Известие о старой книге, в которой есть новое
Известие о старой книге, в которой есть новое
——
Известие о старой книге, в которой есть новое, Фредерик, Год: 1809
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Счастливые опыты венского часовщика Дегена в искусстве летать заставили немецких ученых обратить особенное внимание на сей предмет, и рассмотреть все то, что было написано о нем в наше и древнее время. Надобно думать, что никакая безделица, имеющая к нему отношение, не будет упущена сими почтенными людьми из виду. Один из них, участник в издании журнала Morgenblatt, подписывающийся просто Frederic, сообщил читателям своим открытие довольно любопытное: надеемся, что оно будет приятно и для наших.
Он говорит о маленькой латинской книжке, напечатанной в Тюбингене в 1627 году, под заглавием: De arte volandi, cujus ope quivis homo, sine periculo, facilius quam ullum volucre, quocumque lubet semetipsum promovere potest {Об искусстве летать, посредством коего всякий человек, без опасения, и гораздо удобнее птицы, куда ни захочет, может направить и полететь.}. Сочинитель этой книги есть г. Флайдер, который именует себя поэтом, профессором и библиотекарем. Немецкий журналист замечает, и кажется справедливо, что заглавие, данное им своему сочинению, может стоять наравне со всем тем, что после ни выдумано блистательного и пышного господами писателями и книгопродавцами для пользы издаваемых ими сочинений: в самом деле, обещание научить нас искусству, с помощью которого могли бы мы, без всякий опасности, как ласточки, перелетать с места на место, должно было возбудить любопытство, и принудить самого неученого бежать с своими деньгами в книжную лавку, чтобы купить De arte volandi. Но может быть, спросите вы, обещание шуточное? Не скажу ни слова. Читайте!
Рассуждение нашего автора предложено в виде разговора. Действующие лица: он сам и два доктора философии, Освальд и Ульрих Прецигер. Начинает говорить Освальд, который превозносит до небес свое время, и утверждает, что древность не произвела ничего достойного сравниться с открытиями его века. ‘Что значат — восклицает он — их цирки, бани и пирамиды и несгораемое масло в сравнении с открытием нового света, книгопечатания, пороха, компаса, кофе, сахару и манны? Мы все привели к совершенству! Остается одно — выучиться летать по-птичьему. Уже нашли средство оставаться по целому часу под водою, кто-то выдумал сапоги, надутые воздухом, в которых можно ходить по морю, как по суху, не опасаясь утонуть и попасть в желудок какой-нибудь морской собаки. Древние, подражая водяным птицам, изобрели мореплавание — слава им! Но для чего бы не выдумать им и воздухоплавания, подражая птицам воздушным?’ — Доктор, упомянув о колеснице Стевинусовой, которая с помощью парусов плавала по земной поверхности так же свободно, как лодка по морю, и в короткое время могла переносить нескольких людей за пятьдесят миль и более, просит профессора Флаудера научить его искусству летать по-птичьему.
Но доктор Прецигер, не давши ему времени сказать что-нибудь в ответ, восклицает с гневом: Хорошему искусству желаете, ваша ученость, научиться! Дать людям крылья — но куда прикажете тогда от них укрываться? Разве думаете, что между крылатыми людьми не будет хищных ястребов, коршунов и сычей? Морские корсары то же, что жадные щуки и мокои. Заведите плавание по воздуху, в минуту родятся и корсары воздушные. Страшно подумать, какие новые беспорядки открылись бы тогда в обществе, которое и без того ими переполнено: тогда-то был бы настоящий железный век. Любовники не в виде золотого Юпитерова дождя, а сами, своею особою сыпались бы в объятия своих любовниц. Беда пастухам богатым и бедным — воздушные волки убавляли бы их стада не хуже лесных! беда скупым! беда мужьям, особливо ревнивым! беда политике: что бы сделалось со всеми нашими политическими клубами и тайными обществами, когда бы шпионы могли, как летучие мыши, летать ночью по кровлям, закрадываться в трубы и проходить в дома сквозь слуховые окна? Тогда надлежало бы не только окружать, но покрывать стенами города и крепости. Прочтите в записках de faxo Grammaticus историю одного датского короля, который, осадив другого короля, приятеля своего, в его столице, не нашел другого средства взять город, как наловить множество птиц, которые имели свои гнезда в домах, и потом пустить их на волю с зажженным трутом под крыльями: город вспыхнул — все бросились тушить пожар, и датский король не замешкался помочь полиции… одним словом, желаю искренно, чтоб первого, кто выдумает искусство летать, заперли в башню как смертоубийцу — вместо благодеяния принесет он истинный вред человеческому роду! Таково мое мнение, господин профессор. По счастью, ваше мечтательное искусство есть сущая невозможность. Прецигер замолчал.
Флайдер начал говорить в свою очередь. Он обратился к господину Прецигеру, укорял его в недоверчивости, основанной, по его мнению, на совершенном невежестве, и спрашивал: благоразумно ли судить о вещах по их злоупотреблению? ‘Я мог бы доказать тысячу примеров в пользу того искусства, на которое нападаете вы с таким жаром — сказал он — но ограничу себя одним. Вы говорили об осаждающем датском короле, а я скажу об осажденных, для которых было бы великое счастье иметь хотя одного крылатого гражданина, который мог бы, не подвергая себя опасности, достаться в полон неприятелю, дать знать союзникам о жалостном положении их города. Во время осады Лейдена голуби, отправлявшие должность курьеров, спасли и город и всю Голландию. И теперь еще кости их хранятся, как мощи, в Лейденском архиве.
И почему невозможно человеку летать наподобие летучей мыши, которой, так же как и ему, не дал Бог крыльев, или как цапле, у которой крылья не длиннее носа ее? Загляните в Авла-Геллия, он скажет вам, что Архитас Тарентинский сделал деревянного голубя, который наполнен будучи воздухом, сам летал с помощью изобретенного художником механизма. А Скалигер учит нас, как делать таких деревянных летучих голубей. Но для чего говорить о машинах? Во многих достоверных писателях найдете известия о людях, которые летали как птицы. Прочтите compendium, miracularum, в этой книге, писанной на кастильском языке, Д. Альваром Гутьером де Торрес де Толеде, найдете известие о монахе Эльмеро, который в старости предсказал явление кометы, а в молодости изобрел искусство летать. Подвязав себе под плечи два крыла, подобно приятелю нашему Дедалу, бросился он с высокой башни и крепко ударился об мостовую, переломив по счастью только обе ноги, конечно оттого, что позабыл вместе с крыльями привязать к себе и хвост. Славный медик Эрнест Бургграф пишет в своей книге Panoplia physico vulcania об одном старом нюрнбергском пономаре, который также выдумал крылья, на которых подымался, опускался и летал как птица. Но это однако не помешало ему однажды упасть и переломить обе ноги и одну руку. Подобная участь постигла одного парижского Икара. Наконец, какой-то венецианец, о котором говорит Иоанн Стурмиус в книге своей de Ratione linguae latinae resolvendae, спрыгнул с колокольни Святого Марка, и невредимо опустился на землю.’
Флайдер, довольный своими примерами, заключил следующими словами свою диссертацию: ‘Для меня не кажется невозможным приучить молодого мальчика к птичьему полету, так как в манеже приучают его к верховой езде и вольтижировке. Сначала он будет летать не выше каплуна, потом заспорит и с орлом. И что может быть удивительно в ваше время, в которое все искусства — кроме одной набожности — доведены до совершенства? Заметьте, прибавляет немецкий журналист, что Флайдер писал в 1627, и после этого осмельтесь утверждать, что люди переменились.
Наконец, господин профессор, принявши на себя важный вид, решается открыть свою тайну. Слушайте, говорит он своим слушателям (а с ними и читателям): искусство летать самое верное, самое безопасное, есть — летать умом. Можно — прибавим — залететь в дом сумасшедших — но руки и ноги, вероятно, останутся целы.
[Фредерик] Известие о старой книге, в которой есть новое: [‘De arte volandi, cujus ope quivis homo, sine periculo, facilius, quam ullum volucre, quocumque lubet semetipsum promovere potest’ Ф.Г.Флайдера, напечатанной в 1627 г. в Тюбингене]: