Избранные переводы сонетов Ф. Петрарки
Избранные переводы сонетов Ф. Петрарки
Григорий Блох
1867, Могилев — 1927, Ницца
Григорий Блох
1867, Могилев — 1927, Ницца
Евгений Витковский — ‘Век перевода‘
Избранные сонеты, Петрарка Франческо, Год: 1374
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Сын ординатора могилевской тюремной больницы. Окончил гимназию в Вильно. Тогда же начал писать стихи. Окончил Юридический факультет Петербургского университета и одновременно Петербургскую консерваторию по классу виолончели. Печатался как поэт и как музыкальный критик в ‘Вестнике Европы’ и ‘Новостях’ (в последнем журнале фактически был редактором). В начале 1900-х годов отошел от литературы, стал крупным предпринимателем-промышленником. В годы Первой мировой войны занимался реорганизацией Черноморского флота. Вернулся к поэзии, причем весьма серьезно, в 1918 году, будучи в эмиграции, двумя годами позже в Выборге, под псевдонимом ‘Г. Тюрсев’, выпустил сборник ‘Стихотворения’. В последующие годы много писал, печатал оригинальные стихи и поэтические переводы сонетов Петрарки и Шекспира, вошедшие позднее в его единственную посмертную книгу (‘Стихотворения’. Париж, 1928).
* * *
Весною дней, в обманчивом Апреле,
Я выплакал в стихах свою беду —
Ошибки юной первый шаг к стыду…
Я был другим, чем стал теперь на деле!
Душой сгорал я в сладостном бреду,
Стремясь в пустых надеждах к лживой цели…
О, если в жизни вы любить умели, —
Я состраданья, не прощенья жду!
Я притчей для народа был родного,
И этой мыслью часто я и снова,
Как в первый раз, бываю потрясен!
Мечты мне стыд и угрызенья дали
И в сердце высекли резцом из стали:
Что мило на земле — лишь краткий сон!
* * *
Мне сразу отомстить за прегрешенья
Любовь с улыбкою решила вдруг
И тайно приготовила свой лук,
Как злой стрелок настороже мгновенья.
Ни сердце, ни глаза не знали мук
И прежде не страшились нападенья,
Но от стрелы я не нашел спасенья
И пал впервые жертвой метких рук.
Смущенный неожиданным ударом,
Я не успел ответить с равным жаром,
Не мог с оружьем равным выйти в бой
Иль в край хитро уйти суровый, дальный,
Где я бы избежал судьбы печальной,
Насильно ныне овладевшей мной.
* * *
Я сбит с дороги страстью безрассудной
В стремленьи к ней — но от любовных пут
Ее свободно крылья в даль несут,
А я бегу так медленно и трудно!
Желанью мирный дать хочу приют,
Но сердце для рассудка непробудно…
И нет руля, нет паруса для судна:
Любви упрямой путь тяжел и крут.
На поводу у страсти слабнут силы,
Подвластен ей, я вижу, как с собой
Она влечет меня на край могилы
И к Лавру, где смущенною душой
Я плод бы мог сорвать, на вид прекрасный,
Но, как отрава, — едкий и опасный!
* * *
В тени холмов, где некогда в земной
Прекрасный образ душу ты одела,
О ком, прервав покой тревожный тела,
Пославший нас тоскует в тьме ночной,
Летали мы в свободе мирной смело
Всем смертным сладкой жизненной стезей,
Не мысля для себя судьбы иной
И нового жестокого удела.
Несчастны мы. Но все ж, хотя для нас
Привольной прежней жизни свет погас,
Теперь и смерть отрадной мыслью краше:
Свершилась месть над тем, кто нас сгубил,
И под ярмом иных могучих сил
Он связан цепью горшею, чем наша!
* * *
Промчится, мыслью быстрою гоним,
Твой нежный лик, любимый и желанный…
О, краткий отдых в муке неустанной!..
Но ты со мной — и я неуязвим!
У врат души твой образ, страстно жданный,
Предстал, и вновь страданием былым
Дрожит Любовь пред голосом твоим,
Пред нежным взором — крест судьбой мне данный!
Как госпожа в свой дом, приходишь ты,
И в скорбном сердце светом красоты
Твой ясный взор сменяет ужас ночи,
Душа потрясена, и слепнет глаз…
Вздыхаю я: ‘Благословен тот час,
Когда мне путь открыли эти очи!’
* * *
В душе моей, как в хижине царица,
Светилась ты живою красотой,
Но ты ушла в блаженный край иной,
И умер я, и надо мной гробница.
Исчезло счастье из души больной,
Любви погасла светлая денница…
От жалости гранит бы мог сломиться!
Но кто расскажет о тоске глухой?
Рыданья сердце недоступны слуху…
Оно рыдает… В тяжкой скорби духу
Возможно лишь стонать средь горькой тьмы!
Во-истину, мы прах, мелькнувший тенью,
Во-истину, слепые волей — мы,
Во-истину, надежда — заблужденье!
* * *
Один, в раздумье, средь пустых полей
Я тихими, усталыми шагами
Бреду, и цель одна перед глазами —
Подальше бы уйти мне от людей…
Как за щитом, я скроюсь за лесами
От любопытных взоров и речей:
Они в порывах горести моей
Прочтут с усмешкой страсти грозной пламя!..
Леса, холмы, овраги, ручейки!
Обнажены вам сердца тайники,
Покрытые для мира пеленою!
Взгляните, — в глушь, сюда, пришла ко мне
Любовь, и даже в этой тишине
Мы спор ведем, я с ней, она — со мною!
* * *
Благословенны месяц, день и год,
И час, и миг, и уголок прекрасный,
Где взор ее, ласкающий и властный,
Меня связал — и душу ныне жжет!
Благословен порыв нежданный, страстный,
Тех первых сладких, радостных забот,
Когда любовь открыла в сердце ход
Своей стреле для муки ежечасной!
Благословенны вы, дары судьбы, —
И к имени заветному мольбы,
И слезы, и томленье, и желанье,
И новой вольной песни трепетанье,
И помыслы о ней, о ней одной, —
Единый путь, открытый предо мной!
* * *
Прошли Любовь и Счастье предо мной,
И тщетно я гоню воспоминанья…
Блажен, кто, перейдя поток страданья,
Вступил на берег твердою ногой!
Любовь у сердца отняла покой,
От счастья в дар я взял лишь ожиданья
И нынче, как беглец в краю изгнанья,
Живу в борьбе с другими и собой.
Возврата нет моим надеждам милым,
Алмаз мечты — дешевое стекло,
Покрыто небо пологом унылым,
За мною полпути давно легло…
Вспорхнув, порывы, мысли вьются мимо,
И жизнь из рук скользит неудержимо!
* * *
Нет, не любовь!.. Но что тогда со мною?
Любовь?.. Мой Бог! Но что тогда она?
Не благо, нет! Я муки пью до дна!
Не зло: я счастлив сладкой мукой злою!
Я сам хотел? И плачу над собою?
А не хотел — тоска моя смешна!..
О жизнь и смерть, о яд и чары сна, —
Вы взяли верх над спорящей душою!
Не спорил я? — Так жалобы к чему?..
И без руля, в ладье, средь ветров встречных
Я по морю ношусь в сомненьях вечных,
В ошибок бурю, в легковерья тьму!
Слепою волей надвое расколот,
Я в зной дрожу, пылаю в зимний холод!..
* * *
Какой нетленной мысли образец
Природа обрела в краях небесных,
Когда нездешний мир в чертах прелестных
Явил ее божественный резец?
Дриады, нимфы! Золотой венец
Видали ль вы таких волос чудесных?
Кто сердцем чище в узах жизни тесных?
Но это все — мне гибель и конец!
Восторг небесных чар постигнет тот,
Кто взор ее увидит и поймет
Пленительный и сладко-безмятежный, —
Лишь он поймет и рай любви, и ад,
Когда в нем струны сердца зазвучат
От нежной речи и улыбки нежной!
* * *
О, путь блужданий! Мыслей бег туманный!
О, память цепкая! О, грозный пыл!
Желанье властное! Душа без сил!
Глаза — о, слез источник постоянный!
Венец лавровый — ты, славой мил
И мирной Музе и Беллоне бранной!..
О, жизни бремя! Бред благоуханный!
Я с вами горы, долы исходил!..