НАЦИОНАЛЬНАЯ ШКОЛА
НАЦИОНАЛЬНАЯ ШКОЛА
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
К исключению ‘1270’, Розанов Василий Васильевич, Год: 1911
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Розанов В. В. Собрание сочинений. Юдаизм. — Статьи и очерки 1898—1901 гг.
М.: Республика, СПб.: Росток, 2009.
От мнений и пожеланий мы переходим, в сфере школы, к делу. Обширная рубрика преобразовательных предположений министерства, судя по газетным известиям, дает чувствовать, что почва старой школы окончательно оставляется и мы накануне создания новой школы. Какою будет она? Но какою же она и может быть, как не национальною, т. е. такою, в которой главным содержанием становится любящее изучение самой России.
Здесь есть и достаточно обширный материал для изучения, до сих пор лишь разрозненно и эпизодически входивший в школьные программы, и есть достаточно много образовательных элементов. Что до сих пор наши юноши знали об естественных богатствах России и ее бытовом и народном и, наконец, даже государственном строе? Ничего, кроме бедных названий, сухой номенклатуры. История проходилась в беглом очерке. С литературою знакомились в образцах или в беглом же очерке составителей разных ‘руководств’, без подлинного и полного ознакомления даже с Пушкиным, Лермонтовым и Гоголем. Русский гений как бы заснул для русского юношества, или, пожалуй, он вовсе еще для него не нарождался. Между тем дико говорить, что русскому художественному чувству и русской мысли менее говорит и менее научает Пушкин, чем Гораций. Если бы те часы, которые отводились в минувшее тридцатилетие на чтение Ливия, отводилось на чтение Карамзина, а часы Вергилия и Овидия отдавались ‘Мертвым душам’, ‘Годунову’, вообще русским классикам, мы имели бы перед лицом своим в эти 30 лет подлинных русских людей, а не какой-то международный волапюк, олицетворенный в человеческом образе. Мы, может быть, не были бы вынуждены и вызывать толпы иностранцев во все сферы своей трудовой и даже административной жизни, если бы своевременно в программу средней школы были введены естествознание и обширное ознакомление с состоянием естественных богатств и сил России.
В предначертаниях министерства разница типов школы упраздняется. Первые три класса гимназии, которые можно назвать реформированною прежнею прогимназиею, при совершенном устранении из них древних языков, сливаются с первыми тремя же классами прежних реальных училищ, и вместе сливаются или почти сливаются с программою городских училищ. Таким образом, здесь мы получаем остов безусловно единой школы начального образования. Остальные четыре класса гимназии включают в себя некоторое легкое разделение, легкую специализацию, применительно к будущему выбору того или иного факультета. В самом деле, к возрасту 15-16 лет уже способности мальчика настолько выясняются, что для него возможно наметить будущую дорогу, чего решительно невозможно было до сих пор сделать с детьми 9-10-11 лет, колеблясь между отдачею их в классическую гимназию или в реальное училище. Введение английского языка и естествознания освежает вид средней школы, дает ей новое освещение. Наконец, вся школа получает от возможности выбора одних или других предметов характер подвижности и многообразия. Отдельные пункты намеченных преобразований вызывают длинный ряд мыслей. Мы еще вернемся к их обсуждению. Но и сейчас с уверенностью можно сказать, что много русской печали будет рассеяно ими, много утишится антагонизмов, и в особенности застарелый антагонизм между классическою и реальною системами получает самое благополучное разрешение, ибо одной системе дается торжество, но и другая система не вовсе упраздняется, а только вводится в соответственные делу рамки.
НВ. 1901. 20 мая. No 9053. Б.п.