистеръ Скверкумъ ему врилъ.
Трудно объяснить какимъ образомъ слухъ этотъ достигъ Сити утромъ въ понедльникъ. Мистеръ Скверкумъ уже боле недли какъ работалъ надъ этимъ дломъ, хотя Лонгестаффъ старшій услышалъ о томъ только въ субботу. Небольшое дло мистера Скверкума едва ли бы привлекло вниманіе, которое конечно въ этотъ день было обращено на частныя дла мистера Мельмота, но на свтъ явились другія дла и помогли видамъ Скверкума. Громадное число акцій Южно-Центральной Тихо-Океанской и Мексиканской желзной дороги были выпущены на бирж, вс эти акціи прошли черезъ руки мистера Коэнлула, а мистеръ Коэнлупъ въ Сити былъ все для мистера Мельмота, какъ лордъ Альфредъ въ Вестъ-Энд. Залогъ Пиккерингъ-Парка, когда деньги за него еще не были заплачены, торговля домами цлой половины улицы близь Коммершіалъ-Родъ,— благодаря этимъ операціямъ, большія суммы перешли къ Мельмоту. Безъ сомннія, все это было ведено какъ слдуетъ. Многіе предполагали что вс эти операціи длались добросовстно. Не мало было людей выражавшихъ полнйшее презрніе къ ходившимъ слухамъ. Все-таки жалли что мистера Мельмота не было въ Сити.
Это былъ день обда. Лордъ-меръ даже ршилъ не хать на этотъ обдъ. То что сказалъ ему одинъ изъ товарищей альдерменовъ о томъ каково покидать другихъ въ бд, могло быть совершенно врно, но какъ его лордство замтилъ, Мельмотъ былъ человкъ торговый, а какъ это были коммерческія дла, то лондонскому лорду-меру и приходилось быть осторожне прочихъ. Онъ всегда сомнвался насчетъ Мельмота, потому и ршилъ не хать на обдъ Немногіе избранные изъ Сити, которыхъ почтили приказаніемъ присутствовать на обд въ честь императора, ршили не хать, разв самъ лордъ-меръ подетъ. Много толковали объ этомъ, и шесть человкъ изъ Сити отказались. Въ послднюю минуту седьмой заболлъ и послалъ Майльзу Грендолу извинительную записку, эта записка была передана секретарю въ ту минуту какъ пріхалъ императоръ. Еще хуже того, не пріхали люди отсутствіе которыхъ было боле чувствительно для выгодъ Мельмота нежели отсутствіе магнатовъ Сити, не явившихся изъ осторожности или трусости. До Палаты Общинъ дошло извстіе во время засданія въ преувеличенномъ вид. Толковали что Мельмотъ обвиненъ въ составленіи подложнаго акта на право владніе громаднымъ имніемъ, и что въ его домъ уже явилась полиція. Иные полагали что великій финансистъ будетъ уже въ рукахъ правосудія въ то время какъ Китайскій императоръ будетъ кушать въ его дом. Въ третьемъ изданіи Вечерней Каедры появился таинственный параграфъ, который былъ понятенъ только тмъ кто зналъ все ране. ‘Носится слухъ о мошенничеств громадныхъ размровъ совершенномъ джентльменомъ, имя котораго намъ въ особенности не хотлось бы упоминать. Если это справедливо, замчательно что эти мошенничества обнаружились именно теперь. Мы не можемъ позволить себ сказать боле.’ Кому пріятно обдать съ мошенникомъ, въ особенности обдать съ нимъ въ то время какъ его мошенничество стало извстно или подозрвалось. Китайскій императоръ, безъ сомннія, будетъ обдать у него. Дйствія императоровъ разчитываются съ такою тщательною заботливостью что теперь считали уже невозможнымъ спасти страну отъ того что современемъ будетъ причиной громадной непріятности, когда обнаружится что мошенникъ удостоился чести принимать у себя царственнаго гостя страны. Но подозрніе еще не было достаточно достоврно чтобъ оправдать подобную отмну, еслибъ она и была возможна. Но многіе были не покойны духомъ. Какъ объяснить въ послдствіи эту исторію, если допустятъ Мельмота играть роль хозяина угощающаго императора, и немедленно по удаленіи восточнаго монарха его арестуютъ за поддлку. Какъ понравится брату Солнца воспоминаніе о пиршеств которое ему предложили почтить своимъ присутствіемъ? Что будутъ говорить во всхъ иностранныхъ газетахъ, въ Нью-Йорк, въ Париж и Вн, если человкъ котораго выгнали изъ Соединенныхъ Штатовъ, изъ Франціи и изъ Австріи, былъ избранъ какъ лучшій и почтенный представитель британскаго купечества? Были люди въ Палат которые полагали что еще можно было отчасти избгнутъ этого несчастія, они выражали мнніе что обдъ слдовало отложить. Глава оппозиціи сказалъ по этому поводу нсколько словъ первому министру.
— Пустой слухъ, сказалъ первый министръ.— Я справлялся и ничто не даетъ мн повода думать что обвиненіе справедливо.
— Говорятъ этимъ толкамъ врятъ въ Сити.
— Я считаю себя не въ прав дйствовать согласно этимъ слухамъ. Императоръ можетъ найти неудобнымъ не хать. Что мы будемъ длать, если мистеръ Мельмотъ завтра докажетъ что все это клевета и выдумано съ цлью повліять на выборы въ Вестминстер? Обдъ конечно долженъ состояться.
— Вы сами подете?
— Конечно, сказалъ первый министръ.— Я надюсь вы меня поддержите.
Его политическій противникъ объявилъ съ улыбкой что въ подобную критическую минуту онъ не покинетъ своего досточтимаго друга, но не отвчаетъ за своихъ товарищей. Онъ допускалъ что между глазами консервативной партіи было сильное чувство недоврія къ Мельмоту. Онъ считалъ возможнымъ что между его друзьями, приглашенными на обдъ, найдутся такіе которые не пожелаютъ видть даже Китайскаго императора при настоящихъ условіяхъ.
— Они должны бы помнить, сказалъ первый министръ,— что тамъ будетъ также англійскій принцъ, а пустыя мста въ такомъ случа будутъ оскорбленіемъ для него.
— Въ настоящую минуту я могу отвчать только за себя, сказалъ глава оппозиціи.
Въ ту минуту даже первый министръ былъ очень разстроенъ, но въ такихъ случаяхъ первый министръ можетъ только избирать меньшее изъ двухъ золъ. Устроить обдъ для императора у мошенника было очень плохо, но покинуть его и помшать прізду императора и всхъ принцевъ, основываясь на ложномъ слух, было бы еще хуже.

IX. Обдъ.

Случается въ жизни что человкъ не честолюбивый, не имющій ни малйшей склонности къ предпріятіямъ, жаждущій спокойствія, силою обстоятельствъ бываетъ поставленъ въ положеніе въ которомъ долженъ ршиться на то или другое, и хотя не иметъ никакого точнаго указанія что именно выбрать, но въ то же время сознаетъ что для него будетъ дурно если онъ изберетъ ошибочный путь. Таково было затрудненіе многихъ изъ приглашенныхъ на обдъ Мельмота, они должны были вдругъ на что-нибудь ршиться, хать на обдъ или присоединиться къ тмъ которые ршились не являться, хотя приняли приглашеніе. У иныхъ являлось подозрніе что вся эта исторія, возбужденная противъ Мельмота, не боле какъ хитрость во время выборовъ, чтобы мистеру Альфу получить на слдующій день большинство. Какъ избирательная уловка это было очень хорошо, но т кто попадутся на подобную удочку и откажутся быть на обд съ императоромъ и поддержать принца, безъ сомннія будутъ замчены. Ни одна изъ женъ, когда съ ними совтовались мужья, нисколько не безпокоилась, казалось, о томъ былъ ли Мельмотъ мошенникъ или нтъ. Будетъ ли тамъ императоръ, принцы и принцессы? Вотъ одно что ихъ занимало. Он не безпокоились арестуютъ ли Мельмота во время обда или посл обда, лишь бы имть возможность вмст съ другими щеголять своими брилліантами въ присутствіи царственныхъ особъ Запада и Востока. Но все-таки какое будетъ фіаско, если именно въ эту самую минуту хозяина пира арестуютъ за какую-то поддлку! Главное было убдиться подутъ ли другіе. Каково будетъ положеніе присутствующихъ, когда изъ двухсотъ приглашенныхъ сто или боле не явятся! Что будетъ если въ послднюю минуту самъ императоръ не прідетъ? Первый министръ ршилъ оставить императора и принца въ полнйшемъ невдніи касательно обвиненій взводимыхъ на Мельмота, но этого не звали вс т которые были жертвою сомнній. Слишкомъ мало было времени чтобы пойти по городу разузнавать истину у людей имвшихъ врныя свднія, неловко было предлагать вопросы и ихъ длали неспокойно.
— Вы дете? спросилъ Лайонелъ Лоптонъ у герцогини Стивенеджъ.
Онъ вышелъ изъ Палаты и между шестью и семью часами пошелъ бродить по Парку чтобъ услыхать что-нибудь отъ лицъ которыя какъ онъ зналъ были приглашены. Герцогиня была сестра Альфреда и конечно хала на обдъ.
— Я обыкновенно держу свое слово, когда принимаю приглашенія, мистеръ Лоптонъ, сказала герцогиня.
Четверть часа тому назадъ лордъ Альфредъ уврилъ ее что все было въ отличномъ порядк. Тревожный слухъ не дошелъ еще тогда до лорда Альфреда. Но въ конц-концовъ Лайонель Лоптонъ и Бошанъ Боклеркъ присутствовали на обд. Какъ лица поддерживавшіе избраніе мистера Мельмота они получили особые билеты изъ того небольшаго числа которое было предоставлено самому Мельмоту, и считали дломъ чести присутствовать на обд. Они двое, глаза ихъ партіи, да еще одинъ изъ вліятельныхъ консерваторовъ, были единственные изъ политическихъ друзей кандидата за Вестминстеръ которые явились на обдъ. Министры обязаны были быть тамъ гд былъ императоръ и принцъ. Члены оппозиціи своимъ присутствіемъ давали ему поддержку какъ человку и политическому дятелю, и вмст съ тмъ стыдились его какъ человка и какъ политическаго дятеля.
Когда Мельмотъ съ женою и дочерью подъхалъ къ дому, онъ ничего не зналъ о томъ что происходило. Невозможно вообразить себ чтобы человкъ при такомъ разстройств денежныхъ длъ, удрученный такими заботами, окруженный опасностями, не имлъ и тни подозрнія, не чувствовалъ страха. Людямъ не привыкшимъ къ подобной жизни удивительно какъ можно выносить на своихъ плечахъ подобное бремя, столь же удивительна сила въ рукахъ кузнеца для людей не работавшихъ молотомъ. Конечно, его жизнь была полна страха. Но онъ ничего не зналъ объ опасности которой въ ту минуту подвергался, ни о затрудненіи могущемъ повредить его длу въ этотъ вечеръ. Онъ помстилъ жену въ гостиную, а самъ остался въ зал съ чувствомъ удовлетвореннаго самолюбія, онъ окружилъ себя ближайшими своими приверженцами, между которыми находились два Грендола, молодой Ниддердель и мистеръ Коэнлупъ. До Ниддерделя носившійся слухъ дошелъ въ Палат, но онъ ршилъ пока не покидать своего знамени. Коэнлупъ пришелъ тоже изъ Палаты, гд съ нимъ никто не говорилъ. Хотя за послднія дв недли онъ находился въ сильномъ страх, но еще не смлъ расправить крылья и улетть. Въ самомъ дл, въ какую бы страну безопасно могла летть подобная птичка? Онъ не только слышалъ, но даже зналъ многое и не надялся веселиться на пиршеств. Съ тхъ поръ какъ они были въ зал, Майльзъ передалъ ужасную всть своему отцу.
— Слышали вы объ этомъ, неужели не слыхали? шепнулъ Майльзъ.
Лордъ Альфредъ, вспомнивъ вопросъ сестры, поблднлъ, но объявилъ что ничего не слыхалъ.
— Чего только не говорятъ въ Сити, поддлка и Богъ знаетъ что еще. Лордъ-меръ не детъ.
Лордъ Альфредъ не отвчалъ. Философіей его жизни было правило что когда случались несчастья, надо давать имъ идти своимъ путемъ. Но онъ былъ грустенъ.
Великіе міра сего пріхали въ назначенный часъ и вся знать была налицо. Несчастный императоръ,— мы можемъ назвать несчастнымъ человка обязаннаго исполнить подобный долгъ,— съ безучастнымъ и величественнымъ достоинствомъ былъ введенъ въ комнату нижняго этажа, откуда онъ и другія царственныя особы должны были быть введены въ обденный залъ. Мельмотъ, склоняясь до земли, шелъ предъ нимъ, пятясь назадъ, и вроятно былъ принятъ императоромъ за какого-нибудь придворнаго церемоніймейстера, нарочно избраннаго чтобы ходить пятясь назадъ на этомъ торжеств. Принцы вс пожали руку хозяина, а принцессы граціозно поклонились. О ходившемъ слух до сихъ поръ ничего не было извстно въ королевскихъ дворцахъ. Кром царственныхъ особъ въ гостиную внизу допускалось только самое избранное общество. Тамъ были первый министръ, одинъ архіепископъ, дв герцогини и одинъ эксъ-губернаторъ Индіи, черты лица котораго, какъ предполагалось, были знакомы императору. Остальное общество принимали въ гостиной наверху, подъ наблюденіемъ лорда Альфреда. Все шло отлично, и т кто думали было не пріхать, но пріхали, теперь гордились своимъ благоразуміемъ.
Но когда общество сло за столъ, мста отсутствующихъ ясно бросились въ глаза. Это было большое нечастье. Кто не знаетъ впечатлнія производимаго отсутствіемъ одного или двухъ приглашенныхъ за обдомъ, приготовленнымъ на десять или двнадцать человкъ, какъ тяжело смотрть на пустыя мста, какъ эти промежутки разстраиваютъ гармонію и грацію, о которой такъ заботилась хозяйка, какъ она въ своемъ гнв увряетъ себя что эти виновные никогда боле не получатъ отъ нея приглашенія къ обду? Человкъ двадцать, изъ числа которыхъ большая часть были приглашены съ женами, отказались отъ приглашенія и пустыя мста достаточно показывали единомысліе въ ихъ намреніи. Недлю тому назадъ говорили что приглашеніе на это торжество нельзя получить ни за любовь ни за деньги, его равняли приглашенію на пиршество боговъ! Теперь же комната имла видъ только на половину наполненной. Шесть человкъ изъ Сити не присутствовали. Еще шестерыхъ не было изъ политической партіи къ которой принадлежалъ самъ Мельмотъ. Архіепископы и епископъ присутствовали на обд, но это потому что до нихъ свтскія новости доходятъ всегда поздне, но егермейстеръ, о которомъ столько хлопотали, не пріхалъ. Не присутствовали два или три пэра, а также тотъ издатель который былъ выбранъ на мсто мистера Альфа. Одинъ поэтъ, два живописца и одинъ ученый вовремя узнали новость въ своихъ клубахъ и отправились къ себ домой. Три независимыхъ члена Палаты Общинъ, разъ навсегда бывшіе одного мннія, не желали своимъ присутствіемъ поддерживать человка заподозрннаго въ поддлк. Когда сли за столъ оказалось около сорока пустыхъ мстъ.
Мельмотъ настоялъ на томъ чтобы лордъ Альфредъ сидлъ подл него за главнымъ столомъ, и устранивъ мшавшую перегородку, онъ достигъ своей цли, поставивъ свое мсто немного ближе къ центру. Съ безпокойствомъ, естественнымъ въ подобномъ случа, онъ нсколько разъ обвелъ глазами залу, и конечно замтилъ отсутствіе многихъ.
— Какъ это случилось что столько пустыхъ мстъ? сказалъ онъ своему врному спутнику.
— Не знаю, отвчалъ тотъ, покачивая головою, съ твердымъ ршеніемъ не оглядывать залу.
Мельмотъ подождалъ немного, опять посмотрлъ кругомъ и предложилъ вопросъ въ другой форм:
— Не ошиблись ли числомъ? Пустыхъ мстъ столько же сколько присутствуетъ.
— Не знаю, сказалъ лордъ Альфредъ, чувствуя себя въ душ несчастнымъ человкомъ и раскаиваясь что встртился съ мистеромъ Мельмотомъ.
— Чортъ возьми, что вы хотите сказать? сказалъ вполголоса Мельмотъ.— Вы были тутъ сначала и должны бы знать. Когда я желалъ пригласить Брегерта, вы клялись что нтъ ни одного мста.
— Ничего не могу сказать насчетъ этого, сказалъ лордъ Альфредъ, опустивъ глаза въ тарелку.
— Будь я проклятъ, если не узнаю въ чемъ дло, сказалъ Мельмотъ.— Тутъ или какая-нибудь грубая ошибка, или обманъ. Я не могу разобрать. Гд сэръ-Грегори Грайбъ?
— Полагаю что не пріхалъ.
— А гд лордъ-меръ? Мельмотъ, несмотря на присутствіе царственныхъ особъ, сидлъ отвернувшись отъ стола оглядывая залу.— Я знаю вс ихъ мста и гд имъ слдовало сидть. Видли вы лорда-мера?
— Нтъ, я его совсмъ не видалъ.
— Но онъ долженъ былъ пріхать. Что все это значитъ, Альфредъ?
— Ничего не знаю.
Онъ покачалъ головою, но ни на секунду не взглянулъ на залу.
— А гд мистеръ Килегрю и сэръ-Девидъ Боссъ?
Мистеръ Килегрю и сэръ-Девидъ занимали высокое положеніе и предназначены были занимать высокія должности въ консервативной партіи.
— Да тутъ многихъ нтъ. Боле половины приглашенныхъ нтъ въ зал. Что случилось, Альфредъ? Я долженъ знать.
— Говорю вамъ, я ничего не знаю. Я не могъ ихъ заставить пріхать.
Не только отвты лорда Альфреда были произнесены недовольнымъ тономъ, но и на сердц у него было тяжело. Онъ живо чувствовалъ неудачу и сознавалъ также что неудача отчасти отзовется и на немъ. Въ настоящую минуту онъ заботился только избгнуть вниманія, ему казалось что Мельмотъ своими частыми и назойливыми вопросами привлекалъ на него особенное вниманіе.
— Если вы будете продолжать сцену, сказалъ онъ,— я уду.
Мельмотъ взглянулъ на него, широко открывъ глаза.
— Сидите смирно, пускай все идетъ своимъ порядкомъ. Вы достаточно скоро все узнаете.
Этими словами едва ли можно было успокоить мистера Мельмота. Нсколько минутъ онъ просидлъ спокойно. Потомъ всталъ и пошелъ по зал позади стульевъ своихъ гостей.
Въ то же время императорское величество и вс королевскія высочества преспокойно кушали, не замчая вроятно мстъ занятыхъ тнью Банко. Императоръ говорилъ только по-манджурски, изъ гостей не было никого кто могъ бы перевести манджурскій языкъ на англійскій, императорскій переводчикъ удостоивалъ только переводить манджурскій языкъ на обще-употребительный китайскій, который опять надо было переводить, потому его императорское величество не въ состояніи былъ много говорить съ своими сосдями. Его сосди по об стороны были въ родств между собою: мужья, братья и жены, они постоянно видли другъ друга, и можно предполагать, при боле удобныхъ обстоятельствахъ, потому у нихъ мало было предметовъ для разговора въ настоящую минуту. Какъ многіе изъ васъ, они имли свои обязанности, и также какъ многіе изъ насъ находили эти обязанности тяжкими. Братья, сестры и двоюродные братья уже привыкли къ этому, но этотъ императоръ, серіозный, величественный, молчаливый, долженъ былъ страшно скучать, если умъ восточнаго императора похожъ на умъ западнаго человка. Онъ сидлъ тутъ боле двухъ часовъ, величественный, серіозный, торжественный и молчаливый, не лъ много, такъ какъ сть такимъ образомъ онъ не привыкъ, не пилъ много, потому что онъ не привыкъ пить такимъ образомъ, но раздумывалъ безъ сомннія внутри своей величественной особы о предстоящихъ перемнахъ, если уже Китайскій императоръ былъ вынужденъ вншними обстоятельствами сидть и слушать гулъ голосовъ и звонъ ножей и вилокъ. ‘И это-то, вроятно думалъ онъ про себя, они на Запад зовутъ королевскимъ достоинствомъ!’ Еслибы кто-нибудь изъ нашихъ принцевъ, для пользы страны, похалъ къ какому-нибудь отдаленному чужому народу, и его бы угощали тамъ пинками и колотили по спин, перемна для него едвали была бы такъ чувствительна.
— Гд сэръ-Грегори? сказалъ Мельмотъ сердитымъ шепотомъ, наклоняясь къ стулу одного своего пріятеля изъ Сити.
Это былъ старый Тоддъ, старшій компаніонъ фирмы Тоддъ, Брегертъ и Гольдшайнеръ. Мистеръ Тоддъ былъ очень богатый человкъ и имлъ многочисленныхъ друзей въ Сити.
— Разв его нтъ здсь? сказалъ Тоддъ, отлично зная кто пріхалъ изъ Сити и кто отклонилъ приглашеніе.
— Нтъ, и лордъ-меръ тоже не пріхалъ, ни Постльтвайтъ, ни Бонтеръ. Что все это значитъ?
Тоддъ, прежде нежели отвтить, посмотрлъ на одного изъ своихъ сосдей, потомъ на другаго.
— Я здсь, вотъ все что я могу сказать, мистеръ Мельмотъ, и я отлично пообдалъ. Кто не пріхалъ, лишилъ себя великолпнаго обда.
На душ у Мельмота была какая-то тяжесть, отъ которой онъ не могъ избавиться. Онъ видлъ по лицу старика и лорда Альфреда что было что-то что они могли сказать ему еслибы захотли. Но онъ не могъ заставить ихъ говорить. А для него было бы очень важно узнать въ чемъ дло!
— Очень странно, сказалъ онъ,— что люди общаютъ пріхать и потомъ измняютъ своему слову. Еслибъ я зналъ что будетъ мсто, я бы пригласилъ многихъ, жаждавшихъ присутствовать на этомъ обд, и мн бы ихъ очень пріятно было видть. Я нахожу это очень страннымъ.
— Это очень странно, сказалъ мистеръ Тоддъ, обращая все вниманіе на свою тарелку.
Въ послднее время Мельмотъ по поводу наступающихъ выборовъ часто видлся съ Бошанъ Боклеркомъ. Возвращаясь къ своему мсту, онъ увидалъ этого джентльмена, а подл него было пустое мсто. Въ этой сторон было много пустыхъ мстъ, такъ какъ мста для членовъ консервативной партіи были оставлены рядомъ. Тутъ мистеръ Мельмотъ прислъ на минуту, думая узнать правду отъ своего новаго союзника. Осторожность должна была бы заставить его молчать. Какая бы ни была причина этого отступничества, ему должно было быть ясно что теперь уже нельзя пособить этому горю. Но онъ былъ теперь встревоженъ и смущенъ и всякую секунду мысли его мнялись. То онъ старался выказать свое высокомріе и заявить что ничто его не смиритъ. Потомъ вдругъ смирялся и готовъ былъ ползать предъ всякимъ ища поддержки. Лично мастеру Боклерку сильно не нравился этотъ человкъ. Между пошлыми, шумными выскочками, которыхъ онъ знавалъ, Мельмотъ былъ самый пошлый, самый шумный и самый надменный. Но онъ принялъ на себя хлопоты по избранію Мельмота и считалъ себя обязаннымъ покуда это дло не устроится не покидать Мельмота, въ настоящую минуту онъ былъ гостемъ этого человка, находился въ его дом и это обязывало его быть любезнымъ. Его жена сидла рядомъ съ нимъ и онъ познакомилъ ее съ мистеромъ Мельмотомъ.
— У васъ здсь великолпное собраніе, мистеръ Мельмотъ, сказала эта дама, смотря на королевскій столъ.
— Да, сударыня, да. Его величеству императору угодно было выразить свое удовольствіе.
Еслибы на самомъ дл императоръ выразилъ это, никто, посмотрвъ на него, не поврилъ бы его императорскому величеству.
— Не можете ли вы мн сказать, мистеръ Бошанъ, почему другіе джентльмены здсь не присутствуютъ? Это очень странно, не правда ли?
— Вы говорите о Киллегрю?
— Да, о мистер Киллегрю и сэръ-Девид Боссъ, и обо всхъ нихъ. Я придавалъ большое значеніе ихъ присутствію. Я сказалъ что вовсе не дамъ обда если они не будутъ приглашены. Изъ этого хотли сдлать правительственное дло, но я отказалъ. Я настаивалъ на приглашеніи вожаковъ нашей партіи, а они именно отсутствуютъ. Я знаю, пригласительные билеты были посланы, клянусь Георгіемъ, они мн отвчали что будутъ.
— Вроятно иные изъ нихъ были приглашены куда-нибудь, сказалъ мистеръ Бошанъ.
— Приглашены! Къ чему принимать сперва одно приглашеніе, потомъ другое. Если это такъ, разв они не могли написать и извиниться? Нтъ, мистеръ Бошанъ, это что-то не то.
— Я во всякомъ случа здсь, сказалъ мистеръ Бошанъ, повторяя тотъ самый отвтъ какой далъ мистеръ Тоддъ.
— О да, вы здсь. Вы совершенно справедливо говорите. Но что это значитъ, мистеръ Бошанъ? Что-то произошло, и вы вроятно знаете что.
Теперь для мистера Бошанъ стало ясно что Мельмотъ самъ ничего не зналъ. Если что-нибудь и было не такъ, Мельмотъ не зналъ что это было открыто.
— Что-нибудь по поводу завтрашнихъ выборовъ?
— Никогда нельзя знать что волнуетъ людей, сказалъ мистеръ Бошанъ.
— Если вы что-нибудь тутъ знаете, мн кажется вамъ бы слдовало мн сообщить.
— Я ничего не знаю, разв только что выборы будутъ завтра. Намъ съ вами остается теперь только ждать послдствій.
— Ну да, вроятно все идетъ какъ слдуетъ, сказалъ Мельмотъ, вставая и возвращаясь на свое мсто.
Но онъ видлъ что все не было какъ слдуетъ. Еслибы не пріхали одни его политическіе друзья, онъ приписалъ бы ихъ отсутствіе какой-нибудь политической причин и это не затронуло бы его глубоко. Но измна лорда-мера и сэръ-Грегори Грайба была для него ударомъ. Еще около часа посл того какъ онъ вернулся къ своему мсту императоръ торжественно просидлъ на своемъ кресл, затмъ по чьему-то знаку онъ удалился. Дамы уже съ полчаса покинули залъ. Согласно программ вечера, царственные гости должны были пройти пить кофей въ небольшую комнату, затмъ шествовать наверхъ предъ толпою уже собравшеюся, и остаться тамъ столько времени чтобы приглашенные могли имть право сказать что они провели вечеръ съ императоромъ, принцами и принцессами. Планъ удался какъ нельзя лучше. Въ половин десятаго повели императора наверхъ, и съ полчаса онъ просидлъ тамъ величественный и молчаливый въ приготовленномъ для него кресл. Какъ бы хотлось видть внутреннее состояніе императора, что думалъ онъ въ это время!
Когда гости Мельмота шли наверхъ, онъ вернулся въ обденную залу, прошелъ ее всю и ходилъ взадъ и впередъ пока не нашелъ Майльза Грендола.
— Майльзъ, сказалъ онъ,— скажите мн что это за штука?
— Какая штука? спросилъ Майльзъ.
— Что-то не ладно, вы все знаете. Отчего они не пріхали?
Майльзъ имлъ видъ виноватаго и даже не попробовалъ отпираться.
— Ну, да скажите въ чемъ дло. Лучше узнать все сразу.
Майльзъ, смотря въ землю, промычалъ что-то.
— Это, по поводу выборовъ?
— Нтъ не то, сказалъ Майльзъ.
— Такъ что же такое?
— Они прослышали что-то сегодня въ Сити насчетъ Пиккеринга.
— Неужели въ самомъ дл? А что говорили они про Пиккерингъ? Ну же, говорите скоре! Не думаете ли вы что я безпокоюсь объ этихъ выдумкахъ?
— Говорятъ была какая-то поддлка. Кажется что-то насчетъ документовъ по имнью.
— Документовъ! Я поддлалъ документы! Да, нечего сказать, хорошо начало. И его лордство не изволилъ пріхать ко мн, принявъ приглашеніе, потому что услыхалъ подобную исторію! Отлично, Майльзъ, довольно.
И великій финансистъ пошелъ наверхъ въ свою гостиную.

X. Возлюбленный миссъ Лонгестаффъ.

За нсколько дней до того періода нашего разказа о которомъ мы только-что передавали, миссъ Лонгестаффъ сидла въ маленькой гостиной леди Монограмъ, разсуждая объ условіяхъ на которыхъ были переданы леди Монограмъ пригласительные билеты madame Мельмотъ на ея празднество, причемъ на билетахъ былъ проблъ для именъ и фамилій друзей которыхъ madame Мельмотъ имла честь приглашать къ себ на праздникъ въ присутствіи императора и принцевъ, он толковали также объ условіяхъ на которыхъ миссъ Лонгестаффъ приглашали провести два или три дня у ея дорогой пріятельницы леди Монограмъ. Каждая изъ дамъ желала какъ можно боле получить и какъ можно мене дать, слдуя обычаю по какому ведутся вс торговыя сдлки. Было условлено что оба пригласительные билета получитъ леди Монограмъ для себя и мужа, въ то время эти билеты стояли высоко на бирж. Въ отплату за эту важную услугу леди Монограмъ должна была взять на себя шапронировать миссъ Лонгестаффъ на обд, пригласить миссъ Лонгестаффъ гостить у нея дня три и устроить въ это время у себя вечеръ, чтобы показать обществу что у миссъ Лонгестаффъ и кром Мельмотовъ есть друзья на которыхъ она можетъ разчитывать для своихъ увеселеній. Въ ту минуту миссъ Лонгестаффъ считала себя въ прав разсуждать такимъ образомъ какъ будто ей не вполн достаточно отплачивали. Пригласительные билеты Мельмота конечно цнились высоко. Ихъ значеніе только-что достигло своего апогея. Вскор посл они упали, а въ десять часовъ вечера въ день обда не имли почти никакой цны. Но въ то время о которомъ мы говоримъ, на нихъ былъ громадный запросъ. Леди Монограмъ уже получила билеты. Они лежали въ ея бюро. Но какъ это иногда случается въ торговыхъ сдлкахъ, продавецъ жалуется на то что слишкомъ дешево уступилъ свой товаръ и проситъ прибавки къ условленной цн.
— Что касается этого, моя милая, сказала миссъ Лонгестаффъ (съ тхъ поръ какъ фонды Мельмота вообще повысились, она старалась принять свою прежнюю манеру обращенія),— я не понимаю что вы хотите сказать. Вы везд встрчаетесь съ леди Джуліей Голдшайнеръ, а ея тесть младшій партнеръ мистера Брегерта.
— Леди Джуліа все-таки леди Джуліа, моя милая, и молодой мистеръ Голдшайнеръ какъ-то сумлъ пріобрсти себ положеніе въ свт. Онъ охотится и Дамаскъ говоритъ что онъ одинъ изъ лучшихъ стрлковъ въ Герлингам. Но я нигд не встрчала стараго мистера Голдшайнера.
— А я встрчала.
— О, конечно. Мистеръ Мельмотъ принимаетъ все общество изъ Сити. Я не думаю чтобы сэръ-Дамаску было пріятно еслибъ я пригласила къ намъ обдать мистера Брегерта.
Леди Монограмъ всегда сама устраивала вс свои вечера, сама приглашала своихъ гостей и никогда не безпокоила сэръ-Дамаска, который съ своей стороны имлъ свой отдльный кругъ друзей, но она очень умно умла распоряжаться именемъ своего мужа. Были нкоторые желавшіе попасть въ домъ, которыхъ убдили что сэръ-Дамаскъ очень разборчивъ относительно людей которыхъ онъ принимаетъ у себя.
— Могу я поговорить объ этомъ съ сэръ-Дамаскомъ? спросила миссъ Лонгестаффъ которая обнаруживала большую настойчивость въ этомъ случа.
— Не думаю, душа моя, чтобы вамъ слдовало это длать. Есть вещи которыя мужъ и жена должны ршать между собою безъ посторонняго вмшательства.
— Никто не можетъ сказать чтобъ я вмшивалась въ семейныя дла. Но право, Джуліа, мн странно слышать что вы говорите что сэръ-Дамаскъ не можетъ принять мистера Брегерта. Что же касается общества Сити, мы съ вами отлично знаемъ что уже на это боле не обращаютъ вниманія. Общество Сити также хорошо какъ общество Вестъ-Энда.
— Я полагаю, даже гораздо лучше. Я не спорю объ этомъ. Я не длаю границъ, но тутъ он существуютъ, и всякій знаетъ въ чемъ он состоятъ. Я не считаю себя ни на волосъ лучше моихъ ближнихъ. Я люблю чтобъ у меня бывали люди которые бы находили удовольствіе встрчаться другъ съ другомъ. Наше положеніе съ сэръ-Дамаскомъ довольно хорошо чтобы принимать всхъ нашихъ старыхъ знакомыхъ. Но оно еще не довольно высоко чтобы вводить новыя лица въ общество. Я не думаю чтобы въ Лондон былъ кто-нибудь кто понималъ бы это лучше чмъ вы, Джорджіана, потому глупо будетъ съ моей стороны вамъ, это объяснять. Я, какъ вы знаете, бываю почти везд, и положительно нигд не встрчала мистера Брегерта.
— Вы увидите его у Мельмотовъ, и несмотря на все что вы про нихъ говорили, вы очень рады попасть туда.
— Совершенно врно, душа моя. Но я не думаю чтобъ именно вы могли упрекать меня этимъ, впрочемъ все равно. Вотъ, напримръ, мясникъ на углу Бондъ-Стрита, или парикмахеръ который убираетъ мн голову, я ихъ не приглашу къ себ въ домъ. Но еслибы вдругъ они преобразились въ необыкновенныхъ людей, стали бывать всюду, безъ сомннія я бы съ удовольствіемъ приняла ихъ у себя. Вотъ какъ складывается наша жизнь, и вы не хуже меня это знаете. Мистеръ Брегертъ для меня теперь то же что мясникъ на углу улицы.
У леди Монограмъ билеты были спрятаны подъ замкомъ, иначе я думаю она едва ли ршилась бы сказать это.
— Онъ нисколько не похожъ на мясника, сказала миссъ Лонгестаффъ, вся вспыхнувъ и въ сильномъ гнв.
— Я не говорю чтобъ онъ былъ похожъ.
— Нтъ, вы сказали, это очень не любезно съ вашей стороны. Вы хотли сдлать мн непріятность. Это чудовищно. Пріятно вамъ было бы, еслибъ я сказала что сэръ-Дамаскъ похожъ на парикмахера?
— Говорите, если это вамъ доставляетъ удовольствіе. Сэръ-Дамаскъ здитъ верхомъ такъ лихо что каждую зиму кажется вотъ-вотъ онъ сломитъ себ шею, онъ одинъ изъ лучшихъ стрлковъ и его считаютъ знатокомъ въ Яхтъ-Клуб не хуже другихъ джентльменовъ. Я даже опасаюсь что до свадьбы онъ боксировалъ со всми призовыми бойцами, и пожалуй ужь слишкомъ пошаливалъ за кулисами. Если все это длаетъ человка похожимъ на парикмахера, значитъ и онъ похожъ.
— Вы очень гордитесь его пороками.
— Онъ очень добръ, душа моя, и такъ какъ онъ не вмшивается въ мои дла, то и я не вмшиваюсь въ его. Вроятно и вы также будете поступать. Я полагаю, мастеръ Брегертъ добрый человкъ.
— Онъ отлично ведетъ дла и у него будетъ громадное состояніе.
— Къ тому же у него пять или шесть взрослыхъ дтей, которыя, безъ сомннія, будутъ большимъ утшеніемъ.
— Если я о нихъ не безпокоюсь, вамъ-то до нихъ какое дло? У васъ ихъ вовсе нтъ и вы сами чувствуете что чего-то не достаетъ.
— Вовсе нтъ. У меня все есть, чего я желаю. Какъ вы стараетесь быть злою, Джорджіана.
— Зачмъ назвали вы его мясникомъ?
— Я ничего подобнаго не говорила. Я даже не говорила что онъ похожъ на мясника. Я сказала что не могу рисковать своею репутаціей, приглашая новыхъ людей къ моему столу. Конечно, я придерживаюсь того что вы называете модою. Есть люди которые приглашаютъ всякаго встрчнаго. Я не могу. Я начертала себ путь и намрена по немъ слдовать. Это очень тяжело, увряю васъ, и было бы еще тяжеле, еслибъ я не была разборчива. Если вамъ хочется видть здсь мистера Брегерта во вторникъ вечеромъ, когда мои гостиныя будутъ полны гостей, вы можете пригласить его, что же касается его приглашенія къ обду, я э-то-го не сд-ла-ю.
На этомъ наконецъ поршили. Миссъ Лонгестаффъ пригласила мистера Брегерта во вторникъ вечеромъ, и об дамы стали опять друзьями.
Когда леди Монограмъ рисовала свое положеніе, намекая на мясника и парикмахера, она не подозрвала что мистеръ Брегертъ имлъ нкоторое сходство съ физіономіей которая предполагается у людей занимающихся подобнымъ ремесломъ. Будемъ по крайней мр надяться что она не знала этого. Онъ былъ толстый, жирный мущина, лицо его въ извстной степени было пріятно, ему было около пятидесяти лтъ, волоса его были выкрашены въ черный цвтъ, а борода и усы въ огненно-рыжій. Красота его лица заключалась въ очень большихъ черныхъ глазахъ, которые впрочемъ, по европейскимъ понятіямъ о правильности лица, находились слишкомъ близко одинъ отъ другаго. Онъ былъ крпкаго сложенія, скоре толстый нежели дородный, у него было въ лиц то повелительное выраженіе, свойственное мясникамъ, вроятно вслдствіе постоянныхъ сношеній съ быками и овцами. Но мистера Брегерта считали отличнымъ дловымъ человкомъ съ торговой точки зрнія, на него смотрли какъ на главнаго члена большой коммерческой фирмы, въ которой онъ былъ вторымъ партнеромъ. Мистеру Тодду уже пора было на покой. Онъ постоянно бродилъ между Ломбардъ-Стритъ, биржею и банкомъ и много толковалъ съ купцами, у него было тоже свое мнніе въ особенныхъ случаяхъ, но дла шли почти помимо его, и мистера Брегерта считали теперь душою фирмы. Онъ былъ вдовецъ, жилъ въ роскошной вилл въ Фольгем съ своею семьей, дти его еще не были взрослыя, какъ это зло замтила леди Монограмъ, впрочемъ не далеко было то время когда ихъ можно будетъ считать взрослыми: старшему сыну было восемнадцать лтъ, его только-что посадили за бюро въ контор, младшая изъ двочекъ была въ школ въ Брайтон, ей было двнадцать лтъ. Ршивъ что ему нужна вторая жена, онъ просилъ миссъ Джорджіану Лонгестаффъ принять его предложеніе. Онъ познакомился съ нею у Мельмотовъ, принималъ ее вмст съ madame Мельмотъ и Мери на своей вилл названной имъ Beaudesert, сдлалъ ей предложеніе въ сквер, и чрезъ два дня посл того получилъ благопріятный отвтъ въ Бротонъ-Стрит.
Бдная миссъ Лонгестаффъ! Хотя она созналась леди Монограмъ въ своемъ желаніи приготовить себ путь для пріема въ обществ въ качеств замужней женщины, она еще не собралась съ духомъ сообщить это своему семейству. Этотъ господинъ былъ положительно Еврей, не то что онъ былъ еврейскаго происхожденія, не то что можно было усомниться, кто въ его семь былъ послдній Еврей — онъ ли, его отецъ или ддъ, онъ самъ былъ чистокровный жидъ. Голдшайнеръ, за котораго вышла леди Джуліа Стартъ, былъ тоже Еврей, во всякомъ случа онъ былъ Евреемъ не задолго до того времени какъ бжалъ съ этою двушкой. Она пересчитала по пальцамъ столько было примровъ браковъ ‘приличныхъ людей’ съ Евреями и Еврейками. Лордъ Фредерикъ Фремлингемъ женился на двушк изъ семьи Беренгоферъ, а мистеръ Гартъ женился на миссъ Чутъ. Она мало знала миссъ Чуть, но знала что она исповдывала христіанскую вру. Жену лорда Фредерика и леди Джулію Голдшайнеръ везд принимали. Она сама даже не знала какъ объяснить себ это, она была уврена что все общество занято было въ настоящую минуту этимъ дломъ и готовилось въ скоромъ времени перемнить взглядъ чтобы современемъ совершенно одинаково смотрть на Евреевъ и христіанъ. Что касается ея самой, ей ршительно было все равно, но не все равно было ей до того какъ взглянетъ на это общество въ которомъ ей хотлось жить. Сама она стояла выше подобныхъ личныхъ предразсудковъ. Ей все равно было, былъ ли это Еврей, Турокъ, или другой какой нехристь. Она достаточно знала свтъ, чтобъ убдиться что счастье не въ этомъ и нисколько не зависитъ отъ вры исповдываемой супругомъ. Конечно, сама она будетъ ходить въ церковь. Она всегда ходила въ церковь. Такъ слдовало. Что же касается мужа, она не считала возможнымъ когда-нибудь свести его въ церковь, да можетъ-быть этого и желать не слдовало, она предполагала что ей удастся устроить чтобъ онъ никуда не ходилъ молиться, такимъ образомъ она будетъ имть возможность выдавать его за христіанина. Она знала что подобную христіанскую вру исповдывалъ молодой Голдшайнеръ, объ этомъ теперь столько говорили Старты.
Будь она одна на свт, она весело бы мечтала о своемъ будущемъ, но она боялась отца и матери. Леди Помона держалась крпко старыхъ понятій и часто съ ужасомъ говорила даже о встрч съ жидомъ, и такъ громко обвиняла въ нечестіи христіанъ принимающихъ къ себ въ домъ этихъ людей! Къ несчастію, Джорджіана въ ранней молодости была врнымъ отголоскомъ чувствъ своей матери. Къ тому же ея отецъ, если онъ чмъ-либо заслужилъ названіе консерватора, высказывая свое собственное мнніе, то это было въ вопрос о допущеніи Евреевъ въ Парламентъ. Когда этотъ вопросъ былъ ршенъ положительно, онъ громко уврялъ что слава Англіи пропала навсегда. Съ тхъ поръ, какъ только кредиторы боле обыкновеннаго ему надодали, когда Сло и Бидервайль ничего не могли сдлать, онъ вспоминалъ эту несчастную мру, какъ будто она была причиною его затруднительнаго положенія. Какъ ей было сказать родителямъ, имвшимъ подобныя убжденія, что она дала слово человку который посщалъ синагогу по субботамъ и имлъ другіе мерзкіе обычаи презрннаго народа?
Уже одно то было ужасно что мистеръ Брегертъ былъ толстый, жирный, пятидесятилтній человкъ, котораго подозрвали въ томъ что онъ красилъ свои волосы, но это маленькое несчастье поглощалось большимъ горемъ. Миссъ Лонгестаффъ была двушка съ разсудкомъ и могла врно взвсить свои преимущества. Она начала жизнь съ высокими стремленіями, увренная въ своей красот, въ свтскости своей матери и богатств отца. Прошло уже десять лтъ безплодныхъ усилій, и теперь она сознавала что всегда летала слишкомъ высоко въ своихъ мечтаніяхъ. Девятнадцати лтъ, двадцати и двадцати одного года, она полагала что у нея все впереди. Съ ея величественною осанкой, правильными чертами, великолпнымъ цвтомъ лица, она считала себя одною изъ красавицъ своего времени и полагала что имла право на богатство и высокое происхожденіе жениха. Въ двадцать два, двадцать три и двадцать четыре года она готова была довольствоваться какимъ-нибудь молодымъ перомъ, или старшимъ сыномъ пера, имющимъ домъ въ Лондон и домъ въ деревн. Двадцати пяти и шести, она снисходительно смотрла на баронетовъ и сквайровъ, и даже въ то время она снизошла на милостивое вниманіе къ одному или двумъ извстнымъ юристамъ бывшимъ въ мод. Но теперь она сознавала что до сихъ поръ слишкомъ много о себ думала. Въ трехъ пунктахъ она была впрочемъ все-таки непоколебима: она не будетъ бдна, не покинетъ Лондона и не останется старою двой. ‘Мама, говорила она зачастую, въ одномъ я уврена, я не гожусь быть бдной.’ Леди Помона была совершенно согласна съ своею дочерью. ‘Мама, я бы умерла еслибы вынуждена была жить какъ Софи. Представьте себ, провести всю жизнь въ Тудлам съ Джорджемъ Вайтстеблемъ!’ Леди Помона и съ этимъ согласилась, хотя находила Тудламъ-Голлъ весьма приличнымъ жилищемъ для своей старшей дочери. ‘Право, мама, я бы свела васъ и папа съ ума, еслибы мн приходилось вчно сидть дома. И что со мною станется когда Долли будетъ владть всмъ состояніемъ?’ Леди Помона, заглядывая насколько могла впередъ, въ то время когда ея уже не будетъ на свт, когда ея приданое и ея домъ перейдутъ во владніе Долли, соглашалась съ тмъ что Джорджіан необходимо до того времени пристроиться.
А какъ это сдлать? Девятнадцатилтнія двушки полагаютъ что жениховъ со всми ихъ прелестями такое же множество какъ черники въ лсу, двадцатидевятилтнія двушки уже смотрятъ на жениховъ какъ на рдкія тепличныя растенія. Брегертъ былъ богатъ, будетъ жить въ Лондон, и могъ быть мужемъ. Люди длали такія странныя вещи теперь и ‘переживали же ихъ’, нтъ причины почему и ей такъ не поступить и не пережить этого. Нужна была только смлость, смлость и настойчивость. Ей нужно научиться говорить о Брегерт какъ леди Монограмъ говоритъ о сэръ-Дамаск. Она набралась столько храбрости что была въ состояніи объявить свою судьбу своей старой пріятельниц, при этомъ она вспомнила какъ въ давно прошедшее время она и ея пріятельница Джуліа Триплексъ высказывали презрніе къ одной бдной двушк, вышедшей замужъ за человка съ еврейскою фамиліей, котораго ддъ можетъ-быть былъ Евреемъ.
— Боже мой, сказала леди Монограмъ.— Тоддъ, Брегертъ и Голденшаеръ. Мистеръ Тоддъ вроятно изъ нашихъ.
— Да, сказала храбро Джорджіана,— и мистеръ Брегертъ Еврей. Его имя Езекіиль Брегертъ, и онъ Еврей. Можете говорить что вамъ угодно.
— Я ничего не говорю, душа моя.
— И можете думать что угодно. Теперь другія времена нежели тогда какъ мы были моложе.
— Времена очень измнились кажется, сказала леди Монограмъ.— Въ религіи сэръ-Дамаска никто не сомнвался, хотя до дня его свадьбы едва ли кто-нибудь изъ его знакомыхъ видлъ его когда-нибудь въ церкви.
Но при разговор съ отцомъ и матерью требовалось боле смлости нежели она обнаружила сообщая леди Монограмъ свое ршеніе, и этой смлости у нея не было. Утромъ того дня какъ она ухала отъ Мельмотовъ изъ Бротонъ-Стрита, ея возлюбленный былъ у нея. Мельмоты звали о сватовств и совершенно его одобряли. Madame Мельмотъ даже нсколько кичилась устройствомъ такого счастливаго событія подъ ея покровительствомъ. Это было что-то въ род вознагражденія за несчастное бгство Мери. Мистеру Брегерту позволено было прізжать когда угодно, и въ это утро онъ удостоилъ своимъ посщеніемъ. Они сидли вдвоемъ въ одной изъ отдаленныхъ комнатъ, и Брегертъ умолялъ ее назначить какъ можно скоре день свадьбы.
— Я полагаю намъ объ этомъ еще рано говорить, сказала она.
— Зачмъ вы стсняетесь и не зовете меня просто Езекіилемъ, замтилъ онъ.
Джорджіана нахмурилась и даже не сдлала ни малйшей попытки, какъ это обыкновенно длаютъ двушки.
— Мистрисъ Брегертъ (онъ конечно говорилъ о матери своихъ дтей) называла меня Эззи.
— Можетъ-быть современемъ и я васъ буду называть такъ, сказала миссъ Лонгестаффъ, смотря на своего возлюбленнаго и спрашивая себя почему бы ей не имть и дома, и денегъ, и имени жены, безъ всхъ огорченій которыя это вызывало. Она не думала чтобы когда-нибудь была въ состояніи назвать его Эззи.
— А когда это будетъ? Я бы желалъ въ самомъ начал августа.
— Въ август! вскрикнула она.
Былъ уже іюль мсяцъ.
— Почему нтъ, дорогая моя? Мы бы провели нашъ медовый мсяцъ въ Германіи, въ Вн. У меня тамъ дла и много друзей.
Тутъ онъ началъ умолять ее назначить одинъ изъ дней слдующаго мсяца. Онъ говорилъ что было удобно устроить ихъ свадьбу изъ дома Мельмота, а Мельмоты удутъ изъ Лондона въ август. Это было врно. Если она не выйдетъ замужъ изъ дома Мельмота, ей придется хать для свадьбы въ Кавершамъ, что будетъ невыносимо. Нтъ, она должна отдлиться отъ отца и матери и соединиться съ Мельмотами и Брегертами, покуда она не пройдетъ чрезъ все это и не пріобртетъ себ лологкешя. Если деньги тутъ помогутъ, необходимо ихъ потратить.
— Мн необходимо переговорить съ мама объ этомъ, сказала Джорджіана.
Мистеръ Брегертъ, со свойственнымъ его племени добродушіемъ, удовольствовался этимъ отвтомъ и ушелъ, общая увидать свою возлюбленную на празднеств у Мельмотовъ. Оставшись одна, Джорджіана задумалась о томъ какъ передастъ она все это своему семейству. Не лучше ли ей сразу сказать имъ что она отдлится отъ семьи, совершенно порветъ вс старыя узы, чтобъ они въ безмолвіи признали что она, Джорджіана, отдлилась отъ Лонгестаффовъ и всецло слилась съ Мельмотами, Брегертами и Голдшайнерами.

XI. Леди Монограмъ собирается на обдъ.

Въ то время какъ происходилъ разговоръ между леди Монограмъ и миссъ Лонгестаффъ, о которомъ мы упоминали въ послдней глав, мистеръ Мельмотъ былъ во всей своей слав, и билеты на приготовляемый имъ пиръ высоко цнились. Но вдругъ цнность ихъ стала падать. Леди Монограмъ дорого заплатила за свои, въ особенности взявъ во вниманіе то что она обязалась принять къ себ въ домъ мистера Брегерта. Но тогда за эти билеты приносились большія жертвы. Одна дама приглашала къ себ Мери Мельмотъ въ деревню на недлю, это было до бгства. Мистеръ Коэнлупъ былъ приглашенъ на обдъ съ двумя пэрами и одною графиней. Одна молодая двушка подарила локонъ своихъ волосъ лорду Ниддерделю, хотя всмъ было извстно что онъ женится на Мери Мельмотъ. Лордъ Грасслокъ, желавшій доставить удовольствіе двумъ своимъ деревенскимъ родственницамъ, пріхавшимъ въ Лондонъ, возвратилъ Майльзу Грендолу вексель на значительную сумму. Постепенно цны падали, въ начал это произошло не изъ недоврія къ Мельмоту, но это была обыкновенная реакція, имющая мсто въ подобныхъ случаяхъ. Въ вечеръ торжества, часовъ въ восемь или девять, пригласительные билеты не имли никакой цны. Въ то время слухъ распространился уже по всему городу отъ Пимлико до Мерилебонъ. Мужья, вернувшись изъ клубовъ, разказали своимъ женамъ. Дамы бывшія въ Парк слышали все это. Дошелъ слухъ даже до парикмахеровъ, а горничнымъ разказали лакеи и грумы, сидвшіе на козлахъ или державшіе лошадей. Воздухъ былъ пропитанъ этимъ слухомъ, онъ носился въ столовыхъ и за туалетными столами дамъ.
Я сомнваюсь, сказалъ ли бы сэрь-Дамаскъ, одваясь къ обду, хотя одно слово своей жен о томъ что слышалъ, еслибы подумалъ о результатахъ. Но онъ пришелъ домой въ болтливомъ настроеніи и никакихъ соображеній не длалъ.
— Слышала ли ты, Джю, о томъ что говорятъ? сказалъ онъ, влетая полуодтый въ комнату жены.
— Что такое?
— Разв ты не выходила?
— Я длала закупки и была въ лавкахъ. Я не хотла брать съ собою эту молодую двушку въ Паркъ. Я поступила необдуманно, пригласивъ ее къ себ, но постараюсь чтобы насъ какъ можно меньше видли вмст.
— Кто бы ты ни была, Джю, старайся быть любезнй.
— Ахъ, отстань! Я знаю что мн длать. Что ты хочешь сказать?
— Говорятъ что что-то открыли касательно Мельмота.
— Его подозрваютъ? воскликнула леди Монограмъ, останавливая свою горничную, которая поправляла ея туалетъ. Если она не подетъ на обдъ, то это забота была излишняя.— Что вы хотли сказать что открыли?
— Я въ точности не знаю. Разно говорятъ. Рчь идетъ объ этомъ имніи которое онъ купилъ у стараго Лонгестаффа.
— Разв Лонгестаффы тутъ замшаны? Если они тутъ въ чемъ-нибудь виноваты, я ни одной минуты боле не желаю чтобъ она у меня оставалась.
— Не говори глупостей, Джю. Онъ ни въ чемъ не виноватъ, бдный старикашка не получилъ ни гроша изъ своихъ денегъ.
— Онъ разоренъ, и Богъ съ ними со всми.
— Можетъ-быть онъ еще получитъ. Иные говорятъ что Мельмотъ поддлалъ подпись на квитанціи въ полученіи денегъ, другіе толкуютъ о поддлк письма. А нкоторые разказываютъ что онъ состряпалъ цлую кучу документовъ по имнью. Помнишь Долли?
— Конечно я знаю Долли Лонгестаффа, сказала леди Монограмъ. Одно время она даже считала его приличною партіей для себя.
— Говорятъ онъ все это открылъ. Я говорю что Долли гораздо толкове, хотя товарищи его увряли въ противномъ. Во всякомъ случа вс говорятъ что Мельмотъ въ скоромъ времени попадется.
— Не сегодня вечеромъ, надюсь, Дамаскъ!
— Кажется никто не знаетъ. Лоптонъ говорилъ что полиція будетъ въ дом вмсто слугъ, пока императоръ и принцы не удутъ.
— Мистеръ Лоптонъ детъ?
— Онъ долженъ былъ быть, но когда я его видлъ, онъ еще не ршилъ хать или нтъ. Кажется никто не увренъ подетъ ли туда императоръ. Кто-то говорилъ что соберутъ совтъ министровъ чтобы ршить что длать.
— Совтъ министровъ!
— Видишь ли, не совсмъ ловко допустить императора хать на обдъ къ человку котораго можетъ-быть схватятъ и посадятъ въ тюрьму до начала обда. Это самое худшее. Никто не знаетъ.
Леди Монограмъ махнула рукой и ея горничная вышла изъ комнаты. Она хвасталась тмъ что имла горничную француженку, не понимавшую ни слова по-англійски, и нисколько не безпокоилась о томъ что говорила въ ея присутствіи. Но конечно каждое ея слово повторялось въ людской на какомъ-нибудь нарчіи, которое француженка усвоила для разговоровъ съ остальною прислугой. Леди Монограмъ нсколько минутъ просидла не двигаясь, пока ея мужъ, вернувшись въ свою комнату, окончилъ свой туалетъ.
— Дамаскъ, сказала она, когда онъ вернулся,— ясно что мы не можемъ хать.
— Посл всхъ твоихъ хлопотъ!
— Ужасно досадно что эта двица у насъ въ дом. Знаешь ли ты что она выходитъ замужъ за одного изъ этихъ господъ?
— Я слышалъ вчера о ея свадьб. Брегертъ не принадлежитъ къ пород Мельмотовъ. Говорятъ Брегертъ не дурной человкъ. Онъ не воспитанный и не обтесанный, но про него ничего нельзя сказать.
— Онъ жидъ, ему семьдесятъ лтъ, и онъ ужасно много о себ думаетъ.
— Что теб за дло еслибъ ему было восемьдесятъ? Что же, ты ршила не хать?
Леди Монограмъ ни въ какомъ случа этого не ршала. Она уже заплатила за это, и со свойственною женщинамъ разчетливостью, которой он не забываютъ даже длая безумные расходы, она не перенесла бы мысли лишиться того что уже купила. Что касается лично ея самой, ей дла не было до безчестныхъ поступковъ Мельмота. Съ тхъ поръ какъ она въ первый разъ услыхала о немъ, она привыкла смотрть на него какъ на человка который обогащался, постоянно обирая людей не смыслившихъ, въ длахъ. Она имла смутное понятіе о различіи между торговлею и плутовствомъ. Она была бы сильно опечалена еслибъ ее причислили къ безтолковымъ людямъ, которые, похавъ на празднество, дохали только до подъзда и можетъ-быть даже попали въ жалкое собраніе жалкихъ людей, гд не было ни императора ни принцевъ. Но ея огорченіе было бы еще гораздо сильне, еслибы на другой день она узнала что тамъ были императоръ, принцессы и герцогини, посланники, министры и вообще вс порядочные люди, однимъ словомъ, свтъ не зналъ бы еще о безчестныхъ поступкахъ Мельмота. Она сла обдать съ мужемъ и миссъ Лонгестаффъ и не могла свободно объ этомъ говорить. Миссъ Лонгестаффъ была все-таки гостьей Мельмотовъ, хотя на день или на два и переселилась къ Монограмамъ. Ужасная мысль пришла въ голову леди Монограмъ. Что станетъ она длать съ своимъ другомъ Джорджіаной, если у Мельмотовъ все вдругъ рушится? Конечно madame Мельмотъ не пожелаетъ принять къ себ опять эту двушку, если ея мужа посадятъ въ тюрьму.
— Надюсь, вы подете, сказалъ сэръ-Дамаскъ дамамъ, когда он уходили изъ комнаты.
— Конечно да, черезъ часъ, сказала леди Монограмъ, выходя изъ комнаты и строго взглянувъ на него за его неосторожность.
— Потому, ты знаешь… онъ подозвалъ ее къ себ.— Если ты желаешь, я конечно останусь, но если нтъ, я поду въ клубъ.
— Что могу я теперь сказать? Оставь въ поко клубъ на сегодняшній вечеръ.
— Хорошо, тоска сидть тутъ одному.
Тутъ миссъ Лонгестаффъ спросила въ чемъ дло.
— Разв не ршено что мы демъ сегодня вечеромъ?
— Ничего не знаю. Я такъ утомлена что ничего не понимаю. Носится слухъ что императоръ не прідетъ.
— Не можетъ быть!
— Легко говорить не можетъ быть, душа моя, сказала леди Монограмъ, — но все-таки это говорятъ. Мистеръ Мельмотъ великій человкъ, но можетъ-быть что-нибудь случилось что низвергнетъ его съ высоты его величія. Такія дла случаются. Лучше окончите вашъ туалетъ. Я пойду кончать свой. Но я не ршила поду ли, пока не буду уврена въ присутствіи тамъ императора.
Она сошла внизъ къ мужу, который утшался въ своемъ одиночеств, куря сигару.
— Дамаскъ, сказала она,— ты долженъ разузнать.
— Что разузнать?
— Тамъ ли принцы и императоръ.
— Пошли Джона спросить, сказалъ мужъ.
— Онъ наврное сдлаетъ какую-нибудь глупость. Еслибы ты самъ пошелъ, ты бы тотчасъ узналъ правду. Возьми извощика, създи туда на минутку и ты тотчасъ все узнаешь, будь я на твоемъ мст, я бы живо это обдлала.
Сэръ-Дамаскъ былъ добрйшій человкъ въ мір, но это порученіе ему не понравилось.
— Что ты можешь сказать противъ этого? спросила жена.
— Създить въ домъ человка чтобъ узнать собрались ли его гости, прежде чмъ хать самой. Я не знаю ловко ли это, Джу?
— Гости! что за пустяки! Императоръ и вся королевская фамилія! Какъ будто это собраніе похоже на другія. Подобнаго случая вроятно не бывало и боле не представится. Если ты, Дамаскъ, не подешь, придется хать мн, и я поду.
Сэръ-Дамаскъ, поворчавъ и покуривъ съ полминуты, сказалъ что създитъ. Онъ былъ противъ этого. Какая тоска! Онъ ненавидлъ императоровъ, ненавидлъ принцевъ. Онъ ненавидлъ вс хлопоты и заботы по этому поводу! Господи, зачмъ онъ не послалъ сказать домой что подетъ въ клубъ и что все это разстроилось. Наконецъ онъ покорился и позволилъ жен выйти изъ комнаты и послать за извощикомъ. Послали и привели извощика, но сэръ-Дамаскъ не двигался, не докуривъ свою большую сигару.
Уже было десять часовъ когда онъ выхалъ изъ дому. Пріхавъ въ Гровеноръ-Скверъ онъ сразу увидалъ что празднество въ разгар. Домъ былъ освщенъ. Около подъзда была толпа лакеевъ, а половина Сквера уже была заставлена экипажами. Онъ не безъ труда достигъ подъзда, и тамъ замтилъ королевскія ливреи. Насчетъ собранія нечего было сомнваться. Императоръ, принцы и принцессы вс были тамъ. Насколько сэръ-Дамаскъ могъ замтить, обдъ удался превосходно. Но опять онъ не сразу могъ выйти, и пока онъ вернулся домой было уже около одиннадцати часовъ.
— Все какъ слдуетъ, сказалъ онъ жен.— Вс они тамъ, все благополучно.
— Ты увренъ что императоръ тамъ?
— Насколько человкъ можетъ быть увренъ не видавъ его.
Этотъ разговоръ происходилъ въ присутствіи миссъ Лонгестаффъ, и ей досадно было на то что ей казалось тнью брошенною на ея друзей.
— Я ничего не понимаю, сказала она.— Конечно императоръ тамъ. Послднее время всмъ это было извстно. Что все это значитъ, Джулія?
— Душа моя, позвольте мн поступать по собственному усмотрнію. Можетъ-быть я длаю глупости. На то у меня свои причины. Ну, Дамаскъ, если карета подана, намъ пора хать.
Карета была подана и они похали, и насилу добрались до подъзда, такъ что даже леди Монограмъ, привыкшей къ этому, показалось страннымъ. У подъзда была страшная давка, гости спускались внизъ. Наконецъ они прошли въ апартаменты верхняго этажа, и увидали что Китайскій императоръ и королевская фамилія были тамъ, но уже ухали.
Сэръ-Дамаскъ усадилъ дамъ въ карету, а самъ похалъ въ клубъ.

XII. Празднество.

Леди Монограмъ, какъ только могла, удалилась недовольная изъ дома Мельмота, но мы должны вернуться туда на нкоторое время. Какъ только гости собрались въ гостиной, невольное сознаніе неудачи прошло. Правда, толпа далеко не была такъ густа какъ предполагали. Люди имвшіе опытность въ подобныхъ длахъ говорили сначала что обществу не разойтись до трехъ или четырехъ часовъ утра, а кареты не разъдутся до утренняго чая. Въ виду этого, совтовали мистеру Мельмоту устроить для своихъ именитыхъ гостей особый подъздъ, что и было сдлано въ ущербъ стнамъ и устройству дома. Ожидаемой давки не произошло, но все-таки комнаты были прилично полны и мистеръ Мельмотъ могъ утшиться сознаніемъ что никакого несчастія еще не произошло.
Нтъ сомннія что большая часть находившихся тутъ гостей была убждена что хозяинъ сдлалъ какое-то мошенничество, за которое могъ подвергнуться кар закона. Когда распространяются подобные слухи, имъ всегда врятъ. Находятъ какъ бы удовольствіе и наслажденіе врить подобнымъ слухамъ. Благоразумное сомнніе въ подобную минуту считаютъ признакомъ тупости или флегматичности. Конечно, мы не вримъ въ томъ случа если обвиняемый настолько близокъ намъ что обвиненіе причиняетъ намъ личное горе. Но если мы не принимаемъ близкаго участія въ человк, мы вримъ почти всему что говорятъ про него. Въ данномъ случа никто не любилъ Мельмота и вс врили. Всмъ казалось совершенно возможнымъ что подобный человкъ сдлалъ что-нибудь ужасное. Вс думали что сдланное мошенничество по меньшей мр громадно.
Самъ Мельмотъ часть вечера проведенную на верху держался по близости дарственныхъ особъ. Не будь у него тяжело на душ, онъ конечно не такъ хорошо держалъ бы себя какъ теперь. Онъ длалъ мало поползновеній вступать въ разговоръ, а когда къ нему обращалась, отвчалъ кратко. Съ большою заботливостью онъ запечатллъ въ своей памяти имена лицъ пріхавшихъ къ нему, которыхъ онъ звалъ, видя въ ихъ присутствіи признакъ того что они считали его невиннымъ во взводимомъ на него обвиненіи. Видя у себя всхъ членовъ правительства, онъ сожаллъ что не выступилъ либеральнымъ кандидатомъ за Вестминстеръ. Онъ легко простилъ то невниманіе къ нему королевскаго семейства на которое такъ сердился въ Министерств Индіи, видя теперь что вс принцы и принцессы которыхъ онъ ожидалъ были налицо. Онъ былъ въ состояніи обращать на все это вниманіе, сознавая въ то же время грозившую ему опасность. Многое приходило ему въ голову, пока онъ старался привтливо улыбаться гостямъ, какъ подобало хозяину. Можетъ-быть въ его передней находилось уже полдюжины сыщиковъ, можетъ-быть одинъ или двое изъ нихъ, переодтые, были даже въ присутствіи членовъ королевской фамиліи. Они готовы были схватить его какъ только разойдутся гости, и сторожили чтобъ онъ не убжалъ. Онъ несъ бремя и улыбался. Онъ всегда жилъ съ сознаніемъ удара могущаго во всякое время пасть на него и раздавить его. Онъ очень хорошо зналъ что подвергается разнымъ опасностямъ. Онъ тысячу разъ говорилъ себ что одна опасность не смиритъ его. Въ какой бы стран онъ ни жилъ, онъ всегда старался идти насколько возможно по втру, чтобъ избгнуть карающей руки правосудія. Онъ изучилъ уголовные законы, чтобы знать какъ далеко онъ могъ зайти, но сознавалъ что можетъ быть увлеченъ обстоятельствами гораздо дальше, нежели намревался. Какъ солдатъ находящійся въ безвыходномъ положеніи въ бою, или водолазъ ныряющій за жемчужными раковинами, или искатель богатства въ странахъ гд свирпствуютъ злокачественныя лихорадки, какъ вс эти лица сознаютъ что хотя велика можетъ быть ихъ удача, но за то велики и опасности, такъ и Мельмотъ сознавалъ что въ теченіи жизни, какъ она складывалась для него, онъ могъ подвергнуться ужаснйшимъ крушеніямъ. Онъ не думалъ, даже не надялся когда-нибудь настолько возвыситься какъ теперь, и принимать величайшихъ міра сего, но если на долю его выпало величіе, то и опасность ему грозившая настолько же усилилась. Онъ готовился равнодушно перенести весь позоръ, съ презрніемъ отнестись ко всмъ крикамъ осужденія и утшать себя мыслью, когда настанетъ часъ испытанія, что у него собранъ изрядный запасъ, котораго хватитъ на будущія нужды и котораго не отыщутъ его враги. Но когда другія мысли пришли ему въ голову, когда его честолюбіе взяло верхъ надъ осторожностью, онъ постепенно переходилъ отъ своей прежней увренности къ сознанію что его можетъ постигнуть что-нибудь сильне одного позора.
Можетъ-быть никогда въ жизни онъ такъ серіозно не относился къ своему характеру и поведенію, не приходилъ къ такому твердому ршенію, какъ въ этотъ вечеръ, когда, принимая императора, онъ совершенно прилично разыгрывалъ роль хозяина, привтливо улыбался и кланялся своимъ гостямъ. Нтъ, онъ не могъ скрыться. Онъ скоро въ этомъ убдился. Онъ стоялъ теперь слишкомъ высоко, онъ не могъ удачно исчезнуть, даже еслибъ ему удалось это сдлать до своего ареста. Ему необходимо отстоять свое положеніе, а бгствомъ онъ только докажетъ свою виновность, онъ возьметъ смлостью. Припомнивъ что было за часъ или за два, онъ вспомнилъ что не только испугался въ обденной зал, но даже не сумлъ скрыть своего испуга. Все это обрушилось на него неожиданно и онъ измнилъ себ. Онъ въ этомъ сознавался. Не должно было длать подобныхъ вопросовъ мистеру Тодду и мистеру Боклерку, ему слдовало какъ можно веселе болтать съ лордомъ Альфредомъ касательно порожнихъ мстъ. Но потеряннаго не воротишь. Ударъ былъ слишкомъ неожиданъ, онъ не предвидлъ его. Теперь онъ будетъ осторожне. Ничто не устрашитъ его теперь, ни прикосновеніе полисмена, ни предписаніе суда, ни измна друзей, ни презрніе въ Сити, ни одиночество въ Бестъ-Энд. Онъ завтра пойдетъ къ избирателямъ и настоитъ на своемъ, какъ будто все у него было въ порядк. Люди по крайней мр будутъ знать что онъ не трусъ. Онъ сознался самому себ что въ этомъ дл онъ напортилъ своимъ высокомріемъ. Теперь онъ видлъ это ясно. Задача возложенная имъ на себя была очень тяжела, а обстоятельства еще прибавляли къ ней тяжести. Онъ будетъ внимателенъ къ великимъ міра сего, которыхъ ему удалось пригласить къ себ. Онъ купитъ себ милости этихъ людей привтливостью и деньгами. Теперь онъ все ясно видлъ. Онъ видлъ тоже что пособить горю было уже поздно. Мн кажется, перебирая все это въ голов, онъ возгордился сознаніемъ собственной смлости. Многое можно подозрвать. Кое-что можно открыть. Но не легко будетъ раскрыть все дло. Только мелкія пташки попадаютъ сразу въ разставленныя тенета. Волки же и хищныя птицы могутъ за себя постоять. Съ тми средствами какія онъ имлъ въ рукахъ, онъ можетъ долго бороться, какъ бы худо ему ни пришлось. Когда человкъ длалъ крупныя мошенничества, для него есть нкоторое спасеніе въ разнообразіи и обширности его безчестныхъ поступковъ. Не могло ли случиться что великіе міра сего, будучи его гостями, замолвятъ слово въ его пользу? Человка, за столомъ у котораго обдалъ самъ Братъ Солнца, не могли посадить въ тюрьму и потомъ выпустить оттуда какъ простаго воришку.
Madame Мельмотъ въ теченіе вечера стояла на верху лстницы, позади ея стояло кресло, на которое она могла приссть, когда былъ перерывъ въ пріздахъ. Она обдала за столомъ, или врне только сидла за нимъ, ее посадили такъ что никакая обязанность не падала за нее. Она ничего не слыхала о ходившихъ слухахъ, и конечно послдняя въ дом узнаетъ о нихъ. Ей и въ голову не пришло посмотрть вс ли мста за обденнымъ столомъ заняты. Она сидла, устремивъ свои большіе глаза на Китайское величество, и безъ сомннія удивлялась судьб посадившей ее такъ близко къ императору и принцамъ. Изъ обденной залы она прошла, когда ей приказали, наверхъ въ гостиную и тамъ исполняла возложенную на нее обязанность, мечтая съ наслажденіемъ объ уединеніи своей спальни. Я думаю она мало сочувствовала своему мужу въ его затяхъ и мало понимала положеніе въ которое была поставлена. Она любила деньги и удобства, можетъ-быть даже брилліанты и хорошія платья, но едва ли ей доставляло удовольствіе общество герцогинь и даже самого императора. Съ того времени какъ звзда Мельмота загорлась, казалось было условлено между всми не обращать никакого вниманія на madame Мельмотъ.
Marie Мельмотъ отказалась отъ мста за обденнымъ столомъ. Сначала это было причиною, ссоры между нею и ея отцомъ, онъ желалъ чтобъ она сидла рядомъ съ лордомъ Ниддерделемъ, какъ нареченная его невста. Со времени ея бгства въ Ливерпуль онъ ни слова не говорилъ по поводу этого. Онъ все-таки настаивалъ на помолвк, но находилъ что теперь приличне будетъ придавать этому мене огласки. Тмъ не мене она была въ гостиной сначала около madame Мельмотъ, потомъ перешла въ толпу гостей. Иныя дамы очень интересовались ею, какъ молодою двушкой недавно бжавшею при такихъ странныхъ обстоятельствахъ, никто съ ней не разговаривалъ, пока она не примтила молодую двушку, съ которою сама была знакома, собравшись съ духомъ, она обратилась къ ней. То была Гетта Карбери, которую мать ея привезла съ собою.
Приглашеніе на имя леди Карбери и Гетты было конечно послано до бгства, и конечно семейство Мельмотовъ не сдлало имъ по этому поводу никакого намека. Леди Карбери сама заботилась чтобъ это происшествіе не считали причиной ея личной ссоры съ мастеромъ Мельмотомъ, будучи въ затрудненіи, она посовтовалась съ мистеромъ Броуномъ. Мистеръ Броунъ былъ въ настоящее время опорою во всхъ ея затрудненіяхъ. Мистеръ Броунъ халъ на обдъ. Конечно, все это происходило пока на имени Мельмота не было ни малйшей тни. Мистеръ Броунъ не видлъ причины почему леди Карбери не воспользоваться билетами. Это приглашеніе не больше какъ билетъ на право видть императора, окруженнаго принцами.
— Бгство молодой двушки васъ не касается, сказалъ мистеръ Броунъ.— Я бы на вашемъ мст похалъ хоть бы для того чтобы показать что вы сами не замшаны въ этомъ дл.
Леди Карбери послушалась его совта и взяла дочь съ собою.
— Глупости, сказала мать на возраженіе Гетты:— мистеръ Броунъ видитъ это дло въ его настоящемъ свт. Это скоре демонстрація въ честь императора, нежели частное собраніе, мы ничмъ не оскорбили Мельмотовъ. Вдь ты хочешь видть императора.
За нсколько минутъ до ихъ отъзда изъ Вельбекъ-Стрита пришла записка отъ мистера Броуна, написанная карандашомъ и посланная съ коммиссіонеромъ изъ дома Мельмота.
‘Не обращайте вниманія на слухи и прізжайте. Я здсь и насколько могу замтить все идетъ какъ слдуетъ. Императоръ великолпенъ, а принцевъ видимо-невидимо.’ Слухи еще не долетли до ушей леди Карбери, она ничего не поняла, и разумется похала. Гетта похала съ нею.
Гетта стояла одна въ углу, недалеко отъ матери, говорившей съ мистеромъ Букеромъ, глаза ея были устремлены на спокойное величіе физіономіи императора, въ ту минуту какъ Мери Мельмотъ застнчиво подошла къ ней и освдомилась о ея здоровь. Гетта вроятно не была особенно любезна съ бдною двушкой, она боялась ея отчасти какъ дочери великаго Мельмота, отчасти какъ двушки съ которой ея брату не удалось бжать, но это обращеніе не оттолкнуло Мери.
— Вы не разсердитесь на меня, если я съ вами заговорю.
Гетта улыбнулась привтливе. Она не могла сердиться на двушку за ея желаніе говорить съ нею, сознавая что она все-таки гостья матери молодой двушки.
— Вы конечно знаете мою исторію съ вашимъ братомъ, сказала Мери вполголоса, опустивъ глаза въ землю.
— Я слышала объ этомъ, сказала Гетта.— Самъ онъ никогда мн не говорилъ.
— Мн такъ хочется узнать правду. Я ничего не знаю. Конечно, миссъ Карбери, я люблю его. Я такъ сильно его люблю! Я уврена что вы не подумаете чтобъ я поступила такимъ образомъ, еслибы не любила его больше всего на свт. Разв вы не согласны со мною, когда двушка любитъ человка, дйствительно его любитъ, разв это не важне всего?
Едва ли на этотъ вопросъ у Гетты былъ готовый отвтъ. Она была убждена что ни въ какомъ случа не убжала бы съ кмъ бы то ни было.
— Я право не знаю. Трудно сказать, возразила она.
— А я знаю. Къ чему жизнь, если у васъ сердце разбито? Мн все равно что бы про меня ни говорили, что бы со мною ни сдлали, только бы онъ былъ мн вренъ. Почему онъ мн ничего не даетъ знать?
На этотъ вопросъ тоже довольно трудно было отвчать. Четыре дня прошло съ того ужаснаго утра какъ сэръ-Феликсъ пьяный ввалился къ себ домой, и онъ до этого вечера не выходилъ изъ дому въ Вельбекъ-Стрит. За нсколько минутъ до отъзда леди Карбери онъ вышелъ, но до тхъ поръ онъ почти все время пролежалъ въ постел. До обда онъ не вставалъ съ постели, спускался внизъ полуодтый и затмъ возвращался въ свою спальную, тамъ онъ курилъ, пилъ водку разбавленную водой и жаловался на головную боль. Онъ уврялъ что боленъ, на самомъ же дл онъ просто струсилъ и боялся показываться туда гд прежде постоянно бывалъ. Онъ помнилъ что поссорился въ клуб, помнилъ что вс знали о его намреніи хать въ Ливерпуль, помнилъ также что пьяный шатался по улицамъ. Онъ не смлъ показаться никуда и день это дня для него это длалось затруднительне. Утомленный своимъ заключеніемъ онъ выползъ изъ дому съ намреніемъ если возможно искать утшенія у Рби Рглсъ.
— Скажите мн пожалуста, гд онъ? умоляла Мери.
— Это время онъ былъ не совсмъ здоровъ.
— Онъ боленъ? Миссъ Карбери, скажите мн. Вы понимаете что значитъ любить, такъ какъ я его люблю, не правда ли?
— Онъ былъ боленъ. Теперь ему кажется лучше.
— Отчего онъ не зайдетъ ко мн, или не пришлетъ мн письмо, или не дастъ какое-нибудь извстіе о себ? Это очень тяжело, не правда ли? Скажите мн, вы должны знать, думаетъ ли онъ обо мн?
Гетта была въ большомъ затрудненіи. Истинное чувство высказанное молодою двушкой говорило въ ея пользу. Гетта могла только сочувствовать любви высказанной къ ея родному брату, хотя она не могла не удивляться откровенности Мери относительно ея любви въ разговор съ нею, почти незнакомою.
— Феликсъ почти никогда не говоритъ со мною о себ, сказала она.
— Если онъ не думаетъ обо мн, Богъ съ нимъ, сказала очень серіозно Мери.— Еслибъ я только была уврена! Еслибъ знала что онъ меня любитъ, я бы все — о, все перенесла для него. Никакое слово отца не остановило бы меня. Вотъ каково мое чувство. Ни съ кмъ кром васъ я объ этомъ не говорила. Не странно ли это? Мн некому поврять свои мысли. Вотъ что я испытываю и нисколько не стыжусь своего чувства. Это не несчастье быть влюбленной. Не хорошо выйти замужъ не любя. Это мое мнніе.
— Да, это не хорошо, сказала Гетта, думая о Роджер Карбери.
— Но если Феликсъ вовсе не думаетъ обо мн! продолжала Мери, понижая голосъ до шепота, но такъ что ея собесдница ясно слышала ея слова.
Гетта была того мннія что ея братъ нисколько не ‘думалъ’ о Мери Мельмотъ, и что для нея было бы гораздо лучше узнать всю правду. Но у нея не было достаточно силы воли чтобъ ее разуврить.
— Скажите мн ваше мнніе, сказала Мери.
Гетта молчала.
— А, я понимаю. Я должна забыть о немъ? Правда?
— Что могу я сказать вамъ, миссъ Мельмотъ? Феликсъ мн ничего не говоритъ. Онъ мн братъ и конечно я васъ люблю за вашу любовь къ нему.
Этими словами она сказала боле нежели желала, но она чувствовала что должна была сказать какую-нибудь любезность.
— Вы любите меня? Ахъ, какъ я рада. Мн пріятно быть любимой вами. Никто, я думаю, не любитъ меня. Этотъ господинъ, что стоитъ тамъ, хочетъ жениться на мн. Вы его знаете? Это лордъ Ниддердель. Онъ очень добръ, но онъ меня не боле любитъ чмъ васъ. У мущинъ всегда такъ. Но это не мой выборъ. Я бы ушла съ Феликсомъ, и будь онъ бденъ, я бы стала работать для него. Неужели все кончено? Не передадите ли вы ему всточку отъ меня?
Гетта сомнвалась было ли это прилично, тмъ не мене общала исполнить.
— Скажите ему только что я хочу знать, вотъ и все. Я хочу знать. Вы понимаете, я хочу знать истинную правду. Я думаю, я уже знаю ее. Тогда мн все равно что со мною будетъ. Ршительно все равно. Вроятно я выйду за этого молодаго человка, хотя это и очень дурно. Какъ будто меня самой тутъ и нтъ. Но посл всего что было, онъ могъ бы написать мн нсколько словъ. Разв вы не того же мннія? вдь онъ могъ бы написать мн?
— Да, конечно.
— Скажите ему, оказала Мери и, кивнувъ головой, отошла отъ нея.
Пока она разговаривала съ миссъ Карбери, Ниддердель слдилъ за нею. Ходившій по городу слухъ дошелъ до него, и онъ понималъ что ему боле нежели кому другому слдовало быть осторожнымъ. Но онъ не врилъ тому что слышалъ, Что люди бываютъ вполн безнравственные, что они играютъ въ карты, напиваются пьяны, длаютъ долги и ухаживаютъ за чужими женами, все это было для него дломъ обыкновеннымъ. Подобныя дла его не удивляли. Но онъ былъ еще слишкомъ молодъ чтобы врить въ безчестность людей. Невозможно было убдить его въ томъ что Майльзъ Грендолъ плутовалъ въ картахъ, а возможность поддлки со стороны мистера Мельмота была невроятна и также гадка для него, какъ напримръ возможность бгства офицера съ поля битвы. Для простаго солдата, полагалъ онъ, это было возможно. Въ послдній разъ что онъ видлъ Мери, онъ почти влюбился въ нее, а теперь онъ чувствовалъ къ ней еще боле расположенія вслдствіе злыхъ выдумокъ на ея отца. А все-таки онъ зналъ что ему слдовало быть осторожнымъ. Если онъ былъ воромъ, какой страшный воръ былъ онъ тогда на самомъ дл!
— Какъ вамъ нравится это собраніе? сказалъ онъ Мери.
— Вовсе не нравится, милордъ. А вамъ нравится?
— Очень, да. Императоръ ужасно забавенъ. Принцъ Фредерикъ (одинъ изъ германскихъ принцевъ, гостившихъ тогда у своихъ англійскихъ родственниковъ) говоритъ что онъ набитъ сномъ, и что всякое утро его набиваютъ свжимъ сномъ въ одной изъ лавокъ сннаго рынка.
— Я видла, онъ разговаривалъ.
— Онъ, безъ сомннія, разваетъ ротъ. Въ немъ не одно сно, есть и пружины. Онъ ужасно похожъ на стараго болвана, и я очень радъ что имлъ случай съ нимъ обдать. Я никакъ не могъ убдиться на самомъ ли дл онъ кладетъ пищу въ свой прелестный старый ротикъ.
— Конечно да.
— Думали ли вы о нашемъ недавнемъ разговор?
— Нтъ, милордъ, я не думала объ этомъ. Зачмъ мн думать?
— Обыкновенно о такихъ разговорахъ слдуетъ подумать.
— Вы же не думаете.
— Разв нтъ? За послдніе три мсяца я только объ этомъ и думалъ.
— Вы думало, удастся вамъ жениться или нтъ.
— Я это и хочу сказать, сказалъ лордъ Ниддердель.
— Такъ я не то хочу сказать.
— Хоть убейте, не понимаю васъ.
— Можетъ-быть. И вы никогда меня не поймете. Ахъ, Боже! вс узжаютъ и намъ надо уйти съ дороги. Это принцъ Фредерикъ говорилъ вамъ насчетъ сна? Онъ красивъ, не правда ли? Кто это — вся въ лиловомъ и съ жемчугами?
— Это княгиня Двардза.
— Боже мой, какъ это непріятно принимать у себя въ дом массу народа и не быть въ состояніи разговаривать съ кмъ-либо изъ нихъ. Я не нахожу это особенно пріятнымъ. Покойной ночи, милорда. Очень рада что вамъ нравится императоръ.
Гости стали разъзжаться, когда вс ухали, Мельмотъ посадилъ жену и дочь въ карету, сказалъ что самъ послдуетъ за ними пшкомъ въ Бротонъ-Стритъ, но сперва посмотритъ какъ будутъ тушить свчи и вообще приглядитъ за уборкою посл праздника. Онъ посмотрлъ нтъ ли лорда Альфреда, стараясь не показать что ищетъ его, но лордъ Альфредъ ухалъ. Лордъ Альфредъ былъ изъ тхъ которые знаютъ минуту когда покинуть угасающее величіе. Мельмотъ вспомнилъ все то добро какое онъ сдлалъ для лорда Альфреда, и это огорчило его боле какъ признакъ черной неблагодарности, нежели какъ новый знакъ приближающагося несчастья. Онъ боле чмъ когда-либо былъ любезенъ усаживая жену въ карету и замтилъ что судя по всему праздникъ удался вполн.
— Я бы желалъ только чтобы все это стоило дешевле, сказалъ онъ смясь.
Затмъ онъ вернулся въ домъ и пошелъ на верхъ въ опустлыя гостиныя. Почти все было уже погашено, но прислуга занята была уборкой внизу. Онъ пришелъ и бросился въ кресло на которомъ сидлъ императоръ. Странно къ чему судьба привела его, онъ, бывшій уличный мальчишка, принимаетъ у себя въ Лондон Китайскаго императора, Англійскихъ и Германскихъ королевскихъ принцевъ, во принимаетъ ихъ почти съ петлей на ше. Даже если всему насталъ конецъ, люди его не забудутъ. Большой обдъ, данный имъ до своего заключенія, сдлается достояніемъ исторіи. Не забудутъ и того что онъ былъ консервативнымъ кандидатомъ такого важнаго пункта какъ Вестминстеръ, можетъ-быть даже былъ уже избранъ депутатомъ. Онъ уврялъ себя что забвеніе не будетъ его удломъ. ‘Non omnis moriar’, твердилъ онъ мысленно на какомъ то усвоенномъ себ язык, сидя въ кресл освященномъ самимъ императоромъ и смотря на великолпную амфиладу комнатъ своего дома.
Ни одинъ полисменъ еще не безпокоилъ его. Никакого намека на то что его ‘потребуютъ’, еще не было сдлано. Казалось ничто не предвщало ему перемны стараго порядка вещей. Все пойдетъ по-старому, непріятно лишь то что ему было сказано мистеромъ Грендоломъ, а также отказъ отъ его обда иныхъ изъ приглашенныхъ. Не далъ ли онъ слишкомъ много воли своему воображенію? Конечно онъ не сомнвался въ томъ что непріятности могутъ произойти. Много тучекъ набгало на горизонт его жизни и до сей поры, тучки эти рождали бури и онъ не мало ихъ перенесъ. Ему положительно совстно было что за обдомъ онъ такъ упалъ духомъ и не могъ скрыть чувства страха. Подобной ошибки не повторится. Если о немъ будутъ говорить, то пусть скажутъ, по крайней мр, что онъ человкъ смлый.
Пока эти мысли пробгали въ голов Мельмота, въ одну изъ дверей просунулась чья-то голова и немедленно затмъ спряталась. То былъ его секретарь.
— Это вы, Майльзъ? сказалъ онъ.— Войдите. Я сейчасъ иду домой, зашелъ сюда только взглянуть какой видъ имютъ пустыя комнаты по отъзд гостей. Что сталось съ вашимъ отцомъ?
— Я думаю что онъ ухалъ.
— Вроятно, сказалъ Мельмотъ и не могъ удержаться чтобы тономъ своего голоса не выразить презрнія, какъ будто хотлъ сказать что уже крысы бгутъ изъ его дома въ виду грозящей ему опасности.— Все сошло кажется очень хорошо.
— Очень хорошо, сказалъ Майльзъ, продолжая стоять въ дверяхъ.— Между нимъ и его отцомъ произошелъ небольшой разговоръ, они совщались, сказано было немного: ‘Сегодня вечеромъ посмотри хорошенько, ты все-таки получаешь хорошее жалованье. Я буду смотрть въ оба. Я не приду къ нему, пока не узнаю положительно что и какъ. Чортъ съ нимъ! Мн ужь онъ надолъ.’ Но едва ли надоли его деньги, въ такомъ случа лордъ Альфредъ вроятно еще раньше все бы разузналъ.
— Отчего вы не входите сюда? сказалъ Мельмотъ.— Вамъ уже теперь нечего бояться императора.
— Я никого не боюсь, сказалъ Майльзъ, входя и становись среди комнаты.
— И я также. Что за человкъ кого другіе боятся? Вс мы умремъ и всему этому наступитъ конецъ.
— Вы все о томъ, сказалъ Майльзъ, съ трудомъ слдя за мыслями своего господина.
— Мн все равно рано или поздно. Когда человкъ работаетъ какъ я всю жизнь, въ мои года онъ уже чувствуетъ утомленіе. Завтра утромъ въ десять часовъ я вроятно буду въ зал избирательнаго комитета.
— Это самое лучшее, мн кажется.
— Будете вы тамъ въ этотъ часъ?
Майльзъ медленно и не вполн ршительнымъ тономъ сказалъ что придетъ.
— Скажите вашему отцу чтобъ онъ былъ тамъ въ назначенное время.
— Хорошо, сказалъ Майльзъ уходя.
— Проклятые! почти громко сказалъ Мельмотъ.— Никто изъ нихъ не придетъ. Какъ бы ни силенъ былъ вредъ который они мн причиняютъ, покидая меня и измняя мн, они не остановятся.
Онъ вспомнилъ вс деньги которыя переплатилъ Грендолу и подумалъ, стоилъ ли онъ ихъ
— Проклятые! повторилъ онъ.
Онъ пошелъ по комнатамъ и остановился въ обденномъ зал на томъ мст гд сидлъ за столомъ. Что это была за сцена, какъ ужасно замерло сердце въ его груди! Отсутствіе лорда-мера всего боле поразило его. ‘Что за трусы!’ Люди продолжали свою работу, не замчая его, вроятно и не зная его. Обдъ былъ заказанъ въ ресторан и старшій офиціантъ ресторана былъ тутъ. Убранство и вс передлки въ дом были поручены подрядчику и его прикащикъ смотрлъ какъ все снимали и укладывали. Довренный клеркъ, служившій у Мельмота уже нсколько лтъ, знакомый съ его привычками, находился тоже тутъ и присматривалъ за имуществомъ своего хозяина.
— Покойной ночи, Кроль, сказалъ онъ ему по-нмецки,
Кроль снялъ фуражку и пожелалъ доброй ночи. Мельмотъ съ безпокойствомъ прислушивался къ тону его голоса, стараясь по этому отгадать его мысли. Звалъ ли Кроль о ходившихъ слухахъ, а если зналъ, что онъ думалъ о нихъ? Кролу нсколько разъ было извстно какъ его хозяинъ находился въ опасности, и онъ даже помогалъ ему выкарабкиваться изъ его затруднительнаго положенія. Онъ остановился на минуту, какъ будто что-то хотлъ спросить, во ршилъ что безопасне хранить молчаніе.
— Вы присмотрите, Кроль, чтобы все было цло, пожалуста.
Кроль общалъ за всмъ присмотрть и Мельмотъ вышелъ въ Скверъ.
Ему недалеко было идти черезъ Берклей-Скверъ въ Бротонъ-Стритъ, и онъ остановился на нсколько секундъ чтобы посмотрть на яркія звзды на неб. Еслибы возможно было попасть на одинъ изъ этихъ дальнихъ міровъ, взявъ съ собой весь практическій умъ и оставивъ вс настоящія заботы, онъ, казалось ему, сталъ бы тамъ вести свои дла честне, не такъ какъ на земл. Еслибы теперь онъ забрался въ какой-нибудь далекій уголокъ земнаго шара, бросивъ свое состояніе, имя и извстность, онъ думалъ что сталъ бы лучше поступать. Но онъ былъ Августусъ Мельмотъ и обязанъ былъ до конца нести свое бремя, какъ бы тяжело оно ни было. Не было столь отдаленнаго мста, гд бы его не знали и не нашли.

XIII. Мистеръ Мельмотъ въ день выборовъ.

Съ тхъ поръ какъ закрытая баллотировка была установлена въ Англіи закономъ, еще не было этимъ способомъ выбрано въ члены Парламента депутата отъ такого важнаго пункта какъ Вестминстеръ. Люди которые до сихъ поръ были знакомы или по крайней считали что были знакомы съ ходомъ выборовъ, которые прежде полагались на общанія, указывали на отъявленныхъ враговъ, которые взвшивали мннія избирателей въ которыхъ не были вполн уврены,— люди эти сознавали теперь что они ршительно ходятъ въ потемкахъ. Три дня тому назадъ голоса въ пользу Мельмота ршительно одерживали верхъ, это происходило скоре вслдствіе извстности связанной съ его именемъ, нежели вслдствіе политическихъ взглядовъ избирателей. Наступило воскресенье. Въ понедльникъ имя Мельмота постепенно теряло свое значеніе. Рано утромъ въ этотъ день, его приверженцы мало обратили вниманія на упадокъ этого значенія, приписывая это весьма естественному колебанію мнній въ длахъ подобнаго рода, но поздне, въ теченіи дня, всти изъ Сити были на устахъ каждаго, и въ залу комитета Мельмота почти никто не явился. Въ шесть часовъ вечера иные уже предлагали вычеркнуть его имя изъ списка. Однако никто не сдлалъ подобнаго намека ему самому,— никто вроятно не посмлъ. Въ понедльникъ вечеромъ вс труды и ухищренія партіи Мельмота для его избранія прекратились, интересъ минуты былъ поглащенъ обдомъ.
Но приверженцы мистера Альфа не дремали. Между нкоторыми изъ нихъ было секретное совщаніе на счетъ того что предприметъ ихъ комитетъ въ виду обвиненій противъ кандидата противной стороны. Въ Каедр, вышедшей вечеромъ того дня, на это дло былъ сдланъ намекъ, конечно достаточно ясный для тхъ кто былъ близко заинтересованъ, но ни чьего имени, никакихъ подробностей не было упомянуто въ газет. Мистеръ Альфъ объяснилъ что эти строки были помщены вторымъ редакторомъ и заключали въ себ извстія которыя всякая газета обязана сообщать публик. Онъ заявлялъ что въ этихъ словахъ не высказывалось торжества и что слухъ этотъ не имлъ никакой связи съ выборами.
Одинъ старый джентльменъ былъ того мннія что они обязаны были придать этимъ слухамъ какъ можно боле огласки. ‘Мы всегда ожидали этого’, сказалъ старикъ, ‘какъ же допустимъ мы подобнаго человка въ Парламентъ, если можно воспрепятствовать этому?’ Онъ былъ того мннія что необходимо дать какъ можно боле гласности слуху со всми его преувеличеніями, у старика была куча проектовъ какъ все это устроить. Но большинство комитета было противъ подобной борьбы. Если несмотря на все что говорили, Мельмотъ не совершилъ мошенничества, или, что вроятне, его нельзя будетъ уличить, тогда скажутъ что обвиненіе было вымышлено единственно въ виду выборовъ и явится противодйствіе, которое тяжело можетъ отозваться на людяхъ замшанныхъ въ этомъ дл. Частнымъ образомъ избирателямъ можно говорить что угодно, въ конц-концовъ въ комитет мистера Альфа ршили не дйствовать явно подъ впечатлніемъ этихъ слуховъ. Что касается другихъ длъ, то люди работавшіе для комитета были очень заняты ими. Насмхались надъ обдомъ даннымъ въ честь императора, предлагали вопросы избирателямъ, не считали ли они себя обязанными избрать джентльмена изъ Сити въ Парламентъ за то что онъ истратилъ цлое состояніе на пріемъ всхъ королевскихъ особъ бывшихъ тогда въ Лондон. Много говорилось въ афишахъ и печаталось въ газетахъ съ цлью подорвать значеніе Мельмота, но никогда бы все что теперь говорилось и печаталось не сдлало Мельмоту такого зла, еслибы не слухъ вышедшій изъ Сити. Въ двнадцать часовъ ночи двери залы комитета мистера Альфа затворились, и когда Мельмотъ возвращался домой чтобы лечь спать, въ это время общее мнніе въ клубахъ склонялось боле въ пользу мистера Альфа.
На другой день утромъ Мельмотъ былъ на ногахъ ране восьми часовъ утра. Ни одинъ полисменъ еще не спрашивалъ его и онъ не получалъ еще никакого офиціальнаго увдомленія чтобы противъ него было возбуждено обвиненіе. Сойдя изъ спальни внизъ, онъ тотчасъ прошелъ въ заднюю комнату, которую мистеръ Лонгесгаффь называлъ своимъ кабинетомъ, и гд мистеръ Мельмотъ, съ тхъ поръ какъ нанялъ домъ мистера Лонгестаффа, занимался длами. Тамъ онъ часто сидлъ рано утромъ или поздно вечеромъ. Тутъ были два громадные столы-бюро, съ низу до верху въ ящикахъ. Одинъ изъ этихъ столовъ былъ запертъ на ключъ хозяиномъ дома для его личнаго употребленія. Когда мистеръ Лонгестаффъ и мистеръ Мельмотъ длали условіе относительно найма дома, они были очень дружны. Они только-что условились въ цн за Пиккерингъ-Паркъ и никакого сомннія еще не закрадывалось. Все такъ хорошо устраивалось между обоими джентльменами. Нечего и говорить что мистеръ Лонгестаффъ могъ приходить когда ему вздумается. Самъ Мельмотъ всегда выходилъ изъ дому въ десять часовъ утра, а возвращался не ране шести. Дамы же никогда не войдутъ въ эту комнату. Прислуга будетъ смотрть на мистера Лонгестаффа какъ на полнаго хозяина этой комнаты. Если одинъ изъ этихъ столовъ лишній для мистера Лонгестаффа, то мистеръ Мельмотъ взялъ бы его въ свое распоряженіе. Лонгестаффъ очень любезно на это согласился.
Мистеръ Мельмотъ, войдя въ комнату, заперъ дверь на задвижку, слъ къ своему столу, взялъ изъ одного ящика связку писемъ и пачку небольшихъ бумагъ. Безъ особеннаго вниманія онъ вынулъ три или четыре письма, можетъ-быть по два или по три изъ каждой пачки. Вынувъ ихъ онъ разорвалъ на мелкія части и сжегъ ихъ на газовомъ рожк, а золу бросилъ въ китайское блюдечко. Потомъ взялъ и сдулъ золу въ открытое окно на дворъ. Исключая одного, онъ поступилъ такимъ образомъ со всми документами. Тотъ же, который онъ не сжегъ, онъ разорвалъ на части, положилъ себ въ ротъ, совершенно разжевалъ ихъ и проглотилъ. Сдлавъ это и снова заперевъ свои ящики, онъ подошелъ къ столу мистера Лонгестаффа и потянулъ ящикъ за ручку, ящикъ открылся, тогда, не прикасаясь къ тому что тамъ было, онъ закрылъ его, ставъ на колни, онъ осмотрлъ ключъ и отверстіе куда онъ вставлялся. Окончивъ осмотръ, онъ заперъ ящики, отодвинулъ задвижку двери и, свъ за свое собственное бюро, позвонилъ въ колокольчикъ который тутъ стоялъ. Лакей засталъ его, какъ всегда, пишущимъ письма съ большою поспшностью. Мельмотъ веллъ ему подать себ утренній завтракъ. Онъ всегда завтракалъ одинъ, окруженный цлою кипой газетъ, точно также завтракалъ онъ и въ это утро. Онъ скоро нашелъ статью въ Каедр касающуюся его, онъ нисколько не измнился въ лиц, ни одинъ мускулъ его не дрогнулъ когда онъ читалъ эти строки. Никто не могъ видть его теперь, но онъ ршилъ,— одинъ онъ или въ обществ, или призванъ къ отвту, или даже когда явится полисменъ арестовать его,— онъ никогда не выдастъ себя, ни одинъ мускулъ лица его не дрогнетъ и ни одна капля крови не отольетъ отъ сердца. Всегда на страж, онъ пройдетъ черезъ все и ничмъ не выкажетъ своего страха. Такъ ему слдовало держать себя и онъ выдержитъ.
Въ десять часовъ онъ пошелъ въ центральный комитетъ въ Вайтголлъ-Плесъ. Ему казалось лучше встртить свтъ лицомъ къ лицу идя пшкомъ, лучше пусть остановятъ его такимъ образомъ, нежели въ собственномъ экипаж. Онъ веллъ своему экипажу къ одиннадцати часамъ пріхать за нимъ въ комитетъ и если его тамъ не будетъ, то подождать тамъ съ часъ времени. Онъ пошелъ по Бондъ-Стриту и Пикадилли, Реджентъ-Стриту и чрезъ Пелъ-Мелъ въ Чарингъ-Кросъ съ самодовольною улыбкой человка устроившаго съ полнымъ успхомъ празднество въ честь великаго гостя страны. По дорог въ клубъ онъ встртилъ двухъ или трехъ знакомыхъ и раскланялся съ ними. Они довольно любезно отвчали на его поклонъ, нo ни одинъ изъ нихъ не остановился чтобы поговорить съ нимъ. Мельмотъ зналъ наврное что одинъ изъ этихъ господъ остановился бы, еслибы не было ходившаго слуха. Когда этотъ господинъ прошелъ мимо, Мельмотъ тщательно позаботился не показать и тни неудовольствія на своемъ лиц. Что бы ни произошло, онъ все перенесетъ и все-таки будетъ самодовольнымъ, торжествующимъ княземъ торговли, до тхъ поръ по крайней мр пока полиція не наложить на него руку. Вроятно онъ не сознавалъ различія между ролью которую игралъ теперь и тою которую игралъ въ Министерств Индіи.
Въ комитет онъ засталъ нсколькихъ низшихъ агентовъ, которые сказали ему что все идетъ своимъ порядкомъ. Избиратели подавали голоса, закрытая баллотировка не производитъ де шумнаго возбужденія. Люди эти имли полу-испуганный видъ, казалось, они недоумвали: не задержать ли имъ ихъ кандидата до прихода полицейскаго коммиссара. Они совершенно не ожидали видть его здсь. ‘Былъ здсь лордъ Альфредъ?’ спросилъ Мельмотъ стоя во внутренней комнат спиною къ камину. ‘Нтъ, лордъ Альфредъ не приходилъ сюда.’ — ‘А мистеръ Грендолъ?’ Еслибы не этотъ зловщій слухъ, Мельмотъ освдомился бы о своемъ ‘секретар’, а не о ‘мистер Грендол’. Мистеръ Грендолъ не приходилъ. На самомъ дл никто не приходилъ. ‘Впрочемъ, я думаю, здсь больше нечего длать’, сказалъ мистеръ Мельмотъ. Агентъ былъ того же мннія. Мельмотъ веллъ отослать свой экипажъ, когда тотъ прідетъ, а самъ снова пошелъ пшкомъ.
Онъ пошелъ въ Ковентъ-Гарденъ, тамъ поставлена была палатка для подачи голосовъ. Это мсто, бывшее однимъ изъ главныхъ пунктовъ спорнаго избранія, показалось ему удивительно спокойнымъ. Ршившись смло идти на встрчу всмъ и каждому, онъ подошелъ къ палатк. Здсь многіе и преимущественно рабочіе узнали его, подходили къ нему и жали ему руку. Онъ остался тутъ съ часъ времени, разговаривая съ находившимся тутъ народомъ и подъ конецъ произнесъ краткую рчь собравшемуся около него кружку. Онъ не намекалъ на вчерашній слухъ, ни на статью въ Каедр, такъ какъ имя его не было въ ней упомянуто, но онъ довольно свободно говорилъ вообще объ обвиненіяхъ взведенныхъ на него раньте. Онъ желалъ дать понять избирателямъ что все то что говорили противъ него не заставляло его краснть при встрч съ ними гд бы то ни было. Онъ гордился своимъ положеніемъ и тмъ что избиратели Вестминстера признаютъ за нимъ это положеніе. Онъ сознавался съ удовольствіемъ что мало зналъ законы, но ему сказали, говорилъ онъ, что законы защитятъ его отъ обвиненій такъ безчестно взводимыхъ на него. Онъ льстилъ себя мыслью что онъ, какъ истый Англичанинъ, смотрлъ на политическія нападки при выборахъ какъ на обыкновенное дло, можетъ-быть онъ можетъ подвергнуться еще худшему, но что ему за дло до этого, когда онъ иметъ въ виду быть торжественно избраннымъ. Печатались и говорились такія вещи которыя не оправдывались даже возбужденнымъ состояніемъ при выборахъ, и за эти нападки онъ будетъ искать защиты правосудія. Затмъ онъ сдлалъ легкій намекъ на принцевъ и императора, и заключилъ словами что онъ гордится быть Англичаниномъ и жителемъ Лондона.
Въ послдствіи увряли что это была единственная порядочная рчь которую онъ когда-либо произносилъ, безъ сомннія она произвела впечатлніе, такъ какъ весь Ковентъ-Гарденъ ему аплодировалъ. Репортеръ Breakfast Table, находившійся тутъ по обязанности, сообщилъ въ газет эту рчь и можетъ-быть слишкомъ ужь расхвалилъ ее, даже боле чмъ она заслуживала. Въ послдствіи увряли что Мельмотъ заране обдумалъ весь этотъ планъ дйствія и пошелъ въ Ковентъ-Гарденъ одинъ, считая это лучшимъ способомъ для возстановленія своей репутаціи, и поступокъ этотъ выставляли какъ доказательство большаго ума съ его стороны, на самомъ же дл ничего подобнаго не было. Пока, онъ былъ въ Вайтголлъ-Плес, ему пришла мысль пойти въ Ковентъ-Гарденъ, а до того времени пока народъ не собрался вокругъ него, онъ и не думалъ говорить рчь.
Было двнадцать часовъ, и ему необходимо было ршать что предпринять дальше. Его успхъ въ Ковентъ-Гарден ему очень понравился. Онъ былъ въ расположеніи ходить по всмъ палаткамъ и говорить въ нихъ рчи. Но онъ боялся что не везд это будетъ такъ же удачно. Онъ показалъ что не боится избирателей. Тугъ пришла ему блестящая мысль смло направиться въ Сити и пойти въ свою контору въ Абчрчъ-Лен. Онъ ршился было не показываться туда въ этотъ день и его тамъ не ожидали. Его появленіе не могли истолковать въ дурную сторону. Онъ смло встртитъ враждебныя отношенія и съ тою же смлостью встртитъ опасность. Онъ взялъ кэбъ и веллъ везти себя въ Абчрчъ-Ленъ.
Клерки въ контор ходили взадъ и впередъ ничего не длая, какъ будто бы былъ праздникъ. Обдъ, выборы, ходившіе слухи, все это ихъ деморализовало. Но по крайней мр нкоторые были тутъ и не выказывали явныхъ признаковъ неповиновенія. ‘Мистеръ Греядодъ не былъ здсь?’ спросилъ онъ. ‘Нтъ, мистеръ Грендолъ не былъ, но мистеръ Коэнлупъ въ комнат мистера Грендола.’ Въ настоящую минуту едва ли мистеръ Мельмотъ желалъ видть мистера Коэнлупа. Джентльменъ этотъ былъ знакомъ со многими длами Мельмота, но ему далеко не были извстны вс его частныя дла. Мистеръ Коэнлупъ зналъ о покупк Пиккерингъ-Парка и зналъ о залог этого имнія. Онъ зналъ также куда двались деньги полученныя подъ залогъ. Но онъ не зналъ подробностей покупки, хотя вроятно подозрвалъ что Мельмоту удалось получить документы до уплаты денегъ, на честное слово. Онъ боялся проболтаться въ присутствіи Коэнлупа и говорить съ нимъ было опасно. Можетъ-быть ихъ привлекутъ къ отвтственности вмст, а у Коэнлупа не было такого присутствія духа какъ у Мельмота. Но что подумаютъ и что скажутъ клерки если онъ уйдетъ изъ конторы не повидавшись со своимъ старымъ другомъ? Онъ пошелъ въ свою комнату и по дорог зашелъ къ Коэнлупу.
— Мы васъ не ждали сюда сегодня, сказалъ тотъ.
— Я и самъ не думалъ быть здсь. Но въ Вестминстер нечего длать покуда идетъ баллотировка, потому я и зашелъ, желая проглядть письма. Не правда ли, обдъ сошелъ вчера благополучно?
— Удивительно хорошо, какъ нельзя лучше. Почему лордъ-меръ не пріхалъ, Мельмотъ?
— Потому что онъ дуракъ и скотина, сказалъ мистеръ Мельмотъ съ напускнымъ негодованіемъ.— Альфъ и вс его друзья забрали его въ свои руки. Сначала такъ много хлопотали, приметъ ли онъ приглашеніе или нтъ, не пріхавъ посл принятія приглашенія, онъ пологкительно нанесъ оскорбленіе для Сити. Я отплачу ему на дняхъ.
— Все ли пойдетъ по-старому, Мельмотъ?
— Конечно, да и что можетъ быть помхой этому?
— Слишкомъ много толковъ ходитъ, шепнулъ Коэнлупъ.
— Да, говорятъ, громко вырвалось у Мельмота.— Надюсь что вы не настолько глупы чтобы врить всему что вы слышите. Иначе вамъ многому пришлось бы врить.
— Не стоитъ знать то что вс знаютъ и не знать того чего никто не знаетъ, сказалъ Коэнлупъ.
— Послушайте, Коэнлупъ,— при этомъ Мельмотъ понизилъ голосъ до шепота,— держите языкъ за зубами, держите себя какъ всегда и ничего не говорите, и тогда все пойдетъ хорошо. На насъ направлены тяжелые удары.
— Да, нечего сказать, очень тяжелые.
— Но бумага за моею подписью все поправитъ.
— Это ничего, ровно ничего, сказалъ Коэнлупъ.
— Да тутъ и нтъ ничего такого, ровно ничего. Я могъ купить имніе и заплатить за него, могъ также купить его и еще не заплатить. Тутъ нтъ мошенничества.
— Нтъ, нтъ, конечно нтъ.
— А вы держите языкъ за зубами и занимайтесь вашимъ дломъ. Теперь я пойду въ банкъ.
Коэнлупъ очень упалъ духомъ, и хотя посл посщенія Сити великимъ человкомъ сталъ немного бодре, но все-таки вполн не оправился.
Мистеръ Мельмотъ былъ вренъ своему слову и прошелъ прямо въ банкъ. Онъ имлъ два счета въ двухъ различныхъ банкахъ: одинъ для своихъ предпріятій, другой для своихъ частныхъ длъ. Банкъ въ который онъ вошелъ былъ именно тотъ въ которомъ онъ имлъ счетъ для своего домашняго обихода. По своему обыкновенію, онъ прямо прошелъ въ заднюю комнату банка, туда гд сидлъ директоръ и его личный секретарь и, какъ ни въ чемъ не бывало, сталъ тамъ у камина. Его манера держать себя не совсмъ ему удавалась. Желая быть естественнымъ, онъ былъ немного ласкове чмъ обыкновенно. Директоръ не такъ хорошо держалъ себя какъ Мельмотъ, а клерки явно показывали свое волненіе. Мельмотъ видлъ все это очень хорошо, онъ ожидалъ этого и пришелъ нарочно чтобы ‘зажать рты’.
— Мы не ожидали видть васъ сегодня въ Сити, мистеръ Мельмотъ.
— Я самъ не ожидалъ видть себя здсь. Но всегда когда разчитываешь что много будетъ дла, оказывается совершенно противное. Въ Вестминстер вс заняты баллотировкой, но такъ какъ самъ за себя я голоса подать не могу, то я тамъ и не нуженъ. Утромъ я былъ въ Ковентъ-Гарден и оказалъ тамъ небольшую рчь, если все то что говорятъ правда, то мн нечего особенно бояться.
— А обдъ сошелъ хорошо? спросилъ директоръ.
— Отлично. Говорятъ что этотъ обдъ понравился императору боле всего что было сдлано до сихъ поръ въ честь его. (Воображеніе Мельмота разыгралось.) Еслибъ это былъ мой пріятель, приходящій обдать ко мн каждый день, я бы желалъ только чтобъ онъ былъ поразговорчивй. Впрочемъ, еслибы мы съ вами пріхали изъ Китая и у васъ можетъ-быть нашлось бы мало предметовъ для разговора, не правда ли?— Директоръ съ этимъ согласился.— Одно лишь страшное разочарованіе было у насъ: его лордство, живущій тутъ по близости, не пріхалъ.
— Вы хотите сказать о лорд-мер?
— Да, лордъ-меръ не пріхалъ! Въ послднюю минуту онъ струсилъ, онъ вбилъ себ въ голову что его авторитетъ въ Сити чмъ-то скомпрометтированъ. Но удивительно, обдъ состоялся и безъ него.— Тутъ Мельмотъ обратился къ цли своего прихода. Ему надобно было получить большіе чеки на его собственныя нужды.— Китайскому императору даромъ обда не дашь, согласитесь сами.— Онъ бралъ обыкновенно больше чмъ у него было на личномъ счету, обдлывая это дло съ директоромъ. Но теперь въ присутствіи директора онъ написалъ правильный чекъ на большую сумму, и потомъ, какъ бы вспомнивъ вдругъ, заплатилъ въ счетъ 250 фунтовъ, полученныхъ отъ мистера Броуна.
— Какъ кажется, онъ не особенно безпокоится, сказалъ директоръ когда Мельмотъ вышелъ изъ комнаты.
— Онъ храбрится, не правда ли, сказалъ старшій клеркъ.
Однако посл всесторонняго обсужденія вс бывшія тутъ лица пришли почти къ убжденію что вс эти слухи были политическимъ маневромъ. Несмотря на это, мистеру Мельмоту не позволили бы въ настоящую минуту взять боле того сколько у него было денегъ въ банк.

XIV. Выборы.

Помщеніе центральнаго комитета мистера Альфа было въ Гретъ-Джоржъ-Стрит и борьба тамъ поддерживалась цлый день. Какъ извстно читателю, ршено было не извлекать никакой пользы изъ массы обвиненій разнесшихся наканун по городу. Слишкомъ мало оставалось времени чтобы разузнать истину. Если обвиненія эти основательны, то безъ сомннія мистера Мельмота посадятъ въ тюрьму или же онъ скроется. Многіе предполагали что тотчасъ по окончаніи обда онъ бжитъ и были крайне озадачены что на другой день утромъ Мельмота видли идущимъ пшкомъ въ собраніе своего комитета. Другіе слышали что имя его будетъ вычеркнуто изъ списка кандидатовъ и возникъ вопросъ иметъ ли онъ самъ право наканун баллотировки въ извстный часъ отказаться отъ нея. Сдлали попытку убдить избирателей что онъ отказался, что желаетъ отказаться, что онъ долженъ отказаться. Пока Мельмотъ былъ въ Ковентъ-Гарден, толпа народа ходила въ Вайтголлъ-Плесъ съ цлью узнать правду. Безъ сомннія онъ и не думалъ отказываться. Т которые распространили этотъ слухъ очень вредили мистеру Альфу. Вторичная реакція породила сознаніе что противъ мистера Мельмота дурно поступили. По крайней мр многіе заявляли что вс злыя выдумки противъ Мельмота не имли основанія, что вс он длались съ цлью упрочить избраніе за мистеромъ Альфомъ. Слухи о рчи сказанной въ Ковентъ-Гарден разнеслись въ нсколькихъ изъ тхъ мстъ гд подавались голоса и принесли пользу такъ-называемому консервативному длу. Друзья мистера Альфа, слыша все это, подбивали и его сказать рчь. Сказать что-нибудь необходимо, хоть бы для того чтобы газеты сообщили эта слова, этимъ партія ихъ докажетъ какъ великодушно ея поведеніе, а также и то что она не причиняетъ вреда своему врагу ложными нападками. Что бы ни сказалъ мистеръ Альфъ, онъ можетъ быть увренъ что отчетъ о его рчи будетъ для него вполн благопріятенъ.
Около двухъ часовъ пополудни мистеръ Альфъ сказалъ рчь и очень хорошую рчь, если только въ Вечерней Каедр ее передали врно. Безъ сомннія мистеръ Альфъ могъ сказать хорошую рчь, такъ какъ онъ былъ ученый человкъ, такъ какъ у него было много присутствія духа и большія способности, которыми онъ умлъ пользоваться. Въ этой рчи онъ вроятно имлъ намреніе убдить избирателей въ томъ что они должны выбрать его депутатомъ въ Парламентъ, потому что изъ двухъ кандидатовъ онъ былъ боле способенъ явиться представителемъ ихъ убжденій, онъ ни слова не сказалъ о своихъ политическихъ воззрніяхъ, ни одного слова которое можно было принять какъ заявленіе его способностей къ тому посту котораго онъ добивался. Онъ удовольствовался тмъ что старался доказать неспособность своего противника. Онъ и его друзья старались доказать что хотя они и убждали избирателей въ томъ что мистеръ Мельмотъ самый неспособный человкъ въ мір, но что этимъ они не длали ничего неблагороднаго.
‘Мистеръ Мельмотъ, говорилъ его противникъ, представляется намъ консервативомъ, и сообщилъ намъ устами своихъ друзей,— лично онъ съ нами очень мало говорилъ,— что его поддерживаетъ вся консервативная партія. Это не моя партія, но я уважаю ее. Гд же однако эти консервативные приверженцы? Мы до тошноты наслушались разказовъ объ обд, данномъ вчера мистеромъ Мельмотомъ. Мн говорили что очень не многіе изъ тхъ кого онъ зоветъ своими консервативными друзьями согласились присутствовать на обд. Одинаково замчательно что важнйшіе негоціанты Сити отказались почтить своимъ присутствіемъ трапезу этого великаго торговаго магната. Наконецъ предводители консервативной партіи раскусили своего кандидата и отвернулись отъ него, они желаютъ теперь избгнуть стыда, запираясь у себя дома, вмсто того чтобы толпиться около избирательныхъ палатокъ. Подите въ комитетъ мистера Мельмота и узнайте тамъ ли вожди консерваторовъ. Оглянитесь вокругъ себя, не бродятъ ли они съ нимъ по улицамъ, или не разговариваютъ ли съ нимъ на площадяхъ, или гуляютъ въ паркахъ. Я уважаю вождей консервативной партіи, но они сдлали ошибку въ этомъ дл и сознаютъ ее.’ Онъ закончилъ, намекая на вчерашніе слухи. ‘Я не желаю, сказалъ онъ, говоритъ что-нибудь о личномъ характер политическаго противника, я не въ состояніи доказать моихъ словъ. Я не длаю и не длалъ намека на слухи ходившіе о немъ вчера, я предполагаю что они имютъ свое начало въ Сити. Можетъ-бытъ они ложны, можетъ-бытъ справедливы. Самъ я ничего не знаю въ этомъ дл, я предпочитаю считать ихъ ложными, и вамъ совтую длать то же. За долго до появленія этихъ слуховъ, я говорилъ вамъ что личныя достоинства мистера Мельмота не давали ему права быть вашимъ представителемъ въ Парламент, и я подтверждаю это. О, онъ безъ сомннія великій британскій негоціантъ! Сколько времени вы полагаете нужно человку провести въ этомъ город, чтобы получить это право? Знали ли что-нибудь объ этомъ человк два года тому назадъ? разв только т которые жестоко обожглись ведя съ нимъ дла въ городахъ континента? спросите о личности этого великаго британскаго негоціанта въ Гамбург и Вн, спросите о немъ въ Париж, спросите тхъ кто вслдствіе своихъ длъ имли сношенія съ обществами страхованія въ чужихъ краяхъ и вы узнаете, достоинъ ли этотъ человкъ быть представителемъ Вестминстера въ Британскомъ Парламент.’ Много еще было сказано, но въ этомъ состоялъ главный смыслъ рчи сказанной мистеромъ Альфомъ съ цлью убдить избирателей подать за него голоса.
Часа въ два или въ три никто еще не зналъ какъ идетъ дло. Полагали что рабочіе классы были за Мельмота, отчасти какъ за человка богатаго, тратящаго много денегъ, отчасти думая что противъ него дурно поступили, отчасти безъ сомннія вслдствіе тайнаго сочувствія къ преступленію, когда преступленіе приноситъ вредъ высшимъ классамъ. Масса желаетъ чтобы небольшая доля несправедливости падала на высшихъ, и ей кажется что преступникъ долженъ быть признанъ невиновнымъ когда въ его преступленіи было стремленіе притснить богатыхъ и свергнуть сильныхъ. Нсколько лтъ тому назадъ самыя низкія клеветы, когда-либо напечатанная въ нашей стран, выпущенныя однимъ изъ самыхъ низкихъ людей приносящихъ безчестье стран, были направлены противъ людей коихъ характерами и заслугами гордится наше отечество, и что же, имъ почти врили люди сами не безчестные, но врили потому что т кого чернили получили столько благъ отъ судьбы что имъ слдовало по мннію прочихъ перенести нсколько тяжкихъ минутъ. Слишкомъ мало времени было для того чтобы подобное чувство явилось относительно мистера Мельмота. Но начало уже было положено. Увряли что Мельмотъ общественный воръ. Кого онъ обобралъ? Не бдный же народъ. Не было человка въ Лондон который бы платилъ заработную плату выше той какую платилъ мистеръ Мельмсъ.
Около трехъ часовъ издатель Morning Breakfast Table захалъ къ леди Карбери.
— Что такое здсь творится? спросила она, какъ только другъ ея прислъ на мсто.
У madame Мельмотъ онъ не усплъ ничего разказать леди Карбери, и ей до сихъ поръ еще не удалось получить врныхъ свдній о томъ что произошло.
— Не знаю что и подумать, сказалъ мистеръ Броунъ.— Толкуютъ о какомъ-то документ который поддлалъ мистеръ Мельмотъ для покупки имнія, и въ связи съ этимъ разказываютъ разныя разности о томъ какъ онъ добывалъ деньги. Я полагаю это просто избирательная уловка, и очень нечестная уловка. Но вся его партія кажется вритъ этимъ слухамъ.
— А вы врите?
— Мн чрезвычайно трудно отвтить на этотъ вопросъ.
— Если все это правда, значитъ онъ совсмъ не богатъ.
— Это еще не доказываетъ ничего. При его большихъ предпріятіяхъ, несмотря на свое обширное богатство, онъ можетъ очень нуждаться въ наличныхъ деньгахъ. Вс говорятъ что онъ платитъ по своимъ векселямъ.
— Выберутъ его? спросила леди Карбери.
— Судя по слухамъ, думаю что нтъ. Черезъ часъ или два, я узнаю боле подробностей. Я не желалъ бы теперь высказать свое мнніе, но еслибы мн пришлось держать пари, я бы не держалъ за него. Никто для него ничего не длаетъ. Нтъ сомннія что его сторонники сами стыдятся его. Въ прежнее время все это было бы для него пагубно, но теперь, при закрытой баллотировк, это иметъ мене значенія. Будь я кандидатомъ въ настоящее время, вроятно въ ршительный день я бы легъ спать, и попросилъ бы всхъ членовъ моего комитета посл того какъ они подадутъ голоса сдлать то же самое.
— Я очень довольна что Феликсъ не похалъ въ Ливерпуль, сказала леди Карбери.
— Это ршительно все равно. Во всякомъ случа ее бы вернули. Говорятъ лордъ Ниддердель все-таки намренъ на ней жениться.
— Я видла какъ онъ разговаривалъ съ нею вчера вечеромъ.
— Гд-нибудь да у него накоплено громадное состояніе. Никто не сомнвается что два года тому назадъ, когда онъ пріхалъ въ Англію, онъ былъ богатъ, а говорятъ съ тхъ поръ ему удавалось все за что онъ ни брался. Акціи Мексиканской желзной дороги упали сегодня утромъ, но вчера он стояли на пятнадцать фунтовъ выше номинальной цны. Тутъ онъ наврное много выигралъ.— Мистеръ Броунъ выказалъ особенное краснорчіе относительно самонадянности мистера Альфа.— Я бы не считалъ его такимъ дуракомъ, еслибы выступая кандидатомъ въ Парламентъ, онъ отказался отъ роли издателя. Сумашедшій тотъ кто воображаетъ что возможно одновременно засдать въ Парламент депутатомъ за Вестмистеръ и издавать въ Лондон ежедневную газету.
— Разв это никогда не случалось?
— Я думаю никогда, то-есть издатель газеты подобной Каедр никогда не брался за это. Какъ можетъ человкъ самъ засдающій въ Парламент безпристрастно разбирать дйствія Парламента! Альфъ воображаетъ что можетъ длать боле всякаго другаго, и онъ попадется. Гд теперь Феликсъ?
— Не спрашивайте, сказала несчастная мать.
— Занимается онъ чмъ-нибудь?
— День онъ лежитъ въ постел, а всю ночь пропадаетъ.
— Но на это нужны деньги.
Она только покачала головой.
— Надюсь вы не даете ему.
— Мн нечего давать.
— Я просто отнялъ бы у него ключъ отъ дома, а если онъ не отдастъ ключа, то заперъ бы дверь на замокъ.
— А самой лежать въ постел, прислушиваясь какъ онъ стучится. Что же ему останется, бродить по улицамъ, если я не впущу его въ домъ? Мать не въ состояніи такъ поступать, мистеръ Броунъ. Сынъ слишкомъ дорогъ сердцу матери. Если ея здравый смыслъ его осуждаетъ и велитъ наказать, то ея сердце не позволитъ ей выполнить приговоръ.
Мистеру Броуну никогда боле не приходило въ голову поцловать леди Карбери, но услыхавъ эти слова, онъ всталъ и взялъ ее за руку, она пожала его руку, не боясь что онъ ее поцлуетъ. Чувства ихъ измнились.
Мельмотъ въ этотъ вечеръ обдалъ дома, въ обществ жены и дочери. Въ послднее время, когда они обдали дома, одинъ изъ Грендоловъ почти всегда обдалъ съ ними. Въ самомъ дл, это вошло въ такое обыкновеніе что Майльзъ Грендолъ, если не обдалъ съ ними, долженъ былъ говорить, гд онъ обдаетъ, его присутствіе за ихъ столомъ казалось сдлалось одною изъ его обязанностей. Не рдко случалось что Альфредъ и Майльзъ приходили вмст. Обды и вина Мельмота были хороши. Часто отецъ замнялъ сына, но сегодня никто не пришелъ. Madame Мельмотъ еще никому ничего не говорила о своемъ предчувствіи бды. Никто не захалъ къ ней сегодня, а это было на другой день празднества, и хотя она сама не была особенно чувствительна къ подобному вниманію, однако теперь почувствовала что ее вс покидали. Она тоже такъ привыкла къ обществу Грендоловъ что ей недоставало ихъ. Она думала что въ этотъ день въ особенности, день избранія ея мужа депутатомъ за Весгминстеръ, они оба придутъ, чтобы толковать съ нимъ о томъ что происходило въ теченіе дня.
— А мистеръ Греидолъ придетъ? спросила она, садясь за столъ.
— Нтъ, его нтъ, сказалъ Мельмотъ.
— Ни лордъ Альфредъ?
— Ни лордъ Альфредъ.
Мельмотъ вернулся домой очень успокоенный происшествіями дня. Никто не осмлился сказать ему рзкаго слова, Ничего новаго онъ не слышалъ. Уйдя изъ банка, онъ вернулся въ свою контору и слъ писать письмо, какъ ни въ чемъ не бывало, и насколько онъ могъ судить, его клерки тоже подняли головы. Одинъ изъ нихъ около пяти часовъ принесъ ему извстіе изъ Вестъ-Энда и подалъ вечернія газеты. Клеркъ выразилъ мнніе что избраніе шло хорошо. Мистеръ Мельмотъ, читая газеты, изъ которыхъ одна была противъ, а другая за него, нашелъ что вообще дла его идутъ хорошо. Не избраніе депутатомъ за Вестминстеръ занимало его главнымъ образомъ, на то что говорили объ этомъ онъ смотрлъ какъ на выраженіе мыслей общества касательно другаго дла. Онъ прочелъ рчь мистера Альфа, и утшался мыслью что мистеръ Альфъ не осмлился взвести на него новыхъ обвиненій. Все что онъ говоритъ о Гамбург, Вн и Париж было уже очень старо и будучи говорено прежде не помшало его кандидатур.
— Я думаю намъ удастся, сказалъ онъ клерку.
Самое его присутствіе въ Абчрчъ-Лен уже внушало довріе. Такъ что по приход домой, къ нему вернулась отчасти его прежняя надменность, и онъ радовался при жен и при людяхъ.
— Ни даже лордъ Альфредъ, сказалъ онъ съ презрніемъ. Потомъ прибавилъ:— Отецъ и сынъ подлые скоты.
Это конечно испугало madame Мельмотъ, которая поняла что ея одиночество въ этотъ день было въ связи съ отсутствіемъ Грендоловъ.
— Что-нибудь не хорошо, Мельмотъ? сказала она по-французски, войдя поздне къ нему въ кабинетъ.
— Что ты называешь не хорошо?
— Не знаю, но мн что-то страшно.
— Я думаю что ты уже могла свыкнуться съ этимъ чувствомъ.
— Такъ что-нибудь случилось?
— Не будь глупа. Всегда должно что-нибудь случиться, и что-нибудь очень крупное. Не думаешь ли ты что эти дла могутъ идти также спокойно какъ жизнь старой двы, получающей четыреста фунтовъ годоваго дохода, за каждые три мсяца впередъ.
— Намъ придется опять перемщаться? спросила она.
— Какъ могу я знать? Когда мы передвигаемся, теб не много дла, а гд бы ты ни была, ты шь и пьешь въ волю. Что же дочь намрена выйти замужъ за лорда Ниддерделя?
Madame Мельмотъ покачала головой.
— Что ты за жалкая женщина, если не въ состояніи выбить у нея изъ головы такого негодяя какъ молодой Карбери. Если она меня не поддержить, я откажусь отъ нея. Я изобью ее до полусмерти. Передай ей мои слова.
— Пусть изобьетъ, сказала Marie вечеромъ, когда весь разговоръ былъ ей передавъ.— Отецъ меня не знаетъ, если думаетъ подобною угрозой принудить меня выйти замужъ.
Однако въ эту ночь подобной попытки не было сдлано. Мужъ и отецъ не видалъ ни жены ни дочери.
Рано утромъ на другой день пронесся слухъ что мистеръ Альфъ былъ избранъ. Голосовъ еще не считали и книгъ не провряли, но это было общее мнніе. Въ это утро газеты, не исключая Breakfast Table, повторили этотъ слухъ, но объ этомъ говорили только какъ объ общемъ предположеніи. Истина будетъ извстна только въ семь или въ восемь часовъ вечера. Консервативныя газеты не стсняясь говорили что предположеніе объ избраніи мистера Альфа явилось вслдствіе неожиданнаго упадка доврія къ мистеру Мельмоту. Breakfast Table, поддерживавшій кандидатуру мистера Мельмота, не приводилъ никакихъ причинъ, но боле нежели другія газеты выражалъ сомнніе въ его успх. ‘Не понимаемъ какъ составляется подобное мнніе, говорилъ писавшій эти строки, но ясно что оно явилось. Такъ какъ ничего врнаго неизвстно, то мы воздержимся отъ выраженія вашего личнаго мннія въ этомъ дл.’
Мистеръ Мельмотъ опять пошелъ въ Сити и убдился что все идетъ по старой коле. Акціи Мексиканской желзной дороги стояли низко, а мистеръ Коэнлупъ упалъ духомъ и былъ въ гор, казалось ничего ужаснаго не произошло и не имлось въ виду. Если ничего ужаснаго не случится, акціи желзной дороги вроятно поднимутся, по крайней мр опять почти достигнутъ своей прежней цифры. Днемъ Мельмотъ получилъ письмо отъ мистеровъ Сло и Бидивайль, въ этомъ письм было мало утшительнаго, но даже изъ этого письма можно было извлечь утшеніе вслдствіе того, чего оно не заключало въ себ. Тонъ письма былъ ршительный и не дружелюбный. Видно было что оно прислано отъ противной стороны. Оно не выражало тхъ чувствъ которыя всегда были въ сношеніяхъ между этими двумя хорошо извстными консерваторами, мистеромъ Адольфусомъ Лонгестаффомь и мистеромъ Августусомъ Мельмотомъ. Но письмо не заключало намека на поддлку, не говорилось въ немъ о незаконныхъ дйствіяхъ, въ немъ было только выражено весьма естественное желаніе мистеровъ Лонгестаффовъ, отца и сына, чтобъ имъ были выданы деньги за Пиккерингъ-Паркъ, купленный у нихъ мистеромъ Мельмотомъ.
‘Мы напоминаемъ вамъ, говорилось въ письм посл нсколькихъ параграфовъ, заключавшихъ въ себ просьбу объ уплат, что документы по имнію были вамъ переданы по полученіи нами на то разршенія отъ мистеровъ Лонгестаффовъ отца и сына, съ условіемъ чтобы деньги были вами немедленно переданы намъ сполна. Насъ увдомили что вы уже заложили имніе. Мы не выдаемъ этого за фактъ. Но это свдніе, справедливо оно или нтъ, заставляетъ насъ просить васъ о немедленной уплат всей суммы сполна — 80.000 фунтовъ стерлинговъ, въ противномъ же случа просимъ васъ вернуть намъ документы по имнію.’
Въ этомъ письм, за подписью Сло и Бидивайля, ясно говорилось что документы по имнію переданы были съ разршенія полученнаго отъ обоихъ Лонгестаффовъ, отца и сына. Между тмъ въ обвиненіи взведенномъ на Мельмота, насколько онъ могъ въ него вникнуть, говорилось что онъ поддлалъ подпись на письм молодаго мистера Лонгестаффа. Значитъ мистеры Сло и Бидивайль на его сторон. Что же касается самаго долга, объ этомъ онъ не особенно безпокоился. Много прекрасныхъ людей разгуливаетъ по Лондону съ большими долгами на плечахъ, которыхъ они не въ состояніи заплатить.
Сидя одинъ въ тотъ вечеръ за обдомъ,— жена и дочь отказались обдать съ нимъ, говоря что он пообдали ране,— онъ получилъ извстіе о своемъ избраніи депутатомъ за Вестминстеръ. Онъ былъ избранъ большинствомъ около тысячи голосовъ боле мистера Альфа.
Много значило быть въ Парламент за Вестминстеръ. Во всякомъ случа онъ достигъ многаго, многаго для человка начавшаго жизнь безъ гроша, безъ друзей, почти безъ воспитанія. Какъ ни любилъ онъ деньги, какъ ни любилъ тратить ихъ, сколько ни пріобрлъ онъ и сколько ни потратилъ во всю жизнь, никогда для него не было торжества подобнаго этому. Явившись на свтъ чуть не подъ открытымъ небомъ, не имя ни матери, ни отца, никого кто бы сдлалъ для него что-либо, онъ былъ теперь членомъ Британскаго Парламента и представителемъ одного изъ первйшихъ бурговъ королевства. Какъ ни былъ онъ невжественъ, онъ понялъ всю важность этого и въ эту минуту онъ живо почувствовалъ приливъ гордости. Онъ сдлалъ фальшивую подпись, онъ былъ воръ. Все это ровно ничего не значило, онъ всю жизнь свою обманывалъ, длалъ фальшивыя подписи и воровалъ. Безъ сомннія ему грозила опасность что все откроется и онъ будетъ наказанъ. Хотя у него было мало надежды что черный день далекъ отъ него, онъ все-таки наслаждался своимъ торжествомъ. Что бы они ни сдлали, какъ бы быстро ни дйствовали, едва ли они успютъ помшать ему занять его мсто въ Палат Общинъ. А если они сошлютъ его на всю жизнь въ каторгу, имъ придется сказать что они сослали члена Парламента за Вестминстеръ.
Онъ выпилъ бутылку краснаго вина, затмъ веллъ подать содовой воды съ коньякомъ. Въ предотоящбй бд вино не будетъ для него достаточною поддержкой. Онъ зналъ что ему лучше было бы не пить, конечно лучше было не пить, еслибъ ему суждено было продолжать свое дло въ обществ и наслаждаться. Но если все это уже было кончено для него, если на самомъ дл онъ будетъ стертъ съ лица земли и пойдетъ въ каторгу, тогда почему ему не пить пока есть время? Одинъ часъ торжества можетъ быть вчностью для человка, если у этого человка воображеніе настолько сильно чтобы ясно представить себ это. Онъ преспокойно пилъ содовую воду съ коньякомъ, и на это время отбросилъ вс свои страхи, и уврялъ самого себя что несмотря ни на что онъ еще, можетъ-быть избгнетъ тюрьмы. Нтъ, боле пить онъ не будетъ. Говоря это онъ налилъ себ еще стаканъ. Лучше ему поработать. Онъ подопретъ плечомъ колесо и еще побдитъ своихъ враговъ. Не такъ-то легко будетъ обвинить члена парламента за Вестминстеръ, въ особенности если онъ будетъ сыпать деньгами. Не онъ ли принималъ на собственный счетъ Китайскаго императора? Воспоминаніе объ этомъ не послужитъ ли въ его пользу? Пожелаютъ ли наказать человка принимавшаго за своимъ столомъ всхъ принцевъ страны, премьера и всхъ министровъ? Осужденіе его будетъ безчестіемъ для всей націи. Онъ соображалъ все это, поднося стаканъ къ губамъ и выпуская дымъ большими клубами. Но необходимо было потратить денегъ! Да, денегъ Необходимо достать. У Коэнлупа были деньги. Онъ достанетъ денегъ, хоть бы ему пришлось вытянуть ихъ вмст съ жилами этого труса. Во всякомъ случа онъ не потеряется. Нужно было еще бороться, и онъ будетъ бороться до конца. Онъ проглотилъ большой глотокъ и затмъ медленно, осторожно, почти торжественными шагами пошелъ спать.

XV. Миссъ Лонгестаффъ пишетъ домой.

Леди Монограмъ далеко не была въ хорошемъ расположеніи духа. Узжая изъ дому madame Мельмотъ, она совсмъ не пользовалась вечеромъ устроеннымъ въ честь Китайскаго императора. Сэръ-Дамаскъ ни слова не сказавъ жен и миссъ Лонгестаффъ, посадилъ ихъ въ карету, а самъ очень недовольный отправился въ клубъ, хотя наружно онъ и смялся надъ всмъ этимъ, ro внутренно не мене своей жены жаждалъ быть въ обществ императора. Съ начала до конца и кончая послднею неудачей, во всемъ была виновата его жена. Онъ хлопоталъ до изнеможенія, его насильно повезли къ дому Мельмоту, и несмотря на вс его труды, онъ не видалъ императора и не пожалъ руки ни одного принца. ‘Пусть ихъ тамъ себ грызутся’, подумалъ онъ, затворяя за двумя дамами дверцу кареты, и ему пришло въ голову что если кому изъ нихъ удастся оставить за собою поле битвы, то оно конечно будетъ принадлежать его жен.
— Это ужасно, сказала леди Монограмъ.— Видли вы когда-нибудь что-нибудь пошле?
Эти слова были неумстны, потому что какъ бы ни было все это пошло, леди Монограмъ во всякомъ случа ничего не могла видть.
— Не понимаю, зачмъ вы такъ поздно похали, сказала Джорджіана.
— Поздно! Да еще нтъ двнадцати. Я думаю было не боле одиннадцати когда мы пріхали въ Скверъ. Во всякомъ другомъ мст это было бы слишкомъ рано.
— Вы знали что они не намрены были тамъ долго оставаться. Это было даже сказано. Право, это ваша вина.
— Моя вина. Да, я въ этомъ не сомнваюсь. Я сознаю, моя была вина, душа моя, въ томъ что я пожелала имть дло съ этимъ домомъ. Дорого же я поплатилась за это.
— Что вы хотите этимъ сказать, Джулія?
— Вы отлично меня понимаете. Вашъ другъ осчастливитъ насъ своимъ посщеніемъ завтра вечеромъ.
Ясне этого она не могла объявить какъ высоко цнила плату общанную ею за эти безполезные билеты.
— Вы говорите о мистер Брегерт? Да, онъ прідетъ. Вы просили меня пригласить его, я исполнила ваше желаніе.
— Просила васъ? По правд говоря, Джорджіана, людямъ различныхъ общественныхъ слоевъ лучше бы не лзть куда имъ не слдъ. Не хорошо мшать что бы то ни было.
Леди Монограмъ до того была разсержена что не могла сдержаться.
Миссъ Лонгестаффъ пылала негодованіемъ. Ей, дочери Адольфуса Лонгестаффа изъ Кавершама и леди Помоны, выслушивать подобныя дерзости отъ какой-нибудь Джуліи Триплексъ, ей, на которую смотрли въ Лондон какъ на двушку принадлежавшую къ высшему кругу! Она не находила словъ для приличнаго возраженія. Слезы душили ее, но она хотла возражать, а не плакать. Она была въ карет своей пріятельницы, хала въ ея домъ, должна была провести у нея весь слдующій день, и въ числ гостей ея пріятельницы будетъ ея возлюбленный.
— Удивляюсь, отчего вы въ такомъ отвратительномъ расположеніи духа. Вы не были прежде такою.
— Пожалуста не говорите мн непріятностей, сказала леди Монограмъ.— Мы пріхали, надо выходить изъ экипажа, впрочемъ можетъ быть вы желаете дохать куда-нибудь въ моей карет?
Затмъ леди Монограмъ вышла изъ экипажа, вошла въ домъ и взявъ свчу прямо прошла въ свою комнату. Миссъ Лонгестаффъ медленно направилась въ свою комнату и наполовину раздвшись отпустила горничную и приготовилась писать къ матери. Письмо къ матери должно быть написано. Мистеръ Брегертъ уже два раза предлагалъ самъ създить къ мистеру Лонгестаффу, часто бывавшему въ Лондон и находившемуся тамъ въ настоящую минуту. Конечно мистеру Брегерту слдовало създить къ ея отцу, но она просила отложить этотъ визитъ на день или на два. Сомннія мучили ее теперь. Эти немногія слова на счетъ ‘различныхъ общественныхъ слоевъ’ и ‘смшенія общества’ кольнули ее прямо въ сердце, какъ и желала ея пріятельница. Мистеръ Брегертъ былъ богатъ, это было несомннно. Но она уже раскаивалась въ своемъ намреніи. Если ей необходимо было войти въ другое низшее общество, составленное изъ Брегертовъ, Мельмотовъ и Коэнлуповъ, что пользы будетъ ей имть роскошный домъ? Она сознавала свое положеніе въ графств и цнила его. Кавершамъ наводилъ тоску, тамъ постоянно была бдность на изящныхъ молодыхъ людей, но объ этомъ мстопребываніи пріятно было говорить въ свт. Ея мать была скучна, а отецъ напыщенный и часто сердитый, но они принадлежали къ общественному классу до котораго далеко было Брегертамъ и Мельмотамъ, отецъ самъ намекнулъ ей что она можетъ погостить въ Гровеноръ-Сквер. Сегодня вечеромъ она напишетъ письмо, но вопросъ состоялъ въ томъ, писать ли ей къ матери и сообщить ей ужасную истину, или же написать мистеру Брегерту, прося его возвратить ей данное ему слово. Я думаю она ршилась бы на послднее, еслибъ уже многіе не знали о ея свадьб. Монограмы знали и, конечно, разказывали направо и налво. Мельмотъ тоже зналъ и лордъ Ниддердель по ея предположенію тоже уже слышалъ объ этомъ. Слухъ этотъ настолько былъ распространенъ что до окончанія сезона конечно вс уже будутъ знать. Послднее время всякое утро она была въ страх что придетъ письмо изъ дому съ требованіемъ объясненія какихъ-то ужасныхъ слуховъ дошедшихъ въ Кавершамъ, или же явится ея отецъ и, съ выраженіемъ ужаса на лиц, спроситъ у нея: правда ли что съ ея согласія носится этотъ возмутительный слухъ?
Въ это время у нея были и другія заботы. Вечеромъ, при вход въ гостиную, она увидала madame Мельмотъ, которая своимъ тономъ въ разговор съ нею дала ей почувствовать что не желала ея возвращенія къ себ въ домъ. Она сказала что передетъ на нсколько дней къ Монограмамъ, мистеръ Лонгестаффъ своимъ обыкновеннымъ неопредленнымъ тономъ выразилъ удовольствіе что она узжаетъ отъ Мельмотовъ. Она полагала что ей нельзя будетъ вернуться въГровеноръ-Скверъ, хотя мистеръ Брегертъ и желалъ этого. Посл того какъ послдній сдлалъ ей предложеніе, она замтила начало дурныхъ отношеній между ея отцомъ и мистеромъ Мельмотомъ. Она должаа вернуться въ Кавершамъ, родные ея не могутъ отказаться принять ее, хотя она и была невстою жида!
Ршившись открыть всю правду матери, она нашла что это легче сдлать въ письм нежели на словахъ. Но отправивъ письмо, невозможно будетъ вернуть назадъ своихъ словъ, и какъ она посл подобнаго признанія встртится со своею семьей? Она всегда была уврена въ своей смлости, теперь же удивлялась своей трусости. Даже ея пріятельница леди Монограмъ, бывшая Джулія Триплексъ, одержала верхъ надъ нею. Не ея ли дло было въ настоящее время позаботиться насколько она могла о своей судьб? Неужели допустить себя встать въ зависимость отъ жалкихъ чувствъ другихъ, позволить стать себ поперекъ дороги и сдлать изъ этихъ чувствъ для себя пугало? Кто послалъ ее въ домъ Мельмота? Не ея ли родной отецъ? Отбросивъ всякія колебанія, она сла къ столу и написала млтери слдующее письмо, помтивъ его завтрашнимъ числомъ.

Гиллъ-Стритъ, 9 іюля 187—

‘Милая мама,— Боюсь что это письмо удивитъ васъ и даже можетъ-быть огорчитъ. Я приняла предложеніе и дала слово мистеру Брегерту, компаніону очень богатой фирмы въ Сити, носящей имя Тоддъ, Брегертъ и Гольдшайнеръ. Скажу вамъ сразу худшую сторону всего этого. Мистеръ Брегертъ — жидъ.’ Послднее слово она написала скоро и крупно, ршившись показать что въ письм ея не было и тни боязни. ‘Онъ очень богатый человкъ, занимается банковыми и какъ онъ называетъ финансовыми длами. Фирма эта одна изъ значительнйшихъ въ Сити. Онъ занимаетъ теперь великолпный домъ въ Фольгем. Я не помню видала ли я когда-нибудь домъ боле роскошно убранный. Ни онъ, ни я, еще ничего не говорили папа, онъ говоритъ что радъ будетъ угодить отцу во всхъ отношеніяхъ. Онъ предложилъ мн, если я того желаю, имть домъ въ Лондон, а также виллу въ Фольгем или дачу въ какомъ-нибудь другомъ мст. Нтъ человка великодушне его. Онъ былъ женатъ, у него есть дти. Теперь кажется я вамъ все сообщила.
‘Я думаю что вы и папа будете очень недовольны. Надюсь, папа не откажетъ дать свое согласіе. Въ противномъ случа добра изъ этого не выйдетъ. Я не могу остаться такъ всю свою жизнь, а ждать больше уже нечего. Папа посовтовалъ мн хать къ Мельмотамъ, а они далеко не такъ хорошо поставлены какъ мистеръ Брегертъ. Всякій знаетъ что madame Мельмотъ жидовка, и никто ничего не знаетъ о происхожденіи самого Мельмота. Какая польза придерживаться стараго порядка вещей, если, какъ кажется, все измнялось и пошло вверхъ дномъ. Если папа обднлъ до того что долженъ отдавать свой городской домъ внаймы, то значитъ мы уже не то что были прежде.
‘Надюсь вы ничего не имете противъ моего возвращенія послзавтра, то-есть завтра, въ среду. Сегодня здсь вечеръ, прідетъ мистеръ Брегертъ. Но я не могу оставаться доле у Джуліи, она очень нелюбезна, ввернуться къ Мельмотамъ я не имю никакого желанія. Мн кажется есть что-то неладное между папа и мистеромъ Мельмотомъ.
‘Пришлите за мной карету на поздъ отходящій изъ Лондона въ 2 часа 30 минутъ, пожалуста мама, когда вы меня увидите, не браните меня, чтобъ у васъ не было истерики или чего-нибудь подобнаго. Конечно, все это не очень пріятно, но вообще дла пошли такъ что вперди уже мало будетъ пріятнаго. Я скажу мистеру Брегерту чтобъ онъ създилъ къ папа въ среду.

‘Любящая васъ, дочь ваша,
‘Д.’

Когда наступило утро она попросила служанку снести письмо и опустить его въ ящикъ, чтобъ отнять у себя искушеніе не посылать его.
Около часа мистеръ Лонгестаффъ зашелъ къ леди Монограмъ. Об дамы завтракали на верху и только-что встртились въ гостиной, когда онъ вошелъ. Джіорджіана вздрогнула, но скоро убдилась чтоотецъ еще ничего не слыхалъ о мистер Брегерт. Она тотчасъ же сообщила что собирается домой на слдующій день.
— Мн надоли Мельмоты, сказала она.
— И мн тоже, отвчалъ мистеръ Лонгестаффъ съ серіознымъ выраженіемъ въ лиц.
— Мы очень желали бы чтобы Джіорджіана осталась у насъ немного подольше, сказала леди Монограмъ,—но у насъ только одна свободная спальня, а къ намъ прізжаетъ еще одна пріятельница.
Джіорджіана знала что все это ложь, а потому и заявила что она вовсе не расположена оставаться доле.
— Сегодня вечеромъ у насъ соберется нсколько близкихъ знакомыхъ, надюсь, мистеръ Лонгестаффъ, что вы прідете посмотрть на Джіорджіану.
Мистеръ Лонгестаффъ что-то пробормоталъ и промычалъ, какъ это всегда длаютъ старики, когда ихъ приглашаютъ на вечеръ.
— Мистеръ Брегертъ будетъ, продолжала леди Монограмъ съ особенною улыбкой.
— Мистеръ кто?
Имя было незнакомо мистеру Лонгестаффу.
— Мистеръ Брегертъ.
Леди Монограмъ взглянула на свою пріятельницу.
— Надюсь, я не выдала тайны.
— Я тутъ ничего не понимаю, сказалъ мистеръ Лонгестаффъ.— Джіорджіана, кто это мистеръ Брегертъ?
Онъ очень хорошо понялъ. По словамъ и обращенію леди Монограмъ и по выраженію лица его дочери онъ убдился что имя мистера Брегерта уломнаалось какъ имя человка который разчитывалъ получить руку его дочери. Леди Монограмъ и говорила съ этою цлью, и всякій отецъ понялъ бы смыслъ ея словъ. Поздне она сказала сэръ-Дамаску что не намрена была безъ вдома мистера Лонгестаффа принимать въ своемъ дом этого жида какъ жениха Джіорджіаны Лонгестаффъ.
— Милая Джіорджіана, я полагала что вашему отцу все уже извстно.
— Я ничего не знаю. Джіорджіана, я терпть не могу скрытности. Я требую чтобы ты мн все сказала. Кто такой этотъ мистеръ Брегертъ, леди Монограмъ?
— Мистеръ Брегертъ — очень богатый человкъ. Вотъ все что я о немъ знаю. Джіорджіана, вы можетъ-быть желаете остаться одн съ вашимъ отцомъ? И леди Монограмъ вышла изъ комнаты.
Возможно ли было быть боле жестокой! Нечего длать, теперь пришлось бдной двушк говорить, а говорила она не такъ смло какъ писала.
— Папа, сегодня утромъ я написала мама, а мистеръ Брегертъ хотлъ быть у васъ завтра.
— Ты хочешь сказать что дала ему слово выйти за него?
— Да, папа.
— Кто такой этотъ мистеръ Брегертъ?
— Онъ купецъ.
— Ты говоришь не о толстомъ жид, котораго я видалъ У мистера Мельмота? человкъ который годился бы теб въ отцы!
Положеніе бдной двушки было очень плачевное. Толстый жидъ, годившійся ей въ отцы, былъ именно тотъ о комъ она говорила. Она думала взять съ отцомъ дерзостью. Но въ настоящее время вопросъ объ этомъ предмет такъ былъ поставленъ что она притихла, и не знала какъ выказать свою смлость. Она смотрла на него какъ бы прося пощады.
— Этотъ господинъ жидъ? спросилъ мистеръ Лонгестаффъ насколько умлъ громовымъ голосомъ.
— Да, папа, сказала она.
— Этотъ толстякъ?
— Да, папа.
— И почти однихъ лтъ со мною?
— Нтъ папа, онъ не такъ старъ. Ему пятьдесятъ лтъ.
— И жидъ? Онъ вторично громовымъ голосомъ предложилъ этотъ ужасный вопросъ. Въ этотъ разъ она не удостоила отвтить.— Если ты это сдлаешь, ты чужая въ моемъ дом. Я конечно никогда не приму его. Скажи ему чтобъ онъ не прізжалъ ко мн. Я съ нимъ не буду разговаривать. Ты унизилась и обезчестила себя, но ты не унизишь и не обезчестишь ни меня, ни мать, ни сестру.
— Вы же сами, папа, посовтовали мн похать къ Мельмотамъ.
— Это не правда. Я хотлъ чтобы ты осталась въ Кавершам. Жидъ, старый толстый жидъ! Боже милостивый! Возможно ли, чтобы теб это пришло въ голову! Ты, моя дочь, ты, которая была такъ горда! Ты написала матери?
— Да, я написала.
— Это убьетъ ее. Просто-напросто убьетъ ее. И ты дешь завтра домой?
— Я писала объ этомъ.
— Ты тамъ и останешься. Я думаю лучше мн увидать этого господина и объяснить ему что это невозможно. Боже мой, за жида! За стараго толстаго жида! Моя дочь! Я самъ отвезу тебя домой завтра. Что я сдлалъ, чтобы нести такое наказаніе въ своихъ дтяхъ!— У бдняги было въ это утро бурное свиданье съ Долли.— Лучше узжай сегодня изъ этого дома, и прізжай въ ко мн гостиницу въ Джерменъ-Стритъ.
— О, папа, я не могу.
— Отчего ты не можешь? Ты отлично можешь и сдлаешь какъ я говорю. Я не хочу чтобы ты видла его еще разъ. Я самъ увижусь съ нимъ. Если ты не дашь мн слова что прідешь, я пошлю за Леди Монограмъ и скажу ей что запрещаю теб видть мистера Брегерта въ ея дом. Удивляюсь теб. Жидъ! Старый толстый жидъ!
Мистеръ Лонгестаффъ, заложивъ руки назадъ началъ въ отчаяніи ходить по комнат. Она согласилась ухать, боясь что ей одной не совладать съ отцомъ и леди Монограмъ. Вещи ея уложили, а среди дня ее увезли. Узжая она только сказала леди Монограмъ: ‘Скажите ему что за мною вдругъ прислали’.
— Хорошо, душа моя. Я такъ и думала, что вашъ отецъ будетъ недоволенъ.
У бдной двушки не хватило духу пристыдить свою пріятельницу, къ тому же ей не хотлось въ настоящую минуту нажить себ врага. По крайней мр на время ей везд и всмъ необходимо уступать. Скучно провела она вечеръ съ отцомъ въ скучной комнат гостиницы, сама она почти не говорила, и отецъ мало съ нею заговаривалъ, на другой день ее отвезли въ Кавершамъ. Она полагала что отецъ въ это утро видлъ мистера Брегерта, онъ ни слова не сказалъ ей, и она его не спрашивала. Это было на другой день вечера леди Монограмъ. Въ самомъ начал вечера, когда мущины только-что вышли изъ столовой, явился мистеръ Брегертъ, одтый съ большою изысканностью. Леди Монограмъ приняла его съ притворною улыбкой.
— Миссъ Лонгестаффъ покинула меня, сказала она,— покинула и ухала къ отцу.
— О, въ самомъ дл?
— Да, сказала Леди Монограмъ, наклонивъ голову и обращаясь къ другимъ, пріхавшимъ гостямъ. Боле ни однимъ словомъ она не удостоила мистера Брегерта, даже не представила его мужу. Минутъ десять пробылъ онъ въ гостиной, стоя у стны, и затмъ ухалъ. Никто не сказалъ съ нимъ ни слова. Но онъ былъ человкъ характера спокойнаго и добродушнаго. Когда миссъ Лонгестаффъ будетъ его женой, безъ сомннія все пойдетъ иначе, въ противномъ случа она вроятно перемнитъ кругъ знакомства.

XVI. Вотъ какова будетъ моя вражда.

‘Винифрида Гртль васъ боле не потревожитъ’, съ полнымъ убжденіемъ въ истин этихъ словъ, говорила мистрисъ Гртль человку для котораго пріхала въ Англію съ цлью выйти за него замужъ. Затмъ, когда онъ простился съ ней и протянулъ въ послдній разъ руку, она не дала ему руки. ‘Нтъ, сказала она,— разставаясь намъ не зачмъ прощаться.’
Покинувъ ее при такихъ условіяхъ Поль Монтегю не могъ вернуться домой въ веселомъ настроеніи духа. Еслибъ она настояла чтобъ онъ взялъ письмо заключавшее угрозу хлыстомъ, какъ письмо которое сна хотла ему послать,— тогда бы онъ могъ утшиться мыслью, что какъ бы дурно онъ ни поступилъ, ея поведеніе было еще хуже. Въ такомъ случа, онъ могъ бы насладиться своимъ гнвомъ, могъ бы уврить себя что во всякомъ случа онъ былъ совершенно правъ, избгая когтей женщины похожей на дикую кошку. Но въ послднюю минуту, она доказала что въ отношеніи его она не дикая кошка. Она смягчилась и была нжна и женственна. Ея нжность была прелестна, вернувшись домой онъ былъ грустенъ и недоволенъ собой. Изъ-за него она разбила свою жизнь,— по крайней мр въ ея жизни явилось обстоятельство которое едва ли могло быть забыто. Она сказала ему что была одинока, что все бросила чтобы слдовать за нимъ,— онъ врилъ ей. Неужели въ настоящее время онъ для нея ничего не сдлаетъ? Она позволила ему уйти, и по-своему простила ему то зло которое онъ ей сдлалъ. Удовольствуется ли онъ этимъ, такъ чтобы покидая ее считать себя правымъ и боле не безпокоиться о ея дальнйшей судьб? Неужели онъ пойдетъ своею дорогой, забывъ о ней, какъ о выпитомъ вин, какъ о весело проведенной минут, какъ о вчерашнемъ дн.
Но что могъ онъ сдлать? Ему удалось отступить благополучно. Онъ ршилъ что покажетъ ли она себя женщиной или дикою кошкой, ни въ какомъ случа онъ не женится на ней, и зналъ что былъ правъ въ своемъ ршеніи. Ея прошедшее, какъ она сама теперь разказала, говорило противъ брака съ нею. Вернуться къ ней было то же что положить руку въ огонь. Его собственный холодный эгоизмъ былъ ему ненавистенъ, когда онъ припоминалъ что боле ничего не могъ сдлать какъ покинуть ее одинокою и опечаленною въ квартир мистрисъ Пипкинъ.
Въ теченіе трехъ или четырехъ дней, пока шли приготовленія къ обду и выборамъ, онъ былъ занятъ по вопросу о Мексиканской желзной дорог. Онъ снова похалъ въ Ливерпуль, и по совту мистера Рамсботтома приготовилъ письмо въ совтъ директоровъ, отказываясь отъ своего мста и приводя причины побудившія его къ тому, онъ прибавилъ что оставляетъ за собою право напечатать письмо, если ему покажется что положеніе длъ желзнодорожной компаніи потребуетъ этого. Одновременно онъ написалъ письмо мистеру Фискеру, прося его пріхать въ Англію, и выражая вмст съ тмъ свое желаніе оставить фирму Фискера, Монтегю, и Монтегю, какъ только получитъ свой капиталъ. Уплата его должна имть мало значенія для его двухъ компаньйоновъ, говорилъ онъ, такъ какъ до него дошли слухи что они очень разбогатли, вслдствіе успха желзнодорожной компаніи въ Санъ-Франциско. Когда онъ писалъ эти письма въ Ливерпул, еще никакого серіознаго слуха не носилось о Мельмот. Онъ вернулся въ Лондонъ въ день празднества, и впервые услыхалъ эту новость въ Медвжьемъ Сад. Онъ замтилъ что старый кружокъ разстроился.
Уже четыре или пять дней ничего не было слышно о сэръ-Феликс Карбери, вмст съ тмъ ему разказали всю исторію путешествія миссъ Мельмотъ, Объ этой исторіи онъ читалъ уже кое-что въ газетахъ.
— Мы думаемъ что Карбери утопился, сказалъ лордъ Граслокъ,— я не слыхалъ чтобы кто-нибудь о немъ сокрушался. Лорда Ниддерделя почти не видать въ клуб. Онъ хочетъ вознаградить эту двушку за ея неудачное бгство. Никто не знаетъ что онъ будетъ длать теперь. Еслибы я былъ на его мст, прежде чмъ хать въ церковь, я бы заручился деньгами и заперъ бы ихъ на крпкій замокъ. Вчера онъ былъ на праздник и весь вечеръ проговорилъ съ молодою двушкой, чего прежде никогда не длалъ. Ниддердель славный малый, но онъ всегда былъ осломъ. Три дня какъ и Майльза Грендола тоже не видать въ клуб. Мы теперь играемъ такъ какъ этому бдняг вовсе не нравится, оказалъ лордъ Граслокъ,— къ тому же Мельмотъ не выпускаетъ его изъ виду. Онъ теперь взялъ привычку обдать тамъ ежедневно.
Это говорилось въ день выборовъ, именно въ тотъ самый день какъ Майльзъ покинулъ своего патрона, въ этотъ вечеръ онъ обдалъ въ клуб. Поль Монтегю тоже тамъ обдалъ и очень бы желалъ услыхать что-нибудь отъ Грендола относительно положенія Мельмота, но секретарь, не всегда отличавшійся врностью, въ этотъ разъ свято хранилъ молчаніе. Хотя Граслокъ довольно открыто говорилъ въ курильной комнат о Мельмот, Майльзъ Грендолъ не проронилъ ни слова.
На другой день довольно рано, безъ всякой задуманной цли, Монтегю отправился въ Вельбекъ-Стритъ и засталъ Гетту одну.
— Мама пошла къ своему издателю, сказала она.— Она теперь такъ много пишетъ что часто ходитъ къ нимъ. На кого пало избраніе, мистеръ Монтегю? Поль ничего не зналъ и мало заботился объ этомъ. Впрочемъ въ то время результатъ не былъ еще извстенъ.
— Я думаю вамъ все равно будетъ ли вашъ предсдатель въ Парламент или нтъ?
Поль сказалъ что Мельмотъ для него боле не предсдатель.
— Разв вы совсмъ вышли изъ этой компаніи, мистеръ Монтегю?
Да, насколько было въ его вол выйти изъ нея, онъ уже вышелъ. Мистеръ Мельмотъ ему не нравился и онъ не доврялъ ему. При этомъ онъ съ жаромъ отвергъ свою связь съ партіей Мельмота, выражая глубокое сожалніе что обстоятельства принудили его нкоторое время имть съ нимъ сношенія.
— Значитъ вы полагаете что мистеръ Мельмотъ…?
— Онъ негодяй.
— Вы слышали о Феликс?
— Конечно слышалъ, онъ долженъ былъ жениться на этой двушк и пробовалъ бжать съ нею. Я мало знаю подробностей. Говорятъ теперь на ней женится лордъ Ниддердель.
— Не думаю, мистеръ Монтегю.
— Надюсь за него что нтъ. Во всякомъ случа вашъ братъ хорошо выпутался.
— Вы знаете, она любитъ Феликса. Это не притворство съ ея стороны. Я думаю она добрая двушка. На праздник она говорила со мною.
— Вы были на этомъ торжеств?
— Да, я не могла не хать, мама желала взять меня съ собою. Она говорила со мною о Феликс. Не думаю чтобъ она вышла за лорда Ниддерделя. Бдная двушка, мн жаль ее. Подумайте какъ тяжело будетъ для нея если что-нибудь случится.
Безъ сомннія, Поль Монтегю не затмъ пришелъ чтобы толковать о длахъ Мельмота, онъ не могъ не воспользоваться случаемъ который судьба посылала ему. Покончивъ съ одною любовью, онъ думалъ что могъ теперь заняться другою.
— Гетта, сказалъ онъ,— я боле думаю о себ нежели о ней, или даже о Феликс.
— Я думаю вс мы думаемъ боле о себ, нежели о другихъ, сказала Гетта, которая по его голосу сразу угадала его намреніе.
— Да, во я думаю не о себ одномъ. Думаю о себ и о васъ. Во всхъ моихъ помышленіяхъ вы неразлучны со мною.
— Не знаю почему это.
— Гетта, вы знаете что я люблю васъ.
— Вы любите меня? сказала она.
Конечно, она это знала. Безъ сомннія, она знала что онъ также увренъ въ ея любви. Могъ ли онъ сомнваться въ ней посл немногихъ словъ сказанныхъ въ тотъ вечеръ, когда леди Карбери вошла вмст съ Роджеромъ и прервала ихъ бесду? Она не могла помнить точно все что было сказано, она помнила что онъ говорилъ о томъ что въ случа нкоторыхъ событій онъ покинетъ Англію навсегда, и она ему не возражала, Она, помнила также какъ призналась матери въ своей любви. Онъ конечно ничего не зналъ объ этомъ признаніи, но онъ зналъ что ея сердце принадлежитъ ему. Такъ по крайней мр она думала. Она вязала какое-то кружево — дамы обыкновенно занимаются подобною работой желая показать что он чмъ-нибудь заняты. Покуда онъ говорилъ, она довольно лниво работала крючкомъ, теперь же она положила руки на колни. Еслибъ она была въ состояніи, она продолжала бы вязать кружево, но бываютъ минуты когда глаза не ясно видятъ, и руки отказываются служить.
— Да, я люблю васъ. Гетта, скажите мн хотя одно слово. Возможно это? Взгляните на меня такъ чтобъ я въ вашихъ глазахъ прочелъ истину.
Глаза ея упали на работу.
— Если Роджеръ для васъ дороже, я тотчасъ уду.
— Роджеръ мн очень дорогъ.
— Любите ли вы его такъ какъ бы я желалъ чтобы вы меня любили?
Она немного подумала, чувствуя что глаза его устремлены на нее, затмъ тихимъ, во яснымъ голосомъ отвтила на его вопросъ:
— Нтъ, сказала она,— не такъ.
— А меня можете вы такъ любить?
Онъ протянулъ руки какъ бы желая прижать ее къ груди, если она отвтитъ то что онъ жаждалъ услышать отъ нея. Она подняла руку какъ бы желая отстранить его. Онъ взялъ ея руку, она не отняла ее.
— Могу ли я считать ее своею? сказалъ онъ.
— Если желаете.
Въ минуту онъ былъ у ея ногъ и въ радостномъ восторг покрывалъ поцлуями ея руки и платье, смотря ей въ лицо глазами полными слезъ, какъ будто онъ не разчитывалъ на ея согласіе.
— Желаю ли? сказалъ онъ.— Гетта, у меня никогда не было боле искренняго желанія какъ это. О, моя Гетта. Съ перваго раза какъ я увидалъ васъ, я мечталъ объ этомъ счастіи. А теперь это счастье — мое.
Она была спокойна, но исполнена радостнаго чувства. Теперь, признавшись ему откровенно, она уже не стыдилась своей любви. Произнеся это слово, она уже не заботилась о томъ сколько разъ она его повторитъ. Она не думала чтобы была въ состояніи любить кого-либо другаго, кром его, даже если онъ не любитъ ее. Что же касается Роджера, милаго дорогаго Роджера,— нтъ, это было не то.
— Онъ чистъ какъ золото, онъ гораздо лучше васъ, Поль, говорила она проводя рукою по его волосамъ и смотря ему въ глаза.
— Лучше всхъ кого я зналъ, оказалъ Монтегю съ энергіей.
— Я то же думаю, но это не все. Я полагаю, слдовало бы лучшихъ людей больше любить, но я не могу, Поль.
— А я могу, сказалъ онъ.
— Нтъ, вы не можете. Вы должны любить меня больше другихъ, но меня нельзя назвать лучшею. Не знаю почему это такъ. Знаете, Поль, мн иногда приходитъ въ голову что я исполнила бы его желаніе просто изъ признательности къ нему. Я не знаю какъ отказать въ такой малости тому кому бы слдовало имть все чего онъ желаетъ.
— Что бы я сталъ длать?
— Вы! Другая женщина составила бы ваше счастіе. Знаете, Поль, я думаю что онъ никогда никого боле не полюбитъ. Мн бы не слдовало говорить этого, говоря это, я какъ будто придаю себ большое значеніе. Но я чувствую это. Онъ не такъ ужь молодъ, между тмъ я думаю что онъ до этого времени никогда не былъ влюбленъ. Однажды онъ почти-что сказалъ мн это, а онъ говоритъ всегда правду. Страшно подумать что у него такая стойкая натура. Онъ сказалъ мн что никогда не можетъ быть счастливъ, если я не исполню его желанія, онъ даже почти убдилъ меня въ этомъ. Онъ такъ говоритъ какъ будто каждое его слово должно исполниться. О, Поль, я васъ такъ люблю, но мн кажется что мн слдовало бы его послушаться.
Поль Монтегю конечно имлъ сказать многое въ отвтъ на эти слова. Между священными предметами существующими для украшенія будничной жизни этого гршнаго міра, любовь была конечно однимъ изъ священнйшихъ. Она не должна быть оскверняема ложью, она не знаетъ никакихъ сдлокъ, не допускаетъ извиненій, не подчиняется вншнимъ обстоятельствамъ. Какъ ни скромно было его притязаніе, но если судьба такъ милостива къ нему что отдала ему ея сердце, она не могла отказать ему въ увреніи въ своей любви. Хотя его соперникъ былъ ангелъ во плоти, но если онъ не сумлъ завоевать ея сердце, у него не должно быть и тни притязанія на нее. Это было хорошо сказано, по крайней мр Гетта такъ думала, и не пыталась возражать ему. Но какъ поступить относительно бднаго Роджера? Она уже произнесла ршительное слово, къ лучшему или худшему, она отдалась Полю Монтегю. Если даже Роджеръ будетъ безутшенъ до конца дней своихъ, теперь этому горю уже нельзя помочь. Не слдуетъ ли сказать ему это?
— Знаете, я смотрю на него почти какъ на отца, сказала Гетта, положивъ голову на плечо своего возлюбленнаго.
Поль, подумавъ нсколько минутъ, сказалъ что самъ напишетъ объ этомъ Роджеру.
— Знаете, Гетта, я думаю онъ боле никогда со мною не захочетъ имть дла.
— Я не могу этому поврить.
— Въ немъ есть какая-то врожденная суровость, которую трудно разобрать. Онъ пріучилъ себя къ мысли что я, познакомившись съ вами въ его дом въ то время, когда онъ думалъ на васъ жениться, не долженъ былъ осмлиться полюбить васъ. Какъ могъ я знать…
— Это было бы неблагоразумно съ его стороны.
— Въ этомъ отношеніи онъ неблагоразуменъ. Онъ не разсуждалъ, а всегда дйствовалъ подъ впечатлніемъ своихъ чувствъ. Еслибы вы были помолвлены съ нимъ…
— Тогда бы вы не говорили со мною о немъ такимъ образомъ.
— Онъ никогда не взглянетъ на это дло иначе, онъ. скажетъ мн что я измнилъ ему и былъ неблагодаренъ.
— Если вы думаете, Поль…
— Нтъ, выслушайте меня. Если это такъ, я долженъ покориться. Мн будетъ очень тяжело, но это ничто въ сравненіи съ тмъ что могло быть. Я напишу ему, его отвтъ ко мн будетъ полонъ презрнія и гнва. Потомъ вамъ придется написать къ нему. Я думаю вамъ онъ проститъ, но мн никогда.
Затмъ они разстались, она общала сообщить матери немедленно по возвращеніи леди Карбери домой, а Поль написать вечеромъ къ Роджеру. Съ большимъ затрудненіемъ и нершимостью написалъ онъ письмо, вотъ оно:
‘Любезнйшій Роджеръ,— Я считаю что обязанъ вамъ сообщить то что произошло сегодня. Я сдлалъ предложеніе миссъ Карбери, и она приняла его. Вы уже давно знали о моихъ чувствахъ къ ней, какъ и я зналъ о вашихъ. Я узналъ также что миссъ Карбери не разъ отклоняла ваше предложеніе. Въ виду этихъ обстоятельствъ, я не считаю что измнилъ дружб къ вамъ, или выказалъ себя неблагодарнымъ за доброту съ какою вы всегда относились ко мн. Гетта уполномочила меня написать вамъ, что еслибъ я никогда не говорилъ съ нею, для васъ это было бы все равно.’
Эти слова едва ли были врнымъ отголоскомъ того что было говорено, но писавшій эти строки, припоминая свое свиданіе съ молодою двушкой, полагалъ что это подразумвалось.
‘Я не сталъ бы писать столько въ свое извиненіе, но вы сказали мн однажды что если случится то что теперь случилось, мы съ вами должны будемъ разойтись навсегда. Еслибъ я былъ убжденъ что вы выполните вашу угрозу, я буду очень несчастливъ, и Гетта будетъ огорчена. Если человкъ любитъ, онъ обязанъ высказать свою любовь, а тамъ будь что будетъ. Не думаю чтобы вы считали меня человкомъ достойнымъ еслибъ я поступилъ иначе. Дорогой другъ, прежде нежели отвчать на это письмо подумайте день или два, и не изгоняйте насъ изъ вашего сердца.

‘Любящій васъ другъ
‘Поль Монтегю.’

Роджеръ не только ни одного дня, ни минуты не подумалъ объ отвт. Онъ получилъ письмо за завтракомъ, выбжалъ на террасу, и походивъ тамъ взадъ и впередъ нсколько минутъ, поспшно подошелъ къ бюро и написалъ отвтъ, при этомъ лицо его было красно отъ гнва, а глаза горли негодованіемъ.
‘Старая французская пословица говоритъ: ‘Qui s’excuse, s’accuse’ (кто оправдывается, самъ себя обвиняетъ). Вы бы не написали такимъ образомъ, еслибы не сознавали лживость вашего поступка и неблагодарность. Вы знали гд мое сердце, вы пошли туда, отрыли мое сокровище и украли его. Вы разбили мн жизнь и я никогда не прощу вамъ.
‘Вы просите меня не изгонять васъ обоихъ изъ моего сердца. Какъ смете вы связывать себя съ нею, говоря о моихъ чувствахъ. Она никогда не будетъ изгнана изъ моего сердца. Она будетъ всегда имть въ немъ мсто, утромъ, днемъ и ночью, какъ сильна моя любовь къ ней, также сильна будетъ моя ненависть къ вамъ.

‘Роджеръ Карбери.’

Это письмо далеко не было письмомъ христіанина, а между тмъ въ той мстности Роджеръ Карбери считался хорошимъ христіаниномъ.
Генріетта тотчасъ по возвращеніи матери въ это утро сказала ей:
— Мама, мистеръ Поль Моитегю былъ у насъ.
— Онъ всегда приходитъ когда меня нтъ дома, сказала леди Кабрери.
— Это такъ случилось. Онъ не зналъ что вы пойдете къ мистерамъ Ледгаму и Лойтеру.
— Я не уврена въ этомъ, Гетта.
— Въ такомъ случа, мама, вы сами ему сказали, но кажется вы ршили идти за нсколько минутъ до вашего ухода. Впрочемъ, мама, что же тутъ такого? Онъ былъ здсь и я ему сказала…
— Ты приняла его предложеніе!
— Да, мама.
— Даже не спросивъ меня?
— Мама, вы знаете что я не выйду замужъ не спросивъ вашего согласія. Какъ мн было отвчать ему когда онъ спросилъ меня люблю ли я его?
— Выдти за него замужъ! Разв теб возможно выдти за него? Все что онъ имлъ было въ предпріятіи Мельмота и все это пропало. Онъ разоренъ и насколько я знаю замшанъ въ безчестныхъ длахъ Мельмота.
— Мама, не говорите этого!
— Нтъ, я это говорю. Мн слишкомъ тяжело. Я думала что ты постараешься меня успокоить посл всхъ хлопотъ моихъ съ Феликсомъ. Но ты такая же какъ и онъ, или даже хуже его, у тебя не было искушенія, какъ у этого бднаго мальчика. Ты разобьешь сердце своего кузена. Бдный Роджеръ! Мн жаль его, онъ былъ такъ добръ къ намъ. Ты объ этомъ нисколько не думаешь.
— Я очень много думаю о моемъ кузен Роджер.
— А какъ ты это доказываешь, какъ доказываешь твою любовь ко мн? У него бы мы вс нашли пріютъ. Теперь вроятно намъ придется умереть съ голоду. Гетта, ты поступила со мной хуже Феликса.
Съ этими словами леди Карбери въ гнв выбжала изъ комнаты и отправилась въ свою спальню.

XVII. Сэръ-Феликсъ беретъ подъ покровительство сестру.

До сей поры сэръ-Феликсъ Карбери рдко бывалъ наказанъ за свои безчисленныя продлки. Онъ истратилъ все свое состояніе, лишился патента на чинъ въ арміи, заслужилъ презрніе всхъ знакомыхъ, онъ потерялъ дружбу истинныхъ своихъ друзей, а на мсто ихъ не пріобрлъ новыхъ, онъ почти въ конецъ разорилъ мать и сестру, говоря его собственными словами, онъ всегда старался ‘поддерживать игру’. Онъ пилъ и лъ, игралъ въ карты, охотился и забавлялся тмъ на что вообще принято смотрть какъ на приличную забаву для праздныхъ молодыхъ людей. Онъ продержался до сихъ поръ. Но теперь казалось всему этому наступилъ конецъ. Лежа въ постел въ дом матери, онъ пересчиталъ все свое богатство. Наличными у него было нсколько фунтовъ стерлинговъ, кром того у него была пачка расписокъ Майльза Грендола на сумму приблизительно около двухсотъ фунтовъ стерлинговъ, да мистеръ Мельмотъ былъ ему долженъ 600 фунтовъ. Но куда ему дваться, что ему съ собою длать? Постепенно онъ узналъ все относительно путешествія въ Ливерпуль, какъ Marie похала туда и какъ ее вернула полиція, какъ деньги Marie были уплачены мистеромъ Броуномъ и что всмъ была извстна его неудачная попытка хать въ Ливерпуль. Ему совстно было показаться въ клуб. Онъ не могъ явиться въ домъ Мельмота. Днемъ ему было даже совстно показываться на улицу. Онъ почти боялся матери. Блестящая женитьба не удалась, и казалось нечего было на нее разчитывать, теперь ему приходилось зависть во всхъ домашнихъ удобствахъ и въ хозяйств отъ матери, онъ уже не могъ съ нею обращаться небрежно, да и она не намрена была уступать ему какъ бывало прежде.
Одно было для него ясно. Ему необходимо обратить въ наличныя деньги все что онъ имлъ. Съ этою цлью онъ написалъ Майльзу Грендолу и Мельмоту. Первому онъ сказалъ что узжаетъ изъ города вроятно на нсколько времени и проситъ прислать чекъ на должную сумму. Онъ прибавилъ что не можетъ предположить чтобы племянникъ герцога Альбюри не былъ въ состояніи заплатить долга чести въ двсти фунтовъ, но если онъ не заплатитъ, ему останется только обратиться къ самому герцогу. Я не думаю чтобы нужно было говорить читателю что это письмо мистеръ Грендолъ не удостоилъ отвтомъ. Въ письм къ мистеру Мельмоту онъ говорилъ только о дд. Онъ не сдлалъ ни малйшаго намека на Marie, ни на гнвъ великаго человка, ни на свое мсто въ правленіи. Онъ просто напоминалъ мистеру Мельмоту о додиной ему сумм въ шестьсотъ фунтовъ и просилъ прислать ему чекъ на эту сумму. Отвтъ Мельмота былъ довольно удовлетворительный, хотя и не совсмъ такой, какого желалъ сэръ-Феликсъ. Клеркъ изъ конторы мистера Мельмота пришелъ въ Вальбекъ-Стритъ и подалъ Феликсу ордеръ на полученіе желзнодорожныхъ акцій Южно-Центрально-Тихоокеанской и Мексиканской желзной дороги на всю требуемую сумму, и настоялъ чтобы Феликсъ далъ ему расписку въ полученіи всей суммы сполна. Клеркъ прибавилъ отъ имени своего патрона что деньги были оставлены въ рукахъ мистера Мельмота на покупку акцій. Сэръ-Феликсъ радъ былъ получить хоть что-нибудь, далъ расписку и взялъ акціи. Это происходило на другой день баллотировки депутата за Вестминстеръ, еще въ то время когда результатъ ея не былъ извстенъ, и желзнодорожныя акціи стояли на самомъ дл очень низко. Сэръ-Феликсъ спросилъ о курсовой стоимости акцій. Клеркъ уврилъ его что не можетъ сказать наврное, но вотъ акціи и если угодно сэръ-Феликсу онъ можетъ взять ихъ. Конечно онъ взялъ ихъ, поспшилъ въ Сити и тамъ узналъ что он не стоили и половины должной ему суммы. Маклеръ, которому онъ показалъ ихъ, ничего не могъ сказать. Да, бумаги высоко стояли, но теперь вс въ страх. Можетъ-быть он подымутся, а можетъ-быть ни гроша не будутъ стоить. Сэръ-Феликсъ громко проклялъ великаго финансиста и оставилъ бумаги для продажи. Посл происшествія то былъ его первый выходъ днемъ.
Эти дни ему въ особенности недоставало удовольствій. До сихъ поръ онъ велъ такую жизнь что не зналъ какъ провести день, не имя въ виду чмъ-нибудь возбудить себя. Онъ никогда не читалъ. Онъ не въ состояніи былъ думать. Ни одного дня въ жизни онъ не провелъ за какимъ-нибудь занятіемъ. Онъ могъ валяться въ постел, могъ пить и сть, могъ курить и ничего не длать, могъ играть въ карты, могъ проводить время съ женщинами, и чмъ мене женщина была развита, тмъ ему было веселе съ нею. За исключеніемъ всего вышесказаннаго, свтъ не существовалъ для него. Поэтому онъ опять сталъ ухаживать за Рби Ргльсъ.
Бдная Рби перенесла весьма тяжелое заключеніе въ дом своей тетки. Она злилась и приходила въ ярость, клялась что будетъ свободна и будетъ длать что ей угодно.
Она вольна уйти, сказала ей мистеръ Пипкинъ,— но не вольна была вернуться если выйдетъ изъ дому не такъ какъ того желала мистрисъ Пипкинъ.
— Что же я буду рабой? спросила Рби и чуть не опрокинула одометръ который только-что поставили у выходной двери.
Мистрисъ Гртль взялась поговорить съ нею, сила убжденія Американки смирила Рби. Но она была несчастлива, чувствуя что должность нянюшки у тетки была не подходящая для нея. По всему видно что Джонъ Кромбъ о ней совсмъ не думалъ, въ противномъ случа онъ бы навстилъ ее. Когда она находилась въ этой должности, сэръ-Феликсъ пришелъ въ домъ мистрисъ Пипкинъ и спросилъ ее. Случилось что сама мистрисъ Пипкинъ отворила дверь, въ испуг и ужас при вид этого развратнаго молодаго человка въ свозй прихожей сказала что Рби не живетъ у нея. Но Рби услыхала голосъ возлюбленнаго, выбжала и бросилась ему въ объятія. При этомъ произошла ужасная сцена. Рби клялась что ей нтъ никакого дла до тетки, до дда, или до мистрисъ Гртль, или до Джона Кромба, ни до кого и ни до чего. Она только любитъ своего возлюбленнаго. Мистрисъ Гртль спросила у него о его намреніяхъ. Думаетъ ли онъ жениться на Рби? Сэръ-Феликсъ отвтилъ что ‘можетъ-быть со временемъ’. Видите, видите! воскликнула съ торжествомъ Рби, какъ будто ей было сдлано предложеніе съ обычною въ длахъ подобнаго рода церемоніей. Мистрисъ Пипкинъ была слишкомъ слаба. Вмсто того чтобы позвать умную жилицу, она оставила любовниковъ съ полчаса вмст въ столовой. Не думаю чтобы сэръ-Феликсъ въ это время повторилъ свое общаніе, но Рби вроятно была слишкомъ обижена на то что было сказано и не просила повторенія. ‘Этому надо положить конецъ, сказала мистрисъ Пипкинъ, войдя въ комнату по прошествіи получаса. Сэръ-Феликсъ ушелъ, общая придти опять на слдующій вечеръ. ‘Вы сюда не должны приходить, сэръ-Феликсъ, сказала мистрисъ Пипкинъ, разв дадите письменное общаніе жениться.’ Безъ сомннія на это сэръ-Феликсъ не далъ никакого отвта. Возвращаясь домой онъ поздравилъ себя съ успхомъ. Самое лучшее что ему оставалось длать, продать акціи, на вырученныя деньги създить съ Рби за границу. Денегъ хватитъ на три или четыре мсяца, а три или четыре мсяца — цлая вчность.
Вечеромъ на другой день торжества онъ засталъ сестру одну въ гостиной. Леди Карбери, услыхавъ прискорбное для нея извстіе о любви Поля Монтегю, ушла въ свою комнату и съ тхъ поръ не видала Гетты. Гетта была печальна припоминая жестокія слова матери и можетъ-быть думая также о бдности Поля, о которой говорила мать, о тхъ, годахъ которые пройдутъ прежде нежели она станетъ его женой, несмотря на это любовь о которой она узнала придавала мечтамъ розовый оттнокъ. Она не могла не быть счастлива, если онъ дйствительно ее любитъ. Признавшись въ любви она будетъ ему врна несмотря ни на что! Въ настоящемъ положеніи она не могла говорить съ братомъ о себ, но воспользовалась случаемъ чтобъ исполнить общаніе которое Marie Мельмотъ почти насильно взяла съ нея. Она въ немногихъ словахъ разказала ему о праздник и прибавила что говорила съ Marie.
— Я общала передать теб извстіе о ней, сказала она.
— Теперь это ни къ чему, сказалъ Феликсъ.
— Я должна передать теб что она сказала. Я думаю ты знаешь что она истинно тебя любитъ.
— Что пользы въ этомъ? Нельзя жениться на двушк которую караулятъ вс чины полиціи.
— Она желаетъ чтобы ты далъ ей знать что… что ты намренъ длать. Если ты намренъ ее бросить, мн кажется ты долженъ сказать ей о томъ.
— Какъ мн сказать ей? Я не думаю чтобъ ее допустили получить письмо.
— Написать мн ей, или увидаться съ нею?
— Какъ хочешь, мн ршительно все равно.
— Феликсъ, ты безсердеченъ.
— Не думаю чтобъ я былъ хуже другихъ мущинъ или былъ бы хуже большинства женщинъ. Вс вы тутъ уговаривали меня жениться на ней.
— Я никогда тебя не уговаривала.
— Матушка этимъ занималась. А вслдствіе того что не пошло все какъ по маслу, меня кормятъ упреками. Я никогда очень о ней не думалъ.
— Феликсъ, какъ противно то что говоришь.
— Ужасно противно, пожалуй. Ты меня считаешь отъявленнымъ негодяемъ, а другіе — думаешь лучше меня? Другіе право не лучше меня, а еще гораздо хуже. Ты воображаешь что на свт нтъ никого лучше Поля Монтегю.
Гетта покраснла и ничего не отвчала. Ока не могла еще хвалиться предъ, братомъ своимъ возлюбленнымъ, на самомъ же дл думала что мало было такихъ искреннихъ молодыхъ людей какъ Поль Монтегю.
— Я полагаю ты очень удивишься, когда я скажу теб что мистеръ Поль помолвленъ и женится на одной вдов Американк, живущей въ Айлингтон.
— Монтегю… помолвленъ и женится на вдов Американк! Я не врю этому.
— Лучше теб врить этому, потому что это правда. Правда что пока онъ былъ въ Соединенныхъ Штатахъ онъ путешествовалъ съ нею и дв недли тому назадъ былъ съ нею въ гостиниц въ Лоуестофф. Все это врно.
— Я не врю, повторила Гетта, чувствуя что сказанныя слова облегчили ее. Не можетъ быть чтобъ это была правда. Не могъ онъ придти къ ней съ подобною ложью на устахъ. Хотя слова эти ее смутили, хотя она чуть не упала въ обморокъ, все-таки въ глубин души она не врила. Безъ сомннія то была ужасная шутка или хитрость для того чтобы разлучить ее съ любимымъ человкомъ.— Феликсъ, какъ можешь ты говорить мн такія вещи?
— Что же въ нихъ худаго? Если ты была настолько глупа что влюбилась въ этого господина, то тебя слдуетъ предупредить. Онъ женится на мистрисъ Гртль, которая живетъ у нкоей мистрисъ Пипкинъ въ Айлингтон. Я знаю домъ, могу свести тебя туда завтра и показать теб эту женщину. Вотъ гд она живетъ, сказалъ онъ и написалъ имя мистрисъ Гртль на лоскутк бумаг.
— Неправда, сказала Гетта, вставъ съ мста и выпрямившись.— Я дала слово мистеру Монтегю и уврена что онъ со мною такъ не поступитъ.
— Клянусь Богомъ, онъ отвтитъ мн за это, сказалъ Феликсъ вскочивъ съ мста.— Если онъ это сдлалъ, то мн пора вмшаться въ дло. Онъ женится на женщин имя которой мистрисъ Гртль, которую онъ постоянно навщаетъ въ Айлингтон, и все это также врно какъ то что я стою на этомъ мст.
— Я не врю этому, сказалъ Гетта, повторяя опять т же слова, единственныя которыя она въ настоящую минуту могла сказать въ защиту своего возлюбленнаго.
— Клянусь Георгіемъ, это выходитъ изъ предловъ шутки. Повришь ли ты, если Роджеръ Карбери скажетъ теб что это правда? Я знаю, ты тотчасъ бы поврила всему что онъ говоритъ противъ меня.
— Роджеръ Карбери этого не скажетъ.
— Достанетъ ли у тебя смлости спросить у него? Я говорю теб что онъ все это подтвердитъ. Онъ все знаетъ и видлъ эту женщину.
— Почему ты знаешь? Теб Роджеръ сказалъ?
— Знаю, и этого довольно. Я выведу на чистую воду мистера Поля. Клянусь небомъ, я это сдлаю. Онъ отвтитъ мн за это. Пусть матушка спроситъ Роджера, она повритъ тому что Роджеръ ей скажетъ.
— Я не поврю ни одному слову, сказала Гетта, выходя изъ комнаты.
Оставшись одна она почуствовала себя совершенно несчастною. Есть же какое-нибудь основаніе для подобныхъ толковъ. Зачмъ бы Феликсу обращаться къ Роджеру Карбери? Она чувствовала что въ тон брата было что-то не дозволявшее отвергать истины всей этой исторіи. Она сла на постель и заплакала думая о всхъ слышанныхъ ею исторіяхъ о неврной любви. Впрочемъ, зачмъ бы приходить ему къ ней не только съ нжными словами любви, но и просить ея руки, если на самомъ дл правда что онъ ежедневно бываетъ у другой женщины, которой далъ слово жениться?
За обдомъ по этому поводу не было разговора. Гетта съ трудомъ сидла за столомъ и молчала. Леди Карбери и ея сынъ тоже хранили молчаніе. Вскор посл обда Феликсъ удалился и пошелъ въ какое-нибудь музыкальное собраніе или въ театръ, вроятно для погони за какою-нибудь Рби Ргльсъ. Леди Карбери, которой было, сообщено все что зналъ ея сынъ, снова набросилась на дочь. Изъ этой исторіи Феликсъ многое зналъ отъ Рби. Конечно Рби знала что Поль помолвленъ съ мистрисъ Гртль. Мистрисъ Гртль тотчасъ объявила это мистрисъ Пипкинъ, а мистрисъ Пипкинъ гордилась положеніемъ своей жилицы. Рби сама видла Поля Монтегю въ дом и знала что онъ возилъ съ собой въ Лоуестоффъ мистрисъ Гртль. Об женщины, тетка и племянница, знали что мистрисъ Гртль видла Роджера Карбери на пескахъ Лоуестоффа. Такимъ образомъ вся эта исторія, хотя и не во всхъ подробностяхъ, дошла до ушей леди Карбери.
— Онъ теб сказалъ правду, мой другъ. Хотя я и противъ мистера Монтегю, ты не подумаешь однако что я стала бы тебя обманывать.
— Какъ можетъ онъ знать, мама?
— Онъ знаетъ. Не могу объяснить теб какимъ образомъ. Онъ былъ въ томъ же дом.
— Видлъ онъ ее?
— Не знаю видлъ ли онъ ее, но Роджеръ Карбери ее видлъ. Если я напишу ему, повришь ли ты его словамъ?
— Не длайте этого, мама. Не пишите ему.
— Нтъ, я напишу. Отчего мн не написать ему, если онъ можетъ сказать правду? Не обязана ли я предохранить тебя если этотъ господинъ негодяй? Одному Феликсу конечно нельзя бы поврить. Онъ ее не видалъ. Если твой кузенъ Роджеръ скажетъ что это правда и скажетъ мн что этотъ господинъ женится на этой женщин, тогда, я полагаю, ты увришься.
— Да, мама, уврюсь.
— И удовольствуешься тмъ что мы говоримъ?
— Я боле ничего не желаю. Если это правда, я боле ничему не буду врить. Но это не можетъ быть правдой. Что-нибудь не совсмъ такъ.
Эта исторія не была непріятна для леди Карбери, хотя ее и огорчала грусть дочери. Но она не желала чтобы Поль Монтегю былъ ея зятемъ и все думала что если Роджеръ будетъ настаивать, то добьется желаемаго. Вечеромъ, прежде чмъ лечь спать, она написала Роджеру и разказала ему всю исторію. ‘Если вы знаете о существованіи мистрисъ Гртль и знаете что мистеръ Поль Монтегю общалъ жениться на ней, то конечно вы мн сообщите это.’ Затмъ она высказала свои собственныя желанія, полагая что этимъ способомъ она могла заставить Роджера Карбери представить несомннныя доказательства, тогда, нтъ сомннія, Поль Монтегю будетъ удаленъ. Кто, какъ не Роджеръ, будетъ въ выигрыш если дло приметъ такой оборотъ и кто какъ не онъ ближе всхъ знакомъ со всми обстоятельствами жизни Монтегю? ‘Вы знаете, писала она, чего я желаю для Гетты и насколько я противъ того чтобы мистеръ Поль Монтегю явился помхой. Если, какъ говоритъ Феликсъ, правда что онъ въ настоящее время обязался предъ другою женщиной, то онъ жестоко оскорбилъ мою дочь и виноватъ предъ нею, если вы знаете вс обстоятельства, то можете предохранить насъ, а также и себя.’

XVIII. Миссъ Мельмотъ заявляетъ о своемъ намреніи.

Бдная Гетта провела дурную ночь. Исторія эта, даже если въ ней игралъ роль кто-нибудь другой, была слишкомъ ужасна чтобы быть правдоподобною. Онъ былъ у нея и спросилъ согласна ли она быть его женою, а въ то же самое время имлъ ежедневныя свиданія съ другою женщиной, на которой общалъ жениться. Къ тому же его ухаживанье за нею было такъ мило, просто и скромно и такъ долго длилось. Хотя онъ долго не говорилъ ни слова, но съ первой же встрчи она знала какими глазами онъ смотритъ на нее. Ей казалось что она ясно читала вс его мысли и что онъ думалъ о ней съ любовью. Онъ зналъ о чувствахъ своего друга,— вотъ почему и не ршался. Онъ держалъ себя далеко отъ нея потому что столькимъ обязанъ былъ дружб Роджера. Его любовь не измнилась и была все также дорога для Гетты. Она ждала, убжденная что онъ сдлаетъ признаніе, вполн увренная въ его любви и въ его честности. Теперь же ей сказали что онъ велъ гнусную и, вмст съ тмъ, такую неразумную игру что она не только не находила извиненія, но даже не понимала причины. Это не похоже было на т разказы которые она слышала о неврности мущинъ. Хотя она и была несчастна и сердце у нея ныло, но она поклялась что не повритъ этому. Она знала что мать ее напишетъ Роджеру Карбери, но она знала также что боле ничего не будетъ говорено о письм до полученія отвта. Негд ей было искать утшенія. Она не смла обратиться къ Полю. Что же касается до него, въ настоящее время она могла только полагаться на увренія которыми продолжала утшать себя, что не повритъ ни единому слову изо всей этой исторіи.
Кром собственнаго горя, у нея было и другое. Она взялась передать порученіе Marie Мельмотъ своему брату. Она исполнила его, теперь она должна доставить Marie отвтъ брата. Этотъ отвтъ можно передать въ очень немногихъ словахъ: ‘Все кончено’. Но передать его необходимо.
— Мн надо сегодня сходить къ миссъ Мельмотъ, если вы позволите, сказала она за завтракомъ матери.
— Зачмъ теб нужно видть миссъ Мельмотъ? Я думала ты ненавидишь Мельмотовъ?
— Я ихъ не ненавижу, мама. А къ ней безъ сомннія у меня нтъ ненависти. Я должна ей передать кое-что отъ Феликса.
— Отъ Феликса?
— Его отвтъ. Она хотла знать все ли кончено между ними. Конечно, все кончено. Сказалъ ли бы онъ это или нтъ, все равно. Они теперь не могутъ стать мужемъ и женой, разв это возможно, мама?
Свадьбы этой по мннію леди Карбери нечего было желать въ настоящее время. Она также начинала терять вру въ богатство Мельмота, и вполн была убждева что это богатство никогда не будетъ принадлежать ея сыну, даже если ему удастся жениться на молодой двушк. Невозможно было чтобы Мельмотъ простилъ сдланное оскорбленіе.
— Объ этомъ и толковать нечего, сказала она.— Въ этомъ, какъ и въ остальномъ, у насъ грустныя неудачи. Если хочешь можешь идти. Феликсъ у нихъ ничего не взялъ и ничмъ имъ не обязанъ. Я очень сомнваюсь найдется ли кто-нибудь, кто согласится взять ее. Одна ты не можешь идти, ты это знаешь, прибавила леди Карбери. Гетта сказала что она ничего не иметъ противъ того чтобъ идти туда одной. Это было за Оксфордъ-Стритомъ. Она вышла и направилась въ Гровеноръ-Скверъ. Она слышала, но забыла о перезд Мельмотовъ въ Бротонъ-Стритъ. Подходя къ дому она была въ нершимости, увидя тамъ множество тлегъ и толпу рабочихъ. Но она не остановилась, и позвонила у открытой настежъ двери. Въ зал снимали и стаскивали долой пилястры, украшенія, гирлянды и флаги, которые три дня тому назадъ съ такою заботливостью устанавливали и вшали. Посреди всего этого хаоса стоялъ Мельмотъ. Онъ уже былъ членомъ Парламента и сегодня вечеромъ долженъ былъ занять свое мсто въ Палат. Этому ничто не могло помшать. Можетъ-быть не долго придется ему тамъ засдать,— но въ исторіи его жизни будетъ упомянуто что онъ засдалъ въ Британской Палат Общинъ какъ представитель за Вестминстеръ. Въ настоящее время онъ старался везд показываться. Былъ полдень, а онъ уже побывалъ въ Сити. Въ эту минуту онъ разговаривалъ съ подрядчикомъ,— онъ задобрилъ его заплативъ ему тотчасъ, что онъ едва ли бы сдлалъ еслибъ ему вслдствіе этихъ прискорбныхъ толковъ не приходилось поддерживать къ себ довріе показывая что у него есть наличныя деньги. Гетта застнчиво спросила одного изъ рабочихъ здсь ли миссъ Мельмотъ.
— Вы желаете видть мою дочь? сказалъ Мельмотъ, выступивъ впередъ и едва дотрогиваясь до своей шляпы.— Она теперь здсь не живетъ.
— Ахъ, теперь я вспомнила, сказала Гетта.
— Позволите ли мн передать ей кто спрашивалъ ее? Въ настоящее время Мельмотъ имлъ основаніе относиться недоврчиво къ дочери.
— Я миссъ Карбери, сказала Гетта отчетливо.
— А, въ самомъ дл, миссъ Карбери! сестра сэръ-Феликса Карбери? что-то было въ его тон что непріятно отозвалось въ ушахъ Гетты, но она отвтила на вопросъ.— А, сестра сэръ Феликса? Могу ли я узнать, есть у васъ какое-нибудь дло до моей дочери? Тяжело было ей разказывать все это посреди хаоса и въ кругу этихъ рабочихъ, видя предъ собой грубое лицо этого человка, смотрвшаго на нее съ подозрніемъ, но она очень просто разказала. Она пришла съ порученіемъ отъ своего брата. Что-то произошло между ея братомъ и миссъ Мельмотъ, а братъ ея чувствовалъ что самое лучшее сознаться что все должно быть кончено между ними.
— Желалъ бы я знать правда ли это, сказалъ Мельмотъ, смотря на нее своими большими, злыми глазами, нахмуря брови, со шляпой на голов и положивъ руки въ карманы.
Гетта, не зная какъ разсять его подозрніе, молчала.
— Потому, знаете, въ этомъ дл было много лжи и двуличнаго поведенія. Сэръ-Феликсъ велъ себя неблагородно, да, чортъ знаетъ какъ не благородно. За день или за два до ухода моей дочери онъ далъ письменное удостовреніе что это дло покончено, а теперь онъ васъ присылаетъ сюда. Почемъ я знаю зачмъ вы пришли въ самомъ дл?
— Я пришла сюда потому что думала принести пользу, сказала она дрожа отъ страха и гнва.— Я говорила съ вашею дочерью на вашемъ праздник.
— А, вы были у меня, въ самомъ дл? Очень можетъ быть все что вы говорите правда, но какъ въ этомъ убдиться? Когда бываешь обманутъ какъ я былъ, невольно длаешься подозрителенъ, миссъ Карбери.
Онъ всю жизнь свою лгалъ предъ свтомъ, а въ глубин сердца былъ оскорбленъ низкимъ поступкомъ человка лгавшаго ему.
— Не замышляете ли вы вторичное путешествіе въ Ливерпуль, не такъ ли?
На это Гетта не могла отвчать. Оскорбленіе было слишкомъ велико, но одна, безъ поддержки, она не умла отплатить ему презрніемъ за презрніе. Наконецъ онъ предложилъ ей отвезти ее въ Скверъ и по его приказанію она пошла съ нимъ рядомъ.
— Могу я услышать что вы ей екажете? спросилъ онъ.
— Если вы меня подозрваете, мистеръ Мельмотъ, тогда лучше мн вовсе не видать ее. Я хочу ее видть чтобы боле не было сомннія.
— Вы можете сказать все при мн.
— Нтъ, я не въ состояніи сдлать этого. Но я вамъ сказала и вы можете передать это ей вмсто меня. Позвольте, я пойду теперь домой.
Но Мельмотъ зналъ что его дочь не повритъ ему въ этомъ случа. Этой двушк она вроятно повритъ. Хотя самъ Мельмотъ трудно врилъ кому бы то ни было, но онъ думалъ что отъ предстоящаго свиданія можно было ожидать скоре пользы нежели вреда.
— О, вы увидите ее, сказалъ онъ.— Я не думаю чтобъ она была настолько глупа чтобы повторить подобную попытку.
Дверь дома въ Сквер отворилась, и Гетту, раскаивавшуюся въ принятомъ на себя порученіи, едва не втолкнули въ прихожую. Мельмотъ попросилъ ее слдовать за нимъ на верхъ, затмъ онъ оставилъ ее одну въ гостиной, какъ ей показалось очень долго. Черезъ нсколько времени дверь отворилась и Marie робко вошла въ комнату.
— Миссъ Карбери, сказала она,— какъ это мило съ вашей стороны, какъ нельзя миле. Я такъ люблю васъ за то что вы навстили меня. Вы сказали что будете любить меня. Да, не правда ли, вы полюбите меня? Marie свъ около гостьи взяла ея за руку и обняла ее.
— Мистеръ Мельмотъ сказалъ вамъ зачмъ я пришла?
— Да, но я не знаю. Я никогда не врю тому что говоритъ папа. Для бдной Гетты подобное заявленіе было ужасно.— Мы съ нимъ на ножахъ. Онъ воображаетъ что я должна исполнять все что онъ скажегь мн, какъ будто мое сердце мн не принадлежитъ. Я не подчиняюсь, а вы бы подчинились?— Гетта не пришла затмъ чтобы проповдывать непослушаніе, но не могла не вспомнить въ то же время что вовсе не имла намренія слушаться матери въ подобномъ же дл.— Что онъ говоритъ, дорогая моя?
Порученіе данное Гетт могло быть передано въ трехъ словахъ, сказавъ ихъ, не о чемъ было боле говорить.
— Все это должно быть покончено, миссъ Мельмотъ.
— Онъ поручилъ вамъ передать мн это, миссъ Карбери?— Гетта кивнула головой.— И это все?
— Что боле могу я сказать? Въ тотъ вечеръ вы просили меня сказать ему чтобъ онъ вамъ что-нибудь далъ знать. Я полагала что онъ долженъ былъ это сдлать. Я передала ему ваши слова и принесла отвтъ. У моего брата, вы знаете, нтъ состоянія, у него ровно ничего нтъ.
— Но у меня есть, сказала Marie съ живостью.
— Но вашъ отецъ….
— Оно независимо отъ папа. Если папа со мною будетъ дурно обращаться, я могу передать свое состояніе моему мужу. Я знаю что могу. Если я отваживаюсь на подобное дло, разв онъ не можетъ?
— Я думаю это невозможно.
— Невозможно. Нтъ ничего невозможнаго. Тотъ кто вренъ своей любви, не считаетъ ничего невозможнымъ. Любитъ ли онъ меня, миссъ Карбери? Все зависитъ отъ этого. Вотъ что я хочу знать.
Она остановилась, но Гетта не могла отвчать на этотъ вопросъ.
— Вамъ должно быть извстно. Разв вы не знаете любитъ меня вашъ братъ или нтъ? Если вы знаете, мн кажется вы должны мн сказать.— Гетта все-таки молчала.— Разв вы ничего не имете сказать мн?
— Миссъ Мельмотъ, начала Гетта очень тихо.
— Называйте меня Marie. Вы сказали что будете любить меня, не такъ ли? А я даже не знаю вашего имени.
— Мое имя Гетта.
— Гетта, какое маленькое имя. Но оно очень красиво. У меня нтъ ни брата, ни сестры. Скажу вамъ еще, но вы не говорите никому, у меня нтъ родной матери. Madame Мельмотъ мн не мать, хотя папа желаетъ чтобы такъ думали.
Все это она говорила очень скоро и шепотомъ, почти на ухо Гетты.
— Папа такъ жестокъ со мною. Онъ иногда бьетъ меня.
Новый другъ, съ которымъ Marie сидла обнявшись, вздрогнулъ, услыхавъ это.
— Но я ни на волосъ не уступлю. Когда онъ бьетъ меня кулаками и страшно колотитъ, я скрежещу на него зубами. Разв можете вы удивляться тому что я постоянно думаю о моемъ миломъ? Но если онъ меня не любитъ, что мн тогда длать?
— Не знаю что сказать вамъ, вырвалось у Гетты среди рыданій.
Какова бы ни была эта двушка, хорошая или дурная, слдовало ли стараться съ ней сблизиться или избгать ее, ея положеніе было такъ печально что сердце Гетты преисполнилось сочувствіемъ къ ней.
— Удивляюсь, неужели вы кого-нибудь не любите и кто-нибудь не любитъ васъ, сказала Marie.— Гетта не пришла затмъ чтобы говорить о своихъ собственныхъ длахъ и ничего не возразила.— Я думаю вы ничего не скажете мн о себ.
— Я бы желала вамъ что-нибудь сказать чтобы утшить васъ.
— Вы думаете что онъ не сдлаетъ вторичной попытки?
— Я уврена что нтъ.
— Удивляюсь чего онъ боится. Я бы ничего не боялась, ничего! Почему намъ, выйдя изъ дому,не обвнчаться гд-нибудь? Никто не иметъ права меня остановить. Папа можетъ только выгнать меня изъ дому. Я рискну, если онъ желаетъ.
Гетт казалось что выслушивать подобное предложеніе было уже притворство, въ чемъ мистеръ Мельмотъ осмлился ее заподозрить.
— Я не могу слушать этого. Право, я не могу слушать что вы говорите. Мой братъ увренъ что онъ не можетъ, не можетъ.
— Не можетъ любить меня, Гетта! Скажите мн прямо, это правда?
— Правда, сказала Гетта.
На лиц двушки появилось серіозное, строгое выраженіе, какъ будто она въ ту минуту ршилась отбросить вс чувства которыя свойственныя женщин. Она отняла руку которою обнимала Гетту.
— Милая моя, я не желаю быть жестокой, но вы просите меня сказать правду.
— Да, я просила.
— Мущины, я думаю, не похожи на двушекъ.
— Я думаю нтъ, сказала медленно Marie.— Они лгуны, они животные, они низкія существа! Зачмъ онъ мн лгалъ такимъ образомъ? Зачмъ разбилъ мое сердце? Другой никогда не говоритъ мн что любитъ меня. Разв онъ никогда и прежде не любилъ меня?
Гетта едва ли могла сказать что ея братъ не способенъ къ такой любви какой ожидала Marie, но она знала что это такъ.— Вы должны стараться забыть его, Marie.
— Разв вы сами способны на это? Еслибы вы любили человка, признались ему въ любви, согласились быть его женой, и поступили какъ я поступила, могли ли бы вы слушать равнодушно когда вамъ говорятъ что вы должны забыть его, какъ будто бы дло шло о прислуг которую вы отпустили или о лошади. Я не буду боле любить его. Нтъ,, я возненавижу его. Но я должна о немъ думать. Чтобы досадить ему, я выйду замужъ за того другаго, и когда онъ узнаетъ что мы богаты, это разобьетъ его сердце.
— Вы бы должны стараться простить ему, Marie.
— Никогда. Не говорите ему что я прощаю его. Я запрещаю вамъ говорить ему это. Скажите ему, скажите что я ненавижу его, и если когда-нибудь встрчу его, я взгляну на него такъ что онъ никогда не забудетъ этого взгляда. Я могу, о! вы не знаете что я способна сдлать. Скажите мн, просилъ ли онъ васъ сказать мн что онъ меня не любитъ?
— Я сожалю что пришла, сказала Гетта.
— Я рада что вы пришли. Это было очень мило. Васъ я не ненавижу. Я должна была узнать. Но просилъ ли онъ чтобы мн было передано что онъ меня не любитъ?
— Нтъ, этого онъ не говорилъ.
— Такъ почему вы знаете? Что онъ сказалъ?
— Что все кончено между вами.
— Потому что онъ боится папа. Вы уврены въ томъ что онъ меня не любитъ?
— Уврена.
— Въ такомъ случа онъ животное! Передайте ему что онъ фальшивый человкъ и лгунъ, и что я топчу его ногами.— Marie говоря это затопала ногами по полу, какъ будто измнникъ лежалъ тутъ, и громко сказала, будто ей было все равно кто ее услышитъ:— Я презираю его, презираю. Вс они дурные, но онъ хуже всхъ. Папа бьетъ меня, но это я могу перенести. Мама бранитъ меня, и я переношу это. Еслибъ онъ билъ меня и бранилъ, я бы все перенесла. Но думать что онъ все время лгалъ, этой мысли я не могу вывести.
Она разрыдалась. Гетта цловала ее, стараясь успокоить, и оставила ее плачущую на диван.
Черезъ два или три часа по уход миссъ Кабрери, Мери Мельмотъ не приходила къ завтраку, она вошла въ комнату madame Мельмотъ и слдующимъ образомъ объявила о своемъ намреніи:
— Можете сказать папа что я выйду за лорда Ниддерделя когда ему будетъ угодно.
Она говорила по-французски и очень быстро. Услыхавъ это madame Мельмотъ выразила свой восторгъ.
— Твой отецъ, сказала она,— будетъ очень радъ что ты наконецъ взглянула на это какъ слдуетъ. Лордъ Ниддердель, я уврена, очень хорошій молодой человкъ.
— Да, сказала Marie, кипя гнвомъ при этихъ словахъ.— Я выйду за лорда Ниддерделя, или за этого ужаснаго мистера Грендола, который хуже ихъ всхъ, или за стараго дурака его отца, или за человка что чиститъ сапоги на перекрестк, или за лакея который служитъ у насъ за столомъ, или за всякаго кого ему вздумается выбрать. Я нисколько не забочусь о томъ кто это будетъ. Но затмъ я ему устрою такую жизнь! Я сдлаю что лордъ Ниддердель пожалетъ о томъ час когда увидалъ меня. Вы можете такъ и сказать папа.
Давъ такое порученіе madame Мельмотъ, Marie вышла изъ комнаты.

XIX. Мельмотъ въ Парламент.

Мельмотъ въ этотъ день вернулся слишкомъ поздно и не узналъ пріятныхъ извстій,— для него они были бы хорошими извстіями, несмотря на то что слушая ихъ, онъ узналъ бы т странности которыя Marie прибавила объявляя о своемъ намреніи madame Мельмотъ. Ему все равно было что думала молодая двушка о свадьб, только бы удалось устроить эту свадьбу. У него тоже былъ поводъ къ огорченію, если не къ раздраженію. Еслибы Marie согласилась дв недли тому назадъ, онъ бы такъ поспшно повелъ дло что въ настоящее время уже заручился бы лордомъ Ниддерделемъ. Теперь же, благодаря неблагоразумію дочери и низости сэръ-Феликса Карбери, могло и должно было существовать сомнніе. Онъ думалъ что будучи уже тестемъ старшаго сына маркиза, онъ былъ бы въ вн опасности. Если даже возникнетъ дло, но не будетъ доказано,— при мене важныхъ обстоятельствахъ оно могло бы быть доказано,— то едва ли членъ Парламента за Вестминстеръ, дочь котораго замужемъ за наслдникомъ маркиза Аудъ Рики, будетъ обвиненъ. Слишкомъ много лицъ было бы прикосновенно къ длу. Безъ сомннія онъ былъ очень недоволенъ Marie. Безъ сомннія гнвъ его противъ сэръ-Феликса не имлъ границъ. Онъ уже выбранъ въ Парламентъ за Вестминстеръ. Въ этотъ самый день онъ, предъ лицомъ всего свта, займетъ свое мсто. Онъ еще не зналъ что дочь его дала согласіе на бракъ съ лордомъ Ниддерделемъ.
Во многихъ кружкахъ чувствовалась большая неловкость по поводу того какъ Мельмотъ займетъ свое мсто въ Парламент. Когда онъ былъ предложенъ какъ консервативный кандидатъ бурга, многіе политическіе вожди партіи придавали ему очень большое значеніе. Партія намревалась привтствовать его избраніе, если онъ будетъ избранъ, какъ великое торжество консервативовъ, и разгласить объ этомъ избраніи вдоль и поперекъ всей страны. Онъ былъ избранъ, но при этомъ не слышно было трубныхъ звуковъ. Внезапно, въ продолженіи сорока восьми часовъ, партія устыдилась своего избранника. Кому теперь ввести его въ Палату? Но вмст съ этимъ чувствомъ стыда съ одной стороны, въ другомъ класс являлась мысль что Мельмотъ могъ сдлаться консервативнымъ трибуномъ народа, что въ немъ могло осуществиться неясное дотол смшеніе радикализма съ упорною приверженностью старин, о чемъ мы недавно слышали отъ одного политика, который употребилъ свое краснорчіе чтобы преподать намъ что прогресса можно ожидать только отъ тхъ, кои намрены упорно стоять на одномъ мст. Новая грошовая газета Толпа выставляла Мельмота политическимъ героемъ, проповдуя касательно его торговыхъ предпріятій великое правило что значительность длъ достаточно извиняетъ кое-какія неправильности въ нихъ. Хотя Наполеонъ истреблялъ цлыя племена ради своихъ цлей, но онъ не можетъ быть судимъ одинаково съ молодымъ поручикомъ, который можетъ быть наказанъ за жестокое обращеніе съ нсколькими неграми. По мннію этой газеты, на многое въ поведеніи Мельмота можно смотрть сквозь пальцы, и человколюбивыя цли его великихъ замысловъ могутъ прикрыть множество грховъ. Мн никогда не случалось видть чтобъ эта теорія была выражена съ такою откровенностью, какъ это было сдлано устроумнымъ и смлымъ авторомъ статьи въ газет Толпа, но на практик она встрчаетъ сочувствіе многихъ передовыхъ умовъ.
Такимъ образомъ мистеръ Мельмотъ, хотя и не стоялъ уже на той высот, на которой былъ до тхъ поръ пока негодный Скверкумъ не распустилъ этихъ слуховъ касательно покупки Пиккеринга, но все-таки могъ держать голову выше нежели въ день большаго обда. Онъ отвчалъ на письмо мистеровъ Сло и Бидивайль запиской, написанной по обыкновенію въ контор и подписанной имъ самимъ. Онъ писалъ что не теряя времени, онъ покончитъ вс дла касательно покупки Пиккеринга. Сло и Бидивайль конечно очень желали чтобы дла эти были окончены. Они вовсе не желали преслдованія за поддлку. Самое желательное для нихъ было, выйти изъ этого дла чистыми вмст съ своимъ кліентомъ и если возможно посбить нсколько спси съ ненавистнаго Скверкума. Они готовы были врить что Мельмотъ ради самого себя уплатитъ деньги. Если деньги будутъ внесены, тогда не будетъ повода чтобы бумага съ подписью Долли Лонгестаффа когда-нибудь вышла изъ ихъ конторы. Они продолжали высказывать увренность что она была подписана рукою Долли. У нихъ было пропасть извиненій. Было совершенно лишнее приглашать Долли явиться къ нимъ въ контору, они знали изъ долговременнаго опыта что Долли не явится. Письмо написанное у нихъ въ контор въ вид проекта и переданное отцу Долли, было возвращено къ нимъ съ подписью Долли, какъ они полагали, вмст съ другими бумагами его отцомъ. Могло ли быть что нибудь ясне подобнаго доказательства? Но все-таки деньги не были уплачены. Это уже была вина Лонгестаффа старшаго. Если деньги будутъ, все будетъ въ порядк. Скверкумъ видимо былъ убжденъ что деньги не будутъ уплачены, и безпрерывно обращался въ контору Видивайлей. Онъ обвинялъ Сло и Бидивайля въ передач документовъ, вслдствіе простой записки, и еще записки за фальшивою подписью. Онъ требовалъ чтобъ эта записка была сохранена. По полученіи мистеромъ Бидивайлемъ краткаго отвта отъ мистера Мельмота, мистеръ Скверкумъ былъ увдомленъ что мистеръ Мельмотъ общалъ заплатить деньги сразу, но что необходимо подождать день или два. Мистеръ Скверкумъ отвтилъ, что онъ отъ имени своего кліента сообщитъ объ этомъ дл, лорду-меру.
Такимъ образомъ прошло два или три дня, публичное обвиненіе не возобновлялось, и Мельмотъ въ нкоторой степени снова занялъ свое прежнее положеніе. Боклерки и Лоптоны не любили и боялись его попрежнему, но уже не такъ охотно довряли обвиненіямъ противъ него и не такъ громко повторяли ихъ. Всмъ было хорошо извстно что мистеръ Лонгестаффъ не получилъ денегъ, и такое положеніе длъ могло сильно колебать довріе къ человку жившему какъ Мельмотъ. Но въ этомъ не было преступленія. О поддлк не было и рчи, когда разкизывали эту исторію. Лонгестаффы отецъ и сынъ были очень опрометчивы. Но чего можно было ожидать отъ нихъ обоихъ кром необдуманныхъ поступковъ? Сло и Бидивайль можетъ-быть нерадиво отнеслись къ своей обязанности. Удивительно, говорили иные, что длаютъ атторнеи въ наше время. Т кто ожидали видть Мельмота въ настоящее время за ршеткою тюрьмы, и сообразовали съ этимъ свой образъ дйствій, воображали теперь себя обманутыми.
Еслибъ избраніе члена Парламента за Вестминстеръ было на самомъ дл торжествомъ партіи, то кто-нибудь изъ популярныхъ консервативовъ счелъ бы пріятнымъ долгомъ выразить Мельмоту удовольствіе съ какимъ онъ введетъ своего новаго политическаго союзника въ Палату. Въ такомъ случа при введеніи Мельмота въ Палату была бы радостная овація, и все бы прошло безъ хлопотъ для него. Въ настоящее же время положеніе длъ было не таково.
Хотя вопросъ объ этомъ обсуждался въ Карльтон, но не нашлось ни одного уважаемаго коасерватива, который предложилъ бы свои услуги.
— Мн кажется мы не должны его покидать, сказалъ мистеръ Боклеркъ. Сэръ-Орландо Дротъ, одинъ изъ вождей консерваторовъ, подалъ мысль, что такъ какъ лордъ Ниддердель былъ близокъ съ мистеромъ Мельмотомъ, то онъ можетъ ввести его. Но Ниддердель не годился для подобнаго дла. Онъ былъ добрый малый и вс любили его. Онъ былъ въ Палат, потому что отецъ его имлъ значительную поземельную собственность въ Шотландіи, но въ Палат онъ никогда ничего не длалъ, и избрать его для исполненія подобной обязанности значило бы показать что никто другой не желалъ взять ее на себя.
— Вамъ это не будетъ непріятно, Лоптонъ, сказалъ мистеръ Боклеркъ.
— Нисколько, сказалъ Лоптонъ,— но я какъ и Ниддердель молодъ, не имю значенія и слишкомъ застнчивъ.
Мельмотъ, не имвшій понятія обо всемъ этомъ, въ четыре часа пошелъ въ Палату. Ему было немного не по себ оттого что онъ былъ одинъ, но онъ ршилъ что никакой призрачный страхъ не остановитъ его. Онъ зналъ что онъ членъ Палаты, и вывелъ изъ этого заключеніе, что когда онъ явится, то одинъ войдетъ и вступитъ въ свои права. И тутъ судьба ему благопріятствовала. Вождь партіи, тотъ самый основатель новаго ученія, проповдникомъ и истолкователемъ коего думали видть Мельмота, тотъ который, какъ читатель можетъ-быть помнитъ, ршился присутствовать на обд, когда вс его товарищи испугались и измнили ему, который сдержалъ свое общаніе и сидлъ почти одинъ среди пустыхъ мстъ за столомъ, случайно входилъ въ Палату въ ту самую минуту, когда Мельмотъ требовалъ у привратника права воспользоваться своимъ преимуществомъ.
— Позвольте мн сопровождать васъ, сказалъ консервативный вождь, съ нкоторымъ рыцарствомъ.
Такимъ образомъ мистеръ Мельмотъ былъ введенъ въ Палату главою своей партіи. Когда это увидали, многіе вообразили что несправедливость ходившихъ слуховъ уже доказана. Не было ли это достаточнымъ ручательствомъ респектабельности всякаго человка?
Лордъ Ниддердель увидалъ въ этотъ день своего отца въ корридор Палаты Лордовъ и передалъ ему что случилось. Старикъ былъ въ большомъ недоумніи со дня обда. Онъ сознавалъ что если справедливость слуховъ о Мельмот будетъ доказана, бракъ съ его дочерью будетъ большимъ несчастіемъ. Онъ зналъ такіке, что если сынъ его будетъ оттягивать, придется покончить съ этою партіей, онъ не врилъ ходившимъ слухамъ. Онъ твердо ршилъ, что деньги должны быть получены до совершенія брачнаго обряда, конечно, если сынъ его теперь раздумаетъ, денегъ нельзя было ждать. Онъ собирался совтовать сыну не оставлять начатаго дла.
— Старикъ Кюръ говорилъ мн, что не вритъ ни одному слову, сказалъ отецъ. Кюръ былъ повренный фамиліи маркизовъ Аудъ Рики.
— Есть какое-то затрудненіе на счетъ денегъ Долли Лонгестаффа, сказалъ сынъ.
— Что намъ до того, если деньги для насъ у него готовы? Я думаю что даже такому человку не всегда легко достать сотни дв тысячъ разомъ. Я знаю по опыту, я всегда затруднялся достать даже одну тысячу. Я не буду жаловаться, если онъ, чтобы пополнить деньги дочери, прихватилъ немного отъ денегъ Лонгестаффовъ. А ты не звай. Ничего дурнаго не можетъ выйти пока пасторъ не произнесъ окончательнаго слова.
— Не можете ли вы дать мн сотни дв,— можете, сэръ: попробовалъ сказать сынъ.
— Нтъ не могу, возразилъ отецъ ршительно.
— Мн ужасно круто приходится.
— И мн тоже. Старикъ поплелся на свое мсто, и просидвъ тамъ минутъ десять отправился домой.
Лордъ Ниддердель тоже скоро избавился отъ своихъ законодательныхъ обязанностей и пошелъ въ Медвжій Садъ. Тамъ онъ засталъ Граслока и Майльза Грендола, которые обдали вмст, онъ слъ за ближайшій столъ. У нихъ былъ громадный запасъ новостей.
— Вы слышали, я думаю, сказалъ Майльзъ ужаенымъ шепотомъ.
— Что?
— Онъ вроятно не знаетъ! сказалъ лордъ Граслокъ,— Клянусь Юпитеромъ, Ниддердель, вы также мало знаете какъ и другіе.
— Что такое случилось?
— Вообразите, они тамъ въ Палат и не знали. Фоснеръ бжалъ.
— Бжалъ! вскрикнулъ Ниддердель, роняя ложку, которою только-что хотлъ сть супъ.
— Бжалъ, повторилъ Граслокъ. Лордъ Ниддердель оглянулся вокругъ и тогда примтилъ выраженіе ужаса на лицахъ всхъ членовъ, обдавшихъ въ этой комнат. Бжалъ,— клянусь Георгіемъ! Онъ продалъ вс наши расписки нкоему господину въ Гретъ-Мальбро, котораго зовутъ Флатфлисъ.
— Я знаю его, сказалъ Ниддердель, качая головой.
— Вроятно, сказалъ Майльзъ съ грустью.
— Бутылку шампанскаго! сказалъ Ниддердель, обращаясь къ лакею, смиреннымъ голосомъ, чувствуя что ему необходима поддержка въ новомъ обрушившемся на него несчастій. Лакей, совсмъ уничтоженный страшнымъ сознаніемъ положенія клуба, сообщилъ ему шепотомъ ужасное извстіе, что въ дом не было ни одной бутылки шампанскаго.
— Чортъ знаетъ что такое! воскликнулъ несчастный молодой человкъ.
Майльзъ Грендолъ покачалъ головой. Граслокъ покачалъ головой.
— Это правда, сказалъ одинъ молодой лордъ, сидвшій за другимъ столомъ. Тогда лакей, все тмъ же тихимъ и грустнымъ тономъ прибавилъ, что оставалось нсколько бутылокъ портеру. Была половина іюля.
— Коньяку! попытался спросить Ниддердель.
Оставалось нсколько бутылокъ, но он были уже вс выпиты.
— Пошлите достать коньяку, сказалъ Ниддердель быстро и запальчиво. Но обстоятельства клуба были таковы, что чего бы ни спросить, за все, даже за такую малость, приходилось платить наличными.
Лордъ Граслокъ разказалъ всю исторію насколько она была извстна. Господина Фоснера съ девяти часовъ вчерашняго вечера не было видно. Старшій слуга уже нсколько недль зналъ о громадныхъ счетахъ по которымъ были должны. Предполагалось, что долгъ простирался до трехъ или четырехъ тысячъ фунтовъ, купцы увряли теперь что кредитомъ у нихъ пользовался не господинъ Фоснеръ, а клубъ. Многочисленныя расписки на большія суммы, которыя сговорчивый поставщикъ имлъ отъ многихъ членовъ, были проданы мистеру Флатфлису. Мистеръ Флатфлисъ провелъ большую часть дня въ клуб, и полагали что онъ и Herr Фоснеръ были за одно. Въ эту минуту вошелъ Долли Лонгестаффъ. Долли заходилъ уже въ клубъ и слышалъ эту исторію, но тотчасъ же ушелъ въ другой клубъ, узнавъ что тутъ нельзя получить ни одной бутылки вина.
— Вотъ такъ идетъ, сказалъ Долли,— одно за другимъ! Скоро тутъ ничего не останется. Вы пьете коньякъ, Ниддердель? Когда я ушелъ коньяку не было.
— Я посылалъ за нимъ въ погребокъ на углу.
— Теперь намъ за многимъ придется посылать на уголъ. Знаетъ ли кто что-нибудь объ этомъ Мельмот?
— Онъ въ Палат и сіяетъ какъ день, сказалъ Ниддердель.— Онъ кажется все устроилъ.
— Я бы желалъ чтобъ онъ уплатилъ мн мои деньги. Этотъ Флатфлисъ былъ здсь. Онъ показывалъ мн моихъ расписокъ на полторы тысячи фунтовъ! У меня такой мерзкій почеркъ что я никогда не могу распознать я писалъ или нтъ. Но клянусь Георгіемъ, чтобы выпить и състь на полторы тысячи нужно по крайней мр полгода.
— Нельзя знать на что вы способны, Долли, сказалъ лордъ Граелокъ.
— Онъ можетъ-быть платилъ за васъ за карты, сказалъ Ниддердель.
— Кажется ему не случалось. У Карбери была пропасть моихъ расписокъ въ то время, но на это я получилъ деньги отъ стараго Мельмота, Какъ можно знать. Если кто подпишетъ Д. Лонгестаффъ, разв я обязанъ платить? Всякій подписываетъ мое имя! А какъ помшать этому? Думаете вы что Мельмотъ правъ? Ниддердель сказалъ что онъ такъ думаетъ. Я бы желалъ только чтобъ онъ не подписывалъ моего имени. Это такое дло которое надо предоставить каждому длать за себя. Я полагаю что Фоснеръ мошенникъ, во клянусь Юпитеромъ, я знаю одного человка, который во сто разъ хуже Фоснера.
Съ этими словами онъ повернулся и пошелъ въ курильную комнату. По его уход за столомъ воцарилось молчаніе, всмъ было извстно что лордъ Ниддердель женится на дочери Мельмота.
Въ то же самое время въ Палат Общинъ происходила сцена другаго рода. Мельмотъ слъ на одау изъ заднихъ скамеекъ консервативной партіи, и нсколько времени просидлъ тамъ незамченный и забытый. Легкое волненіе, бывшее при его вход, прошло, и Мельмотъ былъ въ настоящее время то же что и другіе. Сначала онъ снялъ шляпу, но какъ только замтилъ что большинство членовъ сидли съ покрытыми головами, онъ снова надлъ ее. Съ часъ просидлъ онъ неподвижно, озираясь кругомъ и удивляясь. До сей поры онъ никогда не былъ даже въ галлер Палаты. Помщеніе было гораздо меньше, нежели онъ полагалъ, и собраніе не имло въ себ ничего страшнаго. Спикеръ не внушилъ ужаса, какъ онъ ожидалъ, и ему показалось что т кто говорили, говорили совершенно также какъ другіе люди во всякомъ другомъ мст. Сначала онъ едва понялъ да и не старался понять значеніе произнесенной рчи. Одинъ человкъ за другимъ быстро вставали, иные изъ нихъ просто приподымались чтобы сказать нсколько словъ. Ему показалось что это самое обыкновенное дло, далеко не такое страшное какъ т празднества на которыхъ ему часто случалось провозглашать тостъ и выражать благодарность. Но вдругъ ходъ засданія измнился, и одинъ джентльменъ сказалъ длинную рчь. Мельмоту уже надоло смотрть, онъ началъ слушать, и знакомыя слова достигли его уха. Этотъ джентльменъ предлагалъ сдлать небольшое прибавленіе къ торговому трактату и въ сильныхъ выраженіяхъ объяснялъ разорительную несправедливость, коей Англія подвергалась вслдствіе искушенія потреблять перчатки сдланныя въ стран гд не взимается подоходнаго налога. Мельмотъ слушалъ его краснорчіе, ни мало не заботясь о перчаткахъ, и очень мало о разореніи Англіи. Но среди послдовавшихъ преній возникъ вопросъ о цнности денегъ, о размн и о перевод шиллинговъ на франки и доллары. Съ этимъ дломъ Мельмотъ былъ хорошо знакомъ и онъ сталъ прислушиваться. Ему показалось что джентльменъ, котораго онъ хорошо зналъ въ Сити, и который изъ недоброжелательства къ нему, не пріхалъ на его обдъ,— нкто мистеръ Броунъ, сидвшій въ Палат какъ разъ впереди его съ той же стороны, медленно и скучно толковалъ о какой-то мелочной фискальной теоріи, ничего не понимая въ томъ о чемъ говорилъ. Ему представлялся удобный случай! У него въ рукахъ была возможность отмстить за нанесенное ему оскорбленіе, и въ то же время показать всмъ что онъ не боялся своихъ враговъ въ Сити. Конечно для этого требовалась нкоторая смлость, такъ какъ случай встать и говорить представлялся ему черезъ два часа по вступленіи его въ парламентскую жизнь. Но онъ твердо помнилъ т уроки, которые теперь постоянно твердилъ себ. Онъ не долженъ ничего бояться. Чего только можно достигнуть безстыдною наглостью, онъ достигнетъ. Ему казалось, это очень легко, и онъ не видлъ причины почему не осадить этого стараго дурака. Онъ ничего не зналъ объ обычаяхъ Палаты, зналъ о нихъ мене всякаго школьника, но именно потому-то и чувствовалъ меньше страха нежели всякій другой новичокъ въ Парламент.
Мистеръ Броунъ говорилъ долго и вяло, Мельмотъ хотя много думалъ о своемъ намреніи и почти уже ршилъ говорить, однако еще сомнвался, какъ вдругъ мистеръ Броунъ слъ на свое мсто. Казалось рчь его не имла опредленнаго конца, къ тому же Мельмотъ не слдилъ особенно за его доводами. Онъ замтилъ только что было высказано и повторено положеніе, заключавшее въ себ, какъ казалось Мельмоту, существенную финансовую ошибку, и онъ жаждалъ исправить ее. Во всякомъ случа, такъ какъ мистеръ Броунъ не пріхалъ на его обдъ, то ему хотлось доказать Палат что мистеръ Броунъ не понимаетъ того о чемъ говоритъ. Когда мистеръ Броунъ слъ, ни кто не спшилъ вставать. Предметъ былъ непопуляренъ, и т кто понималъ дла Палаты очень хорошо знали что онъ былъ возбужденъ только для того чтобы дать возможность двумъ или тремъ негоціантамъ провтрить свои личныя сумасбродныя идеи. Вопросъ этотъ остался бы безъ вниманія, еслибы вдругъ не всталъ новый членъ.
Никто изъ присутствующихъ не запомнилъ случая чтобы депутатъ черезъ два или три часа посл своего перваго появленія въ Палат вставалъ съ цлью сказать рчь. А это еще былъ джентльменъ котораго недавнее избраніе было совершенно особаго рода. Многіе изъ его приверженцевъ полагали что его имя должно быть вычеркнуто до баллотировки, другіе думали что стыдъ помшаетъ ему показаться, если даже его выберутъ, наконецъ третья партія полагала что его появленіе въ Парламент будетъ предупреждено заключеніемъ въ стнахъ Ньюгета. Но вотъ онъ здсь, не только на своемъ мст, нo даже всталъ чтобы говорить! Благосклонное и любезное вниманіе, которое всегда оказываютъ новому члену, говорящему въ первый разъ, было показано и Мельмоту. Случай этотъ вызвалъ всеобщее возбужденіе и вс охотно готовы были слушать его. Послышался гулъ одобренія.
Какъ только Мельмотъ всталъ и оглянувшись замтилъ что вс хранили молчаніе, намреваясь его слушать, большая часть его смлости покинула его. Палата, которая по его мннію вовсе не имла торжественнаго вида, когда мистеръ Броунъ бормоталъ свою рчь, теперь внушала ему ужасъ. Онъ замтилъ устремленные на него взоры великихъ людей, которые вовсе не казались ему великими, когда нсколько минутъ тому назадъ онъ наблюдалъ за ними и видлъ какъ они звали, закрываясь своими шляпами. Мистеръ Броунъ, какъ ни жалка была его рчь, безъ сомннія приготовилъ ее, и можетъ-быть въ продолженіи послднихъ пятнадцати лтъ ежегодно произносилъ три или четыре рчи въ род этой. Мельмотъ даже и не подумалъ подобрать въ голов два или три слова кряду. Онъ воображалъ что скажетъ здсь то что хотлъ сказать, также какъ длалъ это предсдая въ правленіи Мексиканской желзной дороги. Но тутъ былъ спикеръ, три клерка въ парикахъ, лежала булава,— а хуже всего, глаза цлаго ряда государственныхъ мужей были устремлены на него! Онъ почувствовалъ весь ужасъ своего положенія. Онъ даже забылъ тотъ пунктъ на которомъ хотлъ разбить мистера Броуна.
Но человкъ этотъ слишкомъ далеко зашелъ въ своей смлости чтобы сразу остановиться. Гулъ продолжался, хотя лицо его было красно, онъ былъ весь въ поту и окончательно сконфуженъ, но онъ все-таки ршилъ сразу приступить къ длу, начавъ первыми подвернувшимися ему словами.
— Мистеръ Броунъ совершенно ошибается, сказалъ онъ.
Вставая онъ даже не снялъ шляпы. Мистеръ Броунъ медленно повернулся и взглянулъ на него. Кто-то (онъ не замтилъ кто), дотронувшись до него сзади, посовтывалъ ему снять шляпу. Послышался призывъ къ порядку, котораго онъ конечно не могъ понять.
— Да, вы ошибаетесь, сказалъ Мельмотъ, кивая головой и нахмуривъ сердито брови, посмотрлъ на бднаго мистера Броуна.
— Досточтимый членъ, сказалъ Спикеръ возможно добродушнйшимъ голосомъ,— можетъ-быть еще не знаетъ что онъ не долженъ называть другаго члена по имени. Онъ долженъ, говоря о джентльмен на котораго онъ указалъ, называть его досточтимымъ членомъ за Вайтчапель. Когда онъ говоритъ, онъ долженъ обращаться не къ досточтимому сочлену, а къ предсдателю.
— Надо снять шляпу, сказалъ сзади его добродушный джентльменъ.
Въ подобномъ положеніи можетъ ли человкъ сразу понять такъ много разнообразныхъ указаній и въ то же время помнить въ чемъ главная сила аргумента который онъ хотлъ привести? Онъ снялъ шляпу, причемъ понятно еще боле покраснлъ и сконфузился.
— Все что онъ сказалъ было несправедливо, продолжалъ Мельмотъ,— я думалъ что человкъ изъ Сити, подобно мистеру Броуну, долженъ бы былъ лучше звать это дло.
Послдовалъ новый призывъ къ порядку и съ обихъ сторонъ Палаты раздался взрывъ хохота. Мельмотъ простоялъ нсколько минутъ, озираясь кругомъ, собирая всю свою храбрость чтобы возобновить наладки на мистера Броуна, ршивъ что ни насмшки окружающихъ, ни непривычка къ мсту не отнимутъ у него охоты и не заставятъ замолчать, но все-таки онъ не находилъ словъ для продолженія борьбы.
— Я кажется кое-что смыслю въ этомъ, сказалъ Мельмотъ, садясь и закрываясь шляпой чтобы скрыть свое негодованіе и смущеніе.
— Мы уврены что досточтимый членъ Палаты за Вестминстеръ знакомъ съ этимъ предметомъ, сказалъ предсдатель,— и намъ будетъ очень пріятно услыхать его замчаніе. Палата, я увренъ, извинить незнаніе ея правилъ такому молодому члену.
Но мистеръ Мельмотъ боле не хотлъ вставать. Онъ сдлалъ большое усиліе и, во всякомъ случа, показалъ мужество. Хотя бы вс они говорили что онъ не выказалъ большаго краснорчія, они должны будутъ согласиться что онъ не стыдился показаться. Онъ оставался на своемъ мст пока не послышался обычный звонокъ къ обду, затмъ онъ вышелъ, стараясь придать себ насколько могъ величественную осанку.
— Да, это было смло, сказалъ Коэнлупъ въ корридор, беря подъ руку своего друга.
— Я не вижу тутъ особенной смлости. Этотъ старый дуракъ Броунъ не понималъ о чемъ говорилъ, я хотлъ имъ дать это замтитъ. Они помшали мн сдлать это, вотъ и все. Мн кажется это безтолковое мсто.
— Деньги Лонгестаффу заплачены? сказалъ Коэнлупъ, смотря своими большими черными глазами прямо въ лицо своего друга.
— Пожалуста не безпокойтесь ни о Лонгестафф, на о его деньгахъ, сказалъ Мельмотъ, садясь въ свой экипажъ,— предоставьте мн мистера Лонгестаффа и его деньги. Я надюсь вы не настолько глупы чтобъ испугаться того что говорятъ другіе глупцы. Когда люди играютъ въ такую игру какъ мы съ вами, они должны звать что длаютъ и не пугаться всякаго слуха.
— О, Боэе мой! Разумется, сказалъ Коэнлупъ чтобъ оправдать себя.— Не думаете ли вы что я чего-нибудь испугался?
Въ эту минуту мистеръ Коэнлупъ помышлялъ о побг съ опасныхъ береговъ Англіи и старался припомнить такую счастливую страну гд бы предписаніе британской полиціи не могло обезпокоить подобнаго ему джентльмена, удалившагося на покой.
Въ этотъ вечеръ madame Мельмотъ передала мужу о согласіи Мери выйти замужъ за лорда Ниддерделя, но не упомянула ни о человк что чиститъ сапоги на перекрестк, ни о лаке и не намекнула на угрозу Мери о томъ какого рода жизнь она устроитъ своему мужу.

XX. Сэръ-Феликсъ вмшивается въ разныя дла.

Нтъ на свт долга боле несомнннаго и опредленнаго какъ долгъ брата защищать сестру противъ дурнаго поступка съ нею, но въ то же время теперь, при настоящемъ образ нашей жизни, нтъ обязанности боле трудной, и можно прибавить вообще боле неопредленной. Оскорбленіе, которому подвергаются въ большинств случаевъ наши сестры, не требуетъ ни защиты, ни мщенія, хотя обязанность защитить и отомстить чувствуется и признается всми. Намъ запрещены дуэли, а побить другаго палкой всегда непріятно и рдко удается. Какой-нибудь Джонъ Кромбъ можетъ-быть поступитъ такимъ образомъ и выйдетъ изъ борьбы съ торжествомъ, но не сэръ-Феликсъ Карбери, даже если данный сэръ-Феликсъ иметъ необходимую смлость. Кром того, когда двушка была обманута или, врне сказать, брошена посл того какъ джентльменъ въ продолженіе цлаго сезона забавлялся ухаживая за нею и можетъ-быть даже пользовался преимуществами будущаго мужа, является сознаніе что чмъ меньше объ этомъ будутъ говорить тмъ лучше. Молодая двушка ни мало не намрена убиваться горемъ отъ любви къ измннику и сдлаться трагическою героиней повсти которая будетъ разказываться въ продолженіе трехъ мсяцевъ. Она намрена опять ‘украсить свои лучи новымъ блескомъ и блистать на горизонт утренняго неба’. Этотъ измнилъ, какъ можетъ-быть до него было еще двое или трое, тмъ не мене дорога къ успху все-таки открыта. Uno avulso non deficit alter. Но если будетъ извстно что въ послднемъ несчастномъ случа были употреблены палки и хлысты, это породитъ затрудненіе въ пріисканіи замстителя. Братъ признаетъ свою обязанность и готовится ко мщенію. Оскорбленная же вроятно предпочитаетъ чтобъ ей было предоставлено вести свою малую войну одной.
— Клянусь небомъ, онъ мн отвтитъ за это! сказалъ сэръ-Феликсъ очень торжественно, когда сестра сообщила ему что дала слово человку который, по его предположенію, долженъ былъ жениться на другой женщин. Въ этомъ случа безъ сомннія поступокъ былъ очень дуренъ и представлялся удобный случай высказывать угрозы. Денегъ на это не требовалось, не требовалось также и немедленнаго подвига, и въ данную минуту сэръ-Феликсу ничего не стоило разыгрывать изъ себя безукоризненнаго джентльмена и заботливаго брата. Гетта, которой слдовало бы можетъ-быть лучше знать своего брата, была такъ неблагоразумна что поврила ему. На слдующій день не было и не могло еще придти отвта отъ Роджера Карбери. Гетта только и думала что о своемъ гор и помнила объ угрозахъ брата, Феликсъ же забылъ объ угрозахъ посл разговора съ сестрой и не думалъ боле объ этомъ.
— Феликсъ, сказала она,— ты не будешь говорить объ этомъ съ мистеромъ Монтегю.
— О чемъ? О, объ этой женщин, мистрисъ Гртль? Непремнно. Человкъ поступающій такимъ образомъ долженъ быть уничтоженъ, и клянусь небомъ, если онъ поступилъ такъ съ тобою, я уничтожу его.
— Я хочу сказать теб, Феликсъ. Если это справедливо, я не желаю боле его видть.
— Справедливо ли! Говорятъ теб я знаю что это такъ.
— Мама написала къ Роджеру. По крайней мр я уврена что она это сдлала.
— Зачмъ она къ нему писала? Къ чему Роджеру Карбери мшаться въ ваши дла?
— Ты говорилъ что отъ знаетъ. Если онъ скажетъ, то-есть если вы оба скажете что онъ женится на этой женщин, я не увижу боле мистера Монтегю. Пожалуста не ходи къ нему. Когда случается подобное, несчастіе, лучше перенести его и молчать. Что хорошаго можетъ выйти?
— Предоставь это мн, сказалъ сэръ-Феликсъ, выходя изъ комнаты, тономъ брата-покровителя.
Онъ вышелъ изъ дому и отправился на квартиру Поля Монтегю. Еслибы Гетта была благоразумне и не напомнила ему о его обязанности, онъ бы не взялся теперь за это дло. Уходя онъ тоже безъ сомннія помнилъ что дуэли были уже дломъ прошлымъ, а кулаки и палки считались не въ мод.
— Монтегю, сказалъ онъ придавая себ выраженіе достоинства, насколько это было возможно посл его недавнихъ несчастій,— я думаю я правъ говоря что вы женитесь на этой Американк мистрисъ Гртль?
— Позвольте сказать вамъ что никогда въ жизни вы не были боле не правы. Какое вамъ дло до мистрисъ Гртль?
— Когда человкъ длаетъ предложеніе моей сестр, мн кажется это очень важное дло для меня, сказалъ сэръ-Феликсъ.
— Хорошо, я вполн это допускаю. Если я отвчалъ вамъ немного рзко, извините меня. Теперь къ длу. Я не женюсь на мистрисъ Гртль. Кажется я знаю какимъ образомъ вамъ извстно ея имя, но если вы его знаете, мн нечего колебаться называть вамъ ее. Вы знаете гд ее отыскать и можете, если желаете, пойти къ ней и спросить ее. Затмъ скажу вамъ что я имю самое пламенное желаніе жениться на вашей сестр. Надюсь, вы удовольствуетесь тмъ что я сказалъ вамъ.
— Вы были помолвлены съ мистрисъ Гртль.
— Любезнйшій Карбери, я полагаю что не обязанъ разказывать вамъ вс подробности моей прошлой жизни. Во всякомъ случа я вовсе не намренъ длать этого въ отвтъ на непріязненные вопросы. Мн кажется вы достаточно слышали о мистрисъ Гртль, чтобы въ качеств брата имть право спрашивать меня не имю ли я намренія жениться на ней. Говорю вамъ что нтъ. Дале этого мн кажется я не обязанъ идти, дале этого по крайней мр въ настоящую минуту я не пойду.
Сэръ-Феликсъ продолжалъ шумть и старался придать какъ можно больше важности себ въ качеств брата, но не предпринялъ ничего для ршительнаго мщенія.
— Безъ сомннія, Карбери, сказалъ Монтегю,— я желаю смотрть на васъ какъ на брата, если я рзокъ съ вами, это только потому что вы рзки со мною.
Сэръ Феликсъ находился теперь въ первый разъ посл своей неудачи въ той части города которую онъ привыкъ посщать, и собравшись съ духомъ ршился завернуть въ Медвжій Садъ. Онъ намревался выпить тамъ стаканъ хересу и повидаться съ двумя-тремя изъ тхъ ‘кого еще застанетъ тамъ, и такимъ образомъ мало по малу вернуться къ своимъ старымъ привычкамъ. Когда онъ пришелъ туда клубъ былъ запертъ. ‘Что за чортъ, что случилось съ Фоснеромъ?’ сказалъ онъ вынимая часы. Было около пяти. Онъ позвонилъ и постучалъ въ дверь, чувствуя что это былъ случай показать удальство. Одинъ изъ лакеевъ, въ одежд которую можно-назвать неофиціальною, черезъ нсколько времени отодвинулъ запоры и сообщилъ ему удивительную новость что клубъ закрытъ.
— Вы хотите сказать что я не могу войти!, сказалъ сэръ-Феликсъ.
Безъ сомннія лакей желалъ это сказать, онъ полуотворилъ дверь, не боле какъ на одинъ футъ, и стоялъ въ этомъ узкомъ отверстіи. Мистеръ Фоснеръ бжалъ. Было собраніе комитета и клубъ закрыли. Дальнйшія подробности слуга отказался сообщить сэръ Феликсу Карбери.
‘Клянусь Георгіемъ!’ Вредъ который это происшествіе принесло молодому баронету исполнилъ его негодованіемъ. Онъ намревался, какъ уврялъ себя, обдать въ клуб, провести тамъ весело вечеръ со своими избранными товарищами. Но клубъ былъ закрытъ, Фоснеръ бжалъ. По какой причин закрытъ клубъ? Какое право имлъ Фоснеръ бжать? Разв онъ не заплатилъ ему впередъ свой членскій взносъ? Въ свт всегда такъ, чмъ боле вреда приноситъ человкъ, тмъ боле онъ негодуетъ когда вредъ причиняется ему. Сэръ-Феликсъ готовъ былъ вообразить что онъ можетъ потребовать вознагражденія за убытки со всего комитета.
Онъ прямо отправился въ домъ къ мистрисъ Пипкинъ. Когда въ присутствіи мистрисъ Пипкинъ онъ почти далъ общаніе жениться, онъ сказалъ что придетъ опять на другой день. Онъ не сдержалъ слова, но объ этомъ онъ и не думалъ. Подобное нарушеніе слова со стороны молодаго человка въ его положеніи не требуетъ даже извиненія. Его впустила сама Рби, она конечно была въ восторг его видть.
— Какъ вы думаете, кто въ город? сказала она.— Джонъ Кромбъ, онъ пришелъ сюда такой нарядный, но я съ нимъ почти не говорила, только сказала ему чтобъ онъ ушелъ.— Сэръ Феликсъ, услыхавъ это имя, почувствовалъ непріятное ощущеніе.— Я не знаю право зачмъ онъ пришелъ ко мн, когда я сказала ему также врно какъ у него носъ на лиц, что больше никогда не желаю его видть.
— Не стоитъ думать объ немъ, сказалъ баронетъ.
— Онъ бы съ радостью сейчасъ женился на мн, еслибъ только я согласилась, продолжала Рби, думая можетъ-быть что о ея прежнемъ честномъ возлюбленномъ не слдовало говорить какъ о человк не имющемъ никакого значенія.— И у него все есть, мебель и прочее. Говорятъ, у него много денегъ въ банк. Но я терпть его не могу, сказала Рби, покачивая своею хорошенькою головкой, и склоняясь на плечо другаго своего возлюбленнаго аристократа.
Это происходило въ задней комнат, пока мистрисъ Пипкинъ не пришла изъ кухни готовая помшать такому романическому счастію, напомнивъ къ сожалнію о вншнемъ мір.
— Хорошо, сэръ-Феликсъ, начала она,— если ваши намренія честны, очень рада, вы можете навщать мою племянницу.
— Мы съ ней оба честные люди, не правда ли Рби? Я хочу взять ее съ собой и угостить обдомъ, мистрисъ Пипкинъ. Она не поздно вернется, раньше десяти часовъ, увряю васъ.— Рби все боле принималась къ его плечу.— Пойдемъ Рби, наднь шляпку, перемни платье и мы отправимся. Мн столько надо сообщить теб.
Столько сообщить ей! Врно они назначатъ день свадьбы, онъ скажетъ ей гд они будутъ жить, ршатъ какое платье она наднетъ, и можетъ-быть онъ дастъ денегъ на покупку платья! Столько надо ей сообщить! Она взглянула на мистрисъ Пипкинъ съ умоляющимъ видомъ. Въ въ этомъ случа тетка врно не захочетъ отказать ей, вдь она у нея не въ тюрьм.
— Вы дали письменное общаніе, сэръ-Феликсъ Карбери? спросила мистрисъ Пипкинъ съ жестокою серіозностью.
Мистрисъ Гртль высказала свое ршительное мнніе что сэръ-Феликсъ на самомъ дл не думаетъ жениться на Рби Ргльсъ, разв онъ докажетъ свое желаніе, давъ формальное письменное общаніе.
— Тоска писать, сказалъ сэръ-Феликсъ.
— Все это очень хорошо, сэръ-Феликсъ. Писанье часто надодаетъ. Но когда джентльменъ иметъ серіозное намреніе, небольшая записочка доказываетъ это лучше всякихъ словъ. Рби никуда не пойдетъ обдать, если вы не дадите письменнаго общанія.
— Тетя Пипкинъ! воскликнула несчастная Рби.
— Что же вы думаете я сдлаю съ нею? спросилъ сэръ-Феликсъ.
— Если вы намрены жениться на ней, напишите это. А если вы этого не сдлаете, скажите прямо, и уходите по добру по здорову.
— Я пойду, сказала Рби.— Я ни за что не буду сидть тутъ какъ въ тюрьм. Я могу уходить когда мн вздумается. Подождите Феликсъ, я черезъ минуту сойду.
Двушка быстро вскочила, побжала на верхъ, и начала переодваться, не давъ себ ни минуты подумать.
— Она сюда боле не вернется, сэръ-Феликсъ, сказала мистрисъ Пипкинъ самымъ торжественнымъ тономъ.— Она мн ровно ничего, только дочь сестры моего бднаго, дорогаго мужа. Между нами нтъ кровнаго родства, и безчестье не падетъ на меня. Но мн тяжело будетъ видть какъ она таскается по улицамъ.
— Въ такомъ случа зачмъ вы не позволяете мн привести ее обратно сюда?
— Потому что это и значитъ показать ей дорогу на улицу. Вы не имете намренія жениться.— На это сэръ-Феликсъ ничего не сказалъ.— Вы и не помышляете объ этомъ. Для васъ это забава. А что будетъ съ ней посл? Ее бросятъ какъ старый башмакъ или какъ тряпку которую выметаютъ съ соромъ. Я видала много такихъ, но я бы скорй согласилась чтобы мой собственный ребенокъ умеръ въ рабочемъ дом или съ голоду. А для такихъ какъ вы это ршительно все равно.
— Я не сдлалъ ей никакого зла, сказалъ сэръ-Феликсъ чуть не испуганнымъ голосомъ.
— Такъ уходите, и не длайте ей ничего дурнаго. Вотъ дверь мистрасъ Гртль отворена. Подите, поговорите съ ней. Она гораздо лучше моего уметъ говорить.
— Мистрисъ Гртль сама съ своими длами не умла справиться.!
— Мистрисъ Гртль дама, сэръ-Феликсъ, и вдова, она хорошо знаетъ свтъ.
Въ то время какъ она говорила это, мистрисъ Гртль сошла внизъ, ее и сэръ-Феликса представили другъ другу немного рзкимъ образомъ. Мистрисъ Гртль часто слышала о сэръ-Феликс Карбери, и также какъ и мистрисъ Пипкинъ была уврена что онъ вовсе не намренъ жениться на Рби Ргльсъ. Очень скоро сэръ-Феликсъ очутился одинъ съ мистрисъ Гртль въ ея комнат. Онъ очень желалъ видть эту женщину съ тхъ поръ какъ зналъ о ея помолвк съ Полемъ Монтегю, и еще боле пожелалъ познакомиться съ нею когда узналъ о предложеніи сдланномъ Полемъ его сестр. Съ часъ тому назадъ Поль самъ отправилъ его къ ней для удостовренія въ истин своихъ показаній.
— Сэръ-Феликсъ Карбери, сказала она,— боюсь вы не сдлаете добра этой двушк, да вы и не имете этого намренія. Онъ подумалъ что это совсмъ не дло мистрисъ Гртль, и что съ нимъ какъ съ человкомъ имющимъ извстное положеніе въ обществ, не слдовало обращаться такимъ образомъ. Тетка Пипкинъ была даже не родная тетка, но что такое мистрисъ Гртль?
— Не лучше ли вамъ оставить ее выйти замужъ за человка который дйствительно любитъ ее.
Онъ примтилъ въ глазахъ мистрисъ Гртль что-то такое что удержало его сразу отъ гнвнаго порыва, но кто такое мистрисъ Гртль что она позволяетъ себ мшаться въ его дла?
— Честное слово, сударыня, сказалъ онъ,— я вамъ очень благодаренъ, но я не знаю чему я обязанъ чести вашего… вашего…
— Вмшательства, хотите вы сказать.
— Я не сказалъ этого, но можетъ-быть что-нибудь въ этомъ род.
— Я всегда буду вмшиваться чтобы спасти каждую женщину созданную Богомъ, сказала съ энергіей мистрисъ Гртль.— Мы вс не торопимся потому что стыдимся длать то малое добро на которое сама судьба насъ наталкиваетъ. Вы должны уйти и оставить ее въ поко, сэръ-Феликсъ.
— Мн кажется въ этомъ дл она можетъ поступать какъ ей угодно.
— Вы намрены жениться? спросила мистрисъ Гртль строго.
— Мистеръ Поль Монтегю намренъ жениться на васъ? нахально возразилъ сэръ-Феликсъ. Онъ нанесъ тяжелый ударъ и достигъ цли. Она не подозрвала что онъ знаетъ что-либо касательно ея длъ. Она мысленно связала его съ Роджеромъ Карбери, который, какъ она знала, былъ большой другъ Поля, но она еще не знала что Гетта Карбери была именно двушка которую любилъ Поль. Неужели Поль такъ говорилъ о ней что этотъ сорванецъ зналъ всю ея исторію?
Съ минуту она подумала,— необходимо было ей подумать немного,— прежде вежели могла отвтить ему,
— Я не вижу, сказала она съ слабою попыткой улыбнуться,— чтобъ эти два случая были похожи между собою. Я во всякомъ случа уже въ такихъ лтахъ что сама могу о себ позаботиться. Еслибъ онъ на мн не женился, я осталась бы тмъ что я была прежде. То же ли самое будетъ съ этою бдною двушкой, если она согласится прогуливаться съ вами ночью по городу?
Этими словами она хотла скоре защитить Рби нежели себя. Какое ей дло до того что этотъ молодой человкъ будетъ думать что она выходитъ замужъ или нтъ.
— Если вы мн отвтите и я вамъ отвчу, сказалъ сэръ-Феликсъ.— Намренъ мистеръ Монтегю жениться на васъ?
— Не ваше дло знать это, отвчала она вспыхнувъ.— Вопросъ вашъ дерзокъ.
— Нтъ, это мое дло, гораздо боле чмъ все что касается Рби можетъ быть вашимъ дломъ. Вы не хотите мн отвчать и я не отвчу вамъ.
— Тогда, сэръ, судьба этой двушки падетъ на вашу голову.
— Все это я знаю, отвчалъ баронетъ.
— А молодой челрвкъ прибывшій за ней въ городъ конечно суметъ васъ отыскать, прибавила мистрисъ Гртль.
На подобную угрозу нельзя было отвчать и сэръ-Феликсъ вышелъ изъ комнаты. Во всякомъ случа теперь Джона Кромба тамъ не было. И разв въ Лондон нтъ полицейскихъ? Неужели одинъ вечеръ проведенный весело причинитъ какой-нибудь новый вредъ Джону Кромбу или сильне возбудитъ гнвъ въ груди этого врнаго возлюбленнаго? Рби такъ часто танцовала съ нимъ въ Музыкальномъ Зал что Джонъ Кромбъ едва ли могъ воспылать боле воинственнымъ духомъ вслдствіе того что она пообдаетъ съ нимъ въ этотъ вечеръ. Сойдя внизъ онъ засталъ Рби въ передней уже совершенно одтою.
— Если ты выйдешь изъ этой двери съ этимъ молодымъ человкомъ, сказала мистрисъ Пипкинъ, толкнувъ маленькій столикъ стоявшій на дорог,— то сегодня вечеромъ ты сюда не вернешься.
— Въ такомъ случа я уйду, оказала Рби, опираясь на руку своего возлюбленнаго.
— Негодная двчонка! сказала мистрисъ Пипкинъ,— и это посл всего что я для тебя сдлала, какъ будто ты была моя плоть и кровь!
— Я думаю, я за то работала, разв нтъ? возразила Рби.
— Завтра пришли за своими вещами, ты сюда больше не вернешься. Ты мн чужая, какъ всякая другая двушка, но я спасла бы тебя еслибы ты меня послушалась. А васъ,— она взглянула на сэръ-Феликса,— то только потому что у меня меблированныя комнаты и эта дама живетъ наверху, а то бы я такъ васъ выпроводила что вы забыли бы приходить сюда за бдными двушками.
Я думаю ей нечего было бояться мистрисъ Гртль, еслибъ она и привела въ исполненіе свою угрозу.
Сэръ-Феликсу надола и мистрисъ Пипкинъ, и ея жилица и онъ вышелъ подъ руку съ Рби изъ дому. Въ эту минуту Рби торжествовала и была счастлива. Она ни на минуту не задумалась впуститъ ее тетка или нтъ, когда она вернется утомленная и можетъ-быть раскаивающаяся. Она шла подъ руку со своимъ возлюбленнымъ, одтая въ свое лучшее платье и шла сть обдъ, которымъ онъ ее угоститъ. А возлюбленный ея сказалъ что у него столько есть сообщить ей, столько передать! Но въ первый мигъ своего блаженства она не предлагала неумстныхъ вопросовъ. Такъ пріятно было идти съ нимъ въ Пентонвилль, такъ весело было войти въ увеселительное заведеніе, полу-ресторанъ, полу-чайный садъ, такъ пріятно было слушать какъ онъ заказывалъ хорошія кушанья, которыя въ его обществ будутъ такъ вкусны! Кто не согласится что даже городской Рошервиль покажется настоящимъ Элизіумомъ для тхъ, кто такъ недавно вкушалъ свой обдъ во мрак маленькой лондонской подвальной кухни! Мы оставимъ Рби посреди ея блаженства.
Въ этотъ же вечеръ, около девяти часовъ, Джонъ Кромбъ зашелъ къ мистрисъ Пипкинъ и тамъ ему сказали что Рби ушла со двора съ сэръ-Феликсомъ Карбери. Онъ ударилъ себя кулакомъ по колнк и глаза его засверкали.
— Когда-нибудь жестоко достанется ему, сказалъ Джонъ Кромбъ.
Ему позволили подождать Рби до полуночи и затмъ онъ ушелъ съ сердцемъ удрученнымъ скорбію.

XXI. Джонъ Кромбъ попадаетъ въ бду.

Это было въ пятницу вечеромъ, въ тотъ злополучный день, когда бдная Рби Ргльсъ настояла чтобъ уйти изъ-подъ крова дома тетки Пипкинъ со своимъ аристократическимъ и порочнымъ возлюбленнымъ, несмотря на ршительное заявленіе мистрисъ Пипкинъ что если она уйдетъ въ такомъ обществ, то ей не позволено будетъ вернуться.
— Конечно вы должны впустить ее домой, сказала мистрисъ Гртль вскор по уход двушки.
При этихъ словахъ мистрисъ Пипкинъ расплакалась. Она слишкомъ хорошо знала себя и свое мягкосердечіе чтобы предположить возможность что она продержитъ ее всю ночь на улиц: но огорченіе это было тяжело, очень тяжело для нея.
— Когда я была молода, мы не длали какъ она, по-своему, сказала она рыдая.— Чмъ это кончится?
Не могутъ же обстоятельства принудить ее держать у себя эту двушку, каково бы ни было ея поведеніе? Она все-таки согласилась что Рби надо будетъ впустить въ домъ когда она вернется. Затмъ около девяти часовъ пришелъ Джонъ Кромбъ, остальная часть вечера прошла грустне первой. Отъ него невозможно было утаить истину. Мистрисъ Гртль увидла его и въ присутствіи мистрисъ Пипкинъ разказала ему всю исторію.
— Она упряма, мистеръ Кромбъ, сказала мистрисъ Гртль
— Да, это такъ, сударыня. Давно ушла она съ баронетомъ?
— Да, давно, мистеръ Кромбъ.
— Чортъ возьми! Хорошо, можетъ быть мн удастся поймать его за дняхъ, она пошла съ нимъ обдать, не правда ли? Разв здсь ей не даютъ обдать?
Мистрисъ Пипкинъ заговорила тутъ съ горькимъ чувствомъ обиды. У Рби Ргльсъ былъ сытный обдъ, не хуже чмъ у любой женщины въ Лондон — бычачье сердце и картофель, и всего этого она могла сть сколько душ угодно. Мистрисъ Пипкинъ легко могла уврить мистера Кромба что въ ея дом не голодали и ду не давали по порціямъ. Джонъ Кромбъ немедленно вытащилъ очень толстый и очень полезный синій суконный плащъ, который онъ привезъ изъ Бонгея въ Лондонъ въ подарокъ той которая была такъ добра къ его Рби. Онъ убдилъ ее что нисколько не сомнвается въ томъ что провизія у нея хорошая и въ изобиліи, и прибавилъ что взялъ на себя смлость привезти ей эту бездлицу въ знакъ его уваженія. Прошло нсколько времени прежде чмъ мистрисъ Пипкинъ успокоилась, наконецъ она позволила накинуть себ плащъ на плечи. Но и эта сцена произошла очень грустно. У того кто дарилъ не было пріятнаго сознанія что онъ длаетъ это въ радости, а съ другой стороны, отъ той которая получала подарокъ не было изліянія біагодарности. Мистрисъ Гртль, бывшая тутъ, объявила что подарокъ великолпенъ, но положеніе было таково что восторгъ былъ немыслимъ.
— Съ вашей стороны, мистеръ Кромбъ, было очень мило подумать о такой старух какъ я, въ особенности когда у васъ такъ много горя изъ-за молодой двушки.
— Это какъ спорынья въ пшениц, мистрисъ Пипкинъ, или какъ болзнь на картофел, надо потерпть, я думаю. Очень расположена она къ баронету, сударыня?
Вопросъ этотъ обращенъ былъ къ мистрисъ Гртль.
— Я думаю, это временная фантазія, мистеръ Кромбъ, отвчала эта дама.
— Он никогда не думаютъ о томъ что ихъ фантазіи едва не убиваютъ человка.
Онъ немного помолчалъ, откинувшись на спинку стула, не двигаясь и пристально устремивъ глаза въ потолокъ. Мистрисъ Гртль держала въ рукахъ какую-то работу и наблюдала за нимъ. Человкъ этотъ былъ для нея существомъ необыкновеннымъ: такой постоянный, такой тихій, такъ мало разговорчивый, такъ мало похожій на ея соотечественниковъ, способный вынести такъ много и въ то же время столь пылкій въ своей привязанности!
— Сэръ-Феликсъ Карбери! сказалъ онъ.— На-дняхъ я разыщу сэръ-Феликса. Если она отправилась только обдать, разв она уже не вернулась бы теперь, сударыня?
— Я думаю они пошли въ какое-нибудь увеселительное заведеніе, сказала мистрисъ Гртль.
— Очень можетъ быть, сказалъ Джонъ Кромбъ тихимъ голосомъ.
— Она до безумія любитъ танцы, сказала мистрисъ Пипкинъ.
— А гд же они танцуютъ? спросилъ Кромбъ, вставая со стула и потягиваясь.
Об женщины ясно видли что онъ началъ помышлять о томъ какъ бы послдовать за Рби въ Музыкальный Залъ. Однако ни одна изъ нихъ ему не отвтила, и онъ опять слъ.
— Танцуютъ въ этихъ мстахъ всю ночь, мистрисъ Пипкинъ?
— Они длаютъ все что имъ не слдуетъ длать, сказала мистрисъ Пипкинъ.
Джонъ Кромбъ поднялъ кулакъ, тяжело опустилъ его на ладонь другой руки, затмъ молча просидлъ нсколько времени.
— Я никогда не слыхалъ чтобъ она любила таяцовать, сказалъ онъ.— Я бы устроилъ ей танцы въ Бонге, какъ и все другое. Полагаете ли, сударыня, что она пошла ради танцевъ или ради баронета? Это воззваніе опять относилось къ мистрисъ Гртль.
— Я думаю они пошли вмст, сказала эта дама.
Затмъ послдовала опять длинная пауза, посл которой бдный Джонъ Кромбъ вышелъ изъ себя.
— Будь онъ проклятъ! будь онъ проклятъ! Что я ему сдлалъ? Ничего! Разв я вмшивался когда-нибудь въ его дла? Никогда. Но я вмшаюсь. Я это сдлаю. Я того надлаю что не удивлюсь если попаду на вислицу.
— О, мистеръ Кромбъ, не говорите такъ, сказала мистрисъ Пипкинъ.
— Мистеръ Кромбъ немного разсерженъ, но онъ скоро успокоится, сказала мистрисъ Гртль.
— Она негодная двчонка посл того какъ она поступаетъ съ вами, сказала мистрисъ Пипкинъ.
— Нтъ, сударыня, она не негодная, сказалъ Кромбъ.— Она жестокая, ужасно жестокая. Къ чему мн узнавать насчетъ муки у мельника или о какомъ бы то ни было дл, если она тутъ съ этимъ баронетомъ… Нтъ, нтъ, ничего не нужно! Когда я буду этимъ занятъ, я даже не буду въ состояніи понять этого. Еслибъ я свернулъ ему шею, сударыня, ршились ли бы вы сказать что я не хорошо длаю?
— Я предпочла бы чтобы вы отняли у него двушку, сказала мистрисъ Гртль.
— Я бы его сълъ, вотъ что. Половина двнадцатаго, а? Она должна же придти, а?
Мистрисъ Пипкинъ, вовсе не желавшая жечь всю ночь свчи, объявила что въ этомъ случа она ничего не можетъ сказать. Если Рби придетъ, въ эту ночь ее впустятъ. Мистрисъ Пипкинъ думала что лучше будетъ встать и впустить ее нежели сидть изъ-за нея и не спать. Бдный мистеръ Кромбъ не сразу понялъ намекъ и еще съ полчаса просидлъ тутъ, говоря мало, но ожидая что Рги еще вернется. Когда часы пробили двнадцать ему сказали что онъ долженъ уйти. Онъ медленно собрался и поплелся изъ дому.
— Онъ добрый малый, сказала мистрисъ Гртль какъ только за нимъ затворили дверь.
— Слишкомъ хорошъ для Рби Ргльсъ, сказала мистрисъ Пипкинъ.— Онъ можетъ содержать жену. Мистеръ Карбери говоритъ что въ ихъ краяхъ онъ не хуже всякаго купца ведетъ дло.
Мистрисъ Гртль непріятно было слышать имя мистера Карбери, и этотъ послдній доводъ она не приняла въ пользу Джона Кромба.
— Я не думаю чтобъ я стала лучшаго мннія о человк вслдствіе его дружбы съ мистеромъ Карбери, сказала она.
— Мистеръ Карбери вовсе не похожъ на своего двоюроднаго брата, мистрисъ Гртль.
— Мн нтъ дла ни до кого изъ Карбери, мистрисъ Пипкинъ. Мн кажется здсь вс или слишкомъ смиренны или слишкомъ несносны. Кажется никто не довольствуется тмъ чтобы быть твердымъ въ своихъ длахъ и не вмшиваться въ чужія.— Все это было совершенно непонятно для мистрисъ Пипкинъ.— Я думаю мы можемъ идти спать. Когда двушка придетъ и постучитъ, конечно мы должны ее впустить. Если я услышу, я сойду внизъ и отворю ей дверь.
Мистрисъ Пипкинъ очень извинялась предъ своею жилицей за безпорядки въ дом. Она не ляжетъ сама, чтобы при первомъ удар отворить дверь, и чтобы мистрисъ Гртль не безпокоили. Она постарается изо всхъ силъ устроить чтобы больше не было никакого безпокойства. Она надется что мистрисъ Гртль убдится что она вынуждена исполнять обязанность свою къ этой дурной и злой двушк. Затмъ она перешла прямо къ цли своей рчи. Она надется что мистрисъ Гртль не будетъ принуждена оставить ея квартиру изъ-за этого непріятнаго происшествія.
— Я не боюсь этого высказать теперь, мистрисъ Гртль, но ваше пребываніе здсь такъ важно для меня. Мн не на что разчитывать кром жильцовъ, а ихъ, въ особенности хорошихъ, такъ трудно достать!
Бдная женщина едва ли понимала мистрисъ Гртль, которая была совсмъ особенная жилица. Она не заботилась о безпокойствахъ, ей даже нравилось помогать спасенію Рби. Мистрисъ Гртль просила мистрисъ Пипкинъ лечь спать. Ее нисколько не обезпокоитъ стукъ въ дверь. Еще съ полчаса посл ухода Джона Кромба просидли дамы въ гостиной. Затмъ мистрисъ Гртль взяла свчку и прошла до половины лстницы, ведущей въ ея пріемную комнату, какъ послышались два громкихъ удара. Она тотчасъ сошла въ переднюю къ мистрисъ Пипкинъ. Дверь отворили и въ ней показались Рби Ргльсъ, Джонъ Кромбъ и два полисмена. Рби бросилась на одну изъ ступенекъ, начала махать руками и жалобно выть.
— Боже милостивый, что случилось? спросила мистрисъ Пипкинъ.
— Онъ пришелъ и убилъ его! восклицала Рби.— Онъ это сдлалъ! Онъ пришелъ и убилъ его.
— Эта молодая женщина здсь живетъ? спросилъ одинъ изъ полисменовъ.
— Да, она здсь живетъ, сказала мистрисъ Гртль.
Но теперь мы должны вернуться къ похожденіямъ Джона Кромба посл того какъ онъ вышелъ изъ дому.
Онъ нанялъ комнатку въ маленькой гостиниц рядомъ со станціей Восточной желзной дороги, гд всегда останавливался когда прізжалъ по дламъ въ Лондонъ, сюда онъ намревался вернуться. Вдругъ ему пришла въ голову мысль постараться разыскать Рби и своего врага въ танцклассахъ столицы, съ этою цлью онъ предложилъ вопросъ, но полученный отвтъ не могъ помочь ему Въ его намреніи, онъ оставилъ его какъ слишкомъ сложное и требовавшее боле смышлености нежели сколько онъ признавалъ за собою. Онъ повернулъ въ улицу, которая какъ онъ зналъ ведетъ къ перекрестку, тамъ онъ ужь найдетъ дорогу въ восточную часть города. Онъ только-что прошелъ конецъ Госвель-Рода и стоялъ съ разинутымъ ртомъ, стараясь сообразить какъ пойти по настоящей дорог, онъ думалъ было спросить полисмена, бывшаго по близости, но колебался, боясь что тотъ пожелаетъ узнать что ему нужно. Затмъ вдругъ онъ услышалъ крикъ женщины и узналъ голосъ Рби. Голосъ раздавался близко отъ него, но при мерцаніи газовыхъ фонарей онъ не могъ разобрать откуда онъ шелъ. Онъ стоялъ не шевелясь, сунувъ руку подъ шляпу, онъ жалъ себ лобъ, стараясь сообразить какъ ему поступить въ подобномъ случа. Тутъ онъ ясно услыхалъ голосъ: ‘я не хочу, не хочу..’ затмъ крикъ. Потомъ еще нсколько словъ. ‘Это не хорошо — я не хочу.’ Наконецъ онъ пришелъ въ себя. Онъ побжалъ въ ту сторону гд былъ слышанъ голосъ, и повернувъ въ переулокъ направо который велъ въ Госвель-Родъ, увидалъ Рби вырывавшуюся изъ рукъ мущины. Она вышла изъ танцкласса съ своимъ возлюбленнымъ, когда они пришли къ повороту, возникъ вопросъ о ея дальнйшей судьб въ эту ночь. Рби хотя хорошо помнила угрозы мистрисъ Пипкинъ, но намрена была попытать счастія у дверей своей тетки. Сэръ-Феликсъ желалъ устроить такъ какъ ему было пріятне, такъ какъ Рби не соглашалась съ его доводами, то онъ подумалъ что не мшало употребить силу чтобы способствовать своему намренію. Онъ оттащилъ Рэи въ переулокъ. Несчастный! Онъ проглотилъ нсколько большихъ стакановъ воды съ коньякомъ и это придало ему смлости относительно вмшательства полиціи, въ противномъ случа онъ бы побоялся и бросилъ руки Рби какъ только она возвысила голосъ. Но каково должно было быть количество спирта чтобы дать ему смлость настаивать за своемъ, еслибъ онъ могъ вообразить что Джонъ Кромбъ былъ недалеко отъ него? Вдругъ онъ почувствовалъ что его кто-то схватилъ за платье и толкнулъ съ такою силой что онъ ударился о ршетку и едва не лишился жизни. Но онъ разслышалъ восклицаніе Рби: ‘это наврное Джонъ Кромбъ!’ Тогда ему показалось что конецъ его наступилъ, и не будучи въ состояніи держаться на ногахъ, онъ повалился на-земь.
— Ну, вставайте вы, сказалъ Джонъ Кромбъ. Но баронетъ полагалъ что лучше лежать на земл.— Вы встанете, сказалъ Джонъ, беря его за шиворотъ и приподнимая его.— Теперь, Рби, я ему задамъ, сказалъ Джонъ. При этомъ Рби закричала изо всей силы. Крикъ ея теперь былъ гораздо рзче того, который привлекъ вниманіе Джона Кромба.
— Не бейте лежачаго, сказалъ баронетъ жалобно, какъ бы умоляя пощадить ему жизнь.
— Не буду, сказалъ Джонъ,— но побью когда онъ встанетъ. Сэръ-Феликсъ въ рукахъ этого человка былъ какъ ребенокъ. Джонъ Кромбъ поднялъ его, а лвою рукой обхвативъ его за шею (упрятавъ его голову подъ судъ, какъ у насъ говорилось когда мы дрались въ школ), разъ шесть ударилъ несчастнаго по лицу, не зная и не заботясь куда именно попадали его удары, но при каждомъ удар онъ обезображивалъ его черты. Онъ бы еще продолжалъ, еслибы Рби не кинулась на него и не высвободила сэръ-Феликса изъ его рукъ.— Будетъ съ него пока, сказалъ Джонъ Кромбъ, оставивъ свою работу. Сэръ-Феликсъ упалъ опять за землю и страшно застоналъ.— Я зналъ что ему достанется, сказалъ Джонъ Кромбъ. Крики Рби привлекли конечно полицію. Съ обоихъ концовъ переулка явились одновременно на мсто происшествія два полисмена. Самое жестокое было то что Рби принося жалобы полиціи ни слова не сказала противъ сэръ-Феликса, но съ горечью жаловалась на Джона Кромба. Напрасно Джонъ старался объяснить полисмену что онъ вмшался вслдствіе криковъ молодой двушки о помощи. Рби быстро болтала языкомъ, а Джонъ Кромбъ очень медленно. Рби клялась что никогда не совершалось ничего боле ужаснаго, жестокаго и кроваваго. Когда обращались къ сэръ-Феликсу, онъ ничего не могъ сказать. Онъ только стоналъ и длалъ напрасныя усилія вытереть кровь, лившуюся съ его лица, пока полисмены поддерживали его у ршетки. А Джонъ, хотя и старался объяснить полисменамъ всю низость поступка молодаго баронета, однако ни слова не сказалъ противъ Рби. Онъ даже нисколько не былъ разсерженъ за ея жалобы на него. Какъ онъ самъ не разъ говорилъ въ послдствіи, онъ нашелъ баронета какъ разъ вовремя, и такъ какъ ему удалось наказать его, то онъ не чувствовалъ гнва противъ Рби что она вызвала подобную операцію. Скоро на мст появился третій полисменъ и около дюжины постороннихъ лицъ: извощиковъ, ночныхъ бродягъ, предпочитающихъ въ это время года спать на мостовой, нежели въ бдныхъ ночлежвыхъ домахъ. Они вс были противъ Джона Кромба. Зачмъ этотъ рослый мущина вмшался въ дло между молодою женщиной и молодымъ человкомъ? Двое или трое изъ нихъ обтерли лицо сэръ-Феликсу, вытерли глаза и предлагали то одно, то другое средотво. Иные изъ нихъ думали что самое лучшее свезти его прямо въ больницу. Одна женщина замтила что ему такъ помяли бока что онъ ужь не встанетъ. Одинъ недоросль замтилъ что онъ былъ словно мертвецъ. Извощикъ прибавилъ что не легко ему пришлось. На вс эти замчанія о его состояніи, сэръ-Феликсъ самъ не длалъ прямыхъ возраженій, но выразилъ желаніе чтобъ его куда-нибудь увезли,— ему было все равно куда.
Наконецъ полисмены ршили между собою что имъ длать. Они узнали изъ показаній Рби и Кромба что сэръ-Феликсъ былъ сэръ-Феликсъ. Одинъ изъ полицейскихъ коммиссаровъ повезетъ его въ Вароломеевскую больницу и возьметъ его адресъ, чтобы его можно было вызвать когда начнется слдствіе. Рби отведутъ по адресу который она дала,— мене полмили отъ того мста гд они теперь находились, и оставятъ ее тамъ или нтъ, смотря потому какія получатъ о ней свднія. Джонъ Кромбъ несомннно долженъ быть запертъ въ полицейскую станцію. Онъ былъ зачинщикъ, насколько они до сихъ поръ знали, можетъ-быть даже убійца. Никто не сказалъ добраго слова за него. Онъ самъ за себя не сказалъ почти ни слова, и конечно не противился тому какъ съ нимъ намревались поступить. Но безъ сомннія внутренно онъ гордился сознаніемъ что жестоко избилъ своего врага.
Такимъ образомъ два полисмена съ Джономъ Кромбомъ и Рби очутились у двери мистрисъ Пипкинъ. Рби все продолжала громко жаловаться на злодя, который побилъ ея возлюбленнаго и можетъ-быть убилъ его. Среди своихъ стованій она грозила каторгой, цпями, пожизненнымъ заключеніемъ и взысканіемъ проторей и убытковъ. Отъ мистрисъ Пипкинъ полисменамъ удалось узнать часть правды.
— О, да, двушка жила здсь и была честная двушка. Человкъ, котораго они арестовали, былъ тоже честный малый и настоящій женихъ двушки. Другой, котораго побили, былъ безъ сомннія лицо титулованное, но онъ не былъ человкъ порядочный и не былъ настоящимъ женихомъ двушки. Назвали имя Джона Кромба.
— Я Джонъ Кромбъ изъ Бонгея, сказалъ онъ,— и я никого и ничего не боюсь. Я не быль пьянъ, нтъ. Помялъ его немного. Конечно помялъ. Я намренъ былъ это сдлать. Вотъ эта двица дала слово быть моею женой.
— Нтъ, я не давала, закричала Рби.
— Нтъ дала, настаивалъ Джонъ Кромбъ.
— Ну, такъ я никогда не сдержу его, возразила Рби.
Джонъ Кромбъ бросилъ на нее взглядъ полный любви и прижалъ руку къ сердцу. Посл чего старшій полисменъ сказалъ что онъ сразу понялъ въ чемъ дло, но что пусть лучше мистеръ Кромбъ пока послдуетъ за нимъ. На это распоряженіе несчастный Бонгейскій герой не сдлалъ на малйшаго возраженія.
— Миссъ Ргльсъ, сказала мистрисъ Гртль,— если этотъ молодой человкъ не побдитъ наконецъ ваше сердце, то у васъ его нтъ.
— Конечно оно есть у меня и я вовсе не намрена отдавать его ему. Онъ убилъ сэръ-Феликса. Мистрисъ Гртль вполголоса выразила злобное желаніе, что хорошо было бы еслибы такъ. Посл того вс три женщины пошли спать.

XXII. Спросите у него.

Роджеръ Карбери, получивъ письмо отъ матери Гетгы, въ которомъ она выражала желаніе чтобъ онъ сообщилъ все что зналъ объ отношеніяхъ Поля Монтегю къ мистрисъ Гртль, почувствовалъ что онъ не въ состояніи этого сдлать. Онъ пытался спросить себя какъ бы онъ поступилъ въ подобномъ случа еслибы это не касалось его лично. Какой совтъ въ подобномъ случа далъ бы онъ матери, и какой дочери, еслибы самъ небылъ заинтересованъ? Онъ былъ убжденъ, что въ качеств родственника Гета, къ которому обращались какъ къ ея брату, онъ сказалъ бы ей что затруднительное положеніе Поля Монтегю относительно этой Американки во всякомъ случа воспрещало ему въ настоящее время просить руки другой женщины. Онъ думалъ что достаточно знакомъ со всми обстоятельствами чтобы быть увреннымъ что таково было бы его ршеніе. Онъ видлъ мистрисъ Гртль вмст съ Монтегю въ Лоуестофф, и зналъ что они останавливались какъ хорошіе друзья въ одной гостиниц. Онъ зналъ что она пріхала въ Англію именно съ цлью настоять на выполненіи даннаго слова, о чемъ Монтегю самъ часто упоминалъ. Онъ зналъ что Монтегю часто посщалъ ее въ Лондон. Правда, самъ Монтегю говорилъ что чего бы ему ни стоило, онъ нарушитъ и въ самомъ дл нарушилъ данное слово. Онъ вполн врилъ истин его словъ, но не имлъ доврія къ его твердости. До сей поры, онъ не имлъ повода думать что мистрисъ Гртль согласилась быть покинутой. Какой отецъ, какой братъ допустилъ бы дочь или сестру сдлаться невстой человка находящагося въ такомъ неловкомъ положеніи. Онъ конечно совтовалъ Монтегю избавиться отъ узъ которыми онъ себя опуталъ: но не по этой причин находилъ онъ что этотъ человкъ въ настоящемъ своемъ положеніи не могъ быть женихомъ другой женщины.
Все это было ясно для Роджера Карбери. Для него было также ясно то что онъ не могъ, какъ честный человкъ, помочь собственному длу разказывая исторію которая была ему извстна какъ другу человка во вредъ которому надо было теперь ее разказать. Это было его ршеніе когда онъ покинулъ Монтегю и мистрасъ Гртль на пескахъ Лоуестоффа. Но что ему было длать теперь? Двушка, которую онъ любилъ, призналась въ любви къ другому, и этотъ другой, добиваясь любви этой двушки, былъ, какъ онъ думалъ, низкимъ измнникомъ предъ нимъ! Онъ уже ршилъ что ихъ будетъ раздлять постоянная и вчная вражда. Что его любовь къ двушк будетъ также постоянна, онъ былъ въ этомъ вполн увренъ. Уже въ его голов бродила мысль продлить родъ Карбери въ лиц одного изъ дтей Гетты, но съ условіемъ что онъ и отецъ ребенка никогда не будутъ видть другъ друга. Прошло не боле двадцати четырехъ часовъ между полученіемъ письма Поля и письма отъ леди Карбери, но въ эти двадцать четыре часа онъ почти забылъ о мистрисъ Гртль.
Двушка была уже потеряна для него и онъ думалъ только о своей потер и о вроломств Поля. Въ это время ему сдлавъ былъ вопросъ, на который его просили дать положительный отвтъ. Зналъ ли онъ такіе факты связанные съ присутствіемъ нкоей мистрисъ Гртль въ Лондон, которые препятствовали бы Гетт принять брачное предложеніе Поля Монтегю? Конечно зналъ. Вс факты были ему извстны. Но какъ ему передать ихъ? Въ какихъ выраженіяхъ отвчать на это письмо? Если онъ скажетъ правду, какъ она была ему извстна, какъ оградитъ онъ себя отъ подозрнія что онъ разказалъ эту исторію во вредъ сопернику и для собственной пользы, или во всякомъ случа, въ наказаніе сопернику?
Онъ не могъ взять на себя написать отвтъ на письмо леди Карбери, онъ ршился хать въ Лондонъ. Если онъ долженъ сообщить эту исторію, онъ сообщитъ ее лучше лицомъ къ лицу, нежели письменно. Итакъ онъ отправился, пріхалъ въ городъ поздно вечеромъ и постучалъ у дверей дома въ Вельбекъ-Страт, между десятью и одиннадцатью часами утромъ на другой день посл несчастной встрчи сэръ-Феликса съ Джономъ Кромбомъ. Мальчикъ отворившій дверь имлъ такой видъ какой долженъ имть слуга когда семейство въ которомъ онъ служитъ постигло большое несчастіе. За миледи прислали изъ больницы чтобы навстить сэръ-Феликса, который былъ, какъ передавалъ мальчикъ, въ очень плохомъ положеніи. Мальчикъ не зналъ въ точности что случилось, но полагалъ что сэръ-Феликсъ уже лишился въ настоящее время части своихъ членовъ. Да, миссъ Карбери на верху и безъ сомннія приметъ своего родственника, хотя она тоже очень разстроена и сильно безпокоится. Что бдная Гетта ‘безпокоилась’ когда братъ ея былъ въ больниц, а возлюбленный въ стяхъ ужасной Американки, было довольно естественно.
— Что такое съ Феликсомъ? спросилъ Роджеръ. Новое несчастіе всегда иметъ преимущество предъ старыми.
— О, Роджеръ, какъ я рада васъ видть. Феликсъ не вернулся домой вчера вечеромъ, а сегодня утромъ пришелъ человкъ изъ больницы въ Сити и сказалъ что онъ тамъ.
— Что такое съ нимъ случилось?
— Кто-то побилъ его, сказала Гетта плача. Затмъ она разказала исторію насколько знала ее. Посланный изъ больницы объявилъ что молодой человкъ былъ вн опасности и что у него вс кости цлы, но что лицо его было страшно обезображено, глаза въ ужасаомъ положеніи, многіе зубы вышиблены, а губы разорваны. Но, продолжалъ посланный, больничный докторъ не видлъ причины, почему бы молодаго человка не взять домой.— Мама похала за нимъ, сказала Гетта.
— Это Джонъ Кромбъ, сказалъ Роджеръ. Гетта никогда не слыхала о Джон Кромб и посмотрла на своего родственника удивленными глазами.— Вамъ не говорили о Джон Кромб? Нтъ, вы не могли слышать о немъ,
— Зачмъ было Джону Кромбу такъ избить Феликса?
— Говорятъ, Гетта, женщины бываютъ причиною многихъ бдъ случающихся на свт. Двушка покраснла до ушей, какъ будто ей разказали всю исторію прегршеній и глупостей Феликса.— Если это было такъ какъ я полагаю, продолжалъ Роджеръ,— Джонъ Кромбъ счелъ себя оскорбленнымъ и отмстилъ такимъ образомъ.
— Вы знали о немъ прежде?
— Да, конечно, отлично зналъ. Онъ мой сосдъ и всмъ сердцемъ любилъ одну двушку, онъ бы женился на ней и былъ бы ей хорошимъ мужемъ. У него домъ, гд бы они жили, онъ честный человкъ, съ нимъ она была бы спокойна, счастлива и всми уважаема. Вашъ братъ увидалъ ее, и хотя зналъ всю исторію, хотя я самъ говорилъ ему что этотъ человкъ все свое счастье видлъ въ любви этой двушки, но онъ вроятно подумалъ что такая хорошенькая двушка слишкомъ хороша для Джона Кромба.
— Но Феликсъ хотлъ жениться на миссъ Мельмотъ?
— У васъ устарлыя понятія, Гетта. Прежде такъ было, надо было покончить сперва со старою любовью, прежде чмъ заняться новою, теперь все это кажется измнилось. Такіе красивые молодые люди какихъ встрчаемъ теперь могутъ сразу быть влюблены въ двухъ. Боюсь что Феликсъ былъ того же мннія, за то онъ и наказанъ.
— Значитъ вы все это знаете.
— Нтъ, я не знаю. Но думаю что это было такъ. Я знаю что Джонъ Кромбъ грозилъ это сдлать, и я былъ убжденъ что рано или поздно онъ сдержитъ слово. Если такъ случилось, кто виноватъ въ этомъ?
Родственникъ Гетты разказывалъ эту исторію такъ, что она слушая его не знала говоритъ ли онъ о другомъ человк, о незнакомц, о которомъ она никогда не слыхала, или о себ самомъ. Онъ бы женился на ней и былъ бы добръ къ ней. У него былъ домъ, гд принять ее. Онъ былъ честный человкъ, съ нимъ бы она была спокойна, счастлива и всми уважаема. Онъ такъ на нее смотрлъ когда говорилъ какъ будто это именно ея касалось. Затмъ, когда онъ сказалъ о старыхъ понятіяхъ, о томъ что нужно покончить со старою любовью, прежде нежели начать новую, не намекалъ ли онъ на Поля Монтегю и на эту исторію съ Американкой? Но если такъ, то не самой же Гетт высказать это въ словахъ. Онъ долженъ сказать ясне, чтобы можно было думать что она понимаетъ его намекъ на ея положеніе.
— Это ужасно, сказала она.
— Ужасно, да. Мн жаль вашу мать и жаль васъ.
— Мн кажется что для насъ никогда не будетъ счастья, сказала Гетта. Она горла желаніемъ услышать что-нибудь о мистрисъ Гртль, но сама еще не смла предложить этого вопроса.
— Не знаю ждать мн вашу матушку или нтъ, сказалъ онъ помолчавъ немного.
— Пожалуста дождитесь ее, если вы не очень заняты.
— Я пріхалъ сюда только затмъ чтобъ ее видть, но можетъ-быть она не желала бы застать меня здсь, когда привезетъ Феликса домой.
— Конечно она будетъ рада. Она бы желала чтобы вы всегда были тутъ, когда случается несчастіе. О, Роджеръ, я бы желала чтобы вы сказали мн.
— Что сказать вамъ?
— Она писала вамъ, правда?
— Да, она писала.
— И обо мн?
— Да, о васъ, Гетта. Мистеръ Монтегю мн тоже писалъ.
— Онъ говорилъ мн что напишетъ, сказала тихо Гетта.
— Сообщилъ онъ вамъ мой отвтъ?
— Нтъ, онъ не говорилъ мн объ отвт. Съ тхъ поръ я не видала его.
— Не находите ли вы что съ его стороны это было очень мило? Я чувствую почти то же что и Джонъ Кромбъ, хотя не попробую выразить это чувство такимъ же образомъ.
— Разв вы не сказали что двушка общала любить того человка?
— Я этого не говорилъ, но она дйствительно общала. Да, Гетта, въ этомъ разница. Двушка была непостоянна и нарушила свое слово. Вы этого не длали. Я буду не правъ если у меня въ голов явится хоть одна дурная мысль о васъ. Я никогда дурно не думалъ о васъ. Не васъ я упрекаю. Но онъ былъ невренъ, онъ поступила, если возможно, даже хуже Феликса.
— О, Роджеръ, въ чемъ же былъ онъ невренъ?
Все-таки ему не хотлось разказать ей исторію мистрисъ Гртль. Измна, которую онъ подразумвалъ, говоря о своемъ друг, относилась къ нему.— Онъ долженъ былъ ухать и близко не подходить въ вамъ, сказалъ Роджеръ,— когда онъ замтилъ возможность своего чувства къ вамъ. Въ отношеніи же ко мн, онъ обязанъ былъ не отнимать чашу отъ моихъ губъ.
Какъ она могла сказать ему что къ этой чаш его губы никогда бы не прикоснулись? Если только въ этомъ была его измна, она должна была сказать ему правду. Но эта ужасная исторія съ мистрисъ Гртль, она бы выслушала ее, еслибы только могла добиться чтобъ ее разказали. Она не проронитъ ни слова. Но она не могла согласиться чтобъ ея возлюбленный былъ виноватъ въ томъ что любилъ ее.
— Но, Роджеръ, сказала она,— вдь это было бы все равно.
— Вы можете думать такъ. Можете сознавать, можете знать это. Я ни въ какомъ случа не буду съ вами спорить когда вы говорите что это должно было быть такъ. Но онъ не сознавалъ этого, не зналъ этого. Онъ былъ для меня какъ меньшой братъ, и онъ укралъ у меня все. Я понимаю, Гетта, что вы хотите сказать. Я бы никогда не имлъ успха! Мое счастье было невозможно, еслибы даже Поль никогда не вернулся домой изъ Америка. Я сто разъ себ это говорилъ, но все-таки я не могу простить ему. И не прощу, Гетта. Будете ли вы его женой или женой другаго, или останетесь навсегда Геттою Карбери, мое чувство къ вамъ не измнится. Пока мы оба живы, вы будете для меня самымъ дорогимъ существомъ. Моя ненависть къ нему…
— О, Роджеръ, не говорите ненависть.
— Моя вражда къ нему не измнитъ моего чувства къ вамъ. Говорю вамъ, если вы будете его женой, я все-таки буду любить васъ. Что же касается заповди ‘не пожелай’, то какъ можетъ человкъ перестать желать то что онъ всегда желалъ? Но я буду разлученъ съ вами. Когда я буду умирать, я пришлю за вами. У меня нтъ другой мечты о счастьи какъ въ связи съ вами. Пусть бы взялъ онъ все мое состояніе и я сталъ бы зарабатывать себ хлбъ, еслибъ я только могъ надяться получить ваше сердце и раздлять съ вами мои труды.
Все-таки ни слова не было сказано о мистрисъ Гртль,
— Роджеръ, сказала она,— я уже отдала его. Нельзя отдать его двоимъ.
— Еслибъ онъ былъ недостоинъ, не измнилась ли бы ваша любовь къ нему?
— Я думаю никогда. Роджеръ, разв онъ недостоинъ?
— Какъ можете вы поврить моему отвту на такой вопросъ? Онъ мой врагъ. Онъ такъ былъ неблагодаренъ въ отношеніи ко мн какъ это рдко случается. Онъ обратилъ всю мою доброту въ желчь, вс цвты моего счастья въ терніи. Онъ заградилъ мн дорогу. А вы спрашиваете меня достоинъ ли онъ. Я не могу отвчать вамъ.
— Еслибы вы считали его достойнымъ, вы бы сказала мн, проговорила она, вставая и беря его за руку.
— Нтъ, я вамъ ничего не скажу. Спросите у кого-нибудь другаго, только не у меня, онъ осторожно, но безуспшно старался освободить свою руку.
— Роджеръ, еслибы вы считали его добрымъ, вы бы мн сказали, потому что вы сами добры. Хотя вы и ненавидите его, вы бы все-таки сказали. Вы не захотите оставить ложное впечатлніе даже о врагахъ вашихъ. Я спрашиваю васъ, потому что какъ бы васъ это ни касалось, я знаю, я могу вамъ довриться. Я ничмъ не могу быть для васъ боле, Роджеръ, но я люблю васъ какъ сестра и спрашиваю васъ какъ сестра спросила бы брата. Ему отдано мое сердце. Скажите есть ли причина чтобы моя рука не принадлежала ему!
— Спросите его самого, Гетта.
— А вы мн ничего не скажете? Вы не попробуете спасти меня, хотя знаете что я въ опасности? Кто такое мистрисъ Гртль?
— Вы спрашивали у него?
— Я не слыхала ея имени до его ухода. Я даже не знала о существованіи подобной женщины. Правда что онъ общалъ жениться на ней? Феликсъ сказалъ мн о ней, и сказалъ также что вы знаете. Но я не могу врить Феликсу, какъ врю вамъ. И мама говоритъ что это такъ, но мама также сказала чтобы спросить у васъ. Есть такая женщина?
— Безъ сомннія такая женщина существуетъ.
— И она была…. другомъ Поля?
— Что бы тамъ ни было, Гетта, отъ меня вы этого не услышите. Я не скажу ни худа, ни добра объ этомъ человк, исключая его поведенія по отношенію ко мн. Пошлите за нимъ и попросите его разказать вамъ исторію мистрисъ Гртль, такъ какъ это его оакого касается. Я не думаю чтобъ онъ сталъ лгать, но если онъ солжетъ, вы будете знать что онъ лжетъ.
— И это все?
— Все что я могу сказать, Гетта, Вы просите меня быть вашимъ братомъ, но я не могу стать на мсто вашего брата. Я прямо говорю вамъ, я влюбленъ въ васъ и такъ и останусь. Вашъ братъ встртитъ съ радостью человка котораго вы изберете себ въ мужья. Я же никогда не могу привтствовать вашего мужа. Я думаю двадцать лтъ пройдетъ, и если вы будете еще Гетта Карбери, я все-таки буду влюбленъ въ васъ, хотя и буду старъ. Что длать теперь съ Феликсомъ, Гетта?
— А что можно сдлать? Иногда мн приходитъ въ голову что это разобьетъ сердце мамы.
— Ваша мать сердитъ меня своею постоянною снисходительностью.
— Но что она можетъ сдлать? Вы бы не хотли чтобъ она выгнала его на улицу?
— Не знаю какъ оказать, желалъ бы я этого или нтъ. На нсколько времени можетъ быть это бы его устроило. Подъхалъ экипажъ. Вотъ и они. Да, сойдите лучше внизъ и предупредите вашу матушку что я здсь. Можетъ-быть его проведутъ прямо въ постель чтобъ я не видалъ его.
Гетта сдлала какъ ее просили, и встртила въ передней мать и брата. Феликсъ, вполн владя руками и ногами, могъ выйти изъ экипажа, и поспшно перейдя тротуаръ, войти въ домъ, затмъ не сказавъ сестр ни слова, онъ скрылся въ столовой. Лицо его было такъ залплено пластыремъ что не было видно ни одной черты, оба глаза распухли и были покрыты синяками, часть бороды была обрзана и вся физіономія такъ измнилась что даже мальчикъ слуга едва узналъ его.
— Роджеръ наверху, мама, сказала Гегта въ передней.
— Онъ слышалъ о Феликс, по этому поводу онъ пріхалъ?
— Онъ зналъ только то что я сказала ему. Онъ пріхалъ по поводу вашего письма. Онъ говоритъ что это сдлалъ человкъ по имени Кромбъ.
— Такъ онъ знаетъ. Кто могъ ему сказать? Онъ всегда все знаетъ. О, Гетта, что мн длать? Куда днусь я съ такимъ несчастнымъ мальчикомъ?
— Онъ раненъ, мама.
— Раненъ, конечно раненъ, ужасно израненъ. Это чудовище хотлъ убить его. Говорятъ, у него останутся ужасные слды навсегда. О, Гетта, что мн длать съ нимъ? Что длать мн съ собой и съ тобою?
Въ этотъ разъ Роджеръ избгъ непріятности личнаго свиданія съ своимъ родственникомъ Феликсомъ. Несчастнаго насколько возможно удобне устроили въ столовой, и леди Карбери пошла наверхъ въ гостиную къ своему родственнику. Она узнала почти всю правду, хотя конечно сэръ-Феликсъ лгалъ относительно иныхъ подробностей. Есть такія печальныя обстоятельства, которыя почти неизбжно требуютъ лжи. Когда молодой человкъ дурно поступилъ относительно женщины, когда молодаго человка побили, а онъ не отвтилъ тмъ же, когда пороки сына являются прямо предъ глазами матери, что остается длать какъ не лгать? Какъ могъ сэръ-Феликсъ сказать правду объ этомъ нападеніи? Но полисменъ привезшій его въ больницу разказалъ все что зналъ. Человка который избилъ баронета звали Кромбомъ, и это нападеніе произошло по поводу молодой женщины, по имени Ргльсъ. Настолько извстно было въ больниц, и все это нельзя было прикрыть какою бы то ни было ложью, сказанною сэръ-Феликсомъ. Когда же сэръ-Феликсъ клялся что полисменъ держалъ его въ то время какъ Кромбъ его билъ, никто ему не врилъ. Въ подобныхъ случаяхъ лгунъ и не ждетъ чтобъ ему врили. Онъ знаетъ что его безчестье будетъ извстно всмъ, и по крайней мр надется избгнуть стыда разказывать о немъ самому.
— Что мн съ нимъ длать? сказала леди Карбери своему родственнику.— Безполезно совтовать мн бросить его. Я не могу этого сдлать. Я знаю, онъ испорченъ. Я знаю что я много виновата что онъ сталъ такимъ каковъ онъ теперь.— Слезы текли по ея истощенному лицу.— Но онъ мое дитя. Что мн съ нимъ длать теперь?
На этотъ вопросъ Роджоръ находилъ почти невозможнымъ отвчать. Еслибъ онъ высказалъ то что думалъ, онъ сказалъ бы что сэръ-Феликсъ достигъ такихъ лтъ въ которыя, если человкъ стремительно идетъ къ погибели, онъ безвозвратно погибнетъ. Думая какъ онъ думалъ о своемъ родственник онъ не видлъ для него возможности спасенія.
— Я бы увезъ его за границу, сказалъ онъ.
— Лучше ли онъ будетъ за границей нежели здсь?
— У него будетъ меньше возможности продолжать порочную жизнь, и мене способовъ вводить васъ въ долги.
Леди Карбери мысленно разбирая этотъ совтъ, подумала обо всхъ своихъ надеждахъ: жажда литературнаго успха, ея вечера по вторникамъ, ея любовь къ обществу, ея Броуны, Альфы, Букеры, ея пріятная гостиная и ея ршеніе на склон дней своихъ играть какую-нибудь роль въ свт. Неужели ей отказаться отъ всего этого и удалиться въ какой-нибудь скучный французскій городъ, потому что ей нельзя доле оставаться въ Лондон съ такимъ сыномъ? Это было жестоко, хуже даже тхъ жестокихъ несчастій, которыя она перенесла. Это было тяжеле той клеветы которую выдумали на нее, когда она, заботясь о безопасности своей жизни, бжала изъ дома своего мужа. Но это она должна будетъ перенести чтобы только не разставаться съ сыномъ.
— Да, сказала она,— я думаю это такъ. Я бы желала только умереть чтобы всему этому былъ конецъ.
— Онъ могъ бы похать въ одну изъ колоній, сказалъ Роджеръ.
— Да, услать его чтобъ онъ спился и умеръ, и такимъ образомъ избавиться отъ него. Я уже слышала объ этомъ прежде. Куда бы онъ ни похалъ, я поду за нимъ всюду.
Какъ извстно читателю, Роджеръ Карбери еще такъ недавно не питалъ большаго уваженія къ своей родственниц. Онъ зналъ ее за женщину суетную и полагалъ что у нея нтъ правилъ. Теперь же, въ эту минуту, ея чрезмрная любовь къ сыну, котораго она уже не могла боле защищать, искупала вс ея погршности. Онъ забылъ о ея пребываніи въ Карбери подъ вымышленнымъ предлогомъ, забылъ Мельмотовъ, и вс мелкія хитрости которыя примчалъ за нею: онъ высоко ставилъ эту чистую и прекрасную любовь.
— Еслибы вы ложелали отдать на нкоторое время вашъ домъ внаймы, сказалъ онъ,— мой домъ къ вашимъ услугамъ.
— Но Феликсъ?
— Вы привезете его съ собою. Я одинъ на свт. Я могу устроить себ помщеніе въ коттедж. Онъ теперь не занятъ. Если вы полагаете что это будетъ вашимъ спасеніемъ, попробуйте пожить такимъ образомъ съ полтода.
— И выгнать васъ изъ вашего собственнаго дома? Нтъ, Роджеръ. Я не могу этого. И что намъ длать съ Геттой?
Сама Гетта ушла, оставивъ мать вдвоемъ съ Роджеромъ, такъ какъ она была уврена что въ ея отсутствіи будутъ сдланы вопросы и даны отвты касательно мистрисъ Гртль которымъ ея присутствіе могло бы помшать.
Она желала чтобъ это было иначе, чтобъ ей позволено было услыхать все самой, она была уврена что разказъ, переданный ей матерью, уже не будетъ такъ вренъ: она наврное прибавитъ что-нибудь, чего бы не было, еслибъ этотъ разказъ передалъ ей ея родственникъ Роджеръ.
— На Гетту можно положиться, она сама все разсудитъ.
— Какъ можете вы говорить это, когда она только-что приняла предложеніе этого молодаго человка? Не правда ли, онъ даже теперь еще живетъ съ Американкой, на которой общалъ жениться.
— Нтъ, это не правда.
— Чтоже правда въ такомъ случа? разв онъ не помолвленъ съ этою женщиной?
Роджеръ съ минуту колебался.
— Я знаю что даже это не врно. Въ послдній разъ когда онъ говорилъ объ этомъ, онъ объявилъ что ихъ помолвка разошлась. Я говорилъ Гетт чтобъ она сама его спросила. Позвольте ей сказать ему что она слышала отъ васъ объ этой женщин, и что она должна знать правду. Я не люблю его, леди Карбери. У меня нтъ боле истинной дружбы къ нему. Но я думаю что если Гетта спроситъ его просто, каковы его отношенія къ мистрисъ Гртль, онъ скажетъ ей правду.
Роджеръ, узжая, не видалъ вторично Гетты, и вовсе не видалъ своего родственника Феликса. Онъ сдлалъ теперь все что могъ сдлать своею поздкой въ Лондонъ, и въ тотъ же день вернулся обратно въ Карбери. Не лучше ли было для него, несмотря на общаніе которое онъ далъ, выбросить изъ головы все семейство? Для него не могло быть другой любви. Онъ долженъ горевать и быть одинокимъ. Но онъ могъ избжать тысячи заботъ и постепенно пріучить себя къ мысли о жизни какъ будто и не было на свт такой женщины какъ Гетта Карбери. Но нтъ! Онъ не позволитъ себ думать что такъ бы слдовало поступить. Самый фактъ его любви налагалъ на него обязанность, одну изъ первыхъ его обязанностей, наблюдать за интересами той кого онъ любилъ, и тхъ кто были ей близки.
Но въ числ близкихъ ей онъ не признавалъ Поля Монтегю.

XXIII. Состояніе Marie.

Когда Marie Мельмотъ увряла сэръ-Феликса Карбери что отецъ уже назначилъ ей въ приданое большое состояніе, которое нельзя было взять безъ ея согласія, она говорила совершенную истину. Мельмотъ скрылъ отъ нея вс подробности этого дла насколько ему нужно было держать ее въ невдніи для той цли которую онъ имлъ въ виду. Но когда устраивалось это дло, необходимо было объяснить или показать видъ что ей объяснили многое. Память Marie и ея пониманіе значительно превышали ожиданія ея отца. Онъ получалъ очень значительный доходъ съ большой суммы денегъ, которую положилъ на ея имя въ заграничный банкъ, и заставилъ ее дать ему законную довренность на полученіе этихъ доходовъ. Онъ сдлалъ это, опасаясь крушенія на пути по которому намревался слдовать, и ршилъ, что каковы бы ни были обстоятельства, у него все-таки останется достаточно денегъ чтобы жить въ довольств и роскоши, если ему придется жить въ неизвстности, даже въ позор. Онъ далъ себ клятву что не пуститъ этихъ денегъ въ свои спекуляціи, и до сей поры былъ вренъ своей клятв. Хотя бы банкротство и явная гибель были неизбжны, онъ не поддержитъ своего кредита употребивъ эти деньги, если даже въ ту минуту этихъ денегъ будетъ достаточно. Если настанетъ такой день, то обладаніе этимъ доходомъ сдлаетъ его по возможности счастливымъ, и во всякомъ случа онъ можетъ жить роскошно въ какомъ-нибудь город гд мене всего извстно его прошедшее, и гд его радушно примутъ, благодаря его богатству. Вотъ каковъ былъ планъ его жизни. Но онъ упустилъ изъ виду многія обстоятельства. Его дочь могла измнить ему, въ случа ея свадьбы ему не удастся спасти свое состояніе, могло также случиться что это деньги потребуются на приданое дочери. Наконецъ, на него могло обрушиться такое несчастіе что даже увренность въ будущихъ доходахъ не дастъ ему возможности перенести его. Въ настоящую минуту, его мучило сильное безпокойство. Если онъ возьметъ это состояніе обратно, у него боле чмъ хватитъ на уплату всей суммы должной Лонгестаффамъ, и еще останется чтобы помочь ему выйти изъ другихъ затрудненій. Что касается Лонгестаффовъ, ему конечно не хотлось ради ихъ измнить принятому правилу. Если гибель неизбжна, они будутъ такіе же кредиторы, какъ и всякій другой. Но онъ съ болью сознавалъ что въ этомъ дл, кром факта простаго долга, было замшано еще что-то. Онъ собственною рукой начерталъ подпись Долли Лонгестаффа на письм, которое нашелъ въ ящик стараго мистера Лонгестаффа. Онъ нашелъ это письмо въ конверт, адресованномъ мистерамъ Лонгестаффомъ старшимъ мистерамъ Сло и Бидивайлю, и самъ опустилъ его въ почтовый ящикъ близь своего дома. Обстоятельства сильно благопріятствовали ему въ этой продлк. Онъ жилъ въ дом мистера Лонгестаффа, и у нихъ былъ общій кабинетъ, такъ что бумаги мистера Лонгестаффа почти что были въ его рукахъ. Онъ уже давно владлъ искусствомъ отмыкать замки. Но его умнье не доходило до того чтобы вставить замокъ на мсто. Онъ отвернулъ замокъ, нашелъ письмо, приготовленное къ отправк, вмст съ конвертомъ, онъ настолько познакомился съ домашними обстоятельствами фамиліи Лонгестаффовъ, что былъ увревъ что если онъ со свойственною ему ловкостью не поможетъ отправк этого письма, оно никогда не дойдетъ по назначенію. Во всемъ этомъ судьба до нкоторой степени ему благопріятствовала. По сложившимся обстоятельствамъ, едвали можно было открыть поддлку. Молодой человкъ могъ клясться что подпись была не его, даже если старикъ поклянется что хорошо заперъ ящикъ съ неподписаннымъ письмомъ, все-таки доказательствъ не будетъ. Могли думать, могли говорить, могли быть уврены, затмъ настанетъ переворотъ. Но впереди было большое состояніе, съ которымъ можно было удалиться, пить и сть и веселиться остальные дни жизни. Въ это время явилось несносное усложненіе въ его длахъ. Что было такъ легко относительно письма которое Долли Лонгестаффъ никогда бы не подписалъ, было мене легко, но возможно въ другомъ дл. Это было сдлано подъ двойнымъ гнтомъ, немедленной необходимости, возрастающаго честолюбія и увеличивающейся смлости. Слухи, распространившіеся за границей (что для Мельмота было, конечно, очень важно), называли своимъ именемъ то что было сдлано съ письмомъ Долли Лонгестаффа. Если этотъ или подобный слухъ дойдетъ до его мстопребыванія, если двнадцать присяжныхъ скажутъ что онъ это сдлалъ, къ чему ему тогда вс эти деньги? Когда возникло это опасеніе, возникъ также вопросъ — не будетъ ли полезно употребить эти деньги чтобы спасти себя отъ гибели? Безъ сомннія всю опасность въ дл Лонгестаффовъ можно было устранить, уплативъ условленную сумму за Пиккерингъ-паркъ. Ни Долли Лоагенстаффъ, ни Скверкумъ, о которомъ уже слышалъ мистеръ Мельмотъ, не будутъ безпокоиться объ этомъ, если деньги будутъ уплачены. Но деньги на эту уплату будутъ брошены даромъ, если, какъ онъ твердо былъ убжденъ, не будетъ достаточно доказательствъ того что онъ сдлалъ.
Но усложненій было тамъ много! Можетъ-быть въ своемъ восхищеніи страной которую онъ избралъ своимъ отечествомъ, мистеръ Мельмотъ готовъ былъ приписать британской аристократіи боле преимуществъ, нежели она иметъ на самомъ дл. Въ душ онъ былъ убжденъ что еслибы весь свтъ зналъ что онъ тесть старшаго сына маркиза Аудъ Рики, то въ дл подобнаго рода онъ не то чтобы совсмъ освободился отъ кары законовъ, но до нкоторой степени былъ бы въ безопасности отъ ихъ когтей. Онъ полагалъ что ему удастся пользоваться протекціей фамиліи съ которою онъ породнится. Кром того если ему удастся безопасно пережить эти тяжелые дни, какъ хорошо будетъ имть зятемъ британскаго маркиза! Какъ и многіе другіе, онъ забылъ спросить, когда настанетъ для него это наслажденіе и какого рода оно будетъ. Но онъ думалъ что подобная свадьба прибавитъ прелести его жизни. Онъ зналъ что лордъ Ниддердель не женится на его дочери не будучи вполн увренъ въ дйствительности ея состоянія, но онъ думалъ что доходъ, перейдя вмст съ Marie, хотя и будетъ мене общаннаго, на первое время однако будетъ достаточенъ, онъ уже далъ удостовреніе повренному маркиза что его дочь владла состояніемъ, о которомъ идетъ рчь.
На дняхъ возникло еще новое затрудненіе и на самомъ дл очень встревожило мистера Мельмота. Какъ-то утромъ онъ послалъ за Marie чтобъ она пришла къ нему въ кабинетъ и сказалъ ей что ему нужна для одного дла ея подпись. Она спросила для какого дла. Онъ отвтилъ ей что нужно подписать документъ касающійся денегъ, напомнилъ что она уже разъ прежде подписывала такую бумагу и прибавилъ что все это дловыя формальности. Нечего спрашивать боле, нужно только подписать бумагу. Marie удивила его не только доказавъ что понимала гораздо боле въ длахъ нежели онъ полагалъ, но и ршительно отказавшись подписать что бы то ни было. Читатель пойметъ что они не мало наговорили другъ другу.
— Я знаю, папа. Это для того чтобы вы могли длать съ деньгами что вамъ угодно. Вы были такъ не добры ко мн по поводу сэръ-Феликса Карбери что я не согласна это сдлать. Если я выйду замужъ, деньги будутъ принадлежать моему мужу.
Онъ едва могъ перевести духъ, слушая ея слова. Онъ не зналъ какъ подступить къ ней: съ угрозами, съ просьбами или съ побоями. До окончанія ихъ свиданія, онъ испыталъ вс эти три средства. Онъ сказалъ ей что посадитъ ее въ тюрьму за обманные поступки, умолялъ ее не губить отца такою чудовищною злобой. Наконецъ взялъ ее за об руки и сильно тряхнулъ ее. Но Marie была непоколебима. Онъ можетъ разорвать ее на части, она все-таки ничего не подпишетъ.
— Ты кажется думала что сэръ-Феликсъ получитъ всю эту сумму, сказалъ отецъ презрительно.
— Онъ бы и получилъ, еслибъ у него хватило духу взять ее, отвчала Marie.
Еще новая причина держаться Ниддерделя. Онъ безъ сомннія лишится непосредственнаго дохода, но заручится маркизомъ. Ему приходилось съ большимъ тщаніемъ взвшивать выгоды и невыгоды оставить Лонгестаффовъ безъ уплаты и передать деньги Ниддерделю. Онъ могъ ршиться на то или другое не потому чтобы считалъ это боле полезнымъ для себя.. Съ обихъ сторонъ опасности были очень велики! Но въ настоящую минуту ему необходима была смлость, а это былъ самый смлый шагъ. Marie сказала что выйдетъ за Ниддерделя,— или за того человка который чиститъ сапоги на перекрестк. Въ понедльникъ утромъ одинъ изъ Бидивайлей пришелъ къ нему въ Сити. Онъ сказалъ мистеру Бидивайлю что всему свту извстно что въ настоящую минуту деньги ‘рдки въ Сити’.— Мы просимъ уплаты не торговаго долга, сказалъ мистеръ Бидивайль,— а долга за значительное имнье, которое вы купили. Мастеръ Мельмотъ замтилъ что значеніе денегъ одинаково, какимъ бы образомъ ни былъ сдланъ долгъ. Затмъ онъ предложилъ сдлать платежъ въ два срока, чрезъ три и черезъ шесть мсяцевъ, съ надлежащими процентами. Это предложеніе мистеръ Бидивайль отвергъ съ негодованіемъ, прося вернуть документы по имнію.
— Вы не имете никакого права спрашивать документы, сказалъ Мельмотъ.— Вы можете требовать только должную сумму, а я уже сказалъ вамъ какимъ образомъ предлагаю уплатить ее.
Мистеръ Бидивайль былъ вн себя отъ ужаса. Съ тхъ поръ какъ онъ занимался длами, во всй практик почтенной фирмы, къ которой онъ принадлежалъ, подобнаго случая не было. Конечно надо винить мистера Лонгестаффа, по крайней мр такъ говорили между собою вс Бидивайли, Онъ такъ желалъ имть дло съ денежнымъ человкомъ что настаивалъ на передач документовъ по имнью. Но онъ не имлъ права отдавать документы. Онъ владлъ Пикерингъ-Паркомъ совмстно съ сыномъ. Домъ былъ уже разрушенъ и покупщикъ предлагалъ теперь векселя вмсто денегъ за покупку!
— Не хотите ли вы сказать, мистеръ Мельмотъ, что у васъ нтъ денегъ чтобы платить за то что вы купили, и что несмотря на это документы по имнью уже не въ вашихъ рукахъ.
— У меня состояніе въ десять, въ двадцать, въ тридцать разъ боле, сказалъ Мельмотъ гордо,— но мн кажется вы можете знать что человкъ ведущій большія дла не можетъ всегда въ одинъ день получить наличными деньгами сумму въ восемьдесятъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ. Мастеръ Бидивайль не выражая этого прямо далъ однако понять мистеру Мельмоту свое убжденіе что его кліентъ былъ обокраденъ, и что онъ тотчасъ же приметъ самыя строгія мры, какія допускаетъ законъ. Мистеръ Мельмотъ пожалъ только плечами и боле не возражалъ. Мистеру Бидивайлю оставалось уйти.
Несмотря на преданность своему кліенту и своей фирм въ борьб съ мистеромъ Скверкумомъ, Бидивайль начиналъ сомнваться въ подлинности письма, которое Долли такъ настойчиво утверждалъ что не подписывалъ. Самъ мистеръ Лонгестаффъ во всякомъ случа былъ честный человкъ, но и онъ выразилъ свое мнніе что Долли не подписывалъ письма. Сынъ его уже разъ отказался подписать и насколько ему было извстно не имлъ съ тхъ поръ случая сдлать это. Онъ вполн былъ убжденъ что заперъ письмо на ключъ въ собственномъ ящик въ комнат, которая въ послднее время сдлалась также кабинетомъ Мельмота. Затмъ войдя въ комнату въ присутствіи Мельмота,— дружба ихъ въ то время уже прекратилась,— онъ нашелъ свой ящикъ отпертымъ. Въ то время съ нимъ былъ этотъ самый мистеръ Бидивайль.
— Вы хотите сказать что я отперъ вашъ ящикъ, сказалъ мистеръ Мельмотъ. Мистеръ Лонгестаффъ сильно покраснлъ и возразилъ что онъ, безъ сомннія, не длалъ подобнаго обвиненія, но также нисколько не сомнвался въ томъ что не оставилъ ящикъ отпертымъ. Онъ зналъ свои привычки и былъ увренъ что никогда въ жизни не оставлялъ этого ящика отпертымъ.— Значитъ въ этомъ случа вы измнили привычкамъ вашей жизни, сказалъ съ живостью мистеръ Мельмотъ. Мистеръ Лонгестаффъ не позволилъ себ сказать боле ни слова въ дом, но когда они вышли вмст на улицу, онъ уврилъ юриста что ящикъ наврное былъ оставленъ запертымъ, и онъ вполн убжденъ что неподписанное письмо осталось въ ящик. Мистеръ Бидивайдь могъ только прибавить что это самое несчастное дло въ какомъ ему приходилось участвовать.
Итакъ по всмъ причинамъ самымъ лучшимъ было породниться съ Ниддерделемъ, если только можно будетъ устроить это. Читатель долженъ понять что хотя мистеръ Мельмотъ позволилъ себ сильную поэтическую вольность, утверждая что состояніе его было въ тридцать разъ больше суммы которую онъ долженъ былъ уплатить за Пиккерингъ, все-таки состояніе у него было. Спекуляціи этого человка были такъ велики и такъ обширны что онъ не зналъ въ точности что имлъ или сколько былъ долженъ. Но онъ зналъ что въ настоящую минуту ему приходилось плохо вслдствіе необходимости имть большія суммы. Его главною надеждой на немедленное полученіе денегъ былъ Коэнлупъ, въ рукахъ коего были вс акціи Мексиканской желзной дороги. Онъ много доврялъ Коэнлупу, боле нежели имлъ обыкновеніе доврять кому бы то ни было. Коэнлупъ уврялъ что въ настоящую минуту ничего нельзя сдлать съ желзнодорожными акціями. Вслдствіе паники, он упали почти до нуля. Теперь во время его несчастья Мельмотъ нуждался въ деньгахъ отъ великой желзной дороги, но потому именно что онъ нуждался, великая желзная дорога не имла никакого значенія. Коэнлупъ сказалъ ему что онъ долженъ переждать тяжелую минуту, или врне пережить тяжелый мсяцъ. По наущенію Коенлупа онъ предложилъ мистеру Бидивайлю два векселя.
— Опять предложите, сказалъ Коэнлупъ.— Рано или поздно ему придется взять векселя.
Среди дня въ понедльникъ Мельмотъ встртилъ лорда Ниддерделя въ корридор Палаты Общинъ.
— Видли вы Marie на этихъ дняхъ? сказалъ онъ. Въ это утро повренный отца Ниддерделя уврилъ его въ присутствіи отца что если онъ женится на Marie Мельмотъ въ настоящее время, онъ безъ сомннія будетъ имть нсколько боле пяти тысячъ фунтовъ ежегоднаго дохода. Онъ надялся получить гораздо больше, и едва ли разчитывалъ за эту цну взять Marie, но потомъ вроятно будетъ больше. Безъ сомннія было какое-то затрудненіе на счетъ Пиккеринга. Мельмотъ наврное заложилъ его. Но это могло быть только на нсколько недль. Мельмотъ объявилъ что Пиккерингъ будетъ отданъ молодымъ при свадьб. Отецъ его совтовалъ ему уговорить двушку назначить день. Въ самый послдній день можно будетъ разстроить свадьбу если не окажется состоянія.
— Я сейчасъ ду къ вамъ, сказалъ Ниддердель.
— Между пятью и шестью вы наврное застанете дамъ за чаемъ, сказалъ Мельмотъ.

XXIV. Мельмотъ пріобртаетъ друга.

— Думали вы еще объ этомъ? сказалъ лордъ Ниддердель молодой двушк, какъ только madame Мельмотъ удалось оставить ихъ вдвоемъ.
— Я объ этомъ очень много думала, сказала Marie.
— Какой же результатъ?
— Я согласна выйти за васъ.
— Вотъ это хорошо, сказалъ Ниддердель, разваливясь на диван подл нея, такъ что могъ обнять ее рукою за талью.
— Подождите еще, лордъ Ниддердель, сказала она.
— Вы бы могли называть меня Джонъ.
— Такъ подождите, Джонъ. Вы думаете что можете жениться на мн, хотя нисколько меня не любите.
— Это неправда, Marie.
— Нтъ, это такъ, это совершенно врно. И я думаю также что могу выйти за васъ замужъ, хотя вовсе не люблю васъ.
— Но вы полюбите меня.
— Не знаю. Пока я сомнваюсь чтобъ это случилось. Лучше вамъ знать всю правду. Я сказала отцу что не надюсь чтобы вы когда-нибудь вернулись, но что если вы вернетесь, я дамъ вамъ свое согласіе. Мн нечего объ этомъ толковать. Вы знаете кого я любила.
— Но теперь вы не можете любить его.
— Почему нтъ? Я не могу выйти за него. Я это знаю. И еслибъ даже онъ пришелъ ко мн, не думаю чтобъ я согласилась. Онъ велъ себя дурно.
— А я дурно велъ себя?
— Не такъ какъ онъ. Вы никогда не думали обо мн, и никогда не говорили что думаете.
— Нтъ, я говорилъ.
— Не съ самаго начала. Теперь вы это говорите, думая сдлать мн пріятное. Но теперь это ршительно все равно. Мн все равно что ваша рука тутъ лежитъ, такъ какъ мы должны жениться, но намъ обоимъ слдуетъ смотрть на вашу свадьбу какъ на дловую сдлку.
— Какъ вы рзки, Marie.
— Нтъ я не рзка. Я не была рзка съ сэръ-Феликсомъ Карбери, такъ и говорю вамъ. Я люблю его.
— Теперь вы вроятно его уже разлюбили.
— Да, сказала Marie.— Онъ жалкій человкъ.
— Знаете, недавно его ужасно избили на улиц.— Мери этого не слыхала, и быстро высвободилась изъ объятій своего жениха.— Разв вы не слыхали?
— Кто избилъ его?
— Я не хочу говорить ничего противъ него, но говорятъ онъ былъ ужасно обезображенъ.
— Зачмъ его били? Разв онъ что-нибудь сдлалъ?
— Тутъ замшана молодая двушка, Marie.
— Молодая двушка! Какая молодая двушка? Я не врю этому. Впрочемъ это мн ршительно все равно. Мн нтъ до него никакого дла, лордъ Ниддердель, ршительно никакого. Я думаю вы все это сочинили изъ своей головы.
— Свряю васъ, нтъ. Я врю что его побили и врю что поводомъ была молодая женщина. Но это меня не касается, думаю и васъ тоже мало касается. Какъ вы думаете, не назначить ли намъ день свадьбы, Marie?
— Я объ этомъ совсмъ не безпокоюсь, сказала Мери.— Чмъ дальше это будетъ отложено, тмъ мн будетъ пріятне, вотъ и все.
— Это оттого что я такъ противенъ?
— Нтъ, вы не противный. Я думаю, вы очень хорошій человкъ, только вы совсмъ равнодушны ко мн. Но противно не быть въ состояніи сдлать то что желаешь. Противно вчно со всми ссориться и ни съ кмъ не быть въ дружескихъ отношеніяхъ. Ужасно противно не имть на земл ничего чмъ бы могъ интересоваться.
— Разв вы не можете интересоваться мною?
— Ни мало.
— А если бы вы попробовали. Не будетъ ли вамъ пріятно узнать о томъ мст гд живетъ моя семья?
— Я знаю, это замокъ.
— Да, замокъ Рики, онъ стоитъ уже нсколько столтій.
— Ненавижу старинные дома. Я бы желала имть каждую недлю новый домъ, новое платье, новую лошадь и новаго возлюбленнаго. Вашъ отецъ живетъ въ замк. Я полагаю мы не будемъ тамъ жить.
— Мы будемъ назжать туда. Когда же назначить свадьбу?
— На будущій годъ.
— Пустяки, Marie.
— Завтра.
— Вы не успете приготовиться.
— Вы можете устроить все какъ вамъ заблагоразсудится съ папа. Да, поцлуйте меня, конечно вы имете право. Если я вамъ должна принадлежать, что же тутъ такого? Нтъ, я не скажу что люблю васъ. Но если когда-нибудь я скажу это, можете быть уврены что я сказала правду. Это боле чмъ вы можете сказать о себ, Джонъ.
Свиданіе кончилось и Ниддердель пошелъ домой, думая о дам своего сердца, насколько могъ подвергнуть свою голову процессу мышленія. Онъ вполн ршилъ продолжать сватовство. Что касается двушки, она въ эти послдніе дни стала для него гораздо привлекательне нежели въ первые дни ихъ знакомства. Она безъ сомннія была не глупа. Хотя онъ не могъ сказать чтобъ она была совершенно похожа на леди, но въ обращеніи ея было что-то самобытное что заставляло его думать что она суметъ жить въ обществ дамъ высшаго круга. Онъ думалъ что несмотря на все что она говорила, ои, а начинала его любить, а онъ конечно уже любилъ ее.
— Были вы у дамъ? спросилъ Мельмотъ.
— О да.
— А что говоритъ Marie?
— Что вы должны назначитъ день свадьбы.
— Въ такомъ случа мы устроимъ это очень скоро, въ одинъ изъ дней будущаго мсяца. Въ август вы захотите ухать. Сказать правду, и я тоже уду. Никогда въ жизни не работалъ я столько какъ въ это лто. Выборы и этотъ ужасный обдъ не мало способствовали этому. И не скрою отъ васъ что я былъ страшно измученъ заботами о деньгахъ. Никогда не приходилось мн доставать столько большихъ суммъ въ такой короткій срокъ! И теперь еще не все кончилось.
— Удивляюсь зачмъ въ такомъ случа вы длали обдъ.
— Мой милый мальчикъ (ему было очень пріятно называть сына маркиза своимъ милымъ мальчикомъ),— что касается расходовъ, это пустяки. Сколько бы я ни истратилъ самъ, это не можетъ имть ни малйшаго вліянія на мои дла, ни въ ту ни въ другую сторону.
— Желалъ бы я имть возможность разсуждать также, сказалъ Ниддердель.
— Если вы пожелаете войти со мною въ дла, вмсто того чтобы взять деньги Marie, вы достигнете этого въ скоромъ времени. Но бремя это очень тяжелое. Я никогда не знаю откуда приходитъ эта паника, или почему и какъ она проходитъ. Но когда она является, она подобна бур на мор. Только крпкіе корабли могутъ противостоять свирпости втровъ и волнъ. Но и тогда этотъ сильный напоръ отнимаетъ у человка половину силъ, какія у него были. Этотъ разъ мн пришлось очень тяжело.
— Я думаю теперь вы поправляетесь.
— Да, я поправляюсь. Я нисколько не боюсь, если вы подразумваете страхъ. Я не стсняюсь говорить съ вами откровенно теперь, когда ршено что вы будете мужемъ Marie. Я знаю что вы честный человкъ, и если можите причинить мн вредъ передавъ мои слова, то вы не сдлаете этого.
— Конечно нтъ.
— Видите ли, у меня нтъ компаньйона, нтъ никого кто былъ бы обязавъ знать мои дла. Жена моя лучшая женщина въ мір, но совершенно не въ состояніи понимать что-нибудь въ длахъ. Съ Marie я не могу говорить откровенно. Коэнлупъ, котораго вы такъ часто видите со мною, очень хорошій человкъ, въ своемъ род, но я никогда не говорю съ нимъ о моихъ длахъ. Онъ заинтересованъ въ одномъ или двухъ предпріятіяхъ, напримръ въ нашей Американской желзной дорог, но вообще у него нтъ общихъ интересовъ съ моимъ домомъ. Все на моихъ плечахъ, и скажу вамъ, бремя немного тяжело. Для меня будетъ самымъ большимъ удовольствіемъ, если я залучу васъ въ мои дла.
— Я не думаю чтобъ я на самомъ дл годился для длъ, сказалъ скромный молодой лордъ.
— Вы не будете приходить и заниматься, я полагаю, этого я не требую. Но мн пріятно будетъ думать что я могу говорить съ вами о ход моихъ длъ. Конечно вы слышали все что говорили предъ моимъ избраніемъ, Я довольно скверно провелъ двое сутокъ. Дло въ томъ что Альфъ и его приверженцы думали провести его кандидатуру, устранивъ меня. Они старались объ этомъ въ продолженіе двухъ недль, ни мало не стсняясь тмъ что говорили, или какой вредъ могли причинить мн и другимъ. Я считаю это очень жестокимъ. Имъ не удалось провести своего избранника въ Парламентъ, но они могли и успли уменьшить мое состояніе сразу почти на полмилліона. Подумайте каково это!
— Не понимаю какъ это могло быть.
— Потому что вы не понимаете какое щекотливое дло кредитъ. Они убдили массу людей не хать на этотъ чертовскій обдъ, вслдствіе этого въ город разгласили что я разоренъ. Это немедленно повліяло страшнымъ образомъ на акціи Мексиканской желзной дороги, акціи стояли сто семнадцать, и съ этой цны въ два дни упали до номинальной стоимости, такъ что о продаж не могло быть и рчи. У меня вмст съ Коэнлупомъ было около восьми тысячъ этихъ акцій. Сосчитайте, сколько это выйдетъ?— Ниддердель попробовалъ сосчитать, но неудачно.— Это я называю ударомъ, ужаснымъ ударомъ. Когда человкъ связанъ съ денежными интересами, и въ такихъ обширныхъ размрахъ, онъ конечно каждый день мняетъ одн цнности на другія, смотря по состоянію биржи. Я не держу и не помщаю такую сумму въ одно предпріятіе. Никто этого не длаетъ. Итакъ, когда паника наступаетъ, видите какой она наноситъ ударъ?
— Разв акціи никогда не поднимутся?
— О, безъ сомннія, можетъ-быть поднимутся даже выше чмъ прежде. Но на это потребуется время. А пока я вынужденъ брать изъ капиталовъ назначенныхъ для другой цли. Вотъ смыслъ тхъ слуховъ что дошли до васъ на счетъ имнья которое я купилъ для Marie въ Суссек. Мн пришлось такъ плохо что я долженъ былъ достать гд только могъ отъ сорока до пятидесяти тысячъ. Но чрезъ недлю или дв все поправится. Что же касается денегъ Marie, вы знаете, это уже устроено.
Онъ вполн усплъ уврить Ниддерделя въ истин каждаго своего слова, возбудилъ дружеское чувство въ душ молодаго человка, почти желаніе быть полезнымъ своему будущему тестю. Лорду Ниддерделю неясно, какъ бы въ густомъ туман, казалось будто онъ понимаетъ кое-что изъ этихъ затрудненій, какъ когда-то прежде представлялся ему блескъ широкихъ торговыхъ предпріятій, ему пришла мысль что они могутъ быть даже увлекательне виста или безконечной мушки. Онъ ршилъ также что все что говорилъ ему Мельмотъ навсегда останется въ тайн. На этотъ разъ Мельмотъ почти что плнилъ его, и онъ ушелъ отъ него съ убжденіемъ что финансистъ великій человкъ, ему онъ могъ сочувствовать, и даже питать къ нему современенъ нкоторую привязанность.
Мельмотъ самъ чувствовалъ истинное удовольствіе даже отъ притворной откровенности съ своимъ будущимъ зятемъ. Ему пріятно было толковать съ нимъ, какъ будто онъ толкуетъ съ молодымъ другомъ, которому довряется вполн. Въ дйствительности же было вполн невозможно чтобъ онъ допустилъ кого-нибудь проникнуть въ свои тайны. Не могло быть и рчи о томъ чтобъ онъ когда-нибудь измнилъ себ и позволилъ сказать правду о своихъ длахъ. Разумется всякое слово сказанное имъ Ниддерделю была ложь или говорилось съ цлью укрпить лживое понятіе о его длахъ. Но говоря такимъ образомъ, Онъ имлъ въ виду не одну только ложь. Хотя его дружба къ молодому человку была лишь притворная, хотя она вроятно ране трехъ мсяцевъ могла обратится въ жестокую вражду, все-таки онъ чувствовалъ удовольствіе. Грендолы его покинули со дня обда, Майльзъ прислалъ ему письмо изъ деревни, жалуясь на серіозную болзнь. Ему пріятно было имть кого-нибудь съ кмъ бы онъ могъ говорить, и Ниддерделя онъ предпочиталъ Майльзу Грендолу.
Разговоръ этотъ происходилъ въ курильной комнат. Когда онъ кончился, Мельмотъ пошелъ въ Палату, а Ниддердель отправился въ Медвжій Садъ. Клубъ снова былъ открытъ, хотя съ трудомъ и съ меньшею роскошью. Но и этого можно было достичь только введеніемъ строгихъ правилъ касательно платежа наличными деньгами. О Herr Фоснер ничего боле не было слышно, но счеты которые онъ оставилъ неуплаченными остались долгомъ клуба, что же касается расписокъ, которыя онъ бралъ съ членовъ, вс он остались въ рукахъ Флатфлиса. Понятно что заботы и затрудненія воцарились въ Медвжьемъ Сад, но это учрежденіе стало такъ необходимо для его членовъ что его открыли подъ новымъ управленіемъ. Никто такъ сильно какъ Долли Лонгестаффъ не сознавалъ этой необходимости ежеминутно въ теченіе дня, дня какъ онъ считалъ свои дни, вставая въ часъ пополудни и ложась въ постель въ три или четыре часа утра. Медвжій Садъ сталъ для него такою необходимою потребностью что онъ начиналъ сомнваться, возможна ли для него жизнь если онъ не будетъ проводить тамъ свое время. Клубъ былъ опять открытъ, Долли могъ тамъ обдать и выпивать бутылку вина съ тою роскошью къ которой онъ при вы къ.
Но въ настоящее время онъ едва не терялъ разсудка отъ сознанія причиненнаго ему зла. Обстоятельства представляли ему перспективу безграничнаго довольства и наслажденія. Продажа Пиккерингъ-Парка давала ему возможность заплатить вс долги, освободить собственное состояніе, и у него еще должна была остаться порядочная сумма. Скверкумъ сказалъ ему что если онъ будетъ настаивать на своихъ условіяхъ, онъ добьется согласія. Онъ настаивалъ и добился. Въ настоящее время имніе было продано, документы отданы, а онъ не получилъ ни гроша! Онъ не зналъ кого больше винить, отца, Бидивайлей или Мельмота. И еще говорили что онъ подписалъ письмо! Онъ очень откровенно говорилъ о своемъ несчастьи въ клуб. Говорилъ что отецъ его самый упрямый старый дуракъ на свт. Что же касается Бидивайлей, онъ начнетъ противъ нихъ процессъ. Все это объяснилъ ему Скверкумъ, Мельмотъ же былъ величайшій мошенникъ въ мір.
— Клянусь Георгіемъ! сказалъ онъ,— наступаетъ конецъ свту. Этотъ адскій негодяй засдаетъ въ Парламент, какъ будто онъ не укралъ у меня мое имнье, не подписался подъ мою руку, и… и… клянусь Георгіемъ, его слдуетъ повсить. Если кто заслуживалъ когда вислицы, такъ это онъ.
Онъ открыто говорилъ это въ кофейной комнат клуба, и продолжалъ говорить когда Ниддердель садился за одинъ изъ столовъ. Долли обдалъ, и такъ повернулъ свой стулъ что сидлъ лицомъ къ полдюжин лицъ къ которымъ обращался.
Ниддердель, вставъ съ своего мста, тихо подошелъ къ нему.
— Долли, сказалъ онъ,— не говорите такъ о Мельмот, когда я тутъ. Вы безъ сомннія ошибаетесь, и черезъ день или два убдитесь въ этомъ. Вы не знаете Мельмота.
— Ошибаюсь! продолжалъ громко кричать Долли.— Могу ли я ошибаться въ томъ что мн не заплатили мои деньги?
— Я полагаю что ихъ должны недавно.
— Ошибаюсь ли я въ томъ что была сдлана фальшивая подпись подъ письмомъ?
— Я увренъ вы ошибаетесь, если думаете что это дло Мельмота.
— Скверкумъ говоритъ…
— Не врьте Скверкуму. Мы вс знаемъ чего стоятъ подозрнія подобнаго человка.
— Я чертовски скоре поврю Скверкуму нежедр Меньмоту.
— Слушайте, Долли. Я вроятно боле васъ и всякаго другаго знаю о длахъ Мельмота. Если это заставитъ васъ сидть смирно нсколько дней и держать здсь языкъ за зубами, я ручаюсь вамъ за всю сумму которую онъ вамъ долженъ.
— Чортомъ вы поручитесь.
— Конечно поручусь.
Ниддердель старался говорить такъ чтобъ его слышалъ только Долли и вроятно никто боле не слыхалъ его словъ, но Долли не понизилъ голоса.
— Объ этомъ не можетъ-быть и рчи, вы сами знаете, сказалъ онъ.— Какъ могу я взять ваши деньги? Врно то, Ниддердель, что человкъ этотъ воръ, и рано или поздно вы въ этомъ убдитесь. Онъ сломалъ ящикъ въ комнат моего отца и поддлалъ мою подпись на письм. Всякій это знаетъ. Даже мой родитель это знаетъ теперь, и Бидивайль. Не пройдетъ нсколькихъ дней и вы узнаете что онъ посаженъ въ тюрьму за поддлку.
Это было очень непріятно, такъ какъ вс знали что Ниддердель помолвленъ или будетъ помолвленъ съ дочерью Мельмота.
— Если вы хотите говорить объ этомъ публично…. началъ Ниддердель.
— Я полагаю объ этомъ слдуетъ говорить публично, сказалъ Долли.
— Я также публично это отвергаю. Я ничего не могу сказать о письм, кром того что я убжденъ что мастеръ Мельмотъ не подписывалъ вашего имени. Но сколько я могу понять, вашъ отецъ и его повренный сдлали промахъ.
— Это врно, сказалъ Долли,— но это не оправдываетъ Мельмота.
— Что же касается денегъ, то они будутъ уплачены, это также врно какъ то что я стою на этомъ мст. Сколько это? двадцать пять тысячъ, не правда ли?
— Всего восемьдесятъ тысячъ.
— Хорошо, восемьдесятъ тысячъ. Невозможно предположить чтобы такой человкъ какъ Мельмотъ не былъ въ состояніи достать восемьдесять тысячъ фунтовъ.
— Почему же онъ ихъ не отдаетъ? спросилъ Долли.
Это было очень непріятно, и длало клубъ мене общительнымъ, чмъ бывало въ прежніе дни. Попробовали въ этотъ вечеръ устроить игру въ карты, но Ниддердель не хотлъ играть потому что былъ обиженъ на Долли Лонгестаффа, Майльзъ Грендолъ, избгая Мельмота, былъ въ деревн, Карбери скрывался дома съ лицомъ покрытымъ пластырями, а Монтегю эти дни не ходилъ въ клубъ. Въ настоящее время онъ былъ опять въ Ливерпул, куда его вызвалъ мистеръ Рамсботтомъ.
— Кляяусь Георгіемъ, сказалъ Долли, набивая другую трубку и приказывая подать еще воды съ коньякомъ,— я думаю всему наступилъ конецъ. Право я такъ думаю. До сихъ поръ я никогда не слыхалъ чтобы съ человкомъ такъ поступали. Тутъ еще Фоснеръ удралъ, и кажется придется всмъ платить сколько онъ ни скажетъ что ему были должны. Теперь не составишь даже партіи въ карты. Мн кажется не стоитъ и надяться что дла поправятся.
Мнніе клуба очень раздлилось касательно предмета спора между лордомъ Ниддерделемъ и Долли Лонгестаффомъ. Иные полагали что это дло очень запутано. Если Мельмотъ на самомъ дл былъ такой великій человкъ, почему онъ не платилъ денегъ, и почему онъ заложилъ имніе прежде нежели оно на самомъ дл стало его? Но большинство считало Долли не правымъ. Что же касается подписи на письм, Долли былъ такой человкъ что не могъ сказать что онъ подписывалъ и что нтъ. Къ тому же, даже въ Медвжій Садъ проникло изъ вншняго міра убжденіе что вовсе нтъ надобности быть такъ аккуратнымъ въ платеж денегъ, какъ нсколько лтъ тому назадъ. Безъ сомннія Мельмоту понадобилось на что-нибудь употребить эти деньги, и потому, если ему удалось получить имніе въ своя руки, онъ попользовался имъ. Но рано или поздно деньги получатся. Въ подобномъ взгляд на вещи Медвжій Садъ подражалъ всему свту. Свтъ же вообще, несмотря на ужасную неудачу обда Китайскому императору, несмотря на вс слухи, несмотря на печальное положеніе фондовъ Мексиканской желзной дороги и на несомннный фактъ что Долли Лонгестаффъ не получилъ своихъ денегъ, свтъ вообще былъ склоненъ думать что Мельмотъ ‘вывернется’.

XXV. Въ Бротонъ-Стрит.

Мистеръ Скверкумъ все это время провелъ въ лихорадочной работ и тревог. Про него можно сказать что онъ былъ настолько проницателенъ что отгадалъ всю правду. На самомъ дл онъ зналъ все, но у него не было еще доказательствъ всему тому что онъ зналъ. Онъ наводилъ справки въ Сити до тхъ поръ пока не убдился что каково бы ни было богатство Мельмота годъ тому назадъ, въ настоящее время его не хватитъ на покрытіе всхъ его обязательствъ. Скверкумъ былъ вполн убжденъ что Мельмотъ — не падающая, а уже павшая звзда, такъ какъ Скверкумъ недостаточно можетъ-быть врилъ въ могущество современныхъ торговыхъ оборотовъ. Скверкумъ сказалъ въ Сити одному мнял, своему близкому и довренному другу, что Мельмотъ ‘вылетитъ въ трубу’. Мняла навелъ также нсколько справокъ и вечеромъ согласился со Скверкумомъ что Мельмотъ ‘вылетитъ въ трубу’. Если это такъ, то положительно это будетъ дломъ Скверкума, и хорошо бы было устроить чтобы Скверкумъ сдлался ангеломъ истребителемъ этого зловреднаго дракона. Скверкумъ воевалъ съ Бидивайлями, которые не могли запереть ему дверей своей конторы. Они не смли выказать недоврія Скверкуму, сознавая что сами сдлали промахъ и что имъ нужно быть очень осторожными чтобы не показать что они ложью прикрываютъ ошибку.
— Я полагаю что вы уже отказались отъ вашего мннія насчетъ письма будто бы подписаннаго моимъ кліентомъ, сказалъ Скверкумъ старшему изъ двухъ младшихъ Бидивайлей.
— Я не отказываюсь отъ этого мннія и не придерживаюсь его, отвчалъ старшій атторней.— Намъ нтъ причины сомнваться подлинное это письмо или нтъ. Подпись молодаго джентльмена всегда очень неразборчива, а эта подпись схожа со всякою другою его подписью столько же, сколько всякая другая схожа съ этою послднею.
— Позвольте мн, мистеръ Бидивайль, еще разъ взглянуть на нее. Письмо, которое въ эти послдніе десять дней часто разсматривали, было передано мистеру Скверкуму.— Сходство подписи старались поддлать, онъ не могъ бы такъ подписаться, даже еслибы старался.
— Можетъ-быть, мистеръ Скверкумъ. Намъ вообще не приходится имть дло съ фальшивыми подписями нашихъ кліентовъ или ихъ сыновей.
— Совершенно врно, мистеръ Бидивайль. Но вдь мистеръ Лонгестаффъ уже сказалъ вамъ что сынъ его не хотлъ подписывать этого письма.
— Какъ знать когда, какъ и почему подобный молодой человкъ можетъ измнить свое намреніе?
— Совершенно врно, мистеръ Бидивайль. Но видите ли, посл того какъ со стороны отца моего кліента было сдлано заявленіе, письмо это, которое и само по себ немного неправильно….
— Я не нахожу чтобъ оно было неправильно.
— Да, но оно попало къ вамъ въ контору не вполн обыкновеннымъ образомъ. Я замчаю это только мимоходомъ. Но къ чему мистеръ Лонгестаффъ пожелалъ отдать документы, не получивъ за нихъ ничего…
— Извините меня, мистеръ Скверкумъ, но это ужь наше дло съ мистеромъ Лонгестаффомъ.
— Совершенно врно, но какъ вы съ мистеромъ Лонгестаффомъ рискнули собственностью моего кліента, очень естественно что и я длаю кое-какія замчанія. Я полагаю что и бы длали бы замчанія, еслибы было наоборотъ. Вамъ уже извстно что я доложу это дло лорду-меру.— На это мистеръ Бидивайль не отвтилъ ни слова,— И мн кажется, я понимаю что вы боле не намрены настаивать на подлинности подписи.
— Я ничего не говорю насчетъ этого, мистеръ Скверкумъ. Полагаю что вамъ очень трудно будетъ доказать что подпись не подлинная.
— Я докажу это присягой моего кліента, мистеръ Бидивайль.
— Боюсь я что вашъ кліентъ не всегда вполн ясно помнитъ что длаетъ.
— Не знаю что вы хотите этимъ сказать, мистеръ Бидивайль. Мн кажется еслибы я сталъ говорить такимъ образомъ о вашемъ кліент, вы бы разсердились на меня. Впрочемъ, къ чему все это поведетъ? Разв старый джентльменъ говоритъ что онъ передалъ письмо въ руки сына, съ тмъ чтобы тотъ, если ему придетъ подобная фантазія, подписалъ и послалъ его? Сколько я понимаю, мистеръ Лонгестаффъ говоритъ что онъ заперъ письмо въ ящикъ въ той именно комнат которую занималъ Мельмотъ и затмъ нашелъ ящикъ отпертымъ. Я думаю никто не будетъ уврять что мой кліентъ такъ мало понимаетъ что длаетъ, что сломалъ замокъ ящика чтобы достать письмо. Какъ ни взгляните на это дло, онъ не подписывалъ письма, мистеръ Бидивайль.
— Я никогда не говорилъ этого. Я говорю только что мы имли полное основаніе думать что это его письмо. Положительно боле этого я ничего не могу сказать.
— Въ этомъ до нкоторой степени интересы наши сходятся.
— Я даже этого не думаю, мистеръ Скверкумъ.— Разница только въ томъ что вашъ кліентъ по собственной ошибк подвергъ опасности свои интересы и интересы моего кліента, тогда какъ мой кліентъ не сдлалъ никакой ошибки. Завтра я изложу дло лорду-меру, а въ настоящее время нахожу нужнымъ просить нарядить слдствіе по подозрнію въ подлог. Вроятно вы получите вызовъ въ судъ чтобы представить письмо.
— Если такъ, можете быть уврены что мы представимъ письмо.
Мистеръ Скверкумъ простился и отправился прямо къ мистеру Бомби, баристеру хорошо извстному въ Сити. Зврь былъ слишкомъ силенъ, чтобы мистеръ Скверкумъ собственными руками, безъ посторонней помощи, могъ затравить его. Онъ уже не разъ по этому поводу видлся съ мастеромъ Бомби. Мистеру Бомби казалось лучше получить деньги или какое-нибудь обезпеченіе на эти деньги. Мнніе мистера Бомби было что если можно получить вексель на часть имнія Долли, то слдовало брать его. Мистеръ Скверкумъ замтилъ что можно вернуть самое имніе, такъ какъ дйствительная продажа его не была совершена. Мистеръ Бомби покачалъ головой,
— Документы даютъ право на владніе, мистеръ Скверкумъ. Вы не можете полагать чтобъ общество давшее Мельмоту деньги подъ залогъ документовъ могло лишиться ихъ. Возьмите вексель, если онъ окажется злостнымъ банкротомъ, вы имете надежду получить кое-что съ его имущества. У него должны быть запасы.
— Надо ршиться на все что только возможно, сказалъ мистеръ Скверкумъ.
Это происходило въ понедльникъ, въ тотъ день когда Мельмотъ такъ откровенно говорилъ съ своимъ будущимъ зятемъ. Въ слдующую среду три джентльмена сошлись въ кабинет дома въ Бротонъ-Стрит, откуда, какъ предполагалось, было похищено письмо. Это были мистеръ Лонгестаффъ отецъ, Долли Лонгестаффъ и мастеръ Бидивайль. Домъ былъ еще занятъ мистеромъ Мельмотомъ, но Мельмотъ и мистеръ Лонгестаффъ уже не были въ дружескихъ отношеніяхъ. Къ Мельмоту обратились формально за позволеніемъ собраться тутъ и онъ далъ свое согласіе. Собрались очень рано: въ одиннадцать часовъ. Долли сначала не ршался очутиться какъ ему казалось между двухъ огней, но мистеръ Скверкумъ сказалъ что такъ какъ въ скоромъ времени это дло будетъ всмъ извстно, то взглянувъ на него здраво, онъ пойметъ что не можетъ отказаться отъ свиданія съ отцомъ и старымъ повреннымъ семьи. Долли присутствовалъ, хотя ему лично это было очень непріятно.
— Клянусь Георгіемъ, не стоитъ получать эти деньги, если для этого нужно такъ много хлопотъ, сказалъ Долли лорду Граслоку, съ которымъ подружился со времени ссоры съ Ниддерделемъ. Долли вошелъ послдній въ комнату, до того времени ни мистеръ Лоагестаффъ, ни мистеръ Бидивайль не дотронулись до ящика, ни даже до стола, въ которомъ письмо было положено.
— Теперь, мистеръ Лоагестаффъ, сказалъ мистеръ Бидивайль,— можетъ-быть вы покажете намъ гд вы думаете вы положили письмо.
— Я ничего не думаю, сказалъ онъ.— Съ тхъ поръ какъ начали толковать обо всемъ этомъ, у меня все это вышло изъ памяти.
— Я никогда не подписывалъ его, сказалъ Долли, заложивъ руки въ карманы и прерывая отца.
— Никто этого и не говоритъ, сэръ, возразилъ отецъ сердитымъ голосомъ.— Если вы согласитесь выслушать, можетъ-быть мы доберемся до истины.
— Но кто сказалъ что я подписалъ? Мн сказали что это говоритъ мистеръ Бядивайль.
— Нтъ, мистеръ Лонгестаффъ, нтъ. Мы никогда этого не говорили. Мы сказали только что не имли повода полагать что письмо не было подлинное. Дале этого мы не заходили.
— Ничто на свт не принудило бы меня подписать его, сказалъ Долли.— Зачмъ мн было отдавать имнье прежде чмъ я получилъ деньги? Никогда въ жизни я не слыхалъ ничего подобнаго.
Отецъ взглянулъ на повреннаго и покачалъ головой, свидтельствуя о безнадежномъ упрямств сына.
— Теперь, мистеръ Лонгестаффъ, продолжалъ повренный,— посмотримъ куда вы положили письмо.
Отецъ очень тихо, съ большимъ достоинствомъ, отворилъ ящикъ, второй сверху, и вынулъ изъ него пачку бумагъ, весьма тщательно сложенныхъ и съ надписями.
— Вотъ, сказалъ онъ,— письмо не было положено въ конвертъ, а лежало на немъ, письмо и конвертъ лежали сверху на этой полк. Онъ сказалъ еще что насколько ему извстно никакой другой бумаги не было похищено. Онъ былъ вполн увренъ что оставилъ ящикъ запертымъ. Онъ былъ очень внимателенъ именно къ этому ящику, онъ помнилъ что мистеръ Мельмотъ былъ вмст съ нимъ въ комнат, когда онъ открывалъ его, и онъ былъ увренъ что заперъ его опять. Именно въ это время, сказалъ онъ, они съ Мельмотомъ были близки другъ съ другомъ. Въ то время мистеръ Мельмотъ предложилъ ему мсто въ правленіи Мексиканской желзной дороги.
— Разумется онъ вынулъ замокъ отмычкой и укралъ письмо, сказалъ Долли.— Это ясно какъ день. Это достаточно ясно чтобы повсить человка.
— Боюсь что улики слишкомъ недостаточны, какъ бы ни были он врны и сильны, сказалъ повренный.— Вашъ отецъ одно время не былъ вполн увренъ касательно письма.
— Онъ думалъ что я подписалъ его, сказалъ Долли.
— Я теперь вполн убжденъ, возразилъ сердито отецъ.— Человку нужно собраться съ мыслями прежде нежели быть въ чемъ-нибудь увреннымъ.
— Я думаю о томъ какъ на это взглянутъ присяжные.
— Я хочу знать какъ мы получимъ деньги, сказалъ Долли.— Я бы желалъ видть его на вислиц, конечно, но я предпочелъ бы прежде получить деньги. Скверкумъ…
— Адольфусъ, мы не желаемъ знать что говоритъ мистеръ Скверкумъ.
— Не знаю почему то что говоритъ мистеръ Скверкумъ не такъ же хорошо, какъ то, что говоритъ мастеръ Бидивайль. Конечно имя Скверкума не звучитъ такъ аристократично.
— Совершенно также какъ и имя Бадивайль, сказалъ смясь повренный.
— Нтъ, Скверкумъ не аристократично, и Феттеръ-Ленъ гораздо хуже чмъ Линкольнсъ-Иннъ. Несмотря на это Скверкумъ знаетъ что длаетъ. Въ этомъ дл прежде всхъ Скверкумъ напалъ на Мельмота, и еслибы не Скверкумъ, намъ бы не было извстно столько сколько мы знаемъ теперь.
Имя Скверкума было ненавистно старшему Лонгестаффу. Онъ полагалъ, вроятно, безъ особенной на то причины, что вс его семейныя неудовольствія произошла чрезъ Скверкума, что еслибы сынъ его оставилъ свои дла въ рукахъ старыхъ Сло и Бидивайлей, то онъ никогда не нуждался бы въ деньгахъ, и онъ самъ не сдлалъ бы такого ужаснаго промаха по поводу Пиккерингъ-Парка. Сынъ зналъ что имя Скверкума было ужасно для слуха отца. Онъ ходилъ взадъ и впередъ по комнат, курилъ, посвистывалъ и ворчалъ, качалъ головой и хмурилъ брови. Сынъ смотрлъ на него какъ будто очень удивленный его неудовольствіемъ.
— Здсь, я думаю, длать боле нечего, сказалъ Долли надвая шляпу.
— Нечего, сказалъ мистеръ Бидивайль.— Вроятно мн придется собрать совтъ, и я полагалъ что мн слдовало въ присутствіи васъ обоихъ узнать какъ было дло. Вы такъ положительно говорите, мистеръ Лонгестаффъ, что сомннія быть не можетъ?
— Никакого сомннія.
— Лучше заприте ящикъ при себ. Подождите, не мшало бы мн посмотрть, нтъ ли слдовъ взлома.
Говоря это мистеръ Бидивайль сталъ на колни предъ столомъ и началъ разсматривать замокъ. Онъ сдлалъ это весьма тщательно и успокоилъ себя тмъ что не было слдовъ взлома.
— Кто бы это ни сдлалъ, это сдлано отлично, сказалъ Бидивайль.
— Конечно это сдлалъ Мельмотъ, сказалъ Долли Лонгестаффъ, стоя за плечомъ Бидивайля.
Въ эту минуту послышался ясный стукъ въ дверь, очень ясный, можно назвать его формальнымъ стукомъ. Такъ стучатъ т кто немедленно входятъ, не ожидая разршенія. Еслибы тотъ кто стучалъ въ этомъ случа поступилъ такъ, онъ засталъ бы мистера Бидивайля на колняхъ, причемъ носъ его находился въ уровень съ замочною скважиной. Но незванный гость не вошелъ быстро. Повренный вскочилъ на ноги, едва не поваливъ своимъ движеніемъ Долли. Произошла пауза, во время которой мистеръ Бидивайль отошелъ отъ стола, и сдлалъ это такимъ образомъ, какъ будто онъ отмыкалъ замокъ, тогда мистеръ Лонгестаффъ гробовымъ голосомъ попросилъ незнакомца войти. Дверь отворилась, и въ ней показался мистеръ Мельмотъ.
Появленія мистера Мельмота безъ сомннія не ожидали. Извстно было что въ этотъ часъ онъ обыкновенно бывалъ въ Сити. Знали также что ему было извстно о собраніи въ этой комнат именно въ этотъ часъ, онъ могъ догадываться съ какою цлью. Вражда между обоими Лонгестаффами и мастеромъ Мельмотомъ была теперь явная, и вс джентельмены заинтересованные этимъ дломъ полагали что онъ конечно въ этомъ случа не измнитъ своихъ обычныхъ занятій чтобы встртиться съ ними.
— Джентльмены, сказалъ онъ,— можетъ-быть вы нахедите что я не вовремя пришелъ въ настоящую минуту? Никто не возразилъ ему на это. Старшій Лонгестаффъ только холодно поклонился. Мистеръ Бидивайль стоялъ прямо, заложивъ пальцы въ карманы жилета. Долли позабылъ въ начал снять шляпу, просвисталъ какой-то мотивъ, и повернулся на коблукахъ. Этимъ маневромъ онъ хотлъ выразить свое полное удивленіе появленію его должника.
— Боюсь вы считате что я пришелъ не вовремя, сказалъ Мельмотъ,— но я надюсь что то что я имю сказать послужитъ мн извиненіемъ. Вижу, сэръ,— сказалъ онъ обращаясь къ мистеру Лонгестаффу, и взглянувъ на все еще открытый ящикъ,— что вы осматривали ваше бюро. Надюсь, на этотъ разъ вы заботливе, нежели въ прошлый разъ, запрете его.
— Я заперъ ящикъ, когда уходилъ, сказалъ мистеръ Донгестаффъ. Я не длаю выводовъ и не вывозку заключеній, но ящикъ былъ запертъ.
— Въ такомъ случа вроятно вы нашли его запертымъ когда вернулись.
— Нтъ, сэръ, я нашелъ его отперытымъ. Я не длаю выводовъ и не вывожу заключеній, но я оставилъ его запертымъ, а нашелъ отпертымъ.
— Я сдлаю выводъ и выведу заключеніе, сказалъ Долли,— кто-нибудь другой отперъ его.
— Это не ведетъ ни къ чему, сказалъ Бидивайль.
— Это случайное замчаніе, сказалъ Мельмотъ.— Я не пришелъ сюда изъ Сити, что для меня въ высшей степени неудобно, затмъ чтобы ссориться по поводу замка у ящика. Меня увдомили что йы, джентльмены, будете здсь вс трое вмст, и я счелъ удобнымъ увидать васъ здсь и сдлать вамъ предложеніе по поводу этого несчастнаго дла.
Онъ остановился на минуту: изъ троихъ присутствовавшихъ никто не сказалъ ни слова. Долли пришло въ голову попросить ихъ подождать, пока онъ създитъ за Скверкумомъ, но подумавъ объ этомъ, онъ разсудилъ что это потребуетъ много хлопотъ, и вроятно ни къ чему не поведетъ.
— Вроятно это мистеръ Бидивайль, замтилъ Мельмотъ.
Повренный наклонилъ голову.
— Насколько я помню, я писалъ вамъ, предлагая заплатить деньги, должныя вашимъ кліентамъ.
— Мой повренный Скверкумъ, сказалъ Долли.
— Это не длаетъ разницы.
— Это длаетъ значительную разницу, сказалъ Долли.
— Я писалъ, продолжалъ Мельмотъ,— предлагая векселя срокомъ на три и на шесть мсяцевъ.
— Они не могутъ быть приняты, мистеръ Мельмотъ.
— Я буду платить проценты. Прежде мн никогда не отказывали брать мои векселя.
— Вамъ должно быть извстно, мистеръ Мельмотъ, сказалъ повренный,— что продажа имнія не то что обыкновенная коммерческая сдлка, въ которыхъ принято давать и брать векселя. Было условлено заплатить деньги обычнымъ порядкомъ. Когда же мы узнали что имніе было заложено, мн кажется, я имю право сказать что у насъ возникло больше чмъ одно подозрніе. Это былъ необыкновенный поступокъ. Вы говорите что теперь желаете сдлать другое предложеніе, мистеръ Мельмотъ?
— Конечно я нуждался въ деньгахъ. У меня были враги, которые въ послднее время постарались понизить мой кредитъ. Съ пониженіемъ его понизилась и цна фондовъ въ которыхъ я былъ заинтересованъ въ громадныхъ размрахъ. Я прямо говорю вамъ правду. Когда я покупалъ Пиккерингъ мн и въ голову не приходило чтобы подобная сумма могла меня хотя мало стснить. Когда время платежа наступило, фонды такъ, упали что ихъ нельзя было продавать. Теперь мн грозятъ преслдованіемъ, взводятъ обвиненія лживыя какъ адъ (говоря это мистеръ Мельмотъ возвысилъ голосъ и оглянулся вокругъ), но которыя во время настоящаго кризиса могутъ причинить мн жестокій вредъ. Я пришелъ сказать что если вы возьмете на себя остановить дйствія начатыя противъ меня въ Сити, я приготовлю пятьдесятъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ, должные мною этимъ двумъ джентльменамъ, въ пятницу къ двнадцати часамъ дня.
— Я не начиналъ еще никакихъ дйствій, сказалъ Бидивайль.
— Это Скверкумъ, сказалъ Долли.
— Хорошо, сэръ, продолжалъ Мельмотъ, обращаясь къ Долли,— позвольте мн уврить васъ что если эти дйствія будутъ пріостановлены, деньги будутъ получены, если же нтъ, въ такомъ случа я не могу достать денегъ. Два мсяца тому назадъ мн бы и въ голову не пришло что мн когда-нибудь придется длать подобное условіе о такой сумм какъ пятьдесятъ тысячъ фунтовъ стерлинговъ. Но это такъ. Чтобы получить эти деньги въ пятницу, мн придется сильно истощить мои средства. Но то что говоритъ мистеръ Бидивайль совершенная правда. Я не имлъ права думать чтобы на покупку этого имнія смотрли какъ на обыкновенную торговую сдлку. Деньги должны были быть уплачены, и если вы теперь поврите моему слову, они будутъ уплачены. Но это не можетъ-быть устроено, если я завтра долженъ явиться къ лорду-меру. Обвиненія взведенныя на меня — гнусная ложь. Не знаю отъ кого они пошли. Но кто бы ихъ ни распространилъ, они гнусная ложь. Къ несчастью, сколь они ни лживы, но въ настоящемъ кризис, они могутъ быть для меня гибельны. Можетъ-быть, джентльмены, теперь я получу отъ васъ отвтъ.
Отецъ и повренный оба взглянули на Долли.
Долли былъ дйствительный обвинитель, устами своего повреннаго Скверкума. По настоянію Долли предполагалось и начать этотъ процессъ.
— Я отъ имени моего кліента, сказалъ мистеръ Бидивайль,— согласенъ ждать до полудня пятницы.
— Полагаю, Адольфусъ, ты скажешь то же самое, сказалъ Лонгестаффъ старшій.
Долли Лонгестаффъ далеко не былъ человкъ впечатлительный, но краснорчіе Мельмота подйствовало даже на него. Не то чтобъ ему жалко было этого человка, но въ настоящую минуту онъ ему врилъ. Хотя онъ былъ увренъ что Мельмотъ самъ сдлалъ фальшивую подпись или что она была сдлана по его порученію, и не разстался съ этимъ убжденіемъ, но слова Мельмота убдили его въ причинахъ временнаго бдствія Мельмота, а также въ томъ что деньги будутъ уплачены въ пятницу. Что-то похожее на впечатлніе произведенное лживою исповдью Мельмота на лорда Ниддерделя, произведено было теперь и на Долли Лонгестаффа.
— Знаете, я спрошу Скверкума, сказалъ онъ.
— Конечно мистеръ Скверкумъ будетъ дйствовать согласно вашему предписанію, сказалъ Бидивайль.
— Я спрошу Скверкума. Я сейчасъ пойду къ нему. Я ничего боле не могу сдлать. Честное слово, мистеръ Мельмотъ, вы надлали мн много хлопотъ.
Мельмотъ извинился съ улыбкой. Ршили что они трое сойдутся въ двнадцать часовъ въ пятницу въ этой самой комнат, и платежъ будетъ сдланъ. Долли выговорилъ себ что онъ прідетъ со Скверкумомъ. Такъ какъ отца его будетъ сопровождать Бидивайль, то на это мистеръ Мельмотъ старшій согласился очень неохотно.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ.

I. Гетта Карбери и ея возлюбленный.

Леди Карбери въ это время была въ такомъ безпокойств на счетъ сына, что не могла дйствовать такъ ршительно какъ бы слдовало дйствовать по ея мннію чтобы разлучить Гетту съ Полемъ Монтегю. Роджеръ Карбери прізжалъ въ Лондонъ и высказался очень ршительно насчетъ сэръ-Феликса. Но сдлавъ это, онъ ухалъ немедленно въ Суффокъ, и бдная мать, нуждавшаяся въ поддержк и утшеніи, обратилась къ мистеру Броуну, заходившему къ ней почти каждый вечеръ. Видться съ леди Карбери ежедневно сдлалось теперь необходимою жизненною потребностью для мистера Броуна. Леди Карбери сообщила ему что Роджеръ совтовалъ ей переселиться въ какой-нибудь небольшой французскій или нмецкій городъ и что кром того онъ отдавалъ старый домъ въ Карбери на шесть мсяцевъ въ ея полное распоряженіе.
— Гд же будетъ жить въ это время самъ мистеръ Карбери? спросилъ мистеръ Броунъ.
— Онъ такъ добръ что не заботится о себ. Онъ хочетъ, перехать въ какой-то коттеджъ.
Мистеръ Броунъ покачалъ головой. Онъ не считалъ приличнымъ воспользоваться такимъ крайне великодушнымъ предложеніемъ. Что же касается переселенія въ нмецкій или французскій городъ, мистеръ Броунъ полагалъ что планъ этотъ конечно исполнимъ, но сомнвался стоила ли цль такой тяжелой жертвы. Онъ былъ склоненъ думать что сэръ-Феликсу слдовало отправиться въ колонію.
— Чтобъ онъ спился тамъ окончательно, сказала леди Карбери, у которой не было теперь секретовъ отъ мистера Броуна. Сэръ-Феликсъ въ это время былъ все еще на верху, на попеченіи доктора. Онъ былъ почти здоровъ, но предпочиталъ считаться больнымъ и сидть въ своей комнат.
— Что касается Мельмота, сказалъ мистеръ Броунъ,— говорятъ что онъ теперь въ какомъ-то большомъ затрудненіи, которое разоритъ и его и всхъ кто доврился ему.
— А его дочь?
— Не знаю. Все это такъ загадочно. Носились слухи что Мельмотъ будетъ вызванъ къ лорду-меру по обвиненію въ какомъ-то мошенничеств, но вызовъ почему-то отложенъ. Сегодня же я слышалъ что Ниддердель не отказался отъ своего намренія жениться на миссъ Мельмотъ. Мн кажется что теперь никго еще не знаетъ правды. Какъ бы то ни было, но мы будемъ молчать о Мельмот пока не узнаемъ чего-нибудь достоврнаго.
Мстоименіе мы, употребленное мистеромъ Броуномъ, означало безъ сомннія газету Morning Breakfast Table.
Во всемъ этомъ Гетта была не при чемъ. Но сама Гетта много думала о своемъ положеніи. Два письма которыя она получила изъ Ливерпуля отъ своего возлюбленнаго вынуждали ее къ какому-нибудь ршительному шагу. Она не видлась съ нимъ посл того какъ призналась ему въ любви. На его первое письмо она не отвчала, потому что ждала въ это время Роджера Карбери, чтобы разспросить его о мистрисъ Гртль. То что она услышала отъ Роджера убдило ее что мистрисъ Гртль была вовсе не миъ, но фактъ очень опасный для ея счастія. Затмъ пришло второе письмо отъ Поля, письмо полное радости, любви, счастія и безъ единаго слова которое могло бы напомнить о мистрисъ Гртль. Не зная о мистрисъ Гртль, Гетта нашла бы въ этомъ письм все чего желала и могла бы отвтить на него со всею восторженностью любви молодой двушки къ своему избранному. Но теперь она не могла отвтить ему такъ какъ ей хотлось и не могла также оставить такое письмо безъ отвта. Роджеръ посовтовалъ ей обратиться съ своими разспросами къ самому Полю и она принуждена была просить Поля разказать ей всю его исторію съ мистрисъ Гртль, чтобъ она могла судить не угрожала ли эта женщина ея счастію. И вотъ что она написала ему:

‘Вельбекъ-Стритъ 16 іюля 18—.

‘Мой милый Поль.’ Посл того что было между ними она не могла назвать его милостивый государь или любезнйшій мистеръ Монтегю. Естественне было назвать его или просто сэръ, или мой милый Поль. Посл долгаго колебанія она предпочла послднее, говоря себ что она еще не была уврена ни въ чемъ такомъ что давало бы ей право обращаться съ нимъ какъ съ виноватымъ. Еслибъ она не слыхала ничего о мистрисъ Гртль, она назвала бы его еще нжне. Итакъ она ршилась и начала:
‘Мой милый Поль,— До меня дошли странные слухи насчетъ одной дамы, по имени мистрисъ Гртль. Мн говорили что это Американка, живущая въ настоящее время въ Лондон, и что она помолвлена съ вами. Я не могу поврить этому. Это слишкомъ ужасно чтобы быть правдой. Но я опасаюсь что въ этомъ есть доля правды и это очень безпокоитъ меня. Первый сообщилъ мн объ этомъ мой братъ. Затмъ я разспрашивала мама и нашего родственника Роджера. Я уврена что Роджеръ знаетъ все, хотя онъ и не сказалъ мн ничего. Онъ сказалъ только: спросите его самого. И вотъ я спрашиваю васъ. Само собою разумется что пока я еще не знаю этого, я не могу написать ничего другаго. Я думаю вы сами понимаете какъ это безпокоитъ меня. Если вамъ нельзя пріхать повидаться со мной немедленно, напишите мн. Это письмо я пишу съ согласія мама.

‘Вашъ преданный другъ
‘Генріэтта Карбери.’

Также большимъ затрудненіемъ для Гетты. Ей конечно пріятне было бы подписать, вмсто преданнаго друга, ‘любящая васъ всмъ сердцемъ’.
Поль получилъ это письмо въ Ливерпул въ среду утромъ и въ тотъ же день вечеромъ явился въ Вельбекъ-Стритъ. Онъ самъ сознавалъ что обязанъ былъ разказать ей всю свою исторію съ мистрисъ Гртль. Но онъ не въ состояніи былъ заговорить объ этомъ въ то свиданіе когда открылся ей въ любви и узналъ что она тоже любила его. Пусть каждый читатель, сколько-нибудь опытный въ подобныхъ длахъ, разсудитъ самъ легко ли было бы Полю разказать ей въ такое время о мистрисъ Гртль. Такія признанія обыкновенно откладываются до втораго или третьяго свиданія, или же сообщаются письменно. Отправляясь въ Ливерпуль Поль думалъ сообщить Гетт свою исторію съ мистрисъ Гртль письменно. Но есть много причинъ удерживающихъ отъ письменнаго сообщенія подобныхъ исторій. Мущина иногда самъ желаетъ чтобы любимая имъ женщина узнала объ его прошломъ увлеченіи. Онъ желаетъ этого для того чтобы въ будущемъ ей не въ чемъ было уличать его, для того чтобы въ случа если какая-нибудь мистрисъ Гртль покусится на его семейное счастіе, онъ могъ сказать своей жен со спокойною совстью: это непріятность о которой я предупреждалъ тебя. Въ такомъ положеніи онъ и она могутъ дйствовать единодушно. Тмъ не мене снабдить женщину письменнымъ признаніемъ въ своемъ безразсудств не совсмъ пріятно. И кому не извстно какъ мущина при словесномъ объясненіи можетъ смягчить свои ошибки своимъ голосомъ, недомолвками и выраженіями любви къ женщин занявшей въ его сердц мсто нкогда принадлежавшее мистрисъ Гртль? Въ письменномъ же признаніи вся исторія должна быть изложена послдовательно съ начала до конца, безъ примси лжи, заключающейся въ полувысказанной правд. Ложь, которая при личномъ объясненіи бываетъ иногда сладостна какъ запахъ фіалокъ, въ письменномъ объясненіи можетъ оказаться слишкомъ очевидною и усилить вину. Поэтому я думаю что Поль поступилъ благоразумно, поспшивъ вернуться въ Лондонъ. Онъ спросилъ миссъ Карбери и, услышавъ что миссъ Карбери сидитъ съ.своею матерью въ гостиной, послалъ ей свою карточку и сказалъ что подождетъ въ столовой. Онъ ршилъ это заране. Пусть вс знаютъ что онъ пришелъ, но онъ употребилъ вс силы чтобы леди Карбери не присутствовала при его свиданіи съ Геттой. Въ гостиной не обошлось безъ небольшаго спора. Гетт пришлось отстаивать свое право видться съ мистеромъ Монтигю наедин. Она сдлала то что посовтовалъ ей Роджеръ и сдлала это съ согласія матери, сказала она. Мать ея можетъ быть уврена что впредь она не приметъ своего возлюбленнаго пока не узнаетъ всей исторіи съ мистрисъ Гртль. Но она должна выслушать все что онъ иметъ сказать ей въ свою защиту. Феликсъ, сидвшій тоже въ гостиной, вызвался сойти внизъ и повидаться съ Монтегю вмсто сестры, но мать взглянула на него съ насмшкой, а сестра спокойно заявила что она предпочитаетъ обойтись безъ посредниковъ. Феликсъ такъ упалъ духомъ посл всего случившагося съ нимъ что не сталъ спорить и Гетта вышла изъ комнаты одна.
Поль подошелъ къ ней и хотлъ обнять ее, но она предвидла это и была готова къ отпору.
— Нтъ, Поль, сказала она,— сначала разкажите мн все. Она сла въ нкоторомъ отдаленіи отъ него и онъ принужденъ былъ покориться этому.
— Такъ вы слышали о мистрисъ Гртль, сказалъ онъ съ притворною улыбкой.
— Да, мн разказалъ Феликсъ. Роджеръ Карбери очевидно тоже знаетъ о ней.
— О, да, Роджеръ Карбери зналъ о ней съ самаго начала. Онъ знаетъ почти все, но я сомнваюсь съ достоврности свдній вашего брата,
— Не знаю. Но какъ вы полагаете, разв эта исторія не касается меня?
— Она касается васъ, Гетта, и вы должны узнать ее. И надюсь что вы поврите мн когда я скажу что я съ самаго начала имлъ въ виду разказать вамъ все.
— Я поврю всему что вы скажете.
— Если такъ, то я надюсь что вы не разсердитесь на меня когда узнаете всю правду. Я былъ помолвленъ съ мистрисъ Гртль.
— Она вдова?— Онъ не отвтилъ сразу.— Вроятно вдова, если вы намревались жениться на ней.
— Да, она вдова. Она въ развод съ мужемъ.
— О, Поль, такъ это правда? И она Американка?
— Да.
— И вы любили ее?
Монтегю предпочиталъ разказать свою исторію безъ разспросовъ.
— Если позволите я разкажу вамъ все съ начала до конца.
— О, конечно, но я уврена что вы любили ее, если хотли жениться на ней.
Лицо Гетты было угрюмо и въ голос ея слышалось раздраженіе, что очень безпокоило Поля.
— Да, я нкогда любилъ ее. Но я разкажу вамъ все.
И онъ началъ разказывать. Гетта слушала его съ напряженнымъ вниманіемъ, рдко прерывая, но ея немногія замчанія были полны горечи. Выслушавъ исторію продолжительнаго путешествія по Американскому континенту и по Океану, путешествія, результатомъ котораго была помолвка Поля, Гетта спросила, была ли въ то время мистрисъ Гртль въ развод съ мужемъ или нтъ.
— Я слышала что он разводятся лишь только имъ вздумается. Какъ ни естественъ былъ этотъ вопросъ, Поль не могъ отвтить на него.
— Я знаю только то что слышалъ отъ нея, сказалъ онъ. Затмъ онъ разказалъ объ отъзд мистрисъ Гртль въ Парижъ и о своемъ возвращеніи въ Карбери, гд онъ немедленно сообщалъ все Роджеру.
— И тогда же отказались отъ нея? спросила Гетта съ угрюмою строгостью.
Нтъ, онъ тогда не отказался отъ нея. Онъ отправился посл того въ Санъ-Франциско и хотя не повторилъ тамъ своего предложенія, но и не взялъ его назадъ. Только по возвращеніи въ Англію онъ написалъ ей что между ними все кончено. Однако это не помшало ей пріхать къ нему въ Англію.
— Я не въ состояніи выразить вамъ какъ это было ужасно для меня, сказалъ онъ.— Въ это время я уже зналъ что мое счастіе зависитъ отъ васъ.
Онъ прибгнулъ къ нелпой лжи, на которую такъ разчитывалъ, но странно какъ сурова можетъ быть двушка въ то самое время когда сердце ея переполнено любовью. Гетта была очень сурова.
— Но Феликсъ говоритъ что вы не такъ давно возили ее въ Лоуестоффъ.
Монтегю намревался разказать все или почти все, но въ поздк въ Лоуестоффъ было много такого чего Гетта не могла понять, и онъ думалъ что можно будетъ умолчать объ этой подробности.
— Это было нужно для ея здоровья, сказалъ онъ.
— О, для ея здоровья! И вы здили съ ней въ театръ?
— Да.
— Это тоже было нужно для ея здоровья?
— О, Гетта, не говорите со мной такимъ тономъ. Разв вы не понимаете что я не могъ бросить ее съ самаго начала когда она пріхала сюда ко мн?
— Напротивъ, я не понимаю какъ вы могли бросить ее когда бы то ни было, сказала Гетта.— Вы говорите что вы любили ее и общали жениться на ней. Я не понимаю какъ можно жениться на разведенной женщин, на женщин которая говоритъ что она только-что развелась съ мужемъ, но вы очевидно любили ее, если возили въ театръ и потомъ въ Лоуестоффъ для поправленія ея здоровья. И съ тхъ поръ прошло не боле недли.
— Около трехъ недль, сказалъ Поль приходившій въ отчаяніе.
— Разница не велика. Неужели трехъ недль достаточно для джентльмена чтобы перемнить свои чувства? Не дале какъ три недли тому назадъ вы были ея женихомъ.
— Нтъ, Гетта, я въ то время уже не былъ ея женихомъ.
— Она очевидно считала васъ своимъ женихомъ если согласилась хать съ вами въ Лоуестоффъ.
— Она старалась тогда принудить меня… О, Гетта, какъ трудно объяснить все это. Но я увренъ что вы не думаете, что вы не способны думать чтобъ я хоть на минуту могъ быть невренъ вамъ.
— Ко почему вы не остались врны ей? Я не хочу стать между вами и разбить вс ея надежды. Я понимаю Роджера который думаетъ о ней дурно: онъ не можетъ думать иначе о разведенной женщин. Но общаніе остается общаніемъ и вы должны вернуться къ мистрисъ Гртль.
— Она знаетъ что между нами все кончено.
— Я полагаю что вамъ не трудно будетъ убдить ее въ противномъ. Она очевидно очень любитъ, она пріхала къ вамъ изъ Санъ-Франциско и здсь здила съ вами въ театръ и въ Лоуестоффъ. И не узжаетъ она отсюда потому что все еще надется что вы вернетесь къ ней. Она вашъ старый другъ и вы не должны обижать ее. Прощайте мистеръ Монтегю. Совтую вамъ вернуться къ мистрисъ Гртль не теряя времени.
Она сказала это съ насмшливою дрожью въ голос, безъ слезъ и безъ всякихъ проявленій нжности.
— Неужели вы хотите поссориться со мной, Гетта?
— Я не думала о ссор. Я не желаю ссориться ни съ кмъ. Но конечно мы не будемъ друзьями когда вы женитесь на мистрисъ Гртль.
— Ничто въ мір не заставитъ меня жениться на этой женщин.
— Мн нтъ дла до этого. Когда мн разказали эту исторію, я не поврила, я даже не хотла врить Роджеру. Роджеръ не подтвердилъ ничего,— онъ такъ добръ,— но и не опровергнулъ ничего. Мн казалось невроятнымъ чтобы вы сдлали мн предложеніе немедленно посл всего этого. Три недли очень короткое время, мистеръ Монтегю, а между вашею поздкой въ Лоуестоффъ и вашимъ предложеніемъ мн прошло не боле недли.
— Такъ что же за бда?
— О, бды конечно нтъ никакой, для васъ по крайней мр. Теперь я уйду, мистеръ Монтегю. Я очень благодарна вамъ что вы пришли и разказали мн все. Это значительно облегчило дло.
— Неужели вы хотите сказать, Гетта, что вы… что вы отказываете мн?
— Я не хочу чтобы вы обманули мистрисъ Гртль. Прощайте.
— Гетта!
— Нтъ, я прошу васъ не прикасайтесь ко мн. Прощайте, мистеръ Монтегю.
И она вышла.
Поль Монтегю ушелъ вн себя отъ горя. До сихъ поръ онъ ни на минуту не допускалъ мысли что его исторія съ мистрисъ Гртль могла разлучить его съ Геттой Карбери. Онъ былъ вренъ Гетт съ перваго дня какъ увидалъ ее, любовь его къ ней не поколебалась ни на минуту. Онъ съ самаго начала имлъ въ виду сказать ей что было время когда онъ любилъ другую, но это такой обыкновенный случай, думалъ онъ, что она не могла, не должна была принимать это къ сердцу. Она разсердилась на то что мистрисъ Гртль была все еще въ Лондон. Онъ самъ далъ бы дорого чтобъ удалить эту женщину, но могъ ли онъ отказаться отъ свиданій съ ней когда она пріхала къ нему? И могла ли Гетта требовать отъ него такой жестокости? Онъ конечно поступилъ дурно съ мистрисъ Гртль, но это было уже дломъ оконченнымъ. Относительно Гетты онъ не сдлалъ ничего дурнаго.
На пути домой онъ почти сердился на Гетту. Онъ пожертвовалъ для нея всмъ чмъ только могъ, думалъ онъ. Ради нея онъ поссорился съ Роджеромъ Карбери, ради нея онъ подвергалъ себя когтямъ дикой кошки, ради нея, какъ онъ уврялъ себя, онъ отказался отъ участія въ желзнодорожномъ предпріятіи. И посл всего этого она объявила ему что они должны разстаться, разстаться только потому что онъ не былъ жестокъ съ женщиной пріхавшей къ нему изъ Америки. Какъ это было нелогично, неразумно, даже безсердечно съ ея стороны, думалъ онъ. ‘Я не хочу чтобы вы отказались отъ мистрисъ Гртль’, сказала она. Какое ей дло до мистрисъ Гртль? Было бы лучше еслибъ она предоставила мистрисъ Гртль заботиться самой о себ. Но они вс противъ него, и Роджеръ, и леди Карбери, и сэръ-Феликсъ, и кончится тмъ что они заставятъ ее выйти замужъ за человка который настолько старше ея что могъ бы быть ея отцомъ. Нтъ, она никогда не любила его, Поля. Она не способна любить такъ какъ любитъ онъ. Истинная любовь прощаетъ все. А ей приходится простить такъ мало.
Вотъ съ какими мыслями онъ легъ въ постель въ эту ночь. Онъ вроятно забылъ спросить себя, легко ли было бы ему простить еслибъ онъ неожиданно узналъ что его возлюбленная только три недли тому назадъ жила въ короткихъ отношеніяхъ съ мущиной, о которомъ онъ даже не слыхалъ отъ нея. Но кто же не знаетъ что то что простительно мущин непростительно женщин?
Гетта, простившись со своимъ возлюбленнымъ, прошла прямо въ свою комнату. Леди Карбери, отъ тонкаго слуха которой не ускользнулъ стукъ наружной двери, послдовала за дочерью.
— Такъ что же онъ сказалъ? спросила она. Гетта готова была расплакаться, но сдержалась.— Я уврена что все что мы говорили теб объ этой женщин оказалось правдой.
— Хотя и не все, но достаточно, отвчала Гетта. Какъ ни сердилась она на своего возлюбленнаго, но вмст съ тмъ она сердилась и на мать свою, разрушившую ея счастіе.
— Что ты хочешь сказать этимъ, Гетта? Не лучше ли теб открыть мн всю правду?
— Я говорю, мама, что многое оказалось правдой. Я не знаю что я могу сказать вамъ еще. Не повторять же мн всю эту жалкую исторію. Я думаю что вс мущины таковы. Онъ сошелся съ какою-то ужасною женщиной, и когда она надола ему, онъ думалъ что достаточно сказать ей это прямо чтобъ освободиться отъ нея и начать новую исторію съ другою.
— Роджеръ Карбери не таковъ.
— О, мама, я право захвораю если вы будете продолжать говорить на эту тему. Мн иногда кажется что вы ничего не понимаете во всемъ этомъ.
— Я говорю что Роджеръ Карбери не такой человкъ.
— Совсмъ, не такой. Я сама это знаю.
— Я хочу сказать что ему можно довриться безъ всякихъ опасеній.
— Конечно можно. Разв кто-нибудь сомнвается въ этомъ?
— И что еслибы ты вышла за него, твое счастіе было бы обезпечено.
— Мама, воскликнула Гетта, вскочивъ съ мста,— какъ можете вы говорить мн это! Выйти за другаго лишь только первый оказался негоднымъ! Какъ можете вы совтовать мн это? Ничто въ мір не заставитъ меня быть для Роджера Карбери чмъ-нибудь кром того что я для него теперь.
— Ты сказала мистеру Монтегю чтобъ онъ не приходилъ сюда больше?
— Не помню что я сказала ему, но знаю что онъ понялъ меня.
— Понялъ что между вами все кончено?
Гетта не отвчала.
— Гетта, я имю право спросить объ этомъ и имю право ожидать отвта. Я не говорю что ты до сихъ поръ поступала дурно относительно мистера Монтегю.
— Я не сдлала ничего дурнаго. Я говорила вамъ все. Я не сдлала ничего такого чего должна была бы стыдиться.
— Но мы знаемъ теперь что онъ съ своей стороны поступилъ съ тобой дурно. Онъ ухаживалъ за тобой — что само по себ было безпримрною низостью относительно Роджера.
— Съ этимъ я не согласна, воскликнула Гетта.
— И въ то же время почти жилъ съ этою Американкой, разведенною съ мужемъ. Сказала ты ему что ты больше не увидишься съ нимъ?
— Онъ понялъ это.
— Если ты не сказала ему этого прямо, я принуждена буду сказать ему сама.
— Нтъ, мама, не безпокойтесь, я сказала ему прямо.
Леди Карбери празнала себя удовлетворенною и оставила дочь одну.

II. Другая сцена въ Бротонъ-Стрит.

Когда мистеръ Мельмотъ далъ мистеру Лонгестаффу и Долли, въ присутствіи мистера Бидивайля, общаніе заплатить имъ черезъ день пятьдесятъ тысячъ фунтовъ, то-есть всю сумму которую онъ былъ долженъ имъ за Пиккерингъ-Паркъ, онъ дйствительно имлъ въ виду исполнить свое общаніе. Читатель знаетъ что онъ искренно старался справиться съ этимъ дломъ. Ему не хотлось выпустить изъ своихъ рукъ имніе, на которое онъ смотрлъ какъ на убжище въ случа несчастія. Но съ нкоторыхъ поръ его преслдовали неудачи во всемъ что онъ ни предпринималъ. Надясь что какой-нибудь счастливый случай избавитъ его отъ затрудненія съ Лонгестаффами, онъ занялся покупкой благороднаго зятя. Но Скверкумъ началъ приставать неотступно, и одновременно съ этимъ, затрудненіемъ возникло другое по поводу пріобртенія собственности въ восточной сторон Лондона. Объ этомъ дл мы не будемъ говорить подробно. Достаточно сказать что въ этотъ разъ Мельмотъ навязалъ одному престарлому джентльмену вмсто денегъ акціи желзной дороги не имвшія теперь почти никакой стоимости. Джентльменъ умеръ пока улаживалось это дло и посл его смерти возникло сомнніе въ подлинности его подписи. Мельмотъ полагалъ что ему не трудно было бы справиться съ этимъ затрудненіемъ еслибъ оно было единственнымъ, но теперь онъ предпочелъ удовлетворить Лонгестаффовъ.
Деньги которыми онъ намревался заплатить имъ были дйствительно его собственныя. Онъ никогда не имлъ въ виду отдать ихъ дочери и перевелъ ихъ на ея имя только для того чтобъ он были въ безопасности. Онъ былъ вполн увренъ что дочь никогда не пойдетъ противъ него.
Трудно было представить себ двушку, повидимому, мене способную на это чмъ Мери. Даже теперь онъ все еще былъ увренъ что она послушается его когда онъ объяснитъ ей чего онъ отъ нея хочетъ. Неужели же родное дитя обокрадетъ его, обокрадетъ такъ открыто, такъ безсовстно? Невозможно! Тмъ не мене онъ понималъ что долженъ былъ дйствовать въ этомъ дл осторожно. Еслибъ онъ послалъ за ней и безъ всякаго предисловія приказалъ ей подписать бумаги, она можетъ-быть дйствительно отказалась бы покориться ему. Онъ много думалъ объ этомъ и наконецъ ршилъ объясниться съ ней въ присутствіи жены. Уходя въ этотъ день въ Сити онъ далъ жен нкоторыя инструкціи, а возвращаясь домой, гд его ждали Лонгестаффы, захватилъ съ собой бумаги которыя Мери должна была подписать, и мистера Кроля, который долженъ былъ засвидтельствовать подпись.
Отпустивъ Лонгестаффовъ и мистера Бидивайля, онъ прошелъ прямо въ комнату жены.
— Здсь она? спросилъ онъ.
— Я пошлю за ней. Я говорила ей.
— Не напугала ли ты ее?
— Для чего мн пугать ее? И это не легко, Мельмотъ. Она такъ измнилась съ тхъ поръ какъ познакомилась съ этимъ молодымъ джентльменомъ.
— Однако я припугну ее если она не сдлаетъ что я хочу. Позови ее.
Это было сказано по-французски. Madame Мельмотъ вышла изъ комнаты, а мистеръ Мельмотъ разложилъ на стол бумаги и позвавъ Кроля, дожидавшагося на лстниц, приказалъ ему подождать въ задней гостиной. Затмъ онъ прислонился къ камину, заложилъ руки въ карманы и задумался о предстоявшемъ объясненіи. Онъ постарается говорить съ ней благосклонно, даже ласково, если суметъ, и главное убдительно. Если же она откажется исполнить его требованіе, его справедливое требованіе, онъ конечно отброситъ благосклонность и ласковость. Женщины почему-то замшкались, и когда он наконецъ вошли, Мельмотъ потерялъ терпніе. Однако онъ сдлалъ надъ собой усиліе и подавилъ досаду. Онъ хотлъ быть во что бы то ни стало ласковымъ съ дочерью.
— Мери, началъ онъ,— я говорилъ теб на дняхъ о деньгахъ которыя были переведены для нкоторыхъ цлей на твое имя предъ нашимъ выздомъ изъ Парижа.
— Да, папа.
— Ты была тогда такъ молода что я не могъ объяснить теб цль моего поступка.
— Я поняла ее, папа.
— Я совтовалъ бы теб выслушать меня, душа моя. Я не думаю чтобы ты поняла мою цль. Я никогда не говорилъ съ тобой объ этомъ.
— Вы хотла обезпечить часть своего состоянія на случай если дла ваши разстроятся.
Это было такъ врно что Мельмотъ не нашелъ возраженій. Но чрезъ минуту он$ сообразилъ что ей не слдовало думать что ему грозило разореніе.
— Я хотлъ отложить нкоторую сумму, которая не подвергалась бы риску, сопряженному съ коммерческими предпріятіями.
— И которую никто не могъ бы отнять у васъ.
— Ты слишкомъ спшишь, душа мол.
— Почему ты не даешь говорить своему папа? замтила madame Мельмотъ.
— Но само собою разумется, продолжалъ Мельмотъ,— что я не имлъ намренія выпустить эти деньги изъ своихъ рукъ. Такія сдлки очень обыкновенны, но прибгая къ нимъ человкъ естественно выбираетъ лицо близкое ему и дорогое, которому онъ довряетъ безгранично. Принято также выбирать особу молодую, мене подверженную опасности умереть. Вотъ по какимъ причинамъ я выбралъ тебя. Но капиталъ конечно остался, моимъ.
— Однако на самомъ дл онъ мой, возразила Мери.
— Нтъ, миссъ, онъ никогда не былъ вашимъ, воскликнулъ Мельмотъ, едва удерживая порывъ ярости.— Какъ могъ онъ сдлаться твоимъ, Мери? Разв я когда-нибудь дарилъ его теб?
— Но я знаю что онъ сдлался моимъ по закону.
— По законной сдлк, но все же не настолько твоимъ чтобы ты могла распоряжаться имъ. Ты знаешь что доходъ получаю всегда я.
— Но я могу помшать этому, папа, и если выйду замужъ, то конечно помшаю.
Послднія слова подали Мельмоту новую мысль.
— Ты не понимаешь, сказалъ онъ,— что твои подписи нужны именно потому что ты выходишь замужъ и что нужно заключить брачный контрактъ съ лордомъ Ниддерделемъ. Старый маркизъ прижалъ меня, но это такой блестящій бракъ что я согласился на его условія. Ты должна подписать нсколько бумагъ. Мистеръ Кроль ждетъ въ сосдней комнат чтобы засвидтельствовать твои подписи. Я позову его.
— Подождите, папа.
— Чего же ждать?
— Я не думаю что я должна подписать эти бумаги.
— Почему же не подписать? Не считаешь же ты въ самомъ дл эти деньги своими? Ты не могла бы даже получить ихъ еслибы захотла.
— Этого я не знаю, но бумагъ я все же не подпишу. Если я дйствительно выхожу замужъ я не должна ничего подписывать безъ разршенія моего будущаго мужа.
— Онъ еще не иметъ никакой власти надъ тобою. Не упрямься, Мери. Я очень спшу. Позвать мистера Кроля?
— Нтъ, папа, отвчала она.
Посл этого отвта лицо его приняло выраженіе которое Мери знала и которое всегда внушало ей мысль что она можетъ быть растерзана на куски если не покорится. Зубы его сжались, ноздри расширились и Мери уже приготовилась къ участи которую ожидала. Но онъ вспомнилъ что имлъ въ запас другую уловку которую могъ испробовать прежде чмъ прибгнуть къ насилію. Онъ ршился сознаться ей какъ важно было для него ея согласіе.
— Я увренъ, Мери, сказалъ онъ смягчивъ выраженіе лица,— что ты не откажешься сдлать это когда я объясню теб какъ это важно для меня. Я долженъ имть завтра эти деньги въ рукахъ для нкоторыхъ оборотовъ въ Сити. Иначе я разорюсь.
— О! воскликнула жена.
— Да, я разорюсь. Мои враги по выборамъ такъ подорвали мой кредитъ что понизили цну всего что я имю. Что же касается акцій Мексиканской дороги, он утратили всякую цну. Я не люблю говорить дома о моихъ затрудненіяхъ въ Сити, но въ настоящемъ случа этого нельзя избгнуть. Сумма заключающаяся въ этихъ бумагахъ очень велика и я долженъ воспользоваться ею.
Это было сказано медленно и съ величайшею торжественностью.
— Но вы только сейчасъ говорили что мои подписи нужны вамъ потому что я выхожу замужъ, возразила Мери.
Лжецъ иметъ много шансовъ въ свою пользу, но если онъ не достаточно остороженъ, его ложь обращается во вредъ ему. Мельмотъ былъ на минуту смущенъ и уже ршился было прибгнуть къ сил. Онъ жаждалъ излить на нее свою ярость за ея безсердечность и неблагодарность. Но онъ ршился сдлать послднюю попытку убдить ее.
— Ты кажется не поняла меня, Мери, сказалъ онъ.— Я хотлъ сказать что прежде чмъ будетъ составленъ брачный контрактъ, я долженъ позаботиться чтобы моя собственность перешла въ мои руки. Я повторяю теб, душа моя, что если ты не подпишешь этихъ бумагъ и если я не буду въ состояніи воспользоваться своими деньгами, завтра утромъ мы разоримся.
— Но деньги переведенныя на мсе имя не могутъ быть отняты, сказала Мери.
— Мери, ты хочешь видть меня разореннымъ и обезчещенными? Я сдлалъ много для тебя.
— Вы прогнали единственнаго человка котораго я любила, возразила Мери.
— Мери, можно ли быть такой злою? Сдлай что приказываетъ теб твой папа, сказала madame Мельмотъ.
— Нтъ, она хочетъ чтобы мы разорились, потому что мы избавили ее отъ этого негодяя, возразилъ Мельмотъ.
— Она подпишетъ бумаги, сказала madame Мельмотъ.
— Нтъ, я не подпишу ихъ, заявила Мери.— Если я выходу за лорда Ниддерделя, какъ вы вс утверждаете, я не должна подписывать ничего безъ его разршенія. И такъ какъ эти деньги уже мои, я не вижу надобности отказываться отъ нихъ только потому что папа говоритъ что онъ разорится. Я думаю что это для меня только лишняя причина удержать ихъ за собой.
— Какое право имешь ты удерживать ихъ? Он не твои, он мои, воскликнулъ Мельмотъ заскрежетавъ зубами.
— Если он ваши, вы можете сдлать съ ними все что хотите безъ моей подписи, сказала Мери.
Онъ подождалъ съ минуту, потомъ положилъ руку на ея плечо и спросилъ ее опять хриплымъ, измнившимся голосомъ, но все еще стараясь быть ласковымъ:
— Мери, согласна ты избавить своего отца отъ гибели?
Но она не врила ни одному его слову. Онъ пріучилъ ее видть въ немъ своего естественнаго врага, онъ не скрывалъ отъ нея что онъ съ своей стороны смотрлъ на нее какъ на орудіе для достиженія своихъ честолюбивыхъ цлей, онъ никогда не давалъ ей повода думать что хоть что-нибудь изъ того что онъ длалъ было сдлано для ея счастья. Теперь онъ ей сказалъ сначала что ея подписи нужны для того чтобъ онъ могъ закрпить деньги за ней предъ ея замужествомъ, потомъ, минуту спустя, признался что деньги были нужны ему самому, потому что ему грозило разореніе. Но она не поврила ни тому, ни другому. Мы конечно не говоримъ что она была въ прав поступить такъ какъ она поступила. Отецъ воспользовался ея именемъ, потому что доврялъ ей. Она была его дочь и конечно не должна была употреблять во зло его довріе. Но она ршила противиться ему во всемъ. Къ тому же даже теперь, когда она уже дала согласіе выйти замужъ за лорда Ниддерделя, когда она уже убдилась какъ недостоинъ былъ сэръ-Феликсъ, она еще не совсмъ отказалась отъ мысли убжать съ нимъ опять. Но для этого она должна была удержать за собой деньги, которыя отстаивала теперь. Мельмотъ попробовалъ придать своему голосу умоляющій паосъ, но хотя голосъ покорился ему, глаза и лобъ его сохранили угрожающее выраженіе. Онъ грозилъ ей постоянно. Ко всмъ ея мыслямъ о немъ примшивалась увренность что онъ способенъ былъ растерзать ее на клочки. Онъ повторилъ свой вопросъ жалобнымъ тономъ:— Сдлаешь ты это чтобы спасти насъ всхъ отъ гибели? Но глаза его все еще грозили ей.
— Нтъ, отвчала она глядя на него такъ какъ будто ожидала немедленнаго насилія,— нтъ, я этого не сдлаю.
— Marie! воскликнула madame Мельмотъ.
Мери бросила на свою мнимую мать взглядъ полный презрнія.
— Нтъ, сказала она,— я думаю что я не должна подписывать эти бумаги, и я не подпишу ихъ.
— Не подпишешь? закричалъ Мельмотъ.— Неужели мое родное дитя способно обобрать меня въ то самое время когда это можетъ погубить меня?
Она покачала головой, но не сказала ни слова.
Nec pueros coram populo Medea trucidet.
И я не буду смущать моихъ читателей подробнымъ описаніемъ послдовавшей сцены. Бдная Мери! Растерзаніе на куски, котораго она ожидала, началось самымъ дикимъ образомъ. Мери, скорчившаяся на полу, не издала ни одного звука, но madame Мельмотъ вн себя отъ страха закричала во весь голосъ: ‘Ah, Melmotte, tu la tueras!’ и попробовала оттащить его отъ его жертвы.
— Подпишешь ты теперь? спросилъ Мельмотъ переводя духъ. Въ эту минуту въ комнату вбжалъ Кроль, испуганный криками. Можетъ-быть ему уже не въ первый разъ приходилось вмшиваться въ поступки своего патрона и спасать его отъ послдствій его злобы.
— Что случилось, мистеръ Мельмотъ? спросилъ клеркъ.
Мельмотъ задыхался отъ волненія и не могъ выговорить ни слова. Мери, далеко не побжденная, но въ полномъ изнеможеніи, дотащилась до дивана. Madame Мельмотъ стояла закрывъ глаза платкомъ и проливая обильныя слезы.
— Подпишешь ты теперь? спросилъ Мелыютъ. Мери покачала головой.— Свинья, воскликнулъ Мельмотъ,— безсовстная, неблагодарная свинья!
— О, сударыня, вы такъ одолжили бы вашего батюшку, еслибъ исполнили его желаніе.
— Безсовстная, повторилъ Мелемотъ, собирая бумаги. Затмъ онъ вышелъ изъ комнаты и удалился въ сопровожденіи Кроля въ свой кабинетъ.
Madame Мельмотъ подошла къ Мери, но не могла ршиться сказать ей что-нибудь. Мери лежала на диван вся съежившись, съ растрепанными волосами, но не жаловалась и даже не плакала. Madame Мельмотъ, посл неудачныхъ усилій мужа, не пыталась боле уговорить ее покориться. Она такъ боялась Мельмота и была вообще такъ робка что смлость падчерицы поразила ее. Мельмотъ былъ въ ея глазахъ человкомъ страшнымъ, могущественнымъ какъ сатана, и она никогда не противилась ему открыто, хотя обманывала его ежедневно и была часто уличаема въ обманахъ. И ей казалось что Мери наслдовала непреклонное мужество своего отца и значительную долю его могущества. Теперь она не ршилась упрекнуть двушку за ея поступокъ, хотя вполн врила что мужу грозило разореніе и врила также на половину и тому что Мери могла предотвратить бдствіе. Ея жизнь прошла въ постоянномъ ожиданіи разоренія, и даже роскошная обстановка въ которой она провела два послдніе года не заглушила ея опасеній. Постоявъ нсколько минутъ около Мери молча, она наконецъ ршилась спросить ее не нужно ли ей чего-нибудь.
— Я жалю что онъ не убилъ меня, сказала Мери медленно поднимаясь. И не сказавъ боле ни слова, она удалилась въ свою комнату.
Между тмъ внизу происходила другая сцена. Мельмотъ, войдя въ свой кабинетъ, объявилъ что ничто не въ силахъ переломить упрямство его дочери. Онъ не сказалъ ни слова о своемъ обращеніи съ ней и Кроль не ршился сдлать ему какое-нибудь замчаніе на этотъ счетъ. Великій финансистъ опять разложилъ бумаги на стол, какъ будто ожидая что дочь придетъ и подпишетъ ихъ. Затмъ онъ объяснилъ Кролю чего онъ требовалъ отъ нея, какъ это было важно для него и какъ ему было тяжело подвергнуться непріятностямъ — онъ не ршился сказать разоренію — вслдствіе безсердечнаго упрямства дочери. Онъ объяснилъ также что деньги, которыми она хотла завладть, были его безспорною собственностью и что дочь не имла права удерживать ихъ, что это была возмутительная несправедливость. Со всмъ этимъ Кроль согласился вполн. Затмъ Мельмотъ объявилъ что онъ безъ зазрнія совсти поддлаетъ подписи Мери. Онъ ея отецъ, онъ въ прав дйствовать вмсто нея. Деньги принадлежатъ ему и онъ можетъ длать съ ними что хочетъ. Да, онъ не посовстится подписать имя своей дочери вмсто нея. И онъ взглянулъ опять на своего клерка. Клеркъ согласился опять, но на этотъ разъ какъ-то двусмысленно. Мельмотъ сдлалъ еще шагъ и объяснилъ что затрудненіе состоитъ только въ томъ что подписи дочери должны быть засвидтельствованы какимъ-нибудь свидтелемъ. При этихъ словахъ онъ взглянулъ опять на Кроля, но Кроль не пошевелилъ ни однимъ мускуломъ. Онъ очевидно не давалъ согласія поддержать своего хозяина, но и не сказалъ ничего противъ его намренія. Вглядвшись однако пристально въ его лицо, Мельмотъ прочелъ въ немъ сильнйшее порицаніе. Однако Кроль не всегда смотрлъ на подобныя дла такъ строго и Мельмотъ зналъ это. ‘Онъ понялъ что моя игра почти проиграна’, подумалъ Мельмотъ.
— Идите теперь въ Сити, сказалъ онъ.— Я пріду чрезъ полчаса и можетъ-быть привезу съ собою дочь. Я поговорю съ ней еще, и если она уступитъ, вы понадобитесь мн.
Кроль опять улыбнулся, опять сдлалъ знакъ согласія и вышелъ.
Но Мельмотъ не сдлалъ вторичной попытки уговорить дочь. Когда Кроль ушелъ, онъ порылся въ бумагахъ и отыскавъ дв нужныя ему подписи, подпись дочери и подпись нмецкаго клерка, началъ сводить ихъ на тонкую прозрачную бумагу, заперевъ предварительно дверь и занавсивъ окна. Онъ провелъ около часа, срисовывая подписи, потомъ поддлалъ ихъ на документахъ, спряталъ бумаги въ небольшой портфель, ключъ отъ котораго держалъ постоянно въ своемъ кошельк, и съ этимъ портфелемъ въ рукахъ отправился въ Сити.

III. Миссъ Лонгестаффъ опять въ Кавершам.

Все это время мастеръ Лонгестаффъ находился по необходимости въ Лондон, а его жена и дв дочери жили въ Кавершам. Онъ увезъ Джорджіану домой на слдующій же день посл своего визита къ леди Монограмъ и объявилъ ей ршительно что никогда не позволитъ ей выйти замужъ за мистера Брегерта. Джорджіана попробовала отстоять свою независимость.
— Но, папа, это такъ тяжело.
— Что тяжело? Мало ли что тяжело. Нужно покоряться.
— Вы ничего не можете сдлать для меня?
— Не могу ничего сдлать для тебя? Разв у тебя нтъ дома, въ которомъ ты можешь жить, нтъ платьевъ, нтъ каретъ, нтъ книгъ, на случай еслибы теб вздумалось читать? Чего еще ожидаешь ты отъ меня?
— Какой вздоръ, папа.
— Какъ смешь ты говорить мн что я говорю вздоръ?
— Я знаю что у меня есть и домъ, есть и платья, во что ожидаетъ меня въ будущемъ? Софи выходитъ замужъ.
— Да, и я съ гордостью могу сказать что ея женихъ прекрасный молодой человкъ и безукоризненный джентльменъ.
— Что же касается Долли, онъ можетъ жить какъ хочетъ.
— Теб нтъ дла до Адольфуса.
— Также какъ и ему нтъ никакого дла до меня. Но подумайте что будетъ со мною, если я не выйду замужъ. Мистеръ Брегертъ конечно не такой человкъ какого я предпочла бы еслибы могла выбирать…
— Не произноси при мн его имени.
— Но вы не живете въ город и мн негд видть людей. Вы сами послали меня къ Мельмоту.
— Я не посылалъ тебя къ Мельмоту.
— Я отправилась къ нему по вашему совту, папа. И конечно живя у него я могла видть только тхъ людей которые бывали въ его дом. И не понимаю почему вы недовольны когда я сама ршилась удовольствоваться мистеромъ Брегертомъ.
— Онъ жидъ!
— Въ наше время этому не придаютъ такого значенія какъ прежде, папа. У него прекрасное состояніе и я буду всегда имть домъ въ Лондон.
Услыхавъ это мистеръ Лонгестаффъ пришелъ въ такую ярость что она принуждена была замолчать на этотъ разъ.
— Выслушай меня, сказалъ онъ.— Если ты намрена выйти замужъ за этого человка безъ моего согласія, я не могу помшать теб. Но знай что въ такомъ случа я перестану считать тебя своею дочерью. Ты будешь изгнана изъ моего дома и я запрещу произносить твое имя въ моемъ присутствіи. То что ты задумала — отвратительно, унизительно, позорно.
Съ этими словами онъ ушелъ.
На слдующее утро предъ отъздомъ въ Кавершамъ онъ повидался съ мистеромъ Брегертомъ, но дочери не сказалъ ни слова объ этомъ свиданіи и она не ршалась спросить. Въ присутствіи отца она не произнесла боле ни разу запрещеннаго имени, но по прізд въ Кавершамъ имла пренепріятное объясненіе съ матерью и сестрой. Леди Помона не вышла встртить ее. Она только-что получила отъ нея въ это утро ужасное извстіе о жид и это извстіе поразило ее даже больше чмъ ея мужа. Мистеръ Лонгестаффъ могъ объявить дочери немедленно что онъ не допуститъ ее исполнить ея намреніе, онъ могъ повидаться съ жидомъ и отказать ему. Но леди Помона была безпомощна въ своемъ гор. Она не могла помшать Джорджіан выйти замужъ за торгаша, хотя такое замужество было бы по ея мннію такимъ позоромъ для фамиліи что она никогда не ршилась бы поднять голову, не могла бы показаться въ обществ, не могла бы гордиться своими напудренными лакеями, не могла бы даже взглянуть въ глаза своимъ сосдкамъ мистрисъ Ильдъ и мистрисъ Гепвортъ. Джорджіана войдя въ домъ не была встрчена ни матерью, ни сестрой и не ршившись пойти къ матери, прошла съ своею горничной прямо въ свою комнату и ждала тамъ пока къ ней не пришла Софи. Наблюдая какъ распаковывали ея вещи, она старалась собраться съ духомъ. Чего ей бояться? Разв она не держала всегда верхъ надъ матерью и сестрой?
— О, Джорджи, какое ужасное извстіе мы получили отъ тебя, сказала Софи.
— Ты кажется не можешь представить себ чтобы кто-нибудь кром тебя могъ выйти замужъ.
— Вовсе нтъ, но такой ужасный бракъ.
— Если мой бракъ теб не нравится, не думай о немъ. У меня будетъ всегда домъ въ Лондон, а у тебя его не будетъ. Если теб непріятно будетъ бывать у насъ, не бывай.
— Джорджъ не позволитъ мн здить къ теб, сказала Софи.
— Такъ пусть Джорджъ держитъ тебя въ Тодлам. Гд мама? Мн кажется что кто-нибудь могъ бы придти встртить меня.
— Мама нездорова, она въ своей комнат. Ты сама понимаешь, Джорджи, какъ мама поражена этимъ.
Изъ этого разговора Джорджіана поняла что ее ожидало сопротивленіе всхъ ея родныхъ.
— Вотъ я вернулась, мама, сказала она войдя къ матери и цлуя ее.
— О, Джорджіана, Джорджіана, простонала леди Помона медленно поднимаясь съ мста и закрывая глаза рукой.— Какъ это ужасно. Это убьетъ меня. Я не ожидала ничего подобнаго отъ тебя.
— Къ чему вс эти слова, мама?
— Мн кажется что это даже невозможно. Это противоестественно. Это даже хуже женитьбы на сестр своей жены и сколько мн помнится это осуждается даже въ Библіи. Ты вроятно никогда не читаешь Библію, иначе ты не сдлала бы этого.
— Леди Джулія Стартъ сдлала то же самое и теперь бываетъ везд.
— Что говоритъ объ этомъ папа? Я уврена что онъ не дастъ согласія на такой бракъ. Если онъ ненавидитъ кого-нибудь, такъ это жидовъ. Народъ проклятый Богомъ, Джорджіана, народъ исключенный изъ рая.
— Все это вздоръ, мама.
— Разсянный по всей земл. Еслибы не эти отвратительные радикалы, жиды никогда не были бы допущены въ Парламентъ.
— Одинъ изъ лучшихъ судей въ нашей стран Еврей, сказала Джорджіана, уже научившаяся отстаивать свое дло.
— Но какъ бы ни старались радикалы, жиды все-таки останутся жидами. Я уврена что мистеръ Вайтстебль, твой будущій зять, никогда не удостоитъ заговорить съ твоимъ мужемъ.
Если былъ человкъ котораго Джорджіана презирала отъ всей души, это былъ Джорджъ Вайтстебль. Когда они были дтьми, онъ служилъ ей посмшищемъ, позже, когда онъ вышелъ изъ школы, она обращалась съ нимъ какъ съ недорослемъ, а въ настоящее время считала его образцомъ провинціальной отсталости. Онъ дйствительно не могъ похвалиться ни красотой, ни свтскостью, но это былъ консервативный сквайръ, потомокъ торійской фамиліи. Онъ не былъ богатъ, но имлъ доходъ достаточный для содержанія скромнаго сельскаго дома. Замтивъ что старшая сестра намрена удовольствоваться Джорджемъ Вайтстеблемъ, Джорджіана дала полную волю своей насмшливости. И посл всего этого ей пришлось услышать что Джорджъ Вайтстебль не удостоитъ говорить съ ея будущимъ мужемъ! Что она должна отказаться отъ брака съ мистеромъ Брегертомъ хотя бы только для того чтобы не обезчестить Джорджа Вайтстебля! Тяжело было снести это.
— Если такъ, то мистеръ Вайтстебль можетъ сидть дома въ Тодлам и не безпокоиться ни обо мн, ни о моемъ муж, отвчала она.— Что касается меня, мн ршительно все равно что будетъ думать обо мн такое жалкое созданіе какъ Джорджъ Вайтстебль. Онъ знаетъ о Лондон столько же сколько я о лун.
— Онъ часто бываетъ въ обществ и недавно гостилъ у лорда Кентеба, сказала Софи.
— Въ такомъ случа два дурака были вмст, возразила. Джорджіана, не помнившая себя отъ досады.
— Мистеръ Вайтстебль прекрасный молодой человкъ и я уврена что сестра твоя будетъ счастлива съ нимъ. Что же касается мистера Брегерта, я не въ силахъ слышать равнодушно его имя.
— Въ такомъ случа, мама, мы не будемъ произносить его. За себя я ручаюсь что не произнесу его въ вашемъ присутствіи.
И Джорджіана выбжала изъ комнаты и не видалась съ матерью и сестрой пока не сошла предъ обдомъ въ гостиную.
Положеніе, ея было очень мучительно какъ для ея нервовъ, такъ и для ея чувствъ. Она догадывалась что отецъ ея видлся съ мистеромъ Брегертомъ, но не знала что произошло между ними. Можетъ-быть ршимость отца ея помшать ея браку была такъ сильна что онъ заставалъ мастера Брегерта отказаться. Въ такомъ случа вс непріятности которыя она терпла изъ-за него были напрасны. Она предчувствовала что мужество ея не выдержитъ. Да она и не имла въ виду остаться врною мистеру Брегерту во что бы то ни стало, жить и умереть для него. Ея намреніе почти уже опротивло ей самой. Но она не видла возможности выпутаться изъ своего положенія такъ чтобъ избгнуть безчестія. Еслибъ она отказала жиду, вс узнали бы что она была помолвлена съ жидомъ и вс сказали бы что онъ самъ отказался отъ нея. И она колебалась не зная настаивать ли ей на своемъ намреніи или отказаться отъ него. Въ этотъ вечеръ леди Помона ушла къ себ тотчасъ посл обда, жалуясь на нездоровье, и вс конечно знали что причиной этого былъ мистеръ Брегертъ. Старшая дочь послдовала за нею и Джорджіана осталась съ отцомъ одна. Во весь вечеръ они не промолвили ни слова. Отецъ сидлъ закрывшись газетой пока не заснулъ, а Джорджіана чувствовала себя совершенно одинокою въ этой большой комнат. Ей казалось что даже слуги начали обращаться съ ней презрительно. Родные очевидно имли въ виду отвергнуть ее. Что если ей придется утратить всхъ своихъ христіанскихъ друзей? Удовлетворитъ ли ее общество однихъ Евреевъ? Въ десять часовъ она поцловала голову отца, чему онъ покорился пассивне обыкновеннаго, и ушла въ свою комнату. Она всегда считала себя двушкой съ характеромъ, но теперь начала опасаться что мужество измнитъ ей среди подобныхъ испытаній.
На слдующій день мистеръ Лонгестаффъ ухалъ въ Лондонъ и три дамы остались одн. Весь домъ былъ занятъ приготовленіемъ къ свадьб Софи. Шились платья, мтилось блье, женщины совщались, но Джорджіана была исключена отъ участія во всемъ этомъ. Женихъ пріхалъ къ завтраку и за нимъ такъ ухаживали какъ будто у него былъ домъ въ Лондон. Софи казалась такою счастливою и торжествующею что сестра не могла смотрть на нее равнодушно. Весь Кавершамъ относился къ ней съ новымъ почтеніемъ, какъ будто Тодламъ съ своими двумя тысячами годоваго дохода и двумя незамужними сестрами былъ большою находкой. Но въ отношеніи своей младшей дочери леди Помона стала самою несносною матерью. Стоилъ ли мистеръ Брегертъ со своими домами всхъ мученій которыя она терпла изъ-за него? По временамъ при мысли о томъ что она теряла, сердце Джорджіаны переполнялось сожалніемъ. Даже Кавершамъ, Кавершамъ прежняго времени, который она такъ ненавидла, но въ которомъ ее въ былое время почитали и даже боялись, получилъ въ ея глазахъ нкоторую прелесть, теперь уже утраченную. Прежде она всегда считала себя первою въ дом, даже выше отца, теперь же была положительно послднею.
Второй вечеръ дома прошелъ для нея даже хуже перваго. Когда мистеръ Лонгестаффъ бывалъ въ отсутствіи, семейство проводило вечера въ небольшой некрасивой комнат между библіотекой и столовой, но въ этотъ разъ Джорджіана была оставлена одна. Подождавъ нсколько времени она отправилась наверхъ и вызвавъ сестру, спросила почему ее оставили въ одиночеств.— Бдная мама очень больна, отвчала Софи.
— Я не выдержу этого, сказала Джорджіана,— я уду куда-нибудь.
— Что я могу сдлать, Джорджіана? Ты сама виновата во всемъ. Ты должна была приготовиться заране къ тому что теб придется разстаться съ нами.
На слдующее утро пришло письмо отъ мистера Лонгестаффа, адресованное на имя леди Помоны. Джорджіана не узнала содержанія этого письма, но ей было показано приложенное къ нему письмо Долли.
— Мама полагаетъ что теб слдуетъ знать что думаетъ о твоемъ намреніи Долли, сказала Джорджіана отдавая ей письмо. Вотъ что писалъ Долли своему отцу:
‘Любезный батюшка,— Неужели правда что Джорджи задумала выйти замужъ за этого негоднаго жида, за стараго Брегерта? Я слышалъ это отъ пріятелей въ клуб, но не могу поврить. Надюсь что вы не допустите этого. Вамъ слдовало бы запереть ее.

‘Любящій васъ
‘А. Лонгестаффъ.’

Письма Долли къ отцу обыкновенно приводили въ негодованіе мистера Лонгестаффа. Какъ ни были они коротки, но они всегда имли наставительный тонъ, приличный въ письм отъ отца къ сыну, но не отъ сына къ отцу. Послднее письмо не было исключеніемъ, но глава семейства тмъ не мене ршился послать его въ Кавершамъ съ тмъ чтобъ оно было показано непокорной дочери.
Джорджіана прочла письмо. Долли осмлился сказать что ее слдовало бы запереть! Посмотрла бы она кто осмлился бы запереть ее! Она разорвала письмо брата въ мелкіе клочки и разбросала ихъ по полу въ присутствіи сестры.
— Для чего мама притворяется что мннія Долли имютъ какое-нибудь значеніе для нея? Кому не извстно что Долли идіотъ? И стоило ли пересылать сюда этотъ вздоръ? Посл этого я должна сознаться что я не придаю серіознаго значенія и тому что длаетъ папа.
— Я не знаю почему Долли не можетъ имть собственнаго мннія какъ и всякій другой, сказала Софи.
— Какъ и Джорджъ Вайтстебль? По глупости они дйствительно стоятъ другъ друга. Только Долли больше знакомъ со свтомъ.
— Я не спорю, Джорджіана, возразила сестра,— что пронырливость и вс подобныя качества слдуетъ искать не въ нашемъ, а въ коммерческомъ сословіи и въ особенности въ извстной части этого сословія.
— Мн нтъ больше дла ни до кого изъ васъ, сказала Джорджіана выходя изъ комнаты.— Я покончила со всми вами.
Но молодой двушк не легко разойтись со своимъ семействомъ. Молодой человкъ можетъ ухать куда вздумается и это не помшаетъ ему предъявить въ свое время права на свою собственность. Молодой человкъ считается свободнымъ и можетъ жить одинъ. Двушка же обязана оставаться въ дом отца пока не найдетъ себ мужа. Единственнымъ средствомъ для освобожденія отъ семейства было для Джорджіаны въ настоящее время замужество съ мистеромъ Брегертомъ, но она все еще не знала продолжалъ ли мистеръ Брегертъ считать ее своею невстой или нтъ.
Этотъ день прошелъ для нея нестерпимо томительно. Скука довела ее до того что она ршилась предложить сестр свою помощь въ свадебныхъ приготовленіяхъ. Но Софи имла жестокость отвергнуть предложеніе. Въ прежніе годы у нея тоже были непріятности, но завладвъ теперь Джорджемъ Вайтстеблемъ она была вполн довольна и пріятность ея положенія значительно усиливалась непріятностью положенія ея сестры. Она вытерпла въ былое время столько презрнія что возможность презирать въ свою очередь имла для нея неотразимую прелесть. И она оправдывала свою жестокость тмъ что будто бы долгъ обязывалъ ее противиться всми силами браку сестры. И Джорджіана промучилась еще день въ полной неизвстности насчетъ своей участи.

IV. Переписка Брегерта.

Мистеръ Лонгестаффъ привезъ свою дочь въ Кавершамъ въ среду. Четвергъ и пятницу она провела очень непріятно, не зная могла ли она считать себя невстой мистера Брегерта или нтъ. Отецъ сказалъ ей что разстроитъ этотъ бракъ, и она знала что онъ видлся съ мистеромъ Брегертомъ. Что касается ея самой, она конечно не общала уступить, но она чувствовала что въ разговор съ отцомъ не выказала достаточно твердости, она сознавала что допустила его ухать въ Лондонъ съ увренностью что она не выйдетъ изъ его власти. И она уже начинала сердиться на мистера Брегерта, подозрвая что онъ принялъ отказъ ея отца не объяснившись съ нею. Во всякомъ случа ей необходимо было узнать положеніе длъ и ршиться на что-нибудь. Жизнь которую она вела въ послдніе дни могла свести ее съ ума. Она терпла вс непріятности своего положенія какъ невсты Брегерта, не пользуясь ни однимъ изъ его преимуществъ, она терпла общее гоненіе и не могла утшаться мечтами объ ожидавшемъ ее богатств, такъ какъ все еще не была уврена что когда-нибудь будетъ пользоваться имъ. Она уже готова была написать мистеру Брегерту, только не знала что.сказать ему.
Но наконецъ въ субботу утромъ пришло письмо отъ него. Оно было подано ей когда она сидла за завтракомъ съ сестрой, только-что получившею изъ Тодлама въ подарокъ корзину крыжовника. Тодламскій крыжовникъ славился во всемъ Суффок, и въ ту минуту когда принесли письмо, Софи перебирала своими прекрасными ручками подарокъ жениха, а Джорджіана длала по этому поводу свои замчанія.
— Прислать своей возлюбленной за нсколько миль корзину крыжовника, говорила она.— Кто сдлаетъ это кром Джорджа Вайтстебля?
— Теб конечно не дарятъ ничего кром золота и драгоцнныхъ камней, возразила Софи.— Мистеръ Брегертъ вроятно даже не знаетъ что такое крыжовникъ.
Въ эту минуту было подано письмо, и Джорджіана узнала почеркъ.
Отъ мистера Брегерта, спросила Софи?
— Я думаю теб все равно отъ кого оно, отвчала сестра. Она старалась сохранить спокойствіе, но письмо было слишкомъ важно и она удалилась чтобы прочесть его одной.
Вотъ что писалъ мистеръ Брегертъ.
‘Дорогая Джорджіана,— Вашъ отецъ былъ у меня на другой день посл того какъ я долженъ былъ встртиться съ вами у леди Монограмъ. Я сказалъ ему тогда что не напишу вамъ пока не обдумаю въ теченіе дня или двухъ то что онъ сказалъ мн. Я считалъ также нужнымъ чтобы вы имли время обдумать то что онъ сказалъ вамъ. Мн онъ повторилъ теперь то же самое что я слышалъ отъ него въ ваше первое свиданіе, повторилъ съ еще большимъ ожесточеніемъ чмъ прежде, по-моему даже съ излишнимъ ожесточеніемъ.
‘Вотъ сущность того что онъ сказалъ мн. Онъ безусловно порицаетъ ваше общаніе выйти за меня замужъ. Онъ привелъ три причины: первая та что я занимаюсь коммерціей, вторая что я много старше васъ и человкъ семейный, третья, что я Еврей. Что касается первой причины, я не врю чтобъ онъ говорилъ искренно. Я объяснилъ ему что я банкиръ и я не думаю чтобы какой-нибудь джентльменъ запретилъ дочери выйти замужъ за банкира только потому что онъ банкиръ. Это было бы такою закоснлостью въ предразсудкахъ, къ которой я не считаю способнымъ вашего отца. Онъ привелъ эту причину только для того чтобы придать больше значенія другимъ.
‘Что касается моихъ лтъ, мн пятьдесятъ одинъ годъ и я не считаю себя слишкомъ старымъ для вторичной женитьбы. Но конечно вы должны ршить сами не слишкомъ ли я старъ для васъ и не должны ли мои дти быть препятствіемъ къ нашему браку, такъ какъ обязанность заботиться о нихъ падетъ отчасти и на васъ, если вы будете моею женой. Все это такъ серіозно что вы вроятно не упрекнете меня въ недостатк любезности, если я признаюсь что я не ршился бы сдлать вамъ предложенія еслибы вы были моложе. Я конечно много старше васъ, но мн кажется что для меня такая разница въ годахъ неизбжна. Мущина моихъ лтъ едва ли женится на ровесниц. Во всякомъ случа это вопросъ который вы должны ршить сами.
‘Что касается моей религіи, я признаю значеніе того что вашъ отецъ говорилъ на этотъ счетъ, хотя мн кажется что человкъ мене проникнутый предразсудками выразился бы деликатне. Къ счастію я человкъ не обидчивый и извиняю его. Я знаю что многіе считаютъ необходимымъ чтобы мужъ и жена принадлежали къ одному и тому же исповданію. Я не считаю этого необходимымъ. Если вы удостоите меня счастія быть вашимъ мужемъ, я не буду стснять васъ въ религіозномъ отношеніи, какъ надюсь и вы не будете стснять меня. Если у васъ будетъ дочь или дочери, я не буду имть ничего противъ того чтобъ он выросли подъ вашимъ вліяніемъ.’ (Такая беззастнчивая прямота заставила Джорджи оглянуться чтобъ убдиться что никто не видалъ письма кром нея.) ‘Но я понимаю что отецъ вашъ отвергаетъ меня главнымъ образомъ потому что я Еврей. Еслибъ я былъ атеистъ, но только считался христіаниномъ, онъ вроятно даже не заговорилъ бы о религіи. Въ этомъ отношеніи какъ и въ другихъ онъ отсталъ отъ своего времени. Пятьдесятъ лтъ назадъ Еврей дйствительно, каковъ бы онъ ни былъ, нихогда не считался равнымъ съ христіаниномъ. Общество, за исключеніемъ особыхъ случаевъ, было для него закрыто, вс привилегіи высокаго общественнаго положенія были недостижимы. Но теперь наше положеніе измнилось. Отецъ вашъ не признаетъ перемны, во мн кажется что онъ не видитъ ея только потому что не хочетъ видть.
‘Я говорю все это не въ осужденіе ему, во чтобы защитить себя. Вы ршите сами насколько вы должны руководиться его воззрніями. Онъ осуждаетъ меня также за то что я обратился сначала къ вамъ, а не къ нему, когда ршился просить чести быть вашимъ мужемъ. Я принужденъ былъ сказать ему что я совершенно несогласенъ съ нимъ на этотъ счетъ. Я не имлъ удовольствія встрчаться съ вами въ его дом, я даже не былъ знакомъ съ нимъ. И я долженъ повторить опять, рискуя быть обвиненнымъ въ неучтивости, что ваши годы освобождаютъ васъ до нкоторой степени отъ зависимости которой вы нсколько лтъ тому назадъ конечно покорялись безпрекословно. Я полагаю что когда джентльменъ встрчаетъ женщину въ чужомъ дом, какъ я встртилъ васъ въ дом нашего друга мистера Мельмота, онъ совершенно въ прав высказать свои чувства ей самой, не стсняясь тмъ что у нея есть отецъ. Вашъ отецъ, отпустивъ васъ отъ себя, этимъ самымъ предоставилъ вамъ заботиться самой о себ, и я былъ правъ воспользовавшись вашею самостоятельностью.
‘Теперь, посл всего что я высказалъ, мн остается предоставить вамъ ршить самой, можете ли вы быть моею женой или нтъ. Прошу васъ не думать что я считаю васъ связанною вашимъ общаніемъ. Я охотно признаю что мнніе вашихъ родителей должно имть большое значеніе для васъ, хотя и несогласенъ съ тмъ чтобъ я долженъ былъ посовтоваться съ ними прежде чмъ сдлать вамъ предложеніе. Очень можетъ быть что мои чувства къ вамъ и комфортъ которымъ я въ состояніи окружить васъ не вознаградятъ васъ за разрывъ съ вашимъ семействомъ, неизбжвый разрывъ, какъ неоднократно уврялъ меня вашъ отецъ. Посвятите дня два на размышленіе объ этомъ. Когда я имлъ въ послдній разъ счастіе говорить съ вами, вы повидимому полагали что родители ваши хотя и окажутъ сопротивленіе, но въ конц-концовъ согласятся. Я былъ очень радъ этому, но теперь посл разговора съ вашимъ отцомъ пришелъ къ заключенію что вы ошибались. Вы поймете что я говорю это не въ вид упрека вамъ, наоборотъ,— я считаю вашего отца человкомъ неблагоразумнымъ, а вашу ошибку совершенно естественною съ вашей стороны.
‘Что касается моихъ чувствъ къ вамъ, они все т же какими были когда я пытался объяснить ихъ вамъ. Я не считаю себя слишкомъ старымъ для женитьбы, но я сознаю что я слишкомъ старъ для любовныхъ писемъ. Надюсь что вы не сомнваетесь въ искренности моихъ чувствъ къ вамъ, и прошу васъ врить и тому что если вы будете моею женой, ваше счастіе будетъ главною цлью моей жизни.
‘Есть еще нчто что мн необходимо высказать вамъ, какъ я уже высказалъ это вашему отцу. Я опасаюсь что въ теченіе этой недли мн придется убдиться что я долженъ лишиться значительной денежной суммы. Виноватъ въ этомъ человкъ которому я прощаю это тмъ охотне что благодаря ему я имлъ счастіе познакомиться съ вами. Это должно быть пока тайной между нами, хотя я счелъ нужнымъ сказать объ этомъ и вашему отцу. Если эта потеря постигнетъ меня, она не измнитъ сумму которою я намреваюсь обезпечить васъ на случай моей смерти, и потому отецъ вашъ, который могъ бы и не узнать о моей потер, еслибъ я самъ не сказалъ ему о ней, а который объявилъ прямо что вы не получите отъ него ничего если выйдете за меня, могъ бы не называть меня обанкротившимся торгашомъ. Я не банкторъ и надюсь никогда не быть имъ. Я счелъ нужнымъ сообщить вамъ о моей потер только потому что она лишитъ меня возможности имть домъ въ Лондон въ теченіе двухъ или трехъ слдующихъ лтъ. Но въ моемъ фольгамскомъ дом и въ моихъ конюшняхъ все останется попрежнему.
‘Теперь я сказалъ вамъ все что вы должны знать прежде чмъ ршить окончательно, можете ли вы выйти замужъ за цгеня или нтъ. Вы увдомите меня о вашемъ ршеніи, но я полагаю что вы должны подумать дня два прежде чмъ принять его. Надюсь что я могу не прибавлять, что ршеніе въ мою пользу сдлаетъ меня счастливымъ человкомъ.

‘Въ ожиданіи вашего отвта
‘имю честь быть вашимъ преданнымъ другомъ.
‘Езекіиль Брегертъ. ‘

Это длинное письмо поставило Джорджіану въ самое затруднительное положеніе. Читая его она никакъ не могла ршить, какъ лучше отвтить на него. Она поняла что это было откровенное, правдивое письмо. Я не хочу сказать что она оцнила эти качества. Она только безсознательно поврила всему что сказалъ мистеръ Брегертъ. Склонная подозрвать всхъ и каждаго во лжи, она ни на минуту не усомнилась въ его правдивости. Но оцнить его правдивость и честность она не была способна. Читая письмо она ни разу не подумала что она могла безопасно довриться человку написавшему его, довриться ему несмотря на то что онъ былъ Еврей, и нсколько грубъ на видъ, и человкъ пожилой и семейный. Она не поняла что письмо было проникнуто искреннимъ чувствомъ, она жалла что въ немъ не было ничего романическаго. Напоминанія объ ея годахъ разсердили ее, хотя она и не предполагала что мистеръ Брегертъ считалъ ее моложе чмъ она была на самомъ дл и не желала этого. Она знала также что свтъ всегда приписываетъ незамужнимъ женщинамъ больше лтъ чмъ он прожили на самомъ дл, какъ бы противодйствуя этимъ ихъ стремленіямъ молодиться, но при всемъ этомъ напоминанія мистера Брегерта объ ея годахъ показались ей невжливостью, даже грубостью. Его прямыя слова объ ея будущей дочери или дочеряхъ также очень не понравились ей. Она сказала себ что это было вульгарно, что это напоминало мясника. Что касается его мннія объ ея отц, она сама считала своего отца самымъ неблагоразумнымъ, самымъ закоснлымъ въ предразсудкахъ, самымъ несноснымъ изъ людей, но тмъ не мене она поставила въ вину мистеру Брегерту то что онъ осмлился отзываться о немъ такъ непочтительно. Но самымъ непріятнымъ пунктомъ его письма было для нея извстіе объ угрожавшей ему денежной потер. Какъ смлъ онъ подвергаться потерямъ которыя разстраивали ея планы? Городской домъ былъ сильнйшею изъ приманокъ, заставившихъ ее дать ему согласіе, а онъ объявлялъ теперь что не будетъ жить въ город года два или три. Прочитавъ это она пришла въ такое негодованіе что готова была послать ему тотчасъ же самый презрительный отказъ.
Но что ожидало ее еслибъ она отказала ему? Холодное прощеніе отца и матери и роль свадебной подруги на свадьб Джорджа Вайтстебля! Какія надежды на будущее остались бы у нея? Эпизодъ съ Евреемъ лишилъ ее возможности настаивать чтобъ отецъ жилъ въ Лондон. Теперь и леди Помона и Джорджъ Вайтстебль стали бы поддерживать мистера Лонгестаффа противъ нея. Ей пришлось бы отказаться отъ лондонскихъ сезоновъ, а въ Кавершам она не играла бы больше никакой роли. Она даже сама не захотла бы хать въ Лондонъ, потому что весь свтъ узналъ бы ея исторію съ жидомъ. Въ качеств жены мистера Брегерта она могла бы поспорить со свтомъ, но допустить чтобы на нее указывали какъ на двушку намревавшуюся выйти замужъ за жида и потерпвшую неудачу даже въ этомъ было бы ужасно. Еслибъ ей удалось уговорить отца увезти ее немедленно за границу, она ршилась бы отказать Брегерту, но она была теперь не въ такомъ положеніи чтобы предписывать отцу условія соглашенія. Обдумывая все это, она не придумала ничего лучше какъ только принять совтъ мистера Брегерта и отложить окончательное ршеніе дня на два.
На слдующее утро она ршилась поговорить съ матерью.
— Мама, спросила она,— извстны вамъ намренія папа?
— Какія намренія, душа моя?
Голосъ леди Помоны былъ суровъ. Она уже освободилась отъ страха съ которымъ нкогда относилась къ своей младшей дочери.
— Есть ли у него какой-нибудь планъ на будущее?
— Объяснись пожалуста. Я не понимаю о какомъ план ты говоришь.
— Намренъ онъ жить въ Лондон въ будущемъ году?
— Я думаю что это будетъ зависть отъ нашихъ денежныхъ средствъ. Но почему ты спрашиваешь объ этомъ?
— Я поставлена теперь въ очень непріятное положеніе. Это всякій понимаетъ и вы конечно тоже. Я хочу знать повезетъ ли онъ насъ за границу, если я откажу мистеру Брегерту.
— Для чего намъ хать за границу?
— Вы понимаете какъ будетъ тяжело мое положеніе въ Англіи и въ добавокъ если мы останемся въ Кавершам, я буду лишена возможности пристроиться.
— Софи сумла пристроиться.
— О, мама, здсь благодаря Бога нтъ двухъ Джорджей Вайтстеблей. (Она не могла воздержаться отъ этой колкости, какъ ни старалась казаться смиренною.) — Я не говорю что Софи не будетъ счастлива, но какая же польза будетъ мн отъ ея счастья? Мое положеніе здсь будетъ нестерпимо.
— Я не понимаю почему ты думаешь что за границей теб легче будетъ найти себ мужа, возразила леди Помона.— И можешь ли ты требовать чтобы папа покинулъ для тебя свой домъ? Онъ такъ любитъ Кавершамъ.
— Я вижу что вы вс противъ меня, сказала Джорджіана уходя изъ комнаты. Тмъ не мене она все еще была въ нершимости что отвтить мистеру Брегерту.
Но на слдующее утро посл завтрака она наконецъ написала ему, хотя до послдней минуты сама не знала каковъ будетъ ея отвтъ. Вотъ ея письмо.

‘Кавершамъ, понедльникъ.

‘Любезнйшій мистеръ Брегерть,— Такъ какъ вы сами посовтовали мн не спшить отвтомъ, я употребила нсколько времени на размышленіе. Мн конечно будетъ очень непріятно поссориться съ папа, съ мама и со всмъ свтомъ, и если я это сдлаю, кое-кто долженъ быть мн очень благодаренъ. Папа конечно не правъ. Еслибы вы объяснились съ нимъ прежде чмъ сдлать мн предложеніе, результатъ былъ бы тотъ же самый, потому что онъ ни въ какомъ случа не далъ бы согласія. Онъ очень гордится своимъ родомъ. Мн можетъ-быть слдовало бы гордиться имъ точно также, но понятія свта быстро измняются. Какъ бы то ни было, я не считаю себя обязанною повиноваться папа во всемъ. Хотя я не такъ стара какъ вы повидимому полагаете, но я дйствительно въ такихъ лтахъ что могу ршать сама за себя и намрена воспользоваться этимъ. Вы говорите очень мало о чувствахъ, но я полагаю что могу быть спокойна на этотъ счетъ.
‘Я не удивляюсь что папа былъ возмущенъ вашею денежною потерей. Потеря должна быть очень значительна, если она лишаетъ васъ возможности содержать домъ въ Лондон. Это очень важисе обстоятельство для меня. Такъ какъ у васъ нтъ помстья, то я могу видаться съ друзьями только въ Лондон. Фольгамъ хорошъ изрдка, но я не думаю чтобъ я была въ состояніи прожить тамъ круглый годъ. А вы еще назначаете трехлтній срокъ. Если ваша потеря дло поправимое, какъ вы говорите, не можете ли вы не бросать лондонскаго дома. Мн кажется что то что будетъ возможно чрезъ три года, возможно и теперь. Мн хотлось бы получить отвтъ на этотъ вопросъ. Я такъ дорожу возможностью проводить сезонъ въ Лондон.
‘Что касается другихъ пунктовъ вашего письма, я заране знала что папа будетъ недоволенъ. Но я не думаю чтобъ я должна была стсняться этимъ, когда онъ самъ такъ мало заботится о моемъ счастіи. Вы конечно напишите мн опять и надюсь что вы скажете мн что-нибудь утшительное на счетъ лондонскаго дома.

‘Искренно ваша
‘Джорджіана Лонгестаффъ.’

Джорджіан вроятно не приходило въ голову что мистеръ Брегертъ можетъ самъ пожелать отказаться отъ нея. Она была такого высокаго мннія о себ что полагала что мистеръ Брегертъ не откажется онъ нея ни въ какомъ случа. И она не подозрвала что въ письм ея были вещи которыя могли оскорбить его. Она считала себя совершенно въ прав настаивать чтобъ онъ содержалъ домъ въ Лондон и была почти уврена что онъ уступитъ. Но она еще мало знала Брегерта. Получивъ ея письмо, онъ написалъ ей немедленно слдующій отвтъ.

‘Лондонъ, вторникъ, 16 іюля 18 —

‘Любезнйшая миссъ Лонгестаффъ,— Вы говорите что вамъ было бы очень непріятно поссориться съ вашимъ папа и съ вашею мама и такъ какъ я согласенъ съ вами на этотъ счетъ, то буду считать что между нами все кончено. Но я поступилъ бы не совсмъ честно относительно васъ и самого себя еслибы заставилъ васъ думать что единственнымъ поводомъ къ этому ршенію было ваше единомысліе съ вашими родителями. Я понялъ изъ вашего письма что вы согласитесь быть моею женой только съ тмъ условіемъ чтобъ я содержалъ одинъ домъ въ город и другой за городомъ. Я не считаю это возможнымъ для себя въ настоящее время. Я не хотлъ чтобы моя потеря имла вліяніе на сумму которою я намревался обезпечить васъ и которую я въ нкоторомъ смысл отнялъ бы у моихъ дтей. Но я не могъ бы быть счастливъ пока не возвратилъ бы дтямъ всего что взялъ у нихъ. Я хотлъ съ этою цлью сократить свои расходы, но конечно я не въ прав ожидать что вы раздлите со мной неудобства имть одинъ домъ. Я могу прибавить что надялся что вы будете искать счастія не въ этомъ и что мн тяжело было убдиться въ моей ошибк.
‘Такъ какъ вамъ было бы можетъ-быть непріятно еслибъ я оставилъ у себя подаренное мн вами кольцо, я возвращаю его по почт. Но надюсь что вы будете такъ добры оставите у себя мой ничтожный подарокъ въ воспоминаніе о человк который будетъ всегда желать вамъ всего лучшаго.

‘Искренно вашъ
‘Езекіиль Брегертъ.’

Такъ вотъ чмъ это кончилось! Прочитавъ письмо Джорджіана пришла въ негодованіе. Она не подозрвала что должна была ожидать этого посл своего письма къ нему. Она была уврена что онъ самъ никогда не откажется отъ нея, что она могла предлагать ему какія хотла условія. И вдругъ жидъ отвергъ ее! Она прочла его письмо нсколько разъ и чмъ больше читала тмъ ясне сознавала какъ она дорожила возможностью выйти замужъ за него. Ей пришлось бы конечно въ качеств его жены покориться нкоторымъ лишеніямъ, но что значили эти лишенія въ сравненіи съ тмъ что ожидало ее теперь? Она не видла теперь впереди ничего кром безконечнаго пребыванія въ Кавершам, кром презрнія отца и матера и насмшекъ мистера и мистрисъ Джорджъ Вайтстебль.
Она встала и принялась ходить взадъ и впередъ по комнат придумывая какое-нибудь средство отомстить за себя. Но какъ она могла отомстить? Вс окружавшіе ее приняли бы въ настоящемъ случа сторону жида. Она не могла поручить Долли побить его, не могла попросить отца създить къ нему и наказать его отцовскимъ негодованіемъ. На минуту, но только на минуту, ей пришло въ голову написать мистеру Брегерту и уврить его что она вовсе не желала разрыва съ нимъ. Но это было бы обращеніемъ къ его состраданію и она не могла снизойти до этого. Что касается часовъ и цпочки, стоившихъ, какъ ей сказали, не мене ста пятидесяти гиней, она ршилась оставить ихъ у себя. Она не могла носить ихъ, потому что всякій догадался бы какъ они достались ей, но она могла промнять имъ на другія вещи.
За завтракомъ она не сказала сестр о случившемся, но позже въ тотъ же день ршилась сказать матери.
— Мама, сказала она,— такъ какъ вы и папа были недовольны моею помолвкой, я разошлась съ мистеромъ Брегертомъ.
— Ты должна была разойтись съ нимъ, сказала леди Помона съ такимъ жестокимъ равнодушіемъ что Джорджи едва не выбжала изъ комнаты.— Получила ты какое-нибудь извстіе отъ него? спросила мать.
— Я написала ему и онъ отвтилъ мн и теперь между вами все кончено. Я надюсь что вы скажете мн что-нибудь утшительное, мама.
И бдная двушка залилась слезами.
— Но это было такъ ужасно, такъ ужасно, сказала леди Помона.— Я никогда не слыхала ни о чемъ подобномъ. Когда молодой — забыла его имя — женился на дочери свчваго торговца, я думала что я умерла бы отъ горя еслибы Долли сдлалъ что-нибудь подобное. Но то что ты задумала было еще хуже. Она была по крайней мр дочь методиста.
— Но у нихъ обоихъ не было ни гроша, сказала Джорджіана сквозь слезы.
— Твой папа говорилъ что и этотъ человкъ былъ близокъ къ банкротству. Но теперь между вами все кончено?
— Да, мама.
— Мы должны жить въ Кавершам пока свтъ не забудетъ объ этомъ. И какъ это было оскорбительно для Джорджа Вайтстебля! Мн даже казалось что онъ хотлъ отказаться отъ женитьбы и я не знаю въ прав ли мы были бы осуждать его. (Въ эту минуту съ комнату вошла Софи) — Джорджіана разошлась съ тмъ человкомъ, сказала леди Помона.
— Я знала что это случится, сказала Софи.
— Конечно, это было невозможно, подтвердила мать.
— Я желала бы чтобъ объ этомъ никогда не поминалось боле, сказала Джорджіана.— Надюсь, мама, что вы увдомите папа сами.
— Ты должна возвратить часы и цпочку, Джорджи, сказала Софи.
— Какое теб дло до этого?
— Она конечно возвратитъ ихъ, сказала леди Помона.— Папа не позволитъ ей оставить ихъ у себя.
Вотъ до какого униженія довело миссъ Лонгестаффъ ея неблагоразумное сближеніе съ Мельмотами. Вспоминая въ послдствіи объ этомъ ужасномъ эпизод своей жизни, Джорджіана всегда полагала что виноватъ былъ во всемъ ея отецъ не сдержавшій своего общанія отправиться на время сезона въ Лондонъ.

V. Рби готовится въ служанки.

Нашъ честный старый другъ Джонъ Кромбъ посл своей расправы на улиц съ сэръ-Феликсомъ Карбери былъ отправленъ въ полицейскій домъ и запертъ тамъ на остальную часть ночи. Это безчестіе не огорчило его ни мало. Онъ зналъ что баронетъ остался живъ и что поэтому онъ могъ насладиться своимъ мщеніемъ не рискуя поплатиться за него. Это само по себ было большимъ утшеніемъ. Затмъ онъ былъ также чрезвычайно доволенъ что Рби видла его расправу съ молодымъ джентльменомъ. Не то чтобъ онъ гордился своимъ поступкомъ, онъ былъ доволенъ что Рби имла случай убдиться который изъ ея двухъ обожателей былъ мужественне. Неудобства ночлега въ полицейскомъ дом не пугали Джона. Хотя онъ очень гордился своею большою кроватью, но лично для себя онъ не нуждался въ подобныхъ удобствахъ. И онъ не считалъ безчестіемъ провести ночь подъ арестомъ. Онъ былъ чрезвычайно добродушенъ съ полисменомъ провожавшимъ его и повидимому сочувствовавшимъ ему и когда его заперли покорился своему положенію съ кротостію младенца. Лежа на жесткой скамь онъ утшалъ себя мыслью что Рби не будетъ больше думать о человк который оказался такимъ трусомъ. Онъ много думалъ о Рби, но не мало не винилъ ее въ постигшихъ его непріятностяхъ.
На слдующее утро его вызвали въ судъ и объявили ему что онъ свободенъ. Сэръ-Феликсъ отказался преслдовать его. Джонъ дружески пожалъ руку полисмену который арестовалъ его и предложилъ ему выпить пива. Полисменъ выразилъ крайнее сожалніе что не могъ принять предложенія и выразилъ надежду что они въ скоромъ времени встртятся опять.
— Прізжайте въ Бонгей и я покажу вамъ какъ мы живемъ тамъ, сказалъ Джонъ.
Затмъ онъ отправился къ мистрисъ Пипкинъ и спросилъ Рби. Рби ушла гулять съ дтьми. Мистрисъ Пипкинъ и мистрисъ Гртль об посовтовали ему не показываться ей такъ скоро посл случившагося.
— Она теперь сердита на васъ за вашъ поступокъ съ молодымъ джентльменомъ.
— Я поколотилъ его слегка. Отъ такихъ побоевъ съ нимъ ничего не случится.
— Оставьте ее на время, сказала мистрисъ Гртль.— Небольшое пренебреженіе принесетъ ей пользу.
— Можетъ-быть, отвчалъ Джонъ,— только мн не хотлось бы чтобъ она страдала. Кормите ее пожалуста вволю, мистрисъ Пипкинъ.
Ему объяснили что говоря о пренебреженіи женщины не имли въ виду заставлять его возлюбленную страдать отъ голода. Мистрисъ Гртль общала написать ему лишь только ей покажется что его присутствіе въ Лондон можетъ быть полезно для достиженія его цли. Онъ съ своей стороны отвчалъ горячими увреніями что достаточно будетъ одного слова чтобы заставить его пріхать немедленно и отведя мистрисъ Пипкинъ въ сторону выразилъ готовность заплатить все что она издержитъ на Рби. И онъ ушелъ не видавъ своей возлюбленной и отправился въ Бонгей.
Возвратясь домой Рби узнала о посщеніи Джона.
— Я думала что онъ въ тюрьм, сказала она.
— За что ему быть въ тюрьм? возразила мистрисъ Пипкинъ.— Онъ не сдлалъ ничего такого чего не долженъ былъ длать. Твой возлюбленный безчестилъ тебя и мистеръ Кромбъ сдлалъ то что долженъ былъ сдлать всякій честный человкъ чтобы спасти тебя отъ него. Разв за такія дла сажаютъ въ тюрьму? Если слдовало посадить кого-нибудь въ тюрьму, то кой-кого другаго.
— Гд онъ теперь, тетушка?
— Вернулся въ Бонгей къ своему длу и въ другой разъ не прідетъ сюда напрасно. Онъ теперь понялъ чего стоитъ и чего не стоитъ добиваться. Красота простирается не глубже кожи, Рби.
— Джонъ Кромбъ былъ бы здсь завтра же, еслибъ я дала ему хоть малйшее поощреніе, сказала Рби.— Мн стоитъ только пошевельнуть пальцемъ чтобъ онъ вернулся ко мн.
— Если такъ, то Джонъ Кромбъ глупецъ. А теб не мшало бы пойти работать.
Непріятно было Рби услышать приказаніе идти работать. Она тряхнула головой, хлопнула кухонною дверью, побранилась со служанкой и наконецъ сла на мсто и заплакала. Что теперь ей длать съ собой? Она была почти уврена что сэръ-Феликсъ не вернется къ ней посл поступка Джона. Да еслибъ онъ и вернулся, ‘въ немъ было мало проку’, какъ она выражалась разсуждая сама съ собой. Вынесенные имъ побои вовсе не способствовали усиленію ея любви къ нему, хотя въ то время когда его били она готова была принять его сторону. Она не надялась что ей придется когда-нибудь танцевать съ нимъ опять, а между тмъ танцы были единственною отрадой ея жизни въ Лондон. Что же касается брака, теперь она была уврена что сэръ-Феликсъ никогда не имлъ намренія жениться на ней. Джонъ Кромбъ былъ толстый, неуклюжій, скучный человкъ, въ котораго, казалось ей, не могла бы влюбиться ни одна двушка. Любовь и Джонъ Кромбъ были противоположными полюсами. Но… катать телжку по Айлингтону и получать приказанія идти работать было непріятно. Ей нравилось быть влюбленной и танцовать, но если этому насталъ конецъ, нужно было подумать не могла ли она доставить себ жизнь лучше той которую вела у тетки.
Мистрисъ Гртль все еще жила въ уединеніи на своей квартир и не имя возможности принести какую-нибудь пользу самой себ, она посвятила себя интересамъ Джона Кромба. Она никогда не встрчала человка такъ непохожаго на ея соотечественниковъ какъ Джонъ Кромбъ. Желала бы я знать есть у него какія-нибудь идеи, сказала она своей хозяйк. Мистрисъ Пипкинъ отвчала что у Джона Кромба была несомннно сильно укоренившаяся идея жениться на Рби Ргльсъ. Мистрисъ Гртль улыбнулась и подумала что мистрисъ Пипкинъ была тоже очень не похожа на ея соотечественницъ. Тмъ не мене она была очень добра съ мистрисъ Пипкинъ, заказывала рисовые пуддинги, чтобы полакомить ея дтей, а Джону Кромбу готова была оказать всякую помощь какая была въ ея силахъ.
Она сдлала мистрисъ Пипкивъ своею союзницей и приготовила планъ дйствій относительно Рби. Мистрисъ Пипкинъ должна была взять на себя главную роль, но планъ былъ составленъ всецло самою мистрисъ Гртль. На другой день посл отъзда Джона въ Бонгей, мистрисъ Пипкинъ вызвала Рби въ заднюю гостиную и сказала ей:
— Рби, ты знаешь что это должно когда-нибудь кончиться.
— Что должно кончиться, тетушка?
— Ты знаешь что ты не можешь остаться здсь навсегда.
— Я работаю, кажется, не мало и не получаю никакого жалованья.
— Я не могу держать больше одной служанки. Я не плачу теб жалованья, но твое содержаніе составляетъ лишній расходъ. Есть и другія причины. Ддъ твой не приметъ тебя опять къ себ, это врно.
— Я и сама никогда не вернусь къ дду.
— Но ты должна пристроиться куда-нибудь. Ты пріхала сюда не съ тмъ чтобъ остаться здсь навсегда. Я не могу держать тебя доле. Ты должна поступить въ услуженіе.
— Я не знаю никого кто взялъ бы меня, отвчала Рби.
— Ты должна помстить объявленіе въ какой-нибудь газет. Я совтовала бы тебя искать мсто няньки, такъ какъ ты повидимому любишь дтей. Для начала ты не должна просить большаго жалованья.
Лицо Рби омрачилось, на глазахъ ея появились слезы. Переходъ отъ танцовальной залы къ должности няньки былъ слишкомъ тяжелъ.— Рано или поздно, но это неизбжно, и я совтовала бы теб снести объявленіе сегодня же.
— Вы выгоняете меня, тетушка.
— Называй это какъ угодно. Ты не хотла смотрть на меня какъ на свою хозяйку. Ты не слушаешься меня, когда я запрещаю теб ходить къ твоему злодю. Когда же ты будешь служанкой въ чужомъ дом, теб волей или неволей придется повиноваться и это будетъ теб полезно. Ты попользовалась свободой и теперь теб приходится расплачиваться за нее и такъ какъ ты поссорилась и съ ддомъ и со своимъ женихомъ, то должна искать возможности жить своими трудами.
Противъ этого нечего было возразить и Рби пришлось отнести объявленіе. Заплатила за него мистрисъ Гртль.
— Но она должна оставаться здсь пока мистеръ Кромбъ не прідетъ за ней, сказала мистрисъ Гртль. Мистрисъ Пипкинъ объявила что Рби была для нея несносною обузой, а Джонъ Кромбъ былъ глупцомъ. Она вроятно ревновала свою жилицу къ племянниц.
Дня два Рби ходила по городу, переходя отъ одной матери искавшей няньки къ другой. Приглашенія которыя она получила привели ее въ дома далеко не аристократическіе и не богатые. Нанимали ее неохотно. Аттестатъ отъ тетки казался не удовлетворительнымъ, ея локоны предосудительными, ея манеры легкомысленными, разговоръ слишкомъ свободнымъ. Наконецъ одна счастливая мать пятерыхъ дтей предложила взять ее на мсячное испытаніе съ жалованьемъ въ двнадцать фунтовъ въ годъ, безъ чая и безъ стирки блья. Какое униженіе для двушки которая была возлюбленной баронета и даже теперь могла бы сдлаться, еслибы захотла, хозяйкой боле достаточнаго дома чмъ тотъ въ который ее брали служанкой, думала Рби. Но она дала согласіе и съ раздирающими душу рыданіями начала готовиться къ отъзду изъ дома мистрисъ Пипкинъ.
— Надюсь что вамъ нравится ваше мсто, Рби, сказала мистрисъ Гртль наканун дня въ который Рби должна была ухать.
— Нтъ, мистрисъ Гртль, нисколько не нравится. Дти такія безобразныя какихъ вы только можете себ представить.
— Безобразныя дти также какъ и красивыя требуютъ ухода.
— А мать ихъ зла и ворчлива.
— Вы сами виноваты что дошли до этого, Рэи.
— Мн кажется что я не сдлала ничего предосудительнаго.
— Такъ вы не считаете предосудительнымъ дать слово молодому человку и потомъ бросить его? Вс ваши непріятности произошли отъ того что вы не сдержали слова которое дали мистеру Кромбу. Еслибы не это, вашъ ддушка не выгналъ бы васъ изъ своего дома.
— Онъ не выгонялъ меня, я ушла сама потому что онъ таскалъ меня за волосы.
— Но онъ разсердился на васъ за мистера Кромба. Давъ слово молодому человку, двушка должна сдержать его.— Проповдуя это мистрисъ Гртль вроятно думала что это правило слдовало бы распространить и на отношенія мущинъ къ женщинамъ.— Мн жаль что ваше мсто не нравится вамъ, такъ какъ повидимому вамъ волей или неволей приходится взять его.
— Да, я по всей вроятности возьму его, сказала Рби, подумавъ что можетъ-быть она нашла бы и другой исходъ, еслибы захотла переломить свою гордость.
— Я напишу мистеру Кромбу, куда вы помстились.
— Нтъ, мистрисъ Гртль, не пишите. Зачмъ писать? Какое ему дло до меня?
— Я общала ему написать, если въ вашемъ положеніи произойдетъ какая-нибудь перемна.
— Забудьте о своемъ общаніи, мистрисъ Гртль, не пишите пожалуста. Я не хочу чтобъ онъ зналъ что я буду служанкой.
— Я должна исполнить общаніе. И почему ему не звать о вашемъ положеніи. Мн кажется что вамъ все равно что бы онъ ни думалъ о васъ.
— Нтъ, не совсмъ все равно. Я до сихъ поръ никогда не была въ услуженіи и не хочу чтобъ онъ узналъ что я дожила до этого.
— Почему вы не хотите чтобъ онъ узналъ?
— Это такое униженіе!
— Я не нахожу чтобъ это было такимъ униженіемъ котораго слдуетъ стыдиться. Вы должны стыдиться что обманули его. Это было очень дурно съ вашей стороны, Р5и, не правда ли?
— Я не имла ничего противъ него, мистрисъ Гртль.— Только зачмъ онъ не сказалъ самъ что имлъ сказать, а привелъ съ собой для этого своего пріятеля? Что почувствовали бы вы, мистрисъ Гртль, еслибы вашъ возлюбленный объяснилъ вамъ свои чувства чрезъ своего товарища?
— Я думаю что я не придала бы этому большаго значенія, еслибы чувства были хороши. Вы знали что онъ любилъ васъ искренно.
— Да, я это знала.
— И вы знаете что онъ любитъ васъ до сихъ поръ?
— Въ этомъ я не уврена. Онъ ухалъ въ Бонгей. Писать письма онъ не уметъ. Я думаю что онъ найдетъ себ тамъ другую.
— Очень можетъ быть, если не будетъ получать никакихъ извстій о васъ. Мн кажется что мн лучше написать ему. Я знаю къ чему это поведетъ.
— Къ чему же это поведетъ, мистрисъ Гртль?
— Онъ прідетъ чтобы посмототь, хорошо ли мсто которое вы нашли себ. Знаете, Рби, что я сдлаю, если вы дадите согласіе? Я вызову его сюда немедленно и вы не отправитесь къ мистрисъ Боггинсъ.— Рби стояла опустивъ руки и глядя молча на мистрисъ Гртль.— Я ручаюсь вамъ за это, Рби. Но когда онъ прідетъ, вы должны принять его не такъ какъ принимали прежде.
— Но я отправлюсь завтра къ мистрисъ Боггинсъ.
— Мы пошлемъ сказать мистрисъ Боггинсъ чтобъ она искала себ другую няньку. Вамъ очень не хочется хать къ ней?
— Да, мистрисъ Гртль.
— А Джонъ Кромбъ сдлаетъ васъ хозяйкой своего дома. Вы говорите что онъ не мастеръ разговаривать, но я могу сказать вамъ что я никогда не встрчала человка честне его и который способенъ былъ бы обращаться съ женщиной также великодушно какъ онъ. Какая польза въ краснорчіи безъ любящаго сердца? Сэръ-Феликсъ вроятно умлъ говорить, но не думаю чтобы вы считали его теперь великодушнымъ человкомъ.
— Но онъ такъ красивъ, мистрисъ Гртль.
— И при этомъ малодушенъ какъ мышь. Итакъ, Рби, у васъ есть еще исходъ. Кого вы выбираете, Джона Кромба или мистрисъ Боггинсъ?
— Онъ не прідетъ, мистрисъ Гртль.
— Предоставьте это мн, Рби. Разршаете вы мн вызвать его?— Рба шепотомъ дала согласіе.— И вы не будете больше упрямиться?
— Нтъ, прошептала Рби.
Въ этотъ же день было отправлено письмо къ мистрисъ Боггинсъ, написанное мистрисъ Гртль, съ увдомленіемъ что непредвиднныя обстоятельства мшаютъ Р5и Рггльсъ исполнить общаніе, и полученъ словесный отвтъ что Рби Рггльсъ безсовстная дрянь. Затмъ мистрисъ Гртль написала слдующія строки Джону Кромбу.
‘Любезный мистеръ Кромбъ,— Я полагаю что если вы прідете въ Лондонъ, то найдете миссъ Рби Рггльсъ въ такомъ расположеніи какого вы желаете.

‘Искренно ваша
‘Винифрида Гртль.’

— Я никогда не знала другой двушки на которую было бы потрачено столько заботъ какъ на мою племянницу, сказала мистрисъ Пипкинъ.— И я далеко не уврена что она этого заслуживаетъ.
— Джонъ Кромбъ другаго мннія объ этомъ.
— Джонъ Кромбъ глупецъ, что же касается Рби…. мн противны такія двушки. Я удивляюсь вашей безконечной доброт, мистрисъ Гртль. Но все устроилось къ лучшему и надюсь что вы не удете отъ насъ вслдствіе того что все это кончилось.

VI. Мистеръ Коэнлупъ покидаетъ Лондонъ.

Долли Лонгестаффъ посл совщанія въ Бротонъ-Стрит, результатомъ котораго было его согласіе подождать уплаты денегъ еще два дня, счелъ себя обязаннымъ отправиться въ Феттеръ-Ленъ. Совщаніе было въ среду, а уплата денегъ была отсрочена до пятницы. Долли общалъ что до назначеннаго срока Скверкумъ не потревожитъ Мельмота и теперь долженъ былъ предупредить объ этомъ Скверкума. Для него вс эти хлопоты были почти подвигами, но они уже начинали нравиться ему. Они возбуждали его почти такъ же какъ игра въ мушку. здить въ наемныхъ экипажахъ по лондонскимъ улицамъ подъ палящимъ іюльскимъ солнцемъ было конечно ‘страшною скукой’, безпокойство насчетъ денегъ было тоже ‘страшною скукой’. Притомъ онъ не привыкъ дйствовать въ какомъ-нибудь семейномъ дл за одно съ отцомъ и съ мистеромъ Бидивайлемъ. Но сознаніе важности дла служило ему поддержкой. Говорятъ что если взять человка съ умренными способностями и сдлать его первымъ министромъ, онъ будетъ длать свое дло не хуже другихъ первыхъ министровъ, такъ какъ сознаніе важности обязанностей длаетъ человка способнымъ исполнять ихъ. Долли возвысился до роли дловаго человка и замчая это былъ доволенъ собою. Чего стоило одно то что въ его власти было вызвать такого человка какъ Мельмотъ на судъ къ лорду-меру!
— Можетъ-быть мн не слдовало общать, сказалъ онъ сидя съ сигарой во рту на высокомъ табурет въ контор овоеге повреннаго. Онъ предпочиталъ Скверкума другимъ юристамъ, потому что контора Скверкума была неопрятна и уютна, потому что въ ней не было ничего торжественнаго и онъ могъ сидть въ какомъ угодно положеніи и курить не переставая.
— Если хотите знать мое мнніе, я думаю что вамъ не слдовало общать то что вы общали.
— Къ сожалнію васъ не было тамъ и я не могъ посовтоваться съ вами.,
— Бидивайль не долженъ былъ просить васъ согласиться на что бы то ни было безъ меня, сказалъ Скверкумъ съ негодованіемъ.— Это было нарушеніемъ нашихъ профессіональныхъ правилъ, и я выскажу это ему при первой возможности.
— Вы сами послали меня туда.
— Я послалъ васъ туда для того чтобы вы узнали что тамъ будетъ длаться, во я предупреждалъ васъ что вы не должны говорить.
— Я не сказалъ дюжины словъ.
— Вы должны были не произносить ни одного. Такъ вашъ отецъ не настаиваетъ на подлинности подписи?
— О, конечно нтъ. Мой отецъ человкъ упрямый, но онъ честенъ.
— Въ этомъ не можетъ быть сомннія, сказалъ юристъ.— Вс люди честны, но всякій честне относительно себя чмъ относительно другихъ. Бидивайль тоже честенъ, однако вы должны быть постоянно на сторож чтобъ онъ не обманулъ васъ. Вы говорите что Мельмотъ общалъ заплатить деньги въ пятницу.
— Да, онъ принесетъ ихъ въ Бротонъ-Стритъ.
— Не врьте этому. Я знаю что Бидивайль тоже не вритъ. Отъ вроятно принесетъ чекъ для полученія денегъ въ понедльникъ, а въ понедльникъ вамъ объявятъ что деньги не могутъ быть выданы до среды. Такому человку нельзя длать уступокъ. Всякая уступка есть только переходъ изъ одного затрудненія въ другое. Я предупреждалъ васъ чтобы вы ничего не длали, ничего не говорили безъ меня.
— Теперь поздно сожалть объ этомъ. Въ пятницу вы должны быть тамъ. Я поставилъ это непремннымъ условіемъ. При васъ не будетъ никакихъ уступокъ.
Скверкумъ сдлалъ еще нсколько замчаній вовсе не лстныхъ для Долли, такихъ которыя могли бы обидть его, еслибъ отношенія между нимъ и юристомъ не были вполн дружескими. Долли не обидлся, онъ отвчалъ приправляя свои слова лестью.
— Еслибъ я былъ такъ проницателенъ какъ вы, я не сдлалъ бы этого, сказалъ онъ. Они разстались сговорившись встртиться въ пятницу, въ двнадцать часовъ, въ Бротонъ-Стрит, куда должны были также явиться мистеръ Лонгестаффъ старшій, мистеръ Бидивайль и Мельмотъ.
Но Скверкумъ былъ недоволенъ. Онъ подробно разслдовалъ дло о покупк дома на восточной сторон Лондона и уговорилъ наслдниковъ покойнаго владльца сдлать его, Скверкума, своимъ повреннымъ. Что касается дла о покупк Пиккеринга, онъ понималъ его еще ясне. Онъ зналъ что старый Лонгестаффъ, соблазненный общаніями значительной помощи и подкупленный должностью директора Южной-Центральной-Тихо-Океанской и Мексиканской дороги, передалъ Мельмоту документы на владніе Пиккерингъ-Паркомъ, насколько это было въ его власти, и пытался уговорить Долли послдовать его примру. Но такъ какъ послднее не удалось, Мельмотъ употребилъ хитрость уже извстную читателю. Все это было совершенно ясно для Скверкума и онъ видлъ предъ собой весьма привлекательную перспективу судебнаго иска противъ великаго финансиста. Онъ считалъ Мельмота великимъ негодяемъ, можетъ-быть величайшимъ какой когда-либо существовалъ, и надежда что ему удастся обличить такого человка и свергнуть его съ высоты его величія чрезвычайно льстила его честолюбію. Такое дло сдлало бы его почти столь же великимъ человкомъ какимъ былъ въ свое время Мельмотъ. И какъ было ему не досадовать, когда его собственный кліентъ портилъ его планы. Онъ не врилъ что деньги будутъ заплачены, но отсрочки могли спасти Мельмота. Онъ много слышалъ о немъ въ Сити и полагалъ что Мельмоту не удастся достать денегъ въ настоящее время, но Мельмотъ могъ спастись и безъ денегъ.
Читатель можетъ-быть припомнитъ что въ среду, посл отказа Мери подписать документы, Кроль отправился въ Сити, а Мельмотъ общалъ послдовать за нимъ немного позже. Кроль былъ тоже человкъ проницательный и понималъ что положеніе длъ было далеко не удовлетворительно. Онъ много лтъ былъ преданнымъ слугой Мельмота, и получая за свою преданность хорошее вознагражденіе, имлъ теперь очень порядочное состояніе, безопасное отъ неудачъ его хозяина. Мельмотъ никогда не требовалъ отъ него явно противозаконныхъ услугъ, по крайней мр никогда не выражалъ своихъ требованій словами, но Кроль, не отличавшійся слишкомъ строгою совстливостью, время отъ времени оказывалъ своему патрону весьма важныя услуги. Но есть предлъ всему, и Кроль не видалъ надобности хоронить себя подъ развалинами разрушавшагося дома, когда ничто не могло предотвратить разрушенія. Онъ охотно засвидтельствовалъ бы подпись миссъ Мельмотъ, но свидтельствовать поддльныя подписи было бы, по его мннію, при настоящемъ положеніи длъ его патрона чрезмрною услужливостью.
— Знаете что случилось? сказалъ одинъ изъ младшихъ клерковъ, когда мистеръ Кроль вошелъ въ контору въ Абчерчъ-Лен.
— Мало ли что можетъ случиться въ настоящее время, сказалъ нмецъ.
— Коэнлупъ скрылся!
— Куда же скрылся мистеръ Коэнлупъ?
— Онъ не былъ настолько любезенъ чтобъ оставить свой адресъ. Онъ вроятно не желаетъ чтобы друзья его безпокоились писать ему. Никто не знаетъ гд онъ.
— Не отправился ли онъ въ Нью-Йоркъ? сказалъ мистеръ Кроль.
— Нтъ, этого повидимому никто не думаетъ. Нью-Йоркъ въ настоящее время слишкомъ гостепріименъ для мистера Коэнлупа. Онъ путешествуетъ инкогнито. Теперь онъ гд-нибудь на континент, можетъ-быть прозжаетъ Францію, но никто не знаетъ по какому пути. Это убыточно для старика, Кроль, не правда ли?— Кроль только покачалъ головой.— желалъ бы я знать что сталось съ Майльзомъ Грендоломъ, продолжалъ клеркъ.
— Плохой признакъ когда крысы покидаютъ домъ. Я предпочитаю чтобы крысы оставались.
— Говорятъ что у нихъ была правильная фабрикація Мексиканскихъ желзнодорожныхъ акцій.
— Нашъ хозяинъ не зналъ объ этомъ, сказалъ Кроль.
— Какъ бы то ни было, но и у него ихъ множество. Говорятъ что еслибъ они продержались еще недли дв, Коэнлупъ нажилъ бы милліонъ, а хозяинъ былъ бы богатъ какъ государственный банкъ. Правда ли что его вызовутъ на судъ къ лорду-меру по поводу Лонгеста документовъ?
Кроль отговорился незнаніемъ и услся за свою работу.
Часа два спустя пришелъ и самъ Мельмотъ. Онъ зналъ что въ этотъ день не успетъ достать денегъ, но хотлъ убдиться удастся ли подучить ихъ на слдующій день, то-есть въ четвергъ, Побгъ Коэнлупа былъ конечно первою новостью которую онъ услышалъ въ Сити. Ему сообщилъ ее Кроль. Мельмотъ отвернулся и лицо его исказилось, но въ первую минуту онъ не произнесъ ни слова.
— Плохое дло, сказалъ Кроль.
— Да, очень непріятное. Значительная часть моего имущества въ его рукахъ. Куда онъ скрылся?— Кроль покачалъ головой.— Вотъ не было дождя да вдругъ проливень, но я выйду сухъ и невредимъ. Я бывалъ въ худшихъ положеніяхъ, какъ вамъ извстно, Кроль, и не только выпутывался, во выпутывался такъ что въ конц мсяца у моего банкира оказывалось сто тысячъ фунтовъ моихъ денегъ.
— Да, я знаю, согласился Кроль.
— Хуже всего то что я окруженъ такою адскою завистью, продолжалъ Мельмотъ.— Не столько повредятъ мн мои потери, какъ умышленно преувеличенные слухи о нихъ. Когда я согласился выступить кандидатомъ за Вестминстеръ, въ Сити образовалась смертельная вражда противъ меня.. Этотъ глупый обдъ былъ придуманъ для того чтобы погубить меня. Все это было правильно организованнымъ заговоромъ. Одному человку трудно идти противъ всхъ, Кроль, въ особенности когда у него такъ много дла какъ у меня.
— Очень трудно, согласился мастеръ Кроль.
— Они однако ошибутся въ своихъ разчетахъ. Я слишкомъ силенъ чтобъ они могла погубить меня, Кроль. Братство всегда торжествуетъ. Но теперь я спшу. Я думаю что я еще застану мистера Брегерта въ Котбертсъ-Корт.
— Вроятно застанете, мистеръ Мельмотъ, мистеръ Брегертъ рдко уходитъ раньше шести.
Мельмотъ взялъ шляпу, перчатки и трость и вышелъ, постаравшись придать своему лицу обыкновенное спокойное выраженіе. Но Кроль разслышалъ что выходя онъ пробормоталъ сквозь зубы имя Коэнлупа. Роль которую онъ взялъ на себя не легка для всякаго актера. Сохранять беззаботный видъ, когда сердце замираетъ отъ страха, боле чмъ трудно, это мучительная пытка. При всякихъ нравственныхъ страданіяхъ страдающій жаждетъ одиночества, жаждетъ возможности сохранятъ спокойное положеніе для Того чтобы каждый членъ тла, каждая черта лица могли замереть какъ замерло сердце. Сохранить вншнее спокойствіе при разбитыхъ надеждахъ и угасшемъ мужеств, выше силъ большинства людей, но Мельмотъ исполнилъ свою роль весьма удовлетворительно и только такіе зоркіе глаза какъ глаза Кроля могли разглядть что происходило въ его душ.
Онъ засталъ мистера Брегерта. Къ этому времени мистеръ Брегертъ уже окончилъ свою переписку съ миссъ Лонгестаффъ въ которой онъ между прочимъ упоминалъ и о своемъ опасеніи потерять значительную сумму денегъ вслдствіе своихъ сношеній съ Мельмотомъ. Теперь онъ зналъ уже и о побг Коэнлупа и былъ почти увренъ что его опасеніе оправдается. Тмъ не мене онъ встртилъ своего стараго друга учтивою улыбкой. Потеря нсколькихъ сотенъ фунтовъ можетъ побудить человка къ ссор, но опасеніе потерять пятьдесятъ тысячъ побуждаетъ къ миролюбію.
— Итакъ Коэнлупа не видали сегодня въ Сити? сказалъ Брегертъ.
— Да, онъ скрылся, отмчалъ Мельмотъ хриплымъ голосомъ.
— Мн помнится что я однажды предупреждалъ насъ что съ такимъ человкомъ не слдуетъ вести большихъ длъ.
— Да, вы предупреждали меня.
— Но теперь уже поздно говорить объ этомъ. Что вамъ угодно?
Мельмотъ досталъ документы изъ портфеля который принесъ съ собой и объяснилъ что ему было нужно. Мистеръ Брегертъ былъ человкъ дловой и настолько понималъ положеніе длъ своего друга чтобы понять что ему было нужно за самомъ дл. Онъ разсмотрлъ документы и разсматривая ихъ замтилъ что не считаетъ возможнымъ обдлать дло до пятницы. Мельмотъ возразилъ что пятьдесятъ тысячъ не особенно большая сумма, что онъ предлагаетъ обезпеченіе стоящее вдвое больше.
— Вы оставите мн эти бумаги на ныншній вечеръ? опросилъ Брегертъ. Мельмотъ поколебался съ минуту, но отвчалъ конечно согласіемъ. Онъ дорого далъ бы чтобы быть въ состояніи выразить это согласіе не обнаруживъ ни малйшаго смущенія, но рискъ былъ такъ великъ!
Оставивъ портфель съ документами у мистера Брегерта, Мельмотъ отправился въ Палату Общинъ. Была среда и въ Парламент не было засданія, но онъ былъ слишкомъ занятъ другимъ чтобы вспомнить объ этомъ. Мысли его на пути были самыя тяжелыя. Что будетъ съ нимъ? Что ожидаетъ его? Разореніе? Но было еще нчто хуже разоренія. И давно ли онъ былъ такъ счастливъ, давно ли онъ считалъ себя въ безопасности! Оглянувшись на это недавнее прошлое онъ удивился какъ могъ онъ сбиться съ пути который проложилъ для себя. Зная что ему постоянно грозило разореніе, онъ сумлъ однако устроить себ такое блестящее, такое обезпеченное положеніе. Но вредное честолюбіе заставило его выйти изъ этого положенія. Онъ сознавалъ что не независящія отъ него обстоятельства, не то что называется судьбой, а его собственное неумніе пользоваться своимъ положеніемъ было причиной его бдствій. Еслибъ онъ могъ начать снова, онъ повелъ бы свои дло совсмъ иначе.
Но что пользы въ такихъ сожалньяхь, подумалъ онъ. Онъ додженъ примириться съ настоящимъ положеніемъ вещей и быть осторожнымъ чтобы не поддаться ни гордости, ни трусости. И если случится худшее, онъ вынесетъ это мужественно. Его самоосужденіе и другія стороны его поведенія въ это время доказывали что у него было своего рода мужество. Онъ судилъ о самомъ себ какъ о другомъ человк и указывалъ себ свои ошибки. Въ прошломъ его было много такого что онъ долженъ былъ искупать тяжелымъ раскаяніемъ, нравственнымъ пепломъ и веригами, но читатель очень ошибется если подумаетъ что онъ раскаивался въ безчестномъ направленіи своей жизни. Какъ ни внимательно обсуждалъ онъ свое прошлое, онъ ни разу не упрекнулъ себя въ безчестности. Ему даже не пришло въ голову спросить себя каковъ былъ бы результатъ еслибъ онъ прожилъ жизнь честно. Обманъ и безчестность такъ вошли въ его плоть и кровь что даже въ это критическое время своей жизни онъ ни на минуту не усумнился въ ихъ польз. Не плутовать, не быть негодяемъ, не пользоваться своимъ умніемъ плутовать искусне другихъ казалось ему невозможнымъ. Въ этомъ отношеніи онъ не осуждалъ себя въ недостатк благоразумія. Но почему онъ, самъ такой безчестной, не запасся дружбой Маммона безчестія? Почему онъ не заискалъ у лорда-мера? Для чего онъ шелъ противъ всхъ своихъ близкихъ? Для чего онъ былъ дерзокъ въ Министерств Индіи? Для чего онъ доврился Коэнлупу? Для чего онъ не ограничилъ свою дятельность Абчерчъ-Лномъ вмсто того чтобы стремиться въ Парламентъ? Для чего онъ обременялъ себя заботами о пріем Китайскаго императора? Теперь поздно было раскаиваться, но все это было причиной его гибели.
Онъ прошелъ Паласъ-Ярдъ, подошелъ къ двери Вестминстерскаго Аббатства и только тутъ узналъ что Парламентъ не засдалъ.
— Да, сегодня среда, сказалъ онъ повернувшись и направившись къ Гровеноръ-Скверу. Онъ вспомнилъ что утромъ общалъ обдать дома и не могъ теперь придумать какъ убить остальную часть вечера. Его домъ не имлъ для него ничего привлекательнаго. Мери безъ сомннія будетъ скрываться, а общество жены никогда не доставляло ему удовольствія. Но въ своемъ дом онъ могъ по крайней мр быть одинъ. Проходя медленно Паркъ, слишкомъ занятый своими мыслями чтобы спросить себя не обращалъ ли онъ на себя вниманіе прохожихъ, онъ думалъ, не лучше ли было бы еслибъ онъ сохранилъ деньги которыя перевелъ на имя дочери, еслибъ отказался заплатить Лонгестаффамъ и ршился вынести худшее что могъ сдлать ему Скверкумъ, такъ какъ онъ уже зналъ что Скверкумъ былъ очень занятъ его длами. Что за бда еслибы даже его предали суду по обвиненію въ поддлк подписей? Онъ слыхалъ о судебныхъ длахъ въ которыхъ подсудимые во время самаго судопроизводства были героями толпы и выходили изъ суда оправданные, хотя никто не сомнвался въ ихъ виновности. Какія доказательства имлись противъ него? Если Лонгестаффы, Бидивайли и Скверкумы знали о его виновности, этого было еще мало чтобъ осудить его. Членъ Парламента за Вестминстеръ, человкъ принимавшій Китайскаго императора, обладатель самаго великолпнаго дома въ Лондон, словомъ великій Мельмотъ могъ разчитывать что половина судей будетъ на его сторон. Имя такую надежду не слдовало отчаиваться. Онъ не могъ вспомнить безъ содроганія о письм Долли и о письм другаго джентльмена и зналъ что къ этимъ двумъ проступкамъ можно было прибавить и много другихъ, но онъ все еще сомнвался не лучше ли было бы подвергнуться отвтственности за все это чмъ отдать свои послднія деньги и остаться нищимъ, тмъ боле что все что онъ могъ отдать не очистило бы его репутаціи.
Но онъ оставилъ документы съ поддльными подписями въ рукахъ Брегерта. Опять опрометчивый, необдуманный поступокъ! Но какъ человку обдумывать свои поступки когда все что бы онъ ни сдлалъ ведетъ его къ гибели? Да, онъ безъ сомннія отдалъ въ руки Брегерта прямое доказательство своей виновности въ поддлк подписей. Онъ не думалъ что Мери ршится объявить что подписи поддльныя, если узнаетъ что отецъ ея совершилъ преступленіе, онъ не думалъ также чтобъ его клеркъ пожелалъ преслдовать его, такъ какъ его поступокъ не могъ причинить Кролю никакого вреда, но онъ былъ увренъ что Брегерть, если замтитъ поддлку, ни за что не оставитъ его въ поко. Какъ могъ онъ поступить такъ неосторожно?
Онъ скажетъ завтра утромъ Брегерту, что передумалъ. Онъ повидается съ Брегертомъ прежде чмъ тотъ успетъ предпринять что-нибудь относительно документовъ и Брегертъ вроятно возвратитъ ихъ. Затмъ онъ скажетъ дочери чтобъ она хранила деньги и не подписывала никакихъ документовъ и предоставитъ ей получать доходъ самой, а самъ подвергнется худшему что могутъ сдлать ему его враги. Они могутъ посадить его въ тюрьму и по всей вроятности сдлаютъ это. Онъ не надялся что его отпустятъ на поруки. Но онъ вынесетъ все. Если его осудятъ, онъ терпливо вынесетъ наказаніе. Но какъ много было у него шансовъ на оправдательный вердиктъ! Доказатъ неправильность въ письмахъ Долли и покойнаго джентльмена было трудно, какъ ему казалось. Поддлка подписей на документахъ Мери могла быть доказана несомннно, но онъ надялся что эти документы будутъ возвращены ему. Получивъ ихъ обратно онъ уничтожитъ ихъ и постарается жить такъ какъ будто не боится ничего.
Онъ пообдалъ дома одинъ, въ своемъ кабинет, а посл обда занялся приведеніемъ въ порядокъ различныхъ связокъ бумагъ въ ожиданіи что она скоро попадутъ въ руки судебныхъ слдователей. За обдомъ и за этимъ занятіемъ онъ выпалъ цлую бутылку шампанскаго и ободрился. Ему казалось теперь что еслибы только ему удалось поднять голову и взглянуть смло въ лицо своимъ врагамъ, онъ вышелъ бы побдителемъ изъ всхъ испытаній. Сколько уже сдлалъ онъ въ своей жизни безъ всякой поддержки. Было время когда онъ сидлъ въ тюрьм въ Гамбург по обвиненію въ мошенничеств и вышелъ изъ заключенія нищимъ, одинокимъ, опозореннымъ своимъ ужаснымъ прошлымъ. Теперь онъ былъ членомъ Британскаго Парламента, обладателемъ самаго великолпнаго дома въ Лондон, коммерческимъ гигантомъ, имя котораго было хорошо извстно на всхъ биржахъ обоихъ полушарій. Теперь даже осужденіе на пожизненную каторгу не уничтожило бы вполн обаяніе его имени. Онъ позвонилъ и приказалъ подать себ пуншу и позвать madame Мельмоть.
Десять минуть спустя его бдная жена робко вошла въ его комнату. Вс окружавшіе Мельмота, за исключеніемъ Мери, которая была единственнымъ существомъ видвшимъ отъ него иногда ласку, относились къ нему со страхомъ. Слуги боялись его, жена избгала его и повиновалась ему безпрекословно. Теперь она молча остановилась предъ нимъ. Въ этой комнат она никогда не садилась въ его присутствіи. Онъ спросилъ ее гд хранились ея драгоцнныя вещи и вещи Мери. Она отвчала вопросомъ съ своей стороны.
— Разв что-нибудь случилось, Мельмоть? спросила она.
— Случилось очень многое. Здсь вещи или въ Гровеноръ-Сквер?
— Здсь.
— Такъ собери ихъ вс вмст, уложи поплотне, безъ футляровъ, и держи ихх подъ рукой, чтобы вы могли взять ихъ съ собой если вамъ придется ухать отсюда. Понимаешь?
— Понимаю.
— Такъ что же ты молчишь?
— Скажи мн что должно случиться, Мельмотъ.
— Какъ могу я сказать это напередъ? Теб пора знать что при моей дятельности нужно быть всегда готовымъ ко всему. Ты въ безопасности, ты не пострадаешь.
— А ты пострадаешь, Мельмотъ?
— Пострадаю ли я? Не знаю что ты называешь страданіемъ. Можетъ-быть мн придется вынести худшее. Вся моя жизнь была не легка.
— Не придется ли намъ перехать?
— Перехать? Очень можетъ быть. Но разв это что-нибудь дурное. Ты говоришь о перезд какъ о худшемъ что можетъ случаться. Но что сказала бы ты еслибы ты попала въ такое мсто изъ котораго теб не позволили бы ухать?
— Разв тебя посадятъ въ тюрьму?
— Замолчи.
— Скажи мн Мельмотъ, что угрожаетъ теб? И бдная женщина, вн себя отъ волненія, опустилась на стулъ.
— Я позвалъ тебя не для того чтобы ты сдлала сцену, сказалъ Мельмотъ.— Сдлай съ вещами что я сказалъ теб. Главное уложи ихъ такъ чтобъ он занимали поменьше мста и не оставляй этого до послдней минуты когда ты такъ растеряешься что не въ состояніи будешь сдлать это. Теперь ты можешь идти къ себ. Не разспрашивай меня, я не буду отвчать.
И бдная женщина ушла и немедленно приступила къ исполненію приказанія насчетъ вещей.
Мельмотъ просидлъ большую часть ночи куря и прихлебывая пуншъ. Но посл ухода жены онъ не работалъ, не притронулся ни къ одной бумаг.

VII. Настойчивость Мери.

На сллующій день рано утромъ слуга объявилъ учстеру Мельмоту что его желаетъ видть мистеръ Кроль. Мельмотъ въ первую минуту не могъ ршить слдуетъ ли ему принять своего клерка.
— Разв онъ имть сообщить что-нибудь особенное? спросилъ онъ слугу. Слуга отвчалъ что мистеръ Кроль повидимому пришелъ съ какимъ-нибудь важнымъ дломъ, такъ какъ онъ объявилъ что подождетъ, когда ему сказали что мистеръ Мельмотъ еще не одтъ. Было около девяти часовъ утра. Мельмотъ дорого бы далъ чтобъ узнать съ какимъ выраженіемъ лица пришелъ Кроль, онъ хотлъ даже спросить объ этомъ слугу, во не ршился. Во всякомъ случа, подумалъ онъ, не мшаетъ оказать Кролю какое-нибудь вниманіе.— Спросите его завтракалъ ли онъ, и если нтъ, то подайте ему что-нибудь въ кабинетъ, сказалъ онъ. Но мистеръ Кроль уже завтракалъ и отказался отъ всякаго угощенія.
Прошло нсколько минутъ и Мельмотъ все еще не ршилъ принять ли ему своего клерка или нтъ. Во всякомъ случа его клеркъ былъ его подчиненнымъ. Не лучше ли приказать ему подождать, а самому отправиться въ Сити? Мысль о побг ни покидала его, но сколько онъ ни думалъ объ этомъ, онъ находилъ что побгъ невозможенъ. Если же онъ останется, не слдуетъ ли ему быть готовымъ принять всякаго кто придетъ къ нему, какой бы громовый ударъ ни принесъ съ собой пришедшій? Рано или поздно кто-нибудь придетъ съ громовымъ ударомъ и не все ли равно если этимъ человкомъ будетъ Кроль или кто-нибудь другой? Обдумывая это Мельмотъ стоялъ держа въ рук бритву. Какъ легко положить конецъ всему, подумалъ онъ. Но онъ позвонилъ и приказалъ ввести Кроля.
Три или четыре минуты отсрочки которую онъ далъ себ показались ему очень долгими. Въ волненіи онъ совсмъ забылъ что лицо его было все еще въ мыл. Какъ ни старался онъ овладть собой, во это было выше его силъ. Когда раздался опять стукъ въ дверь, онъ схватился за грудь, какъ будто задыхался и хриплымъ голосомъ далъ позволеніе войти. Дверь тихо отворилась и вошелъ Кроль. Мельмотъ оставилъ у Брегерта документы въ своемъ портфел и теперь съ перваго взгляда замтилъ что портфель былъ въ рукахъ Кроля и по форм портфеля понялъ что онъ былъ наполненъ бумагами. Кроль держалъ въ рукахъ, Кроль имлъ въ своемъ полномъ распоряженіи бумаги на которыхъ было поддлано его имя. Нельзя было больше надяться что Кроль не узнаетъ о поддлк.
— Что провело васъ сюда такъ рано, Кроль? оказалъ онъ съ попыткой на улыбку. Онъ былъ блденъ какъ смерть и какъ ни старался, не могъ подавить дроь.
— Вчера вечеромъ былъ у меня Herr Брегерть, сказалъ Кроль.
— Да?
— И онъ ршилъ возвратить вамъ эти бумаги.
Кроль говорилъ тихимъ голосомъ, глядя прямо въ лицо своему хозяину, но ни въ голос его, ни въ манерахъ не было угрозы.
— Да? повторилъ Мельмотъ. Какъ онъ ни старался, онъ не могъ скрыть своего волненія. Онъ понялъ все разомъ. Брегерть былъ у Кроля посл того какъ онъ, Мельмотъ, ушелъ изъ Сити, Брегерть узналъ о поддлк и ршился возвратить ему документы чрезъ посредство самого Кроля. Онъ зналъ Брегерта за самаго добродушнаго человка, но этотъ поступокъ не могъ приписать добродушію. Какъ бы то ни было, но громовый ударъ былъ отсроченъ.
— Мистеръ Брегертъ пришелъ ко мн по поводу того что въ бумагахъ не хватаетъ одной подписи, продолжалъ Кроль.— Было очень поздно и я взялъ бумаги съ собой чтобы отнести ихъ вамъ сегодня утромъ.
Они оба, Брегерть и Кроль, знали о поддлк, но повидимому оба ршились не преслдовать его. Документы которые онъ такъ желалъ взять назадъ были возвращены ему. Главнымъ вопросомъ теперь было какъ ему держатъ себя съ своимъ клеркомъ который узналъ о его преступленіи. Онъ не могъ говорить. Онъ не находилъ словъ приличныхъ для такого случая.
— Это было рискованнымъ шагомъ, мистеръ Мельмотъ, сказалъ Кроль. Мельмотъ попробовалъ улыбнуться, но вмсто улыбки вышла гримаса.— Я не вернусь больше въ Абчрчъ-Лень, мистеръ Мельмотъ.
— Не вернетесь въ мою контору, Кроль?
— Да. Небольшія деньги которыя вы мн должны, вы потрудитесь прислать мн. Прощайте.
Твкъ покинулъ Herr Кроль своего хозяина посл двадцатилтней службы. Мы можемъ предполагать что его преданность была поколеблена боле неудачами нежели преступленіемъ его хозяина, но все же онъ поступалъ великодушно. Онъ замтилъ только что поддлка подписей на документахъ была рискованнымъ шагомъ.
Мельмотъ открылъ портфель и разсмотрлъ бумаги одну за другою. На одной изъ нихъ дйствительно не доставало подписи Кроля. Опять причиной неудача былъ онъ самъ. Опять онъ ускорилъ свою гибель собственною оплошностью. Иногда кажется что честное дло можетъ сдлать всякій глупецъ. Но обманъ требуетъ несомннно крайней осмотрительности.
Какъ бы то на было, но документы о которыхъ Мельмотъ такъ безпокоился были возвращены ему. Что за бда, подумалъ онъ, что Брегертъ и Кроль знали о его преступленіи? Еслибъ они хотли преслдовать его, она не возвратили бы ему документовъ. Брегертъ не откроетъ его тайны, думалъ онъ, если только весьма невроятное стеченіе обстоятельствъ не дастъ ему возможности пріобрсти деньги посредствомъ открытія этой тайны, но въ Крол онъ не былъ увренъ. Кроль отказался отъ службы у него и по всей вроятности поступитъ къ кому-нибудь изъ его противниковъ. Кроль не имлъ никакой побудительной причины молчать о его проступк, между тмъ какъ разказавъ о немъ онъ могъ пріобрсти если не денежную выгоду, то расположеніе своихъ новыхъ хозяевъ. И Кроль безъ сомннія не пощадитъ его, думалъ онъ.
Но какой вредъ могло принести ему разглашеніе такого поступка? Двушка была его родною дочерью. Деньги были его собственныя. Кроль былъ его слугой. Въ сущности въ wo поступк не было ни мошенничества, ни воровства, думалъ онъ. Если онъ уничтожить прямыя доказательства преступленія, слухи о немъ не повредятъ ему. Но доказательства должны быть уничтожены. Онъ взялъ портфель съ бумагами въ свой кабинетъ и позавтракавъ здсь сжегъ ихъ на газовой ламп.
Посл этого онъ спросилъ себя какъ проведетъ онъ день. Онъ отказался отъ всякой надежды достать деньги для Лонгестаффовъ. Онъ приготовилъ уже самыя выраженія въ которыхъ хотлъ объявить имъ на слдующее утро что небольшое затрудненіе помшало ему опять достать деньги и что такъ какъ онъ все еще не можетъ назначить день когда будетъ въ состояніи заплатить имъ, то предоставляетъ имъ поступить какъ они заблагоразсудятъ. Коэнлупъ бжалъ посл его послдняго свиданія съ ними и онъ сложитъ всю вину за Коэнлупа. Всякій знаетъ что во время коммерческихъ паникъ паденіе одного капиталиста навлекаетъ затрудненія на другаго. Онъ обвинитъ во всемъ Коэнлупа. Но идти въ Сити тмъ не мене ему не для чего. Его коммерческое паденіе было такъ очевидно что не могло бытъ предотвращено его присутствіемъ въ коммерческомъ мір, его личной безопасности это не принесло бы также никакой пользы. Ему нечего было длать въ Сити. Коэнлупъ скрылся, Майльзъ Грендолъ также скрылся, Кроль покинулъ его. Повидаться съ Бperертомъ у него не хватило бы духа. Онъ останется дома пока не придетъ время идти въ Парламентъ. Въ Парламентъ онъ пойдетъ смло, будетъ обдать тамъ, постоитъ со шляпой на голов въ журнальной комнат, посидитъ между своими собратьями законодателями и попробуетъ даже встать и сказать рчь. Ему предстоитъ ужасное паденіе, но пусть свтъ скажетъ что онъ палъ мужественно.
Около одиннадцати часовъ Мери вошла въ его кабинетъ и сла около него. Она была единственнымъ существомъ съ которымъ онъ обращался снисходительно. Онъ часто билъ ее, но вмст съ тмъ часто длалъ ей подарки, иногда улыбался ей и никогда не мшалъ ей брать сколько она хотла денегъ за мелкіе расходы. Теперь онъ имлъ вполн основательную причину сердиться на нее. Она не только не послушалась его, но своимъ безсердечнымъ упрямствомъ довела его до преступленія которое было уже открыто. Но онъ почти уже забылъ объ ея проступк. По крайней мр негодованіе въ которое она привела его наканун теперь уже остыло. Онъ раздумалъ воспользоваться деньгами которыя она не хотла отдать ему и не сердился боле за ея отказъ.
— Пала, сказала она тихо войдя въ комнату,— мн кажется что я была неправа вчера.
— Конечно, но теперь это не иметъ уже никакого значенія.
— Если хотите я подпишу бумаги. Я полагаю что лордъ Ниддердель не вернется къ намъ. Но это нисколько не огорчаетъ меня.
— Почему ты такъ думаешь, Мери?
— Я была вчера у леди Джуліи Годьдшайверъ и онъ былъ тамъ и я поняла что онъ не вернется къ намъ.
— Разв онъ былъ неучтивъ съ тобой?
— О, нтъ, онъ никогда не бываетъ неучтивъ. По чему бы то ни было, но я уврена что онъ не женится на мн. Я никогда не говорила ему что люблю его и никогда не любила его. Папа, разв что-нибудь должно случиться?
— Что ты хочешь сказать?
— Намъ угрожаетъ какое-нибудь несчастіе. О, папа, почему вы не позволили мн выйти за кого я хотла?
— Онъ нищій авантюристъ.
— Но онъ получилъ бы деньги которыя я называю своими и этихъ денегъ было бы достаточно для всхъ насъ. Папа, онъ женится на мн и теперь если вы позволите.
— Видлась ты съ нимъ посл поздки въ Ливерпуль?
— Нтъ, папа.
— Получала ты письма отъ него?
— Ни одной строчки.
— Такъ почему же ты думаешь что онъ все еще готовъ жениться на теб?
— Онъ женится если я буду настаивать. Онъ баронетъ, денегъ у насъ было бы достаточно для всхъ насъ и мы могли бы ухать и жить въ Германіи.
— Мы можемъ ухать въ Германію и безъ твоего замужества.
— Но мн кажется, папа, что я тоже что-нибудь да значу. Я не хочу ухать изъ Лондона такъ какъ будто вс пренебрегли мною. Я люблю этого человка и не могу любить никого другаго..
— Онъ не взялъ на себя даже труда послдовать за тобой въ Ливерпуль.
— Онъ былъ пьянъ. Я теперь знаю все. Я не утверждаю что онъ безукоризненный человкъ,— мн кажется что безукоризненныхъ людей нтъ,— но онъ не хуже другихъ.
— Во всякомъ случа это невозможно.
— Почему же невозможно?
— По многимъ причинамъ. Вопервыхъ, съ какой стати я отдамъ ему мви деньги? И теперь поздно думать о замужеств. Нужяо думать о многомъ другомъ.
— Не хотите ли вы чтобъ я подписала бумаги?
— Нтъ, у меня нтъ больше этихъ бумагъ. Я хочу только чтобы ты помнила что деньги мои, а не твои. Очень можетъ быть что мн придется доврить теб все. Не дай мн убдиться что ты способна обмануть роднаго отца.
— Я сдлаю все что хотите, если вы позволите мн повидаться еще разъ съ сэръ-Феликсомъ Карбери.
Отецъ наконецъ разсердился.
— Я говорю теб, глупая двчонка, что это невозможно. Почему ты не хочешь поврить мн на слово? Передала теб мать что я сказалъ насчетъ вашихъ драгоцнныхъ вещей? Уложи ихъ такъ чтобы ты могла унести ихъ въ рукахъ если намъ придется ухать внезапно. Какъ безразсудно что ты все еще думаешь объ этомъ негодномъ человк. Я согласенъ что они вс дрянь, но онъ все же хуже ихъ всхъ. Иди и сдлай что я теб сказалъ.
Въ этотъ день посл полудня мальчикъ въ Вельбекъ-Стрит пришелъ доложить леди Карбери что какая-то молодая особа желаетъ видть сэръ-Феликса. Въ это время власть сэръ-Феликса въ дом его матери была значительно стснена. Его ключъ отъ наружной двери былъ тайно отнятъ у него и вс записки приходившія къ нему подавались сначала его матери. Его лицо было испещрено пластырями и онъ все еще былъ въ упадк духа какъ птухъ облитый грязью. Леди Карбери начала разспрашивать мальчика о наружности прибывшей особы, заподозривъ что то была Рби Ргльсъ, о которой она уже слышала, но мальчикъ не замтилъ ничего крем того что лицо дамы было закрыто чернымъ вуалемь. Леди Карбери приказала ввести гостью въ гостиную и минуту спустя вошла Мери Мельмотъ.
— Вы можетъ-быть не помните меня, леди Карбери, сказала она.— Я Мери Мельмотъ.
Леди Карбери дйствительно узнала свою гостью только когда та назвала себя.
— Я дочь мистера Мельмота, продолжала Мери.— Какъ чувствуетъ себя вашъ сынъ? Надюсь что ему лучше. Я слышала объ ужасномъ нападеніи которому онъ подвергся на улиц.
— Садитесь, миссъ Мельмотъ. Феликсъ поправляется.
Леди Карбери уже слышала что Мельмоту угрожаетъ гибель. Броунъ разказывалъ за достоврное что Мельмотъ обвинялся въ нсколькихъ поддлкахъ и что вс его предпріятія лопнули. ‘Говорятъ что не пройдетъ недли какъ онъ будетъ въ тюрьм’, сказалъ мистеръ Броунъ наканун вечеромъ.
— Мн нужно повидаться съ нимъ, сказала Мери.’ — Леди Карбери, не зная что отвтить, промолчала.— Онъ вроятно разказалъ вамъ все. Не правда ли? Вы знаете что мы намревалась обвнчаться. Я очень любила его и люблю до сихъ поръ, не стыжусь признаться вамъ въ этомъ.
— Я думала что между вами все кончено, сказала леди Карбери.
— Я никогда этого не говорила. Можетъ-быть вы слышали это отъ него? Ваша дочь прізжала ко мн и была очень добра со мной. Я такъ полюбила ее. Она тоже говорила что между нами все кончено, но можетъ-быть она ошибалась. Я останусь врна ему если онъ останется вренъ мн.
Леди Карбери была очень удавлена. Она даже заподозрила что двушка, узнавъ о разоренія отца, ршалась пристроиться въ ея дом. Она ни врила ни въ любовь, ни въ великодушіе Меря, однако воздержалась отъ грубаго отвта.
— Я опасаюсь, оказала она,— что это дло неподходящее.
— Почему же? Моихъ денегъ никто не можетъ отнять у меня. Ихъ хватитъ на всхъ насъ если папа пожелаетъ жить съ нами, но он все же мои. Я не могу сказать точно какъ велика сумма, но я знаю что она очень значительна что мы могли бы жить въ довольств. Такъ какъ я и вашъ сынъ были помолвлены, я нисколько не стыжусь говорить съ вами объ этомъ. Я знаю что вашъ сынъ не богатъ, но у меня есть деньги.
Леди Карбера подумала что если Мери говорила правду, бракъ несмотря ни на что могъ еще состояться. Но какъ узнать, правду ли она говорила?
— Я слышала что отецъ вашъ противится жтому, сказала она.
— Да, это правда, но папа не можетъ помшать мн выйти замужъ и не можетъ отнять у меня денегъ. Я знаю что он приносятъ нсколько тысячъ годоваго дохода. Если я ршаюсь на этотъ бракъ, почему не ршиться вашему сыну?
Леди Карбери была такъ смущена различными сомнніями что не могла принять какое-нибудь ршенія Ей необходимо было повидаться съ мистеромъ Броуномъ. Сынъ былъ главною заботой ея жизни, бременемъ пригибавшимъ ее къ земл. Мери же предлагала не только освободить ее отъ него, но и обогатить его нсколькими тысячами годоваго дохода. Если эти тысячи дйствительно существовали, какимъ счастіемъ была бы такая женитьба для Феликса. Феликсъ палъ уже такъ низко что родство съ падшими Мельмотами не могло бытъ для него униженіемъ. Найти какой-нибудь пріютъ въ которомъ онъ могъ бы жить сравнительно спокойно было бы для нея величайшимъ облегченіемъ.
— Мой сынъ на верху, сказана она.— Я пойду, поговорю съ нимъ.
— Скажите ему что я здсь, что я общаю простить ему все, что я все еще люблю его и что я останусь врна ему если онъ останется вренъ мн.
— Я не могу сойти къ ней съ такимъ лицомъ, сказалъ сэръ-Феликсъ.
— Мн кажется что она не обратитъ вниманія на это.
— Нтъ, я не сойду къ ней. Къ тому же я не врю что у нея есть деньги. Я никогда этому не врилъ и это-то и было настоящею причиной почему я не похалъ въ Ливерпуль.
— Я на твоемъ мст повидалась бы съ ней, Феликсъ. Мы можемъ нанести справки правда ли что у нея есть деньги. Во всякомъ случа видно что она очень любитъ тебя.
— Что толку въ ея любви когда отецъ ея разорился?
Онъ не согласился сойти внизъ. Ему совстно было показать ей свое избитое лицо. Что же касается денегъ, онъ въ половину врилъ Мери, въ половину не врилъ. Но во всякомъ случа до тхъ поръ пока ему удалось бы овладть деньгами прошло бы много времени и потребовалось бы много хлопоть, а непріятность свиданія съ Мери была немедленная. Могъ ли онъ поцловать свою будущую жену съ своимъ завязаннымь носомъ?
— Что же мн оказать ей? спросила его мать.
— Ей совсмъ не слдовало приходитъ сюда, вотъ что я сказалъ бы ей на вашемъ мст. Или пошлите служанку сказать ей что вы не мокете выйти къ ней.
Но леди Карбери не ршилась поступить такъ грубо. Она медленно сошла съ лстницы, обдумывая что сказать Мери, и вернулась въ гостиную.
— Миссъ Мельмотъ, сказала она,— мой сынъ находитъ что съ тхъ поръ какъ вы не видались все такъ измнилось что возобновленіе вашего знакомства не можетъ принести никакой пользы.
— Это его отвтъ? опросила Мери. Леди Карбари промолчала.— Если такъ, то онъ дйствительно таковъ какъ мн говорили и я стыжусь что полюбила его. Я стыжусь не того что пріхала сюда. Хотя вы можете подумать что я гоняюсъ за намъ, но я не понимаю почему двушк не гоняться за мущиной съ которымъ она помолвлена. Я стмжусъ что полюбила такого дряннаго человка. Прощайте, леди Карбари.
— Прощайте, миссъ Мельмотъ. Надюсь что вы не сердитесь на меня.
— Нтъ, я не сержусь. Вы можете забыть обо мн лишь только я уйду, а я постараюсь забыть о немъ.
И Мери возвратилась быстрыми шагами въ Бротонъ-Стритъ, пройдя мимо своего прежняго дома въ Гровеноръ-Сквер и раздумывая на пути о своемъ положеніи. Что сдлаетъ она теперь съ собой? Какую жизнь устроитъ она себ? Послдній годъ ея жизни былъ чрезвычайно тлжелый. Бдность и вс невзгоды которыя она терпла раньше были сносне. Даже подчиненность въ которой она жила прежде чмъ сношенія со свтомъ не развили въ ней самостоятельность казалась ей теперь предпочтительне униженій, которыя она терпла въ дни своего величія, когда она танцовала съ принцами и видла въ дом своего отца императора и когда за нее сватались лорды. Она полюбила всей душой и имла несчастіе убдиться что ея идолъ, котораго она считала золотымъ, былъ сдланъ изъ самой дрянной глины. Несмотря на это она осталась бы врна ему, но онъ самъ отвернулся отъ нея и отвергнулъ ея любовь.
Она знала что отцу ея грозила какая-то катастрофа. Катастрофы случались и прежде и она научилась узнавать признаки ихъ приближенія. Имъ придется опять собраться въ путь и перехать въ другой городъ, можетъ-быть въ какую-нибудь далекую страну. Но впредь куда бы они ни перехали, она будетъ везд жить самостоятельно. Это было единственнымъ ршеніемъ которое она приняла на пути въ Бротонъ-Стритъ.

VIII. Мельмотъ опять въ Парламент.

Въ этотъ четвергъ посл полудня весь свтъ заговорилъ о разореніи Мельмота. Посл исчезновенія Коэнлупа не осталось боле сомннія въ этомъ. Коммерсанты и политики отказавшіеся отъ чести обдать съ императоромъ у подозрительнаго финансиста гордились своею дальновидностью. Т же кто устраивалъ обдъ и кто поддерживалъ Мельмота въ Вестминстер знали что имъ придется подвергнуться строгому осужденію. Никто теперь не считалъ возможнымъ сказать что-нибудь въ его пользу, никто не сомнвался въ его виновности. Грендолы исчезли безслдно. Лордъ Альфредъ не показывался съ самаго дня обда. Герцогиня Альбера, пораженная, какъ уврялъ свтъ, крушеніемъ Мельмота, ухала въ деревню нсколькими недлями раньше обыкновеннаго. Но въ то время о которомъ мы говоримъ теперь она была еще въ Лондон.
Въ этотъ четвергъ въ пятомъ часу въ Парламент было уже множество членовъ и замтно было особенное оживленіе. Въ это утро распространился слухъ что Мельмота будутъ судить по обвиненію въ мошенничеств при покупк Пиккеринга, имнія мистера Лонгестаффа. Никто не видалъ его въ этотъ день. Т кто не знали что онъ перехалъ въ Бротонъ-Стритъ ходили смотрть на его домъ въ Гровеноръ-Сквер и замчали въ немъ признаки разоренія и запустнія.
— Желалъ бы я знать гд онъ скрывается, сказалъ мастеръ Лоптонъ мистеру Бошанъ-Боклерку въ одной изъ залъ Парламента.
— Говорятъ что онъ не былъ сегодня въ Сити. Я слышалъ что онъ въ дом Лонгестаффа. Бдный Лонгестаффъ обобранъ со всхъ сторонъ. Мельмотъ завладлъ и его имніемъ и его городскимъ домомъ. Вотъ идетъ Ниддердель. Желалъ бы я знать что онъ думаетъ обо воемъ этомъ.
— Какъ это ужасно, не правда ли? сказалъ Ниддердель.
— Для васъ могло бы быть и хуже, возразилъ Лоптонъ.
— Можетъ-быть. Однако, Лоптонъ, я еще не знаю что думать обо воемъ этомъ. Только три дня тому назадъ нашъ повренный говорилъ намъ что у Мельмота несомннно есть деньги.
— Только три дня тому назадъ и Коэнлупъ былъ въ Лондон, а теперь его нтъ, сказалъ Лолтонъ.— Мн кажется что для васъ это случилось какъ нельзя боле вовремя.
Лордъ Ниддердель покачалъ головой и принялъ глубокомысленный видъ.
— Вотъ Броунъ, сказалъ сэръ-Орландъ Дрофтъ, поспшивъ на встрчу джентльмену котораго Мельмотъ не такъ давно укорялъ въ финансовыхъ ошибкахъ.— Онъ скажетъ намъ гд Мельмотъ. Часъ тому назадъ пронесся слухъ что онъ послдовалъ за Коэнлупомъ на континентъ.
Мастеръ Броунъ покачалъ годовой. Мастеръ Броунъ не зналъ ничего, но полагалъ что не пройдетъ сутокъ какъ полиція разузнаетъ все. Посл достопамятной стычки въ Парламент мастеръ Броунъ былъ очень золъ на Мельмота.
Даже министры которымъ предстояло быть немедленно осажденными вопросами дня были заняты больше Мельмотомъ чмъ своею защитой.
— Извстно вамъ что-нибудь объ этомъ? спросилъ канцлеръ казначейства у секретаря министерства внутреннихъ длъ.
— Я знаю что еще не было никакого распоряженія насчетъ его арестованія. Его обвиняютъ въ мошенничеств, но я сомнваюсь чтобъ у кого-нибудь были достаточныя доказательства противъ него.
— Я полагаю что онъ разорился, сказалъ канцлеръ.
— А я сомнваюсь чтобъ онъ былъ когда-нибудь богатъ. Я увренъ только въ томъ что онъ величайшій негодяй какого мы когда-либо видли между нами. Въ теченіе послдняго года онъ истратилъ боле ста тысячъ фунтовъ на свои частныя дла. Желалъ бы я знать что подумаетъ императоръ когда узнаетъ правду.
Другой министръ сидвшій рядомъ съ секретаремъ былъ того мннія что Китайскій императоръ узнаетъ правду о Мельмот гораздо хладнокровне чмъ первый лордъ казначейства.
Въ эту минуту въ Палат внезапно воцарилась тишина. Т кто знаютъ ощущеніе производимое безпрерывнымъ шепотомъ множества подавленныхъ голосовъ знаютъ также какое впечатлніе на ухо производитъ внезапное прекращеніе шума. Вс молча устремили глаза въ одну сторону. Одинъ изъ подсекретарей только-что всталъ чтобъ отвтить на полный негодованія вопросъ насчетъ перемны цвта формы въ одномъ полку. Подсекретарь приготовилъ на этотъ вопросъ такой удачный отвтъ что ожидалъ нкотораго торжества и такъ какъ подобное счастіе не часто выпадаетъ на долю подсекретаря, онъ очень дорожилъ этимъ случаемъ. Но даже онъ забылся на минуту когда въ комнату вошелъ Августусъ Мельмотъ, членъ за Вестминстеръ.
Мельмотъ къ этому времени уже настолько освоился съ обычаями Парламента что зналъ когда надть и когда снять шляпу и какъ ссть. Когда онъ вошелъ теперь въ дверь напротивъ спикера, на голов его была шляпа надтая по его обыкновенію набокъ. Грубость его вида въ значительное степени происходила отъ этой манеры которую онъ принялъ, полагая что она придавала ему видъ самоувренности. Въ эту минуту онъ старался боле чмъ когда-либо чтобы никто не замтилъ въ его наружности никакихъ признаковъ его паденія, которое, какъ онъ хорошо зналъ, вс предвидли. Поэтому его шляпа была надта на сторону боле обыкновеннаго, сюртукъ тоже былъ раскрытъ шире обыкновеннаго, чтобы выказать дорогія запонки въ сорочк, свирпость выражавшаяся въ его губахъ и подбородк обозначалась сильне. Онъ пріхалъ въ своей карет, но пока онъ проходилъ Вестминстеръ-Голлъ и потомъ по большой зал, никто не сказалъ ему ни слова. Онъ встртилъ конечно многихъ кого зналъ, онъ зналъ почти всхъ кого встртилъ, но онъ-замтилъ съ самого начала что вс избгали его. Онъ ршился помириться съ холодными взглядами и холоднымъ молчаніемъ и длать видъ что не замчаетъ ихъ. Онъ поклонился спикеру учтиве обыкновеннаго и услся развязне обыкновеннаго на свое мсто на третьей оппозиціонной скамь. Онъ былъ человкъ видный, всегда разчитывавшій на эффектъ своей наружности и потому всегда слдившій за своими движеніями. Ему хотлось теперь казаться такимъ какъ всегда, не боле и не. мене развязнымъ, но онъ конечно утрировалъ, и тмъ кто слдилъ за нимъ когда онъ входилъ показалось что въ манерахъ его была особенная дерзость. Только-что вставшій подсекретарь былъ такъ пораженъ что его остроумный отвтъ насчетъ перемны цвта формы навсегда погибъ для свта.
Несчастный молодой человкъ лордъ Ниддердель сидлъ рядомъ съ мстомъ которое занялъ теперь Мельмотъ. Они сидли рядомъ уже три или четыре раза съ тхъ поръ какъ Мельмотъ вступилъ въ Парламентъ, такъ какъ молодой лордъ, вполн ршившійся жениться на дочери финансиста, хотлъ показать что онъ не стыдится своего будущаго тестя. Онъ понялъ что поддержка которую онъ, какъ лордъ, могъ оказать милліонеру неизвстнаго происхожденія была однимъ изъ условій брачной сдлки, и онъ былъ настолько честенъ что старался исполнить свое обязательство. Онъ знакомилъ Мельмота съ обычаями Парламента сдлалъ все что могъ чтобы заслужить выговоренныя деньги. Но онъ и отецъ его, въ особенности отецъ, ясно поняли въ продолженіе двухъ послднихъ дней что имъ придется отказаться отъ своего плана. Въ такомъ случа молодой лордъ освобождался отъ обязанности покровительствовать Мельмоту. Онъ могъ быть учтивымъ съ вульгарнымъ и непріятнымъ человкомъ, но учтивость съ мошенникомъ была бы излишнею снисходительностью. Но встать и перемнить мсто когда Мельмотъ слъ рядомъ съ нимъ было не въ его характер. Онъ обратилъ комически жалобный взглядъ къ своему сосду съ правой стороны и ршался покориться своей участи.
— Видлись вы сегодня съ Мери? спросилъ Мельмотъ.
— Нтъ, отвчалъ лордъ.
— Почему вы не навстите ее? Она теперь постоянно спрашиваетъ о васъ. Я надюсь что на будущей недл мы передемъ опять въ нашъ собственный домъ. Тамъ вамъ будетъ удобне.
Неужели онъ не знаетъ что весь свтъ соединился воедино чтобы преслдовать его за мошенничество, подумалъ лордъ Ниддердель.
— Мн кажется что вамъ слдовало бы повидаться опять съ моимъ отцомъ, мистеръ Мельмотъ, сказалъ онъ.
— Не случилось ли чего-нибудь непріятнаго?
— Право не знаю. Вамъ лучше повидаться съ отцомъ. А я уйду. Я пришелъ только чтобы показаться.
Когда онъ всталъ, Мельмотъ схватилъ его руку.— Прощайте, милый мой мальчикъ, сказалъ онъ громче чмъ члены обыкновенно позволяютъ себ разговаривать въ Парламент. Ниддердель сконфузился, хотя вс присутствовавшіе должны были понять тактику Мельмота. Ниддердель удалился быстрыми шагами и выйдя въ сосднюю залу встртилъ тамъ Лайонеля Лоптона который посл своего разговора съ Бокдеркомъ слышалъ новость.
— Знаете что случилось, Ниддердель?
— Что-нибудь насчетъ Мельмота?
— Да, насчетъ Мельмота, продолжалъ Лоптонъ.— Онъ арестованъ полчаса тому назадъ въ собственномъ дом по обвиненію въ мошенничеств.
— Желалъ бы я чтобъ это была правда, возразилъ Ниддердель.— Войдите въ Палату и вы увидите его тамъ здравымъ и невредимымъ. Онъ сейчасъ разговаривалъ со мной такимъ тономъ какъ будто не случилось ничего особеннаго.
— Я видлъ сейчасъ Комптона и онъ сказалъ что Мельмотъ арестованъ по распоряженію лорда-мера.
— Лордъ-меръ членъ Парламента и сдлалъ бы лучше еслибы пришелъ взять его самъ. Какъ бы то ни было, но онъ здсь и я не удивлюсь если онъ встанетъ и скажетъ рчь.
Мельмотъ твердо просидлъ на своемъ мст до семи часовъ, когда засданіе было прервано до девяти. Онъ вышелъ однимъ изъ послднихъ, сошелъ медленно, почти величественно въ столовую и приказалъ подать себ обдъ. Въ столовой было тсно и онъ не скоро нашелъ себ мсто. Никто не хотлъ посторониться для него. Но наконецъ онъ услся почти оттолкнувъ несчастнаго занимавшаго мсто раньше его. Выгнать его не было возможности, но и сидть рядомъ съ нимъ было тоже невозможно. Даже слугамъ не хотлось служить ему, но потерпвъ немного онъ дождался обда. Онъ былъ членомъ Палаты Общинъ и никто не могъ отказать ему въ томъ на что онъ имлъ право. Онъ скоро остался одинъ у занятаго имъ стола, но сдлалъ видъ что не обратилъ вниманія на это. Онъ громко отдавалъ приказанія лакеямъ и пилъ шампанское повидимому вполн довольный. Посл его разговора съ Ниддерделемъ. никто не сказалъ съ нимъ ни слова и самъ онъ не заговаривалъ ни съ кмъ. Судя по наружности можно было подумать что благодаря своей наглости онъ былъ совершенно счастливъ, но на самомъ дл онъ былъ можетъ-бытъ самымъ несчастнымъ человкомъ въ Лондон. Ему было бы легче еслибъ онъ легъ въ постель и провелъ вечеръ оплакивая свою участь. Но утративъ все, покинутый всми, не видя впереди ничего кром ужасной кары, которою грозило ему оскорбленное правосудіе, онъ хотлъ по крайней мр сохранить за собой репутацію человка мужественнаго. Августусъ Мельмотъ хотлъ умереть завернувшись тогой.
Изъ столовой онъ перешелъ въ курильную комнату и вынувъ изъ кармана свой массивный портсигаръ закурилъ сигару въ восемь дюймовъ длины. Мистеръ Броунъ изъ Сити былъ тутъ же и Мельмотъ съ улыбкой и поклономъ предложилъ ему сигару. Мистеръ Броунъ былъ маленькій, толстый, круглый человкъ лтъ шестидесяти, постоянно старавшійся придать величественное выраженіе своему незначительному лицу. Нужно было видть какъ отскочилъ мастеръ Броунъ отъ Мельмота.
— Напрасно вы принимаете такъ къ сердцу то что я сказалъ намедни. Я не хотлъ оскорбить васъ. И Мельмоть сказавъ это засмялся хриплымъ смхомъ и окинулъ присутствовавшихъ торжествующимъ взглядомъ.
Затмъ онъ слъ и продолжалъ курить молча. Немного спустя онъ опять засмялся какъ будто занятый какими-то забавными мыслями, какъ будто говоря себ, какъ глупы были вс окружавшіе его, врившіе распущеннымъ о немъ слухамъ. Но онъ не пытался боле заговорить съ кмъ-нибудь. Вскор посл девяти онъ вернулся опять въ Палату и занялъ свое прежнее мсто. Къ этому времени онъ усплъ выпить три стакана пуншу и бутылку шампанскаго и чувствовалъ себя готовымъ на все. Обсуждадся какой-то охотничій законъ, о которомъ Мельмоть зналъ столько же какъ горничныя въ его дом, но когда одинъ изъ ораторовъ слъ, онъ всталъ съ мста какъ бы желая говорить. Другой джентльменъ всталъ вмст съ нимъ, и такъ какъ слово было дано этому другому, Мельмотъ уступилъ. Рчь джентльмена была коротка, и когда онъ кончилъ, Мельмотъ всталъ опять. Кто ршится описывать чувства волнующія спикера Палаты Общинъ въ подобныя минуты? Онъ не имлъ офиціальныхъ свдній о преступленіяхъ Мельмота и даже имя ихъ онъ не былъ бы въ прав воспользоваться ими. Мельмотъ былъ членомъ Палаты Общинъ и имлъ такое же право говорить какъ и другіе. Но спикеръ тмъ не мене считалъ своею обязанностью избавить Парламентъ отъ безчестія и два или три раза удачно избгнулъ взгляда Мельмота. Пока были другіе желающіе говорить, онъ могъ длать видъ что не замчаетъ Мельмота, но наконецъ другихъ не оказалось, а Мельмотъ всталъ опять. Спикеръ бросилъ на него грозный взглядъ и откинулся на спинку стула. Мельмотъ стоялъ выпрямившись, оглядываясь во вс стороны и какъ бы гордясь своею смлостью. Онъ былъ пьянъ, но еще въ силахъ стоять на ногахъ и скрывать свое опьяненіе. Но онъ забылъ что рчь слагается изъ словъ и теперь не зналъ что сказать. Онъ нагнулся впередъ, овладлъ собою, затмъ оглянулъ опять залу свирпымъ взглядомъ и покачнувшись упалъ на плечи Бошанъ-Боклерка, сидвшаго предъ нимъ.
Онъ можетъ-быть завернулся бы въ тогу эффектне еслибъ остался дома, но если его цлью было заставать говорить о себ, онъ не могъ избрать лучшаго средства. Случившаяся сцена должна была остаться надолго въ памяти свидтелей что бы ни случилось съ ея героемъ. Мистеръ Ботанъ-Боклеркъ, человкъ добродушный, поспшилъ помочь пьяному собрату. Но Мельмотъ еще не совсмъ утратилъ способность управлять собою. Онъ быстро поднялся и усвшись опять на свое мсто принялъ такой спокойный видъ какъ будто не случилось ничего особеннаго. Палата, не имя никакого закона насчетъ обращенія съ пьяными членами, продолжала свое дло, стараясь не обращать вниманія на Мельмота. Членъ за Вестминстеръ не причинилъ боле никакого безпокойства. Онъ просидлъ еще минутъ десять, потомъ всталъ не совсмъ твердыми шагами, однако безъ посторонней помощи, направился къ двери. Присутствовавшіе слдили за нимъ молча и минута эта была тревожною для спикера, для клерковъ и для тхъ мимо кого онъ проходилъ. Еслибъ онъ упалъ, кому-нибудь, а можетъ-бытъ двоимъ или троимъ пришлось бы встать и вынести его. Но онъ не упалъ ни въ Палат, ни въ залахъ, ни на двор. Многіе наблюдали за нимъ, но никто не прикоснулся къ нему. Онъ вышелъ изъ воротъ и придерживаясь за стну вызвалъ свою карету. Дожидавшійся его лакей усадилъ его и Парламентъ не видалъ боле своего новаго члена за Вестминстеръ.
Вернувшись домой Мельмотъ прошелъ безъ посторонней помощи въ свой кабинетъ и спросилъ еще пуншу. Въ двнадцатомъ часу слуга оставилъ его съ бутылкой вина, тремя или четырьмя бутылками содовой воды и съ сигарнымъ ящикомъ. Ни жена, ни дочь не пришли къ нему и онъ не выразилъ желанія видть ихъ. Онъ не былъ настолько пьянъ чтобы возбудить какое-нибудь подозрніе въ слуг который оставилъ его по обыкновенію одного въ его кабинет и ушелъ спать. Но на слдующее утро одна изъ горничныхъ увидла своего господина на полу мертвымъ. Какъ ни былъ онъ пьянъ, но у него хватило мужества чтобъ избавить себя отъ грозившаго ему наказанія и безчестія. Онъ отравился синильною кислотой.

IX. Мщеніе Поля Монтегю.

Надюсь что читателю не нужно объяснять что Гетта Карбери была очень несчастна посл того какъ ршила что долгъ обязывалъ ее разстаться съ Полемъ Монтегю. По моему мннію она поступила неблагоразумно, но ей казалось что онъ нанесъ ей оскорбленіе котораго нельзя было простить. Еслибъ онъ разказалъ ей свою любовную исторію раньше чмъ она узнала ее отъ другихъ, ему конечно не трудно было бы получить полное прощеніе. Еслибы въ то время когда сердце ея было преисполнено нжностью къ нему онъ признался ей что нкогда любилъ другую женщину, и что эта женщина находится въ настоящее время въ Лондон, надодаетъ ему, преслдуетъ его, еслибъ онъ разказалъ ей прошлое этой женщины и какъ онъ полюбилъ ее и почему разлюбилъ, и уврилъ бы ее что онъ ни разу не подумалъ объ этой женщин съ любовью посл того какъ узналъ ее, Гетту, еслибъ онъ открылъ ей все это вовремя — у нея не было бы причины сердиться. И онъ такъ и поступилъ бы еслибы братъ Гетты не вмшался слишкомъ поспшно. Это вмшательство поставило его въ такое положеніе что ему пришлось не разказывать, а сознаваться и подтверждать факты уже сообщенные ей въ самомъ невыгодномъ для него свт. Хуже всего въ этой исторіи была поздка въ Лоуестоффъ, поздка совершенная не дале какъ мсяцъ тому назадъ. Гетта поняла какъ смотрлъ на этотъ поступокъ Роджеръ Карбери, хотя Роджеръ не высказанъ своего мннія. Поль жилъ на морскомъ берегу въ дружескихъ, хуже чмъ въ дружескихъ отношеніяхъ съ этою ужасною женщиной, а въ Лондон посщалъ ее ежедневно. Въ послднемъ Гетта была уврена. И въ то же самое время онъ если и не говорилъ прямо что любитъ ее, Гетту, но было ясно что онъ намревался высказать это. Они поняли другъ друга еще на балу Мельмота. Она конечно не старалась тогда дать ему понять что его любовь будетъ принята благосклонно, но оознавала что онъ тмъ не мене видлъ это. Затмъ она созналась не только себ, но и свое2 матери что сердце ея отдано этому человку, а онъ между тмъ проводилъ время съ другою женщиной, съ какою-то странною Американкой съ которою по его собственному сознанію былъ нкогда помолвленъ. Узнавъ это могла ли она не поссориться съ немъ, могла ли она не сказать ему что между ними все кончено? Ея мать, ея братъ и ея кузенъ вс была противъ него и она съ своей стороны не могла сказать ни слова въ его защиту. И какая презрнная женщина! Гетта была бы поражена еслибы кто бы то ни было изъ ея друзей сошелся съ такою женщиной, но каково же ей было узнать это о человк котораго она любила, узнать что онъ сдлалъ ей предложеніе все еще не разорвавъ этой связи? Могла ли она простить его? Нтъ, она никогда не проститъ его. Она готова умереть за него, но простить его она не можетъ. Она понимала конечно чего добивалась ея мать. Мать ея надялась что поссоривъ ее съ Полемъ Монтегю она заставитъ ее выйти замуакъ за Родакера Карбери. Но мать ея ошибется въ своихъ разчетахъ. Гетта никогда не согласится сдлаться женой своего кузена, хотя всегда будетъ отдавать справедливость его достоинствамъ. Она ршала что никогда не выйдетъ замужъ ни за кого и со злобнымъ удовольствіемъ думала какъ непріятно будетъ это ршеніе ея матери. Вполн раздляя мнніе матери насчетъ поведенія Поля Монтегю, она тмъ не мене сердилась на нее за ея стараніе обнаружить его виновность.
Какъ медленно, какъ осторожно, съ какою горькою нжностью вынула она изъ футляра брошку подаренную ей Полемъ. Эта брошь была его единственнымъ подаркомъ. Благодаря его полными любви словами она попросила его не дарить ей ничего больше. Теперь нужно было возвратить ему его подарокъ. Брошь перейдетъ безъ сомннія во владніе мистрисъ Гртль. Гетта посмотрла на нее съ нжностью и хотла поцловать ее, но воздержалась сказавъ себ что такое проявленіе нжности къ мистеру Монтегю, даже наедин съ самой собою, было бы униженіемъ. Она уже имла съ нимъ окончательное объясненіе и не желая возобновлять сношеній съ нимъ, отнесла брошь матери прося возвратить ее по принадлежности.
— Конечно, моя милая, я отошлю ее. Нтъ ли еще чего-нибудь?
— Нтъ, мама, больше нтъ ничего, нтъ ни писемъ, ни какихъ-либо другихъ подарковъ. Я не скрывала отъ васъ ничего. Но возвращая брошку не говорите ни слова. Вы исполните мою просьбу, мама?
— Ма нечего говорить ему если ты дйствительно объяснилась съ немъ окончательно.
— Я уврена что онъ понялъ меня, мама. На этотъ счетъ вы можете быть покойны.
— Онъ съ начала и до конца велъ себя относительно тебя очень, очень дурно, сказала леди Карбери.
Но Гетта была несогласна съ этимъ. Она не находила ничего дурнаго въ томъ что молодой человкъ влюбился въ нее при первой же встрч. Дурно было только то что онъ посл этого возилъ мистрисъ Гртль въ Лоуестоффъ. Какъ бы то ни было, но ей не хотлось слушать о его проступкахъ.
— Зачмъ говорить объ этомъ, мама. Надюсь что вы больше не будете говорить о немъ.
— Недостойный человкъ, сказала леди Карбери.
— Я не могу слышать когда его бранятъ, возразила Гетта рыдая.
— Милая моя Гетта, я понимаю что ты теперь несчастна. Но это пройдетъ. Ты должна стараться бытъ благоразумне. Свтъ слишкомъ суровъ чтобы люди могли давать волю своимъ чувствамъ. Ты должна подумать о своемъ будущемъ и ты сама поймешь что для собственнаго блага ты должна ршиться забыть Поля Монтегю.
— О, мама, что вы говорите! Какъ можно принимать подобныя ршенія? Не говорите ничего больше, мама.
— Но, милая моя, я должна говорить. У тебя есть будущее и я должна позаботиться о теб. Ты конечно должна выйти замужъ.
— Вовсе не должна.
— Ты должна выйти замужъ повторила леди Карбери,— и конечно должна подумать какъ это лучше сдлать. Мои средства уменьшаются съ каждымъ годомъ. Я должна твоему кузену, я должна мистеру Броуну.
— Мистеру Броуну!
— Да, мистеру Броуну. Мн пришлось заплатить нкоторую сумму за Феликса. Заплатить нужно было, самъ мистеръ Броунъ говорилъ что нужно. Я должна также въ лавки. Боюсь что мн нельзя будетъ оставить за собой эту квартиру. Твой кузенъ и мистеръ Броунъ говорятъ что я должна увезти Феликса изъ Лондона. Мн придется можетъ-быть ухать съ нимъ за границу.
— Я конечно тоже поду съ вами.
— Можетъ-бытъ на первое время, но было бы лучше еслибы теб не пришлось хать. Для чего теб хать? Разв это иметъ что-нибудь привлекательное для тебя? Подумай какая жизнь предстоитъ мн съ Феликсомъ въ какомъ-нибудь французскомъ или нмецкомъ городк.
— Мама, почему вы не хотите позволить мн быть утшеніемъ для васъ? Почему вы говорите обо мн всегда какъ будто я обременяю васъ собою?
— Ты конечно обременяешь меня, иначе и быть не можетъ. Но теб стоитъ только захотть и ты можешь поселиться тамъ гд ты не будешь бременемъ, гд на тебя будутъ смотрть какъ на утшеніе. Ты имешь возможность обезпечить себя на всю жизнь и доставить мн и Феликсу такого друга помощь котораго никогда не будетъ для васъ лишнею.
— Мама, не можетъ быть чтобы вы говорили теперь все о томъ же.
— Почему же нтъ? Что толку въ пустыхъ мечтахъ? Пріучайся къ мысли сдлаться женой твоего кузена Роджера.
— Это ужасно, воскликнула Гетта въ отчаяніи.— Разв вы не понимаете какъ я страдаю о Пол, разв вы не понимаете что я люблю его всмъ сердцемъ, что разлука съ нимъ для меня равносильна смерти? Я знаю что я должна разстаться съ нимъ потому что онъ поступилъ со мной дурно и я покорилась своей участи. Но я никакъ не ожидала что вы тотчасъ же предложите мн выйти за другаго. Я никогда не выйду за Роджера Карбери. Вы можете быть уврены что никогда не выйду ни за кого. Если вы не возьмете меня съ собой за границу, я должна буду жить своими трудами. Мн кажется что я гожусь въ няньки.
И не дождавшись отвта она ушла въ свою комнату.
Леди Карбери не понимала свою дочь. Она даже не подозрвала что поступила не великодушно воспользовавшись возможностью очернить Монтегю съ тмъ чтобы содйствовать другому искателю. Воя ея забота состояла въ томъ чтобы найти дочери такого мужа, а сыну такую жену которые доставили бы имъ обезпеченное существованіе. Но она видла что всякій разъ какъ она пыталась заговорить объ этомъ съ Геттой, Гетта обижалась и выходила изъ себя, не будучи въ состояніи помириться съ горькими свтскими истинами которыя проповдывала мать. Какъ ни огорчалъ, какъ ни безчестилъ ее сынъ, но леди Карбери чувствовала къ нему больше симпатіи чмъ къ дочери. Романтичность была ей крайне антипатична, хотя она полагала чего очень любила романтическую поэзію. Въ это тремя она была въ очень затруднительномъ положеніи и ея желаніе пристроить дочь прежде чмъ пуститься въ безотрадныя скитанія съ сыномъ было совершенно естественно.
Въ это печальное время она много думала о предложеніи мистера Броуна и о своемъ отказ. Странно было что посл этого отказа они сдлались лучшими друзьями чмъ прежде. Прежде ихъ дружба, какъ это часто бываетъ, была только фиктивною. Они такъ-сказать играли въ дружбу, но знали другъ друга очень мало. Но теперь, въ теченіе послднихъ пяти или шести недль, они дйствительно узнали другъ друга. Она, подавленная горемъ, открыла ему всю правду о себ и о сын и онъ отвчалъ не комплиментами, но искренними совтами и помощью. Его обращеніе съ ней, какъ и ея обращеніе съ нимъ, измнилось совершенно. Они уже не говорили другъ другу высокопарныхъ комплиментовъ, онъ бывалъ даже грубъ въ разговорахъ съ ней. Однажды онъ сказалъ ей что она глупа если не послдуетъ его совту. Результатомъ всего этого было то что она начала жалть что не приняла его предложенія. Но она не употребляла никакихъ стараній чтобы вернуть упущенную добычу. Она сообщала ему вс свои невзгоды и теперь въ день посщенія Мери и размолвки съ дочерью она вечеромъ разказала ему и о томъ и о другомъ.
— Я не врю этому ни на грошъ, сказалъ мистеръ Броунъ.— Судя по всему что я слышалъ, у Мельмота не осталось больше денегъ. А если они у него и есть, можете быть уврены что онъ не выпуститъ ихъ изъ своихъ рукъ. Я не ршился бы на вашемъ мст на такое дло.
— Вы полагаете что Мельмоты погибли окончательно?
— Я слышалъ сегодня что Мельмотъ уже арестованъ, но позже слышалъ что онъ въ настоящее время въ Парламент. (Былъ десятый часъ вечера). Что его будутъ судить за мошенничество, это несомннно, и по всей вроятности ему не удастся сохранить ни одного шиллинга изъ своего состоянія.
— Какая странная судьба!
— Да, самая странная какую только можно представить въ наше время. Я расположенъ думать что главною причиной его разоренія были его безразсудныя личныя траты.
— Зачмъ ему тратить такъ много денегъ?
— Онъ думалъ поразитъ этотъ свтъ и пріобрсти всемірный кредитъ. И онъ почти достигъ своей цли. Онъ ошибся только въ томъ что не принялъ въ соображеніе силу зависти своихъ противниковъ.
— Вы тоже думаете что онъ виновенъ въ поддлк?
— Да, но наврное еще конечно ничего неизвстно.
— Если это правда, Феликсъ хорошо сдлалъ что не женился да его дочери.
— Конечно. Эта женитьба не принесла бы ему никакой выгоды, а еслибъ и принесла, я увренъ что вы неспособны жалть что лишились денегъ такого человка какъ Мельмотъ. (Леди Карбери покачала головой, думая по всей вроятности что нуждаясь такъ какъ нуждался ея сынъ можно не брезговать даже Мельмотовыми деньгами.) Какъ бы то ни было, не думайте больше объ этомъ, заключилъ мистеръ Броунъ.
Затмъ леди Карбери разказала ему о своемъ затрудненіи насчетъ Гетты.— Въ этомъ случа я не чувствую себя компетентнымъ совтовать вамъ.
— Роджеръ никому не долженъ ни шиллинга, сказала леди Карбери.
— Но если онъ не нравится ей?
— Въ томъ то и дло что онъ ей нравится. Она слушаетъ его охотне чмъ меня. Но голова ея набита романтическимъ вздоромъ.
— Головы очень многихъ, леди Карбери, набиты тмъ же самымъ.
— Да, но это губитъ людей и погубитъ мою дочь. Любовь подобна всякой другой роскоши, она для многихъ недоступна. Т же кто хотятъ пользоваться ею во что бы то ни стало, гибнутъ какъ погибъ Мельмотъ. Какъ это странно! Не боле двухъ недль тому назадъ мы считали его величайшимъ человкомъ въ Лондон.
Мистеръ Броунъ улыбнулся, но не счелъ нужнымъ уврять что онъ никогда не былъ такого мннія о сверженномъ идол Абчрчъ-Лена.
На слдующій день, очень рано, когда Мельмотъ еще лежалъ никмъ не открытый на полу въ дом мистера Лонгестаффа, служанка принесла Гегт письмо и сказала что его занесъ самъ мистеръ Монтегю. Гетта жадно схватила письмо, но тотчасъ же сдлала надъ собою усиліе и съ видомъ равнодушія положила его подъ подушку. Но лишь только горничная вышла изъ комнаты она схватила опять свое сокровище. До сихъ поръ ей не приходило въ голову что ея отверженный возлюбленный можетъ написать ей. Она сказала ему что онъ долженъ оставить ее навсегда и не сомнвалась что онъ покорится этому, покорится можетъ-быть даже охотно. Онъ будетъ радъ вернуться къ своей Американк, говорила она себ. Но теперь, получивъ письмо, она приняла его съ полнымъ довріемъ. Распечатавъ и быстро пробжавъ письмо глазами, она ни на минуту не усомниласъ въ искренности своего возлюбленнаго. Вотъ что онъ писалъ.
‘Дорогая Гетта,— Мн кажется что вы были очень несправедливы ко мн и я не понимаю какъ вы могли поступить со мной такъ жестоко если дйствительно любили меня. Я никогда не обманывалъ васъ. Если вы отвергаете меня не за то что я нкогда любилъ другую женщину, я не знаю другой причины. Я не могъ разказать вамъ объ этой женщин пока не сдлалъ вамъ предложенія, а потомъ, какъ вамъ извстно, я не имлъ случая объясниться съ вами прежде чмъ вы узнали эту исторію отъ постороннихъ. Я не совсмъ ясно помню что я говорилъ во время послдняго свиданія съ вами, я былъ такъ пораженъ вашимъ обвиненіемъ. Но я увренъ что я сказалъ вамъ тогда и теперь повторяю опять что еще не видавъ васъ я ршилъ что мистрисъ Гртль никогда не будетъ моею женой и что я ни разу не поколебался въ этомъ ршеніи посл того какъ узналъ васъ. Роджеръ можетъ подтвердить вамъ что я говорю правду. Я былъ у него когда принялъ ршеніе разойтись съ мистрисъ Гртль и ршеніе это было отчасти слдствіемъ его совтовъ. Тогда я еще не зналъ васъ.
‘Если я васъ понимаю, васъ возмущаетъ то что я видался съ мистрисъ Гртль уже посл принятія этого ршенія. Вы можете порицать меня за это, но я не понимаю что вы находите въ этомъ оскорбительнаго для васъ. Могъ ли я посл того что было между нами отказаться видться съ ней, когда она пріхала для этого изъ Америки? По моему мннію это было бы малодушіемъ. Я конечно отправился къ ней и такъ какъ она была здсь совершенно одинока и просила меня проводить ее на берегъ моря, говоря что она нездорова, я не могъ отказать ей въ такой услуг. Какъ ни было это мн непріятно, я долженъ былъ согласиться.
‘Она просила меня возобновить мои общанія. Вамъ я обязанъ сказать это, но я увренъ что это не пойдетъ дальше. Я отказался и сказалъ ей прямо что намреваюсь сдлать предложеніе другой. Это объясненіе вызвало конечно гнвъ и огорченіе, но недоразумній никакихъ не было и не могло быть, и наконецъ она должна была уступить. Относительно ея я успокоился, мн было только жаль ее, но тутъ я узналъ что эта исторія дошла до васъ и дошла въ такомъ вид что вы ршились отказать мн.
‘Вы конечно знаете далеко не все, потому что вамъ неизвстно прошлое этой женщины, но вы знаете все что хоть сколько-нибудь касается васъ и я утверждаю что вы не имете причинъ сердиться на меня. Я пишу вамъ ночью. Сегодня вечеромъ мн была принесена ваша брошь съ нсколькими рзкими словами отъ вашей матери. Я не понимаю какъ вы можете настаивать на нашей разлук если вы дйствительно любите меня, не понимаю чтобы, моя исторія съ мистрисъ Гртль могла заставить васъ разлюбить меня, если вы дйствительно когда-нибудь меня любили.
‘Я такъ пораженъ ударомъ который вы нанесли мн что едва сознаю что пишу вамъ. Самыя ужасныя мысли приходятъ мн въ голову. Я такъ люблю васъ что не могу представить себ будущее безъ васъ посл того какъ вы уже сознались что любите меня. Я не могу допустить чтобы такая любовь какою я считалъ вашу могла исчезнуть вдругъ. Съ моею любовью этого не можетъ случиться. Мн кажется неестественнымъ чтобы мы разстались.
‘Если вамъ нужно подтвержденіе моихъ словъ, отправьтесь сами къ мистрисъ Гртль. Это лучше чмъ намъ обоимъ быть несчастными.

‘Горячо любящій васъ
‘Поль Монтегю.’

X. Завтракъ въ Берклей-Сквер.

Лордъ Ниддердель, выходя изъ Палаты Общинъ, думалъ съ отвращеніемъ о роли выпавшей на его долю этотъ вечеръ и о своемъ положеніи вообще. Въ этотъ вечеръ Мельмотъ, пьяный, заставилъ его выпить до два горькую чашу безчестія которую онъ приготовилъ себ самъ. Вс теперь знали за положительный фактъ что обвиненія взводимыя противъ Мельмота будутъ разбираться у главнаго судья Сити, вс знали что онъ совершилъ рядъ мошенничествъ, что онъ не былъ въ состоянія заплатить за имнія которыми намревался завладть, что онъ разорился окончательно. И при всемъ этомъ онъ бралъ лорда Ниддерделя за руку и называлъ его при всей Палат своимъ милымъ мальчикомъ.
Лордъ Ниддердель и самъ скомпрометировалъ себя тмъ что бралъ на себя нсколько разъ роль защитника Мельмота. Онъ не объявлялъ открыто о своемъ намреніи жениться за его дочери, но допускалъ другихъ говорить объ этомъ. Онъ поссорился съ однимъ пріятелемъ за то что тотъ назвалъ Мельмота неучемъ, онъ уврялъ одного изъ своихъ лучшихъ друзей что Мельмотъ, несмотря за вншнюю вульгарность, въ сущности славный человкъ. Какъ выпутается онъ теперь изъ своихъ короткихъ отношеній съ семействомъ Мельмота? Онъ былъ женихомъ Мери и Мери не сдлала ничего такого что давало бы ему право отказаться отъ нея. Онъ сознавался что она заслуживала отъ него всего лучшаго. Ненавидя въ этотъ вечеръ всею душой ея отца, послднія слова котораго и наглый тонъ которымъ они были сказаны все еще звучали въ его ушахъ, онъ думалъ однако о его дочери съ добрымъ чувствомъ. Онъ не могъ конечно жениться на ней. Теперь объ этомъ не могло быть и рчи. Она знала сама, какъ и вс другіе, что за нее сватаются ради ея денегъ, а теперь денегъ у нея не было. Но онъ сознавалъ что она вела себя съ нимъ всегда такъ честно что онъ обязанъ былъ объясняться съ ней прежде чмъ покинуть ее. Онъ придумалъ небольшую рчь которую скажетъ ей. ‘Вы конечно знаете что этого быть не можетъ. Сватовство было начато въ надежд что у васъ много денегъ. Теперь же оказывается что у васъ нтъ ничего. У меня тоже нтъ ничего и намъ нечмъ было бы жить еслибы мы вступили въ бракъ. Мы не можемъ вступить въ бракъ, но клянусь вамъ я очень жалю объ этомъ, потому что вы мн нравились и мн кажется что мы поладили бы какъ нельзя лучше.’ Такова была рчь которую онъ приготовилъ, но онъ не зналъ какъ найти случай высказать ее. Ему пришло въ голову написать Мери. Но такое письмо было бы письменнымъ признаніемъ что онъ длалъ ей предложеніе и онъ опасался чтобы Мельмотъ или madame Мельмотъ, если самъ великій человкъ былъ арестованъ, не воспользовалась этомъ письмомъ во вредъ ему.
Въ восьмомъ часу онъ отправился въ Медвжій Садъ о тамъ встртилъ Долли Лонгестаффа и другихъ. Вс собравшіеся толковали о Мельмот и большинство утверждало что онъ находился въ это время въ долговой тюрьм. Долли былъ весь поглощенъ опасеніемъ за собственные интересы и утшался только сознаніемъ важности своихъ длъ.
— Желалъ бы я знать правда ли это, сказалъ онъ Грасслоку.— Мельмотъ назначилъ намъ съ отцомъ свиданіе завтра въ полдень и общалъ заплатить все что долженъ намъ. Онъ клялся вчера что завтра у него будутъ деньги. Но если онъ въ тюрьм, онъ конечно не можетъ сдержать общаніе.
— Можете быть уврены, Долли, что вамъ не видать вашихъ денегъ, сказалъ Грасслокъ.
— Я и самъ потерялъ надежду. Что за оселъ мой отецъ. Онъ не имлъ никакого права распоряжаться имніемъ. А вотъ и Ниддердель. Онъ можетъ сказать намъ гд теперь Мельмотъ. Но я боюсь говорить съ нимъ посл того какъ онъ намедни такъ оборвалъ меня.
При вход Ниддерделя разговоръ мгновенно смолкъ, но когда лордъ Грасслокь спросилъ его шепотомъ не знаетъ ли онъ чего о Мельмот, Ниддердель отвчалъ громко:
— Какъ не знать, я видлъ его полчаса тому назадъ въ Парламент.
— Говорятъ онъ арестованъ.
— Я тоже это слышалъ, но полчаса тому назадъ онъ несомннно былъ на свобод.
Затмъ онъ подошелъ къ Долли Лонгестаффу и сказалъ положивъ руку на его плечо:
— Вы были правы намедни, а я виноватъ. Но вы понимаете меня. Боюсь что мы оба пострадаемъ.
— Да, я васъ понимаю, отвчалъ Долли.— Я-то очень пострадаю, но вы кажется выпутались изъ своего положенія очень удачно. Я радъ что мы помирились. Не сыграть ли намъ робберъ виста?
Позже вечеромъ въ клубъ было принесено извстіе что Мельмотъ въ Парламент пытался сказать рчь, что онъ былъ очень пьянъ и что онъ упалъ и повалилъ Бошанъ-Боклерка.
— Жаль что я не видалъ этого, сказалъ Долли.
— А я очень радъ что не видалъ, возразилъ Ниддердель.
Когда они вышли изъ-за карточнаго стола въ четвертомъ часу ночи Мельмотъ уже лежалъ мертвый на полу въ дом мистера Лонгестаффа.
На другой день въ десятомъ часу утра лордъ Ниддердель и отецъ его сидли за завтракомъ въ своемъ старомъ дон въ Берклей- Сквер, въ нсколькихъ шагахъ отъ дома который нанималъ Медьжотъ. Молодой лордъ жилъ въ это время съ отцомъ и теперь они сошлись чтобы переговорить насчетъ своихъ брачныхъ плановъ. Маркизъ былъ не совсмъ пріятнымъ собесдникомъ когда дла въ которыхъ онъ былъ заинтересованъ шли не такъ какъ ему хотлось. По временамъ онъ бывалъ очень раздражителенъ и говорилъ пренепріятныя вещи. Женщины его семейства и другіе близкіе ему люди находили его по большей части невыносимымъ. Только старшій сынъ, отчасти благодаря тому что съ нимъ какъ со старшимъ отецъ обращался лучше чмъ съ другими, отчасти благодаря своему безграничному добродушію, кое-какъ ладилъ съ нимъ. Что мн сдлается отъ нсколькихъ грубыхъ словъ? разсуждалъ онъ. Пока отецъ смотрлъ снисходительно на мотовство сына, сынъ смотрлъ снисходительно на грубость отца. Онъ придерживался правила: живи и жить давай другимъ.
Въ это утро онъ опоздалъ немного и засталъ отца уже за столомъ.
— Мн кажется что если все твое состояніе будетъ зависть отъ того чтобы ты всталъ съ постели минутой раньше, ты этого не сдлаешь.
— Научите меня какъ я могу нажить вставая рано хоть одну гинею и увидите какъ я воспользуюсь урокомъ.
Онъ слъ, налилъ чашку чая, понюхалъ соусъ изъ почекъ, понюхалъ рыбу.
— Ты былъ вроятно пьянъ вчера, сказалъ старый лордъ.
— Не очень.— Старикъ повернулся и заскрежеталъ зубами.— Дло въ томъ, сэръ, что я не пью. Это вс знаютъ.
— Я знаю что въ деревн ты не можешь жить безъ шампанскаго. Такъ что же ты скажешь на счетъ всего этого?
— Что скажете вы, сэръ?
— Я скажу что ты попалъ въ просакъ.
— Я дйствовалъ подъ вашимъ руководствомъ. Вы сами это знаете. Мн кажется что теперь это дло можно считать поконченнымъ.
— Я не знаю почему оно должно быть покончено. Говорятъ что у нея есть собственныя деньги.
Ниддердель разказалъ отцу какъ Мельмотъ наканун велъ себя въ Парламент.
— Такъ что же за бда, возразилъ старикъ.— Ты женишься не на самомъ Мельмот, а на его дочери.
— Очень можетъ быть что онъ теперь уже въ тюрьм.
— О это не бда. Дочь его не въ тюрьм. И если у нея дйствительно есть собственныя деньги, он останутся при ней, что бы ни случилось съ ея отцомъ. Намъ нельзя быть слишкомъ разборчивыми. Какъ ты будешь жить если не женишься на этой двушк?
— Какъ-нибудь проживу. Буду искать другую невсту.— Маркизъ далъ ясно понять что не признавалъ въ сын ни терпнія, ни ловкости необходимыхъ для такого дла.— Какъ бы то ни было, сэръ, но я не могу жениться на дочери человка котораго будутъ судить за мошенничество.
— Я не понимаю какое теб дло до этого.
— Нтъ, сэръ, я не женюсь на ней. Я сдлаю все что вамъ угодно, только не это. Къ тому, же я не врю что у нея есть деньги.
— Если такъ, то теб остается только убираться къ чорту, сказалъ старикъ. Онъ отвернулся, закурилъ сигару и взялъ газету. Ниддердель продолжалъ свой завтракъ съ невозмутимымъ спокойствіемъ, потомъ тоже закурилъ сигару.— Я слышалъ, началъ опять старикъ,— что одна изъ двицъ Гольдшайнеръ получитъ большое приданое.
— Она жидовка, возразилъ Ниддердель.
— Разв это составляетъ какое-нибудь препятствіе?
— О, нтъ, ни малйшаго препятствія, если у нея дйствительно есть деньги. Не слыхали ли вы сколько даютъ за ней, сэръ?— Въ отвтъ старикъ только зарычалъ.— Ихъ дв сестры и два брата. Не думаю чтобы сестрамъ досталось по сотн тысячъ.
— Говорятъ что вдова пивовара который умеръ на дняхъ иметъ двадцать тысячъ фунтовъ годоваго дохода.
— Но это только пожизненный доходъ, сэръ.
— Она можетъ застраховать свою жизнь. Чортъ возьми, сэръ, вдь нужно же ршиться на что-нибудь. Какъ намъ жить когда ты будешь отворачивать носъ ото всхъ женщинъ?
— Я не думаю чтобы оорокалтняя вдова не имющая ничего кром пожизненнаго дохода была большою находкой. Но я подумаю объ этомъ если вы настаиваете.— Старикъ зарычалъ опять.— Я такъ серіозно предался этой двушк, сэръ, что не думалъ ни о комъ другомъ. Невста съ деньгами всегда найдется. Жаль что нтъ печатнаго списка невстъ съ обозначеніемъ ихъ приданаго и ихъ требованій. Это избавило бы отъ множества лишнихъ хлопотъ.
— Ты бы лучше ушелъ, если не можешь говорить серіозне, сказалъ маркизъ.
Въ эту минуту въ комнату вошелъ слуга и объявилъ что какой-то человкъ проситъ лорда Ниддерделя выйти въ прихожую. Лордъ Ниддердель не выходилъ охотно ко всмъ кто желалъ видть его и теперь спросилъ зналъ ли лакей того кто его спрашивалъ.
— Это кажется одинъ изъ слугъ мистера Мельмота, милордъ, отвчалъ лакей, которому безъ сомннія были извстны вс обстоятельства сватовства молодаго лорда. Ниддердель поглядлъ въ нершимости на отца.
— Поди и узнай что тамъ такое, сказалъ маркизъ. Выходя изъ комнаты Ниддердель спросилъ какъ ему поступить если Мельмотъ прислалъ за нимъ.— Ступай къ нему. Чего теб бояться? Скажи что ты готовъ жениться на его дочери если онъ отдастъ деньги впередъ, но что безъ этого ты не сдлаешь ни шагу.
— Онъ это знаетъ, сказалъ Ниддердель.
Въ прихожей онъ засталъ дороднаго, пожилаго человка съ письмомъ въ рук и узналъ дворецкаго Мельмота. По лицу его лордъ Ниддердель понялъ что кром письма онъ принесъ еще какую-нибудь важную новость.
— Разв что-нибудь случилось?
— Да, милордъ, да. О, Боже мой, Боже мой! Я увренъ что вамъ прискорбно будетъ узнать объ этомъ. Вы были у васъ самымъ близкимъ человкомъ, милордъ.
— Его посадили въ тюрьму! воскликнулъ Ниддердель. Но посланный покачалъ головой.— Такъ что же случило съ? Вдь не умеръ же онъ?— Посланный кивнулъ утвердительно и закрывъ глаза рукой заплакалъ.— Мистеръ Мельмотъ умеръ? Но онъ былъ вчера вечеромъ въ Парламент.— Я самъ его видлъ. Какъ же онъ умеръ?
Но дородный слуга былъ такъ взволнованъ что вмсто отвта только протянулъ Ниддерделю принесенное письмо. Письмо было отъ Мери и написано только полчаса спустя посл того какъ до нея дошло извстіе о случившемся.
‘Любезнйшій лордъ Ниддердель,— Посланный разкажетъ вамъ что случилось. Мн кажется что я схожу съ ума. Я не знаю къ кому мн обратиться. Не придете ли вы ко мн на нсколько минутъ?

‘Мери.’

Лордъ Ниддердель прочелъ это стоя въ прихожей и началъ опять разспрашивать посланнаго какъ умеръ его хозяинъ. Въ это время старый маркизъ, угадавшій по двумъ или тремъ долетвшимъ до него словамъ и по продолжительному отсутствію сына что случилось что-нибудь особенное, вошелъ ковыляя въ прихожую.
— Мистеръ Мельмотъ умеръ, обратился къ нему сынъ. Старикъ выронилъ изъ рукъ костыль и прислонился къ стн.— Вотъ этотъ человкъ сообщилъ мн объ этомъ, а вотъ письмо отъ Мери. Она приглашаетъ меня придти къ ней. Какъ случилось что онъ умеръ?
— Онъ умеръ отъ яда, онъ отравился, объявилъ дворецкій торжественно.— Докторъ былъ уже и подтвердилъ это. Мистеръ Мельмотъ принялъ ядъ ночью, когда былъ одинъ. Онъ вернулся вчера немного выливши, спросилъ еще пуншу и сигаръ и остался одинъ, а утромъ служанка, войдя въ его комнату, увидала его мертвымъ. Я помогалъ поднять его съ пола и тотчасъ же замтилъ запахъ синильной кислоты и безъ доктора понялъ что случилось.
Прежде чмъ посланный былъ отпущенъ, между отцомъи сыномъ произошло совщаніе по поводу приглашенія Меря. Маркизъ полагалъ что сыну не для чего было идти въ Брогонъ-Стритъ.
— Зачмъ ты пойдешь? Что ты можешь сділать? Она упадетъ въ твои объятія, а этого ты долженъ опасаться пуще зсего, пока не знаешь положенія длъ.
Но натура сына была благородне, онъ не могъ принять совть отца. Онъ былъ не такъ давно женихомъ этой двушки и теперь въ своемъ безвыходномъ гор она обратилась къ нему какъ къ своему ближайшему другу. Какъ бы то ни было, но его обычная безсердечность на время оставила его, и онъ почувствовалъ готовность служить двушк не изъ личныхъ разчетовъ, но въ память о томъ что она едва не сдлалась такимъ близкимъ для него существомъ.
— Я не могу отказать ей, повторялъ онъ.— Нтъ, это невозможно, я пойду.
— Ты непремнно попадешь въ бду если пойдешь.
— Какъ бы то ни было, но я долженъ идти. Я пойду немедленно. Это очень непріятно, но я не могу отказать ей. Это было бы низко.
И онъ вышелъ опять въ прихожую и поручилъ дворецкому передать Мери что онъ будетъ у нея не позже какъ чрезъ полчаса.
— Не дурачь себя, сказалъ ему отецъ.— Это именно такой случай когда мягкосердечіе можетъ погубить человка.
Ниддердель только покачалъ головой и отправился въ Бротонъ-Стритъ.

XI. Свиданіе въ Бротонъ-Стрит.

Извстіе о смерти мужа которое передали madame Мельмотъ, не позаботившись подготовить, едва не убило ее. Бдная Мери, не успвшая придти въ себя посл ужасной новости, принуждена была идти на помощь къ несчастной женщин, и сила характера, также какъ и крайняя необходимость помогли ей сохранить присутствіе духа въ ея трудномъ положеніи. Услышавъ страшное извстіе она поглядла съ минуту на сообщившую его служанку и упала на постель. Но скоро раздирающія рыданія и истерическіе крики madame Мельмотъ заставили ее встать опять и съ этой минуты къ ней возвратилась не только бодрость, но и распорядительность.— Нтъ, ей не зачмъ идти внизъ, сказала она, она не можетъ принести тамъ никакой пользы. Пусть пошлютъ немедленно за докторомъ. Но это было уже сдлано. Потребность свалить отвтственность, если таковая была, на чьи-нибудь чужія плечи заставила слугъ разослать гонцовъ во вс стороны за людьми обязанными распоряжаться въ подобныхъ случаяхъ. Полицейскіе были уже въ дом когда женщина занявшая должность Didon сообщила madame Мельмотъ о смерти ея мужа.
Т кто видли въ это время Мери говорили что она ясно доказала въ этомъ случа жесткость своего сердца. Но говорившіе это была несправедливы. Чувства Мери къ отцу были конечно не такія какія мы привыкли видть у большинства нашихъ сестеръ и дочерей. Мельмотъ никогда не былъ въ своемъ дом любимымъ божествомъ, малйшее желаніе котораго есть законъ, вкусамъ и привычкамъ котораго вс домашніе угождаютъ съ заботливою нжностью, который своимъ неудовольствіемъ омрачаетъ домъ какъ тучей, а своею радостью освщаетъ его какъ солнечнымъ свтомъ, поцлуи котораго составляютъ необходимую потребность. Мери ничего этого не испытала. Въ ея семейств никогда не было ласковости и нжности въ обращеніи другъ съ другомъ. Признавая нкоторыя обязанности къ отцу, она всегда старалась помнить ихъ предлы и не длать ничего лишняго. Она давно убдилась что отецъ готовъ былъ сдлать ее орудіемъ для достиженія своихъ цлей и что онъ не пощадитъ ее если она не опредлитъ сама что онъ въ прав и чего не въ прав требовать отъ нея. Она не могла сравнить его съ другими отцами, а себя съ другими дочерьми, потому что никогда не видала семейной жизни другихъ. Она любила его потому что природа заставляетъ дочь любить отца каковъ бы онъ ни былъ, но она никогда не почитала его и употребляла лучшія силы своего характера на то чтобъ убить въ себ страхъ къ нему. Онъ можетъ растерзать меня, говорила она себ, но онъ не заставитъ меня сдлать то чего по моему мннію онъ не въ прав требовать. Вотъ каково было ея положеніе относительно отца и теперь когда онъ такъ неожиданно покинулъ ее навсегда, оставивъ ее безо всякой защиты и покровительства, ея сильнйшимъ чувствомъ былъ страхъ, а не горе. Если мы хотимъ чтобъ о насъ горевали когда мы умремъ, мы должны заслужить это. Madame Мельмотъ была совсмъ убита, но и о ней нельзя сказать чтобъ она страдала отъ искренняго горя. У нея также преобладающимъ чувствомъ былъ страхъ — страхъ одиночества, внезапныхъ открытій, неизбжнаго переселенія въ другое мсто, страхъ что люди узнаютъ что она жалкая выскочка которой не слдовало бы и думать принимать у себя императоровъ, принцевъ, герцоговъ и министровъ. Ко всему этому примшивалась мысль что страшное мертвое тло того кто такъ недавно былъ ея мучителемъ лежало гд-то близко отъ нея, такъ близко что она не могла выйти изъ комнаты не опасаясь наткнуться на него. Все это чувствовала и Мери, но она была сильне, она подавила свой страхъ. И она не старалась притворяться и казаться огорченною когда на самомъ дл этого не было. Въ такомъ семейств смерть отца и такая ужасная смерть не могла вызвать искренняго горя.
Мери скоро узнала всю правду. Отецъ ея совершалъ самоубійство и она поняла что причиной этого было то что его положеніе было дйствительно безвыходное. Такъ онъ сказалъ правду когда уврялъ ее что ея подпись была нужна ему для того чтобъ избгнуть разоренія. Но онъ такъ часто лгалъ что она не поврила. Однако позже она предлагала ему подписать бумаги, но онъ сказалъ что это уже не нужно и сказалъ такъ что было очевидно что онъ не сердился на нее. Воспоминаніе объ этомъ было для нея утшеніемъ.
Но что будетъ съ ней? Что будетъ со всмъ ихъ безпорядочнымъ домомъ? Покойный приказалъ ей и ея мнимой матери собрать и уложить ихъ драгоцнныя вещи, и он это исполнили. Но теперь она мало заботилась о своемъ имуществ. Что ей сдлать съ собой? Куда ей отправиться? Въ комъ искать ей поддержки въ это трудное время? Что касается любви и замужества, теперь она объ этомъ совсмъ не думала. О сэръ-Феликс она даже не вспомнила въ этотъ день. Она была такъ безразсудна что влюбилась въ его красоту, но она не дошла до такого ослпленія чтобъ ожидать отъ него какой-нибудь поддержки. Она знала что еслибъ она сдлалась его женой ей пришлось бы руководить имъ. Но не поможетъ ли ей лордъ Ниддердель? Онъ человкъ добрый и мужественный и можетъ быть полезнымъ если только согласится придти. Онъ жилъ близко и она ршилась попробовать. Она написала ему пригласительную записку, послала ее съ дворецкимъ и обдумала въ какихъ выраженіяхъ она дастъ ему понять что онъ можетъ быть увренъ что она не иметъ никакихъ брачныхъ видовъ на него.
Онъ пришелъ въ двнадцатомъ часу и былъ проведенъ въ одну изъ гостиныхъ втораго этажа. Когда онъ проходилъ мимо полуотворенной двери кабинета ему бросился въ глаза мундиръ полицейскаго, и онъ понялъ что тло покойнаго все еще лежало тамъ. Но онъ не ршился заглянуть въ комнату. Ему припомнился взглядъ покойнаго когда онъ видлъ его въ послдній разъ, пожатіе его руки и его странныя слова. Вскор посл этого онъ лишилъ себя жизни. Разговаривая съ немъ наканун онъ вроятно уже зналъ что онъ сдлаетъ съ собой и несмотря на это онъ притворялся что заботится о замужеств дочери и что онъ увренъ что оно состоится.
Войдя въ гостиную Ниддердель едва усплъ поставить свою шляпу на столъ какъ вошла Мери. Онъ подошелъ къ ней, взялъ ее за об руки и взглянулъ ей въ лицо. На лиц ея не было слдовъ слезъ, но вся ея наружность, казалось ему, измнилась. Она заговорила первая.
— Я была почти уврена что вы придете.
— Конечно.
— Я знала что вы не откажетесь помочь мн. Кром васъ мн не къ кому обратиться. Вы не опасаетесь, лордъ Ниддердель, что я буду стараться привести въ исполненіе то что задумалъ мой отецъ?— Она остановилась на минуту, но лордъ Ниддердель не нашелся что отвтить.— Вы знаете что случилось?
— Вашъ слуга сказалъ мн.
— Что намъ длать? О, лордъ Ниддердаль, это такъ ужасно. Бдный папа! Бдный папа! Когда я подумаю сколько онъ долженъ былъ выстрадать, мн самой хочется умереть.
— Мать ваша знаетъ?
— О, да, мама знаетъ. Никто не старался скрыть что-нибудь отъ насъ хоть на одну лишнюю минуту. У насъ нтъ друзей которые старались бы облегчить наше горе. Бдная мама такъ страдаетъ! Она была всегда очень нервна и робка, а эта новость едва не убила ее. Какъ намъ быть? Этотъ домъ принадлежитъ мистеру Лонгестаффу и мы должны освободить его завтра.
— Теперь онъ не будетъ настаивать на этомъ.
— Куда намъ дваться? Мы не можемъ вернуться въ нашъ громадный домъ въ Гровеноръ-Сквер. Кто поможетъ намъ? Кто повидается съ докторомъ и съ полицейскимъ?
— Я возьму это на себя.
— Но есть много такого въ чемъ я не могу просить васъ помочь мн. И какое право имю я просить васъ о чемъ бы то ни было?
— Право дружбы.
— Нтъ, возразила она.— Вы не можете смотрть на меня какъ на друга. Я занимала до сихъ поръ положеніе на которое не имла права. Я это знаю. Я не имла права быть даже знакомой такого человка какъ вы. О, еслибы прошли поскоре слдующіе шесть мсяцевъ. Бдный папа! Бдный папа!
И она въ первый разъ залилась слезами.
— Желалъ бы я знать какъ утшить васъ.
— Возможно ли какое-нибудь утшеніе? Я никогда больше не буду счастлива. И разв мы были когда-нибудь счастливы? Одна непріятность смнилась другой. Теперь мы одиноки и безпріютны. У насъ вроятно отнимутъ все что у насъ осталось.
— У вашего папа былъ конечно какой-нибудь повренный?
— У него, кажется, было ихъ нсколько, но я не знаю кто именно. Его клеркъ, мистеръ Кроль, который служилъ у него больше двадцати лтъ, вчера отказался отъ своей должности, а кром мистера Кроля я никого не знаю въ Абчрчъ-Лен. Майльзъ Грендолъ бывалъ у него часто.
— Я не думаю чтобы Майльзъ могъ быть полезенъ въ настоящемъ случа.
— Лордъ Альфредъ тоже. Лордъ Альфредъ до послдняго времени былъ постоянно съ нимъ.— Ниддердель покачалъ головой.— Я сама это думаю. Эти люди приходили къ намъ только потому что папа жилъ богато.— Молодой лордъ почувствовалъ что и его можно было причислить къ числу этихъ людей.— О, какъ мы жили! А теперь… теперь всему конецъ.— При этихъ словахъ ея мужество какъ будто на минуту покинуло ее, она спрятала лицо въ уголъ дивана. Онъ попробовалъ ободрить ее. Когда онъ стоялъ возл и ея держа ея руку послышался стукъ въ наружную дверь. Дверь была отворена немедленно, потому что прихожая была полна слугъ.— Кто это? спросила Мери, тонкій слухъ которой различилъ шаги нсколькихъ человкъ. Лордъ Ниддердель вышелъ на верхнюю площадку лстницы и услышалъ голосъ Долли Лонгестаффа.
Долли въ этотъ день съ ранняго утра отдался въ распоряженіе Скверкума. Выйдя изъ дому они случайно встртились на углу улицы съ мистеромъ Лонгестаффомъ старшимъ и его повреннымъ. Вс они шли къ Мельмоту общавшему заплатить имъ деньги въ это утро. Они еще не слыхали объ окончательной расплат великаго финансиста со свтомъ и идя теперь къ нему думали только о своихъ деньгахъ. Скверкумъ, слышавшій наканун много новостей о Мельмот, былъ увренъ что деньги не будутъ отданы, мистеръ Бидивайль, напротивъ, твердо надялся на успхъ.— Мы не меньше васъ желаемъ получить ихъ, сказалъ Долли не понимая какъ оскорбительны была для мистера Лонгестаффа эти множественныя мстоименія. Вс они вошла вмст и Долли немедленно громко предъявилъ свои права на одну изъ вещей бросившихся ему въ глаза.— Я отлично помню что у меня былъ такой сюртукъ и я никакъ не могъ допытаться у моего слуги что онъ сдлалъ съ нимъ. Это была слова которыя услышалъ Ниддердель стоя на верху лстницы.
Два юриста тотчасъ же поняли по лицамъ слугъ что въ дом случилось что-то особенное. Прежде чмъ Долли усплъ договорить свои шутовскія слова дворецкій шепнулъ мистеру Бидивайлю что мастеръ Мельмотъ приказалъ долго жить.
— Умеръ! воскликнулъ мастеръ Бидивайль. Скверкумъ сунулъ руки въ карманы и открылъ ротъ.— Умеръ! пробормоталъ мастеръ Лонгестаффъ старшій.— Умеръ? спросилъ Долли.— Кто умеръ? Дворецкій покачалъ головой. Скверкумъ спросилъ у него что-то шепотомъ и дворецкій отвчалъ утвердительно.— Я этого ожидалъ, сказалъ Скверкумъ. Затмъ дворецкій шепнулъ тоже самое мастеру Лонгестаффу старшему о мастеру Бидивайлю и вс они узнали что милліонеръ отравился.
Слуги знали что домъ въ которомъ они жили принадлежалъ мастеру Лонгестаффу а потому его, какъ власть имющее лицо, проводили въ комнату гд лежало тло. Два юриста и Долли конечно послдовали за нимъ, лордъ Ниддердель тоже. Въ комнат находился полицейскій который повидимому стерегъ тло и при вход постителей всталъ. Двое или трое слугъ послдовали за господами, такъ что вокругъ ложа покойнаго собралась цлая толпа. Разспрашивать было не о чемъ. Что Мельмотъ былъ наканун въ Парламент, напился тамъ пьянъ и осрамилъ себя, они вс уже знали. Что его нашли мертвымъ утромъ, было тоже уже объявлено. Постителямъ оставалось только молча посмотрть на мертвое тло и пожалть что судьба свела ихъ съ этимъ человкомъ.
— Зачмъ вы здсь? спросилъ Долли шепотомъ лорда Ниддерделя.
— Мери прислала за мной. Вдь мы живемъ въ двухъ шагахъ. Ей нужно чтобы кто-нибудь помогъ ея. Я пойду къ ней опять.
— Видли вы его раньше?
— Нтъ. Я сошелъ внизъ только когда услышалъ вашъ голосъ. Боюсь что его смерть невыгодна для васъ. Не правда ли?
— Онъ совсмъ разорился? спросилъ Долли.
— Не знаю. Онъ говорилъ со мной о своихъ длахъ только разъ и онъ былъ такой лгунъ что ему нельзя было врить.
— А ваши дла съ нимъ покончены? спросилъ Долли.
Ниддердель движеніемъ головы отвчалъ что его дла были совсмъ покончены и пошелъ опять къ Мери. Четыремъ джентльменамъ нечего было длать въ этомъ дом и они скоро ушли. Только мастеръ Бидивайль нашелъ нужнымъ дать дворецкому нкоторыя приказанія насчетъ охраненія имущества находившагося въ городской резиденціи мистера Лонгестаффа.
— Они приходили повидаться съ нимъ, сказалъ лордъ Ниддердель возвратясь къ Мери.— Онъ кажется самъ назначилъ имъ быть здсь сегодня въ этотъ часъ.
— Такъ они не знали? спросила Мери.
— Ничего не знали пока имъ не сказали здсь.
— Вы входили туда?
— Да, мы вс входили.— Мери содрогнулась и закрыла лицо руками.— Мн кажется что лучшее что я могу сдлать, продолжалъ лордъ Ниддердель, это отправиться въ Абчрчъ-Ленъ и узнать отъ Смита, кто былъ его главнымъ повреннымъ. Смитъ какъ-то сказалъ мн что занимается его длами. Если понадобится, я отыщу и Кроля. Затмъ мы поручимъ какому-нибудь юристу устроить ваши дла.
— Куда же намъ переселиться отсюда?
— Куда предпочла бы переселиться madame Мельмотъ?
— Ей все равно, только бы скрыться куда-нибудь. Можетъ-быть всего лучше было бы поселиться во Франкфурт. Но не лучше ли намъ подождать здсь пока дла не придутъ, въ порядокъ? И нельзя ли намъ перехать на квартиру, чтобъ освободить поскоре домъ мистера Лонгестаффа?— Ниддердель сказалъ что пойдетъ самъ отыскивать квартиру посл того какъ повидается съ повреннымъ.— Мы вроятно не увидимся больше, милордъ, сказала Мери.
— Почему же нтъ?
— Потому что такъ будетъ лучше. Вамъ и безъ того придется вытерпть много непріятнаго когда поднимутся толки о насъ. По мн кажется что я въ этомъ не виновата.
— Вы ни въ чемъ не виноваты.
— Прощайте, милордъ. Я всегда буду вспоминать о васъ какъ о добрйшемъ человк. Я ршилась сегодня послать за вами, но больше намъ не слдуетъ видться.
— Прощайте, Мери, я никогда не забуду васъ.
И они разстались.
Онъ отправился въ Сити и отыскалъ и Смита и Кроля. Когда онъ пришелъ въ Абчерчъ-Ленъ тамъ было уже извстно о смерти Мельмота и онъ услышалъ кое-что новое для него. Главнымъ ударомъ для Мельмота, сказалъ Кроль, былъ побгъ Коэнлупа, обнаружившійся одновременно съ паденіемъ акцій Мексиканской дороги и когда возникли толки по поводу покупки Пиккеринга. Въ Абчерчъ-Лен увряли что еслибъ онъ не спшилъ пускаться въ такія предпріятія какъ пріемъ императора, покупка Пиккеринга и Вестминстерскіе выборы осенью, онъ былъ бы въ состояніи сдлать все это ничмъ не рискуя, такъ какъ онъ усплъ бы къ этому времени реализовать акціи. Но онъ поставилъ себя въ такое положеніе что часто нуждался въ мелочныхъ суммахъ и стараясь какъ-нибудь обернуться, запутывался все больше и больше и наконецъ попалъ въ безвыходное положеніе. Его самоубійство нисколько не удивило Кроля. Клеркъ былъ всегда увренъ что его хозяинъ въ крайнемъ случа прибгнетъ къ этому средству.— На дняхъ онъ выдалъ себя, сказалъ Кроль.— Онъ сдлалъ нчто очень, очень, нехорошее. Ниддердель покачалъ толовой, но не сталъ разспрашивать. Кроль намекнулъ на поддлку своей подписи, но не сказалъ ничего боле. Затмъ онъ открылъ лорду Ниддерделю еще нчто и это было сдлано по моему мннію единственно изъ добродушія.
— Милордъ, прошепталъ Кроль торжественно,— деньги молодой особы ея неотъемлемая собственность.— И онъ многозначительно кивнулъ головой.— Никто не можетъ отнять ихъ у нея, хотя бы долговъ было на нсколько милліоновъ.
— Я очень радъ за нее, сказалъ лордъ Ниддердель прощаясь.

XII. Въ Карбери.

Роджеръ Карбери, повидавшась со своими родственницами въ Вельбекъ-Стрит, возвратился въ Суффокъ въ самомъ дурномъ расположеніи духа. Что онъ былъ недоволенъ своимъ положеніемъ, было естественно. Онъ сознавалъ что былъ въ это время дальше чмъ когда-либо отъ единственной цли для которой жилъ. Еслибы Гетта Карбери, думалъ онъ, узнала исторію Поля съ мистрисъ Гртль раньше чмъ призналась ему въ любви, она можетъ-быть постаралась бы заглушить свою любовь къ нему и выслушала бы наконецъ благосклонно другаго. Но предосудительная исторія была сообщена ей въ самое невыгодное для Роджера время. Гетта впервые услышала о мистрисъ Гртль уже посл того какъ призналась въ любви Полю и разказала объ этомъ всмъ своимъ друзьямъ. Чмъ больше Роджеръ думалъ объ этомъ, тмъ сильне онъ негодовалъ на Поля Монтегю, увряя себя что Поль нанесъ ему обиду, простить которую было выше саль человка.
Но онъ былъ также недоволенъ и самимъ собою. Сколько онъ ни клялся себ что никогда не проститъ Монтегю, но онъ сознавалъ что Монтегю пострадалъ не совсмъ заслуженно и что онъ, Роджеръ, былъ отчасти виноватъ въ этомъ. Не считая себя въ прав выдавать тайны человка который былъ нкогда его другомъ, онъ отказался разказать Гетт чтобы то ни было о его отношеніяхъ съ мистрисъ Гртль. Онъ не сказалъ ни слова. Но никто не зналъ такъ хорошо какъ онъ что все вниманіе оказанное Полемъ въ послднее время Американк было не слдствіемъ любви, но слдствіемъ сознанія что онъ не въ прав покинуть въ одиночеств нкогда любимую женщину, когда она сама проситъ у него участія. Еслибы Гетта узнала всю правду, еслибъ она понимала состояніе духа Поля въ послднее время такъ какъ понималъ это Роджеръ, она по всей вроятности простила бы своего возлюбленнаго или даже нашла бы что и прощать-то нечего. Но Роджеру не хотлось чтобъ это случилось. Онъ говорилъ себ что Поль вполн заслужилъ наказаніе. Тхъ не мене не хорошо было что онъ страдалъ за то въ чемъ не былъ виноватъ. Роджеру казалось теперь что онъ поступилъ несправедливо отказавшись разказать о своемъ недруг все что зналъ.
Что касается того что Гетта страдала отъ разлуки со своимъ возлюбленнымъ, я не думаю чтобы Роджеръ, какъ ни сильна была его любовь къ ней, сочувствовалъ ей въ этомъ отношеніи. Едва ли возможно чтобы мущина, любя женщину, могъ желать ей счастія съ другимъ. Роджеръ говорилъ себ что Монтегю былъ бы дурнымъ, непостояннымъ мужемъ и что для блага Гетты нужно желать чтобъ она не выходила за него. Но все это не мшало ему сознавать что онъ поступилъ относительно Поля несправедливо, что онъ былъ соучастникомъ въ обман.
Однако онъ не сказалъ ни слова противъ Поля. Онъ отослалъ Гетту съ ея разспросами къ самому Полю. Ему казалось что онъ понималъ и онъ дйствительно понималъ состояніе духа Гетты. Она была несчастна, потому что была уврена что въ то самое время когда ея возлюбленный ухаживалъ за ней онъ проводилъ время съ другою женщиной и говорилъ той женщин то же самое что говорилъ ей, Гетт. Но это было несправедливо. Роджеръ зналъ что это было несправедливо. Онъ старался успокоить свою совсть говоря себ что не его дло мшаться въ ихъ дла, но это не успокоивало его.
Его жизнь въ Карбери въ это время была очень одинока. Онъ охладлъ къ своему другу католическому патеру который несмотря на его постоянный отпоръ пользовался всякимъ случаемъ попытаться обратить его въ свою вру. Однажды Роджеръ попросилъ его никогда не касаться въ разговор съ нимъ религіи. Патеръ Баргамъ отвчалъ что съ такимъ условіемъ онъ не можетъ быть знакомъ ни съ однимъ человкомъ. Роджеръ продолжалъ настаивать на своемъ требованіи и патеръ Баргамъ объявилъ что онъ выгоняетъ его этимъ изъ своего дома. Роджеръ не возразилъ и священникъ призналъ себя изгнаннымъ. Этотъ случай тоже разстроилъ Роджера. Патеръ Баргамъ былъ джентльменъ, хорошій человкъ и очень бденъ. Обидть такого человка, изгнать его изъ своего дома, казалось Роджеру возмутительнымъ безсердечіемъ. Онъ былъ недоволенъ собою, но пригласить священника продолжать бывать у него попрежнему онъ не могъ. Его сосди уже толковали что онъ подъ вліяніемъ патера переходитъ въ католичество и мистрисъ Ильдъ взяла на себя написать ему дружеское письмо по этому поводу.
Онъ безпокоился также и о Даніел Рглъсъ, фермер изъ Шипсъ-Акра, который, какъ припомнитъ читатель, былъ такъ возмущенъ тмъ что его внучка не хотла выйти за Джона Кромба. Покинутый внучкой и осуждаемый всми сосдями за жестокое обращеніе съ ней, старикъ прибгнулъ къ ближайшему источнику утшенія, къ пьянству.
Посл отъзда Рби онъ наливался ежедневно и въ пьяномъ вид буянилъ. Роджеръ Карбери въ качеств его помщика пытался кротко уговаривать его, но старикъ отвчалъ что всему причиной его внучка и Джонъ Кромбъ. Теперь онъ винилъ Джона столько же какъ и внучку. Джонъ Кромбъ обманывалъ его. Еслибы Джонъ дйствительно любилъ Рби какъ говорилъ, онъ отправился бы за ней въ Лондонъ. Но пригласить Рби вернуться старикъ не хотлъ. Если она вернется сама раскаивающаяся, огорченная и если она еще не успла обезчестить себя, онъ подумаетъ и можетъ-быть приметъ ее опять, говорилъ онъ. Но при существующихъ обстоятельствахъ онъ не можетъ перестать пить. Это очень огорчало Роджера.
Онъ не пренебрегалъ однако своими занятіями. У него въ это время былъ снокосъ на заливныхъ лугахъ и однажды когда онъ стоялъ на лугу смотря какъ работники накладывали возъ сна, онъ увидалъ Джона Кромба приближавшагося къ нему по полю. Онъ не видалъ Джона посл его достопамятной поздки въ Лондонъ, не видалъ его и въ Лондон, но зналъ что мучной торговецъ побилъ его родственника сэръ-Феликса, что онъ былъ арестованъ, но скоро освобожденъ и что теперь на него смотрли въ Бонге какъ на героя за его поступокъ съ соперникомъ, но осуждали за его мягкосердечіе съ его возлюбленной. Читатель знаетъ что Роджеръ вовсе не былъ расположенъ ссориться съ мистеромъ Кромбомъ за то что жертвой героизма мистера Кромба былъ его племянникъ. Кромбъ поступилъ какъ слдовало, а по возвращеніи домой не сказалъ ни слова о баронет. Теперь Джонъ шелъ конечно съ тмъ чтобы поговорить о своей возлюбленной, и Роджеръ, чтобъ избавить его отъ признаній въ присутствіи всхъ работниковъ, пошелъ къ нему на встрчу. Широкое лицо Кромба сіяло восторгомъ. Подходя къ Роджеру онъ громко хохоталъ и размахивалъ листкомъ почтовой бумаги.— Она сдается, она сдается! кричалъ онъ. Роджеръ зналъ что у его друга была только одна она и что имя ея было Рби Ргльсъ.
— Очень радъ, сказалъ Роджеръ.— Такъ она помирилась съ ддомъ?
— Нтъ намъ никакого дла до дда. Она помирилась со мной. Я зналъ что она сдасться если я побью другаго, я былъ въ этомъ увренъ.
— Она написала вамъ?
— Нтъ, сэръ, она написала не сама. Мн кажется что сами никогда не пишутъ такихъ вещей. Но это все равно что отъ нея самой.
И съ этими словами Кромбъ подалъ Роджеру Карбери письмо мистрисъ Гртль.
Роджеръ конечно не былъ расположевъ думать хорошо о мистрисъ Гртль. Онъ никода не думалъ о ней иначе какъ о низкой интригантк. Нужно сказать что онъ былъ предубжденъ противъ Американцевъ вообще, а всхъ американскихъ женщинъ воображалъ себ грубыми и атеистками. Но въ этомъ случа мистрисъ Гртль длала добро и длала единственно изъ человколюбія.
— Это отъ той леди котррая живетъ у мистрисъ Пипкинъ, началъ объяснять Кромбъ,— и могу васъ уврить что она настоящая леди.
Роджеръ не могъ согласиться вполн съ этимъ увреніемъ, но сказалъ что и онъ. слыхалъ о мистрисъ Гртль и полагаетъ что въ этомъ случа ей можно врить.
— Можно врить! воскликнулъ Джонъ засмявшись.— Да я нисколько не сомнваюсь, сэръ. Почему этому не быть правдой. Когда я побилъ другаго, Рби должна была сдлать выборъ между нами двоими. Виноватъ во всемъ я самъ, мн нужно было побить его раньше, когда я услышалъ въ первый разъ что онъ ухаживаетъ за ней. Двушки любятъ это. Итакъ, сквайръ, я сейчасъ отправляюсь опять въ Лондонъ.
Роджеръ выразилъ надежду что старый Ргльсъ приметъ опять внучку къ себ, но Кромбъ заявилъ что ему нтъ никакого дла до старика. Онъ конечно не прочь былъ бы получить его деньги, но вдь старикъ не будетъ жить вчно и со временемъ все устроится само собою. Онъ знаетъ только что не поклонится ему изъ-за его денегъ. Когда Роджеръ замтилъ что все же было бы лучше еслибы былъ какой-нибудь домъ гд Рби могла бы поселиться по возвращеніи. Джонъ началъ съ жаромъ описывать удобства собственнаго дома. Онъ повидимому разчитывалъ что пріхавъ въ Лондонъ онъ поведетъ Рби въ церковь и немедленно обвнчается съ ней. Вдь онъ побдилъ своего соперника. Какія же другія препятствія могутъ помшать покончить дло немедленно? Но прежде чмъ уйти онъ сказалъ Роджеру.
— Вы не сердитесь на меня, сквайръ что я потрепалъ вашего родственника?
— Нисколько, мистеръ Кромбъ.
— Вы очень добры. Я не сдлалъ ему большаго вреда и теперь не имю ничего противъ него и когда мы съ Рби будемъ наконецъ обвнчаны, помяните мое слово, если я не поставлю ему бутылку вина въ первый же разъ какъ онъ прідетъ въ Бонгей.
Роджеръ не считалъ себя въ прав принимать за сэръ-Феликса такое предложеніе, но повторилъ что онъ одобряетъ образъ дйствій Кромба и желаетъ долгаго счастія ему и его будущей жен.
— О, мы будемъ очень счастливы, сквайръ, сказалъ Джонъ прощаясь съ Роджеромъ въ самомъ восторженномъ состояніи духа.
На другой день посл этого Роджеръ Карбери получилъ письмо которое очень разстроило его. Онъ долго колебался слдуетъ ли отвтить на него и что отвтить. Письмо было отъ Монтегю, написавшаго его нсколько часовъ спустя посл того какъ онъ занесъ въ квартиру леди Карбери свое письмо къ Гетт. Вотъ что писалъ Поль:
‘Любезнйшій Роджеръ,— хотя я знаю что вы отвернулись отъ меня, но я не могу писать вамъ другимъ тономъ, потому что всякій другой тонъ былъ бы неестественнымъ. Вы можете отвтить мн конечно какъ вамъ вздумается, но я твердо надюсь что вы мн отвтите, потому что я прошу васъ объ этомъ во имя справедливости,
‘Вы знаете что произошло между мною и Геттой. Она приняла мое предложеніе и потому я считаю себя въ прав думать что она любила меня. Но теперь она сердится на меня, она сказала мн что мы больше не увидимся никогда. Я конечно не имю никакого намренія покориться этому. И разв этому можно покориться? Вы скажете что все это не касается васъ. Но я полагаю что вы не пожелаете чтобъ она оставалась въ заблужденіи когда вы можете объяснить ей истину.
‘Кто-то разказалъ ей мою исторію съ мистрисъ Гртль. Я полагаю что это сдлалъ Феликсъ и что онъ узналъ о мистрисъ Гртль въ Айлингтон. Но Гетт передали дло неврно. Она полагаетъ что я видался съ мистрисъ Гртль въ послдніе два мсяца по собственному желанію. Но виноватъ я или нтъ противъ мистрисъ Гртль,— теперь объ этомъ говорить не для чего,— вы знаете что она пріхала въ Англію не только вопреки моему желанію, но что ея пріздъ былъ для меня величайшею непріятностью какую я только могъ представить себ. Но посл всего что было между нами я счелъ себя не въ прав покинуть ее когда она пріхала сюда, тмъ боле что она иностранка и не иметъ здсь ни одного друга. Я проводилъ ее въ Лоуестофъ только потому что не могъ отказать ей въ такой ничтожной услуг. Вы знаете что это правда, вы знаете какъ не знаетъ никто другой что все вниманіе которое я оказывалъ мистрисъ Гртль по ея прізд въ Лондонъ было вынужденнымъ вниманіемъ.
‘Я обращаюсь къ вамъ съ просьбой засвидтельствовать что все сказанное здсь правда. Гетта сказала мн что исторія моего знакомства съ мистрисъ Гртль извстна не только ея матери и брату, но и вамъ. Ни леди Карбери, ни сэръ-Феликсъ ровно ничего не знаютъ объ этомъ. Вы и вы одинъ знаете правду. И теперь, хотя вы сердитесь на меня, я обращаюсь къ вамъ съ просьбой разказать Гетт всю правду. Вы поймете меня когда я скажу что я страдаю вслдствіе искаженія истины. Я увренъ что вы, человкъ не терпящій лжи, оправдаете меня насколько это зависитъ отъ васъ. Я прошу васъ засвидтельствовать только то что вы знаете.

‘Вашъ неизмнный
‘Поль Монтегю.’

Какое мн дло до всего этого? Такова была первая мысль Роджера по прочтеніи письма Монтегю. Если Гетта была введена въ заблужденіе, онъ въ этомъ не виноватъ. Онъ не сказалъ о своемъ недруг ничего, ни правды, ни неправды. Онъ былъ такъ добросовстенъ что не сказалъ ни слова. И если Гетта сердится на Поля, разв онъ не заслужилъ такого наказанія? Хотя въ письм его дйствительно все было правдой, тмъ не мене онъ будетъ только справедливо наказанъ если лишится своей возлюбленной. Одно то что онъ однажды обезчестилъ себя предложивъ мистрисъ Гртль быть его женой длало его недостойнымъ Гетты Карбери. Такъ по крайней мр думалъ Роджеръ. Во всякомъ случа онъ не обязавъ объяснять Гетт ея ошибки, говорилъ онъ себ.
Тмъ не мене онъ чувствовалъ себя нехорошо когда думалъ обо всемъ этомъ. Онъ зналъ что каждое слово въ письм Монтегю было правдой. Онъ пришелъ въ негодованіе увидавъ Поля и мистрисъ Гртль вмст въ Лоуестоф но онъ былъ увренъ что причиной побудившею Поля на такой поступокъ было то самое что онъ говорилъ. Роджеръ продумалъ обо всемъ этомъ два дня и много мучился въ эти дни. Что ни говорилъ онъ себ противъ Поля, но онъ не могъ отогнать мысль что ему, Роджеру, во всякомъ случа не для чего брать на себя роль собаки на сн. Гетта, не любя его, смотритъ на него какъ на старика. Онъ дйствительно пережилъ свое время любви, нужно помириться съ этимъ и отказаться отъ надежды на счастіе которое для него недостижимо. Онъ долженъ поступить какъ велитъ долгъ, чего бы это ему ни стоило.
Однако та самая страсть которая заставила Джона Кромба такъ настойчиво стремиться къ своей цли была не мене сильна и въ Роджер Карбери. Но къ несчастью для Роджера въ немъ эта страсть была стснена другими чувствами. Джонъ никогда не сомнвался. Онъ никогда не спрашивалъ себя могъ ли онъ быть хорошимъ мужемъ для Рби и могла ли Рби, положительно предпочитавшая другаго, быть хорошею женой для него. Роджеръ видлъ на своемъ пути тысячу затрудненій, Джонъ Кромбъ дйствовалъ не колеблясь. Джонъ ршился овладть двушкой во что бы то ни стало, и хотя и смущался по временамъ, но никогда не терялъ надежды достигнуть своей цли. Роджеръ не былъ такъ самонадянъ. Онъ почти зналъ что дль его недостижима, а въ самыя грустныя минуты своей жизни сознавалъ даже что не долженъ и стремиться къ ней. Люди среди которыхъ онъ жилъ все еще называли его по старой привычк молодымъ сквайромъ, но самому ему по временамъ казалось что онъ уже очень старъ, такъ старъ что даже не можетъ сочувствовать такимъ юнымъ сердцамъ какими обладали его другъ епископъ и его сосдъ Гепвортъ. Можетъ ли онъ надяться составить счастіе Гетты?
Въ подобномъ же настроеніи духа онъ отвтилъ своему недругу въ слдующихъ словахъ:
‘Я вовсе не считаю себя обязаннымъ вмшиваться въ ваши дла. Я не сказалъ ничего противъ васъ и не могу, а если могу, то не имю никакого желанія говорить что-нибудь за васъ. По моему мннію вы поступили безчестно со мной, жестоко съ мистрисъ Гртль и неуважительно съ моею родственницей. Тмъ не мене если вы просите меня дать свидтельство которое по вашимъ словамъ я одинъ могу дать, я подтверждаю что пріздъ мистрисъ Гртль въ Англію не согласовался съ вашимъ желаніемъ и что вы сопровождали ее въ Лоуестофъ не въ качеств ея возлюбленнаго, но въ качеств стараго друга, потому что не считали себя въ прав отказать ей въ такой услуг.

‘Роджеръ Карбери.’

‘Вы можете показать это письмо миссъ Карбери, но если она прочтетъ часть его, она должна будетъ прочесть и все.’
Въ этихъ строкахъ было больше ненависти чмъ готовности къ самопожертвованію, на которое Роджеръ намревался обречь себя, и онъ самъ это почувствовалъ когда письмо было уже отправлено.

XIII. Слдствіе.

Мельмотъ былъ найденъ мертвымъ въ пятницу утромъ и въ тотъ же день вечеромъ madame Мельмотъ и Мери были перевезены на новую квартиру въ Гамстедъ, далеко отъ сцены совершившейся трагедіи. Квартиру отыскалъ Кроль и по просьб лорда Ниддерделя самъ присмотрлъ за тмъ чтобъ она была немедленно приготовлена для пріема вдовы его покойнаго хозяина. Ниддердель помогъ дамамъ собраться, а Нмецъ въ сопровожденіи горничной и держа въ рукахъ драгоцнныя вещи, по распоряженію покойнаго уложенныя заране, проводилъ ихъ на новую квартиру. Он успли собраться только къ девяти часамъ вечера, но оставить madame Мельмотъ еще на одну ночь въ Бротонъ-Стрит было неудобно. Лордъ Ниддердель намекнулъ Мери что завтра рано утромъ начнется слдствіе и Мери настояла чтобы мачиха ея согласилась ухать немедленно. Бдной женщин не пришлось боле видть великолпіе своего дома въ Гровеноръ-Сквер въ которомъ она не была съ того дня когда участвовала въ пріем Китайскаго императора.
Въ субботу утромъ было произведено слдствіе. Сомнній никакихъ быть не могло. Докторъ и инспекторъ полиціи убдились что Мельмотъ вернулся домой пьяный, что ночью у него не было никого, что утромъ онъ былъ найденъ мертвымъ и что онъ несомннно умеръ отъ отравы синильною кислотой. Извстно было также что онъ напился еще въ Парламент. Удостовреніе въ этомъ далъ, хотя весьма неохотно, одинъ изъ клерковъ Парламента. Не могло быть сомннія что онъ отравился самъ. Причина самоубійства была также ясна.
Оставалось только ршить въ полномъ ли разсудк былъ несчастный которому жизнь показалась нестерпимою и который ршился перемнить ее на что-нибудь другое. Родные конечно предпочитаютъ въ такихъ случаяхъ вердиктъ невмняемости, который дастъ имъ возможность похоронить тло самоубійцы какъ всякое другое тло и оправдываетъ его въ глазахъ свта. Не лучше ли было бы признать разомъ всхъ самоубійцъ помшанными, такъ какъ присяжные въ такихъ случаяхъ далеко не всегда бываютъ справедливы. Если несчастный до послдняго дня жилъ повидимому спокойною жизнью, если онъ не навлекъ на себя чмъ-нибудь неудовольствіе свта, его признаютъ помшаннымъ. Кто можетъ имть что-нибудь противъ несчастнаго священника который не нашелъ другаго исхода изъ своихъ сомнній кром самоубійства? Кто откажется оказать послднюю услугу женщин наложившей на себя руки, вслдствіе того что она была покинута своимъ возлюбленнымъ? Кто не пожелаетъ предать прилично земл тло философа который покончилъ съ собой потому что не считалъ себя боле въ силахъ оказать какую-нибудь пользу свту? Такіе самоубійцы очевидно находились не въ здравомъ разсудк, хотя бы никто не замчалъ ничего особеннаго въ ихъ поведеніи. Но если человкъ подобный Мельмоту, человкъ навлекшій на себя ненависть свта, человкъ такъ ловко притворявшійся богачомъ что ему удавалось пріобртать собственность безъ денегъ, человкъ погубившій легковрныхъ положившихся на него какъ на твердую опору, человкъ который обманомъ втерся въ Палату Общинъ и обезчестилъ Парламентъ, если такой человкъ лишаетъ себя жизни, его не освобождаютъ отъ могилы на перекрестк или въ какомъ-нибудь другомъ столь же непочетномъ мст. Въ это время въ обществ было сильнйшее раздраженіе противъ Мельмота и оскорбленная добродтель отомстила за себя отказавшись признать что онъ лишилъ себя жизни не въ полномъ разсудк и тло его было зарыто на перекрестк или гд-то въ другомъ мст, только не на кладбищ. Но почемъ знать, не былъ ли онъ въ послдніе часы своей жизни такимъ же помшаннымъ какъ всякій другой несчастный лишающій себя жизни? Онъ былъ пьянъ, но не настолько чтобы не помнить всего что случилось съ нимъ и не предвидть что его ожидало. Онъ зналъ что его потребуютъ на судъ къ лорду-меру, зналъ что были люди — въ числ ихъ Кроль и Брегертъ — которымъ было положительно извстно что онъ поддлывалъ чужія подписи. У него не было денегъ чтобы расплатиться съ Лонгестаффами и онъ зналъ что Скверкумъ не пощадитъ его. Не такъ давно онъ уврялъ себя что вынесетъ все это мужественно, но мы не можемъ знать напередъ какую тяжесть мы будемъ въ состояніи вынести и какая переломитъ вамъ спину. Спина Мельмота была такъ разбита что по моему мннію онъ заслуживалъ вердикта невмняемости.
Но онъ былъ унесенъ неизвстно куда и съ недлю имя его было ненавистнымъ именемъ. Затмъ произошло нчто въ род разчета, и памяти его была возвращена нкоторая степень заслуженной имъ славы. Въ Вестминстер онъ былъ всегда ненавидимъ. Вестминстеръ, избравшій его своимъ представителемъ, не могъ простить ему этого. Но въ другихъ округахъ начали поговаривать что противъ него люди гршили больше чмъ онъ гршилъ противъ людей и что еслибы не отсталые завистники въ коммерческомъ мір, онъ совершилъ бы великія дла. Мерилебонъ, всегда отличающійся снисходительностью, защищалъ его почти съ нжностью и избралъ бы его духъ въ Парламентъ, еслибы духъ могъ дать деньги необходимыя при выборахъ. Финсбери вспоминалъ о великомъ финансист съ наслажденіемъ и даже Чельзи полагалъ что главною причиной его самоубійства были злые языки. Но о монумент говорилъ одинъ только Мерилебонъ.
Мистеръ Лонгестаффъ возвратился въ свой домъ нсколько дней спустя посл слдствія. Онъ былъ въ это время совершенно одинокъ. О перезд его семейства въ городъ не могло быть больше и рчи, а Долли наотрзъ отказался рисковать встртиться съ духомъ Мельмота. Отецъ и сынъ были оба очень заняты. Нужно было выяснить какъ великъ былъ матеріальный ущербъ который они понесли чрезъ сношенія съ Мельмотомъ. Ясно было что имъ не возвратятъ документовъ на владніе Пиккерингъ-Паркомъ пока они не заплатятъ суммы за которую имніе было заложено, ясно было и то что они не будутъ въ состояніи этого сдлать если имъ не выдлятъ нужной суммы изъ денегъ оставшихся посл Мельмота. Долли, который проводилъ теперь значительную часть своего времени въ контор Скверкума, считалъ себя самою жалкою жертвой обмана.
— Клянусь Георгіемъ, мн придется судиться съ родителемъ. Этого не миновать. Какъ вы полагаете, Скверкумъ?
Скзеркумъ отвчалъ что лучше подождать пока не выяснится сколько имъ можно получить изъ денегъ Мельмота. Онъ наводилъ справки на этотъ счетъ и его уврили что посл Мельмота осталось значительное состояніе, но состояніе столь запутанное что воспользоваться имъ немедленно было невозможно.
— Говорятъ что одн вещи въ его дом, лошади, экипажи, посуда и все остальное стоятъ отъ двадцати до тридцати тысячъ. Было много драгоцнныхъ вещей, но женщины увезли ихъ.
— Клянусь Георгіемъ, у нихъ нужно отнять эти вещи. Слыхано ли когда о чемъ-нибудь подобномъ? Эти люди завладли даже домомъ, моимъ домомъ, и все это длалось безъ моего вдома. Я увренъ что съ тхъ поръ какъ собственность сдлалась собственностью не случалось ничего подобнаго.
И онъ разразился угрозами противъ Бидивайлей, общая отплатить имъ такъ что они долго не забудутъ.
Къ непріятностямъ мистера Лонгестаффа старшаго прибавилось то что приведеніе въ порядокъ длъ Мельмота выпало на долю мистера Брегерта. Брегертъ несмотря на свои сношенія съ Мельмотомъ былъ человкъ честный и кром того энергичный и терпливый, что было очень важно въ настоящемъ случа. Но онъ имлъ когда-то намреніе жениться на Джорджіан и мистеръ Лонгестаффъ ни съ кмъ ее былъ такъ грубъ какъ съ нимъ. Мистеру Брегерту представилась надобность побывать въ дом гд Мельмотъ провелъ послдніе дни своей жизни, гд онъ умеръ и гд все еще легкали его бумаги.— Мистеръ Брегертъ, конечно, можетъ войти въ мой домъ если это необходимо, неизбжно необходимо, но надюсь что онъ постарается отстранить эту необходимость какъ можно скоре, отвчалъ мистеръ Лонгестаффъ на спросъ мистера Брегерта. Но спустя нсколько времени онъ предпочелъ боле миролюбивое обращеніе съ отверженнымъ женихомъ. Этому много способствовало и то что мистеръ Брегертъ посл всхъ нанесенныхъ ему обидъ оказался очень добродушнымъ и снисходительнымъ человкомъ.
Ршено было вс мелкіе долги уплатить немедленно и мистеръ Лонгестаффъ одобрилъ это, такъ какъ въ число мелкихъ долговъ были включены, и 300 фунтовъ слдовавшіе ему за наемъ его дома. Затмъ выяснилось что можно будетъ заплатить 50 процентовъ, а можетъ-быть и боле, крупнымъ кредиторамъ которые докажутъ свои права. На это охотно согласился Долли, такъ какъ при этомъ ршено было что онъ будетъ удовлетворенъ раньше чмъ его отецъ. Мистеръ Лонгестаффъ ршилъ не только не держать дома въ Лондон, но продать его, а въ Кавершам убавить число слугъ и вывести изъ употребленія пудру. Все это было сообщено леди Помон въ очень длинномъ письм которое ей поручалось прочесть и дочерямъ. ‘Я потерплъ большую утрату, но такъ какъ я покоряюсь этому, жена моя и дочери должны тоже покориться’, писалъ онъ. ‘Еслибы нашъ сынъ былъ не такой каковъ онъ есть, жертва была бы мене чувствительна. Измнить характеръ сына я не могу, но отъ дочерей я ожидаю радостной покорности.’ Трудно сказать что дало ему поводъ ожидать радости въ Кавершам, но покорность онъ нашелъ. Джорджіана была въ это время подавлена своими неудачами, Софи была счастлива тмъ что наконецъ нашла возможность выйти замужъ, а леди Помона не чувствовала въ себ достаточно силъ для борьбы. Повидимому ее всего боле огорчало изгнаніе пудры, но она не сказала ни слова даже объ этомъ.
Письмо мистера Лонгестаффа было написано предъ 1мъ сентября, то-есть предъ днемъ единственнаго большаго праздника въ Суффок. Все это время онъ часто видался съ мистеромъ Брегертомъ и почувствовалъ даже нчто въ род дружбы къ этому джентльмену, такъ что однажды пригласилъ его обдать въ Бротонъ-Стритъ. Это случилось вскор посл смерти Мельмота, когда сердце мистера Лонгестаффа было смягчено надеждой получить плату за наемъ дома. Мистеръ Брегертъ принялъ приглашеніе и когда джентльмены сидли вдвоемъ за бутылкой стараго портвейна, у нихъ завязался довольно странный разговоръ. Посл той сцены когда мистеръ Лонгестаффъ наговорилъ мистеру Брегерту такъ много непріятнаго по поводу его сватовства къ Джорджіан, между ними не было сказано ни слова на этотъ счетъ. Но мистеръ Брегертъ, который очевидно не былъ ни трусомъ, ни человкомъ слишкомъ чувствительнымъ къ обидамъ, высказался теперь такъ откровенно что мистеръ Лонгестаффъ былъ пораженъ. Разговоръ начался намекомъ мистера Брегерта на его собственныя дла.
— Между моимъ положеніемъ и вашимъ есть конечно разница, сказалъ онъ.
Мистеръ Лонгестаффъ наклонилъ голову желая дать понять что разница между ихъ положеніями была громадная.
— Мы работаемъ для того чтобы получить барышъ и конечно всегда готовы къ случайнымъ потерямъ, продолжалъ мистеръ Брегертъ.— Джентльменъ въ вашемъ положеніи продавая собственность увренъ что получитъ за нее плату.
— Конечно, мистеръ Брегертъ.— Поэтому-то такъ и тяжело обмануться въ своихъ ожиданіяхъ.
— Я не могу понять до сихъ поръ къ чему онъ стремился и для чего онъ тратилъ столько денегъ въ Лондон. Дло его было въ самомъ запутанномъ положеніи, но у него были и чрезвычайно выгодныя предпріятія. Онъ совершенно ослпилъ насъ.
— Должно-быть.
— Старый мистеръ Тоддъ поддался ему первый, но и я поступилъ не умне. Я ршился завести съ нимъ дло помимо нашей фирмы и потерялъ около шестидесяти тысячъ фунтовъ.
— Большая сумма.
— Да, сумма настолько для меня значительная что я долженъ буду измнить мой обычный образъ жизни. Я счелъ своимъ долгомъ увдомить объ этомъ вашу дочь. Не знаю говорила ли она вамъ.
Это напоминаніе о его дочери привело въ негодованіе мистера Лонгестаффа. Оно показалось ему въ высшей степени неделикатнымъ и неумстнымъ, но онъ не зналъ какъ выразить свое неодобреніе и къ тому же не желалъ ссориться съ мистеромъ Брегертомъ, который могъ быть ему очень полезенъ въ устройств его длъ. Онъ принялъ видъ величайшаго достоинства и отвчалъ что дочь никогда не говорила съ нимъ объ этомъ.
— Но я писалъ ей, сказалъ Брегертъ.
— Я врю, отвчалъ мистеръ Лонгестафъ съ еще большимъ достоинствомъ.
— Когда ваша дочь была такъ добра что выслушала мое предложеніе, я общалъ ей содержать посл нашего брака два дома.
— Это было невозможно, сказалъ мистеръ Лонгестаффъ говоря о невозможности брака между его дочерью и такимъ человкомъ какъ Брегертъ.
— При тогдашнемъ положеніи моихъ длъ это было вполн возможно, возразилъ Брегертъ не понявъ его.— Но позже, когда я узналъ объ угрожавшей мн утрат, я ршился сократить на время свои расходы и счелъ своимъ долгомъ увдомить объ этомъ вашу дочь.
— Были и другія причины, сказалъ мистеръ Лонгестаффъ такимъ тономъ что было ясно что онъ желалъ прекратить этотъ разговоръ.
— Можетъ-быть были и другія причины, но въ послднемъ письм которымъ удостоила меня миссъ Лонгестаффъ и порицать которое я не считаю себя въ прав, она повидимому основывала свой отказъ исключительно только на этой причин.
— Зачмъ говорить объ этомъ, мистеръ Брегертъ.— Это очень тяжелый разговоръ.
— Для того чтобы показать, мистеръ Лонгестаффъ, что для меня это вовсе не тяжелый разговоръ и что я не стыжусь говорить объ этомъ. Я думаю что я въ этомъ дл съ начала и до конца велъ себя какъ прилично джентльмену.— Мистеръ Лангестаффъ въ замшательств покачалъ два раза головой, потомъ кивнулъ три раза и предоставилъ Еврею истолковать этотъ загадочный отвтъ какъ угодно.— Я увренъ, продолжалъ Брегертъ,— что я велъ себя какъ честный человкъ и я не хочу молчать объ этомъ дл, чтобы не подать повода думать что я стыжусь чего-нибудь.
— Чмъ меньше говорить о такомъ дл, тмъ легче будетъ поправить, сказалъ мистеръ Лонгестаффъ.
— Мн больше нечего сказать, но поправлять тоже нечего.
Съ этими словами мистеръ Брегертъ всталъ. Прощаясь онъ однако общалъ сдлать все что отъ него зависло для мистера Лонгестаффа.
Лишь только онъ вышелъ мистеръ Лонгестаффъ отворилъ дверь и началъ ходить порывисто взадъ и впередъ по комнат, какъ бы желая провтриться посл соприкосновенія съ ушедшимъ гостемъ. Онъ говорилъ себ что прикасаясь къ саж нельзя не выпачкаться. Какой ужасный Жидъ. Какая вульгарность, какая неделикатность, какая неблагодарность за честь которую онъ ему сдлалъ пригласивъ его обдать съ собой. Но вдь вс Жиды отвратительны. Однако разсуждая такъ мистеръ, Лонгестаффъ не забылъ что при настоящемъ положеніи своихъ длъ ему невыгодно было ссориться съ мистеромъ Брегертомъ.

XIV. ‘Колесо Фортуны’.

Прошло уже не мало времени съ тхъ поръ какъ великій историческій трудъ леди Карбери Преступныя Королевы былъ оконченъ и представленъ свту. Читатель внимательный къ числамъ припомнитъ что это было въ феврал. Друзья оказали ей боле или мене усердную помощь и вслдствіе этого Преступныя Королевы считались однимъ изъ удачныхъ изданій сезона. Гг. Ледгамъ и Лойтеръ въ своихъ объявленіяхъ о книг могли приводить выдержки изъ различныхъ отзывовъ о ней, выдержки свидтельствовавшія что книга леди Карбери была величайшимъ историческимъ произведеніемъ нашего вка. Благодаря необычайной находчивости одного молодаго человка работавшаго для гг. Ледгама и Лойтера нашли возможнымъ извлечь полезный отрывокъ даже изъ столбцовъ Вечерней Каедры. Книга выдержала пять изданій. Все это не обошлось, конечно, даромъ леди Карбери. Объявленія стоятъ дорого. Изданіе можетъ быть распродано съ поразительною быстротой, но это ничего не доказываетъ, потому что изданія бываютъ различныя по количеству экземпляровъ. Леди Карбери получила отъ своихъ издателей второй чекъ столь же незначительный какъ и первый и услышала при этомъ опасеніе что едва ли ей придется получать еще что-нибудь, если не явится непредвиднное требованіе на книгу. Но это ни мало ни ослабило ея ршимости продолжать трудиться на томъ же поприщ. Окончивъ свое повствованіе о преступныхъ королевахъ она немедленно принялась за другую работу и несмотря на то что послдніе шесть мсяцевъ были для нея временемъ безпрерывнаго безпокойства и мученій, несмотря на то что ея поведеніе относительно сына заставляло ее самое не разъ говорить себ что разсудокъ очевидно измняетъ ей, она все это время работала съ удивительною энергіей. Каждый день, какъ бы ни было тяжело ея положеніе, она неизмнно садилась за письменный столъ и писала извстное число страницъ. Гг. Ледгамъ и Лойтеръ ршились предложить ей написать романъ, но вознагражденіе предложили самое ничтожное и зависвшее притомъ отъ одобренія романа ихъ редакторомъ. Незначительность вознагражденія, неизвстность, обременительность работы въ ея тяжеломъ положеніи были для нея большимъ испытаніемъ, но она продолжала работать и теперь романъ былъ оконченъ.
Не думаю чтобъ у леди Карбери была потребность написать именно романъ. Она выбрала романическую форму потому только что мистеръ Лойтеръ сказалъ что романы расходятся лучше всего. Еслибъ ей сказали что лучше всего расходятся проповди, она написала бы томъ проповдей. Она заране ршила что ея романъ долженъ выйти въ три тома, по триста страницъ въ каждомъ. Сколько придется написать для этого! Предложенное ей вознагражденіе было ничтожно, но она сильно нуждалась и кром того ее поддерживала надежда что въ случа успха перваго романа она продастъ другой за лучшую цну. Какъ назвать романъ? Какъ назвать героя и главное героиню? Содержаніемъ должна быть, конечно, любовь, но приступая къ разказу леди Карбери сама не звала что напишетъ и ршила предоставить это случаю.
— Не заканчивайте романъ несчастливо, сказалъ мистеръ Лойтеръ.— Публика любитъ несчастный конецъ на сцен, но не терпитъ его въ книг. И не вдавайтесь въ исторію, леди Карбери. Ваше историческое произведеніе не стоитъ…. мистеръ Лойтеръ вспомнилъ что говоритъ съ дамой и смягчилъ выраженіе которое уже было у него на язык,— не стоитъ соломинки, добавилъ онъ.
Леди Карбери запомнила его совты.
Названіе романа было очень важнымъ вопросомъ. Ей не пришло въ голову что такъ какъ она сама еще не знала что напишетъ и предоставляла развитіе разказа случаю, то лучше было бы отложить выборъ заглавія до окончанія труда. ‘Романъ’, думала она, ‘не роза, которая, какъ вы ее ни назовите, не измнитъ своего благоуханія. Такія заглавія какъ ‘безупречный отецъ’, ‘таинственная мать’, ‘хромой любовникъ’, она знала, въ наше время не имютъ успха. ‘Мери Дженъ Балкеръ’ было бы хорошо, еслибъ ей удалось написать что-нибудь простое, или ‘Бланшъ де Во’, еслибъ она могла создать что-нибудь патетическое. Но, подумавъ, она ршила что живой разказъ съ запутанною интригой ей боле по характеру. Посл часоваго размышленія ей случайно пришло въ голову назвать романъ Колесо Фортуны и она тотчасъ же написала это заглавіе на тетради, съ твердою ршимостью подписать подъ нимъ соотвтствующій разказъ.
У нея еще не было никакого представленія о какой-нибудь новой продлк Фортуны и ея колеса, но заглавіе дало ей идею. Молодая особа, одаренная огромнымъ богатствомъ, лишается его по вин своего дяди, потомъ благодаря честному юристу, получаетъ его обратно, потомъ отдаетъ его своему нуждающемуся возлюбленному и въ третьемъ том обртаетъ его опять и навсегда. Героиню леди Карбери назвала Кордита, избравъ это имя потому что до сихъ поръ не встрчала его ни въ дйствительной жизни, ни въ мір вымысла.
И вотъ несмотря на вс свои заботы, несмотря на то что сынъ ея былъ въ такомъ положеніи что всякая другая мать пришла бы въ отчаяніе, несмотря на то что дочь ея была такъ несчастна что смотрла на всхъ окружавшихъ ее какъ на враговъ, леди Карбери довела романъ до конца и написавъ послднія строка сулившія прочное счастіе вышедшей замужъ героин, собрала разрозненные листы и откинулась на спинку кресла. Она сама назначила себ для этой работы извстный срокъ и кончила ее вовремя а теперь удивлялась своему трудолюбію. Она не смущалась вопросомъ, нельзя ли было сдлать работу лучше чмъ она ее сдлала. Я не думаю чтобъ она гордилась своимъ произведеніемъ, но еслибъ ей удалось заставить журналы расхвалить его, еслибы свтъ около мсяца былъ такъ занятъ Колесомъ Фортуны что прочесть его сдлалось бы для каждаго почти обязательнымъ, то она гордилась бы имъ.
Въ это время, то-есть когда она сидла надъ своимъ только-что оконченнымъ романомъ, ей доложили о приход мистера Альфа. Она встртила его, по своему обыкновенію, выраженіями живйшей радости. Какъ великодушно съ его стороны постить ее въ такое время когда у него должно быть пропасть дла. Мистеръ Альфъ отвчалъ своимъ обычнымъ добродушно сатирическимъ тономъ что онъ вовсе не особенно занятъ.
— Императоръ покинулъ наконецъ Европу, бдный Мельмотъ отравился и вчера уже кончилось слдствіе по этому длу и я право не знаю есть ли теперь что-нибудь особенно интересное въ свт, сказалъ Альфъ.
Леди Карбери интересовалась всего больше своимъ произведеніемъ. Какъ было бы хорошо еслибъ ей удалось добиться содйствія мистера Альфа! Она однажды уже сдлала попытку, но потерпла жалкую неудачу и теперь ей казалось почти невозможнымъ побдить этого человка. Вмст съ тмъ она думала что невозможное иногда удается. Какъ полезна, какъ неоцнима была бы для нея его помощь, какъ великъ былъ бы ея успхъ. Не сама ли судьба посылала къ ней мистера Альфа въ то самое время когда она могла заговорить о своемъ роман безъ явной предумышленности.
— Я такъ утомлена, сказала она, откинувшись на спинку кресла.
— Надюсь что я не усиливаю вашего утомленія, сказалъ Альфъ.
— О, конечно нтъ. Мое утомленіе явилось не вдругъ, оно есть слдствіе послднихъ шести мсяцевъ. Въ ту самую минуту какъ вы постучались въ дверь я окончила романъ, который стоитъ мн много труда.
— Романъ, леди Карбери! Когда же онъ появится?
— Это зависитъ отъ Ледгама и Лойтера. Мое дло сдлано. Вы вроятно никогда не писали романовъ, мистеръ Альфъ.
— Я? Конечно нтъ. Я не пишу ничего.
— Я столько перечувствовала работая надъ этимъ романомъ. Удивительно какъ углубляешься въ ходъ разказа изъ характеры дйствующихъ лицъ, какъ горячо любишь хорошихъ, какъ ненавидишь дурныхъ. И когда авторъ такъ поглощенъ своимъ произведеніемъ ему всегда кажется что оно хорошо. Плачешь надъ собственнымъ паосомъ, смешься надъ собственнымъ юморомъ, удивляешься собственному уму, собственнымъ знаніямъ.
— Какъ это пріятно.
— Но затмъ является оборотная сторона медали. Вдругъ все начинаетъ казаться пошлымъ, скучнымъ, неестественнымъ. Героиня вчера казавшаяся живою, сегодня кажется слпленною изъ бездушной глины, монологъ казавшійся прежде столь увлекательнымъ, теперь кажется лишеннымъ всякаго интереса. Вчера я была уврена что эта вещь будетъ моимъ монументомъ, сегодня она кажется мн слишкомъ плохою даже для надгробнаго камня.
— Сужденіе о самомъ себ никогда не бываетъ постоянно, сказалъ мистеръ Альфъ флегматичнымъ тономъ.
— Однако какъ необходимо умть судить врно о собственной работ. Я уврена только въ честности своего сужденія, чего нельзя сказать о сужденіяхъ большинства критиковъ.
— Безчестность вовсе не есть свойство большинства критиковъ, леди Карбери. Они гршатъ чаще неспособностью. Въ моихъ немногихъ попыткахъ на этомъ поприщ неспособность была главнымъ недостаткомъ съ которымъ мн приходилось бороться. Когда намъ нужны сапоги, мы отправляемся къ извстному сапожнику, но когда намъ нужна критическая статья, мы далеко не всегда обращаемся къ извстнымъ критикамъ. Но мн кажется что сдавая Вечернюю Каедру я представилъ своему преемнику составъ сотрудниковъ знающихъ свое дло.
— Вы сдали Вечернюю Каедру?
Леди Карбери была очень удивлена, но тотчасъ же приняла ршеніе узнать нельзя ли извлечь какой-нибудь пользы изъ новаго положенія мистера Альфа. Онъ не былъ больше издателемъ, онъ освободился отъ своей тяжелой отвтственности, но онъ все еще могъ имть вліяніе. Не удастся ли убдить его оказать ей дружескую услугу? Не умилостивитъ ли она его если встанетъ со своего спокойнаго мста, падетъ предъ нимъ на колни, скажетъ ему правду и попроситъ помочь ей какъ бдной женщин трудящейся для насущнаго хлба.
— Да, леди Карбери, я сдалъ ее. Это было необходимо, такъ какъ я ршился искать избранія въ Парламентъ. Теперь когда Мельмотъ умеръ, я по всей вроятности предложу себя опять.
— Такъ вы уже больше не издатель?
— Нтъ, я больше не издатель, я долженъ былъ сдлать уступку предразсудкамъ джентльменовъ по мннію которыхъ я совершалъ преступленіе ища избранія въ Парламентъ и будучи въ то же время издателемъ газеты. Какой вздоръ. Я конечно знаю откуда это исходитъ.
— Откуда же это исходитъ?
— Безъ сомннія изъ редакціи газеты Breakfast Table. Мы съ Броуномъ были всегда друзьями, но я долженъ сказать что не знаю человка завистливе его.
— Какъ это низко съ его стороны, сказала леди Карбери. Она искренно любила мистера Броуна, но теперь ей нужно было угодить мистеру Альфу.
— Конечно. Мн кажется что никто не можетъ быть такъ полезенъ въ Парламент какъ издатель газеты, способный издатель, конечно, сказалъ мистеръ Альфъ.
— А въ вашихъ способностяхъ никто не можетъ сомнваться.
— Вопросъ только въ томъ хватитъ ли у него силъ для двойной работы. Я не надялся на свои силы и отказался отъ газеты. Но теперь я почти жалю объ этомъ.
— Еще бы не жалть, сказала леди Карбери, которая охотне поговорила бы о собственныхъ длахъ чмъ о длахъ Альфа.
— Но вы вроятно удержали участіе въ изданіи?
— Только денежиное участіе.
— О, мистеръ Альфъ, какую услугу вы можете оказать мн.
— Услугу? Если это въ моихъ силахъ, разчитывайте на меня.
Лживый человкъ. Онъ конечно предвидлъ о чемъ попроситъ леди Карбери и конечно уже заране ршилъ не исполнять ея просьбы.
— Въ самомъ дл? И леди Карбери сложила руки съ выраженіемъ мольбы.— Я никогда не просила у васъ ничего для себя пока вы были издателемъ. Не правда ли? Я не считала этого честнымъ и не просила. Я полагалась на вашу справедливость и вы должны сознаться что я никогда не бывала въ претензіи по поводу того что вы писали обо мн. Я не жаловалась. Не правда ли?
— Конечно, нтъ.
— Но теперь, когда вы уже не издатель, почему бы вамъ не заставить похвалить Колесо Фортуны?
— Колесо Фортуны?
— Это названіе моего романа, сказала леди Карбери, тихо положивъ руку на рукопись.— Въ настоящее время успхъ этого романа былъ бы моимъ спасеніемъ. Еслибы вы знали, мистеръ Альфъ, какъ я нуждаюсь въ вашей помощи.
— Я не принимаю больше никакого участія въ редакціи, леди Карбери.
— Но вы все же можете помочь мн. Вамъ стоитъ только сказать слово. Романъ не историческое произведеніе. Къ тому же я такъ трудилась надъ нимъ.
— Если такъ, то вы будете вознаграждены по заслугамъ.
— Не говорите этого, мистеръ Альфъ. Вечерняя Каедра нчто… нчто подобное небесному судилищу. Кто можетъ оказаться правымъ въ ея глазахъ? Не говорите о достоинствахъ моего романа, лучше скажите что вы поможете мн. Это не повредило бы никому и пятьсотъ экземпляровъ романа разошлись бы разомъ. Конечно только въ томъ случа еслибы помощь была оказана дйствительно con amore. Мистеръ Альфъ посмотрлъ на нее почти жалобно и покачалъ головой.— Газета стоитъ такъ высоко въ общественномъ мнніи что одна такая услуга не повредитъ ей. Васъ просить женщина, мистеръ Альфъ, женщина трудящаяся для своихъ дтей. Подобныя услуги оказываются ежедневно и далеко не изъ такихъ уважительныхъ побужденій.
— Сколько мн извстно Вечерняя Каедра никогда не длала ничего подобнаго.
— Я встрчала въ ней похвальные отзывы о нкоторыхъ книгахъ.
— Въ этомъ не можетъ быть сомннія.
— Мн помнится что я читала восторженныя похвалы одному роману.
Мистеръ Альфъ засмялся.
— Почему же нтъ? Вечерняя Каедра не ставила себ правиломъ бранить романы.
— Мн казалось что это ея правило, и я надялась что вы сдлаете для меня исключеніе. Я была бы такъ благодарна вамъ.
— Поврьте мн, леди Карбери, что я не имю теперь никакого вліянія въ редакціи. Я говорю вамъ не проповдь о литературныхъ добродтеляхъ.
— Конечно нтъ, возразила леди Карбери, не совсмъ понимая что онъ хотлъ сказать.
— Власть перешла изъ моихъ рукъ въ другія руки и я не могу посягать на добросовстность моего преемника.
— Мн нтъ дла до вашего преемника.
— Я хочу сказать что я никогда не ршусь вмшиваться въ литературныя распоряженія моего преемника. Я не сдлалъ бы этого для родной сестры. Издайте книгу и положитесь на справедливость. Гораздо пріятне знать что книгу хвалятъ за ея достоинства чмъ думать что это длается по дружб.
— Я не врю въ литературную справедливость, возразила леди Карбери.— Я не врю чтобы литературные судьи хвалили кого-нибудь кром своихъ друзей безкорыстно. Я не знаю какъ это длается, во это такъ.— Мистеръ Альфъ покачалъ головой.— О, да, съ вашей стороны естественно не врить этому. Вы считались всегда образцомъ неподкупной честности. Однако я слышала что авторъ Клеопатры очень красивая женщина.
Леди Карбери была сильно раздосадована если ршилась намекнуть мистеру Альфу что красота женщины заставила его однажды пренебречь безпристрастіемъ которое приписывала себ Вечерняя Каедра.
— Я не могу припомнить теперь писательницы о которой вы говорите, сказалъ Альфъ вставъ и прощаясь,— но я увренъ что критикъ разбиравшій ея романъ даже не видалъ ея.
Съ этимъ отвтомъ онъ ушелъ.
Оставшись одна леди Карбери начала бранить и себя и мистера Альфа. Она намревалась разжалобить его, она уже унизилась до просьбы и вдругъ глупою вспышкой лишила себя всякой надежды что ея просьбы и униженія принесутъ какую-нибудь пользу. Свтъ, въ которомъ она жила, былъ слишкомъ жестокъ къ ней. Она оплакивала свою участь, она негодовала на мистера Альфа. Какъ онъ лгалъ. Онъ конечно могъ бы помочь ей еслибы захотлъ. Но всего возмутительне была его притворная честность.
Въ критическихъ статьяхъ Вечерней Каедры очевидно преслдовались дв цли: вопервыхъ, порадть друзьямъ и насолить врагамъ, вовторыхъ, привлекать читателей угощая ихъ литературною казнью авторовъ. Ни та, ни другая цль не согласовались съ Аристидовскою справедливостью которую мистеръ Альфъ приписывалъ себ и своей газет. Леди Карбери всею душой желала ему истратить побольше денегъ на выборахъ и потерпть неудачу.
На слдующій день она снесла сама свою рукопись гг. Ледгаму и Лойтеру и была очень огорчена явнымъ пренебреженіемъ съ какимъ они приняли ея произведеніе.
Оно было плодомъ шестимсячнаго труда, ея кровью и мозгомъ, эссенціей ея ума, какъ она выражалась. Мистеръ Ледгамъ взялъ у нея тетрадь и перебросилъ ее клерку, мальчишк лтъ шестнадцати, а клеркъ швырнулъ ее подъ конторку. Писатели любятъ чтобъ у нихъ брали ихъ трудъ съ жадностью и вмст съ благоговніемъ, чтобъ его держали въ рукахъ бережно и прятали въ несгараемый шкафъ. Что если рукопись затеряется, или сгоритъ, или будетъ украдена? Листки бумаги, столь непрочные, могутъ въ послдствіи оказаться драгоцнными. Что еслибы затерялась рукопись Робинзона Крузо? Что еслибы сгорла рукопись Тома Джонса? А кто знаетъ не окажется ли новое произведеніе даже лучше Робинзона Крузо, лучше Тома Джонса?
— Не пропала бы тамъ рукопись, сказала леди Карбери.
— Не пропадетъ, отвчалъ мистеръ Ледгамъ, который былъ въ это время занятъ и который находилъ что видитъ у себя леди Карбери чаще чмъ было, необходимо.
— Мн показалось что ее бросили подъ конторку.
— Да, да, леди Карбери, вс рукописи сваливаются туда и лежатъ тамъ до упаковки.
— До упаковки?
— На этой недл мы отправимъ около трехъ дюжинъ нашему редактору. Онъ теперь въ Скай и мы ждемъ пока ихъ накопится достаточно чтобы наполнить мшокъ.
— Вы отправляете ихъ по почт?
— Нтъ, леди Карбери. Немногія изъ нихъ окупили бы то чего стоила бы ихъ пересылка по почт. Мы посылаемъ ихъ на товарномъ пароход въ Гласго. Въ настоящее время года спшить не приходится, мы не будемъ печатать раньше зимы.
О, небо! Что если пароходъ потонетъ на пути въ Гласго?
Въ этотъ день вечеромъ у леди Карбери былъ по обыкновенію мистеръ Броунъ. Искренняя дружба возникшая между ними мшала леди Карбери просить литературной помощи издателя Morning Breakfast Table. Она была вполн убждена въ необходимости пользоваться всякою помощью какая была подъ руками. Съ такимъ сыномъ, въ такой нужд, съ ея стороны было бы просто грхомъ не хвататься за всякую соломенку, думала она. Но этотъ человкъ былъ такъ преданъ ей что у нея не хватало духа просить его о томъ что даже ей, при всей искаженности ея понятій, казалось несправедливымъ. Онъ хотлъ жениться на ней, и хотя она была очень благодарна за это, нo отказала ему. А онъ несмотря на это остался ея другомъ, давалъ ей взаймы денегъ и постоянно поддерживалъ ее въ несчастіи своими совтами. Еслибъ онъ и въ этомъ случа самъ предложилъ ей свою помощь она приняла бы ее съ великою благодарностью, но просить его объ этомъ посл всего что онъ для нея сдлалъ, она не ршилась. Она разказала ему о посщеніи мистера Альфа.
— Итакъ онъ отказался отъ газеты.
— Отказался только номинально.
— Вы думаете?
— Я увренъ что онъ не выпуститъ ее изъ своихъ рукъ. Никто не отказывается добровольно отъ власти. Что же касается Вестминстера, я не думаю чтобъ онъ имлъ шансы на успхъ. Если такой жалкій авантюристъ какъ Мельмотъ въ такое время когда свтъ уже подозрвалъ объ его мошенничествахъ, взялъ верхъ надъ нимъ, какъ можетъ онъ надяться осилить такого кандидата какого выставятъ теперь.
— Онъ былъ у меня вчера.
— Торжествующій, конечно.
— Онъ мало говоритъ со мной о себ. Мы разговаривали о моемъ новомъ роман. Онъ уврялъ что не иметъ больше никакой власти въ редакціи Вечерней Каедры.
— Ему не хотлось общать вамъ свою помощь.
— Я это понимаю, и конечно не поврила ему.
— Я тоже ничего не общаю вамъ, но мы посмотримъ что можно будетъ сдлать. Если намъ нельзя будетъ хвалить, мы по крайней мр не будемъ бранить. Какъ названіе вашего романа?
— Колесо Фортуны.
Леди Карбери было повидимому стыдно сказать своему другу названіе своего романа.
— Пусть пришлютъ намъ его пораньше, дня за два до выхода. Я не могу конечно отвчать за мнніе сотрудника который будетъ разбирать его, но я общаю не пропускать ничего такого что было бы вамъ непріятно. Прощайте, да благословитъ васъ Богъ.
И взявъ ея руку, онъ поглядлъ на нее такъ нжно, какъ будто въ немъ ожило его прежнее чувство къ ней.
Оставшись одна и раздумавшись о своемъ положеніи и о доброт мастера Броуна леди Карбери не называла его больше старымъ гусемъ. Она поняла теперь что ея прежнее мнніе о немъ было ложно. Первый и единственный поцлуй, который она получила отъ него, поцлуй, который она приняла равнодушно, за который она оттолкнула его учтиво, но высокомрно, былъ теперь чмъ-то священнымъ въ ея воспоминаніи. Онъ очевидно искренно любилъ ее. И какъ могла она при ея чувствахъ къ нему отвергнуть его когда онъ давалъ ей возможность сдлаться его женой.

XV. Горе Гетты.

Письмо полученное Геттой отъ ея возлюбленнаго не облегчило ея страданія. Она прочитала его нсколько разъ и все никакъ не могла заставить себя думать что примиреніе съ Полемъ было возможно. Онъ былъ виноватъ не только въ томъ что будучи ея женихомъ проводилъ время съ другою женщиной, но и въ томъ что его предосудительное поведеніе стало извстно ея роднымъ. Можетъ быть она слишкомъ поторопилась, но она уже исполнила требованіе своей матери, она отказала ему, и это было уже извстно даже Роджеру Карбери. Можетъ ли она посл этого сойтись съ нимъ опять? Но пусть они вс узнаютъ по крайней мр что она не перестала любить его. Она непремнно скажетъ это Роджеру Карбери, если онъ опять коснется этого предмета. Она никогда не отречется отъ своей любви къ Полю. Хотя онъ и виноватъ противъ нея, но сердце ея будетъ всегда принадлежать ему.
А онъ говоритъ что она несправедлива къ нему, что онъ не понимаетъ какъ она могла поступить съ нимъ такъ жестоко. Письмо его было наполнено не просьбами, но упреками и эти упреки подйствовали на нее конечно сильне чмъ могли бы подйствовать какія бы то ни было просьбы. Теперь уже поздно было поправлять сдланное, думала она, но можетъ-быть она дйствительно была несправедлива къ нему. Чмъ больше она думала обо всемъ этомъ, тмъ больше путались ея понятія. За что она поссорилась съ нимъ? За то ли что онъ прежде любилъ мистрисъ Гртль? Или за то что она имла основаніе считать эту женщину своею соперницей въ настоящее время? Она ненавидла мистрисъ Гртль и негодовала на него за то что онъ нкогда любилъ эту женщину, но это не было достаточною причиной чтобы заставить ее разойтись съ нимъ. Можетъ-быть правда что и онъ въ послднее время былъ далекъ отъ любви къ мистрисъ Гртль и что только тяжелая необходимость заставила его отправиться съ ней въ Лоуестофъ. Но какъ бы то ни было, посл такого поступка она должна была отказать ему. Будучи ея женихомъ, онъ разъзжалъ по стран съ другою женщиной, съ которою тоже былъ не такъ давно помолвленъ. Тмъ не мене ей начало казаться что она поступила съ нимъ слишкомъ жестоко. Ея положеніе было очень тяжело. Она любила Монтегю всмъ сердцемъ, она не могла представить себ счастія безъ него.
Въ конц своего письма онъ совтовалъ ей отправиться къ мистрисъ Гртль если она желала услышать подтвержденіе его словъ. Онъ зналъ конечно что она не можетъ, что она не захочетъ отправиться къ мистрисъ Гртль, подумала она сначала. Но спустя дня три или четыре, когда она уже давно заучила его письмо наизусть, но все еще не отвтила на него и считала невозможнымъ отвтить, она начала думать что мистрисъ Гртль дйствительно могла бы разъяснить ей многое. По мр того какъ она вчитывалась въ письмо своего возлюбленнаго, ея гнвъ противъ него постепенно переходилъ на ея мать, на брата и на Роджера. Поль велъ себя конечно дурно, очень дурно, но еслибы не ея родные, она можетъ-быть нашла бы возможнымъ простить ему. Они были въ заговор противъ нея, они заставили ее отказать ему. Когда они сообщили ей его исторію съ мистрисъ Гртль, она въ первомъ порыв горя и негодованія бросилась въ разставленныя ими сти и попала въ безвыходное положеше. Теперь было уже поздно, казалось ей, думать объ освобожденіи. Но ей хотлось вступить въ борьбу съ матерью и съ Роджеромъ и доказать имъ по крайней мр что она не позволитъ имъ контролировать ея чувства. Она возмущалась теперь противъ нихъ. Роджеръ сказалъ бы конечно что ей неприлично, непозволительно вступать въ сношенія съ мистрисъ Гртль, что она скомпрометтируетъ себя. Два или три дня тому назадъ она сама это думала, во положеніе ея было такъ тяжело что она чувствовала себя способною пойти вопреки законамъ приличія. Человкъ которому она однажды дала слово быть его женой, человкъ котораго она все еще любила и который при всхъ своихъ проступкахъ горячо любилъ ее — въ чемъ она теперь уже не сомнвалась — обвинялъ ее въ несправедливости и жестокости и совтовалъ ей обратиться къ ея соперниц за подтвержденіемъ того что онъ говорилъ въ свое оправданіе. Она послдуетъ его совту. Мистрисъ Гртль отвратительная интригантка, но Поль желаетъ чтобъ она ее выслушала и она ее выслушаетъ, если только мистрисъ Гртль согласится сказать что-нибудь.
Придя къ такому ршенію она написала мистрисъ Гртль. Много труда стоило ей это письмо. Трудно было сказать все нужное не сказавъ ничего лишняго, трудно было побдить излишнюю скромность и двичью стыдливость. Письмо вышло рзкое и сухое, но она нашла его удовлетворительнымъ.
‘Милостивая Государыня,— Мистеръ Поль Монтегю совтуетъ мн поговорить съ вами насчетъ нкоторыхъ обстоятельствъ извстныхъ ему и вамъ. Я должна сказать вамъ что я была недавно помолвлена съ нимъ, но принуждена была разорвать эту связь вслдствіе того что узнала о его знакомств съ вами. Я обращаюсь къ вамъ не потому чтобы думала что вы можете сказать мн что-нибудь такое что заставитъ меня перемнить мое ршеніе, но потому что онъ этого желаетъ, потому что онъ обвиняетъ меня въ несправедливости къ нему. Я не хочу остаться подъ такимъ обвиненіемъ со стороны человка котораго я нкогда любила. Если вы согласны принять меня, я сочту своимъ долгомъ явиться къ вамъ въ такое время дня какое вы назначите.

‘Вамъ преданная
‘Генріетта Карбери.’

Когда письмо было написано, ей стало не только стыдно, но и страшно. Что если Американка напечатаетъ его въ газетахъ? Въ Америк, говорятъ, печатаютъ все. Что если она пришлетъ ей какой-нибудь наглый отвтъ и еще хуже адресуетъ этотъ отвтъ на имя ея матери? Что если она пригласитъ ее къ себ и подвергнетъ ее всевозможнымъ униженіямъ? Раза два она откладывала письмо въ сторону и почти ршала не посылать его, но наконецъ съ отчаянною ршимостью отнесла его на почту. Она не сказала о немъ никому ни слова. Ея мать была жестока съ ней, думала она, ея мать разбила ея сердце и сдлала ее несчастною на всю жизнь. Она не можетъ ожидать сочувствія отъ матери. У нея нтъ друга который помогъ бы ей, она должна заботиться о себ сама.
Мистрисъ Гртль, какъ припомнитъ читатель, уже ршилась отказаться отъ борьбы и призвать себя побжденною. Боюсь что мн не удалось передать все что она пережила прежде чмъ пришла къ этому ршенію. Даже уже посл того какъ она ршилась уступить и созналась въ этомъ Полю, бывали минуты когда она снова ршалась продолжать борьбу. Она написала ему письмо въ которомъ грозила страшнымъ мщеніемъ, но не послала его. При свиданіи она показала ему это письмо, но не для того чтобы сказать что она все еще думаетъ такъ какъ написала, а только чтобы спросить сознается ли онъ что заслужилъ такое письмо. Она разсталась съ нимъ не простившись и немедленно объявила мистрисъ Пипкинъ что бракъ ея разстроился. Она сдлала все что могла. Игра была сыграна и проиграна и она принуждена была отказаться отъ всякой мысли о мщеніи. Но иногда ей казалось что такая уступчивость недостойна ея. Былъ ли кто уступчивъ съ ней? Щадилъ ли ее кто-нибудь? Разв она не ршила что должна защищать себя ногтями и зубами если не желаетъ быть растоптанною въ пыли? Она умла отстаивать свои права среди грубыхъ людей грубыми средствами. Неужели же теперь она уступитъ безпрекословно и будетъ какъ школьница оплакивать въ углу свою участь? У нея было твердо ршено никогда не оставлять обиду неотомщенною и теперь бывали минуты когда она чувствовала себя способною схватить своего обидчика за горло въ публичномъ мст и спросить его посметъ ли онъ опровергнуть что онъ низкій обманщикъ.
Спустя нсколько времени она получила отъ него длинное письмо (написанное въ одно время съ его послдними письмами къ Гетт и къ Роджеру), письмо въ которомъ онъ разказывалъ ей что произошло между нимъ и Геттой Карбери и умолялъ ее подтвердить справедливость того что онъ говорилъ въ свое оправданіе. Такое письмо отъ человка который былъ ея женихомъ, конечно, поразило ее. Но оно очевидно было написано безъ всякаго намренія оскорбить или огорчить ее. Она знала что Поль промнялъ ее на другую женщину, по временамъ она даже признавала это вполн естественнымъ. Она и этотъ молодой Англичанинъ были не пара. Она сравнивала его со смирнымъ домашнимъ животнымъ, а себя съ животнымъ дикимъ, чувствующимъ себя лучше въ лсу чмъ въ цивилизованномъ город. Она сдлала ошибку, полюбивъ этого пропитаннаго цивилизаціей человка и результатъ вышелъ плачевный. Она негодовала на него, негодовала такъ что иногда готова была растерзать его, но его письмо не усилило ея негодованія.
Ея единственнымъ другомъ въ это время была мистрисъ Пипкинъ, обращавшаяся съ ней чрезвычайно почтительно, но не дававшая ей покоя разспросами объ ея исчезнувшемъ жених.
— Письмо которое вы получили сегодня было отъ мистера Монтегю, сказала мистрисъ Пипкинъ.
— Почему вы это знаете?
— Я знаю. Привыкаешь къ почерку когда часто приходятъ письма отъ одного и того же лица.
— Да, письмо было отъ мистера Монтегю. Разв вы находите въ этомъ что-нибудь дурное?
— О, нтъ, напротивъ. Я желала бы чтобъ онъ писалъ ежедневно и чтобы вы поладили опять. Ничто не огорчаетъ меня такъ какъ неудачная любовь. Почему онъ не приходитъ больше, мистрисъ Гртль?
— Онъ не придетъ никогда. Между нами все кончено и не зачмъ говорить объ этомъ, мистрисъ Пипкинъ. На будущей недл въ субботу я отправлюсь въ Нью-Йоркъ.
— О, мистрисъ Гртль!
— Не могу же я оставаться здсь всю жизнь безъ всякаго дла. Я прізжала сюда съ извстною цлью. Теперь это дло покончено и мн нужно вернуться на родину.
— Я знаю что онъ дурно поступилъ съ вами.
— Я не расположена говорить объ этомъ, мистрисъ Пипкинъ.
— А я думала что вамъ будетъ легче если вы выскажетесь. Но можетъ-быть я не достойна вашей довренности.
— Еслибы мн нужно было высказать что-нибудь по этому поводу, я высказала бы это самому джентльмену и никому другому. Но я не скажу больше ни слова. Вы были очень добры ко мн, мистрисъ Пипкинъ, и мн жаль разстаться съ вами.
— О, мистрисъ Гртль, еслибы вы знали какъ я жалю. Я говорю не о чувствахъ своихъ только. Такія какъ я не могутъ предаваться исключительно своимъ чувствамъ. Я кажется говорила вамъ какимъ благословеніемъ Божіимъ были вы для меня это лто. Благодаря вамъ я расплатилась со всми, съ мясникомъ, съ булочникомъ, заплатила за квартиру. А теперь вы узжаете.
И мистрисъ Пипкинъ зарыдала.
— Я надюсь увидать здсь прежде чмъ уду мистера Кромба.
— Она не стоитъ вашей заботливости, мистрисъ Гртль. Даже теперь она никогда не говоритъ о немъ съ почтеніемъ. Она считаетъ его немногимъ лучше дтей мистрисъ Боггинсъ и только поэтому соглашается выйти за него.
— Все это поправится когда онъ привезетъ ее домой.
— А я останусь одна одинешенька, сказала мистрисъ Пипкинъ закрывъ глаза фартукомъ.
Нсколько дней спустя мистрисъ Гртль получила письмо Гетты. Она еще не отвчала Полю и не имла намренія отвчать. Если она ршится исполнить его просьбу, она напишетъ миссъ Карбери. И она уже обдумывала что она напишетъ ей и въ какихъ выраженіяхъ. Она просиживала цлые часы въ нершимости разказать ли ей свою исторію такъ чтобы помочь Полю или такъ чтобы навсегда разстроить его планы. У нея было теперь легкое средство отомстить за себя, но это былъ бы женскій способъ мщенія, не согласовавшійся съ ея вкусами. Пистолетъ или хлыстъ и рзкія, полныя горечи слова были бы ей больше по характеру. Но разказать своей соперниц о своихъ обидахъ принесло бы ей мало облегченія. Письмо Гетты было такое холодное, такое сухое, такое правдивое, такъ похожее на Англичанку, какъ сказала себ мистрисъ Гртль. Читая его она улыбнулась. ‘Я обращаюсь къ вамъ не потому чтобы думала что вы можете сказать мн что-нибудь такое что заставитъ меня перемнить мое ршеніе.’ Мистрисъ Гртль понимала какъ ей хотлось перемнить свое ршеніе, какъ она любила Поля. Тмъ не мене она могла разказать свою исторію такъ что такая двушка какъ Гетта никогда не согласилась бы выйти за него замужъ.
Сначала она ршила было не отвчать и Гетт. Какое ей дло? Пусть эти дти ладятъ какъ знаютъ. Если его намренія честны, двушка уступитъ и безъ ея содйствія. Но потомъ ей захотлось увидать молодую Англичанку выбранную Англичаниномъ котораго она, мистрисъ Гртль, удостоила своею любовью. И если приходится отказаться отъ мщенія, почему не сказать добраго слова которое уладило бы ихъ затрудненія? Хотя она и походила на дикую кошку, но доброта была въ ней сильне жестокости. Кончилось тмъ что она послала приглашеніе Гетт въ слдующихъ словахъ!
‘Любезная миссъ Карбери,— Если вы найдете возможнымъ побывать у меня въ четвергъ или въ пятницу отъ двухъ до четырехъ часовъ, я буду очень рада видть васъ.

‘Искренно ваша
‘Винифрида Гртль.’

XVI. Соперницы.

Въ эти дни отношенія между леди Карбери и ея дочерью были одержанныя и далеко не пріятныя. Гетта, считавшая мать виновницей своихъ страданій, отдалялась отъ нея и не говорила ей ничего ни о своемъ гор, ни о своихъ планахъ и затрудненіяхъ. Леди Карбери, наблюдавшая за ней, но не ршавшаяся разспрашивать, начала наконецъ бояться за нее. Видя что Гетта поссорилась со своимъ возлюбленнымъ и возвратила ему его подарокъ, леди Карбери уврила себя что дла уладятся, что дочь скоро забудетъ Поля и пойметъ выгоды замужества съ Роджеромъ. Въ этой надежд леди Карбери считала своимъ материнскимъ долгомъ не выказывать сочувствія къ горю дочери. То что случилось съ Геттой было такъ обыкновенно. Есть ли люди которымъ не пришлось бы жертвовать своими чувствами или по разчету, или по бдности? Она не знала такихъ счастливцевъ. Сама она не такъ давно должна была отказаться отъ брака съ человкомъ который нравился ей, отказаться потому что сынъ ея былъ такою тяжелою обузой на ея плечахъ. Женщина, имющая несчастіе быть леди безъ состоянія, должна жертвовать всмъ, тломъ и душой, чтобы только пріобрсти достойное ея положеніе въ свт. Какое право иметъ Гетта надяться быть счастливе другихъ? Притомъ случай, который посылала ей судьба, былъ счастливымъ случаемъ. Ея родственникъ, такъ преданный ей, былъ бы во всхъ отношеніяхъ хорошимъ мужемъ. Онъ не деспотъ, не пьяница, не мотъ. Онъ доставилъ бы ей спокойную, свободную жизнь. Леди Карбери была уврена что по долгу матери она обязана была настаивать чтобы дочь приняла предложеніе такого человка. Ея строгость и жестокость были обдуманныя. Но вида какою суровостью, мрачностью, молчаливостью и своего рода строгостью уплачивала ей дочь, она начала сомнваться въ польз своего образа дйствій. До сихъ поръ она не подозрвала въ дочери такого упорства и настойчивости. ‘Гетта’, сказала она однажды, ‘почему ты не говоришь со мной?’ Это было въ тотъ день когда Гетта намревалась отправиться къ мистрисъ Гртль. Она выбрала для этого пятницу, зная что въ этотъ день мать отправится къ своему издателю. Обманывать она не будетъ, думала она. Немедленно по возвращеніи она скажетъ матери гд была. Но до тхъ поръ она будетъ молчать. Она въ прав не признавать надъ собой никакой власти. У нея отняли ея возлюбленнаго и она покорилась этому, но не покорится ничему больше.
— Гетта, почему ты не говоришь со мной? спросила леди Карбери.
— Потому, мама, что мы не можемъ говорить не причиняя другъ другу непріятностей.
— Какія ужасныя вещи ты говоришь. Неужели тебя не интересуетъ въ жизни ничто кром этого негоднаго молодаго человка?
— Ничто, отвчала Гетта упрямо.
— Какъ это глупо. Глупо не только говорить такъ, во и предаваться такимъ мыслямъ.
— Я не могу управлять своими мыслями, я не могу забыть его посл того какъ я уже созналась вамъ, ему и главное самой себ что я люблю его. Разлука съ нимъ виситъ надо мной какъ темная туча омрачающая всю мою жизнь. Я чувствую себя какъ будто лишенною и зрнія и языка. Эта потеря для меня все равно что была бы для васъ смерть Феликса. Она убиваетъ меня.
Въ этомъ намек на любовь леди Карбери къ Феликсу былъ намренный упрекъ который она почувствовала, но на который не могла возразить,
— Ты не знаешь свта, Гетта, сказала она.
— Теперь я во всякомъ случа получаю урокъ знанія свта.
— Ты думаешь что другіе не страдаютъ такъ же какъ ты? Ты думаешь что другія двушки всегда выходятъ за того кого полюбятъ? Она остановилась, но Гетта не сказала ничего.— Мери Мельмотъ любила твоего брата не меньше чмъ ты любишь мистера Монтегю.
— Мери Мельмотъ!
— Да и она дорожила своимъ чувствомъ не меньше чмъ ты своимъ. Бда въ томъ что ты увлекаешься мечтами. Ты должна освободиться отъ нихъ и понять что и ты какъ другія должна позаботиться о томъ чтобы пристроиться. Большинству приходится довольствоваться хлбомъ и забыть о лакомствахъ. Это должна помнить всякая двушка, которой нужно выйти замужъ. Если у нея есть состояніе, она можетъ выбирать сама, если же у нея нтъ ничего, она должна радоваться когда ее выберутъ.
— Такъ двушка должна выходить за перваго встрчнаго, кто сдлаетъ ей предложеніе, даже не спрашивая себя, любитъ ли она его, или нтъ?
— Она должна заставить себя полюбить его, если бракъ подходящій. Я не стала бы уговаривать тебя выйти за кого-нибудь только потому что этотъ человкъ богатъ, или за человка порочнаго. Твой кузенъ Роджеръ…
— Мама! воскликнула Гетта вскочивъ со стула:— Поврите ли вы мн наконецъ что никакія земныя силы не заставятъ меня выйти замужъ за Роджера Карбери! Какъ жестоко съ вашей стороны говорить мн о немъ, когда вы знаете что я всмъ сердцемъ люблю другаго.
— Какъ можешь ты говорить такъ о человк который поступалъ съ тобой такъ безсовстно?
— Я не знаю за нимъ ничего безсовстнаго. Какое право имю я претендовать на то что онъ любилъ другую женщину когда не зналъ меня? Это было несчастіемъ, но я не нахожу въ этомъ никакой причины сердиться на мистера Монтегю.
Высказавшись такимъ образомъ Гетта вышла изъ комнаты не дожидаясь возраженій.
Все это было очень прискорбно для леди Карбери. Она поняла что сама довела дочь до того что та высказала отпущеніе грховъ Полю Монтегю, поняла что сама уменьшила такимъ образомъ преграду которую поставила между ними. Но что огорчало ее всего боле, это романическій взглядъ Гетты на жизнь. Каково ей будетъ жить съ такими идеальными требованіями?
Посл полудня, Гетта съ замираніемъ сердца пустилась въ путь одна по Мерилебонской подземной дорог и высадилась благополучно у Кингсъ-Кроса. Она заране изучила планъ мстности и дошла до Айлингтона безъ всякихъ затрудненій. Она твердо помнила названіе улицы и нумеръ дома гд жила мистри, съ Гртль. Но подойдя къ двери, она сначала не ршилась постучать и пошла дальше по тихой, пустынной улиц, стараясь собраться съ духомъ, пріискивая слова чтобы выразить свою странную просьбу, обдумывая какъ поступить если Американка начнетъ говорить дерзости. Она не была трусихой, но теперь не знала суметъ ли она отпарировать грубую рчь. Во всякомъ случа она можетъ уйти, Американка вроятно не осмлится удерживать ее насильно. Дойдя до конца улицы, она быстро вернулась назадъ и постучалась въ дверь. Отворить вышла Рби Ргльсъ, которой она и сказала свое имя.
— Боже! Миссъ Карбери! воскликнула Рби глядя въ лицо Гетты. Да, это очевидно сестра Феликса. Но Рби не ршилась разспрашивать. Она общала не видаться больше съ баронетомъ и дала согласіе на возвращеніе Джона Кромба. Тмъ не мене сердце ея билось когда она провожала миссъ. Карбери въ гостиную жилицы.
Было лто, но Гетта вошла въ комнату съ опущеннымъ вуалемъ. Она опустила его поднимаясь по лстниц. Мистрисъ Гртль встала, сдлала нсколько шаговъ на встрчу своей гость и протянула ей об руки, Она была одта съ чрезвычайною тщательностью, вся въ черномъ, безъ всякихъ украшеній и какъ нельзя боле къ лицу. Можетъ быть ей хотлось оправдать въ глазахъ Гетты первый выборъ ихъ общаго возлюбленнаго, можетъ-быть хотлось показать этой англійской двушк что и Американки не лишены своего рода прелести. Гетта была въ первую минуту поражена ея красотой, ея граціей и удивительнымъ самообладаніемъ.
— Миссъ Карбери, начала мистрисъ Гртль глубокимъ, звучнымъ голосомъ, который въ былое время плнялъ Поля столько же какъ и ея наружность,— я не могу выразить какъ мн интересно повидаться съ вами. Могу я попросить васъ откинуть вуаль чтобы мы могли смотрть другъ на друга.
Гетта, вн себ отъ смущенія, открыла лицо и стояла не будучи въ состояніи произнести слова. Она никогда не слыхала ничего о наружности мистрисъ Гртль, но ожидала увидть нчто совсмъ другое. Она представляла ее себ высокою, полною, съ большими глазами и со свжимъ цвтомъ лица. Оказалось что цвтъ лица, глазъ и волосъ у нихъ обихъ былъ почти одинаковый. Гетта замтила это сразу и созналась себ что она далеко уступала въ красот этой женщин.
— Итакъ, вы пришли повидаться со мной, продолжала мистрисъ Гртль.— Сядьте такъ чтобъ я могла смотрть на васъ. Я рада что вы пришли ко мн, миссъ Карбери.
— А я рада что вы не сердитесь на меня.
— За что же мн сердиться? Еслибы мн непріятно было видть васъ, я отклонила бы ваше предложеніе. Тяжело намъ бднымъ, когда намъ приходится быть игрушками мущинъ. Не правда ли? Итакъ, Лотаріо, который былъ нкогда моимъ, поступаетъ дурно и съ вами. Онъ уже боле не мой и вы можете свободно просить у меня помощи, если я могу быть чмъ-нибудь полезна вамъ. Еслибъ онъ былъ Американецъ, я сказала бы что онъ поступалъ со мной низко, но такъ какъ онъ Англичанинъ, онъ можетъ-быть не такъ виновенъ. Скажите же мн, что я могу сдлать для васъ.
— Онъ увряетъ что вы можете открыть мн правду.
— Открыть правду? Я конечно не скажу вамъ ничего кром правды. Вы поссорились съ нимъ? Не такъ ли?
— Да, я поссорилась съ нимъ.
— Я не любопытна, но мн кажется что вамъ слдовало бы разказать мн чт произошло между вами. Я знаю его хорошо, я знаю какъ легко онъ можетъ оскорбить. Сегодня онъ полонъ юношескаго жара, завтра онъ остороженъ какъ сама старость. Но не думаю чтобы подобная осторожность была нужна съ вами. Что же случилось, миссъ Карбери?
Гетта была въ большомъ затрудненіи.
— Мистрисъ Гртль, начала она,— я даже не знала о вашемъ существованіи когда онъ сдлалъ мн предложеніе.
— Я въ этомъ уврена. Зачмъ ему было говорить вамъ обо мн?
— Затмъ… затмъ что… онъ долженъ былъ сказать, если правда что онъ общалъ жениться на васъ.
— Онъ дйствительно общалъ жениться на мн.
— И вы были здсь, а я ничего не знала обо всемъ этомъ. Я конечно отвчала бы ему совсмъ иначе еслибы знала что… что….
— Что между вами стоитъ такая женщина какъ Винифрида Гртль. Такъ вы узнали это случайно и оскорбились?
— А теперь онъ говоритъ что я несправедлива къ нему и проситъ меня обратиться къ вамъ. Я уврена что я поступила справедливо.
— А я въ этомъ не уврена. Сказать вамъ что я думаю? Я думаю что онъ поступилъ несправедливо со мной и что ваша несправедливость къ нему будетъ для него заслуженнымъ наказаніемъ. Я не могу защищать его, миссъ Карбери. Мое сближеніе съ нимъ было для меня послднимъ и самымъ тяжелымъ изъ цлаго ряда несчастій, которыя я считаю незаслуженными. Но ваше ли дло мстить за меня, я предоставляю ршить вамъ самой.
— Зачмъ онъ здилъ съ вами въ Лоуестофъ?
— Потому что я просила его проводить меня, а онъ какъ многіе мущины можетъ поступить жестоко, но не способенъ быть неучтивымъ. Онъ охотно далъ бы отрубить себ руку чтобы только не хать, но не могъ отказать мн. Я разкажу вамъ всю правду, миссъ Карбери. Онъ когда-то меня любилъ, но мои враги и его друзья заставили его разлюбить меня. Это случилось раньше чмъ онъ узналъ васъ. Мн почти совстно разказывать вамъ мою роль въ этой исторіи, хотя по моему мннію мн нечего стыдиться. Я пріхала къ нему сюда въ Англію, что сдлала бы можетъ-быть не всякая женщина, но я сдлала это потому что любила его, потому что отдалась ему всмъ сердцемъ. Онъ сказалъ мн что я больше не нужна ему, но я хотла чтобъ онъ нуждался во мн, я хотла настоять чтобъ онъ одержалъ свое общаніе. Это не удалось мн и я возвращаюсь на родину если и не съ разбитымъ сердцемъ,— я не допускаю въ себ такой слабости,— то съ упавшимъ духомъ. Онъ поступилъ со мной очень дурно, но я простила ему, простила не потому что я христіанка, но потому что у меня не хватаетъ духа наказать человка котораго я все еще люблю. Еслибъ я не любила его, я способна была бы зарзать или застрлить его. Я поклялась нкогда что ни одинъ мущина не оскорбитъ меня безнаказанно, но теперь я не въ силахъ наказать этого человка. Но если вы берете это на себя, я не буду отговаривать васъ.
И она замолчала глядя на Гетту какъ бы въ ожиданіи отвта.
Но Гетт нечего было сказать. Все для чего она пришла было уже высказано. Каждое слово мистрисъ Гртль было для нея облегченіемъ. Она говорила себ прежде что идетъ къ мистрисъ Гртль для того чтобъ оправдать свой разрывъ съ Полемъ, для того чтобы заручиться доказательствами что отвергнувъ его она поступила справедливо. Теперь она узнала что хотя онъ и измнилъ другой женщин, но что ей, Гетт, онъ былъ всегда вренъ. Мистрисъ Гртль не защищала его, напротивъ, но она доказала что онъ не былъ виноватъ противъ Гетты. Какое ей дло что ея возлюбленный измнилъ Американк? Для чего ей ссориться съ нимъ изъ-за этого? Мистрисъ Гртль предоставила ей ршить самой должна ли она мстить за несправедливость къ своей соперниц. Этимъ мистрисъ Гртль хотла сказать что у двушки не было другой причины ссориться съ нимъ. Теперь все было разъяснено. Гетта охотно поблагодарила бы мистрисъ Гртль за ея доброту и ушла бы немедленно чтобъ остаться одной и ршить какъ она должна поступить. Она еще не созналась что уже ршила сойтись опять съ Полемъ, она только говорила себ что ей слдуетъ простить его.
— Вы очень добры, обратилась она къ мистрисъ Гртль чтобы только сказать что-нибудь.
— Доброта полезна въ такомъ дл гд было столько злобы. Извините меня, миссъ Карбери, если я выскажусь прямо. Вы конечно сойдетесь съ нимъ опять. Вы выйдете за него замужъ. Вы любите его всмъ сердцемъ. Ваше посщеніе само по себ доказываетъ это, еслибъ даже я не замтила съ какимъ удовольствіемъ вы выслушали объ его измн мн.
— Что вы говорите, мистрисъ Гртль!
— Я говорю правду и нисколько не сержусь на васъ. Онъ предпочелъ васъ мн и, сколько мн извстно, это дло поконченное. Вы двушка, а я женщина, ему нравится ваша молодость. Я испытала суровость свта, васъ же она еще не коснулась и потому вы кажетесь мягче. Не думаю чтобъ вы были много привлекательне меня въ другихъ отношеніяхъ, но и тхъ преимуществъ какими вы обладаете было достаточно чтобы доставить вамъ побду. Я довольно сильна для того чтобы сознаться что мн нечего прощать вамъ и настолько слаба что прощаю ему.— Гетта взяла ее за руку и заплакала сама не зная о чемъ.— Я такъ рада что увидла васъ, продолжала мистрисъ Гртль.— Теперь я буду знать какова его жена. Чрезъ нсколько дней я уду опять въ Соединенные Штаты, и ни вы, ни онъ не испытаете больше никогда никакой непріятности со стороны Винифриды Гртль. Скажите ему что если онъ навститъ меня еще разъ до моего отъзда, я буду такъ добра съ нимъ какъ только хватитъ силъ.
Такъ какъ Гетта не отказалась исполнить порученіе, нужно полагать что она уже ршила повидаться опять съ Полемъ, а повидаться значило сойтись опять. Она поцловала женщину которую до сихъ поръ такъ боялась и презирала и быстро вышла изъ комнаты. На улиц она попыталась дать себ отчетъ во всемъ что видла и слышала. Какъ прекрасно лицо этой Американки, какъ благозвученъ ея голосъ, несмотря на слабый оттнокъ американскаго носоваго произнощенія, и главное какъ полны силы и вмст съ тмъ какъ свободны и граціозны ея манеры. Гетта понимала что мистрисъ Гртль не была парой для Монтегю, но она не могла понять какъ онъ или какой бы то ни было мущина полюбивъ такую женщину и будучи любимъ ею могъ бросить ее. Какъ бы то ни было, но Поль предпочелъ этой женщин ее, Гетту Карбери.
Она должна, конечно, помириться съ нимъ. Она была дйствительно несправедлива къ нему и должна загладить свою вину. Идя быстро къ станціи желзной дороги она чувствовала къ нему больше нжности чмъ когда-либо. Онъ былъ непоколебимо вренъ ей съ перваго часа ихъ знакомства. Большей преданности нельзя было и желать. Она съ своей стороны отдавала ему двственное сердце. Никакой другой мущина никогда не прикасался къ ея губамъ, никогда не получалъ отъ нея повода пожать ей руку крпче чмъ слдовало или взглянуть на нее съ нескрываемымъ восхищеніемъ. Она гордилась тмъ что отдавалась любимому человку чистою какъ снгъ къ которому никогда не прикасалась ни чья нога. Отъ него же она требовала только чтобъ онъ былъ вренъ ей въ настоящемъ и въ будущемъ. Будущее было въ ея рукахъ, а насчетъ настоящаго мистрисъ Гртль успокоила ее.
Она ршила сказать матери немедленно о перемн въ своихъ чувствахъ. Она вернулась домой излченная отъ своей мрачности и молчаливости, готовая примириться со всми если примиреніе будетъ принято, ro съ твердою ршимостью настоять на своемъ. Узнавъ въ прихожей что леди Карбери уже вернулась, она отправилась немедленно въ ея комнату.
— Гд ты была, Гетта? спросила леди Карбери.
— Мама, начала Гетта.— Я хочу написать мистеру Монтегю и сказать ему что я была несправедлива къ нему.
— Гетта, ты не сдлаешь ничего подобнаго, сказала леди Карбери вставая съ мста.
— Нтъ, мама, я была несправедлива къ нему и должна сознаться ему въ этомъ.
— Это будетъ равносильно приглашенію вернуться.
— Да, мама, я это знаю. Я сказку ему что если онъ вернется, то я приму его. Я знаю что онъ вернется. О, мама, будемъ друзьями и я разкажу вамъ все. Почему вы смотрите такъ враждебно на мою любовь?
— Но ты уже возвратила ему его брошь, возразила леди Карбери хриплымъ голосомъ.
— Онъ подаритъ мн ее опять. Сказать вамъ что я сдлала? Я была у Американки.
— У мистрисъ Гртль?
— Да, у мистрисъ Гртль. Она удивительная женщина.
— Она налгала теб.
— Для чего ей лгать? Она не лгала. Она не сказала ничего въ его пользу.
— Этому я охотно врю. Мудрено сказать что-нибудь въ его пользу.
— Но изъ того что она разказала я поняла что мистеръ Монтегю никогда не поступалъ дурно относительно меня. Я напишу ему немедленно и ее ли хотите покажу вамъ письмо.
— Я разорву его, сказала леди Карбери вн себя отъ гнва.
— Мама, я сказала вамъ все, во на этотъ разъ я поступлю такъ какъ считаю нужнымъ.
И видя что мать не расположена уступить, Гетта ушла отъ нея и немедленно принялась писать письмо.

XVII. Опять Гамильтонъ К. Фискеръ.

Десять дней спустя посл свиданія описаннаго въ предыдущей глав и посл того какъ Гетта послала своему возлюбленному примирительное письмо, на которое все еще не получила отвта, въ нкоторой комнат въ Ливерпул, въ той самой въ которой мы уже видли ихъ однажды, сошлись два знакомые намъ джентльмена. То были нашъ другъ Поль Монтегю и другой нашъ другъ, немного постарше, Гамильтонъ К. Фискеръ. Мельмотъ умеръ 18го іюля и событіе это было немедленно сообщено по телеграфу въ Санъ-Франциско. Кром того Монтегю нсколько недль раньше писалъ своему партнеру, увдомляя его о положеніи длъ Лондонскаго отдленія компаніи Мексиканской желзной дороги и умоляя его пріхать. Получивъ отвтъ Фискера Монтегю отправился встртить его въ Ливерпуль и поджидая его усплъ посовтоваться съ мистеромъ Рамсботтомомъ. Письмо Гетты лежало между тмъ въ Медвжьемъ Саду, куда Поль просилъ ее адресовать отвтъ. Въ это время дла клуба были въ большомъ безпорядк и письмо которое осчастливило бы Поля затерялось и не дошло до него.
— Ужасное дло! воскликнулъ Фискеръ войдя въ комнату гд ждалъ его Монтегю.— Я считалъ его мене всхъ способнымъ на такой поступокъ.
— Онъ дошелъ до полнаго разоренія.
— Онъ никогда не дошелъ бы до разоренія и не допускалъ бы мысли объ этомъ, еслибы зналъ все что ему слдовало знать. Южно-Центральаая дорога вытянула бы его изъ какой угодно пропасти еслибъ онъ умлъ взяться за дло.
— Здсь не очень врятъ въ Южно-Центральную дорогу, возразилъ Поль.
— Потому что у васъ никогда не хватаетъ энергіи для крупнаго дла. Вы разжевываете вмсто того чтобы глотать цликомъ и люди видятъ что вы разжевываете. Но я считалъ Мельмота сильнымъ человкомъ.
— Кажется уже доказано что онъ поддлывалъ чужія подписи. Вроятно страхъ быть уличеннымъ побудилъ его къ самоубійству.
— Я называю это страшною глупостью. Я считалъ его совсмъ другимъ человкомъ и теперь почти стыжусь что доврился ему. Даже Коэнлупъ могъ надуть его.
— Теперь вроятно дло погибнетъ и въ Санъ-Франциско.
— Погибнетъ! Вовсе нтъ. Съ какой стати ему погибнуть? Неужели вы думаете что мы вс повсимъ носы вслдствіе того что какой-то дуракъ Мельмотъ прострлилъ себ голову?
— Онъ отравился.
— Все равно. Нтъ, это не въ нашемъ дух. Я скажу вамъ что я сдлаю и зачмъ я такъ поспшилъ сюда. Акціи продаются теперь за безцнокъ въ Англіи. Я скуплю ихъ вс сколько найду на бирж. Я уже купилъ ихъ заочно сколько могъ не вредя нашей игр и увренъ что сбуду ихъ вс до одной. Чортъ возьми! Мн жаль его, я считалъ его человкомъ не дюжиннымъ, но то что онъ сдлалъ обогатитъ насъ, Американцевъ. Какъ думаете вы поступить? Покончите вы съ этимъ дломъ или отправитесь со мной во Фриско {Такъ Американцы называютъ въ просторчіи Санъ Франциско,}?
Поль заявилъ самымъ энергичнымъ образомъ что онъ не подетъ въ Санъ-Франциско и ясно, можетъ-быть даже слишкомъ ясно далъ понять своему партнеру что желзная дорога опротивла ему и что онъ не желаетъ имть съ ней ничего общаго. Фискеръ пожалъ плечами, но не выразилъ неудовольствія. Онъ готовъ былъ поступать со своимъ партнеромъ честно, даже великодушно, такъ какъ онъ вполн признавалъ великое коммерческое правило что отношенія между партнерами должны быть всегда честныя, но онъ убдился что Поль Монтегю не могъ быть достойнымъ партнеромъ Гамильтона К. Фискера. Фискеръ не только не былъ самъ совстливъ, но презиралъ, совстливость и въ другихъ. По его мннію большинство людей бдствовало единственно вслдствіе своей совстливости. У него были свои мннія и насчетъ коммерческой честности. Общавъ сдлать что-нибудь онъ длалъ это непремнно, если только это было въ его власти. Онъ заботился о томъ чтобъ его слово пользовалось довріемъ. Но грабить толпу было не только главною цлью, но и наслажденіемъ его жизни. Могъ ли такой великій человкъ имть своимъ партнеромъ Поля Монтегю?
— А какъ поживаетъ Винифрида Гртль? спросилъ Фискеръ.
— Почему вы спрашиваете о ней? Она въ Лондон.
— О да, она въ Лондон, а мужъ ея находится въ настоящее время во Фриско и клянется что доберется до нея. Онъ давно бы это сдлалъ, да финансовъ не хватаетъ.
— Такъ онъ не умеръ, пробормоталъ Поль.
— Умеръ? Нтъ, онъ не умеръ и не собирается умирать. Онъ еще дастъ ей знать себя.
— Но она въ развод съ нимъ.
— Это еще неизвстно. Она отыскала въ Канзас какого-то юриста который сказалъ что она въ развод, а Гртль отыскалъ во Фриско другаго юриста который сказалъ что онъ не въ развод. Она сыграла свою игру недурно. Она возвратила себ свое состояніе и распорядилась имъ такъ что мужъ не можетъ взять изъ него ни одного доллара. Но я все же не женился бы на ней пока не нашелъ бы исхода изъ всей этой путаницы.
— Я и не думаю о женитьб нашей, если вы намекаете на меня.
— Во Фриско говорили что вы женитесь на ней, больше я ничего не знаю. И однажды когда Гртль былъ откровенне обыкновеннаго онъ объявилъ что она живетъ здсь съ вами, но что онъ намренъ въ скоромъ времени явиться къ вамъ.
Поль не сказалъ больше ни слова, полагая что онъ уже слишкомъ много говорилъ и слишкомъ много слышалъ о мистрисъ Гртль.
На слдующій день Фискеръ и Монтегю, которые все еще были партнерами, отправились вмст въ Лондонъ и Фискеръ немедленно углубился въ дла Мельмота. Онъ совщался съ Брегертомъ, ходилъ въ Абчрчъ-Ленъ и въ квартиру занимаемую правленіемъ желзнодорожной компаніи, онъ разспрашивалъ Кроля и приводилъ въ порядокъ книги компаніи, если возможно было водворить въ нихъ какой-нибудь порядокъ, и послалъ приглашеніе обоимъ Грендоламъ, отцу и сыну, явиться въ Лондонъ. Лордъ Альфредъ и Майльзъ, замтившіе вроятно что ихъ услуги больше не понадобятся, ухали изъ Лондона дня за два до смерти Мельмота. Лордъ Альфредъ отнесся къ приглашенію Фискера съ гордымъ равнодушіемъ. Кто такой этотъ Американецъ смющій вызывать директора компаніи? Разв не извстно всякому что директоръ можетъ не длать ничего если не желаетъ? Лордъ Альфредъ даже не отвтилъ на письмо Фискера, но сыну онъ посовтовалъ хать.
— Я похалъ бы на твоемъ мст чтобы взять вознагражденіе съ проклятой компаніи, но не промолвилъ бы тамъ ни слова, сказалъ заботливый отецъ.
И Майльзъ Грендолъ, повинуясь отцу, выступилъ опять на сцену.
Въ то же время Фискеръ оказывалъ много вниманія madame Мельмотъ и ея дочери. До него ихъ не посщалъ въ ихъ уединеніи никто кром Кроля. Мистеръ Брегертъ думалъ что женщина овдоввшая такимъ ужаснымъ образомъ должна тяготиться постителями. Лорду Ниддерделю казалось что онъ уже сдлалъ для матери и дочери все что было въ его силахъ. Лордъ Альфредъ былъ слишкомъ деликатенъ, какъ онъ говорилъ, чтобы навязываться въ такое грустное время, хотя онъ нсколько мсяцевъ былъ почти своимъ человкомъ въ дом бдной женщины. Сэръ-Феликса смерть отца не побудила возобновить сватовство къ дочери. Но Фискеръ не пробылъ еще двухъ дней въ Лондон какъ отправился въ Гамстедъ, гд былъ принятъ вдовой и гд скоро узналъ что несмотря на вс несчастія Мери удержала за собою значительное состояніе.
Правительство отказалось отъ вмшательства въ дла Мельмота и отъ его имущества, хотя по закону оно должно было перейти въ казну. Это было сдлано не изъ сожалнія къ бдной madame Мельмотъ, о которой никто не думалъ, но ради такихъ кредиторовъ какъ мистеръ Лонгестаффъ и его сынъ. Но деньги Мери были ея неотъемлемою собственностью. Юридически она имла полное право отказаться подписать бумаги, хотя можетъ-быть ея отказъ и былъ причиной самоубійства ея отца. Но она была уврена что это случилось не по ея вин, такъ какъ она на другой же день взяла назадъ свой отказъ и сама предлагала подписать бумаги. Каковъ былъ бы результатъ еслибъ она согласилась на это съ самаго начала, теперь трудно было ршить. Несомннно было только то что въ такомъ случа ея деньги не уцлли бы. Теперь же она была обладательницей значительнаго состоянія, и Фискеръ скоро узналъ это.
Бдная madame Мельмотъ была очень довольна посщеніями Американца. Свтъ часто длаетъ ошибки ршая что вредно и что полезно тмъ у кого смерть отняла близкаго человка. Иногда дйствительно горе бываетъ такъ сильно что всякое прикосновеніе къ нему усиливаетъ его еще больше. Случается также и не рдко что носящіе трауръ стараются при свидтеляхъ выказывать сильнйшее страданіе, чувствуютъ ли они его, или нтъ. Но madame Мельмотъ не была убита горемъ и не желала притворяться. Сначала она была поражена неожиданною катастрофой. Человкъ который былъ нсколько лтъ ея безжалостнымъ тираномъ, который казался ей воплощеніемъ злой силы, вдругъ самъ сломился подъ бременемъ своихъ несчастій. Она была женщина молчаливая, она не говорила о случившемся даже съ дочерью, но когда Фискеръ пришелъ къ ней, когда онъ разказалъ ей о длахъ ея мужа больше чмъ она когда-либо знала, и спросилъ о ея планахъ на будущее, когда онъ приготовилъ ей стаканъ теплой воды съ коньякомъ и посовтовалъ ей переселиться въ Санъ-Франциско, она вовсе не нашла его навязчивымъ.
Фискеръ понравился даже Мери, хотя за нее нкогда сватались лордъ и баронетъ, хотя она знала свтъ если и не совсмъ хорошо, то все же лучше матери. Мери искренно грустила объ отц. Сердце у нея было любящее, хотя и неспособное къ глубокимъ привязанностямъ. Мельмотъ бывалъ иногда жестокъ съ нею, но большею частью былъ даже слишкомъ снисходителенъ, и такъ какъ она никогда не чувствовала благодарности за снисходительность, то не принимала слишкомъ близко къ сердцу и жестокость. Нжности, внимательности, искренней заботливости объ ея благосостояніи она не испытала никогда и непостоянство ея жизни, приносившей ей сегодня толчокъ, завтра драгоцнный подарокъ, казалось ей естественнымъ положеніемъ вещей. Когда отецъ умеръ она забыла толчки и удары и помнила только объ его баловств и подаркахъ. Но она не была безутшна, и посщенія Фискера были ей пріятны.
— Я подписывала какую-то бумагу каждые три мсяца, сказала она Фискеру гуляя съ нимъ однажды вечеромъ въ окрестностяхъ Гамстеда.
— Вамъ придется длать это и теперь, съ тою только разницей что бумагу вы будете отдавать банкиру и получать деньги сами.
— А возможно это будетъ въ Калифорніи?
— Такъ же возможно какъ и здсь. Вашъ банкиръ устроитъ все это безо всякихъ хлопотъ, съ вашей стороны. Если представятся какія-нибудь хлопоты и если вы довритесь мн, я возьму ихъ на себя. Одного только я боюсь.
— Чего вы боитесь?
— Не знаю какъ вамъ понравятся Американцы посл общества къ которому вы привыкли здсь. Я подозрваю что мы народъ грубый. Но можетъ-быть то чего недостаетъ въ нашей вншности будетъ вознаграждено нашею сущностью.
Фискеръ сказалъ это печально, какъ бы опасаясь что преимущества Санъ-Франциско не вознаградятъ миссъ Мельмотъ за то къ чему она привыкла въ Англіи.
— Я ненавижу здшнихъ франтовъ, сказала Мери, сверкнувъ глазами.
— Неужели?
— Да, я ихъ ненавижу. Что въ нихъ хорошаго? Они никогда не думаютъ такъ какъ говорятъ и говорятъ-то немного. Они всегда въ какомъ-то полусонномъ состояніи и равнодушны ко всему свту. Я ненавижу Лондонъ.
— Неужели?
— Да.
— Желалъ бы я знать будете ли вы ненавидть Санъ-Франциско.
— Мн кажется что это пріятное мсто.
— По моему очень пріятное. И желалъ бы я также знать будете ли вы ненавидть меня.
— Какой вздоръ, мистеръ Фискеръ. Зачмъ мн ненавидть кого бы то ни было.
— Но вдь вы ненавидите здшнихъ мущинъ. Надюсь что если вы поселитесь въ Санъ-Франциско, вы не будете тамъ ненавидть меня.
Онъ взялъ ея руку, во она быстро отдернула ее и попросила его не забываться. Они вернулись въ Гамстедъ и мистеръ Фискеръ прежде чмъ уйти домой приготовилъ для madame Мельмотъ стаканъ теплой воды съ коньякомъ. Я полагаю что бдной женщин жилось въ Гамстед лучше чмъ въ былое время въ Гровеноръ-Сквер и въ Бротонъ-Стрит, хотя трауръ не украшалъ ее ни мало.
— Я не высокаго мннія о васъ какъ о секретар, сказалъ Фискеръ Майльзу Грендолу въ опуствшей комнат правленія Южно-Центральной-Тихо-Океавской и Мексиканской желзной дороги. Майльзъ, вспомнивъ совтъ отца, не отвчалъ и, и слова, но взглянулъ съ притворнымъ удивленіемъ на дерзкаго чужестранца осмлившагося критиковать его дятельность. Фискеръ уже сдлалъ предъ этимъ нсколько замчаній, обращаясь то къ Монтегю, то къ Кролю, которыхъ онъ также вызвалъ для совщанія. Онъ приглашалъ также сэръ-Феликса Карбери, лорда Ниддерделя и мистера Лонгестаффа, но никто изъ нихъ не явился. Сэръ-Феликсъ не обратилъ никакого вниманія на письмо Фискера. Лордъ Ниддердель прислалъ краткій, но характеристическій отвтъ: ‘Любезный мистеръ Фискеръ, мн нтъ никакого дда до всего этого. Вашъ Ниддердель.’ Мистеръ Лонгестаффъ исписалъ четыре страницы, излагая причины по которымъ онъ не считалъ нужнымъ являться. Мы не будемъ утруждать вниманіе читателя его письмомъ и сомнительно чтобъ у Фискера хватило терпнія прочитать вс четыре страницы.
— Клянусь вамъ, продолжалъ Фискеръ,— я не могу понять какъ могъ Мельмотъ отказаться отъ такого дла. Я думаю что вы, мистеръ Кроль, понимаете кое-что въ длахъ.
— Это дло не по моей части, мистеръ Фискеръ.
— Также какъ и нкоторыхъ другихъ, отвчалъ повелительный Американецъ.— Надюсь, мистеръ Грендолъ, что вы не будете въ претензіи если мы подвергнемъ васъ допросу. Есть вещи которыя мы должны разъяснить.
Майльзъ остался безмолвенъ какъ могила, но онъ уже ршилъ про себя что ему необходимо провести осень въ какомъ-нибудь пріятномъ, но не дорогомъ нмецкомъ убжищ и что онъ удетъ спустя нсколько дней, а можетъ-быть и спустя нсколько часовъ.
Но Фискеръ не имлъ намренія исполнить свою угрозу. Чмъ больше было безпорядка въ Лондонскомъ правленіи, тмъ было лучше для компаніи въ Санъ-Франциско. Майльзъ выдержалъ трехъ- или четырехъ-часовую пытку, не выдавъ ни одной изъ тайнъ Мельмота и едва ли могъ выдать что-нибудь. Тмъ не мене онъ отправился въ Германію, полагая что временная отлучка изъ отечества будетъ полезна ему во многихъ отношеніяхъ и мы больше не встртимся съ нимъ на этихъ страницахъ.
Когда дла Мельмота были приведены наконецъ въ порядокъ, оказалось что посл него осталось состояніе достаточное для удовлетворенія всхъ его кредиторовъ. Многіе предъявили громадные иски, увряя что они ограблены, и сначала нельзя было разобрать кто дйствительно ограбленъ и кто жаловался только на то что ему не удалось ограбить другихъ. Другіе, какъ напримръ бдный мистеръ Брегертъ, спекулировали въ связи съ Мельмотомъ, понадявшись на его дальновидность, и потерпли большія потери, не сдлавъ ничего безчестнаго. Но простые кредиторы, какъ Лонгестаффы, были удовлетворены. Нашъ несравненный другъ Долли Лонгестаффъ получилъ свои деньги и былъ въ состояніи повести свою жизнь на новый ладъ. Заплативъ долги и вручивъ значительную сумму своему банкиру, онъ объявилъ своему другу Ниддерделю что онъ намренъ жить по новой систем.
— Я поручу Скверкуму выдавать мн ежемсячно въ руки извстную сумму, а остальными деньгами выплачивать мои счеты и векселя. Онъ будетъ вести мои дла и выводить меня изъ затрудненій когда я запутаюсь. Скверкумъ мн нравится.
— Не будетъ ли онъ обирать васъ, любезный другъ?
— Конечно будетъ, но онъ не допуститъ чтобы меня обирали другіе. Меня всегда будутъ обирать, но лучше чтобъ это длалось систематично. Если Скверкумъ будетъ отдавать мн десять шиллинговъ изъ каждаго моего соверена, мн кажется что этого будетъ съ меня достаточно.
Будемъ надяться что Скверкумъ оказался милостивымъ и что Долли былъ въ состояніи жить согласно со своими благоразумными ршеніями.
Но все это устроилось только зимой, много времени спустя посл отъзда мистера Фискера въ Калифорнію. Онъ ухалъ однако позже чмъ предполагалъ сначала, когда еще не зналъ madame Мельмотъ и Мери. Онъ посвятилъ нсколько времени исключительно на устройство длъ madame Мельмотъ. Убранство домо была, конечно, продано для удовлетворенія кредиторовъ, но madame Мельмотъ позволено было взять все что она считала своею личною собственностью, и хотя было много говорено о драгоцнныхъ вещахъ, но не было сдлано никакой попытки отнять ихъ. Мери совтовала бдной женщин отдать вещи, увряя ее что она никогда не будетъ нуждаться ни въ чемъ, но madame Мельмотъ не согласилась на это и трудно было ожидать чтобы женщина бывшая женой такого человка какъ Мельмотъ согласилась отказаться добровольно отъ своей собственности. Она ршила по совту Фискера увезти вещи въ Нью-Йоркъ.
— Вы получите тамъ не меньше чмъ въ Лондон, если захотите продать ихъ, и тамъ никто не скажетъ объ этомъ ни слова, между тмъ какъ здсь вы не можете продать ни одной вещицы не возбудивъ толковъ.
Madame Мельмотъ доврилась Фискеру вполн и онъ оправдалъ ея довріе. Обирать старухъ не входило въ его великіе планы для обогащенія. По мннію madame Мельмотъ Фискеръ былъ лучшимъ джентльменомъ какого она когда-либо встрчала, въ особенности когда онъ угощалъ ее пирожнымъ и теплымъ питьемъ.
— Я сдлаю все что онъ посовтуетъ мн, сказала она Мери.— Мн кажется что ничто не удерживаетъ меня въ этой стран.
— Я тоже согласна ухать, сказала Мери.
— Надюсь что ты дашь согласіе если онъ сдлаетъ теб предложеніе.
— Объ этомъ я ничего не знаю, отвчала Мери.— Можно находить человка хорошимъ, не желая выйти за него замужъ. Я думаю что я не выйду ни за кого. И для чего? У всхъ только разчетъ и больше ничего. Фискеръ хорошій человкъ, но и онъ ищетъ только моихъ денегъ. Вы думаете что онъ пожелалъ бы жениться на мн еслибъ у меня не было ничего? Нтъ, онъ не такой человкъ.
— Мн кажется что онъ прекрасный молодой человкъ, сказала madame Мельмотъ.

XVIII. Преданная любовь.

Гетта Карбери, ршивъ что она была несправедлива къ своему возлюбленному, написала ему письмо полное раскаянія и любви, разказала ему въ этомъ письм вс подробности своего свиданія съ мистрисъ Гртль и просила его вернуться и принести съ собою брошь. Но къ несчастію она адресовала свое письмо въ Медвжій Садъ, и отчасти вслдствіе небрежности Монтегю, отчасти вслдствіе разстройства порядковъ этого нкогда образцоваго учрежденія письмо не дошло по назначенію, и Монтегю, вернувшись въ Лондонъ, былъ въ прав думать что она даже не обратила вниманія на его просьбы. Онъ однако ршился попытаться еще. Много препятствій предстояло ему преодолть, казалось ему. Мистрисъ Гртль, Роджеръ Карбери, леди Карбери — вс они были по его мннію его врагами. Мистрисъ Гртль хотя и общала не свирпствовать, однако едвали согласится услужить ему. Роджеръ не разъ говорилъ ему что# смотритъ на него какъ на предателя. Леди Карбери никогда не одобряла и никогда не одобритъ его женитьбы на ея дочери. Но Гетта призналась что любитъ его, Гетта принимала его ласки и гордилась его восхищеніемъ. И Поль, хотя онъ и не особенно тщательно изучилъ характеръ своей возлюбленной, чувствовалъ однако инстинктивно что зайдя такъ далеко съ такою двушкой какъ Гетта, онъ не долженъ былъ считать свое положеніе безнадежнымъ. Однако что же можетъ онъ сдлать? Какія у него средства для борьбы? Писать письма когда на нихъ не хотятъ отвчать, непріятно и безполезно, стучаться въ дверь дома гд слугамъ приказано васъ не принимать, тоже очень непріятно и даже унизительно.
Гетта между тмъ написала другое письмо, но не къ Полю, а къ человку который получалъ свои письма аккуратне Поля. Поссорившись съ Полемъ она сгоряча сообщила объ этомъ матери и Роджеру чрезъ посредство матери. Хотя она не хотла смотрть на Роджера какъ на жениха, но она признавала его главой фамиліи и своимъ искреннимъ другомъ, имвшимъ право знать все что она длала и что случалось съ ней. Теперь она написала ему сама, она сказала ему что убдилась что была несправедлива къ Полю, что Поль поступалъ съ ней всегда честно, словомъ что онъ былъ лучшимъ изъ людей и что вс они были жестоко несправедливы къ нему. Она была въ такомъ восторженномъ настроеніи что объявила прямо что для нея не можетъ-быть въ жизни другаго счастія какъ быть женой Поля, и умоляла своего лучшаго друга не отвергать ея, но протянуть ей руку помощи. На нкоторыхъ людей сильныя выраженія въ письмахъ производятъ мало впечатлнія, но Роджеръ не былъ изъ числа такихъ людей. Письмо Гетты которое онъ прочелъ сидя на садовой изгороди произвело на него сильнйшее впечатлніе. Онъ не старался убдить себя что все написанное было увлеченіемъ мечтательной двушки которую можно заставить думать иначе. Читая и перечитывая ея письмо онъ отказался отъ всякой надежды для себя. Хотя его чувства нисколько не измнились и онъ зналъ что они никогда не измнятся, хотя онъ не могъ представить въ своемъ будущемъ никакого счастія безъ любимой женщины, но онъ сознался себ теперь что какъ бы ни было ему тяжело, а придется обойтись безъ нея. Онъ потерялъ даромъ слишкомъ много лтъ прежде чмъ ему удалось полюбить. Теперь онъ долженъ пережить разочарованіе и примириться съ своею разбитою жизнью. Онъ откажется отъ надежды, но какъ поступитъ онъ съ молодыми людьми которые навлекли на него такое несчастіе?
Въ это время онъ былъ въ великодушномъ настроеніи. Онъ ршилъ что постарается быть самоотверженнымъ. Любить Поля онъ конечно не можетъ. Онъ все еще не хотлъ допустить что Поль не былъ виноватъ противъ него. Но въ сравненіи съ Геттой, ршилъ онъ, этотъ человкъ для него ничто. Если онъ будетъ въ силахъ сказать Гетт что даже женой другаго она будетъ для него всегда самымъ дорогимъ другомъ, онъ постарается помириться и съ Полемъ. Онъ зналъ что его примиреніе съ бракомъ Гетты будетъ имть важныя послдствія. Если это случится ребенокъ Гетты приметъ имя Карбери и будетъ его наслдникомъ и онъ постарается любить его какъ свое родное дитя. Ради Гетты онъ нарушитъ законъ прямаго наслдованія, который былъ такъ священенъ для него что онъ намревался оставить Карбери Феликсу, несмотря на все свое презрніе къ этому молодому человку. Многое перемнится если только ему удастся помирится съ бракомъ Гетты. Карбери будетъ домомъ молодой четы, если только они согласятся на это. Въ Карбери родится его будущій наслдникъ, о которомъ онъ уже думалъ съ надеждой найти въ немъ утшеніе въ старости. Съ Полемъ нужно будетъ жить въ дружескихъ отношеніяхъ, хотя онъ никогда не будетъ въ состояніи полюбить его опять. Какъ ни старался онъ быть великодушнымъ, но онъ все еще не могъ взглянуть на положеніе длъ справедливо, все еще не могъ согласиться что ни Гетта, ни Поль не были виноваты противъ него, и вспоминая о великой заповди всепрощенія онъ спрашивалъ себя, неужели онъ обязанъ простить такое зло какое сдлалъ ему Поль? Тмъ не мене онъ ршилъ что Гетта будетъ прощена совершенно, что съ Полемъ онъ будетъ обращаться такъ какъ будто тоже простилъ его, а самъ покорится своей горькой участи.
Однако онъ не написалъ Гетт никакого отвта. Можетъ быть его удерживало смутное опасеніе отказаться отъ послдней надежды. Притомъ письмо Гетты не требовало немедленнаго отвта, даже вовсе не требовало письменнаго отвта. Она только сообщала ему что намрена помириться со своимъ возлюбленнымъ и просила его одобрить ея намреніе и помочь ей. Она хотла воспользоваться его вліяніемъ на ея мать. Но письмо къ леди Карбери едвали принесло бы какую-нибудь пользу, казалось ему, и обдумавъ все онъ ршилъ създить въ Лондонъ. Въ свободные часы дороги онъ обдумаетъ все снова и ршитъ окончательно въ силахъ ли онъ одобрить бракъ любимой двушки съ другимъ человкомъ. Затмъ онъ посмотритъ на молодыхъ людей и можетъ-быть замтитъ что-нибудь полезное для себя прежде чмъ выскажетъ что отказывается отъ всякой надежды.
Онъ отправился въ Лондонъ, но я не думаю чтобы свободные часы дороги принесли ему много пользы. Думать дло не легкое для того кто не привыкъ къ этому. По большей части когда мы хотимъ думать мы останавливаемъ на нкоторое время наше вниманіе на предмет размышленія, переворачиваемъ его въ ум безъ всякой системы и наконецъ въ послднюю минуту, руководимые боле чувствомъ чмъ логическимъ разсужденіемъ, принимаемъ какое-нибудь ршеніе. Но думать такъ чтобы доводить каждый аргументъ до конца и изъ достигнутыхъ заключеній выводить новые аргументы, способенъ рдкій изъ насъ. Роджеръ не былъ изъ людей способныхъ къ этому. Къ тому же дорожная пыль и корзина съ провизіей, издававшею непріятный залахъ, у женщины сидвшей противъ него измучили его и едва не заставили его отказаться отъ всхъ благихъ намреній принятыхъ наканун. Но вечеромъ гуляя по Скверу близь гостиницы гд онъ остановился и растроганный красотой лунной ночи и величіемъ небесъ онъ спросилъ себя, какое право имлъ онъ становиться поперекъ дороги молодымъ людямъ которые имли больше правъ на счастіе чмъ онъ? Къ этому времени онъ усплъ принять ванну, смылъ съ себя пыль и пообдалъ.
На слдующее утро онъ отправился въ Вельбекъ-Стритъ. Стучась въ дверь онъ еще не ршилъ кого спросить, леди Карбери или Гетту. Кончилось тмъ что онъ спросилъ дома ли дамы. Дамы были дома и его немедленно ввели въ гостиную гд онъ засталъ Гетту. Она бросилась къ нему на встрчу и онъ не колеблясь обнялъ и поцловалъ ее. До сихъ поръ онъ этого никогда не длалъ и она инстинктивно поняла что теперь это означало уступку ея желаніямъ. Поцлуй отъ человка который былъ ея родственникомъ, ея лучшимъ другомъ, почти братомъ, конечно не могъ быть оскорбительнымъ. Она могла бы привязаться къ нему самою нжною любовью еслибъ онъ отказался видть въ ней свою возлюбленную.
— О, Роджеръ, я такъ рада видть васъ, сказала она тихо освобождаясь изъ его объятій.
— Я не могъ отвтить письмомъ и пріхалъ самъ.
— Вы всегда такъ добры.
— Не знаю. Не знаю также могу ли я сдлать теперь что-нибудь доброе или недоброе. Все сдлалось безъ меня. Гетта, вы были моею жизнью.
— Не упрекайте меня.
— Нтъ, нтъ, я и не думаю упрекать васъ. Вы ни въ чемъ не виноваты. Я не пріхалъ бы еслибъ имлъ въ виду упрекать кого-нибудь.
— Какъ я люблю васъ за эти слова.
— Пусть будетъ такъ какъ вы желаете, если это неизбжно. Я ршился покориться своей участи. Говоря это онъ взялъ ея руку, а она положила голову на его плечо и заплакала.— Тмъ не мене вы будете для меня попрежнему всею моею жизнью, продолжалъ онъ, обнявъ ея талію.— Если не хотите быть моею женой, будьте моею дочерью.
— Я буду вамъ сестрой, Роджеръ.
— Нтъ, лучше дочерью. Вы все что меня привязываетъ къ жизни. Я желаю состарться поскоре чтобы смотрть на васъ какъ смотрятъ старики на молодыхъ. А если у васъ будетъ ребенокъ, Гетта, я буду смотрть на него какъ на свое родное дитя.— При этихъ словахъ она заплакала опять.— Я все это уже поршилъ самъ съ собою, дорогая моя. Я сдлаю для васъ все что могу. Будьте уврены что угождать вамъ будетъ всегда главнымъ наслажденіемъ моей жизни.
До сихъ поръ она еще не имла возможности сказать что человкъ котораго она предпочла ему даже не удостоилъ отвтить на ея просьбу вернуться къ ней. Теперь же плача и рыдая, подавленная силой любви Роджера и благодарностью къ нему, она не ршалась заговорить съ нимъ о своемъ возлюбленномъ.
— Видли вы его? спросила она наконецъ шепотомъ.
— Кого?
— Мистера Монтегю.
— Нтъ, для чего мн было видться съ нимъ, я пріхалъ сюда не для него.
— Но вы будете его другомъ?
— Вашъ мужъ будетъ конечно моимъ другомъ, если же этого не случится, то не по моей вин. Все будетъ забыто, Гетта, насколько забываются такія вещи. Но что могъ я сказать ему не повидавшись съ вами?
Въ эту минуту вошла леди Карбери и поздоровавшись съ гостемъ поглядла на дочь, потомъ на него.
— Я пріхалъ, сказалъ онъ,— чтобы сказать что я одобряю ея бракъ.— Лицо леди Карбери вытянулось.— Я отказался отъ моихъ собственныхъ надеждъ, я убдился что он неосуществимы.
— Напрасно, воскликнула леди Карбери.
— Пожалуста, мама, начала Гетта, но не нашла больше словъ для выраженія своей мольбы.
— Я не согласна съ вами чтобъ это было неосуществимо, продолжала леди Карбери.— Я думаю что все въ вашей власти. Конечно мн не пристало уговаривать васъ, если вы перемнили свои намренія.
— Я смотрю на нее какъ на невсту Поля Монтегю, сказалъ Роджеръ.
— И ошибаетесь: она ему не невста.
— Да, мама, да, я его невста, воскликнула Гетта смло.
— Если такъ, то безъ моего согласія и, сколько мн извстно, безъ согласія самого мистера Монтегю.
— Мама!
— Безъ согласія Монтегю, пробормоталъ Роджеръ.— Мн кажется я могу поручиться что насчетъ его согласія не можетъ быть сомннія.
— Они поссорились, сказала леди Карбери.
— Но не самъ же онъ пожелалъ поссориться, Гетта?
— Я писала ему, а онъ не отвтилъ мн, сказала Гетта жалобно.
Леди Карбери разказала подробно и съ нкоторыми прикрасами о ссор дочери съ Монтегю. Роджеръ выслушалъ ее съ удивительнымъ терпніемъ.
— Такой бракъ былъ бы во всхъ отношеніяхъ не желательнымъ, сказала она въ заключеніе.— Средства у него ничтожныя. Его поведеніе относительно моей дочери было въ высшей степени предосудительно. Онъ былъ замшанъ въ дл несчастнаго Мельмота. Къ довершенію всего теперь когда Генріетта написала ему безъ моего согласія, вопреки моему запрещенію, онъ даже не удостоилъ отвтить ей. Онъ вроятно не можетъ простить что она возвратила ему его подарокъ. Я желала бы чтобъ онъ никогда не простилъ этого.
Гетта сидла на диван закрывъ лицо и плача. Роджеръ стоялъ неподвижно и выслушалъ леди Карбери въ почтительномъ безмолвіи. Когда она кончила онъ подумалъ прежде чмъ отвтилъ.
— Я полагаю что мн нужно повидаться съ нимъ, сказалъ онъ.— Если Поль не получилъ письма Гетты, что всего вроятне, это дло не трудно будетъ уладить. Мы не должны употреблять во зло такой несчастный случай. Недостатокъ средствъ тоже дло поправимое. Его связь съ мистеромъ Мельмотомъ была несчастіемъ, но онъ не сдлалъ ничего безчестнаго. (Роджеръ не могъ не припомнить какъ сама леди Карбери искала сближенія съ Мельмотомъ, но онъ былъ слишкомъ великодушенъ чтобы попрекнуть ее этимъ.) Я повидаюсь съ нимъ, леди Карбери, и приду къ вамъ опять.
Леди Карбери не ршилась сказать что она не желала видть у себя Поля Монтегю. Она знала что если Роджеръ ршился пойти противъ нея, ея оппозиція не будетъ имть никакого значенія. Онъ былъ такъ силенъ своею честностью и благородствомъ и она такъ часто называла его ангеломъ-хранителемъ фамиліи что не ей было бороться съ нимъ. Но она все еще думала что еслибъ онъ настаивалъ, Гетта въ конц-концовъ согласилась бы сдлаться его женой.
Былъ поздній вечеръ когда Роджеръ отыскалъ Монтегю, который только-что вернулся изъ Ливерпуля.
— Я не знаю о какомъ письм вы говорите, сказалъ Поль.
— Вы писали ей.
— Да, я писалъ ей два раза и послднее мое письмо было такое что ей слдовало бы отвтить на него. Она приняла мое предложеніе и я хотлъ разказать ей все, но, къ несчастію, другіе разказали ей раньше меня о моей поздк съ мистрисъ Гртль въ Лоуестофъ.
Поль защищался негодующимъ тономъ, не понимая что Роджеръ пришелъ къ нему съ дружескими намреніями.
— Она отвтила на ваше письмо.
— Я не получилъ отъ нея ни одной строчки, ни одного слова.
— Я говорю вамъ что она отвтила на ваше письмо.
— Что же она отвтила?
— Спросите это у нея самой.
— Но она не хочетъ принять меня.
— Она приметъ васъ. За это я вамъ ручаюсь. И я могу сказать вамъ что въ своемъ письм къ вамъ она выражала желаніе видть васъ.
— Неужели это правда? воскликнулъ Поль вскочивъ съ мста.
— Я пришелъ сюда для того чтобы сказать вамъ это. Я не сталъ бы уврять васъ еслибы въ этомъ было хоть какое-нибудь сомнніе. Вы можете идти къ ней безъ всякаго опасенія, если только не боитесь оппозиціи ея матери.
— Она сильне своей матери.
— Я тоже это думаю. Теперь выслушайте что я имю сказать вамъ съ своей стороны.
— Охотно, сказалъ Поль садясь опять. Хотя извстіе принесенное Роджеромъ было радостное, но тонъ которымъ онъ сообщилъ его былъ далеко не радостный. Лицо его было строго, голосъ почти рзокъ и Поль, хорошо пояснившій послднее письмо своего друга, не ожидалъ отъ него дружескаго участія.
— Вы знаете каковы были до сихъ поръ мои чувства и какъ я негодовалъ на васъ за то что считалъ съ вашей стороны посягательствомъ на мое счастіе. Но наша ссора….
— Я не желалъ ссориться съ вами, началъ Поль.
— Не лучше ли вамъ выслушать меня не перебивая? Но наша ссора, говорю я, по какому бы поводу она ни возникла, не должна мшать счастію той кто для насъ обоихъ дороже всего на свт.
— Я люблю ее больше жизни, сказалъ Поль.
— Я тоже и я буду любить ее до конца моей жизни. Но вы женитесь на ней, а для меня она будетъ дочерью. Она получитъ мое состояніе или сынъ ея будетъ моимъ наслдникомъ. Мой домъ будетъ ея домомъ, если вы оба согласитесь на это. Вы не должны бояться меня. Надюсь что вы настолько знаете меня. Вы можете ожидать отъ меня всего что сдлалъ бы для васъ отецъ вашей жены. Ея счастіе будетъ главною цлью моей жизни. Теперь прощайте. Не говорите теперь ни слова. Со временемъ мы будемъ въ состояніи поговорить объ этомъ хладнокровне.
И онъ поспшно вышелъ изъ комнаты, а Поль остался ошеломленный всмъ слышаннымъ.

XIX. Торжество Джона Кромба.

Между тмъ въ Суффок происходили велакія приготовленія къ свадьб Джона Кромба, счастливйшаго изъ влюбленныхъ. Джонъ Кромбъ побывалъ въ Лондон и формально помирился съ Рби. Она приняла его мужественныя объятія хоть и не совсмъ любезно, но настолько покорно что онъ былъ удовлетворенъ. Онъ не зналъ какъ выразить свою великую благодарность мистрисъ Гртль, а мистрисъ Пипкинъ подарилъ пунцовое шелковое платье въ добавокъ къ шали поднесенной раньше. Онъ не выразилъ ни малйшаго негодованія противъ Рби и ни малйшаго зла противъ баронета. Мистрисъ Пипкинъ думая угодить ему сказала что она слышала что баронетъ все еще иметъ видъ ‘сплошной болячки’. Джонъ добродушно улыбнулся и отвчалъ что этого быть не можетъ, что ‘нсколько такихъ шлепковъ’ не могутъ причинить большаго вреда. Онъ пробылъ въ Лондон нсколько часовъ, но усплъ уладить все нужное. Мистрисъ Пипкинъ предложила чтобы Рби отправилась къ внцу изъ ея дома, но онъ поблагодарилъ и отказался коварно подмигивая. Даніель Ргльсъ старъ и быстро слабетъ, не слдуетъ пренебрегать старикомъ, сказалъ Джонъ намекая что онъ еще не потерялъ надежды выманить пятьсотъ фунтовъ нкогда общанные Рби въ приданое. Онъ предпочиталъ отпраздновать свадьбу въ Суффок въ дом Ргльса, если старикъ согласится, или въ своемъ собственномъ. Когда ему замтили что послднее не принято въ свт, Джонъ отвчалъ что такъ какъ его бракъ сопровождается особыми обстоятельствами, то ему позволительно нарушить нкоторые изъ законовъ свта. Посл всего что было между нами, наша свадьба не похожа на другія свадьбы, сказалъ онъ, желая дать понять что такъ какъ жена досталась ему посл значительной борьбы, то онъ въ прав сдлать завтракъ въ ознаменованіе своего торжества. Но кто бы ни сдлалъ пиръ, ддъ ли невсты, или онъ самъ, онъ хотлъ чтобы пиръ былъ непремнно и чтобъ были гости. Онъ приглашалъ и мистрисъ Пипкинъ и мистрисъ Гртль и наконецъ добился что мистрисъ Гртль общала пріхать и привезти съ собой мистрисъ Пипкинъ.
Затмъ возникъ вопросъ о дн свадьбы, вопросъ котораго нельзя было ршить безъ Рби. До сихъ поръ она не принимала участія въ совщаніи. Позволивъ Джону поцловать себя, она удалилась опять къ дтямъ, выразивъ только одно желаніе, чтобы Джое Миксетъ не присутствовалъ на свадьб. Но день свадьбы нельзя было назначить безъ ея согласія и ее позвали опять. Женихъ былъ въ сильнйшемъ нетерпніи и предложилъ слдующій вторникъ, между тмъ какъ была уже пятница. Ко вторнику, сказалъ онъ, можно будетъ приготовить столько кушанья что хватитъ на весь Бонгей, а другой причины для отсрочки онъ не видалъ никакой. Рби объявила ршительно что свадьба въ слдующій вторникъ невозможна и такъ какъ дв старшія женщины поддержали ее, то мистеръ Кромбъ долженъ былъ уступить. Онъ не понималъ важности причинъ заставлявшихъ женщинъ отложить свадьбу, Такъ какъ платья, сказалъ онъ, можно было купить готовыя въ любой лавк. Но когда мистрисъ Пипкинъ возразила смясь что онъ ничего не понималъ въ этомъ и когда днемъ свадьбы назначено было 14е августа, онъ почесалъ затылокъ, пробормоталъ что-то о Тетфордской ярмарк, но отвчалъ что онъ согласенъ еще разъ пожертвовать дломъ для любви. Затмъ онъ еще усплъ навстить полицейскаго который не такъ давно арестовалъ его и отправился въ Бонгей вн себя отъ восторга.
Старикъ Ргльсъ былъ вынужденъ простить внучку и дать согласіе на ея бракъ. Когда Джонъ Кромбъ громогласно возвстилъ Бонгею что вернулся побдителемъ и что Рби согласилась наконецъ быть его женой, Бонгей принялъ его сторону и возсталъ противъ Ргльса. Злобный старикъ долго оставался неумолимъ, утверждая что внучка его безнравственная двушка и что она убжала къ баронету. Но эти обвиненія были встрчены такимъ взрывомъ опроверженій что старикъ долженъ былъ наконецъ замолчать. Не такъ давно злые языки говорили много дурнаго о Рби, но теперь стало извстно что Джонъ Кромбъ готовъ свернуть голову всякому кто скажетъ что Рби сдлала что-нибудь недостойное честной двушки. Вслдствіе этого мущины восхваляли Рби и если женщины все еще толковали втихомолку о подозрительномъ поведеніи Рби въ Лондон, общее сочувствіе къ Джону было такъ сильно что старикъ Ргльсъ вынужденъ былъ сдлать нкоторыя уступки.
— Я считаю себя въ прав поступать со своею собственностью какъ мн угодно, отвчалъ онъ Джое Миксету, будочнику, явившемуся въ Шипсъ-Арскую ферму въ числ многихъ другихъ депутатовъ Бонгейскаго муниципалитета.
— Она ваша плоть и кровь, мистеръ Ргльсъ, сказалъ онъ.
— Она столько же родня мн какъ и Пипкинымъ. Она поселилась у мистрисъ Пипкинъ потому только что я ненавижу Пипкиновъ. Пусть теперь ея тетка и длаетъ для нихъ завтракъ.
— Она ваша плоть и кровь, мистеръ Ргльсъ, настаивалъ булочникъ,— она носитъ ваше имя, она будетъ почтенною женой почтеннаго человка, мистеръ Ргльсъ.
— Я не сдлаю для нихъ завтрака и нечего толковать объ этомъ, сказалъ фермеръ ршительно.
Такимъ образомъ пришлось заказать завтракъ въ гостиниц Королевской Головы. Вс знали что счетъ будетъ заплаченъ самимъ женихомъ и вс были согласны что это будетъ безпримрнымъ случаемъ. Ргльсъ отказался также отдать пятьсотъ фунтовъ которые общалъ прежде. Онъ полагалъ что побгъ Рби далъ ему полное право отказаться отъ исполненія общанія. Когда ему напоминали что онъ едва не выдралъ вс волосы на голов своей внучки, онъ не оспаривалъ этого, но говорилъ что если она не захотла заслужить приданое полною покорностью, то это была ея собственная вина. Неужели же онъ отдастъ даромъ пятьсотъ фунтовъ двушк которая принадлежала столько же къ роду Пипкиновъ какъ и къ роду Ргльсовъ? Но въ вознагражденіе за свое жестокое обращеніе съ ней онъ согласился наконецъ сдлать завщаніе и отказать деньги Джону Кромбу, что было признано стряпчимъ и Джое Миксетомъ почти равносильнымъ немедленной выдач, такъ какъ старикъ пьянствовалъ все сильне и сильне. Затмъ его уговорили позволить внучк и мистрисъ Пипкинъ провести послднюю ночь предъ свадьбой въ его дом. Эта важная уступка была выхлопотана матерью Миксета, почтенною женщиной, пріхавшею къ старику въ своемъ лучшемъ черномъ шелковомъ плать и въ великолпномъ чепчик. Мистрисъ Миксетъ была особа столь же краснорчивая какъ и ея сынъ и ей удалось такъ пристыдить старика что онъ уступилъ, съ тмъ условіемъ что чай, сахаръ и булки для мистрисъ Пипкинъ будутъ доставлены самою мистрисъ Миксетъ. Мистрисъ Гртль приготовили комнату въ гостиниц. Ее считали слишкомъ важною особой чтобы предложить ей помщеніе на ферм.
Наканун свадьбы женихъ на минуту смутился. Рби потребовала чтобы Джое Миксетъ не присутствовалъ на свадьб и Джонъ съ безразсудствомъ влюбленнаго далъ согласіе исполнить ея желаніе, насколько молчаніе выражаетъ согласіе. Но теперь онъ опасался что не будетъ въ состояніи отвчать безъ помощи своего друга на вопросы священника, хотя старательно заучивалъ отвты.
— Вы можете войти вслдъ за мной, какъ будто я объ этомъ ничего не знаю, Джое.
— Не заговаривайте съ ней обо мн и она тоже не скажетъ ни слова. Не намрены же вы исполнять вс ея капризы, Джонъ?— Джонъ покачалъ головой и потеръ жилку на лбу.— Ей нужно было придраться къ чему-нибудь. Что я сдлалъ ей?
— Вы никогда не пытались поцловать ее, Джое?
— Какой вы чудакъ, Джонъ. Разв это вооружило бы ее противъ меня? Вина моя въ томъ что а мужественно отстаивалъ васъ когда это было ей непріятно. Увидите что не пройдетъ шести мсяцевъ какъ мы съ ней будемъ лучшими друзьями въ Бонге.
— Нтъ, нтъ, Джое, у нея будетъ лучшій другъ чмъ вы.
Но Джонъ былъ слишкомъ счастливъ чтобы ревновать и согласился чтобы Джое Миксетъ былъ его шаферомъ, ршивъ что онъ ‘уладитъ все это съ Рби посл свадьбы’.
Онъ встртилъ дамъ на станціи и былъ почти краснорчивъ привтствуя мистрисъ Гртль и мистрисъ Пипкинъ. Рби онъ сказалъ немного, но глядлъ на нее съ восхищеніемъ. Она была въ новой шляпк и въ нарядномъ плать.
— Какъ она прекрасна, обратился онъ вслухъ на платформ къ мистрисъ Гртль, къ великому восторгу многочисленной публики сопровождавшей его на станцію. Рби услышавъ его похвалу сдлала ужасную гримасу и повернувшись къ тетк сказала тихо:
— Какъ онъ глупъ.
Джонъ проводилъ мистрисъ Гртль въ омнибус въ гостиницу, потомъ отвезъ Рби и мистрисъ Пипкинъ въ Шипсъ-Акръ. Онъ былъ въ зеленомъ фрак съ мдными пуговицами, сшитомъ нарочно для свадьбы.
— Такъ ты вернулась домой, Рби, сказалъ старикъ.
— Я буду безпокоить васъ не долго, ддушка, отвчала Рби.
— Тмъ лучше, тмъ лучше. Это мистрисъ Пипкинъ?
— Да, это мое имя, мистеръ Ргльсъ.
— Я слыхалъ ваше имя, но желалъ бы никогда не слыхать его больше. Говорятъ что вы были очень добры съ этою двушкой и что она и не подумала бы отправиться въ Лондонъ еслибы не вы.
— Неправда, ддушка, сказала Рби съ негодованіемъ. Старикъ замолчалъ и Рби увела тетку въ приготовленную для нихъ спальню.— Теперь скажите, мистрисъ Пипкинъ, спросила Рби,— возможно ли для двушки ужиться съ такимъ человкомъ?
— Но, Рби, ты всегда могла перейти жить къ другому человку.
— Вы говорите о Кромб.
— Конечно о немъ, Рби.
— Мудрено было выбирать между ними. Одинъ не говоритъ ничего кром насмшекъ, другой не говоритъ ровно ничего.
— О, Рби, Рби, возразила мистрисъ Пипкинъ торжественно убдительнымъ тономъ,— надюсь что ты скоро поймешь что любящее сердце лучше вертляваго языка, въ особенности когда пропитаніе обезпечено.
На слдующее утро Бонгей огласился радостнымъ звономъ церковныхъ колоколовъ и половина его населенія отправилась посмотрть какъ Джонъ Кромбъ сдлается счастливйшимъ человкомъ. Джонъ създилъ на ферму и самъ привезъ въ городъ Рби и ея тетку, увряя что ни одинъ наемный возница не довезъ бы ихъ такъ безопасно какъ онъ и не находя ничего неприличнаго въ томъ что исполнялъ должность кучера въ день своей свадьбы. Онъ привтливо улыбался и кланялся всмъ встрчнымъ, а нкоторымъ указывалъ ручкой кнута на сидвшую позади него Рби, какъ бы говоря: глядите, теперь она наконецъ моя. Бдная Рби охотно выскочила бы изъ экипажа, но чувствовала что теперь уже поздно было думать объ освобожденіи.
— Что съ тобой? спросила мистрисъ Пипкинъ, когда он остались одн въ гостиниц гд должны были дожидаться пока не придетъ время хать въ церковь.— Ма такъ противно смотрть на твое лицо что я готова прибить тебя. Разв онъ не любитъ тебя? Разв у него нтъ собственнаго дома? Разв дла его идутъ не успшно? Манеры! Что такое манеры? Я не вижу ничего дурнаго въ его манерахъ. Онъ говоритъ то что думаетъ и по-моему это лучше всякихъ манеръ.
Войдя въ церковь Рби была такъ смущена что не замтила Джое Миксета уже явившагося съ великолпнымъ букетомъ. Въ этотъ разъ она не имла права жаловаться на молчаливость мужа. Между тмъ она произносила свои отвты такъ тихо что священникъ едва могъ разслышать знакомыя слова. Джонъ отвчалъ съ такимъ одушевленіемъ что голосъ его былъ слышенъ во всей церкви. Я, Джонъ, беру Рби себ въ жены отнын навсегда на горе и радость и т. д. до конца. И когда онъ дошелъ до земныхъ благъ которыми надлялъ свою Рби, въ голос его слышался истинный паосъ. Въ послднее время онъ посвящалъ вс свои свободные часы на заучиваніе наизусть этой рчи и теперь никакъ не хотлъ допустить чтобы священникъ произносилъ слова раньше его. Церемонія внчанія доставила ему истинное наслажденіе и онъ согласился бы внчаться каждую недлю.
Затмъ новобрачные и гости отправились завтракать. Джонъ поднялся по широкой лстниц гостиницы, ведя мистрисъ Гртль и мистрисъ Пипкинъ. Ему говорили что онъ долженъ вести свою жену, но онъ отвчалъ что намренъ оказывать всевозможное вниманіе жен всю жизнь, но что теперь онъ долженъ воспользоваться случаемъ оказать учтивость мистрисъ Гртль и мистрисъ Пипкинъ. Вслдствіе этого Рби пришлось идти подъ руку съ Джое Миксетомъ и она была такъ смущена что рада была имть возл себя человка который зналъ какъ слдовало вести себя.
— Мистрисъ Кромбъ, я отъ души желаю вамъ всякаго счастія и благополучія, сказалъ онъ тихо.
— Благодарю васъ, мистеръ Миксетъ.
— Онъ славный человкъ, не правда ли?
— Я въ этомъ уврена.
— Вы полюбите его и будете очень довольны имъ и я увренъ что вы сумете сдлать изъ него все что захотите. Онъ сущій младенецъ.
— Мущина не долженъ быть похожъ на младенца, мистеръ Миксетъ.
— Онъ пьетъ не особенно много, работаетъ много и уметъ когда слдуетъ постоять за себя.
Рби не сказала боле ни слова и сла рядомъ съ мужемъ. Она удивлялась что вс знавшіе Кромба такъ уважали его и обращали такъ мало вниманія на муку и пыль покрывавшія его особу.
Посл завтрака похожаго на обдъ мистеръ Миксетъ, само собою разумется, произнесъ спичъ. ‘Онъ иметъ удовольствіе знать мистера Джона Кромба многіе годы, а миссъ Рби, то-есть мистрисъ Кромбъ — онъ проситъ извиненія за ошибку — съ самаго дтства.’ — Лжетъ, сказала Рби шепотомъ мистрисъ Гртль.— ‘И онъ никогда не зналъ двухъ молодыхъ людей боле подходящихъ другъ для друга. Ему извстно что Марсъ и Венера всегда жили въ наилучшихъ отношеніяхъ и можетъ-быть присутствующіе простятъ ему если онъ сравнитъ молодую новобрачную чету съ этими языческими богами. Миссъ Рби — то-есть мистрисъ Кромбъ — прекрасне всякой Венеры, что же касается мистера Джона Кромба, онъ не думаетъ чтобы какой бы то ни было Марсъ устоялъ противъ него. Онъ не можетъ припомнить въ настоящую минуту были ли у Марса и Венеры дти, но онъ надется что въ Бонге въ скоромъ времени будетъ нсколько маленькихъ Кромбовъ.’ Эта рчь, изъ которой мы привели только краткій обращикъ, привела въ восторгъ всхъ присутствовавшихъ леди и джентльменовъ, за исключеніемъ одной Рби, которая охотно убжала бы и заперлась въ другой комнат еслибы не была уврена что ее заставятъ выйти опять.
Въ этотъ же день Джонъ. отправился съ своею молодою женой въ Лоуестофъ, а на слдующій день ввелъ ее въ свой собственный домъ. Ихъ медовый мсяцъ былъ кратокъ, но онъ оказалъ благодтельное вліяніе на Рби. Оставшись одна съ Джономъ, зная что онъ ея мужъ и вспомнивъ чего ему стоило добиться этого, она почувствовала къ нему уваженіе.
— Теперь Рби поцлуй меня какъ будто ты сама этого хочешь, сказалъ онъ лишь только остался наедин съ ней.
— О, Джонъ, какой вздоръ.
— Для меня это не вздоръ, Рби. Для меня твой поцлуй дороже всего вина какое есть на свт.
И она поцловала его какъ будто сама этого хотла и возвратилась съ нимъ на слдующій день въ Бонгей, ршивъ быть для него хорошею женой.

XX. Свадьбы у Лонгестаффовъ.

Въ другой части Суффока, недалеко отъ Бонгея, жила двушка у которой не было такихъ заботливыхъ друзей какъ у Рби. Въ это время, то-есть въ начал августа, миссъ Джорджіана Лонгестаффъ переживала тяжелый періодъ въ своей Лизни. Свадьбу ея сестры съ мистеромъ Джорджемъ Вайтстеблемъ ршено было отпраздновать 1го августа, въ самый священный день для Суффока. Кавершамъ и Тодламъ соединенными силами готовились къ этому счастливому событію и эти приготовленія длали тяжелое положеше бдной, Джорджіаны еще тяжеле. Давно ли она смотрла на старшую сестру такъ свысока, а Тодламскаго сквайра просто презирала и все это принималось какъ почти должное. Софи едва ршалась возражать, а мистеръ Вайтстебль боялся насмшекъ своей будущей свояченицы. Теперь было уже не то. Софи такъ возгордилась своимъ привилегированнымъ положеніемъ что сдлалась домашнимъ тираномъ, а Джорджъ, за которымъ ухаживали какъ обыкновенно ухаживаютъ за женихомъ въ дом невсты, началъ важничать. Самъ мистеръ Лонгестаффъ давно не заглядывалъ домой. Успокоившись насчетъ отношеній дочери съ мистеромъ Брегертомъ онъ остался въ Лондон, считая свое присутствіе необходимымъ для приведенія въ порядокъ длъ Мельмота, и бдной леди Помон пришлось выносить одной неудовольствіе своей младшей дочери. Дамы жили въ Кавершам одн и оживлялись только ежедневными посщеніями изъ Тодлама. Нужно сознаться что въ такомъ положеніи длъ мало было утшительнаго для Джорджіаны.
Вскор посл своего возвращенія домой она окончательно разсорилась съ сестрой и отказалась быть у нея свадебною подругой. Читатель можетъ-быть припомнитъ что у Джорджіаны были часы съ цпочкой подаренные ей мистеромъ Брегертомъ и что ея мать и сестра совтовали ей возвратить ихъ. Но прошла недля посл полученія послдняго письма мистера Брегерта, а Джорджіана не отсылала часовъ. Леди Помона можетъ-быть забыла о нихъ, но Софи не забыла, потому что слиикомъ дорожила честью фамиліи.
— Джорджи, сказала она однажды утромъ въ присутствіи матери,— не думаешь ли ты что слдуетъ наконецъ возвратить часы мистера Брегерта?
— Какое теб дло до чуткихъ часовъ? Они подарены не теб,
— Я полагаю что ихъ слдуетъ возвратить. Папа будетъ очень сердиться если узнаетъ что они еще у тебя.
— Будетъ ли онъ сердиться, или нтъ, тебя это не касается.
— Если часы не будутъ отосланы, Джорджъ скажетъ Долли и ты знаешь что изъ этого выйдетъ.
Это было уже слишкомъ! Чтобы Джорджъ осмлился мшаться въ ея дла?
— Я не скажу боле ни слова съ Джорджемъ Вайтстеблемъ во всю мою жизнь, объявила она вставъ со стула.
— Душа моя, не говори такихъ ужасныхъ словъ, воскликнула несчастная мать.
— Я это сказала и повторю опять. Какое дло Джорджу Вайтстеблю до меня? жалкій, тупоумный малый! Ты думаешь что если ты завладла имъ, то онъ можетъ властвовать надъ всею фамиліей.
— Я думаю только что часы и цпочку нужно возвратить мистеру Брегерту.
— Конечно, подтвердила леди Помона.— Ты должна возвратить ихъ, Джорджіана, иначе я скажу папа.
Кончилось тмъ что Джорджіана принесла въ этотъ же день часы и цпочку матери и объявила что она вовсе не имла въ виду оставить ихъ у себя, что она намревалась отдать ихъ отцу, лишь только онъ вернется. Въ это время Джорджъ Вайтстебль собирался для нкоторыхъ покупокъ въ Лондонъ и его уполномочили возвратить часы по принадлежности. Эта-то исторія и была причиной окончательной ссоры Джорджіаны съ сестрой. Джорджіана объявила что она отказывается быть свадебною подругой, что она запрется въ день свадьбы въ своей комнат, а съ Джорджемъ Вайтстеблемъ не скажетъ во всю жизнь ни слова.
Она считала себя дйствительно жестоко обиженною. Что можетъ она теперь сдлать чтобы выйти изъ своего положенія? спрашивала она себя. О чемъ думаютъ ея отецъ и мать? Она привыкла считать замужство необходимымъ для себя и знала что должна добиться его собственными усиліями. Но что могла она сдлать живя взаперти въ дом отца? Оставалось только ждать пока какой-нибудь подходящій женихъ не отыщетъ ее самъ. Она не могла помириться съ этою мыслью. Замужство было съ давнихъ поръ единственною цлью ея жизни и теперь ни днемъ, ни ночью ее ни, на минуту не покидало сознаніе что по мр того какъ она становится старше, усилія ея должны быть все настойчиве и настойчиве. Пловецъ въ начал своего пути, когда онъ сознаетъ свое искусство и свою силу, подвигается впередъ разумно владя всми своими средствами. Но когда силы начинаютъ измнять ему, а берегъ еще далеко и дно глубоко, когда онъ начинаетъ сознавать что ему грозитъ опасность о которой онъ прежде и не думалъ, онъ длаетъ большіе, но гибельные взмахи, истощающіе его послднюю силу. То же было и съ бдною Джорджіаной Лонгестаффъ. Нужно сдлать что-нибудь немедленно, или будетъ уже поздно, думалось ей. Прошло двнадцать лтъ съ тхъ поръ какъ она погрузилась въ житейскія волны, двнадцать лтъ ея молодости, и она была еще далеко отъ берега, даже дальше чмъ прежде, если глаза не обманывали ее. Она уже длала отчаянные взмахи, она чувствовала что вода поглощаетъ ее, слышала въ ушахъ ея шумъ, боялась захлебнуться. О, во что бы то ни стало нужно сдлать еще усиліе которое вынесло бы ее на твердую почву, хотя бы на утесъ.
Отказаться отъ надежды выйти замужъ было для нея то же что утонуть. Она никогда не могла подумать спокойно о томъ что ей можетъ-быть придется остаться старою двой и не могла представить чтобы родные ея могли думать объ этомъ спокойно. Отецъ и мать всегда покровительствовали ея усиліямъ найти себ мужа и она привыкла думать что ихъ взгляды на этотъ счетъ согласовались съ ея взглядами. Леди Помона была очень откровенна въ своихъ наставленіяхъ, а мистеръ Лонгестаффъ давалъ понять что лондонскій домъ содержится для того что бы выдать замужъ дочерей. Теперь же они сначала сказали ей что она должна остаться въ Кавершам, потомъ отправили ее къ Мельмотамъ и когда она наконецъ нашла человка который хотлъ жениться на ней, они запретили ей выйти за него. Вслдствіе всего этого она начала считать ихъ неестественными родителями, которые подавали ей камень когда она просила хлба и змю когда она просила рыбы. Никто, казалось ей, не принималъ въ ней участія, никому не было дла есть ли у нея мужъ или нтъ. Она привыкла въ послднее время ходитъ одна по парку и во время этихъ прогулокъ раздумывала обо многомъ съ угрюмою серіозностью несвойственною ея характеру.
— Мама, сказала она однажды утромъ когда вс домашніе были заняты бльемъ будущей мистрисъ Джорджъ Вайтстебль,— желала бы я знать иметъ ли папа какія-нибудь намренія насчетъ меня.
— Въ какомъ отношеніи, душа моя?
— Во всхъ отношеніяхъ. Не думаетъ ли онъ продержать меня здсь всю жизнь.
— Онъ кажется не намренъ содержать домъ въ Лондон.
— Что же будетъ со мной?
— Я полагаю что мы останемся въ Кавершам.
— Такъ я должна жить взаперти какъ монахиня въ монастыр, съ тою только разницей что монахиня живетъ тамъ добровольно, а я по принужденію. Мама, я не могу вынести этрго, ршительно не могу.
— Какой вздоръ ты говоришь, моя милая. Ты будешь видть общество и здсь. Мало ли кто живетъ въ провинціи. И какъ это ты говоришь что не вынесешь этого. Пока ты принадлежишь къ семейству твоего папа ты должна жить гд онъ живетъ.
— О, мама, вы ли это говорите? Это ужасно! Какъ будто вы не знаете, какъ будто вы не понимаете о чемъ я говорю! Иногда мн кажется что папа дйствительно не понимаетъ, что еслибъ онъ понималъ онъ не поступалъ бы такъ жестоко. Но вы понимаете меня не хуже меня самой. Что ждетъ меня? Я сойду съ ума сидя здсь одна и безо всякой надежды на будущее. Представьте легко ли было бы вамъ въ мои годы чувствовать что у васъ нтъ никакого шанса имть когда-нибудь собственный домъ. Почему вы съ папа не позволили мн выйти замужъ за мистера Брегерта?
— Ты знаешь, душа моя, что папа не хотлъ и слышать объ этомъ, отвчала леди Помона.
— Я знаю что еслибы вы приняли мою сторону я могла бы выйти за мистера Брегерта вопреки папа. Какое право иметъ онъ распоряжаться мною? Почему я не должна выходить за кого мн хочется? Я въ такихъ лтахъ что могу судить что для меня хорошо и что дурно. Вы считаете невозможнымъ въ наше время запереть двушку насильно въ монастырь, а сами поступаете со мной гораздо хуже. Папа ничего не хочетъ сдлать для меня. Онъ не даетъ мн даже возможности позаботиться самой о себ.
— Но ты конечно не жалешь о мистер Брегерт?
— Почему же я не могу жалть о немъ? Я очень жалю. Я вышла бы за него хоть завтра, еслибъ онъ повторилъ свое предложеніе. Каковъ бы онъ ни былъ, но съ нимъ мн было бы лучше чмъ въ Кавершам.
— Ты не могла бы любить его, Джорджіана.
— Любить его! Кто думаетъ о любви въ наше время? Я не знаю никого кто любилъ бы кого-нибудь кром самого себя. Разв Софи выходитъ за этого идіота по любви? Когда вы хотли чтобы Долли женился на Мери Мельмотъ вы тоже не думали о любви. Я покончила съ этимъ вздоромъ когда мн не было еще двадцати лтъ.
— Мн кажется что жена должна любить мужа.
— Полноте, мама, мн тошно слышать это отъ васъ. Вы двнадцать лтъ поощряли мои усилія, у меня не было тайнъ отъ васъ, а теперь вы обращаетесь противъ меня и толкуете о любви. Мама, я думаю что если вы возьмете мою сторону, мн еще удастся поладить съ мистеромъ Брегертомъ.
Леди Помона содрогнулась.
— Какое вамъ дло. Не вы будете его женой.
— Это слишкомъ ужасно.
— Никому не было бы хуже отъ этого, ни вамъ, ни папа, ни Долли, а я пріобрла бы по крайней мр свой собственный домъ и была бы обезпечена на всю жизнь. Если же я останусь здсь, я или сойду съ ума или умру.
— Ты хочешь невозможнаго.
— Если вы примете мою сторону, мама, я уврена что это состоится. Я напишу ему и скажу что вы согласны принять его.
— Джорджіана, я никогда не соглашусь принять его.
— Почему же?
— Онъ Жидъ.
— Какой ужасный, какой возмутительный предразсудокъ. Разв вы не знаете что въ ваше время уже не смотрятъ на Жидовъ такъ какъ смотрли прежде. Какое кому дло до религіи другаго? Я конечно знаю сама что онъ вульгаренъ, что онъ старъ, что у него куча дтей. Но если я мирюсь со всмъ этимъ, для чего вамъ съ папа мшать мн? До его религіи мн нтъ дла.
— Какъ ты огорчаешь меня, Джорджіана. Мн очень прискорбно что ты такъ недовольна своимъ положеніемъ. Еслибы я могла сдлать что-нибудь для тебя, я бы сдлала. Но я не могу поддерживать тебя въ твоихъ намреніяхъ насчетъ мистера Брегерта. Я не смю. Ты не имешь понятія какъ твой отецъ можетъ быть строгъ когда захочетъ.
— Напрасно вы пугаете меня отцомъ. Что онъ можетъ сдлать? Я не думаю чтобъ онъ ршился бить меня и во всякомъ случа легче вынести побои чмъ остаться жить здсь. Но вы, мама, мн кажется что вы не любите никого. Вы такъ возгордились тмъ что Софи выходитъ замужъ за этого болвана что оставили всякое попеченіе о другихъ.
— Это несправедливо, Джорджіана.
— Я знаю что справедливо и что несправедливо и кто страдаетъ отъ, несправедливости. Я объявляю вамъ, мама, что напишу мистеру Брегерту и скажу ему что я согласна выйти за него замужъ. Я не боюсь папа. Можете сказать ему это.
Сцена эта очень встревожила леди Помону. Мужу она не сообщала объ угроз дочери, но переговорила съ Софи. Софи не врила чтобы Джорджіана сказала это серіозно. Еслибъ она дйствительно намревалась написать Брегерту, она не сказала бы объ этомъ матери, въ особенности посл того какъ мать отказалась держать ея сторону, разсудила Софи. Въ тему же Джорджіана въ послднее время гуляла почти ежедневно съ викаріемъ сосдняго прихода.
— Съ мистеромъ Батербольтомъ! воскликнула леди Помона.
— Да, она видается каждый день съ мистеромъ Батервольтомъ.
— Но онъ человкъ такихъ строгихъ правилъ.
— Да, мама.
— Онъ на пять лтъ моложе ея и у него нтъ ничего кром жалованья. И я слышала недавно какъ епископъ смялся надъ нимъ за то что онъ принадлежитъ къ сект безбрачныхъ.
— Все это ничего не значитъ, мама. Я знаю что она видается съ нимъ безпрестанно. Вильсонъ видла ихъ и вообще я это знаю наврное. Не можетъ ли папа доставить ему какое-нибудь мсто? У Долли въ его имніи есть мсто приходскаго священника.
— Долли не отдастъ приходъ даромъ, возразила леди Помона.
— Можетъ-быть епископъ сдлаетъ для него что-нибудь когда узнаетъ что онъ уже не принадлежитъ къ сект безбрачныхъ, настаивала заботливая сестра. Во всякомъ случа онъ лучше Еврея, мама. (Съ этимъ доводомъ лэди Помона охотно согласилась.) Викарій конечно партія незавидная, но онъ духовное лицо, а бракъ съ духовнымъ лицомъ считается по крайней мр не унизительнымъ.
Приготовленія къ свадьб Софи продолжались и никто повидимому не обращалъ вниманія на сближеніе Джорджіаны съ мистеромъ Батербольтомъ. Опасаться чего-нибудь дурнаго съ этой стороны не было никакого основанія. Мистеръ Батербольтъ былъ такой прекрасный молодой человкъ, такъ исключительно преданный религіи что Джорджіан можно было позволить безъ всякаго опасенія прогуливаться съ нимъ по парку. Еслибъ онъ попросилъ руки Джорджіаны, въ этомъ не было бы ничего унизительнаго. Онъ былъ духовное лицо и джентльменъ, и если Джорджіана мирилась съ его бдностью, это было ея дло.
Мистеръ Лонгестеффъ вернулся только наканун свадьбы старшей дочери. Съ нимъ пріхалъ и Долли. Много труда стоило убдить Долли что онъ обязанъ быть на свадьб сестры. Не вс молодые люди считаютъ скучнымъ дломъ създить въ первыхъ числахъ сентября въ провинцію изобилующую куропатками, а Долли былъ извстнымъ охотникомъ. Тмъ не мене онъ сдлалъ видъ что принесъ большую жертву семейству согласившись пріхать и леди Помона приняла его какъ образцоваго сына. Онъ засталъ домашнихъ въ несовсмъ веселомъ настроеніи потому что Джорджіана все еще отказывалась присутствовать на свадьб и не говорила съ Джорджемъ Вайтстеблемъ, но присутствіе Долли въ родительскомъ дом, которое было рдкостью, оживило всхъ, къ счастію денежныя дла его находились въ это время въ порядк и онъ не былъ расположенъ ссориться съ отцомъ. Онъ былъ радъ что одна изъ сестеръ выходитъ замужъ и привезъ ей въ вид свадебнаго подарка большую собаку китайскаго фарфора, что значительно усладило встрчу. Леди Помона считала своимъ долгомъ сказать мужу о прогулкахъ Джорджіаны въ парк, но отложила это до окончанія свадьбы Вайтстеблей.
Однако на слдующее утро, въ день свадьбы, въ девять часовъ, семейство было поражено извстіемъ что Джорджіана бжала съ мастеромъ Батербольтомъ. Она ушла изъ дома въ тестомъ часу утра. Онъ ждалъ ее у калитки парка и она отправилась въ Стоумаркеть, а оттуда ухала съ утреннимъ поздомъ. Затмъ обнаружилось что часть вещей Джорджіаны была уже отправлена въ квартиру мистера Батербольта въ сосднюю деревню, такъ что опасеніе леди Помоны что Джорджіан не во что будетъ переодться оказалось неосновательнымъ. Въ первыя минуты смущенія казалось необходимымъ отложить свадьбу Софи, но Софи шепнула что-то матери и свадьба не была отложена. Сначала Долли хотлъ хать догонять сестру, а отецъ отправилъ нсколько телеграммъ, но потомъ сообразили что бглецовъ не догонишь, и посл нкоторой задержки мистеръ Джорджъ Вайтстебль сдлался счастливымъ мужемъ.
Намъ остается только прибавить что спустя мсяцъ Джорджіаяа возвратилась въ Кавершамъ въ качеств мистрисъ Батербольтъ и прожила тамъ съ мужемъ слдующіе шесть мсяцевъ, наслаждаясь супружескимъ счастіемъ. Затмъ они переселились въ небольшой приходъ купленный для нихъ мистеромъ Лонгестаффомъ.

XXI. Гд ‘дикіе ослы утоляютъ жажду’.

Мы должны теперь возвратиться недли на три назадъ и разказать читателю какъ шли дла въ Медвжьемъ Саду. Это учрежденіе сильно пострадало чрезъ измну Фосснера. Мало того что онъ обобралъ клубъ и всхъ членовъ которые вступали въ сдлки съ нимъ, что повергло ихъ въ сильное уныніе, но съ никъ исчезъ также весь комфортъ Медвжьяго Сада. Herr Фосснеръ былъ конечно мошенникъ, они знали это съ самаго начала. Не будь онъ мошенникъ, онъ не сталъ бы вставать съ постели во всякое время ночи чтобъ улаживать дла проигравшихся джентльменовъ. Никто разъ нихъ никогда не считалъ его честнымъ человкомъ. Но этотъ мошенникъ доставлялъ столько удобствъ что теперь, когда онъ покинулъ ихъ, они вспоминали о немъ съ сожалніемъ доходившимъ почти до любви. Долли Лонгестаффъ, пострадавшій отъ него больше всхъ, говорилъ что Лондонъ безъ Herr Фосснера потерялъ всю свою прелесть. Безъ Фосснера Медвжій Садъ въ недлю опустился такъ какъ опустилась бы Германія еслибъ ее покинулъ великій соотечественникъ Herr Фосснера. Но какъ Германія даже лишившись Бисмарка старалась бы поддерживать свое существа жe, такъ и Медвжій Садъ старался существовать даже безъ Фосснера. Но здсь параллель должна кончиться. Германія безъ сомннія, оправилась бы со временемъ отъ своей потери, но Медвжій Садъ получилъ ударъ отъ котораго онъ оправиться не могъ. Сначала возникъ было планъ выбрать изъ числа членовъ трехъ довренныхъ лицъ и поручить имъ устроить вс дла, заплатитъ долги сдланные Фосснеромъ, достать денегъ и удовлетворить хозяина уже требовавшаго плату за квартиру. По этому поводу собранъ былъ торжественный миттингъ и планъ былъ принятъ единодушно. Опасались только не возбудили бы выборы зависти между членами. Клубъ былъ такъ популяренъ, а власть предоставленая уполномоченнымъ такъ обширна что А. В. и С. могли позавидовать что эта власть досталась D. E. и F., а не имъ. Когда на вышеупомянутомъ миттинг были предложены два члена, окончательное избраніе было отсрочено какъ дло, требующее предварительныхъ частныхъ обсужденій, вовсе не изъ опасенія, что названные члены откажутся. Случилось однако что даже первенствующіе члены отказалась когда имъ было предложено избраніе со всми его почестями и отвтственностью. Лордъ Ниддердель отказался наотрзъ, откровенно сознавшись въ своей денежной несостоятельности. Бошанъ Боклеркъ сказалъ что онъ слишкомъ рдкій поститель клуба чтобы принять на себя такія полномочія. Мистеръ Лоптонъ отговорился тмъ что онъ человкъ слишкомъ занятой. Лордъ Грасслокъ сослался на отца. Въ готовности Долли клубъ былъ увренъ, такъ какъ дла Долли въ это время поправились и такъ какъ всмъ было извстно, что онъ никогда, не смущался денежными затрудненіями, но даже Долли отказался.
— Я переговорилъ со Скверкумомь, сказалъ онъ,— и Скверкумъ не хочетъ слышать объ этомъ.
Скверкумъ наводилъ справки и пришелъ къ заключенію, что клубъ въ самомъ шаткомъ положеніи. Когда въ отвтъ на это одинъ изъ членовъ избирательнаго комитетета послалъ Скверкума къ чорту, Долли разсердился.
— Вамъ хорошо говорить такъ, Грасслокъ, но еслибы вы знали какое счастіе имть человка который руководить вами, не читая вамъ проповдей, вы не стали бы презирать Скверкума. Я пробовалъ жить самостоятельно и убдился что это неудобно. Скверкумъ мой руководитель и я намренъ строго слдовать его совтамъ.
Такимъ образомъ пришлось отказаться отъ плана на который возлагалось столько надеждъ и который былъ одобренъ даже Скверкумомъ, выразившимъ мнніе что положеніе клуба можетъ-быть поправилось бы дйствительно еслибы дла его перешли въ вдніе трехъ джентльменовъ пользующихся репутаціей людей достаточныхъ, но которымъ на самомъ дл нечмъ рисковать. Услышавъ это Долли предложилъ было комитету Майльза Грендола, но комитетъ полагалъ что даже три Майльза Грендола не могли бы принести въ этомъ случа никакой пользы. Медвжій Садъ приходилось закрыть.
— Какъ жаль, сказалъ Ниддердель.— Никогда не было ничего подобнаго Медвжьему Саду.
— Курить можно было гд угодно, сказалъ Долли.
— Никакихъ глупыхъ стсненій, прибавилъ Грасслокъ.
— Это-то мн и нравилось, сказалъ Ниддердель.
— Давно извстно, замтилъ Лоптонъ,— что если человка посадить въ рай, онъ и рай скоро сдлаетъ негоднымъ для житья.
— Я сдлалъ бы вотъ что, сказалъ Долли,— я нашелъ бы какого-нибудь человка въ род Фосснера и спросилъ бы его прямо сколько онъ желаетъ наживать сверхъ своей платы. Тогда мы могли бы сложиться и удовлетворить его. Право мн кажется что это возможно. Скверкумъ нашелъ бы такого человка.
Но Лптонъ полагалъ что новый Фосснеръ не былъ бы въ состояніи опредлить заране предлы своей алчности.
Однажды, когда уже было извстно что клубъ двнадцатаго августа будетъ неминуемо закрытъ, если только не явится какой-нибудь вдохновенной идеи для его спасенія и когда Ниддердель, Грасслокъ и Долли бродили безцльно по зал и по лстниц, утшая себя хересомъ и коньякомъ въ ожиданіи обда, сэръ-Феликсъ показался изъ-за сосдняго угла и робко, нершительно вошелъ въ дверь. Его раны почти зажили, только верхняя губа еще была стянута пластыремъ и онъ еще не привыкъ къ ощущенію что у него не было двухъ переднихь зубовъ. Онъ не зналъ почти ничего о томъ что случалось съ клубомъ посл того какъ онъ лишился Фосснера, онъ не былъ въ немъ почта мсяцъ. Его исторія сначала возбудила много толковъ, но вскор вс забыли не только объ этой исторіи, но и о самомъ его существованіи. Онъ долго колебался прежде чмъ ршился пойти въ свое прежнее убжище, такъ онъ былъ униженъ своимъ пораженіемъ, но наконецъ ршился и шелъ теперь съ намреніемъ держать себя съ товарищами какъ будто съ нимъ не случалось ничего особеннаго. У него было еще достаточно денегъ чтобы пообдать и рискнуть сыграть робберъ виста по маленькой. Въ крайнемъ случа онъ могъ дать расписку, какъ длали это другіе.
— Клянусь Георгіемъ, вдь это Карбери! воскликнулъ Долли, увидавъ его.
Лордъ Грасслокъ свистнулъ, повернулся и пошелъ на верхъ, но Ниддердель и Долли приняли протянутую руку Феликса.
— Васъ не было должно-быть въ Лондон, сказалъ Ниддердель.— Какъ васъ давно не видать.
— Я дйствительно узжалъ изъ Лондона, солгалъ Феликсъ.— Я былъ въ Суффок. Но теперь я вернулся. Какъ идутъ здсь дла?
— Здсь нтъ никакихъ длъ, вс кончились, сказалъ Долли.
— Все пропало, добавилъ Ниддердель.— Намъ придется всмъ поплатиться.
— Разв Фосснеръ еще не пойманъ? спросилъ баронетъ.
— Фосснеръ пойманъ! удавался Долли.— Онъ надулъ насъ, но мн кажется что никому и въ голову не приходило преслдовать его. Клубъ закроется въ слдующій понедльникъ. Вещи заберетъ полиція. Флатфлисъ говоритъ что вещи на основаніи какой-то купчей принадлежатъ ему и дйствительно повидимому все принадлежитъ ему. Онъ завладлъ даже ключами отъ погреба.
— Ключи ничего не значатъ, такъ какъ Фосснеръ позаботился чтобы въ погреб не осталось вина.
— Онъ завладлъ также всми ложками и вилками и выдаетъ намъ ихъ какъ будто въ вид одолженія.
— Но пообдать, надюсь, еще можно?
— Сегодня еще можно, можетъ-быть и завтра будетъ можно, но впередъ не ручаюсь.
— А игра продолжается? спросилъ Феликсъ тревожно.
— Вотъ уже дв недли какъ я не видалъ картъ, отвчалъ Долли.— Не съ кмъ было играть. Въ это же время какъ нарочно возникло дло Мельмота. Но вы конечно знаете объ этомъ случа и знаете больше насъ.
— Я знаю что онъ отравился.
— Это тоже имло вліяніе, хотя я право не понимаю почему людямъ не играть когда кому-нибудь придетъ охота отравиться. Въ прошломъ году въ феврал, въ единственный день когда я былъ свободенъ, нельзя было охотиться потому что кто-то умеръ. Какой вредъ принесла бы покойному наша охота? Я называю это притсненіемъ.
— Смерть Мельмота была ужасна, сказалъ Ниддердель.
— А жизнь безо всякихъ развлеченій еще ужасне. Говорятъ что дочь его выходитъ замужъ за Фискера. Не знаю какъ это нравится вамъ и Ниддерделю. Я не ухаживалъ за ней. Скверкумъ никогда не имлъ этого въ виду для меня.
— Милая двушка, сказалъ Ниддердель.— Надюсь что она сдлала хорошій выборъ. Я очень любилъ ее.
— И Карбери тоже, сказалъ Долли.
— Вовсе нтъ, отвчалъ Феликсъ.— Еслибъ она нравилась мн, я женился бы на ней. Я могъ бы увезти ее безо всякихъ хлопотъ въ Америку.
— Пойдемте въ курильню, Долли, сказалъ Ниддердель.— Я могу вынести многое и стараюсь выносить все, но Карбери невыносимъ. Мы съ вами не можемъ назвать себя хорошими людьми, но право мы не такъ безсердечны какъ Карбери.
— Я вовсе не безсердеченъ, сказалъ Долли.— Я добръ со всми кто добръ со мной и даже. со многими кто вовсе не добръ со мной. Не дале какъ на слдующей недл я отправляюсь въ Кавершамъ чтобы присутствовать на свадьб сестры, а надо вамъ сказать что я ненавижу и Кавершам и всякія свадьбы. И хотя бы меня повсили, я не въ силахъ сказать что-нибудь пріятное моему будущему родственнику. Но насчетъ Карбери я съ вами согласенъ. Очень трудно поддерживать хорошія отношенія съ этимъ человкомъ.
Но несмотря на это неблагопріятное мнніе товарищей, сэръ-Феликсу удалось придвинуть свой обденный столъ къ ихъ столу и разказать имъ за обдомъ о своихъ планахъ на будущее. По его словамъ онъ извдалъ лондонскую жизнь во всхъ подробностяхъ и не нашелъ въ ней ничего кром пустоты.
‘Я испыталъ въ жизни вс перемны, извдалъ вс удовольствія, испробовалъ вс безумства и пережилъ съ половиной города.’
Сэръ Феликсъ не привелъ словъ этой старой псни потому что по всей вроятности не зналъ ихъ, но таковъ былъ смыслъ его рчей.
— Онъ ршился, сказалъ онъ,— искать чего-нибудь новаго и съ этою цлью объздить половину свта.
— Какое удовольствіе для васъ, сказалъ Долли.
— Во всякомъ случа перемна.
— Безконечныя перемны. Будетъ кто-нибудь сопровождать васъ?
— Да, я нашелъ спутника. Очень пріятный и очзнь свдущій человкъ. Онъ будетъ моимъ руководителемъ. Заграницей, знаете ли, можно научаться многому.
— Нчто въ род тутора, сказалъ Ниддердель.
— Вроятно священникъ, сказалъ Долли.
— Да, священникъ. Кто вамъ сказалъ?
— Это только моя догадка. Воображаю какъ пріятно путешествовать по Европ со священникомъ. Мн кажется что я не сумлъ бы извлечь изъ этого столько пользы чтобы могъ потомъ сказать что деньги которыхъ это стоить брошены не даромъ, но вы другое дло.
— А дорого это будетъ стоить? спросилъ Ниддердель
— Да, порядочно, но мн ужасно надола здшняя жизнь. Желзнодорожная компанія лопнула, клубъ закрывается…
— Мери Мельмотъ выходитъ замужь за Фискера, добавилъ Долли.
— Пожалуй и это. Мн необходима перемна. Я видлъ одну сторону вещей, теперь посмотрю другую.
— Правда ли что васъ недавно кто-то побилъ на улиц, спросилъ неожиданно лордъ Грасслокъ, сидвшій возл нихъ, но до сихъ поръ не обмнявшійся ни однимъ словомъ съ сэръ-Феликсомъ,— мы слышали кое-что объ этомъ, но не знаемъ всей правды.
Ниддердель взглянулъ черезъ столъ на Долли. Долли свиснулъ. Оба промолчали. Грасслокъ смотрлъ на сэръ-Феликса, видимо ожидая отвта.
Опасеніе услышать этотъ самый вопросъ было главной причиной такъ долго удерживавшею сэръ-Феликса дома. И ему всегда казалось что Грасслокъ, злой, дерзкій, неделикатный Грасслокъ, предложитъ его всхъ скоре. Однако нужно было отвтитъ что-нибудь.
— Да, сказалъ онъ,— на меня напалъ сзади какой-то человкъ, когда я шелъ подъ руку съ одною двушкой, но ему пришлось раскаяться въ этомъ.
— Неужели? сказалъ Грасслокъ.— А мн кажется что вы поступаете благоразумно, узжая за границу.
— Какое вамъ дло до этого? спросилъ баронетъ.
— Вы можетъ-быть правы. Такъ какъ клубъ закрывается, мн мало дла до этого.
— Я говорилъ съ моимъ другомъ лордомъ Ниддерделемъ и съ мистеромъ Лонгестаффомъ, а не съ вами.
— Я вполн цню различіе которое вы длаете между нами, сказалъ Грасслокъ,— и жалю лорда Ниддерделя и мистера Лонгестаффа.
— Что вы хотите этимъ сказать? спросилъ Феликсъ, вставая съ мста.
Его теперешній оппонентъ былъ далеко не такъ страшенъ какъ Джонъ Кромбъ, тмъ боле что въ наши дни драки въ клубахъ допускаются рдко.
— Не затвайте ссоры здсь, сказалъ Лоптонъ.— Иначе я принужденъ буду уйти.
— Такъ какъ намъ предстоитъ скоро разойтись, разойдемся лучше тихо и мирно, оказалъ Ниддердель.
— Когда нужно драться, я готовъ драться съ кмъ угодно, сказалъ Долли.
— Но стоитъ ли начинать ссору?
— Кто началъ ее? спросилъ Феликсъ садясь опять. Лордъ Грасслокъ, кончившій обдъ, вышелъ изъ комнаты.— Этотъ человкъ всегда ищетъ ссоры.
— Противъ этого есть спасеніе, такъ какъ для ссоры всегда нуженъ противникъ, сказалъ Долли.
— Вы совершенно правы, отвчалъ Феликсъ, принявшій эти слова за дружескія.
— Я не намренъ помогать ему.
— О, я вовсе не шутилъ, сказалъ Грасслокъ немного позже свидтелямъ начинавшейся сооры, которые вс послдовали за нимъ, оставивъ, сэръ-Феликса одного. Они собрались въ игорной комнат, но не для игры, а потому что здсь было спокойне чмъ въ курильн.— Мы видимся здсь можетъ-быть въ послдній разъ и мн хотлось высказать ему мое мнніе.
— Къ чему навлекать на себя столько безпокойства? возразилъ Долли,— Онъ конечно дрянной человкъ, но мало ли людей дурныхъ въ тохъ или въ другохъ отношеніи?
— Онъ дуренъ во всхъ отношеніяхъ, возразилъ Грасслокъ съ озлобленіемь.
— Итакъ пришелъ конецъ Медвжьему Саду, сказалъ Ниддердель съ грустью.— Славное было мсто. Мн всегда казалось что оно слишкомъ хорошо чтобы продержаться долго. Я того мннія что не нужно устраивать себ жизнь слишкомъ удобно, потому что рано или поздно придется поплатиться за это дорогою цной… Притомъ если и устроить свои дла хорошо, они всегда какъ-то сами собою испортятся, и не успешь опомниться какъ увидишь себя въ рукахъ негодяевъ. Да, трудно человку идти по прямому пути. Мн кажется что все это слдствіе грхопаденія Адама.
— Еслибы Соломонъ, Солонъ и архіепископъ Кантерберійскій соединились воедино, они не могли бы изрчь ничего разумне этого, сказалъ Лоптонъ.
— Вкъ живи, вкъ учись, продолжалъ молодой лордъ.— Я не думаю чтобы кто-нибудь любилъ Медвжій Садъ больше чмъ я его любилъ, но впередъ я никогда не позволю себ увлечься опять чмъ-нибудь въ этомъ род. Съ завтрашняго дня я начну читать Синія Книги и обдать въ Карлтон. Въ слдующую сессію я не проманкирую въ Парламент ни одного дня и готовъ биться объ закладъ что до Пасхи произнесу рчь. Я буду пить кларетъ по двадцати шиллинговъ дюжина и здить по Лондону на крышахъ омнибусовъ.
— А какъ насчетъ женитьбы? спросилъ Долли.
— О, это не моя забота, это дло родителя. Никто изъ васъ, друзья, не вритъ мн, но я даю вамъ слово что я любилъ Мери Мельмотъ. Я очень привязался къ ней въ послднее время, но есть вещи невозможныя для человка. Отецъ ея былъ такой негодяй.
Спустя немного къ нимъ присоединился сэръ-Феликсъ. Онъ вошелъ съ такимъ видомъ какъ будто въ столовой не случилось ничего непріятнаго.
— Нельзя ли намъ сыграть робберъ? спросилъ онъ.
— Не думаю, отвчалъ Ниддердель.
— Я не буду играть, сказалъ Лоптонъ.
— Въ дом нтъ ни одной колоды картъ, сказалъ Долли.
Лордъ Грасслокъ не удостоилъ отвтить ни слова. Сэръ-Феликсъ слъ куря сигару. Другіе тоже молча курили.
— Чтосталось съ Майлзомъ Грендодомъ? опросилъ сэръ-Феликсъ. Никто не отвтилъ, вс продолжали молча курить.— Онъ еще не заплатилъ мн ни гроша изъ своего долга.— Опять общее молчаніе.— И кажется не намренъ платить. Онъ самый наглый негодяй какого я когда-либо зналъ.
— А я знаю негодяя еще боле наглаго, не выдержалъ наконецъ Грасолокъ.
Прошла еще минута въ общемъ молчаніи, затмъ сэръ-Феликсъ вышелъ изъ комнаты ворча что глупо не имть картъ. Такъ окончились вс его сношенія съ Медвжьимъ Садомъ. Посл этого товарищи не встрчали его больше, а если и встрчали, то старались не узнавать.
Другіе члены пробыли въ клуб до глубокой ночи. Они вс предчувствовали что были здсь въ послдній разъ, они грустили о своей потер и говорили другъ другу вполголоса жалобныя слова и утшались только табакомъ.
— Мн никогда въ жизни не хотлось такъ плакать какъ теперь, сказалъ Долли около полуночи спросивъ себ стаканъ воды съ коньякомъ.— Прощайте друзья. Я узжаю въ Кавершамъ и право нисколько не удивительно будетъ если я утоплюсь тамъ.
Читатели вроятно не постуютъ на насъ если мы не представимъ имъ подробнаго отчета о томъ какъ мистеръ Флатфлисъ затялъ тяжбу, какъ онъ старался завладть клубными вещами, какъ онъ придирался ко всмъ членамъ и наконецъ избралъ своею главною жертвой Долли и какъ Долли съ помощью Скверкума одержалъ верхъ надъ нимъ и довелъ этого изобртательнаго, но злополучнаго человка со всею его семьей до полнйшей нищеты.

XXII. Судьба мистрисъ Гртль.

Мистрисъ Гртль уступила просьбамъ мистрисъ Пипкинъ и Джона Кромба, отложила на время свой отъздъ въ Нью-Йоркъ и общала побывать въ Бонге на свадьб Рби Рггльсъ, во она сдлала это не изъ участія къ жениху и невст, не изъ желанія познакомиться съ англійскими свадебными обычаями, но по чувству непобдимой нжности къ Полю Монтегю. Ей хотлось повидаться съ нимъ еще хоть одинъ разъ, она не могла помириться съ мыслью ухать изъ страны гд онъ жилъ. Она освободила его, она простила ему его вроломство и ради него была даже добра съ двушкой на которую онъ промнялъ ее. Но ее все еще влекло къ нему. Кром этого, какъ ни смялась она всегда надъ Англіей и надъ Англичанами, но ее страшило возвращеніе на родину. Посл всхъ треволненій прошлаго ей нравилось спокойствіе англійской жизни, хотя она и называла его спокойствіемъ глупцовъ. Такихъ глупыхъ, неразвитыхъ людей какъ мистрисъ Палкинъ и Джонъ Кромбъ трудно было найти въ ея отечеств, казалось ей, но она полюбила и мистрисъ Палкинъ и Джона Кромба. Какъ была бы она счастлива еслибы встртила человка который полюбилъ бы ее такъ какъ Джонъ Кромбъ любилъ Рби.
Она все еще любила Поля Монтелю всми силами души и презирала себя за эту любовь. Какъ онъ малодушенъ, думала она, какъ онъ бездаренъ, какъ въ немъ мало находчивости и энергіи отличающихъ ея соотечественниковъ. Но въ немъ она любила даже его недостатки. Онъ обманулъ ее, онъ измнилъ своимъ клятвамъ, онъ разбилъ ея жизнь, но она чувствовала что сама была не совсмъ права относительно его. Сначала они были искренни другъ съ другомъ, потомъ повели тайную игру одинъ противъ другаго и онъ выигралъ, выигралъ потому что былъ мущина. нея было много времени чтобъ обдумать все это. Онъ какъ мущина могъ измнять женщинамъ сколько угодно и въ конц-концовъ остановиться на одной изъ нихъ, она же была погублена его измной. Онъ могъ перелетать съ одного цвтка на другой и смло лить ихъ медъ, ей же оставалось только горевать о мед который онъ похитилъ у нея. И ей казалось что въ Калифорніи грусть ея будетъ тяжеле чмъ въ тихой квартир мистрисъ Пипкинъ.
— Такъ онъ былъ партнеромъ мистера Монтегю? спросила мистрисъ Пипкинъ дня два спустя посл ихъ возвращенія со свадьбы Джона Кромба. Разговоръ шелъ о мистер Фискер, который былъ у мистрисъ Гртль.— По моему онъ гораздо лучше мистера Монтегю. Мистрисъ Пипкинъ сказала это думая вроятно что упустивъ одного партнра мистрисъ Гртль постарается завладть другимъ или въ надежд угодить ей отдавъ предпочтеніе Американцу предъ Англичаниномъ.
— О вкусахъ не спорятъ, мистрисъ Пипкинъ.
— Конечно, мистрисъ Гртль.
— Мистеръ Монтегю джентльменъ.
— Я сама всегда говорила это.
— А мастеръ Фискеръ американскій гражданинъ.
— Вотъ какъ, сказала мистрисъ Пипкинъ, ничего не понявшая въ опредленіяхъ мистрисъ Гртль.
— Мистеръ Фискеръ привезъ мн извстія изъ Санъ-Франциско и предложилъ проводить меня на родину. Мистрисъ Пипкинъ немедленно подняла передникъ къ глазамъ.— Вы знаете, рано или поздно я должна ухать.
— Знаю. Я никогда не надялась что вы останетесь здсь навсегда, но я не забуду какимъ утшеніемъ вы были для меня. Не было недли чтобы вы не разчитывалисъ со мной до послдняго пенни и такъ деликатно, такъ благородно. Мн просто казалось что вашъ карманъ государственный банкъ, говорила мистрисъ Пипкинъ которую горе побуждало къ откровенности.
— Мистеръ Фискеръ, продолжала мистрисъ Гртль,— никогда не былъ моимъ другомъ, но такъ какъ съ нимъ подутъ другія дамы, я думаю что и мн можно присоединиться къ ихъ обществу. Съ ними мн будетъ не такъ скучно какъ одной. Мы отправимся перваго сентября. Такъ какъ это говорилось въ половин августа, то мистрисъ Пипкинъ нсколько утшилась. Дв недли что-нибудь да значили, и такъ какъ мистеръ Фискеръ пріхалъ по дламъ, подумала она, а въ длахъ всегда можетъ случиться задержка, то отъздъ можетъ-быть отложится и еще на нкоторое время. Затмъ мистрисъ Гртль сообщила своей хозяйк еще нчто и хотя она сказала это когда та уже выходила изъ комнаты, но это было можетъ-бытъ главною цлью ея свиданія съ ней. Кстати, мистрисъ Пипкинъ, завтра въ одиннадцать часовъ придетъ мистеръ Монтелю. Привейте его и проводите его ко мн.
Она боялась что безъ такого предупрежденія мистрисъ Пипкинъ сдлаетъ ему сцену у двери.
— Мистеръ Монтегю! О, конечно, мистрисъ Гртль, конечно, я проведу его къ вамъ сама.
И всистрисъ Пипкинъ ушла сконфуженная, понявъ что она сдлала большую ошибку отдавъ предпочтеніе другому мущин.
На слдующій день мистрисъ Гртль одлась проще обыкновеннаго, но съ большимъ тщаніемъ чмъ когда-либо и немедленно посл завтрака услась за письменный столъ съ намреніемъ работать такъ внимательно какъ будто ей не предстояло ничего особеннаго. Но конечно она не написала ни слова изъ урока который задала себ и она конечно волновалась, какъ ни старалась быть спокойною.
Онъ знала что поступила неблагоразумно изъявивъ желаніе видть его. Такъ какъ она уже простила его, что могла она сказать ему? Ея любопытство было удовлетворено, отъ мщенія она отказалась. Она не знала что скажетъ ему и не старалась придумать что-нибудь заране. Она могла сказать ему что узжаетъ въ Санъ-Франциско, что детъ въ сопровожденіи Фискера, но что скажетъ она кром этого, она еще не звала. Вотъ наконецъ раздался стукъ въ наружную дверь. Сердце ея замерло и ей стоило большаго труда сохранить присутствіе духа. Она слышала стукъ шаговъ на лстниц, затмъ дверь отворилась и мистрисъ Пипкинъ возвстила о прибытіи мистера Монтегю. Мистрисъ Пипкинъ была такъ преисполнена благодарностью къ своей жилиц что не осталась ни на минуту за дверью чтобы подслушать что-нибудь и во все время свиданія ни разу не заглянула въ замочную скважину.
— Я надялась что вы придете повидаться со мною предъ моимъ отъздомъ, сказала мистрись Гртль не вставая съ мста, но протягивая ему руку.— Садитесь противъ меня чтобы мы могли видть другъ друга. Надюсь что это посщеніе не слишкомъ обременительно для васъ.
— Я пришелъ потому что мн сказали что вы желаете видть меня.
— Я не могла надяться что вы придете по собственному желанію.
— Я не посмлъ бы придти еслибы вы не пригласили меня. Вы это сами знаете.
— Я не знаю ничего на этотъ счетъ, но такъ какъ вы уже пришли, не будемъ разбирать что побудило васъ къ этому. Получили вы прощеніе отъ миссъ Карбери? Отпустила она ваши прогршенія?
— Мы съ ней опять друзья.
— Конечно. Ей нужно было только чтобы кто-нибудь сказалъ ей что васъ оклеветали предъ нею. Все равно кто бы ни сказалъ это. Она готова была врить всякому кто замолвилъ бы доброе слово за васъ. Хотя я и не должна бы быть авторитетнымъ лицомъ для нея, но даже моего слова было достаточно.
— А вы замолвили доброе слово за меня?
— Нтъ, этимъ я похвалиться не могу. Я не буду разказывать вамъ сказокъ о нашемъ свиданіи. Я не сказала о васъ ничего хорошаго. И могла ли я сказать что-нибудь хорошее? Но то что я сказала было такъ же дйствительно какъ еслибъ я расхваливала васъ цлый часъ. Я разказала ей какъ вроломно вы поступили со мной. Я уврила ее что съ той минуты какъ вы увидали ее, вы забыли обо мн.
— Это несправедливо, другъ мой.
— Не бда. Для друга можно и солгать. Я не вдавалась въ подробности вашего поведенія. Наше свиданіе было такъ кратко что я не успла бы объяснить ей какъ англійскіе предразсудки заглушили вашу любовь ко мн еще раньше чмъ вы увидали ея свтлыя очи. И не для чего было разказывать вс подробности своего униженія. Моя цль была достигнута и безъ этого и мои слов были пріятны ей. Затмъ я разказала ей какимъ мученіемъ я была для васъ, какъ неохотно вы жертвовали для меня своимъ временемъ, съ какою радостью вы уничтожили бы меня еслибы могли.
— Неправда, Винифрида.
— Главнымъ вашимъ преступленіемъ въ ея глазахъ была поздка въ Лоуестофъ. Мистеръ Роджеръ Карбери, котораго я, признаюсь, терпть не могу…
— Вы не знаете его.
— Знаю я его, или нтъ, но я предпочитаю остаться при своемъ мнніи, сэръ. Я уврена что онъ такъ много говорилъ ей объ этой позд, о предосудительности того что мы провели дв ночи подъ одною кровлей, и хали въ одномъ вагон, что этотъ случай сдлался препятствіемъ къ вашему счастію.
— Онъ не сказалъ ей ни слова обо всемъ этомъ.
— Такъ кто же могъ сказать ей? Но все равно. Она узнала объ этомъ и чтобъ оправдать васъ въ ея глазахъ я разказала ей какъ безсердечно, какъ жестоко вы поступили со мною, разказала какъ даже чувство друакбы которое вы начали было опять выказывать мн было мгновенно заморожено появленіемъ въ Лоуестоф мистера Карбери. Кажется я зашла даже дальше и оказала что эта встрча была между вами условлена заране, какъ лучшее средство освободить васъ отъ меня.
— Вы этого не думаете.
— Я думала о вашемъ счастіи и чмъ черне я представляла ваше поведеніе со мной, тмъ преданне казалась ваша любовь къ ней. Разв я не заслужила благодарности за то что сдлала? Вы конечно сами не пожелали бы чтобъ я оказала ей что вы поступали со мной какъ благородный, любящій джентльменъ. Я созналась въ безнадежности моего положенія, я унизилась представившись женщиной жестоко обиженною, но не имющею возможности отомстить. Я знала что мое униженіе и безнадежность моего положенія будутъ ей пріятны. Ради васъ я сказала ей что вы поступили со мной безпощадно, а у васъ нтъ теперь ни слова благодарности для меня.
— Каждое ваше слово разитъ какъ ударъ ножомъ.
— Вы знаете гд искать исцленія отъ легкихъ царапинъ которыя я наношу вамъ, но гд я найду врача который возстановилъ бы мои переломанныя кости? Ударъ ножомъ! Знаете ли что думая о васъ я часто мечтала о нож. Для чего я не вонзила вамъ въ сердце ножъ и не спасла васъ отъ этой чопорной, безжизненной Англичанки? Но знаете, Поль, что я язвлю васъ теперь словами, какъ сдлала бы на моемъ мст всякая другая женщина, не для того чтобы наказать васъ, но потому что я облегчаю этимъ себя безъ всякаго вреда для васъ. Ваше положеніе теперь непріятно и мн отрадно думать что вы не можете возразить мн. Вы пойдете отъ меня къ ней и найдете утшеніе. Разв воспоминаніе о моихъ словахъ омрачитъ хоть сколько-нибудь ваше счастіе когда вы будете сидть обнявъ ее, а она будетъ упиваться вашими улыбками? Спросите себя сами надолго ли останется теперешнее непріятное ощущеніе. Но гд мн искать утшенія? Понимаете ли вы каково жить одними воспоминаніями?
— Я очень желалъ бы сказать вамъ что-нибудь утшительное.
— Вы не можете сказать мн ничего утшительнаго если только не возьмете назадъ все что сказали съ тхъ поръ какъ я пріхала въ Англію. Я не надюсь на утшеніе. Но я не буду жестокою до конца, Поль. Я скажу вамъ все что знаю насчетъ своего положенія, хотя это и оправдаетъ отчасти вашъ поступокъ со мной. Онъ живъ.
— Вы говорите о мистер Гртл?
— О комъ же другомъ могу я говорить? Онъ живъ и не признаетъ нашего развода. Эти извстія привезъ мн Фискеръ. Я никогда не чувствовала расположенія къ Фискеру, я знаю что онъ повредилъ мн въ вашихъ глазахъ, но я отправлюсь съ немъ въ Санъ-Франциско.
— Я слышалъ что онъ сопровождаетъ madame Мельмотъ и дочь Мельмота.
— Да, я это тоже слышала. Эта женщины такія же авантюристки какъ и я, и я не знаю почему намъ не сойтись.
— Говорятъ также что Фискеръ женатся на миссъ Мельмотъ.х
— Какое мн дло до этого. Вниманіе Фискера къ молодой особ не возбудитъ во мн зависти. Но мн пріятно будетъ знать людей съ которыми я могу говорить по-дружески когда буду въ Калифорніи. Мн можетъ-быть придется сдлать тамъ дло для котораго мн нужна будетъ поддержка друзей. А съ этими людьми мы будемъ друзьями прежде чмъ продемъ половину пути.
— Надюсь что они будутъ добры съ вами.
— Не они со мной, а я буду добра съ ними. Я побждала многихъ добротой, но сама видла мало доброты. Разв васъ я покорила не добротой и внимательностью? А какъ я добра была съ своимъ несчастнымъ мужемъ, пока онъ не помшался отъ пьянства. Когда это случилось, Поль, я начала мечтать о лучшихъ людяхъ, о жизни чистой и нжной, благоухающей ароматами, а не дикимъ чеснокомъ. Я мечтала о прекрасныхъ, женственныхъ женщинахъ, о женщинахъ которыя страдали бы невыразимо видя то что я видла, которыя согласились бы охотне умереть чмъ сдлать то что я сдлала. Тутъ я встртила васъ, Поль, и у меня явилась надежда что мои мечты осуществятся. Но мн слдвадо знать что это невозможно. Я не ршилась тогда сказать вамъ всю правду о себ. Я знаю что это было дурно съ моей стороны и вотъ теперь я наказана. Не лучше ли намъ проститься сейчасъ ж. Что пользы откладывать?
И она встала съ мста и остановилась предъ нимъ съ безпомощно опущенными руками.
— Да благословитъ васъ Богъ, Винифрида, сказалъ онъ протягивая ей руку.
— Богъ не благословитъ меня если правда что Онъ благословляетъ только тхъ кто поступаетъ хорошо, а тхъ кто поступаетъ дурно наказываетъ. Я не могъ поступать хорошо. Я не могу теперь заглушить въ себ желанія чтобы вы вернулись ко мн. И еслибъ это случилось, я не думала бы о страданіяхъ двушки которой вы измнили для меня, я не думала бы, въ первое время по крайней мр, о страданіяхъ которыя я навлекла бы на васъ. Посмотрите. Хотли бы вы получить это обратно?
Съ этими словами она достала съ груди маленькій медальйонъ съ его портретомъ который онъ подарилъ ей въ Нью-Йорк.
— Если вы отдадите, я конечно возьму его, отвчалъ онъ.
— Я не отдамъ его за все золото Калифорніи. Никакія силы никогда не заставятъ меня разстаться съ нимъ. Если я когда-нибудь выйду замужъ, что очень возможно, мой избранный долженъ будетъ взять меня съ этимъ медальйономъ. Пока я жива медальйонъ будетъ всегда у моего сердца. Вамъ извстно что я придаю мало значенія общепринятымъ законамъ приличія. Я не понимаю почему я должна возвратитъ портретъ любимаго человка когда онъ становится мужемъ другой. Я не буду скрывать что люблю васъ, несмотря за то что вы бросили меня. Да, Поль, я любила и все еще люблю васъ всми силами души.— Съ этими словами она бросилась ему на шею и покрыла лицо его поцлуями.— Не отталкивайте меня. Пожертвуйте мн еще одну минуту. О, Поль, мой милый, моя любовь!
Все это было для него истинною пыткой, хотя она была конечно права говоря что онъ скоро утшится. Тяжело слышать отъ женщины признаніе въ любви когда не имешь возможности отвчать ей тмъ же, когда любишь другую женщину.
Онъ не хотлъ увидать ее разъяренною подобно тигриц, чего. ожидалъ прежде, но упреки онъ предпочелъ бы этому порыву нжности. Онъ конечно обнялъ ее и отвчалъ на ея ласки, но она тотчасъ же почувствовала какъ холодны и сдержанны были его ласки.
— Довольно, сказала она,— довольно. Теперь вы свободны. Я больше никогда не прикоснусь къ вамъ даже пальцемъ. Если я обезпокоила васъ этимъ послднимъ свиданіемъ, вы должны простить меня.
— Вы огорчили меня до глубины души.
— Но поправить дло нельзя, не правда ли? Когда люди сдлаютъ глупость, какъ мы съ вами, они должны знать что ихъ ждетъ наказаніе. Ваше наказаніе будетъ не особенно тяжело. Я скоро уду. Я не могу ухать раньше перваго числа будущаго мсяца, это день назначенный нашимъ другомъ Фискеромъ. До тхъ поръ я останусь здсь потому что это полезно для моей хозяйки, но я не буду больше безпокоить васъ. Дйствительно намъ лучше не видаться больше.
Онъ взялъ ея руку и устремилъ глаза на ея лицо. Она кротко улыбнулась и наклонила голову. Онъ попробовалъ притянуть ее къ себ какъ бы намреваясь поцловать ее, во она улыбаясь отстранила его.
— Нтъ, сэръ, нтъ, никогда больше, никогда, никогда! Съ этими словами она освободила свою руку и отодвинулась отъ него.— Прощайте, Поль, теперь вы можете уйти.
Онъ повернулся и вышелъ не сказавъ боле ни слова.
Она постояла съ минуту неподвижно, прислушиваясь къ его шагамъ на лстниц и къ стуку запираемой двери, подошла къ окну и проводила его глазами, потомъ вернулась на средину комнаты, постояла съ минуту протянувъ руки впередъ и упала безъ чувствъ на полъ. Она дйствительно любила его всми силами души.
Какъ бы то ни было, но въ этотъ вечеръ она пригласила къ своему чаю мистрисъ Пипкинъ и была добре съ нею чмъ когда-либо. Когда льстивая, но все же любопытная женщина спросила что-то о мистер Монтегю, мистрисъ Гртль заговорила о своемъ прежнемъ возлюбленномъ совершенно свободно и повидимому безъ особаго сожалнія. Они обдумали это дло сообща, сказала она, и ршили что имъ не слдуетъ вступать въ бракъ. Каждый изъ нихъ предпочитаетъ свою родину и они ршились разстаться. Въ этотъ вечеръ мистрисъ Гртль была такъ добра что пожелала видть у себя даже дтей и угощала ихъ ветчиной и бутербротами. Въ теченіе двухъ слдующихъ недль она длала для мистрисъ Пипкинъ все что могла. Дтямъ она надарила игрушекъ, а хозяйку заставила принять новый коверъ для гостиной. Затмъ пріхалъ мистеръ Фискеръ и увезъ ее съ собой въ Америку, и мистрисъ Пипкинъ, преисполненная благодарностью, осталась одна.
— Объ Американцахъ говорятъ много дурнаго, и я не берусь судить справедливо это или нтъ, сказала она встртясь съ одною своею знакомою на улиц.— Но какъ жилица, эта Американка была такъ хороша во всхъ отношеніяхъ что мн остается только молить Бога чтобъ Онъ послалъ мн еще такую же. Она была такъ добра что даже заботилась чтобъ у дтей былъ пуддингъ. Точно это были ея родныя дти!
Я полагаю что мистрисъ Пипкинъ была права и что мистрисъ Гртль при всхъ своихъ ошибкахъ была добрая женщина.

XXIII. Судьба Мери Мельмотъ.

Между тмъ Мери Мельмотъ жила съ madame Мельмоть на квартир въ Гамстед и начинала усвоивать совершенно новый взглядъ на свтъ. Фискеръ сдлался ея преданнымъ слугой, но преданность это проявлялась не въ старомодномъ ухаживанія, а въ искренней заботливости объ ея матеріальныхъ интересахъ. Онъ утвердилъ ея права собственности на состояніе которое отецъ ея перевелъ на ея имя тотчасъ по прізд въ Англію.
Сама она вошла во вс подробности этого дла со всею надлежащею заботливостью. Т кто знали ее шесть мсяцевъ тому назадъ были бы изумлены увидавъ какою дловою женщиной она сдлалась теперь и какъ она умла пользоваться услужливостью мастера Фискера. Нужно отдать ему справедливость, онъ не утаивалъ отъ нея ничего изъ того что узнавалъ, не утаивалъ потому что зналъ что честность поможетъ ему въ достиженіи его цли, можетъ-быть и потому что отъ такой двушки какъ Мери трудно было утаить что-нибудь.— Она достойная дочь своего отца, сказалъ онъ однажды Кролю въ Абчерчъ-Лен. Кроль, отказавшійся служить у своего покойнаго хозяина, теперь поступилъ на службу къ его дочери и ршилъ хать съ нею и съ madame Мельмотъ въ Нью-Йоркъ.
— О, да, сказалъ Кроль,— только у нея характера больше чмъ было у него. Онъ увлекался и терялъ разсудокъ. Его погубило его стремленіе къ величію. Онъ лопнулъ какъ мыльный пузырь, мистеръ Фискеръ. Чмъ выше онъ поднимался, тмъ онъ становился безразсудне. Онъ поглощалъ такъ много что наконецъ потерялъ способность различать пригодна или нтъ была пища за которую онъ хватался.— Вотъ какъ Herr. Кроль характеризовалъ своего покойнаго хозяина.— Но мадемуазель, о, она совсмъ не такая. Она никогда не будетъ поглощать слишкомъ много, но всегда будетъ имть всего вдоволь.
Сначала отношенія между madame Мельмотъ и Мери была не совсмъ пріятны. Читатель можетъ-быть помнитъ что madame Мельмотъ не была родною матерью Мери и что покойный Мельмотъ не былъ ея законнымъ отцомъ. Мери была теперь совершенно одинока. Она не знала ни одного родственника, не знала кто была ея настоящая мать, не знала даже настоящаго имени своего отца, такъ какъ въ различныхъ біографіяхъ великаго человка появившихся вскор посл его смерти говорилось различно о его происхождевіи, родств и молодости. Большинство біографовъ сходилось на томъ что онъ былъ сынъ извстнаго фальшиваго монетчика въ Нью-Йорк, Ирландца по имени Медмоди, а въ одной изъ біографій въ подтвержденіе этого приводилось наслдственное будто бы искусство Мельмота въ поддлк чужихъ подписей. Но Мери, хотя и одинокая, хотя и покинутая графинями и герцогинями которыя только дв недли тому назадъ занимались ея судьбой, была несомннною и единственною обладательницей большаго состоянія, фактъ съ которымъ madame Мельмотъ никакъ не могла помириться. Она знала что значительная сумма денегъ спасена отъ общей гибели и думала съ удовольствіемъ что можетъ разчитывать на обезпеченное будущее. Она скоро начала смотрть на смерть своего мужа, не сознаваясь себ въ этомъ, какъ на окончаніе своихъ страданій. Но она не понимала какъ смла Мери присваивать себ одной вс деньги. Она была вполн согласна раздлить капиталъ пополамъ и предлагала это и Мери и Кролю. Фискера она боялась, полагая что иниціатива несправедливаго длежа принадлежала ему, что онъ хотлъ жениться на Мери и овладть ея деньгами. Кроль принимался разъ десять объяснять ей права Мери, во напрасно. Она скромно намекнула что возьметъ себ особаго повреннаго и только готовность съ которою Мери согласилась на это заставила ее отказаться отъ своего намренія. Отказъ Мери отъ своихъ правъ на часть драгоцнныхъ вещей также способствовалъ къ успокоенію madame Мельмотъ. Она утшилась тмъ что и у нея была своя собственность, хотя и незначительная въ сравненіи съ собственностью Мери, кром того Мери общала обезпечить ее въ случа своего замужества.
У нихъ было твердо ршено что лишь только дла будутъ устроены, он отправятся об въ Нью-Йоркъ подъ охраной мистера Фискера, а въ половин августа madame Мельмоть узнала что уже взяты билеты на пароход отплывавшемъ 3го сентября. Кром этого ей не сказали ничего. Она не знала удетъ ли Мери свободною, или невстой Гамильтона Фискера. Такая скрытность казалась ей обидною. Она начала относиться къ Фискеру недружелюбно, считая его коварнымъ интриганомъ намревающимся овладть всмъ что осталось посл ея мужа и доврилась Кролю, который былъ очень внимателенъ съ нею. Фискеръ узжалъ въ Санъ-Франциско, и Мери, думала она, удетъ съ нимъ. Ей же самой, съ ея драгоцнностями и съ частью денегъ которыя она заставитъ Мери уступить ей, нтъ надобности узжать дальше Нью-Йорка. Herr Кроль тоже намревался остаться въ Нью-Йорк. Затмъ madame Мельмоть пришло въ голову что такъ какъ ей полезно будетъ отказаться отъ имени своего покойнаго мужа, которое по всей вроятности было хорошо извстно въ Нью-Йорк, то ничто не мшаетъ ей принять имя Кроля. Она и Herr Кроль знали другъ друга много лтъ и были, казалось ей, однихъ лтъ. У Кроля были небольшія деньги, у нея были ея драгоцнности, и можетъ-быть Кроль, когда его интересы будутъ тождественны съ ея интересами, отстоитъ часть денегъ которыя Мери хотла отнять у нея. Думая такъ она улыбалась Кролю, шепталась съ нимъ и когда однажды она налила ему два стакана кюрасо, которымъ дорожила почти также какъ своими драгоцнностями, Кроль понялъ ее.
Но ей казалось необходимымъ узнать намренія Мери. Мери не была двушкой откровенною и еще мене покорною.
— Душа моя, спросила однажды madame Мельмоть пофранцузски и безъ всякаго предисловія,— выйдешь ты замужъ за мистера Фискера?
— Для чего вы спрашиваете объ этомъ?
— Мн необходимо знать. Гд мн поселиться, какъ мн устроиться, какія у меня средства, кто будетъ мн другомъ? женщин необходимо знать все это. Вдь ты выйдешь за Фискера? Почему ты не хочешь сказать мн?
— Потому что я еще сама не знаю. Когда узнаю, то скажу, а теперь я не могу сказать ничего хотя бы вы разспрашивали меня до завтра.
И это была правда. Она еще сама не знала. Фискеръ конечно не былъ виноватъ въ этомъ, такъ какъ онъ уже не разъ длалъ ей предложеніе быть его женой и даже упрашивалъ ее съ отличавшимъ его краснорчіемъ. Но Мери уже выслушала въ свою жизнь столько предложеній что мало-по-малу поняла все значеніе такого шага какъ замужство. Оно утратило для нея прежнюю романичность, ея взглядъ на его матеріальную сторону также измнился. Одно время она была влюблена въ сэръ-Феликса Карбери, она увряла себя что обожала даже землю къ которой онъ прикасался ногами, но эта влюбленность была боле воображаемая чмъ настоящая. Посл первыхъ попытокъ отца выдать ее замужъ по разчету, попытокъ которымъ она въ то время по неопытности почти не сопротивлялась, она прочла нсколько романовъ и ршила что ей слдуетъ влюбиться. Выборъ ея палъ на сэръ-Феликса. Читатель знаетъ какъ кончился этотъ эпизодъ ея жизни.
Теперь она уже забыла своего прежняго возлюбленнаго. Затмъ за нею началъ опять ухаживать лордъ Ниддердель, сватавшійся къ ней раньше, и она ршила было что если любовь не должна быть необходимымъ условіемъ, то лордъ Ниддердель не хуже другихъ и даже лучше многихъ. Она уже готова была полюбить его и поврить что и онъ любитъ ее, когда внезапно случилась ужасная катастрофа съ ея отцомъ. Лордъ Ниддердель былъ человкъ крайне добродушный, однако и онъ бросилъ ее. Она не упрекала его. Она знала что хотя состояніе ея было велико, но все же значительно меньше суммы которую лордъ Ниддердель требовалъ отъ ея отца за женитьбу на ней. Къ тому же смерть отца бросила тнь на ея репутацію. Узнавъ о катастроф она тотчасъ же ршила что лордъ Ниддердель не женится на ней. Конечно нтъ. О сэръ-Феликс она думала съ горечью, но лорда Ниддерделя она не упрекала. Еслибъ она встртилась съ нимъ, она улыбнулась бы ему и подала бы ему руку. У нея было около ста тысячъ фунтовъ и чувствуя себя совершенно обезпеченною, зная что ея состояніе было въ ея полной власти, она начала смотрть на жизнь серіозне.
Что сдлаетъ она со своими деньгами и какъ устроитъ свою жизнь если ршится остаться самостоятельною? Что будетъ съ нею если она откажетъ Фискеру? Онъ удалится и ея единственными друзьями будутъ вдова ея покойнаго отца и Кроль. Она уже понимала намренія madame Мельмотъ относительно Кроля и мысль жить вмст съ ними такъ какъ позволяла ей ея средства не имла для нея ничего привлекательнаго. Жизнь въ одиночеств и полная независимость тоже не была въ ея вкус.У нея были собственныя мннія ни счетъ женской независимости и ей казалось что въ Америк женщина не такъ нуждается въ поддержк какъ въ Англіи. Тмъ не мене одинокая жизнь въ какомъ-нибудь великолпномъ дом въ Бостон или въ Филадельфіи — Нью-Йоркъ ей прошлось бы избгать какъ мстопребываніе madame Мельмотъ — не казалась ей завидной долей. Фискеръ ей нравился. Онъ не былъ такъ красивъ какъ сэръ Феликсъ Карбери, онъ не былъ такъ добръ и чистосердеченъ какъ лордъ Ниддердель. Она знала англійскихъ джентльменовъ настолько чтобы видть что Фискеръ вовсе не похожъ на нихъ, но не настолько чтобы получить къ нему отвращеніе. Онъ сказалъ ей что у него былъ большой домъ въ Санъ-Франциско и она не имла ничего противъ большаго дома. Онъ называлъ себя предпріимчивымъ человкомъ и она врила ему, разсуждая что онъ не пріхалъ бы въ Лондонъ устраивать дла ея отца еслибы не имлъ большаго значенія въ коммерческомъ мір. Она узнала что въ Соединенныхъ Штатахъ замужняя женщина иметъ больше правъ на свои деньги чмъ въ Англіи и это значительно расположило ее въ пользу Фискера. Обдумавъ все основательно, она ршила что въ качеств madame Фискеръ ей будетъ житься лучше чмъ въ качеств Мери Мельмотъ, если только денежный вопросъ разъяснится удовлетворителько.
— Я взялъ прекрасныя мста, сказалъ ей Фискеръ однажды утромъ въ Гамстед. Madame Мельмотъ не допускалась на ихъ свиданія, посвящавшіяся сначала дламъ, потомъ разговорамъ о любви.
— Я буду одна?
— О, конечно. Я занялъ одну каюту для madame Мельмотъ и для горничной, а другую для васъ. Съ вами подетъ еще одна дама, мистрисъ Гртль, которая вамъ вроятно понравится.
— Она замужняя?
— Мужъ ея не подетъ съ нами.
— Но у нея есть мужъ?
— Да, но я совтую вамъ не упоминать о немъ. Онъ не совсмъ такой какимъ слдуетъ быть мужу.
— Она кажется прізжала сюда чтобы выйти за кого-то другаго?
Мери въ дни своей дружбы съ сэръ-Феликсомъ Карбери слышала кое-что о мистрисъ Гртль.
— Да, это цлая исторія, я я когда-нибудь разкажу вамъ ее, но будьте уврены что еслибъ она была такою особой какую вамъ не слдуетъ звать, я не сталъ бы сближать васъ.
— О, я могу позаботяться о себ сама.
— Безъ сомннія, миссъ Мельмотъ, безъ сомннія. Я хотлъ только сказать что я не сталъ бы рекомендовать особ которую мечтаю сдлать своею женой такую особу какую ей не слдуетъ знать. Ясно ли я выражаюсь, миссъ Мельмотъ?
— Совершенно ясно.
— Я ршаюсь также замтить что еслибы мы отправились въ путь въ качеств женяха я невсты, я могъ бы сдлать гораздо больше для вашего комфорта чмъ въ качеств друга. Вы не можете сомнваться въ моей любви.
— Почему же нтъ? Любовь мущянъ, сколько мн извстно, всегда сомнительна. Мн кажется что многіе изъ нихъ вовсе не способны любить.
— Миссъ Мельмотъ, вы не знаете роскошнаго Запада. Вашъ опытъ пріобртенъ въ здшней скудной, холодной стран, гд не даютъ воли страстямъ. На благодатныхъ берегахъ омываемыхъ Тихимъ Океаномъ мущина все. еще преданъ, а женщина нжна.
— Я подожду пока не увижу всего этого сама, мистеръ Фискеръ.
Но выжидательная система не согласовалась съ планами мистера Фискера. На благодтельныхъ берегахъ было много другихъ мущинъ готовыхъ предложить свою преданность такой невст какъ Мери Мельмотъ.
— Что касается имущественныхъ правъ женщинъ, продолжалъ онъ,— у насъ они вовсе не похожи на здшнія, созданныя алчностью мущинъ. Жена можетъ требовать себ долю въ состояніи мужа, но ея собственное состояніе остается въ ея полномъ владніи. Америка, въ особенности Калифорнія, лучшая страна въ мір для женщинъ.
— Я узнаю все это сама когда проживу тамъ нсколько мсяцевъ.
— Но, позвольте мн замтить, миссъ Мельмотъ, что вамъ было бы гораздо удобне пріхать въ Санъ-Франциско замужнею женщиной ила невстой.
— Разв свободныхъ женщинъ не любятъ въ Калифорніи?
— Не въ томъ дло. Полноте, миссъ Мельмоть, вы понимаете что я хочу сказать.
— Понимаю.
— Соединимъ нашу жизнь. Мы оба люди достаточные. Я трачу ежегодно тридцать тысячъ долларовъ на содержаніе своего дома. Вы увидите это сами. Если мы соединимъ наши капиталы, мы можемъ подняться высоко.
— Я вовсе не желаю подниматься. Я уже знаю кое-что на этотъ счетъ. Не слдуетъ подниматься на такую высоту съ которой нельзя соскочить безопасно.
— На этотъ счетъ вы можете быть уврены во мн, миссъ Мельмоть. И я также не такой человкъ чтобы воспользоваться хотя однимъ долларомъ изъ вашихъ денегъ. Какъ пріятно было бы пріхать въ Санъ-Франциско мужемъ и женой.
— Я не выйду замужъ пока не пріду туда и не осмотрюсь.
— И не увидите моего дома. Вы отчасти правы. Домъ къ вашимъ услугамъ, и я увренъ что онъ вамъ понравится. Но еслибы мы помолвились, я могъ бы ухаживать за вами безо всякаго стсненія. Какъ вы прідете въ Санъ-Франциско одна? О, миссъ Мельмоть, еслибы вы знали какъ я восхищаюсь вами.
Послднее увреніе едва ли произвело какое-нибудь впечатлніе на Мери, но предшествовавшее замчаніе показалось ей основательнымъ.
— Такъ я скажу вамъ свое ршеніе, сказала она.
— Какое же ваше ршеніе? Съ этимъ вопросомъ онъ вскочилъ съ мста и охватилъ рукой ея талію.
— Подождите, мистеръ Фискеръ, сказала она отстраняя его.— Вотъ мое ршеніе: вы можете считать себя моимъ женихомъ.
— Я счастливйшій человкъ на всемъ континент, сказалъ онъ, забывъ въ восторг что былъ не въ Соединенныхъ Штатахъ.
— Но если я узнаю въ Санъ-Франциско что-нибудь такое что побудитъ меня перемнить мое ршеніе, я перемню его. Вы нравитесь мн, но я не хочу поступить очертя голову и потомъ убдиться что я ошиблась.
— Вы совершенно правы, сказалъ онъ.
— Вы можете сказать на корабл что мы помолвлены, а я скажу то же самое madame Мельмотъ. Она и Кроль не намрены хать дальше Нью-Йорка.
— Мы не будемъ плакать объ этомъ, не правда ли?
— Я не буду. Я отправлюсь съ мистрисъ Гртль, если она согласится взять меня.
— Она будетъ въ восторг.
— Ей тоже мы скажемъ что помолвлены.
— Дорогая моя!
— Но если я раздумаю когда пріду въ Санъ-Франциско, вы не принудите меня никакими силами выйти за васъ. Да, теперь вы можете поцловать меня если хотите.
Такимъ образомъ послднее дло мистера Фискера въ Англіи уладилось къ его удовольствію. Мери объявила madame Мельмотъ о своей помолвк, а отъ нея услышала что она помолвлена съ Кролемъ. Отецъ одной и мужъ другой умеръ еще такъ недавно что свтъ осудилъ бы ихъ за ихъ поспшность. Но Мельмотъ и по своей жизни и по своей смерти былъ такъ непохожъ на другихъ людей что его дочь и вдову нельзя было судить по общепринятымъ правиламъ. Да никто и не судилъ ихъ, такъ какъ он вскор ухали.
3го сентября madame Мельмотъ, Мери, мистрисъ Гртль, Гамильтонъ К. Фискеръ и Herr Кроль отплыли изъ Ливерпуля въ Америку и три женщины ухали съ твердымъ ршеніемъ никогда не возвращаться въ страну которая не дала имъ ничего кром горя. Авторъ этой хроники видитъ настолько впередъ что можетъ сказать съ увренностью что Мери Мельмотъ вскор по прибытіи въ Санъ-Франциско сдлалась мистрисъ Фискеръ.

XXIV. Леди Карбери и мистеръ Броунъ.

Когда сэръ Феликсъ сказалъ своимъ друзьямъ въ Медвжьемъ Саду что отправляется путешествовать и что его будетъ сопровождать протестантскій священникъ — какъ было принято для молодыхъ людей нсколько лтъ тому назадъ — въ словахъ его была доля правды, даже значительная доля. Но конечно онъ старался представить дло въ ложномъ свт и сказалъ много такого чему никто не могъ поврить. На самомъ дл его отправляли въ Германію въ домъ одного священника, съ тмъ чтобъ онъ пробылъ тамъ не меньше года. Не за долго предъ тмъ лондонскому епископу было заявлено что англійскіе протестанты въ одномъ коммерческомъ город на сверо-восток Пруссіи принуждены жить безъ пастырской поддержки, и епископъ принялъ это дло къ сердцу. Нашелся священникъ соглашавшійся переселиться за границу, но назначенное ему содержаніе было очень скудно. Англійскіе протестанты коммерческаго города, хотя и набожные, не были щедры. Случилось какъ-то что Morning Breakfast Table заинтересовалась дломъ и открыла у себя подписку въ пользу священника. Но пожертвованія были очень скудны, и досточтимый Септимусъ Блекъ, отступникъ отъ римской церкви, вынужденъ былъ согласиться принять къ себ пансіонеромъ за извстное вознагражденіе сэръ-Феликса Карбери. Мистеръ Броунъ сообщилъ священнику все что тому нужно было знать на счетъ молодаго баронета, далъ много совтовъ какъ обращаться съ нимъ и главнымъ образомъ настаивалъ на томъ чтобъ ему не давать возможности вернуться домой. Было ясно что мистеръ Броунъ желалъ чтобы молодой человкъ прожилъ какъ можно дольше въ Германіи со сравнительно скромнымъ содержаніемъ и въ обстановк вполн респектабельной, хотя можетъ-быть и не соотвтствовавшей вкусамъ молодаго человка.
Леди Карбери сначала противилась этому плану. Какъ ни тяжело ей было возиться съ сыномъ, она не могла помириться съ мыслью отправить его въ изгнаніе. Но мистеръ Броунъ дйствовалъ настойчиво, благоразумно и, по ея мннію, безсердечно.
— Чмъ это кончится? спросилъ онъ ее сердито. Великій издатель, нкогда едва ршавшійся пожать ей руку и смотрть ей въ глаза, теперь такъ измнился въ обращеніи съ ней, что казался ей другимъ человкомъ. Она едва ршалась противорчить ему.— Вы дождетесь что онъ проживетъ все что у васъ осталось и потомъ пойдете вмст къ нимъ въ рабочій домъ.
— О, другъ мой, вы знаете какъ я страдаю. Не говорите такихъ ужасныхъ вещей.
— Я потому именно и говорю объ этомъ что знаю какъ вы страдаете. Что дурнаго въ томъ что онъ проживетъ годъ въ Пруссіи въ дом священника? Можно ли желать лучшаго исхода изъ той жизни какую онъ ведетъ здсь?
— Еслибы можно было женить его.
— Женить его! Кто дойдетъ за него? Что за охота двушк съ состояніемъ идти за такого человка?
— Онъ очень красивъ.
— Какая польза въ его красот. Позвольте мн сказать вамъ откровенно, леди Карбери, что все это не только глупо, но даже преступно съ вашей стороны. Оставивъ его здсь вы погубите и его и себя. Онъ согласился хать и вы не должны удерживать его.
Она принуждена была уступить. Если Феликсъ самъ согласился хать, могла ли она удерживать его? Но мистеръ Броунъ могъ гордиться искусствомъ и твердостью благодаря которымъ получилъ согласіе Феликса.
— Ваша мать, сказалъ онъ,— ршила окончательно что она не должна больше разорять себя и вашу сестру тольго для того чтобы вы могли покутить еще нсколько мсяцевъ. Она конечно не можетъ принудить васъ ухать въ Германію, но она можетъ выгнать васъ изъ своего дома, и если вы не удете, она это сдлаетъ.
— Я не думаю чтобъ она сказала это, мистеръ Броунъ.
— Да, она этого не сказала, я сказалъ это ей, но она согласилась что это необходимо. Я даю вамъ слово джентльмена что она это сдлаетъ. Если вы удете, она будетъ платить за ваше содержаніе сто семьдесятъ пять фунтовъ въ годъ, если вы останетесь, вы не получите отъ нея ни одного шиллинга.
У сэръ-Феликса не было больше денегъ. Въ лавкахъ ему перестали врить въ долгъ. Ключъ отъ входной двери у него отобрали и даже мальчикъ служившій въ дом матери началъ обращаться съ нимъ презрительно. Платье его износилось. Впереди въ эту осень и зиму не предвидлось никакихъ развлеченій. Восточная Пруссія тоже не общала никакого веселья, но переселеніе туда внесло бы нкоторую новизну въ его жизнь. Онъ согласился на предложеніе Мистера Броуна, былъ представленъ мистеру Блеку и явившись въ Медвжій Садъ истратить свой послдній соверенъ разказалъ друзьямъ о своихъ планахъ на будущее.
Мистеръ Блекъ и мистеръ Броунъ помнили поговорку ‘куй желзо пока горячо’. Въ конц августа сэръ-Феликсъ, въ сопровожденіи мистера и мистрисъ Баекъ и маленькихъ Блековь отплылъ въ Гамбургъ. Ему удалось въ послднюю минуту выпросить у своей безразсудной матери пять фунтовъ. Этого ему хватитъ на обратный путь, сказалъ мистеръ Броунъ съ негодованіемъ когда узналъ объ этомъ. Но леди Карбери, лучше знавшая своего сына, объявила что онъ неспособенъ къ такой предусмотрительности и бережливости. Онъ истратитъ деньги гораздо раньше чмъ додетъ до мста своего назначенія, оказала она.
— Такъ на кой же чортъ вы дали ихъ ему? спросилъ мистеръ Броунъ.
Мистеръ Броунъ былъ такъ заинтересованъ въ удаленіи Феликса что заплатилъ за него мистеру Блоку за полгода впередъ изъ собственнаго кармана. Онъ не въ первый разъ платилъ за леди Карбери и бдная женщина уже чувствовала себя въ полной зависимости отъ великаго человка. Онъ приходилъ къ ней раза три или четыре въ недлю около девяти часовъ вечера и давалъ ей инструкціи на счетъ всхъ ея длъ.— Я на вашемъ мст не сталъ бы больше писать романы, сказалъ онъ ей однажды. Тяжело было услышать это: слава писательницы была ея мечтой и она считала свой первый романъ удачнымъ. Критикъ мистера Броуна расхвалилъ его. Вечерняя Каедра, конечно, нашла его никуда не годнымъ, но Вечерняя Каедра только и длала что бранилась. Такъ по крайней мр думала леди Карбери, принимая похвалы за чистую монету, а брань за злоумышленность. Посл статьи Breakfast Table ее даже удивилъ совтъ мистера Броуна не писать романовъ. Она поглядла на него жалобно, но не сказала ни слова.
— Вашъ трудъ не окупится. Конечно вы можете писать не хуже многихъ, но вдь этого недостаточно.
— Я думала пріобртать этимъ деньги.
— Мистеръ Ледгамъ едва ли дастъ вамъ порядочное вознагражденіе. Я на вашемъ мст занялся бы чмъ-нибудь другимъ.
— Женщин такъ трудно зарабатывать деньги.
Мистеръ Броунъ не отвтилъ и спустя немного простился.
Это было въ тотъ день когда леди Карбери разсталась съ сыномъ. Въ скоромъ времени ей предстояло разстаться и съ дочерью и она была очень грустна. Она ршила что не останется на своей прежней квартир въ Вельбекъ-Стрит еслибы даже такая квартира была ей по средствамъ. Что сдлать ей съ собой, гд ей пристроиться? Кажется самою горькою каплей въ ея чаш былъ совтъ мистера Броуна не писать романовъ. Такъ она вовсе не талантливая женщина, она ничмъ не лучше другихъ женщинъ! Только сегодня утромъ она мечтала о слав писательницы, основывая свои мечты единственно на стать Breakfast Table. Теперь со свойственною намъ всмъ реакціей въ настроеніи духа при неудач она впала въ совершенное отчаяніе. Онъ не ршился бы такъ огорчать ее еслибы не имлъ для этого серіознаго основанія, думала она. Хотя и суровый съ нею въ послднее время онъ былъ все же очень добръ. Она не роптала на него. Но посл того что онъ сказалъ ей нельзя больше разчитывать на похвалы его газеты, а безъ этой поддержки ея романы не будутъ имть никакого успха. Чмъ больше она думала объ этомъ, тмъ могущественне казался ей мистеръ Броунъ, тмъ постыдне казалась ей ея неудача на литературномъ поприщ, на которое она вступила около года тому назадъ съ такими блестящми надеждами.
На слдующій день онъ не былъ у нея и она просидла весь вечеръ одна ничего не длая и тоскуя. Предстоявшій бракъ Гетты мало интересовалъ ее, такъ какъ устроился вопреки ея желанію. Она начала было писать новый романъ, но теперь посл словъ мистера Броуна не ршалась даже взглянуть на рукопись. Гетта въ это время гостила въ Суффок въ дом епископа, друга Роджера. Леди Карбери провела вечеръ одна и думая о своей прошлой и о своей будущей жизни поняла нкоторыя изъ своихъ ошибокъ и кое въ чемъ раскаялась. Тщеславіе, тщеславіе и тщеславіе — вотъ что было ея единственнымъ стимуломъ въ жизни. Доставляло ли ей что-нибудь истинную радость? Она только все надялась найти что-нибудь такое что сдлало бы ее счастливою, но до сихъ поръ еще не нашла ничего. Теперь даже вс ея надежды были разбиты. Мистеръ Броунъ удалилъ ея сына, запретилъ ей писать романы и получилъ отъ нея отказъ когда сдлалъ ей предложеніе.
На слдующій день онъ пришелъ и нашелъ ее все еще въ уныніи.
— Я оставлю эту квартиру, сказала она ему между прочимъ.— Я не въ состояніи держать ее, да мн и не нужна такая большая квартира. Я еще сама не знаю куда днусь, мо мн все равно.
— Я не понимаю какъ вы можете говорить такъ.
— Почему?
— Неужели вы удете изъ Лондона?
— Почему мн не ухать. Мн слдуетъ жить тамъ гд жизнь дешевле.
— Мн будетъ очень жаль если вы удете въ такое мсто гд вамъ нельзя будетъ видаться, сказалъ мистеръ Броунъ жалобно.
— И мн тоже, конечно. Вы были добре со мной чмъ кто-либо. Но какъ же мн быть? Если я останусь въ Лондон, я должна буду жить въ какой-нибудь жалкой конур. Я знаю что вы посметесь надо мной, во мн кажется что я обязана послдовать за Феликсомъ и быть около него чтобы помочь ему если онъ будетъ нуждаться въ помощи. Гетта не нуждается во мн. Кром его у меня нтъ никого кому я могла бы быть полезна.
— Вы нужны мн, сказалъ мистеръ Броунъ спокойно.
— О, вы очень добры. Добраго человка ничто такъ не привязываетъ къ другому какъ возможность оказывать ему дружескую помощь. Вы нуждаетесь во мн только потому что я такъ нуждалась въ васъ. Когда я уду вы будете чувствовать мое отсутствіе только какъ отсутствіе существа о которомъ вы привыкли заботиться. Но я — гд найду я такого друга какимъ вы были для меня?
— Когда я сказалъ что вы нужны мн, я подразумвалъ боле чмъ вы думаете, леди Карбери. Два или три мсяца тому назадъ я просилъ васъ быть моею женой. Вы отказали мн тогда и, какъ я понялъ, главнымъ образомъ потому что считали себя связанною положеніемъ вашего сына. Теперь это препятствіе отстранено и я повторяю мое предложеніе. Я убдился теперь окончательно, посл нкотораго колебанія — я не хочу скрывать отъ васъ ничего — что бракъ съ вами принесетъ мн счастіе. И я надюсь, дорогая моя, что онъ не будетъ несчастіемь для васъ.
Это было сказано съ такимъ спокойствіемъ и самообладаніемъ, что какъ ни ясны были слова, она въ первую минуту едва могла понять ихъ смыслъ. Она слышала что онъ возобновилъ свое предложеніе, но онъ сдлалъ это такъ что она не ршалась принять его слова за серіозныя. Но подумавъ она поняла что онъ не способенъ шутить такимъ образомъ. Тмъ не мене она все еще не врила. Ея самомнніе было такъ унижено что она не могла представить себ чтобы такой человкъ какъ мистеръ Броунъ могъ нуждаться въ ней. Въ эту минуту она унижала себя и возвышала его не по заслугамъ. Она молчала и не ршалась взглянуть на него, онъ же сидлъ развалясь въ кресл и не опуская съ нея глазъ.
— Такъ что же вы скажете мн? спросилъ онъ.— Я полюбилъ васъ еще больше когда вы отказали мн. Я ршилъ что вы отказали потому что не хотли обременять меня своимъ сыномъ.
— Это и было причиной, сказала она почти шепотомъ.
— Но я полюблю васъ еще больше если вы теперь дадите согласіе.
Все ея долгое прошлое возстало въ ея памяти. Ея стремленіе пріобрсти себ приличное положеніе въ обществ, жестокость мужа заставившая ее бжать отъ него, жестокость его прощенія когда она вернулась къ нему, сплетни огорчавшія ее до глубины души, хотя она и не показывала этого, затмъ ея жизнь въ Лондон, ея литературные успхи и неудачи, ужасное поведеніе сына. Она никогда не была счастлива, никогда даже не была спокойна. Неужели теперь дйствительно представляется возможность успокоиться, стать на якорь въ тихую гавань? Она вспомнила его первый поцлуй, или лучше попытку поцловать ее, когда она съ чувствомъ гордаго превосходства назвала его чувствительнымъ старымъ гусемъ. Она тогда не подозрвала какъ серіозно было его чувство. И до сихъ поръ она не знала справедливъ ли былъ ея тогдашній взглядъ на него, не позже ли измнились его чувства и даже его натура, или онъ любилъ ее съ самаго начала. Такъ какъ онъ молчалъ, она вынуждена была сказать что-нибудь.
— Подумали ли вы объ этомъ какъ слдуетъ? спросила она.
— Я думалъ объ этомъ не мало, по крайней мр шесть мсяцевъ.
— Есть столько препятствій.
— Какія же это препятствія?
— Обо мн говорятъ много дурнаго въ Индіи.
— Я это знаю.
— А Феликсъ?
— Я могу кажется сказать что я знаю все что нужно знать и насчетъ Феликса.
— Я такъ обднла въ послднее время.
— Я никогда не имлъ въ виду жениться на васъ изъ-за денегъ. Къ счастію для меня, можетъ-бытъ и для васъ, я въ этомъ не нуждаюсь.
— Я такъ ничтожна во всхъ отношеніяхъ. Я не знаю что я могу дать взамнъ того что вы предлагаете мн.
— Себя самое, сказалъ онъ протягивая ей руку. И онъ остался въ такомъ положеніа представляя ей или взять его руку или повторить свой отказъ. Она медленно и не глядя на него протянула ему руку. Онъ привлекъ ее къ себ и минуту спустя она стояла предъ нимъ на колняхъ положивъ голову на его грудь. Такая лоза въ ихъ годы можетъбытъ смшна. Они сами подумали бы это еслибы подозрвали что кто-нибудь видитъ ихъ. Но сколько неловкостей такого рода считаются не только пріятными, но и священными пока остаются тайной для постороннихъ. Не любви и не признанія въ ней стыдится старость, но публичнаго проявленія такого чувства безъ соотвтствующей ему красоты юности.
Въ этотъ вечеръ они почти ничего больше не сказала другъ другу. Возвратясь въ свою редакцію мистеръ Броунъ сказалъ себ въ этотъ разъ что онъ сдлалъ лучшее что только могъ сдлать и для себя и для нея. Какъ бы то ни было, но мн сдается что она плнила его не столько своими качествами какъ своимъ отказомъ.
Она, оставшись одна и засидвшись поздно за полночь, отдалась новой реакціи въ настроеніи духа. Въ это утро весь міръ былъ для нея погруженъ во мракъ. Она не видала впереди ничего хорошаго. Теперь все окрасилось розовымъ цвтомъ. Человкъ соединившій ея жизнь со своею, давшій ей такія явныя доказательства любви и врности былъ однимъ изъ великихъ людей свта, человкомъ выше и могущественне котораго было мало, думала она. Разв не достаточно для женщины быть женой такого человка, принимать его друзей и блистать его отраженною славой?
Осуществились ли ея надежды, или, такъ какъ человческія надежды никогда не осуществляются вполн, насколько они осуществились, мы сказать не можемъ. Мы знаемъ только что въ конц зимы леди Карбери одлась женой мистера Броуна и добровольно перемнила свое прежнее имя на имя своего мужа. Квартира въ Вельбекъ-Стрит осталась за нею и четверги мистрисъ Броунъ были значительно популярне въ литературномъ мір четверговъ леди Карбери.

XXV. Въ Суффок.

Лишнее говорить что посл посщенія Роджера Карбери Поль Монтегю не замедлилъ уладить свои дла съ Геттой. На слдующій день рано утромъ онъ отправился въ Вельбекъ-Стритъ и захватилъ съ собой брошку. Леди Карбери продолжала протестовать, но теперь ея протестъ не имлъ и никакого значенія. Гетта понимала что была въ этомъ случа сильне матери и что ея участь обезпечена съ тхъ поръ какъ Роджеръ принялъ ея сторону.— Не понимаю на какія средства вы будете жить, сказала леди Карбери соболзнующимъ тономъ. Отвтъ Гетты имлъ тотъ же смыслъ какъ извстный отвтъ одной двушки объявившей что если мужъ ея будетъ довольствоваться овощами, она удовольствуется очистками отъ овощей. Поль намекнулъ неопредленно на благопріятный исходъ своихъ длъ съ фирмой ‘Фискеръ, Монтегю и Монтегю’.
— Все это слишкомъ недостаточно, сказала леди Карбери.— Впрочемъ Роджеръ вроятно позаботился и объ этомъ. Онъ кажется взялъ теперь все на себя.
Это было сказано раньше счастливаго дня когда мистеръ Броунъ возобновилъ свое предложеніе.
Какъ бы то ни было, но свадьба была уже ршена и временемъ для нея назначена весна. Когда Роджеръ возвратился домой ему пришло въ голову что было бы хорошо еслибы Гетта провела осень и если возможно часть зимы въ Суффок, для того чтобъ она могла освоиться съ нимъ въ его новомъ положеніи относительно ея, и онъ попросилъ мистрисъ Ильдъ, жену епископа, пригласить ее погостить въ свой домъ. Гетта приняла предложеніе и ухала изъ Лондона раньше чмъ могла узнать о помолвк своей матери съ мистеромъ Броуномъ.
Уступка Роджера, то-есть то что онъ далъ свое согласіе на бракъ Гетты и Поля, стоила ему страшной борьбы съ самимъ собою. У него были два твердыя убжденія удерживавшія его отъ этой уступки — первое что онъ былъ бы лучшимъ мужемъ для Гетты чмъ Поль, второе что Поль нанесъ ему такое оскорбленіе, простить которое было бы глупо и недостойно мущины. При всей своей религіозности, при всемъ своемъ уваженіи къ христіанскимъ принципамъ, онъ не могъ согласиться съ заповдью прощать обиды, иначе какъ въ томъ случа когда обидвшій самъ раскается. Что же касается того чтобъ отдавать верхвюю одежду тому кто отнялъ исподнюю, онъ полагалъ что еслибъ это исполнялось, то бднымъ людямъ пришлось бы ходить голыми, а негодяи были бы всегда одты. Нтъ, еслибы кто-нибудь укралъ у него одежду, онъ засадилъ бы вора въ тюрьму и простилъ бы его разв въ томъ только случа еслибы тотъ раскаялся. Поступокъ Поля казался ему своего рода воровствомъ. Возможно ли оставить такой поступокъ безнаказаннымъ, возможно ли уступить?
Къ тому же Поль показалъ себя непостояннымъ относительно женщинъ. Очень можетъ быть что пріздъ мистрисъ Гртль въ Лондонъ былъ для него большою непріятностью, однако онъ провожалъ ее въ качеств ея возлюбленнаго въ Лоуестофъ. Былъ ли онъ посл этого достоинъ такой двушки какъ Гетта Карбери? Роджеръ не сказалъ ничего объ исторіи Поля съ мистрисъ Гртль, когда его просили разказать все что онъ зналъ, тмъ не мене онъ былъ убжденъ что было бы лучше еслибъ открыть глаза Гетт и показать ей въ настоящемъ свт человка котораго она любила.
По мало-по-малу къ этимъ двумъ убжденіямъ присоединилось третье, столь же сильное какъ и два первыя, убжденіе что его соперника Гетта любила, а его нтъ, и что если онъ самъ любилъ ее, то обязанъ былъ доказать свою любовь сдлавъ все что было въ его силахъ для ея счастія. Ходя безъ конца взадъ и впередъ по дорожк близь пруда, думая все только объ одномъ, онъ мало-по-малу пришелъ къ убжденію что ему слдовало уступить. Разв истинно любящій человкъ не долженъ быть всегда готовымъ пожертвовать собой для счастія любимаго существа? Какая заслуга въ томъ что мущина готовъ подвергнуться всевозможнымъ опасностямъ для любимой женщины если онъ длаетъ это только для того чтобы заслужить ея любовь? Поль, какъ ни низокъ былъ его поступокъ съ нимъ, Роджеромъ, не былъ вполн дурнымъ человкомъ, а въ хорошихъ рукахъ могъ даже сдлаться хорошимъ. Роджеръ былъ слишкомъ честенъ чтобъ основать свои надежды на негодности своего соперника. Какое право иметъ онъ считать себя въ этомъ дл лучшимъ судьей чмъ Гетта? Разсуждая такъ онъ мало-по-малу одержалъ верхъ надъ своимъ сердцемъ и ршалъ что впредь главною заботой его жизни будетъ счастіе мистрисъ Монтегю. Мы знаемъ какъ посл этого ршенія онъ былъ отечески нженъ съ Геттой а какъ онъ подавалъ свои враждебныя чувства къ Полю Монтегю.
Примирившись окончательно съ мыслью что Гетта будетъ женой его соперника онъ чувствовалъ себя лучше чмъ въ то время когда все еще надялся и сомнвался. Счастіе о которомъ онъ мечталъ оказалось недостижимымъ. Что онъ никогда не женится на другой онъ былъ увренъ и ршилъ завщать Карбери сыну Гетты, съ тмъ чтобы наслдникъ его принялъ его имя. Своего ребенка у него не будетъ никогда, но если Поль и Гетта согласятся жить въ Карбери или по крайней мр проводить въ немъ хоть часть года, домъ его оживится и самъ онъ можетъ-бытъ ободрится и начнетъ опять интересоваться своими обязанностями, длами своего имнія. Но прежде всего онъ долженъ пріучить Гетту смотрть на него какъ на старика, какъ на человка который уже отжилъ для любви и для женитьбы и можетъ думать только о счастіи другихъ.
Обдумавъ все это онъ разказалъ многое изъ своей исторіи своему другу епископу и попросилъ мистрисъ Ильдъ пригласить Гетту. Онъ чувствовалъ что ему еще нужно сказать много двушк прежде чмъ она выйдетъ замужъ и что то что ему нужно было сказать выскажется въ деревн лучше чмъ въ город. Къ тому же ему хотлось пріучить ее къ Суффоку какъ къ мсту съ которымъ будетъ связано все ея будущее. Наканун дня прізда Гетты онъ пришелъ къ епископу подъ предлогомъ попросить позволенія повидаться со своею родственницей лишь только она прідетъ, на самомъ же дл для того чтобы поговорить о ней съ единственнымъ человкомъ отъ котораго онъ могъ ожидать сочувствія.
— Но что касается перевода вашей собственности на ея имя или на имя ея дтей, объ этомъ не можетъ быть и рчи, сказалъ епископъ.— Вашъ повренный не допуститъ васъ сдлать это. Что если вы вздумаете жениться?
— Я не женюсь никогда.
— Можетъ-быть нтъ, а можетъ-быть и женитесь. Человкъ вашихъ лтъ не можетъ ручаться за себя въ этомъ отношеніи. Вы можете сдлать завщаніе въ ея пользу. Завщаніе можно всегда уничтожать.
— Вы не вполн понимаете мои чувства и я не въ состоянія объяснить ихъ, возразилъ Роджеръ.— Я хочу смотрть на нее какъ на родную дочь, а на ея сына, если у нея будетъ сынъ, какъ на моего прямаго наслдника.
— Еслибы даже она дйствительно была вашею родною дочерью, сынъ ея не былъ бы вашимъ наслдникомъ пока была бы вроятность что вы можете имть роднаго сына. Человкъ не долженъ никогда отказываться отъ своихъ правъ. Я очень хорошаго мннія о вашей родственниц и не знаю ничего дурнаго о ея будущемъ муж, но каковы бы они ни были, ваши желанія будутъ имть больше значенія въ ихъ глазахъ если ваша собственность будетъ въ вашихъ рукахъ.
— Я ни мало не раздляю вашего мннія, милордъ, сказалъ Роджеръ почти сердито.
— Это потому что вы теперь настроены такъ восторженно что забыли вседневныя правила жизни. Такихъ дочерей какъ Регана и Гонерилья конечно мало, тмъ не мене многіе отцы должны были бы помнить о послдствіяхъ безумства стараго короля. ‘Мало же у тебя мозга подъ твоимъ плшивымъ черепомъ если ты выпустилъ золото изъ своихъ рукъ,’ сказалъ ему его шутъ, и свтъ, я ручаюсь вамъ, полагаетъ что шутъ былъ правъ.
Епископу удалось заставить Роджера отказаться отъ его намренія отдать свое имніе при жизни дтямъ Поля Монтегю. Но это не уменьшило ршимости Роджера длать все что было въ его силахъ для счастія Гетты. Пріхавъ дня два спустя повидаться съ ней, онъ засталъ ее въ саду и провелъ съ ней тамъ часа два.
— Надюсь что вс наши горести теперь кончились, сказалъ онъ улыбаясь.
— Вы говорите о Феликс и о мама? спросила Гетта.
— Нтъ, не о нихъ. Что касается Феликса, я полагаю что леди Карбери сдлала для него лучшее что только могла сдлать. Она кажется дйствовала подъ вліяніемъ мистера Броуна, а мистеръ Броунъ очевидно человкъ разсудительный. Надюсь что ваша матушка будетъ жить теперь покойне. Но я говорилъ не о ней, я говорилъ о васъ и о себ.
— Надюсь что у васъ никогда не будетъ никакихъ горестей.
— У меня было много горя.. Мн хочется поговорить съ вами теперь совершенно откровенно, другъ мой. Я едва не сошелъ съ ума когда убдился окончательно что вы никогда во будете моею женой. Мн не слдовало доводить себя до такого состоянія. Я долженъ былъ знать съ самаго начала что я слишкомъ старъ чтобы надяться быть вашимъ мужемъ.
— О, Роджеръ, совсмъ не по этому.
— По этому и по нкоторымъ другимъ причинамъ. Еслибъ я помирился съ этимъ раньше, мн легче было бы вынести мое несчастіе и теперь во мн было бы больше силы и мужества. Любовь конечно великое событіе въ жизни человка, но мы посланы въ этотъ міръ не для одной любви. На мн лежатъ неотложныя обязанности, я никогда не позволялъ себ забывать ихъ ради удовольствій я не долженъ былъ забывать ихъ ради горя. Но все это было и прошло. Теперь я могу сказать чистосердечно что смотрю на ваше присутствіе въ Карбери, и на присутствіе Поля также, какъ на единственный источникъ моего счастія въ будущемъ. Я буду радъ ему какъ брату, а вамъ какъ дочери. Я прошу васъ только о томъ чтобы вы не тяготились житьемъ у меня.— Она отвтила ему только крпкимъ пожатіемъ руки.— Вотъ что мн нужно было высказать вамъ. Вы должны пріучить себя смотрть на меня какъ на своего лучшаго друга, какъ на человка отъ котораго вы отъ перваго посл мужа можете ожядать всякой помощи.
— Мн не придется пріучать себя къ этому, я уже привыкла, сказала она.
— Вы должны надяться на меня какъ дочь на отца, Гетта. Вы скоро убдитесь что я совсмъ старикъ. Я старю быстро, я уже чувствую себя далекимъ отъ всего что молодо и легкомысленно.
— Вы никогда не были легкомысленнымъ.
— И молодымъ никогда не былъ, какъ мн иногда кажется. Вы должны общать мн что употребите все свое вліяніе чтобы заставить вашего будущаго мужа смотрть на Карбери какъ на свой домъ.
— У насъ еще нтъ никакихъ плановъ, Роджеръ.— Тмъ легче вамъ будемъ призать мои планы. Свадьба ваша будетъ конечно въ Карбери.
— Что скажетъ мама?
— Она прідетъ сюда и, я ручаюсь, будетъ очень довольна. Я считаю это ршеннымъ. Затмъ пусть Карбери будетъ вашимъ домомъ. Нужно чтобы вы привыкли къ нему и полюбили его. Когда я умру Карбери перейдетъ въ ваше владніе до совершеннолтія вашего сына, котораго я сдлаю моимъ наслдникомъ.
При всей своей любви къ ней, при всей своей готовности къ самопожертвованію онъ не могъ заставать себя сказать что посл его смерти Карбери перейдетъ во владніе Поля.
— О, Роджеръ, не говорите объ этомъ.
— Но это необходимо, другъ мой. Я хочу чтобы вы знали мои желанія и самъ буду по возможности узнавать ваши. Я поршалъ окончательно на счетъ своего будущаго. Я не могу конечно ничего требовать отъ васъ и тмъ боле отъ мистера Монтегю…
— Пожалуста, Роджеръ, не называйте его мастеромъ Монтегю.
— Хорошо, я буду звать его опять Полемъ. Пусть не останется больше никакого слда отъ моего неудовольствія противъ него. Итакъ я говорю что не могу ничего требовать на отъ васъ, ни отъ него, но вы должны знать что я смотрю на свое положеніе въ моемъ имніи какъ на положеніе управляющаго имніемъ моихъ наслдниковъ и что мой интересъ къ длу значительно усилится если я буду видть что его раздляютъ т для кого я работаю. Это единственное вознагражденіе котораго я требую за мои труды.
— А Феликсъ, Роджеръ?
Лицо его омрачилось опять.
— Вамъ, какъ его сестр, я не скажу о, немъ ничего дурнаго, но я ршился распорядиться въ этомъ дл по своему усмотрнію. Я много передумалъ и даже много перестрадалъ по этому поводу. У меня есть на этотъ счетъ твердыя убжденія, можетъ-быть старомодныя убжденія, которыхъ я теперь не буду объяснять вамъ подробно. Если мы будемъ вмст такъ часто какъ я надюсь вы поймете ихъ сами. Распоряженіе фамильною собственностью, хотя бы такою незначительною какъ моя, не должно по моему мннію длаться по капризу или даже по расположенію обладателя. На немъ лежатъ обязанности и относительно тхъ кто живетъ на его земл и относительно его отечества, и по моему, хотя это монетъ показаться фантастачнымъ, даже относительно его предшественниковъ которые по всей вроятности желали чтобъ ихъ собственность переходила всегда къ ихъ прямымъ наслдникамъ. Такія вещи для меня священны. То что я ршился сдлать будетъ отступленіемъ отъ моихъ правилъ, но я ршился на это въ полномъ убжденіи что это будетъ лучшее что я могу сдлать. Однако довольно объ этомъ, Гетта.
Онъ высказалъ все это такъ твердо что хотя Гетта не вполн понимала его, но не ршилась возражать. Онъ не взялъ съ нея никакого общанія. Онъ высказалъ ей свои желанія и надежды и поцловавъ ее какъ поцловалъ бы дочь отправился въ Карбери не зайдя въ домъ своего друга епископа.
Вскор посл этого Поль Монтегю пріхалъ въ Карбери и тоже самое было повторено ему, хотя не такъ торжественно. Поль былъ принятъ по-старому. Общавъ простить его и называть опять Полемъ, Роджеръ въ точности исполнилъ свое общаніе какъ это ни было ему тяжело. О своей любви, о своихъ разбитыхъ надеждахъ онъ не сказалъ боле ни слова своему счастливому сопернику. Монтегю понималъ все, но теперь не слдовало упоминать о прошлыхъ непріятностяхъ. Роджеръ твердо ршалъ никогда больше не говорить съ Полемъ о Гетт какъ о двушк которую онъ самъ нкогда любилъ, хотя все еще мечталъ когда-нибудь, нсколько лтъ спустя, напомнить ей о своей врности. Онъ много говорилъ съ Полемъ о земл, о своихъ арендаторахъ и работникахъ, о своей собственной ферм, о доход и необходимости жить такъ чтобы дохода не только хватало, но и были бы остатки.
Весной Гетта и Поль были обвнчаны самимъ епископомъ въ Варберійской церкви и Роджеръ былъ посаженнымъ отцомъ невсты. Вс присутствовавшіе при церемоніи говорили что уже много лтъ не видали сквайра такимъ счастливымъ какъ въ этотъ день. Джонъ Кромбъ, теперь одинъ изъ арендаторовъ Роджера, такъ какъ онъ взялъ землю оставшуюся свободною посл смерти стараго Даніеля Регльса, объявилъ что свадьба была почти такая же веселая какъ его собственная свадьба.
— Какой ты глупецъ, Джонъ, сказала ему его супруга, когда онъ выразилъ это мнніе почти вслухъ.
— Пусть я глупецъ, сказалъ Джонъ, но я никогда не былъ настолько глупъ чтобъ уступить тебя другому.
— Да, Джонъ, согласилась Рби,— тогда я была глупа.
— Мы поговоримъ объ этомъ когда родится нашъ наслдникъ, сказалъ Джонъ опять почти вслухъ и Рби ршилась замолчать. Мистрисъ Броунъ и мистеръ Броунъ, желая показать что всякія непріязненныя чувства забыты и оказать честь мистеру и мистриссъ Монтегю, присутствовали при бракосочетаніи. Сэръ-Феликса не было. Къ счастію мистеръ Септимусъ Блекъ, съ немалымъ трудомъ, конечно, все еще удерживалъ этого джентльмена у себя.

КОНЕЦЪ.

‘Русскій Встникъ’, NoNo 9—12, 1875, NoNo 1—12, 1876, NoNo 1—4, 1877

Троллоп Энтони
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Леди Анна, Троллоп Энтони, Год: 1874
  2. Бельгэмптонский викарий, Троллоп Энтони, Год: 1870
  3. Фремлейский приход, Троллоп Энтони, Год: 1861
  4. Бриллиантовое ожерелье, Троллоп Энтони, Год: 1873
  5. Булгамптонский викарий, Троллоп Энтони, Год: 1870
  6. Школа ректора Вортля, Троллоп Энтони, Год: 1881
  7. Виновата ли она?, Троллоп Энтони, Год: 1865
  8. Марион Фай, Троллоп Энтони, Год: 1882
Электронная библиотека