Мария Пожарова
Мария Пожарова
Избранные стихотворения
Избранные стихотворения
Избранные стихотворения, Пожарова Мария Андреевна, Год: 1909
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Грот
Разбиваясь об утесы, мчится пенистый прибой
В грот морского чародея, в царство сказки водяной.
Там заклятие безвластно, там витает колдовство…
Все таинственно-прекрасно и обманчиво-мертво.
Как открытая гробница — мшистой арки глубина.
В ней песков изборожденных золотая пелена.
Фантастические глыбы. Стон и бешенство валов.
Прихотливые изгибы нависающих зубцов.
И, средь отблесков мерцанья, дрожь изменчивых теней,
Черно-синих и тягучих, словно цепь сплетенных змей…
Если хочешь ведать тайны, жгучим сном упиться въявь,
В час лазурный новолунья свой челнок сюда направь.
Пусть чешуйчатые волны, в искрах лунного огня,
Зашипят, смятенья полны, негодуя и стеня,
И, грозясь из диких впадин, пусть, не зная торжества,
Хищный Страх, бессильно-жаден, шепчет смутные слова.
Заглуши его угрозы! Непреклонный, смело жди! —
Неразгаданные грезы улыбнутся впереди.
Что-то дрогнет в полумраке… что-то вспыхнет, как алмаз…
Ты уловишь на мгновенье льдистый блеск зовущих глаз,
Чей-то смех прозрачно-нежный донесется — и замрет,
Кто-то грудью белоснежной на поверхности мелькнет,
И, охваченная страстью, влюблена, упоена, —
Засверкает, заиграет набежавшая волна
И оденет в брызги пены, в златоцветную фату,
Выплывающей сирены неживую красоту…
‘Журнал для всех’ No 5, 1905 г.
Зимняя ночь
Лазурь еще светла и алостью прощальной
Пушистые снега мерцают на заре,
А ночь уже идет дорогою хрустальной,
Вся в голубых тенях и в звездном серебре.
Застыли облака. Белея в белой нише,
Покоится луна бесстрастным божеством.
О, ночь! Моя печаль загадочней и тише,
Мне сладко быть одной в безмолвии лесном.
Алмазный, снежный сон… Обвеянная тайной
Расширилась душа, покорная мечте,
И тянется в простор зовущий и бескрайный,
К непознанным мирам, к предвечной красоте.
Мне сладко быть одной, о призрак снежнокрылый,
Исполненная чар, недышащая ночь!
Как будто от земли безвластной и унылой
В заоблачную даль я уплываю прочь…
Как будто я средь звезд, в лазури небосклона,
Где вспыхнул нежный блеск триады золотой,
И в грудь мою скользят с лучами Ориона
Безгорестная тишь, забвенье и покой.
‘Журнал для всех’. No 2, 1905 г.
* * *
Зреют травы благовонные, сладко шепчутся кусты.
Дышат негой опьяненные бледных ландышей цветы.
Разрослись, прозрачно белые, там, где влажен полусвет,
Перезвоны их несмелые шлют таинственный привет.
На крылах, незримо веющих, к ним доносит ветерок
Колокольчиков синеющих серебристый голосок,
А вблизи, в красе застенчивой, одуванчики таят
Свой воздушный, свой изменчивый, облетающий наряд…
Прихожу я в ночь бессонную, чтоб у ландышей спросить,
Как надежду опьяненную вечно чистой сохранить?
Колокольчики желанные, улыбнитесь мне в траве!
Научите, нежно-тканные, как молиться синеве,
Как лазурность беспредельную с робким сердцем сочетать,
Как мне песню колыбельную в детской радости слагать?..
Вы же — призраки сквозистые, в блеске ночи голубой,
Одуванчики пушистые, осребренные луной,
Лишь на миг один согретые вздохом зыбкой красоты,
Словно облаком одетые, светло-дымные цветы! —
Душу, верить вам готовую, на земном ее пути,
Научите ризу новую, ризу ясную найти,
Сбросить ткани обветшалые, омраченные судьбой,
И сменить мечты усталые новой сказочной мечтой.
‘Чтец-декламатор’. Том 1. 1909 г.
Качели
I.
В лунном блеске стынут ели, околдованные снами.
Как летят мои качели между темными столбами!
Точно в высь меня уносят чьи-то радостные крылья,
Точно тает, исчезает сумрак прежнего бессилья!
Пусть из рощи льются песни, — я душой им не отвечу:
С дивной песней про свободу мчится ветер мне навстречу!
Пусть, обрызганы росою, грезят розы, иммортели, —
Выше! выше над землею взвейтесь, легкие качели!
Чу! Звезда стрелой упала… Меркнет след ее сиянья.
О, звезда! Я загадала в миг волшебный пожеланья:
Не сули земную ласку, не пророчь о пышной доле, —
Ты властней! — пошли мне сказку, сказку в звездном ореоле!
II.
Я в тихую полночь качаюсь,
Качаюсь на легкой доске,
Я к сонным ветвям поднимаюсь,
А звезды глядят вдалеке.
Долины светлы и туманны,
И призрачна зелень берез
Неясные звуки там странны,
Как шорох роняемых слез.
В истоме волшебной и сладкой
Земля отдалась забытью
И нежит, и мучит загадкой
Безгласную душу мою.
Растут непонятные чары,
Полночная тайна растет, —
И в сердце все громче удары,
Все выше свободный полет.
И кто-то несется все ближе,
Но взором его не найти…
И кто-то мне шепчет: ‘Лети же!
Душой неустанно лети,
И веруй, пока ты летаешь
В глубоком молчаньи чудес,
Что все на земле разгадаешь,
Когда долетишь до небес!’
III.
Что будет завтра — я не знаю,
О прошлом я не вспоминаю,
Былой тоски не растравлю,
Сегодня я благословляю,
Надеюсь, верю и люблю!
В моей душе, как звон свирели,
Мечтанья светлые запели,
Смеется молодость во мне.
Несут, несут меня качели
К завороженной вышине!
И звезды светят безмятежно
Огнем росы, упавшей нежно,
С цветов заоблачных полей,
Слезами радости безбрежной,
Слезами ангельских очей!
‘Журнал для всех’. No 1, 1905 г.
Лесные песни
В глубине темноствольной.
Строгих сосен кресты вознесенные,
Мшистых елей седое подножье…
Затерялись тропы потаенные,
Залучило меня бездорожье!
Древний лес мой, призывно-вздыхающий,
Напои меня свежестью смольной!
С вешним взором, с душою незнающей,
Я одна — в глубине темноствольной.
Точно веет молитва пустынная
Здесь, во храме твоем неоглядном!
Пред тобой моя радость безвинная
Тихо светится светом лампадным.
Над ветвями, в шуршаньях сплетенными,
Блещут выси, лазурно и строго.
Облаками воздушно-вспененными
Огневая клубится дорога.
Как в венце их, зарей ожемчуженном,
Вспыхнул отблеск далекого рая, —
Так и в сердце моем неразбуженном
Зацветает мечта заревая.
И бросаюсь я в травы узорные,
Им поведать безбольную думу,
И услады впивать непроворные,
Отдаваясь зеленому шуму…
О, стеблей легковейных касание,
О, в безлюдье поющие струи! —
Златозвонных ручьев ликование,
Златоустых цветов поцелуи!
‘Чтец-декламатор’. Том 3. 1909 г.
На камне
В мерцаньи последних рубинов
Сгорающих тучек кольцо.
Лежу я на камне, закинув
К вечернему небу лицо.
И небо очам раскрывает
Хрустальные сны наяву,
И шорох ветвей набегает,
И в шорохе этом плыву…
Воздушно плыву в безызмерность,
Сквозь трепет расширенных вежд,
И снова прощаю неверность
Моих отзвеневших надежд.
Я сердце, уставшее рано,
Несу в голубые сады,
Омыв его пеной тумана
И блеском вечерней звезды.
‘Чтец-декламатор’. Том 3. 1909 г.
Ночью, в тишине
Отдаваясь этой вещей, говорящей тишине.
Поздней ночью, мирной ночью, цепенею в полусне.
Неустанны, непрерывны и загадочно-призывны,
Волны трепетных-минут
В вечность медленно плывут…
Чутко слушаю я ночью, в неподвижном полусне,
Как трепещут крылья смерти, приближаяся ко мне.
Как крыло не затихая, ткани жизни разрывая,