Избранные поэтические переводы, Коринфский Аполлон Аполлонович, Год: 1905
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Оригинал здесь: Век перевода (кроме стихотворения ‘Поэзия’ Х.-К. Андерсена),
‘Поэзия’ — Небесное искусство.
РУДОЛЬФ БАУМБАХ
(1840-1905)
КИСЛОЕ ВИНО
Да ты — злодей, старик-трактирщик,
Тебя казнить пора давно:
Чем слаще дочери улыбка,
Тем все кислей твое вино.
Когда она подносит кружку, —
Я вижу — ангел предо мной,
Но в этой кружке налит уксус,
Вина ж и капли нет одной!
Сок винограда Магометом
Пить потому запрещено,
Что он проездом — вероятно —
В твоем трактире пил вино.
Прощай, веселая красота!
Ведь взглядом ласковых очей
Не подсластить такой отравы:
От них она — еще кислей!
ТРИ ЖЕЛАНИЯ
Перед стойкою в трактире,
За бутылкою с вином,
Два приятеля сидели —
Речь вели о сем, о том…
А на столике соседнем
Был стакан, пустой стакан,
Над стаканом думал некто —
Трезв не трезв, и пьян не пьян…
Молвил первый собутыльник:
— ‘Если б я чего хотел,
Это — чтобы каждый камень
Слитком золота блестел!
Если б мог я эти слитки
Взять себе, все разом — вдруг, —
Так тебе хоть половину
Я бы отдал, милый друг!’
Отвечал второй приятель:
— ‘Заплатил бы я, мой свет,
Все долги, — когда бы в парке
Вырос в банковый билет
Каждый лист! А весь остаток,
Друг и брат мой по судьбе,
До копеечки последней
Подарил бы я тебе!’
Над своим пустым стаканом
С кислым сидючи лицом,
Слушал некто эти речи,
Не обмолвясь ни словцом,
Слушал, хмурился и думал…
Замолчали те… Он встал:
— ‘Нет, а я — еще стаканчик
Выпить только бы желал!’
Кончил уличный философ,
Пригорюнился бедняк…
А приятели друг другу:
— ‘Малый вовсе не дурак!’
И трактирщику: — ‘Бутылку
Дать ему!.. Создатель мой!..
Ведь желание такое —
Голос мудрости самой!’
МОЙ ЛУЧШИЙ КУБОК
Из ручья пивал я горстью,
Пил из кубков короля,
Из охотничьего рога,
Из стекла и хрусталя,
Из бокалов драгоценных,
Кружек глиняных, простых…
Кубков нет таких на свете,
Чтобы нe пил я из них!
Лучший кубок… Отгадайте!
Называть не стану я…
Горячи всегда и алы
Кубка этого края,
Кто прильнет к нему устами, —
Во сто крат счастливей тот
Всех счастливых, всех блаженных,
Жизнь проживших без забот…
Хоть в конце концов пустеют
Бочки всяки до дна,
Мой же кубок, это — море,
Вечно полное вино!
В нем и хмеля не убавить:
Как прильнешь к его краям, —
Он всегда готов ответить
Поцелуями устам!…
ПОГРЕБ ДЕВЫ
Кругом шумит дремучий бор,
В лесной глуши укрыт —
Забытый погреб с давних пор
Задумчиво стоит.
Пятисотлетнее вино, —
Какого нет нигде давно, —
В нем пыл времен хранит.
Не видно кровли из-за мхов,
Трава в стенах растет,
Но верный камень пять веков
Три бочки бережет.
У входа — дева-красота,
Лишь поцелуй один в уста,
И — двери распахнет!
Окаменеть и Цербер злой
Успел во мраке дней,
Входи за девой-красотой,
Иди вперед смелей,
И — драгоценного вина
Тебе сама нальет она…
Легенды нет верней!
Напрасно я весь день искал
Путь в этот погребок,
Уж солнце скрылось между скал,
А я найти не мог…
Вдруг холмик вырос на пути,
Всех манит вывеска зайти…
И я — через порог!..
Одно мгновенье — на столе
Любезный сердцу вид:
Рейнвейн в граненом хрустале,
А на меня глядит
С улыбкой дева-красота…
Ужели пять веков уста
Для всех она хранит?…
ЖОРЖ РОДЕНБАХ
(1855-1898)
УМИРАЮЩИЙ ГОРОД
Здесь каждый одинок: туманной пеленою
Окутана вся жизнь, все глухо, все мертво…
Здесь счастье кажется несбыточной мечтою,
Здесь — скуки торжество…
Каналы замерли, простившись с кораблями,
Унесшими к другим торговой жизни ход,
И только лебеди могучими крылами
Тревожат лоно вод…
Красавец город спит… Бледны его ланиты,
Живой румянец уст поблекнул навсегда,
Минули радости, желанья пережиты, —
Померкла их звезда…
Но есть мгновения, когда воспоминанья
Врываются толпой в безмолвие гробов,
И — к небу музыкой прощального рыданья
Несется гимн колоколов…
И стонет медный вопль по дремлющим каналам,
Волнами льется он в затихшие дома
И будит медленным молитвенным хоралом
Смерть сердца, сон ума…
Пройдут мгновения… И — снова тишью веет
От улиц дремлющих… Ни шума, ни тревог…
Здесь хорошо тому, кто сердцем овдовеет,
Здесь — каждый одинок…
* * *
Стаю белых ручных лебедей —
Лебедей Лоэнгрина —
Выпускает на волю из клавиш своих
Пианино…
Но никто не касается их —
Чутких клавиш из кости слоновой,
И в сиянии дня, и во мраке ночей
Ждут они каждый час, каждый миг
Песни новой —
Песни, сердцу ответить готовой…
И в душе молчаливой моей
Дремлет стая ручных лебедей…
Кто ж разбудит их песнью своей —
Лебедей Лоэнгрина?!.