Избранные стихотворения, Сюлли-Прюдом, Год: 1910

Переводы
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Скачать в PDF

Сюлли Прюдом.
Избранные стихотворения

В переводе Петра Якубовича

ДАНАИДЫ

Не ведая покоя, ежечасно
Они бегут с кувшинами толпой
То к бочке, то к колодцу, но — напрасно!
Им не наполнить бочки роковой.
Увы! дрожат слабеющие руки,
И, онемев, не движется плечо…
— Пучина страшная! Конец ли нашей муке?
Неумолимая, чего тебе еще?
И падают они, идти уже не в силах…
Но младшая из всех в сестер своих унылых
Умеет прежнюю уверенность вдохнуть.
Так грезы и мечты бледнеют, разлетаясь,
А юная Надежда, улыбаясь,
— О сестры, говорит, пойдемте снова в путь!
<1899>

НА БАШНЕ

На башне, в поздний час, ученый наблюдал,
Как звездный хор торжественно и смело
Свой вечный путь в пространство направлял,
А утро в бесконечности белело.
Он вычислял… Средь золотых миров
Комета встретилась внимательному взору,
И грозному он молвил метеору:
‘Ты вновь придешь чрез столько-то веков!’
Звезда придет, веленье исполняя,
И обмануть не сможет никогда
Науки вечной, в вечности блуждая!
Пусть человечество исчезнет без следа:
На башне бодрствовать упорно и тогда
Ты будешь, Истина, святая!
<1882>

ЗАТЕРЯВШИЙСЯ КРИК

Игрой мечты ушел я в глубь веков.
И вижу юношу: болезненный, печальный,
Возводит он с толпой других рабов
Хеопсу мавзолей пирамидальный.
Вот он несет на согнутой спине
Чудовищный гранит. Дрожащая походка…
Глаза глядят страдальчески и кротко…
И страшный крик раздался в тишине!
Тот крик потряс весь воздух, строй эфира,
Дошел до звезд — и там, за гранью мира,
Всё вверх идет в пространстве вековом.
Он ищет божества и правды бесконечной…
Прошли века. Гигант остроконечный
Над деспотом стоит в величии немом!
<1880>

РАЗБИТАЯ ВАЗА

Та ваза с гибнущей вербеной
Задета веером была.
Удар, бесшумный и мгновенный,
Чуть тронул зеркало стекла.
Но рана, легкая сначала,
Что день, таинственно росла:
Хрусталь незримо разъедала
И мерным кругом обошла.
Беда не вовремя открыта:
Цветок безмолвно умирал,
По капле кровью истекал…
— Не тронь ее: она разбита!
Так часто милая рука
Нам сердце любящее ранит,—
И рана тонко-глубока,
И, как цветок тот, сердце вянет.
Но долго гибельный огонь
От равнодушных взоров прячет,—
Болит и тихо-тихо плачет…
Оно разбито ведь — не тронь!
18 марта 1881

РАНЫ

Со стоном падает в сражении солдат.
Его возьмут, забрызганного кровью,
В больницу отвезут и рану заживят.
И в ясный день поддельному здоровью
Он верит, как дитя… Но с запада сырой
Подует ветер вдруг и в облаках тумана
Потонет солнца блеск — и вновь заныла рана!
И веры нет в душе его больной!
Так прихоть времени всесильна, так, порою,
На месте, где душа поражена судьбою,
Я плачу, воскресив забытую печаль.
Слеза, печальный звук, одно пустое слово
Иль тучка в небесах, — как луч, осветят снова
Погибших лет затерянную даль!
<1880>

АГОНИЯ

В час кончины моей меньше вздохов и слез, —
Горе в сердце пусть спит глубоко!
Вы гармонией сладкой ласкайте мой слух,
И умру я легко.
Так устал видеть ложь я под маской любви,
Слышать слово холодное ‘брат’…
Пусть баюкают боль мою струны одни,
И пусть люди молчат!
Няню, бедную няню, пришлите ко мне —
Она стадо в долине пасет.
Известите ее, что, готовясь навек
Сделать с жизнью расчет,
Увидать я хочу ее ласковый взор,
Услыхать ее песню… И пусть
Будет грустью дышать монотонный напев —
Я люблю эту грусть!
Вы найдете ее: люди хижин живут
Дольше нас… Мы, явившись на свет,
Прозябаем, как пальма в холодной стране,
И живем… двадцать лет!
Вы оставьте вдвоем нас! Она мне споет,
Пальцы рук на горячий мой лоб положив…
Звук за звуком с любовью ловить стану я,
Всё на свете забыв!
И, наверно, одна только грудь и вздохнет
Обо мне в этот час глубоко…
Я мечтой улечу к светлым детства годам,
Далеко-далеко!
И, чтоб я не слыхал, как покинет душа
Мой больной, охладелый скелет,
Чтобы так человек незаметно ушел,
Как явился на свет, —
Нет, не нужно ни вздохов печальных, ни слез,
Горе в сердце пусть спит глубоко…
Тихой музыкой мой убаюкайте слух —
И умру я легко!
<1880>

СОН

Земледелец грубо мне сказал во сне:
‘На тебя работать надоело мне!
Спину разогну я… В холодок и в зной
Сам ты походи-ка за моей сохой!’
И портной, взбесившись, отказался шить:
‘Я хочу на воле барином пожить!’
Каменщик туда же — этакий нахал —
Молоток бросает: ‘Кончено, устал!’
Злобою кипела вся душа моя,
Позабытый всеми, горько плакал я.
Голый и голодный, в пустоте блуждал,
Бога, небо, землю, солнце проклинал!
Вдруг глаза открыл я: верить или нет?
Утренний в окошко пробивался свет.
Всюду труд великий бодро закипал:
Земледелец сонный мне поля пахал,
Фабрики дымились, и рабочий люд,
Грязный и голодный, начинал свой труд…
От восторга плача, солнышку смеясь,
Я на ложе мягком нежился в тот час.
Розовые грезы улыбались мне…
И забыл я думать об ужасном сне!
Октябрь 1880

КРЫЛЬЯ

Ребенком, крыльев я у бога всё молил
И рвался к небесам неопытной душою.
Там всё торжественной дышало тишиною —
Мой детский вопль туда не доходил.
Желанием борьбы, желанием простора,
Широкого, как мир, душа была полна…
Прошли года — и что ж? По-прежнему ясна,
Заманчива лазурь для любящего взора.
Но нет в душе моей старинного огня!
О, кто ж ты, демон зла, карающий меня,
Сильней дающий мне познать ярмо бессилья?
Жестокий! для чего ты дал спине моей
Гнетущие к земле громадностью своей
И всё трепещущие крылья?..
<1880>

СЕРДЦЕ

Решило божество, чтоб, вечно нам на страх,
Известный срок служило сердце наше,
Как глиняный сосуд, и обращалось в прах…
Увы! оно пустеть начнет подобно чаше.
Беги же, милый брат, от наслажденья прочь.
Заклятого врага здоровья и природы:
Одна безумная растратить может ночь
Сокровище, скопляемое годы.
Проклятие глупцу, который принесет
На шумный пир ту вазу и прольет
Ее бальзам пред идолом ничтожным!
Коснутся уст его горячие уста,
А над холодным сердцем пустота
Уже царит во мраке безнадежном!
<1880>

МОГИЛА

Его сочли бездушным мертвецом.
Но он проснулся. Рот окостенелый
Хотел кричать, но крик его несмелый
Был заглушён каким-то потолком.
И в странной пустоте, холодной и бездонной,
Без звуков, без лучей, лежит он одинок,
Тревожно слушая… Испуганный зрачок
Пронизывает мрак безжизненный и сонный.
Кругом царит загадочный покой…
Вот хочет он привстать… и — ужас!— головой
Ударился о доски гробовые!
Усни и ты, душа моя,
Не плачь, не рвись в небесные края,
Чтоб цепи не почувствовать земные!
<1880>

ЖЕЛАНИЕ

Ах, если б небеса одни лишь были сини
Да водной шири гладь! Желт — колос полевой,
И розов — розы цвет! Ни злобе, ни кручине
Причин бы не было… Но с мертвой красотой
Полей, цветов, лазури, океана
Есть красота улыбок и очей:
В их прелести живой — надежда, страх обмана,
Отчаянье и боль… И ад, и небо в ней!
Мы любим женщину… И вот он — бесконечный
Источник наших мук, любви простосердечной,
Лелеющей безумные мечты.
Когда бы человек с душой святой и чистой
Смотрел и на глаза, и локон золотистый,
Как на волну, колосья и цветы!
<1882>

БОРЬБА

Приходит ночь. Терзаемый сомненьем,
Я сфинкса страшного опять зову на бой…
И в тот же миг из темноты ночной
Идет он грозным привиденьем.
На ложе узком, пышущем огнем,
Где гости редкие покой и радость были,
Лежу я и борюсь в безмолвии ночном,
Не шевелясь в своей могиле.
Нередко мать приходит со свечой:
‘Ты болен, говорит, о сын мой?’ Что с тобой,
Холодный пот бежит с тебя рекою’.
Она глядит в отчаяньи тупом,
И, тронутый до слез, я говорю с мольбою:
— Родная, в эту ночь борюсь я с божеством!
<1882>

ЗАТИШЬЕ

Тихо всё! Шелестят только листья березы,
Да о выступ скалы вечно бьется волна,
Не о горе ль своем тихо плачет она,
И в ответ ей скала льет беззвучные слезы?
Я не слышу, как лодка по речке скользит…
То не берег ли движется, берег зеленый?
То не в царстве ль мечты я? В волне усыпленной,
Точно занавес, небо блестит и дрожит.
Если бросишь цветок, он в каком-то сомненьи
Закачается здесь, на лазурной волне,
Будто силясь узнать — где теченье.
И, как этот цветок, будут вечно во мне
Колебаться отныне мечты и желанья:
Тихо дремлют в душе и любовь, и страданья…
<1880>

МАТЕРИНСКАЯ ЛЮБОВЬ

Готовая к жертве, приходит она
На первый же голос невзгоды,
Кротка, милосердна, добра и нежна, —
И всё в ней — загадка природы.
Награды не ждет и печально парит
Над фатом, достойным проклятья,
Суровый родитель наследства лишит,
А мать… Мать раскроет объятья!
Ее легковерна любовь и скромна,
Не видит себя и не ценит,
Но даже тогда не изменит она,
Как всё нам на свете изменит!
За нами и к небу она полетит,
И в бездну низринется с нами,
От гибели грудью своей заслонит,
А раны омоет слезами…
И есть ли убежище в мире верней?
Какой это кров благодатный
Усталому сердцу — и ласку скорей,
И отдых предложит отрадный?
Какой еще друг для других пренебречь
Без гнева позволит собою,—
Забытый, всё будет наш образ беречь,
Тоскуя незлобной душою?
И кинется в пропасть отверстую к нам,
Себя, не колеблясь, погубит
И жертвы следа не почувствует там,
Где мать только верит и любит?..
— О мать! Ты одна лишь из всех Данаид,
Чья вера незыблемо вечна,
Кто бездну наполнить с любовью спешит
Любовью своей бесконечной!..
<1910>

Примечания

Сюлли Прюдом (1839—1907) — псевдоним французского поэта Рене-Франсуа-Армана Прюдома. Примыкал к группе поэтов ‘Парнаса’, но в отличие от них ему не чужды были социальные мотивы.
Данаиды. Перевод стихотворения ‘Les Danades’. Впервые — изд. 1899 г., стр. 279. Данаиды (греч. миф.) — 50 дочерей царя Даная, убивших в брачную ночь своих мужей, за свое преступление Данаиды были обречены вечно наполнять водою бездонную бочку.
На башне. Перевод стихотворения ‘Le rendez-vous’. Впервые — ‘Вестник Европы’, 1882, No 7, стр. 105. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 196.
Затерявшийся крик. Перевод стихотворения ‘Cri perdu’. Впервые — ‘Дело’, 1880, No 4, стр. 85, под заглавием ‘Затерянный крик’. Печ. по изд. 1901 г., т. 1, стр. 28. Хеопс — см. стр. 438.
Разбитая ваза. Перевод стихотворения ‘Le vase bris’. Впервые — ‘Вестник Европы’, 1882, No 7, стр. 105. В другой редакции — изд. 1899 г., стр. 282. С новыми исправлениями — изд. 1901 г., т. 1, стр. 30. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 200. Беловой автограф датирован: ‘март, 18. 1881’ (ПД).
Раны. Перевод стихотворения ‘Les blessures’. Впервые — ‘Дело’, 1880, No 3, стр. 184, с подзаголовком ‘Из сонетов Сюлли Прюдома’, подпись: П. Я. С исправлением — изд. 1901 г., т. 1, стр. 29. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 201.
Агония. Перевод стихотворения ‘L’agonie’. Впервые — ‘Дело’, 1880, No 5, стр. 283. В изд. 1902 г., т. 1, стр. 25, —под заглавием ‘В предсмертный час’.
Сон. Перевод стихотворения ‘Un songe’. Впервые — ‘Вестник Европы’, 1882, No 7, стр. 109. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 204, где дано в переработанном виде. Черновой автограф — ПД.
Крылья. Перевод стихотворения ‘Les ailes’. Впервые — ‘Дело’, 1880, No 6, стр. 208, подпись: П. Я. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 206.
Сердце. Перевод стихотворения ‘Au prodique’. Впервые — ‘Вестник Европы’, 1882, No 7, стр. 105. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 207.
Могила. Перевод стихотворения ‘Tombeau’. Впервые — ‘Дело’, 1880, No 4, стр. 34. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 208.
Желание. Перевод стихотворения ‘L’art sauveur’. Впервые — ‘Вестник Европы’, 1882, No 7, стр. 105. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 209.
Борьба. Перевод стихотворения ‘La lutte’. Впервые — ‘Вестник Европы’, 1882, No 7, стр. 107. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 210.
Затишье. Перевод стихотворения ‘Sur l’eau’. Впервые — ‘Дело’, 1880, No 7, стр. 82. Печ. по изд. 1910 г., т. 2, стр. 211.
Материнская любовь. Перевод стихотворения ‘L’amour maternel’. Впервые — изд. 1910 г., т. 2, стр. 212. Данаиды — см. стр. 488.

————————————————

Источник текста: П. Ф. Якубович. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. — Л., ‘Советский писатель’, 1960.
Сюлли-Прюдом
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Стихотворения, Сюлли-Прюдом, Год: 1913
  2. Стихотворения, Сюлли-Прюдом, Год: 1895
  3. Стихотворения, Сюлли-Прюдом, Год: 1886
  4. Шесть стихотворений, Сюлли-Прюдом, Год: 1886
  5. Стихотворения, Сюлли-Прюдом, Год: 1916
  6. Переводы, Анисимов Юлиан Павлович, Год: 1940
  7. Избранные стихотворения, Ван-Лерберг Шарль, Год: 1904
  8. Из немецкой поэзии, Сологуб Федор Кузьмич, Год: 1923
Электронная библиотека