СОДЕРЖАНИЕ:
* * *
Встал ли я ночью? утром ли встал? Свечи задуть иль зажечь приказал? С кем говорил я? один ли молчал? Что собирал? что потерял? — Где улыбнулись? Кто зарыдал? Где? на равнине? иль в горной стране? Отрок ли я, иль звезда в вышине? Вспомнил ли что, иль забыл в полусне? Я ль над цветком, иль могила на мне? Я ли весна, иль грущу о весне? Воды ль струятся? кипит ли вино? Все ли различно? все ли одно? Я ль в поле темном? Я ль поле темно? Отрок ли я? или умер давно? — Все пожелал? или все суждено?
ПРОШЕДШЕЕ, НАСТОЯЩЕЕ И ГРЯДУЩЕЕ
Вы идете своею тропинкой, Разделяя собою две пропасти, Пропасть прошедшего и пропасть грядущего, Непрерывно убегающие от вас И вечно чуждые вам. Вы ступаете только там, где ступаете, Ваша жизнь только там, где мгновение, Где преходящее, где все убегает, где нет ничего! Но старайтесь быть мудрым и радостным: Наслаждайтесь небытием бытия. И бойтесь мечтаний о чуждом: Воспоминание осталось в лесной глубине, И да не сияет оно перед вами Назойливым светлым жилищем, Навеки затерянным, навеки родным… Пусть живет настоящее сильно И торжествует в трезвой красе! Но да будет ослепительней трезвости Молодого грядущего даль! И не бойтесь подобных мечтаний! Там я слышу звуки военных рогов! Вижу чей-то безрадостный взор! Там, быть может, воскреснет и воля моя И проявит всесилье свое! Там желает и ожидает она воплощений своих.
* * *
Я вернусь к вам, поля и дороги родные, Вы года, что, как други, всегда окружали меня. С утра дней я стремился к вам, реки живые, Но суровые люди, слепая стихия Уносили меня от небесного дня. Но однажды я вырвался из толпы нелюдимой И бежал к тем рекам моим — верным, любимым. Я ходил средь лесов в просторе и свободе, Я не думал, как люди глядят на меня, Мне приют был готов в самом низком народе, Сестры-птички в лесах примечали меня. Рано утром однажды открыл мне Он двери. Возлюбленным громко и тайно назвал, Мы пошли в твои горы, и юные звери Нас встречали, склонясь у подножия скал. Я вернусь к вам, пути и дни, мне святые, Я вернусь к вам, скорбя и живя и любя, Все хвалы, все сокровища наши земные И всю праведность также отдам за Тебя. Я покрою себя золотым одеяньем, Возвратит мне блистанье сестрица весна, Я оденусь навек белизной и блистаньем И весеннего выпью с друзьями вина. Этот город боролся с моей чистотою: С моей верой боролись и лучшие их, И потом же они посмеялись над мною, Заключили меня в тесных тюрьмах своих. Зато выслушай, город, — я тебе объявляю: Смертью дышат твой мрак и краса твоих стен. И тюрьму и твой храм наравне отвергаю, В твоем знанье и вере одинаков твой плен.
ПОКОЙНОМУ ДРУГУ
Немного осталось мгновений… Пока не покорен я снова привычкам и сну, Войди же бесшумно в вечерний покой! Уехали братья, сестры и мать. Я один. Великая грусть по тебе побеждает меня. О милый! не смейся сей сухости грусти! Все великие чувства имели сопутника — холодность. Почему-то я верю, что ты при жизни томился любовью ко мне? За здравье твое я глотаю горькую брагу.
SOLO
Она угасла, потому что настала зима. Она угасла, потому что устали крылья. Горькое, непонятное заблуждение! Смешное недоумение ребенка! Они думают, что она вечна. Они верят в ее бессмертие. Горькое, непонятное заблуждение! Смешное недоумение ребенка! Я не пришел будить тебя. Я не пришел звать тебя. Тяжела могильная плита. Еще тяжелее веки умершего. Ты знаешь, что вянут молодые березы. Ты знаешь, что листья засохшие шепчутся с ветром. Тяжела могильная плита. Еще тяжелее веки умершего.
* * *
Чаща лесная, Где бродят отшельники, — Радость моя! Из песен Будды Гаутамы Мир вам, о горы! Молчанье ночи — Сила моя. Молитва единая, Имя единое — Скала моя. Чаща лесная, Где бродят отшельники, — Радость моя. Где прыгают зайцы, Где горные козы, — Земля моя. Сны и виденья — Призраки мира И мир невещественный — Борьба моя. Цепи, дороги, Тюрьмы, свобода — Судьба моя. Рубище странника, В нем алмаз драгоценный — Тайна моя.
НЕВСКИЙ ПРИ ЗАКАТЕ СОЛНЦА
Влага дрожит освежительно. Лиц вереница медлительна… Тонкие, мягкие пятна… Шумы бледнеют невнятно. Светлые башни. Вдали Светлые тени легли. Мутною цепью нависшие Стены. Как призраки высшие, Дремлют дома неподвижно. Теплится ночь непостижно. Зыблются краски… во сне Зыблется лист на окне. 1894
ЛИТЕЙНЫЙ ВЕШНИМ УТРОМ
Светлой нитью вдаль уходит Гордый, тесный ряд домов. Тени меркнут, чуть колеблясь, И весенним ровным солнцем Каждый камень озарен. Строго смотрят в окнах лица, Строги думы стен высоких, Строго вырезалась в небе Церковь с темной колокольней. Ты прошла лукаво мимо, Снова свет зари вечерней… Улыбнулись дерзко глазки. 1894
Начало новой земли
Я стал снова младенцем, зима миновала, И на мокрых дорогах дышало весной, До зари моя радость меня пробуждала, И рука раскрывала глаза и смежала, И я слышал в постели, как звон над водой. Я был сын земли-матери, и все шумы земли Были так мне знакомы, как дите колыбель. И опять я глядел, как в черты дорогие, И со мной говорила березка родная И еще оголенные ясни и ель. И ходил я в союзе великом всемирном, С каждым другом, как раб, одной жизнью дышал, Для меня ты одел всем сиянием пирным Мое сердце и небо, и выступы скал. И опять было быстро и легко мое тело, И в груди проходила в мой город Весна, Под окном же река и звенела, и пела. И я встал, помолясь, от глубокого сна. Но кругом подымались темничные стены И над всем, что любил я, таилась зима И снаружи нигде не виднелось измены…
* * *
Что за городами дальними После тех пустынь глубоких северных, Не доходя ведь гор лесистых, Я видел там речку древнюю и славную. Заросла талами, луговинами, Вся украшена равнинами поемными, Там проходят только страннички свободные, Беспокойные орлята неудержимые, Ветхому неподзаконные, Ничему и никому не подневольные. Там лучами даже тело озаряется, Там природа смерти побеждается, Власть могущества и чудо объявляются, Там свершается земное воскресение, Там и травушки как сестры оживляются, Там и камни духом и движеньем наполняются. По дороге той идут друзья всемирные, Други Божьи — все радетели, все пожалевшие, Земли Русские что страдатели, Все постигшие, все простившие, все оправдавшие. Радостью младенчественной озаренные, Все печати с книги снявшие, Меч земной, любовь земную сокрушившие, Все богатства, раболепство и убийство, — все поправшие. В простоте Его веленья исполнявшие, В малом и в великом — как рабы, как дети исполнявшие.
* * *
Шепчутся травы под грезы мои, Чую в мгновеньях моих опьяненье — Все благовонья, все жизни стремленья — Запах росы и лесные ручьи. Слышишь? растут, распустились цветы. Очи открой! не гляди на могилы. Травы колеблются мягко, уныло. Утренней влагой омыты листы. Шепчутся травы под грезы мои, Чую в мгновеньях моих опьяненье — Все благовонья, все жизни стремленья — Запах росы и лесные ручьи.
Светлая
Горе! цветы распустились… пьянею. Бродят, растут благовонья бесшумно. Что-то проснулось опять неразумно, Кто-то болезненно шепчет: ‘жалею’. Ты ли опять возвратилась и плачешь? Светлые руки дрожат непонятно… Косы твои разбежались… невнятно Шепчут уста… возвратилась и плачешь. Звездное небо, цветы распустились… Медленно падают тусклые слезы. Слышны укоры, проснулись угрозы… Горе! цветы распустились!
* * *
Телом сцепленный С силой, с бессильем других, Вновь утомленный Силой условий мирских, Вдаль направляюсь Только к свободе своей, Не утомляясь Блеском безгорестных дней. Там неустанна Сила творившая, Здесь опочившая, Установившая Мир беспрестанный. В счастии верю Счастью невольному, Пиру всестольному, Странствию дольному Чую потерю. <1900>
Светопись
Удаляются тайные, одетые зыбью всплески. Удаляется запах бродящего света. Колеблются неровные речные туманы. Колеблется звук догорающей песни. Свиваются тихо их мглистые руки. Свивается важно холодная роса. Не дрогнули ль резкие очертания леса? Не дрогнула ль завеса, серебрящая вечер? То посерели листья неподвижных деревьев. То посерел вяжущий сумрак. ———————————————————————— Источники: 1-8 — ‘Серебряного века силуэт…’. 9 — http://ruslit.ioso.ru/dobrolub.htm. 10-12 — Слова — поэзия серебряного века. 13 — Строфы века. Антология русской поэзии. Минск-Москва: Полифакт, 1995.