Рудольф Баумбах
Рудольф Баумбах
Избранные стихотворения
Избранные стихотворения
Избранные стихотворения, Баумбах Рудольф, Год: 1885
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Кислое вино
Да ты — злодей, старик-трактирщик,
Тебя казнить пора давно:
Чем слаще дочери улыбка,
Тем все кислей твое вино.
Когда она подносит кружку, —
Я вижу — ангел предо мной,
Но в этой кружке налит уксус,
Вина ж и капли нет одной!
Сок винограда Магометом
Пить потому запрещено,
Что он проездом — вероятно —
В твоем трактире пил вино.
Прощай, веселая красота!
Ведь взглядом ласковых очей
Не подсластить такой отравы:
От них она — еще кислей!
(Перевод Аполлона Коринфского)
Три желания
Перед стойкою в трактире,
За бутылкою с вином,
Два приятеля сидели —
Речь вели о сем, о том…
А на столике соседнем
Был стакан, пустой стакан,
Над стаканом думал некто —
Трезв не трезв, и пьян не пьян…
Молвил первый собутыльник:
— ‘Если б я чего хотел,
Это — чтобы каждый камень
Слитком золота блестел!
Если б мог я эти слитки
Взять себе, все разом — вдруг, —
Так тебе хоть половину
Я бы отдал, милый друг!’
Отвечал второй приятель:
— ‘Заплатил бы я, мой свет,
Все долги, — когда бы в парке
Вырос в банковый билет
Каждый лист! А весь остаток,
Друг и брат мой по судьбе,
До копеечки последней
Подарил бы я тебе!’
Над своим пустым стаканом
С кислым сидючи лицом,
Слушал некто эти речи,
Не обмолвясь ни словцом,
Слушал, хмурился и думал…
Замолчали те… Он встал:
— ‘Нет, а я — еще стаканчик
Выпить только бы желал!’
Кончил уличный философ,
Пригорюнился бедняк…
А приятели друг другу:
— ‘Малый вовсе не дурак!’
И трактирщику: — ‘Бутылку
Дать ему!.. Создатель мой!..
Ведь желание такое —
Голос мудрости самой!’
(Перевод Аполлона Коринфского)
Мой лучший кубок
Из ручья пивал я горстью,
Пил из кубков короля,
Из охотничьего рога,
Из стекла и хрусталя,
Из бокалов драгоценных,
Кружек глиняных, простых…
Кубков нет таких на свете,
Чтобы нe пил я из них!
Лучший кубок… Отгадайте!
Называть не стану я…
Горячи всегда и алы
Кубка этого края,
Кто прильнет к нему устами, —
Во сто крат счастливей тот
Всех счастливых, всех блаженных,
Жизнь проживших без забот…
Хоть в конце концов пустеют
Бочки всяки до дна,
Мой же кубок, это — море,
Вечно полное вино!
В нем и хмеля не убавить:
Как прильнешь к его краям, —
Он всегда готов ответить
Поцелуями устам!…
(Перевод Аполлона Коринфского)
Погреб девы
Кругом шумит дремучий бор,
В лесной глуши укрыт —
Забытый погреб с давних пор
Задумчиво стоит.
Пятисотлетнее вино, —
Какого нет нигде давно, —
В нем пыл времен хранит.
Не видно кровли из-за мхов,
Трава в стенах растет,
Но верный камень пять веков
Три бочки бережет.
У входа — дева-красота,
Лишь поцелуй один в уста,
И — двери распахнет!
Окаменеть и Цербер злой
Успел во мраке дней,
Входи за девой-красотой,
Иди вперед смелей,
И — драгоценного вина
Тебе сама нальет она…
Легенды нет верней!
Напрасно я весь день искал
Путь в этот погребок,
Уж солнце скрылось между скал,
А я найти не мог…
Вдруг холмик вырос на пути,
Всех манит вывеска зайти…
И я — через порог!..
Одно мгновенье — на столе
Любезный сердцу вид:
Рейнвейн в граненом хрустале,
А на меня глядит
С улыбкой дева-красота…
Ужели пять веков уста
Для всех она хранит?…
(Перевод Аполлона Коринфского)
Ave Maria
Засыпают леса и долины,
На земле тишина и покой.
Спят цветы…
Потемнели равнины…
Все окутано свежею мглой.
Среди гор уж клубится и вьется
Серебристый вечерний туман.
Звон вечерний над лесом льется.
На молитву зовет христиан.
Ave Maria…
Не могу я с молитвой склониться
Пред распятьем и ликом святых,
Но в душе моей много роится
Мыслей чистых и грез золотых.
А у ног моих ропотом нежным
Плещут в озере волны… Пою
Горным травам, цветам белоснежным
Я последнюю песню мою.
Ave Maria…
(Перевод Леонида Андрусона)
Ввepx
‘Тянись, сколько хочешь, в небесный простор,
А меры природою взяты
(Могучей сосне говорит мухомор),
Чтобы в небо врости не могла ты’.
Но в гордом покое безмолвна сосна
И тянется к небу, как прежде, она.
Вот сокол взвился и стремительно так
Смельчак прямо к солнцу несется.
Он также далек от него, как гусак,
Что в поле спокойно пасется.
Туда не добраться. Он знает о том,
Но все же не хочет он стать гусаком.
(Перевод К. Селаври. ‘Вестник Иностранной Литературы’, No 1, 1896)
* * *
‘Певец! когда ты песнь слагал,
Что вечером поешь ты вдохновенный?
Благоухал рейнвейном твой бокал,
Иль с алых уст лобзанья ты срывал
В тот час, трикрат блаженный?’
‘Дул ветер холоднее льда,
Струей в окно разбитое врывался,
А в кружке мерзнула вода
В тот час, таинственно когда
Тот стих в душе слагался.
А в коридоре, за стеной
Визгливый голос яростно бранился
За то, что с этой ведьмой злой
Я за хлеба и за постой
Еще не расплатился’.
(Перевод К. Селаври. ‘Вестник Иностранной Литературы’, No 2, 1896)