Представляя на судъ истинныхъ любителей поэзіи небольшой букетъ, связанный въ моемъ перевод изъ стихотворныхъ цвтовъ персидскаго поэта, считаю нелишнимъ сказать нсколько словъ, могущихъ споспшествовать врному воззрнію на предполагаемыя пьесы. Не зная персидскаго языка, я пользовался нмецкимъ переводомъ, составившимъ переводчику почетное имя въ Германіи, а это достаточное ручательство въ врности оригиналу. Нмецкій переводчикъ, какъ и слдуетъ переводчику, скоре оперсичитъ свой родной языкъ, чмъ отступитъ отъ подлинника. Съ своей стороны и я старался до послдней крайности держаться не только смысла и числа стиховъ, но и причудливыхъ формъ газелей, въ отношеніи къ размрамъ и римамъ, часто двойнымъ въ соотвтствующихъ строкахъ.
Даже поверхностное знакомство съ нашимъ поэтомъ служитъ отраднымъ подтвержденіемъ двухъ несомннныхъ истинъ: во-первыхъ, что духъ человческій давно уже достигъ той эирной высоты, которой мы удивляемся въ поэтахъ и мыслителяхъ нашего Запада, во-вторыхъ, что цвты истинной поэзіи неувядаемы, независимо отъ эпохи и почвы ихъ производившей. Напротивъ того, если они дйствительно живые цвты,— экзотическое ихъ происхожденіе сообщаетъ имъ особенную прелесть въ глазахъ любителей.
Новымъ подтвержденіемъ тому, что Азія страна чудесъ и вопіющихъ противуположностей, является странная судьба или, лучше сказать, странное духовное развитіе нашего поэта.
Магометъ-Шемзеддинъ, солнце вры {Странно напоминать, что все это происходитъ на магометанскомъ Восток.}, по прозванію Гафизъ, блюститель корана, такъ какъ онъ съ начала до конца зналъ наизустъ эту священную книгу, — родился въ Шираз и жилъ въ немъ съ перваго до послдняго десятилтія XIV вка нашей эры. Онъ принадлежалъ къ сект дервишей и софи или созерцательныхъ мудрецовъ и мистиковъ, предавался богословскимъ и философскимъ трудамъ, сочинялъ въ аскетическомъ вдохновеніи возвышеннйшіе гимны, въ которыхъ попиралъ во прахъ все плотское, за что и получилъ прозваніе: мистическій языкъ. Онъ былъ великимъ, славнымъ учителемъ своего времени, окруженнымъ толпою учениковъ, и въ качеств наставника состоялъ въ такой милости при двор, что великій визирь Хаджи-Ковамеддинъ-Магометъ-Али выстроилъ для него отдльную школу. И вдругъ, подъ старость лтъ, этотъ мистикъ и мудрецъ добровольно отказывается отъ всхъ плодовъ своихъ долговременныхъ усилій и бойкая псня старца расцвтаетъ тми яркими красками жизни, тмъ ароматомъ неподдльной свжести, какими украшены псни юности только немногихъ избранныхъ, а между тмъ все, что пережилъ, извдалъ и перемыслилъ старецъ, звучитъ въ его лир, перестроенной на новый ладъ.
Этотъ нравственный переворотъ возбудилъ негодованіе въ прежнихъ приверженцахъ поэта, тмъ не мене у него нашлись благородные и просвщенные друзья. Окруженный ихъ любовью и уваженіемъ, Гафизъ скончался въ глубокой старости въ 1389 году. Прахъ его покоится въ Мосел — одномъ изъ прелестныхъ предмстій Шираза и понын привлекаетъ почитателей поэта.
Переведенныя мною псни относятся ко второй эпох его дятельности, и я желалъ бы, чтобы читатель испыталъ хотя часть того наслажденія, которое выпало на долю моему труду.